| С.А. Кусова
РОССИЯ
МЕЖДУ
«НОРД-ОСТОМ»
и БЕСЛАНОМ
по материалам федеральных СМИ
Содержание
Введение ............................................................................................................................... 4
Эхо теракта: вопросы с ответами и без… .......................................................................... 14
СМИ: обратная связь ......................................................................................................... 48
Торжество имперского стиля ............................................................................................. 69
Зачем нам нужны чужие отбросы?.. .................................................................................. 93
«Быдл-класс» – питательная среда для криминала ......................................................… 117
Православие – ислам: линия раскола ............................................................................... 126
Это сладкое слово «свобода»!.. ......................................................................................... 175
СМИ и национальная идея ............................................................................................... 211
Государство – это мы ........................................................................................................ 229
Кавказ подо мною!.. Один в вышине... ........................................................................... 243
«Россия для русских» ......................................................................................................... 265
Бесланская трагедия как послесловие.............................................................................. 288
Введение
«Информация и информационные технологии служат
новыми источниками национального могущества».
Ричард О’Нейл
Как известно, в России всегда существовали извечные русские вопросы: кто виноват? что делать? и кому на Руси жить хорошо? Последнее десятилетие сформулировало такие же извечные русские ответы с некоторой поправкой на время:
– Кто виноват? – евреи, американцы, китайцы, «лица кавказской национальности» (и далее по списку) …
– Что делать? – гнать их поганой метлой со всех городов и весей необъятной Российской державы.
– Кому на Руси жить хорошо? – список все тот же, что и в первом вопросе, подкрепленный последними предвыборными лозунгами: «Как трудно быть в России русским!», «Мы за бедных, мы за русских!».
Свою версию предложил писатель Юрий Поляков: «Главный вопрос, стоящий перед российским обществом – что делать с теми, кто виноват?» («Литературная газета», № 36, 2003 г.).
«Традиционные «проклятые вопросы» русской интеллигенции – кто виноват, что делать, с чего начать, – кажется, окончательно сняты с повестки дня», – над этой темой иронично рассуждает патриотически настроенный С. Рыжов.
«Виноватых сегодня, например, искать не принято. Согласно новейшим воззрениям, виноваты во всем те, кто ищут виноватых. Особенно это относится к русским, которые все еще населяют «эту страну»; этот криворылый и косорукий народец все еще имеет наглость винить в своих бедах кого-то, кроме себя. И вообще искать виноватых – это фашизм, а фашизм – это ужасно. Между прочим, за победой над фашистской гадиной США отдали жизнь рядового Райана и героев Перл Харбора, за что мы, отсидевшиеся в окопах Сталинграда, должны быть бесконечно благодарны. Точно так же вопрос «что делать?» после обретения нами невидимой Руки Рынка перешел в разряд неприличных. Делать, оказывается, ничего не надо, т.е. нет, делать-то как раз надо, надо шустрить, крутиться, работать и не лениво так. Нельзя только задаваться вопросом: что именно ты делаешь. Рынок – он у-умнай. Он и научит, он и накажет, а ты давай, давай, арбайтен, арбайтен.
И, наконец, «с чего начать?». Невинное русское слово «началось» с некоторых пор стало синонимом всякого экстремизма. Нынешнее постсоветское интеллигентское мировоззрение – не искать виноватых, сидеть – работать – не высовываться, не думать о том, что ты, собственно, делаешь, ну и ни в коем разе ничего нового «не начинать» (и, разумеется, ничем не заканчивать) – это никакое не «преодоление левого прошлого» и «смерть интеллигентского воззрения», за что нам его пытаются продать, а обыкновенное ренегатство, не правое и не левое, а просто никакое». (С. Рыжов. «Спецназ России», № 8, 2002 г.)
Новое время родило новые вопросы… Среди них есть те, которые очень волнуют национальные российские меньшинства: ощущает ли русская нация и ее политическая и интеллектуальная элита ответственность за судьбы народов, которые российская государственная машина вовлекла в орбиту своего вращения?
С кем вы, думские сидельцы, всевозможные члены всевозможных комитетов, собраний и партий? С кем вы, мастера культуры: «инженеры человеческих душ», «золотые перья» России, лауреаты «ТЭФФИ», «Ники» и «Золотого орла»? Какое место занимает в вашей профессиональной жизни «маленький человек» русских долин, кавказских гор, калмыцких степей, чукотских снегов?.. Когда русская культура исторгнет из своих отощавших недр личность масштаба Л. Толстого, А. Пушкина, М. Лермонтова, – тот тип творца, чей гений не позволил русскому обществу времен Кавказской войны обозначить завоеванных горцев «лицами кавказской национальности»?
Существование в российском обществе расовой и религиозной нетерпимости, нарастание деструктивных ксенофобских настроений есть свершившаяся и прочно утвердившая свои позиции реальность. «Лидерство» в ряду многочисленных объектов российской ксенофобии сегодня прочно удерживают представители народов Кавказа, причем в образе «лица кавказской национальности» как криминализированного, беспардонного, неотесанного бандита-торгаша представлено население Закавказья, куда входят: Грузия, Армения, Азербайджан и народы семи северокавказских республик, являющихся субъектами РФ: Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Осетия, Ингушетия, Дагестан и Чечня, за сохранение которой в составе России так много было пролито крови.
При этом следует отметить, что противодействие антисемитизму, как наиболее остро обсуждаемой фобии, имеет в России сложившиеся традиции в силу давности существования самого явления и подкреплено значимостью политической, экономической, исторической и культурной ниши, которую занимает еврейский народ в мировой цивилизации. Сюда же следует добавить, что у представителей интеллектуальной еврейской элиты есть доступ к средствам массовой информации внутри страны и поддержка западных правозащитных институтов за ее пределами, есть свой «золотой фонд» духовной сокровищницы этноса – пассионарии, внесшие значительный вклад в копилку мировой культуры, что, безусловно, делает еврейскую нацию более дееспособной в утверждении своего национального достоинства и собственной ниши в российском полиэтническом пространстве.
Изначально нашей целью было проследить механизмы нагнетания всевозможных фобий, лексические и образные приемы формирования в федеральных печатных и электронных СМИ «образа врага» и попытаться проанализировать причины и возможные пути микширования того межнационального и межконфессионального антагонизма, которым отмечены общественные умонастроения последних лет. По мере накопления материала стала очевидной необходимость рассмотрения этой темы в политическом, экономическом и социальном общероссийском контексте.
Анализ полифонии позиций, представленных в федеральных СМИ, позволяет сделать главный, основополагающий вывод: причины появления в российском общественно-культурном дискурсе всевозможных фобий так глубоки и многообразны, что решать их только внедрением в умы сограждан идей мультикультурализма и толерантности – значит, заранее обречь себя на поражение. Итоги парламентских выборов наглядно подтвердили, что шовинистические, ксенофобские настроения достаточно развиты в широкой электоральной массе. Как отметил Андрей Колесников, «во весь свой исполинский рост встал вопрос этнических и мигрантских фобий, на которых в современной России делаются серьезные политические карьеры. Во всяком случае настоящая битва подлинно русских национал-социалов (или, по Путину, «придурков») с иностранной рабочей и нерабочей силой только начинается». («Известия», 12.01.04 г.).
Материалы центральных СМИ – свидетельство хаотичной разноголосицы российского общественно-политического дискурса по узловым внешнеполитическим и внутренним проблемам России, обусловленной, как нам кажется, отсутствием четко оформленной и озвученной государственной позиции. Раскол общества особенно обозначился после захвата террористами 23 октября 2002 года театрального центра на Дубровке и окончательно проявился в итогах парламентских выборов 7 декабря 2003 года. Чеченская война, казавшаяся россиянам такой далекой, в образе террористов-смертников пришла в Москву на мюзикл «Норд-Ост». Сплотилась ли нация перед лицом всеобщей трагедии? Задала ли себе главные вопросы национального бытия, попыталась ли найти на них соответствующие вызову ответы? К сожалению, общество, в большинстве своем потрясенное чудовищным терактом, окончательно утратило понимание причин его породивших. И дело не только в том, что чеченская трагедия неоднозначно воспринимается разными группами россиян: эта война принесла столько горя и потерь обеим сторонам, что было бы странно требовать всеобщего понимания в оценке ее последствий.
Анализ материалов центральных СМИ по межэтнической и межконфессиональной проблематике начался задолго до событий на Дубровке и стал конкретным и достоверным свидетельством, что именно общенациональные СМИ не прилагают ни малейших усилий, чтобы сплотить российское общество, тем более что после «Норд-Оста» крайне обострились ксенофобские настроения, в том числе и у сограждан, доселе исповедовавших вполне толерантные убеждения.
«Национальная проблематика, так же как армия, милиция, железные дороги, должна оставаться исключительной монополией государства, единого и по-настоящему демократического. Уже похоже на общественный атавизм, когда какой-то конкретный регион превращается в более родной для одних и менее родной для других, проживающих на его территории, когда существуют «титульные» и «нетитульные», «коренные» и «некоренные» нации, когда появляются – непонятно из какой политической бездны – «лидеры» мордвы, татар, русских, марийцев. Государство в ответе за то, чтобы «национальный вопрос» не стал прибежищем человеконенавистников, националистов. Государство слишком уж охотно отдает им на истязание национальную проблематику, а это дело только миротворцев» Камиль Тангалычев («НГ», 17.01.03 г.). Солидаризируясь в упреках государству с писателем, добавим любопытную деталь: чем более укрепилось участие и влияние государства на СМИ, тем более обозначился в них «язык вражды» – так называют специалисты речевую агрессию по отношению к нацменьшинствам России (шире – ко всему «иному»). Тревожным симптомом, свидетельствующим о самоустранении официальной власти от участия в решении этих вопросов, стало закрытие федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001 – 2005 гг.)». Мы были единственной в мире страной которая приняла такую программу. Именно ее одну из всего блока федеральных целевых программ вычеркнуло правительство России. Это произошло на фоне роста национальной нетерпимости, этнической агрессии и ксенофобии. Оценка этого события в СМИ была адекватной: кто заказал толерантность? «Если программа, в основе которой лежит противодействие национализму, экстремизму, больше не нужна, не сигнал ли это, что как раз и нужно то, против чего она была направлена?». С этим вопросом обратилась обозреватель «Новой газеты» Галина Мурсалиева к председателю Комиссии по правам человека при президенте РФ Элле Памфиловой: «Я думаю, что в общей неразберихе – по недопониманию, просто по небрежности – угробили эту программу. И я считаю, что ситуацию надо срочно исправлять. Я сделаю для этого все, что смогу». Как говорится, поживем – увидим. При том количестве уголовных дел, которые возбуждены в различных уголках России по преступлениям на национальной почве, именно программа «Толерантность» официально предложила прокуратуре и судам методику психолого– лингвистической экспертизы фашистских действий. Страшным предупреждением обществу следует рассматривать убийство в июне 2004 г. Николая Михайловича Гиренко, ведущего эксперта по проблемам межнациональных отношений, крупного ученого, старшего сотрудника Института антропологии и этнографии имени Петра Великого, который был застрелен в своей квартире в Санкт-Петербурге. Николай Гиренко был известен далеко за пределами Петербурга как эксперт, занимавшийся межнациональными отношениями, участвовавший во многих судебных процессах и боровшийся против отечественного фашизма. Два десятка лет назад, во время пресловутой «Памяти», он вместе с Галиной Старовойтовой стал одним из первых, кто начинал эту борьбу. Он был единственным в стране специалистом, который смог создать научный метод изобличения фашистской пропаганды и применить его на практике.
«Это убийство показывает, что нацистская практика – «второй кабинет» – существует в нашей стране. И человек, представляющий опасность для этого кабинета, уничтожается. Масштабы ненависти к «инородцам» в нашей стране огромны, этот яд брызжет из миллионов. Этого нельзя не замечать. Молчание в данном случае означает соучастие. Я думаю, что материалов, собранных на эту тему в последние годы, достаточно, чтобы Совет безопасности обратил на это внимание. Более чем достаточно. Ситуация гораздо более жесткая, нежели четыре, пять лет назад. Если раньше мы видели первые ростки, которых государство не замечало, то теперь это зло укоренилось. Чудовищная озлобленность и в столице, и на периферии. Неприкаянность миллионов, безработица и чудовищное нравственное состояние могут сдетонировать, подогреваемые и разгулом телевизионного варварства. Чудовищное убийство выстрелом в упор ученого, занимавшегося проблемами национализма и, значит, представлявшего опасность для нацистов, вскрыло два симптома старой социальной болезни: организованный бандитизм и возможность купить убийство. С обоими этими симптомами в государстве тоже не ведется никакой борьбы. Это значит, что государство либо боится, либо молчаливо соучаствует» (кинорежиссер А. Сокуров: «Убийство Николая Гиренко – повод немедленно собрать Совет Безопасности // «Известия», 21.06.04 г.)
Действительно, для созыва Совета Безопасности есть все основания. Свидетельством тому, что национал-экстремизм чувствует себя все уверенней, служит заявление националистической организации «Русская республика», которая взяла на себя ответственность за убийство ученого.
«Ее председатель Владимир Попов опубликовал на своем интернет-сайте документ, озаглавленный «Приговор № 1» самопровозглашенной «Русской республики». По словам Попова, он знает исполнителя «приговора» и по прошествии времени этому неизвестному «герою» будет поставлен памятник. «Таких ситуаций в нашей практике не было, – заявил в связи с этим прокурор Санкт-Петербурга Николай Винниченко, – все это, с одной стороны – информация достаточно серьезная, и наше отношение к ней соответствующее».
В «приговоре» приведен целый список дел, по которым Гиренко выступал в качестве эксперта. В том числе и по обвинению редактора новгородской газеты «Русское Вече» в разжигании межнациональной розни. Оно было доведено до суда благодаря научному обвинению Гиренко и твердой позиции городского прокурора. Но вместо 4 лет лишения свободы, которые требовал прокурор, суд приговорил подсудимого к штрафу в 10 тысяч рублей, а запрет на парламентскую деятельность отменила кассационная инстанция. Редактор Павел Иванов продолжил разоблачать «мировой сионистский заговор» («НГ», 28.06.04 г.)
Активность государства в сфере межнациональных проблем востребована еще и потому, что национальный вопрос в России выходит далеко за пределы решения его только в гуманитарной плоскости. Проблемы сохранения самобытности российских этносов, их дальнейшего развития и вхождения в мировой цивилизационный контекст решаются, прежде всего, через политику и экономику. К сожалению, пока налицо декларирование многоциональности РФ при полном отсутствии конкретных шагов к реализации идей полиэтничности России как ее выигрышного геополитического положения. Национальный вопрос является неотъемлемой частью бюджетных взаимоотношений Центра и регионов, административной реформы, качества формирования Совета Федерации, отношения олигархов-недропользователей к аборигенному населению земель-энергоносителей и т.д. Административное реформирование приведет к тому, что все национальные округа будут ликвидированы, при этом для отчета перед мировой общественностью сохранят национально-культурные автономии, которые могут обеспечить лишь этнографическое присутствие некоторых этносов в российской государственности. Помимо закона о национально-культурных автономиях есть законы о гарантиях прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири, Дальнего Востока, о землях традиционного природопользования. Но эта законодательная база на практике совершенно не работает. За годы перестройки резко сократилось количество депутатов коренных национальностей многих народов. В этом смысле гораздо представительней был Верховный орган советского периода, и пусть номинально эти депутаты ничего не решали, но имели возможность в правительстве обозначить проблемы своих народов. К тому же, присутствие их в высших правительственных органах было своего рода «кузницей» национальных кадров. Существующая при Президенте специальная комиссия, цель которой – «разграничение полномочий между федеральными органами государственной власти и местного самоуправления», пока демонстрирует лишь тенденцию сосредоточения всех рычагов власти в руках Центра, господствующего и в системе межбюджетных отношений. Это неоднократно отмечали в прессе как сами губернаторы, так и представители федеральных структур. Сегодня эта тема практически закрыта для гласности, и если год назад в центральных СМИ можно было встретить заголовки: «Регионы-доноры опасаются разориться в одночасье», «Глухие регионы не слышат слепую федерацию», «Федеральный центр наступает», «Совет Федерации в поисках собственного лица», то вертикаль власти, выстроив всех по ранжиру, «изъяла» эти вопросы из сфер публичного обсуждения. Между тем, забирая до 70% бюджетных средств, Центр лишает национальные республики и территории-доноры средств, необходимых для нормального функционирования и улучшения уровня жизни своего населения. Возникла крайняя необходимость, с одной стороны, осмысления на государственном уровне состояния межнационального общения, определения истоков недовольства и напряженности, питающих центробежные тенденции, с другой – выявления условий и факторов, составляющих интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, путей и механизмов консолидации наций и народностей, – словом, всего, что составляет основу национальной политики в масштабах государства и на уровне отдельных регионов. По большому счету, мы не имеем сегодня четкого продуманного и действенного плана принятия и реализация адекватных решений в тех случаях, когда возникают противоречия на межэтнической почве. Только от государства зависит выстраивание продуманной системы взаимоотношений Центра с регионами с учетом национального самосознания их жителей, их вековых традиций и местных особенностей. И что самое важное – национальный вопрос напрямую зависит от того, действительно ли Россия является демократическим государством, что означало бы продвижение каждого в зависимости от его умения и заслуг при правовой гарантии этих шансов самим государством. Как согласуется с этим положением лозунг «Россия для русских», «русский народ – государственнообразующий» и т.п.?
Методику, положенную нами в основу мониторинга, в какой-то степени можно считать позаимствованной у американской журналистки, которой во время чернобыльской катастрофы, где все было страшным образом засекречено, удалось опубликовать статью об истинных масштабах катастрофы. Достоверным источником, ко всеобщему удивлению, стала советская пресса. Чтобы восстановить правдивую картину событий, она вырезала по строчке из каждой украинской и центральной газеты и буквально построчно их сравнила, выяснив, таким образом, степень вранья и достаточно точно определив реальное положение дел. Нечто подобное попытались сделать мы, тем более, что кипение национальных страстей, достигшее высокого накала, вполне можно сравнить с непредсказуемостью чернобыльского реактора: цепная реакция национализма и экстремизма вовсю гуляет по стране.
Концентрация внимания в большей степени на федеральных СМИ, имеющих выход на очень широкую российскую аудиторию, объясняется, прежде всего, целым рядом их преимуществ, главное из которых – возможность навязать свою позицию большинству населения. Цельная картина масс-медийного пространства, безусловно, отражает процессы, идущие в обществе. Какие бы тревоги относительно ограничения свободы слова ни высказывались, общественное мнение существует, и есть множество примеров его влияния. Власть вынуждена с ним считаться, иначе бы она так не стремилась к увеличению собственного влияния на информационную политику. Но в этой связи все чаще вспоминается восточная поговорка: «собака лает, караван идет», и движется наш караван пока в неопределенном направлении, хотя в общем векторе движения уже просматривается конечная цель. К тому же, как отмечают С. Константинов и А. Ушаков, исследуя исторические образы России на постсоветском пространстве, «переосмысление имперского прошлого России, нового исторического образа российской Империи и СССР осуществляются в достаточно узком кругу интеллектуалов, чьи концепции пока не трансформируются в конкретные программы, доступные широкой общественности. В отличие, скажем, от Казахстана (где – ради достижения конкретных геополитических и экономических результатов – СМИ последовательно внушают населению исторический образ страны, являющейся главным звеном «Великого шелкового пути» и мостом, соединяющим Азию с Европой) в России нет такого цельного образа ни на уровне исторической науки и образования, ни на уровне СМИ». («Национальные истории в советском и постсоветских государствах» – М., 2003 г.)
Адекватны ли общественные усилия реалиям современной России? «Возьмем дореволюционное русское общество. – со свойственной ему метафоричностью пишет А. Проханов («Завтра»). – В нем всегда бывали кружки, зоны, где происходило бурное интеллектуальное строительство, творчество. Возникали школы, утопические или прагматические представления, появлялись славянофилы, западники, вырастали марксистские кружки, возникала религиозная философия Толстого, Соловьева. Рождались всевозможные секты, культы, истерии. Потом при советском строе, все это исчезло, но появилось нечто иное: огромные интеллектуальные штабы, советский Генштаб, развивавший концепции океанического флота и города Антарктиды, или, например Госплан, планировавший темпы рождаемости в XXII веке. Что теперь происходит в нашем обществе? Где сегодня происходит концентрация этого интеллектуального творчества, где осмысливаются новые вызовы человечеству, где среди интеллектуалов возникают матки будущих вселенских идеологий?»
Отвечая на этот вопрос, академик РАН Геннадий Осипов выделяет очень важную для понимания тандема «власть-общество» мысль: можно сколько угодно твердить о наболевшем, пока эти проблемы не озвучит Президент, всякие дискуссии бессмысленны, ибо они будут повисать в воздухе.
«В стране сейчас очень много различных сообществ, которые пытаются что-то создать, выразить свои идеи, но таких, которые бы очень четко формулировали какие-то социальные концепции, сейчас у нас практически нет. Почему? Допустим, завтра мы соберем с вами двадцать наших академиков: физиков, химиков, философов, художественную элиту. Позовем, например, Раушенбаха и Капицу. Они установят все то, что с нами произошло за эти годы. Им станет ясно, что в стране произошла катастрофа, гигантское разграбление собственности. Что в результате реформ продолжительность жизни в России будет и дальше сокращаться, что смертность увеличивается. Так вот, эти ученые будут изо всех сил кричать о том, что нас постигло, но их никто не услышит. Лишь только Путин обмолвился о демографическом кризисе – тогда об этом заговорили все». Г.Осипов («Завтра»).
Может ли журналистика, являясь закономерной формой существования культуры определенного типа, оказать обратное воздействие на культуру? – вопрос, поставленный И. М. Дзялошинским, можно считать базовым для СМИ. Юрий Лотман определял духовный потенциал культуры ее способностью порождать интеллигентность. Культура состоятельна, когда общество состоит из самостоятельно мыслящих индивидов, терпимых друг к другу, иначе говоря, культура – это, прежде всего, терпимость, готовность признать право на существование другого мнения. «У нации есть крайняя необходимость не в образованных людях, а в интеллигентах, что не одно и то же. Интеллигентность – явление редкое, – констатировал Юрий Лотман в «Беседах о русской культуре» (ТВ «Культура», 21.09.03 г.), – перерыв в интеллигентности – вещь опасная. Это равно национальной катастрофе, сравнимо с гибелью библиотек, где хранятся знания о культуре». Тема функции интеллигенции в России находится в состоянии непрерывного обсуждения еще с прошлого века. Применительно к сегодняшней ситуации она приобрела наибольшую остроту, так как качество публичной политики, видео-, аудиоряда отечественных СМИ позволяет усомниться в присутствии этой организующей и мобилизующей общество прослойки. Лишь изредка мелькнет из-за спины монстра масскультуры светлый лик, высокое слово, читательский отклик, звонок в студию, и понимаешь, что есть и другая Россия, сохранившая свою интеллигентность, а значит, понимание своих прав и обязанностей. Но пока собирается она с силами, «в национальных вопросах народы встречаются чаще посредством антиинтеллигенции», – как заметил Лотман, – или, скорее посредством политтехнологов, по определению А. Храмчихина, «наиболее порочной и выродившейся части отечественной интеллигенции» («Отечественные записки», № 3, 2003 г.).
Так же, как растеряно общество, так и разобщены СМИ. Что мы имеем в активе от десятилетия свободы СМИ? Разногласие в формулировках итогов можно расценивать как существование независимости прессы, хотя, как определил ее действенность Константин Воронов, «мы свободны и независимы настолько, что от нас уже ничего не зависит».
Два года России после «Норд-Оста» подтвердили основные выводы Международной научно-практической конференции «Судьбы гласности 1986-2001. Опыт ее защиты 1991-2001», прошедшей в Москве 1-2 июня 2001 года и приуроченной к десятилетию Фонда защиты гласности. Итоги десятилетия, сформулированные президентом Фонда А. Симоновым, сводились к семи главным проблемам:
1. Доступ к информации становится все труднее;
2. Ни один гражданин не защищен от посягательств на его личную информацию;
3. Государственная монополия на СМИ движется к апогею;
4. Страна движется к пропасти нового единомыслия;
5. Готова вступить в силу «доктрина информационной безопасности», сочиненная спецслужбами;
6. Снизился уровень этических стандартов в прессе;
7. Уровень «слышимости» стремится к абсолютному нулю, поле гласности сужается, в людях вновь просыпается рабский страх сказать не то, не так или не там.
Почему свобода слова так и не стала насущной потребностью общества? Отвечая на вопрос, социолог Ю. Левада отметил, что по сути отсутствуют инструменты для серьезной защиты этой свободы и возможность эту защиту полнокровно осуществить. Причин несколько, но, пожалуй, основная состоит в том, что «мы имеем дело с обществом уставшим, разобщенным и основательно дезориентированным, которое как будто ценит и свободу, и порядок, готово не любить власть, но принимать ее и надеяться на лидера». Отмечая разобщенность народа, все же большие упреки социолог адресует образованной части общества: «Я не выделяю специально журналистский цех, профессионалов свободы слова, потому что они являются частью общества, частью образованной элиты, и, может быть, даже самой показательной частью. Именно здесь, в этой группе, проявилась невероятная разобщенность… В целом, пресса наша, если не считать очень официальной ее части, тоже находится в состоянии большой растерянности, причем это относится к тем органам печати, к тем газетам или каналам, которые раньше были символом каких-то передовых идей и представлений». Ответственность прессы перед обществом в России имеет свою специфику, слишком высок ее авторитет по сравнению с другими общественными институтами. В оценке значимости различного рода институтов и структур в жизни общества россияне отвели СМИ третье место после Президента и олигархов. Пресса разделила это место с правительством, далее следует армия, Совбез, ФСБ, Госдума. Ю.Левада объясняет это не столько успехами самих СМИ, сколько неразвитостью у российской аудитории способности серьезного, осмысленного восприятия массовой информации: «Общество нуждается в том, чтобы иметь голову, чтобы голова думала, чтобы голова предлагала решения. На словах все это признают, на деле этого не происходит. Должна существовать такая структура общества, чтобы наличное разномыслие, большая или меньшая привычка к нему, свободы, – все это выражалось в институтах, чтобы это можно было защищать. Всего этого у нас нет, но когда-нибудь должно быть. Правда, не в ближайшее десятилетие, может быть, через одно-два поколения».
Общество начинает жить нормами, навязываемыми СМИ, ими растиражированными. При наличии все увеличивающейся безответственности журналистики, позволяющей себе подменять сам факт его интерпретацией, создаются опасные тенденции. Отсутствие гражданской ответственности перед обществом за дезинформацию, за навязывание безнравственности, отсутствие интереса к той информации, в которой нуждается общество – имеют далеко идущие последствия. «Общество теперь воспринимает прессу, как примерно глухой воспринимает болтливого», «Пресса – зеркало, но зеркало формирующее»; «Телевидение кому принадлежит, тому и служит», «Публичная сфера у нас не получилась»; «Корпоративные правила об обуздании самих себя не выработаны» – таковы некоторые из оценок СМИ, звучавшие на конференции Фонда защиты гласности.
«Во многом виноваты мы, но те, кто нас толкает демонстрировать не свои совершенства, не свою смелость, не свою верность принципам, а демонстрировать наши слабости, наше убожество, я думаю, виноваты не меньше», – горько заметил секретарь СЖ РФ Павел Гутионтов. «Четвертая власть не получилась. Произошел разрыв между элитами и теми, кто реально должен участвовать в историческом процессе», – констатировал директор Независимого института коммуникативистики Иосиф Дзялошинский. «ЮНЕСКО принял специальную резолюцию о необходимости медиаобразования, то есть как нужно учить людей слушать передачи и читать газеты. У нас такая практика развития не получила. Это серьезный пробел», – отметил Я. Засурский, декан факультета журналистики МГУ.
Приведенные материалы конференции позволяют сделать еще один вывод: были обозначены все болевые точки, намечены ориентиры, действенное внимание к форуму обеспечивало участие авторитетных в обществе имен – все это, казалось, гарантировало изменение масс-медийного пространства в позитивном плане. Но произошло обратное. За три года, прошедшие после конференции, сложилась ситуация, которая подлежит уже принципиально иному анализу, чем тот, который был сделан в 2001 году. Материалы, представленные в книге – наглядное тому подтверждение.
Было бы несправедливо утверждать, что вопросами ксенофобии и экстремизма заняты только правозащитные организации. Общество в активной его части реагирует на эти проблемы, поэтому мы представили на страницах книги разные точки зрения, позволяющие более панорамно обозначить проблему и осмыслить пути ее разрешения, так как из этой мозаики голосов складывается цельное полотно общественного политического и культурного дискурса российской демократии. Национализм, ксенофобия, шовинизм, молодежный экстремизм, неприятие мигрантов – все это звенья одной цепи-неразвитости гражданского общества.
Проблема скинхедов лежит не только в сфере интересов МВД, прежде всего, это необходимость осуществления молодежной государственной политики, которая в России сегодня отсутствует. Поэтому мы решили не ограничиваться констатацией явления, материалы по которому достаточно полно представлены в СМИ, а углубить взгляд на него. Приток мигрантов в страну при отсутствии государственной цивилизованной адаптационной программы интеграции их в правовое, социальное и культурное пространство – еще один из факторов, провоцирующий националистические умонастроения. Не могли мы обойти и эту тему. Круг вопросов по данной проблематике обозначен в главах «Быдл-класс»…» и «Зачем нам нужны чужие отбросы».
Так и не сконструированная перспективная стратегия российской внешней и внутренней политики оставляет повисшим в воздухе оформление национальной идеи, что делает достаточно неопределенным положение нацменьшинств в российской государственности. Какова роль российской интеллектуальной элиты, конкретнее, русской интеллигенции, в сдерживании разрушительных, разъединяющих российский этнос процессов. Все чаще в политическом лексиконе появляется слово «империя». Что несет она этнорегионам? Понятно, что в одной главе вопрос этот не решить, но попытку обозначить основные тенденции поиска национальной идеи, проследить, как ощущает цвет русской интеллигенции меру ответственности за судьбу России, мы сделали в главе «СМИ и национальная идея».
Особые претензии высказаны к роли СМИ в обострении межэтнической и межконфессиональной напряженности в России. Дезинтеграция и раскол в обществе – объективный результат пропагандистской работы отечественных масс-медиа. Не может быть конструктивно созидающей идея консолидации общества, построенная на фундаменте ненависти и страха. Существующая информационная политика не соответствует интересам стратегической безопасности страны и стабильности в обществе. На этом фоне Министерство по делам печати и СМИ, правоохранительные институты государства демонстрируют труднообъяснимое равнодушие. Ложные стереотипы и мифы, внедренные в массовое сознание россиян, далеко не безобидны. Став фактом общественного мнения, виртуальная реальность напрямую влияет на решения, принимаемые политической элитой страны или региона, провоцируя тем самым дезинтеграционные тенденции. Общее для всех народов и граждан Отечество, таким образом, для некоторых может стать чужим.
«Справочник для журналистов стран Центральной и Восточной Европы», постигающих азбуку демократии, принципы справедливости, свободной и независимой журналистики, имеет рекомендательные пункты, некоторые из которых очень любопытно экстраполировать на российскую прессу. Оставляя без комментариев соотношение желаемого и действительного в отечественных СМИ, приведем некоторые из рекомендаций справочника. Восьмой пункт в разделе «Честность», понимаемой как сохранение журналистами правил честной игры, гласит: «Избегайте резких слов и выражений, отражающих ваше мнение… Будьте особенно осмотрительны в употреблении прилагательных». Полезным для некоторых коллег будет напоминание еще некоторых «правил игры» в демократической журналистике: «Объективность недостижима, поэтому акцент делается на беспристрастность; не пишите об одном в ущерб другому – чрезмерно критиковать также плохо, как и безудержно восхвалять; пропаганда – дело редакционной полосы, в информационном материале не должно быть мнения автора; заголовок – солнечное сплетение газеты, нужно уметь писать заголовок так, чтобы в нем отражалась суть материала; газета сама по себе должна стать рупором общественного мнения, отражая его целиком и представляя как можно больше разных точек зрения». Роль газеты в демократическом обществе основана на принятых ею обязательствах снабжать избирателей информацией, необходимой для компетентных гражданских действий. Читая этот справочник, я пыталась для себя найти центральное печатное издание, которое, если не в идеале, то хотя бы на 50% соответствовало этим рекомендациям, но так и не смогла определиться, что касается телевидения, то подобные оценочные категории просто наивны относительно этого мощного медийного монстра. Тут, пожалуй, можно согласиться с патриархом журналистики Я. Засурским: «Телевидение кому принадлежит, тому и служит». Материалы глав «СМИ: обратная связь», «Это сладкое слово – «свобода» и «Право на информацию» дают полное основание для подобных выводов.
Не будет преувеличением утверждение, что сегодня почти все «раскрученные», и уж тем более «национально-ориентированные» федеральные СМИ можно привлечь к уголовной ответственности за возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды исходя из разработанных в европейском и российском законодательстве критериев оценки нагнетания напряженности в сфере межнациональных отношений. К ним относятся: «унижение национального достоинства представителя какой-либо национальности; пропаганда исключительности, превосходства людей определенной национальности над людьми другой национальности; акцентирование неполноценности людей определенной расы, национальности; пропаганда антисемитизма, национализма, шовинизма; подстрекательство к насильственным действиям по отношению к лицам определенной национальности, расы; подрыв доверия и уважения к каким-либо национальностям, возбуждение чувства неприязни к ним, вражды или пренебрежения; использование унизительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок и негативных установок в отношении какой-либо этнической, расовой группы или отдельных лиц как ее представителей». Почти на каждой странице нашего исследования заинтересованный читатель найдет конкретные материалы печатных и электронных СМИ, «соответствующие» вышеперечисленным критериям. И только единичные из них получили должную общественную и правовую оценку (глава «Торжество имперского стиля»).
Отсутствие в общенациональных СМИ объективной информации о достижениях исламской культуры, особенно, современной, создают в обществе атмосферу настороженности (часто открытой враждебности) к российским мусульманам. Согласно опросу, проведенному в мае 2003 года Институтом прикладных социологических исследований РАН, более 17% россиян видят самую большую угрозу общественной стабильности в конфликте между православием и агрессивным исламом. В немалой степени общественное мнение сформировано СМИ, чаще всего представляющими ислам как политический фактор, а не как определенный образ жизни и оригинальную культуру. Религиозные проблемы требуют особой деликатности, четкого понимания их разрешения. Одна из важнейших сегодня – какова степень участия религии в жизни общества: ведь не все русские – православные, с другой стороны, далеко не все представители «исламских народов» России считают себя мусульманами. При этом, отрицая свою религиозность при мировоззренческой самоидентификации, многие воспринимают православие или ислам как естественную для них культурную среду (русский – поэтому «православный», татарин – значит «мусульманин»). Важно определить, где заканчиваются границы миссионерства религии, поддержка и культивирование нравственных ценностей, содействие сохранению и развитию национальной культуры, оздоровление социальных и духовных условий жизни общества, и начинается религиозная экспансия, синонимом которой становится религиозный фундаментализм (православие) и экстремизм (ислам), где в качестве подкрепления используется религиозная риторика.
Как максимально задействовать миротворческий потенциал религиозных ценностей в условиях глобализационных мировых вызовов? Этот вопрос очень важен не в последнюю очередь для СМИ, которые, к сожалению, относительно ислама преследуют, скорее, другую цель – дискредитацию этой религии в общекультурном российском пространстве. Эти вопросы также стали предметом исследования. В задачи нашего мониторинга не входил анализ положения нетрадиционных религий в российском обществе. Не останавливались мы подробно и на конкретизации исторического становления ислама на Северном Кавказе и в Поволжье, сходстве и различии влияния на национальные культуры религиозных христианских и мусульманских идей. Нашей целью было проследить по материалам федеральных СМИ, какой образ ислама и православия складывается в общероссийском культурном и политическом дискурсе. Результат оказался не в пользу мусульманской религии в плане создания ее позитивного образа. После «Норд-Оста» ислам окончательно стал восприниматься как религия оправдания террора. Наметившаяся тенденция сращивания РПЦ с официальной властью, равно как и итоги последних парламентских выборов стали очевидным свидетельством живучести среди основной массы россиян идей монархического государства с опорой на православие. Эта тема рассматривается в главе «Православие-Ислам: линия раскола».
Материалы центральной прессы по кавказской тематике свидетельствует об абсолютном незнании столичной журналистикой проблем этого сложного российского региона, национальных особенностей горских культур. Создается впечатление, что народы Северного Кавказа «расфасовывают» по своим «национальным квартирам», делая из них маргиналов, эдаких абреков с кинжалом в зубах и отказывая им в праве ощущать себя полноценными россиянами. В главе «Кавказ подо мною!..» мы постарались обозначить современное состояние северокавказского региона, значимость его для России и проследить возможные пути интеграции оригинальных самобытных горских этносов в политическое, экономическое и культурное пространство демократической России.
К сожалению, анализ материалов позволяет доказательно констатировать, что в федеральных «респектабельных» печатных и электронных СМИ существует некая целостная система завуалированных образов-символов, терминологических и семантических приемов, совокупность которых образует идеологическую конструкцию, начиненную ксенофобией и шовинизмом. В этом смысле относительно привычное определение подобных настроений термином «язык вражды» не вполне соответствует классификации анализируемых текстов, т.к. язык национализма, проникший в федеральные СМИ, позиционирующие себя как общенациональные, отличается завуалированными приемами манипуляции общественным сознанием. Здесь этнические предубеждения создаются гораздо тоньше и изощренней, чем в откровенно националистических изданиях. Авторы текстов прекрасно понимают, что ксенофобия неприлична для интеллигентного человека, к тому же, законодательно наказуема, поэтому они наработали методику, позволяющую уходить от прямых авторских оценок и воздействовать на сознание получателей информации целой системой косвенных приемов. Отечественными специалистами в области СМИ эти приемы достаточно точно сформулированы, определены и классифицированы. Аналогичные работы есть и у зарубежных авторов. Среди наиболее известных отметим Т.А. ван Дейка «Язык, познание, коммуникация» (М.,1989), который на примере российской действительности показал, какими способами создаются в прессе этнические предубеждения. Профессор психологии А.А. Леонтьев отмечает приводимые ван Дейком следующие приемы манипуляции общественным сознанием, применяемые в деятельности российских СМИ, да и вообще в практике социально-ориентированного общения (обсуждения в Государственной Думе, публичные заявления отдельных политиков, митинговые речи и т.д. («Психолингвистические особенности языка СМИ», МГУ, 2003 г.) Среди наиболее распространенных манипулятивных приемов называются следующие:
Сверхобобщение – свойства отдельных лиц и событий принимаются за свойства всех членов данной этнической группы или всех этнически маркированных социальных ситуаций. Например, агрессивный антирусский настрой приписывается большинству населения Западной Украины. Такая же «антирусскость», фундаментальная исламская ориентация, склонность к разбою или грабежам проецируется на национальный характер чеченского народа.
Приведение примера – перенос общих свойств, приписанных этнической группе или ее «типичным» представителям, на частный случай – человека или событие. Скажем, вызывается убеждение, что евреи – агенты сионизма и масонства в нашем обществе. Это убеждение тут же конкретизируется в обвинениях, адресованных конкретному лицу еврейского происхождения (Гусинскому, Березовскому, Лившицу и т.д.).
Разрешение – негативное отношение к какой-либо отдельной черте или признаку распространяется на все другие признаки и их носителей. Так, после того, как часть рынков Москвы оказалась под контролем группы этнических азербайджанцев, что повлекло за собой стабильно высокий уровень цен, резко изменилось к худшему отношение многих москвичей к азербайджанцам в целом и даже к «кавказцам» без различия их конкретной национальности. Впрочем, это был, по-видимому, спонтанный процесс, а не результат сознательной манипуляции сознанием реципиентов СМИ. Но постоянное упоминание в прессе и электронных СМИ о «кавказцах», «лицах кавказской национальности» и т.п. способствовало этому процессу и в какой-то мере провоцировало его.
Атрибуция – реципиенту навязывается «нужное» причинно-следственное отношение. Так, почти после каждого громкого террористического акта в СМИ появляются упоминания о «чеченском следе», хотя в большинстве случаев такие сообщения не подтверждаются.
Среди многочисленных механизмов СМИ в создании того или иного негативного образа можно отметить основные приемы, используемые для манипулирования общественным сознанием – сознательное искажение информации, непредумышленное и преднамеренное введение в заблуждение, демагогические формулировки, терминологические спекуляции, использование подтекста, управление объемом и содержанием информации, минимизация образа в контексте той или иной темы и т.д. и т.п. Подтверждающих примеров в печатных и электронных текстах не счесть. Негативный образ Кавказа и ислама как религии террора соткан из серьезных политических выпадов и россыпи фактурных мелочей. В СМИ, особенно на ТВ, сложились стилистические приемы косвенной негативной маркировки кавказских и мусульманских тем и персонажей.
В новостных жанрах сложилась система подачи материалов, прямо или косвенно связанных с кавказской или исламской проблематикой, где тенденциозное акцентирование, оценочные категории, отсутствие позитива и т.д. способствуют созданию негативного образа. Например, разность освещения терактов в Москве и во Владикавказе или Моздоке. Если относительно Москвы звучит солидарность, сострадание, то в сюжетах о терроризме с Северного Кавказа – бегло о невинных жертвах. Явная тенденциозность характеризует некоторые телевизионные ток-шоу, где «лицам кавказской национальности» или, как сейчас принято говорить, «южанам» предъявляются серьезные претензии, при этом отсутствуют персонажи оппозиции и соответствующим образом подобрана аудитория. Создается впечатление, что критерии отбора участников дискуссий по национальному вопросу именно идеологические, а не этнические или языковые. Сам жанр ток-шоу, который ставит своей целью скорее «проговорить» тему, чем создать атмосферу конструктивного диалога, позволяет использовать нужную автору передачи тактику: можно заявить якобы позитивную тему, но предварительно подобрать участников по принципу «благонадежности», избирательно нормировать регламент выступления, а затем дать соответствующую редакторскую оценку – и поставленная цель будет достигнута вполне цивилизованным методом. Сгущение антикавказских мотивов одновременно практикуется в разных форматах вещания, что позволяет говорить о целенаправленной политике насыщения эфира соответствующей тематикой. Особенно это было ощутимо после Норд-Оста, когда на экранах прошла серия документальных и художественных фильмов о Чеченской войне («Спецназ», «Война», «Кавказский пленник», «Блокпост»), специальных расследований, где образ чеченца был представлен только бородатым боевиком-головорезом.
В печатных и электронных СМИ сложилась целая плеяда серийных обличителей всего кавказского и периодически появляющихся некоторых более или менее известных представителей интеллигенции. Великодержавные идеи и ксенофобские мотивы озвучивают такие личности как В. Жириновский, А. Митрофанов, Д. Рогозин, А. Дугин, М. Леонтьев, А. Крутов, М. Соколов, Л. Нарочницкая, Н. Леонов, А. Проханов, В. Бондаренко, С. Кара-Мурза и И. Демидов... Увеличивается количество передач на ТВ с характерным «обособленным» названием: «Русский взгляд», «Русский дом». Совсем недавно «Русское радио» заявляло о себе: «Только для русских». Слава богу, диапазон слушателей был милостиво расширен. К рекламному слогану добавилось: «…и не только». Появилось издательство «Русская семья». Что при этом делать остальным народам в составе России?
В терминах современной коммуникативистики (по словарю Л.М. Землянской) роль СМИ в условиях становления информационного общества обозначается как медиация – посредничество в процессе взаимодействия различных социальных групп. И поскольку «мир превратился в гигантский экран монитора», то регулирование общественного мнения посредством СМИ стало серьезной угрозой для самого общества и существенным испытанием на профессиональную этику самих средств массовой коммуникации. Средствами массовой информации создается особый аудиовизуальный мир, воздействию которого, независимо от нашего желания, подвергается каждый из нас, что позволяет серьезно задуматься об ответственности СМИ перед обществом и ответить на архиважные для конструирования будущего вопросы.
Как демонтировать эту прочно сложившуюся медиальную ксенофобскую конструкцию? Как оценить степень деформации общественного национального сознания по отношению к окружающему иннациональному миру? Как отразился сложившийся в федеральных СМИ образ российских этносов в этнокультурном сознании самих этносов? И самый главный вопрос – почему нарушается конституционное право на получение и участие в информации граждан Российской Федерации – представителей этнорегионов?
Монстр ксенофобии пришел в СМИ. Это очевидно. Безусловно, отчасти он порожден политико-идеологической конъюнктурой. Назрела крайняя необходимость защитить общество от недобросовестного манипулирования общественной психологией. И здесь, прежде всего, необходим диалог, где принимаются во внимание голоса и мнения других сторон при рациональном включении в тексты СМИ элементов других культур, ибо можно любить или ненавидеть другие культуры, принимать или не принимать их ценности, но игнорировать их – значит расписаться в неспособности к поликультурному профессионализму, в маргинальности профессиональных целей и задач или, что еще хуже, в предумышленном разрушении собственного Отечества.
В своем исследовании мы решили остановиться в большей степени на кавказофобии как наиболее характерном для современных российских СМИ проявлении национализма. Круг мониторинга умышленно ограничен материалами федеральных печатных и электронных СМИ, потому что именно из Центра в регионы транслируются основополагающие, базовые установки. Так уж сложилось исторически, что и созидание, и разрушение идет на российское пространство из Москвы, поэтому мы сосредоточили свой анализ только на центральных изданиях и каналах, большая часть которых является общественной трибуной, а, следовательно, именно они должны начать диалог общества и власти, центра и регионов, столичной и региональной прессы по выработке национальной идеологии, а на ее основе национальной идеи, где будут учтены интересы каждого россиянина, независимо от его этнических характеристик. Очень интригующе звучит в этой связи один пассаж из интервью Глеба Павловского, признанного ведущим кремлевским политтехнологом. Оценивая перспективы партий в парламентских выборах, относительно «Яблока» он заметил: «Яблоко» имеет ценностную позицию. Оно связано с одной из коренных для России, хотя опасных традиций – русским либерализмом. Последний анархичен и не столько противопоставлен «авторитарной позиции, а ортогонален государственности». Ценностная обособленность либерализма в России коренится в психологической антигосударственности русского человека, его недоверии и противопоставленности властям. К «Яблоку» же в поисках безопасности обычно подтягиваются иноверцы. Это обеспечивает «Яблоку» твердые 5-7% на федеральных выборах, думаю, на очередных будет так же» («Консерватор», № 1, 2003 г.)
Пожалуй, в немалой степени материалы мониторинга будут полезны для регионов, так как большое количество центральных изданий не доходит до многих российских городов и весей, где слабо представляют, какой образ России создается усилиями центральной прессы. Мы очень надеемся, что представленные в сборнике материалы помогут российской журналистике ощутить ответственность за осуществление конструктивного межнационального диалога в пространстве российской культуры.
Особую благодарность хочется выразить профессору Иосифу Михайловичу Дзялошинскому, директору Института гуманитарных коммуникаций. Пять лет назад участие в руководимом им проекте «Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения», руководителем которого он являлся, придало нам, региональным тележурналистам, уверенность в том, что национальные проблемы можно и нужно решать, и есть люди, которые воспринимают Россию как красочную этническую и конфессиональную полифонию. Это было очень важным для меня осознанием, так как, переехав в Москву из Кабардино-Балкарии, будучи по образованию культурологом, имея опыт работы на телевидении в качестве главного редактора ГТРК КБР, я по наивности обратилась ко всем ведущим телекомпаниям, предлагая эксклюзивный материал по Северному Кавказу, разослала проблемные статьи в газеты, пыталась вести переговоры с депутатами, занимающимися национальными вопросами. Повторю – по наивности, вспоминая реакцию на мои предложения, которую только сейчас я могу объяснить, прожив в Москве пять лет и изучив официальную и общественную градацию мнений и позиций по национальным проблемам.
Эта книга появилась благодаря содействию Союза журналистов России и лично секретаря Союза Павла Гутионтова, инициировавшего создание Центра этнопроблематики, объединившего этнических журналистов, специалистов по национальным вопросам, региональных ученых, – тех, кто хорошо знает состояние дел в этнорегионах и может внести свой вклад в объединение усилий столичной и региональной журналистики в уменьшении шовинистических умонастроений и в противостоянии экстремизму.
Эхо теракта: вопросы с ответами и без…
Много вопросов задало себе российское общество после трагедии на Дубровке. Первое, что волновало, как так могло произойти в центре Москвы? Куда смотрели правоохранительные органы, где, в каком месте страны случится следующий теракт? Какой газ применяли? Почему после штурма не было достаточного количества врачей, медикаментов? Можно ли было по-другому спасти заложников? Почему не взяли усыпленных шахидов живыми, чтобы устроить над ними публичный суд? Планировалось ли заранее, что все заложники будут отравлены? Почему же все-таки террористы не успели себя взорвать, ведь по свидетельству очевидцев, у них было предостаточно времени это сделать?
Наиболее полно первые тревожащие общество вопросы о случившемся на Дубровке сформулировала газета «Версия», обращая их к власти и силовым структурам:
25 вопросов газеты «Версия» (18-24 ноября 2002 г.)
Журналисты газеты «Версия», не одобряя принятые Государственной думой и поддержанные Советом Федерации поправки к законодательству, ограничивающие деятельность журналистов в освещении контртеррористических операций, тем не менее готовы их выполнять. В то же время мы считаем, что права журналистов задавать вопросы соответствующим органам никто не отменял. В связи с этим и желанием вести дальнейшее расследование обстоятельств операции в театральном центре на Дубровке, опираясь на профессиональные консультации сотрудников силовых структур, мы и задаем нижеследующие вопросы:
1. Кто отвечал за спасение заложников после штурма? Не непосредственно за организацию медпомощи, а за координацию действий врачей? Кто в оперативном штабе отдал приказ вызвать врачей только в 7 часов 13 минут?
2. Газ, который Минздрав определил как фентонил, был подан в зал в 5 утра, однако заложников стали выносить на улицу два часа спустя, и большая часть из них были мертвы (зафиксировано на видео). Почему никто не просчитал, что за это время от неоказания помощи люди, получившие огромные дозы газа, просто умрут?
3. Почему в моргах родственникам погибших заложников выдали свидетельства о смерти с невнятными формулировками о причине смерти?
4. Кто принял решение о патрулировании моргов, в которых находились тела заложников? Зачем там постоянно дежурили сотрудники ФСБ?
5. На сегодняшний день в списке пропавших без вести заложников 7 фамилий. Проясните ситуацию.
6. Кто отдал приказ заместителю начальника ЦОС ФСБ Сергею Игнатченко говорить о том, что террористы расстреляли двух заложников, чем вынудили штаб начать штурм?
7. Кто в оперативном штабе вечером 25 октября (накануне штурма) принял решение о введении аккредитаций для журналистов, работающих на месте событий? И кто отменил это распоряжение спустя полчаса?
8. Кто отвечал за выставленное вокруг ДК оцепление?
9. Понес ли он наказание за смерть Ольги Романовой, проникшей через оцепление и погибшей от рук террористов?
10. Кто в оперативном штабе отдал приказ рассаживать пострадавших при штурме заложников и тела погибших в автобусы, а не в «скорые»? Почему в этих автобусах почти не было врачей?
11. ФСБ утверждает, что угроза подрыва здания театрального центра была реальной. Почему не эвакуировали жителей близлежащих домов? Или в оперативном штабе знали, что такой угрозы не было?
12. Почему информация о погибших появилась только в 13 часов, когда перед журналистами выступил заместитель министра МВД Владимир Васильев?
13. Почему целую неделю после штурма многие родственники погибших не могли найти своих ни в больницах, ни в моргах? (Ведь они предоставили все необходимое для поиска – подробные приметы, фотографии).
14. Подтверждаете ли вы информацию о том, что с заложников была взята подписка о неразглашении? Кто отдал такой приказ? Зачем это было сделано?
15. Почему все террористы (даже спящие) были застрелены? Не помешает ли это следствию?
16. Кто в ФСБ и МВД был наказан за проникновение вооруженных террористов в Москву?
17. У нас есть информация, что ориентировка на террористов была разослана по подразделениям МВД еще 10 октября. По другой информации, ориентировок было три – 5, 10 и 20 октября. Вы подтверждаете этот факт? Почему не были приняты соответствующие меры?
18. Кто несет личную ответственность в силовых структурах за предотвращение подобных терактов? Руководитель департамента по борьбе с терроризмом, руководитель Управления ФСБ по Москве и Московской области, другие лица?
19. Почему взрыв автомобиля около «Макдоналдса», случившийся за несколько дней до теракта, был вначале расценен в ГУВД как «криминальное» происшествие, а не теракт (как это оценивает ГУВД сейчас и сообщает о прямой связи организаторов взрыва у «Макдоналдса» с террористами, захватившими театральный центр)?
20. Как вы считаете, если бы взрыв у «Макдоналдса» сразу признали терактом, МВД перешло бы на усиленный режим работы в столице, террористам было бы сложнее захватить ДК?
21. Ведется ли расследование по фактам мародерства в театральном центре «Норд-Ост», о котором писали газеты?
22. После штурма представителя ФСБ и Ястржембский заявляли, что пособникам террористов, захвативших ДК, удалось скрыться. Известно ли, сколько террористов ушло?
23. Почему зачистки, проводившиеся силами оперативно-следственной группы в течение трех дней. Не выявили людей, оказывавших помощь террористам извне?
24. Случайно ли теракт совпал с первым визитом принца Саудовской Аравии Турки аль-Фейсала в Россию? Принц – бывший руководитель разведки Саудовской Аравии. Как заявил Гейдар Джемаль, он должен был встретиться с директором ФСБ Николаем Патрушевым.
25. ФСБ заявляла о связи организаторов теракта в ДК с арабскими странами. С кем конкретно?
(Рустам Арифджанов, главный редактор газеты «Версия», шеф-редактор холдинга «Совершенно секретно»)
Интерес газеты «Версия» к данной теме закончился обысками в редакции и изъятиями редакционной документации и техники.
«Сейчас еще не время подводить итоги и выставлять оценки: слишком велик накал эмоций и велика боль потерь» – констатировал ситуацию первых дней после штурма председатель депутатской группы «Регионы России» О. Морозов в интервью «Комсомольской правде» (30 октября 2002 г.). Но, быстро оправившись после первого эмоционального шока, общество продолжило случившегося.
Какие уроки извлекли для себя власть, силовые структуры, СМИ, общество после теракта? Где граница свободы слова, которую сами для себя должны обозначать журналисты? Занимается ли власть профилактикой расизма, ксенофобии, антисемитизма, антикавказских настроений в обществе? Замечает ли власть общественное мнение? Мы общество подданных или общество граждан?
«Поначалу казалось, что в день освобождения заложников мы проснемся в другой стране, мы станем иной нацией, для которой солидарность и сочувствие – не пустые слова. Ничего не изменилось. Та же страна. Те же спекуляции на человеческой драме, то же трамвайное хамство охранников, справочных, та же бессмысленная скрытность органов, то же пренебрежение к человеку и человеческой жизни, приносимой на алтарь так называемых государственных интересов». (Андрей Колесников «Формула газа» // «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.)
В прессе стали часто звучать сравнения террористического акта на Дубровке с событиями в Нью-Йорке годичной давности, но история Америки после чудовищного взрыва небоскребов четко разделилась на «до 11 сентября» и «после». Можно было предположить, что и с нашей страной должно случиться то же самое после этой страшной трагедии, потому что «Норд-Ост» поставил перед российским обществом серию глобальных вопросов, ответы на которые определяют будущее российского государства.
«Наше общество хочет, чтобы «старший брат», отец нации, человек, который взял на себя ответственность, – решил их проблемы. Это видно во всех социологических исследованиях. Общество само (в смысле самостоятельно) не знает, чего оно хочет. Это скорее общество подданных, а не общество граждан, потому оно бы хотело, чтобы кто-то другой принимал решения» (Игорь Бунин, политолог – «МК» – 30.10.02 г.)
«Кончился сюжет – и кончилась память. Гром грянул – мужик перекрестился и затих», – грустно отметил Р. Абдулатипов в «Моменте истины» (ТВЦ).
«События 11 сентября в США имеют последствия, которые будут проявляться еще в течение нескольких лет. Но последствия московского теракта будут, на мой взгляд, меньшими. Специфика нашего сознания: оно не может долго концентрироваться на чем-то одном, даже на такой трагедии» – сказал в интервью «Известиям» (31.10.02 г.) президент фонда «Политика» Вячеслав Никонов. Здесь же в рубрике «Карт-бланш» были приведены итоги опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), проведенного 25-28 октября, которые продемонстрировали резкую смену общественных настроений по отношению к чеченской проблеме. Впервые за последние два года сторонников силовых действий оказалось больше, чем тех, кто выступает за мирные переговоры.
«Да, «Норд-Ост», похоже, не стал для Москвы, тем более для России, каким-то «моментом истины». Мне кажется, что хотя многие люди испытали глубокое потрясение, большинство осталось достаточно спокойным (а то и равнодушным). Не увидело опасности лично для себя, а общество в целом не прозрело. В нашей психологии ничего, на самом деле, не изменилось – не появилось ни сплочения нации перед лицом угрозы, ни ощущения военного времени, ни памяти, ни мужества, – ничего существенно нового. Такую реакцию нельзя назвать ни «хорошей» ни «плохой». Она наша, национальная. Равнодушие, фатализм, вялость, отсутствие «театрального» патриотизма (и не театрального тоже)». (Л. Радзиховский «Время МН», 12.11.02 г.)
«Вопреки нервическим комментариям псевдопозиционной общественности, особого шока бандитский разбой в центре Москвы у самих москвичей не вызвал – в разгар событий рестораны и кинотеатры были забиты людьми, и в городе не стало меньше автомобильных пробок. Иначе было в Америке. После 11 сентября Нью-Йорк долго и мучительно приходил в себя, а сошедший с ума нью-йоркский снайпер-мусульманин вызвал 50%-ное падение торгового оборота столицы США.
К сожалению, гордиться здесь нам нечем. Американцы рождаются, живут и умирают с уверенностью в том, что их государственные институты работают хорошо, и те, кто по долгу службы обязан думать об общественной безопасности, действительно о ней думают. Поэтому каждый раз, когда жизнь вносит поправки в эту кажущуюся нам наивной веру, они впадают в ступор». (А. Сталесский «На страже беспорядка» // «Известия» – 30.10.02 г.)
«Драму на подмостках Театрального центра на Дубровке для России считают многие своим 11 сентября. Сходство нашей трагедии с американской ограничивается, пожалуй, горами цветов на месте преступления. Ведь на фоне демонстрации всему миру национального сплочения в США: от усилий элиты (ужесточения законодательства и выделения Конгрессом дополнительно 20 миллиардов долларов на борьбу с терроризмом) до выпуска бейсболок и всего прочего с госатрибутикой, – наше общество в целом реагирует вяло и пассивно.
В чем причина этих различий и каковы их последствия? Корни общественной апатии и неверия населения лежат в устранении гражданина и человека от политического процесса и общественной жизни». (К. Воронов «Война может длиться вечно» // «Независимая газета»)
Некоторые публикации отметили, что причины различий умонастроений в американской общественной жизни после 11 сентября и реакции российского общества на трагедию «Норд-Оста» лежат гораздо глубже. Нью-йоркский теракт породил целую антологию культурологического анализа: обществоведы, политологи, геополитики обозначили терроризм как раковую опухоль постиндустриального общества. Многие авторитетные суждения об истоках терроризма рассматривают его как ответ на всемирный процесс глобализации и панамериканизма. Кроме того, после 11 сентября мировая общественная мысль обеспокоилась анализом ситуации, возникшей с правами человека, дальнейшего развития демократии. Риск отказа от гуманистических ценностей, выстраданных человечеством, – вот что волнует Запад. И здесь у нас с ними есть принципиальные расхождения. Если американцы (по крайней мере часть их) готовы урезать демократические свободы ради собственной безопасности, то в России этих гражданских свобод и не было. Или скорее их состояние можно определить как зачаточное. Наша готовность к усилению контроля государства в личной и общественной сферах – это генетическая привычка к сильной, властной, единой руководящей руке.
После падения башен в Америке на некоторое время воцарилась атмосфера страха, подозрительности, случались арабские погромы, усилился визовый режим, но, оправившись от первого шока, развитое гражданское общество начало осуждать правительственные меры по борьбе с терроризмом. В России же с наибольшей силой обострился поиск внутреннего замаскированного врага, роль которого в большей степени отведена гражданам Российской Федерации, народам Северного Кавказа (так называемым «лицам кавказской национальности», получившим теперь новое обозначение в прессе – «южане»). Еще очевидней после «Норд-оста» стало неумение и нежелание России вести диалог с горцами: 150 лет совместного общения так ничему и не научили. «Что толку смотреть вперед, когда весь опыт сзади», – заметил со свойственным ему масштабным лаконизмом Михаил Жванецкий.
После «Норд-Оста» усилился раскол России по линии православие-ислам. Если существенной причиной активизации исламского терроризма в мире явилось поведение США, то у нас – отношение самой России к инородцам, непродуманная национальная политика, проводимая в национальных провинциях. Важнейшей составляющей американской жизни после 11 сентября стала общественная дискуссия о новом соотношении свободы и безопасности, ставка в которой была сделана не на профессионализм руководства страны, а на силу развитой американской демократии и нравственного состояния американского общества.
«Сегодня впору говорить о полном несовпадении взглядов россиян и европейцев на многие ключевые вопросы. В дни кризиса, связанного с захватом заложников в Москве, ценности, разделяемые гражданами ЕС и России подверглись серьезной проверке на прочность, и выявилось их глубокое расхождение. Если целесообразность штурма Театрального комплекса в принципе не исключается ни в России, ни в Европе, то относительно причин происшедшего оценки разошлись. Для общественного мнения в Европе очевидно, что в основе непрекращающихся терактов в России – затянувшаяся чеченская война и нежелание российских властей искать мирное политическое решение. Для В. Путина причина, прежде всего, – «слабость государства», не позволяющего «довести контртеррористическую операцию до конца».
Для европейцев Аслан Масхадов – возможный партнер для переговоров, для российского руководства – преступник и террорист, возможность переговоров с которым исключена. Для граждан Европейского Союза секретность, окружающая по сей день операцию освобождения заложников, история с родственниками в первые дни после штурма, лишенными информации и возможности увидеться с близкими, сокрытие сведений о примененном газе и прочие детали освобождения – дикость, как и отказ Госдумы создать парламентскую комиссию по расследованию обстоятельств трагедии, для российских властей – нормальное поведение. Для общества – похоже, тоже. Для европейцев давление, оказанное и оказываемое на СМИ в связи с терактом, – грубое нарушение гражданских свобод. Российский парламент, напротив, только что принял поправки, даже ужесточающие такой контроль над прессой.
Захват заложников в Москве и последовавшая за ним реакция российской элиты ознаменовали поворот к ужесточению политики федерального центра в Чечне, укреплению так называемых «силовых структур», росту контроля над СМИ, осуждению тех российских политиков, которые «проявили мягкость» с Западом и, прежде всего, с Европейским Союзом. Возникли напряженность, пауза и замешательство. Похоже, российская политика разворачивается с запада на северо-восток. То есть берет новый курс на «норд-ост»?» (В. Рыжков, депутат Госдумы. «Известия» – 19.11.02 г.)
«В первые дни после 11 сентября ни риторика высших государственных деятелей, ни опыт внешней политики США последнего десятилетия не располагали к оптимизму. Однако затем атмосфера вроде бы (страшно ошибиться и принять желаемое за действительное) стала отчасти меняться. Признаюсь, что главные мои надежды связаны не столько с профессионализмом или тем более мудростью страны, сколько с силой американской демократии и нравственным состоянием американского общества.
Эти недели я пытался внимательно, насколько позволяет Интернет, отследить российскую реакцию на случившееся. Честно говоря, ощущение от этого массированного чтения осталось довольно странное. На российских сайтах я то и дело читал о панике, охватившей Нью-Йорк, об арабских погромах, о мародерстве в опустевших кварталах, о воцарившейся атмосфере страха и подозрительности.
Репортерам вторили аналитики, за редчайшими исключениями начинавшие свои слова статьи различными производными от слова «конец». Конец американскому лидерству, Ною-Йорку как мировой столице, глобализации, торжеству западных ценностей, процветанию, свободе, неприкосновенности личности, этнической терпимости, политкорректности, мультикультурности и т.д. и т.п. При этом в большинстве подобных суждений, наряду с традиционным и для нашей прессы взвинченностью и гиперболизмом, звучала нота устало-снисходительного превосходства: «Нечего, мол, было выпендриваться и делать вид, что вы не такие, как все. Поняли, наконец, когда жареный петух клюнул!».
Данные опросов общественного мнения свидетельствуют, что до половины населения России полагает, что американцы получили по заслугам. Конечно, авторы СМИ, которых мне довелось читать, довольно единодушно осуждали такие настроения как проявление варварства. При этом, однако, сами они легко позволяли себе не менее людоедские заявления. Призывы сплотиться перед лицом мусульманской угрозы раздавались на каждом шагу. Одна молодая дама еврейского происхождения, с которой я некогда был шапочно знаком, написала, что теперь уже всем ясно, что абсолютное зло – это ислам как таковой. Вероятно, набирая эти слова на своем компьютере, она казалась себе образцом беспощадной трезвости мысли. То нехитрое соображение, что на основании совершенно аналогичных посылок ее родителей могли бы сжечь в газовой печи, надо думать, не пришло ей в голову…
Важнейшей стороной американской жизни после 11 сентября стала непрерывная общественная дискуссия, особенно примечательная в обстановке всеобщего патриотического единодушия. Спор, в частности, шел о том, как нащупать новое правильное соотношение свободы и безопасности.
Теперь американцам предстоит заново решить, какие из свобод, привычных для ее граждан, были проявлением непозволительной беспечности, с которой надлежит расстаться навсегда, какие можно ограничить на время, а без каких немыслимо жить. Вопреки настойчивому требованию любезных моему сердцу либертарианцев не делать ни шагу назад, отступать все же придется. К тому же новые теракты могут существенно сдвинуть любой найденный баланс в сторону дальнейшего усиления дисциплинарных мер и полицейских институтов. И все же существующий консенсус относительно того, что отказаться от свободы означало бы для Америки признать победу террористов, вряд ли может быть поколеблен…» (Андрей Зорин. сетевой журнал «Полит.ру» – ноябрь 2001 г.)
Голоса сторонников жестких мер правительства по наведению порядка в России, достаточно часто были слышны в центральной прессе. По их мнению, теракт только вскрыл те общественно-социальные нарывы, которые вызрели в России вследствии либеральной вседозволенности. Для них вооруженный сепаратистский мятеж в Чечне представляет собой разновидность гражданской войны, при этом линия фронта ежеминутно может пройти через любой российский город. Не только армия находится в состоянии войны с «кровожадным, жестким и непримиримым врагом», но и все «отечественное общество».
