содержание   ..  37  38  39   ..

Особенности судебно-психологической экспертизы Содержание А. Пол: 1. Мужской 94 2. Женский 6 Б. Возраст на момент совершения первого преступления по данному делу: 3. 14 лет 8 4. 15 лет 10 5. 16 лет 52 6. 17 лет 30 В. Образование на момент совершения первого преступления по данному делу: 7. Начальное 0 8. 5-6 классов 6 9. 7-8 классов 12 10. 9-10 классов 38 11. среднее полное 44 12. среднетехническое 0 13. средне-специальное 0 Г. Род занятий несовершеннолетнего правонарушителя на момент совершения преступления: 14. учащийся общеобразовательной школы 42 15. учащийся колледжа, техникума, училища 14 16. работает 14 17. не работает и не учится 30 18.студент ВУЗа 0 Д. Успеваемость несовершеннолетнего правонарушителя: 19. хорошая 18 20. удовлетворительная 74 21. неудовлетворительная 8 Е. Занятия несовершеннолетнего правонарушителя в свободное время: 22. кино 0 23. боевые искусства 6 24. спорт 2 25. компьютеры (игры) 36 26. данных в материалах дела нет 56 Ж. Характеристика несовершеннолетнего правонарушителя по месту учебы (из числа учащихся): 27. положительная 20 28. удовлетворительная 70 29. отрицательная 10 З. Характеристика несовершеннолетнего правонарушителя по месту работы (из числа работающих): 30. положительная 18 33 31. удовлетворительная 62 34 32. отрицательная 20 И. Характеристика несовершеннолетнего правонарушителя по месту жительства: 33. положительная 68 34. удовлетворительная 12 35. отрицательная 20 К. Несовершеннолетний правонарушитель на период совершения преступления проживал: 36. с родителями 58 37.с одним из родителей 30 38.с лицами, их заменяющими 6 39. воспитанник воспитательной колонии 0 40. с иными родственниками ( с бабушкой) 4 41. в специализированном детском учреждении 0 Л. Отношения несовершеннолетнего правонарушителя с родителями (из числа проживающих с родителями): 42. хорошие 14 43. удовлетворительные 74 44. плохие 12 М. Отношения между родителями несовершеннолетнего правонарушителя (из числа проживающих с родителями): 45. хорошие 20 46. удовлетворительные (нормальные) 68 47. плохие 12 Н. Уровень материального достатка в семье несовершеннолетнего правонарушителя: 48. высокий уровень достатка 2 49. средний уровень достатка(нормальные условия) 76 50. достаток ниже среднего уровня 22 О. Есть ли в семье несовершеннолетнего правонарушителя лица, злоупотребляющие спиртными или наркотическими веществами: 51. отец (мать) 16 52. иные члены семьи (опекуны) 10 53. нет 22 54. нет данных в деле 52 П. Состоял ли несовершеннолетний правонарушитель на учете в психоневрологическом диспансере: 55. да 20 56. нет 80 Р. Состоял ли несовершеннолетний правонарушитель на учете в наркологическом диспансере: 57. да 8 58. нет 92 С. Наличие ранее судимых лиц в семье несовершеннолетнего правонарушителя: 59. отец 10 60. мать 0 61. брат (сестра) 6 62.иные родственники (кто?) 0 63.нет сведений в деле 84 Т. Совершал ли несовершеннолетний правонарушитель ранее преступления: 64. да 30 65. нет 70 У. Какая мера пресечения была назначена следователем в отношении несовершеннолетнего: 66. заключение под стражу 20 67.подписка о невыезде (и надлежащем поведении) 70 68.присмотр за несовершеннолетним обвиняемым 10 69.иная (какая?) 0 Ф. Время совершения преступления по данному делу: 70. с 06 до 12 часов 20 71. с 12 до 18 часов 22 72. с 18 до 22 часов 48 73. с 22 до 06 часов 10 Х. Направленность преступления: 74. корыстная 52 75. насильственная 20 76. сексуальная 2 77. корыстно-насильственная 14 78. несколько преступлений различной направленности 12 Ц. Место совершения преступления: 79. улица 22 80. подъезд жилого дома 12 81. квартира 22 82. место общественного отдыха 10 83. магазин 4 84. общественный транспорт 10 85. территория школы, работы 20 Ч. Преступление совершено несовершеннолетним в состоянии алкогольного опьянения: 86. да 80 87. нет 20 Ш. Преступление совершено в состоянии наркотического, токсического опьянения: 88. да 16 89. нет 84 Щ. Преступление совершено: 90. группой несовершеннолетних 34 91. группой с участием взрослых 16 92. смешанной по возрасту группой 4 93. одним лицом 46 Э. Входили ли в состав преступной группы ранее судимые: 94. да 24 95. нет 76 Ю. Участвовал ли в судебном рассмотрении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего законный представитель несовершеннолетнего подсудимого: 96. да 92 97. нет 8 Я. Участвовал ли в судебном рассмотрении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего подсудимого защитник: 98. да 100 99. нет 0 А1. Участвовали ли в судебном рассмотрении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего педагог или психолог: 100. да 10 101. нет 90 Б1. Раскаялся ли несовершеннолетний в содеянном: 102. да 74 103. нет 26 В1. Результат рассмотрения дела: 104. обвинительный приговор 68 105. оправдательный приговор 6 106. постановление о прекращении уголовного дела 10 107. постановление о применении принудительных мер медицинского характера 10 108. постановление о применении принудительных мер воспитательного воздействия 6 Г1. Вид назначенного наказания по обвинительному приговору: 109. лишение свободы 68 110. исправительные работы 32 111. штраф 0 112. другое (какое именно?) 0 Д1. Наказание назначено: 113. лишение свободы 24 114. лишение свободы условно 76 Е1. Проводилась, ли экспертиза 115) судебно-медицинская 46 116) судебно-психологическая 35 117) судебно-психиатрическая 6 118) комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза 28 119) другие (трассологические, баллистические и т.д.) 12 Ж1. По результатам проведения судебно-психиатрической экспертизы несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый был признан 120) вменяемым 68 221) страдающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости 22 222) страдающим психическим расстройством, исключающим вменяемость 10 З1. Психологическая (психиатрическая) экспертиза несовершеннолетнего обвиняемого проводилась с его согласия и с согласия законного представителя 223) да 96 224) нет 4 И1. Состав комиссии, проводившей комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу 225) психиатры 56 226) психологи, психиатры 44 227) психологи, психиатры педагоги 0 Так, Б-ра осужден за убийство двух лиц, совершенное в состоянии аффекта при следующих обстоятельствах. 1 января 2002 года Б-ра, проезжая на автомашине мимо дома 12 по ул. Калинина г. Кызыла, увидел свою жену, входившую во второй подъезд дома вместе с двумя мужчинами и женщиной. Войдя следом за женой в подъезд, Б-ра увидел, что она на площадке третьего этажа обнимается и целуется с незнакомым ему О-ном, после чего они зашли в квартиру. Поднявшись следом за ними, войдя в квартиру, Б-ра выломал дверь ванной и нанес находившейся там жене удары рукой по лицу, стал предъявлять ей претензии по поводу нахождения ее с посторонними мужчинами. После этого Б-ра, избегая конфликта, предложил жене выйти, сам из квартиры ушел и сел в машину. Через некоторое время О-н и С-н подошли к машине, предложили Б-ре выйти из нее. О-н сказал Б-ре, что его жена хороша в постели, после чего началась драка, в ходе которой Б-ра подобрал выпавший у О-на или С-на малогабаритный пистолет "ИЖ-74" калибра 5,45 мм и в состоянии сильного душевного волнения, внезапно возникшего и вызванного тяжким оскорблением со стороны О-на, с целью лишения жизни произвел выстрелы в область головы и груди потерпевших. В приговоре указано, что высказывание О-на о достоинствах жены Б-ры в постели суд расценил как тяжкое оскорбление Б-ра. Этот вывод суда основан на показаниях Б-ры в судебном следствии, ранее он об этом не говорил, в том числе и при проведении в отношении него судебно-психиатрической и судебно-психологической экспертиз. В актах экспертиз эксперты в одном случае указали в качестве действия, вызвавшего аффект, "грубое поведение", а в другом - само "появление" потерпевших возле машины. Между тем согласно ст. 107 УК РФ необходимо, чтобы сильное душевное волнение было вызвано насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. В актах экспертиз ни одно из этих обстоятельств не указано, а что подразумевается под "грубым поведением" и "появлением" как последней