ВОЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Овчаров Олег Андреевич

ПРАВОВАЯ РАБОТА В РОССИИ И ЕЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛАХ

(историко-правовое исследование)

М о с к в а 2006

Овчаров О.А.

Правовая работа в России и ее Вооруженных Силах (историко-правовое исследование). — М.: Военный университет, 2006. — … с.

В монографии исследуются вопросы, связанные с возникновением правовой работы и ее становлением на протяжении истории России и ее военной организации, раскрывается понятие, содержание, система правовой работы и ее роль в управлении государством, в т.ч. и в военном управлении, выявляются принципы правовой работы в военной организации, обосновывается основополагающая роль правосознания в правовой работе, вскрывается сущность и содержание правового воспитания, рассматриваются идеологические, нравственные, духовные, психологические, религиозные составляющие правосознания, влияющие на качественное состояние правовой работы, определяется система целей и средств правовой работы в России и ее Вооруженных Силах, выделяются главные ее направления, устанавливаются критерии оценки качественного состояния правовой работы, относительно которых оценивается ее современное состояние, предлагаются пути дальнейшего совершенствования правовой работы как в России в целом, так и в ее военных организациях в частности.

Для научных и практических работников, законодателей и правоприменителей, органов государственного (в особенности военного) управления, представителей юридических служб, органов воспитательной работы, преподавателей, адъюнктов и аспирантов, докторантов, слушателей, курсантов и студентов юридических учебных заведений, а также специалистов, интересующихся проблемами права и правовой работы, государственного управления и профилактики преступности, обеспечения законности и правопорядка в России и ее военных организациях.

Содержание

Введение.

Глава 1. Сущность и содержание правовой работы в России и ее Вооруженных Силах

1.1 Возникновение и развитие представлений о правовой работе.

1.2 Понятие правовой работы в ВС РФ.

1.3 Правовые средства.

1.4 Сущность правовой работы в Вооруженных Силах

1.5 Правовая работа как основа военного управления.

1.6 Содержание правовой работы в ВС РФ.

1.7 Система правовой работы.

1.8 Принципы правовой работы в ВС РФ.

Глава 2. Правосознание – основа правовой работы

2.1 Сущность правосознания и его связь с правовой работой.

2.2 Правовое воспитание военнослужащих.

2.3 Нравственные основы правосознания и их влияние на состояние правовой работы в ВС РФ.

2.4 Духовность, как определяющий фактор укрепления правосознания воинов и улучшения состояния правовой работы в войсках.

2.5 Проблема воли в христианстве и в правосознании военнослужащего.

2.6 Управление вниманием как средство влияния на уровень правосознания и правовой работы.

2.7 Религиозное воспитание как основа укрепления правосознания и воинской дисциплины.

2.8 Институт военного духовенства как организационно-правовое средство повышения правосознания военнослужащих.

2.9 Правовые средства, направленные на укрепление и повышение правосознания воинов.

Глава 3. Цели правовой работы в Вооруженных Силах РФ, направления и пути ее совершенствования

3.1 Проблема соотношения целей и средств правовой работы в Вооруженных Силах РФ.

3.2 Роль и место правовой работы в повышении боеготовности войск и обороноспособности Отечества.

3.3 Основы управления правовой работой в меняющемся мире военных угроз.

3.4 Международный стандарт ИСО 9001:2000 как правовое средство улучшения деятельности по вооруженной защите государства.

3.5 Главные направления правовой работы в Вооруженных Силах России.

3.6 Правовая работа в области обеспечения военных организаций необходимыми ресурсами (на примере жилищного обеспечения).

3.7 Критерии оценки правовой работы и пути ее совершенствования.

Заключение.

Введение

Правовая работа как уникальное социальное явление, как особый вид проявления в материальный мир результатов деятельности человеческого духа, в тех или иных аспектах привлекала к себе пристальное внимание человечества на протяжении многих веков. Попытки проникнуть в сущность права, государства и правовой работы (без которой они не мыслимы) предпринимались многими учеными, выдающимися деятелями на протяжении всей истории существования общества и государства, однако ввиду неисчерпаемости, чрезвычайной глубины этих социальных явлений тема эта ждет дальнейшего своего разрешения на новых уровнях и срезах социального развития.

Как отмечает Абова Т.Е. необходимы не только общетеоретические исследования, но и разработки, касающиеся специфики правовой работы в отдельных отраслях народного хозяйства, в основном звене и в верхних эшелонах управления экономикой и социальной сферой. Расширение фундаментальных и прикладных исследований сущности правовой работы, места среди иных направлений деятельности в народном хозяйстве, круга лиц, ее ведущих, средств, применяемых при осуществлении, а также иных аспектов является, по мнению Абовой Т.Е., задачей первостепенной важности[1] .

По мнению Пугинского Б.И., Неверова О.Г. правовая работа и организация юридических служб долгое время считались малозначительным участком в правоведении, исследования в этой области проводились в основном представителями хозяйственного и отчасти гражданского права, которые рассматривали данную деятельность в качестве функции управления[2] .

В России правовая работа, как и право тесно связано с христианством. Связь права с христианством отмечали многие выдающиеся ученые правоведы как в России, так и за рубежом. Огромный вклад в исследования этого вопроса в последнее время был сделан профессором А.А.Тер-Акоповым, который указывал, что громадный пласт христианства ждет юридическую науку. Христианство, по его мнению, следует рассматривать не только как религиозную, но и как нормативную систему. Оно само есть система норм и правил, является регулятором поведения, фактически действуя через тот же механизм, что и право. Христианство вобрало в себя один из древнейших юридических кодексов – Ветхий Завет, нормы которого, преодолев века, вошли практически в законы всех государств. Христианство, по справедливому утверждению профессора А.А.Тер-Акопова, может быть рассмотрено как метаправо, поскольку является прародителем многих современных правовых систем[3] .

Связь права с правовой работой очевидна, однако если право главное внимание уделяет внешней форме человеческой деятельности, то главным в правовой работе является внутреннее содержание человека, проявляющееся во вне при нормотворчестве или правоприменении в конкретных делах. Именно от качественного состояния этого внутреннего содержания людей зависит и правовая работа и право и сама жизнь общества и государства.

Как отмечается А.А.Тер-Акоповым, причинно-следственные связи духовно-нравственного характера, действующие на уровне конкретного человеческого поведения, наукой практически не исследуются, что представляется значительным ее упущением; игнорирование духовно-нравственного детерминизма существенно обедняет общее представление о причинности и ее проявлениях, в частности в уголовном праве, оставляет в тени целый блок вопросов, связанных с противодействием преступности. Вопрос о духовности как причине и ее роли в механизме конкретного поведения, в том числе преступного, не поднимается[4] .

Традиционно духовность увязывается преимущественно с религиозной сферой жизни, находящейся вроде бы вне поля науки. Такая позиция, по мнению А.А.Тер-Акопова, представляется ошибочной, духовность – социально-психологическое явление, реальность, а всякая реальность может и должна быть предметом научного анализа. Выработка и внедрение в общественное сознание духовности, которая бы основывалась на единой парадигме и не исключала той религиозной составляющей, которая подвластна только вере, действительно задача, актуальная для современной России, топчущейся на месте в поисках путей собственного развития[5] .

Как отмечают Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н. сейчас отчетливо видно, что мы переживаем совершенно новый этап истории. Он требует новых подходов, воззрений. Новая экономическая ситуация, в которой оказалось наше общество, обязывает думать, работать и жить иначе, чем прежде. Но для этого необходимо освободиться от неприемлемого наследия, т.е. груза обнаруживших несостоятельность представлений, мнимых аксиом, а затем найти верные ответы относительно путей развития. Нельзя не учитывать, что наиболее богатые возможности для научных открытий таятся сейчас именно в сфере технологии правовой деятельности. Поиск в данном направлении существенно обогащает человеческий опыт, утверждает профессионализм, превращает юридическую работу в дело, отмеченное подлинным творчеством. Казалось бы, и в юридических исследованиях центр тяжести должен быть перенесен на организацию исполнения законодательных установлений. Однако пока отсутствуют работы посвященной проблематике. Принципиальным недостатком изысканий науки является ориентированность на промежуточный результат – подготовку правовых норм. В монографиях, журналах не найти информации о том, как обеспечить выполнение законодательных актов в отраслях производства, регионах страны, на предприятиях, какие приемы и способы для этого использовать. Случившееся имеет свои причины. Они – в отсутствии проблемологических разработок и господстве нормотивистской идеологии, в силу которой наука не относит реальное исполнение законов к области своих интересов (какая дисциплина должна заниматься вопросами исполнения законодательства – об этом вообще не говорится). Доказательств этому сколько угодно. Достаточно посмотреть, какое ничтожное место в теории занимают исследования по вопросам непосредственного исполнения законодательства, правовой работы а народном хозяйстве и т.п[6] .

В этой связи нельзя не согласиться с мнением В.И.Кудрявцева, что проблемы связи науки с практикой еще не решены и «требуют глубокого, детального обсуждения»[7] . Правовая работа в этом смысле является уникальным видом человеческой деятельности, призванным выступать связующим мостом между достижениями юридической науки (которая должна основываться на жизненном опыте) и результатами практической деятельности (которая, в свою очередь, должна опираться на достоверные научные исследования).

Как известно правовая работа представляет собой деятельность, неразрывно связанную с правом. Методологической основой подхода к изучению права в 70-е – 80-е годы оставались, по существу, принципы, определившие в свое время возникновение нормативного его понимания, обусловленного марксистской теорией права и ограниченной во многом ее рамками. Вместе с тем, как указывает Мостовщиков А.Д., отмечается тенденция к расширительному, многоаспектному пониманию права, в связи с чем выход из создавшегося положения видится в возрождении на российской почве философско-правовых исследований, возрождении философии права на основе междисциплинарного, комплексного исследования, объединяющего достижения философии, правоведения, общей и социальной психологии, социологии, истории и т. д[8] .

Вместе с тем, нельзя не согласиться с предложением С.С.Алексеева обратить повышенное внимание на то позитивное, что достигнуто русской правовой мыслью конца XIX и начала ХХ века, поскольку многие разработки той поры «обогнали время, превзошли западноевропейский уровень»[9] .

Предлагаемое исследование представляет собой как раз такую скромную попытку, используя накопленное веками богатое историческое наследие, разобраться в таком важном явлении как право вообще и правовая работа, в частности, как в России в целом, так и в ее Вооруженных Силах, в особенности.

Глава 1. Сущность и содержание правовой работы в России и ее Вооруженных Силах

1.1 Возникновение и развитие представлений о правовой работе.

Практически с самого момента возникновения, как государства, так и его неотъемлемого атрибута – права, возникает потребность в создании условий и проведении мероприятий, направленных на обеспечение правильного установления этим государством в правовых нормах наилучшего, наиболее совершенного порядка поведения граждан и должного его исполнения.

В научной литературе высказывается и обосновывается мнение о том, что право, а значит и правовая работа появились еще до возникновения государства. Так, А.А.Тер-Акопов, например, указывает: «Достаточно признать, что средства выражения права – параметр изменчивый, не отражающий сущности права. Как только все становится на свои места, то оказывается, что право – институт, вполне допускающий предгосударственный этап развития. Общеобязательность и принудительный характер права ни в коей мере не противоречат, в частности, первобытно-общинному строю. Здесь также существовала необходимость соблюдения всеми членами сообщества правил, обеспечивающих безопасность и нормальное существование какого-то общинного коллектива (свойство общеобязательности). Эти правила отражали волю всей общины. Закона в виде нормативного акта не было, но это не отменяет волеизъявления»[10] .

При анализе первых дошедших до нас источников права видно, что уже тогда законодатель понимал, что провозгласить норму (порядок) недостаточно, необходимо установить также и порядок, механизм, процедуру, обеспечивающую ее правильное издание и реализацию, создать необходимые для этого условия (механизмы подготовки правовых норм, доведения их до исполнителей, установление санкций за правонарушение, установление контрольных и надзорных органов, наделение их необходимыми полномочиями, повышение правосознания граждан до уровня, позволяющего правильно понимать и надлежащим образом исполнять правовые предписания, и т.п.).

Деятельность, связанная с созданием правовых норм и претворением их в жизнь, с управлением обществом и государством посредством права, обязательных для граждан предписаний, осуществлялась на Руси с давних времен. Представляет определенный интерес сохранившаяся в истории оценка качества проводимой в то время правовой работы глазами зарубежных обозревателей.

Как сообщал в XVII в. курляндский дворянин Яков Рейтенфельс, по принятии христианства Владимир первый написал законы, и с тех пор, по мере того как являлась надобность, вновь составлялись последующими царями новые весьма полезные законы. Сравнивая правовую работу, проводимую на Руси, Рейтенфельс выделяет ее достоинства, отмечая, что на Руси не допускают того, «чтобы хадатаи по делам – которых они никак не терпят – обращались бы легкомысленно с законными правами и имуществом граждан в бесконечных тяжбах, что почти по всей Европе служит основанием великого бедствия. У мосхов действительно без всякой лишней траты слов и времени – т.к. никакие споры законников не допускаются – в час времени разбираются запутаннейшие жалобы и тяжбы, которые в другой стране тянулись бы целое столетие»[11] .

Другой иностранец – итальянский историк Иовий (1485-1552) так отзывался о достоинствах правовой работы, осуществляемой на Руси в средние века: «Московия управляется самыми простыми законами, основанными на правосудии Государя и беспристрастии его сановников и, следовательно, весьма благодетельными, ибо смысл оных не может быть искажен и перетолкован хитростью и корыстолюбием судей»[12] .

Английский писатель XVI в. Адам Климент отмечал: «У русских нет величайшего из республиканских зол – законников, а каждый сам за себя адвокат, и жалоба обвинителя, равно как и опровержение противника, в форме прошений представляется Князю для разрешения»[13] .

Примечательно то, что к настоящему времени все эти безусловные достоинства и преимущества правовой работы, на которые указывали сами иностранцы Россией постепенно утрачены в результате копирования ошибок правовой работы западных государств, постепенной замены административного порядка разрешения споров – судебным. В результате нарушители законов (чьи действия обжалуются) остаются, по сути, безнаказанными (т.к. возмещение причиненного ущерба осуществляется за счет соответствующего органа управления, организации, как правило, государства). Более того, государство само поощряет именно судебный порядок обжалования действий органов управления (несмотря на то, что он более трудоемкий, длительный и дорогой для казны, нежели административный порядок обжалования в вышестоящие органы управления), установив низкий размер госпошлины за подачу в суд жалобы (заявления), а в отдельных случаях полностью возмещая расходы на ее подачу[14] , независимо от результатов рассмотрения (т.е. даже если обжалование в суд было неправомерным и в удовлетворении требований отказано), и оплачивая за счет государства услуги адвокатов, оказываемые заявителям жалоб при обжаловании действий органов государственного управления[15] . Как следствие – суды переполнены жалобами, сроки их рассмотрения бесконечно растягиваются, а судебные решения выполняются все хуже и хуже. Налицо кризис судебной системы. В результате безграмотной правовой работы указанные недостатки средневекового Запада постепенно перекочевали и в Россию, вызывая соответствующие негативные социальные последствия.

Шведский резидент в Москве (1647-1650 г.г.) Карл Поммеренинг так характеризовал наблюдаемую им правовую работу на Руси: «Его Царское Величество ежедневно работает сам со своими сотрудниками над тем, чтобы устроить хорошие порядки, дабы народ, насколько возможно, был удовлетворен… Здесь работают все еще прилежно над тем, чтобы простолюдины и прочие удовлетворены были хорошими законами и свободою»[16] .

Как видно из приведенных мнений иностранцев о качественном состоянии правовой работы в России, этой работе в целом дается положительная оценка, а в отдельных случаях подчеркивается и ее явное превосходство перед аналогичной деятельностью в западных государствах. Попробуем понять за счет чего происходило такое превосходство.

Следует в первую очередь отметить, что правовая работа неразрывно связана с правовой системой государства, определяет ее и в то же время определяется ей. В определенном смысле право это результат правовой работы и в то же самое время правовая работа организовывается и ведется исходя из действующей в государстве системы права, его внутреннего содержания.

Изначально представления о правовой работе в России тесно переплетаются с христианством, что объясняется рядом важных исторических событий, связанных с принятием в Х веке Россией христианства и выстраиванием в соответствии с ним всего внутреннего жизненного уклада, глубоким проникновением его как в индивидуальное, так и в общественное сознание. Именно этим и объясняется тот факт, что первой правовой системой в России было каноническое право (первый свод канонов вышел в 1234 г.). Христианский доминант прослеживается и в научном плане. Первоосновой юридической науки было богословие. Только в XVII в. от него отделились философия, юриспруденция и политические науки, которые в свою очередь, размежевались между собой в XIX-XX вв[17] .

Как отмечает А.А.Тер-Акопов: «Мы почти не видим тех связей, которые соединяют наше современное право с христианством. Не видим, потому что не сознаем, а не осознаем во многом потому, что толком не знаем ни истории своего права, ни своей религии. Право и христианство имеют множество точек соприкосновения. Одни из них касаются внешней связи, другие – внутренней»[18] . Как свидетельствуют отдаленные и последние исторические события, а также показывает сама жизнь множество таких связей, таких точек соприкосновения существует между христианством и правовой работой.

Например, одним из первых дошедших до нас важнейших правовых документов древней Руси является Русская Правда Ярослава Мудрого (1016 г.), принятая вскоре после крещения Руси[19] . Обращает на себя внимание необычное название этого правового акта, отражающее его сущность и предназначение – как средства утверждения в русском народе правды, истины, высшей справедливости. Однако понятие правды и праведности (как жизни по правде) наиболее полно и глубоко разработано и введено в жизнь русского народа именно Православием[20] , которое, по-видимому, и побудило законодателя к поиску правды и изданию этого акта именно под таким названием. Примечательно и то, что термин «правда» является однокоренным с терминами «право», «правый», «правильный», которые, возможно, появились позже и являются, в сущности, производными от него, несут тот же смысл и содержание. Если правое дело – это дело по утверждению правды, истины, справедливости в обществе или государстве, то правовая работа, при внимательном ее рассмотрении, в сущности, несет тот же смысл и туже целенаправленность. Таким вот удивительным образом Русская Правда, появившись на Руси вслед за Православием, по сути, предначертала на многие столетия вперед сущность, содержание и цель правовой работы еще на заре становления и развития государства Российского.

Другим наглядным примером является созданная на основе канонических норм Кормчая книга, которая, как известно, являясь рецепцией византийского права на русской почве, имеет свою многовековую историю функционирования, начавшуюся в XI столетии. Так, Митрополит Киевский Кирилл, занявший митрополичью кафедру в 1246 г., приобрел в 1272 г. у болгарского князя Святослава Кормчую книгу с изложением церковных канонов. Позднее эта книга стала основой для всех последующих русских Кормчих книг. По инициативе Митрополита Кирилла в 1274 г. во Владимире состоялся поместный церковный собор. На нем утвердили 12 правил о церковных делах. По этим правилам Русская Церковь жила 300 лет, они были положены в основу знаменитого Стоглавого собора 1551 года[21] .

Исследуя симфонию[22] светской и церковной властей в Византийской империи, Архиепископ Серафим (Соболев) приходит к важному для правовой работы заключению: «Во исполнение идеи симфонии властей о почитании Церкви императоры считали такими же неприкосновенными и все установленные властью Вселенских Соборов св. каноны. Они смотрели на них как на священные законы, которым должны были подчиняться все члены Церкви, не исключая и их самих. Эти каноны были в их глазах неизмеримо выше гражданских законов, и они считали для себя священной обязанностью согласовывать последние с первыми, заботились о том, чтобы гражданские законы не противоречили церковным, и только тогда считали их имеющими силу».

Изучая далее эти вопросы применительно к русской истории Архиепископ Серафим (Соболев) указывает: «Так же, как и византийские императоры, наши русские великие князья и государи осуществляли симфонию по отношению к священным законам Церкви, святым канонам. Несомненно, постановление Соборов, которые они сами же созывали, имели значение руководства по церковным вопросам не только для всех верующих русских людей, но и для них самих. Царь Иоанн Грозный на обсуждение Стоглавого Собора, бывшего в 1551 г., представил ранее составленный «Судебник» и 69 письменных вопросов касательно разных сторон церковной жизни. По поводу всего представленного царем были вынесены определения Собора в ста главах, которые обнимали собою все стороны церковной жизни: учение, богослужение, управление, церковный суд, поведение духовенства, монашества и мирян и отношение церковной власти к гражданской».

Представляет интерес также и качество правовой работы в течение исторической хронологии в ее отношении к незыблемым канонам Церкви. Так, появление в 1649 г. «Уложения» царя Алексея Михайловича вызвало негативное отношение к нему церковной власти. Как отмечает Архиепископ Серафим (Соболев): «Вообще патриарх смотрел на «Уложение» как на противоканонические реформы, которые должны были вести Россию к гибели. Недаром Никон называл «Уложение» проклятою уложенною книгою . В монастырском же приказе он видел начало расцерковления Русского государства, которое совершилось при Петре. Идея оцерковления России через государственное законодательство, непротивное св. канонам и проникнутое духом Церкви или ее верою, была основным мотивом деятельности патриарха Никона и его борьбы с расцерковлением, которое осуществлялось через «Уложение» и Монастырский приказ…

Так как оцерковление Русского государства имело своим источником истинную самодержавную власть в ее отношении к Церкви на основе симфонии властей, а расцерковление его было ничем иным как нарушением этой симфонии царской властью, которая в таком случае уже теряла свой истинный характер, то можно сказать, что борьба Никона была исповеднической защитой исконной русской идеологии. Борьба патриарха была направлена к тому, чтобы Русское государство возглавлялось истинною царскою самодержавною властью, при которой только и возможно осуществление симфонии властей и, следовательно, – процветание Церкви и государства силою православной веры»[23] .

Указанные примеры борьбы за качество правовой работы и светского законодательства, содержащиеся в истории России, показывают, что в средние века это качество было неразрывно связано с каноническим правом, с оцерковлением России и ее правовой системы, с созданием и укреплением духовного единства (на основе православной церкви) народа, которое в значительной мере обеспечивало его благосостояние и процветание.

Как указывает А.А.Тер-Акопов христианская религия, являясь нравственно-нормативной системой, оказывает влияние на формирование и реализацию светских правовых норм, в связи с чем происходит своеобразная имплементация ее в право, в результате чего мы пользуемся правом, по сути, прибегаем к помощи христианства. По мнению А.А.Тер-Акопова основная форма влияния – идейно-нравственная. Право – это не только правило поведения, закрепленное в законе, но и сама жизнь, претворение правила в повседневной реальности. И здесь многое зависит от нравственных устоев человека: соответствуют ли они праву, и готов ли он отстоять свои убеждения[24] . Таким образом, приходит к заключению А.А.Тер-Акопов, имеется ряд убедительных, научно обоснованных доводов о том, что христианство представляет собой основу подлинной нравственности и справедливости, на которой строится здание современного цивилизованного права[25] . Данные положения являются особенно актуальными для правовой работы, поскольку показывают, с одной стороны, связь ее с правом и, с другой, роль при этом христианского учения как в системе права, так и в правовой работе, что нами и будет рассматриваться более детально в последующих параграфах и главах.

Что касается правовой работы в области военного строительства, то до половины XVII столетия военные узаконения были, в случае надобности, каждый раз объявляемы особыми царскими указами, в дополнение к которым иногда издавались по распоряжению Правительства рукописные уставы, переводимые с иностранных языков. И только в царствование Алексея Михайловича издан был (в 1647 году) первый печатный устав под заглавием: «учение и хитрость ратного строя воинских людей». В изданном же (2 года спустя) «Соборном уложении» некоторые главы также посвящены были военному делу, так например, в XVII главе говорится о службе всяких ратных людей Московского Государства, в двух других главах трактуется о казаках и стрельцах[26] .

Большой вклад в правовую работу и использование правовых средств в управлении государственными делами, в строительстве вооруженных сил внес Петр Великий. В период его правления было издано более 3300 указов, регламентов и уставов; в составлении и редактировании многих из них Петр I принимал личное участие[27] .

В отечественной истории более позднего периода одним из ярких примеров того, какое высокое внимание уделялось качеству правовой работы является Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения, в котором несколько глав посвящены правилам издания и необходимым условиям для их надлежащего проведения в жизнь. В частности, главы VI «О законах вообще», VII «О законах в частности», XIX «О составлении и слоге законов» и др. Так, например, в ст. 41 одной из этих глав указывается, что «ничего не должно запрещать законами кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу»[28] .

Примеров того, как проявлялись в истории России, на протяжении всего ее существования те или иные стороны правовой работы и какие прилагались усилия по повышению ее качества, можно привести огромное множество. Анализ всего этого материала дает основание полагать, что по своей сути правовая работа, как деятельность по формированию правовых предписаний и обеспечению их претворения в жизнь, существует столько, сколько существует государство и право, только выделилась она официально (юридическим порядком) в самостоятельное направление деятельности органов управления относительно недавно.

Первоначальным актом о правовой работе являлось принятое 30 июля 1970 г. постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по улучшению работы судебных и прокурорских органов», в котором впервые употребляются термины «правовая работа» и «методическое руководство правовой работой». Более того, в целях осуществления методического руководства правовой работой в народном хозяйстве в соответствии с п. 2 названного постановления были образованы Министерство юстиции СССР, а также министерства юстиции союзных и автономных республик[29] .

Следующим актом, вышедшим вслед за выше названным и имеющим не менее важное значение в деле совершенствования правовой работы, является постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 декабря 1970 г. № 1025 «Об улучшении правовой работы в народном хозяйстве»[30] , в котором была отмечена необходимость принятия партийными органами и органами исполнительной власти мер по повышению уровня правовой работы и строгому соблюдению законности в деятельности предприятий и организаций, более широкому использованию правовых средств для успешного решения задач по повышению экономической эффективности общественного производства, а также были определены конкретные задачи юрисконсультов: укрепление законности в деятельности органов управления предприятий и организаций; активное использование правовых средств для укрепления хозрасчета и улучшения экономических показателей; обеспечение сохранности государственной собственности; защита прав и законных интересов предприятий, организаций и граждан.

Как видно из приведенного постановления повышение уровня правовой работы в начале семидесятых годов прошлого столетия, на заре юридического оформления правовой работы, законодатели усматривали и полагали достигнуть, прежде всего, в двух главных направлениях деятельности управленческих органов страны – в укреплении законности и в расширении и активном использовании правовых средств для успешного решения задач производства (улучшения экономических показателей).

Кроме того, это постановление (в развитие и дополнение, по сути, ранее изданного постановления – установившего органы, осуществляющие методическое руководство правовой работой) закрепило формы осуществления Министерством юстиции СССР методического руководства правовой работой: министерство знакомится с состоянием правовой работы в министерствах, ведомствах, на предприятиях и в организациях, изучает и обобщает практику постановки правовой работы, ее эффективность и дает рекомендации по ее улучшению.

Далее, несколько позже, в развитие выше указанных норм о правовой работе и органах, осуществляющих методическое руководство ею, постановлением Совета Министров СССР от 21 марта 1972 г. № 194 утверждается Положение о Министерстве юстиции СССР[31] , в котором более полно и конкретно определялись формы методического руководства правовой работой, осуществляемого Министерством юстиции СССР: ознакомление с состоянием этой работы в министерствах, ведомствах, на предприятиях; заслушивание сообщений представителей министерств и ведомств о состоянии правовой работы; разработка методических указаний и рекомендаций по улучшению правовой работы; изучение и обобщение практики постановки правовой работы; распространение положительного опыта работы юрисконсультов.

Вслед за этим постановлением, утвердившим Положение о Министерстве юстиции СССР, был определен правовой статус другого важного субъекта правовой работы – юридической службы. Своим постановлением от 22 июня 1972 г. № 467 Совет Министров СССР утвердил первое союзное Общее положение о юридическом отделе (бюро), главном (старшем) юрисконсульте, юрисконсульте министерства, ведомства, исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся, предприятия, организации, учреждения[32] , в соответствии с которым для проведения правовой работы в министерстве (ведомстве) СССР, союзной, автономной республики, исполнительном комитете краевого, областного, городского, районного Совета депутатов трудящихся, на предприятии, в организации, учреждении в зависимости от объема, характера и сложности работы создается, как правило, в качестве самостоятельного структурного подразделения юридический отдел (бюро) или вводятся должности главного юрисконсульта, старшего юрисконсульта, юрисконсульта.

Вскоре после утверждения этого Общего положения в союзных республиках были утверждены аналогичные положения. В частности, постановлением Совета Министров РСФСР от 12 сентября 1972 г. № 584 было утверждено Положение о юридическом отделе (бюро), главном (старшем) юрисконсульте, юрисконсульте исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся[33] .

К наиболее важным актам о правовой работе следует также отнести и постановление ЦК КПСС от 5 апреля 1977 г. «О работе партийных и советских органов Иркутской области по повышению роли правовой работы на предприятиях промышленности, сельского хозяйства и строительства в свете решений XXV съезда КПСС»[34] , в п. 3 которого были отмечены недостатки в организации и деятельности юридических служб, поставлена задача по повышению их роли в деле укрепления плановой и договорной дисциплины, а также содержались требования по усилению ответственности хозяйственных руководителей за состояние правовой работы в объединениях, на предприятиях и усилении роли юридических служб в решении производственных вопросов. Этим постановлением, по сути, признается тот факт, что хозяйственные руководители являются субъектами правовой работы и несут всю полноту ответственности за ее состояние.

Необходимо отметить, что составной частью законодательства о правовой работе являлись в одно время также и законы СССР. Прежде всего, следует назвать Закон СССР о Совете Министров СССР[35] , в ст. 13 которого устанавливались полномочия Совета Министров СССР по обеспечению соблюдения законодательства министерствами и госкомитетами СССР, другими подведомственными ему организациями; определению основных направлений правовой работы в органах государственного управления, на предприятиях, в объединениях и др.

Кроме Совета Министров СССР, на который было возложено, по сути, общее руководство правовой работой, руководство этой работой, но уже более конкретное, было возложено также и на краевые, областные Советы народных депутатов. В соответствии с п. 1 ст. 20 Закона СССР «Об основных полномочиях краевых, областных Советов народных депутатов, Советов народных депутатов автономных областей и автономных округов»[36] краевой, областной Совет народных депутатов принимает меры по совершенствованию правовой работы, осуществляет руководство этой работой на предприятиях, в учреждениях и организациях краевого, областного подчинения, организует разъяснение законодательства и оказание юридической помощи населению.

Изданные в девяностых годах прошлого столетия Закон РФ от 22 декабря 1992 г. № 4174-I "О Совете Министров - Правительстве Российской Федерации", а также принятый после него Федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 г. № 2-ФКЗ "О Правительстве Российской Федерации" уже подобных требований по вопросам правовой работы не содержат.

Таким образом, постепенно, начиная с 1970 г. в течение двух десятилетий законодательным порядком был в целом определен основной круг субъектов правовой работы, в который входили: Совет Министров СССР, краевые и областные Советы народных депутатов, Советы народных депутатов автономных областей и автономных округов, Министерство юстиции СССР, министерства юстиции союзных и автономных республик, руководители различных организаций и предприятий, подразделения юридических служб.

Другим важным нормативным правовым документом является постановление государственного комитета СССР по труду и социальным вопросам, Министерства юстиции СССР и Секретариата ВЦСПС от 11 декабря 1981 г. № 343/24/7/21-176 «Об утверждении нормативов численности работников юридической службы»[37] . Важным достижением этого акта является то, что он подробно определял виды и объем работы одного из главных действующих субъектов правовой работы – подразделений юридической службы (юрисконсультов), что в свою очередь позволяло с одной стороны более полно определять виды и перечни их обязанностей, с другой, – наиболее точно и объективно устанавливать структуру и численность этих подразделений, исходя из объема приходящейся на это структурное подразделение работы.

Как видно из выше изложенного в 70-х и 80-х годах ушедшего ХХ века правовой работе и ее улучшению уделялось большое внимание, причем на самом высоком уровне. Помимо перечисленных выше ярким примером тому может служить также и постановление Совета Министров РСФСР от 21 августа 1985 г. № 365 «О мерах по дальнейшему улучшению роли правовой работы в укреплении государственной дисциплины и повышении эффективности общественного производства», в котором были отмечены конкретные недостатки в организации правовой работы и юридического обслуживания, а также намечены конкретные меры по усилению правовой работы. В частности, предусматривалось систематическое заслушивание отчетов хозяйственных руководителей по вопросам правовой работы, разработка на 1986-90 гг. мероприятий, направленных на усиление роли юридической службы в реализации планов экономического и социального развития, соблюдении договорных обязательств и др.

Как справедливо отмечают ряд авторов, в результате анализа законодательства о правовой работе этого периода можно сделать некоторые важные выводы, касающиеся его содержания. Во-первых, во всех перечисленных актах употребляется термин «правовая работа», однако ни в одном из них не содержится определения данного понятия. Иными словами определение правовой работы не получило своего законодательного закрепления[38] . Во-вторых, ни один из анализируемых актов не определяет хотя бы общий перечень субъектов, призванных осуществлять правовую работу (за исключением Общего положения о юридическом отделе). В-третьих, в анализируемых актах не закреплены основные направления, по которым ведется правовая работа, ее главные задачи (цели)[39] .

В Вооруженных Силах также в 70-80-х годах ХХ века правовой работе уделялось повышенное внимание. В частности, в 1977 г. в войска была направлена директива Генерального штаба № ДГШ-31, в которой Министр обороны приказывал принять необходимые меры по дальнейшему улучшению правовой работы в подчиненных воинских частях, учреждениях, военно-учебных заведениях, предприятиях и организациях и эффективному использованию правовых средств для повышения воинской и трудовой дисциплины, качества учебы и производственных показателей. Кроме того, указанной директивой предписывалось ввести курс «Правовая работа в Вооруженных Силах СССР» на военно-юридическом факультете Военного института и курс «Основы советского законодательства» во всех военно-учебных заведениях и курсах усовершенствования офицерского состава.

В соответствии с приказом Министра обороны 1986 года № 155, затрагивавшем вопросы о дальнейшем улучшении правовой работы в армии и на флоте и повышении роли юридической службы, принимались меры по упорядочению законодательства по вопросам обороны страны, повышению уровня правовых знаний офицерского состава, сокращению количества приказов и директив, насыщению войск и органов военного управления законодательным материалом и юридической литературой, пропаганде законов. В ряде округов были созданы нештатные юридические консультации.

Приказом Министра обороны 1987 года № 245 (о дальнейшем улучшении правового обслуживания личного состава армии и флота и других граждан) предписывалось руководителям всех степеней Вооруженных Сил считать одной из основных задач укрепление в армии и на флоте законности и правопорядка, усиление охраны прав личности, настойчиво продолжать работу по улучшению правового воспитания личного состава, прививать ему чувство уважения к закону, воспитывать военнослужащих в духе неукоснительного выполнения требований воинских уставов, приказов и директив Министра обороны и других должностных лиц. Приказ требовал обеспечить каждому военнослужащему, рабочему и служащему реальную возможность получения квалифицированной юридической помощи на местах и для этой цели создать в каждом гарнизоне постоянно действующие нештатные юридические консультации из числа работников юридической службы, органов военной прокуратуры, военных трибуналов и объявить личному составу гарнизонов время, место и порядок проведения консультаций. Кроме того, предписывалось также проявлять постоянную заботу о дальнейшем развитии юридической службы, укреплении ее квалифицированными специалистами, а при рассмотрении и решении командирами и начальниками различных вопросов, связанных с применением правовых норм – привлекать работников юридической службы.

Большим событием в деле укрепления в Вооруженных Силах законности, правопорядка и воинской дисциплины явился приказ Министра обороны 1987 года № 250, которым было введено в действие Наставление по правовой работе в Советской Армии и Военно-Морском Флоте. По сути, это был первый систематизированный нормативный правовой акт, который попытался дать ясное представление о том, что такое правовая работа, проводимая в Вооруженных Силах, какие виды деятельности она в себя включает, как организуется, кем проводится и контролируется, каковы важнейшие направления по дальнейшему ее улучшению и т. п. В п. 4 Наставления указывалось, что вся служебная деятельность командиров и начальников носит преимущественно правовой характер. Данное положение заставляло по-новому взглянуть на место и роль правовой работы в военном деле, а также в области обеспечения обороны государства в целом.

Вскоре после перехода к рыночным отношениям в экономике России (в начале 90-х годов прошлого столетия), произошедших в результате этого преобразованиях во всех сферах общественной жизни, практически полной переработки всей законодательной базы вопросы правовой работы выпали из внимания органов государственного управления и на общефедеральном уровне с конца восьмидесятых годов прошлого столетия по 2001 год никаких нормативных правовых актов, затрагивающих вопросы правовой работы не издавалось.

На ведомственном уровне, в отдельных федеральных органах исполнительной власти правовая работа по инерции продолжала вестись, однако, в связи с отсутствием внимания сверху, недостаточно активно и масштабно. В ряде органов были приняты даже отдельные нормативные документы по вопросам правовой работы. В частности, приказ Рослесхоза от 11 августа 1997 г. № 102 "О мерах по совершенствованию правовой работы в лесном хозяйстве", приказ Госкомэкологии РФ от 10 июня 1999 г. № 319 "О совершенствовании правовой работы в территориальных органах Госкомэкологии России" или приказ Министра обороны РФ 2001 г. № 10 «Об утверждении Наставления по правовой работе в Вооруженных Силах Российской Федерации».

Следует отметить, что, несмотря на то, что в целом по стране в 90-х годах ХХ века интерес к правовой работе упал, в Вооруженных Силах в этот период шла активная работа по подготовке специалистов этого профиля и укреплению структуры юридической службы. Были введены юридические должности в штаты дивизий (с 1989 г.), полков (с 1994 г.), при Военном университете в середине 90-х годов был создан специальный факультет по подготовке специалистов в области правовой работы для войск и увеличивается объем преподавания дисциплины «Правовая работа в Вооруженных Силах РФ», в Уставе гарнизонной и караульной службы, утвержденном указом Президента России в 1993 году, впервые предусматривается среди руководства гарнизона должность помощника начальника гарнизона по правовой работе с перечислением обязанностей по этой должности, был издан ряд приказов и директив Министра обороны по отдельным вопросам правовой работы. В частности, приказом Министра обороны 1998 года № 100 утверждено новое Положение о юридической службе Вооруженных Сил РФ, в 1999 году изданы приказ Министра обороны № 333 о правовом обучении, директива Министра обороны № Д-6 о правовых минимумах и др.

Таким образом, несмотря на то, что государство на общефедеральном уровне уже около полутора десятка лет не осуществляет управления в сфере правовой работы, такая работа продолжает самостоятельно осуществляться и развиваться в отдельных государственных ведомствах и структурах, что свидетельствует о ее востребованности и жизненной необходимости для полноценного функционирования организаций в условиях постоянно меняющегося и расширяющегося правового пространства, динамично развивающихся правоотношений.

В начале нынешнего столетия был издан Указ Президента РФ от 8 мая 2001 г. № 528 "О некоторых мерах по укреплению юридических служб государственных органов", в соответствии с которым в целях повышения уровня правового обеспечения деятельности ряда государственных органов, улучшения качества подготовки проектов нормативных правовых актов рекомендовалось руководителям этих органов или руководителям их аппаратов установить, что юридические службы входят в состав указанных органов (их аппаратов) в качестве самостоятельных подразделений и подчиняются непосредственно руководителям этих органов или их аппаратов.

Во исполнение Указа Президента РФ было принято постановление Правительства РФ от 2 апреля 2002 г. № 207 "Об утверждении типового положения о юридической службе федерального органа исполнительной власти", в силу которого юридическая служба федерального органа исполнительной власти создана для правового обеспечения его деятельности (п. 1 Типового положения).

Таким образом, в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 22 июня 1972 г. № 467 (которым было утверждено Общее положение о юридическом отделе (бюро), главном (старшем) юрисконсульте, юрисконсульте министерства, ведомства, исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся, предприятия, организации, учреждения) подразделения юридической службы создаются в министерстве (ведомстве) для проведения правовой работы в соответствующем министерстве (п. 1 Общего положения о юридическом отделе), а согласно названного постановления Правительства РФ от 2 апреля 2002 г. № 207 – для правового обеспечения его деятельности. В этой связи возникает вопрос, как соотносятся понятия правовая работа в организации и правовое обеспечение деятельности органов управления организации[40] ? Если эти понятия не идентичны, то, следовательно, имеет место коллизия правовых норм.

Кроме того, в п. 11 названного Типового положения устанавливается, что возложение на юридическую службу функций, не относящихся к правовой работе, не допускается, однако, как выше отмечалось, в законодательстве общефедерального уровня не определяется понятие «правовая работа», отсутствует и перечень функций, выполнение которых входит в содержание правовой работы. По этой причине на практике зачастую сложно однозначно определить, относится ли та или иная функция (обязанность), возлагаемая на юридическую службу (помимо тех, которые прямо прописаны в Положении) к правовой работе.

Как видно из выше изложенного и отмечается в литературе, изданные в последнее время нормативные акты не изменили общего неблагоприятного положения юридической службы и правовой работы, имеется острая необходимость в издании современных законодательных актов по этим важнейшим вопросам. Например, Савченко С.А. предлагает принять закон об управлении правовой работой в хозяйственной сфере и организации деятельности юридического отдела, юридической группы, юрисконсульта в Российской Федерации, в котором считает целесообразным восстановить систему управления правовой работой[41] .

Несмотря на то, что в научной литературе 70-х и 80-х годов содержание этого термина обсуждалось достаточно активно, о чем свидетельствует большое количество публикаций в различных источниках, законодатель, как выше отмечалось, так и не смог дать четкого определения правовой работы. На это обращает особое внимание Абова Т.Е., отмечая, что о правовой работе написано немало статей и книг, но до сих пор не вскрыта ее сущность, не дано четкого понятия, не показано влияние на правопорядок, укрепление законности, не определено ее место среди других направлений деятельности предприятий, организаций, учреждений, министерств и ведомств, нет должного ответа на вопросы о круге лиц, осуществляющих правовую работу, об общем и особенном в понятиях «правовая работа» и «юридическая служба», а также по многим другим аспектам, нуждающимся в изучении и фундаментальном исследовании[42] .

1.2 Понятие правовой работы в ВС РФ.

При научном осмыслении такого социального явления как правовая работа в народном хозяйстве, в целом, и в организации (на предприятии), в частности, взгляды ученых разделились.

Существует две позиции, раскрывающие понятие термина "правовая работа", у занимающихся этой проблемой теоретиков и практиков: уз­кая и широкая трактовка содержания правовой работы. Ряд ученых обос­новывает узкое понимание этого термина, видя в правовой работе только деятельность юридической службы, другие авторы полагают, что по­нятием "правовая работа" охватывается деятельность не только юридической служ­бы, но также и иных должностных лиц и функциональных подразделений[43] .

В частности, Хангельдыев Б.Б. отмечал, что правовая работа – это в определенном смысле реализация функций юридической службы, специальных правовых подразделений и юрисконсультов, вооруженных арсеналом правовых средств и методов, а также иных подразделений, использующих эти методы и средства[44] .

В обоснование такого вывода Хангельдыев Б.Б. указывает на то, что правовая работа охватывает совокупность организационных, материально-технических действий, направленных на законное и экономное с точки зрения права решение юридических вопросов компетентными государственными и общественными органами, а также должностными лицами. В процессе ее осуществления, по общему правилу, юрисконсультами создаются необходимые предпосылки для законного и оптимального с точки зрения права решения юридических вопросов другими лицами, государственными и общественными органами. Поэтому в идеальной форме правовая работа, по мнению Хангельдыева Б.Б., должна выступать как компетентная юридическая профессиональная оценка правовой ситуации, возникшая в практике реализации правовых институтов.

Раянов Ф.М., придерживаясь той же точки зрения, заостряет внимание на том, что правовая работа представляет собой юридическое средство, с помощью которого осуществляется воздействие на общественные отношения для обеспечения развития их в нужном для государства направлении. Она относится к сфере реализации правовых норм и как и другие виды работ является специальной. Для ее выполнения необходима специальная юридическая подготовка. Юрист – это специалист в области применения законодательства. Деятельность юристов, состоящих на государственной службе, всегда направлена на обеспечение должной реализации правовых норм. Поэтому работу, выполняемую юристами, принято именовать правовой работой, а деятельность юристов, работающих в народном хозяйстве (в отличие от деятельности юристов, работающих в органах прокуратуры и суда) получила название «правовой работы в народном хозяйстве»[45] .

Следует особо отметить, что узкая трактовка правовой работы основывается на буквальном понимании п. 1 Общего положения о юридическом отделе, который прямо закрепил, что «для проведения правовой работы … в зависимости от объема, характера и сложности работы, создается, как правило, в качестве самостоятельного структурного подразделения юридический отдел…», в связи с чем при выявлении субъектов правовой работы и направлений их деятельности возникают определенные, связанные с такой буквальной трактовкой указанной правовой нормы трудности и противоречия.

Несмотря на указанные затруднения узкий подход в понимании правовой работы в юридической литературе подвергается обоснованной критике. По мнению Гуревича Г.С. и Бричко Л.В. правовая работа, которую осуществляет юридическая служба предприятий, организаций, объединений, является лишь составной частью правовой работы, осуществляемой этими организациями в целом, их руководителями, иными структурными подразделениями и должностными лицами[46] . Как отмечает Паращенко В.Н., дело состоит в специфике (объеме, содержании) осуществления правовой работы различными звеньями и работниками организаций в процессе управления[47] .

Анохин В.С. справедливо указывает, что, несмотря на то, что ряд авторов определений правовой работы тесно связывают ее с работой юридической службы, однако работы без применения норм права на предприятии практически не существует, но, тем не менее, работа предприятий осуществляется независимо от наличия штатной юридической службы[48] .

Полагают бесперспективным узкий подход в понимании правовой работы также Бельская Е.В. и Каллистратова Р.Ф., поскольку одной юридической службе не под силу добиться, чтобы все правовые нормы своевременно приобретали реальную жизнь в хозяйственной практике, чтобы ведомственное и локальное нормотворчество не создавало лазеек для отступления от закона, а подчас и прямых стимулов для хозяйственных правонарушений[49] .

В известной мере основанием для дискуссии является отсутствие, как отмечалось ранее, в законодательстве четкого определения направлений и форм работы, име­нуемой правовой, а также самого понятия «правовая работа». К тому же в настоящее время правовая работа не яв­ляется самостоятельным видом деятельности должностных лиц и специа­листов всех организаций (за исключением работников юридической службы). На практике же в этой работе принимают участие многие функциональные служ­бы и подразделения, должностные лица и специалисты.

По этой причине в современных условиях узкое понимание правовой работы признается не соот­ветствующим задачам построения правового государства, обеспечения законности во всех сферах жизни об­щества. Подавляющее большинство авторов, полагают, что правовая работа, которую осуществляет юридическая служба организаций, является составной частью правовой работы, осуществляемой этими организациями в целом. Рассмотрим более подробно, что представляет собой правовая работа в широком ее понимании.

Как уже отме­чалось, юридическая литература содержит ряд определений пра­вовой работы в народном хозяйстве, которые отличаются существенным образом друг от друга.

Под правовой работой понимается реализация правовых норм (см., например: Организация хозяйственно-правовой работы на предприятии / Под ред. В.К. Мамутова. – М.: Юрид. лит., 1975. – С. 11), деятельность по соблюдению правовых норм (см., например: Правовая работа на промышленном предприятии / Изд. 2-е. – М.: Юрид. лит., 1972. – С. 21), деятельность по применению правовых норм (см., например: Знаменский Г.Л. Совершенствование юридической службы как организатора правоприменительной деятельности / В кн. Хозяйственно-праовые вопросы управления промышленностью. – Вып. 1. – Донецк, 1969. – С. 280) и др.

Солдатова В.И. определяет правовую работу как обеспечение управ­ленческой и оперативно-хозяйственной деятельности путем подготовки и принятия правовых актов, организации их реализации, а также осущест­вление контроля за соблюдением законодательства в целях обеспечения законности в деятельности министерств, предприятий и организа­ций[50] .

Анохин В.С. приходит к выводу, что правовая работа в народном хозяйстве есть нормотворческая и правоприменительная деятельность, направленная на правовое обеспечение хозяйственной деятельности и руководства ею, связанная с вопросами ответственности, взаимосвязей между звеньями хозяйственного механизма, должностных лиц и работающих, обеспечивающая соблюдение и укрепление законности, государственной, плановой и договорной дисциплины, хозяйственного расчета в деятельности предприятий, организаций и учреждений[51] .

Более лаконичным является определение правовой работы пред­ложенное И.Е.Замойским. Он считает, что правовая работа в хозяйстве - это правоорганизующая (правотворческая и правореализующая) дея­тельность организаций и их подразделений в процессе хозяйствования, направленная на повышение эффективности общественного производства при строгом соблюдение законности[52] .

Более подробное определение дают Бельская Е.В. и Каллистратова Р.Ф., которые предлагают под правовой работой понимать деятельность государственных органов, общественных организаций, осуществляющих хозяйственное и социально-культурное строительство и руководство им, юридических служб и др. подразделений, должностных лиц, направленную на обеспечение законности, дисциплины и правопорядка, использование права и правовых средств при выполнении своих обязанностей и функций в целях повышения эффективности хозяйствования и управления, ускорения социально-экономического развития страны[53] .

Следует обратить внимание на отличительную особенность данного определения, заключающуюся в том, что авторы помимо правовых средств предлагают при осуществлении правовой работы также использовать право.

Паращенко В.Н. также обращает внимание на использование правовых средств в процессе осуществления правовой работы. Он подчеркивает, что правовая работа - это объективно-необходимая деятельность юрис­консультов, структурных подразделений, должностных лиц и отдельных работников предприятия, объединения по применению и использованию предусмотренных либо санкционированных нормой права правовых средств в качестве одного из важнейших условий для достижения заданного или желаемого результата при строгом соблюдении законности.

В данном определении обращает на себя внимание то, что в состав субъектов правовой работы включаются не только юрисконсульты, структурные подразделения и должностные лица, но также и низовое звено – отдельные работники.

В приведенных последних двух определениях правовой работы подчеркнуты ее два важнейших содержательных аспекта - обеспечение законности и применение правовых средств для решения экономико-соци­альных задач.

На это вполне справедливо указал Б.И. Пугинский. Он сформулиро­вал определение правовой работы как осуществляемой в масштабах хо­зяйства, отрасли, региона, предприятия, системы мероприятий по обес­печению законности в хозяйственной деятельности и использование пра­вовых средств для повышения эффективности производства и качества работы[54] .

Таким образом, при выявлении определения правовой работы появляется новое понятие - "правовые средства", которое на данный момент развития научных исследований является клю­чевым, определяющим, существенным признаком, характеризующим такой важный вид социальной деятельности как правовая работа. Сразу необходимо отметить тот факт, что до сих пор остается ак­туальной проблема научной разработки правовых средств, определения их понятия и роли в военном строительстве, в связи с чем, данный вопрос более подробно рассматривается в следующем параграфе.

При анализе всего многообразия существующих в научной литературе определений понятия «правовая работа» можно выделить две наиболее существенные ее составляющие.

К первой относится понимание правовой работы как деятельности по обеспечению законности при функционировании организации или учреждения. Данный подход в той или иной форме присутствует практически во всех определениях и как таковой не вызывает особых споров и разногласий.

Вторая составляющая правовой работы отражает другую важную ее особенность, которая позволяет отличать правовую работу от таких близких по смыслу понятий как обеспечение законности и правопорядка, и отмечается в определениях не всеми авторами. Рассмотрим ее более внимательно.

Как справедливо отмечается в научной литературе защита законных экономических интересов предприятий, организаций, отраслей народного хозяйства, обеспечивающая выгодность хозяйствования и рентабельность производства, – неотъемлемая составная часть правовой работы. Это принципиальное теоретическое положение раскрывает смысл правовой работы, определяет ее как органическую часть хозяйственной деятельности, указывает на одно из магистральных ее направлений в период планомерного и всестороннего совершенствования общества. Совершенно очевидно, что не менее существенно учитывать в правовой работе особенности отрасли промышленности и народного хозяйства. Законность в народном хозяйстве должна быть единой, но правовая работа не может быть единообразной, она существенно отличается и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и на транспорте, и в строительстве, и в центре, и на местах[55] .

Такие отличия обусловлены различными целями и задачами, стоящими перед соответствующими ведомствами, учреждениями и организациями, поэтому ценность правовой работы, как для этих структур, так и для государства в целом, заключается в том, насколько она способствует, обеспечивает достижение этих целей, с какой эффективностью позволяет решать их задачи. Законодательство носит всеобъемлющий характер и не может учитывать индивидуальных особенностей каждой отрасли, организации или структурного подразделения, в связи с чем возникает острая потребность в осуществлении определенной работы по выработке на основе законодательства, с учетом целей и задач, стоящих перед организацией, универсального внутреннего механизма, который бы с высокой степенью вероятности позволял бы эффективно реализовывать и выполнять эти цели и задачи.

Очевидно, что такой механизм объективно присутствует в том или ином виде в любой организации, объединяющей для достижения единой цели усилия и волю разных людей. Очевидно также, что этот механизм по своей сути носит организационно-правовой характер, т. к. основывается на требованиях законодательства (включает различные нормы трудового, гражданского, налогового и др. отраслей права), содержит нормы локального (в отдельных случаях и ведомственного) нормотворчества (такие, как положения о подразделениях, уставы, должностные инструкции, коллективные договоры и соглашения, правила внутреннего трудового распорядка, штатное расписание и т. п.), определяет согласованность действий и субординацию сотрудников, возведенные в правила поведения, без которых невозможно эффективное достижение единого, желаемого для всей организации в целом конечного результата.

Очевидно, что весь этот организационно-правовой механизм должен представлять собой стройную взаимосвязанную систему его составляющих элементов и весь сориентирован на цели существования организации, ее главные задачи. Каждый элемент этого механизма, по сути, является фактором, существенно влияющим на деятельность организации и достижение ее целей. Это могут быть различные нормы действующего законодательства, требования ГОСТов, положения заключенных организацией контрактов, квалификация работников организации и т. п. Очевидно, что изменение содержания элементов указанного механизма либо появление новых факторов, оказывающих существенное влияние на результаты деятельности организации, должно влечь переоценку возможностей системы (на предмет способности ее достигать цели организации после произошедших изменений) и, при необходимости, – соответствующую корректировку всего механизма либо его отдельных элементов. Более того, сам механизм независимо от происходящих изменений внешних или внутренних условий может совершенствоваться в целях более эффективного функционирования организации и более полного достижения ее целей.

Таким образом, можно увидеть, что тот организационно-правовой механизм, который приводит в действие целенаправленную деятельность организации, по сути, является «живым» организмом, поскольку сам он может постоянно меняться (корректироваться, совершенствоваться) и ядром этого механизма, его движущей силой является трудовой коллектив, т. е. живые люди, их знания, умения, опыт, навыки, внутренняя культура и дисциплинированность, морально-деловые и др. качества, необходимые для полноценного функционирования организации, выполнения стоящих перед ней задач.

Управление этим сложным механизмом есть одна из важнейших задач любой организации и ключевую роль играет здесь право и заложенные в нем средства и способы управления обществом, регулирования социальных отношений. Это обстоятельство и подталкивает ряд авторов считать применение правовых средств для решения хозяйственных и иных задач важным направлением правовой работы, которое вместе с другим не менее важным направлением такой работы – обеспечением законности в деятельности организации – признается ведущим и определяющим все остальные аспекты правовой работы[56] .

В Вооруженных Силах исследованиям в области правовой работы уделялось также много внимания, при этом понималась она всегда в широком своем значении. Сначала под правовой работой в ВС признавалась деятельность органов военного управления, воинских должностных лиц по активному, сознательному использованию правовых средств для достижения определенной цели в области управления войсками, обеспечения армии и флота всем необходимым, для защиты прав и законных интересов военных организаций[57] .

Близкого по своей сути определения придерживается также и Н.И.Кузнецов, рассматривая правовую работу в Вооруженных Силах как комплекс мер, осуществляемых с использованием правовых средств органами военного управления, их юридическими подразделениями, командирами, штабами по реализации в повседневной жизни и деятельности войск требований законодательства, государственной дисциплины, приказов и директив Министра обороны, других должностных лиц в целях успешного решения задач боевой подготовки, повышения боевой готовности соединений и частей, защиты прав и законных интересов военных организаций, прав и свобод военнослужащих, лиц гражданского персонала[58] .

Несколько по иному определяет правовую работу в Вооруженных Силах О.В.Дамаскин, рассматривая ее как комплекс мер нормотворческой, правоприменительной и правовоспитательной направленности, разрабатываемых и осуществляемых с использованием правовых средств органами военного управления, их юридическими подразделениями, командирами и начальниками в пределах их компетенции в целях предупреждения правонарушений, обеспечения законности и правопорядка, защиты прав и законных интересов военнослужащих и военных организаций, решения задач боевой подготовки и повышения боевой готовности воинских частей[59] .

Таким образом, если первоначально, на заре становления правовая работа в условиях армии и флота рассматривалась как деятельность по использованию правовых средств для достижения целей в области управления войсками, их обеспечения и защиты, то постепенно, по мере изучения этого явления обнаруживается более широкое и детальное понимание этого социального явления, выделяется, в частности, не просто деятельность, а нормотворческая, правоприменительная и правовоспитательная ее составляющие, отмечается, что это деятельность, осуществляемая в пределах компетенции соответствующих должностных лиц-субъектов правовой работы, уточняются цели, для достижения которых проводится правовая работа.

Отличительной особенностью приведенных определений правовой работы в Вооруженных Силах является указание на целевой характер этого вида деятельности, что далеко не всегда можно увидеть в определениях правовой работы в народном хозяйстве.

Близкое по смыслу и содержанию определение правовой работы в Вооруженных Силах закреплено в ныне действующем Наставлении по правовой работе в Вооруженных Силах РФ (утв. приказом Министра обороны РФ 2001 года № 10) В п. 1 Наставления установлено, что правовая работа – комплекс мер, осуществляемых органами военного управления, командирами (начальниками), подразделениями юридической службы, органами воспитательной работы по реализации требований нормативных правовых актов Российской Федерации, общевоинских уставов, нормативных правовых актов Министерства обороны РФ, соблюдению общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, в целях успешного решения задач боевой подготовки, повышения боевой и мобилизационной готовности войск и сил флота, укрепления правопорядка, воинской и трудовой дисциплины, защиты прав и законных интересов центральных органов военного управления, объединений, соединений, воинских частей и организаций Вооруженных Сил Российской Федерации, а также военнослужащих и лиц гражданского персонала Вооруженных Сил РФ по вопросам их служебной деятельности.

Следует в первую очередь отметить, что по сравнению с определением правовой работы в Вооруженных Силах, закрепленным в ранее действовавшем Наставлении по правовой работе в Советской Армии и Военно-Морском Флоте (1987 г.) в новом Наставлении (2001 г.) при определении правовой работы в Вооруженных Силах указывается на ее целевой характер. Появление целевого содержания в определении правовой работы является важным шагом в понимании сути правовой работы и ее предназначении в деле военного и государственного строительства, на чем мы остановимся более подробно в последующих параграфах.

Анализ положений данного нормативно закрепленного определения правовой работы в Вооруженных Силах также показывает, что законодатель под правовой работой понимает реализацию требований законодательства уполномоченными субъектами, более подробно регламентирует перечень субъектов правовой работы, а также состав реализуемых ими правовых актов, уточняет цели проведения правовой работы. Вместе с тем, в этом определении отсутствуют правовые средства (и необходимость их активного использования для достижения стоящих перед военной организацией целей), не упоминается о таких важных составляющих правовой работы как нормотворческая, правоприменительная и правовоспитательная сферы деятельности органов военного управления, умалчивается и о компетенции субъектов, в пределах которой они должны действовать при проведении правовой работы.

Представляется, что отождествление правовой работы, по сути, с реализацией правовых актов не в полной мере раскрывает сущность этого явления, ограничивает фактическую сферу деятельности органов военного управления и их должностных лиц при организации и проведении правовой работы, сужает, по сути, до одной из составляющих ее частей, освещает ее однобоко, поскольку не учитывает такие важные ее составные части как нормотворческая и правовоспитательная деятельности, анализ правоприменительной практики.

Справедливости ради необходимо отметить, что и широкое понимание правовой работы, также подвергалось критике со стороны ряда ученых. В качестве недостатков широкого подхода отмечалось то, что, включая в правовую работу деятельность всех органов аппарата управления хозяйственных органов, а также издание правовых актов, теряется специфика правовой работы как особого рода деятельности, правовая работа по существу отождествляется с правоприменением, правореализацией вообще. Кроме того, справедливо отмечается также и то, что в соответствии с Общим положением о юридическом отделе возложение на юрисконсультов обязанностей, не относящихся к правовой работе не допускается (п. 15). Если же считать правовой работой работу любого отдела организации, то следует оправдать встречающиеся на практике случаи возложения на юристов несвойственной им работы, отвлечение их на снабженческие, технические, расчетные и т. д. работы, что, в свою очередь, приводит к путанице и обезличиванию правовой работы[60] .

Также основной аргумент против широкого толкования термина «правовая работа» заключается в утверждении, будто оно приводит к отождествлению правовой работы с совершением любых юридически значимых действий в сфере народного хозяйства, осуществляемых всеми – от председателя Правительства РФ до грузчика, а, следовательно, лишает это понятие всякого полезного результата, т. к. оказывается, что кроме правовой работы в народном хозяйстве ничего больше нет, за исключением фактических действий, не имеющих юридического значения[61] .

Как видно, проблема выявления сущности правовой работы и ее четкого и однозначного понимания и применения стоит в научном плане достаточно остро. Этим, по-видимому, объясняется и отсутствие нормативного ее определения на протяжении такого продолжительного времени.

Таким образом, мы можем констатировать, с одной стороны, серьезную госу­дарственную значимость правовой работы и, с другой стороны, весьма широкий спектр научных суждений о ее существе, что вряд ли способс­твует эффективному теоретическому обеспечению правовой практики. Вместе с тем, правовую работу можно рассматривать в еще более широком, всеобъемлющем смысле, проникая в ее глубинное сущностное предназначение, исходя из содержания терминов, определяющих этот уникальный вид человеческой деятельности – основываясь на глубоком внутреннем содержании права, а также сущности человека, его жизнедеятельности и роли в этой жизнедеятельности права и заложенных в нем средств. Более подробно эти вопросы рассматриваются в 4 параграфе настоящей главы.

Исходя из буквального понимания правовая работа это прежде всего определенный вид человеческой деятельности, связанный с правом, т.е. с созданием правовых предписаний, их реализацией в жизнь, а также обеспечение таких условий, при которых нормотворческий процесс и правоприменение осуществляются с максимальной эффективностью, качеством. Последний фактор в подавляющем большинстве случаев упускается из виду многими исследователями, а между тем он является наиглавнейшим, определяющим остальные факторы, стороны правовой работы, поскольку именно условия (как внешние, так и внутренние), в которых осуществляют свою деятельность люди, определяют качественное содержание этой деятельности, правильную постановку целей, средств и способов их достижения с помощью права, его возможностей.

Среди условий внутренние факторы, содержащиеся во внутреннем мире человека (духовный уровень, уровень культуры, правосознания, образования и т.п.), имеют приоритет над внешними (законы окружающего мира, социальная среда обитания, уровень развития общественных отношений и т.п.). Особое место применительно к правовой работе, влиянию на ее качественное содержание, занимает правосознание, которое во многом и определяет уровень правовой работы. Именно поэтому деятельность по обеспечению условий, при наличии которых право может создаваться и реализовываться, следует также относить к правовой работе, и в первую очередь правовоспитательную деятельность, которая направлена на повышение уровня правосознания людей, а значит и на повышение уровня осуществляемой ими правовой работы.

Вместе с тем, не всякую деятельность, связанную с правом, следует признавать правовой работой. Понятно, что вряд ли можно назвать правовой работой покупку для личных нужд продуктов в магазине или продажу гражданином принадлежащего ему на праве собственности гаража, хотя эти сделки будут осуществлены с применением различных правовых норм, в т.ч. и Гражданского кодекса РФ. Здесь наиболее приемлемым способом отграничения именно правовой работы от других видов правовой деятельности является выделение двух ее наиболее значимых сторон.

Первая – состоит в ее целевой направленности. Причем цель должна носить не индивидуальный, частный характер, а общественно-полезный, социально-значимый, т.е. быть желанной не для одного индивида, а для группы лиц (трудового коллектива, работников учреждения, министерства, граждан государства), объединяющей свои усилия для достижения этой цели.

Второй, не менее важной, стороной правовой работы, выгодно отличающей ее от правовой деятельности является иерархия отношений участников, объединяющихся для достижения общей цели. Без нее нормотворческая деятельность (а значит и правовая работа в полном объеме) немыслима. Обязательность требований одних участников по отношению к другим под угрозой тех или иных санкций, наказаний, в рамках которой осуществляются совместные усилия по достижению общих целей, есть важнейшая отличительная черта, позволяющая отграничивать правовую работу от других близких по сути видов правовой деятельности. Наиболее слабо обязательность проявляется в гражданско-правовых отношениях (например договорных), в большей степени в трудовых и административных, максимальной концентрации, напряжения она достигает в военно-служебных отношениях.

Для определения понятия правовой работы в Вооруженных Силах важное значение имеет выявление ее характерных черт и признаков:

1. Это деятельность органов военного управления, должностных лиц в процессе осу­ществления ими функций административно-хозяйственного управления, реализации правовых предписаний как в мирное время, так и в боевой обстановке.

2. Это целенаправленная деятельность, которая связана с достижением определенных Вооруженным Силам государством социальных целей средствами права, а также обеспе­чением (созданием необходимых условий для) применения, реализации норм права в конкретной жизненной ситуации.

3. Она связана с обеспечением необходимых условий для надлежащего функционирования права (применения правовых средств), созданием и реализацией норм, относящихся к различным отраслям права, действующим в ВС РФ и способствующим решению стоящих перед ними задач в области обеспечения вооруженной защиты Отечества.

4. Она заключается в обеспечении законности в административ­но-хозяйственной деятельности, в использовании разнообразных право­вых средств в целях обеспечения армии и флота всем необходимым, за­щиты прав и законных интересов военных организаций.

5. Она сама является своеобразным правовым средством, способом военного управления.

Важным признаком правовой работы, характеризующим ее специфику, отличающую этот вид человеческой деятельности от других, является использование при ее проведении правовых средств, к числу которых принято относить юридические нормы, основанные на них правоотношения, толкование юридических норм, юридическую технику. Умелое использование правовых средств при организации и проведении правовой работы позволяет поставить на службу органа управления накопленное человечеством на протяжении многих веков позитивное содержание права, как эффективного средства управления протекающими в обществе и государстве процессами.

Осуществление правовой работы с использованием правовых средств выражается во включении механизма правового воздействия в решение управленческих задач, в приведении этого механизма в активное действие. По содержанию она сводится к осуществлению таких, например, мероприятий, как разработка, согласование и правовая экспертиза проектов нормативных правовых актов, правовых актов управления, их издание и контроль исполнения; подготовка, заключение и исполнение хозяйственных и иных договоров, направление рекламаций, претензий и исков; ведение судебных и арбитражных дел; обеспечение управленческого аппарата законодательными и иными нормативными актами, поддержание их в рабочем (актуальном) состоянии путем ведения справочной работы по ним; консультирование органов управления по наиболее сложным правовым вопросам, возникающим в управленческой деятельности и т.д.

1.3 Правовые средства

Комплексные исследования правовых средств в юридической науке, как отмечает Б.И.Пугинский, стали предприниматься сравнительно недавно, хотя отдельные виды средств изучались и ранее. Внимание к проблематике правовых средств связано с поиском путей активного, творческого использования права в деле повышения эффективности правового механизма[62] .

Даже пока не касаясь разработки понятия правовых средств в во­енно-служебных отношениях, следует признать, что большинство иссле­дований в данной области, к сожалению, проводились, как это принято говорить сейчас, в советский период.

Тем не менее, необходимо сразу же подчеркнуть, что термин "пра­вовые средства" является относительно новым в понятийном аппарате юридической науки. Как своего рода синонимы рассматриваемо­го понятия в юридической литературе применялись и сейчас применяются термины "инструменты", "орудия", "рычаги". И в то же время этот тер­мин широко используется в различных смысловых значениях в норматив­ных правовых актах, в научных трудах по юридической тематике.

Обращает на себя внимание тот факт, что термин "правовые средс­тва" наибольшее распространение получил в работах, посвященных исс­ледованию гражданско-правовых отношений, хозяйственной деятельности. Следует отметить, что наиболее значительных результатов в этой области достиг Б.И.Пугинский, который, исследуя эти вопросы, пришел к заключению, что гражданско-правовые средства образуют целостную взаимосвязанную систему; различные средства предназначены для решения различных задач и играют неодинаковую роль в процессе правового регулирования хозяйственной деятельности; а в зависимости от характера решаемых с их помощью задач они подразделяются на раздельные виды (хозяйственный договор, внедоговорные обязательства, юридические конструкции (юридические лица, производственные структурные единицы, третьи лица, представительство), средства защиты гражданских прав, меры имущественной ответственности и др.)[63] .

Следует отметить, что системы правовых средств, отражающих сущность регулируемых отношений, существуют и в других отраслях права. Имеется такая система правовых средств и в военном праве, отличающаяся соответствующей спецификой. Среди наиболее значимых видов правовых средств можно отметить воинскую дисциплину, воинскую обязанность, воинское приветствие, боевое дежурство, воинскую присягу, внутреннюю, караульную, гарнизонную службы и многие другие. Как видно, они отличаются своей спецификой, обусловленной целями и задачами военных организаций, а также способами и методами их достижения.

Что же касается определения понятия «правовые средства», то на этот счет в литературе высказываются различные мнения.

С.С. Алексеев, оперируя в своих работах рассматриваемым терми­ном, не дает ему определения, но подразумевает под правовыми средс­твами в одном случае составные части механизма правового регулирова­ния (юридические нормы, индивидуальные акты, правоотношения, факти­ческая реализация юридических прав и обязанностей), а в другом - со­ветское общенародное право[64] .

Ссылаясь на общую теорию права, И.М.Степанов под механизмом правового регулирования понимает взятую в единстве систему правовых средств, с помощью которых осуществляется правовое воздействие на общественные отношения[65] .

Анализируя организацию хозяйственных связей, И.В. Федоров пишет: "Под правовыми средствами здесь понимаются все те юридические инс­трументы, которые применяются государством в указанных целях. Сюда включаются нормы права, административно-правовые акты, договор, ре­гулятивные правоотношения, санкции, меры поощрения"[66] .

"Под правовыми средствами, - подчеркивает Б.И. Пугинский, - пони­маются целостные юридические образования, применяемые в качестве инструмента регулирования общественных отношений"[67] .

Он же указывает, что "правовые средства представляют собой со­четание (комбинации) юридически значимых действий, совершаемых субъ­ектами с дозволенной степенью усмотрения и служащих достижению их целей (интересов), непротиворечащих законодательству и интересам об­щества. В более узком значении правовые средства могут рассматриваться как юридические способы решения субъектами соответствующих задач, достижения своих целей (интересов)"[68] .

Рассматривая правовые средства под углом зрения правопримени­тельной деятельности Б.И. Минц определяет их "как способы и приемы действий, выработанные юридической практикой и выражающие оптималь­ные варианты поведения субъектов отношений на стадии осуществления права", и подчеркивает различия между ними и чисто фактическими действиями состоящее в том, что они способны оказывать правовое влияние на участников правоотно­шений. Одновременно он пишет, что было бы неверным считать договоры, обязательства, имущественную ответственность и меры защиты правовыми средствами[69] .

Необходимо отметить, что термин "правовые средства" получил распространение и в военно-юридической литературе. Раскрывая роль права в военном строительстве П.И. Романов подчеркивает, что правовая наука должна вырабатывать наиболее действенные правовые средства обеспечения высокой боеспособности войск и что одним из средств зак­репления политики нашего государства по вопросам военного строитель­ства является правовое регулирование общественных отношений[70] . Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку указывает на характер связи правовой работы с политикой государства посредством механизма правового регулирования общественных отношений, на создание и приведение в действие которого, собственно, и нацелена правовая работа.

В.Г.Белявский к правовым средствам, применяемым командирами и начальниками для укрепления воинской дисциплины относит поощрения, дисциплинарные взыскания, меры пресечения нарушений воинской дисцип­лины, рассмотрение проступков на товарищеских судах чести, а также детально рассматривает обстоятельства их применения[71] .

Действенным средством борьбы с правонарушениями в Армии и на Флоте ряд авторов называют уголовное законодательство[72] .

Таким образом, правовые средства - это понятие собирательное, включающее разнородные по содержанию, но единые по сущности и цели правовые категории. Сущность правовых средств, применяемых в сфере воинских правоотношений, заключается в основанном на единоначалии государственно-властном характере их содержания, а поэтому их применение влечет за собой возникновение правовых последствий. Они представляют собой не изолированные образования, а взаимос­вязанную систему правовых инструментов, предназначенных для оказания воздействия на регулируемые общественные отношения в необходимом для государства направлении.

В настоящее время рамки применения термина "правовые средства" по сравнению с первоначальным использованием его в юридической науке и практике значительно расширены. Он получил распространение в науч­ной литературе, посвященной исследованию правового регулирования от­ношений в различных сферах общественной жизни: гражданско-правовых, трудовых, уголовно-правовых, хозяйственных, воинских. Отдельные рас­хождения во мнениях авторов относительно включения в рассматриваемое понятие конкретных структурных элементов обусловлены, различиями исследуемых областей общественных отношений, в ко­торых функционируют правовые средства, и подходов к определению со­держания этого понятия: в узком или широком смысле слова оно расс­матривается. Существенное значение для разрешения вопроса имеют так­же особенности регулируемых общественных отношений, применяемый при этом метод правового регулирования, намеченная цель правового воз­действия и его конечный результат. В силу перечисленных обстоятель­ств можно констатировать, что используемые в различных областях об­щественной жизни правовые средства не будут идентичными.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что при решении стоящих перед органами управления задач главное заключается в том, чтобы в своей практической деятельности руководителями и непосредственными исполнителями с максимальной полнотой и эффективностью была применена вся совокупность имеющихся в их распоряжении правовых средств, способных позитивно повлиять на решение этих задач. Поэтому для достижения желаемого резуль­тата представляется целесообразным правовые средства рассматривать в широком смысле слова.

Особенно оправданным такой подход является применительно к сфе­ре военного строительства. Участие в нем в той или иной форме много­численных государственных органов, общественных организаций, долж­ностных лиц и граждан, вовлечение в него различных областей госу­дарственной и общественной жизни, использование разнообразных мето­дов при решении задачи надежной защиты Отечества обусловливают необ­ходимость применения государством всего арсенала имеющихся в распо­ряжении средств, в том числе и правовых.

С учетом сказанного можно сделать вывод, что под правовыми средствами осуществления политики государства в области военного строительства понимаются такие юридические инструменты, при помощи которых обеспечивается эффективное руководящее и направляющее воз­действие государства на общественные отношения в интересах защиты Отечества.

К ним относятся правовые акты высших органов государственной власти и управления, правовые акты органов военного управления, гражданско-правовые средства, правовоспитательные мероприятия, поощ­рительные меры юридического характера, меры юридической ответствен­ности и пресечения, режим законности и многие др.

Даже простое перечисление правовых средств дает представление об их широких потенциальных возможностях в деле осуществления воен­ной политики государства. Эти возможности обусловлены масштабностью правовых средств, наличием совершенного, вырабатываемого и оттачиваемого веками механизма правового регули­рования, спецификой роли и места каждого из средств в этом механиз­ме, их единством и тесным взаимодействием как между собой, так и экономическими, нравственными, организационными средствами. Объеди­нение возможностей правовых и всех других средств, координирование применения и тесное их взаимодействие может позволить государству на высоком уровне обеспечивать практическую реализацию своего курса на надежную защиту Отечества.

Необходимо подчеркнуть, что комплексное использование разнооб­разных средств в их взаимодействии не ведет к утрате каждым из них их особенностей. В этой связи определенным своеобразием характеризу­ются и правовые средства.

Во-первых, обращает на себя внимание то обстоятельство, что правовые средства включают такие компоненты, которые взаимно допол­няют друг друга и, в конечном счете, обеспечивают жизнеспособность всей системы.

Другими словами, в совокупности они образуют эффективный меха­низм правового регулирования, где каждому из составляющих отводится определенная роль в осуществлении военной политики государства. Свое концентрированное воплощение она находит в нормативных актах высших органов государственной власти и управления, а необходимую для прак­тического применения детализацию и конкретизацию - в актах органов военного управления. Через правовые отношения общие правовые предпи­сания переводятся в плоскость конкретных прав и обязанностей участ­ников военного строительства. Активное содействие этому оказывают гражданско-правовые средства, правовоспитательные мероприятия, поощ­рительные меры юридического характера, меры юридической ответствен­ности и пресечения правонарушений, режим законности, играющие роль своеобразных гарантов нормальной работы механизма правового регули­рования. В результате, использование правовых средств позволяет госу­дарству обеспечивать руководящее и направляющее воздействие на все стороны военного строительства и на всех его уровнях. Отдельно взя­тые другие разновидности средств осуществления военной политики го­сударства не располагают такими возможностями.

Во-вторых, если нравственные, организационные и другие средства используются государством непосредственно, без каких-либо промежуточ­ных звеньев, то правовые средства - опосредованно, через государство и его полномочные органы.

В-третьих, опосредование военной политики государства наделяет правовые средства такими характерными для права свойствами, как общеобязательность, нормативность, обеспе­ченность авторитетом и силой государственной власти. Все это способствует усилению воздействия государства на общественные отношения, расширяет гаран­тии ее последовательной реализации. Что касается других средств осу­ществления политики государства в области военного строительства, то их использование происходит в рамках непосредственной реализации со­ответствующих политических решений и не изменяет свойств этих реше­ний.

В-четвертых, правовые средства, обеспечивая необходимые в воен­ном строительстве детальность регламентирования и конкретизацию прав и обязанностей его участников, способствуют доведению принимаемых на соответствующем уровне решений практически до каждого человека, оп­ределяют пути, формы и методы деятельности по реализации поставлен­ных задач в рассматриваемой области. Все это обеспечивает четкость и слаженность действий государственных органов, общественных организа­ций, должностных лиц и граждан в многоплановом процессе военного строительства. Следовательно, когда необходимо согласовать усилия многочисленных участников военного строительства в решении постав­ленных государством задач, довести их до сознания каждого участника, определить его роль и порядок реализации решений, правовые средства в наибольшей степени отвечают этому предназначению.

Таким образом, благодаря своим специфическим свойствам правовые средства служат эффективным инструментом осуществления военной поли­тики государства. Но роль каждого из элементов системы правовых средств в решении указанной задачи неодинакова. Определение этой ро­ли применительно к каждому из рассматриваемых средств призвано спо­собствовать установлению факторов, усиливающих целенаправленное воз­действие на военное строительство.

Рассмотрим использования правовых средств непосредственно в области военно-служебных отношений. Прежде всего необходимо отметить не вызывающий споры факт, что право может использоваться в военном управлении особом способом в качестве самостоятельного средства. Речь идет о применении право­вых средств для достижения цели военного управления, для решения различных административно-хозяйственных задач.

В то же время, как мы уже отмечали, понятие «правовое средство» используется сегодня весьма широко в научной и учебной литературе, однако единства в определении содержания его нет. Попытаемся, в связи с этим, определить, выявить варианты реали­зации норм военного законодательства в зависимости от усмотрения субъектов.

Если с этих позиций оценить военно-правовые нормы, то можно, прежде всего, выявить те из них, которые такого усмотрения, вовсе не предусматривают. Действительно, при реализации военно-правовых норм, содержащих исчерпывающую программу поведения, от исполнителей требу­ется лишь четко следовать этой программе.

Субъекты военного права в ряде случаев должны самостоятельно принимать решения о совершении действий в указанном законом направле­нии и определять конкретное содержание и порядок выполнения таких действий. Правовая норма выражает лишь общие полномочия, позволяет лицу осуществлять соответствующую деятельность. Так, ст. 58 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в ВС РФ (утверждено приказом МО РФ 2004 г. № 222) предусматривает самостоятельную заготовку материальных средств воинской части, сое­динениями. Законодательство (военное и гражданское) регламентирует лишь отдельные, наиболее существенные моменты: случаи, когда допус­кается самостоятельная заготовка материальных средств воинской час­ти, форму, порядок заключения договора, содержание некоторых его ус­ловий. В остальном командиры частей (соединений), другие должностные лица, участвующие в заключении и исполнении договоров, свободны в выборе вариантов реализации своего права.

Иначе сформулированы нормы Устава, регулирующие дисциплинарную ответственность военнослужащих. При их исполнении от соответствующих командиров (начальников) требуется предварительный выбор одной моде­ли поведения из нескольких, альтернативно сформулированных Уставом и дальнейшее следование предписаниям законодательства.

Приведенные варианты военно-правовой деятельности являются ти­пичными видами реализации военно-правовых норм в зависимости от ус­мотрения субъекта. В этих вариантах оно присутствует при выборе спо­собов решения меньшего или большего круга вопросов.

Проведенный анализ военно-правовой деятельности позволяет выделить нам в ней следую­щие признаки:

1. Правовые средства представляют собой сочетание (комбинации), выполняемых субъектами действий юридического характера (подготовка и издание приказов, доведение их для сведения и исполнения подчиненным, конт­роль исполнения, документальное оформление операций с материальными средствами и т.д.).

2. Правовые средства предусматриваются с той или иной степенью детализации законодательством и имеют правовую природу.

3. Правовые средства используются субъектами военного права как способы действий для решения различных задач, возникающих в адми­нистративно-хозяйственной деятельности военных организаций.

4. Использование правовых средств рассчитано на инициативу и свободу усмотрения субъектов в выборе средств, определении порядка и содержания работы с ними. Вместе с тем, правовые средства применяются субъектами самостоятельно в рамках, очерченных военным законодатель­ством, правовыми актами органов военного управления.

5. Названные средства имеют относительно универсальный харак­тер, предназначаются для решения разнообразных жизненных задач.

6. Правовые средства рассчитаны, как правило, на их многократное применение.

7. Соблюдение порядка их использования, как правило, обеспечивается государственным принуждением (например, принятие военной присяги, заключение контракта о прохождении военной службы и т.п.).

Ключевым, как справедливо отмечает Б.И.Пугинский, в понимании гражданско-правовых средств служит выяснение того, в чьих целях (интересах) используется соответствующий юридический инструментарий. Граждане и организации обязаны выполнять законодательные установления независимо от того, соответствуют ли последние их целям. Поэтому, делает вывод Б.И.Пугинский, нормы права не могут рассматриваться в качестве средств для исполняющих их субъектов и будет также не точным называть средствами акты юрисдикционных органов и иные объекты, которые не могут по усмотрению использоваться лицами для достижения своих целей[73] .

Сделанный вывод представляется не вполне логичным с точки зрения достижения цели, ради которой собственно правовые средства разрабатываются и используются различными субъектами. Целями правовых средств является, как правило, получение обществом, в целом, и гражданином, в частности, определенных материальных или духовных благ. Государство, устанавливая те или иные императивные нормы, имеющие в конечном счете цель – достижение всеми гражданами этого блага, учитывает тем самым, что не все граждане в силу различного уровня правосознания понимают для чего они должны неукоснительно соблюдать те или иные правовые предписания. Ярким примером является уклонение от уплаты налогов. В результате те граждане, которые осознают важность уплаты налогов и разделения общественного бремени, для которых их благо нераздельно с благом их народа и Отечества, имеют совпадающие с государственными цели и интересы, а непонимающие этого и уклоняющиеся от уплаты налогов – несовпадающие. Следовательно, для законопослушных граждан с высоким правосознанием императивные нормы будут использоваться как правовые средства, а для лиц с низким правосознанием, склонным к правонарушениям – нет.

Кроме того, следует также отметить, что в конечном счете, обязывая гражданина платить налоги, государство действует в первую очередь именно в его интересах и для его блага, хотя некоторые из граждан не видят стоящей за налоговым законодательством благой для них цели. Между тем, государство это единый организм, состоящий из составляющих его граждан. Будет процветать государство, будут благоденствовать и его граждане, будет бедствовать государство – будут в конечном счете трудности и у составляющих его граждан.

Аналогичная ситуация с приобретшим массовый характер уклонением от воинской обязанности, в результате чего падает укомплектованность войск личным составом, боеспособность и боеготовность Вооруженных Сил, а, следовательно, безопасность государства в целом.

К сказанному следует также добавить и тот важный факт, что государство само может иметь цели и для достижения их создавать правовые средства императивного характера, а также уполномоченные органы для их эффективного применения и достижения таким образом этих государственных целей.

Таким образом, необходимо отметить, что в качестве правовых средств выступают не только нормы диспозитивного характера, но также и императивные правовые предписания, не противоречащие действующему законодательству.

Рассматривая правовые средства Б.И.Пугинский отмечает, что содержание отдельных правовых средств и порядок их применения описывается, определяется в десятках правовых норм. При этом каждая норма выступает фрагментом, частицей правового средства, как более широкого целого[74] .

Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку позволяет глубже понять содержание правовых средств, выявить многоуровневую их структуру, которая выстраивается в зависимости от сложности решаемых с помощью этого правового средства задач. По этому основанию можно попытаться их классифицировать на элементарные или базовые правовые средства, представляющие собой, как правило, одну правовую норму или несколько взаимосвязанных правовых норм, которые не могут применяться раздельно друг от друга. Это низовое звено правовых средств, на базе которых выстраиваются различные по сложности и многосоставности правовые средства. Замыкает эту пирамиду правовых средств – правовая система государства в целом, которая рассматривается, как отмечалось выше, некоторыми учеными в качестве самостоятельного правового средства. Это верхнее звено системы правовых средств. Между верхним и нижним звеньями можно выделить сколько угодно звеньев правовых средств в зависимости от степени их сложности и относительной самостоятельности. Принято выделять отрасли и подотрасли права, правовые институты и т.п.

Особо следует отметить такую разновидность правовых средств, как организационно-правовые средства, суть которых заключается в том, что они включают в свой состав определенный организационный элемент, необходимый для более эффективной реализации целей, которые преследуют соответствующее правовое средство или система правовых средств. Как правило, это особый субъект правоотношений (орган, должностное лицо и т.п.) специально наделяемый определенным статусом для надлежащего применения, как правило, специфического комплекса правовых средств, для реализации поставленных ему целей. Наглядными примерами организационно-правовых средств являются Правительство РФ, Федеральное собрание РФ, прокуратура, суд, нотариат, адвокатура, налоговая служба, Вооруженные Силы России, военная комендатура, военное представительство, военный округ ВС РФ, полк и т.п.

Таким образом, подводя итог всему выше изложенному, следует отметить, что, если правовая работа – это разновидность целенаправленной деятельности в правовой сфере, то правовые средства – это те заложенные в праве инструменты, создавая, используя и применяя которые государством и его гражданами достигаются разнообразные социальные цели и решаются важные для них задачи, а сама такая деятельность получает название правовой работы. Посредством правовых средств, их целевой направленности, глубже уясняется целевой характер и самой правовой работы, в рамках которой они и реализуются.

1.4 Сущность правовой работы в Вооруженных Силах

Поскольку в 70-х и 80-х годах ХХ века государство держало главный курс на построение развитого социализма и коммунизма, который, по сути, был направлен на рост материального благосостояния населения страны, повышение экономических показателей, то все внимание государственных руководящих органов было сконцентрировано на хозяйственной деятельности отраслей народного хозяйства и составляющих их предприятий, учреждений и организаций, от эффективной деятельности которых в итоге зависел рост благосостояния граждан и государства в целом. Отсюда и термин «правовая работа» появился впервые именно в связи с народным хозяйством, с целью улучшить правовое воздействие государства на эффективное управление экономическими процессами в обществе. Однако совершенно очевидно, что такое правовое воздействие государство осуществляет не только в экономике, но и в других важных сферах общественной деятельности (политической, социальной, научной, культурной, образовательной, военной и др.), в связи с чем представляется необходимым изучать и учитывать также опыт правового регулирования общественных отношений в том числе и в этих областях социальной действительности.

Если пойти еще дальше, то можно увидеть, что работу по управлению различными видами деятельности с помощью издания правовых норм и их претворения в жизнь осуществляют не только уполномоченные органы на высоком государственном уровне, но также и другие субъекты права, такие, к примеру, как муниципальные органы или предприятия (например, используя локальные акты, имеющие обязательную силу, как правило, для всех работников этого предприятия), другие организации либо их объединения.

В этом аспекте правовую работу в самом широком смысле следует рассматривать как целенаправленную деятельность людей в связи с правом и его использованием для целей своего существования. Как видно ключевыми понятиями правовой работы являются человек (его социальная деятельность, смысл и цель жизни) и право как неразрывно с ним связанное уникальное социальное явление, предназначенное для упорядочивания его деятельности и управления общественными отношениями. Поэтому для более глубокого проникновения в сущность правовой работы необходимо кратко рассмотреть глубинное содержание права, его значение и роль в жизни людей.

Как справедливо отмечает Б.И.Пугинский ни в одной из отраслей права еще не предложена такая замечательно эффективная норма, которая собственным «действием» обеспечила бы решение каких-либо социальных задач. В обществе действуют не нормы, а люди, реализующие правовые установления, направляющие и контролирующие эту деятельность. Воздействующую способность следует приписывать не самой норме, а усилиям органов и лиц, призванных осуществлять законодательные предписания[75] . В этой связи наиболее остро встает вопрос о праве с позиций человеческого фактора, качеств личности, обусловливающих осуществление права в повседневной жизнедеятельности, в определенной мере гарантирующих правомерное поведение граждан.

Из огромного количества исследований в области права и его сущности наибольший интерес в свете рассматриваемого вопроса представляют воззрения И.А.Ильина, который рассматривал право через призму человеческой природы, особенностей ее естества и отмечал, что человечество живет на земле так, что человек человеку остается всегда психо-физическим инобытием , а все люди вместе представляют из себя множество одинаково одиноких, но своеобразных, духовно-творческих монад, связанных общею основою существования . Такой строй бытия, данный от природы, делает духовную жизнь возможною лишь при том условии, если человечество сумеет организовать свою внешнюю жизнь на основании объективно значащих правил, утверждающих свободный и справедливый порядок в существовании этого множества . Поэтому человечеству, живущему на земле, присущ такой способ существования, который делает право необходимой формой его бытия[76] .

Основываясь на этих положениях И.А.Ильин приходит к заключению, что право в его основной сущности есть необходимый для человека образ его духовной жизни на земле или иначе: необходимая форма «встречи» между верховным благом и человеческою душою. Право есть прежде всего право человека быть независимым духом, право бытия и право свободы, право самостоятельно обращаться к Богу, искать, находить, исповедовать и осуществлять узренное и предпочтенное совершенство. Одним словом, право есть атрибут духа, его способ жизни, его необходимое проявление[77] .

Духовное назначение права, по мнению И.А.Ильина, состоит в том, чтобы жить в душах людей , «наполняя» своим содержанием их переживания и слагая, таким образом, в их сознании внутренние побуждения , воздействующие на их жизнь и на их внешний образ действий. Задача права в том, чтобы создать в душе человека мотивы для лучшего поведения[78] .

Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку задачи права в определенном смысле являются и задачами правовой работы, которая собственно и осуществляется для того, чтобы эти задачи права успешно решались. Поскольку право и правовая работа суть неразрывно связаны (также как и «экономика» и «экономическая работа», «воспитание» и «воспитательная работа», «образование» и «учебная работа», «наука» и «научная работа» и т.п.) отмеченное И.А.Ильиным понимание права, его духовного назначения и задач позволяет несколько по иному взглянуть и на сущность, назначение правовой работы. Очевидно, что правовая работа (как процесс создания правовых норм, их материализации в поведении людей) должна осуществляться через воздействие на сознание людей и способствовать таким образом созданию у них мотивов для лучшего поведения, одним словом делать их лучше (в духовном смысле), чем они есть на самом деле.

Для более глубокого рассмотрения сущности и предназначения в обществе правовой работы нельзя обойти вниманием такой важный вопрос как соотношение и взаимодействие естественного и положительного права, который также достаточно глубоко раскрывается И.А.Ильиным. Рассмотрим внимательно суть этого вопроса.

Единичное человеческое существо есть единственная возможность одухотворенной жизни; вести такую жизнь, создавая ее самостоятельно и свободно, есть основное и безусловное право каждого . Его можно назвать естественным правом, потому что оно выражает существующую природу духовной жизни человека; его можно назвать вечным правом, потому что оно сохраняет свое значение для всех времен и народов; его можно назвать неотчуждаемым правом, потому что всякое умаление или попрание его извращает духовную жизнь и унижает достоинство человека[79] .

Наряду с естественным правом существует и положительное право, необходимость которого основывается на известном незрелом состоянии человеческих душ, которое может с течением времени измениться. Однако до тех пор, пока оно не изменится, положительное право будет существовать как целесообразная форма поддержания естественного права . Эта необходимость слагается в результате, во-первых, неотчуждаемости и неумалимости естественного права; во-вторых, отсутствия у людей умения регулировать свою внешнюю жизнь посредством автономного самообязывания[80] .

Положительное право создается в таких условиях, при которых, содержание его подвержено влиянию корыстной воли, неосведомленности, ложной теории и неумения. И тем не менее, как бы ни были велики и даже чудовищны уклонения и извращения, вносимые в его содержание этими факторами, оно по самой природе своей сохраняет в себе основное ядро естественного права , для служения которому оно призвано в жизнь[81] .

Конфликт между естественным и положительным правом разрешается в жизненной борьбе за право, – в правотворчестве[82] . Правотворческая же деятельность, как известно, является важной составной частью правовой работы.

Близкая по смыслу мысль содержится и в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви (приняты Освященным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 16 августа 2000 г.), излагающих базовые положения ее учения по вопросам церковно-государственных отношений. Согласно этим Основам право призвано быть проявлением единого божественного закона мироздания в социальной и политической сфере. Вместе с тем всякая система права, создаваемая человеческим сообществом, являясь продуктом исторического развития, несет на себе печать ограниченности и несовершенства. Право - особая сфера, отличная от смежной с ней этической сферы: оно не определяет внутренних состояний человеческого сердца, поскольку Сердцеведцем является лишь Бог[83] .

По мнению И.А.Ильина, в понимании права и государства человеку предстоит пережить глубокое обновление. Должен быть окончательно отвергнут гибельный предрассудок о «внешней» природе права и государства; должна быть усмотрена и усвоена их «внутренняя» душевно-духовная сущность. Право только проявляется во внешнем, пространственно-телесном мире; сферою же его настоящей жизни и действия остается человеческая душа, в которой оно выступает с силой объективной ценности[84] .

Право есть внешний порядок жизни. Но, если этот внешний порядок отрывается от внутренних состояний духа, не творится ими, не приемлется или не вырастает из их зрелости, из их автономии, из их содержательной верности и цельности, – то он вырождается, мертвеет, унижает человека и, распадаясь, губит жизнь духа. Право с виду не нуждается в правосознании и часто даже не имеет к нему доступа. Однако на самом деле оно живет правосознанием и исполняет свое значение тем лучше, чем правосознание зрелее и совершеннее. Так, парламентский строй не исключает коррупцию; свободные выборы не исключают классовых программ; дуэль или убийство непредотвратимы внешними мерами; мобилизация армии не осуществима в порядке принуждения; и только зрелое правосознание может искоренить в жизни взятку, классовую политику, убийство и дезертирство. Творить внешний порядок жизни право может только через внутреннюю упорядоченность души , т.е. через правосознание[85] .

Таким образом, И.А.Ильиным вскрывается одна из важнейших проблем в понимании сущности правовой работы, указывается тот неисчерпаемый источник, та таинственная сила, посредством которой право появляется в мир (нормотворчество) и преобразуется во внешний порядок жизни (правоприменение).

Анализируя сущность права с позиций нравственного его содержания, А.А.Тер-Акопов приходит к близкому (И.А.Ильину) по смыслу заключению, что право далеко не всегда благо, справедливость, поскольку право, выраженное в законе, становится волеизъявлением законодателя, а т.к. всякая воля субъективна – значит допускает ошибки, что характерно для нынешнего Российского парламента, где идет борьба идеологий, представляемых разными партиями и движениями, и нет никакой гарантии, что принятый закон справедлив, что он соответствует интересам общества, что спустя полгода-год при другом раскладе сил он не будет отменен. Кроме того, существует не только политический, но и корпоративный интерес депутатов, которые вместе порой хотят показать себя в лучшем свете и принимают законы, звучные для демократического уха, но бесполезные в жизни в силу несоответствия фактическим реалиям[86] .

Применение правовых норм, по утверждению И.А.Ильина, требует предметного разумения того, ради чего право вообще создается, применяется и поддерживается. Применяющий право должен иметь в виду не только формальную «законность» нормы и не только ее объективное содержание, но и ее объективное назначение – ее духовную миссию и ее жизненную функцию; а это значит, что он должен исходить из основы нормального правосознания и руководиться его аксиомами . Регулировать конкретный жизненный материал абстрактными правилами право может только через среду живого, созерцающего и верного правосознания[87] .

Право всегда таит в себе некое безусловное достоинство и с основанием притязает на признание и повиновение; право есть нечто объективно «верное», «правое» и «ценное». Однако, в действительности, каждый исторически сложившийся кодекс наверное имеет нормы неверные, несправедливые , а может быть и расходящиеся с основною природою духа. Положительное право не есть система совершенных и безошибочных правил поведения, а положительный правопорядок нередко включает в свой состав духовно противоестественные условия. И вот, только нормальное правосознание способно выйти из этого жизненного и философского противоречия, не порывая с духовной ценностью права и не разлагая душу правовой беспринципностью, негилизмом и бунтом[88] .

Данная мысль И.А.Ильина имеет большое значение для понимания сущности правовой работы, поскольку только правовая работа основывающаяся на живом, верном, нормальном правосознании позволяет избежать ошибок правотворческой и правоприменительной деятельности.

Как справедливо отмечает Ю.Г.Ткаченко правовая деятельность есть упорядочение какой-либо другой предметной деятельности[89] . К сказанному следует добавить, что такое упорядочение предметной деятельности должно осуществляться с вполне конкретными целями – улучшения положения дел в соответствующей области, достижения более высоких показателей, закрепление наиболее оптимальных способов решения задач в той или иной сфере предметной деятельности и т.п. К сожалению, следует отметить, что правовая деятельность может осуществляться и с прямо противоположными целями, что само по себе не допустимо, т.к. приводит к отрицательным, негативным последствиям. Однако установить это представляется достаточно сложным, в связи с чем встает вопрос об объективных критериях, которые позволили бы целевую направленность этой деятельности установить на ранних стадиях и пресечь. Ответ на этот сложный вопрос дает И.А.Ильин через учение о правосознании.

Целый ряд сложных и утонченных проблем жизни и юриспруденции находит себе разрешение только через учение о правосознании, через его систематическое углубление и укрепление. Таковы проблемы естественного права и его основания, положительного права и его преодоления, проблема нарушимости права и ненарушимости его значения, проблема уголовной вины и наказания, проблемы аристократии и демократии, государственной власти и политической партии. Все эти и другие проблемы нуждаются для своего разрешения в объективном критерии , который обладал бы не только строгим содержанием и убедительностью, но и живой творческой силой. И вот, этот критерий дает именно духовно здоровое и верное правосознание , связующее свою волевую природу с единой, объективной целью человеческой жизни и созерцающее право и государство, как порождение и орудие человеческого духа в его безусловном и священном значении[90] .

Одним словом, таким критерием выступает правосознание, основанное на воле к единой, объективной цели человеческой жизни. Более подробно о критериях оценки качества правовой работы см. параграф 3.7. настоящего исследования.

Анализируя послереволюционный период Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н., отмечают, что бездуховная эпоха, царившая более полувека, а сейчас сходящая со сцены, выразила себя в антигуманных и схоластических воззрениях, признававших человека лишь как объект воздействия, а не субъект активной правовой деятельности. Критикуя нормативистский подход, царивший в праве в это время, они среди его серьезных недостатков указывают на невозможность учета в рамках этой доктрины роли человека, его целей и интересов в создании и реализации юридических правил. При таком подходе, по их мнению, нормы, отрываются от людей, берутся изолированно, а их анализ осуществляется независимо от субъектов, их устремлений и практических действий, что заводит в тупик. Учитывая эти и другие недостатки, Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н. приходят к выводу, что право – не выстроенная в соответствии с некоторыми концепциями совокупность правовых норм, не состояние, а движение, заключающееся в использовании юридического инструментария для решения стоящих перед людьми задач . Оно не может сводиться к законодательству, которое составляет лишь некоторую часть неизмеримо более широкой правовой действительности[91] .

На деятельностный подход в понимании права и правовой системы указывают и другие ученые[92] . По мнению А.П.Дудина, «право есть выражение деятельности общественного человека, ее проявление, стало быть, сама эта деятельность носит правовой характер, имеет правовую сущность»[93] . Еще дальше идет В.И.Карташов, который отмечает, что «принцип деятельности становится стержневым при изучении механизмов правового регулирования и правовой системы общества»[94] .

Традиционное нормоведение преимущественно рассматривает, как отмечают Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н., ограниченный участок права, свод правил и почти не затрагивает главное, составляющее суть дела – процесс воплощения закона в действиях граждан и хозорганов при решении практических задач. В правовой действительности участвует только нормативная часть. Обеспечивающие ее функционирование действия субъектов представляются чем-то неправовым, обозначаясь в купе аморфной абстракцией правоотношений либо вообще оставаясь вне рассмотрения. При деятельностном понимании права объектом науки становится не совокупность законодательных текстов, а реальная правовая практика, действия органов государства, организаций и граждан по поводу издания общеобязательных норм, их исполнения, применения других юридических средств для достижения хозяйственных и иных целей. Отсюда ими делается вывод, что право есть вид деятельности, состоящий в создании и применении общеобязательных норм и нормативных (индивидуальных) юридических средств при обеспечении государственного принуждения, направленного на урегулирование производственной, обменной и иной взаимосвязанной деятельности людей для достижения необходимого результата. Такое определение права дает, по мнению Пугинского Б.И. и Сафиуллина Д.Н., возможность понимать и исследовать его как социальный процесс, вводит человека в схему права в качестве его движущей силы, исключает суждения о «самодвижении» права.

Развивая эту мысль далее, Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н. указывают, что в блоке «человек – закон» человек является не вторичным, а главным звеном. Он несет ответственность за правильное выполнение требуемых действий, их результативность. Поэтому принципиально не приемлемо рассматривать субъекта как одного из рядовых звеньев регулятивного процесса, элемент правоотношения. Право обретается не в нормах, а в подчиняемых нормам действиях людей, хозяйствующих субъектов[95] .

Еще глубже это понимание права и правовой работы и опасность сползания в нормативизм, не учитывающий человеческий, деятельностный фактор, раскрывает И.А.Ильин, указывая: «Первое, что мы все должны понять и усвоить, – это то, что мы постоянно нуждаемся в правосознании и пользуемся им, и что правосознание есть творческий источник права, живой орган правопорядка и политической жизни. Каждый закон, каждый указ возникает в правосознании и является его плодом – то зрелым, то незрелым, то полезным, то вредным. Каждый закон, возникнув из правосознания властвующих людей, обращается к правосознанию множества подчиненных людей, что бы сказать им: «это ты обязан сделать», «так ты имеешь право поступить», «этого ты не смеешь делать», и соответственно, чтобы этим «вдвинуть» им в душу веское, решающее побуждение поступать лучше, правомернее, справедливее, осторожнее… Это происходит во всех сферах права.

Тот, кто поймет эту задачу права и увидит эту работу правосознания, тот сразу отделается от очень распространенного и вредного предрассудка, согласно которому право есть нечто «формальное» и «внешнее»»[96] .

Выше приведенный деятельностный подход в понимании сущности права, связанный с человеческим фактором, с работой правосознания, есть не что иное, как разновидность правовой работы, которая связана преимущественно с нормотворческой и правоприменительной деятельностью. Ценность данного подхода в том, что он отражает суть правовой работы, в которой центральным звеном, самым главным элементом является человек, а в человеке, наиболее важными как для права, так и для правовой работы составляющими являются его правосознание, его морально-деловые качества (т.е. состояние нравственной, духовной сферы, воли) и цель жизни в самом глубоком ее понимании, которой должна определяться направленность содержания как права, так и правовой работы. Правовая работа, как собственно и право, призваны способствовать, помогать человеку правильно определять и достигать цели его существования, они выступают своего рода вспомогательными средствами, орудиями, инструментами, с помощью которых человечество на протяжении долгих тысячелетий пытается обеспечить достижение человеком его главной цели жизни на Земле.

Таким образом, можно придти к заключению, что главным, определяющим в правовой работе направлением является деятельность, по формированию, оздоровлению и всемерному укреплению (повышению) правосознания граждан. От того, насколько успешно будет решаться в государстве эта задача зависит и успех в других направлениях правовой работы: нормотворческой и правоприменительной, а следовательно и вся правовая работа в целом.

Учитывая фундаментальное, определяющее значение правосознания в нормотворческой и правоприменительной деятельности, следует признать, что оно является ключевым в понимании сущности правовой работы и требует отдельного глубокого изучения, которое и предпринимается во второй главе настоящего исследования. Здесь же, обходя правосознание и руководствуясь целевым предназначением Вооруженных Сил, которому должна соответствовать и на которое должна ориентироваться также и правовая работа, укажем лишь поверхностную суть военно-правовой работы.

Сущность правовой работы, проводимой во всех сферах жизни и деятельности войск, на всех уровнях военного управления заключается в содействии (с помощью достижений в области права и заложенных в нем средств, потенциальных возможностей) деятельности органов военного управления по достижению их главных целей – и прежде всего по обеспечению боеготовности войск, вооруженной защиты государства.

1.5 Правовая работа как основа военного управления.

На высокую роль и огромное значение права в сфере управления обществом указывали многие ученые. Право, по утверждению А.А.Тер-Акопова, есть инструмент, орудие в руках государства, которое с помощью права осуществляет управление обществом[97] .

Такое управление осуществляется преимущественно посредством государственно-правового воздействия, которое выступает важным элементом военного управления. Государственно-правовое воздействие – это в первую очередь направленность действия государственно-правового регулирования на общественные отношения и сознание граждан, с целью добиться развития общественных отношений в нужном для государства направлении[98] .

В военных организациях управление наиболее важными участками деятельности осуществляется, в основном, посредством издания командирами в строгом соответствии с требованиями действующего законодательства приказов, иных правовых актов и их неуклонного исполнения подчиненными. Для того чтобы нормы права были надлежащим порядком созданы и реализованы, их требования претворены в жизнь, как правило, необходимо выполнить комплекс организационных мероприятий, осуществляемых в Вооруженных Силах органами военного управления, их должностными лицами, командирами, начальниками, штабами, подразделениями юридической службы, органами воспитательной работы.

При проведении указанных мер в управленческом процессе выделяется относительно самостоятельное, непосредственно связанное с созданием и реализацией правовых норм направление, которое принято называть – правовое обеспечение (т. е. обеспечение средствами, заложенными в праве, процесса управления). Это направление в управленческой деятельности, осуществляемой командирами (начальниками) и другими должностными лицами, по сути, составляет один из важнейших участков правовой работой, проводимой в войсках.

Как отмечает Пугинский Б.И., правовая работа ведется не только в хозяйственных системах, но также и в организациях, выполняющих другие функции. В этих случаях требования об обеспечении законности в их деятельности сохраняются. Что касается применения правовых средств, то оно будет подчиняться не повышению эффективности производства, а достижению иных целей, стоящих перед субъектами[99] .

Развивая эту мысль, Соколов И.С. указывает, что, будучи важным элементом правового регулирования, правовая работа в народном хозяйстве требует четкой организации и, следовательно, управления. Прежде всего, упорядочивающее воздействие направлено на установление и поддержание определенного порядка в правоорганизующей деятельности объектов управления. Вместе с тем, упорядочение общественных отношений выступает как форма и условие их развития. Такой подход позволяет назвать другую сторону управления правовой работы, состоящую в том, чтобы обеспечить совершенствование правоорганизующей деятельности хозорганов с целью усиления ее влияния на повышение экономической эффективности общественного производства[100] . Указанные выводы справедливы с некоторым соответствующим уточнением и для правовой работы в Вооруженных Силах, которая также призвана упорядочивать общественные отношения, складывающиеся в области обеспечения вооруженной защиты Отечества, с одной стороны, а, с другой, воздействовать на эти отношения с целью улучшить деятельность военных организаций по выполнению стоящих перед ними в этой области задач.

Исследуя сущность правовой работы и ее характерные особенности, В.С.Анохин приходит к выводу, что правовая работа тесно связана с выработкой и принятием управленческих решений, обеспечивает условия для укрепления государственной, плановой дисциплины, неукоснительного соблюдения законности[101] . Применительно к Вооруженным Силам данные аспекты являются особенно актуальными, т.к. от принятия органами военного управления правильного решения может зависеть жизнь и здоровье многих людей, а вопросы укрепления дисциплины и законности для войск всегда были актуальными, поскольку оказывают существенное влияние на боеспособность и боеготовность частей и соединений.

Военное управление, как указывает П.И.Романов, представляет собой исполнительную и распорядительную деятельность военных органов государства, которые на основе и во исполнение законов, указов, постановлений и распоряжений правительства страны осуществляют непосредственное руководство вооруженными силами (политическим воспитанием военнослужащих, боевым обучением и боевым использованием войск, их материально-техническим снабжением и т.д.)[102] .

Вся деятельность, все усилия военного аппарата в мирное время имеют своей главной целью подготовку Вооруженных Сил для сокрушительного отпора врагу в военное время. Органы военного управления призваны обеспечить высокую и постоянную боевую готовность войск, быстрое мобилизационное развертывание вооруженных сил, правильное и наиболее целесообразное использование войск в бою и военных операциях. Жизнь армии, деятельность органов военного управления в мирное время, приходит к выводу П.И.Романов, должны быть в максимальной степени приспособлены к условиям и обстановке военного времени.

Военное управление осуществляется на основе следующих организационно-правовых принципов: централизации руководства, единоначалия и воинской дисциплины. Эти принципы наиболее отчетливо характеризуют, по утверждению П.И.Романова, специфику военного управления, его отличие от других отраслей государственного управления. Они вместе с тем в значительной мере предопределяют своеобразные черты правовых отношений, складывающихся на основе норм права в процессе военного управления.

Одним из важнейших принципов, на котором зиждется все военное управление и без которого оно немыслимо, является единоначалие. Под единоначалием, по мнению И.Ф.Побежимова, понимается такая организационная форма централизованного управления войсками, при которой происходит сосредоточение в одном лице командира (начальника) всех строевых, политических, хозяйственных, административных функций и установлена целиком его единоличная ответственность за все стороны боевой и политической жизни части, соединения и учреждения. Полновластие начальника – необходимое условие осуществления единоначалия в армии и флоте. Командир-единоначальник может успешно выполнять свои задачи лишь в том случае, если он будет обладать всей полнотой власти, предоставленной ему законами и воинскими уставами. Отсутствие настоящего единоначалия, а следовательно, безответственность в военном деле, сплошь и рядом ведет неизбежно к катастрофе, хаосу, панике, поражению[103] .

Как справедливо замечает П.И.Романов, безусловная необходимость единоначалия подтверждена всей историей и опытом армии. Значение единоначалия состоит в том, что только оно может обеспечить такое единство воли и действий всего личного состава армии, которое соединяет воедино усилия всех и тем умножает мощь и силу армии, облегчая дело победы над врагом. Поэтому, задача правового регулирования военного управления состоит в том, чтобы неуклонно укреплять принцип единоначалия, создавать командиру (начальнику) наиболее благоприятные условия для осуществления функций руководства, для развертывания своих личных организационных способностей[104] .

Очевидно, что и одной из главных задач правовой работы в Вооруженных Силах должно выступать максимальное содействие с помощью различных правовых средств всемерному укреплению и повсеместному распространению в войсках указанных организационно-правовых принципов, повышение тем самым управляемости войск и персональной ответственности командиров за результаты своей деятельности по обеспечению высокой боеготовности подчиненных воинских частей и подразделений. Однако внимательный анализ правовой работы проводимой государством в этой области последние два десятилетия и используемых при этом правовых средств свидетельствует об обратном.

Правильно организованная командирами и начальниками, а также иными должностными лицами правовая работа способствует улучшению организации управления и положения дел на всех участках функционирования войскового организма, укреплению правопорядка и воинской дисциплины, уставных взаимоотношений между военнослужащими, совершенствованию дисциплинарной практики, осуществлению различных видов контроля, административных расследований и дознаний, материально-технического обеспечения войск, эксплуатации вооружения и военной техники, обеспечению прав и законных интересов как личного состава, так и военных организаций.

При организации и проведении правовой работы в войсках, следует учитывать, что большую часть личного состава Вооруженных Сил составляют военнослужащие, проходящие военную службу по призыву. Прохождение службы этими лицами имеет ряд особенностей, из которых наиболее существенными для успешного достижения целей правовой работы являются следующие:

- на военную службу по призыву зачисляются граждане, как правило, не имеющие опыта военной службы в войсках, т. е. впервые;

- срок прохождения военной службы по призыву ограничен 24 месяцами, а для отдельных категорий – 12 месяцами;

- зачисляются на военную службу по призыву молодые люди в возрасте от 17 до 27 лет, при этом основной контингент военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, составляет молодежь 18-20 лет;

- зачисление на военную службу по призыву осуществляется в силу юридической обязанности, независимо от воли призываемого в ряды Вооруженных Сил гражданина;

- военнослужащими, проходящими военную службу по призыву, как правило, комплектуются низовые звенья составов военнослужащих: солдат, матросов, сержантов, старшин и младших офицеров;

- правовой статус военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, значительно отличается от правового статуса военнослужащих, проходящих военную службу по контракту (по размеру денежного довольствия, времени отдыха и др.);

- особенные режим и условия прохождения военной службы (казарменное положение, распорядок дня, ограниченный выход за пределы воинской части и др.).

Указанные обстоятельства оказывают существенное влияние на состояние воинской дисциплины и правопорядка, сохранность военного имущества в войсках, уровень боеготовности воинских частей и должны учитываться командирами и начальниками всех степеней. Необходимо учитывать данные обстоятельства также и представителям военной прокуратуры при оказании командованию помощи в проведении с личным составом различных воспитательных мероприятий, при применении мер прокурорского реагирования на нарушения законности в войсках, а также при проведении других мероприятий (в том числе и профилактического характера), направленных на всемерное укрепление воинской дисциплины и обеспечение сохранности военного имущества в Вооруженных Силах.

В этой связи особую актуальность приобретают полномочия командиров, наличие в их распоряжении достаточных правовых средств, которые в совокупности позволяли бы им оказывать эффективное воздействие на находящиеся в их управлении объекты, в том числе и на подчиненных им военнослужащих. Отсутствие таких правовых инструментов, способов управления подчиненными войсками либо их недостаточность, малоэффективность делает командира беспомощным при решении стоящих перед ним задач (либо существенно затрудняет их решение), сводит постепенно к нулю все военное управление, заводит командира в тупик.

Для наглядности примера, показывающего роль и значение правовой работы в военном управлении, отдельно остановимся на таком некогда эффективном, но в настоящее время изъятом у командиров правовом средстве, как дисциплинарное наказание в виде ареста военнослужащего с содержанием на гауптвахте.

Указом Президента РФ N 671 от 30 июня 2002 г. с 1 июля 2002 г., принятым в соответствии с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод и требованиями ст. 22 Конституции РФ, в Дисциплинарный устав и в Устав гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил РФ были внесены существенные изменения, фактически лишившие командиров права подвергать военнослужащих за нарушения воинской дисциплины аресту с содержанием их на гауптвахте, а Правительству РФ было поручено представить Президенту РФ проекты законодательных и иных нормативных актов Российской Федерации, обеспечивающих выполнение Конституции РФ и международных обязательств Российской Федерации в сфере защиты прав человека и основных свобод в части, касающейся применения к военнослужащим указанной меры дисциплинарного взыскания.

Согласно ст. 5 Конвенции содержание лиц под стражей признается обоснованным только на основании решения компетентного суда. Каждый, кто лишен свободы путем ареста, имеет право на судебное разбирательство, в ходе которого суд решает вопрос о законности его задержания. В соответствии со ст. 22 Конституции РФ каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. При этом п. 6 раздела второго Конституции РФ устанавливалось, что прежний порядок ареста (в том числе и дисциплинарного), содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, до приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции РФ сохраняется. Временный характер сохранения указанного порядка ареста военнослужащих с содержанием на гауптвахте в качестве дисциплинарного взыскания был подтвержден Федеральным законом от 30 марта 1998 г. "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней".

Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 г. по делу о проверке конституционности ст. ст. 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР определено, что все нормативные правовые положения, допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест и содержание под стражей без судебного решения, с 1 июля 2002 г. не подлежат применению.

Таким образом, нормы международного права и Конституции РФ исключают арест военнослужащих вне судебной процедуры и не по судебному решению. С 1 июля 2002 г. военнослужащий может быть арестован в дисциплинарном порядке только по судебному решению. Основания и порядок такого ареста должны быть определены федеральным законом.

Между тем по данным дисциплинарной практики за это время значительно возросло число грубых нарушений воинской дисциплины, таких как самовольные отлучки, употребление спиртных напитков, нарушение уставных правил несения службы и взаимоотношений между военнослужащими. Причем есть тенденция систематического совершения этих нарушений одними и теми же военнослужащими, поскольку существенного наказания за свои проступки они не понесли. По данным военных судов, в 70% случаев основной предпосылкой совершения воинских преступлений, подрывающих военную и национальную безопасность государства, стало отсутствие надлежащей дисциплинарной ответственности за ранее совершенные грубые дисциплинарные проступки.

По сообщениям из войск отсутствие у командиров такого эффективного правового средства борьбы с нарушениями воинского правопорядка как дисциплинарный арест ставит в тупик командование воинских частей и подразделений. В частности, осознавая опасность сложившейся ситуации командующий Северным флотом адмирал Сучков Г.А. вынужден был обратится 7 июля 2003 г. (исх. № 31/132) в адрес Государственной Думы ФС РФ с просьбой ускорить разработку и принятие закона «О дисциплинарном аресте военнослужащих», из-за отсутствия которого на флоте создалась правовая коллизия. Ранее арест с содержанием на гауптвахте являлся одной из крайних мер воздействия и применялся в случаях совершения военнослужащими грубых дисциплинарных проступков или когда другие меры, принятые командиром (начальником) оказывались безуспешными. В условиях же отсутствия у командиров воинских частей и подразделений правового механизма поддержания высокой воинской дисциплины не представляется возможным справедливо взыскивать с нерадивых военнослужащих за совершенные ими проступки, что ведет, по словам командующего СФ, к негативным последствиям – росту количества дисциплинарных проступков, подрыву дисциплины в армии и на флоте.

Таким образом, командиры всех степеней в настоящее время оказались в крайне затруднительной ситуации, при которой государство на них возложило обязанность по обеспечению высокой воинской дисциплины в подчиненных подразделениях и воинских частях, однако фактически лишило их достаточных для этого правовых средств, позволяющих эффективно бороться с злостными нарушителями воинской дисциплины.

При сложившихся обстоятельствах командиру остается либо ограничиваться имеющимися в его распоряжении (в соответствии с действующим законодательством) правовыми средствами по поддержанию воинской дисциплины, наблюдать за ее неуклонным падением в подчиненном подразделении и получать за это взыскания от вышестоящих начальников, либо всемерно бороться с нарушителями, в том числе применяя и незаконные средства (арест, ограничение свободы, рукоприкладство, телесные наказания и т.п.) воздействия на наиболее злостных из них, и идти за это под суд.

Вместе с тем, цифры говорят сами за себя. По сообщению «Красной звезды» только в течение первой половины 2003 г. за рукоприкладство осуждено 167 офицеров, а от «неуставщины» пострадали примерно две тысячи человек, 16 погибли[105] .

Трагичность создавшейся ситуации осознается и на самом высоком государственном уровне. Так, председатель Комитета Государственной Думы по обороне В.Заварзин, в частности прямо указывает, что «отмена дисциплинарного ареста с содержанием на гаупвахте крайне негативно сказалась на состоянии воинской дисциплины и преступности в войсках. За три минувших с того момента года значительно возросло число таких грубых нарушений воинской дисциплины как самовольная отлучка, употребление спиртных напитков, нарушение уставных правил несения службы и взаимоотношения между военнослужащими. При чем нарушения совершаются одними и теми же военнослужащими, которые не понесли за предыдущие проступки существенного наказания… Нормы международного права и Конституция РФ признают неправильным применение ареста военнослужащих вне судебной процедуры и не по судебному решению. В законопроектах это учтено. Дисциплинарный арест будет применяться только на основании решения суда»[106] .

В тоже время полезно сравнить, какими правовыми средствами обладали командиры в прежние времена, например, в начале XX века, когда военное законодательство, впитавшее в себя опыт предыдущих столетий, было на достаточно большой высоте по уровню своего совершенства. Рассмотрим лишь кратко некоторые наиболее важные применительно к рассматриваемому вопросу положения Устава Дисциплинарного 1913 года.

Под дисциплинарным взысканием Устав понимал наказание, налагаемое без суда, властью начальства. При этом дисциплинарным взысканиям подлежали все вообще маловаж­ные проступки как по службе, так и по нарушению общественного порядка и благочиния, не влекущие за собою предания суду (ст.ст. 8-9).

Представляют интерес и виды наказания, налагавшиеся до революции на нарушителей воинской дисциплины. Так, в силу ст. 13 Устава на рядовых и ефрейторов налагались следующие дисциплинарные взыскания:

1. воспрещение отлучаться из казармы или со двора на время не свыше одного месяца;

2. назначение не в очереди в наряд по службе пли на случающиеся по роте работы не свыше восьми нарядов;

3. простой арест на время не свыше одного месяца;

4. строгий арест на время не свыше двадцати суток;

5. усиленный арест на время не свыше восьми суток;

6. лишение ефрейторского и бомбардирского звания и смещение на низшие степени и меньшие оклады.

Для сравнения полезно заглянуть в ныне действующий Дисциплинарный устав ВС РФ, ст. 51 которого, в частности, устанавливает, что на солдат и матросов могут налагаться следующие взыскания:

а) выговор;

б) строгий выговор;

в) лишение солдат и матросов, проходящих военную службу по призыву, очередного увольнения из расположения воинской части или с корабля на берег;

г) назначение солдат и матросов, проходящих военную службу по призыву, вне очереди в наряд на работу - до 5 нарядов;

е) лишение нагрудного знака отличника;

ж) досрочное увольнение в запас солдат и матросов, проходящих военную службу по контракту.

Разница впечатляющая. Особенно сильно бросается в глаза наличие перед революцией ареста военнослужащих. При этом существовало три его разновидности (а не одна, как было предусмотрено ныне действующим Дисциплинарным уставом ВС РФ до отмены в 2002 г. этого дисциплинарного взыскания), а максимальный срок его достигал одного месяца (30 дней), что давало командирам широкие возможности по воздействию на волю подчиненных.

Чтобы понять глубже сущность этой меры дисциплинарного взыскания, накладываемого командиром единолично, в соответствии с предоставленными ему правами, рассмотрим кратко, что же представлял собой арест военнослужащих в то время.

Устав Дисциплинарный в ст. 74 устанавливал, что аресты для нижних чинов состоят в следующем:

1) Простой арест – в том, что виновные содержатся, каждый отдельно, в светлом карцере, с исправлением, по усмотрению начальства, служебных обязанностей. Они получают пищу из роты и спят на голых нарах.

2) Строгий арест – в том, что арестованные содержатся в светлом же карцере. Им отпускается хлеб, соль, вода и чайное довольствие ежедневно, а горячая пища из роты - через два в третий. Они спят на голых нарах.

3) Усиленный арест – в том, что арестованные содержатся в темном карцере. Им отпускается хлеб, соль, вода ежедневно, а горячая пища из роты – через два в третий. Они спят на голых нарах.

Кроме того, нижним чинам, подвергнутым аресту, как усиленному и строгому, так и простому, воспрещается курение табаку, употребление водки, всякого рода игры и песни, а также сообщение с посторонними (ст. 76).

Анализ данных положений наглядно показывает, что у современных командиров, правовых средств воздействия на нарушителей воинской дисциплины и правопорядка значительно меньше, чем существовало у их коллег в начале XX века. Что же касается действенных правовых мер принуждения, позволяющих им эффективно оказывать управляющее воздействие на подчиненных, – можно сказать, что их практически и вовсе нет. Как, например, бороться командиру с казарменным хулиганством военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, которых уволить досрочно нельзя, а возбудить уголовное дело в отношении них – нет достаточных оснований? Что делать с злостными нарушителями воинской дисциплины, которых самое большое дисциплинарное взыскание – наряд на работу – не пугает, а находясь в наряде, они либо бездельничают, либо халатно исполняют свои обязанности? Действующий Дисциплинарный устав четких и ясных ответов на эти вопросы не дает, а командиров ставит в тяжелое положение, поскольку решать задачи, стоящие перед ним он должным образом при таком своем правовом положении не может.

Примечательно и то, что согласно Уставу Дисциплинарному право на ограничение свободы имели:

Фельдфебели (ст. 23):

воспрещать отлучку из казармы или со двора до четырех суток;

назначать не в очереди на службу или на случающиеся по роте работы до трех нарядов;

подвергать простому аресту на одни сутки.

Младшие офицеры роты и подпрапорщики, переименованные в это звание из выдержавших офицерский экзамен нижних чинов инженерных войск и из инженерных кондукторов, относительно подведомственных им нижних чинов (ст. 24):

воспрещать отлучку из казармы или со двора до восьми суток;

назначать не в очередь на службу, или на случающиеся по роте работы до четырех нарядов;

подвергать простому аресту до двух суток.

Ротные командиры (ст. 25):

воспрещать отлучку из казармы или со двора до одного месяца;

назначать не в очереди на службу или на случающиеся по роте работы до восьми нарядов;

подвергать простому аресту до пяти суток, строгому аресту до пяти суток и усиленному до двух суток.

Полковые командиры (ст. 29):

подвергать простому аресту до одного месяца, строгому аресту до двадцати суток и усиленному до восьми суток;

подвергать, для усугубления наказания, простому, строгому и усиленному аресту вместе до одного месяца.

Более того, ст. 33 Устава предусматривала даже для офицеров и гражданских чиновников военного ведомства дисциплинарное взыскание – арест домашний и на гауптвахте на время до одного месяца. При этом, в главе о степени власти начальников в наложении взысканий дисциплинарных на офицеров и гражданских чиновников военного ведомства устанавливалось, что этих лиц уполномочены:

ротные командиры (ст. 37) – подвергать домашнему аресту на одни сутки;

полковые командиры (ст. 41) – подвергать аресту домашнему и на гауптвахте штаб и обер-офицеров и гражданских чиновников соотвественных классов: штаб-офицеров – до трех, а обер-офицеров – до семи суток;

начальники дивизий (ст. 43) – подвергать штаб и обер-офицеров, а также гражданских чиновников соотвественных классов, аресту домашнему и на гауптвахте; штаб-офицеров – до четырнадцати суток, а обер-офицеров – до одного месяца.

Аресты для офицеров и гражданских чиновников военного ведомства в соответствии со ст. 78 Устава состояли в следующем:

1) домашний арест – в содержании на квартире, с исправлением или без исправления служебных обязанностей, причем оружие не отбирается;

2) арест на гауптвахте – в содержании на гауптвахте без исправления обязанностей службы. За неимением гауптвахты, офицеры и гражданские чиновники, подлежащие этому роду ареста, содержатся в особой комнате при полку, под наблюдением дежурного по нему офицера, в исключительных, по усмотрению начальства, случаях – и с приставлением к комнате часового.

Обращает на себя внимание также и то, что согласно Уставу Дисциплинарному 1913 г. даже высшее командование, генералы могли подвергаться аресту в дисциплинарном порядке. Так, в частности ст. 36 Устава предписывала, что генералы, гражданские чиновники военного ведомства первых четырех классов, лица, занимающие должности не ниже пятого класса, а также полковые командиры и другие начальники в чине полковника, пользующиеся властью командира полка, могут быть, за исключением чрезвычайных случаев, подвергаемы аресту в порядке дисциплинарном не иначе, как по Высочайшему повелению.

По ныне действующему законодательству арестовать даже рядового или матроса (не то, что генерала) в дисциплинарном порядке не вправе даже Верховный главнокомандующий – Президент России. И это в то время, когда уровень образования и культуры поступающей в войска молодежи снижается все ниже и ниже, а преступность неуклонно растет (в среднем на 10 % в год)[107] .

Вместе с тем, в целях укрепления воинской дисциплины право на арест в дисциплинарном порядке предоставлялось не только прямым начальникам провинившихся военнослужащих. Например, ст. 51 Устава предусматривала, что за нарушение младшим, в присутствии старшего, общего порядка военной службы и дисциплины или общественного в публичном месте благочиния и неотдание установленной чести, старший не только был вправе, но обязан был сделать младшему напоминание и мог его, за исключением лиц, показанных в ст. 36 сего Устава (т.е., по сути, полковых командиров, полковников им равных и выше), арестовать.

Эти обязанности возлагались: 1) в отношении штаб-офицеров – на генералов; 2) в отношении обер-офицеров – на генералов и штаб-офицеров; 3) в отношении нижних чинов – на всех офицеров.

Ныне действующее военное законодательство по части дисциплинарного ареста ничего подобного не содержит, в связи с чем действенных мер, эффективных правовых средств укрепления воинской дисциплины как при исполнении военнослужащими обязанностей военной службы, так и в другое время, в общественных местах, у командиров и начальников, по сути, нет.

Такое положение вещей противоречит интересам военного дела, укрепления обороны государства. Более того, законопроект о дисциплинарном аресте военнослужащих, предусматривающий судебную процедуру, которого уже более трех лет с нетерпением ждут командиры всех степеней, по-видимому, так никогда и не появится в виде законодательного акта. Как сообщили в СМИ, директор Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России Юрий Калинин заявил, что арест как вид наказания дорог и неэффективен, поэтому должен быть отменен. В интервью Калинин рассказал, что арест в России является самой жесткой разновидностью заключения, с полной изоляцией от общества. Условия отбывания ареста не соответствуют ни личности осужденных, ни тяжести совершенных ими деяний. В связи с этим Минюст России подготовил проект федерального закона об исключении из законодательных актов Российской Федерации положений о наказании в виде ареста. Документ уже проходит согласование в заинтересованных министерствах и ведомствах по поручению правительства. Альтернативой лишению свободы может стать ограничение свободы, то есть наложение определенных обязанностей или запретов. Например, осужденному может быть запрещено выходить на улицу после восьми вечера или приближаться к кому-то или чему-то ближе обусловленного расстояния. Закон о применении такого наказания уже готовится. "Его принятие позволит сэкономить более 20 миллиардов рублей", - подчеркнул Калинин[108] .

При таком подходе ответственных государственных лиц к вопросам наказания руки у правонарушителей развяжутся еще больше, преступность будет наступать все дальше и дальше, что, конечно же, недопустимо.

Приведенный пример, связанный с закреплением правовых средств управления, среди которых важное место отводится аресту военнослужащего с содержанием на гауптвахте, свидетельствует о том, какое важное место занимает правовая работа в деле обеспечения управления войсками, поддержания высокого уровня боеготовности частей и подразделений.

Все выше изложенное позволяет также понять значение правовых средств в управленческой деятельности командиров, важность соответствия предоставляемых этим командирам правовыми актами полномочий тем задачам, которые возлагаются на них, и тем условиям, в которых они вынуждены осуществлять свою деятельность.

В разрешении серьезной государственной правовой проблемы о дисциплинарном аресте необходимо понять, что для России важнее ее обороноспособность и независимость, нежели абстрактные ценности и интересы мирового сообщества. Правовые средства командиров по укреплению воинской дисциплины необходимо корректировать без оглядки на Запад, а глубоко вникая в исторический опыт военного строительства и реальное положение вещей в войсках. Необходимо заимствовать из дореволюционного законодательства наиболее эффективные и проверенные временем правовые средства управления военными организациями, в т.ч. и касающиеся дисциплинарного ареста военнослужащих, с внесением необходимых изменений в соответствующие законодательные и иные акты, в т.ч. и Дисциплинарный устав. Что же касается международных договоров и международных стандартов по правам человека, без которых Россия столько веков обходилась, то представляется более разумным выйти из этих договоров и поставить национальные интересы выше абстрактных международных.

Представляет интерес и другое правовое средство, связанное с обеспечением сохранности военного имущества – материальная ответственность военнослужащих, которая установлена соответствующим Федеральным Законом, предусматривающим судебный порядок привлечения военнослужащих к этому виду ответственности, за исключением незначительных сумм (от одного до трех окладов месячного денежного содержания и месячных надбавок за выслугу лет, в зависимости от обстоятельств), которые могут взыскиваться по решению командиров установленным порядком.

Примечательно, что данное правовое средство в дореволюционном законодательстве помещалось в Уставе Дисциплинарном 1913 г. в главе 13, которая так и называлась «О денежных взысканиях, определяемых в порядке административном». Согласно ст. 122 Устава Денежные взыскания определялись:

1) когда количество взысканий не превышает ста рублей, - по распоряжению полковых и бригадных командиров;

2) когда количество взысканий не превышает трехсот рублей, - по распоряжению начальников дивизий;

3) когда количество взысканий не превышает шестисот рублей, - по распоряжению корпусных командиров;

4) когда количество взысканий не превышает девятисот рублей, - по распоряжению главных начальников военных округов;

5) когда количество взысканий превышает девятьсот рублей, то главные начальники военных округов представляют о том на утверждение военного министра.

При этом, в примечании к этой статье оговаривалось, что в военное время главнокомандующему и командующим армиями предоставляется собственной властью определять денежные взыскания и свыше девятьсот рублей.

Когда сумма взысканий превышала власть военных начальников, то они, объявив свое заключение обвиняемому, предоставляли его утверждение высшему, по порядку подчиненности лицу, принимая законные меры обеспечения следующего в пользу казны взыскания.

Статья 124 Устава предусматривала, что денежные взыскания, определяемые военными начальниками, пополняются с офицеров преимущественно вычетом из жалования, а если у виновного есть собственное имущество, то в случаях, не терпящих отлагательства, продажею его в порядке, законами установленном, исключая, когда со стороны высшего начальства последует, по жалобе недовольного, распоряжение о приостановлении взыскании.

Вычет же на удовлетворение денежных взысканий производился из окладов жалованья и всех прибавочных к нему под разными наименованиями сумм, квартирных и столовых денег, аренды, пенсий, единовременных денежных награждений и всяких делаемых или предназначаемых виновному выдаче.

Размер вычетов был установлен следующий:

Из окладов лиц, получающих в год: до до более

500 руб. 1000 руб. 1000 руб.

Неженатых 1/3 2/5 1/2

Женатых или вдовых, но имеющих детей 1/4 1/3 2/5

Указанный правовой механизм позволял командирам эффективно бороться за сохранность военного имущества, предусматривал возможность при значительном ущербе без обращения в суд в административном порядке быстро принять решение и произвести соответствующие удержания с виновного в доход государства. Другими словами, рассмотренное правовое средство, в том виде, в котором оно закреплялось в дореволюционном законодательстве, помогало командирам в управлении войсковым хозяйством, возвышало его авторитет и власть, т.е. работало на укрепление единоначалия, воинской дисциплины обороноспособности страны.

В настоящее же время возможности командира значительно снизились, поскольку судебная процедура требует дополнительных усилий по подготовке документов, поиску и уплате государственной пошлины, а также отнимает много времени, т. к судебные заседания могут тянуться месяцами.

Кроме этого, недоверие со стороны государства командиру в принятии решения самостоятельно, а не через суд, подрывает его авторитет в глазах подчиненных, умаляет единоначалие, как основной принцип управления войсками, ведь чтобы наказать виновного в причинении ущерба рублем он вынужден идти на «поклон» к судье. Другими словами часть властных полномочий командира попросту передана законодателем судебным инстанциям, которые теперь наряду с отправлением правосудия также и управляют войсками, т.е. судебной власти переданы функции исполнительной власти, ведь до принятия в 1999 г. ФЗ «О материальной ответственности военнослужащих» никто не мешал виновным в причинении ущерба обжаловать действия командира установленным порядком, в т.ч. и в суд.

Таким образом, на примере двух кратко рассмотренных выше правовых институтов (дисциплинарного ареста и материальной ответственности военнослужащих) можно убедиться в том, что одной из важнейших основ управления войсками является правовая работа, представляющая собой комплекс правовых средств, без которых управление военными организациями в современных условиях немыслимо. От того, как грамотно отрегулирован правовой механизм в военном законодательстве, насколько он соответствует целям и задачам военных организаций, насколько помогает (а не мешает) командирам реализовать в жизнь эти цели и задачи – во многом зависит успех военного дела.

1.6 Содержание правовой работы в ВС РФ.

Правовая работа имеет место во всех сферах государственного управления нашей страны, поскольку одной из главных ее задач является обеспечение законности, без которой государственное управление (особенно в военной области) немыслимо. Содержание правовой работы, ее направленность, организационные формы и объем во многом определяются целями и задачами того ведомства, организации, органа управления, в которых она осуществляется.

Как справедливо отмечал Аристарков Ю.М., правовая работа не сводится к обеспечению соблюдения законности. Руководящие и иные должностные лица, решая производственно-хозяйственные задачи, не просто исполняют различные правовые предписания, а отыскивают, избирают те варианты решения, которые в наибольшей степени удовлетворяют экономические и иные интересы предприятия, поэтому задачами правовой работы он считал применение и активное использование юридических норм и правовых средств для достижения лучших хозяйственных результатов[109] .

Близкой точки зрения придерживаются и некоторые другие ученые. В частности, по мнению Пугинского Б.И. и Неверова О.Г. в современных условиях содержание правовой работы образуют два (ведущих и определяющих все остальные) аспекта, через которые ими и определяется правовая работа как осуществляемая в организации система мер по исполнению законодательных предписаний и запретов и применению правовых средств для решения хозяйственных и иных задач [110] .

Передставляет особый интерес и заслуживает повышенного внимательного исследования высказываемый по рассматриваемому вопросу в научной литературе некоторыми авторами более многоплановый подход, согласно которому правовая работа по своему содержанию носит универсальный характер, т. к. охватывает собой все стороны деятельности организаций, пронизывает все сферы правовой действительности: нормотворчество и правореализацию, анализ практики применения текущего законодательства и правовое воспитание[111] . Подобный подход наиболее полно раскрывает содержательный элемент правовой работы. Здесь уже обнаруживается взгляд на правовую работу не с позиции организации или отрасли народного хозяйства, а проблема рассматривается в масштабах всего государства.

Вместе с тем, правовое воспитание следует поставить на первое место, т.к. оно, как выше указывалось, формирует и укрепляет правосознание, на фундаменте которого и осуществляется и нормотворчество, и правореализация, и анализ практики применения текущего законодательства в различных областях человеческой деятельности, а, по сути, выстраивается вся правовая работа.

Несмотря на некоторую разноплановость, следует отметить, что указанные подходы к определению содержания правовой работы взаимно дополняют друг друга, позволяют глубже понять существо этого содержания.

Автор разделяет взгляды А.И.Коваленко и Б.И.Пугинского о том, что правовые нормы вследствие своего идеального содержания не способны сами обеспечить возникновение реального результата. В качестве необходимого звена между нормой и результатом выступают действия, практические усилия людей[112] . На первый план содержания правовой работы, таким образом, выступают не столько правовые нормы, сколько сами действия людей по их созданию и претворению в жизнь, по обеспечению их неуклонного исполнения другими гражданами. В этой связи встает вопрос, что определяет действия людей в правовой области, каковы здесь наиболее значимые факторы и движущие силы.

Как показывает практика, особенно опыт правовой деятельности в нашем государстве за последние 10-15 лет, важнейшим фактором, влияющим на состояние правовой работы, является нравственность. В аморальной среде обычным является правовой нигилизм, произвол и злоупотребление служебным положением, халатное исполнение должностными лицами своих обязанностей (а в армейской среде, в силу специфики жизнедеятельности личного состава, кроме того, расцветают неуставные взаимоотношения), что неизбежно приводит к низкому уровню состояния правовой работы. В обществе же, в котором моральные ценности находятся на должной высоте, как правило, можно встретить высокую культуру, уважительное отношение к другим, стремление добросовестно исполнять свои обязанности, укреплять дисциплину и правопорядок, что, в свою очередь, в значительной степени содействует неуклонному повышению уровня состояния правовой работы в воинском коллективе.

В этой связи для более глубокого понимания содержания правовой работы особый интерес представляют важные выводы, сделанные при изучении взаимодействия права и морали А.А.Тер-Акоповым, а именно:

1. Процессы эволюции права и морали органически взаимосвязаны и взаимозависимы.

2. Право все больше берет на себя функцию регулятора общественных отношений, забирая себе и ту роль, которая традиционно выполнялась моралью. При этом содержание моральных норм не меняется, трансформируется лишь форма социального контроля.

3. Право должно рассматриваться в качестве глобальной нравственной ценности. Такой же ценностью должна признаваться правотворческая, правоприменительная деятельность, правовое сознание граждан.

4. Необходимо постоянно соотносить возникающие новые явления и формирующуюся правовую систему с основополагающими духовными ценностями, постоянно приводить их в соответствие с последними.

5. Наряду с правом следует развивать духовность, добиваться формирования единого духовного поля как основы эффективности права[113] .

Как видно все эти положения и выводы актуальны и для правовой работы, к которой они имеют прямое отношение.

Право, по мнению А.А.Тер-Акопова, – элемент духовности по определению. В нем духовность не только отражается, но и закрепляется, охраняется силой государственного принуждения. Все отрасли права основываются на духовности. Если обратиться к уголовному праву, то преступление и наказание, ответственность в целом – это выражение духовности общества. Преступность отражает реальную духовность общества, показывает, во-первых, формы отступления от духовности, а во-вторых – отношение общества к этим отступлениям. Таким образом, делает вывод А.А.Тер-Акопов, духовность – категория и уголовно-правовая, что, собственно, и делает ее предметом уголовно-правовой науки, обязывает рассмотреть уголовный закон с точки зрения того, как он выражает духовность общества и отдельных его членов[114] .

Сделанный вывод представляется очень важным, поскольку позволяет взглянуть по-новому не только на уголовный закон и предмет уголовно-правовой науки, но также и на другие отрасли права и предмет правоведения вообще и правовой работы в частности. Следует отметить, что такой взгляд необходим не только на уголовный закон, но и на другие отрасли законодательства, однако следует признать, что в уголовном праве духовность проявляется более ощутимо.