«Дело совсем не в ограничении гражданских свобод и накидывании удавки цензуры на российские массмедиа. Должно быть, покончено с тем духом вседозволенности, который в России считается либерализмом. Либерализм – это свобода, ограниченная ответственностью и законом. Происходившее в России без малого последние десять лет – свобода от закона и любой ответственности, даже от ответственности человека перед самим собой.
Этот разлагающий дух пропитал все поры российского общества и отечественного бытия, создав исключительно благоприятную атмосферу для возникновения и функционирования инфраструктуры гражданской войны.
Но если власть намерена отсидеться за высокими стенами, вновь надеясь обойтись полумерами и виртуальной политикой, то ей неплохо бы знать: у гражданской войны есть начало, но никогда не знаешь, против кого она может обернуться и чем закончиться». (В. Соловьев. «Век», № 39, 2002 г.)
Одним из главных источников терроризма назывался олигархический капитализм.
«Я повторяю, что экономическая система, созданная псевдодемократами, – это тупик, в котором побывали США и страны Европы. Олигархический капитализм привел в 20-е годы прошлого столетия развитые страны к Великой депрессии. И они его ликвидировали жестко и решительно. Рузвельт отправлял олигархов в тюрьму за нарушение законодательства. У нас олигархический капитализм лишил возможности нормально трудиться большинство населения. В том числе и в республиках Кавказа. Но кавказцы – это не русские. С ними нельзя общаться так, как с нами. Они не терпят, а берутся за оружие. Поэтому хозяевам страны нужно решать: либо они сохраняют олигархический капитализм, который в российских условиях является питательной средой для терроризма, либо открывают дорогу мелкому бизнесу. Дают возможность людям реализовать себя. В первую очередь на Кавказе. В противном случае терроризм будет усиливаться. Я еще раз хочу подчеркнуть: главный источник терроризма – олигархический капитализм». (С. Норка. «Век», № 39, 2002 г.)
Публикация Дмитрия Орешкина в «Московских новостях» подвела своеобразный итог постнордостовскому многоголосью: «Может быть, единственный позитивный опыт «Норд-Оста» заключается в отчаянно ясном понимании, что сегодняшний мир слишком сложен, чтобы искать простые решения». (Д. Орешкин «МН», № 42).
И все же «Норд-Ост» всколыхнул Россию. Ни после захвата заложников в Буденновске и Кизляре, ни после взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, ни после трагедии в переходе под Пушкинской площадью люди не требовали от государства компенсации морального ущерба. Жертвы трагедии на Дубровке решили доказать, что обычный гражданин имеет в России право на претензии к государству в защите своей жизни. Сначала четверо выживших заложников: дочь и отец Рябцевы, Светлана Генералова, Николай Любимов и родственники четырех жертв теракта Виктор Бондаренко, Лариса Фролова, Анна Бессонова и Петр Сидоренков, – потребовали от столичных властей в общей сложности 7,5 млн. долларов. Все – по миллиону, кроме последнего. Он, потерявший на «Норд-Осте» сына, оценил свой моральный ущерб в 500 тысяч.
«Адвокат заложников Игорь Трунов первым из российских юристов сделал шаг, множество раз описанный в американских детективах, – предложил пострадавшим представлять в суде их интересы абсолютно бесплатно, в надежде на победу. Перспективы этого громкого процесса пока туманны, но как минимум один результат уже есть. Иски заложников разделили российское общество. Кто-то считает, что требовать деньги от государства подобным образом аморально. Другие полностью поддерживают истцов и их адвоката: за беззаконие кто-то должен понести наказание. Хотя бы рублем» («Известия» – 4 декабря 2002 г.)
Для сравнения, в августе 2002 года около шестисот родственников погибших в результате терактов 11 сентября подали иск в судебное управление города Александрия близ Вашингтона. Истцы требовали выплатить им около 1 триллиона долларов компенсации за потерю членов семьи. В роли ответчика стало правительство Судана, где в течение долгого времени жил Осама бен Ладен, семь банков, восемь исламских фондов и три члена саудовского королевского дома. Но, по словам родственников, главная их цель – не деньги, а наказание виновников трагедии.
«После трагедии «Норд-Оста» слишком многие не могут забыть 3-дневный кошмар и просто включиться в повседневность. Это зрители, выжившие, но покалеченные на всю жизнь, и родственники погибших заложников. Официальная пропаганда за эти месяцы постаралась сделать из них алчных циников, желающих нажиться на несчастье. Это неправда: далеко не все из них требуют пресловутого миллиона. Они просто хотят узнать, кто несет ответственность за смерть их близких.
Павел Финогенов – член организации помощи жертвам теракта «Норд-Оста». В эту организацию входит более 50 человек: жертвы теракта на Дубровке и родственники погибших. Павел потерял старшего брата Игоря. На днях он направил жалобу на действия российских властей в Европейский суд по правам человека:
– Для тех, кто потерял своих близких, совершенно очевидно, что контакт с государством не принес ничего. Нас не знакомят с материалами расследования по теракту, которым занимается прокуратура г. Москвы, по нашим заявлениям не возбуждают уголовных дел. В общем, власть не делает ничего, чтобы нам дать хоть крупицу информации о том, почему погибли наши родные и кто в этом виноват. Поэтому Страсбургский суд для нас единственный выход.
Также родственники пытаются выяснить, кто отдал приказ уничтожить всех террористов. Если они уснули, зачем их расстреливать, вместо того чтобы задержать, а потом допросить. Это принесло бы неоценимую помощь в расследовании причин теракта. По мнению членов организации «Норд-Ост», расстрелом всех террористов власть хотела что-то скрыть, а потом все концы спрятали в воду.
«У меня огромная ненависть к террористам, из-за которых я потерял своего брата, но я еще больше ненавижу власть, которая лишила меня возможности найти убийц, – говорит Павел. – Власть отказывается общаться с нами точно так, как она поступала с террористами. Не исключено, что именно отказ от общения с террористами спровоцировал последних на то, чтобы использовать девушек-камикадзе в Москве», – считает он». (И. Бороган: «Враги государства» // «Версия», № 26, 2003 г.)
«Общественная организация «Норд-Ост», представляющая интересы бывших заложников, пострадавших при теракте в Театральном центре на Дубровке, была создана в Москве. Учредители общественной организации считают, что к ней могут присоединиться пострадавшие при других терактах, в частности при взрывах на Тушинском аэродроме и в Моздокском военном госпитале. Ассоциация «Норд-Ост» будет проводить программы «медицинской, юридической и социальной помощи пострадавшим» от терактов, а также «собственную исследовательскую и аналитическую деятельность» и информационные мероприятия, связанные с терактами, в целях «развития демократического правового общества в России» и «повышения уровня открытости и гласности». Как заявила на субботней пресс-конференции член координационного совета Татьяна Карпова, потерявшая во время штурма сына, действия организации направлены «не против чеченцев», а «против тех, кто убил наших детей». 26 октября – в день годовщины трагических событий на Дубровке – у здания театра организация проведет панихиду. Будут открыты памятники и мемориальная доска в память о жертвах теракта». («НГ», № 47, 2003 г.)
«Упорное нежелание российских судов признать ответственность государства за безопасность собственных граждан и находящихся на территории России иностранцев наводит на довольно грустные мысли… Граждане нашей страны до сих пор реально имеют не те права, которые дарует им власть. Так что все мы никакие не граждане, а подданные.
На прошлой неделе Басманный районный суд Москвы отклонил очередные иски о возмещении ущерба семьям погибших о результате теракта на Дубровке в октябре прошлого года.
Зато в другом случае прецедента избежать все ж не удалось. Не так давно как гром среди ясного неба прозвучала новость, что молодой адвокат Венера Камалова выиграла у правительства Москвы иск о возмещении материального ущерба семье погибшего барабанщика из оркестра «Норд-Оста» Тимура Хазиева. По решению суда вдове и дочери погибшего будет в течение 11 лет выплачено около 50 тысяч долларов. Этим прецедентом уже намерен воспользоваться один из иностранцев, чей иск о возмещении морального вреда был отклонен на прошлой неделе. Гражданин Нидерландов Олег Жиров требует от правительства РФ возмещения материального ущерба. Он добивается единовременной выплаты 721 тысячи евро плюс по 2 тысячи ежемесячно до достижения совершеннолетия его двум детям». («Версия», 11-17.08.2003 г.)
Спустя два года после захвата заложников в Театральном центре на Дубровке ни Мосгорпрокуратура, ни силовые ведомства не обнародовали результатов расследования теракта, равно как и данных о том, кто стоит за организаторами и исполнителями кровавой октябрьской акции, в результате которой, по официальным данным, погибли 129 человек.
«О том, что расследование теракта затянется, заговорили еще в ноябре прошлого года, когда Госдума отказалась создать парламентскую комиссию по расследованию обстоятельств теракта на Дубровке. Рассмотрев предложение СПС, депутаты решили, что деятельность такой комиссии не соответствует конституционному предназначению парламента. Тогда фракция СПС занялась расследованием самостоятельно, создав специальную комиссию. По выводу комиссии, основной причиной гибели заложников во время штурма стала халатность должностных лиц, которые отвечали за организацию первой помощи пострадавшим, их транспортировку в стационары, а также за общую координацию действий по спасению людей. Но обнародованные данные результатов работы комиссии никак не отразились на официальном расследовании.
Правду о «Норд-Осте» пытаются узнать и общественные организации. К примеру, с несколькими заявлениями в Генпрокуратуту обратилось движение «За права человека». Правозащитники требуют не только установить имена террористов и тех, кто стоит за ними, но и назвать должностных лиц, виновных в массовой гибели заложников. Как говорил на вчерашней пресс-конференции в Институте развития прессы юрист движения «За права человека» Евгений Черноусов, «пассивный ход расследования захвата на Дубровке спровоцировал происшедшие затем теракты в Москве. Потому мы требуем, чтобы параллельно с расследованием теракта на «Норд-Осте» были возбуждены уголовные дела еще по трем фактам: о правомочности применения химсредства, о превышении должностных полномочий сотрудниками силовых структур из штаба спецоперации и о привлечении к уголовной ответственности входивших в штаб медицинских работников Минздрава»
В телефонном разговоре с корреспондентом «НГ» статс-секретарь – заместитель министра МВД РФ Владимир Васильев ответил на несколько вопросов.
– Когда будут официально объявлены результаты расследования теракта на Дубровке?
– Результаты будут объявлены, – когда завершится расследование. Но кое-что по ходу уже объявляется… За этот год, спасибо большое государству, мы смогли повысить оплату сотрудников. Мы создали специальное подразделение по борьбе с терроризмом – подразделение «Т», которое профессионально занимается этой темой. Если вспомнить теракты в Тушино и на Тверской-Ямской, то там террористы не смогли осуществить свой замысел. Смертницы не вошли на территорию аэродрома Тушина. То же самое – на Тверской. Это означает, что комплекс сил по обеспечению безопасности начал работать. Мы работаем в плане усиления и очищения личного состава. Государство выделило на контртеррористические действия деньги, из них МВД получило 550 млн. рублей». (Е. Блинова, А. Скробот: «Как ищут правду» // «НГ», 23.10.2003 г.)
Что изменилось за прожитый Россией год после самого сокрушительного теракта на ее территории? В день годовщины теракта на Дубровке 23 октября 2003 года «Независимая газета» опубликовала ответы известных политических и творческих деятелей: «Возможно ли сегодня повторение трагедии «Норд-Оста»?
Б. Надеждин, депутат Госдумы: «К моему сожалению, это не только возможно, но и происходит в России. Чечня – это тоже часть России. Причем происходит это в тех же масштабах – к примеру, взрыв госпиталя в Моздоке. Это теракты, при которых под удар подставляются тысячи людей, а реально гибнут десятки и сотни».
А. Проханов, писатель: «Мы сейчас с вами говорим, а эти события уже происходят. Возможен захват атомных станций, направление самолета с радиоактивными материалами в центр Москвы. Возможно все – после 11 сентября, после Дубровки, после того, как наши силовики окончательно стали слабовиками. Государство России едва теплится. У нас нет ни флота, ни безопасности, а вся страна занимается исключительно выборами».
А. Кузам, шеф московского бюро телекомпании «Аль-Джазира»: «Повторение возможно. Потому что существуют силы, заинтересованные в таких акциях. Я не работаю в разведке, но как аналитик считаю, что они действуют не только вне, но и внутри России. Для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране. И это не только чеченские сепаратисты. И в Москве есть силы, которые наверняка заинтересованы в ухудшении обстановки. Конечно же, за большие деньги».
И. Трунов, адвокат потерпевших при теракте на Дубровке: «Выводов никто не делает. Нужно начать бороться с теми, кто организует, и теми, кто финансирует терроризм. Когда есть организатор и финансист, исполнителя найти можно».
Э. Лимонов, писатель: «Все происшедшее было умерщвлением своих граждан, и, как бы сейчас ни упирались, это не было необходимо. Бремя вины за содеянное лежит на всех, кто в этом участвовал. Уверен, Дубровка повторится еще не раз».
Р. Хасбулатов, профессор Академии им. Плеханова: «Сейчас такая обстановка, что исключить эту возможность сложно. Причем не только у нас, но и в других странах, даже высокоразвитых. Кажется, что болезнь загнали внутрь, но это – видимое спокойствие. На фоне социальных контрастов гроздья гнева зреют. Некоторая часть общества богатеет, а огромная часть бедноты попадает в еще большую нищету».
А. Баранников, депутат Госдумы: «Ни один город в мире не застрахован от повторения таких трагедий. Это реальность третьего тысячелетия».
М. Шемякин, скульптор: «Естественно, повторение возможно. Терроризм – явление международное, мощное, и бороться с ним чрезвычайно тяжело. Даже в такой стране, как Соединенные Штаты, где люди более защищены, чем в России».
С. Ковалев, правозащитник: «Никто от этого не застрахован. У нас в России терроризм – это постоянный нарыв, ставший уже привычным».
Л. Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы: «Дубровка показала, что наши правоохранительные органы не умеют предотвращать таких вещей».
Деятельность общественного объединения «Норд-Ост» создала прецедент обращения с исками к государству жертв других террористических актов на территории России. Семьи Дубинских и Полянских, пострадавших от теракта в Волгодонске (16 сентября 1999 г.), решили обратиться в Европейский суд по правам человека после тщетных попыток отстоять свои права в Волгодонском, а затем и в Московском судах. «Ненависть к террористам давно сменилась у меня ненавистью к государству, которое лишило меня всего. Четыре года бездомности в родном городе хуже теракта», – сказала Людмила Дубинская в интервью газете «Версия». После взрыва дома 35 по Октябрьскому шоссе, в котором жила семья Людмилы Дубинской в Волгодонске, их поселили сначала в гостиницу «Жемчужина Дона», потом в пансионат «Атоммаш». Там семья промыкалась 3 года до февраля этого года.
Взорванный дом разобрали, и сейчас Людмила прописана по несуществующему адресу. Поэтому она не может поменять паспорт, а так как ей исполнилось 45 лет и сделать она это обязана, паспорт ее стал недействительным. Сейчас Людмила живет в общежитии, ей удалось добиться этого только через суд.
«Людмила просит Страсбургский суд принять меры по спасению семьи, восстановлению в правах ее, мужа и несовершеннолетних детей. А также восстановить право на возмещение материального ущерба от теракта и получение жилья. Кроме того, она просит оказать экстренную помощь, так как чиновники неоднократно угрожали расправиться с семьей. На днях стало известно, что жалоба принята к рассмотрению.
Не исключено, что вскоре к борьбе Дубинской присоединится и семья Ирины Полянской. Дом Полянских разрушило мощнейшей взрывной волной, под завалом оказались трое детей Ирины. Все получили травмы, и у семьи не осталось ничего, даже фотографий. Из старой квартиры семья выписалась, а другую так и не получила, сейчас все живут в семейном общежитии – благо пока не выгнали. Восстановление пенсии и других прав Ирине пришлось добиваться через суд.
P.S.: Не стоит думать, что эти женщины не добились никакого результата от российских властей. Их яростная решимость добиться справедливости привела к тому, что Дубинская и Полянская стали единственными из пострадавших в Волгодонске, кто получил право знакомиться с уголовным делом террористов Декушева и Крымшамхалова. Людмила говорит, что они хотели в ходе знакомства с делом все-таки установить для себя, как можно возместить ущерб пострадавшим. Это возможно, если узнать, какие организации финансируют террористов. Теоретически, когда счета этих организаций будут арестованы, жертвы терактов могут взыскать ущерб. Регулярно ФСБ докладывает об аресте счетов фондов, поддерживающих террористов, однако куда поступают с них деньги, если не жертвам терактов?» (И. Бороган: «Последний удар» // «Версия», № 26, 2003 г.)
30 октября 2002 г. Госдума приравняла участников боевых действий в Чечне к ветеранам Великой Отечественной войны. Закон будет распространяться на лиц, выполнявших задачи в условиях вооруженного конфликта в Чечне и прилегающих к ней территориях РФ, отнесенных к зоне вооруженного конфликта с декабря 1994 года по декабрь 1996 года, а также на лиц, выполнявших задачи в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе с августа 1999 года.
«Один из авторов законопроекта, член комитета по безопасности Госдумы Анатолий Куликов заявил: «Дать нашим солдатам, офицерам и генералам, воюющим в Чечне, гарантии защиты государства чрезвычайно важно». В такой поддержке, по его словам, сегодня нуждаются около 400 тысяч человек, более 60 тысяч из них имеют контузии и ранения различной тяжести.
Закон был принят при единодушной поддержке всех депутатов Госдумы. В благородном порыве парламентарии закрыли глаза на то, что используемый авторами законопроекта термин «участники боевых действий» не согласуется с действующим российским законодательством (в законе о социальном обеспечении военнослужащих говорится об «участниках вооруженного конфликта»). И на то, что с принятием этого закона они предлагают руководству страны признать первую чеченскую кампанию (по восстановлению конституционного строя) и вторую (антитеррористическую) войнами. Это влечет за собой не только дополнительные выплаты ветеранам, но и политические последствия для самой России, вынужденной признать, что ведущиеся в Чечне с 1994 года по сегодняшний день боевые действия – это война» («Известия» – 31.10.2002 г.)
Госдума отклонила инициативу фракции СПС – проект постановления об образовании специальной парламентской комиссии по расследованию обстоятельств захвата заложников в Москве 23 октября 2002 г. СПС намерена была поставить перед Думой вопросы, которые должны стать предметом специального расследования: как была допущена возможность проникновения в центр Москвы вооруженного отряда террористов и кто несет за это ответственность; почему при эвакуации освобожденных заложников не было обеспечено необходимое количество машин «Скорой помощи», отсутствовали реанимобили, к работе не были привлечены военные врачи и не были задействованы военные госпитали; почему родственникам пострадавших чинились препятствия по доступу в медицинские учреждения, а вокруг вопроса о размещении освобожденных заложников была организована информационная блокада. Фракция СПС создала собственную общественную комиссию по расследованию обстоятельств теракта на Дубровке. Ее материалы были опубликованы в специальном выпуске «Новой газеты».
10 ноября 2002 года Президент Владимир Путин встретился с представителями чеченской диаспоры.
«На встречу с Путиным в Кремль приехали около двадцати влиятельных чеченцев из самой республики во главе с Ахмадом Кадыровым, а также спецпредставитель президента по соблюдению прав и свобод граждан в Чечне Абдул-Хаким Султыгов. Кроме них были представители московской диаспоры: бывший и.о. руководителя временной администрации Чечни Якуб Дениев, брат президента группы «Плаза» Умара Джабраилова Хусейн Джабраилов, брат погибшего президента группы «Альянс» Зии Бажаева Маулит Бажаев и председатель госсовета Чечни Малик Сайдулаев.
Подобные встречи с представителями чеченской диаспоры проводились и раньше, но в более узком составе. Основное отличие этой встречи – в том, что в Кремль пришли «московские» чеченцы, например, Хусейн Джабраилов. Еще одно отличие – инициаторами встречи были сами чеченцы.
Впервые президент обсуждал с представителями диаспоры не абстрактные переговоры неизвестно кем, а конституционное регулирование как альтернативу этим самым «мирным переговорам». Об этом же шла речь и в «Обращении к чеченскому народу», которое чеченцы передали Путину. «Мы знаем, что корень наших бед в попрании Конституции и законно избранных органов власти в 1991 году, – пишут чеченцы. – Референдум по Конституции ЧР должен поставить точку в многовековой борьбе чеченского народа за свободу и независимость. Именно здесь ключ к выходу из порочного круга бессмысленного кровопролития. Мы считаем, что ЧР должна иметь особый статус, закрепленный в договоре с РФ».
Идеи, изложенные чеченской диаспорой, Владимир Путин оценил как «абсолютно созвучные» его позиции и позиции российского руководства. Пожалуй, за небольшим исключением.
«Мы призываем к диалогу все ответственные силы республики, с какой бы стороны они ни находились… Мы призываем всех патриотов, независимо от их политических взглядов, отказаться от личных амбиций, забыть обиды и вверить определение нашей общей судьбы народу Чечни», – написано в «Обращении». Путин от поголовных «призывов к диалогу» отказался. «Террористы и их пособники – отдельно, а политический процесс – отдельно», – сказал президент.
В день траура по погибшим в результате террористического акта в Москве Владимир Путин сделал жесткие заявления в отношении террористов, посягающих на целостность страны и спокойствие ее граждан. Для нейтрализации этой угрозы он поставил новые задачи Вооруженным силам. Фактически Президент объявил войну терроризму, причем не только на территории России, но и за ее пределами.
Трагические события закончились, но проблем остается очень много. «Мы платим тяжелую цену и за слабость государства, и за непоследовательность действий», – заявил Президент. По его словам, «Россия не пойдет ни на какой сговор с террористами и не будет поддаваться никакому шантажу. Международный терроризм наглеет и ведет себя все более жестоко. То там, то здесь в мире раздаются угрозы со стороны террористов по применению средств, сопоставимых со средствами массового уничтожения. Я с полной ответственностью хочу заявить, что если кто-то хотя бы попытается использовать подобные средства в отношении нашей страны, то Россия будет отвечать мерами, адекватными угрозе Российской Федерации. По всем местам, где находятся сами террористы, организаторы этих преступлений, их идейные и финансовые вдохновители. Подчеркиваю – где бы они ни находились». («С эмирами разговор короткий» // «Газета», 11.11.2002 г.)
Соответствующие указания по внесению изменений в планы применения Вооруженных сил были даны Генеральному штабу ВС РФ.
«Как сообщили «Газете» в Минобороны, Президент дал письменное указание начальнику Генштаба Анатолию Квашнину о новых задачах Вооруженных сил. По всей видимости, речь идет об уничтожении разведанных баз террористов и отдельных боевиков за пределами страны. Ближайшие пределы, по которым наиболее вероятен первый удар – Панкисское ущелье Грузии. Для применения Вооруженных сил за пределами России после подписания соответствующего указа президента потребуется лишь одно – его утверждение в трехдневный срок Советом Федерации.
Как заверил источник в Минобороны, на принятие решения сенаторами о применении армии не потребуется и нескольких часов – указ президента будет утвержден сразу. После этого войскам останется только выполнить приказ с применением всех необходимых средств.
Что касается применения армии против террористов внутри страны, что на данный момент запрещено законодательством, то, как стало известно «Газете», в Думе готовится поправка к закону «О борьбе с терроризмом». После принятия этой поправки на Вооруженные силы и другие войска, привлеченные к проведению контртеррористической операции, будет распространяться положение о Внутренних войска которые как раз и предназначены для действий на территории страны.
«Решение президента полностью отвечает сложившимся реалиям, – заявил «Газете» депутат фракции «Единство» генерал-полковник Юрий Родионов. – Я убежден, что эти слова на порядок серьезнее аналогичных, произнесенных полтора месяца назад министром обороны и начальником Генерального штаба». По его словам, уже после высказываний Сергея Иванова и Анатолия Квашнина должны были последовать реальные действия.
«Президент страны настроен решительно. В этом нет никаких сомнений», – считает зампред думского комитета по обороне от фракции «Яблоко» Алексей Арбатов. – Но главное, чтобы удары «по всем местам, где находятся сами террористы, организаторы этих преступлений, их идейные и финансовые вдохновители», действительно были «адекватными угрозе Российской Федерации» и не принимались сгоряча.
Решение одной проблемы не должно вести за собой другую проблему. Да, можно нанести, к примеру, удар по Панкисскому ущелью Грузии. Но давайте сначала оценим, а будет ли соответствовать эффект от такого удара возникшим проблемам, прежде всего политического плана. И не только во взаимоотношениях с Грузией, но и с Европой, со всем миром».
«Президент заявил то, что думает каждый из нас. – Отметил представитель фракции «Регионы России» генерал Николай Безбородов – И, по большому счету, он лишь повторил действия президента Буша. После 11 сентября прошлого года США официально заявили, что будут уничтожать террористов там, где их обнаружат. Почему Россия должна поступать по-другому?». («Президент объявил войну терроризму» // «Газета», 29 октября, 2002 г.)
Вопрос о Чечне стал главной темой обсуждения СМИ, главной политической проблемой, вставшей перед обществом и политическими силами в первые дни после штурма. Суть официальной позиции обозначилась отказом Владимира Путина от намеченного визита в Данию в связи с проведением там Всечеченского конгресса. Этим Кремль продемонстрировал, что отныне рассматривает Масхадова как непосредственного сообщника террористов и исключает для себя всякую возможность контактов с ним и его представителями. Сторонники «мирного урегулирования» и в России, и на Западе, напротив, поспешили указать, что отрицание такой возможности Москвой недальновидно, а полный отказ от идеи переговоров лишь усугубляет ситуацию «чеченского тупика». Редкий хор сочувствующих голосов напомнил обществу о том, что в Москву в образе террористов пришли «дети войны» с деформированной психикой. Смерть для них – обыденное явление, потому что ничего, кроме войны, где жизнь не представляет большой ценности, они не знают.
Свой прогноз развития взаимоотношений России и Чечни после «Норд-Оста» представил политолог Дмитрий Фурман:
«Создается впечатление, что чеченские войны – неотъемлемая характеристика новой России.
Мы не можем ни победить друг друга, ни договориться друг с другом, ибо мы не можем верить друг другу, что доказал период между войнами.
Выход из нашего порочного круга, конечно, не просто в выводе войск, которые потом можно будет снова ввести. Выход – в принятии простых, понятных и приемлемых и нам, и чеченцам принципов и неуклонном следовании им. Главный из них был сформулирован человеком, ни в действиях, ни в последующих словах которого нет ни намека на то, что он им руководствуется, – нашим теперешним президентом. Он как-то сказал, что для нас важен не статус Чечни, а только то, чтобы это была мирная и не угрожающая соседям Чечня. Скорее всего, эта замечательная и загадочная фраза имеет не больше значение, чем фразы Ельцина о новой эпохе отношений России и Чечни. Но если бы этот принцип был действительно серьезно принят и обществом и властью (как он вполне может быть принят чеченцами), это открыло бы путь к настоящему миру.
Террористы требовали мира в Чечне. Но то, что они – террористы, отнюдь не значит, что ответ должен быть – «никакого мира». Сейчас, когда террористическая атака отражена, ясное провозглашение властью этого все-таки один раз озвученного ею принципа могло бы открыть путь к выходу из чеченского тупика. Это было бы хорошо для Путина, для России, для Чечни и для всего мира.
Но шансы на это – ничтожно малы». (Д. Фурман: «Чеченские циклы новой России» // «Московские новости», № 42, 2002 г.)
Уже в первые дни после штурма было предсказано проведение в ближайшие месяцы референдума по Конституции, а затем и выборов Ахмада Кадырова главой республики. Говорилось о российских солдатах, побывавших в Чечне, которые возвращаются оттуда испорченными людьми, привыкшими к грабежам и насилию, что при общем господстве криминалитета еще более углубляет нестабильность общества, о нарастании античеченских настроений, на которых станут спекулировать РНЕ.
Определяя последствия теракта на Дубровке для российской политики В. Никонов, президент фонда «Политика», («Время новостей» 28.10.02 г.) заметил в первые же дни после штурма: «Мы будем иметь ужесточение российской политики в Чечне. Можно прогнозировать обострение межнациональных и межконфессиональных противоречий в крупных городах России, а также усиление моральной поддержки со стороны мирового сообщества в отношении оценки действий чеченских террористов».
После «Норд-Оста» произошла парадоксальная ситуация: заговорили о необходимости налаживания в Чечне мирной жизни и одновременно с этим СМИ начали с удвоенной энергией отрабатывать образ чеченца – бандита и террориста. При этом начались массовые зачистки чеченцев в России.
Несмотря на публичную риторику официальных лиц с обвинениями в адрес международного терроризма, и попытку увязать проблему Чечни с исламским экстремизмом Кремль и общество объединил общий вопрос: после освобождения заложников дальше или ближе находится Россия от мира в Чечне. Обнаружилось, что после десяти лет «самостоятельности» и шести лет войны в Чечне нет структур и лидеров, способных представлять ее как политическое целое.
«Московский теракт нанес сокрушительный удар по тактике поиска коалиционной «третьей силы» и, напротив, резко усилил позиции «партии войны». Чеченские кризисы в новейшей истории России традиционно становятся рычагом политических переворотов в российской политической власти. В 1994 г. вторжение в Чечню обозначило резкое усиление коржаковской группировки и разрыв Ельцина с «демократами». Решение о прекращении войны в 1996-м – падение этой группировки. Возобновление войны в 1999-м стало поворотом, позволившим администрации президента сформировать коалицию во главе с Владимиром Путиным и победить на выборах. Московский теракт 2002 г. вполне может стать новым разворотом российской политической истории». (К. Рогов «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.)
«День сегодняшний можно характеризовать двумя фразами. Трагедия свершилась, теперь ничто не мешает Президенту России действовать в единственно правильном, принципиальном и нравственном направлении. Если считать, что выполнение требований захватчиков – мирные переговоры – он не принял, следуя общей установке не выполнять требования террористов, то теперь, когда террористы уничтожены, только мирные переговоры будут достойным выходом из ситуации, в которую поставлена Россия. Поставлена не террористами, а восемью годами бессмысленной чеченской войны. Вдумайтесь в этот срок – он равен двум Отечественным войнам. Сколько еще это может продолжаться и сколько трагедий, подобных захвату «Норд-Оста», нас еще ждут?» (Елена Боннэр «Как две Великие Отечественные» // «Московские новости», № 42)
Среди оценок Чеченской войны звучали и такие: «Предлагаю нашу операцию (в Чечне – ред.) назвать Звездными войнами! Ведь сколько начальства нахватало тут себе больших звезд! Созвездие Кассиопеи «отдыхает» вместе с Большой Медведицей!» – эти строки Олега Жадана («Новая газета») из вышедшей в 2002 г. к годовщине его трагической гибели книги «А мы пришли с Жаданом».
«Мне уже приходилось произносить эти жесткие слова, но они стоят того, чтобы их повторить: верхушка интеллигенции предает первой. Возможно, это закон жизни русской (или всякой иной) интеллигенции. Когда «простой» народ в минуту смертельной опасности инстинктивно смыкается вокруг родины, вокруг нации, вокруг ее лидера, когда чиновники и функционеры, совершая ошибки, но хотя бы выполняя свои обязанности, действуют в интересах нации, верхушка интеллигенции, первой оказываясь у микрофона и у телекамеры, изрыгает аргументы, позволяющие оправдать предательство. Предательство ею народа, который она якобы любит, и предательство ею власти, с руки которой она кормится – деньгами, званиями, наградами, собственностью, – власти, которую в спокойные времена она обожает, конечно же, меньше, чем себя, но все-таки гораздо больше, чем кого-либо иного в этом мире. Газ-убийца – красиво сказано. А главное – физиологически точно. И лишь легчайший намек на тех, кто открыл кран. Интересно, какие заголовки дали бы газеты, если бы этот кран не открыли и «девушки в черном» сомкнули свои провода? Кого бы тогда назвали убийцами? Опять не террористов?
Ужасный теракт, первоначально поразивший Москву и Россию практически в самое сердце, действия всех вольных и невольных участников этой трагедии и даже выход из нее можно оценивать с разных позиций. С позиции русского и с позиции чеченца. С позиции чеченца мирного и чеченца воюющего против русских, естественно. С позиции политика. С позиции гражданина. С позиции морали. С позиции технологии: как технологии организации терактов – увы, и такая есть в сегодняшнем мире – так и с позиции технологии проведения операции по освобождению заложников. Каждый, кто имеет возможность публично комментировать эти события, выбирает одну, две, три позиции – никогда все, ибо это кажется невозможным даже физически… У нас плюрализм – идей, мыслей, слов, поступков. Каждый делает свой выбор. Если ты абсолютно свободен, это твой выбор, характеризующий и тебя, а не только описываемое событие. А если не свободен, твой выбор прежде всего характеризует ту социальную роль, которую ты играешь. Конечно, и в исполнении роли есть место для свободной импровизации, но все равно – в тех рамках, которые не позволяют превратить эту роль в какую-то иную, тем более – в противоположную». (Виталий Третьяков: «Некоторые уроки октябрьской трагедии» // «Российская газета», 29.10.2002 г.)
Собственно, все эти позиции были озвучены в печатных и электронных СМИ. Правда, слабее всего среди этого многоголосья звучала позиция гражданина. Содержание мониторингового материала центральных СМИ первых месяцев после теракта, когда общество еще не утратило эмоциональность реакции, как нам кажется, позволяет увидеть определенный социологический срез политических, нравственных, идейных и духовных приоритетов как самого государства, так и его граждан. Оставляя без комментариев содержание медийных материалов, мы представляем наиболее характерные позиции разноголосого общественного мнения.
***
Обращение Президента Российской Федерации В.В. Путина – 26.10.2002 г. Москва, Кремль
Дорогие соотечественники!
В эти дни мы вместе пережили страшное испытание. Все наши мысли были о людях, оказавшихся в руках вооруженных подонков. Мы надеялись на освобождение попавших в беду, но каждый из нас понимал, что надо быть готовым к самому худшему.
Сегодня рано утром проведена операция по освобождению заложников. Удалось сделать почти невозможное – спасти жизни сотен, сотен людей. Мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени.
Но сейчас я прежде всего хочу обратиться к родным и близким тех, кто погиб.
Мы не смогли спасти всех.
Простите нас.
Память о погибших должна нас объединить.
Благодарю всех граждан России за выдержку и единство. Особая благодарность всем, кто участвовал в освобождении людей. Прежде всего сотрудникам спецподразделений, которые без колебаний, рискуя собственной жизнью, боролись за спасение людей.
Мы признательны и нашим друзьям во всем мире за моральную и практическую поддержку в борьбе с общим врагом. Этот враг силен и опасен, бесчеловечен и жесток. Это – международный терроризм. Пока он не побежден, нигде в мире люди не могут чувствовать себя в безопасности. Но он должен быть побежден. И будет побежден.
Сегодня в больнице я разговаривал с одним из пострадавших. Он сказал: «Страшно не было – была уверенность, что будущего у террористов все равно нет».
И это – правда.
У них нет будущего.
А у нас – есть.
Е. ВЕРЛИН: «Запрограммированный раскол» // «Независимая газета», 30 октября 2002 г.
<…> Москва – подобно Джорджу Бушу в его борьбе с врагами США – окончательно «перевела» чеченский конфликт, который, по мнению многих, имеет «внутрироссийское» происхождение, в фарватер международного противостояния «между цивилизованным миром и силами террора». Из чего согласно логике Кремля однозначно следует: за чеченскими боевиками стоит всемирный террористический центр («Аль-Каида» и проч.), следовательно, Россия вправе расширить диапазон нанесения ударов по базам и штабам террористов, а также спектр применяемых средств.
<…> Между тем у европейцев на все это иной взгляд. Как пишет в немецкой «Франкфуртер рундшау» ее обозреватель Карл Гробе, «захват заложников в Москве не был акцией, организованной извне – это было возвращение чеченской войны туда, откуда она была начата». И далее: «Так мнимое подавление терроризма само порождает мнимых и настоящих террористов. В некоторых других частях мира политика США предстала аналогичным образом». По мнению Гробе, «московские вертикалисты власти теперь подталкивают российское правительство к тому, чтобы по примеру США следовать путями, которые ведут в сторону от остальной Европы. Это не может остаться без последствий для мировой политики.
<…> Есть ли какое-то фундаментальное непонимание между Россией и Европой? – спросили мы своих собеседников из числа европейских политиков. Вот обобщенное резюме услышанного: это разное понимание гражданского общества и демократических ценностей. Если Россия действительно стремится в Большую Европу, то она должна играть по ее правилам. Пока же получается, что Россия ломится в европейские структуры со своим уставом, в то время как там уже давно есть свой. И это провоцирует раздражение со стороны европейцев, которые не хотят менять свои правила.
Американцы сейчас лучше понимают Россию, чем европейцы, и готовы более тесно координировать свои усилия с Москвой. Европейцев же масштабные теракты не затронули и, как они считают, никогда не затронут. Именно эту отстраненность Европу, но уже в связи с сентябрьской трагедией прошлого года, критиковали весь прошедший год Соединенные Штаты.
Интервью Д. ОРЛОВА, заместителя гендиректора Центра политических технологий: «Нужна новая чеченская элита» // «Газета» – 11 ноября 2002 г.
Президент Путин вчера заявил, что переговоров с Масхадовым не будет, так же как и «второго Хасавюрта».
Я считаю, что продуктивными были бы контакты с Масхадовым в неформальном режиме, через посредников. С ним можно и нужно разговаривать, несмотря на то что он снял с себя полномочия президента и стал «верховным эмиром». Но контакты не должны ни в коем случае носить формальный, легальный характер. В этом президент, несомненно, прав. Но я не вижу никаких препятствий для неафишируемых, тайных переговоров.
Разве арест Закаева в Дании по требованию России не свидетельствует о том, что российское руководство поставило крест на возможных неформальных контактах с Масхадовым и другими лидерами чеченских сепаратистов?
Я не считаю арест Закаева удачной акцией. Основания для этого были, но он относится к той категории чеченских политиков, с которыми можно было вести диалог, хоть и не в официальном формате. Да, в последнее время не очень удачно себя вел, – вероятно, это связано с кризисом среди руководства незаконных вооруженных формирований. Теперь о том, что делается в среде боевиков, о динамике их требований власть будет узнавать из интернетовских сайтов.
Масхадов, по данным военной комендатуры Чечни, стал «верховным эмиром моджахедов Чечни», следовательно, быть президентом не может.
У Масхадова истек президентский мандат. Президентом его называют только близкие соратники. Ему нужно утвердить свой статус как неформального лидера чеченцев и в какой-то мере развязать руки для каких-то акций. Видимо, речь будет идти не только о контролем за военным сопротивлением на территории Чечни. Есть большая вероятность, что основной акцент будет сделан на терроризме.
Масхадов себя полностью дискредитировал, с ним переговоры невозможны. Тем острее для российской власти стоит вопрос, с какой элитой взаимодействовать.
В том-то и дело. Криминальное квазигосударственное образование, называемое Чеченской республикой Ичкерия, держится на нескольких китах: работорговле, наркотрафике и незаконном обороте нефтепродуктов. И население, и элита привыкли к криминальному характеру, повседневной жизни. Власть хочет, но не может найти нормальную группу для диалога. Такая ситуация существует на протяжении нескольких столетий.
Так что же, мы в тупике?
Нет. Элиту для диалога надо искать и в Москве, и в Чечне. Это должны быть свежие люди, которые не связаны с наиболее кровавыми актами эпохи Дудаева и Масхадова.
О чем власти говорить с представителями боевиков? Вы утверждаете, что чеченская элита не умеет жить в мирных условиях.
Какие-то результаты, прекращение боевых действий, например, могут быть достигнуты. Но перед российской властью стоит очень сложная задача: вырастить новую элиту. Причем нормальная экономическая элита нужнее политической. У вменяемых чеченских бизнесменов, которые заняты легальным бизнесом, появятся нормальные политические требования. Финансирование и поддержку получат те силы, которые будут выражать реальные интересы бизнеса и населения.
Но как вырастить новую чеченскую экономическую элиту?
Возможно, поддерживать предпринимателей Надтеречного района, распространять опыт ведения нормального бизнеса на всю Чечню. Нужно беречь и поддерживать тех, кто занимается нефтеперерабатывающими заводами, зерновым хозяйством, торговлей продуктами питания, предметами первой необходимости. Нужно очищать от откровенно криминальных элементов нормальное предпринимательство. Наблюдатели делают акцент на правозащитных и военных аспектах чеченской проблемы. По моему убеждению, это второстепенно. «Облагородить», сделать более прозрачной чеченскую экономику, очистить ее от наркотрафика, от помощи «благотворительных фондов» из Афганистана и Саудовской Аравии, которые имеют откровенно криминальный характер, – тогда политическое решение чеченской проблемы станет более близким.
Нынешняя чеченская администрация делает усилия в правильном направлении?
Кадыров занимается именно тем, чем надо: пытается обеспечить спокойствие без активных военных действий, относительно мирное существование в рамках федерации. Кстати, у людей из администрации Кадырова есть шанс стать весомой частью будущей элиты. Но делать ставку только на Кадырова было бы неверно.
Назначение Станислава Ильясова министром по делам Чечни призвано ослабить Кадырова?
Усиление Ильясова должно послужить некой альтернативой властолюбивому Кадырову.
Вчера Борис Грызлов подписал распоряжение о создании МВД Чечни – на этом очень настаивал Кадыров.
Мне не кажется это удачным решением. Чеченская милиция отличается, с позволения сказать, большим своеобразием. Такое силовое ведомство будет в очень большой степени автономным от федерального центра.
«Чеченская общественность» обратилась к Путину с просьбой скорее провести референдум по конституции Чечни. Но сенатор от Чечни Ахмат Завгаев считает это преждевременным. А вы как считаете?
Форсировать события не стоит. Принятие конституции – дело ближайших лет. Экономика играет очень значительную роль. Пока не восстановлена республика, власти трудно рассчитывать на благоприятные результаты референдума.
А. МАТВЕЕВА: «Масхадов нашел поддержку в Москве» // «Газета» – 11 ноября 2002 г.
Российскому руководству предложено немедленно остановить военные действия в Чечне и начать мирные переговоры с Асланом Масхадовым. Об этом говорится в одобренном правозащитной конференцией меморандуме. Участники форума высказались за введение в Чечню международных миротворческих сил и категорически выступили против проведения в Чечне выборов и референдума до завершения военных действий, «поскольку эти выборы не могут быть свободными, всеобщими и демократическими».
Конференция «За прекращение войны и установление мира в Чеченской республике», инициатором которой стал одноименный Российский общенациональный комитет, вызвала у ряда представителей власти нездоровый ажиотаж: ее участников сравнивали с делегатами «Всемирного чеченского конгресса», который России так и не удалось запретить в Дании. Спецпредставитель по соблюдению прав человека в Чечне Абдул-Хаким Султыгов призвал правозащитников не проводить конференцию, потому что она «обеляет международных террористов». Правозащитники не обиделись и позвали на конференцию его самого, а заодно и «Касьянова, Волошина, Эллу Памфилову (главу комиссии по помилованию при президенте), Ахмада Кадырова и Владимира Зорина (министра по делам национальностей)», как зачитал по списку ведущий мероприятия Лев Пономарев (движение «За права человека»).
До мероприятия не добрались не только они, но и лидер СПС Борис Немцов, хотя СПС вместе с «Либеральной Россией» был заявлен как один из организаторов конференции. С международным статусом конференции также возникли проблемы – депутату Европарламента Оливье Дюпюи было отказано во въездной визе в Россию.
Глава правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов подробно рассказал о зачистках в Чечне и сделал вывод о том, что «масштабы террора со стороны федеральных сил сравнимы со сталинским террором». «Полковник Буданов гораздо опаснее террориста Бараева, – продолжил его мысль руководитель креативного совета СПС Леонид Гозман, – потому что он офицер Российской армии, а не просто независимый бандит». Депутат Госдумы Сергей Ковалев высказался за созыв всечеченского «круглого стола» для выработки процедуры созыва Учредительного собрания, которое должно определить статус Чечни. Лидер «Яблока» Григорий Явлинский предложил для начала заняться экономическими проблемами республики и подчеркнул, что для восстановления республики понадобится не менее 86 млрд. рублей в год.
Профессор Руслан Хасбулатов обнародовал свой мирный план по Чечне – «принуждение к миру» враждующих сторон под эгидой влиятельных международных организаций. «Вы спрашиваете, с кем России вести переговоры? А с кем она тогда воюет?» – вопрошал эксспикер Верховного Совета. Хасбулатов посетовал на отсутствие в России массового антивоенного движения, сравнимого по мощности с движением против войны во Вьетнаме в США 70-х годов. «Не надо требовать от нашего замученного населения ходить на пикеты против войны, у нас не будет так, как в США», – ответил Хасбулатову политолог Андрей Пионтковский.
«Россия потеряла все моральные и политические права на свою юрисдикцию над этой территорией», – безапелляционно выразила свое мнение о Чечне лидер Демсоюза Валерия Новодворская, но посоветовала чеченцам не увлекаться исламским фундаментализмом, поскольку «все хорошее надо искать на Западе». «А если Россия хочет Чечню – значит, в Москве должен быть бульвар Джохара Дудаева и отменены все военные награды за чеченскую войну», – полагает лидер ДС. В конце конференции правозащитникам пришло свежее послание от Аслана Масхадова, в котором он опять отверг свою причастность к теракту в Москве, отстранил взявшего на себя ответственность Шамиля Басаева от всех занимаемых должностей и распорядился начать против него расследование.
Беседа А. Проханова и Б. Березовского: «Лондонское эхо московских взрывов» // «Завтра» – № 44 – 29.10. 2002 г.
Александр ПРОХАНОВ. Борис Абрамович, мой вопрос к вам. Виктор Алкснис и я, мы скоропалительно прилетели в Лондон, дабы использовать ваши связи в чеченской среде, ваш опыт по спасению заложников, в надежде, что террористы, направленные в Москву из чеченских центров, из этих же центров будут отозваны. К сожалению, получил развитие кровавый сценарий. И теперь, когда еще в Москве пахнет газом, необходимо оценить случившееся. Политическую фазу, предшествовавшую катастрофе. Сам факт решительного, небывалого за последнее десятилетие, истребления террористов. Пути, которыми могут развиваться российская политика и российская государственная философия, чтобы выбрать из нескольких вариантов наиболее предпочтительный. Что вы думаете по этому поводу?
Борис БЕРЕЗОВСКИЙ. У меня сложилось впечатление, что по крайней мере часть лидеров, управляющих чеченским сопротивлением, в последнее время приняли принципиально новое решение. Они стали окончательно называть борьбу с федеральными войсками войной, и согласно формуле «На войне, как на войне», решили больше не ограничивать боевые действия территорией Чечни. Перенести войну на территорию всей России. Конечно, и прежде был Буденновск. Было чеченское вторжение в Дагестан. Однако Буденновск все-таки следует отнести к всплеску эмоций, а не к военно-политической доктрине. Дагестанское вторжение, как я уже высказывался прежде, является операцией, реализовавшей замысел российских спецслужб. Я твердо знаю, что Масхадов был против этого похода, но Басаев и Хаттаб не контролировались Масхадовым, действовали самостоятельно, и вы знаете, чем это закончилось. Сегодня же здесь, в Лондоне, я встречался с Закаевым. Он отрицал, что принято решение о перенесении войны на территорию всей России, однако дал понять, что в среде чеченских повстанцев складывается абсолютно новая ситуация. Утрачивает свое влияние поколение тех, кто начал это сопротивление. Приходят к управлению «дети войны», те, кому сейчас двадцать два – двадцать три года. Они еще не являются определяющей силой в ведении боевых действий, как сказал Закаев, но они очень слабо поддаются контролю, с ними очень трудно договариваться, ибо они – люди абсолютно другой культуры. Они готовы реализовать план «Война против всей России».
Мне представляется, что чеченцы, среди всех остальных народов, населяющих Россию, имеют наиболее резкий национальный характер, и в силу этих специфически чеченских особенностей они были первыми, кто сдетонировал взрыв.
Я хочу сказать о так называемом «русском фашизме». Признаюсь, некоторое время я сам заблуждался, мне казалось, что существуют ряд проявлений, ряд движений и партий, которые могут подтолкнуть к образу, изучая историю национальных отношений в России, я понял, что русские в высшей степени веротерпимы, менее других подвержены национальным фобиям, и те проявления, которые следует назвать черносотенными, или погромы в течении истории России не выходили за рамки общеевропейских «стандартов», да простят мне это кощунственное слово в данном случае. Ушли они из Европы, спасаясь от преследований. Это был самостоятельный выбор, и это означало, что в России им было безопасно, безопаснее, чем в остальных странах Европы. То же и о немцах. Был настоящий мирный исход немцев в Россию из германии, прежде всего по экономическим мотивам. Это свидетельствует о терпимости русских к другим нациям. Мне кажется, что идея «русского фашизма» выгодна властям, которые не желают пользоваться нормальными способами управления российским обществом. Чтобы подавить конфликт между властью и народом, власть множит конфликты внутри самого народа. Московская трагедия – во многом тому свидетельство.
А.П.: Жупел «Русского фашизма» – это способ поддерживать напряжение между русскими и евреями, русскими и кавказцами, русские и, теперь уже, украинцами. И это способ подавления самого русского самосознания. После 91-го года огромными усилиями патриотических идеологов удалось ликвидировать пропасть между «красной» и «белой» верой, образом «красной» и «белой» России. Теперь мы стараемся приблизить к себе «либерал-патриотов», которые нащупывают общие с нами ценности, имя которым – сильная великая Россия. Власть старается не допустить этого сближения, ибо растерзанное русское самосознание, разорванный на куски патриотизм являются достоянием власти, поддерживают ее на плаву. Соединенный, неразделенный патриотизм становится достоянием народа. Губителен для власти, которая антинациональна, действует в интересах других стран и культур. Не отсюда ли раздражение Кремля по поводу наших встреч, попытка опорочить эти встречи, оклеветать их участников?
Б.Б.: Слабая и недальновидная власть всегда действует по принципу «разделяй и властвуй». И самый простой способ разделить – разделить по национальному признаку. Это остается главным препятствием для интеграции экономической, национальной, пространственной. Интеграции элит в такой многонациональной стране, как Россия. Мне кажется, Путин даже не задумывается над этой проблемой. А те рядом с ним, кто понимает важность этой задачи, действуют в прямо противоположном направлении в ущерб единству России. Эффект нашей предыдущей встречи, взрыв от публикации нашей с вами беседы объясняются двумя составляющими. Абсолютно неожиданной, не виртуальной, а реальной комбинации «Проханов-Березовский», что раньше казалось совершенно невозможным для зашоренных политиков. Тех, кто мыслит стандартно и не понимает, что настоящая политика строится из неординарных, неожиданных комбинаций, которые могут привести к желаемой цели. Для нас эта цель – сохранение России, как уникальной и мощной страны, в которой люди живут в духовном и материальном комфорте. Вторая составляющая этого шока власти в том, что мы начали занимать нишу, которая, на мой взгляд, наиболее эффективна для достижения упомянутой цели. Мы с вами по-разному смотрим на идею патриотизма. Но мы одинаково считаем, что патриотизм – это единственная сила, которая вытащит Россию из беды, в которой она оказалась. Поэтому соединение людей с различной политической философией, но с одинаковой исторической целью действительно настораживает власть. Путин не использовал дарованный ему уникальный шанс. Не смог сформулировать «национальную идею» и действовать в интересах всего общества, а не узкой группы людей. Наша встреча показала, что слияние либерального патриотизма и классического, то есть державного, может обеспечить тот синергетический эффект, который необходим для формирования национальной идеи России.
Александр ПРОХАНОВ: «Морг-Ост» // «Завтра» – № 45 – ноябрь, 2002 г.
Путин, наивной, верящей, сентиментальной душой, взятой напрокат у Михаила Сергеевича, стремился на Запад. Желая прослыть «западником», воздвигал пышные дворцы внутренней и внешней политики в поствикторианском стиле, с элементами готики и позднего барокко. Но угрюмо и хрипло дохнул норд-ост, разнес фанерные декорации, шмякнув незадачливого архитектора затылком о кирпичную стену сортира, на которой гвоздем начертано: «Welcome».
<…> Так ведет себя внешний «западный друг». А внутренний? Как вели себя западники-либералы из «Яблока» и СПС, из респектабельной европейской элиты, с которой нежничает Президент? Все эти режиссеры, певцы, политологи, устроившие антигосударственную истерику перед телекамерами? Эти «шерочка с машерочкой», когда крутится двухголовое существо с одним пупком и двумя ногами, и не поймешь, где Немцов, а где Хакамада? Или Венедиктов, чьи волосы набились в каждый рот и ноздрю, не давая дышать. Как они мытарили власть в ее смертельные роковые минуты! Как требовали от Путина, чтобы он босиком, с веревкой на шее пошел на Кавказ к Масхадову! Как заступались за кавказцев в Москве и за евреев в Хевроне и Тель-Авиве! Как лицемерно посыпали голову пеплом над покойниками, давая понять, что в их смерти виноват жестокий Кремль, бессердечные силовики, агрессивные русские генералы! Именно так действовало первое поколение сорвавшихся с цепи либералов во время тбилисских событий, стрельбы в Риге и Вильнюсе, в Карабахе и Фергане, приближая развал великого советского государства.
<…> Сумеет ли Путин отречься от миллиардеров Фридмана и Абрамовича, «реформирующих» русский народ на миллион покойников в год? Станет ли он защитником и радетелем народа, которого пятнадцать лет терзают беспощадные террористы-реформаторы? Если да – народ встанет рядом с властью в годину жестоких испытаний. Если нет – власть и народ погибнут поодиночке.
Д. Соколов-Митрич: «Нас не поставить на колени» // «Известия», № 197 – 29.10.2002 г.
Судя по настроениям, которые царили вчера на площади перед Театральным центром, за свою национальную трагедию часть народа ждет другой национальной трагедии – только на этот раз для представителей одной конкретной нации. Сейчас главная задача власти – не допустить стихийных проявлений мести по принципу «око за око». Люди должны отличаться от нелюдей. Россия – многонациональная и многоконфессиональная страна. И таковой останется всегда. Чтобы стать единым народом, мы должны делить людей на своих и чужих только по одному признаку – по признаку уважения или презрения к человеческой жизни. В московской трагедии были «свои» и «чужие» смерти. Но человека нельзя считать террористом за другой цвет кожи, за другой овал лица, за другую веру. А вчера был просто траур.
В разных концах толпы, как маленькие гейзеры, закипали разговоры о том, кого, как и где надо мочить. За редким исключением это были вполне адекватные люди. Из тех, кого принято считать экономически активным слоем общества.
– У меня беда, – сказал мне один человек в галстуке. – Сын собрался в партизаны идти. Говорит: «Все, трындец, папа. Ухожу черных гнуть. Будем действовать их же методами. Взрывчатку в их кабаки подкладывать, выстреливать по ночам из-за угла – с ублюдками только по-ублюдски».
– А почему беда? – поинтересовался другой человек в галстуке. – Ты же только что говорил, что так и надо.
– Надо-то надо. Но неохота сыну единственному передачки в тюрьму носить.
– А ты еще нарожай. Они вон сколько рожают.
Первого человека в галстуке выхватила из толпы жена, а сама встала передо мной на его место. Женщина была одета богато и вид имела вполне цивилизованный. Еще неделю назад от таких невозможно было услышать экстремистских речей.
– Вот вчера мне нравилось телевизор смотреть. Там кто-то правильно сказал: «Очистим от этой нечисти всю Россию». А сегодня опять за старое: «Бандиты не имеют национальности». Имеют бандиты национальность. Неужели они еще недостаточно скомпроментировали себя как нация!? Что еще они должны сделать, чтобы мы, наконец, огородили Чечню колючей проволокой? Звери должны жить в зверинце!
– За четыре часа из лиц кавказской национальности осмелился прийти лишь один человек – и тот в форме сотрудника «Красного креста». Еще одного я встретил на 1-й Дубровской, метрах в трехстах от толпы. Он остановился, отдал букет своей жене, русской, она пошла на площадь, а он остался курить:
– Боюсь, – улыбнулся Тамерлан Магомедов, он родом из Дагестана, но уже пять лет живет в Москве. – У меня там брат шурина погиб, а я боюсь цветы ему положить. Доигрались придурки в Аллах акбар, теперь в прятки играть придется.
И.Г. ЕДРЕЦ: «Безжалостные ангелы войны» // «Советская Россия» – 29 октября 2002 г.
Террористы уничтожены. Заложники (большая часть) спасены. Все вздохнули с облегчением…
Несомненная победа героев советской выучки. Мужественные спецназовцы стремительным броском атаковали захватчиков. Редко в какой стране мира спецслужбы могут похвастаться такими героями. И мы гордимся…
34 террориста (из них 18 женщин) никогда больше не поднимут оружия против кого бы то ни было.
И все же ощущения радости нет. Охватывают смешанные чувства неясности, тревоги, жалости, когда в десятый раз смотришь на безжизненные тела поверженных преступников… Какие угодно чувства, но ненависти нет. Что видели в своей жестокости и короткой жизни эти молодые мужчины и женщины? Кого и за что они так вот ненавидели? Действительно ли готовы были убивать и взрывать? Вопросы, вопросы…
Все они встретили первый солнечный свет в мирное советское время. Но отрочество и юность им уготовано было судьбой провести уже в жестоком мире войны. Им рано дано было увидеть кровь, познать отчаяние. Все слезы уже выплаканы. Все стоны произнесены. И за спиной – могилы родных и близких. Разрушенный мир.
Из детства они одним шагом вступили во взрослую жизнь. Вместо учебников и компьютеров в руках – автомат, граната или нож. Первый мужской поступок – бой плечом к плечу с отцом, дядей, старшим братом. В сердце – ненависть к «оккупантам». И яростное желание жертвовать собственной жизнью в священной войне своего народа.
Мы можем думать, что это дико, неправильно, чудовищно, несправедливо, противоестественно… Мы можем обжигать их какими угодно словами ненависти, но нам не дано переубедить этих чеченских мальчишек и девчонок, что их борьба за правое дело – терроризм.
<…> Память прокручивала ленту прошлых лет в те долгие часы, которые я провела у телевизора с 23 по 26 октября. И в голове не укладывалось, как могли эти ребята и девушки отважиться на столь ужасный и отчаянный шаг? Я вглядывалась в их глаза, пытаясь проникнуть сквозь маску, уловить очертания их лиц – все спокойно, уверенно, осознанно. Вслушиваюсь в тон голоса самого Бараева, одной из девушек-самоубийц, внимательно слежу за их движениями, за пальцами, спокойно сжимающими пояс со взрывчаткой и провода. И не нахожу звериного отклика врагов, готовых броситься в ад во имя бредовой идеи. Потом нам говорили, что эти террористы – все наркоманы. Но их совершенно ясные взгляды полностью опровергают подобные заявления. Ни за что не поверю, что на столь тщательно спланированную операцию отправляют наркоманов и алкоголиков. Явно неестественное положение бутылки коньяка наталкивает на размышление: а кто, собственно, убил Мовсара Бараева? И куда делись некоторые его подельники? И почему они вдруг до начала штурма стали переодеваться в одежду заложников? Как они вообще узнали о штурме? На все эти вопросы никто пока не дал ясного ответа, как и о том, почему из числа погибших заложников только у одного следы огнестрельного ранения, а остальные пострадали и продолжают страдать от неизвестного вида химического оружия…
Террористы приехали в Москву, чтобы бороться и погибнуть. Что ж, они достигли своей цели. Так и не познали они золотой поры зрелости. Да, как видно, они и не хотели этого. Не знали они, что такое мирная жизнь, счастливая семья. Не хотели они рожать детей, чтобы их потом убили на войне. Их растила и воспитывала злая мачеха-война, она же и сгубила, отняла веру в любовь, справедливость, счастье. Эта война искалечила их души, и они возненавидели свою жизнь за это, не хотели они такой жизни для своих детей. И, может быть, с последним криком: «О, аллах, что же мы творим?!», бросились в бой и сгинули навек под проклятия сотен и сотен людей…
В. СОЗИНОВ: «За шумовой завесой» // «Советская Россия» 29 октября 2002 г.
<…> Спецназ сделал то, что ему и полагается делать, – выполнил приказ. За это мы его и кормим. Точнее – за то, чтобы ему как можно меньше приходилось работать кровью невинных людей он смывал провалы, предательство и ротозейство Путина, Патрушева, Рушайло, Грызлова, Лужкова, Пронина и иже с ними. Одно подразделение ФСБ исправляло ошибки другого, оказавшегося неспособным предотвратить теракт. И потом: пустили нервно-паралитический газ, но объясните, зачем было убивать находящихся в шоке женщин? Вон как лихо один из «альфовцев» рассказывал журналисту «МК» (эта заметка стоит на их сайте): «Наши бойцы просто вошли в зал и в упор расстреляли спящих террористов. В висок». Но разве нельзя было обезвредить заряды у находящихся в бесчувствии смертниц, не убивая их? А может, власть боялась свидетельских показаний этих смертниц на суде?
И уж если другого выхода не было (вдруг нажмут на взрыватель?), зачем тысячу раз показывать мертвые тела расстрелянных женщин по телевизору? Неужели кремлевский агитпроп не понимает, что этим «смакованием» женских трупов он как раз и разжигает межнациональную рознь? Мы что, такими методами собираемся восстановить мир в Чечне и найти там союзников среди мирного населения? Все в Кремле понимали, но крутили кадры смерти умышленно. Им нужна эта война без конца.
<…> О выводах. А их не будет. Эта власть, которая изо дня в день талдычит о «международном терроризме», даже после взрывов домов в Москве и небоскребов в Америке оказалась неспособной извлечь уроки. Вот почему ей надо трубить о «блестяще проведенной операции», чтобы за этой шумовой завесой скрыть свою собственную никчемность. Только вот коммунисты не должны примыкать к этому хору аллилуйщиков.
«Смогут ли сами чеченцы урегулировать чеченскую проблему?» //«Известия», № 204, 2002 г.
Михаил ДЕРЖАВИН, актер: «Чеченцы обладают необыкновенной силой объединения. Разрешить конфликт сами они могут запросто».
Андрей БАРЫШНИКОВ, доцент Военного университета, полковник в отставке, член Клуба «Известий»: «Среди чеченцев уже выросло целое поколение, воспитанное в глубокой ненависти к русским людям, ко всему русскому. И все силы этого поколения будут направлены не на восстановление страны, а на месть. И поэтому если чеченцы и могут решить эту проблему самостоятельно, то только через очень много лет».
Дмитрий ФОНАРЕВ, президент Национальной ассоциации телохранителей: «Если бы чеченские лидеры захотели бы решить кавказскую проблему, они не ограничились бы одними заявлениями. Российские чиновники тоже боятся действовать решительно. Сегодня у чеченцев нет того будущего, которого они хотят, их политические принципы не укладываются в рамки федеральной политики России. И федералам, и чеченцам необходима передышка, перемирие. Этим обе стороны смогут продемонстрировать стремление к миру».
Станислав ВАВАРУЕВ, кинорежиссер: «События свидетельствуют о беспомощности чеченцев в решении сложившихся трудностей. Сами они с проблемой никак не справятся, им помогать нужно. Кадыров и другие признанные Москвой чеченские лидеры не могут сегодня помочь своей республике. Ведь все они – временные фигуры на политической арене, надеяться на них нет смысла. А их популярность в широких кругах в данном вопросе не принесет ожидаемой пользы».
Ашот ДЖАЗОЯН, генеральный секретарь Международной конфедерации журналистских союзов, член Клуба «Известий»: «Только сами чеченцы и должны регулировать чеченскую проблему. Москва может помогать, что-то подсказывать, поскольку есть понятие федерального центра, у нас все-таки единое государство. Но все внутренние вопросы должны решать сами чеченцы. Ведь там сейчас идет процесс укрепления местной власти».
Леонид ГРИМАК, ведущий научный сотрудник НИИ МВД: «Урегулировать чеченскую проблему могут лишь сами чеченцы. Ведь государственной независимостью они не обладают. Сегодня чеченцы находятся в составе России, но создают политические и военные структуры, которые противоречат разрешению конфликта и обостряют его. Значит, за ними и решение».
Леонид ЖУХОВИЦКИЙ, писатель: «Если бы чеченцы сами решили проблему, это был бы идеальный вариант. Однако это не реально. Допустим, что девяносто процентов чеченцев проголосовали за Конституцию и выбрали президента. Но где гарантии, что эту Конституцию будут соблюдать боевики – в основном молодые ребята, которые значимы лишь пока идет война и льется кровь? Да и не слишком верю я в свободное волеизъявление народа, где каждый второй чувствует у затылка ствол автомата. Думаю, что необходим какой-то перерыв, в течение которого безоружные чеченцы перестали бы бояться вооруженных».
«Не замыльте причины» // «Московские новости» – № 42 , 2002 г.
Читатели «МН» о захвате и освобождении заложников в Москве
Москвич: «Москвичи, объявим бойкот всем рынкам! Помните, если даже продавец – русский, за ним обязательной стоит хозяин-горец. Покупать продукты только в магазинах. Пусть чеченская диаспора увидит, что нельзя захватывать заложников в центре Москвы и одновременно делать деньги на москвичах, а потом эти же деньги на гескоген тратить».
Незнамов: «Когда мы валим в одну кучу всех «лиц кавказской национальности», мы не только распыляем силы, но и лишаем себя потенциальных союзников – у многих кавказцев претензии к чеченцам куда больше, чем у нас. Вспомните хотя бы, как оборонялись те же дагестанцы – а мы их в одну кучу с тем, с кем они сражались».
Максим: «Я уже не могу относиться к войне в Чечне как раньше. Не смогу взвешенно оценивать события, происходящие там. Не смогу рассуждать на тему «Взрывы домов в 90-е, скорее всего, были операциями ФСБ». Война пришла в наш дом. Можно даже заболеть национализмом. Хотя почему «заболеть»? Негипертрофированное чувство национализма – признак здоровья нации. Главное, чтобы оно не перерастало в шовинизм».
Михаил Духов: «Захват заложников – это шаг отчаяния. У самих чеченцев наши столько детей поубивали за почти 8 лет! Сошли с ума все – чеченцы от безысходности, мы – от агрессии. Я своему ребенку запрещаю в школу футболку цвета хаки надевать на физкультуру – в классе учатся дети-чеченцы. У некоторых из них не только пап, но и мам поубивали».
Вадим Кашуба, Краснодарский край: «Не понимаю, почему нам постоянно навязывают мнение, что в Чечне тысячи террористов и бандитов. Десятки тысяч вооруженных местных жителей плюс поддерживающие их родственники – это сотни тысяч протестантов. А это уже не бандиты, это уже НАРОД. Народ, который на протяжении 8 лет ведет нормальную антиколониальную борьбу. Во все времена для завоевания колоний из метрополии набирали только командный состав, а солдат набирали из жителей колонии. У современного российского руководства недостало даже такой средневековой мудрости, они сжигают в колонии, в Чечне тысячи своих собственных восемнадцатилетних мальчиков. Европейские метрополии дали независимость своим колониям уже много лет тому назад. Цивилизация! Свет Разума! А мы – огромные, дикие и нищие».