каплей, повлекшей аффективную вспышку, суд не исследовал несмотря на то, что эти формулировки ставят под сомнение обоснованность заключений. Суд не исследовал причину изменения Б-рой показаний, поскольку ранее, в том числе и при проведении экспертиз, он не говорил о том, что его оскорбили. Вместо этого суд безмотивно признал достоверными показания Б-ры в судебном заседании, указав в приговоре, что О-н тяжко оскорбил Б ру. Судом не установлен мотив убийства потерпевшего С-на, который не оскорблял Б-ру. Описательная часть приговора не содержит описания телесных повреждений потерпевших, лишь указано, что Б-ра произвел выстрелы в область головы и грудной клетки О-на и С-на. Между тем на теле С-на обнаружены огнестрельные пулевые ранения, в том числе и в области спины. Также не установлено время совершения преступления, хотя это обстоятельство существенно влияет на вывод о наличии или отсутствии аффекта у Б-ры. Вывод суда о том, что потерпевшие были обнаружены во втором и четвертом подъезде дома 12, не соответствует содержанию протоколов, из которых следует, что они обнаружены в подъездах домов 12 и 14. Вывод суда о том, что пистолет выпал у потерпевших, а не был у Б-ры, как было предъявлено обвинением, основан на показаниях Б-ры и его жены, безмотивно признанных достоверными. Между тем в своих первоначальных показаниях жена Б-ры о пистолете ничего не говорила. Суд кассационной инстанции приговор отменил, направил дело на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 07.05.2003 по делу № 92-о02-32. Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации (ошибки, допущенные судами при рассмотрении уголовных дел, повлекшие отмену приговоров в кассационном порядке. «ОБЗОР КАССАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ОШИБКИ, ДОПУЩЕННЫЕ СУДАМИ ПРИ РАССМОТРЕНИИ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, ПОВЛЕКШИЕ ОТМЕНУ ПРИГОВОРОВ В КАССАЦИОННОМ ПОРЯДКЕ)» (Подготовлен для системы Консультант Плюс, 2003) ПЕРСПЕКТИВЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ ПСИХОЛОГА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ Е.П. ГРИШИНА Гришина Е.П., кандидат юридических наук, доцент Раскрытие, расследование и судебное рассмотрение уголовных дел в современный период представляет собой сложную, многоаспектную деятельность, которая невозможна без использования знаний и опыта высококвалифицированных специалистов в самых различных отраслях. Отсутствие у следователя права непосредственно использовать в ходе доказывания знания и навыки, выходящие за пределы его профессиональных знаний, а также редкий, подчас даже уникальный характер требующихся знаний, доступность последних весьма ограниченному кругу лиц актуализирует вопрос о привлечении этих лиц к участию в производстве по уголовному делу. Исключительная значимость привлечения так называемых сведущих лиц в процесс производства по уголовному делу обусловлена по крайней мере тремя обстоятельствами. Во-первых, своевременным освоением экспертами, специалистами и иными сведущими лицами новейших достижений науки и техники. Во-вторых, способностью целенаправленно и высокопрофессионально использовать эти знания, что само по себе открывает неограниченные возможности для получения достоверных доказательств и в конечном итоге установления истины по уголовному делу. В-третьих, незаменимостью обладателей этих знаний как в информационном (удостоверительном) плане, так и процессуальном. Использование знаний сведущих лиц может осуществляться в самых различных формах: процессуальных (основных и дополнительных) и непроцессуальных. В качестве примера основной процессуальной формы может быть названо проведение экспертного исследования, дополнительной техническое сопровождение специалистом производства следственного действия. Наконец, существует масса иных форм, носящих вспомогательный, ориентирующий, компенсационный характер. В качестве такой формы может быть названо использование знаний специалиста-психолога в установлении обстоятельств расследуемого дела, а также особенностей личности обвиняемого, потерпевшего или свидетеля. Внутренний мир человека, его психика - весьма тонкое и многогранное понятие, сокрытое для поверхностного беглого восприятия. Вместе с тем раскрытие и расследование преступлений - сложная профессиональная деятельность, предполагающая лингвистический контакт лица, ведущего процесс, с другими людьми (потерпевшими, обвиняемыми, свидетелями и т.д.). Профессиональные знания следователя, дознавателя, прокурора и судьи носят правовой характер, в то время как в прикладном (практическом) плане их зачастую бывает недостаточно для получения, проверки и оценки доказательств. Изощренность, откровенный цинизм преступной деятельности ставят задачи исследования не только криминогенных, но и психологических свойств личности с целью создания психологического портрета преступника или предполагаемой жертвы по конкретному эпизоду, а также разработки превентивных мер психологического порядка с целью предотвращения и пресечения преступной деятельности определенного вида. УПК РФ в ряде статей ставит задачу и определяет способы изучения особенностей личности участников судопроизводства и их взаимоотношений друг с другом (ч. 3 ст. 73, ст. ст. 78, 79, ч. 3 ст. 196 и др.). Подобного рода проблемы могут быть решены посредством привлечения к участию в деле сведущих лиц в форме производства судебно-психологической экспертизы (процессуальная форма) либо дачи справок, рекомендаций по тем или иным вопросам (вспомогательная форма). Психолог, имеющий педагогическое образование, особенно специализирующийся в области дефектологии, может быть привлечен к участию в деле в качестве педагога при допросе несовершеннолетнего свидетеля, потерпевшего, обвиняемого в порядке ч. 1 ст. 191 УПК РФ. Такой педагог способен методически грамотно подготовить подростка к предстоящей процедуре допроса, которая, безусловно, является малоприятной, а иногда и травмирующей его еще не сформировавшуюся психику. К тому же психологу гораздо легче убедить подростка говорить на допросе правду, нежели самому следователю. В частности, психолог может быть задействован при осмотре места происшествия. Он может оказать существенную помощь в собирании доказательственной информации, помочь составить тот же психологический портрет предполагаемого преступника, а иногда и определить направление производства следственного действия. К сожалению, действующее уголовно-процессуальное законодательство не ориентировано на подобного рода случаи и не содержит специализированных норм об участии психолога в производстве по уголовному делу. Безусловно, его можно привлечь в качестве обычного специалиста, без вычленения специфических функций, которые могут быть предопределены профессиональной подготовкой или специальным образованием. Но такой подход существенно усложняет процедуру производства следственного действия с участием психолога. Следственное познание носит ретроспективный характер. Возникновение, существование факта не зависят от субъекта познания этого факта (следователя, прокурора, дознавателя, судьи) и не всегда могут быть поняты им адекватно. Кроме того, каждый факт преступной деятельности единичен, неповторим. Однако из этого не следует, что данный факт не отражает некоторых психологических закономерностей личности тех, кто был в нем изначально задействован. Познать эти закономерности для психолога не составит большого труда. Причем познание это может происходить как в процессуальных, так и непроцессуальных формах. Полученная при помощи психолога информация представляет собой сведения, сигнал об определенных фактах, которые могут оказаться незаменимыми в установлении обстоятельств расследуемого события. Особым видом использования специальных познаний специалиста в области психологии является производство психологической экспертизы. Сразу оговоримся - именно психологической, поскольку производство комплексной психолого-психиатрической экспертизы не всегда оправдано, ибо значительно расширяет границы объекта исследования. Практика производства судебно-психологических экспертиз существует с начала 60-х годов прошлого столетия. Предметом подобных экспертиз являются психологические свойства личности (психические процессы, непатологические аномалии психики, менталитационные и возрастные особенности человека, его мировоззрение и т.