Положение церковнославянского языка в литургии Русской Православной Церкви кон - реферат

Filozofická fakulta Masarykovy univerzity v Brně

Ústav slavistiky

Tatiana Fejsaková

Положение церковнославянского языка в литургии Русской Православной Церкви

(кон. XIX - нач. XX в.)

Bakalářská diplomová práce

Vedoucí práce: doc. PhDr. Aleš Brandner, Csc.

Brno 2006

Заявляю, что при составлении предлагаемой бакалаврской дипломной работы я работала самостоятельно с использованием приведенных литературных источников.

Благодарю руководителя настоящей работы кандидата филологических наук, доцента Алеша Бранднера за любезное сотрудничество, за инициативные идеи и замечания.

Одновременно хочу поблагодарить супругов Наталию и Анатолия Галат за полезные советы и стилистические замечания, касающиеся текста данной работы.

Благодарю моих родителей за огромную поддержку при составлении этой бакалаврской работы.

Содержание

Введение 6

Церковнославянский язык на Руси 7

Положение церковнославянского языка в XIX - нач. XX в. 8

Дискуссии о языке богослужения 12

Поместный Собор Русской Православной Церкви 19

Начало гонений на Православную Церковь 24

Обновленческое движение 27

Заключение 39

Библиография 41

Введение

Церковнославянский язык ранее был книжным языком всех славян, но в следствие исторических событий стал общим наследием только православных славян, которые используют его в качестве основного языка богослужения.

В настоящее время из-за непонимания современными людьми этого ,,мертвого языка" имеются тенденции его замены национальными языками. Это происходит у всех славян, но о полной замене говорить нельзя, поскольку церковнославянский язык пользуется популярностью в церковной среде и воспринимается как бесценное наследие свв. Кирилла и Мефодия, считаясь языком молитвы и святости. Прежде всего у восточных славян богослужение на церковнославянском языке сохранилось в полной мере. Однако же эти стремления сегодня коснулись и Русской Православной Церкви; там, однако, они не нашли поддержки.

В конце XIX – XX в. породились у русских православных христиан дискуссии о языке богослужения на русской почве. Можно сказать, что в это время они оказались наиболее интенсивными. Выяснение такого подхода является целью настоящей работы.

Чтобы лучше понять эту проблематику, необходимо коснуться и раскрыть важнейшие исторические события, которые предшествовали впоследствии оказали влияние на развитие вопроса о языке богослужения и активно воздействовали на его комплексное восприятие.

Церковнославянский язык на Руси

Возникновение и развитие письмености у восточных славян совпало с принятием в 988 г. христианства в качестве государственной религии Киевским князем Владимиром. Христианские традиции проникли на русскую землю из Византии и стали источником ее культурной и церковной жизни. Посредством болгарских миссионеров, которые стали последователями свв. Кирилла и Мефодия, попала славянская грамотность к восточным славянам. В этой среде старославянский язык, в основном, как язык богослужения, стал функционировать также в роли книжного языка.

Благодаря проникновению в его состав русизмов с XI в. можно говорить о русской разновидности церковнославянского языка, существовавшей до XVIII в. в качестве литургического и книжного языков.

Об этом пишет Н. И. Толстой в предисловии, цитированнoм А. Г. Кравецким и А. А. Плетневой к работе ,,Церковнославянский язык ”: ,, ...в результате Крещения Руси он укоренился, расцвел ,,яко крěнь пречистый” и над удивительные образцы одухотворенного и целомудренного писания, к которым обращались многие поколения наших дедов и отцов (...) Без церковнославянского, бытовавшего на Руси, трудно себе представить развитие русского литературного языка во все эпохи его истории. Церковный язык, подобно латыни в западных романских странах, был всегда опорой, гарантией чистоты и источником обогащения русского нормированного языка” (ср. Кравецкий - Плетнева, 2005, 3).

Положение церковнославянского языка

в XIX - нач. XX в.

Начиная с XVIII в. в условиях поступающей секуляризации церковнославянский язык начал рассматриваться как признак древней, отжившей свой век культуры и стал ограничиваться узко на сакральный круг. Церковнославянский язык, легший в основу русского литературного языка, который, в свою очередь, был в значительной мере ориентирован на разговорный язык, начал таким образом функционировать только в роли богослужебного языка.

Сфера использования нового литературного языка, возникшего в XVIII в., в сравнении с церковнославянским языком, была ограниченной. Новым литературным языком владела только образованная часть общества. Для крестьянских детей было характерно домашнее обучение грамоте, которое начиналось с церковнославянского языка, а не русского, и основными учебниками были Азбука, Псалтырь и Часослов.

Интерес государственной политики был в расширении сферы употребления нового литературного языка. В 1787 г. Синод издал Указ о необходимости обучать детей священнослужителей как церковнославянской азбуке, так и гражданской. Этот Указ был принят с тем, чтобы священник был способен огласить прихожанам любой государственный документ, напечатанный гражданским шрифтом:

,,1781 года мая 19 и 31 числа по указу Ея Императорского Величества , Святейший Правительствующий синод, имея рассуждение, что в епархиях священно- и церковнослужительские дети (…) при начале учения чтению российской грамоте обучаются по азбукам одной церковной печати, а нам за нужное почитать должно, чтоб не только обучающиеся в семинариях, но и все духовенство разумели читать сверх церковной (…) и гражданской печатью, тем паче, что выходящие ко всенародному сведению и исполнению манифесты и указы, из коих (…) некоторые и в церквах обнародываются, обыкновенно печатаются гражданскою азбукою. И в церквах, особливо сельских, кроме священно- и церковнослужителей, читать их некому, ныне же вновь изданная и напечатанная по высочайшему Ея Императорского Величества повелению в Санкт-Петербурге, при императорской Академии наук, азбука надежнейшим к тому средством служить может, которая и продается при оной Академии, каждый экземпляр по восьми копеек, того ради приказали оных азбук в Императорской Академии наук купить по половинной цене три тысячи триста экземпляров (…) и разослать во все великороссийские и малороссийские епархии, в каждую по сто экземпляров (…), приуказуя с тем, впредь как в семинариях, так и в прочих училищах священнослужительские дети и другие отроки грамоте (…) сверхобыкновенной обучаемы были и по сей азбуке непременно“ (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 26).

Роль церковнославянского языка в разных учебных заведениях была обусловленa его типом. В начальной школе курс церковнославянского языка был связан с курсом Закона Божьего. В программе этих занятий было чтение текстов, употребляемых во время богослужения.

,,Программа начальных училищ Министерства народного просвещения“ пишет: ,,По своей задаче и по духу преподавания церковнославянская грамота должна примыкать к Закону Божию как ближайшее пособие для него и имееть значение непосредственно после него. Иноверцы и инословные от изучения церковнославянской грамоты уволняются“ (ср. Фальборк – Чарнолуский, 1899-1904, 1803-1804). „Схема обучения соответствует традиционной. Первый год - знакомство с алфавитом и чтение букваря, второй - Евангелие и Часослов, третий - Евангелие и Псалтырь. Выпускник городского училища должен быть в состоянии свободно читать славянский текст Библии и понимать его“ (ср. Фарбольк - Чaрнолуский, 1899-1904, 1112).

В средних и старших учебных заведениях церковнославянский язык выполнял роль языка, изучаемого в связи с грамматикой русского литературного языка. Учащиеся читали и анализировали фрагменты св. Евангелия.

В учебных заведениях более высокой ступени церковнославянский язык изучался как языковедческий предмет. Особое значение придавалось не пониманию текста, но анализу грамматической структуры языка.