Уголовный закон, по мнению А.А.Тер-Акопова, сам по себе представляет духовное образование. Он выражает общую волю граждан и потому заключенная в нем духовность имеет общественный характер. Он является благом для личности, общества и государства, выступая в качестве способа регулирования определенных (уголовно-правовых) отношений и защиты интересов каждого человека, общества в целом и государства, противодействуя произволу, мести, несправедливости, угнетению, устанавливая запреты и предписания должного поведения. Именно в таком качестве уголовное право формировалось исторически, черпая свои нормы из религиозных, сугубо духовных установлений. Исторически прослеживается, в частности, связь современного российского права с христианством, Ветхим и Новым Заветами[115] .

Данный вывод также представляется достаточно важным применительно к правовой работе, поскольку обнаруживает связь правовой работы с духовной, религиозной стороной жизнедеятельности граждан, их правосознания с духовным уровнем и религиозным сознанием, а также позволяет глубже вникнуть в истоки правовой работы, правосознания, понять их глубинное содержание, имеющее духовную, религиозную основу.

По мнению А.А.Тер-Акопова в ст. 2 УК РФ, определяющей задачи уголовного закона, необходимо в перечне изложенных социальных ценностей назвать духовность или хотя бы одно из ее основных проявлений – нравственность, причем указать ее в качестве главного приоритета. Духовность (нравственность), став предметом уголовного закона, превратится в предмет научных, уголовно-правовых и криминалогических исследований, что позволит повернуть общество лицом к основному фактору, порождающему преступность, и позволяющему противодействовать ей[116] .

Выдвижение духовности в качестве главного приоритета и предмета уголовного права, а также выводы о необходимости проведения научных исследований духовного содержания права как основного фактора, порождающего преступность и противостоящего ей, заставляют совершенно по-новому взглянуть и на содержание правовой работы, ее духовную составляющую, определяющую во многом и уровень правовой работы. О связи и влиянии духовности и религиозости на право, правосознание и правовую работу высказывались и многие другие ученые и исследователи.

Древнейшие христианские религии, по убеждению Спекторского Е.В., не только благословляют юридическую культуру, но и непосредственно создают ее. И это вполне понятно. Что могло бы обуздать дикаря и подчинить его социальной норме, как не религия, основанная на почтительном страхе? Таким образом, приходит он к выводу, с давних времен юридическая культура уже не только существовала, но и процветала, охватывая не только человеческие, но и божеские дела и вполне оправдывая данное впоследствии Ульпианом определение юриспруденции как познания божеских и человеческих вещей[117] .

По убеждению Победоносцева К.П. (1827-1907), на церковь возложено внушить народу уважение к закону и к властям, внушить власти уважение к свободе человеческой[118] .

Христианская идеология, по мнению Пендиковой И.Г., изначально была абсолютизирована в русской культуре, поскольку на Руси ко времени крещения не было системно развитой, жизнеспособной государственной идеологии, сформировавшейся в рамках языческой культурной парадигмы. Это привело к тому, что в основе русского самосознания лежит христианская идеология[119] . Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку самосознание является фундаментом, на котором выстраивается правосознание, определяющее, по сути, состояние правовой работы в обществе.

Данные обстоятельства и выводы заставляют по-новому взглянуть на христианство и его связь как с российским правом, так и с правовой работой, наполнить правовую работу новым содержанием, способствующим утверждению в ней духовных и нравственных начал, основанных на христианской идеологии.

В соответствии с Основами социальной концепции Русской Православной Церкви (приняты Освященным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 16 августа 2000 г.) излагающими базовые положения ее учения по вопросам церковно-государственных отношений, областями соработничества Церкви и государства в нынешний исторический период являются:

а) миротворчество на международном, межэтническом и гражданском уровнях, содействие взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами и государствами;

б) забота о сохранении нравственности в обществе;

в) духовное, культурное, нравственное и патриотическое образование и воспитание;

г) дела милосердия и благотворительности, развитие совместных социальных программ;

д) охрана, восстановление и развитие исторического и культурного наследия, включая заботу об охране памятников истории и культуры;

е) диалог с органами государственной власти любых ветвей и уровней по вопросам, значимым для Церкви и общества, в том числе в связи с выработкой соответствующих законов, подзаконных актов, распоряжений и решений;

ж) попечение о воинах и сотрудниках правоохранительных учреждений, их духовно-нравственное воспитание;

з) труды по профилактике правонарушений, попечение о лицах, находящихся в местах лишения свободы;

и) наука, включая гуманитарные исследования;

к) здравоохранение;

л) культура и творческая деятельность;

м) работа церковных и светских средств массовой информации;

н) деятельность по сохранению окружающей среды;

о) экономическая деятельность на пользу Церкви, государства и общества;

п) поддержка института семьи, материнства и детства;

р) противодействие деятельности псевдорелигиозных структур, представляющих опасность для личности и общества[120] .

Как можно увидеть из приведенного перечня областей взаимодействия Русской Православной Церкви и государства такое сотрудничество в ряде областей не только способствует в той или иной мере повышению уровня состояния правовой работы в войсках (см., например, п.п. б, в, е, ж, з и др.), но и оказывает существенную помощь государству в деле укрепления его обороны и безопасности в целом.

Таким образом, как видно из изложенного, нравственные, духовные и религиозные факторы оказывали и оказывают существенное влияние на содержание правовой работы и потому не могут игнорироваться. Особенно важное значение эти факторы приобретают в армейской среде, поскольку они оказывают позитивное воздействие на воинскую дисциплину, являющуюся основой военной организации общества, наполняют глубоким содержанием существо воинского долга перед Отечеством и народом, освящает военную службу, вдохновляет на ратные подвиги, мужественное перенесение тягот и лишений суровых армейских будней.

Правовая работа выступает не как стихийный, а как сознательный управляемый и направляемый процесс. В связи с этим содержание такого процесса, очевидно, должно иметь вполне конкретную направленность, т.е определенную цель на достижение которой он должен быть сориентирован и направлен.

Как отмечает И.А.Ильин, к правоотношениям можно подойти с точки зрения их целесообразности. Такое исследование должно установить и доказать единую, высшую цель, осуществляемую правом и правовыми союзами людей, и вслед за тем подыскать верные средства, ведущие к осуществлению этой цели; оно рассмотрит каждое правовое явление и каждую правовую норму с точки зрения их практической годности и негодности и даст указание и совет мудрому правителю. Такое исследование должно называться политикой права[121] .

Указанное И.А.Ильиным исследование по установлению единой высшей цели (права и правовых союзов людей), а также верных средств, ведущих к осуществлению этой цели, названное политикой права, должно составлять ядро, внутренний стержень правовой работы, поскольку без установления этих основополагающих элементов (цели и средств) правовая работа теряет свою главную направленность и приобретает черты стихийности, хаотичности, неуправляемости и бессмысленности.

Таким образом, содержание правовой работы помимо внешней имеет также и внутреннюю составляющую. Если внешнее содержание правовой работы проявляется в основном в различных формах нормотворческой и правоприменительной деятельности, то внутреннее – направлено на повышение уровня правосознания и правовой культуры личности и общества, а по мере роста правосознания необходимо осуществлять переосмысление, уточнение, корректировку (а при необходимости и выработку новых) целей правовой работы, а также средств и методов, ведущих к осуществлению этих целей. Если вопросам внешней составляющей правовой работы в юридической литературе уделялось много внимания и они достаточно широко исследовались различными учеными, то внутреннее содержание правовой работы изучено и раскрыто, как представляется, не в достаточной мере, а между тем, именно внутреннее содержание правовой работы, его качественное состояние, духовное наполнение во многом влияют, а порой и определяют внешние формы организации и ведения правовой работы, ее уровень состояния. Подробнее вопросы, связанные с правосознанием и целями правовой работы, рассматриваются во второй и третьей главе настоящего исследования.

Данные выводы представляют особую важность для военных и других организаций, чья деятельность напрямую связана с повышенным риском для жизни и здоровья людей, где требуется проявление мужества, терпения, готовности отдать, если потребуется, свою жизнь во благо ближним, принести себя в жертву общественным интересам. Как показывает история России развить эти качества в личности практически невозможно без серьезного нравственного и духовного воздействия на правосознание воинов и Православная церковь на протяжении всей дореволюционной истории выступала в этом важном деле укрепления духа войск – главным действующим лицом.

1.7 Система правовой работы.

Система, как отмечает В.В.Лаптев, представляет собой органическую связь между входящими в нее элементами, компонентами, звеньями, частями, образующими определенное единство[122] .

Несколько по иному, с учетом целевого подхода, предлагает понимание системы А.Г.Венделин, который указывает, что система – это комплекс взаимосвязанных частей или подсистем, объединяемых для достижения некоторого набора целей[123] .

Из указанных определений системы можно выделить два важных вывода о том, что ключевыми моментами в системе является: набор целей (для достижения которых собственно такая система создается и функционирует) и определенное единство (образуемое на основе связи входящих в нее элементов). Не является исключением из этого и система правовой работы, которая также должна выстраиваться, исходя из содержания набора стоящих перед ней целей, и иметь определенную степень единства включенных в нее элементов.

Главное требование системного подхода в правовой сфере, по мнению Пугинского Б.И. и Сафиуллина Д.Н., заключается в признании того факта, что все участники правовой деятельности находятся в состоянии своего рода систематической взаимозависимости друг с другом, причем конкретные формы таких связей могут существенно различаться. При этом, законность следует понимать как некоторую характеристику правовой системы, достигаемую интеграцией, четким взаимодействием всех компонентов. Таким образом, приходят к заключению эти авторы, не закон, а создаваемая оптимальная связь элементов выступает императивом, обеспечивающим нормальное функционирование системы, поддержание законности[124] . Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку указывает на высокую значимость именно связи элементов в системе и наталкивает на мысль о необходимости постоянного поиска наиболее оптимальных связей для более эффективного и плодотворного функционирования системы, достижения целей организации. Эти выводы справедливы и для системы правовой работы, которая, очевидно, будет различаться в зависимости от целей и задач, стоящих перед соответствующими организациями и органами управления.

Применительно к военным организациям системы правовой работы должны выстраиваться с учетом систем правовой работы вышестоящих органов военного управления. Вместе с тем, эти системы будут иметь и определенные различия, обусловленные отличиями целей и задач этих организаций, поскольку правовая работа должна быть направлена в первую очередь на обеспечение решения правовыми средствами главных задач организации, ради чего она, собственно, и создана, а, следовательно, и система правовой работы должна быть организована таким образом, чтобы обеспечить средствами, заложенными в праве, достижение главных целей организации. Правильная расстановка акцентов, распределение сил и средств при создании системы правовой работы организации, а также установление прочных связей между составляющими ее элементами является важным аспектом, обусловливающим успешное функционирование как самой организации, так и ее системы правовой работы.

Как указывалось выше и отмечается в литературе – в нашей стране в данный период законодательство не предусматривает обязанностей государства, его органов по управлению правовой работой, исполнительные органы вообще ей не занимаются (за редким исключением – там, где она ведется по инерции или по собственному почину), поскольку такие функции им не вменены. Необходимость же системного руководства правовой работой, в т.ч. и специального руководства деятельностью органов управления, в особенности подразделений юридических служб со стороны государства диктуется рядом обстоятельств: во-первых, в процессе такого руководства обеспечивается направление усилий юридических служб на содействие решению важных задач, стоящих перед государством на данном этапе; во-вторых, следует учитывать различный уровень подготовки юристов и необходимость оказания помощи в овладении более эффективными приемами работы; в-третьих, сами руководители организаций совершенно не знакомы с задачами юристов и содержанием правовой работы, в связи с чем не в состоянии квалифицированно направлять усилия своих юридических служб, а также других подразделений и должностных лиц на достижение соответствующих результатов[125] .

Необходимость системного подхода в руководстве правовой работой обусловлена рядом факторов, главными из которых можно указать все возрастающий объём нормативных правовых актов (разобраться в котором без определенной системы становится все сложнее и сложнее), и человеческий фактор, суть которого состоит в том, что правовая работа представляет собой человеческую деятельность по упорядочению человеческой деятельности, охватить которую, учитывая, что возможности человека ограничены, крайне сложно, поэтому на первый план выступает организационный момент.

Объектом организации служит, по мнению Пугинского Б.И. и Сафиуллина Д.Н., прежде всего человеческая деятельность. Организация предполагает придание ей некоторой упорядоченности, согласованности. Это заранее обдуманный и устроенный ход работы. Назначение же организации состоит в том, чтобы обеспечить выполнение решения организационно, что достигается созданием сети внутрисистемных связей, наиболее эффективного соотношения компонентов, целесообразного взаимодействия участников. Результатом организационного воздействия является сокращение или полное устранение задержек, перерывов между отдельными этапами и видами совершаемых действий. Хорошо организованная деятельность протекает слаженно, в оптимальном ритме, обеспечивая экономию общественно необходимого времени при достижении поставленной цели[126] .

По замечанию Н.И.Мирошниковой, из всех факторов осуществления права наименее исследованным оказался организационный, его роль умалчивается, хотя он незримо присутствует в процессе осуществления прав, «влияет на этот процесс положительно или отрицательно»[127] .

Таким образом, одним из ключевых вопросов, наиболее существенно влияющих на реализацию правовых предписаний и целей правовой работы в жизнь является именно система организации правовой работы.

Могучие возможности права не могут быть приведены в действие, если они не подкреплены материальной силой организации. Чем разнообразнее, надежнее организационные формы, тем богаче и плодотворнее оказывается влияние права на жизнь общества. Юридическая наука, по заключению Пугинского Б.И. и Сафиуллина Д.Н., остается «чрезвычайно далекой от этих проблем, она здесь как говорится «не пахала»… Может показаться невероятным, но в нашей стране при огромном количестве принимаемых законодательных актов вообще не предусмотрен порядок организации их исполнения. Имеются, правда, положения, устанавливающие сроки вступления в силу законов и постановлений. Незадача в том, что в действие они вступают, а вот выполнять их порою никто не затрудняется. Организационный и ресурсный аспекты остаются наиболее уязвимыми моментами процесса реализации права»[128] .

Вместе с тем, следует отметить, что определенный опыт построения и функционирования систем, схожих с системой организации и ведения правовой работы, имеется как в России, так и на международном уровне. Наиболее интересной в этом отношении является система управления качеством, которая по своей сути представляет собой ни что иное, как разновидность правовой работы (в универсальном ее понимании), возникшей на стыке права и экономики и призванной решать определенные экономические задачи с помощью правовых средств.

Как сообщил в своем выступлении на состоявшейся в июне 1971 г. в Москве XV конференции Европейской организации по контролю качества (ЕОКК) директор ВНИИС (Всесоюзного научно-исследовательского института стандартизации) А.Дербишер «в СССР в последние годы последовательно проводятся крупные мероприятия по планомерному повышению качества выпускаемой продукции и усилению государственного воздействия на этот процесс. Осуществление этих мероприятий в рамках хозяйственной реформы, освоение новых методов управления, в которых преобладают экономические рычаги, развитие научных исследований, а также накопленный передовой опыт промышленности создал реальную и прочную базу для объединения отдельных мероприятий в общегосударственную систему управления качеством продукции на всех уровнях управления народным хозяйством». По словам А.Дербишера система управления качеством продукции представляет собой комплекс мероприятий, систематически осуществляемых на предприятиях, в организациях, министерствах и ведомствах, других органах управления народным хозяйством, направленных на достижение оптимального качества продукции на всех стадиях ее создания и потребления[129] .

Качество – философская категория. В человеческой практике встречается разнообразие терминов «качество», однако для всех отраслей бизнеса и промышленности Международной организацией по стандартизации принято определение качества как совокупность характеристик объекта, относящихся к его способности удовлетворять установленные и предполагаемые потребности. Объект – то, что может быть индивидуально описано и рассмотрено. Объектом может быть, например, деятельность, продукция, организация или отдельное лицо, а также любая комбинация из них. Стандартное определение термина «продукция» означает, что она – результат деятельности или процессов. Продукция может включать услуги, оборудование, перерабатываемые материалы, программное обеспечение или комбинации из них[130] .

Таким образом, как видно из вышеизложенного система управления качеством, сформировавшаяся в нашей стране в конце 60-х и начале 70-х годов прошлого века представляет собой комплекс систематически осуществляемых мероприятий, направленных на достижение оптимальных характеристик продукции (в т.ч. услуг или иных результатов деятельности). Следовательно, система управления качеством является по своей сути универсальным средством достижения целей организации (при условии, правда, что эти цели можно как-то измерить), сформулированных в виде определенных характеристик (требований) к результатам определенной деятельности.

При сравнении вышеуказанного понятия системы управления качеством с определением правовой работы в Вооруженных Силах (см. п. 1 Наставления по правовой работе в ВС РФ, утв. Приказом МО РФ 2001 г. № 10), бросается в глаза явная аналогия этих понятий. И в том, и в другом случае это комплекс мероприятий, и там, и здесь осуществление этих мероприятий направлено на достижение оптимальных характеристик обусловленных результатов деятельности (применительно к Вооруженным Силам таким результатом деятельности в первую очередь является высокая боеготовность войск).

Более того, в соответствии с п. 1 Общего положения о юридическом отделе (бюро), главном (старшем) юрисконсульте, юрисконсульте министерства, ведомства, исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся, предприятия, организации, учреждения (утверждено постановлением СМ СССР от 22 июня 1972 г. N 467) для проведения правовой работы в министерстве (ведомстве), на предприятии, в организации, учреждении в зависимости от объема, характера и сложности работы создается, как правило, в качестве самостоятельного структурного подразделения юридический отдел (бюро) или вводятся должности главного юрисконсульта, старшего юрисконсульта, юрисконсульта.

Основными задачами юридического отдела, юрисконсульта министерства, ведомства, предприятия, организации, учреждения являются:

а) укрепление законности в деятельности министерства, ведомства, предприятия, организации, учреждения;

б) активное использование правовых средств для укрепления хозяйственного расчета, борьбы с бесхозяйственностью, улучшения экономических показателей работы предприятий, организаций, учреждений;

в) обеспечение правовыми средствами сохранности государственной собственности, повышения качества выпускаемой продукции, выполнения заданий, обязательств по поставкам и другим договорам;

г) защита прав и законных интересов предприятий, организаций, учреждений и граждан;

д) пропаганда законодательства.

Из приведенных правовых норм (принятых, кстати, примерно в одно время с формированием в стране системы управления качеством) следует, что юридическая служба, созданная для ведения правовой работы имеет в составе своих основных задач как минимум две, связанные с системой управления качеством (см. подп. б, в).

Подведя итог всему выше изложенному, можно придти к выводу о том, что система управления качеством, по сути, есть часть системы правовой работы, связанная с решением (как изначально задумывалось и предполагалось) экономического блока вопросов. Вместе с тем, учитывая универсальность этой системы, заключающуюся в том, что она представляет собой организационно-правовой механизм достижения целей не только экономической, но и в любой другой области, то представляется полезным перенести этот опыт на систему правовой работы в других социально значимых сферах жизнедеятельности, в т.ч. и оборонную.

Как отмечается некоторыми авторами в последние полвека под влиянием потребностей правовой практики сформировалась некоторая система методов управления правовой работой со стороны государства, основывающаяся на применявшихся на практике четырех группах способов управляющего воздействия правовой работой: нормативное регулирование правовой работы; организационное воздействие на правовую работу; административные способы управляющего воздействия на правовую работу; методическое руководство правовой работой[131] . Все эти группы управляющего воздействия, как позитивный практический опыт организации и ведения правовой работы, должны быть проанализированы, упорядочены, систематизированы и представлены в стройной системе правовой работы.

В научной литературе все громче и громче ставится вопрос о создании четкой единой системы организации и управления правовой работой в государстве. В частности, отмечается, что правовая работа, будучи важным аспектом регулирования хозяйственной деятельности, требует четкой организации и, следовательно, воздействия со стороны государства, которое должно быть направлено на установление и поддержание определенного порядка в деятельности коммерческих организаций, обеспечение законности и повышение на правовой основе их экономической эффективности. Такое направление деятельности должно быть предусмотрено законодательством в качестве одной из главных задач соответствующих органов исполнительной власти и, прежде всего, Правительства и Министерства юстиции России[132] . Думается, что еще большее значение этот вопрос приобретает применительно к государственным организациям, от слаженности, четкости и эффективности деятельности которых во многом зависит благосостояние и безопасность государства и общества.

Несмотря на то, что система управления качеством разрабатывавшаяся и внедрявшаяся на предприятиях в 70-х и 80-х годах ХХ века канула в лету вместе с большей частью государственных предприятий и организаций, тем не менее насущная потребность в упорядочении организации деятельности юридических лиц, повышении качества выпускаемых ими продукции и услуг заставила нашу страну принять нормативный акт, закрепивший общие требования к системе управления качеством – ГОСТ Р ИСО 9001-2001 «Системы менеджмента качества. Требования», который был разработан и введен в действие 31 августа 2001 г. (постановлением Госстандарта РФ от 15 августа 2001 г. № 333-ст). В основу этого стандарта было положено третье издание принятого в 2000 году международного стандарта ISO 9001:2000, который был, по сути, переведен и оставлен без существенных изменений.

По утверждению В.Ильина, бытующее мнение о том, что система менеджмента качества (СМК) шагает к нам с Запада как передовой опыт эффективного капиталистического производства, не в полной мере соответствует действительности. «Это, как раз наш, советский, уже хорошо забытый опыт. Всем известно, что в военно-промышленном комплексе Советского Союза качество было неизмеримо выше, чем в гражданских отраслях. Ведь оно определяло безопасность державы». Однако мало кто знает, что в начале восьмидесятых руководящие посты в ISO (Международной организации по стандартизации) занимали наши чиновники из Госстандарта, и при разработке стандарта серии ISO 9000 его разработчики во многом опирались (и особенно в части документирования процессов и принятия решений, разработке метрик процессов, управления изменениями) на корпоративные стандарты управления качеством в нашей оборонке. «Реальность в том, что ISO 9000 выросло из недр именно советского военно-промышленного комплекса. Именно СМК позволила нам запустить спутник, сковать и ракетный меч, и ядерный щит. Мы у себя в России вырастили дерево, а плоды с него снимают, как обычно, на Западе »[133] .

Следует также отметить, что имеются также и военные организации, которые успешно внедряют системы управления качеством. В частности, ФГУП «ЦПО при Спецстрое России» (до 7 сентября 2003 г. ГУП «8 проектный институт» МО РФ) с 2000 г. приступил к разработке системы качества на основе стандартов ИСО серии 9000. В 2002 г. на этом предприятии сертифицирована система качества на соответствие стандарту ГОСТ Р ИСО 9001-96, а в октябре 2003 г. оно первым в Министерстве обороны и Федеральной службе специального строительства получило сертификат соответствия ГОСТ Р ИСО 9001-2000, выданный ОС СК ФЦС Госстроя России. Внедренная система качества позволила этому военному предприятию участвовать в программе «Российское качество». По результатам проведенной экспертизы оно стало единственным среди строительных проектных организаций дипломантом программы и получило право маркировать свою продукцию знаком «Российское качество» (свидетельство «Роспатента» № 2456698 от 12.05.03 г. на знак с приоритетом от 6.08.2002 г.)[134] .

Международный стандарт ISO 9001:2000 «Системы менеджмента качества. Требования», также как и российский, содержит наряду с общими требованиями пять основных блоков требований, предъявляемых к системам управления качеством: требования к документации; ответственность руководства; управление ресурсами; выпуск продукции или предоставление услуг; измерения, анализ и улучшение. Суть стандарта заключается в том, что он является платформой, на базе которой выстраивается с учетом соответствующей специфики система управления качеством конкретной организации, стандарт лишь обращает внимание руководителей организации на ряд наиболее важных вопросов в организации деятельности, которые необходимо четко урегулировать. Невыполнение этих требований стандарта ставит под сомнения способность организации достигать свои цели и обеспечить высокий уровень качества продукции (услуг), эффективно функционировать и развиваться.

В основу стандарта положен целевой, системный, процессный подходы и др. принципы менеджмента качества, направленные на упорядочение таких важных вопросов, как выработка политики и целей организации в области качества, исходя из основных задач (целей деятельности) организации; выявление процессов (наиболее важных видов деятельности организации), необходимых для системы управления качеством; определение последовательности этих процессов и их взаимосвязи; определение критериев и методов, необходимых для обеспечения уверенности в том, что как сами процессы, так и управление ими результативны; обеспечение уверенности в наличии ресурсов и информации, необходимых для поддержки хода реализации этих процессов и их мониторинга; измерение и анализ этих процессов; реализация мероприятий, необходимых для достижения запланированных результатов и постоянного улучшения этих процессов.

Помимо процессов могут документироваться также и процедуры (участки деятельности организации, имеющие второстепенное значение и не нуждающиеся в измерении – суть их в установлении четкого единообразного порядка ведения дел), например, устанавливаться порядок управления документацией. Однако самым главным документом системы управления качеством является руководство по качеству, в котором закрепляется вся система управления качеством в организации, представляющая собой сложный организационно-правовой механизм. Руководство по качеству разрабатывается для каждой организации индивидуально, с учетом ее целей и задач, специфики условий деятельности, уровня развития организации, профессионализма сотрудников и др. факторов, влияющих на результаты деятельности организации.

Примечательно то, что в Вооруженных Силах РФ предпринята попытка выстроить систему правовой работы отдаленно схожую с системой управления качеством. Таким документом, напоминающим по своей структуре и содержанию руководство по качеству, является Наставление по правовой работе в Вооруженных Силах РФ, о котором уже выше упоминалось. Наставление пытается выделить основные, наиболее важные для Вооруженных Сил направления деятельности, их упорядочить, систематизировать и взаимоувязать. Удивительным здесь является то, что хотя и правовая работа и управление качеством развивались совершенно обособленно друг от друга, тем не менее, они содержат много общего, что объясняется определенными объективными закономерностями функционирования организаций как объединений физических лиц для решения единых задач. Эти закономерности и были выявлены и закреплены в международном стандарте, который вырабатывался в течение нескольких десятилетий на основании обширного мирового практического опыта управления деятельностью организаций.

Вместе с тем, несмотря на большие достоинства Стандарта, его универсальность, он имеет и некоторые недостатки. Одной из существенных недоработок стандарта является недостаточный учет правосознания, человеческого фактора, в то время как именно человек, его духовный уровень (проявляющийся в нравственных качествах личности – добросовестности или халатности, трудолюбия или лени, честности или приписках и обмане, целеустремленности, инициативности или безразличия, пассивности к работе и др.) является центральным, самым главным элементом этой системы, во многом определяющим эффективность ее функционирования и достижения целей и задач, стоящих перед ней.

Таким образом, в упрощенном виде систему правовой работы можно представить в виде нескольких взаимосвязанных подсистем, представляющих собой систему целей и задач организации (а значит и правовой работы), систему правовых средств, необходимых (и достаточных) для реализации этих целей и задач, систему субъектов правовой работы и их полномочия, а также систему принципов (организации и ведения) правовой работы (которая будет рассмотрена в следующем параграфе). Однако главным, определяющим элементом системы правовой работы, который указывает и формулирует цели, вырабатывает и закрепляет правовые средства к их достижению, устанавливает круг субъектов, их обязанности и ответственность, позволяет правильно осуществить подбор и расстановку кадров (исходя из их способностей), прилагает усилия к надлежащему функционированию всей системы правовой работы, – является правосознание. Именно правосознание, являясь ядром правовой работы, ее хребтом, несущей конструкцией, стержнем, определяет качественное содержание всех остальных ее элементов и связывает их в единое целое, в живой, действующий организм.

О роли и месте правосознания в правовой работе, а также его источниках и содержании подробнее рассматривается во второй главе исследования.

Как уже ранее отмечалось, несмотря на свое легальное существование уже свыше 30 лет определение правовой работы не получило своего законодательного закрепления, отсутствует единый правовой акт, определяющий общий перечень субъектов правовой работы, до сих пор отсутствует единое нормативное правовое закрепление целей и главных задач правовой работы, основных направлений, по которым она ведется. В научной литературе уже неоднократно отмечалась необходимость разработки специального акта о правовой работе. В одних случаях предлагается издать Общее положение о правовой работе в народном хозяйстве, в других Закон о правовой работе в народном хозяйстве[135] . К сказанному следует добавить, что в основу такого нормативного правового акта применительно к юридическим лицам (в т.ч. и военным) должна быть положена система правовой работы в виде основополагающих принципов ее организации и ведения, единого организационно-правового механизма выработки и достижения целей. За основу следует взять позитивный опыт, накопленный не только в области правовой работы, но также и в рамках системы управления качеством. Подробнее положительные и отрицательные стороны системы управления качеством и ее общность с правовой работой рассматриваются в третьей главе настоящего исследования.

1.8. Принципы правовой работы в ВС РФ.

Принципы правовой работы вбирают в себя, в сущности, основные общеправовые принципы, такие, например, как: принцип справедливости, принцип уважения прав человека, принцип равноправия, принцип законности. Объясняется это тем, что правовая работа, являясь разновидностью деятельности в сфере права, не может осуществляться в разрез с принципами самого права, с которым она неразрывно связана не только названием, но и самой направленностью содержания.

Следует отметить, что в числе принципов, которые включает в себя правовая работа должны быть также и основные принципы, в соответствии с которыми существует предмет правового регулирования (та или иная социально значимая область человеческой деятельности) и без которых его существование и нормальное функционирование немыслимы. В Вооруженных Силах, например, предметом правового регулирования является организация вооруженной защиты государства, военной службы, боевого применения сил и средств и т.п., поэтому принципы, лежащие в основе этой социальной деятельности, способствующие ее эффективному осуществлению, должны лежать и в основе правовой работы в военной области. Это принцип единоначалия, принцип централизации руководства и др. Применение данных принципов при организации и проведении правовой работы в войсках обусловлено тем, что правовая работа является по своей сути разновидностью управленческой деятельности, направленной на упорядочение и оптимизацию всех наиболее важных, значимых сторон жизни органов военного управления, следовательно, она не может не учитывать принципы, по которым живут Вооруженные Силы, и должна сама осуществляться в строгом соответствии с ними.

Вместе с тем, помимо принципов права и военной организации государства можно выделить также ряд специфических принципов правовой работы в Вооруженных Силах, которые должны учитываться при ее организации и проведении.

Связь с правом . Данный принцип позволяет отграничить правовую работу от других видов человеческой деятельности. Суть его состоит в том, что право должно быть в центре внимания правовой работы, именно вокруг него, в связи с ним либо с помощью него (правовых средств) проводятся мероприятия в различных областях человеческой деятельности, называемые правовой работой.

Непротиворечие нравственным и духовным основам общества. Если предыдущий принцип особых трудностей в понимании не вызывает, поскольку очевиден хотя бы уже из названия правовой работы, и сам по себе не требует глубокого исследования и рассмотрения, то принцип непротиворечия нравственным и духовным основам общества занимает особо важное место в силу непреходящей социальной ценности как для права, так и для государства и общества таких чрезвычайно значимых основ как нравственность и духовность, поэтому требует более внимательного изучения.

Уровень нравственности и духовности в государстве занимают важное место. Именно им, во многом обязаны государства своим процветанием и мощью. Это хорошо понимали и отмечали на протяжении всей истории многие государственные деятели, всемерно укреплявшие эти основы благосостояния государства и общества. В силу важности этих сторон жизнедеятельности для государства, не могут они не учитываться и в организации и осуществлении правовой работы, о чем наглядно свидетельствуют многие факты истории.

Так, в одном из постановлений императора Юстиниана сказано: «Церковные законы имеют такую же силу в государстве, как и государственные, что дозволено или запрещено первыми, то дозволяется или запрещается последними. Посему преступления против первых не могут быть терпимы в государстве по законам государственным». А в 131-ой новелле этого же императора Юстиниана указывается, что такими канонами, с которыми должны согласоваться гражданские законы, признаются правила св. Апостолов, поместных Соборов и св. отцов. Кодекс Юстиниана считает императорский закон, по внутренним делам Церкви противный церковным канонам, не имеющим силы. Точка зрения о согласии закона и канона была постоянным принципом в государственном законодательстве Византии. Поэтому в Эпанагоге говорится, что противоречащее правилам Церкви не должно быть допускаемо, в силу чего император Лев Философ сделал постановление об отмене всех законов, противоречащих канонам[136] .

Большой вклад, например, в выработку принципов правовой работы внесла императрица Екатерина II. Одним из ее выдающихся трудов в этой области следует признать Наказ, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения в котором были сформулированы ею ряд важных принципиальных положений как в области нормотворчества, так и в сфере правоприменения. В частности, раскрывая сущность нормотворческой деятельности она предписывала в ст. 453 Наказа: «Надлежит, чтобы в законе видно было везде чистосердечие: они даются для наказания пороков и злоухищрений: и так надобно им самим заключать в себе великую добродетель и незлобие»[137] .

Исследуя проблемы права и нравственности в конце XIX века Коркунов Н.М. делает важный вывод о том, что право уже не признают совершенно независимым от нравственности, а, напротив, ставят его в подчиненное осуществление к нравственности. Целью права признают осуществление нравственности. Известный же государствовед Еллинек определял соотношение права и нравственности так, что право есть этический минимум, т.е. совокупность тех правовых требований, соблюдение которых на данной стадии общественного развития признается безусловно необходимым. Право, следовательно, с такой точки зрения есть только часть нравственности, та именно часть, которая составляет необходимое условие данного общественного порядка[138] . Такой взгляд на право не может не учитываться при осуществлении правовой работы, при выработке основных ее принципов.

Как отмечает В.Н.Хропанюк нормы права и нормы морали органически взаимодействуют между собой. Они взаимообуславливают, дополняют и взаимообеспечивают друг друга в регулировании общественных отношений… Законы правового государства воплощают в себе высшие моральные требования современного общества… Требования общественной нравственности всемерно учитывается нормотворческими государственными органами при создании правовых норм. Особо важную роль моральные нормы играют в процессе применения норм права компетентными органами при решении конкретных юридических дел[139] .

Как это не парадоксально, отмечает С.С.Алексеев, именно через моральные идеалы и ценности происходит общественное признание права. «И самое замечательное заключается в том, что мораль, которая в немалой степени отторгается правом на уровне регуляции внешних отношений (такова уж логика права!), дает праву максимально высокую оценку, придает ему высокую духовную значимость »[140] .

По учению православной церкви право содержит в себе некоторый минимум нравственных норм, обязательных для всех членов общества. Задача светского закона - не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад. Основополагающий принцип права - "не делай другому того, чего не желаешь себе". В тех случаях, когда человеческий закон совершенно отвергает абсолютную божественную норму, заменяя ее противоположной, он перестает быть законом, становясь беззаконием, в какие бы правовые одежды он ни рядился. Например, в Десятисловии ясно сказано: "Почитай отца твоего и мать твою" (Исх. 20. 12). Любая противоречащая этой заповеди светская норма делает преступником не нарушителя ее, а самого законодателя. Иными словами, человеческий закон никогда не содержит полноту закона божественного, но чтобы оставаться законом, он обязан соответствовать богоустановленным принципам, а не разрушать их[141] .

Приведенные мнения, выводы и положения заставляют несколько по-новому взглянуть на правовую работу и ее внутренне содержание, внутреннюю направленность. Еще более глубокий взгляд на эту проблему дает И.А.Ильин.

Правопорядок отдельной страны есть частный вариант общего мироустрояющего закона, присущий определенному народу. Основополагающие принципы отношений человека с человеком, власти с обществом, учреждений друг с другом национальный закон проявляет соответственно конкретной нации, движущейся в истории. Национальное право несовершенно, ибо несовершенен и грешен любой народ. Однако оно создает рамку народной жизни, если переводит и приспосабливает абсолютные истины Божии к конкретному историческому и национальному бытию[142] . Развивая эту фундаментальную для правовой работы мысль далее И.А.Ильин, ссылаясь на исторический опыт человечества, указывает, что авторитет положительного права и создающей его власти покоится не только на общественном сговоре, не только на полномочии законодателя, не только на внушительном воздействии приказа и угрозы, – но прежде всего и глубже всего на духовной правоте или, что то же, на содержательной верности издаваемых повелений и норм. Именно эта духовная верность творимого права является всегда лучшим залогом того, что авторитет права и власти будет, действительно, признан правосознанием народа и что их политическая прочность соединится с жизненною продуктивностью[143] .

Ту же духовную сущность в праве, а, следовательно, и в правовой работе, выявляет И.А.Ильин и через рассмотрения правоотношения, отмечая, что строй общественных отношений определяется, в конечном счете, духовным уровнем людей и всякая общественная организация покоится именно на духовно зрелых и духовно сильных душах. Правоотношение есть духовное отношение: ибо право указывает людям объективно-лучшее поведение, а все объективно-лучшее воспринимается, познается и осуществляется именно духом. Иными словами: так как право есть необходимая форма духа, то правовая связь связует не просто душу с душою, а именно дух с духом. Кто говорит о своем полномочии и о своей обязанности, тот утверждает о себе, что он есть дух, т.е. что он имеет безусловное достоинство и способность к самоуправлению; мало того, он заявляет тем самым, что он исповедует некие объективные и безусловные ценности, что он признает саму идею права, т.е. ориентирует свою жизнь на идеях добра и справедливости, что он, по слову Библии, «ходит пред лицом Божиим». Вступить в правоотношение, значит именно подняться мыслью и волей к идее права и к цели права, т.е. к духу, как источнику живой правоты. Правоотношение, как таковое, вводит человека в сферу духа, ибо оно предполагает живое отношение души к идее объективного блага, как мерилу жизни и деяний. Иными словами: в основе всякого нормального правоотношения лежит взаимное духовное признание; и потому действительные, повседневные правоотношения стоят на высоте и соответствуют своему значению лишь постольку, поскольку они наполнены таким признанием, им созданы и им освящены[144] .

Как видно из всего выше приведенного нравственный и духовный факторы настолько существенны в правовой работе, что сама правовая работа должна выстраиваться в соответствии с основами нравственности и духовности общества, способствовать их всемерному укреплению и утверждению в общественной и государственной жизни.

Целенаправленность является также важным принципом организации и ведения правовой работы, характеризующим направленность ее осуществления и полноту (результативность или эффективность в зависимости от степени достижения стоящих перед правовой работой целей) выполнения.

Под деятельностью принято понимать целенаправленную активность человека. Основным признаком трудовой деятельности служит то, что субъект решает определенную задачу, выполняет задание. Эта задача придает его действиям целенаправленный характер[145] . Правильная постановка целей и задач является залогом их успешного претворения в жизнь, поскольку позволяет четко определить объем необходимой работы и сроки, распределить силы, средства, ответственность, правильно расставить акценты и т.п. В условиях отсутствия целей работа теряет свою направленность и смысл, становится хаотичной и бессмысленной, лишенной стройности и цельного содержания. Близка к указанной ситуации и такая, когда цели и задачи сформулированы туманно, нечетко. Также вредна и содержит много опасностей и негативных последствий работа в случаях, когда цели и задачи установлены неправильно. Все это приобретает особую остроту и пагубность последствий, когда такая работа осуществляется в сфере права. Отсюда следует вывод о важности для правовой работы правильно и предельно четко установить цели и задачи, задать ей определенную целенаправленность.

Более глубоко вопросы, связанные с целями правовой работы, рассматриваются в третьей главе, поэтому отдельно останавливаться на них не будем. Отметим лишь, что принцип целенаправленности должен пронизывать всю правовую работу, только в этом случае можно рассчитывать на успешное ее осуществление.

Улучшение. Смысл данного принципа состоит в том, что правовая работа призвана изменить в лучшую сторону положение дел с помощью правовых средств. В этом смысле она близка к предыдущему принципу целенаправленности и тесно с ним связана, поскольку улучшение показателей (характеристик результатов функционирования) и есть одна из важнейших целей деятельности организации. В основе ее лежит идея непрерывного самосовершенствования как самого человека или коллектива, так и их деятельности в целом.

Применительно к военным организациям этот принцип проявляется в том, что правовая работа должна способствовать повышению их боеготовности, обороноспособности государства в целом. Она должна быть направлена на поиск и внедрение таких правовых средств и механизмов, которые способствуют неуклонному улучшению качественных характеристик деятельности военных организаций и войск в целом.

Как отмечается в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви, «сопоставляя ветхозаветные нормы с нормой благой вести, Господь в Нагорной проповеди призывает к достижению полного тождества жизни с абсолютным божественным законом, то есть к обожению: "Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5. 48) [146] . Провозглашенная первоначально в рамках христианского учения, эта мысль постепенно распространилась и на внешнюю деятельность не только физических, но и юридических лиц. Так, например, одним из принципов системы менеджмента качества как раз и является постоянное улучшение деятельности организации, рассматриваемое в качестве ее неизменной цели[147] .

Принцип разумной достаточности. Особенно актуален в последние времена, когда в сферу правового регулирования попадают все большие и большие области жизнедеятельности, в результате чего разобраться и вникнуть во всем непрестанно увеличивающемся массиве правовой информации становится просто не под силу даже юристу, не говоря про простого руководителя, а тем более рядового исполнителя.

Величайшее своеобразие правового регулирования хозяйственной деятельности, как отмечают Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н., заключается в том, что законодательство должно содержать минимум установлений, выражать нижний предел регламентации. Все остальное пространство заполняется договорными условиями и другими инициативными юридическими действиями субъектов. Более того, высказывается мнение о неприемлемости усилий многих ученых на поиск «пробелов», «неполноты» в регулировании различных сфер взаимоотношений и подготовку предложений об издании новых и новых норм, т.к. детализация правил вольно или невольно сдерживает развитие экономики и, как это не парадоксально, ставит хозяйственников перед необходимостью нарушать закон[148] .

Еще в 1987 г., когда законодательных актов в России принималось во много раз меньше, М.К.Юков отмечал, что «закон не может регламентировать подробно все стороны экономической жизни страны. В нем должны отражаться основные, принципиальные положения, иначе такой акт превратится из закона в многотомное собрание нормативных предписаний различного уровня, характера, юридической значимости и т.п.»[149] .

Неизменными достоинствами любого нормативного правового документа является простота, удобство как в пользовании им, так и в применении содержащихся в нем предписаний. Однако анализ законотворческой и правоприменительной деятельности в сфере обороны и военного строительства последнего десятилетия показывает, что наметились тенденции по распылению правовых норм во множестве различных законодательных актов, что, безусловно, не может не сказаться на сложности и запутанности военного законодательства (ярким примером тому может служить недавно принятый ФЗ «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих», в котором юристу сложно разобраться, не то что командиру, а тем более простому солдату) и, как следствие, на законности и правопорядке в войсках. Складывается впечатление, что законодателей больше интересует количество законов, нежели их качество и исполнение.

Негативные последствия такого в корне не правильного подхода к законотворческой деятельности (не учитывающего природу человеческого естества, особенности строения его сознания и его ограниченные возможности), когда законодательные акты принимаются сотнями ежегодно, можно наблюдать повсеместно. В результате этого явления количество законов постоянно увеличивается, значительная часть положений этих законов не выполняется (во многом из-за ограниченных человеческих возможностей ориентироваться в таком огромном массиве норм), как следствие, интерес и отношение к законам у населения (для которого собственно они и принимаются) неуклонно падает и общество все более и более проваливается в пучину правового нигилизма, хаоса и беспорядка.

В Вооруженных Силах ситуация складывается еще более плачевная, поскольку командиры оказываются в крайне стесненной ситуации, когда они обязаны обеспечить вооруженную защиту Отечества, а переизбыток правовых норм в отдельных областях военного строительства, ряд из которых, кроме того, не выполняется государством (жилищное обеспечение, компенсация за наем жилья, вещевое имущество, выплаты за участие в боевых действиях и т.п.) не столько способствует, сколько мешает решению главных задач, для которых собственно и существуют военные организации – обеспечение высокой боеготовности войск. Все свое внимание и силы приходится отдавать не столько боевой подготовке, повышению боевой слаженности, военным учениям и т.п., сколько рассмотрению бесконечных жалоб и заявлений, приемам посетителей, судебным процессам, выпрашиванием из вышестоящих организаций материальных средств для обеспечения личного состава и т.п. Вся эта сложившаяся система правовой работы, по сути, выводит на второй план главные обязанности командира – обеспечение высокой боевой готовности вверенных ему подразделений, изучение того, что необходимо знать и уметь на войне, укрепление морального духа войск – ведь по этим наиболее важным вопросам как это не удивительно, ни одного законодательного акта нет.

Кроме того, многие законодательные акты в военной сфере издаются непонятно из каких соображений и по какой системе. В результате такой бессистемности существует большой букет военных законов (об обороне, о статусе военнослужащих, о воинской обязанности и военной службе, о военных судах, о материальной ответственности военнослужащих, о пенсионном обеспечении, об альтернативной гражданской службе, о накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих и др.) и готовится к принятию еще ряд военных законодательных актов (о правовом положении военной организации, о вооруженных силах, о дисциплинарном аресте военнослужащих и др.), запутаться в которых командиру становится все легче и легче.

Вместе с тем, наиболее актуальные, насущные, крайне необходимые для нормальной жизнедеятельности войск, укрепления единоначалия, воинской дисциплины, морально-психологического состояния и боеготовности войск законы остаются до сих пор не принятыми. Особое место среди них занимает законопроект о дисциплинарном аресте, который уже третий год не может по непонятным причинам выйти из стен законодательных органов, в результате чего более двух лет войска живут без такого эффективного для повышения воинской дисциплины правового средства, как арест военнослужащего с содержанием на гауптвахте. Последствия безнаказанности не замедлили сказаться на падении боеготовности частей и подразделений.

Такое положение дел не способствует улучшению военного строительства, укреплению военного управления и является закономерным результатом плохо поставленной правовой работы на соответствующих уровнях государственного управления, в том числе и в военной сфере.

В этой связи представляется разумным свести все законодательные акты в области обороны в один единый кодифицированный законодательный акт (военный кодекс, например), в котором систематизировать все основные, наиболее важные положения и эффективные правовые средства в области организации обороны и военного строительства, руководствуясь при этом минимальной достаточностью, избегая декларативных норм, либо норм, которые изначально могут не выполняться со стороны государства. Этот кодифицированный акт не должен превращаться в многотомное издание инструкций, чтобы он не перекраивался без конца законодателями и дискредитировал себя как законодательный акт, имеющий высшую юридическую силу (после Конституции РФ, разумеется), положения которого могут не выполнятся. Иначе это отрицательно будет влиять на правосознание личного состава. Отношение к такому закону (а вмести с ним и к другим правовым актам) будет неуклонно падать в глазах исполнителей, в результате же правового нигилизма будет падать роль и значение правовых средств управления войсками, воинская дисциплина и правопорядок, и, как следствие, – управляемость и боеготовность подразделений.

В таком акте необходимо четко, предельно кратко и лаконично закрепить незыблемые (как в мирное, так и в военное время) основы военной организации государства (ее цели, задачи, принципы организации и управления, система государственных органов, обеспечивающих оборону страны, их структура, обязанности и ответственность как в мирное, так и (самое главное) в военное время). Разумеется, в данном акте во главу угла должен быть поставлен священный долг каждого гражданина по вооруженной защите своего Отечества, предельно ясно раскрыто существо (содержание) этого долга, закреплены порядок (правовой механизм) его реализации и строгая ответственность за уклонение в той или иной форме от его надлежащего исполнения.

Следует также особо отметить и другой недостаток правовой работы, заключающийся в дисбалансе норм, содержащих права и обязанности военнослужащих. При сравнении военного законодательства до начала перестройки и после бросаются в глаза интересные факты. Раньше существовал лишь один законодательный акт о всеобщей воинской обязанности, где о правах военнослужащих, механизме и гарантиях их реализации практически ничего не говорилось, – между тем, статус военнослужащего в обществе был чрезвычайно высок. В настоящее же время можно увидеть чрезмерное обилие норм, предусматривающих права, гарантии, льготы военнослужащих, организационно-правовые механизмы их реализации, и скудное упоминание о высоком долге, чести, обязанности и ответственности воина перед своим народом и государством, – в то время как статус военнослужащего неуклонно падает, многие права попираются и попросту игнорируются на самом высоком уровне (при этом к ответственности, в т.ч. к уголовной, за подобные нарушения виновные не привлекаются – государством принята, к сожалению, линия на гуманизацию уголовного законодательства – в результате граждане вынуждены сами добиваться реализации своих прав при полном попустительстве властей и безнаказанности виновных в этом лиц). Подобная манипуляция вниманием людей привела к тому, что вместо концентрации внимания и сил на изучении и добросовестном исполнении своих обязанностей военнослужащие ударились в изучение своих предусмотренных законодательством прав, льгот, гарантий и компенсаций, а также осаждение командиров, военных прокуроров и военных судов с требованием их реализации. А между тем, главное в военной службе не права, а именно обязанности и ответственность, их правильное, глубокое понимание и надлежащее, добросовестное исполнение.

В результате этого негативного явления возникает ряд пагубных последствий в нравственной и духовной сферах обеспечения обороны. Постепенно меняется отношение к военной службе, она рассматривается зачастую уже не как возможность честно и бескорыстно послужить своей Отчизне, а как средство обогащения, одним словом, все больше скатывается к товарно-денежным отношениям, формирует иждивенческий, потребительский подход, разлагает основы военной организации, уничтожает у военнослужащих любовь и беззаветную преданность своей Родине, бескорыстное служение своему народу, на которых, собственно, и держится военная сила государства и о которых сейчас в законодательных актах даже не упоминается.

Необходимо также предусмотреть в этом кодифицированном законодательном акте и механизм привлечение к ответственности должностных лиц высшего звена (как законодательных, так и исполнительных ветвей власти), в том числе и уголовную, за принятие правовых актов, необеспеченных необходимыми ресурсами, за необеспечение исполнения принятых нормативных правовых актов в области обороны, рассматривая такие действия как наносящие вред Вооруженным Силам и подрывающие основы обопроноспособности государства. Принцип неотвратимости наказания необходимо поставить на должную высоту. Иначе безответственность и безнаказанность недобросовестных чиновников верхних эшелонов власти окончательно разрушит систему обеспечения обороны и безопасности нашего Отечества.

В силу того, что правовая работа, проводимая в организации, по своей сути и содержанию близка к деятельности, осуществляемой в рамках системы управления качеством в этих организациях, то рассмотрение принципов правовой работы было бы не полным без рассмотрения принципов управления качеством и возможности их полезного (для военного дела) заимствования для целей более эффективного осуществления правовой работы в войсках.

Принципы управления качеством и правовая работа . Для успешного руководства и функционирования организации необходимо, чтобы управление ею осуществлялось в соответствии с определенными основополагающими объективно закономерными правилами или принципами. Такие принципы были разработаны международным сообществом (в рамках системы управления качеством) для применения высшим руководством организации с целью обеспечения ее развития в направлении непрерывного улучшения деятельности[150] . Анализ этих принципов показывает, что они могут успешно применятся и в отношении правовой работы военных организаций. Рассмотрим некоторые из них.

Первый принцип – ориентация на потребителя. Суть его состоит в том, что поскольку организации зависят от своих потребителей, то им следует понимать их текущие и будущие потребности, выполнять их требования и стремится превзойти их ожидания. Для военных организаций таким потребителем результатов ее деятельности является, как правило, государство в лице вышестоящих органов военного управления. Следовательно, правовая работа должна строится таким образом, чтобы выявлять текущие и будущие потребности государства в результатах деятельности военной организации, обеспечивать строгое выполнение такой организацией требований действующего законодательства, а также, не останавливаясь на достигнутом, обеспечить правовыми средствами достижения более высоких результатов (показателей боеготовности, например).

Второй принцип – лидерство руководителя. Смысл этого принципа близок по своему содержанию к ранее указанному нами принципу целенаправленности (по сути, дополняет его) и заключается в том, что руководители должны обеспечивать единство цели и направления деятельности организации, создавать и поддерживать внутреннюю среду, в которой сотрудники могут быть полностью вовлечены в достижение целей, поставленных организацией. Для Вооруженных Сил и проводимой ими работы данный принцип представляется достаточно актуальным, поскольку в военном деле решающим фактором является максимальная концентрация сил и средств, что во многом достигается именно обеспечением с помощью различных правовых средств единства цели и направления деятельности военной организации. Очень близок данный принцип и к принципу единоначалия, без которого немыслима военная организация.

Третий принцип – вовлечение сотрудников – органически связан с предыдущим. Согласно этому принципу работники всех уровней составляют основу организации, и их полное вовлечение дает возможность организации с выгодой использовать их способности. Человеческий фактор имеет в военном деле огромное значение, поэтому организация правовой работы с учетом этого принципа представляется достаточно важной и требует внимательного изучения.

Следующие три принципа – процессный подход (желаемый результат достигается эффективнее, когда деятельностью и соответствующими ресурсами управляют как процессом), системный подход к управлению (выявление, понимание и менеджмент взаимосвязанных процессов как системы вносят вклад в результативность и эффективность организации при достижении ее целей) и постоянное улучшение – будут подробно анализироваться в параграфе 3.4. настоящего исследования, поэтому останавливаться на них отдельно нет необходимости.

И последний принцип, на котором следует остановиться, – принятие решений, основанное на фактах. Суть его, как указывает Стандарт, состоит в том, что эффективные решения основываются на анализе данных и информации. Значение правильного решения в военном деле трудно переоценить, поэтому особое внимание следует уделять выработке с помощью правовых средств механизма принятия правильного решения, основывающегося на глубоком всестороннем анализе достоверных фактов.

Подводя итог выше изложенному, можно отметить, что принципы правовой работы в вооруженных силах в силу объективных причин во многом совпадают (вбирают в себя) с принципами, на которых основывается право и военная организация государства. Вместе с тем, можно выделить и ряд принципов, отражающих определенную специфику этого вида деятельности, таких, например, как связь с правом, непротиворечие нравственным и духовным основам общества, целенаправленность, разумная достаточность. Наблюдается много общего у правовой работы и с принципами системы управления качеством.

Глава 2. Правосознание – основа правовой работы

2.1 Сущность правосознания и его связь с правовой работой.

Роль сознания в правовой сфере жизнедеятельности трудно переоценить. О прямой зависимости и взаимном влиянии уровня сознания на правовую работу и законность отмечалось с давних времен. Одним из ярких тому примеров может послужить Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения, в ст. ст. 57-58 которого она прямо указывала, что «законоположение должно применять к народному умствованию. Мы ничего лучше не делаем, как то, что делаем вольно, непринужденно, и следуя природе нашей склонности». И далее, развивая эту мысль, императрица прямо отмечала, что «для введения лучших законов необходимо потребно, умы людския к тому приуготовить. Но чтобы сие не служило отговоркою, что нельзя установить и самого полезнейшего дела; ибо если умы к тому еще не приуготовлены, так приймите на себя труд приуготовить оные, и тем самым вы уже много сделаете»[151] .

Как видно из приведенного положения укреплению правосознания Екатерина II придавала первостепенное значение в деле организации и ведения правовой работы в области законодательной и правоприменительной, в связи с чем указывала на прямую связь уровня правосознания и законопослушания исполнителей, требуя от своих подчиненных до введения законоположения: «приймите на себя труд» предварительно «умы людския к тому приуготовить». Здесь особенно бросается в глаза глубокое понимание того, что при управлении людьми с помощью правовых средств на первый план встает вопрос о необходимости учета человеческого фактора – природы человеческой «склонности» – и необходимости воздействия на нее.

В юридической литературе правосознание определяется как относительно самостоятельная сфера или область общественного, группового или индивидуального сознания (наряду с политическим, нравственным, эстетическим и т.д.), отражающая правовую действительность в форме юридических знаний и объективированных оценок действующего права, а также в виде социально-правовых установок и ориентаций, выполняющих роль внутреннего регулятора юридически значимого поведения[152] . Однако одно это определение само по себе не исчерпывает многогранность и сложность этого социального явления, его связь с внутренней жизнью людей, проводимой в войсках правовой работой.

Изучением правосознания, его роли и места в правовой деятельности людей, организаций и государства занимались многие ученые, однако одним из наиболее фундаментальных и глубоких исследований в области правосознания и его сущности следует признать монографию выдающегося русского правоведа и философа И.А.Ильина «О сущности правосознания». Как справедливо отмечает Сазонова Т.Б. «очевидно, что учение о правосознании Ивана Ильина не утратило своего значения и сегодня. А возможно, именно сегодня оно наиболее актуально – ведь все то, от чего предостерегал Ильин, реализовалось в нашем обществе с завидным упорством»[153] .

Правосознание занимает особенное, можно сказать центральное место в вопросе организации и ведения правовой работы, обеспечения законности и правопорядка в обществе, государстве и его вооруженных силах, поскольку создание правовых норм и претворение их в жизнь происходит в подавляющем большинстве случаев через сознательное поведение людей сообразно уровню их правосознания. Как справедливо замечает И.А.Ильин «самая сущность , самая природа права в том, что оно творится сознательными существами и для сознательных существ, мыслящими субъектами и для мыслящих субъектов[154] .

Человеку невозможно не иметь правосознание; его имеет каждый, кто сознает, что кроме него на свете есть другие люди. Человек имеет правосознание независимо от того, знает он об этом или не знает, дорожит этим достоянием, или относится к нему с пренебрежением. Вся жизнь человека и вся судьба его слагаются при участии правосознания и под его руководством; мало того, жить – значит для человека жить правосознанием, в его функции и в его терминах: ибо оно остается всегда одною из великих и необходимых форм человеческой жизни[155] .

Такое понимание правосознания, его места и роли в жизни и судьбе человека и человечества в целом заставляет более пристально вглядываться в это сложное социальное явление. Правильное уяснение сущности правосознания, его положительных и отрицательных проявлений, недостатков и преимуществ, его источников и механизмов реализации в правовой деятельности человека открывает широкие возможности и многообразные средства для совершенствования правовой работы посредством оздоровления и укрепления правосознания.

Самое большое, о чем помышляет современный человек, – это о своих личных правах и привилегиях, а именно, как бы их закрепить за собою и расширить во все стороны, по возможности не подвергаясь судебным неприятностям; но о том, что действующее в стране право – закон, указ, полномочие, обязанность, запрет – не может жить и применяться вне живого правосознания , не может поддерживать и оберегать ни семью, ни родину, ни порядок, ни государство, ни хозяйство, ни имущество, об этом современный человек почти не вспоминает. Это ведет к двум последствиям: с одной стороны, действующее в стране так называемое положительное право не может совершенствоваться в своем содержании и начинает осуждаться и отвергаться целиком как ничего не стоящее, «буржуазное» право; с другой стороны – происходит медленный подрыв и постепенное ослабление его организующей, упорядочивающей и оберегающей жизненной силы . Ныне, замечает И.А.Ильин, мы переживаем эпоху, когда правопорядок, становится повсюду непрочным и колеблется в самых основах своих; когда большие и малые государства стоят перед возможностью крушения и распада, а над миром носятся какие-то всеразлагающие дуновения или даже порывы революционного ветра, угрожающие всей человеческой культуре. Это означает, что необходимо начать планомерную, систематическую борьбу за укрепление и очищение современного правосознания . Если эта борьба не начнется или не будет иметь успеха, тогда правосознание современного человечества станет жертвою окончательного разложения, а вместе с ним рухнет и вся современная мировая культура[156] .

В этой связи встает закономерный вопрос, что же является основой формирования правосознания и каковы главные источники его укрепления.

Шебаршов П.Т. указывает, что более всеобъемлющий, динамичный, гибкий и широко массовый характер морали выдвигает ее в качестве основы формирования правосознания, а из анализа единства принципов нравственного и правового сознания, общности их нормативной, оценочной и регулятивной сторон вытекают важные методологические выводы о диалектическом единстве и взаимосвязи правового и нравственного воспитания, посредством которого преимущественно и происходит формирование правосознания[157] .

Таким образом, мораль и нравственное воспитание (наряду с правовым) выступают основой, источниками формирования правосознания личности. Данный вывод представляется чрезвычайно важным, поскольку указывает на главное направление приложения усилий по укреплению правосознания.

Исследуя вопросы государственно-правового воздействия на формирование правосознания, Чурсин В.Д. доказывает, что такое воздействие является фактором субъективного, целенаправленно-идеологического характера, который призван содействовать эффективности функционирования государственно-правового регулирования[158] .

Данный вывод ценен тем, что позволяет выделить также и целенаправленно-идеологический компонент в формировании правосознания и его позитивное влияние на эффективность функционирования государственно-правового регулирования, а значит и на состояние правовой работы в стране в целом. Вместе с тем, некоторыми учеными указывается на определенные недостатки в этом компоненте, негативно отражающиеся в деле военного строительства.

Как, в частности, отмечает А.А.Падерин, в нашей стране недостаточно ярко проявляется одно из важнейших направлений деятельности государственного руководства – укрепление общенациональной идеологии. Без идеологии государство не может существовать, это не государство, а как бы неполноценный в умственном отношении человек, который не может вести самостоятельную жизнь и существует благодаря опеке. Несамостоятельное идеологически, да еще к тому же слабое в экономическом и военном отношениях государство рано или поздно попадает под контроль более сильных, в том числе и идеологически, соседей. Именно в идеологической и нравственной сфере коренится большинство российских неудач последнего времени. Ведь если нет единства в обществе, то нет и сплоченной, настроенной патриотически армии. А без этого невозможно одерживать победы даже в кампаниях, подобных чеченским. Необходимы перестройка боевого духа солдата, офицера, их морально-нравственного состояния, развитие у них чувства долга перед Отечеством, формирование понятия воинской чести. Необходимо целенаправленное и системное восстановление истинных исторических и военно-исторических знаний, без которых ни о какой патриотичности не может быть и речи. Незнание истории Отечества, его армии или цинично фальсифицированное ее преподнесение как раз и позволяют лишать и народ, и защитников Родины здорового чувства национального достоинства – основы державности, обороноспособности, независимости страны[159] .

С подобными заявлениями трудно не согласиться. Создавшееся положение деидеологизации государства и его вооруженных сил, отсутствия стройной системы ценностей государства, на основе и в строгом соответствии с которой должна выстраиваться вся работа по морально-психологической подготовке личного состава, пагубно сказывается на правосознании воинов, их отношении к военной службе, боеготовности подразделений. В этой связи на командиров, их заместителей и помощников возлагается дополнительная нагрузка по формированию и укреплению этого важного составляющего компонента правосознания защитников Отечества. Особую силу здесь может возыметь глубокое системное изучение поистине великой истории России, ее героического прошлого, внимательного рассмотрения тех национальных черт русского народа (мужество, отвага, терпение, жертвенность, твердость, воля к победе, боевой дух и т.п.), благодаря которым Россия смогла выстоять в тяжелых испытаниях, противостоять бесчисленным вражеским нашествиям, расти и развиваться, а также всестороннее исследование подвижнического самоотверженного труда на благо Отечества и народа великих государственных деятелей России, ее легендарных военачальников и скромных воинов-героев. При этом необходимо проявлять разносторонность, творчество избирательность в подаче этого материала, чтобы такие занятия с личным составом и сообщенные на них знания были интересны, познавательны, актуальны, содержали новизну и практическую значимость, захватывали внимание и воображение аудитории, побуждали к следованию примеру подвижнического ратного труда и героизма, товарищества и взаимопомощи, воспитывали лучшие человеческие и воинские качества. На основе исторических знаний необходимо постоянно воспитывать и укреплять у военнослужащих общепризнанные в России и проверенные веками духовные и нравственные ценности, чувство долга и ответственности за обеспечение надежной защиты Отечества, добросовестный и самоотверженный ратный труд.

По мнению Чефранова В.А. в структуре правосознания правовая идеология и психология занимают доминирующее положение: в реальной социальной действительности невозможно встретить ни одного правового явления или процесса, в котором так или иначе не находили бы своего отражения идеологические или психологические факторы[160] .

Указанное положение представляется также достаточно важным, поскольку наряду с отмеченным выше идеологическим фактором в правосознании выделяется также и психологический, играющий в военном деле чрезвычайно высокую роль и оказывающий существенное влияние на морально-психологическое состояние личного состава. Понимая важность психологической составляющей правосознания в обороноспособности государства и боеготовности ее вооруженных сил, широкое распространение в мире получают представляющие серьезную угрозу для общества средства и способы негативного воздействия на эту компоненту.

Как отмечают ряд авторов, на современном этапе способы воздействия на поведение людей стали более разнообразными и действенными благодаря разработке современных научных методов анализа поведения человека и созданию высокотехнических средств связи и массовой информации. Появилась возможность организованного и скоординированного в масштабах государства, вооруженных сил информационного влияния на партнеров и противника с помощью информационно-психологического оружия, под которым понимается специальное оружие, основанное на применении разрушающего воздействия на психику человека, используемое для управления его поведением и деятельностью или даже уничтожения. К основным разновидностям информационно-психологического оружия обычно относят уже широко известные и апробированные на практике средства (системы) информационно-психологического воздействия (MASS-MEDIA - оружие, психотропно-информационное оружие). Воздействие такого оружия на людей связано с деморализацией и подавлением воли к сопротивлению, перестройкой и манипулированием мышлением, программированием поведения в повседневной и боевой обстановке. В реальной обстановке информационно-психологическое оружие в ходе психологических операций в первую очередь направлено на сознание, психику командования и должностных лиц, принимающих участие в процессе принятия решений, затем – на войска в целом[161] .

Как видно из изложенного, в современных условиях ведения войн и проведения боевых операций информационно-психологическое оружие представляет серьезную опасность для обороноспособности государства, объектом его разрушающего воздействия является сознание, психика воина, а, следовательно, и правосознание, в особенности психологическая его составляющая. В этой связи встает вопрос о выработке средств и способов укрепления правосознания, психики воина таким образом, чтобы информационно-психологическое оружие не оказывало на него своего деморализующего (подавляющего волю к сопротивлению), разлагающего воздействия, чтобы сам воин мог противостоять такому негативному воздействию с помощью своего крепкого здорового правосознания. Следовательно, необходимо глубоко изучать психологическую составляющую правосознания воина, ее влияние на боеготовность, способы и средства ее повышения и всестороннего укрепления.

Следует отметить, что осознание этой опасности и понимание необходимости укрепления правосознания воинов, проведения соответствующих адекватных мероприятий у командования постепенно проявляется все больше и больше, поэтому такая работа в войсках ведется, и объем ее неуклонно возрастает. Как сообщил в своем докладе заместитель начальника отдела вузов и кафедр гуманитарных дисциплин Главного управления воспитательной работы ВС РФ М. Зеленков, управление войсками должно строиться на определенном фундаменте. Сегодня этим фундаментом является моральный фактор. Наращивание человеческого потенциала и более глубокий учет его влияния на процесс управления войсками - это один из неисчерпаемых источников повышения его эффективности, по существу, без особых дополнительных материальных затрат. Ведь в России всегда сначала было Слово. Военно-политическое руководство России уделяет внимание вопросам улучшения качественных, в том числе морально-психологических характеристик войск. В частности, создана нормативная база принципиально нового вида обеспечения деятельности войск - морально-психологического обеспечения; создается единая система культурно-досуговой работы[162] .

В этой связи большое значение приобретает правильная правовая регламентация этого важного вида деятельности органов военного управления, однозначное понимание и неуклонное претворение в жизнь мероприятий по морально-психологическому обеспечению. От этого во многом зависит уровень правосознания и правовой культуры военнослужащих, их отношение к военной службе, исполнению своих обязанностей, воинская дисциплина в подразделениях и успех военного дела, в целом. Поэтому необходимо уделять этому важному участку деятельности командования особое внимание, тщательно продуманно планировать, проводить и анализировать последствия, результаты проведенных мероприятий, выявлять наиболее эффективные из них, оказывающие положительное действие на правосознание и поведение военнослужащих, широко распространять позитивный опыт, виды деятельности, укрепляющие боевой дух войск, повышающие их морально-психологическое состояние.

Определяя правосознание как самостоятельную форму духовной культуры, Пендикова И.Г. отмечает, что правовое сознание – это особая форма духовности, в рамках которой базовыми являются национальные культурные архитипы равенства, справедливости и свободы, сформировавшиеся в сфере взаимодействия структуры элементов (мифа и ритуала) соответствующей религиозной парадигмы. Русская же правовая культура, как и русское религиозное сознание, по ее утверждению, формировалась в условиях главенства принципа Благодати. Таким образом, в правосознании русского народа представления о законе, справедливости и свободе обусловлены этим принципом. Закон воспринимается как несовершенный, подготовительный принцип человеческих отношений[163] .

Таким образом, как можно увидеть из выше изложенного различными учеными указываются нравственная, идеологическая, психологическая и духовная (религиозная) основы, источники формирования и направления укрепления правосознания.

Неразрывно связана с правосознанием и правовая культура, которая занимает также большое и важное место в организации и проведении правовой работы в воинском коллективе, поскольку является проявлением правосознания (как внутреннего состояния личности) во вне – в конкретной правомерной практической деятельности, в законопослушном (или неправомерном) поведении людей. Она позволяет глубже уяснить сущность правосознания, его тесную связь с правовой работой.

Как разновидность общей культуры, правовое ее проявление характеризуется определенным уровнем правосознания, законности, совершенства законодательства и юридической практики[164] . Как видно из изложенного, с одной стороны правовая культура характеризуется уровнем правосознания, с другой, – уровнем законности, совершенства законодательства и юридической практики, т.е., по сути, уровнем правовой работы. Все сказанное указывает на огромное взаимное влияние и взаимосвязь правосознания, правовой культуры и правовой работы.

Таким образом, правосознание (как внутреннее состояние субъекта, характеризующее его отношение к социальной действительности с позиции права), являясь ядром правовой культуры, определяет уровень состояния других его элементов, характеризующих, по сути, правовую работу (нормотворческую и правоприменительную деятельность) и их качественное состояние.

В широком понимании правовая культура выражается в достигнутом уровне совершенства правовых актов, правотворческой и правоприменительной деятельности, правосознания и правового развития личности, а также в степени свободы ее поведения и взаимной ответственности государства и личности, положительно влияющих на общественное развитие и поддержание самих условий существования общества.

Применительно к личности каждого военнослужащего в рассматриваемом аспекте правовая культура – это знание и понимание социальной сущности права, осознанное исполнение его предписаний в деятельности по защите Отечества в мирное время и в боевой обстановке.

Большое значение в деле укрепления законности и правопорядка каждым военнослужащим (а значит и повышения уровня правовой работы в воинском коллективе в целом) имеет профессионально-правовая культура, под которой принято понимать глубокие, объемные и формализованные знания законов и подзаконных актов, а также других источников права в сфере порученного в соответствии с занимаемой должностью участка деятельности, правильное понимание принципов права и задач правового регулирования, профессиональное отношение к праву и практике его применения в строгом и точном соответствии с правовыми предписаниями или принципами законности, т.е. высокая степень владения правом в предметно-практической деятельности.

Быть мастером своего дела в сфере обеспечения законности и правопорядка на порученном участке – значит обладать высоким уровнем правосознания и профессионально-правовой культуры.

Таким образом, сопоставляя такие фундаментальные социальные явления как правосознание и правовая культура, следует указать на их тесную связь и отметить, что, по своей сути, правовая культура личности или общества есть внешнее проявление их внутреннего, заключенного в правосознании, содержания. Военнослужащие с высоким правосознанием обнаруживают и высокий уровень правовой культуры. Лица же со слабо развитым правосознанием, как правило, демонстрируют низкий уровень правовой культуры. Отсюда напрашивается вывод о том, что правовая культура является своего рода связующим звеном между правосознанием (воина, воинского коллектива) и правовой работой в Вооруженных Силах, а также и военным делом, деятельностью по вооруженной защите Отечества от агрессора. Именно правосознание и правовая культура задают и во многом определяют уровень и состояние деятельности должностных лиц и общества в целом по обеспечению обороноспособности государства.

Выявление данной связи позволяет обратить внимание и на другое важное обстоятельство. Для укрепления военной мощи государства необходимо повышать правовую культуру его граждан и в особенности личного состава воинских частей и подразделений. Для повышения правовой культуры необходимо укреплять правосознание граждан и в первую очередь военнослужащих. Следовательно, от уровня правосознания и состояния работы по его укреплению во многом зависит и состояние боеготовности, уровень вооруженной защиты Отечества. В этой связи правовая работа, с одной стороны, выступает как одно из главных средств укрепления правосознания и повышения правовой культуры воинов, а с другой, – как состоящий в распоряжении правосознания инструмент управления общественными отношениями, направляющий их развитие в нужном для общества и государства направлении – укрепление вооруженной защиты страны.

Таким образом, подведя краткий итог, можно заключить, что правосознание воина тесно связано с правовой работой через правовую культуру и, по сути, является тем фундаментом, на котором строится вся правовая работа в военной организации, в значительной степени обеспечивается ее боеготовность. Как социальное явление правосознание еще до конца не изучено, однако уже сейчас можно отметить, что основу его составляют нравственная, идеологическая, психологическая, духовная (в т.ч. и волевая, и религиозная) стороны человеческой жизни, которые и оказывают существенное влияние на его формирование и укрепление.

2.2 Правовое воспитание военнослужащих.

Как уже отмечалось, правосознание является той основой, на которой строится все здание правовой работы, чем крепче фундамент правосознания, тем прочнее и строение правой работы, тем в большей степени оно отвечает своему предназначению. Поэтому особую важность приобретает вопрос формирования и укрепления правосознания как в обществе, так и в вооруженных силах, т.е. главным образом вопрос правильной организации и проведения правового воспитания и правового обучения.

Анализ двух последних директив Министра обороны РФ по этому вопросу свидетельствует, что трудностей на этом важном направлении деятельности органов военного управления предостаточно, уровень правосознания и правовой культуры военнослужащих, а также и работа по его укреплению пока невысоки.

Так, в 2003 г. была издана директива МО РФ № Д-6 «О мерах по повышению эффективности правового обучения и воспитания личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации», в которой отмечаются наиболее важные недостатки правовой работы в этой сфере. В частности, указывается, что в войсках и силах деятельность командиров, органов воспитательной работы по организации и проведению правового обучения и воспитания личного состава осуществляется неэффективно. Уровень правовой подготовки многих офицеров, особенно полкового звена, остается низким. Большинство военнослужащих из числа солдат (матросов) и сержантов (старшин) не знают своих прав и обязанностей, не сложилось единой системы изучения правовых минимумов. Зачеты по их знанию проводятся формально, их результаты не всегда находят отражение в аттестационных материалах. Низкая правовая культура личного состава является одной из причин правонарушений, совершаемых в войсках (силах). Наиболее характерным видом правонарушений, непосредственно зависящим от уровня правовой подготовленности командиров (начальников), является превышение должностных полномочий. В 2002 году в Вооруженных Силах Российской Федерации произошел их рост в сравнении с 2001 годом. Число обращений военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы, в судебные органы с жалобами на действия командиров и других должностных лиц, нарушающие их законные права и интересы, не снижается. Большинство жалоб на законном основании судами удовлетворяются. Многие приказы командиров (начальников) различного уровня опротестовываются военными прокурорами и отменяются как незаконно изданные. Основной причиной указанных нарушений, как отмечается в директиве, является низкий уровень правовой подготовки должностных лиц, отсутствие у них практических навыков в использовании правовых средств в повседневной деятельности по руководству подчиненными соединениями, воинскими частями и подразделениями.

Анализ изданной позже директивы Министром обороны РФ № Д-42 от 12 августа 2004 г. «О мерах по повышению эффективности правового обучения и правового воспитания личного состава Вооруженных Сил Российской Федерации» показывает, что изменений в лучшую сторону на этом направлении пока не достигнуто.

Как видно из указанных директив, недостатки в организации и проведении правового обучения и воспитания отрицательно сказываются на правовой культуре, уровне преступности, количестве правонарушений в войсках, состоянии законности и правопорядка в Вооруженных Силах в целом. Поэтому от правильного понимания, организации и проведения в жизнь этого важного направления правовой работы во многом зависит и состояние воинской дисциплины, а значит и боеготовность частей и подразделений. Однако в правильном и однозначном понимании этого направления деятельности органов военного управления есть некоторые трудности.

Анализ действующих в Вооруженных Силах РФ правовых норм о правовом воспитании военнослужащих дает основание полагать, что имеется некоторое противоречие в определении понятий правового обучения и правового воспитания и неадекватное их трактование различными правовыми документами, что, как представляется, не способствует ни надлежащей организации и проведению в войсках правового воспитания личного состава, ни укреплению правосознания воинов.

В соответствии с п. 1 Инструкции о правовом обучении в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 1999 г. № 333) правовое обучение - это система мероприятий по правовой подготовке и воспитанию военнослужащих и гражданского персонала Вооруженных Сил Российской Федерации. Следовательно, правовое воспитание является составной частью, элементом (наряду с правовой подготовкой) более общего понятия – правового обучения.

Вместе с тем, в соответствии с ранее утвержденной (15.04.98 г.) Министром обороны РФ Концепцией правового воспитания личного состава ВС РФ под правовым воспитанием личного состава Вооруженных Сил понимается целеустремленное и систематическое влияние на сознание, чувства и психологию людей с целью формирования у них глубоких и устойчивых правовых представлений, убеждений и чувств, привития им высокой правовой культуры, навыков и привычек активного правомерного поведения. Как видно из приведенного определения правового воспитания, одним из его элементов, наряду с другими, является «влияние на сознание, чувства и психологию людей с целью формирования у них глубоких и устойчивых правовых представлений», т. е., по сути, это – правовое обучение, которое, как следует из анализа приведенного определения правового воспитания, выступает элементом, составной частью правового воспитания, что подтверждается другими положениями Концепции.

Среди задач правового воспитания Концепция выделяет следующие:

- обучение личного состава правовым знаниям;

- превращение полученных правовых знаний в личные убеждения, в практические навыки и привычки правомерного поведения;

- привитие личному составу чувства нетерпимости к любым отступлениям от требований правовых норм;

- формирование готовности и умения личного состава активно отстаивать и защищать свои права;

- укрепление законности и правопорядка в Вооруженных Силах.

Как видно из приведенных задач правового воспитания на первом месте находится – обучение правовым знаниям, т. е., по сути, это и есть ни что иное, как правовое обучение, которое является лишь одной из задач правового воспитания. Дальнейший анализ положений Концепции о правовом воспитании личного состава ВС РФ еще больше укрепляет в мысли о том, что правовое обучение есть лишь элемент, составная часть более общего и сложного явления – правового воспитания.

С точки зрения содержания и практического осуществления правовое воспитание согласно названной Концепции включает три неразрывно связанные между собой составные части:

во-первых , это систематическое, планомерное воздействие на личность с целью доведения до ее сознания требований права;

во-вторых , обеспечение благоприятного влияния социальной среды, создание надлежащих условий для интенсивного усвоения личностью общественного правосознания и правовых норм;

в-третьих , включение личного состава в практическую деятельность, содействующую формированию у него потребности в правовых знаниях и воспитанию привычки соблюдать требования законов, иных нормативных правовых актов.

Как видно из приведенного содержания правового воспитания, первая из ее трех частей, в сущности, является правовым обучением.

Согласно Концепции на практике правовое воспитание осуществляется по двум направлениям: путем разъяснения и изучения действующего законодательства и путем воздействия на сознание и чувства людей практикой применения правовых норм.

Основными средствами правового воспитания путем разъяснения и изучения права являются:

правовая пропаганда;

правовое обучение;

правовое самообразование.

Воздействие на сознание и чувства личного состава правовой практикой осуществляется с использованием таких средств, как:

поддержание твердого уставного порядка;

личный пример командиров (начальников);

правильная дисциплинарная практика;

своевременное и законное разрешение жалоб, заявлений и предложений;

создание действенной системы социальной защиты военнослужащих и членов их семей;

деятельность органов военной юстиции;

участие личного состава в работе по укреплению законности и правопорядка.

Как видно из приведенного положения Концепции о правовом воспитании личного состава ВС РФ правовое обучение является лишь одним из основных средств правового воспитания, осуществляемого путем разъяснения и изучения права.

Таким образом, как следует из выше изложенного, имеет место противоречие между, с одной стороны, содержанием закрепленного в утвержденной Министром обороны РФ Концепции о правовом обучении личного состава ВС РФ понятия правового воспитания, которое включает в себя как составной элемент (одно из средств его проведения) правовое обучение (т. е. правовое воспитание по Концепции является понятием более широким, чем правовое обучение) и, с другой стороны, изложенным в изданном позже приказе Министра обороны РФ 1999 г. № 333 определением правового обучения, которое включает в себя правовое воспитание как составной элемент (т. е. правовое обучение по приказу МО РФ является более широким понятием, нежели правовое воспитание).

Образовавшееся таким образом противоречие и неясность в понимании такого важного для укрепления правосознания и надлежащего проведения правовой работы в войсках явления как правовое воспитание, не способствует единому и ясному пониманию сущности этого явления, создает у командования дополнительные трудности в определении приоритетности, выявлении главных направлений приложения усилий по воспитанию личного состава. В этой связи, для выяснения создавшейся ситуации представляется необходимым внимательно рассмотреть сущность и содержание воспитания вообще и правовое воспитание в частности, выявить роль и значение, которое они занимают в деле военного строительства.

Правовое воспитание, как видно из его наименования, является разновидностью воспитания, охватывающей ту его часть, которая в той или иной мере связана с правом, т.е. с правильным пониманием его (т.е. права) сути и предназначения в обществе, с уяснением его социальной ценности, принципов и содержания (применительно к той социальной роли, в которой выступает тот или иной человек, коллектив), с выработкой и развитием в человеке таких убеждений, качеств, навыков и привычек, которые обеспечивают неуклонное претворение правовых норм в повседневной жизни и деятельности людей.

К такому же выводу приходит и Чагинский В.В., который указывает, что правовое воспитание следует понимать как процесс организованного воздействия на личность правовыми средствами с целью формирования у нее праводозволительных навыков поведения. Среди задач правового воспитания он указывает наряду с прочими также и формирование у личного состава необходимых морально-психологических качеств[165] .

О роли и месте воспитания в обществе и в деле государственного строительства человечеством проведено большое количество исследований и издано немало работ, однако в последнее время этому важному аспекту в правовой работе руководством страны уделяется, как свидетельствует анализ нормотворческой и правоприменительной деятельности различных государственных (в т. ч. и законодательных) органов очень мало внимания.

Наглядным свидетельством тому, какое большое значение этому вопросу отводилось в прежние времена, может служить Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения, в котором вопросам воспитания была посвящена целая глава XIV, так и называвшаяся «О воспитании». В частности, в ст.ст. 348 и 356 этой главы указывалось, что «правила воспитания суть первые основания приуготовляющие нас быть гражданами», в связи с чем далее указывалось, что необходимо делать для правильного воспитания достойных, законопослушных граждан: «Должно вселять в юношество страх Божий, утверждать сердце их в похвальных склонностях, и приучать их к основательным и приличествующим состоянию их правилам; возбуждать в них охоту к трудолюбию, и чтоб они страшилися праздности, как источника всякого зла и заблуждения; научать пристойному в делах их и разговорах поведению, учтивости, благопристойности, соболезнованию о бедных, несчастливых, и отвращению от всяких продерзостей; обучать их домостроительству во всех онаго подробностях, и сколько в оном есть полезного; отвращать их от мотовства; особливо же вкоренять в них собственную склонность к опрятности и чистоте, как на самих себе, так и на принадлежащих к ним; одним словом, всем тем добродетелям и качествам, кои принадлежат к доброму воспитанию, которыми во свое время могут они быть прямыми гражданами, полезными общества членами, и служить оному украшением»[166] .

Таким образом, суть воспитания, как видно из изложенного, состоит в привитии человеку определенных добродетелей, утверждении в нем высоких качеств, полезных для общества привычек. Применительно к правовой работе человеческие качества также оказывают решающее значение на качество ее организации и проведения.

Интересен взгляд на соотношение воспитания и образования в военном деле такого выдающегося и многоопытного военачальника и педагога как М.И.Драгомиров, который справедливо отмечал, что военное воспитание ведает, главным образом, областью воли, образование – областью ума… Успех образования зависит от того, каково воспитание солдата, т. е. в какой мере он проникнут сознанием долга исполнительности[167] … Следовательно, обучение как таковое является вторичным, по отношению к воспитанию и полностью зависит от состояния этого воспитания, поэтому одним из главных направлений в работе по повышению правосознания, воинской дисциплины и правопорядка в войсках безусловно является правовое воспитание, непрестанное воздействие на сознание военнослужащего с целью пробудить в нем чувство воинского долга и привить основанную на нем высокую исполнительность.

Совершенно очевидно, что если командир части или подразделения будет иметь ряд негативных качеств, таких, например, как лень, грубость, низкая исполнительность, безответственность, халатное отношение к своим обязанностям, неопрятность внешнего вида и одежды, безразличие к нуждам подчиненных, злоупотребление спиртными напитками, корыстолюбие, склонность к обману вышестоящих начальников и подчиненных и т. п., то это не может не отразиться на состоянии правовой работы в возглавляемой им части или подразделении в худшую сторону. И наоборот, такие качества личности командира как трудолюбие, высокая исполнительность и ответственность за принимаемые решения, аккуратность, честность и принципиальность, требовательность к себе и подчиненным, бескорыстность и открытость, внимательное и уважительное отношение к своим начальникам и подчиненным, их нуждам не может не снискать высокий авторитет и уважение такого командира в глазах его начальников и подчиненных, будет явится образцом для ревностного исполнения своих обязанностей всеми его сослуживцами, в результате чего уровень правовой работы будет неуклонно возрастать.

Очевидно, что в военном деле правовое обучение и воспитание должны преследовать цель формировать и укреплять у военнослужащих такое правосознание, которое в максимальной степени будет способствовать повышению воинской дисциплины и правопорядка в военных организациях, укреплению боеготовности войск и обороноспособности государства. В этой связи представляется важным выявить главные элементы (черты, свойства) этого важного для обороны страны состояния правосознания военнослужащих, а также пути и способы (источники) формирования и укрепления этих главных, основополагающих в военном деле элементов в правосознании воинов.

В научной литературе выделяется такой термин как здоровое (нормальное) правосознание, под которым понимается нечто более широкое и глубокое, чем «сознание», как таковое. В частности, И.А.Ильин указывает, что в правосознании участвуют не только «знание» и «мышление», но и воображение, и воля, и чувство, и вся человеческая душа. Недостаточно верно знать свои правовые полномочия, обязанности и запретности; бывают люди, которые отлично знают их и постоянно злоупотребляют этим знанием для того, чтобы превысить свои полномочия, преуменьшить свои обязанности и сложить с себя запретности. Необходимо не только знать все это, но и признавать в порядке самомнения и, признавая, иметь достаточную силу воли для того, чтобы соблюдать признанное [168] .

Нормальное правосознание, как отмечает И.А.Ильин, отнюдь не сводится к верному знанию положительного права . Оно вообще не сводится к одному «знанию», но включает в себя все основные функции душевной жизни: и прежде всего – волю и при том именно – духовно воспитанную волю, а затем и чувство, и воображение, и все культурные и хозяйственные отправления человеческой души[169] .

Учитывая изложенное в вопросе укрепления законности и правопорядка командирам (начальникам) необходимо большое внимание уделять именно вопросам формирования у личного состава правосознания, при этом помимо изучения правовых норм, следует проявлять особую заботу о духовном и нравственном воспитании, как основе формирования правосознания и правомерного поведения военнослужащих. Необходимо также большое внимание уделять воспитанию у военнослужащих волевых качеств личности, которые способствуют достижению победы в бою, таких, например, как мужество, отвага, бесстрашие, терпение, стойкое перенесения тягот и лишений военной службы, инициативность и смекалка, войсковое товарищество и взаимовыручка, любовь и беззаветная преданность своему Отечеству и народу, готовность пожертвовать своим здоровьем, а если потребуется, то и самой жизнью ради победы над врагом и др.

При формировании правосознания воинов следует учитывать также еще одно важное правило: разъяснению и усвоению подлежат правовые нормы, регулирующие такие общественные отношения, в сфере которых живет и действует (либо может оказаться) конкретный военнослужащий.

Важность формирования и укрепления положительных морально-деловых качеств у личного состава настолько важна, что эти основные, наиболее важные для военного дела качества закреплены как обязательные в Уставе внутренней службы ВС РФ в числе первых среди общих обязанностей военнослужащих и командиров. При этом анализ этих обязанностей показывает, что они начинаются (т.е. стоят на первом месте и, следовательно, имеют для военного дела первостепенное значение) именно с перечисления высоких духовных, волевых качеств, которые должен иметь и воспитывать в себе каждый воин.

Так, в частности ст.ст. 13-16 Устава внутренней службы ВС РФ предписывают, что военнослужащий обязан:

- быть верным Военной присяге, беззаветно служить своему народу, мужественно, умело, не щадя своей крови и самой жизни, защищать Российскую Федерацию, выполнять воинский долг, стойко переносить трудности военной службы;

- строго соблюдать Конституцию и законы Российской Федерации, выполнять требования воинских уставов;

- быть честным, дисциплинированным, храбрым, при выполнении воинского долга проявлять разумную инициативу;

- беспрекословно повиноваться командирам (начальникам) и защищать их в бою, оберегать Боевое Знамя воинской части;

- дорожить войсковым товариществом, не щадя своей жизни, выручать товарищей из опасности, помогать им словом и делом, уважать честь и достоинство каждого, не допускать в отношении себя и других военнослужащих грубости и издевательств, удерживать их от недостойных поступков;

- соблюдать правила воинской вежливости, поведения и выполнения воинского приветствия, всегда быть по форме, чисто и аккуратно одетым;

- быть бдительным, строго хранить военную и государственную тайну;

- с достоинством нести высокое звание защитника Российской Федерации, дорожить честью и боевой славой Вооруженных Сил, своей воинской части и честью своего воинского звания;

- проявлять патриотизм, дорожить интернациональной дружбой народов, способствовать укреплению братства между нациями и народностями;

- оказывать уважение друг другу, содействовать командирам (начальникам) и старшим в поддержании порядка и дисциплины.

Как видно, все перечисляемые обязанности при внимательном их рассмотрении не являются набором действий, которые должен монотонно выполнять военнослужащий, а есть по своей сути ни что иное, как характеристики внутреннего состояния воина, его наиболее важные для военного дела личностные качества, которые должен иметь, постоянно воспитывать и неуклонно повышать в себе каждый защитник Отечества, т. е., другими словами, это критерии, показатели уровня состояния правосознания военнослужащего, главные ориентиры, в направлении которых он должен его укреплять.

Кроме того, ст. 75 Устава внутренней службы ВС РФ устанавливает, что командир (начальник) на основе задач, решаемых в государстве и Вооруженных Силах, обязан постоянно воспитывать подчиненных:

- формировать и поддерживать у них моральную и психологическую готовность к защите Отечества, гордость и ответственность за принадлежность к Вооруженным Силам Российской Федерации, развивать у военнослужащих качества, необходимые для выполнения воинского долга, сознание святости и нерушимости Военной присяги, отвагу, выдержку, находчивость, бдительность, чувство войскового товарищества и взаимовыручки, активно использовать в этих целях личный пример воспитанности, ревностного отношения к службе, а также воинские ритуалы;

- совершенствовать культуру межнационального общения, заботиться о сплочении воинского коллектива и укреплении дружбы между воинами различных национальностей, учитывать и уважать их национальные чувства, традиции и обычаи;

- проявлять чуткость и внимательность к подчиненным, не допускать во взаимоотношениях бестактности и грубости, сочетать высокую требовательность и принципиальность с уважением их личного достоинства.

Все перечисленные выше из Устава положения свидетельствует о той роли, которую играет при формировании правосознания воина такие качества, которые необходимы ему в деле защиты Отечества от внешнего агрессора, для духовного противостояния негативному воздействию враждебных сил.

Согласно ст. 76 Устава внутренней службы ВС РФ командир (начальник) обязан постоянно поддерживать крепкую воинскую дисциплину и высокое морально-психологическое состояние личного состава, руководствуясь положениями Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации. Данное положение имеет прямое и непосредственное отношение к правовой работе, поскольку укрепление воинской дисциплины есть одно из важнейших направлений правовой работы, а высокое морально-психологическое состояние личного состава есть ничто иное, как основа правовой работы, условие ее успешного проведения в войсках. Однако следует заметить, что для проведения такой огромной и широкомасштабной работы использовать лишь правовые средства, закрепленные в положениях Дисциплинарного устава ВС РФ, явно недостаточно. Необходимо более всестороннее воздействие на сознание и волю воинов, применение более широкого арсенала правовых средств, способствующих улучшению положения дел на этом направлении деятельности органов военного управления, а также требуется разработка и внедрение новых правовых средств, в т.ч. с использованием богатого исторического опыта.

В настоящее время правовое воспитание во многом сводится к распространению правовых знаний, изучению, по сути, правовых документов, перечисленных в Правовом минимуме[170] . Однако само по себе изучение правовых норм не приводит к формированию и укреплению, устойчивого здорового правосознания.

Знание права – не самоцель, а лишь исходный уровень адекватного правосознания, который сам по себе еще не обеспечивает правомерного поведения. Отсюда следует, по мнению Чефранова В.А., что в структуре правосознания надо обращаться не только и не столько к знанию права, сколько к отношению к нему, что может быть достигнуто путем превращения накапливаемой правовой информации в личные убеждения воспитуемых, включающие в себя не только знания правовых норм, но уверенность в их истинности, постоянную готовность действовать в соответствии с идеями, заложенными в них[171] .

В процессе правовоспитательной деятельности, как отмечает Чурсин В.Д., важное значение приобретает показ и пропаганда ценностных свойств государственно-правового регулирования в прогрессивном развитии общества. При этом прочность правовоспитательного процесса определяется не только и не столько знанием государственно-правовых норм, сколько признанием их социальной ценности для всех людей. Это способствует формированию глубокого внутреннего убеждения в необходимости соблюдать и исполнять государственно-правовые предписания и содействовать их соблюдению другими[172] .

Таким образом, в деле формирования и укрепления правосознания главным, доминирующим (влияющим в т.ч. и на качество правового обучения) является правовое воспитание. Для успешного проведения правовоспитательный процесс должен включать два составных направления, первое из которых состоит в выявлении ценностной сущности права, его непреходящей социальной пользы и значимости, разъяснении личному составу этой социальной сущности, ценности законов (приказов командиров) и необходимости их беспрекословного исполнения каждым военнослужащим – посредством чего происходит формирование глубокого внутреннего убеждения в необходимости соблюдать и исполнять государственно-правовые предписания, содействовать их соблюдению другими. Второе направление правовоспитательного процесса должно заключаться в формировании и укреплении качеств личности, необходимых воину для неуклонного претворения в жизнь полученных правовых знаний и сформированных убеждений (таких, например, как уважительное отношение к закону, начальникам и подчиненным, высокая исполнительность, трудолюбие, честность, искренность, доброжелательность, мужество, твердость и упорство в достижении целей и выполнении задач, а также исполнении своих обязанностей, настойчивость, требовательность к себе и подчиненным, высокие волевые качества и т.п.).

На каждом из приведенных направлений правового воспитания перед органами военного управления стоят большие препятствия. Наиболее серьезным и опасным из них, как представляется, является явное, зачастую бросающееся в глаза, несоответствие издаваемых правовых актов по своему внутреннему, сущностному содержанию исторически сложившейся в русском народе системе ценностей, что вызывает неприязненное отношение к этим актам, а вместе с ними и ко всему законодательству, ведет к правовому нигилизму и правовому беспределу. Примеров этому можно привести все больше и больше. Многие из них подробно рассматриваются в других параграфах настоящей работы, здесь лишь кратко отметим некоторые из них.

I. Это изъятие у командиров такого мощного правового средства воздействия на нерадивых военнослужащих и злостных нарушителей воинской дисциплины как арест военнослужащего с содержанием на гауптвахте, в результате чего более трех лет командиры не могут адекватно реагировать на правонарушения, что приводит к безнаказанности, рецидиву и росту преступности в войсках. В случае, даже если через какое-то время и будет принят закон о дисциплинарном аресте военнослужащих, предусматривающий, как предполагается, такой арест только с санкции судебных органов, все равно это не на много улучшит отношение к данной мере наказания правонарушителей, т.к. передача полномочий по наложению ареста от командира военному судье, есть не что иное, как явное недоверие командирам со стороны государства, ограничение их полномочий по управлению подразделениями и обеспечению воинской дисциплины. По сути же, все это ведет к подрыву власти командира, единоначалия – основополагающего, формировавшегося веками принципа строительства вооруженных сил.

II. Это законодательство об альтернативной гражданской службе, которое, по сути, отменяет конституционный принцип всеобщности воинской обязанности и равенство прав и обязанностей граждан независимо от их убеждений и вероисповедания, поскольку согласно этому законодательству достаточно иметь пацифистские убеждения или соответствующее вероисповедание для замены военной службы альтернативной гражданской службой. В результате наиболее сознательная часть молодежи должна мужественно и стойко переносить тяготы и лишения военной службы, отдавать свое здоровье и жизни в горячих точках, вооруженных конфликтах, при защите конституционного строя в Чечне, а другая, менее сознательная ее часть, в это самое время на законных основаниях может прятаться за их спинами, уклоняясь от военной службы.

Так, постановлением Минтруда РФ от 3 марта 2004 г. N 27 утверждены перечни видов работ, профессий, должностей, на которых могут быть заняты граждане, проходящие альтернативную гражданскую службу, и организаций, где предусматривается прохождение альтернативной гражданской службы. В этих перечнях можно увидеть следующие виды должностей: буфетчик, водитель автомобиля, дворник, кладовщик, курьер, кухонный рабочий, мойщик посуды, медник, официант, парикмахер, повар, помощник воспитателя, радист-радиолокаторщик, садовник, слесарь по ремонту автомобилей, сторож (вахтер), стрелок, уборщик территорий; в том числе и служащих, такие как: администратор, библиотекарь, бухгалтер, воспитатель, врач, делопроизводитель, звукорежиссер, инженер-программист, инструктор по труду, капитан, охранник, преподаватель, программист, психолог, редактор научный, экономист, электроник, юрисконсульт и др.

Перечень организаций, где предусматривается прохождение альтернативной гражданской службы еще интересней. Например, в Министерстве обороны РФ это такие «малопрестижные» с «тяжелыми условиями труда» организации как Академический ансамбль песни и пляски Российской Армии им. А.В. Александрова (г. Москва), Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Новосибирский военный институт, Военный институт (ракетных войск, Серпуховской), Редакция журнала Минобороны России "Ориентир" (г. Москва), Краснодарский военный авиационный институт им. А.К.Серова, Культурный центр Вооруженных Сил Российской Федерации (г. Москва), Московский военный институт, Учетно-аналитическая группа при Главном управлении воспитательной работы (г. Москва), Центральный музей Вооруженных Сил (г. Москва), Штаб Московского военного округа и др.

Приведенные примеры наглядно демонстрируют, что должности и организации с альтернативной гражданской службой ничем особым от обычных условий труда рядовых граждан не отличаются, следовательно, перед призывником встает серьезная проблема: идти служить Родине, перенося все тяготы и лишения военной службы с риском для жизни и здоровья, практически ничего за это не получая, либо стать пацифистом и пойти работать на вполне приличную работу, без перенесения всех неудобств, трудностей, лишений и рисков, связанных с военной службой, при этом получая вполне приличную зарплату (по сравнению с военнослужащим по призыву) и опыт работы по специальности, живя не на казарменном положении, не заступая в караулы, дежурства и другие наряды. Ответ на вопрос, куда будет склоняться сердце призывника при таком раскладе, думаю, понятен и во многом предопределен самим законодательством.

Таким образом, становится очевидным, что честные (не пацифисты, имеющие высокий уровень правосознания) призывники оказываются заведомо в невыгодных условиях по сравнению с нечестными (пацифистами), а законодательство об альтернативной службе фактически упразднило институт всеобщей воинской обязанности, который стал носить, по сути, декларативный характер, способствует распространению пацифизма среди населения страны, уменьшению призывного контингента, численности войск и мобресурсов страны, т.е. подрывает ее обороноспособность.

III. Это раздутое законодательство об отсрочках и освобождении от военной службы, которое также как и в выше приведенном примере создает явное социальное неравенство и, по сути, отменяет всеобщность воинской обязанности, поскольку дает возможность значительной части молодежи легальным способом уклоняться от военной службы, используя те или иные правовые основания, предусмотренные ФЗ «О воинской обязанности и военной службе». Например, в силу п. 2 ст. 23 этого закона право на освобождение от призыва на военную службу имеют граждане, имеющие предусмотренную государственной системой аттестации ученую степень кандидата наук или доктора наук. А в соответствии с п. 2 ст. 24 этого же закона право на получение отсрочки от призыва на военную службу имеют граждане, постоянно работающие врачами в сельской местности (на время этой работы), а также лица, имеющие высшее педагогическое образование и постоянно работающие на педагогических должностях в государственных, муниципальных или имеющих государственную аккредитацию по соответствующим направлениям подготовки (специальностям) негосударственных сельских образовательных учреждениях (на время этой работы). Возникает недоумевающий вопрос, как может заменить работа сельским врачом или педагогом долг и обязанность по защите Отечества и как ученая степень может приравниваться к тяжелому ратному труду, ведь это категории совершенно несопоставимые и неравноценные?

В условиях острого дефицита призывных ресурсов в нашей стране законодательно предусмотрена 21 жизненная ситуация, дающая право на отсрочку. В Законе СССР «О всеобщей воинской обязанности» их было всего 11, а в странах Западной Европы – в среднем 4,6. По этой причине в Российской Федерации призывается не более 13 % из тех, кому положено служить по возрасту[173] .

IV. Непонятно также и то, по какой причине с принятием последней, ныне действующей Конституции России долг по защите Отечества перестал быть священным, а обязанность по защите Отечества перестала быть почетной, как это предусматривалось ранее действовавшими конституциями и воспитывалось в сознании русского народа на протяжении многих поколений.

Таких примеров можно привести множество. Все они свидетельствуют о том, что ценностные ориентиры законодателей удаляются все далее и далее от ценностей, выработанных русским народом на протяжении своей тысячелетней, богатой ратными подвигами истории, тех ценностей, благодаря которым одолевало врагов, выживало в лихолетьях и процветало государство Российское. Подобные негативные явления в правосознании законодателей приводят к подрыву авторитета закона, его понимания как высшей справедливости, в результате этого выхолащивается его социальная ценность, падает уважение к таким законам, а также и уважение к власти их принимающей и исполняющей. Все это создает серьезные препятствия в проведении правового воспитания, негативно сказывается на укреплении правосознания воинов и воинских коллективов, ведет к ухудшению состояния правовой работы в войсках.

Выход из создавшейся ситуации видится лишь в создании и официальном закреплении единой системы ценностей, выступающей ориентиром и критерием для нормотворческих и правоприменительных органов, а также правового воспитания всех должностных лиц и рядовых граждан. Пересмотр и корректировка законодательства в соответствии с этой официальной ценностной системой координат. Примечательно то, что такая система ценностей в России давно выработана на основе богатого исторического опыта государственного строительства и существует глубоко в сознании русского народа (независимо от смены политических лидеров и партий) необходимо только ее официально оформить и строго ее придерживаться.

Что касается другого направления правового воспитания – формирования внутренних качеств личности, необходимых для обеспечения высокого уровня правосознания и правовой культуры, – то здесь помимо вышеуказанной причины (отсутствие официальной системы ценностей и ориентиров, что зачастую приводит к недопониманию того, какие качества личности социально полезны и востребованы государством), существует и ряд других причин, наиболее важной из которых является растлевающее воздействие средств массовой информации на сознание и ценностные ориентации молодежи. Коммерциализация СМИ в начале 90-х прошлого столетия привела к пагубным явлениям практически во всех отраслях социальной сферы государственного строительства. Объясняется это несовпадением государственных интересов с интересами тех коммерческих структур, которые владеют теми или иными СМИ. Нередко эти интересы прямо противоположны, поскольку главной целью многих коммерческих организаций является прибыль, материальная выгода, корысть, для получения которой все средства хороши, в т. ч. и эксплуатация низменных человеческих качеств и пороков общества, пропаганда нездорового образа жизни, распущенности и невоздержанности, что достигается изображением этого в СМИ в самых привлекательных формах (реклама спиртных напитков, сигарет и т.п., соответствующие публикации, шоу, художественные и документальные фильмы, спектакли и концерты, соответствующие сайты в Интернет и т.п.). Все это приводит к тому, что молодежь поступает в армию с пышным букетом негативных личностных качеств, привычек и наклонностей, перевоспитать которые в короткий период времени крайне сложно, что, в свою очередь, отрицательно сказывается на процессе правового воспитания, а также на правосознании и правовой культуре воинов. Отрицательно сказываются эти явления и на морально-психологическом состоянии, боеготовности частей и подразделений.

Выход из создавшегося положения видится только один – национализация всех средств массовой информации и жесткий контроль уполномоченных государством органов за их деятельностью по воспитанию граждан. Необходимо также восстановление организационно-правовых механизмов, исключающих пропаганду в СМИ аморальности, пьянства, культа жестокости и насилия и им подобных антисоциальных явлений, оказывающих вредное воздействие на духовное и физическое здоровье нации, а также возрождение цензуры, для чего потребуется внести соответствующие изменения в Конституцию РФ и другие законодательные и подзаконные акты. Необходимо возродить также и строгую уголовную ответственность за наиболее опасные для общества виды пропаганды, как это было ранее, до перестройки, поскольку зачастую они являются источниками духовных болезней общества, приводящих к погибели как государство, общество, в целом, так и его гражданина, человека, в частности.

Понимание возрастания исходящей с этой стороны угрозы обществу, государству и личности постепенно приходит и к высоким государственным деятелям в области средств массовой информации. Так по сообщению «Финансовых известий» сторонников введения цензуры в интернете становится все больше. За введение информационных фильтров в российской сети высказался зам. руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям (Роспечать) Андрей Романченко. Агентство стало первой госорганизацией, профинансировавшей исследования на тему фильтрации содержимого сети. В своем выступлении на конференции "Информационная безопасность России в условиях глобального информационного общества" А.Романченко заявил о необходимости введения фильтров контента в российском сегменте интернета. "Государственная политика в вопросе контентной фильтрации интернета заключается в том, чтобы предоставить обществу и личности услугу по защите от вредного и незаконного контента". Заявление А.Романченко можно толковать как достаточно мягкое по сравнению, например, с фильтрацией контента, действующей в Китае. Примечательно, что в своем выступлении Романченко развил мысль своего руководителя Михаила Сеславинского, высказанную на пресс-конференции по поводу празднования 10-летнего юбилея рунета в декабре 2004 года. Сеславинский тогда заявил, что интернет в последнее время стал одним из основных информационных ресурсов, однако, как любая информационная среда, оказался подвержен "загрязнению". Поэтому, заметил он, государство должно поддерживать создание "специальных программ по ограничению доступа к сайтам, несущим в себе основу подрыва нравственных ценностей".
Политика Роспечати - далеко не первый знак того, что интернет в России хотят ограничить. "Интернет - это стоглавая гидра, которая выходит из-под контроля, это и помойка, но это и мощнейший коммуникационный ресурс", - заявил в прошлом году министр культуры Александр Соколов. Проблемой содержимого интернета озабочен и министр образования и науки Андрей Фурсенко, который уверен, что из-за легкого доступа к виртуальной информации "возникает серьезная проблема, связанная со взаимоотношениями человека и общества"[174] .

Подобные угрозы исходят также и из других видов СМИ, что создает серьезную опасность подрыва основ правосознания личности, разрушения системы его нравственных, духовных ценностей, дезориентации, морального разложение граждан, а, следовательно, и личного состава Вооруженных Сил, его боевого духа, морально-психологического состояния. Поэтому необходимо принимать жесткие меры правового характера (вплоть до внесения соответствующих изменений в Конституцию России, уголовное законодательство) для предотвращения этих опасных социальных явлений в обществе, не только подрывающих оборону страны, но и несущих разложение, гибель самой личности, народа и государства.

Необходимость таких крайних мер обусловлена также и постоянно возрастающей угрозой применения информационно-психологического оружия, опасные последствия применения которого мы рассмотрим ниже.

Исследуя проблемы правового воспитания, Чефранов В.А. делает ряд важных выводов, имеющих существенное значение для совершенствования правовой работы в войсках. Поскольку правовое сознание тесно взаимодействует с иными видами социального отражения, правовое воспитание личности, по его мнению, не может быть в достаточной степени эффективным, если рассматривать его в «чистом виде» – в отрыве от задач идейно-политического, нравственного, художественного, философского развития. Чафранов В.А. особо подчеркивает, что большинство «неправовых» форм социального отражения вступает в воспитательный процесс задолго до того, как возникает потребность в усвоении личностью правовых понятий, в связи с чем отмечает, что чем более богатыми и разносторонними будут представления человека в других областях духовной жизнедеятельности, тем более благоприятны возможности усвоения идей и понятий, относящихся к правовому отражению. Более того, при известных обстоятельствах политическая, нравственная или художественная воспитанность личности в определенной мере может компенсировать недостаточность правового развития и брать на себя бремя ориентира правомерного (законопослушного) поведения. Но это означает, что к соблюдению норм права личность идет через всю систему имеющихся у нее духовных ценностей[175] .

Таким образом, формирование духовных ценностей есть универсальный путь повышения правосознания воинов и правовой работы в войсках, поскольку способствует всестороннему развитию личности, повышению ее духовных знаний, правовой культуры, формированию правомерного поведения, устойчивых духовных ориентиров правомерного поведения и способности к трезвым самостоятельным оценкам своей деятельности, а также воспитанию положительных качеств, полезных для укрепления воинской дисциплины, законности, правовой работы и военного дела в целом.

Данный вывод особенно актуален в настоящее время и особенно для Вооруженных Сил, которые могут быть подвергнуты (а, по мнению некоторых ученых, уже давно подвергаются) воздействию информационно-психологического оружия.

Так, по утверждению ряда отечественных и зарубежных специалистов, силы и средства психологических операций ряда ведущих мировых держав направлены на их углубление. Используя различные каналы, в том числе и российские средства массовой информации, они пытаются сломить волю нации, дискредитировать ее прошлое и настоящее. Основные объекты информационно-психологического воздействия противника – психика и сознание российских воинов. На это направлена деятельность различных общественных движений и партий, пытающихся представить службу в рядах Вооруженных Сил РФ в качестве абсолютного зла, а людей в погонах «профессиональными убийцами», «дармоедами», противниками всех позитивных изменений в обществе. В связи с этим, приходят к заключению эти специалисты, сегодня необходима стройная система мер по противодействию информационно-психологическому оружию как в общегосударственном масштабе, так и в Вооруженных Силах РФ[176] .

Особое место в этой системе мер отводится мероприятиям по формированию и укреплению здорового правосознания, способного вскрывать враждебные акции и нейтрализовать их негативное воздействие на психику и сознание воинов.

По утверждению специалистов существует много способов воздействия на психику человека. Например, суть способа систематического воздействия состоит в том, чтобы заставить как отдельного человека, так и народ в целом потерять способность к самостоятельным оценкам путем последовательного вытравливания у людей таких качеств, как патриотизм, чувство братства, справедливости, уважительного отношения к истории и старшему поколению. При этом среди современных СМИ наиболее манипулятивным воздействием обладает телевидение. Оно нередко формирует устойчивую иллюзию объективности и достоверности иных фактов. Происходит как бы накладывание подсознательного ощущения человека на ощущения, происходящие на экране, что ведет к подмене истинных ценностей, деградации психики. В результате создается иллюзия знаний, которая в сочетании с изображением и прославлением как в печати, так и в кино низменных человеческих чувств (жестокости, насилия, садизма, культа секса, героизации «ловкого жулика» и т. п.) приводит к дибилизации. Особенно это касается подрастающего поколения.

Как отмечают некоторые исследователи, насыщение средств СМИ негативной информацией способствует постепенной подмене в сознании и подсознании людей истинных ценностей на фальшивые. Это ведет за собой изменение психического здоровья и поведения людей и может привести к потере веры в себя и собственные силы, осознанию бессмысленности своего существования. В конечном итоге человек становится беспринципной и безнравственной личностью. А там, где царят беспринципность и безнравственность, процветают самодурство и взяточничество чиновников, бюрократизм и волокита. Манипулирование общественным мнением различными способами представляет собой одну из серьезных проблем современной политической жизни. Признавая объективный характер манипулирования, необходимо отчетливо осознавать, что расширение его масштабов ведет как к необратимому угасанию самосознания народа, его руководства, армии, так и к деградации общества в целом.

Изучение мировых войн и вооруженных конфликтов ХХ века свидетельствует о большом значении психического состояния военнослужащих. Если в период Второй мировой войны число психогенных потерь со стороны Вооруженных Сил СССР составляло до 30 случаев на 1000 человек (3%), то в ходе боевых действий в зоне персидского залива они составляли уже до 80%. Именно военнослужащие находятся в эпицентре информационно-психологической борьбы. Поэтому основная цель информационно-психологического воздействия на них в ходе решения геополитических проблем мира в ХХI веке будет заключаться в том, чтобы разрушить их систему психической адаптации до начала боевых действий. Исследователями также указывается на хорошую теоретическую проработку и тактическое освоение новых способов применения информационного оружия в деятельности войск противника. Этому оружию принадлежит будущее, и оно способно заменить другие современные виды оружия, которые направлены на подавление или физическое уничтожение человека[177] .

Анализ всего выше изложенного показывает, что чрезвычайно важно изучать, разрабатывать и активно внедрять средства и способы (в т.ч. и правовые) эффективного противодействия применяемому в отношении граждан и военнослужащих информационно-психологическому оружию. Важное место в этом вопросе принадлежит правовой работе и в первую очередь тому из ее направлений, которое связано с формированием и укреплением правосознания воинов, т.е правовой работе по правовому обучению и правовому воспитанию личного состава частей и подразделений. Чтобы понять наиболее важные элементы такого вида работы органов военного управления, необходимо понять не только ту систему опасностей и угроз, которая надвигается со стороны информационно-психологического воздействия противника, но также и существующие, выработанные человечеством механизмы защиты от такого воздействия, закрепив наиболее важные и существенные из них с помощью правовых средств.

Под негативным информационно-психологическим воздействием, по утверждению некоторых специалистов, принято понимать пропагандистские и психологические действия, ведущие:

- к размыванию чувства гордости за свою страну, за принадлежность к ее Вооруженным Силам, подрыву убежденности военнослужащих в необходимости выполнять свой конституционный долг по защите своего Отечества;

- снижению морального духа, созданию обстановки неуверенности и беспокойства личного состава относительно своего будущего, будущего Вооруженных Сил и государства, ослаблению воли к проведению конструктивных реформ, а в военное время к вооруженному сопротивлению;

- расколу воинских коллективов по политическим, религиозным, этническим, служебным и другим факторам, противопоставлению рядового и офицерского состава;

- снижению боеспособности, т.е. понижению служебной активности, к дезертирству, симуляции болезни, уклонению от выполнения приказов командиров, к измене, колебаниям и сомнениям в надежности оружия, в непобедимости, подавлению воли, созданию искаженной картины боевых действий, боевой обстановки;

- к неверному восприятию военнослужащими существующих угроз национальной безопасности, истинных планов и намерений вероятного противника, развитию обстановки благодушия[178] .

Внимательное изучение приведенной системы угроз информационно-психологического характера показывает, что результативность их проведения в жизнь зависит во многом от идеологического, нравственного и духовного состояния общества в целом и вооруженных сил в частности. Такое состояние будет тем прочнее чем выше в обществе будут ставиться и укореняться системы ценностей, основывающиеся на глубоком исследовании богатого исторического опыта, объединяющего общество в единый живой организм.

Все, что происходит в духовной жизни общества, как указывает Петрий П.В., проникает в армию посредством разнообразных форм общения и передачи информации. Но природа армии такова, что она всегда нуждается в четких, устойчивых, официально принятых нормах и духовных ценностях. Духовная неопределенность общества подрывает единство армии, размывает патриотизм, снижает ее морально-психологическое состояние. И поэтому армия кровно заинтересована в духовной определенности и четкой ориентации в отношении дальнейшего развития общества[179] .

Таким образом, отсутствие официально установленной на самом высоком государственном уровне системы ценностей, ориентиров дальнейшего развития государства и общества не только отрицательно сказывается на правосознании, правовой работе и эффективности функционирования государственного правового механизма в целом, но также подрывает боевую мощь армии, негативно влияет на обороноспособность страны. Более того, состояние отсутствия в обществе официально принятой системы ценностей способствует, создает благоприятные условия для применения противниками в отношении России и ее Вооруженных Сил информационно-психологического оружия, делает военнослужащих более уязвимыми мишенями такого применения средств психологической борьбы.

Как отмечается рядом исследователей, лучшим фундаментом для создания системы информационно-психологического противодействия является национально-государственная надпартийная идеология, в основе которой должны лежать не политические интересы различных партий, а ценности, проверенные тысячелетней историей развития российского общества. Важной составляющей защиты от негативного информационно-психологического воздействия является историческое самосознание военнослужащих. Ибо значительно проще манипулировать сознанием тех людей, которые не знают истории своего народа, своих исторических корней. При этом необходимо больше опираться на опыт военной истории, которая является самым беспристрастным судьей. Необходимо стремиться к тому, чтобы каждый военнослужащий понимал, что не благодаря миролюбию наших соседей сумела Россия сохранить свою государственность, а благодаря мощным Вооруженным Силам и готовности многих поколений россиян служить Отечеству. Именно в служении Отечеству, а не в уклонении от него формировался кодекс чести российского общества. Идея государственного патриотизма, высокое историческое самосознание, гордость за свою военную профессию и принадлежность к Вооруженным Силам России служат предпосылкой формирования невосприимчивости к разрушительным информационно-психологическим воздействиям и должны являться основой, на которой строится вся система защиты от такого негативного воздействия[180] .

Следует отметить, что понимание этого опасного социального явления и противодействие ему постепенно осознается командованием и проявляется в деятельности органов военного управления в той или иной форме. Конкретным подтверждением этому может служить утвержденная приказом начальника Военного университета № 797 от 7 июля 2004 года Концепция развития Военного университета на период до 2010 года, провозглашающая, что конечная цель образовательного процесса – подготовка такого выпускника, которого характеризуют: высокая духовность, преданность своему Отечеству – России, гордость за принадлежность к офицерскому корпусу; профессиональная компетентность; умение хорошо ориентироваться в педагогических, психологических и информационных технологиях, вырабатывать собственную стратегию профессиональной деятельности; готовность к принятию ответственности за свои решения; самоотверженность и способность к преодолению трудностей и лишений; нравственность и чувство собственного достоинства; приверженность к ценностным ориентирам, определяемым высокими понятиями – Отечество, Долг, Честь, Достоинство, Культура, Семья, Вера, Любовь, Истина[181] .

Понимание проблемы противостояния воздействию информационно-психологического оружия противника в мирное и военное время позволяет глубже постигнуть суть правовой работы на этом направлении выявить главные цели и задачи правовой работы по правовому обучению и воспитанию личного состава. Очевидно, что решение этих сложных задач лежит в нравственной, духовной, психологической и идеологической плоскости, без глубокого исследования которых трудно выработать правильную, наиболее эффективную систему правовых средств, направленных на правовое обучение и правовое воспитание личного состава частей и подразделений, на формирование и укрепление правосознания и правовой культуры воинов, повышение морально-психологического состояния войск.

Здесь нельзя не отметить особо огромный многовековой опыт в этой области, накопленный Русской Православной Церковью, который до сих пор остается в полной мере не востребованным. Руководством страны и ее Вооруженных Сил пока до конца не осознана огромная роль этого важного социального института в укреплении государственности и обороноспособности России, хотя понимание этого обстоятельства обнаруживается все больше и больше прежде всего у командного состава. В частности, командующий войсками Сибирского военного округа прямо указывает, что «потеря нравственных ориентиров, духовная пустота, захватившая гражданское общество и в особенности молодежь, к сожалению, проникает и в армейские ряды. Здесь мы особенно рассчитываем на поддержку Церкви и просим духовенство помочь армии»[182] .

Вместе с тем, учение Русской Православной Церкви содержит наиболее полные и проверенные жизнью многих поколений знания о смысле и цели временного существования человека на Земле, о его жизни и смерти, об истинных и мнимых духовных ценностях, о путях, средствах и способах духовного роста, а также о многом другом, что особенно актуально, важно и востребовано для укрепления психики и правосознания военнослужащих в наше время. В этой связи представляется важным эти знания изучать и применять с пользой для военного дела.

Определенные шаги в этом направлении уже предпринимаются. В основном формы такого взаимодействия органов военного управления с Русской Православной Церковью закрепляются в различных соглашениях и программах о сотрудничестве. Так, например, 28 июля 2003 г. Командующим ВДВ генерал-полковником Г.И.Шпаком и Председателем Отдела Московского Патриархата по взаимодействию с ВС и правоохранительными учреждениями протоиереем Дмитрием Смирновым подписано Соглашение о сотрудничестве между Воздушно-десантными войсками и Русской Православной Церковью. Соглашением предусматривается Программа сотрудничества, учреждение (при штабе ВДВ и высших военно-учебных заведениях ВДВ) Координационных советов по вопросам укрепления духовно-нравственного потенциала. Также было утверждено и Положение о них, в котором, в частности, среди основных целей Координационных советов указывается «разработка программ, методик и планов работы с целью формирования у военнослужащих Воздушно-десантных войск духовно-нравственных сил, обеспечивающих эффективное противодействие духовной и информационно-психологической агрессии противника», а среди основных задач – «подготовка и проведение заседаний военных советов ВДВ по актуальным проблемам укрепления духовно-нравственного состояния войск, повышения уровня воинской нравственности и дисциплины, организации противодействия духовной и информационно-психологической агрессии против военнослужащих Воздушно-десантных войск».

По сообщению заместителя командующего Северным флотом по воспитательной работе контр-адмирала А.Г.Дьяконова в декабре 1999 г. органами военного управления Северного флота и отделом по связям с ВС РФ Мурманской и Мончегорской епархии была согласована Программа взаимодействия соединений и частей Северного флота с Мурманской и Мончегорской епархией. В соответствии с этим документом были определены необходимые условия результативного сотрудничества флота и Православной церкви, выработаны конкретные формы совместной работы. Взаимодействие Северного флота с РПЦ стало важным звеном в процессе возрождения славных традиций Российской армии и флота, оказало благотворное влияние на морально-психологическое состояние личного состава и духовно-нравственный климат в воинских коллективах. Для осуществления такого сотрудничества в Мурманской и Мончегорской епархии специально был создан отдел по связям с Вооруженными Силами и правоохранительными органами РФ… Ежегодно, начиная с 1995 года, между Северным флотом и местной православной епархией согласовываются планы взаимодействия . Это стало нормой и во флотских гарнизонах, где планы утверждаются командующими объединениями и соединениями по согласованию с настоятелями православных храмов, осуществляющими свою пастырскую деятельность в районах дислокации сил флота. В соответствии с этими планами в целях духовно-нравственного воспитания военнослужащих и возрождения славных традиций Российской армии и флота между православными храмами и конкретными кораблями, подводными лодками, береговыми частями в гарнизонах флота установлено постоянное взаимодействие[183] .

Другим важным фактором, обусловливающим важность и первостепенность правового воспитания, являются те принципы, начала, на которых основывается вся правовая система, и соблюдение которых является условием нормального ее функционирования. Речь идет в первую очередь о таких фундаментальных принципах как добросовестность, разумность и справедливость, ссылка на которые содержится во многих правовых актах, несмотря на то, что в самих этих актах содержание названных принципов не регламентируется, не раскрывается и понятие терминов: добросовестность, разумность, справедливость. По-видимому, законодателем наличие этих качеств и чувств личности у участников правоотношений молчаливо предполагается как само собой разумеющееся, как их нормальное, естественное состояние.

Так, в силу п. 2 ст. 6 ГК РФ при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. А в ст. 10 того же кодификационного акта, устанавливающей пределы осуществления гражданских прав, устанавливается, что в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Согласно ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. В соответствии со ст. 602 ГК РФ при разрешении спора между сторонами об объеме содержания, которое предоставляется или должно предоставляться гражданину, суд должен руководствоваться принципами добросовестности и разумности. Статьей 662 ГК РФ также предусматривается, что арендодатель может быть освобожден судом от обязанности возместить арендатору стоимость улучшений, если докажет, что издержки арендатора на эти улучшения повышают стоимость арендованного имущества несоразмерно улучшению его качества и (или) эксплуатационных свойств или при осуществлении таких улучшений были нарушены принципы добросовестности и разумности.

В соответствии со ст. 35 ГПК РФ лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Аналогичная норма содержится и в ст. 41 АПК РФ. Согласно ст. 21 Трудового кодекса РФ работник обязан добросовестно исполнять свои трудовые обязанности, возложенные на него трудовым договором. В силу ст. 237 Кодекса торгового мореплавания морской агент обязан осуществлять свою деятельность в интересах судовладельца добросовестно и в соответствии с практикой морского агентирования. Статьей 2 Кодекса чести судьи Российской Федерации (утв. постановлением Совета Судей РФ от 21 октября 1993 г.) судья должен добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности и принимать все необходимые меры для своевременного рассмотрения дел и материалов.

Согласно ст. 10 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" судья Конституционного Суда Российской Федерации приносит присягу следующего содержания: "Клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности судьи Конституционного Суда Российской Федерации, подчиняясь при этом только Конституции Российской Федерации, ничему и никому более". В чем-то похожая норма содержится и в ст. 9 Федерального конституционного закона от 26 февраля 1997 г. № 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации", в соответствии с которой при вступлении в должность Уполномоченный приносит присягу следующего содержания: "Клянусь защищать права и свободы человека и гражданина, добросовестно исполнять свои обязанности, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законодательством Российской Федерации, справедливостью и голосом совести".

Приведенные выше примеры являются лишь малой частью тех норм, которые содержат подобные требования, однако и эти примеры наглядно показывают, насколько фундаментальными являются эти понятия, исходя из понимания которых выстраивается вся правовая система общества. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы в государстве были выработаны и культивировались единые, универсальные, всеобъемлющие подходы в понимании этих важных правовых категорий, принимались меры по укреплению в народе соответствующих качеств. В противном случае, при неправильном или противоречивом их толковании, либо низком состоянии этих качеств у законодателей или правоприменителей эффективность правового регулирования может быть существенно подорвана, а правовая работа будет находиться на низком уровне.

На это справедливо указывает И.А.Ильин, сравнивая роль и значение образования и воспитания в жизни человека и государства. В частности, он отмечает, что «…образование, само по себе, есть дело памяти, смекалки и практических умений в отрыве от духа, совести, веры и характера. Образование без воспитания не формирует человека, а разнуздывает и портит его, ибо оно дает в его распоряжение жизненно выгодные возможности, технические умения, которыми он, – бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактерный, – и начинает злоупотреблять. Надо раз навсегда установить и признать, что безграмотный, но добросовестный простолюдин есть лучший человек и лучший гражданин, чем бессовестный грамотей; и что формальная «образованность» вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации»[184] .

С подобным заключением трудно не согласиться. Верность этого положения подтверждается анализом неуклонного роста преступности как в военных организациях, так и в других государственных структурах. Во избежание пагубных последствий от «бессовестных грамотеев» (находящихся на ответственных государственных или общественных должностях) как для правовой работы, так и для государства в целом необходимо пересмотреть порядок доступа к образованию, исключив возможность получать его людям, зарекомендовавшим себя с худшей стороны, имеющим негативный набор социальных качеств личности, злую волю и т.п. Образование должны получать достойные граждане, способные пользоваться этими знаниями во благо своего народа и государства. Правовое закрепление этих мер будет с одной стороны предотвращать возможный ущерб от высокого профессионализма злонамеренных лиц, а с другой, будет стимулировать самовоспитание молодого поколения к доброй воли, к борьбе за утверждение справедливости, в лучших традициях добросовестного отношения к труду, содействовать духовному самосовершенствованию, способствовать оздоровлению и укреплению правосознания, а значит и повышению уровня правовой работы, и благосостояния государства в целом.

В этой связи особое значение приобретает также и вопрос организации надлежащего воспитания народных масс. Представляют в этой связи особый интерес исследования И.Ильина, который, в частности, указывал, что воспитывать людей к справедливости нельзя без веры и религии, ибо вера в Бога есть главный и глубочайший источник чувства ранга и воли к качеству . Справедливость есть не что иное, как любовное и художественное вчувствование в живого человека с желанием верно видеть его и верно обходиться с ним. Справедливость есть совестное доброжелательство . Справедливость есть всенародное братство . Справедливость есть живое и чуткое правосознание , которое готово поступиться своим и отстаивать чужое . Справедливость есть чувство меры в размежевании людских притязаний и интересов. Справедливость есть искусство искать и находить «для каждого свое» (формула римского права). Воспитывать, по утверждению И.А.Ильина, эти способности и настроения в народе – значит вести его к справедливости. При этом, воспитание должно не только будить в народе волю к справедливость , но и укреплять в нем дух жертвенности , т.е. согласие во имя общего, национально-государственного дела отдавать свое и не добиваться во что бы то ни стало справедливости для себя . Истинная христианская и гражданская доблесть ищет справедливости для других и охотно жертвует «своим» сверх всякой справедливости . И чем сильнее и живее этот дух в народе, тем могущественнее его государство: ибо жертвенность народа есть источник настоящей политической силы[185] .

Данные выводы особенно актуальны для военной организации, которая собственно и держится вся на жертвенности народа. Особенно сильно это проявляется в системе комплектования войск по призыву. Всеобщая воинская обязанность требует наличия в народе глубокого чувства справедливости и жертвенности, без которых этот механизм начинает давать сбои. Наглядным подтверждением этому может служить анализ данных по росту за последние 15-20 лет уклонения молодежи от службы в армии, что вызвано, прежде всего, падением в обществе представлений о справедливости и жертвенности, во многом обусловленным и навязываемым на протяжении этого времени через СМИ.

Чрезвычайно важным является и другой вывод И.А.Ильина о том, что воспитывать людей к справедливости нельзя без веры и религии. Данное обстоятельство будет подробно рассматриваться в последующих параграфах, однако уже здесь следует отметить, что указанный фактор не используется до сих пор в должной мере ни в организации и проведении в войсках воинского воспитания, ни в осуществлении правового воспитания, в связи с чем огромный накопленный человечеством на протяжении веков духовный потенциал остается незадействованным в системе воспитания, что, в свою очередь, негативно сказывается на успехах всего военного дела.

Кроме того, очевидно, что такие категории как добросовестность, разумность и справедливость являются субъективными, внутренними свойствами личности и лежат в нравственной, духовной плоскости, поэтому наличие у субъекта правоотношений таких высоких нравственных, духовных качеств, которые обеспечивали бы добросовестное, разумное, справедливое правовое поведение субъекта оказывает большое влияние на эффективность права в управлении обществом, а также достижение высоких показателей духовного и материального благосостояния людей его составляющих. Отсутствие выше указанных необходимых нравственных, духовных качеств у субъектов права лишает правовую систему прочного фундамента, условий ее нормального функционирования. Неизбежными становятся манипуляции с законодательством в корыстных, эгоистических целях, злоупотребление законами либо пренебрежительное к ним отношение, что приводит к правовому нигилизму, хаосу, упадку и разрушению государства.

Следовательно, в правовом воспитании на первое место выдвигается вопрос формирования и всемерного укрепления у граждан единых, выработанных опытом многих поколений нравственных и духовных качеств, наличие которых обеспечивает высокий уровень правосознания, правовой культуры и, как результат, высокий уровень правовой работы, благосостояния государства.

Другим существенным аргументом в пользу явного преимущества правового воспитания по отношению к правовому обучению (а также того, что правовое обучение выступает, по сути, лишь определенной стадией правовоспитательного процесса) является то обстоятельство, что знания, полученные в процессе правового обучения, имеют более поверхностный характер по отношению к тем убеждениям, навыкам, привычкам, сложившимся правилам поведения, которые усваиваются личностью, впитываются в ее «плоть и кровь», становятся нормой поведения в результате правового воспитания. Особенно остро эта разница ощущается в критических ситуациях, когда нет времени вспоминать, обдумывать, взвешивать и т.п., а необходимо быстро и решительно действовать. Поэтому чрезвычайно актуальными эти выводы являются для военнослужащих, которые, не имея соответствующих качеств и навыков безусловного повиновения командирам (начальникам), правомерного поведения, а обладая одними знаниями, – в боевой обстановке могут проявить колебания, неуверенность, замешательство, нерешительность и т.п., а в результате, как следствие, это может привести к невыполнению приказа командира, срыву выполнения боевой задачи.

Отсюда вывод: результаты правового воспитания воина (его убеждения, качества, черты характера, навыки, привычки правомерного поведения и т.п.) более устойчивы по сравнению с результатами правового обучения (полученными им знаниями) к воздействию негативных факторов на сознание людей, в т. ч. и с целью изменить их поведение в нужном для противника направлении. Такой вывод обусловлен природой человеческого естества, его психики. Человек склонен забывать полученную информацию. Новые знания постепенно вытесняют ранее приобретенные, которые постепенно тускнеют, частично стираются в памяти и безвозвратно утрачиваются, в связи с чем новая, более свежая информация негативного характера может отрицательно повлиять на поведение индивида и он может в короткий срок изменить представление о предмете, свое мнение о нем и, в результате, принять неправильное решение, в то время как поменять убеждения, а тем более характер и привычки процесс достаточно долгий и трудоемкий, требует проведения глубокой переоценки сложившейся системы ценностей, приложения больших волевых усилий.

Таким образом, подведя краткий итог всему выше изложенному можно прийти к заключению о том, что правовое воспитание есть главная движущая сила формирования и укрепления правосознания и правовой культуры воинов, укрепления воинской дисциплины и правопорядка в войсках, улучшения состояния правовой работы и, как результат, повышения боеготовности частей и подразделений, обороноспособности государства в целом. Правовое воспитание выступает более общим, фундаментальным понятием по сравнению с правовым обучением, которое, в свою очередь, является элементом правового воспитания, одним из средств повышения его уровня. Эффективность правового обучения зависит от уровня правового воспитания воина, в то время как правовое воспитание может повышаться и без непосредственного использования правового обучения (с использованием других средств и способов воздействия на правосознание). Главными источниками повышения уровня правового воспитания, формирования и укрепления правосознания являются нравственные, духовные, религиозные, идеологические и психологические основы существования личности и общества, которые и следует всемерно, постоянно и неуклонно укреплять в воинских коллективах.

2.3 Нравственные основы правосознания и их влияние на состояние правовой работы в ВС РФ.

«Что есть государство? — вопрошал в середине XIX века знаменитый московский первосвятитель, митрополит Филарет (Дроздов). — Союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою, жертвующих частью своей свободы для охраны и утверждения общими силами Закона Нравственности, который составляет необходимость их бытия». Эта религиозно-нравственная основа государственной жизни сегодня чуть ли не напрочь выпала из общественного сознания, часто трактующего государство лишь как бездушный механизм поддерживания примитивного материального благополучия граждан.

Результат такого мировоззренческого убожества налицо. Само государственное тело, его территория, ресурсы, иные богатства становятся объектом разрушительной, жестокой и беспринципной борьбы политиканов, гибельной для державы, разъедающей, как срамная болезнь, внутренности государственного механизма, саму государственную власть во всех ее проявлениях.

Только там, «где священный закон нравственности неколебимо утвержден в сердцах воспитанием, верою, здравым, неискаженным учением и уважаемыми примерами предков, — говорил владыка Филарет, — там сохраняют верность Отечеству, жертвуют ему собой без побуждений воздаяния или славы. Там умирают за законы, тогда как не опасаются умереть от законов. Если же закон, живущий в сердцах, изгоняется ложным просвещением и необузданной чувственностью — нет жизни в законах писаных: повеления не имеют уважения, исполнение — доверия. Своеволие идет там рядом с угнетением, и оба приближают общество к падению». Сегодняшняя злободневность этих слов лишь подтверждает правоту и прозорливость мудрого старца... [186] .

Большой вклад в исследование проблемы отношения права и нравственности внес выпускник Санкт-Петербургской Военно-юридической академии, а позднее состоявший и профессором этой академии, ученый-юрист, педагог – Мушников Александр Александрович (1849-1909), который наряду с разработкой вопросов военного законодательства создал, по сути, стройную систему взглядов, в соответствии с которыми представление о добре и зле, из которых выводятся начала нравственности и права, не является произвольными установлениями человека, а вытекают из врожденного нравственного чувства, влекущего его к добру. Конечная же цель жизни человека определяется посредством Божественного откровения.

Рассмотрение этих вопросов представляется достаточно важным, поскольку правовая работа, являет собой деятельность людей, направленную на достижение определенных, важных для общества людей целей, должна учитывать «человеческий фактор», внутреннее строение человека, его влечения (устремления) и конечную цель жизни.

Этимологическое происхождение слова «нравственность», по меткому замечанию А.А.Мушникова, показывает, что нравственное чувство составляет постоянное и неизменно присущее природе человека свойство. Это слово имеет одинаковый корень с глаголом «нравиться», а также с существительным «нравы» (обычаи), т.е. означает, с одной стороны, нечто нравящееся человеку, как совпадающее с требованиями его природы, а с другой – нечто постоянное и не подлежащее изменению. Выражения «этика» и «мораль» (из которых первое – греческого, а второе – латинского происхождения) тоже означают постоянное, устойчивое и неизменное начало, руководящее действиями человека[187] .

Исследуя сущность нравственности, ее влияние на поведение людей и состояние общества, А.А.Мушников приходит к заключению, что нравственное чувство находится в тесной связи с религиозными потребностями человека, которые выражаются в постоянном его стремлении к живому общению с Богом. Но эта связь нравственности с религией получила всеобщее значение лишь в христианстве. В древних же религиях языческого мира представление о Божестве не соединялось с представлением об источнике нравственного добра, и потому языческие религии не заключали в себе нравственных предписаний. Учение о нравственности составляло в языческом мире лишь предмет философских умозрений, которые имели в истории человечества то значение, что подготовили почву к усвоению и пониманию всей глубины христианского учения и тем облегчили распространение христианства. Но сами по себе философские рассуждения о нравственности не могли получить большого влияния на общество, т.к. всегда оставались достоянием лишь незначительного числа образованных людей и не проникали в низшие классы народа; к тому же нравственные правила, составляющие простой плод человеческих рассуждений и не поставленные в связь с религией, никогда не могут заслужить уважение и пользоваться доверием в глазах людей. Последствием этого был совершенный упадок нравственности в языческом мире: люди, лишенные всякого руководящего начала в жизни, искали удовольствия в необузданном разврате и грубой чувственности, и мало-помалу всеобщее отчаяние овладело миром.

Тогда-то, по соизволению Божьего Промысла, произошло чудесное событие воплощения Сына Божия на земле, явившегося по выражению Святого Писания (Галат. 4, 4), «когда пришла полнота времени», чтобы переродить падшую природу человека и обновить мир, погрязший в грехах и пороках. Христианство раскрыло человечеству, что источник нравственного добра есть сама Божественная воля и что нравственный закон, есть внутренний закон Божий «написанный в сердцах» людей (Римл. 2, 15): если Сам Бог, создав человека, подчинил духовную его природу нравственному закону, то соблюдение человеком этого закона есть требование Божественной воли, а нарушение его, есть грех против Бога. В лице Сына Своего, воплотившегося в человеческой природе, Бог дал людям идеал нравственного совершенства, подражать которому они должны стремиться; если же идеал этот ни для кого из людей не достижим, то в этом и выражается божественное его происхождение. Христианское учение в связи со всей земной жизнью Христа, его страданиями, смертью и воскресением, произвело столь неотразимое впечатление на человечество, что Божественная личность Христа навсегда останется путеводной звездой человечества и непоколебимой опорой для постоянного нравственного совершенствования людей; всякое общение с Христом через веру и любовь к Нему всегда будет облагораживать человека и возвышать его дух, а всякое отчуждение от Христа будет иметь своим последствием огрубение человеческой природы[188] .

Следующий важный вывод, к которому приходит А.А.Мушников, состоит в том, что в христианстве нравственное чувство человека слилось нераздельно с религиозным, в связи с чем и нравственное учение должно быть основано на религии. Имея столь прочную основу, нравственное учение проникает вместе с религией во все классы человеческого общества, образованные и необразованные, и делается доступным всем и каждому[189] .

Другой выдающийся русский правовед конца XIX начала ХХ века П.Новгородцев, исследуя причины кризиса правосознания, пришел к нижеследующим важным выводам. «Правовое государство не есть венец истории, не есть последний идеал нравственной жизни; это не более, как подчиненное средство, входящее как частный элемент в более общий состав нравственных сил. Отсюда недалек и следующий вывод, что право по отношению к полноте нравственных требований есть слишком недостаточное и грубое средство, неспособное воплотить чистоту моральных начал». Анализируя далее кризис правосознания на рубеже веков он отмечает, что никогда быть может, так, как в тот период, не чувствовалась недостаточность чисто правовых начал и необходимость подкрепить их воздействием нравственных факторов. Указывая на утопию Фихте, считавшего возможным установить столь прочный правовой строй, что он мог бы сохраниться непоколебимым, даже если бы в обществе «вовсе не было доброй воли», П.Новгородцев отмечает, что время выдвигает взгляд диаметрально противоположный этому: без более прочных нравственных скреп общество обречено на потрясения, может быть на гибель. Это представление об отношении правового и нравственного элементов очень удачно выражено словами русского писателя: «только незащищенныя внешней властью моральныя нормы могут служить коррективом к защищаемым этой властью нормам права, а без такого корректива само право рано или поздно под влиянием новых социальных конъюктур осуждено на разрушение»[190] .

Близкое по смыслу утверждение высказывает и Пендикова И.Г., которая, в частности, отмечает, что идеалом общественных отношений в русской культуре мыслятся не правовые отношения, как на Западе, а внутреннее свободное единство всех людей на основе закона Христа, который должен стать внутренней природой человека. Право и государство – своего рода вспомогательные ступени в процессе духовного становления общественных отношений. Поскольку право и государство должны черпать свой дух из высшего закона человеческих отношений – закона Божьего, закона любви, поэтому недопустим раскол между правом и нравственностью[191] .

Приведенные суждения и выводы имеют чрезвычайно важное значение для понимания сути правовой работы в государстве, выявления ее главных, основополагающих направлений и глубинного содержания, ее движущих сил. Важными являются эти выводы и для Вооруженных Сил, как части общества и государства, в которые, как видно из военной истории России, отправлялись, как правило, лучшие сыны своего Отечества, его достойные представители, обладающие высокими нравственными и волевыми качествами. Они то и обеспечивали победу в сражениях с врагом, зачастую имеющим явный перевес в живой силе, вооружении и технике.