п.). На разрешение эксперта-психолога может быть поставлен любой вопрос, имеющий значение для правильного разрешения дела, на который в состоянии ответить современная психологическая наука. Психологи могут оказать значимую помощь в проведении не только оперативно-розыскных мероприятий, но и следственных действий, главным образом с участием лиц, имеющих дефекты, патологические изменения. Одной из важнейших проблем производства психологической экспертизы является вычленение объекта исследования. Он весьма многогранен, может быть сугубо духовным либо материальным. По нашему мнению, все многообразие объектов психологической экспертизы может быть представлено в двух подвидах: психика человека и материалы уголовного дела. Исследование первого объекта направлено на вычленение и оценку субъективных непатологических психических свойств конкретной личности, обусловивших противоправное поведение, а второго - предполагаемых психологических составляющих свойств человека либо целой преступной группы (во втором случае исследование значительно усложняется). Специалисты-психологи, обслуживая уголовный процесс, производя по поручению следователя сложные исследования, разрабатывая рекомендации, способны оказать неоценимую помощь в получении достоверной доказательственной или вспомогательной, ориентирующей информации. Подобное положение обусловливает необходимость пересмотра положения психолога в уголовном судопроизводстве, хотя бы на уровне локального (ведомственного) регулирования, с тем чтобы на практике не возникало вопросов о правомерности его участия в этом производстве. ПОЛИГРАФОЛОГИЯ: РЕАЛИИ СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ Я.В. КОМИССАРОВА Комиссарова Я.В., кандидат юридических наук, член Совета Учебно-методического объединения образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы (Московская государственная юридическая академия). Обзор литературы, посвященной "проблеме полиграфа", показывает, что суждения как сторонников, так и противников расширения сферы его применения зачастую умозрительны. В ходе дискуссии чаще всего обсуждаются научные, технические и нравственные аспекты проблемы без учета реалий сегодняшнего дня, среди которых просматривается тенденция роста числа исследований, проводимых с использованием полиграфа, не только в рамках оперативной, но и следственно-судебной деятельности, а также в работе с кадрами. При этом мнения практических работников не совпадают: одни ратуют за повсеместное производство психофизиологического исследования с использованием полиграфа (далее по тексту - ПФИ) по уголовным делам, другие имеют весьма смутное представление о процедуре ПФИ и процессуально грамотных способах оперирования в ходе доказывания полученной при этом информацией <*>. Защитники подозреваемых и обвиняемых (и даже потерпевшие), апеллируя к ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, ссылаются в отдельно взятых (интересующих их лично) случаях на возможность применения полиграфа. Судьи интересуются, каковы перспективы использования полиграфа в гражданском судопроизводстве. Принимая изложенное во внимание, попытаемся кратко проанализировать реалии и перспективы использования полиграфа в отечественном уголовном. Ключевым процессом расследования преступлений является процесс доказывания, сущность которого состоит в собирании, исследовании, оценке и использовании доказательств. Первоначальный этап, этап собирания доказательств, предполагает проведение работы по обнаружению, фиксации, изъятию следов преступления. Следы преступления в криминалистике принято делить на материальные и идеальные. В основе деления лежит традиционный для философии и психологии подход к разграничению взаимодействий субъекта с окружающим миром на субъект-субъектные и субъект-объектные. Отражение преступления в живой природе (применительно к жизнедеятельности человека) происходит в виде образов события и обстоятельств преступления, формирующихся в памяти людей. По современным представлениям фиксация следов в памяти осуществляется в три этапа: вначале в иконической (сенсорной) памяти на основе деятельности анализаторов возникают сенсорные следы; затем информация, полученная посредством анализаторов, направляется в высшие отделы головного мозга, где происходят анализ, сортировка и переработка сигналов; на третьем этапе информация переводится в долговременную память. Идеальные следы, недоступные для непосредственного восприятия, познаются с помощью их материализации. Материализация идеальных следов происходит, как правило, в процессе общения участников уголовного судопроизводства с использованием вербальных и невербальных средств коммуникации. Получение криминалистически значимой информации при этом сопряжено со значительными трудностями, поскольку само понятие "общение" многозначно. Невербальная коммуникация как составляющая общения предполагает непрерывную переработку информации, циркулирующей между субъектами. Речь идет о сложном процессе передачи, приема, интерпретации и преобразования информации, осуществляемом участниками уголовного судопроизводства с помощью несловесных средств общения. По степени волевого участия субъекта в процессе передачи информации по несловесным каналам общения невербальные проявления личности можно классифицировать на произвольные и непроизвольные; по степени опосредованности восприятия информации, выраженной в невербальной форме, можно выделять информацию, получаемую участниками уголовного процесса с помощью органов чувств (тогда речь идет об органолептических методах получения информации), а также информацию, получаемую с использованием специальных технических средств (тогда речь идет об инструментальных методах получения информации). Из психофизиологии известно, что совокупность образов, связанных с преступлением, образует в памяти человека прочный комплекс. Искусственная активация одного из элементов комплекса, независимо от воли субъекта, автоматически воссоздает в сознании все его элементы, что отражается на поведении человека. Поэтому психофизиологические реакции участников уголовного процесса, возникающие в связи с преступлением и его расследованием, являются важным источником криминалистически значимой информации. Получать данную информацию по невербальным каналам общения сотрудники правоохранительных органов могут самостоятельно, вне зависимости от личного волеизъявления обладателей информации, благодаря относительной простоте использования органолептических методов (несмотря на то что эффективность их применения в определенной мере ограничивается чувствительностью сенсорных систем человека). Инструментальные методы, расширяя границы человеческого восприятия, дают возможность снизить уровень субъективизма при получении и анализе информации, выраженной в невербальной форме, однако возможность их использования на практике, как правило, обусловливается наличием у лица соответствующих специальных знаний. Одним из инструментальных методов получения информации по невербальным каналам общения является психофизиологический метод "детекции лжи" с применением полиграфа. С точки зрения психофизиологии анализ механизма "внутренних", скрытых от непосредственного восприятия, процессов предполагает выявление их взаимосвязи с одновременно протекающими доступными для восприятия "внешними" процессами, в которых механизм "внутренних" процессов находит свое отражение, что позволяет исследовать их опосредованным образом, изучая "внешние" проявления-корреляты. Эффективность психофизиологического метода "детекции лжи" с применением полиграфа определяется существованием так называемого психофизиологического феномена, суть которого при использовании указанного метода заключается в том, что стимул (слово, предмет, фотография и т.п.), несущий человеку значимую в конкретной ситуации информацию о событии, образ которого запечатлен в его памяти, устойчиво вызывает физиологические реакции, превышающие реакции на предъявляемые в тех же условиях сходные, но не связанные с данным событием. Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа представляет собой процедуру применения специальных знаний в области полиграфологии, сопряженную с использованием технических средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей, не причиняющих вреда окружающей среде, в ходе которой осуществляется анализ (оценка) динамики психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы, в определенном порядке подобранные и систематизированные. Целью ПФИ является проверка сообщаемой обследуемым лицом информации. Круг задач, разрешаемых при проведении ПФИ, определяется, исходя из необходимости вынесения суждений, во-первых, о степени информированности обследуемого лица о событии (его деталях), послужившем поводом для проведения психофизиологического исследования; во-вторых, об обстоятельствах получения обследуемым лицом информации о данном событии. В качестве объекта исследования можно рассматривать физиологические проявления протекания психических процессов, связанные с восприятием, закреплением, сохранением и последующим воспроизведением человеком информации о каком-либо событии. Использование полиграфа позволяет отслеживать динамику психофизиологических реакций обследуемого на предъявляемые стимулы, поскольку современный компьютерный полиграф представляет собой аппаратно-программное средство, обеспечивающее перевод физиологических показателей активности дыхательной, сердечно-сосудистой системы, электрической активности кожи и т.д. в электрические сигналы, преобразуемые в физические величины, отображаемые в виде графиков. При анализе полученных в ходе производства ПФИ данных изучается фоновый уровень динамики физиологических показателей; отмечаются артефакты и выявляются признаки противодействия со стороны обследуемого лица (если таковые имеются); устанавливается наличие (отсутствие) психофизиологических реакций на предъявленные стимулы, включая связанные с событием, послужившим поводом для проведения ПФИ; проводится сравнительная оценка психофизиологических реакций обследуемого на различные стимулы; выделяется совокупность стимулов, значимых для индивида. Поскольку психофизиологические реакции в известной мере являются "индикаторами" образов, сформировавшихся в памяти человека, в результате исследования возможно установление причинно-следственной связи выявленных реакций на значимые стимулы с диагностируемыми образами, отражающими событие, послужившее поводом для проведения ПФИ. Выводы по вопросам, поставленным на разрешение полиграфолога, делаются на основе комплексного анализа данных, полученных в ходе исследования. В компетенцию полиграфолога входит формулирование вывода о степени информированности обследуемого лица о событии или его деталях, интересующих инициатора ПФИ, обусловленной наличием (отсутствием) в памяти человека образов, сформировавшихся в связи со случившимся. Данный вывод по форме может быть категорическим, однозначным, безусловным. Поскольку его правильное истолкование без использования специальных знаний в области полиграфологии затруднительно, полиграфолог также должен вынести суждение об обстоятельствах получения обследуемым лицом информации о событии, послужившем поводом для проведения ПФИ. При этом вывод полиграфолога может быть либо категорическим условным, либо вероятным. Поскольку число возможных вариантов расследуемого события не является конечным, а данные, содержащиеся в материалах дела, используемые при проведении ПФИ, преимущественно нельзя считать доказанными, вывод об обстоятельствах формирования в памяти человека образов, связанных с событием, послужившим поводом для проведения ПФИ, следует давать в вероятной форме. При наличии достаточных данных может быть сформулирован категорический вывод о существовании (отсутствии) причинной связи между идеальными следами и обстоятельствами, повлекшими их образование, который в любом случае является условным и должен включать ссылку на то, что сделан он с учетом данных, содержащихся в материалах дела, либо сообщенных полиграфологу обследуемым лицом. Формулирование вывода о существовании события либо отдельных обстоятельств преступления в компетенцию полиграфолога не входит, так как в соответствии со ст. 74 УПК РФ заключение специалиста (заключение эксперта) - это источник сведений, на основе которых наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, устанавливают суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ. В Российской Федерации полиграф широко применяется органами ФСБ, МВД и др. как в ходе оперативно-следственных мероприятий, так и при работе с кадрами. Использование полиграфа в деятельности различных ведомств нормируется соответствующими инструкциями. Идет работа над проектом Федерального закона "О применении полиграфа в Российской Федерации". Примеров эффективного использования полиграфа в целях установления истины по уголовному делу в российской процессуальной практике немало, практика применения полиграфа правоохранительными органами России постоянно расширяется. На базе ГУВД Краснодарского края МВД России начиная с 1997 г. периодически проводит научно-практические конференции по обмену опытом в области полиграфологии, последняя из которых - VII международная научно-практическая конференция "Актуальные проблемы специальных психофизиологических исследований и перспективы их использования в борьбе с преступностью и подборе кадров" - состоялась в мае сего года. Учитывая сомнения некоторых ученых относительно допустимости применения полиграфа в ходе расследования преступлений, необходимо подчеркнуть, что использование полиграфа не влечет нарушения принципа презумпции невиновности в отношении обследуемого лица, поскольку отличительной особенностью ПФИ является методически обусловленная невозможность его принудительного производства. Если ссылка на ст. 51 Конституции Российской Федерации, которая гласит, что "никто не обязан свидетельствовать против себя самого", при отказе кого-либо из субъектов уголовного судопроизводства от дачи показаний не влечет для него негативных последствий, то и отказ от участия в ПФИ не может восприниматься как "акт самоизобличения". Кроме того, соблюдение принципов уголовного судопроизводства направлено на охрану прав и свобод каждого человека и гражданина. В этом контексте защита интересов законопослушных граждан, вовлекаемых в уголовный процесс, обусловливает, в частности, необходимость более широкого применения в следственно-судебной практике научно-технических средств. Как уже было отмечено, действующее законодательство не ограничивает инициативу участников процесса при выборе форм и условий дачи ими показаний. В своей работе автору неоднократно приходилось сталкиваться с ситуациями, когда потерпевшие изъявляли желание "пройти проверку на полиграфе". Так, в августе 2000 г. гр. X. - потерпевшая по делу об изнасиловании - заявила ходатайство о проведении проверки с помощью полиграфа сообщенных ею сведений об обстоятельствах случившегося. Учитывая российский менталитет, согласно которому большое значение придается провоцирующему характеру поведения жертвы (в данном случае - одинокой женщины, отправившейся на пикник с двумя малознакомыми мужчинами), следователь по особо важным делам прокуратуры в/ч 9369 поддержал стремление потерпевшей подтвердить объективность своих показаний. Результаты опроса с использованием полиграфа гр. X., проведенного автором (в то время - старшим экспертом ГУ Саратовской ЛСЭ МЮ РФ <*>), способствовали установлению истины по делу: судом одному из преступников было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 6 лет, другому - сроком на 4 года и 6 месяцев, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Сегодня следователи прокуратуры, органов МВД России и даже судьи все чаще используют помощь специалистов-полиграфологов при расследовании уголовных дел. Кадровики и представители служб безопасности предприятий различных форм собственности обращаются к полиграфологам для решения вопросов, связанных с подбором и проверкой лояльности персонала. Результаты ПФИ в совокупности с иными доказательствами, собранными по делу, не только находят отражение в обвинительных заключениях, но и ложатся в основу выводов суда в отношении подсудимых. Так, Октябрьский районный суд г. Тамбова в октябре 2003 г. признал виновными в совершении преступления, предусмотренного п. "а" ч. 2 ст. 213 УК РФ, гр. Сосина А.