,,Программа учительских институтов “ гласит: ,,Церковнославянский язык (…) должен занять место не более как только служебное. Он должен быть преподаваем сравнительно с русским и притом настолько, насколько это нужно, чтобы учащийся сознательно уразумел законы образования форм русского языка и основанные на законах правила практического употребления форм, особенно в правописании.“ (ср. Фальборк - Чарнолуский, 1899-1904, 1113).

На церковнославянский язык начинают постепенно смотреть как на вспомогательный язык при обучении грамматики русского литературного языка.

Что касается духовных школ, система их образования в основном соответствовала гимназической. Семинаристы относились к представителям скорее элитарной культуры, чем народной. Важную роль в системе образования здесь занимала латынь. Церковнославянский язык семинаристы должны были освоить уже дома. После указа, изданного в 1740 г. Синодом, в семинарию принимали только тех, которые получили церковнославянское образование в домашней среде. С практическими навыками совершения богослужения семинаристы должны были ознакомиться уже дома. Таким образом семинарское образование казалось излишним, но чтобы входить в духовное звание было необходимым условием. Знанием латыни, западных богословских сочинений и аргументации система образования духовных заведений приобретала черты европеизированной модели образования.

В результате между народом, получившим среднее и высшее образование, и остальным грамотным населением было великое различие в языковой компетенции. У большей части крестьян и мещан освоение грамоты начиналось с церковнославянской азбуки и далее не развивалось. Предметом учебы была прежде всего богослужебная и житийная литература. Для высших общественных слоев обучение грамоте начиналось с изучения русского литературного языка. При этом практика церковнославянского языка происходила не в связи с богослужебными текстами, а в связи с обсуждением различных предметов, касающихся истории русского языка.

Постепенно грамотность ассоцировалась лишь со школным образованием и гражданской азбукой. Умение читать по-церковнославянски считалось не элементом образования а неполноценной частью нецивилизованной культуры.

С течением времени важность и роль церковнославянского языка в учебных заведениях исчезала.

,,Теперь замечается тенденция совершенно уничтожить в школе преподование славянской грамоты“ - пишет в своем исследовании Г. А. Соколов (ср. Соколов, 1910, 27). Автор приводит ряд фактов, например: ,, Славянский язык исключается из программы начальной школы. Такие сокращения нане действующей программы дадут возможность более продуктивно использовать остающееся время в интересах общего развития учеников,“ декларирует Лига образования Московского областного отдела в пункте XXI своей ,,Записки об оргаизации школы на новыцх началах “ (ср. Соколов, 1910, 1).

Г. А. Соколов приходит к выводу, что такое отношение можно объяснить влиянием времени. ,,Со второй половины прошлого века народная школа выдвинула на первое место, вместо славянской грамоты и чтения Часослова и Псалтири, грамоту русскою, письмо и счет“ (ср. Соколов, 1910, 25).

Дискуссии о языке богослужения

Из вышеизложенного анализа можно сделать вывод, что языком богослужения т.е церковнославянским языком в конце XIX века владели прежде всего крестьяне, но, несмотря на этот факт, они считались неграмотными вследствии незнания и незначительного употребления русского литературного языка. Для носителей этой традиционной культуры богослужебные тексты на церковнославянском языке были более понятными, чем произведения русской классической литературы. Обучение старославянскому языку было присуще традиционному, но устаревшему на то время типу образования.

Так как дискуссию вели люди, получившие образование нового типа, воспитанные на русском литературном языке, то в ходе полемики они утверждали, что богослужебные тексты прихожанам непонятны и их нужно дополнить толкованиями или коментариями. Аргументировали это тем, что богослужебные книги никоновской редакции были несовершенны, полны неточностей и неверных переводов. Как подчеркивают А. Г. Кравецкий и А. А. Плетнева: ,,Это следует помнить, читая ссылки на то, что народ не понимает богослужение“ (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 41). Тем не менее мнение включенных в эту дискуссию, переносилось на все население России.

Этим вопросом занимались не только лица, непосредственно свазанные с составлением богослужебных книг или текстов, но и другие люди, ведущие дискуссию на страницах различных периодических изданий.

Для выхода из сложившейся ситуации рассматривали несколько вариантов: ,,Новое исправление богослужебных книг, новый перевод с греческого языка на славянский, издание текстов с комментариями, параллельным русским или греческим текстом. Для того, чтобы сделать богослужебный текст более понятным, предлагалось или упростить его, то есть в отношении языка приблизить к современному русскому литературному языку, или вернуться к более древнему (кирилло-мефодиевскому, дониконовскому и т. д.) облику богослужебных книг.“ - приводит разные методы А. Г. Кравецкий с А. А. Плетневой (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 43).

В зависимости от подхода к решению этой проблематики участников дискуссии можно разделить на следующие группы :

а) консерваторы, которые были вполне удовлетворены языком и текстом богослужебных книг ;

б) архаизаторы, являвшиеся сторонниками возвращения литургического языка к одной из древнейших стадий его развития. Смыслом было придерживаться древнейшего облика богослужебных книг, что сделало бы церковнославянский язык более простым и понятным.

в) реформаторы, стремившиеся к будущему модернизированному и русифицированному языку богослужения.

Из публикаций, обсуждающих язык богослужения и его понятность, можно проследить отношение этой полемики к церковному и русскому литературному языкам.

Прот. Шавелский на Третьем пастырском собрании говорит: ,,Наши предки довольствовались благочестивыми воздыханиями, а их современные потомки требуют разумной молитвы. Теперь ощущается необыкновенно сильная потребность в том, чтобы каждое богослужебное слово было понято. Этого желают, этого ждут верующие. (…) Настоит великая нужда подумать по этому поводу и принять меры к устранению этого явления. Что нужно сделать для этого: ввести ли в богослужение русский или ограничиться раздачею молящимся книжечек с переводом и пояснениями богослужения, или сделать еще что-либо, я не берусь указывать“ (ср. Третье пастырское собрание, 1906, 1369).

Сторонники, считавшие церковнославянский язык непонятным для народа, аргументировали свою позицию тем, что непонимание при богослужении является причиной плохой концентрации и ведет к несознательному участию в нем. Как пишется в церковной статье ,,Голос православного из Литовско-Белорусского края “ ,,Православное богослужение для народных масс непонятно, так как совершается оно на древнеславянском мертвом языке и удерживает некоторые отжившие, уже утратившие смысл речения и действия. Доказывать непонятность славянского богослужения для простолюдинов так же напрасно, как и то, что зимнее солнце, хотя иногда и ярко светит, но ничуть не греет. Это - истина, очевидная для всех и каждого“ (ср. Церковный вестник, 1908, 1580).

Реформаторы не учитывали тот факт, что современный русский литературный язык для большинства населения является тоже непонятным.

В качестве этого аргумента священник Д. Ахматов в статье ,, К вопросу о замене языка" говорит: ,,Данные личного опыта показывают, что наши крестьяне с трудом справляются с литературным слогом таких народных писателей, как Кольцов и Никитин. После этого не может быть и речи о полной понятности славянской речи, а особенно художественного византийского песнотворчества“ (ср. Ахматов, 1911, 25).

Консерваторы - приверженцы церковнославянского богослужебного языка, были против его замены русским языком. При этом они ссылались на то, что проблема понимания при богослужении и при переводе на русский язык, не исчезнет. Они считали, что для понимания богослужебного текста, недостаточно знать только язык, но необходимо также владеть богословскими знаниями.