Яркое свидетельство этому оставил непобедимый русский полководец А.В.Суворов, который рядом с воинскими качествами требует от воинов и нравственных, духовных, религиозных качеств: «воину подобает быть справедливу, благочестиву»; «молись Богу! От Него победа». И постоянно повторяет: «Грех – напрасно убивать, помилуй Бог, мы – русские». В письме к своему племяннику он подробнее указывает на основы того внутреннего героизма, без которого не может быть подлинного воина. Воин, по Суворову, должен быть «отважен без запальчивости,.. подчинен без унижения, начальник без излишней на себя надежды, победитель без тщеславия… Благороден без гордости, во всем гибок без лукавства, тверд без упорства, скромен без притворства, всегда одинаков, на все способен без ухищрения,.. услужлив без всяких для себя выгод; решителен, избегая известности,.. враг зависти, ненависти и мщения; противников своих низлагает он своим снисхождением и владычествует над друзьями в непоколебимой верности. Он утомляет тело свое, дабы укрепить его больше; стыдливость и целомудрие в нем царствуют. Христианский закон служит ему нравоучением. Исполнен чистосердечия, гнушается ложью, попирает всякое лукавство… Честь и честность его особенные качества»[192] …

В связи с выше изложенным, одной из главных задач правовой работы, проводимой в войсках, является создание с помощью права и правовых средств таких условий жизни и быта, такого правового режима, который в максимальной степени способствует развитию у воинов указанных Суворовым качеств, являющихся надежным залогом, твердым фундаментом, неиссякаемым источником героических побед.

Задача обеспечения законности, неуклонного повышения правосознания военнослужащих требует знания и учета всего многообразия факторов, воздействующих на поведение людей (являющихся носителями законности) – как положительных, так и отрицательных, как правовых, так и материальных, политических, организационных, психологических и др. Для осуществления действенных мер по укреплению законности важно знать механизм воздействия всех факторов, социальных явлений применительно к различным социальным уровням, различным видам и направлениям деятельности субъектов общественных отношений.

Из факторов, оказывающих наиболее существенное значение на укрепление законности, обычно выделяют факторы, относящиеся к личности, и факторы внешней среды. К личностным факторам принято относить уровень правового сознания и правовой культуры, нравственное сознание и духовность, политическое сознание, интеллектуальные и психологические качества личности и др. К внешним факторам относят экономические условия, социально-политическую обстановку, уровень законодательства и состояние организации и деятельности государственных, в том числе правоохранительных органов, органов военного управления и пр.

В области организации вооруженной защиты государства на первый план выходят личностные качества воина, влияющие на достижение победы в бою, на укрепление правосознания и важное место здесь занимают нормы морали, которые, по словам В.Н.Хропанюка, предъявляют особо высокие требования к тем нравственным качествам военнослужащих, которые необходимы им на войне, в вооруженной борьбе, т.к. чтобы победить сильного противника, каждый воин должен быть храбрым, мужественным, способным на подвиг и самопожертвование. Поэтому особенность норм морали, действующих в Вооруженных Силах, выражается в том, что многие из них закрепляются в военно-правовых актах, т.е. они являются одновременно и юридическими нормами[193] .

В военном деле большое значение имеет дух войск, их нравственное, морально-психологическое состояние, поэтому в военном законодательстве содержится большое (по сравнению с другими отраслями права) количество норм, как раз направленных на всемерное укрепление боевого духа, повышение именно этих духовных качеств в армии и на флоте. История свидетельствует, что в первую очередь именно благодаря им Россия одерживала многие славные победы в неравных сражениях.

К подобным заключениям приходят и представители ЦВСИ Генерального штаба ВС РФ Е.А.Киселев и М.В.Шимановский, указывающие, в частности, что в настоящее время очень много слов говорится и очень много сил, энергии и времени тратится на обоснование перспективного облика отечественных Вооруженных Сил, определяются и декларируются актуальные задачи и приоритетные направления военного строительства. Это, безусловно, крайне важные и необходимые для государства вещи, ибо без армии государство вообще, а Россия тем более существовать не может. Однако удивительно, что при этом забывается или преднамеренно игнорируется, а в лучшем случае «ставится в конец списка» либо упоминается вскользь наиважнейший фактор — человеческий , определяющий успех практически во всяком деле, особенно в деле создания современной боеспособной армии. «Мы ни в коем случае не хотим сказать, что надо игнорировать определение перспективной структуры Вооруженных Сил РФ, боевого и численного состава, вооружения и военной техники и другие вопросы военного строительства. Однако люди — это главное . Иными словами, бессмысленно даже пытаться строить Вооруженные Силы, отвечающие современным требованиям, если во главу угла не поставить формирование у граждан страны высоких нравственных и духовных качеств»[194] .

Именно поэтому и Устав внутренней службы ВС РФ начинается с Военной присяги и Боевого Знамени воинской части, которое является символом воинской чести, доблести и славы, служит напоминанием каждому военнослужащему о героических традициях и священном долге защиты Отечества. При этом нормативные правовые предписания этого Устава прямо устанавливают, что весь личный состав воинской части обязан самоотверженно и мужественно защищать Боевое Знамя в бою и не допустить его захвата противником, а в случае утраты Боевого Знамени командир воинской части и военнослужащие, непосредственно виновные в таком позоре, подлежат суду, воинская же часть - расформированию.

Содержится в военном законодательстве и множество других правовых норм, закрепляющих, по сути, требования к духовному состоянию и нравственному облику военнослужащих, к их внутренним личностным качествам (например, беззаветно служить своему народу, мужественно, умело, не щадя своей крови и самой жизни, защищать Российскую Федерацию, выполнять воинский долг, стойко переносить трудности военной службы, быть честным, храбрым, дорожить войсковым товариществом, не щадя своей жизни, выручать товарищей из опасности, помогать им словом и делом, уважать честь и достоинство каждого, не допускать в отношении себя и других военнослужащих грубости и издевательств, удерживать их от недостойных поступков, соблюдать правила воинской вежливости, поведения и выполнения воинского приветствия, с достоинством нести высокое звание защитника России, дорожить честью и боевой славой Вооруженных Сил, своей воинской части и честью своего воинского звания, проявлять патриотизм, способствовать укреплению братства между нациями и народностями и т. д.), что в общем то не свойственно для законности как таковой, поскольку трудно измерить и определить выполнение этих норм. Вместе с тем, именно эти нормы являются основополагающими в понимании сути нравственных основ в военном деле, показывают то важное место, которое занимает нравственность в формировании и укреплении правосознания, правовой культуры и повышении уровня правовой работы в войсках. Те духовные ценности, которые они провозглашают, являются, по сути, основополагающими, проверенными в многочисленных сражениях принципами военной организации, ее цементирующей силой.

В этой связи уместным будет сказать несколько слов о присяге, о долге и обязанности по защите своего Отечества как главных, основополагающих нравственных элементах, на которых строится правосознание и воинская дисциплина.

Воинская присяга – является одним из наиболее эффективных правовых и одновременно морально-психологических средств, направленных на обеспечение законности в войсках, добросовестное исполнение военнослужащими своего священного долга и почетной обязанности по защите Отечества. Присяга принимается в торжественной обстановке, чтобы подчеркнуть важность и высокую ответственность момента возложения на гражданина не только правовой, но и моральной, нравственной ответственности за свои поступки.

При принятии присяги военнослужащий клятвенно обещает свято соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Глубокий нравственный аспект принимаемой присяги раскрывается в сущности клятвы и ее значении в общественной жизни. До революции присяга произносилась с соблюдением установленных военным законодательством религиозных обрядов (по правилам религии того лица, которое приносит присягу)[195] . Например, лица христианских исповеданий приносили присягу перед Евангелием, а где имелось знамя, то и под знаменем. Присягающие повторяли слова присяги за читающим их священником, а по прочтении целовали Евангелие. Таким образом, присяга, представлявшая собой обещание на верность службы Отечеству, подтверждалась религиозною клятвою, и принесение присяги налагало на военнослужащего обязанность свято ее выполнять.

Для более глубокого понимания нравственных и духовных основ этого правового средства и осознания его места в системе других правовых средств необходимо обратиться к дореволюционному законодательству. К примеру, Устав морской, изданный Петром Великим 13 января 1720 г. начинается следующими словами:

«О всем, что касается доброму управлению, в бытности флота на море

Должен каждой, как вышний, так и нижний во флоте Нашем, в службу приходящий, прежде учинить присягу в своей верности как следует: и когда оное учинит, тогда он в службу Нашу принят будет.

Каким образом присягу или обещание чинить

Положить левую руку на Евангелие, а правую руку поднять в верх с простертыми двумя большими персты.

Присяга или обещание всякаго воинскаго чина людям

Я (имрек) обещаюсь Всемогущим Богом, верно служить Его Вели­честву Петру Великому, Царю и самодержцу Всероссийскому, и про­чая, и пръчая, и прочая; и его наследникам со всею ревностию, по крайней силе своей не щадя живота и имения. И долженствую испол­нять все уставы и указы, сочиненные или впредь сочиняемые от Его Величества, или командиров над нами, учиненных в деле Его Величе­ства и его государства. И должен везде и во всяких случаях интерес Его Величества и государства престерегать и охранять и извещать, что про­тивное услышу, и все вредное отвращать. А неприятелям Его Величе­ства и его государства, езде всякой удоб возможной вред приключать, о злодеяниях объявлять и их сыскивать. И все прочее, что к пользе Его Величества и его государства, чинить по доброй христианской совес­ти, без обмана и лукавства, как доброму, честному и верному человеку надлежит: как должен ответ дать в день судный. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий».

Как видно из приведенного отрывка в XVIII веке глубже понимали сущность, духовные и нравственные основы воинской службы, в связи с чем будущий воин присягал Всемогущим Богом, а упор в тексте присяги делался на добрую христианскую совесть, верность и честность, ответ в «день судный».

Примечательно и то, что понимание этой нравственной, духовной, религиозной сущности присяги, как основы жертвенного военного служения все больше понимается командирами и в настоящее время. Так, по сообщению капитана I ранга А.П.Белякова, «в отдельные части и на корабли приглашаются православные священники при принятии присяги. Верующие матросы имеют возможность принимать присягу после молебна и принимать ее на Библии. На этом моменте нужно остановиться особенно: Присяга на верность народу и Отечеству во флоте и армии в дореволюционной России всегда являлась религиозным обрядом. Матрос или солдат давал присягу не только государству и народу, но и самому Богу – Тому, в Кого он верил, на Кого надеялся и от Кого ждал помощи. Нарушение присяги считалось большим грехом перед Богом и людьми»[196] . Именно такими отношениями между воином и Богом во многом определялось высокое содержание военной службы как священный долг, прежде всего, перед Богом, а потому и обязанность эта всегда признавалась в обществе почетной.

Сущность правосознания воина, отражающего глубины воинской дисциплины и ее особенностей (закрепленных и освященных в воинской присяге), проявляется через отношение как общества, государства, в целом, так и его граждан, военнослужащих, в частности, к защите своего Отечества и к военной службе, которое формировалось на протяжении столетий. Суть этого отношения раскрывалась и закреплялась в ст. ст. 132, 133 Конституции СССР (в ред. 1936 г.), ст. ст. 62 и 63 Конституции СССР (в ред. 1977 г.), которые провозглашали, что защита Отечества есть священный долг, а военная служба – почетная обязанность каждого гражданина.

Таким образом, ратный труд воинов освящался государством и занимал почетное место в обществе. По непонятным причинам в ныне действующей Конституции России (в ред. 1993 г.) долг по защите Отечества уже не называется священным, а воинская обязанность – перестала быть почетной, что не замедлило негативно отразиться в целом на отношении как государства, так и общества к военной службе. Думается, что недопонимание разработчиками ныне действующего Основного закона России сути ратного труда и его места в обществе явление временное, а историческая справедливость в скором времени восторжествует и расставит все на свои места.

Анализируя современную ситуацию и складывающиеся негативные тенденции в обществе по отношению к ратному труду, бывший министр обороны СССР, непосредственный участник Великой Отечественной войны отмечает: «Ставится под сомнение освободительный, справедливый характер войны советского народа против фашистских захватчиков. Известны и неоспоримые факты, что с первых же часов после вероломного нападения на немцев война против них стала войной народной, священной, Отечественной. Эта истина неуничтожима. С самого начала войны Советское государство обратилось – и не могло поступить иначе! – к самым сокровенным, патриотическим чувствам всех народов СССР, и в первую очередь русского народа. Такое обращение вызвало в стране и в армии подъем морального духа»[198] .

Вместе с тем, именно моральный дух, высокие качества характеризуют и правосознание воина, и воинскую дисциплину (как одну из внешних форм его проявления), и отношение к выполнению военнослужащими своих обязанностей, поскольку воинская дисциплина есть наиболее удобная, приемлемая, выкованная на полях сражений и проверенная многовековым опытом военного строительства правовая форма реализации священного долга и почетной обязанности по защите Отечества. Недопонимание этого вопроса и неверное отношение к нему со стороны руководства страны может обернуться тяжелыми, непоправимыми последствиями для России.

Как справедливо указывает И.А.Ильин, в стране, где граждане переживают воинскую повинность, как честь, как право, как доблестное служение – мобилизация протекает совсем иначе, чем там, где люди «пальцы режут, зубы рвут, в службу царскую нейдут»[199] .

Для полноценного и всестороннего рассмотрения, выявления и уяснения нравственных начал в военном деле, их роли и места в укреплении правосознания и повышении уровня правовой работы необходимо выявление, осознание и глубокое понимание сущности воинской дисциплины, дисциплинарной ответственности военнослужащих и дисциплинарной власти командиров, а также места этих важных правовых средств в деле военного строительства, обеспечении надежной защиты Отечества.

Дисциплина как общественное явление нужна всюду, где необходимо согласовать усилия, действия людей для достижения единой цели, для успешной деятельности общественного организма. Безусловной ценностью ее является то, что она обеспечивает единство действий всего коллектива, придает массе лиц свойства единого организма, гарантирует соответствующую систему отношений, охраняет авторитет руководителя, удерживает людей от противоправных действий. Все эти свойства чрезвычайно важны для военного дела, требующего крайнего напряжения и максимального объединения и согласования усилий по обеспечению вооруженной защиты Отечества от агрессора.

Важнейшим условием обеспечения в войсках высокой воинской дисциплины является единоначалие, пронизывающее всю систему органов военного управления. Под единоначалием понимается такая организационная форма централизованного управления войсками, при которой происходит сосредоточение в одном лице командира (начальника) всех строевых, политических, хозяйственных, административных функций и установлена целиком его единоличная ответственность за все стороны жизни части, соединения, учреждения, организации[200] .

Командир-единоначальник может успешно выполнять свои задачи по обеспечению законности и правопорядка во вверенной ему военной организации лишь в том случае, если он будет обладать всей полнотой власти, предоставляемой ему законодательством. Командир свободен в выборе решения, он принимает его самостоятельно и несет полную ответственность за принятое решение и проведение его в жизнь. Для реализации своих решений, претворение в действие политики государства в деле военного строительства и укрепления Вооруженных Сил командиры наделяются правом издания приказов и других правовых актов, обязательных для исполнения подчиненными войсками. Данная правовая форма управления является важным правовым средством обеспечения законности и правопорядка в Вооруженных Силах, поскольку позволяет оказывать эффективное воздействие на все стороны и сферы деятельности войск, поведение личного состава, соблюдение им норм действующего военного законодательства.

Другим основанном на единоначалии важным организационно-правовым способом обеспечения законности в войсках является дисциплинарная власть командиров, суть которой заключается в предоставлении командирам права и наделении их обязанностью внимательно наблюдать за действиями подчиненных, всемерно поощряя отличившихся и строго взыскивая с провинившихся нарушителей. При этом командирам следует неуклонно проводить в жизнь принцип неотвратимости наказания. Ни одно нарушение закона, требований воинских уставов и других правовых норм не должно оставаться без внимания и должного реагирования со стороны командования.

В широком своем понимании дисциплина представляет собой определенный сложившийся в обществе порядок поведения людей, в основе которого лежат нормы морали и нормы права. Воинская дисциплина по своей сущности и источникам является разновидностью государственной дисциплины, основывающейся на правилах и нормах установленных государством. Она охватывает отношения людей при прохождении ими военной службы и имеет свои особенности, обусловленные целями и задачами, стоящими перед военными организациями.

Важность и ответственность стоящих перед Вооруженными Силами Российской Федерации задач по вооруженной защите Отечества со всей очевидностью требуют высокой организованности, уставного порядка во всех без исключения воинских частях и подразделениях, крепкой воинской дисциплины.

Воинская дисциплина основывается на непререкаемом авторитете власти (командиров и начальников), покорности ей и взаимном уважении, выражающимся в том, что все военнослужащие беспрекословно подчиняются соответствующим командирам и начальникам, выполняют их законные приказы и распоряжения, ответственно относятся к своим полномочиям. Авторитет начальников в глазах подчиненных и покорность последних первым, их взаимное доверие друг другу, так же как и взаимное их уважение – суть понятия нравственные, неразрывно связанные с личными качествами лиц, участвующих в этих правоотношениях власти и подчинения.

Если командир (начальник) злоупотребляет своим положением, избивает подчиненных, толкает их на совершение преступлений (воровство для него подчиненными тушенки со склада и т.п.), унижает честь и достоинство своих подчиненных и всячески над ними издевается, то воинская дисциплина, не основанная на высоком авторитете руководителя, лишенная своего внутреннего, нравственного содержания, превратится в формализм, который в критические минуты боя может обернуться непоправимыми трагическими последствиями как для подразделения, отказывающегося выполнять приказ ненавистного командира, так и для самого командира (например, выстрелом в спину наиболее обиженными, униженными, оскорбленными подчиненными). Верным средством против таких негативных социальных явлений как свидетельствует история выступают высокие нравственные качества, большой духовный потенциал командиров, которые должны личным примером самоотверженного ратного труда вести за собой подчиненных, способствовать повышению их нравственного уровня, культуры, правосознания, а посредством этого и воинской дисциплины.

Вопросам обеспечения высокой воинской дисциплины, правопорядка и уважительного отношения между военнослужащими государство на протяжении своего существования уделяло особое внимание. В частности, Устав воинский от 30 марта 1716 г. в ст. 1 главы ХLIХ прямо устанавливал, что «все вышние и нижние офицеры от кавалерии и инфантерии и все войско обще имеют в неразорванной любви, миру и согласии пре­быть, и друг другу по его достоинству и рангу респект, который они друг-другу должны, отдавать и послушны быть. И ежели кто из подчи­ненных против своего вышняго каким нибудь образом поступит, то оной по обстоятельству дел наказан будет».

Анализ приведенной статьи показывает глубокое понимание основ военной организации и воинской дисциплины, а также место, которое в нем занимает правосознание и его нравственные, духовные основы. Взаимная неразрывная любовь, мир, согласие и уважение достоинства друг друга – вот те нравственные и духовные начала, которые через правосознание должны проявляться во взаимотношениях военнослужащих и составлять прочный фундамент высокой воинской дисциплины и правопорядка в войсках.

Генерал-фельдмаршал и генералисимус Князь Александр Васильевич Италийский, граф Суворов-Рымникский, который не на словах только, но на личном опыте знал, какое значение имеет дисциплина в военном деле, отмечал, что «дисциплина – мать победы», а «субординация или послушание – мать дисциплины …»[201] .

Понятие, сущность и содержание воинской дисциплины было разработано военными юристами в основе своей в XIX веке. В то время уже отмечается глубокое понимание воинской дисциплины как важнейшей нравственной силы, одухотворяющей весь организм армии. В частности, автор изданного в середине XIX века Курса военной администрации Зайцов отмечает, что воинская дисциплина дает общую мысль и волю всей армии, и таким образом связывает в одно живое, могущественное целое все частные силы каждого из отдельных людей, составляющих армию. При разрушении дисциплины армия, оставшись не связанною единством мысли и воли, обращается (как неоднократно показывал исторический опыт) в бессильную толпу, каждый человек которой взаимно парализует усилие другого. Одним словом, с уничтожением дисциплины армия разлагается на свои составные элементы и как живой организм перестает существовать[202] .

По утверждению А.Попова «дисциплина есть душа армии». Представляет особый интерес также и глубокое понимание этого сложного социального явления М.Драгомировым, который отмечал: «Воинская дисциплина есть совокупность всех нраственных, умственных и физических навыков, нужных для того, чтобы офицеры и солдаты всех степеней отвечали своему назначению… Дисциплина заключается в том, чтобы вызвать на свет Божий все великое и святое, таящееся в глубине души самого обыкновенного человека». Более катигоричным является мнение другого видного военачальника А.Колчака: «Без дисциплины человек прежде всего трус и не способен к войне – вот в чем сущность нашей проигранной войны»[203] .

Большое значение придавалось и средствам для утверждения нравственности и дисциплины в войсках, важнейшие из которых, как указывалось Зайцовым, суть следующие:

а) воспитание войск в правилах религии, нравственности и дисциплины, сопровождаемое обучением грамоте и по возможности мастерству;

б) строгое требование соблюдения дисциплины при строевом обучении войск;

с) соблюдение правил наружного чинопочитания.

Как видно, не потеряли свою актуальность перечисленные средства и в наше время.

Основополагающим нормативным правовым документом, определяющим понятие воинской дисциплины, а также средства и способы ее достижения в настоящее время является Дисциплинарный устав Вооруженных Сил РФ, который устанавливает, что воинская дисциплина выражается в строгом и точном соблюдении всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами, воинскими уставами и приказами командиров (начальников).

Таким образом, как следует из этого определения, воинская дисциплина представляет собой частное проявление законности в условиях Вооруженных Сил. Однако на деле содержание воинской дисциплины значительно сложнее и многограннее, чем это изложено в уставах.

Согласно ст. 1 Дисциплинарного устава 1913 г. воинская дисциплина состоит в строгом и точном соблюдении правил, приписанных военными законами. Поэтому она обязывает точно и беспрекословно исполнять приказания начальства, строго соблюдать чинопочитание, сохранять вверенный команде порядок, добросовестно исполнять обязанности службы и не оставлять проступков и упущений без взысканий.

Внимательное рассмотрение и сравнение понимания воинской дисциплины в начале и конце ХХ века выделяет две бросающиеся в глаза отличительные особенности, выделяющие правовое закрепление воинской дисциплины начала прошлого века. Первая состоит в том, что исполнение обязанностей службы должно быть именно добросовестным, а не просто строгим и точным, т.е. обязанности воином должны были исполняться с доброй совестью, честно и нелицемерно, а не с пустой внешней формальностью и бездушным отношением. Вторая состоит во взыскательности, высокой требовательности, обязанности командиров не оставлять проступков и упущений подчиненных без соответствующих взысканий.

Еще дореволюционные юристы (С.А. Друцкой, В.Д. Кузь­мин-Караваев, П.Л. Лобко и др.) в период разработки первых дисциплинарных уставов справедливо отмечали, что в такой редакции понятие воинской дисциплины, по сути, отождествля­ется с принципом законности, который хотя и присущ поня­тию воинской дисциплины, тем не менее, не исчерпывает собой все обя­занности и права лиц, входящих в состав армии и флота. При пересмотре Устава дисциплинарного в 1888 г. обраща­лось внимание на неполноту формулировки понятия воинской дисциплины, однако в итоге с практической точки зрения оно было признано удовлетворительным, поскольку в нем отражалось общее понятие дисциплины и были указаны наибо­лее важные ее требования. Подобного же подхода придерж­ивается законодатель, как видно, и в настоящее время.

В этой связи следует отметить, что при сопоставлении законности и воинской дисциплины последняя отличается именно высоким содержанием в ней нравственного, духовного компонентов, что объясняется ее сущностью и предназначением, позволяет рассматривать в качестве основополагающего правового средства, направленного на реализацию освященного государством долга каждого гражданина по защите своего Отечества – долга, сопряженного с мужественным перенесением тягот и лишений военной службы, с опасностями для жизни и здоровья военнослужащих. Другим важным фактором, обусловливающим необходимость укрепления в воинской дисциплине духовных и нравственных начал является высокая опасность для общества военной силы, находящейся в руках безнравственных людей, потерявших высокие духовные ориентиры. История знает много примеров, когда узкой группой лиц из своекорыстных и иных безнравственных побуждений применялась грубая военная сила, в том числе и против своего народа. Терроризм лишь одно из таких проявлений.

Свидетельством того, что нравственные и духовные начала лежат в основе воинской дисциплины являются 2-4 статьи ныне действующего Дисциплинарного устава ВС РФ. Так, ст. 2 прямо указывает, что воинская дисциплина основывается на осознании каждым военнослужащим воинского долга и личной ответственности за защиту своего Отечества, на его беззаветной преданности своему народу. Следовательно, для повышения воинской дисциплины необходимо укреплять в правосознании воинов глубокое понимание и всеобъемлющее содержание их воинского долга и ответственности за защиту своего Отечества, постоянно концентрировать их внимание на этих предметах. А для того, чтобы снижать уровень дисциплины необходимо внедрять в сознание воинов, постоянно удерживать внимание на прямо противоположных предметах – например, правах, льготах, бесчисленных надбавках, компенсациях, выплатах и т.п., их реализации, особенно если они нарушаются зачастую самим государством. Изданный в 1993 г. закон «О статусе военнослужащих», посвященный детальной регламентации прав и льгот военнослужащих, наглядно показывает, на что направлено данное правовое средство, – на укрепление или снижение воинской дисциплины.

Воинская дисциплина в силу ст. 3 Устава обязывает каждого военнослужащего быть верным Военной присяге, выполнять свой воинский долг умело и мужественно, добросовестно изучать военное дело, стойко переносить трудности военной службы, не щадить своей жизни для выполнения воинского долга, крепить войсковое товарищество, оказывать уважение командирам (начальникам) и друг другу, соблюдать правила воинского приветствия и воинской вежливости, с достоинством вести себя в общественных местах, не допускать самому и удерживать других от недостойных поступков, содействовать защите чести и достоинства граждан. Анализ всех этих требований, относящихся к воинской дисциплине (без которых она немыслима), показывает, что все они имеют нравственные, духовные основы.

Примечательно и то, что среди мер, с помощью которых достигается высокая воинская дисциплина Дисциплинарный устав в ст. 4 на первое место ставит воспитание у военнослужащих высоких морально-психологических и боевых качеств.

Необходимость поддержания на высоком уровне и неуклонного укрепления духовных и нравственных начал воинского служения хорошо понимали в дореволюционной Росси. Среди прочих правовых мер нравственного свойства особого внимания заслуживает институт судов чести, широко применявшийся в войсках и штабах.

Устав Дисциплинарный 1913 года содержал отдельную главу 14 «О суде чести», в которой в 50-ти статьях (с 130 по 179) подробно регламентировались основания и порядок применения в отношении офицерского состава этого важного нравственно-правового средства укрепления воинской дисциплины.

В частности, ст. 130 устанавливала, что суды чести учреждаются для охранения достоинства военной службы и поддержания офицерского звания. На них возлагается: а) рассмотрение поступков, несовместных с понятиями о воинской чести, служебном достоинстве, нравственности и благородстве, и б) разбор ссор, случающихся в офицерской среде.

Достаточно серьезными были и правомочия этого органа. Так, в силу ст. 163 Устава суд чести мог постановить приговор: 1) об оправдании обвиняемого; 2) о том, чтобы ему сделать внушение, и 3) об удалении его со службы.

Исполнение решения суда чести возлагалось на командира, передавшего дело на рассмотрение суда чести. При этом, от уволенных от службы по приговору суда чести, как предписывал Устав, «не приемлются жалобы на неправильное решение, а также просьбы о предании уголовному суду для доказательства своей невиновности» (ст. 171). Что означало полное доверие этому органу в разрешении вопросов, отнесенных государством к его ведению.

При рассмотрении дела об оскорблении или столкновении в офицерской среде суд чести мог постановить: 1. если признает примирение согласным с достоинством офицера и с традициями части, - о примирении поссорившихся; 2. если находит, что поединок является единственным средством удовлетворить оскорбленную честь офицера, - о необходимости поединка (ст. 175).

Более того, согласно ст. 176 Устава Дисциплинарного если, по объявлении решения суда чести о необходимости поединка, кто-либо из поссорившихся офицеров отказывался от вызова на поединок, или не принимал никаких мер к получению удовлетворения путем поединка, то, в случае неподачи им самим прошения об отставке, начальник части, распорядившийся о передаче дела в суд чести, по истечении 2-х недельного срока, входил с представлением об увольнении такого офицера от службы без прошения.

Немногие выше указанные выдержки из Устава Дисциплинарного 1913 г. наглядно показывают, каким важным и действенным правовым средством укрепления нравственных основ в войсках являлись суды чести. Помимо гл. 14 Устава Дисциплинарного существовали также и отдельные утвержденные военным министром положения о судах чести в различных военных ведомствах: Положение о судах чести чинов интендантского ведомства (утверждено Военным Министром 7 мая 1914 г. и объявлено в приказе по военному ведомству 1914 г. № 306), Положение о судах чести в главном управлении военно-судебных заведений и в подведомственных ему заведений (1912 г. № 622), Положение о суде чести главного артиллерийского управления (1914 г. № 98), Положение о судах чести офицерской артиллерийской школы (1914 г. № 98), Положение о суде чести главного штаба (1914 г. № 59), Положение о суде чести для офицеров корпуса военных топографов (1914 г. №136), Положение о суде чести в казачьих войсках (1914 г. № 167), которые по мере их издания помещались в приложении IХ к Уставу Дисциплинарному.

После революции вместе со всем законодательством Российской Империи суды чести были упразднены. Однако после Великой Отечественной войны, когда патриотическое движение против «тлетворного влияния Запада, раболепия и низкопоклонства перед иностранщиной» охватило всю страну, потребность в создании этого правового института стала ощущаться достаточно остро. В связи с этим по поручению Сталина был разработан специальный Устав, в основу которого легли положения об офицерских судах, существовавших в Русской Императорской армии, цель которых заключалась в сохранении корпоративной чести офицерского сословия, для чего суды наделялись правом исключать из своей среды недостойных. Устав советских Судов чести ставил такую же задачу в целях «содействия делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам Советского государства и общественного долга, для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника». На суды чести возлагалось рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков и действий, совершенных руководящими, оперативными и научными работниками министерств СССР и центральных ведомств, если за эти проступки и действия они не подлежали наказанию в уголовном порядке. Суды чести имели право объявить обвиняемому общественное порицание или общественный выговор. Это решение суда приобщалось к личному делу работника и имело большое значение в его дальнейшей судьбе. В 1947-1948 годах Суды чести были избраны в 82 министерствах и центральных ведомствах, а также при Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б)[204] .

Примечательно и то, что на этой волне законодатели продвинулись еще далее чем в дореволюционное время и распространили действие этого правового средства помимо офицеров также и на более низкие категории военнослужащих (см., например, приказ Министра обороны СССР 1973 г. № 157 "С объявлением Положения о товарищеских судах чести прапорщиков, мичманов и военнослужащих сверхсрочной службы в Вооруженных Силах СССР").

Однако с началом перестройки и переходом страны на рыночные отношения офицерская честь руководством страны оказалась невостребованной и приказом Министра обороны РФ от 29 ноября 2001 г. № 472 (пунктом 1) был признан не действующим в Вооруженных Силах Российской Федерации приказ Министра обороны СССР 1980 года № 275 "Об утверждении Положения о товарищеских судах чести офицеров в Вооруженных Силах СССР".

Таким образом, тихо и незаметно был ликвидирован организационно-правовой механизм укрепления боевого духа и морально-психологического состояния главной действующей силы военной организации государства, его ядра – офицерского корпуса. Возможно после третьей мировой войны на волне патриотизма государство вновь обратит внимание на честь и достоинство высокого воинского служения и к этому правовому институту опять вынуждены будут вернуться, однако в настоящее время, в преддверии этой войны (по крайней мере исключать этого нельзя), данное важное правовое средства укрепления нравственных основ военной службы оказалось фактически ликвидировано, без каких-либо на то оснований.

Непонимание военнослужащими высоких духовных и нравственных начал военной службы и воинского долга по защите Отечества, зачастую приводит к тому, что тяжелый ратный труд для них становится невыносимым, а это в свою очередь способствует распространению в армейской среде неуставных взаимоотношений, дезертирства, самоубийств и других негативные социальные явлений, свидетельствующих о низком уровне воинской дисциплины, правосознания и правовой работы в целом.

Таким образом, воинская дисциплина отличается повышенной духовной, нравственной составляющей, поскольку в основе ее лежит готовность каждого военнослужащего мужественно и стойко переносить тяготы и лишения военной службы, принести свой тяжелый ратный труд, а если потребуется, то и саму жизнь, для блага Отечества (что не свойственно людям малодушным, трусливым, а возможно лишь для человека высокого духа, обладающего мужеством и силой воли, высокими нравственными качествами, глубокими чувствами воинской чести и достоинства).

В этой связи и правовая работа по укреплению воинской дисциплины должна в определенной степени учитывать и комплекс мероприятий по всестороннему развитию в военнослужащих высоких духовных и нравственных качеств, патриотическому воспитанию, глубокому пониманию сущности воинского долга, правильном всестороннем и детальном уяснении военнослужащими своих обязанностей и важности их добросовестного исполнения. Необходимо всемерно и неустанно воспитывать в военнослужащих чувство личной ответственности за состояние боеготовности подразделения или воинской части, в которых они проходят службу. Важным является также и разъяснение на этой основе тех угроз для Отечества, к которым может привести нарушение воинской дисциплины и правопорядка в войсках.

Воинская дисциплина, на которой строится вся военная организация, как уникальное общественное явление, пронизывающее весь военный организм, отличается рядом специфических черт, выработанных многовековым опытом строительства в России армии и флота. Особенности воинской дисциплины обусловлены высокими и многотрудными задачами по вооруженной защите Отечества, связанными с тяготами и лишениями военной службы, смертельной опасностью для жизни.

Значительный нравственный аспект воинской дисциплины нашел свое проявление и в общих обязанностях военнослужащих, содержащих по сути нормы, отличающиеся высоким этическим содержанием, такие как, например, требования быть честным, храбрым, воздерживаться от вредных привычек (курения и употребления алкоголя), соблюдать правила воинской вежливости, поведения и выполнения воинского приветствия, всегда быть по форме, чисто и аккуратно одетым и др. Кроме того, дисциплинарную ответственность военнослужащие несут за проступки, связанные с нарушением не только воинской дисциплины, но также и норм морали и воинской чести.

Следует отметить, что вопросам нравственности в армии и на флоте всегда уделялось особое внимание. В частности, в книге IV утвержденного Петром I Морского устава содержалась глава 1, которая так и называлась «О благом поведении на кораблях». В ст. 1 этой главы устанавливалось: «Хотя всем хрис­тианам надлежит христиански честно жить, и не в лицемерном страсе Божий содержать себя, однако же воинские люди сие с вящшею ревностию уважать и внимать имеют, понеже оных Бог в такое состояние определил (в котором несравнительно чаще других смертным страхом себя подвергать должность имеют, неотложно), исполняя службу сво­его Государя и отечества. И понеже всякое благословение, победа и благополучие от единаго Бога Всемогущаго, яко от истиннаго начала всех благих и праведнаго победодавца, происходит. И оному токмо молитися и на него надежду полагати надлежит во всяких делах и пред­приятиях. Того ради чрез сие все идолопоклонства, чародейства, с великим подтверждением запрещаются. И ежели кто такой найдется, или сему подобный суеверный, или богохулительный; оный по состо­янию дела, в жестоком заключении в железах, и кошками наказан, или весьма сожжен имеет быть».

Как видно из приведенного контекста нравственные и духовные правила поведения, тесно переплетаясь, закрепляются в правовых актах с тем, чтобы, воздействуя на правосознание военнослужащих, исправлять их поведение с пользой для исполнения службы своему Отечеству. При этом за нарушение этих норм предусматривалась достаточно суровая ответственность вплоть до предания смерти через сожжение, что свидетельствует о важности соблюдения этих правил и особом отношении к ним.

Как справедливо отмечал М.Драгомиров «в критические минуты войны, когда именно и решается «победа» или «поражение», значение нравственной энергии рельефно выдвигается на первое место. Таким образом, важнейшим военным элементом является человек, важнейшим свойством человека – его нравственная энергия». Интересны и дальнейшие рассуждения М.Драгомирова относительно этого важного вывода: «Успех на войне и в бою зависит главнейше от хорошего нравственного состояния войск… Наилучший стрелок или фехтовальщик, если он не проникнут сознанием долга или убежден, что не может одолеть неприятеля, ничего не сделает… Потому-то Наполеон, Суворов и другие гениальные полководцы прежде всего стремились к развитию нравственной стороны в своих армиях; Наполеон даже положительно высказывал, что во всяком боевом деле ¾ успеха зависит от нравственной стороны и только ¼ от материальной. В военное время это чувствуется всяким весьма сильно, ибо военная обстановка каждую минуту указывает на значение находчивости и энергии солдата; но в мирное время, когда такой обстановки нет, большинство забывает значение нравственной стороны и часто совершенно пренебрегает условиями, которые благоприятствуют ее развитию»[205] .

Количественные соотношения нравственной и материальной стороны в военном деле высказанные М.Драгомировым заставляют серьезно задуматься над вопросом о роли и значении нравственных основ в укреплении воинской дисциплины, в деле военного строительства, в организации и проведении в войсках правовой работы. Понимание важности укрепления нравственных и духовных основ подвигает к необходимости искать эффективные правовые средства, направленные на их укрепление в войсках, разрабатывать целое направление правовой работы в области нравственного и духовного воспитания воинов.

Работа по обеспечению воинской дисциплины в армии и на флоте основывается на сочетании методов убеждения и принуждения. Первостепенную роль призвано играть убежде­ние, которое включает меры, направленные на проведение командирами разъяснений (бесед), обсуждений, внушений и т. п. Метод убеждения основывается на духовных и нравственных ценностях личности, великом героическом прошлом нашего народа и армии, понятии чести и совести, на моральных обязательствах, правосознании и правовой культуре, которые каждый командир должен всячески воспитывать, развивать и поощрять в подчиненных. Высокая сознательность и убежденность воинов обеспечивают безусловное выполнение требований действующего законодательства, приказов командиров и начальников.

Представляется полезным для сравнения и понимания важности нравственного аспекта в правовой работе обратиться к историческому опыту включения этого аспекта в правовые средства укрепления воинской дисциплины, борьбы с неуставными отношениями между военнослужащими.

В частности, утвержденный Петром I для войск Устав воинский от 30 марта 1716 г., в ст. 3 главы ХLIХ предписывал, что если «кто кого рукою ударит, тот имеет на три месяца заключен быти, и на полгода жалованья лишен, и потом у обиженнаго стоя на колен­ках прощения просить, и в готовности быть от обиженнаго равную месть принять, или за негоднаго почтен и чину своего (ежели какой имеет) лишен, или вовсе или на время, по силе дела смотря».

Следут обратить внмание на суровость и всемерность наказания за такой казалось бы незначительный проступок как рукоприкладство. Санкция включает физические, и нравсвенные страдания, имущественные лишения для провинившегося, ввиду чего очевидно достигался максимальный воспитательный и предупредительный эффект, способствующий укреплению воинской дисциплины и правопорядка в войсках.

Учитывая изложенное в вопросе укрепления законности и правопорядка командирам (начальникам) необходимо большое внимание уделять именно вопросам формирования у личного состава правосознания, при этом помимо изучения правовых норм, следует проявлять особую заботу о духовном и нравственном воспитании, как основе формирования правосознания и правомерного поведения военнослужащих.

Понимание важности нравственных и духовных качеств личности в поведении и правовой деятельности было не только в дореволюционный период. В советское время вплоть до начала 70-х годов XX в. эти вопросы, хотя явно не проявлялись и открыто государством не ставились, однако постепенно шло понимание важности укрепления этих качеств в народе, особенно во время Великой Отечественной войны и после нее при восстановлении страны, когда патриотизм, подвиг жертвенного служения, максимальной самоотдачи, любви и преданности своему народу был остро востребован. Принятая ХХII съездом КПСС обновленная программа партии включала Моральный кодекс строителя коммунизма, который должен был охватить все сферы нравственных отношений[206] .

Видимо, понимая важность духовной и нравственной составляющей в профессиональной и правовой деятельности в современных условиях ряд министерств и ведомств принимают свои корпоративные правовые документы, пытаясь морально-этические нормы закрепить нормами права. Так, например, судейским сообществом 21 октября 1993 г. принят Кодекс чести судьи Российской Федерации, приказом председателя государственного таможенного комитета от 3 сентября 1997 г. № 530 введен в действие Кодекс чести таможенника Российской Федерации, приказом министра внутренних дел Российской Федерации от 1993 г. № 501 утвержден Кодекс чести сотрудника органов внутренних дел. Во всех этих нормативных правовых актах содержатся конкретные морально-этические требования и нормы поведения, за нарушение которых сотрудники могут быть привлечены к ответственности.

Как метко было подмечено профессором А.А.Тер-Акоповым, нормы морали и нравственности, соответствовавшие так называемому социалистическому распределительному принципу пользования социальными благами, пришли в противоречие с новыми, так называемым рыночным принципом конкуренции и вынуждены были отступить. Их выбросили как ненужную вещь вместе с коммунистической идеологией, на которую эти нормы опирались. Другой претендующей на господство идеологии в запасе не оказалось. В какой-то мере общественную нравственность подпитывает религия, но она пока еще не набрала, по ряду объективных причин, необходимой силы и не заняла подобающей ей роли генератора общественной морали и нравственности[207] .

Анализируя роль морали в правовой сфере, ее связь и взаимодействие с правом А.А.Тер-Акопов приходит к следующим важным выводам.

1. С развитием цивилизации соотношение морали и права меняется, идет процесс замещения некоторых норм и элементов морали правом; право вбирает в себя отдельные моральные нормы, усиливая их санкционирующий элемент; оно также берет на себя регулирование отдельных новых отношений, которые могли бы быть предметом морали.

2. Несмотря на возвышение права, мораль сохраняет, по крайней мере должна сохранять, свою доминирующую по сравнению с правом роль. Во-первых, потому что является генетической основой права, которое будет всегда следовать за моралью; во-вторых, право само является предметом морали, моральной ценностью: в праве отражаются и закрепляются нормы морали, а соблюдение юридических законов становится критерием нравственного поведения. Все проблемы общества, в том числе и закрепленные правом, в первую очередь моральные, а затем только правовые.

3. Перспективы цивилизации следует связывать не с правом, а с нравственностью, государство должно быть в первую очередь не правовым, а нравственным. Для строительства нравственного общества на конкретном этапе можно и нужно использовать правовые средства, не забывая их подчиненное по отношению к нормам морали и нравственности положение[208] .

Данные выводы представляют особую ценность для понимания сути правовой работы в обществе в целом и в Вооруженных Силах в частности. Нравственные ориентиры и критерии в правосознании, их всемерное укрепление – есть та направляющая и корректирующая сила, которая должна во многом определять содержание правовой работы, ее суть и смысл.

За нравственностью, по глубокому убеждению А.А.Тер-Акопова, стоит религия, в России – это православное христианство как доминирующая, но не противодействующая другим традиционным вероучениям (исламу, буддизму, иудаизму) духовная сила. Право в своей основе, в глубинных тайниках, как бы в историческом подсознании народа, таит проверенные временем обычаи, традиции, религиозные установления, которые связывают людей в единое общество, придают ему устойчивость, оправдывают или отвергают политические решения и законодательные акты, осуждают или, напротив, одобряют поступки людей независимо порой от того, соответствуют ли они правовой форме[209] .

Вместе с тем, не все еще осознают религиозные основы мироустройства, роль религии в жизни общества, особенно в его нравственной и правовой сферах. Как отмечает лауреат сталинской премии, доктор медицинских наук святитель Лука (Войно-Ясенецкий), «общая причина предубеждения против религии заключается прежде всего в незнании, как утверждает Бэкон, и это с Божественной простотой объясняет Сам Христос: Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией (Мф. 22, 29) Эти слова сказаны были саддукеям, рационалистам своего времени, отрицавшим воскресение мертвых и существование духов (не таковы ли саддукеи нашего времени, которые принимают лишь то, что понимают?). И как тогда, так и теперь, мы не знаем именно этих двух областей: содержания Священного Писания и силы Божией, то есть той реальности, о которой говорит Писание и которая открывается религией, как опыт и переживание»[210] .

Данный вывод, о том, что предубеждения против религии возникают на основе незнания, является чрезвычайно важным и заставляет переоценить систему воспитания и в т.ч. систему правового воспитания военнослужащих. Такая переоценка должна основываться на понимании роли и значении, которую на протяжении всего существования России и ее Вооруженных сил играла религия.

Патриотизм, вера в помощь Божию, благородство и высокая духовность всегда были присущи защитникам нашей Родины, которые жизнью и подвигами подтверждали и сегодня подтверждают верность этим идеалам. Очевидна и глубока взаимосвязь Российской Армии с Православием, которое на протяжении тысячелетия воспитывало эти высокие качества. Именно вера в Бога и любовь к Православию определяли духовный облик российского воина, давали ему силу духа и стойкость в бою.

Как справедливо замечает А.Бычков основой нравственности и крепости общества всегда была Вера. Не только российская, но и мировая история убедительно показывают, что успех государственного, хозяйственного строительства, надежность вооруженной защиты Отечества, место нации в мире определяется в конечном счете не количеством материальных ценностей, грубой силой, а крепостью народного духа[211] .

Как отмечается в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви: «Исполняя миссию спасения рода человеческого, Церковь делает это не только через прямую проповедь, но и через благие дела, направленные на улучшение духовно-нравственного и материального состояния окружающего мира. Для сего она вступает во взаимодействие с государством, даже если оно не носит христианского характера, а также с различными общественными ассоциациями и отдельными людьми, даже если они не идентифицируют себя с христианской верой. Не ставя прямой задачи обращения всех в Православие в качестве условия сотрудничества, Церковь уповает, что совместное благотворение приведет ее соработников и окружающих людей к познанию Истины, поможет им сохранить или восстановить верность богоданным нравственным нормам, подвигнет их к миру, согласию и благоденствию…»[212] .

В богословии Православной Церкви принимается положение о реальности естественного нравственного закона, который обретается во всех людях и благодаря которому признаются фундаментальными правила и законы нравственной жизни человека и общества. В послании к римлянам Апостол Павел говорит о всеобщей виновности людей перед Богом, ибо никто не может оправдаться тем, что не знал, как поступить в своей жизни, потому что нравственный закон написан в сердце каждого человека (см. Рим. 2, 15). Этот закон дан Богом и является общим достоянием всех людей, этот закон ориентирует каждого человека в выборе добра. Все люди ответственны за нарушение требований нравственного закона, потому что неповиновение закону влечет за собой будущее возмездие. Указания на естественный нравственный закон можно найти в творениях святых Афанасия Великого, Григория Богослова, Василия Великого, Кирилла Александрийского, Максима Исповедника, но наиболее точно из всех восточных отцов высказывается свт. Иоанн Златоуст: «Бог вложил в человека врожденный закон, который управляет человеком как капитан кораблем или как извозчик лошадью». С нравственным законом тесно связано нравственное сознание, которое включает в себя такие понятия, как стыд, совесть, долг, ответственность, стремление к добру[213] .

Все эти понятия, включаемые в нравственное сознание человека, имеют огромное значение и для правосознания, и для правовой работы. В зависимости от того, насколько глубоко восприняты эти понятия в сердце человека, настолько он и руководствуется в своей деятельности (в т.ч. и правовой) этими представлениями и устремлениями, оценивает и совершенствует с их помощью свою работу (в т.ч. и правовую). Одно из центральных мест в правосознании и правовой работе занимает совесть человека, оказывающая существенное влияние на поведение человека, и дающая нравственную оценку такого поведения.

Как метко отмечает И.А.Ильин, совесть есть один из чудеснейших даров Божиих, полученных нами от него. Это как бы сама Божия сила, раскрывающаяся в нас в качестве нашей собственной глубочайшей сущности. То, на что указывает нам совесть, к чему она зовет, о чем она нам вещает, есть нравственно-совершенное ; не «самое приятное», не «самое полезное», не «самое целесообразное» и т. п., но нравственно-лучшее, совершенное, согласно тому, как указано в Евангелии: «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мтф. 5, 48). Однако говоря так о совести, «я разумею не то, что нередко обозначают этим словом в повседневной жизни. Я разумею живую и не урезанную расчетом христианскую совесть, озаренную и просвещенную Христом, верную Ему и окрепшую на Его заветах. Человек, верно переживший совестный акт, завоевывает себе доступ в сферу, где долг не тягостен, где дисциплина слагается сама собою, где инстинкт примеряется с духом, где живут любовь и религиозная вера[214] .

Такое глубокое понимание и раскрытие сущности человеческой совести делает доступным понимание той огромной роли и значения, которую она призвана играть в правосознании и в правовой работе. Ослабление и угасание этого важного нравственного элемента в человеческом сознании приводит к серьезным негативным последствиям в правосознании и правовой работе. Огромная важность этого социального явления вызывает необходимость более внимательно рассмотреть его проявления и взаимосвязь с правосознанием и правовой работой.

Беда современного человечества, указывал И.А.Ильин, состоит в том, что оно как бы разучилось переживать совестный акт и отдаваться ему, что весь его «ум» и вся его «образованность» есть мертвое и отвлеченное действие рассудка, недурно соображающего о «целесообразности» разных средств, но ничего не разумеющего в вопросе о священных целях жизни . Христианская совесть, этот драгоценный и благодатный дар христианского откровения, как бы смолкла за последние века европейского просвящения и особенно за последний век капиталистического расцвета. А это указывает на то, что «просвященному» и безрелигиозному человеку наших дней предстоит вступить на путь больших страданий и потрясений. Ибо совесть не есть какое-то сверхдолжное и недоступное обыкновенному человеку дело «праведника» или «отшельника», ненужное рядовому человеку и бесполезное для верхнего, ведущего социального слоя. Напротив, совесть нужна каждому человеку , и не только в великие, поворотные моменты его жизни, но и в ежедневных делах и в обыденных отношениях; и то, что совсем не тронуто ее лучом, оказывается не только недоброкачественным в смысле духовной ценности, но и жизненно не прочным , не крепким, в высшей степени подверженным распаду и в личной и в общественной жизни.

Совесть есть живая и цельная воля к совершенному , поэтому там, где отмирает эта воля, качественность становится безразличной для человека и начинает уходить из жизни; все начинает делаться «недобросовестно», все снижается, обесценивается, становится никому не нужным: от научного исследования до фабричного продукта, от преподавания в школе до ухода за скотом, от канцелярии чиновника до уборки улиц.

Совесть есть первый и глубокий источник чувства ответственности , поэтому там, где это чувство угасает, воцаряется всеобщее безразличие к результату труда и творчества; что же могут создать безответственный судья, политик, врач, офицер, инженер, кондуктор и пахарь?

Совесть есть основной акт внутреннего самоосвобождения , поэтому там, где акт исчезает из жизни, внешняя свобода теряет свой смысл, а политическая свобода начинает извращаться, человек теряет доступ к свободной лояльности , и ему остается только две возможности в жизни: или повиноваться законам из корысти и страха, уподобляясь лукавому и неверному рабу, или не повиноваться законам, всячески изощряясь в безнаказанном правонарушении и уподобляясь непойманному преступнику.

Совесть есть живой и могучий источник справедливости ; поэтому там, где ее лучи уходят из жизни, человек теряет как бы душевный орган для справедливости и вкус к ней; во что же превратится жизнь в обществе, где этот орган и этот вкус атрофированы? Что за суд сложится в этой стране? Что за чиновничество? Что за торговля? Какую жизнь поведет богатый слой общества? Какая эксплуатация низших классов водворится в этой стране? Какое справедливое негодование начнет накаливаться в низах? Какая революционная опасность повиснет над государством?

Наконец, во всяком жизненном деле, где личное своекорыстие сталкивается с интересом дела, службы, предмета, совесть является главной силою, побуждающею человека к предметному поведению ; поэтому там, где совесть вытравляется из жизни, ослабевает чувство долга , расшатывается дисциплина , гаснет чувство верности , исчезает из жизни начало служения ; повсюду воцаряются продажность, взяточничество, измена и дезертирство; все превращается в бесстыдное торжище, и жизнь становится невозможной… «Вот почему я утверждаю, что совесть есть не только источник праведности и святости, но и живая основа элементарно упорядоченной или тем более расцветающей культурной жизни [215] .

Как видно из всего изложенного воззрения И.А.Ильина на значение совести в человеческой жизни и в жизни государства, его глубокое проникновение в сущность такой сложной и многогранной нравственной категории как совесть чрезвычайно актуальны и для правосознания, и для правовой работы. Они заставляют пристальнее всматриваться в этот важный элемент нравственных основ государственного устройства, учитывать этот основополагающий фактор в правовоспитательной деятельности, в организации и проведении нормотворческой и правоприменительной работы в войсках. Вскрытие такого глубинного понимания совести дает ключ к пониманию скрытых внутренних источников правосознания и правовой работы, правомерного поведения в целом, позволяет определить направление главных усилий командования и всего личного состава военных организаций по укреплению правосознания военнослужащих, повышению уровня правовой работы, воинской дисциплины и правопорядка в войсках, а значит и укреплению боеготовности Вооруженных Сил, обороноспособности государства в целом.

Глубокую взаимосвязь правосознания и нравственности с христианством обнаруживает 96 правило Шестого Вселенского Собора, устанавливающее: «Во Христа крещением облекшиеся, дали обет подражати во плоти житию Его. Того ради власы на главе, ко вреду зрящих, искусственными плетениями располагающих и убирающих, и таким образом неутвержденныя души прельщающих, отечески врачуем приличною епитимиею, руководствуя их, аки детей, и научая целомудренно житии, да оставив прелесть и суету плоти, к негиблющей и блаженной жизни ум непристанно направляют, и чистое со страхом пребывание имеют, и очищением жития, елико можно, к Богу прилепляются, и внутреннего паче, нежели внешнего человека, украшают добродетелями и благими и непорочныи нравами: и да не носят в себе никакого останка порочности, происшедшия от сопротивника. Аще же кто вопреки сему правилу поступит: да будет отлучен»[216] .

Таким образом, христианам предписывается очищать свое правосознание, наполняя его «благими и непорочными нравами», и совершенствовать свою деятельность (в т.ч. и правовую), украшая ее добродетелями, под страхом отлучения.

Судьба права и государства, по мнению Пендиковой И.Г., зависит в первую очередь от того, в какое отношение человек ставит себя к Богу. Развитое правовое сознание коррелирует с религиозно-нравственным сознанием нации[217] .

Особенно актуальны эти выводы для военного дела, требующего особого напряжения нравственных сил, особой жертвенности, мужества и героизма. Однако анализ действительности говорит об обратных тенденциях в обществе, об упадке нравственных начал в молодежной среде, из которой формируются будущие защитники Отечества.

Нельзя не отметить, что значительно ухудшилась общестатистическая качественная характеристика личного состава Армии и Флота: снизился образовательный уровень молодежи, поступающей на военную службу, как по призыву, так и по контракту. Свыше одной трети призывников приходят на службу с категоричными негативными установками и взглядами на воинскую службу. Они считают не обязательным для себя исполнение воинского долга перед Родиной. Это категории социальной психологии. Но катастрофически ухудшилось и физическое здоровье призывников и их психоневрологическое состояние, при этом среди них увеличилось число принимающих наркотики и регулярно употребляющих спиртные напитки, а также имевших судимости.

Конечно, рассуждает, анализируя вышеизложенные негативные явления, Черкасов А.В., трудно укладывается в сознании, что все это происходит в России, в которой Православие было духовной основой уникальной многонациональной российской государственности и которая всегда являла миру образцы великой культуры и высокой духовности, бескорыстного служения Отечеству и самопожертвования во имя него. Думается, что одной из важнейших причин духовного кризиса, в котором оказалась Россия сегодня, явилось разрушение традиционных для народов России нравственных ценностей, разрушение традиционного мироощущения, духовная опустошенность. Ощущая это, люди неосознанно тянутся к традиционной вере наших предков, создавших великую Россию своим трудом, воинскими подвигами, молитвенными усилиями[218] .

Анализ всего вышеизложенного приводит к выводу о глубокой связи правовой работы и правосознания с нравственностью. Особенно остро эта связь проявляется в военном строительстве, как деле по защите сильными слабых, как деле, требующем мужества и храбрости, стойкости и терпения, перенесения тягот и лишений, ратных подвигов и жертвенности даже до смерти, а, следовательно, деле глубоко нравственном, духовном. Нравственные аспекты пронизывают все основные институты военного законодательства (воинскую дисциплину, воинскую присягу, обязанности военнослужащих и т.д.) и, по сути, выступают той цементирующей силой, тем фундаментом, на котором держится все военное право. Основополагающими источниками и движущими силами нравственности являются духовность и религиозность.

Основу нравственности, по глубокому убеждению А.А.Тер-Акопова, образуют «представления человека о добре и зле, его отношения к этим явлениям. В нравственности проявляется не только сущность духовности, но и нечто более глубокое: духовность (значит, и нравственность) выступает в качестве показателя смысла жизни человека, его предназначения. Духовность есть то, что образует смысл существования человека»[219] . Следовательно, нравственность тесно связана с духовностью и является сущностным ее проявлением в той или иной форме посредством правосознания в правовой работе и в праве как таковом.

Как указывал Ф.М.Достоевский «Православие, то есть форма исповедания Христа, есть начало нравственности и совести нашей, а стало быть, общественной силы, науки, всего»[220] . Такое понимание Православия и его особого места по отношению к нравственности выдвигает необходимость рассмотреть наряду с духовностью и это социальное явление религиозной действительности в свете его значения для правовой работы.

2.4 Духовность, как определяющий фактор укрепления правосознания воинов и улучшения состояния правовой работы в войсках.

Дух всюду сущий и Единый,

Кому нет места и причины,

Кого никто постичь не мог,

Кто все собою наполняет,

Объемлет, зиждет, сохраняет,

Кого мы называем – Бог!

Г.Р.Державин (из оды «Бог»)

Дарвинизм, особенно его социальный аспект, все больше теряет свои позиции, все меньше людей, в т.ч. ученых, которые хотят видеть себя потомками обезьян. Все больше утверждается тварная теория[221] . Теория творения стоит на четких детерминистских позициях: есть Творец – Бог, создавший мир и человека в нем, посылающий человеку Духа Святого, который животворит его и направляет поведение. При этом человек не лишается творчества и свободы воли, что делает его ответственным за свои поступки. Жизнь человека, таким образом, приходит к заключению А.А.Тер-Акопов, детерминирована, хотя и не жестко, и главным детерминантом выступает Дух, духовность[222] .

Раскрывая эти сложные понятия простым, доступным для понимания языком, Святитель Феофан Затворник указывает, что «у нас внутри душа составляет низшую сторону тамошней внутренней жизни, а высшую составляет дух, иже от Бога, богоподобная, равноангельская сила, которая и составляет характеристическую черту человека… Когда Бог творил человека, то образовал прежде тело из персти… Оно было живое тело – было животное в образе человека, с душою животною. Потом Бог вдохнул в него дух Свой, и из животного стал человек – ангел в образе человека. Как тогда было, так и теперь происходят люди. Души отраждаются от родителей или влагаются путем естественного рождения, а дух вдыхается Богом, Который везде есть. – И не понимаю, чем тут смущаться?! Да вы, когда говорите, что человек есть животное, мясо ли одно разумеете, или всю животную жизнь? – Конечно, всю животную жизнь и с душою животною. А прибавляя к сему: разумное – что означаете? То, что хотя человек то же с одной стороны, что животное с душою животною, но с другой – он несравненно выше животного, ибо имеет разум… – что совершенно соответствует слову – дух. Сказать: животное разумное есть то же, что сказать: животное одухотворенное…

Отчего производят человека от животных – обезьяны? – Оттого, что не различают в человеке души и духа… А когда мы настоим на различии духа от души и характеристику человека перенесем в дух , тогда вся теория Дарвина падает сама собою. Ибо в происхождении человека надо объяснить не то одно, как происходит его животная жизнь, – но то паче, как происходит он яко духовное лице в животном теле с его животною жизнью и душою»[223] .

Духовная сторона человека и ее влияние на человеческую деятельность, в т.ч. и правовую, занимает одно из центральных мест в правовой работе, поэтому рассмотрим эти вопросы более внимательно и последовательно.

Понять сущность духовности и механизм ее действия можно, по мнению А.А.Тер-Акопова, если рассмотреть ее с точки зрения причиняющей способности. Духовность представляет собой относительно самостоятельное причиняющее начало, стоящее в одном ряду с материей и религией. Она обладает активностью, направленностью действия, способностью создавать условия для наступления определенного следствия и непосредственно производить его. Особенность духовности как причины в том, что она, во-первых, имеет социальную природу, действует лишь в социальной среде, воздействуя на человека; во-вторых, механизм ее действия не материально-энергетический, но информационно-психологический, духовный фактор как информация воздействует на сознание и волю, определяя поведение человека; в-третьих, детерминация духовным не жесткая, не однозначная, но вероятностная, поскольку человек обладает свободой воли и может поступить вопреки тому, что диктуют ему духовные требования[224] .

Данные выводы представляют большой интерес с точки зрения правовой работы как разновидности человеческой деятельности, связанной с правом, которое само по себе является категорией духовной (поскольку во многом оперирует нематериальными, духовными понятиями и критериями такими как, например, справедливость, равенство, жизнь, свобода, независимость, уважение, достоинство, насилие, защита, охрана, неприкосновенность, частная жизнь, правоотношения, норма, санкция, лишение свободы, умысел, неосторожность, вина, договор, ответственность и т.п.). Выявление сущности духовности и механизма ее действия на правосознание человека и его правовое поведение представляется достаточно важным в понимании сущности правосознания, глубинного внутреннего содержания самой правовой работы, которую в этом смысле можно также отнести к разновидности духовной деятельности в обществе, имеющей в своей основе большое творческое и волевое начало.

Нормотворческая деятельность, как важнейшая составляющая правовой работы, есть, по сути, разновидность творческой деятельности. Вместе с тем, имеется в нормотворческой деятельности и волевое начало (как целенаправленное усилие людей), без которого она немыслима, теряет свою направленность, стройность, соответствие незыблемым духовным критериям и ценностям, идеалам и целям общества.

Если в нормотворческой деятельности приоритетным является творческое начало, то в правоприменительной составляющей правовой работы, главное место уже принадлежит волевым усилиям людей и коллективов. Достижение в практической плоскости целей и задач, поставленных в правовых документах, есть результат в первую очередь целенаправленных волевых действий. Однако и здесь отводится немалое место творческому подходу в реализации правовых норм в повседневную жизнь. Сами нормы зачастую предоставляют командирам (начальником) и другим должностным лицам широкий диапазон действий в рамках соответствующей правовой нормы, полагаясь на их разумное усмотрение и целесообразность.

Правовое воспитание, в т.ч. и правовое обучение, которое принято рассматривать как важное направление правовой работы при внимательном рассмотрении также представляет собой ни что иное, как духовный процесс, способ информационно-психологического воздействия на сознание и волю людей с целью получить от них заданное правомерное поведение. При проведении правового обучения также требуется приложить немало творчества и воли, в большей степени это относится к области военного воспитания в целом, в которое составной частью включается и правовое воспитание.

Особенно остро творческое и волевое начало в правосознании и правовой работе проявляются в военных организациях. Объясняется это явление самой сущностью и предназначением вооруженных сил, условиями, в которых им предназначено действовать (бой, сражение, учения и т.п.), средства и способы ведения войны (поражение живой силы противника, уничтожение объектов и т.п.), целями (обеспечение вооруженной защиты Отечества, победа в бою, войне). Все это требует от военнослужащих быстрой оценки динамично меняющейся ситуации, принятия правильного решения и его неукоснительного исполнения, зачастую в чрезвычайной обстановке, вопреки обстоятельствам, и, в то же время, сопряжено с высокой моральной ответственностью за свои действия перед своим Отечеством, народом. Как справедливо замечает И.А.Ильин: «Армия есть сосредоточенная волевая сила моего государства, оплот моей родины; воплощенная храбрость моего народа, организация чести, самоотверженности и служения… Без армии, стоящей духовно и профессионально на надлежащей высоте, – родина остается без обороны, государство распадется и нация сойдет с лица земли»[225] .

В этой связи встают закономерные вопросы: что представляет собой духовность, каково ее значение в жизни человека и общества, каково ее воздействие на правосознание и поведение человека, каковы ее место и роль в правовой работе, как она может влиять на военное дело в целом.

Кук отмечает Ю.Г.Носков, «все очевиднее для нас всех в России становится та особая роль, которую в системном кризисе, поразившем сегодня нашу страну, играет духовный кризис. Отсутствие общероссийской объединительной национальной идеологии, без которой невозможна консолидация российского общества и его мобилизация на решение стоящих перед ним сложнейших задач, – только одно из проявлений этого кризиса. Без преодоления духовного кризиса, без духовного прогресса в его органическом единстве с экономическим, политическим и социальным прогрессом подъем России невозможен»[226] . Такой вывод дает наглядное представление об огромной роли духовности в жизни общества, государства, а значит и каждого человека его составляющего.

Духовности посвящено много исследований. В том или ином своем проявлении, аспекте она изучается уже на протяжении нескольких тысячелетий. Рассмотрим кратко воззрения тех исследователей, которые наиболее близко стоят к теме настоящей работы. В этом смысле неоценимый вклад в изучение сущности духовности, ее связи с правосознанием и правом был сделан в середине прошлого века И.А.Ильиным, который утверждал, что только духовная жизнь человечества нуждается в естественном и содержательно-совершенном праве. Человеку-животному можно совсем обойтись без права; он будет осуществлять торжество наивной силы. Человеку, как созидателю хозяйства , невозможно жить вне права, но зато возможно ограничиться одною поверхностною видимостью правоты, одною схемою права, культивируя и применяя дурные и несправедливые «положительные» нормы[227] .

В этом смысле, правовую работу можно рассматривать как целенаправленную деятельность человеческого духа в его движении от схемы права, дурных и несправедливых «положительных» норм к естественному и содержательно-совершенному праву, т.е. правовая работа есть своего рода способ, инструмент, средство движения к более высокой, совершенной духовной жизни человечества.

Как справедливо отмечает И.А.Ильин, где-то, в глубине бессознательного, живет священная способность человека отличать лучшее от худшего , предпочитать именно лучшее, радоваться ему, желать его и любить его. С этого и начинается духовность человека, в этом и состоит жизнь духа. При этом, говоря о «лучшем», надо разуметь не субъективно-приятное или удобное, а объективно-совершеннейшее , в смысле художественном, нравственном, социальном и религиозном[228] .

Такой подход позволяет выявить направленность правовой работы, ее ориентиры. Она должна быть направлена на поиски, выявление и всемерное утверждение в сознании людей того «лучшего», «объективно-совершеннейшего», в чем «состоит жизнь духа», что является безусловной ценностью человечества. Другими словами, подобное понимание духовности указывает на место правосознания в правовой работе, его важнейшие составляющие, а также пути и средства его укрепления.

Анализируя содержание духовной жизни далее, И.А.Ильин приходит к очень важному для военного дела и правовой работы, в целом, выводу. Одинаковость духовной жизни ведет незаметно к интенсивному общению и взаимодействию , а это, в свою очередь, порождает и новые творческие усилия, и новые достижения, и новое употребление . Духовное подобие родит духовное единение; и обратно. И весь этот процесс духовного «симбиоза» покоится на общности духовного предмета . Нет более глубокого единения, как в одинаковом созерцании единого Бога; но именно такое единение людей лежит в основе истинного патриотизма[229] .

Вывод о том, что в основе истинного патриотизма лежит одинаковость духовной жизни людей (духовное подобие), приводящее к духовному единению, а также общность духовного предмета, основанная на одинаковом созерцании единого Бога, – есть ключ к пониманию истоков патриотизма, являющегося важной качественной характеристикой состояния правосознания и оказывающего существенное влияние на содержание правовой работы в целом (в особенности на волевую ее составляющую) и военного дела в частности. Общность духовного предмета, духовное единение – есть та животворящая сила, которая делает военный организм жизнеспособным, сплоченным, повышает его морально-психологическое состояние, дух войск, способствует преодолению тягот и лишений военной службы, вдохновляет на героические подвиги, крепкое войсковое товарищество, взаимовыручку – без чего военное дело немыслимо.

Душа гражданина, по утверждению И.А.Ильина, должна быть достаточно сильна в любви к духу и тверда волею для того, чтобы поднять и снести бремя государственной ответственности; ей необходимо и бескорыстное воленаправление, и верность убеждениям, и жизненная неустрашимость. Но такой характер политического адаманта возможен только на некой безусловной основе , на основе непоколебимого духовного самосознания и достоинства. Такую основу огромное большинство людей может найти только в религии , которая открывает доступ к духу даже самой элементарной душе. Вот почему живая религия всегда была самым могучим и верным источником достойного правосознания; и история не раз показывала, как народ, забывший Бога, разрушал свое государство[230] .

Применительно к вооруженным силам государства И.А.Ильин отмечает, что армия, как элемент государственного бытия, есть организованное множество людей, систематически воспитывающих себя к победе и ради нее – к смерти и к убиению во имя государственной цели . Именно этим определяется ее достоинство и ее трагическая судьба. Каждый член армии, каждый воин, независимо от своего высшего или низшего ранга, должен носить в душе сознание государственной цели и ее волевое и эмоциональное приятие . Армия может существовать только в ту меру, в какую ее одушевляет государственно-патриотическое правосознание. Воин, оторвавшийся от государственной цели, становится авантюристом; солдат, лишенный патриотизма, уподобляется безвольному орудию казни или профессиональному убийце. Достоинство армии определяется достоинством духа и духовной культуры; воинское звание есть духовное звание и дело воина есть подвиг в духе и во имя духа. Именно поэтому ратная победа остается или эфемерной случайностью или порождением духовного подъема ; и только духовный подъем может сообщить душе силу, необходимую для практического разрешения основного нравственного противоречия войны и для обороны родины.

Развивая эту мысль далее И.А.Ильин указывает, что военное воспитание, оторванное от чувства духовного достоинства, есть воспитание к систематическому и беспринципному убийству; но это уже не воспитание души, а ее нравственное умерщвление и духовное извращение. Именно поэтому военная подготовка нелепа и гибельна вне духовного воспитания человека. Техническое умение воина должно иметь неприступаемую грань в предметно-духовных мотивах и побуждениях: внутреннее и внешнее умение убивать, умирая, и умирать, убивая, нуждается не только в формально волевой дисциплине, но и способности мотивировать свое поведение подлинным, предметным отношением к духовным содержаниям и целям. Воин вне духовного самоутверждения есть реальная опасность для своей родины и своего государства[231] .

Ярким подтверждением вышеизложенных выводов являются последние события в связи с войной на Ближнем Востоке. В частности, в последнее время в Пентагоне серьезно обеспокоены падением морально-психологического состояния американских военнослужащих, вызванным войной в Ираке. Среди личного состава оккупационных войск уже зарегистрированы случаи неподчинения командирам и отказа выполнить боевой приказ. Важным фактором роста небоевых потерь стали психические расстройства военнослужащих. Например, военными психиатрами были освидетельствованы более шести тысяч военнослужащих США перед их отправкой и после возвращения из зон боевых действий в Ираке. Результаты обследования показали, что депрессии подвержены более 17 процентов военнослужащих, вернувшихся из Ирака. И большинство военнослужащих США не хотели бы повторно отправиться в эту страну[232] .

Подобные факты заставляют вновь глубоко задуматься о роли и месте духовного воспитания, причем не только в войсках, но и в народе, который на примере Ирака демонстрирует несгибаемую твердость и волю к победе, заставляющую коалиционную группировку войск сильнейших стран мира (в общей сложности представители около 50-ти стран) во главе с США нести большие потери и постепенно выводить войска с оккупированной ими иракской территории, несмотря на то, что иракские вооружены силы в основе своей потерпели поражение и были разбиты еще в марте-апреле 2003 г. (о победоносном окончании войны США объявило 1 мая 2003 г.), т.е. более двух лет назад.

Происходящие события во многом напоминают нападение на СССР фашистской Германии со своими европейскими союзниками по коалиции, а также нашествие ведущих европейских государств во главе с Наполеоном на Россию. В обоих случаях именно огромный духовный подъем народных масс, широкое партизанское движение, несокрушимая духовная воля к победе во многом предопределил победу над противником, его деморализацию, позорное бегство и уничтожение.

Примечательно и то, что сами США имеют богатый опыт ведения подобных действий в различных странах, который, похоже, их ничему не научил. Так, к примеру, многолетняя вьетнамская война имела во многом схожие последствия. Твердость духа вьетнамского народа американским солдатам так и не удалось сломить, в результате чего они вынуждены были уйти из Вьетнама, несмотря на огромное военное превосходство как в живой силе, так и в вооружении и технике, тем самым признав свое поражение в этом вооруженном противоборстве.

Высоко оценивал «влияние боевого духа на успех боя» и военного противостояния в целом великий русский военачальник вице-адмирал С.О.Макаров, который в частности указывал: «Дело духовной жизни корабля есть дело самой первостепенной важности, и каждый из служащих, начиная от адмирала и кончая матросом, имеет в нем долю участия. Принятие того или другого оружия, того или другого боевого материального средства зависит от высшего начальства, но бодрость духа на кораблях по преимуществу находится в руках строевых чинов, а потому изучение способов, как достигнуть успеха в этом направлении, составляет их прямую обязанность». Исследуя творчество и деятельность выдающегося флотоводца, В.Русских приходит к заключению – вице-адмирал Макаров убедительно доказал, что на войне побеждает прежде всего тот, кто сильнее духом, понимает, за что и во имя чего сражается. Он широко раскрыл содержание понятия «боевой дух»[233] .

Правовая работа в Вооруженных Силах должна исследовать и выявлять все факторы, условия, явления и обстоятельства, оказывающие существенное влияние на повышение уровня вооруженной защиты Отечества, с тем, чтобы на основании этих данных вырабатывать и внедрять различные организационно-правовые механизмы, способы и средства, способствующие всемерному их (факторов, условий, явлений и обстоятельств) укреплению и улучшению, а посредством этого повышению уровня обороноспособности страны. Важное место, как отмечают выдающиеся военачальники, в системе таких факторов, условий, явлений и обстоятельств занимает духовная жизнь воинов, воинских коллективов, их боевой дух. В этой связи особое, важное место в правовой работе, проводимой в войсках должно отводится воспитанию боевого духа, развитию духовной жизни армии и флота.

Для наглядности, сравнения и более глубокого понимания высокого значения духовной составляющей в военном деле уместно привести воспоминания о героической защите блокадного Ленинграда и размышления о ее источниках, оставленные маршалом Жуковым Г.К., который, в частности, отмечал: «Победа в оборонительных сражениях на ближних подступах к Ленинграду была достигнута совместными усилиями всех видов вооруженных сил и родов войск, опиравшихся в своей борьбе на героическую помощь населения города. В основе этих общих усилий лежали – высокий моральный дух советских войск, непреклонная вера в победу, глубокий патриотизм и ненависть к фашистским захватчикам. История войн не знала такого примера массового героизма, мужества, трудовой и боевой доблести, какую проявили защитники Ленинграда»[234] .

Как указывают Ю.Н.Арзамаскин и А.Ф.Вакаров, в сложном и многогранном процессе применения военной силы взаимодействуют две составляющие – материальная и духовная. Они тесно связаны между собой, находятся в неразрывном диалектическом единстве. По утверждению этих исследователей боевой опыт свидетельствует, что для победы в современном вооруженном конфликте количественные показатели – численность вооружения, техники и личного состава – имеют далеко не первостепенное значение. Важнее качественные характеристики противоборствующих сторон. По мнению указанных ученых проблема формирования духовного фактора – это проблема чрезвычайно глубокого управления людьми, а роль духовного фактора и требования к нему неуклонно повышаются, особенно это касается войн будущего[235] .

Все выше изложенное должно учитываться в организации и проведении правовой работы в войсках. Ее главным стержнем должна быть деятельность по воспитанию воинского духа, высоких морально-психологических качеств защитников Отечества. Без бойцовских качеств, которые имеют духовную природу и свойства, одержать победу в войне, как свидетельствует история и современные события в мире, – невозможно.

Трудно переоценить вклад И.А.Ильина и в раскрытие глубинного, духовного понимания воинской дисциплины. Воинское дело, по его утверждению, требует строгой, выдержанной организации, которая невозможна без дисциплины. Но было бы жестокой ошибкой смешивать дисциплину с покорной слепотой и механической косностью. Слепая, механическая дисциплина есть начало мертвящее и потому духовно разрушительное. И может быть, никто не понимал это лучше Суворова и никто не умел так бороться со «слепотою» солдатского подчинения, как именно он. Истинная дисциплина есть форма живого духа ; она есть духовное состояние и притом волевое , т.е. принятое волею и целостно вросшее в нее, усвоенное ею, как ее собственный закон[236] .

Такое выявление истинной сущности воинской дисциплины – как формы живого духа, как духовного состояния – заставляет совершенно по-новому взглянуть на духовный фактор в укреплении воинской дисциплины, без которой не только правовая работа, но и любой успех в военном деле – немыслимы. Следовательно, необходимо всесторонне и глубоко изучать влияние духовности на правовую работу и на военное деле в целом с тем, чтобы выявлять наиболее благотворные формы такого влияния и с помощью правовых средств, их закреплять, активно внедрять и распространять в войсках, повышая тем самым и уровень правовой работы в военных организациях, и их боеготовность, а значит и обороноспособность государства в целом.

Важное значение придавал И.А.Ильин и личной духовности воина, которая в России «нашла себе особое выражение в русской армии , где военная организация и личная доблесть солдата шли рука об руку; где Суворов, идя по стопам Петра Великого, выдвинул идею солдата как религиозно верующей и несущей духовное служение личности; где воинская инициатива и импровизация ценились всегда по заслугам»[237] .

Вышеприведенное изложение воззрений И.А.Ильина на военное дело с позиций духовных начал, вскрытие духовной сущности патриотизма, правосознания, военной подготовки, воспитания и воинской дисциплины заставляет по иному взглянуть и на цели и содержание правовой работы в Вооруженных Силах, выделить в них существенную духовную составляющую. Невольно напрашивается вывод о необходимости при организации и проведении в войсках правовой работы большое внимание уделять духовным вопросам, духовному воспитанию. Для укрепления правосознания воинов необходимо и религиозное воспитание, поскольку, как было указано выше «живая религия всегда была самым могучим и верным источником достойного правосознания».

Как отмечает архимандрит Рафаил (Карелин): «вера – это не состояние пассивной внушаемости, а напротив, духовная сила, особая интуиция, способность человека к общению с Богом, внутреннее свидетельство души о существовании духовного мира и принадлежности к нему»[238] . Такое понимание веры как духовной силы заставляет по-новому взглянуть и переосмыслить роль и место религиозного воспитания в укреплении воинского, боевого духа, морально-психологического состояния личного состава, духовных основ военной службы, воинской дисциплины, правосознания и правовой работы в войсках.

По всей видимости, пришло время по-новому переосмыслить всю концепцию правовой работы, порядок ее организации и ведения, с позиции ее воздействия на духовный мир воина, на воспитание у него наиболее важных для военного дела духовных качеств личности. Необходим также и поиск правовых средств, механизмов и инструментов, этому способствующих.

Как справедливо указывает И.А.Ильин, духовные законы и запреты связуют всех людей, в том числе и тех, которые отвергают их или издеваются над ними. Человеку дана свобода отвергать их или попирать их; но никогда еще человек и народ, идущий по этому пути, не вел на земле достойной, творческой и прекрасной жизни ; напротив, все они разлагались душевно, впадали в общественный беспорядок и смуту и исчезали в духовном небытии[239] .

Законы духовного мира оказывают определяющее воздействие на поведение людей, их судьбу, поэтому не могут оставаться вне рассмотрения (хотя бы и даже самого поверхностного) применительно к предпринятому исследованию правовой работы. Особое место в исследовании этих законов отводится науке, несмотря на попытки противопоставить ее религии и другим проявлениям духовного мира.

Как отмечал немецкий физик-теоретик, основатель квантовой механики Макс Планк (1858-1947): «Куда бы мы не обращали наши взоры, каким бы ни был предмет нашего наблюдения, мы нигде не находим противоречия между наукой и религией. Мы, скорее, констатируем их абсолютную гармонию в основных пунктах, особенно в области естествознания. Как религия, так и наука, в конечном результате, ищут истину и приходят к исповеданию Бога»[240] .

Представляют также большой интерес и физко-математические исследования в области духовного мира. Все начиналось, по словам известного белорусского ученого, члена Академии наук, профессора Виктора Вейника, с величайшего открытия современности, которое случайно (хотя, впрочем, абсолютно ничего случайного на свете не бывает) попало ему в руки. Это открытие было сделано Иваном Паниным, который строго математически доказал, что исходные библейские тексты продиктованы Господом, “вложены” в мозги писавшим их людям, включая каждое слово, каждую букву и даже каждую черточку (йоту) [241] .

Иван Панин (1855-1942) родился в России, в юности был выслан из Отчизны, вначале обучался в Германии, потом закончил Гарвардский университет в США. Открыв первую математическую (числовую) закономерность в тексте Священного Писания, он пренебрег карьерой и поселился с женой на маленькой канадской ферме, где более 50 лет ежедневно до полного изнеможения трудился над завершением своего доказательства. В полном согласии с заповедью Иисуса Христа: “Исследуйте Писания” (Ин 5:39).

Суть открытия заключается в том, что в исходном тексте Библии, состоящей из Ветхого Завета, продиктованного на древнееврейском языке, и Нового Завета, продиктованного на греческом языке, в каждом слове и в каждой букве непостижимым образом закодирована цифра 7, как, впрочем, она закодирована и во всем нашем мироздании. Иваном Паниным обнаружены также цепочкообразные числовые закономерности, проходящие сквозь все Писание и связывающие воедино весь его текст. При этом они охватывают значение, грамматические формы, значимость места и порядковый номер каждого слова и каждой его буквы, так что любое слово и любая буква имеют свое определенное предназначенное им место.

По глубокому убеждению В.Вейника, из теории вероятности, которая появилась сравнительно недавно, строго математически следует, что обнаруженные в структуре оригинального библейского текста числовые особенности не могли возникнуть случайно, вероятность этого равна нулю, а являются результатом заранее спланированного и осуществленного замысла. При этом его осуществление практически невозможно на произвольном алфавитном, словарном и грамматическом материале. Следовательно, план должен был предусматривать создание соответствующего алфавита, словарного запаса и грамматических форм древнееврейского и греческого языков. Необходимо было учесть также психические, общеобразовательные, стилистические, возрастные и прочие индивидуальные особенности каждого исполнителя указанного замысла. В целом сложности замысла и трудности его воплощения в жизнь возрастают до бесконечности.

Известно, что Библия писалась 1600 лет с перерывом перед Новым Заветом в 400 лет, отсюда должно быть совершенно ясно, что это не мог сделать разум писавших ее авторов, живших в разные эпохи и в разных странах, причем некоторые из них были необразованными. Следовательно, это мог спланировать и осуществить (продиктовать) только Бог Духом Святым (богодухновенно). В самой Библии факт участия Творца подчеркивается более 2500 раз, примером могут служить слова: “Все Писание богодуховенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности” (2 Тим 3:16).

Как отмечает В.Вейник, открытые Иваном Паниным числовые закономерности не встречаются больше ни в каких других человеческих текстах, включая неканонические (назидательные, полезные) книги, добавляемые иногда в Библию, а также апокрифы. Эти закономерности присутствуют только в канонической Библии, состоящей из 66 книг — 39 книг Ветхого Завета и 27 книг Нового Завета; причем, если добавить или изъять из нее не только книгу, но даже одно слово или одну букву, или изменить порядок слов, то соответствующие закономерности и связи нарушатся.

На основании вышеизложенных выводов В.Вейник приходит к следующему заключению. Поскольку Бог абсолютно истинен, постольку нарисованная Им в Библии картина мироздания абсолютно достоверна, и ей надлежит верить беспрекословно, не случайно ведь в Писании говорится: “Откровения Твои несомненно верны” (Пс 92:5). Следовательно, Библию вполне возможно использовать для воссоздания истинной физической картины мира, если обратиться к естественно-научным ее текстам. Однако уровень понимания людей того времени был крайне низким, что по необходимости учитывалось при диктовке, поэтому тексты требуется подвергнуть соответствующему декодированию, расшифровке, что и было сделано. В результате такой расшифровки В.Вейником появилась на свет Общая теория природы, позволяющая найти объяснения в том числе и различным аномальным и другим явлениям духовного мира, научно обосновать которые современная наука была не в состоянии. Рассмотрим лишь некоторые из ее важных для понимания сути и содержания духовности положений.

По мнению В.Вейника, верного представления о времени и пространстве не было в течение тысячелетий. И только сейчас, когда ситуация с человечеством достигла критического состояния, и мы пришли к возможности самоуничтожения, были сделаны три открытия. Первое из них принадлежит Ивану Панину, который математически доказал, что все библейские тексты абсолютно истинны и каноническая Библия продиктована Богом. Второе — доказательство хронального явления, связанного с новым пониманием времени, и третье — открытие метрического явления, связанного с новым пониманием пространства. Сегодня можно с помощью приборов, установок убедиться в том, что временем, пространством можно управлять так же, как электричеством, теплотой, магнетизмом, — проверить наличие духовного мира, который живет вне времени и пространства. И это очень важно. Открытия последних лет с позиций рассудка доказывают факт существования духовного мира — мира Светлых и темных сил. Человек находится в центре борьбы Светлых и темных сил; именно на нем все и завязано. И обществу предстоит кардинально пересмотреть все взгляды на устройство человека, на процессы мышления.

Законы, которые действуют в духовном мире, по заключению В.Вейника, не имеют никакого отношения к законам нашего физического мира. Они принципиально различны. Законы телесного мира — Ньютона, Ома, Фурье — почерпнуты из общения с физическим миром, это порождения человеческого разума, и они все время меняются. Древние греки говорили, что мир состоит из четырех начал: земли, воды, огня, воздуха. Сейчас ученые совсем недалеко ушли от них, утверждая, что мир построен из четырех взаимодействий и сил: сильного, слабого, гравитационного и электромагнитного. В духовном же мире действует промысел Божий, который формулой не определишь. Ибо “пути Господни неисповедимы”. Потому в Библии и сказано, что волос не упадет с головы человека без воли Божьей. Главная суть истинной веры предельно четко выражена в православном Символе веры. Это неизменно и дано навечно. Приборы фиксируют, что церковь, иконы, изображения святых излучают положительные физические микрочастицы — хрононы. Все, что связано с нечистой силой, излучает отрицательные частицы. Все аномальные явления — НЛО, полтергейст, колдуны, экстрасенсы, парацелительство, гороскопы, астрология — связаны с нечистой силой.

Человек, согласно общей теории природы В.Вейника, состоит из тела, души, которая заботиться о теле, и духа — объекта, который связан с Богом. Если человек совершает грех — заболевает дух, а это автоматически приводит к заболеванию телесному. И чтобы исцелиться телесно, необходимо освободиться от греха... Физически доказано, что мысль материальна, вещественна, и структура хрональных излучений содержит информацию о мысли. Стрессовые размышления, слова, поступки вызывают хрональные излучения, которые в миллионы раз интенсивнее, чем в обычном состоянии. А поскольку все функции регулирования в организме тоже хрональны, человек облучает не только других, но и себя. Все болезни без исключения вызваны заболеваниями духовными. Причем каждый грех приходит в резонанс с определенным органом в организме, поражая именно его. Например, структура излучений при зависти такова, что бьет по пищеводу. Страх нарушает функции печени, болезни мозга вызывает извращенное отношение к труду, а причина сердечных заболеваний — в неправильных жизненных идеях. Истинное лечение в том, чтобы избавиться от греха. А право избавлять от греха дано только Христу, и происходит это в православной Церкви. Бабки, экстрасенсы, народные целители с помощью сатаны могут повлиять только на хрональные излучения и возобновить циркуляцию хрононов в организме, но причину болезни — грех — они устранить неспособны[242] .

Исследования В.Вейника привели к важному выводу, состоящему в том, что духовные законы изложены в Библии, кратко они сформулированы в виде десяти заповедей в Ветхом Завете и девяти блаженств евангельских в Новом. Предельно кратко Христос Бог выразил главный духовный закон одной фразой: “Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя” (Мф 22:37-39).

За нарушением этих заповедей неотвратимо следует наказание. За массовые грехи страдают целые регионы. Отдельный человек вразумляется персонально, причем существует прямая автоматически срабатывающая связь между характером греха и видом заболевания. Особенно пагубно нарушение духовных законов отражается на молодежи, которая, расплачивается также и за грехи своих родителей.

В Беларуси до сих пор сохраняются целые языческие районы со своими жрецами и ритуалами, в частности, Полесье, некоторые поклоняются даже валунам (камням), отсюда и вразумления региональных масштабов. Вчера это был Чернобыль. Но люди “не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам” (Откр 9:20), и “хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу” (Откр 16:9). В результате последовали новые вразумления: катастрофические пожары, наводнения, ураганы. Характерно, что от вчерашней радиации и сегодняшних наводнений, как отмечает В.Вейник, сильнее всего пострадали именно языческие районы.

Массовые социально-этнические конфликты часто наказываются землетрясениями, как это было в Молдове, Спитаке, Румынии, Узгене Ошской области Кыргызстана, Грузии. Вразумление не помогло, поэтому, например, в Ошской области оно повторилось в 1992 г. в виде ливневых дождей и землетрясения силой 7 баллов, общий ущерб превысил 3 млрд. руб. Ученые уже заметили связь между поведением людей и землетрясениями, но пока еще ставят проблему с ног на голову, утверждая, что на психику людей влияют опережающие землетрясение физические излучения. Библии они не верят[243] .

Анализируя все выше изложенное, невольно приходят на ум слова В.Г.Белинского (1811-1848) в частности отмечавшего: «Есть книга, в которой сказано все, все решено, после которой ни в чем нет сомнения, книга бессмертная, святая, книга вечной истины, вечной жизни – Евангелие. Весь прогресс человечества, все успехи в науках, в философии заключаются только в большем проникновении в таинственную глубину этой Божественной Книги…»[244] .

Подведя краткий итог рассмотренных положений, следует особо выделить следующие из них: Библия есть откровение (слово) данное людям Богом (Духом Святым); в ней содержатся законы духовного мира, ничего общего не имеющие с законами материального мира, и в отличие от последних неизменны, вечны; нарушение духовных законов человеком, коллективом, обществом есть грех, который влечет для нарушителей вредные последствия (болезни, землетрясения, экологические, политические, военные бедствия и т.п.); грех может быть снят Христом в православной Церкви.

Перечисленные выводы имеют существенное значение для правовой работы, которая во многом задает направления и формы человеческой деятельности. Если правовая работа будет создавать такие правовые формы деятельности, которые будут нарушать духовные законы, то, очевидно, что это будет иметь вредные последствия как для самого нарушителя, так и для общества в целом. Следовательно, в правотворческой деятельности необходимо учитывать и законы духовного мира, не допускать их нарушения. Этого же правила, необходимо придерживаться и при осуществлении правоприменительной и особенно правовоспитательной деятельности. Правовое воспитание должно в первую очередь основываться на изучении, внимательном исследовании духовных законов мироздания, человеческой жизнедеятельности, на глубоком осознании важности их реализации в повседневной деятельности, в том числе и в рамках осуществляемой правовой работы как при издании правовых норм, так и при их реализации. В этом вопросе необходимо активно сотрудничать с религиозными организациями и в первую очередь с Русской Православной Церковью.

Исследование рассматриваемого вопроса было бы неполным без рассмотрения понятия духовности и ее влияния на поведение людей по учению Православной Церкви, которое изучает это уникальное явление уже не одно тысячелетие. Уникальность человека, по утверждению профессора архимандрита Платона (Игумнова), заключается в том, что его бытие, своим основанием утверждаясь в Боге, обладает в то же время свободой самовыявления и становления. Об уникальности человека свидетельствует Священное Писание и вся святоотеческая традиция. Человек представлен здесь как пересечение самых глубоких жизненных основ, развертывающихся в Божественном замысле и в историческом процессе. По своей сотворенности человек принадлежит тварному миру, но по своей идеальной сущности он – образ Божий. В онтологическом плане человек – сплав бытия и небытия, открыт для становления. Человек не имеет в самом себе причины своего бытия, он не имеет в самом себе источника жизни. Человек существует благодаря своей причастности к невидимой и глубокой основе жизни, которая в Боге. Человек существует и духовно созидается как личность благодаря тому, что он сотворен Богом как Абсолютной Личностью и в своем становлении открыт для богоуподобления. Сотворенность указывает на принципиальную связь человека с Богом – Источником бытия – и на возможность богоуподобления человека через возрастание в духовности.

Данное положение важно для понимания сути духовности, ее источника и направления совершенствования, а также того, какое важное место занимает в жизни человека вопрос необходимости «возрастания в духовности» и чем ему в этом призвана помочь правовая работа.

Уникальность человека, как отмечает архимандрит Платон (Игумнов) далее, состоит в сложности человеческого естества. При определении понятия духовности это обстоятельство имеет особенно важное значение. Человек является носителем двух природ – материальной и духовной. Своим телом, своей материальной природой человек принадлежит земле, но своим умом, своими духовными способностями человек преодолевает границы материального мира и выявляет себя как существо разумно- сознательное, духовное. По своему месту в общей структуре бытия человек принадлежит одновременно двум мирам – земному и небесному. Материальным средоточием жизни является плоть человека, его тело, духовным – его душа, дух.

Рассуждая далее на эту тему, архимандрит Платон (Игумнов) отмечает, что духовность человека определяется, во-первых, тем, что человек создан Богом как Абсолютной Личностью и что, следовательно, нет во всем мире ничего, что могло бы в метафизическом смысле обусловить самую возможность бытия человека как личности, кроме той, что человек создан Богом. Во-вторых, человек создан по образу Божию, т.е. является личностью, обладающей духовной, сознательно-разумной природой. В-третьих, духовность человека не есть какое-то неизменное свойство человеческой личности, но есть категория изменяющаяся, открытая для становления и формирования и делающая возможным процесс богоуподобления человека[245] .

Приведенные положения обращают внимание на такое важное качество духовности человека как динамизм, т.е изменяемость (по-видимому, под воздействием каких-то факторов), текучесть. Это обстоятельство выдвигает необходимость установления источников повышения духовности и факторов (как позитивных, так и негативных) на нее влияющих. Учитывая связь духовности человека с его уровнем правосознания и состоянием осуществляемой им правовой работы, по-видимому, необходимо и в рамках правовой работы проводить исследования по выявлению источников духовности и факторов на нее влияющих, а также их воздействию на правосознание и правовую работу. Результаты такого исследования могут использоваться в рамках правовой работы для выработки комплекса правовых средств, призванных оказывать управляющее воздействие на состояние духовности личного состава, с целью его всемерного повышения, и тем самым укрепления правосознания и правовой культуры воинов, морально-психологического состояния войск, их боеготовности.

Примечательно и то, что за свой многовековой опыт борьбы за спасение человеческих душ Православная Церковь накопила обширные знания. Особое место среди них занимают и причины, факторы, влияющие на снижение или повышение духовности. Большое внимание среди них отводится греху, о котором уже ранее упоминалось. Призывая человека к борьбе с грехом, отмечает архимандрит Платон (Игумнов), христианство требует не умерщвление плоти, а умерщвление плотских страстей, поскольку именно страсти, живущие в человеке, влекут человека к духовной смерти.

Такое обнаружение источника духовной смерти выдвигает перед правовой работой задачу по изучению этого негативного явления, выявлению его причин и способов воздействия на человека, выработку правовых средств, направленных на снижение или нейтрализацию этого пагубного воздействия на людей.

Продолжая далее, архимандрит Платон (Игумнов) указывает, что восхождение к состоянию духовности представляет собой трудный и сложный путь, требующий внимательного отношения к себе, воздержания от всего недозволенного и порочного, нравственной чистоты, внутренней сосредоточенности и углубленной молитвы. При этом, молитва, как поясняет архимандрит Платон (Игумнов), есть одна из важнейших сфер человеческого духа, которая формирует духовность. Внимательная и постоянная молитва совершает в душе человека преображение уже здесь, на земле, делает человека причастным вечной жизни[246] .

Важность такого средства формирования духовности как молитва очень хорошо понимали в дореволюционное время, закрепив ее обязательность в ряде нормативных правовых актов. В частности, как уже отмечалось, молитва была обязательной для всего личного состава по Воинскому уставу Петра I (глава LXIV «О молитве, как и в которое время отправлять»). Более того, законодательством того времени предусматривалась достаточно строгая ответственность за уклонение от участия в молитве. Например, в Морском уставе Петра Великого (книга IV, глава 1 «О благом поведении на кораблях», ст. 9) устанавливалось, что «если офицер без важной причины при молитве присудствен не будет, тогда надлежит за каждую небытность офицерам, за первую 25 копеек, за другую 50 копеек, за третию 1 рубль, и далее умножать вдвое, унтер-офицерам вполы, из которых 10 доля профосу, а прочее в шпиталь во флоте, а рядовые кошками будут наказаны».

По сути, данные нормы можно рассматривать как правовые средства укрепления духовности в войсках. Современное законодательство, в том числе общевоинские уставы, таких правовых средств формирования и повышения духовности защитников Отечества не содержат, тем самым, государство не учитывает имеющийся в истории как церкви, так и права опыт укрепления духовности воинов, их правосознания, что не способствует в целом укреплению законности и воинской дисциплины в войсках, повышению их боеготовности.

Вместе с тем, этот позитивный опыт чрезвычайно богат различными историческими примерами. Так, например, убежденный, что молитва, привлекая к себе помощь Божию, укрепляет человека и сильно поднимает его дух, А. В. Суворов ни одной битвы не начинал и не оканчивал без молитвы. Перед битвой, помолясь Богу и "благословив всех, он кратко, но сильно напоминал всем обязанности перед Богом, Царем и Отечеством"[247] . Особенной торжественностью отличалось богослужение после победы. "Каждую победу, каждую удачу приписывал он Подателю всех благ и тотчас спешил в церковь, где на клиросе пел с певчими и читал Апостол"[248] .

Знаменитый генерал А.П.Ермолов, покоритель Кавказа, в своих «Записках» об обороне Смоленска, которой он руководил в 1812 г., писал: «Я приказал вынести из города образ Смоленской Божией Матери, укрывая его от бесчинств и поруганий святыни. Отслужен молебен, который произвел на войско полезное действие»[249] .

Накануне Бородинской битвы 25 августа (7 сентября) Смоленскую икону носили по всему военному лагерю. Вечером перед иконой в присутствии М.И.Кутузова был отслужен молебен. Ф.Н.Глинка писал: «Духовенство шло в ризах, кадила дымились, воздух оглашался пением и святая икона шествовала. Само собою, по влечению сердца стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить досыта своею кровью. Везде творилось крестное знамение, по местам слышались рыдания. Главнокомандующий, окруженный штабом, встретил икону и поклонился ей до земли»[250] .

Как указывает епископ Читинский и Забайкальский Евстафий: «Главной, основной целью, которую ставит перед собой Церковь в деле духовного окормления военнослужащих, является спасение их душ. И для этого мало построить часовню на территории части, мало приглашать регулярно священника. Необходимо, чтобы вся жизнь в армии была проникнута христианским духом. Необходимо участие военнослужащих в церковных таинствах, необходимо постоянное христианское воспитание бойцов. «Кто жаждет, иди ко мне и пей», – зовет всех Христос Бог. Нельзя напиться один раз на всю жизнь. Так и духовно надо постоянно расти, иначе мы будем духовно деградировать. Надо помнить, что православие – это не свод этических норм. Православие – это жизнь со Христом и во Христе. Духовный труд не легок. Но он необходим, и никакой замены ему нет и в принципе быть не может. Именно он является важнейшей основой боеспособности нашей армии»[251] .

Таким образом, повышая духовный уровень воинов, Русская Православная Церковь, как главная действующая в этой области социальная сила, решает, по сути, триединую задачу: спасает души воинов; укрепляет боеспособность войск; повышает уровень правосознания, а значит и воинской дисциплины, законности, правовой работы в военных организациях. Неразрывно связаны с этой триединой задачей и две другие задачи, которые исконно решало военное духовенство в войсках. Это прежде всего то, что благодаря православной вере русское воинство выступало не источником зла (как, например, наполеоновская, гитлеровская армии или натовская армия в Югославии или на Ближнем Востоке), а действенным орудием, средством борьбы с мировым злом. Ну и пятая задача, которую решает военное духовенство, духовно окормляя воинов, – гуманитарная. Поскольку страх Божией кары за причинение вреда или смерти безоружным людям, военнопленным, местному населению, действует сильнее норм международного гуманитарного права, которые как показывают, например, события в Югославии, Ираке не действуют в отношении победителей, а потому по своей сути и игнорируются на всех уровнях военного управления (подробнее об этом см. в параграфе 3.5. настоящего исследования).

По свидетельству Высокопреосвященнейшего Иоанна, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, жизнь всякого народа, всякого человеческого сообщества зиждется на единстве мировоззрения, определяющего моральные, этические и религиозно-нравственные нормы поведения. Жизнь личная и семейная, общественная и государственная в равной степени зависят от того, что признается людьми допустимым, а что нет, что почитается за благо, а что — за зло, какой смысл полагается в человеческом бытии и какова его высшая, вечная, непреходящая цель. На протяжении всей истории человечества именно религия являлась тем нравственно-организующим, скрепляющим началом, которое объединяло народы вокруг идеалов, придавало крепость национальным государствам и единообразие национальному характеру. Различия в быте, психологии, семейном укладе и исторической судьбе народов и стран коренятся прежде всего в области религиозной, духовной. Понятно, что столкновения противоречивых, порой взаимоисключающих религиозных вероучений, содержащих «разноименный» духовный заряд, не могли обойтись без потрясений. Подавляющее большинство войн имело в истории характер религиозный, а такие глобальные военные противостояния, как, например, вооруженная борьба ислама и христианства, длились, то затухая, то вспыхивая вновь, на протяжении многих веков[252] .

Приведенное положение, сделанное на основе анализа обширного исторического материала, показывает место духовности в жизнеустройстве, судьбе человеческих сообществ, ее объединяющее и направляющее начало. Кроме того, внимательное рассмотрение этого важного положения позволяет сделать вывод о том, что основным, главным источником духовных основ общества является религиозное вероучение. Следовательно, духовность и религиозность, проникая во все слои общества, не может не получить своего отражения на правосознании и правовой культуре общества, являющегося, по сути, живым социальным организмом. Отсюда следует другой важный вывод о том, что правовая работа при ее организации и проведении должна изучать и учитывать такие важные факторы как духовность и религиозное вероучение того общества, государства, в котором она осуществляется. Это в определенной степени будет способствовать мобилизации усилий при ее осуществлении, а также позволит избежать возможных социальных напряженностей и конфликтов, которые могут произойти при проведении этой работы вразрез с требованиями духовного и религиозного развития общества, коллектива, личности.

Другим ученым с большой буквы, внесшим неоценимый вклад в изучение духовности и ее роли в государственном строительстве и жизнедеятельности людей, по праву является А.А.Тер-Акопов, который рассматривал духовность как производную от понятия духа. При анализе этого явления А.А.Тер-Акопов приходит к заключению, что дух можно охарактеризовать как некоторый феномен, стоящий над душой и телом, находящийся вне их, но творящий и проникающий их, дающий человеку свободу, истину и разум, силу творчества. Эти качества и должны быть определяющими при объяснении причинных свойств духовности. Характеризуя далее духовность, ученый выделяет другие ее важные качества: «Духовное же это то, что стоит над душевным, что выше психического, управляет последним, придает ему силу»[253] .

Указанные свойства духовности показывают неразрывную ее связь с правосознанием и правовой работой. Правовая работа это в определенном смысле свободная творческая деятельность, осуществляемая людьми исходя из их правосознания, посредством его управляющего воздействия на их поведение. Это воздействие происходит на основе разумности, достоверных данных (истинного положения дел) об окружающем мире. Такое же качество духовности как управление психическим и придание ему силы позволяет сделать важный вывод о ее тесной связи с правосознанием и управляющим воздействием на него, а посредством этого и на поведение людей, на правовую работу.

Сопоставляя духовность с нравственностью А.А.Тер-Акопов отмечает, что духовность – это отношение более высокого уровня по сравнению с нравственностью, которая является составной частью духовности и одним из ее проявлений. Различие между ними в основаниях отношения. Если нравственность основывается на традициях, формирующих взаимоотношения людей, то духовность, это отношения, формирующиеся на основе не только традиций, но и других социальных ценностей. При этом самостоятельную ценность, по мнению А.А.Тер-Акопова, представляет Бог. Отношение к Богу – центральное звено духовности, по нему определяется отношение к другим ценностям[254] .

В этой связи данные выводы важны и для правосознания, в котором система социальных ценностей личности оказывает существенное значение на правомерность ее поведения в зависимости от того, насколько ценности, устанавливаемые правовыми нормами, соответствуют этой системе. Оптимальной ситуацией является полное такое соответствие. При столкновении же этих систем ценностей (в праве и правосознании индивида) выбор может быть сделан не в пользу права, что и приводит к тому или иному правонарушению. Поэтому ориентация государства и общества, а вместе с ними и правовой работы на универсальную систему ценностей, основанную на незыблемых духовных законах, проверенную временем и отражающую глубинную суть народа, его истоки, исторические корни, преемственность поколений – есть важное условие повышения духовности, а вместе с ней и правосознания и правовой работы.

Поведение человека определяет его индивидуальная сущность, выраженная в индивидуальной духовности, от которой зависит способ его существования. Отсюда следует, что декларируемые нормы общественной духовности, в какой бы форме они не провозглашались и какое бы содержание не имели, не являются обязательным руководством к действию людей, которые в своих поступках исходят из своих собственных представлений о должном отношении, из своей индивидуальной духовности. Если общество заинтересовано в высокодуховных отношениях людей, оно должно не просто провозглашать духовные ценности, но и заботиться о том, чтобы они стали ценностями индивидуальными, личностными. Этот вывод, как указывает А.А.Тер-Акопов, имеет принципиальное значение для понимания поведения человека, в том числе преступного. В преступлении отражается индивидуальная духовность виновного, его личностное отношение к тем ценностям, на которые он посягает, поэтому формирование позитивных духовных качеств является важнейшим, если не самым главным направлением профилактики преступлений[255] .

Тесная взаимосвязь между формированием позитивных духовных качеств личности и профилактикой преступного поведения, выявленная ученым, заставляет по-новому взглянуть на принципы формирования и укрепления правосознания, улучшения правовой работы, а также переосмыслить подходы, средства и способы при осуществлении этой деятельности с позиции того, насколько они способствуют воспитанию у личности позитивных духовных качеств, а посредством этого обусловливают его правомерное поведение.

Помимо детерминирующих функций духовность, по мнению А.А.Тер-Акопова, выполняет и функцию интеграции общества, она консолидирует общество, объединяет граждан в единый социальный организм. Духовность формирует в гражданах единую социально-психологическую установку, всеобщую социально-психологическую направленность, определяющие готовность поступать в соответствии с социальными нормами и требованиями, действовать в соответствии с потребностями общества в соответствующей критической обстановке, поступиться личными интересами во имя общих благ, пожертвовать, если потребуется, собою для сохранения общества. Кроме того, духовная общность народа способствует развитию преданности человека своему государству, к которому он «привязывается» не законом, а более крепкими узами – своими чувствами. Она облегчает государству управление обществом за счет исполнения наряду с правовыми также и иных, духовных средств[256] .

Перечисленные качества (духовное единство, жертвенность, преданность своему государству), которые позволяют развить в обществе и личности наряду с правовыми также и духовные средства, имеют огромное значение для обеспечения вооруженной защиты Отечества, дают силы выстоять в тяжелой критической обстановке, победить в бою. В этой связи встает вопрос о выявлении таких духовных средств и их правовом закреплении, с целью упорядочения и оптимизации их правильного, наиболее эффективного применения.

Таким образом, основываясь на выше изложенном, А.А.Тер-Акопов приходит к важному выводу – приведенная характеристика духовности достаточна для осознания ее высокой социальной значимости, что делает духовность предметом права, в т.ч. и уголовного, и обязывает оценивать правовые системы с точки зрения отражения ими духовной составляющей жизни общества[257] .

Данный вывод также как и предыдущие еще раз указывает на глубокую связь правовой работы с духовностью, и на необходимость в связи с этим сделать духовность предметом правовой работы ввиду высокого содержания в ней позитивных социальных свойств, а также влияния духовности на необходимые на войне воинские качества, на морально-психологическое состояние личного состава, состояние боеготовности войск и обороноспособности государства в целом. Все это выдвигает необходимость глубоко и тщательно исследовать способы повышения духовности у воинов и наиболее эффективные и действенные из них закреплять в законодательстве в качестве правовых средств. Представляется важным также проанализировать все действующие и вновь принимаемые правовые нормы на предмет соответствия их духовным законам, их позитивного или негативного воздействия на духовность личного состава, а значит и его правосознание, осуществляемую им правовую работу, которая, в свою очередь, отражает уровень боеготовности войск.

Таким образом, можно придти к важному выводу о том, что духовность воинов, личного состава посредством правосознания, правовой работы, воинской дисциплины оказывает существенное влияние на состояние боеготовности Вооруженных Сил и обороны страны.

Кроме того, следует указать также и на другой важный вывод, согласно которому оценка правовой системы, а, следовательно, и правовой работы (в результате осуществления которой эта система создана и функционирует), должна осуществляться с помощью таких критериев, которые лежат в духовной плоскости, основываются на духовных законах, а потому универсальны (неисчерпаемы) и неизменны. Ценность этого вывода состоит также и в том, что он полностью соотносится с целью (смыслом) жизни человека (общества) и целью правовой работы, которые, как уже было выше показано и еще будет рассматриваться ниже, также лежит в духовной сфере.

Как отмечает А.А.Тер-Акопов, духовность действует в механизме преступного поведения в качестве главного детерминирующего фактора на двух уровнях: на уровне личностной характеристики и на уровне социальной характеристики. Позиция, в целом ориентирующая на переход к исследованию духовности личности и общества как главного фактора в механизме преступного поведения позволяет в конечном итоге через криминальную проблематику глубже осознать доминирующую значимость духовности в генезисе человеческого поведения, в том числе и преступного, и приступить к разработке духовного направления противодействия преступности. Для этого общество должно решить для себя главную задачу, какой системы духовных ценностей оно будет придерживаться? Без ее решения вся общественная жизнь, в том числе и в сфере борьбы с преступностью, обречена на ставшее обычным для России топтание на месте, а как известно, кто не идет вперед, тот падает.

С учетом Российских традиций, по мнению А.А.Тер-Акопова, такая система духовных ценностей должна бы ориентироваться на православное христианство. Процесс формирования духовности не может быть стихийным, он требует специально организованной работы, которая могла бы завершиться созданием Концепции духовной безопасности России с последующей реализацией ее положений в действующем законодательстве[258] .

Глубокое осознание доминирующей значимости духовности в генезисе человеческого поведения и предложение приступить к разработке духовного направления противодействия преступности выдвигают потребность в разработке, по сути, относительно самостоятельного направления правовой работы, направленной на укрепление духовных и нравственных основ общества и государства. Предметом этого направления правовой работы, по-видимому, должно стать упорядочение и оптимизация общественных отношений в духовной области. Доминирующая значимость духовности в генезисе человеческого поведения (в т.ч. и правового) дает основания предположить, что данное направление (в ряду других направлений) правовой работы будет также главным, определяющим.

Другой важный вывод, на который следует обратить особое внимание, состоит в том, что для России система духовных ценностей, по глубокому убеждению А.А.Тер-Акопова, должна ориентироваться на православное христианство. Такое традиционное понимание сути государства Российского (основанное на удивительной и неповторимой истории России, на наиболее глубоких корнях самосознания и культуры русского народа) во многом определяет содержание и направленность правовой работы вообще и правовой работы по укреплению духовных и нравственных основ государства, в особенности.

Духовное не есть нечто отвлеченное от поведения, само поведение есть духовная жизнь человека; по нему мы не только судим о духовности, но видим ее в нем как в конкретном проявлении. Признание деятельности человека как формы осуществления и существования его духовности имеет важное значение для понимания социальной духовности, которая является результирующей духовности членов общества, определяемой по конкретным поступкам конкретных лиц. По ним делается вывод о состоянии духовности общества, которая в свою очередь воздействует на граждан, формируя в них определенные духовные качества и побуждая к определенным действиям[259] .

Понимание деятельности человека как формы осуществления и существования его духовности в обществе (коллективе), а также вывод о взаимном влиянии состояния духовности общества и духовных качеств личности имеет огромное практическое значение и выдвигает важную задачу по выработке и внедрению комплекса мер (в т. ч. и правового характера) по всемерному повышению духовных качеств личности на основе единой универсальной системы духовных ценностей.

Данный вывод подтверждается и дальнейшими рассуждениями и заключениями А.А.Тер-Акопова: духовность, как отношение человека к окружающей социальной среде, занимает доминирующее положение по отношению к иным психическим процессам, в т. ч. мотиву. Основой, началом поведения является отношение – духовность человека, в ней формируются мотивы и цели, которые эту духовность выражают. Из соотношения духовности и мотивации следует важный в криминологическом плане вывод: движущей силой преступного поведения, как и любого иного, является не мотив и даже не конкретная потребность человека, а его духовные качества, именно последние должны быть предметом первоочередного внимания криминологов; основным объектом поиска причин преступности должна быть духовная сфера жизни общества; преобразования в этой сфере должны рассматриваться в качестве основного направления профилактики преступлений[260] .

Таким образом, подведя краткий итог, можно отметить, что А.А.Тер-Акопов, по сути, заложил основы концепции правовой работы: определил ее основную цель (укрепление духовности), выявил главную движущую силу правомерного (преступного) поведения, а, следовательно, и главное направление правовой работы (в сфере укрепления духовности), указал критерии оценки (духовные ценности православного христианства).

Необходимо особенно отметить имеющийся в истории строительства российских вооруженных сил опыт, основанный на нравственном, духовном фундаменте, многовековых традициях российского воинства, которые необходимо возрождать и крепить и в современной армии, также как следует возрождать в войсках институты (и в первую очередь военного духовенства), способствующие формированию, оздоровлению и укреплению духовной жизни воинов. Возвращение к духовным истокам военной организации, жизни и быта русского солдата во многом способствует укреплению воинской дисциплины, повышению правосознания военнослужащих, их правовой культуры, а, следовательно, и правовой работы в войсках.

2.5 Проблема воли в христианстве и в правосознании военнослужащего.

Печально я гляжу на наше поколенье,

Его грядущее иль пусто, иль темно,

Меж тем под бременем познанья и прозренья

В бездействии состарится оно.

М.Ю.Лермонтов

(из стихотворения «Дума»).

Проблема человеческой воли применительно к правовой работе интересна в двух аспектах: свободы воли и силы воли. Выбор между добром и злом, между личным интересом и общественным сопровождает человека на протяжении всей его жизни. Однако сделать этот выбор, принять решение еще недостаточно. Необходимо усилие, чтобы реализовать его в жизни, чтобы добиться его исполнения на деле. Отражается проблема воли в каждом из аспектов и на содержании правовой работы, осуществляемой как отдельными должностными лицами, так и целыми коллективами в тесном взаимодействии. Примечательно и то, что проблема воли в указанных аспектах является одной из важнейших и в христианстве, которое на протяжении многих веков собрало огромный запас знаний в этой области, требующий своего осмысления, в т.ч. и с позиции правовой работы. Особенно остро эта проблема проявляется в условиях Вооруженных Сил, где противоречия между добром и злом проявляются с особой силой (особенно во время войны), а сила воли, твердость и мужество является неотъемлемым атрибутом воина, без которого военное строительство немыслимо.

Как отмечал М.И.Драгомиров, успех в военном деле зиждется на воле; ум подсказывает только лучший путь к успеху. Без воли нет жизни, и наука, которая к ней не приводит, – мертвая наука. Ибо воля есть сила зиждущая, стремящаяся, хотя и слепая; ум же, хоть есть сила прозорливая, направляющая, но и разлагающая все на противоположные моменты, т. е. приводящая к нулю, без воли не могущая сдвинуть с места даже и материальной точки[261] .

Развивая эту чрезвычайно важную мысль в деле военного строительства, М.И.Драгомиров поясняет, что из всех деяний человеческих война есть дело в значительной степени волевое, чем умовое . Самые невероятные подвиги совершены почти одной волей; пример – переход Суворова через Альпы в 1799 году. Как носитель воли в высшем ее проявлении он хитрыми планами никогда не задавался и всегда побеждал. Его заслуга в военном искусстве в том и заключается, что никто яснее его не показал всего значения воли в военном деле. Одно дело знать и совершенно другое – желать и быть в состоянии применить знания к делу[262] .

Волевой аспект имеет важное значение не только в военном деле, но также и в правовой работе. Чем сложнее становятся проблемы, решаемые с использованием права, тем важнее, по мнению Пугинского Б.И. и Сафиуллина, Д.Н., обеспечить инициативу и активность людей в практическом выполнении законов, использованию юридического инструментария. Влияние человеческих усилий на полноту осуществления права – отнюдь не те ничтожно малые величины, которыми можно пренебречь[263] .

Наиболее глубокое понимание роли и места воли человека в его правосознании отмечается у И.А.Ильина, который в частности указывал, что «воля к верному праву и к единой, верховной цели права , как таковой, есть правосознание»[264] .

Правосознание, по утверждению И.А.Ильина, есть особого рода инстинктивное правочувствие , в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей; отсюда и основные аксиомы правосознания : чувство собственного духовного достоинства, способность к самообязыванию и самоуправлению, и взаимное уважение и доверие людей друг к другу. Эти аксиомы учат человека самостоятельности, свободе, совместимости, взаимности и солидарности. И прежде всего, и больше всего – духовной воле . Можно было бы сказать, что правосознание есть инстинктивная воля к духу, к справедливости и ко всяческому добру. Но именно поэтому – живой корень его надо искать в религиозном чувстве и в совести. Можно представить себе, конечно, правосознание вне религии и вне совести, но это будет что-то вроде воли, лишенной неба и земли; это будет дисциплина влечений, а не качественное и не творческое начало жизни; черствая форма, лишенная дара любви и дара созерцания.

Исследуя далее сущность воли и ее связь с правосознанием, И.А.Ильин делает важный вывод, заключающийся в том, что воля к духу, т. е. желание самому вести духовную жизнь и обеспечивать ее другим есть безусловная и универсальная основа правосознания[265] .

Такое понимание основы правосознания имеет чрезвычайно важное значение для правовой работы, поскольку прямо указывает ее источник и движущую силу, задает, таким образом, по сути, главное ее направление, заключающееся в формировании и всемерном укреплении духовной воли личности.

Положительное право исполняет свое назначение, по мнению И.А.Ильина, тогда, когда простое сознание его правил слагает в душе человека мотив к его соблюдению, т.е. тогда, когда индивидуальный дух приемлет его в порядке самообязывания . Способность индивидуальной воли управлять жизнью человека может быть воспитана и выработана только там, где она планомерно упражняется и систематически осуществляется[266] .

Таким образом, важнейшим участком правовой работы, выступающим на первый план, должна быть деятельность по планомерному упражнению и систематическому осуществлению способности индивидуальной воли управлять жизнью человека. Это обстоятельство особенно актуально для военнослужащих в силу специфики их ратного труда, необходимостью иметь и поддерживать на высоком уровне свои волевые качества.

Конечно, отмечает И.А.Ильин, можно относиться с презрением к жизни чувства – напр., к любви, радости, благодарности, уважению, благоговению, чести и патриотизму – и отвергать все это как «сентиментальность», но от этого душевные чувствования отнюдь не исчезнут, они станут только грубыми, злобными, нечистыми и отвратительными, т.е. душевно и телесно вредными, а духовно гибельными; они прилепятся к дурным содержаниям, и человеческая душа исполнится ненависти, зависти, злости, гордости и мстительности. Точно так же «отвергнутая» и запущенная сила воображения отнюдь не исчезает и не прекращает свою жизнь; напротив, она разнуздывается и предается самым низменным, грубым и унизительным жизненным содержаниям: она отыскивает похотливые, безвкусные злые образы и наслаждается ими, и проносится слепо и равнодушно мимо образов целомудренной чистоты, благородства и божественной красоты. Люди, не уводящие своего воображения к высшим, нечувственным содержаниям, становятся пленниками пошлости и, по слову мудрого Гераклита, всю жизнь «наслаждаются грязью». Такая же судьба постигает и человеческую волю, если она оказывается духовно беспризорной и нравственно разнузданной: она начинает служить волку в человеке и становится его свирепым орудием. Невоспитанная, неодухотворенная, необлагороженная воля есть источник всех коварных, злобных и преступных поступков на земле[267] .

Все выше изложенное наглядно показывает, как связано внутреннее содержание человека – чувства, воображение, воля – с его поступками, какое огромное значение здесь играет воспитание, духовное воздействие, удержание внимания на положительных образах, возведение «воображения к высшим нечувственным содержаниям». В этой связи особую важность приобретает духовное содержание обстановки, условий, в которой живет и трудится человек. Чрезвычайно велика и роль средств массовой информации, духовное содержание подаваемой ими информации, воздействующей на внутренний мир человека и формирующей его внутренний мир: чувства, воображения, волю, а также предопределяющей во многом и его поведение, отношение к своему долгу, обязанностям военной службы. Поэтому чрезвычайно важной задачей командиров является прежде всего обеспечение такой обстановки и условий, вещания таких средств массовой информации, которые возвышают духовную жизнь воина, воспитывают у него высокие нравственные качества, очищают от социальных пороков, преступных наклонностей.

Свобода воли тесно связана с качествами личности, имеющими огромное значение в военном деле. Как указывает И.А.Ильин, «…все живые источники человеческого качества – от элементарной порядочности до высших ступеней святости, – суть дело свободы, т.е. ненавязанного и невынужденного другими людьми, самостоятельного приятия и осуществления. Так, чувство собственного духовного достоинства , – эта воспитанная в нас христианством живая основа личности и ее служения (морального, общественного, гражданского и воинского), есть дело свободного опыта и свободного утверждения: кто сам не воспринимает в себе Божьего сына, того не исправит никакой террор. Чтобы пробудилось в человеке чувство чести , надо погасить в нем раба; и совесть есть прямое проявление личной свободы в добре ; и патриотизм можно пробудить и расшевелить в людях, для того чтобы он свободно загорелся в них, но навязать его невозможно. И самый высший героизм, и самое чистое самоотвержение являются проявлением свободной, доброй воли»[268] .

Вплотную к свободе выбора между добром и злом прилегает (а, по сути, тесно с ней переплетается) и другая составляющая свободы воли – сила воли. Осуществить выбор в пользу добра, доброго поступка мало, необходима еще и сила воли достаточная для осуществления соответствующих действий наперекор всем внешним и внутренним негативным влияниям и факторам.

Анализируя причины октябрьской революции И.А.Ильин (непосредственный очевидец тех событий) указывает, что «Россия рухнула на наших глазах не потому, что русский человек был силен во зле и злобе, наподобие немцев, а потому, что он был слаб в добре ; и в роковой час истории (1917) он не сумел извлечь из своего добродушия и утомления, из своей улыбчивой, песенной и ленивой души – ту энергию воли, ту решимость поступка, то искусство организации, то умение сопротивляться злу силою, которых потребовал от него час испытаний. Русский человек оказался слабым в добре и подчинился нерусским людям, составляющим в стране ничтожное меньшинство (около 50 000 большевиков), но зато оказавшимися сильными во зле , сильными бессовестностью и волей к власти , сильными прямым и свирепым убийством»[269] .

Таким образом, наличия доброй воли еще недостаточно для достижения доброй цели, успеха. Необходимо иметь также и соответствующую силу воли, достаточную для реализации этой доброй воли, к достижению выбранной цели. А это значит, что необходимо воспитывать в человеке наряду с доброй волей также и волевые качества, формирующие несгибаемую, несокрушимую волю к победе. Особенно актуально воспитание таких качеств у защитников Отечества (как состоящих на военной службе, так и потенциально возможных).

Развивая в дальнейшем эту мысль и пытаясь понять глубинную сущность этого явления, И.А.Ильин отмечает, что «Дух есть живая сила, энергия, которая чувствует себя выбирающей, решающей и действующей; и это самочувствие его не иллюзия и не обман. Тайна свободы – или, как обычно говорят, «свобода воли», – состоит в том, что сила духа способна сосредоточиваться, укреплять себя, увеличивать свою силу и превозмогать свои внутренние затруднения и свои внешние препятствия. Дух человека «свободен» не в том смысле, что на него «ничего не влияет» или что он не несет никакого бремени «воздействий» и «причин»; но в том смысле, что ему дан дар самоусиления, самоосвобождения, который он должен принять и в пользовании которым он должен искуситься и укрепиться. Обычная воля человека есть не более, чем потребность, влечение, страсть или упрямство. Но духовная воля человека есть дар освобождать себя от всякого неприемлемого и отвергаемого воздействия, как внутреннего, так и внешнего …Дух есть живая энергия : ему свойственно не спрашивать о своем умении, а осуществлять его; не ссылаться на «давление» влечений и обстоятельств, а превозмогать их живым действием»[270] .

Проблема свободы воли, вообще, и воспитания духовной воли человека, в частности, чрезвычайна глубока и многосложна, над ее разрешением человечество уже бьется не одно тысячелетие. Попытаемся глубже исследовать суть этой проблемы с позиций правосознания и правовой работы, а также с учетом имеющегося исторического опыта попробуем проанализировать и выработать комплекс организационно-правовых средств, направленных на формирование и укрепление духовной воли военнослужащих.

Как указывал святитель Лука (Войно-Ясенецкий), христианская религия всегда восставала против социальных несправедливостей. Все Евангелие пронизано идеей победы добра над злом. Именно Евангелие дает уверенность в этой борьбе, оно призывает к сознательному и свободному проявлению человеческой воли и учит о нравственной свободе человека. Христианство – это не культ страдания, не культ пассивного терпения. Христианский крест есть символ мужества, преодолевающего страдания, символ подвига, совершаемого в борьбе за правду. Способность добровольно идти на жертву для спасения других говорит о силе духа, а не о слабости и пассивности. Христианство никогда не восхваляло страдания, как нечто необходимое само по себе, и не рассматривало их как самоцель. Но мир полон страданиями, а христианство, будучи всегда реалистичным, утверждает, что зло не отойдет добровольно, и что тот, кто вышел на борьбу с ним, никогда не избежит страдания. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь, – говорил Христос, расставаясь с учениками (Ин. 16, 33)[271] .

Как видно, христианское учение как ничто другое актуально для воинов, которые призываются с оружием в руках защищать правое дело, мирный труд своего народа, выступают на борьбу со злом, что неизменно требует от них жертвенности, мужества, силы духа и других качеств, важных в деле защиты Отечества от врагов. Примечательно, что христианское учение не только говорит о необходимости иметь эти качества для ведения успешной борьбы с проявлениями зла, но также и учит, как эти качества в человеке можно выработать, как их можно приобрести.

Проблема свободы выбора поведения человека занимает одно из центральных мест в христианстве. Ей посвящено огромное количество исследований на протяжении многих веков, раскрыть которые в настоящем параграфе не представляется возможным, поэтому отметим лишь некоторые ее наиболее важные моменты. Рассмотрим сначала эту проблему с позиции выявленных учеными закономерностей физических явлений.

Наиболее полное объяснение свободе воли, с позиции физики, дает В.Вейник в разработанной им Общей теории природы. Эта теория открывает ряд новых физических явлений, которые по его мнению должны перевернуть все внушенные нам в течение последних семидесяти лет ложные представления о мире, природе человека, назначении его в этом мире и т.п. Речь идет о хроналъном (от греческого хронос — время) и метрическом (от греческого метрон — мера, размер) явлениях. Исследование этих явлений показывает, что в нашем материальном (в переводе с латинского — вещественном) мире реально существует еще другой, параллельный мир, населенный духами добра и зла. Они, как и все мы, тоже вещественны, но отличаются от нас составом и природой своих веществ. Например, они не содержат хронального и метрического веществ, придающих телам свойства длительности и протяженности, поэтому живут вне времени (вечно) и пространства (невидимы и вездесущи). У человека есть собственные душа и дух (животные имеют только душу, у насекомых и растений нет ни души, ни духа), следовательно, он в принципе бессмертен, однако, по утверждению В.Вейника, суетится в этом видимом мире так, будто после успения (смерти) его не ожидает вечная жизнь в обществе духов светлых либо темных. Все это с необходимыми теоретическими и экспериментальными обоснованиями описано в книге В.Вейника “Термодинамика реальных процессов”.

С рождением человеку даруются жизнь, таланты и свобода воли, то есть свобода выбора пути добра или зла. Однако реализовать эту свободу, по утверждению В.Вейника, нелегко, ибо человек устроен совсем не так, как это внушает нам примитивный материализм. Не материальное первично, а духовное. Мысль рождается не вещественным мозгом, а поступает к нам в готовом виде из духовного мира добра и зла. Мозг же служит только для управления всеми функциями тленного тела. После успения мозг истлевает, а функции мышления продолжают сохраняться у души, отделившейся от тела. Это знает большинство из тысяч людей, побывавших в реанимации в состоянии клинической смерти и вновь вернувшихся к жизни. Об этом же свидетельствуют последние физиологические исследования, а также Библия, отличающаяся абсолютной истинностью, ибо каждая ее буква “вложена в мозги” писавшим ее людям абсолютно истинным Богом, что, как ранее уже отмечалось, строго математически доказано Иваном Паниным. Иными словами, все мысли, побуждения, слова, поступки и т.д. диктуются нам либо Богом, либо сатаной, и человек вынужден добровольно выбирать между ними[272] .

Как доказал в своих экспериментальных исследованиях В.Вейник рядом с нами и внутри нас существуют тонкий (пико-) и сверхтонкий (фемто-) миры и объекты. К первым относятся души, а ко вторым — духи. О душах и духах в Библии говорится так часто, что нет нужды приводить эти ее свидетельства. Достаточно лишь добавить, что факт наличия духов вытекает из теории и фиксируется хрональными приборами методом изучения оставляемых духами следов в нашем видимом, временном, хронально-метрическом мире. Сами же духи являются представителями невидимого, вечного, внехронально-внеметрического мира.

Весьма важным, по мнению В.Вейника, является то, что существует два типа духов: добра (Ангелы) и зла (падшие ангелы). У человека имеются собственные душа и дух, при крещении ему придается еще и Ангел-хранитель. По линии нечистых сил человек непрерывно “опекается” духами зла. Именно они выполняют роль упомянутых влиятельных сил. Однако их влияние подчиняется определенным “железным” законам, среди которых важнейшее место занимает вселенский Закон свободы воли.

Все законы, действующие в нашем и сверхтонком мирах, преследуют одну цель — сделать человека достойным той высокой миссии, которую ему предназначил Творец, создав его по образу и подобию Своему. Для этого законы и природа (“конструкция”) человека целенаправленно увязаны между собой, и понять одно без другого практически невозможно. Главное Свое желание Творец выразил словами: “возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим... возлюби ближнего твоего, как самого себя” (Мф 22:37,39). Но Он хочет, чтобы человек возлюбил добровольно, а не обязательно, подобно роботу; поэтому ему, как и ангелам, дан великий дар — свобода воли, в частности, право свободного выбора между Богом и Его антиподом, верховным падшим ангелом, сатаной.

Обладая свободой воли, человек, как отмечает В.Вейник, мог бы отказаться от такого выбора, например, встав в позу и заявив: “А я не желаю выбирать ни того, ни другого, я хочу жить сам по себе, независимо ни от кого”. Чтобы исключить такую возможность, он сотворен в виде сосуда, который ничего не имеет своего, а способен только заполняться с двух сторон: со стороны Бога и со стороны сатаны. Так что при всем своем желании человек никак не может жить сам по себе, но вынужден добровольно выбирать из того, что ему предлагают, то есть вынужден добровольно служить либо Богу, либо сатане, третьего не дано. В первом случае он благодаря смирению, кротости и преданию себя Богу обретает истинную свободу, ибо Бог абсолютно свободен, во втором становится рабом греха, то есть сатаны.

О том, что человек есть сосуд и только сосуд, в Библии говорится многократно. Например, о Савле, впоследствии ставшем первоапостолом Павлом, Господь сказал: “Он есть Мой избранный сосуд” (Деян 9:15). В других местах читаем: “сосуды отроков чисты” (1 Цар 21:5); “очистите себя, носящие сосуды Господни” (Ис 52:11); “чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога” (1 Фее 4:4,5); “тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело” (2 Тим 2:21); “обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом” (1 Пет 3:7) и т.д. Естественно, что, будучи сосудом, сам человек ничего не может. Об этом предельно четко говорит Иисус Христос: “без Меня не можете делать ничего” (Ин 15:5).

Следовательно, делает вывод В.Вейник, практически все мысли и чувства, слова и дела диктуются человеку извне ангелами добра и зла, являющимися служителями Бога и сатаны. Со стороны добра подсказка приходит к нам смиренно и кротко. А затем непрерывно, навязчиво и агрессивно силы зла стараются лестью и ложью склонить человека на свою сторону. «Так что фактически мы почти всецело находимся в руках лукавого. Однако, если с ходу отвергаем его предложения, вины на нас нет, сколь бы мерзкими и хульными они ни были, ибо заранее известно, что все это не наше. Но если нас что-то привлечет и заинтересует, и мы начнем над этим размышлять или, паче чаяния, действовать, то это уже наша вина, ибо мы по своей воле прельстились делами сатаны». Тогда в работу автоматически включаются особые Механизмы влияния духовных законов на естественные.

Духовные законы определяются Промыслом Божиим, пути которого неисповедимы, естественные (физические) — парадигмой, то есть набором соответствующих физических представлений. По сути, их разделяет пропасть, как и сами миры невидимый и видимый. Однако в человеке они представляют собой некую единую взаимосвязанную систему, автоматически понуждающую его не забывать о своем высоком предназначении. Главное звено этой сложнейшей системы схематически выглядит так.

Лукавый возбуждает в человеке-сосуде страсти, именуемые также грехами. Вызванные ими мысли и чувства, слова и действия сопровождаются мощными стрессовыми хрональными излучениями, имеющими соответствующую информационную структуру. По роду стресса эти излучения выводят из строя определенный орган, входящий с ними в резонанс, путем “закупорки” особых каналов (сосудов), по которым непрерывно циркулируют потоки положительных и отрицательных хрононов и которые в совокупности образуют замкнутую хрональную систему регулирования всех жизненных процессов организма. Закупорка одного из каналов или его участка ведет к сбою в системе регулирования, и человек заболевает, что должно служить сигналом: пора вразумиться. Таким предельно мудрым, простым и откровенным способом Творец побуждает человека соблюдать Свои заповеди, а духовные законы автоматически управляют естественными.

Хрононы, как эксперементально установлено В.Вейником, несут всю информацию об излучающих их телах, обладают всепроникающей способностью и колоссальными скоростями. Это значит, что хрональная информация, связанная с регулированием и работой всех органов, свободно поступает от человека в окружающую среду, аналогично и внешняя информация может свободно проникать в человека-сосуд. Следовательно, наиболее важная для организма система оказывается полностью обнаженной и никак не защищенной от внешних воздействий средствами самого человека. Это делает его и его здоровье всецело зависящими от духов добра и зла.

При жесткой ориентации человека на добро неизмеримо более могущественные и всегда держащие под контролем любую ситуацию Светлые духи защищают его от темных сил и их служителей: экстрасенсов, колдунов и магов. Однако, как отмечает В.Вейник, и здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд, вспомним просьбу в молитве Господней: “...и не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого” (Мф 6:13; Лк 11:4). На практике очень мало кому удается полностью избавиться от искушений лукавого.

Перечисленные поражающие воображение духовно-физические законы и механизмы имеют своей целью помочь и побудить человека в настоящей временной жизни исполнить главное желание Творца, с тем чтобы не разлучаться с Ним в будущей вечной жизни. Таким образом, цель земной жизни заключается в стяжании благодати Духа Святого. У сатаны прямо противоположная цель: своими делами тьмы оторвать человека от Христа Бога и увлечь за собой в геенну огненную, “где плач и скрежет зубов” (Мф 8:12). Человеку достаточно проявить хоть малейший интерес к этим делам, например, к аномальным явлениям, чтобы самоотстраниться от Всевышнего, ибо “до ревности любит дух, живущий в нас” (Иак 4:5). Трагичность ситуации в том, что человек-сосуд совершенно бессилен противостоять духам злобы. Поэтому на помощь ему приходит по Своему милосердию Сам Творец, который говорит: “Просите, и получите” (Ин 16:24).

Просить, по мнению В.Вейника, надо все: руководить волею, мыслями и чувствами, научить молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить, избавить от лукавого и от грехов. Должно всегда молиться и не унывать. Докучать, как известная вдова докучала судье неправедному: “Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? сказываю вам, что подаст им защиту вскоре” (Лк 18:7-8). И не забывать самое важное: “Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня” (Ин 14:6).

Этот путь проложил Христос Бог своей Церковью, которая до сегодняшнего дня сохранилась неизменной только в Православии (“ортодоксальная” церковь). В ней есть такие таинства, как крещение, исповедание грехов, Причащение Тела и Крови Христовых и т.д. На исповеди человек кается в своих грехах и милостью Христа очищается от них, и это сказывается на системе хронального регулирования и на здоровье, духовном и физическом. Вне Церкви нет пути, истины и жизни, как нет их во всех нехристианских конфессиях, ибо в них нет Христа Бога, и во всех неправославных христианских исповеданиях и сектах, числом более двухсот на Руси и более двух тысяч на Западе, ибо они возникли позднее на почве человеческого суемудрия, то есть от лукавого, а не от Христа. Лучшим подтверждением этому служит ежегодное схождение небесного Благодатного Огня на Гроб Господень в Иерусалиме в Великую Субботу только перед православной Пасхой, а также схождение благодати Духа Святого только на православных. Что, как замечает В.Вейник, может быть убедительнее!?

Таким образом, приходит ученый к заключению, человек немощный, “сконструированный” в виде сосуда, должен просить у Христа Бога все, иначе сатана не преминет подсунуть ему свою “помощь”, за которую потом придется расплачиваться своей душой[273] .

Как утверждает В.Вейник далее, человек бессмертен, после успения ему предстоит коротать свою вечность либо на одном (рай), либо на другом (ад) полюсе. Во сколько раз вечность превышает длительность нашей земной жизни, во столько же раз (бесконечно!) вечная душа важнее тленного тела, даже если не упоминать качественную разницу между раем и адом. Об этом говорит и Сам Творец: “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?” (Мф 16:26; Мк 8:36). Прямо противоположную точку зрения внедряет лукавый.

Следовательно, каждый человек в этом мире поставлен перед неотвратимым и страшным выбором: Бог или сатана, третьего не дано, и одно исключает другое. Если он выбирает Бога, то должен отдавать предпочтение вечной душе по сравнению с тленным телом, если лукавого, то будет ублажать тело в ущерб душе. Очевидно, что всякий нормальный, здоровый человек и всякое нормальное, здоровое общество должны Бога предпочесть диаволу и, значит, обязаны заботиться о душе много больше, чем о теле. И это должно быть отражено в соответствующих законах и формах общественного устройства[274] .

Данные выводы ученого-физика, экспериментальными средствами исследовавшим духовные законы и опытным путем установившим реальную картину духовного мира, удивительно близки фундаментальным положениям других ученых: философов-правоведов И.А.Ильина и А.А.Тер-Акопова (а также ряда др. ученых, на труды которых неоднократно делались ссылки в настоящем исследовании). Более того, эти выводы, по сути, подтверждают справедливость этих положений и во многом обосновывают их с позиции точных наук.

Таким образом, даже ученый – специалист в области физико-матеметических наук – приходит к важному для правовой работы выводу о необходимости привести юридические законы (а вместе с ними и общественное устройство) в соответствие с более фундаментальными, социально значимыми и абсолютно неизменными духовными законами мироздания. Это и есть цель правовой работы, ее суть, открытая помимо ранее приведенных философско-юридических также и физико-математическими средствами и методами.

Как видно в центре ее стоит проблема свободы воли.

Ценность выше приведенных результатов исследования физиков и математиков состоит также и в том, что они экспериментальным путем устанавливают и научно обосновывают связь воли с духовным миром, а также пути, средства и способы воспитания духовной воли – воли к добру, свету, истине, любви, спасению и жизни вечной – к Богу. Смысл и главная задача правовой работы найти наиболее универсальные и приемлемые (оптимальные и эффективные) правовые формы и средства, максимально этому способствующие, всемерно помогающие человеческой душе найти свой единственно правильный путь, цель и смысл в этой жизни, подготовиться к конечному ее предназначению – к жизни вечной с Богом.

Примечательно, что задолго до вышеперечисленных физико-математических исследований и открытий в области духовного мира, установленных в конце ХХ века экспериментальным путем с использованием специальной аппаратуры и техники, сделанные в результате этих экспериментов выводы и доказательства были широко известны христианскому миру и изложены в различных трудах многих святых отцов церкви. В частности, одним из фундаментальных таких трудов, раскрывающим наиболее важные положения, догматы православной веры, в том числе глубоко исследовавшим и вопросы, связанные со свободой воли человека, является творение святого Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры», написанное им в VIII веке и переведенное на многие языки мира. В самом начале Х века было оно переведено и на славянский язык[275] .

Согласно утверждению этого святого отца Бог сотворил человека непричастным злу, правым, нравственно добрым, беспечальным, свободным от забот, весьма украшенным всякою добродетелью, цветущим всякими благами. Сотворил же его Бог по природе безгрешным и по воле – независимым. «Но безгрешным называю не потому, что он не был восприимчив ко греху, ибо только Божество не допускает греха, а потому, что совершение греха обусловливалось не природою его, но скорее свободною волею, то есть, он имел возможность пребывать и преуспевать в добре, получая содействие со стороны божественной благодати, равно как и отвращаться от прекрасного и очутиться в зле по причине обладания свободною волею, при позволении со стороны Бога. Ибо добродетель не есть что-либо, совершаемое по принуждению»[276] .

Интересны исследования св. Иоанна Дамаскина и в вопросах воли Божией и ее соотношения со свободной волей человека. Промысел есть имеющее место со стороны Бога попечение в отношении к тому, что существует. Промысел есть воля Божия, по которой все сущее целесообразным способом управляется. Промысел Божий – неведом и непостижим, и помыслы наши, и деяния, и будущее – известны одному только Ему. «Говорю же я обо всем том, что не находится в нашей власти; ибо то, что находится в нашей власти, есть дело не Промысла, но нашей свободной воли». Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благоволению, другое – по снисхождению. По благоволению – то, что беспрекословно – хорошо; видов же снисхождения – много.

Следует же знать, продолжает рассуждать св. отец далее, что «выбор того, что должно быть делаемо, находится в нашей власти; а исполнение: добрых дел (должно быть приписано) содействию Бога, сообразно с предведением Своим, достойно помогающего тем, которые своею правою совестию добровольно избирают добро; порочных же дел – не обращению внимания со стороны Бога, Который, опять по предведению Своему, достойно покидает (дурного человека)».

