| Английская литература XVII столетия — это литература эпохи революционной ломки. Она развивается в обстановке ожесточенной идеологической и социальной борьбы, в тесной связи с событиями своего времени. Первые десятилетия века завершают эпоху Ренессанса; лишь с середины 20-х годов начинается новая историко-литературная эпоха, которая кончается к 2690-м годам, когда на литературную арену вступает Джонатан Свифт и другие деятели раннего Просвещения. В литературной жизни Англии этой поры различают в свою очередь три этапа, первый из которых приходится на предреволюционные десятилетия (20—30-е годы), второй охватывает годы революции и республики (40—50-е годы), третий совпадает с периодом Реставрации (60—80-е годы).
Переходный характер эпохи, сложность и острота социально-политических коллизий в стране обусловили сложность и противоречивость ее литературного процесса. Если для Франции XVII век — это, с некоторыми оговорками, век классицизма, для Испании и Германии — век барокко, то в Англии та же эпоха не поддается сколько-нибудь однозначной характеристике: барокко сосуществует здесь с классицизмом, и подчас разнородные литературные принципы причудливо переплетаются в творчестве одного и того же автора. Симптоматично, что лучшее создание века — поэма Джона Мильтона «Потерянный рай» — родилось как бы на скрещении двух художественных направлений, господствовавших в западноевропейском искусстве этого времени.
В первой четверти XVII в. английская литература развивалась еще главным образом под знаком Возрождения. Однако в ней все настойчивее давали знать о себе тенденции, свидетельствовавшие о кризисе ренессансного миропонимания. Рушились надежды гуманистов на близкое и неизбежное торжество общественной гармонии, обострялось ощущение сложности и трагической противоречивости бытия.
В 20—30-х годах XVII в. кризис ренессансной идеологии и эстетики углубляется, отражая обострение социальных противоречий в жизни английского общества: одни писатели демонстративно порывают как с художественными, так и с идейными традициями Возрождения, другие, не отрекаясь от гуманистических ценностей, стремятся приспособить их к новым, изменившимся условиям. Ведущим направлением в английской литературе этой поры становится барокко. В творчестве ряда писателей зреют ростки классицизма.
Важную роль в становлении классицистской эстетики на английской почве сыграла драматургия Бена Джонсона. Оставаясь писателем ренессансной эпохи, Джонсон, однако, в некоторых отношениях предвосхищал искания драматургов и поэтов XVII столетия. Особое значение имела в этой связи разработанная писателем рационалистическая «теория юморов», предполагающая изображение какой-то одной, господствующей страсти в характере персонажа. Приверженность классическим канонам и правилам, интерес к общезначимой, гражданственной проблематике, склонность к дидактизму присущи и младшему современнику Джонсона — драматургу Ф. Мессинджеру, последние пьесы которого были созданы в 1630-е годы. Тенденции классицизма становятся преобладающими и у отдельных поэтов нового поколения, вступающего в литературу как раз в этот период, — в описательно-дидактической лирике Дж. Денема и в поэзии Э. Уоллера, на стиль которого оказали заметное влияние французские писатели-классицисты.
Господствующее положение в английской поэзии первой половины XVII в. занимает так называемая «метафизическая школа», представляющая одно из направлений европейской литературы барокко. Основоположником школы считается Джон Донн (John Donne, 1573—1631), творческий путь которого — от язычески-жизнерадостной идиллической лирики Ренессанса к лирике трагически окрашенной, исполненной искренней тревоги за судьбу человека в «вывихнутом мире», и далее к религиозной духовной поэзии — воспроизводит в общих чертах одну из основных линий в эволюции английской литературы этой переломной поры.
Последователи Донна — Дж. Герберт, Р. Крэшо, Г. Воэн, ориентировавшиеся главным образом на позднее творчество своего предшественника, усвоили его склонность к мистицизму, отвлеченным «метафизическим» рассуждениям и изощренному словесному орнаменту. Явления действительности осмысляются в лирике «метафизиков» в форме сложнейших парадоксальных образов, или «концептов»[24]; в технике стиха сознательно используется дисгармония и диссонанс: ритмические отступления и шероховатости стиля подчеркивают характерное для этих авторов чувство смятения и растерянности. Поэзия «метафизиков» производила впечатление исключительной интеллектуальной сложности, предназначалась лишь для избранного круга читателей и была чужда общественной и гражданской проблематике.