В. и гр. Тамаряна М.А., которые в апреле 2003 г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, остановили на одной из улиц города автомобиль под управлением гр. Н. и на глазах четверых малолетних детей, находившихся в машине, избили Н., а также его брата, по просьбе жены Н. пытавшегося пресечь действия хулиганов. В приговоре суд сослался, в частности, на результаты, полученные в ходе опросов с использованием полиграфа, проведенных в ГУ Тамбовской ЛСЭ МЮ РФ. В январе 2004 г. суд Еврейской автономной области признал виновным в совершении преступлений, предусмотренных пп. "в", "к" ч. 2 ст. 105, п. "в" ч. 3 ст. 132 УК РФ, гр. Петрова Е.Ю., сославшись в приговоре на заключение специалиста-полиграфолога как на один из источников доказательств по делу. Сторонниками "легализации" полиграфа в России были выдвинуты различные предложения по разрешению вопросов, связанных с процессуальным урегулированием его применения в следственно-судебной практике. Большая заслуга в том, что дискуссия по обозначенной проблематике приобрела конструктивный характер, принадлежит профессору Р.С. Белкину, допускавшему, в частности, возможность применения полиграфа в ходе расследования преступлений в двух случаях: при проведении судебно-психологической экспертизы и при участии специалиста-психолога в подготовке к производству следственного действия. Заметим, что именно по такому пути пошли в Болгарии, где с 1995 г. в институте психологии МВД Республики Болгария функционирует "отделение для проведения оперативно-психологических экспертиз" в отношении лиц, заподозренных в совершении тяжких преступлений, сотрудников, уличенных в нелояльном поведении и коррупции, и составления психологического портрета преступников <*>. В Японии с 1959 г. результаты проверок на полиграфе, обобщенные в экспертном докладе, согласно Криминальному процедурному кодексу принимаются в качестве доказательств в судах низшей инстанции, а к началу 70-х годов стали приниматься Верховным Судом по усмотрению судьи В России со временем нашло поддержку мнение ученых и практиков, рассматривавших ПФИ в качестве самостоятельной формы использования специальных знаний из ряда смежных областей науки и техники в целях решения задач, поставленных перед полиграфологом органом или лицом, такими знаниями не обладающим. В октябре 2002 г. под эгидой Учебно-методического объединения образовательных учреждений профессионального образования в области судебной экспертизы <*> была начата работа по изучению возможностей и перспектив становления новых экспертных специальностей, связанных с внедрением методов психологии и психофизиологии не только в оперативно розыскную, но и в следственно-судебную. В мае 2003 г. согласно Приказу N 114 Министерства юстиции РФ в Перечень экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации, была включена психологическая экспертиза, при этом род экспертизы был определен как "психологическая", а экспертная специальность названа "Исследование психологии и психофизиологии человека". Таким образом, придание судебно-психологической экспертизе "официального статуса" предопределило возможность производства ПФИ в СЭУ МЮ РФ в рамках судебно-психологических исследований <*>. В январе 2005 г. в штате ЭКЦ при ГУВД г. Москвы появился специалист-полиграфолог, а в конце года в ЭКЦ МВД Республики Татарстан в порядке эксперимента было создано подразделение по проведению ПФИ. Кроме того, авторским коллективом в составе членов Совета УМО Судебная экспертиза были разработаны Государственные требования к минимуму содержания и уровню требований к специалистам для получения дополнительной квалификации "Судебный эксперт по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа", а также примерная дополнительная профессиональная образовательная программа профессиональной переподготовки специалистов для получения указанной квалификации. Государственные требования были утверждены заместителем министра образования Российской Федерации 5 марта 2004 г. (регистрационный номер ГТППК 34/36) и введены в действие Приказом Министерства образования России от 8 апреля 2004 г. N 1547, согласно которому на СЮИ МВД России возлагалась ответственность за формирование научно-методического обеспечения реализации дополнительной профессиональной образовательной программы "Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа", а также обязанность приступить к ее реализации. Во исполнение вышеуказанного Приказа по заданию ЭКЦ МВД России коллектив авторов в составе: Л.Н. Иванова, кандидата медицинских наук (Саратовский юридический институт МВД России), Я.В. Комиссаровой, кандидата юридических наук (Московская государственная юридическая академия), В.Н. Федоренко, кандидата биологических наук (Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков) - подготовил примерную дополнительную профессиональную образовательную программу переподготовки специалистов для выполнения нового вида профессиональной деятельности - проведения психофизиологического исследования с использованием полиграфа (объемом 560 часов трудоемкости). Программа летом 2005 г. прошла согласование с ЭКЦ МВД России и была рекомендована к реализации Советом УМО "Судебная экспертиза". Поскольку в России подготовка специалистов-полиграфологов до настоящего времени велась не только в различных ведомствах по разным программам, но и силами коммерческих структур по программам, зачастую далеким от стандартов, принятых в мировой практике, между двумя ведущими вузами страны по подготовке специалистов в области юриспруденции и судебной экспертизы - Московской государственной юридической академией и Саратовским юридическим институтом МВД России было заключено Соглашение о сотрудничестве. Предметом Соглашения стало организационное и информационное взаимодействие сторон по разработке прикладных проблем применения полиграфа в различных сферах общественной жизни и реализации дополнительной профессиональной образовательной программы "Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа" в целях обеспечения возможности использования правоохранительными органами, государственными и негосударственными учреждениями и организациями, а также гражданами помощи квалифицированных специалистов-полиграфологов. Сегодня на базе МГЮА силами двух вузов начинается переподготовка специалистов-полиграфологов по программе объемом 560 часов, а в обозримом будущем планируется приступить к переподготовке судебных экспертов по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа. Время подтвердило правильность позиции тех ученых и практиков, кто на протяжении десятилетий выступал в пользу конструктивного диалога по "проблеме полиграфа". В конце 2005 г. Управление криминалистики Генеральной прокуратуры РФ завершило работу по обобщению опыта применения полиграфа в России, оказавшегося весьма продуктивным, а из прокуратуры г. Москвы на места было направлено письмо о целесообразности производства психофизиологической экспертизы по уголовным делам. Оказание помощи следствию в решении практических вопросов, связанных с организацией и проведением ПФИ, взял на себя АНО "Центр независимой комплексной экспертизы и сертификации систем и технологий" (ЦНКЭС) - экспертное учреждение, в свое время создававшееся именно в целях обеспечения производства нетрадиционных видов экспертиз по заданиям правоохранительных органов. Начиная в ЦНКЭС работу по проведению психофизиологической экспертизы с применением полиграфа по уголовным делам, находящимся в производстве органов прокуратуры г. Москвы и Московской области, мы осознавали всю глубину ответственности не только за "качество", но и за обеспечение "легитимности" практической деятельности по использованию данного психофизиологического метода "детекции лжи". Надо заметить, что сегодня говорить о безболезненном вхождении ПФИ в лоно судебной экспертизы