Стихотворения 22 - реферат

Стихотворения

Автор: Цветаева М.И.

x x x

He смейтесь вы над юным поколеньем!

Вы не поймете никогда,

Как можно жить одним стремленьем,

Лишь жаждой воли и добра...

Вы не поймете, как пылает

Отвагой бранной грудь бойца,

Как свято отрок умирает,

Девизу верный до конца!

Так не зовите их домой

И не мешайте их стремленьям, --

Ведь каждый из бойцов -- герой!

Гордитесь юным поколеньем!

(1906)

--------

МАМЕ

В старом вальсе штраусовском впервые

Мы услышали твой тихий зов,

С той поры нам чужды все живые

И отраден беглый бой часов.

Мы, как ты, приветствуем закаты,

Упиваясь близостью конца.

Все, чем в лучший вечер мы богаты,

Нам тобою вложено в сердца.

К детским снам клонясь неутомимо,

(Без тебя лишь месяц в них глядел!)

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров...

Наш корабль не в добрый миг отчален

И плывет по воле всех ветров!

Все бледней лазурный остров-детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим!

--------

(ОТРЫВОК)

Где-то маятник качался, голоса звучали пьяно.

Преимущество мадеры я доказывал с трудом.

Вдруг заметил я, как в пляске закружилися стаканы,

Вызывающе сверкая ослепительным стеклом.

Что вы, дерзкие, кружитесь, ведь настроен я не кротко.

Я поклонник бога Вакха, я отныне сам не свой.

А в соседней зале пели, и покачивалась лодка,

И смыкались с плеском волны над уставшей головой.

--------

x x x

Проснулась улица. Глядит, усталая

Глазами хмурыми немых окон

На лица сонные, от стужи алые,

Что гонят думами упорный сон.

Покрыты инеем деревья черные, --

Следом таинственным забав ночных,

В парче сияющей стоят минорные,

Как будто мертвые среди живых.

Мелькает серое пальто измятое,

Фуражка с венчиком, унылый лик

И руки красные, к ушам прижатые,

И черный фартучек со связкой книг.

Проснулась улица. Глядит, угрюмая

Глазами хмурыми немых окон.

Уснуть, забыться бы с отрадной думою,

Что жизнь нам грезится, а это -- сон!

Март 1908

--------

ЛЕСНОЕ ЦАРСТВО

Асе

Ты -- принцесса из царства не светского,

Он -- твой рыцарь, готовый на все...

О, как много в вас милого, детского,

Как понятно мне счастье твое!

В светлой чаше берез, где просветами

Голубеет сквозь листья вода,

Хорошо обменяться ответами,

Хорошо быть принцессой. О, да!

Тихим вечером, медленно тающим,

Там, где сосны, болото и мхи,

Хорошо над костром догорающим

Говорить о закате стихи;

Возвращаться опасной дорогою

С соучастницей вечной -- луной,

Быть принцессой лукавой и строгою

Лунной ночью, дорогой лесной.

Наслаждайтесь весенними звонами,

Милый рыцарь, влюбленный, как паж,

И принцесса с глазами зелеными, --

Этот миг, он короткий, но ваш!

Не смущайтесь словами нетвердыми!

Знайте: молодость, ветер -- одно!

Вы сошлись и расстанетесь гордыми,

Если чаши завидится дно.

Хорошо быть красивыми, быстрыми

И, кострами дразня темноту,

Любоваться безумными искрами,

И как искры сгореть -- на лету!

Таруса, лето 1908

--------

В ЗАЛЕ

Над миром вечерних видений

Мы, дети, сегодня цари.

Спускаются длинные тени,

Горят за окном фонари,

Темнеет высокая зала,

Уходят в себя зеркала...

Не медлим! Минута настала!

Уж кто-то идет из угла.

Нас двое над темной роялью

Склонилось, и крадется жуть.

Укутаны маминой шалью,

Бледнеем, не смеем вздохнуть.

Посмотрим, что ныне творится

Под пологом вражеской тьмы?

Темнее, чем прежде, их лица, --

Опять победители мы!

Мы цепи таинственной звенья,

Нам духом в борьбе не упасть,

Последнее близко сраженье,

И темных окончится власть.

Мы старших за то презираем,

Что скучны и просты их дни л.

Мы знаем, мы многое знаем

Того. что не знают они!

--------

МИРОК

Дети -- это взгляды глазок боязливых,

Ножек шаловливых по паркету стук,

Дети -- это солнце в пасмурных мотивах,

Целый мир гипотез радостных наук.

Вечный беспорядок в золоте колечек,

Ласковых словечек шепот в полусне,

Мирные картинки птичек и овечек,

Что в уютной детской дремлют на стене.

Дети -- это вечер, вечер на диване,

Сквозь окно, в тумане, блестки фонарей,

Мерный голос сказки о царе Салтане,

О русалках-сестрах сказочных морей.

Дети -- это отдых, миг покоя краткий,

Богу у кроватки трепетный обет,

Дети -- это мира нежные загадки,

И в самих загадках кроется ответ!

--------

x x x

Месяц высокий над городом лег,

Грезили старые зданья...

Голос ваш был безучастно-далек:

-- "Хочется спать. До свиданья".

Были друзья мы иль были враги?

Рук было кратко пожатье,

Сухо звучали по камню шаги

В шорохе длинного платья.

Что-то мелькнуло, -- знакомая грусть,

-- Старой тоски переливы...

Хочется спать Вам? И спите, и пусть

Сны Ваши будут красивы;

Пусть не мешает анализ больной

Вашей уютной дремоте.

Может быть в жизни Вы тоже покой

Муке пути предпочтете.

Может быть Вас не захватит волна,

Сгубят земные соблазны, --

В этом тумане так смутно видна

Цель, а дороги так разны!

Снами отрадно страдания гнать,

Спящим не ведать стремленья,

Только и светлых надежд им не знать,

Им не видать возрожденья,

Им не сложить за мечту головы, --

Бури -- герои достойны!

Буду бороться и плакать, а Вы

Спите спокойно!

--------

В КРЕМЛЕ

Там, где мильоны звезд-лампадок

Горят пред ликом старины,

Где звон вечерний сердцу сладок,

Где башни в небо влюблены;

Там, где в тени воздушных складок

Прозрачно-белы бродят сны --

Я понял смысл былых загадок,

Я стал поверенным луны.

В бреду, с прерывистым дыханьем,

Я всe хотел узнать, до дна:

Каким таинственным страданьям

Царица в небе предана

И почему к столетним зданьям

Так нежно льнет, всегда одна...

Что на земле зовут преданьем, --

Мне всe поведала луна.

В расшитых шeлком покрывалах,

У окон сумрачных дворцов,

Я увидал цариц усталых,

В глазах чьих замер тихий зов.

Я увидал, как в старых сказках,

Мечи, венец и древний герб,

И в чьих-то детских, детских глазках

Тот свет, что льет волшебный серп.

О, сколько глаз из этих окон

Глядели вслед ему с тоской,

И скольких за собой увлек он

Туда, где радость и покой!

Я увидал монахинь бледных,

Земли отверженных детей,

И в их молитвах заповедных

Я уловил пожар страстей.

Я угадал в блужданьи взглядов: ^

-- "Я жить хочу! На что мне Бог?"

И в складках траурных нарядов

К луне идущий, долгий вздох.

Скажи, луна, за что страдали

Они в плену своих светлиц?

Чему в угоду погибали

Рабыни с душами цариц,

Что из глухих опочивален

Рвались в зеленые поля?

-- И был луны ответ печален

В стенах угрюмого Кремля.

Осень 1908. Москва

--------

У ГРОБИКА

Екатерине Павловне Пешковой

Мама светло разукрасила гробик.

Дремлет малютка в воскресном наряде.

Больше не рвутся на лобик

Русые пряди;

Детской головки, видавшей так мало,

Круглая больше не давит гребенка...

Только о радостном знало

Сердце ребенка.

Век пятилетний так весело прожит:

Много проворные ручки шалили!

Грези, никто не тревожит,

Грози меж лилий...

Ищут цветы к ней поближе местечко,

(Тесно ей кажется в новой кровати).

Знают цветы: золотое сердечко

Было у Кати!

Не нам судить, не нам винить...

Нельзя за тайну ненавидеть.

В стране несбывшихся гаданий

Живешь одна, от всех вдали.

За счастье жалкое земли

Ты не отдашь своих страданий.

Ведь нашей жизни вся отрада

К бокалу прошлого прильнуть.

Не знаем мы, где верный путь,

И не судить, а плакать надо.

--------

ЭПИТАФИЯ

Л. А. Т.

НА ЗЕМЛЕ

-- "Забилась в угол, глядишь упрямо...

Скажи, согласна? Мы ждем давно".

-- "Ах, я не знаю. Оставьте, мама!

Оставьте, мама. Мне все равно!"

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

О будь печальна, будь прекрасна,

Храни в душе осенний сад!

Пусть будет светел твой закат,

Ты над зарей была не властна.

Такой как ты нельзя обидеть:

Суровый звук -- порвется нить!

В ЗЕМЛЕ

-- "Не тяжки ль вздохи усталой груди?

В могиле тесной всегда ль темно?"

-- "Ах, я не знаю. Оставьте, люди!

Оставьте, люди! Мне все равно!"

НАД ЗЕМЛЕЙ

-- "Добро любила ль, всем сердцем, страстно?

Зло -- возмущало ль тебя оно?"

-- "О Боже правый, со всем согласна!

Я так устала. Мне все равно!"

--------

ДАМЕ С КАМЕЛИЯМИ

Все твой путь блестящей залой зла,

Маргарита, осуждают смело.

В чем вина твоя? Грешило тело!

Душу ты -- невинной сберегла.

Одному, другому, всем равно,

Всем кивала ты с усмешкой зыбкой.

Этой горестной полуулыбкой

Ты оплакала себя давно.

Кто поймет? Рука поможет чья?

Всех одно пленяет без изъятья!

Вечно ждут раскрытые объятья,

Вечно ждут: "Я жажду! Будь моя!"

День и ночь признаний лживых яд...

День и ночь, и завтра вновь, и снова!

Говорил красноречивей слова

Темный взгляд твой, мученицы взгляд.

Все тесней проклятое кольцо,

Мстит судьба богине полусветской...

Нежный мальчик вдруг с улыбкой детской

Заглянул тебе, грустя, в лицо...

О любовь! Спасает мир -- она!

В ней одной спасенье и защита.

Всe в любви. Спи с миром, Маргарита...

Всe в любви... Любила -- спасена!

--------

ЖЕРТВАМ ШКОЛЬНЫХ СУМЕРОК

Милые, ранние веточки,

Гордость и счастье земли,

Деточки, грустные деточки,

О, почему вы ушли?

Думы смущает заветные

Ваш неуслышанный стон.

Сколько-то листья газетные

Кроют безвестных имен!..

Губы, теперь онемелые,

Тихо шепнули: "Не то..."

Смерти довериться, смелые,

Что вас заставило, что?

Ужас ли дум неожиданных,

Душу зажегший вопрос,

Подвигов жажда ль невиданных,

Или предчувствие гроз, --

Спите в покое чарующем!

Смерть хороша -- на заре!

Вспомним о вас на пирующем,

Бурно-могучем костре.

-- Правы ли на смерть идущие?

Вечно ли будет темно?

Это узнают грядущие,

Нам это знать -- не дано.

--------

СЕРЕЖЕ

Ты не мог смирить тоску свою,

Победив наш смех, что ранит, жаля.

Догорев, как свечи у рояля,

Всех светлей проснулся ты в раю.

И сказал Христос, отец любви:

"По тебе внизу тоскует мама,

В ней душа грустней пустого храма,

Грустен мир. К себе ее зови".

С той поры, когда желтеет лес,

Вверх она, сквозь листьев позолоту,

Все глядит, как будто ищет что-то

В синеве темнеющих небес.

И когда осенние цветы

Льнут к земле, как детский взгляд без смеха,

С ярких губ срывается, как эхо,

Тихий стон: "Мой мальчик, это ты!"

О, зови, зови сильней ее!

О земле, где всe -- одна тревога

И о том, как дивно быть у Бога,

Всe скажи, -- ведь дети знают всe!

Понял ты, что жизнь иль смех, иль бред,

Ты ушел, сомнений не тревожа...

Ты ушел... Ты мудрый был, Сережа!

В мире грусть. У Бога грусти нет!

--------

ДОРТУАР ВЕСНОЙ

Анне Ланиной

О весенние сны в дортуаре,

О блужданье в раздумье средь спящих.

Звук шагов, как нарочно, скрипящих,

И тоска, и мечты о пожаре.

Неспокойны уснувшие лица,

Газ заботливо кем-то убавлен,

Воздух прян и как будто отравлен,

Дортуар -- как большая теплица.

Тихи вздохи. На призрачном свете

Все бледны. От тоски ль ожиданья,

Оттого ль, что солгали гаданья,

Но тревожны уснувшие дети.

Косы длинны, а руки так тонки!

Бред внезапный: "От вражеских пушек

Войско турок..." Недвижны иконки,

Что склонились над снегом подушек.

Кто-то плачет во сне, не упрямо...

Так слабы эти детские всхлипы!

Снятся девочке старые липы

И умершая, бледная мама.

Расцветает в душе небылица.

Кто там бродит? Неспящая поздно?

Иль цветок, воскресающий грозно,

Что сгубила весною теплица?

--------

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

-- "Плывите!" молвила Весна.

Ушла земля, сверкнула пена,

Диван-корабль в озерах сна

Помчал нас к сказке Андерсена.

Какой-то добрый Чародей

Его из вод направил сонных

В страну гигантских орхидей,

Печальных глаз и рощ лимонных.

Мы плыли мимо берегов,

Где зеленеет Пальма Мира,

Где из спокойных жемчугов

Дворцы, а башни из сапфира.

Исчез последний снег зимы,

Нам цвел душистый снег магнолий.

Куда летим? Не знали мы!

Да и к чему? Не все равно ли?

Тянулись гибкие цветы,

Как зачарованные змеи,

Из просветленной темноты

Мигали хитрые пигмеи...

Последний луч давно погас,

В краях последних тучек тая,

Мелькнуло облачко-Пегас,

И рыб воздушных скрылась стая,

И месяц меж стеблей травы

Мелькнул в воде, как круг эмали...

Он был так близок, но, увы --

Его мы в сети не поймали!

Под пестрым зонтиком чудес,

Полны мечтаний затаенных,

Лежали мы и страх исчез

Под взором чьих-то глаз зеленых.

Лилось ручьем на берегах

Вино в хрустальные графины,

Служили нам на двух ногах

Киты и грузные дельфины...

Вдруг -- звон! Он здесь! Пощады нет!

То звон часов протяжно-гулок!

Как, это папин кабинет?

Диван? Знакомый переулок?

Уж утро брезжит! Боже мой!

Полу во сне и полу-бдея

По мокрым улицам домой

Мы провожали Чародея.

--------

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Нет возврата. Уж поздно теперь.

Хоть и страшно, хоть грозный и темный ты,

Отвори нам желанную дверь,

Покажи нам заветные комнаты.

Красен факел у негра в руках,

Реки света струятся зигзагами...

Клеопатра ли там в жемчугах?

Лорелея ли с рейнскими сагами?

Может быть ... -- отворяй же скорей

Тайным знаком серебряной палочки! --

Там фонтаны из слез матерей?

И в распущенных косах русалочки?

Не горящие жаждой уснуть --

Как несчастны, как жалко-бездомны те!

Дай нам в душу тебе заглянуть

В той лиловой, той облачной комнате!

--------

ЛЕТОМ

-- "Ася, поверьте!" и что-то дрожит

В Гришином деланном басе.

Ася лукава и дальше бежит...

Гриша -- мечтает об Асе.

Шепчутся листья над ним с ветерком,

Клонятся трепетной нишей...

Гриша глаза вытирает тайком,

Ася -- смеется над Гришей!

--------

САМОУБИЙСТВО

Был вечер музыки и ласки,

Все в дачном садике цвело.