Чуждой передовым идеям эпохи была также поэзия «кавалеров», представленная именами Т. Керью, Дж. Секлинга, Р. Лавлейса и самого даровитого из них — Р. Геррика. Их приверженность феодально-монархической реакции — силе, исторически обреченной, — не могла не сказаться на творчестве придворных поэтов. Всеобъемлющая философия жизни, характерная для гуманистов Возрождения, вырождается у них в бездумный гедонизм, грандиозная борьба страстей — в капризы и шалости нрава. В годы гражданских войн поэты-кавалеры сражались под знаменем контрреволюции.
Второй этап в развитии английской литературы XVII в. (годы революции и республики) отмечен бурным расцветом публицистики. Литература становится летописью революционных событий и оружием в общественной борьбе. Все политические группировки выдвигают мастеров публицистики. От левеллеров выступает Лильберн, от диггеров — Уинстенли. Идеологом индепендентов становится Мильтон.
Представители реакционного лагеря почти не создали значительных образцов публицистики. Единственным примечательным явлением политической прозы приверженцев монархии стало сочинение епископа Джона Годена «Образ короля, портрет его священного величества в одиночестве и страданиях» (1649). Книга была написана от первого лица, вышла анонимно и могла быть принята за исповедь самого короля. Карл I представлен здесь как мудрый правитель и человек высоких душевных качеств. Эффект, произведенный «Образом короля», был таким сильным, что Государственный совет республики поручил Мильтону, крупнейшему публицисту английской революции, ответить на этот памфлет. Его «Иконоборец» развеял миф о короле-мученике. Как и другие трактаты Мильтона, проникнутые свободолюбивым, тираноборческим духом, «Иконоборец» стал событием в общественной жизни современной писателю Европы, ибо Мильтон в нем теоретически обосновывал борьбу буржуазии против монархии.
Материалистические идеи медленно проникали в сознание эпохи. Даже у передовых мыслителей этого времени элементы научного мировоззрения, как правило, сочетались с теистическими предрассудками. Широкому распространению материализма препятствовала в XVII в. вспышка религиозного «энтузиазма», связанная с теологическим облачением английской революции. По словам Маркса, «Кромвель и английский народ воспользовались для своей буржуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета»[27]. Этот «исторический маскарад» привел в Англии к парадоксальной ситуации, при которой сторонниками светской культуры оказались представители реакционного класса, тогда как писатели класса революционного утверждали в литературе религиозный дух.
Огромную роль в культуре революционного периода сыграла Библия. Текст Библии стал известен широчайшим массам населения. В ней искали ответы на жгучие вопросы современности, ее заучивали наизусть, цитировали в парламенте и в крестьянских хижинах. Влияние библейских легенд и библейского строя речи обнаруживается и в трактатах Уинстенли, и в поэмах Мильтона, и в прозаических повествованиях Беньяна. Творчество этих писателей отмечено преобладанием религиозных сюжетов и мотивов, однако за традиционными библейскими сюжетами скрывается новое современное содержание.
Во имя религиозно-нравственных идеалов пуритане отвергали всякое светское искусство и прежде всего театр. С приходом пуритан к власти (1642) все театры в стране были закрыты. Почти на четверть века драма в Англии прекратила свое существование. Основное место в литературе стало принадлежать прозаическим жанрам с сильно выраженным публицистическим началом, а также жанрам поэтическим с нравственно-этической и религиозно-философской проблематикой.
Пуританизм был идеологическим оружием революционных сил Англии и находил приверженцев среди самых передовых представителей общества. В отличие от ограниченного, обывательского пуританизма последующих эпох, революционное пуританство середины XVII в., втянувшее в свою орбиту народные массы, было героическим по своему характеру; его убежденность и воодушевление стояли, по словам Маркса, «на высоте великой исторической трагедии»[28]. Этим прежде всего объясняется появление в среде пуритан таких выдающихся деятелей литературы, как Мильтон и Беньян.
Заключительный, наиболее интересный в художественном отношении этап в развитии английской литературы XVII в. охватывает период Реставрации. К этому времени относится творчество С. Батлера, Э. Марвелла, Дж. Драйдена, У. Уичерли, У. Конгрива и многих других талантливых поэтов и драматургов, различных как по своим идейным, так и по художественным устремлениям. Передовая литература этих лет осмысляет итоги революции, выступает против восстановленной монархии. Вместе с тем политическая реакция в жизни страны сопровождается своеобразной антипуританской реакцией в области культуры и нравов, проявляющейся, с одной стороны, в возрождении театральных представлений и народных празднеств, с другой — в характерной для двора и аристократии безудержной погоне за наслаждениями.