Должно же знать, продолжает убеждать св. Иоанн Дамаскин, что много – образов Божия Промысла и что они не могут быть ни выражены словом, ни постигнуты умом. Следует знать, что все печальные – угрожающие нам случаи по отношению к тем, которые принимают их с благодарностью, навлекаются для их спасения и непременно бывают доставляющими пользу. Должно же знать, что Бог предварительно желает, чтоб все спаслись и сделались участниками Его царства. «Ибо Он создал нас не для того, чтобы наказывать, но, как благий, для того, чтобы мы приняли участие в Его благости. А чтоб согрешающие были наказываемы, этого Он желает, как правосудный».

Должно знать, поясняет св. Иоанн Дамаскин далее, рассуждая о предведении и предопределении, что Бог все наперед знает, но не все предопределяет. «Ибо он наперед знает то, что – в нашей власти, но не предопределяет этого. Ибо Он не желает, чтоб происходил порок, но не принуждает к добродетели силою. Поэтому предопределение есть дело божественного повеления, соедененного с предведением. Но, по причине предведения Своего, Бог предопределяет и то, что не находится в нашей власти. Ибо по предведению Своему Бог уже предрешил все, сообразно со Своею благостью и правосудием».

Следует же знать, утверждает св. отец далее, что добродетель предана нашей природе от Бога и что Сам Он – Начало и Причина всякого блага, и что, помимо Его содействия и помощи, нам невозможно пожелать или совершить что-либо доброе. Но в нашей власти находится или прибыть в добродетели и последовать за Богом, Который призывает к этой, или оставить добродетель, что именно и есть – очутиться во грехе и последовать за диаволом, который без принуждения призывает к этому. Ибо порок не есть что-либо другое, кроме удаления от добра, подобно тому как и тьма есть удаление от света. «И так, оставаясь в том, что – согласно с природою, мы прибываем в добродетели; уклоняясь же от того, что – согласно с природою, то есть от добродетели, мы идем к тому, что – противно природе, и появляемся во грехе».

Раскаяние, пишет св. Иоанн Дамаскин, есть возвращение от того, что – противно природе, к тому, что – согласно с природою, и от диавола к Богу, происходящее при помощи подвижнической жизни и трудов[277] .

Как видно из приведенных выше немногих положений, касающихся действия воли человека и ее соотношения с волей Божией, св. Иоанн Дамаскин уже в VIII веке достаточно подробно и точно изложил проблему свободы воли человека, причем сделал это за двенадцать веков до того, как В.Вейник смог научно обосновать и экспериментально доказать эти положения используя физико-математические методы лишь в конце ХХ века.

Важным является здесь также и то, что оба исследователя используя разные методы пришли к одинаковому выводу также и относительно способа выхода человека из состояния противного природе – раскаяния.

Огромен вклад св. Иоанна Дамаскина и в выявлении проблемы свободы воли в противоборстве двух духовных законов: закона Божия и закона греха. Также велика заслуга этого св. отца и в установлении верных средств, предохраняющих от уклонения человека в противоестественное, греховное состояние. Рассмотрим их повнимательнее, поскольку они имеют важное значение как для правосознания, так и для правовой работы.

Как отмечает св. Иоанн Дамаскин, «Бог все без изъятия, что Он творит, творит добрым ; но каждый по собственному произволению делается как прекрасным, так и злым. Поэтому, если Господь и говорил: добрее было бы человеку тому, аще не бы родился , то Он говорил, не порицая Свое собственное создание, но порицая ту порочность, которая возникла у Его твари вследствие собственного ея произволения и легкомыслия. Ибо беспечность собственной ея воли сделала для нея бесполезным благодеяние Творца.

Божество – благое и преблагое, также и воля Его; ибо то, что именное Бог желает, есть благо. Закон же – заповедь, научающая этому, чтобы мы, твердо держась его, находились в свете, каковой заповеди нарушение есть грех. Этот же происходит через внушение диавола и наше непринужденное и добровольное принятие. Но также и этот (т.е., грех) называется законом. И так, закон Божий, входя в наш ум, привлекает его к себе и возбуждает нашу совесть. Но также и наша совесть называется законом ума нашего. И, с другой стороны, внушение лукавого, то есть закон греха, входя в члены нашей плоти, чрез нее делает на нас нападение. Ибо, однажды добровольно преступив закон Божий и одобрив совет лукавого, мы предоставили ему (т.е., совету) вход, будучи самими собою проданы греху. Посему тело наше легко влечется к нему. Поэтому и находящийся в нашем теле запах и ощущение греха, то есть, похоть и удовольствие тела, также называется законом во удех плоти нашей.

Закон ума моего, продолжает Иоанн Дамаскин, то есть, совесть, конечно, сорадуется закону Божию, то есть, заповеди, и желает этой. Закон же греха, то есть, внушение чрез закон, находящийся во удех , или чрез телесную похоть и склонность, и движение, и неразумную часть души, противувоюет закону ума моего , то есть, совести, и, – хотя я и желаю закона Божия и люблю его, и не желаю греха, – пленяет мя по причине смешения (его со всеми членами моего тела); и чрез приятность удовольствия, и чрез телесную похоть, и неразумную часть души, как я говорил, оно обольщает и убеждает сделаться рабом греху. Но немощное закона в немже немоществоваше закон плотию, Бог Сына своего посла в подобии плоти греха ; ибо Он воспринял плоть, а грех – никоим образом; осуди грех во плоти, да оправдание закона исполнится в не по плоти ходящих, но по Духу . Ибо Дух способствует в немощех наших , и доставляет силу закону ума нашего против закона, находящегося во удех наших. Ибо (такой смысл имеет) это: о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы, но сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными , то есть, научает нас: чему нам должно молиться? Поэтому невозможно исполнить заповеди Господни, разве только чрез терпение и молитву»[278] .

Таким образом, уже в ранние века в рамках учения православной Церкви обнаруживается глубокое понимание духовных законов мироздания, влияющих на правосознание и деятельность людей, в зависимости от их уклонения в сторону Духа или в сторону греха. Поскольку состояние правовой работы во многом определяется состоянием правового сознания, в котором духовная воля является основой, постольку и направленность воли к Духу или ко греху приобретает принципиальное значение. Это объясняется результатами, последствиями деятельности высокодуховной и греховной деятельности человека, проявляющимися в материальном мире, несущими в себе, по сути, созидательные и разрушительные начала как для общества в целом, так и для каждого индивида в частности.

В этом смысле большое значение приобретают выработанные человечеством и проверенные веками средства и способы как предупреждающие уклонение человека от своего естественного природного духовного состояния, так и возвращающие его в это нормальное состояние после отступления от него. И в этом отношении правовая работа должна прийти на помощь человечеству, должна выработать и внедрить в жизнь на основе уже имеющегося позитивного опыта Православной Церкви такой правовой режим, такие организационно-правовые механизмы, такие эффективные и действенные правовые средства, которые помогали бы человеку сохранять свое нормальное, здоровое духовное состояние, а при возникновении духовного заболевания – способствовали излечению его.

Как известно, центральное место в правовой работе занимают средства и способы регулирования человеческой деятельности. В этой связи особое значение приобретает вывод А.А.Тер-Акопова, согласно которому двухтысячелетняя история христианства позволила выработать надежные, выверенные способы регулирования поведения человека, в том числе представления о психическом механизме поступков людей, включая и такой его важный элемент, как свобода воли. Человек – средоточие христианства, оно возникло ради него и для него, а воля – главная движущая сила в человеке, поэтому учение о свободе воли – центральное в христианстве. Проблема свободы воли имеет фундаментальное значение и для уголовного права. С нею связаны основания, пределы и объем ответственности[279] .

Является проблема свободы воли центральной и в правосознании и в правовой работе, как волевой, осознанной деятельности в правовой области социальных отношений.

По учению А.А.Тер-Акопова воля – индивидуально-психологическое свойство человека, являющееся доминирующей частью его характера. Содержание воли образует сознательная целенаправленная устойчивая психическая активность, возбуждающая, организующая и контролирующая конкретную деятельность, равно отдельные поступки (действие или бездействие) человека. Доминирующее положение воли в структуре характера и в целом личности человека определяется тем, что все остальные психические качества: потребности, чувства, интересы, установки, хотя и лежат в основе волевого поведенческого акта, тем не менее, сами по себе не могут привести к его совершению, для этого необходима воля, благодаря которой человек принимает решение, мотивирует его, формулирует цель, разрабатывает план, изыскивает возможности и осуществляет саму деятельность, которую, опять же благодаря воле, он контролирует, координирует и корректирует, поддерживает к ней постоянное внимание[280] .

Как можно увидеть все выше перечисленные мероприятия проводимые человеком под воздействием его воли по своему содержанию характерны и для правовой работы, следовательно, правовая работа, есть результат в первую очередь волевой деятельности человека - субъекта правовой работы.

Однако, как справедливо отмечает А.А.Тер-Акопов, волевое действие не сводится к принятию решения, надо еще заставить себя действовать[281] . И в этой связи актуальным является вопрос о том, что побуждает, заставляет действовать человека, что обусловливает (детерминирует) его волю? При ответе на этом вопрос наряду с другими факторами в качестве основного детерминанта, предопределителя воли А.А.Тер-Акоповым выделяется дух. Дух включен в волю, то, что движет саму волю человека, – это дух. Дух обладает всеми свойствами, которые относятся к воле человека, он может быть не только святым, от Бога, но и темным, нечистым[282] .

Таким образом, А.А.Тер-Акопов также как и рассмотренные нами выше И.А.Ильин, В.Вейник, св. Иоанн Дамаскин указывает на духовную составляющую воли, которая имеет для нее (воли) определяющее значение.

Другой духовный детерминант воли христианина, по мнению А.А.Тер-Акопова, – опасность совершения греха. Христианское вероучение о грехе строится на идее свободы воли и ответственности человека за свои поступки. В отличие от духа, образующего саму волю, возможность совершения и опасность последствий греха ограничивают произвол человека, направляют волю в русло дозволенного поведения, они имеют поведенческое значение[283] .

Данный вывод имеет чрезвычайно важное значение для понимания роли духовной воли в правосознании, правовой работе, поскольку указывает, во-первых, на тесную связь духа с волей, которую он и образует, и, во-вторых, посредством воли человека, на его (духа) регулятивное воздействие, имеющее огромное поведенческое значение.

В качестве исключительного духовного фактора, детерминирующего волю, как отмечает А.А.Тер-Акопов, следует признать веру. Она входит в содержание волевого поведения, формируя установку, участвует в мотивации поведения и имеет активную движущую силу, отождествляемую с волей. Разница лишь в том, что воля основывается на сознании фактической стороны дела, а вера – на сознании его духовной стороны. Содержащиеся в христианском вероучении постулаты о вере идентичны характеристике воли. Вера выступает в качестве источника силы воли. Кроме того, вера – это мировоззрение, это отношение к окружающему миру, другим людям, социальным ценностям, значит это фактор, в значительной мере определяющий установку. Отсюда важное значение приобретает механизм формирования веры. Вера не есть изначально, раз навсегда данное состояние души. Она формируется, укрепляется, либо ослабевает, подвергается изменениям. Следовательно, приходит к выводу А.А.Тер-Акопов, это качество, поддающееся воспитанию, в том числе и самовоспитанию[284] .

В этой связи в рамках повышения уровня правосознания и правовой работы на повестку дня встает вопрос о необходимости формирования и укрепления веры, т.е. религиозного воспитания для привития личности духовной системы ценностей, препятствующей распространению антиобщественного поведения, преступности в обществе, и для формирования и укрепления духовной воли, направляющей деятельность человека к достижению высоких духовных целей, которые, по своей сути, совпадают с целями правовой работы.

Следующий важный вывод, который делает А.А.Тер-Акопов, заключается в том, что христианский норматив воли – духовный, он указывает на наиболее соответствующие условию свободы отношения между людьми в обществе, нормативность создает критерии оценки воли и возможность привлечения к ответственности того, кто отступает от императива[285] .

Этот вывод, а также все выше изложенное, по сути, показывают глубокую связь права с христианством, а правовую работу с религиозной деятельностью, а также обусловливают взаимную потребность друг в друге, поддержку и подпитку друг друга. Особенно актуальными критерии оценки воли являются для Вооруженных Сил, где значение воли, особенно в критические моменты сражений, многократно возрастает. От состояния воли и ее проявления во многом зависит и исход боя. Поэтом важным является вопрос правильной оценки состояния и проявления в конкретных делах воли военнослужащего, которая должна проводиться с позиции универсальных, проверенных временем незыблемых духовных критериев. Более высоких, неизменных и универсальных критериев оценки поведения (состояния и проявления воли) человека, нежели предлагает Православная Церковь человечеству неизвестно.

Эти же критерии, кроме выполнения функции оценки воли, выступают, по сути, также и в качестве ориентиров, в направлении которых необходимо совершенствовать духовную волю (а вместе с ней посредством правосознания и правовую работу). В этой связи встает вопрос о выработке путей способов и средств (в том числе и правовых) для правильной постановки работы по такому совершенствованию.

2.6 Управление вниманием как средство влияния на уровень правосознания и правовой работы

В борьбе с негативным воздействием на правосознание человека или коллективов людей, осуществляемую ими правовую работу существенную роль играет внимание. В философии внимание представляется как направленность и сосредоточенность психической деятельности на определенном объекте или действии[286] . Однако на деле сущность внимания и его значение в человеческой жизнедеятельности намного сложнее и богаче.

Внимательное рассмотрение термина «внимание», его буквальный анализ дает основание предположить, что это нечто противоположное выниманию. Применительно к человеческой сущности внимание, по-видимому, следует рассматривать как некий духовный орган, напоминающий узкое «горлышко», посредством которого происходит проникновение, вхождение в человека (его душу) некоей потребной для его существования пищи, но не материальной, как происходит при вкушении (посредством органов рта), а духовной, которая, также как и материальная пища, необходима человеку, однако для поддержания сил не столько телесных, сколько душевных и духовных. Посредством внимания человек получает знания о внешнем мире, проникает в потаенные уголки своего внутреннего мира. Одним словом, внимание есть орган, средство духовного питания человека. В зависимости от того, от какого духовного источника человек получает питание, во многом и определяется состояние его духовности.

В этой связи библейское представление человека в образе сосуда, некоей духовной емкости, в которую от двух духовных источников (Светлых и темных сил) направляется духовная пища, средства к поддержанию духовных сил человека, позволяет более наглядно показать суть происходящих в духовной жизни человека процессов, а также понять место и роль в этом внимания.

В предыдущем параграфе кратко рассмотрены выводы В.Вейника по воздействию духовного мира на материальный, процесс проникновения в человека нематериального явления (мыслей, образов и т.п.) и его материализация посредством конкретных действий людей – в форме добродетелей или грехов, правомерных действий или беззакония (преступлений). Рассмотрим теперь вкратце наиболее важные (с точки зрения правосознания и правовой работы) познания, опыт, положения, рассуждения и выводы, накопленные по этому важному вопросу Православной Церковью за многовековой период своего существования и закрепленные в Священном Писании, трудах святых отцов Церкви и других великих многоопытных мужей.

Исследований по вопросам возникновения в человеческой жизни греха и беззакония, с одной стороны, а также добродетелей и подвигов, с другой, – огромное множество, все их охватить невозможно, поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

Большой вклад в изучение и разработку этого вопроса внес святитель Феофан Затворник, который, в частности, отмечал: «Что есть грех? Грешное дело есть преступление повелевающей или запрещающей заповеди Божией, или, как говорит Апостол: грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4). Две особенно черты тотчас отражаются в грехе от слов: преступление и заповедь. Там он есть злоупотребление, здесь презрение закона. Как указывал святитель Феофан Затворник, грех собственно в развращении воли, по коему и знаем, что должно делать, но не делаем, потому что не хотим. Ведущему убо добро творити, и не творящему, грех ему есть (Иак. 4, 17). Грех всегда есть самовольное уклонение от Бога и святого Его закона в угодность себе[287] .

Проводя аналогию между грехом и правонарушением, бросается в глаза их общность, близость механизма их нарушения, в основе которого лежит развращение воли, преступление человеком заповеди, правовой нормы, т.е. уклонение от Бога, государства (интересов общества, народа) в угоду себе.

Способ образования греха из мысли в дело у святых отцов определен с точностью, и с точностью тоже определена виновность каждого в сем ходе дела момента. Весь ход дела изображается святителем Феофаном Затворником так: сначала бывает прилог , далее внимание , потом услаждение , за ним желание , из него решимость , и наконец дело .

«Прилог есть простое представление вещи, от действия ли чувств или от действия памяти и воображения представшей нашему сознанию. Здесь нет греха, когда рождение образов не в нашей власти…

Внимание есть установление сознания или ока ума на родившемся образе с тем, чтоб осмотреть его, как бы побеседовать с ним. Это есть медление в помысле единичном или многосложном. Сие действие более во власти человека, ибо родившейся против воли образ можно тотчас изгнать. Потому оно более виновно…

Услаждение есть приложение к предмету вслед за умом и сердца. Оно приходит, когда вследствие внимания к предмету, он начинает нам нравиться, и мы находим удовольствие в умном смотрении на него, лелеем его в мысли. Услаждение греховными предметами есть уже прямо грех…

От услаждения один шаг до желания . Отличие между ними то, что душа услаждающаяся пребывает в себе, напротив, желающая склоняется к предмету, имеет к нему стремление, начинает искать его. Оно никак не может быть безвинным, ибо совершается согласием или рождается современно с ним, как бы из-под него; согласие же всегда в нашей воле.

От желания еще одною чертою отличается решимость , именно тем, что в состав или в условие рождения ее входит уверенность в возможности и видение средств. Желающий изрек согласие на дело, но еще ничего не придумал и не предпринимал к достижению своей цели; у решившегося все уже осмотрено и решено, остается только приводить в движение члены тела или другие силы для соответствующего производства дел.

Когда же наконец и сие будет совершенно, тогда кончается все делопроизводство греха и является дело – плод развращения, зачатого внутри и родившего беззаконие вовне»[288] .

Подобное понимание внимания и выявление его места и роли в человеческой деятельности позволяет увидеть его связь с правосознанием и правовой работой, уразуметь, как правовая работа зарождается в недрах правосознания и проявляется во вне в конкретных делах. Анализ приведенного механизма преобразования пришедшей на ум мысли в конкретное дело показывает, что именно внимание является в нем ключевым звеном «более виновным» в совершении человеком греха, нежели другие действия. Оно подобно (по своей духовной сущности) некоему главному «стражу» у входа в душу человека, который может прогнать негодные мысли (образы) пришедшие на ум, либо, замедлив это своевременно сделать, допускает, по сути, к совершению человеком следующего шага – услаждения греховным предметом, а это «есть уже прямо грех», т.е. беззаконие, преступление.

Вместе с тем, по светскому законодательству подобные действия преступлениями не являются и к уголовной ответственности лица их совершившие не привлекаются. Это свидетельствует об огромной содержащейся в христианстве потенциальной мощи, направленной на профилактику правонарушений, в особенности преступлений (посредством актуализации внимания граждан на необходимость борьбы с преступностью в человеке на самых ранних стадиях ее возникновения – на борьбе с греховными помыслами с помощью управления вниманием). Данный потенциал должен быть востребован государством (как это и было до революции, когда Православие было государственной религией, а в школах и ВВУЗах изучали закон Божий и Богословие) и использован с максимальной пользой для граждан, общества и самого государства.

Примечательно и то, что духовные источники поведения (правомерного или преступного) осознаются и учеными правоведами, которые отмечают: «В своей повседневной деятельности мы также констатируем: всякое деяние человеческое изначально зарождается в духе, в сфере сознания, облекается мыслью»[289] .

Отнесение святыми отцами большей виновности именно к вниманию позволяет глубже понять, с чего начинается умысел на совершение преступления и как вообще зарождается правонарушение, беззаконие. Такое понимание возникновения греха позволяет более эффективно бороться с преступностью, проводить соответствующие профилактические мероприятия, удерживающие внимание людей на положительных образах, благородных мыслях. И наоборот, захват и удержание внимания людей на отрицательных, аморальных, преступных образах, идеях, мыслях, способах поведения, в свою очередь, способствует проникновению этого негатива во внутренний мир человека, а значит и снижению духовного потенциала людей, их уровня культуры, правосознания, отрицательно влияет на состояние правовой работы, провоцирует рост преступности в обществе.

В этой связи интересно сравнить содержание информационного потока СМИ в советский период, когда запрещалась пропаганда жестокости, насилия, безнравственности, когда существовали соответствующие «фильтры» в виде цензуры и т.п. и сознание людей в определенной мере было защищено от негативного воздействия СМИ, – с постсоветским периодом, когда этих запретов не стало, провозглашен плюрализм мнений и цензура Конституцией России запрещена. При таком сравнении особенно сильно бросается в глаза резкий спад общего уровня культуры, правосознания и одновременно с этим рост преступности, а также и других негативных социальных явлений ее провоцирующих (алкоголизма, тунеядства, наркомании, уклонение от воинской обязанности, коррупции должностных лиц, взяточничества и т.п.).

Все это очень хорошо понимали с давних времен и поэтому всячески с этим боролись, в том числе с использованием и правовых средств. Так, в России элементы духовной цензуры появились в XVI в. В сборнике постановлений церковного собора 1551 г., который проходил с участием царя Иоанна Грозного и представителей Боярской думы находятся главы, устанавливающие ответственность за продажу книг, не соответствующих канонам религии[290] . В 1804 г. Вышел первый в истории страны Устав о цензуре, в котором было подтверждено, что «книги и сочинения церковные, к Священному писанию, вере либо толкованию Закона Божьего и святости относящиеся, подлежат рассмотрению цензурой духовной, находящейся под ведением святейшего Синода и епархиальных архиереев». Новый Устав о духовной цензуре вышел в 1828 г. В последующие годы законодательные основы духовной цензуры оставались неизменными вплоть до 1917 г. В настоящее время институт духовной цензуры продолжает действовать в целом ряде исламских государств[291] .

Вынуждены были вернуться к восстановлению определенных элементов духовной цензуры партийные органы и в советский период, однако с приходом в Россию на волне перестройки либерализма, гласности, плюрализма мнений, всевозможных свобод это мощное правовое средство против негативной духовной экспансии во внутренний мир человека было уничтожено и вот уже около двадцати лет русский человек испытывает на себе мощное разрушительное духовное воздействие, оказываемое на него через различные источники разжигания страстей и воспитания греховных склонностей – на вполне законных основаниях. О пагубных социальных последствиях страсти в человеке красноречиво свидетельствуют многочисленные исследования святых отцов о духовной жизни.

Греховное расположение, иначе греховная склонность, страсть – есть постоянное желание грешить известным образом, или любовь к греховным каким-нибудь делам или предметам. Так, например, рассеянность есть постоянное желание развлечений или любовь к ним[292] . Вместе с тем, как указывает святитель Феофан Затворник в другом месте: «Всякий грех, как дело в угоду страсти, против совести, есть убийственный удар духу нашему. Удар за ударом – и конечная смерть, т.е. такое состояние, когда добрые возбуждения уже не поднимаются из сердца»[293] .

Таким образом, разжигание через СМИ страстей, низменных чувств, и инстинктов, удержание внимания людей на аморальных образах последние полтора десятилетия (в результате чего безнравственное поведение становится нормой жизни, обыденным явлением, с которым и бороться уже, как будто, и не к чему) воспитывают у населения греховную склонность, любовь к греховным делам, создают питательную среду для совершения разного рода преступлений, наносят убийственные удар за ударом по духу русского народа, а при продолжении такого действа по духовным законам неминуемо приведут его к смерти. Результатом этого является разрушение правосознания, снижение уровня правовой работы, неуклонный рост преступности в России, в том числе и в ее Вооруженных Силах.

В этой связи огромное значение приобретают средства и способы борьбы с этими негативными социальными явлениями, пути укрепления духовности человека, а вместе с ним и общества, исходя из его природной духовной сущности, духовных законов мироздания. В истории Православной Церкви содержится множество примеров такой духовной борьбы (по сути, вся ее история это и есть неумолкаемая борьба Света с тьмой, Добра со злом), на опыте которых и выработаны святыми отцами действенные многочисленные духовные средства борьбы за человеческую душу.

Так, например, Святитель Феофан Затворник советует: «Страсти бейте и извнутри, и совне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут – молитва. За нею следует труд доброделания… А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления, – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении»[294] .

Большое место среди средств духовной борьбы отводит Святитель управлению вниманием и указывает важное правило: «Итак, вот куда должно быть обращено все внимание подвижника, внутрь себя: на помыслы, пожелания, страсти, влечения, – преимущественно, впрочем, на помыслы, ибо сердце и воля не так подвижны, как мысль, а страсти и желания редко восстают отдельно, большею же частию рождаются из помыслов. Отсюда правило: отсеки помысл – и все отсекешь»[295] .

Раскрывая это правило в другом месте Святитель Феофан Затворник поясняет: «Падению предшествует надменность» (зломышление) (Притч. 16, 18). Стало быть, не допускай мыслей злых, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их или направлять к разумным занятиям. А между тем, в этой суматохе внутренней подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. И человек, сам того не замечая, является готовым на зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло или бороться. Но то наше горе, что за последнее никто почти не берется, а все, как связанные, ведутся на зло[296] .

Вот как об этом писал еще в VII веке Преподобный авва Дорофей: «пока страсти наши еще молоды, мы можем отсекать их, но не заботимся (об этом) и позволяем им укрепиться против нас, чтобы прийти к худшему концу. Ибо иное дело, как я много раз говорил вам, вырвать с корнем малую былинку, потому что она легко исторгается, и иное – искоренить большое дерево»[297] .

О духовных опасностях, их влиянии на здоровье и гибель людей, а также средствах борьбы с ними хорошо знали и постоянно предупреждали своих соотечественников первые лица нашего государства с древнейших времен, благодаря чему во многом им и удалось создать Святую Русь, великую державу Российскую. Так, Поучение Владимира Мономаха прямо призывает: «Научись, верующий человек, быть благочестию совершителем, научись, по евангельскому слову, «очам управлению, языком воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела, Господа ради; лишаемый – не мсти, ненавидимый – люби, гонимый – терпи, хулимый – молчи, умертви грех»… Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело»[298] .

В этой связи огромное значение приобретает содержание сообщений СМИ. Очень важно чтобы эти источники, возбудители мыслительной деятельности человека не допускали возникновения у него мыслей злых, но способствовали возникновению благих помыслов, возвышающих душу, повышающих духовный уровень как отдельного гражданина, так и всего общества. Подобное положение способствует оздоровлению и укреплению культуры и правосознания в стране, повышению уровня качества осуществляемой в ней правовой работы. Однако на деле в современной России можно встретить явления прямо противоположные – подавляющее большинство СМИ, пытаясь привлечь к себе внимание читателей и повысить свой рейтинг, уровень продаж и доходности, основной упор делают на освящение негативных, аморальных, преступных событий и социальных явлений, что в свою очередь способствует вливанию в сознание людей большим потоком «мыслей злых», со всеми вредными последствиям как для самих людей, снижая их духовный и культурный уровень, так и для общества, в котором в результате такого управления вниманием безнравственность и преступность постепенно становятся нормой и обыденностью.

Другим негативным социальным явлением (связанным с управлением вниманием), возникшим в результате недостатков правовой работы, следует указать на вышедшие из-под контроля государства СМИ, ставшие не столько средствами распространения информации, сколько своего рода орудием для зарабатывания денег любыми способами, в т. ч. и безнравственными. Паразитирование на разжигании у населения страстей, порочных наклонностей и привязанностей, а порой и зависимостей (чего стоит одна только реклама, не говоря о других специальных проектах в СМИ), оборачивается дорогой ценой как самим гражданам, деградирующим и морально разлагающимся, так и государству, переживающему социальный, экономический, политический, правовой и др. кризисы. Активное распространение аморальных образов, типов поведения, ложной, безнравственной системы духовных ценностей делает людей безвольными, беззащитными перед духовной агрессией навязывающих свою продукцию компаний. Разжигание через СМИ пристрастия, порочности и посредством этой порочной зависимости нещадная эксплуатация населения, превращение народа в общество потребителей, безвольных рабов комфортных условий жизни, находящихся в постоянной зависимости от алкоголя, табака, наркотиков, телепередач и т.п. Все это пагубно сказывается и на их правосознании, и правовой работе, и на развитии государства, которое в таких условиях разлагается и погибает вместе со своими гражданами.

Как отмечает Преподобный авва Дорофей: «чем более мы делаем доброго, тем больший преобретаем навык в добродетели, то есть возвращаем себе свое природное свойство и восходим к прежнему своему здравию, как от бельма к своему прежнему зрению или от какой-либо болезни к своему прежнему, природному здоровью. В отношении же порока бывает не так: но чрез упражнение в оном мы принимаем некоторый чуждый и противный естеству навык, то есть приходим в навык некоего губительного недуга, так что если даже пожелаем, не можем исцелиться без многой помощи, без многих молитв и многих слез, которые могли бы преклонить к нам милосердие Христово… Однако вы должны знать и то, что душа имеет иногда влечение к какой-либо страсти, если только один раз впадет в действие сей страсти, тотчас находится в опасности впасть и в навык… Итак, нужно большое внимание, и старание, и страх, чтобы кто-либо не впал в злой навык[299] .

В этой связи актуальным становится вопрос о выработке комплекса организационно-правовых мероприятий по недопущению подобного рода криминализации сознания населения в результате такого бесконтрольного со стороны государства управления сознанием граждан через СМИ. Исследования в области изучения духовных закономерностей воздействия на духовный уровень общества через СМИ выдвигают потребность в выделение особого участка правовой работы, главным направлением которого являлась бы защита общества от вредного воздействия СМИ на сознание и поведение людей.

Дает важный совет Святитель Феофан Затворник также и правоведам о том, в чем должна состоять сущность правовой работы, каково должно быть ее главное направление в деле спасения человечества от надвигающейся гибели, а также как правовая работа связана с правосознанием: «Грехи вовне – плод внутренней греховности. Внутренняя же греховность вся коренится на эгоизме с его исчадиями. Следовательно, гуманистам надо в закон себе взять такие порядки, какими подавляется эгоизм, а эгоизм сильнее всего подавляется недаванием себе воли. Не давай себе воли и скоро одолеешь эгоизм. Напротив, какие хочешь употреблять средства против эгоизма, ничего не сделаешь с ним, если будешь давать свободу воле. Отсюда следует, где ищут волюшки во всем, там ищут расширения эгоизма и иссякновения любви, ищут большего зла. А между тем, таков дух нынешнего времени – и зло растет… Когда эгоизм вселится в сердце, то в нем расплождается целое полчище страстей. Сам он поражает правду и любовь, требующих самоотвержения, а страсти, им порождаемые, изгоняют все другие добродетели»[300] .

Таким образом, Святитель указывает на серьезную для общества опасность, которая является актуальной и для правовой работы. Анализ изменения законодательства за три предшествующих столетия, особенно последних двух десятилетий, показывает, что правовая работа пошла именно по этом опасному пути – акцентирования внимания на правах и свободах граждан (что в результате и повлекло их бесконечное расширение), а значит и по пути расширения эгоизма и греховности человека.

Углубляясь в этот важный, в т.ч. и с позиции правосознания и правовой работы, вопрос Святитель Феофан Затворник указывает: «Желание льгот – первый враг трудов во спасение: оно охватывает и душу и тело. Только склонись на него, как тысячу голосов подымутся из души и тела с предъявлениями прав и льгот и послабления: что поставляет человека-труженика в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы. – И надо бороться и поборать: иначе расстроются все заведенные порядки в содеянии спасения, внесется смятение в мысли и чувства, придет охлаждение, – и течение духовной жизни остановится. Затем пойдут позывы страстные, от которых и до дел недалеко»[301] .

Указанный духовный закон, на который указывал Святитель Феофан Затворник еще в XIX веке имеет огромное значение и в наши дни, когда права и свободы достигли невероятных для граждан России размеров, а благосостояние народа, тем не менее, неуклонно ухудшается, численность катастрофически падает, уровень образования, культуры, здоровья неуклонно снижается, преступность растет, а обороноспособность и независимость государства и народа все больше превращаются в иллюзию.

Вместе с тем, анализ исторических событий убедительно показывает, что чем больше давалось свободы человеческой воле, тем более шатким, болезненным, зыбким и опасным становилось положение государства, а вместе с ним и составляющих его граждан. Взять, хотя бы для примера, правовые режимы времен правления Иоанна Грозного, Петра Великого, Николая II, Александра III, И.Сталина – как известно, при этих правителях, отличающихся твердой волей, права и свободы граждан были в значительной степени ограничены и подчинены воле государства, интересам всего народа в целом, и именно в эти периоды происходил подъем духовных сил народа, расцвет культуры, искусства, правосознания и правовой работы, совершались великие открытия в науке и технике, повышалось благосостояние граждан, резко возрастала рождаемость, численность населения, боевая мощь страны росла, одерживались великие победы, территория России расширялась. И наоборот, во времена правлений Александра I, Александра II, Николая II, М.Горбачева, Б.Ельцина, когда брался курс на либерализацию, расширение гражданских свобод, – социальные кризисы обострялись, недовольство в массах нарастало, благосостояние государства падало, а вместе с ним снижался и уровень жизни граждан. Воинская дисциплина, боеготовность войск и обороноспособность государства в эти периоды также заметно снижалась, что нередко подтверждалось неудачными военными компаниями, утратой территорий и т.п.

Ни у кого не вызывает сомнения, что если бы к началу сороковых годов прошлого столетия в СССР был взят курс на либерализацию и установлен такой же правовой режим как при Б.Ельцине во второй половине 90-х годов, то Великая Отечественная война была бы проиграна. Это легко доказывает анализ военных действий в Чечне.

Из всего выше изложенного необходимо сделать важный для правовой работы вывод, состоящий в том, что укрепление правосознания, законности, правопорядка, воинской дисциплины, боеготовности войск и обороноспособности государства, а также его независимости, несовместимы с бесконечным расширением прав и свобод граждан. Это две взаимоисключающие величины. Чем больше свобод у граждан, тем больше в них эгоизма, греховности, склонности к совершению разного рода правонарушений и преступлений, а значит меньше порядка в государстве, ниже правосознание, воинская дисциплина, обороноспособность страны и независимость народа. И наоборот, правовое закрепление и проведение в жизнь жесткого ограничения свобод граждан, подчинение их воль единой воле государства, концентрация сил народа на решение общих социально значимых вопросов, а внимания на высоких нравственных образах, примерах, идеях, мыслях и т.п. укрепляет жизненные силы народа, делает его более могучим, более сильным и независимым, повышает его духовность, культуру, правосознание, дисциплину, правопорядок.

Таким образом, управление вниманием является мощным инструментом воздействия на правосознание и правовую работу. Переключение внимания граждан с обязанностей перед государством и своим народом, с добросовестного труда каждого члена общества и уважительного отношения между людьми – на права и свободы, их реализацию, защиту и выколачивание, истребование, отсуживание у государства, своего народа, ближних (родственников, сослуживцев, командиров) – чревато как минимум двумя большими источниками социальных потрясений, губительные последствия которых пожинает Россия вот уже около двух десятилетий. Между тем, духовные законы требуют прямо противоположного: «во всем, как хотите чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7; 12), «Носите бремена друг друга и таким образом исполните закон Христов» (Галл. 6,2); «терпением вашим спасайте души ваши» (Лук. 21,19); «претерпевший же до конца спасется» (Мф.24:13).

Первый источник опасности состоит в том, что путем концентрации внимания на правах и свободах (которые при этом далеко не всегда выполняются) способствует воспитанию в человеке эгоистического отношения к жизни, к окружающим, к государству и своему народу, что, в свою очередь, подрывает в человеке нравственный, духовный уровень, разрушает правосознание, качество осуществляемой им правовой работы. Перевод и концентрация внимания на правах и свободах вытесняет из сознания людей чувства долга, обязанности и ответственности перед обществом, народом, государством. Особенно болезненно и опасно это отражается на военнослужащих, поскольку именно воинский долг является ценностью, выступающей центральным стержнем духовности воина и характеризующей его внутренний мир[302] . Именно на воинском долге прежде всего и держится вся система обороны страны. Убери этот духовный стержень и развалится вся оборона государства, что и наблюдается на протяжении последних пятнадцати лет.

Другими словами, захват и удержание внимания на правах и свободах является своего рода приманкой, духовной ловушкой, своеобразным духовным капканом, попадая в которой чрезвычайно сложно выбраться из его поражающих духовные основы общества и армии «клешней», поскольку расширение прав и свобод, эгоизма и стремления погони за удовольствиями разрушает представление о долге, чести, обязанностях и ответственности (а также и необходимые для этого духовные качества: терпение, мужество, патриотизм и др.), снижает духовность личности, а в след за этим и ее духовную волю, т.е. порабощает человека, общество государство. Именно этим во многом и объясняется неуклонное увеличение уклонений от воинской службы в самых различных формах как законных (отсрочки, освобождения, альтернативная гражданская служба и т.п.), так и незаконных (неявка в военкоматы, смена места жительства на время призыва, самовольные отлучки, дезертирство и т.п.).

Расширение эгоистических начал в гражданах через их правосознание подтачивает основы государственного устройства, ослабляет и обессиливает его путем принятия соответствующих законодательных и других актов, основное внимание в которых уделяется правам и свободам (а не обязанностям и ответственности уполномоченных государством лиц), а также правовым механизмам их реализации. В результате должностные лица, которые должны привлекаться к строгой, в т.ч. и уголовной, ответственности за неисполнение своего долга, своих обязанностей, в т.ч. и по обеспечению граждан положенными им правами и льготами, остаются в тени, за кадром, а все внимание сконцентрировано на разжигание у граждан страстей по поводу таких нарушений, при этом виноватыми выставляются не уполномоченные должностные лица, обязанные обеспечить их права и свободы, но не сумевшие этого сделать, а абстрактное государство («несовершенные» механизмы реализации прав, «отсутствие» средств в бюджете и т.п.), которое за все нарушения этих лиц и расплачивается своей казной.

Примечательно здесь также и то, что чем больше в человеке эгоизма, тем настойчивее он судится с государством (на равных), высуживая все полагающиеся ему льготы, а чем меньше эгоизма в гражданине, чем он скромнее (у которого совесть не позволяет самовольно вырывать положенный ему прибыток у глубоко им уважаемой вырастившей и защитившей его Родине-матери), – тем меньше он ходит по судам, тем меньше он социально защищен, что, в свою очередь, искушает его и провоцирует на борьбу за свои права, т.е. на расширение эгоизма и снижение тем самым духовности, а вместе с ней и культуры, и правосознания. Другими словами государством создан такой правовой механизм, который (путем переключения внимания) вместо того, чтобы наказывать виновных должностных лиц за невыполнение своих обязанностей, предоставляет возможность гражданам напрямую выбивать из государства положенные им льготы, тем самым расширяя в себе эгоизм все более и более, а вместе с ним снижая духовность, культуру, правосознание и правовую работу все ниже и ниже – т.е. создан правовой механизм самоуничтожения народа. Такое положение между эгоистом и государством напоминает человека, пилящего сук, на котором он сидит. Подобная ситуация очень наглядно и красочно описана в басне И.Крылова «Свинья под дубом» еще в XIX веке, однако с того времени человечество похоже так и не научилось видеть очевидную опасность и пагубность такой ситуации как для государства, так и для самих его граждан.

Второй источник скрытых угроз от нарушения духовных законов в ходе реализации правовой работы и активизации ее внимания на правах и льготах и их защите, состоит в том, что подобный подход ставит каждого человека «в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы». Чем больше искушений, тем меньше шансов у человека одержать победу в этой борьбе, справиться с этими искушениями, что негативно отражается на его духовном уровне, правосознании, способствует росту правонарушений и преступности.

В связи с изложенным, встает закономерный вопрос, как противостоять, бороться с этими негативными социальными явлениями и правовыми процессами духовного свойства, разъедающими государство, разлагающее народное единство и мощь, взаимную любовь и самопожертвование (а вместо этого провоцирующие взаимную ненависть, распри, вражду, недовольство и социальную напряженность, жажду наживы за чужой счет, паразитизм и эгоизм), снижающими духовный потенциал граждан и несущими гибель человеческой душе. По-видимому, ответ на этот злободневный вопрос духовного свойства следует также искать в духовной плоскости. Большое значение здесь также приобретает и управление вниманием.

Одним из мощнейших средств ограничения свободы воли и концентрации на этом внимания являются страдания, которые, как известно, смиряют человека, ограничивают распространение зла, очищают правосознание, отвращают от греха и совершения преступлений. В этой связи наказание играет не столько роль возмездия, сколько, действуя благотворно на правосознание и духовную волю человека, предотвращает совершение им последующих беззаконий.

Поэтому в войсках испокон века наказаниям отводилась огромная роль в деле укрепления воинской дисциплины, боевого духа, обороноспособности государства. Особое место среди них занимали телесные наказания, как доставляющие людям с более низким духовным уровнем, правосознанием больше страданий, а значит – более действенные. На действенность телесных наказаний в духовной борьбе также указывают и многие святые отцы Церкви.

Так, Святитель Феофан Затворник на вопрос о действенных способах борьбы со страстями обратившемуся к нему за советом прямо указывает: «Если вы один, жгутом или четками отдуйте себя по плечам до боли порядочной. Это успешнее всего злую рабу плоть обращает к покорности и смиряет»[303] . И в другом месте: «…не отчаивайтесь, встречая такие сильные нападки. Однако ж поблажки себе не давайте. Обращайтесь с собою, как злая мачеха с падчерицею. – Рабу свою – плоть, которая лезет в госпожи, смирите в пище, в сне, в труде телесном и наказанием телесным»[304] . Еще также указывает: «С раздражительностью бороться надо… Всякий раз молиться до слез… можно жгутом по плечам»[305] . И другому обратившемуся за советом Святитель рекомендует: «Против гнева – стиснув зубы молчать. Это первый, начальный прием. Второй, когда забирает, немножко удалиться, чтобы не видеть возбуждающего гнев. Когда от этого не уймется гнев, и придется наговорить глупостей и неправостей, найдите веревку – толстенькую – и идите к сестре. Положив ей поклон земной, скажите: добрая сестрица, сослужи мне службу, вот этою веревкою отдуй меня хорошенько. Можете меру назначить – пять, десять ударов, только б чувствительно было. Делайте так после каждой вспышке гнева»[306] .

Таким образом, как можно заключить из выше изложенного физическая боль оказывает большую помощь в борьбе со страстями, с навязчивыми недобрыми помыслами, толкающими человека на совершение греха, беззакония, преступления.

Борьба со страстными помыслами, развращающими душу и разрушающими правосознание чрезвычайно актуальна и для воинов, несущих на своих плечах тяжелый ратный труд. Усугубляются последствия этой борьбы тем, что у защитников Отечества в руках находится грозное оружие, боеприпасы, техника, современные образцы которого позволяют причинить огромный вред людям, окружающей среде. Поэтому в распоряжении как самих воинов, так и их командиров должны находиться эффективные средства, в т.ч. и правовые, позволяющие им выходить победителями в этой духовной борьбе за своих подчиненных.

Как известно, основными средствами укрепления воинской дисциплины, законности и правопорядка в войсках являются убеждение и принуждение. Предпочтение в целях воспитания добрых качеств отдается убеждению, в случае же когда убеждение не приносит должного результата, применяется принуждение. Метод убеждения действенен там, где уровень правосознания, правовой культуры, духовности человека достаточно высок, когда он имеет высокую духовную волю, владеет своими страстными движениями (такими, например, как лень, раздражительность и гневливость, пьянство, трусость, воровство, ложь и т.п.) и в состоянии ими управлять. Когда же страстные движения и помыслы владеют человеком, имеют над ним большую силу и управляют им, то убеждения, как правило, не приносят необходимого в деле защиты Отечества результата. Тогда остается последнее, крайнее средство – принуждение.

О важности в военном деле принуждения и действенных формах наказания, помогающих эффективно бороться с вредными помыслами и страстями, воспитывающих здоровое правосознание, высокую культуру, полезные качества, привычки, наклонности и добродетели свидетельствует практически вся история. Красноречиво об этом свидетельствует и военное законодательство, выдержки из которого многократно приводятся в настоящей работе. Особый интерес вызывает решение этого вопроса в дореволюционной России, например, Уставом Дисциплинарным 1913 года[307] .

Согласно этого правового акта устанавливалось, что воинская дисциплина обязывает помимо прочего не оставлять проступков и упущений без взысканий (ст. 1). В случае же нарушения общественного спокойствия или открытого неповиновения и возмущения, начальник обязан неисполняющих свой долг принудить к повиновению силою или оружием и принять все зависящие от него меры для прекращения беспорядков (ст. 5).

Более того, согласно ст. 6 Устава Дисциплинарного начальник не подлежал ответственности за последствия, когда он для восстановления порядка и дисциплины или для принуждения сопротивляющегося ему в исполнении долга, будет вынужден употребить силу или оружие.

Если заглянуть еще дальше в глубь веков, то можно увидеть, что в соответствии, например, с книгой IV Устава морского, изданного Петром Великим 13 января 1720 г., в отношении нарушителей установленного этим Уставом порядка предусматривались телесные наказания вплоть до смертной казни, при этом многие за нарушение духовных законов:

«3. Кто будет Матерь Божию и Святых хулить и поносить. — Кто Пресвятую Матерь Божию Деву Марию и Святых и предания и уставы Кафолическия Церкви, ругательными словами поносит: оный име­ет, по состоянию его особы и хуления, телесным наказанием наказан; или живота лишен быть, по силе хуления.

4. Кто слышит таковое хуление, а не известит. — Ежели кто слы­шит таковое хуление и в принадлежащем месте благовременно извету не подаст: оный имеет по состоянию дела, яко причастник богохуления, чина, живота, или своих пожитков лишен быть, по важности дела.

5. Кто учинит хуление из легкомыслия. — А ежели слова онаго ругателя ни какого богохуления в себе не содержат, и токмо из легкомыслия произошли; а учинится то единожды: тогда имеет преступитель, еже­ли офицер, вычетом жалованья по важности преступления наказан быть, а рядовой кошками жестоко бит быть; а ежели то повторит, то наказание умножено быть имеет, и к тому публично церковное покаяние принести должен, а в третьи аркибузирован (разстрелян) быть имеет».

Обращает на себя особое внимание то обстоятельство, какое суровое наказание ожидало тех, кто посягал на чистоту духовной жизни воинов – от телесных наказаний вплоть до смертной казни. Это обнаруживает глубокое понимание законодателями истоков распространения зла и преступности в обществе и государстве, важности пресекать его на самых ранних стадиях самыми решительными и жесткими мерами, пока это зло не захватило внимание большего числа умов и не причинило большего вреда переходя в конкретные дела.

Примечательно и то, что даже отсутствие на молитве подлежало суровому наказанию: «Если офицер без важной причины при молитве присудствен не будет, тогда надлежит за каждую небытность офицерам, за первую 25 копеек, за другую 50 копеек, за третию 1 рубль, и далее умножать вдвое, унтер-офицерам вполы, из которых 10 доля профосу, а прочее в шпиталь во флоте, а рядовые кошками будут наказаны» (там же, ст. 9).

Таким суровым образом боролся Петр Великий за чистоту помыслов, за высокий дух, здоровое и крепкое правосознание воинов. Основу их составляет управление вниманием воинов, стремление всемерно удерживать его на высоких духовных предметах, образах и мыслях, что в значительной степени, как хорошо понимал Петр Великий (по-видимому, более современных законодателей осведомленный в духовных законах и их действии на человека), предотвращало распространение в войсках преступности, способствовало укреплению воинской дисциплины, боевого духа и военного дела в целом.

Чтобы глубже понять суть приведенных правовых норм, опасность нарушений, которые они пресекали, и роль при этом управления вниманием следует обратиться к Святителю Феофану Затворнику, который указывал: «Бедственно охлаждение вследствие произвольного уклонения от воли Божией, с сознанием и наперекор совести, вразумлявшей и останавливавшей, с пристрастием к чему-либо – не божескому. Это убивает дух и пресекает жизнь духовную. И вот сего-то паче всего бойтесь, бойтесь, как огня, как смерти. Оно бывает вследствие потери внимания к себе и страха Божия. Их и блюдите, чтобы избежать того страшного зла»[308] . А в другом месте Святитель дает такой совет по укреплению духовности: «Кроме этой безжалостности к себе, возбудителями духовными, самыми сильными бывают – стояние вниманием в присутствии Божием и непрестанное чаяние – вот-вот смерть»[309] .

Телесные наказания предусматривались Уставом морским даже за такой, казалось бы, незначительный проступок как неопрятный внешний вид: «Когда люди одежду обмочат, то всякому сушить свою одежды в первую сухую погоду, под штрафом у машты бития, понеже от того, что платье мокро и нечисто будет, люди могут заболеть. Також должен всякой рядовой мундир свой чисто содержать, рубашки чаще мыть, платье и обувь починивать и прочую чистоту на себе иметь, под таким же наказанием» ( там же, ст. 23).

Приведенные примеры, взятые из Устава морского, дают важные поучительные назидания, содержат в себе опытные знания, которые почему-то не учитываются современными законодательными органами при осуществлении ими правовой работы.

Суть этих назиданий состоит в том, что наказание должно соответствовать не только степени тяжести, но также и уровню правосознания, с тем, чтобы оно имело в отношении последнего эффективное воспитательное воздействие. Во времена Петра Великого уровень образования, воспитания, культуры, а, следовательно, и правосознания простого русского народа, из которого и набирались нижние чины на военную службу, был достаточно невысок, поэтому в отношении них главным методом укрепления воинской дисциплины, повышения правосознания являлись телесные наказания. В отношении же офицеров телесные наказания применялись в значительно меньшей части. Вместе с тем, в современных условиях, когда уровень культуры, воспитания и образования поступающего в войска молодого поколения неуклонно падает, призывники оказываются нередко с полукриминальным уровнем правосознания, а командиры, имея скудный арсенал правовых средств пресечения распространения в армейской среде зла и позитивного воздействия на правосознание таких воинов, оказываются зачастую беспомощными в управлении подразделениями, т.е. своего рода заложниками такой правовой ситуации, которая не рассчитана на воинов с низким уровнем правосознания, не учитывает духовные законы борьбы с преступностью.

Телесные наказания, причиняющие физическую боль, а также ограничение свободы (например, арест, налагаемый командиром в дисциплинарном порядке) позволяют нарушителю сосредоточить свое внимание (постоянно блуждающее и ищущее, как правило, личной выгоды, в т.ч. и за счет причинения зла другим) на этих неприятных чувственных ощущениях, заставляют его интенсивно думать о причинах такого бедственного положения, о должном исполнении обязанностей и высокой ответственности, укрепляют в нем совесть, побуждают к раскаянию и желанию исправления и недопущения подобных нарушений в будущем, т.е. перенесенные страдания способствуют очищению, оздоровлению сознания, повышению духовного уровня, укреплению правосознания и воинской дисциплины.

Кроме того, перенесенные страдания, как и угроза их возможного перенесения, в результате сурового наказания, возбуждает в сознании человека страх понести такое наказание в будущем, что в значительной степени способствует укреплению слабой мятущейся духовной воли, зачастую оказывающейся неспособной уклониться от совершения зла. Страх же строгого наказания помогает немощной, колеблющейся воле удержаться от соблазна совершить правонарушение, способствует привитию навыков доброделания, воспитывает устремление к правомерному поведению (хоть и не за совесть, в силу низкого пока еще уровня правосознания, так хоть за страх). Подобный подход очень хорошо проявляется и доказывает свою значимость при воспитании детей, имеющих как правило низкий уровень сознательности и слабую волю в силу физиологических свойств возраста. Как известно и проверено на многовековом опыте, если капризного и своенравного ребенка не воспитывать в строгости и телесных наказаниях, то из него вырастает со временем самолюбивый эгоист, ставящий личные интересы выше общественных, сформулированных в т.ч. и в правовых нормах и нормах морали, со всеми вытекающими из этого негативными социальными последствиями, в т.ч. и преступными.

Люди же, имеющие низкое правосознание, напоминают в духовном отношении, по уровню своего развития, детей. Сознание их неспособно вместить, глубоко осознать важность и ответственность правомерного поведения, приоритета общественных интересов над личными, а духовная воля не имеет сил противостоять влечениям набегающих страстных помыслов, влечений, желаний. В такой ситуации страх телесных наказаний помогает воле делать правильный выбор, укрепляет ее (путем приобретения соответствующих волевых навыков и привычек), воспитывает добрые волевые качества личности: воздержанность, терпение, смирение, благоразумие, бодрость, трезвение и др., что вместе с тем, в свою очередь, повышает духовный уровень личности, а вместе с ним и уровень ее правосознания.

Выше приведенный духовный подход в понимании телесных наказаний и ограничений свободы в дисциплинарном порядке выдвигает вопрос о пересмотре официально принятого отношения к этим вопросам. Примечательно, что манипуляция общественным вниманием и концентрация его на правах и свободах человека и их расширении помимо того, что противоречит интересам государства и личности, как уже указывалось выше, подрывает управляемость государства, его Вооруженных Сил, поскольку в системе наказаний образовалась огромная пробоина, бездонная пропасть, в которой гибнет все больше и больше людей. Это очень хорошо видно при сравнении уставов Петра Великого (предусматривающего телесные наказания), Устава Дисциплинарного 1913 г. (без телесных наказаний, но с тремя видами ареста) и ныне действующего Дисциплинарного устава ВС РФ до 1.07.02 г. (содержавшего один вид ареста) и после (не допускающего дисциплинарного наказания в виде ареста). Как видно, возможности командиров по укреплению воинской дисциплины и правопорядка в войсках менее чем за два столетия значительно сократились, в этой области правоотношений сложилась чрезвычайно опасная тенденция, подрывающая основы военного управления, воинскую дисциплину, боеспособность войск, наносящая непоправимый ущерб организации обороны страны.

В настоящее время в отношении нижних чинов (доставляющих командиру, как правило, больше всего хлопот) самым существенным наказанием является наряд на работы, внимательное рассмотрение которого показывает, что, по сути, он не на много ухудшает положение нарушителя (поскольку и в обычном режиме службы военнослужащие привлекаются к различного рода работам), а в некоторых случаях даже и улучшает (например, по сравнению с заступлением в караул, особенно в зимний период, или проведением тяжелых боевых учений с маршбросками, полосами препятствий и т.п.). Более того, находясь в наряде такие нарушители, как правило, продолжают свои нарушения, в результате чего может оказаться сорванным обед (если, например, находясь в наряде по столовой ими вовремя не почищены овощи и т.п.) или не убраны (плохо убраны) помещения, территория и т.п. В такой ситуации командиры оказываются перед выбором – либо без конца объявлять злостным нарушителям воинской дисциплины наряды на работы, понимая, что этим их не напугаешь и ничего не добьешься, поскольку своего воспитательного действия на них такая мера, зачастую, не оказывает, либо смотреть на нарушения «сквозь пальцы», что, в конце концов, некоторые и начинают делать, способствуя дальнейшему разложению воинской дисциплины и хаосу, и ждать, кода эти нарушители совершат преступление, чтобы наказать их более ощутимо.

Как известно, дурной пример заразителен. Сослуживцы таких злостных нарушителей, видя беспомощность командования и преимущества такого безнаказанного образа жизни этой категории военнослужащих, постепенно начинают следовать их примеру, уклоняясь от должного исполнения своих воинских обязанностей, нарушая воинскую дисциплину. В результате количество правонарушителей начинает расти, а ситуация в подразделении все более и более выходить из-под контроля командира – само подразделение становится менее управляемым и боеготовым.

Таким образом, расширение прав военнослужащих оборачивается бесправием командиров, отсутствием у них достаточных полномочий по управлению подразделениями, а на деле такое расширение приводит к увеличению возможностей злостных нарушителей, по сути, безнаказанно нарушать свои обязанности, разлагать дисциплину в подразделениях, подрывать боеготовность частей и соединений.

Следующим по степени тяжести после наряда на работы следует уже уголовное наказание, как правило, лишение свободы на достаточно продолжительный срок. Вот и получается, что между нарядом на работы и уголовным наказанием образуется огромная пропасть, в которой и гибнут как сами военнослужащие (от безнаказанности, отсутствия соразмерного наказания, попадая в итоге в тюрьму), так и воинская дисциплина, боеготовность войск, обороноспособность государства. Следовательно, в результате безграмотной правовой работы уполномоченных органов создана такая система правовых средств, которая в определенной мере способствует разрушению здорового правосознания воинов, росту преступности в войсках, бесправию командиров в наведении должного порядка, подрыву воинской дисциплины, боеготовности войск и обороноспособности страны в целом.

В этой связи на повестку дня встает важный вопрос о выработке эффективных правовых средств, необходимых командиру для управления войсками, выполнения боевых задач, обеспечения строгой законности и высокой воинской дисциплины в армейской среде. Требуется глубокий анализ военного законодательства с учетом его исторического опыта, который должен быть востребован в лучших его проявлениях. При этом не следует огульно исключать полномочия командира по единоличному (без суда) ограничению свободы подчиненного ему военнослужащего (введение дисциплинарного ареста) либо по применению к особо злостным нарушителям воинской дисциплины телесных наказаний.

Данные меры подлежат внимательному изучению с позиции незыблемых духовных (а не «многомятежных» человеческих) законов, а также пользы военного дела и духовного блага для самого нарушителя, применение к которому адекватных правовых средств, жестких мер воздействия, с одной стороны, будет формировать страх, который удержит как самого нарушителя, так и других очевидцев и свидетелей наказания от совершения подобных нарушений в будущем, с другой стороны, перенесение строгого наказания, вызывающего боль и страдания, формирует смирение и терпение, повышающие духовный уровень личности, что, в свою очередь, будет способствовать повышению его культуры, воспитания, правосознания. Неадекватные, мягкие (рассчитанные лишь на воинов с высоким уровнем культуры и правосознания) меры, предусмотренные ныне действующим военным законодательством зачастую ведут к безнаказанности, которая толкает на совершение еще более тяжких правонарушений и рано или поздно приводит нарушителя на скамью подсудимых, в тюрьму. При этом не следует оглядываться на законодательство западноевропейских государств, которые в военном деле (как показывают их многочисленные походы на Россию) мало что понимают. Оглядываться следует на то, что обеспечило разгром агрессоров в прошедших войнах, какие силы способствовали приближению победы, какие меры укрепляли несокрушимую волю к победе и боевой дух русского воина. Их и нужно облекать в четкие правовые формы, способствуя правовым закреплением их неуклонное претворение в жизни войск.

Для надлежащего выполнения всего выше изложенного необходимо прежде всего перевести главное внимание общественности и руководства страны с прав и свобод на долг и обязанности граждан, в т.ч. и воинов, по отношению к государству и своему народу, а также на интересы народа и государства, без которого никакие права реализованы быть не могут. Права и свободы должны быть вторичны по отношению к главным вопросам – укрепление государства, повышение духовного и материального благополучия народа. Права и свободы должны следовать только после надлежащего выполнения долга и обязанностей перед государством, должны быть соразмерны (объем прав должен соответствовать объему выполненного перед государством долга и обязанностей), ни о каких правах не должна идти речь в отношении лиц, злостно нарушающих свои обязанности перед обществом, иначе нарушаются права честных граждан, которые от этого тем или иным образом страдают. Например, казарменное хулиганство. Не наказывая таких нарушителей адекватно их проступкам, в конечном счете лишаются нормальных условий службы, отдыха, получают телесные повреждения, лишаются здоровья, а то и самой жизни честные, добросовестные, дисциплинированные защитники Отечества.

Одними словом, выступая в защиту прав граждан и их расширения путем ограничения и отмены различных видов дисциплинарных взысканий, военное законодательство на самом деле получает прямо противоположный эффект, поскольку в результате этого происходит ограничение прав командиров по наведению порядка и укреплению дисциплины во вверенных им подразделениях; ущемление прав законопослушных граждан, оказывающихся жертвами не понесших достойного наказания правонарушителей; ущемление прав государства, народа в целом и каждого гражданина в частности по надлежащей их вооруженной защите, которая неуклонно подрывается при такой системе дисциплинарных взысканий (практически защищающей права злостных нарушителей воинской дисциплины). Пагубно сказывается указанные упущения в правовой работе и на самом нарушителе, поскольку неадекватно мягкое наказание способствует снижению его духовного уровня, деморализации личности, провоцирует совершение им более тяжких правонарушений, преступлений, ведет постепенно к тюрьме.

Вот какие тяжелые последствия вызывает неправильное управление вниманием при организации и проведении правовой работы в войсках на примере лишь системы дисциплинарных взысканий, применяемых к военнослужащим.

Анализ положений Наставления по правовой работе в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2001 г. № 10) показывает, что и здесь упускаются из внимания важнейшие направления правовой работы, в результате чего оно концентрируется большей частью на вопросах второстепенной важности. В военном деле наряду с прочими большое место отводится поддержанию высокого боевого духа войск, укреплению морально-психологического состояния личного состава, воспитанию высоких боевых качеств, необходимых на войне, боевой подготовке войск и проведению всевозможных учений, правильной расстановке кадров, особенно командного состава, в соответствии с их духовным уровнем, морально-деловыми качествами, профессиональными знаниями и опытом (несоответствие командира занимаемой должности сильно бьет по показателям боевой готовности возглавляемого им подразделения, а назначение на высокую должность потенциального преступника в пагонах, может нанести тяжелые удары по обороноспособности страны). Казалось бы важность и первостепенность этих направлений деятельности органов военного управления не вызывает сомнений, необходимость совершенствования этих участков работы командиров с помощью правовых средств очевидна, однако в качестве направлений правовой работы в ВС РФ в указанном Наставлении они не устанавливаются, должного внимания им Наставление не уделяет, контроль за управлением правовой работой на этих направлениях отсутствует. Создается впечатление, что более важными участками деятельности командиров являются такие как обеспечение экологической безопасности Вооруженных Сил РФ (раздел 12 Наставления), обеспечение социальной и правовой защиты военнослужащих и гражданского персонала (раздел 13 Наставления), рассмотрение предложений, заявлений и жалоб военнослужащих, гражданского персонала и других граждан (раздел 14 Наставления), организация консультирования военнослужащих, лиц гражданского персонала, членов их семей, дача справок правового характера (раздел 15 Наставления). Опыт прошедших войн показывает, что это не так.

Поучительно то, что большое место отводило военное законодательство времен Петра Великого также и другому важному правовому средству управления вниманием военнослужащих – молитве. Ей в Уставе воинском, изданном Петром Великим 30 марта 1716 года, посвящена целая глава LXIV «О молитве, как и в которое время отправлять». В соответствии с указанной главой Устава : «Все, как офицеры так и солдаты в лагерях и на караулах, везде должны суть трижды молиться. Дважды по пробитии тапты и побудки (которыя краткия молитвы надлежит тайно говорить каждому офице­ру солдат учить, а ежели безграмотный, кто всех выучить не может, то хотя одно Отче наш, что конечно надлежит уметь); в третиеж в 9-м часу пред полуднем должен священник литургию отправлять при каж­дом полку. И понеже на всяк день того священнику невозможно ис­править, також каждому полку не всегда случается вкупе быть, также и на караулах стоящим, того ради установленныя в то время молитвы читать надлежит по баталионам или ротам, как случай подаст.

К кратким же утренним и вечерним молитвам в городах и в деревнях на квартирах стоящих солдат сбирать не надлежит, но только к единой о 9 часе бываемой молитве.

В воскресные же дни и великие праздники вечерни, а в Господские праздники вечерни и утрени отправлять надлежит, и пред каждым временем в барабан бить. Повседневные же часы, вечерни и заутрени священники дома да отправляют, понеже сие правило церковное ду­ховным и свободным людям узаконено, чего солдатам в таковых кро­вавых трудах и безпокойстве будучим снесть невозможно, но довлеет вышеописаннаго. К сей положенной службе все без отрицания ходить долженствуют, под штрафом определенным в воинских артикулах.

И понеже при войске некоторые иных законов обретаются, кото­рые такожде долженствуют по своим уставам, но в те же времена мо­лится, под таким же штрафом».

Как видно, путем такого правового закрепления молитва была включена в распорядок дня, в связи с чем воинам вменялось в обязанность под угрозой наказания уделять определенное время и внимание повышению своего духовного уровня. Вместе с тем, примечательно здесь и то, что в таком важном средстве как молитва управление вниманием также занимает одно из важнейших мест. Как отмечает Святитель Феофан Затворник: «Без внимания молитва не молитва. Следовательно, это главное»[310] . А в другом месте указывает, как следует управлять вниманием: «Делаете ли что, говорите ли с кем, идете, сидите, кушаете, – ум все с Господом да будет. Забудетесь, и опять воротитесь ко Господу, и себя побраните с сокрушением… и все так… в этом подвиг внимания[311] .

По поводу управления вниманием во время выполнения какой-либо работы Святитель также указывает надежный способ: «Без дел и занятий нам быть нельзя. Бог дал нам деятельные силы, которые и требуют упражнения. У всякого потому есть свои дела и занятия. Они требуют внимания; но, с другой стороны, нравственное преспеяние, важнейшее всего другого, требует, чтоб внимание всегда было в Боге. Как согласить то и другое? Надо все дела и занятия делать как дела Божии, Богом на нас наложенные, и посвящать их Богу. Тогда делая их, не будем упускать из внимания Бога; ибо при сем неизбежна забота, как бы все делаемое сделать благоугодно Богу»[312] .

Указывает также Святитель и на связь такого способа управления вниманием с правовой работой, ее высокими результатами: «Бог же не имеет вида или образа, потому истину любящие всеми мерами стараются возводить себя в состояние зреть Господа пред собою без образа, мыслию простою, чистою. Это верх совершенства в хождении пред Богом. Плоды сего хождения бесчисленны; но, главное – от него естественно переходит в жизнь нашу чистота и непорочность слов, мыслей, желаний, дел»[313] .

Таким образом, внимание есть мощное средство воздействия на духовное состояние человека, его культуру, правосознание и поведение в целом. Управление вниманием есть, по своей сути, ключ к сознанию и поведению людей, поэтому в зависимости от того, в чьих руках этот ключ находится, как им пользоваться, во многом зависит благополучие людей, благосостояние народов, судьбы государств.

Правильное управление вниманием может в значительной степени обеспечить успех в военном деле, победу в войне, как это было продемонстрировано во время Великой Отечественной войны и осталось запечатлено во многих лозунгах и призывах («Все для фронта, все для победы», «Родина мать зовет», «Ты записался добровольцем?» и т.п.) того времени.

Можно привести из истории и другой прямо противоположный пример, когда недооценка, недостаточная работа с личным составом по управлению вниманием приводила к трагическим последствиям – измене целых полков и дивизий. Вот как сообщает об этом непосредственный свидетель таких событий во время Первой мировой войны последний протопресвитер русской армии и флота Г.И.Шавельский в своих воспоминаниях:

«Недостаточность наличных духовных сил для воспитания в запасных батальонах в особенности сильно ощущалась во второй половине 1916 г., когда усталость от войны дала себя чувствовать сильнее и когда одновременно с этим сильнее выявились симптомы разлагающей пропаганды. Последняя отчасти касалась и флота, главным же образом, она разрасталась в тылу: в запасных госпиталях, в санитарных поездах и больше всего в запасных батальонах. Во фронтовой полосе работали неприятельские шпионы-агитаторы, в тылу же пропаганда шла и еще из двух центров: из пораженческого лагеря наших политиков и сектантов.

Для усиления, в противовес таким влияниям, здорового духовного воспитания войск была сделана попытка в помощь офицерам и священникам запасных батальонов привлечь другие культурные силы. Первый опыт был сделан протоиереем В.Грифцовым в Жмеринке, где стояла чуть ли ни целая запасная бригада. Там был составлен кружок из местных священников, учителей гимназии, судебных деятелей и других интеллигентов, организовавших для солдат лекции по разным отраслям знаний. Опыт очень удался...

На фронте, как я уже сказал, пропаганда была менее чувствительной и заметной. Более всего страдал от нее Рижский фронт. Немцы избрали город Ригу базой для своих шпионов и пропагандистов. Город кишел теми и другими.

Пропаганда велась осторожно, но ловко и действенно, высшему командованию приходилось то и дело перемещать с этого фронта воинские части и заменять их новыми, не тронутыми пропагандой, которых вскоре ожидала участь первых. Между тем близость этого фронта к Петрограду делала его особенно ответственным.

В декабре 1916 года на Рижском фронте начались бои. В начале их мы имели некоторый успех, а потом произошла заминка. Начальник штаба посоветовал мне проехать туда, чтобы подбодрить нуждающиеся в моральной поддержке войска, и просил при посещении воинских частей обратить особое внимание на 5-ю Сибирскую стрелковую дивизию и главным образом на 17-й Сибирский стрелковый полк, отказавшийся несколько дней тому назад идти в наступление и теперь, как больной, изолированный от других. Я попросил генерала известить кого надо, что завтра в день Рождества Христова, я совершу литургию в церкви этого полка…

В конце литургии я обратился с поучением. Я говорил о том, что в настоящее время во всем мире нет мира, но что может быть мир в нашей душе, в нашей совести от сознания каждым из нас честно исполненного долга через христиански-терпеливое и мужественное перенесение для блага Родины, для счастья наших близких разных трудов, лишений и страданий; что может быть мир в нашей душе от чистой совести перед Богом, перед Родиной, перед ближним своим. Затем коснулся я прошлого полка, когда он покрывал свои знамена славой, удивляя других мужеством и доблестью. Наконец заговорил о страшном несчастье, постигшем и опозорившем полк, о последней измене полка своему долгу. Я не могу воспроизвести слов, в которых я изображал ужас измены, позор перед миром, преступление перед Родиной. Помню, что во время моей речи послышались всхлипывания, потом рыдания. Опустились на колени сначала первые ряды, потом все. Все плакали, начиная от старых полковников, кончая молодыми солдатами. «Кайтесь!» - раздался чей-то голос. «Простите! Будем верны! Исправимся!» - отовсюду отвечали голоса. Картина была потрясающая».

А вот другой аналогичный пример из практики протопресвитера русской армии и флота Г.И.Шавельского, показывающий, как умелое управление вниманием, концентрация его на высоких нравственных и духовных предметах, понятиях, ценностях позволяет из преступников, изменников делать героев, достойных защитников Отечества. Вот вкратце как это происходило по словам самого протопресвитера:

«Из церкви я, в сопровождении командира корпуса, командира полка, священников и нескольких офицеров, отправился в изолированный батальон.

К нашему приезду солдаты без оружия, как я уже заметил, они были обезоружены, стояли, выстроившись, около небольшой походной церкви. Командир предупредил меня, что настроение в батальоне дурное. Я поздоровался с выстроенными и затем пригласил их войти в церковь, где, облачившись, начал служение молебна о ниспослании Божией помощи. В конце молебна, когда души воинов умиротворились молитвою, я обратился к ним со словом.

Я начал осторожно, с разъяснения высоты воинского долга, представил ряд примеров самоотверженного его исполнения, потом коснулся славной истории полка, принесшего в течение этой войны множество жертв, обязывающих всякого, кто остался в живых, продолжать подвиг павших, чтобы не обесценить пролитой ими крови. Когда я заметил, что внимание моих слушателей достаточно напряжено, а сознание виновности уже возбуждено – тогда я взял более решительный тон, заговорив об измене как тягчайшем преступлении. Я не жалел красок, чтобы ярче представить тяжесть и гнусность совершенного батальоном проступка.

– Вы послушали врагов Родины, немецких шпионов, наполняющих Ригу, и разных предателей, которые хотят погубить нашу державу. Вы, доверившись им, изменили присяге; вы не поддержали в бою братьев своих, которые за вашу измену заплатили лишними жертвами, лишней кровью. Вы опозорили свой родной славный полк. Чего достигли вы? Враги наши скажут о вас: «Какие-то изменники, негодяи пробовали своей изменой помочь нам, но другие, честные русские полки устояли и не позволили нам достичь успеха». Родина жестоко осудит вас. Ваши же родители, с благословением отпускавшие вас для честной службы, ваши близкие родные могут лишь проклятием ответить вам на вашу измену. Ваши павшие доблестные товарищи, когда вы там, на небе, встретитесь с ними, с отвращением отвернутся от вас. Ужель с изменой на лицах, с проклятием на головах вы сможете спокойно жить на земле? Ужель радости и счастье могут быть уделом изменника, проклятого? Поймите, что сделали вы! Кайтесь в своем тяжком грехе! Загладьте его!..

Речь моя задела моих слушателей за живое. Слезы их были ответом на мои резкие укоры и обвинения… Один за другим, тихо и молча, с серьезными лицами, иные с заплаканными глазами стали подходить воины ко кресту. У меня самого сердце разрывалось на части от такого покаянного зрелища. Вообще бесконечно тяжела обязанность пастыря звать других на подвиг смерти. В данном же случае мне приходилось звать к усиленному подвигу, которым провинившиеся должны были загладить преступление.

Мне рассказывали, что через два дня этот батальон доблестно участвовал в атаке, во время которой многие, несомненно, смертью искупили свой грех»[314] .

Выше приведенные примеры показывают какое огромное значение как в правовой работе, так и в духовной жизни людей играет управление вниманием, к каким тяжелым и опасным последствием может привести недооценка угроз, исходящих с этой стороны, как ловко управляя вниманием можно из человека сделать преступника, а можно – воспитать героя. В этой связи правовая работа должна уделять этому участку деятельности органов военного управления особое внимание, вырабатывая комплекс мероприятий, позволяющий удерживать внимание преимущественно на высоких нравственных, духовных предметах и исключая возможность увлечения внимания воинов на предметах вредных, духовно опасных и гибельных как для самого военнослужащего, так и для военного дела в целом.

В этом ряду особое место отводится религиозной системе воспитания, которая активно применялась в войсках в дореволюционной России и была закреплена в военном законодательстве вплоть до самой революции 1917 года. Большое место здесь отводилось духовному окормлению воинства, как эффективному средству концентрации внимания на системе высоких духовных ценностей, посредством чего повышался духовный уровень защитников Отечества, уровень правосознания, воинской дисциплины в войсках. Накопленный столетиями опыт в этой области требует своего осмысления как с практической, правовой, так и с научной, теоретической точки зрения.

Отдельно следует остановиться и на таком отмеченном выше важном способе управления вниманием и повышения духовного уровня личного состава, как привлечение к этому делу культурных сил общества путем создания специальных кружков. В такие кружки необходимо привлекать на общественных началах священнослужителей, лучших представителей из местной интеллигенции, ветеранов Великой Отечественной войны, выдающихся работников прокуратур, судов, бывшие офицеров, преподавателей истории и др. представителей общественности, проживающих в гарнизоне, предпочтительно преклонного возраста, имеющих богатый жизненный опыт за плечами, обладающих высокими духовными качествами, даром слова, интересных собеседников, способных увлечь внимание слушателей, сосредоточить его на важных духовных вопросах. Основным видом их деятельности должны являться лекции, вечера вопросов и ответов, творческие встречи, беседы и т.п. на различные исторические, правовые, духовные, актуальные жизненные темы.

Ядром этих кружков может выступить правовой актив[315] наиболее большой в гарнизоне воинской части, главным направлением деятельности которого должна являться профилактика правонарушений посредством повышения культурного, нравственного, духовного уровня личного состава, укрепления его правосознания и воинской дисциплины. Методика и содержание деятельности таких кружков может быть самая различная, в зависимости от творческих и других способностей его участников. Суть же состоит в том, чтобы расширять у личного состава духовный кругозор, познания в истории, культурных, нравственных, религиозных основах общества, в других наиболее важных областях (имеющих в т.ч. отношение и к военному делу) человеческой деятельности, а также – как можно чаще обращать внимание воинов на необходимость культурного роста, нравственного совершенствования, духовного становления и развития, вызывать у них тем самым желание вырабатывать в себе высокие личностные качества, стремление стать лучше.

Одной из главных задач правового актива должно быть оказание помощи командованию в организации надлежащего управления вниманием личного состава, обращении и удержании этого внимания на положительных образах, примерах, поведении, а также принятии мер к устранению негативных влияний на сознание воинов, их поведение, воинскую дисциплину. Помимо выше указанных грозных опасностей надлежащее управление вниманием позволяет предотвращать и другие, на первый взгляд малозначительные, однако по своим последствиям не менее опасные для военного организма угрозы. Например, лень, разлагающая военную организацию изнутри, враг усердия и старания, добросовестного и прилежного исполнения обязанностей военной службы, источник халатности (нередко и преступной), всяческих нарушений и упущений по службе на самых разных уровнях воинского служения.

Опасность военному делу, исходящая от лени, осознавалась на Руси с давних времен. Еще на заре возникновения и укрепления русского государства Владимир Мономах в своем Поучении указывал: «На войну выйдя не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает». А в другом месте предлагает и средства борьбы с ленью: «А вот вам основа всему: страх Божий имейте превыше всего… Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели. Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи совершенные. На заутрени воздавши Богу хвалу, потом на восходе солнца и увидев солнце, надо с радостью прославить Бога и сказать: «Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне свет твой дивный!» И еще: «Господи, умножь годы мои, чтобы впредь, в остальных грехах моих покаявшись, исправил жизнь свою»; так я хвалю Бога и тогда, когда сажусь думать с дружиною, или собираюсь творить суд людям, или ехать на охоту или на сбор дани, или лечь спать»[316] .

Обращает на себя внимание глубокое понимание еще с тех далеких времен сущности лени, других человеческих пороков и необходимости непрестанно бороться с этими негативными явлениями, постоянно исправлять свою жизнь, главнейшие средства к тому полагая в Боге – управляя своим вниманием таким образом, чтобы оно как можно больше времени удерживалось на Боге, его непрестанном хвалении при всяком деле. Вглядываясь в духовный облик первых русских князей и царей, становится понятным, какими силами и средствами им удалось совершить невозможное – создать самую большую в мире (по территории) державу, высочайшую культуру, непобедимую армию. Становятся ясными также и причины современных падений, разделений и крушений (экономических, политических, правовых, демографических и др.) некогда могучей и великой нашей державы.

Вот как пишет о лени, предлагая средства борьбы с этим злом (состоящие также в должном управлении вниманием), Святитель Феофан Затворник: «Поминаете про леность. Где есть ревность о спасении и страх Божий, там нельзя быть лености: места ей нет. Скажите, кто видит, что в хате пожар, тот будет лежать, развалившись на печи?!. Так и тот, кто страх Божий и страх смерти имеет, не может лениться в беспечности. – Этим прогоняйте леность»[317] .

Старец Никодим Святогорец в качестве средства борьбы с нерадением и ленью предлагает иметь «главным своим намерением и главною своею целью – всегда и во всех делах своих быть лишь благоугождающим Богу, в жизни ли то, или в смерти, как говороит апостол: Темже и потщимся, аще входяще, аще отходяще, благоугодни Ему быти (2 Кор. 5, 9). Сего ради, возлюбленне, будь всегда к себе внимателен и сам в себе сосредоточен и старайся всячески направлять дела свои исключительно к сей цели». И далее, продолжая эту мысль, Старец указывает: «Это побуждение или цель – благоугождать Богу – и познать никому невозможно вполне, какую имеет силу и мощь в духовной жизни нашей. Ибо пусть какое-либо дело будет по себе самое простое и последнее, но когда оно творится единственно для благоугождения Богу и во славу Его, тогда оно бывает несравненно ценнее в очах Божиих, нежели многие другие высокие, славные и величайшие дела, совершаемые не с этой целию». А в другом месте поучает: «Слушай, что написано: Проклят человек творяй дело Господне с небрежением … (Иер. 48, 10). И такой беде подвергаешь ты себя, потому что ленишься подумать о достоинстве и цели предлежащего тебе дела, чтобы побудить себя сделать его в свое время и с такою решимостью, которая развевала бы всякие навеваемые леностию помыслы о сопряженных с ним трудностях, чтоб отклонить тебя от него»[318] .

Подобных примеров того, как управляя вниманием можно эффективно бороться с различными негативными социальными явлениями (имеющими в основе своей духовную основу) укреплять правосознание и воинскую дисциплину, морально-психологическое состояние и боеготовность войск собрано в учении Православной Церкви, ее святых отцов огромное множество, поэтому ограничимся лишь приведенными выше.

Все изложенное наглядно показывает, что беззаконие, преступное поведение, также как и правомерная деятельность, подвиг возникают не вдруг, а зарождаются, вызревают в правосознании человека, в его духовной сфере. Одними из главных факторов, в значительной степени влияющих на формирование и содержание духовности человека является его духовная воля и внимание, оказывающие друг на друга большое влияние. В зависимости от того, куда будет склоняться духовная воля, туда, как правило, и стремиться человек обратить свое внимание, и наоборот, на чем сосредоточено внимание человека, тот предмет, проникая в сознание, и начинает постепенно (по мере продолжительности удержания на нем внимания) все более и более влиять на волю человека, на принимаемые им решения, на его поведение. В этой связи огромное значение приобретает духовное содержание того предмета, на котором останавливается внимание человека.

Духовная причинность, как отмечает А.А.Тер-Акопов, имеет информационно-психологический характер. Психологический аспект духовной детерминации выражается в том, что духовность действует на психику, сознание и волю субъекта, формируя у него соответствующее отношение к окружающей среде и самому себе. Информационный характер духовной детерминации проявляется в информационном способе воздействия духовных факторов на человека[319] .

Такое понимание духовной детерминации поведения человека и роль при этом информационного способа воздействия на эту сферу открывают перед СМИ широкие возможности по управлению человеческой деятельностью посредством управления его вниманием, а посредством этого воздействия на его духовность, волю, правосознание. В зависимости от духовного содержания сообщений, способов их подачи СМИ может выступать мощным средством –

формирования, оздоровления, укрепления духовности, нравственности, волевых качеств, правосознания (при сообщении через СМИ позитивной духовной информации, возбуждающей в сознании человека высокие чувства, воспитывающие у него положительные качества), что во многом и предопределяет поведение человека, общества, государства;

разрушения, ослабления, снижения уровня духовности и правосознания человека (общества, государства), его (их) деморализации, деградации и духовной, а затем и физической, гибели (в случае захвата внимания и насаждение через него в сознание человека эгоизма, безответственности, грубости, страстности, порочности, беспечности, жестокости, насилия, безнравственности, преступности и т.п. как нормы поведения или как преподнесение этого как своего рода героизм, идеал).

Поскольку третьего не дано (т.к. кроме Светлых и темных сил в духовном мире других сил, действующих посредством информации на дух человека нет), то СМИ выступает, по сути, либо лекарством, оздоравливающим духовную жизнь человека (общества, государства), средством, укрепляющим его (их) духовные силы; либо коварным, скрытым оружием, поражающим духовные основы человеческой жизни и деятельности, насаждающим порочность, преступность, смерть.

Такие огромные возможности как созидательного, так и разрушительного свойства, обнаруживающиеся у СМИ, их способность управлять вниманием человека и общества, влиять на принимаемые решения, совершаемые действия (в т.ч. и в правовой плоскости), правомерное или преступное поведение выдвигают необходимость вернуть СМИ в прежнее доперестроечное положение, поставить это мощное духовное оружие под жесткий контроль государства, восстановить цензуру, прежде всего духовную.

Кроме того, государство, в целях своего сохранения и процветания своего народа должно создать такую организационно-правовую систему управления вниманием как на уровне отдельной личности, так и общественным, которая в максимально возможной степени удерживалось бы на различных самых высоких духовных образах, повышая их духовный потенциал. Должны изучаться и внедряться наиболее эффективные способы воздействия положительных духовных факторов на сознание, волю и поведение граждан.

На деле же происходит практически прямо противоположное этому. Понимание опасности исходящей в настоящее время от СМИ начинает ощущаться уже и на уровне Правительства России. Так, на одном из заседаний Правительства РФ (16.12.04 г.) премьер-министр Михаил Фрадков сообщил, что в области культуры его больше всего раздражают СМИ, в которых "позитива мало, а негатива навязываемого - много", а этот негатив "уводит молодежь в сторону". Министр обороны Сергей Иванов сообщил, что последней книгой, которую читали два солдата, сбежавшие из воинской части и убившие милиционеров, была "Убить мента". "Вот они дочитали и пошли", - пришел к заключению министр обороны. В связи с этим он отдал приказ "посмотреть, что хранится в воинских библиотеках". "Мы должны прекратить дебилизацию населения!" - потребовал С.Иванов. Министра обороны особенно возмутило, что телевидение заполнено "пошлятиной типа "Аншлага". Представитель правительства в судебных органах Михаил Барщевский добавил, что 70% голливудских фильмов спонсируется Пентагоном, и напомнил в связи с этим, что культура неотделима от идеологии[320] .

Указанные факты показывают, как посредством СМИ снижается духовный уровень человека, разрушается его внутренний мир, а вместе с ним это разрушение приходит в конкретные дела этого человека, во внешнюю жизнедеятельность общества и государства. В Евангелии от Луки (6, 43-45) этот духовный закон (который по праву можно назвать и основным законом правовой работы), раскрывающий глубокую связь внутреннего мира (правосознания) человека с его делами (правовой работой) разъясняется следующим образом:

«Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый,

Ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника.

Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его».

Таким образом, посредством управления вниманием, его захватом и удержанием на конкретных сообщениях, образах, передачах и т.п., в зависимости от их духовного содержания, СМИ посредством этого, по сути, наполняют «сокровища сердца» человека, делая его внутренний мир (в т.ч. и правосознание) либо злым, либо добрым. А поскольку «от избытка сердца говорят уста его», а вслед за ними и совершаются конкретные соответствующие этому дела, то таким образом и происходит управление общественным сознанием и поведением граждан. Одним словом, сея зло в сердца людей (удерживая внимания на злом содержании передач), СМИ тем самым в значительной степени способствует произрастанию худых деревьев (правосознания) и худых плодов (дел, правовой работы). И наоборот. Поэтому такое мощное оружие должно находиться только в руках государства и проводить свою деятельность только в интересах государства и общества, а не в интересах лиц и групп, обладающих такими СМИ.

СМИ лишь один из источников, влияющих на внутренний мир человека, хотя и занимающий в настоящее время одно из доминирующих положений среди средств воздействия. Вместе с тем существует огромное количество и других средств, поэтому изучаться и применяться должны в первую очередь те из них, которые способствуют позитивному воздействию на духовный уровень личности, его правосознание и осуществляемую им правовую работу.

Наиболее полно эти способы воздействия положительных духовных факторов на человека проявляются в системе религиозного воспитания, которая выдержала испытания временем, имеет многовековой опыт практического применения и очевидный положительный эффект корректирующего духовного воздействия на внимание, сознание, духовную волю и правосознание человека, описанные в Священном Писании, в многочисленных житиях святых и простых мирян.

Особенно остро вопрос укрепления духовной воли, концентрации внимания на высоких духовных предметах посредством религиозного воспитания стоит перед Вооруженными Силами. От его правильной постановки во многом зависит успех военного воспитания и обучения в целом. Как справедливо замечает выдающийся военный деятель и педагог М.И.Драгомиров, военное воспитание ведает, главным образом, областью воли, образование – областью ума. Успех образования зависит от того, каково воспитание солдата, т. е. в какой мере он проникнут сознанием долга исполнительности. Все дело образования и воспитания войск приводится к весьма немногим идеям. Все эти идеи можно было бы свести даже к одной только: в воспитании и обучении сообразоваться со свойствами воли человека[321] . Поэтому одним из главных направлений в работе по повышению уровня правовой работы, воинской дисциплины, боеготовности войск, безусловно, является непрестанное воздействие на сознание военнослужащего с целью пробудить в нем чувство воинского долга и привить основанную на нем высокую исполнительность. При этом основное внимание должно быть сосредоточено на повышении волевых качеств личности.

Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку демонстрирует, что в процессе обучения военному делу воспитание занимает первое место, является, по сути, основой для успешной подготовки войск к войне. В этой связи встает вопрос о сущности воспитания, в том числе и правового, на чем оно основывается, каковы его движущие силы. Анализ всего выше изложенного показывает, что основой, движущей силой правового воспитания, как деятельности по формированию и укреплению правосознания, духовной воли воина, правильного управления его вниманием является в первую очередь религиозное воспитание. Это подтверждается и самой практикой жизни войск. Как отмечают, в частности, командиры, «во время нахождения духовенства на кораблях количество нарушений дисциплины сокращается на порядок»[322] .

Таким образом, подведя краткий итог, отметим, что проблемы воли, управления вниманием в правовой работе и христианстве, по своей сути, стоит в одной плоскости. Поскольку корнем правосознания, а вместе с ним и правовой работы, является религиозность, то и проблема повышения уровня правосознания, правовой работы должна решаться только в одном из двух возможных направлений: от неестественного духовного состояния невежества, преступности, греховности – к праведности, добродетельности, Духу, – а никак не наоборот.

В этом же направлении должно совершенствоваться и правосознание воина и правовая работа как в стране, в целом, так и в войсках, в особенности. И в этом вопросе первостепенное значение приобретает религиозное воспитание, которое помогает человеку двигаться в указанном, а не противоположном, направлении. Важность этого шага в укреплении духовной воли, внимания и правосознания воина хорошо понимали в дореволюционной России, широко использовавшей религиозный фактор для укрепления морально-психологического состояния войск, воспитании высоких духовных качеств воинов. Для этого была создана достаточно эффективная организационно-правовая система правовых средств, доказавшая свою действенность на полях сражений. Попытки восстановить разрушенную после революции систему религиозного воспитания войск предпринимаются и в наше время.

2.7 Религиозное воспитание как основа укрепления правосознания и воинской дисциплины.

Без Бога нация – толпа,

Объединенная пороком,

Или слепа, или глупа,

Иль, что еще страшней, жестока.

И пусть на трон взойдет любой,

Глаголющий высоким слогом.

Толпа останется толпой,

Пока не обратится к Богу!

Иеромонах Роман[323]

Немецкий физик-теоретик, основатель квантовой механики Макс Планк (1858-1947) указывал: «Когда религия и наука исповедуют веру в Бога, первая ставит Бога в начале, а вторая – в конце всех мыслей. Религия и наука нисколько не исключают друг друга». Еще категоричнее высказался Ф.М.Достоевский: «Христианство одно только заключает в себе живую воду и может привести человека на живые источники вод и спасти его от разложения. Без христианства же человечество разложится и сгниет» [324] .

Исследуя вопросы христианства и правовой культуры Спекторский Е.В. приходит к заключению о теснейшей связи права и религии, в частности отмечая, что «недаром у римлян не только древнейшими юристами были жрецы, но и юристы третьего века после Р.Х. устами того же Ульпиана все еще называли себя как бы жрецами (sacerdotes). Поскольку право является предметом почитания, постольку у него есть свой миф (учение о источниках права), свой догмат (юридическая догматика) и свой обряд (процессуальные формы). И Лейбниц был совершенно прав, проводя параллель между юриспруденцией и богословием. Прав был и Фюстель де Куландж, когда утверждал, что право родилось даже не из идеи справедливости, а просто из религии»[325] .

К близкому по своему содержанию выводу приходит и И.А.Ильин, отмечая, что право есть необходимая форма бытия человека; а религиозное бытие есть бытие духовное; поэтому вне права не может быть и религии. Однако он несколько по иному раскрывает глубинный смысл этой взаимосвязи права и религии. По словам И.А.Ильина человек имеет естественное и неотъемлемое право на автономное восприятие Божества, на свободное исповедание Его воли, как своей собственной; и тот, кто удовлетворяет своей потребности в боговидении и в жизненном служении Богу, кто осуществляет свою способность к религии, – тот осуществляет тем самым свое драгоценнейшее право , ради которого лучшие люди всех веков и народов умели отрекаться от всех других прав, умели страдать и шли на смерть. Иметь религию есть право человека и это право, – право быть духом, – лежит в основе всех других прав [326] .

Такое понимание основ права, лежащих в области права человека быть духом (иметь религию), указывает на главное направление, в котором необходимо двигаться в целях укрепления правосознания и правовой работы, а вместе с ними правовой системы государства, законности и правопорядка как в стране, так и в ее Вооруженных Силах. Направление это проходит через раскрытие в человеке духовных, и в первую очередь религиозных, основ, скрытых в глубинах его природного естества. Формирование и укрепление религиозного сознания чрезвычайно важно не только потому, что оно, по своей сути, составляет основу, источник правосознания, но также еще и потому, что на его основе также формируется и государственная идеология, и направление здорового развития государства в целом, что, в свою очередь, неразрывно связано и с правосознанием и с правовой работой.

По утверждению И.А.Ильина именно религиозное созерцание указывает государству его идейное назначение: установить в земной жизни людей, посредством гетерономного регулирования, строй, наиболее благоприятствующий духовному расцвету народа и человечества, и воспитывающий граждан к постепенному облагорожению положительного права силами братства и автономного правосознания[327] .

По сути, сформулированное выше И.А.Ильиным положение представляет собой не что иное, как цель правовой работы государства , ее основополагающую задачу, имеющую идеологическую основу, уходящую корнями в религиозную сферу человеческого бытия.

По глубокому убеждению И.А.Ильина последний корень здравого правосознания имеет религиозную природу , ибо дух инстинкта, также как и воля к духу , есть, по существу своему, искание божественного совершенства . Приемля положительное право и государство, здоровое правосознание вносит в них ту же волю и то же искание; оно открывает в них религиозное достоинство и указывает им религиозное задание; оно насыщает их жизнь религиозной энергией и тем сообщает им черты подлинной духовной реальности . Подлинная государственность строится здоровым правосознанием, т.е. религиозно созерцающей волей . Чем больше этой воли в правителях и гражданах, тем выше духовный уровень политической жизни, тем прочнее и духовно продуктивнее государственный союз. Подобно всякой жизни человека и политическая жизнь нуждается в религиозном истоке и религиозном созерцании ; ибо только отсюда она может получить ту верную градацию жизненных ценностей и целей, вне которой нет спасения от политического релятивизма и беспринципности, от политической пошлости и цинизма, от своекорыстных компромиссов и предательства, от мелкого политиканства, от «шалости в умах» и смуты. Без высшего и последнего , безусловно, руководящего смысла – государственность обречена на вырождение; но такой смысл открывает именно религия. Поэтому зажить государственностью во истину – значит зажить ею религиозно , т.е. ввести ее необходимым членом в творческий ряд религиозного созерцания и воления, или, что то же, связать правосознание с абсолютным корнем жизни [328] .

Такое связывание (правосознания с религией) в обществе должно пролегать в первую очередь через религиозное воспитание личности, в результате которого ее правосознание должно получать естественное, единственно верное становление, развитие и укрепление.

Как отмечает И.А.Ильин, духовная свобода и религиозная самостоятельность людей отнюдь не исключают воспитания и преподавания . Напротив, всякий, недоросший до этой свободы, должен быть воспитан к ней, и всякий, не имеющий религиозной самостоятельности, поступит правильно, если начнет учиться ей у тех, кто ее уже достиг. Было бы великой ошибкой, если бы кто-нибудь ссылаясь на свободу и автономию духа, потребовал, например, отмены преподавания Закона Божия для детей и Богословия для взрослых. Ведь самостоятельности надо еще научиться!.. Люди держатся на ногах сами и ходят самостоятельно, однако сначала их учат ходить… И кто захотел бы не учить своих детей ходить, а предоставил им свободу ползанья на четвереньках? И точно так же люди читают, считают и рассуждают свободно и самостоятельно, однако сначала их учат этому – в порядке обязательном и авторитетном… Кто согласился бы оставить своих детей малограмотными дикарями – во имя духовной автономии? И вот подобно этому, человек, владеющий духовным опытом и религиозным видением, призван и обязан преподавать другим свою способность и власть. Свободу духа нельзя истолковывать как свободу от духа . Если человек превращает свободу духа – в свободу от духа, то она будет у него отнята… Так было в человеческой истории много раз, так будет и впредь. Если внешняя свобода духа развращает человека и делает его разнузданным, то самое разнуздание его вызовет к жизни такой строй и такую власть, которые урежут или погасят эту свободу. К этому не стоит даже призывать, ибо это исторически неизбежно [329] .

Выше приведенные рассуждения и доводы обличают несостоятельность и опасность позиции тех социальных сил, которые препятствуют официальному религиозному воспитанию и преподаванию религиозных основ среди населения, в том числе и в войсках. Между тем, здесь уместно будет отметить и тот факт, что поводом обращения к религии часто становится непосредственное участие в боевых действиях. Это в свое время подтвердил вооруженный конфликт в Чеченской Республике. Так, среди военнослужащих по призыву, участников штурма г. Грозного, количество верующих было в полтора раза больше, чем в других частях[330] . Это обстоятельство подтверждает необходимость и востребованность религиозного воспитания, укрепления духовных основ личности, духовной воли в борьбе с различными проявлениями зла, особенно в вооруженном столкновении, в условиях ведения боевых действий, когда риск потерять здоровье и саму жизнь многократно возрастает.

Огромное значение как в укреплении правосознания, так и в военном деле имеет такое важное социальное явление как патриотизм. Трудно себе представить настоящего защитника Отечества, не питающего к своему народу и своей Родине глубоких патриотических чувств, беззаветной преданности и любви. Без наличия этих качеств жертвенное служение своему Отечеству невозможно. Военная служба в этом случае превращается в наемничество, при котором перенесение тягот и лишений превращается для многих в непосильное бремя. О героизме и подвигах, на которых основана победа в сражениях, говорить вообще в этом случае не приходится.

В этой связи возникает вопрос об истоках патриотизма, о его связи с правосознанием и правовой работой, о его месте и роли в государственном строительстве, в деле обеспечения вооруженной защиты Отечества.

Все это, по мнению И.А.Ильина, можно выразить так: в основе достойного и могучего правопорядка, достойной и могучей государственности лежит религиозное настроение , – религиозность в глубоком и подлинном смысле этого слова. Именно она раскрывает последнюю глубину человеческой души и сообщает ей безусловную преданность и безусловную стойкость . Именно она делает человека способным – узреть себя и свой народ перед лицом Божиим, принять жизнь своего народа, как служение Богу, и стать патриотом . Патриотизм, если он не есть зоологическое пристрастие, если он есть состояние духовное, есть некая религиозно укорененная безусловная преданность и безусловная стойкость души в обращении к своему богослужащему народу . Так, в основе государства лежит патриотизм, а в основе патриотизма – религиозное дыхание души[331] .

Как видно из изложенного в основе подлинного патриотизма, также как и в основе здорового правосознания лежит религиозность. Следовательно, для укрепления патриотизма и правосознания, а вместе с ними основ государственного устройства и обороноспособности страны на первое место выступает задача по обеспечению религиозного воспитания и всемерного укрепления религиозного сознания в стране в целом и в Вооруженных Силах в особенности.

Здоровое могучее правосознание, продолжает рассуждать И.А.Ильин далее, по своей основе и по своему строению, имеет религиозный характер . Это определяется самой сущностью его и религии . Религиозность в ее основном существе есть духовное, целостное, жизненное и безусловное принятие Божества, как совершенного и реального средоточия жизни . Религиозность состоит всегда в том, что нечто испытывается, как совершенное . Она начинается там, где душа выходит из состояния безразличия и различает между «лучше» и «хуже»; где душа тяготеет именно к тому, что «лучше» и, следуя за ним, восходит к тому, что совершенно . Религия есть пафос совершенства ; именно поэтому она невозможна там, где царит индифферентизм [332] .

Таким образом, религиозность, по сути, задает направление развития как правосознания, так и правовой работы, содержит в себе огромный потенциал для их совершенствования. При этом такое совершенствование может проводиться в двух плоскостях: совершенствование предмета правовой работы (т.е. тех общественных отношений, которые предполагается улучшить с помощью правовых средств) и совершенствование самой правовой работы (т.е. тех средств, методов и способов, с помощью которых эта работа проводится в жизнь). Следовательно, укрепление религиозного сознания способствует наращиванию такого потенциала совершенствования, задает верное направление развития и улучшения правовой работы, помогает более полно и всесторонне достигать цели правовой работы и решать с помощью правовых средств государственные задачи.

Религиозность, как указывает И.А.Ильин, открывает человеку его религиозную сущность и связывает его с совершенным средоточием жизни; это дает чувство собственного духовного достоинства, абсолютное мерило всякой ценности и действительную энергию жизни и воли; а это сообщает душе способность к духовной автономии, к внутренней самодисциплине и учит ее духовному признанию других людей. Религиозность пробуждает в душе способность к жизнеопределяющей любви и указывает ей жизненное призвание; она воспитывает в человеке духовную зрячесть , духовную цельность и жизненный героизм. Религиозное обращение человека перерождает сами истоки его жизни и перестраивает весь его личный характер: он обновляется и разумом, и чувством, и волей, и воображением; он проходит через духовное очищение и приобретает власть над злой стихией жизни . Именно эти основные черты религиозности, по глубокому убеждению И.А.Ильина, раскрывают связь с нормальным правосознанием. Настоящая религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях . Пробуждая в душе духовную зрячесть и оживляя в ней силу любви , религиозность ведет человека к патриотизму , к культу солидарности , к взаимному духовному уважению и доверию : ибо все эти состояния родятся именно через союз духовного разумения с чувством любви . Религиозность несет правосознанию все свои дары: и высшее призвание, и абсолютное мерило ценности, и цельность характера, и силу вдохновения, и жизненный героизм[333] .

Такое глубокое проникновение в сущность правосознания, выявление его тесных взаимосвязей с религиозностью выдвигает перед государством и его вооруженными силами на первый план вопросы исследования религиозных основ самосознания русского народа, а также богатого исторического опыта по укреплению государственности и обороноспособности с использованием элементов религиозного сознания народа, плодотворного взаимодействия в этом тяжелом деле с Православной Церковью. Представляется необходимым также изучать и исторический опыт по организации и проведению в вооруженных силах религиозного воспитания и духовного окормления личного состава. Особое внимание при этом следует уделить организационно-правовым формам сотрудничества государства с Православной Церковью, месту и роли в этом деле военного духовенства, тому значению, которое играло религиозное воспитание в укреплении воинской дисциплины, морально-психологическом состоянии войск, в поведении воинов на поле боя.

Религиозный гражданин, по меткому замечанию И.А.Ильина, соединяет в душе своей силу подлинной религиозности с силой здорового и верного правосознания ; и притом так, что правосознание его является зрелым проявлением его религиозности . Соединяясь с правосознанием, религия находит новый могучий путь для преобразования жизни; соединяясь с религиозностью, правосознание придает себе безусловную основу, утверждая «волю к духу», как волю к Богу . Из этой атмосферы возрастают и религиозные вожди народов и безвестные герои-патриоты, безмолвно отдающие свою жизнь за родину. С углублением и упрочением этой атмосферы связано будущее всех государств и всего человечества [334] .

Таким образом, как можно увидеть из выше изложенного религиозные аспекты в правосознании приобретают большой государственный масштаб. Религиозное воспитание особенно актуально для России в настоящее время, в условиях, когда страна, имеющая огромный религиозный опыт участия в деле государственного строительства, оказалась без идеологических опор, без важных (применительно к любому государству, а тем более такому как Россия) высоких духовных ориентиров для полноценного развития и совершенствования. Именно религиозное воспитание способно дать то единство, ту солидарность, ту согласованность действий, ту единую систему ценностей, то взаимопонимание, которые так необходимы для укрепления основ любого государства, тем более необходимы эти духовные ценности для его вооруженных сил.

Как справедливо замечает профессор архимандрит Платон (Игумнов) наука и философия ориентируют человека в окружающем его мире, но они не способны проникнуть в сокровенную область конечных ценностей, которая является достоянием веры и глубоких религиозных переживаний. Наряду с воспитанием и образованием человеку необходимо религиозное формирование, являющееся важнейшим фактором преображения души. Отсутствие в душе религиозного начала сказывается на ее духовной немощи, которая не позволяет человеку быть полноценным составным элементом общества. Низкий уровень качества общественной структуры можно объяснить низким качеством личности. Отсюда роль Церкви в обществе становится в высшей степени оправданной и безусловно необходимой[335] .

Отсюда следует важный вывод о том, что причина переживаемого нами сегодня низкого уровня качества структуры общества, его нестроения, высокая преступность, дестабилизация, неуклонное падение боеготовности Вооруженных Сил – все это результат низкого качества личностей, составляющих это общество. Для улучшения положения необходимо поднимать уровень духовности граждан, при этом как видно из вышеизложенного важнейшим фактором в этом деле является религиозное воспитание, для надлежащего проведения которого необходимо развивать взаимоотношения государства с Православной Церковью, всемерно укреплять авторитет последней в стране, предоставлять ей больше возможности и оказывать помощь в деле организации религиозного, духовного, нравственного, патриотического воспитания граждан.

Религиозное воспитание оказывает существенное позитивное, благотворное влияние и на воинскую дисциплину. Как замечает, ссылаясь на слова Св. Писания, Архиепископ Серафим (Соболев): «…каждый начальник есть Божий слуга, поставленный над нами для нашего же блага.

Только вера православная одна может побудить нас повиноваться властям не только благим и кротким, но и строптивым, ибо она угрожает небесным гневом непокоряющемуся властям как преступнику, который Божию повелению противляется.

Только одна вера православная может заставить нас повиноваться властям, как должно – по совести, а не из-за страха и каких-либо корыстных видов, ибо она предписывает нам служить им не как людям, а как Самому Господу, и творить их волю как волю Божию»[336] .

Очевидно, что при таком понимании военнослужащими сущности воинского повиновения своим командирам (начальникам) и предназначение последних как по отношению к первым, так и по отношению к Богу, а также при постоянном воспитании воинов в подобном духе воинская дисциплина будет только неуклонно укрепляться, а боеготовность возрастать.

К интересным заключениям пришла Пендикова И.Г. при наблюдении за воздействием религии на правосознание человека и выявлении особенностей такого воздействия. Вывод ее заключается в том, что на уровне индивида ритуал формирует общую особенность сознания – нормативность, т.е. способность признавать и принимать действующие нормы. Таким образом, в ритуале происходит институализация религиозных и предправовых норм. Ритуал сплачивает людей в социум, объединяет его, выявляет ценности, актуальные для коллектива. Законы, по которым человек строит свои взаимоотношения с сокральным, проецируются в область социальных отношений между людьми[337] .

Данный вывод особенно важен для военной организации, к которой предъявляются требования высокой воинской дисциплины и правопорядка, а также сплоченности и единомыслия, максимальной централизации и координации действий военнослужащих, подразделений и частей.

Исследуя вопросы правосознания верующих и его особенности, Лупарев Г.П. приходит к выводу, что своеобразие правосознания верующих детерминировано прежде всего особенностями их религиозно-идеалистического мировоззрения, влиянием последнего на способ отражения правового объекта и на систему внутренних регуляторов поведения. Указанное воздействие столь существенно, что правосознание убежденных приверженцев религии Лупарев Г.П. характеризует как религиозно-правовое и определяет его как своеобразный вид правового сознания, специфика которого обусловлена религиозно-идеалистическим способом отражения действительности, и которое выступает в качестве системы религиозно-правовых взглядов, представлений, настроений, направленной на удовлетворение целей и интересов конфессий, общин, отдельных верующих в регламентированной государством области социальной жизни[338] .

Приведенный вывод показывает, насколько существенное влияние на правосознание военнослужащего оказывает религия. Результаты такого воздействия настолько значительны, что ученый вынужден выделить в правосознании своеобразный его вид – религиозно-правовое сознание, особенностями которого являются свойственные соответствующей религии система взглядов, представлений, настроений, направленная на удовлетворение целей и интересов конфессий, общин, отдельных верующих в регламентированной государством области социальной жизни. В этой связи важное значение приобретает содержание доктрины того или иного вероучения, провозглашаемые этой доктриной системы ценностей, их социальная ценность и ее направленность (на созидание или на разрушение). Например, ряд вероучений исповедуют пацифистские воззрения (баптисты, менониты и др.), что явно не способствует делу укрепления обороноспособности государства, обеспечения его вооруженной защиты.

Печальным является и тот факт, что законодатели пошли на поводу у этого негативного социального явления, прописав в Конституции РФ и в ФЗ «Об альтернативной гражданской службе» возможность по убеждениям (в т.ч. религиозным) уклоняться от службы в рядах Вооруженных Сил. Интересы индивида оказались выше интересов государства и общества. Индивидуализм в государственном деле явление чрезвычайно опасное. Его поощрение законодателями в ущерб национальным интересам может привести к серьезным негативным для государства последствиям. Грустно смотреть, как государство роет себе могилу, принимая подобные законодательные акты. Сегодня лиц, желающих по религиозным основаниям уклониться от военной службы, может быть пока немного (закон только начал работать), но со временем число уклоняющихся может значительно возрасти (учитывая, что СМИ активно работает в этом направлении, представляя Вооруженные Силы в нелицеприятном виде, особенно в период чеченских компаний), ведь для этого достаточно иметь всего лишь соответствующие убеждения, которые легко доказать, записавшись в какую-нибудь из религиозных сект, активно распространяющих пацифистские воззрения. Не указывает закон и как поступать в том случае, если под влиянием СМИ (которое в настоящее время имеет огромные возможности по манипуляции общественным мнением, особенно среди младшего поколения – молодежи призывного возраста – имеющего, как правило, еще непрочное, неустоявшееся, до конца не сложившееся мировоззрение) вся молодежь в одночасье запишется в какие-либо секты или пацифистские движения – кто же тогда будет Родину защищать с оружием в руках? Или, может быть, молчаливо предполагается, что в таком случае, поскольку права гражданина (в т.ч. и на замену военной службы – гражданской) являются высшей ценностью (в силу Конституции России), а значит они выше долга по защите Отечества, то военные организации должны будут самоликвидироваться, а государство сдаться на милость врага-победителя?

Между тем, совершенно очевидно, что правовой механизм, допускающий такую ситуацию, при которой граждане, имеющие пацифистские убеждения или соответствующее вероисповедание, вправе уклоняться от долга и обязанности по защите Отечества путем замены военной службы альтернативной гражданской службой, а не имеющие пацифистские убеждения или соответствующее вероисповедание такого права не имеют, противоречит не только здравому смыслу, но также и принципу равенства прав и обязанностей граждан (заложенному в п. 2 ст. 19 и п. 1 ст. 59 Конституции РФ), тем более в таком важном для любого государства вопросе как обеспечение защиты Отечества. Согласно Конституции РФ гарантируется равенство прав независимо от национальности, отношения к религии, убеждений, а также других обстоятельств. Более того, запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам национальной или религиозной принадлежности. Вместе с тем, несмотря на это в ст. 2 ФЗ «Об альтернативной гражданской службе» прямо предусматривается, что гражданин имеет право на замену военной службы по призыву альтернативной гражданской службой в случаях, если:

несение военной службы противоречит его убеждениям или вероисповеданию;

он относится к коренному малочисленному народу, ведет традиционный образ жизни, осуществляет традиционное хозяйствование и занимается традиционными промыслами.

Таким образом, гражданин, не имеющий пацифистских убеждений или соответствующих вероисповеданий, а также не имеющий соответствующую национальность (относящуюся к коренному малочисленному народу) права на замену военной службы (и таким образом на уклонение от долга и обязанности по защите Отечества) не имеет. Он должен нести все тяготы и лишения военной службы, проливать свою кровь, отдавать жизнь, в том числе и за паразитирующих за его счет граждан, включенных в льготный перечень вышеуказанных национальностей, убеждений и вероисповеданий.

Как видно из изложенного, приведенные законодательные нормы не только по своей внешней форме (букве закона) противоречат Конституции России, но и по своему внутреннему содержанию (духу закона) противоречат основам справедливости и нравственности, поскольку трудно назвать высоконравственными законоположения, согласно которым социальное благополучие (защита от внешнего агрессора) одних граждан осуществляется за счет других.

Более того, подобные законоположения, по сути, создают угрозу обороноспособности страны, поскольку, создавая легальный способ уклонения от военной службы, фактически упраздняют всеобщую воинскую обязанность и направлены на уменьшение мобилизационных ресурсов государства. Кроме того, совершенно не понятно, что делать с этими гражданами в военное время, ведь в случае наступления войны их вероисповедание и убеждения в одночасье не поменяются на противоположные, следовательно, защищать Отечество с оружием в руках они не будут. Между тем, как показывает опыт стран СНГ, где альтернативная гражданская служба была введена несколько ранее, желающих уклониться от военной службы путем альтернативной во много раз больше согласных проходить ее (военную службу) установленным порядком. Так, по сообщению начальника главного организационно-мобилизационного управления Министерства обороны Киргизии в вооруженные силы этой республики весной 2005 г. будут призваны около 3000 человек, а на альтернативную службу – более 10000 человек[339] . Фактически, как видно из этих цифр, лишь один из пяти призывников попадет в войска и получит необходимую военную подготовку и военно-учетную специальность, остальные этого не получат. Если такое соотношение сложится через пару лет и в России, то защищать Отечество в обозримом будущем будет просто некому.

Примечательно и то, что по своей сущности альтернативная гражданская служба (АГС) не столько защищает права на религиозные чувства или пацифистские убеждения, сколько является легитимизацией преступной деятельности в форме уклонения от прохождения военной службы (ст. 328 УК РФ), что влечет для обороноспособности России тяжелые последствия. Истинные намерения лиц изъявивших желание проходить АГС вскрывают данные о фактическом прохождении ими этой службы. Как отмечается в СМИ «…к традиционным 17 тысячам злостных "уклонистов" от призыва добавились еще 72 "АГСника". По словам начальника Главного организационно-мобилизационного управления (ГОМУ) Генштаба Вооруженных Сил Василия Смирнова, изъявив желание проходить АГС, они к месту службы так и не явились и числятся в бегах. Теперь их предстоит изловить, по словам Смирнова, и наказать»[340] . Как справедливо отмечает командующий войсками Сибирского военного округа генерал армии Н.Е.Макаров, «институт альтернативной службы не отлажен. Зачастую религиозная мотивация служит лишь ширмой для уклонения от службы в армии вообще. Военкоматы ищут многих таких «альтернативщиков», а по сути – дезертиров и симулянтов»[341] .

Способствует уклонению от военной службы и содержание санкций самой ст. 328 УК РФ, в которой уголовное наказание за уклонение от прохождения АГС (максимальный размер – арест на срок от трех до шести месяцев) в несколько раз ниже санкции за уклонения от прохождения военной службы (максимальный размер – лишение свободы на срок до двух лет). Правильным такое усмотрение законодателей трудно назвать, однако на деле создан правовой механизм, позволяющий с риском значительно меньшего наказания уклоняться от призыва путем перехода на АГС и неявку на нее.

Печально и то, что закон, фактически, подталкивает молодых людей уже со школьной скамьи вступать в различные секты, пропагандирующие антипатриотические (а значит, по сути, и антигосударственные) ложные духовные ценности. Нельзя исключить и тот факт, что многие такие религиозные секты созданы на средства западных спецслужб для осуществления подрывной деятельности в России. Существуют в России также и общественные организации, фонды и т.п., целью которых, по сути, является активизация пацифистских настроений среди молодежи, путем пропаганды и разъяснения преимуществ альтернативной гражданской службы. Это Ассоциация гражданской службы «Без оружия», Коалиция «За демократическую АГС», Антимилитаристская Радикальная Ассоциация и многие другие. При этом они не скрывают и источники финансирования своей деятельности. Так, например, как сообщил Фонд «Созидание», он при финансовой поддержке Фонда проектов в области прав человека МИД Великобритании реализует проект «Армия Добра», основные цели которого – «способствовать повышению позитивной активности молодежи в решении собственных и общих проблем, связанных с вопросами альтернативной гражданской службы в РФ»[342] . Возникает закономерный вопрос, зачем англичанам, которые умеют считать свои деньги, вкладывать их в неприбыльные проекты? Ответ очевиден – чтобы оставить Россию без призывного контингента, а, следовательно, без армии и флота.

Необходимо отметить, что во многом подобная деятельность дает свои плоды. Так, по данным Министерства обороны РФ если в 1985 году всего 443 человека уклонилось от призыва на военную службу, то, к примеру, в 1998 году – около 40 тысяч[343] .

Принимая подобные законы законодатели помогают таким образом успешной деятельности иностранных государств по расширению сети своих пацифистских организаций и сект по всей России, уменьшая тем самым мобресурсы и подрывая военную мощь Отечества. Случись война, поставить в строй таких людей, одурманенных пацифизмом, замешенным на религиозных учениях, будет крайне сложно. А если и удастся, то они будут больно бить по боеготовности подразделений, деморализуя их своей неподготовленностью и убеждениями, а в бою, по сути, дезертирами, изменниками или пушечным мясом, либо на них необходимо будет тратить много времени и усилий для их военной подготовки и идеологической обработки, что в условиях войны очень дорого обходится. При этом не известно еще, удастся ли после такой обработки и всех затрат заставить такого новобранца взять в руки оружие.

Подобные факты свидетельствуют о низком уровне правовой работы в звене законодательных органов. Объясняется этот низкий уровень правовой работы во многом духовной болезнью общества, которая отразилась и на законодателях. Суть этой духовной болезни обусловлена рядом причин, одна из которых состоит в размывании (в основном через СМИ) прочной системы духовных ценностей, в результате чего человек становится жертвой манипуляции сознанием и его можно использовать в корыстных целях, навязывая ту или иную систему ценностей, провоцируя на принятие того или иного необходимого или выгодного для узкого круга заинтересованных лиц решения.

Механизм такой манипуляции сознанием достаточно убедительно, на конкретных примерах, показан в книге С.Г.Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием в России сегодня», где, в частности, отмечается, что «манипуляция с законом, то есть такое его изменение, которое производится незаметно для общества, без диалога и обсуждения, относится к разряду крупных операций. В них сочетаются обычно и сокрытие цели, и подмена понятий, и акции по отвлечению внимания и отключению памяти»[344] .

Проведение таких операций возможно только в отношении людей, не имеющих высоких духовных ориентиров, не стоящих на прочном, непоколебимом фундаменте духовных ценностей, с позиций (т.е. в свете) которых становятся видны в законопроектах все их опасные для общества и государства сокрытые цели и подмененные понятия. В этой связи актуальным становится вопрос повышения уровня духовности населения. А поскольку, как ранее отмечалось, основой для повышения духовности является религия, то актуальным становится и вопрос о правильном выборе вероучения, которое наиболее полно и объективно отражает картину мироздания, отвечает интересам России и ее государственного строительства, положительно воспринимается основной массой населения страны. При выборе веры первостепенное значение имеет также и история, особенно важен этот фактор для России, имеющей уникальную духовную историю, согласно которой, как известно, русский народ однажды еще в Х веке при святом равноапостольном великом князе Владимире такой выбор веры уже сделал.

Непредвзятый взгляд на отечественную историю, как замечает кандидат военных наук, генерал-майор в отставке Черкасов А.В., позволяет утверждать, что значение Православия в объединении России и защите ее от многочисленных врагов и захватчиков исключительно. Тысячелетнее воздействие Православной веры воспитало в нашем народе и его воинах мораль подвижничества во имя Веры и Отечества, неистребимую до наших дней идею беззаветного исполнения своего Долга перед Родиной. В России воинское служение всегда было одухотворено. Все материальные аспекты войны и военного дела занимали хотя и значительное, но, безусловно, подчиненное положение. За Правду и Справедливость, за Веру, Царя и Отечество шли на смерть наши предки, им духовно подражают и наши современники. Даже когда в эпоху официального атеизма они якобы не верили в Бога, поступали они в соответствии с тысячелетней и неизгладимой Православной моралью и нравственностью, которая всегда рассматривала служение Родине, сопротивление захватчикам, защиту своего Отечества как служение Божьему делу на земле. «Посвятив значительную часть своего служения в Вооруженных Силах СССР и Российской Федерации работе с людьми, их моралью и психикой, свидетельствую об этом со всей категоричностью: под коммунистической фразеологией мы стремились нести нашим солдатам идеи христианского по смыслу патриотизма, вдохновлять их к высоконравственному, жертвенному служению Отчизне, а не мифическому «Интернационалу»[345] .

Сегодня, по мнению Черкасова А.В., в России набирает силу тенденция усиления роли традиционных религий, и прежде всего Православия, во многих сферах жизни нашего Отечества. Естественно, эти процессы не могли не затронуть и Вооруженные Силы. Более того, в Армии и на Флоте эти тенденции проявились раньше и развиваются опережающими темпами. Причину можно выразить известной фразой: «В окопах неверующих нет». Годы насильственно навязываемого атеизма не смогли, да и объективно не могли уничтожить генетически обусловленную тягу нашего народа и его воинов к Православию. Православная мораль, духовность, традиции, обычаи и сегодня пронизывают живыми нитями многие сферы общественной и материальной жизни нашего народа, общества и государства, хотя большинство из нас этого не осознают и даже не подозревают об этом.

Таким образом, приходит к заключению Черкасов А.В., не греша против истины, можно сделать вывод, что Православие выполняло на протяжении веков и продолжает выполнять сегодня в нашем обществе несколько важных функций: сплачивая народы России, объединяя и мобилизуя их на защиту российской государственности — важнейшую интегративную функцию. Включая в себя морально-нравственные нормы и нравственный опыт множества поколений, которые содержатся в основах Православия, оно выполняет и регулятивную функцию. Православные идеи, ценности, установки, традиции выступают как регуляторы поведения людей. Наиболее важной функцией Православия является мировоззренческая функция. На протяжении многих веков православное мировоззрение было господствующим в обществе, государстве и Армии. Православие было основой воинского воспитания в Русской Армии и на Флоте. В этих условиях естественно, что Православие оказало исключительное влияние на становление и развитие Вооруженных Сил России, играло ведущую роль в военно-патриотическом воспитании военнослужащих и всего народа.

Выделение указанных выше важных для общества функций заставляет глубже понять назначение религиозного воспитания, которое осуществлялось в той или иной форме практически на всем протяжении существования государства Российского. Трудно переоценить ту огромную роль, которую сыграло Православие в истории России и ее Вооруженных Сил. Трудно определить и тот огромный вклад, который оно внесло в формирование высокого духовного правосознания воина, в его героизм и беспредельную преданность своей Отчизне.

Как отмечает А.А.Тер-Акопов, исторически духовность формировалась в рамках религиозных учений, следовательно, в них надо искать ее действительный смысл[346] .

Анализируя позитивные факторы воздействия христианства на правовую сторону жизнедеятельности человека, А.А.Тер-Акопов, делает вывод, что в сфере отношения к закону христианство предлагает:

1. Признание и уважение христианином государственной власти и, следовательно, ее законов.

2. Провозглашение смирения и послушания закону как линии поведения.

3. Творческое развитие закона.

4. Отношение к закону, как к жизненной необходимости.

5. Формирования начал современного уголовного правосудия.

Внимательное исследование указанных вопросов позволило А.А.Тер-Акопову сделать вывод о том, что христианство, как нормативно-этическая система образует основу и неисчерпаемый резерв развития Российского права. Его постулаты, закрепленные в Ветхом Завете и затем дополненные и переосмысленные в Новом Завете Христа, извечно актуальные, в том числе и для современности. Каждый этап развития общества требует соотнесения формирующихся новых ценностей и задач с догматами христианского вероучения, обнаружения содержащихся в них в скрытом виде злободневных положений. Непонимание христианства как творческого, саморазвивающегося социального учения, восприятие его как заскорузлого пережитка прошлого в сознании людей привело однажды к тому, что официальные пути христианства и права разошлись, хотя по сути их единство не разрывалось. Задача состоит в том, чтобы сознательно вернуться к христианским, православным истокам в надежде добиться консолидации общества, веры и права[347] .

Учение православной церкви подняло на небывалую нравственную высоту дело защиты Отечества и ратный труд воинов. Очень метко, в нескольких словах сформулировал некоторые важные его положения в таком непростом для многих вопросе святой равноапостольный Кирилл. Когда он был послан Патриархом Константинопольским на евангельскую проповедь и прибыл в столицу сарацин, с ним вступили в спор о вере ученые последователи Магомета. Между прочими вопросами задали ему такой: "Христос есть Бог ваш. Он заповедал вам молиться за врагов, добро творить ненавидящим и гонящим вас, - бьющим в ланиту подставлять и другую, - а вы что делаете? Если кто обидит вас, изощряете оружие, выходите на брань, убиваете. Почему вы не слушаете своего Христа?" Выслушав cиe, святой Кирилл спросил у совопросников своих: "если в каком-либо законе будут написаны две заповеди, который человек будет совершенный исполнитель закона - тот ли, кто исполняет одну заповедь, или тот, кто исполняет обе заповеди?" Когда агаряне сказали, что совершеннее исполнит закон тот, кто соблюдет обе заповеди, то святой проповедник продолжал: "Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обидящих нас и им благотворить, сказал также, что большей любви никто из нас в жизни сей явить не может, разве кто положит душу свою за други своя (Ин. 15. 3). Вот почему мы великодушно терпим обиды, причиняемые нам как людям частным, но в обществе друг друга защищаем и полагаем души свои на брани за ближних своих, чтобы вы, пленив наших сограждан, вкупе с телами не пленили и душ их, принудив к отречению от веры и богопротивным деяниям. Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, в священной особе коего почитают образ власти Царя Небесного, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падет отечественная власть и поколеблется вера евангельская. Вот драгоценные залоги, за которые до последней капли крови должны сражаться воины, и если они на поле брани положат души свои, Церковь причисляет их к лику святых мучеников и нарицает молитвенниками пред Богом"[348] .

В связи с этим Церковь имеет особое попечение о воинстве, воспитывая его в духе верности высоким нравственным идеалам. Соглашения о сотрудничестве с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, заключенные Русской Православной Церковью, открывают большие возможности для преодоления искусственно созданных средостений, для возвращения воинства к веками утвержденным православным традициям служения Отечеству. Православные пастыри - как несущие особое послушание в войсках, так и служащие в монастырях или на приходах - призваны неукоснительно окормлять военнослужащих, заботясь об их нравственном состоянии.

Роль и значение такого духовного окормления и ее направленность на повышение нравственных основ и искоренения преступности в обществе, связь с правовой работой глубоко раскрыта в каноническом праве. Например, согласно 19 правилу Шестого Вселенского Собора: «Предстоятели Церквей должны по вся дни, наипаче же во дни воскресные, поучати весь клир и народ словесам благочестия, избирая из Божественного Писания разумения и разсуждения истины и не преступая положенных уже пределов и предания богоносных отец… Ибо, чрез учение выше реченных отец, люди, получая познание о добром и достойном избрания, и о неполезном и достойном отвращения, исправляют жизнь свою на лучшее, и не страждут недугом неведения, но, внимая учению, побуждают себя к удалению от зла, и, страхом угрожающих наказаний, соделывают свое спасение»[349] .

Таким образом, предстоятели Церкви призваны, опираясь на Священное Писание и учение святых отцов Церкви, совершенствовать (путем углубления в познание истины, вечных незыблемых духовных ценностей) правосознание людей, в т.ч. и воинов, а вслед за ним и их деятельность, в т.ч. и правовую, побуждать не только уклоняться от правонарушений, не просто (формально) соблюдать закон (боясь понести наказание за его нарушение), но побуждать стремиться к добру – выполнять свой долг, свои обязанности, закрепленные в правовых предписаниях, наилучшим образом (ища, прежде всего, блага другим). Следовательно, Церковь, воздействуя через своих предстоятелей благодатно и оздоравливающе на правосознание народа, всесторонне совершенствует, улучшает уровень правовой работы (как нормотворческий, так и правоприменительный), а значит помогает достигать посредством правовых и иных средств целей, стоящих перед обществом государством и его Вооруженными Силами.

Как отмечает И.А.Ильин, религия, по самому существу своему, претендует на руководительство во всех делах и отношениях. Она ищет и находит высшее слово и последнее слово; она указывает человеку то, через что сама жизнь его становится во истину жизнью и каждое действие получает свой существенный смысл , свое последнее освящение [350] . Отсюда и правовая работа (особенно осуществляемая в области обороны страны, в военных организациях), как особая разновидность человеческой деятельности, призванная направить (с помощью правовых средств) наиболее важные и значимые дела государства и человеческие отношения его граждан в правильном направлении, к истинным (а не ложным, мнимым, вредным) целям, должна руководствоваться учением Православной Церкви, им и посредством его осмысляться и освящаться в правосознании всех граждан: как руководителей всех уровней, так и простых рядовых исполнителей.

История взаимоотношений Русской Православной Церкви и Государства Российского, имея многовековой богатый опыт, содержит много подтверждений справедливости этого положения.

Изменение общественно-политического строя в России на рубеже 80-90-х годов минувшего века существенно отразилось на всех сферах общественной жизни. Принятие закона «О свободе вероисповеданий» от 25 сентября 1990 г. положило начало коренному реформированию государственно-церковных отношений. Не обошли стороной произошедшие изменения и Вооруженные Силы, которые, как свидетельствует история, отводили церкви особую роль в духовном и нравственном воспитании воинов, формировании у них высоких волевых качеств, необходимых для перенесения тягот и лишений военной службы.

Вместе с тем, руководство Вооруженных Сил столкнулось с рядом проблем, вызванных, как отмечает Председатель правления Общества христиан-военнослужащих полковник А.И.Суровцев, тремя группами факторов[351] .

Во-первых, армия и флот оказались объектом повышенного внимания со стороны освободившихся от государственного прессинга религиозных организаций, как отечественных, так и зарубежных. При этом, наиболее активно осваивать открывшиеся возможности начали протестантские церкви и нетрадиционные для России религиозные объединения. Финансируемые в значительной степени из-за рубежа, они динамично развивали свои организационные структуры и миссионерскую деятельность, рассматривая в качестве своей потенциальной социальной базы все массовые общественные и государственные институты, включая и Вооруженные Силы.

Во-вторых, органы военного управления Министерства обороны России зафиксировали повсеместное повышение интереса к проблемам религии и веры среди военнослужащих, в армии наблюдался плавный, но устойчивый рост религиозности, при этом поиск своей дороги к Храму не всегда был безобидным: некоторых он приводил в так называемые деструктивные религиозные объединения, для других, после нескольких неудачных попыток, он заканчивался разочарованием в жизни, что в конечном счете приводило к асоциальному поведению (пьянство, наркомания, совершение противоправных действий), а то и к самоубийству.

В-третьих, втянутые в государственно-церковные отношения в качестве субъекта, органы военного управления стали искать пути извлечения пользы для Вооруженных Сил из взаимоотношений с религиозными организациями. К ним были отнесены такие формы работы как совместное проведение военно-патриотических акций и привлечение духовенства к мероприятиям духовно-нравственного содержания. Аналитические центры из месяца в месяц стали фиксировать всевозрастающее количество посещений воинских частей представителями религиозных организаций, а центральные органы военного управления все чаще получали тревожную информацию из государственных органов о том, что деятельность отдельных религиозных объединений носит антиобщественный характер. В их числе не на последнем месте находились организации иностранного происхождения.

Таким образом, перед руководством Вооруженных Сил встали две взаимосвязанные проблемы: нейтрализация негативного влияния религиозных организаций на обеспечение обороны страны и, при этом, соблюдение законных вероисповедных прав и свобод военнослужащих.

Подводя итог, А.И.Суровцев отмечает, что процесс развития духовно-нравственных основ военной и национальной безопасности носит весьма противоречивый характер. Духовно-идеологическая борьба за души и умы военнослужащих обостряется, а ее формы совершенствуются. В центре этого процесса находится армейская общественность. Видимо пришло время консолидации всех государственно и патриотически ориентированных сил, заинтересованных в духовном развитии защитников Отечества на основе исторических, воинских и духовных традиций и ценностей России[352] .

По вышеуказанным причинам неизбежен стал и процесс взаимодействия армии и церкви. Таким закономерным фактом стало подписание 2 марта 1994 г. святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Алексием II и Министром обороны РФ генералом армии П.С.Грачевым Совместного заявления о взаимодействии между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами России. В соответствии с его положениями был создан Координационный комитет по взаимодействию между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами и разработана Концепция взаимоотношений между органами военного управления и религиозными объединениями, а на Коллегии Министерства обороны в апреле того же года было принято решение ввести в войсках должности офицеров по связям с религиозными организациями[353] .

Через несколько месяцев после этого события в Москве с 25 по 27 октября 1994 г. прошла Первая Всероссийская конференция «Православие и Российская Армия», в резолюции которой отмечалось, что неотъемлемой частью церковно-армейского сотрудничества должна стать забота церкви о сохранении высокого морального духа, искони присущего российскому воинству, и о преодолении проявлений безнравственности в армейской среде[354] .

В своем обращении к участникам конференции заместитель министра обороны РФ генерал-полковник В.И.Миронов отметил, что «веками образ Православной Церкви неразрывно связывался с образом Родины – святой Руси, самого дорогого, что есть у российского солдата и офицера. Этот образ вдохновлял их на ратные подвиги, помогал преодолевать невероятные трудности войн и лихолетья»[355] .

Святейший Патриарх и Святейший Синод 16 июля 1995 г. приняли решение о создании Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями[356] . Таким образом, были сделаны первые (со времен октябрьской революции) шаги по организации религиозного воспитания военнослужащих в интересах укрепления обороны страны, удовлетворения духовных потребностей воинов, реализацию их права на свободное вероисповедание. Обоснованность и закономерная необходимость движения общества и его институтов в указанном направлении обусловлено и цифровыми данными социологических исследований.

Так, по данным опроса, проведенного в 1998 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), православие исповедуют 48,1% населения России. В Вооруженных Силах по состоянию на 2003 г. доля верующих из общего числа опрошенных военнослужащих составила 43 %[357] . По сообщению «Интерфакс-АВН» данные военно-социалогических исследований свидетельствуют, что число верующих военнослужащих в Вооруженных Силах РФ за последние три года (2001-2003 г.г.) выросло на семь процентов, при этом свыше 43 % опрошенных сделали свой выбор еще до военной службы, а около 29 % верующих военнослужащих заявили, что в религии они находят поддержку в трудные минуты. Аналитики считают, что в обществе, в т. ч. и в армии, сложилась довольно благоприятная обстановка для сотрудничества с Церковью по многим вопросам[358] .

Итоги проведенных в 2003 г. военными социологами исследований показывают, что лишь 60 % военнослужащих, считающих себя верующими, принадлежат к какой-либо конфессии, а остальные 40 % не идентифицируют себя ни с каким вероисповеданием. Около 40 % военнослужащих, из числа указавших свою конфессию, назвали себя православными, 5,4 % - мусульманами, 1,5 % - буддистами, 0,6 % католиками, 0,8 % - старообрядцами, 0,3 % иудеями, 1,4 % - исповедуют др. религии. Кроме того, 10 % верующих идентифицировали себя как «просто христиане». Таким образом, каждый второй военнослужащий исповедует христианство[359] .

По сообщению исполняющего обязанности председателя Синоидального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями и декана факультета православной культуры Академии ракетных войск имени Петра Великого протоиерея Дмитрия Смирнова всего в воинских частях к началу 2003 года существовало уже 150 храмов, в которых около 400 священнослужителей духовно окормляет военнослужащих на достаточно регулярной основе, при этом наиболее благополучно складывается ситуация в Екатеринбургской епархии, где священники установили контакты со всеми воинскими частями, почти в каждой из них есть свой храм[360] . Хорошие отношения сложились у духовенства с командованием Ленинградского военного округа, где уже во многих военно-учебных заведениях есть храмы. Существуют они и в штабе округа на Дворцовой площади С-Петербурга, и на территории зенитно-ракетной части в Каменке, и при Суворовском, Нахимовском военных училищах, Кадетском ракетно-артиллерийском корпусе в Кронштадте[361] .

По словам руководителя отдела Екатеринбургской епархии по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями 14 октября 1994 г. впервые в России подписано Соглашение о сотрудничестве между Екатеринбургской епархией Русской Православной Церкви и Свердловским областным военным комиссаром. Всего же в рамках подписанных Екатиринбургской епархией соглашений о сотрудничестве священнослужителями окормляется 367 частей и подразделений Приволжско-Уральского военного округа и других силовых структур. При этом, в воинских частях и правоохранительных учреждениях дислоцирующихся на территории Свердловской области, действует 19 православных храмов, строится 5, действует 28 молитвенных комнат, а количество священников, окормляющих воинские части и подразделения МО, МВД, МЧС, составляет 160 человек, причем ни один из них не освобожден от повседневных служений в своих приходах[362] .

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в июне 2003 г. в Рязани состоялись учебно-методические сборы военного духовенства – впервые за всю послереволюционную историю православные священники были собраны для обмена опытом работы по окормлению личного состава Вооруженных Сил. На сборы прибыло 124 священника из 37 епархий Русской Православной Церкви. Эти сборы подтвердили, что православные пастыри уже широко востребованы в войсках и ведут активную работу с личным составом, принося неоценимую пользу для укрепления морально-нравственной составляющей боевой готовности армии и флота, что и было отмечено практически всеми выступавшими на сборах военными священниками[363] .

В докладе председателя Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, протоиерея Дмитрия Смирнова была высказана необходимость введения в Вооруженных Силах РФ службы военных священников, практически во всех армиях зарубежных стран такого рода службы созданы и успешно работают, «у нас же деятельность священника в армии зависит исключительно от личных отношений с командованием воинских частей и соединений»[364] . Было отмечено также, что за прошедшее время была проведена большая работа по оказанию помощи руководству Вооруженных Сил и правоохранительных учреждений в морально-нравственном воспитании военнослужащих и членов их семей, были заключены соглашения Русской Православной Церкви с силовыми министерствами и правоохранительными учреждениями, активно развивалось сотрудничество на местах между епархиями и воинскими соединениями и частями, строились храмы и часовни, оборудовались молельные комнаты. Сделано много, но теперь, по словам Д.Смирнова, необходимо из всего произведенного создать стройную систему работы священнослужителей по окормлению личного состава, которая должна включать в себя: создание правовой основы работы, подготовку и расстановку кадров, достаточное финансирование этой работы и ее материально-техническое обеспечение. В заключении доклада также подчеркивалось, что институт военных священников в силовых структурах востребован временем и людьми, о чем свидетельствует повседневная жизнь армии и флота, и надо, чтобы необходимость возрождения основ морально-нравственного состояния российского воинства через Русскую Православную Церковь была осознана руководителями государства и всех силовых структур[365] .

Рассказывая на конференции о своем благотворном опыте взаимодействия с Вооруженными Силами игумен Андрей из Астраханской епархии в частности отметил, что отношение к священнослужителю за последние годы заметно улучшилось и прежде всего со стороны личного состава частей и подразделений. Опыт посещения кораблей и войсковых частей показывает, что солдат и матрос потянулся к пастырю, старается как можно чаще общаться с ним, ищет у него ответы на беспокоящие вопросы и получает утешение. «У меня родилась уверенность, что Россия сегодня очень медленно, с трудом, но начинает возрождаться» - отметил игумен Андрей в заключении своего выступления[366] .

Начальник штаба 76-ой Псковской десантной дивизии Герой России М.Ю.Теплинский в своем выступлении на конференции отметил, что необходимо отработать новые формы работы по повышению духовного воспитания военнослужащих, ввести в распорядок выходных дней часы посещения храма. «Кто не верит – пожалуйста, личное время. Для православных же воинов молитва в храме станет добрым утешением и подкреплением духовных сил на предстоящую седмицу. Конечно, в каждой части должны быть молитвенные комнаты, чтобы солдат мог уединиться, спокойно подумать о своей жизни. Когда мы прибыли в Чечню, сделали часовню, я сам удивлялся, как ежедневно, в утренние часы более ста пятидесяти военнослужащих проходили через эту часовню! Их никто не гнал туда. Приходили сами. И это при тысячной группировке. Разве пойдет православный воин на правонарушение, когда сердце его исполнено верой и благодарностью Богу? Нет. Отступления не будет. Поэтому индивидуальная работа с военнослужащими, нацеленная на духовный подъем, должна проводиться постоянно»[367] .

Обсудив задачи взаимодействия между Русской Православной Церковью и Вооруженными Силами РФ, участники сборов в своих решениях отметили, что в настоящее время между сторонами достигнуто и развивается плодотворное сотрудничество, направленное на повышение морально-нравственного уровня воинских коллективов, создание высокой духовной атмосферы, способствующей повышению боеготовности Вооруженных Сил, укреплению обороноспособности Отечества.

На заседании Круглого стола «Православие – духовная основа Российских Вооруженных Сил», прошедшем 22 января 2004 г. в Гостином Дворе с участием представителей Русской Православной Церкви и комсостава различных родов войск, протоиерей Дмитрий Смирнов отметил, что присутствие человека, несущего Слово Божие, учащего тому, чему не смогли научить ни семья, ни школа, в армии необходимо. Молодые люди должны знать, каким должен быть человек и на какой основе строилось наше государство. Служба в армии требует не только физического здоровья, нужно готовить не только мастеров своего дела, умеющих обращаться с оружием и техникой – молодые люди должны обладать и определенными нравственными качествами. Многие начальники, по мнению Д.Смирнова, эту духовную составляющую недооценивают. Воспитательная работа в войсках ведется, однако одними мероприятиями воспитать духовно зрелого человека нельзя, от лекций и бесед, никто не станет ни лучше не добрее. Как же привить любовь к ближнему? Без воздействия на душу человеческую это сделать невозможно. «У тех стран, которые – не дай Бог! – будут противостоять нам, есть все то же, что и у нас – армия, флот, ядерное оружие. Материальное же обеспечение, питание, жалование у нас, возможно, даже хуже, чем в силовых структурах других стран. Наше преимущество может быть только в нравственном отношении! Если мы исчерпаем этот ресурс – останемся разоруженными. Российская армия всегда была сильна пониманием необходимости своего служения»[368] . Другими словами, Российская армия сильна крепким здоровым правосознанием, основанным на священном долге, почетной обязанности, высокой ответственности и бескорыстного служения (Богу, Отечеству, своему народу), но не на всевозможных правах, льготах, гарантиях и преимуществах, имеющих прямо противоположную направленность, а значит и противоположную цель – ослабить правосознание, разрушить духовные основы боевой мощи России, подготовить ее к сдаче на милость врага-победителя без должного сопротивления, достойного отпора.

В Культурном центре Вооруженных Сил 28 января 2004 г. состоялось заседание секции XII Рождественских чтений, посвященное военно-патриотическому воспитанию молодежи, в котором приняли участие представители Министерства обороны, военных академий, военных комиссариатов, начальники военных училищ, кадетских корпусов. С докладом по проблемам подготовки молодого пополнения Вооруженных Сил выступил начальник Управления Генерального штаба ВС РФ генерал-лейтенант В.И.Астанин, который отметил, что по сравнению с 1988 г. количество граждан, годных к военной службе, сократилось почти на треть, число юношей, временно негодных к военной службе, а также ограниченно годных возросло в пять раз. «Сейчас каждый шестой призывник употребляет алкогольные напитки, каждый десятый – наркотические средства, каждый двенадцатый имеет приводы в милицию. Созданное СМИ общественное мнение о ненужности военной подготовки привело к тому, что патриотами считают себя все меньше и меньше молодых людей. Растет число уклоняющихся от военной службы, доля нигде не работающих и не учившихся на момент призыва составляет 40% общего количества призывников. Произошли разрушительные сдвиги в нравственном сознании молодежи. Ее кумирами все чаще становятся лица преступного поведения»[369] .