Ему в задумчивые глазки

Взглянула мама так светло!

Когда ж в пруду она исчезла

И успокоилась вода,

Он понял -- жестом злого жезла

Ее колдун увлек туда.

Рыдала с дальней дачи флейта

В сияньи розовых лучей...

Он понял -- прежде был он чей-то,

Теперь же нищий стал, ничей.

Он крикнул: "Мама!", вновь и снова,

Потом пробрался, как в бреду,

К постельке, не сказав ни слова

О том, что мамочка в пруду.

Хоть над подушкою икона,

Но страшно! -- "Ах, вернись домой!"

...Он тихо плакал. Вдруг с балкона

Раздался голос: "Мальчик мой!"

В изящном узеньком конверте

Нашли ее "прости": "Всегда

Любовь и грусть -- сильнее смерти".

Сильнее смерти... Да, о да!..

--------

ВОКЗАЛЬНЫЙ СИЛУЭТ

Не знаю вас и не хочу

Терять, узнав, иллюзий звездных.

С таким лицом и в худших безднах

Бывают преданны лучу.

У всех, отмеченных судьбой,

Такие замкнутые лица.

Вы непрочтенная страница

И, нет, не станете рабой!

С таким лицом рабой? О, нет!

И здесь ошибки нет случайной.

Я знаю: многим будут тайной

Ваш взгляд и тонкий силуэт,

Волос тяжелое кольцо

Из-под наброшенного шарфа

(Вам шла б гитара или арфа)

И ваше бледное лицо.

Я вас не знаю. Может быть

И вы как все любезно-средни...

Пусть так! Пусть это будут бредни!

Ведь только бредней можно жить!

Быть может, день недалеко,

Я всe пойму, что неприглядно...

Но ошибаться -- так отрадно!

Но ошибиться -- так легко!

Слегка за шарф держась рукой,

Там, где свистки гудят с тревогой,

Стояли вы загадкой строгой.

Я буду помнить вас -- такой.

Севастополь. Пасха, 1909

--------

x x x

Как простор наших горестных нив,

Вы окутаны грустною дымкой;

Вы живете для всех невидимкой,

Слишком много в груди схоронив.

В вас певучий и мерный отлив,

Не сродни вам с людьми поединки,

Вы живете, с кристальностью льдинки

Бесконечную ласковость слив.

Я люблю в вас большие глаза,

Тонкий профиль задумчиво-четкий,

Ожерелье на шее, как четки,

Ваши речи -- ни против, ни за...

Из страны утомленной луны

Вы спустились на тоненькой нитке.

Вы, как все самородные слитки,

Так невольно, так гордо скромны.

За отливом приходит прилив,

Тая, льдинки светлее, чем слезки,

Потухают и лунные блестки,

Замирает и лучший мотив...

Вы ж останетесь той, что теперь,

На огне затаенном сгорая...

Вы чисты, и далекого рая

Вам откроется светлая дверь!

--------

НИНЕ

К утешениям друга-рояля

Ты ушла от излюбленных книг.

Чей-то шепот в напевах возник,

Беспокоя тебя и печаля.

Те же синие летние дни,

Те же в небе и звезды и тучки...

Ты сомкнула усталые ручки,

И лицо твое, Нина, в тени.

Словно просьбы застенчивой ради,

Повторился последний аккорд.

Чей-то образ из сердца не стерт!..

Всe как прежде: портреты, тетради,

Грустных ландышей в вазе цветы,

Там мирок на диване кошачий...

В тихих комнатках маленькой дачи

Всe как прежде. Как прежде и ты.

Детский взор твой, что грустно тревожит,

Я из сердца, о нет, не сотру.

Я любила тебя как сестру

И нежнее, и глубже, быть может!

Как сестру, а теперь вдалеке,

Как царевну из грез Андерсена...

Здесь, в Париже, где катится Сена,

Я с тобою, как там. на Оке.

Пусть меж нами молчанья равнина

И запутанность сложных узлов.

Есть напевы, напевы без слов,

О любимая, дальняя Нина!

--------

В ПАРИЖЕ

Дома до звезд, а небо ниже,

Земля в чаду ему близка.

В большом и радостном Париже

Все та же тайная тоска.

Шумны вечерние бульвары,

Последний луч зари угас,

Везде, везде всe пары, пары,

Дрожанье губ и дерзость глаз.

Я здесь одна. К стволу каштана

Прильнуть так сладко голове!

И в сердце плачет стих Ростана

Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,

Дороже сердцу прежний бред!

Иду домой, там грусть фиалок

И чей-то ласковый портрет.

Там чей-то взор печально-братский.

Там нежный профиль на стене.

Rostand и мученик Рейхштадтский

И Сара -- все придут во сне!

В большом и радостном Париже

Мне снятся травы, облака,

И дальше смех, и тени ближе,

И боль как прежде глубока.

Париж, июнь 1909

--------

В ШЕНБРУННЕ

Нежен первый вздох весны,

Ночь тепла, тиха и лунна.

Снова слезы, снова сны

В замке сумрачном Шенбрунна.

Чей-то белый силуэт

Над столом поникнул ниже.

Снова вздохи, снова бред:

"Марсельеза! Трон!.. В Париже..."

Буквы ринулись с страниц,

Строчка -- полк. Запели трубы...

Капли падают с ресниц,

"Вновь с тобой я!" шепчут губы.

Лампы тусклый полусвет

Меркнет, ночь зато светлее.

Чей там грозный силуэт

Вырос в глубине аллеи?

...Принц австрийский? Это роль!

Герцог? Сон! В Шенбрунне зимы?

Нет, он маленький король!

-- "Император, сын любимый!

Мчимся! Цепи далеки,

Мы свободны. Нету плена.

Видишь, милый, огоньки?

Слышишь всплески? Это Сена!"

Как широк отцовский плащ!

Конь летит, огнем объятый.

"Что рокочет там, меж чащ?

Море, что ли?" -- "Сын, -- солдаты!"

-- "О, отец! Как ты горишь!

Погляди, а там направо, --

Это рай?" -- "Мой сын -- Париж!"

-- "А над ним склонилась?" -- "Слава".

В ярком блеске Тюилери,

Развеваются знамена.

-- "Ты страдал! Теперь цари!

Здравствуй, сын Наполеона!"

Барабаны, звуки струн,

Все в цветах.. Ликуют дети...

Всe спокойно. Спит Шенбрунн.

Кто-то плачет в лунном свете.

--------

KAMEPATA

"Au moment ou je me disposals

a monter l'escalier, voila

qu'une femme, envelopee dans

un manteau, me saisit vivement

la main et l'embrassa".

Prokesh-Osten. "Mes relations

avec le due de Reichstadt".1

Его любя сильней, чем брата,

-- Любя в нем род, и трон, и кровь, --

О, дочь Элизы, Камерата,

Ты знала, как горит любовь.

Ты вдруг, не венчана обрядом,

Без пенья хора, мирт и лент,

Рука с рукой вошла с ним рядом

В прекраснейшую из легенд.

Благословив его на муку,

Склонившись, как идут к гробам,

Ты, как святыню, принца руку,

Бледнея, поднесла к губам.

И опустились принца веки,

И понял он без слов, в тиши,

Что этим жестом вдруг навеки

Соединились две души.

Что вам Ромео и Джульетта,

Песнь соловья меж темных чащ!

Друг другу вняли -- без обета

Мундир как снег и черный плащ.

И вот, великой силой жеста,

Вы стали до скончанья лет

Жених и бледная невеста,

Хоть не был изречен обет.

Стоите: в траурном наряде,

В волнах прически темной -- ты,

Он -- в ореоле светлых прядей,

И оба дети, и цветы.

Вас не постигнула расплата,

Затем, что в вас -- дремала кровь.

О, дочь Элизы, Камерата,

Ты знала, как горит любовь!

1 "В тот момент, как я собирался подняться по лестнице, какая-то женщина в запахнутом плаще живо схватила меня за руку и поцеловала ее". Прокеш-Остен. "Мои отношения с герцогом Рейхштадтским" (фр.). -------- РАССТАВАНИЕ

Твой конь, как прежде, вихрем скачет

По парку позднею порой...

Но в сердце тень, и сердце плачет,

Мой принц, мой мальчик, мой герой.

===

Мне шепчет голос без названья:

-- "Ах, гнета грезы -- не снести!"

Пред вечной тайной расставанья

Прими, о принц, мое прости.

===

О сыне Божьем эти строфы:

Он, вечно-светел, вечно-юн,

Купил бессмертье днем Голгофы,

Твоей Голгофой был Шенбрунн.

===

Звучали мне призывом Бога

Твоих крестин колокола...

Я отдала тебе -- так много!

Я слишком много отдала!

===

Теперь мой дух почти спокоен,

Его укором не смущай...

Прощай, тоской сраженный воин,

Орленок раненый, прощай!

===

Ты был мой бред светло-немудрый,

Ты сон, каких не будет вновь...

Прощай, мой герцог светлокудрый,

Моя великая любовь!

--------

МОЛИТВА

Христос и Бог! Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

-"Терпи, еще не кончен срок".

Ты сам мне подал -- слишком много!

Я жажду сразу -- всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана

Идти под песни на разбой,

За всех страдать под звук органа

И амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,

Вести детей вперед, сквозь тень...

Чтоб был легендой -- день вчерашний,

Чтоб был безумьем -- каждый день!

Люблю и крест и шелк, и каски,

Моя душа мгновений след...

Ты дал мне детство -- лучше сказки

И дай мне смерть -- в семнадцать лет!

Таруса, 26 сентября 1909

--------

КОЛДУНЬЯ

Я -- Эва, и страсти мои велики:

Вся жизнь моя страстная дрожь!

Глаза у меня огоньки-угольки,

А волосы спелая рожь,

И тянутся к ним из хлебов васильки.

Загадочный век мой -- хорош.

Видал ли ты эльфов в полночную тьму

Сквозь дым лиловатый костра?

Звенящих монет от тебя не возьму, --

Я призрачных эльфов сестра...

А если забросишь колдунью в тюрьму,

То гибель в неволе быстра!

Ты рыцарь, ты смелый, твой голос ручей,

С утеса стремящийся вниз.

От глаз моих темных, от дерзких речей

К невесте любимой вернись!

Я, Эва, как ветер, а ветер -- ничей...

Я сон твой. О рыцарь, проснись!

Аббаты, свершая полночный дозор,

Сказали: "Закрой свою дверь

Безумной колдунье, чьи речи позор.

Колдунья лукава, как зверь!"

-- Быть может и правда, но темен мой взор,

Я тайна, а тайному верь!

В чем грех мой? Что в церкви слезам не учусь,

Смеясь наяву и во сне?

Поверь мне: я смехом от боли лечусь,

Но в смехе не радостно мне!

Прощай же, мой рыцарь, я в небо умчусь

Сегодня на лунном коне!

--------

АСЕ

Гул предвечерний в заре догорающей

В сумерках зимнего дня.

Третий звонок. Торопись, отъезжающий,

Помни меня!

Ждет тебя моря волна изумрудная,

Всплеск голубого весла,

Жить нашей жизнью подпольною, трудною

Ты не смогла.

Что же, иди, коль борьба наша мрачная

В наши ряды не зовет,

Если заманчивей влага прозрачная,

Чаек сребристых полет!

Солнцу горячему, светлому, жаркому

Ты передай мой привет.

Ставь свой вопрос всему сильному, яркому --

Будет ответ!

Гул предвечерний в заре догорающей

В сумерках зимнего дня.

Третий звонок. Торопись, отъезжающий,

Помни меня!

--------

(ШУТОЧНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ)

Придет весна и вновь заглянет

Мне в душу милыми очами,

Опять на сердце легче станет,

Нахлынет счастие -- волнами.

Как змейки быстро зазмеятся

Все ручейки вдоль грязных улицев,

Опять захочется смеяться

Над глупым видом сытых курицев.

А сыты курицы -- те люди,

Которым дела нет до солнца,

Сидят, как лавочники -- пуды

И смотрят в грязное оконце.

--------

ШАРМАНКА ВЕСНОЙ

-- "Herr Володя, глядите в тетрадь!"

-- "Ты опять не читаешь, обманщик?

Погоди, не посмеет играть

Nimmer mehr1 этот гадкий шарманщик!"

Золотые дневные лучи

Теплой ласкою травку согрели.

-- "Гадкий мальчик, глаголы учи!"

-- О, как трудно учиться в апреле!..

Наклонившись, глядит из окна

Гувернантка в накидке лиловой.

Fraulein Else2 сегодня грустна,

Хоть и хочет казаться суровой.

В ней минувшие грезы свежат

Эти отклики давних мелодий,

И давно уж слезинки дрожат

На ресницах больного Володи.

Инструмент неуклюж, неказист:

Ведь оплачен сумой небогатой!

Все на воле: жилец-гимназист,

И Наташа, и Дорик с лопатой,

И разносчик с тяжелым лотком,

Что торгует внизу пирожками...

Fraulein Else закрыла платком

И очки, и глаза под очками.

Не уходит шарманщик слепой,

Легким ветром колеблется штора,

И сменяется: "Пой, птичка, пой"

Дерзким вызовом Тореадора.

Fraulein плачет: волнует игра!

Водит мальчик пером по бювару.

-- "Не грусти, lieber Junge3. -- пора

Нам гулять по Тверскому бульвару.

Ты тетрадки и книжечки спрячь!"

-- "Я конфет попрошу у Алеши!

Fraulein Else, где черненький мяч?

Где мои, Fraulein Else, калоши?"

Не осилить тоске леденца!

О великая жизни приманка!

На дворе без надежд, без конца

Заунывно играет шарманка.

1 Никогда (нем.).

2 Барышня Эльза (нем.).

3 Любимый мальчик (нем.).

--------

ЛЮДОВИК XVII

Отцам из роз венец, тебе из терний,

Отцам -- вино, тебе -- пустой графин.

За их грехи ты жертвой пал вечерней,

О на заре замученный дофин!

Не сгнивший плод -- цветок неживше-свежий

Втоптала в грязь народная гроза.

У всех детей глаза одни и те же:

Невыразимо-нежные глаза!

Наследный принц, ты стал курить из трубки,

В твоих кудрях мятежников колпак,

Вином сквернили розовые губки,

Дофина бил сапожника кулак.

Где гордый блеск прославленных столетий?

Исчезло все, развеялось во прах!

За все терпели маленькие дети:

Малютка-принц и девочка в кудрях.

Но вот настал последний миг разлуки.

Чу! Чья-то песнь! Так ангелы поют...

И ты простер слабеющие руки

Туда наверх, где странникам -- приют.

На дальний путь доверчиво вступая,

Ты понял, принц, зачем мы слезы льем,

И знал, под песнь родную засыпая,

Что в небесах проснешься -- королем.

--------

НА СКАЛАХ

Он был синеглазый и рыжий,

(Как порох во время игры!)

Лукавый и ласковый. Мы же

Две маленьких русых сестры.

Уж ночь опустилась на скалы,

Дымится над морем костер,

И клонит Володя усталый

Головку на плечи сестер.

А сестры уж ссорятся в злобе:

"Он -- мой!" -- "Нет -- он мой!" -- "Почему ж?"

Володя решает: "Вы обе!

Вы -- жены, я -- турок, ваш муж".

Забыто, что в платьицах дыры,

Что новый костюмчик измят.

Как скалы заманчиво-сыры!

Как радостно пиньи шумят!

Обрывки каких-то мелодий

И шепот сквозь сон: "Нет, он мой!"

-- "Домой! Ася, Муся, Володя!"

-- Нет, лучше в костер, чем домой!

За скалы цепляются юбки,

От камешков рвется карман.

Мы курим -- как взрослые -- трубки,

Мы -- воры, а он атаман.

Ну, как его вспомнишь без боли,

Товарища стольких побед?

Теперь мы большие и боле

Не мальчики в юбках, -- о нет!

Но память о нем мы уносим

На целую жизнь. Почему?

-- Мне десять лет было, ей восемь,

Одиннадцать ровно ему.