В литературном процессе господствуют барочная и классицистская художественные системы. К этому историко-литературному этапу относится поздний период творческой деятельности Мильтона, создавшего в последние годы жизни наиболее значительные свои произведения.
Джон Мильтон родился в 1608 году в Лондоне, в семье нотариуса, близкого к пуританским кругам. Окончив Кембриджский университет, он выпустил несколько сборников стихов, которые по содержанию были близки к философским воззрениям Френсиса Бэкона. Возвратившись на родину после путешествия в Италию, Мильтон включается в борьбу против так называемой епископальной церкви, которая явилась прелюдией борьбы против монархии.
Самым известным публицистическим произведением Мильтона можно назвать "Ареопагитику" ("речь о свободе печати парламенту Англии"), которая была опубликована в конце ноября 1644 года. Обращенная к парламенту, она ставит своей задачей "доказать, что цензурный порядок совершенно не ведет к той цели, ради которой он был установлен".
Довод за доводом приводит Мильтон против врагов свободного слова. "Люди по природе свободны. Свобода — это прирожденный нам дар Божий", — говорит он. И нельзя ее чем-либо ограничивать. Если цензура и будет действовать против "соблазнительных революционных и клеветнических книг", т. е. ставить своей целью улучшение нравов, "то должны так поступать и со всеми увеселениями и забавами, со всем, что доставляет человеку наслаждение". Борьба при помощи цензуры со злом, которое может произойти от свободного обращения дурных книг, не принесет никакого результата. Ведь добро и зло растут в этом мире вместе и почти неразлучны друг с другом. Из - за обманчивого сходства отличить одно от другого бывает иногда столь же трудно, как те смешанные семена, которые должна была разобрать по сортам Психея. Или цензоры должны быть непогрешимы, или цензура должна отказаться от выполнения своей задачи.
По словам Мильтона, принести пользу могут только "непринудительные законы добродетельного воспитания, религиозной или гражданской культуры". Закон же о цензуре можно отнести к тем законам, которые "стремятся наложить ограничения на то, что, не поддаваясь точному учёту, может способствовать как добру, так и злу", поэтому было бы справедливее признать его дурным законом.
А кто же будет его исполнителями? Для Мильтона не ясно, как кто-нибудь из действительно образованных людей согласится тратить свое время на такое пустое и бесплодное занятие. Приходя к заключению, что исполнителем такого закона может быть только явный расточитель своего времени, Мильтон считает, что места цензоров займут "люди невежественные, властные и нерадивые или явно корыстолюбивые", которые будут "выедать" из книги все то, что не соответствует их невежественному пониманию. По мнению Мильтона, "невозможно найти цензоров, способных безошибочно определить: жить или не жить книге". Значит, в их руках будет судьба книги. "Хорошая книга — драгоценный жизненный сок творческого духа, небальзамированный и сохраненный как сокровище для грядущих поколений... Убить хорошую книгу значит почти то же самое, что убить человека, — пишет Мильтон, — тот, кто уничтожает хорошую книгу, убивает сам разум, убивает образ божий в зародыше".
Цензура бесполезна и вредна, она уничтожает человеческое достоинство, она воспитывает в душе творца раба, и её "установлением мы обязаны не какому-либо государству, правительству или церкви, не какому-либо закону, изданному некогда нашими предками, а самому антихристианскому из соборов и самому тираническому из судилищ — судилищу инквизиции", — говорит Мильтон. Но ни в Италии и ни в Испании люди не сделались "лучше, честнее, мудрее и целомудреннее с тех пор, как инквизиция стала немилосердно преследовать книги". Этот пример и то, что ни один народ и ни одно государство, "если они вообще ценили книги, никогда не вступали на путь цензуры", по мнению Мильтона, должны заставить парламент Англии пересмотреть этот закон, ибо он посягает на свободу, знание, истину.
"Лорды и Общины Англии! — обращается Мильтон к парламенту, — подумайте, к какой нации Вы принадлежите, какой нацией Вы управляете: нацией не ленивой и тупой, а подвижной, даровитой и обладающей острым умом... Вы не можете сделать нас теперь менее свободными, если Вы сами не станете меньше любить и насаждать истинную свободу".