А. МИНКИН: «Эпидемия террора» // «Московский комсомолец», 1 ноября 2002 г.
<…> Власть, которая смотрит на других, как на микробы, как на мусор, – она и на своих так смотрит. Чужих стреляет, своим отключает свет и тепло – возвращая и своих в скотское состояние.
Нам бы разобраться с тем, что у нас самих происходит.
А происходят у нас похороны. Тихие.
Похороны моряков «Курска» длились больше года. В Мурманске, в Ленинграде, в Баренцевом море… Всякий раз с почестями, салютом, с речами адмиралов и высших госслужащих. Этой пышностью как бы заглаживали вину. За то, что не спасли.
А теперь похороны сорока человек даже не попали в некоторые выпуски теленовостей. Скорей бы забыть, не надо будоражить… И во вторник, и в среду мертвых заложников закопали без торжественного участия государства.
Государство не осталось безучастным – денег дали (и обещали), но скорей бы забыть. Потому что похороны мешают торжеству победы.
Мешают родственники погибших. А еще – родственники исчезнувших. Исчезли даже те, кого ищут мамы! Но комиссия по расследованию не будет создана. Народные депутаты решили, что это «несвоевременно». Конечно, надо дать время, чтобы у следствия не осталось шероховатостей, чтобы цифры сошлись, как на выборах. Похоронная арифметика – тяжелая наука.
120 погибших – это 240 пап и мам, 480 бабушек и дедушек (а если погиб пожилой человек – значит, остались дети и внуки). А еще это три с половиной тысячи одноклассников, три тысячи сослуживцев, десять тысяч друзей и приятелей… 120 погибших – 15 тысяч потерпевших.
У чеченцев, у этих бацилл, остро развиты родственные чувства. Там и троюродный племянник – близкая родня, там у каждого больше ста родственников. А убито там сто тысяч.
Сто тысяч убитых умножить на сто родственников – получится десять миллионов потерпевших. Но по переписи их там всего миллион.
Это значит, что там каждый – десятикратно потерпевший. И это значит – миллион десятикратно жаждущих мести. А нам говорят: боевиков – полторы тысячи. А мы удивляемся, что 60-тысячная группировка не может справиться уже несколько лет.
В. ЛОШАК: «Сын перестройки» // «Московские новости», № 42, 2002 г.
Мовсару Бараеву было 23 года. Еще в пятницу телекамеры показывали его живым. Теперь он – лишь труп, с зачем-то вложенной бутылкой «Хенесси» в окоченевшую руку. Он единственный из террористов был без маски, может быть, потому его лишь и можно считать сознательным самоубийцей. Те, кто надел маску, как бы они себя ни называли – «самоубийцы», «шахиды» или как-то еще, собирались жить, иначе зачем им скрывать лица? За два последних дня своей жизни Мовсар добился оглушительной славы, теперь его знает не только большая страна – Россия, но и, пожалуй, весь мир. Мог ли мечтать плохо образованный паренек из глубокой чеченской провинции о такой, пусть посмертной, известности? Можно сказать, теперь он один из самых знаменитых «детей перестройки»: когда она началась, он пошел в школу в родном Аргуне. Его поколению жизнь дала колоссальный шанс – они стали сегодня первыми в стране взрослыми, начисто избавленными от советского опыта.
Его поколение из больших российских городов учило иностранные языки, крутило свою маленькую коммерцию, выбирало профессию, получало водительские права, влюблялось и копило на летнюю поездку за границу… А Бараев рос рядом с войной, с автоматом и ненавистью к русским… Таким и должен был вырасти щенок первой чеченской войны: злым, жестоким, обиженным. Думал ли доблестный полководец Грачев и верховный главнокомандующий Ельцин, какими рядом с нашими танками и БМП вырастут чеченские подростки, и без того с детства задуренные идеей независимости?
Ровесники Бараева в России как раз окончили институты, женились, завели первых детей… А Мовсар спустился с гор, чтобы, если нужно, этих детей убивать. Он мог захватить и детский сад, и роддом, но захватил зрительный зал мюзикла. Те, кто вел с ним переговоры, говорят, что будто объяснялись на разных языках. «Человек, но другой». Таких «других» – пол-Чечни. Дети первой войны, они вернулись в Москву в масках, готовые убивать. И умирать.
Сейчас страна подавлена. Страна обсуждает случившееся. Скорбит о погибших. Позовите авторов первой войны: Грачева, Хасбулатова, Руцкого, Ерина… Пусть они еще раз посмотрят на труп Мовсара. Пусть скажут: «Кровавый мальчик, это мы тебя вырастили! Благодаря нам и Дудаеву ты был таким темным, тупым и злобным».
…Может ли вообще кто-то в мире предугадать, какими страшными плодами всходят семена войны.
Олег ОСЕТИНСКИЙ: «За штурм» // «Известия» – 30.10.2002 г.
За день до штурма на вечернем «Времечке» случилось невероятное.
Ведущие провели телефонный опрос среди зрителей: штурмовать театр – или исполнить требования террористов?
И вот, к общему изумлению, вся Россия узрела цифры, немыслимые раньше для робкого и забитого нашего общества: большинство населения в конце концов проголосовало – за штурм!
И тогда Президент, как мы и предсказали, – рискнул.
Во имя спасения людей – по воле народа.
Во имя спасения людей – без унижения.
И этот штурм поддержал весь цивилизованный мир.
И, главное, штурм этот создал прецедент новой русской идее – не унижаться. Вообще – не унижаться. Ни перед кем. Ни перед чем.
То есть спецназ штурмовал в том числе идеологию предательской глупости Буденновска и Хасавюрта, царившую в прессе до сих пор. Ведь многие из наших журналистов и ведущих ТВ всегда были пораженцами, не поддерживали справедливую борьбу россиян против чеченских рабовладельцев и исламских экстремистов. Это они, с позволения сказать, журналисты, вместо того, чтобы поддерживать дух и мужество россиян, прививали жертвам бандитов мерзкий «стокгольмский синдром».
И, увы, никто в России не вышел на миллионный митинг с требованием к террористам немедленно освободить заложников без всяких условий! Или с логичным требованием к московской чеченской диаспоре – немедленно помочь освободить заложников – и выкинуть террористов вон из России.
И ведь на самом деле нет ведь никакой освободительной борьбы. Есть борьба за право воровать нефть, и есть чудовищный план исламских экстремистов – план уничтожения всей христианской цивилизации. И нападение на «Норд-Ост» есть часть этого мирового плана – никто в мире уже не сомневается, что это нападение было организовано исламскими радикалами. Недаром его участники были перед штурмом показаны по телеканалу «Аль-Каиды» исламистов «Аль-Джазира».
Олег ОСЕТИНСКИЙ: «Кто поможет президенту?» // «Известия», 25 октября 2002 г.
Не извлекли уроков из сентября американского. И получили «11 сентября» московское. По тонкому льду нельзя ходить долго. Но мы в это не верили. Фыркали. Смеялись. Презирали. «Какие глупости». Посконное «авось да небось». Так получайте Большую Войну – неожиданно и надолго. Все идет по плану режиссера – Дьявола. Вот вышел на сцену киллер в США. Вот захват театрального зала, где идет веселый мюзикл. Режиссер-Дьявол не любит мюзиклов. Он хочет, чтоб мы не смотрели мюзиклы. И не ходили в «Макдоналдс». Далее – везде?.. И – главный русский вопрос – за что? А за все! – за ментов продажных, за генералов-воров, за кудахтанье либералов, за безгласие народа, за одиночество Путина. И уже негде Президенту спрятаться под беспощадным лучом вопроса – что делать? И помочь ему не может никто. Опять жизнями простых людей играют в интересах какой-нибудь нефтяной трубы? Царь упрекал Ермолова – во Франции пишут, что ты сжигаешь дома и расстреливаешь женщин. Ермолов писал ему в письме: «А что делать? Они выставляют впереди себя женщин и детей как щит»... Все то же сотни лет... Что делать – вопрос бьет Президенту в висок. Что делать? Или сдаться на безумное требование – или чем-то пожертвовать.
Чем? Кем?!
<…> Конечно, террористы должны знать, что если заложники погибнут – они обрекут своих соплеменников на жуткие испытания. Ведь как бы русский медведь ни ослаб, долго дразнить его все-таки чревато. «Русские медленно запрягают, но быстро ездят» – сказано. И еще сказано – «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». И тогда не сорок вдов чеченских возьмут в руки оружие – а сотни тысяч русских. Тогда – все. Но террористам все равно. Они приехали умереть... Буденновск не стоил обедни. А Москва?..
Да, террористы и их идеология заставили цивилизованный мир открутить много витков Истории назад. Шекспир отдыхает – он слишком в будущем. Наступают времена библейские. Око за око. И так будет долго. И когда придет новый Христос – теперь не скажет никто...
Под страшный пресс попал Президент. Ведь надо выбирать – и быстро. Не дай Бог решать такие вопросы в одиночестве. Ничьи плечи не выдержат. Надо помочь Президенту, разделить с ним ответственность. В греческой трагедии был только один выход у героя – обратиться к Богам. А в нашей, русской, – обратиться к Народу. Вслух, громко, глядя в глаза, – спросить у народа страшного совета: что делать? Рисковать – или нет? Чем пожертвовать – Россией или нет?.. Надо. Спросить. У народа. Чтоб не звучал плач Иеремии в развалинах Израиля...
Г. БОВТ, С. НОВОПРУДСКИЙ: «Страна-заложница» // «Известия» – 25.10.2002 г.
Они и должны были сделать это именно в Москве – в городе, по-европейски сверкающем огнями бутиков и казино, отражающихся в лакированных бортах нахальных иномарок. Городе, жители которого не хотят знать, что их родина сегодня ведет войну. Долгую. Бесконечную. Беспросветную. Которую слишком многие отказываются считать Священной. Бандиты не хотят, чтобы мы забывали, что живем на линии фронта.
Нам все это время говорили, что война в Чечне вот-вот кончится. Что она уже перешла из активной фазы в какую-то иную. Что бандитов все меньше – всего лишь пара тысяч. Потом опять – всего лишь пара тысяч. Потом опять – всего лишь пара тысяч. Потом – что всему виной Грузия, которая их всех прячет в глубоком ущелье. И чем больше их «защищают», тем больше их становится. Бандиты хотят, чтобы мы поверили в то, что, пока жив хоть один чеченец, в России не будет мира, если русские не уйдут из Чечни. Для русского общества настал момент истины. Для каждого его члена. Русское общество сейчас в тупике, из которого нет просто выхода. «С тараканами нельзя договориться!» Ни ООН, ни лордам джаддам, ни советам Европы. Нашу политкорректность и демократию – только по отношению к себе подобным, способным разговаривать на НАШЕМ языке.
Обыватель должен решить для себя, какую цену он готов платить. Каждый день! За свое спокойствие и безопасность своих детей. С кем он хочет жить в одной демократической стране. И как отделить себя от тех, с кем он жить в такой стране не хочет. Как ему вести себя в публичных местах. Какую ответственность несет лично он, обыватель за то, чтобы в этих местах и в его доме хозяином был он, а не бандиты, которые на самом деле – всего лишь выросшие уличные хулиганы, уличная «братва» без национальности.
<…> Делить мир на своих и чужих по религиозному или национальному признаку – бессмысленно. Национальность (чеченцы) и религия (ислам) – лишь псевдонимы, идеологический камуфляж нашего общего врага. Но надо понимать: мы участвуем в войне цивилизаций. В ней не может быть компромисса. Цивилизация международных террористов не имеет никаких конструктивных идей – она может только убивать и запугивать цивилизацию людей. Это вызов всему вменяемому человечеству. Такого вызова оно еще не знало.
«В Подмосковье начали жечь чеченские магазины» // «Московский комсомолец», 31.10.2002 г.
Отзвуки трагических событий в столице докатились и до подмосковного Орехово-Зуева. Во вторник в этом городе произошел пожар в магазине, принадлежащем этнической чеченке.
<…> Специалисты предполагают, что магазин подожгли. К тому же на одной из стен торговой точки были обнаружены две надписи: «Чечены, мы вас убьем», а на соседнем доме: «Надо убивать чеченов», сделанные красной краской из баллончика.
Городская прокуратура возбудила уголовная дело по факту поджога.
А. ПОЛИТКОВСКАЯ: «После 57 часов» // «Новая газета», 4-10.10.2002 г.
<…> Мне ОЧЕНЬ НЕ ПОНРАВИЛОСЬ ПОВЕДЕНИЕ БОЛЬШИНСТВА ЗНАКОМЫХ ЧЕЧЕНЦЕВ в те 57 часов, которые все висело на волоске, когда в любой момент Дубровка могла взлететь на воздух, когда слово чеченцев, обращенное к чеченцам, возглавляемым Бараевым-младшим, весило бы принципиально больше, чем чье-либо иное слово. Так мне, по крайней мере, казалось. Но СЛОВА не было. Не последовало. Не состоялось. И теперь именно это уже факт истории – вот еще почему я не воспринимала тошнотворных француженок.
И, пожалуй, лишь Асламбек Аслаханов, чеченец, депутат Госдумы, – только он ходил прямо к террористам, невзирая на то, что лично для него это могло закончиться совсем плачевно: ведь он – генерал МВД и «федерал» в чистом виде в представлении тех, кто захватил «Норд-Ост» в плен. Но Аслаханов ходил, несмотря на собственных маленьких детей дома… Ходил, и все тут. И это тоже факт истории.
А где были остальные? Этот Малик Сайдулаев? Умар – тоже забыла, как звучит фамилия, и тратить время на то, чтобы вспоминать, не желаю… Имею в виду того самого богатого Умара, который вроде хозяина гостиницы у Киевского вокзала в Москве… И Гантамиров еще? И Хаджиев? И пр., и др., и восемь дыр…
Все – вплоть до Кадырова, вокруг которого так вьется большинство московских чеченцев, когда он прилетает в Москву из Грозного, что это наводит на дурные размышления о материальной заинтересованности обеих сторон. Кадырова, который теперь, на старости лет, покрыл себя таким несмываемым позором, оценив свою собственную жизнь в 50 жизней ни в чем не повинных зрителей «Норд-Ост» (напомню: террористы пригласили к себе Кадырова, главу Чечни, назначенного Путиным, и на него, единственного из всех возможных переговорщиков, предложили обменять 50 заложников, а Кадыров не пошел, впоследствии пояснив, что «не знал»)…
Чеченцы в эти 57 часов шептались по углам. И все. И этого было преступно мало. И Кадырова даже не осудили, не убедили войти в историю спасителем пятидесяти женщин и детей. Так называемая диаспора почти в полном составе ушла в подполье – на 57 часов. И часть из нее вышла из этого подполья только в Копенгагене.
Лично на мой вкус: получилось дурно. Не по-людски. Хотя, возможно, я очень ошибаюсь, и мне последует упрек, что, мол, чеченцы – и тогда, и теперь – панически боятся последствий, что озабочены выживанием в еще более резко ощетинившемся против них обществе, и т.д. и т.п.
Да, все так. Но получается какой-то прейскурант. Значит, есть паника большей цены? И меньшей? Значит, диаспора в тот-то момент не чувствовала, что еще более панически боялись своей почти неминуемой смерти заложники и что для сотни с лишним (мы так и не знаем, сколько это – «с лишним») из них 57 часов ежеминутной подготовки к смерти были последними часами их жизни, и именно поэтому мы сегодня бываем на бесконечных похоронах, где у священников садятся голоса, потому что даже опытные голосовые связки батюшек такого количества заупокойных служб подряд не выдержали бы…
Так есть ли смысл учитывать ТОТ страх чеченской диаспоры? Ответ понятен: смысла нет. Так что, извините, но отбрасываю в сторону такую вещь, как страх. Боялись все без исключения. Включая тех, кто штурмовал, и тех, кого штурмовали. И значит, вернемся на исходные: почему чеченцы повели себя в эти 57 часов именно так, а не иначе?
Потому что струсили. Массово струсили перед собственным молодым поколением, превратившимся в бескомпромиссных радикалов. Отползли. А может, и побрезговали. Стали «выше». И оказались ниже.
И это – тоже факт нашей истории. Миф о беспримерном бесстрашии нации остался в ТОЙ ЖИЗНИ, до 23 октября 2002 г.
В Чечне идут беспрерывные зачистки. Люди мучаются, людям так плохо, как раньше. Села блокированы. Зона за шлагбаумом «Чечня» опять превратилась в полигон.
Не многим хотя и лучше и по эту сторону шлагбаума.
А. КОЛЕСНИКОВ: «Яблоки на елках» / «Время MН», 31.10.2002 г.
…События на Дубровке закончились. Забудьте. Обыватель возвращается к телевизионному экрану, воспитавшему в нем крайнюю степень равнодушия. Политики с облегчением погружаются в привычные разборки. На повестке дня – очередные слухи о перекройке правительства, назначении единственного вице-премьера, о «совершенствовании» федерального выборного законодательства по башкирскому сценарию. Но это уже совсем другие истории, о которых сейчас, с учетом масштаба произошедшей в стране трагедии и ее последствий, как-то даже неудобно упоминать.
<…> Нас ожидает массовый расизм, а эта политическая угроза посерьезнее аппаратных подковерных разборок в треугольнике «администрация – СПС – «Яблоко».
<…> Власть сознательно не занималась профилактикой расизма, ксенофобии, антисемитских и антикавказских настроений. А теперь и подавно бросит это делать: все законодательство, регулирующее политический экстремизм, в том числе и свежий профильный закон, окончательно превратится в мертвое или полумертвое право. На проявления ксенофобии будут отвечать примерно следующим образом: ну что же вы хотите, людей можно понять. Или наказывать за хулиганство, телесные повреждения и т.д. (собственно, так и делали по сию пору…)
Е. ПАХОМОВА: «Московский Кавказ наказан рублем» // «Московский комсомолец», 30.10.2002 г.
После трагедии на улице Мельникова Москва буквально кишит милиционерами, проверяющими документы у приезжих. Наметанным глазом сотрудники ППС выдергивают из толпы азербайджанцев, грузин, таджиков… Далее – всех, чьи лица не подпадают под понятие «коренной москвич». И которых теперь иначе как «черными» многие москвичи уже не называют.
<…> После трагедии на улице Мельникова в сердцах кавказцев поселился страх. Но пока небольшой, с горошину. Они знают, что в и без того негативно настроенном к ним городе усилен паспортный режим. Они боятся выходить на улицу и ездить в метро. Но зов бизнеса сильней голоса разума.
<…> – Да, до всех этих событий мы были «лицами кавказской национальности». А теперь мы – «террористы»… – говорит азербайджанец Пайрам, в прошлом капитан-лейтенант ВМФ СССР, а теперь просто торговец на Киевском рынке. – Ну скажите: вы когда-нибудь видели, чтобы террористы на рынке торговали?..
<…> Самой дурной славой в Москве пользуется среди кавказцев Черкизовский рынок. По признанию многих опрошенных торгашей, не дай бог попасть в тамошнее отделение милиции.
– Деньги там трясут почти со всех торговцев. А если еще менты почувствуют, что у тебя есть деньги, – будьте уверены, вытряхнут все, – говорили корреспонденту «МК». – Но никакого «усиления режима» после теракта нет. Как грабили людей, так и грабят.
– Документы после теракта стали проверять чаще? – спрашиваю.
– В городе – да. Раньше раз в неделю проверяли, а теперь – почти каждый день. Раньше с нас брали по 50 рублей, а теперь – минимум 200 просят. Главное – доехать до рынка. Тут нас не трогают, – отвечают торговцы с Дорогомиловского рынка.
– Придираются сейчас по-страшному. Даже если регистрация есть, – говорит азербайджанец Ариф. – Говорят, например: рубашка у тебя грязная – плати! И плачу. А что делать? Для милиции сейчас – золотые времена. Я столько в жизни не наторгую…
А. ПЛУТНИК: «Пора создать музей террора» // «Время MН», 30.10.2002 г.
<…> Нет, не стоит, по-моему, возобновлять спектакли на этой сцене. Не стоит. Так случилось, что сама жизнь, а может, сама смерть, потребовала в силу обстоятельств, оказавшихся непредвиденными, перепрофилировать это помещение.
<…> Нам надо понять, что подувший от «Норд-Оста» ветер – это ветер истории. Музей террора мог бы стать не просто зарубкой на память обществу, склонному к беспамятству. Он мог быть хранилищем современной памяти – о вчерашнем дне, который, кажется, забывается многими быстрее, чем древние века. Памяти о том, как все было на самом деле, а не в чьей –либо угодливой интерпретации. Это были бы истории об искренних заблуждениях и необратимо обманутых людях. О бессмысленной жажде смерти и извращенном представлении о героизме, о не имеющей оправдания жестокости фанатиков к безвинным жертвам и к себе самим. О защищенности и беззащитности общества перед лицом тех, кто пытается свести счеты с государством. Отдельный зал можно бы посвятить реакции властей на различные эпизоды этой истории террора – от самого первого слова до принятых мер и окончательных выводов. От Черномырдина до Путина. Цена попустительства и цена твердости – что ближе к «оптимальному варианту». Путь рассудит история… Но ведь забудем выслушать ее, если продолжим получать эстетическое наслаждение в помещении на Дубровке после его влажной уборки.
В. НИКИФОРОВА: «Прикрылись спецназом» // «Правда», 12-13 ноября 2002 г.
ДЕНЬ советской милиции всего лишь десятилетие назад был одним из любимейших праздников всей Советской страны. Почти как 8 Марта. Но узурпировавшие власть после антиконституционного переворота в августе 1991-го с особым усердием топчут все, что любили советские люди.
Так вышло и с милицейским праздником. То балаганное шоу, что устроили на всех телеканалах 9 и 10 ноября, ничего, кроме горечи, вызвать не может даже у самих стражей правопорядка. Апофеозное же мероприятие в Кремлевском Дворце съездов (правда, назначение этого здания старались проглотить даже ведущие концерта), еще раз продемонстрировало всему свету бездуховность, нравственную глухоту политической «элиты» государства.
Еще десятками гибнут солдаты и мирные жители в Чечне (да и в других городах), еще не высохли слезы у родственников погибших во время захвата Театрального центра (в советское время – Дворца культуры шарикоподшипникового завода). Да ведь не всех еще похоронили... А тут в роскошном зале – пляски полуголых «сливок». И сидел, смотрел и слушал шеститысячный зал с руководителями государства, депутатами Госдумы (о, сколько там было речистых радетелей за народ!), «сенаторами». И никто – никто (!) не встал, не возмутился и никто не попросил остановить «праздник» и взойти прямо на места работы героев праздника, в милицейские подразделения.
Это надо было сделать не только потому, что бандитизм, терроризм не укрощены, а потому, чтобы подбодрить тех, кто в открытую борется с ними, кому действительно нужна поддержка. Это надо было сделать, потому, чтобы объединить народ и помочь ему выстоять. Нет, прикрылись спецназом, спасшим заложников в Театральном центре, и забыли о беде.
М. ЗАДОРНОВ: «Предлагаю сажать фотороботов» // «Новая газета», 4 – 10 ноября 2002 г.
<…> Пора успокоиться. Уже написан «Кавказский пленник», уже написан «Хаджи-Мурат». Больше ничего хорошего кавказская война нам не даст. Я уверен, что нам надо с Чечней расстаться. Сегодня для этого самый удобный момент. Мы вроде выкарабкались из сложной ситуации на глазах у всего мира. И мир готов признать чеченцев террористами.
Надо вывалить все, что еще не разворовано с военных складов, в горы. В горы, а не в долины. Там нет мирного населения. Там – наемники. Неужели из космоса этого не видно? Их надо вышвырнуть. Куда? Не имеет никакого значения. Куда уйдут – туда уйдут. В горах – зараза, остановить ее нельзя, иначе начнет косить мирное население. Или уничтожить по-ермоловски леса.
Ермолов, еще два века назад, очень быстро понял, что карательные экспедиции в глубь гор только разжигают темперамент противника, умеющего всегда вовремя улизнуть от так называемой нынче зачистки в так называемую зеленку. И начал планомерно вырубать в лесах широченные просеки. Ермоловская тактика поршнем выдавливала горцев из лесов на прозрачные равнины, где те просто вынуждены были жить по немилым их сердцу российским законам и заниматься тягостным для них земледелием. Наверное, война вскоре закончилась бы полной зачисткой неприятеля и вырубкой лесов. Но славный гринписовец Николай I отозвал генерала. Последующие губернаторы, щадя леса, вернулись к карательным мерам, и горцы снова начали одерживать одну победу за другой.
Итак, сначала уничтожить боевиков, а после надо собирать референдум, отделить Чечню и отгородиться, как Даманский в свое время отгородился от Китая…
Путин – великолепный министр иностранных дел (Иванов – адъютант при министре). Он сам ездит, сам достойно представляет страну. Мы можем гордиться, как ведет себя за границей президент. Но в народе у него появилась кличка Колокольчик. Звенит красиво. А толку – никакого.
Сегодня ему дается шанс – сделать светлый правильный поступок: попытаться закончить войну в Чечне. И, конечно, с уничтожением боевиков, без уничтожения боевиков, но – отделиться. После такого раздела Чечне придется выпускать свою валюту, паспорта, самим учиться выращивать хлеб, строить школы, открывать производства и, страшно сказать, протягивать нефтепровод. Те, кто мечтает отомстить Чечне, должны понимать, что отделение ее будет этой местью.
Еще раз повторюсь. Чечня – источник инфекции, его надо отсечь, пока он не поразил весь организм страны.
К.В. ВОРОНОВ: «Война может длиться вечно» // «Независимая газета» – 1.11.2002 г.
При всей специфике проблемы террора в России и особенностей ментальности чеченцев перед их элитой должен быть поставлен вопрос: с кем вы? Чеченская диаспора в Москве занимает видные позиции, особенно в бизнесе, обладает значительной собственностью, недвижимостью, ездит на “Мерседесах” и ведет западный образ жизни. Криминальные структуры чеченцев также прочно утвердились повсеместно на просторах России. Без их финансовой подпитки террористы на Кавказе недолго бы протянули, опираясь лишь на помощь зарубежных покровителей. Видимо, интеллектуалы и бизнес-элита Чечни все еще не представляют дилемму их политического выбора, либо наши власти до сих пор ее не объяснили. А может, наоборот, было сказано столько слов, а дел чуток, что перестали обращать внимание?
Каждый россиянин, озабоченный повседневными нуждами, покупая что-либо на рынке или освобождая свой кошелек в каком-либо другом месте, выплачивает этому криминальному сообществу некую субсидию на чеченскую войну. Его же деньги по известным только каналам “ичкерийского сопротивления”, а не ФСБ, МВД и целой когорте правоохранительных органов, попадают к разного рода моджахедам, шахидам и “джентльменам удачи”. Выходит, что россиян убивают за их же деньги. Таким образом, война может длиться вечно. При всем этом какое поведение выбрать обывателю: остаться сторонним наблюдателем или оказать сопротивление – пассивное (не общаться, не покупать, не платить) или активное (быть бдительным и боеготовым), – каждый решает самостоятельно.
Николай ВОЛЫНСКИЙ: «Патриотисты» и спасители» // «Правда», 31.10. 2002 г.
<…> С каким жаром и с каким презрением Марк Розовский прошелся в телевизоре по адресу русских «патриотистов» (филологическое открытие Розовского), которые, как крысы, сидят по углам. А в это время одни лишь «непатриотисты», гораздо более близкие к Розовскому по происхождению, беззаветно и мужественно спасают заложников.
<…> Знает ли Розовский, сколько сыновей «непатриотистов» было в составе отряда спецназа, который в пять утра бросился на верную смерть в Дом культуры? И сколько еврейских мальчиков погибло и погибает сегодня в Чечне? Если он не знает, я ему скажу: ни одного.
<…> Что больше всего удивило в телепосиделках и комментариях – нет, сразило наповал: ни один мудрый драматург, ни один Марк Захаров или Розовский, ни один мудрый Леонтьев или Парфенов не дал честного ответа на главный вопрос: «Когда же все это в Чечне закончится, как остановить войну?» Все бормочут какую-то чушь о свободе, о правах человека… Но отчего все-таки началась война в Чечне и почему не заканчивается? Ведь знают же все эти мудрецы – мудрецы сионские, кремлевские, телевизионные, – что именно в Чечне и именно в окрестностях Грозного расположены богатейшие месторождения самой старой, а значит, самой ценной в мире нефти. Она такого же высокого качества, как и нефть Каспия, Ирака и Кувейта. И ее в Чечне много. Для справки: самая плохая нефть в мире – наша сибирская, в частности, тюменская. Это молодая нефть, в ней огромное содержание серы, от которой полностью избавиться невозможно. Бензин из тюменской нефти страшно портит двигатели внутреннего сгорания. И для химической промышленности она непригодна. Другое дело – старая нефть. Она дороже золота. Напомню: еще до революции из бакинской нефти изготавливали самые лучшие в мире смазочные материалы. Император Николай II специальным указом запретил экспорт сырой нефти – только продукты переработки.
И очень хорошо объяснимы действия Дудаева, Яндарбиева, Удугова, Басаева и подобных им чеченских «вождей». Ведь какая вышла несправедливость: Алиеву «руссияньские» демократы, развалив СССР, почему-то отдали азербайджанские нефтяные месторождения, в которые Российская империя, а потом СССР около 200 лет вкладывали огромные средства: Назарбаеву и Ниязову тоже отдали нефть и газ. А. Дудаеву с подельниками ничего не обломилось. Ну почему Илюмжинову, Алекперову, Ходорковскому, Фридману и Абрамовичу можно владеть российскими нефтяными скважинами, а братьям Радуевым или клану Бараевых – шиш?!
И правда о войне на Северном Кавказе состоит в том, что там воюет не Россия с Чечней, не русский Руслан воюет с чеченским Бисланом, а столкнулись интересы абрамовичей–фридманов и басаевых-гелаевых. И потому русский парень, которого президент РФ посылает в чеченскую мясорубку, должен знать, что он воюет не за Россию, а за Абрамовича. И чеченский парень, берущий автомат и уходящий в горы, тоже должен осознать: не за свободу Чечни он погибнет он залпов «Града», а за то, чтобы Басаев стал таким же богачом, как Абрамович. И если для басаевых дело все-таки обернется благополучно, Бислану все равно ничего не достанется: лишь три аршина земли.
И вот когда Руслан и Бислан это осознают, то поймут: войну в Чечне и вообще в России можно остановить лишь в том случае, если нефть и все полезные ископаемые будут национализированы. Как только «кровь промышленности» перейдет в руки народа, кровь самого народа перестанет литься на полях сражений уже на второй день.
Н. ЛАТЫПОВ: «Главная цель террористов – Владимир Путин» // «Экспресс газета», № 43, 2002 г.
– Я с грустью читаю газет, комментирующие захват заложников террористами на спектакле «Норд-Ост». Все они, к сожалению, мыслят категориями политической арифметики, а пора уже на алгебру переходить.
Сепаратисты давно и небезуспешно пытаются перевести борьбу политическую в борьбу межконфессиональную. И настойчивые попытки «омусульманить» в русле строжайшей версии шариата чеченцев и другие народы России, исповедующие ислам, кое-где уже начинают давать первые всходы. Демонстративное освобождение террористами заложников из мусульманских стран – это действие, направленное на раскол. И я не исключаю, что в здании театрального центра на Дубровке в конце концов оставят либо россиян, либо вообще только русских.
Но давайте задумаемся: кому это выгодно? Я публично хочу обратиться к русским. Моя позиция такова: бандиты любых этнических групп должны быть выявлены и наказаны самым жестким образом. И особенно – те русские, которые руководят сегодня действиями террористов.
Я убежден: чеченцы – лишь исполнители, своего рода киллеры в борьбе, затеянной русскими против русских. И хаос в правоохранительных органах в день захвата – лишнее тому подтверждение. Он мог возникнуть лишь в результате мощного прикрытия операции сверху. Помня о презумпции невиновности, я не стану называть имена тех, кто теоретически мог бы такое прикрытие обеспечить. Но в разгар политической борьбы цель заказчиков теракта на Дубровке очевидна. А именно – укоротить руки Президенту России, ведущему твердую и последовательную политику избавления от старого наследия в высших эшелонах власти.
Кандидаты на вылет и те, кто заинтересован в их пребывании у власти, финансируют, а может, даже и составляют мощную аналитическую группу планирования не только сегодняшних, но и перспективных действий террористов.
Захватчики недаром изначально затребовали именно Путина на «ковер» переговоров. Растерянность президента или любой его неверный шаг тут же будут высмеяны всеми СМИ и так понизят рейтинг Владимира Владимировича у народа, что поднять его будет неимоверно сложно. Хотя я не исключаю, что нынешний захват – просто хорошо срежиссированный спектакль, а взрывчатки, как таковой, в зале нет.
Знаете, как кроты делают себе запасы на зиму? Они откусывают червяку голову и тащат в свою нору. Парализованный, но живой, он дергается там и до самой весны остается съедобным.
Запад сейчас действует аналогично по отношению к окружающим нас среднеазиатским странам и государствам Кавказа. И делает все возможное, чтобы ни к нам, ни к другим они не примкнули. И «помогает» им ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы они, как те червяки, дергались, но жили. Многие силы хотели бы и России уготовить такую же участь – чтобы она не могла ни подняться, ни уйти в партнеры к другим. Но пока нынешняя расстановка сил на геополитической сцене и подмоченный авторитет Америки воплотить в жизнь эти мечты не позволяют.
Э. ПАИН: «Как найти выход из чеченского тупика» // «Ведомости», 28.10.2002 г.
<…> Наиболее вероятным следствием последних московских событий может стать рост античеченских настроений в российском обществе и в армии. Неизбежна волна новых «зачисток» в Чечне. Однако военно-зачисточный дебют обрекает партию на провал. Общее правило военных операций в таких районах мира, как Чечня, гласит: «Нельзя долго (более года) держать армию на территории, население которой к ней враждебно настроено». Неизбежно будет расти взаимное ожесточение сторон. В таких условиях армия быстро деморализуется, устают машины, чаще разбиваются вертолеты. Окружающее ее население, в свою очередь, радикализируется. В сопротивление втягиваются не только молодые мужчины, но и женщины, дети. Матери гордятся детьми, погибшими «за свободу и веру». Знамя погибшего боевика подхватывает сын, племянник, двоюродный брат жены. В том, что продолжение зачисток будет усиливать ненависть чеченцев к России и рост их вовлеченности в вооруженное сопротивление, убеждены почти 70% опрошенных россиян.
Первые результаты новой переписи населения показывают, что в Чечне сегодня свыше миллиона жителей, – из них более половины в трудоспособном, а значит, и военноспособном возрасте. Следовательно, демографического потенциала Чечни хватит еще на полвека сопротивления, как в кавказскую войну в XIX веке. Но ведь тогда обычая совершать набеги на Петербург с целью, скажем, захвата Мариинского театра.
Б. ОРЛОВ: «Тогда считать мы стали раны…» // «Новые известия», 31.10.2002 г.
Хочу со всей откровенностью признаться: когда по телевизору показывали убитых в театре на Дубровке уже после завершения спецоперации, молодых женщин, сидящих в театральных креслах с бледными запрокинутыми лицами, у меня не было чувства злорадства – вот, мол, так вам и надо. Получили по заслугам. Было другое чувство – горечи, ощущение трагедии, к которой все мы причастны – и правые, и виноватые. Ощущение беды, которая напрочь поселилась в нашем большом российском доме и которую одни безропотно воспринимают как нечто неизбежное, а другие упорно не желают видеть ее во всей сложной реальности.
<…> Я задавался вопросом, почему у европейцев и у нашей общественности разное отношение к недавним события в Косово. Одно из объяснений, к которому в результате пришел: по-разному освещали эти события у них и у нас. Там по телевидению показывали траншеи, набитые трупами косоваров, бесконечные повозки беженцев со стариками и детьми, у нас – в основном разговоры о натовской агрессии и показ разбомбленных мостов и здания китайского посольства.
Если бы европейцам (да и американцам) показали с места событий, как, какими методами осуществляются пресловутые «зачистки» в Чечне, как в наши дни цивилизованного существования продолжается это жестокое варварство, по сути дела, являющееся преступлением против человечества, они бы в отличие от нас потребовали от политиков, чтобы те всерьез начали разговаривать с российским президентом о методах разрешения национальных конфликтов.
<…> Ура-патриоты любят повторять высказывание полководца Суворова: «Русский – какой восторг!» Насчет восторга стоило бы подумать. А на мой взгляд, русский – это прежде всего ответственность. Ответственность за ту огромную страну, которая досталась нам в наследство от наших предков. За все народы, которые проживают на этой земле. Оперативными разработками, составляемыми в лубянских штабах, проблемы, которые стоят перед Россией, не решить. Здесь нужно глубокое государственное мышление, которое тес но увязывает причины и следствия происходящего.
Да и вообще надо помнить мораль того, кто наказывает террориста, должна быть выше морали этого террориста. Со всеми очень трудными, но необходимыми выводами. В противном случае одно зло оборачивается другим.
Е. ЕГОРОВА: «Теперь и пацифисты требуют крутых мер» // «Век», № 38, 2002 г.
Ситуация ожесточила людей, заставила по-другому взглянуть на военную операцию в Чечне. Я знаю многих пацифистов, которые после событий на Дубровке стали говорить страшные вещи: «выжечь все каленым железом» или «согнать на стадион и за одного расстрелянного расстреливать тысячу». В обществе испарилось ощущение, что в Чечне живут наши сограждане.
Самое страшное, что мы видели в СМИ за прошедшую неделю, – это вовсе не кадры из захваченного зала и не слезы родственников. Самыми страшными оказались две контекстные передачи – репортаж и документальный фильм (последний вышел на первом канале в воскресенье), которые очень серьезно воздействовали на общественное сознание. В репортаже показывали мирных женщин-чеченок разного возраста, которые на вопрос, как вы относитесь к захвату заложников, отвечали: «Правильно сделали, молодцы, окажись мы там, поступили бы так же». Фильм рассказывал о рабах в Чечне – с кадрами отстрела пальцев, избиения, свидетельствами очевидцев об отрезании голов двуручной пилой и т.д. Таким образом, доктрина, что существует боевики и ни в чем не повинное гражданское население Чечни отходит на второй план. И возникает совершенно новая – есть боевики, есть вдовы боевиков, есть женщины, которые рождают боевиков, и дети, которые вырастают в боевиков. В итоге может сформироваться вывод, что нашим контрагентом в Чечне стало все население. Остается только гадать, случайно ли так вышло или это изменение доктрины, которая готовит нас к массированному возмездию.
Мы столкнулись в Чечне не с классическим военным противником, а с партизанской войной. Полностью контролировать территорию, на которой идет партизанская война, невозможно. В Великую Отечественную немцы тоже назначали старост на оккупированных территориях, а население уходило в леса. Поэтому власти надо искать выход – в военном или экономическом плане (каковыми может оказаться блокада Чечни). Несомненно одно – этот выход должен быть жестким.
И. БУНИН, «Московский комсомолец», 30.10.2002 г.
<…> – Националистические настроения в обществе усиливаются, начиная с 90-х годов. Но надо помнить и то, что без санкций государства они работать не будут. В России всегда ксенофобия сдерживалась государством. Есть низший и средний состав руководства, где есть ксенофобские настроения, например, в милиции. Но в целом государство против этого погромного синдрома – это первая сдерживающая причина. А вторая – в том, что эти события все-таки вернули некое достоинство нации (нам удалось победить бандитов), и такое чувство гордости будет являться сдерживающим фактором.
Д. ОЛЬШАНСКИЙ: «Мы все – агенты спецслужб» // «Известия», 1.11.2002 г.
<…> Если бы мы были умнее, мы бы уже несколько лет учили молодых чеченцев в России. Причем давали бы гуманитарное – педагогическое, психологическое и прочее – образование. Гуманитарное образование создает определенные ценностные системы, которые очень трудно преодолеть. Впитав наш менталитет, наши ценности, наши оценки, они могли бы постепенно перестраивать чеченское общество. Но такого рода идеи никогда не звучат со стороны чеченской диаспоры: они туда не хотят ехать – зачем? Им и тут хорошо, а все разговоры о страдающем народе – не больше чем разговоры. Но формирование третьей силы – процесс длительный, на годы. Это старая, как мир, проблема – модернизация сознания. У чеченцев сознание диких людей, спустившихся с гор, из своих аулов. Возьмите часть из них и цивилизуйте – они и станут той силой, которая изменит ситуацию. Привезите детей сюда, учите, воспитывайте – будет результат. Не надо «мочить людей в сортирах». Британское правительство неоднократно заключало договоры с Ирландской республиканской армией и – обнималось. Шли на это. А потом те нарушали договоры и вновь начинали террор. И опять переговоры, и опять обнимались. Это и называется ответственная политика.
В. Аксенов: «Норд-Ост с Юга» // «Московские новости» – 29.10 – 4.11.2002 г.
У этой войны еще нет номерного знака, но прилагательного у нее уже не отнимешь. Посмотрите на географию боев: Израиль, Алжир, Чечня, Франция, Кувейт, Россия (Буденновск), Дагестан, Россия (Москва), Кения, Танзания, США, Афганистан, Индонезия, Филиппины, Россия (Москва, концертный зал на Дубровке, мюзикл «Норд-Ост»).
Страшные существа прервали спектакль, чтобы потребовать прекращения войны в Чечне. На самом деле Чечня имеет к этой истории довольно косвенное отношение. Более прямое отношение к этому имеет взбесившийся по всему миру Ислам, комплекс скорпиона и садомазохистская страсть.
<…> И в каждом случае бандиты выдвигают как бы весомые, а на самом деле косвенные причины для своих злодеяний: отмену выборов, прекращение оккупации, американский империализм, превосходство Ислама, независимость Чечни. Прямая же причина заключается в исполненном ненависти, а потому совершенно бессмысленном вопле «Аллах акбар!», который дает индульгенцию на любое преступление ради уничтожения того современного мира, в котором мы все – и они в том числе – живем.
Давайте дадим Чечне эту ее вожделенную независимость. Отберем последние аргументы у «Вашингтон пост». Проведем всечеченский референдум, и если большинство выскажется против дальнейшего пребывания в Федерации, приподнимем шляпу: «Скатертью дорога, господа чеченцы! Была без радости любовь, разлука будет без печали!»
Мне, впрочем, кажется, что, если провести такой референдум не под прицелом бандитских стволов, результаты его сильно разочаруют господина Масхадова. Клика, царившая здесь в те три года, достала всех, даже единоплеменников.
Сергей АВЕРИНЦЕВ: «Страшная диалектика человечества» // «Московские новости», 29.10-4.11, 2002 г.
Я хочу сказать, что реальные события мало похожи на столкновение вполне чуждых друг другу и равных себе цивилизованных субстанций, что оно скорее заставляет думать о страшной диалектике внутри единого общечеловеческого процесса. И символично, что новое словечко «исламизм» представляет собой вполне в духе эстетики постмодерна эклектическую комбинацию несоединимого. «Ислам», означающее приятие божьей воли, и наш «изм», напоминающий все-таки, что речь идет не о вере, а о терроре.
Г. ПОМЕРАНЦ: «Пусть займутся бизнесом» // «Московские новости», 29.10-4.11, 2002 г.
Наверное, Бог все же существует, и он нам помог. Я ожидал куда более ужасной катастрофы, хотя и то, что произошло, для людей, потерявших близких, другим словом не назовешь. И эта трагедия напомнила нам, что, несмотря на видимость победы (а тактически – это победа), стратегически проблема Чечни не решена.
Мне кажется, что чеченцы – это народ, который победить нельзя. Их можно истребить, но такой цели, надо надеяться, никто не ставит. И те их них, кто хочет драться, будут драться по-прежнему. И здесь ни при чем не только ислам, но и исламский экстремизм. Потому что рядом с чеченцами – ингуши. Выселяли и тех, и других, умирали в вагонах с детьми и те, и другие. Но ингуши нашли для себя более выгодным оставаться в рамках России.
Почему примеру ингушей не последовали чеченцы? Потому что у нас руководство, которому нельзя доверять. Потому что власть не имела и не имеет настоящей стратегии. Сделать из социализма капитализм, как когда-то сказал бывший глава КГБ Вадим Бакатин, все равно что взять омлет и превратить его в сырые яйца. Задача неразрешимая, а потому мы поступили очень просто: дали возможность грабить всем, кто хочет. То, в чем мы упрекаем чеченцев, – в большом распространении криминальности – мы имеем повсеместно. Но не бомбим же на этом основании Рязань…
Есть, конечно, и различия в традициях и образе жизни народов.
У одних преобладает экономический расчет, у других, мы говорим о чеченцах, – традиции родоплеменной жизни. Причем именно у горных чеченцев. Посмотрите на карту: Ингушетия уходит в горы узким язычком. Там горцев меньше, чем в Чечне. Может, поэтому ингуши предпочитают заниматься контрабандой, скупкой и продажей золота. Это гораздо выгоднее, чем воевать.
По-настоящему до решения чеченской проблемы очень далеко. Она могла бы решаться по мере того, как все большая часть чеченцев будет втягиваться в бизнес и поймет на собственном опыте, что торговать в рамках закона выгоднее, чем красть детей и получать за них выкуп. Но для этого нужен любой мир на любых условиях.
В. ЕМЕЛЬЯНЕНКО: «Московские чеченцы боятся выходить из квартир» // «Известия», 25.10.2002 г.
– Ко мне с утра уже приходили, – рассказывает Саламбек Маигов, заместитель председателя Евразийской партии России, один из лидеров чеченской диаспоры Москвы, – проверили документы, а также на наличие наркотиков и оружие. Но пока ничего не нашли.
<…> Саламбек Маигов узнал из теленовостей, что захватчики выпускают из театрального центра выходцев с Кавказа и мусульман, он в ночь поехал к кольцу оцепления.
– Я пытался пробиться к штабу, – говорит он, – хотел объяснить, что трюк с освобождением кавказцев и мусульман – это провокация, чтобы спровоцировать античеченские настроения в Москве, которые могут привести к массовым беспорядкам. Это только и надо бандитам.
Но дальше второго кольца оцепления ему прорваться не удалось. А вскоре в Интернете уже гуляло обращение от некоего «автономного» боевого отряда русской самообороны» к чеченцам, проживающим в Москве: «Или уезжайте из Москвы, … или мы начнем убивать вас, группами и поодиночке…»
Другой лидер чеченской диаспоры столицы, Джабраил Гаккаев, чтобы упредить возможные провокации против московских чеченцев, предложил свою кандидатуру на роль заложника, чтобы кого-то из захваченных людей освободить. Его примеру последовали и другие лидеры землячества. Но при любом раскладе, считают чеченские лидеры, удар по заложника уже сдетонировал по столичным чеченцам. В один голос они говорят о том, что для чеченцев повторятся сентябрь 1999 года.
Е. МАЕТНАЯ: «Витязь» в свиной шкуре» // «Московский комсомолец», 30.10. 2002 г.
– Можете не сомневаться: ни Бараев, ни Абубакар, ни прочие террорсты к Аллаху не попадут. Мы этого не допустим, – говорят сотрудники спецслужб. – Свинья, по мусульманской традиции, – нечистое животное, и настоящий шахид не должен с ним никак соприкасаться. Иначе о приеме у Аллаха ему придется забыть. Вот мы им в этом и поможем – завернем трупы террористов в свиные шкуры.
На первый взгляд, эти слова могут показаться каким-то посланием из дурдома. Действительно, разве серьезные люди из серьезных структур могут заниматься такой ерундой?
– Вы зря смеетесь, – проконсультировал нас ученый-арабист из Института востоковедения РАН, попросивший не называть его фамилии. – Такой метод борьбы с террористами-камикадзе в мире применяется уже давно. Первыми его «апробировали» англичане в начале прошлого века. Они хоронили мусульман-камикадзе, завернув их именно в свиные шкуры. Когда террористы об этом узнали, поток желающих отправиться к аллаху, прихватив с собой десятки мирных людей, заметно иссяк…
А. ЗДАНОВИЧ: «Речь шла о целостности страны» // «Век», № 38, 2002 г.
<…> Да, к сожалению, жертв в ходе штурма избежать не удалось. Сейчас кое-кто пытается на этом спекулировать, наживаться на чужом горе. Однако эти господа забывают, что если бы операция не была проведена, то жертв оказалось бы куда больше. Более того, речь, если хотите, шла о целостности России. Мы все помним цепочку Буденновск – Первомайское – Хасавюрт. Сейчас повторения того печального опыта удалось избежать. Еще раз повторю: мы доказали, что на любое проявление терроризма может быть дан быстрый и адекватный ответ. Россию никому не удастся поставить на колени.
В. КАОПУХИН, «Известия», № 204, 2002 г.
<…> У спецназа выбора не было – надо было убивать всех террористов. Для приведения в боевое положение детонатора взрывного устройства требуется несколько секунд. Газ на каждого человека действует очень индивидуально. Очнись на миг одна из женщин-террористок, последствия могли бы быть катастрофическими стрелять надо было только на поражение. Не жалейте террористов, они нас не жалеют.
<…> В захвате ДК «отметились» не только этнические чеченцы. Там зверствовали представители и других национальностей. Нет «бандитских» наций. Мировой терроризм опирается на разные слои населения и этнические группы. Но некоторые нации, как бы это сказать, сегодня служат основными поставщиками исполнителей для проведения терактов, подобных недавнему московскому. Многие чеченцы озлоблены глупостями и дикостями, которые в первую чеченскую войну были совершены на их земле. Бомбежки, потеря близких озлобили людей. Не надо забывать, что на войне выросло целое поколение чеченских мужчин.
И. СУХОВ, «Время новостей», 28.10.2002 г.
Возбужденный и не очень трезвый крик «Когда черных из Москвы погоните?!» раздался на Дубровке спустя час после захвата заложников.
<…> Министр внутренних дел Борис Грызлов уже утром в субботу отдал распоряжения, касающиеся усиления работы с радикальными националистическими организациями. По данным газеты «Время новостей», лидерами всех «подозрительных» партий и группировок пришлось посетить милицию – пока только для профилактических бесед. Те, кого не приглашали, сами почувствовали, что чрезмерный патриотизм пока неуместен. Например, национал-большевики Эдуарда Лимонова отменили запланированную на субботу шумную акцию у посольства Эстонии.
<…> По мнению сотрудников представительства Чечни в Москве, ситуация все же отличается в лучшую сторону от зачистки после взрыва домов или теракта на Пушкинской площади в августе 2000 года. «После взрыва в подземном переходе только в Москве задержали больше 500 человек. Мы признательны, что сейчас Владимир Путин потребовал не устраивать античеченскую кампанию. Раньше он никогда не говорил таких слов. А к нему прислушиваются», – говорит глава информационного центра представительства Эди Исаев.
К. ГЕТМАНСКИЙ, В. ДЕМЧЕНКО, Р. КИРИЛЛОВ: «Трупы террористов могут кремировать» // «Известия», 29.10.2002 г.
<…> – Посмертная судебно-криминалистическая экспертиза обязательна, потому что тела террористов нужно дактилоскопровать, описать – все это важно для уголовного дела, – установить причину смерти каждого из них, потому что кто-то, может, тоже в результате отравления умер, могли ведь и мертвые тела расстреливать, – утверждает адвокат Павел Астахов. – Такова процедура в рамках уголовного дела. Живые проходят теперь обвиняемыми.
По словам юриста, в других случаях после завершения экспертизы тела отдают родственникам по их заявлению.
– Бывают такие ситуации, когда родственники не забирают тела даже приличных людей: кому-то не на что хоронить, кто-то не хочет связываться, – говорит Астахов.
Для бесхозных трупов на территории Москвы есть специальный морг, где они хранятся. Два раза в год происходит так называемое «обязательное кремирование». После этого хоронят в общей могиле-урне, на которой нет даже имен. Там вбивается табличка, где обозначается, какого года это захоронение.
– Заставить забрать труп никого нельзя. Такой процедуры просто нет, – говорит адвокат. – Могут сделать уведомление на имя родственников, могут не делать. После смерти не важно, террорист это или не террорист, – это уголовный труп.
Ранее тела террористов, уничтоженных в ходе освобождения заложников, выдавались родственникам, сообщил «Известиям» начальник управления информации Генпрокуратуры Геннадий Трошин. Например, родственники похоронили террориста Султана Идиева, захватившего летом прошлого года автобус с заложниками в Невинномысске, сразу же после опознания.
В приемной депутата Госдумы от Чечни Асламбека Аслаханова «Известиям» сообщили, что действительно приходят сведения о возможной кремации московских террористов. «Но подтверждения мы не получали. Родственники к нам не обращались», – говорят там.
– Кремация в исламе – это тяжкий грех, – заявил «Известиям» имам мечети Анас-Хаджи, – но грех берет на себя тот, кто совершает обряд. При любом нарушении ритуала. Душе усопшего неправильными похоронами повредить нельзя – она уже в высшем суде. Террористы получат свое наказание. Не может быть шахидом человек, который сознательно идет на грех, готов совершить грех самоубийства.
«Известия» выяснили, что кремирование тел боевиков без разрешения родственников – это нарушение закона «О похоронном деле», который гарантирует каждому россиянину «погребение с учетом его волеизъявления» или желания близких.
А. ИГОРЕВ: «Воры в законе обсудили захват заложников» // «Газета», 30.10.2002 г.
Действующие в Москве кавказские преступные группировки по-своему отреагировали на историю с захватом заложников в театральном центре «Норд-Ост». На Варшавском шоссе состоялась воровская сходка, участники которой намеревались обсудить, как действовать в условиях усиленного режима работы правоохранительных органов. Сотрудники ГУБОПа МВД прервали сходок и задержали 16 человек. После проверки документов почти всех отпустили, одного, находившегося в розыске, отправили за решетку.
<…> По данным Газеты, сейчас в Москве действуют несколько северокавказских и закавказских организационных преступных сообществ – чеченское, грузинское, дагестанское, армянское, ингушское и азербайджанское. Практически не «работают» в столице осетины, кабардинцы, карачаевцы и черкесы. Общая численность группировок, по приблизительным подсчетам, сейчас составляет более 5 тысяч активных членов. Кавказцы контролируют в Москве практически весь автобизнес, торговые коммерческие структуры, прежде всего рынки, квартирные и карманные кражи (большинство так называемых барсеточников находятся «под грузинами») и незаконное производство алкоголя. В последнее время кавказцы активно вмешиваются в незаконные операции с драгоценными камнями и металлами.
А. БАБЯШКИНА: «Телевидение играло на руку бандитам»
В субботу по телевизору показывали «Крепкий орешек» с Брюсом УИЛЛИСОМ. Наверняка многим из вас запомнился беспринципный журналист, который в погоне за «горячей» информацией наплевал на жизни многих людей. У которого не хватило мозгов и совести задуматься, какую информацию можно давать в эфир, о чем лучше помолчать, дабы не сыграть на руку террористам.
В эти ужасные дни наши телевизионщики вели себя не лучше циничного киношного журналюги.
В «Крепком орешке» телерепортер, подслушавший разговор полицейских, тут же выбалтывает в прямом эфире подробности планируемой операции по спасению заложников. Этого же журналиста мы видели в «Крепком орешке-2», где он опять же помешал работе спецслужб, создав панику в аэропорту.
Наши телевизионщики в эти трагические дни вели себя не лучше. Сбежавшие «норд-остовцы» рассказывали в прямом эфире, где висит веревка, по которой могут спастись оставшиеся в гримерках актеры. Журналисты тиражировали на всю страну интервью женщины, которая сообщила всем, в том числе и террористам, что в здании находятся как минимум пять человек, которых бандиты еще не нашли. Что они прячутся в темной комнате и каждые полчаса звонят родственникам. Почему женщина выложила это перед телекамерой, понятно – она просто была в шоке. Но телевизионщики должны были сознавать, что, давай это сообщение в эфир, они тем самым ставят под угрозу жизни этих пятерых человек. А возможно, и других людей, спрятавшихся в гримерках.
Выпивший незадолго до захвата заложников на светской вечеринке коньяка, Александр Цекало в прямом эфире «Первого канала» под нажимом корреспондента Сомова рассказал о том, как и какими путями «Альфа» может штурмовать здание. Рассказывал о подземных коммуникациях и черных ходах. Этот же Сомов долго отказывался покинуть территорию, прилегающую к захваченному террористами ДК. Милиционеру пришлось силой выпихивать журналиста с места событий, доказывая, что работа силовиков на данный момент важнее того, чтобы по ящику была картинка с места событий. Но телевизионщики будто не понимали, что они показывают расклад сил не только зрителям, но и террористам. Ведь, по мнению специалистов, штурм был возможен именно в самом начале, когда террористы еще не успели «окопаться» и заложить взрывчатку вокруг несущих колонн зала. И когда телевизионщики заявили с экрана о том, что прибыла группа «Альфа», раздалась вторая волна звонков от заложников – они, по указке террористов, умоляли отказаться от штурма.
Журналисты подробно докладывали бандитам, сколько приехало милиционеров, военных, когда прибыла «Альфа», какие позиции они заняли. Сообщали террористам о том, что пожарные лестницы приставили к окнам и через них спасают людей, показывали, где расположились снайперы. Лишь на следующий день Министерство печати смогло вернуть трезвость мысли журналистам и предупредило, что предоставление эфира террористам и выбалтывание подробностей действий спецслужб – преступление, за которое придется нести ответственность. Хотя лишение зарвавшегося телеканала лицензии – слабое утешение для родственников тех, кто оказался под крышей злосчастного ДК
«Вопрос в лоб Дмитрию РАГОЗИНУ» // «Завтра», № 45, 2002 г.
«Завтра». Большинство СМИ западных стран освещало недавнюю трагедию с захватом заложников в сочувственных к террористам тонах. Как это вы прокомментируете, учитывая, что правительства тех же стран официально поддерживали руководство России?
Дмитрий Рагозин, председатель Комитета по международным делам Госдумы РФ: «То циничное жонглирование словами, которое было во многих западных СМИ, когда террористов не называют террористами, а называют кем угодно, вплоть до вооруженных диссидентов, неприемлемо. Зло имеет конкретный адрес и конкретную личность. Зло имеет имя. Это зло – терроризм. И если называть террористов то «повстанцами», то «бунтарями», то еще кем-то, пусть тогда люди, которые пишут об этих терактах, берут на себя и ответственность за содеянное террористами. Поскольку эти журналисты фактически тоже участвуют в терроризме – политическом и моральном. Повторяю, их действия не приемлемы, так как все прекрасно понимают, что в борьбе с террором слово порою играет не меньшую роль, чем пуля!»
«Послание президенту» // «Завтра», № 44, 2002 г.
– Ах, Володя, что ж ты смотришь и молчишь?
Под Москвою – нынче новый Тохтамыш!
Да и только ль под Москвою? Посмотри –
Враг давно уже бесчинствует внутри.
Вот он ходит в черной бурке у Кремля…
Не под ним, а под тобой горит земля!
И все ближе у Кремлевских гордых стен
Разгружается чеченский гексоген.
…Ах, Володя! Хоть зима торит к нам путь,
Ты костюмчик «адидасовский» – забудь,
Не до слаломов, родимый, не до лыж,
Когда край твой разоряет Тохтамыш.
Ты же – русский!
Ты ж мужчина, черт возьми!
Аль не стыдно перед Богом и людьми?
Д. ОЛЬШАНСКИЙ: «Оптимистичная трагедия» // Журнал «VIP Premier» – декабрь 2002 г.
Жертв драмы на Дубровке оказалось слишком много. Поэтому – безусловно трагедия. Но их могло быть еще больше. И поэтому трагедия эта – оптимистическая. Однако любая трагедия – это возможность извлечь уроки. Такое не должно повториться. Но для этого надо уметь делать выводы.
Московский «Стокгольмский синдром: чего хотели террористы
Вообще-то они хотели все того же, что и раньше – независимости Ичкерии. Абстрактно – немедленного вывода федеральных войск из Чечни. Более конкретно – повторения модели «Буденновск – Хасавюрт». Своими действиями они хотели добиться прямых переговоров Владимира Путина с Шамилем Басаевым или хотя бы с Асланом Масхадовым. Наконец, совсем конкретно, они хотели распространить знаменитый «стокгольмский синдром» на всю Москву, а возможно, и на всю Россию.
…Путин боялся стать похожим на Ельцина, который просто «сломался» после Буденновска и потом мог только лишь крутить головой, демонстрируя действия «38 снайперов» в Первомайском. Путин боялся стать похожим на Черномырдина, который, сорвавшись, ухитрился даже назвать верховного военного имама террористов «товарищ Басаев». Путин боялся многого. И стихийных античеченских «этнических чисток» по российской глубинке – о готовности к этому сообщало МВД. И повторных террористических актов.
Путин попытался найти свой, третий путь. Так жертвы среди заложников оказались неизбежными. Для высокой политики они осмысленны – их принесли, как раньше говорили, «на алтарь Отечества». Россия не встала на колени. Президент показал свою твердость. Террористов «замочили» недалеко от сортира. Могло ли жертв быть меньше: не исключено, что могло. Но это – предположение. А могло ли быть больше жертв? Разумеется. И это – почти бесспорный факт. Если бы рванула хотя бы часть найденной в зале взрывчатки, дворец культуры сложился бы как карточный домик. Не исключено, что вместе с соседними домами. Это была бы большая братская могила. Так что выбора практически не было. Любое число жертв при штурме оказывалось заведомо меньше, чем при взрыве. Так драма Путина превратилась в драму заложников. Пространство для маневра у власти было сужено до предела. У прикованных к своим креслам заложников его не было вообще.
…Миф о «международном терроризме» поддерживается в нашей стране теми, кому необходимо представить конкретный терроризм в абстрактном виде, без национальности. Без религии и много без чего еще. Как этакий бесплотный дух с «Калашниковым» в руках. Это удобно этническому бизнесу в Москве – иначе он может пострадать. Это удобно тем политикам, которым надо разыгрывать мирную исламскую карту. Иначе за них не проголосуют избиратели. Но это не удобно нам, мирным жителям. Увидеть бесплотный дух невозможно. Тут бессильны любые спецслужбы. От «мирового терроризма» защиты нет – он вездесущ по определению.
Однако конкретный террорист всегда имеет плоть и кровь, национальность и вероисповедание. Ничего не попишешь: к нам пришел исламский терроризм в чеченском обличии. Это не значит, что все чеченцы и мусульмане – обязательно террористы. Конечно, нет. Как и не все русские – жертвы террора. Но это значит, что пока в Чечне идет война и против России объявлен джихад, мы все в опасности. И исходит она от религиозных фанатиков-чеченцев. Ничего не поделаешь – нам надо быть особенно бдительными.
Как учили классики, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Пора создавать ликбезы по элементарному бытовому антитеррору и открывать школы выживания при террористических актах. Для начала давайте насытим антитеррором «Основы безопасной жизни» – есть нынче в старших классах школы такой предмет. Древние не зря говорили: предупрежден – значит вооружен.
Л. ШАХОВ: «Дай Бог» // «Жизнь», 26.10.2002 г.
Тише… Не надо осуждать родителей и детей тех, кто сейчас не с нами, тех, кто еще не вернулся (но обязательно вернется) со спектакля «Норд-Ост» домой. Не надо называть слабостью и стокгольмским синдромом то, что их папы и мамы, братья и сестры, мужья и жены с плакатами против войны пошли на Красную площадь.
…Мы не можем делиться. Не делиться надо, а объединяться. Сейчас это особенно важно. Объединиться вокруг президента. Чтобы помочь ему принять единственно правильное решение. Вопреки советам посторонних, грязным попыткам разделить народ. Вопреки чаяниям Буша по Ираку. Вопреки планам «семьи». За президента этого не сделает никто. На нем вся ответственность. И вот здесь ему тоже нужна помощь всего нашего общества. Точно такая же поддержка, какая идет отсюда, от нас, туда, в концертный зал Дома культуры московского шарикоподшипникового.
Наши переживания. Наше молчание. Наши молитвы.
Объединились же все американцы после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Белые и черные, пролетарии и буржуи, учение и фермеры. Все как один. И мы, все как один, должны стать единым народом. Нацией. Единой нацией.
Белые и черные, пролетарии и буржуи, ученые и фермеры, президент и его граждане. Мы должны быть вместе. Чтобы показать: нет такой силы в мире, которая могла бы сокрушить и даже поколебать нас и нашу веру друг в друга. Нет таких террористов, которые смогли бы посеять в нас страх, вражду и панику. Мы не испугаемся, не дрогнем, не потеряем ни честь, ни разум. Мы не перестанем ездить в метро, ходить в театры, кино, цирк, Макдоналдс. Не перестанем гулять по улицам любимой Москвы. И если мы молчим – это не стокгольмский синдром. Это вовсе не значит, что мы испугались.
Мы просто молимся…
«Самопожертвование» // «Жизнь» – 26 октября 2002 г.
УМАРОВЫ подошли к кольцу оцепления поздно вечером. Их было пятеро: муж, жена и трое детей. И родители стали уговаривать милиционеров пропустить их в здание Театрального центра, где уже вторые сутки томились сотни заложников:
– Мы чеченцы, – от волнения голос Рамзана Умарова звучал глухо. – Пришли сюда всей семьей. На семейном совете мы решили, что должны пойти и предложить себя в качестве заложников. Пусть террористы отпустят пятерых детей, а мы займем их место.
Умаровы приехали в Москву из города Аргун десять лет назад. Увидев, какой беспредел устроили в республике дудаевцы, какая творится несправедливость по отношению к русскому населению, они не захотели во всем этом участвовать. И громко заявили об этом – отчего сразу попали в «черный» список. В Москве жили братья Рамзана, и, когда стало совсем невмоготу, Умаровы переехали в столицу и как хорошие специалисты нашли здесь работу. Родились трое сыновей: Расул, Рахим и Рахман. В Москве у приветливых Умаровых вскоре появилось много друзей. Их сыновья подружились со сверстниками – русскими мальчишками и девчонками.
– Нашему младшему сыну Рахману всего три года, и сначала мы хотели оставить его с родными, – сказала «Жизни» Камета Умарова, гладя по голове мальчика. – Но потом решили, что это будет нечестно: ведь среди заложников есть и маленькие ребятишки. Мне очень стыдно за людей, которые держат по прицелами автоматов детей и женщин. Они называют себя защитниками веры и Родины, а на самом деле…
Тут голос Каметы дрогнул, в глазах заблестели слезы, но она сумела взять себя в руки:
– Мы ничего не сказали ни родственникам. Ни друзьям о том, что идем предлагать себя в заложники. Это наше решение, и мы не хотели, чтобы нас отговаривали.
После долгих переговоров чеченскую семью пропустили в оперативный штаб. Там они провели полчаса. И снова вышли к оцеплению.
– Нас внимательно и благожелательно выслушали, рассказала Камета. – Но сказали, что не имеют права позволить нам рисковать своими жизнями и жизнями наших детей. Муж очень просил разрешить хотя бы ему одному пройти к террористам, но ему тоже не позволили. Нам остается только одно: просить Бога, чтобы все поскорее закончилось без крови и смертей…
Д. ШУШАРИН: «Ночь вопросов» // «Время новостей», 25.10.2002 г.