--------

ДАМА В ГОЛУБОМ

Где-то за лесом раскат грозовой,

Воздух удушлив и сух.

В пышную траву ушел с головой

Маленький Эрик-пастух.

Темные ели, клонясь от жары,

Мальчику дали приют.

Душно... Жужжание пчел, мошкары,

Где-то барашки блеют.

Эрик задумчив: -- "Надейся и верь,

В церкви аббат поучал.

Верю... О Боже... О, если б теперь

Колокол вдруг зазвучал!"

Молвил -- и видит: из сумрачных чащ

Дама идет через луг:

Легкая поступь, синеющий плащ,

Блеск ослепительный рук;

Резвый поток золотистых кудрей

Зыблется, ветром гоним.

Ближе, все ближе, ступает быстрей,

Вот уж склонилась над ним.

-- "Верящий чуду не верит вотще,

Чуда и радости жди!"

Добрая дама в лазурном плаще

Крошку прижала к груди.

Белые розы, орган, торжество,

Радуга звездных колонн...

Эрик очнулся. Вокруг -- никого,

Только барашки и он.

В небе незримые колокола

Пели-звенели: бим-бом...

Понял малютка тогда, кто была

Дама в плаще голубом.

--------

В OUCHY

Держала мама наши руки,

К нам заглянув на дно души.

О, этот час, канун разлуки,

О предзакатный час в Ouchy!

-- "Всe в знаньи, скажут вам науки,

Не знаю... Сказки -- хороши!"

О эти медленные звуки,

О эта музыка в Ouchy!

Мы рядом. Вместе наши руки.

Нам грустно. Время, не спеши!..

О этот час, преддверье муки,

О вечер розовый в Ouchy!

--------

АКВАРЕЛЬ

Амбразуры окон потемнели,

Не вздыхает ветерок долинный,

Ясен вечер; сквозь вершину ели

Кинул месяц первый луч свой длинный.

Ангел взоры опустил святые,

Люди рады тени промелькнувшей,

И спокойны глазки золотые

Нежной девочки, к окну прильнувшей.

--------

СКАЗОЧНЫЙ ШВАРЦВАЛЬД

Ты, кто муку видишь в каждом миге,

Приходи сюда, усталый брат!

Все, что снилось, сбудется, как в книге Темный Шварцвальд сказками богат!

Все людские помыслы так мелки

В этом царстве доброй полумглы.

Здесь лишь лани бродят, скачут белки...

Пенье птиц... Жужжание пчелы...

Погляди, как скалы эти хмуры,

Сколько ярких лютиков в траве!

Белые меж них гуляют куры

С золотым хохлом на голове.

На поляне хижина-игрушка

Мирно спит под шепчущий ручей.

Постучишься -- ветхая старушка

Выйдет, щурясь от дневных лучей.

Нос как клюв, одежда земляная,

Золотую держит нить рука, --

Это Waldfrau, бабушка лесная,

С колдовством знакомая слегка.

Если добр и ласков ты, как дети,

Если мил тебе и луч, и куст,

Все, что встарь случалося на свете,

Ты узнаешь из столетних уст.

Будешь радость видеть в каждом миге,

Всe поймешь: и звезды, и закат!

Что приснится, сбудется, как в книге, --

Темный Шварцвальд сказками богат!

--------

КАК МЫ ЧИТАЛИ "LICHTENSTEIN"

Тишь и зной, везде синеют сливы,

Усыпительно жужжанье мух,

Мы в траве уселись, молчаливы,

Мама Lichtenstein читает вслух.

В пятнах губы, фартучек и платье,

Сливу руки нехотя берут.

Ярким золотом горит распятье

Там, внизу, где склон дороги крут.

Ульрих -- мой герой, а Георг -- Асин,

Каждый доблестью пленить сумел:

Герцог Ульрих так светло-несчастен,

Рыцарь Георг так влюбленно-смел!

Словно песня -- милый голос мамы,

Волшебство творят ее уста.

Ввысь уходят ели, стройно-прямы,

Там, на солнце, нежен лик Христа...

Мы лежим, от счастья молчаливы,

Замирает сладко детский дух.

Мы в траве, вокруг синеют сливы,

Мама Lichtenstein читает вслух.

--------

НАШИ ЦАРСТВА

Владенья наши царственно-богаты,

Их красоты не рассказать стиху:

В них ручейки, деревья, поле, скаты

И вишни прошлогодние во мху.

Мы обе -- феи, добрые соседки,

Владенья наши делит темный лес.

Лежим в траве и смотрим, как сквозь ветки

Белеет облачко в выси небес.

Мы обе -- феи, но большие (странно!)

Двух диких девочек лишь видят в нас.

Что ясно нам -- для них совсем туманно:

Как и на всe -- на фею нужен глаз!

Нам хорошо. Пока еще в постели

Все старшие, и воздух летний свеж,

Бежим к себе. Деревья нам качели.

Беги, танцуй, сражайся, палки режь!..

Но день прошел, и снова феи -- дети,

Которых ждут и шаг которых тих...

Ах, этот мир и счастье быть на свете

Ещe невзрослый передаст ли стих?

--------

ОТЪЕЗД

Повсюду листья желтые, вода

Прозрачно-синяя. Повсюду осень, осень!

Мы уезжаем. Боже, как всегда

Отъезд сердцам желанен и несносен!

Чуть вдалеке раздастся стук колес, --

Четыре вздрогнут детские фигуры.

Глаза Марилэ не глядят от слез,

Вздыхает Карл, как заговорщик, хмурый.

Мы к маме жмемся: "Ну зачем отъезд?

Здесь хорошо!" -- "Ах, дети, вздохи лишни".

Прощайте, луг и придорожный крест,

Дорога в Хорбен... Вы, прощайте, вишни,

Что рвали мы в саду, и сеновал,

Где мы, от всех укрывшись, их съедали...

(Какой-то крик... Кто звал? Никто не звал!)

И вы, Шварцвальда золотые дали!

Марилэ пишет мне стишок в альбом,

Глаза в слезах, а буквы кривы-кривы!

Хлопочет мама; в платье голубом

Мелькает Ася с Карлом там, у ивы.

О на крыльце последний шепот наш!

О этот плач о промелькнувшем лете!

Какой-то шум. Приехал экипаж.

-- "Скорей, скорей! Мы опоздаем, дети!"

-- "Марилэ, друг, пиши мне!" Ах, не то!

Не это я сказать хочу! Но что же?

-- "Надень берет!" -- "Не раскрывай пальто!"

-- "Садитесь, ну?" и папин голос строже.

Букет сует нам Асин кавалер,

Сует Марилэ плитку шоколада...

Последний миг... -- "Nun, kann es losgehn, Herr?"1

Погибло все. Нет, больше жить не надо!

Мы ехали. Осенний вечер блек.

Мы, как во сне, о чем-то говорили...

Прощай, наш Карл, шварцвальдский паренек!

Прощай, мой друг, шварцвальдская Марилэ!

1 "Так можно отправляться, господин?" (нем.).

--------

КНИГИ В КРАСНОМ ПЕРЕПЛЕТЕ

Из рая детского житья

Вы мне привет прощальный шлете,

Неизменившие друзья

В потертом, красном переплете.

Чуть легкий выучен урок,

Бегу тотчас же к вам бывало.

-- "Уж поздно!" -- "Мама, десять строк!"...

Но к счастью мама забывала.

Дрожат на люстрах огоньки...

Как хорошо за книгой дома!

Под Грига, Шумана и Кюи

Я узнавала судьбы Тома.

Темнеет... В воздухе свежо...

Том в счастье с Бэкки полон веры.

Вот с факелом Индеец Джо

Блуждает в сумраке пещеры...

Кладбище... Вещий крик совы...

(Мне страшно!) Вот летит чрез кочки

Приемыш чопорной вдовы,

Как Диоген живущий в бочке.

Светлее солнца тронный зал,

Над стройным мальчиком -- корона...

Вдруг -- нищий! Боже! Он сказал:

"Позвольте, я наследник трона!"

Ушел во тьму, кто в ней возник.

Британии печальны судьбы...

-- О, почему средь красных книг

Опять за лампой не уснуть бы?

О золотые времена,

Где взор смелей и сердце чище!

О золотые имена:

Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!

--------

ИНЦИДЕНТ ЗА СУПОМ

-- "За дядю, за тетю, за маму, за папу"...

-- "Чтоб Кутику Боженька вылечил лапу"...

-- "Нельзя баловаться, нельзя, мой пригожий!".

(Уж хочется плакать от злости Сереже.)

-- "Не плачь, и на трех он на лапах поскачет".

Но поздно: Сереженька-первенец -- плачет!

Разохалась тетя, племянника ради

Усидчивый дядя бросает тетради,

Отец опечален: семейная драма!

Волнуется там, перед зеркалом, мама...

-- "Ну, нянюшка, дальше! Чего же вы ждете?"

-- "За папу, за маму, за дядю, за тетю"...

--------

МАМА ЗА КНИГОЙ

...Сдавленный шепот... Сверканье кинжала.

-- "Мама, построй мне из кубиков домик!"

Мама взволнованно к сердцу прижала

Маленький томик.

... Гневом глаза загорелись у графа:

"Здесь я, княгиня, по благости рока!"

-- "Мама, а в море не тонет жирафа?"

Мама душою -- далеко!

-- "Мама, смотри: паутинка в котлете!"

В голосе детском упрек и угроза.

Мама очнулась от вымыслов: дети --

Горькая проза!

--------

ПРОБУЖДЕНЬЕ

Холодно в мире! Постель

Осенью кажется раем.

Ветром колеблется хмель,

Треплется хмель над сараем;

Дождь повторяет: кап-кап,

Льется и льется на дворик...

Свет из окошка -- так слаб!

Детскому сердцу -- так горек!

Братец в раздумий трет

Сонные глазки ручонкой:

Бедный разбужен! Черед

За баловницей сестренкой.

Мыльная губка и таз

В темном углу -- наготове.

Холодно! Кукла без глаз

Мрачно нахмурила брови:

Куколке солнышка жаль!

В зале -- дрожащие звуки...

Это тихонько рояль

Тронули мамины руки.

--------

УТОМЛЕНЬЕ

Жди вопроса, придумывай числа...

Если думать -- то где же игра?

Даже кукла нахмурилась кисло...

Спать пора!

В зале страшно: там ведьмы и черти

Появляются все вечера.

Папа болен, мама в концерте...

Спать пора!

Братец шубу надел наизнанку,

Рукавицы надела сестра,

-- Но устанешь пугать гувернантку...

Спать пора!

Ах, без мамы ни в чем нету смысла!

Приуныла в углах детвора,

Даже кукла нахмурилась кисло...

Спать пора!

--------

БАЛОВСТВО

В темной гостиной одиннадцать бьет.

Что-то сегодня приснится?

Мама-шалунья уснуть не дает!

Эта мама совсем баловница!

Сдернет, смеясь, одеяло с плеча,

(Плакать смешно и стараться!)

Дразнит, пугает, смешит, щекоча

Полусонных сестрицу и братца.

Косу опять распустила плащом,

Прыгает, точно не дама...

Детям она не уступит ни в чем,

Эта странная девочка-мама!

Скрыла сестренка в подушке лицо,

Глубже ушла в одеяльце,

Мальчик без счета целует кольцо

Золотое у мамы на пальце...

--------

ЛУЧШИЙ СОЮЗ

Ты с детства полюбила тень,

Он рыцарь грезы с колыбели.

Вам голубые птицы пели

О встрече каждый вешний день.

Вам мудрый сон сказал украдкой:

-- "С ним-лишь на небе!"-"Здесь -- не с ней!"

Уж с колыбельных нежных дней

Вы лучшей связаны загадкой.

Меж вами пропасть глубока,

Но нарушаются запреты

В тот час, когда не спят портреты,

И плачет каждая строка.

Он рвется весь к тебе, а ты

К нему протягиваешь руки,

Но ваши встречи -- только муки,

И речью служат вам цветы.

Ни страстных вздохов, ни смятений

Пустым, доверенных, словам!

Вас обручила тень, и вам

Священны в жизни -- только тени.

--------

САРА В ВЕРСАЛЬСКОМ МОНАСТЫРЕ

Голубей над крышей вьется пара,

Засыпает монастырский сад.

Замечталась маленькая Сара

На закат.

Льнет к окну, лучи рукою ловит,

Как былинка нежная слаба,

И не знает крошка, что готовит

Ей судьба.

Вся застыла в грезе молчаливой,

От раздумья щечки розовей,

Вьются кудри золотистой гривой

До бровей.

На губах улыбка бродит редко,

Чуть звенит цепочкою браслет, --

Все дитя как будто статуэтка

Давних лет.

Этих глаз синее не бывает!

Резкий звук развеял пенье чар:

То звонок воспитанниц сзывает

В дортуар.

Подымает девочку с окошка,

Как перо, монахиня-сестра.

Добрый голос шепчет: "Сара-крошка,

Спать пора!"

Село солнце в медленном пожаре,

Серп луны прокрался из-за туч,

И всю ночь легенды шепчет Саре

Лунный луч.

--------

МАЛЕНЬКИЙ ПАЖ

Этот крошка с душой безутешной

Был рожден, чтобы рыцарем пасть

За улыбку возлюбленной дамы.

Но она находила потешной,

Как наивные драмы,

Эту детскую страсть.

Он мечтал о погибели славной,

О могуществе гордых царей

Той страны, где восходит светило.

Но она находила забавной

Эту мысль и твердила:

-- "Вырастай поскорей!"

Он бродил одинокий и хмурый

Меж поникших, серебряных трав,

Все мечтал о турнирах, о шлеме...

Был смешон мальчуган белокурый

Избалованный всеми

За насмешливый нрав.

Через мостик склонясь над водою,

Он шепнул (то последний был бред!)

-- "Вот она мне кивает оттуда!"

Тихо плыл, озаренный звездою,

По поверхности пруда

Темно-синий берет.

Этот мальчик пришел, как из грезы,

В мир холодный и горестный наш.

Часто ночью красавица внемлет,

Как трепещут листвою березы

Над могилой, где дремлет

Ее маленький паж.

--------

DIE STILLE STRASSE

Die stille Strasse1: юная листва

Светло шумит, склоняясь над забором,

Дома -- во сне... Блестящим детским взором

Глядим наверх, где меркнет синева.

С тупым лицом немецкие слова

Мы вслед за Fraulein повторяем хором,

И воздух тих, загрезивший, в котором

Вечерний колокол поет едва.

Звучат шаги отчетливо и мерно,

Die stille Strasse распрощалась с днем

И мирно спит под шум деревьев. Верно.

Мы на пути не раз еще вздохнем

О ней, затерянной в Москве бескрайной,

И чье названье нам осталось тайной.

1 Тихая улица (нем.).

--------

ВСТРЕЧА

Вечерний дым над городом возник,

Куда-то вдаль покорно шли вагоны,

Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,

В одном из окон полудетский лик.

На веках тень. Подобием короны

Лежали кудри... Я сдержала крик:

Мне стало ясно в этот краткий миг,

Что пробуждают мертвых наши стоны.

С той девушкой у темного окна

-- Виденьем рая в сутолке вокзальной --

Не раз встречалась я в долинах сна.

Но почему была она печальной?

Чего искал прозрачный силуэт?

Быть может ей -- и в небе счастья нет?..

--------

НОВОЛУНЬЕ

Новый месяц встал над лугом,

Над росистою межой.

Милый, дальний и чужой,

Приходи, ты будешь другом.

Днем -- скрываю, днем -- молчу.

Месяц в небе, -- нету мочи!

В эти месячные ночи

Рвусь к любимому плечу.

Не спрошу себя: "Кто ж он?"

Все расскажут -- твои губы!

Только днем объятья грубы,

Только днем порыв смешон.

Днем, томима гордым бесом,

Лгу с улыбкой на устах.

Ночью ж... Милый, дальний... Ах!

Лунный серп уже над лесом!

Таруса, октябрь 1909

--------

ЭПИТАФИЯ

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,

Прости, Господь, злой помысел и грех!