Н. Покровский полагает: ,,Предположим, что (…) слова и обороты славянской речи будут заменены русскими; однако будет ли этим достигнута идеальная ясность богослужения, и будут ли все понимать русскую богослужебную речь севершенно ясно и определенно? Нет и нет. Богослужебный язык возвышенный и поэтический. Поймет ли простолюдин оду Державина,, Бог"?

Поймет ли он ,,Илиаду" Гомера в русском переводе? Поймет ли стихотворение Пушкина "Пророк" и т.п.? Чтобы понимать ясно и определенно любую поэтическую речь, для этого недостаточно знания обыденного русского языка; необходимо известное образование, известная подготовка, знание…(…) Можно было бы прямо сказать, что для совершенно ясного понимания богослужения необходимо общее и богословское образование, обширная начитанность, постоянное обращение с песенным материалом и проникновение в его дух и характер, знание строя богослужения, канонов, ирмосов, акафистов" (ср. Покровский 1906, 494 - 495).

Следующим аргументом в их пользу являлся народный язык, так как для большинства населения говорящем на этом диалекте, не будет введение литературного языка более понятным чем церковнославянский. Священник А. Полиеквтов высказывает: ,,Церковнославянский язык - корень современного русского языка и для простолюдина, вследствие этого, не так малопонятен…(…) Церковнославянский язык мало доступен только для той части интеллигенции, которая выросла и воспиталась на литературном языке и имеет мало общего по своим понятиям с церковнославянским и русским народным языком (…) Нам кажется, что переданные языком Пушкина и Тургенева церковные песнопения будут малопонятняе для простого народа, чем на богослужебном церковнославянском“ ( ср. Полиевктов, 1914, 12).

Сторонники церковнославянского языка указывали на его красоту, воспринимая его как язык возвышенный и торжественный. Этот взгляд мотивировали тем, что славянизмы, вошедшие в русский литературный язык, были показателями высокого стиля. Также опасались, что при переводе будет язык обеднен с эстетической точки зрения.

Реформаторы подчеркивали богатство средств литературного языка для выражения содержания текстов богослужения.

Обращая внимание на этот факт, сторонники русского литературного языка для богослужения придерживались мнения, что нужно создать особый богослужебный стиль русского языка, который бы отличался славянской лексикой и русской морфологией и синтаксисом.

,,… естественно оставить без перевода обрусевшие славянские слова, как ,,чертог“, ,,колесница“ и т. п. нет нужды заменять; во многих местах весь перевод будет состоять лишь в замене непонятных славянских падежных и глагольных окончаний понятными русскими“ - пишет священник А. Лиховицкий (ср. Лиховицкий, 1906, 987).

Реформаторы считали, что русский литературный язык будет обогащен и не потеряет понятности.

Консерваторы находили причину проблемы непонятности церковнославянского языка в утере его важности как предмета в учебных заведениях. Решение этой нелегкой ситуации они видели в увеличении роли церковнославянского языка в программах этих учреждений.

Участниками дискуссии о языке богослужения, развернутой на страницах печатных изданий, являлись разные приходские священники, преподаватели духовных учебных заведений или церковные публицисты. Практических результатов эта полемика не принесла. Она была отражением общественного мнения. Фактически, единственным субъектом, который обладал реальной властью и компетенцией, являлась Церковь, представленная святейшим Синодом.

В 1905 г. проводилась Синодом анкета, целью которой было узнать мнения архиереев об обсуждаемых в печати церковных реформах.

Вопросы касались: состава предлагаемого Собора, разделения России на церковные округи, церковного управления, преобразования церковного суда, прихода, духовных школ, приобретения церковной собственности, епархиальных съездов и участия священнослужителей в общественных учреждениях.

Ответы архиереев на эти вопросы были напечатаны в 4 томах под названием ,,Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе “. Этот документ является одним из источников истории Русской церкви и отражает позицию не только отдельных церковных лиц, но и всей Русской церкви. Вопросов, касавшихся литургических реформ и богослужебного языка, среди остальных тем обсуждения не было. Но в ответах опрошенных можно найти предложения обсуждения этой темы на будущем Соборе.

Многие архиереи считали нынешний богослужебный язык непонятным.

Например, Георгий (Орлов), еп. Астраханский сказал : ,,В православном христианском богослужении главное место принадлежит слову, посредством которого передается сознанию верующих все богатство и разнообразие содержания христианства. Но это содержание с каждым десятилетием становится все менее и менее понятным не только для людей простых, но даже и для лиц богословски образованных“ (ср. Отзывы I, 322).

Пути решения этой проблемы предлагались следующие. В связи с этими отношениями приводили архиерееи идеи, как эту проблему можно преодолеть. Этим идеям соответствовали взгляды остальных участников о которых мы говорили раньше.

Первый вариант решения этой проблемы архиереи видели в исправлении богослужебных книг. Объектом этого способа было исправление лексики и синтаксиса. Этот метод являлся установкой для преобразования старого текста.

Например, Агафангел (Преображенский) архиеп. Рижский полагает: ,, Необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг (…) Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и не учившимся славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковному языку“ (ср. Отзывы II, 316).

Второй альтернативой, предлагаемой архиереями, являлась возможность нового перевода на новославянский язык. Архиерееи подчеркивали не только непонятность старословянского, но и неправильность текста и неточность перевода. Тихон (Белавин), археп. Алеутский и Северо-Американский придерживается этого мнения: ,,Для Русской церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке“ (ср. Отзывы I, с.537).

Дальнейшим способом, как преодолеть непонятность церковнославянского языка, видели архиереи в введении специальных изданий для мирян, представлявших параллельный славянско-русский текст или церковнославянский с комментариями. Этого метода придерживается Владимир (Соколовский-Авмонов), еп. Екатеринбурский и говорит: ,,Нужно улучшить методы ведения богослужений; язык это сделать более понятным; постановить, чтобы изданы были маленькие богослужебные книжки для раздачи в св. храме народу. Ввести в обычай, чтобы каждый мирянин мог следить за содержанием читаемого и воспеваемого в церкви (…) и тем сделать невозможным небрежное совершение его (богослужения) клиром“ (ср. Отзывы III, 30).

Последней возможностью, предлагаемой лишь некоторой частью архиереев, явился перевод богослужебного текста на русский литературный язык. Тихон (Троицкий-Донебин), архиеп. Иркутский заявил: ,,По отношению к обрядовой области, Собор прежде всего должен рассмотреть вопрос о переводе всего богослужения с церковнославянского языка на русский или об изменении в словосложении своем церковнославянского языка в более понятную и близкую к складу русской речи форму. Такой перевод есть настоятельная необходимость“

(ср. Отзывы II, 176).

Большинство архиеерев сходилось на том, что нужно сделать реформу богослужебного языка, называя способ решения, но без предложения какой-либо лингвистической программы.

Отношение архипастырей к проблематике языка богослужения отличалась от остальных лиц, обсуждавших эту тему, прежде всего, своим сдержанным и осторожным подходом с осознанием всей ответственности в этом вопросе.

Значимость этой анкеты состояла в том, что она показала отношение всей Русской Православной Церкви, в результате чего она являлась и до сих пор является значительным историческим источником, и в свое время воспринималась как подготовка к будущему Поместному Собору.

Поместный Собор Русской Православной Церкви

В предыдущей главе мы смогли на основе мнений разных священнослужителей сделать анализ дискуссии, касающейся языка богослужения. Уже упомнянутая анкета 1905 г. своими ответами на вопросы относительно Церкви и ее организации показала готовность Русской Православной Церкви к проведению Поместного Собора, ставший прямым продолжателем этой церковной дискуссии. Для подготовки его проведения было создано Предсоборное присутствие, которое занималось разными вопросами Церковной жизни (реформы высшего и епархиального управления, прихода, церковного суда и т. д.).