Один за другим все основные российские телеканалы включились в соревнование по оперативному освещению теракта.
Теперь все клянут телевизионщиков. Особенно те, кто всю ночь не отрывался от экрана, в то время как они мокли под дождем, пикировались с милицией и каждую минуту рисковали получить дубиной по голове. Все недовольны политиками, приходившими в студии и приезжавшими на Дубровку. Мол, пиар все это. Но пиар – часть профессиональной деятельности политика. Никого нельзя упрекать, что он действует в собственных интересах.
Однако по порядку. Разумеется, не следовало показывать, как милиционеры охраняют служебный вход. Не стоило демонстрировать крупным планом и передвигавшегося в строю снайпера, хотя он тоже хорош – поленился опустить забрало шлема. Не разобрался поначалу и Александр Цекало, бросившийся рассказывать про ходы и выходы в злосчастном ДК. Но, если разобраться, таких проколов было всего ничего. Так что не стоит предаваться телефобии.
Теперь о политиках как ни странно, наиболее адекватны были два разных деятеля – Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Конечно, адекватны каждый по-своему (такое тоже возможно). Просто они оба связали происходившее с другими событиями, рассуждали не абстрактно – «ах, как нехорошо и бездуховно брать заложников!, – а максимально конкретно. Алексей Митрофанов сделал вывод, что теперь вряд ли президент полетит в Португалию. А Юрий Рыбаков напомнил, что захват заложников произошел на фоне ожившего переговорного процесса и накануне съезда чеченского народа. Который должен пройти за границей.
И вот тут начинается самое интересное. Боевики были сразу объявлены чеченцами, хотя они не торопились ни с переговорами, ни с выдвижением требований, ни с публичной самоидентификацией. Телеканалы демонстрировали непривычные для России чудеса политкорректности. Направляя к захваченному ДК в первую очередь корреспондентов с восточными (скажем так) именами и фамилиями.
Все же можно говорить о прямой дезинформации, всю ночь присутствовавшей в эфире. Это утверждения очевидцев, что из ДК выпустили, по одной версии иностранцев, по другой – иностранцев и мусульман, по третьей, самой непонятной, – чеченцев, абхазцев и грузин (вот последние два народа прекрасно сочетаются). В общем, по-разному говорили. Но везде «отдельной строкой» присутствовали грузины.
На следующий день стало ясно, что это неправда – в ДК продолжали находиться представители почти десяти стран, в том числе и граждане Грузии. Но ведь ночью говорили даже о том, что в зрительном зале вывесили грузинские флаги. А в выступлении генерала Шаманова, пришедшего к Савику Шустеру, прозвучала версия о том, что террористы прибыли в Москву из Панкиси. У генерала (теперь губернатора) это было только предположение, но в разговоре с другими гостями Савик превратил его почти в факт. А президент сделал на следующий день туманное заявление о том, что террористов готовили за рубежом.
Прокручивая назад запись ночных эфиров, зритель обнаружит там много странного именно вокруг грузинской темы. Почему, например, позволили выступить именно тем бежавшим из ДК людям, которые рассказывали об отпущенных грузинах. Ведь другие вышедшие были изолированы. Да и уже ночью возникало желание посмотреть на тех, кого отпустили якобы по национальному и религиозному признаку. Кое-что в рассказах и внешнем виде беглецов не сходилось (отсутствие грима, явно собственная одежда у актера, готовившегося к выходу, и у другого человека, утверждавшего, что они связали свои пальто и по ним сбежали, тем более что другой говорил о шторах). Оставим это – люди действительно могли путаться, нам легко рассуждать. Но если предположить другое? А именно то, что им сознательно дали уйти, причем с этой информацией? Что при них специально громко сказали об освобождении грузин, мусульман, абхазцев, а потом не препятствовали бегству?
Одно можно сказать уверенно. Как и взрывы домов двухлетней давности. Захват ДК предстает делом темным, запутанным, с самого начала связанным с дезинформацией. И потому уместно в заключении напомнить, что и в России, и в Чечне (причем в разных лагерях), да и в Грузии, есть люди, группы, кланы, для которых кавказская трагедия давно стала выгодным военно-коммерческим и военно-политическим предприятием. И они пойдут на все ради поддержания напряженности, срыва переговорного процесса и вовлечения России в межгосударственные войны.
Поэтому, повторю, из всех, кто был ночью в эфире, выделяются столь разные люди и депутаты, как Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Они хоть попытались задаться вопросом: кому выгодно? А ответы – дело будущего, причем не столь уж далекого.
Д. СОКОЛОВ-МИТРИЧ: «Мы вас, русских свиней, в Чечне резали и здесь будем резать!» // «Известия», 25.10.2002 г.
«Норд-Ост» стал нашим 11 сентября не только по масштабам возможных жертв и дерзости террористов. Изумление москвичей от того, что боевые действия в одно мгновение переместились из Чечни в Москву, очень похоже на тот шок, что испытали год назад американцы, наивно полагавшие, что война – это далеко и не с ними. В десятках российских городов, сел и особенно станиц сотни жителей. Как то ни кощунственно звучит, вчера возблагодарили Бога за то, что и Москва, наконец, воочию увидела ту войну, которая уже давно идет не в Чечне, а на территории России – от Ставрополья до Крайнего Севера и Сибири.
«Цитатник» // «МК», 4.11.2002 г.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ:
«Я думаю, что интеллигенция должна помогать стране учиться убивать квалифицированно, интеллигентно, оптимально убивать врага, чтобы у него не было надежды сесть на стул, как Бараев – наподобие хана развалился, как в фильме «Андрей Рублев», и говорил нам, что мы должны делать».
Владимир ЖИРИНОВСКИЙ:
«Я предложил бы всем гражданам России сбрить и бороды и усы, поэтому самым ближайшим легким признаком определения будут черные бороды. Кто хочет носить ее, пускай носит дома».
С. МИТРОХИН: «Нам нужен патриотизм не слабости, а силы» // «Век», № 40, 2002 г.
Будут ли извлечены уроки из трагических событий в Москве? Ответ на этот вопрос косвенно дают некоторые официальные лица, события последних дней и пропаганда государственных СМИ. Резюмируя, можно утверждать: да, уроки будут извлечены. Но, похоже, совсем не те, которые нужны для предотвращения подобных трагедий впредь. Из подтекста официальной реакции видны следующие варианты ответа на вызов терроризма:
– отказ от любых форм политического диалога в Чечне. Все усилия сегодня направлены на вычеркивание реальных партнеров по такому диалогу. Делается ставка на эскалацию зачисток и акций возмездия;
– уход от разговора об ответственности милиции и спецслужб за террористический удар по Москве. Смещение огня критики в сторону демократических институтов: излишне свободной прессы, «либерального» режима регистрации и т.п. Соблазн «завинчивания гаек»;
– нагнетание ура-патриотизма в ущерб трезвому анализу в оценке случившегося как основы для решительных действий.
Нетрудно представить, к чему приведет политика, основанная на этих подходах. Ужесточение «зачисток» в Чечне увеличит количество чеченцев, вставших на «путь Бараева». Оставшиеся в своем нынешнем состоянии правоохранительные органы и спецслужбы вряд ли смогут помешать террористам проникнуть куда угодно и захватить что угодно – от детских учреждений до химических производств и ядреных объектов.
Самая худшая разновидность патриотизма возникает тогда, когда он становится проявлением слабости. Нам сегодня нужен не патриотизм слабости, а патриотизм силы. И выражаться он должен не в агрессивности по отношению к чеченцам либо к других странам (как это случилось в отношении маленькой Дании), а в признании коррумпированности и беспомощности нашего собственного государства, чья правоохранительная система оказалась не способна ни защитить граждан, ни расследовать преступления против их жизни. И в решимости положить этому конец.
Пока ни одно официальное лицо не взяло на себя мужество сказать: вторая после войны в Чечне причина трагедии – чудовищная коррупция, пронизывающая весь государственный организм. Вместо этого мы слышим призывы к фактическому установлению в стране полицейского режима. Может ли такой режим гарантировать гражданам безопасность? Наверное, где-то и может, но только не в России, которая входит в десятку самых коррумпированных стран мира.
Сочетание коррупции с усилением полицейских мер не укрепляет, а ослабляет безопасность общества. Вместо концентрации сил на выявлении конкретных террористов получается, что государство тратит их на тотальный контроль за гражданами, которого, впрочем, легко избежать при помощи денег. Поэтому прежде всего нужно нанести удар по коррупции. Он должен носить системный и массированный характер. Нужна глубокая реформа правоохранительных органов. Реформа должна свести к минимуму объем функций, отвлекающих их от основной задачи – борьбы с преступностью.
Эта реформа не может быть реализована без активной поддержки общества, которая в свою очередь невозможна без освещения темы коррупции в СМИ. Есть очевидная закономерность: чем меньше СМИ говорят о коррупции, тем больше ее в жизни. А сегодня говорят мало, потому что боится репрессий. Укрепление демократических институтов (свобода слова, парламентский контроль над спецслужбами и т.д.) – важнейшее условие обеспечения безопасности. Бесконтрольные чиновник и силовик не просто не в состоянии защитить граждан – они сами опасны для общества.
Для Владимира Путина наступил очередной момент истины. Примерно такой же, какой был 11 сентября, но только намного острее. Тогда он понял, что продолжение прежнего курса во внешней политике ведет к изоляции и поражению России. Сегодня он должен понять, что к такому же результату ведут упорство в продолжение прежней линии в Чечне и нерешительность в проведении реальных (а не чисто пиаровских) реформ. После 23 октября президент должен совершить такой же поворот руля, как и после 11 сентября. Только на этот раз – во внутренней политике. Самое страшное, если после московской трагедии все останется по-прежнему. Следующего удара Россия может уже не выдержать.
* **
«При относительном притуплении всеобщего внимания к чеченской теме она продолжает сохранять статус горячего, сенсационного сюжета в «цеховой» среде журналистов и аналитиков, в России и на Западе. Это и объяснимо. Война породила бесчисленную братию «специалистов» по Северному Кавказу – пишущих, говорящих, показывающих. И, конечно, все понимающих. Люди, еще вчера не имевшие представления, где находится Чечня, вдруг стали «известными» и даже «ведущими» экспертами-кавказоведами. В этом аналитическом многоголосье почти не слышно тех, кому действительно есть что сказать. Не потому ли, что им ведомо чувство сомнения, когда дело идет о слишком серьезных вещах?» – это замечание ученого-кавказоведа, профессора МГИМО В.В. Дегоева наиболее точно характеризует содержание посленордостовской общественно-политической дискуссии. Добавим к этому, что в центральной прессе так и не появилось материала, адекватного масштабу духовной деформации, постигшей общество вследствии военных действий в Чечне.
«Терроризм, предоставленный самому себе, если не поощряемый, поразил самые чувствительные нервы. Теперь гибнут не абстрактные «граждане России», а конкретные «граждане Москвы». Но и до них политикам не было бы никакого дела, если бы не одно историческое обстоятельство: от недовольства в столице ничего хорошего для власть и деньги имущих ждать не приходится. Москву нужно содержать в сытости и безопасности. Это – аксиома, вынесенная из богатого опыта русских революций. В раскладе жизненно важных приоритетов общества произошла перестановка: борьба с массовым терроризмом на деле и на словах стала вдруг политически выгодна почти всем. Здесь теперь можно набрать максимальные дивиденды и тем, кто правит, и тем, кто в оппозиции. Бесстыжая погоня за «очками» и сведение счетов начали сразу же, на дымящихся развалинах. В каком-то смысле трагедия в Москве явилась подарком для Кремля (настолько своевременным, что кое-кто уже изошелся в соответствующих подозрениях). Власть получила широкий отводной канал, куда можно направить народное возмущение и тем самым отвлечь его от себя. Но и для оппозиционеров – и левых, и правых, и центристских – есть чем поживиться. У них появился новый подход обвинить Кремль и друг друга в том, что страна доведена до катастрофы, рецепт спасения от которой «знаем только мы» – подлинные радетели России.
К сожалению, относительное равнодушие к чеченским событиям в массовом сознании уступило место не мысли и чувству, а страху, ненависти и застарелым предубеждениям против «лиц кавказской национальности», в первую очередь – чеченцев. Образовался еще один «плодородный» слой на почве и без того благодатной для нещадной шовинистической эксплуатации. Раскручивание этого смертельного для федеративной, многонациональной России маховика грозит именно тем, чего большинство из нас хочет избежать – развалом. В античеченскую кампанию включились не только политики пресловутого толка, но и средства массовой информации, причем с той же оголтелой безответственностью, с какой раньше они нагнетали прочеченскую истерию с четкой антироссийской направленностью.
Благодаря им сегодня нет недостатка в попытках найти исторические корни нынешнего столкновения между Россией и Чечней. Как правило, устанавливают внешнее сходство. Многочисленными аллюзиями хотят убедить общественное мнение, будто со времен Шамиля с «кровожадными» чеченцами ничего не произошло. Они по-прежнему склонны к грабежам, похищениям, убийствам. И по-прежнему понимают лишь язык силы. Получается, что чеченский народ застыл на патриархально-родовой стадии, словно несколько десятков лет развития в составе Российской империи и 70 лет – в составе Советского Союза не имели для него никаких цивилизационных последствий. Средства массовой информации то и дело предлагают нам исторические аналогии, иногда в приличной, наукообразной упаковке, иногда – весьма грубо. О правомерности и качестве этих сопоставлений мы уже говорили. Здесь же позволим себе задать вопрос: осознают ли телевизионные властители дум, что призывая под звуки песни «Вставай, страна огромная!» к священной войне против терроризма, прямо отождествляемого с Чечней, чеченцами и кавказцами, они закладывают под здание российского государства бомбу такой убойной силы, исчислить которую в тротиловом эквиваленте просто невозможно?
Осознают ли это те, кто сегодня организует массовые избиения кавказцев на московских рынках, завтра распорядится о депортации инородцев из столицы, а послезавтра – из «единой, неделимой и православной» России? Осознают ли это те, кто готов отдать приказ о «ковровых» бомбежках территории Чечни, где проживает 700-тысячный «народ-террорист»?
Такие действия быстро приводят к крайним, пагубным формам иррационализации социального сознания. Иначе говоря – к массовому психозу, превращающему любое самое культурное общество в толпу со всеми ее отвратительными рефлексами. Однажды позволив этой страшной стихии жить по собственным правилам, бывает уже очень трудно вернуть ее к цивилизованным нормам. Вот на экране телевизора появляется характерная картинка. Люди с улицы – эдакие «тихие россияне», разного возраста, пола, образования и достатка – дают короткие интервью на предмет своего отношения к чеченцам. Все они в конечном счете сходятся на предложении «оставить от Чечни воронку», не понимая, помимо всего прочего, что в этой воронке большей частью погибнут не те, «кому следует». Нужно трезво отдавать себе отчет в том, что высказывания подобного рода, наряду с аналогичными заключениями некоторых телешоуменов, к тому же смачно сдобренными тюремным жаргоном, не только отражают общественные чувства и эмоции, но и формируют их. Нет лучшего способа угодить террористам, чем культивировать такие настроения и дальше. В своей рекрутской политике они именно на это и рассчитывают. Чем меньше места останется в «русском» сознании для элементарной идеи о том, что чеченцы и другие северокавказские народы не могут состоять сплошь из террористов, тем больше будут пополняться ряды настоящих террористов.
Разумеется, нынешняя неординарная ситуация в России требует адекватных мер, вплоть до самых жесточайших. Но кто создавал эту ситуацию из года в год? Кто прямо или косвенно поощрял людей к тому, чтобы они потеряли человеческий облик? Кто дал болезни вызреть, имея средства предупреждения ее? Именно «кто», а не «что». Ибо дело не только в объективных исторических процессах, на которые так удобно списывать тяжкие преступления. Речь идет о явлениях, носящих вполне конкретные имена – о глупости одних, корысти других, злой воле третьих, попустительстве четвертых. В результате – трагедия, одна на всех!
Спору нет: терроризм пребывает вне национальности, вне закона и вне цивилизованного общежития. Однако при этом у него всегда есть источник и мотивация (от самой низменной до самой «возвышенной»). И то, и другое в данном случае напрямую связано с чеченской войной 1994-1995 гг., стало быть – с теми, кто готовил и развязал ее, а затем предоставил пожинать ее ядовитые плоды ни в чем не повинным людям – русского и нерусского происхождения. Воинствующие ваххабиты и ваххабизм, пользующиеся мощной поддержкой из-за границы, это отнюдь не причина, а уже зрелая манифестация терроризма. Подлинными рассадниками чумы вольно или невольно оказались заигравшиеся со смертельным вирусом политиканы, независимо от национальной принадлежности. До тех пор, пока у российского и чеченского обществ не хватит смелости открыто назвать их имена и осудить их, образ вооруженного до зубов «чеченского» террориста будет единственным ответом на вопрос – кто виноват». (В. Дегоев: «Большая игра на Кавказе», М., из-во «Русская панорама», 2003 г.)
Помимо компетентности и объективности позиции ученого-кавказоведа приведенная выдержка из книги В. Дегоева представляет, прежде всего, суждение «лица кавказской национальности», голоса которых почти не слышны в российском общественном дискурсе.
СМИ: обратная связь
Кавказофобия и исламофобия относительно новые явления в российском постперестроечном дискурсе. И до сих пор они не получили должной оценки и соответствующего анализа. Безусловно, об этом говорится на страницах прессы, в исследованиях правозащитных и специальных аналитических общественных организаций. Не слышно только голосов самих кавказских народов, к тому же молчат футурологи, кавказоведы, исламоведы. Это не значит, что мысль замерла, она просто не транслируется на широкую общественность, не вызывает дискуссий, не делает прогнозов. Если идет полемика, то только о причинах кавказской нестабильность. Между тем, истоки кавказофобии и исламофобии более глубинны. Несомненно, они подпитываются и усиливаются, прежде всего, десятилетней военной ситуацией в Чечне и принадлежностью большей части кавказцев к мусульманской религии, ставшей сегодня синонимом терроризма, страх перед которым овладел миром после падения нью-йоркских небоскребов 11 сентября и обуял Россию после трагедии «Норд-Оста». К сожалению, подобное отношение к горцам уже случалось в русской истории. «Неверные мерзавцы», «стадо нищих дикарей», «дикие физиономии» – эти определения принадлежат царским генералам Евдокимову, Цицианову, Ермолову. Список столь «красноречивых» высказываний можно продолжить, но самое трагичное, что этот взгляд сверху вниз на кавказское общество порождал «концепцию высокомерного презрения», положенную в основу государственной политики: в ней ключ к разгадке почти двухвекового неприятия кавказцами российской системы ценностей. «На Кавказе надо держать ухо востро. Здесь вполне могут задушить в объятьях… змеиных», – автор этих слов – генерал демократической России, бывший полпред Президента в Южном федеральном округе В.А. Казанцев (ж. «Профиль», 13.05.2002 г.) с этих слов начал своё губернаторство на юге России. Неужели так ничего и не изменилось со времен 19-го века?
«Татарщина и вековая борьба за создание национального государства сталкивали русских лишь с народностями по культурному уровню их не превышавшими, и при том сталкивали почти исключительно на полях битв. В итоге выработался огромный национальный эгоцентризм, переливавшийся всеми цветами радуги от религиозно мистической гордыни до пошлой обывательской спеси». – Может быть, цитата из книги Даниила Андреева «Роза мира» объяснит мне, «лицу кавказской национальности» истоки бытовой ксенофобии, существованием которой пытаются реабилитировать бездействие государственной власти по нейтрализации «языка вражды» в обществе. Но когда подругу моей дочери, осетинку по национальности, бритоголовые парни сталкивают под поезд в метро, когда бьют по щеке юную ингушку за то, что у нее не тот цвет волос и разрез глаз, то вряд ли существует принципиальная разница, бытовой это уровень национальной нетерпимости или государственный. Продавщица мороженого на просьбу заменить помятый брикет пломбира называет меня «грязной кавказкой», в ответ на уточнение, что такой национальности нет, распаленная «державница» выдает мне полный набор штампов, которыми вооружили ее СМИ (в большей степени – телевидение): «Почему вы не уезжаете из России – потому что вас ни одна страна не хочет терпеть. Вот и пригрелись тут на нашу голову». Мои тщетные попытки объяснить, что я черкешенка, и мой народ живет на исконных землях в составе Федерации, что я журналист, работаю в Москве, и не имею ничего общего ни с наркобизнесом, ни с терроризмом, закончились снисходительной фразой моей визави: «У тебя хоть немного интеллекта на лице есть, а у твоих девок (это о моих спутницах) – ни грамма. Мне твои «черные» деньги не нужны». И мой «басурманский» полтинник летит в лицо. На этом наши рыночные и всякие другие отношения прерываются патриотически настроенной женщиной. У соседки (грузинки по национальности) в поликлинике украли из гардероба шубу. На ее возмущение по поводу сохранности имущества граждан служба охраны пояснила: «Мы за вашу одежду ответственности не несем. Нам приказано проверять сумки у входящих сюда кавказцев». Заранее предвкушаю свое состояние, если вдруг придется обратиться в это лечебное заведение. А обратиться придется, так как это наша районная поликлиника. Еще один случай из личного опыта. Метро «Новые Черемушки», ярмарка белорусской продукции. Вместе с сыновьями покупаю овощи. Семья у нас большая, к тому же часто останавливаются гости из провинции, поэтому берем мешок картошки, мешок лука, ящик моркови и капусты, благо цены белоруссы предложили в три раза дешевле московских. Вдруг слышу возмущенный ропот из очереди. Текст обвинений настолько характерен, что привожу его полностью: «Кровопийцы черномазые! Спекулянты! Паразиты! Вон сколько набирают! Потом пойдут за угол и будут нам перепродавать втридорога!» Тут же срабатывает синдром толпы, и уже несколько активных старушек вырывают из моих рук сумку с овощами, продолжая оскорбления. Понимая всю бессмысленность диалога, молча укладываем покупки в машину. Праведный гнев очереди обрушивается на продавщицу: «А ты куда смотришь? Ты же русская! Вот такие как ты свой народ продают!» Замечу, что подобный эпизод «бытовой ксенофобии» стоил мне сердечного приступа. В таких случаях, пытаюсь утешиться, вспоминая М. Жванецкого: «Обматюкали тебя – отойди, не стой во всем этом». Но «во всем этом» случается бывать часто.
Штрихи к портрету бытовой ксенофобии можно расширять до бесконечности. После терактов в Тушино мою знакомую, заведующую детским садиком в г. Нальчике, подруга-москвичка (20 лет общения), у которой та остановилась, попросила не звонить никому по ее домашнему телефону и по возможности «не светиться» в подъезде. Эту странную просьбу она объяснила страхом, что поскольку ее гостья – жительница Кавказа, то в случае огласки, это может доставить ей некоторые неприятности. Как потом выяснилось, страх москвички – следствие известного обращения мэра Москвы Ю. Лужкова к москвичам с призывом сообщать о соседях, сдающих квартиры неизвестным жильцам. Звонки по телефонам доверия в окружных УВД, появившиеся два с половиной года назад по инициативе столичного руководства, вовсе не безобидное свидетельство бдительности граждан. Их содержание уж очень напоминает памятные годы, когда «стукачество» стимулировалось государством. Газета «Округа. Юго-Запад» (10.05.2003 г.) под рубрикой «Доверяй – и набирай!» умиленно сообщает данные из журнала учета информации, поступающей по телефону УВД ЮЗАО. Вот один из звонков:
«В доме № 85 на Ленинском проспекте в коммунальной квартире без регистрации проживают несколько уроженцев Кавказа. С работы приходят очень поздно, ведут себя шумно, доставляют беспокойство соседям.
Проведена проверка. Информация подтвердилась. Составлены протоколы об административном правонарушении правил регистрации в г. Москве. Граждане, проживающие в Москве без регистрации, привлечены к административной ответственности (оштрафованы)».
Добавим к этому многочисленные объявления о сдаче и съеме квартиры, где все чаще появляется уточнение: «Нерусских не предлагать», «Сдам квартиру хорошей русской семье», «Русская семья, положительная, чистоплотная снимет квартиру» и т.д. и т.п. От такой бытовой ксенофобии всего один шаг в другое качественное состояние. Существует некоторое сомнение в подобной формулировке, потому что трудно объяснить только бытовой ксенофобией действующую до сих пор директиву 1994 года, предписывающую не принимать в режимные армейские части представителей депортированных народов ингушей, чеченцев, балкарцев, калмыков, татар (всего в списке 13 народностей). После «Норд-Оста» в приеме на работу в силовые структуры было отказано молодым кавказцам, закончившим столичные вузы системы МВД. Но если эту ситуацию еще как-то можно объяснить соображениями безопасности, то иначе, как расовой дискриминацией не назовешь распоряжение руководства некоторых элитных фитнес-клубов не предоставлять абонементы кавказцам, особенно чеченцам. За этими фактами стоят вполне конкретные имена и события.
Даже такой безобидный вид досуга, как кроссворд не обходится нынче без кавказской и исламской тематики. Попробуйте отгадать: Кавказский террорист XIX века. Абрек – отвечает газета «Известия» (№ 46, 2003г.). Журнал «Играть» (№ 10, 2003 г.) по-другому формулирует этот вопрос: бандюга из аула. Ответ тот же – абрек. От себя уточним для широкого круга читателей: абрек у горцев – это то же, что Илья Муромец и Добрыня Никитич у русских, с некоторой поправкой на историю и ментальность. Еще один кроссвордный вопрос из журнала «Играть»: бестселлер мусульман – Коран. Кроссворд из «МК» (26.09.2003 г.) предлагает своим читателям отгадать религию, «которая часто становится воинственной». Ответ заранее понятен – ислам. А кроссвордный вопрос из журнала «Работница» (октябрь, 2003 г.) так формулирует суть этой конфессии: «религия, заставившая весь мир «дышать на бен Ладен». Детская газета Юго-Западного округа «Свои ребята» (январь, 2003 г.) предложила отгадать своим юным читателям, как называется «отсталый, грубый человек». Если бы не выпавшие по вертикали буквы, никогда б не догадаться что это – азиат.
В предновогодней передаче (2002 г.) «Как стать миллионером?» (ОРТ) актриса Лариса Голубкина и ее дочь Маша Миронова пытаются ответить на вопрос, в какой русской губернии впервые появилась почтовая марка? Варианты ответа: кавказской, финской, польской, молдавской. Любопытна логика рассуждения молодой девушки Марии: «Кавказ – это неотесанные чурки, там марка не могла появиться, скорее всего, это была Польша, ведь оттуда в Россию шла европейская культура». Оказалось – Финляндия, и миллион рублей ушел искать другого хозяина, но остался осадок у меня, у «чурки», и, думаю, что у многих интеллигентных людей – тоже. Но почему не услышал актрису Машу Миронову филолог Максим Галкин и оставил ее пассаж без должных комментариев?
К какому виду ксенофобии отнести все эти «невинные шалости»? Вполне допустимо – к бытовой. Но кто внедряет в сознание россиян подобные образы «инородцев», ежедневно обрушивая массированный поток безответственный информации шовинистического толка. Абсолютно точно сформулировала Анна Севортян (центр «Панорама») специфику этой обработки мозгов: «Российские СМИ практикуют прежде всего «мягкий» язык вражды, т.е. косвенно, через отдельные выражения, фигуры речи, композиционно формируя стереотипы превосходства одних над другими». Справедливости ради, следует добавить, что часто журналист непредумышленно участвует в этом разрушительном процессе, что, конечно, не является оправданием, потому что безответственность – это тоже определенная форма экстремизма. Трудно объяснить, чем руководствовалась русская интеллигентка Галина Курляндцева, когда сопроводила свой новостной сюжет о похоронах двух юных артистов «Норд-Оста» следующей фразой: «Нет у горцев образа богоматери с младенцем, и нет у них благоговения перед детьми» (ТВС, «Грани», 30.12.02 г.)
«Почему Кавказ всегда воюет? Объелся мясом. Известно ведь, что когда человек ест мясо, ему передается страх и агрессия убитого животного» – вот так «по-аншлаговски» весело резюмирует всероссийский юморист М. Задорнов трагические события на Кавказе («АиФ», № 43, 2002 г.). На страницах этой же газеты через несколько дней после убийства губернатора Магадана В. Цветкова появляется версия преступления, демонстрирующая «тончайшее» знание кавказского менталитета: «Губернатор взял под контроль добычу, переработку и переправку на материк колымского золота. До этого практически весь металл скупался на корню представителями ингушских криминальных структур. За ними даже закрепилось неофициальное название «Ингушзолото», так что одной из версий преступления станет «ингушский след». По существующему в этой этнической группировке правилу к обидчику может быть применен обычай кровной мести. О нем не забывают никогда». Впоследствие, выяснилось, что магаданский губернатор стал жертвой крабово-рыбных бизнес-разборок, совершенно не связанных с «Ингушзолото», но это уже не получило в прессе столь бурного обсуждения и в сознании общества осталась первая громкая информация, сделанная по свежим следам.
Еще дальше в своих фантазиях пошла газета «Завтра» (№ 52, 2002 г.): «Сигналом о начале операции и месте ее проведения (речь идет о захвате «Норд-Оста» – ред.) могло стать официальное сообщение в СМИ об убийстве утром 18 сентября губернатора Валентина Ивановича Цветкова, представляющего в столице северо-восток страны, т.е. норд-ост. На сегодня установлена и прямая связь убийства магаданского губернатора с чеченскими делами. Известно, что он ограничивал деятельность фирмы «Ингушзолото», через которую колымское золото переправляли в Чечню и использовали для финансирования незаконных вооруженных формирований. Вскоре после убийства Цветкова в Москве на проспекте Мира ликвидируют криминального авторитета, который отвечал за транспортировку магаданского золота на Северный Кавказ. Таким образом, убийство Цветкова означало устранение серьезного препятствия на пути финансирования чеченских боевиков, а ликвидация московского посредника лишала ведущих расследование оперативников важного свидетеля, носителя информации о питающем чеченскую войну бизнесе».
В какой-то степени можно согласиться с выводами центра «Панорама», что «на сегодняшний день в российских СМИ Язык вражды продуцируется в первую очередь обществом, а не государством», хотя все-таки возникают сомнения в их убедительности. Речь, конечно же, не идет о том, что ксенофобия поощряется властными структурами, но за ее предупреждение и устранение, прежде всего, ответствено государство, с молчаливого согласия которого националистические установки тиражируются, создается впечатление, что государство заигрывает с националистически ориентированными политиками и идеологами.
«Как трудно быть в России русским!» – такой предвыборный лозунг выбрал себе депутат Госдумы РФ Д. Рогозин. Позволительно спросить у «рупора российской дипломатии», каким народам, по его мнению, в России жизнь – масленица? Лозунг, озвученный Рогозиным – базовый для всей патриотической прессы как трибуны «истинных» защитников русского народа. Суть не в том, что озвученные ими проблемы отсутствуют в стране, опасна тенденция самоизоляции, самообособления русского народа от 160 этносов и народностей России требованием для себя исключительной прерогативы заботы государства. Характерный пример такого подхода – публикация М.С. Уточкина («Советская Россия», 8.05.2002 г.). Размышляя о крушении надежд, возлагавшихся русским народом на Путина, автор перечисляет издержки государственно-экономической и социальной политики, несущие угрозу уничтожения русской нации: подорожание продуктов, недоступность большинству необходимых дорогостоящих лекарств, платные, непосильные для пожилых людей медицинские услуги, безработица, проституция, наркомания. Для автора не важно, что это коснулось в том числе и «инородцев», упомянутых в качестве рыночных «оккупантов», к которым русские вынуждены наниматься на работу. Не забыл упомянуть М. Уточкин и «массовое истребление русского народа бандитами», естественно, большей частью с кавказской наружностью. «Русские на русской земле никому не нужны. Возможно, с этой целью и проводят амнистию уголовников и созданы комиссии по помилованию и отменили смертную казнь, выполняя план «Ост» шестьдесят лет спустя после начала Великой Отечественной Войны». При этом автор сообщает, что он отослал в редакцию копию приложения к гитлеровскому плану «Ост» (от 27 апреля 1942 г.), предусматривающему уничтожение русской нации. Параллель достаточна прозрачна: недоосуществленное дело плана «Ост» продолжают «кавказцы».
Депутат Госдумы Е.Ю. Логинов, участвуя в круглом столе журнала «Русский дом» (№ 2, 2003 г.), рассматривает как серьезный фактор национальной угрозы этнические организованные преступные группировки в России, которые, как он утверждает, «на отдельных территориях России зачастую подменяют институты власти. Приведу один пример, когда средства массовой информации раструбили на всю Россию о том, что в Лужниках русские националисты зарезали азербайджанца. В течение 20 минут там вместе собралось пять тысяч азербайджанцев, все на транспорте с радиостанциями, многие частные охранные структуры – 5 тысяч за 20 минут. Это по численности группировка больше хорошей мотострелковой бригады или бригады внутренних войск. Это ли не фактор угрозы?»
Газета с красноречивым названием «Спецназ России», солидная «толстушка», хорошо раскупаема, проникнута патриотической риторикой, опубликовала серию статей о сталинском изгнании народов СССР с исконных земель. Идеологические установки Игоря Пыхалова, автора публикации «Как выселяли чеченцев» так красноречивы, что не требуют никакого комментария: «Итак, с точки зрения формальной законности, кара, постигшая в 1944 году чеченцев и ингушей была гораздо более мягкой, чем то, что им полагалось согласно Уголовному Кодексу. Поскольку в этом случае практически все взрослое население следовало бы расстрелять или отправить в лагеря. Сталин и Берия, родившиеся и выросшие на Кавказе, совершенно правильно понимали психологию горцев с ее принципами круговой поруки и коллективной ответственностью всего рода за преступление, совершенное его членом. Поэтому и приняли решение о ликвидации Чечено-Ингушской АССР». («Спецназ России» №1 2002г.) Действительно, а что тут мудрить, простая до инфузорности установка: нет народа – нет проблем. Ну бог с ней, с вольной от этических постулатов независимой журналистикой. Господин Пыхалов по сути не любит горцев, они для него – присосавшиеся к телу России слепни с их «традиционным отсутствием трудолюбия и привычкой добывать пропитание разбоем и грабежом». Но когда эти же установки транслируются на широкую общественность учебником «Политология» (М., 1995 г.), рекомендованным для вузов России Министерством Просвещения, тут уже не до иронии. Его автор, В.В. Ильин – человек, судя по всему, образованный (раз сподобился на целое учебное пособие), наконец, как истинный патриот может облегченно вздохнуть, потому что свершилось великое: «сбросив бремя патронажа этнических периферий, Россия развязала руки для долгожданной собственной социальной, политической, индустриальной модернизации». Вот только практика не подтверждает восторг автора, ибо модернизация все никак не наступает. Здесь же, кстати, еще один вопрос к уважаемому политологу: в силу каких исторических причин этнопериферии оказались под патронажем России, и что значат они для обновленной российской государственности? В.В. Ильин видит в национальных окраинах опасность возникновения пятой колонны, поэтому он считает, необходимо употребить все средства для ее нейтрализации. Существует закон державного существования: при потенциальной угрозе целому (нации) страдает часть (этнос, личность), и никуда от этого не деться, и печалиться по этому поводу нет оснований, тем более что в мировой практике масса тому прецедентов, которые в качестве доказательной базы использует Ильин. С началом второй мировой войны этнических немцев в Англии собрали в лагерь на о. Мэн, потом депортировали в лагерь строгого режима в Канаду. США после начала войны с Японией, всех этнических японцев без различия пола и возраста сосредоточили в концлагеря в пустынях. Депортация народов в СССР решала все те же задачи. Еще во время войны с Японией готовилась правительственная база в Поволжье, что вынудило переселить оттуда этнических немцев. Относительно выселения вайнахов, решение было принято правильно, потому что они срывали мобилизацию, проводили диверсии в тылу, грозили вырезать русские и осетинские семьи фронтовиков. Немцами был сформирован в основном из чеченцев и ингушей северо-кавказский легион. Чтоб не держать в тылу армейские части в феврале 1944 года, Сталин принял решение выселить вайнахов с Кавказа. Вот такую осведомленность получат студенты России из рук политолога В.В. Ильина. Здесь бы и вспомнить ему об армии Власова и о том, что российские этносы, в отличии от японцев в США и немцев в Англии выселялись с коренных земель обитания. К тому же, в 1944 году война уже практически велась на территории Восточной Европы, и что очень важно напомнить, на Северном Кавказе немецкие войска дошли только до границ Северной Осетии, где на Эльхотовских высотах им был дан героический отпор. Не получив доступ к грозненской нефти, не одолев Кавказские горные хребты, немцы потерпели здесь судьбоносное поражение, в немалой степени предопределившее дальнейший ход войны. Большой Кавказ с нефтью Баку фашистской Германии не достался. Смогла ли бы Советская Армия осуществить здесь столь решительные военные акции, если бы местное аборигенное население оказывало бы ей в тылу «бандитское сопротивление»? В местах действия фашистской группы «Эдельвейс», заброшенной в горы Северного Кавказа, как раз и проживали высланные в последствии карачаевцы и балкарцы. Если бы эти альпийские народы, хорошо ориентирующиеся в родных горах, действительно оказали бы помощь фашистам, какой исход можно было бы предположить? Ну, допустим, провинились «негодные» чеченцы, ингуши, балкарцы, татары. А что же не пощадили калмыков, которые еще со времен хана Аюки при Петре I ходили вместе с русскими войсками на дагестанцев, кумыков, закубанских черкесов, использовались при усмирении казачьих бунтов. Ан нет, не пощадили былых союзников, тоже депортировали. В контексте подобных идеологических выкладок вполне справедливо уточнить, что же есть тогда геноцид. Международная Конвенция 1948 г. квалифицирует его как деятельность, направленную на уничтожение этноса, причинение его представителям телесных повреждений, создание невыносимых условий жизни, влекущих за собой деградацию народа. Политолог Ильин обязан владеть подобной информацией, и тем более странно, когда философ-публицист С. Кара-Мурза утверждает, что «решением о депортации чеченцев из кипящего кавказского котла «палач» Сталин совершил благодеяние советскому народу» («Манипуляция сознанием», М., 2000 г.).
На самом деле, все эти безответственные «откровения», вырванные из исторического контекста факты и события, тенденциозно сверстанные под нужную для того или иного автора идейную установку, имеют далеко идущие последствия, одинаково трагические для всех народов России.
Если для многих, кто занимается данной проблематикой, она является сферой гуманитарного исследования, то мы, «лица кавказской национальности», в ней живем. Являясь гражданами России, ежедневно, ежечасно испытываем унижение от милицейских проверок, читаем о себе уничижительную информацию в центральной прессе, с экрана телевизора слышим оскорбляющие национальное достоинство монологи некоторых публичных политиков, видим результаты интерактивных опросов на ТВ «Нужны ли России кавказцы?» (ТВЦ) и все же продолжаем ощущать себя полнокровными россиянами, надеясь, что когда-то эта националистическая вакханалия закончится, и демократическая Россия, пройдя трудный путь самопознания, ощутит себя сильной, полиэтничной и многоконфессиональной державой, на чем, собственно, и покоится ее величие и уникальность в мировой геополитике.
Прежде всего, такую надежду вселяет привлечение внимания к проблеме радикального национализма, ксенофобии и нетерпимости в современной России таких неправительственных организаций как Московское бюро по правам человека, Информационно-исследовательский центр «Панорама», Московская Хельсинская группа, Центр развития демократии и прав человека, Фонд защиты гласности, Независимый институт коммуникативистики. Коллективы этих общественных структур уже много лет занимаются данной проблематикой. Благодаря их аналитической работе был проведен мониторинг федеральной и региональной прессы по выявлению Языка вражды в российских СМИ, в результате которого обозначились основные тенденции в обострении национализма в России, а также был собран и систематизирован обширный материал о возможностях правового, этического и нормативного регулирования этой сферы, обобщен и предложен российской журналистике опыт Запада в микшировании ксенофобских настроений. К работе были привлечены компетентные эксперты, наметилась выстроенная система рекомендаций по противодействию незаконным формам политического, и в первую очередь, националистического радикализма. Можно уверенно констатировать, что благодаря усилию этих партнерских общественных организаций, и власти, и обществу, и журналистскому сообществу предложен методологический инструментарий для противодействия Языку вражды в российском обществе.
Причинами укоренения Языка вражды в сознании россиян авторы проекта называют: слабость и разрозненность действий гражданского общества, направленных на его нейтрализацию; отсутствие в нашем обществе традиций морального осуждения ЯВ и как результат – отсутствие общественного диалога по проблеме; заигрывание государства с националистически ориентированными политиками и идеологами; нежелание и непонимание самим журналистским сообществом необходимости создать атмосферу внутри цехового осуждения разжигания национальной и религиозной розни. Эта беспечность и пассивность в оказании противодействия ЯВ наносит обществу невосполнимый ущерб, так как национализм с пугающей быстротой занимает все новые позиции. Таковы неутешительные выводы экспертов мониторинга российских СМИ, сами представители которых, к сожалению, не принимают участие в семинарах, конференциях и круглых столах, проводимых общественными организациями по данной проблематике.
Нет единой позиции в оценках российского экстремизма, да и в самом факторе его существовании в государственных структурах.
«От того, что говорят высшие государственные чины по поводу экстремизма, ощущается тоска и скука, даже не тревога, хотя она была бы уместна. Не очень приятно вслух говорить о том, что подсудимыми на экстремистских процессах являются не тупые погромщики, а менеджеры, студенты экономических вузов, не говоря уже о писателе Лимонове. Рассуждения официальных лиц, включая первое лицо, сводятся к старинному советскому объяснению: будет лучше жить, не будет и экстремизма» (Д. Шушарин. «Консерватор», № 3, 2002 г.)
Утверждая, что современный социальный и государственный организм без экстремизма (исключение: терроризм, массовое уличное насилие) существовать не может, автор рассматривает экстремистские политические проявления как средство поддержания здорового общественного тонуса, потому что он напоминает о существовании тех проблем, которых истеблишмент не хочет замечать.
«Ведь экстремизм, если бы мы попытались дать ему определение, – это стремление разрешить институциональные проблемы внеинституциональным (или часто очень контринституциональным) способом, и потому его миссия – побуждать институты, всегда склонные к самодовольству и стагнации, к самосовершенствованию. Но все это хорошо в тех странах, где власть, состоящая как и везде, из людей достаточно ограниченных, не проявляет излишней гибкости в обсуждении фундаментальных общественных принципов, где власть исходит из того, что нельзя убивать людей за другой цвет кожи, нельзя отнимать собственность, где власть скована столь омерзительной для русских мыслителей политкорректностью. В России сложилась ситуация неустойчивого равновесия, одной из черт которой является существование экстремизма без мейнстрима, маргиналов без истеблишмента, бунтарства без того, против чего направлен бунт. И потому российский экстремизм, левый и правый, – в принципе не может иметь никакого креативного потенциала. Он не станет отправной точкой для upstream, только для downstream» (Д. Шушарин)
Марк Урнов, председатель правления Центра политических технологий, считает, что врагов народа у россиян нет. Российское общество сегодня достаточно терпимо, так что вряд ли стоит говорить о наличии в массовом сознании сколько-нибудь четкого образа внутреннего врага. Антисемитизм в России не выходит за рамки «европейских стандартов», при этом он ссылается на Сеймура Липсета, автора термина «стабильная демократия», который считал, что, если распространенность бытового антисемитизма не превышает 10%, это не подрывает демократических процессов. Широкое общество идею «врага по национальному признаку» отвергает. Нелюбовь москвичей к лицам кавказской национальности существует на уровне «бухтения». Отношение к американцем колеблется, но россияне относятся к ним лучше, чем американцы к нам. Тревогу скорее вызывает бездействие властей в ответ на поведение националистических группировок, например, скинхедов. «Любые организованные манифестации крайних радикалов возможны только в условиях, когда они ощущают себя безнаказанными», – считает Марк Урнов («Консерватор», № 2, 2003 г.)
Иную точку зрения на этот счет высказывает А. Колесников.
«Удивительное дело: оказывается, самого главного русского вопроса – еврейского – вроде как больше не существует. Согласно данным последней переписи населения, евреев в России всего 230 тысяч. Три стадиона среднего размера. Еще более интересно другое: евреев нет, а еврейский вопрос все-таки остался, равно как антисемитизм и даже – для особо продвинутых – антисионизм. «Протоколы сионских мудрецов» еще стучат в сердца патриотов, а «Россию для русских» заказывает более статистически значимое число россиян, нежели общее количество евреев.
<....> Еврейская карта тоже не исчерпала себя. До той поры, пока бывший советский народ продолжает, согласно социологическим исследованиям, осуждать тех, кто покинул Россию и репатриировался в Израиль, пока во всех бедах обвиняется «еврейский компрадорский капитал», окончательным решение еврейского вопроса можно считать исключительно в количественном отношении. Что касается количественной стороны, можете даже протестировать самого себя: если вам кажется, что все вокруг вас евреи и все голосовали за СПС, значит вы по профессии или журналист, или крупный капиталист – то есть этнико-профессиональное меньшинство… (А. Колесников: «Окончательное решение» // «Известия», 12.01.2004 г.)
Что опаснее для страны – красное прошлое или коричневое будущее? Этим вопросом задаются многие здравомыслящие люди в России. И будет неблагоразумно для нашего общего будущего не прислушаться к голосам тех, кто достаточно жестко обозначил современную ситуацию в России. Даже при всей разности политических платформ и гражданских позиций, полифонию оценок сегодня объединяет общая тревога.
«Мы потихоньку фашизеем. Национализм захлестывает Россию. Сегодня почти любая выпивка кончается разговорами о «черных». Вот и мое патриархальное Репино все ощетинилось на Кавказ. Разговор только на эту тему и идет – «хачики» скупили это, «хачики» скупили то. Рестораны – их, рынки – их, стройплощадки – их. А суть ненависти в том, что все эти бесчисленные молдаване, украинцы, азербайджанцы, армяне умеют и хотят работать… Местные же хотят ходить пьяными, праздными, за что и получать деньги.
Да, национализм захлестывает Россию, и самое печальное, что сегодня зачинщиком этого дела является интеллигенция (по профессиональной принадлежности).
Интеллигенты, миленькие мои, давайте уже поймем, что мы делаемся расистами. В том числе и благодаря кино. Какой образ русского человека слеплен сегодняшним отечественным кинематографом? Убийца, жулик, мафиози, бандит, о котором на всякий случай отзываются уважительно. Иначе могут и навестить. А чтоб я над простым российским человеком заплакал, так ведь нет этого. Не любите вы и его, презираете. Да и денег за такое платят меньше.
…Фашизм в Германии начался не на улице, а в Академии художеств». (А. Герман «Мы потихоньку фашизеем» // «Новая газета», 25-27 ноября 2002 г.)
«Идеология авторитаризма, болезненного национализма и милитаризма все шире проникает в СМИ, систему образования, культуру.
Фашизм никогда не был торжеством воинствующих подростков, это всегда движение озверевшего среднего класса. Но фашизм – то не только лом, крушащий демократию, это и средство заблокировать рождение полноценного гражданского общества. Поэтому постепенное приучение России к бесправию, безмолвию, ксенофобии, культу насилия и «простых решений» может сработать потом, когда объективный ход социально-политических процессов приведет к появлению новой демократической оппозиции, когда затрещат по швам бюрократические абстракции в виде «партий власти», «виртуальных элит», казенных профсоюзов. И вот тогда у правящих государственно-монополистических группировок может возникнуть соблазн сделать еще один «правый поворот» – от «управляемой демократии» к «управляемому экстремизму.
Фашизм приходит, когда равнодушная пресыщенная демократия отказывается реагировать на болевые точки.
Мы не знаем, когда начнут произрастать обильно засеваемые семена российского фашизма, но выступить против ползучей фашизации страны надо уже сегодня» (Е. Ихлов: «Тихие шаги фашизма» // «НГ», 1.08.2002 г.)
Через два года после прогноза Е. Ихлова принципиально иной взгляд на эту проблему высказал ведущий полосы «Тенденции» Лев Пирогов на страницах «Независимой газеты».
«Последние пару месяцев средства массовой деградации, как никогда, озабочены проблемой «русского фашизма...
…«Это все потому, что у нас нет гражданского общества!» – чешут бороды телевизионные «аналитики». Неужели правда нет? Счастье какое. Меня как ярого государственника его отсутствие вполне бы устроило. Но не будем преждевременно радоваться. Определимся с понятиями.
…Фашизм же (при всей его исторической несостоятельности и нравственной ущербности, но без кавычек) – это культ личного подвига, культ героя, культ сверхчеловека с одновремненным равнодушным, либо агрессивным презрением к «маленькому человеку» и его проблемам.
Культ подвига – это сильно, особенно для мальчишек. С этим трудно бороться. Поэтому вся послевоенная культура измученной фашизмом Европы была мобилизована на борьбу».
Здесь же состоялась дискуссия на тему: «Что такое «обыкновенный фашизм» и почему нам его навязывают?» при участии музыкального критика Андрея Горохова, медиаменеджера Елены Носовой, историка Романа Ромова и самого Льва Пирогова. Приведем некоторые цитаты из дискуссии.
«…в настоящее время произошла следующая подмена: фашизмом стали называть просто принципиальность и последовательность, настаивание на своей позиции и проведение ее в жизнь. Оттого и хозяин в селе оказывается Пиночетом-фашистом. Потому что он отказывается делать скидку. А гражданское общество – это вампирический вопль о скидке»
«…фашизм – это общество, которое признает, что главные проблемы именно так и решаются – благодаря тому, что находятся люди, не валяющие дурака, а ставящие на кон свою собственную жизнь…»
«... «антифашистский» пафос нынешних идеологов связан с решением впоглне конкретной задачи – дискредитировать в общественном сознании идеал волевого усилия. Сформировать национальный «комплекс вины», как в посленацистской Германии. Внушить мысль, что действие, если оно не направлено на корысть и удовольствие, невозможно. Зачем это им – другой вопрос, однако они это делают. Что им можно противопоставить, когда нет ни народной войны, ни государственного строительства? Когда уже два поколения сторчались от безделья на наркотиках и поп-музыке»
«…проверка простая: способен нынешний фашист на реальную кровную месть? Способен направить «ЗИЛ» с взрывчаткой на позицию врага? Если да – то почему мы об этом не слышим? Если нет, то в России не существует никакого фашизма. Прямым действием занимаются, кажется, только ребята и девчата из НБП, у них есть уже и реальные мертвецы, и реально сидящие в тюрьмах, и покалеченные на всю жизнь. И они, я не сомневаюсь, куда более спокойные, позитивно настроенные, искренние и человеколюбивые люди, чем все наши культурологические фашисты» («НГ», 11.03.04 г.)
«Национализм, ностальгия по-настоящему твердой руке и реально затянутым гайкам, оказывается единственным, при этом фактически официально благословленным выходом для недовольства.
Сегодняшние либерал-интеллектуалы наступают на те же грабли, что и их представители сто лет назад. Только тогда, в конце XIX – начале XX века либеральные писатели справедливо оправдывали народовольческих эсеровских бомбистов, а нынешние взялись воспевать «возрождение в Чечне Российской Армии». Заканчивают и те, и другие одинаково – ужасом перед грядущим хамом» (П. Арчвадзе «Либеральный экстремизм» // «Новая газета», № 40, 2002 г.)
«Совершенно очевидно, что воинствующий национализм в России, – хорошо спланированная и продуманная составляющая государственной пропагандистской машины. Сколько пришло во власть на гребне шовинистической истерии. Кроме того, обвиняя «пятую колонну» во всех бедах России, можно легко отвлечь народ от реальной ситуации в стране» (Отто Лацис, «Новые известия», № 14, 2003 г.)
«Сегодня этническая экспансия в России есть целенаправленная политика российской власти», – утверждает Максим Руднев в газете «Завтра». Говоря о том, что чеченцы и азербайджанцы чувствуют себя хозяевами в России с молчаливого согласия властей, автор публикации объясняет «истинные» причины превращения России в «этнический заповедник».
«В налаживании потоков миграции, кроме «трудовых» и «демографических» интересов, государственная власть в России преследует и свои собственные политические цели. Одной из задач подобной миграционной политики является разжигание ненависти коренных граждан к заезжим инородцам. Помимо создания властью условий для захвата мигрантами жизненного пространства Русских, идет усиленная пропаганда вражды и ненависти к «черным» через центральные газеты, телевидение, кино. Зачем?
Во-первых, наличие в стране фактора ненависти, стоящего особняком от официальной государственной власти, позволяет ей в любой момент начать с ним виртуальную борьбу, зарабатывая баснословны политические дивиденды. И чем крепче ненависть – тем баснословней дивиденды. Путин победил на президентских выборах, развязав войну с «террористами». Если сегодня верховное руководство страны начнет действенную борьбу с мигрантами, то народ простит ему даже развал собственного государства.
Во-вторых, культивируя ненависть к кавказцам, правящие круги под угрозу народной расправы всегда могут выставить вместо себя ими же завезенных «зверят». По принципу: ненавидят не тех, кто виноват, а «кого легче достать».
Сохранение русской нации всегда было исключительно прерогативой русских. Так почему мы должны ждать для себя какого-то гуманизма от нынешних хозяев страны – Чубайсов, Абрамовичей, Мамутов, Фридманов, Авенов, Хапсироковых? Они действуют так, словно у них есть своя, отличная от нашей, родина, свой народ, своя вера и свой гешефт. А русские, татары, башкиры – все коренные народы России – для них, похоже, то же самое, что для белых негры в Африке. И дело не в чеченцах, азербайджанцах, таджиках, китайцах. Не будет их – будут турки, арабы, латиносы: те, кто работает много, а довольствуется малым… И не бунтует, поскольку не у себя дома» («Легализованная ненависть» // «Завтра», № 14, 2003 г.)
«Использовать реакционные правые настроения бедствующего или, наоборот, процветающего (конкурирующего в бизнесе с кланами нацменов) населения пытаются сегодня многие. Неповоротливость националистического мышления легко контролируется. И свести проблему перераспределения благ в РФ к национальному фактору хотелось бы многим – в первую очередь тем, кто в этом перераспределении участвует. Праздничные «перетяжки» на улицах Москвы в дни «независимости» – «Слава России!» (самое распространенное скиновское приветствие), активное использование дореволюционных символик подтверждают то, что, как и в ельцинские времена, Кремль националистов не торопится хоронить, а держит наготове – для нейтрализации «красных»...» (И. Краснов: «Глядите вправо: проезжаем «белых» // «Независимое обозрение», № 25, 2003 г.)
Разноголосые мнения читателей по проблемам национальной нетерпимости регулярно представлены в подборках центральных газет. Вот одно из редакционных писем в «Независимую газету» (03.04.2003 г.):
«Русский фашизм дал ростки, имея мультивекторный толчок от:
1). внешнего воздействия с Запада,
2). внутренней оппозиции из космополитов, некоторых почвенников-славянофилов, отдельно взятых православных кругов, определенного рода русских элит, не входящих в перечисленные выше категории.
Русский фашизм был на руку тем, кто видел в «нерусского происхождения конкуренте» жесточайшего противника и обращался с ним так, как подобает поступать с «врагом, который не сдается».
При этом общественное внимание было отвлечено от такой не менее горячей темы для России, как антисемитизм.
Пока ловили чеченов, аварцев, карачаевцев и грузин, некоторые другие успели извлечь всевозможные выгодны из подобного беспредела.
Развели… как русских вас опять…»
Свой взгляд на последствия распространения русского национализма обозначил В. Федоров, директор Центра политической конъюнктуры России («Консерватор», № 3, 2002 г.):
«…Русское националистическое течение у власти никогда не было, поэтому его опасность для россиян далеко еще не очевидна, но в перспективе именно воинствующий русский национализм, отрицающий многонациональную сущность РФ, ставящий этническое начало выше гражданского, – это самая опасная угроза для России. В условиях постсоветского идеологического вакуума именно такая идея берется на вооружение. Национальное самосознание русского народа находится в стадии надлома, поэтому болезненно гипертрофированный русский национализм имеет широкое распространение. В ближайшем будущем мы увидим еще больший рост этого явления. Оно выйдет из подполья и выльется в большую политику, включая парламентскую, и тогда игрушечный националист Жириновский покажется верхом цивилизованности».
Этот более чем неутешительный прогноз подтвердило время. После трагедии на Дубровке в России с новой силой усилилась ксенофобия, особенно по отношению к кавказцам. Россия получила вызов, который неизбежно диктовал обществу необходимость консолидации, ведь горе одинаково затронуло всех, независимо от национальности и вероисповедования. Казалось, после пережитой трагедии обществом и властью, прежде всего, будут пересмотрены некоторые ориентиры национальной политики. Если до сих пор на проявление ксенофобии общество не реагировало, а власть закрывала глаза, то трагедия «Норд-Оста» отчетливо продемонстрировала как становятся все равны перед смертью: и мусульманин, и православный, и русский, и кавказец – ведь в заложниках оказались все. Но произошло обратное. С новой силой, с еще большей агрессивностью мы разделились по обе стороны баррикад, поиск внутреннего врага обострился, получил новый виток, и уже вполне респектабельные общественно-политические издания приняли активное участие в этом процессе. Особенным усердием отличились общенациональные телеканалы. Голоса национал-патриотов и некоторых демократических журналистов уже почти слились в единый хор.
Наметился странный парадокс: чем больше укрепилось влияние государства на СМИ, тем жестче обозначился в них Язык вражды, тем больше появилось ксенофобских публикаций и расистских монологов. Ведь совершенно очевидно, что в России главным олигархом в области производства и распространения информации является государство, которому принадлежит более 70% СМИ, более 80% типографий и передающих телерадиоцентров (добавьте к этим цифрам влияние власти на остальную часть через бизнес-структуры). Так что же мешает задействовать весь этот колоссальный ресурс на межэтническую консолидацию?
Теракт в Театральном центре так и не стал для России «моментом истины». Сложившуюся атмосферу шовинистически-имперского стиля в обществе определил В. Шендерович.
«Волна русского патриотизма в 41-45 гг. была праведной и святой. Потому что страна воевала против захватчиков. А сейчас кто на нас нападает? Против кого мы? Где война? Где оккупанты? Против кого боремся?
«Норд-Ост», названный терактом – это не теракт. Само это название – часть большой лжи. В Генштабе предполагали, что мы в Чечне будем мочить, а здесь у нас будет культурная жизнь. Выяснилось, что так не бывает… Вообще, это не имеет отношения к теме патриотизма. Это ксенофобия, которая специально подпитывается государством. И теперь, казалось бы, вполне интеллигентные люди открыто говорят, что им не нравятся чеченцы и так далее…
Если мы говорим о патриотизме как о любви к своему – это естественное и прекрасное чувство, которое не нуждается в том, чтобы кричать об этом на улице. Ты же не просишь денег, чтобы воспитать в себе любовь к своему ребенку? Но есть патриотизм, который подпитывается нелюбовью к чужой культуре, и это уже ксенофобия. И если вы вглядитесь в основу нашего квасного патриотизма, то увидите, что он замешан на ксенофобии!» В. Шендерович («Консерватор» № 1, 2003 г.)
Легко быть патриотом мощной, сильной державы. Тяжело любить слабую Родину, потерявшую былую силу, военную мощь и политическое величие. Но Россия обладает некой притягательной силой, и как бы не выталкивала она своих детей в дальние и ближние зарубежья, тоскуют они, тянутся к ней, прощают ей обиды, хотят быть под ее теплым уютным крылом. Наверное, в этом и есть феномен русского, российского патриотизма. Но что-то не так с этим понятием в нашем королевстве. Наш патриотизм все явственней меняет цвет. Из кумачово красного он становится ощутимо коричневым. На самом деле он должен иметь цвет зеленых русских просторов, белоснежных вершин Кавказа, прозрачно-чистых сибирских рек, ковыльно-желтых южных степей, – вот это и есть истинный российский патриотизм! Да простят мне коллеги столь пафосное утверждение, списав его на восточный стиль и кавказскую эмоциональность, но именно таким (пока!) представляется русский патриотический Дух инородцам. Предостережения о том, что этнический русский национализм может быть востребован обществом, прозвучали еще в эпоху Ельцина, когда Россия оказалась перед необходимостью формирования национальной государственности и новой национальной идентичности.
«Русский фактор» в российской политике» – доклад под таким названием был подготовлен Департаментом политических проблем Фонда «Реформа» под руководством Андраника Миграняна при участии Алексея Ельманова, Андрея Рябова, Валерия Соловья. Основные его материалы опубликовала «Независимая газета» (№ 6, 2000 г.). Впервые прозвучал научный анализ роли русского народа в постсоветском политическом пространстве, основной вывод которого составляло утверждение, что «политическая и социальная стабильность России, ее настоящее и будущее, в значительной мере зависит от самочувствия русского народа, т.к. он остается количественно преобладающим в демократической России (85%). Его историческая роль в создании государства ведущая, значительно влияние русской культуры и языка на другие народы в составе России». По мнению авторов, именно русский народ наиболее пострадал в советский период, т.к. империя СССР денационализировала русский этнос как никакой другой. И хотя «бремя служения империи и тяжесть ее поддержания» лежало именно на русских, никаких льгот и преимуществ они не имели. «СССР погиб во многом потому, что русские не захотели его держать. Бремя империи подточило жизненные силы русской нации, и она встретила его разрушение не без горечи, но и без сопротивления».
В докладе подробно анализируются причины и последствия расчлененности русской нации, т.к. после распада СССР 25 миллионов этнических русских оказались за пределами России. Постперестроечное время поставило на повестку дня задачи обретения новой идентичности России, национальной консолидации, утверждения ее нового места в мире. Но поскольку проблема формирования национального государства и российской нации до сих пор так и не стала предметом широкой общенациональной дискуссии, инициатором которой должно стать само государство и общенациональные СМИ, сформировался националистический дискурс, который в числе политических врагов, мешающих обустройство России, обозначает инородцев и западную демократию. Именно либеральная интеллигенция, стоящая во главе демократического движения, боится, что апеллирование русских националистов к великодержавному началу русского национального сознания вернет Россию к империи. «Усилиями демократических масс-медиа, которые поощрялись и направлялись некоторыми высокопоставленными политиками, была развернута крупномасштабная пропагандистская компания по диффамации русского национализма и его компрометации в общественном мнении». К тому же русские националисты сами дают для этого достаточно поводов ксенофобией, кавказофобией и т.п. «В идеологию российского суверенитета демократическое движение вкладывало смысл формирования западной модели нации-государства, намеренно игнорируя и подавляя прежде всего русскую этничность. Национализмы в других советских республиках, а также в российских автономиях, российскими демократами поддерживались и даже поощрялись, поскольку рассматривались как барьер против русского национализма». Все это немало способствовало тому, что протестно настроенная против уродливой капитализации страны значительная масса русского этноса пока предпочитает коммунистов, а русский вопрос в современном политическом дискурсе России отдан на откуп таким одиозным личностям как В. Жириновский.
«Хотя влияние русского национализма на политику ограничено, и он не стал субъектом политического процесса, усиливающиеся в обществе националистические и государственнические настроения представляют собой важный фактор, который государство и политические силы не могут игнорировать. В настоящее время наибольшего успеха в мобилизации патриотического ресурса добился президент Владимир Путин. Однако для закрепления и развития достигнутого результата он должен продемонстрировать эффективность и целеустремленность новой власти, ее способность ответить на чаяния общества и его значительного национал-державнического сегмента. Нынешней властью продвигается концепция усиления роли государства, надэтнического патриотизма и формирования политической нации. Она приемлема для большинства общества как стратегическая цель, но лишь в том случае, если будет создано дееспособное государство, проводящее успешную стратегию модернизации.
Патриотизм и умеренный национализм могут стать важным политическим ресурсом новой власти. При этом «русский фактор» будет использоваться ею дозировано и исключительно инструментально – для легитимизации и консолидации режима. Фактически это означало бы, что власть взяла на вооружение концепцию надэтнического «гражданского» национализма. Этнический русский национализм ожидает в этом случае незавидная участь: отдельных его представителей кооптируют во власть (исключительно на второстепенных позициях) для придания ей патриотической окраски, «конвенциональных» националистов используют в качестве клаки, радикальных – будут по-прежнему маргинализировать и даже, возможно, подавлять. Используя патриотический ресурс, власть одновременно постарается позаботиться о том, чтобы у нее не было на этом поле серьезных конкурентов.
…Поскольку либеральная и коммунистическая идеология в России «отыграны» и в значительной мере исчерпали свой ресурс, то, скорее всего, именно этнический русский национализм (вероятно, в сочетании с идеей социальной справедливости), причем в наиболее жесткой версии, будет востребован обществом и выйдет на первый план в ситуации национальной катастрофы, неизбежно сопровождающейся усилением внешнего давления на Россию».
Авторы доклада оказались правы в своем прогнозе: «этнический русский национализм» за прошедшие с момента подготовки доклада последние три года, действительно, вышел «на первый план», поскольку главные проблемы сформированного к исходу первой половины 90-х годов националистического дискурса так и не решены до сих пор в российской политике. В данном случае нас интересует проблема формирования новой национальной идентичности.
«В сознание граждан России внедрялась формула «не русский я, но россиянин», рожденная отнюдь не русским поэтом. Власть попыталась пойти по западному пути строительства «политической нации», в которой гражданско-государственная идентичность («российскость») превалирует над этнической. Эта модель была далеко не чужда и советской матрице, которая, как уже отмечалось, всячески подавляла этничность, редуцируя ее к политическим формообразованиям (Советам) и к социальному аспекту, намеренно разводя понятия «нации» и ее «духа» (языка, культуры, традиций, эстетических и этических ценностей). Однако реализация внешне привлекательного проекта в современных российских условиях выглядит проблематично. Причем отнюдь не только в силу традиционно острой чувствительности нерусских народов, но и по причине сложности, динамичности, открытости и разновекторности тенденций русского массового сознания». («Русский фактор» в российской политике» // «НГ», № 6, 2000 г.)
Рассматривая трансформацию политической стратегии в национальной сфере, Эмиль Паин, генеральный директор Центра этнополитических исследований, приходит к тревожным выводам.
«Все более отчетливо проявляется курс нынешнего политического истеблишмента России на сочетание ограничительно-запретительной политики по отношению к национальной элите нерусских народов с усилением охранительной политики по отношению к этническому большинству. Так, наряду с законом, запрещающим этническим меньшинствам использовать иную графику, кроме кириллической, в Государственной Думе принят (но пока еще не утвержден Советом Федерации и президентом) Закон «О русском языке как государственном языке России», который трактуется многими политиками как символ главенства русского языка и русского народа. В Думе подготовлен и активно обсуждается также проект закона «О русском народе», обсуждается идея пересмотра Концепции государственной национальной политики, принятой во времена Ельцина, и прежде всего замена принятой там формулы: «все коренные народы России являются государствообразующими» на идею исключительности – «русские являются государствообразующим народом России».