преждевременно. Противников придания указанному виду исследований статуса большего, чем то предполагают рамки оперативно-розыскной деятельности, достаточно много. Позиция некоторых хорошо аргументирована и заслуживает не только внимания, но и уважения. Беспокойство вызывает не критика теоретических и прикладных положений полиграфологии, в основной своей массе способствующая ее творческому развитию, а опасность привлечения к проведению экспертных исследований в период, когда новый вид экспертизы проходит этап своего становления, специалистов с низкой квалификацией, не обладающих знаниями в области теории судебной экспертизы, имеющих смутные представления о процессуальном порядке назначения и производства экспертиз. В связи с этим надо отдать должное членам Федерального межведомственного координационно-методического совета по проблемам экспертных исследований, не просто выразившим озабоченность по поводу имеющих место на практике случаев производства ПФИ на низком научно-методическом уровне, но и поддержавшим позицию УМО "Судебная экспертиза" в вопросе о необходимости унификации ведомственных методик производства ПФИ. При этом следует учитывать, что сфера применения полиграфа не ограничивается рамками уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности. Сегодня более чем в 60 станах мира полиграф используется как в ходе различного рода расследований - когда участник проверки опрашивается на предмет выявления, возможно, скрываемой им информации о каком-либо событии, имевшем место в действительности и послужившем поводом для расследования, так и при работе с кадрами - в целях получения дополнительной информации об участнике проверки. Не останавливаясь подробно на рассмотрении проблем, связанных с применением полиграфа в кадровой работе, поскольку данная тема не менее обширна, чем затронутые нами в статье проблемы использования полиграфа в процессуальной практике, заметим, что единство методологических и методических основ независимо от обстоятельств применения полиграфа предопределило необходимость единообразного упорядочения его использования во всех сферах общественной жизни, а массовый характер, который проведение проверок на полиграфе приобрело в России за последнее десятилетие, обусловил актуальность решения данного вопроса. Методики проведения тестирования на полиграфе, являющегося основным этапом ПФИ, наработанные мировой практикой, общеизвестны и апробированы в России (речь идет о порядке использования специальных знаний их носителем при проведении исследования как такового). До настоящего времени отсутствовала методика производства ПФИ как система предписаний (категорических или альтернативных), регламентирующих выбор и порядок применения в определенной последовательности и в определенных (существующих или создаваемых) условиях способов и средств решения полиграфологом экспертных задач <*>. В связи с этим мы (объединив усилия с коллегами - специалистами в области полиграфологии, теории и практики судебной экспертизы) разработали Методические рекомендации по проведению психофизиологического исследования с использованием полиграфа в ЦНКЭС, составной частью которых стала Видовая экспертная методика производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа. Данная Методика отвечает требованиям к содержанию Типовой экспертной методики, подготовленным совместно ЭКЦ МВД РФ и РФЦСЭ при МЮ РФ и утвержденным Федеральным межведомственным координационно-методическим советом по проблемам экспертных исследований 18 ноября 1998 г. Она призвана обозначить общий порядок осуществления организационно-исследовательских действий специалистом-полиграфологом не только при производстве экспертиз по заданию правоохранительных и судебных органов, но и при проведении ПФИ по заявкам иных органов, юридических и физических лиц. Очевидно, что в методиках, определяющих схему действий эксперта, в полном объеме невозможно изложить научно-методические основы производства того или иного рода (вида) экспертиз, содержание которых, как правило, раскрывается в учебниках и монографиях <*>. Вместе с тем думается, что подобные методики должны предельно точно отражать профессиональный "стандарт качества" в форме, доступной для восприятия лицами, не являющимися специалистами в соответствующей области знания. Поэтому работа по оптимизации Видовой экспертной методики производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа, безусловно, должна быть продолжена. Подводя итог изложенного, можно заметить, что полиграф, разумеется, ни "детектором лжи", ни "детектором правды" не является. Речь идет об одном из множества технических средств, неумелое использование которого способно сыграть негативную роль независимо от причин и обстоятельств применения, тогда как специалист этот же прибор может использовать в качестве "фонарика", чтобы осветить труднопреодолимые участки на пути установления истины по уголовному делу... ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА - ГРУБОЕ НАРУШЕНИЕ ИНСТРУКЦИИ О ПОРЯДКЕ ПРИМЕНЕНИЯ ПОЛИГРАФА ПРИ ОПРОСЕ ГРАЖДАН Н. КИТАЕВ Китаев Н., кандидат юридических наук, почетный работник прокуратуры, заслуженный юрист РФ (г. Иркутск). С 90-х годов минувшего столетия в Российской Федерации официально применяется опрос с помощью полиграфа (иногда называемого детектором лжи). Это многоцелевой прибор, предназначенный для одновременной регистрации нескольких (от 4 до 16) физиологических процессов, связанных с возникновением эмоций: дыхания, кровяного давления, биотоков. Применяя в процессе строгого формализованного общения с опрашиваемым лицом специально отработанные, сформулированные и сгруппированные вопросы и контролируя при этом с помощью полиграфа возникающие в ответ на них реакции, оператор способен достаточно успешно обнаружить устойчивую ситуационную значимость для опрашиваемого отдельных вопросов. Пользуясь правилами, выработанными практикой, оператор приходит к выводу о возможности утаивания опрашиваемым той или иной информации. Таким образом, полиграф является инструментом, позволяющим обнаружить ложь как осознанный продукт речевой деятельности. В России нормативным актом, регулирующим проведение опроса с помощью полиграфа, является Инструкция о порядке применения полиграфа при опросе граждан (утверждена Генеральной прокуратурой, ФСБ РФ), зарегистрированная в Министерстве юстиции РФ 28 декабря 1994 г. Поскольку опрос на полиграфе носит добровольный характер и согласие опрашиваемого оформляется в письменном виде по установленной форме, то такой отказ является для следователя и оперативного работника в ряде случаев существенным препятствием для формирования внутреннего убеждения по делу (в ситуации дефицита доказательств). В справке по результатам опроса с применением полиграфа имеется обязательное примечание: "Результаты опроса с применением полиграфа не могут использоваться в качестве доказательства в суде и носят вероятностный характер". Это примечание обусловлено наличием определенного процента ошибок в выводах операторов-полиграфистов, что обусловлено комплексом различных объективных и субъективных причин. Разумеется, многих практических работников такое положение не устраивает, они стараются придать результатам полиграфической проверки статус судебного доказательства. Самые современные полиграфы, по мнению многих ученых и практиков, не гарантируют достоверность заключения даже опытного оператора. Опытный преступник может избежать разоблачения, использовав законное право на отказ от тестовой проверки. Кроме того, некоторые подозреваемые, особенно "штатные сотрудники разведывательных служб, проходят специальную антиполиграфную подготовку и могут обмануть детектор лжи и оператора" <1>. По мнению ряда физиологов США, "после 10-минутной тренировки полиграф сможет обмануть даже 10-летний ребенок" <2>. Поэтому результат данного обследования просто не имеет такого свойства доказательств, как достоверность, а следовательно, не может быть доказательством. Но подобные попытки в отечественной юриспруденции имеют место. Так, Ю.И. Холодный сообщает об уголовном деле Синцова В.