В подтверждение своих слов Мильтон вспоминает видение, ниспосланное от Бога Дионисию Александрийскому (около 240 г. н. э.), раздумывавшему о том, следует ли читать языческие книги. "Читай всякие книги, которые попадут в твои руки, ибо ты можешь сам все правильно обсудить и исследовать", — таков завет Дионисия.
Мильтон признавал вредность плохих книг, но цензура, на его взгляд, еще вреднее, чем плохие книги. Запрещая дурные книги, цензура вредит умному читателю, не принося никакой пользы глупцу. Письменное слово еще более публично, чем проповедь, а опровергать его в случае нужды гораздо легче. Мильтон почти уверен в том, что парламент не замедлит отменить закон, "который мы считали умершим вместе с прелатами и их братьями".
"Я знаю, — говорит он, — что как хорошие, так и дурные правители могут ошибаться, ибо какая власть не может быть ложно осведомлена, если свобода печати представлена немногим? Но исправлять охотно и быстро и, находясь на вершине власти, чистосердечные указания ценить дороже, чем иные ценят пышную невесту, это, высокочтимые лорды и общины, добродетель, соответствующая высшим доблестным деяниям, доступным лишь для людей самых великих и мудрых". Надо сказать, что Мильтон не жалеет похвал в адрес парламента. Может, он искренне верил в его прогрессивность?
Однако эта уверенность оказалась напрасной, и закон о цензуре был отменен парламентом лишь через 50 лет (в 1689 году) в 9 пункте "Билля о правах". В этом пункте говорится, что публикация материалов не может подать повода к преследованию или рассматриваться в каком-нибудь месте, кроме парламента. Уже более 300 лет в Англии не ограничивается свобода печати, но парламент все же может решить судьбу газет и журналов.
Мильтон оказал большое влияние на развитие журналистики как в Англии, так и в европейских странах.
Мильтон не оставил политической борьбы. В 1649 году была опубликована его книга "Иконоборец", в которой он обосновывал осуждение и казнь короля Карла I как тирана, убийцы и откровенного врага английского государства.
Жизнь Мильтона резко изменилась после реставрации монархии в Англии в 1660 году.
Сочинения Мильтона "Иконоборец" и "Защита английского народа" были публично сожжены. Последние годы жизни поэта были тяжелыми, но надвигавшаяся слепота не помешала ему написать в 1667 году поэму "Потерянный рай", в 1671 году — "Возвращенный рай", а в 1670 году — "Историю Британии". Последним произведением Мильтона стала трагедия "Самион борец" (1671 г.), через три года Джон Мильтон умер в Лондоне. И в наше время произведения Мильтона не утратили свою актуальность.
"Потерянный Рай" - выдающееся произведение мировой литературы, один из ярчайших образцов литературного эпоса, творение исключительно многообразное по содержанию и вместе с тем чрезвычайно сложное и противоречивое, что сказалось на его судьбе у разных поколений читателей. Так как основу сюжета "Потерянного Рая" составляют библейские легенды, то поэму причислили к книгам благочестивого характера, Ее рассматривали как поэтическое переложение Библии. Лишь в начале XIX века английский поэт-романтик Шелли усомнился в набожности Мильтона, по ни он, ни другие писатели и критики, заметившие отклонения поэмы от религиозной догмы, на переломили распространенного мнения. Только в начале XX века по-настоящему разобрались в истинном смысле великого творения Мильтона, Оказалось, что "Потерянный Рай" не только отклоняется от церковного вероучения, но подчас вступает в прямое противоречие с ним.
Сочетание философской темы с религиозным сюжетом в европейской поэзии было явлением отнюдь не новым, распространенным еще со времен средневековья. Еще Данте, этот последний поэт средних веков и первый поэт нового времени, в своей "Божественной комедии" облек в форму видения о путешествии по загробному миру - "Ад", "Чистилище" и "Рай" - всеобъемлющую философию жизни. Развитие светской культуры в эпоху Возрождения привело к вытеснению религиозной тематики из литературы. Но на закате Возрождения, в конце XVI и затем в XVII веке, религиозные темы опять проникают в поэзию. В Англии это получило воплощение в творчестве Джона Мильтона (1608-1674).