Он был больной, измученный, нездешний,

Он ангелов любил и детский смех.

Не смял звезды сирени белоснежной,

Хоть и желал Владыку побороть...

Во всех грехах он был -- ребенок нежный,

И потому -- прости ему, Господь!

--------

В ЛЮКСЕМБУРГСКОМ САДУ

Склоняются низко цветущие ветки,

Фонтана в бассейне лепечут струи,

В тенистых аллеях всe детки, всe детки...

О детки в траве, почему не мои?

Как будто на каждой головке коронка

От взоров, детей стерегущих, любя.

И матери каждой, что гладит ребенка,

Мне хочется крикнуть: "Весь мир у тебя!"

Как бабочки девочек платьица пестры,

Здесь ссора, там хохот, там сборы домой...

И шепчутся мамы, как нежные сестры:

-- "Подумайте, сын мой"... -- "Да что вы! А мой".

Я женщин люблю, что в бою не робели,

Умевших и шпагу держать, и копье, --

Но знаю, что только в плену колыбели

Обычное -- женское -- счастье мое!

--------

В СУМЕРКАХ

(На картину "Au Crepouscule"

Paul Chabas1

в Люксембургском музее)

Клане Макаренко

Сумерки. Медленно в воду вошла

Девочка цвета луны.

Тихо. Не мучат уснувшей волны

Мерные всплески весла.

Вся -- как наяда. Глаза зелены,

Стеблем меж вод расцвела.

Сумеркам -- верность, им, нежным, хвала:

Дети от солнца больны.

Дети -- безумцы. Они влюблены

В воду, в рояль, в зеркала...

Мама с балкона домой позвала

Девочку цвета луны.

1 "В сумерках" Поля Шабаса (фр.).

--------

ЭЛЬФОЧКА В ЗАЛЕ

Ане Калин

Запела рояль неразгаданно-нежно

Под гибкими ручками маленькой Ани.

За окнами мчались неясные сани,

На улицах было пустынно и снежно.

Воздушная эльфочка в детском наряде

Внимала тому, что лишь эльфочкам слышно.

Овеяли тонкое личико пышно

Пушистых кудрей беспокойные пряди.

В ней были движенья таинственно-хрупки.

-- Как будто старинный портрет перед вами!

От дум, что вовеки не скажешь словами,

Печально дрожали капризные губки.

И пела рояль, вдохновеньем согрета,

О сладостных чарах безбрежной печали,

И души меж звуков друг друга встречали,

И кто-то светло улыбался с портрета.

Внушали напевы: "Нет радости в страсти!

Усталое сердце, усни же, усни ты!"

И в сумерках зимних нам верилось власти

Единственной, странной царевны Аниты.

--------

ПАМЯТИ НИНЫ ДЖАВАХА

Всему внимая чутким ухом,

-- Так недоступна! Так нежна! --

Она была лицом и духом

Во всем джигитка и княжна.

Ей все казались странно-грубы:

Скрывая взор в тени углов,

Она без слов кривила губы

И ночью плакала без слов.

Бледнея гасли в небе зори,

Темнел огромный дортуар;

Ей снилось розовое Гори

В тени развесистых чинар...

Ax, не растет маслины ветка

Вдали от склона, где цвела!

И вот весной раскрылась клетка,

Метнулись в небо два крыла.

Как восковые -- ручки, лобик,

На бледном личике -- вопрос.

Тонул нарядно-белый гробик

В волнах душистых тубероз.

Умолкло сердце, что боролось...

Вокруг лампады, образа...

А был красив гортанный голос!

А были пламенны глаза!

Смерть окончанье -- лишь рассказа,

За гробом радость глубока.

Да будет девочке с Кавказа

Земля холодная легка!

Порвалась тоненькая нитка,

Испепелив, угас пожар...

Спи с миром, пленница-джигитка,

Спи с миром, крошка-сазандар.

Как наши радости убоги

Душе, что мукой зажжена!

О да, тебя любили боги,

Светло-надменная княжна!

Москва, Рождество 1909

--------

ПЛЕННИЦА

Она покоится на вышитых подушках,

Слегка взволнована мигающим лучом.

О чем загрезила? Задумалась о чем?

О новых платьях ли? О новых ли игрушках?

Шалунья-пленница томилась целый день

В покоях сумрачных тюрьмы Эскуриала.

От гнета пышного, от строгого хорала

Уводит в рай ее ночная тень.

Не лгали в книгах бледные виньеты:

Приоткрывается тяжелый балдахин,

И слышен смех звенящий мандолин,

И о любви вздыхают кастаньеты.

Склонив колено, ждет кудрявый паж

Ее, наследницы, чарующей улыбки.

Аллеи сумрачны, в бассейнах плещут рыбки

И ждет серебряный, тяжелый экипаж.

Но... грезы всe! Настанет миг расплаты;

От злой слезы ресницы дрогнет шелк,

И уж с утра про королевский долг

Начнут твердить суровые аббаты.

--------

СЕСТРЫ

"Car tout n'est que reve, o mа soeur!".1

Им ночью те же страны снились,

Их тайно мучил тот же смех,

И вот, узнав его меж всех,

Они вдвоем над ним склонились.

Над ним, любившим только древность,

Они вдвоем шепнули: "Ах !"...

Не шевельнулись в их сердцах

Ни удивление, ни ревность.

И рядом в нежности, как в злобе,

С рожденья чуждые мольбам,

К его задумчивым губам

Они прильнули обе... обе...

Сквозь сон ответил он: Люблю я!...

Раскрыл объятья -- зал был пуст!

Но даже смерти с бледных уст

Не смыть двойного поцелуя.

23-30 декабря 1909

1 "Ибо все лишь сон, о моя сестра!" (фр.).

--------

НА ПРОЩАНЬЕ

Mein Herz tragt schwere Ketten

Die Du mir angelegt.

Ich mocht' mein Leben wetten,

Dass Keine schwerer tragt1

Франкфуртская песенка.

Мы оба любили, как дети,

Дразня, испытуя, играя,

Но кто-то недобрые сети

Расставил, улыбку тая, --

И вот мы у пристани оба,

Не ведав желанного рая,

Но знай, что без слов и до гроба

Я сердцем пребуду -- твоя.

Ты все мне поведал -- так рано!

Я все разгадала -- так поздно!

В сердцах наших вечная рана,

В глазах молчаливый вопрос,

Земная пустыня бескрайна,

Высокое небо беззвездно,

Подслушана нежная тайна,

И властен навеки мороз.

Я буду беседовать с тенью!

Мой милый, забыть нету мочи!

Твой образ недвижен под сенью

Моих опустившихся век...

Темнеет... Захлопнули ставни,

На всем приближение ночи...

Люблю тебя, призрачно-давний,

Тебя одного -- и навек!

4-9 января 1910

* 1. (нем.)

"Мое сердце в тяжелых оковах,

которыми ты его опутал.

Клянусь жизнью,

ни у кого нет цепей тяжелее."

--------

PERPETUUM MOBILE

Как звезды меркнут понемногу

В сияньи солнца золотом,

К нам другу друг давал дорогу,

Осенним делаясь листом,

-- И каждый нес свою тревогу

В наш без того тревожный дом.

Мы всех приветствием встречали,

Шли без забот на каждый пир,

Одной улыбкой отвечали

На бубна звон и рокот лир,

-- И каждый нес свои печали

В наш без того печальный мир.

Поэты, рыцари, аскеты,

Мудрец-филолог с грудой книг...

Вдруг за лампадой -- блеск ракеты!

За проповедником -- шутник!

-- И каждый нес свои букеты

В наш без того большой цветник.

1 Вечно движущееся (лат.).

--------

СЛЕДУЮЩЕМУ

Quasi unа fantasia1.

Нежные ласки тебе уготованы

Добрых сестричек.

Ждем тебя, ждем тебя, принц заколдованный

Песнями птичек.

Взрос ты, вспоенная солнышком веточка,

Рая явленье,

Нежный как девушка, тихий как деточка,

Весь -- удивленье.

Скажут не раз: "Эти сестры изменчивы

В каждом ответе!"

-- С дерзким надменны мы, с робким застенчивы,

С мальчиком -- дети.

Любим, как ты, мы березки, проталинки,

Таянье тучек.

Любим и сказки, о глупенький, маленький

Бабушкин внучек!

Жалобен ветер, весну вспоминающий...

В небе алмазы...

Ждем тебя, ждем тебя, жизни не знающий,

Голубоглазый!

1 Сплошь фантазия (лат.).

* Перевод неточный: "как бы фантазия" (итал.) -- С.В.

--------

МАМА В САДУ

Гале Дьяконовой

Мама стала на колени

Перед ним в траве.

Солнце пляшет на прическе,

На голубенькой матроске,

На кудрявой голове.

Только там, за домом, тени...

Маме хочется гвоздику

Крошке приколоть, --

Оттого она присела.

Руки белы, платье бело...

Льнут к ней травы вплоть.

-- Пальцы только мнут гвоздику. --

Мальчик светлую головку

Опустил на грудь.

-- "Не вертись, дружок, стой прямо!"

Что-то очень медлит мама!

Как бы улизнуть

Ищет маленький уловку.

Мама плачет. На колени

Ей упал цветок.

Солнце нежит взгляд и листья,

Золотит незримой кистью

Каждый лепесток.

-- Только там, за домом, тени..

--------

ЛУЧ СЕРЕБРИСТЫЙ

Эхо стонало, шумела река,

Ливень стучал тяжело,

Луч серебристый пронзил облака.

Им любовались мы долго, пока

Солнышко, солнце взошло!

--------

МАМА НА ЛУГУ

Вы бродили с мамой на лугу

И тебе она шепнула: "Милый!

Кончен день, и жить во мне нет силы.

Мальчик, знай, что даже из могилы

Я тебя, как прежде, берегу!"

Ты тихонько опустил глаза,

Колокольчики в руке сжимая.

Все цвело и пело в вечер мая...

Ты не поднял глазок, понимая,

Что смутит ее твоя слеза.

Чуть вдали завиделись балкон,

Старый сад и окна белой дачи,

Зашептала мама в горьком плаче:

"Мой дружок! Ведь мне нельзя иначе,

До конца лишь сердце нам закон!"

Не грусти! Ей смерть была легка:

Смерть для женщин лучшая находка!

Здесь дремать мешала ей решетка,

А теперь она уснула кротко

Там, в саду, где Бог и облака.

--------

ВТРОЕМ

-- "Мы никого так"...

-- "Мы никогда так"...

-- "Ну, что же? Кончайте"...

27-го декабря 1909 г.

Горькой расплаты, забвенья ль вино, --

Чашу мы выпьем до дна!

Эта ли? та ли? Не все ли равно!

Нить навсегда создана.

Сладко усталой прильнуть голове

Справа и слева -- к плечу.

Знаю одно лишь: сегодня их две!

Большего знать не хочу.

Обе изменчивы, обе нежны,

Тот же задор в голосах,

Той же тоскою огни зажжены

В слишком похожих глазах...

Тише, сестрички! Мы будем молчать,

Души без слова сольем.

Как неизведано утро встречать

В детской, прижавшись, втроем...

Розовый отсвет на зимнем окне,

Утренний тает туман,

Девочки крепко прижались ко мне...

О, какой сладкий обман!

--------

МУКА' И МУ'КА

-- "Все перемелется, будет мукой!"

Люди утешены этой наукой.

Станет мукою, что было тоской?

Нет, лучше мукой!

Люди, поверьте: мы живы тоской!

Только в тоске мы победны над скукой.

Все перемелется? Будет мукой?

Нет, лучше мукой!

--------

ОШИБКА

Когда снежинку, что легко летает,

Как звездочка упавшая скользя,

Берешь рукой -- она слезинкой тает,

И возвратить воздушность ей нельзя.

Когда пленясь прозрачностью медузы,

Ее коснемся мы капризом рук,

Она, как пленник, заключенный в узы,

Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.

Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах

Видать не грезу, а земную быль --

Где их наряд? От них на наших пальцах

Одна зарей раскрашенная пыль!

Оставь полет снежинкам с мотыльками

И не губи медузу на песках!

Нельзя мечту свою хватать руками,

Нельзя мечту свою держать в руках!

Нельзя тому, что было грустью зыбкой,

Сказать: "Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!"

Твоя любовь была такой ошибкой, --

Но без любви мы гибнем. Чародей!

--------

КАТОК РАСТАЯЛ

..."но ведь есть каток"...

Письмо 17 января 1910 г.

Каток растаял... Не услада

За зимней тишью стук колес.

Душе весеннего не надо

И жалко зимнего до слез.

Зимою грусть была едина...

Вдруг новый образ встанет... Чей?

Душа людская -- та же льдина

И так же тает от лучей.

Пусть в желтых лютиках пригорок!

Пусть смел снежинку лепесток!

-- Душе капризной странно дорог

Как сон растаявший каток...

--------

ВСТРЕЧА

..."есть встречи случайные"...

Из дорогого письма.

Гаснул вечер, как мы умиленный

Этим первым весенним теплом.

Был тревожен Арбат оживленный;

Добрый ветер с участливой лаской

Нас касался усталым крылом.

В наших душах, воспитанных сказкой,

Тихо плакала грусть о былом.

Он прошел -- так нежданно! так спешно! --

Тот, кто прежде помог бы всему.

А вдали чередой безутешно

Фонарей лучезарные точки

Загорались сквозь легкую тьму...

Все кругом покупали цветочки,

Мы купили букетик... К чему?

В небесах фиолетово-алых

Тихо вянул неведомый сад.

Как спастись от тревог запоздалых?

Все вернулось. На миг ли? На много ль?

Мы глядели без слов на закат,

И кивал нам задумчивый Гоголь

С пьедестала, как горестный брат.

--------

БЫВШЕМУ ЧАРОДЕЮ

Вам сердце рвет тоска, сомненье в лучшем сея.

-"Брось камнем, не щади! Я жду, больней ужаль!"

Нет, ненавистна мне надменность фарисея,

Я грешников люблю, и мне вас только жаль.

Стенами темных слов, растущими во мраке,

Нас, нет, -- не разлучить! К замкам найдем ключи

И смело подадим таинственные знаки

Друг другу мы, когда задремлет всe в ночи.

Свободный и один, вдали от тесных рамок,

Вы вновь вернетесь к нам с богатою ладьей,

И из воздушных строк возникнет стройный замок,

И ахнет тот, кто смел поэту быть судьей!

-- "Погрешности прощать прекрасно, да, но эту --

Нельзя: культура, честь, порядочность... О нет".

-- Пусть это скажут все. Я не судья поэту,

И можно всe простить за плачущий сонет!

--------

ЧАРОДЕЮ

Рот как кровь, а глаза зелены,

И улыбка измученно-злая...

О, не скроешь, теперь поняла я:

Ты возлюбленный бледной Луны.

Над тобою и днем не слабели

В дальнем детстве сказанья ночей,

Оттого ты с рожденья -- ничей,

Оттого ты любил -- с колыбели.

О, как многих любил ты, поэт:

Темнооких, светло-белокурых,

И надменных, и нежных, и хмурых,

В них вселяя свой собственный бред.

Но забвение, ах, на груди ли?

Есть ли чары в земных голосах?

Исчезая, как дым в небесах,

Уходили они, уходили.

Вечный гость на чужом берегу,

Ты замучен серебряным рогом...

О, я знаю о многом, о многом,

Но откуда-сказать не могу.

Оттого тебе искры бокала

И дурман наслаждений бледны:

Ты возлюбленный Девы-Луны,

Ты из тех, что Луна приласкала.

--------

В ЧУЖОЙ ЛАГЕРЬ

"Да, для вас наша жизнь

действительно в тумане".

Разговор 20-го декабря 1909 г.

Ах, вы не братья, нет, не братья!

Пришли из тьмы, ушли в туман...

Для нас безумные объятья

Еще неведомый дурман.

Пока вы рядом -- смех и шутки,

Но чуть умолкнули шаги,

Уж ваши речи странно-жутки,

И чует сердце: вы враги.