Вопросы богослужения были затронуты в проблемах внутренней миссии, для которой был создан VI отдел Предсоборного присутствия. Проблема богослужебного языка была обсуждена на Предсоборном Совете 1917 г., где рассматривалась возможность совершать богослужения на русском и других национальных языках. В результате Советом было принято 7 тезисов, которые допускали введение русского или украинского языков, но с другой стороны рекомендовалось не торопиться в этом вопросе.

Поместный Собор Русской Православной Церкви, проходивший с 15/28 августа 1917 г. по 7/20 ноября 1917 г., совпал с революционным процессом и установлением нового государственного строя в России. Собор открылся в Успенском храме Кремля в день его храмового праздника – Успения Пресвятой Богородицы – 15/28 августа. Поместный Собор начал заниматься рабочими вопросами на третьем заседании, в начале которого его почетный председатель митрополит Владимир произнес: ,, Мы все желаем успеха Собору, и для этого успеха есть основания. Здесь, на Соборе представлены духовнoе благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасения. Это – недостаток в нас единомыслия (…) Поэтому я напомню Апостольский призыв к единомыслию. Слова Апостола ,, будьте единомыслены между собою“ имеют великое значение и относятся ко всем народам, ко всем временам. В настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно, оно стало основополагающим принципом жизни (…) Разномыслие расшатывает устои семейной жизни, школы под его влиянием многие отошли от Церкви… Православная Церковь молится о единении и призывает ,,едиными усты и единым сердцем“ исповедать Господа. Наша Православная Церковь устроена на основании апостол и пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу. Это скала, о которую разобьются всякие волны“ (ср. Цыпин, 1994, 10).

Поместный Собор образовал 22 отдела, которые готовили доклады и проекты для обсуждения на заседаниях. Важнейшими отделами считались Уставный, Высшего Церковного управления, епархиального управления, благоустроения приходов, правового положения Церкви в государстве. В большинстве отделов председателями являлись архиереи.

Прежде, чем мы будем заниматься проблемой богослужебного языка, как одного из вопросов, обсуждаемых на Поместном Соборе, хочу отметить важнейшее событие в деяниях Собора - восстановление Патриаршества, которое было упразднено Петром I. Вопрос о первом церковном епископе был поставлен лишь в ходе Собора. Предсоборный Совет эту возможность не предусмотрел. Но на каждом заседании отдела Высшего Церковного Управления эта идея встречала положительный отклик и на 7-ом заседании Совет решил предложить Собору восстановить Первосвятительский Престол. В своей речи епископ Митрофан напомнил, что Патриаршество на Руси известно уже со времен принятия христианства, потому что в первые века Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. Упразднение патриаршества, произведенное Петром I., было нарушением церковных канонов.

Разногласия между сторонниками существовавшей тогда синодальной системы, опасавшихся ограничения Патриаршеством соборного начала в жизни Церкви, и поборниками востановления Патриаршества были прекращены после вынесения исторического постановления:

1. В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.

2. Востанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.

3. Патриах является первым между равными ему епископами.

4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору (ср. Цыпин, 1994,14).

Избрание Патриарха происходило в духе исторических прецедентов. Согласно правилам продолжительная процедура избрания Патриарха завершалась жребием. 5/18 ноября 1917 года в храме Христа Спасителя состоялся последний тур избрания патриарха, ход которого описал митрополита Евлогий: ,,Все с трепетом ждали, кого Господь назовет (…) По окончании молебня митрополит Владимир подошел к аналою, взял ларец, благословил им народ, разорвал шнур, которым ларец был перевязан, и снял печати. Из алтаря вышел глубокий старец - иеросхимонах Алексий, затворник Зосимовой пустыни (неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры), ради церковного послушания участвовавший в Соборе. Он трижды перекрестился и, не глядя, вынул из ларца записку. Митрополит Владимир внятно прочел: ,,Тихон, митрополит Московский“. Словно электрическая искра пробежала по молящимся (…) Раздался возглас митрополита: ,,Аксиос!“, который потонул в единодушном ,,Аксиос! (…) Аксиос! (…)“ духовенства и народа. Хор вместе с молящимися запел ,,Тебе Бога хвалим“. У многих на глазах были слезы. Чуствовалось, что избрание Патриарха для всех радость обретения, в дни русской смуты, заступника, представителя и молитвенника за русской народ (…) Всем хотелось верить, что с Патриархом раздоры как-то изживутся (…) Когда мы расходились и надевали шубы, протопресвитер Шавельский сказал: ,,Вижу, Господом Церковь наша не оставлена…“ (ср. Регельсон, 1977, 217).

После более чем 200 летнего перерыва Патриаршество на Руси опять было восстановлено. Это стало не только важнейшим событием Поместного Собора, но и одним из значительнейших в истории Русской Православной Церкви.

Для решения проблематики богослужебного языка Собор образовал особый подотдел в рамках Отдела о богослужении, проповедничестве и храме, председателем которого являлся архиепископ Евлогий. Этим подотделом были разработаны тезисы для обсуждения на пленарных заседаниях Отдела о богослужении, проповедничестве и храме и в конце июля 1918 г. на заседании Отдела был принят проект соборного деяния, согласно которого:
1. Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины, и потому он должен сохранятся и поддерживаться как
основной язык нашего богослужения.
2. В целях приближения нашего церковного богослужения к пониманию простого народа признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления.
3. Немедленная и повсеместная замена церковнославянского языка в богослужении общерусским и малороссийским нежелательна и неосуществима.
4. Частичное применение общерусского или малороссийского языка в богослужении (Чтение Слова Божия, отдельные песнопения, молитвы, замена отдельных слов и речений и т. п.) для достижения более вразумительного понимания богослужения при одобрении сего церковной властью желательно в настоящее время.

5. Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью.

6. Святое Евангелие в таких случаях читается на двух языках: славянском и русском или малороссийском.

7. Необходимо немедленно образовать при Высшем Церковном Управлении особую комиссию как для упрощения и исправления церковнославянского текста богослужебных книг, так и для перевода богослужений на общерусский или малороссийский и на иные употребляемые в Русской Церкви языки, причем комиссия должна принимать на рассмотрение как уже существующие опыты подобных переводов, так и вновь появляющиеся.

8. Высшее Церковное Управление неотлагательно должно озаботиться изданием богослужебных книг на параллельных славянском, общерусском или малороссийском, употребляемых в Православной Русской Церкви языках, а также изданием таковых же отдельных книжек с избранными церковнославянскими богослужебными молитвословиями и песнопениями.

9. Необходимо принять меры к широкому ознакомлению с церковнославянским языком богослужения как через изучение его в школах, так и путем разучивания церковных песнопений прихожанами для общецерковного пения.

10. Употребление церковно-народных стихов, гимнов на русском и иных языках на внебогослужебных собеседованиях по одобренным церковною властью сборникам признается полезным и желательным.

Внешние обстоятельства привели к преждевременному закрытию Собора. В результате этого, некоторые отделы не успели вынести подготовленные ими доклады на пленарные заседания Собора. Это произошло и с докладом ,,О церковнославянском языке.“ Резолюция по вопросам богослужения Собором не была вынесена.

Тем не менее ему удалось исправить деформации, которые Церковь претерпела в синодальном периоде. Это выразилось в упразднении изжившей себя синодальной системы церковного управления и в восстановлении патриаршества. Таким образом был поставлен рубеж между двумя периодами русской церковной истории(ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 159).