В мировоззрении и литературных произведениях Мильтона сочетались две разные тенденции - следование гуманистической идеологии эпохи Возрождения и пуританская религиозность. Отец дал будущему поэту гуманистическое воспитание, привил ему любовь к литературе и музыке. В шестнадцать лет, как это было принято в то время, Мильтон поступил в Кембриджский университет, окончил его в двадцать один год бакалавром и, проучившись еще три года, получил ученую степень магистра искусств. Он отказался от предложения стать преподавателем университета, так как для этого надо было принять духовный сан, поселился в поместье отца и занялся поэзией, продолжая пополнять свои знания.
Библия была главным идеологическим оружием революционно настроенных буржуа-пуритан. Здесь уместно вспомнить глубокую мысль К. Маркса об идеологическом покрове буржуазных революций. "Как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое,- писал К. Маркс в "Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта", как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории "...
"Кромвель и английский народ воспользовались для своей буржуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета". В свете этого понятно, почему и Мильтон хранил верность Библии как источнику мудрости и поэтических образов и преданий. Но нельзя сказать, что пыт буржуазной революции прошел для него бесследно. Обращение к библейским сюжетам было несомненным вызовом по отношению к общественному и государственному порядку, установившемуся после пуританской революции. Но и на революцию Мильтон смотрел теперь, по прошествии ее, иными глазами.
В "Потерянном Рае" живут лучшие традиции пуританской революции, но, взятое в
целом, произведение является критическим пересмотром политического опыта, накопленного Мильтоном за годы республики (Commonwealth), как официально продолжал именоваться новый строй даже тогда, когда его правитель захватил власть большую, чем та, которой обладал свергнутый революцией король.
"Потерянный Рай" начинается с изображения войны между небом и адом; на одной стороне бог, его архангелы, ангелы - словом, весь сонм небожителей; на другой падший ангел-Сатана, духи зла Вельзевул, Маммона и весь синклит демонов и чертей. Казалось бы, все ясно и просто. Но стоит вчитаться в речи обитателей ада, как эта ясность оказывается мнимой. Низвергнутые с небес духи замышляют восстание против бога. Нельзя не обратить внимание на то, как они его именуют. "Царь небес", "Государь, Единый Самодержец",- он для низвергнутых в адскую бездну деспот и тиран. Для пуританина Мильтона бог был выстой святыней. Для революционера Мильтона невыносима всякая единоличная власть. Мы понимаем, конечно, что все дурное говорят о царе небес злые духи, для которых естественно хулить бога. По нельзя не заметить ореола героизма, которым окружает Мильтон Сатану.
Мятежный Властелин,
Осанкой статной всех превосходя,
Как башня высится.
Нет, не совсем
Он прежнее величье потерял!
............ Скорбь
Мрачила побледневшее лицо,
Исхлестанное молниями; взор,
Сверкающий из-под густых бровей,
Отвагу безграничную таил,
Несломленную гордость...
Вот как обращается Сатана к своим приспешникам после поражения:
Мы безуспешно
Его Престол пытались пошатнуть
И проиграли бой. Что из того?
Не все погибло: сохранен запал
Неукротимой воли, наряду
С безмерной ненавистью, жаждой мстить
И мужеством - не уступать вовек.
А это ль не победа?
Ведь у нас
Осталось то, чего не может Он
Ни яростью, ни силой отобрать -
Немеркнущая слава! Если б я
Противника, чье царство сотряслось
От страха перед этою рукой,
Молил бы на коленах о пощаде,
Я опозорился бы, я стыдом
Покрылся бы и горше был бы срам,
Чем низверженье. Волею судеб
Нетленны эмпирейский наш состав
И сила богоравная; пройдя
Горнило битв, не ослабели мы,
Но закалились и теперь верней
Мы вправе на победу уповать...
Чьи чувства выражены в этой мужественной речи - персонажа, созданного воображением поэта, или, может быть, самого творца этого образа, революционера и выразителя идей революции? и того, и другого. Эта речь вполне уместна в устах Сатаны, низвергнутого с небес и потерпевшего поражение в борьбе с ангельскими войсками Бога. Но так мог сказать о себе и сам Мильтон, который и после восстановления монархии оставался республиканцем, сторонником народовластия.