Таковы плоды воздействия на Россию информационно-психологического оружия потенциальных врагов России, в основе которого лежат навязываемые обществу (главным образом через различные СМИ) лжеучения, специально созданные системы ложных ценностей на первый взгляд красивых и полезных, а потому и привлекательных, однако в действительности скрытно (для духовно не зрелых людей) преследующих прямо противоположные цели деструктивного характера. Такое оружие имеет целью снизить духовный потенциал общества, а через него и идеологический, политический, экономический, физический, материальный и др. Действие этого оружия основано на основных духовных законах. С помощью специально разработанных систем мнимых ценностей граждан с неустоявшимся мировоззрением, системой истинных ценностей и основанными на ней твердыми правильными убеждениями (главным образом это молодежь, не имеющая достаточного жизненного опыта) дезориентируют, преподнося истинные ценности как мнимые (ложные, непрактичные, несоответствующими потребностям дня, отжившими, морально устаревшими и т.п.) и ловко подменяя их противоположными, вредными взглядами, одновременно разжигая в гражданах различные страсти (например, пьянства, тунеядства, стремление вести праздный образ жизни через рекламу алкоголя, фильмы и передачи соответствующего содержания), которые, в свою очередь, подавляя в человеке волю, стремление к высоким духовным идеалам, деморализуя, безудержно влекут его уже вниз – в духовную, а за ней и физическую погибель. Избежать этого тлетворного, незаметно разрушающего действия информационно-психологического оружия невозможно без духовной зоркости и бдительности, которую и воспитывает в русском народе уже второе тысячелетие Русская Православная Церковь.

В Академии Генерального штаба ВС РФ 29 января 2004 г. состоялась объединенная секция «Духовное просвещение в Вооруженных Силах, правоохранительных органах и пенитенциарных учреждениях» XII Рождественских Образовательных чтений, на которой в своем выступлении начальник Академии Генерального штаба генерал-полковник В.С.Чечеватов заметил, что сейчас действительно открываются и строятся новые храмы, но, в то же время, благодаря усилиям антинародных СМИ разрушаются души людей, тем более молодежи, призванной быть опорой и защитой Отечества. Он призвал забыть ленивое слово «завтра» и уже сейчас встать на борьбу с растлевающими наш народ явлениями, а также подчеркнул, что в России военные люди всегда были православными, и что без Православия Россия не устоит. Начальник Академии внешней разведки генерал-лейтенант Н.П.Грибин поделился опытом подготовки офицеров для работы в разведке и, в частности, указал, что Православие помогает в деле формирования личности защитника Отечества. Протоиерей Дмитрий Смирнов, выступая, также заострил внимание на том, что до революции основным элементом воспитания как отдельного человека, так и общества в целом, была Церковь, во время советской власти – учение марксизма-ленинизма, теперь же сознание подрастающего поколения формируют СМИ, и в первую очередь телевидение, которые не отражают национальных интересов государства[370] .

Как отметил в своем докладе на Всероссийской научно-практической конференции «Отечество. Армия. Церковь»[371] начальник Главного управления воспитательной работы ВС РФ генерал-полковник Н.И.Резник «Взаимодействие религиозных организаций и государства в деле консолидации российского общества, в возрождении нравственных основ служения Отечеству – условие укрепления могущества и процветания нашей Родины. Сегодня особую значимость приобретает отказ от устаревших стереотипов мышления и поведения. Это в полной мере относится к оценке роли религиозных объединений в истории и завтрашнем дне России, ее Вооруженных Сил. Влияние религии на военную организацию общества вполне закономерно. Религия учит человека не бояться смерти, воспитывает мужество, стойкость, самоотверженность. Она рассматривает защиту интересов Отечества как высшее проявление любви к своей Родине, своему народу»[372] .

В целом, как отмечает далее начальник ГУВР ВС РФ, Министерство обороны исходит из того, что военно-религиозные отношения должны строиться на принципах законности, приоритета интересов боеготовности войск и сил флота, уважения вероучения, правил и традиций той или иной религии. При этом взаимодействие с религиозными объединениями должно рассматриваться с учетом взаимного интереса, как Вооруженных Сил, так и конфессий. Интерес Вооруженных Сил основан на том, что сегодня в молодежной среде угрожающе выросли преступность, пьянство, наркомания. Следствие этого – снижение качества молодого пополнения Вооруженных Сил. Ухудшаются физические качества призывников, их здоровье и психика, что зачастую приводит их к суицидальным поступкам, самовольному оставлению частей. В этой ситуации, по славам начальника ГУВР ВС РФ, возлагаются определенные надежды на помощь священнослужителей, силу их духовного авторитета. «Даже одна спасенная жизнь офицера, солдата или матроса стоит всех наших усилий по взаимодействию с религиозными объединениями».

По сообщению заместителя командующего войсками Московского округа внутренних войск МВД России по работе с личным составом полковника А.А.Роганова «Русская Православная Церковь во все времена была хранительницей духовного достояния народа. Это обстоятельство учитывается нами при организации воспитательной работы с военнослужащими – и уже приносит свои плоды. По данным недавней инспекции Московского округа число преступлений за 11 месяцев 2003 г., совершенных в войсках, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сократилось в 1,2 раза». При этом, существенный вклад в укрепление воинской дисциплины внесли православные священнослужители, которые окормляют военнослужащих одиннадцати крупных воинских формирований округа, постоянно участвуют в воинских ритуалах, освящают оружие и помещения, исповедуют и причащают воинов, убывающих в районы выполнения боевых задач. Священники участвуют в индивидуальной работе с военнослужащими, имеющими личные проблемы, тяготящимися службой, отстающими в физическом развитии, проявляющими наклонности к суициду, с тяжелым семейным положением, психической неуравновешенностью, с сиротами, с теми, кто стремиться решать проблемы силой. По словам А.А.Роганова, «эта работа позволяет нам решать кризисные ситуации, улучшить взаимоотношение внутри воинского коллектива»[373] .

По сообщению начальника отдела воспитательной работы Учебного центра ФСЖВ России полковника А.Е.Дябина практически везде, где дислоцируются Железнодорожные войска, уже установлено тесное взаимодействие командования частей с Русской Православной Церковью. Среди направлений такого сотрудничества выделяются следующие:

- гуманизация взаимоотношений в воинских коллективах;

- патриотическое воспитание военнослужащих и допризывной молодежи;

- обеспечение прав верующих военнослужащих, разъяснение основ христианской морали;

- укрепление воинской дисциплины, профилактика конфликтных ситуаций и неуставных отношений между военнослужащими, борьба с пьянством, наркотиками;

- формирование нравственно здоровой крепкой семьи военнослужащего[374] .

Выступая на научно-практической конференции «Отечество. Армия. Церковь», заместитель главнокомандующего внутренними войсками МВД России генерал-майор С.С.Топчий отметил, что знаменательным событием в духовной жизни внутренних войск в 2002 г. стало то, что по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II была изготовлена главная икона внутренних войск МВД России «Святой Равноапостольный Великий Князь Владимир». Обретение внутренними войсками святой иконы покровителя внутренних войск – собирателя и крестителя земли русской – стало важным шагом на пути возрождения духовно-нравственных начал и исторических традиций Российского воинства. Стало обычной работой для священнослужителей участие в командировках по сопровождению благотворительных грузов в части и подразделения группировки внутренних войск МВД России на территорию Чеченской Республики. Как показывает опыт работы, тесное взаимодействие с религиозными организациями обогащает воспитательный процесс, способствует формированию позитивных нравственных ориентиров военнослужащих, поддержанию традиций верного служения Отечеству, помогает укреплению морально-психологического состояния личного состава[375] .

По сообщению командующего РВСН генерал-полковника Н.Е.Соловцова сила духа русского воинства во все времена укреплялась православной верой, верностью служению Отечеству и в настоящее время в Ракетных войсках стратегического назначения взаимодействие армии и Русской Православной Церкви плодотворно развивается по многим направлениям. Началом нового этапа сотрудничества послужило празднование 175-летия Военной академии РВСН имени Петра Великого и открытие в 1996 году в этом учебном заведении факультета православной культуры. Его продолжением явилось участие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в заседании Военного совета РВСН, принятие совместной Программы формирования духовных и нравственных основ воинского служения в Ракетных войсках стратегического назначения. В рамках реализации данной Программы уже проведено множество различных мероприятий. Освящен Центральный командный пункт РВСН, в его центральном зале установлена икона Небесной покровительницы Ракетных войск Святой Великомученицы Варвары. В гарнизоне Власиха Одинцовского района Московской области Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II освящен храм в честь Преподобного Илии Муромца Печерского, в котором ежегодно 17 декабря богослужения совершает Его Святейшество.

По инициативе воинских коллективов, жителей в ракетных гарнизонах построены и действуют 5 православных храмов, 7 часовен, музей православной культуры, несколько десятков комнат православного просвещения. В настоящее время идет строительство еще нескольких церквей. В библиотеках соединений и воинских частей созданы подборки литературы духовно-просвятительного содержания, оформлены иллюстрированные выставки, посвященные религиозным праздникам. В воинских частях стало доброй традицией участие священников в ритуалах принятия Военной присяги новым пополнением, торжественного приема офицеров-выпускников ВВУЗов. Содержательно и полезно для духовного развития проходят в ракетных гарнизонах религиозные праздники. Большое воспитательное воздействие на поведение воинов имеют коллективные и индивидуальные беседы священников с военнослужащими, во многих подразделениях установлены телефоны доверия для связи со священнослужителями, по которым каждый солдат имеет возможность обратится к ним прямо из казармы. Безусловно, отмечает командующий РВСН, взаимодействие с Русской Православной Церковью позволяет повысить эффективность воспитательной работы и оказывает положительное влияние на морально-психологическое состояние личного состава войск[376] .

Сейчас, по мнению начальника ГУВР ВС РФ, сложились основные направления сотрудничества Церкви и Вооруженных Сил: реализация прав военнослужащих и их семей на свободу веры; социальная защита; нравственное, патриотическое воспитание и духовное просвещение личного состава; формирование нравственно-психологичекой устойчивости в боевой обстановке; профилактика самоубийств и неуставных отношений; психологическая реабилитация; попечение о военных госпиталях. Кроме того, священники принимают деятельное участие в возрождении духовности, традиций служения Отечеству, участвуют в проведении государственных праздников, Дней воинской славы, возрождении традиции религиозного поминовения погибших воинов, а для практического осуществления взаимодействия с религиозными организациями нужна определенная система[377] .

Все выше приведенные теоретические положения, аргументы и доводы, исторические факты, конкретный практический опыт и его результаты с неизбежностью убеждают в насущной необходимости для укрепления обороноспособности государства, повышения боевого духа личного состава, улучшения состояния воинской дисциплины и правопорядка, а, следовательно, и состояния правовой работы в войсках – расширять и углублять религиозное воспитание военнослужащих, поставить на качественно новый уровень, на системную правовую основу взаимоотношение Вооруженных Сил и других силовых ведомств с Русской Православной Церковью. Большая роль в этом деле отводится и правовой работе, призванной выработать, юридически закрепить и широко распространить наиболее прогрессивные, полезные формы такого взаимодействия, используя позитивный практический и исторический опыт, соединив их в единую стройную организационно-правовую систему.

В этой связи интересно кратко рассмотреть, какая организационно-правовая система существовала в Российской армии в дореволюционный период и как регламентируются схожие правоотношения в зарубежных армиях, какой полезный опыт можно почерпнуть из этого, учитывая, что на повестке дня стоит достаточно важный (с точки зрения укрепления воинской дисциплины и правопорядка, повышения духа и морально-психологического состояния воинов) вопрос о восстановлении существовавшего до революции института военных священников.

2.8 Институт военного духовенства как организационно-правовое средство повышения правосознания военнослужащих.

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Ф.И.Тютчев

(из стихотворения «Наш век»)[378]

В 6-й новелле святого Юстиниана сформулирован принцип, лежащий в основе симфонии Церкви и государства: "Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о божественных делах, а второе (царство, государственная власть) руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем". Руководствуясь этой нормой, император Юстиниан в своих новеллах признавал за канонами силу государственных законов. Классическая византийская формула взаимоотношений между государственной и церковной властью заключена в "Эпанагоге" (вторая половина IX века): "Мирская власть и священство относятся между собою как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства"[379] .

Применительно для благоденствия Вооруженных Сил и других военных ведомств данная формула заключается в определенной связи и согласии власти военной с властью церковной. Очевидно, такое благоденствие во многом зависит от характера и содержания указанных связей и взаимном согласии двух властей, которое может достигаться при наличии у них единых взглядов, мировоззрений, систем ценностей, основанных не на «скоромимоходящих» явлениях мира сего, а на более фундаментальных, незыблемых, проверенных временем и жизнью положениях и учениях. Для России на протяжении многих веков таким учением и опытным знанием многих поколений было учение Православной Церкви.

Испокон веков общество (народы) для защиты от врагов выбирало из рядов своих самых достойных, сильных, мужественных сыновей. По промыслу Божию одними из первых, принявших святое православие, стали воины дружины – защитники Отечества. История сохранила до нас и события тех «давно минувших дней». Как известно, овладевши Корсунью, встал Великий Князь Владимир с дружиною своею – воинами великими – в граде сем. Отправив послов в Царьград, потребовал у царей греческих Василия и Константина руки сестры их греческой царевны Анны. Ожидая царевну греческую в Корсуни, по устроению Божьему, Владимир заболел очами, так что ничего не мог видеть, и сильно тому сокрушался. Анна же, прибыв в Корсунь, велела передать ему: «Если хочешь исцелиться от своей болезни, крестись скорее, иначе не получишь исцеления». Великий Князь Владимир дал свое согласие. Тогда Корсуньский Первосвятитель с прибывшими из Царьграда пресвитерами, огласив Великого Князя, совершили над ним святое таинство, крещение. И в ту минуту, как только возложил на крещаемого руку Первосвятитель, Владимир мгновенно прозрел и воскликнул, выходя из святой купели: «Вот теперь впервые узрел я Бога истинного!». Многие военачальники и воины дружины Великого Князя Владимира, видя совершившееся чудо, тут же последовали примеру своего князя. Затем вся торжествующая дружина князя Владимира, находящаяся в Корсуни, приняла святое крещение[380] .

Как свидетельствуют летописи, вслед за дружиной была крещена в православную веру и вся Киевская Русь, которая за короткий срок достигла небывалого духовного подъема. Так, согласно хронике Титмара, епископа Мерзебургского, описывающего Киев в 1048 году (т.е. через 60 лет после крещения Руси), в нем насчитывалось 400 церквей[381] . Никоновская же летопись сообщает, что во время пожара, происшедшего за год до этого, в Киеве сгорело 700 церквей[382] .

После крещения Руси судьбы светской и духовной власти тесно переплетаются, взаимно поддерживая одна другую. Летописи доносят до нас многие яркие события тех далеких лет, свидетельствующие об этом.

Так, 20 августа 1380 г., рано утром, войска московского князя собрались выступить из Москвы. Духовенство служило всем собором напутственный молебен и окропило знамена и войско освященной водой. Князь Димитрий Иванович, обращаясь к войскам, громко воскликнул: «Братия моя милая, не пощадим жизни своей в борьбе за веру христианскую, за святые церкви и за землю Русскую!». «Мы все готовы сложить свои головы за Христову веру и за тебя, государь великий князь!» – отвечали в один голос воины. Преподобный Сергий, благословляя князя Димитрия Ивановича, сказал: «Господь, видев смирение твое, вознесет тебя, а врагам неукротимую ярость и гордость низложит». Тогда великий князь обратился к святому Сергию с просьбой дать ему двух могучих богатырей – иноков по имени Пересвет и Ослябя в его княжескую дружину. Св. прп. Сергий благословил иноков готовиться к ратному делу и каждому из них дал от себя в дар схиму с нашитым на ней крестом. Прощаясь с иноками, пророчески сказал: «Мир вам, братья Ослябя и Пересвет! Пострадайте как добрые воины Христовы, так как настало уже ваше время»[383] .

Как указывает святитель Лука (Войно-Ясенецкий), своим благословением Дмитрия Донского преподобный Сергий поднял дух русского воинства и тем самым способствовал исходу боя, во многом предрешившего судьбу русского народа. Примером своей жизни, высотой своего духа преподобный Сергий поднял упавший дух своего народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее[384] .

Представляет немалый интерес также и описание событий взятия Казани царем Иоанном Грозным, вскоре после его венчания на царство в 1547 году. Приступив к Казани, царь остановил войско на обширном поле и развернул ту хоругвь, которая была некогда с Дмитрием Донским в Куликовой битве, и служил молебен. Духовенство, которое находилось в войске, торжественно, при построении полков, начало служить молебен о победе во время брани против супостатов. После завершения молебна царь обратился к воеводам и воинам: «Настало время нашему подвигу! Постоим единодушно за свою веру и за нашу братию, православных христиан, которые уже много лет томятся в плену у Казанцев!». Все войска подготовились к тому, чтобы двинуться к городу, когда будут взорваны подкопы, подведенные под его стены. Сам царь Иоанн Васильевич надел полное воинское вооружение и стал на молитву в походной церкви, находившейся при царском шатре. Когда во время богослужения дьякон читал Евангелие и возгласил: «И будет едино стадо и един пастырь» – раздался страшный грохот от первого взорванного подкопа. Несмотря на это, обедня продолжалась, и во время ектении при словах: «Еще молимся Господу Богу нашему помиловати государя нашего, царя Иоанна Васильевича, и покорити под нозе его всякого врага и супостата» – грянул второй подкоп, еще сильнее первого. Тогда все царское войско устремилось в проломы и ворвалось в город. Сам царь, помолясь Богу и приложившись к иконе Святого Сергия, приехал к войску и увидел уже русские знамена на стенах и башнях Казани. Отслужив благодарственный молебен Богу за дарованную победу, царь приказал очистить город от развалин и на лучшем месте его повелел заложить соборный храм, а потом обошел все стены Казани, предшествуемый духовенством, которое кропило стены и башни освященной водой[385] .

Приведенные события являются лишь малой крупицей из той огромной массы исторических примеров, свидетельствующих о глубоком понимании в те далекие от нас времена многими государственными деятелями, великими мужами, военачальниками и воинами приоритета духовного над материальным, а также той высокой роли, которую играет духовное укрепление воинов в деле тяжелого ратного служения Богу, Царю и Отечеству. Именно такое глубокое понимание сути этого явления и его значения в ратном деле побудило руководство страны создать организационно-правовые средства укрепления в войсках нравственных, духовных, религиозных основ.

В России до определенного времени не было особого института военного духовенства, хотя священнослужители всегда сопровождали войска в походах. Факт службы полкового священства был зафиксирован во времена правления Царя Алексея Михайловича. В «Учении и хитрости ратного строя пехотных людей», изданном в 1657 г., впервые упоминается о жаловании полковому попу. Вместе с тем, известно, что уже в XVI веке в Англии, Франции и Венеции существовало флотское духовенство[386] .

При Петре I для каждой части войск были назначены особые полковые священники и флотские иеромонахи. Устав военный 1716 г. и Морской устав 1720 г. уже описывают обязанности духовенства. В частности Морской устав от 13 января 1720 г. предписывал, что «на котором ко­рабле определена будет церковь, тогда священник должен оную в доб­ром порядке иметь и в воскресные, и в празднуемые дни, ежели жесто­кая погода не помешает, литургию отправлять. Также поучение словесное, или на письме читать, в наставление людям, а в прочие дни, молитвы положенные» (Глава IX. «О священниках. О начальном священнике», ст. 3).

Общее руководство деятельностью полковыми священниками возлагалась на обер-полевого священника. Глава XXIX Устава военного была посвящена этому должностному лицу и, в частности, устанавливала, что «Обер-полевой священник, при фельдмаршале или командующем генерале быти должен, которой казанье чинит, литургию, установленныя молитвы и прочия священническия должности отправляет. Оный имеет управление над всеми полевыми священниками, дабы со всякою ревностию и благочинием свое звание исполняли».

Во флоте управление над всеми священниками возлаганось на начального священника. Согласно ст. 1 гл. IХ книги II Морского устава «Началь­ной священник, должен быть на корабле аншеф командующаго и имеет управление над всеми священниками во флоте. И как время допус­тит, быть на каждом корабле для надзирания священников, что ис­правляют ли они свою должность, и буде-найдется такой, что должно­сти своей не исправляет, или на котораго будут ему жаловаться офи­церы, или прочие служители: в таком случае он должен того священ­ника исправлять по силе погрешения, словами, или наказанием, чему будет достоин, по правилам церковным».

При Императоре Павле I в 1797 г. была учреждена должность обер-священника армии и флота и особое управление при нем. Уже в этот период времени полковые священники прославились своими подвигами, например, сам А.В. Суворов в своем рапорте о взятии Измаила упоминает о мужестве священника Полоцкого полка о. Трофима Куцинского, который ободрял солдат в сражении, находясь в первых рядах штурмующих. «На 4-ю и 5-ю колонны, состоявшие из казаков, турками была совершена молниеносная атака. Казаки попятились назад, не выдерживая натиска противника. А. В. Суворов на помощь им прислал подразделения пехоты и кавалерии. Один из батальонов Полоцкого полка, двинувшись в штыки на турок, потерял своего командира, солдаты заколебались, пришли в замешательство... это видит полковой священник, воспламеняется мужеством, высоко поднимает крест с изображением Искупителя, обещает им верную победу и, указывая путь к ней, бросается на сабли турок. Воспламененному этим мужеством солдату уже ничто не может противиться, неудержимо стремятся они вперед, и все падает под их штыками"[387] .

Соотнесение полковых священников к чину капитана произошло при императоре Николае I, который в связи с тем, что "нынешнее весьма ограниченное их содержание не соответствует ни важности носимого ими сана, ни подвигам постоянного усердия в назидании воинских чинов в правилах благочестия и любви к престолу и Отечеству" 6 декабря 1829 г. подписал указ о прибавке с 1 января 1831 г. жалования военному духовенству. Отныне, гласил сей указ, священникам "производить жалование с денщичьими против капитанов"[388]

Как показала история войн, в т.ч. оборона Севастополя (1854-1855 г.г.), русско-японская война (1904-1905) и первая мировая, - труды и подвиги военных священников не были напрасными. Во время войны духовенство сопровождало свои части с походными церквами, духовно окормляло воинов, поддерживало их нравственно и психологически. На поле боя священник облегчал страдания раненых, готовил к смерти умирающих и погребал убитых. Мужество полковых священников вселяло бодрость и укрепляло дух воинов.

Так, например, иеромонах Иоанникий (Добротворский) с первых дней осады Севастополя постоянно был в траншеях, ежедневно обходил батареи с крестом в руках, вдохновляя солдат на подвиги. В ночь со 2 на 3 марта 1855 года в составе одного из батальонов Камчатского полка он участвовал в ожесточенном бою, ободряя своим словом и примером солдат, напутствовал умирающих, утешал и перевязывал раненых. Среди трупов вражеских солдат пастырь усмотрел офицера, притворившегося мертвым, которого пленил и сдал военному начальству. За отличие и мужество иеромонах был награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте.

Немало военных пастырей сложили свои головы при обороне Севастополя, напутствуя умирающих, погребая убитых, при совершении богослужений на бастионах и в лазаретах, при оказании помощи раненым и больным. Их имена были сохранены в летописи архивов Духовного правления и церквей Севастополя. Священник Минского пехотного полка Иоанн Еланский скончался в момент напутствия умирающих на перевязочном пункте. Священник того же полка Василий Дубневич погиб при исполнении обязанностей на своем посту. Его судьбу разделили священники Московского пехотного полка отец Виктор Грачев, Низовского пехотного полка отец Михаил Розанов, Углицкого егерского полка отец Афанасий Никольский, Белостокского пехотного полка отец Григорий Судковский, Смоленского пехотного полка отец Илия Терлицкий и многие другие. Из двухсот военных священников - участников Крымской войны двое были награждены офицерским орденом святого великомученика Георгия Победоносца IV степени, 58 - золотым крестом на Георгиевской ленте, 5 - золотым наперсным крестом из кабинета Его Императорского Величества, 29 - золотым наперсным крестом от Святейшего Синода, столько же - орденами святого Владимира III и IV степеней[389] .

В конце 1887 г. на стол императору было положено "Положение о новых служебных правах и окладах содержания военному духовенству", которое и было Высочайше утверждено 21 декабря того же года. Этот документ имел важное значение для военно-духовного ведомства. Так, части военного духовенства были предоставлены высшие права - Главный священник (протопресвитер) был приравнен к генерал-лейтенанту, протоиерей - к полковнику (до этого времени они имели права соответственно генерал-майора и майора). Полковой священник получил практически полный капитанский рацион[390] .

Во время первой мировой войны в подчинении протопресвитера (главного священника в военном ведомстве) было свыше 5 тысяч священников. Об их деятельности во время военных действий давали благожелательные отзывы оба Верховных Главнокомандующих царской армии. Департаменту военных священников были подчинены 24 военных собора, сотни церквей (437 полковых, 13 крепостных, 32 госпитальные, 17 тюремных, 33 судебные и т.д.), а также целый ряд лечебных и прочих богоугодных заведений. Численный состав священников в русской армии определялся штатами, утвержденными военным министерством[391] . По некоторым сведениям, полковые священники еще в 1918 г. были и в отдельных частях Красной Армии.

Воинские уставы середины XIX в. предлагали поддерживать в войсках религиозную веру как основу нравственности, здоровья, всех добродетелей и даже воинской доблести солдат, в связи с чем указывали "стараться иметь при полках хороших, умных, кротких и человеколюбивых священников" [392] .

В 1890 г. была произведена реформа управления военного духовенства и вступило в силу впервые составленное "Положение об управлении церквами и духовенством Военного и Морского ведомств", сборник правовых актов, регулирующих деятельность всего военно-духовного ведомства. В общем, Положение закрепило разрозненные документы и сложившуюся практику, хоть как-то определявшие правовой статус военного духовенства. По Положению, священники обязаны были совершать богослужения по назначенному от военного начальства времени и по соглашению с ним церковные таинства и требы, от согласия последних зависели и отпуска военных пастырей. Во время военных действий священники должны были "находиться в безусловном повиновении военному начальству", а все возникающие между ними недоразумения и разногласия разрешались духовной властью. Особо была интересна 45 статья Положения: "Священники ведомства Протопресвитера состоят в безусловном ему подчинении и обязываются исполнять все законные распоряжения непосредственного военного начальства"[393] . В Своде военных постановлений за 1838 г. было сказано несколько иначе: "Полковые священники состоят сверх начальства военного в ведомстве обер-священника армии..."[394] .

Одной из главнейших задач военного духовенства являлось, прежде всего, религиозно-нравственное воспитание воинов различными, наиболее действенными способами и средствами. Это глубоко осознавалось не только государственной и военной властью, но и самим военным духовенством, которое в своих ведомственных актах неустанно об этом напоминало в войсках. Так, церкуляром Гланого священника армии и флота А.А.Желобовского средства для религиозно-нравственного воспитания войска указаны военному духовенству в благоговейном совершении Богослужения в полковых церквах, в проповеди Слова Божия, как в церкви – в форме проповедей, так и вне храма – внебогослужебных бесед и религиозно-нравственных чтений, а также в преподавании Закона Божия в учебных полковых командах[395] .

В круг обязанностей священника на войне входило: кроме молитвы келейно, совершение богослужений в воскресные и праздничные дни (местом богослужения служили: церковь, палатка, жилой дом, открытое поле и т.д.), совершение торжественных молебнов перед началом боя и панихид после. Во время боя место священника было с ранеными, но во всякую минуту он мог пойти и вперед, где потребуется его участие, как можно чаще беседовать с чинами, реагируя на все – как положительное, так и отрицательные явления в жизни своей части, первые всячески одобряя, вторые – предупреждая от повторения.

Разосланная во время Первой мировой войны священником штаба VII армии в войска Инструкция священникам запасных батальонов и ополченских частей армии предписывала: «Миссия священника в запасных и ополченских частях армии в переживаемое нами время представляется чрезвычайно высокой и ответственной. Священной задачей его пастырского служения является воспитание и укрепление в молодых воинах, которыми пополняются ряды нашей армии, сознания долга, мужества и патриотизма, до готовности с радостью положить свою жизнь за благо и счастье Родной Земли. В достижении этой святой цели главным средством является живое слово пастыря»[396] .

В 1917-1918 гг., после развала армии и смены политического строя в России, появились деятели, которые во всех бедах, потрясших страну, обвиняли армию и военное духовенство. В ноябре 1918 г. в Томске проходило одно из церковных совещаний, на котором, в частности, был также затронут этот вопрос. В ответ на обвинения военного духовенства в разложении армии известный в свое время военный пастырь протоиерей А.Русецкий сказал следующее. "Вы обвиняете военное духовенство в разложении армии, - говорил он. - Но кто из вас, обвинители, видел нас, когда мы годами сидели в сырых окопах под градом пуль и снарядов, когда мы гнили в Пинских болотах, когда нас травили удушливыми газами, когда нас заедали паразиты, когда мы, сидя на земле, месяцами не видели солнца, когда мы на чуждых нам полях Польши и других фронтах совершали утомительные переходы без воды, в пыли и грязи, не досыпая и не доедая месяцами? Вы знаете, обвинители, сколько военных священников убито, ранено, контужено, сколько томится в плену? Обо всем этом вы забыли. В то время вы сидели дома и только ждали от нас подвигов. Мы их совершили..."[397] .

Примечательно и то, что даже в период ликвидации в советское время военного духовенства и открытых гонений Русской Православной Церкви государственной властью она продолжала воспитывать в народе высокие религиозно-нравственные качества, хотя и в значительно меньших масштабах. Наибольший размах эта деятельность приобрела в период Великой Отечественной войны с фашистской Германией и ее союзниками. Вклад Русской Православной Церкви в воодушевлении русского народа словом и делом на борьбу с агрессором был столь велик, что его не могло не заметить и не оценить даже богоборческое государство. За выдающиеся заслуги в деле организации патриотической работы в период Великой Отечественной войны Патриарх Московский и всея Руси Алексий 16 августа 1946 г. был награжден орденом Трудового Красного Знамени[398] .

Таким образом, православная вера на протяжении всего существования России и ее Вооруженных Сил использовалась как мощное средство против деморализации и преступности, угрожающих обществу и войскам, как действенный инструмент повышения нравственности, патриотизма, правосознания и правовой культуры военнослужащих. Необходимо изучать этот положительный опыт и активно применять в деле укрепления воинской дисциплины и правопорядка в войсках, повышения боевой мощи и боевого духа Вооруженных Сил.

Следует отметить, что такая работа уже достаточно активно проводится как в войсках, так и на самом высоком уровне органов военного управления. В частности, 29 января 2004 г. в Академии Генерального штаба состоялось заседание секции «Духовное просвещение в Вооруженных силах» XII Международных Рождественских Чтений. Заседание открыл Начальник Академии генерал-полковник В.С.Чечеватов. С докладами выступили архиепископ Августин Львовский и Галицкий, Председатель Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами Украинской Православной Церкви (Московский Патриархат), Председатель Синодального Отдела протоиерей Димитрий Смирнов. Выступающие отметили важность укрепления взаимодействий и связей армии с духовенством, обменялись опытом и обсудили наиболее удачные и полезные формы сотрудничества военных организаций с Православной Церковью.

Характеризуя обстановку в современном мире, начальник Академии Генерального штаба ВС РФ, генерал-полковник В.С. Чичеватов подчеркнул: «Россия снова стоит на пути тех, кто рвется к мировому господству. Силы зла выходят к нашим южным и западным рубежам. В то же время, несмотря на все трудности минувшего десятилетия, в стране сохранились два устойчивых и жизненно важнейших для нее института – Церковь и Армия». В современных условиях, отмечал также начальник Академии, невозможно строить армию, укреплять морально-политическую составляющую ее мощи, без переосмысления отечественной истории, в частности – военной, и роли в ней Церкви, вдохновлявшей воинов на подвиги. Приведя исторические примеры, В.С.Чичеватов призвал собравшихся «восстановить Церковь в душах воинов», как непременное условие достижения победы в развернувшемся противоборстве с силами мирового зла. Если же этого не произойдет, то «лишенная национально-религиозного содержания страна перестанет быть Россией». В заключение он призвал к немедленным действиям по укреплению веры и Армии[399] .

Следует особо обратить внимание на то обстоятельство, что, несмотря на отсутствие системы правовых средств, способствующих укреплению морально-политической составляющей мощи армии и флота с помощью Русской Православной Церкви и имеющегося у нее потенциала, жизнь указывает на важность и необходимость такой работы и подталкивает к выработке оптимальных организационных форм, направленных на улучшения деятельности на данном направлении. Так, по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, по договоренности с Министром обороны РФ и при поддержке Командования ВДВ в Рязанском Военном институте с 24 по 26 июня 2003 г. состоялись учебно-методические сборы священников, ответственных за взаимодействие епархиальных Управлений с Вооруженными Силами, а также священников, окормляющих православных военнослужащих воинских частей, дислоцированных на канонической территории Русской Православной Церкви.

На сборах обсуждались следующие вопросы:

1. Богослужебная деятельность в воинских частях;

2. Катехизаторская деятельность;

3. Участие священнослужителей в торжественных мероприятиях воинских частей;

4. Опыт душепастырского окормления военнослужащих, находящихся на излечении в военно-медицинских учреждениях;

5. Опыт пополнения библиотек воинских частей литературой духовно-нравственного содержания;

6. Организация экскурсий и паломнических поездок военнослужащих;

7. Особенности оказания благотворительной помощи военнослужащим и воинским частям;

8. Проблемы окормления воинских коллективов, в которых есть представители иных вероисповеданий (например, ислама), пути решения этих проблем;

9. Опыт окормления военнослужащих в "горячих точках".

Также на сборах изучались устройство полевого храма и полевой часовни, особенности совершения таинств в полевых условиях (Косово, Чечня). Духовенство обучалось навыкам посадки в бронетехнику.

Как видно из изложенного, в сознание высшего командного состава и представителей Русской Православной Церкви все глубже проникает понимание необходимости более тесного взаимодействия в вопросах формирования у личного состава религиозного сознания. Более того, несмотря на то, что отсутствуют как таковые нормативные правовые документы, регулирующие порядок такого взаимодействия, само взаимодействие развивается широким фронтом как на низовом уровне, так и на высшем командном, организовываются и проводятся сборы военных священников, осуществляется ими обмен опытом духовного окормления военнослужащих, идет обсуждение проблем, связанных с религиозным воспитанием в войсках. Потребность в издании государством организационно-правовых документов по вопросам урегулирования отношений армии и церкви в деле духовного возрождения войск и укрепления их боеготовности становится все более и более настоятельной.

В рамках XIII Международных Рождественских образовательных чтений, проходивших в Москве с 24 по 30 января, состоялись II Учебно-методические сборы военного духовенства, в которых приняли участие 391 человек, из них 195 священнослужителей Русской Православной Церкви, представляющих 56 епархий на территории России. Выступивший на этих сборах с докладом заместитель начальника военной академии ГШ ВС РФ генерал-полковник В.М. Барынькин, отметил, что в современной России осталось только два устойчивых, жизнеспособных социальных основания, корнями уходящие в глубь народной жизни: Православная Церковь и Армия. Военная мощь, соединенная с высокой духовностью – это необоримая сила, не подверженная никаким политическим шатаниям и раздорам внутри страны и способная противостоять извне… Государство крепко своей Армией, Армия – духовным потенциалом, а воин – моральным духом. Россия будет расти и развиваться, если в ней воцарится дух служения, чести и верности. Активно насаждаемый у нас культ бесчестия, жадности, алчности и предательства грозит полным распадом на пути позора и бессилия. Сегодня, по убеждению В.М. Барынькина, невозможно строить новое государство, новую Армию без проведения границы между добром и злом, между правдой и ложью, без глубокого, сердечного усвоения исторического наследия государства, Церкви и Армии[400] .

В Резолюции II учебно-методических сборов военного духовенства среди прочего указывается на необходимость обеспечить руководящими документами силовых министерств и ведомств, определяющими и регламентирующими взаимоотношение Армии и Церкви[401] . Таким образом, назрела потребность в нормативном закреплении на федеральном уровне порядка такого взаимодействия, форм и средств его наиболее оптимального и эффективного осуществления в войсках и органах военного управления.

Здесь следует отметить, что необходимость такого правового закрепления объективно существует, более того, отдельные попытки такого закрепления встречаются в военном законодательстве и на эти правовые нормы уже можно хоть как-то опираться в организации сотрудничества командования с религиозными организациями. В частности, директивой Министра обороны Российской Федерации «О совершенствовании работы по обеспечению безопасности военной службы в Вооруженных Силах Российской Федерации» от 12 июля 1997 г. № Д-10, отмечающей, что почти каждый третий случай людских потерь происходит вследствие самоубийств, была утверждена Концепция безопасности военной службы в Вооруженных Силах Российской Федерации, в которой устанавливается, что морально - психологическое обеспечение безопасности военной службы командирам (начальникам) всех степеней следует осуществлять в том числе и посредством взаимодействия с общественными и религиозными объединениями, а позже изданный приказ Министра обороны РФ от 12 октября 1998 г. № 457 «О создании комиссий по безопасности военной службы в Вооруженных Силах Российской Федерации», в утвержденном им Типовом положении о комиссиях по безопасности военной службы в ВС РФ, прямо предусматривает (в разделе «Задачи комиссии»), что на комиссию возлагается взаимодействие с общественными и религиозными организациями (объединениями) в интересах обеспечения безопасности военной службы в войсках (силах).

В Положении о Главном управлении воспитательной работы Вооруженных Сил РФ (утв. приказом МО РФ 2005 г. № 22) среди функций Главного управления воспитательной работы, в частности, указывается изучение, обобщение и распространение в войсках опыта духовно-нравственного воспитания военнослужащих (ст. 8 п. 19); обеспечение взаимодействия Министерства обороны с религиозными объединениями в интересах духовного воспитания и удовлетворения религиозных потребностей военнослужащих (ст. 8 п. 38).

Это пока только первые шаги, но и они уже наглядно показывают понимание командованием остроты проблемы и осознание помощи, которую может оказать при ее разрешении взаимодействие с религиозными организациями. Однако указанных правовых средств явно недостаточно, на что, в частности, также указывает и главный военный прокурор в своем письменном обращении в адрес Святейшего Патриарха и Министра обороны, в котором он предлагает «рассмотреть возможность принятия организационно-правовых норм, направленных на разработку и создание качественно новой нормативной базы, предусматривающей более активное участие священнослужителей в нравственном и патриотическом воспитании военнослужащих. Главная военная прокуратура готова оказать содействие в этой работе. Убежден в том, что такие меры будут способствовать оздоровлению морально-психологического климата в воинских коллективах Вооруженных Сил Российской Федерации»[402] .

Как видно из выше изложенного, необходимо двигаться вперед в нормативном правовом закреплении наиболее полезных для военных организаций и воинов форм взаимодействия войск с религиозными организациями. Требуется до принятия соответствующих законодательных актов (что является длительным процессом) в ближайшее время издание универсального единого для всех силовых ведомств акта, устанавливающего порядок и формы осуществления сотрудничества военных организаций с религиозными и в первую очередь с Русской Православной Церковью.

Представляется наиболее оптимальным издать Верховным Главнокомандующими – Президентом России в целях укрепления обороноспособности страны, реализации конституционных прав граждан и на основании обращения Патриарха Московского и всея Руси указа о мерах по укреплению морально-психологического состояния, боевого духа и патриотического воспитания войск, реализации конституционных прав личного состава. В этом указе представляется целесообразным предусмотреть следующие вопросы:

1. Кратко обосновать необходимость взаимодействия с Русской Православной Церковью, учение которой в максимальной степени способствует укреплению обороны страны и приверженцами которого является большая часть (по сравнению с другими конфессиями) личного состава войск. В таком обосновании следует сослаться на исторический опыт сотрудничества (как дореволюционный, так и послеперестроечный), повышение нравственных основ военной службы, культуры межличностных взаимоотношений военнослужащих, профилактика неуставных отношений и воинских преступлений, укрепление морального, воинского, боевого духа и воинской дисциплины, любви к своей Родине, беззаветной преданности своему народу, сплоченности и взаимовыручки, жертвенного отношения к военной службе, как наиболее высокой, почетной и ответственной формы служения своему народу и Отечеству, подавляющее превосходство (в процентном соотношении) среди личного состава лиц, относящих себя к православному вероисповеданию, предоставление возможности военнослужащим и гражданскому персоналу реализовывать свое конституционное право (ст. 28 Конституции России) на свободу вероисповедания, а также право иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

2. Предусмотреть обязанность всех командиров и начальников военных организаций осуществлять взаимодействие с поместными церквями и священноначалием Русской Православной Церкви в указанных выше целях с учетом задач, стоящих перед органами военного управления и возможностями представителей Русской Православной Церкви на основании заключенных договоров, которые необходимо заключить (там, где они еще не заключены) в срок до 1.01.06 г.

3. В числе наиболее оптимальных форм сотрудничества установить индивидуальные и коллективные беседы священника с военнослужащими, гражданским персоналом на духовные, нравственные, психологические, религиозные, патриотические, исторические и т.п. темы (особое внимание уделяя нарушителям воинской (трудовой) дисциплины), занятия (лекции, доклады, семинары, просмотры видеоматериалов и т.п. на указанные темы), вечера вопросов и ответов, встречи с авторитетными представителями духовенства, концерты (духовной музыки, песнопения и т.п.), экскурсии по объектам духовной культуры, местам боевой славы и др., паломнические поездки по святым местам и т.п., проведение богослужений (или предоставление возможности участия в них – по желанию военнослужащих, гражданского персонала, без ущерба для поддержания необходимого уровня боеготовности частей и подразделений), таинств, молебнов, панихид, совместных молитв и т.п.

4. Время для проведения указанных мероприятий планировать преимущественно в выходные и праздничные дни, а также не менее 2-х часов еженедельного служебного времени (преимущественно для злостных нарушителей воинской дисциплины, а также для военнослужащих по контракту, проживающих на большом удалении от места дислокации частей).

На основании такого указа Президента России командиры частей, руководители органов военного управления будут организовывать взаимодействие с местным духовенством, заключать с ними договоры о сотрудничестве, в соответствии с которыми будут совместно разрабатываться и утверждаться планы мероприятий на периоды обучения войск, а при издании командирами (начальниками) «установочных» приказов на соответствующий период обучения они уже на основании этих планов и условий, возможностей, оговоренных в договоре будут планировать конкретное время, место, категорию и численность личного состава, ответственных и т.п. для проведения соответствующих мероприятий в рамках такого взаимодействия с Русской Православной Церковью. В худшем варианте подобный порядок может быть закреплен приказами руководителей федеральных органов исполнительной власти, имеющих военизированные подразделения. Однако в любом случае его следует рассматривать как временный, подготовительный, предназначенный как переходный к введению штатных должностей военных священников в войсках.

Таким образом, путем нормативного правового закрепления такого порядка в войсках будет решаться двуединая задача: повышаться на системной, организованной основе нравственный, духовный потенциал, морально-психологическое состояние, боевой дух войск, а вместе с ним и правосознание, воинская дисциплина, боеготовность частей и подразделений, с одной стороны, а с другой, – будут созданы благоприятные условия для реализации личным составом своих конституционных прав в религиозной области.

При этом не будет нарушаться и действующее законодательство, поскольку Русская Православная Церковь, используя свой богатейший опыт в этой области, будет оказывать содействие в укреплении обороноспособности страны и духовно окормлять воинов, большая часть которых и исповедуют православие. Другим конфессиям законом не запрещается идти по тому же пути и представлять руководству страны доказательства своего огромного вклада в укреплении обороны страны (как в историческом прошлом, так и на современном этапе ее организации), достаточного количества сил и средств для этого, востребованность этих средств и их пользу для военного дела, а также наличие большинства представителей этой конфессии в войсках или, по крайней мере, достаточно большого их количества. При наличии обоснованных и убедительных доводов, очевидно, руководителем страны может быть принят аналогичный указ и в отношении этой конфессии. В определенном смысле на это могут в той или иной степени рассчитывать, например, представители ислама.

Вместе с тем, необходимо проявлять при этом большую осторожность, в связи с угрозами, надвигающимися на Россию и с этой стороны. Как справедливо отмечает специалист в области сектоведения профессор А.Дворкин, «надо помнить, что структуры сектанства, особенно американского, использует Центральное разведывательное управление. В частности, иеговисты, сайентологи, в меньшей степени – мармоны. И когда ты имеешь дело с иеговистом, сайентологом – это может оказаться офицер спецслужбы недружественной к нам страны. Сайентология – это сама по себе международная спецслужба, очень эффективная. Она делится информацией за ту «крышу», которую ей предоставляет Госдепартамент. За это все ее организации освобождаются от налогов. Она наделена такими привилегиями в США, которые некому не снились. Так что нам нужно быть очень бдительными»[403] .

Вместе с тем, как справедливо указывает командующий войсками Сибирского военного округа генерал армии Н.Е.Макаров: «В нашем округе заметно возросло стремление молодежи к деструктивным культам… В основном же господствуют среди молодежи идеи религиозного пацифизма. Их проповедуют иеговисты, адвентисты седьмого дня, кришнаиты»[404] .

Таким образом, сектантство активно внедряемое в России позволяет решать двуединую задачу – проникновение спецслужб на военные объекты, подрыв мобресурсов и боевого духа армии и флота, т.е. обороноспособности России.

Еще в 1996 г. в Обращении Государственной Думы Федерального Собрания РФ "К Президенту Российской Федерации об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России" прямо указывалось: «В Российской Федерации в настоящее время действует большое количество новых религиозных организаций, в том числе деструктивных и жестко руководимых из-за рубежа. Только крупных насчитывается более полусотни, мелких же, к примеру, корейского происхождения, в Москве около восьмидесяти… Работа некоторых так называемых религиозных организаций уподобляется действиям специальных служб. Особенно преуспела в этом американская "Сайентологическая церковь". Ее проникновение зафиксировано на режимных предприятиях города Обнинска, на предприятиях военно-промышленного комплекса в различных регионах России… Уже в тридцати городах России действуют центры так называемой дианетики - вербовочные структуры "Сайентологической церкви", которую германские государственные органы определили как "криминальную коммерческую организацию с элементами психотеррора". Некоторые адепты "Сайентологической церкви" в Греции подозреваются в шпионаже… Всего за четыре года после регистрации в России "Общество свидетелей Иеговы" покрыло сетью своих центров всю страну, организовав сотни общин в различных городах и областях. Через свой центр, построенный в курортном районе "Солнечное" под Санкт-Петербургом на территории бывшего пионерского лагеря, эти общины регулярно снабжаются журналами и другой литературой. В компьютерную базу данных этого центра приходит, а затем передается в город Бруклин (США) полная информация обо всех адептах "Общества свидетелей Иеговы" в нашей стране и о гражданах, проживающих на территории сферы влияния "Общества"».

Примечательно, что для решения вопросов, связанных с обеспечением религиозной безопасности, как указывается в Обращении, Государственная Дума Федерального Собрания РФ считает необходимым:

1. Выделить в Российской Федерации по примеру большинства государств Европы традиционные культурообразующие религии, являющиеся религиями большинства верующего населения.

2. Создать при Правительстве Российской Федерации на основе традиционных вероисповеданий полномочную межконфессиональную экспертную комиссию для официальной оценки воздействия на здоровье общества, семьи, граждан России религиозных организаций, вероисповеданий, учебных религиозных и религиоведческих программ.

3. Обеспечить профилактику вовлечения населения в деструктивные религиозные организации путем законодательного ограничения или запрещения их деятельности в связи с опасностью нанесения ими вреда здоровью граждан предусмотреть по примеру ряда государств процедуру информирования граждан при бракосочетании о деятельности деструктивных религиозных организаций; ввести в программы обучения в общеобразовательных учреждениях факультативные курсы лекций о деятельности некоторых религиозных организаций и профилактике их воздействия на здоровье общества, семьи, граждан России.

4. Разработать проект федерального закона о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, предусматривающего уголовную ответственность за участие в запрещенных деструктивных религиозных организациях [405] .

Учитывая складывающиеся угрозы, а также и то, что за почти десятилетний срок вышеуказанные контрмеры правового характера так и не реализованы уполномоченными органами, командованию всех степеней необходимо учитывать в своей работе указанные духовные факторы, а также и то, что Русская Православная Церковь как раз и является той традиционной культурообразующей религией большинства верующего населения. Равные права перед законом имеют и другие конфессии, однако не равны возможности и значение этих конфессий в обеспечении обороны страны, потребности в их услугах самого государства, польза от такого сотрудничества для личного состава, военного дела. Именно это в первую очередь и должно учитываться руководством страны при решении вопроса об организации с ними сотрудничества. Справедливость данного положения хорошо подтверждается организацией и деятельностью военно-религиозных служб за рубежом.

Вместе с тем, существуют и противники воссоздания венного духовенства в российских войсках. Однако внимательное их рассмотрение показывает несостоятельность, надуманность и беспочвенность их аргументов, в связи с чем они не выдерживают никакой критики. На это справедливо указывал на третьих сборах военного духовенства в Улан-Удэ протоиерей Дмитрий Смирнов: «Чаще всего можно услышать такую сентенцию: «Церковь отделена от государства». Конечно, мы много раз это слышали. Но церковь отделена от государства и в Америке, и в Европе (за исключением некоторых стран, где наличествует государственная религия), но везде существует военное духовенство, и это отделение никоим образом не препятствует созданию института капелланов. А дело в том, что у нас по-прежнему – это нашего коммунистического прошлого – отделение Церкви от государства трактуется по-советски, что-де государство «светское» – сиречь атеистическое. Светский человек может быть и религиозным человеком, он может быть и атеистом. Но у нас понимается так, что если ты светский, то, значит, абсолютно безрелигиозный. Это, конечно, в корне неверно. Наша Россия, Российская Империя тоже была светским государством. Никто ведь не дерзнет назвать Российскую Империю религиозным государством. Нет, это было светское государство, но, конечно, его духовной основой было Православие. И вообще, Церковь – это всегда душа народа. Душу нельзя вынуть. Народ умрет. А отделение церкви от государства – это термин, придуманный французской революцией, и до сих пор настоящего юридического толкования он не имеет. Поэтому естественно, что современные люди, которых не устраивает присутствие Церкви в нашем обществе, в армии, конечно, используют этот надуманный аргумент и используют замшелое толкование из коммунистического наследия… Можно слышать: «Россия – многонациональная и многоконфессиональная страна». Это миф. Мы на диаграмме видели, какое присутствие православных в армии – 76 %, а вообще в стране 84 % людей исповедует Православие. По принятым нормам считается, что если 60 % населения исповедуют одну религию, то страна называется моноконфессиональной, если 60 % принадлежит к одной нации – то страна мононациональная. У нас же 84 % православных. Поэтому мы, Российская Держава, – моноконфессиональная и моноэтническая страна. С вкраплениями национальных образований и национальных меньшинств. И, слава Богу, никто их у нас никогда не обижал!»[406] .

Следует отметить, что в иностранных армиях также накоплен богатый опыт религиозного воспитания военнослужащих, который широко используется для укрепления боевого духа, воинской дисциплины и правопорядка войск, повышения их боеготовности. Постоянно исследуются вопросы влияния религиозного сознания на повышение боеготовности частей и подразделений, выявляются наиболее оптимальные и эффективные формы и методы повышения уровня религиозного правосознания, вырабатываются на их основе правовые средства по улучшению религиозного воспитания военнослужащих.

Так, в ряде государств – бывших союзных республик СССР принимаются меры к юридическому урегулированию отношений в сфере реализации военнослужащими своего права на свободу вероисповедания. Например, в Эчмиадзине состоялось подписание «Устава духовной службы» Армянской Апостольской церкви в Вооруженных Силах Армении. Этот документ предусматривает ведение совместной работы по духовному и военно-патриотическому воспитанию военнослужащих. Выпускники духовной семинарии служат в качестве капелланов в рядах Вооруженных Сил Армении с 1997 г. К началу 2004 г. в армянской армии насчитывалось 20 военных священников при общей численности Вооруженных Сил Армении около 43 тыс. военнослужащих[407] . Таким образом, на одного штатного военного священника в Армянской армии приходится в среднем чуть более 2 тыс. военнослужащих. При этом все военные священники принадлежат одной конфессии.

В США к делу организации религиозной службы в войсках отнеслись с изрядной долей практицизма. Сам термин «религиозная поддержка» во многом уже показывает функции войсковых священников. Капеллан американской армии в первую очередь – помощник командира по религиозной работе, имеющий офицерское звание и оказывающий помощь солдатам, независимо от вероисповедания. В капелланах американцы в первую очередь воплощают принципы равенства религий и свободы вероисповедания. Немцы в этом плане более традиционны. Священник в бундесвере просто помогает воспитывать солдат и не дает им почувствовать себя оторванными от дома. В Израиле наличие военного раввината вызвано религиозной сущностью самого государства. Кстати, подобным же образом действуют и войсковые имамы в исламских странах. Ведь для иудеев и мусульман религия – это свод законов, а религиозный деятель – знаток этих законов, который следит за их исполнением и помогает в их соблюдении[408] . Здесь особенно сильно просматривается близость по своей сути и предназначению в войсках военных священников (специалистов в области духовных, религиозных законов) и военных юристов (специалистов в области позитивного права, юридических законов).

Что касается системы комплектования военно-религиозных служб, то она в основном имеет общие черты в большинстве армий. Как правило, она осуществляется представителями тех конфессий, которые исторически доминируют в обществе и органически ему присущи. В бундесвере это католическая и протестантская лютеранская церкви. В американских вооруженных силах религиозное воспитание проводится христианскими, в основном протестантскими, церквами (методисты, баптисты и другие), иудейскими, а с 1987 года и буддийскими конфессиями. В армиях мусульманских стран - это ислам.

Задачи военных священников зарубежных армий весьма многообразны. И тем не менее одной из основных их задач является оказание помощи командирам в профилактике и борьбе с различными негативными явлениями в армейской среде – правонарушениями, наркоманией, алкоголизмом и другими. Они также помогают военнослужащим избежать стресса, выйти из состояния депрессии, ведут работу по предотвращению самоубийств, дезертирств и самовольных отлучек. Военные священники – непременные члены комиссий по поощрению солдат и офицеров, улаживанию конфликтных ситуаций. Они также выступают как социологи – консультанты по созданию благоприятного микроклимата в частях и на кораблях. Кроме того, организуют и проводят встречи и беседы с гражданской молодежью по пропаганде службы в армии.

Статус священника в разных армиях также отличается. Он может быть и кадровым военным, и служащим, но в любом случае священник не является комбатантом. Статус определяется задачами и традициями. Священник, который не является начальником, вызывает больше доверия со стороны солдат. А практика донесения просьб до командира через капелланов распространена не только в бундесвере. В то же время священник со званием, как в США, позволяет более упорядочить организационную структуру.

Порядок организации религиозного воспитания в армиях исламских государств осуществляется в комплексе с другими видами идеологического обеспечения. Он возложен на командиров и "попечителей" или войсковых мулл, находящихся во всех звеньях до взвода включительно. Подготовке последних, в целях их решающего влияния на военнослужащих, уделяется неослабное внимание. Она осуществляется в специальных учебных центрах, созданных при всех действующих в этих странах теологических школах (Куль, Мешхед, Исфаган и др.), всего около 20-ти. Программа обучения для организаторов религиозной работы в крупных войсковых соединениях рассчитана на двухнедельный срок.

Для проведения занятий привлекаются духовные лица низшего и среднего ранга, а также студенты-теологи. Основной упор в обучении делается на следующие предметы: методика преподавания Корана, исламская нравственность, политический анализ, история ислама, вопросы шариата, формы и методы пропагандистского, идеологического воздействия, а также военная подготовка. Для непосредственной работы в подразделениях организованы курсы подготовки религиозных деятелей на уровне бригады. Важная их особенность состоит в том, что, кроме пропагандистской, они включают обширный курс военных дисциплин. Последний состоит из стрельбы из всех видов оружия, вождения боевой техники, десантной и водолазной подготовки. По завершении подготовки в бригаде муллы направляются в подразделения и части для работы. Некоторое число выпускников занимает командные должности.

Присутствие представителей духовенства в военных структурах исламских стран, по мнению их руководства, призвано способствовать решению следующих задач:

· обеспечение понимания военнослужащими значимости их принадлежности к Вооруженным Силам и целей, стоящих перед ними;

· повышение у личного состава боевого духа и воодушевление его на самоотверженную службу;

· ведение религиозной пропаганды, а также осуществление контрпропагандистской деятельности, направленной на нейтрализацию антигосударственного и антиисламистского влияния на офицеров и солдат;

· приобретение духовными лицами необходимого пропагандистского и боевого опыта.

Эти задачи реализуются путем использования различных форм и методов, выдержанных в духе господствующих в обществе установок. К ним относятся беседы на религиозные темы, групповые молебны и проповеди, лекции по религиозно-политической тематике, на которые, в частности, в Иранской армии отведено 8 часов в неделю. Особая значимость в ней в системе морально-политического воспитания придается массовым "пятничным намазам", в которых в выходные дни и по праздникам участвуют представители высокопоставленного духовенства. Эти намазы из чисто культовых обрядов давно уже по своему существу превращены в политические мероприятия, так как основное время на них отводится разъяснению внутренней и внешней политики государства. Этой же цели подчинены печать, телевидение и другие средства массовой пропаганды, служащие рупором исламистских идей в обществе. Во всей религиозно-пропагандистской деятельности в армиях ряда мусульманских государств важное место отводится пропаганде идей "джихада" (священной борьбы за веру) и "шахидата" (самопожертвования в войне за веру). Военнослужащих воспитывают на примерах "шахидов" (мужественных борцов, павших во имя торжества ислама). Крупные идеологические мероприятия проводятся в дни религиозных и государственных праздников. Весь личный состав собирают в мечетях или на специально отведенных для молитвы площадях, где после торжественной читки Корана и проповеди происходят ритуальные объятия между рядом стоящими военнослужащими как символ демократизма и всеобщего равенства в мусульманской армии.

Таким образом, как видно из выше изложенного, большое значение в деле укрепления боевого духа и воинской дисциплины, воспитания военнослужащих, повышения их правовой культуры и правосознания имеют занятия, беседы, встречи, лекции по вопросам духовного просвещения, высокого и честного служения своему народу и Отечеству. Необходимо на системной основе неустанно проповедовать среди военнослужащих нравственные идеалы, воспитывать патриотизм, рассказывать о героях, людях высокого духа и нравственности, о подвигах защитников Родины. В этой связи особо следует отметить работу по увековечению памяти воинов, положивших свою жизнь на полях сражений за Веру, Царя и Отечество.

За помощью в духовном, нравственном и патриотическом воспитании воинов на данном этапе строительства Вооруженных Сил (в условиях отсутствия в государстве института военного духовенства) необходимо обращаться к священнослужителям близлежащих православных церквей, в Синодальный отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями или епархиальные отделы Русской Православной Церкви по взаимодействию с Вооруженными Силами (на местах), которые имеют богатый методический материал и опыт проведения занятий с военнослужащими на подобные темы.

Российское воинство и флот есть обширная школа, где получают образование, воспитание и культуру взаимоотношений, обширную практику бесприкословного подчинения и эффективного управления подчиненными сотни тысяч русских людей, которые разносят этот полученный ими духовный опыт и знания по всей России, и долг командиров воспитать преданных сынов, достойных защитников своего Отечества.

Вопросы духовного окормления военнослужащих, их религиозного воспитания тесно связаны со свободой вероисповедания, поэтому при организации правовой работы, правовом регулировании этой сферы общественных отношений по формированию и укреплению религиозного сознания военнослужащих, необходимо учитывать также и фактор свободы их вероисповедания, гарантированной Конституцией РФ. Вопросы правового регулирования реализации свободы вероисповедания в войсках постепенно приобретает в обществе все большее и большее значение и требует своего разрешения.

Как приходят к выводу Стрекозов В.Г. и Королев Г.Н., исходя из того, что государство само поставило военнослужащих в специфические условия и при этом они не лишены права на свободу вероисповедания, они вправе требовать от государства создания им необходимых условий для его реализации[409] . Этот теоретический вывод имеет важное практическое значение, т.к. ориентирует на создание системы правовых норм, обеспечивающих их реализацию, без которой не может быть практического осуществления рассматриваемого права. Выделяется три уровня правового регулирования:

- закон;

- подзаконные нормативные правовые акты;

- договоры командования со священнослужителями, религиозными объединениями.

На законодательном уровне рассматриваемы общественные отношения в достаточно большой степени урегулированы (см., например, Конституцию России (ст.ст. 14, 19, 28 и др.), ФЗ «О статусе военнослужащих» (ст. 8), ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» и др.), немало заключается договоров с религиозными организациями, однако существенный провал образовался на уровне подзаконных нормативных правовых актов, которых практически нет, за редкими исключениями. Представляется важным в ближайшее время восполнить этот правовой пробел путем издания актов, нацеленных в первую очередь на укрепление обороны страны, охрану государственных интересов (учитывая при этом, что в большей степени этому соответствует учение Русской Православной Церкви), а во вторую очередь удовлетворение конституционных прав на свободу вероисповедания личного состава войск, населения России (подавляющего большинство которых православные христиане).

По сообщению Председателя Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, проходившем 3-8 октября 2004 г., на сегодняшний день всю тяжесть ответственности за формирование отношений Церкви с органами военных округов, флотов, объединений и военно-учебных заведений несут епархии, на территории которых размещается та или иная военная структура. Многие епархии для создания правовой основы для взаимодействия заключили двусторонние соглашения о сотрудничестве с местными органами военного управления, а некоторые утвердили и годовые планы сотрудничества.

Неоценимый вклад в упрочение данных отношений вносит плодотворное сотрудничество Московской епархии с Московским военным округом, Ростовской епархии с Северо-Кавказским военным округом, Екатеринбургской епархии с Уральским военным округом, Новосибирской епархии с Сибирским военным округом, Хабаровской епархии с Дальневосточным военным округом, Владивостокской епархии с Тихоокеанским Флотом, Петропавловской епархии с Северо-Восточным пограничным региональным управлением и Тихоокеанским Флотом, Смоленской епархии и епископа Балтийского с Балтийским Флотом, Астраханской епархии с Каспийской Флотилией, Мурманской епархии с Северным Флотом, Владимирской епархии с Владимирской ракетной армией РВСН, Омской епархии с Омской ракетной армией РВСН, Оренбургской епархии с Оренбургской ракетной армией РВСН.

Уровень церковно-государственных отношений, сформированный архипастырями этих епархий совместно с органами военного управления, позволил улучшить взаимодействие епархий, на канонической территории которых расположены войска военных округов, флотов и объединений. Но для того, чтобы межепархиальное сотрудничество в формировании отношений Церкви с органами государственного и военного управления стало более эффективным, представляется целесообразным, по мнению Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, создать во всех семи федеральных округах Межепархиальные советы архипастырей тех епархий, на канонической территории которых размещены органы государственного и военного управления соответствующих федеральных и военных округов. Реализация данного предложения позволит сконцентрировать силы и средства на решении главных общецерковных задач: создании межепархиальных средств массовой информации (газет, журналов, телепрограмм, сайтов в интернете), подготовки и проведения межепархиальных конференций, фестивалей духовной музыки, офицерских собраний православных военнослужащих и т.д.

По мнению военного командования, укреплению и совершенствованию отношений Церкви с органами управления военных округов, флотов и объединений способствовало бы участие всех епархиальных архипастырей, на чьей канонической территории расположены данные формирования, в ежегодных заседаниях военных советов по проблемам духовно-нравственного воспитания личного состава.

Однако опыт показывает, что, несмотря на достигнутые соглашения, формирование взаимоотношений Церкви и силовых структур почти целиком зависит от личных контактов Преосвященных Архипастырей с командующими войсками военных округов, командующими объединениями, командирами соединений и начальниками военно-учебных заведений, а также от контактов благочинных, наместников монастырей, настоятелей храмов с командирами воинских частей и учреждений. Поэтому любая смена руководителей или изменение позиции органов военного управления по отношению к Церкви или отдельному пастырю может приводить к радикальному изменению положения Церкви в том или ином военном округе, гарнизоне и т.д. В этом смысле более предпочтительной представляется договорно-правовая база, созданная в Белоруссии. Она строится на соглашении, которое 12 июня 2003 г. подписали от имени Белоруссии — Премьер-министр Республики Г. Новицкий, от имени Белорусской Православной Церкви — Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруссии.

Формирование и укрепление отношений с органами управления соединений и воинских частей возложено на архиереев соответствующих епархий. От того, какими будут эти отношения, непосредственно зависит духовное окормление и просвещение военнослужащих и членов их семей епархиальным духовенством в военных гарнизонах, воинских частях и подразделениях.

В крупных епархиях для координации работы духовенства в военных гарнизонах и воинских частях созданы специальные отделы или комиссии. В некоторых епархиях назначены благочинные или священники, ответственные за организацию духовного окормления и просвещения военнослужащих. Наиболее эффективно организована работа духовенства в Московской, Екатеринбургской, Тверской, Владимирской, Костромской, Смоленской, Калужской, Тульской, Архангельской, Мурманской, Екатеринбургской, Ростовской, Екатеринодарской, Ставропольской, Астраханской, Самарской, Оренбургской, Омской, Иркутской, Тобольской, Хабаровской, Владивостокской и Петропавловской епархиях. Здесь регулярно проводятся личные встречи Преосвященных архиереев с военачальниками; конференции и семинары с участием епархиального духовенства, начальников военно-учебных заведений, командиров соединений и воинских частей. В 2003 г. такие семинары на высоком методическом уровне провели: в Твери — Высокопреосвященнейший Виктор, архиепископ Тверской и Кашинский, и во Владимире — Высокопреосвященнейший Евлогий, архиепископ Владимирский и Суздальский.

Современная законодательно-правовая база и уровень церковно-государственных отношений позволили создать условия для церковного окормления военнослужащих и членов их семей практически во всех военных гарнизонах, воинских частях и подразделениях. В настоящее время российских военнослужащих окормляют около 2000 епархиальных священников, из них около 950 на постоянной основе, хотя не все они входят в состав епархиальных комиссий, отделов по взаимодействию с силовыми структурами или являются помощниками Преосвященных архипастырей. Нагрузка на епархиальное духовенство распределяется неравномерно. Так, духовенство Московской епархии окормляет 192 воинских части, а Екатеринбургская — 174, то есть 8,7 и 7,9% от общей нагрузки 73 епархий. В некоторых же епархиях этот процент стремится к нулю.

В соответствии с Соглашениями о сотрудничестве, военнослужащие срочной службы имеют возможность в воскресные и некоторые праздничные дни участвовать в богослужениях в 156 храмах и часовнях видов и родов войск, военных округов, соединений, отдельных военно-учебных заведений и воинских частей, а также более чем в 400 монастырских и приходских храмах, находящихся недалеко от мест дислокации воинских частей. Продолжается строительство новых гарнизонных храмов. В частности, в 2003 г. успешно завершено строительство храмов во всех военных гарнизонах Ядерно-технического комплекса Вооруженных Сил. По ходатайству командования построенные храмы все чаще стали входить в состав подворий монастырей, что способствует более эффективной работе с военнослужащими.

Для обмена опытом пастырского служения в Вооруженных Силах во многих епархиях регулярно проводятся собрания, семинары и конференции епархиального духовенства, несущего послушание в соединениях, военно-учебных заведениях и воинских частях. В 2003 г. на такие семинары в Московской, Тверской, Иркутской, Владимирской, Ярославской и ряде других епархий стали приглашать духовенство из соседних епархий и Синодального Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.

На встрече с Министром обороны России С. Ивановым в декабре 2002 г. представители делегации православного и католического ординариатов Войска Польского православный ординарий генерал бригады епископ Мирон (Ходаковский) и католический ординарий генерал дивизии епископ Славой-Лешек Глудзь весьма высоко оценили вклад Русской Православной Церкви в дело возрождения духовного окормления армии.

В особенно критическом положении оказались военнослужащие, принимавшие участие в боевых действиях на территории Афганистана, Дагестана, Абхазии, Югославии, Чеченской Республики, а затем уволенные в запас. Многие из тех, кто не нашел дороги в храм, встали на путь духовной и нравственной деградации, вызванной употреблением алкоголя и наркотиков, оказались в криминальных структурах или местах лишения свободы, покончили с собой. Так, анализ опыта работы с осужденными из числа участников боевых действий, проведенный психологической службой ГУИН в социально-реабилитационном центре исправительной колонии № 2, Управления исполнения наказаний Минюста России по Орловской области, показал, что многие из них страдают психическими расстройствами, связанными со стрессом во время участия в боевых действиях. Основные черты таких расстройств — духовная пустота и эмоциональное оскудение, уход в себя, повышенная возбудимость и т.п.

Изменить ситуацию не в состоянии даже постоянно растущее число военных психологов, которых в войсках уже насчитывается более 2,2 тыс. чел. (т.е. на одного психолога в среднем приходится 550 военнослужащих). Для сравнения обратимся к опыту зарубежных армий. В Вооруженных Силах США, Канады, Франции, Англии, Австрии, Германии, Швеции и Италии требуемое количество психологов и священников определяется из расчета один психолог на 800 военнослужащих с атеистическим мировоззрением и один священник на 800 военнослужащих с религиозным мировоззрением, для каждой отдельно взятой конфессии. В вооруженных силах Польши, Венгрии и Чехии – один психолог на 950-1200 военнослужащих с атеистическим мировоззрением и один священник на 950-1200 военнослужащих с религиозным мировоззрением, для каждой отдельно взятой конфессии. Иными словами, в Вооруженных Силах России норма комплектования военными психологами в 1,45 раза выше, чем в США, и в 1,56-2 раза выше, чем в Польше, Венгрии и Чехии.

Очевидно, что попытки дальнейшего увеличения числа военных психологов не оправданы и бесполезны. Мировой опыт свидетельствует, что духовные недуги военнослужащих, особенно непосредственно участвовавших в боевых действиях, можно лечить лишь совместными усилиями военных священников, психологов и психиатров. Поскольку около 320 тыс. российских военнослужащих – верующие православные воины, то, следуя зарубежному опыту, уже сегодня за счет избыточного количества военных психологов можно было бы ввести порядка 320-400 штатных должностей для православного военного духовенства.

Наиболее плодотворно развиваются взаимоотношения с Внутренними войсками МВД и Воздушно-десантными войсками. На примере этих структур двух разных министерств видно, что сумма вышеперечисленных факторов дает в итоге отрадный результат. В ВДВ при поддержке Военного совета даже создана внештатная группа епархиального духовенства, с помощь которой осуществляется апробация будущей структуры института военного духовенства ВДВ. Аналогичная работа проводится по благословению Высокопреосвященнейшего Ювеналия в Московской области в воинских частях Внутренних войск МВД.

Анализ фактических данных, приведенных в докладе[410] Председателя Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями на состоявшемся 3-8 октября 2004 года Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви (кратко рассмотренный выше) позволяет увидеть количественные и качественные изменения, которые происходят в сфере поиска и выработки наиболее приемлемых форм взаимодействия командования и представителей Русской Православной Церкви по вопросам религиозного воспитания военнослужащих.

В п. 22 принятого на Архиерейском Соборе Определения о вопросах внутренней жизни Русской Православной Церкви отмечается, что в «области взаимодействия с Вооруженными Силами и правоохранительными структурами важна постановка на качественно новый уровень церковно-государственного партнерства. Для этого необходимо развитие законодательства, в том числе легитимизация военного духовенства, что соответствует исторической и мировой практике. Рекомендовано на епархиальном уровне формирование договорно-правовой базы, которая бы гарантировала Церкви стабильность отношений, например, в случаях смены руководителей или изменения позиций органов военного управления»[411] .

Основным аргументом против возрождения в войсках института военного духовенства в литературе высказывается возможность возникновения религиозных или национальных конфликтов в среде военнослужащих. Однако такие доводы несостоятельны и не имеют под собою почву, поскольку основной, самой распространенной в России религией является православие, которое является достаточно веротерпимо по отношению к другим вероисповеданиям, что позволяет сосуществовать вместе на одной территории и в одном коллективе лиц, исповедующих различные веры. Ярким подтверждением тому является вся тысячелетняя история России и более чем двухсотлетняя история существования в войсках института военного духовенства.

На обвинение, что христианство якобы требует вражды к людям иной веры, иной национальности, может быть, даже излишне и возражать, замечает святитель Лука (Войно-Ясенецкий), никакой религиозной и националистической ненависти и презрения к человеку другого вероисповедания и другой нации в христианстве нет. По словам апостола, Богу приятен всякий, поступающий по правде, в каком бы народе он не жил. Евангелие говорит, как Христос, обличая тех своих современников, которые разжигали религиозную ненависть, рассказал им притчу о милосердном иноплеменнике. Человек чужой веры, из враждебного племени, не только оказал несчастному первую помощь, но даже излечил его за свой счет. Кто же оказался «ближним» для пострадавшего? Эта притча ясно говорит о взглядах Основателя христианской религии на религиозную и национальную вражду и рознь[412] .

В научной литературе высказываются и другие ошибочные мнения о том, что «не церковь должна идти в армию, а та часть военнослужащих, которая нуждается в духовном влиянии, может посещать церковь и отправлять свои духовные потребности во внеслужебное время и вне части». При этом в обоснование такой позиции делается ссылка на неоднозначность и противоречивость позиции военнослужащих в этом вопросе, результаты опросов[413] . Такой подход показывает полное непонимание сути проблемы и путей должного ее решения. Ведь по поводу необходимости проведения в войсках боевой подготовки или проведения занятий в рамках командирской подготовки мнения военнослужащих по этому вопросу никто не спрашивает и опросов не проводит, понимая, что без этого нет армии, нет обороноспособности страны. Однако духовные основы военного служения, обороны государства, без которых не только невозможна боевая подготовка или командование подчиненными, подразделениями, войсками, но сколько-нибудь нормальное функционирование практически всех сторон жизнедеятельности военного организма, высокими уполномоченными государственными органами и должностными лицами остаются без должного внимания, игнорируются.

Без духовного оздоровления, укрепления воинского организма, его правосознания войска деградируют и разлагаются от греховных и преступных воздействий, проявлений жестокости и насилия, злоупотреблений, лени (халатности), хищений или порчи военного имущества, дезертирства и многого другого. Бороться с преступностью, как духовным явлением необходимо соответствующими духовными методами, причем основное внимание и главный упор необходимо делать в этой борьбе именно на превентивные методы, на профилактику правонарушений. Наиболее же глубокими и авторитетными специалистами в области профилактики с помощью духовных средств беззакония, борьбы с греховностью и преступностью, повышения духовного уровня человека являются представители Русской Православной Церкви, доказавшие действенность своего нелегкого труда на протяжении всей своей истории и истории России.

Несостоятельность подхода к определению востребованности института военного духовенства путем опроса военнослужащих состоит помимо прочего еще и в том, что по меньшей мере неразумно ожидать правильного ответа от человека, не имеющего соответствующего знания и опыта по опрашиваемому предмету. Это все равно, что спрашивать у поступившего в первый класс школьника о необходимости изучения в школе истории, физики, алгебры или химии и востребованности для него этих знаний. Понятно, что объективного, правильного ответа получить от человека, не имеющего ясного представления по спрашиваемому вопросу, практически невозможно.

Необходимость изучения духовных законов, Закона Божия, Богословия в учебных заведениях, в войсках становится с каждым годом острее и насущнее ввиду идеологического вакуума, который заполняется негативными, деструктивными, тлетворными знаниями, разрушающими духовные основы и правосознание граждан (молодого поколения – будущих защитников Отечества, проходящих службу воинов, состоящих в запасе граждан – потенциальных защитников Отечества), а вместе с этим и всю систему обороны государства.

Понятно, что одномоментно во всех органах военного управления и военных организациях до отдельного батальона или хотя бы полка включительно ввести штатную должность военного священника не получится ввиду отсутствия необходимых ресурсов как материальных у силовых ведомств, так и человеческих у Русской Православной Церкви. Если даже исходить из расчета необходимости одного священника на одну тысячу военнослужащих, то и в этом случае потребуется ввести должности и подобрать на них свыше одной тысячи священнослужителей. Поэтому, по всей видимости, процесс этот должен идти постепенно, поэтапно сверху вниз. На первом этапе представляется целесообразным ввести должности военных священников в штаты центрального аппарата Министерства обороны (других силовых ведомств), видов ВС и родов войск, округов и флотов, а также высших военно-учебных заведений. На втором этапе, когда будут проведены соответствующие подготовительные мероприятия, охватить следующие низовые звенья органов военного управления – объединения и соединения, большие гарнизоны (в которых не дислоцируются соединения) и военкоматы субъектов федерации. На третьем заключительном этапе внести соответствующие изменения в штаты и до отдельного батальона (полка).

Одновременно с введением должностей военных священников в войсках необходимо юридически закрепить их правовое положение, круг обязанностей, прав, ответственности, установить их подчиненность, при необходимости внести соответствующие дополнения в Устав внутренней службы ВС РФ, в котором предусмотреть должность военного священника в полку, его полномочия, круг вопросов, относящихся к его ведению, формы взаимодействия с органами воспитательной работы, помощниками командира по правовой работе и др.

Внимательное исследование всего выше изложенного приводит к следующим заключениям:

1. Правовая работа в сфере укрепления духовных и религиозных основ правосознания военнослужащих имеет огромное значение в деле обеспечения защиты Отечества, укрепления боевого духа, морально-психологического состояния, правосознания и воинской дисциплины в войсках, профилактики и снижения преступности среди личного состава частей и подразделений.

2. Формы и методы этой работы, система ее правовых средств имеет свою специфику, обусловленную особенностями формирования и укрепления духовного мира военнослужащего, его религиозного сознания.

3. Главным элементом системы правовых средств данного направления правовой работы, ее важным субъектом, ядром и движущей силой на протяжении веков и в настоящее время выступает Русская Православная Церковь.

4. Для улучшения положения дел на данном направлении военного строительства и укрепления обороны страны, а также в целях создание условий для реализации военнослужащими своего права на свободу вероисповедания, представляется необходимым создание в войсках института военного духовенства, издание единого нормативного правового акта, регламентирующего деятельность военных священников, их правовое положение, основные формы и правовые средства позитивного воздействия на правосознание военнослужащих.

2.9 Правовые средства, направленные на укрепление и повышение правосознания воинов

Помимо средств и способов укрепления правосознания, лежащих в нравственной, духовной, религиозной, психологической и идеологической сферах жизнедеятельности человека, рассмотренных выше, существует также большое количество правовых средств, разработанных правом и исследуемых правовыми науками, представляющих собой сугубо правовой инструментарий воздействия на поведение человека. Однако и в этих правовых средствах человеческий фактор, нравственное, духовное содержание оказывается определяющим. Рассмотрим некоторые, наиболее важные из этих средств и попытаемся выявить и понять их взаимосвязи с правосознанием.

Правовая норма , как способ регулирования общественных отношений, является, пожалуй, самым распространенным среди правовых средств, используемых человечеством для управления обществом, решения различных социальных задач. Будучи первоэлементом права, правовые нормы являются теми «кирпичиками», «клетками», из которых складываются правовые акты, институты, системы законодательства, вырастают «живые» правовые организмы, воздействующие на сознание и волю людей, определяющие их поведение, виды и формы жизнедеятельности.

В современной юридической литературе под нормой права понимается общеобязательное формально-определенное правило поведения, установленное и обеспеченное обществом и государством, закрепленное и опубликованное в официальных актах, направленное на регулирование общественных отношений путем определения прав и обязанностей их участников. Данное определение, несмотря на свою полноту и казалось бы исчерпываемость, не раскрывает главного внутреннего содержания этого уникального правового явления, его глубинной сути, хотя отдельные достаточно удачные попытки вскрыть всю ее глубину предпринимались. В частности, указывалось на то, что норма права отражает некую частицу материального и духовного мира в человеческом бытии, как бы устанавливает меру освоения природы, меру отнесенности бытия с чувствами, эмоциональным настроем человека, что она есть результат интеллектуальной сознательной деятельности человека, разум и воля которого имеют здесь решающее значение[414] .

Вместе с тем, как уже отмечалось ранее правовая норма есть форма отражения и проявления во вне, в социальную среду, внутреннего состояния – правосознания – лица или органа, ее издающего и в этом смысле она также имеет определенное содержание и измерение как в духовном, так и в нравственном, идеологическом и других аспектах, системах координат.

Из правовых норм складываются различные правовые конструкции: статьи, законы (правовые акты), отрасли права, законодательные системы и т.п., которые также, наряду с внешней формой, имеют и внутреннее содержание, которые обычно различают и называют соответственно «буквой и духом закона». Духовная сущность, прячущаяся за внешней стороной «буквы» закона, также может быть измерена, оценена, определена ее ориентация с позиции незыблемых духовных ценностей общества. Это собственно и делает в той или иной мере каждый нормотворческий орган, принимая тот или иной правовой акт. Законодатель должен не просто оценивать законопроект с точки зрения соответствия (согласованности, непротиворечия) его другим уже действующим правовым актам, но также всматриваться в суть его, на предмет того, какую пользу (или вред) он принесет людям, для которых этот закон принимается, будет ли он способствовать развитию общества, человека и в первую очередь – духовному их росту, будет ли он укреплять в государстве и его гражданине общепризнанную систему ценностей или будет ее размывать, девальвировать и навязывать ложную, чуждую духовность.

Анализ принимаемых в последнее время актов дает основание заключить, что не все из них принимались с пользой для нашей страны и людей ее населяющих. Доказательством справедливости данного суждения являются основные параметры благосостояния общества, которые неуклонно снижаются. В течение последних 15-20 лет неуклонно растет преступность, число беспризорных несовершеннолетних и безработных, а вместе с ними и число граждан, живущих за чертой бедности; падает численность населения страны, обороноспособность, а вместе с ней и политическая самостоятельность государства, все больше и больше утрачивается ее территориальная целостность; обострились национальные отношения, сепаратизм. Негативные факторы можно долго перечислять, однако несомненно то, что все они являются результатом той внутренней системы ценностей и ориентиров, целей и задач, замыслов и установок, сформированных на основе правосознания (духовности, нравственности, идеологии и политики) стоящих во главе государства уполномоченных органов и должностных лиц, которое, в свою очередь, по сути, и получило свое внешнее закрепление в законодательстве (системе правовых норм) и именно через законодательство реализуется в жизнь, определяя ее главные направления и формы.

Например, до перестройки, принимая Военную присягу, гражданин СССР торжественно клялся: "...быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, ...до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Родине, с достоинством и честью защищать ее..."[415] . В настоящее время текст Военной присяги (утвержден Федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе") содержит по своей сути обязательства военнослужащего соблюдать лишь юридически закрепленные правовые нормы. Та же тенденция наблюдается при анализе изменений произошедших при принятии ныне действующей Конституции РФ, когда долг по защите Отечества перестал быть священным, а обязанность – почетной, как уже выше отмечалось. Таких примеров, когда принимаемые правовые нормы подрывают духовные и нравственные устои общества, снижают внутреннее духовное содержание законодательства, а через него и духовные основы правосознания правоприменителей-граждан можно привести много, некоторые из них рассматриваются подробно в настоящем исследовании, поэтому останавливаться отдельно на их рассмотрении и анализе нет необходимости.

Еще большая опасность скрывается в правоприменительной деятельности должностных лиц с низкой духовностью, поскольку, как правило, это проявляется в своевольном трактовании правовых норм (или прямом их игнорировании), подмене государственных интересов личными, корыстными, что приводит к взяточничеству, халатности, различным злоупотреблениям служебным положением, а также другим преступлениям и правонарушениям. При этом, чем выше должностное лицо, тем масштабы бедствия больше и опаснее для общества.

Данный вывод выдвигает серьезную проблему, связанную с необходимостью выработки механизмов, препятствующих проникновению во властные структуры лиц с низкой духовностью, а также механизмов, способствующих повышению духовности должностных лиц, занимающих высокие и ответственные посты в государстве и Вооруженных Силах. От того, насколько правильно будет решаться этот вопрос, зависит во многом будущее благосостояние нации, обороноспособность государства, боеготовность его Вооруженных Сил.

Как видно, правовая норма является мощным правовым средством управления обществом, однако эффективность данного средства тем выше, чем выше правосознание нормотворческих и правоприменительных органов, их правовая культура, нравственный и духовный уровень, который они и воплощают в жизнь граждан, общества, государства посредством правовых норм (закрепляя в них соответствующую духовную сущность и правильно ее трактуя при применении).

Контроль государственных органов . Другим важным организационно-правовым средством, направленным на всемерное обеспечение законности и укрепления Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов является контроль государственных органов, осуществляемый на всех этапах военного строительства. Помимо контроля, организуемого и осуществляемого самим командиром (другим руководителем военной организации) внутри подчиненной ему военной организации, на практике принято выделять контроль, проводимый в этой военной организации вышестоящими по отношению к этому командиру и подчиненной ему части (военной организации) органами и должностными лицами. Такой контроль обычно именуют государственным контролем или контролем государственных органов, поскольку в военной организации его осуществляет государство в лице государственных органов – вышестоящих, как правило, по отношению к органам военного управления проверяемой военной организации.

Государственный контроль Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов принято разделять на надведомственный контроль, который осуществляется Президентом РФ, являющимся Верховным Главнокомандующим, законодательными и исполнительными органами государственной власти Российской Федерации, как непосредственно, так и создаваемыми ими постоянно действующими контрольными (надзорными) органами, некоторыми федеральными (центральными) органами исполнительной власти (министерствами, службами, агентствами) и внутриведомственный контроль, проводимый органами военного управления (вышестоящими по отношению к нижестоящим), а также специально для этого предназначенными должностными лицами и контрольно-ревизионным аппаратом ведомства, в котором предусмотрена военная служба.

Кроме того, внутриведомственный контроль подразделяют на общий (всесторонний) внутриведомственный контроль (по всем вопросам жизнедеятельности войск), проводимый вышестоящими органами военного управления, и специализированный внутриведомственный контроль (охватывает отдельные однородные, как правило, специальные вопросы деятельности военных организаций) проводимый обычно специально учрежденным в составе военного ведомства контрольно-ревизионным аппаратом.

Главной задачей контроля является выявление объективного положение дел в проверяемой военной организации (органе военного управления), а при выявлении нарушений установленных правовых требований, отклонений от установленного порядка решения поставленных задач и иных недостатков – обеспечение уполномоченными контрольными органами законности в деятельности соответствующих командиров и начальников, принятие мер и оказание помощи должностным лицам по устранению нарушений, причин и условий им способствующих.

Контроль, таким образом, по сути, является правовым средством, призванным прежде всего осуществлять корректировку неправильно организованной и проводимой правовой работы практически на всех уровнях государственного управления – в случае ее отклонения от заданного в правовых документах направления. Следовательно, для того, чтобы правильно корректировать правовую работу, осуществляемую подконтрольным органом, контролирующий должен иметь высокое правосознание, как минимум выше, чем у проверяемого, поскольку последствия контроля могут быть самыми плачевными как для проверяемого, так и для государства (например, в случае возбуждения уголовного дела по материалам проверки или в случае невыявления проверяющим по халатности или умышлено огромной суммы хищения у государства денежных или иных средств). Как видно, человеческий фактор (т.е. правосознание, в особенности духовные, нравственные его элементы) здесь является решающим. Именно он во многом и определяет эффективность контроля, его действенность, достижение этим правовым средством своих целей.

Ярким подтверждением этому является сделанный заместителем главного военного прокурора анализ надзорной практики, в котором среди причин роста утрат военного имущества отмечается отсутствие эффективного контроля со стороны командования за сохранностью и наличием материальных средств непосредственно в роте, батальоне, полку, дивизии. «Внутрипроверочные комиссии работают формально, их деятельность не отличается результативностью: в составляемых по результатам проверок актах отражаются «дежурные», переходящие из одного акта в другой и, как правило, несущественные недостатки. Это относится и к контрольно-ревизионной работе на дивизионном уровне… утраты и недостачи растут в тех воинских частях, организациях, учреждениях и на предприятиях, где недостаточна требовательность командиров (начальников) к материально-ответственным подчиненным лицам, халатно относящимся к учету, сбережению и выдаче военного имущества, где они чувствуют собственную безнаказанность... К сожалению, в войсках стало правилом, что даже очевидные нарушения (неправомерная передача в пользование сторонним лицам объектов недвижимости, крупные недостачи материальных и денежных средств и другие) не выявляются в течение нескольких лет, несмотря на проведение различных проверок, инспекций и ревизий». [416] .

Таким образом, эффективность такого правового средства как контроль тем выше, чем выше правосознание контрольного органа. При этом, особую значимость приобретают здесь именно духовные и нравственные его составляющие (например, честность, принципиальность, мужество, добросовестное отношение к своим обязанностям, требовательность к себе и подчиненным, настойчивость, твердость, непоколебимость, упорство в достижении целей и т.п.).

Прокурорский надзор и уголовное преследование. Прокурорский надзор за законностью в Вооруженных Силах РФ, других войсках, воинских формированиях и органах занимает особое место среди организационно-правовых способов обеспечения законности и правопорядка в войсках и осуществляется Генеральной прокуратурой РФ, которая составляет единую централизованную систему с подчинением нижестоящих прокуроров вышестоящим и Генеральному прокурору РФ. По своей сути прокуратура является органом, призванным зорко следить за законностью в государстве и его Вооруженных Силах и при выявлении фактов нарушения действующего законодательства принимать в пределах своих полномочий меры по восстановлению законности и правопорядка. В этом смысле она близка к контрольным органам, однако имеет ряд существенных отличий.

Для выполнения своих обязанностей прокурорские работники наделяются достаточно большими полномочиями. Так, например, при осуществлении возложенных на него функций военный прокурор вправе по предъявлении служебного удостоверения беспрепятственно входить на территории и в помещения различных органов и организаций, иметь доступ к их документам и материалам, проверять исполнение законов в связи с поступившей в органы прокуратуры информацией о фактах нарушения закона. Кроме того, прокурор вправе требовать от руководителей и других должностных лиц указанных органов представления необходимых документов, материалов, статистических и иных сведений; выделения специалистов для выяснения возникших вопросов; проведения проверок по поступившим в органы прокуратуры материалам и обращениям, ревизий деятельности подконтрольных или подведомственных им организаций. Прокурор также вправе вызывать должностных лиц и граждан для объяснений по поводу нарушений закона.

Специфическими являются и имеющиеся у прокуратуры правовые средства обеспечения законности. Прокурор или его заместитель приносит протест на противоречащий закону правовой акт в орган или должностному лицу, которые издали этот акт, либо в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу, либо обращается в суд в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством Российской Федерации. Протест подлежит обязательному рассмотрению не позднее чем в десятидневный срок. Прокурор вправе при исключительных обстоятельствах, требующих немедленного устранения нарушений закона, установить сокращенный срок рассмотрения протеста. О результатах рассмотрения протеста незамедлительно сообщается прокурору в письменной форме.

Другое предоставленное прокуратуре важное правовое средство обеспечения законности и правопорядка в войсках – представление об устранении нарушений закона. Оно вносится прокурором или его заместителем в орган или должностному лицу, которые полномочны устранить допущенные нарушения, и подлежит безотлагательному рассмотрению. При этом в течение месяца со дня внесения представления должны быть приняты конкретные меры по устранению допущенных нарушений закона, их причин и условий, им способствующих, а о результатах принятых мер должно быть сообщено прокурору в письменной форме.

В целях предупреждения правонарушений и при наличии сведений о готовящихся противоправных деяниях прокурор или его заместитель объявляет в письменной форме должностным лицам предостережение о недопустимости нарушения закона. В случае неисполнения требований, изложенных в предостережении, должностное лицо, которому оно было объявлено, может быть привлечено к ответственности в установленном законом порядке.

Главный военный прокурор и подчиненные ему прокуроры осуществляют свои полномочия независимо от командования и органов военного управления. При этом в рамках своих полномочий они участвуют в заседаниях коллегий, военных советов, служебных совещаниях органов военного управления. В необходимых случаях указанные должностные лица имеют право назначать вневедомственные ревизии и проверки, затраты на проведение которых возмещаются по постановлению прокурора органами военного управления, где состоят на довольствии проверяемые воинские части и учреждения.

Кроме того, прокурор, исходя из характера нарушения закона должностным лицом, выносит мотивированное постановление о возбуждении уголовного дела. Расследование дел о преступлениях в Вооруженных Силах РФ, других воинских формированиях и органах так же, как и надзор за законностью в данных органах, осуществляется в основном органами военной прокуратуры. При этом при производстве предварительного следствия следователь военной прокуратуры пользуется всеми правами, предоставленными ему уголовно-процессуальным законодательством. По расследуемым им делам он вправе давать любым органам дознания (которыми являются, в том числе, и командиры воинских частей) указания и поручения о производстве следственных действий и розыскных мер и требовать от них содействия при выполнении следственных действий. Следует отметить, что указания и поручения следователя военной прокуратуры, данные в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, для органов дознания обязательны. Кроме того, постановления следователя военной прокуратуры, вынесенные в соответствии с законом по находящимся в его производстве уголовным делам, обязательны для исполнения всеми органами военного управления, учреждениями, предприятиями, организациями, командирами (начальниками) и другими должностными лицами, военнослужащими и иными гражданами.

Как видно из всего выше изложенного и прокурорский надзор, и уголовное преследование лиц совершивших преступления (или иные правонарушения) являются мощными правовыми средствами борьбы с преступностью и действенным инструментами укрепления правосознания граждан, побуждая их быть законопослушными. В то же время для ведения активной, непримиримой борьбы с преступностью, к которой и призваны органы прокуратуры, прокурорские работники должны обладать определенные морально-деловые и профессиональные качества, иметь достаточно высокое правосознание. В противном случае происходит процесс сращивания прокуратуры с преступным миром (воздействие которого в силу своей специфики деятельности она вынуждена постоянно на себе испытывать), что, в свою очередь, наносит непоправимый ущерб обществу, делает граждан беззащитными перед натиском преступности, подрывает основы государственного управления и благосостояния.

Более того, выше указанные достаточно большие полномочия работников прокуратур по воздействию на поднадзорные органы государственной власти и управления (в особенности возможность уголовного преследования) открывают широкие возможности при злоупотреблении этими полномочиями в корыстных целях, что является привлекательным для представителей преступного мира (лиц с низким правосознанием), побуждает их прилагать все усилия для проникновения в эти органы и занятие в них ключевых должностей.

Ярким свидетельством того, как уровень правосознания прокурорских работников влияет на состояние борьбы с преступностью в армейской среде и в высших эшелонах власти, являются сообщения в СМИ в связи с военными действиями на Ближнем Востоке. В частности, Красная звезда информирует о чрезвычайно опасном социальном явлении, происходящем в правосознании американского (и не только) высшего руководства: «Судя по тревожным новостям из Ирака и Афганистана, пытки заключенных военнослужащими сил коалиции (во главе с США) являются повседневной реальностью. В этой связи особый интерес вызывают заявления генерального прокурора США Альберто Гонсалеса. Как сообщает правозащитная организация «Хьюман Райтс Уотч», Гонсалес утверждает, что внутреннее законодательство, а также взятые на себя США международные обязательства не запрещают американским спецслужбам «жестокого и бесчеловечного обращения с негражданами Соединенных Штатов в ходе допросов».

С юридической точки зрения все выглядит следующим образом: дескать, когда американский сенат давал свое соглашение на ратификацию Конвенции против пыток в 1994 году, то обусловил это тем, что США понимают термин «жестокое и бесчеловечное отношение» в духе положений пятой, восьмой и четырнадцатой поправок к своей конституции. По словам Гонсалеса, положения американской конституции не распространяются на неграждан США вне территории Соединенных Штатов, а следовательно, и упомянутая выше Конвенция не имеет для действующих в других странах американских военных обязательной юридической силы. Изобретательности Гонсалеса, несомненно могли бы позавидовать лучшие «мыслители» ордена иезуитов.

Ловкое заключение генпрокурора уже с успехом применяется на практике: не так давно судья федерального окружного суда округа Колумбия Ричард Леон постановил, что заключенные на военной базе США в Гуантонамо (Куба) не имеют юридических оснований для защиты своих прав в федеральном суде США[417] .

Как видно из изложенного, обличенные государственной властью ведущие правоведы США стоят не на страже закона, мира и прав человека, сражаются не за торжество закрепленной в законах справедливости, а заняты обслуживанием своекорыстных интересов правящих кругов этой страны, развязавшей войну в Ираке, путем ловких манипуляций с правовыми нормами и их лукавой трактовки, противоречащей духу и букве международного права и разделяющей международное сообщество на граждан (т.е. полноправных) и неграждан (т.е. бесправных) США, заимствуя, по-видимому, порочный опыт Древнего Рима. Другими словами, право рассматривается и понимается не как общенациональное, международное достояние, источник достижения всеобщей справедливости и благосостояния, а как инструмент для достижения узкокорыстных целей определенных правящих групп, орудие по уничтожению противника.

Подобный поворот в правосознании не только военачальников, допускающих пытки военнопленных, но и высших должностных лиц правоохранительной системы США свидетельствует о глубоком кризисе правосознания в западных государствах, который уже давно отмечали П.Новгородцев (начало XХ в.), И.А.Ильин (сер. ХХ в.) и др. Начало ХХI в. еще раз убеждает в справедливости и обоснованности этих выводов, показывает к каким последствиям это приводит, позволяет прогнозировать дальнейшее поведение ведущих западных держав в области неукоснительного соблюдения общепризнанных норм международного права, их истинного отношения к этим нормам.

Выше приведенный пример наглядно демонстрирует на самом высоком социальном срезе, какие последствия оказывает уровень правосознания на содержание и качество правовой деятельности. Этот пример также позволяет глубже понять роль и место духовных начал личности и их влияние на осуществляемую этой личностью правовую работу, которая может проводиться в интересах государства и народа, а может и противоречить этим интересам в угоду своекорыстных, антинародных, преступных намерений криминальных (по уровню своего правосознания) группировок, одним словом, – во благо или во зло.

Ввиду очевидной зависимости эффективности прокурорского надзора и уголовного преследования от уровня правосознания лиц их осуществляющих, актуальным становится вопрос о подборе и расстановке кадров в прокуратуре (как, впрочем, и в других правоохранительных органах) в зависимости от уровня их правосознания. Также особую значимость приобретает и внедрение механизма постоянного повышения уровня правосознания прокурорских работников, учитывая то обстоятельство (отмеченное ранее), что, как и духовность, оно отличается определенным динамизмом, то есть подвержено изменению во времени под воздействием различных социальных факторов, в том числе и разрушительных для правосознания (например, при соприкосновении с преступными проявлениями). Поэтому деструктивные явления правосознания должны перекрываться, в значительной степени компенсироваться (с основательным запасом) созидательными усилиями по повышению правосознания через оздоровление и укрепление его основ, рассмотренных выше.

Правосудие . Одним из важнейших и древнейших организационно-правовых средств обеспечения законности в обществе и государстве на протяжении не одного тысячелетия (как свидетельствует история многих государств и народов) является институт правосудия, действующий посредством судебной системы, и проводимый в связи с этим судебный контроль. Ценность данного правового средства для общества и стоящих перед ним задач по обеспечению законности и правопорядка трудно переоценить. Данное государственно-правовое образование основывается на самостоятельной и независимой в государстве судебной ветви власти в лице судебных органов.

Судебные органы призваны осуществлять правосудие путем установления истины по делу и вынесения на основании закона судебных постановлений, которые по вступлении в силу являются обязательными для всех без исключения органов, организаций, граждан и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории России. Поскольку правосудие осуществляется на основании и во исполнение законов (подзаконных правовых актов), а также в строгом соответствии с их требованиями, то, следовательно, посредством отправления правосудия обеспечивается законность в деятельности общества, государства и Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов.

Важной отличительной особенностью является то, что суды осуществляют судебную власть самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, подчиняясь только Конституции Российской Федерации и закону. Судьи военных судов также независимы, наделены процессуальной самостоятельностью и в своей деятельности по осуществлению правосудия никому не подотчетны.

Для реализации поставленных задач военные суды наделяются определенными полномочиями. В частности, законные распоряжения, требования, поручения, вызовы и обращения судов, также как и вступившие в силу судебные постановления (в форме приказов, решений и определений суда) являются обязательными для всех органов государственного (в т.ч. и военного) управления и должностных лиц.

Другое достаточно важное полномочие суда, направленное на обеспечение законности в войсках, заключается в праве суда при выявлении случаев нарушения законности вынести частное определение и направить его в соответствующий орган военного управления, который обязан сообщить в течение месяца суду о принятых мерах по устранению нарушений и причин им способствующих (ст. 226 ГПК РФ). При этом, в случае несообщения о принятых мерах виновные должностные лица могут быть подвергнуты судом штрафу.

Из изложенного видно, какое важное положение занимают в обществе судебные органы, какими большими полномочиями они наделяются государством для отправления правосудия. Примечательно, что суд может отменить (признать не действующим) практический любой правовой акт государственных органов (даже законодательных), в то время как ни законодательные органы, ни органы исполнительной власти отменить решение суда не вправе. Нельзя забывать также и то, что только суды вправе выносить решения по уголовным делам, т.е. решать дальнейшую судьбу человека. В этой связи особенно актуальными становятся вопросы, связанные с личными и профессиональными качествами судей, т. е., главным образом, с обеспечением высокого уровня правосознания этих должностных лиц, выступающих, по сути, высшей инстанцией при разрешении в государстве всех наиболее важных и значимых правовых вопросов.

Именно судьи оказались на острие борьбы с преступностью, т.е. проявлением низкого уровня правосознания граждан. Пресекая эту преступность от дальнейшего ее проявления в обществе либо поощряя ее, они тем самым, воздействуют на правосознание участвующих в отправлении правосудия лиц через привлечение виновных к различным мерам ответственности либо освобождения от нее (при вынесении мягких или оправдательных приговоров). Поэтому особую значимость приобретает уровень правосознания этих должностных лиц, их способность противостоять воздействию преступного мира.

В условиях несменяемости судий проникновение на должность судьи лиц с низкой духовностью, слабым уровнем правосознания, склонных к халатному исполнению своих обязанностей или совершению различных правонарушений или даже преступления, создает серьезную угрозу для общества, подрывает основы правосудия, ведет к девальвации социальной ценности этого важного правового средства. Более того, высокий социальный и правовой статус судьи открывает широкие возможности для злоупотребления служебным положением и является особо привлекательным для лиц, склонных к совершению преступлений, поэтому особую значимость приобретает организационно-правовой механизм, исключающий такую возможность.

Таким образом, правосудие основывается именно на высоком правосознании лиц, его осуществляющих. Чем ниже правосознание судей, тем менее правосудными становятся их решения, а, следовательно, тем менее эффективным в обществе становится и сам институт правосудия, а в случае злоупотребления или иного корыстного или халатного использования судьями судебных полномочий это организационно-правовое средство становится общественно опасным, вредным для граждан, наносит ущерб государству.

Юридическая ответственность . Также одним из наиболее древних и значительных (и, наверное, наиболее эффективных) установленных правом средств, предназначенных для обеспечения законности во всех сферах деятельности государства является институт юридической ответственности, сущность которого (в данном контексте рассматривается прежде всего в узком, специально-юридическом значении) заключается в том, что за совершенное правонарушение лицо должно претерпевать определенные лишения государственно-властного характера (при наличии оснований и в порядке, предусмотренными действующим законодательством).

Вместе с тем, ответственность как социальное явление, имеет духовную первооснову, метко раскрытую И.А.Ильиным, который указывал, что «человек призван быть на земле именно духом – не просто живым существом, наподобие животных и насекомых, и не только одушевленным созданием, удачно соображающим и желающим для себя всякой пользы, капризно и разнообразно чувствующим и нестесненно фантазирующим. Все эти душевные способности даются ему, но не для злоупотребления ими, а для благого и ответственного служения »[418] .

Поэтому правовая работа как раз и должна помочь человеку реализовать в своей жизни это благое и ответственное служение в конкретных делах. Правовыми средствами способствующими достижению этих благородных целей являются различные виды юридической ответственности, закрепленные в законодательстве.

Институт юридической ответственности широко применяется в Вооруженных Силах и других воинских формированиях. Так, например, по результатам проведенных в 2003 году прокурорских проверок в войсках выявлено свыше 25 тыс. нарушений закона, в т.ч. порядка 1, 5 тыс. незаконных правовых актов. Восстановлены нарушенные права свыше 100 тыс. военнослужащих, членов их семей и др. граждан. По инициативе военных прокуроров за допущенные нарушения прав и свобод человека более 5 тыс. воинских должностных лиц привлечены к установленной законом ответственности[419] .

Воздействие такого социально значимого правового института на правосознание велико и может рассматриваться в двух плоскостях, первая из которых носит информативный характер, т.е. указывает человеку совокупность социальных ценностей, находящихся под охраной государства (жизнь, здоровье, порядок подчиненности, порядок несения военной службы, правильное хранение и использование военного имущества и т.п.), вторая, – удерживающий – суть которого состоит в сдерживании противоправных устремлений индивида (в случае его склонности к совершению правонарушений) под угрозой применения к нему наказания.

Вместе с тем, следует отметить и обратное влияние самого правосознания на функционирование в обществе механизма юридической ответственности. Чем ниже уровень правосознания начальника, тем менее взыскателен он по отношению к своим подчиненным, тем меньшее число правонарушителей привлекается к ответственности и большее остается ненаказанными, тем в меньшей степени реализуется принцип неотвратимости наказания, тем менее эффективным оказывается этот важный правовой инструмент регулирования общественных отношений, а, следовательно, тем меньшую социальную значимость приобретает это правовое средство.

Такое взаимное влияние института ответственности и правосознания друг на друга приводит к необходимости назначения на руководящие должности лиц, имеющих высокий уровень правосознания. Кроме того, выявление такой взаимозависимости выдвигает потребность в постоянном и неуклонном повышении уровня правосознания в первую очередь руководителей всех уровней.

Принято выделять следующие виды юридической ответственности: уголовную, административную, дисциплинарную, материальную и гражданско-правовую. Каждый из перечисленных видов юридической ответственности имеет свои установленные действующим законодательством основания и порядок привлечения. Все виды юридической ответственности могут применяться к военнослужащим и гражданскому персоналу, однако в ряде случаев законодательством устанавливаются особенности такого применения и размера наказания, обусловленные во многом той высокой значимостью и важностью надлежащего выполнения воинского долга по защите Отечества.

В частности, Уголовный кодекс РФ содержит отдельную главу (гл. 33) предусматривающую уголовную ответственность за преступления против военной службы. Анализ правовых норм данной главы свидетельствует, как ранее уже отмечалось, что лица, состоящие в военно-служебных отношениях, несут, как правило, повышенную уголовную ответственность по сравнению с аналогичными противоправными действиями граждан, не состоящих на военной службе. Более суровая ответственность направлена в первую очередь на повышение и укрепление правосознания воинов, на осознание ими всей серьезности военного дела, высокой ответственности за порученный участок, на понимание необходимости внимательно изучать и строго соблюдать требования военного законодательства.

Следует обратить внимание также на такую существенную особенность в порядке привлечения к уголовной ответственности как право и обязанность командиров частей и руководителей других военных организаций возбуждать уголовные дела и проводить дознание по фактам противоправных действий их подчиненных, образующих состав преступления, что само по себе также является мощным правовым средством, направленным на укрепление законности и правопорядка в войсках. Только в этом случае законодатель, доверяя этим должностным лицам такой серьезный правовой инструмент уголовного преследования нарушителей закона, опирается в первую очередь на высокий уровень правосознания командиров частей, руководителей военных организаций, понимание ими сущности уголовной ответственности и важности претворения в жизнь принципа неотвратимости наказания.

Подобная ситуация по усилению размера ответственности и расширению прав командиров по ее применению отмечается и в области дисциплинарной ответственности военнослужащих (например, лишение солдат и матросов, проходящих военную службу по призыву, очередного увольнения из расположения воинской части или с корабля на берег; назначение солдат и матросов, проходящих военную службу по призыву, вне очереди в наряд на работу).

Отмеченные обстоятельства, свидетельствующие об особой, повышенной ответственности военнослужащих в обществе, указывают роль и место, которые отводятся вопросам обеспечения высокой воинской дисциплины и правопорядка в деле военного строительства, обеспечения вооруженной защиты Отечества, а также предполагают наличие у военнослужащих высокого уровня правосознания, без которого эффективность такого правового средства как юридическая ответственность существенно снижается либо само это средство вовсе не применяется.

Кадровая работа. Как видно проблема правосознания и учета его уровня у субъектов правовой работы выдвигает на первый план работу по подбору и расстановке кадров в зависимости от уровня правосознания, результатов служебной деятельности.

Большие обязанности командира, его широкие права и высокая личная ответственность за все стороны жизнедеятельности войск делают роль командира в обеспечении законности и воинской дисциплины особенно значительной. В этой связи чрезвычайно важным является вопрос подготовки, подбора и расстановки кадров на соответствующие руководящие должности в Вооруженных Силах РФ, поскольку, как показывает практика, определяющим фактором в деле укрепления воинской дисциплины в войсках, успешного решения задач в деле военного строительства является как раз личные качества командира, его правосознание и правовая культура, личные убеждения, твердость и решительность в борьбе с нарушениями законности и правопорядка в подчиненных подразделениях и частях, знания и опыт службы на соответствующих руководящих должностях и по соответствующей специальности. То же следует отметить и в отношении других ведомств и органов (судебных, надзорных, контрольных и т.п.), деятельность которых в той или иной мере влияет на состояние национальной обороны государства.

Игнорирование таких факторов, провалы в кадровой политике могут привести к страшным последствиям, утрате управляемости, боеготовности и боеспособности воинских подразделений и частей, состоящих в подчинении должностных лиц, не соответствующих по своим личным качествам, духовному уровню, уровня правосознания и правовой культуры занимаемой должности. В этом случае необходимо подробно разбираться в причинах правонарушений и недостатков и, если причиной является низкая квалификация командира, явное несоответствие его занимаемой должности, отсутствие необходимых знаний, умений, подготовки или опыта, низкие морально-деловые качества, то рассматривать вопрос о привлечении к ответственности в такой ситуации следует не только в отношении командира, который не справился (в силу своей недостаточной компетенции, уровня правосознания) со своими обязанностями, а скорее в отношении его начальников (в обязанности которых входит подбор и расстановка кадров), допустивших умышленно или по халатности такое назначение на должность.

Лозунг «кадры решают все» был актуален во все времена. Особую остроту и значимость приобретает этот фактор обеспечения воинской дисциплины и в настоящее время – время перехода к рыночным отношениям, крушения идеологических и моральных устоев общества, непрерывного повышения уровня преступности во всех сферах государственного управления, в том числе и в деле военного строительства, укрепления Вооруженных Сил.

Как свидетельствуют материалы прокурорского надзора в войсках за 2003 г. в общем количестве выявленных нарушений законов доля правонарушений, совершенных офицерами, составляет около 60 %. Анализируя создавшуюся ситуацию, заместитель главного военного прокурора приходит к заключению: «очевидно, что наметились тенденции по криминализации офицерской среды, прежде всего среднего звена: полк – дивизия – армия». Рассматривая факты хищения военного имущества он также отмечает, что «обращает на себя внимание низкое качество работы командиров (начальников) по подбору личного состава, назначаемого на материально-ответственные должности»[420] .

В связи с изложенным работа с кадрами является ключевой, определяющей в правовой работе. От надлежащей ее организации и проведения напрямую зависит уровень правосознания личного состава, в особенности командного, а следовательно, и состояние правовой работы, законности, и состояние обороноспособности страны. Поэтому главным в кадровой работе является работа с правосознанием, выявление его уровня, оценка соответствия его должности, неустанное оздоровление и укрепление правосознания личного состава, в первую очередь командного состава, повышение его уровня (прежде всего духовного, нравственного его элемента), борьба с явлениями, оказывающими негативное воздействие на правосознание в целом или на отдельные его элементы.

Информационно-правовые средства. Это ключевой и важнейший вид правовых средств, призванных оказывать управляющее воздействие на качественное содержание информации, окружающей человека, влияющей на его правосознание в лучшую или худшую сторону.

В качестве отрицательно влияющих на укрепление правосознания субъектов правовой работы факторов, с которыми командирам (начальникам) следует вести непримиримую борьбу, следует в первую очередь отметить негативное воздействие на сознание воинов и их поведение средств массовой информации (книги, газеты, теле- и радиопередачи, аудио- и видеозаписи, средства наглядной агитации и пропаганды и др.), способных содержащейся в них аморальной информацией оказывать разрушающее действие на правосознание и правовую культуру личного состава, развивать у них культ жестокости и насилия по отношению к сослуживцам, правовой нигилизм и пренебрежительное отношение к законам и к исполнению своих обязанностей, провоцировать преступное поведение, невежество и грубость в отношениях с командирами и начальниками, а порой и открытое им неповиновение.

Воздействие информации на сознание, поведение, волевую сферу личности еще до конца не изучено, однако совершенно очевидно и история являет тому массу подтверждений, что в зависимости от своего содержания она действительно может «убить, может спасти, может в бой полки повести».

Понятно, что полностью оградить военнослужащих от растлевающего действия современных информационных средств и технологий невозможно, поскольку молодой человек поступает в армейскую среду уже зачастую испытав на себе их разрушительное действие, поэтому задача главным образом заключается в том, чтобы, во-первых, исходя из конкретных условий, свести к минимуму такое воздействие, во-вторых, вести неустанную работу по разъяснению личному составу сущности аморальной и безнравственной информации, ее пагубному воздействию, как на личность военнослужащего, так и на отношение его к исполнению своих обязанностей по военной службе, защите Отечества. В-третьих, максимально, насколько это возможно, окружить военнослужащего благотворной информацией, заботой и вниманием, отеческим отношением, искренним уважением его личности и его самоотверженного труда на благо Родины, ее суверенитета и целостности. Информация должна давать личному составу знания духовного, нравственного, патриотического содержания, способные воспитывать чувства долга перед своим Отечеством, ответственности перед народом за порученное дело, добросовестное отношение к исполнению своих служебных обязанностей, твердые убеждения в необходимости точного исполнения законов и подзаконных актов, приказов командиров и начальников.

В дореволюционное время и советский период существовало, например, такое информационно-правовое средство как цензура, однако с перестройкой и принятием в 1993 г. Конституции России оно было ликвидировано, о чем подробнее рассматривается в параграфе 3.2. настоящего исследования. В этой связи определенные правовые средства, направленные на отфильтровывание вредной для военного дела информации, поступающей в воинские коллективы, необходимо вырабатывать и внедрять в повседневную жизнедеятельность войск самим командирам с учетом специфики личного состава, условий службы и т.п.

Кроме того, необходимо также вырабатывать и правовые средства, направленные на культивирование, воспроизведение и распространение в воинской среде благотворной для военного дела информации, повышающей духовный уровень личного состава, его правосознание. И в этом огромную помощь может оказать Русская Православная Церковь. Например, организацией регулярных бесед солдат (особенно с низким уровнем дисциплины) на духовные темы со священнослужителями, систематический просмотр фильмов духовного, патриотического, военного высоконравственного содержания, паломнические поездки по близлежащим святым местам и т.п.

Книга - лучший друг и утешение в часы досуга и выздоровления. Опыт доказал чрезвычайную важность библиотек для госпиталей и других военных организаций. В комплекте вещей, которыми снабжается воинская часть, непременно должна значится библиотечка с добрым (в нравственном отношении) подбором книг, видео и аудиоматериалов.

Обеспеченность правовых средств . Другим важным фактором, отрицательно влияющим на правосознание как командиров, так и военнослужащих, является издание государственными органами законодательных и иных правовых актов, необеспеченных соответствующим ресурсами, в результате чего существует огромное количество правовых норм, которые не выполняются на деле на самом высоком уровне. Например, наиболее остро стоят в войсках вопросы обеспечения жильем вновь прибывших к новому месту службы и увольняющихся военнослужащих, выплаты денежных компенсаций за поднаем жилья, продпаек, вещевое имущество и др. В результате этого у военнослужащих создается ощущение обмана, когда, заключая контракт, ему обещают полное обеспечение в соответствии с нормами действующего военного законодательства, а на деле незаконно лишают отдельных видов материальных благ. При этом никто ответственность за это не несет. Военнослужащему предлагается самому обивать пороги судебных инстанций в поисках справедливости. Подобные явления отрицательно сказываются на правосознании военнослужащих, их отношении к военной службе, добросовестному исполнению своих обязанностей, создают у них иллюзию безнаказанности за нарушения предписаний закона, подрывают уважение к командирам (начальникам), на которых законодательство возлагает обязанности по всестороннему обеспечению подчиненного личного состава, что в, свою очередь, снижает авторитет командира, воинскую дисциплину, боеготовность частей и подразделений.

Таким образом, подведя краткий итог, следует отметить, что эффективность правовых средств определяется в первую очередь уровнем правосознания тех субъектов правовой работы, которые призваны создавать эти правовые средства, применять и реализовывать их в обществе и государстве. При этом ведущую роль играют не столько специальные знания или многоопытность, сколько духовные, нравственные стороны правосознания этих должностных лиц – субъектов правовой работы, их морально-деловые качества, которые во многом и определяют степень эффективности правовых средств, оказывают существенное влияние на состояние правовой работы в целом. В связи с чем, среди мер повышения эффективности правовых средств на первое место выдвигаются меры по правильной (в соответствии с уровнем правосознания) расстановке кадров, а также меры по непрестанному повышению духовного, нравственного уровня субъектов правовой работы. Среди этих мер первостепенную роль на протяжении долгих веков играло и продолжает по прежнему играть принятое Россией еще в начале своего существования Православие (как наиболее действенное, проверенное временем учение, система накопленных человечеством знаний, в т. ч. и об оздоровлении, мобилизации, укреплении духовных и нравственных сил личности и общества), а также сформировавшаяся в результате этого Русская Православная Церковь (как социальный исторически сложившийся механизм, инструмент, средство духовного и нравственного очищения и преображения людей).

Глава 3. Цели правовой работы в Вооруженных Силах РФ, направления и пути ее совершенствования

3.1 Проблема соотношения целей и средств правовой работы в Вооруженных Силах РФ.

Государство и право – институты, с помощью которых общество строит свою жизнедеятельность, подчиненную определенной цели. Задача всякого государственного строительства, в том числе и государственного устройства России, состоит в том, чтоб найти эту цель – доминирующий общественный интерес[421] .

Очевидно, что правовая работа в государстве и должна строиться, ориентируясь на эту цель, всемерно способствуя с помощью правовых средств установлению благоприятного правового режима, помогающего достигать эту цель совместными усилиями государственных органов и граждан. Однако возникает закономерный вопрос, что это за цель и как ее можно достигнуть, в том числе с использованием средств, заложенных в праве? Данный вопрос представляется фундаментальным, основополагающим для правовой работы, поскольку указанная цель, по сути, является конечной целью и правовой работы, поэтому остановимся на его рассмотрении более подробно.

Как это не удивительно, но на вопрос о цели правовой работы и способах достижения ее высоких показателей достаточно глубокий ответ дает императрица Екатерина II в своем Наказе, данном комиссии о сочинении проекта нового уложения. В ст. 43 Наказа она в частности указывает, что «для нерушимого сохранения законов надлежало бы, чтобы они были так хороши, и так наполнены всеми способами к достижению самого большого для людей блага ведущими, чтобы всяк несомненно был уверен, что он ради собственной своей пользы стараться должен сохранить нерушимыми сии законы». И далее, как бы подводя черту под этим важным утверждением, императрица Екатерина II особо подчеркивает в следующей ст. 44 «и сие то есть самый высочайший степень совершенства, которого достигнуть, стараться должно»[422] .

В этом небольшом положении заключены как минимум три очень важные идеи, на которых должна строиться правовая работа, три степени совершенства, которых «достигнуть стараться должно». Первая – состоит в том, что критерием оценки совершенства правовых актов является благо людей (чем в большей степени закон способствует достижению блага – тем он совершеннее), а работа по укреплению законности («нерушимое сохранение законов») должна вести к достижению этого блага, т.е. чтобы издаваемые правовые акты были наполнены всеми способами, ведущими «к достижению самого большого для людей блага». Вторая идея указывает на связь законности и правосознания, на то, что самым прочным фундаментом законности является несомненная уверенность людей в пользе для них законов и основанное на этой несомненной уверенности их старание «сохранить нерушимыми сии законы». Третья – заключается в том, что целью государства и его правовой работы является «достижение самого большого для людей блага», а совершенные законы (также и подзаконные правовые акты) и законность выступают своего рода средством достижения этой главной цели, показателем, насколько полно и точно эта цель достигается.

Вместе с тем, встает закономерный вопрос, что же следует понимать под «самым большим для людей благом». В этой связи огромный интерес представляют исследования, проведенные А.А.Мушниковым по данной чрезвычайно важной проблеме еще на рубеже XIX и ХХ века. Обращает на себя внимание в первую очередь простота и строгая логика его рассуждений.

Как отмечает А.А.Мушников, всякое сознательное действие человека совершается им для достижения какой-либо определенной цели, которая в свою очередь, служит средством для достижения другой, высшей цели, а эта последняя является опять средством для третьей цели, и т.д. Но очевидно, что такой ряд целей, являющийся средствами одна в отношении другой, должен замыкаться верховной целью , которая могла бы вполне осмысливать и приводить к единству все прочие, подчиненные ей, цели. Эта верховная, или конечная, цель всех действий человека составляет его высшее благо . Вопрос о том, в чем должен человек искать высшего своего блага, есть основной вопрос человеческой жизни, т.к. только ясное его разрешение может установить твердое руководящее начало для определения различия между нравственным добром и злом. Важность для человека вопроса о высшем благе сознавалась уже в древнем мире, вследствие чего вопрос этот подвергался разнообразным обсуждениям в языческой философии. Но многовековой опыт человеческой жизни показал бесплодность всех попыток разрешить этот вопрос простыми усилиями человеческого разума, не опирающимися на Божественное откровение.

Развивая эту мысль далее, А.А.Мушников делает ряд других важных выводов. Человек имеет потребности материальные, общие ему с животными, и духовные, составляющие отличительную его особенность. Средства для удовлетворения своих потребностей человек находит в различных внешних предметах, составляющих его материальное достояние, к приобретению которого он, по необходимости, стремится. Но следует ли человеку искать свое высшее благо в обладании возможно большим материальным богатством? Этот вопрос может быть решен не иначе, как в отрицательном смысле, уже потому, что высшее благо должно составлять само себе цель , а не быть лишь средством к достижению других целей. Вместе с тем, стремление к материальному богатству как средству для достижения счастья на земле оказывается явно ошибочным, т.к. уже из опыта жизни известно, что само по себе оно далеко не обеспечивает человеческого благополучия, и чтобы удовлетворить свои необходимые потребности, человек не нуждается в большом богатстве; для достижения же спокойствия и довольства в жизни он должен стремиться скорее к ограничению своих материальных потребностей. Но если высшее благо не может заключаться в накоплении материальных богатств, то не следует ли искать его в чувственных влечениях, связанных с физической стороной человеческой природы? Эти влечения, свойственные как человеку, так и животным, обусловливаются, во-первых, необходимостью поддержания жизни, чем вызывается потребность в пище, и, во-вторых, необходимостью размножения рода, для чего служит природное половое чувство. Но инстинкт животного побуждает его удовлетворять свои потребности лишь в той мере, как это вызывается самой природой. Человек же, в случае извращенности его нравственных наклонностей, способен иногда искать в чувственных влечениях самостоятельную цель и предаваться всякого рода излишествам, что и проявляется в таких пороках, как чревоугодие, пьянство и половой разврат, неминуемо расстраивающих здоровье и унижающих человеческое достоинство.

После сказанного, заключает А.А.Мушников, представляется непреложной истиной, что высшее благо человека может заключаться лишь в удовлетворении потребностей духовной природы, возвышающей его над всем видимым миром. Для побуждения к тому, чтобы человек не забыл о существенных потребностях своего духа, природа одарила его чувством непреодолимого к ним влечения, но более чистым, прочным и возвышенным, чем то, какое он испытывает в отношении своих физических потребностей. Из всех же духовных потребностей господствующей над прочими и наиболее способной овладеть всем духовным существом человека является потребность религиозная : основное свойство человеческого духа состоит в стремлении к общению с Богом как первоначальным источником всего истинного, доброго и прекрасного. Только проникнувшись до глубины души таким стремлением и приняв его за руководящее начало всех своих действий, человек может достигать и в этой земной жизни истинного счастья; в противном случае, лишаясь главнейшей опоры, он отдается на произвол страстей и делается добровольной жертвой всякого зла, ведущего к духовной и телесной гибели. Таким образом, и разрешение вопроса о том, в чем состоит конечная цель земного существования человека и высшее его благо, следует искать в религиозном учении. Эту конечную цель христианская религия указывает в стремлении человека через выполнение им евангельских заветов, к высшему духовному совершенству, по слову Спасителя: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Матф. 5, 48). Но вместе с тем, религия не исключает других, второстепенных, жизненных целей человека, а только предостерегает его, чтобы он не искал в земных интересах высшего своего блага, но, стремясь к приобретению преходящих внешних благ, смотрел на них лишь как на средство к достижению своей конечной цели, помня слова Спасителя: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Матф. 16, 26)[423] .

Таким образом, как видно из всего выше изложенного, конечная цель земного существования человека и высшее его благо находятся в духовной сфере, и следует их искать в религиозном учении. Данный вывод представляется чрезвычайно важным для правовой работы, поскольку от ответа на эти вопросы зависит ее содержание, направленность и критерии оценки результатов ее проведения.

Цель и смысл существования человека и государства Российского занимали умы русских людей еще на заре возникновения и становления единого мощного государства и уже тогда, вскоре после крещения Руси (988 г.), обнаруживается глубокое осознание передовыми мыслителями того далекого времени высокого предназначения русского народа. Особенно ярко такое понимание присутствует в знаменитом «Слове о Законе и Благодати» митрополита Киевского Иллариона (XI в.), для которого радость обретения новой веры является непосредственным свидетельством обретения нового смысла бытия Руси на земле. Именно в трудах митрополита Иллариона мы находим первое обоснование нового смысла земного бытия Руси. Разделяя всемирную историю на два периода – период Закона (Ветхого Завета) и период Благодати (Нового Завета), Иларион утверждает, что лишь Новый Завет («Истина»), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил все людские грехи, а посмертным воскрешением Он открыл всем народам путь к спасению. Следовательно, смысл существования России состоит в утверждении христианских истин и тем самым в обретении спасения.

Анализируя этот раннехристианский период становления русского государства, С.Перевезенцев замечает, что именно в XI в. были совершены первые шаги к тому идеалу, который позднее зазвучит в памятниках древнерусской литературы, - к «Святой Руси» . В целом же Крещение Руси и утверждение в русском сознании христианских истин сыграло выдающуюся роль в отечественной истории. Православие стало важнейшим духовным условием превращения разноплеменного и разноэтнического населения Киевской Руси в единый христианский народ, объединенный общим миропониманием, общими целями и общим великим духовным смыслом бытия. Именно православие позволило русским мудрецам уже в XI в. осознать то предназначение, которое было вложено в славянский мир, - обеспечение мирного сосуществования народов, обеспечение возможности нравственного и духовного совершенствования людей, внесение в земную жизнь Божией Правды ради всеобщего спасения.

Татарское нашествие, по убеждению С.Перевезенцева, сыграло значительную роль в том, что в древнерусском сознании значительно укрепилось христианское миросозерцание. Начиная с XIII – XIV вв. православие становится главной составляющей всей общенациональной идеологии, играет определяющую роль при формировании всех значимых общественных идеалов. Ведь сохранение собственной веры, по убеждению мудрецов той поры, означало и сохранение независимости духовной жизни народа. А независимость духовная непременно должна была привести и к восстановлению независимости политической. Поэтому идея защиты православия крепко и непосредственно стала связываться в сознании людей с идеей национально-государственной независимости. И недаром именно в этот период понятия «русский» и «православный» становятся синонимами[424] .

Провозгласив триединый принцип «Православие. Самодержавие. Народность», русская духовно-политическая мысль середины XIX в., по мнению С.Перевезенцева, одухотворила саму идею Российской империи, придала Российской империи великий духовный смысл, указала Российской империи цели и задачи ее земного исторического бытия, а именно – устремленность в Вечность. А конкретной задачей, ведущей для русского духовно-политического сознания в XIX столетии, стала одна: Россия – это удерживающая сила. В этом отношении Российская империя рассматривалась как единственная в мире сила, способная удерживать мир от падения в объятия антихриста, символами которого считались распространяющийся материализм в философии, секуляризм в отношении к религии, республиканизм и социализм в социально-политической сфере и революционизм в методах политического действия.

Глубокое понимание сущности и предназначения Государства Российского понимали и руководители страны – русские цари, что явственно видно при изучении многих документов того времени. Так, в ответ на оскорбления турецким султаном православных христиан в Палестине, которая входила в то время в его владения, Николай I потребовал от Османской Порты особого права для русского царя быть покровителем всех ее православных подданных. В Высочайшем Манифесте 14 июня 1853 г. прямо указывалось: «…Защита Православия была искони обетом блаженных предков наших…», а в период Крымской войны 1853-1856 гг., когда против России на стороне Турции выступили Англия и Франция было издано несколько манифестов вскрывающих сущность этой войны. Например, из Высочайшего Манифеста 9 февраля 1854 г. : «Итак, против России, сражающейся за Православие, рядом с врагом христианства становятся Англия и Франция! Но Россия не изменит святому своему призванию, и если на пределы ее нападут враги, то Мы готовы встретить их с твердостью, завещанной нам предками…». Из Высочайшего Манифеста 11 апреля 1854 г.: «Православной ли России опасаться сих угроз? Готовая сокрушить дерзость врагов, уклонится ли она от священной цели, Промыслом Всемогущим ей предназначенной? Нет! Россия не забыла Бога! Она ополчилась не за мирские выгоды; она сражается за Веру Христианскую и защиту единоверных своих братий, терзаемых неистовыми врагами. Да познает же все Христианство, что как мыслит Царь Русский, так мыслит, так дышит вся Русская семья – верный Богу и Единородному Сыну Его, искупителю нашему Иисусу Христу, православный русский народ»[425] .

Перечисленные немногие исторические примеры, факты и документы наглядно иллюстрируют и подтверждают, что с момента крещения на протяжении многих веков Россия осознавала и связывала смысл и цель своего существования со спасением рода человеческого (от царства темных сил, лжи и порока), которое возможно только с помощью (в свете) Православия, выступающего столпом утверждения Истины в этом мире и являющегося по существу единственным истинным вероучением (" Опять говорил Иисус к народу и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни" (Ин. 8:12)" . " Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную. Я есмь хлеб жизни" (Ин. 6, 47-48). " Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин. 14,6). " Веруйте в Бога и в Меня веруйте" (Ин. 14,1); " Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется" (Ин. 10, 7-9). “Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине” (Ин. 18. 37)). Это свидетельство об истине Россия несет миру вот уже второе тысячелетие, пытаясь в упорной борьбе с врагом рода человеческого построить царство правды – Святую Русь.

Отсюда и цели второго уровня – распространение в мире света Православного учения и защита Православия и православных от врагов Истины, стремящихся уничтожить Православие и его носителей (исповедников) любой ценой и тем самым накрепко захлопнуть для человечества дверь в жизнь вечную.

Начало ХХ века ознаменовалось трагическими событиями – после организации нескольких революций в России власть была захвачена коммунистическими лидерами, преследовавшими цель уничтожения Русской Православной Церкви. Однако в начале девяностых годов прошлого столетия коммунистический режим пал и открытые гонения на Православие в России прекратились, в связи с чем возникли относительно благоприятные условия для постепенного возвращения России на свою прежнюю стезю, к выполнению своей высокой исторической миссии, к своему великому призванию.

«Те проблемы, которые стоят перед нашим обществом – экономические, социальные, межнациональные, экологические, – мы можем решить только тогда, когда духовные и нравственные ориентиры вернутся в нашу жизнь»[426] , – пишет Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

Еще далее, излагая, по сути, эту же мысль, идет архимандрит Рафаил (Карелин), указывая: «Сначала было невидимое, а затем видимое. Невидимый сотворил видимое. Невидимое – вечно, видимое – временно. В невидимом духовном плане решаются судьбы человечества. Отношение человечества к Богу делает историю мира»[427] .

Исследуя смысл русской истории, С. Перевезенцев приходит к важным выводам: «Но ведь человек – это существо не только экономическое или социальное, а еще и духовное. Но ведь человек не просто копошится в хаосе исторических событий, а живет ради какой-то цели и во имя какого-то смысла. И вот здесь и возникает эта неприложная связка – духовность и смысл. Человек всегда живет во имя чего-то, всегда добивается какой-то цели и в этом видит смысл своей жизни. И всякий народ тоже живет ради какой-то цели и во имя какого-то смысла.

Однако эти целевые и смысловые установки человека не появляются ниоткуда, из небытия. Более того, ни сам человек, ни даже целый народ не могут придумать себе смысл своего бытия. Откуда же этот смысл берется? Ответ может быть только один – смысл бытия даруется Свыше, ибо он вложен в человеческую историю. Вот это и объясняет людям религия, потому что чистая рационалистическая наука этого объяснить просто не может – это не ее задача.

Вот и понятие «смысл истории» подразумевает, что у истории есть некая цель, к которой стремится человечество в ходе своего развития. А это значит и то, что этот смысл дарован Свыше, вложен в человека, в народ, во все человеческое общество Господом. И настоящая наука начинается тогда, когда она осознает свою неразрывную связь с религией»[428] .

По мнению Архиепископа Сан-Францисского Иоанна (в миру князь Дмитрий Алексеевич Шаховской) «Библия – единственная книга, которая так ясно говорит, откуда мы, люди, пришли, куда мы идем и для чего существуем. Нет никакой другой книги, которая так исчерпывающе отвечала на вопрос, – в чем смысл нашей жизни, как велико ее значение…»[429] .

Большой вклад в выявление и понимание целей права и правовой работы внес выдающийся русский писатель Ф.М.Достоевский. Анализируя его произведения П.И.Новгородцев отмечает, что в этих произведениях «мы находим отчетливейшее выражение русского мировоззрения, у него мы находим и глубочайшие основы русской философии права ». Кратко формулируя эти основы, П.И.Новгородцев представляет их следующим образом:

1. Высший идеал общественных отношений есть внутреннее свободное единство всех людей, единство, достигаемое не принуждением и внешним авторитетом, а только Законом Христовым, когда он станет внутренней природой человека.

2. Единственный, подлинный и совершенный путь к идеалу – свободное внутреннее обновление людей и внутреннее осознание их общей друг за друга ответственности и их всепронизывающей солидарности. Поскольку это обновление может быть достигнуто лишь милостью Божией как следствие веры и любви, возникающих в человеке Божией благодатью, – осуществление общественного идеала без Бога невозможно. Обустройство без Бога, без Христа – это попытка, обреченная на слабость и бесплодность…

3. В процессе общественного строительства право и государство представляет собой лишь известные вспомогательные ступени этого развития, которые сами по себе слишком слабы для преобразования жизни. Их задача – возможно ближе подняться к действительному идеалу общественной жизни, воплощенному в Церкви и ее идеальном смысле, как месте внутреннего свободного сожития людей, освященном и поддерживаемом Божественной благодатью…

4. Поскольку Закон Божий, закон любви, есть высшая норма для всех жизненных отношений, право и государство должны черпать свой дух из этой высшей заповеди. Не раскол между правом, с одной стороны, и нравственностью, с другой, как это провозгласила новая философия права, а новая, непосредственная связность права и нравственности и подчинение их более высокому религиозному закону образуют норму социальной жизни.

Таковы, по мнению П.И.Новгородцева, основополагающие идеи, образующие суть русского духа в его понимании жизни и истории, права и государства. В основе своей они представляют не что иное, как совершенное признание и утверждение основ христианской религии. С другой стороны, эти принципы означают решительное отрицание всех основ классической западноевропейской философии права, сформировавшейся в XVIII и XIX веках и формулированной Руссо, Монтескье, Кантом и Гегелем. Западноевропейская философия, развивая идеи гуманизма и автономии земной культуры и противопоставив эти идеалы церковному господству в средние века, пришла к тому результату, что высшая цель истории есть осуществление совершенного правового состояния и государственности. Как говорил Гегель, самый решительный представитель этой философии, – государство есть земной бог, осуществление нравственной идеи на земле. Этот гуманистический, рационалистический, утопический идеал есть в основе своей отрицание самих оснований христианской веры, отречение от них. Когда новые славянофилы, непосредственно чувствуя истину русской идеи, выступили против односторонности западного идеала, они не могли предвидеть, что близко то время, когда на Западе с полной ясностью обнаружится непрочность утопии обустройства сообразно разуму и осуществления рая на земле. Теперь этот крах западного идеала, является одновременно и крахом всех основ западноевропейской культуры, есть крах, и этот факт составляет в связи с углублением и одухотворением славянофильства новый и в высшей степени важный момент в утверждении русской идеи.

Что же самое важное и существенное в этой идее? В чем ее живая суть? Существенное, по убеждению П.И.Новгородцева, состоит в «новой оценке задач жизни и культуры. Западный взгляд пришел при строительстве внешних форм к обожествлению этих форм, признал их божественными и верил в их чудесную, всемогущую силу. Это воззрение и эта вера переживают сегодня крах. Русское мировоззрение и русская вера уже с давних времен противопоставляют западному идеалу другой: высшая цель культуры состоит, по русскому воззрению, не в строительстве внешних форм жизни, но в их духовной внутренней сущности. Не конституции, а религии образуют высший продукт духовного творчества и высшую цель жизни. Не государство, а церковь воплощает с величайшей глубиной и полнотой истинную цель истории и культуры»[430] .

Указанные заключения, сделанные в начале ХХ века, находят свое яркое подтверждение и в наши дни. Так, в частности, В.А.Лекторский отмечает: «Пародоксальность сегодняшней жизни в том, что решение экономических, политических и социальных вопросов в наших условиях оказывается невозможным без выработки новых идеалов, без большой идеи. Так что обсуждение проблем духовности для нас – это не воспарение, не уход от злобы дня, а самое насущное дело, во многом более практичное, чем многие другие. Я убежден в том, что если Россия не сможет повернуться к духовности, она погибнет как великая и неповторимая культура, а значит и как страна»[431] .

Выше указанные выводы выдающихся правоведов, религиозных деятелей, писателей и философов о том, что высшая цель жизни человечества лежит в духовной, религиозной сфере, а также заключения о том, что выработка духовных идеалов для России вопрос жизни или смерти, – являются чрезвычайно важными для определения целей правовой работы, ее направленности и правильного понимания ее должного внутреннего содержания. Указанные выводы полностью соответствует ранее нами отмеченному заключению о том, что главными источниками формирования и укрепления здорового правосознания является именно духовные, религиозные корни (незыблемые основания) человеческой жизни. Примечательно, что существенный вклад в выяснение этого сложного вопроса вносят не только видные представители правовой науки, философии, но также и выдающиеся святые отцы Русской Православной Церкви.

Так, преподобный Серафим Саровский в своей беседе о цели христианской жизни прямо указывает: «Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божиего . Пост же и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святаго Духа Божиего». И далее поясняет, что цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание или наживание денег, а у дворян сверх того – получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный, и он, как и денежный, чиновный и временный, приобретается одними и теми же путями, очень сходными друг с другом. «Бог Слово Господь наш Богочеловек Иисус Христос уподобляет жизнь нашу торжищу и дело жизни нашей на земле именует куплею, и говорит всем нам: «Купуйте, дондеже приду, искупующе время, яко дние лукави суть [432] », то есть выгадывайте время для получения небесных благ через земные товары. Земные товары – это добродетели, делаемые Христа ради, доставляющие нам благодать Всесвятаго Духа»[433] .

Понятие благодати в христианстве занимает одно из важнейших мест и имеет существенное значение для выявления и понимания целей человеческого существования на земле. Как отмечает архимандрит Рафаил (Карелин): «Благодать – это сила и энергия, истекающая из самой сущности Божества. Силой Божией всё сотворено, всё существует, всё сохраняется. Вне благодати находится только небытие… Бытие в ракурсе религиозного мышления должно иметь конечную цель, без этого само бытие является бессмыслицей и случайным всплеском волны из темных глубин хаоса. Итак, благодать – это сила Божия, которая творит и дает творению целенаправленное бытие. Эта цель раскрыта в Св. Писании и патрологии: это вечное приближение к Божеству, где сотворенное бытие раскрывается в новых глубинах, открывается в новых высотах и восхождениях. Цель бытия, человека и видимого мира – это приобщение человеческого естества Абсолюту, через благодать и вхождение в божественную жизнь; то, что св. Отцы называли обожением. Здесь благодать получает более конкретное определение: это не только творящая, но и спасительная сила Божия, целенаправленная энергия Божества, в которой и через которую осуществляется предвечное предназначение человека»[434] .

Ту же мысль, но другими словами выразил и Святитель Феофан Затворник, указывая, что «мир вещественный не имеет в себе цели. Он жилище разумно свободных тварей и поприще их развития и совершенствования. Для последних конец – Богообщение чрез богоподобную добродетель, – свободно, по желанию и любви их самих приобретаемую, и блаженство вечное – плод труда в стяжании богоподобия»[435] .

Примечательно то, что цель человеческой жизни, наиболее полно, универсально и возвышенно сформулированная христианством, остается неизменной, как и само учение Православной Церкви, уже на протяжении многих веков, чего нельзя сказать о многих других учениях, особенно выдвигаемых наукой, не основанной на Православии.

Нужно всегда иметь в виду, указывал профессор протоиерей В.Зеньковский, что знание находится в постоянном движении и развитии, благодаря чему в знании сменяются одна за другой теории и гипотезы. То, что казалось в науке бесспорным вчера, бесследно исчезает сегодня, и эта смена руководящих идей в знании неизбежна и законна. Сейчас никто не станет объяснять явления теплоты с помощью гипотезы о теплороде, но в свое время эта гипотеза владела умами. А кто знает современную физику, тот знает, как заколебались прежние учения о природе света, о постоянстве материи и т.д. Науке должна быть предоставлена полная свобода в построении любых гипотез для объяснения тех или иных явлений; только надо помнить, что все это гипотезы, которые могут быть заменены другими гипотезами. Христианство же остается неизменным с того времени, когда Господь Иисус Христос был на земле[436] .