Сильны во всем, надменны даже,

Меняясь вечно, те, не те --

При ярком свете мы на страже,

Но мы бессильны -- в темноте!

Нас вальс и вечер -- всe тревожит,

В нас вечно рвется счастья нить...

Неотвратимого не может,

Ничто не сможет отклонить!

Тоска по книге, вешний запах,

Оркестра пение вдали --

И мы со вздохом в темных лапах,

Сожжем, тоскуя, корабли.

Но знайте: в миг, когда без силы

И нас застанет страсти ад,

Мы потому прошепчем: "Милый!"

Что будет розовым закат.

--------

АНЖЕЛИКА

Темной капеллы, где плачет орган,

Близости кроткого лика!..

Счастья земного мне чужд ураган:

Я -- Анжелика.

Тихое пенье звучит в унисон,

Окон неясны разводы,

Жизнью моей овладели, как сон,

Стройные своды.

Взор мой и в детстве туда ускользал,

Он городами измучен.

Скучен мне говор и блещущий зал,

Мир мне -- так скучен!

Кто-то пред Девой затеплил свечу,

(Ждет исцеленья ль больная?)

Вот отчего я меж вами молчу:

Вся я -- иная.

Сладостна слабость опущенных рук,

Всякая скорбь здесь легка мне.

Плющ темнолиственный обнял как друг

Старые камни;

Бело и розово, словно миндаль,

Здесь расцвела повилика...

Счастья не надо. Мне мира не жаль:

Я -- Анжелика.

--------

ДОБРЫЙ КОЛДУН

Всe видит, всe знает твой мудрый зрачок,

Сердца тебе ясны, как травы.

Зачем ты меж нами, лесной старичок,

Колдун безобидно-лукавый?

Душою до гроба застенчиво-юн,

Живешь, упоен небосводом.

Зачем ты меж нами, лукавый колдун,

Весь пахнущий лесом и медом?

Как ранние зори покинуть ты мог,

Заросшие маком полянки,

И старенький улей, и серый дымок,

Встающий над крышей землянки?

Как мог променять ты любимых зверей,

Свой лес, где цветет Небылица,

На мир экипажей, трамваев, дверей,

На дружески-скучные лица?

Вернись: без тебя не горят светляки,

Не шепчутся темные елки,

Без ласково-твердой хозяйской руки

Скучают мохнатые пчелки.

Поверь мне: меж нами никто не поймет,

Как сладок черемухи запах.

Не медли, а то не остался бы мед

В невежливых мишкиных лапах!

Кто снадобье знает, колдун, как не ты,

Чтоб вылечить зверя иль беса?

Уйди, старичок, от людской суеты

Под своды родимого леса!

--------

ПОТОМОК ШВЕДСКИХ КОРОЛЕЙ

О, вы, кому всего милей

Победоносные аккорды, --

Падите ниц! Пред вами гордый

Потомок шведских королей.

Мой славный род -- моя отрава!

Я от тоски сгораю -- весь!

Падите ниц: пред вами здесь

Потомок славного Густава.

С надменной думой на лице

В своем мирке невинно-детском

Я о престоле грезил шведском,

О войнах, казнях и венце.

В моих глазах тоской о чуде

Такая ненависть зажглась,

Что этих слишком гневных глаз,

Не вынося, боялись люди.

Теперь я бледен стал и слаб,

Я пленник самой горькой боли,

Я призрак утренний -- не боле...

Но каждый враг мне, кто не раб!

Вспоен легендой дорогою,

Умру, легенды паладин,

И мой привет для всех один:

"Ты мог бы быть моим слугою!"

--------

НЕДОУМЕНИЕ

Как не стыдно! Ты, такой не робкий,

Ты, в стихах поющий новолунье,

И дриад, и глохнущие тропки, --

Испугался маленькой колдуньи!

Испугался глаз ее янтарных,

Этих детских, слишком алых губок,

Убоявшись чар ее коварных,

Не посмел испить шипящий кубок?

Был испуган пламенной отравой

Светлых глаз, где только искры видно?

Испугался девочки кудрявой?

О, поэт, тебе да будет стыдно!

--------

ОБРЕЧЕННАЯ

Бледные ручки коснулись рояля

Медленно, словно без сил.

Звуки запели, томленьем печаля.

Кто твои думы смутил,

Бледная девушка, там, у рояля?

Тот, кто следит за тобой,

-- Словно акула за маленькой рыбк Он твоей будет судьбой!

И не о добром он мыслит с улыбкой,

Тот, кто стоит за тобой.

С радостным видом хлопочут родные:

Дочка -- невеста! Их дочь!

Если и снились ей грезы иные, --

Грезы развеются в ночь!

С радостным видом хлопочут родные.

Светлая церковь, кольцо,

Шум, поздравления, с образом мальчик..

Девушка скрыла лицо,

Смотрит с тоскою на узенький пальчик,

Где загорится кольцо.

--------

x x x

На солнце, на ветер, на вольный простор

Любовь уносите свою!

Чтоб только не видел ваш радостный взор

Во всяком прохожем судью.

Бегите на волю, в долины, в поля,

На травке танцуйте легко

И пейте, как резвые дети шаля,

Из кружек больших молоко.

О, ты, что впервые смущенно влюблен,

Доверься превратностям грез!

Беги с ней на волю, под ветлы, под клен,

Под юную зелень берез;

Пасите на розовых склонах стада,

Внимайте журчанию струй;

И друга, шалунья, ты здесь без стыда

В красивые губы целуй!

Кто юному счастью прошепчет укор?

Кто скажет: "Пора!" забытью?

-- На солнце, на ветер, на вольный простор

Любовь уносите свою!

Шолохово, февраль 1910

--------

ОТ ЧЕТЫРЕХ ДО СЕМИ

В сердце, как в зеркале, тень,

Скучно одной -- и с людьми...

Медленно тянется день

От четырех до семи!

К людям не надо -- солгут,

В сумерках каждый жесток.

Хочется плакать мне. В жгут

Пальцы скрутили платок.

Если обидишь -- прощу,

Только меня не томи!

-- Я бесконечно грущу

От четырех до семи.

--------

ВОЛЕЙ ЛУНЫ

Мы выходим из столовой

Тем же шагом, как вчера:

В зале облачно-лиловой

Безутешны вечера!

Здесь на всем оттенок давний,

Горе всюду прилегло,

Но пока открыты ставни,

Будет облачно-светло.

Всюду ласка легкой пыли.

(Что послушней? Что нежней?)

Те, ушедшие, любили

Рисовать ручонкой в ней.

Этих маленьких ручонок

Ждут рояль и зеркала.

Был рояль когда-то звонок!

Зала радостна была!

Люстра, клавиш -- всe звенело,

Увлекаясь их игрой...

Хлопнул ставень -- потемнело,

Закрывается второй...

Кто там шепчет еле-еле?

Или ведоме не мертво?

Это струйкой льется в щели

Лунной ночи колдовство.

В зеркалах при лунном свете

Снова жив огонь зрачков,

И недвижен на паркете

След остывших башмачков.

--------

ROUGE ЕТ BLEUE

Девочка в красном и девочка в синем

Вместе гуляли в саду.

-- "Знаешь, Алина, мы платьица скинем,

Будем купаться в пруду?".

Пальчиком тонким грозя,

Строго ответила девочка в синем:

-- "Мама сказала -- нельзя".

====

Девушка в красном и девушка в синем

Вечером шли вдоль межи.

-- "Хочешь, Алина, все бросим, все кинем,

Хочешь, уедем? Скажи!"

Вздохом сквозь вешний туман

Грустно ответила девушка в синем:

-- "Полно! ведь жизнь -- не роман"...

===

Женщина в красном и женщина в синем

Шли по аллее вдвоем.

-- "Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем

Пленницы в счастье своем"...

С полуулыбкой из тьмы

Горько ответила женщина в синем:

-- "Что же? Ведь женщины мы!"

1 Красное и голубое (фр.).

--------

СТОЛОВАЯ

Столовая, четыре раза в день

Миришь на миг во всем друг друга чуждых.

Здесь разговор о самых скучных нуждах,

Безмолвен тот, кому ответить лень.

Все неустойчиво, недружелюбно, ломко,

Тарелок стук... Беседа коротка:

-- "Хотела в семь она придти с катка?"

-- "Нет, к девяти", -- ответит экономка.

Звонок. -- "Нас нет: уехали, скажи!"

-- "Сегодня мы обедаем без света"...

Вновь тишина, не ждущая ответа;

Ведут беседу с вилками ножи.

-- "Все кончили? Анюта, на тарелки!"

Враждебный тон в негромких голосах,

И все глядят, как на стенных часах

Одна другую догоняют стрелки.

Роняют стул... Торопятся шаги...

Прощай, о мир из-за тарелки супа!

Благодарят за пропитанье скупо

И вновь расходятся -- до ужина враги.

--------

ПАСХА В АПРЕЛЕ

Звон колокольный и яйца на блюде

Радостью душу согрели.

Что лучезарней, скажите мне, люди,

Пасхи в апреле?

Травку ласкают лучи, догорая,

С улицы фраз отголоски...

Тихо брожу от крыльца до сарая,

Меряю доски.

В небе, как зарево, внешняя зорька,

Волны пасхального звона...

Вот у соседей заплакал так горько

Звук граммофона,

Вторят ему бесконечно-уныло

Взвизги гармоники с кухни...

Многое было, ах, многое было...

Прошлое, рухни!

Нет, не помогут и яйца на блюде!

Поздно... Лучи догорели...

Что безнадежней, скажите мне, люди,

Пасхи в апреле?

Москва. Пасха, 1910

--------

СКАЗКИ СОЛОВЬЕВА

О, эта молодость земная!

Все так старо -- и все так ново!

У приоткрытого окна я

Читаю сказки Соловьева.

Я не дышу -- в них все так зыбко!

Вдруг вздохом призраки развею?

Неосторожная улыбка

Спугнет волшебника и фею.

Порою смерть -- как будто ласка,

Порою жить -- почти неловко!

Блаженство в смерти, Звездоглазка!

Что жизнь, Жемчужная Головка?

Не лучше ль уличного шума

Зеленый пруд, где гнутся лозы?

И темной власти Чернодума

Не лучше ль сон Апрельской Розы?

Вдруг чей-то шепот: "Вечно в жмурки

Играть с действительностью вредно.

Настанет вечер, и бесследно

Растают в пламени Снегурки!

Все сны апрельской благодати

Июльский вечер уничтожит".

-- О, ты, кто мудр -- и так некстати! --

Я не сержусь. Ты прав, быть может...

Ты прав! Здесь сны не много значат,

Здесь лжет и сон, не только слово...

Но, если хочешь знать, как плачут,

Читай в апреле Соловьева!

--------

КАРТИНКА С КОНФЕТЫ

На губках смех, в сердечке благодать,

Которую ни светских правил стужа,

Ни мненья лед не властны заковать.

Как сладко жить! Как сладко танцевать

В семнадцать лет под добрым взглядом мужа!

То кавалеру даст, смеясь, цветок,

То, не смутясь, подсядет к злым старухам,

Твердит о долге, теребя платок.

И страшно мил упрямый завиток

Густых волос над этим детским ухом.

Как сладко жить: удачен туалет,

Прическа сделана рукой искусной,

Любимый муж, успех, семнадцать лет...

Как сладко жить! Вдруг блестки эполет

И чей-то взор неумолимо-грустный.

О, ей знаком бессильно-нежный рот,

Знакомы ей нахмуренные брови

И этот взгляд... Пред ней тот прежний, тот,

Сказавший ей в слезах под Новый Год:

-- "Умру без слов при вашем первом слове!"

Куда исчез когда-то яркий гнев?

Ведь это он, ее любимый, первый!

Уж шепчет муж сквозь медленный напев:

-- "Да ты больна?" Немного побледнев,

Она в ответ роняет: "Это нервы".

--------

RICORDO DI TIVOLI

Мальчик к губам приложил осторожно свирель,

Девочка, плача, головку на грудь уронила...

-- Грустно и мило! --

Скорбно склоняется к детям столетняя ель.

Темная ель в этой жизни видала так много

Слишком красивых, с большими глазами, детей

Нет путей

Им в нашей жизни. Их счастье, их радость -- у Бога

Море синет вдали, как огромный сапфир,

Детские крики доносятся с дальней лужайки,

В воздухе -- чайки...

Мальчик играет, а девочке в друге весь мир...

Ясно читая в грядущем, их ель осенила,

Мощная, мудрая, много видавшая ель!

Плачет свирель...

Девочка, плача, головку на грудь уронила.

Берлин, лето 1910

1 Воспоминание о Тиволи (итал.).

--------

У КРОВАТКИ

Вале Генерозовой

-- "Там, где шиповник рос аленький,

Гномы нашли колпачки"...

Мама у маленькой Валеньки

Тихо сняла башмачки.

-- "Солнце глядело сквозь веточки,

К розе летела пчела"...

Мама у маленькой деточки

Тихо чулочки сняла.

-- "Змей не прождал ни минуточки,

Свистнул, -- и в горы скорей!"

Мама у сонной малюточки

Шелк расчесала кудрей.

-- "Кошку завидевши, курочки

Стали с индюшками в круг"...

Мама у сонной дочурочки

Вынула куклу из рук.

-- "Вечером к девочке маленькой

Раз прилетел ангелок"...

Мама над дремлющей Валенькой

Кукле вязала чулок.

--------

ТРИ ПОЦЕЛУЯ

-- "Какие маленькие зубки!

И заводная! В парике!"

Она смеясь прижала губки

К ее руке.

-- "Как хорошо уйти от гула!

Ты слышишь скрипку вдалеке?"

Она задумчиво прильнула

К его руке.

-- "Отдать всю душу, но кому бы?

Мы счастье строим -- на песке!"

Она в слезах прижала губы

К своей руке.

--------

ДВА В КВАДРАТЕ

Не знали долго ваши взоры,

Кто из сестер для них "она"?

Здесь умолкают все укоры, --

Ведь две мы. Ваша ль то вина?

-- "Прошел он!" -- "Кто из них? Который?

К обоим каждая нежна.

Здесь умолкают все укоры. --

Вас двое. Наша ль то вина?

--------

СВЯЗЬ ЧЕРЕЗ СНЫ

Всe лишь на миг, что людьми создается.

Блекнет восторг новизны,

Но неизменной, как грусть, остается

Связь через сны.

Успокоенье... Забыть бы... Уснуть бы...

Сладость опущенных век...

Сны открывают грядущего судьбы,

Вяжут навек.

Всe мне, что бы ни думал украдкой,

Ясно, как чистый кристалл.

Нас неразрывной и вечной загадкой

Сон сочетал.

Я не молю: "О, Господь, уничтожи

Муку грядущего дня!"

Нет, я молю: "О пошли ему. Боже,

Сон про меня!"

Пусть я при встрече с тобою бледнею,

Как эти встречи грустны!

Тайна одна. Мы бессильны пред нею:

Связь через сны.

--------

x x x

Не гони мою память! Лазурны края,

Где встречалось мечтание наше.

Будь правдивым: не скоро с такою, как я,

Вновь прильнешь ты к серебряной чаше.

Все не нашею волей разрушено. Пусть! --

Сладок вздох об утраченном рае!

Весь ты -- майский! Тебе моя майская грусть.

Все твое, что пригрезится в мае.

Здесь не надо свиданья. Мы встретимся там,

Где на правду я правдой отвечу;

Каждый вечер по лeгким и зыбким мостам

Мы выходим друг другу навстречу.

Чуть завижу знакомый вдали силуэт, --

Бьется сердце то чаще, то реже...

Ты как прежде: не гневный, не мстительный, нет!

И глаза твои, грустные, те же.

Это грезы. Обоим нам ночь дорога,

Все преграды рушащая смело.

Но, проснувшись, мой друг, не гони, как врага,

Образ той, что солгать не сумела.

И когда он возникнет в вечерней тени

Под призывы былого напева,

Ты минувшему счастью с улыбкой кивни

И ушедшую вспомни без гнева.