Включилась в это переосмысление национальной политики и Русская Православная Церковь. Она все настойчивее проводит в жизнь идею иерархии конфессиональных и этнических общностей. На вершине – «государствообразующий православный народ», второй уровень – так называемые «традиционные религии» (ислам, буддизм и иудаизм, далее идут нетрадиционные религии (католицизм и протестантизм) и исповедующие их этнические общности, и, наконец, все прочие конфессии и этнические общности. Таким образом, «вертикаль власти» может быть полностью сопряжена с вертикалью этноконфессиональных общностей. Вырисовывается картина, до боли знакомая по советским временам, – но страна изменилась, и легко себе представить, как на «вертикаль» в Центре ответят подобными же иерархиями республики. На вершине одной из них может оказаться татарско-мусульманский «старший брат», на другой – буддистско-калмыцкий, и т.д. Вместо интеграции России мы получим множество очагов напряженности, и понятно, что укреплению Федерации это способствовать не будет.
«Все это нисколько не повышает защищенность какой-либо этнической общности, в том числе и этнического большинства, а лишь взвинчивает этнические страхи. Уровень тревог среди представителей этнического большинства все возрастает, и сегодня он выше, чем у представителей меньшинств. Важно и то, что уровень этнических страхов, фобий у русской молодежи выше, чем у лиц старшего возраста.
Если все это приведет к росту и активизации русского национализма как идеи политического доминирования, то можно не сомневаться, что в ответ будет расти национализм этнических меньшинств. В этом случае этнополитический маятник совершит полный цикл колебаний, и нас будет ждать новый взрыв межэтнических конфликтов. Причем в худшем варианте, чем тот, который проявился в конце 80-х – начале 90-х годов. Тогда национальные движения меньшинств развивались под демократическими лозунгами. Ныне же более вероятно сочетание этнического национализма с религиозным фундаментализмом. И дело здесь не только в общем росте религиозности российского общества, сколько в разочаровании этнических меньшинств демократическим движением в России и на Западе». (Э.Паин. «Независимая газета», 27.05.03 г.)
Отмахнуться от растущих национально-патриотических брожений в обществе, свести их на обочину общественно-политической жизни, даже при всей «крикливости» и маргинальности некоторых идейных лидеров этих движений, значит, не понимать, до какой степени накалилась эта критическая масса. Достаточно зайти на сайт газеты «Завтра» и почитать отклики на вопросы, поставленные А. Прохановым: «В чем разгадка русской летаргии? Как вывести людей из спячки? Где тот набат, от которого, словно в сказке, очнется великий народ?» Вот только некоторые из огромного числа ответов. Их прислали обычные граждане России, которых не слышит и не хочет слышать центральная пресса, которые не интересны федеральному рыночному ТВ и уж тем более малоинтересны «слугам народа» в выборное межсезонье. Это голос «маленького человека» России, который ищет свой путь в запутанных политических лабиринтах новейшей истории нашей страны. И к нему нужно прислушаться.
«Soviet. Загадки, скорее всего, нет, т.к. безволие русского народа (и не только русского, но и всего советского народа) объясняется его недалекой историей. По-видимому, советская система имела ряд недостатков, одним из которых являлось полное доверие правительству, партии и т.д. У нас не было того комфорта в быту, который развивался в капмире и делал то общество «обществом потребления», но мы были уверены в «завтрашнем дне», наши дети могли и должны были получить образование, на профилактических медицинских осмотрах нас насильно заставляли выявлять болезни и самые опасные принуждали лечить (бесплатно), мы были уверены, что наши правители не нанесут урон безопасности страны (по крайней мере намеренно)…
У нас пропал иммунитет. Мы не смогли определить момент, когда власть смертельно заболела. Мы потеряли свою страну в 1991 году, мы окончательно погибли в 1993 году. Сейчас оставшиеся в живых учатся жить в чужой стране по чужим законам, которые написаны не для нас. В этой стране «достоинство просит подаяние», «ложь глумится над нищетой», и русский человек, который никогда не жил по законам менял и ростовщиков, не сможет быстро переварить эту систему.
В. Ураган. Россия больна. А лучший способ пережить болезненные муки – это спать. Спать крепко. Глубоко уйти в сон и забыть о реальности. Но Россия проснется. И это будет великое пробуждение. Увы, но у нас только два пути. Либо медленно умереть во сне. Или скопить силы и возродиться.
Voltchina. Мне видится решение проблемы спячки только в проявлении воли Божьей. Национальное Русское унижение должно дойти до своего апофигея (еще не дошло), тогда должен появиться Лидер, способный заключить союз с крупным русским (национально ориентированным) капиталом, как это сделал А. Г. в Германии в свое время.
Без мощного финансирования спячку у «ящика» и бутылки не прервать. Все разрозненные национальные группы и партии могут быть объединены только мощной волей Лидера и его харизмой, каковые качества его – опять же в руце Божьей. В старой России таким лидером всегда бывал обозначен Царь, что решало проблему национального единения. Возможно, возрождение Империи могло бы произойти на волне. Национальной революции, но не в виде копии немецкого нацизма, а как результат последовательной и скрупулезной работы по собиранию Русского самосознания по крупицам.
ZZ. Народ раздроблен и не организован, в его голову вносится хаос трудами оперативников, переодетых в монархистов, казаков с лампасами, чернорубашечников из РНЕ, нацболов из НБП и прочих ряженых. Любую организацию, которая будет в самом деле сплачивать угнетаемый народ и угрожать власти, – сметут с лица земли в одно мгновение, окрестив Иродом. Оккупационная власть действует по принципу «разделяй и властвуй». Мы – разделены. Они – властвуют.
Есть и другая причина нашей пассивности. Она кроется в глубинах русского подсознания. Неоднократно обманутые нашими вождями, мы не хотим в очередной раз оказаться в дураках, восстав, как восстали в октябре 1993 года, не зная, что это было не восстание, а вторая, после форосской, грандиозная провокация.
Anti. Как патриоты достигнут своих целей, какими методами? Могу лишь высказать мнение, что необходимо отказаться от навязанных кремлевскими демонами игр в честные выборы. Существующая система не позволит патриотам будь то коммунисты или монархисты, или еще кто, прийти к власти.
Для этого необходимо искать иные пути…
Amber. Русские спят, потому что запутались в терминах. Сергей Нилус винил сионских мудрецов и называл их антихристом. Коммунисты винят империализм, антиглобалисты – глобализм, националисты – либерализм. И пока не будет единства в терминах, русские 1000 лет будут блуждать на кладбище терминов разных исторических эпох, отвлекаясь на миражи «фашизма», «демократии» и прочих фантомов.
Русский сон закончится, а миражи и фантомы исчезнут, как только каждый русский, будь то коммунист, антиглобалист или националист, перестанет быть патриотом отдельно взятого исторического периода России.
Konstant. Вопрос выглядит легким. Но ответ не найти некому. Из какого народа нас сложили-слепили и для какой цели? И от Емели не отмахнуться. И от Ильи Муромца не отказаться. Зачем сказали, что все богатеи на новой Руси – евреи, а правители – немцы? Глянул мужик: гости смышленые, без хозяина не пропадут – и на другой бочок. Убили правдой Ивана.
Shaturin. Нашу главную беду всякие умники называют «автомизированностью общества», а по простому – всяк за себя… Строго говоря, население России все в меньшей и меньшей степени может называться обществом. Поэтому и получается такое: когда приходит, вроде бы, общая беда, – всем все равно; она только и приводит к тому, что миллионы людей каждый в одиночестве «топит горе в стакане под новую серию «Ментов» и хохмы «Аншлага». Что говорить, само понятие «социальной активности» в России опоганено нынче – это всегда, так или иначе, стремление встать выше другого (деньгами или властью). Активна у нас на родине, получается, только «братва»…
Лично мне кажется, что газета «Завтра» могла бы освоить принципиально новый вид деятельности: налаживание связей между уже существующими национально ориентированными «проектами». Я уверен, что в России немало людей, которые пытаются сделать что-то вопреки ситуации (не все же водку пьют): это может быть бизнес, ставящий иные цели, кроме «обувания» близких и покупки «Мерседесов», частный детский дом, объединение ветеранов, творческие клубы – все, что угодно.
Вот и я надеюсь на то, что рано или поздно станет возникать инфраструктура подобных «первичных ячеек» (как в старину говаривали) национального движения. Или, иначе говоря, начнется формирование этой самой «национальной элиты» – т.е. сообщества людей, способных брать на себя ответственность». («Завтра», № 22, 2003 г.)
Последнее десятилетие показало, что именно СМИ приняли активное участие в раскачивании российского многонационального ковчега. При этом ни в одном этнорегионе нет подобного высокомерного шовинистического чванства и столь презрительных оценок русского народа, как это позволительно по отношению к инородцам в Москве, где национальная нетерпимость ощущается особенно остро. Самое страшное, что все это обрушивается на целое поколение юных россиян, не привитых инъекцией интернационализма. По информации Марии Герасимовой (центр этносоциологии «Диаспора»), молодые русские оказались натуральными ксенофобами. Только 60% русских подростков думают, что все народы должны иметь в России равные возможности для сохранения своего языка, религии, обычаев; лишь 46% полагают, что все существующие в России религии должны быть равноправны; 49% этих потенциальных избирателей считают, что представителей некоторых национальностей не должно быть в правительстве; 38% не считают разжигание межнациональной розни преступлением, за которое надо наказывать; 64% (!) подростков говорят, что надо бы ограничить проживание в Москве представителей народов Кавказа и Средней Азии; 39% – что коренные народы России должны иметь преимущества перед некоренными. И еще русские школьники без стеснения называли тех, к кому они относятся хуже, чем к другим: для 17% опрошенных это оказались евреи, на втором месте – «негры» (14%), затем «кавказцы» (10%), потом идут грузины, чеченцы и китайцы («Консерватор»). Аналогичные исследования провел Институт этнографии и антропологии РАН в школах Москвы. Результаты его показательны и тревожны, так как мировоззренческая позиция этих шестнадцатилетних подростков, закладываемая сегодня, через два десятка лет будет определять этнопсихологическую обстановку в Центре России. «Лицо кавказской национальности» ассоциируется у них с преступным и невежественным. 73% опрошенных юных москвичей оценивает многонациональность столицы отрицательно. Вот только некоторые фрагменты суждений, которые приводит старший научный сотрудник института В.К. Малькова: «В Москве полно людей нерусских, конечно, русских большинство, но есть и другие, особенного много кавказцев. Эти кавказцы зарабатывают здесь, в Москве, больше денег, чем наши русские. Вообще кавказцы лучше приспособлены к жизни, они зарабатывают деньги на торговле, особенно на некачественной водке», «Кавказцы в Москве держатся друг за друга и потому они засели у нас всерьез и надолго, перетаскивают к себе разных близких с Кавказа». Кстати, одним из источников их представлений подростки называют СМИ.
Не менее тревожную информацию дает аспирант факультета психологии МГУ П.А. Черкасов. Он отмечает интересную деталь: в сознании москвичей стереотип о представителях народностей Кавказа во многом коррелирует с образом чеченцев. Кроме чеченцев наиболее активно упоминались те народы, которые либо живут близко от зоны конфликта, либо непосредственно граничат с Чечней. Оценки кавказцев сводились как к агрессивным, завистливым и необразованным. Справедливости ради надо отметить, что те из опрошенных, кто позитивно оценивал представителей Кавказа, в числе их положительных черт выделили гостеприимство, соблюдение традиций, смелость и гордость за свой народ. При этом образ американца, который также предлагался для оценки, оказался куда более положительным, чем россияне-кавказцы. Ну что тут скажешь, замечательную плодородную почву взрыхлили псевдопатриоты в юном, неокрепшем сознании нового поколения, только как бы это бумерангом не вернулось обратно, разорвав нацию высокомерным, чванливым этническим хамством. Если джинн выпущен из бутылки, трудно вернуть его обратно. Пока есть еще время покрепче завинтить пробку, главное – захотеть это сделать! Как бы ни разнились цифры социологических исследований по теме ксенофобии в России, все они давно уже переваливают за цифру в 50%. По последней информации ВЦИОМ около 70% респондентов разделяют лозунг «Россия для русских». Их воспитали наши СМИ, социально-экономическая ситуация в стране и отсутствие национальной политики.
Демонстрация открыто националистической установки большинства россиян особенно тревожна на фоне постоянного притока мигрантов в страну. Если в ближайшее время не произойдет цивилизованного решения миграционных проблем, борьба с русским национализмом и правым экстремизмом зайдет в тупик, ведь, как справедливо замечено, «скинхеды – это не в последнюю очередь реакция населения на образ бандита с Кавказа, усиленно формировавшийся в общественном сознании военными и криминальными теленовостями».
В ходе подготовки к парламентским выборам Минюстом были зарегистрированы более 20 партий с откровенно националистическими программами: Всероссийская политическая партия «Святая Русь»; Политическая партия «Великая Россия»; Монархическая партия России; «Союз патриотов России»; «Казаки России»; Русская православная партия; «Возрождение Святой Руси»; Национал-социалистическая партия России; Самодержавная соборная партия «Союз веры и труда»; Национальная партия России; Народно-монархическая партия России; «Национальный фронт»; «Единая нация»; Народная казачья партия; Российская монархическая партия; «За Русь Святую». В ходе предвыборной гонки многие сошли с дистанции как самостоятельные образования, но сами члены этих организаций не растворились в пространстве, они влились в другие партии и блоки. Прочно заняла свое место в российской политической жизни Национально-державная партия России, один из пунктов программного документа которой гласит: «К высшим государственным должностям не должны допускаться нерусские и породненные с нерусскими лица». И хотя НДПР не была допущена к выборам, более того, Минюстом было принято решение о ее ликвидации, учитывая снижение рейтинга коммунистов, раскола в их рядах, эти новые партийные образования вполне могут пополниться националистически настроенным электоратом, который до сих пор КПРФ удерживала в консервативных рамках. В интервью газете «Завтра» (№ 52, 2002 г.) один из лидеров ЛДПР А. Севастьянов сказал: «Рейтинг КПРФ зашкаливает за 35-40 %, но КПД этой партии необычайно низок. Причина этого – отказ от всякой формы нелегитимной борьбы. Когда Зюганов заявил о лимите на революции, он похоронил себя как политик… в общей сложности мы создали инициативные группы в 76 регионах… и намеренны создавать отделения нашей партии во всех странах СНГ и Прибалтики. Мы уже имеем предложения из Белоруссии и Украины, и уверены – впереди у нас большие перспективы». В распоряжении национал-патриотов такой благодатный регион России, как Кубань, где губернатор А. Ткачева занимается активной зачисткой Краснодарского края от инородцев: «Определять, законный мигрант или незаконный, можно по фамилии, точнее по ее окончанию. Фамилии, оканчивающиеся на «ян», «дзе», «швили», «оглы», незаконные, так же как и их носители». Видимо, именно в таком лидере нуждаются патриотически настроенные движения. Поздравляя его с днем рождения, газета «Завтра» (№ 52, 2002 г.) пишет: «За громкими и тревожными событиями, за всеобщим вниманием к росту «заоблачного» рейтинга президента завзятые политаналитики, похоже, не заметили, что на Юге России уверенно набирает политический вес молодой губернатор Кубани Александр Ткачев. Это политик… не от политики, не от московской тусовки, не от парламентских и митинговых словопрений, а от земли, от жизни, от глубинных людских забот и интересов.
В его лице мы имеем не только национально мыслящего и национально действующего политика, но и успешного хозяйственника. И если ему хватит воли, то во властной российской элите наконец-то появится лидер нового типа, которого давно ждут русские и другие коренные народы России». Как будут строиться отношения губернатора Ткачева и национал-патриотов после того как неожиданно господин Ткачев поменял политическую ориентацию и стал приверженцем «Единой России», пока прогнозировать сложно. Думаем, что в качестве кадрового резерва, с одной стороны, и в качестве базисной опоры, с другой, эти два «одиночества» все же будут иметь друг друга в виду.
Как победу общественного мнения правозащитники рассматривают аннулирование Минюстом решения от 19.05.03 г. о регистрации НДПР, называющей себя «защитником русского народа», которому идеологи партии хотят «вернуть право на самоопределение» (свой проект они назвали «Национализм с человеческим лицом»). Однако, до сих пор большинство ее региональных отделений продолжают работать в прежнем режиме. По утверждению директора Московского бюро по правам человека Александра Брода, отделения партии работают в сорока регионах России.
«Ликвидировать их можно только в судебном порядке по искам местных отделений Минюста, но они не спешат эти иски подавать. Начальник пресс-службы Минюста Александр Калягин подтвердил «Новым Известиям», что ликвидация региональных отделений партии находится в компетенции регионов. И пока что процесс пошел только в Великом Новгороде, где городская прокуратура предъявила главному редактору местной партийной газеты «Русское вече» Павлу Иванову обвинение по статье 282 УК «разжигание национальной розни».
В Министерство печати и Генпрокуратуру правозащитники направили письма по поводу ряда провокационных, ксенофобских публикаций в центральных партийных газетах «Русский фронт» и «Национальная газета», требуя их закрытия. Однако вплоть до последнего времени никаких мер к партийным органам НДПР принято не было». (А. Колесниченко: «Избирательная юстиция» // «Новые известия», 30.07.03 г.)
Более того, с тех пор активность Александра Севастьянова ничуть не поубавилась, а, скорее, наоборот, получила новый виток развития. Именно он стал вдохновителем Всероссийского конкурса школьных сочинений на тему «Что значит быть русским сегодня», итоги которого были в мае подведены в Московском гуманитарном университете – бывшей Высшей комсомольской школе.
«Мы хотели заставить все молодое поколение русских людей на всем пространстве бывшего СССР задуматься, что значит быть русским? – сказал на торжественной церемонии вручения призов председатель жюри конкурса Александр Севастьянов. – Этот вопрос наверняка побудит обратиться за советом и к старшим – папам и мамам, бабушкам, учителям, которым тоже невредно подумать, наконец, на эту тему.
Для стимуляции раздумий г-н Севастьянов предложил и солидные призы победителям – $2000 за первое место. Деньги для школьников из провинции фантастические, а поэтому за перо взялись свыше 600 школьников. Кроме того, для направления дум подрастающего поколения в нужное русло оргкомитет конкурса стал высылать всем участникам и бандероли со свежими номерами «Национальной газеты», и брошюры – например, на вручении призов всем школьникам раздали книги «Права русского человека» и «Библейское рабство». Главы: «О сионистских реформах русского языка», «Преступность христианства», «Ложь, убийство и евреи»…
Что ж, подобные мысли оказались близки и некоторым авторам. Например, 16-летний школьник из Брянска Андрей Поляков прислал объемное творение из восьми частей, за что и получил приз.
«Нас, русских, унижают, оскорбляют, гонят, убивают, пытают, хотят резко уменьшить рождаемость русских детей. Хотят растоптать нашу русскую культуру, сделать нас послушным рабским народом, – пишет Андрей Николаевич. – Кто-то из моих друзей даже всерьез сказал: «Надо создавать партизанские отряды из добровольцев и пробираться в бывшие республики СССР, чтобы спасти оставшихся там русских!» Эта мысль была близка нам всем, ибо наши деды и прадеды во все времена партизанили в брянских лесах, громили половцев, хазаров, татарву…»
Остается непонятным, какое отношение имеет Московский гуманитарный университет к этой пропагандистской акции.
– А что в этом плохого? – вопросом на вопрос ответил Валерий Луков, заместитель ректора МосГУ по научно-исследовательской работе. – Между прочим, во всех словарях сказано, что национализм – это любовь к Родине. Так что мы просто помогаем воспитать патриотизм и любовь к своей родине.
Ну а в том, что вместо чувства любви в подростках зачастую просыпается ненависть к инородцам, педагоги вроде бы не виноваты.
Как пообещал г-н Севастьянов, все сочинения при самом активном участии педагогов Гуманитарного университета вскоре будут изданы отдельным томом – эдакое своеобразное напутствие национал-патриотам для их похода во власть. Пусть школьники, может быть, и не имели ничего такого в виду, но никто же их за языки-то не тянул в их рассуждениях о необходимости «восстановления русского порядка»… (В. Тихомиров: «Русифицирование» // ж-л «Большой город», 28.05.2004 г.)
На истории «рождения» и последующей скоропостижной «смерти» Национально-державной партии стоит остановиться подробно, так как эта несложившаяся «love-story» НДПР и КПРФ, НДПР и Кремля наглядно демонстрирует, как разыгрываются национальные карты в безответственных политических баталиях. Предоставим слово Илье Краснову, который подробно проанализировал эту ситуацию.
«Возможно, только за одну реальную, тотальную дружбу народов, о которой слагались песни и при Сталине, и при Брежневе стоит поклониться в ноги советской эпохе. Нынче же, когда почва социализма ушла у народа из-под ног, какого же интернационализма потребуешь? Финансовые кланы выстраиваются на национальных каркасах – вот вам и причина националистической реакции, пресловутого «русского фашизма». Но это не значит, что местечковый национализм «богатых» лучше другого, массового национализм «бедных. Когда-то победа национализма немецкого народа, униженного великой депрессией, обошлась миру ценой Второй мировой войны. Тогда крупному немецкому капиталу и фашистам Гитлера удалось задурманить голову бедным немцам и искоренить «красных», угрожавших этому сговору. Сегодня эта ситуация грозит повториться в России.
Видеть коренную проблему общества, причину социальных бедствий не в «национальных особенностях», а в экономическом укладе призывают сегодня, как и прежде, коммунисты, они же – «красные». С середины 90-х к самой массовой организации «красных» КПРФ, как к идейной мощной и организационно дееспособной силе примкнули «белые», национал-патриоты. Осознавшие, наконец, что расчленение и уничтожение их родины продолжается. Как сказал Александр Зиновьев: «Мы метили в коммунистов, а попали в Россию». Единым лево-патриотическим блоком «красные» и «белые» идут против либералов. Но есть силы, которым выгодно вновь раздробить наметившийся альянс…
Да, это была партия без будущего. Но «сверху» было удобно манипулировать ею, во-первых, в целях дробления патриотического электората, а во-вторых, для провоцирования конфликта между «красными» и «белыми». Ведь НДПР сразу отсекла «белых державников», мало разбирающихся в формах собственности, от «красных», которые выступают не просто за державу, а за страну с соответствующим укладом экономики. Как ни странно, почва для агитации у тех и у других была одна: нелюбовь масс к олигархам. Только «красные» выступают против них как класса или, на первых порах, хотя бы за закон о природной ренте для обуздания оных, а «белые» обращают внимание на национальный состав олигархических списков…
…Однако обособление от «красных» ничего не дало «белым», кроме насмешек СМИ – ведь лик НДПР после первых же пикетов вырисовывался как самый неадекватный. Словно худшие, столь любимые либеральными телекамерами пожилые персонажи оппозиции, специально собрались на своеобразное пикет-шоу попугать своим архаическим шабашем прогрессивных современников.
Пытаясь обвинить во всех бедах страны все ту же «семью», НДПР при этом делала акцент на сложных генеалогических переплетениях «масонского рода», чем явно уже пересекала черту реальной политики, уходя в «шизоанализ» и раззуживая национальную паранойю своих партийцев. При этом никаких призывов к штурму бастионов «еврейской власти» НДПР принципиально не высказывала, проповедовала «конституционные методы борьбы». Но и эта заведомая лояльность не продлила жизнь НДПР.
…Внутренняя нейтрализация не удалась. И в этом плане НДПР сыграла определенного рода позитивную санитарную функцию – вывела наиболее маргинальную составляющую за пределы альянса лево-патриотического блока.
Сама по себе эта публика оказалась нежизнеспособна. Архаический национализм неприемлем как для большинства советского поколения, воспитанного на интернациональных традициях, так и для либеральных космополитов». (И. Краснов: «Глядите вправо: проезжаем «белых» // «Независимое обозрение», № 25, 2003 г.)
Как бы мы ни уповали на прошлые интернациональные традиции, поколение, которое на них воспитано, стареет и уходит из активной общественной жизни. Кроме того, в нашей жизни существует масса вполне объективных причин, возбуждающих у россиян национальную озлобленность и шовинизм. Словом, горючего материала для разгорания националистического пламени предостаточно, тем более что оно усиленно подпитывается общенациональными СМИ. 11.02.03 г. на ТВЦ (программа «Дата») проводился интерактивный опрос зрительской аудитории: «Как вы относитесь к выходцам с Кавказа, которые переезжают в российские города?» При подведении итогов выяснилось, что 92 % ответили – «отрицательно», 5 % – «положительно» и только 3 % россиян эта проблема безразлична. Страсти в студии подогревал депутат Госдумы А. Митрофанов: «…есть ли в управлении страной русские министры? Руководят Россией в основном нацмены… у южан коррупция – принятая норма. На севере – другие законы, другой менталитет… на Кавказе растет конопля, поэтому для них наркотики – привычка… азербайджанцы связаны с наркобизнесом. Они – перекупщики сельхоз продуктов, заняли все торговые точки на рынках. Почему русская бабушка не может торговать в Москве? Потому что они ее туда не подпустят. Они же накручивают цены. Почему же москвичи из-за них должны переплачивать…», – далее в таком же духе. При этом ведущий программы в той же тональности делает редакторские ремарки на тему этнической преступности, проявляя неуклюжую «виртуозность» в терминологии: «…но вот та нация, которая любит в кибитках ездить, тоже подмяла под себя наркобизнес…» Подобных «аналитических» сюжетов на тему межэтнического сосуществования на голубом экране вполне достаточно для того, чтобы россиянин все меньше и меньше исповедовал толерантное отношение к инородцам.
Безусловно, русская националистическая угроза – это только один из источников политического экстремизма в России. Не менее опасен религиозный и националистический экстремизм малых народов, прежде всего, мусульманских, который активно развивается сегодня в регионах Северного Кавказа и некоторой части Поволжья. Их объединяет общая тенденция вливания в политику прослойки молодежи, не прошедшей «обработку» интернационализмом советского периода. Подпитанный социальными, экономическими и демографическими кризисными факторами русский национализм и исламский фундаментализм одинаково болезненно могут разорвать Россию по линии «мусульманство-православие», националистически окрашенных с обеих сторон.
Что есть признак демократического государства относительно СМИ? Давление на них со стороны государства рассматривается как злостное нарушение самих демократических принципов. Для России эти разговоры – не более чем софистика. Все прекрасно понимают, что каждый коммуникативный орган обслуживает чьи-то интересы, и ни в одном из них нет места журналистам из среды нацменьшинств. Была компания «Мир», она исчезла с экрана, как и исчезло из управленческого аппарата Министерство по делам национальности. На кого уповать со своими этнопроблемами, кто начнет, наконец, профессиональный взвешенный диалог национальных обществ с великим русским этносом, с которым историческое провидение связало российские народы, и без которого они не могут конструктивно созидать собственную историю. Если такие попытки анализа возникают в прессе, то вся беда в том, что «государственнообразующий» этнос сам с собой и разговаривает. Идет на телеэкране диалог по национальному вопросу, и проблемы регионов обсуждают столичные эксперты, при этом – ни одного представителя нацменьшинств. Между тем, в Москве существуют диаспоры, изнутри знающие проблемы своих народов, в регионах есть талантливые светлые головы, способные украсить не одну передачу на ЦТ. Но как-то уж наладился такой междусобойчик, и кочуют из рубрики в рубрику одни и те же «специалисты по делам национальностей».
Что мы знаем сегодня о нацменьшинствах здесь, в Центре? Что цыгане – это наркомафия, «ЛКН» – криминальные авторитеты, калмыки – тупые и грязные, якуты – пьяницы, чукчи – герои анекдотов… Недавние граждане СССР, а теперь так называемое «ближнее зарубежье», не менее одиозно представлены в общественном сознании: азербайджанцы и армяне – рыночные торговцы, Украина и Молдавия поставляют дешевое женское тело на панели Москвы и такую же дешевую рабсилу мужчин-нелегалов на столичные стройки и т.д. и т.п.
Нет-нет, да и мелькнет в федеральной прессе какой-нибудь криминальный «штрих» к портрету бывших соотечественников по СССР как, например, публикация в «Московском комсомольце»: «Жестоким убийством на этнической почве закончилась ссора четырех молдавских гастарбайторов. Двое из них вывезли остальных в лес в Подольском районе Подмосковья и, привязав к дереву, сожгли заживо». Оповестив читателя обо всех садистских подробностях этой кровавой драмы, газета заключает: «Мотивом же для убийства стала этническая ненависть, которую убийцы, так называемые «чистые молдаване», испытывали к своим жертвам – гагаузам» («Гагаузов сожгли на национальной почве» // «МК», 24.05.03 г.). Пристрастие газеты к криминальной хронике можно оправдать тиражными соображениями – только если бы при этом россияне узнавали об украинцах, кавказцах, молдаванах, белорусах еще и из других рубрик. За последние несколько лет единственной газетой, которая в течение 2002 года вела рубрику «Московская диаспора» с рассказами о народах, населяющих Москву, была «Версия».
Редкой, неожиданно теплой, выпадающей из многолосого хора чеченофобских публикаций звучит заметка в «Новых известиях» о Забани Хачукаевой, 124-летней чеченской старушки из селения Ачхой-Мартан, более известного российским гражданам по военным сводкам с плацдарма «контртеррористической операции».
«Наверное, судьба этой старой женщины, родившейся в конце позапрошлого века, напрочь отодвигает привычные стереотипы о долгожителях: свежий воздух, здоровая пища, положительные эмоции.
Ничего этого в ее жизни не было. Сплошные катаклизмы и потери близких. Когда в России случилась революция, она уже была бабушкой. Помнит, как спасалась с детьми и двумя внуками от артиллерийского обстрела, устроенного деникенцами за отказ ачхой-мартановцев пропустить войска через село. Впрочем, и отступающих красногвардейцев также не пустили в село, а несколько местных «абреков» (по нынешнему – боевиков) умудрились ограбить обоз с золотом партии. Вообще, ачхой-мартановцы всегда отличались особой позицией, предпочитая нейтралитет, даже перед лицом серьезной опасности. Сам всесильный генерал Дудаев не смог подчинить сельчан, а местное ополчение выдавило из села несколько сот до зубов вооруженных боевиков. Один из правнуков Забани – Сулейман Хачукаев совершил героический подвиг во время «выполнения интернационального долга в Афганистане»: он добровольно остался прикрывать свой взвод и погиб, отстреливаясь от душманов. За этот подвиг сержант Хачукаев награжден орденом Ленина посмертно. (Саид Бицоев: «Самый пожилой человек планеты живет в Чечне» // «Новые известия», 30.06.03 г.)
Вот и воспользоваться бы телевизионщикам этой публикацией – сделать фильм о судьбе Забани Хачукаевой, которая сама по себе уже несет информацию о судьбе целого народа, его истории, традиции, психологии. Может быть, россиянам стал бы ближе и понятней чеченский народ, его трагедия. Да видно не пришло еще время для таких сюжетов.
В рамках Всероссийского фестиваля СМИ Ассоциация этнопроблематики при СЖР обсуждала эти вопросы с участием региональных журналистов. Все единодушны в оценке деструктивной направленности печатных и электронных СМИ Центра в сфере национальной и региональной тематики. Безусловно, следует подразделять, кто и с какой целью осуществляет ту или иную информационную политику. Что касается национальной проблематики, то тут есть одно объединяющее свойство: центральная российская журналистика страдает отсутствием осведомленности реального положения дел в регионах, незнанием специфики национальных культур, их месте и роли в создании российской государственности. В материалах по данной проблематике можно выделить несколько характерных особенностей: искусственное нагнетание национальных страстей в заказных материалах, где умышленно заложена тенденциозность; поверхностный взгляд на проблему ввиду отсутствия необходимых профессиональных знаний; откровенно шовинистические мотивировки; этнографические зарисовки; своеобразный миклухо-маклаевский подход к этнопроблематике, что на самом деле не соответствует современному состоянию многих народов. Вот только некоторые примеры. В телевизионной передаче «Наша версия» (ТВЦ) М. Маркелов дает сюжет о том, как из Краснодарского СИЗО убежали особо опасные преступники. Следует авторский текст: «Возможно, некоторые укрылись на территории Адыгеи, где их теперь будет труднее отыскать…» Какой образ республики и ее жителей возникает при этом у телезрителей? Наверняка, связанный с Чечней. На самом деле, Адыгея – равнинная территория, аулы окружены со всех сторон казачьими станицами, да и вся республика – пятачок на карте Кубани. Почему преступников труднее будет там отыскать? Потому что их будут укрывать адыгейцы? Что подразумевается под этой многозначительной фразой? Кстати, именно аульские жители способствовали аресту трех из убежавших преступников. Этот же журналист в другом сюжете безапелляционно сообщает: «Из Адыгеи продолжается отток русскоязычного населения…» Между тем, в республике проживает 78% русских, следовательно, только 22% адыгейцев, к тому же, это толерантно настроенный, миролюбивый народ, который уже второе столетия без всяких эксцессов уживается с народами, его окружающими. Какой же образ адыгского этноса рисует только одна эта фраза Михаила Маркелова ? И уж совсем неловко, когда, демонстрируя похороны Хаттаба, он сообщает: «Обратите внимание, как тело не кладут на дно ямы, а укладывают в боковую нишу, видимо, для того, чтобы при прощупывании земли металлическими прутами, могила не была обнаружена». Данный обряд всего-навсего совершался по мусульманским традициям, так как именно боковую нишу могилы используют непосредственно для погребения тела. Кажется – мелочь, но, согласитесь, она несколько дискредитирует уровень подготовки самого журналиста.
Вот еще один, казалось бы, незначительный по последствиям новостной сюжет: женщину в одной из мусульманских африканских стран приговорили к смерти за измену мужу. Идет закадровый текст: «Ее казнят по закону шариата». Одна фраза. Но какой негативный посыл идет на всю религию ислама, ведь все знают, что мусульмане живут по законам шариата. На самом деле, журналист не подозревает о некоторой разнице между шариатом и мусульманским правом. Шариат – это комплекс поведенческих и нравственных норм, регулирующих отношения мусульманина с Богом, властью, обществом, с самим собой. Это как христианские заповеди: не убий, не укради… Что касается мусульманского права, то оно аналогично Уголовному Кодексу в светском обществе, хотя в основе его лежит шариат. В мире ислама существует четыре исламских правовых школы, они отличаются по степени радикализма и регионально. Африка приняла самую жесткую школу, основанную на собственных национальных законах. Но то, что возможно в Африке, невозможно на Северном Кавказе, мусульмане которого принадлежат к самой мягкой правовой школе ханафитов. Те страшные кадры публичной расправы в Чечне, которые так часто телевидение демонстрировало российскому зрителю, ничего общего не имеют непосредственно с мусульманскими законами. Это чистое средневековье.
Поиск врага в лице кавказцев осуществляется некоторыми журналистами так рьяно, что иногда приобретает гипертрофированные формы. Характерный пример такой «ретивости» особенно демонстрируется коллегами-тележурналистами в освещении терактов. В информационном сюжете канала «Россия» о взрыве квартиры на улице Королева в Москве бдительная старушка сообщает корреспонденту: «Здесь на днях жила семья кавказцев, они вчера уехали и грозились – вы все тут взорветесь». Далее идет комментарий специалистов: причина взрыва – неосторожное обращение с газом, это не теракт, взрыв имеет бытовую причину. Но журналист настойчиво добивается от перепуганных жильцов все новых подробностей и заключает: «Все-таки люди слышали запах пороха». Специалисты еще раз заявляют, что на улице Королева произошел взрыв по халатности хозяев одной из квартир. Информационный день на всех каналах проходит под знаком этого события: идут прерывающие программы экстренные выпуски новостей, добавляются все новые и новые подробности и предположения. В результате в ночном эфире «Синего троллейбуса» (ТВЦ) – передаче, обсуждающей психологические проблемы личности, – большая часть звонков посвящается теме дня, а одна зрительница раздраженно замечает: «Не надо оправдывать кавказцев, они все плохие». В вечернем выпуске «Московских новостей» (ТВЦ) того же дня появляется еще одно сообщение: со склада украли товары (пальто на 450 тысяч рублей). «Предположительно, выходцы с Кавказа», – замечает ведущий. Через неделю эфир заполняется очередной информацией о трагическом случае в парке имени Горького, где на аттракционе «Воздушные качели» погиб человек. Журналист тут же спешит уточнить: «Этот аттракцион обслуживали кавказцы. Они задержаны, и с ними уже ведутся следственные действия». К вечеру обнаруживается, что трагедия случилась по вине погибшего, который проявил излишнюю смелость, нарушив правила пользования качелями. Но тут уже ведущий новостей (РТР) обошелся без соответствующих комментариев, и причастность кавказцев к трагедии так и запечатлелась в сознании обывателя.
Стойким неприятием и непониманием национальной специфики кавказской культуры отмечены многие материалы столичных СМИ. Вот только один из примеров: обсуждение в передаче «Принцип Домино» (23.01.2004 г) проблемы многоженства в контексте заявленной темы о разводах. В качестве «ответчика» с мужской стороны, певец Феликс Царикати рассуждает о специфике кавказских браков: женщина на Кавказе защищена от разводов, муж заботится о ней, о детях, его основная обязанность – создание семейного благополучия, но при этом он может быть волен в своих действиях на стороне. При этом певец пытается создать идеальный образ кавказской семьи: «У нас на Кавказе мало семей которые разводятся. Нельзя разводиться, если есть дети». «А можете ли вы привести вторую жену?» – спрашивает ведущая Елена Ищеева. «Да, конечно, если я смогу ее обеспечить», – отвечает Феликс Царикати, вызвав бурю негодования женской половины в студии. «Вы толкаете женщину на деградацию», – заявляет одна из собеседниц. «У нас, в России женщина всегда сама подает на развод», – гордо сообщает Елена Ищеева, видимо, забыв при этом, что осетин Царикати тоже россиянин, так же как чеченцы, ингуши и дагестанцы являются гражданами России. Именно в их национальной традиции, подкрепленной исламом, существует многоженство. Ни у одного другого северокавказского народа этот институт не практикуется. Осетинки, черкешенки, кабардинки, балкарки, карачаевки, адыгейки психологически не подготовлены быть одной из гаремных жен. Странно при этом выглядит монолог адвоката, присутствующего в студии: «У меня недавно разводилась одна восточная семья. И я спросила женщину: «Ну а как же любовь?». «О чем вы говорите? – ответила та, – никакой любви у нас нет, мы не знаем, что это такое. Нас выдают замуж за того, кого хотят старшие родственники». «Тогда почему вы не ушли сами», – спросила я. «Что вы, меня бы сразу убили мои братья!». Не знаю, из какой страны была эта семья, но явно не из России. На Северном Кавказе, также как и во всем нашем Отечестве, влюбляются, разводятся, ссорятся. Покорность кавказской женщины основана на уважении к особой ответственности за семью мужчины. Необычайно развито почитание старших, прислушивание к их мнению и небезучастность к тому, что скажут о тебе в обществе. Дети становятся главной цементирующей семью силой и забота об их полноценном существовании – главная для кавказской семьи, потому что они – продолжатели семейной и родовой традиции. Странно было слышать от самого кавказского мужчины Феликса Царикати, осетина по национальности, который в ответ на упреки ведущих, что многоженством женщина унижается, со знанием дела сообщает: «Они так привыкли, они другого не знают». Хотела бы я увидеть осетинку, которая согласилась бы быть второй или третьей женой в «гареме». И уж тем более неприемлемо это в адыгской среде. В черкесских женщинах исследователями XIX века отмечали их свободолюбие, демократичность поведения, сочетаемую с особым целомудрием. Упомянутая передача «Принцип Домино» – типичный пример поверхностного этнографичного восприятия горской культуры и мифологизации современности.
Думаю, что журналист, дающий сюжет из Северной Осетии о том, как осетинская семья, накрыв стол пирогами, отварным мясом, под звуки осетинской гармошки собирается смотреть футбольный матч, преследовал благие цели. Казалось бы, придраться не к чему: аборигены приобщаются к цивилизации, у них есть телевизор, и они смотрят футбол. Но на меня от этих кадров пахнуло двадцатыми годами, когда кинооператор собирал по городам и весям России сюжеты о том, как выходящие из «мрака невежества» граждане страны посещают избы-читальни, клубы и т.п. Работая главным редактором ГТРК Кабардино-Балкарии, я часто сопровождала коллег-телевизионщиков из Москвы и Санкт-Петербурга, приехавших «отобразить» современную жизнь горцев. Первое, что они просили показать – кинжалы, бурки, скакунов и т.д. Мы с иронией наблюдали за этими этнографическими этюдами и называли таких журналистов «миклухо-маклаями, приехавшими к папуасам». На самом деле, мы живем уже давно в современных реалиях, и для нас все эти предметы такая же национальная экзотика, как матрешки, самовары, расписные ложки для русских людей. Кстати, здесь есть серьезная оговорка – никто, кроме нас самих, не сможет передать изнутри дух нашей истории, нашего национального характера, суть современных проблем. Приехав на несколько дней в регион, столичный журналист может сделать только «Непутевые заметки», а самим региональным журналистам доступ на ЦТ практически закрыт. Как журналист, я прекрасно понимаю, что СМИ живут по определенным правилам, которые диктуют им логику поведения. По законам жанра нет события – нет интереса. К сожалению, для информационных программ этнические сообщества не представляют интереса, если кого-то не убили, не украли, не взорвали, не выгнали, не посадили. Но в этом безумном соревновании журналистов за «горяченьким» – целые пласты жизни российского общества перестают существовать в массовом сознании. Безусловно, в этом повинен не только век информационного взрыва, и все же… СМИ – связующее звено между обществом и властью, и эта функция должна диктовать обязанности, тематику и определенную гражданскую ответственность. С учетом роли СМИ в жизни современного общества именно журналистика может обеспечить возможность межнациональный диалог народов демократической России.
С уважением относясь к Леониду Парфенову, решила обратиться к нему с предложением творческого сотрудничества в его цикле «Российская империя». Собственно, и не о сотрудничестве шла речь, просто я бескорыстно хотела предложить ему материалы по Кавказской войне, которую сто лет вела Россия с горцами. К Леониду меня не подпустили, но состоялся разговор с продюсером НТВ. Не буду называть его фамилию, так как своей реакцией он меня, мягко говоря, удивил: «…ведь мы делаем фильм о Российской империи, причем здесь Кавказ?». «Простите, но ведь империя прирастала провинциями, одной из которых стал Северный Кавказ, и в цикле уже звучат имена русских царей, которые непосредственно вели войну в этом регионе. Учитывая сегодняшнюю кавказскую ситуацию, думаю, российскому зрителю небезынтересны будут уроки XIX века», – попыталась убедить коллегу. Не знаю, дошли ли мои предложения до Парфенова, но к чести его надо заметить, что, рассказывая о царствовании Александра II, темы Кавказской войны он коснулся. Отдельное спасибо за то, что прозвучала красноречивая цитата из «Хаджи-Мурата» Льва Толстого. Меня удивило, как был анонсирован фильм: «Пленение Шамиля. Конец Русско-Кавказской войны». На самом деле, после 1859 года, когда Шамиль был пленен, военные действия перекинулись на Западный Кавказ и продолжались еще пять лет: 20 мая 1864 года на землях убыхов в урочище Красная поляна близ Сочи был подписан документ о полном завершении Кавказской войны. За это время от 3-миллионного адыгского населения осталось 900 тысяч, а убыхи как народ вообще исчезли с лица земли. Думаю, что подобная трагедия стоила того, чтобы поговорить о ней в следующих сериях поподробнее. Но этого так и не случилось. Спасибо каналу «Культура», передача «Библиомания» уделила Северному Кавказу целый сюжет. Представили книгу о Шамиле, прозвучали разумные слова о нем, процитировали Пушкина: его сомнения о возможной окончательной победе над горцами («черкесы нас ненавидят – мы вытеснили из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены»). Особенно порадовали слова ведущего: «Современная ситуация – отголосок прошлых лет». В целом, столичные СМИ очень далеки от представления особости северокавказской цивилизации и использования этого своеобразия как богатейшего материала для представления позитивного образа кавказцев в общественном сознании.
Знание русской истории обязательно предполагает хотя бы элементарную осведомленность об исторических ценностях российских этносов, на «собирание» которых Россия затратила огромные людские и финансовые ресурсы. Если бы, готовя публикацию «Гуд бай, Ичкерия» («Известия», 17.10.03 г.), Вадим Речкалов дал себе труд ознакомиться с чеченской историей периода Кавказской войны, вряд ли бы в его материале появился столь оскорбительный для каждого чеченца пассаж. На его вопрос, обращенный к семиклассникам одной из грозненских школ, «кого вы знаете из героев-чеченцев?», дети отвечают кратко: «Зелимхан. Боролся, воевал. Уже погиб». Проявляя крайнюю «образованность», журналист поясняет российскому читателю: «Имеется в виду Зелимхан Харачоевский. Знаменитый разбойник, специализировавшийся на убийствах русских офицеров и чиновников российской администрации в конце позапрошлого века. Убит военными в 1913 году».
Какая реальная ситуация скрывается за этим многозначительным уточнением, неизменно рождающим известные аналогии в новейшей истории Чечни? Во-первых, Зелимхан – национальная легенда, он герой народных сказаний, ему посвящены исторические романы. Его имя знает и почитает каждый чеченец. Зелимхан – символ борьбы с теми, кто пришел в XIX веке завоевывать Кавказ и пролил там много горской крови. И поделать с этим ничего нельзя. Такова генетическая память горцев. А чтобы понять, почему Зелимхан «специализировался», по выражению В. Речкалова, на убийстве русских офицеров и чиновников, автору публикации нужно было внимательно прочесть Толстого, Бестужева-Марлинского, Лермонтова или ознакомиться хотя бы с проектами покорения Кавказа, предложенными царскими наместниками Ермоловым, Цициановым или, например, генералом Вельяминовым: «Нужно наносить горцам самый существенный вред в необходимых средствах существования. Нужно направлять удары на те предметы, коих они не могут скрывать от войск наших... Уничтожение полей в продолжении нескольких лет кряду – есть, по-моему, единственное средство достигнуть сей цели».
Оценивая подобную тактику «адаптации» северокавказских народов к российской государственности, известный историк-кавказовед, профессор Н.И. Покровский писал: «Все эти мероприятия, официально именовавшиеся «политикой приобщения горских народов к культуре и цивилизации», не могли, конечно, пройти бесследно для отношения рядового горца к завоевателям-чужеземцам, и, вспоминая о царизме, горец не мог одновременно не вспоминать о погибшем урожае, о разрушенном жилище, о вырезанной семье».
Что касается времени жизни и смерти Зелимхана, то этот период обозначен в учебниках истории как «наступление реакции и усиление национального и административного гнета на Северном Кавказе». Даже в советском идеологизированном двухтомнике «История народов Северного Кавказа» он оценивается следующим образом: «В Чечено-Ингушетии в годы нового революционного подъема выступления крестьян носили антиколониальный и классовый характер. Как правило, они заканчивались кровавыми столкновениями между горцами и карательными отрядами царизма. Власти по понятной причине называли выступления в Чечне «разбоем». Лишь «Правда» последовательно вскрывала их подлинную причину – колониальный гнет царизма». Журналисту демократического толка полагается более бережно обращаться с такой тонкой материей как национальное достоинство и национальная память, если он только не приверженец имперской России. Впрочем, независимо от политических пристрастий элементарная интеллигентность мобилизует наши этические установки, которые позволяют отделить журналистику от щелкоперства. Тем более что задумана Вадимом Рычкаловым хорошая тема, грустная и щемящая: школьники разоренной Чечни, дети войны – за партами. Из какой жизни пришли они в классы, какие страшные образы войны хранит их раненая память. В статье цитируются слова Раисы Абдуллаевой, педагога с 25-летним стажем, которая учила детей и при Дудаеве, и при Масхадове: «Упущенное поколение. Нам нечем их удивить. Они все видели. Будем выезжать на непреходящих ценностях – милосердие, терпимость, честность. А примеров для подражания в современной Чечне нет». Какое пространство для размышлений, сколько глубины таит в себе эта трагическая ситуация. А тут сразу в заглавие такое ерничество – «Гуд бай, Ичкерия». На какую обратную связь рассчитывает журналист.
И все же эту публикацию хотелось бы отметить как одну из редких в федеральной прессе, отражающих драматическую ситуацию современной Чечни. Жаль только, что заявленная в анонсе статьи глубина вопроса не соответствует масштабу и уровню ответов. Конечно, одной статьи катастрофически мало для осмысления этих проблем. Хотелось бы надеяться, что тему поднимут другие федеральные СМИ, хотя информационная тишина по замиренной Чечне создает впечатление запрета на освещение всего, что вызывает у общества массу вопросов.
Любопытна специфика обсуждения темы ксенофобии и расизма в передаче «Свобода слова» на НТВ. Следуя заданному стилю, в качестве двух основных «ответчиков» были приглашены две, скажем прямо, достаточно специфические персоны: Валерия Новодворская и Глеб Павловский; среди гостей наблюдался писатель А. Проханов. Как мне кажется, проблема экстремизма напрямую связана с национальной напряженностью в России. Тут бы самое время уточнить ее происхождение. И уточняют! В студии слышны выкрики господина Проханова: «Кто защитит русскую нацию от кавказских торговцев? Они приезжают в наш монастырь со своим уставом». Раздается еще реплика из недр телеаудитории: «Люди возмущаются, почему у нас на рынках нет подмосковной продукции – все заполнили кавказцы». Депутат Лысенко («Демократический союз») выражает праведный гнев: «В Америке тоже много иммигрантов, но там плавильный котел, и они переварились, а тут понаехали и живут обособленно». Далее следует еще несколько реплик о кавказском криминале, который заполонил Москву. К чести Новодворской, она попыталась уточнить, какой национальности «люберецкие» и «солнцевские», но именно на этой фразе уважаемый Савик Шустер прервал ее монолог. Почему эти возмущенные реплики повисли в воздухе безмолвной аудитории? Неужели такие серьезные претензии к нацменам не требуют ответа или хотя бы комментария ведущего, и если на обсуждении присутствует писатель А. Проханов, то почему нет представителей интеллектуальных элит других народов? Кто-то из выступающих заметил: «Экстремизм есть и в других странах, это не только наша проблема». Вот тут-то следовало бы уточнить существенное отличие в этом смысле России от других стран. Если в Европе заселяющие страну иммигранты не имеют общих с ней исторических связей, общего исторического контекста сосуществования, то в России нетерпимость проявляется к народам, которые являются ее составной частью, которые участвовали вместе с русскими в обустройстве российского государства, более того, своими этнотерриториями наращивали Российскую империю.
До какого уровня толерантности должно подняться российское общество, чтобы проблема шовинизма и ксенофобии исчезли из нашей жизни? В Америке существует своеобразный тест на этнотерпимость: если Вам сообщат, что Ваша дочь выходит замуж за негра и Вы при этом ответите: «Ну и что, негры тоже люди» – вы ксенофоб и расист. Если же в ответ Вы выразите недоумение по поводу того, почему Вас об этом спрашивают, – Вы нормальный человек, ибо истинная толерантность – это не столько уважение к непохожести, сколько умение эту непохожесть не замечать. К сожалению, даже большая часть позитивных этноматериалов неуклюже следует словам старой песни «Мы тоже люди, мы тоже любим. Хоть кожа черная у нас, но кровь красна»…
Современная эпоха информационного взрыва превратила СМИ в один из главных источников формирования политической позиции человека. При этом очень важно отметить, что степень влияния (или точнее, манипулятивного воздействия политической пропаганды) обратно пропорциональна культуре личности: чем она (культура) выше, тем сильнее сопротивляемость индивида идеологической манипуляции. Многочисленные опросы населения в разных сторонах мира свидетельствуют о падении уровня доверия населения к СМИ, несомненно, в России отношение граждан к прессе еще более неоднозначно. Частично, это отторжение навязываемых мнений и оценок объясняется свойством человеческой психики вырабатывать психологические методы защиты против внушения. Подобное свойство обозначено в науке термином «контрсуггестия». Пропагандистская компания гораздо успешней достигает цели, если аппелирует к социокультурной идентичности, умело затрагивает глубинные культурные «архетипы», живущие в массовом подсознании. В этом случае массовая политическая активность, направленная в определенное русло, грозит непредсказуемым взрывом политической ситуации, предвестники которого в России уже совершенно очевидны. Ощущают ли СМИ свою ответственность за сложившуюся ситуацию? Как решаются проблемы «другого» в информационном пространстве России, каким рисуется его образ? Все российские этносы – социальные партнеры. Что в этом смысле есть суть диалога, как принципа общественной практики, раскрывающего внутреннюю сущность партнера. Подлинный диалог имеет конечной целью получить максимум сведений о собеседнике, узнав то, чего вопрошающий не знает, а не транслировать распространенное мнение, стремится к новому знанию, видеть в собеседнике партнера по поиску истины. В диалоге мы познаем себя через другого, мы видим себя его глазами, другой становится своего рода посредником в процессе нашей самореализации. В контексте диалога культур осуществляется поиск возможностей самореализации каждой этнокультуры в едином политическом пространстве современной России. Только путем взаимного обогащения знаниями в ходе диалога можно подняться на более высокую ступень развития. Владеет ли таким искусством диалога наша пресса?
К сожалению, образ «другого» в российских СМИ сводится, в основном, к уже устоявшимся и постоянно тиражируемым штампам: «инородцы» захватили лучшие экономические позиции, лишив русских рабочих мест; русский народ вымирает, а «они» «размножаются», к тому же женятся на «наших» женщинах, плодя потомство «себе подобных»; большинство преступлений совершают кавказцы и прочие «гости с юга», – эти «обвинения» следует отнести к разряду «глобальных». Помимо них в каждом этнорусском регионе существует целый ряд характерных «частных» претензий славянского населения к «южанам» и прочим инородцам.
Уровень осмысления этнокультурных процессов в федеральной прессе подчас до неприличия маргинален. Ведь предполагается, что журналист – это человек с высшим образованием, который, безусловно, знаком с азами гуманитарных наук. Уже давно мировая наука отказалась от европоцентристского подхода в оценке культур, а мы все выясняем, какой народ России высокоразвит, кто – дикари и т.д. и т.п. Безграмотно ранжировать культуру, каждая занимает свою нишу в мировой цивилизации. Уже давно «Школа анналов», теория культурного релятивизма предложили исторической науке принципиально новый инструментарий, позволяющий понять каждое культурное явление в логике собственной культуры и ее языка. Исторический процесс определяется не столько войнами, революциями и лидерами, сколько жизнью простого человека во всех ее проявлениях. Эпоха изучается через ментальность, письма простого человека могут больше рассказать о ней, чем королевская хартия и городские грамоты. А мы все «по-старинке»: свой – чужой, развитый – неразвитый, малый – великий.
Наше восприятие друг друга в период существования СССР формировалось в едином социальном поле, где все мы были советские люди («товарищи») без учета каких-либо культурно-этнических традиций, без учета принятых в национальных культурах социальных иерархий и субординаций. Сегодня перед нами стоит важнейшая задача – поиск нового межнационального консенсуса. Ведь большая часть наших граждан еще не осознает Россию как многонациональную страну. И осуществить этот поиск возможно только вынося на широкую аудиторию общественный диалог о базовых ценностях российской цивилизации о том, что сближает народы и что отличает один народ от другого, что является смыслом его жизни, основой его самоидентификации, без чего он перестает существовать как уникальная самобытная субстанция, утрачивает национальный идеал, саморазрушает национальную психологию. Трудно переоценить роль СМИ в этом процессе, но, к сожалению, мы наблюдаем обратную картину.
Торжество имперского стиля
«Экстремизм для России губителен, и если не препятствовать этому, мы разрушим страну», – сказал В.В. Путин на встрече в Кремле с Татьяной Сапуновой, поплатившейся увечьем за то, что попыталась убрать с дороги антисемитский плакат. Аналогичное предупреждение повторил глава государства и после трагедии «Норд-Оста», призвав сограждан к взвешенности оценок и трезвости в поиске виноватых. Но то ли тихо сказал Президент, и его не услышали, то ли услышали, но сделали вид… И началась истерия. Казалось, пережитое станет поводом для осмысления истоков межнациональных конфликтов и поиска тех, кто их провоцирует. Но случилось обратное. Возникает вполне логичный вопрос: если Президента не слышат широкие слои населения и особенно средства массовой информации, формирующие общественное мнение, должны ли его соратники побеспокоиться об этом? В практической плоскости этот вопрос можно сформулировать так: есть ли в российском правительстве структура, которая занимается предупреждением и профилактикой межнациональных конфликтов? Нет такого органа, как нет и в целом государственной национальной политики. Поэтому вместо того, чтобы вырабатывать правила и нормы сосуществования различных культур и конфессий в едином экономическом, правовом и социальном пространстве, мы шельмуем друг друга, ищем внутреннего врага, ставя под угрозу уникальную особенность России – ее культурное многообразие.
Так и не осмыслено до сих пор на государственном уровне состояние межнационального общения, не определены истоки недовольства и напряженности, питающие центробежные тенденции, не выявлены условия и факторы, составляющие интеграционный потенциал российской многонациональной государственности, пути и механизмы консолидации наций, народностей, регионов. Некоторыми правительственными учреждениями делаются пока еще слабые попытки осмыслить этот процесс на государственном уровне. Но конечный результат таких акций, как правило, ограничивается констатацией неблагополучия межнациональных отношений и разрушительными действиями СМИ в этом вопросе.
«У восточного мудреца спросили: «Какая разница между умным и мудрым человеком?» – «Умный найдет выход из любого положения, а мудрый не создаст положения, из которого надо искать выход». Эту притчу на экспертном совете у заместителя председателя Совета Федерации Александра Торшина рассказал доктор юридических наук, профессор Тарас Шамба.
Если следовать логике восточной мудрости, то руководителей советского, а потом и Российского государства, отстаивавших в течение десятилетий межнациональные отношения в России, нельзя назвать мудрыми. Проблемы (часть – по объективным причинам, часть – по субъективным) созданы, и сегодня мы их имеем по полной программе. Или, извините, они нас.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что газеты, журналы и телевидение не особо задумываются над тем, как осветить драку на рынке или факт постройки еще одной мечети в Казани. А читатели и зрители – над тем, как эту информацию интерпретировать. Стереотип прочно вошел в сегодняшнюю повседневность: драка на рынке – ищи «лиц кавказской национальности», открыли мечеть – жди пополнения рядов ваххабитов. Александр Торшин привел примеры заголовков, как он выразился, не из «желтых», а демократических, считающих себя респектабельными, газет: «Чеченец русскому – не товарищ», «Обреченная нация», «Жидов побили, Россию не спасли», «Грузинский дипломат устроил резню в метро», «Главная черта русских – вороватость», а эксперты дополнили этот список некорректного, а то и просто хамского отношения коллег по журналистскому цеху к освещению деликатной проблемы.
Все так. И тем не менее, принимая упреки в адрес СМИ, хочется заметить, что вряд ли журналистская корректность способна разрешить проблемы, которые нагромождались столько лет, а за последние годы лишь усугубились. Сила к печатному слову действительно возвращается, а телевизионную картину уже давно можно относить к оружию массового поражения сознания, и все-таки вряд ли принципа «не навреди», если вдруг журналисты начнут его придерживаться, будет достаточно, чтобы разгрести авгиевы конюшни межнациональных проблем.
Справедливо замечая, что «таким многоцветьем национальной политики не может похвастаться ни одно государство мира», Александр Торшин призывает журналистов и политиков к «особой деликатности, особому такту в освещении вопросов межнациональных отношений». Значит, время говорить «про это» открыто наступит не скоро. Тем более что, как замечает доктор философских наук, профессор Эдуард Баграмов, по-прежнему остается актуальной цитата из концепции 1996 года: «На государственном уровне еще не утвердился системный, взвешенный взгляд на национальный вопрос, не стали нормой при разработке и проведении государственной национальной политики опора на научный анализ и прогноз, учет общественного мнения и оценка последствий принимаемых решений…» (Л. Айдинова: «Легенды и были национального вопроса» // «Век», № 35, 2002 г.)
Надо ли доказывать, насколько важна сегодня эта тема, как необходимо вооружить людей знаниями, дать им ключ к мирному цивилизованному разрешению проблем, возникающих на почве межнациональных отношений. Именно государство устанавливает правила взаимоотношения и взаимодействия между федеральным центром и национальными образованиями. И пока, к сожалению, очевидно главенство государственных приоритетов по отношению к изначальным интересам каждого человека как носителя национальной культуры и особенностей национальной ментальности.
Для того, чтобы выстроить продуктивную национальную политику в масштабах государства и на уровне отдельных регионов, прежде всего, нужно определиться в основополагающих ценностях. Следует отметить, что целостность России в постперестроечный период сохранена, несмотря на всплеск сепаратизма, не потому, что государственной машине удалось репрессивными мерами устранить угрозу межэтнических войн, а скорее, по причине исторически укоренившегося в основной части российских этносов осознания, что альтернативы терпимости, взаимопонимания и дружбы с ближайшими соседями просто нет. Причину всевозможных противоречий и конфликтов скорее следует искать во взаимоотношениях государства и отдельного народа, т.е. в государственно-национальных отношениях. Урегулирование межнациональных отношений – это прежде всего средство развития и укрепления единой и неделимой России.
К чему в итоге привело памятное многим выражение первого Президента России «берите суверенитета столько, сколько сможете съесть», последнее десятилетие продемонстрировало в избытке. Подобная идеология не отличалась новизной. Много уже написано о той мине замедленного действии, которую заложили под национальный вопрос еще в СССР: территории исторического проживания народов волюнтаристски нарезались под формальные, не наполненные реальным содержанием национально-государственные и национально-административные образования, наделенные «сверху» разными правами и полномочиями. Мало того, что произвольно менялись границы национальных образований, перемешивались и сами народы: депортация, освоение целины, великие стройки, политические изгнания – словом, весь Советский Союз представлял огромный непрерывный миграционный поток. Принятая во всем мире национально-культурная автономия, позволяющая каждому этносу удовлетворять свои национально-культурные потребности в едином общеправовом пространстве, советской тоталитарной системой была отвергнута, и сегодня это аукнулось мощным всплеском возвращения этнической памяти к своим корням. Национализм стал окрашивать политические, экономические, социальные и территориальные проблемы, которые мгновенно всплыли наружу с распадом СССР. Всплеск национализма в постперестроечной России поставил на повестку вопрос, а была ли действительно в СССР дружба народов. И ответы на него были неоднозначны.
«… когда рвануло, когда центростремительные силы победили центробежную силу культуры, мы сразу потеряли друг друга. Я уж не говорю об утраченном доверии – между абхазами и грузинами пролегла настоящая война, с реальными жертвами... Сумгаит? Нагорный Карабах? На редколлегии журнала «Дружба народов» я тогда мрачно пошутила, предложив переименоваться во «Вражду народов»… Не помню, смеялись моей шутке или нет. Кажется, смеялись. Во всяком случае, тогда и представить не могли, что последует за Сумгаитом, сколько будет конфликтов и даже войн, сколько тысяч людей уйдут из жизни, останутся без крова, без средств к существованию. Но и Бог нас пока упас от югославского варианта…
Последние события вокруг Тузлы показывают, что ни у России, ни у Украины нет четкой, продуманной и то же время достаточно эластичной национальной политики, нет межнациональных институтов, нет специалистов, общих экспертных групп, нет ничего. «Плохо. Все плохо», – сказал однажды Путин – сказал, правда, по другому поводу, но формула сия распространима на многие стратегические и тактические, международные и межнациональные проблемы России. Коготок вытащим – хвост увязнет. На исламский форум поедем, заявку на полноценное участие подкинем, антисемитизма наедимся по самые уши, – а в это время рванет совсем в другом месте, у братьев-славян между собою. В Чечне поддержим Кадырова, выстроим декорацию вместо выборов, и воображаем, что где-нибудь в Карачаево-Черкесии потом нам эта оскорбительная – не только для чеченцев, для всей страны – подтасовка «кандидатов» не отзовется новой бедой. И так далее…
Не имея полноценных институтов национальной политики, в том числе и дипломатических, а имея вместо них громогласные заявления, Россия постоянно будет увязать в проблемах.
Но предлагается еще одна декорация – Московский дом национальностей. И это вместо постоянно действующих ситуационно-аналитических групп, которые отслеживали бы процесс изнутри. С национальными проблемами, повернутыми – уникальная ситуация! – внутрь и вне России (украинская, молдавская, таджикская и т.д. и т.п. диаспоры плюс межгосударственные вопросы), должны работать советники высочайшего интеллектуального уровня (сегодня большей частью «отправляемые» в так называемое дальнее зарубежье).
Два года тому назад мы вместе с послом Хайди Тальявини придумали проект: «Защита будущего: Кавказ в поисках мира». Сейчас, проведя после многих лет отсутствия общий семинар в Тбилиси, приняли решение создать новый проект – собрать вместе кавказские «Этнические автопортреты». Вы скажете: бумага, слова, книги… кого это спасло? Отвечу: если разруха начинается в умах, то только в умах наступит и ее окончание.
В российских «толстых» литературных журналах (за исключением питерской «Звезды», всерьез разрабатывающей проблематику Кавказа, ну и, разумеется, «Дружбы народов») вы никогда не прочтете перевода, например, с карельского. На московской Биеннале поэтов будут водить хороводы вокруг поэта из Канады (и очень хорошо, что водить!), но никаких хороводов, насколько я знаю, вокруг поэтов из Киева, Тбилиси, Сухуми, или Баку, или Уфы, пишущих на своем языке и переводимых на русский.
И даже на Франкфуртской книжной ярмарке среди российских (ведь государственное присутствие России было заявлено) писателей в делегации не было ни одного (!!!) писателя из республик России: пишущего на своем – и переводимого на русский. Может быть, были издательства? Увы, их присутствие не было заметно. Я не знаю, занимался ли кто «национальной картой» России для этой ярмарки, но эксперта – хотя бы для совета – явно не хватало». (Н. Иванова: «Вражда народов» // «Независимая газета», 14.11.2003 г.)
Все ли так было плохо в национальной политике СССР? Сторонники скажут, что во многих национальных районах открывались школы, академии наук, создавались культурные учреждения и т.д. Противники напомнят, как репрессиям подвергались целые народы, а доступ в государственные органы власти и высшие учебные заведения был закрыт для целого перечня национальностей. Советское государство занималось строительством нации, и под цели этой политики использовались все средства, вплоть до статистической фальсификации. 126 национальностей и этнических групп отмечала последняя советская перепись (1989 г.), новая же перепись зафиксировала их общим числом около 160.
«Первичные данные переписи 2002 года говорят о достаточно серьезных изменениях в этнической структуре российского народа, которые произошли с момента переписи 1989 года. Речь идет о своего рода «подвижках» в численной иерархии 23 самых крупных этнических общностей (численность каждой свыше 400 тыс. чел.), по которым Госкомстат объявил данные. Эти 23 народа составляют 96% населения страны, и их культура и язык зримо присутствуют в жизни страны, особенно в регионах преимущественного расселения, прежде всего, в республиках. Добрые или плохие отношения между крупными народами или их отношения с самым многочисленным народом – русскими влияют на общественную жизнь и стабильность государства», – подвел итоги переписи директор Института этнографии и антропологии РАН Валерий Тишков («НГ», 11.11.2003 г.)
