Значительно реже в классическом
стихосложении встречаются трехсложные размеры.* Правда, образцы
этого стихосложения дал еще Тредиаковский. Но на протяжении XVIII в.
они являются исключениями. Школа Жуковского ввела трехсложные
размеры в большом количестве. Характерно, что акцентные (стяженные)
размеры немецких баллад передавались равносложными размерами (то же
справедливо для большинства русских переводов из Гейне).
* Современные
данные по этому вопросу с учетом исторической динамики см.: Гаспаров
М.Л. Очерки истории русского стиха.
У Пушкина трехсложные размеры крайне
редки («Узник», «Туча» и некоторые другие), у Лермонтова они уже
довольно обычны. Широко пользовался этим размером Некрасов. У него на
100 стихотворений приходится около 60, написанных двусложными размерами
(35 ямбов, 25 хореев), и около 40 – трехсложных (20 дактилей, 15
анапестов, 5 амфибрахиев). Широко пользуется ими и романсная поэзия XIX
века. Например, у Фета двусложных на 100 – 80 (ямбов 60 и хореев 20);
трехсложных на 100 – 20 (дактилей 8, амфибрахиев и анапестов по 6). От
романсной поэзии эти размеры проникают в поэзию символистов (у Брюсова в
первых сборниках на 100 стихотворений 50 двусложных: 35 ямбов и 15
хореев, и 50 трехсложных – дактилей и анапестов по 15, амфибрахиев 20).
Преобладание трехсложных размеров у
позднейших поэтов тесно связано с их тяготением к акцентному стиху.
Если двусложные размеры являются упорядоченными силлабическими
стихами, то в такой же степени трехсложные – упорядоченными
акцентными стихами.* У Некрасова почти нет чисто акцентных стихов,
но у Лермонтова, Фета и особенно у символистов они весьма типичны.
* Это утверждение
связано с уже отмечавшимся нами пониманием акцентного стиха, не
совпадающим с его современной трактовкой, что не умаляет заслуги Б.
Юмашевского, впервые указавшего на различие ритма двусложных и
трехсложных размеров (см. комм. 7).
Из всех трехсложных размеров в XVIII
в. и в начале XIX в. больше всего был распространен дактилический
стих,* которым пользовались, между прочим, в имитациях античных
жанров.
* Например, у Державина – 25 дактилических стихотворений, 9
амфибрахических, анапестов нет.
Характерно, что термин «амфибрахий»
долгое время не прививается в теории русского стихосложения. Это не
мешало пользоваться этим размером, определяя его описательно (ямб+анапест).
То же самое наблюдается поныне в немецких и английских метриках, где
термином «амфибрахий» пользуются реже других.
Вот пример всех трех размеров в
«балладном» творчестве Жуковского:
1) дактиль:
Были и лето и осень дождливы;
Были потоплены пажити, нивы;
Хлеб на полях не созрел и пропал;
Сделался голод, народ умирал...
(Из Саути.)
2) амфибрахий (наиболее частый в «балладах» размер):
Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой
В ту бездну прыгнет с вышины?
Бросаю свой кубок туда золотой:
Кто сыщет во тьме глубины
Мой кубок и с ним возвратится безвредно,
Тому он и будет наградой победной...
(Из Шиллера.)
3) анапест:
До рассвета поднявшись, коня оседлал
Знаменитый Смальгольмский барон;
И без отдыха гнал меж утесов и скал
Он коня, торопясь в Бретерстон...
(Из В. Скотта.)
Этот балладный стих, значительно варьированный, мы видим у Некрасова.
Например, дактиль:
Сеятель знанья на ниву народную!
Почву ты, что ли, находишь безводную?
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?
Труд награждается всходами хилыми,
Доброго мало зерна!
амфибрахий:
Проказники внуки! Сегодня они
С прогулки опять возвратились:
«Нам, бабушка, скучно! В ненастные дни,
«Когда мы в портретной садились,
«И ты начинала рассказывать нам,
«Так весело было!.. родная,
«Еще что-нибудь расскажи!..» По углам
Уселись. Но их прогнала я...
анапест:
Вот парадный подъезд. По торжественным дням
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям...
Приведу пример различных форм трехсложных размеров из лирики середины
XIX в.
Дактиль четырехстопный:
Нет мне от лютого горя покоя:
Знать, никуда не уйду от него я.
Взялся бы я за свежительный труд,
Жил бы, как добрые люди живут –
Только где сила, где воля на это?
Нету в душе на вопрос мой ответа...
(А. П л е щ е е в.)
пятистопный:
Вечером ясным она у потока стояла,
Мóя прозрачные ножки во влаге жемчужной;
Струйка воды, их с любовью собой обвивая,
Тихо шипела и брызгала пеной воздушной.
(Н. Щербина.)
шестистопный:
Дети резвятся, бросая свой маленький диск по дороге;
Личики светлы у них и румяны, под туникой ножки
Живо бегут, и, колеблясь зефиром, по мраморной шейке
Черные кудри струятся; смеются уста их и глазки.
(Н. Щербина.)
Шестистопный дактиль женского окончания обычно употребляется как
имитация античного гекзаметра (см. выше).
Амфибрахий двухстопный:
Густая крапива
Шумит под окном;
Зеленая ива
Повисла шатром...
(Фет.)
трехстопный:
В эпоху античного века
Мудрец, засветив свой фонарь,
Ходил и искал человека,
Искал человека он встарь...
(Н. Д о б р о л ю б о в.)
четырехстопный:
Боролась я долго с суровой судьбой –
Душа утомилась неравной борьбой.
Всей силой надежду я в сердце хранила;
Но силы не стало, – судьба их убила...
(Ю. Жадовская.)
пятистопный:
Никак не пойму я разгадки печально-мудреной!
Ликует и блещет природа в одежде зеленой:
В ней щедро разлиты все чары роскошного лета,
В ней столько сокровищ тепла и лазурного света.
Но – странное дело – в такую чудесную пору
Тоскливо и тщетно дыхание ищет простору...
(П. В е й н б е р г.)
Анапест двухстопный:
На дворе у крыльца
Слышен стук жеребца:
Из арабских сторон
Жеребец приведён...
(Н. Кукольник.)
трехстопный:
Воротилась весна,воротилась!
Под окном я встречаю весну...
Просыпаются силы земные,
И усталого клонит ко сну.
(Я. Полонский.)
четырехстопный (в чередовании с трехстопным):
Брат мой, друг мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой.
Пусть неправда и зло полновластно царят
Над омытой слезами землей.
Пусть разбит и поруган святой идеал,
И струится невинная кровь,
Верь, настанет пора, и погибнет Ваал,
И вернется на землю любовь...
(С. Н а д с о н.)
пятистопный:
Золотая звезда над землею в пространстве летела
И с лазури на сонную землю упасть захотела.
Обольстилась она голубыми земными цветами,
Изумрудной травой и шуршащими в полночь листами.
(К. Бальмонт.)