В "Потерянном Рае" немало строк, нарушающих четкую логику библейского предания. В сознании Мильтона уживаются два ряда представлений. Бог - воплощение высшего блага, Сатана и его соратники - исчадия зла; но тот же бог для Мильтона - небесный царь, и в качестве такового он ассоциируется с земными королями, ненавистными поэту, и тогда поэт не может не сочувствовать тем, кто восстает против единодержавной власти. В поэме есть и другое противоречие. Мильтон восхищается героическим непокорством Сатаны в той мере, в какой оно выражает непримиримость по отношению к любой тирании, земной и небесной. Но мятеж не случайно закапчивается поражением. Не из Библии, а в собственном воображении, переработавшем впечатления современности, почерпнул поэт все краски для описания борьбы небес и ада. Мильтон имел возможность убедиться в том, что английская революция, выявившая ограниченность целей и своекорыстие буржуазии, не принесла торжества добру на земле, Отголоски этого убеждения звучат в поэме, где сказано много слов о бессмысленности и вредоносности для человечества войн и насилия. Поэтому в последующих книгах "Потерянного Рая" непокорному борцу Сатане противопоставлен Сын Божий, готовый пострадать за все человечество. В этом контрасте Сатаны и Христа символически выражено отрицание индивидуализма и эгоизма, в противовес которым выдвигается идея альтруизма и человеколюбия. Так спорит сам с собой на протяжении поэмы ее создатель.
Английский революционный романтик поэт Уолтер Севедж Лэпдор в своих «Воображаемых разговорах" высказался так: "Не понимаю, что побудило Мильтона сделать Сатану столь величественным существом, столь склонным разделять все опасности и страдания ангелов, которых он совратил. Я не понимаю, с другой стороны, что могло его побудить сделать ангелов столь подло трусливыми, что даже на призыв Творца ни один из них не выразил желания спасти от вечной погибели самого слабого и ничтожного из мыслящих существ".
Если "Потерянный Рай" не может быть назван правоверным христианским произведением, то было бы в равной степени ошибочным отрицать у поэта наличие веры. Мысль Мильтона вращалась в кругу понятий и представлений пуританства, постоянно приходя в столкновение с его догмами, когда они вступали в противоречие с принципами гуманизма.
Внимательное чтение текста раскрывает, что за фантастическим, казалось бы, сюжетом скрываются раздумья о жизни, свидетельствующие о большой проницательности поэта, отлично разбирающегося в людях и жизненных обстоятельствах. Таких трезвых и подчас горьких наблюдений у Мильтона накопилось много. Но его интересовали не частности и отдельные случаи, а человек в целом, и свой взгляд на него он и высказал, облекши философскую поэму в религиозный сюжет. Если в первых книгах контраст между силами неба и ада символизирует борьбу добра и зла в жизни, то центральной темой "Потерянного Рая" является отражение этой борьбы в человеческом сердце. Эта тема со всей ясностью определена в беседах низвергнутых ангелов, обсуждающих, как им продолжать борьбу против бога после поражения. Сатана прослышал, что бог готовится создать некий новый мир и новое существо - человека. Совратить его с пути добра - вот цель, которую теперь ставит себе Сатана, чтобы восторжествовало зло.
Сатана в религиозной мифологии всегда был воплощением сил, губящих человека. Наивные средневековые представления о природе человека Мильтон поднял на новую философскую высоту. Опираясь на всю многовековую историю человечества, о которой ему еще предстоит рассказать в поэме, Мильтон дает ему суровую характеристику.
Силы зла объединились -
Согласие царит
Меж бесов проклятых, но человек,
Сознаньем обладающая тварь,
Чинит раздор с подобными себе;
Хотя на милосердие Небес
Надеяться он вправе и завет
Господний знает: вечный мир хранить,-
Живет он в ненависти и вражде,
Опустошают землю племена
Безжалостными войнами, неся
Друг другу истребленье...
Современник Мильтона философ Томас Гоббс, принадлежавший к противоположному политическому лагерю, тем не менее в своей оценке современности и современного человека был согласен с поэтом и выразил это в краткой афористической форме; "Человек человеку - волк". Гоббс, однако, считал, что без насилия и принуждения невозможно обуздать дурные эгоистические инстинкты людей. В отличие от него Мильтон сохранял веру в человеческий разум и силу убеждения.