Ни одно научное копье сломалось в попытках объяснить всплеск национализма в постперестроечном Отечестве. «Россия переживает мучительную смену культурных стереотипов, осваивая реальность постмодерна», – этим переходным периодом объясняется кризисное состояние общественного сознания, считает Д. Орешкин. Призывая на помощь великого интеллигента Юрия Лотмана, умершего в начале «эпохи перемен», он напоминает, что этот тонкий талантливый философ успел задать рамки для описания назревающих взрывов в российской культуре.
«Русский мир, по Лотману, традиционно двумерен. Добро – зло, наши – не наши, красные – белые. Ад и рай без промежуточного звена в виде чистилища. Лотман назвал нашу культуру бинарной. Перемены в ней суть катастрофические инверсии, когда победившая сторона стремится до основания истребить побежденную, но после победы немедленно раскалывается внутри себя – потому что остается в коридоре все того же бинарного взгляда на реальность.
Особенно в советскую эпоху мы видели мир черно-белым. («Это же очевидно: собрать все, да и поделить!»; «Это же очевидно: народы-предатели должны быть выселены с Кавказа, и дело с концом»).
Более сложный стереотип культуры – тернарный – он признает право на существование «третьего лишнего». Заслуга Лотмана не в том, что он обозначил термины, а в том, что диагностировал современное состояние российской культуры как переходное от бинарной к тернарной. При том что сам переход осознается общественным сознанием еще в бинарных понятиях». (Д. Орешкин, «НГ», 19.11.2002 г.)
«Если отношения народов не улучшаются, они начинают ухудшаться. Если неустанно не работать над тем, чтобы перебороть националистические тенденции у собственного народа, происходит автоматическое раскручивание контрнационализма у этнических соседей», – к предупреждению профессора социологии Теодора Шанина («НГ», 27.12.2002 г.) стоит прислушаться особенно. Будучи некогда сторонником построения Израиля как государства, сам воевавший против палестинцев в подразделении коммандос, готовый умереть за свои идеи, Т. Шанин ныне – воинствующий пацифист. Он хорошо знает историю вопроса, когда говорит, что Россия должна учесть негативный опыт Израиля в конструировании межнационального диалога.
К сожалению, русское общество не проявляет особого желания познать душу народов, культуру и этнопсихологию тех, кто уже несколько столетий является их соседом в едином государстве. Когда же мы, наконец, решим, будем ли мы страной 160 обособленно существующих национальностей или начнем третье тысячелетие единым российским народом с равноуважаемыми гражданскими правами каждого человека, независимо от цвета кожи, вероисповедования, группы крови и всевозможных антропологических признаков. Судя по тому, что происходит в последнее время в публичной политике, общественной жизни, и особенно в средствах массовой информации – очень нескоро.
«В уже неоднократно упоминаемую эпоху было популярным слово «нацмен». Это определение нерусского жителя СССР использовалось всякий раз, когда речь заходила о найме на работу, при поступлении в вуз или об анкете кандидата в члены КПСС. В быту ходили другие слова и обозначения разных братских народов, но вспоминать их сейчас не хочу, им придуманы более сильные аналогии, часто употребляемые в российской прессе, а иногда из уст политиков и общественных деятелей.
Но если самоназвания народов было не принято упоминать всуе, только в контексте: например, «великий узбекский народ» (это когда Узбекистан сдавал по 6 миллионов тонн хлопка в год), или «гостеприимный грузинский народ» (и так понятно – вино, шашлык, пальмы, пляж, «Сулико»), то теперь названия народов – специальная терминология криминальных статей и репортажей. Разве интересно узнавать о каком-то банальном драчуне или грабителе вне его конкретного обозначения? Нет, надо указать его этническую принадлежность, чтобы знать, от кого страдает титульная нация. Вот только заголовки статей и сообщений: «Армянин выкинул своего собутыльника из окна», «Инкассаторский броневик атаковали кавказцы», «Азербайджанец передал башкира-террориста ФСБ России», «В Москве кавказцы в драке порезали студентов». Уже ставшие классикой заголовки сообщений агентства АПН: «Евреи любят власть меньше, чем ханты и манси» или «Грузины живут хуже собак и кошек». Как шедевром интернационализма можно только восхищаться сообщением агентства «Урал-прессинформ»: «В Челябинском зоопарке происходят Дни народов Урала».
Вряд ли президент Путин читает сообщения агентств или статьи в газетах, но почему-то повторяет их ошибки: то министра Шамузафарова назовет татарином, то посчитает, что платки-хиджабы на головах мусульман – дань моде. Так можно договориться и о хасидских шляпах, но их моде уже не одно столетие. Два года назад президент поразил научный мир глубочайшими познаниями в особенностях ислама, назвав жителей российского Кавказа шиитами по вероисповеданию.
Я не знаю, сколько нужно времени, чтобы российские политики перестали кичиться мнимым величием страны, без повода обозначая все лучшие качества людей исключительно по их этнической принадлежности, а худшие приписывая, с их точки зрения, недругам. Как-то решил посчитать, сколько раз российские государственные агентства упоминали в своих сообщениях о катастрофах и взрывах «чеченский след». Агентство ИТАР-ТАСС в 1998-м – 34 раза, в 2000 – 46 раз. Стоит ли уточнять, что в подавляющем большинстве этих событий «чеченский след» не подтвержден. Но сказанное президентом, губернатором, прокурором или генералом ретранслируется агентствами, телекомпаниями, радиостанциями и газетами.
Стоит ли удивляться настойчивости милиционеров, с одной стороны, исполняющих задание, с другой стороны, имеющих с этого свой интерес. Стоит только удивляться заявлениям политиков и общественных деятелей по поводу того, откуда берутся эти молодые нацисты и бритоголовые. Им показывают пример. Когда взрослые люди в форме блюстителей порядка останавливают исключительно тех людей, которые не выглядят похожими на русских, то у прыщавого, наголо обритого оболтуса появится алиби: «Почему менту можно, а мне нельзя?» Будет почти верно, если когда-нибудь скинхеды заявят, что на самом деле они – дружинники, помогающие правоохранительным органам в борьбе с нерусскими.
Вы всерьез думаете, что Россию пустят в Шенгенскую зону?..» (О. Панфилов: «Из пионеров в расисты» // «Независимая газета», 14.11.2003 г.)
«…политика прогибания перед нацменьшинствами в ущерб русскому народу не с коммунистов у нас началась и с ними, к сожалению, не кончилась. Эта дурная традиция живет до сих пор, и если от чего-то, в конце концов, все-таки гибнет Россия, то именно от нее», – бьет тревогу А. Иванов, называя Россию «лучшим санаторием для инородцев».
«Ницше говорил: «К моей благотворительности судьба всегда послала самых наглых нищих». Объевшись суверенитетом, лопаясь от самомнения, вызванного униженным заискиванием русских перед ними, правящие клики бывших автономий приступили к созданию на территории России этнократических государств, проводя политику дискриминации и вытеснения русского населения. Неужели не ясно, что это прямой путь к распаду России. Нет, продолжаются показушные игры в «многонациональность». Вместо фикции «советского народа» официально пропагандируется новая фикция «россияне», и все это сопровождается униженными плясками на коленях перед «малыми народами». Чего еще желаете-с? Последний пример такой показухи – только что прошедший референдум в Чечне. При этом забыли русскую пословицу на счет волка, который, сколько его ни корми, все равно в лес смотрит. А символ Чечни – именно волк. У других республик иные символы. Но взгляды их обращены в том же направлении. Сторонники показушной любви к «малым сим» не могут или не хотят понимать, откуда исходит главная опасность. Сегодня в России подданные второго сорта – это русские. И никакого «общего дома» при таком положении не построить: рухнет он, как рухнул СССР. И по той же причине. (А. Иванов: «Лучший санаторий для инородцев» // «Stringer», 2003 г.)
Но авторы «Русского дома», газеты «Stringer», «Спецназ» и прочих патриотических изданий по крайней мере взглядов своих не скрывают и ни к либералам ни к демократам себя не относят. А вот как расценить появление на том же канале ТВЦ в ночном выпуске информационной программы «События. 25 час» (29.01.03 г.) следующего сюжета. Анонсируя его, ведущий программы С. Кучер обеспокоено сообщил: «Через несколько лет москвичи будут иметь коричневый цвет кожи, кавказское лицо, азиатский разрез глаз…» Автор сюжета журналист В. Хомяков поведал о «печальной» перспективе Москвы в обозримом будущем стать тотально заселенной молодой порослью «ахмедок», «мамедок» и прочих «черномазых» аборигенов южных российских окраин, ибо деторождаемость русского народа резко упала в связи с обрушившимися на государственнообразующий этнос разрушительными социальными катаклизмами новейшего времени. Для подкрепления мысли на экране был представлен график, иллюстрирующий демографический кризис в Москве: доля рождаемости русских составила 1,5%, азербайджанцев – 1,7%, лидировали чеченцы – 9%. Именно эти три национальности участвовали в сравнительном анализе. На фоне рыночных рядов и выхваченных из базарной сутолоки нерусских лиц патриотично настроенный голос за кадром вещал: «…попадая в благоприятные условия, они (очевидно, имеются в виду кавказцы и азиаты) начинают размножаться. Славянки выходят замуж за преуспевающих южан, рожают от них детей, пройдет время, и как бы ни окультуривала их Москва, они вырастут и все равно будут сморкаться в рукав». К счастью, гость в студии, председатель Евразийского экономического союза, оказался нормальным русским интеллигентом и на предложение С. Кучера обсудить сложившуюся ситуацию отреагировал вполне адекватно: «Вот такие сюжеты и рождают «бритоголовых». Соблазнительно списывать свои проблемы на инородцев. Кто мешает русским женщинам больше рожать? А если не устраивает количество южан на рынках – учитесь торговать сами».
Судя по выражению лица С. Кучера, он явно не ожидал столь позитивной реакции гостя. «Но ведь факты налицо…», – робко отреагировал ведущий «Событий» и быстро попытался перевести разговор в другую плоскость. При этом очень хочется уточнить, почему столица многонациональной России должна иметь преобладающий славянский облик? И почему коренным гражданам России: дагестанцам, осетинам, ингушам, чеченцам, кабардинцам и т.д. – не позволительно заселять Москву, в то время как в отношении к выходцам из Ярославля, Саратова, Воронежа, Владивостока подобные сомнения не возникают. Следовательно, жители Северного Кавказа – граждане второго сорта или это можно объяснить как-то по-другому? Кроме того, у московского обывателя абсолютно отсутствует географическое понимание, что есть ближнее зарубежье – Грузия, Армения, Азербайджан – и какие народы населяют российские субъекты федерации – республики Северного Кавказа. Все одно – «черные», «горбоносые», «нахальные».
«Обеспокоенностью» чистотой московской расы заполнены многие печатные и электронные СМИ. На страницах «Комсомольской правды» демографы отмечают: «Столицу по прогнозам московских ученых к 2005 году заселят чеченцы и ингуши. Их с учетом официальной статистики рождаемости и притока в столицу может стать не менее 44 % от всех жителей города. Дагестанцы, азербайджанцы, таджики, казахи и грузины доведут численность мигрантов с Кавказа, Закавказья и Азии до 60-80 %. Уже сегодня 22 % браков москвичек смешанные. Они заключаются русскими барышнями с представителями именно этих национальностей» («В 2050 году в столице не останется русских» // «КП», 20.01.2003 г.). Отметим, что упоминание дагестанцев – жителей субъекта РФ – в качестве мигрантов с Кавказа – свидетельство безграмотности журналиста, что встречается в каждой второй публикации по национальной тематике.
Газета «Известия» вынесла обсуждение проблемы смешанных семей на круглый стол. Материалы его были опубликованы под рубрикой «Некоторые любят погорячее» (подзаголовок: «Россиянки с детьми предпочитают создавать семьи с выходцами с Кавказа»).
«Сегодня вследствие целенаправленной политики «мирного геноцида», проводимой в стране государственной властью, потери русского населения в России около миллиона в год, поэтому арифметика проста: миллион вымирает – миллион заезжает. Что позволяет восполнять колоссальные демографические потери. Учитывая, что в среднем рождаемость среди русских – 7 человек на тысячу в год, а тех же азербайджанцев – 25, нетрудно подсчитать, что в ближайшее десятилетие в Москве возникнет ситуация, когда трудно будет формировать классы, где хотя бы 50 % детей были бы русскими. Специалисты установили, что при наличии в классе трети иностранных школьников с плохим русским языком – занятия превращаются в хаос, где остальные дети начинают говорить на неправильном русском языке». («Известия», 19.04.2003 г.)
В беседе с Виктором Кожемяко («Советская Россия», 8 октября 2002 г.) профессор С. Кара-Мурза объясняет низкую рождаемость у русских подсознательным ответом на вызов, брошенный народу собственным правительством: «Просто народ как бы хочет умереть. Сейчас у нас на Кавказе рожают по окраинам, а в России – нет. Почему? Он чувствует, народ, что ему как бы не дают, не позволяют жить. Отпал инстинкт продолжения рода. Это как бы в полуобморочном состоянии происходит».
Естественное вымирание русской нации, безусловно, трагично, ибо оно ставит Россию на край гибели. Только почему тревога о депопуляции русского этноса всегда является одним из основных мотивов обличения врагов русского народа в лице инородцев. И не понятно, почему при этом остальные российские этносы нужно называть «сопутствующими».
«К сожалению, именно русское население в большей степени охвачено депопуляцией. Это уже идущий самым интенсивным образом при низкой рождаемости процесс вымирания, связанный с многолетним старением, многолетней миграцией и невиданным разбоем последних лет.
…при сохранении нынешнего преобладания русского и сопутствующих народов России, бездетных и малодетных семей, страна обречена на вымирание. Русский этнос может остаться в XXI веке государственнообразующим только при полной смене властного режима, осуществляющего катастрофический для страны курс, и создании правительства национального спасения» (Б. Хореев «На краю гибели» // «Завтра», № 45)
Но если учесть, что в России 36 млн. бедняков (по мнению ученых, бедность – это жизнь на 600 рублей в месяц), среди которых представлены все национальности России, то «правительство национального спасения», за которое ратует Б. Хореев, нужно всем: есть хочется независимо от цвета кожи и разреза глаз. Заметим, что к кризисным регионам относят Чукотку, Агинско-Бурятский, Эвенкийский, Коми-Пермяцкий округа, республику Ингушетию, да и весь Северный Кавказ очень тяжелый по уровню жизни. Далее называются республики Марий Эл, Калмыкия, Ивановская и Читинская области. Оказывается, самые обездоленные россияне проживают в национальных автономных образованиях. Такую информацию дает директор института социально-экономических проблем народонаселения РАН Н.М. Римашевская в интервью «Новой газете» (№ 77, 2003 г.)
«Почему одни народы способны к возрождению, а другие погибают, просто исчезают, как скифы, с лица земли? В чем механизм выживания?» – на этот вопрос журналиста И. Типлареевой Н.М. Римашевская высказала свою личную точку зрения.
«Прогнозы ученых по России очень пессимистичны. По данным ООН к 2050 году – середине этого столетия – в России будут жить 100 млн. Сейчас мы имеем 145 млн. – будет 100. Потеряем одну треть населения. Если ничего в нашей жизни не изменится к лучшему.
Меня лично всегда обнадеживали исследования российского ученого начала XX века Питирима Сорокина. Он рассматривал ситуацию в России после Первой мировой войны, революции, Гражданской войны, и высоко оценивал генотип российской популяции. Сорокин показал: наш народ способен выжить даже в тех страшных условиях как биологический феномен. Ученый считал: большую роль в формировании российской популяции сыграл суровый климат. Одно дело – жить в мягких, расслабляющих, не требующих борьбы за жизнь условиях. Другое у нас: 80 % территории страны – зона рискованного земледелия. Это же неблагоприятный для выживания фактор. Но народ доказал свою живучесть.
И все же государственные меры принимать необходимо. Правительство должно вспомнить слова Александра II в связи с подготовкой освобождения крестьян от крепостного права. Он подчеркнул: дворянство во имя общества должно пожертвовать частью своих привилегий. И далее – отмена рабства ни в коем случае, даже на первом этапе не должна ухудшить быт крестьян, а напротив – улучшить его. Таким образом, ставил вопросы русский царь в отличие от современной правящей элиты России». («Новая газета», № 77, 2003 г.)
В патриотически настроенных СМИ констатация физического вымирания русского народа носит явно выраженный шовинистический привкус.
«Все прекрасно понимают, что вымирают отнюдь не все «дорогие россияне», а совершенно определенная их часть. Прежде всего это относится к русским, а также к ряду иных «неблагополучных этносов». При том, некоторые российские народы вполне успешно «плодятся и размножаются», как это рекомендует и наша Библия, и их Коран. Перевес, однако, на стороне Корана (не только у нас в России, разумеется, но и у нас тоже). Об этом не очень-то говорят – тема больно скандальная – но всегда имеют в виду.
Все «дорогие россияне» живут не бог весть как замечательно, и «дети Корана» не исключение. Почему же у них «семеро по лавкам», а у нас – в лучшем случае один в колыбельке, а то и никого? Притом понятно, что на одного малыша Ваню приходится пять-шесть мальчиков Ахметок, и в самом деле решительно не хорошо. Ибо от этого пользы нет ни Ване, ни, кстати, Ахметке. Потому что дело тут не в «расизме» – речь идет о сохранении устоявшихся пропорций. Пресная каша без кавказских пряностей, может быть, и не вкусна – но блюдо, состоящее целиком из перца, абсолютно несъедобно…» (К. Рыжов, «Спецназ России», № 7, 2002 г.)
К столь «оригинальным» рассуждениям автора публикации К. Рыжова побудило несогласие с теми мерами, которые предлагает государство для стимулирования деторождаемости в России. Одна из них – «компенсация тягот детопроизводства», с увеличением пособий на каждого последующего ребенка. Но поскольку «дети Корана» и так хорошо плодятся, а давать денег русским, не давая, скажем, ингушам («ПОСЕ по шее надает») – серьезный повод для «хорошей межнациональной свары», то мы, сожалеет автор, «попадаем в идиотскую ловушку: желая полить и удобрить чахнущие цветы, мы способствуем разрастанию буйного Чертополоха, который и без того хорошо растет…»
Но даже такой откровенный расистский взгляд на своих соотечественников – северокавказцев – все же не смог заслонить очевидного преимущества в этом вопросе традиционной этнокультуры горцев перед культурой русской, в которой, по мнению автора публикации, произошел «разрыв в менталитете поколений».
«Традиционные народы живут так и сейчас. Послушание детей родителям, жестко контролируемое инстанциями рода, способствует желанию иметь как можно больше детей, которые впоследствии будут «покоить старость» (т.е. обеспечивать и обслуживать) отца с матерью.
Русские, увы, в этом отношении, вполне вписаны в современность. Если кавказские подростки, что бы они там ни думали о своих родителях, все-таки им подчиняются (и уж, по крайней мере, никогда не допустят, чтобы «уважаемый отец» жил бедно и плохо при хорошо устроившемся сыне – это позор для сына, а механизмы давления на таких позорников прекрасно отработаны), то мы толерантно соглашаемся с тем, что «каждый живет как хочет». И знаем про себя, что от наших детей нам будет мало проку» (К. Рыжов: «Праздник непослушания» // «Спецназ России», № 7, 2002 г.)
Подобные издержки в отношении отцов и детей К. Рыжов видит в насаждении либерально-демократических «идей свободы каждой суверенной личности, которая никому ничем не обязана, в том числе папе с мамой».
Но ведь все этносы прошли сквозь «ломку демократических реформ», почему же столь ощутимы потери у русского народа? И не продуктивней ли для самого русского этноса попытаться понять суть кавказской психологии, ее устойчивость к новообразованиям, чем вешать ярлык «упертых маргиналов».
Некоторые публикации в либерально-демократической прессе мало чем отличаются от бездумного больного шовинистического бреда так называемых маргинальных СМИ. В этой связи сравним несколько материалов.
В газете «Русский вестник» (№ 45-46, 2002 г.) некий этнопсихолог Сергей Благоволин посвятил серию статей анализу тейпового и родового сознания чеченцев. По его теории, чеченцы как этнос произошли от хазар, т.е. «прямых предков восточно-европейских евреев» и «получили от ашкенази» очень много. Хазары в свою очередь были первыми «засланными казачками», которые смогли насадить на Руси известную своими страшными последствиями «ересь жидовствующих». Глава на эту тему так и называется «Роль чеченцев в планах хазар», которые «наработали опыт управления другим этносом».
«Группа засланных на Русь хазар состояла из гипнотизеров, пропагандистов, фокусников, алхимиков, имела в своем составе врачей, обученных лечить, убивать, применять психотропные вещества, и пользовалась мощной финансовой поддержкой, приходившей из района Венгрии. Все их действия были направлены на отвлечение усилий и ресурсов русских от внутреннего развития и государственного строительства, на недопущение полного разгрома подполья, ориентированного на иностранных хозяев и идеологов».
В главе «Истребление России и русских» С. Благоволин «анализирует» преемственность чеченцами от хазар способов управления и распределения сфер влияния в русском обществе: «Примечательно, но чеченцы также активно пользуются тем же самым методом – они используют различные схемы для формирования марионеточных агентурных сетей в правоохранительных органах и госаппарате России, образуют марионеточные псевдороссийские (псевдорусские) банки, фирмы, лотерейные и пропагандистские проекты, организуют свои браки с «временными женами» (псевдобраки). Только в более мелких (пока) масштабах, чем гунны (хунны) осуществляли когда-то в Китае».
Но, пожалуй, самый безумный фрагмент этого «исследования» посвящен кавказскому периоду формирования психологии чеченского этноса. Здесь буйная фантазия «этнопсихолога» разыгралась особенно изощренно. Оказывается, вайнахи имели особую систему формирования «своеобразного тейпового пушечного мяса». Они охотно принимали в свой тейп беглецов из других тейпов, этносов, племен. При этом, «беглец» должен был привести банду грабителей и убийц в свое родовое село. Затем убить несколько бывших своих сородичей. В завершении, «новичок должен был вступить в гомосексуальную связь (как пассивный партнер) если не со всеми мужчинами тейпа, то со специально выделенными. В иерархии тейпа он становился низшим. Затем ему выделяли в жены чеченку, которая не котировалась уже ни у одного чеченца, и он становился производителем низших воинов для тейпа». Далее цитировать просто неприлично. Таким образом «этнопсихологом» был обнаружен «ключ к пониманию истории формирования чеченской тейповой психологии и способов ее современного функционирования». Можно воспринять все написанное С. Благоволиным как проявление клинической картины состояния самого автора, к тому же газета «Русский вестник» архимаргинальна, имеет маленький тираж, на умонастроения россиян влиять никак не может. Тогда хотелось бы понять ее принципиальную разницу с публикацией в газете «Известия» (13.11.02 г.) диакона А.Кураева «Как бороться с терроризмом без спецназа». Даже не обращая внимание на откровенные исторические искажения, которые допускает автор (хотя выпускнику филологического факультета МГУ позволительно было бы иметь более глубокие знания по истории Отечества), сама тональность статьи – яркое подтверждение реально существующего имперского высокомерного шовинистического отношения ко всякому инородцу в составе России. Основная суть «духовных исканий» диакона Кураева – в утверждении совершенно очевидной для него истины, что бандитизм и терроризм имеют национальное лицо. А поскольку речь в статье идет о конкретных «лицах кавказской национальности», то диакон и объясняет, что свою природную агрессивность они «усвоили из своих национальных преданий и религиозных наставлений». Некоторые абзацы его размышлений настолько красноречивы, что уже сами говорят за себя.
«…культуры народов, вовлеченных Российской империей в общие границы, настолько различны, здесь соседствуют столь различные представления о добре и зле, что нередко то, что считается преступлением в понятиях одной культуры, воспринимается другим народом как доблесть.
…страусиная политика не поможет: от вопроса о корнях терроризма в самой национальной традиции тех или иных горских племен не уйти.
…какие национальные черты стушевал, а какие, напротив, подчеркнул ислам в национальных темпераментах и нравах северокавказских горцев».
Провославный богослов Кураев убежден, что все сегодняшние проблемы в России происходят от агрессивных горцев, тем самым добавляя свое имя к многочисленной группе авторов стремительно раздувающегося мифа о «чеченской мафии», о ее «всесильной руке», протянувшейся повсюду. А не продуктивней ли для собственной истории ответить служителю культа на сакраментальный вопрос: почему у русского человека так много врагов, мешающих ему обустроить державу? А главное, они все время меняются во времени и пространстве: то татары, то турки, то поляки, то евреи, то американцы, то весь мировой капитализм. Теперь к ним добавились горцы Северного Кавказа.
«Конфликт культур – это не пограничная проблема. Гиксосы среди нас. И если в Европе они занимают маргинальные позиции, зацепившись за нижние этажи социальной лестницы, то в Москве все иначе: пришельцы не стесняются демонстрировать свою силу, не скрывают презрения к нам, туземцам. Не скрывают своих планов превратить Россию в Московский халифат» (А. Кураев)
Трудно понять, где лукавит священнослужитель, а где он искренен. Одно из двух: или А. Кураев быстро меняет взгляды или направленность его суждений определяет политический флюгер. Еще совсем недавно после «Норд-Оста» отвечал он в газете «Россiя» (28.10.2002 г.) на вопрос: «Испытываете ли вы чувство ненависти после прошедших событий?». «Как христиане вообще могут рассуждать о своем чувстве? Для верующего человека такого аспекта вообще не должно существовать. «Любите врагов ваших и благословляйте обижающих вас», – эта цитата должна стать руководством для любого человека. Причем совершенно неважно, к какой религии он относится. В повседневной жизни мы, конечно, не можем руководствоваться принципом «Если тебя ударили по правой щеке – подставь левую», но мстить и ненавидеть недостойно истинного христианина».
Вот с одной мыслью диакона, можно выразить солидарность: «Так несет ли культура, нация ответственность за то, что они хранят в качестве своего «здравого смысла», что передают своим детям в качестве стандарта жизни?». Думается, что этот вопрос, адресованный автором кавказцам, прежде всего, актуален для самого русского народа. Информация ВЦИОМа, что свыше 60 % граждан исповедуют идею «Россия для русских», более чем тревожна. Еще Н. Рерих писал: «Россия не единая раса, и в этом ее сила. Россия – это объединение народов, говорящих на 140 языках. Это свободная соборность, единство в разности, полихромия, полифония». Вот вам руководство к действию в национальной политике, господин Кураев, хотя Н. Рерих православной церковью неприемлим и отлучен от нее как еретик. Тогда обратимся к Библии: «Возлюби ближнего своего…» А православный священник Кураев пишет: «…разбойным аспектам туземной культуры Империя должна объявить войну. Газетами, школами, церковью. Если надо – и спецназом… Порой именно пушки способны проложить дорогу к переговорному столу. Военные операции уместны хотя бы потому, что только их успех может придать России в глазах чеченца статус уважаемого государства». Тут у диакона есть много единомышленников. СМИ, особенно электронные, блестяще справились с госзаказом по формированию образа чеченца, а вместе с ним и всех горцев как основного врага в сознании россиян. Ну а когда такой почин был положен, то каждый на своем участке стал извлекать дивиденды. После «Норд Оста» юные любители компьютерных игр получили изделие Mist Land «Проект A.L.Ф.А.» – симулятор деятельности одноименного антитеррористического подразделения. Время действия – наши дни. Декорации: Чечня, остальной Северный Кавказ, захваченные террористами самолеты, нефтяные платформы. Чтобы на монитор не проникли настоящие тайны разработчиков игры контролировал один из основателей настоящей «Альфы». В творческих планах слаженного коллектива серия игр о российских спецподразделениях. Что ж, воспитание патриотизма – дело хорошее. Только кто выступает в роли врага? Свои же сограждане! Или мы уже отказались от идеи Северного Кавказа в составе России?
Кавказ всегда был очень сложным регионом России. Здесь все смешалось в кучу: и религия, и национальность, и территориальные проблемы. Здесь лежат мины, которые Федеральный Центр никак не хочет обезвредить, мины, которые будут взрываться в нужное время, в нужный час. И так походя, неосторожно, высокомерно, пренебрежительно высказываться в адрес кавказцев, как это делает Андрей Кураев – значит вредить собственному Отечеству, потому что слишком много крови русских солдат в течение двух столетий пролито на Кавказе, чтобы удержать его под властью России. С учетом той национальной политики, которую ведет Россия, очень велика вероятность распространения военного очага из Чечни по всему Северному Кавказу. Не спецназом должна решать Россия вопрос на Кавказе, а Словом, продуманным, взвешенным и следующим за ним Делом. Пример духовной ответственности русского интеллигента, прежде всего, перед собой, являет писатель Борис Васильев: «Сколько дров наломали только в национальной политике! Коли не знаете ни менталитета, ни верований, ни культуры, ни обычаев разных народов, то посоветуйтесь с теми, кто этим занимается. И еще один момент – надо эти народы уважать. Мы же высокомерны до глупости. Умей наши вояки слушать знающих людей, они бы раз и навсегда уяснили, что народ, не испытывавший ни в какой форме крепостное право и потому генетически внутренне свободный, можно уничтожить, но не покорить» («Новые Известия»).
Еще один перл из статьи Андрея Кураева – свидетельство очередного заблуждения в оценке народов Северного Кавказа: «А по другую сторону Кавказа – Кубань. Плодороднейшие земли планеты. Почему же в последнее тысячелетие здесь не было земледельческих цивилизаций? Отчего эти черноземы оставались пустошью, пока не появились русские крепости, казачьи поселения, станицы и заставы? Не оттого ли, что рядом были горцы, считавшие нормой жить за счет набегов на соседей?»
Историки свидетельствуют, что к набегам, никогда не являвшимся основой горской экономики, горцы прибегали в исключительных случаях. Зловещее слово «набеги» принадлежит к еще одному мифу, созданному вокруг народов Северного Кавказа. Видимо, господин Кураев начитался тех теоретиков, которые в своих трудах причиной, побудавшей Россию вмешиваться в изначально внутренние по сути конфликты на Северном Кавказе, обозначали «набеговую систему, реально угрожавшую целостности империи». Эту теорию отрабатывали не только столичные авторы, но и представители научной мысли Северного Кавказа. Свое отношение к «набеговой» причинности Кавказской войны высказал кубанский историк, профессор КГУ Игорь Куценко.
«Не могу не повторить своего отношения к теории «набеговой» причинности Кавказской войны (мне приходилось писать об этом в связи со статьей М.М. Блиева в журнале «История СССР», 1991, № 6). Набеги с дневнейших времен были обычным явлением жизни народов приграничных районов. Их можно считать разновидностью «соседских отношений». Случалось, ими начинались войны. В XIX веке набеги служили поводом для ответных действий, например, после нападений горцев на казачьи станицы. Тем более, что объектами набегов кавказцев не были Москва, Калуга, Рязань или Воронеж. Набеги, которые велись в ходе войны, были внешним выражением сложных процессов внутреннего порядка. Их-то необходимо исследовать в первую очередь. «Набеговая концепция» по существу родственна «цивилизующей роли» колонизаторов. Она снимает имперский характер политики царизма, уравнивает в ответственности за войну агрессора и его жертвы. По такой «теории» получается, что на огромных просторах Сибири, Средней Азии, Кавказа царская Россия только и делала, что оборонялась от нападений беспокойных соседей, и, дабы обезопасить себя, включала новые земли и народы в лоно своего колониального государственного надзора.
Кавказская война и ее последствия заставляют вернуться к понятию «национализм». В советских словарях он трактуется как реакционная буржуазная идеология и политика, а также как движение за национальную независимость в зонах национально-освободительной борьбы. Такой подход одностороеннен, не учитывает содержательную сущность явления. Между тем в Кавказской войне именно сердцевина национально-этнического порядка стояла на первом месте: русские расправлялись с нерусскими «нехристями», горцы боролись с «гяурами». В националистической форме социальные противоречия часто предстают и сегодня» И. Куценко (ж-л «Жизнь национальностей», № 2-3, 1999 г.)
Во все времена побывавшие на Северном Кавказе путешественники отмечали высокую культуру земледельческих технологий у горцев. Известный русский ученый-аграрник XIX в. Клининг отмечал, что «еще многому придется учиться русскому человеку у горца в области земледелия».
Английский философ и этнограф Эдмунд Спенсер был изумлен агротехнической культурой черкесов, которую он увидел, объезжая в 1836 году вместе с графом Воронцовым Черноморское побережье Кавказа: «С первого же момента, когда открылись передо мной черкесские долины, вид страны и населения превзошел самое пылкое мое воображение. Вместо пустыни, населенной дикарями, я нашел непрерывный ряд обработанных холмов, почти ни одного клочка земли некультивированного, огромные стада коз, овец, лошадей и быков бродили в разных направлениях по колено в траве, везде раскрывались красивый парк, величественные очертания роскошных лесов, коттеджи с изящными верандами, фермами, фруктовыми садами…».
Эти земли до сих пор хранят следы адыгского земледелия. Еще можно встретить в лесах знаменитые адыгские вишни и груши, селекционированные местными умельцами. Только самих черкесов нет на этих землях. Когда-то на горных склонах, спускающихся к Черному морю, жило самое большое адыгское племя шапсугов, к которому я и принадлежу. Ныне от него осталось три маленьких аула под Краснодаром. Вот где полная драматизма тема для религиозного человека Кураева. Почему? Куда делся этот народ? Что случилось с ним? Напомним еще для иллюстрации, что в Венеции и Генуе, которые в XIII-XIV вв. активно торговали с Северным Кавказом через Черное море, существовал обычай каждый год составлять гороскопы для города. Так вот одним из обязательных пунктов была информация о том, сколько хлеба поступит в Италию из Черкессии, от того самого народа, который стал соседом кубанских казаков после завоевания Северо-Западного Кавказа Российской империей и который, кстати, потерял вследствие этой войны более двух миллионов от трехмиллионного этноса.
Такое ощущение, что имперская политика царской России, а потом и СССР, остается так мила некоторым сердцам по сей день, что делает еще более очевидной крайнюю необходимость исторического «ликбеза» именно в средствах массовой информации как наиболее доступном источнике распространения знаний. Работая в архиве, я натолкнулась на любопытный документ, который до сих пор не введен в научный оборот. Приведу небольшой его фрагмент как характерную иллюстрацию «бережного» отношения к изгнанным российским этносам.
ГАРФ, Ф. 3316, Оп. 64, Д. 298, Л. 1,2
От полномочного представительства СССР по Франции 4 марта 1926 года секретарю ЦИК СССР Енукидзе: «Ко мне явился представитель живущих в Сирии черкесов, вместе с одним известным французским писателем Куртелемоном, который уже с десяток лет проявляет особое внимание к восточным народам. Черкесы в Сирии составляют примерно 118 тысяч человек, из которых 50 тысяч живут в той части Сирии, которая находится под французским мандатом, а 68 тысяч – под английским мандатом.
Так как все эти черкесы – выходцы из Кавказа, а именно из той местности, которая находится между рекой Кубанью и Абхазской автономной Советской республикой, они обратились к нам с просьбой разрешить им постепенное возвращение на родину. Я, ссылаясь на аналогичную просьбу татар из Румынской Добруджи, обратившихся к нам с просьбой о разрешении возвращения в Крым, – указал, что тяжелые материальные условия нашей страны затрудняют удовлетворение таких просьб, хотя мы, конечно, относимся чрезвычайно сочувственно ко всем восточным народам и, в частности, к выходцам из территории Советского Союза. Я обещал делегату черкесов послать их просьбу в Центральный Исполнительный Комитет». Х. Раковский
От Народного комиссара по иностранным делам 8 марта 1926 года секретарю ЦИК Енукидзе: «Я получил копию письма товарища Раковского к Вам от 4 марта по поводу желания черкесских эмигрантов вернуться на Кавказ. Товарищ Раковский пишет, что прилагает к этому письму записку, которая в одном экземпляре была направлена к Вам. Пожалуйста, дайте мне возможность ознакомиться с этой запиской.
По существу этого вопроса надо иметь в виду, что в султанское время черкесы были балованными детьми высшей власти, в то время как теперь, при кемалистах они чувствуют себя обиженными. Весьма энергичный воинствующий национализм кемалистов усматривает в них чуждый элемент, их прежние привилегии преторианского характера безвозвратно исчезли. Мы несколько раз обсуждали этот вопрос с товарищем Сурицем и другими, между прочим, с представителями ОГПУ, и мы всегда приходили к выводу, что при несомненной невозможности для нас принятия обратно всех черкесских эмигрантов, мы должны были бы принять и разместить небольшое количество, чтобы тем самым не дать погаснуть этим надеждам в других и поддерживать в них благоприятное для нас настроение. Сообщите, пожалуйста, в какой форме и каким путем Вы находите наиболее целесообразным дальнейшее рассмотрение этого вопроса». Чичерин
Заметим, при кемалистах в Турции черкесы практически потеряли свое национальное лицо, были подвергнуты настоящему геноциду. Именно это бедственное положение заставило их обратиться к правительству СССР с просьбой о возвращении на родные земли. Последующая ведомственная переписка показывает, что в обратном переселении было отказано и черкесам, и татарам.
Что касается чеченцев, о которых россияне теперь знают только как о разбойниках, о них написаны славные страницы русскими людьми, несколько иначе, чем диакон Кураев, понимавшими смысл служения своему Отечеству.
«Чеченцы, – писал в конце XIX в. русский историк Бутков, – трудолюбивее других кавказских народов. Когда чеченец дома, он работает неусыпно. Хлебопашество удовлетворяет первые их нужды, иногда и с избытком, который идет в обмен на товары. Чеченцы честолюбивы, горды, вспыльчивы, храбры, решительны. Чеченец легче снесет всякую другую обиду, нежели оскорбляющую личность его. Сказать, что он трус – значит, сделать его себе врагом непримиримым и подвергнуться мщению. Они редко попадают в руки неприятелей, почитая за стыд жить после плена».
«Смертельно опасно держать в бесправии или в состоянии правовой и политической дискриминации целую национальную группу, это всегда чревато ее антигосударственной активностью», – напоминает М. Золотоносов об историческом уроке российского еврейства, революционность которого была спровоцирована отсутствием политических прав, «борьба за которые будоражила и революционизировала евреев в течение более 150 лет. Отменить дискриминационную черту оседлости дальновидные русские люди предлагали еще в 1860-е годы, но российская бюрократия не была бы бюрократией, если бы пошла на это. Характерно, что нынче на сходной социальной основе создается миф о «чеченской мафии», о тайной «чеченской руке», протянувшейся повсюду. Скоро появятся «Протоколы чеченских мудрецов», центры которых находятся за границей…» («Московские новости», 5-11.11.2002 г.)
Антикавказскую пропаганду, кавказофобию, раздуваемую СМИ вполне можно отнести к разряду антигосударственной деятельности, в противном случае следует усомниться в искренности слов, произносимых Президентом страны. В феврале с.г. на совещании с членами правительства В. Путин поручил Кабинету министров более внимательно рассмотреть федеральную программу развития юга России: «Здесь очень много проблем. Причем не только текущих, связанных с летними катаклизмами, но и вопросов стратегического характера», – отметил глава государства. Президент подчеркнул, что «развитие юга страны – это один из наших стратегических интересов». Но если газеты и впредь будут пестреть заголовками типа «Северный Кавказ в огне» или «Чеченские шлюхи взрывают Москву», то вряд ли можно рассчитывать на реализацию этой программы. Бывший министр по делам национальностей Р. Абдулатипов, хорошо осведомленный о состоянии этноконфессиональной политики государства, подводит горестные итоги: «Мы научились по-новому относится к американцам, немцам, французам, англичанам, но разучились по-старому, по-человечески относиться к русским, украинцам, эстонцам, чеченцам, ингушам, дагестанцам, кабардинцам, балкарцам и другим народам СНГ и России». Ныне даже Министерство по делам национальностей упразднено, правда, существует министр РФ Владимир Зорин, который занимается в правительстве национальными проблемами. На вопрос корреспонденту газеты «Время новостей»: «Что было приоритетным в национальной политике новой России, утвержденной указом президента Б. Ельцина в июне 1996 года», – В. Зорин отметил, что она сыграла положительную роль в реализации прав и свобод граждан, прежде всего, в удовлетворении национально-культурных потребностей.
«Сегодня зарегистрировано более 300 общественных национально-культурных автономий, решающих вопросы образования, культуры, информации, – федеральных, региональных, местного уровня. В Москве, например, печатные СМИ выходят на девяти языках народов России, в Камчатской области – на четырех. В целом по стране радиовещание ведется на 43, а телевещание – на 33 языках. При правительстве создан Консультативный совет национально-культурных автономий в целях осуществления постоянного диалога между исполнительной властью и общественными организациями гражданского форума.
Российская национальная политика соответствует демократическим европейским и мировым стандартам. Более того, наш закон о языках народов Российской Федерации считается лучшим в Европе по провозглашению и защите прав на изучение родного языка. Вообще этнический элемент культуры, образования и изучения языка у нас закреплен законодательно. Помимо закона о национально-культурных автономиях, есть законы о гарантиях прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, о землях традиционного природопользования – всего не меньше десятка. С законодательной базой все в порядке. Другое дело – не все реализуется, выполняется. Самый главный мировой, европейский и общероссийский стандарт очень прост: каждый человек, независимо от происхождения, вероисповедания и национальности должен чувствовать себя дома в любой точке Российской Федерации.
Конечно, особенности национальных российских характеров учитываются при стратегическом планировании экономического развития России. Но мы забываем, что у нас теперь есть и такой регулятор экономики, как рынок, который как раз и проявляет особенности, где больше преуспевают.
Советская национальная политика была не просто политикой лозунга дружбы народов: ассимиляция в СССР поощрялась и на деле. Сейчас в России поощряется не ассимиляция, а интеграция. Тема нашего разговора – национальная самоидентификация. Но мы забываем, что в стране идет процесс общероссийского общегражданского строительства, выстраивание приоритетов развития, понимания российского патриотизма, общероссийской идентичности. Да, мы все россияне, но у каждого есть и имя и отчество. И в том, что мы такие разные, я вижу источник стабильности и огромного потенциала нашего государства». В. Зорин
Как бы жизнеутверждающе ни звучал монолог министра, по всем декларируемым положениям можно привести соответствующие возражения и контраргументы, тем более что реальное положение дел в национальном вопросе в корне противоречит оптимизму В. Зорина. Более подробно мы остановимся на этом в главе «СМИ и национальная идея». Заметим только фундаментальное противоречие между реальностью и декларированием: при стратегическом планировании экономического развития России (если оно вообще существует в стране) абсолютно не учитываются особенности национальных российских характеров. А говорить о том, что неправославные и нерусские граждане чувствуют себя дома в любой точке Российской Федерации, не только преждевременно, но и безосновательно. Скорее, реалии свидетельствуют об обратном. Выходящие в Москве печатные издания на языках разных народов России читаются самими народами, которые и без того неплохо себя знают. Телевещание на языках в этнорегионах существенно урезано общефедеральным ВГТРК, теперь местному телевидению оставлены только новости. Кто не смог и не успел создать запасной канал (республики Северного Кавказа, например, экономически дотационны), так и останется потребителем «центрального телевидения». Из общественного пространства этносубъектов исчезнет такой важнейший транслятор национальной культуры, как местное ТВ. Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, на чьих землях в основном ведутся нефте– и газоразработки, стремительно вымирают от пьянства, безработицы и безденежья. Такое важное условие сохранения традиционного уклада жизни народов Севера как оленеводство находится на грани исчезновения. Численность поголовья оленей на Чукотке, например, сократилась настолько, что можно вести речь о полном уничтожении оленеводства в округе. Так называемая интеграция приводит к деградации национального самосознания. Национальная самоидентификация нивелируется, и это особенно трагично на фоне отсутствия приоритетов общероссийской идентичности. Список национальных претензий на этом не заканчивается.
Кого сегодня в российском правительстве волнует сохранение, например, такого северокавказского этноса как адыги? Знает ли кто в России такую дату как 21 мая 1864 года – завершение Кавказской войны? В этот день был положен конец существованию некогда процветавшей исторической Черкессии, которая в конце XIX века потеряла 90% своего населения, убитыми и сосланными в Турцию. В результате Кавказской войны и последующей советской национальной политики оставшийся этнос был разделен – ныне часть адыгов проживает в Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и Адыгее, одно из самых крупных адыгских племен – шапсуги оказались изолированными от основного этнического массива на черноморском побережье Краснодарского края, где они не имеют даже культурной автономии, не говоря уже о другой форме национальной государственности. На территории Северной Осетии проживает еще одна небольшая часть адыгов – моздокские кабардинцы. В постперестроечное время попытки адыгов этнически консолидироваться в надежде на возрождение вылились в создание Международной черкесской ассоциации. Поиск выхода из современного духовного кризиса был тут же трансформирован в российских СМИ в миф о «Великой Черкессии». Эксперты Северокавказского военного округа на основе якобы анализа ситуации в регионе яростно предостерегали об опасности возможного союза горцев Северного Кавказа, который может привести к распаду России в случае, если кабардинцы, адыгейцы, черкесы, шапсуги (все это один народ – адыги) объединятся, создадут Великую Черкесию, то они тут же потребуют вернуть свои исторические земли – Закубанье и Черноморское побережье. Это неуважение и высокомерие по отношению к целому народу транслировали многие центральные СМИ. Нужно быть народом-самоубийцей, чтобы дерзнуть на реализацию этого плана, а «экспертам» необходимо хотя бы владеть историческим минимумом и обладать географическими познаниями. Все эти измышления практически списывают со счетов несколько поколений северокавказского этноса, выросших в советском интернациональном пространстве, прошедшем вместе с русским народом все потрясения и трудности прошлого столетия, представив их эдакими абреками с кинжалами в зубах, жаждущими скальпа убитого врага.
Многие политические и общественные деятели, депутаты высказывают свою озабоченность о диаспоре русских за рубежом. Депутат Госдумы господин Рогозин сделал эту тему своей «политической фишкой». В 1998 г. он инициировал разработку государственной программы национально-культурного развития русского народа. Этот радикальный рогозинский проект предлагал: 1) придать русскому народу статус государственнообразующего; 2) объявить его коренным на территории всей РФ; 3) признать русских разделенным народом… Как должны воспринять последствия принятия подобной концепции другие народы в составе России? Почему бы государственному деятелю не вспомнить при этом, что в странах Ближнего Востока и Турции сегодня проживает свыше трех с половиной миллионов потомков иммигрантов Северного Кавказа, которые в XIX веке были депортированы с исконных мест проживания Российской империей. Среди них адыги, абхазы, осетины, карачаевцы, лезгины, аварцы, кумыки, лакцы, чеченцы – все они до сих пор не получили статус изгнанников. Многие из них хотят вернуться на историческую родину, но бюрократическая волокита, а теперь и Закон о миграции делают невозможным их возвращение. Кстати, черкесская диаспора за рубежом по численности стоит на втором месте после русской: «…между тем, две черкесские общины – на Северном Кавказе и Ближнем Востоке продолжают жить в изоляции друг от друга, что, как утверждают языковеды и историки, может привести к полной потере черкесской диаспорой родного языка. С небольшой разницей во времени это может произойти в течение 20-30 лет в Турции, Сирии, Иордании, где проживает небольшое количество потомков черкесов» (З. Канукова: «Северный Кавказ», № 18, 2003г.)
На встрече В. Путина в Петербурге с деятелями культуры внимание главы государства привлек призыв директора Эрмитажа Б. Пиотровского о необходимости защиты археологических памятников, которые грабят «черные археологи». Национальные культуры – те же археологические памятники. И сегодня они переживают экономический, социальный и культурный кризис. Но эта тема закрыта для общественной дискуссии. Не интересует федеральные СМИ и вопрос, как в современной России реализуется этнический (национальный) статус по таким показателям как участие во власти, доступ к СМИ, развитие национальной культуры и языка. Подобное невнимание ко всем этим проблемам провоцирует рост этнической консолидации по линии отторжения от России. Уже почти невозможно встретить в прессе позитивный образ «лица кавказской национальности». Кто напоминает россиянам, какой вклад внесли в национальную культуру эти самые «лица»? С горечью говорят кавказцы о чувстве отверженности их от русской интеллигенции и все нарастающем отторжении их культур в общероссийском пространстве. Давайте, вспомним некоторые имена: Гамзатов, Гергиев, Темирканов, Кулиев, Шемякин, Искандер, Кугультинов, Окуджава… Необъятен будет список ярчайших нерусских имен в искусстве, науке и истории страны. Судьбы этих людей – летопись государства Российского. И мы терпеливо продолжаем ждать, когда духовные (не политические!) лидеры русской культуры, понимая под культурой способ существования нации, осознают всю степень ответственности за те народы, которые российская государственная мощь вовлекла в орбиту своего вращения. Ведь никто еще не оспорил великодушия замечательного правила: «Мы в ответе за тех, кого приручили!».
«В конце концов, не нравятся армяне – не смотри цветное телевидение – его изобрел Ованес Адамян, отвернись от холстов Айвазовского, покрой, наконец, матом матушку Суворова – она имела несчастье армянкой родиться; вас раздражают азербайджанцы – ну выключи Муслима Магомаева! И с грузинами не особенно церемонься – эка важность Вахтанг Кикабидзе, Нани Брегвадзе! Да и вообще весь Кавказ, черный-пречерный, смуглый-пресмуглый, нагловатый донельзя, нежелающий никак смирить гордыню, произносящий длинные тосты вместо того, чтобы сразу хлопнуть, плеснуть в хайло, как в каменку, резко вскидывающий ноги и руки в танце – асса!
Кавказ! Туда ссылали умниц русских – поэтов, офицеров, необыкновенно совестливых людей, и они прикипали сердцем к этим могучим горам, крепким и работящим их обитателям!» (Иосиф Вердиян, «Новая Газета», № 60, 2002 г.)
Печально, что забыта в русской культуре традиция Льва Толстого. Появится ли сегодня человек, который напишет «Хаджи-Мурата»? Кстати, именно благодаря русской интеллигенции XIX в. горцы Кавказа не стали в глазах русского общества дикарями-разбойниками, несмотря на то, что шла почти столетняя Русско-Кавказская война. То, что мы видим сегодня, несколько отличается от прошлых столетий. Диалога так и не получилось, а сложилась ситуация «они-мы», «свои-чужие». Она отчетливо просматривается в последних фильмах на тему Чечни: «мы» – героический спецназ, и «они» – враги, хотя «они» – это еще совсем недавно – полноправные граждане России. Даже в объединении «Южный Федеральный Округ» – полное непонимание геополитической, этнической, религиозной специфики Кавказа. Вертикалью власти называют полное отсутствие какой-то внятной национальной политики в этом регионе. Как можно в Юг России объединить калмыков, горцев, Поволжье? Какое отношение имеет к Кавказу Калмыкия, или Астрахань, или Волгоград? Это поволжская территория – там другие проблемы. Республики Северного Кавказа – это одна лодка, одна религия, одна культура, единый менталитет и общность исторической судьбы. За всем этим просматривается некая конечная стратегия, не способствующая консолидации Северного Кавказа с Россией. Возвращаясь еще раз к статье А. Кураева «Как бороться с терроризмом без спецназа», отметим, что отклики российских граждан на монолог диакона – свидетельство того, что, к счастью, позиция православного священника, призванного словом лечить людские души, исповедуя при этом идеалы той самой великой русской соборности как отличительной черты нации, не есть общенациональный взгляд на проблему. Написавший в «Известия» читатель Н. Зайцевский гораздо тоньше воспринимает ситуацию, сложившуюся в отношениях России и Северного Кавказа.
«Отличительная черта республик Северного Кавказа – социальная и экономическая запущенность. Отсюда нестабильность, миграция в более благополучные регионы страны, теневая экономика, коррупция. Отсюда безработица, функциональная безграмотность и невежество. Стимул жить по-человечески отсутствует. Улучшение ситуации на Северном Кавказе возможно только вкупе с улучшением ситуации во всей России. Прежде чем предлагать всем чеченцам разделить ответ за «Норд-Ост», я бы все-таки попытался рассмотреть чеченский этнос поближе. Неужели со времен Навуходоносора ничего не изменилось. Чеченцы учились в школах и вузах, защищали диссертации и командовали полками. А сейчас многие из них ввергнуты в средневековье. Как возвратиться из небытия в новые времена? Никакие мысли о криминальной природе того или иного этноса не выведут нас на дорогу к Храму».(Н.Зайцевский)
«Настала пора и нам осознать меру единства террористов с их народом», – этим утверждением заканчивает свою статью А. Кураев. И он не одинок. О том, что у преступности есть национальность, более конкретно высказался М. Соколов.
«…есть криминальная статистика. Она разная для разных этнических групп. У разных групп на 1000 душ бывает разное число преступников, и – что даже более важно – у всякой нации свой набор излюбленных преступлений. Королева русской преступности – убийство в пьяной драке, убийство же неверной жены – деяние в России весьма редкое, тогда как у южных народов картина скорее обратная. Мы и перед лицом такого статистического факта будем утверждать, что преступность не имеет национального лица?
Например, крепко выпивать с незнакомым грузином безопаснее, чем с незнакомым русским, а наниматься в батраки к незнакомому русскому безопаснее, чем к незнакомому ингушу. Применительно к чеченцам предупреждающая об опасности статистика убийств, похищений и террористических акций тоже существует, и она удручающа. На одну чеченскую душу процент такого рода деяний неизмеримо выше, чем у прочих народов бывшего СССР, причем существенен характер этой высокой опасности. Это не утрата кошелька и не разбитая морда, а это смерть или рабство. После спектакля «Норд-Ост» соседство чеченца будет – и обоснованно будет – вызывать такие же чувства, как соседство бесхозного чемодана в зале аэропорта, при виде которого сознательный человек позовет милиционера, а несознательный уж на всякий случай отойдет подальше». «Известия» (31.10.02 г.)
Газета «Русский вестник» после «Норд-Оста» опубликовала следующее заявление:
«Кавказцы захватили в свои руки сферу торговли в Москве, в настоящее время идет ускоренный захват систем образования и здравоохранения. В беседах кавказцы не стесняясь говорят, что они контролируют правоохранительные органы Москвы и Московской области. В настоящее время много кавказцев готовится в учебных заведениях для кадров МВД, ФСБ, налоговой полиции и прокуратуры. Это говорит о том, что они не только действуют через коррумпированных чиновников, но и ставят своих представителей в указанных силовых органах.
<…> Террористический акт в Москве показывает, что осуществлявшиеся до сих пор методы и политика противостояния кавказским бандитам недееспособны, и необходимо вернуться к методам и политике, практиковавшимся в Российской империи. «Сила и страх, страх и сила – только они могут здесь действовать успешно, а милосердие здешний народ не чувствует и не понимает», – писал в начале XIX века главнокомандующий на Кавказе граф А.П. Тормасов, заигрывавший до этого с кавказцами. В связи с трагическими событиями в Москве Ханты-Мансийское региональное отделение Русского общенационального союза (РОНС) считает необходимым выступить с инициативой о выселении всех чеченцев из всех населенных пунктов России в Чечню». «Русский вестник» (№ 41-42, 2002 г.)
Какова принципиальная разница этой публикации с тем, что пишет в «Московском комсомольце» «золотое перо России» Юлия Калинина? Разве что в территориальном масштабе. Если национал-патриоты из Русского общенационального союза (РОНС) мыслят выселение чеченцев на историческую родину из всех уголков России, то Юлию Калинину вполне устраивает вариант «очищения» от вайнахов Москвы.
«Вот парадокс: все москвичи прекрасно понимают, что чеченцы, проживающие в Москве, представляют собой потенциальную опасность. Они могут быть идеально интегрированы в наше общество, и вести себя безукоризненно, и заслуживать всеобщее уважение и хорошее к себе отношение, но все равно стопроцентной уверенности в том, что они откажут в помощи соотечественникам, прибывшим в Москву спасать страдающий чеченский народ – нет. Нет такой уверенности (это – мягко говоря).
Тем не менее, любая попытка москвичей понять эту проблему натыкается на жесткую критику со стороны властей и обвинения в «ксенофобии и разжигании национальной розни».
Это еще одна коренная, истинная причина нашей незащищенности от терактов. Чтоб не бояться чеченцев, нужно просто не пускать их в Россию. Нужно, чтоб они здесь не жили. Чтоб не имели здесь своего бизнеса, чтоб не было этой уймы чеченских банков, фирм, лавок, магазинов и контор, с которых неизвестно кто получает доходы. Кстати, по моим данным, полученным, что называется, из осведомленных источников, в Москве свой бизнес есть даже у Басаева. Он, естественно, зарегистрирован на других людей, но прибыль идет туда – в горы, на поддержку сопротивления.
Ситуация просто омерзительная. У нас – вернее, на нас – делаются деньги и тратятся на то, чтоб с нами же вести войну. И ничего нельзя с этим поделать.
Интересно, что московские чеченцы сами отлично понимают неоднозначность своего положения. Почему сейчас все их «крупняки» – Джабраилов, Сайдуллаев, Бажаев – объявили, что выплатят компенсации пострадавшим? Потому что боятся – за себя и за всю московскую диаспору – и пытаются «выкупить» смертельную обиду, нанесенную их земляками. Намерение благородное, но все же чувствуется здесь некий гадкий привкус. Мол, это у нас, у чеченцев, кровная месть. А русских мы заколбасим, потом денег им дадим, и все, и они заткнутся… Заткнутся. Еще одна глубинная причина нашей незащищенности: русские непременно заткнутся. Сначала побазарят: «Как это могло случиться? Доколе это будет продолжаться?..» А потом заткнутся и позволят делать с собой что угодно». (Ю. Калинина, «Гадкий привкус свободы» // «МК», 30.10.02 г.)
Публикация Юлии Калининой была, пожалуй, единственной среди того количества обличительных материалов, обрушившихся после «Норд-Оста» на голову «лиц кавказской национальности», которую скромно отметили как «способствующую разжиганию межнациональной розни», но этим и ограничились.
«На заседании комиссии Госдумы по политическому урегулированию и соблюдению прав человека в Чеченской Республике с участием Уполномоченного по правам человека в РФ Олега Миронова, а также представителей силовых ведомств обсуждаются два вопроса: о мерах, принимаемых органами власти по политическому урегулированию кризисной ситуации в Чеченской Республике, и о статье Юлии Калининой «Гадкий привкус свободы» (газета «Московский комсомолец», № 245, от 30.10.02), в которой «содержатся призывы к ограничению конституционных прав и свобод чеченцев». Комиссией подготовлено заявление, в тексте которого сказано, что призывы, подобные содержащимся в указанной статье Юлии Калининой, способствуют разжиганию межнациональной розни и свидетельствуют «о злоупотреблении свободой массовой информации» со стороны автора статьи и редакции. Авторы заявления усмотрели в публикации статьи «Гадкий привкус свободы» нарушение ст. 4 Федерального закона «О средствах массовой информации», а также ст. 29 Конституции РФ». (14.11.2002 г. // «МК-Новости»).
Безнаказанность рождает ощущение вседозволенности, примером чему служит публикация Константина Крылова в «Литературной газете», по сравнению с которой Юлия Калинина выглядит просто образцом толерантности. На подобный монолог автора сподобили события в Ингушетии 22 июня 2004 года, когда ночью напали на столицу республики. Можно было бы понять праведный гнев господина Крылова, если бы к нему он добавил хотя бы толику сострадания к погибшим от рук боевиков в Назрани тем самым «лицам кавказской национальности», которых всех огульно он ничтоже сумняшеся причисляет к эсэсовцам и нацистам. Монолог столь отвратительный и откровенно расистский, что испытываешь чувство брезгливости от необходимости его комментировать, поэтому предоставим слово автору:
«…Отдельный интерес представляет символический аспект последних чеченских акций. Их привязка к значимым датам – 9 мая (когда был убит Кадыров) и 22 июня – отнюдь не случайна. Руководство чеченских боевиков все более откровенно отождествляет себя с гитлеровскими войсками. Это логично: союзничество чеченцев с фашистами во время Великой Отечественной – факт известный.
<…> Этот аспект чеченского смосознания обычно замалчивается – в основном благодаря усердной работе либералов-правозащитников, обожающих порассуждать о том, что «целый народ не может нести на себе исторической вины за что бы то ни было». Разумеется, это не касается русского народа, о разнообразных исторических грехах и винах которого те же самые либералы любят и умеют посудачить. Обвинение же в «фашизме» – в российских условиях очень сильное – вообще адресуется только русским и никому больше.
В действительности все куда сложнее и интереснее. В российском общественном сознании, к сожалению, полностью табуирована такая тема, как традиционное сотрудничество определенных народов – прежде всего кавказцев – с антироссийскими силами на Западе.
Но без понимания этого фактора, имеющего многовековую историю, невозможно понять очень многие кавказские реалии. Так те же чеченцы являются народом, традиционно инспирируемым разного рода западными державами для того, чтобы забивать русским под кожу гвозди.
Мало кто знает, например, о настоящем культе Англии, до сих пор весьма распространенном среди чеченцев. Этот культ имеет очень давнюю историю: британцы использовали чеченцев против России еще в XIX веке. Интересно, что славные традиции сотрудничества продолжаются и сейчас – именно Британия является одним из главных гнезд чеченских террористов (как и террористов вообще) за пределами России – даже несмотря на известные инциденты с отрезанными головами британских граждан. То же самое, хотя в меньшей степени, касается и Германии. Сотрудничество с нацистами – это славная, по мнению чеченских идеологов, страница в истории чеченского народа. Более того, многие из этих идеологов настаивают, что это союзничество сыграло большую роль в процессе этногенеза чеченцев как единой нации. Так или иначе, культ нацизма и нацистов в Чечне достаточно распространен – уж, по крайней мере, не меньше, чем в какой-нибудь Прибалтике, где поклонение эсэсовцам – часть государственной идеологии и, что характерно, весьма популярны все те же чеченцы. То же самое имеет место на Западной Украине: во Львове, как и в Риге, имеется улица Дудаева – и культ нацистов и СС…
Из этого следует простой вывод. В Чечне мы имеем дело не просто с людьми, вдруг вожелавшими независимости. Это еще и потомки фашистских выкормышей – в самом прямом смысле этих слов. 22 июня этого года нам еще раз об этом напомнили» («Литературная газета», 30 июня – 6 июля 2004 г.)
На следующий день после захвата ДК шарикоподшипникового завода, 24 октября, депутаты Госдумы на пленарном заседании приняли заявление, адресованное террористам, населению и силовикам. Особенно показательно звучало выступление депутата А. Митрофанова (ЛДПР): «Мы должны предложить конкретные меры. Почему Конгресс США смог сразу, очень быстро после событий отмобилизоваться и принять патриотический акт? Где наш патриотический акт? Где наш патриотик экт?.. Десять лет по вине администрации Москвы была поставлена совершенно другая ситуация с этническими преступными сообществами, с ними заигрывали, дали им бизнес… поэтому бандиты приезжают на джипах. У них современное оснащение, все виды связи, перехватов. Откуда это, кто дал им деньги?.. Плакали все во время Буденновска: нельзя! И коммунисты тоже кричали, что нельзя воевать с собственным народом. Можно. Можно воевать с собственным народом, если кое-кто перешел определенные границы. Я очень уважаю, кстати, чеченцев, это мужчины. Но если они приняли решение и пошли дальше, чем это можно, они должны знать, чем это может кончиться не только для них, но и для всех. Надо было еще тогда, в 1995 – 1996 годах, сделать дымящуюся яму, как предлагал Владимир Вольфович…»
Селезнев Г.: Алексей Валентинович, немножечко остановитесь…
Митрофанов А.: Нет, я в рамках дозволенного…
Селезнев Г.: Я обращаюсь к телевидению, исключите, пожалуйста, все эти сюжеты митрофановские из своей трансляции.
Митрофанов А.: Почему?
Селезнев Г.: Потому. Прошу отключить микрофон…
(Выдержки из стенограммы пленарного заседания Госдумы 24 октября, «Московские новости», № 42, 2002 г.)
Московская трагедия оказалась на руку шовинистам. После теракта в Москве борцы за «Россию для русских» воспрянули духом. Оказалось, что события на Дубровке – замечательный предлог для «окончательного решения национального вопроса». Практически все существующие в России правые националистические организации высказали свое отношение к происходящему на экстренных собраниях и совещаниях, информацию о которых представил на страницах «Московских новостей» Дмитрий Бальбуров.
«Партия национального возрождения «Народная воля» имеет план государственного переустройства. Она предлагает разделить Чечню на равнинную и горную части. Равнинную часть передать в состав Ставропольского края, горной Ичкерии предоставить независимость, депортировать туда всех этнических чеченцев из России и равнинной части и отделить ее государственной границей. Идеолог партии, бывший депутат Госдумы Михаил Бурлаков считает, что в Парламенте некому отстаивать интересы русских. Если бы там был представлен «Спас», то никакого конфликта в Чечне не было.
Лидер «Народной национальной партии» Александр Иванов-Сухаревский считает, что время борьбы с «жидомасонским заговором» прошло, сейчас все силы необходимо бросить на «противодействие исламской экспансии».
– Мы выпустим экстренные номера газет, листовки, соберем многотысячные демонстрации. О мерах физического воздействия на «инородцев» не спрашивайте, мы пока сами не знаем. Не исключено, что на местах, в первичных ячейках такие планы уже существуют и начинают выполняться. Я опытный человек, меня репрессиями не запугаешь, – возмущается он. – Моих «скинхедов» бросают за решетку за бритые головы и тяжелые ботинки, а «инородцы» безнаказанно возят по Москве тонны оружия и взрывчатки.
Еще одно националистическое движение «Белый мир» действует в полутора десятках регионов страны, имеет два своих сайта в Интернете. Лидер «Белого мира» Алексей Романов считает, что захват заложников в театре – это очередной аргумент в пользу того, что надо «мочить черных». «Что такое коренные народы России?» – спрашивает он и сам отвечает. – «Это выдумка политологов. Поволжских народов, кроме татар – двунадесять, о сибирских и дальневосточных даже смешно говорить». Издатель влиятельной в националистических кругах газеты «Эра России» Владимир Попов уверен, что события 23-26 октября – дело рук некой всемирной масонской секты, контролирующей США, а террористов Бараева готовили в «Моссад» и ЦРУ. Цель – разжечь межнациональную вражду в России, так как национальная политика – самое уязвимое звено государства.
<…> Единства в националистических кругах по-прежнему нет. Кто-то жаждет попасть в парламент на волне резонанса от событий в театральном центре на Дубровке, кто-то мечтает о дружбе с администрацией и правительством, кто-то рекрутирует новых «соратников». Бараев сдал всем им козырного туза. Как распорядиться нежданным подарком – пока обсуждается в штаб-квартирах националистических организаций, в местах сборищ «скинхедов», в редакциях экстремистских газет. Не исключено, что очень скоро время слов пройдет. (Д. Бальбуров «Торжество национальной идеи» // «Московские новости», № 42, 2002 г.)