Н. (одного из директоров АО "Специальное машиностроение и металлургия"), арестованного в январе 1994 г. по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных п. "а" ст. 64 (измена Родине в форме шпионажа и выдачи государственной тайны иностранному государству) и ч. 3 ст. 173 (неоднократное получение взяток) УК РСФСР. Следствие по делу вела Главная военная прокуратура РФ. Решение о применении полиграфа в отношении Синцова В.Н. возникло на этапе, когда уже частично были собраны фактические доказательства о преступной деятельности обвиняемого и требовалось установить некоторые обстоятельства его противоправной деятельности в период 1992 - 1993 гг. Обвиняемый дал подписку о добровольном согласии опроса на полиграфе, а результаты этого оперативного мероприятия позволили следователю ГВП указать в обвинительном заключении: "Помимо собственного признания в содеянном Синцов также изобличается... заключениями специалистов... по результатам проведения специального психофизиологического исследования Синцова В.Н. с применением полиграфа. Данный пример изложен Я.В. Комиссаровой и А.П. Сошниковым следующим образом: "В российской процессуальной практике первым случаем применения полиграфа на этапе предварительного следствия, с последующим использованием полученных данных в ходе судебного разбирательства, является проверка на полиграфе гр. Синцова В.Н. ..." <4>. У читателей создается впечатление, что "в ходе судебного разбирательства" результаты опроса Синцова на полиграфе суд счел за доказательства его вины. Однако такое мнение было бы ошибочным - проверкой установлено: среди приведенных в приговоре доказательств виновности Синцова нет ссылок на заключение специалистов-полиграфологов. 2 июля 1997 г. Военной коллегией Верховного Суда РФ Синцов В.Н. приговорен к 10 годам лишения свободы за измену Родине в форме шпионажа. Приговор вступил в законную силу. В специальной литературе можно встретить предложения по применению полиграфа в процессе опроса, противоречащие действующей Инструкции (1994 г.). Так, Л.Я. Драпкин, Я.М. Злоченко и А.Е. Шуклин пишут о бесконтактном приборе, разработанном в США: "Отсутствие непосредственного контакта с телом человека позволяет использовать в оперативно-розыскных целях высокочувствительный детектор лжи негласно, без уведомления об этом проверяемого и без получения его согласия, что значительно увеличивает эффективность работы и надежность результатов" <6>. Отметив эту похвальную особенность зарубежной спецтехники, авторы комментируют ее с позиций российского законодательства: "Какого-либо нарушения принципов оперативно-розыскной деятельности в этом нет, поскольку в ходе производства негласных оперативно-розыскных мероприятий, в том числе и опроса граждан (п. 1 ч. 1 ст. 6 ФЗ "Об ОРД"), могут быть использованы "информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъемка, а также и другие технические и иные средства, не наносящие ущерб жизни, здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде" (ч. 3 ст. 6 указанного выше Федерального закона)". Аналогичной точки зрения придерживаются и некоторые другие российские специалисты <7>. Однако здесь допускается путаница, когда негласные оперативно-розыскные мероприятия смешивают с гласными ОРМ (а согласно Инструкции опрос с применением полиграфа прямо относится к гласным оперативно-розыскным мероприятиям). Автор солидарен с мнением сотрудника ВНИИ МВД РФ доцента Л.М. Исаевой: "...Используя метод полиграфного опроса, необходимо помнить, что полиграф регистрирует всего лишь наличие психофизиологической реакции на что-либо: вопрос, слово, цвет, звук и т.п. Поэтому, получая реакцию на что-либо, крайне важно разобраться, почему она возникла. Не всегда это связано с информацией, имеющей отношение к совершенному преступлению" <8>. После анализа работы российских операторов-полиграфологов Л.М. Исаева отмечает: "К сожалению, практика показывает, что часто опрос носит поверхностный характер, выводы излишне категоричны, что совершенно недопустимо, особенно без соответствующей аргументации" <9>. О подобных ошибках оператора полиграфа, ставших предметом обсуждения Верховного Суда РФ, говорится в специальной литературе. В последние годы в отечественной юриспруденции все настойчивее звучат утверждения энтузиастов о внедрении в правоприменительную деятельность так называемой "психофизиологической экспертизы" или "психолого-психофизиологической экспертизы" <11>. Генеральная прокуратура РФ в 2006 г. направила во все прокуратуры субъектов Федерации письмо "Обобщение практики использования возможностей полиграфа при расследовании преступлений". В этом документе пропагандируется как положительное новаторское явление проведение "психофизиологических экспертиз", где главным инструментом выступает тот же полиграф. Такое "нововведение", на наш взгляд, выглядит лукавством, попыткой обойти закон и подзаконные нормативные акты. В самом деле, согласно Инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан, во-первых, для такого опроса должно быть письменное согласие испытуемого; во-вторых, результаты опроса не могут иметь доказательственного значения. "Энтузиасты" поступили очень просто: обследование, проводимое оператором-полиграфологом, назвали не опросом (предусмотренным ст. 6 Закона РФ "Об оперативно-розыскной деятельности"), а "заключением эксперта", самого оператора переименовали в "эксперта", который должен давать соответствующие требованиям УПК подписки. Такое "творение", по замыслу "энтузиастов", уже обладало всеми внешними атрибутами судебного доказательства, и к тому же никакого согласия на обследование от подэкспертного уже не требовалось. "Энтузиаст" "нового вида экспертизы" О.В. Белюшина откровенно признает выигрышность такой ситуации: «Особенности производства судебной экспертизы в отношении живых лиц действующим уголовно процессуальным законодательством не урегулированы. Более того, ст. 47 и ст. 195 УПК РФ не содержат положений, дающих обвиняемому право отказаться от участия в судебной экспертизе, проводимой в отношении его». Таким образом, требования вышеназванной Инструкции обходятся очень легко, с правами обвиняемого не считаются, добровольный характер обследования заменяется принудительным, а справка специалиста-полиграфолога, не имеющая силы доказательств, превращается в «заключение психофизиологической экспертизы». Фактически справка специалиста-полиграфолога становится экспертным заключением: "При производстве психофизиологической экспертизы полиграфолог оценивает психофизиологические реакции опрашиваемого лица на те или иные стимулы, выносит суждение об их субъективной значимости, которая свидетельствует о наличии в памяти человека идеальных следов какого-либо события или его отдельных составляющих. Выявление таких следов может служить основанием для решения вопроса о сокрытии опрашиваемым лицом информации о расследуемом событии". О.В. Белюшина признается: "...По общей норме ст. 28 Федерального закона о государственной судебно-экспертной деятельности проведение психофизиологической экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении без согласия испытуемого недопустимо. В то же время в силу ст. 41 указанного Закона на экспертов, не являющихся государственными судебными экспертами, приведенная норма не распространяется. Таким образом, возникает процессуальная возможность проведения негосударственными экспертами экспертизы принудительно" <14>. Указывая на возможность использования в доказывании данных, полученных при проведении проверок на полиграфе, О.В. Белюшина в своей диссертации утверждает, что наиболее оптимальный вариант решения проблемы состоит в приравнивании результатов проверки на полиграфе к результатам судебно-психологической экспертизы с расширением перечня оснований ее назначения. Директор созданного в январе 2005 г. Института полиграфа Московского государственного университета технологий и управления Д.А. Кокорев и его заместитель по экспертной работе О.