--------

ПРИВЕТ ИЗ ВАГОНА

Сильнее гул, как будто выше -- зданья,

В последний раз колеблется вагон,

В последний раз... Мы едем... До свиданья,

Мой зимний сон!

Мой зимний сон, мой сон до слез хороший,

Я от тебя судьбой унесена.

Так суждено! Не надо мне ни ноши

В пути, ни сна.

Под шум вагона сладко верить чуду

И к дальним дням, еще туманным, плыть.

Мир так широк! Тебя в нем позабуду

Я может быть?

Вагонный мрак как будто давит плечи,

В окно струей вливается туман...

Мой дальний друг, пойми -- все эти речи

Самообман!

Что новый край? Везде борьба со скукой,

Всe тот же смех и блестки тех же звезд,

И там, как здесь, мне будет сладкой мукой

Твой тихий жест.

9 июня 1910

--------

ЗЕЛЕНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

Целый вечер играли и тешились мы ожерельем

зеленых, до дна отражающих взоры, камней.

Ты непрочную нить потянул слишком сильно,

посыпались камни обильно,

При паденьи сверкая сильней.

Мы в тоске разошлись по своим неустроенным кельям.

Не одно ожерелье вокруг наших трепетных пальцев

Обовьется еще, отдавая нас новым огням.

Нам к сокровищам бездн все дороги открыты,

Наши жадные взоры не сыты,

И ко всем драгоценным камням

Направляем шаги мы с покорностью вечных скитальцев.

Пусть погибла виной одного из движений нежданных

Только раз в этом мире, лишь нам заблестевшая нить!

Пусть над пламенным прошлым холодные плиты!

Разве сможем мы те хризолиты

Придорожным стеклом заменить?

Нет, не надо замен! Нет, не надо подделок стеклянных!

--------

x x x

Наши души, не правда ль, еще не привыкли к разлуке?

Все друг друга зовут трепетанием блещущих крыл!

Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки,

Но о помнящих душах забыл.

Каждый вечер, зажженный по воле волшебницы кроткой,

Каждый вечер, когда над горами и в сердце туман,

К незабывшей душе неуверенно-робкой походкой

Приближается прежний обман.

Словно ветер, что беглым порывом минувшее будит

Ты из блещущих строчек опять улыбаешься мне.

Всe позволено, всe! Нас дневная тоска не осудит:

Ты из сна, я во сне...

Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муки!

(Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!)

Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки...

Не ответственны мы!

--------

КРОМЕ ЛЮБВИ

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же

Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.

Было все в нашем сне на любовь не похоже:

Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,

Только мы -- ты и я -- принесли ему жалобный стих.

Обожания нить нас сильнее связала,

Чем влюбленность -- других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,

Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши

Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота

В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме

(В нашем доме, весною...) Забывшей меня не зови!

Все минуты свои я тобою наполнила, кроме

Самой грустной -- любви.

--------

ПЛОХОЕ ОПРАВДАНЬЕ

Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново:

Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.

О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!

О тоска по утрам!

Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,

О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!

Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема...

Как влюбленность -- старо!

Только ночью душе посылаются знаки оттуда,

Оттого все ночное, как книгу от всех береги!

Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:

Свет и чудо -- враги!

Твой восторженный бред, светом розовых люстр золоченый,

Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет!

Будет утром -- мудрец, будет утром -- холодный ученый

Тот, кто ночью -- поэт.

Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я

Лучший вечер отдать на терзанье январскому дню?

Только утро виню я, прошедшему вздох посылая,

Только утро виню!

--------

ПРЕДСКАЗАНЬЕ

-- "У вас в душе приливы и отливы!"

Ты сам сказал, ты это понял сам!

О, как же ты, не верящий часам,

Мог осудить меня за миг счастливый?

Что принесет грядущая минута?

Чей давний образ вынырнет из сна?

Веселый день, а завтра ночь грустна...

Как осуждать за что-то, почему-то?

О, как ты мог! О, мудрый, как могли вь

Сказать "враги" двум белым парусам?

Ведь знали вы... Ты это понял сам:

В моей душе приливы и отливы!

--------

ОБА ЛУЧА

Солнечный? Лунный? О мудрые Парки,

Что мне ответить? Ни воли, ни сил!

Луч серебристый молился, а яркий

Нежно любил.

Солнечный? Лунный? Напрасная битва!

Каждую искорку, сердце, лови!

В каждой молитве -- любовь, и молитва

В каждой любви!

Знаю одно лишь: погашенных в плаче

Жалкая мне не заменит свеча.

Буду любить, не умея иначе --

Оба луча!

Weisser Hirsch, лето 1910

--------

ДЕТСКАЯ

Наша встреча была -- в полумраке беседа

Полувзрослого с полудетьми.

Хлопья снега за окнами, песни метели...

Мы из детской уйти не хотели,

Вместо сказки не жаждали бреда...

Если можешь -- пойми!

Мы любили тебя -- как могли, как умели;

Целый сад в наших душах бы мог расцвести,

Мы бы рай увидали воочью!..

Но, испуганы зимнею ночью,

Мы из детской уйти не посмели...

Если можешь -- прости!

--------

РАЗНЫЕ ДЕТИ

Есть тихие дети. Дремать на плече

У ласковой мамы им сладко и днем.

Их слабые ручки не рвутся к свече, --

Они не играют с огнем.

Есть дети -- как искры: им пламя сродни.

Напрасно их учат: "Ведь жжется, не тронь!"

Они своенравны (ведь искры они!)

И смело хватают огонь.

Есть странные дети: в них дерзость и страх.

Крестом потихоньку себя осеня,

Подходят, не смеют, бледнеют в слезах

И плача бегут от огня.

Мой милый! Был слишком небрежен твой суд:

"Огня побоялась -- так гибни во мгле!"

Твои обвиненья мне сердце грызут

И душу пригнули к земле.

Есть странные дети: от страхов своих

Они погибают в туманные дни.

Им нету спасенья. Подумай о них

И слишком меня не вини!

Ты душу надолго пригнул мне к земле...

-Мой милый, был так беспощаден твой -

Но все же я сердцем твоя -- и во мгле

"За несколько светлых минут!"

--------

НАША ЗАЛА

Мне тихонько шепнула вечерняя зала

Укоряющим тоном, как няня любовно:

-- "Почему ты по дому скитаешься, словно

Только утром приехав с вокзала?

===

Беспорядочной грудой разбросаны вещи,

Погляди, как растрепаны пыльные ноты!

Хоть как прежде с покорностью смотришь в

Но шаги твои мерные резче.

===

В этом дремлющем доме ты словно чужая,

Словно грустная гостья, без силы к утехам.

Никого не встречаешь взволнованным смехе

Ни о ком не грустишь, провожая.

===

Много женщин видала на долгом веку я,

-- В этом доме их муки, увы, не случайны! --

Мне в октябрьский вечер тяжелые тайны

Не одна поверяла, тоскуя.

===

О, не бойся меня, не противься упрямо:

Как столетняя зала внимает не каждый!

Всe скажи мне, как всe рассказала однажды

Мне твоя одинокая мама.

===

Я слежу за тобою внимательным взглядом,

Облегчи свою душу рассказом нескорым!

Почему не с тобой он, тот милый, с которых

Ты когда-то здесь грезила рядом?"

===

-- "К смелым душам, творящим лишь страсти веленье,

Он умчался, в моей не дождавшись прилива.

Я в решительный вечер была боязлива,

Эти муки -- мое искупленье.

===

Этим поздним укором я душу связала,

Как предателя бросив ее на солому,

И теперь я бездушно скитаюсь по дому,

Словно утром приехав с вокзала".

--------

x x x

По тебе тоскует наша зала,

-- Ты в тени ее видал едва --

По тебе тоскуют те слова,

Что в тени тебе я не сказала.

Каждый вечер я скитаюсь в ней,

Повторяя в мыслях жесты, взоры...

На обоях прежние узоры,

Сумрак льется из окна синей;

Те же люстры, полукруг дивана,

(Только жаль, что люстры не горят!)

Филодендронов унылый ряд,

По углам расставленных без плана.

Спичек нет, -- уж кто-то их унес!

Серый кот крадется из передней...

Это час моих любимых бредней,

Лучших дум и самых горьких слез.

Кто за делом, кто стремится в гости..

По роялю бродит сонный луч.

Поиграть? Давно потерян ключ!

О часы, свой бой унылый бросьте!

По тебе тоскуют те слова,

Что в тени услышит только зала.

Я тебе так мало рассказала, --

Ты в тени меня видал едва!

--------

x x x

Ваши белые могилки рядом,

Ту же песнь поют колокола

Двум сердцам, которых жизнь была

В зимний день светло расцветшим садом.

Обо всем сказав другому взглядом,

Каждый ждал. Но вот из-за угла

Пронеслась смертельная стрела,

Роковым напитанная ядом.

Спите ж вы, чья жизнь богатым садом

В зимний день, средь снега, расцвела...

Ту же песнь вам шлют колокола,

Ваши белые могилки -- рядом.

Weisser Hirsch, лето 1910

--------

"ПРОСТИ" НИНЕ

Прощай! Не думаю, чтоб снова

Нас в жизни Бог соединил!

Поверь, не хватит наших сил

Для примирительного слова.

Твой нежный образ вечно мил,

Им сердце вечно жить готово, --

Но все ж не думаю, чтоб снова

Нас в жизни Бог соединил!

--------

ЕЕ СЛОВА

-"Слова твои льются, участьем согреты,

Но темные взгляды в былом".

-- "Не правда ли, милый, так смотрят портреты,

Задетые белым крылом?"

-- "Слова твои -- струи, вскипают и льются,

Но нежные губы в тоске".

-- "Не правда ли, милый, так дети смеются

Пред львами на красном песке?"

-"Слова твои -- песни, в них вызов и силы.

Ты снова, как прежде, бодра"...

-"Так дети бодрятся, не правда ли, милый,

Которым в кроватку пора?"

--------

СЕРДЦА И ДУШИ

Души в нас -- залы для редких гостей,

Знающих прелесть тепличных растений.

В них отдыхают от скорбных путей

Разные милые тени.

Тесные келейки -- наши сердца.

В них заключенный один до могилы.

В келью мою заточен до конца

Ты без товарища, милый!

--------

НАДПИСЬ В АЛЬБОМ

Пусть я лишь стих в твоем альбоме,

Едва поющий, как родник;

(Ты стал мне лучшею из книг,

А их немало в старом доме!)

Пусть я лишь стебель, в светлый миг

Тобой, жалеющим, не смятый;

(Ты для меня цветник богатый,

Благоухающий цветник!)

Пусть так. Но вот в полуистоме

Ты над страничкою поник...

Ты вспомнишь всe... Ты сдержишь крик.

-- Пусть я лишь стих в твоем альбоме!

--------

ЗИМОЙ

Снова поют за стенами

Жалобы колоколов...

Несколько улиц меж нами,

Несколько слов!

Город во мгле засыпает,

Серп серебристый возник,

Звездами снег осыпает

Твой воротник.

Ранят ли прошлого зовы?

Долго ли раны болят?

Дразнит заманчиво-новый,

Блещущий взгляд.

Сердцу он (карий иль синий?)

Мудрых важнее страниц!

Белыми делает иней

Стрелы ресниц...

Смолкли без сил за стенами

Жалобы колоколов.

Несколько улиц меж нами,

Несколько слов!

Месяц склоняется чистый

В души поэтов и книг,

Сыплется снег на пушистый

Твой воротник.

--------

ТАК БУДЕТ

Словно тихий ребенок, обласканный тьмой,

С бесконечным томленьем в блуждающем взоре,

Ты застыл у окна. В коридоре

Чей-то шаг торопливый -- не мой!

===

Дверь открылась... Морозного ветра струя...

Запах свежести, счастья... Забыты тревоги...

Миг молчанья, и вот на пороге

Кто-то слабо смеется -- не я!

===

Тень трамваев, как прежде, бежит по стене,

Шум оркестра внизу осторожней и глуше...

-- "Пусть сольются без слов наши души!"

Ты взволнованно шепчешь -- не мне!

===

-- "Сколько книг!.. Мне казалось... Не надо огня:

Так уютней... Забыла сейчас все слова я"...

Видят беглые тени трамвая

На диване с тобой -- не меня!

--------

ПРАВДА

Vitam impendere vero1.

Мир утомленный вздохнул от смятений,

Розовый вечер струит забытье...

Нас разлучили не люди, а тени,

Мальчик мой, сердце мое!

===

Высятся стены, туманом одеты,

Солнце без сил уронило копье...

В мире вечернем мне холодно. Где ты,

Мальчик мой, сердце мое?

===

Ты не услышишь. Надвинулись стены,

Все потухает, сливается все...

Не было, нет и не будет замены,

Мальчик мой, сердце мое!

Москва, 27 августа 1910

1 Отдать жизнь за правду (лат.).

--------

СТУК В ДВЕРЬ

Сердце дремлет, но сердце так чутко,

Помнит все: и блаженство, и боль.

Те лучи догорели давно ль?

Как забыть тебя, грустный малютка,

Синеглазый малютка король?

===

Ты, как прежде, бредешь чрез аллею,

Неуступчив, надменен и дик;

На кудрях -- золотящийся блик...

Я молчу, я смущенно не смею

Заглянуть тебе в гаснущий лик.

===

Я из тех, о мой горестный мальчик,

Что с рожденья не здесь и не там.

О, внемли запоздалым мольбам!

Почему ты с улыбкою пальчик

Приложил осторожно к губам?

===

В бесконечность ступень поманила,

Но, увы, обманула ступень:

Бесконечность окончилась в день!

Я для тени тебе изменила,

Изменила для тени мне тень.

--------

СЧАСТЬЕ

-- "Ты прежде лишь розы ценила,

В кудрях твоих венчик другой.

Ты страстным цветам изменила?"

-- "Во имя твое, дорогой!"

-- "Мне ландышей надо в апреле,

Я в мае топчу их ногой.

Что шепчешь в ответ еле-еле?"

-- "Во имя твое, дорогой!"

-- "Мне мил колокольчик-бубенчик,

Его я пребуду слугой.

Ты молча срываешь свой венчик?"

-- "Во имя твое, дорогой!"

--------

НЕВЕСТАМ МУДРЕЦОВ

Над ними древность простирает длани,

Им светит рок сияньем вещих глаз,

Их каждый миг -- мучительный экстаз.

Вы перед ними -- щепки в океане!

Для них любовь -- минутный луч в тумане,

Единый свет немеркнущий -- для вас.

===

Вы лишь в любви таинственно-богаты,

В ней всe: пожар и голубые льды,

Последний луч и первый луч звезды,

Все ручейки, все травы, все закаты!..

-- Над ними лик склоняется Гекаты,

Им лунной Греции цветут сады...

===

Они покой находят в Гераклите,

Орфея тень им зажигает взор...

А что у вас? Один венчальный флeр!

Вяжите крепче золотые нити

И каждый миг молитвенно стелите

Свою любовь, как маленький ковер!

--------

ЕЩЕ МОЛИТВА

И опять пред Тобой я склоняю колени,

В отдаленьи завидев Твой звездный венец.

Дай понять мне, Христос, что не всe только тени

Дай не тень мне обнять, наконец!

Я измучена этими длинными днями

Без заботы, без цели, всегда в полумгле...

Можно тени любить, но живут ли тенями

Восемнадцати лет на земле?

И поют ведь, и пишут, что счастье вначале!

Расцвести всей душой бы ликующей, всей!

Но не правда ль: ведь счастия нет, вне печали?

Кроме мертвых, ведь нету друзей?

Ведь от века зажженные верой иною

Укрывались от мира в безлюдьи пустынь?

Нет, не надо улыбок, добытых ценою

Осквернения высших святынь.

Мне не надо блаженства ценой унижений.

Мне не надо любви! Я грущу-не о ней.

Дай мне душу, Спаситель, отдать -- только тени

В тихом царстве любимых теней.

