Без оговорок все сказанное выше о точных и неточных рифмах относится к
рифмам женским и дактилическим, ибо только в них поэт имеет освященное
традицией право не обращать внимания на предударную часть слова. В
мужской же рифме, где объем звукового совпадения минимален, русская
классическая поэзия знала особые правила, неукоснительно соблюдавшиеся.
И прежде всего это связано с тем, что эти рифмы сильно зависят от
характера слога: если он открытый, то есть кончается на гласный звук
(иначе говоря, ударение падает на последний звук в стихе), то требования
к рифме будут одни, а если закрытый (то есть за гласным идет еще один
или несколько согласных звуков) — то другие.
Собственно говоря, для второго случая правила точности рифмы, то есть ее
пригодности в классическом стихе, те же самые, что и для любой другой:
должны совпадать, абсолютно или приблизительно, все заударные звуки. Но
вот если речь идет о МУЖСКОЙ ОТКРЫТОЙ рифме, то здесь было явно
недостаточно совпадения ударных гласных (ведь за ними ничего больше
нет!). И тогда было изобретено правило, что в мужской открытой рифме
должны совпадать не только ударные гласные, но и непосредствен-
но предшествующие им согласные: «окно — оно» было
рифмой правильной, точной и допустимой, а «окно — светло» — явно
недостаточной. Вероятно, на первых порах это было чистой условностью, и
даже не очень понятно, когда возникшей63, но скорое распространение
принципа обязательного совпадения предударных (или ОПОРНЫХ) согласных в
открытой мужской рифме для XIX века оказалось более чем строгим законом.
В ЗАКРЫТОЙ МУЖСКОЙ рифме совпадение опорных согласных было уже далеко не
обязательным. По подсчетам Д. Самойлова у Пушкина в лирике тридцатых
годов всего 17% совпадающих опорных в закрытых рифмах. Из этого следует,
что для русского классического стиха требовалось совпадение минимум двух
звуков в рифме, чтобы она казалась достаточно звучной, а «одногласные»
хотя время от времени и встречались, но считались нарушением правил
хорошего тона в поэзии.
Как мы уже говорили, именно существенность различения в мужской рифме
открытости и закрытости слогов привела к тому, что свободно допускаемое
в женских и дактилических рифмах усечение (или, наоборот, добавление)
финального «j» было невозможно в мужской: получалось, что поэт рифмует
два принципиально несхожих между собою типа слога: открытый и закрытый.
Именно здесь, в мужской рифме, различие между ними функционально, потому
и слышно, потому и играет разграничительную роль.
Из сказанного должно быть понятно, что особые, более строгие принципы
точности для мужской рифмы делали особой и неточность ее. Именно в
мужской рифме с особенной силой ощущалось полное усечение завершающих
согласных: если даже усечение «j» выводило рифму из разряда точных
(вернее, приблизительных) в разряд неточных, то тем более это относилось
к рифмам типа «окно — венок» или «окно — бинокль». То, что в женской или
дактилической рифме стало допускаться достаточно рано и стало к нашим
дням общераспространенным, то в мужской — долго выглядело необычным, да
и сейчас время от времени вызывает серьезные протесты. Лет пятнадцать
тому назад Е.Евтушенко, сам очень широко пользующийся неточной рифмой,
объявил мужские рифмы с усечениями абсолютно не соответствующими духу
русского языка и подлежащими скорейшему истреблению (а заодно был
подвергнут
резкой критике и Виктор Соснора, который подобными
рифмами пользуется очень широко). Нет спора, в современной системе
русского стихосложения рифмы с усечениями в мужском окончании нисколько
не менее законны, чем предпочитаемые самим Евтушенко, но возможность
отношения к ним как к чему-то дурному свидетельствует об их странности
даже для изощренного слуха известного поэта.
И еще одно важно заметить в связи с законами мужской рифмы: именно
здесь, пускай еще на очень ограниченном материале, было заложено
представление о том, что могут учитываться звуки не только ударные и
послеударные, но и предударные, уходящие в глубь стиха. Реально это
откликнулось позже, но своеобразная бомба с часовым механизмом была
заложена в природу стиха и только ждала своего времени, чтобы взорваться
и взорвать прежние тенденции и закономерности.