В. Белюшина, пропагандируя "законность" названных экспертиз, вынуждены признать: "Пока не решен вопрос относительно использования в экспертной практике математических алгоритмов обработки, применяемых в отечественных полиграфных устройствах. Эти алгоритмы не только не опубликованы, но даже не задекларированы в технической документации полиграфов, что полностью исключает возможность построения выводов экспертом на основе этих алгоритмов. А следовательно, выводы, построенные на результатах математической обработки, в соответствии с ч. 3 п. 2 ст. 75 УПК РФ могут быть признаны недопустимым доказательством. Я.В. Комиссарова в своей последней публикации утверждает, что ею и другими учеными разработана "видовая экспертная методика производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа" и что данная методика "отвечает требованиям типовой экспертной методики..." <17>. Здесь налицо странное смешение специальных понятий. Так, известный специалист в области судебных экспертиз Т.В. Аверьянова выделяет три вида экспертных методик: родовую (видовую), типовую и конкретную или частную. "Родовая (видовая) экспертная методика - это методика проведения экспертиз данного рода (вида)... Типовая экспертная методика - это методика решения типовых экспертных задач, выражение обобщенного опыта производства таких экспертиз" <18>. С учетом изложенного непонятно, какой вид экспертной методики имеет в виду Я.В. Комиссарова и где в России накоплен "обобщенный опыт" психофизиологических экспертиз, являющихся, по сути, незаконными?! Очевидно, Я.В. Комиссарова понимает шаткость данной позиции, поэтому в другой своей публикации обещает: «...Работа по оптимизации видовой экспертной методики производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа будет продолжена». Все изложенное, на наш взгляд, свидетельствует о том, что "психофизиологическая экспертиза" является ординарным опросом с применением полиграфа и ее заключение не может иметь силу судебных доказательств. [1] См.: Гришина Е.П. Перспективы использования специальных знаний психолога в уголовном судопроизводстве // Российский следователь. 2005. № 7. С. 38-40. [2] См.: Крылов И. Ф. Судебная экспертиза в уголовном процессе, Л., 1963. С. 31-34. [3] См.: Владимиров Л.Е. Психологическое исследование в уголовном суде. М., 1901. С. 45. [4] См.: Канторович Я. А Психология свидетельских показаний, Харьков, 1929; В. А. Внуков и А. Е. Брусиловский. Психология и психопатология свидетельских показаний малолетних и несовершеннолетних, Харьков, 1929, и др. [5] А. В. Петровский. История советской психологии, М., 1967. С. 186. [6] См.: Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М„ 1955. С. 319. [7] Среди первых работ этого периода необходимо указать следующие публикации Миньковский Г.М. Особенности расследования и судебного разбирательства дел о несовершеннолетних. М,, 1959: Рогачевский Л.И. О судебно-психологической экспертизе / / Вопросы криминалистики. М., 1964 № 10.; Яковлев ЯМ. Судебная экспертиза при Расследовании половых преступлений. Душанбе, 1966 и др [8] Орлов Ю., Орлова В., Шишков С. Государственная судебно-экспертная деятельность // Российская юстиция. № 9. 2001. С. 16-19. [9] Шиканов В.И. Использование специальных познаний при расследовании убийств. Учебное пособие. Иркутск, 1976. С. 85. [10] Строгович М.С. Уголовный процесс. Учебник для юридических институтов и факультетов. М.: Юридическое издательство Министерства юстиции СССР, 1946. С. 180 [11] Рахунов Р.Д. Теория и практика экспертизы в советском уголовном процессе. Издание 2-е, переработанное и дополненное. М.: Госюриздат, 1953. С. 57 [12] Кудрявцева А.В. Доказательственное значение «правовых» экспертиз в уголовном процессе / А.В. Кудрявцева, Ю.Д. Лившиц // Российская юстиция. 2003. N 1. С. 37 [13] Приказ Минздрава России от 19 мая 2000 г. № 165 «О медицинском психологе в судебно-психиатрической экспертизе» // Здравоохранение. № 7, 2000. С. 34. [14] Коваленко А.Б., Малинина Ю.Ф. Опыт использования судебно-психологических экспертиз в ходе расследования уголовных дел (по материалам военной прокураторы) // Эксперт-криминалист. 2006. № 1. С. 32. [15] Гришина Е.П. Перспективы использования специальных знаний психолога в уголовном судопроизводстве // Российский следователь. 2005. № 7. С. 48. [16] Коваленко А.Б., Малинина Ю.Ф. Опыт использования судебно-психологических экспертиз в ходе расследования уголовных дел (по материалам военной прокураторы) // Эксперт-криминалист. 2006. № 1. С. 32. [17] Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, № 8, 2004. [18] Пункт 14 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г. "О судебной экспертизе по уголовным делам". - Бюллетень Верховного Суда СССР, 1971, № 2. [19] См.: Шишков С. Могут ли психологические и психиатрические заключения служить доказательствами? // Законность. № 7. 1997. С. 21-23. [20] См.: Степанов В.В. Расширение перечня средств собирания доказательств // Уголовный процесс. 2007. № 2 (26). С. 56. [21] Шишков С.Н., Сафуанов Ф.С. Влияние психических аномалий на способность быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания // Государство и право. 1994. № 2. С. 82-90. [22] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 07.05.2003 по делу № 92-о02-32. Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации (ошибки, допущенные судами при рассмотрении уголовных дел, повлекшие отмену приговоров в кассационном порядке. / Под ред. С.Ю. Карасева, З.Т. Киселева. Подготовлен для системы КонсультантПлюс. 2003. [23] См.: электронный ресурс: http://moscow.hrights.ru/deti/data/deti03_03_2002-3.htm. [24] См.: Хисматуллин Р.С. Апелляционное производство по делам несовершеннолетних: Монография// Издание БашГУ. – Уфа, 2001. – С. 31. [25] Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила»)// Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. – М.,2004. – С. 315-316 [26] См.: Архив Кировского районного суда г.Уфы Республики Башкортостан № 1-25/2004. [27] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. № 7 (в ред. от 6 февраля 2007 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» // БВС. 2000.№ 4; БВС. 2007. № 5. [28] Зимакова Н.С. Основания назначения несовершеннолетним подозреваемым, обвиняемым судебных психиатрических, психологических и комплексных психолого-психиатрических экспертиз // Уголовное судопроизводство: проблемы теории, нормотворчества и правоприменения. Рязань, 2007. С. 89. [29] См.; Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. № 16 «О практике применения судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» // Электронный ресурс: http://www.ourcourt.ru/practice/feder23/pr23234.htm. [30] Гуськова А.П. Значение использования специальных знаний специалистов-психологов в уголовном судопроизводстве России // Избранные труды. Оренбург. 2007. С. 650. [31] Шиханцев Г.Г. Юридическая психология. М., 2006. С. 166. [32] Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. М., 1998. С. 233. [33] Гурьева В.А., Макушкин Е.В. Введение в подростковую судебную психиатрию // Медицинская и судебная психология: Курс лекций / Под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. М., 2004. С. 189 – 190. [34] См.: Марковичева Е.В. Использование судебно-психологических и комплексных судебных психолого-психиатриских экспертиз в доказывании по уголовным делам в отношении несовершеннолетних // Юридическая психология. 2008. № 2. С. 13-17. [35] См.: Коченов М. М. Судебно-психологическая экспертиза. М., 1977; Он же. Введение в судебно-психологическую экспертизу. М., 1980. С. 162. [36] Сафуанов Ф.С., Секераж Т.Н. Судебные экспертизы в участием психолога в Российской Федерации: формы, виды, перспективы межведомственного взаимодействия // Юридическая психология. 2006. № 1. С. 26-30. [37] На УМО возложена координация действий всех заинтересованных ведомств, учреждений и организаций по обеспечению качества и развития профессионального образования, прогнозированию перспективных направлений и научно-методическому обеспечению процесса подготовки судебных экспертов. УМО "Судебная экспертиза" базируется в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования "Саратовский юридический институт МВД России" (СЮИ МВД России). [38] Комиссарова Я.В. Полиграфология: реалии сегодняшнего дня // Юридическая психология. 2006, № 2. С. 12-19.               содержание   ..  37  38  39   ..