Москва осень, 1910

--------

ОСУЖДЕННЫЕ

Сестрам Тургеневым

У них глаза одни и те же

И те же голоса.

Одна цветок неживше-свежий,

Другая луч, что блещет реже,

В глазах у третьей -- небо. Где же

Такие встретишь небеса?

Им отдала при первой встрече

Я чаянье свое.

Одна глядит, как тают свечи,

Другая вся в капризной речи,

А третьей так поникли плечи,

Что плачешь за нее.

Одна, безмолвием пугая,

Под игом тишины;

Еще изменчива другая,

А третья ждет, изнемогая...

И все, от жизни убегая,

Уже осуждены.

Москва, осень 1910

--------

ИЗ СКАЗКИ В ЖИЗНЬ

Хоть в вагоне темном и неловко,

Хорошо под шум колес уснуть!

Добрый путь. Жемчужная Головка,

Добрый путь!

Никому -- с участьем или гневно --

Не позволь в былое заглянуть.

Добрый путь, погибшая царевна,

Добрый путь!

--------

В ЗЕРКАЛЕ КНИГИ М. Д.-В.

Это сердце -- мое! Эти строки -- мои!

Ты живешь, ты во мне, Марселина!

Уж испуганный стих не молчит в забытьи,

И слезами растаяла льдина.

Мы вдвоем отдались, мы страдали вдвоем,

Мы, любя, полюбили на муку!

Та же скорбь нас пронзила и тем же копьем,

И на лбу утомленно-горячем своем

Я прохладную чувствую руку.

Я, лобзанья прося, получила копье!

Я, как ты, не нашла властелина!..

Эти строки -- мои! Это сердце -- мое!

Кто же, ты или я -- Марселина?

--------

ЭСТЕТЫ

Наши встречи, -- только ими дышим все мы,

Их предчувствие лелея в каждом миге, --

Вы узнаете, разрезав наши книги.

Всe, что любим мы и верим -- только темы.

Сновидение друг другу подарив, мы

Расстаемся, в жажде новых сновидений,

Для себя и для другого-только тени,

Для читающих об этом -- только рифмы.

--------

ОНИ И МЫ

Героини испанских преданий

Умирали, любя,

Без укоров, без слез, без рыданий.

Мы же детски боимся страданий

И умеем лишь плакать, любя.

Пышность замков, разгульность охоты,

Испытанья тюрьмы, --

Всe нас манит, но спросят нас: "Кто ты?"

Мы согнать не сумеем дремоты

И сказать не сумеем, кто мы.

Мы все книги подряд, все напевы!

Потому на заре

Детский грех непонятен нам Евы.

Потому, как испанские девы,

Мы не гибнем, любя, на костре.

--------

x x x

Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя и Вам нужны игрушки,

Потому я и боюсь ловушки,

Потому и сдержан мой привет.

Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя, а дети так жестоки:

С бедной куклы рвут, шутя, парик,

Вечно лгут и дразнят каждый миг,

В детях рай, но в детях все пороки, --

Потому надменны эти строки.

Кто из них доволен дележом?

Кто из них не плачет после елки?

Их слова неумолимо-колки,

В них огонь, зажженный мятежом.

Кто из них доволен дележом?

Есть, о да, иные дети -- тайны,

Темный мир глядит из темных глаз.

Но они отшельники меж нас,

Их шаги по улицам случайны.

Вы -- дитя. Но все ли дети -- тайны?!

Москва, 27 ноября 1910

--------

МАМЕ

Как много забвением темным

Из сердца навек унеслось!

Печальные губы мы помним

И пышные пряди волос,

Замедленный вздох над тетрадкой

И в ярких рубинах кольцо,

Когда над уютной кроваткой

Твое улыбалось лицо.

Мы помним о раненых птицах

Твою молодую печаль

И капельки слез на ресницах,

Когда умолкала рояль.

--------

В СУББОТУ

Темнеет... Готовятся к чаю...

Дремлет Ася под маминой шубой.

Я страшную сказку читаю

О старой колдунье беззубой.

О старой колдунье, о гномах,

О принцессе, ушедшей закатом.

Как жутко в лесах незнакомых

Бродить ей с невидящим братом!

Одна у колдуньи забота:

Подвести его к пропасти прямо!

Темнеет... Сегодня суббота,

И будет печальная мама.

Темнеет... Не помнишь о часе.

Из столовой позвали нас к чаю.

Клубочком свернувшейся Асе

Я страшную сказку читаю.

--------

"КУРЛЫК"

Детство: молчание дома большого,

Страшной колдуньи оскаленный клык;

Детство: одно непонятное слово,

Милое слово "курлык".

Вдруг беспричинно в парадной столовой

Чопорной гостье покажешь язык

И задрожишь и заплачешь под слово,

Глупое слово "курлык".

Бедная Fraulein1 в накидке лиловой,

Шею до боли стянувший башлык, --

Все воскресает под милое слово,

Детское слово "курлык".

1 Барышня (нем.).

--------

ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

У мамы сегодня печальные глазки,

Которых и дети и няня боятся.

Не смотрят они на солдатика в каске

И даже не видят паяца.

У мамы сегодня прозрачные жилки

Особенно сини на маленьких ручках.

Она не сердита на грязные вилки

И детские губы в тянучках.

У мамы сегодня ни песен, ни сказки,

Бледнее, чем прежде, холодные щечки,

И даже не хочет в правдивые глазки

Взглянуть она маленькой дочке.

--------

В КЛАССЕ

Скомкали фартук холодные ручки,

Вся побледнела, дрожит баловница.

Бабушка будет печальна: у внучки

Вдруг -- единица!

Смотрит учитель, как будто не веря

Этим слезам в опустившемся взоре.

Ах, единица большая потеря!

Первое горе!

Слезка за слезкой упали, сверкая,

В белых кругах уплывает страница...

Разве учитель узнает, какая

Боль -- единица?

--------

НА БУЛЬВАРЕ

В небе -- вечер, в небе -- тучки,

В зимнем сумраке бульвар.

Наша девочка устала,

Улыбаться перестала.

Держат маленькие ручки

Синий шар.

Бедным пальчикам неловко:

Синий шар стремится вдаль.

Не дается счастье даром!

Сколько муки с этим шаром!

Миг -- и выскользнет веревка.

Что останется? Печаль.

Утомились наши ручки,

-- В зимнем сумраке бульвар.

Наша детка побежала,

Ручки сонные разжала...

Мчится в розовые тучки

Синий шар.

--------

СОВЕТ

"Если хочешь ты папе советом помочь",

Шепчет папа любимице-дочке,

"Будут целую ночь, будут целую ночь

Над тобою летать ангелочки.

Блещут крылышки их, а на самых концах

Шелестят серебристые блестки.

Что мне делать, дитя, чтоб у мамы в глазах

Не дрожали печальные слезки?

Плещут крылышки их и шумят у дверей.

Все цвета ты увидишь, все краски!

Чем мне маме помочь? Отвечай же скорей!"

-- "Я скажу: расцелуй ее в глазки!

А теперь ты беги (только свечку задуй

И сложи аккуратно чулочки).

И сильнее беги, и сильнее целуй!

Будут, папа, летать ангелочки?"

--------

МАЛЬЧИК С РОЗОЙ

Хорошо невзрослой быть и сладко

О невзрослом грезить вечерами!

Вот в тени уютная кроватка

И портрет над нею в темной раме.

На портрете белокурый мальчик

Уронил увянувшую розу,

И к губам его прижатый пальчик

Затаил упрямую угрозу.

Этот мальчик был любимец графа,

С колыбели грезивший о шпаге,

Но открыл он, бедный, дверцу шкафа,

Где лежали тайные бумаги.

Был он спрошен и солгал в ответе,

Затаив упрямую угрозу.

Только розу он любил на свете

И погиб изменником за розу.

Меж бровей его застыла складка,

Он печален в потемневшей раме...

Хорошо невзрослой быть и сладко

О невзрослом плакать вечерами!

--------

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ АСЕ

Спи, царевна! Уж в долине

Колокол затих,

Уж коснулся сумрак синий

Башмачков твоих.

Чуть колышутся березы,

Ветерок свежей.

Ты во сне увидишь слезы

Брошенных пажей.

Тронет землю легким взмахом

Трепетный плюмаж.

Обо всем шепнет со страхом

Непокорный паж.

Будут споры... и уступки,

(Ах, нельзя без них!)

И коснутся чьи-то губки

Башмачков твоих.

--------

ПОДРАСТАЮЩЕЙ

Опять за окнами снежок

Светло украсил ель...

Зачем переросла, дружок,

Свою ты колыбель?

Летят снежинки, льнут ко всем

И тают без числа...

Зачем, ты, глупая, зачем

Ее переросла?

В ней не давила тяжесть дней,

В ней так легко спалось!

Теперь глаза твои темней

И золото волос...

Широкий мир твой взгляд зажег,

Но счастье даст тебе ль?

Зачем переросла, дружок,

Свою ты колыбель?

--------

ВОЛШЕБНИК

Непонятный учебник,

Чуть умолкли шаги, я на стул уронила скорей.

Вдруг я вижу: стоит у дверей

И не знает, войти ли и хитро мигает волшебник.

До земли борода,

Темный плащ розоватым огнем отливает...

И стоит и кивает

И кивая глядит, а под каждою бровью -- звезда.

Я навстречу и мигом

Незнакомому гостю свой стул подаю.

"Знаю мудрость твою,

Ведь и сам ты не друг непонятным и путаным книгам.

Я устала от книг!

Разве сердце от слов напечатанных бьется?"

Он стоит и смеется:

"Ты, шалунья, права! Я для деток веселый шутник.

Что для взрослых -- вериги,

Для шалуньи, как ты, для свободной души -- волшебство.

Так проси же всего!"

Я за шею его обняла: "Уничтожь мои книги!

Я веселья не вижу ни в чем,

Я на маму сержусь, я с учителем спорю.

Увези меня к морю!

Посильней обними и покрепче укутай плащом!

Надоевший учебник

Разве стоит твоих серебристых и пышных кудрей?"

Вдруг я вижу: стоит у дверей

И не знает, уйти ли и грустно кивает волшебник.

--------

ПЕРВАЯ РОЗА

Девочка мальчику розу дарит,

Первую розу с куста.

Девочку мальчик целует в уста,

Первым лобзаньем дарит.

Солнышко скрылось, аллея пуста.

Стыдно в уста целовать!

Девочка, надо ли было срывать

Первую розу с куста?

--------

ИСПОВЕДЬ

Улыбаясь, милым крошкой звали,

Для игры сажали на колени...

Я дрожал от их прикосновений

И не смел уйти, уже неправый.

А они упрямца для забавы

Целовали!

В их очах я видел океаны,

В их речах я пенье ночи слышал.

"Ты поэт у нас! В кого ты вышел?"

Сколько горечи в таких вопросах!

Ведь ко мне клонился в темных косах

Лик Татьяны!

На заре я приносил букеты,

У дверей шепча с последней дрожью:

"Если да, -- зачем же мучить ложью?

Если нет, -- зачем же целовали?"

А они с улыбкою давали

Мне конфеты.

--------

ДЕВОЧКА-СМЕРТЬ

Луна омывала холодный паркет

Молочной и ровной волной.

К горячей щеке прижимая букет,

Я сладко дремал под луной.

Сияньем и сном растревожен вдвойне,

Я сонные глазки открыл,

И девочка-смерть наклонилась ко мне,

Как розовый ангел без крыл.

На тоненькой шее дрожит медальон,

Румянец струится вдоль щек,

И видно бежала: чуть-чуть запылен

Ее голубой башмачок.

Затейлив узор золотой бахромы,

В кудрях бирюзовая нить.

"Ты -- маленький мальчик, я -- девочка: мы

Дорогою будем шалить.

Надень же (ты -- рыцарь) мой шарф кружевной!"

Я молча ей подал букет...

Молочной и ровной, холодной волной

Луна омывала паркет.

--------

МАЛЬЧИК-БРЕД

Алых роз и алых маков

Я принес тебе букет.

Я ни в чем не одинаков,

Я -- веселый мальчик-бред.

Свечку желтую задую, --

Будет розовый фонарь.

Диадему золотую

Я надену, словно царь.

Полно, царь ли? Я волшебник,

Повелитель сонных царств,

Исцеляющий лечебник

Без пилюль и без лекарств.

Что лекарства! Что пилюли!

Будем, детка, танцевать!

Уж летит верхом на стуле

Опустевшая кровать.

Алый змей шуршит и вьется,

А откуда, -- мой секрет!

Я смеюсь, и всe смеется.

Я -- веселый мальчик-бред!

--------

ПРИНЦ И ЛЕБЕДИ

В тихий час, когда лучи неярки

И душа устала от людей,

В золотом и величавом парке

Я кормлю спокойных лебедей.

Догорел вечерний праздник неба.

(Ах, и небо устает пылать!)

Я стою, роняя крошки хлеба

В золотую, розовую гладь.

Уплывают беленькие крошки,

Покружась меж листьев золотых.

Тихий луч мои целует ножки

И дрожит на прядях завитых.

Затенен задумчивой колонной,

Я стою и наблюдаю я,

Как мой дар с печалью благосклонной

Принимают белые друзья.

В темный час, когда мы всe лелеем,

И душа томится без людей,

Во дворец по меркнущим аллеям

Я иду от белых лебедей.

--------

ЗА КНИГАМИ

"Мама, милая, не мучь же!

Мы поедем или нет?"

Я большая, -- мне семь лет,

Я упряма, -- это лучше.

Удивительно упряма:

Скажут нет, а будет да.

Не поддамся никогда,

Это ясно знает мама.

"Поиграй, возьмись за дело,

Домик строй". -- "А где картон?"

"Что за тон?" -- "Совсем не тон!

Просто жить мне надоело!

Надоело... жить... на свете,

Все большие -- палачи,

Давид Копперфильд"... -- "Молчи!

Няня, шубу! Что за дети!"

Прямо в рот летят снежинки...

Огонечки фонарей...

"Ну, извозчик, поскорей!

Будут, мамочка, картинки?"

Сколько книг! Какая давка!

Сколько книг! Я все прочту!

В сердце радость, а во рту

Вкус соленого прилавка.

--------

НЕРАВНЫЕ БРАТЬЯ

"Я колдун, а ты мой брат".

"Ты меня посадишь в яму!"

"Ты мой брат и ты не рад?"

"Спросим маму!"

"Хорошо, так ты солдат".

"Я всегда играл за даму!"

"Ты солдат и ты не рад?"

"Спросим маму!"

"Я придумал: акробат".

"Не хочу такого сраму!"

"Акробат -- и ты не рад?"

"Спросим маму!"

--------

СКУЧНЫЕ ИГРЫ

Глупую куклу со стула

Я подняла и одела.

Куклу я на пол швырнула:

В маму играть -- надоело!

Не поднимаясь со стула

Долго я в книгу глядела.

Книгу я на пол швырнула:

В папу играть -- надоело!

--------

МЯТЕЖНИКИ

Что за мука и нелепость

Этот вечный страх тюрьмы!

Нас домой зовут, а мы

Строим крепость.

Как помочь такому горю?

Остается лишь одно:

Изловчиться -- и в окно,

Прямо к морю!

Мы -- свободные пираты,

Смелым быть -- наш первый долг.

Ненавистный голос смолк.

За лопаты!

Слов не слышно в этом вое,

Ветер, море, -- всe за нас.

Наша крепость поднялась,

Мы -- герои!

Будет славное сраженье.

Ну, товарищи, вперед!

Враг не ждет, а подождет

Умноженье.

--------

ЖИВАЯ ЦЕПОЧКА

Эти ручки кто расцепит,

Чья тяжелая рука?

Их цепочка так легка

Под умильный детский лепет.

Кто сплетенные разнимет?

Перед ними каждый -- трус!

Эту тяжесть, этот груз

Кто у мамы с шеи снимет?

А удастся, -- в миг у дочки

Будут капельки в глазах.

Будет девочка в слезах,

Будет мама без цепочки.

И умолкнет милый лепет,

Кто-то всхлипнет; скрипнет дверь.