Начало гонений на Православную Церковь

После Октябрьской революции 25 октября / 7 ноября было принято законодательство об отделении Церкви от государства. Для Русской Православной Церкви начался тяжелый период преследований и гонений, жертвами которых становились православные храмы, монастыри и духовные лица.

Патриарх Тихон в своем ,,Послании об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной “ от 19 января /1 февраля 1918 пишет: ,,Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы, погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани… Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей - загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной.

Властию, данного Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной (…) Гонение жесточайшее воздвигнуто и на Святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужным, излишним; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (…) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего (…) Школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними (…) Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права (…) И, наконец, власть, обещавшая водворить порядок на Руси, право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и, в частности, – над Святою Церковью Православной. Где же пределы этим издевательствам над Церковью Христовой? Как и чем можно остановить наступление на Нее врагов неистовых? Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей (…) А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви на эти страдания вместе…“ (ср. Губонин, 1994, 82-83).

Декретом ,,Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви “, опубликованным 23 января/ 5 февраля 1918, Православная Церковь потеряла свой прежний привилегированный статус. В декрете говорилось: ,,В пределах республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или органичивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии или принадлежности граждан. Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой (…) Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от своих гражданских обязанностей (…) Школа отделяется от Церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается… Никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церквей и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной или центральной властью в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ“ (ср. Цыпин, 1994, 30).

Эта тяжелая ситуация принуждала к закрытию Поместного Собора, о котором мы говорили выше, и его работа была прекращена. В связи с этим на последнем заседании Собора было решено передать все имеющиеся проекты органам Высшего Церковного Управления, состоявшего из Патриарха, Синода, Высшего церковного совета с правом, по мере надобности, вводить разработанные отделами проекты в действие. Органы ВЦУ стремились, насколько это было возможно в тяжелых условиях, рассматривать подготовленные предначертания. Доклад ,,О церковно-богослужебном языке “ не прошел этой процедурой, однако же, проблема богослужебного языка обсуждалась, в чем можно убедиться из рапорта еп. Богородского Николая, рассмотренного на заседании Синода 10/20 апреля 1920 г., с просьбой разрешить ему проработать вопрос о проведении богослужения на русском языке (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 172).

Проблема богослужебного языка возникает снова в связи со сложившейся ситуацией на Украине, где происходят сепаратистские тенденции в Русской православной Церкви. Поводом к решению этого вопроса явилось письмо еп. Черкасского Назария, в котором он ссылаясь на проблемы в республике, просит разрешить богослужение на украинском языке, чтобы предотвратить церковный раскол. Эта просьба не была удовлетворена. Хотя ВЦУ не было против украинского языка при богослужении, однако решило обсудить этот вопрос, когда ситуация позволит созвать Собор (ср. Кравеский - Плетнева, 2001, 172).

Вопрос о богослужебном языке остался опять на уровне дискуссий. В связи с запрещением церковной периодики обсуждение этой проблематики проводилось на различных собраниях, о которых можно было узнать из церковных календарей - единственных церковных печатных органов.

Кроме того, что Церковь страдала от государства, начинают возникать проблемы и внутри ее самой в связи с Обновленческим движением, ратовавшим за проведение радикальных реформ в церковной практике.

Обновленческое движение

В 20-х гг. происходило брожение внутри Русской Православной Церкви в связи с обновленческими группировками, пропагандировавшими введение новшеств в церковную жизнь и проведение ее реформы, частью которой была и реформа богослужебного языка. О происхождении обновленцев мнения историков расходятся. Существует мнение, что обновленцы стали преемниками дискуссий начала века (ср. Левитин-Краснов- Шавров, 1996, 17-31). Другой взгляд : прямым продолжателем является Поместный Собор 1917-1918 гг., а течение обновленцев возникло после Революции под названием Церковного большевизма, потому что они поддерживали Советскую власть, чем заслужили шанс к созданию новой революционной Церкви (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 158-190)

Патриарх Тихон твердо выступал против нового течения. В ,,Декрете Святейшего Патриарха Тихона о недопустимости нововведений в церковно-богослужебной практике “ от 4/17 ноября 1921 г сказано: ,,… Совершая богослужение по чину, который ведет начало от лет древних и соблюдается по всей Православной Церкви, мы имеем единение с Церковью всех времен и живем жизнью всей Церкви (…) При таком отношении (…) пребудет неизменным великое и спасительное единение основ и преданий церковных (…) Божественная красота нашего истинно-назидательного в своем содержании и благодатно-действенного церковного богослужения, как оно создано веками апостольской верности, молитвенного горения, подвижнического труда и свято-отеческой мудрости и запечатлено Церковью в чинопоследованиях, правилах и уставе, должна сохраниться в Св. Православной Русской Церкви неприкосновенно, как величайшее и священнейшее Ее достояние… (ср. Губонин, 1994, 181).

Несмотря на то, что обновленческое течение практиковало модернистские реформы, главным различием между ними и Русской Православной Церковью было сотрудничество с Советской властью. Важнейшим интересом этого движения было не только стремление к церковным реформам и новым практикам (служении литургии посреди храма, чтение тайных молитв вслух, отказ от литургических облечений, стрижка волос и бороды, введение нового стиля, введение русского языка в богослужение и т. д.), но и борьба за власть.

29 апреля/12 мая 1922 г. петроградские священники А. Введенский, А. Боярский, Е. Белков с псаломщиком С. Стаднюком приехали в Москву потребовать от патриарха Тихона оставить свой Престол под предлогом уже полученного ими разрешения на созыв Поместного Собора. Святейший патриарх уступил и решил поставить во главе церковного управления митрополита Ярославского Арафангела. Нужно было подождать только его приезда.

Между тем 5/18 мая петроградские священники А. Введенский, Е. Белков и московский священник С. Калиновский вновь явились на Троицкое подворье с уговорами передать им Патриаршую канцелярию до приезда митрополита Арафангела. Патриарху пришлось уступить этим авантюристам и это действие церковные расскольники трактовали как акт передачи им церковной власти. С помощью епископа Вернского Леонида и епископа Антонина Гравецкого они заявили об образовании Высшего Церковного Управления. 6/19 мая Патриарх Тихон был переведен большевиками в Донской монастырь, где пребывал под арестом. Его резиденцию заняло самочинное ВЦУ, первым председателем которого стал епископ Антонин. После этого переворота обновленцы в своей декларации ,,Верующим сынам Православной Церкви России “ провозгласили: ,,Братья и сестры во Христе! В течение последних лет, во воле Божией, без которой ничего не совершается в мире, в России существует Рабоче-Крестьянское правительство (…) Церковь, по самому существу своему, должна являться союзом любви и правды, а не политической организацей, не контрреволюционной партией. Мы считаем необходимым немедленный созыв поместного Собора для суда над виновниками церковной разрухи, для решения вопроса об управлении церковью и об установлении нормальных отношений между нею и Советской властью. Руководимая высшими иерархами гражданская война церкви против государства должна быть прекращена. Каждый верный и любящий сын церкви несомнено поддержит наше заявление, с коим мы обратились к государственной власти, о предоставлении нам возможности скорого созыва поместного Собора для устроения церкви и умиротворения народной жизни“ (ср. Регельсон, 1977, 287).