История Адама и Евы, о которой повествуется далее, имеет символический смысл. В ней противопоставляются два состояния человечества - изначальное райское существование в идеальных условиях, когда люди были невинны и не знали пороков, и жизнь "после грехопадения". Следуя библейской легенде, Мильтон утверждает, что "порча" человечества началась с того момента, когда они вкусили плод с древа познания добра и зла. Зародыш философской идеи этой притчи содержится уже в Библии. Мильтон развил ее в целое учение, связав с проблемой, составлявшей центральный пункт кальвинизма и пуританства. Согласно последним, человек греховен изначально. Его первородный грех должен быть искуплен строгой жизнью, полной покаяния и ограничений. Мильтон решает проблему в духе гуманизма. В книгах, изображающих беспорочную жизнь Адама и Евы в раю, говорится о человеке как о существе благом и добром по своей природе. Но посланный богом архангел Рафаил предупреждает, что натура человека сложна:
Ты создан совершенным, но превратным,
Ты создан праведным, но сохранить
В себе добро - ты властен только сам,
Зане свободной волей одарен,
Судьбе не подчиненной или строгой
Необходимости.
Нет нужды повторять миф о грехопадении человека, красноречиво изложенный Мильтоном. Двойственность мировоззрения поэта сказалась и здесь. По смыслу библейской легенды, Ева, а следом за нею Адам совершили грех. Но мог ли Мильтон, человек большой культуры, признать грехом такое благо как знание? Блаженство рая - по Мильтону иллюзия, не соответствующая природе человека, ибо в человеке телесное и духовное должно находиться в гармонии. Райская жизнь Адама и Евы была бестелесной, и яснее всего это видно в их любви. С познанием добра и зла они впервые прониклись ощущением своей телесной природы. Но чувственность не убила в них духовности. Лучше всего это проявляется в том, что, узнав о проступке Евы, Адам решает разделить любовь Евы к нему. Правда, потом между ними происходят ссора, но она завершается примирением, ибо они сознают нераздельность их судеб.
Пуританину Мильтону следовало бы суровее отнестись к герою и героине. Но стоит прочитать строки, посвященные телесной красоте Евы, как станет очевидно, что поэту ничто человеческое не было чуждо.
Впрочем, нельзя не заметить, что в "Потерянном Рае" еще нет идеи равенства мужчины и женщины. Человеком в высшем смысле у Мильтона является Адам. Эта дань предрассудкам своего времени не может заглушить сострадания, с которым относится автор к своей героине. Даже "грех", совершенный ею, автор оправдывает, так как он имеет своим источником истинно человеческое стремление к знанию. Сущность жизненной философии Мильтона получила выражение в речи Адама после изгнания его и Евы из рая. Ева в отчаянии помышляет о самоубийстве. Адам успокаивает ее речью о великой ценности жизни. Он признает, что они обречены на муки и испытания, и нисколько не склонен преуменьшать тяготы и опасности земного бытия, так непохожего на райское блаженство. Но при всех своих трудностях жизнь в глазах Адама не безрадостна.
"Потерянный Рай" своего рода поэтическая энциклопедия. Архангел Рафаил излагает Адаму философию природы - происхождение Земли, строй неба и движение светил, беседует о живой и мертвой природе, о телесном и духовном началах жизни. Конечно, все это выступает в обличий библейской мифологии, но внимательный читатель заметит, что в повествование Мильтона вкраплены понятия и взгляды отнюдь не древние, а современные поэту. Мильтон преспокойно допускает анахронизмы. Библейские персонажи знают, что существует телескоп; слышали они и об открытии Колумба и упоминают виденных им на вновь открытом континенте индейцев. А когда силы ада ищут средства справиться с небесным воинством, они придумывают порох и стреляют из пушек!
В поэме перемешаны все исторические эпохи. Рядом с легендарной историей Израиля излагаются события Троянской войны, римской истории и говорится о судьбе Юлия Цезаря, названы древний британский король Утер, средневековый
король Карл Великий, итальянский ученый Галилей ("мудрец Тосканский"). Стиль поэмы отличается возвышенностью. Речи персонажей звучат величественно и торжественно. Каждая из них - пространный монолог, проникнутый пафосом, ибо каждое говорящее лицо полно сознания значительности тональности. В этом легко убедиться, сравнив яростные воззвания Сатаны, медленные речения Бога, поучительный тон рассказов архангелов, полные достоинства монологи Адама, нежную речь Евы. Заметим при этом, что Сатана как вождь падших ангелов отличается подлинной зажигательностью речи, но, выступая в роли змея - совратителя Евы, он обнаруживает своеобразную логику и хитрость искусителя. Большое впечатление производят пейзажи Мильтона, они величественны и громадны, в них ощущается космический размах, столь соответствующий содержанию поэмы. Поэт обладает необыкновенной фантазией, могучим воображением, позволяющим ему расцветить скупые строки библейского рассказа многокрасочными описаниями.
|