Предвыборная деятельность партий и блоков активизировала национал-патриотические силы, срочно «рванувшие» в большую политику. Понимая, что самостоятельно в Думу им не пройти, они стали использовать более солидные партобразования. Скандал разгорелся вокруг блока Глазьева, Рогозина «Родина», который буквально за несколько суток до финала избавился от некоторых членов. Среди них кадры из партии «Народная воля», сторонник С. Бабурина В. Давиденко, бывший вторым лицом в избирательном объединении «Спас».
Трагические события на Дубровке создали в прессе целую «антологию» обличительных материалов. Особенно досталось от патриотов власти, демократам, евреям, чеченцам и всем народам Кавказа.
«Смерть десятков людей, включая женщин и детей, не выдержавших штурма, лежит на совести тех, кто вообще позволил террористам создать в центре Москвы такую ситуацию, из которой уже не было бескровного выхода. ФСБ и МВД – отдельный вопрос. Интересна роль в подготовке условий для террористической деятельности в столице московского руководства и мэрии.
Вряд ли кто сможет сейчас ответственно заявить, каково участие чеченского бизнеса в Москве. Чеченцам принадлежит основная часть столичного общепита, начиная с Макдональдса, заканчивая супердорогими ресторанами и ларьками с шаурмой и шашлыком. В столице полно фирм и контор строительного, ремонтного, промышленного и даже полиграфического характера, где все контролируется чеченскими деньгами, а на большинстве рабочих мест заняты чеченцы. Все эти конторы с удовольствием регистрируют московские власти, дают им возможность обживаться в центре и на окраинах, владеть многими зданиями, промышленными корпусами. Офисы таких контор – шикарные особняки.
События вокруг комплекса на Дубровке в Москве показали и совершенно новый расклад в отношении множества других диаспор к происходящему. Пожалуй, впервые такое число азербайджанцев и грузин почти открыто поддерживали дерзкую вылазку террористов. Более-менее пророссийски были настроены только армянские, осетинские или дагестанские диаспоры. Жуткие поборы со стороны московских властей в отношении всех кавказцев постепенно доводят их до запредельной степени озлобленности, когда они рады любой пакости против самого порядка вещей в столице. Сами азербайджанцы говорят, что все дело портит именно беспринципность московской власти. Пускают в столицу, давая заниматься чем угодно, всех подряд – и честных, и не очень. Но обирают нелегальными поборами тоже всех подряд.
Многие оперативники, работавшие в Москве в 92-м-93-м годах, помнят, как в том числе и при помощи милиции московские власти выламывали руки «славянам» – русскоязычным предпринимателям, пытавшимся работать в городе. С кровью освобожденные от русских места моментально передавались кавказцам, которых потом не контролировал никто. Власть в Москве предпочитает взимать со всех кавказцев поборы, не разбираясь ни с кем и никого не трогая. У любой разведывательно-диверсионной операции в бюджет закладывается статья на оплату взяток и поборов местным властям. Это одинаково обыденная вещь для всех «силовых» структур – как официальных, так и террористических…» (А. Брежнев «Москва-аул» // «Завтра», 29.10.2002 г.)
«Если сейчас вновь прокрутить программу Савика Шустера «Свобода слова», показанную в прямом эфире в пятницу 25 октября по НТВ, мы увидим то агрессивное меньшинство, которое при любых событиях занимает автоматически крайнюю антирусскую позицию. Так формируется малым числом людей якобы общественное мнение России. Так оказывается давление на правительство и президента России. Все заметили, как оправдывался по телевидению зам. министра внутренних дел Владимир Васильев, объясняя в целом достаточно успешный штурм террористов и их уничтожение спецназом начавшимся расстрелом заложников. Значит, если бы не было расстрела заложников, идти на штурм никто бы не решился? Побоялись бы наших демократов. Различных Кагарлицких, Басилашвили и Немцовых… Но кто им дал право выступать от имени всего общества, от имени всего русского народа? НТВ практически все эти два дня внушала и своим зрителям, и властям неизбежность капитуляции. Неизбежность сдачи наших государственных позиций, вывода войск и повторения Буденновска и Кизляра. Сколько было обращений к президенту Путину о необходимости признания условий Бараева и его бандитов. Выделялся своей непримиримостью и разнузданностью режиссер Марк Розовский.
Вспомним откровенные гнусные признания в ненависти Марка Розовского, прозвучавшие в прямом эфире. В ненависти не к чеченским бандитам, не просто к бандитам. В ненависти к русским патриотам. Могут сказать, что у него дочь была в числе заложников, он был невменяем. Допускаю. Тем более странно, что у него маленькая дочь захвачена чеченскими террористами, а он выливает ведро ненависти на русских патриотов. Ненависть к русским патриотам перевешивала даже чувства к дочери. И вот этот злобствующий мелкотравчатый ремесленник от искусства делает любопытные признания. Мол, почему переговоры о спасении заложников с чеченскими террористами вели не русские патриоты, не Проханов, не Глазьев, не Зюганов, а сплошь одни евреи. Еврей Кобзон, еврей Рошаль и другие. Мол, шли бы патриоты сами защищать своих соотечественников.
Я еще понимаю, почему бандиты общались со своими соплеменниками из Чечни и Ингушетии. С генералом Русланом Аушевым, с депутатом Асланбеком Аслахановым. Им проще говорить друг с другом… Но почему все остальные политики-переговорщики, как утверждает гордо Марк Розовский – одни евреи? Что за странное доверие проявляют эти убийцы сотен людей, эти международные террористы к евреям из России? К Кобзону и Немцову, к Явлинскому и Политковской и т.д.? Вроде бы идейные соратники Бараева в Израиле к соплеменникам наших демократов в Израиле относятся мягко говоря иначе. Да и друзья Немцова и Явлинского в Тель-Авиве не отличаются мягкотелостью по отношению к таким же исламским террористам. И в любой самой смертельной ситуации предпочитают штурм любым переговорам с террористами. Почему же наши евреи-либералы в любом противостоянии России с теми или иными врагами автоматически занимают позицию врагов России? Осмелился бы сейчас Савик Шустер повторить ту передачу «Свободы слова» уже после штурма театрального центра. И как бы он сейчас выглядел в глазах своих зрителей? Хочется уже сейчас, после благополучного спасения дочки Розовского спросить того же Розовского. Пусть уже он ответит, раз он сам затеял деление всех политиков на русских и еврейских, почему чеченские бандиты так возлюбили еврейских политиков? Ни одного русского политика и журналиста. Ни того же Шандыбина или Рогозина, ни журналистов Мамонтова или Кольцова, а только еврейских политиков и журналистов? Кому и почему доверяют чеченские бандиты?» (В. Бондаренко «Соучастники» // «Завтра» – 29.10.2002 г.)
«…бесновались на экранах записные юмористы, заламывали руки, требовали переговоров, уступок боевикам. Мудрствовали Немцов с Хакамадой, отвозили в Кремль очередные ультиматумы боевиков, давали интервью, шелестели чешуйками. «Аналитики» и «политологи» авторитетно обосновывали невозможность штурма и просчитывали, как удобнее и быстрее выполнить ультиматум чеченцев. «Культурологи» обосновывали поражение историческими особенностями русского менталитета, который улучшается поражениями и проигрышами.
И все это время русские офицеры вели подготовку к штурму. Разведывали коммуникации, на заброшенном ДК отрабатывали детали штурма, отвлекали внимание боевиков бессмысленным топтанием милицейских кордонов на виду у ДК. Они, эти офицеры, очень хорошо понимали, что сегодня лежит на весах истории. На них лежала судьба России. Сорвись штурм, сдайся Кремль – и не удержать распада России, не остановить новые банды боевиков, расползающиеся по городам и весям. «Свободу Татарстану!», «Русские вон из Тувы», «Независимость Якутии!» – все эти лозунги уже торопливо малевались новыми бараевыми в предвкушении «слома» России. Главное, чтобы вышло у Бараева, а там… Не вышло.
«Спецназ» был молниеносен и безжалостен, как удар меча. «Пленных не брать!» – это был даже не приказ, это было заклинание. За всех замордованных в подвалах заложников, за всех четвертованных пленных, за всех наших беженцев и уморенных этой сволочью русских. «Пленных не брать!» Чтобы потом не сидели они со скучающими и торжествующими лицами в ожидании бессмысленных приговоров. Кого сегодня пугает «пожизненно»? Ну разве что Политковскую…
И потому «вырубившихся» боевиков кончали просто и быстро. Как приморенных крыс. «Беременных» бомбами боевичек в первую очередь – чтобы не очухались, не «разродились» испепеляющими пластидными взрывами. Выстрел в затылок – и катись к аллаху, сука! Передай Хаттабу привет от «Альфы»! Высекали очередями и выжигали гранатами огневые точки. Не давали «нохчам» головы поднять, прицелиться. Огненным вихрем прошли «спецы» по этажам, оставляя за собой только трупы. «Вы пришли сюда умереть? Умрите!»
Эти люди спасли Россию! Спасли ее честь, ее будущее, ее настоящее… И если Путин и сегодня не поймет, что люди в погонах второй раз спасли его карьеру и политическую судьбу, то грош ему цена как президенту. Солдаты и офицеры выполнили свой долг перед Россией, теперь время выполнять свой долг перед ними Путину…» (В. Шурыгин «Завтра», 29.10.2002 г.)
Накопленная в недрах российского общества (особенно в провинции) ненависть к чеченцам, пожалуй, очень ярко подтверждается реакцией значительного большинства на приговор полковнику Буданову, обвиненному в убийстве чеченской девушки Эльзы Кунгаевой. Многие патриотические союзы в регионах сделали каждый по-своему попытку поддержать Буданова. Псковское региональное отделение «Союза государственных и патриотических сил» объявило, что направило Юрию Буданову телеграмму, в которой осужденному экс-полковнику предложено «выдвинуть свою кандидатуру на пост депутата Госдумы от Псковской области».
«Было объявлено также, что Буданов, возможно, выдвинет свою кандидатуру в Ростовской или Ульяновской областях. Вместе с тем инициативники настоятельно рекомендовали ему сделать это именно в Пскове, поскольку «предыдущие выборы в Госдуму, начиная с 1993 года, да и президентские 2000 года показывают, что электорат Псковской области настроен патриотически».
Тот факт, что согласно пункту 3 статьи 32 Конституции России, гласящему, что «не имеют права избирать и быть избранными граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда», «патриотов», похоже не волнует. Более того, инициативная группа, по словам ее активистов, занимается выдвижением «героя Чеченской войны, временно арестованного по надуманному обвинению в совершении преступления». О том, что Буданов признался в убийстве и даже извинился перед родителями убитой им девушки, псковские «государственные и патриотические силы», вероятно, не слышали».
ЦИК нередко сетует на то, что в российском парламенте есть люди с криминальным прошлым. Судя по вчерашнему выдвижению, у определенной части населения есть желание видеть в Госдуме депутатов с криминальным настоящим». (А. Желенин: «Новые известия», 30.07.2003 г.)
Статья «Евреи кавказской национальности» («Новая газета», № 41, 2003 г.) рассказала об обострении национальных проблем в городе Йошкар-Ола (республика Марий Эл). Официальная газета «Марийская правда» после событий «Норд-Оста» дала подробную выкладку: сколько кавказцев в республике живет, и чем они тут занимаются, сообщив при этом, что за каждым чеченцем ведется особое наблюдение.
Члены республиканской организации «Человек и закон» провели мониторинг, который выявил группы людей, пропагандирующих насилие. К ним были отнесены, в первую очередь, незарегистрированное, но действующее отделение РНЕ, скинхеды и отделение концептуальной партии «Единение». На зданиях живых домов, включая и йошкаролинскую прокуратуру, регулярно появляются изображения шестиконечных звезд с письменным пояснением, кого надо бить, чтобы спасти Россию. Активисты организации неоднократно обращались в прокуратуру по факту возбуждения национальной розни, но в возбуждении дела было отказано за неимением для этого нужных оснований.
Судя по количеству национал-патриотической прессы, можно сделать вывод, что из общей массы российской журналистики выделиласьсь некая «русская журналистика», которая представляет и защищает интересы своего народа. Здесь справедливо будет поставить вопрос: что делает русская журналистика, чтобы русский народ гордился собой и, наконец, в полной мере занялся самопознанием? Как лицу кавказской национальности, мне не понятно, какие расхождения по части любви к своему народу могут быть у русского патриота и патриота, скажем, из числа горцев. Одна из претензий, высказываемых в патриотически настроенной прессе, сводится к тому, что не представлена на общенациональных каналах русская духовная культура в ликах лучших ее представителей, утрачен интерес к отечественной истории. Так ведь и к другим национальным культурам не благоволит родное ТВ, хотя предвижу возможные возражения: мы – государственнообразующий этнос, а вы – примкнувшие или «сопутствующие». В то же время есть все основания согласиться с В. Кожемяко («Советская Россия», 14.11.02 г.), что «у нынешнего телевидения есть любимые герои, которые изо дня в день не сходят с экрана, и нелюбимые, которых вы не видите здесь никогда. А по какому принципу идет отбор? Кого тут любят и кого не любят? Кого приглашают, интервьюируют, показывают, а кого – нет? И самое главное – изменилось ли в этом смысле что-нибудь после 23 октября, ведь так много нам твердят о необходимости консолидации общества перед лицом опасности»? Но когда В. Кожемяко пишет, что «от телевидения напрочь отлучены лица, составляющие по истине лицо отечественной культуры», то почему называемые им Д. Балашов, Т. Петрова, Ю. Бондарев, В. Распутин, В. Белов и другие замечательные русские писатели не могут соседствовать на экране с М. Жванецким, И. Шварцем или, скажем, с Р. Гамзатовым, Ч. Амереджиби. Почему его так раздражает ведущий новостей культуры «сладкоголосый» Флярковский? Мне, «инородцу», полнокровной россиянке, одинаково интересны и те, и другие. Как тут не вспомнить ироничного В. Вишневского: «Умом Россию не понять, не по пути нам и с Европой. У ней особенная стать, и это нам выходит боком».
Кстати, эту, спародированную Вишневским, известную поэтическую фразу Чрезвычайный и Полномочный посол ФРГ в России Ханс Фридрих фон Плетц оценил с позиции «сумрачного германского гения»: «Я задаюсь вопросом, действительно ли Россия такая огромная тайна, что сами русские не могут подобрать к ней ключи, или же это является такой уловкой, чтобы не додумать мысль до конца. Ведь эта формулировка предполагает, что в одной ситуации можно дать один ответ на вопрос, а в другой ситуации – совершенно другой. Но я знаю, что в любом случае надо стараться отвечать на все вопросы. Это на самом деле не специфическая русская вещь, она существует и у других народов».
* * *
Ксенофобический путеводитель по русским. Такая рубрика существовала у ныне «покойной» газеты «Консерватор», где из номера в номер журналисты пытались ответить на вопрос, какими русские видят других и как они сами воспринимаются окружающими народами. Не претендуя на конечный результат, представим в сокращении несколько наиболее характерных материалов на эту тему.
«Русские вечно опаздывали с технологиями и во всем полагались на иностранцев. Сначала они позвали варягов на княжение, а после обильно привлекали итальянских архитекторов, голландских шкиперов, немецких полководцев, турецких строителей и африканских футболистов. Обломов любил Штольца и терпел его нравоучения, царицами систематически становились перекрещенные немки. Фаворитами двора – Бирон, Лефорт, Ганнибал и прочие Фонвизины, что создавало в подозрительном и обидчивом русском сердце ощущение беззастенчивого заговора послов. Поэтому иноземцы всегда оказывались первыми жертвами воспрянувшей национальной гордости: в революцию 1905 года жарче других горели немецкие экономии (слово-то какое гадкое!), некрасовский Савельич с братками закопал живьем немца-управляющего, 14-й год вымел немецкие фамилии из армии, 37-й извел под корень Коминтерн, а Коха, Грефа и Чубайса и по сей день ненавидят пуще прочих реформаторов за то, что не Ивановы. В 91-м году это уже закончилось многомиллионным исходом немцев в Германию, испанцев в Испанию, греков в Грецию, евреев в Израиль, а украинцев в Канаду. «Скатертью дорога», – сказали русские и побежали следом.
Как относиться к напасти, русский не знает, потому что расовый микс для него в новинку и теоретических расистских разработок (хвала аллаху) катастрофически не хватает. Сто лет мусоля протоколы сионских мудрецов, он и не подозревал, что у сенегальских, шанхайских и колумбийских мудрецов тоже могут быть планы порабощения России.
<…> Русский взгляд вовне первым делом натыкается на американца. Американец для русского – младший идол, деградирующий старший брат. Рок-н-ролл, жвачку, джинсы, «Плейбой» и все остальное, что нужно растущему организму, он уже выдумал, а дальше ни «тпру» ни «ну». Правящая миром нация продолжает вести себя, как Карлсон, живущий на крыше. Размахивает руками. Требует любви. Отнимает у всех варенье. Много и зажигательно врет. Желает именоваться только в превосходных степенях: «самый лучший в мире человек с мотором, укротитель хулиганов и пожиратель взбитых сливок». При этом регулярно вспоминает про отеческий долг и лезет учить всех общечеловеческим ценностям, которые выдумывает тут же у себя, на восточной лужайке Белого дома.
…В неизбежных заграничных сварах даже образованные русские, всегда старавшиеся держаться этикета и международных наречий, все чаще переходят на здоровый мат, узнавая в чужой обслуге и бюрократии ухватки ялтинских горничных и брянской таможни». (Д. Горелов: «Какими они видят других» // «Консерватор», № 4, 2003 г.)
Споры вокруг употребления слов «русский» и «российский» иногда доходят до абсурда. Боязнь, чтобы, не дай бог, не уличили в национализме, заставляет некоторых подменять одно прилагательное другим, что уж совсем иногда переходит в нелепость. Ну попробуйте роман Пушкина «Евгений Онегин» назвать «энциклопедией российской жизни» или сказать «здесь российский дух, здесь Россией пахнет». Авторство этих ироничных вопросов принадлежит Льву Пирогову.
«Конечно, слово «русский» – с душком, неприятное… Курс на искоренение плохого слова глубоко правильный. На это указывают мысли многих актуальных мыслителей современности. Скажем, Дмитрий Евгеньевич Галковский в своей книге «Пропаганда» пишет: «Русский – это, собственно, прилагательное, и русские – межеумочная нация, нация манипуляторов, распределителей, которым, с одной стороны, на все национальные ограничения наплевать (кто есть русские – космополиты), а с другой стороны – ни один народ их сожрать не может». И Алексей Николаевич Баташев в своей книге «Баташ» вторит ему: «Русский язык, называя все прочие народы именами существительными, для самого себя имени существительного не определил, а постановил именоваться прилагательным. Как будто сомневался, а существует ли такой народ вообще? Давайте же спросим себя: русские – сущность или некое качество?»
Давайте, в натуре, спросим. Вот, бывает, грабишь вечерком какого-нибудь поляка, он что кричит?.. «Родаки»! То есть к братьям по крови взывает. А случить русского прижать – «караул»! Зовет этнически ему чуждый татаро-монгольский орган правопорядка. С одной стороны, это и хорошо: национализма в русском человеке, как видим, нет. Зато есть слепая вера в репрессивный аппарат государства! А это, с другой стороны, плохо. Совершенно справедливо отметил плохой мыслитель Ольшанский в своем широко читаемом в наших либеральных кругах «Живом журнале»:
«Русский – это не национальность. Русский – это государственная, имперская принадлежность. Поэтому Ленин – русский, а вот генерал Власов – нет. Русский – есть конгломерат славянства, варягов, татар, евреев, немцев и Бог знает кого еще, работающий на благо определенного государства, определенного Проекта под названием «Россия». Немецкая монархия и остзейские общественные деятели, татарские дворяне и еврейские комиссары, грузинский диктатор и чувашский Ильич, эфиопский поэт и украинский прозаик – русские есть государство». Конец цитаты. И это ужасно. Русское звероподобное государственничество хуже национализма. Разве мы не с государством всю дорогу боролись?
Но, позвольте, разве Россия – не название государства?». (Л. Пирогов «НГ», № 41, 2003 г.)
Справедливости ради следует отметить, что образ русского человека в СМИ, да и в целом в общественно-культурном дискурсе, часто представлен не менее одиозно, чем «лицо кавказской национальности». «Большая часть демократической прессы, будем откровенны, к понятию «русский» прибегает лишь тогда, когда имеется в виду разоблачительный эффект», – писал В. Лакшин десять лет назад, с горечью констатируя, что исчезает само слово «русский», его стараются избегать, заменяя в необходимых случаях словом «российский», как несколько ранее словом «советский». «Это понятно для государственного употребления, когда подчеркивается многонациональный характер страны, где помимо русских живут и отстаивают свою культуру и язык татары, башкиры, якуты, калмыки и другие народности. Но огромный народ, исконе говорящий на русском языке, имеющий свою историю и культуру, свой этнос, сильно влиявший на свою культуру мира, – куда он исчез? И пока мы стесняемся слова «русский», американцы спокойно употребляют его для поселенцев из России на Брайтон-бич». Владимир Лакшин представлял тот тип русского человека, русского интеллигента, который, гордо ощущая свою национальную принадлежность, никогда не позволял себе битье кулаком в грудь с заявлениями маниакального величия, считая это «дурным тоном посетителя забегаловки». Поэтому его мнение было и остается своеобразной лакмусовой бумагой, проверяющей истинные планетарные параметры патриотизма, который почему-то объявлен «последним прибежищем негодяев». В статье «Россия и русские на своих похоронах» («НГ», 17.03.93 г.) он попытался деликатно сформулировать наметившуюся тенденцию уничижения образа русского народа в публичной сфере. С тех пор в прессе не появлялась столь толерантная, интеллектуальная, глубокая оценка этого явления. «Скрытая теплота патриотизма», как определил это Лев Толстой, куда достойнее патриотического жара с выкриками напоказ, раздиранием рубахи на груди или любованием поэзией матрешек, самоваров и троек. Мне всегда было неловко за наше, русское, как если бы их кто-то непрерывно обижал или на их достоинство покушался.» Анализируя в конкретные публикации центральных СМИ, В. Лакшин выделяет стереотипы или то, что он называет «новейшие веяния» в оценках русского народа. Русский – это и есть «совок» с его «хамством, разгильдяйством, с двойной жизнью русской души». Между словом «русский» и «большевик» можно ставить тире, потому что «большевизм» – это «воплощение русской духовности». Русские – исконно имперский народ, и «вовсе наивно утешаться тем, что в России была какая-то особая интеллигенция». Эти определения принадлежат перу критика Л. Аннинского, которому решительно возражает В. Лакшин:
«Да, дело плохо. Куда ни кинь, эти русские – имперщики, сатанисты, революционеры, разрушители. Может быть, если русская история нехороша, народ безнадежен, интеллигенция – шайка разрушителей, хотя бы в будущем нам светит что-нибудь отрадное? «Не стройте иллюзий, – отвечает Аннинский, – русские как народ могут деградировать до самоощущения третьего мира, до положения, при котором нас никто не боится, а значит, нами никто не интересуется. Далее – распад на «исходные племена». Народ-то, конечно, не исчезнет (и на том спасибо! – В.Л.): только, может быть, рассредоточится, рассосется, разбредется. И переименуется (то есть перестанет называть себя «русским» – начало уже положено. – В.Л.). Перепишется в другие государства. Забудет, что был когда-то единым».
Вы возлагаете надежды на русскую культуру, народ, вам дорога история России? Напрасно. «…Потеря веры в традиционный проект «прекрасного будущего», – объясняет нам М. Берг («МН», 1993, № 8). – для русской культуры катастрофична. И приводит к пересмотру не только отношения к «демократическим ценностям», но и к прошлому – истории России. И прежде всего к пересмотру интеллигентского мифа о «простом русском народе».
Хорошо. «Миф о народе» пересмотрели и даже приняли к сведению заявление Д. Галковского, ценное по крайней мере своей откровенностью: «…Я действительно не люблю свой народ» («НГ», 27.11.1992). Может быть, спасение России в ее интеллигенции? Куда там! «Забыть надо эти вздорные, мертворожденные слова – «интеллигент», «интеллигенция», – советует А. Иванов. Не сулит блага и обращение к так называемой «русской идее» в любом ее взоре. Поскольку М. Бергом установлено, что «русский человек ощущает себя банкротом», «конец русской истории» он неоспоримо связывает с «концом русской идеи»: «…Победа демократии стала не началом, а концом русской культуры».
И в растерянности от этого бесцеремонного напора, пропустив момент, когда правда стала неправдой, мы слабо защищаемся, испытывая непрестанную неловкость за свой негодный народ, за свою неудавшуюся историю, и смутно бормочем в ответ: «Нет, русский интеллигент, господа, тоже человек… И Чехов, и Достоевский – неплохие, в сущности, писатели».
Однако, что касается меня, я как-то до сих пор больше верю такому знатоку русского «менталитета», как драматург Островский, сказавший устами пройдохи-приказчика в «Горячем сердце»: «Вы из чужих земель, вы нашего народу не знаете. Наш народ простой, смирны, терпеливый народ, я тебе скажу, его можно грабить».
И грабили. И вырывали из рук землю и орудия труда, отучая работать. И прославляли его терпение. И обманывали, и загоняли в лагеря. Кто загонял? Власть, дети разных народов – большевики, конечно, в немалом числе и свои, русские. Но честно ли подменять социальные корни национальными, копаясь в «менталитете», плодя межнациональные счеты?
Благое дело – национальная самокритика, которая не в чести в нас с чаадаевской поры. Да, мы несчастны и обременены множеством исторических и благоприобретенных недостатков. Слишком неразборчивы и терпимы. Слишком мало уважаем себя и свой труд. Впадаем в крайности, поддаемся влияниям, легко роняем достигнутое, не знаем стойкой солидарности, редко способны к аккуратности и систематике и т.д. и т.п. Да мало ли что не принадлежит к числу национальных добродетелей? Но все это горечь для того, кто говорит об этом, оставаясь сердцем и думами в своем народе. И другое отношение – спокойного и даже веселого равнодушия, а порою легкого глума и ерничества, когда ораторская фигура «мы русские…», начинающая поток обличений, употребляется в чисто риторических целях и не несет смысловой нагрузки.
Как многие другие люди моей генерации, я бы взращен так, что мне претит всякий оттенок агрессивного национального чувства: антитюркизм, антисемитизм, антиамериканизм. И русский шовинизм мне враг. Но примите уж как угодно, как причуду или национальный предрассудок, но мне почему-то хочется, чтобы к понятию русского – русского характера, русской культуры, русской литературы – относились хотя бы с минимумом уважения и справедливости.
С самохвальством ясно. Но и тот, кто, перейдя предел естественной национальной самокритики, возводит хулу на все русское, само собой совершает «глупство». Пожалуй, и не только. Неуважение к своему народу – самый верный путь к возбуждению исторических счетов и вражды с другими народами. Так что похоронщикам России и русских можно сказать: лучшей услуги таким обществам, как «Память», вы не могли бы придумать.
В недавние годы «демократы» вели свою избирательную кампанию под лозунгами «возрождение России», расцвета русской культуры, загнанной большевиками. К чему же они пришли? В изнурительной полемике «патриотов» и «демократов» все более поляризуются ценности либерального «цивилизованного мира», западного понятия о свободе – и представление как об исходной ценности о своей стране – Отчизне, Родине.
Эта дилемма кажется мне ложной. Я не мыслю родины без свободы, но и свободы – без родины. Тем более что Россия по моим наблюдениям, не собирается без времени отдавать Богу душу, рассеиваться по другим народам и терять имя. Судя по всему, она и на этот раз переживет критиков, примеривающих по ней траур. Катафалк заказывать рано». (В. Лакшин. «НГ», 17.03.1993 г.)
Позиция русского интеллигента В. Лакшина, не интеллектуально отстраненная, а проникнутая болью и пониманием, что «наш народ сейчас болен, что он в беде», особенно дорога сегодня, когда безжалостная и хладнокровная критика всего русского соседствует с вульгарной развязанностью, задевающей национальное достоинство других народов: «Если твердить человеку, что у него ужасный склад ума, нелепый характер, чудовищная наследственность – не надо ждать благого эффекта. Оценка свойств натуры – личности ли, нации – таким образом не нейтральна: она сама есть некое действие и нередко разрушительного свойства» (В. Лакшин). Осознание подобных последствий начисто исчезло из отечественной журналистики. Сторонники «русской идеи» сетуют на загнанность и угнетенность русского народа инородцами и властью. В борьбе «за Русь святую» отрабатывают «образ врага», что придает еще большую ценность взвешенному Слову такой личности, как В. Лакшин, принадлежащей к типу «уходящей натуры», точнее, уже ушедшей из общественного диалога.
«Чем больше русские сталкиваются с нерусскими, тем стремительней они ищут точку опоры в самих себе… Куда девать дух революции, воли, раскаленное пламя воссияния, которое тайным зное копится в русском сердце, тревожит сны, зовет в абсолютные дали», – это перлы А. Дугина, «основателя евразийской геополитической теории», как позиционирует его газета «Комсомольская правда», а приведенные строки печатает подвальным материалом «Российская газета» (20.05.2003 г.). Именно он стал основным участником ток-шоу Светланы Сорокиной «Основной инстинкт» (тема «Свой – чужой»), главным экспертом по делам национальностей. А чем объяснить постоянное присутствие В. Жириновского на телеэкране? «Вы, грязные чурки, вам надо обтесаться, получить образование! Вот я закончил два университета…» – это из его обращения к «инородцам». «…Мы должны быть сильной, мощной и пугающей страной», – вещает он в «Постскриптуме» у Пушкова. Газета «Коммерсант» писала об инициативе вице-спикера Государственной думы В. Жириновского по созданию международного Конгресса патриотических партий, своего рода националистического интернационала. Его первое заседание состоялось летом 2002 г. в помещении Института мировых цивилизаций. «Кроме собственно делегатов в зале есть еще только журналисты и послы тех стран, где патриотические партии находятся у власти. Страны эти суть Ирак, Иран, Ливия северная Корея, Индия и Афганистан. А журналисты в зале сидят какие-то такие хитрые, что дарят друг другу книгу «Права русского человека». На ее обложке изображено что-то среднее между свастикой и женской заколкой для волос.
– Если мы к вечеру договоримся, то проведем 18 января в Москве всемирный конгресс патриотической партии! – сообщает присутствующим Жириновский».
Все это можно было расценить как блажь независимого партийного функционера, не будь он при этом вице-спикером Государственной думы, а следовательно, государственным человеком. Пожалуй, нельзя не согласиться с определением этого «феномена» Андреем Пионтковским («Новая газета»): «…Он нужен Кремлю… По скоморошьи ярко озвучивает созревающие в Кремле новации, в реакции общества на которые там не совсем еще уверены… Жириновский – это ходячее коллективное подсознательное российской политической элиты, ее фрейдовское «оно». Он бесстыже артикулирует то, что мейнстриму элиты сказать очень хочется, но он, мейнстрим, немножечко стесняется. Жалкая смесь имперской спеси и постимперского бессилия – вот доминанта внешнеполитического сознания и подсознания значительной части «российской элиты».
Трансляция идеи образа врага России связана с тем, что «подобная идеология и ее носители с периферии культуры, где они пребывали с первых лет гласности, выходят (и собственно уже вышли) в культурное ядро. Вряд ли в прежние годы такие маргиналы как А. Проханов или «сакральный географ» А. Дугин (на потеху всем сочинявший геополитические страшилки о войне «атлантистов» с «евразийцами» и потчивавший читателей байками про теорию мирового льда) могли надеяться на то, что их будут регулярно приглашать в эфир общенациональных телеканалов, где они начнут выступать в качестве «экспертов-аналитиков» и их будут воспринимать всерьез. Вряд ли ряд ли Проханов мог надеяться на премию «Национальный бестселлер», присужденную ему адептами другого политического лагеря, вдруг уверившимися, что «либеральный» проект в области литературы провалился, и нужно поддерживать «красно-коричневого». Вряд ли он думал, что его антисемитский роман, эту премию получивший, выйдет в элитарном издательстве, станет модным и окажется в центре внимания не только «своей» тусовки, но и всех СМИ сразу», – так оценивает смену «властителей дум» М. Золотоносов («Старый враг лучше новых двух» // «МК», № 43, 2002 г.)
Феномен возникновения А. Проханова как активно действующей публицистической фигуры попыталась определить Н. Кожевникова, дочь писателя Вадима Кожевникова, чьим любимым учеником был А. Проханов, и который оценивал его как литературно одаренного человека.
«…на фоне стряпни донцовых-марининых, скучных мерзостей Т. Толстой, «постмодернистской» невнятицы объявленных модными авторов, чьи личности заретушированы настолько, что не угадывается даже их пол, писателя с собственным незаемным лицом явно гетеросексуальной, т.е. нормальной ориентации и, извините, с позицией, которую он готов защищать – биться насмерть хоть с кем, замалчивать было больше нельзя. «Господин Гексоген» прогремел как выстрел.
Читатели, соотечественники, закормленные развлекательным суррогатом, ждали, видимо, когда же с ними заговорят всерьез, без уловок, ужимок, шоу-менов, затасканных по тусовкам, заговорят страстно, с беспощадной правдивостью про то, что сейчас составляет нашу жизнь с ее надеждами, миражами и каждодневными, ставшими будничными кошмарами. Среди почти поголовного отступничества прохановская вера, иступлено раскольничья, истовая, с элементом бесовства, может превратиться в соблазн, опасно влекущий.
Что же случилось в стране, в обществе, если позорный грех антисемитизма спускается как «мелочь» – типа бородавки на лице. Где вы, либералы-демократы, способные черносотенцу противостоять, сразиться с ним на том же литературном романном пространстве, в тех же масштабах – с эпическим замахом? Вы уступили ему дорогу, он вырос, поднялся, потому что вы, жалкие, забились по нарам и залгались, предали заветы российской интеллигенции – говорить правду, не взирая ни на что. И если вас в очередной раз прихватят за глотку (уже прихватывают) – сочувствия не дождетесь. Заслужили». («Новая газета», 2-4.12.2002 г.)
Очень точно определил в этой связи современную российскую ситуацию Александр Храмчихин («Комплекс полноценности» // «Отечественные записки», № 4, 2003 г.)
«За десять лет существования новой России СМИ сформировали две картины мира, которые условно можно назвать «демократической» и «патриотической». В обеих присутствовали «недееспособный», «непредсказуемый» Ельцин, коррумпированная «семья» и власть вообще, грабительская «прихватизация» и обнищание народа. Были у картин и различия. В «демократической» картине ведущее место занимал Его Величество Запад, у которого русский хам должен был смиренно учиться и не сметь возражать. Были также «борцы за свободу Ичкерии» и «русские агрессоры». В «патриотической» картине присутствовала Великая духовность русского народа, ненавистный Запад, стремящийся эту Духовность погубить, предварительно грязно над ней надругавшись, березки, лики святых, былинные богатыри, межконтинентальная баллистическая ракета РС-20 и тт. Сталин и Жуков (насчет Ленина между различными категориями «патриотов» согласия не было).
Вырваться из созданной «акулами пера» «вилки» было практически невозможно. Журналист или политик, сделавший шаг из одного лагеря, не мог остановиться посередине и «проскакивал» до противоположного, так как ни те, ни другие инакомыслия не допускали. Рискнувший не согласиться подвергается жестокой обструкции с обязательным переходом на личность.
Создание отечественными СМИ атмосферы национальной катастрофы и чувства полной безысходности нанесли обществу колоссальный моральный и материальный ущерб».
Юрий Лотман писал: «Не бывает интеллигентного человека без желания понять другого». То, что неизбежно присутствует в самом понятии интеллигентность – сомнение. Образ интеллигентности как высокой социальности, как отношения людей, основанное на взаимном уважении и безусловной любви – это образ матери с ребенком на руках. Если Россия – мать, то все мы – ее дети, которых любят независимо от цвета кожи или курчавости волос, старшие они или младшие, послушны или иногда своенравны. В нормальной дружной семье старшие заботятся о младших – это естественная функция сильного человека – беречь слабых. Перенося этот образ на этническую картину мира, раскрашенную расовыми или этническими группами, отметим, что неизбежно они делятся на «сильные», «доминирующие» и «слабые», «уязвимые» или «угнетенные». Социальные различия между этими категориями, чем бы они ни были вызваны, интерпретируются как «расизм» или «дискриминация». Исправлять несправедливость возможно только установив для «слабых» специальный режим: привилегии и особо благоприятное обращение – от перераспределения ресурсов до требований т.н. «политической корректности», нормативного языка в общении с ними. Следовательно, если рассматривать русскую нацию как доминирующую по отношению к национальным сообществам в составе России, то не является ли это расизмом, когда лозунг «Россия для русских» превращается в русскую идею. Смеем надеяться, что нас ожидает все же несколько иное развитие событий.
«Империи рушатся, и хорошо, если после них остаются нормальные жизнеспособные государства. Но вместе с империей должен исчезнуть и имперский патриотизм. Потому что нет ничего нелепее мечты о Великой Албании в маленькой и одной из самых бедных в мире стране. Ничего нет смешнее северокорейских карт, где страна Ким Чен Ира помещена в центре планеты с лучами, расходящимися, как от солнца, от столицы мира – Пхеньяна. Ничего – опаснее необоснованных амбиций раскинуть земли от Черного до Каспийского моря, если нет собственного морского флота. Именно тогда «красный» патриотизм бронзовеет, чтобы потом начать отливать коричневыми оттенками.
Нам нужно новое осознание патриотизма. Новое, иное, чем прежде, его осмысление. Понимание того, что если у нас были Чайковский и Толстой, а у них Луи Армстронг и Мэрилин Монро, это вовсе не делает нашего лесника из Иркутской области духовно богаче и возвышеннее их фермера из Айдахо. И наоборот.
Конечно же, у нас есть все основания гордиться, что мы – россияне. Но они точно такие же, как у монгола – гордиться своей Монголией, немца – Германией, а сенегальца – Сенегалом. Мы не лучше их. Не величественнее, умнее, одухотвореннее, красивее. И они не лучше нас. Просто мы – патриоты России, своей страны, а они – своей». (Р. Арифджанов, «Версия», № 8, 2003 г.)
«Отношение к другим народам – это индикатор психологического состояния», – пишет Светлана Климова (Центр исследования социальных трансформаций). – Людям, потерявшим статус, нужно определяться с жизненной стратегией, а ситуация выбора – дискомфортная. Поэтому появляется неудовлетворенность миром вообще и ксенофобия в частности. Последняя выше по отношению к тем, от кого ожидается угроза.
У агрессии различают по меньшей мере два мотивационных фактора. Один из них – чувство превосходства и безнаказанности, другой – комплекс неполноценности, – говорит профессор Акоп Назеретян. – Вы знаете почему в Англии нет антисемитизма? Потому что англичане не считают евреев выше себя. Это не я придумал – это слова Черчилля».
Похоже, что мы имеем оба эти комплекса. С одной стороны, многие проявления национализма (словесную брань, к примеру) у нас вообще не наказывают. Антиконституционная лужковская «регистрация» – все знают, что она незаконна, ну и что? А насчет неполноценности…
Некоторые теоретики обосновывают расизм тем, что еще сын Ноя, Хам, за известную провинность был проклят Богом, что потомки его стали черными рабами и что, значит, так тому и быть. Вряд ли все было именно так, но социологи и антропологи знают, что вообще-то эта проблема – национализм, расовая ненависть, отвращение к «чужаку» – действительно стара как мир, что она сопровождала человечество на протяжении всей его истории и что даже самое прогрессивное общество не свободно от этой заразы. Разница в том, что прогрессивные общества воспитывают у своих граждан толерантность. Или заставляют их быть толерантными.
В России никакого антидискриминационного законодательства не существует, равно как и государственного органа, который бы проводил антидискриминационную работу. Вся она – удел правозащитных организаций» (А. Симонова: «Официальный расизм» // «Консерватор», № 3, 2002г.)
Какими бы жесткими ни были законодательные акты, несомненно, что проблемы нагнетания националистических настроений они не решат, да и не их это поле деятельности. Брожение, идущее внутри общества, требует тщательного исследования и совершенно других мер его нейтрализации. До сих пор мы так и не определились в природе национализма. Что это – явление, свойственное имперскому духу русской нации? И как ответ на него этносепаратизм регионов? Существовал ли национализм в СССР? Книга Николая Митрохина «Русская партия» посвящена одному из самых интересных и малоизученных сквозных сюжетов в истории советской общественной мысли: движению русских националистов в 1953 – 1985 годах. Естественно, в 1985 году движение не прервалось, более того, именно в период гласности и «перестройки» оно во многом определило политический климат и идеологический рисунок, причем при Путине в еще большей степени, чем при Ельцине. Анонсируя книгу в «Московских новостях», Михаил Золотоносов пишет:
«Исследование посвящено «русской партии», у которой были свои сторонники в партийно-государственном аппарате и творческих союзах. В известном смысле «русская партия», альтернативная партийному курсу, официально покоившемуся на догме интернационализма, была организацией тайной, конспиративной. Документальные отложения отсутствуют либо по-прежнему засекречены («и по-прежнему, – замечает Митрохин, – сохраняются бывшими сотрудниками ЦК КПСС и КГБ»), поэтому изучение превратилось в расследование, основанное на беседах с дожившими до начала XXI века активными участниками движения русских националистов.
Самое, конечно, интересное в книге – это показ влияния органов власти на русское националистическое движение (Условно – РДН). Отдельные проявления этого были известны, но руководящее воздействие на РДН со стороны Политбюро и аппарата ЦК КПСС, а также аппарата ЦК ВЛКСМ столь последовательно и полно анализируется впервые. Вне поля зрения, к сожалению, остался КГБ.
Первым неформальным политическим объединением во влаксти, поддержавшим «русскую идею», была «группа Шелепина»: она состояла в основном из бывших руководителей ВЛКСМ конца 1940 – 1950-х гг., тесно связанных с «органами». В эту группу входили, помимо Шелегина, Семчастный, Егорычев, Месяцев, Демичев, всего до 40 человек. Пользуясь доверием Хрущева, члены «группы» совместно с Леонидом Ильичевым (председателем Идеологической комиссии при ЦК КПСС) попытались начать кампанию по борьбе с либеральными веяниями среди интеллигенции).
Националистически настроенные писатели находили себе покровителей наверху, создавая им опору и транслируя поддержку на более низкие уровни. Митрохин деловито составляет списки: Шолохов, Бубеннов, Софронов, Сурков, Закруткин (патриоты-антисемиты), Михалков, Леонов, Кончаловская, Сергеев-Ценский (циничные и хорошо замаскировавшиеся православные монархисты). Далее идут недавние фронтовики: от Михаила Алексеева и Бондарева до Стаднюка, Шевцова и Шуртакова. В середине 1950-х они начали занимать административные посты, в частности, в СП РСФСР. Механизмы передачи идей «русской партии» были многообразны. Скажем, в формировании Ильи Глазунова большую роль сыграли, как замечает Митрохин, взгляды его покровителя – «сочувствующего русским националистам православного дворянина и крупнейшего советского литературного функционера Сергея Михалкова и его жены Натальи Кончаловской, содержавшей салон, в который приходили русские националисты». Естественно, Глазунов был не единственной tabula rasa, на которую умелой рукой нанесли националистические письмена.
Наиболее детально прослежена роль аппарата ЦК КЛКСМ в консолидации русских националистов и в поддержке издательства «Молодая гвардия» и журнала «Молодая гвардия».
Отдельно рассматривается влияние русских националистических идей на движение за охрану памятников истории и культуры; отдельно «Русский клуб» Кожинова-Палиевского; отдельно – поддержка «деревенщиков», антилиберальная кампания 1917-1982 гг.
У Митрохина вышла параллельная история советской литературы, обнажившая пути преобразования националистических импульсов, шедших с верха, в движение литературного кривошипношатунного механизма». (М. Золотоносов: «Славянский шкаф ЦК КПСС» // «Московские новости», № 43, 2003 г.)
«Пока русский национализм фактически запрещен и преследуется (и это при том, что на Украине или в Литве национализм является государственной идеологией), пока русские являются угнетенным большинством, униженным и бесправным, до тех пор России просто не существует, а существует «эрефия», чучело исторической России, набитое трухой» (К. Крылов, «Консерватор», № 17, 2003 г.) – к сожалению, эта позиция занимает все большее пространство не только в общественном умонастроении, но, что наиболее тревожно, в политике, и сложившийся расклад в Государственной думе – наглядное тому подтверждение. Базовую опору подобным установкам создают в немалой степени средства массовой информации, используя все более совершенный профессиональный инструментарий. Недавно в свет вышел «Словарь современного жаргона российских политиков и журналистов». Его авторы – А. Могенов, С. Никулин, А. Ниясов и М. Савватова – внимательно читали газеты и смотрели телевизор на протяжении последних десяти лет, сознательно ограничившись лишь политической и социально-экономической тематикой. «Авторы словаря пришли к выводу, что информационные мифы создаются, закрепляются и поддерживаются в общественном мнении при помощи определенных лексических идентификаторов – эпитетов, аббревиатур, журналистских клише, ярлыков, элементов новояза, – иными словами, жаргонных терминов и выражений, активно эксплуатируемых в СМИ», – пишет Н. Назаревская (газ. «Культура», № 47, 2003 г.)
К сожалению, адекватной оценки расистских и экстремистских тенденций в обществе так и не наступило. Бывший ведущий «Главной темы», а ныне генеральный директор телекомпании «Московия – 3-й канал» (собравшей под своим крылом «Русский взгляд», «Русский дом» – православно-патриотические передачи с националистическим уклоном) Толстой в итоговой декабрьской передаче пафосно заявил: «Евросоюз выделил один миллион долларов на борьбу с ксенофобией и расизмом, так что если их у нас нет – придется придумать, иначе денежки не получить». Столь безаппеляционное утверждение на телеканале, програмная политика которого «достойна» того, чтобы на нее обратили внимание соответствующие надзирающие органы, можно расценить как демонстрацию уверенности в «правильности» выбранного пути, который, как раз, и должен привести нас к «России для русских».
Зачем нам нужны чужие отбросы?..
Название этой главы позаимствовано из интервью губернатора Кемеровской области А. Тулеева газете «Версия», где он озвучил свою позицию в решении миграционных проблем. Подобное мнение столь характерно для многих публичных политиков, да и для всей основной массы публикаций о задачах и формах российской миграционной политики, что мы решили вынести эту формулировку в заглавие.
Представления материалов СМИ на данную тему принципиально начнем с «Литературной газеты», на страницах которой так странно лицезреть публикации шовинистического толка, иначе трудно оценить заметку А. Калинина «Ты здесь никто, Ваня!». Публикация в рубрике «Русский вопрос» предваряется призывом в подзаголовке: «Коренным жителям российских областей срочно требуется государственная защита». Основную авторскую тревогу вызывает эксплуатация коренного русского населения российской глубинки «пришлыми инородцами». Согласимся: да, существует проблема квартирного криминала, в которой, в том числе, замешаны и цыгане (А. Калинин пишет о сложившейся системе обманного выселения из московских квартир опустившихся на дно людей с последующей продажей их жилплощади цыганами). Но является ли этот квартирный бизнес исключительно национально цыганским. Не есть ли это штрих к общему портрету криминальной России, где единой преступной нитью повязаны все участники аферы, и где цыгане являются одним из звеньев этой цепи.
«Рабы, да еще в законе. Не дикая Чечня – средняя полоса России! Новое явление XXI века
Еще раз фразу «Мы – рабы» услышал я от русских людей в Подмосковье, неподалеку от станции Лобня.
…Они начинают продавать себя рано, с шести утра. Кто определил эти места сбора, неизвестно, видимо, сложились сами собой. Чуть позже появляются и покупатели. Ходят, приглядываясь, оценивая товар.
Потом окажется, что некий Заур, как он представился при знакомстве, вовсе и не хозяин, а подставная фигура. Хозяин же, у кого эти люди весь день перебирали лук, при расчете скажет, что он их и не нанимал вовсе, тем более никаких обязательств перед ними н6е брал. Сунет в руки по червонцу, и – ветер вам в спину.
«Мы здесь как рабы», – скажет в сердцах одна из таких наемных работниц, бывшая обувщица из Кимр, когда мы с ней встретимся возле этой самой кучи. Только раньше рабы были черные, а хозяева белые, теперь же все переменилось.
…А вот иная ситуация. В роли подневольных оказались уже коренные жители тверской деревни, приютившие беженцев из Чечни. В Старицком районе с населением чуть больше 29 тысяч человек проживают около 600 представителей разных наций и народностей, среди них – 93 дагестанца и 26 чеченцев. По другим данным, их значительно больше, просто многие живут без прописки и регистрации – приезжают, уезжают… В общем, проходной двор.
Дагестанцы, армяне, чеченцы начали осваивать российскую глубинку еще при советской власти. Отсутствие достаточного количества рабочих мест в горных районах страны вынудило ЦК КПСС разрешить им сбиваться в бригады и брать подряды преимущественно в сельских районах.
Многие здесь и осели... Но чеченские войны сорвали с мест их родных, друзей, знакомых, знакомых друзей и друзей знакомых. Они скупали пустующие дома, квартиры и селились кучно – в Старице, Луковникове, Бережках, Бойкове. В иных поселках приезжих сегодня больше, чем коренных. Живут по своим законам, все более чувствуя себя хозяевами. «Ругаться с ними мы не ругаемся, да это и бесполезно. Они кого хочешь перекричат, массой задавят. Обычно пытаемся уладить мирным путем…» – говорят жители села Луковниково. «Они на нас злые все. Ведь их бомбили наши русские солдаты, многих убило. А они все друг другу родственники…» «Обсуждаем мы их только на кухнях, у себя дома. Даже с соседями о них редко говорим. А что? У них прописка есть, они такие же граждане, как и мы. Что мы им скажем? Мы со своими соседями ругаемся, а у них один за всех и все за одного. Другие мы. Другие они…»
«Мне маленький чеченец сказал: «Ты здесь НИКТО, а я КТО!» Откуда это у него? Все, наверное, родители настраивают!» А. Калинин («ЛГ», № 14, 2004 г.)
Далее следует пространный перечень столкновений жителей Тверской области с пришлыми кавказцами. Завершает автор публикацию интересным пассажем: «Миграционные процессы обычно находятся под жестким государственным контролем. Защищая права мигрантов, государство в то же время понуждает их жить по тем законам, по которым живет общество. У нас – все наоборот. Нас самих понуждают жить по законам степей, гор, цыганского табора. Правда, гордости от этого никакой нет».
Прочтя публикацию, не удержалась от звонка в «Литературку». Мое недоумение на счет причисления коренных российских этносов – чеченцев и дагестанцев – к мигрантам, и вообще по поводу тональности публикации заместителя главного редактора газеты В. Полякова попросту удивило: «Но ведь, согласитесь, проблема существует. Русской деревне сегодня очень тяжело». Абсолютно солидаризируясь с собеседником, спрашиваю: «А почему Вы решили, что подобных проблем выживания нет у северокавказских сельчан? Ведь постперестроичные реформы и рыночные катаклизмы одинаково поразили все регионы». «Но ведь вы на Кавказе занимаетесь овцеводством, а русский крестьянин – землей. И не очень плодородной. Для того чтобы ее возделать нужны дополнительные государственные средства и особые привилегии». Не буду приводить полностью наш долгий разговор. Надо заметить, он был достаточно интеллигентным, но впечатление у меня осталось удручающим. Если журналист такого ранга и столь авторитетное издание как «Литературная газета» абсолютно не представляют специфику и проблемы важнейшего для России региона – Северного Кавказа, и не усматривают в подобной публикации националистический «привкус», то вероятность ближайшего межнационального диалога практически сводится на нет. Горцы Северного Кавказа – коренные россияне – находятся в условиях тяжелейшего выживания. Их пашни политы потом, не менее едким, чем пот русского крестьянина. Горское отходничество, вынужденное кочевье за пределы родного ландшафта есть осознанная тяжкая необходимость накормить собственных детей. «Ты здесь никто, Ваня!» – повторю за автором: «Ты здесь никто, Аслан, Заур, Расул… – здесь, в своей собственной стране».
Еще один перл из «Литературки»: хорошие русские люди едут в вагоне поезда, рассуждая о своем российском жытие-бытие. О начальниках-взяточниках, о нищите пенсионеров, об исконно русском терпении…
«В Кирове на вторую полку подсел азербайджанец. Он сразу вытащил двухлитровую бутыль из-под кока-колы, взял у проводника четыре стакана и разлил. Старик заулыбался еще пуще, я тоже не смог отказаться, а Володя отказался наотрез. Позже, когда азербайджанец Рамиз пошел в соседнее купе со своей бутылью, он так объяснил свое воздержание:
– На чем они нас ловят? На том, что мы никогда не отказываемся, когда угощают. Как только русский принял на грудь угощение, его можно брать голыми руками. Ты заметил, как он оскорбился из-за того, что я не выпил? Каждый отказ от водки расшатывает его мировоззрение.
А перед походом в другие купе Ремиз рассказал, как он понимает современную обстановку.
– У нас Баку сейчас весь в огнях. Как Париж. И жизненный уровень приближается. А здесь меня на вокзале поставили к стенке и стали обыскивать. Он меня обыскивает, а я знаю, сколько ему надо. Но меня гордость удерживает ему дать. Я всегда в России даю пятую часть. Но я даю пятую часть большому человеку в погонах, а когда меня обыскивает мелкий шакал, я просто его презираю… Арбузы в июле? А почему арбузы в июле не могут созреть, если они в Ленкорани под пленкой еще в феврале посажены?.. Какая селитра? Сладкий арбуз, ранняя капуста! Мы вам торговлю держим, у вас налаженное снабжение получается. Товар сам бежит куда надо. Сейчас вот в Екатеринбурге сбыт найду, потом в Курган погоню «КамАЗы» за картошкой. И всем хорошо. У нас русские сейчас хорошо стали по-азерлбайджанскому говорить. Ты пропорцию посмотри, у нас русских полмиллиона, а у вас азербайджанцев сто тысяч… И Рамиз, подхватив бутыль, пошел к соседям.
Перед Екатеринбургом он залез на вторую полку и долго хрустел ассигнациями. Так долго, что мне перед сном этот хруст так же звучал в ушах, как иногда после рыбалки в закрытых глазах качается поплавок». (А. Образцов: «Под хруст ассигнаций» // «ЛГ», № 6, 2004 г.)
Сегодня главным врагом среднего россиянина, как в регионах, так и в столицах, становится мигрант. Лицо неопределенное, но скорее восточной национальности. Впрочем, европеец из Украины тоже неплохо справляется с этой ролью. Корни этого конфликта, безусловно, связаны с национализмом. Но сейчас вопрос явно приобретает социальный оттенок. Дело не в цвете кожи – коренное население относится к этому фактору практически равнодушно, а порой чем темнее кожа, тем более симпатичен гость. Дело скорее в столкновении зачастую действительно несовместимых обычаев, причем на уровне вполне бытовом, определяющемся идеологией в довольно малой степени – таков взгляд на проблему П. Муравьева. «Лишенное внятной идеологии общество находится в процессе изобретения врагов, поскольку государственное предложение в этом вопросе спросу не соответствует, и черты этих врагов, как мы видим, уже определились. Враги народа могут спать беспокойно – смена им в обозримом будущем не предвидится». (П. Муравьев: «Ближайшее будущее врагов народа» // «Консерватор», № 2, 2002 г.)
«Московские власти в лице мэра и местного милицейского начальства предлагают ужесточить правила регистрации приезжих, ссылаясь на то, что треть преступлений в Москве совершается иногородними. Странно, что при этом не предлагается ужесточить контроль за прописанными москвичами, ведь получается, что они совершают гораздо больше преступлений – две третьих, отнимая криминальный хлеб у приезжих.
И если в нашем случае «понаехали» тут кавказцы, молдаване, украинцы, белорусы, то в иных столицах их место занимают турки, бангладешцы, пакистанцы и т.д. Проблема общая – глобализационная. И в каждой стране ее как-то решают, не пользуясь при этом инструментами административного произвола, физического насилия и прикладного расизма.
Нынешняя практика применения законов и подзаконных актов, нынешний закон «О гражданстве» загоняют трудовую миграцию в тень, тем самым криминализуют ее и создают все условия для того, чтобы бюджет не пополнялся налогами. Подчеркну, что миграция из более бедных, чем Россия, стран – главным образом именно трудовая. В условиях сдерживающего российский экономический рост дефицита рабочей силы люди приезжают сюда работать и зарабатывать. А мы мешаем им, то есть самим себе, превращаем трудовую миграцию в нелегальную, плодим взаимную этническую озлобленность, взятки, беззаконие. Нелегальный бесправный эмигрант – это потенциальный преступник. Легальный эмигрант – это работник, такой же, как и «коренной» гражданин Российской Федерации.
Альтернатива проста: или превращаться в плавильный котел, правильно организуя процесс переплавки трудовых ресурсов, или всю оставшуюся жизнь догонять Португалию» (А. Колесников, «Плавильный котел» // «Известия», 04.02.2003 г.)
Говоря о стратегическом видении проблемы трудовой миграции в России, глава МВД, в чьем ведении находится решение миграционного вопроса, Б. Грызлов (ныне спикер Госдумы РФ) отметил необходимость притока такой силы в Россию, так как в ряде регионов идут процессы депопуляции трудового населения. А в ряде других – восполнимость трудовых ресурсов за счет собственной базы сведена к нулю.
«…в случае невыхода на работу мигрантов в Российской Федерации, по крайней мере в мегаполисах, встанут строительные площадки, краны, часть транспорта.
Мы должны честно сказать себе, что в какой-то степени мигрант может стать ресурсом, который поможет ликвидировать негативные проявления депопуляции, и которым он уже стал в других странах мира» (Б. Грызлов, «Российская газета», 31.10.2002 г.)
При этом министр вполне справедливо заметил – мигранты должны уважать наш менталитет, соблюдать наши законы и видеть Россию не как территорию добычи «полезных ископаемых», а как страну своего возможного проживания, как свою родину. Мысль разумная и гуманистическая. Но что делает для этого само государство и СМИ, ставшие сегодня транслятором государственной политики. Основные претензии аборигенного населения к мигрантам сводятся, прежде всего, к обвинению в узурпации рабочих мест и нежелании приспосабливаться к местным культурным традициям. Так ли это на самом деле? Иммигранты, как правило, выполняют низкоквалифицированную, малооплачиваемую работу, поэтому упреки их в конкуренции с местным населением, которое не очень стремится в сферу обслуживания или на стройку, малообоснованны. Что касается их нежелания вписаться в местную культуру, то важно определить, к какой культуре им предлагают приспособиться, и как, и в чем проявляется это «нежелание» – конкретная информация на этот счет отсутствует.
Европа, которая давно имеет четко выстроенную миграционную политику, каждый раз пересматривает ее в связи с требованиями времени: идеи мультикультурализма трансформируются в пользу сохранения национальной идентичности. Австрия, например, вводит обязательную для иммигрантов культурную программу. В Германии закон о мигрантах предусматривает языковое обучение и курс гражданства. Что происходит у нас? Руководитель крупного российского региона может позволить себе высказать в центральной прессе следующую позицию: «Пользуясь бесконтрольностью, к нам прорываются бездельники, которые потом требуют жилье. Работать не хотят или не могут, начинают воровать или грабить. А если бы вы видели, насколько агрессивны дети таких мигрантов – доходит даже до изнасилования славянских мальчиков» (губернатор Краснодарского края А. Ткачев, «НГ», 28.03.2003 г.) «Но главное, – подчеркнул Ткачев – найдено понимание с федеральным правительством и администрацией Президента по самым ключевым вопросам, в том числе по проблемам незаконной миграции, крайне острой для Кубани. Теперь мы будем бороться с этим явлением законными методами», – пообещал губернатор. По его мнению, журналисты, пишущие на темы межэтнических отношений, любят делать из мухи слона. Особенно недоволен краснодарский глава турками-месхетинцами и курдами, от которых «совершенно нет никакой пользы ни для края, ни для страны». При этом он похвалил за «хорошую ассимиляцию» армянскую и греческую диаспоры. Губернатор явно запамятовал, что в интересах развития экономических и торговых процессов в южных российских колониях, армяне и греки были призваны на кубанские земли еще императрицей Екатериной II, когда край только заселялся казачеством. Исторических свидетельств о роли этих двух этносов в стимулировании торговли достаточно для того, чтобы адекватно оценить их вклад в развитие Кубани. Город Армавир Краснодарского края традиционно считается своего рода столицей кубанских армян. У коренного кубанского народа – адыгов они известны как черкесо-гаи, хорошо знают адыгский язык, традиции и являются полнокровными коренными жителями кубанской земли. То же самое можно сказать и о кубанских греках. Что же касается турок-месхетинцев и курдов, то справедливости ради следует отметить их необыкновенное трудолюбие, плоды которого мог оценить каждый, кто проезжал по федеральной трассе на черноморское побережье Кавказа, где у дороги овощами с собственных огородов торгуют в большинстве своем турки-месхетинцы. Так что насчет «бесполезности» их для Краснодарского края с губернатором можно очень доказательно поспорить. Следуя его логике, если половина казачьих станиц имеет безработную, пьянствующую молодежь, значит ли это, что они бесполезны для края и «подлежат селекции», и по какому принципу определяет руководитель края полезность или бесполезность того или другого этноса. Сама постановка вопроса уже отдает нескрываемым расизмом.
Красноречива оценка действий губернатора Кубани руководителем большого промышленного региона России А. Тулеевым, который, судя по всему, не менее радикально решает миграционные проблемы на вверенной ему территории. К ткачевскому определению этносов как «бесполезных» он добавил свой – «нехарактерные», что абсолютно неприемлемо для юга России: для пограничных южных территорий в силу исторической специфики их заселения полиэтничность и поликонфессиональность как раз характерны. Об этом мы будем говорить дальше. А по поводу утверждения Тулеева, что пришельцы «выдавливают коренных жителей из наиболее прибыльных секторов местной экономики», не вдаваясь в абсурдность этого тезиса, напомним, что экономика у нас нынче рыночная, следовательно, она любит более предприимчивых и деловитых. Не танками же завоевывают мигранты себе место под солнцем, а каторжным, бесправным трудом, не защищенным никакими социальными обязательствами работодателей. Монолог Тулеева – пример озвучивания устоявшихся стереотипов и штампов в оценке мигрантов, в числе которых «навязывание хозяевам собственного образа жизни».
«…этнические конфликты, возникающие из-за несправедливого разделения рынка труда, – это даже серьезнее, чем экономический ущерб. Они реально угрожают общественной безопасности. Яркий вам пример – ситуация Кубани. Там власти недавно забили тревогу в связи с обвальным наплывом нехарактерных для региона этносов, которые расселяются, заметьте, в самых благодатных местах и выдавливают коренных жителей из наиболее прибыльных секторов местной экономики. Добавьте к этому пренебрежение гостей к местным обычаям, а то и попытки навязать хозяевам собственный образ жизни – и почва для конфликтов готова.
– Вы не думаете, что действия властей на Кубани отдают самым что ни на есть махровым шовинизмом?
– Да какой тут шовинизм… Неужели, если гость кладет ноги на ваш стол, его еще и свежей скатертью надо накрыть? Людей ведь возмущает не цвет кожи или разрез глаз, а то, что они лезут в чужой монастырь со своим уставом, плюют на правила общежития.
…Все, что сделал Ткачев, – это попытался ради спокойствия вверенного ему региона контролировать там незаконную миграцию. Правовыми, подчеркиваю, методами. А ведь бесконтрольный наплыв мигрантов происходит не только на Кубани. Провинциальные города Центральной России заполняют невесть как просочившиеся беженцы из бывших среднеазиатских республик. Работы в глубинке почти нет. Чем зарабатывают на жизнь пришельцы из регионов, где основным промыслом давно стали наркотики, остается только догадываться. В некоторых районах дальневосточного приграничья китайцев уже больше, чем наших граждан. Чтобы понять, чем это грозит, вспомните Косово, которое приютившиеся там албанцы оттяпали у сербов. По сути, Ткачев пытается сегодня в одиночку предотвратить «косовский вариант» на южном приграничье своей страны» (губернатор Кемеровской области А. Тулеев: «Зачем нам чужие отбросы?» // «Версия» 10-16 июня 2002 г.)
Об отношении к туркам-месхетинцам, да и к другим национальностям в Краснодарском крае, пресса практически умалчивает. Несколько прошлогодних публикаций в либеральных изданиях были посвящены всплеску активности краевых властей по ограничению миграции, которые предусматривали жесткие меры по отношению к туркам-месхетинцам. Неоднократно писали о турецкой проблеме в Краснодарском крае «Новые известия».
«Для краснодарских властей турки-месхетинцы – настоящая находка. Активно рисуя их врагом общества № 1, кубанское руководство успешно сваливает на турок вину за все беды региона. Распространение наркотиков, воровство, грабежи, сознательное отравление земли, изнасилования, террористическая деятельность – вот неполный список преступлений, в которых обвиняются турки-месхетинцы. Что любопытно, обвиняется весь народ без исключения.
Сказать, что Ткачев действует нахрапом, было бы неправильно. Подобно коллегам федерального уровня, он то созовет локальный, но такой же карманный, Гражданский форум, то создаст комиссию, то выступит в печати с осуждением фашистов и националистов. При этом упорно продолжает гнуть свою линию. Дошло до того, что турок, работающих на полях, штрафует и задерживает милиция. А уже заключенные договоры аренды расторгают. При этом деньги, уплаченные за аренду, никто, конечно, возвращать людям не собирается.
Не так давно министр РФ Владимир Зорин заявил Интерфаксу, что власти Краснодарского края должны пересмотреть решении об ограничении миграции, которые предусматривают жесткие меры в отношении турок-месхетинцев. Но слова министра – кубанским властям не указ. Что им Зорин, если сам президент Путин до сих пор так и не дал однозначной оценки политике Ткачева? Вот и на позавчерашней пресс-конференции в ответ на конкретный вопрос: «Как вы оцениваете действия губернатора Ткачева в отношении миграции?» Владимир Путин привычно отговорился: «Если губернатор действует в соответствии с законом, хотя и жестко – это правильно, если нет – прокуратура должна подправить». И уже более уверенно продолжал об «опасности разжигания межнациональной розни в многоконфессиональной стране». Вот и вся оценка!» («Жизнь превратилась в ад» // «Новые известия», № 21, 2002 г.)
Представители Новороссийского комитета по правам человека отметили, что визит на Кубань специальной комиссии Совета Федерации, переполнил чашу терпения турок. Мало того, что в состав высокой комиссии входил сам Николай Кондратенко (предшественник Ткачева, также не отличавшийся особой любовью к представителям «неправильных» национальностей), так еще и на встречу с турками-месхетинцами были приглашены местные казаки во главе с одиозным атаманом Безуглым.