Из-за отрицательной реакции власти Митрополит Агафангел не смог приехать в Моску и возглавить Высшее Церковное Управление. Однако 5/18 июня 1922 г. своим посланием ,,К архипастырям, пастырям и всем чадам Русской Православной Церкви “ он провозгласил свое вступление во временное управление Русской Православной Церковью. При этом он обратился со словами: ,,Между тем меня официально известили, что явились в Москве иные люди и встали у кормила правления Русской Церкви. От кого и какие на то полномочия получили они, мне совершенно неизвестно. А потому я считаю принятую ими на себя власть и деяния их незакономерными. Они объявили о своем намерении пересмотреть догматы и нравоучение нашей православной веры, священные каноны Св. Вселенских Соборов, православные богослужебные уставы, данные великими молитвенниками христианского благочестия, и организовать таким образом новую, именуемую ими ,,Живую Церковь”. Мы не отрицаем необходимости некоторых видоизменений и преобразований в богослужебной практике и обрядах. Некоторые вопросы этого рода были предложены к рассмотреню Всероссийским Собором в 1918г., но не получили решения, вследствие преждевременного прекращения его деятельности, по обстоятельствам тогдашнего времени. Но, во всяком случае, всевозможные изменения и церковные реформы могут быть проведены только соборной властью. А посему я почитаю своим долгом, по вступлении в управление делами церкви, созвать Всероссийский Поместный Собор, который правомерно, согласно с словом Божиим и в мере правил свв. Вселенских Соборов – этих первых и основных источников нашего церковного строительства, рассмотрит все то, что необходимо и полезно для нашей церковной жизни. Иначе всякие нововведения могут вызвать смятение совести у верующих, пагубный раскол между ними, умножения нечестия и безысходного горя. Начало всего этого мы уже с великою скорбью видим (…) Честные пресвитеры и все о Христе служители Алтаря и Церкви! Вы близко стоите к народной жизни, вам должно быть дорого ее преуспевание в духе православной веры. (…) Не поддавайтесь смущению, которое новые люди стремятся внести в ваши сердца по поводу учения нашей православной веры; не склоняйтесь к соблазнам, которыми они хотят обольстить вас, производя изменения в православном богослужении, действуя не законными путями соборного установления, но по своему почину и разумению, не повинуясь голосу древних вселенских отцов и великих подвижников, создавших наши церковные уставы; не обольщайтесь беззаконным путем, которым хотять повести вас новые люди в какой-то новой Церкви“ (ср. Губонин, 1994, 220).

В Русской Православной Церкви начался раскол. Много священнослужителей последовало за обновленческим движением, но большая часть осталась верной Патриарху Тихону – т.е. истинной Православной Церкви.

,,Живая Церковь “ было название обновленческого журнала (термин ,,живоцерковник“ стал синонимом обновленца). А после майского переворота так стало называться обновленческое движение. ,,Живая Церковь“ была у кормила правления Русской Православной Церкви до возвращения Патриарха Тихона 25 июня /8 июля 1923 из-под домашнего ареста в следствии его отказа от контрреволюции и признания Советской власти, но как подчеркивает прот. Лебедевъ ,,не выдавая себя за ее друга“ (ср. Лебедевъ, 1994, 69). Этим он вырвал из рук обновленцев их главное оружие. В это время живоцерковники творили много беззаконий. Предательство, карьеризм, противления церковным канонам (рукоположение в епископскую должность женатого духовенства, рукоположение во все три священные степени второбрачных священников). Их бессовестность дошла до того, что на обновленческом Соборе Патриарха Тихона лишили сана и монашества и добивались, чтобы его наказали даже смертной казнью. Этот Собор отменил восстановление Патриаршества, считая его актом политическим и контрреволюционным. Возвращение любимого всем православным российским народом Патриарха означало перемену в пользу приверженцев Русской Православной Церкви. Началось массовое возвращение храмов, священников, архиерхиереев. Но этот триумф Русской Православной Церкви не означал полную победу над живоцерковниками, потому что они, как прямые сотрудники Советской власти, постоянно вмешивались и вредили Ей еще долгие годы.

Как уже говорилось выше, обновленческое движение стремилось в числе других церковных реформ и к реформе языка богослужения. Попытаемся сделать обзор обновленчества во время пика их деятельности в контексте реформ богослужебного языка.

Наибольшая активность обновленцев пришлась на период 1922 - 1923 гг. вследствии ,,передачи“ им церковной власти, которая давала возможность максимальной организованности. Благодаря сотрудничеству с Советами им было позволено печатать свои периодические издания, на страницах которых однако вопрос богослужебного языка не обсуждался. Для ознакомления с их позицией в этом вопросе нужно обратиться к крупнейшим обновленческим документам.

,,Программа церковных реформ, намеченных группой духовенства и мирн Живая Церковь “ в развитие своих основных положений, принятых на учредительном собрании группы с 16/29 по 29/11 мая 1922 года, содержит реформы по пяти направлениям: догматика, этика, литургика, каноника и приходская жизнь. Литургическая реформа гласит:

1.Пересмотр церковной литургии и устранение тех наслоений, которые внесены в православное богослужение пережитым периодом союза церкви и государства, и обеспечение свободы пастырского творчества в области богослужения.

2. Устранение обрядов, являющихся пережитками древнего языческого миросозерцания.

3. Борьба с суеверием, религиозными предрассудками и приметами, выросшими на почве народного невежества и монашеской эксплуатации религиозного чувства доверчивых масс.

4. Приближение богослужения к народному пониманию, упрощение богослужебного чина, реформа богослужебного устава применительно к требованию местных и современных условий.

5. Исключение из богослужений выражений и идей, противных духу всепрощающей Христовой любви.

6. Широкое вовлечение мирян в богослужение, до церковного учительства включительно.

7. Коренная реформа проповеди как обязательной части богослужения, изгнание схоластики и приближение к евангельской простоте (ср. Левитин-Краснов- Шавров, 1996, 223-223).

В документе ,,Устав группы православного белого духовенства Живая церковь “ к литургическим реформам сказано только следующее: ,,Пересмотр школьной догматики, этики, литургики и вообще очищение всех сторон церковной жизни от позднейших наслоений“ (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001,194).

В ,,Программе Союза Общин Древне-Апостольской Церкви " по вопросу литургии говорится: ,,С этой целью мы стоим за очищение и упрощение богослужения и приближение его к народному пониманию. Пересмотр богослужебных книг и месяцесловов, введение древнеапостольской простоты в богослужение, в частности, в обстановке храмов, в облачении священнослужителя, родной язык взамен обязательного языка славянского, институт дьяконисс и т.д.“ (ср. Левитин-Краснов – Шавров, 1996, 228-229).

Обсуждение этого вопроса можно найти и в провинциалных обновленческих изданиях, например, в казанском журнале ,,Жизнь и религия “, в котором напечатано 67 ,,Тезисов предстоящей реформы Православной церкви на Поместном Соборе “, конкретно тезисы 31 - 41 были посвященны богослужебным реформам (ср. подробнее Кравецкий - Плетнева, 194-195, 2001).

Что касается практической точки зрения, первоначальные переводы именно чина литургии на русский язык связываются с имением епископа Антонина, создавшего в 1922 г. Союз церковного возрождения. Эта организация являясь в 1923 г. самостоятельной, сотрудничала с Живой Церковью и обновленческим синодом.

Епископ Антонин составил на русском языке литургию, основой которой стала литургия св. Ионна Златоуста, но пересмотрена по чинам древних литургий.

Главными различиями между первоначальной и новосозданной литургиями являются: несоответствующий перевод на русский язык, введение новых молитв, нарушение чинопоследования, модернизация прошений, а позже - введение евхаристичекой реформы, т.е. преподание мирян евхаристии прямо в руки и т. д. Таким образом, модернизированная литургия совершалась прежде всего епископом Антонином. Однако же в одном из пунктов резолюции, принятой Собором Союза в 1924 г., было сказано, что ,, русскую литургию, совершаемую в московских храмах Союза, рекомендовать к совершению и в других храмах Союза, вытесняя ею практику славянской, так называемой Златоустой, литургии (…)“ (ср. Кравеский - Плетнева, 2001,197). Практических результатов эта резолюция не имела.