Кто разнимет их теперь

Эти ручки, кто расцепит?

--------

БАЯРД

За умноженьем-черепаха,

Зато чертенок за игрой,

Мой первый рыцарь был без страха,

Не без упрека, но герой!

Его в мечтах носили кони,

Он был разбойником в лесу,

Но приносил мне на ладони

С магнолий снятую росу.

Ему на шее загорелой

Я поправляла талисман,

И мне, как он чужой и смелой,

Он покорялся, атаман!

Улыбкой принц и школьник платьем,

С кудрями точно из огня,

Учителям он был проклятьем

И совершенством для меня!

За принужденье мстил жестоко, --

Великий враг чернил и парт!

И был, хотя не без упрека,

Не без упрека, но Баярд!

--------

МАМА НА ДАЧЕ

Мы на даче: за лугом Ока серебрится,

Серебрится, как новый клинок.

Наша мама сегодня царица,

На головке у мамы венок.

Наша мама не любит тяжелой прически, --

Только время и шпильки терять!

Тихий лучик упал сквозь березки

На одну шелковистую прядь.

В небе облачко плыло и плакало, тая.

Назвала его мама судьбой.

Наша мама теперь золотая,

А венок у нее голубой.

Два веночка на ней, два венка, в самом деле:

Из цветов, а другой из лучей.

Это мы васильковый надели,

А другой, золотистый -- ничей.

Скоро вечер: за лесом луна загорится,

На плотах заблестят огоньки...

Наша мама сегодня царица,

На головке у мамы венки.

--------

ЖАР-ПТИЦА

Максу Волошину

Нет возможности, хоть брось!

Что ни буква -- клякса,

Строчка вкривь и строчка вкось,

Строчки веером, -- все врозь!

Нету сил у Макса!

-- "Барин, кушать!" Что еда!

Блюдо вечно блюдо

И вода всегда вода.

Что еда ему, когда

Ожидает чудо?

У больших об этом речь,

А большие правы.

Не спешит в постельку лечь,

Должен птицу он стеречь,

Богатырь кудрявый.

Уж часы двенадцать бьют,

(Бой промчался резкий),

Над подушкой сны встают

В складках занавески.

Промелькнет -- не Рыба-Кит,

Трудно ухватиться!

Точно радуга блестит!

Почему же не летит

Чудная Жар-Птица?

Плакать -- глупо. Он не глуп,

Он совсем не плакса,

Не надует гордых губ, --

Ведь Жар-Птица, а не суп

Ожидает Макса!

Как зарница! На хвосте

Золотые блестки!

Много птиц, да все не те...

На ресницах в темноте

Засияли слезки.

Он тесней к окну приник:

Серые фигуры...

Вдалеке унылый крик...

-- В эту ночь он всe постиг,

Мальчик белокурый!

--------

"ТАК"

"Почему ты плачешь?" -- "Так".

"Плакать "так" смешно и глупо.

Зареветь, не кончив супа!

Отними от глаз кулак!

Если плачешь, есть причина.

Я отец и я не враг.

Почему ты плачешь?" -- "Так".

"Ну, какой же ты мужчина?

Отними от глаз кулак!

Что за нрав такой? Откуда?

Рассержусь, и будет худо!

Почему ты плачешь?" -- "Так".

--------

МОЛИТВА В СТОЛОВОЙ

Самовар отшумевший заглох;

Погружается дом в полутьму.

Мне счастья не надо, -- ему

Отдай мое счастье. Бог!

Зимний сумрак касается роз

На обоях и ярких углей.

Пошли ему вечер светлей,

Теплее, чем мне, Христос!

Я сдержу и улыбку и вздох,

Я с проклятием рук не сожму,

Но только -- дай счастье ему,

О, дай ему счастье. Бог!

--------

x x x

Мы с тобою лишь два отголоска:

Ты затихнул, и я замолчу.

Мы когда-то с покорностью воска

Отдались роковому лучу.

Это чувство сладчайшим недугом

Наши души терзало и жгло.

Оттого тебя чувствовать другом

Мне порою до слез тяжело.

Станет горечь улыбкою скоро,

И усталостью станет печаль.

Жаль не слова, поверь, и не взора,

Только тайны утраченной жаль!

От тебя, утомленный анатом,

Я познала сладчайшее зло.

Оттого тебя чувствовать братом

Мне порою до слез тяжело.

--------

ЮНГЕ

Сыплют волны, с колесами споря,

Серебристые брызги вокруг.

Ни смущения в сердце, ни горя, --

Будь счастливым, мой маленький друг!

В синеву беспокойного моря

Выплывает отважный фрегат.

Ни смущения в сердце, ни горя, --

Будь счастливым, мой маленький брат!

--------

ОЧАГ МУДРЕЦА

Не поэтом он был: в незнакомом

Не искал позабытых созвучий,

Без гнева на звезды и тучи

Наклонялся над греческим томом.

За окнами жизнь засыпала,

Уступала забвенью измена,

За окнами пышная пена

За фонтаном фонтан рассыпала.

В тот вечер случилось (ведь -- странно,

Мы не знаем грядущего мига!),

Что с колен его мудрая книга

На ковер соскользнула нежданно.

И комната стала каютой,

Где душа говорит с тишиною...

Он плыл, убаюкан волною,

Окруженный волненьем и смутой.

Дорогие, знакомые виды

Из рам потемневших кивали,

А за окнами там проплывали

И вздыхали, плывя. Нереиды.

--------

ПУТЬ КРЕСТА

Сколько светлых возможностей ты погубил, не желая.

Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд.

Лучезарного дня после стольких мучений ждала я,

Получила лишь крест.

Что горело во мне? Назови это чувство любовью,

Если хочешь, иль сном, только правды от сердца не скрой

Я сумела бы, друг, подойти к твоему изголовью

Осторожной сестрой.

Я кумиров твоих не коснулась бы дерзко и смело,

Ни любимых имен, ни безумно-оплаканных книг.

Как больное дитя я тебя б убаюкать сумела

В неутешенный миг.

Сколько светлых возможностей, милый, и сколько смятений!

Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд...

Но во имя твое я без слез -- мне свидетели тени --

Поднимаю свой крест.

--------

ПАМЯТЬЮ СЕРДЦА

Памятью сердца -- венком незабудок

Я окружила твой милый портрет.

Днем утоляет и лечит рассудок,

Вечером -- нет.

Бродят шаги в опечаленной зале,

Бродят и ждут, не идут ли в ответ.

"Всe заживает", мне люди сказали...

Вечером -- нет.

--------

ДОБРЫЙ ПУТЬ!

В мои глаза несмело

Ты хочешь заглянуть.

За лугом солнце село...

Мой мальчик, добрый путь!

Любви при первой встрече

Отдайся и забудь.

Уж на балконе свечи...

Мой мальчик, добрый путь!

Успокоенье -- сердцу,

Позволь ему уснуть!

Я распахнула дверцу...

Мой мальчик, добрый путь!

--------

ПОБЕДА

Но и у нас есть волшебная чаша,

(В сонные дни вы потянетесь к ней!)

Но и у нас есть улыбка, и наша

Тайна темней.

Тень Эвридики и факел Гекаты, --

Всe промелькнет, исчезая в одном.

Наша победа: мы вечно богаты

Новым вином!

--------

В РАЮ

Воспоминанье слишком давит плечи,

Я о земном заплачу и в раю,

Я старых слов при нашей новой встрече

Не утаю.

Где сонмы ангелов летают стройно,

Где арфы, лилии и детский хор,

Где всe покой, я буду беспокойно

Ловить твой взор.

Виденья райские с усмешкой провожая,

Одна в кругу невинно-строгих дев,

Я буду петь, земная и чужая,

Земной напев!

Воспоминанье слишком давит плечи,

Настанет миг, -- я слез не утаю...

Ни здесь, ни там, -- нигде не надо встречи,

И не для встреч проснемся мы в раю!

--------

НИ ЗДЕСЬ, НИ ТАМ

Опять сияющим крестам

Поют хвалу колокола.

Я вся дрожу, я поняла,

Они поют: "и здесь и там".

Улыбка просится к устам,

Еще стремительней хвала...

Как ошибиться я могла?

Они поют: "не здесь, а там".

О, пусть сияющим крестам

Поют хвалу колокола...

Я слишком ясно поняла:

"Ни здесь, ни там... Ни здесь, ни там".

--------

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

О, я помню прощальные речи,

Их шептавшие помню уста.

"Только чистым даруются встречи.

Мы увидимся, будь же чиста".

Я учителю молча внимала.

Был он нежность и ласковость весь.

Он о "там" говорил, но как мало

Это "там" заменяло мне "здесь"!

Тишина посылается роком, --

Тем и вечны слова, что тихи.

Говорил он о самом глубоком,

Баратынского вспомнил стихи;

Говорил о игре отражений,

О лучах закатившихся звезд...

Я не помню его выражений,

Но улыбку я помню и жест.

Ни следа от былого недуга,

Не мучительно бремя креста.

Только чистые узрят друг друга, --

Мой любимый, я буду чиста!

--------

НА ЗАРЕ

Их души неведомым счастьем

Баюкал предутренний гул.

Он с тайным и странным участьем

В их детские сны заглянул.

И, сладким предчувствием ранен

Каких-то безудержных гроз,

Спросил он, и был им так странен

Его непонятный вопрос.

Оне, притаясь, промолчали

И молча порвали звено...

За миг бесконечной печали

Да будет ему прощено!

--------

x x x

И как прежде оне улыбались,

Обожая изменчивый дым;

И как прежде оне ошибались,

Улыбаясь ошибкам своим;

И как прежде оне безустанно

Отдавались нежданной волне.

Но по-новому грустно и странно

Вечерами молчали оне.

--------

ЭПИЛОГ

Очарованье своих же обетов,

Жажда любви и незнанье о ней...

Что же осталось от блещущих дней?

Новый портрет в галерее портретов,

Новая тень меж теней.

Несколько строк из любимых поэтов,

Прелесть опасных, иных ступеней...

Вот и разгадка таинственных дней!

Лишний портрет в галерее портретов,

Лишняя тень меж теней.

--------

НЕ В НАШЕЙ ВЛАСТИ

Возвращение в жизнь -- не обман, не измена.

Пусть твердим мы: "Твоя, вся твоя!" чуть дыша,

Все же сердце вернется из плена,

И вернется душа.

Эти речи в бреду не обманны, не лживы,

(Разве может солгать, -- ошибается бред!)

Но проходят недели, -- мы живы,

Забывая обет.

В этот миг расставанья мучительно-скорый

Нам казалось: на солнце навек пелена,

Нам казалось: подвинутся горы,

И погаснет луна.

В этот горестный миг -- на печаль или радость --

Мы и душу и сердце, мы всe отдаем,

Прозревая великую сладость

В отрешенье своем.

К утешителю-сну простираются руки,

Мы томительно спим от зари до зари...

Но за дверью знакомые звуки:

"Мы пришли, отвори!"

В этот миг, улыбаясь раздвинутым стенам,

Мы кидаемся в жизнь, облегченно дыша.

Наше сердце смеется над пленом,

И смеется душа!

--------

РАСПЯТИЕ

Ты помнишь? Розовый закат

Ласкал дрожащие листы,

Кидая луч на темный скат

И темные кресты.

Лилось заката торжество,

Смывая боль и тайный грех,

На тельце нежное Того,

Кто распят был за всех.

Закат погас; в последний раз

Блеснуло золото кудрей,

И так светло взглянул на нас

Малютка Назарей.

Мой друг, незнанием томим,

Ты вдаль шагов не устреми:

Там правды нет! Будь вечно с Ним

И с нежными детьми.

И, если сны тебе велят

Идти к "безвестной красоте",

Ты вспомни безответный взгляд

Ребенка на кресте.

--------

ПРИВЕТ ИЗ БАШНИ

Скоро вечер: от тьмы не укрыться,

Чья-то тень замелькает в окне...

Уезжай, уезжай же, мой рыцарь,

На своем золотистом коне!

В неизвестном, в сияющем свете

Помяни незнакомку добром!

Уж играет изменчивый ветер

Золотым и зеленым пером.

Здесь оконца узорные узки,

Здесь и утром портреты в тени...

На зеленом, на солнечном спуске

Незнакомку добром помяни!

Видит Бог, от судьбы не укрыться.

Чья-то тень замелькала в окне...

Уезжай, уезжай же, мой рыцарь,

На своем золотистом коне!

--------

РЕЗЕДА И РОЗА

Один маня, другой с полуугрозой,

Идут цветы блестящей чередой.

Мы на заре клянемся только розой,

Но в поздний час мы дышим резедой.

Один в пути пленяется мимозой,

Другому ландыш мил, блестя в росе. --

Но на заре мы дышим только розой,

Но резедою мы кончаем все!

--------

ИТОГ ДНЯ

Ах, какая усталость под вечер!

Недовольство собою и миром и всем!

Слишком много я им улыбалась при встрече,

Улыбалась, не зная зачем.

Слишком много вопросов без жажды

За ответ заплатить возлиянием слез.

Говорили, гадали, и каждый

Неизвестность с собою унес.

Слишком много потупленных взоров,

Слишком много ненужных бесед в терему,

Вышивания бисером слишком ненужных узоров.

Вот гирлянда, вот ангел... К чему?

Ах, какая усталость! Как слабы

Наши лучшие сны! Как легка в обыденность ступен

Я могла бы уйти, я замкнуться могла бы...

Я Христа предавала весь день!

--------

МОЛИТВА ЛОДКИ

В тихую пристань, где зыблются лодки,

И отдыхают от бурь корабли,

Ты, Всемогущий, и Мудрый, и Кроткий,

Мне, утомленной и маленькой лодке,

Мирно приплыть повели.

В тихую пристань, где зыблются лодки,

И, отдыхая, грустят корабли.

--------

ПРИЗРАК ЦАРЕВНЫ

С темной веткою шепчется ветка,

Под ногами ложится трава,

Где-то плачет сова...

Дай мне руку, пугливая детка!

Я с тобою, твой рыцарь и друг,

Ты тихонько дрожишь почему-то.

Не ломай своих рук,

А плащом их теплее закутай.

Много странствий он видел и чащ,

В нем от пуль неприятельских дыры

Ты закутайся в плащ:

Здесь туманы ползучие сыры,

Здесь сгоришь на болотном огне!

Беззащитные руки ломая,

Ты напомнила мне

Ту царевну из дальнего мая,

Ту, любимую слишком давно,

Чьи уста, как рубины горели...

Предо мною окно

И головка в плену ожерелий.

Нежный взор удержать не сумел,

Я, обняв, оторвался жестоко...

Как я мог, как я смел

Погубить эту розу Востока!

С темной веткою шепчется ветка,

Небосклон предрассветный серей.

Дай мне руку скорей

На прощанье, пугливая детка!

--------

ПИСЬМО НА РОЗОВОЙ БУМАГЕ

В какой-то дальней рейнской саге

Печальный юноша-герой

Сжигает позднею порой

Письмо на розовой бумаге.

И я, как рыцарь (без пера,

Увы, без шлема и без шпаги!),

Письмо на розовой бумаге

На канделябре сжег вчера.

Его в поход умчали флаги,

Фанфары смех и боя пыл,

И он, счастливый, позабыл

Письмо на розовой бумаге.

Оно погибло на огне,

Но шелестит при каждом шаге,

Письмо на розовой бумаге

Уж не на мне оно, -- во мне!

Пусть забывает в дальней саге

Печальный рыцарь грусть свою, --

Ах, я в груди его таю,

Письмо на розовой бумаге!

--------

ДВА ИСХОДА

--------

1

Со мной в ночи шептались тени,

Ко мне ласкались кольца дыма,

Я знала тайны всех растений

И песни всех колоколов, --

А люди мимо шли без слов,

Куда-то вдаль спешили мимо.

Я трепетала каждой жилкой

Среди безмолвия ночного,

Над жизнью пламенной и пылкой

Держа задумчивый фонарь...

Я не жила, -- так было встарь.