Представляет интерес и вывод, сделанный святителем Лукой (Войно-Ясенецким), который указывал, что Библия учит о теоцентризме, о том, что неизменным центром вселенной является Бог (в переводе с еврейского Бог – на основании филологического исследования Делича значит – неподвижная, вечная цель бытия). Все из Него, Им и к Нему (Рим. 11, 36). Библия учит не о физическом, а о метофизическом центре вселенной (ибо она содержит учение не о физических преходящих предметах, а о вечном и духовном), каким является Христос-Логос. «Если брать религию по существу, то есть как внутреннее переживание, как преклонение перед Богом и общение с Ним, то мы должны согласиться, что наука не только не противоречит религии, но более того – наука приводит к религии… Она ставит те же самые вопросы, на которые отвечает религия. Она по закону причинности приводит нас к Первопричине мира, а религия отвечает, Кто является этой творческой Первопричиной не только мира, но и человека. Она говорит нам, что мы происходим от Бога (а не от обезьяны). Наука открывает вечный Логос бытия, обусловливающий эту гармонию. Наука приводит к необходимости какого-то разумного смысла в жизни, какого-то высшего назначения жизни. Религия отвечает – это БОГ.

Выявление Божественного начала во мне и во всем мире, так, чтобы любовь, мудрость, красота охватила весь простор бытия, и Бог был все во всем – и составляет разумную цель мира»[437] .

Таким образом, цель существования человека, народа и государства следует скорее искать не в науках, оперирующих различными теориями и гипотезами, находящимися в постоянном изменении, движении и развитии, сколько в более неподвижных, стабильных и неизменных системах человеческих знаний, проверенных жизненным опытом, – в религии.

Следовательно, конечная цель существования человечества давно предопределена устроением всего видимого и невидимого мира (в т.ч. и природой человеческого естества) и давно известна, сообщена всем народам в Священном Писании. Другое дело, как сам человек относится к этой цели своего существования и существования своего народа. Вопрос этот в истории народов решается на протяжении всей их жизни на земле. Именно этим и объясняется уходящая в глубь веков религиозная составляющая в жизни практически каждого народа, попытки проникнуть в глубинную суть этого вопроса и найти на него правильный ответ. От этого ответа, от установления правильной конечной цели существования народов и государства, их объединяющего, зависит правильность и проводимой в этом государстве правовой работы, которая должна исходить из этой цели, основываться на ней, ориентироваться на ее достижение с помощью правовых средств, оцениваться, корректироваться и совершенствоваться, имея своим неизменным критерием именно эту цель.

В этой связи особый интерес представляет история России, ее поиски и открытия религиозного смысла своего существования. Исследований на эту тему существует чрезвычайно много. Остановимся и кратко рассмотрим лишь некоторые из них, имеющие важное значение для более глубокого понимания нашего предмета изучения.

Представляет в этой связи значительный интерес исследования по выявлению религиозного характера имен Русь и Россия, проведенные Курочко М.М., который отмечал, что в решении содержательного значения указанных имен представляется важным использовать методологию, разработанную русскими мыслителями в рамках философии имени, где имя рассматривается как онтологическая основа, коренящаяся в бытии или Боге-Логосе. Бог-Творец творит мир посредством своего Слова. Зиждительные логосы как воплощенные мысли Бога в рамках Божьего Замысла о мире и составляют основу, смысл, цель и единство мира и человека. В этом русле лежит и утверждение В.С.Соловьева о том, что русская идея есть не то, что думает русский народ о себе во времени, но то, что замыслил о русском народе Бог в вечности. А если так, то не мог русский народ не носить и соответствующего этому замыслу имени.

Примечательно то, что на связь имени Русь с именем Бога указывал еще во второй половине XIX века А.С.Фомницин. В ХХ веке на теономическое происхождение имен Русь и Россия указывали Н.Я.Марр, В.И.Юшин, академик Н.С.Державин, Ю.Д.Петухов, Г.С.Гриневич, Т.Я.Елизаренкова и др[438] . Следует отметить, как заключает М.М.Курочко, что если в имени Русь содержится имя Бога, то это указывает на владычество не столько русского народа, сколько Бога. Русская земля – это сакральное пространство Бога и его владычества, четвертый удел Богородицы. Показательно то, что даже геополитически Русь распространялась, двигалась на Восток навстречу солнцу, свету. В то время как Запад уходил от Востока. В средневековом сознании Христос, Солнце Правды, придет с Востока. Этого Солнца Правды и чаяла Русская земля. И Москва – Третий Рим – последний рубеж, пространство, где вершится власть и правда Бога в условиях, когда весь мир отпадает от Него. Это не претензия на мировое господство, а эсхаталогическая обязанность – хранить мир. В средневековом сознании Святая Русь – это пространство, где вершится жертвенное служение Богу и его правде.

В период секуляризации и десакрализации самосознания русского народа, как далее отмечает Курочко М.М., появляется образ Великой России. Начиная с XVII века, вместе с модой на все европейское к нам приходит имя Россия в качестве названия государства. Трубачев О.Н. указывает, что в названии Россия представлено искусственное образование, следы которого ведут на Запад, и использование этого слова у нас носит заимствованный характер. Он отмечает, что опыты вытеснения русского российским в XVIII веке легли на арену деятельности иллюминатов, просветителей, а нашими предками слова Россия, российский были восприняты как символ нашей европейской интеграции[439] , т.е. поворот от Востока на Запад.

Задаваясь вопросом «Откуда есть пошла русская земля… и откуда русская земля стала есть?», Нестор ее происхождение увязывает с библейской традицией, т.е. с откровением Бога о человечестве. Он проводит линию происхождения славян – Руси от Иафета, третьего сына Ноя. Исследуя эти вопросы, Курочко М.М. приходит к заключению, что в пророчестве Ноя своим сыновьям был заложен принцип «наследования обетований»: потомки Иафета станут наследниками обетований Сима (вселятся в шатрах Симовых), т.е. станут наследниками служения Богу в богооткровенном аспекте. Славяне сохраняли веру в единого Бога вплоть до начала средневековья. Прокопий Кесарийский (VI век) указывал, что наряду с поклонением различным низшим богам славяне «признают единого бога, громовержца, единым владыкою вселенной…». Первенство бога неба у славян показывали в своих исследованиях А.С.Фамницин, Н.Я.Марр, Н.С.Державин и др.

Следует обратить внимание на то, что уже в Киевский период Русь мыслит себя Новым Иерусалимом и Святой Русью. И в этом можно видеть исполнение обетований Ноя. Первый каменный храм на Руси (Десятинная Церковь) строится как аналог Иерусалимского храма. Но этот храм воплощал в себе и эсхатологическую символику. Двадцать пять куполов храма символизировали престол Божий в окружении двадцати четырех престолов с сидящими на них старцами – средоточие Божьего правления и место грядущего суда над миром[440] . Десятинная Церковь, приходит к выводу Курочко М.М., являла собой проекцию этого образа и распространяла его на все пространство русского государства и бытия русского народа.

Утверждать за Киевом роль Нового Иерусалима – значит признать верховенство Бога в этом городе. Сам же народ воспринимает себя воинством Божиим (в данном случае воинством Христовым), выступающим на служение правде Божией. В IX-XI веках имя Русь было также и сословным обозначением военно-дружинного слоя[441] . С учетом значения Руси как сословного имени воинства Святая Русь получает значение Святого Воинства. Так, приходит к выводу Курочко М.М., воинское имя, совмещенное с понятием святости, в качестве идеала переносится на весь образ русского народа и является выражением его духовно-нравственного самоопределения. При этом образ Святой Руси в значении Святого Воинства соотносится с образом Святого Израиля как Святого Воинства[442] .

Таким образом, как видно из приведенного исследования цель существования русского народа исторически сложилась и идеал сформировался. Находятся они в сфере духовного, религиозного строительства. Примечательно и то, что это духовно-нравственное самоопределение русского народа имеет тесную связь с воинским делом, а значит, требует от него соответствующих качеств. Следовательно, правовая работа должна в первую очередь воспитывать и всемерно укреплять в народе именно эти качества. Это направление является главным, ведущим в содержании правовой работы.

Вместе с тем, в обществе выделяются все более и более противоположные целеполагания, зорко подмеченные И.А.Ильиным, А.А.Тер-Акоповым и др. учеными. Так, И.А.Ильин указывал, что в духовные врата, открытые христианством, всякий из нас призван войти и сохраняет свою волю и свободу – вступать в них или не вступать. За последние два века европейское культурное человечество поколебалось на пороге этих врат, отвернулось от них и попыталось идти своими, нехристианскими и нерелигиозными путями. Плоды этого поворота мы пожинаем ныне во всех областях культуры. Эти плоды и последствия выражаются в том, что благодарный дух христианства стал отлетать от жизни и покидать мировую культуру. Люди постепенно переложили цель и смысл своей жизни из внутреннего мира во внешний: материя стала первенствовать, духовность перестала цениться; все стало сводиться к земному на земле: небесное в земной жизни и небесное в небесах перестало привлекать взоры и сердца. Механическое начало возобладало над органическим. Рассудок исключил из культуры созерцание, веру и молитву и попытался их скомпрометировать. Учение о любви было вытеснено «спасительным» учением о классовой ненависти; сердца иссякли, глубина измельчала; ум отверг искренность и превратился в хитрость. Содержание жизни стало несущественным, началась погоня за формой[443] .

Подобные тенденции отмечаются к сожалению и в праве и в правовой работе, как в нормотворческой деятельности, так и в правоприменительной. Количество принимаемых законов неуклонно растет, сами законы по своему содержанию все больше и больше превращаются в подробные инструкции, за которыми невозможно понять ни сущности регламентируемых правоотношений, ни смысла правового акта. В таком правовом потоке рассеивается внимание правоисполнителя, который, понимая, все большую невозможность строго выполнять нарастающий вал правовых предписаний (зачастую необеспеченных соответствующими материальными ресурсами), начинает все больше путаться, не понимать сущность права, тонуть в правовом нигилизме и формализме.

Как отмечает А.А.Тер-Акопов, современное российское право не ориентируется на конечную социальную цель. Это недостаток, из-за которого общество лишается стимула развития, топчется уже более десяти лет на пяточке перестройки. Представляется, что сейчас в России создается минимум цивилизации, по достижении которого у общества появится потребность формулировки своей духовной цели, и одна из возможных лежит в сфере традиционной для большей части коренного населения России религии – православного христианства [444] .

Эта мысль еще глубже была сформулирована И.А.Ильиным: «Значение православия в Русской истории, культуре духовно определяющее. Для того чтобы это понять и убедиться в этом, не надо самому быть православным: достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость . Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развертывала свою духовную культуру именно в христианстве, и что христианство она исповедовала, восприняла, созерцала и вводила в жизнь именно в акте Православия . Именно это было постигнуто и выговорено гением Пушкина»[445] . И в другом месте И.А.Ильин прямо указывает: «…«Святая Русь» не есть «нравственно праведная» или «совершенная в своей добродетели» Россия: это есть правоверная Россия, признающая свою веру главным делом и отличительной особенностью своего земного естества . В течение веков Православие считалось отличительной чертой русскости – в борьбе с татарами, латинянами и другими иноверцами; в течение веков русский народ осмысливал свое бытие не хозяйством, не государством и не войнами, а верою и ее содержанием ; и русские войны велись в ограждение нашей духовной и вероисповедной самобытности и свободы. Так было издревле – до конца 19 века включительно. Поэтому русское национальное самосознание не впадало в соблазны экономизма, этатизма и империализма, и русскому народу никогда не казалось, что главное дело его – это успех его хозяйства, его государственной власти и его оружия»[446] .

По мнению И.А.Ильина, русское право и правоведение должны оберегать себя от западного формализма, от самодавлеющей юридической догматики, от правовой беспринципности, от релятивизма и сервилизма. «России необходимо новое правосознание, национальное по своим корням, христиански-православное по своему духу и творчески содержательное по своей цели. Для того, чтобы создать такое правосознание, русское сердце должно увидеть духовную свободу, как предметную цель права и государства, и убедиться в том, что в русском человеке надо воспитать свободную личность с достойным характером и предметною волею» [447] .

Исследуя и формулируя русскую идею И.А.Ильин заключает: «Она не выдумана мною. Ее возраст есть возраст самой России. А если мы обратимся к ее религиозному источнику, то мы увидим, что эта идея православного христианства. Россия восприняла свое национальное задание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности. Этой идее будет верна и грядущая Россия»[448] .

Проводя сравнительный анализ задач права и христианства как нормативных систем, А.А.Тер-Акопов приходит к выводу о том, что в отличие от права христианство не может рассматриваться в качестве инструментария, используемого для решения каких-либо текущих задач, оно есть цель, к которой право может стремиться. Христианство отвлекается от решения потребительских, промежуточных задач, стоящих перед правом, хотя и не отвергает их, предлагая решения, исходящие из его целевого назначения[449] .

Таким образом, если право и правовая работа это социальное средство достижения обществом цели своего существования на земле, то христианство, это как раз и есть тот самый идеал (образ жизни), та самая цель, к достижению (построению) которой и должна быть устремлена правовая работа.

Более того, само по себе православие обладает огромным потенциалом для совершенствования права и правовой работы. Прежде всего, потому что православие является универсальным, проверенным временем средством совершенствования правосознания граждан и в этом смысле оно бесценно для правовой работы и, по сути, является критерием, позволяющим объективно оценивать эффективность правовой работы в государстве. К похожему выводу склоняется и А.А.Тер-Акопов.

Право, по его мнению, не может дожидаться особого социального заказа, оно постоянно должно соотноситься с нормами православия с точки зрения возможности заимствования содержащихся в них нормативных моделей поведения личности. В качестве главной нормативной модели А.А.Тер-Акопов называет отношение человека к закону, поскольку успех достижения всякой социальной цели во многом зависит от того, как гражданин относится к закону, с помощью которого социальные цели могут быть достигнуты. Личностное отношение к норме – это свидетельство возможности осуществления правовой нормы, показатель доверия граждан друг к другу, к государству и закону, условие эффективности последнего[450] .

Как видно из изложенного, внутреннее отношение человека к закону (с помощью которого достигаются социальные цели), т.е. состояние правосознания, как главная нормативная модель поведения личности определяет, с одной стороны, успех достижения этих целей и в то же время, с другой стороны, выступает условием эффективности закона. Таким образом, в Православии содержится не только цель существования человека и общества на земле, но также и главная нормативная модель поведения человека, позволяющая достигать эту цель и являющаяся условием и критерием эффективности права, правовой работы. Одним словом, Православие содержит в себе, указывает и цель, и средства правовой работы.

Как отмечается в юридической литературе, цели, пронизывающие содержание юридической деятельности субъектов, материализуются в ее задачах и средствах достижения. При этом задача, характеризующая аналогично целям будущее состояние, выражает определенную часть намеченной цели или составляет некоторую ступень ее достижения. Что касается средства, то оно представляет собой цель в действии, в движении, в практике осуществления. В ином обличье как через средства, цель проявляться не способна. Степень, полнота достижения цели определяет относительную значимость используемых юридических средств, как и совершаемых с ними действий[451] .

Такое понимание в юридической науке соотношения и взаимосвязи целей и средств правовой работы, а также значимости последних в достижении первых выдвигает проблему правильного определения целей и средств в правовой работе как в стране в целом, так и в ее вооруженных силах в особенности.

Глубокое понимание цели и смысла существования русского народа отмечается во многих трудах выдающихся священнослужителей и святых подвижников. Так, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), в частности, указывает, что как не способен к полноценной жизни человек, лишенный памяти, не может нормально существовать и народ, не имеющий ясного, осмысленного понимания своей исторической судьбы, своего высшего, промыслительного предназначения, своих религиозных святынь и традиционных гражданских, государственных, державных идеалов. Стремление к идеалу представляет собой вековую особенность русского характера. Крещение Руси и кропотливое, многолетнее церковное воспитание, последовавшее за ним, придали этому стремлению осмысленность, ясность и великую, надмирную цель: воплотить в своей жизни чистоту и праведность божественных истин настолько, насколько это вообще доступно падшей и оскверненной грехом человеческой природе. Неисповедимы пути Господни – недомыслимому Промыслу Его угодно было соделать Русь ковчегом Своих святынь, их хранителем, стражем и усердным защитником[452] .

Еще более прямо указывал на сущность и предназначение России в этом мире, а следовательно и на цель и смысл ее существования Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский в начале ХХ века: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня! Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский»[453] .

Через такое понимание места русского народа в истории человечества становится понятными и цели Вооруженных Сил, их предназначение как стража этих святынь и усердного защитника «подножия Престола Господня» на земле. Становится понятной и название ратного дела именно военной службой, а не военной работой, поскольку служение, в отличие от работы, несет в себе особый, глубокий внутренний смысл этого рода человеческой деятельности, наполненный терпением и жертвенностью, любовью и высоким религиозным содержанием, поднимающим его на небывалую высоту. Становится понятным также и то, почему в русском народе долг по защите Отечества всегда являлся священным, а обязанность – почетной. Становится ясным, почему во все времена в армию стремились лучшие, наиболее сознательные представители общества, понимавшие ее высокое предназначение, духовный смысл военной службы, способные жертвовать для достижения этих высоких целей военного служения своим благополучием, комфортными условиями проживания, здоровьем и самой жизнью.

В этой связи уместно отметить сводную спецэскадрилью номер 13 «Сражающиеся святые», которая была сформирована в США еще в 1973 г. для имитации действий возможного противника в условиях воздушного боя. По данным вашингтонского аналитического центра Global Security, в настоящее время эскадрилья «Сражающиеся святые» располагает 25 самолетами F-5Е/F «Тигр», которые имеют камуфляж «условного противника». Как отметил командующий эскадрильей «Сражающиеся святые» командор ВМС США Джеймс Диматео: «Мы имитируем тактику вражеской страны, имитируем потенциал систем вооружений и имитируем также мышление летчиков-истребителей в этих странах». Самолеты противника имеют российскую символику! Учения с участием весьма реалистичного противника пользуются настолько огромным спросом, что только за этот год (менее двух месяцев 2005 г.) замаскированные под российские истребители уже семь раз «вторгались» на территорию Соединенных Штатов[454] .

Судя по указанному выше названию эскадрильи и ее камуфляжу американское военно-политическое руководство достаточно ясно представляет, против кого оно собирается в ближайшее время воевать, понимает и истинные цели России в мире, и духовную сущность русского народа. Примечательно и то, что, несмотря на прекращение (по крайней мере со стороны России) с конца восьмидесятых годов прошлого столетия противостояния двух супердержав США и СССР, развал Советского Союза, значительное ослабление военной мощи России, исключение США из числа вероятных противников России, более того, несмотря на открытое сотрудничество России с США по борьбе с международным терроризмом и вступление России с США в партнерские отношения ради мира[455] , – США продолжает рассматривать Россию в качестве вражеской страны и готовит свои войска к войне с Россией. В этом, по-видимому, и проявляется сущность США и ее истинные замыслы относительно русского народа, народа Богом избранного, «сражающихся святых». Глубоким пониманием истинного предназначения России и ее Вооруженных Сил в мире, по-видимому, и обусловлено именно такое название указанной тренировочной эскадрильи, имитирующей действия вероятного противника США.

По убеждению И.А.Ильина целевая (телеологическая) связь между религией и государством выразится в том, что государство будет служить религии в ее высших целях, признавая их за свои собственные . Не государство поведет религию, куда ему нужно; но религия укажет государству, куда и как оно должно идти . Не вера станет средством власти и не церковь станет орудием политической интриги и политического властолюбия, но власть станет орудием той цели, которая едина у религии и государства: эта цель – одухотворяющее преобразование жизни . Это не значит, что та или другая историческая церковь или исповедание возобладает в государстве и сделает его своим орудием: не церковь и не вероисповедание, но религиозно обновленное правосознание . Государство нуждается не в послушании церковному руководству и не в конфессиональных распрях, а в подлинной, свободной религиозности народа . Выразить же к жизни эту религиозность – власть не в силах; но оградить ее зарождение и расцвет есть прямая обязанность государства; мало того – это для него вопрос бытия[456] .

Данный вывод представляется также очень важным для понимания сути правовой работы и ее главного назначения. Правовая работа должна помочь государству при помощи правовых средств, путем создания соответствующего правового режима оградить зарождение и расцвет подлинной, свободной религиозности народа , всемерно способствовать этому процессу, поскольку это жизненно важно не только для государства, но и для самой правовой работы, для права, т.к. чем глубже будет протекать этот процесс, тем здоровее будет правосознание народа, тем полноценнее будет осуществляться и правовая работа в целом.

Таким образом, цель Вооруженных Сил по обеспечению вооруженной защиты Отечества, его святынь, свободы русского народа в его движении к духовным идеалам Православия, не отменяет и не заменяет главной цели, стоящей перед Россией (спасение рода человеческого, для чего и необходимо строительство Святой Руси, подножия Престола Господня на земле), но соподчиняется ей, дополняет эту цель, имеет по отношению к ней второстепенное значение и, по сути, выступает одним из средств ее достижения, имеющим свою специфику. Поэтому и правовая работа в Вооруженных Силах, также как и сами Вооруженные Силы имеет главную, общую цель и второстепенную, особенную. От того, как успешно будет реализовываться общая цель, зависит и результат по достижению особенной цели, поэтому главный вектор усилий должен быть направлен именно в этом направлении – направлении реализации общей цели правовой работы. Этим и объясняется также приоритет правового воспитания над правовым обучением, духовного, морально-психологического воспитания над военной учебой, религиозного воспитания над общественно-государственной подготовкой. Военные знания и оружие в руках преступника могут привести к страшным последствиям. История знает множество примеров, когда оружие и военная сила использовались во зло.

Исходя из этих целей, необходимо проанализировать и переосмыслить содержание правовой работы, а также совокупность, систему правовых средств, правовых механизмов, правовых институтов, направленных на достижение этих целей.

3.2 Роль и место правовой работы в повышении боеготовности войск и обороноспособности Отечества.

Наиболее важные, существенные правовые средства, влияющие в том числе и на вопросы обеспечения защиты Отечества, как известно, закреплены в Основном законе России – Конституции, принятой на всенародном голосовании 12 декабря 1993 года. С них и начнем анализ существующей на сегодняшний день системы правовых средств с позиции обеспечения достижения с их помощью целей, стоящих перед государством и его Вооруженными Силами по защите Отечества, другими словами существующего состояния уровня правовой работы в деле государственного и прежде всего военного строительства.

Идеологические ориентиры совершенствования правовой работы . Одним из чрезвычайно важных правовых средств, влияющих на укрепление государства и его защиты, в т.ч. и от внешнего агрессора, является механизм, заложенный в ст. 13 Конституции России, которая предусматривает, что в Российской Федерации признается идеологическое многообразие, и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

Под идеологией обычно понимается система политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов на социальную действительность, взаимоотношения личности, общества и государства, на перспективы общественного развития[457] . Одним словом, это система ценностных ориентиров, исходя из которых должно строится государственное развитие, улучшаться благосостояние Отечества, его мощь и защита. Очевидно, что для этого необходимо на государственном уровне четко сформулировать и закрепить главную идею, цель государства, пути и средства ее достижения, в соответствии с которыми должны выстраиваться и политика (в т.ч. и военная), и экономика, и правовая система государства, его наука и культура, а также образование и воспитание граждан. По своей сути, идеология – это важнейшая составляющая механизма целеполагания и соответствующего планирования – обязательный элемент любой функционирующей, управляемой системы, без которого система обречена на хаос, деградацию и самоуничтожение. Введение запрета на установление целей ставит в тупик и управление, непонятно, как осуществлять управляющее воздействие на объект (находящийся под управлением – в рассматриваемом случае государство Российское), ведь не определен результат, к достижению которого должно устремляться такое воздействие. В результате этого происходит естественное разложение самого управления, а следом за ним и предмета, находящегося под управлением. Именно это и наблюдается с момента ликвидации марксистско-ленинской идеологии, которая не была ничем заменена, как на всех уровнях процесса государственного управления, так и в целом в России, которая находится в катастрофическом положении по всем жизненно-важным показателям.

Как известно, основной причиной самоубийств в развитых зарубежных государствах по оценкам психологов является экзистенциональный вакуум, т.е. бесцельность, бессмысленность существования. Нечто похожее происходит и с организациями людей, особенно такими значительными как государство, которое в свою очередь является также единым живым организмом, только социальным. Отсутствие у государства и народа главной высокой идеи, цели, смысла существования обрекает их на медленное разложение и вымирание, что (как можно легко увидеть по данным Росстата) и происходит с Россией на протяжении последних пятнадцати лет, когда народ был лишен целей и ориентиров своего развития и на их месте была конституционно закреплена зияющая пустота.

Крайне сомнительным и даже опасным, по мнению А.А.Тер-Акопова, представляется конституционное положение об идеологическом плюрализме, в соответствии с которым в России признается идеологическое многообразие. «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», – так гласит ч. 2 ст. 13 Конституции РФ. В действительности никакое государство не может существовать без идеологии как господствующей системы общественных идей и взглядов, направленных на утверждение существующих общественных отношений. Если такой идеологии нет, установленный порядок отношений признается временным, неустойчивым, способным измениться. А заявление, что государству никакая идеология не нужна, – это тоже идеология, идеология беспринципности, создающая широкое поле для действия различных экстримистских сил, способных развалить общественные устои[458] .

Кроме того, отсутствие у государства однозначных ориентиров, целей и смысла существования и развития создает благоприятные условия для дезориентации граждан, должностных лиц и государственных органов и навязывания им под внешне благовидными формами правовых механизмов, направленных на разрушение государственных основ, подрыв системы обеспечения вооруженной защиты страны. Большие возможности в этом смысле открываются для использования информационно-психологического оружия, особенно с использованием СМИ, а также для различных «благотворительных» фондов, движений, сект, финансируемых из зарубежных источников. Разоблачить их враждебную деятельность по разрушению России практически невозможно, т.к. они прикрываются «благими» намерениями, плюрализмом мнений и многообразием идеологий. В то же время деидеологизация открывает широкие просторы для деятельности деструктивных социальных сил, которые путем демагогии, выдвижения ложных ценностей, идей, целей дезориентируют народ, втягивают его в бесконечные бесплодные обсуждения, топтания на месте, засоряют сознание людей, отвлекают их от главных задач и усилий по возрождению и развитию страны, повышению ее обороноспособности и независимости. Это и различные пацифистские организации, и многочисленные секты, и всевозможные правозащитные организации (финансируемые в основном из-за рубежа), берущиеся защищать всевозможные права граждан (как правило, потенциальных нарушителей и преступников, которые ищут ни как лучше исполнить свои обязанности перед обществом и государством, а как безнаказанно от исполнения этих обязанностей уклониться), – например, права призывников, фактически обучая последних, как выгоднее уклониться от исполнения своего долга по защите Отечества.

В настоящее время, по утверждению представителей ЦВСИ Генерального штаба ВС РФ Е.А.Киселева и М.В.Шимановского, реализация духовно-нравственного обеспечения строительства ВС РФ сталкивается с рядом сложнейших проблем, требующих безотлагательного решения. Основными из них, по их мнению, являются: отсутствие единой государственной идеологии , определяющей смысл и цели существования Российского государства и народов, проживающих на его территории; отсутствие единой общегосударственной системы формирования у граждан России высоких духовно-нравственных качеств на основе исконно российских ценностей и традиций, в том числе и воинских; девальвация духовных ценностей , потеря значительной частью общества нравственных ориентиров и, как следствие, катастрофически низкий духовно-нравственный уровень народа, утрата традиционно российского патриотического сознания, чувства долга перед Отечеством, особенно среди молодежи; постоянная и всесторонняя пропаганда в СМИ чуждого российскому народу американского образа жизни, культа насилия, разврата, исключительно потребительского отношения к государству, к военной службе, друг к другу; непрекращающаяся идеологическая экспансия со стороны различных деструктивных сект и оккультных учений, а также организаций экстремистского и даже фашистского толка, подрывающих и порочащих традиционные национальные ценности русского народа и других народов России; существенное снижение воспитательного воздействия на население со стороны образования, культуры и искусства; обострение криминальной обстановки и межнациональных отношений в государстве[459] .

Все это свидетельствует о чрезвычайной важности правильного решения идеологического вопроса, указывает на те негативные явления и вредные последствия, которые сопровождают правовую работу, направленную на деидеологизацию государства. Представляется важным в ближайшее время эту вредную правовую норму из Конституции России исключить и указать, нормативно закрепить истинную национальную идею страны, цель и смысл ее существования на протяжении многих веков – духовное спасение (возрождение) человека, строительство Святой Руси, подножия Престола Господня на земле.

Примечательно также и то, что согласно п. 5 ст. 13 Конституции России запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. Из смысла этой статьи следует, что всем остальным организационным структурам (кроме общественных объединений), например, государственным органам, иностранным компаниям или подразделениям спецслужб иностранных государств, а также гражданам, должностным лицам заниматься такой (а также иной, не перечисленной в норме) деятельностью, дезорганизующей жизнедеятельность государства, не запрещено, т.е. разрешено.

В результате такой «близорукости» законодателей и безответственности инициаторов в России появилось большое количество правовых механизмов, работающих на разрушение государства и снижение его боевой мощи. Это, например, законодательство об альтернативной гражданской службе, снижающее мобресурсы страны и уменьшающее призывной контингент Вооруженных Сил; это законодательство об отсрочках и освобождении от обязательной военной службы, образовавшее в совокупности с альтернативной службой такую брешь в институте всеобщей воинской обязанности, которая позволяет говорить о ее сворачивании и постепенной ликвидации; это исключение из законодательства такого (некогда эффективного) дисциплинарного наказания как арест военнослужащего с содержанием на гауптвахте, в результате чего командиры оказались беспомощными в борьбе с казарменным хулиганством, низкой исполнительностью подчиненных, что в свою очередь повлекло падение уровня воинской дисциплины, культуры и правосознания в воинских коллективах, рост неуставных взаимоотношений, в. т.ч. рукоприкладства командиров; это фактическая ликвидация государственного преследования и привлечения к строгой ответственности должностных лиц, нарушающих права военнослужащих, путем переложения на плечи самих военнослужащих привлечения к ответственности лиц, нарушающих их законные права, в результате чего военнослужащие вместо того, чтобы заниматься боевой подготовкой судятся со своими командирами, в то время как главные виновники этих нарушений остаются безнаказанными (это очень хорошо можно увидеть на примере обеспечения военнослужащих жильем, когда командир части не имеет соответствующего жилого фонда, а заставить довольствующий орган обеспечить этот жилфонд необходимым квартирным довольствием военные суды отказываются и в своих решениях по заявлениям бесквартирных военнослужащих ссылаются на отсутствие у довольствующих квартирных органов конкретной обязанности в отношении заявителя[460] ); это и остаточный принцип формирования военного бюджета (не исходя из объективных потребностей противостояния военным угрозам России, а исходя из усмотрения отдельных лиц, разрабатывающих и утверждающих проект бюджета и, как правило, в деле военного строительства ввиду отсутствия соответствующего практического опыта мало что понимающих), в результате чего материальное обеспечение военнослужащих из года в год неуклонно падает, вооружение и техника в войска в необходимом количестве не поступают[461] , а боеготовность войск неуклонно снижается, при этом ответственность за такое положение вещей, разрушение военной мощи страны никто не несет. Такой перечень правовых средств, наносящих вред интересам обороны государства, его Вооруженных Сил, можно продолжать еще долго. Некоторые из них уже детально анализировались, некоторые еще будут рассматриваться отдельно ниже.

Все эти негативные явления во многом есть результат как раз деидеологизации государства, поэтому на повестку дня выдвигается вопрос о формировании и официальном закреплении государственной идеологии. Учитывая огромный исторический опыт государственного строительства, богатую духовную культуру русского народа, его правосознание особых трудностей тут нет, они все давно решены выдающимися деятелями и четко сформулированы как в различных по времени нормативных правовых актах, так и в выше рассмотренных трудах ученых правоведов.

В этой связи в сфере правового закрепления государственной идеологии представляется наиболее разумным восстановить преемственность, прерванную незаконными действиями по свержению власти – революциями 1917 года.

Анализ дореволюционных правовых документов, изданных еще со времен крещения Руси показывает, что главным, неизменным стержнем государственной идеологии была Православная вера, которая самим государством всемерно поддерживалась и очень строго охранялась, порою даже путем жестких наказаний.

Так, Устав великого князя Владимира Святославовича «О ДЕСЯТИНАХ, СУДАХ И ЛЮДЯХ ЦЕРКОВНЫХ» (создан в период с 986 г. по 1015 годы) предусматривал в ст. 3. «И по том летом минувшим создав церковь святую Богородицю и дах десятину к ней во всеи земли Рускои княжения от всего суда 10-тыи грош, и с торгу 10-тую неделю, из домов на всякое лето 10-е всякаго стада и всякаго живота чюдной матери Божии и чюдному Спасу»[462] .

В 62-й главе Стоглава (Сборника постановлений Церковно-Земского Собора 1551 г.) указывалось: «Великие паче инех иже во человецех дива есть дара Божия от вышняго дарована человеколюбия: священничество же и царство, ово убо Божественным служа, се же человеческими владея и пекийся, от единого и того же начала обоя происходят, человеческое украшают житие, якоже ничтоже тако бывает поспешение царству якоже святительская честь, об обоих самех тех присно вси Богови молятся. Аще бо они непорочни будут во всем и к Богу имут дерзновение и праведно и подобно украшати начнут преданныя им грады и сущия под ними, будет согласие некое благо все еже добро человечестей даруя жизни»[463] .

Соборное уложение 1649 г., изданное в царствование Государя царя и Великого князя Алексея Михайловича, в ст. 1 прямо предписывало: «Буде кто иноверцы, какия ни буди веры, или и Руской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа или на рождшую Его пречистую Владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию или на честный крест, или на Святых Его угодников: и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма: и того богохульника обличив казнити, сжечь». Также суровое наказание предусматривалось в ст. 2 того же Уложения за другое, по нашим сегодняшним бездуховным меркам казалось бы не такое уж большое (по крайней мере не достойное смерти) общественно опасное деяние: «А будет какой бесчинник пришед в церковь Божию во время святые литургии, и каким ни буди обычаем, божественныя литургии совершити не даст, и его изымав и сыскав про него допряма, что он так учинит, казнити смертью безо всякия пощады»[464] .

Свод законов Российской Империи в гл. VII. «О ВЕРЕ» прямо устанавливал, что «Первенствующая господствующая в Российской Империи вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания». При этом также предусматривалось, что «Император, престолом Всероссийским обладающий, не может исповедывать никакой иной веры, кроме Православной». Кроме того, утверждалось, что «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния». Предусматривалась здесь же в ст.ст. 44-45 для подданных Российского государства и свобода веры: «Все не принадлежащие к господствующей Церкви подданные Российского государства, природные (а) и в подданство принятые (б) так и иностранцы, состоящие в Российской службе, или временно в России пребывающие (в), пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной». Также указывалось, что: «Свобода веры присвояется не токмо Христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам и язычникам (а): да все народы, в России пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Российских Монархов, и моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укреплении силы Империи (б)»[465] .

Кроме того, обращает на себя внимание и понимание опасности распространения в России иной кроме православной веры, т.е. насаждение в сознании русских людей другой системы духовных ценностей. Такая деятельность запрещалась под страхом уголовного преследования. Так Уставы духовных дел иностранных исповеданий в ст. 4 прямо предписывали: «В пределах государства одна господствующая Православная Церковь имеет право убеждать последователей иных Христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере. Духовные же и светские лица прочих Христианских исповеданий и иноверцы строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии; в противном случае они подвергаются взысканиям, в уголовных законах определенным»[466] .

Примечательно и то, что государством предпринимались правовые средства укрепления единства духовных основ нации, поддержания в народе единой универсальной истинной системы ценностей, а также обнаруживается глубокое понимание сильного влияние этих мер на профилактику преступности среди населения страны. Так, Устав о предупреждении и пресечении преступлений содержал главу вторую «О предупреждении и пресечении уклонения от исполнения правил церкви православной», в которой устанавливалось:

«18. Всякий православный должен хотя однажды в год исповедываться и приобщаться Св. Таин по обряду христианскому, в пост, или в иное время.

19. Детей обоего пола приводить на исповедь, начиная с семилетнего их возраста, ежегодно.

20. Внушение об исполнении сего священного долга (ст. 18, 19) хотя более принадлежит приходским священникам, но и гражданское и военное начальства также наблюдают, чтобы лица, им подчиненные, непременно сей долг исполняли…

22. Кто, не смотря на убеждения священника, два или три года окажется не бывшим на исповеди и у Св. Причастия, о том доносится Епархиальному Архиерею особенно. Преосвященный, через приходского же священника, или через других доверенных духовных лиц, или наконец сам... вразумляет его... Кто не вразумится увещаниями, не придет в раскаяние и не исполнит долга христианского, о том сообщается гражданскому начальству, на его рассмотрение»[467] .

Все выше изложенные примеры правового закрепления духовных основ государства Российского, его системы ценностей, идеологии, а также направленные на их всемерное укрепление приведенные правовые средства, наглядно демонстрируют чрезвычайную важность для государства и народа правильной постановки и претворения в жизнь данного вопроса.

Исследуя историю России, Архиепископ Серафим (Соболев) приходит к выводу о том, что истинная русская идеология есть ничто иное, как православная вера и основанная на ней русская жизнь во всех ее областях, начиная с личной и кончая государственной… «Для православного сознания русского человека является неоспоримой истина, что вера православная была основою не только личной духовной жизни, но была в основе могущества и славы нашей Родины; отступление же от веры было причиною как нравственного падения русского народа, так и гибели внешней мощи России. Лишь в православной вере надо искать нам возрождение России.

Вот в чем состоит русская идеология»[468] .

Русская идеология на протяжении последних веков подвергалась огромному разрушительному воздействию (главным образом со стороны западных государств, претендующих на захват богатых природных ресурсов и порабощение в скрытой форме русского народа), что не могло на отражаться и на боевой мощи России. Особенно сильно, как на это указывают многие исследователи, оскудение православной веры в русском народе и его руководителях проявилось в XVIII-XIX в.в., что во многом и предопределило крушение Российской империи в начале ХХ века.

Так, епископ Читинский и Забайкальский Евстафий, в частности, указывает, что в 1812 году у русского народа хватило мужества, чтобы обратиться к Богу, покаяться. И укрепившись единственным оружием, против которого никогда не будет изобретено никакой защиты, – благодатью Божией – русский народ разбил врага. «В середине XIX века положение изменилось, как это не прискорбно. Об этом свидетельствует случай, произошедший на Крымской войне. Когда по внушению Божию архиепископ Херсонский прибыл в Севастополь с чудотворной иконой Божией Матери и велел доложить главнокомандующему, светлейшему князю Меньшикову, о том, что Царица Небесная грядет спасать Севастополь, тот ответил: «Передай архиепископу, что он напрасно беспокоил Царицу Небесную, мы и без Нее обойдемся». Получив такой кощунственный ответ, владыка Иннокентий тем не менее благословил нести икону на бастион. Знаменательно, что при штурме Севастополя только эта сторона крепости не была взята противником»[469] .

Указанный пример, наряду с другими, ранее приводимыми, наглядно показывает, какое огромное значение играет русская идеология – православная вера – в деле укрепления военной мощи государства Российского. Поэтому укрепление с помощью правовых средств могущества России неразрывно связано с укреплением в народе православной веры и многие выдающиеся деятели государства это хорошо понимали, закрепляя в законодательстве соответствующие правовые средства.

Интересно сравнить выше изложенное с теми правовыми механизмами, которые регулируют данные важнейшие для государства стратегические вопросы сегодня. Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" в своей преамбуле отмечает лишь о том, что Федеральное Собрание Российской Федерации, скромно признавая лишь некую особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, в ст. 4 прямо повторяет конституционный запрет: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной».

Подобная конституционная норма (ст. 14), по сути, перечеркивает всю историю России, преемственность духовных, культурных и государственных традиций ее народа, подрывая тем самым духовные истоки и основы общества, его идеологию и мировоззрение, историческую память и самосознание.

В отличие от России, в Белоруссии, например, парламент принял закон, признающий «определяющую роль Православной Церкви в историческом становлении и развитии духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа»[470] .

Огромное внимание уделяло дореволюционное законодательство и цензуре, как важному организационно-правовому механизму противостояния информационно-психологическому оружию, острие которого направлено на разложение духовного единства нации и насаждении в народе вредных и опасных для государства и его граждан идеологий, учений, других ложных духовных ценностей. Особое внимание при этом отводилось изданиям духовного содержания, поступающим из-за границы. Так, например, Устав о цензуре и печати в главе III «О цензуре книг иностранных» прямо предписывал в ст. 184 «Из книг духовного содержания подвергаются запрещению все те, кои заключают в себе умствования и мнения противные главным началам христианской веры, или опровергающие учение Православной церкви, или же ведущие к безбожию, материализму, неуважению Священного Писания и т. п.»[471] .

В этой связи необходимо отметить полное непонимание современными законодателями опасности, исходящей от практически неограниченной свободы в области распространения информации. Так, например, п. 5 ст. 29 Конституции России гарантирует свободу массовой информации и запрещает цензуру. Печальные последствия действия этого правового средства на население, особенно на наиболее морально неустойчивую его часть ­– молодежь, можно наглядно увидеть сегодня, когда среди несовершеннолетних резко возросла преступность, наркомания, пьянство, потребительское и иждивенческое отношение к жизни, тунеядство, пацифистские убеждения и т.п. Обеспечивать защиту Отечества с таким личным составом, поступающим в войска, становится все труднее и труднее.

Показательным примером этому может послужить напечатанная в газете «Красная звезда» рецензия на фильм, сделанная бывшим курсантом 2-го Киевского артиллерийского училища, эвакуированного в начале войны в пригород Саратова, полковника в отставке И.Я.Кулакова (реальным участником показываемых в фильме событий), который, в частности, отмечал: «В киносериале «Курсанты» я не нашел ни единой картины правды о том суровом и сложном периоде жизни СССР. Скорее всего, это похоже на кем-то заказанный пасквиль, чтобы в год шестидесятилетия Победы, морально «добить» мое поколение… В сериале очень натурально представлены морально разложившиеся типы офицеров и курсантов, пьяниц и воров. Однако, если бы даже подобные факты и имели место где-либо в учебном заведении того времени, то они не достойны того, чтобы посвящать им киносериал… Что достойного воспоминания останется в памяти молодых людей от просмотренного сериала? Как могли воры, пьяницы и морально разложившиеся типы победить такого сильного врага?.. На самом деле в то сложное время была строжайшая дисциплина не только в военных училищах, но и на производстве, в школах, повседневной жизни… Моему и друзей ветеранов-артиллеристов возмущению нет предела. Удивительно то, что за такой обман никто не несет никакой ответственности. Обидно, что выпущенный на волю джин лжи сделает свое черное дело. Ведь именно такими советскими людьми, показанными в сериале, всегда хотели видеть нас наши враги славянства и православного христианства»[472] .

Другой непосредственный участник Великой Отечественной войны, бывший министр обороны СССР Д.Т.Язов, отражая нападения на непреходящие духовные ценности, обеспечившие победу в войне, отмечает: «В изощренных упражнениях иных публицистов, отказывающих минувшей войне в праве именоваться Великой и Отечественной, немалое место занимает принижение подвига народа, искажение побудительных мотивов массового героизма советских людей. Общество всегда рассматривало подвиг как высшее выражение любви к Отечеству, преданности народу, верности присяге и воздавало должное за это. Историческое удаление от свершившихся событий дает возможность глубже полнее оценить непреходящее значение подвига, его последствия для народа и истории»[473] .

Велико значение подвига и для военного дела и для достижения успеха в военной операции, и для одержания победы в войне. Именно самоотверженный героизм, проявленный в сражениях является проявлением боевого духа, во многом обусловливает духовную и военную мощь народа, государства, поэтому против него и направлено острие духовного, информационно-психологического оружия в наши дни.

Подобных (всем выше приведенным) примеров того, как государство боролось с помощью правовых средств за чистоту православной веры, за единомыслие, за единство духовного пространства русского народа, за единую систему духовных ценностей, за воспитание у граждан здорового и крепкого правосознания, за духовное здоровье нации в целом – в дореволюционном законодательстве можно найти огромное множество. В действующем законодательстве можно увидеть правовые средства в основном противоположного направления – способствующие духовному разложению общества, за которым следует обычно и физическое разложение государства. Именно эти гибельные правовые средства деструктивными силами активно и применяются, духовно, а посредством этого и физически, уничтожая государство Российское, русский народ.

На это справедливо указывал И.А.Ильин, отмечая, что современное человечество переживает кризис правосознания. Мировая история отмечает такой кризис не в первый раз, достаточно вспомнить хотя бы крушение древнего мира. Тогда этот кризис начался с медленного, но неуклонного разложения религиозности, которое постепенно захватило и семейную жизнь, и правосознание. Тогда великое римское государство вступило в длительный трагический период смуты, восстаний и гражданских войн, которые подточили его духовные и государственные устои настолько, что народы, вторгшиеся с севера, нашли рыхлое и слабое, неспособное к сопротивлению политическое тело и затоптали его своею волною. Правосознание, утратившее свои религиозные корни, оказалось неспособным поддерживать и отстаивать монументальную государственность и культуру Рима, а неумолимая история произнесла над этим правосознанием свой суд[474] . Похоже такая же учесть усиленно готовится и России.

Соответствие прав обязанностям и ответственности . Анализ исторических событий показывает, что такие кризисы правосознания наступали в основном в период либерализации государственного устройства, когда в отношениях между государством и гражданином приоритет и основное внимание смещалось с долга и обязанностей гражданина перед государством в сторону прав и свобод этого гражданина и обязанностей государства их признавать, обеспечивать и защищать. Совершенно очевидно, что подобная тенденция ведет к ослаблению государства, поскольку в психологии граждан воспитываются не патриотические, а потребительско-эгоистические, иждивенческие чувства к государству, паразитизм. Появляется желание и стремление не послужить верой и правдой своему народу и Отечеству, отдать как можно больше сил, а если потребуется и саму жизнь, оставить добрую о себе память, а наоборот – любой ценой как можно больше получить от государства, ничего при этом ему не отдав.

Нечто подобное заложено и в ныне действующую Конституцию РФ, ст. 2 которой прямо предусматривает, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства». Указанное правовое средство, ставя на первое место права индивида, как высшую ценность, а государство превращая в некую «служанку», обязанную признавать, соблюдать и защищать права этого индивида. Вместо жертвенной любви к Отечеству, своему народу и бескорыстного им служения (в чем собственно и состоит сила и мощь любого государства) указанные правовые нормы закладывают прямо противоположный вектор – ненасытного стяжательства, алчности и ненависти граждан к своей стране (особенно когда эту алчность ограбленное и обескровленное государство не в силах насытить). По сути, государство Российское (через свои уполномоченные государственные органы) закладывает основы индивидуализма, эгоизма, иждивенчества и паразитизма в своих гражданах, т.е. основы своего разложения и гибели, что и наблюдается на протяжении вот уже пятнадцати лет. Данная конституционная норма подрывает здоровые основы правосознания граждан и воинов, воспитывает в них приоритет личных прав над долгом и обязанностями перед государством и своим народом, в том числе и долгом и обязанностью по защите Отечества. Как после этого объяснить солдату о необходимости, если потребуется, сложить свою голову на поле брани, когда право на жизнь есть высшая ценность, а государство согласно Конституции России обязано это право защищать, а не посылать своего гражданина на верную смерть.

Более того, ст. 18 Конституции России прямо устанавливает, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. При таком понимании смысла, содержания и применения законодательства в нем места военной службе вообще не должно отводиться, либо военная служба должна рассматриваться как право, а не обязанность гражданина, ведь именно права определяют смысл и содержание законов. Долг и обязанность по защите Отечества (ст. 59) в таком случае выглядят как явное противоречие, насилие над свободой человека и, следовательно, не может определять смысл и содержание законов.

Таким образом, наносится сокрушительный удар по главной движущей силе военной организации общества – жертвенному служению своей Родине, которое во все времена было высшим проявлением любви к своему народу, к своему Отечеству, к своим ближним, т.е. высшей ценностью, которая во все времена возвышала и человека, и народы, и государства.

Данные нормы (ст. 2, 18) опрокидывают все выработанные человечеством на протяжении веков духовные знания и опыт, ставят их с ног на голову, оказывают на общество и его правосознание прямо противоположное действие. Святые отцы Православной Церкви говорят, что человек есть олицетворенный долг, что главное предназначение человека – это жертвенное служение Богу, Отечеству, ближним, а указанная конституционная норма устанавливает прямо противоположное – высшая ценность не долг, а права и свободы; главное в человеческой жизни не служение другим, а служение государства (т.е. всего народа) этому индивиду, его правам и свободам. Другими словами, в правосознание закладывается прямо противоположный вектор движения человеческой воли – не от себя, а на себя; не на созидание, строительство, а на растаскивание, разрушение и погибель страны и народа.

Идея жертвенного служения и необходимости духовного возрастания посредством служения не только Богу, но и ближним, исходит из Священного Писания и пронизывает все Евангелие. Так, например, в Евангелии от Марка (9, 33-35) повествуется:

«Пришел в Капернаум; и когда был в доме, спросил их: о чем дорогою вы рассуждали между собою?

Они молчали, потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше.

И, сев, призвал Двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою».

И в другом месте того же Евангелия (Мк 10, 42-45) сообщается:

«Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими.

Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою;

И кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом.

Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих».

Следовательно, духовные законы мироздания, правильного сосуществования людей устанавливают вектор социальных отношений от индивида к обществу и чем вектор этот напряженней (жертвенность больше), тем здоровее, крепче социальные отношения между людьми, а значит, тем крепче и здоровее сообщества, народы и государства, в которых эти духовные законы соблюдаются, претворяются в жизнь всеми гражданами. В российском же законодательстве на самом высоком уровне, вопреки учению Православной Церкви, в котором указанные духовные законы детально разработаны и освещены трудами святых отцов церкви, заложен прямо противоположный вектор.

Таким образом, размываются духовные основы не только военного, но и государственного строительства, общество заражается духовной болезнью, способной уничтожить не только военную организацию, но вместе с тем погубить и само государство, народ в целом.

Возвращаясь к анализу ст. 18 Конституции России, необходимо обратить внимание еще на один важный момент. Внимательное рассмотрение данной нормы дает основание полагать, что она, по сути, провозглашает цель и содержание правовой работы, определяет, что должно составлять смысл законов и деятельность законодательной, исполнительной и судебной власти. Согласно этой конституционной статьи целью правовой работы являются права и свободы человека и гражданина. В этой связи возникает закономерный вопрос о сущности этих правовых категорий, их духовном содержании. Как известно правам человека корреспондируют соответствующие обязанности других лиц эти права удовлетворять. Без таких обязанностей права теряют всякий смысл, превращаются в пустой звук, заводят обладателей этих прав в тупик и становятся источником социальных конфликтов, стрессов и психологических травм. Как справедливо замечают В.М.Корельский и В.Д.Перевалов естественные обязанности соответствуют основным естественным правам человека (право на жизнь – обязанность «не убей», право собственности – обязанность «не укради»)[475] . Однако в Конституции России таких обязанностей, соответствующих провозглашенным правам нет.

Здесь невольно напрашивается сравнительный анализ Основного закона России с Законом Божиим, данным пророку Моисею в виде заповедей написанных на каменных скрижалях. Как известно, все они содержали обязанности человека, о правах же в них ничего не говорилось. Соблюдая свои обязанности (установленные запреты), человек тем самым фактически признавал, уважал и реализовывал те права других людей, которые охранялись соответствующими запретами и обязанностями под страхом нарушать заповеди Божии и понести соответствующую кару. Таким образом, при изучении Закона Божия в центре внимания человека постоянно находятся его обязанности по отношению к Богу и ближним (другим людям, своему народу, государству), т.е. формируется глубокое уважение к другим людям, их правам, стремление эти права удовлетворять, а также быть полезным, служить ближним. Все это, в конечном счете, приводит к взаимному признанию прав друг друга, высокой культуре отношений, взаимному служению друг другу, взаимопомощи, приоритету общего над частным и консолидации, единению общества в целом.

Более того, заложенная в человеке потребность к совершенствованию при направлении ее на качественное исполнение своих обязанностей перед Богом и ближними (государством, народом, другими людьми) является мощной силой, оздоравливающей и укрепляющей правосознание граждан, их лояльность (законопослушность), ведущей к повышению благосостояния народа и процветанию государства в целом.

Совсем иначе формируется правосознание человека, когда в центре главного закона помещены не его обязанности и запреты, а его права и свободы. В этом случае все внимание концентрируется на том, не что человек должен сделать для других, а что другие должны сделать для этого человека, т.е. формируется личность эгоцентриста, иждивенца и паразита общества, который основное внимание будет уделять поиску и удовлетворению личных интересов и благ за счет других, всячески совершенствуясь в этом занятии. В результате происходит столкновение прав и взаимных притязаний, претензий, столкновение интересов и преимуществ, разрастание конфликтов, расколов в обществе, со всеми негативными социальными последствиями. Именно это духовное оружие активно применяется противником при подготовке и проведении революционных переворотов, внутринациональных конфликтов и т.п. Ярким подтверждением тому является череда последних революционных переворотов на постсоветском пространстве, финансируемых из США под видом продвижения свободы и демократии.

Так, например, по сообщениям СМИ «президент США Джордж Буш предложил создать группы быстрого демократического реагирования. Суть нововведения сводится к быстрой и эффективной поддержке американскими специалистами развивающихся демократий в странах, где недавно совершился переход от авторитарных и других режимов... Кроме того, президент США пообещал новые революции на Кавказе и в Средней Азии. "В Закавказье и Центральной Азии люди лелеют надежду на перемены, и перемены наступят, - сказал Буш. - По всему Большому Ближнему Востоку мы наблюдаем за становлением нового поколения людей, сердца которых горят свободой, и они обретут свободу". Президент напомнил о череде революций за последние 18 месяцев: революции "роз", "оранжевой", "пурпура", "тюльпана" и "кедра" и это только начало", - заявил Буш, намекая на смену власти в Грузии, на Украине, в Ираке, Киргизии и Ливане. Кроме того, Буш сообщил, что за время его пребывания на посту президента США возглавляемая им администрация в общей сложности выделила более 4,6 миллиардов долларов на программы по поддержке демократических перемен по всему миру и уже запросила у конгресса США 1,3 миллиардa долларов на 2006 год»[476] .

Подобные меры стали возможными в результате деидеологизации, духовного расслабления и оскудения, духовной дезориентации и ослепления народов (и прежде всего русского народа), под напором тлетворного влияния духовно чуждых и вредных культурных, информационных интервенций из-за рубежа, что во многом и обусловило, предопределило данные негативные социальные явления. Подобные угрозы требуют скорейшего переосмысления существующей системы ценностей, с учетом исторического опыта, выработки действенных организационно-правовых средств борьбы с этими антиобщественными проявлениями и духовно вредными воздействиями (яростными атаками посредством прежде всего СМИ и другими видами информационно-психологического оружия) на правосознание людей, их внутренний, духовный мир, предопределяющий их поведение в обществе.

Более того, стремление человека к совершенствованию обращенное на его права (как высшую ценность) ведет к бесконечному расширению этой сферы (в чем можно легко убедиться, проанализировав в динамике, в хронологическом порядке конституции ведущих западных государств на протяжении последних трехсот лет), что в свою очередь накладывает на государство все больше и больше обязательств перед своими гражданами и делает его все менее и менее способным эти обязательства удовлетворять (что особенно бросается в глаза в современной России). В результате такого растущего дисбаланса прав и обязанностей в сторону увеличения прав граждан и их претензий к государству растет и недовольство государством, разочарование в его способности выполнять свои цели (которые в Конституции объявляются высшими ценностями в виде прав и свобод граждан), неуклонно падает авторитет государства в глазах граждан его непреходящая социальная ценность. У многих создается иллюзия обмана государством своих граждан, когда в законах этим гражданам обещаются те или иные социальные блага, а на деле эти обещания не выполняются (ФЗ «О статусе военнослужащих» является красочным тому подтверждением). Как следствие у многих возникает потребность в ответ обмануть и государство, уклониться от той или иной государственной (общественной) обязанности, не заплатить налог, уклониться от призыва в армию, уволиться из рядов Вооруженных Сил сразу же по окончании военного ВУЗа, не отслужив положенных пяти лет в войсках и т.п. В результате этого недовольства государством гражданами-потребителями (совершенствующимися в своих вожделениях), противостояние ему и его скрытого или открытого обмана наносится сильный удар по самой идеи государственности, создаются предпосылки ослабления государства и его краха, гибели, при этом без военного вмешательства извне.

К важным выводам приходит и И.А.Ильин, исследуя понятие свободы человека. Он, в частности, отмечает, что «События последнего века показали нам, что свобода совсем не есть последняя и самодовлеющая форма жизни: она не предопределяет ни содержания жизни, ни ее уровня ни направления. Свобода дается человеку для предметного наполнения ее, для предметной жизни , т.е. для свободной жизни в Предмете. Что же есть Предмет и что такое предметная жизнь?

Каждое существо на земле и каждое тело человеческое имеет некоторую цель , которой оно и служит. При этом можно иметь в виду чисто субъективную цель, зовущую человека к удовлетворению его личных потребностей и ведущую его к личному успеху в жизни. Но можно иметь в виду и объективную цель, последнюю и главную цель жизни , по отношению к которой все субъективные цели окажутся лишь подчиненным средством. Это есть великая и главная цель человека, осмысливающая всякую жизнь и всякое дело, цель на самом деле прекрасная и священная ; – не та, ради которой каждый человек гнется и кряхтит, старается и богатеет, унижается и трепещет от страха, но та, ради которой действительно стоит жить на свете , ибо за нее стоит бороться и умереть . Для животного такою целью является продолжение рода, и в служении этой цели мать-самка отдает свою жизнь за детеныша. Но у человека есть более высокая, духовно-верная цель жизни, на самом деле и для всех драгоценная и прекрасная, или если собрать все эти определения в простой и скромный термин, – Предметная .

Человеку стоит жить на свете не всем, а только тем, что осмысливает и освящает его жизнь и самую его смерть. Всюду, где он живет настоящим, – пустыми удовольствиями, самодовлеющим накоплением имущества, кормлением своего честолюбия, служением личным страстям, словом всем, что непредметно или противопредметно, – он ведет жизнь пустую и пошлую …

Жить предметно – значит связать себя (свое сердце, свою волю, свой разум, свое воображение, свое творчество, свою борьбу) с такой ценностью, которая придаст моей жизни высший, последний смысл . Мы все призваны к тому, чтобы найти эту ценность, связать себя с нею и верно осмыслить ею наш труд и направление нашей жизни. Ибо в действительности мы все служим некоему высшему Делу на земле – Божьему Делу – «прекрасной жизни» по слову Аристотеля, «Царству Божьему» по откровению Евангелия. Это есть единая и великая цель нашей жизни, единый и великий Предмет истории . И вот, в его живую предметную ткань мы должны включить нашу личную жизнь.

Мы найдем свое место в этой ткани, увидев с силою очевидности, что жизнь русского народа, бытие России , – достойное, творческое и величавое бытие, – входит в это Божье Дело , составляет его живую и благодатную часть, в которой есть место для всех нас. Кто бы я ни был, каково бы ни было мое общественное положение, – от крестьянина до ученого, от министра до трубочиста, – я служу России , русскому духу, русскому качеству, русскому величию; не «мамону» и не «начальству»; «не личной похоти» и не «партии»; не «карьере» и не просто «работодателю»; но именно России, ее спасению, ее строительству, ее совершенству, ее оправданием перед Лицом Божьим . Жить и действовать так, значит жить и действовать согласно главному, предметному призванию русского человека: это значит жить предметно , т.е. – службу превратить в служение , работу в творчество , интерес во вдохновение , «дела» освятить духом Дела , заботы возвысить до замысла , жизнь освятить Идеей . Или, что то же самое, – ввести себя в предметную ткань Дела Божия на земле.

Предметность противостоит сразу – и безразличию и безоглядному своекорыстию , – этим двум чертам рабского характера»[477] .

Все выше приведенные рассуждения И.А.Ильина и его выводы дают возможность глубже понять духовную сущность рассматриваемых конституционных норм, устанавливающих высшие ценности и цели правовой работы в государстве. Высшая цель правовой работы согласно Конституции России не заключается ни в служении Божьему Делу, ни в служении России и русскому народу, а – в правах и свободах гражданина и человека. Однако в такой постановке цель существования государства и цель правовой работы (что по сути одно и то же) есть ни что иное, как служение человеческим страстям, похотям, порокам, т.е. греху, демонам, темным силам, что, в свою очередь, приводит к духовному разложению, деморализации и гибели граждан, а вместе с ним и всего государства, состоящего из таких граждан, что собственно мы и наблюдаем вот уже более пятнадцати лет.

С таким конституционным положением, задающим духовный вектор развития государства и народа, согласиться нельзя. Цель государства и правовой работы в Основном законе России должна быть установлена прямо противоположной, ведущей не к духовной и физической гибели и уничтожению людей, а к их духовному (а вслед за этим и физическому) оздоровлению и всемерному укреплению посредством глубоко осознанного и деятельного служения Делу Божиему на земле.

Как справедливо указывает И.А.Ильин, служение Делу Божьему и России противостоит безразличию и своекорыстию, которые являются чертами рабского характера. Следовательно, отсутствие в Конституции указания на такое служение (Делу Божьему и России) открывает широкий простор своекорыстию, стяжательству граждан путем бесконечного расширения своих прав и льгот, т.е. формированию у них в правосознании рабского характера, характера, порабощенного устремлением к мнимым материальным благам (деньгам, жилищу, комфорту, еде и т.п.), ловко манипулируя которыми, при безразличном отношении ко всему остальному, народ можно превратить в послушных рабов без военной агрессии, без единого выстрела.

Указанные конституционные нормы, устанавливающие цели правовой работы в стране, таким образом, являются, по своей сути, мощным правовым средством духовного и физического ослабления и последовательного уничтожения государства, а также незаметного порабощения его населения, которое, поглощенное служением своим страстям и похотям, отстаиванием своих бесчисленных свобод, прав и льгот, не обратит внимание на то, что оказалось во власти заграничных эксплуататоров (своих вероятных противников), ловко манипулирующих его (населения) порочностью в своих корыстных интересах. А когда поймет и осознает свое рабское положение и ощутит на себе нещадную эксплуатацию, то не сможет оказать достойного сопротивления, поскольку достаточной духовной воли к этому иметь уже не будет.

Таким образом, провозглашенные в ст.ст. 2 и 18 Конституции России цели правовой работы являются ошибочными, ложным, вредным и чрезвычайно опасным. Совершенствование правовой работы в этом направлении ведет к обществу потребителей-эгоистов, иждивенцев и паразитов, к растаскиванию государства по частным карманам, уменьшению военного бюджета и ослаблению военной мощи, нескончаемым социальным конфликтам и, в итоге, к гибели государства. Поэтому данную ному необходимо изменить с учетом всех ранее высказанных и исторически обусловленных положений. Высшей ценностью должно быть провозглашено в данных нормах Конституции не личное благо, корысть и материальная выгода (часто скрывающиеся, по сути, за правами и свободами человека и гражданина), разъедающие и уничтожающие государство, а вместе с ними и самих граждан, но прямо противоположное – служение, долг и обязанности по отношению к Богу, своему народу и Отечеству. Только в сильном и крепком государстве, создаваемом трудами, усилиями и заботами всех членов общества, возможно благосостояние его граждан. Правовая работа, сориентированная на такие цели будет не разрушать государство и губить свой народ, а созидать крепкое государство и его могучие Вооруженные Силы, будет способствовать оздоровлению правосознания и повышению правовой культуры в обществе, благосостоянию и процветанию своего народа.

Главное внимание Основного закона России, если проанализировать все остальные его положения, сосредоточено не на долге граждан и обязанности по служению своему народу и Отечеству, а на детальной регламентации всевозможных прав и свобод граждан. Этому посвящена целая глава, которая так и называется «Права и свободы человека и гражданина», содержащая целых 47 (с 17 по 64) статей из 137 статей Конституции России, т.е. более трети всего содержания Конституции посвящено только перечислению прав и свобод, гарантированных государством. Может быть оставшиеся статьи посвящены утверждению в правосознании граждан долга и обязанностей? Главы о долге и обязанностях человека и гражданина в Конституции России автору найти не удалось. В Конституции можно лишь изредка встретить случайные упоминания о долге или обязанности (см., напр. ст.ст. 38, 57, 58, 59), которые иначе как исключением из общего правила назвать нельзя.

При этом некоторые из этих редких исключений и долгом то назвать по сути уже нельзя. Например, п. 1 ст. 59 Конституции предусматривает, что защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина России, а п. 3 этой статьи тут же предусматривает, что гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой. Возникает закономерный вопрос, какой же это долг и что это за обязанность, которая может быть заменена по желанию гражданина на невоенную, по сути, обычную работу – альтернативную гражданскую службу. Кроме того, ст. 23 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» содержит обширный перечень правовых оснований, при наличии которых гражданин вообще освобождается от призыва на военную службу или не подлежит такому призыву. Вместе с тем, Конституция такой возможности уклонения от исполнения долга и обязанности по защите Отечества не содержит, в связи с чем возникает другой закономерный вопрос, насколько указанный закон в этой части соответствует Конституции, нет ли здесь прямого противоречия. Как видно, этот долг остается лишь для честных людей желающих послужить своему Отечеству верой и правдой, а для ловкачей и людей с низким уровнем правосознания законодатель предусмотрел «тысячу и один» способ как от исполнения этого долга уклониться. При этом в некоторых случаях с огромной выгодой для гражданина и существенным ущербом для государства, как, например, путем поступления в высшее военно-учебное заведение и увольнения из Вооруженных Сил по его окончании. Одним «выстрелом убивается несколько зайцев»: и служба по призыву засчитывается, и бесплатное высшее образование получается, и в период учебы материальное обеспечение (проживание, питание, денежное довольствие, бесплатный проезд в отпуск и т.п.) осуществляется.

Примечательно и то, что подобные вопросы не новы для государства и ранее достаточно четко регламентировались, исключая возможность уклонения от всеобщей воинской повинности. Так, например, в Законе о всеобщей воинской обязанности 1939 г.[478] (приложение к ст. 7) прямо предписывалось, что курсанты военных и военно-морских училищ, отчисленные от училищ за плохую успеваемость или дисциплинарные проступки, обязаны отслужить в строевых частях Красной Армии или Военно-Морского Флота срок действительной военной службы без зачета времени обучения в училище[479] . Согласно же ныне действующего законодательства, ст. 35 ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» военнослужащие мужского пола, отчисленные из военных образовательных учреждений профессионального образования за недисциплинированность, неуспеваемость или нежелание учиться, а также отказавшиеся заключить контракт о прохождении военной службы, если к моменту отчисления из указанных образовательных учреждений они достигли возраста 18 лет, не выслужили установленного срока военной службы по призыву и не имеют права на увольнение с военной службы, на освобождение или отсрочку от призыва на военную службу, направляются для прохождения военной службы по призыву. В этом случае в срок военной службы военнослужащим засчитываются наряду с прочим также и продолжительность военной службы во время обучения в военном образовательном учреждении профессионального образования из расчета два дня военной службы в указанном образовательном учреждении за один день военной службы по призыву. Следовательно, четыре года обучения в высшем военно-учебном заведении, по сути, заменяют воинскую повинность, хотя совершенно очевидно, что получать высшее образование (за счет государства) и отдавать долг по защите Отечества – проходить военную службу по призыву в строевых частях – это совершенно не сопоставимые виды деятельности и приравниваться никак (ни в каком соотношении) не могут. А если быть до конца справедливым, то недоучившийся или не отслуживший установленный срок по окончания военного учебного заведения гражданин должен возместить ущерб государству в размере тех расходов, которые оно понесло при его обучении и содержании за весь период состояния в списках этого заведения (а если не дослужил установленный по окончании учебного заведения срок по его вине – то пропорционально недослуженному периоду).

Заложенные, таким образом, как в самой Конституции, так и в законодательных актах «дыры», по сути, сделали из всеобщей воинской обязанности «решето», в котором задерживается с каждым годом все меньше и меньше призывников, готовых добросовестно исполнять свой долг перед Отечеством.

Подобный акцент в Конституции России на права и свободы получил свое логическое продолжение и в ФЗ «О статусе военнослужащих», в котором также львиная доля статей посвящена правам и свободам: из 30 статей Закона 21 (с 5 по 25) статья посвящены правам, свободам военнослужащих и их защите (т.е. более двух третей всех статей), лишь две – обязанностям и одна – ответственности (причем предельно кратко, формально, не раскрывая их существа, духовного содержания и социальной значимости). Читая Закон, создается впечатление, что именно для реализации прав и свобод на военную службу граждане и поступают.

Такой резкий перекос в сторону прав наносит серьезный вред военному делу, порождает иждивенческий подход к делу служения своему народу и Отечеству, обиду военнослужащих на командиров и государство за необеспечение какими-либо видами довольствия или их низкий уровень, что в свою очередь отражается на отношении к исполнению своих обязанностей по военной службе и должности, подрывает морально-психологическое состояние в воинском коллективе, авторитет командира (на которого законодательство возлагает обязанность по обеспечению подчиненных всеми видами обеспечения, однако физической возможностью для этого он зачастую не обладает), воинскую дисциплину и боеготовность в целом.

Судебное обжалование. Более того, запущенный в 1993 году правовой механизм обжалования военнослужащими в военный суд действий командования[480] , по сути, подорвал власть командиров, разрушил единоначалие, т.к. теперь в дела командира и принимаемые им решения в любой момент может вмешаться военнослужащий, который считает, что его права этим решением нарушаются (путем обращения в суд), а также суд, решения которого обязательны для исполнения всеми, в т.ч. и командирами. О каком беспрекословном повиновении начальникам (основе военной организации) в такой правовой ситуации вообще можно говорить (не то что требовать), если подчиненный не только вправе обжаловать в суд любое решение своего командира, но через суд в определенных случаях может это решение отменить.

Судебное обжалование, как правовое средство, порождает также и еще ряд существенных негативных явлений. В первую очередь подрывается авторитет командира в глазах подчиненных, которых он в силу законодательства должен обеспечить положенными видами довольствия и создать надлежащие условия для несения ими военной службы, но не в состоянии это сделать. Известны случаи, когда командиры не выдерживали от этого нравственных страданий и заканчивали жизнь самоубийством. С моральной точки зрения командиру становится все тяжелее и тяжелее требовать от подчиненного добросовестного исполнения своих обязанностей, в то время как сам командир по отношению к этому подчиненному своих обязанностей в полном объеме не выполняет (хоть и по независящим от него обстоятельствам).

Данное правовое средство способствует также и размыванию ответственности, поскольку до введения судебного порядка обжалования основной упор делался на административный порядок обжалования и вышестоящий начальник должен был принимать в отношении подчиненного командира, нарушившего права военнослужащего жесткие меры вплоть до дисциплинарного наказания или увольнения, что укрепляло вертикаль власти и делало эффективным механизм ответственности, а также влияло на продвижение по службе. После введения судебного порядка эта функция практически была передана судам и они стали, по сути, заниматься несвойственными им административными функциями, предписывая командиру выполнить свою обязанность. Вместе с тем, наказать командира за невыполнение своих обязанностей, за нарушение прав военнослужащего суд не вправе, в связи с чем он и превращается, практически, в орган по штампованию решений (ряд из которых длительное время и не выполняется за отсутствием в воинской части соответствующих материальных средств). Командиры, понимая преимущества сложившейся ситуации и чувствуя безнаказанность, начинают пользоваться этим и самоустраняться от решения сложных правовых вопросов (требующих приложения усилий, времени и т.п.), отправляя военнослужащих в суд.

Таким образом, постепенно размывается жесткая вертикаль власти, разрушается военное управление, воспитывается безответственность командиров за порученное дело, суды раздуты (с учетом необходимости ведения судопроизводства по жалобам) и перегружены рассмотрением несвойственных им дел, не имея возможности сконцентрироваться на наиболее важных и сложных процессах, виновные же должностные лица оказываются вне пределов ответственности и должного наказания. Один из основополагающих принципов обеспечения законности и правопорядка – неотвратимость наказания – фактически ликвидирован.

Усугубляется такая ситуация еще и тем, что, как уже отмечалось выше, государство само поощряет именно судебный порядок обжалования действий органов управления, установив низкий размер госпошлины за подачу в суд жалобы (заявления), а в отдельных случаях полностью возмещая расходы на ее подачу[481] , причем независимо от результатов рассмотрения (т.е. даже если обжалование в суд было неправомерным и в удовлетворении требований отказано), а также установив для военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, порядок оказания юридическими консультациями и коллегиями адвокатов юридической помощи за счет государства – путем выплат, осуществляемых соответствующей воинской частью[482] . Тем самым, открываются широкие возможности для любителей поскандалить по поводу и без повода, поощряется психология и практика хождения военнослужащих по судам вместо повышения своих знаний по военно-учетной специальности и совершенствования своего боевого мастерства. При этом командиры никак не защищены от подобных злонамеренных действий подчиненных, подрывающих их авторитет военачальника.

Более того, складывается парадоксальная правовая ситуация, при которой государство платит деньги гражданам для того, чтобы они как можно больше жаловались, по сути, на само это государство, в лице его уполномоченных органов, прежде всего командиров, которые и попадают, главным образом, под удар социальной напряженности воинского коллектива. Тем самым, вместе с авторитетом командира (составляющим духовную основу военного управления) подрываются:

и воинская дисциплина, поскольку сам командир в глазах подчиненных выступает нарушителем (подавляющее большинство жалоб судом удовлетворяется), ведь жалобу надо подавать в суд именно на его действия, а значит и правосознание в воинском коллективе и отношение к закону начинает неуклонно падать, ведь пример его нарушения подает сам командир,

и беспрекословное подчинение, т.к. в ответ на требования командира подчиненные начинают выставлять встречные требования по выполнению командиром своих обязанностей в части удовлетворения их нарушенных прав,

и требовательность командиров, чувствующих моральную ответственность, вину за нарушение требований законодательства по обеспечению своих подчиненных всеми видами полагающегося им довольствия, ведь законы и воинские уставы именно на них в первую очередь и возлагают такую обязанность и ответственность,

и военно-административные отношения, поскольку в гражданском процессуальном законодательстве при разрешении споров предусматривается равенство сторон, что не может не оказывать соответствующего воздействия на правосознание личного состава, на военно-служебные отношения командира и его погрязшего в судебных тяжбах подчиненного.

Примечательно и то, что инициатором нарушения прав военнослужащих, за защитой которых они вынуждены обращаться в суды, являются, как правило, должностные лица высших органов власти, которые предусматривают в военный бюджет суммы значительно ниже требуемых для обороны страны, полноценного материального обеспечения военнослужащих (основная масса жалоб поступает в суды по вопросам квартирного, денежного и др. видов материального обеспечения военнослужащих), однако неизвестно случаев привлечения этих должностных лиц (от которых зависит состояние финансирования различных видов довольствия военнослужащих и по вине которых оно не осуществляется в полном объеме) к установленной законом ответственности. Весь удар с помощью рассматриваемого правового средства (судебного порядка обжалования действий должностных лиц) обрушивается именно на командиров, которые зачастую в нарушениях прав военнослужащих не виновны.

Помимо всего сказанного при анализе указанного правового средства необходимо учитывать и духовный аспект, проявляющийся в том, что вклинивание в сугубо административные воинские отношения власти и подчинения гражданско-правового по своему духу элемента судебного обжалования, основанного на равенстве сторон, состязательности, противоборстве, вносит в специфическую армейскую среду, в спаянный совместным тяжелым ратным трудом воинский коллектив элемент обиды, озлобленности, враждебности, приводит не к единству, взаимовыручке, войсковому товариществу, взаимной любви и уважению командиров и подчиненных, а к противоположным отношениям, наполненным отсутствием взаимопонимания, недоверием, недовольством, что, в свою очередь, может вести к противопоставлению командира и его подчиненного, к духовному расколу и разделению в воинских коллективах, подрыву их боевого духа, морально-психологического состояния, боевой готовности в целом. Как сможет положиться на таких подчиненных командир в сложной боевой обстановке? Будут ли закрывать грудью такие подчиненные своего командира на поле боя?

Таким образом, непонимание законодателями сути духовных законов, лежащих в основе военного законодательства, и не учет их в нормотворческой деятельности приводит к подрыву основ военной организации и управления войсками. Внедрение в военно-административные отношения, основанные на воинской присяге, священном долге и почетной обязанности (т.е. имеющие высокое духовное содержание), элементов имущественных, товарно-денежных, материальных отношений, в значительной степени выхолащивает, выдавливает, разрушает духовное содержание военной службы, подменяет ее суть, превращая ее не в служение Богу, своему Отечеству и народу (т.е. в бескорыстное, жертвенное служение), а в своекорыстную деятельность, в служение своему материальному достатку.

Вместе с тем в Евангелие от Матфея прямо указывается: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне» (6, 24). После внедрения в войсках правового средства судебного обжалования действий командира и появления у воинов возможности таким образом добиваться через суды всевозможных личных прав, льгот и преимуществ, внимание личного состава начало постепенно переключаться с вопросов наиболее полного и качественного выполнения своих воинских обязанностей (служения Богу), на наиболее полное и качественное удовлетворение своих имущественных и иных прав (служение мамоне). А по мере того, как финансовое положение войск, их материальное обеспечение ухудшалось, внимание воинов переключалось на судебные споры – в результате снижалось и отношение этих воинов к добросовестному исполнению свих обязанностей. Вместо того, чтобы обеспечить надлежащее, приоритетное финансирование обороны страны военнослужащим дали правовое средство вымещать свое недовольство на своих командирах через судебные тяжбы, бороться с командирами за свои права, духовно противостоять им. Главные же причины бедственного положения воинов и виновные в этом лица спрятались за этим правовым средством, отведя от себя внимание войск и переведя административные отношения в товарно-денежные, рыночные, когда воин вынужден воевать со своим командиром с помощью судебных процедур, выколачивая из него недопоставленный ему по военному контракту (контракту о прохождении военной службы) товар (соответствующие виды обеспечения). Такое духовное противопоставление и служение мамоне вместо служения Богу, которое провоцирует рассматриваемое правовое средство, вносит духовное размежевание личного состава, снижает боевой дух и морально-психологическое состояние, а значит, и правосознание войск, подрывает духовное единство армии, которым всегда отличалось русское воинство на протяжении многих веков и в котором залог его многих славных побед.

Другими словами, с помощью рассматриваемого правового средства происходит манипуляция вниманием двух уровней, т.е. такое управление им, которое решает одновременно две задачи: переводит внимание с долга (Бога) на права (мамону), подрывая дух войск, духовные основы воинского служения; переводит внимание с истинных причин и надлежащих виновников нарушения прав военнослужащих на мнимых (командиров), подрывая тем самым воинскую дисциплину, чинопочитание, отношение к военной службе и боеготовность в целом.

Но и это еще не все. Переключение внимание воина с его обязанностей на его права и предоставление возможности с помощью обжалования в суд бороться за свои права приводит к тому, что военнослужащий начинает все больше и больше служить не Богу, но мамоне, не общему благу, но в ущерб ему личному благополучию (поскольку внимание и силы его сконцентрированы при этом уже не на том, как лучше исполнить свои обязанности, а на том, как побольше и побыстрее получить материальных благ). Такое переключение внимания, как нами уже было показано и подробно рассмотрено во второй главе, приводит к тому, что источником духовной пищи, духовным окормителем воина становится уже не Бог, не Светлые силы, а мамона, темные силы. В результате духовный потенциал такого воина начнет неуклонно падать, по мере того, как он упорнее и настойчивее борется за свои права со своим командиром, открывая тем самым доступ к своему духу темным силам посредством удержания внимания на своих правах, своих эгоистических устремлениях.

В Евангелии от Луки повествуется о том, как спрашивали Иоанна Крестителя воины о том, что им делать, чтобы не погибнуть (духовно). «И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (3, 14). Как видно судебное обжалование провоцирует нарушение воинами и этого духовного требования, способствуя разжиганию недовольства своим жалованием (обеспечением), подталкивая тем самым к духовной погибели через судебные тяжбы со своими командирами.

Таким образом, как можно увидеть из всего выше изложенного правовое средство судебного обжалования военнослужащими действий органов военного управления противоречит как духовным законам, так и принципам военного строительства, организации военного дела. Этот правовой механизм, по сути, провоцирует духовные расколы и конфликты, столкновение интересов подчиненных с командирами, способствует снижению духовного единства и сплоченности, монолитности армии, духовности и правосознания воинов, боевого духа и морально-психологического состояния личного состава, подрывает единоначалие, военно-административные отношения, субординацию, авторитет командиров и беспрекословное им подчинение, воинскую дисциплину в воинских коллективах, наносит ощутимый удар по боеготовности войск и обороноспособности страны. По указанным причинам данный правовой механизм, как несоответствующий целям военной организации, не способствующий, а мешающий, препятствующий их достижению подлежит упразднению из военного законодательства и скорейшей отмене.

Принцип разделения властей. Серьезные опасения вызывает и заложенный в Конституцию и во всю правовую систему правовой механизм разделения властей, скопированный с зарубежных правовых систем. Вместо так называемой «системы сдержек и противовесов» в России сложился и углубился кризис законодательной, исполнительной и судебной власти, а также всей правовой системы в целом. Существующая в России система разделения властей на судебную, законодательную и исполнительную очень сильно по своей духовной сути напоминает персонажи из бессмертной басни И.А.Крылова «Лебедь, рак и щука».

Многие законы фактически не действуют, причем с ведома и попустительства властей, на которых возложена обязанность добиваться их неуклонного исполнения. Особенно тяжелое положение в связи с этим сложилось в области обеспечения обороны страны. Число военнослужащих, которые подлежат по закону увольнению (по состоянию здоровья, возрасту, оргштатным мероприятиям и т.п.) и не могут уволиться из войск в связи с необеспечением их положенными видами довольствия (в основном квартирным) неуклонно растет. При этом обращения в судебные инстанции дела по сути не решает, поскольку военный суд в таком случае, как правило, обязывает командира части обеспечить подчиненного жильем и уволить, однако у командира этого жилья нет и когда ему выделит это жилье довольствующий орган неизвестно. В результате решения годами не исполняются, военнослужащие фактически перестают ходить на службу, занимая при этом должность (получая при этом денежное довольствие и другие виды обеспечения, увеличивая выслугу лет для назначение военной пенсии и т.п.). Чем больше в воинской части таких военнослужащих («мертвых душ»), тем ниже уровень ее боеготовности. Учитывая, что в целом по Вооруженным Силам и другим военным организациям количество таких военнослужащих неуклонно растет – это приводит к неуклонному снижению обороноспособности государства.

Наглядным подтверждением негативных последствий, возникших в результате кризиса правовой системы разделения властей, являются заявления высших должностных лиц государства. Так министр финансов прямо указывал, что «сложившаяся в России до 2005 года практика носила явно ущербных характер: мы имели множество социальных обязательств, которые не исполнялись, не были обеспечены финансированием. В результате ежегодно приостанавливалось действие десятков статей разных законов, которые мы не могли исполнять. Хочу напомнить слова президента из его выступления в Совете Федерации о том, что принятые государством обязательства оцениваются в сумму на шесть триллионов рублей больше, чем может позволить себе бюджет. Это составляет почти один годовой консолидированный бюджет. То есть у нас еще на один бюджет были приняты обязательства, которые не исполнялись»[483] .

Подобное положение, когда законы принимаются и не исполняются на самом высоком уровне, есть кризис и всей правовой работы, которая оказалась неспособной создать такой правовой механизм, который исключает такую возможность. Такая негативная ситуация ведет также и к подрыву авторитета закона, и к подрыву авторитета власти, неспособной обеспечить его неуклонное исполнение, и как следствие, к подрыву правосознания, а значит росту правового нигилизма, преступности, хаосу и гибели государства.

Примечательно, что виноватых при такой системе разделения властей найти крайне сложно, т.к. исполнительная власть, которая казалась бы должна отвечать за материальное обеспечение войск ссылается на несовершенство законов и отсутствие средств в бюджете, законодатели оградили себя иммунитетами (к ответственности их теперь не привлечешь) и указывают на плохую работу исполнительной власти, а суды в такой ситуации вообще оказываются не у дел, так как повлиять на законность не в состоянии и вся система правосудия в результате этого дискредитируется, поскольку фактически права военнослужащих продолжают нарушаться вопреки решениям судов. Другими словами, введением института разделения властей создан попросту организационно-правовой механизм, размывающий ответственность, позволяющий должностным лицам, виновным в подрыве государства и его обороноспособности, уклоняться от соответствующей юридической ответственности. Безнаказанность же, как известно, порождает еще более тяжкие преступления.

Пришло время серьезно и глубоко переосмыслить создавшееся положение в области организации и ведения правовой работы, понять, в каком глубоком кризисе находится современное правосознание, осуществить оздоровление правосознания и затем постепенно переработку всех правовых механизмов государства с точки зрения пользы государства, достижения его целей, в свете той государственной идеологии, которая хоть и официально не сформулирована, однако реально существует в историческом прошлом России, в глубинном самосознании и правосознании русского народа, благодаря которой до сих пор Россия не исчезла с лица земли, а русский народ не превратился в американских индейцев.

Подобных примеров негативного воздействия на общественные отношения правовых механизмов, закрепленных Конституцией, можно привести еще много, однако за отсутствием места и учитывая, что это не является целью настоящего исследования, остановимся на приведенных примерах и их анализе. Как видно из всего выше изложенного система правовых средств, заложенная в Конституцию России, во многом противоречит духовным основам формирования и укрепления здорового правосознания и, по сути, направлена на разрушение государственного устройства и управления, подрыв обороноспособности страны, что, как можно увидеть, за время действия последней Конституции России во многом и произошло.

Помимо конституционных, кратко остановимся и на других правовых средствах, закрепленных в других законодательных актах, а также их анализе.

Воинская обязанность. Как отмечает П.Новгородцев, «в новом повторении известной и ранее аксиомы чувствуется опыт небывалого по сложности века, – признание, что лучшие учреждения и лучшие люди не приведут к ожидаемому совершенству, если основной фактор истории, составляющий душу и тело социального организма, – народ в его совокупности, – не возвысится к новым нравственным навыкам и чувствам»[484] .

В этом смысле огромное значение приобретает такой важный социальный фактор и действенное правовое средство, как всеобщая воинская обязанность (ядро которой составляет военная служба по призыву), закрепленная законодательным порядком, согласно общему замыслу которой все юноши (годные к военной службе) перед вступлением в активную общественную жизнь должны пройти военную службу, получить соответствующую военную специальность и самое главное – воспитать в себе высокие качества воина – защитника Отечества. Данный фактор как-то мало обычно учитывается аналитиками (и, похоже, недопонимается разработчиками перехода армии полностью на контрактную службу), однако он является чрезвычайно важным в системе мер по обеспечению обороны государства, т.к. позволяет закладывать духовные основы нации, существенно влиять на формирование и укрепление здорового правосознания народа, в т.ч. и основной части будущих руководителей государства, должностных лиц, стоящих во главе его идеологических, политических, экономических, научных, образовательных, культурных, производственных, профессиональных и других структур, формирующих (определяющих) направление развития нации и страны в целом.

Таким образом, всеобщая воинская обязанность является мощным правовым средством, повышающим нравственные, духовные качества значительной части активного населения страны и посредством этого позитивно влияющим на здоровое развитее страны в целом, в т.ч. на укрепление ее обороноспособности.

В этой связи, для улучшения положения на этом направлении, получения должного эффекта, максимально положительного результата от применения данного средства представляется важным сконцентрировать основное внимание на двух важных направлениях. Во-первых, обеспечить качественное патриотическое, нравственное, духовное и религиозное воспитание воинов за время нахождения их на военной службе по призыву (и по контракту тоже), помочь им понять и правильно определить для себя цель и смысл человеческой жизни, жизни своего народа, страны, а также заложить в них глубокие нравственные навыки и чувства, которые будут определять их отношение к своей стране, своим обязанностям и долгу по защите Отечества, а также их поведение в обществе в целом. Во-вторых, обеспечить прохождение через этот социальный духовно-нравственный оздоровительный фильтр максимального числа граждан, очищая их от тех вредных социальных качеств, которые несет в себе современная социальная среда, оказывающая разрушительное действие в первую очередь на представителей молодого поколения, их неокрепшее сознание, неспособное понимать и противостоять пагубному ее воздействию в силу отсутствия необходимых знаний, жизненного опыта, волевых качеств и т.п. Все эти качества, знания и опыт как раз и призвана дать призывникам военная служба в рядах Вооруженных Сил, других воинских формирований – перенесение ее тягот и лишений, боевая учеба, высокая воинская дисциплина и правопорядок в воинских коллективах, строгая субординация, патриотическое, нравственное и духовное воспитание. И в этом смысле армия действительно является «школой жизни», она призвана закладывать крепкие духовные основы личности защитника Отечества, основы его гражданского долга перед своей Родиной, твердого здорового правосознания.

Несмотря на очевидную высокую значимость и важность данного правового института для полноценного и здорового развития государства и общества, ведется активная правовая работа по разрушению, свертыванию и фактической ликвидации этого важного для государства правового средства, постепенная замена всеобщности и обязательности военной службы по призыву добровольной и необязательной военной службой по контракту, альтернативной гражданской службой и расширением законодательных оснований уклонения от военной службы путем отсрочек и освобождений от ее прохождения. Данная деятельность представляется вредной для государства и общества по ряду причин и может привести к серьезным негативным последствиям для страны, т.к. она размывает один из основополагающих организационно-правовых механизмов укрепления государственности, явные преимущества которого очевидны даже при поверхностном анализе результатов действия этого механизма. Обнаруживаются эти преимущества в нескольких важных для любого государства аспектах.

В нравственном отношении военная служба по призыву приносит большую пользу обществу, поскольку воспитывает во всех слоях населения страны – будущих полноправных гражданах высокие нравственные качества и в первую очередь мужество и терпение. Среди общих обязанностей военнослужащего в ст. 13 Устава внутренней службы ВС РФ на первом месте стоит требование быть верным Военной присяге, беззаветно служить своему народу, мужественно, умело, не щадя своей крови и самой жизни, защищать Российскую Федерацию, выполнять воинский долг, стойко переносить трудности военной службы. Как отмечает Преподобный авва Дорофей: «Без терпения и мужества никто не может совершить ни одной добродетели. Ибо если кто не имеет мужества в душе, тот не будет иметь и терпения: а у кого нет терпения, тот решительно ничего не может совершить. Поэтому и сказано: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19)»[485] .

В идеологическом аспекте всеобщая воинская обязанность способствует консолидации общества, поскольку военная служба воспитывает в защитниках Отечества единую систему ценностей. Перенесение тягот и лишений военной службы, суровые армейские будни заставляют по-новому взглянуть на окружающий мир, переоценить свое прежнее поведение, свое место в обществе, помогает постигнуть истинные, незыблемые духовные ценности, на которых зиждется и благодаря которым функционирует весь военный организм, вся система вооруженной защиты страны. Одним словом, именно те духовные ценности, многие из которых, как уже отмечалось, закреплены в общевоинских уставах (патриотизм, жертвенное служение, преданность своему народу, верность военной присяге, мужество, войсковое товарищество, воинская дисциплина и безусловное повиновение командирам (начальникам) и т.п.), и против распространения и укрепления в сознании народа которых направлено острие информационно-психологического оружия, особенно либеральных и демократических СМИ.

Таким образом, всеобщая воинская обязанность способствует формированию и укреплению в обществе единой истинной системы духовных ценностей, препятствует предпринимаемым попыткам по идеологическому расколу общества по идейным лагерям, его раздроблению и конфронтации, противоборству, ослаблению и самоуничтожению в конечном счете государства, а вместе с ним и народа.

В политическом аспекте всеобщая воинская обязанность способствует политической стабильности и политическому единству находящихся у власти сил, поскольку большинство из них проходили военную службу и получили определенный минимум единого воинского воспитания, приобщились в той или иной мере к единой истинной духовной системе ценностей. Это помогает в большей мере концентрировать усилия на едином правильном понимании целей государства, путях и способах их достижения, а также избегать в управлении государством и решении важных государственных дел политической конфронтации, бесконечных пустых споров, шараханий из стороны в сторону и радикализма, которые вредят динамичному, поступательному развитию страны, укреплению ее мощи и благосостояния. Воинское воспитание способствует формированию в личности будущих политиков не пустых демагогов, прячущих за красивым слогом своекорыстные цели, а честных и скромных тружеников, осуществляющих жертвенное служение общенародным интересам.

В экономическом аспекте выгода от применения всеобщей воинской обязанности очевидна и не требует доказательств. Расходы государства на содержание контрактников и призывников по денежному довольствию и другим видам материального обеспечения различаются в несколько десятков раз. Так только по денежному обеспечению разница составляет в 10 и более раз (рядовой по призыву получает от 300 руб., а рядовой по контракту – минимум от 3000 руб.), не говоря о расходах на обеспечение контрактников и членов их семей жильем, проездными документами к месту проведения отпуска и обратно, СКЛ, ЕДВ, выплатах при увольнении, а также других видах обеспечения. Даже поверхностная, незамысловатая арифметика показывает, что перевод частей на контрактную службу требует огромных дополнительных расходов военного бюджета. В условиях, когда военнослужащим годами не производится индексация денежного довольствия, размер которого (для военнослужащих по контракту рядового состава) приблизился к прожиточному минимуму, а компенсация за продпаек почти в три раза меньше его реальной рыночной стоимости, когда государство приостанавливает на протяжении нескольких лет выплаты военнослужащим компенсации за поднайм жилья (которая также в несколько раз ниже реальных расходов на поднайм), за вещевое имущество, когда подлежащие увольнению военнослужащие не могут уволиться из Вооруженных Сил в течение нескольких лет из-за непредоставления им положенного по закону жилья и т.п., – проводить дальнейший переход частей и подразделений на контрактную службу значит ухудшать и без того крайне тяжелое положение контрактников, делать военную службу в материальном отношении еще менее привлекательной, способствовать оттоку из войск молодых, перспективных специалистов, воинов-профессионалов, желающих защищать свою Родину.

Таким образом, проводимая государством правовая работа по сворачиванию такого важного и эффективного правового средства как всеобщая воинская обязанность (главным образом посредством постепенного сокращения (по количеству должностей и по сроку прохождения) военной службы по призыву) и расширению военной службы по контракту приведет к дальнейшему углублению кризиса в Вооруженных Силах, оттоку из войск специалистов, существенному снижению обороноспособности государства, а значит и снижению его политической самостоятельности и независимости.

В военном аспекте преимущества всеобщей воинской обязанности также совершенно очевидны и не вызывают никаких сомнений. В первую очередь это мобилизационные ресурсы, позволяющие в короткое время отмобилизовать и поставить в строй без дополнительных затрат времени и средств на военную подготовку значительный контингент, что позволяет в особый период и в военное время разворачивать и вводить в бой большие воинские формирования, в связи с чем достигается высокий уровень обороноспособности страны.

Кроме того, безусловным преимуществом призыва, по сравнению с контрактом, является казарменное положение, на котором находятся военнослужащие, проходящие военную службу по призыву. Это создает максимально благоприятные возможности для обеспечения боеготовности частей и подразделений, поскольку время на приведение в соответствующие степени готовности личного состава, проживающего в казарме, а не в близлежащих населенных пунктах, существенно сокращается и позволяет более оперативно и действенно выполнять боевые задачи.

Также существенным доводом в пользу комплектования войск по призыву является и тот, что у командиров в значительной мере сокращается время и силы на решение вопросов социальной защиты подчиненных военнослужащих, а значит, больше внимания можно уделить главным вопросам – боевой подготовке. Военнослужащему по призыву (в отличие от контрактника) не требуется ни отдельного благоустроенного жилого помещения для него и членов его семьи, ни выплаты пайковых денег, компенсации на санаторно-курортное лечение, материальной помощи, премий, различных надбавок, компенсаций и доплат, ни обеспечение его 40 часовой рабочей неделей (превышение которой вызывает социальную напряженность), ни продолжительным отпуском, в т.ч. и на обучение, в условиях дефицита военнослужащих и огромного объема стоящих перед военной организацией задач, и т.п.

Другим также важным обстоятельством является отношение к военной службе, которое формируется у военнослужащих по призыву и у военнослужащих по контракту. Анализ законодательства и практики военной службы показывает, что осуществление перехода войск на контрактную систему комплектования ухудшает отношение личного состава к военной службе, способствует деморализации войск, подрывает основы военной службы, негативно сказывается на военном строительстве государства, его обороноспособности. Причин здесь можно выделить несколько.

Одна из важнейших причин – это коммерциализация правосознания войск с помощью контракта, который рассматривается, зачастую, как правовое средство близкое во многом по своей форме (названию, порядку заключения, основаниям прекращения и т.п.) к гражданско-правовому договору, в основе которого, в сущности, лежат товарно-денежные отношения, и которые ставят участников правоотношений (стороны) в равные, либо близкие к равным (по своей сути) условия, что недопустимо в деле вооруженной защиты Отечества. Такое понимание сути контракта привело к такому чрезвычайно опасному явлению, закрепленному законодателями, когда военнослужащий может в любой момент прекратить военную службу на том основании, что государство не выполняет по отношении к нему условия контракта. Учитывая нынешнее экономическое положение Вооруженных Сил по обеспечению личного состава различными видами довольствия, найти такие основания для многих военнослужащих не составляет большого труда. Пагубность такого правового явления состоит также и в том, что законодатель, осуществляя правовую работу в этой области, вместо ужесточения ответственности (вплоть до уголовной) к виновным должностным лицам за нарушения прав военнослужащих и укрепления тем самым законности и воинской дисциплины в войсках, фактически способствовал безответственности этих должностных лиц путем:

- предоставления военнослужащим возможности увольняться по собственному желанию и (или) возбуждения в отношении своих командиров судебных тяжб,

- возмещение пострадавшим воинам ущерба, в т.ч. и морального, не за счет виновных должностных лиц, а за счет государственной казны.

Бедственность создавшейся правовой ситуации состоит также еще и в том, что в результате нарушения прав военнослужащих подрывается их отношение к военной службе, морально-психологическое состояние, доверие к командирам начальникам, они вынуждены идти на увольнение из рядов Вооруженных Сил, что в совокупности причиняет огромный ущерб боеготовности войск, обороноспособности страны. Однако парадоксальность ситуации состоит в том, что за виновные в этом действия должностных лиц ответственность несут не сами эти лица (они остаются в тени), а казна Российской Федерации[486] , т.е. все граждане, которые платят налоги и недополучают различные социальные блага. Следовательно, рассматриваемое правовое средство способствует тому, что опустошается военный бюджет, разбазаривается народное достояние. При этом, учитывая, что безответственность чиновников провоцирует совершение ими еще больших нарушений, то и масштабы бедствия при таком правовом механизме из года в год будут неуклонно возрастать, увеличивая дыру в военном бюджете и снижая боевую мощь страны.

Все это помимо очевидного ущерба разрушает субординацию в военном коллективе, размывает единоначалие, власть командира, ухудшает отношение к военной службе, оказывает деморализующее действие на личный состав, подрывают авторитет командира (начальника), разрушает правосознание, воинскую дисциплину и боеготовность частей и подразделений.

Другими словами, произошла подмена духовного смысла военной службы, которая стала рассматриваться государством не как священный долг и почетная обязанность каждого члена общества, а как право продавать свой ратный труд, своеобразная форма реализации товарно-денежных отношений. Как известно, между правом, с одной стороны, и долгом, обязанностью, с другой, существует значительное различие, состоящее в том, что в основе реализации права (в отличие от обязанности) лежит желание субъекта этого права, его мотивация, усмотрение. При отсутствии этого желания право может и не реализовываться субъектом этого права, либо реализовываться плохо, частично (по мере желания, мотивации, усмотрения обладателя права). Учитывая, что посредством СМИ насаждается во многих сферах жизни общества безнравственность и бездуховность, материалистическое отношение ко всему окружающему, пацифистское отношение к военной службе, в то время как материальное положение воина неуклонно падает, последствия контрактизации армии для государства очевидны и комментариев не требуют.

Именно эти воспитываемые в последнее время в правосознании русских воинов качества (материализм, пацифизм, корысть, алчность, продажность) зачастую и используется как эффективное средство достижения победы над противником. Так, например, во время последней иракской войны (2003 г.) всех удивило, что неплохо вооруженная армия Ирака на подступах американцев к столице прекратила сопротивление. Генерал Фрэнкс раскрыл секрет 10 мая 2003 года в интервью еженедельнику «Defence News»: «армейское командование США подкупило иракских командиров, заставляя их без боя складывать оружие»[487] .

Вместе с тем, вся военная история России, ее выдающиеся деятели и полководцы учат совершенно иному. Большое значение укреплению у подчиненных патриотического воспитания отводил вице-адмирал С.О.Макаров, который резко отделял моральные мотивы защиты Отечества от материальных: «Русский воин идет на службу не из-за денег, он смотрит на войну как на исполнение своего священного долга, к которому он призван судьбой, и не ждет денежных наград за свою службу. Отучать его от этих правил – значит подкапывать тот принцип, на котором зиждется вся доблесть русского солдата… Соразмерять заслуги этих людей дробными расчетами рублей и копеек неправильно и даже оскорбительно»[488] .

Таким образом, контрактная система, бездумно перерисованная с западных образцов, заменяющая, по сути, священный долг по защите Отечества товарно-денежными отношениями, требует духовного переосмысления. Пагубные последствия внутреннего содержания этого правового средства очевидны уже сейчас, когда, например, до 30% выпускников (и более) высших военно-учебных заведений, молодых офицеров, увольняется (или всеми силами стремятся уволиться) из Вооруженных Сил и других военных организаций в первый же год по прибытии в войска. Государство только от этого несет огромные потери экономического и военно-политического характера.

Примечательно и то, что с чисто правовой точки зрения заключение контракта о прохождении военной службы ничего нового по сравнению с действующим законодательством в правоотношения сторон контракта не вносит, т.к. условия типового контракта ни одной из сторон изменены быть не могут. Единственный вопрос, который может быть урегулирован – срок контракта, да и то далеко не всегда. Например, при поступлении в высшее военно-учебное заведение срок обучения и последующего прохождения военной службы жестко регламентирован и обсуждению, изменению не подлежит. Одним словом, заключение контракта по своей сути есть не что иное, как пустая формальность не несущая никакого правового смысла и дополнительной правовой нагрузки, в то время как в психологическом отношении применение этого термина для военного дела, для войск вредно, поскольку, во-первых, выдвигает на первый план товарно-денежные отношения (регулируемые обычно контрактами), своего рода наемничество, подряд, – отодвигая священный воинский долг перед своей Родиной (исполнение которого контрактами в истории России никогда не регулировалось) на дальний план, во-вторых, порождает у военнослужащих иллюзию равенства сторон контракта (как, например, в гражданском праве), что, в свою очередь, разрушает правосознание воина, его отношение к военной службе и воинскому долгу, подрывает власть командира, субординацию и воинскую дисциплину в войсках.

В этом смысле существовавшая до контракта система комплектования войск представляется более приемлемой и экономной, в большей степени соответствующей целям и духовным основам строительства государства и его Вооруженных Сил. Необходимо исследовать также и преимущества дореволюционного опыта комплектования, который также может быть востребован, а правовые средства, позаимствованные из него, могут принести пользу в укреплении обороноспособности, военной мощи государства и в наше время.

Вместе с тем, анализ функционирования контрактной системы в американских войсках обнаруживает серьезные его недостатки, приводящие к срыву и комплектования войск, и выполнения военных операций. Американская армия, например, недоукомплектована на 12 процентов. Как сообщает агентство Reuters, об этом заявил на брифинге начальник штаба армии генерал Питер Шумейкер (Peter Shoomaker). По его словам, план по набору в Национальную гвардию (к середине 2004 г.) выполнен только на 88 процентов[489] . Как информирует Красная звезда, американские вооруженные силы который месяц подряд не могут выполнить план по укомплектованию. В мае 2005 г. на службу в армию США поступили на 25% меньше американцев, чем планировалось. Национальная гвардия и резерв также столкнулись со значительной нехваткой новобранцев – к ноябрю 2005 года дефицит новобранцев в нацгвардии, численность подразделений которых в Ираке составляет порядка 40% от общего количества американских войск, достиг 22%. Уровень недобора новобранце в резерв американской армии достиг 19%. А по сообщению американского командования, учебные лагеря заполнены меньше чем наполовину, хотя количество новобранцев, поступивших на службу в августе 2005 г. стало самым большим за четыре последние года.[490] .

Администрация США собирается провести набор на военную службу граждан страны, владеющих специальными навыками и профессиями, в частности - переводчиков и компьютерных специалистов, сообщается на сайте San Francisco Chronicle. В настоящее время сотрудники призывной службы (Система воинской повинности для отдельных видов граждан - Selective Service System) Пентагона и военные юристы готовят необходимое обоснование для представления соответствующего запроса в Конгресс. По словам представителя службы, подготовка планов дополнительного набора началась еще осенью, после того, как военные столкнулись с острой нехваткой персонала в местах проведения военных операций за рубежом. По его словам, последний раз столь широкомасштабный набор осуществлялся во время войны во Вьетнаме. Как отмечает газета, речь пока идет о далеком будущем - сам набор не будет проводиться раньше, чем через пару лет. Пока он существует лишь в стратегических планах Пентагона. Всего в Системе принудительной повинности зарегистрированы 13,5 миллиона мужчин в возрасте от 18 до 25 лет[491] .

Как видно из этих сообщений система комплектования войск по контракту в США терпит серьезный постепенно нарастающий кризис, в связи с чем производится постепенный переход на систему принудительной воинской повинности, от которой Россия постепенно отказывается путем увеличения за последние пятнадцать лет количества отсрочек и освобождений от военной службы, увеличения должностей замещаемых военнослужащими по контракту (к 2008 г. планируется в Вооруженных Силах 60-70 % контрактников, а призывников, которые будут служить один год, только 30 %, до этой плановой цифры не хватает 133 тысячи солдат и сержантов, которых за три года должны перевести на контракт по федеральной целевой программе), введения института альтернативной гражданской службы, планируется сокращение срока военной службы по призыву, а при изыскании средств и вовсе отказаться от нее. По мнению министра обороны РФ С.Иванова, оценившего примерные расходы на эти цели: «сотни миллиардов рублей – это полный переход на контракт»[492] .

Однако согласиться с таким подходом российского руководства нельзя, поскольку он противоречит исторически сложившимся духовным основам государственного устройства России и ее Вооруженных Сил. Воинская повинность, как организационно-правовое средство обеспечения обороны страны в том или ином виде существует в России вот уже на протяжении нескольких столетий – как до революции, в царское время, так и в советский период. При этом, главным достоинством указанного правового института является не столько очевидный экономический эффект, сколько то, что этот способ комплектования войск в значительной степени способствует оздоровлению и укреплению духовных основ государства и общества, воспитанию здоровых нравственных сил общества, его консолидации, единению, что во многом и определяет мощь (в т.ч. и военную) государства, его благосостояние.

Военная служба, как особый вид жертвенного служения своему народу, ближним, способствует нравственному очищению (там, разумеется, где она надлежащим образом организована) молодых граждан, ее проходящих, повышению их духовного уровня, уровня их правосознания. За время службы молодежь приучается к порядку, организованности, дисциплине. В процессе военной службы создаются условия, способствующие воспитанию высоких нравственных, волевых качеств личности: мужества, терпения, требовательности к себе и подчиненным, силы воли, войскового товарищества, вежливости, высокой исполнительности и организованности, честности, трудолюбия и многих других, которые в значительной степени отличают новобранца от увольняющегося из рядов Вооруженных Сил воина.

Приходя после военной службы в народное хозяйство или поступая на государственную службу, они приносят с собой в эти структуры и органы ту нравственную, волевую энергию, которую получили за время службы в армии, тот высокий дух жертвенного служения, без которого немыслимо созидание государства, его укрепление и процветание, то здоровое, крепкое, высокое, пропитанное патриотизмом правосознание, без которого невозможно полноценное развитие общества.

Таким образом, воинская обязанность (осуществляемая посредством призыва граждан на военную службу) как правовое средство, помимо прочих достоинств (позволяет экономить значительные государственные средства, создавать большие мобресурсы и др.) является одновременно и мощным инструментом оздоровления и укрепления духовных основ общества и государства, в связи с чем отказываться от призыва граждан на военную службу ни в коем случае нельзя, это чрезвычайно опасно и гибельно. Необходимо перевести внимание с недостатков (которые при желании можно найти в любом деле и на которых СМИ так усиленно пытается заострять без конца общественное внимание, умышленно навязывая негативное отношение к этому жизненно важному правовому институту государства) на очевидные достоинства призыва и сделать все необходимое, чтобы эти достоинства реализовать в максимальной степени с пользой для государства, а, следовательно, и его граждан.

Например, увеличить срок службы по призыву до трех лет, отменить институт альтернативной службы, убрать освобождения и отсрочки, предоставив имеющим слабое здоровье более легкие виды военной службы, (например, дежурство, хозработы, обслуживание техники и т.п.), должности (уборщиков, кладовщиков, хлеборезов, поваров, санитаров и т.п.) и освободив тем самым здоровых для более основательной боевой подготовки и обучению военному делу. Каждый мужчина должен вносить свой посильный вклад в дело защиты Отечества, при этом совсем не обязательно с оружием в руках. За счет этого можно было бы уменьшить количество контрактников рядового и сержантского состава, что дало бы значительную экономию средств, которые можно было бы пустить не только на обновление вооружения, но и на увеличение в первую очередь денежного довольствия офицерского состава, военнослужащих по контракту нижних чинов, сделав военную профессию более привлекательной, и одновременно ужесточив требования по духовному и нравственному уровню, предъявляемому к лицам, занимающим эти должности. Это, в свою очередь, способствовало бы повышению правосознания командного состава, а значит большему правопорядку в войсках, снижению преступности, хищений, неуставных отношений, а также других негативных явлений в армейской среде, указывая на которые правозащитные, пацифистские и другие организации настаивают на ликвидации призыва.

Кроме того, уменьшение контрактников и увеличение в войсках призывников способствовало бы увеличению мобилизационных ресурсов, а значит, повышению обороноспособности страны. Увеличение в войсках числа должностей, на которых предусмотрена военная служба по призыву, кроме того, будет способствовать тому, чтобы большее число мужского населения прошло военную службу, а значит, получило мощный духовный заряд на всю жизнь, что в свою очередь положительно будет сказываться и на повышении духовности всего русского народа.

Как видно, указанное правовое средство облагораживает правосознание граждан и противостоит негативным тенденциям в обществе, направленным на превращения военно-служебных отношений в товарно-денежные, а военной службы в товар, который государство покупает, выторговывает у граждан, в том числе и иностранных. Подобный меркантильный, коммерческий подход в деле защиты Отечества есть проявление духовной болезни в правосознании, он чреват самыми пагубными социальными последствиями и приводит, по сути, к торговле и своим Отечеством, и своим народом.

Примечательно и то, что именно такой вредный подход по замене призыва контрактом активно насаждается в различных странах одним из потенциальных вероятных противников России – США. Так, например, в ноябре 2005 г. пресс-служба госдепартамента США сообщила, что администрация Соединенных Штатов поддерживает отмену обязательного призыва в армию в Боснии и Герцеговине. Рекомендации об отмене призыва содержатся в решении комиссии по оборонной реформе Боснии и Герцеговины. Призвав правительство и законодательные органы Боснии и Герцеговины к скорейшему утверждению рекомендаций комиссии, госдепартамент выразил также надежду на присоединение Боснии и Герцеговины к программе НАТО «Партнерство во имя мира». Закономерным является и то, что кризис перевода на контракт американцы терпят и в странах СНГ. В частности, значительная часть – более 40% – подготовленного американскими инструкторами батальона «командос» (1-я бригада Минобороны Грузии) отказалась продлевать истекающие контракты на службу в вооруженных силах[493] .

Такое переключение внимания общества со священного долга на торговлю обороноспособностью страны, такой поворот в правосознании с почетной обязанности на корыстную заинтересованность ослабляет боевую мощь страны, создает угрозу ее суверенитету и независимости, ставит под удар жизнь и свободу граждан, следовательно, на руку врагам России. Поэтому подобные действия по манипуляции общественным сознанием и постепенной замене призыва на военную службу – контрактными (основанными на гражданско-правовых началах) отношениями, по своей сути, близки к преступлению, имеющему высокую общественную опасность, – государственной измене, под которой ст. 275 УК понимает оказание помощи иностранному государству (организации) в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России.

Более того, Федеральный закон от 11 ноября 2003 г. № 141-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации" изменил порядок комплектования войск, в результате чего в обеспечении вооруженной защиты России участвуют иностранные граждане. Однако Уголовный кодекс РФ в ст. 359 «Наемничество» прямо устанавливает: «Вербовка, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение наемника, а равно его использование в вооруженном конфликте или военных действиях – наказывается лишением свободы на срок от четырех до восьми лет. В комментарии к данной статье прямо указывается, что общественная опасность наемничества заключается в том, что определенная часть людей в качестве источника средств к существованию избирает участие в вооруженных конфликтах или военных действиях на стороне государства, гражданином которого оно не является и где постоянно не проживает. Такие действия, подчеркивается в комментарии, глубоко безнравственны и особо опасны[494] .

Таким образом, мало того, что привлечение иностранных граждан к военной службе представляет особую общественную опасность и глубоко безнравственно, эта деятельность является преступной и подлежит уголовному наказанию. Следовательно, указанные выше изменения в законодательство не только противоречат уголовному законодательству, но и превращают все органы военного управления, в войсках которых будут проходить военную службу иностранные граждане, в преступников. Поэтому указанные изменения законодательства подлежат немедленной отмене.

Вместе с тем, смысл и сущностное содержание правовой работы в этом вопросе и ее дефекты, приводящие даже к уголовным последствиям, становятся понятны при проникновении в сущность этого правового средства, заглядывая в глубину веков, осознавая его непреходящее государственное значение. Как оказывается, эта сущность неразрывно связана с уровнем и содержанием правосознания законодателя. Правовые исследования свидетельствуют, что принцип всеобщей воинской повинности был известен законодательству с древнейших времен. Так, в частности, профессор А.П.Лопухин (1852-1904), исследуя законодательство Моисея, указывал: «С равенством прав в государстве необходимо связывается и равенство обязанностей по отношению к нему. Моисеево государство и здесь является резкою противоположностью ненормально развившимся древним государствам. В них обыкновенно не было соответствия между правами и обязанностями, как оно требуется государственною справедливостью, а, напротив, полноправные классы или касты пользовались полною свободою от обязанностей и тяжелых государственных повинностей, а бесправные классы несли на себе все государственные тяжести. Такой порядок вещей не сообразен и с простою государственною справедливостью, а тем более несообразен с одушевлявшим Моисеево государство высшим теократическим принципом. В этом государстве именно находило свое осуществление справедливое соответствие прав и обязанностей, – а так как права у всех членов государства были равны, то и обязанности по отношению к государству также равны. Первая и главнейшая обязанность по отношению к государству и теперь, а тем более в древнем мире, есть обязанность охранения государства, – отсюда воинская повинность есть важнейшая и в то же время тяжелейшая из государственных повинностей, и справедливое распределение ее есть одна из важнейших задач законодателя. В Моисеевом государстве справедливое распределение ее, благодаря простоте социальных отношений, было просто: так как все члены государства одинаково пользовались правами, даваемыми государством, то, конечно, все и должны были защищать и охранять его. Отсюда – принцип всеобщей воинской повинности: ей подлежал каждый израильтянин от 20 лет и выше»[495] .

Таким образом, анализ всего выше изложенного свидетельствует, что постепенно (в течение последних 15 лет) посредством проведения ряда организационно-правовых мероприятий (перехода на контракт, расширение оснований для освобождения или отсрочки от военной службы по призыву, введение альтернативной гражданской службы взамен военной службы по призыву, привлечение иностранных граждан к военной службе и т.п.) происходит разрушение законодателями важнейшего принципа, лежащего в основе организации обороны государства, – принципа всеобщей воинской повинности, от которого напрямую зависит обороноспособность государства, его независимость и территориальная целостность. В этой связи невольно на ум приходит сравнение с похожей в нравственном отношении ситуацией очень метко и образно увековеченной бессмертным И.А.Крыловым в своей басне «Свинья под дубом».

Вместе с ликвидацией всеобщности воинской повинности, по сути, ликвидирован и принцип равенства прав и обязанностей, нарушено справедливое соответствие совокупности прав граждан объему их обязанностей перед государством. Другими словами, государство получило ненормальное развитие, опасное состояние, при котором установившийся с помощью указанных правовых средств правовой режим подрывает не только обороноспособность страны, но и нравственные основы государственного устройства, поскольку государством всемерно поощряется паразитизм и эксплуатация одних членов общества (выполняющих воинскую повинность) другими (уклоняющимися от нее на «законных» основаниях). Подобная легализация государством несправедливости свидетельствует о качественном содержании правосознания законодателей (оказывающихся не на должной высоте своего ответственного перед государством и народом положения), поощряет распространение «легальных уклонистов» (пацифистов, сектантов, «липовых» кандидатов наук и т.п.) и способствует снижению духовного уровня правосознания народа, что неизбежно приводит к его постепенному моральному разложению и гибели.

Коммерциализация военных организаций. Примечательно и то, что дух коммерциализации проник в правосознание военнослужащих и государственных деятелей, курирующих оборонные вопросы, настолько глубоко, что воинским частям разрешили заниматься предпринимательской деятельностью. Причем началось все это еще с хозрасчетных военных организаций и предприятий в советский период, а после перестройки право получать внебюджетные средства от приносящей доход деятельности получили практически все военные организации. При этом, оправдывая эту деятельность, утверждают, что она является безусловным благом для Вооруженных Сил, поскольку полученные средства направляются на решение неотложных вопросов жизнеобеспечения войск, в т.ч. и на укрепление их боеготовности. Однако это ошибочное мнение и согласиться с ним никак нельзя, поскольку оно не учитывает сущностного понимания военной организации общества, ее целей и задач. Превращение военного имущества и личного состава частей и подразделений в источник обогащения, получения внебюджетных доходов от предпринимательской деятельности содержит в себе ряд чрезвычайно серьезных опасностей.

Как показывают материалы проведенных в войсках прокурорских проверок, предоставление Министерству обороны РФ права осуществлять некоторые виды деятельности, направленной на получение дополнительных источников финансирования потребностей войск (реализация высвобождаемого имущества, оказание возмездных услуг сторонним организациям, передача военного имущества в аренду и другие), а также возложение на органы военного управления обязанности самостоятельно закупать товары и услуги для нужд войск, создало благотворную почву для различных должностных злоупотреблений, связанных с незаконным распоряжением федеральной собственностью, а также ее хищений. Это облегчает сторонним организациям доступ к федеральной собственности. Задача получения военного имущества в пользование может быть ими решена вне правового поля: не путем заключения сделок с собственником имущества, а на основе взаимодействия с конкретными командирами (начальниками), которые правомочны отдать распоряжение о передаче военного имущества сторонним лицам. По этой причине, приходит к выводу заместитель Главного военного прокурора, недвижимое военное имущество, а также земли обороны и безопасности, становятся особенно привлекательными для коммерсантов, заинтересованных в уменьшении производственных издержек и получении сверхприбыли. Размах допускаемых в войсках правонарушений в сфере использования федеральной собственности требует принятия командованием и органами военного управления неотложных мер по укреплению в войсках режима законности и снижению уровня преступности[496] .

В соответствии со ст. 1 ФЗ «Об обороне», в целях обороны создаются Вооруженные Силы РФ. Таким образом, законодатель определил главную цель и сущностное предназначение военной организации общества – это обеспечение обороны страны ее вооруженной защиты. Для реализации этой цели государство наделяет Вооруженные Силы необходимым для обеспечения обороны (а не получения прибыли) имуществом и вводит воинскую обязанность, в порядке которой в войска поступает основная масса личного состава. Имущество Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов является федеральной собственностью и находится у них на правах хозяйственного ведения или оперативного управления, следовательно, должно использоваться только по целевому предназначению, определенному собственником – Российской Федерацией.

В силу ст. 6 того же Закона Правительство Российской Федерации:

1) осуществляет меры по обеспечению обороны и несет в пределах своих полномочий ответственность за состояние и обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов;

2) руководит деятельностью по вопросам обороны подведомственных ему федеральных органов исполнительной власти;

3) разрабатывает и представляет в Государственную Думу предложения по расходам на оборону в федеральном бюджете;

4) организует оснащение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов вооружением и военной техникой по их заказам;

5) организует обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов материальными средствами, энергетическими и другими ресурсами и услугами по их заказам.

Как видно из приведенной законодательной нормы обеспечение всеми необходимыми ресурсами должно осуществляться Правительством России, оно же несет и ответственность за состояние этого обеспечения.

Что же получается на практике. Вместо того, чтобы заставить чиновников Правительства отвечать по всей строгости закона за то низкое состояние материального обеспечения, которое в войсках сложилось по их вине, обеспечить полное финансирование и материальное обеспечение военных организаций и заниматься полноценной боевой подготовкой, командно-штабными и иными учениями, повышением военного мастерства и профессионализма, одним соловом всем тем, к чему и призваны военные организации, военным организациям предоставили возможность выживать, кто как может путем занятия предпринимательской деятельностью. В результате этого командир, его заместители и помощники, вместо того, чтобы все внимание и силы направлять на повышение уровня боевой готовности вверенных им частей и подразделений, вынуждены основное время тратить на решение вопросов материального обеспечения личного состава, поиск источников внебюджетного финансирования, рассмотрением жалоб военнослужащих, судебными тяжбами и т.п. Появляются различные договоры с сторонними коммерческими организациями на выполнение для этих организаций силами воинских частей (личным составом и имуществом) не имеющих никакого отношения к обороне страны работ и услуг, сдача в аренду военного имущества, перевозки коммерческих грузов военным транспортом и т.п. Последствия такого негативного явления очевидны – военное имущество, задействованное по таким договорам, изнашивается и приходит в негодное состояние, личный состав военному делу не обучается и не воспитывается в духе патриотизма, любви и преданности своему народу, Отечеству, т.е. деморализуется, разлагается, а боевая готовность, как следствие всего этого, неуклонно падает.

Как видно из изложенного, вместо того, чтобы обеспечивать оборону страны, готовить мобресурсы, повышать профессиональное мастерство личного состава этот личный состав превращают в бесплатную рабочую силу, используя которую по, как правило, явно заниженным договорным ценам, коммерческие организации зарабатывают большие прибыли. Так военные организации постепенно и незаметно превращаются в обычные предпринимательские структуры на первом месте у них уже не вопросы обеспечения боеготовности и обороны страны, а предпринимательская деятельность. Учитывая их, как правило, низкую конкурентоспособность на рынке товаров, работ и услуг, они нещадно эксплуатируются коммерческими структурами за мизерное вознаграждение.

Кроме того, возможности выбора контрагента и согласования договорной цены создают для командиров при их низком денежном довольствии большие искушения (для злоупотребления своими полномочиями и личного обогащения[497] ), с которыми далеко не все в состоянии справиться, имея недостаточно высокий уровень правосознания. В результате таких злоупотреблений и своекорыстных финансовых манипуляций со стороны таких нечестных на руку командиров, стоимость работ и услуг воинских частей становится еще ниже.

Таким образом, чем хуже финансирование и обеспечение войск осуществляется Правительством России, тем больше договоров вынуждены заключать воинские части, тем больше личного состава и техники отрывается от боевой подготовки, тем ниже обороноспособность государства. Порочность этого правового механизма очевидна, вред для обороны страны, который он приносит, не вызывает сомнений. Вместо ужесточения ответственности должностных лиц Правительства РФ за состояние материального обеспечения обороны и Вооруженных Сил, создания для этого соответствующих эффективных организационно-правовых механизмов, Правительство РФ с молчаливого согласия государства переложило свои обязанности по полному материальному обеспечению войск на сами войска, тем самым самоустранившись от решения важных государственных дел, для успешного разрешения которых оно наделено государством соответствующими полномочиями (которыми командиры, например, не обладают) и, таким образом, нанося непоправимый ущерб обороноспособности страны. Налицо кризис государственного правосознания и непонимание сути происходящих подмен (в т.ч. превращение военных организаций, по сути, в коммерческие), их вредных для государства и его обороны последствий.

Подведя краткий итог всего выше изложенного, можно прийти к заключению о высоком значении правовой работы (прежде всего ее качественного содержания) в деле укрепления обороноспособности государства Российского. Даже поверхностное, представленное выше, рассмотрение свидетельствует об острой необходимости переработки всей системы правовых средств по обеспечению обороны страны на предмет их соответствия целям государства и Вооруженных Сил, с позиции того, насколько они соответствуют духовным законам, способствуют нравственному возрастанию личности, воспитанию крепкого здорового воинского правосознания личного состава и молодого поколения страны, надлежащему материальному обеспечению военных организаций и военнослужащих, а также укреплению обороноспособности страны в целом. Особенно тщательному анализу необходимо подвергнуть изменения, произошедшие в военном законодательстве в последние 20 лет.

3.3 Основы управления правовой работой в меняющемся мире военных угроз.

История России была такова, что в первый период своей жизни (1055-1462) она имела в среднем один год войны на один год мира (данные С.М.Соловьева), а во второй период своей жизни (вплоть до двадцатого века) она имела в среднем два года войны на один год мира (данные ген. Н.Н.Сухотина). В связи с чем И.А.Ильин обоснованно замечает: «Нам не дано предвидеть будущего, но мы не имеем никаких оснований считать, что русские границы замирены, что государственное достояние России закреплено в международном отношении и что нам не грозят новые оборонительные войны. По-видимому, дело обстоит как раз обратно…»[498] .

Вся история России, особенно военная история, свидетельствует о великом противостоянии русского народа непрекращающейся на протяжении веков (и перешагнувшей уже во второе тысячелетие) агрессии со стороны практически всего внешнего мира, в лице его наиболее развитых в экономическом отношении государств, претендующих на порабощение русского народа, захват его национального достояния (земли, недр, моря, биоресурсов и т.п.). Такой истории не имеет ни одно государство мира, такой мощной агрессии не выдерживал ни один народ в истории мировых цивилизаций, такого несгибаемого, высокого духа, выкованного в горниле более тысячелетней непрестанной борьбы за свое существование, не удостаивался никакой другой народ – и в этом главная сила и несокрушимая мощь России. Против этих духовных основ и направляется на протяжении веков главный удар, приобретший в последнее время особенно утонченный и изощренный характер[499] .

Именно в духовном порабощении и состоит главный смысл современных войн, ключ к разделению и уничтожению противника, и главным оружием здесь выступает информационно-психологическое, извращающее историю народа и уничтожающее его историческую память, разлагающее сознание и душу народа, погружающее его в рабство порока и самоуничтожения (вымирания), разрушающее его волю к борьбе и сопротивлению надвигающейся агрессии, расчленяющее единое народное тело на множество частей – независимых государств, противостоящих друг другу и неспособных оказать достойный отпор агрессору.

Как справедливо указывал еще в 1949 году И.А.Ильин: «Не следует закрывать себе глаза на людскую вражду, да еще в исторически-мировом масштабе. Не умно ждать от неприятелей — доброжелательства. Им нужна слабая Россия, изнемогающая в смутах, в революциях, в гражданских войнах и в расчленении. Им нужна Россия с убываюшим народонаселением …. Им нужна Россия безвольная, погруженная в несущественные и нескончаемые партийные распри, вечно застревающая в разногласии и многоволении, неспособная ни оздоровить свои финансы, ни провести военный бюджет, ни создать свою армию, ни примирить рабочего с крестьянином, ни построить необходимый флот. Им нужна Россия расчлененная, по наивному «свободолюбию» согласная на расчленение и воображающая, что ее «благо» — в распадении.

Но единая Россия им не нужна»[500] .

Как сегодня уже становится очевидным, замыслы эти во многом реализовались, спустя полувековой период после указания на них И.А.Ильиным в середине прошлого столетия. Это и не удивительно, поскольку история ярко показывает, что враждебные силы замышляли и стремились к этому на протяжении всего существования России, нет поводов и оснований полагать, что эта стратегическая линия международных агрессивных сил изменится по отношении к России и в будущем. Как отмечает депутат Государственной Думы доктор политических наук А.Н.Савельев: «Информационная война против России и не заканчивалась. Просто сейчас она приняла характер мощного вторжения по всем направлениям. Главные фронты этой информационной войны проходят там, где идет борьба за умы, за мировоззрение, за дух. И нам предстоит сегодня не столько отстоять территорию с оружием в руках, сколько сохранить нацию, ее информационное и культурное пространство. К сожалению, мы здесь отступили так далеко, что стоим на грани утраты суверенитета. Информационная система, образование и здравоохранение страны направлены, скорее, на разрушение мировоззрения, духа и здоровья нации, чем на их укрепление»[501] .

Анализ всего выше изложенного дает основание полагать, что духовная агрессия в современных способах ведения войн есть, по сути, один из наиболее эффективных способов ведения противоборства, поскольку позволяет в максимальной степени избежать физические потери в живой силе и военных средствах при выполнении военных задач, достижении в том или ином виде победы над противником. В последнее время понимание этого все больше и больше обнаруживается в различных исследованиях, однако наиболее глубоко понять суть этих социальных явлений можно, взглянув на них с духовной, религиозной точки зрения.

Изучая угрозы, надвигающиеся на человечество в духовной сфере, А.А.Тер-Акопов формулирует понятие духовной безопасности, под которым им понимается состояние защищенности духовных ценностей человека и общества, являющихся частью общечеловеческих ценностей и соответствующих интересам данного общества. Предметом духовной безопасности являются духовные качества, составляющие основу личности и социального благополучия[502] . Данный вывод представляется достаточно важным, поскольку показывает, что в центре внимания духовных угроз лежат, прежде всего, именно человеческие качества личности и разрушение этих качеств ведет и к разрушению самой личности, ее гибели сначала духовной, а затем и физической. Духовно опустившийся человек в большей степени склонен к совершению преступных деяний, морально разложившаяся личность более предрасположена к противоправному поведению. Поэтому для эффективной борьбы с угрозами исходящими их духовной сферы, наносящими вред и правосознанию, и правовой работе, необходимо основной упор делать на всемерное оздоровление, укрепление и повышение духовных качеств личности.

Исследуя надвигающиеся на Россию угрозы в духовной сфере с позиции христианской религии, Ю.Г.Носков отмечает, что понятие «духовная безопасность человека» в религиозной канонической литературе ему обнаружить не удалось, а самым близким к нему им указывается понятие «спасение». Пытаясь дать определение понятию «духовная безопасность» с точки зрения христианской религии, используя светскую форму определения, Ю.Г.Носков отмечает, что «духовная безопасность человека – это понятие, отражающее такое состояние его души, в котором она живет в полной гармонии со Святым Духом». Сохранение этой гармонии, по его мнению, – главное условие обеспечения духовной безопасности человека. Источником же опасности для этой гармонии, как приходит к выводу ученый, является природная склонность человека к греху, полученная им под воздействием сатаны. Преодоление ее – главная задача жизни христианина, поскольку от выполнения этой задачи зависит судьба его души на том свете[503] .

Рассматривая понятие «духовная опасность», Ю.Г.Носков приходит к заключению, что она представляет собой совокупность условий и факторов, вызывающих нарушение нормального функционирования духовной жизни человека и общества. При этом, духовную жизнь общества он определяет как сферу общественной жизнедеятельности связанную с производством, распространением и потреблением идеалов и духовных ценностей[504] .

В этой связи возникает закономерная потребность в целенаправленной деятельности, связанной с организацией надежной, многоуровневой системы обороны от этих реально существующих или потенциально возможных угроз, в т.ч. и военных. Важным элементом этой деятельности, ее неотъемлемым компонентом является правовая работа, призванная содействовать, всемерно способствовать достижению этих целей только специфическими, свойственными ей правовыми средствами. Одной из главных ее задач выступает помимо прочего чуткое реагирование на изменения в системе угроз и создание адекватных, соразмерных степени их военной опасности, организационно-правовых средств, механизмов, предназначенных для ликвидации таких угроз либо эффективному противостоянию им.

Среди всей совокупности этого вида деятельности следует особо выделить два наиглавнейших составляющих ее элемента, тесно между собой взаимосвязанных. Первый из них состоит в своевременном выявлении угроз и объективной, беспристрастной, трезвой их оценке на степень военной опасности, второй – в оперативной выработке адекватных эффективных организационно-правовых мер по устранению угроз (противодействию им), а также причин их вызывающих, и быстром внедрении этих мер, приведении их в действие. Задача эта одновременно и чрезвычайно сложная, и достаточно тяжелая, трудоемкая, требующая высоких духовных и интеллектуальных качеств от ее исполнителей и участников, правильного определения приоритетов в ее решении, грамотного распределения сил и средств, необходимых для ее осуществления. Как свидетельствуют многие страницы истории, неправильная оценка угроз или несвоевременность принятия адекватных правовых мер дорого обходились русскому народу.

Не потеряли актуальности и в современный период строки из дневника русского генерала от инфантерии М.В.Алексеева в его бытность начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего (август 1915 г. – март 1917 г.): «Говорят, что причиной развала армии являются «большевики» и их пропаганда. Это неверно… Разрушили армию новые непродуманные законы…»[505] . Возможно, история России развивалась бы по-иному, если бы своевременно были выявлены все существенные опасности, в т. ч. и исходящие от этой пропаганды военные угрозы, а также выработаны (до конца продуманы) законы, необходимые для предотвращения последствий этих опасностей, в т.ч. и разложения войск от их пропагандирования, – этого одного из опаснейших видов информационно-психологического оружия, активно используемого и в наши дни.

Одной из основных мер противодействия негативному воздействию этого оружия в условиях жизнедеятельности воинских коллективов является общественно-государственная подготовка личного состава Вооруженных Сил РФ, организуемая в соответствии с приказом Минист­ра обороны РФ 1993 г. № 250, призванная заложить у личного состава твердые основы здорового правосознания, правильной ориентации в окружающем воина мире. Однако в современных условиях плюрализма мнений, распространения через СМИ ложных, а зачастую и вредных (пацифизм, культ силы, жестокости и насилия, эгоизма, пьянства, грубости, паразитирования за счет других и т.п.) ценностей, этой меры уже становится явно недостаточно. Непринятие адекватных организационно-правовых мер ведет к утере военнослужащими глубокого смысла воинского долга по защите своего Отечества и высокого предназначения военной службы, к постепенной деморализации войск, неуклонному росту преступности в армейской среде, что может во многом привести к последствиям, постигшим Вооруженные Силы в 1917 году, накануне несостоявшегося (в связи с их развалом, разложением изнутри) победоносного окончания войны с Германией.

Однако для правильного определения угроз и опасностей, их степени и возможных негативных последствий необходимо иметь правильную, универсальную, устойчивую, стабильную систему координат, критериев, непреходящих духовных ценностей (неподверженных изменению от воздействия внешних, в том числе и враждебных, сил), на основании и относительно которой можно было бы оценивать опасность того или иного социального явления, измерять степень его опасности для человека и общества как в конкретной ситуации, в определенный исторический момент, так и в течение времени, в динамике в целом. Такая система координат должна основываться и вырабатываться, исходя из целей существования человека и общества. Без создания такой системы и оценки социальных событий и явлений в ее координатах, в свете ее в первую очередь духовных критериев, ориентироваться в системе угроз и бороться с ними эффективно не представляется возможным.

Вместе с тем, такая система оценки угроз (в т.ч. и военных) в России давно выработана и опробована многовековой историей государственного строительства в лоне учения Русской Православной Церкви, создаваемого на основе Священного Писания и в особенности многочисленных трудов ее святых отцов, духовенства указывавших в разные времена на опасности угрожающие человеку и обществу, а также пути и способы борьбы с ними.

Наглядным подтверждением этому является, например, официальный документ, разработанный на основе Священного Писания, творений святых отцов и принятый в августе 2000 г. Освященным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви под названием «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», в котором изложены базовые положения ее учения по вопросам церковно-государственных отношений и ряду современных общественно-значимых проблем, а также устанавливается ряд руководящих принципов, применяемых в данной области епископатом, клиром и мирянами. Проблемам войны и мира Основы отводят целый раздел, в котором указывается, в частности, что война является физическим проявлением скрытого духовного недуга человечества – братоубийственной ненависти (см. п. VIII.1.).

Поскольку, как уже ранее указывалось, войны имеют духовные истоки и сущность, а способы и средства их ведения все более и более перемещаются в духовную сферу человечества, эффективно и действенно организовать и проводить правовую работу по выявлению военных угроз и борьбе с ними невозможно без упора на духовные знания и опыт, без привлечения специалистов в духовной сфере, в области жизни человеческого духа. В этой связи выдвигается потребность в решении, в т.ч. и с помощью правовых средств, двух главных задач на этом направлении:

- обеспечить, чтобы субъекты данного вида правовой работы имели достаточно высокую подготовку в области духовных знаний и практики их применения, т.е., по сути, имели здоровое и крепкое правосознание (и постоянно его повышали), позволяющее максимально объективно, правильно и беспристрастно выполнять свои обязанности (эффективно выявлять угрозы и бороться с ними с помощью правовых средств);

- выработать и широко внедрить (на всех уровнях органов государственного и военного управления вплоть до отдельной воинской части) оптимальные, наиболее плодотворные формы взаимодействия с Русской Православной Церковью по сотрудничеству с государством в этой специфической области аналитической и практической деятельности, поскольку трудно найти более авторитетных и глубоких специалистов духовной составляющей жизни человека и общества, опирающихся в своей деятельности на накопленный богатый тысячелетний практический опыт применительно к русской действительности.

Высокий уровень духовных знаний позволит лучше ориентироваться в системе угроз и их источниках, имеющих в основе своей духовную природу, являющихся «физическим проявлением скрытых духовных недугов человечества», объективнее оценивать степень их общественной опасности и грамотнее устанавливать приоритетность угроз, их уровни, иерархию, взаимозависимость. Указанные знания также позволят более основательно вырабатывать комплекс правовых средств противодействия возникшим и потенциальным угрозам и их ликвидации, а также более осознанной, целенаправленной и действенной реализации уполномоченными органами и должностными лицами этих правовых средств.

Наиболее глубокими, проверенными веками знаниями, на которых сформировалось, выросло и окрепло Российское государство, является Православие, пронесшее через века неизменными христианские догматы, проверенные и доказавшие свою действенность на опыте многих поколений, формировавшие и питавшие правосознание русского народа на протяжении многих веков государственного строительства и вооруженной защиты.

Христианство, по мнению И.А.Ильина, давало людям мерило совершенства и этим научало их отличать лучших от худших. Оно указывало людям, чему должен служить правитель, какова высшая цель государства, и тем самым определяло, кто именно призван стать во главе государства. Христианство учило гражданина любви , любви и доверию к согражданам («ближним»), любви, доверию и уважению к предлежавшим властям, ибо «начальник есть Божий слуга, тебе на добро» (Рим. 13, 4). Так оно пропитывало общественный строй духом солидарности и лояльности , тем духом органического единения , который углубляет, накопляет и сосредоточивает национальную силу и политическую гениальность народа. Именно с этим, как указывает И.А.Ильин, была связана та, выношенная средними веками, уверенность, согласно которой государство имеет религиозную задачу – служить своею властью Божьему делу на земле. Эту религиозную задачу церковь то указывала светской власти, то пыталась взять в свои руки, а государство понимало религиозно свою высшую цель даже тогда, когда оно отказывалось от повиновения церкви. В те времена человек, делая государственное дело, старался поднять свой взор к Высшему, к Богу, и делал, как мог, религиозно осмысленное дело… Христианство своим религиозным светом осмысливало и облагораживало дело права и государства, и в то же время оно утверждало в человеческой душе такие благодатные силы (любовь, совесть ), которые вдохновляли человеческое правосознание и придавали ему некую неразложимую абсолютную опору[506] .

В свете Христианства многие социальные явления приобретают иное истинное (не затуманенное ложными сиюминутными ценностями) значение, получают максимально объективную оценку на предмет их пользы или опасности для общества и человека. Православие содержит в себе те единые, незыблемые, проверенные временем критерии, точки опоры, непреходящие истины, опираясь на которые можно глубже проникать в сущность угроз, выявлять их причины (имеющие, как правило, духовные истоки), возможные последствия, взаимосвязь и определять степень опасности этих угроз, их иерархию, приоритеты в борьбе с ними.

Как указывает Архиепископ Серафим (Соболев): «…православная вера должна быть для нас критерием истины при оценке всякого человеческого учения или деяния. Эта оценка, вне всякого сомнения, будет соответствовать истине, ибо православная вера побудит нас для разрешения того или другого вопроса обратиться к Богооткровенному и святоотеческому учению, проникнутому Духом Святым, Которого Господь назвал Духом истины»[507] .

Более того, Православие содержит в себе огромное количество накопленных на протяжении веков и проверенных многими поколениями средств борьбы с духовными недугами, способов оздоровления духовных, нравственных, а зачастую и физических немощей и болезней, угрожающих нормальной здоровой жизнедеятельности человека и общества. Много таких негативных духовных явлений, влияющих на боевой дух, морально-психологическое состояние и боеготовность войск, и в армейской среде. Это и дезертирство, и трусость, и измена, и уныние, и пьянство, и наркомания, и халатное исполнение своих служебных обязанностей, и неуважительное, грубое отношение к сослуживцам, подчиненным и командирам, и открытое или скрытое неповиновение командирам (начальникам), и лень, и взяточничество, и мздоимство, и казарменное хулиганство, и эксплуатация сильными слабых («дедовщина») и рукоприкладство командиров, и обман, и приписки, и воровство, и многое другое, что, по сути, является проявлением низкого уровня духовных качеств личного состава, нездорового правосознания, т.е. проявлением духовных болезней. Следовательно, и лечиться эти духовные болезни должны в первую очередь духовными средствами. И огромная роль в этом принадлежит прежде всего командирам всех степеней, которые должны ясно понимать сущность этих угроз и вести непримиримую борьбу с этими духовными болезнями, угрожающими Отечеству разложением и гибелью войск изнутри. Для того, чтобы эффективно вести борьбу с этими духовными недугами подчиненного личного состава необходимо глубокое, основательное духовное воспитание командиров, чтобы они могла не только хорошо разбираться в таких угрозах, но также имели глубокие знания в духовных средствах борьбы с этим видом угроз, а также твердую, непреклонную духовную волю, без которой победа в этой борьбе немыслима. Наиболее глубокие познания о средствах и способах духовного воспитания, лечения духовных болезней, духовного оздоровления и укрепления, борьбы с угрозами, негативно влияющими на внутренний мир человека, накоплены Православием.

В основе таких заключенных в Православии средств и способов лежит прежде всего общение с Богом (изучение Священного Писания и Предания, молитва, таинства и др.). Вместе с тем, по утверждению И.А.Ильина общение с Богом есть –

- главный источник творческого вдохновения;

- главная опора настоящей, истинной науки ;

- главная основа чистой и могучей совести ;

- месторождение окрыленного гениального искусства ;

- неколеблющийся фундамент благородного государственного и политического правосознания;

- абсолютная основа характера ;

- живой источник любви, доброты, жертвенности и социальности ;

- величайшая гарантия волевой дисциплины и беззаветной храбрости [508] .