Вопросы богослужебного языка на крупнейших обновленческих мероприятих в это время также не затрагивались. На пленарных заседаниях Первого Всероссийского съезда Живой Церкви, состоявшегося с 6/19 по 17/30 августа 1922 г., проблема литургического языка не обсуждалась. Однако на частном собрании, проф. В. В. зачитал доклад ,,К вопросу о реформе церковного искусства. “, идеей которого являлась необходимость обучения церковному пению, введение в богослужение элементов декламации, составление ,,декламационных хоров“, чтение под инстументальную музыку и т. п.. Совершение богослужения на русском языке в этом документе считалось само собой разумеющимся и выдвигалось требование ,,издать на русском языке богослужебные книги и классические образцы церковной проповеди с соответствующей разметкой: с указанием вокального, мелодического, ритмитического и психологического поведения исполнителей“ (ср. Кравецкий – Плетнева, 2001, 198). Совещание высказалось за введение искусства церковного чтения в практику русского богослужения. Через месяц при ВЦУ были открыты ,,Высшие московские курсы церковного чтения и проповеднического искусства “, о которых информировал журнал ,,Живая церковь “. Но о других шагах в этом направлении ничего не известно.

Московский съезд епархиальных уполномоченных, проходивший в декабре 1922 г., обсуждал вопрос литургического языка, который стал предметом раздела ,,Богослужение “ в документе ,,Начала церковного обновления по взгляду группы Живая церковь “. В этом разделе было сказано: ,,Отмертвевшие формы сковали христианское творчество в этой области при всей неотложной потребности в нем. Самый язык, на котором совершается богослужение, с греко-славянскими оборотами, является малопонятным для верующих масс (блядивый, иже, во еже)“ (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 199).

В разделе, относящемся к богослужебному Уставу, можно найти аналогичные взгляды: ,,Необходимо приспособить устав к условиям мирской жизни в нашей стране и в наше время, сократить некоторое чинопоследования, сделать священнодействия и язык более понятным для народа. Некоторые меры к этому, в зависимости от условий приходской жизни, могли быть допущены теперь же, как полагали и многие епархиальные епископы еще в 1905 году“ (Кравецкий - Плетнева, 2001, 199).

Обновленческий Собор, величайшее событие для обновленческого движения, состоявшийся с 29 апреля/12 мая по 9/22 мая 1923 г., должен был определить программу и установить направление обновленцев. Как было уже сказано выше, на этом Соборе обсуждался вопрос Патриарха Тихона и по большей части он имел политический характер, однако же узаконил равнозначность женатого и безбрачного епископата, признал возможным второбрачие духовенства, Григорианский календарь и т. д..

Обсуждение вопроса богослужебного языка на Соборе вселяло большие надежды. Доказательством этого является, например, интервью А. И. Введенского в ,,Известиях ": ,,Однако вопросы самой реформы церкви, конечно, если не так срочны, то не менее важны, и на них должно быть обращено внимание Собора (…) Необходимо критически пересмотреть все церковное учение. Здесь и догматика и этика. Богослужебная реформа необходима нисколько не меньше(…)“ (ср. Левитин-Краснов - Шавров, 1996, 258). Обсуждение этой проблемы действительно предполагалось на Соборе, что видно из подготовительных материалов. В ,,Положении о созыве Поместного Собора", говорилось о том, что Собор должен пересмотреть все стороны жизни Церкви с целью устранения тех наслоений, которые были внесены периодом подчинения и союза Церкви с капиталистическим государством (ср. Левитин-Краснов - Шавров, 1996, 200).

В предсоборной ,,Программе Союза Общин Древне-Апостольской Церкви “ в разделе ,,Основные принципы богослужения “ одним из пунктов стоит: ,,Уничтожение всей шумихи и сложности богослужения. В простоте сердца, в простых одеждах, в храмах бедных внешне, но богатых красотой и любовью ко Христу, должно совершаться богослужение, воспитывающее в членах общины не дух веры в волшебство и магию, но силу быть полезным членом общества, достойным высокого своего наименования христианина“ (ср. Левитин- Краснов - Шавров, 1996, 234).

Машиннописный ,,Проект постановления Священного Собора “, направленный А. И. Введенским Е. А. Тучкову, показывает представления организаторов о его деятельности. В разделе ,,О богослужении “ говорится:

18. Богослужение должно потерять механически-магический характер, каковой оно получило в Тихоновской церкви. Богослужение есть действительная встреча в порыве молитвы души человеческой с Божеством. Поэтому оно не может носить характера отдела церковно-исторического музея, где все чинно, стройно лежит под стеклянным колпаком, нерушимо и беззжизнено, никому не нужно. Богослужение должно приобрести подвижный творческий характер. Не в той или иной формуле заключается существо тайнодействия, но в явлении духа и силы. Совершитель таинства должен памятовать, что молитвенник дается ему в качестве отправного момента, что благодатное творчество при самой литургии возможно, допустимо, желательно. Конечно, оно не может являться обязательным, почему и текст молитвенника должен быть законченным, целостным, художественным произведением. Вместе с тем надлежит памятовать, что не только священник, но и народ принимает активное участие в богослужении, творя вместе с клиром молитвы и приношения. Вот почему возможен двоякий тон богослужения: а) все молитвы священника читаются вслух; б) миряне имеют в руках служебники, по которым следят за тайными молитвами.

19. Существующее славянское богослужение сохраняется всюду, где того пожелают церковные общины.

20. Вместе с тем, в жизнь Собор благословляет ввести литургию и всенонощную митрополита Антонина, всенощную протоиерея Егорова и священническую литургию прот. Введенского.

21. Вместе с тем, памятуя, что соборность является основой Церкви, Собор не благословляет новых богослужебных чинов без санкции Собора или учреждаемого в междусоборное время бюро Собора. Все индивидуальные творческие богослужебные начинания, желательность которых выше всяческих слов, должны получить благословение высшего церковного авторитета

22. Наряду с этими новыми чинами Собор благословляет замену в Литургии Ионна Златоуста евхаристического канона: вместо канона Златоуста можно совершать каноны древних литургий: апостольских постановлений, Иакова и др., канон этот можно читать вслух народу. Такая замена, оживляя литургию, используя уже имеющееся в наличии молитвеннное cокровище, желательна в высшей мере.

23. (…)

24. Евангелие, Апостол, паремы читаются обязательно на русском языке, лицом к народу, ровно, без диаконских выкриков (…) Литургия совершается при открытых царских вратах ( по архиерейскому чину) (ср. Кравецкий – Плетнева, 2001,200-201).

А. И. Введенский не встретил положительную реакцию на этот проект, потому что обсуждение проблем церковных реформ на Поместном Соборе не было в интересах государственной власти, но ожидался пересмотр политических вопросов в ее пользу. Пожелания власти были удовлетворены.

Реформаторские тезисы прот. А. Введенского не были приняты ВЦУ. Главной темой Собора являлись живоцерковные и революционные вопросы.

Дальнейшей попыткой было требование перевода богослужения на русский язык, предложенного на предсоборном совещании прот. А. Боярским. Вначале разрешение перевода было получено, но на другой день это решение было отменено (ср. Левитин-Краснов - Шавров, 1996, 578).