Правовой и военной наукой духовные, религиозные средства как таковые не исследуются, не изучается и их влияние на военное дело и правовую работу, а между тем, как можно увидеть из выше приведенного, они содержат в себе неисчерпаемые возможности по улучшению положения дел в названных областях человеческой деятельности, в том числе и в выработке с помощью этих средств мер эффективной борьбы с надвигающимися угрозами.

Поэтому в правовой работе по выявлению и устранению военных угроз также особое место должно отводиться активному использованию с помощью правовых средств могучего духовного потенциала, накопленного на протяжении веков русским народом и, прежде всего, Русской Православной Церковью. Для этого необходимо создать такой правовой режим, который в максимальной степени будет способствовать духовному оздоровлению личного состава, а, следовательно, укреплению его боевого духа, морально-психологического состояния, правосознания и воинской дисциплины, повышению в войсках уровня правовой работы и боеготовности в целом, а также, вместе с тем, эффективно, действенно предохранять войска от воздействия информационно-психологического оружия, разрушающего духовные и нравственные основы строительства Вооруженных Сил и подрывающего их мощь изнутри.

Данные меры должны носить комплексный характер и пронизывать все уровни государственного управления, от которых зависит решение вопросов военного строительства. Такая правовая работа должна вестись на каждом из уровней по трем стратегическим направлениям, нормотворческом, правоприменительном и правовоспитательном. При этом правовоспитательная составляющая является главной и определяющей, поскольку она направлена в первую очередь на оздоровление и укрепление правосознания органов управления и граждан, в связи с чем от успешного решения задач правового воспитания во многом зависит уровень правосознания, а значит и уровень нормотворческой и правоприменительной работы в условиях динамично меняющихся военных угроз.

Другими словами, успех правовой работы по борьбе с военными угрозами во многом определяется духовным уровнем субъектов этой работы, их умением грамотно использовать духовные и правовые средства в такой борьбе. Все это выдвигает потребность в введении в воинские коллективы специального субъекта правоотношений, который бы специализировался на укреплении духовных основ противодействия военным угрозам, оздоровлении духовных источников повышения уровня боевой готовности, вооруженной защиты Отечества.

Исторический анализ и исследования современного состояния общества показывают, что на роль такого субъекта может претендовать лишь одна реальная и действенная в России духовная организация общества – Русская Православная Церковь. Поэтому главная задача правовой работы на исследуемом направлении является выявление и правовое закрепление наиболее полезных, действенных и прогрессивных форм взаимодействия государственных органов, участвующих в системе противодействия военным угрозам, с Русской Православной Церковью, с целью активизировать и мобилизовать весь духовный потенциал русского народа на военное строительство, в деле вооруженной борьбы с агрессором.

Народ творит. Государство правит. Церковь учит. Во внешнем – государство властвует над народом; в земном – государство повелевает и Церкви. Но во внутреннем и благодатном – Церковь учит и народ и правителей; она учит правителей, не покушаясь на учреждающую и упорядочивающую власть государства; она учит народ, не покушаясь на свободу его творчества. Народ есть источник жизненной силы и созидания; Церковь есть источник благодатной мудрости; государство есть источник внешнего порядка и мира. Государство есть оборона и опора независимой Церкви, а Церковь есть духовник и ангел-хранитель христианского государства.[509] . Такое взаимное дополнение, которое заложено в народе, государстве и Церкви позволяет глубже осознать необходимость их тесного взаимодействия и места в этом процессе каждого из них.

Кроме того, успех в любом деле в значительной мере зависит от степени единения или разделения участвующих в этом деле лиц. Особо остро это проявляется в деле государственного строительства как одном из наиболее сложных и тяжелых видов человеческой деятельности. В условиях Вооруженных Сил, выступающих, по сути, единым организмом, в силу специфики решаемых ими задач, единение приобретает максимальное значение и оказывает зачастую решающую роль в военном деле, будь то подготовка к войне или ведение боевых действий, сражение. Оно существенно влияет на слаженность действий должностных лиц, подразделений и частей, их более глубокому взаимодействию, взаимопониманию, взаимодополнению, взаимозаменяемости и взаимовыручке, что, в свою очередь, оказывает огромное влияние на успешность решаемых органами военного управления задач как в мирное время, так и в боевой обстановке. Следовательно, чем глубже в воинских коллективах такое единение, тем выше уровень боеготовности частей и подразделений, тем крепче обороноспособность страны в целом.

Отсюда следует вывод о необходимости всемерного укрепления единства, монолитности воинских коллективов как залог несокрушимой их твердости и несокрушимости, как средство от разделений, расколов, разногласий, взаимной неприязни и ненависти в армейской среде, несущих в себе «дедовщину», казарменное хулиганство, раздоры, недоверие и разложение войск, подрыв их боевой мощи и гибель.

Вместе с тем, как справедливо замечает И.А.Ильин, самое глубокое единение людей возникает из их духовной однородности , из сходного душевно-духовного уклада , из сходной любви к единому и общему, из единой судьбы , связующей людей в жизни и смерти, из одинакового созерцания , из единого языка, из единой веры и из совместной молитвы [510] . Как видно из изложенного основы укрепления единства Вооруженных Сил, их мощи лежат в духовной сфере. Поэтому укрепление единых духовных основ как в армейской среде, так и в обществе, которое воспитывает будущих воинов, является первостепенной задачей государства. Следовательно, на повестку дня неумолимо выдвигается сложный вопрос выбора единой духовной платформы, которая в максимальной степени отвечала бы интересам государственного строительства (строительства Вооруженных Сил) и могла бы объединить, привлечь к себе максимальное число граждан, создав таким образом единое, монолитное ядро общества и твердую, незыблемую опору государства. Даже поверхностный анализ указывает, что единственным в России духовным центром, фундаментом, отвечающим таким требованиям и способным справиться с этой тяжелой задачей, является Православие (охватывающее свыше 80 % населения страны), а социальным институтом, вот уже второе тысячелетие, по сути, и выполняющим эту социальную функцию, выступает Русская Православная Церковь, не имеющая равных (по значимости для укрепления государства и масштабам духовной деятельности) не только на российском, но и на постсоветском духовном пространстве. А это значит, что крепить единение и тем самым противостоять угрозам расколов, разделений, разложений и социальных столкновений, конфликтов необходимо на основе православного вероучения, ставящего во главу угла долг, обязанность, ответственность, служение каждого человека и гражданина Богу, народу (ближним), государству (властям), но никак не наоборот (личным правам, льготам и свободам), и тем самым консолидирующего общество, оздоровляющего и укрепляющего государство.

Однако на этом пути существуют серьезные препятствия, в т.ч. и правового характера. Это, прежде всего, Конституция России, в которой содержатся правовые средства разрушительного свойства, несущие гибель не только для войск, но и для страны в целом. Речь идет об уже рассматриваемых ранее (в предыдущем параграфе) конституционных положениях, провозглашающих, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст. 2). В Российской Федерации признается идеологическое многообразие и никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (ст. 13).

Более того, не может устанавливаться в качестве государственной также и никакая религия (ст. 14). Подобные правовые нормы противоестественны, идут в разрез с законами человеческого естества, развития и процветания государства, его сущностью. Человек, лишенный высшей духовной идеи, высшего духовного смысла существования (которые как раз и указывает религия и которые должно провозглашать также и государство), превращается в животное, порабощенное удовлетворением лишь своих физиологических потребностей, в которых он и видит главную цель своей жизни. В результате государство, не объединяющее своих граждан высшей идеей, обрекает себя на погибель и раздирание ненасытными волями составляющих его граждан, у которых права, являясь высшей ценностью, превозносятся над обязанностями перед государством, желания (усмотрения) и похотения – над терпеливым перенесением тягот и лишений государевой службы, жажда наживы, корысть и алчность – над долгом (перед своим народом и Отечеством), честью и совестью.

Таким образом, внимательное рассмотрение положений Конституции России в свете неизменных духовных истин, на которых и держится мир, приводит к заключению, что ряд ее правовых норм представляет собой серьезную угрозу государству Российскому, является источником повышенной социальной опасности, сталкивающей русский народ в пропасть расколов, разложения, хаоса и гибели, что собственно, и наблюдается вот уже второе десятилетие.

В этой связи возникает вопрос о средствах противодействия этим негативным социальным явлениям, путях устранения как самих угроз (государству, его благосостоянию, боевой мощи), так и их источников возникновения. Что противостоит эгоизму, паразитизму, алчности граждан государства, составляющих питательную почву для действия в нем центробежных, разрушающих сил? Что способствует укреплению государственной мощи, выполнению им своего главного предназначения? Ответы на эти вопросы занимали и занимают многие умы человечества, которые в качестве одного из основополагающих факторов, несущих созидательное начало в государстве, указывают патриотизм.

Патриотическое единение людей, как отмечает И.А.Ильин, покоится на некоторой сопринадлежности их, столь необходимой, естественной и священной, сколь необходим, естественен и священен человеку сам духовный Предмет и духовный способ жизни. Люди связуются в единую нацию и создают единую родину именно в силу подобия их духовного уклада , а этот духовный уклад вырабатывается постепенно, исторически из эмпирической данности – внутренней, скрытой в самом человеке (раса, кровь, темперамент, душевные способности и неспособности), и внешней (природа, климат, соседи). Вся эта внутренняя и внешняя эмпирическая данность, полученная народом от Бога и от истории, должна быть проработана духом , причем она и со своей стороны формирует дух народа , то облегчая ему его пути, то затрудняя и загромождая их. В результате возникает единый национально-духовный уклад, который и связует людей в патриотическое единство[511] .

Такое понимание патриотизма, патриотического единения людей, вскрывает его глубинные духовные корни, обнаруживает связь с Богом. В основе его лежит духовный уклад народа, исторически сформировавшийся на протяжении многих веков. Если внимательно всмотреться в историю России то можно легко увидеть, что сложился этот духовный уклад в лоне Православия, которое на протяжении тысячелетней истории формировало сознание русского человека, его культуру, мировосприятие, отношение к ближним и государству, проникало в быт, насыщало его высоким духовным содержанием.

Данное обстоятельство является чрезвычайно важным и должно безусловно учитываться в правовой работе. Нормотворческая, правоприменительная и правовоспитательная деятельность уполномоченных органов и должностных лиц должна максимально способствовать укреплению и распространению этого духовного уклада, несущего в себе созидающее и оздоравливающее государство начало, очищающего правосознание от духовных болезней формализма, нормотивизма, доктринерства и всепоглощающего эгоизма.

Обосновать идею родины и чувство патриотизма значит, по мнению И.А.Ильина, показать не только их неизбежность и естественность в историческом развитии народов, и не просто их государственное значение и их культурную продуктивность, но – их верность перед Богом , их религиозную (сверхисповедную и сверхцерковную) священность, а потому их правоту перед всем человечеством . Тот, кто говорит о родине, разумеет (сознательно или бессознательно) духовное единство своего народа . Это есть единство, возникшее из инстинктивного подобия, общения и взаимодействия людей в их обращении к Богу, к данной от Бога внешней природе и друг к другу. Это единство вырабатывается исторически , в борьбе с природой , в создании единой духовной культуры и в самообороне от вторгающихся нарушителей… Каждый народ призван к тому, чтобы принять свою природу и историческую «данность» и духовно проработать ее, одолеть ее, одухотворить ее по-своему, пребывая в своем своеобразном национально-творческом акте . Это его неотъемлемое, естественное, священное право и в то же время это его историческая, общечеловеческая и, что самое главное, – религиозная обязанность . Он не имеет духовного права – отказаться от этой обязанности и от этого призвания. А раз отказавшись, он духовно разложится и погибнет; он исторически сойдет с лица земли[512] . Именно такой губительный отказ от исторической, общечеловеческой, религиозной обязанности закреплен в главном, основополагающем документе правовой работы – Конституции России, а также и в изданном на ее основе законодательстве, сориентированном на рыночные, товарно-денежные отношения, на получение в первую очередь материальных, а не духовных благ, а значит, заставляющих граждан служить мамоне, а не Богу.

Все выше изложенное свидетельствует о том, что правовую работу должны организовывать и вести, осуществлять управление ею духовно одаренные и воспитанные представители народа, способные осознавать, глубоко понимать эту духовную обязанность русского народа, его воинства, а также грозящие надлежащему ее исполнению опасности, и с помощью правовых средств правильно направлять его жизнедеятельность, творческое развитие и духовное совершенствование в исполнении этой обязанности и призвания, в чем, собственно, и состоит его возрождение и процветание. Поэтому одной из главнейших задач правовой работы является создание такого организационно-правового механизма, который в максимальной степени способствовал бы выявлению таких личностей среди граждан и назначению их на соответствующие их духовному и профессиональному уровню государственные должности. В особенности остро стоит эта проблема в войсках, где духовный фактор является основой военного дела, движущей силой военной организации общества. Неправильное, неудачное его решение оборачивается деморализацией командования, а за ним и всего личного состава. И наоборот, высокие духовные качества командиров ведут за собой к духовному росту, к духовному совершенствованию, к духовным вершинам и их подчиненных.

Следующий достаточно важный вопрос состоит в предоставлении таким лучшим представителям общества достаточных полномочий для быстрого реагирования на систему быстро меняющихся внутренних и внешних угроз существования и процветания России и ее граждан. И здесь существуют также серьезные проблемы организационно-правового характера. Прежде всего, это сложный механизм нормотворческой деятельности органов государственного управления, который в первую очередь не способствует ни качеству законодательной деятельности страны, ни своевременности принятия жизненно важных для общества законов, ни созданию необходимых условий для их претворения в жизнь.

Законы должны не превращаться в бесконечные инструкции, до мельчайших подробностей прописывая каждый шаг правоприменителя, сковывая его творческую инициативу и подрывая к нему доверие, но лишь указывать незыблемые наиболее социально значимые цели, ориентиры, направления совершенствования, стратегическую линию развития общества и государства в различных областях жизни и деятельности. Механизмы реализации этих целей должны разрабатывать и внедрять наиболее ответственные и опытные структуры соответствующих отраслей народного хозяйства, исходя их реального состояния того или иного сектора, его потребностей и состояния финансирования, объемы, которого в свою очередь должны определяются на основании оценки системы угроз, а не мнимых, оторванных от жизни предложенных (а точнее навязанных) России ложных ценностей демократии и либерализма.

Нормотворческая деятельность должна находиться в тесной взаимосвязи с правоприменительной, в этом состоит основа эффективного управления любой организационной структурой, тем более такой огромной как государство, да еще самое большое (по территории) в мире. Это легко можно увидеть на примере военных организаций, в которых единоначалие является основой военного управления. Лишь максимальная концентрация власти в руках командира (начальника) способна в максимальной степени гарантировать успех в достижении целей и задач военной организации. Сложно себе представить, как развивалась бы ситуация, если бы при командирах были созданы не подчиняющиеся и неподконтрольные ему нормотворческие органы, которые издавали бы приказы, обязательные для исполнения их командиром, а в состав этих органов включили бы, например, на выборных началах (по аналогии с парламентом) различных проживающих в пределах гарнизона представителей из интеллигенции, разнорабочих и других слоев общества, хоть и мало что понимающих в военном деле и управлении войсками, зато на основе свободных демократических выборов. Последствия таких введений отразились бы самым негативным образом на управлении войсками не только в условиях боевой обстановки, но и в условиях мирного времени. Сомнений в абсурдности такой подход в управлении ни у кого не вызывает, однако проведение в жизнь подобных мероприятий в масштабах целой страны, требующей в своем управлении еще большего проявления профессионализма, воли к достижению целей, еще большего единства слова и дела, закона и его применения, почему-то никому не кажется абсурдным.

Кроме того, вызывает недоумение и состав депутатов, принимающих самые важные и ответственные решения (в т.ч. и в военной области) в масштабах самой огромной страны мира. Основную массу их составляют лица, не имеющие образования, достаточных знаний, опыта работы в области управлении государством, нормотворческой или правоприменительной деятельности, другими словами, не соответствующие занимаемой должности. Нередко в числе депутатов можно встретить певцов, артистов, музыкантов, спортсменов, режиссеров, юмористов и т.п. Какое качество законов можно ожидать от людей, далеких от понятий о государстве и праве, не имеющих опыта в государственном управлении, военном строительстве?

Наряду с низким профессионализмом депутатов особо бросается в глаза и их общий, среднестатистический, усредненный духовный уровень (нравственные качества, правосознание), который также, как показывают систематические драки, ругань отдельных депутатов и отношение к этим явлениям остальных «избранников народа», оказывается не на должной высоте. К каким высоким духовным целям может повести за собой народ такой состав высшего нормотворческого органа государства?

В этой связи, как следствие, большую угрозу, особые опасения вызывает законодательный процесс и неуклонно снижающееся качество принимаемых законодательных актов, все менее и менее способных полноценно регулировать общественные отношения, положительно влиять на жизнь и уровень благосостояния народа, укрепление обороноспособности страны. Особенно бросается в глаза чрезмерное обилие законодательных норм, их дублирование, засоренность детальной регламентацией второстепенных вопросов, в то время как насущные вопросы остаются неурегулированными и нерешенными, превращение законов в технологические инструкции, бесконечные изменения и дополнения в действующие законодательные акты, мешающие организации работы по их исполнению, непроработанность правовых норм, несоответствие их сложившимся в обществе отношениям, потребностям, их необеспеченность материальными средствами; заскорузлость, медлительность, чрезмерная сложность и неповоротливость нормотворческого процесса и т.п. Весь этот брак является результатом соответствующего уровня правосознания депутатов, их духовного и культурного состояния.

Следует отметить, что в значительной степени способствует перечисленным недостаткам в правовой работе и угроз, исходящих от этого, порочный правовой механизм, предусматривающий отделение законодателя от исполнителя и их противопоставление, а также систему выборов, ставящую во главу угла не высокие духовные качества претендента, его профессионализм, знания и опыт работы в наиболее важных для государства областях, в правовой сфере, а скорее прямо противоположные данные – большие денежные средства для проведения избирательной компании[513] (которые у честных государственных служащих (а особенно у военнослужащих) имеющих в большей степени необходимые духовные качества, знания и опыт управления страной, как правило, отсутствуют), самовосхваление, многообещание (нередко заведомо ложное), наглость и чрезмерную самоуверенность, умение осуждать, а зачастую и откровенно клеветать на конкурентов по избирательной компании. Такие действия согласно христианскому учению являются проявлением различных видов греха, порочности (стяжания богатства, гордости, лжесвидетельства, ложной клятвы и др.). А это свидетельствует о том, что такой правовой механизм способствует проникновению на высокие государственные должности людей порочных, имеющих низкий уровень духовности, культуры, правосознания, а не наоборот, как это должно быть.

Сложившаяся правовая ситуация создает большую угрозу для государства, поэтому правовой механизм разделения властей и назначения на должности в законодательные органы государства требует серьезной переработки с учетом духовных законов. Безответственность государственных органов и должностных лиц необходимо устранять посредством объединения их под единое руководство одного главы государства, имеющего высокие духовные качества, крепкую духовную волю, необходимые знания и опыт, здоровое правосознание, осознающего всю полноту ответственности за вверенный ему народ, широкие полномочия по управлению страной грозно и честно – на страх врагам и на благо Отечества.

Охватить всю систему угроз в военной области и совокупность правовых средств борьбы с ними в рамках одного параграфа невозможно, однако рассмотрение даже немногих из них наглядно показывает, что основным источником угроз, их областью воздействия является духовная сфера жизнедеятельности человека и общества, с этой стороны наносится главный удар, здесь через умы и сердца людей пролегает основной фронт борьбы и противостояния Светлых и темных сил, проявляющийся в состоянии правосознания граждан, нормотворческой и правоприменительной деятельности уполномоченных органов и должностных лиц. Поэтому главным средством борьбы с угрозами в военной сфере является постоянное и неуклонное повышение правосознания граждан путем укрепления в первую очередь духовного единения граждан, патриотизма, других духовных качеств на основе Православия, в тесном взаимодействии и сотрудничестве в этом тяжелом деле с Русской Православной Церковью.

3.4. Международный стандарт ИСО 9001:2000 как правовое средство улучшения деятельности по вооруженной защите государства.

Хозорганам в конкретных ситуациях приходится решать по существу юридико-конструктивные задачи , отыскивать правовые способы достижения своих целей[514] . Воинские части также являются в определенном смысле хозорганами, поскольку для выполнения задач в области обеспечения обороны страны они наделяются государством определенными ресурсами: людскими (личный состав), военным имуществом, денежными средствами и т.п. Управление всем этим войсковым хозяйством должно быть в максимальной степени сориентировано на достижение целей и задач военной организации, для чего командование должно грамотно использовать имеющиеся в их распоряжении правовые средства, закрепленные в различных нормативных правовых актах. Разобраться в огромной массе этих актов и заложенных в них правовых средств и механизмов, выявить из них такие, которые способствуют достижению целей военной организации и обеспечение их эффективного функционирования, – задача не простая. Она требует глубокого понимания целей государства, Вооруженных Сил и порядок их реализации применительно к условиям деятельности этой конкретной военной организации, а также наличие знаний военного законодательства и опыта его эффективного применения.

Между тем, человечеством накоплен богатый опыт по управлению коллективами людей и совместному достижению общих целей. Наиболее полезные и эффективные (с практической точки зрения) познания в этой области были закреплены в виде различных стандартов, в т.ч. и международных.

Международная организация по стандартизации (ИСО) является всемирной федерацией национальных органов по стандартам (органов-членов ИСО). Работа по подготовке международных стандартов осуществляется в ИСО силами Технических комитетов. Каждый национальный орган-член ИСО, заинтересованный в той области, для которой был создан Технический комитет, имеет право быть представленным в этом комитете. Международные организации, как правительственные, так и неправительственные, находящиеся в связи с ИСО, также принимают участие в работе. Проекты международных стандартов, одобренные Техническими комитетами, направляются в национальные органы-члены ИСО для голосования. Опубликование в качестве международного стандарта требует, чтобы за это решение проголосовало не менее 75 % национальных органов-членов ИСО, имеющих право голоса.

Одним из таких международных стандартов является третье издание принятого в 2000 году ISO 9001:2000, на основании которого был разработан (по сути переведен и оставлен без существенных изменений) и введен в действие 31 августа 2001 г. (постановлением Госстандарта РФ от 15 августа 2001 г. № 333-ст) ГОСТ Р ИСО 9001-2001 «Системы менеджмента качества. Требования».

Одновременно с вышеуказанным стандартом были приняты еще два стандарта (которые по сути также дублируют международные версии соответствующих стандартов серии ИСО 9000), образовав тем самым стройную систему:

Государственный стандарт РФ ГОСТ Р ИСО 9000-2001 "Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь" (принят и введен в действие постановлением Госстандарта РФ от 15 августа 2001 г. N 332-ст);

Государственный стандарт РФ ГОСТ Р ИСО 9004-2001 "Системы менеджмента качества. Рекомендации по улучшению деятельности" (принят постановлением Госстандарта РФ от 15 августа 2001 г. N 334-ст).

Суть этих стандартов состоит в том, что их выполнение помогает организовать надлежащий, наиболее приемлемый для юридического лица способ управления качеством выпускаемой продукции (товаров, работ, услуг), направленный на непрерывное улучшение качественных характеристик этой продукции. При этом под качеством принято понимать совокупность характеристик объекта, относящихся к его способности удовлетворять установленные и предполагаемые потребности[515] . Примечательно то, что данный правовой инструмент может применяться и в отношении Вооруженных Сил как средство укрепления их боевой мощи, поскольку в войсках также происходит управление качественными характеристиками различных видов деятельности по обеспечению обороны государства.

Вооруженные Силы призваны, как указывалось выше, обеспечить вооруженную защиту страны – это можно рассматривать (с некоторой долей условности, отбрасывая рыночное понимание) как особого рода услугу (службу), потребителем которой является весь народ, государство в целом. Такая специфическая услуга имеет различные качественные характеристики (например, состояние боевой и мобилизационной готовности, морально-психологическое состояние личного состава, состояние воинской дисциплины, состояние вооружения, боеприпасов и военной техники, состояние здоровья, физическая подготовка личного состава и т.п.), которые проверяются, измеряются и оцениваются уполномоченными органами.

Применительно к конкретным военным организациям эти характеристики и требования уточняются, детализируются, исходя из целей и задач этой военной организации в системе органов военного управления в целом.

Таким образом, перед каждой военной организацией и перед всеми Вооруженными Силами в целом стоит острый вопрос по эффективному управлению этими качественными характеристиками в направлении неуклонного улучшения их показателей. В этом собственно и состоит главный предмет и основное содержание деятельности командования и всего личного состава. В этом состоит главная задача, основное содержание и правовой работы в войсках, если такая деятельность осуществляется с использованием правовых средств, правовых механизмов, требует высокого правосознания руководителей, исполнителей, всего личного состава.

В этой связи наряду с опытом, накопленным в недрах самой военной организации, в военном деле может быть использован и позитивный опыт управления юридическими лицами (достижения ими запланированных целей), закрепленный в стандартах, тем более, что первоначально именно в военной системе эти стандарты и стали появляться и правовым порядком закрепляться (главным образом в ВПК). Как указывает стандарт ГОСТ Р ИСО 9000-2001 для успешного руководства организацией и ее функционирования необходимо направлять ее и управлять систематически и прозрачным способом. Успех может быть достигнут в результате внедрения и поддержания в рабочем состоянии системы управления качеством, разработанной для постоянного улучшения деятельности с учетом потребностей всех заинтересованных сторон. Управление организацией включает управление качеством наряду с другими аспектами управления.

К безусловным достоинствам стандартов следует отнести то, что они пытаются рассматривать деятельность организации в системе, используя целевой подход, ориентацию на потребителя (применительно к вооруженным силам это народ, государство и его интересы), процессный подход, ориентацию на непрерывное улучшение, что является актуальным и для Вооруженных Сил.

Помимо целей организации стандарты особенно заостряют внимание на политике[516] и целях организации в области качества, т.е. на качественных характеристиках результатов деятельности. Применительно к военным организациям эти три уровня целей можно представить как движение от более общего к более частному, конкретному в постановке и достижении целей. Главными целями военных организаций является обеспечение надежной вооруженной защиты Отечества, обороноспособности государства. Политика военных организаций в области качества определяет наиболее важные характеристики, виды деятельности, влияющие на успешное достижение целей военных организаций, она задает стратегические направления совершенствования деятельности военных организаций по более успешному достижению главных целей. В качестве политики в области качества военных организаций можно указать повышение боевой и мобилизационной готовности, укрепление боевого духа и морально-психологического состояния личного состава, повышение правосознания, воинской дисциплины и правопорядка, укрепление здоровья и физической подготовки личного состава, повышение уровня материально-технического оснащения войск и т.п. Цели в области качества военных организаций должны быть еще более конкретны, например, повысить боеготовность за отчетный период не менее чем на 3 %, сократить время отмобилизования (сбора по тревоге) на 5 % и более, снизить количество заболеваний личного состава за период обучения не менее чем на 4 %, добиться снижения случаев грубого нарушения воинской дисциплины за отчетный период на 7 %, повысить показатели физической подготовки личного состава за период обучения не менее чем на 2 % и т.п.

Цели и политика в области качества, на которые должны быть сориентированы процессы (обеспечивающие функционирование организации), занимает важное, центральное место в системе управления качеством и в деятельности организации в целом. Политика и цели являются теми ориентирами, в направлении которых организуется и осуществляется вся деятельность организации по улучшению качественных характеристик результатов ее деятельности (выпускаемой продукции), других значимых показателей результатов ее функционирования, они задают единую направленность движения организации, приложения усилий всего коллектива в сторону улучшения. В соответствии с требованиями стандарта (п. 5.3.) высшее руководство должно обеспечивать, чтобы политика в области качества:

а) соответствовала целям организации;

б) включала обязательство соответствовать требованиям и постоянно повышать результативность системы менеджмента качества;

в) создавала основы для постановки и анализа целей в области качества;

г) была доведена до сведения персонала организации и понятна ему;

д) анализировалась на постоянную пригодность.

Кроме того, высшее руководство организации должно обеспечивать, чтобы цели в области качества, включая те, которые необходимы для выполнения требований к продукции, были установлены в соответствующих подразделениях и на соответствующих ее уровнях. Цели в области качества должны быть измеримыми и согласуемыми с политикой в области качества.

Таким образом, стандарт требует, чтобы как у руководства организации, так и на местах было четкое единое представление о целях организации и путях их достижения. Это, в свою очередь, приводит к единому их пониманию и более эффективному взаимодействию на всех уровнях деятельности организации, а значит более плодотворному продвижению в направлении реализации этих целей, а, следовательно, и главной цели существования организации.

В этой связи чрезвычайно важным является вопрос правильного определения системы целей: главных целей деятельности организации, политики и целей в области качества, т.к., ориентируясь на эти цели, разрабатываются процессы и процедуры, а также выстраивается вся система управления качеством. Неправильный выбор целей может привести к неправильным приоритетам и неправильной деятельности организации в целом, к неэффективному использованию ресурсов, к серьезным негативным последствиям как для самой организации, так и для потребителей результатов ее деятельности.

Для достижения целей стандарты предусматривают активное использование процессного подхода, суть которого состоит в выработке и документальном закреплении наиболее оптимальных для организации способов осуществления тех видов деятельности, которые имеют наиболее важное, определяющее, существенное значение для результатов функционирования этой организации. Другими словами это способы, документально закрепленные механизмы достижения главных целей организации. Процесс является разновидностью процедуры (т.е. установленного способа осуществления деятельности) и представляет собой совокупность взаимосвязанных или взаимодействующих видов деятельности, преобразующей входы в выходы (т.е. из исходных данных в результате деятельности в рамках процесса на выходе должен появиться предполагаемый объект).

Организация любой работы – сложный, многоплановый процесс. Она заключает в себе расчленение деятельности на отдельные операции, рациональное определение их последовательности, установление круга исполнителей, регламентацию (закрепление) их обязанностей, налаживание четкого взаимодействия соисполнителей, обеспечение их необходимыми ресурсами и т.д. Организация необходима не только в производственной, но также и в любой иной сфере жизни общества[517] . Особую важность вопросы организации приобретают в условиях Вооруженных Сил, как ввиду сложного их устройства (обусловленного задачами, стоящими перед ними на современном этапе развития общественных отношений, так и последствиями, которые могут наступить в результате их применения (большой материальный ущерб, массовая гибель людей и т.д.).

Известным экономистом А.А.Богдановым на основе обобщения мирового опыта была разработана универсальная теория организации деятельности – «тектология», согласно которой суть организационной деятельности состоит в том, чтобы добиться соединения элементов любой системы более совершенным образом, обеспечивающим целесообразное решение поставленной задачи[518] . Достижения в данной области могут оказать существенное позитивное воздействие и на организацию правовой работы в воинских частях, способствовать повышению уровня их боеготовности. Поэтому изучение достижений универсальной теории организационной деятельности применительно к потребностям правовой работы в войсках представляется одним из значительных направлений исследования.

Важным способом повышения научной строгости служит схематизация моделей рабочих процессов и частичная замена словесных описаний графическими изображениями. Выявление же операций, входящих в состав правореализующей деятельности, и классификация типов юридических действий позволяют ученым и практическим работникам строить различного рода диаграммы и графические схемы, на которых могут обозначаться этапы рабочего процесса, последовательность и содержание операций, связи между исполнителями. Составление таких схем дает возможность упорядочивать действия, повышать их согласованность, добиваться сокращение времени и затрат на выполнение каждого вида (этапа) работ. Значительно облегчается контроль за точным и своевременным исполнением обязанностей каждым лицом, участвующим в данной деятельности. Составление многоуровневых схем и графиков предполагает в качестве дальнейшего шага переход к использованию ЭВМ и созданию автоматизированной системы управления правовой работой[519] .

К наиболее важным процессам в практически любой военной организации можно отнести, например, порядок подготовки, издания и рассылки актов органов военного управления, контроль исполнения, упорядочение и систематизация военного законодательства, правовое воспитание личного состава, повышение морально-психологического состояния личного состава, боевая подготовка, укрепление воинской и трудовой дисциплины, поддержание в боевой готовности вооружения и техники, других материальных средств, продовольственное, вещевое, медицинское, финансовое, жилищное и др. виды обеспечения. При этом в каждой организации система качества (в т.ч. и набор процессов и их взаимосвязь) будет индивидуальной, исходя из конкретных условий деятельности, целей и задач этой организации, расстановки приоритетов, уровня квалификации личного состава и т.п. Например, в батальоне связи на первый план выдвигаются вопросы обеспечения бесперебойной связью обслуживаемых частей и объектов (поэтому главными процессами, по-видимому, будут те, которые обеспечивают установку и поддержание на должном уровне различных средств связи между частями и подразделениями), в военно-учебных заведениях главным является учебный и воспитательный процесс, поэтому, исходя из этих приоритетов, выстраивается вся деятельность таких учреждений, их системы управления качеством.

Обязательный момент связи с практикой – постоянное изучение технологии правовой работы, способов юридического решения субъектами экономико-социальных задач. Это обеспечивает последовательную униформизацию процессов решения, выработку константов правовой деятельности[520] .

Процессам в системе управления качеством стандарт (ГОСТ Р ИСО 9001-2001) уделяет большое внимание и отводит значительную часть места. Требования к процессам системы качества устанавливаются в главе 7 стандарта, которая содержат огромное количество положений относительно планирования процессов, их связи с потребителями (заказчиками), разработки процессов, закупок, а также функционирования, контроля и измерения этих процессов.

В частности, устанавливается, что при планировании процессов жизненного цикла продукции организация должна установить, если это применимо и необходимо:

а) цели в области качества и требования к продукции;

б) потребность в разработке процессов, документов, а также в обеспечении ресурсами для конкретной продукции;

в) необходимую деятельность по верификации и валидации , мониторингу, контролю и испытаниям для конкретной продукции, а также критерии приемки продукции;

г) записи, необходимые для обеспечения свидетельства того, что процессы жизненного цикла продукции и продукция соответствуют требованиям, установленным к ним.

Применительно к военным организациям процессы в том или ином виде закрепляются в различных приказах, руководствах, наставлениях, инструкциях, устанавливающих определенный порядок, последовательность действий по достижению значимого для военного дела результата. Задача состоит в том, чтобы на основании этих общих для военных организаций нормативных документов выработать в каждой конкретной воинской части, с учетом специфики ее деятельности, целей и задач свою систему процессов, детализировав и закрепив ее в приказе командира части.

Как указывают Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н.: «Действие традиционно понимается как процесс, направленный на выполнение простой текущей задачи либо подчиненный достижению промежуточного результата целостной деятельности. Вместе с тем, нам постоянно приходится иметь дело не с отдельными действиями, сколь бы ответственными и значимыми они не были. Характеристики каждого действия зачастую приходится переосмысливать в зависимости от того значения, которые имеют эти действия в составе некоторых процедур, комплексов действий, образующих целостные фрагменты реальной правовой деятельности»[521] . Поэтому одним из центральных мест не только правовой работы, но и системы управления качеством является наряду с процессным и системный подход.

Системный подход имеет важное значение в военном деле, от правильного его решения во многом зависит успех военного строительства. Правильное определение элементов системы и их взаимосвязей актуально не только для военного дела, но и для правовой деятельности, правовой работы.

Анализируя правовую деятельность, Пугинский Б.И. и Сафиуллин Д.Н. отмечают, что в случаях, когда рассматривается деятельность группы лиц или организаций, существенную роль будет играть также выявление способов обеспечения взаимосвязи, согласованности действий соисполнителей[522] . Данное замечание отражает суть системного подхода в управлении, являющегося принципом управления качеством и закрепленном в виде ряда требований в стандарте (см., например подп. а и б п. 4.1 ГОСТ Р ИСО 9001-2000, устанавливающие, что организация должна определять процессы, необходимые для управления качеством, определять последовательность и взаимодействие этих процессов, или п. 5.5.3 этого же стандарта, предусматривающий, что руководство должно обеспечить разработку в организации соответствующих процессов обмена информацией, в т.ч. по вопросам, касающимся результативности системы управления качеством). Существенным это требование является и для военных организаций, особенно при подготовке и проведении боевых операций, ведении военных и иных действий, когда отсутствие должного взаимодействия может негативно отразиться на выполнении боевых задач, гибели личного состава частей и подразделений. Как известно слаженность действий частей подразделений и служб всегда имело важное значение в военном деле и требовало к себе большого внимания и серьезного отношения, поскольку во многом предопределяла успех как в военной компании, так и в строительстве Вооруженных Сил.

Безусловным достоинством системного подхода является то, что с его помощью всю деятельность организации рассматривают как систему взаимосвязанных элементов, каждый из которых в определенной мере влияет на решение стоящих перед организацией задач и достижения целей этой организации. Системный подход позволяет выявить место каждого элемента и каждой связи элементов в системе, их роль в достижение целей и решении задач, что позволяет расставить приоритеты, правильно распределить внимание (время), силы и средства, т.е. выстроить эффективную систему управления качеством, максимально сориентированную (нацеленную) на задачи и цели организации.

Особое внимание в системе управления качеством отводится также и распределению между должностными лицами ответственности и полномочий, этим вопросам отводится вся пятая глава стандарта, включающая обязательства руководства и его ориентацию на потребителя; определение политики и целей в области качества, планирование создания, поддержания и улучшения направленной на их достижение системы управления качеством; обеспечение определения и доведение до сведения персонала организации ответственности и полномочий; а также анализ со стороны руководства через запланированные интервалы времени системы управления качеством с целью обеспечения ее постоянной пригодности, достаточности и результативности (этот анализ должен включать оценку возможностей улучшений и потребности в изменениях в системе менеджмента качества организации, в том числе в политике и целях в области качества).

Вопросы четкого распределения зон ответственности и установления обязанностей и прав должностных лиц в военных организациях стоят особенно остро. Решение этих вопросов позволяет добиваться слаженности действий личного состава, минимизировать дублирование или безответственность в их работе, что в свою очередь способствует в значительной мере более качественной деятельности, более эффективному достижению целей организации в целом.

Командир-единоначальник ни с кем не должен делить своей власти и своей ответственности. В этой связи важным является вопрос документального закрепления конкретного перечня обязанностей и прав (командиров и начальников, других должностных лиц в соответствии с занимаемой ими должностью), за ненадлежащее исполнение которых они будут нести ответственность, поскольку Общевоинские уставы Вооруженных Сил РФ, а также другие нормативные правовые акты не содержат полного перечня полномочий по всем должностям, имеющимся в штатах Вооруженных Сил (например, не содержат Общевоинские уставы должностные обязанности командира дивизии, командира корпуса, командующего армией, их заместителей и др.). В тех же случаях, когда в этих актах содержатся такие обязанности и права по какой-либо должности, то эти полномочия часто оказываются неполными либо не учитывают специфики воинской части, конкретной должности.

По этой причине при установлении ответственности и привлечении к ней виновных должностных лиц возникают трудности, обусловленные тем, что полномочия на виновного, как часто выясняется, официально не возлагались и документально не оформлялись, установить размер и степень вины за то, что не возлагалось нельзя, а, следовательно, невозможно и наложить взыскание, привлечь его к ответственности, в том числе и дисциплинарной, а нередко и уголовной.

При решении вопроса о привлечении виновного к уголовной, материальной или дисциплинарной ответственности зачастую возникают трудности по установлению круга обязанностей должностного лица и зоны его ответственности, установленных и документально оформленных уполномоченными лицами (органами военного управления). Если такие обязанности не определены или не доведены до виновного должностного лица установленным порядком (лучше всего под роспись), то привлекать к ответственности в первую очередь следует соответствующих командиров, которые допускают к работе лиц, не ознакомленных с своими обязанностями, вследствие чего, как правило, нарушения и совершаются. С подобной практикой, когда должностные обязанности четко не определены, документально не закреплены и не доведены до конкретных исполнителей необходимо бороться, поскольку она затрудняет привлечение виновного должностного лица к ответственности, а значит приводит к безответственности, халатному отношению к исполнению обязанностей, государственному ущербу.

Во избежание подобных негативных явлений, порождающих безответственность и халатное отношение к исполнению своих служебных обязанностей, необходимо каждому командиру полно и конкретно определить в должностных инструкциях (положениях о подразделениях), разработанных на основании общевоинских уставов, круг обязанностей своих непосредственных подчиненных и после утверждения этих инструкций довести их до каждого из них под роспись. Четкое правовое закрепление обязанностей подчиненных является залогом их высокой исполнительности и твердым правовым основанием привлечения нарушителей к ответственности, в том числе и уголовной.

Ответственность и полномочия устанавливаются и распределяются в организации в первую очередь применительно к самым главным целям организации, наиболее важным процессам, за функционирование которых несут ответственность назначенные для этого лица. Например, за надлежащее функционирование процесса продовольственного обеспечения военной организации ответственность несет начальник продовольственной службы, а за работу процесса правового воспитания – заместитель командира по воспитательной работе и т.п.

Кроме того, требует отдельного рассмотрения и исследования вопрос доведения до исполнителей требований издаваемых государством нормативных правовых актов, поскольку это также оказывает существенное влияние на распределение обязанностей по их исполнению и привлечение к ответственности нарушителей этих требований. Так, материалы проводившихся Пугинским Б.И. и Сафиуллиным Д.Н.исследований позволяют им утверждать, что в стране отсутствует сколько-нибудь цельная и надежная сеть доведения правовой информации до адресатов. Необходимость ее создания затушевывается формальными моментами, положениями о том, что издаваемые акты вступают в действие сразу на всей территории, а узнавать об их содержании вменяется самим субъектам, причем незнание законодательства не освобождает от ответственности за его неисполнение. Фактически же огромные массы хозорганов и граждан не имеют доступа к нормативным материалам (либо такой доступ чрезвычайно затруднен), что делает невозможным постоянный учет требований закона при решении хозяйственных и социальных задач[523] . Не является исключением здесь и военные организации. В этой связи требуется постоянно совершенствовать правовые механизмы своевременного выявления необходимой для надлежащей деятельности организации правовой информации и ее доведения до заинтересованных исполнителей под роспись.

Аналогичные требования содержатся и в Стандарте. Так, согласно п. 4.2.3. ГОСТ Р ИСО 9001-2001 для определения необходимых средств управления должна быть разработана документированная процедура, предусматривающая: обеспечение наличия соответствующих версий документов в местах их применения; обеспечение идентификации документов внешнего происхождения и управление их рассылкой; предотвращение непреднамеренного использования устаревших документов. В п. 7.2.1. устанавливается, что организация должна определить:

а) требования, установленные потребителями;

б) требования, не определенные потребителем, но необходимые для конкретного или предполагаемого использования, когда оно известно;

в) законодательные и другие обязательные требования, относящиеся к продукции;

г) любые дополнительные требования, определенные организацией.

В п. 7.2.2. предписывается, что если требования к продукции изменены, организация должна обеспечить, чтобы соответствующие документы были исправлены, а заинтересованный персонал был поставлен в известность об изменившихся требованиях. А в п. 7.5.1. закрепляется, что организация должна планировать и осуществлять производство и обслуживание в управляемых условиях. Управляемые условия должны включать там, где это применимо: наличие информации, описывающей характеристики продукции; наличие рабочих инструкций в случае необходимости.

Таким образом, указанные требования, правовые механизмы также могут с пользой применяться, использоваться и при организации рассмотренного участка правовой работы.

Как известно одним из важнейших факторов, существенно влияющих на уровень обороны государства является состояние личного состава войск и мобресурсов, вооружения и техники, материального обеспечения и др. видов ресурсов. Большое и важное место отводится управлению ресурсами и в стандартах. В частности, глава 6 в ГОСТ Р ИСО 9001-2001 устанавливает, что организация должна определить и обеспечивать ресурсы, требуемые для:

а) внедрения и поддержания в рабочем состоянии системы менеджмента качества, а также постоянного повышения ее результативности;

б) повышения удовлетворенности потребителей путем выполнения их требований.

При этом главным стержнем является, конечно же, человеческий фактор, который, как представляется, отражен в стандартах недостаточно полно. Стандартом предусматривается, что персонал, выполняющий работу, влияющую на качество продукции, должен быть компетентным на основе соответствующего образования, подготовки, навыков и опыта. Для этого организация должна:

а) определять необходимую компетентность персонала, выполняющего работу, которая влияет на качество продукции;

б) обеспечивать подготовку или предпринимать другие действия с целью удовлетворения этих потребностей;

в) оценивать результативность предпринятых мер;

г) обеспечивать осведомленность своего персонала об актуальности и важности его деятельности и вкладе в достижение целей в области качества;

д) поддерживать в рабочем состоянии соответствующие записи об образовании, подготовке, навыках и опыте.

Данный подход и понимание роли и места человеческих ресурсов в системе управления качеством обнаруживают недостаточно глубокое понимание всей сложности проблемы человеческого фактора как в социальном развитии и совершенствовании деятельности вообще, так и влияния его на качественные характеристики результатов деятельности организации в частности. Указанные требования показывают лишь поверхностное, схематичное отношение к персоналу, как какому-то бездушному винтику в механизме управления качеством. Между тем, вся деятельность и в обществе и в организации осуществляется в конечном итоге для человека и главным образом посредством человека – для удовлетворения в конечном счете его духовных потребностей и посредством усилий человеческого духа. Качество этой деятельности во многом и главным образом определяется духовными качествами, духовным, творческим потенциалом лиц, осуществляющих эту деятельность.

Эти главные обстоятельства стандартами не учитываются, в связи с чем за рамками их внимания остаются такие важные, существенно влияющие на качество факторы как уровень культуры и правосознания персонала, его морально-деловые качества (честность, трудолюбие, добросовестное отношение к работе, вежливость, доброжелательность и тактичность в обращении с сотрудниками и клиентами, приоритет общественных интересов над частными и т.п.). По этой причине, видимо, стандарты не предусматривают проведение в организациях на системной основе регулярных мероприятий воспитательного характера, направленных на укрепление и неуклонное повышение духовности, корпоративной культуры, нравственности и правосознания сотрудников. В то время, как именно здесь сокрыты главные движущие силы и резервы повышения качества в деятельности любой организации, особенно военной.

Подтверждением справедливости данного вывода могут служить результаты международного опыта, в частности японского, по раскрытию духовного, творческого потенциала сотрудников предприятий. Еще в 70-х годах корпорация «Тойота» стала родоначальником системы "ККК" ("кружки контроля качества"). В свое время американец Эдвард Деминг предложил контролировать качество не на конечном продукте, а на каждой стадии производства. В США эту мысль проигнорировали. Зато "Тойота" и другие японские автомобилестроители осуществили идею о том, что производство и контроль за качеством не должны быть разделены, тем более противопоставлены друг другу. Дело не в том, чтобы наказать бракодела. Главное - выявлять и устранять причины возможных дефектов. Когда кружки контроля качества выполнили свою задачу, их трансформировали в новый канал выявления творческой инициативы тружеников - в "систему полного производственного обслуживания" (ППО). При этой системе, которую первой внедрила тоже корпорация "Тойота", уход за оборудованием полностью передоверяется тем, кто на нем работает. Вместо наладчиков проверкой техники между сменами сообща занимаются отработавшая и заступившая бригады. На предприятиях, внедривших систему ППО, производительность труда почти удваивается, себестоимость снижается на треть, количество рационализаторских предложений возрастает в пять - десять раз. Главное же - в корне меняется психология людей, которые начинают сознавать себя хозяевами своего рабочего места, доверенной им техники. Именно на ППО опирается новое "секретное оружие" японских автомобилестроителей. Это система "кайдзэн", то есть снижение себестоимости продукции усилиями всего коллектива. По мнению японских менеджеров, победителем в конкурентной борьбе XXI века станет тот, кто полнее раскроет творческий потенциал коллектива[524] .

Таким образом, будущее за человеческим фактором – духовным, творческим потенциалом сотрудников, укреплять и раскрывать который всеми средствам и способами (в т.ч. и правовыми) надлежит руководству организации, ведомства, государства.

Стандарты очень большое значение отводят вопросам измерения, анализа и улучшения (раздел 8 ГОСТ Р ИСО 9001-2001) качественной стороны деятельности организаций. Согласно требованиям стандарта организация должна планировать и применять процессы мониторинга, измерения, анализа и улучшения, необходимые для:

а) демонстрации соответствия продукции;

б) обеспечения соответствия системы управления качеством;

в) постоянного повышения результативности системы управления качеством.

При этом, перечисленные меры должны включать определение применимых методов, в том числе статистических, и область их использования. Подобные мероприятия позволяют относительно объективно и беспристрастно оценивать результаты деятельности организации и степень их приближения к заданным в целях деятельности организации, а также увидеть полную картину преимуществ и недостатков в динамике, спрогнозировать и предотвратить возможные опасности и угрозы в работе всего коллектива организации. Примечательно то, что подобные мероприятия в той или иной мере проводятся в войсках при подведении итогов за периоды обучения, проведении различных проверок, инспектирования войск и т.п., когда собираются, обрабатываются и анализируются различные количественные показатели деятельности той или иной военной организации. Ярким примером может служить также и форма доклада о состоянии правовой работы в воинских частях, в котором содержится специальный раздел, в котором суммируются различные количественные показатели, характеризующие уровень правовой работы в соответствующей воинской части. В самом же тексте доклада, по сути, осуществляется анализ этих показателей, их динамики, дается оценка позитивных и негативных сторон различных наиболее важных для военной организации направлений правовой работы.

Согласно требованиям Стандарта (п. 8.2.2.) организация должна проводить внутренние аудиты (проверки) через запланированные интервалы с целью установления того, что система менеджмента качества:

а) соответствует запланированным мероприятиям, требованиям стандарта и требованиям к системе менеджмента качества, разработанным организацией;

б) внедрена результативно и поддерживается в рабочем состоянии.

При этом программа аудитов (проверок) должна планироваться с учетом статуса и важности процессов и участков, подлежащих аудиту, а также результатов предыдущих аудитов. Критерии, область применения, частота и методы аудитов должны быть определены. Выбор аудиторов и проведение аудитов должны обеспечивать объективность и беспристрастность процесса аудита. Аудиторы не должны проверять свою собственную работу. Ответственность и требования к планированию и проведению аудитов, а также к отчетности о результатах и поддержанию в рабочем состоянии записей должны быть определены в документированной процедуре . Руководство, ответственное за проверяемые области деятельности, должно обеспечивать, чтобы действия предпринимались без излишней отсрочки для устранения обнаруженных несоответствий и вызвавших их причин. Последующие действия должны включать верификацию предпринятых мер и отчет о результатах верификации.

Примечательно то, что в войсках уже долгое время применяется аналогичное правовое средство под названием внутрипроверочных комиссий, призванных проверять различные направления деятельности военных организаций. Такие комиссии предусмотрены, например, ст. 91 Устава внутренней службы ВС РФ, а также приложением № 11 к нему, предусматривающим, что среди вопросов по организации боевой подготовки, внутренней и караульной служб, излагаемых в приказе командира полка на период обучения, должны содержаться: список внутрипроверочных комиссий по службам полка на период обучения; список внутрипроверочной комиссии по проверке состояния работы по рассмотрению и принятию решений по предложениям, заявлениям и жалобам.

В соответствии с п. 210 Инструкции по делопроизводству в ВС РФ (утв. Приказом МО РФ 1999 г. № 170) ежегодно (в январе-феврале) состояние делопроизводства в воинской части проверяется комиссией, назначаемой приказом командира (начальника) воинской части. Члены комиссии перед проверкой инструктируются начальником штаба воинской части, а где эта должность штатом не предусмотрена, - командиром (начальником) воинской части или одним из его заместителей. Кроме того, в силу ст. 219 той же Инструкции комиссиями, специально назначаемыми приказами командира (начальника) воинской части, проверяется два раза в году (по состоянию на 1 января и 1 июля) состояние контроля за исполнением служебных документов. Результаты проверок оформляются актами и докладываются соответствующим командирам (начальникам). В актах проверки отражаются следующие вопросы: общее количество служебных документов, поставленных на контроль; сколько из них исполнено в установленные сроки; какие поручения не исполнены в срок; причины неисполнения; виновные лица; предложения по совершенствованию контроля.

Помимо названных в военном законодательстве указывается и множество других случаев, когда создаются командиром части комиссии для проверки тех или иных вопросов деятельности (инвентаризация, прием-передача дел и должности и т.д.) воинской части. Вместе с тем, несмотря на то, что данный правовой механизм уже достаточно давно функционирует в военной системе законодательства, до настоящего времени нет единого порядка, стройного отработанного правового механизма работы этих комиссий (назначения членов комиссий, их статуса, представления и содержания отчетных документов, ответственности за объективность представленных результатов проверки и т.п.).

Похожая ситуация складывается и при проведении вышестоящими органами военного управления нижестоящих по самым различным вопросам. Отрывочные сведения о порядке проведения различных видов проверок разбросаны в многочисленных нормативных правовых актах, а единого общего для всех правового механизма до сих пор не выработано, хотя совершенно очевидно, что принципы проведения таких проверок, конечные цели, последовательность проведения, порядок составления и представления отчетности по результатам проверки, работа по устранению замечаний и привлечению к ответственности виновных и т.п. – имеют, по сути, единый, общий для подавляющего большинства проверок механизм их организации и проведения.

Вместе с тем, такой механизм достаточно глубоко проработан в системе управления качеством, которая имеет в своем арсенале три стандарта регламентирующие вопросы связанные с организацией и проведением проверок соответствия систем качества организации установленным требованиям. Такими стандартами до недавнего времени являлись:

Государственный стандарт РФ ГОСТ Р ИСО 10011-1-93 "Руководящие указания по проверке систем качества. Часть 1. Проверка" (утв. и введен в действие постановлением Госстандарта РФ от 30 декабря 1993 г. N 322);

Государственный стандарт РФ ГОСТ Р ИСО 10011-2-93 "Руководящие указания по проверке систем качества. Часть 2. Квалификационные критерии для экспертов-аудиторов" (утв. и введен в действие Постановлением Госстандарта РФ от 30 декабря 1993 г. N 322);

Государственный стандарт РФ ГОСТ Р ИСО 10011-3-93 "Руководящие указания по проверке систем качества. Часть 3. Руководство программой проверок" (утв. и введен в действие постановлением Госстандарта РФ от 30 декабря 1993 г. N 322).

В настоящее время Постановлением Госстандарта РФ от 29 декабря 2003 г. N 432-ст эти стандарты прекратили действия в связи с утверждением нового национального стандарта Российской Федерации ГОСТ Р ИСО 19011-2003 "Руководящие указания по аудиту систем менеджмента качества и/или систем экологического менеджмента" (дата введения в действие с 01 апреля 2004 г.).

Таким образом, как видно из изложенного, такому важному правовому средству как проведение проверок руководством страны и Министерства обороны России с точки зрения правовой работы должного внимания не уделяется, в то время как это одно из мощнейших средств укрепления законности и правопорядка, повышения состояния правовой работы, боеготовности и обороноспособности страны.

Представляется, что такой правовой механизм необходимо выработать на основе наиболее удачных имеющихся образцов, регламентирующих подобные вопросы. Помимо указанного национального стандарта можно использовать также и Рекомендации по организации и проведению проверок состояния правовой работы в ВС РФ (приложение № 1 к приказу МО РФ 2001 г. № 10), а также др. документы. Однако главным их недостатком является то, что они совершенно не учитывают человеческий фактор, нравственные и духовные качества проверяющих, что приводит зачастую к укрывательству нарушений, халатному, поверхностному проведению проверок, вымогательству, взяткам и другим негативным явлениям, порождаемым низким уровнем правосознания, нравственных качеств личностей проверяющих. Поэтому в общем правовом документе, регламентирующем вопросы организации и проведения проверок главное внимание должно быть сосредоточено не на внешних формах, а на внутреннем содержании, сущности проверки и в связи с этим на тех требованиях, которые должны предъявляться к внутренним качествам проверяющих, их нравственным характеристикам (честности, принципиальности, добросовестности, трудолюбию, отсутствию дурных привычек и наклонностей: пьянства, праздности, лени, корысти и т.п.).

В этой связи особую помощь могут сыграть правовые активы, создание которых, например, предусмотрено директивой министра обороны РФ 2004 г. № Д-42. Указанная директива требует от руководителей всех уровней от заместителей министра обороны до командиров соединений и воинских частей для выполнения мероприятий правовой работы и правового воспитания организовать в подчиненных органах военного управления, соединениях, объединениях и воинских частях правовые активы. В правовые активы предписывается включать военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, имеющих среднее специальное или высшее образование. С представителями правового актива директива требует проводить методические сборы не реже 1-2 раз в период обучения.

Однако данные меры не возымеют своего действия, если не станут подлинными кузницами здорового правосознания, которое они будут «изливать» на весь остальной личный состав, если они не станут той школой нравственного и духовного совершенствования, – без которого немыслимо строить высокую воинскую дисциплину и правопорядок в воинских коллективах, бесполезно бороться с преступностью и деморализацией войск. Правовой актив, в сущности, должен выступать ядром военной организации, ее «мотором», движущей силой. Он должен возглавляться командиром и духовно окормляться священником, которые и должны постоянно изучать и оценивать достоинства личного состава и формировать состав этого актива. Должна разрабатываться программа мероприятий по повышению духовных качеств, правосознания участников правового актива, а также и план мероприятий по работе самого актива со всем личным составом по повышению правосознания, воинской дисциплины, правовой работы в войсках. Главным стержнем как планирующих документов, так и проводимых в рамках их мероприятий должна выступать нацеленность по повышению духовных качеств личности, поскольку именно они в первую очередь и определяют уровень правосознания воина.

Представляется, что в состав проверяющих должны назначаться люди из числа как раз этого правового актива, как лица, имеющие достаточно высокий уровень правосознания и правовой культуры, в связи с чем с высокой степенью гарантирующие эффективное ее проведение и объективные и беспристрастные результаты проверки.

Большое внимание уделяется стандартом и вопросам, связанным с управлением несоответствующей продукцией (п. 8.3 ГОСТ Р ИСО 9001-2001), т.е. механизму устранения нарушений и предотвращения их появления в деятельности организации. Для военных организаций это также является актуальным. Например, если по планам командования полк должен в течение 2 часов после объявления тревоги выдвинуться в полном составе на заданные позиции и занять оборону по определенному ему рубежу, однако по тем или иным причинам не в состоянии это сделать, то имеет место несоответствие, выражающееся в некачественной службе Отечеству. То же самое несоответствие обнаруживается в случае невыполнения нормативов по сдаче физической подготовки, стрельб, марш-бросков, по техническому состоянию техники, вооружения, боеприпасов и т.п. Необходимо управлять подобными несоответствиями таким образом, чтобы в кротчайшие сроки устранить эти нарушения, а также причины их вызывающие, и исключить тем самым возможность появления аналогичных несоответствий в будущем.

Стандарт в частности предусматривает, что организация должна обеспечивать, чтобы продукция, которая не соответствует требованиям, была идентифицирована и управлялась с целью предотвращения непреднамеренного использования или поставки. Средства управления, соответствующая ответственность и полномочия для работы с несоответствующей продукцией должны быть определены в документированной процедуре . При этом организация должна решать вопрос с несоответствующей продукцией одним или несколькими следующими способами:

а) осуществлять действия с целью устранения обнаруженного несоответствия;

б) санкционировать ее использование, выпуск или приемку, если имеется разрешение на отклонение от соответствующего полномочного лица или органа и, где это применимо, потребителя;

в) осуществлять действия с целью предотвращения ее первоначального предполагаемого использования или применения.

Записи о характере несоответствий и любых последующих предпринятых действиях, включая полученные разрешения на отклонения, должны поддерживаться в рабочем состоянии. Когда несоответствующая продукция исправлена, она должна быть подвергнута повторной верификации для демонстрации соответствия требованиям.

По-видимому, такого же порядка действий целесообразно и разумно придерживаться также и органам военного управления при работе с нарушениями как законодательства, так и требований вышестоящих командиров (начальников). Особенно актуален этот вопрос для представителей юридических служб, которым более всего приходится работать с нарушениями (жалобы, претензии, иски и т.п.) и выработкой предложений по их устранению и недопущению (консультации, методическое руководство правовой работой и т.п.) в будущем.

Важное место в системе управления качеством отводится анализу данных (п. 8.4 ГОСТ Р ИСО 9001-2001), что также является одним из главных элементов управления войсками как в мирное, так и военное время. Так, в частности, Стандартом предусматривается, что организация должна определить, собирать и анализировать соответствующие данные для демонстрации пригодности и результативности системы менеджмента качества, а также оценивания, в какой области можно осуществлять постоянное повышение результативности системы менеджмента качества. Данные должны включать информацию, полученную в результате мониторинга и измерения и из других соответствующих источников. При этом такой анализ данных должен предоставлять информацию по:

а) удовлетворенности потребителей;

б) соответствию требованиям к продукции;

в) характеристикам и тенденциям процессов и продукции, включая возможности проведения предупреждающих действий;

г) поставщикам.

«Изюминкой» и важным для военного дела достоинством системы управления качеством является ее нацеленность на непрерывное улучшение (п. 8.5 ГОСТ Р ИСО 9001-2001) качественных характеристик результатов деятельности организации. Согласно требованиям Стандарта организация должна постоянно повышать результативность системы управления качеством посредством использования политики и целей в области качества, результатов аудитов, анализа данных, корректирующих и предупреждающих действий, а также анализа со стороны руководства.

Данное требование чрезвычайно важно для военных организаций, которые должны постоянно нацеливать свою деятельность на повышение боевой готовности, т.е. улучшение основных характеристик (показателей) своей деятельности (например по боевой и мобилизационной подготовке, состоянию вооружения и техники, материальным запасам, морально-психологическому состоянию, воинской дисциплине личного состава и т.п.). При этом в основе такой деятельности по непрерывному улучшению должна стоять тяжелая, напряженная работа всего личного состава во главе с его командирами и честная объективная оценка командирами своей работы, без приписок заслуг и укрывательств правонарушений и недостатков.

Важным для военных организаций является также и требование Стандарта, устанавливающее, что организация должна предпринимать корректирующие действия с целью устранения причин несоответствий для предупреждения повторного их возникновения. Корректирующие действия должны быть адекватными последствиям выявленных несоответствий. Должна быть разработана документированная процедура для определения требований к:

а) анализу несоответствий (включая жалобы потребителей);

б) установлению причин несоответствий;

в) оцениванию необходимости действий, чтобы избежать повторения несоответствий;

г) определению и осуществлению необходимых действий;

д) записям результатов предпринятых действий;

е) анализу предпринятых корректирующих действий.

Кроме того, как предписывает Стандарт, организация должна определить действия с целью устранения причин потенциальных несоответствий для предупреждения их появления. Предупреждающие действия должны соответствовать возможным последствиям потенциальных проблем. Должна быть разработана документированная процедура для определения требований к:

а) установлению потенциальных несоответствий и их причин;

б) оцениванию необходимости действий с целью предупреждения появления несоответствий;

в) определению и осуществлению необходимых действий;

г) записям результатов предпринятых действий;

д) анализу предпринятых предупреждающих действий.

Перечисленные выше требования, предъявляемые к корректирующим и предупреждающим действиям позволяют глубже вникнуть в суть этих элементов Стандарта, понять их место и назначение во всем блоке требований, нацеленных на непрерывное улучшение деятельности организации. Корректирующие и предупреждающие действия имеют непреходящее значение и для военного дела, поскольку при правильной постановке этих процедур в военных организациях можно не спонтанно, а систематически, планомерно, целенаправленно добиваться быстрого выявления и устранения недостатков в повседневной деятельности войск и причин их вызывающих, а также – повсеместного распространения наиболее эффективных предупреждающих, профилактических, превентивных мероприятий, направленных на снижение брака в служебной деятельности органов военного управления, а значит добиваться таким образом улучшения деятельности военной организации в целом.

Идея, заложенная в непрерывном улучшении, есть ничто иное, как иначе воплощенная значительно ранее в методическом руководстве правовой работой идея об обеспечении единообразной и прогрессивной практики использования правовых средств военными организациями (см. п. 14 Наставления по правовой работе в Советской Армии и Военно-Морском Флоте, введенного в действие приказом министра обороны СССР 1987 г. № 250). Идея прогресса и есть, по сути, идея постоянного улучшения, идея непрерывного совершенствования. Поэтому сутью методического руководства правовой работой является в первую очередь поиск, выявление и распространение в войсках наиболее эффективных правовых средств, позволяющих улучшить те или иные качественные характеристики результатов деятельности военных организаций. Именно в этом ее непреходящая ценность, именно через такое понимание она приобретает важную практическую значимость.

Примечательно то, что в новом, ныне действующем Наставлении по правовой работе в Вооруженных Силах РФ (утв. приказом министра обороны РФ 2001 г. № 10), заменившем выше указанное Наставление по правовой работе в СА и ВМФ, согласно п. 7 методическое руководство правовой работой в Вооруженных Силах Российской Федерации направлено на обеспечение лишь единообразной практики использования правовых средств должностными лицами воинских частей. Таким образом, путем исключения из контекста всего одного слова «прогрессивной» в правовой работе была похоронена универсальная идея постоянного улучшения, идея непрерывного совершенствования деятельности органов военного управления с помощью правовых средств.

С таким подходом трудно согласиться, поскольку он обнаруживает полное непонимание сущности методического руководства правовой работой, его места и предназначения в системе военного управления по достижению стоящих перед военной организацией целей и решению стоящих перед ней задач. Единообразная практика, еще не значит лучшая практика. Не исключено, что в целях приведения к единообразию будут упраздняться в некоторых местах более прогрессивная практика ведения правовой работы. В этом случае методическое руководство правовой работой будет мешать, препятствовать наиболее полному и эффективному достижению целей военной организации. Совершенно очевидно, что сначала необходимо выявить лучшие, наиболее прогрессивные способы ведения правовой работы, убедиться в их однозначной пользе для военного дела и лишь после этого приступать к их распространению и единообразному, правильному применению. В противном случае, если главным в методическом руководстве будет обеспечение единообразия, хотя бы и в ущерб прогрессивности, такое руководство будет вредным и опасным для дела военного строительства и обороны страны.

Непрерывный поиск наиболее совершенных, прогрессивных, универсальных, оптимальных, полезных, выгодных, эффективных, наилучших правовых средств и способов ведения правовой работы, сориентированной на цели военной организации, а также решения наиболее часто встречающихся в практике командиров сложных правовых вопросов – вот та живая сила, тот глубинный смысл, который несет в себе методическое руководство правовой работой. Уничтожение этой силы, этого смысла есть уничтожение и самого методического руководства.

Несмотря на такое важное место и такую огромную роль, которую призвано играть методическое руководство в системе организации и ведения правовой работы, в ныне действующем Наставлении по правовой работе в ВС РФ вопросам методического руководства правовой работой отводится чрезвычайно скромное место, что явно не отвечает интересам военного дела, укреплению обороны страны. Наставление должно уделять больше внимания именно этому участку деятельности органов военного управления, поскольку поиск и внедрение наиболее прогрессивных средств, в т.ч. и правовых, в практику органов военного управления, есть то острие, та вершина, та высота, на которой должна вестись борьба с военными угрозами, с преступностью в войсках и которая во многом предопределяет успех и правовой работы, и военного дела. Поэтому в Наставлении необходимо выделить соответствующий раздел, в котором подробно раскрыть сущность методического руководства, его цели и задачи, формы и методы его организации и ведения в войсках.

Управление документами является также центральным элементом системы управления качеством, поскольку через него и посредством его, по сути, происходит работа всего механизма системы качества, воздействие на различные его элементы и связи с целью достигнуть тем самым наибольшего положительного результата, максимальной эффективности при достижении стоящих перед этой системой целей. Документооборот выполняет роль своего рода кровеносной системы совместно действующей группы людей, коллектива, организации. При этом посредством документооборота происходит не только функциональное воздействие на определенные участки этого единого живого, функционирующего организма, но по состоянию документооборота, содержащейся в нем информации определяется способность организации достигать определенные ей цели (показатели), реализовать стоящие перед ней задачи.

В этой связи необходимо проанализировать позитивные моменты в механизме управления документооборотом в рамках системы качества на предмет возможных полезных заимствований для военного дела.

В стандарте требования к документации сосредоточены в основном в п. 4.2 ГОСТ Р ИСО 9001-2001, согласно которому документация системы менеджмента качества должна включать:

а) документально оформленные заявления о политике и целях в области качества;

б) руководство по качеству;

в) документированные процедуры, требуемые стандартом;

г) документы, необходимые организации для обеспечения эффективного планирования, осуществления процессов и управления ими;

д) записи, требуемые стандартом.

При этом, термин "документированная процедура" означает, что процедура разработана, документально оформлена, внедрена и поддерживается в рабочем состоянии.

Степень документированности системы менеджмента качества одной организации может отличаться от другой в зависимости от:

а) размера организации и вида деятельности;

б) сложности и взаимодействия процессов;

в) компетентности персонала.

Документация согласно стандарту может быть в любой форме и на любом носителе.

Главным документом системы управления качеством является руководство по качеству, которое разрабатывается на основании целей организации и в соответствии с политикой и целями организации в области качества. Согласно требованиям стандарта организация должна разработать и поддерживать в рабочем состоянии руководство по качеству, содержащее:

а) область применения системы менеджмента качества, включая подробности и обоснование любых исключений;

б) документированные процедуры, разработанные для системы менеджмента качества, или ссылки на них;

в) описание взаимодействия процессов системы менеджмента качества.

Документы системы менеджмента качества, как устанавливает стандарт, должны управляться, т.е. находиться под управляющим воздействием. Для определения необходимых средств управления должна быть разработана документированная процедура, предусматривающая:

а) официальное одобрение документов с точки зрения их достаточности до их выпуска;

б) анализ и актуализацию по мере необходимости и повторное официальное одобрение документов;

в) обеспечение идентификации изменений и статуса пересмотра документов;

г) обеспечение наличия соответствующих версий документов в местах их применения;

д) обеспечение сохранения документов четкими и легко идентифицируемыми;

е) обеспечение идентификации документов внешнего происхождения и управление их рассылкой;

ж) предотвращение непреднамеренного использования устаревших документов и применение соответствующей идентификации таких документов, оставленных для каких-либо целей.

Записи - специальный вид документов и они должны управляться согласно требованиям, приведенным в 4.2.4 ГОСТ Р ИСО 9001-2001. Записи должны быть определены и поддерживаться в рабочем состоянии для предоставления свидетельств соответствия требованиям и результативности функционирования системы менеджмента качества. Они должны оставаться четкими, легко идентифицируемыми и восстанавливаемыми. Должна быть разработана документированная процедура для определения средств управления, требуемых при идентификации, хранении, защите, восстановлении, определении сроков сохранения и изъятии записей.

Анализ вышеприведенных требований Стандарта показывает, что в организации должно обязательно присутствовать три группы документов: четко сформулированные цели (политика) в области качества, руководство по качеству и записи.

Цели (система целей) организации указывают смысл существования организации, содержание ее деятельности, направления в которых должна развиваться и совершенствоваться организация, стремясь наиболее полно реализовать эти цели. Без четкого определения целей существование и деятельность организации теряет всякий смысл, поэтому правильное установление в организации целей есть первостепенная задача любой организации, особенно военной. Для военных организаций такой целью является в первую очередь неуклонное повышение их боеготовности, т.е. их готовности либо самим вступить в бой и одержать победу над противником, или оказывать эффективное содействие другим подразделениям и частям, отражающим агрессию. Каждая организация достигает эту цель по-своему, с учетом ее специфики и функционального предназначения, что и должно найти свое отражение в системе уже вполне конкретных целей конкретной военной организации.

На основании четко сформулированных целей формируется вся военная организация и виды ее деятельности, которые и должны получить четкое закрепление в Руководстве по качеству этой конкретной организации, где указывается, что и как должна делать организация, чтобы достигать поставленные ей цели. Записи же замыкают эту цепочку (цели – руководство – записи) и позволяют получать доказательство того, насколько полно достигнуты цели организации и насколько вообще она способна их достигать. В военных организациях по записям определяется уровень боеготовности частей и подразделений.

Как видно центральным звеном этой цепи является Руководство по качеству организации, которое связывает воедино цели организации и результаты достижения этих целей, пытаясь достигнуть знака равенства, тождества между ними. Поэтому Руководство является в организации ключевым документом, ему необходимо уделять самое пристальное внимание. Представляется интересным в связи с изложенным сравнить руководство по качеству и Наставление по правовой работе в ВС РФ по их сущности и содержанию. Как оказывается, в них есть много общего, но есть и некоторые отличия.

Как уже указывалось руководство по качеству, разрабатывается на основании целей организации и в соответствии с политикой и целями организации в области качества. Примечательно, что и правовая работа в организации должна организовываться и вестись применительно к основным целям и задачам этой организации, поскольку ценность ее для организации именно в том и состоит, насколько она помогает и способствует достижению целей организации правовыми средствами. Следовательно, и наставление по правовой работе должно основываться на целях организации и ориентироваться на их достижение правовыми средствами, которые и должны закрепляться в системном порядке, исходя из иерархии целей организации и эффективности воздействия правовых средств на достижение этих целей.

В этом смысле показательна динамика изменений нормативного определения правовой работы в Вооруженных Силах. Согласно ранее действовавшего Наставления по правовой работе в СА и ВМФ под правовой работой понимался комплекс мер, направленных на обеспечение строгого соблюдения требований законов, постановлений Верховного Совета СССР, указов и постановлений Президиума Верховного Совета СССР, воинских уставов, приказов и директив Министра обороны СССР и других должностных лиц, осуществляемый всеми органами военного управления, командирами начальниками и политорганами при исполнении ими своих служебных обязанностей. Как видно из этого определения цель правовой работы как таковая не указывалась, а отмечалась лишь ее направленность на обеспечение законности, что дает основание предполагать, что в этом законодатель и видел цель правовой работы в войсках.

Согласно же позже изданному и ныне действующему Наставлению по правовой работе в Вооруженных Силах РФ правовая работа - комплекс мер, осуществляемых органами военного управления, командирами (начальниками), подразделениями юридической службы, органами воспитательной работы по реализации требований нормативных правовых актов Российской Федерации, общевоинских уставов, нормативных правовых актов Министерства обороны Российской Федерации, соблюдению общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, в целях успешного решения задач боевой подготовки, повышения боевой и мобилизационной готовности войск и сил флота, укрепления правопорядка, воинской и трудовой дисциплины, защиты прав и законных интересов центральных органов военного управления, объединений, соединений, воинских частей и организаций, а также военнослужащих и лиц гражданского персонала Вооруженных Сил Российской Федерации по вопросам их служебной деятельности. Как следует из анализа данного определения у правовой работы уже появились более конкретные цели, для реализации которых она проводится. При этом обеспечение законности органами военного управления выступает своего рода средством, с помощью которого эти цели должны достигаться.

Таким образом, был сделан значительный шаг вперед в понимании того, что главным в правовой работе является не столько законность сама по себе, сколько то, позволяет ли эта законность и ее обеспечение достигать цели самой военной организации, успешно решать насущные для военной организации задачи. Следовательно, произошло перемещение цели правовой работы с обеспечение законности (которая стала, по сути, второстепенной целью или средством достижения первостепенных целей) на наиболее важные цели деятельности военной организации (успешное решение задач боевой подготовки, повышение боевой и мобилизационной готовности войск и сил флота, укрепление правопорядка, воинской и трудовой дисциплины, защита прав и законных интересов органов военного управления и т.п.).

Руководство организации должно понимать сущность возглавляемой им организации, главное содержание ее деятельности, а также направления дальнейшего развития и совершенствования как самой организации, так и ее деятельности. Понимание этого стратегически важного направления постоянного улучшения и формулируется, как правило, в политике организации в области качества. Если политика в области качества это отдаленная перспектива, а иногда, в некотором смысле и идеал, к которому необходимо стремиться, но полностью достигнуть которого невозможно, то цели в области качества, разрабатываемые на основании политики, это уже вполне конкретные ожидаемые промежуточные результаты на пути к достижению этого идеала, отдаленной перспективы.

Как следует из выше приведенного определения правовой работы, в указанных в нем целях правовой работы также присутствует в некоторых местах элемент улучшения, совершенствования деятельности (успешного решения задач боевой подготовки, повышения боевой и мобилизационной готовности войск и сил флота, укрепления правопорядка, воинской и трудовой дисциплины), что свидетельствует о созвучности системы правовой работы с системой управления качеством, также нацеленной на непрерывное улучшение результатов деятельности организации.

Наставление по правовой работе в ВС РФ является общим документом, сориентированным на военную организацию общества в целом (в лице Вооруженных Сил), поэтому и затрагивает наиболее важные стороны жизнедеятельности войск применительно не к конкретной военной организации, а в целом и общем, применительно для всех военных организаций, без учета специфики их деятельности. Вместе с тем, очевидно, что приоритетность целей и важности тех или иных видов деятельности у каждой конкретной военной организации будет, по-видимому, разная. Так, у мотострелкового полка на первый план выдвигаются вопросы обеспечения боевой подготовки и повышения боеготовности, у военного университета – обеспечения учебного процесса, у военного госпиталя – обеспечения лечения личного состава и т.п. Исходя из этого должна уточняться и актуализироваться правовая работа в каждой конкретной военной организации в соответствии с приоритетами целей и видов деятельности той или иной организации, планироваться объем правовой работы, организовываться и проводится сама правовая работа – не отвлеченно, а максимально сориентировано на достижение целей конкретной военной организации, периодического измерения, анализа и оценки количественных показателей ее деятельности для понимания динамики складывающейся ситуации по тому или иному важному направлению правовой работы, деятельности этой организации.

Примечательно то, что в рамках правовой работы такая отчетность по военным организациям собирается ежегодно в ежегодных докладах о состоянии правовой работы, что также свидетельствует о близости сущности, целей этих двух систем (правовой работы и управления качеством) воздействия на управленческие процессы в организации, а также близости сущностного предназначения наставления по правовой работе – руководству по качеству. Это выдвигает в свою очередь необходимость применительно к каждой военной организации разрабатывать и внедрять наставление по правовой работе, взяв за основу Наставление по правовой работе в Вооруженных Силах РФ, где отражать специфику деятельности военной организации с учетом актуализации в таком наставлении ее главных целей и задач. При разработке таких наставлений целесообразно воспользоваться достижениями и положительным опытом, закрепленным в выше указанных стандартах серии ИСО 9000.

Таким образом, задав целеустремленность правовой работе, задав ее вектор в направлении целей военной организации и закрепив это в наставлении по правовой работе этой военной организации (с учетом ее специфики по аналогии с руководством по качеству) под управлением будут находиться наиболее важные, актуальные виды деятельности военной организации, существенно влияющие на достижение ее целей. Результаты этих видов деятельности будут подвергаться измерению (по их качественным параметрам и характеристикам), анализу и оценке (относительно полноты достижения целей военной организации), будет осуществляться постоянный поиск новых более прогрессивных и надежных, а также совершенствование старых правовых средств по оптимизации этих видов деятельности, что позволит сконцентрировать усилия на наиболее важных для организации направлениях и тем самым повысить эффективность правовой работы как в конкретной организации, так и в деле военного строительства в целом.

Вместе с тем, в наставлении следует избегать дублирования уже действующих правовых норм и ограничиваться отсылкой к ним. Необходимо отметить, например, что п. 272 Наставления по правовой работе в ВС РФ практически дословно повторяет норму ст. 105 Положения о финансовом хозяйстве воинской части СА и ВМФ (введено в действие приказом Министра обороны СССР 1973 г. № 80). При этом, ст. 105 Положения признана не действующей в Вооруженных Силах РФ в соответствии с приказом Министра обороны РФ от 28 марта 2001 г. № 135 «Об особенностях организации и ведения бухгалтерского учета в бюджетных организациях Вооруженных Сил Российской Федерации», в то время как п. 272 Наставления остался неизменным и продолжает действовать.

Как отмечают Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н., одна из актуальных проблем сегодня – развитие ненормативных правовых средств организации хозяйственной деятельности. Названные средства представляют собой способы инициативной реализации законодательных дозволений субъектами для достижения социально приемлемых целей[525] . Представляется, что совершенствование правовой работы военных организаций в указанном выше направлении – с учетом достижений накопленных человечеством в области улучшения качества результатов деятельности различных организаций и закрепление всей системы индивидуальных правовых средств в внутреннем локальном правовом документе (наставлении по правовой работе) – как раз и будет во многом являться способом разрешения указанной актуальной проблемы применительно к военным организациям, а также тем правовым средством, с помощью которого можно будет оказывать управляющее воздействие на качество достижения целей этой военной организации, непрерывно совершенствуя и улучшая качественные характеристики и показатели результатов ее деятельности.

Проблема повышения качества результатов деятельности стоит остро также и перед организациями, поставляющими свою продукцию в войска. От качественного состояния этой продукции во многом зависит и уровень решения стоящих перед военными организациями задач, и способность их достигать поставленные им государством цели. Правовая работа в совокупности с системой управления качеством также могут оказать здесь серьезную помощь, снизить уровень надвигающихся с этой стороны военных угроз.

Так, количество рекламаций на российскую оборонную продукцию на внутреннем рынке за последние годы увеличилось в десять раз. На внешнем, где заказчик строже, – в двадцать. «Из-за возросших масштабов брака гибнут люди, обороноспособность страны находится под угрозой, – заявил директорам предприятий оборонно-промышленного комплекса (ОПК) начальник управления Федеральной службы по оборонному заказу генерал-майор Александр Смольяков. Тех, кто не получит признаваемых за рубежом сертификатов к 2007 году, генерал обещал оставить без государственного оборонного заказа[526] .

Сертификаты качества, выдаваемые за рубежом, оформляются уполномоченными органами сертификации организациям, разработавшим и внедрившим у себя системы управления качеством в соответствии с названными и рассмотренными выше международными стандартами ИСО серии 9000. Такие сертификаты являются своего рода гарантией (высокой вероятностью) того, что их владелец способен осуществлять свою деятельность в соответствии с требованиями заказчика (потребителя) на достаточно высоком качественном уровне. Очевидно, что аналогичным гарантом должна являться и правовая работа, организуемая и проводимая в соответствии с целями и задачами организации, требованиями ее заказчика, потребителя.

Таким образом, подведя итог, можно сделать вывод, что система управления качеством, есть по своей сути правовая модель, сориентированная на постановку целей организации и их достижение в максимально возможном оптимальном режиме с устремленностью на непрерывное улучшение как самой деятельности, так и ее результатов. В этом смысле она близка по своей сути правовой работе в войсках, которая также призвана в первую очередь способствовать решению целей и задач военных организаций с помощью правовых средств и совершенствовать главные виды их деятельности.

Вместе с тем, главным недостатком системы качества является то, что она упускает из виду главный неисчерпаемый резерв успешной деятельности – человеческий фактор. Концентрируя внимание на внешней стороне деятельности организации и ее персонала, на улучшении качества выпускаемой им продукции система управления качеством обходит вниманием главный вопрос человечества – улучшение, оздоровление внутреннего мира, правосознания сотрудников и в первую очередь совершенствование их личностных, нравственных, духовных качеств. Тем самым человек (как духовная сущность) выводится из системы качества и заменяется бездушным маленьким «винтиком» в сложном механизме жизнедеятельности организации. В результате этого личностные качества персонала, являющиеся определяющими в результатах деятельности организации и характеризующиеся динамизмом, изменчивостью под воздействием различных факторов, оказываются вне управления руководства организации, что составляет огромную брешь во всей системе управления качеством.

Вместе с тем, как справедливо замечает И.А.Ильин: «Дух есть любовь к качеству , и воля к совершенству – во всех областях жизни: в науке, в искусстве, в политике»[527] . И в другом месте: «…вера в Бога есть главный и глубочайший источник чувства ранга и воли к качеству»[528] . Поэтому оздоровление и укрепление духовных начал в сотрудниках есть залог высоких показателей их деятельности, качества результатов их труда, есть тот фундамент, на котором и выстраивается вся система управления качеством. И чем прочнее этот фундамент, тем выше стремление к качеству, тем выше воля к совершенствованию как самой деятельности организации, так и к результатов такой деятельности. Поэтому и в системе управления качеством, и в правовой работе первым и главным должно быть укрепление внутренних качеств личности, которые с неизбежностью будут приводить к улучшению качественных характеристик результатов их деятельности. Однако правовых механизмов такого укрепления духовных качеств сотрудников организации ни в системе управления качеством, ни в Наставлении по правовой работе в ВС РФ не имеется, что и указывает на зыбкость и непрочность всего «здания» системы качества и правой работы.

Данный недостаток особенно актуален для военных организаций, которые и строятся и функционируют в первую очередь благодаря наличию этих высоких духовных качеств их личного состава. Чем ниже эти качества, тем выше преступность, ниже боевой дух, морально-психологическое состояние и морально-деловые качества воинов, боеспособность подразделений, а, следовательно, и эффективность деятельности военной организации в целом. К сожалению, Наставление по правовой работе в ВС РФ повторяет этот недостаток Стандартов и не предусматривает комплекса мероприятий по воспитанию у личного состава высоких воинских качеств, не выделяется этот важный участок деятельности органов военного управления и в самостоятельное направление правовой работы, несмотря на его очевидную существенную значимость в деле обеспечения обороны страны, что является существенным упущением.

3.5 Главные направления правовой работы в Вооруженных Силах России.

Главные направления правовой работой должны ориентироваться на цели организации, основные, наиболее важные виды ее деятельности. Применительно к Вооруженным Силам в целом такие направления должны определяться исходя из социального предназначения Вооруженных Сил, их целей, задач.

В начале ХХ века военные исследователи отмечали, что обязанности офицера выражаются в трех направлениях: офицер должен руководить своими подчиненными в бою, обучать своих подчиненных требованиям военного дела и воспитывать их в сознании воинского долга, духа и чести[529] . Не изменились задачи командиров и в настоящее время. Исходя из этих главнейших направлений и должна строиться правовая работа, призванная содействовать успешному решению этих непростых обязанностей и задач.

Согласно ст. 10 ФЗ «Об обороне» Вооруженные Силы Российской Федерации - государственная военная организация, составляющая основу обороны Российской Федерации и предназначенная для отражения агрессии, направленной против Российской Федерации, для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации, а также для выполнения задач в соответствии с международными договорами Российской Федерации. Следовательно, одним из главных направлений правой работы должно быть содействие с помощью правовых средств как деятельности органов военного управления по подготовке к вооруженной защите, так и деятельности по самой вооруженной защите. Вершиной военного дела является победа в войне (сражении), успешное проведение боевых операций, эффективное выполнение различных боевых задач по уничтожению (поражению) сил и средств противника. На достижение этого результата направлена вся деятельность военного организма, на это в первую очередь должна ориентироваться и правовая работа, организуемая и проводимая в войсках. Поэтому на первое место выдвигается такая разновидность правовой работы, как правовая работа по организации и проведению боевых действий (операций), другими словами, – вопросы, связанные с содействием правовыми средствами успешной подготовке и ведению военных действий.

Как справедливо замечает профессор И.Н.Арцибасов если война перестает подчиняться праву, она становится простым насилием, злоупотреблением силою[530] .

В последнее время в юридической литературе как в нашей стране, так и за рубежом, появились публикации по новому виду обеспечения боевых действий – правовому и о существовании в ряде развитых зарубежных государств оперативного права[531] .

Вопросы, связанные с возникновением и развитием такого явления как правовое обеспечение боевых действий , в сущности призванного при помощи правовых средств в максимальной степени способствовать наиболее эффективному решению боевых задач и в то же время по возможности исключить бессмысленные или неоправданные жертвы и разрушения, которые зачастую сопровождают практически любое вооруженное столкновение как международного, так и внутригосударственного характера, – безусловно заслуживают самого пристального внимания и изучения. В этом смысле особенно большой интерес представляет деятельность государств по выработке и внедрению конкретных правовых мер, направленных на достижение этой цели.

На стыке права и оперативного искусства немецкие военные юристы разработали “оперативное право”, которое детально регламентирует применение военной силы в мирное время, переходный период от мира к войне и в военное время[532] . Германия приняла ряд правовых мер по выполнению Женевских конвенций, в том числе по соответствующей корректировке боевых уставов. В командно-штабных учениях обязательно участвуют юридические советники, которые анализируют планы операций с точки зрения международного гуманитарного права.

Оперативное право уже около 25 лет развивается в США. Как сообщает полковник Джеймс Бургер[533] , юридический советник Штаба Объединенного командования ВС США в Европе, в Соединенных Штатах существуют определенные обязанности командиров относительно планов операций и правил ведения боя. Планы проведения операций и правила ведения боя должны соответствовать праву войны, и “в моей стране полагается представлять все эти планы и правила на рассмотрение военных юристов, имеющих специальную подготовку в области права войны”. Что касается обучению праву войны, то участие в нем входит также и в обязанности военных юристов. Они должны консультировать командира относительно того, насколько исчерпывающей является его программа обучения. Им следует анализировать учебные планы. Они не должны оставаться в стороне от процесса обучения.

На страницах юридической литературы последнее время дискутируется вопрос об объективной необходимости для России как великой военной державы при формировании оперативного права перенять позитивный опыт зарубежных стран в этой сфере правового регулирования[534] .

В частности, А.А.Гурвич и Ю.Ю.Соковых отмечают[535] , что операции и боевые действия, проводимые объединениями, соединениями и частями Российских Вооруженных Сил, крайне остро нуждаются в правовом регулировании и правовом обеспечении, документы боевого применения Вооруженных Сил РФ составлены без учета положений МГП. Они приходят к выводу, что для устранения этих проблем следует воспользоваться зарубежным опытом в этой области и предлагают примерные разделы, которые могло бы иметь оперативное право в России.

Однако, в вопросе о необходимости перенять зарубежный опыт в развитии оперативного права существует и противоположная точка зрения.

Так, автор статьи “Международное гуманитарное право и его применение в Вооруженных Силах Российской Федерации” И.И.Котляров заявляет о несостоятельности такого предложения[536] . Вместе с тем, в обоснование своей позиции автор приводит доводы, которые по существу не столько оспаривают необходимость заимствования зарубежного опыта в сфере правового регулирования боевых и сопутствующих им действий, сколько затрагивает проблему терминологического характера – ставит под сомнение удачность выбора термина “оперативное право” для наименования этой сферы правового регулирования. С одной стороны, название, по его мнению, неадекватно содержанию, с другой – использование термина “оперативное право” за пределами военного искусства может привнести, по мнению этого автора, излишнюю путаницу при использовании этого термина, поскольку вызывает ассоциацию с использованием довольно широкой сферы отношений, связанных с оперативной деятельностью (правоохранительной, производственной, банковской).

Безусловно, доводы И.И.Котлярова небезосновательны и заслуживают внимания. Действительно, выбор термина “оперативное право” применительно к правовой системе России может оказаться не совсем удачным. Однако из этого совершенно не следует, что для России неприемлемо перенимать накопленный в этой сфере правового регулирования положительный опыт других стран, в том числе и США. Скорее наоборот, необходимо активно развивать эту область права в России, с тем, чтобы четко определив ее границы и содержание, можно было бы найти возможно более удачный термин для ее наименования, который больше бы соответствовал этой сфере правового регулирования и не привносил бы излишней путаницы при его использовании.

Вместе с тем, необходимо не бездумно копировать все подряд, а предварительно вдумчиво проанализировать все положительные и отрицательные стороны тех или иных правовых средств и мероприятий, их влияние на достижение целей и задач боевых действий и лишь после установления однозначной пользы их для военного дела перенимать этот опыт, предварительно переработав эти заимствуемые правовые средства применительно к условиям России и ее военного законодательства.

Поскольку до настоящего времени другого более удачного и точного термина в юридической литературе не предложено, представляется целесообразным на данном этапе, применительно к российской системе права, положиться на международный опыт решения этого вопроса другими государствами и использовать термин “оперативное право”.

Как известно, США занимает одно из лидирующих мест по своей военной мощи, поэтому вопросы строительства ее вооруженных сил и правовое обеспечение их деятельности, особенно в боевых условиях, заслуживают пристального внимания. Рассмотрим, что же представляет собой оперативное право по американскому законодательству, каково его предназначение, что является предметом его регулирования.

Оперативное право по американскому законодательству – это основная часть внутреннего федерального законодательства, законодательства иностранных государств и международного права, по которому действуют вооруженные силы США в боевых и небоевых (иных) действиях[537] . Оперативное право США является основой использования вооруженных сил. В нем собраны все правовые и собственно военные возможности, которые сфокусированы на военных операциях.

Оперативное право включает в себя военное законодательство, административное и гражданское право, закон о национальной безопасности, непосредственное оказание юридической помощи (содействие, юридические консультации, а также права на доверенности, требования по выполнению обязательств). Принципы, заложенные в оперативное право США, совпадают с принципами проведения военной (армейской) операции: инициативность, быстрота действий, глубина, одновременность и многогранность. Основное предназначение оперативного права – определить, что и как с правовой точки зрения делать во время военных операций.

Одним из важных документов, регламентирующих деятельность командования, является Наставление (Руководство) по правовому обеспечению военных операций. В этом документе содержатся подробные рекомендации по действиям юристов и командиров во время планирования и ведения различных видов военных операций, в том числе и на территориях иностранных государств.

Это Наставление регулярно уточняется, в него вносятся необходимые дополнения и изменения, и переиздается в новой редакции. Фактически это настольная книга командира и военного юриста (содержит в себе большое количество информации – от разъяснения теории и стратегии национальной безопасности, перечня действий юристов при планировании операции или командно-штабного учения, до поведения на поле боя, работы с конкретными военнослужащими, порядка изыскания финансовых средств и их расчет на различные виды военных операций, в том числе и миротворческих).

В Наставлении разъясняется законодательство США, нормы международного права, международного гуманитарного права, анализируется законодательство ряда иностранных государств и другие нормативные акты, в том числе ведомственные, которые непосредственно влияют на деятельность вооруженных сил при ведении войны или осуществлении операции, не являющейся войной (гуманитарная помощь; операции по пресечению контрабанды, в том числе наркотиков; действия войск при ликвидации последствий при стихийных бедствиях; выделение средств другим странам в виде помощи и др.).

В России же до настоящего времени оперативное право не получило своего развития и детальной разработки. Основные нормативные правовые документы, регламентирующие вопросы, связанные с ведением боевых действий, сводятся в принципе к дублированию (имплементации) норм МГП. Данный вывод можно сделать при анализе Руководства по применению в Вооруженных Силах РФ норм международного гуманитарного права с кратким изложением их основных положений (введено в действие приказом МО СССР 1990 года № 75), Наставления по правовой работе в Вооруженных Силах РФ (утверждено приказом МО РФ 2001 г. № 10), Наставление по международному гуманитарному праву для Вооруженных Сил РФ (утверждено приказом МО РФ 2001 г. № 360), которые нацелены на обеспечение исполнения в войсках норм МГП, в то время как более важные вопросы правового обеспечения деятельности командования при организации и проведении различных боевых и иных подобных действий (что, по сути, и является оперативным правом), оказываются по существу за рамками предусмотренного действующим законодательством правого обеспечения. Одним словом, все правовое обеспечение боевых действий де юре сводится к обеспечению реализации норм МГП.

С таким подходом трудно согласиться, поскольку цели правового обеспечения в этой области должны быть направлены в первую очередь на содействие правовыми средствами достижению целей боевых действий (подавление, уничтожение живой силы противника, его средств и т.п.), в то время как цели МГП носят несколько иной – гуманный характер. Видимо поэтому МГП само по себе не столько помогает командиру организовать и провести боевую операцию, сколько наоборот сковывает его действия, требует дополнительных усилий, затрат времени на проработку всех вопросов и деталей с позиции соблюдения огромного количества требований норм МГП, в которых командиры, как правило, слабо ориентируются. Главной же задачей оперативного права является как раз противоположное – не мешать, а помогать командиру в достижении целей боевой операции с помощью правовых средств. Поэтому действующее законодательство в этой части требует серьезного переосмысления и проработки в сторону создания таких правовых механизмов, которые помогали бы командиру как можно качественнее решать боевые задачи, наиболее эффективно достигать цели боевых операций.

Необходимость подобных мер подтверждается всей военной историей России, а также складывающейся в последнее время динамикой геополитической ситуации и неспособности международных органов противостоять все учащающимся противоправным военным действиям международных агрессоров. Чтобы лучше понять суть происходящих процессов и беспомощность МГП противостоять военной агрессии, необходимо рассмотреть корни, духовные истоки современного гуманизма и образовавшегося на их основе международного гуманитарного права.

Как указывает исследовавший это социальное явление доктор исторических наук С.Перевезенцев, культура и философия гуманизма – это грандиозное и противоречивое, а во многом и противоестественное смешение христианства, античной философии, позднеантичной и восточной магии и оккультизма. На основе смешения различных религиозных, научных, литературных и оккультных традиций в эпоху Возрождения и рождалась будущая западноевропейская культура. Именно это смешение позволило мыслителям гуманизма порвать с традиционным христианским мироощущением и объявить личность отдельного человека если еще и не равной Богу по своим возможностям, то, во всяком случае, приближающейся к Богу по своим возможностям, способностям и, главное, по своей степени свободы… В данном отношении, особо отмечает С.Перевезенцев, важно понимать один кардинальный момент, обычно не учитываемый при анализе философии гуманизма. На самом деле гуманизм изначально формулировался как религия, которая должна была заменить собой христианство. Главными постулатами этой религии были: вера в Божественную сущность природы, вера в свободного человека, вера в человеческий разум и в безграничные возможности науки и, наконец, вера в силу магии и оккультной мистики. Следовательно, приходит к заключению С.Перевезенцев, гуманизм необходимо считать не просто философией, а именно религиозной философией или, по другому, философской религией. Гуманизм – это религия человекобожия (веры в человека, обожествление человека), призванная разрушить традиционную христианскую веру в Бога.

Итак, приходит к следующему выводу С.Перевезенцев, гуманизм (от лат. gumanus – человечный) – это религиозно-философское учение человекобожия, своеобразная псевдорелигия, ставшая общефилософским и методологическим принципом бытия современной индустриально-технологической цивилизации, образно называемой «Западом». В более широком смысле гуманизм как религиозная философия – это прежде всего орудие разрушения традиционных обществ и традиционных религий и, во-вторых, методологическая (религиозно-философская) основа создания реального «гражданского общества» (капиталистического) или же идеального общества всеобщей справедливости (коммунистического)[538] .

Внимательно исследуя развитие идей гуманизма и их влияние на ход и результаты двух последних наиболее значительных войн (первой мировой и Великой Отечественной) С.Перевезенцев указывает, что вывод, который может следовать из исторического опыта двух мировых войн, однозначный – господство религиозно-философского гуманизма в России приводит ее к поражению в войне, и, наоборот, отказ от гуманистических идеалов, опора на традиционные ценности обеспечивают России победу. Иначе говоря, гуманизм – это фактор поражения России.

Гуманизм в России, приходит к заключению С.Перевезенцев, выступал только в качестве орудия разрушения, а поэтому подобный исторический опыт должен быть обязательно осмыслен сегодня. Подобное осмысление, по мнению ученого-историка, важно еще по одной причине: гуманизм как идеология уже давно превратился в современном мире в орудие ведущих, так называемых цивилизованных государств, с помощью которого они разрушают неугодные для себя государственные режимы и традиционные ценности народов, не вписывающихся во вновь создаваемый «мировой порядок». Иначе говоря, гуманизм является своеобразной идеологической дубиной в решении самого широкого круга вопросов в интересах определенных государств и еще более определенных узких финансово-экономических кругов, управляющих ныне миром. В частности, как отмечает С.Перевезенцев, именно либерально-гуманистические идеалы стали идеологической базой разрушения сначала СССР, а затем и России в наше время – в конце ХХ века.

Но самое интересное, по его мнению, в том, что главные защитники гуманистических «общечеловеческих ценностей» и непреклонные борцы за «права человека» во всем мире сами уже давно отказались от пропагандируемых ими идеалов. Свидетельство тому – теория «золотого миллиарда», политика «двойных стандартов» (война в Ираке, Югославии, позиция в отношении Чечни и др.), идеология глобализации и многое другое. Наконец, после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне правительство США откровенно провозгласило принцип «око за око», не собираясь останавливаться перед откровенным и даже пропагандируемым на весь мир возможным массовым убийством мирного населения якобы с целью уничтожения горстки террористов. «Война – это акт гуманизма!», - заявил в марте 2003 г. в разгар ничем не оправданной войны в Ираке министр обороны США Д.Рамсфельд.

И вот здесь, заостряет внимание С.Перевезенцев, необходимо провести разделительную черту между гуманизмом как философией бытия и как идеологическим инструментом современной политики. Гуманизм как «дубина», как «политический инструмент», как идеологическое прикрытие истинных интересов правящих миром международных элит – он существует и активно используется. К началу XXI в. гуманизм уже не может быть методологическим, философским принципом бытия современной цивилизации, ибо полностью утерял свои созидательные возможности[539] .

Все выше изложенное позволяет выявить истинную сущность гуманизма, его своекорыстное понимание и разрушительное использование современным (главным образом западным) миром, в первую очередь государствами, входящими в военный блок НАТО. Данные выводы имеют особую ценность для военного дела и для правовой работы в Вооруженных Силах, поскольку военное законодательство содержит большое количество норм гуманитарной направленности, применение которых в одностороннем порядке лишь российскими войсками может стать решающим фактором в военном противоборстве. Вместе с тем, опыт международных военных конфликтов показывает, что страны НАТО (вероятный противник России) намеренно нарушают нормы МГП и всячески уклоняются от привлечения к установленной ответственности виновных в этом лиц, что свидетельствует об истинном уровне правосознания как высшего военно-политического руководства этих стран, так и личного состава войск. Наглядным свидетельством тому могут служить, в частности, официальные заявления законодательного органа России.

Так, например, Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «О третьей годовщине агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии»[540] отмечает, что в результате этого акта международного произвола погибли и получили ранения тысячи мирных жителей. Материальный ущерб, нанесенный экономике Союзной Республики Югославии, оценивается в десятки миллиардов долларов США. Югославии и Балканам в целом причинен огромный экологический ущерб, последствия которого будут сказываться еще в течение многих десятилетий.

Западные государства так и не смогли представить доказательства геноцида косовских албанцев и их насильственного изгнания из Косово, хотя именно утверждения об этом послужили предлогом для агрессии. Наоборот, подтвердилось, что массовый исход албанских беженцев из Косово был результатом массированных ракетно-бомбовых ударов НАТО.

Последствия агрессии оказались разрушительными не только для Югославии, но и для экономики и политической стабильности Европы в целом. Автономный край Косово и Метохия, выведенный из-под контроля югославских властей, превратился в очаг международной преступности, прежде всего нелегальной торговли наркотиками и оружием. Агрессивные действия албанских экстремистов против Македонии в 2001 году стали неизбежным продолжением агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии.

Достойно осуждения по Заявлению Государственной Думы и то, что западные государства, играющие центральную роль в составе Сил для Косово и Миссии ООН по делам временной администрации в Косово, не обеспечили выполнение резолюции Совета Безопасности ООН 1244 (1999). Число беженцев - сербов и лиц других неалбанских национальностей - составило около 350 тысяч человек. Количество убитых, раненых и похищенных албанскими экстремистами уже после ввода на территорию Косово в июне 1999 года Сил для Косово измеряется тысячами.

При попустительстве Сил для Косово в крае разрушено более ста церквей, многие из которых являются ценнейшими памятниками культуры, находившимися под защитой ЮНЕСКО. Под покровительством Миссии ООН по делам временной администрации в Косово осуществляются политические и экономические меры, ведущие к выходу Автономного края Косово и Метохия из состава Союзной Республики Югославии.

Особую озабоченность вызывают сообщения о связях албанских экстремистов с международными террористами, поддержке их Усамой бен Ладеном и его организацией "Аль-Каида". Депутаты Государственной Думы, как отмечается в Заявлении, не могут игнорировать многочисленные утверждения западной и югославской прессы о том, что так называемая освободительная армия Косово пользовалась прямой или косвенной поддержкой специальных служб ряда западных государств.

Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации обращает внимание на то, что западные государства - члены НАТО, совершившие агрессию против Союзной Республики Югославии, по-прежнему уклоняются от компенсации ущерба, нанесенного многомесячными ракетно-бомбовыми ударами по территории Югославии. Не предоставлена Союзной Республике Югославии в полном объеме и материальная помощь, обещанная западными государствами в рамках подписанного в 1999 году Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы.

Государственная Дума подтверждает свою оценку акции НАТО как акта агрессии, грубо попирающего Устав Организации Объединенных Наций, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также настаивает на том, что государства - члены НАТО должны компенсировать ущерб, нанесенный Союзной Республике Югославии в результате агрессии.

Депутаты Государственной Думы настаивают на необходимости безусловного выполнения резолюции Совета Безопасности ООН 1244 (1999), в том числе ее положений о возвращении югославской армии и полиции в Косово для охраны сербских святынь, разминирования минных полей, несения службы на пограничных заставах.

Кроме того, помимо перечисленных нарушений НАТО зафиксированы и нарушения, связанные с использованием запрещенных боеприпасов, в связи с чем Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации обратилась к Международному трибуналу для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года (МТБЮ), с предложением о незамедлительном проведении расследования последствий использования боеприпасов с обедненным ураном в ходе агрессии Организации Североатлантического договора (НАТО) против Союзной Республики Югославии в 1999 году, а также в период военной операции государств - членов НАТО в Боснии и Герцеговине в 1995 году и наказании лиц, ответственных за принятие решений об использовании таких боеприпасов. Обращение Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 25 января 2001 г. "К Международному трибуналу для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года, в связи с использованием НАТО боеприпасов с обедненным ураном во время конфликта на Балканах"[541] прямо указывало, что МТБЮ должен расследовать все нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года. Ранее Государственная Дума предупреждала о возможности возникновения экологической катастрофы в центре Европы в результате указанных действий НАТО, являющихся по своей сути преступлением против человечности и соответственно подлежащих рассмотрению Международным трибуналом для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года.

Вместе с тем и деятельность самого МТБЮ вызывает серьезную критику. Объективность проводимого этим органом расследования нарушений норм МГП и уголовного преследования представителей враждующих сторон неоднократно обсуждалась различными организациями и государственными органами, что наводит на серьезные размышления. Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ
"В связи с арестом в городе Пале (Республика Сербская, Босния и Герцеговина)
М. Краишника, занимавшего пост Председателя Скупщины Республики Сербской"[542] прямо указывало, что Государственная Дума считает необходимым выявление и наказание лиц, виновных в совершении тяжких военных преступлений и преступлений против человечества. Вместе с тем расследование таких преступлений должно вестись объективно и не превращаться в преследование представителей преимущественно одной из сторон конфликта. Международный трибунал, созданный для судебного преследования лиц, ответственных за нарушения международного гуманитарного права, не должен использоваться как орудие политического преследования.

Кроме того, в постановлении Государственной Думы Федерального Собрания РФ
от 15 февраля 2002 г. N 2480-III ГД "О необходимости установления временных пределов деятельности Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года" Государственная Дума выражает глубокую озабоченность в связи с деятельностью МТБЮ, который игнорирует серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные государствами - членами Организации Североатлантического договора (НАТО) в ходе агрессии против Союзной Республики Югославии. МТБЮ не дал правовую оценку агрессии, отказался привлекать к ответственности руководителей государств, входящих в НАТО и участвовавших в агрессии против Союзной Республики Югославии. Вызывает глубокое беспокойство, что судебному преследованию лиц по обвинению МТБЮ придается характер политических процессов. МТБЮ так и не дал должную оценку деятельности албанских экстремистов и террористов, совершивших в Косово преступления против человечности, подпадающие под юрисдикцию МТБЮ. Кроме того, МТБЮ нарушает права обвиняемых, в том числе право на защиту. На территориях суверенных государств в нарушение общепризнанных принципов и норм международного права продолжается порочная практика задержания лиц по так называемым закрытым спискам обвиняемых.

В заключение Государственная Дума приходит к выводу, что ответственность за отправление правосудия, в том числе в отношении преступлений против человечности, должна быть возложена на национальные судебные системы суверенных государств, образовавшихся на территории бывшей СФРЮ.

Более того, в позже принятом Заявлении «О третьей годовщине агрессии НАТО против Союзной Республики Югославии» Государственная Дума прямо требует: «Необходимо также прекратить деятельность Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года, который превратился в репрессивный орган НАТО. Государственная Дума подтверждает свой призыв к изменению меры пресечения в отношении бывшего Президента Союзной Республики Югославии С.Милошевича, сделанный в постановлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 15 февраля 2002 года N 2480-III ГД»[543] .

Приведенные факты и документы и их внимательный анализ в контексте складывающейся геополитической ситуации свидетельствует о глубоком кризисе различных международно-правовых институтов, в том числе и Международного трибунала, которые неспособны выполнять предназначенных им функций и как правовые средства, направленные на достижения конкретных целей. Они подлежат тщательному изучению на предмет способности их достигать этих целей и при необходимости соответствующей корректировке или упразднению.

Вместе с тем, причины таких негативных последствий функционирования международных правовых средств, также как и причины самих международно-правовых нарушений, лежат главным образом в духовной сфере и тесно связаны с уровнем правосознания как лиц, ответственных за надлежащее функционирование этих правовых средств, так и лиц, оказывающих негативное воздействие (противодействие) на эти международные органы.

К сожалению, события в Югославии являются не единственным фактом нарушения МГП, что позволяет говорить не о нелепой случайности, а о складывающейся устойчивой закономерности. Бесцеремонное и безнаказанное нарушение международного права приобретает все больший и больший размах.

Так, в частности, Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "О срочных мерах по прекращению насилия в Палестине"[544] 24 апреля 2002 г. N 2696 отмечает, что на Ближнем Востоке вновь гремят орудийные выстрелы, в военных действиях против палестинцев участвуют более ста тысяч израильских солдат, тысячи танков и бронемашин. Количество убитых и раненых палестинцев исчисляется сотнями. Идет полномасштабная война против практически безоружного населения. Парламенты и правительства многих государств мира осуждают действия израильских войск. Во многих городах проходят массовые демонстрации с требованием прекратить военную операцию израильской армии на оккупированных территориях и немедленно вывести израильские войска с палестинских территорий. Однако развитие событий в Иерусалиме, Вифлееме, Рамалле и других городах свидетельствует о том, что требования мирового сообщества к властям Израиля прекратить военные действия и вернуться за стол переговоров остаются без внимания. Израиль проигнорировал резолюции Совета Безопасности ООН 1397 (2002), 1402 (2002) и 1403 (2002), в которых содержатся призывы к выводу израильских войск с оккупированных территорий. Более того, израильские власти предпринимают шаги, ведущие к дальнейшему расширению военного конфликта.

Обращает на себя внимание также и Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 февраля 2001 г. "В связи с бомбардировками территории Республики Ирак"[545] , в котором, в частности, отмечается, что Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации неоднократно осуждала бомбардировки территории Республики Ирак, осуществляемые вопреки Уставу ООН Соединенными Штатами Америки и их ближайшими сателлитами и повторившиеся 16 февраля 2001 года. Демонстрация силы с использованием высокоточного оружия нового поколения против беззащитного народа Ирака стала для этих государств перманентным способом утверждения своей особой роли в мировом сообществе.

Также заслуживает внимания, применительно к рассматриваемому вопросу, и Заявление Государственной Думы Федерального Собрания РФ "В связи с началом военных действий Соединенных Штатов Америки и Великобритании против Республики Ирак"[546] , в котором указывается, что 20 марта 2003 года Республика Ирак подверглась массированным ракетно-бомбовым ударам вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, Великобритании и их союзников. Имеются многочисленные человеческие жертвы, разрушается жизненно важная инфраструктура, создается угроза миру и безопасности не только в Ближневосточном регионе, но и за его пределами. Действиями коалиции нанесен серьезный урон усилиям мирового сообщества по политическому урегулированию конфликта в зоне Персидского залива, ликвидации иракского потенциала оружия массового уничтожения и средств его доставки. Такое развитие событий, против которого Российская Федерация последовательно и решительно выступала, вызывает глубокую тревогу. Осуществив эту военную акцию, США, Великобритания и их союзники нарушили Устав Организации Объединенных Наций, общепризнанные принципы и нормы международного права, а также правила ответственного поведения государств на мировой арене. По сути, ощутимо пострадала вся система поддержания международного мира и безопасности, центральным звеном которой является Совет Безопасности ООН.

Правительство Республики Ирак, как отмечается в Заявлении Государственной Думы, последовательно выполняло требования резолюции Совета Безопасности ООН 1441 (2002), предоставив Совету Безопасности ООН данные по своим программам разработки химического, биологического и ядерного оружия, а также систем доставки такого оружия. Комиссия Организации Объединенных Наций по наблюдению, контролю и инспекциям получила неограниченный доступ к любым объектам на территории Республики Ирак и не обнаружила свидетельств наличия у Ирака оружия массового уничтожения или намерений его создавать. Несмотря на это, на протяжении всего инспекционного периода США выдвигали бездоказательные обвинения в адрес Республики Ирак, самостоятельно интерпретируя результаты инспекций и подменяя собой Организацию Объединенных Наций. Начало военных действий Соединенных Штатов Америки, Великобритании и их союзников против Республики Ирак подрывает систему международных отношений и институтов и создает угрозу международной стабильности. В настоящее время стало очевидно, что США игнорируют все мирные способы урегулирования этой ситуации в угоду своим геополитическим и экономическим интересам, военным амбициям.

Отсутствие оснований для развязывания войны в Ираке подтвердили и последующие расследования. Так, например, по сообщению MSNBC News 25.04.05 г. ЦРУ представило окончательный доклад о результатах поиска оружия массового поражения в Ираке. В 92-страничном докладе, который был подписан руководителем комиссии по поиску ОМУ в Ираке сотрудником ЦРУ Чарльзом Дюльфером (Charles Duelfer), говорится, что за 18 месяцев самых тщательных поисков на территории всей страны и допросов большого числа заключенных, которые могли быть причастны к военным программам режима Саддама Хусейна, никаких следов оружия массового поражения в Ираке обнаружить не удалось. Дюльфер заявил, что больше нет никакого смысла удерживать под стражей этих заключенных, и рекомендовал американскому командованию в Ираке в ближайшее время освободить их[547] .

Однако, несмотря на указанные объективные результаты проверки, официально подтверждающие ошибку военно-политического руководства США, повлекшую войну и гибель невинных людей, насильственную смену военно-политического режима суверенного государства, огромный ущерб иракскому народу и другие тяжкие последствия военных действий, США и не подумало принести пострадавшим свои извинения, вернуть бывшего президента Ирака на прежнее место, восстановить прежний политический режим, экономику Ирака, возместить в полном объеме причиненный от военных действий ущерб и т.п. Все это еще раз показывает скрытые намерения США в отношении Ирака, вскрывает истинную сущность правосознания военно-политического руководства этого государства (потенциального вероятного противника России), бесцеремонно нарушающего международное право, без каких-либо веских на то оснований.

Другим важным доказательством данного вывода является также и то, что при проведении боевых операций на территории Ирака США применяло, как и в Югославии, виды оружия, запрещенные международным правом, в частности, Конвенцией о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (Париж, 13 января 1993 г.). Так, по сообщению ряда информационных агентств, Итальянские журналисты заявили, что американские военные применили химическое оружие при боях в ноябре 2004 года в иракском городе Эль-Фаллуджа. Телеканал Rai Uno провел пресс-показ фильма, снятого группой телерепортеров во главе с Зигфридо Рануччи, в котором утверждается, что в ходе штурма Эль-Фаллуджи американские войска применяли фосфорные бомбы, содержащие так называемый "белый фосфор". Данный вид оружия запрещен к использованию распоряжениями Государственного департамента США и международными конвенциями. Взрываясь, фосфорная бомба образует облако радиусов 150 метров, при этом все, кто находятся в его пределах, погибают. В доказательство своих слов репортеры приводят множество видео и фотоматериалов. В частности, в фильме представлены фотографии обуглившихся тел жителей иракского города, в том числе женщин и детей, интервью с местными жителями, а также свидетельства бывших американских военных. Один из них подтверждает, что "слышал о приказе повышенной секретности, потому что при обстреле Эль-Фаллуджи использовался "белый фосфор". Фильм, в частности, включает в себя интервью бывшего военнослужащего армии США, который утверждает, что "слышал приказ соблюдать осторожность, потому что будет применяться "белый фосфор". Потом я видел сожженные тела женщин и детей". Биолог из университета г. Эль-Фаллуджа Мохамед Тарек в интервью итальянцам рассказал, что после обстрела города он обнаружил много обуглившихся тел, причем одежда на них была не тронутой. Именно такие свойства имеет "белый фосфор" - уничтожает людей и не затрагивает одежду и здания.

Кроме того, по информации авторов фильма, в ходе масштабной контртеррористической операции в пригороде Эль-Фаллуджи американская армия использовала особый вид напалма – MK77, применявшийся еще во время войны во Вьетнаме и запрещенный конвенцией ООН. В репортаже показаны съемки с истребителей, сбрасывающих бомбы с напалмом на иракские деревни. Это привело к огромному количеству жертв среди мирного населения. Чтобы оставить использование запрещенных видов оружия в секрете, американские военные ограничили доступ журналистов и представителей гуманитарных организаций в район боевых действий[548] .

Таким образом, и развязанная в нарушение Устава ООН война, и смерть многих невинных граждан, и заключение под стражу невинных людей и их пытки, и огромный ущерб от войны, и применение запрещенных видов оружия остались, по сути, безнаказанными, как для лидеров агрессивных государств, так и для их военнослужащих, совершавших эти и другие воинские преступления. Все перечисленные факты о многочисленных международных преступлениях США и их союзников по блоку НАТО позволяют прийти к выводу не о случайности, а системности в нарушении норм международного права в угоду интересам правящих кругов этих стран, что свидетельствует о соответствующем криминальном уровне их правосознания. Вместе с тем, в то время как США в нарушение международных норм целенаправленно отрабатывает применение химического оружия на живом противнике Россия активно уничтожает свои огромные запасы этого стратегически важного средства поражения живой силы противника[549] , рискуя остаться безоружной в этой области ведения вооруженной борьбы.

Приведенные примеры наводят на мысль о том, что международно-правовые средства (международные договоры, конвенции и т.п.) в области ликвидации различных видов оружия и других норм МГП могут использоваться и, как показывает опыт, используются государствами с низким правосознанием злонамеренно – для ослабления с помощью этих средств военной мощи государств с более высоким правосознанием. Поэтому при появлении первых фактов нарушений необходимо моментально прекращать выполнения по таким международным обязательствами и выходить из соответствующих международных договоров, разоблачая коварные замыслы потенциальных вероятных противников России.

Другое Заявление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об угрозах глобальной безопасности в связи с международной антитеррористической операцией"[550] раскрывает суть происходящих в мире процессов и указывает главный источник угрозы миру, в том числе и России, и методы ведения им агрессии. Государственная Дума с озабоченностью отмечает в этом Заявлении, что развитие ситуации в мире после событий 11 сентября 2001 года стало приобретать все более тревожный характер. Вследствие искажения принципов и целей борьбы против международного терроризма и проявления тенденций к милитаризации международных отношений возникли серьезные угрозы глобальной и региональной безопасности. Обусловленное беспрецедентными человеческими жертвами лидерство Соединенных Штатов Америки в антитеррористической коалиции привело к тому, что борьба стала вестись не столько против реальных террористических организаций, сколько против традиционно неугодных Вашингтону режимов, причастность которых к "Аль-Каиде" не установлена. Государственная Дума считает, что лозунг борьбы с терроризмом не может использоваться Соединенными Штатами Америки для сведения счетов с Ираном, Корейской Народно-Демократической Республикой и Ираком, объединенными Вашингтоном в некую "ось зла".

Анализ сообщений, поступающих с места проведения боевых операций в Ираке, также раскрывает истинное отношение США и его союзников к нормам МГП и международному трибуналу. Приведем лишь некоторые из них, чтобы понять масштаб бедствия и уровень правосознания американских войск – одного из вероятных противников России.

Так, американское командование выплатило более 1,5 миллиона долларов в качестве компенсаций иракским мирным жителям, пострадавшим от солдат оккупационных сил. В эту сумму вошли выплаты раненым и семьям убитых, а также людям, которым был нанесен материальный ущерб, сообщается на сайте газеты Guardian. По словам военных, иракцы подали более 10 тысяч жалоб на действия американских солдат с требованием компенсации. Сколько жалоб было удовлетворено, командование не уточняет. Сообщается лишь, что выплаты производятся только тем мирным жителям, которые пострадали в небоевых условиях от ошибок или халатности военных. Американские командиры выплачивают компенсации из резервов, которыми имеют право распоряжаться по собственному усмотрению. При этом военные очень редко признают ответсвенность за ущерб здоровью или имуществу мирных жителей. Средний размер компенсации не превышает нескольких сотен долларов. В некоторых случаях от иракцев требуют подписать бумагу об отказе от дальнейших претензий. Точное число мирных жителей, убитых и пострадавших в результате американской операции в Ираке, остается неизвестным. В октябре правозащитная организация Human Rights Watch сообщила, что с 1 мая - официальной даты окончания активных боевых действий в Ираке - от рук американских солдат погибли 94 человека. Только в Багдаде были убиты 20 мирных жителей. Иракские суды, согласно распоряжению оккупационных властей, не имеют права рассматривать иски против солдат коалиции и гражданских сотрудников американской администрации Ирака. Что касается трибуналов американской армии, то они рассматривают лишь несколько дел, связанных с избиениями и убийствами иракских военнопленных[551] .

Как видно из сообщения, за халатность и ошибки военнослужащих США, повлекшие смерть мирных граждан или ущерб их здоровью и имуществу военные преступники ответственности не несут, лишь некоторым пострадавшим или членам семьи убитых мирных жителей выплачивается мизерная компенсация, да и то далеко не всем.

Согласно другому сообщению: «Троим американским военнослужащим из подразделения военной полиции в субботу будут предъявлены официальные обвинения в связи с избиениями иракских военнопленных на американской базе Camp Bucca на юге Ирака. В случае, если военных признают виновными, они могут быть приговорены к лишению свободы на срок от 21 до 25 лет, передает агентство Reuters. Как следует из материалов дела, всего в избиениях участвовали четверо военнослужащих - сержанты Лиза Гирман (Lisa Girman), Скотт Маккензи (Scott McKenzie), Тимоти Каньяр (Timothy Canjar) и Шона Эдмондсон (Shawna Edmondson). Эдмондсон решила уволиться из армии, чтобы не попасть под военный трибунал. Трибуналы американской армии рассматривают несколько дел, связанных с избиениями и убийствами иракских военнопленных. В конце октября было предъявлено обвинение подполковнику Аллену Уэсту (Allen West). Ему инкриминируют нарушение правил проведения допросов пленных: в деле говорится, что Уэст при допросе иракца дважды выстрелил из пистолета с таким расчетом, чтобы пули прошли рядом с арестованным. В середине октября восьми американским морским пехотинцам были предъявлены различные обвинения в связи с убийством иракского пленного. По статье "убийство" проходит, в частности, майор Кларк Полес (Clark Paulus)»[552] .

Командующий коалиционными силами в Ираке Рикардо Санчес (Ricardo Sanchez) приказал провести уголовное расследование на основании поступившей информации о жестоком обращении с пленными иракцами на одной из американских баз, сообщает Associated Press. В распространенном американскими военными заявлении не говорится, о какой именно базе идет речь, не указываются также какие-либо конкретные случаи жестокого обращения с заключенными. Говорится лишь, что "расследование было начато на основании полученных сообщений о имевшем место жестоком обращении с заключенными" и что "расследование будет тщательным и профессиональным". Представитель министра обороны США Лоуренс Ди Рита (Lawrence Di Rita) заявил в Вашингтоне, что расследование было начато "на основании серьезной и заслуживающей доверие информации". Он отказался раскрыть какие-либо детали. Ранее трое американских солдат: сержант Лиза Мари Гирман (Lisa Marie Girman), старший сержант Скотт Маккензи (Scott A. McKenzie), младший сержант Тимоти Каньяр (Timothy F. Canjar) были уволены из армии США за жестокое обращение с пленными на базе Camp Bucca на юге Ирака. Случаи жестокого обращения с военнопленными имели место 12 мая 2003 года. Двое из уволенных понижены в звании, зарплата всех троих за два месяца была конфискована. Все они уже были возвращены в США[553] .

В другом сообщении указывается, что американским военным судом было предъявлено обвинение трем морским пехотинцам в связи со смертью иракского заключенного, которого, по словам следователей, били руками и ногами и душили. Как сообщает Associated Press, речь идет о 52-летнем Наджен Садун Хатабе (Nagen Sadoon Hatab), высокопоставленном члене партии "Баас", который был помещен в лагерь для интернированных Camp Whitehorse в южном Ираке в конце июня[554] .

Перечень разного рода военных преступлений и нарушений, оставшихся, по сути, без беспристрастного уголовного преследования и наказания уполномоченного международного трибунала, можно перечислять долго, однако достаточно и выше указанного, чтобы понять, что МГП в борьбе с хитрым и лукавым агрессором, безнаказанно попирающим нормы международного права, является, в сущности, коварным оружием, скрытым инструментом, мощным правовым средством, направленным на ослабление боевой мощи законопослушного противника, имеющего более высокий уровень правосознания, стремящегося добросовестно выполнять принятые перед международным сообществом обязательства, хотя и связывающие его возможности по противодействию агрессии.

К сказанному следует добавить также и еще один факт, наглядно демонстрирующий уровень правосознания руководства США и представителей его военного ведомства, во многом объясняющий разразившийся кризис международного права. Пентагон подготовил новый план использования подразделений специального назначения в рамках контртеррористических операций за рубежом, сообщается на сайте газеты Washington Post. Согласно этому плану, войска специального назначения будут действовать в иностранном государстве без ведома американских дипломатов, которые там работают. Посол США (высший зарубежный представитель американской исполнительной власти), который в настоящее время является последней инстанцией, способной отменить спецоперацию по особым политическим или иным причинам, теперь даже не будет знать о том, что она проводится. Ставить в известность о будущей операции будут лишь нескольких государственных деятелей в той стране, где ее соберутся проводить. Возможно, в определенных случаях о ее проведении вообще никто не будет знать, кроме участников акции. Этот план является составляющей некоего строго засекреченного "приказа об исполнении" - стратегии, которую американские военные разрабатывают с 11 сентября 2001 года. Эта стратегия включает в себя положения, позволяющие силам специального назначения действовать более гибко и самостоятельно в отношении террористической инфраструктуры во все мире. План, как утверждают в Пентагоне, позволит им более успешно бороться с терроризмом. По мнению американцев, эта борьба является не серией спецопераций, а продолжительной войной, и поэтому действовать в ней надо по военным законам. В плане Пентагона упоминается только "военный" спецназ - подчиненный Министерству обороны. В него входят Силы специального назначения армии США (US Army Special Forces), Рейнджеры армии США (US Army Rangers), 1-я оперативная группа специальных операций - "Дельта" (1st Special Forces Operational Detachment - Delta), ССО ВМС США (US Navy Seals), а также Разведка Корпуса Морской Пехоты США (US Marine Force Recon)[555] .

Представленные немногие факты многочисленных нарушений международного законодательства западными державами наглядно свидетельствует об уровне правосознания военно-политического руководства этих стран, об их отношении к международному праву (и в первую очередь к МГП), если оно вдруг оказывается препятствием к достижению своекорыстных целей. В этой связи становятся очевидными и бесперспективными усилия военных юристов США, Германии и других западных держав по внедрению МГП во внутреннее законодательство этих стран, создание оперативного права без должного воздействия на правосознание войск, без соответствующего отношения руководств и личного состава войск этих стран к незыблемым духовным ценностям, на которых и держится мир. Правовая работа, острие которой направлено на совершенствование внешней формы, а не внутреннего содержания (правосознания) в отношениях между людьми, – бесплодна. И приведенные примеры наглядно подтверждают это правило.

Все выше изложенное показывает также и складывающиеся в мире источники угроз агрессии и обнаруживает неспособность мирового сообщества имеющейся у него системой международных правовых средств предотвратить либо ликвидировать возникающие угрозы или хотя бы эффективно противостоять им. Данное обстоятельство выдвигает необходимость пересмотреть всю международно-правовую систему на предмет соответствия (в новых сложившихся условиях) каждого из ее элементов, правовых средств, заявленным целям и способности их достигать. Очевидно, что те международно-правовые механизмы, которые перестали соответствовать первоначальным целям либо не способны их достигать, должны соответствующим образом корректироваться либо ликвидироваться.

В этой связи вызывает серьезные опасения положение Конституции России, признающее, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, а если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (п. 4 ст. 15). Приоритет международного права над национальным в динамично меняющемся мире может обернуться тяжелыми последствиями для любого государства связанного международными обязательствами, которые отдельными странами все чаще и чаще нарушаются в угоду своим интересам. Особенно остро это обнаруживается в области МГП, содержащего огромное количество ограничений и запретов в отношении средств и способов ведения войны. В условиях систематического безнаказанного нарушения этих норм МГП рядом государств (что свидетельствует о низком уровне правосознания политического руководства этих государств и самого личного состава войск), нет основания ожидать от них законопослушности в дальнейшем (т.е., что уровень правосознания политического руководства и войск вдруг резко повысится), в том числе и при нападении на Россию. При таких обстоятельствах может возникнуть ситуация, когда противник не будет связывать себя при ведении боевых действий никакими международными обязательствами и применять в отношении России все наиболее приемлемые (в том числе и запрещенные МГП) средства и способы ведения вооруженной борьбы, а Россия будет ограничена в применении наиболее действенных и эффективных, но запрещенных средств и способов ведения боевых действий, т.е. окажется в заведомо невыгодных, неравных условиях.

Ситуация усугубляется еще и тем, что все ведомственное военное законодательство как уже ранее отмечалось, требует строгого соблюдения норм МГП командирами и их изучения личным составом, а все правовое обеспечение сводится к обеспечению реализации этих норм при планировании и проведении военных действий, боевых операций. Даже в случае изменения в критический момент политики высшего руководства страны в этом вопросе, не сможет автоматически измениться правосознание, навыки и умения командиров и штабов, а также личного состава в отношении МГП.

Таким образом, МГП в совокупности с названным положением Конституции России (закрепляющим приоритет международного права над национальным) при определенных условиях (низком правосознании противника, которое, по свидетельству военной истории, как правило, и бывает у агрессора – вторая мировая война и вышеуказанные военные события являются ярким тому подтверждением) могут оказаться теми гирями, которые при возникновении войны потянут Россию ко дну. Целью же правовой работы на данном направлении является как раз прямо противоположное – создание и поддерживание в максимально эффективном состоянии такого организационно-правового механизма, который бы максимально способствовал, помогал (а не связывал, мешал) достижению победы над противником. Задача, следовательно, состоит в том, чтобы исключить такую благоприятную для агрессора возможность, т.е. внести соответствующие изменения в Конституцию России, законодательные и ведомственные акты, четко обозначив приоритет национальных интересов над международными выгодами (т.е. интересами других государств). Правовая система должна работать на благо русского народа и русского человека, как опоры, основы государства и его процветания, а не на благо американского (китайского, турецкого или немецкого) народа или американца (китайца, турка или немца), который может оказаться агрессором или выступить на стороне агрессора, в том числе и в отношении России (что при складывающейся военно-политической ситуации исключить в обозримом будущем нельзя).

Опасность приоритета международного права над национальным и ориентации правовой работы на рассматриваемом направлении на строгое выполнение МГП, даже если противник его нарушает (в этом случае Наставление по правовой работе предписывает подразделениям юридической службы (юридическому советнику) лишь фиксировать такие нарушения), состоит еще и в том, что современные средства и методы поражения обладают такой огромной мощью, что их применение (в том числе и в нарушение МГП) в начальный короткий период войны могут предопределить весь ее дальнейший ход, создать явное преимущество нарушителя МГП над его законопослушным исполнителем. А как гласит русская народная пословица, проверенная жизнью и подтвержденная выше приведенными примерами последних событий, – «победителей не судят».

Следовательно, и Основной закон России и другие акты по этому вопросу, в том числе и Наставление по правовой работе в ВС РФ, требуют переосмысления и соответствующей корректировки. Правовое обеспечение действий войск (сил) в вооруженных конфликтах и при выполнении задач по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности должно организовываться и проводится в целях содействия с помощью правовых средств решению с максимальной пользой для России задач в этой области, а также соблюдения в этих условиях законодательства Российской Федерации и по возможности, исходя из конкретных обстоятельств, норм международного гуманитарного права. Оно заключается в первую очередь в упорядочении с помощью права управления в области подготовки и применения войск с целью наилучшим образом достигать стоящие перед военными организациями цели и задачи – в осуществлении командирами (начальниками) комплекса правовых мероприятий, направленных на решение боевых и других задач, а также в оказании юридической (правовой) помощи органам военного управления, командирам (начальникам) путем выработки различных правовых средств, направленных на решение боевых, вспомогательных и других задач, проведении правовых экспертиз проектов боевых документов и соответствующих консультаций, контролем соблюдения законодательства непосредственно в ходе боевых действий, а также проведением других мер по предотвращению или пресечению нарушений законности.

Следующее важнейшее направление деятельности военных организаций, –являющееся, по сути, их отличительной особенностью, – это боевая подготовка . По непонятным причинам данное направление не получило никакого отражения в Наставлении по правовой работе в Вооруженных Силах РФ, несмотря на то, что именно боевая учеба является ядром жизнедеятельности войск, стержнем, пронизывающим все наиважнейшие направления деятельности Вооруженных Сил и от того, насколько успешно она проводится в войсках в мирное время, зависят во многом успехи государства во время войны, способность достигнуть превосходства и победы над противником.

«Тяжело в учении – легко в бою» – так звучит ставшая уже народною мудростью крылатая фраза, метко сформулированная великим русским полководцем А.В.Суворовым. Не только огромный полководческий опыт, но и вся история России, сама жизнь подсказывает, что для обеспечения надежной обороны такой огромной и богатой страны необходимо все силы, все средства, все внимание концентрировать прежде всего на обеспечении напряженной боевой учебы войск, поскольку от уровня их обученности во многом зависит обороноспособность государства, исход возможной в будущем войны. Поэтому весь государственный механизм, все Вооруженные Силы должны в первую очередь быть нацелены на обеспечение обучения войск военному делу «настоящим образом» – этому должно уделяться главное внимание, все основное время, все силы.

Что же мы видим в действительности, если проанализировать динамику правовой работы в этом вопросе за последние пятнадцать-двадцать лет. Анализ правовых документов и правовой практики жизни войск в послевоенный период вплоть до начала «перестройки» показывает, что государство (и осуществляемая им правовая политика) уделяло большое внимание вопросам боевой учебы войск, выделялись соответствующие средства, проводились широкомасштабные военные учения, отрабатывались боевые задачи – весь внутренний строй в той или иной степени был сориентирован на повышение уровня боевого мастерства личного состава частей и подразделений. В конце 80-х и особенно в 90-х годах ушедшего столетия правовая политика претерпела существенные изменения, в результате чего появилось огромное количество правовых актов прямо или косвенно наносящих вред системе боевой подготовки войск. Многие из этих актов уже рассматривались выше, поэтому лишь кратко их перечислим.

Это манипуляция вниманием военнослужащих и перевод его с обязанностей по совершенствованию боевого мастерства на огромное количество всевозможных прав и льгот военнослужащих (принятие в 1993 г. Закона РФ «О статусе военнослужащих» и др.), многие из которых декларируются, но реально государством не обеспечиваются, либо которые вообще препятствуют проведению полноценного обучения (например, по приравниванию военной службы к труду гражданского персонала путем заключения контрактов (как прообразов трудового и гражданско-правового договора), ограничения служебного времени еженедельной продолжительностью в 40 часов, хотя и с некоторыми оговорками, что только в высших военно-учебных заведениях для обучающихся контрактников повлекло сокращение времени на профессиональную и другие виды подготовки с 54 до 40 часов и в результате привело к ежегодным потерям в размере около 700 человеко/часов занятий (в основном самоподготовки), а за весь период обучения – свыше 2000-3500 человеко/часов).

Это предоставление возможности военнослужащим обжаловать в суде действия командования, в результате чего все внимание концентрируется не на добросовестной боевой учебе, повышении своего уровня мастерства, а на отстаивании в суде всевозможных прав, в связи с чем, кроме того, подрывается и авторитет командиров, снижается их требовательность в этом вопросе.

Это и появление в России института уполномоченного по правам человека (с огромным аппаратом сотрудников, который реальными полномочиями не обладает, а выполняет, по сути, функции статиста, фиксируя те или иные нарушения и пересылая их в различные государственные органы большей частью в правоохранительные, дублируя тем самым отдельные функции этих органов, проедая огромные средства, которые можно было бы пустить на боевую учебу).

Это и назначение на высокие воинские должности гражданских лиц, не имеющих ни соответствующих воинских званий, ни соответствующих военных знаний, ни соответствующего боевого опыта управления воинскими подразделениями (в связи с чем возникает закономерный вопрос, чему они могут научить, какой личный пример преподать, какой авторитет приобрести в войсках, как объективно оценить уровень боевого мастерства, принять грамотное решение по улучшению боевой подготовки в войсках, выработать и провести в жизнь мероприятия по повышению уровня боевой учебы).

Это и существенное сокращение объемов финансирования Вооруженных Сил, с одной стороны, а с другой, – предоставление военным организациям возможности заниматься предпринимательской деятельностью и искать внебюджетные источники финансирования (в результате чего боевая учеба отодвигается у командира и его заместителей на второй план, а вопросы выживания, поиска внебюджетных источников финансирования, а нередко, вслед за этим и личного обогащения, как свидетельствуют многочисленные материалы прокурорских проверок[556] , – начинают занимать все больше и больше его внимания и служебного времени).

Нельзя обойти вниманием и отсутствие после отмены цензуры надежного правового механизма предотвращающего проникновение в СМИ дезинформации или тенденциозно подаваемых материалов, подрывающих авторитет командного состава войск, социальную значимость высокого профессионализма воинов, а также привлечения к ответственности лиц дискредитирующих в СМИ военную службу, военнослужащих, их командиров и военное дело в целом, разрушающих у воинов мотивацию, стремление к добросовестной боевой учебе.

Можно указать также и на многое другое (ликвидация, например, эффективных мер дисциплинарного воздействия – дисциплинарного ареста военнослужащих), что в той или иной степени негативно сказывается на боевой учебе, создавая мощную систему правовых средств, по сути, препятствующую повышению уровня боевой подготовки войск. Такая тенденция недопустима и пагубна, поэтому должна детально изучаться и находиться под чутким государственным контролем и управлением. Большую помощь в этом деле может оказать правовая работа, как стройная выверенная система правовых средств, направленных на достижение определенных целей военной организации, в том числе и в деле обеспечения боевой подготовки войск.

Правовая работа в Вооруженных Силах и других военных организациях этому ответственному участку управленческой деятельности должна уделять пристальное внимание, искать и внедрять наиболее эффективные правовые механизмы, способствующие повышению результатов обучения войск. Процесс боевой учебы должен быть одним из главных практически в каждой военной организации (иначе она по своей сути не будет военной), в силу чего он должен получить правовое закрепление и находиться под контролем и управлением с целью его неуклонного улучшения. В наставлении по правовой работе обязательно должно присутствовать отдельное самостоятельное направление по повышению боевой подготовки войск с помощью правовых средств, в котором должны закрепляться основные этапы всего процесса боевой учебы, начиная с издания приказа на период обучения и его обязательных элементов и заканчивая промежуточными и итоговыми формами контроля, отчетности, а также приказа по итогам периода обучения и требования предъявляемые к этому документу. Кроме того, необходимо правовое закрепление зон ответственности за те или иные этапы процесса боевой учебы за конкретными должностными лицами и определение их помощников (заместителей на период их отсутствия по объективным причинам), документальное закрепление их обязанностей и полномочий, правовое закрепление основных мер безопасности при работе с техникой и обращении с оружием и т.п. Важным элементом процесса боевой учебы являются цели, которые предполагается достичь в результате обучения, те улучшения, к которым должен стремиться весь личный состав, а также определение главных источников, резервов, за счет которых и предполагается превысить показатели предыдущего периода обучения.

К сожалению, в Наставлении по правовой работе в ВС РФ данное важнейшее для Вооруженных Сил направление деятельности, отражающее их сущность и предназначение, не нашло отражение, в результате чего складывается впечатление, будто боевая учеба по своей важности и значимости для военного дела и обеспечения надежной обороны страны стоит в конце всех остальных видов деятельности органов военного управления и войск, хотя в действительности это не так. Боевая подготовка должна стоять в центре внимания руководства страны и занимать одно из первых мест в деятельности Вооруженных Сил, на нее должны быть нацелены и под нее должны подстраиваться все остальные виды деятельности войск, поскольку именно она в первую очередь укрепляет боевой дух воинов, формирует их боевые и волевые качества, знания и опыт, характеризует уровень боеготовности Вооруженных Сил, обороноспособности государства. Поэтому и правовая работа в Вооруженных Силах в центре внимания должна иметь систему правовых средств, способствующих улучшению функционирования как самого процесса боевой подготовки, так и его результатов. Следовательно, необходимо в Наставлении по правовой работе в ВС РФ такое направление правовой деятельности органов военного управления предусмотреть и закрепить в правовом порядке, а также разработать и закрепить систему наиболее важных, эффективных правовых средств, требуемых для достижения высокого уровня боевой подготовки и его неуклонного повышения.

Теснейшим образом с боевой деятельностью и боевой учебой связано и воспитание личного состава , которое является, по сути, другой, обратной, невидимой на первый взгляд, стороной медали, а по своему существу – тем фундаментом, на котором зиждется здание системы обучения военному делу, которое во многом определяет успех боевой учебы, и без которого, как и без боевой подготовки, военное дело немыслимо. Именно поэтому в современных условиях ведения войн морально-психологическое состояние войск является одним из важнейших факторов, предопределяющих во многом исход сражения. Обучить солдата недостаточно – необходимо еще воспитать в нем такое состояние духа, которое обеспечило бы применение им этих знаний и навыков в тяжелейших условиях военного времени, в опасных условиях боевой обстановки. Несмотря на то, что боевая учеба и воспитание личного состава являются двумя столпами, на которых в основном и держится вся военная организация государства (которые рельефно выявляют специфику военной организации общества, составляют ее ядро, то главное в военном деле, ради чего военная организация собственно и создается), – тем не менее, как и боевая подготовка воспитание воинов не нашло своего должного отражения в Наставлении по правовой работе в ВС РФ, в связи с чем складывается впечатление, что в войсках воспитание личного состава в духе любви и преданности родине, мужества и героизма, твердости и непоколебимости, честности и жертвенного служения, высокой воинской дисциплины и терпеливого перенесения тягот и лишений военной службы – является не столь существенным и не оказывает решающего значения на успех в ратном деле. Однако, как свидетельствует сама жизнь и как показывает богатая военными событиями история России, это не так. Именно во многом благодаря своим высоким духовным качествам, так остро необходимым на войне, одерживал русский солдат победы, зачастую в явно неравных схватках и сражениях.

В Наставлении по правовой работе в ВС РФ упоминается лишь о правовом воспитании, которое включается в правовое обучение, и по сути, как уже отмечалось, сводится к изучению правовых минимумов. Однако что толку знать правовые нормы и не выполнять их, особенно в боевых условиях, требующих от солдат максимального напряжения духовных сил, твердости и непоколебимости духа, воли, мужества, терпения, верности долгу перед Отечеством и народом. Какая польза иметь необходимые знания и не иметь достаточно мужества и духовной воли для их применения, что толку уметь воевать, но не иметь достаточного терпения и твердости для победы над противником, какой смысл изучать военное дело трусу или предателю, какой прок знать в совершенстве воинскую специальность пацифисту, дезертиру или изменнику – только пустая трата сил и времени, очевидные убытки и вред для государства. А между тем, как ранее уже отмечалось, война дело духовное, волевое, требующее предельного напряжения духовных сил противоборствующих сторон, несгибаемой, несокрушимой воли к победе. Поэтому воспитание духовных качеств и их неуклонное укрепление есть одна из главных задач командиров всех степеней. Вместе с тем, проведенные в этой области исследования показывают, что духовные качества, в т.ч. и необходимые на войне, тесно связаны с здоровым, крепким правосознанием и верой в Бога.

Как указывает И.А.Ильин, вера в Бога есть истинный фундамент благородного правосознания. Почему это так? Потому что право по самому глубокому существу своему есть атрибут не инстинкта, а духа; иными словами, оно есть форма жизни не одушевленного животного, а одухотворенного и поэтому нуждающегося в свободе и самодеятельности существа . Инстинкт имеется и у животных, но они лишены правосознания и не могут быть субъектами права . Субъект правосознания и права есть разумный и духовный личный центр , способный к внутреннему самообладанию и самоуправлению . Это духовный организм, имеющий в своем внутреннем мире критерий добра и зла , должного и недолжного, позволенного и запретного, и способный руководить своей внутренней и внешней жизнью. Это духовная личность, способная иметь родину , любить ее, служить ей, бороться за нее и умирать за нее. А это значит, что субъект права и правосознания вырастает из того глубокого и священного слоя души, где господствуют веяния Божии, где душа человека и Дух Божий пребывают в живом соприкосновении, в таинственном и благодатном единении. Напротив безбожник – это человек, отвергающий в себе этот таинственный источник священного, это «духовное место» откровений, зовов и молитв, всю эту сферу предметного предстояния. Вот почему он презирает свободу и попирает право, извращает государственную жизнь, отрицает родину, тянет к интернационализму и проповедует предательство своей страны. У верующего человека, по убеждению И.А.Ильина, все обстоит иначе. Вера в Бога есть для него начало «жизни по Божьему», начало правовой совести, лояльности, уважения к праву и свободе; начало ранга, дисциплины и служения; начало патриотического и государственного вдохновения… Бог есть источник всего духовного на земле, а следовательно, и патриотизма, и лояльности, и дисциплины, и ранга, и служения; и все эти необходимые и драгоценные атрибуты духа приемлются верующими не из страха и расчета, а в порядке добровольного самовменения. Право и государство без правосознания – невозможны и нелепы, а безбожники попирают правосознание, разлагают и отрицают его. Поэтому все, что они создают под видом и под именем «государства», есть мертворожденное построение; механизм страха и рабства; каторга бесправия, произвола и принуждения; система унижения; «политическая» декорация для обмана подслеповатых путешественников[557] .

Таким образом, как видно из приведенного суждения и вывода вера в Бога, являясь источником и фундаментом правосознания, укрепляет прежде всего духовные качества личного состава, в связи с чем она является чрезвычайно значимой для правовой работы, поскольку способствует решению одновременно как минимум двух важных задач – воспитание воинского духа у защитников Отечества и укрепления их правосознания, воинской дисциплины, исполнительности, т.е. повышение законности, уровня состояния правовой работы в войсках. Этот фактор – огромное влияние веры в Бога на успех в военном деле – глубоко осознавался многими государственными деятелями и полководцами на протяжении практически всей истории России и широко использовался (в том числе и с использованием различных правовых средств) в строительстве вооруженных сил, повышении боевого духа армии и флота, а также в религиозном воспитании народа, из среды которого и поступают в войска будущие защитники Отечества.

Неразумно отказываться от этого мощного средства укрепления морально-психологического состояния войск и в современных условиях, когда информационно-психологическое оружие начинает занимать доминирующее положение среди средств поражения противника, его мощь неуклонно возрастает, оказывая все большее поражающее действие, предрешая во многом ход и результат противостояния сторон. При этом бездуховность, отсутствие четких моральных ориентиров, деформированная (сориентированная на мнимые, ложные духовные блага) или неустойчивая система внутренних ценностей личного состава являются как раз той благоприятной средой, которая необходима для высокого поражающего действия этого не запрещенного МГП средства и способа уничтожения вероятного противника.

Война, динамично развиваясь, неуклонно смещается в духовную сферу человека, обнаруживая там неисчерпаемые возможности для будущих побед, ключ к тотальному военному превосходству, к покорению мира через сознание и волю людей. Поэтому одним из наиболее важных направлений деятельности органов военного управления в современных условиях является оздоровление, формирование и укрепление духовных качеств личного состава, его правосознания, проверенной веками системы духовных ценностей, влияющих положительно, прежде всего, на военное дело, – веры в Бога, любви (к своему народу и Отечеству), глубоко осознанного долга перед своим народом и Отечеством, несокрушимой духовной воли, доброй совести, мужества и героизма. Изучением всех этих качеств и сторон внутренней жизни человека, важных и для воина, на протяжении многих веков занимается Православие, которое и содержит в себе ответы на многие животрепещущие вопросы современности, средства и способы оздоровления и развития духовного мира человека, в т.ч. и личностных качеств военнослужащего.

Следовательно, центральным стержнем воспитательного процесса должно являться в первую очередь укрепление веры в Бога у тех, кто такую веру имеет, предоставление им возможности углубления своих духовных знаний, участия в богослужениях, таинствах, а для тех, кто такой веры не имеет – изучение Православного учения, роли и значения Православия в истории России, в особенности же в ее военной истории. В этой связи встает вопрос о выработке наиболее приемлемых, оптимальных и эффективных организационно-правовых форм такого управляющего воздействия на сознание воинов, которое позволило бы добиться неуклонного, устойчивого их духовного возрастания, оздоровления и укрепления их правосознания, повышения их боевого духа и личных качеств.

Субъектами данного вида деятельности должны быть не только и не столько командиры, как правило, не являющиеся глубокими специалистами в этих вопросах духовного делания, сколько представители духовенства, священнослужители, имеющие соответствующий духовный сан (статус), опыт и знания в этом деле. Необходимо, как уже отмечалось, восстановление в войсках института военного духовенства, существовавшего вплоть до революционного переворота 1917 года и отмененного революционной властью, с одной стороны, как реальной духовной силы и мощного источника, обличавшего преступность действий новых властей по незаконному захвату власти в стране, с другой стороны, как учреждения, противоречащего новым идеологическим установкам, ориентирующимся на материализм и атеизм, на официальное отрицание существования Бога и борьбу с религиозными организациями. С перестройкой и гласностью в стране указанные основания отпали, незаконность и преступность революционных переворотов 1917 года была достаточно широко освещена и обличена в научных исследованиях и трудах, в СМИ, был принят ряд законодательных актов, закрепляющих свободу совести и вероисповедания граждан, свободу создания и деятельности религиозных организаций. Казалось бы необходимо с учетом ошибок возвращаться и к восстановлению незаконно свергнутой и проверенной временем системе управления страной, и к отмененной вместе с ней правовой системе, в том числе и к восстановлению наиболее полезных и действенных для государства правовых институтов, однако по непонятным причинам этого не происходит. По всей видимости, главным фактором здесь выступает сформировавшийся в атеистический советский период уровень правосознания пришедших к власти сил. Этот уровень правосознания и выступает тем непреодолимым (до сих пор) барьером в понимании того истинного места и подлинного значения, которое призвана играть вера в Бога в государственном строительстве и благоустройстве страны. В особенности же остро это негативное явление ощущается в военном деле, требующем чрезвычайно высоких личностных качеств, которых простое светское образование в таком необходимом объеме и такого высокого качества дать не в состоянии.

Как свидетельствует история России главным источником, движущей силой оздоравливающей и укрепляющей духовную жизнь (а значит и культуру, и правосознание) воинского коллектива на протяжении веков, вплоть до революционного переворота 1917 года, являлось военное духовенство. Поэтому и главной задачей правовой работы в Вооруженных Силах на рассматриваемом направлении (правовая работа в области воспитания личного состава) должно быть создание и поддержание такого правового режима, такого организационно-правового механизма, который в максимальной степени способствовал решению военными священниками двуединой задачи: реализации прав военнослужащих, связанных с их вероисповеданием, и воспитание в военнослужащих высоких духовных качеств защитника Отечества. При решении этой двуединой задачи военное духовенство должно осуществлять свою деятельность в тесном взаимодействии с органами воспитательной работы, которые должны для более полного и эффективного сотрудничества достаточно глубоко разбираться в основах соответствующего вероучения, чему они и должны постоянно учиться, повышая свои знания в этой области и используя их для пользы воинского воспитания, военного дела.

Примечательно то, что поскольку духовная природа человеческого естества и законы ее действия в обществе неизменны, то выдумывать правовые механизмы в этой области особо и не требуется, достаточно взять существовавшие до революции нормативные правовые акты о военном духовенстве и подкорректировать их с учетом современных реалий, особенностей государственного устройства. В дальнейшем же остается лишь совершенствовать по мере необходимости законодательство в этой области посредством методического руководства правовой работой на данном направлении.

Цели и задачи правовой работы в Вооруженных Силах по воспитанию у личного состава высоких духовных качеств защитника Отечества, неуклонному повышению боевого духа и морально-психологического состояния личного состава войск должны быть также закреплены в Наставлении по правовой работе в ВС РФ, как один из важнейших факторов обеспечения боеготовности войск и обороноспособности государства, должна быть закреплена в Наставлении также стройная система главных правовых средств, отлаженный процесс, направленный на улучшение как самой деятельности в этой сфере, так и на улучшение ее результатов, – чего, к сожалению, до сих пор не сделано.

Другим чрезвычайно важным для государства, и в особенности для его Вооруженных Сил, является вопрос кадрового обеспечения и замещения военнослужащими и лицами гражданского персонала должностей в соответствии со своими морально-деловыми и профессиональными качествами, знаниями и опытом.

Пророческими выглядят слова, высказанные И.А.Ильиным 20 февраля 1950 г.: «Нам не дано предвидеть грядущего хода событий. Мы не знаем, когда и в каком порядке будет прекращена коммунистическая революция в России. Но мы знаем и понимаем, в чем будет состоять основная задача русского национального спасения и строительства после революции: она будет состоять в выделении кверху лучших людей , – людей, преданных России, национально чувствующих, государственно мыслящих, волевых, идейно-творческих, несущих народу не месть и распад, а дух освобождения, справедливости и сверхклассового единения. Если отбор этих новых русских людей удастся и совершится быстро, то Россия восстановится и возродится в течение нескольких лет; если же нет, – то Россия перейдет из революционных бедствий в долгий период послереволюционной деморализации, всяческого распада и международной зависимости»[558] .

Через сорок лет после появления этих строк была «прекращена коммунистическая революция в России», однако, как свидетельствует анализ последующих пятнадцати лет, последовал «долгий период послереволюционной деморализации, всяческого распада и международной зависимости», что утверждает в мысли о том, что обеспечить отбор и выделение кверху лучших людей не удались. Приведенный факт позволяет глубже понять всю остроту кадровой проблемы стоящей перед Россией и ее Вооруженными Силами, показывает важность правильной организации и решения кадровых назначений и перемещений, обеспечения соответствия должностного лица занимаемой должности.

Развивая эту мысль далее И.А.Ильин, указывает, что всякое государство организуется и строится своим ведущим строем , живым отбором своих правящих сил, а судьбы государств определяются качеством ведущего слоя : успехи государства суть его успехи; политические неудачи и беды народа свидетельствуют о его неудовлетворительности или прямо о его несостоятельности, – может быть, о его безволии, безыдейности, близорукости, а может быть, о его порочности и продажности. Такова судьба всех народов: они расплачиваются унижениями и страданиями за недостатки своего ведущего слоя[559] .

В полной мере эти положения относятся и к военной организации общества, где указанные закономерности проявляются еще более рельефно в связи с особой тяжестью и сложностью решаемых ею задач. По этой причине на первый план выдвигается чрезвычайно сложная государственная задача по обеспечению высокого качественного уровня состояния духа в первую очередь командного состава, т. е. выдвижение на выше стоящие должности лучших по своим качественным характеристикам представителей воинских коллективов и постоянному повышению их морально-деловых качеств, укреплению их боевого духа.

В этой связи, актуальным является вопрос выработки правовых механизмов, способствующих улучшению положения дел на этом направлении деятельности органов военного управления, совершенствования правовой работы по качественному кадровому обеспечению войск. Необходимо отметить, что в том или ином виде в законодательстве эти вопросы регулируются, в том числе есть некоторые элементы и в Наставлении по правовой работе[560] , однако целостной, единой системы, взаимосвязанного, стройного механизма, документально закрепленного процесса, нацеленного на высокий качественный отбор кадров как в войска в целом, так и на вышестоящие должности, – в Наставлении по правовой работе в ВС РФ нет, что не способствует концентрации должного внимания и необходимых усилий на этом направлении деятельности органов военного управления, не позволяет эффективно бороться с недостатками в этой работе, а также причинами их вызывающими.

Выработка и закрепление в Наставлении по правовой работе в ВС РФ этого правового механизма позволит глубже вникать в сущность кадровой работы в войсках, ее цели и задачи, оценивать эффективность имеющихся правовых средств, вырабатывать и внедрять новые, более действенные, анализировать результаты функционирования этого процесса и корректировать его в целях совершенствования кадровой работы, повышения тем самым морально-деловых качеств в первую очередь командного состава, а также и всего остального личного состава военных организаций за счет установления жестких правовых фильтров, пропускающих на руководящие должности лишь лучшие по нравственным и духовным (морально-деловым) качеством кадры. В этом смысле кадровая работа тесно соприкасается с воспитательной работой, имеющей во многом схожие цели, но отличающейся по средствам и способам их достижения.

В этой связи остро встает вопрос о четкой координации и тесном взаимодействии этих направлений деятельности органов военного управления в целях более эффективного достижения во многом схожих, а по сути единых целей. Ведь совершенно очевидно, что чем хуже будут работать кадровые органы и привлекать к военной службе граждан с низкими правосознанием, духовным и культурным уровнем, морально-деловыми качествами, тем больше усилий и труда необходимо приложить органам воспитательной работы, чтобы поднять их качества до необходимого уровня, тем тяжелее и напряженнее борьба за повышение уровня правопорядка и воинской дисциплины, морально-психологического состояния в войсках. Ясно также и то, что чем эффективнее деятельность органов воспитательной работы, чем выше уровень морально-деловых качеств личного состава, тем легче решать задачи по расстановке кадров, выдвижению на вышестоящие должности достойных кандидатур, способных решать государственные задачи по защите Отечества на высоком качественном уровне.

Таким образом, назрела необходимость в объединении усилий этих органов военного управления и взаимном дополнении деятельности каждого из них, в том числе и путем нормативно-правового закрепления наиболее важных участков такой деятельности, оказывающих существенное значение на достижение их целей и задач, в Наставлении по правовой работе, в котором следует подробно регламентировать вопросы тесного взаимодействия по воспитанию высоких качественных характеристик как всего личного состава, так и конкретных воинов, их соответствие занимаемым должностям, отбор и назначение лучших из них по своим качествам (прежде всего духовным) на вышестоящие должности. И здесь в решении таких сложных вопросов уполномоченными лицами не обойтись без глубоких духовных знаний, помощи Церкви.

Подведя краткий итог, необходимо отметить два важных вывода:

1. Главными направлениями правовой работы должно быть содействие правовыми средствами наиболее качественному боевому применению войск, их боевой подготовке, воспитанию и кадровому обеспечению, однако правовая работа (судя по Наставлению по правовой работе в ВС РФ) этим важным для военного дела участкам деятельности органов военного управления внимания практически не уделяет, акцентируя его на решении второстепенных вопросов военного управления.

2. Состояние правовой работы в войсках на указанных главных ее направлениях напрямую зависит от духовности субъектов правовой работы, поэтому воспитание воинского духа, высоких положительных качеств воина является определяющим в военном деле и наиглавнейшим из этих направлений. Однако именно духовные качества (добродетели) являются предметом религиозного воспитания, что неразрывно связывает военное дело с Церковью как духовным источником боевой мощи государства.

3.6 Правовая работа в области обеспечения военных организаций необходимыми ресурсами (на примере жилищного обеспечения).

Ввиду обширности направлений правовой работы, проводимой в войсках и невозможностью охватить даже вкратце все ее существенные направления, влияющие на состояние обороны страны, в данном исследовании наряду с рассмотренными выше ограничимся лишь жилищным обеспечением военнослужащих, хотя объективно существуют и требуют своего исследования и разрешения проблемы правовой работы на многих других ее направлениях, таких, как обеспечение войск вооружением, техникой, боеприпасами; денежное, вещевое, продовольственное обеспечение военнослужащих; обеспечение сохранности военного имущества и многое другое.

Правовая работа в Вооруженных Силах в настоящее время испытывает серьезные затруднения как при осуществлении нормотворческой деятельности органов государственного, военного управления, так и при реализации правовых предписаний в жизнь войск на многих ее направлениях. Правовая же работа в области материального обеспечения как военных организаций, так и военнослужащих приобретает в настоящее время особую остроту. Рассмотрим данное важное направление более подробно на примере жилищного обеспечения, требующего особого внимания, поскольку обеспеченность военнослужащих жильем оказывает существенное влияние на морально-психологическое состояние личного состава, боеготовность войск в целом.

Анализ всего правового механизма обеспечения военнослужащих жильем, а также отдельных правовых средств, регулирующих те или иные отношения в этой сфере, показывает, что во многом этот механизм требует серьезной переработки и усовершенствования на предмет достижения стоящих перед правовой работой в этой области целей и задач – в первую очередь это обеспечение максимально возможной боеготовности частей и соединений. Следовательно, и все правовые средства, включаемые в это направление правовой работы должны способствовать, а не мешать, командирам достигать эту главную цель деятельности возглавляемого ими военного организма. С этой позиции и попытаемся посмотреть на роль и значение некоторых правовых средств в области жилищного обеспечения военнослужащих.

Анализ практической реализации в войсках жилищного договора (его заключение предусмотрено п. 1 ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих», постановлением Правительства РФ от 4 мая 1999 г. N 487) как правового инструмента регулирования военно-жилищных отношений показывает, что как таковой широкого практического применения в деятельности органов военного управления он не нашел. Это подтверждает малоэффективность указанного правового средства в силу и без того достаточно полно регламентированных нормами права отношений в сфере порядка и условий предоставления жилого помещения военнослужащему и членам его семьи. Органы военного управления обязаны обеспечить военнослужащего жилыми помещениями независимо от того, заключен этот договор ими или нет, а в случае заключения такого договора стороны не могут отступить от предусмотренных законодательством правовых предписаний и установленного порядка предоставления жилых помещений (например, предоставить жилье минуя очередь).

Командиры же вполне обоснованно уклоняются от заключения таких договоров, поскольку предоставление военнослужащему жилья лежит практически вне пределов их компетенции, т.к., как правило, жилье (или средства на его строительство) выделяют вышестоящие довольствующие органы, а распределяется оно военнослужащим в воинской части жилищными комиссиями, в которых командиры частей не состоят, в связи с чем и повлиять на их решение не могут (если оно не нарушает установленный законодательством порядок).

Более того, новым Жилищным кодексом РФ предусматривается (ст.ст. 99-102) порядок заключения, расторжения и прекращения договора найма специализированного жилого помещения (в т. ч. и служебного), в котором все необходимые и существенные условия стороны могут отразить с учетом военной специфики и особенностей выполняемых воинской частью задач, поэтому дублирование этих условий еще и в жилищном договоре приводит только к лишней трате времени и бумаги.

Таким образом, данное правовое средство (жилищный договор) какой-либо ценности для командиров (в смысле достижения указанной выше цели правовой работы на данном ее направлении), впрочем как и для самих военнослужащих (поскольку они и без заключения жилищного договора вправе обращаться в суды за защитой своих жилищных прав), не представляет, только засоряет законодательство, запутывает правовую работу в жилищной сфере, отвлекает внимание, время и силы от решения более важных вопросов, создает дополнительный источник раздражения и напряженности в отношениях командования (уклоняющегося от заключения такого договора) и личного состава (стремящегося его командованию навязать).

В связи с изложенным представляется целесообразным этот правовой институт из военного законодательства исключить как бесполезный в деле военного строительства и засоряющий, усложняющий военное законодательство, мешающий оптимизации и совершенствованию правовой работы в сфере военно-жилищных отношений.

Определенную опасность вызывают и недавние изменения внесенные Федеральными законами от 20.07.2004 г. № 71-ФЗ и от 22.08.2004 г. № 122-ФЗ в п. 1 ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих», в результате которых служебные жилые помещения предоставляются в населенных пунктах, в которых располагаются воинские части, а при отсутствии возможности предоставить служебные жилые помещения в указанных населенных пунктах - в других близлежащих населенных пунктах . Как видно данная законодательная норма не содержит крайнего предела границы, в радиусе (от воинской части) которой населенные пункты считаются близлежащими. Данное несовершенство может причинить серьезный вред обороне страны.

Особенно больно бьет эта норма по воинским частям, дислоцирующимся в крупных городах, поскольку, как известно, чем дальше от такого города располагается жилье, тем стоимость его дешевле, в связи с чем это обстоятельство будет толкать довольствующие органы закупать жилплощадь для воинских частей по самым низким ценам (поскольку в этом случае на одну и ту же сумму можно будет приобрести больше квадратных метров жилья и обеспечить большее количество личного состава жилплощадью), а значит достаточно далеко от дислокации таких воинских частей. Это будет бить как по боеготовности этих воинских частей (поскольку по тревоге собрать личный состав, разбросанный в большом радиусе проживания, будет практически невозможно), так и по карману самих военнослужащих, лишенных бесплатного проезда на общественном транспорте, поставит их перед необходимостью отнимать существенную часть денежного довольствия, семейного бюджета на транспортные расходы.

Учитывая, что в крупных городах и населенных пунктах, как правило, дислоцируются штабы и управления соединений, объединений, округов, главкоматов и т.п., то удар по их боеготовности и боеготовности подчиненных им частей наносится достаточно ощутимый. При наступлении войны (которая, на примере Великой Отечественной войны, скорее всего начнется в ночное время накануне выходных дней) оповестить и собрать штабы, командования и органы управления в кратчайший срок будет практически невозможно.

Данная норма может, кроме того, вызвать на этой почве напряженность как в отношениях командования воинских частей и вышестоящих квартирно-эксплуатационных органов, так и в отношениях между командирами и подчиненными, вынужденными проживать далеко от воинской части, что также негативно скажется на морально- психологическом состоянии личного состава, боеготовности войск.

В связи с изложенным данную норму представляется необходимым исключить либо, в крайнем случае, установить предельно допустимое расстояние до близлежащего населенного пункта с учетом потребностей обеспечения высокого состояния боеготовности войск.

Следует также учитывать и другое противоречие, свидетельствующее о низком уровне правовой работы уполномоченных органов. Так, в силу ст. 15 п. 6 ФЗ «О статусе военнослужащих» военнослужащие - граждане, а также граждане, уволенные с военной службы, и члены их семей имеют право безвозмездно получать в собственность занимаемые ими жилые помещения в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами, за исключением служебных жилых помещений и жилых помещений в закрытых военных городках. Анализ данной нормы дает основание полагать, что жилые помещения в общежитиях (не расположенных в закрытых военных городках) могут быть безвозмездно переданы в собственность военнослужащих при наличии их желания, – что, в свою очередь, обнаруживает несовершенство данной нормы, ее несоответствие целям правовой работы в этой области общественных отношений, а также ст. 4 Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в РФ», и требует соответствующей ее корректировки.

Кроме того, в связи с принятием 29.12.04 г. нового Жилищного кодекса РФ, вступившего в силу с 1.03.05 г. в Закон РФ «О приватизации жилищного фонда в РФ» были внесены существенные изменения в порядок безвозмездной передачи жилых помещений в собственность, которые могут создать определенные трудности в реализации выше указанного п. 6 ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих». Речь идет о Федеральном законе от 29 декабря 2004 г. № 189-ФЗ, в силу которого ряд статей (1-3) Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в РФ» будет признан утратившими силу с 1 января 2007 г. и с этой даты прекратит свое существование институт бесплатной передачи гражданам в собственность занимаемого ими в государственном и муниципальном жилищном фонде жилья. То есть возникнет коллизия норм права, состоящая в том, что согласно ФЗ «О статусе военнослужащих» у военнослужащих имеется право на приватизацию жилья в соответствии с федеральными законами, а согласно этим федеральным законам (на которые ссылается ФЗ «О статусе военнослужащих», т.е. в силу Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в РФ») бесплатная передача жилья гражданам прекращена, а следовательно, указанное право военнослужащих реализовано быть не может, поскольку порядок такой безвозмездной передачи вместе с отменой указанных статей Закона действовать не будет.

Этим же Законом (№ 189-ФЗ) внесены изменения и в ст. 4 Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в РФ», в результате которых в настоящее время не подлежат приватизации жилые помещения, предоставленные гражданам по договорам социального найма после 1 марта 2005 года. А это означает, что если военнослужащему после этой даты было предоставлено установленным порядком жилое помещение по договору социального найма, то в силу выше указанных обстоятельств бесплатно получить в собственность это жилье он уже, по-видимому, не сможет, если только не будет устранена данная коллизия законодательных норм путем внесения дополнения в данную статью: «за исключением военнослужащих».

Более того, в соответствии с п. 1 ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих» военнослужащим, заключившим контракт о прохождении военной службы до 1 января 1998 года (за исключением курсантов военных образовательных учреждений профессионального образования), и совместно проживающим с ними членам их семей на первые пять лет военной службы предоставляются служебные жилые помещения или общежития, а при продолжении военной службы свыше указанных сроков им предоставляются жилые помещения на общих основаниях. Однако вновь принятый Жилищный кодекс РФ таких общих оснований не предусматривает.

Анализ ст. 5 ЖК РФ дает основание полагать, что федеральные законы (затрагивающие жилищные отношения) должны соответствовать Жилищному кодексу РФ, а не наоборот, что свидетельствует о приоритете ЖК РФ над другими федеральными законами, его большей юридической силе. Это обстоятельство, в свою очередь, выдвигает вопрос о том, что следует понимать под общими основаниями, предусмотренными ФЗ «О статусе военнослужащих» и к какому основанию, из предусмотренных ЖК РФ, они больше всего подходят по своей сути.

Согласно ст. 7 ЖК РФ в случаях, если жилищные отношения не урегулированы жилищным законодательством или соглашением участников таких отношений, и при отсутствии норм гражданского или иного законодательства, прямо регулирующих такие отношения, к ним, если это не противоречит их существу, применяется жилищное законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона). Это правило, по-видимому, необходимо применить к возникшей правовой неопределенности.

В соответствии с п. 3 ст. 19 ЖК РФ в зависимости от целей использования жилищный фонд подразделяется на:

1) жилищный фонд социального использования - совокупность предоставляемых гражданам по договорам социального найма жилых помещений государственного и муниципального жилищных фондов;

2) специализированный жилищный фонд - совокупность предназначенных для проживания отдельных категорий граждан и предоставляемых по правилам раздела IV ЖК РФ жилых помещений государственного и муниципального жилищных фондов (применительно к военнослужащим это прежде всего служебные жилые помещения и жилые помещения в общежитиях);

3) индивидуальный жилищный фонд - совокупность жилых помещений частного жилищного фонда, которые используются гражданами - собственниками таких помещений для своего проживания, проживания членов своей семьи и (или) проживания иных граждан на условиях безвозмездного пользования, а также юридическими лицами - собственниками таких помещений для проживания граждан на указанных условиях пользования;

4) жилищный фонд коммерческого использования - совокупность жилых помещений, которые используются собственниками таких помещений для проживания граждан на условиях возмездного пользования, предоставлены гражданам по иным договорам, предоставлены собственниками таких помещений лицам во владение и (или) в пользование.

Анализ данной нормы показывает, что под общими основаниями, применительно к ФЗ «О статусе военнослужащих» допустимо рассматривать лишь предоставление военнослужащим жилья из жилищного фонда социального использования, т.е. по договорам социального найма . Однако и здесь имеется ряд серьезных противоречий, требующих разрешения на законодательном уровне.

В соответствии со ст. 49 ЖК РФ по договору социального найма жилое помещение государственного жилищного фонда предоставляется определенным федеральным законом или законом субъекта Российской Федерации категориям граждан, признанных по установленным ЖК РФ и (или) федеральным законом или законом субъекта Российской Федерации основаниям нуждающимися в жилых помещениях. Данные жилые помещения предоставляются в установленном ЖК РФ порядке, если иной порядок не предусмотрен указанным федеральным законом или законом субъекта Российской Федерации.

Поскольку ФЗ «О статусе военнослужащих» не устанавливает иной порядок предоставления жилых помещений по договору социального найма, следовательно, военнослужащим необходимо руководствоваться в этом вопросе ЖК РФ, ст. 53 которого устанавливает, что жилые помещения по договорам социального найма предоставляются гражданам, которые приняты на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях, за исключением установленных ЖК РФ случаев. При этом принятие на учет граждан в качестве нуждающихся в жилых помещениях осуществляется органом местного самоуправления на основании заявлений данных граждан, поданных ими в указанный орган по месту своего жительства. Этим же органом согласно данной норме ЖК РФ выносится решение о принятии на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях или об отказе в принятии на такой учет.

А это значит, что, решение о постановке на учет и ведение учета военнослужащих нуждающихся в жилье, предоставляемом на общих основаниях, должны осуществляться не в жилищных комиссиях военных организаций по месту их службы и под чутким руководством и контролем командиров, а в органах местного самоуправления по месту фактического проживания военнослужащих.

В силу ст. 57 ЖК РФ гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, жилые помещения по договорам социального найма предоставляются на основании решений органа местного самоуправления, а решение о предоставлении жилого помещения по договору социального найма, принятое с соблюдением требований ЖК РФ, является основанием заключения соответствующего договора социального найма в срок, установленный данным решением. Как видно из данной нормы и при принятии решения о предоставлении жилья военнослужащему по договору социального найма (т.е. на общих основаниях) жилищная комиссия военной организации также оказывается не у дел.

Вместе с тем, в соответствии со ст. 30 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ одним из принципов строительства Вооруженных Сил Российской Федерации, руководства ими и взаимоотношений между военнослужащими является единоначалие. Оно заключается в наделении командира (начальника) всей полнотой распорядительной власти по отношению к подчиненным и возложении на него персональной ответственности перед государством за все стороны жизни и деятельности воинской части, подразделения и каждого военнослужащего. Единоначалие выражается в праве командира (начальника), исходя из всесторонней оценки обстановки, единолично принимать решения, отдавать соответствующие приказы в строгом соответствии с требованиями законов и воинских уставов и обеспечивать их выполнение.

Таким образом, как видно из выше изложенного, единоначалие командиров в вопросе жилищного обеспечения личного состава в значительной степени подорвано. Если ранее он мог хоть как-то влиять на процесс предоставления жилья военнослужащим, на работу жилищной комиссии, поскольку лично проверял законность и утверждал ее решения, определял состав жилищных комиссий, то при сложившейся выше указанной правовой ситуации и эти последние рычаги управления (указанным процессом) и контроля (за его надлежащим функционированием в интересах обеспечения обороны страны) у него законодателем отняты и переданы, по сути, органам местного самоуправления.

Все это не может не сказаться самым пагубным образом и на состоянии боеготовности воинских частей и подразделений, поскольку подобное размывание единоначалия командиров в вопросах жилищного обеспечения военнослужащих, неспособность их управлять ситуацией в этом жизненно-важном (как для самих военнослужащих, так и для военного дела в целом) вопросе породит неуправляемый всплеск социальной напряженности в воинских коллективах, ударит по морально-психологическому состоянию личного состава (особенно подлежащего увольнению с предоставлением жилья), уронит авторитет и значимость командира в глазах подчиненных (как неспособного обеспечить решение их законных жилищных прав), вследствие чего подорвет и воинскую дисциплину, а также, кроме того, сделает командиров в значительной степени зависимыми от органов местного самоуправления, которые в вопросах обороны будут преследовать не столько общегосударственные, сколько в первую очередь свои местные интересы, интересы основного населения их избравшего.

Определенные сложности возникают и при определении по договору социального найма самого наймодателя , т.е. уполномоченного собственником жилья представителя, заключающего от имени собственника данный договор с военнослужащим. Согласно ст. 60 ЖК РФ по договору социального найма жилого помещения одна сторона - собственник жилого помещения государственного жилищного фонда или муниципального жилищного фонда (действующие от его имени уполномоченный государственный орган или уполномоченный орган местного самоуправления) либо управомоченное им лицо (наймодатель) обязуется передать другой стороне - гражданину (нанимателю) жилое помещение во владение и в пользование для проживания в нем на условиях, установленных ЖК РФ.

Согласно ранее действовавшего порядка, предусмотренного отмененным ЖК РСФСР ордер на вселение в жилое помещение по договору найма оформлялся и выдавался органами местного управления (ст. 47), а договор найма заключался с жилищно-эксплуатационными организациями (ст. 51). Ордер на вселение ныне действующее жилищное законодательство не предусматривает, а кто в настоящее время должен от имени собственника заключать с военнослужащим договор социального найма законодательство умалчивает.

Все выше изложенное свидетельствует о непродуманности и слабой правовой проработке принимаемых в последнее время законодательных актов, ставящих в тупик органы военного управления при решении стоящих перед ними задач по расквартированию войск, а также свидетельствует о несовершенстве правовой работы в военно-жилищной сфере, что ставит под угрозу обороноспособность страны.

Для скорейшего разрешения выше перечисленных, а также и других недоразумений в законодательном регулировании порядка реализации жилищных прав военнослужащих необходимо внести изменения в соответствующие законодательные акты, а также тщательно переработать Инструкцию о порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ воспользовавшись ст. 12 ЖК РФ, устанавливающей, что к компетенции органов государственной власти Российской Федерации в области жилищных отношений относятся определение порядка предоставления жилых помещений жилищного фонда Российской Федерации гражданам, которые нуждаются в жилых помещениях и категории которых установлены федеральным законом.

При осуществлении такой правовой работы необходимо также помнить, что неизменными достоинствами любого нормативного правового документа является простота, удобство как в пользовании им, так и в применении содержащихся в нем предписаний. Однако анализ законотворческой и правоприменительной деятельности в сфере обороны и военного строительства последнего десятилетия показывает, что наметились тенденции по распылению правовых норм во множестве различных законодательных актов, что, безусловно, не может не сказаться на сложности и запутанности военного законодательства (ярким примером тому может служить выше приведенные примеры, а также недавно принятый ФЗ «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих», в котором даже юристу непросто разобраться, не то что командиру, а тем более простому солдату) и, как следствие, на законности и правопорядке в войсках. Складывается впечатление, что законодателей больше интересует количество законов, нежели их качество и исполнение, способность достигать командирами при их применении целей и задач военного строительства, в т.ч. и в жилищной сфере.

Так, недавно установленный и введенный в действие с 1.01.2005 г. порядок обеспечения военнослужащих жильем по накопительно-ипотечной системе представляет особую сложность в реализации. Правовой механизм данного способа реализации жилищных прав военнослужащих предполагает включение в него огромного количества сторонних (невоенных) организаций и органов (уполномоченный федеральный орган, специализированный депозитарий, управляющие компании, кредитные организации, брокеры, совет по инвестированию, иностранные индексные инвестиционные фонды, аудиторские и страховые организации), что ставит под сомнение возможность твердого воздействия на них, четкого управления всем процессом со стороны органов военного управления, а следовательно, вызывает сомнение в эффективности функционирования этого порядка жилищного обеспечения.

Данный правовой механизм сориентирован не на интересы военнослужащих, а на интересы рыночных дельцов преимущественно иностранного происхождения, у которых и будут (судя по всему сложному и запутанному правовому механизму) размещаться средства военного бюджета, предназначенные для реализации жилищных прав военнослужащих. Не военнослужащих и их жилищные права, а иностранных инвесторов, их интересы и их экономику эти средства (судя по смыслу Закона и замыслу законодателей) и будут обслуживать, обеспечивая им высокую и стабильную прибыль, а военнослужащим и России высокие риски остаться ни с чем при экономических кризисах, мнимом банкротстве, финансовых аферах (чему ярко свидетельствуют события последних пятнадцати лет) или военной эскалации напряженности со странами, в которые эти бюджетные средства утекут. При этом сложность и запутанность порядка реализации жилищных прав военнослужащих с использованием этого правового средства способствует тому, что найти и вернуть (не говоря уже о возмещении убытков) пропавшие бюджетные средства будет практически невозможно.

Бросается в глаза, кроме того, и ущерб, который будет причиняться России от размещения за рубежом средств военного бюджета, предназначенных для реализации жилищных прав военнослужащих. Как известно себестоимость строительства жилья значительно ниже его рыночной стоимости. Так, например, во второй половине 2005 г. в Москве себестоимость квадратного метра составляла в среднем около 12-15 тыс. руб., а рыночная стоимость – 45-60 тыс. руб., т.е. рыночная цена в 3-4 раза выше себестоимости (реальных затрат на строительство), а это значит, что на одну и ту же сумму можно построить для военнослужащих в 3-4 раза больше жилья, вопрос только в том, каким правовым средством при решении этой задачи пользоваться. Если воспользоваться собственными военно-строительными отрядами, то это обойдется государству по себестоимости строительства, а значит будет построено для военнослужащих в 3-4 раза больше жилья, а если через накопительно-ипотечную систему или ГЖС, то приобретаться для военнослужащих жилье будет уже по рыночной стоимости, а значит военнослужащие получат в 3-4 раза меньше квадратных метров жилой площади. Понятно, что в других городах разница значительно меньше, но ведь и выгода от этого, тем не менее, для государства совершенно очевидна. Однако эту выгоду забрали в свои карманы коммерсанты и торговцы жильем, а страдают от всего этого в конечном итоге военнослужащие, командиры всех уровней, которые обязаны обеспечить жильем подчиненных, но не могут этого сделать, в т.ч. и по выше указанным причинам. А самое главное – кризисным положением в войсках подрывается обороноспособность государства, поскольку командиры вынуждены держать на должностях годами лиц, подлежащих увольнению и фактически только получающих денежное довольствие, но не исполняющих, по существу, обязанности по этой должности. А с разрастанием и углублением квартирного кризиса число таких «мертвых душ» в войсках будет расти, а боеготовность и обороноспособность – неуклонно падать.

Удивляет также и то, что рассматриваемое правовое средство (накопительно-ипотечная система жилищного обеспечения военнослужащих) предусматривает возможность размещения средств военного бюджета в иностранных ценных бумагах, т.е. предназначена для укрепления и подъема экономики зарубежных стран (в том числе и потенциально возможных врагов России). Очевидно, именно туда они скорее всего и будут направляться. И это при том, что Россия сама постоянно выпрашивает иностранные инвестиции у зарубежных стран для подъема своей экономики. Неужели нельзя было предусмотреть размещение данных бюджетных инвестиций исключительно в стратегически важных для обороны страны и перспективных секторах экономики – военно-промышленном комплексе, сельском хозяйстве, автомобильной или электронной промышленности и т.п.

А ведь инвестиции в экономику это, прежде всего, дополнительные рабочие места, это дополнительные налоги в государственный бюджет, это возрастание экономической, а следовательно и политической и военной мощи страны. И все эти социальные блага отдаются другому государству (в т.ч. и возможному вероятному противнику) в ущерб своей стране, ее экономике и обороне.

Таким образом, данное правовое средство по своей сущности противоречит интересам государства, его обороны, а также целям правовой работы в Вооруженных Силах. Более того, оно подрывает экономическую и военную мощь нашей страны, в связи с чем должно быть в кратчайшие сроки отменено или, в крайнем случае, скорректировано не на интересы иностранной экономики, а на интересы России и ее Вооруженных Сил.

Остается по-прежнему мало эффективным и правовой механизм реализации права военнослужащих на жилье через государственные жилищные сертификаты .

Главной военной прокуратурой были организованы масштабные проверки законности оформления, выдачи и реализации ГЖС военнослужащим, подлежащим увольнению. Как было установлено, из 60 тыс. таких сертификатов более 10 тыс. оформлены и выданы с нарушением действующего порядка. А на 2005 год Правительством РФ для Минобороны предусмотрено выделение лишь 4559 сертификатов при потребности военного ведомства в 57,8 тыс. (т.е. менее 8 % от необходимого)[561] , что свидетельствует об устойчивом и глубоком кризисе данного правового средства жилищного обеспечения и его неприемлемости.

Примечательно и то, что и Верховный главнокомандующий – Президент России того же мнения. Так, в конце ноября 2005 г. Путин на совещании в Кремле заявил: "Конечно, недопустимо, когда средняя по стране цена одного квадратного метра жилья - 29 тыс. руб., а мы в сертификат закладываем 11 тыс. Что хочешь, то и делай. Как же так? Что же мы людей за нос-то водим? Ведь на практике к чему это приводит? Приходит человек к командованию части. Хочешь - бери, хочешь - не бери. Не взял - ему предлагают где-нибудь в Тмутаракани. Отказался - гуляй, Вася, мы тебя вычеркиваем, мы тебе ничего не должны. Нужно это надувательство прекратить немедленно"[562] .

Все выше изложенное наглядно показывает, в каком тяжелом положении находится правовая работа по обеспечению жильем военнослужащих. Основной причиной такого плачевного положения является смещение государством приоритетов с вопросов обеспечения обороны в сторону обеспечения интересов коммерсантов и разного рода владельцев «денежных мешков», в т.ч. и иностранного происхождения. Все это отрицательно влияет на достижение целей правовой работы, оказывает гибельное воздействие на военное дело в целом, а также разрушает экономическую, а вместе с ней и военную мощь страны, ведет ее на край пропасти и уничтожения.

Необходимо обратиться к советскому и дореволюционному опыту решения жилищного вопроса в войсках, заимствовать из него наиболее действенные и эффективные правовые средства, проверенные временем. Например, вернуть порядок, согласно которому 10 % вводимого жилья органами местного самоуправления передавалось военнослужащим. Возвращение данного порядка позволило бы во многом снизить напряженность в данном вопросе, ликвидировать образовавшийся в войсках кризис жилищного обеспечения, повысить морально-психологическое состояние личного состава, боеготовность войск в целом.

Здесь уместно использовать в этом вопросе наработанный опыт Правительства Москвы, которое при заключении инвестиционных контрактов на строительство жилья предусматривает безвозмездную передачу городу до 40 % и более вводимой по этому контракту жилой площади[563] . Представляется разумным 10 % из них передавать военнослужащим очередникам, что и следует установить на законодательном уровне.

Как альтернативу можно было бы рассмотреть и выплату квартирных денег по примеру царской армии, когда их размер дифференцировался в зависимости от воинского звания и был достаточно высок. Полезным может оказаться и зарубежный опыт в решении аналогичных вопросов жилищного обеспечения военнослужащих.

Примечательно и то, что те немногие права в жилищной сфере, которые еще остались у военнослужащих и закреплены законодательством, зачастую не удается реализовать по причине недостаточно высокого уровня правосознания правоприменителей, в т. ч. и судебных органов. При этом изменения в процессуальном законодательстве в значительной степени этому способствуют.

Так, ст. 7 ранее действовавшего ГПК РСФСР (в ред. по сост. на 1.02.99 г.) предусматривала, что судьи и народные заседатели разрешают гражданские дела на основе закона, в соответствии с социалистическим правосознанием. Ныне действующий ГПК РФ уже не содержит данной нормы, в связи с чем решения судом могут теперь приниматься лишь по формальным законным основаниям, без соотнесения их с сущностью провозглашенной в этих нормах высшей справедливостью, их целью, смыслом и духом.

Подобный переход в отправлении правосудия от сущностного к формализованному рассмотрению дел стал проявляться с каждым годом все ощутимее в судебной практике. Не обошло стороной это негативное явление и жилищные права военнослужащих, их судебную защиту, которая по этой причине в последнее время становится все менее и менее эффективной.

Так, например, решением Московского гарнизонного военного суда от 17.11.04 г. по заявлению Репиной Н.Н. об оспаривании действий (бездействий) органов военного управления и должностных лиц военного госпиталя (7 ЦВКАГ) и ГлавКЭУ МО РФ были удовлетворены лишь требования заявителя к начальнику 7 ЦВКАГ по обязанию его обеспечить заявителя с членами семьи благоустроенными жилыми помещениями. В удовлетворении требований о признании незаконными бездействия начальника ГлавКЭУ МО РФ, связанных с необеспечением заявителя жилым помещением суд отказал.

Московский окружной военный суд, рассмотревший кассационную жалобу представителя заявителя 18.01.05 г., оставил без изменения указанное решение Московского гарнизонного военного суда, а кассационную жалобу – без удовлетворения.

Данные судебные акты являются лишь частными примерами складывающейся судебной практики, при которой настоящих виновников нарушения жилищных прав военнослужащих привлечь к ответственности становится невозможно. В результате многие вступившие в силу судебные решения об обеспечении жильем подлежащих увольнению военнослужащих годами ждут своего исполнения вместе с самими военнослужащими, которые не могут из-за этого уволиться, и их командирами, которые также страдают из-за того, что с моральной точки зрения не могут потребовать должного, качественного исполнения обязанностей от таких подчиненных, которые по закону должны быть уволены, однако по вине государственных органов вынуждены состоять на военной службе и занимать соответствующие воинские должности, требованиям по которым они уже не соответствуют.

Указанным решением суда отказано в удовлетворении требований заявителя об обязании ГлавКЭУ МО РФ обеспечить заявителя жильем в соответствии с порядком, предусмотренным действующим законодательством. В основу такого решения суда был положен анализ двух пунктов из двух приказов: п. 17 Положения о квартирно-эксплуатационной службе и квартирном довольствии СА и ВМФ (утв. приказом МО СССР 1977 г. № 75) и п. 36 Инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2000 г. № 80), в соответствии с которыми суд пришел к ошибочному заключению о том, что в обязанности ГлавКЭУ МО РФ обеспечение конкретных военнослужащих жилыми помещениями не входит.

Однако из анализа других правовых норм как указанных правовых актов, так и ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих», других нормативных правовых актов, а также фактических обстоятельств, документально подтвержденных в материалах дела, следует вывод прямо противоположный.

В частности, п. 17 Положения о квартирно-эксплуатационной службе и квартирном довольствии СА и ВМФ (утв. Пр. МО СССР 1977 г. № 75), устанавливает, что общее руководство квартирно-эксплуатационной службой в ВС РФ осуществляется ГлавКЭУ МО РФ, а в силу п.п. 23, 34, 36 Положения о порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2000 г. № 80) в Московском гарнизоне план распределения жилых помещений между воинскими частями составляется Главным квартирно-эксплуатационным управлением Министерства обороны.

Таким образом, из указанных правовых норм прямо следует, что обязанность по обеспечению 7 ЦВКАГ (и состоящего в нем на учете (нуждающихся в жилье) заявителя) квартирным довольствием возложена на ГлавКЭУ, которое должно было предусмотреть в составляемом им плане распределения жилых помещений между воинскими частями потребности в жилье и 7 ЦВКАГ с состоящими в нем на учете нуждающихся в жилплощади военнослужащими, в т.ч. и заявителя, а после включения в план, ГлавКЭУ МО РФ обязано обеспечить надлежащее выполнение этого плана и передать воинским частям необходимое жилье, для его оформления и заселения нуждающимися военнослужащими, в т.ч. и заявителем. Однако эти обязанности, прямо вытекающие из выше указанных правовых норм, этот орган военного управления не выполнил, устранившись, по сути, от дел, решение которых находится только в его компетенции (а не 7 ЦВКАГ).

К сказанному следует добавить также и то, что правильность выводов о том, что ГлавКЭУ в отношении 7 ЦВКАГ имеет обязанности по обеспечению жильем подтверждает и п. п. 2 и 8 Положения о квартирно-эксплуатационной службе и квартирном довольствии СА и ВМФ (утв. пр. МО СССР 1977 г. № 75), согласно которым обеспечение воинских частей квартирным довольствием производится квартирно-эксплуатационной службой, возглавляемой ГлавКЭУ МО РФ по схеме: ГлавКЭУ МО РФ - квартирно-эксплуатационные управления (отделы) военных округов - квартирно-эксплуатационные части районов (гарнизонов) - воинские части. Из данных нормы следует, что в МО РФ самым высоким органом военного управления, на который министром обороны возложена обязанность по обеспечению жильем является ГлавКЭУ, следовательно, и обязательства государства (в лице уполномоченных органов), гарантирующие военнослужащим обеспечение их жильем (в силу п. 1 ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих»), в МО РФ закрепляются за этим органом военного управления, который должен принимать все необходимые меры для выполнения этих обязанностей.

Конечным же звеном обеспечения квартирным довольствием в МО РФ является не воинская часть, как абстрактное юридическое понятие, а конкретные военнослужащие этой части, для которых это довольствие и выделяется воинской части для распределения установленным порядком. Данный вывод следует из анализа ст. 15 ФЗ «О статусе военнослужащих», приказа МО РФ 2000 г. № 80 «О порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ». Выделяемые воинской части квартиры предназначены для проживания не воинской части, а ее военнослужащих. Воинская часть представляет собой сложное образование, главным элементом которого являются военнослужащие, зачисленные в списки этой части, – для них и осуществляется квартирное довольствие. В правовом механизме квартирного обеспечения под воинской частью следует понимать в первую очередь нуждающихся в жилье военнослужащих этой части, поскольку такое жилье выделяется для них и в объеме, не превышаемом их потребности (норм предоставления).

Данный вывод подтверждается правовыми нормами, на которых основывал свои требования заявитель, и на которые ссылался представитель ГлавКЭУ МО РФ. Так п. 34 Инструкции о порядке обеспечения жилыми помещениями в ВС РФ (утв. Пр. МО РФ 2000 г. № 80) прямо устанавливает, что жилые помещения, поступающие от жилищного строительства Министерства обороны, приобретенные Министерством обороны, поступающие от переоборудования нежилых помещений, распределяются между воинскими частями, для которых осуществлялось жилищное строительство (покупка), пропорционально количеству военнослужащих, нуждающихся в получении жилых помещений (улучшении жилищных условий).

Кроме того, данный пункт необходимо рассматривать в совокупности с другими пунктами этой же Инструкции, например, с п. 32, прямо устанавливающим, что жилые помещения в домах государственного, муниципального жилищного фонда, закрепляемые за Министерством обороны, предоставляются военнослужащим и членам их семей, состоящим на учете нуждающихся в получении жилых помещений (улучшении жилищных условий).

Таким образом, из анализа этих норм совершенно очевидно, что, если в воинской части не будет нуждающихся в жилье военнослужащих, то такой воинской части ГлавКЭУ МО РФ жилые помещения выделять не будет. А чем больше нуждающихся в воинской части, тем больше жилья должно быть ГлавКЭУ запланировано установленным порядком и выделено этой воинской части для предоставления его этим военнослужащим (при этом по нормам, установленным действующим законодательством с учетом состава семьи военнослужащего, его права на дополнительную площадь и т.п.). Следовательно, в организационно-правовом механизме обеспечения жилищных прав военнослужащих помимо командира большое место отводится и ГлавКЭУ МО РФ, начальник которого и наделяется соответствующими обязанностями, при невыполнении которых надлежащим образом, весь правовой механизм начинает давать сбой и, как следствие, нарушаются права военнослужащих на жилье.

Данный вывод подкреплялся также и имевшимися в деле документами, подтверждающими совершение должностными лицами реальных действий по реализации данного правового механизма. В частности:

– резолюцией начальника 7 ЦВКАГ на рапорте военнослужащего о предоставлении жилья от 24.06.03 г. «Подготовить в ГлавКЭУ документы с запросом»;

– рапортом секретаря жилкомиссии начальнику 7 ЦВКАГ, в котором указывается, что документы на внеочередное получение этим военнослужащим жилья (списки) находятся в ГлавКЭУ МО РФ с 2003 г.;

– письмом заместителя начальника ГлавКЭУ МО РФ от 21.08.03 г. № 147/5/2/31459, в котором сообщается, что «По данным автоматизированной системы учета бесквартирных военнослужащих ГлавКЭУ МО РФ Н.Н.Репина состоит в списках указанной категории военнослужащих по 7 ЦВКАГ с 01.03.03 г. с составом семьи 3 человека. В настоящее время нераспределенной жилой площади в ГлавКЭУ МО РФ не имеется. По поступлении на распределение жилкомиссии 7 ЦВКАГ будет выделена жилая площадь, согласно утвержденному плану, для военнослужащих-очередников, в том числе и для решения жилищного вопроса Н.Н.Репиной».

Следовательно, согласно указанным выше правовым нормам, на ГлавКЭУ лежит обязательство по обеспечению квартирным довольствием не воинских частей как таковых, а военнослужащих этих воинских частей, нуждающихся в жилье («военнослужащих-очередников») и как видно из приведенного письма – ГлавКЭУ МО РФ это сознает и признает , в связи с чем ведет персональный учет всех нуждающихся в жилье военнослужащих воинских частей, состоящих у него на квартирном довольствии.

На основании всего выше изложенного можно прийти к заключению, что обязанность по обеспечению военнослужащих жильем возлагается не только и не столько на командира части, но также (в первую очередь) и на квартирно-эксплуатационную службу, возглавляемую ГлавКЭУ, которая и обеспечивает нуждающихся в жилье военнослужащих в установленном порядке , т.е. путем распределения жилых помещений конкретным военнослужащим воинских частей, которые уже выявлены жилкомиссиями этих частей, установлена их очередность и данные об их нуждаемости учитываются в ГлавКЭУ МО РФ.

Как видно из материалов дела и установлено в ходе судебного разбирательства начальник 7 ЦВКАГ свои обязанности (насколько это было возможно в сложившейся ситуации) по обеспечению заявителя жильем выполнил – после сокращения должности направил в ГлавКЭУ заявку на выделение увольняемой заявительнице жилья, однако ГлавКЭУ своих обязательств по обеспечению квартирным довольствием 7 ЦВКАГ (а, следовательно, и заявителя, для которого эта жилплощадь запрашивалась) в соответствии с заявкой на протяжении двух лет не выполняет. Более того, – неизвестно, когда выполнит. Невыполнение ГлавКЭУ этого обязательства делает невозможным и выполнение начальником 7 ЦВКАГ обязательства по обеспечению заявителя жильем и увольнением его установленным порядком , тем более что заявитель ко времени рассмотрения судом дела уже около двух лет как был признан по состоянию здоровья ограниченно годным к военной службе и подлежал увольнению.

Как видно организационно-правовой механизм обеспечения квартирным довольствием в Вооруженных Силах создан и функционирует для обеспечения жильем не воинских частей, но конкретных нуждающихся в этом военнослужащих, для удовлетворения жилищных прав которых этот механизм законодательно и закреплен. В надлежащем его функционировании и обеспечении жилищных прав военнослужащих принимают участие не только командиры воинских частей, но и другие должностные лица (в т.ч. и начальник ГлавКЭУ МО РФ), невыполнение своих обязанностей которыми делает невозможным обеспечение жилищных прав военнослужащих.

Ошибочность позиции представителя ГлавКЭУ МО РФ, которой руководствовались суды первой, кассационной и надзорной инстанций в своих судебных актах, состоит в том, что он, по сути, разрывает этот единый порядок, процесс реализации жилищных прав военнослужащих на отдельные самостоятельные и независимые друг от друга части (т.е. ссылается на отдельные правовые нормы и рассматривает их в отрыве от всех остальных (в т.ч. и законодательных), хотя необходимо исследовать механизм реализации жилищных прав военнослужащих во всей совокупности норм, регламентирующих этот порядок обеспечения прав) и тем самым стремится уйти от ответственности за невыполнения возложенных на начальника ГлавКЭУ государством (в лице Министра обороны РФ) обязательств по обеспечению военнослужащих жильем. Суды же становясь на позицию представителя ГлавКЭУ МО РФ и вынося односторонние решения, основанные не на всей совокупности норм регулирующих спорные отношения, а на тех, которые выгодны ГлавКЭУ МО РФ, порождают опасную для государства и его Вооруженных Сил судебную практику – способствуют уклонению от ответственности действительных виновников нарушения прав военнослужащих, а также разрушению всего управленческого процесса в области жилищного обеспечения военнослужащих, подрыву обороноспособности страны в целом.

Вышеуказанное неправильное определение высшими инстанциями по применению права – государственными органами, обличенными судебной властью, обстоятельств, имеющих значение для дела, приводит к ряду тяжелых правовых последствий, а именно:

- делает невозможным реализацию жилищных прав военнослужащих (поскольку те должностные лица, от которых зависит реализация жилищных прав военнослужащих, оказываются вне юридических пределов досягаемости потерпевших от их неправомерных действий или бездействий);

- порождает безответственность ГлавКЭУ и других (в т.ч. вышестоящих) госорганов, от которых реально зависит реализация прав военнослужащих на жилье, в вопросе обеспечения квартирным довольствием военнослужащих;

- способствует дальнейшему росту нарушений в этой области военного управления;

- парализует функционирование всего организационно-правового механизма обеспечения жилищных прав военнослужащих и делает его несостоятельным, формальным, непрактичным;

- дискредитирует судебную власть, как неспособную реально защитить нарушенные права военнослужащих в жилищной сфере, обеспечить законность, а вместе с тем и обороноспособность страны.

Но главная опасность заключается в том, что подобный ошибочный правовой подход приводит к подрыву боеготовности частей и подразделений, обороноспособности государства в целом, т.к. из-за этого негативного правового явления на штатных должностях командиры вынуждены формально годами держать военнослужащих, которые по различным основаниям уже служить не могут и не вправе, поэтому фактически и не служат, получая при этом денежное довольствие (без соответствующей отдачи государству, ни за что, т.е. тем самым наносится не только моральный, но и материальный ущерб стране) и препятствуя переводу на эти должности способных военнослужащих. Количество таких «мертвых душ» с каждым годом растет, а значит боеготовность и обороноспособность – неуклонно падает.

Главным выводом, на котором суд основывает свое решение об отказе в удовлетворении требований о предоставлении жилья в установленном порядке заявителю, является тот, что «в обязанности ГлавКЭУ МО РФ обеспечение конкретных военнослужащих жилыми помещениями не входит, поэтому на начальника ГлавКЭУ МО РФ таковая обязанность возложена быть не может».

На первый взгляд звучит вроде бы убедительно, однако выше указанный правовой анализ всего правового средства в целом (а не в отдельно взятой части) показывает, что с данным выводом нельзя согласиться как противоречащим законодательству и обстоятельствам дела. Законодательством предусматривается обеспечение жильем военнослужащих, при этом не указывается каких именно – «конкретных» или «абстрактных». В процессе обеспечения жилищных прав военнослужащих путем его гарантированного им предоставления, как уже отмечалось выше, принимают участия не только командиры частей, но также и довольствующие органы, возглавляемые ГлавКЭУ, на которое государством возложены соответствующие обязанности по обеспечению жильем военнослужащих, но не напрямую, а опосредованно, через воинские части, которые устанавливают нуждаемость в жилье и очередность его получения военнослужащими.

Как следовало из материалов дела начальник военного госпиталя все возможное для обеспечения жильем военнослужащего сделал, поставил его в очередь на получение жилья, сообщил данные в ГлавКЭУ МО РФ для включения в план распределения 7 ЦВКАГ для этого подлежащего увольнению военнослужащего соответствующей по норме жилой площади, однако этот уполномоченный довольствующий орган своих обязанностей не выполнил, в результате чего оказались нарушенными гарантированные государством жилищные права заявителя.

Вместе с тем, ст. 255 ГПК РФ установлено, что к решениям, действиям (бездействиям) органов государственной власти, должностных лиц, оспариваемым в порядке гражданского судопроизводства, относятся решения и действия (бездействие), в результате которых нарушены права и свободы гражданина либо созданы препятствия к осуществлению гражданином его прав.

Как видно, действиями (бездействием) ГлавКЭУ, заключающимися в необеспечении положенным квартирным довольствием увольняемого военнослужащего (через распределение 7 ЦВКАГ), привело к нарушению его прав, а также создает препятствие к их надлежащему осуществлению.

В силу п. 1 ст. 258 ГПК РФ суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязании соответствующего органа государственной власти, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод.

Таким образом, суду требовалось установить причинно-следственную связь между действиями ГлавКЭУ МО РФ и нарушением жилищных прав заявителя или препятствиями к их осуществлению . Судом ни первой, ни кассационной, ни надзорной инстанций этого сделано не было. Вместо этого суды все исследование увели в сторону и свели к буквальному анализу двух пунктов двух приказов МО РФ, из которых прямо не следует, что в обязанности ГлавКЭУ входит обеспечение жильем «конкретных военнослужащих».

Более того, ФЗ «О статусе военнослужащих», п. 1 ст. 15 которого прямо устанавливает, что государство гарантирует предоставление военнослужащим жилых помещений, а военнослужащим - гражданам, проходящим военную службу по контракту, и совместно проживающим с ними членам их семей предоставляются не позднее трехмесячного срока со дня прибытия на новое место военной службы жилые помещения по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, с учетом права на дополнительную жилую площадь за счет государственного или муниципального жилищного фонда, закрепляемого за Министерством обороны Российской Федерации.

От имени государства в Министерстве обороны, как уже указывалось выше, такие гарантийные обязательства осуществляет ГлавКЭУ, которое по отношению к воинским частям (в т.ч. и к 7 ЦВКАГ) является вышестоящим органом военного управления по вопросам, отнесенным к его ведению (в т.ч. и по вопросам квартирного обеспечения), и командиры частей обязаны подчиняться этому довольствующему органу в вопросах квартирного обеспечения военнослужащих. Следовательно, главным исполнителем вышеуказанной законодательной нормы является именно ГлавКЭУ, командиры же на местах лишь помогают в пределах своих полномочий реализовать жилищную политику государства в отношении военнослужащих. Именно этим объясняется беспомощность командиров самостоятельно, без ГлавКЭУ, обеспечить права военнослужащих на жилье. Поэтому данная норма подлежала применению в первую очередь в отношении начальника ГлавКЭУ МО РФ.

Как видно из выше изложенного судом при вынесении решения допущено также и неправильное толкование закона , в т. ч. и п. 4. ст. 3 ФЗ «О статусе военнослужащих», в силу которой реализация мер социальной и правовой защиты военнослужащих является обязанностью командиров (начальников). Как видно из решения суд сузил данную норму до командира воинской части (т.е. 7 ЦВКАГ), не допуская, по-видимому, мысли, что начальник ГлавКЭУ МО РФ по отношению к заявительнице согласно Общевоинским уставам ВС РФ также является вышестоящим начальником и данная обязанность распространяет свое действие и на это должностное лицо, от которого напрямую зависит решение жилищного вопроса заявителя.

Так, в частности, Устав внутренней службы Вооруженных Сил РФ устанавливает, что п о своему служебному положению и воинскому званию одни военнослужащие по отношению к другим могут быть начальниками или подчиненными. Начальник имеет право отдавать подчиненному приказы и требовать их исполнения. Подчиненный обязан беспрекословно выполнять приказы начальника (ст. 31). Начальники, которым военнослужащие подчинены по службе, хотя бы и временно, являются прямыми начальниками. Ближайший к подчиненному прямой начальник называется непосредственным начальником (ст. 32).

Кроме того, при совместном выполнении обязанностей военнослужащими, даже не подчиненными друг другу, когда их служебные взаимоотношения не определены командиром (начальником), старший из них по должности, а при равных должностях старший по воинскому званию является начальником (ст. 35). Аналогичная норма закреплена и в ст. 82 Дисциплинарного устава ВС РФ.

Как видно из всего выше изложенного начальник ГлавКЭУ и по воинскому званию, занимаемой должности и по обязательности принимаемых им решений (приказов) по вопросам относящимся к его ведению являлся прямым вышестоящим начальником как для начальника военного госпиталя, так и для его подчиненных, в т.ч. и заявителя.

Более того, внимательный анализ указанной законодательной нормы (п. 4 ст. 3 ФЗ «О статусе военнослужащих») в совокупности со всеми выше изложенными правовыми нормами показывает, что обязанность по реализации мер социальной защиты военнослужащих возложена не только на вышестоящих, но и на всех остальных командиров и начальников (независимо от степени подчиненности), от решений и действий которых зависит реализация прав военнослужащих. Так, например, при постановке одного отдельного батальона на довольствие в другой отдельный батальон и при необеспечении различными видами довольствия военнослужащих первого батальона довольствующими службами второго батальона, – очевидно, что к ответственности должны привлекаться виновные в этом начальники этих служб (хотя и не являющиеся по должности начальниками военнослужащих первого батальона, однако своими действиями нарушающие их права), но не командир батальона, который все зависящее от него сделал и необходимые документы оформил и передал в соответствующие довольствующие службы второго батальона установленным порядком.

Таким образом, указанная выше складывающаяся судебная практика содержит в себе серьезную опасность, состоящую в том, что ловко используя те или иные правовые нормы и отбрасывая их сущностный смысл, не понимая их цель и предназначение, суд фактически выгораживает виновных в нарушении прав военнослужащих, делая тем самым всю систему правовых средств (нацеленных на обеспечение военнослужащих соответствующими видами довольствия) в результате этого нежизнеспособной. Если раньше от суда требовалось при вынесении решения руководствоваться помимо правовых норм также и правосознанием, рассматривать эти нормы в свете их сущностного предназначения, соотносить их с конечной целью и ориентироваться на это в принимаемом решении, то в настоящее время, когда такое требование законодателем снято, трактование судом норм и их понимание, смысловое наполнение приобретает зачастую самые различные направления, вплоть до противоположных, делающих достижение цели (заложенной изначально законодателем в этой норме) невозможным.

Вместе с тем, в силу ст. 114 Конституции России Правительство Российской Федерации осуществляет меры по обеспечению обороны страны, обеспечению законности, прав и свобод граждан, в т.ч. и военнослужащих. А в соответствии со ст. 6 ФЗ «Об обороне» Правительство Российской Федерации, кроме того, несет в пределах своих полномочий ответственность за состояние и обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов; руководит деятельностью по вопросам обороны подведомственных ему федеральных органов исполнительной власти; разрабатывает и представляет в Государственную Думу предложения по расходам на оборону в федеральном бюджете; организует обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов материальными средствами, энергетическими и другими ресурсами и услугами по их заказам.

Руководствуясь данной нормой суду следовало потребовать от ГлавКЭУ документы, подтверждающие расчет необходимых потребностей Вооруженных Сил в жилье и их своевременное представление в Правительство России, которое и несет ответственность согласно указанных норм за обеспечение Вооруженных Сил, а значит и нуждающихся военнослужащих жильем. Если ГлавКЭУ этого не сделало, то, видимо, к ответственности необходимо привлекать этот орган и его виновных должностных лиц. Если же все необходимые расчеты и обоснования потребности в жилье (заказ) были установленным порядком переданы (заявлены) в Правительство России, однако оно не предусмотрело их в заявленном размере при формировании федерального бюджета и не выделило Министерству обороны необходимых для этого средств, то необходимо в этом случае привлекать к ответственности Правительство России, его виновных должностных лиц, игнорирующих Конституцию России и законы.

Если бы судебная практика пошла по этому пути, по пути защиты закона и прав граждан, а не защиты недобросовестных должностных лиц их нарушающих, то и должностные лица ГлавКЭУ и работники Правительства РФ относились бы более внимательно к законам и правам военнослужащих на жилье, а не экономили на военнослужащих и не подрывали тем самым оборону страны, привлекая к соучастию в этом и судебные органы их защищающие.

По всей видимости, следствием такого ошибочного подхода и неправильной судебной практики (не опирающейся на здоровое правосознание, сущность, цель и смысл права и содержащихся в нем правовых средств) является и тот факт, что в СМИ все чаще и чаще сообщается о военнослужащих (в том числе и бывших), вынужденных со своими семьями проживать на вокзалах (других, непригодных для проживания местах) до решения их жилищного вопроса[564] . При выше рассмотренном ошибочном подходе правоприменительных органов шансов добиться от военных властей положенного им по Закону жилья у них крайне мало.

Примечательно и то, что с принятием ныне действующего ГПК РФ судебная практика (в том числе и неправильная) становится, по сути, догмой, которую в высшей судебной инстанции невозможно изменить в правильном направлении не только лицу, защищающему свои нарушенные права, но даже прокурору.

В частности, в силу п. 2 ст. 378 ГПК РФ в надзорной жалобе или представлении прокурора на вынесенное в надзорном порядке определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации или Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации должно быть указано, в чем состоит нарушение единства судебной практики, и должны быть приведены соответствующие обоснования этого нарушения.

Как следует из указанной нормы прокурор (другое лицо) может внести выше указанное представление (надзорную жалобу) лишь в том случае, если нарушение закона сопровождается также и нарушением судебной практики. Однако непонятно, как поступать прокурорским работником, когда в постоянно меняющемся законодательстве нарушенные правовые нормы еще не успели обрасти судебной практикой.

Еще более опасная ситуация возникает в случаях, когда начинает складываться неправильная судебная практика, направленная на ошибочное применение новых правовых норм, допускающая нарушение государственных, военных интересов или прав граждан, военнослужащих. В этом случае ни у граждан, ни даже у прокурора не имеется юридической возможности исправить ошибки и реагировать на нарушение государственных интересов или интересов граждан, обращаясь в высшую судебную инстанцию – в Президиум Верховного Суда Российской Федерации.

Подобное ограничение возможностей не только простых граждан, но даже прокурорского реагирования на нарушения законности и снижение авторитета и статуса прокуратуры и прокурорского надзора по отношению к суду и судебной практике представляются неправильными, искусственно принижающими значение прокуратуры в государстве и обществе, неоправданно ограничивающими их возможности в борьбе за законность, интересы государства, права граждан, создает опасность превознесения ошибочной судебной практики над торжеством закона, его правильным пониманием и исполнением.

Таким образом, подводя краткий итог анализа выше рассмотренных примеров из нормотворческой и правоприменительной области, следует отметить, что здоровое правосознание, воспитанное на единой системе духовных ценностей и ориентиров, есть основа эффективного управления обществом, качественной правовой работы, надежного обеспечения обороны страны. Именно посредством правосознания, его единой ценностной ориентации, общество формулирует цели и задачи государственного строительства (в т.ч. и военного), для достижения которых (опять же посредством правосознания уполномоченных обществом должностных лиц) издает правовые акты и реализует их в жизнь. Низкий уровень правосознания граждан и уполномоченных лиц (нормотворческих и правоприменительных органов) неизбежно приводит к низкому качеству правовой работы, государственного и иного управления в обществе, хаосу и гибели государства, народа – и наоборот. Поэтому главным направлением правовой работы является постоянное и неуклонное воспитание здорового, крепкого, высокого правосознания граждан, которое посредством правовой работы приведет и к оздоровлению общественных отношений, благосостоянию народа и государства, его обороноспособности, надежной вооруженной защите.

3.7 Критерии оценки правовой работы и пути ее совершенствования.

Как отмечает С.С.Алексеев, «хотя в ходе общественного развития происходит высвобождение (отдифференциация) правовых средств от иных средств регуляции, и прежде всего от моральных императивов, моральные критерии остаются основой оценки права»[565] . С данным положением трудно не согласиться, однако возникает закономерный вопрос, что выступает источником формирования и критерием оценки содержания не только правовых предписаний, но и самих нравственных норм, моральных критериев, на основании которых происходит оценка права. Как было установлено во второй главе последним источником как правосознания, правовых норм, так и нравственного сознания, моральных критериев, является религиозное сознание, Закон Божий. Именно с позиции незыблемых, проверенных временем и многими поколениями духовных законов, сформулированных, закрепленных в Священном Писании, и следует оценивать как складывающиеся в обществе моральные нормы, так и правовую работу, действующее законодательство и динамику его изменения.

Святитель Феофан Затворник дает в этой связи такой совет: «Мир ли хочешь узнавать, или человека, или историю, или другое что – повсюду проведи Богооткровенные истины и все ими проверяй, согласное принимай, несогласное отвергай. Следствием сего будет то, что вся область нашего ведения будет проникнута Божией истиною, которая сообщит ему единство, стройное согласие во всех частях, и отсюда непоколебимую твердость. Тогда ум наш не будет уже влаяться всяким ветром учения»[566] .

Отмечая призрачность, непостоянство, изменчивость научных знаний, Святитель Феофан Затворник указывал: «Наука не самостоятельная госпожа. В моду вошло выставлять науку, как царственную некую особу. Особа эта – мечта. Ни одной у нас науки нет, которая установилась бы прочно в своих началах. Кое-что добыто по всем наукам. Но все это не таково, чтоб давать право ссылаться на науку, как на авторитет решающий. Науки нет, а есть научники, которые вертят наукою, как хотят». В другом месте Святитель указывает на критерий истинности научной теории: «Пусть загодя готовится различать теории от подлинных фактов. Теории – личное дело учащих, факты – общее достояние. Истинной настоящей теорией может быть только та, которая согласна с христианскими истинами»[567] .

По утверждению архимандрита Рафаила (Карелина): «наука – это процесс, не имеющий конца, где одна гипотеза сменяет другую по мере накопления фактов, при этом на одних и тех же фактах могут быть созданы различные теории. Наука не может решать мировоззренческую проблематику, так как метафизические вопросы лежат за пределами ее наблюдений, т.е. вне ее компетенции… Что касается философии, то она оперирует логикой, как инструментом для построения мысленного здания, в основе которого лежат постулаты – недоказуемые положения»[568] .

Как видно из всего выше изложенного доверять оценку права и правовой работы науке, не основанной на христианском учении, опасно, поскольку научные знания, не основанные на Законе Божием, как показывает история России (дореволюционный, советский и постсоветский периоды), зыбки и изменчивы, а чем дальше научные знания от Богооткровенных истин, тем ощутимее ложность, фальшь и лицемерие научных теорий, их пагубное воздействие на общество и человека. Особенно остро это ощущается в праве, правовой деятельности, правовой работе, выступающей своего рода проявлением духовного мира в мире материальном; невидимого мира – в видимом; духа, идеи, замысла – в материи, плоти, действии, работе. При этом правовая работа является не только результатом воздействия духовного мира, но и средством, с помощью которого осуществляется воздействие духовного мира одних людей (законодателей, правоприменителей, правовоспитателей) на духовный мир других (исполнителей, законопослушных граждан, обучаемых). А это значит, что посредством правовой работы может насаждаться ложь и различные духовные заболевания, повреждающие правосознание и затрудняющие, ухудшающие жизнь людей, либо распространяться и утверждаться в жизни людей истина, опираясь на которую оздоравливается, укрепляется, возвышается дух, а вместе с ним повышается уровень правосознания, правовой работы и благосостояния граждан.

Проводя различие законов вещественного и разумного мира Святитель Феофан Затворник отмечает: «Всеправящая десница Божия имеет два закона для действий своих: иначе действует она на мир вещественный, и иначе на разумные твари. Вещественный мир течет по положенным в нем силам и законам к указанной ему мере неуклонно. Тут нет места произволу!... Не то в отношении к разумным тварям, для которых вещественный мир есть только место развития, поприще и сцена действования. Здесь назначает Господь и частные, и общие цели; но к достижению их никого не связывает, а ожидает, чтоб разумно свободные твари сами осознали сии цели и сами себя свободно определили к достижению их. Те, кои входят в намерения Божии, ублажаются и блаженствуют. Те, кои не хотят войти в сии намерения и уклоняются от них, отвергаются и страдают. Но это уклонение некоторых не делает того, чтоб намерение Божие осталось неисполненным. Одни не исполнили, другие вступят на место их, чтоб исполнить. – Если и сии не исполнят, воззваны будут третьи и четвертые пока, наконец, явятся такие, кои верно исполнят их. Неизменность законов промышления Божия относительно разумных тварей состоит в неизменности целей, а в исполнителях их оставлен полный произвол, полная свобода – и, стало, – изменчивость. Вся задача, стало быть, и частных лиц, и целых обществ, и государств – в том, чтоб войти в намерения Божии и исполнять их, попасть на путь промышления Божия и идти по нему. Народ верный указаниям Божиим, благословляется и благоденствует, стоит и крепнет; народ, перестающий быть ему верным, слабеет по мере неверности, как по мере верности стоит и продолжает жить.

Как же попасть на путь промышления Божия? – Верным исполнением воли Божией и преданностью Его водительству. Воля Божия изложена во святой вере Христовой: ходи по указанию и требованию сей веры – и будешь ходить в воле Божией»[569] .

Именно Богом установленные «неизменные цели», «законы промышления Божия» являются теми критериями, эталонами, относительно которых необходимо оценивать как правовую работу, правовой режим в целом, так и каждое правовое средство на предмет того, насколько они способствуют, помогают или наоборот – вредят, мешают верному исполнению воли Божией и достижению тем самым главных целей существования на земле и частных лиц, и целых обществ, и государств.

Архимандрит Рафаил (Карелин) указывает: «Спасение – это синергетический акт, в котором человеческая воля соединяется с божественной волей, становится покорной благодати и дает возможность благодати действовать в душе человека. Благодать – это жизнь и истина. Где нет истины, там нет вечной жизни, там дегенерация бытия, вечный распад, который перестает быть жизнью, но не превращается в небытие. Грех – это ложь интеллектуальная и нравственная: имеющая своим началом, источником и олицетворением сатану. Человек чрез покаяние, силой благодати должен преодолевать ложь своей жизни, но для этого ему необходимо иметь твердый критерий истины, а не свои субъективные представления о ней. Таким критерием является Церковь, хранящая Откровение»[570] .

Отсутствие в обществе единых твердых критериев истины, правильных духовных знаний, единых твердых, незыблемых духовных ориентиров, системы духовных ценностей, основанной на неизменных духовных законах, приводит ко многим пагубным последствиям. Ярким примером тому является активное внедрение в сознание людей посредством науки и права термина «безопасность».

Безудержное распространение термина «безопасность» (например, безопасность военной службы, информационная безопасность, военная безопасность, экологическая безопасность и т.п.) – результат непонимания духовных основ и духовных целей человеческой жизни, средство усыпления бдительности и внимания к угрозам[571] , результат подмены понятий, ведущий к дезориентации, путанице, ложным, заведомо неосуществимым целям. Как может быть военная служба без опасностей, тягот и лишений, особенно в военное время? Как можно добиться отсутствия опасности в области информации, если именно она как раз и является главным источником возникновения преступных помыслов, беззакония и зла, опасностей и угроз, как это и было выявлено и наглядно показано во второй главе настоящего исследования?

Между тем, эта прописная истина была известна издавна. Так, фламандский иеромонах Фома Кемпийский (1379-1471) в своих наставлениях о духовной жизни прямо указывал: «Не может быть в мире безопасности и полного мира… ибо в нас самих то, что искушает нас»[572] .

В большинстве случаев безопасность определяется (в научной литературе, а вслед за ней и в правовых актах) как состояние защищенности того или иного объекта[573] , а не как состояние отсутствия опасности (как это следует из его буквального значения). Если же внимательно посмотреть и вдуматься в содержание этого термина и его определение, то обнаруживается тонкая подмена понятий, явное противоречие: состояние отсутствия опасности отождествляется с состоянием защищенности, т.е. готовности противостоять опасности. Возникает в этой связи бросающееся в глаза недоразумение – как можно защищаться от опасности, которой не существует?

В этой связи нелепыми звучат и выражения с применением этого ложного термина, например, «повышение безопасности» (непонятно, как можно повышать или понижать то чего нет, – если нет денег в кармане, то никому не приходит в голову говорить о повышении отсутствия в этом кармане денежных средств, поскольку пустоты в кармане от этого больше не станет) или «обеспечение безопасности» (абсурдно даже в далеком будущем надеяться на возможность достижения обществом или человеком состояния полностью исключающего все возможные опасности уже хотя бы потому, что человек никогда не сможет выявить все потенциальные объективно (а не субъективно) существующие опасности (в силу ограниченности своих знаний об окружающем мире и человеке), тем более все их предотвратить, а пытаться обеспечить такое состояние полного отсутствия опасностей и вовсе безрассудно).

Между тем, опасность это категория субъективная, психологическая. Осознание степени опасности или осознание ее отсутствия зависит от многих личностных качеств (знаний, духовного уровня, внимательности, чуткости, наблюдательности, аналитического склада ума, памяти и т.п.) и в первую очередь от бдительности. То, что для одного человека представляет серьезную угрозу, для другого может показаться незначительным, а для третьего и вовсе не представлять никакой опасности. Поэтому и самый «надежный» способ борьбы с опасностями – не обращать на них внимания, не придавать им значения, стараться их не замечать. А самый «верный» путь достижения безопасности – распространение в общественном сознании и воспитание в обществе беспечности, безразличия, равнодушия к угрозам, с одной стороны, и вытеснение бдительности, с другой. Также все более важное значение приобретает управление общественным вниманием путем переведения его с более важных угроз на незначительные, посредством его организованного и целенаправленного отвлечения, захвата и удержания на менее важных, специально, искусственно созданных объектах.

Таким образом, произошедшая подмена понятий и фактическая замена, повсеместное вытеснение термина «защита» термином «безопасность» оказывает пагубное воздействие на сознание людей и их деятельность, поскольку вместо призыва к бдительности, концентрации усилий общества для защиты от подстерегающих опасностей и угроз гражданам постоянно внушают прямо противоположную мысль об отсутствии опасности (возможности достижения с помощью законов, тех или иных правовых средств некоего состояния безопасности общества), что, в свою очередь, неизбежно приводит к беспечности и расслаблению людей, а вслед за этим – к духовной и физической деградации, разложению и гибели как граждан, так и всего народа в целом.

Негативно отразилось данное явление и на деятельности Вооруженных Сил, у которых в настоящее время согласно Военной доктрине РФ[574] (утв. Указом Президента РФ от 21 апреля 2000 года № 706) нет вероятного противника, а значит и готовится к войне, повышать боеготовность войск, обороноспособность государства не имеет смысла. Отсюда и отношение общества к армии и военной службе, уровень ее финансирования и фактически резкое падение поставок вооружения, значительное снижение технического оснащения войск (по сравнению с советским периодом). Расходы же на оборону, военная служба по призыву превращаются (в сознании общества) в непомерную обузу, которую и ликвидируют постепенно вместе с Вооруженными Силами, посредством их бесконечных сокращений. С сокращением армии и экономии на ней неуклонно падает обороноспособность страны, а значит, и защищенность граждан.

Таким образом, складывается, казалось бы, парадоксальная ситуация – чем больше говорят о безопасности, подразумевая защищенность, тем ее (этой защищенности) меньше. Объяснить такой обратный эффект можно с помощью духовных законов. В частности, весь Новый Завет пронизывает требование, призыв – бодрствуйте[575] , мужайтесь[576] . Одним словом, согласно духовным законам требуется постоянно пребывать в состоянии повышенного внимания, быть бдительным, стремиться распознать зло и быть в готовности с ним бороться. Однако, посредством управления вниманием (подробно рассматривалось выше в параграфе 2.6), путем перевода его с необходимости защиты (мобилизации сил, концентрации внимания на угрозах) – на состояние отсутствия опасности (расслабленности, беспечности), притупляется бдительность и ослабляется духовная воля, т.е. создаются благоприятные условия для размножения и распространения зла (опасности от него исходящего) со всеми вытекающими из этого социальными последствиями, которые особенно сильно захлестнули Россию в последнее время.

Для избежания подобных попаданий в духовные капканы системой координат, в которых должна измеряться и оцениваться правовая работа, должен быть Закон Божий и основанное на нем учение Православной Церкви, в свете которых и следует внимательно рассматривать правовую работу, разрабатываемые и внедряемые правовые средства. Именно с помощью духовных законов необходимо выявлять в правовой работе слабые места и на основе, прежде всего, именно этих законов вырабатывать действенные правовые и другие средства по исправлению недостатков.

Поэтому одним из главных направлений совершенствования правовой работы в государстве и его Вооруженных Силах является не обеспечение военной, безопасности военной службы или еще какой-либо безопасности, а надежное обеспечение вооруженной защиты Отечества, неуклонное повышение боевой готовности личного состава войск, прежде всего его боевых и духовных качеств (бдительности, воли, мужества, сплоченности, взаимовыручки, твердости, преданности, патриотизма, жертвенности, исполнительности и т.п.), обороноспособности государства, прежде всего его способности своевременно выявлять военные угрозы и адекватно на них реагировать.

Другой, близкий с безопасностью, пример являет собой внедрение и широкое распространение в юридических документах и правосознании термина «правовое обеспечение».

Под обеспечением принято понимать то, что служит ручательством, гарантией, обеспечивает сохранность, исполнение чего-нибудь[577] . Однако право или правовые средства сами по себе (без активного участия человека, его сознательной целенаправленной волевой деятельности) не могут ни служить гарантией, ни обеспечивать исполнение чего-нибудь. Такой своего рода гарантией могут выступать как показывает юридическая практика и вся история России лишь высокие человеческие качества субъектов правовой работы, исполнителей. Именно личностные качества характеризуют высокое или низкое состояние духа лиц, призванных осуществлять то или иное обеспечение, в т.ч. и средствами права, т.е. правовое. Разве может пацифист или предатель разработать и издать качественный правовой документ, боевой приказ? Разве сможет трус обеспечить выполнение боевого приказа сопряженного с риском для жизни? Разве сможет вор или пьяница обеспечить надежную сохранность военного имущества и надлежащее материальное обеспечение личного состава? Именно духовный уровень субъекта правовой деятельности предопределяет и обеспечивает качество достижения целей с помощью права, но не право без учета (независимо от) субъекта и его духовного состояния гарантирует, обеспечивает наилучшую реализацию целей, стоящих перед военной организацией, обществом, государством.

Под обеспечением военных (боевых) действий принято понимать комплекс мероприятий, проводимых в интересах поддержания войск (сил) в боевой готовности, сохранения их боевой готовности и создания благоприятных условий для успешного и своевременного выполнения поставленных им задач. По характеру решаемых задач и осуществляемых мероприятий обеспечение военных (боевых) действий подразделяется на оперативное (боевое) обеспечение, морально-психологическое обеспечение, техническое обеспечение, тыловое обеспечение и медицинское обеспечение[578] . Как видно из данного контекста обеспечение представляет собой комплекс мероприятий, проводимых в определенных интересах (т.е. для достижения конкретных целей). В этом сущностном значении термин «обеспечение» близок к термину «правовая работа», закрепленному в ст. 1 Наставления по правовой работе в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2001 г. № 10) и представляющему собой в общих сущностных чертах комплекс мер, осуществляемых уполномоченными органами и должностными лицами, в целях успешного решения определенных задач и достижения конкретных целей. Разница в этих определениях состоит в том, что правовая работа указывает, кем она осуществляется, и тем самым признает, что от качества личностных характеристик ее субъектов зависит и качество самой правовой работы. А обеспечение – исключает данный ключевой фактор (человеческий) и не указывает, кем проводится указанный выше комплекс мероприятий, тем самым утверждая, что можно гарантировать, обеспечивать достижение целей без учета человеческого фактора, личных качеств участников этой деятельности.

Таким образом, введение в правосознание и в юридическую литературу, а затем и в законодательство термина «правовое обеспечение» (под которым понимается некая гарантия достижения заданных целей путем проведения комплекса мероприятий, связанных с правом, правовыми средствами) есть результат духовной слепоты, непонимания духовных основ правовой деятельности, а значит – ложный путь. Ощущаемое в последнее время стремление заменить живую правовую работу (учитывающую ее субъект и его правосознание, духовный уровень) мертвым правовым обеспечением (обезличенным, безразлично относящимся к субъектам его осуществляемым, их правосознанию, уровню и качеству духа) есть не что иное как результат тщетной попытки построить организационно-правовой социальный механизм, позволяющий достигать цели без человеческого фактора, без учета личностных качеств, духовного уровня, воли лиц, включенных в этот механизм, это общество.

Анализ природы данного социального явления в правовой сфере позволяет выявить его двуединую скрытую цель. Во-первых, создается такой правовой механизм, лежащий в основе общественных отношений, в котором человек превращается в мертвый, бездушный элемент («винтик»), духовная воля которого не имеет никакого значения при выборе и достижении социальных целей, а это значит, что из этого общества исключается духовное начало – Бог, который есть Дух, любовь, путь, истина и жизнь (Ин. 14, 6), – а, следовательно, негласно включается прямо противоположное начало, ведущее, как уже ранее неоднократно отмечалось, в смерть. Во-вторых, создается мощнейший правовой механизм достижения целей без учета их духовного содержания, а значит и злых целей, – независимо от воли участников этого механизма или сообщества (в основе которого будет функционировать этот организационно-правовой механизм). В третьих, внедрение и распространение ложного понятия «обеспечение» дезориентирует, а по сути сводит на нет эффективность кадровой работы, согласно главного принципа которой вверх должны выдвигаться лучшие в духовном отношении, по своим моральным и волевым качествам, личности. Обеспечение же не учитывает этот ключевой фактор и таким образом делает вполне возможным назначение на важные должности, выдвижение вверх лиц с низкими морально-деловыми качествами, которые осуществляют в соответствии со своим низким уровнем правосознания и низкий уровень правовой работы, а значит, соответственно, дают и низкий результат, губят дело. Вместе с тем, духовные законы прямо указываю: «…нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый. …злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое…» (Лк 6, 43-45). Именно такая вредная кадровая политика назначения на важные государственные должности лиц, по своему духовному уровню не соответствующих этим должностям, и позволяет разваливать государственные дела, губить государства.

Это лишь пара примеров (безопасность и правовое обеспечение), рассмотрение которых позволяет понять, насколько тяжело ориентироваться при организации и проведении правовой работы без опоры на духовные законы, без объективной и беспристрастной оценки с их незыблемой вершины сущности и содержания разрабатываемых и внедряемых правовых средств. Как легко уклониться в ложное направление, наносящее ущерб военному делу, государству, человеку.

Помимо духовных законов мироздания, вскрытых, собранных и глубоко исследованных в рамках Православного учения, вторым, нижестоящим, подчиненным (по отношению к первому – духовным законам) уровнем критериев оценки и измерения правовой работы являются цели государства, ведомства, организации, коллектива. Другими словами, те конечные результаты, которые предполагается получить в результате осуществляемой совместной деятельности. Именно относительно этих целей и должна измеряться и оцениваться правовая работа. Необходимо постоянно вести анализ того, насколько те или иные правовые средства способствуют достижению этих целей, насколько правосознание субъектов правовой работы соответствует этим целям и позволяет их успешно достигать либо продвигаться в направлении их достижения. Цели должны основываться на духовных законах и способствовать их реализации, воплощению в жизнь. Именно с этих позиций должны выбираться и оцениваться прежде всего сами цели. Здесь также существует иерархия целей по степени значимости и важности, что уже было подробно рассмотрено в первых параграфах настоящей главы.

Третий уровень критериев оценки правовой работы, который де факто проводится в войсках – это законодательство. Состояние правовой работы в военной организации, как правило, оценивается с позиции соблюдения законодательства органами военного управления, личным составом. Для такой оценки выработаны и соответствующие критерии, по каждому из которых и собираются за определенный отчетный период (как правило год) численные показатели (количество совершенных преступлений, отмененных или опротестованных приказов командиров, поданных или поступивших исков, рассмотренных жалоб военнослужащих и т.п.). Все эти показатели собираются в течение года и анализируются в итоговом докладе о состоянии правовой работы в военной организации за соответствующий период. Такой доклад готовится подразделением юридической службы военной организации и представляется на рассмотрение первому руководителю этой организации, который на основании количественных показателей и их анализа оценивает состояние правовой работы в вверенной ему организации и принимает решение о мерах по ее совершенствованию.

Таким образом, из трех уровней критериев измерения и оценки качественного состояния правовой работы на практике применяется лишь третий, осуществляемый на самом низком уровне. С позиции же достижения целей военной организации (ее подразделений) с помощью правовых средств, а тем более духовных законов, правовую работу никто практически системно не оценивает, предполагая, по-видимому, что система целей, закрепленная в законодательстве, других правовых актах, единственно верная и не требует пересмотра и корректировки. Однако, как показывает сама жизнь и рассмотрено в настоящем исследовании на деле это далеко не так. Ориентиры, в направлении которых развивается и изменяется законодательство в последние два десятилетия противоречат как духовным законам, так и целям государства и общества, в связи с чем и происходит беспрестанная утрата мощи (в т.ч. и военной) государства, постепенная сдача позиций по всем основным направлениям – духовном, идеологическом, политическом, экономическом, военном и т.д.

В этой связи огромное значение приобретает методическое руководство правовой работой, суть которого должна составлять выработка методологических основ качественного улучшения, совершенствования правовой работы и их внедрение, претворение в жизнь. Методическая работа должна рассматривать и анализировать правовые средства, правовую работу не только с позиции практической стороны, ее количественных показателей, но главным образом – в свете Истины, с позиции беспрестанной борьбы Добра и зла, с недосягаемой высоты неизменных духовных законов существования общества, оценивая, благо или вред несет человеку и государству то или иное правовое средство или правовая деятельность прежде всего в духовном плане. Именно на такую систему координат, систему измерения и оценки правовой работы должна ориентироваться вся правовая деятельность и прежде всего методическое руководство правовой работой.

В этой связи выдвигаются высокие требования к правосознанию, духовному уровню субъектов правовой работы, особенно привлекаемых к методическому руководству правовой работой. Это должны быть лучшие представители из всех субъектов правовой работы, имеющие глубокие духовные знания и практический опыт, хорошо понимающие духовную сущность права, его смысл и предназначение в управлении государством и развитии общественных отношений. Не обойтись здесь и без помощи лучших, наиболее духовно опытных представителей Русской Православной Церкви, военного духовенства. Такая помощь может быть полезна и оказываться двумя способами: духовного воспитания, повышения духовного уровня (а вместе с ним и уровня правосознания, правовой культуры) субъектов правовой работы, и консультирования органов военного управления при разработке и применению наиболее важных в духовном отношении правовых средств, методологии улучшения правовой работы, выявлению главных направлений ее совершенствования.

Указанная помощь духовенства будет весьма полезна и эффективна при решении с помощью правовых и иных средств таких важнейших для военного дела и правовой работы вопросов как укрепление боевого духа и морально-психологического состояния личного состава войск, воспитания у воинов высоких качеств защитника Отечества, повышение правосознания, правовой культуры, воинской дисциплины, исполнительности, формирование беззаветной преданности своему Отечеству, любви к своему народу, патриотизма и жертвенного служения Родине, добросовестного отношения к исполнению своего воинского долга по защите Отечества и других духовных основ воинского служения, без которых невозможна военная служба в ее истинном значении. Большая польза может быть от военного духовенства и в связи с определением духовного уровня, уровня правосознания воинов при решении вопросов о назначении на ответственные должности.

Метод оценки – духовные и физические последствия применения правовых средств должны сопоставляться с предполагаемыми результатами от применения правовых средств. При этом необходимо оценивать не только сами правовые средства, но и состояние правосознания субъектов применяющих эти правовые средства. Нередко негативные результаты применения правовых средств наступают не по причине их несовершенства, а в связи с низким уровнем организованности, знаний, волевых качеств лиц, на которых возложена обязанность по их применению. Это и недостаточное реагирование на правонарушения, вплоть до укрывательства преступлений командирами, это и своекорыстные интересы ответственных должностных лиц органов военного управления при заключении и исполнении хозяйственных договоров, заключаемых воинскими частями и др.

Непонимание ключевого, определяющего значения уровня правосознания при применении правовых средств привело к другому негативному явлению в правовой работе, когда все ее усилия направляются в сторону замены человеческого фактора системой правовых норм, вместо того, чтобы работать прежде всего над повышением уровня духовности, правосознания и правовой культуры субъектов правовой работы правоведы пытаются найти универсальную норму, которая бы исключала влияние на правовую работу человеческого фактора (уровня правосознания, духовных качеств личности). Сама жизнь, а также исследования, проведенные различными учеными (П.И.Новгородцевым, И.А.Ильиным, Б.И.Пугинским и др.), как выше уже отмечалось наглядно показывают, что это ложное направление, ведущее к кризису правосознания, а значит загоняющее в тупик и правовую работу, которая без высокого уровня правосознания немыслима, поскольку в этом случае правовая работа вместо средства утверждения в обществе Божественной Истины, правильных, изначально установленных законов бытия, становится слепым орудием произвола бушующих человеческих страстей, утверждения в обществе неправильных, ошибочных, ложных, своекорыстных и им подобных отношений, что неизбежно приводит к духовной, а вслед за ней и физической смерти людей, гибели государств и целых народов.

Такие болезненные состояния правовой работы обнаруживаются в различных негативных проявлениях, в особенности в таких как доктринерство, нормативизм, формализм. Они представляют собой оторванность от жизни, уход в абстрактные фантазии, попытку заменить законы Божии (законы реального мира) лукавыми человеческими законами (оправдывающими грех и беззаконие), содержание (нормальную, здоровую, добродетельную жизнь) – формой (ненормальным, болезненным, греховным существованием).

Примечательно, что нормативизм, формализм, доктринерство, прообразом которых являются фарисейство, законничество, глубоко вскрыты в Священном Писании и исследованиях святых отцов Православной Церкви. Их последствия – отсутствие Благодати, ибо «фарисеи и законники отвергли волю Божию о себе» (Лк 7, 30). Эти опасные уклонения хорошо понимали и на Руси с древних времен. Наглядным примером может служить бессмертный труд митрополита Киевского Илариона «Слово о Законе и Благодати» (ХI в.), в котором дается глубокий анализ этих пагубных проявлений в духовной жизни. Однако человечество не желает проникаться богатым духовным опытом предков, в результате чего повторяет те же самые пагубные ошибки, влекущие его к тяжелым духовным последствиям и социальным потрясениям, катастрофам. Одним из таких пагубных явлений является либерализм, который можно рассматривать как одно из проявлений фарисейства – внешне красивая на первый взгляд форма с извращенным, по сути, противоположным, гибельным внутренним содержанием.

Вот какую оценку этому опасному явлению дают с позиции духовных законов опытные в духовной жизни представители Церкви: «Свобода – это триумф победы в духовной борьбе. Без этого свобода будет насмешкой циника или оскалом звериных клыков насильника. Люди не понимают, что они находятся в состоянии самого постыдного рабства, от которого не могут освободить никакие внешние формации или либеральные реформы. Человек – раб своих страстей именно потому, что страсти не свои, не его, что они всегда чужие для духа; это паразиты, впившиеся в душу и сосущие из нее жизненные силы. А человек отождествляет страсти со своей душой, с самим собою и стремится создать условия, чтобы эти страсти свободно и легко осуществлялись и чтобы они воспринимались обществом не как нечто неизменное, но как обычная форма жизни.

Под свободой современный либерализм понимает оправдание страстей. Страсти не могут удовлетворить человеческой души, поэтому они, будучи сами выродками, продолжают вырождаться в патологические формы. Эта патология также требует свободы, и поэтому либерализм должен прийти к вседозволенности, не только провозгласить, но и оправдать ее. Каждый из нас испытал на себе гнет страстей, которые, как цепи, сковывают человека. Какие усилия требуются, чтобы противостоять им! И, увы, побеждать их случается не так уж часто!

Христианство указывает нам, в чем свобода. Она – в возможности человека следовать своему главному призванию и осуществлять вложенный в него потенциал – образ и подобие Божие. Каждый может увидеть в своем внутреннем опыте, как страсти сужают человеческое сердце, и наоборот – победа над страстями дает для души какой-то внутренний простор»[579] .

Развивая эту мысль далее архимандрит Рафаил (Карелин) касается очень серьезной проблемы: «Это мнимая свобода, которую человек ищет в грехе, в борьбе с нравственными устоями и, прежде всего, с той внутренней удерживающей силой, которая называется совестью. Грех – это внутренняя революция против собственной совести, желание отделаться от нее, разрушить, задушить и растоптать. Порок не имеет границ и дна, на котором бы он задержался. Поэтому порочная жизнь, подчиненная страстям, - это падение в бездну. Падение демона было полетом вниз, и каждый грех в миниатюре повторяет ложную свободу демона. Это полет падения во мрак и хаос. Свобода порока – это освобождение от своего человеческого достоинства, как образа и подобия Божиего, в котором заключается истинная свобода. Всякое нравственное падение влечет за собой опустошение души, отягченной материальностью, которую человек чувствует в своем теле. Это реальная тяжесть греха. Мысль человека становится грубой и косной, сознание – опредмечено, воля – расслаблена, чувства – импульсивны и аффективны. Грех разрушает личность человека и как бы пригвождает его к земле. Грех входит в привычку, привычка делается господином, и человек думает, что он свободен делать все, что хочет. На самом деле он превращается в жалкого раба. Грех не только опредмечивает человека, но он влечет его в те нравственные пропасти, недоступные для других существ земли, которые мы назвали бы демоноуподоблением»[580] .

Приведенный анализ убедительно показывает, к каким последствиям может привести правовая работа, сориентированная на ложные ценности либерализма, которыми вот уже два десятилетия увлечены законотворческие органы государства Российского – печально (для России и русского народа) закончившиеся революции в начале и конце ХХ века наглядное историческое тому подтверждение. Особую опасность это явление представляет для Вооруженных Сил, поскольку оно лишает воина необходимых боевых качеств, играющих решающую роль на войне. Дух либерализма, проникая через законодательство в правосознание воинов, разъедает основы военного управления – единоначалие, воинскую дисциплину, чинопочитание, воинскую иерархию, беспрекословное повиновение начальникам, жертвенное служение Отечеству и т.п. Мнимые свободы либерализма, по сути, низвергают в общественном сознании, сводят на нет, патриотизм, воинский долг и обязанности по защите Отечества, жертвенное служение без которых ни военная организация, ни военное строительство немыслимы.

Вместе с тем, необходимость ограничения такой мнимой свободы предписывает, например, 100 правило Шестого Вселенского Собора, которое устанавливает: «Очи твои право да зрят, и всяцем хранением блюди твое сердце (Притч. 4, 23-25), завещает премудрость: ибо телесныя чувства удобно вносят свои впечатления в душу. Посему изображения на досках, или на ином чем представляемыя, обаяющие зрение, растлевающие ум, и производящия воспламенения нечистых удовольствий, не позволяем отныне, каким бы то ни было способом, начертовати. Аще же кто сие творити дерзнет: да будет отлучен»[581] .

Примечательно и то, что в последние десятилетия в правовой работе происходит постепенное вытеснение высокой роли правосознания (как духовного, творческого начала при издании и применении правовых норм – через сущностное, смысловое, целевое осмысление предмета правового регулирования) духом доктринерства, нормативизма и формализма (посредством занормированности всех сторон жизни – резкого увеличения количества правовых норм – и формального, бездумного, без должного глубокого сущностного осмысления, претворение этих правовых норм в жизнь). Это, в свою очередь, отучает человека думать над тем, как лучше претворить закрепленный в правовой норме замысел законодателя, и достигнуть цель нормотворчества в той или иной жизненной ситуации, сковывает его творческий потенциал, инициативу. Ведь порядок действий подробно прописан и отклоняться от него нельзя, даже если он не учитывает все богатство и разнообразие жизненных обстоятельств, предусмотреть которые в полном объеме практически невозможно, как невозможно в полном мере объять конечным человеческим умом бесконечного разума Творца вселенной и Его законов, в соответствии с которыми она существует и развивается.

Доктринерство, нормативизм и формализм, таким образом, закрепощают духовное и творческое развитие личности, создают правовые системы, сориентированные на внешне привлекательные человеку угодные доктрины, а не на духовные законы мироздания, угодные Богу и Им сотворенные. Так и происходит устранение заповеди Божией преданием человеческим, которое обличал Иисус Христос, отвечая на вопрос книжников и фарисеев (Мф 15, 1-9)[582] . Подобные негативные действия есть, по сути, фарисейство – явление своего рода духовной слепоты в правовой работе. «Оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» заключает Христос (Мф 15, 14). В яму последнее время в результате неправильной правовой работы падает и русский народ, в след за законодателями и государственными руководителями, запутавшимися в сетях доктринерства, нормативизма и формализма, которые тщетно пытаются повысить благосостояние и обороноспособность в стране, второпях создавая огромный массив правовых норм (заповедей человеческих), в то время как сердце (правосознание) их далеко отстоит от истинных целей государственного и военного строительства (служения делу Божию на земле и поддержания высокой боеготовности в войсках).

Без опоры на духовные законы, без духовных ориентиров и критериев измерения и оценки, без духовной системы координат правовая работа обречена на разложение. И ключевым в повышении качества правовой работы является прежде всего духовное очищение и оздоровление правосознания т.к. в Священном Писании Христос прямо в наглядных образах указывает: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам. Пребудьте во мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы – ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 1-5). Правосознание общества и его руководителей, не просвещенное светом Истины, ведет к бесплодной правовой работе, а народ, имеющий такое (не основанное на истинах Православия) правосознание, унаследует участь слепых вождей слепых – и те и другие упадут в яму. Именно это и происходит с Россией каждый раз по мере уклонения от Богом данных законов бытия.

Характерным примером этого негативного явления выступает, в частности, и всемерное принижение роли прокуратуры в государственном строительстве по отношению к судебным органам (как одному из трех ветвей власти), на которое уже выше указывалось в параграфе 3.6 настоящего исследования. Приведем еще один пример, подкрепленный практикой прокурорского надзора. Так, по сообщению заместителя главного военного прокурора в 2001-2002 гг. военные прокуроры активно использовали предоставленные им АПК РФ полномочия по обращению за судебной защитой имущественных интересов государства и поднадзорных войск и в этот период в арбитражные суды ими было направлено около 3 тысяч исковых заявлений о взыскании с коммерческих организаций и индивидуальных предпринимателей задолженности по арендным и коммунальным платежам, а также платы за пользование федеральной собственностью. По удовлетворенным искам с ответчиков взыскано в пользу федерального бюджета денежных сумм в размере более 800 млн. рублей. Однако с сентября 2002 г., после введения в действие нового АПК РФ, прокурор утратил право обращаться в арбитражный суд с любыми материально-правовым требованиями по всем категориям имущественных споров. Это обстоятельство во многом привело к тому, что в конце 2003 года только задолженность арендаторов недвижимого военного имущества перед федеральным бюджетом по арендным платежам превысила 50 млн. рублей[583] . Вот такой дорогой ценой обходится государству и Вооруженным Силам правовая работа, основанная на доктринерстве и либеральных ценностях, возвышающих судебные органы и принижающих прокуратуру. В результате чего прокуратура в значительной степени утратила реальные возможности по обеспечению сохранности военного имущества, борьбе с нарушениями в этой области в угоду коммерческим организациям, активно этим злоупотребляющим и наносящим государству большой материальный ущерб.

Как справедливо замечает архимандрит Рафаил (Карелин): «Существует парадокс: чем более греховен человек, тем он меньше видит и осознает свою греховность. Многие злодеи искренне считали себя честнейшими людьми и благодетелями человечества. Причина этого – потеря совести и внутренняя слепота. Когда человек входит в подземелье, где нет света, он не может видеть пауков, свивших свои гнезда на стенах, змей и гадов, ползающих под ногами. В жилище, где закрыты ставни, человек не увидит пыли и грязи; напротив, когда луч солнца проникает внутрь дома, тогда только можно увидеть накопившейся мусор, а в самом луче тысячи пылинок. Только в благодати Божией мы можем понять, насколько низко пал человек. Только чуткая совесть может обличать человека, его постоянное состояние страстности, лжи, эгоизма и гордыни… В наш век, когда взрываются как плотины нравственные преграды к греху, когда средства массовой информации, которые должны быть рычагами культуры, занимаются растлением людей, видение греха исчезает»[584] .

В этой связи особое значение для правовой работы имеет измерение и оценка правосознания субъектов правовой работы, их духовного уровня, состояния их совести. И здесь Священное Писание дает ответ: «По делам их узнаете их» (Мф. 7, 16). Поэтому особое внимание при принятии решения о назначении на должность (избрании) необходимо уделять не словам претендентов (кандидатов), а их уровню правосознания, духовной культуры, проявленной в конкретных делах при осуществлении своей деятельности на прежних, ранее занимаемых должностях. Необходимо глубоко изучать их личные дела, характеристики, служебные карточки и т.п., беседовать не только с претендентом, но и с его начальниками, ближайшими подчиненными, духовенством (имевшим опыт общения с претендентом) с целью получения наиболее полных и объективных данных о состоянии духовности и уровня правосознания претендента, соответствия этого уровня требованиям по вакантной должности.

Следовательно, другим важнейшим направлением совершенствования правовой работы в войсках будет являться выработка наиболее оптимальных и эффективных организационно-правовых механизмов, способствующих повышению уровня духовности и правосознания воинов и размещение их на воинских должностях не только в соответствии с их квалификацией, профессиональными знаниями и опытом работы или службы, но также и в соответствии с духовными качествами воинов, их правосознанием. Особенно важным это представляется для замещения должностей командного состава и должностей, связанных с хранением и расходованием материальных ценностей, военного имущества.

Как можно увидеть, по своей сути, основополагающие пути совершенствования правовой работы во многом сопряжены с указанными выше критериями оценки правовой работы. Наивысшему критерию оценки – духовным законам, Закону Божию – соответствует направление совершенствования правовой работы связанное с повышением духовного потенциала войск, оздоровлением и укреплением уровня правосознания личного состава. Критерию оценки правовой работы, связанному с целью той или иной организации (подразделения) – соответствует направление совершенствования правовой работы по достижению соответствующей цели этой организации (подразделения) и для военных организаций это прежде всего неуклонное повышение боеготовности войск, повышение обороноспособности государства. Низшему же критерию оценки правовой работы – действующему законодательству, содержащему в себе, по сути, правовые средства к достижению соответствующих целей различных организаций (от государства, в целом, до отделения, экипажа, в частности) – соответствует во многом совершенствование методического руководства правовой работой, суть которого как раз и состоит в том, чтобы находить наиболее действенные, эффективные методы, способы, средства, пути к достижению двух выше указанных целей более высокого уровня (повышение духовности, цели организации) и внедрять их, распространять эти средства в войсках, что на конечном этапе и происходит с помощью правового закрепления, в результате чего эти средства становятся правовыми, формируют законодательство, становятся тем критерием, относительно которого и оценивают правовую работу.

Таким образом, подводя итог всему выше изложенному, следует отметить, что наивысший идеал правовой работы – это Православие, которое, в сущности, должно являться ядром, движущей силой, фундаментом подлинной правовой работы ее неизменным критерием оценки, неиссякаемым источником совершенствования.

Заключение.

Правовая работа – это уникальное явление социальной действительности, занимающее одно из центральных мест в управлении обществом и развитии любого государства. Она представляет собой разновидность человеческой деятельности по достижению социально значимых целей с помощью права и заложенных в нем средств.

Де факто правовая работа появилась, по сути, одновременно с появлением человечества, установлением в нем иерархичности, отношений власти и подчинения, упорядоченности общественных отношений, повелевающих предписаний властного характера, требующих своего правового закрепления и единообразного исполнения. Именно благодаря правовой работе появилось государство и его уполномоченные органы – главные субъекты правовой работы в любой стране. Де юре правовая работа обнаруживает себя лишь в начале семидесятых годов прошлого столетия, когда в правовых документах появляются указания на необходимость ее более эффективной организации и более активного проведения при осуществлении управления народным хозяйством. Однако правовая работа не ограничена рамками народного хозяйства и проявляется практически во всех сколько-нибудь значительных для общества сторонах жизнедеятельности (духовной, политической, культурной, научной, образовательной, религиозной, военной и т.п.). Особенное значение для государства и обеспечения его вооруженной защиты занимает правовая работа в Вооруженных Силах.

Вывести универсальную, всеобъемлющую дефиницию правовой работы крайне сложно из-за чрезвычайной многогранности и неисчерпаемой глубины этого уникального социального явления, играющего огромную роль в жизни любого общества и государства. Предельно кратко, ориентируясь лишь на внешние наиболее важные ее признаки, в общих чертах можно определить правовую работу как комплекс мер, осуществляемых уполномоченными лицами с помощью правовых средств для достижения социально значимых и полезных целей.

Принципы правовой работы силу объективных причин во многом совпадают (вбирают в себя) с принципами, на которых основывается право. Вместе с тем, можно выделить и ряд принципов, отражающих определенную специфику этого вида деятельности, таких, например, как связь с правом, непротиворечие нравственным и духовным основам общества, целенаправленность, улучшение, разумная достаточность. Наблюдается много общего у правовой работы и с принципами системы управления качеством. Принципы правовой работы в Вооруженных Силах России, кроме того, вбирают в себя и принципы, в соответствии с которыми строится военная организация государства.

Правовая работа тесно, неразрывно связана с человеческой деятельностью, с внутренним миром человека и должна исследоваться с учетом человеческого фактора, оказывающего решающее значение на правовую работу, ее качественное состояние. Особенно важное значение духовное состояние субъектов правовой работы приобретает в условиях жизнедеятельности войск, что обусловлено спецификой решаемых ими задач по вооруженной защите Отечества, сопряженной с перенесением тягот и лишений военной службы, жертвенностью, повышенной социальной ответственностью. Успешно решать боевые задачи, выполнять требования военного законодательства при организации повседневной службы войск или на поле боя невозможно без наличия у воинов соответствующих боевых, духовных качеств личности (мужества, несокрушимой воли, любви и преданности своему Отечеству и народу, жертвенности, честности, трудолюбия, терпения, высокой исполнительности, войскового товарищества и т.п.).

По своему содержанию правовая работа включает нормотворческую, правоприменительную и правовоспитательную деятельность. При этом правовое воспитание является главным, определяющим, оказывающим решающее значение на остальные виды деятельности правовой работы. Оно направлено на формирование и укрепление правосознания, являющегося основой, ядром, главным стержнем правовой работы, ее центром. Чем выше уровень правосознания субъектов правовой работы, тем выше качественное содержание их нормотворческой и правоприменительной деятельности, поэтому главной задачей правовой работы является неуклонное повышение уровня правосознания граждан. Выявление глубокой взаимосвязи между правосознанием субъектов правовой работы и качеством осуществляемой ими правовой работы, как проявление вовне внутреннего состояния человека, заставляет по-новому взглянуть на роль и значение правосознания в правовой работе, его место в осуществляемой человеком (коллективом) правовой деятельности. Внимательное рассмотрение указанной взаимосвязи приводит к выводу о главенствующей, определяющей, руководящей роли правосознания в правовой работе. Именно правосознание является главным источником правовой деятельности, выступает своего рода фундаментом, на котором выстраивается и держится все здание правовой работы.

Выявление в качестве главного элемента системы правовой работы (определяющего содержание и состояние всех остальных его элементов) правосознания субъекта правовой работы заставляет по-новому взглянуть и на правовое воспитание, как целенаправленную деятельность по формированию здорового правосознания и его укреплению. От качества и эффективности правового воспитания зависит уровень правосознания, от которого, в свою очередь, – состояние нормотворческой и правоприменительной работы. Вскрытие такого механизма повышения уровня правовой работы выдвигает необходимость более глубоко и всесторонне исследовать сущность и содержание правосознания, а также средства и способы его оздоровления, повышения (механизмы правовоспитательной деятельности). Изучению этого центрального, основополагающего в правовой работе вопроса и посвящена вторая глава настоящего исследования.

Проникновение в сущность правосознания с позиции правовой работы и внимательное рассмотрение его содержания показывает, что основой формирования правосознания выступает помимо права, царящая в обществе нравственность, духовность, идеология, политика, религия. При этом главным, последним корнем правосознания является именно религия, которая оказывает свое определяющее значение и на остальные основы правосознания. Исторически, на протяжении многих веков религиозное сознание в России формировалось под мощным влиянием Православия, что в значительной мере отразилось и на состоянии правосознания русского народа, и на содержании, уровне осуществляемой им правовой работы.

Велико значение Православия не только в формировании правосознания, но и в военном деле. Православие подняло воинское служение на невиданную ранее духовную высоту, освящая воинский долг и почитая (воздавая должную честь) воинскую обязанность, указывая, что в основе военной службы лежит жертвенная любовь к Богу, своему народу и Отечеству (а не товарно-денежные отношения, дух которых несет в себе контрактная система комплектования войск), вдохновляя воинов на мужественное перенесение тягот и лишений военной службы в мирное время и на подвиги, проявление героизма на поле брани. Православие формирует патриотизм, закладывает нравственные основы в воинских коллективах, способствует повышению воинского духа личного состава, укрепляет морально-психологическое состояние частей и подразделений, волевые качества защитников Отечества, воинскую дисциплину и правопорядок, без чего ни военное дело, ни правовая работа в войсках немыслимы.

Исследования проведенные в ХХ веке представителями точных наук с помощью физико-математических методов доказали истинность Библии, а также достоверность существования духовного мира, выявили механизмы его влияния на мир материальный. Полученные данные и выводы полностью соответствуют учению Православной Церкви, проверенному самой жизнью и остающемуся неизменным вот уже на протяжении двух тысячелетий. Вместе с тем, в советский период, когда проводились широкие исследования правовой работы, изучение религиозной стороны жизни народа находилось под запретом государства, поэтому вопросы влияния законов духовного мира на законы мира материального, а также религиозного сознания – на правосознание, правовую работу оказывались за рамками таких исследований. По этой причине возникает насущная потребность восполнить образовавшиеся в результате этого пробелы в научных знаниях по данным вопросам.

Рассмотрение Православия с позиций правовой работы обнаруживает большую схожесть между собой этих двух социальных явлений по наиболее важным, ключевым проблемам. В настоящем исследовании кратко рассмотрены лишь проблема воли (в двух ее аспектах: свободы воли и силы воли), управление вниманием, воспитание (правовое, религиозное), институт военного духовенства и органы военного управления (власть духовная и светская). Православие содержит обширные и глубокие практические знания в области повышения духовного уровня человека, а вместе с ним и уровня правосознания, правовой работы. Эти знания требуют всестороннего осмысления с позиции возможности и необходимости их применения для пользы народа, государства, военного дела и правовой работы.

Огромную пользу для военного дела и правовой работы имеет религиозное воспитание воинов (как потенциальных, так и состоящих на военной службе), поскольку оно в максимальной мере способствует формированию необходимых не только для войны, но и в мирное время (при подготовке к войне) качеств личности: мужества, терпения, несгибаемой воли при выполнении приказа командира, преданности, бдительности, честности, трудолюбия, взаимовыручки, коллективизма, жертвенного служения, взаимопомощи, высокой исполнительности и др. Указанные качества необходимы не только для военного дела, но и для успешной организации и проведения в войсках правовой работы. Поскольку непревзойденными специалистами по духовному окормлению, религиозному воспитанию являются священнослужители и основная масса военнослужащих относит себя (как показывают социологические исследования) к православным христианам, а также учитывая позитивный опыт духовного воспитания воинства военными священниками в дореволюционной России (когда религия не была под запретом) и в постсоветское время, в зарубежных армиях, на повестку дня встает вопрос о восстановлении в российских войсках института военного духовенства.

Третья глава исследования посвящена внешней стороне правовой работы: системе целей правовой работы, ее главным направлениям, критериям оценки правовой работы и путям ее совершенствования. В результате изучения целей правовой работы установлено, что эти цели не могут расходиться с целями деятельности организации, в которой эта работа осуществляется. Цель государства Российского (как показывает вся история его существования) – служение делу Божию на земле. Целью Вооруженных Сил России является вооруженная защита Отечества, прежде всего его духовных святынь. Именно за Веру, Царя и Отечество полагали свои жизни на полях сражений русские воины на протяжении многих веков. В этой связи воинская обязанность издревле на Руси занимала одно из почетнейших мест в государстве и обществе, а долг по защите Отечества почитался священным. В последнее столетие в силу духовного оскудения русского народа смысл и духовное содержание воинской службы выхоластились, исказились ее цели, что получило свое негативное отражение и в правовой работе: Основной закон России перестал считать долг по защите Отечества священным, а обязанность – почетной, появился контракт (как прообраз корыстных, договорных, товарно-денежных отношений воина с государством), создан приоритет прав воинов над их обязанностями и ответственностью, всеобщая воинская обязанность постепенно ликвидируется путем увеличения количества отсрочек и освобождений от военной службы, а также появления альтернативной гражданской службы взамен военной, сокращением военной службы по призыву (до 1 года) и увеличением в Вооруженных Силах (в процентном отношении) воинских должностей, подлежащих замещению военнослужащими по контракту. Все это негативно отражается на обороноспособности государства, его боевой мощи.

Серьезный удар правовая работа в постсоветское время нанесла и по военному управлению, существенно подорвав власть командиров, ослабив в значительной степени принцип единоначалия в войсках. Произошедшие в России в результате либеральных реформ изменения в законодательстве ввели правовой институт обжалования военнослужащими в суд действий своих командиров (разрушая беспрекословность подчинения, авторитет начальников, войсковое товарищество, единство и монолитность воинских коллективов), ограничили права командиров по привлечению подчиненных к дисциплинарной и материальной ответственности, ликвидировали одно из эффективнейших средств укрепления воинской дисциплины – арест военнослужащего с содержанием на гауптвахте, фактически лишили командиров полномочий по квартирному обеспечению подчиненных (передав эти функции органам местного самоуправления и другим, в т.ч. и коммерческим, организациям, далеким от задач обеспечения обороны страны).

Таким образом, главный, основополагающий документ правовой работы, определяющий цель и направление развития государства Российского, а значит и цель, содержание правовой работы в России, – Конституция России – провозгласив высшей ценностью права и свободы человека и поставив на первое место обязанность государства признавать, соблюдать и защищать эти права и свободы (ст. 2), по сути, поставила цель на потворство и разнуздание человеческих страстей и похотей, что неминуемо ведет к деморализации, росту преступности, духовной (а за ней и физической) смерти людей, а вслед за ними деморализации и гибели состоящего из этих людей общества, государства. Именно эти процессы и наблюдаются в России в последнее время, когда вместо созидающей и укрепляющей государство идеи служения человека своему народу и государству (т.е. долг, обязанность и ответственность человека) была с помощью правовых средств проведена в жизнь идея прямо противоположная (ослабляющая и разрушающая государство) – служения государства человеку (т.е. его правам и свободам). Все это стало возможным из-за непонимания законодателями сущности правосознания, духовных законов существования и развития общества и государства, в свете которых необходимо переосмыслить правовую работу, действующее законодательство и исправить допущенные ошибки.

Приоритет прав человека над его обязанностями и свобод – над долгом получил свое логическое развитие вслед за Конституцией и в других важных для военного дела законодательных актах. Например, в Федеральном законе «О статусе военнослужащих», в котором львиная доля статей посвящена подробной регламентации всевозможных прав, льгот и свобод, а социальная сущность и содержание основополагающих в военном строительстве понятий воинского долга, обязанностей и ответственности военнослужащих (тех духовных основ, на которых строится военная организация общества и без которых она немыслима) вовсе не раскрывается. Лишь в конце Закона мимоходом вкратце о них упоминается, хотя совершенно очевидно, что именно объем обязанностей и ответственности по защите Отечества должен определять содержание прав и льгот, именно заслуги перед народом и государством при выполнении воинского долга должны указывать на размер социальных преимуществ воинов. Об этом основополагающем принципе соразмерности обязанностей и прав, являющемся стержнем статуса воина в Законе даже не упоминается. Создается впечатление, что Закон призван завлечь в войска как можно больше корыстолюбцев, желающих иметь как можно больше прав и льгот и как можно меньше обязанностей и ответственности. Не может такой явный перекос в сторону прав и льгот не повлиять самым вредным образом и на отношение воинов к военной службе, к своему долгу по защите Отечества, на воинскую дисциплину и правопорядок в войсках, что и наблюдается (прежде всего в неуклонном росте преступности и снижении боеготовности) в последнее время, особенно когда самим государством в той или иной форме нарушаются отдельные права военнослужащих.

Внимательное изучение Наставления по правовой работе в ВС РФ (утв. приказом МО РФ 2001 г. № 10) показывает, что большое внимание в этом документе уделено второстепенным вопросам, незначительно (а в некоторых случаях и отрицательно) влияющим на достижение главных целей военной организации (например, правовая работа при проведении мероприятий по обеспечению экологической безопасности ВС РФ, правовая работа при обеспечении социальной и правовой защиты военнослужащих и гражданского персонала ВС РФ, правовая работа при рассмотрении предложений, заявлений и жалоб военнослужащих, гражданского персонала и других граждан, правовая работа при организации консультирования военнослужащих, лиц гражданского персонала, членов их семей и дачи справок правового характера и др.), в то время как главные направления правовой работы, от которых зависит военная мощь страны, остались за рамками этого документа, без должного внимания (правовая работа в условиях военного времени, правовая работа по организации боевой подготовки личного состава, правовая работа по укреплению боевого духа и повышению морально-психологического состояния войск, правовая работа по воспитанию личного состава, правовая работа по кадровым вопросам, методическое руководство правовой работой и т.п.). Правовое обеспечение действий войск в вооруженных конфликтах и миротворческих операциях, изложенное в Наставлении преследует, по сути, противоположные цели – не помощь и содействие посредством правовых механизмов в организации и проведении военных действий, а ограничение (посредством МГП) с помощью правовых средств возможностей командиров по достижению победы над противником.

При анализе критериев оценки качества правовой работы следует выделить три их основные группы, иерархически связанные между собой. Вершину пирамиды венчают духовные законы, лежащие в основе взаимоотношения людей, в соответствии с которыми существует и развивается общество и государство. Второй нисходящий и подчиненный уровень критериев это цели (система целей) правовой работы (являющиеся, по сути, целями соответствующей организации, органа управления), которые должны вырабатываться (исходя из соответствующего уровня общественного развития государства, общества, коллектива) на основе духовных законов и оцениваться в их свете. Третий, самый нижний, уровень критериев оценки качества правовой работы представляет собой законодательство, систему правовых норм, являющуюся, по сути, средством достижения целей правовой работы, следовательно, правовые нормы должны способствовать достижению целей правовой работы и соответствовать духовным законам.

Таким образом, как правовая работа, так и ее результаты должны оцениваться на трех уровнях: духовном, целевом и правовом – после чего эта правовая работа должна соответствующим образом корректироваться. Это основа управления правовой работой, ядро которого составляет методическое руководство правовой работой. На практике же в управлении правовой работой, при ее совершенствовании ограничиваются лишь самым низким критерием, правовым, почти не используя более важный – целевой, и в подавляющем большинстве случаев даже не подозревающих о самом важном, основополагающем критерии – духовном, определяющем, подобно барометру, направление и качественное состояние правовой работы – к разложению и гибели организации или же к ее возрождению и процветанию. Непонимание рассмотренных (лишь частично) в настоящем исследовании духовных основ правовой работы приводит к духовной близорукости либо к духовному ослеплению, а как известно, если слепой (законодатель) ведет слепого (правоприменителя) то оба упадут в яму, что и происходит с Россией и ее Вооруженными Силами вот уже второе десятилетие.

Все эти негативные явления в правовой работе, подрывающие жизненный уровень и обороноспособность России, стали результатом отсутствия у руководства страны и народа духовных ориентиров, соответствующего здорового и крепкого правосознания. Поэтому главным направлением совершенствования правовой работы является оздоровление и укреплении правосознания, духовной культуры руководителей государства, всего народа, в особенности военнослужащих, а наивысшим идеалом правовой работы – Православие, которое, в сущности, должно являться ядром, движущей силой, фундаментом подлинной правовой работы ее неизменным критерием оценки, неиссякаемым источником совершенствования.

[1] Абова Т.Е. Развитие научных исследований по проблемам правовой работы в народном хозяйстве / Правовая работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 89.

[2] Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.: Зерцало-М, 2004. – С. 11.

[3] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 7.

[4] Тер-Акопов А.А. Преступления и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «ЮРКНИГА», 2003. – С. 418.

[5] Тер-Акопов А.А. Преступления и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «ЮРКНИГА», 2003. – С. 419.

[6] СМ. об этом подробнее: Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 5-6, 58-61.

[7] См.: Связь юридической науки с практикой. – М., 1986. – С. 4.

[8] Мостовщиков А.Д. Правосознание в системе регуляторов социального поведения: Автореф. канд. юрид. наук. – Омск: Омский гос. университет, 1995. – С. 11.

[9] Алексеев С.С. Несколько мыслей о нашей юридической науке// Сов. Государство и право. – 1989. – № 5. – С. 79.

[10] Тер-Акопов А.А. Нравственно-правовой императив развития цивилизации // Безопасность человека: Социальные и правовые основы. – М.: НОРМА, 2005. – С. 260-261.

[11] Россия – это сама жизнь. Заметки иностранцев о России с XIV по XX век. / Составитель Р.Балакшин. – М.: Сретенский монастырь, 2004. – С. 379, 381.

[12] См.: Библиотека иностранных писателей о России. 1836. № 1. – С. 47.

[13] См. об этом: Журнал министерства народного просвещения. – 1838. – № 10. – С. 59.

[14] См., например п. 2 постановления Правительства РФ № 352 от 6.06.05 г., устанавливающий, что возмещение военнослужащим расходов по уплате государственной пошлины за подачу жалобы (заявления) в суд по вопросам, связанным с прохождением военной службы, осуществляется воинскими частями, в которых военнослужащие проходят военную службу.

[15] См., например, Правила оказания юридическими консультациями и коллегиями адвокатов юридической помощи военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, по вопросам, связанным с прохождением военной службы, а также по иным основаниям, установленным федеральными законами (утв. постановлением Правительства РФ № 445 от 23.07.05 г.).

[16] Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских. – 1898. – Кн. 1. – С. 428-429.

[17] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 18.

[18] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 7.

[19] Хрестоматия по истории государства и права России/Составитель Ю.П.Титов.- М., 2001.- С.4-26.

[20] См., например: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф 5, 6).

[21] Перевезенцев С.В. Смысл русской истории. – М.: «ВЕЧЕ», 2004. – С. 178-179.

[22] О сущности симфонии властей см. начало параграфа 2.8 настоящего исследования.

[23] Архиепископ Серафим (Соболев) Русская идеология / Русская идея. – М.: «Диоптра», 2002. – С. 431, 444, 458-459.

[24] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 11.

[25] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 19.

[26] Зайцов. Курс военной администрации. Выпуск I. – М.:Типография С.Орлова, 1867. – С. 2-3.

[27] Чеботарев А.В., Паршин В.В. Система военного управления в России (XVIII - начало ХХ века): Монография. – М.: ВУ, 2003. – С. 11.

[28] Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения / под ред. Н.Д.Чечулина, СПб, 1907. – С. 9.

[29] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. – М.: Политиздат, 1986. – Т.11 – С. 551.

[30] СП СССР – 1971. – № 1. – Ст. 1.

[31] СП СССР – 1972. – № 6. – Ст. 32.

[32] СП СССР – 1972. – № 13. – Ст. 70.

[33] СП РСФСР – 1972. – № 16. – Ст. 99.

[34] Справочник партийного работника. – М.: Политиздат, 1978. – Вып. 18. – С. 282.

[35] Ведомости Верховного Совета СССР – 1978. – № 28. – Ст. 436.

[36] Ведомости Верховного Совета СССР – 1980. – № 27. – Ст. 526.

[37] Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств СССР. – 1984. – № 2. – С. 3-28.

[38] См., например: Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.:Зерцало-М, 2004. – С. 12.

[39] Солдатова В.И. Законодательство о правовой работе: проблемы совершенствования. – М.: ВНИИ советского законодательства, 1987. – С. 12.

[40] Здесь уместно будет отметить, что на общефедеральном уровне отсутствует (также впрочем, как и понятие «правовая работа») нормативное правовое закрепление содержания термина «правовое обеспечение деятельности органов управления».

[41] Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.: Зерцало-М, 2004. – С. 31, 34.

[42] Абова Т.Е. Развитие научных исследований по проблемам правовой работы в народном хозяйстве / Правовая работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 88.

[43] См. подробнее об этом: Актуальные вопросы правовой службы в народном хозяйстве // Сов. гос. и право. – 1978. – № 8. – С. 48-64.

[44] Правовая работа в народном хозяйстве / Бричко Л.В., Венгеров А.Б., Гуревич Г.С. и др. – М.: ВНИИ сов. гос. стр-ва и законодательства, 1990. – С. 27.

[45] Раянов Ф.М. Правовая работа в сельском хозяйстве. – Уфа: Башкирское кн. Изд-во, 1986. – С. 7.

[46] Правовая работа в народном хозяйстве / Бричко Л.В., Венгеров А.Б., Гуревич Г.С. и др. – М.: ВНИИ сов. гос. стр-ва и законодательства, 1990. – С. 35.

[47] Паращенко В.Н. Деятельность юридической службы как составная часть правовой работы / В сб.: Правовые аспекты совершенствования хозяйственного механизма. – М., 1979. – С. 136.

[48] Анохин В.С. Правовая работа в народном хозяйстве в новых экономических условиях. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. – С. 8.

[49] Бельская Е.В. и Каллистратова Р.Ф. К вопросу о понятии «правовая работа» / Правовая работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 99.

[50] Солдатова В.И.Законодательство о правовой работе: проблемы совершенствования. ВНИИ советского законодательства. – М., 1987. – С. 15.

[51] Анохин В.С. Правовая работа в народном хозяйстве в новых экономических условиях. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. – С. 10.

[52] Замойский И.Е. Эффективность хозяйственно-правовой работы. – Донецк, 1980. – С. 39.

[53] Бельская Е.В. и Каллистратова Р.Ф. К вопросу о понятии «правовая работа» / Правовая работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 101.

[54] Пугинский Б.И. Основные проблемы теории гражданскоправовых средств. Автореф. … докт. юрид. наук. – М.: МГУ, 1985. – С. 23.

[55] Правовая работа в народном хозяйстве / Бричко Л.В., Венгеров А.Б., Гуревич Г.С. и др. – М.: ВНИИ сов. Гос. стр-ва и законодательства, 1990. – С. 30.

[56] См., например: Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.: Зерцало-М, 2004. – С. 17-18.

[57] Казимиров Е.М. Правовая работа в Вооруженных Силах СССР. – М., 1983. – С. 9-10.

[58] Правовая работа в Вооруженных Силах Российской Федерации: Учебное пособие / Под общей редакцией профессора Н.И.Кузнецова. – М.: Военный университет, 1995. – С. 9.

[59] Дамаскин О.В. Правовая работа командиров (начальников) по предупреждению правонарушений военнослужащих / Военное право. – М., 2004. – С. 397.

[60] Раянов Ф.М. Правовая работа в сельском хозяйстве. – Уфа: Башкирское кн. изд-во, 1986. – С. 8-9.

[61] См.: Бельская Е.В. и Каллистратова Р.Ф. К вопросу о понятии «правовая работа» / Правовая работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 99.

[62] Пугинский Б.И. Правовые средства обеспечения эффективности производства. М.: Юрид. лит., 1980. – С. 18-19.

[63] См. подробнее: Пугинский Б.И. Правовые средства обеспечения эффективности производства. – М.: Юрид. лит., 1980. – С. 19.

[64] См.: Алексеев С.С. Специальная ценность права в советском обществе. - М.: Юрид. лит., 1971. - С.142; Он же. Проблемы теории права. - Свердловск, 1972. - Т.1. - С. 153; Он же. Советское право как средство осуществления политики КПСС// Правове­дение. – 1977, № 5. - С. 15.

[65] См.: Степанов И.М. Конституция и политика. - М.: Наука, 1984. - С. 52.

[66] Федоров И.В. Хозяйственные связи в СССР. - С. 109.

[67] Пугинский Б.И. Функции гражданско-правовых средств // Вестн. Моск. ун-та. - Сер. 11, Право. - 1980. - № 1. - С. 14.

[68] Пугинский Б.И. Гражданс­ко-правовые средства в хозяйственных отношениях. - М.: Юрид. лит., 1984. - С. 87.

[69] Минц Б.И. Понятие и роль правовых средств в хозяйственных отношениях// Правоведение. - 1983. - № 2. - С. 72-73.

[70] См.: Романов П.И. Правовые основы строительства Вооруженных Сил СССР. - М.: ВПА, 1958. - С. 63-65.

[71] См.: Белявский В.Г. Правовые основы укрепления воинской дисциплины и предупреждение правонарушений в Вооруженных Силах СССР. - М.: ВПА, 1983. - С. 24-41.

[72] См. об этом подробнее: Павлов Н.И. Уголовно-правовые средства борьбы с правонарушениями в Воору­женных Силах СССР. - М.: ВПА, 1984.- С. 6; Командиру о военно-уголов­ном законодательстве. - М.: Воениздат, 1985. - С. 4.

[73] Пугинский Б.И. Основные проблемы теории гражданскоправовых средств: Автореф. докт. Юрид. наук. – М.:МГУ им. М.В.Ломоносова, 1985. – С. 15.

[74] Пугинский Б.И. Правовые средства обеспечения эффективности производства. М.: Юрид. лит., 1980. – С. 33.

[75] Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. – М.: Юрид. лит., 1984. – С. 206.

[76] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 50.

[77] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 82-83.

[78] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 40.

[79] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 54.

[80] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 56-57.

[81] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 59.

[82] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 67.

[83] См.: Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. – М.: Издательство Московской Патриархии, 2000. – С. 64.

[84] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 211.

[85] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 229-230.

[86] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 43, 46.

[87] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 230-231.

[88] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 231.

[89] Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношения. – М., 1980. – С. 30.

[90] Ильин И.А. О сущности правосознания – М.: «Рарогъ», 1993. – С. 233-234.

[91] Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 12, 15.

[92] См., напр.: Кудрявцев В.И. Правовое поведение: норма и патология. – М, 1982; Керимов Д.А Общая теория государства и права. – М., 1977. – С. 83-123; Сырых В.М. Метод правовой науки (Основные элементы, структура). – М., 1980.

[93] Дудин А.П. Категория «правоотношение» – центральная в марксистской науке права // Автореф. докт. Дисс. – Л., 1984. – С. 11.

[94] Карташов В.И. Юридическая деятельность в социалистическом обществе. – Ярославль, 1987. – С. 7.

[95] Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 22, 32, 39.

[96] Ильин И.А. Путь духовного обновления. – Собрание сочинений в 10-ти томах. – Т. 1. – М.: «Русская книга», 1996. – С. 225.

[97] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 43.

[98] Чурсин В.Д. Роль государственно-правового регулирования в формировании правосознании советских граждан: Автореф. канд. юрид. наук. – М.: ВЮЗИ, 1983. – С. 12.

[99] Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. – М.: Юрид. лит., 1984. – С. 199.

[100] Соколов И.С. Роль межотраслевого методического руководства в организации и совершенствовании правовой работой // Правовой работа в условиях перестройки. – М.: Институт гос. и права АН СССР, 1989. – С. 134.

[101] Анохин В.С. Правовая работа в народном хозяйстве в новых экономических условиях. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. – С. 6.

[102] Романов П.И. Управление Вооруженными Силами СССР: Учебн. пособие.– М.: РИО ВЮА, 1954. – С. 20.

[103] Побежимов И.Ф. Единначалие, воинская дисциплина и законность в Советской Армии (Опыт правового исследования): Автореферат дисс. докт. юрид. наук. – М.: РИО ВЮА, 1955. – С. 14.

[104] Романов П.И. Там же. – С. 26.

[105] Красная звезда.– 5 сентября 2003 г. – С. 1.

[106] Гафутулин Н. Сертификату реальная цена / Красная звезда. – 2005. – 16 ноября. – С. 1, 3.

[107] См., например, Иванов А.Л. Актуальные вопросы организации надзора за исполнением в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации законодательства об обеспечении сохранности военного имущества // Информационный бюллетень Главной военной прокуратуры Генеральной прокуратуры РФ. – 2004. – № 1 (164). – С. 8.

[108] Минюст отменяет аресты. – lenta.ru – 6.04.2005; См. также: Российская газета. – 6.04.2005.

[109] Аристарков Ю.М. и др. Правовая работа на промышленном предприятии. – М., 1972. – С. 12.

[110] См.: Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.: Зерцало-М, 2004. – С. 14, 18, 21.

[111] Бикеев А.А., Сафин З.Ф., Рябов А.А. и др. Организация правовой работы в народном хозяйстве. – Казань, 1988. – С. 11.

[112] Пугинский Б.И. Основные проблемы теории гражданскоправовых средств: Автореф. дисс. докт. юрид. наук. – М.: МГУ им. М.В.Ломоносова, 1985. – С. 16.

[113] Тер-Акопов А.А. Христианство. Государство. Право. К 2000-летию христианства: Монография. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2000. – С. 56.

[114] Тер-Акопов А.А. Преступления и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «ЮРКНИГА», 2003. – С. 447.

[115] Тер-Акопов А.А. Преступления и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «ЮРКНИГА», 2003. – С. 447-448.

[116] Тер-Акопов А.А. Преступления и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. – М.: «ЮРКНИГА», 2003. – С. 465.

[117] Спекторский Е.В. Христианство и правовая культура / Русская философия права: философия веры и нравственности: Антология. – СПб.: Алетейя, 1997. – С. 338.

[118] Победоносцев К.П. Церковь и государство / Русская философия права: философия веры и нравственности: Антология. – СПб.: Алетейя, 1997. – С. 80.

[119] Пендикова И.Г. Религиозная парадигма как фактор формирования правового сознания (на примере русской культуры): Автореф. канд. философск. наук. – Омск, 2000. – С. 13-14.

[120] См.: Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. – М.: Издательство Московской Патриархии, 2000. – С. 59-60.

[121] Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве / Собрание сочинений. – Т. 4. М.: Русская книга, 1994. – С. 144.

[122] Лаптев В.В. Правовая организация хозяйственных систем. – М., Юрид. лит., 1978. – С. 6.

[123] Венделин А.Г. Процесс принятия решения. – Таллин, 1973. – С. 36.

[124] Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 80-81.

[125] Пугинский Б.И., Неверов О.Г. Правовая работа. – М.: Зерцало-М, 2004. – С. 35-36.

[126] Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 88-89.

[127] Мирошникова Н.И. Осуществление субъективных гражданских прав в свете ускорения социально-экономического развития. – М., 1987. – С. 90.

[128] Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. – М.: Юрид. лит., 1991. – С. 92-93.

[129] Дербишер А. Система управления качеством продукции в СССР / Система управления качеством продукции. Материалы XV конференции ЕОКК. – Сессия III. – М.: Издательство стандартов, 1972. – С. 24-25.