На основе этого анализа можно сделать вывод, что на самом Соборе вопросы богослужебного языка и реформ не обсуждались и никаких решений не было принято. Единственным официальным решением обновленческого Поместного Собора 1923 г. по вопросу нашей темы являлось следующее: ,,Священный Собор Православной церкви, заслушав доклады наличных церковно-обновленческих групп о церковных преобразованиях, считает неоходимым, не вводя никаких догматических и богослужебных общеобязательных реформ, пригласить всех работников церковного обновления всемерно охранять единство Церкви; благословляет творческую инициативу и сделанный почин, направленный на пробуждение религиозного чувства, церковного сознания о общественной нравственности“ (ср. Кравецкий - Плетнева, 2001, 203).

Несмотря на то что, что обновленцы были у кормила Церкви, практических результатов церковные реформы, а именно реформы богослужения, не имели. Возвращение Патриарха во главу Церкви не означало конец обновленцев и их деятельности. Мероприятия по вопросу языка богослужения продолжались и в дальнейшем, но никаких решений по этому вопросу принято не было. Перелом произошел во второй половине двадцатых годов в связи с созданием Синодом переводческой комиссии в 1927 г. Однако приступать к переводам богослужения было слишком поздно вследствие потери поддержки государства. Тогда принадлежность к этому движению не предоставляла гарантии против преследования со стороны властей.

В 1931 г. обновленцы потеряли возможность издавать ,,Вестник Священного синода “, однако с прекращением издательской деятельности работа переводческой комиссии не имела смысла. Кроме того отсутствие морали, сотрудничество с Советской властью вызывало недоверие и презрение у мирян.

Как видно из послания митрополита Агафангела, Русская православная Церковь не защищалась от церковных реформ, которые перестали реализовываться из-за внешних причин. Но реформы обновленческого движения, нарушавшие церковные каноны, строго отрицались.

Обновленцы постепенно возвращались к Русской Православной Церкви, которая после смерти патриарха Тихона была лишена Первосвятительского престола. Положение Русской православной Церкви изменилось в конце Великой Отечественной войны, когда власть пересматривала свое отношение к Церкви. В 1943 году состоялся Архиерейский Собор, на котором было восстановлено патриаршесто. Обновленческие приходы перешли под омофор Московской Патриархии. У Церкви появилась возможность осуществлять издательскую деятельность, что позволило проводить действительные реформы богослужебного языка. Однако о комплектном осуществлении реформ говорить нельзя.

В настоящее время Русская Православная Церковь предпочитает традиционный церковный богослужебный язык русскому, который очень редко употребляется.

Такой подход обусловлен асоциациями с обновленческим движением, в программе которого было введение русского языка в богослужение, но сотрудничавшего с советской властью и характеризовашемся низкой нравственностью.

Заключение

На основании сделанного анализа можно констатировать, что наибольшая интенсивность дискуссии о богослужебном языке наблюдалась до проведения Поместного Собора в 1917 г., который должен был вынести окончательное решение по всем направлениям, касавшимся церковной жизни, включая также вопрос языка богослужения. Хотя Собору удалось после длительного перерыва опять установить патриаршество, вследствие смены государственного строя его работа была прекращена и решение по обсуждаемой проблеме языка богослужения не было принято. Русская православная Церковь осознавала необходимость проведения реформы языка, но никогда не придерживалась позиции полного перевода богослужения на русский язык.

Положение Русской православной Церкви осложнилось не только установлением Советской власти, ведущей жестокую борьбу против Церкви, но и брожением внутри самой Церкви в связи с обновленческим движением, которое вводило в церковную жизнь новые модернистские практики (служение литургии посреди храма, чтение тайных мoлитв вслух, отказ от литургических облачений, стрижка бороды, введение нового стиля, рукоположение в сан епископа без принятия монашества, разрешение второго брака у священослужителей), в том числе и перевод богослужения на русский язык. Русская православная Церковь во главе с патриархом Тихоном строго выступала против этого течения и его деятельности, противоречащей канонам.

Хотя обновленческое движение в своей программе содержало реформу богослужебного языка, практическими результатами его деятельность не увенчалась. Прежде всего это движение занималось не столько церковными реформами, сколько великодержавными вопросами. Сотрудничество с Советской властью негативно воспринималось мирянами. После признания патриархом Тихоном существовавшего государственного строя изменилось отношение Советской власти к Церкви, после чего обновленческое движение потеряло привилегированное положение и поддержку государства. В результате принадлежность к обновленчеству перестала гарантировать свободу от преследования со стороны Советской власти. Обновленцы постепенно возвращались в лоно Русской православной Церкви.

Тяжелые условия, созданные Советской властью для Русской православной Церкви, привели к тому, что реформа литургического языка стала периферным вопросом. Перелом произошел в конце Великой Отечественной войны, когда отношения между государством и Церковью улучшились и появилась реальная возможность заниматься реформами. При этом нужно подчеркнуть, что говоря о реформах, не подразумевался переход богослужения на русский язык.

Об окончании данного процесса говорить еще рано. Церковнославянский язык постоянно воспринимается как основной богослужебный язык, и тенденции замены его русским языком встречаются скорее негативно прежде всего в связи с историческим опытом и воспоминаниями о деятельности обновленцев. В понимании русских православных веруюших церковнославянский язык остается великим наследием деятельности свв Кирилла и Мефодия, общеславянским достоянием, которое нужно уважать и сохранять.

Библиография

АХМАТОВ, Д.: К вопросу о замене языка. Миссионерское обозрение, 1911, 1, 25.

В., А.: Голос православного из Литовско-Белорусского края (К вопросам церковной реформы: удобопонятность богослужебного яызка). Церковный вестник, 1906, 48, 1580.

ГУБОНИН, М. Е (ред.): Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России и позднейшие документы о преемстве Высшей Церковной Власти 1917-1943, Москва ,1994.

КРАВЕЦКИЙ, А. Г.– ПЛЕТНЕВА А. А.: Церковнославянский язык . Москва, ,,Издательский Совет Русской Православной Церкви“, 2005.

КРАВЕЦКИЙ, А. Г.– ПЛЕТНЕВА А. А.: История церковнославянского языка в России (конец XIX - XX в.) . Москва, ,,Studia philologica“, 2001.

ЛЕБЕДЕВЪ, А.: Плодъ лукавый. Происхожденiе и сущность Московской Патрiарх i и . Swan Press, Bell Canyon, 1994.

ЛЕВИТИН-КРАСНОВ, А. – ШАВРОВ, В.: Очерки по истории русской церковной смуты , Москва - Küsnacht, 1996.

ЛИХОВИСКИЙ, А.: О богослужебном языке Русской Православной церкви . Церковный вестник, 1906, 13, 987.

Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе I-IV . Санкт Петербург, 1906.

ПОКРОВСКИЙ, Н.: О богослужебном языке Русской Православной церкви . Церковный вестник, 1906, 16, 494 - 495.

ПОЛИЕВКТОВ, А.: По поводу ,,реформы “ богослужения . In: На современные темы, 1914, 12.

РЕГЕЛЬСОН, Л.: Трагедия Русской Церкви (1917- 1945). YMCA - PRESS, Paris, 1977.

СОКОЛОВ, Д. Д.: Справочная книжка по церковнославянскому правописанию . Санкт Петербург, 1907.

Третье пастырское собрание . Церковный голос, 1906, 6, 1369.

ФАЛЬБОРК, Г. – ЧАРНОЛУСКИЙ, В.: Настольная книга по народному образованию I-III . Санкт Петербург, 1899-1904.

ЦЫПИН, В.: История Русской Православной Церкви (1917-1990). Москва, ,,Хроника", 1994.