«После того как прибывшая в Крымский район комиссия Совета Федерации – кстати, туда входит знаменитый своим национализмом бывший губернатор края Николай Кондратенко – отказалась встречаться с представителями месхетинцев отдельно (только в присутствии местного казачества), они начали голодовку. Что изменилось? Ничего. Чего хотят местные власти? Понятно чего: выгнать их с «исконно русской земли». Как оценивает эту историю власть федеральная? Вот цитата из газеты «Новороссийский рабочий»: «Заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков высоко оценил деятельность администрации и Законодательного собрания края в решении этих непростых вопросов (речь идет о миграции). Владислав Сурков заявил: «Кубань – стратегическая окраина России, поэтому региону уделяется самое пристальное внимание. Ситуация здесь стабильная. С администрацией края у нас полное взаимопонимание. Здесь делается все возможное для сохранения стабильности». Статья, изданная в начале этого года, подписана пресс-службой администрации Краснодарского края». (А. Симонова: «Официальный расизм» // «Консерватор», № 3, 2002 г.)
Исчезнувшая, к сожалению, из отечественного медиа-пространства «Общая газета» посвятила расцвету национальной нетерпимости в Краснодарском крае публикацию Фатимы Тлисовой «Кубань рейхнулась». Статья наполнена такими вопиющими фактами нарушения элементарных прав человека, что уже только одна эта публикация могла послужить поводом для серьезного общественного обсуждения проблемы и скорейшего политического ее решения. Но с тех пор так ничего и не изменилось, что окончательно убеждает в дальнейшей безысходности и тупиковости разрешения всех этнических и конфессиональных противоречий. Фатима Тлисова, черкешенка (адыгейка) по национальности, принадлежит к народу, чьи земли покоряли кубанские казаки, позволяющие сегодня столь нетерпимое отношение к «инородцам». Атаман Кубанского казачьего войска Владимир Громов без тени сомнения сообщил журналистке:
«Мы традиционно сохраняем добрососедские отношения с горскими народами, но присутствия здесь турок, курдов и ассирийцев казачество категорически не приемлет. Правозащитники не тех защищают! Я председатель краевой призывной комиссии, преподаю в университете. И что вижу: в строю только русские, а студенчество «чернеет» на глазах. Армянская проблема стоит не менее остро. У них есть независимое государство Армения. Кто мешает им там жить и трудиться? Общество настроено против армян. Люди уже открыто спрашивают: «Когда гнать будем?» Нашу позицию разделяют в Центральной России, ее понимают в Кремле, ее поддерживает наш губернатор. Если кто-то попытается сместить Ткачева, мы сумеем его отстоять».
В Крымском районе, где компактно проживают турки-месхетинцы, журналистка встретилась с простыми людьми, которые поведали ей свои истории. Краевая власть запретила муниципальным образованиям сдавать землю туркам и в аренду, и в субаренду, отбираются приусадебные участки, паспортная служба отказывает в прописке, за отсутствие которой турок штрафуют. У тех, кто не может заплатить штраф, судебные приставы забирают из дома самое ценное. «Мы покупали дома крымских татар, уезжавших в Крым. Теперь на нас заводятся дела о самозахвате. Если ничего не изменится, скоро среди нас начнется голод, потому что у турок нет других источников существования, кроме земли», – рассказывает активист движения турок-месхетинцев «Ватан» Мурат Чукадзе.
«Неподалеку от Анапы есть хутор Школьный. Там мне советуют найти Юсуфа Расулова.
– Мы собрались у меня дома, чтобы совершить намаз, – рассказывает Юсуф. – На автобусе приехали человек двадцать казаков, ворвались в дом. Мне сломали челюсть, били, пока не потерял сознание. Лутфиева Асима затащили в автобус и тоже били. Дурсунову Халиту выстрелили прямо в глаза из газового пистолета. Фазилова Бенташа и Расулова Мухиддина увезли в сторону Анапы и избитых до полусмерти бросили на обочине. У всех нас есть медицинские заключения, есть свидетели. Мы подали заявления в милицию, многих из казаков знаем лично, но никто не собирается их наказывать.
Учительница Татьяна Тарасова охотно отвечает на вопросы:
– Я веду выпускной турецкий класс. На прошлой неделе мы прошли аттестацию на общих условиях. Ребята показали результаты не хуже, чем в русских классах. Дети очень способные и воспитанные. Все рассказы о том, что турки не знают русского языка и не хотят общаться с русскими, – для нас, тех, кто живет рядом с ними больше десяти лет, – оскорбление такое же, как для них самих. Сейчас людей больше волнует, что подскочат цены на селхозпродукцию. Туркам не дают землю, значит, не будет осенью урожая. А работать на земле никто, кроме турок, не хочет.
О страхе и плохих предчувствиях говорят в Краснодарском крае все. К примеру, профессор, политолог Михаил Савва пророчит беспорядки и конфликты, если власть не предпримет решительных мер – массового выдворения чуждых элементов за пределы Кубани. По Савве, в категорию «чуждых» попадают все, кто плохо владеет русским языком, отличается высокой рождаемостью и не исповедует православие. А также армяне и грузины, потому что их много. Стремление «инородцев» участвовать в политической жизни Савва расценивает как опасный и конфликтный фактор для «старожильческого» населения.
Есть в интеллектуальной среде Кубани и люди, которые высказывают противоположные мысли. Высказывают, к сожалению, на условиях анонимности. По их мнению, традиционный национализм коренного населения Краснодарского края стал для властной элиты эффективным инструментом сохранения и расширения ее сфер влияния. Чтобы сохранить ресурсы, нужна силовая поддержка – поэтому и продолжается сращивание казачества с властью. При главах муниципальных образований специально для казачьих атаманов созданы должности первых замов. Казаки используются как мобильная, радикально-националистическая, вооруженная структура, обладающая зачастую большими карательными функциями, чем милиция.
…Недавно ВЦИОМ анкетировал своих экспертов именно на эту тему. Вот один из вопросов: «Как вы считаете, какой процент населения России поддержит политику А. Ткачева?» большинство ответили – «90%». (Ф. Тлисова: «Кубань рейхнулась» // «Общая газета», № 21, 2002 г.)
О причинах «особенностей национальной политики», провозглашенной губернатором Краснодарского края А. Ткачевым и появлении на Кубани «зоологических националистов», достаточно внятно рассказала публикация Игоря Бедерова в «Новой газете» (№ 49, 2002 г.). В беседе с коренным кубанцем, хорошо разбирающимся в хитросплетениях губернаторской политики, журналист, как нам кажется, нашел адекватные ответы тому, что на самом деле стоит за «национальным вопросом» в Краснодарском крае. И если в Ростовской области и Ставропольском крае как в пограничных регионах «горячих кавказских точек» действительно остро стоит объективная проблема миграции, то в Краснодарском крае все гораздо проще и объяснимей.
Для объяснения сложившейся вокруг турок-месхетинцев ситуации приведем краткую историческую справку, которая со всей очевидностью свидетельствует, что пока эта проблема не будет решена на государственном уровне, она неизбежно будет порождать эскалацию нетерпимости и этнической напряженности во всех регионах их временного проживания. Известно, что в прошлом местом компактного проживания этноса была Месхетия – область в южной Грузии. В XVI веке эта территории была завоевана Турцией. А в 1829 году часть ее была присоединена к России.
В 1944 году в Среднюю Азию были высланы как мусульмане – турки, курды, армяне-хемшины, туркмены-таракамы и непосредственно грузины-мусульмане, в том числе месхи. Это этнически не однородная, но связанная единая мусульманским вероисповедованием группа, получила позднее обобщенное название «турки-месхетинцы» или «месхетинцы». В результате депортации погибло около 17 тысяч человек (треть общей численности народа). После Ферганской резни 1989 года 90 тысяч турок-месхетинцев, большинство из которых до сих пор числятся гражданами СССР, вынуждены были бежать в Россию. Движение среди переселенцев за возвращение в Грузию началось еще в 1956 году, когда по указу Президиума Верховного совета СССР от 25 апреля были отменены ограничения для спецпереселенцев, хотя тем же законодательным актом депортированным запретили возвращение в места, откуда их выселили. Этот запрет был отменен только в 1974 году, но вопрос о репатриации турок-месхетинцев в Грузию так и не решен до сих пор, хотя шанс на возвращение дает вступление Грузии в Евросоюз, где в качестве одного из условий приема перед грузинским правительством поставлен вопрос о решении месхетинской проблемы. Но препятствие со стороны грузинских властей не единственная трудность репатриации. Положение осложняется неопределенностью этнической принадлежности переселенцев. Одна часть из исповедующих ислам грузин-месхов продолжает, несмотря на столь долгий отрыв от родины, считать себя грузинами, другая видит себя анатолийскими турками и третья часть (самая многочисленная) не обладает четко выраженным национальным самосознанием. Подобная градация расколола месхетинское общество в вопросах репатриации, где камнем преткновения стала тема выбора этнической ориентации: кем возвращаться на родину – грузинами или турками. Эту проблему обсудил съезд турок-месхетинцев, прошедший в Кабардино-Балкарии. Бурная полемика по определению конечной национальной принадлежности привела к победе сторонников «прогрузинского» направления. До конца 1980-х годов на родину вернулось около 1300 мусульман-месхетинцев, но после известных тбилисских событий 1989-1991-х годов часть репатриантов покинула Грузию, оставив там несколько месхетинских компактных поселений, которые с 1992 года снова стали пополняться возвращенцами. Таков краткий исторический экскурс. Возникает вполне закономерный вопрос, который одинаково интересен и для ситуации с турками-месхетинцами на Кубани: существуют ли претензии к прибывшим со стороны местных грузин-христиан и как вписываются турки-мусульмане в местное традиционное общество. Первое, что отмечают ученые, занимающиеся исследованием образа жизни в новых условиях так называемых турок-месхитинцев – это высокая степень социальной изолированности. Свои поселения репатрианты называют словом «остров», что вполне соответствует их отчуждению по отношению местному населению. Более того, такие «острова», существующие не только в Грузии, но и в Азербайджане, в республиках Северного Кавказа, в Краснодарском крае, Средней Азии и на Украине, имея между собой тесные связи, образуют своеобразный этнический архипелаг, максимально закрытый для проникновения внешних воздействий. Подобная форма отчуждения есть нормальный, логически и научно обоснованный способ самосохранения национальной идентичности маленького этноса, надолго оторванного от родного ландшафта. Вызывает ли это раздражение со стороны местного грузинского населения? Как реагируют они на подобную самоизоляцию турок-месхетинцев. В отличие от возмущенных оценок жителей Кубани (чье якобы недовольство озвучивает краевое руководство), грузины отмечают трудолюбие турок-месхетинцев, их этническую солидарность, почитание родителей, уважение к религиозным ценностям. Это не значит, что все так идеально во взаимоотношениях двух разноконфессиональных этносов. У них достаточно различий (и прежде всего религиозных) для возникновения взаимного отторжения, но разногласия не являются принципиальными, это скорее всего «бухтение» на бытовом уровне. И эта разность в восприятии грузин и кубанцев может стать темой отдельного культурологического исследования. Мы же ограничимся только констатацией, что налицо разные критерии и этнические установки к образу «другого». Перевес, несомненно, на стороне грузин, которые демонстрируют толерантность на генетическом уровне: не выпестованную неким законодательным кодексом или интеллектуальной системой, а порожденную собственными национальными традициями.
«Игнорирование проблем турок-месхетинцев и нарушение их прав может стать новой угрозой для Юга России», – считает пресс-секретарь Института прав человека Татьяна Бердникова.
Вряд ли стоит ожидать от краснодарских властей лояльного отношения к «пришлым инородцам», если по отношению к коренному кубанскому этносу – адыгейцам – этносу, представляющему западное крыло единого общеадыгского массива ( к восточным адыгам относят кабардинцев и черкесов), проявляется откровенная враждебность, выражающаяся в фальсификации хрестоматийных исторических фактов. Наглядно данную тенденцию демонстрирует новый учебник по истории края «Родная Кубань», созданный большим авторским коллективом под редакцией профессора КГУ В.Н. Ратушняка, тиражом 30000 экземпляров, изданный в 2004г. в Краснодаре по инициативе губернатора края А.Н. Ткачева и допущенный департаментом образования и науки Краснодарского края в качестве учебного пособия для школ. Подробный анализ данного научного опуса был сделан, кандидатом исторических наук, ведущим научным сотрудником Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований С.Хотко, и отражает общее мнение ученых-кавказоведов. Не имея возможности представить публикацию в полном объеме, приводим основные аргументы, свидетельствующие об антинаучности и идеологической сверстанности истории Кубани в угоду политической конъюнктуре. Из этого исторического пособия юные кубанцы узнают, что до появления на этих землях казаков автохтоны-адыги никогда не жили на Кубани, ни их, ни их отдаленных предков не было на территории Северо-Западного Кавказа. Не понятно, откуда они появились в период Кавказской войны, став ярыми врагами казаков. Вся эпоха Кавказской войны изложена без политической истории адыгов. Авторы не сочли возможным дать хотя бы краткий внешнеполитический обзор Черкесии этого времени, характера и масштаба национально-освободительного движения адыгов, дать сведения о лидерах адыгского сопротивления. Адыги совсем не попали и в кубанскую историю ХХ в., а те скудные сведения о них, которые получат кубанские школьники, территориально бок о бок живущие с этим народом и ежедневно сталкивающиеся с ними на улицах Краснодара, в учебных заведениях, общественных учреждениях и т.д., ничего не могут вызвать у молодого поколения кубанцев, кроме ненависти к адыгам.
«…отчетливо видно стремление авторов к деэтнизации истории Северо-Западного Кавказа, к полнейшему умолчанию истории единственных аборигенов края – адыгов.
<…> Самый большой раздел учебника – о Кавказской войне. Это само по себе вызывает сомнение: стоит ли в 6-7 классе делать акцент на военной теме в ущерб разделам о культуре, в ущерб другим периодам. Разве не достаточно 1-2 параграфов в этом возрасте? Мы можем предположить, что подобный дисбаланс сложился из-за того, что большая часть краснодарских «кавказоведов» занимается не историей и культурой Кавказа, а военно-историческими проблемами России на Кавказе.
… Кавказская война на Северо-Западном Кавказе целиком представлена как казако-черкесский конфликт. Вся воинская заслуга в завоевании Черкесии приписана казакам – как будто здесь не было огромной российской регулярной армии и как будто солдат-великороссов погибло меньше, чем казаков. Во всем этом читается заявление – история Кубани есть история казаков. Но и демографически, и экономически на Кубани с 80-90-х гг. XIX в. доминирует неказачье население – русские, украинцы, армяне, евреи, греки, немцы, болгары, чехи,эстонцы…При изложении событий Кавказской войны воспевается захватническая политика царизма. ..казаки-линейцы представляются доблестными защитниками родной земли, т.е.эта война не велась для завоевания адыгской земли, хотя мы знаем, что эта цель подчеркивалась в сотнях русских документов, но только для защиты родной земли. Дагестан – тоже родная земля казаков! И Кабарда конечно же. Обращает на себя внимание крайне враждебный тон авторов – черкесы названы врагами! Данный учебник – единственное учебное пособие на всем Северном Кавказе, где допущена подобная лексика. Все другие авторы используют эмоционально неокрашенный термин «противник». В создании образа черкеса используется зооним – змей: страшный змей плывет по Кубани, угрожая родной земле, это переплавляются черкесы. Честный и деликатный разговор с детьми на эту важнейшую тему авторы подменили следующей установкой: «Прошли годы. Закончилась Кавказская война, а земли, где некогда шли ожесточенные бои за обладание побережьем Кавказа( черкесы, значит, не защищали родную землю, а вели бои за обладание побережьем Кавказа!) стали населять мирные люди многих национальностей( т.е. все хорошие и мирные, кроме черкесов).
Весь этот замечательный учебник завершается текстом гимна Краснодарского края. Это и есть гимн «мирных людей многих национальностей». В нем есть и такие строки: «на врага на басурманина мы пойдем на смертный бой». Басурманин – это русский термин, заимствованный из татарского, обозначающий мусульманина! Что это, как если не обозначение мусульман в качестве врагов? Какая была необходимость в качестве гимна многонационального и многоконфессионального субъекта РФ, тесно связанного экономически с Турцией, утверждать боевую походную песню кубанских казаков на турецком фронте времен первой мировой войны? Не является ли это нарушением конституции РФ? Текст гимна должен консолидировать общество – это не аксиома, но в современном мире желательно, чтобы так и было. В адыгских песнях периода Кавказской войны есть такие строки, которые нельзя распевать со сцены, и их не поют. Подобные тексты являются предметом исследования историков и фольклористов, но им не приходит в голову идея рекомендовать их к ежедневному прослушиванию.
…По-прежнему звучат замшелые штампы из официоза XIX в.: хищные, ленивые и праздные черкесы испытывали хронический продовольственный кризис, а их набеги были значимым фактором экономики! Но после выхода в свет в Санкт-Петербурге в 1897 г. исследования крупного русского ученого-агронома Ивана Николаевича Клингена «Основы хозяйства в Сочинском округе» этот штамп может озвучивать либо дилетант, либо ( если речь идет о профессиональном кавказоведе) совершенно недобросовестный человек….Один из главных вопросов, который хочется задать сочинителям рассматриваемого учебника: для кого 200 лет работало российское кавказоведение? Кавказоведение сегодня не может быть доморощенным. А содержание учебника не должно резко отличаться от устоявшихся научных представлений, достигнутого уровня знаний. Учебник полностью противоречит всему, что написали об адыгах ученые с мировым именем.
Несомненно, учебник способен очень сильно навредить атмосфере толерантности в двух субъектах РФ – Краснодарском крае и Республике Адыгея. Учебник полностью фальсифицирует историю Северо-Западного Кавказа и представляет собой образец того, каким не должен быть учебник или любая книга, адресованная детям. Очевидно, что ребенок, воспитанный на такой книге, не станет считаться с проблемами аборигенов края – адыгов – и не будет воспринимать их таковыми». С. Хатко («Советская Адыгея» № 41, 2004 г.)
***
На отношении к «инородцам» на Юге России, важнейшем для страны стратегическом регионе, следует остановиться особенно подробно, так как под сложившуюся там систему противодействия миграции попали не только граждане «ближнего зарубежья», но и полнокровные россияне – народы соседних субъектов Федерации. Юг России как федеральный округ объединяет Краснодарский край, Ставрополье, Ростовскую область, Калмыкию и семь республик Северного Кавказа: Дагестан, Чечню, Ингушетию, Осетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею. Основной движущей силой такого противодействия, главной опорой местных властей в «борьбе» с мигрантами являются казаки. При этом провозглашен основополагающий тезис «борьбы»: нашу землю мы ни с кем делить не должны!..
«Казаки выражают серьезную озабоченность в связи с возникшей угрозой изменения этнической карты Юга России, а также возможной потерей этнической своеобразности славянских народов. К сожалению, сегодня в ряде донских районов, например в Семикаракорском, идет спонтанное заселение, в некоторых хуторах уже проживают более половины представителей некоренных национальностей. Русское население притесняется, и это недопустимо. Поэтому мы целиком поддерживаем наших соседей-кубанцев, которые решили положить конец бесконтрольной миграции, нарушающей баланс между коренным населением и пришельцами. А это может привести к межнациональным конфликтам. Коренное население видит, как живут переселенцы, особенно кавказцы, как правило, нигде не работающие и ведущие себя агрессивно. Они занимаются воровством, торговлей наркотиками, грабежами. В Ростовской области создалась не просто тревожная, а крайне критическая ситуация, особенно в восточных районах. Здесь в последние годы дагестанцы и чеченцы буквально затерроризировали население. Они насилуют русских девушек, зверски избивают и калечат парней, совершают убийства.
Казаки озабочены попытками мигрирующих религиозно-этнических группировок создать очаги напряженности и путем строительства мечетей. Такие попытки предпринимались в Ростове, Азове, Новочеркасске, Таганроге, Дубровском и ряде других районов. Население территории области войска Донского в подавляющей своей массе исповедует христианство. Поэтому распространение здесь иных религиозных течений воспринимается очень болезненно. Такая реакция усиливается событиями на Северном Кавказе, терактами против мирного населения, ростом преступности так называемого кавказско-мусульманского оттенка. Поэтому мы также обратились к губернаторам Ростовской, Волгоградской и Воронежской областей с призывом воздержаться от размещения на их территориях новых мечетей. Это, по нашему убеждению, позволит в дальнейшем сохранить существующий в настоящее время межконфессиональный баланс, избежать создания очагов конфликтов. Мечетей на Дону испокон веков не было, и все жили в мире и согласии. (В. Водолацкий: «Нашу землю мы ни с кем делить не должны…» // «НГ», 09.07.2002 г.)
Не менее катастрофически представлена ситуация и в другом южном регионе – Волгоградской области. Все те же претензии, все те же «страшилки», все те же мифы…
«…процесс освоения области выходцами с Кавказа и из Средней Азии идет дальше, не прерываясь и даже не замедляясь ни на минуту. Это во-первых. А во-вторых, уже сегодня пришельцы, будучи (пока что?) меньшинством, играют в жизни региона роль, куда более значимую, нежели их абсолютная численность. Крупнейшими и наиболее сильными национальными общинами в Волгоградской области являются чеченцы и азербайджанцы.
Чеченцев в регионе не менее 70 тысяч. По мнению многих специалистов, это крупнейшая чеченская диаспора в собственно России, и при этом одна из самых влиятельных. До самого последнего времени «политическая крыша» чеченской общины (национальное общество «Барт», с некоторых пор именуемое просто «диаспорой») надежно и плотно прикрывала волгоградских вайнахов от любых превратностей судьбы. Руководство диаспоры исключительно умело играло на страхе власти сначала перед межнациональными столкновениями, затем – перед терроризмом и диверсиями, и добилось практически полной неподконтрольности любым официальным структурам в обмен на «миролюбие». Интересно, что особенно упрочились позиции диаспоры в годы первой чеченской кампании, когда губернатор публично просил ее главу замолвить словечко перед Басаевым, чтобы тот «не шел на Волгоград». А попутно бил по рукам милицию и ФСБ за малейшие попытки испортить вайнахам жизнь. Нетрудно понять, что предприимчивые чеченцы постарались извлечь из такой ситуации максимум выгод. За истекшие годы горцы заняли господствующие позиции в местном криминальном мире, уничтожив или превратив в «вассалов» почти всех русских авторитетов.
На фоне вайнахов азербайджанская диаспора кажется тихой и незаметной… В областном центре быстро складываются самые настоящие азербайджанские кварталы. При этом азербайджанская диаспора так же, как и чеченская (правда, с меньшим успехом), упорно пытается выйти и на политическую арену, пользуясь при этом поддержкой Баку.
Еще более ярко проявляются политические амбиции армянской диаспоры. По численности (30-35 тысяч) она заметно уступает предыдущим, но по экономическому и особенно политическому влиянию может поспорить если не с чеченцами, то с азербайджанцами точно.
Все эти процессы проходят на фоне продолжающегося наплыва мигрантов из Азии и естественного вымирания русского населения области (число умерших среди русских волгоградцев в два с лишним раза превышает число родившихся). С каждым годом в первых классах волгоградских школ становится все меньше светловолосых учеников. По прогнозам специалистов, сохранение существующих тенденций может означать только одно: примерно через тридцать лет русские в Волгоградской области станут национальным меньшинством, обреченным на подчиненные роли во всех сферах деятельности, поделенных между более агрессивными пришельцами. А что же власть? Власть предпочитает не замечать очевидного и никогда первой не заводит разговора о национальной проблеме. А если ей напоминают о ее существовании, ответы может из обладминистрации сводится все к той же формуле: край испокон веков многонациональный, приживемся как-нибудь. На вопрос, как именно, ответа просто не дается. Уж очень неприятный, видимо, он будет» (В. Шумилин: «Русские уходят с Волги» // «Независимая газета», № 23, 2001 г.)
Начальник отдела Совета безопасности Ставропольского края Василий Шнюков видит в наплыве мигрантов серьезную угрозу суверенности региона.
«Полученному нами праву на свободу передвижения были принесены в жертву более важные конституционные гарантии. А именно право на жизнь. У нас в Ставропольском крае, например, свободная миграция привела к тому, что к 1988 году в крае были похищены более 170 заложников. Погибли 27 милиционеров. Идем дальше: в некоторых районах нашего края доля мигрантов составляют до 80% учеников. Они и сами не учатся, и русским детям не дают учиться. То есть мы потеряли право на образование. И наконец: право на жилище. Если бы не было потока мигрантов, стоимость квартир соответствовала бы реальности. Но приезжие, переплачивая, вздули цены, и местное население потеряло возможность купить жилье» («Комсомольская правда», 8.07.2003 г.)
Вот такие серьезные обвинения на совести мигрантов: посягательство на базовые конституционные ценности, право на жизнь, образование и жилище. Остается только уточнить, каким образом приезжие дети не дают учиться русским детям и откуда у приезжих столько денег, чтобы так «вздувать цены» на жилье, ведь покинули они свои отчие земли явно не от сытой благополучной жизни, а в поисках лучшей доли. Предвижу ответ, ибо во всех случаях в регионах, включая Центр, он один и тот же: дети мигрантов не хотят учить русский язык и ведут себя обособленно, агрессивно, а их родители отнимают у аборигенов лучшие рабочие (хлебные) места, приезжие не хотят жить по местным законам и обычаям, «навязывают другим особенности своего поведения» и т.д. и т.п.
Между тем, невозможно отрицать, что иностранный строитель – это прежде всего низкооплачиваемая и бесправная трудовая единица. «Дешевые и послушные», – называет их один из ростовских прорабов в беседе с корреспондентом «НГ».
По его словам, «нелегалам платят примерно 4-5 тысяч рублей в месяц, плюс сверхурочные – около 150 рублей в час. Зарплата для Ростова не самая низкая, но вкалывать приходится на износ по 12 часов в сутки. Как правило, нелегалы занимаются неквалифицированным трудом: работа на бетономешалке, уборка, разгрузка-погрузка, принеси-подай. Благо, народ безотказный, да и под рукой всегда. Именно усердие гастарбайтеров порождает спрос на их услуги. Причем никакие, даже самые скотские, бытовые условия не уменьшают их трудоспособности. «Это самая дешевая и послушная рабсила, да и к тому же практически непьющая», – считает мой собеседник.
…Вопреки расхожему мнению, строители-нелегалы никого не вытесняют с рабочих мест и не нарушают баланс на внутреннем рынке труда. «Если выслать всех рабочих-иностранцев, – заметил уже знакомый прораб, – темпы строительства заметно снизятся. Откуда взять людей, согласных пахать от рассвета до заката за пять тысяч безо всяких гарантий и страховки? Местных на подобные работы силой не затащишь. В Ростове легче сосчитать стройплощадки, где нелегалов нет».
Вывод из этого только один: новый закон, который должен был упорядочить миграционные потоки, защитить права иностранных работников и принести казне дополнительные доходы, не работает. Да и не может он работать. По крайней мере до тех пор, пока зияют огромными дырами целые участки границы, а бывшие советские граждане при заполнении миграционных карт в графе «цель приезда» не перестанут без опасений нарушить законы государства вместо слова «работать» писал «приехал в гости к родственникам». Или до тех пор, пока не создадутся такие условия, при которых работодателям было бы просто невыгодно привлекать нелегалов». (А. Шаповалов: «Кому на Дону гостить хорошо…» // «НГ», 5.12.2003 г.)
И пока государство собирается пустить миграционный поток в цивилизованное русло, борьбу с гастербайтерами осуществляют казаки и национал-патриоты, особое место среди которых на юге России занимает «Русское национальное единство» (РНЕ). «Они нам хлопот не доставляют», – утверждает УФСБ Ростовской области, по данным которого в рядах местного РНЕ, вот уже несколько лет возглавляемого бывшим борцом Юрием Накалюжным по прозвищу Хохол, около 30 тыс. человек.
«Самые активные ячейки – в городах Шахты, Новочеркасск, Таганрог, Гуково и Белая Калитва. В УФСБ не видят большой проблемы в нынешней деятельности РНЕ, лишь отмечают, что постепенно они все больше и больше уходят от политики к бизнесу, главным образом теневому.
Председатель комитета по связям с политическими партиями и общественными организациями администрации Ростовской области Валентина Маринова заявила «Власти», что открытых нарушений действующего законодательства за ростовским отделением РНЕ не установлено. К тому же, по утверждению госпожи Мариновой, РНЕ не раз выступало посредником в конфликтных ситуациях между кавказцами и казаками, «в ряде случаев предотвращая столкновения между сторонами».
В пресс-службе ГУВД Ростовской области «Власти» заявили следующее: «В принципе ростовское РНЕ нам особых хлопот не доставляет. Никаких серьезных акций они не проводят. Разве что спалили дюжину банок прибалтийских шпрот да погорланили перед входом в Северо-Кавказский суд про свободу Буданову». («Коммерсант Власть», 4-10.08.2003 г.)
Эту информацию сообщила корреспондент журнала Ольга Аленова, которая ездила на Ростов-на-Дону на оглашение приговора Юрию Буданову и там у здания суда обнаружила людей, безоговорочно поддерживающих полковника. Лидер местного отделения РНЕ Юрий Накалюжный охотно пошел на контакт с корреспондентом «Коммерсантъ Власти»
«Обведя взглядом ряды своих бойцов, Накалюжный подзывает самого рослого...
– Там звери на автосервис наехали, – доносятся его слова. – Возьми ребят, разберись.
– Звери – это кто?
– Ну, черные. У меня, правда, тут деление небольшое есть. Если он приехал в Россию гадить – это зверь, и мы его мочим. А если он живет с нами в мире, девчат русских не трогает, рынки наши не заселяет, значит, это нормальный человек. Тут у нас район есть, Нахичевань называется. Его еще Екатерина армянам отдала. Вот там недавно на наших пацанов наехали. Мы собрали братву, армян по пояс раздели и сошлись.
– И что?
– Теперь уважают.
– У вас боевая организация?
– За себя постоять можем, – говорит Накалюжный. – У нас вообще пожелание такое к партийцам: если ты мужик, занимайся борьбой или боксом. Поэтому все ребята где-то задействованы. Я вот тренер по греко-римской борьбе.
– Вступить в РНЕ считается престижным, – говорят молодые парни у здании суда. – Если кавказцы наедут, ты не прятаться от них будешь, а ребят соберешь и сдачи дашь. Да и работой время от времени партия обеспечивает».
Особенное внимание к казачьему вопросу на Юге России и к «засилью» его мигрантами отличает «Независимую газету». Регулярно на ее страницах появляются материалы с характерными заголовками: «Русские уходят с Волги», «Нашу землю мы ни с кем делить не должны», «Квот на курорты всем не хватит», «Ставрополье держит самооборону» («В помощь милиционерам – казаки с карабинами»). Идейная направленность публикаций такова: приток мигрантов на юг России угрожает безопасности страны, и казаки – главный оплот державы в укреплении ее южных рубежей. Причем, в число мигрантов почему-то попадают даже ногайцы и карачаевцы – коренные жители этих территорий.
Не углубляясь в существо вопроса, который имеет очень много подводных течений, исторической специфики, этнических мотивировок и современных российских противоречий, журналисты выдают поверхностную информацию, несущую часто разрушительные, дестабилизирующие последствия для и без того хрупких межнациональных и межконфессиональных отношений. Доказательный пример этому – регулярно публикуемые «НГ» материалы собкора газеты по Ставрополью А. Шаповалова. С неподдельной тревогой журналист сообщил («Мигрантам – зеленый свет» // «НГ», 28.04.2003 г.), что переселенцам разрешили расселяться в курортных городах Кавминвод, «в результате чего численность населения в регионе превысила допустимые для нормального существования целебной базы пределы, не говоря уже о постоянно меняющемся составе. К примеру, в Кисловодске за последнее время более чем на 30% выросло количество армян и более чем на 20% – количество карачаевцев, а количество русских сократилось на 10%».
Сравним эту цитату с тем, что писал А. Шаповалов за год до того в ноябре 2002 г.: «Межэтнические отношения на Ставрополье крайне напряжены. А наиболее угрожающий характер процессы неконтролируемой миграции приобрели для восточных районов края и региона Кавказских Минеральных Вод. Например, в Кисловодске за последнее время более чем на 30 % выросло армянское население и более чем на 20 % – карачаевское, а количество русских при этом сократилось на 10 %» («Уголовно наказуемое исследование» // «НГ», 26.11.02 г.). Все те же цифры, все та же постановка вопроса. Неужели в достаточно большом промежутке времени, который отделяет одну публикацию от другой, журналиста не заинтересовали глубинные проблемы миграции на Юге России. И добавляет ли конструктива к разрешению их постоянно приводимые одни и те же цифры. Правда, теперь в подкрепление сказанного добавляется фигура профессора Ставропольского Госуниверситета Виктора Авксентьева, «который обвиняется по ст. 282 УК ни много ни мало в разжигании межнациональной розни. Таким образом, пожалуй, впервые в России по этой статье привлекается не член какой-либо неонацистской или ваххабитской организации, а ученый, к тому же достаточно известный у себя на родине. Вина заведующего кафедрой социальной философии и этнологии Виктора Авксентьева сводится к тому, что в своей монографии «Ставрополье: этноконфликтологический проект» он «допустил высказывания, формирующие негативный образ мигрантов неславянских этносов и пропагандирующие превосходство лиц одной национальности над другими». Далее А. Шаповалов развивает тему угрозы Ставрополью «концентрацией тюркских и кавказских народов».
«Не лучше ситуация и в ряде восточных районов Ставрополья, где число приезжих из соседнего Дагестана также стремительно возрастает. Особенно сильный наплыв мигрантов приходится на Нефтекумский район, где русских уже меньше половины, зато необычно высока концентрация тюркских и кавказских народов. За последние несколько лет в крае появилось более 30 небольших населенных пунктов, где нарушен этнобаланс и коренное русское население оказалось в меньшинстве. По прогнозам специалистов, такая же участь ожидает еще более 50 селений, так как количество приезжих в них уже вдвое превышает коренное население. Причем незаконная миграция одинаково доставляет неудобства как русским, так и представителям других национальностей, испокон веков проживающих на Ставрополье».
И та, и другая заметки – типичный пример «информационного шума», «информационной агрессии», «информационной безответственности». Как можно отнести к мигрантам автохтонное население края? Знает ли автор публикаций, что район Кавминвод, т.е. нынешнее Ставрополье – это исконный ареал обитания коренного населения – карачаевцев (которые и есть тюркско-кавказский народ). Они живут здесь уже тысячу лет и корреспонденту следовало хотя бы внимательно изучить топонимику края, которая в большинстве своем имеет тюркскую основу, что является свидетельством существования здесь древней аборигенной культуры, носителями которой в крае являются карачаевцы, калмыки, ногайцы. И говоря о том, что мигранты «доставляют неудобства как русским, так и представителям других национальностей, испокон веков проживающих на Ставрополье», кого имеет в виду Шаповалов? Судя по всему, все те же перечисленные нами народы плюс россияне – дагестанцы, которых журналист тоже отнес к мигрантам. И уж тем более странным звучит утверждение, что «более всего у местного населения вызывает беспокойство, что приезжие не хотят жить по местным законам и обычаям, что приводит к межнациональным конфликтам». Это абсурдное заявление – образец типичных обвинительных штампах в адрес мигрантов. Все эти народы, объединенные А. Шаповаловым в единый мигрантский массив, имеют общую культуру и традиции, которые и есть суть «местных законов и обычаев». Да и расхождение их с казачьей культурой сомнительно, так как казаки в своем этногенезе имеют тюркскую основу (к этой теме мы еще вернемся). А сокращение количества русских – это что, по его мнению, происки аборигенов, которые в процентном отношении составляют мизерную часть от всего русского населения Ставропольского края? И еще одна существенная деталь: коль скоро территория, где проживают ингуши, чеченцы, ногайцы, калмыки, карачаевцы, дагестанцы, кабардинцы, балкарцы, осетины объединены в Южный федеральный округ, то почему они не имеют право мигрировать в пределах этого административно-территориального образования.
Противодействие строительству мечетей на Юге России со стороны казачества является прямым нарушением прав верующих, тем более, что некоторые территории этого региона – исконные места проживания коренного мусульманского населения. Особенно это относится к Ставропольскому краю, где издавна живут исповедующие ислам ногайцы, туркмены, карачаевцы, татары. Все они мусульмане-сунниты ханафитского мазхаба(толка). Кроме того, второе место по численности после русских занимают в крае даргинцы из соседнего Дагестана, мусульмане-сунниты шафиитского мазхаба.
Все мусульманские общины края в советское время относились к ведению Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), штаб-квартира которого находилась в г. Махачкале. Однако к началу 1990-х гг. оно распалось, и в результате образовались республиканские муфтиаты. Преимущественно немусульманские по составу верующего населения субъекты федерации, несмотря на громадность своей территории, самостоятельными муфтиатами не обзавелись. Общины Краснодарского края были подчинены Духовному управлению мусульман Адыгеи и Краснодарского края, а ставропольские общины – Духовному управлению мусульман Карачаево-Черкесии и ставропольского края. О нарушении прав мусульман на территории ставропольского края, которые приняли систематический характер говорится в публикации кандидата исторических наук, научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН, А.А. Ярлыкапова, в сборнике «Ислам и право в России: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье) М., 2004 г.»
«В качестве примера можно привести случившееся в поселке Чернолесский Новоселицкого района Ставропольского края. Здесь власти не только не стали регистрировать исламскую общину, но и запретили местным мусульманам собираться для совершения молитвы в одном из частных домов, мотивируя это тем, что в поселке живут православные христиане, а собрания мусульман подрывают их устои.
…Уже много лет мусульмане с.Канглы Минераловодского района не могут добиться разрешения открыть здесь медресе для обучения желающих получить элементарное исламское образование, причем таковые имеются как среди молодежи,так и среди старшего поколения. Нет мусульманских образовательных заведений ни в одном из ногайских или туркменских сел на востоке края, хотя в XIX в. в каждом ногайском селе имелось не одно мусульманское учебное заведение…Стоит ли после этого удивляться, что мусульманская молодежь Ставропольского края отправилась изучать исламские науки в соседние республики, в том числе и в вахабитские учебные заведения….Порой противодействие местных властей грозит перерасти в открытый конфликт. Такая ситуация сложилась, например, в Левокумском районе Ставропольского края. В одном из сел этого района местная администрация выступает каиегорически против открытия здесь мечети. …Это весьма тревожный знак, когда на территории одного из крупнейших субъектов федерации, имеющего протяженную границу с населенными преимущественно мусульманами республиками, происходят столь вопиющие нарушения их прав на свободное исповедание своей веры.
Вызывают тревогу также и случаи откровенной травли мусульман, разворачивающейся на страницах краевых и центральных СМИ. Раздувая случаи перехода незначительной части ногайской молодежи в ряды ваххабитов, представители властей и краевые СМИ создают негаривный образ ногайца-ваххабита. Все ногайцы поголовно обвиняются, если не в принадлежности к ваххабизму, то по крайней мере в симпатии к нему. В газете «Ставропольская правда» за 5 августа 1999г. журналистка Валентина Лезвина делится с читателями своими «большими подозрениями» о том, «что именно осенью на ваххабитской ногайской арбузной корке мы можем поскользнуться так, что не только от ствропольского края, но и от всего Северного Кавказа останутся только осколки». Подобные выпады в отношении ногайцев не только не прекращаются, но и обрастают все более фантастическими «подробностями». Та же «Ставропольская правда» в номере за 1 марта 2003г. стращала своих читателей созданным в Чечне «из выходцев из мест компактного проживания ногайцев» ногайским батальоном численностью в 700 человек. Не отстают и центральные СМИ. Особенно отличились в травле несчастного народа, оказавшегося заложником национальной политики коммунистов, построивших систему, при которой только имеющие собственное территориально-национальнное образование народы могут решать свои насущные проблемы, такие московские издания, как газеты «Труд», «Известия», МК, а также журнал «Новое время». Все эти издания огульно обвиняют весь народ в том, что он якобы распространяет ваххабистские идеи по всему Северному Кавказу и угрожает безопасности российского государства. Эта развернувшаяся истерика, конечно же, не способствует созданию здоровой обстановки на территории Ставропольского края. Тем более она не способствует корректному отношению к нуждам и запросам мусульманского населения, соблюдению его прав и свобод».
Безусловно, приграничный со Ставропольем нестабильный регион Чечни делает этот край наиболее уязвимым с позиции безопасности, тем более здесь требуется осторожная продуманная межнациональная и межконфессиональная политика. А что происходит на самом деле?
«Год назад по ставропольской границе Галюгаевская, как и раньше, продолжали стрелять со стороны Чечни. Несмотря на это, Центр прекратил выделять средства на обустройство административной границы протяженностью 114 км. Так была упразднена особая зона 3 «А».
Ситуация в приграничном Курском районе Ставрополья до недавнего времени практически оставалась фронтовой. Похищения и убийства людей, угоны автотранспорта и скота здесь были привычными. Преступления совершались не только глубокой ночью, но и средь бела дня. И только с весны этого года в районе стало относительно спокойно».
В немалой степени этому способствовало объединение усилий Ставропольского МВД и казачьих отрядов, – подчеркивает автор заметки Мария Бондаренко («НГ», 26.11.02 г.). Не первый год в патрулировании административной границы участвуют добровольные казачьи дружины, вооруженные, по распоряжению Краевого совета безопасности, карабинами. За этой короткой информацией стоит очень серьезная проблема – подмена функций системы МВД казачьими формированиями. Шесть лет назад мне – тележурналисту ГТРК Кабардино-Балкарии – довелось снимать фильм к десятилетию северокавказского РУБОПа. Со съемочной группой мы объехали весь регион от Дагестана до Ставрополья. Помню особое впечатление произвела ситуация в Курском районе Ставрополья, пограничном с Чечней. Почти каждую ночь там погибали молодые неопытные солдатики, которых по два-три человека на ночь оставляли одних в этой очень горячей точке. Ничем не защищенные, стоящие буквально в чистом поле, они регулярно подвергались нападению боевиков. Очередной выход на ночной пост становился буквально приговором к смерти. Руководство знало о необходимости укрепления этой пограничной территории людьми, техникой, фортификационными сооружениями, но ничего этого предпринято не было. Ребята из Пятигорского СОБРа с горечью рассказывали, (прося при этом выключить камеру), как помогали рыть землянки своим родственникам, куда те вынуждены были спускаться на ночевку, потому что люди в Курской жили в постоянном страхе нападения боевиков, и никто не чувствовал себя защищенным. То, что должны были делать власти, начали делать сами казаки. И в этом их трудно упрекнуть. Но это участие в «делах государевых» породило в памяти и всколыхнуло в реальности потребность в реанимации казачьего военного института, а за этим стоят далеко идущие последствия.
Как пытаются ставропольские власти регулировать «естественную» миграцию? Очень просто. Ставрополье стало первым в России регионом, получившим право самостоятельно устанавливать квоты для приезжих, в том числе и граждан России. Этого права депутаты краевой Думы добивались семь лет в ожесточенных спорах с местной прокуратурой, полагавшей, что данный документ ограничивает конституционное право граждан на свободу передвижения, выбор места жительства и право на труд. Но Верховный суд России встал на сторону местных законодателей, которые, кстати, тоже ссылались на Основной закон. Таким образом, на Ставрополье вступил в силу Закон «О мерах по пресечению незаконной миграции в Ставропольский край». В этой связи вполне справедлив вопрос, который задает М. Бондаренко: «Кстати, российское правительство одобрило концепцию регулирования миграционных процессов в РФ, но этот документ касается иностранных граждан. Кто и как регулирует «естественную» миграцию россиян, совершенно непонятно. И если в Ставрополье, ссылаясь на «национальную безопасность региона», установили квоты для приезжих, что мешает губернатору, к примеру, Тверской области, запретить появление в его регионе сограждан из Новгородчины или Псковщины?»
«Больше всего вызывает беспокойство, – утверждает губернатор края Александр Черногоров, – что чужаки не хотят жить по местным законам и обычаям, они ведут себя так же, как и на их бывшей родине, навязывают другим особенности своего поведения, в том числе и криминального.
<…>В законе серьезно ограничиваются квоты для городов-курортов Кавказских Минеральных Вод, зато разрешается спокойно селиться в восточных степных районах, например, в Нефтекумском. Летом температура здесь зачастую доходит до 40 градусов и то и дело бушуют пыльные бури, а зимой – сильные морозы и вьюги.
По мнению разработчиков, закон не противоречит духу и букве Конституции. И все же, принимая его, ставропольские парламентарии не могли не видеть отклонений от юридической нормы. Но пошли на это прежде всего надеясь на «правоприменительную практику». К этому, судя по всему, их подтолкнул опыт соседей. Так, за период действия закона в Краснодарском крае комиссией было отказано в регистрации 2,3 тысяч приезжих, в основном армянам, из 2,5 тысячи. В суды обратилось около 500 человек, иски были удовлетворены лишь в 80 случаях.
Однако в Ставропольском крае это будет делать сложнее, так как основные мигранты края сегодня – это жители Дагестана, Чечни, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. И сократить этот переселенческий поток с помощью закона практически невозможно, ведь выходцы из этих республик – такие же граждане России, как и ставропольчане. Понимая это, здесь, не в пример кубанцам, ужесточили порядок регистрации (кроме случаев наследования), передав решение остальных вопросов в специальные комиссии». (М. Бондаренко: «Квот на курорты всем не хватит» // «НГ», 14.10.2002 г.)
Казачьи советы предлагают выработку дополнительных правил, регламентирующих пребывание «гостей» в субъектах Федерации, граничащих с зонами военных конфликтов. С просьбой придать Ростовской области статус территории с особым режимом проживания и регистрации обратился к президенту РФ Владимиру Путину атаман Всевеликого войска Донского Виктор Водолацкий. Казаки требовали введения регулярной регистрации для «иногородних», ограничения срока их пребывания в регионе, выдворения даже за незначительные правонарушения, тестирования на знание законов и языка, отказа в предоставлении права на проживание вблизи стратегических объектов, к числу которых отнесены АЭС, водохранилища, плотины, воинские части, аэропорты… Для переселенцев в качестве резервации закреплялся небольшой участок в восточном районе области. Однако казачий проект не нашел поддержки у президента» (М. Бондаренко, «НГ», 16.09.02г.)
О том, что донское казачество опасается нарушения этнического баланса на юге России, журналистка еще раз напомнила в «НГ» (14.04.03 г.). Все те же проблемы, все те же заявления казачьих идеологов: «Мигранты не должны жить возле стратегических объектов… Они несут угрозу будущему края… Из восточных районов бегут коренные жители, которым становится негде работать… Формируются многочисленные, устойчивые, сплоченные и богатые чеченские, ингушские, турко-месхетинские, азербайджанские и китайские общины… Они выкупают предприятия, в огромных объемах строят жилье, открывают мечети, которых скоро станет больше, чем православных храмов».
На этом фоне очень тревожным симптомом становится все более настоятельное желание такой влиятельной этнической группы как казаки самим решить проблемы урегулирования ситуации в южных регионах страны. В последнее время усилились требования со стороны российского казачества признать национальность «казак», возместить ущерб, причиненный им большевиками, вернув земли казачьих общин и все права, которыми казаки пользовались до революции. Вопрос о национальности обострился во время прошедшей недавно переписи, на которую казаками возлагались надежды по доказательству их как самостоятельной большой этнической группы, которой до сих пор несправедливо отказывали в праве на существование. На повсеместно прошедших Больших казачьих кругах было решено считать вопрос признания себя народом вопросом политическим. В этом случае власти должны будут выполнить закон о реабилитации репрессированных народов, вернуть казакам утраченную собственность и выплатить компенсации. «Если предстоящая перепись выявит, что две трети населения Дона – это казаки, то тогда Центр просто обязан дополнительно финансировать программу по сохранению наших традиций и обычаев. Тогда мы сможем открыть новые кадетские корпуса, казачьи школы, активнее бороться с наркоманией, более эффективно вести военно-патриотическое воспитание молодежи», – заявил атаман В. Водолацкий в Новочеркасске.
«Но самооценка казаков несколько завышена: по мнению директора Института этнологии и антропологии РАН профессора Валерия Тишкова, о таких далеко идущих последствиях не может быть и речи.
Казачество уже давно следовало оставить на уровне краеведческого движения, каким оно и было в 70-80-е годы, – считает г-н Тишков. – Это не есть этническая группа, это даже не социальный слой. Это мобилизованная память о социальном слое, который действительно существовал сто лет назад, а затем был капитально разгромлен. Конечно, есть семейные альбомы, этнографические тексты, история казачества. Но нет ни социальных, ни этнологических, ни исторических оснований для того, чтобы выделять казаков в отдельную группу. Тем более что в царских казачьих войсках служили представители очень многих народов, начиная от бурят и заканчивая русскими и украинцами. Искусственно «собирать» казачество – пустая и неэффективная затея. Хотя, конечно, это возможно, если какие-то этнические предприниматели потратят на это миллиард». (И. Сухов: «Мобилизованная память» // «Время новостей», № 141, 2002 г.)
Судя по всему, правительство к казачеству все-таки прислушалось. При президенте РФ были сокращены важнейшие комиссии и Советы (включая Совет по помилованию), но оставлен Совет по делам казачества. Более того, генерал-полковник Геннадий Трошев после отстранения его от командования «контртеррористической операцией» в Чечне заступил на должность советника президента по вопросам казачества. Свою деятельность в этом качестве он начал довольно бурно. Знакомство генерала с казачьими войсковыми обществами началось в Волгограде, затем он совершил поездку в Западную Сибирь, где на встрече с представителями казачества Прииртышья генерал Трошев пообещал добиться предоставления казачеству государственного статуса.
«На встрече с советником президента сибирские казаки назвали две основные проблемы. Одна из них – отсутствие официального статуса у российских войсковых обществ. Эту проблему, по мнению сибирских казаков, можно разрешить с помощью принятия закона о казачестве и создания штатной вертикали управления.
Вторая проблема связана с упразднением управления по делам казачества при президенте: из-за этого возникла неразбериха с присвоением званий и формой одежды, а экологическая и природоохранная службы сибирского казачества потеряли свой статус. Ситуацию усложняет и децентрализация сибирских казаков из-за территориального разделения между Уральским и Сибирским федеральными округами. На встрече с сибирскими казаками генерал Трошев заявил, что «казачьи войска», как кадровые, должны жить по уставам и иметь цели и задачи. Далее генерал направится на Северный Кавказ, где расположены Кубанское и Терское казачьи войсковые общества. После завершения инспекционной поездки Геннадий Трошев должен предоставить президенту Путину доклад о состоянии и проблемах российского казачества и предложить пути их разрешения».(И. Буторин: «Генерал Трошев научит казаков жить» // «Коммерсантъ», 21.03.2003г.)
К чести генерала, надо заметить, его слова не расходятся с делом, и уже в мае появилось сообщение о подготовке федерального закона о казачестве.
«Вчера советник президента по делам казачества Геннадий Трошев заявил на встрече с Владимиром Путиным о необходимости принятия федерального закона о российском казачестве. Трошев информировал главу государства о проблемах казачества, вернувшись с Большого круга (съезда) казаков России. Советник президента посетовал на то, что закон о казачестве не может быть принят в течение уже десяти лет. Трошев сообщил, что сейчас проект закона о казачестве находится на экспертизе Главного государственного правового управления» («Казаки ждут федерального закона о казачестве» // «Известия», 29.05.2003 г.)
Завершающий аккорд решения казачьего вопроса в России прозвучал из уст В.В. Путина на декабрьском (2003 г.) прямом эфире диалога Президента с российским народом. Мужчина из Ставрополя задал вопрос: «Пять лет я состою в отряде самообороны. У нас рядом граница с Чечней. Мы ее по ночам охраняем, днем патрулируем. Тратим много сил, а статуса у нас никакого. Необходимо решать проблемы лечения и реабилитации наших людей». Президент отреагировал с пониманием: «Если вы имеете в виду казачьи отряды, то правительство готовит проект закона, в 2004 году мы его примем – это я обещаю. По поводу вашего вопроса я дам соответствующие указания, и мы подумаем, как это сделать. Вы правы, особенно, что касается наших приграничных районов, тут надо людей защищать».
В поддержке казачества с Президентом солидарна партия «Единая Россия». В предвыборный период ее лидер Б. Грызлов встретился с атаманами войсковых и окружных казачьих обществ и заверил их, что главная цель его партии и казачества всегда одна – великая, сильная Россия. Основной темой встречи стал вопрос, как помочь казакам стать надежной опорой для государства.
«Пришла пора возрождать традиции казачества, – заявил Борис Грызлов. – Государство, забывшее свою историю, не имеет будущего. А казачество – это история, и история славная. Казаки всегда были опорой государственной власти, защищали южные границы России от Кубани до Уссурийска. Нерастраченный потенциал казачества мы должны сохранить и приумножить. Он нужен России!»
Лидер «единороссов» поддержал атаманов и отметил их бесспорные успехи. Казачество поистине воспрянуло духом. Все больше казаков принимают участие в охране общественного порядка. Как в старые добрые времена, они несут службу по защите государственной границы и служат в 15 казачьих воинских частях, на 42 погранзаставах, 16 сторожевых кораблях.
Грызлов признался, что восхищается прекрасными казачьими традициями, «пронизанными чувством патриотизма» и стремлением казаков передать их новым поколениям (в кадетских школах готовятся к государственной службе 11 тысяч казачат). «Считаю, что казачество должно быть востребовано нашим государством в полной мере, – заявил главный «единоросс». – Казачество, несколько веков верой и правдой служившее своему Отечеству, желает и сегодня ему служить. Мы не можем быть равнодушными к этому державному порыву!
«Партию действительно волнуют интересы казачества, – не скрывал своей радости атаман Донского казачьего войска Виктор Водолацкий. – В программе «Единой России» обозначены те проблемы, которые мы стремимся решать на местах. И это в первую очередь борьба с преступностью – наркоманией, грабежами, разбоем. Но нужен закон о казачестве. Мы уверены, что успех «Единой России» на предстоящих выборах позволит Государственной Думе стать единой, и депутаты от партии смогут принять этот столь нужный закон». (В. Волошин: «Казаки – «единороссам»: «Любо, братцы, любо!» // «Комсомольская правда», 25.11.2003 г.)
Не умаляя достоинств и заслуг казачьего сословия перед Отечеством, все же следует помнить, что разыгрывание «казачьей карты» может иметь непредсказуемые и далеко не позитивные последствия. Обратимся в этой связи к мнению профессора И.Я. Куценко, автору большого исторического исследования «Кубанское казачество», предупреждающего о недопустимости политиканства в этом вопросе и превращении казачества в действенный элемент государственной машины. Будучи объективным и уважительным исследователем пути, пройденного казачеством в российской государственности, И.Я. Куценко является активным противником псевдовозрождения, так явно наметившегося сегодня.
«Интересно, что при малейшей попытке обособиться на основе старых казачьих традиций, немедленно всплывает знакомое лицо азиатского насилия. В плен худшего старого неизбежно, не осознавая этого, попадают наши современники, стараясь сделать благое дело. На краснодарских рынках, в аэропорту можно видеть фигуры облаченных в косматые папахи и черные гимнастерки или черкески парней. У некоторых за голенищем сапог казаков – плеть. Печать уже сообщала о случаях ее противоправного применения. По решению станичных сходов-митингов, современных «атаманов», презрев закон, самочинно пороли нарушителей общественной морали, спекулянтов. Многие относятся к такому «возрождению» народности положительно. И это в информационную эру компьютеров и роботов, покорения космоса!
Такое возможно только в больном обществе, потерявшем достойные социальные ориентиры. Решать сегодняшние проблемы, наряжаясь в стилизованные под царские или белогвардейские костюмы, гордясь регалиями времен колониального порабощения Кавказа, кровавых подавлений бунтов доведенных до отчаяния людей, да еще представлять это, как некое «наитие» духа народного, – значит опуститься в болото гражданской безнравственности и обскурантизма.
Сегодня стоит вопрос о переосмыслении политики царизма на Кавказе. Давно нужно называть вещи своими именами. Кавказ был завоеван силой оружия. Только после упорной, долголетней борьбы России удалось сломить сопротивление горцев. Война была жестокой и опасной. В Кавказскую армию ссылались многие политические противники петербургского режима. Война была нелегкой для русского народа. и поныне рязанская фольклорная группа исполняет по центральному телевидению песню-жалобу парней, которых угоняли «на проклятый на Кавказ».
Для казаков война была не только бессменной служебной эстафетой нескольких поколений. Она непосредственным образом сказывалась на жизни станиц, их тревожном быте. Многие станицы выполняли функции пограничных застав и даже крепостей. Они были ближним тылом и для казаков, и для армейских частей. Казаки, постоянно находясь в зоне боевых действий, участвовали в войне «всем миром», включая стариков, женщин и подростков, преодолевая большие трудности. Шаг за шагом продвигаясь в глубь горских территорий, отвоевывали они для российских самодержцев новые земли и новых верноподданных. Последствия войны ощущались на протяжении десятилетий. Она наложила отпечаток на характер взаимоотношений с оставшимися на Кавказе горцами, а также – на психологию казачества, победителей, ставших хозяевами края. Ревниво и негостеприимно встретили они иногородних, которые пришли «на готовое».
Минула целая эпоха. Ныне рядом с потомками некогда завоеванных горцев живут потомки завоевателей-колонистов. Давно сложилось все необходимое, чтобы между ними было взаимоуважение и соседское доброжелательство. Потому что современные коренные кавказские народы и русский народ сегодня – это народы, достигшие такого нравственно-интеллектуального уровня, который позволяет приступить к формированию демократического, гражданского общества. Но вопросы о былом живут и наносят ущерб подспудно, так как полного ответа на них еще не дано. И честно рассказанная правда снимет последние наслоения недоверия, будет способствовать становлению нового качества межнационального уважения и сотрудничества. Тем важнее научное представление о былом». (И.Я. Куценко: «Кубанское казачество», Краснодар, 1993 г.)
История казачества поучительна, – считает ученый. Во-первых, она свидетельствует о губительной роли и для казаков, и для всей страны самодержавной власти, учит необходимости отказаться от идеологической зашоренности и самый главный вывод из многовековой истории казачества – любая попытка группового обособления неизбежно ведет в социальный тупик. Нынешнее казачье движение – одна из массовых и динамичных форм выражения российского национального духа, где своеобразие строится на основе ответственности перед обществом и государством.
«Возрождение казачества может получить широкое общенациональное признание только в том случае, если оно пойдет под лозунгом: казаки не сами по себе, а во имя блага народного. Для этого важно разграничивать принципы оценок, отличать этническое от политического.
Разве не ясно, что возвращение к «новому», «суб-этносовому» делению людей на разряды неотвратимо воскрешает до боли знакомые противоречия: между казаками и неказаками, казаками, коренными и другими народами. Какие огромные усилия потребовались для того, чтобы оставить их только воспоминаниями пережитого. А ведь уже имели место случаи столкновений неоказаков с горцами с человеческими жертвами, погром студентов Краснодарского политехнического института. Протаскивать в современную жизнь призрак самого мрачного порождения царизма и капитализма – сословности – значит навязывать курс антиобщественный. Людям современным не нужна еще одна грань разобщенности и противостояния. К тому же сооружаемая искусственно». И.Куценко
В формировании современного понятия «казак» участвовали и славянские, и другие этносы. Если в XVI-XVII веках казачье войско собиралось только из казаков, то уже в XVIII-XIX в него принимали служить людей разных национальностей: русских, осетин, калмыков и т.д. Вплоть до революции при казачьих частях можно было встретить офицера из горцев. Царским указом позволялось прикомандировывать к казачьим полкам «закубанских армян». Осенью 1914 года, в трудное для России время, калмыков, собравших на нужды русской армии денег и лошадей, Николай II приказал зачислить в казачье сословие. Князь Дмитрий Тундутов за щедрые дары был награжден орденом Святой Анны третьей степени. Кстати, он, как и все калмыки, исповедывал ламаизм. Известно, что за создание нового казачьего объединения с включением в него мусульман хлопотал казачий генерал Дутов. Как оказывается, не столь далекие предшественники казаков отличались веротерпимостью, хотя, наверняка, были значительно набожнее, чем сегодняшние их «воспреемники». Вряд ли бы поняли и согласились они с таким вот заявлением атамана Донского войска В. Водолацкого: «Казаки озабочены попытками мигрирующих религиозно-этнических группировок создать очаги напряженности путем строительств мечетей». Препятствие строительству мечетей на территории Ростовской области атаман объясняет как преграду «росту преступности так называемого кавказско-мусульманского оттенка» (о, могучий русский язык, ты все стерпишь!) К тому же, отсутствие мусульманских храмов «позволит в дальнейшем сохранить существующий в настоящее время межконфессиональный баланс». Между чем и чем балансирует Владимир Петрович? Смею предположить, что при отсутствии мечетей в качестве баланса выступают в Ростовской области синагоги и буддистские храмы. «Мечетей на Дону испокон времен не было, и все жили в мире и согласии», – ну, в этом утверждении он погорячился.
Не далее как в прошлом веке территория юга России была плацдармом Русско-Кавказской войны, окончившейся лишь в 1864 году. Надо заметить, что несмотря на все военно-политические пережитки того времени, через все препоны колониальной политики царизма основная масса коренных горских народов всячески стремилась к сближению с русскими, а точнее с казаками, которые составляли основное население юга России к концу войны. И это несмотря на то, что именно казачество стало для царизма основой колонизации края. Хочу напомнить только один фрагмент тех времен. Из письма атамана Лабинского отдела Савицкого (20 августа 1887 г.) начальнику Кубанской области: «Удаление горцев в Турцию доставило бы возможность освободить станицы от чрезмерного перенаселения их иногородними людьми, которые могли бы быть устроены на землях, освобождающихся от горцев». А вот сегодняшний текст атамана Водолацкого: «Мы целиком поддерживаем наших соседей кубанцев, которые решили положить конец бесконтрольной миграции, нарушающий баланс между коренным населением и пришельцами» (не с Марса ли?) Ну прямо как в детской сказке: у тебя избушка лубяная, а у меня ледяная – пусти погреться… Чем обернулось это гостеприимство – помните. Кстати, почти все города Северного Кавказа возникали как форпосты русской оборонительной линии и опоры колониальной политики царизма, причем возникали на исконно аборигенных землях горцев. Еще во времена Азовских походов Петра I (1695-1696 гг.), которые и начали отсчет покорения Кавказа, на территории нынешнего Ростова было облюбовано место для постройки крепости. В 1713 году здесь появился небольшой поселок, где стали селиться беглые крестьяне и различные «гулящие люди». В декабре 1848 г. императрица Елизавета Петровна повелела: «учредить таможню русскую на Дону у устья реки Тамерника против урочища, называемого «Богатый колодец», где и донские казаки могут вести свою торговлю с приезжими греками, турками, армянами». Эта таможня положила начало Ростову-на-Дону. Если бы Виктор Петрович порылся в архивах, он бы увидел, каким этнически разнородным составом заселялся Ростов. Может, это несколько успокоило бы его терзания по поводу изменения этнической карты юга России. Тамернецкий порт был тогда единственным русским портом на юге России, через который она вела торговлю со странами Черного, Эгейского и Средиземного морей. Греческие, армянские, итальянские купцы ввозили сюда свои товары. На берегу Тамерника собирались огромные базары, куда ногайцы пригоняли стада овец, коров и лошадей, крымские татары привозили соль, русские купцы – ткань и металлические изделия, черкесы – бурки, упряжь и т.д. Можно вообразить, каким разноцветьем народов, языков, религий, традиций переливался Ростов того времени. Донские, астраханские, кизлярские купцы посещали с торговой целью горные районы Кавказа, где обычай гостеприимства и куначества «так называемого кавказско-мусульманского оттенка» гарантировал им полную безопасность, бесплатное жилье, еду и корм для скота, ибо не было на свете, и, слава богу, нет до сих пор, священней обычая для горца, чем закон охраны и благополучия гостя. Я, горянка, никак не могу понять гордого заявления Виктора Петровича: «…автобус с турками-месхетинцами, который был выдворен из Краснодарского края, мы также отправили за пределы Ростовской области». Могу себе представить, какие чувства испытывали эти люди, до каких пределов матушки-России будут гнать их? Как тут не вспомнить миф о несчастной Ио, загнанной гневом Геры на край земли. Жаль, коллеги-журналисты быстро охладели к месхетинской теме. Какова сейчас судьба этих изгоев, в очередной раз так круто перевернутая теперь уже экспериментами губернатора А. Ткачева и молчанием правительства страны? Напомню, что изгнали беженцев, вынужденных переселенцев, которых война и преследования заставили некогда покинуть родную землю. Первейшей задачей для таких людей Комиссия по делам беженцев при ООН рассматривает проблемы обеспечения для них условий проживания, занятости, образования, медицинского обслуживания и др. Но у России, как всегда, «особая стать»…
Адыги в своей истории это проходили. От бывшего до Кавказской войны трехмиллионного населения – более двух миллионов изгнаны на чужбину. Я знаю, как болят раны, когда гибнет народ, потому что для каждого человека это конкретная судьба его семьи. Вот и шапсугская фамилия моего рода Чухо почти исчезла. Еще одно поколение – и ее не станет совсем. Кому предъявлять счет? Казакам? Требовать этнической чистоты Краснодарского края? Напомнить господину Ткачеву, что он – колонизатор, распоряжается на моих адыгских землях, сам пришлый, еще и кого-то изгоняет? – это можно квалифицировать только как историческое безумие, больной бред маргинала. Водолацкий пишет, что «в восточных районах Дона воруют скот, перевозят оружие, дагестанцы и чеченцы насилуют русских девушек, зверски избивают и калечат парней» и т.д. Но ведь это всеобщий портрет криминальной России, где доля нацменов не превышает числа преступлений, совершаемых «лицами славянской национальности». Кстати, почему-то этот термин ни разу не был упомянут в криминальной хронике в отличие от другой знакомой аббревиатуры.
***
Миграция породила еще один миф «об этнической преступности». Но оказывается, что не только большая часть наших граждан делит правонарушителей по национальному признаку. Весной в Москве прошел симпозиум под названием «Национальная безопасность России: проблемы нелегальной миграции и этническая преступность». Как сообщил газете «Известия» начальник главного управления уголовного розыска МВД В. Гордиенко, «этническая преступность опасней бытовой» (?!) Интересно, что подразумевается под этим? Какой национальный колорит отличает технику кражи вора-украинца от такого же карманника из Грузии или Армении? И каким образом исконно по-русски будет тащить кошелек у старушки представитель «государственнообразующего» этноса? Упоминалось на симпозиуме о существовании в преступной среде узкой специализации: за грузинами значатся дерзкие угоны машин, таджики специализируются на наркотиках, украинцы – на кражах и т.д. Значит ли это, что сей разбойный промысел в национальных традициях этих народов и обусловлен их этнопсихологией?
«Преступные группировки, образованные по национальному признаку, сплоченней, конспиративней, у них более жесткие законы внутри группы, они не пускают к себе людей других национальностей», – утверждает В. Гордиенко. Питательной почвой для развития этнической преступности все участники симпозиума признали нелегальную миграцию. Автор заметки Наталья Коныгина справедливо отмечает, что никто из представителей якобы «потенциально опасных» для России национальностей на симпозиум не позвали, между тем у них другая точка зрения на происходящее. Председатель федеральной национальной культурной автономии «Украинцы России» А. Руденко-Десняк остроумно заметил: «Если мы будем после каждого преступления, совершенного русским, указывать его национальность, то получится, что русские – чудовищно преступная нация». (Н. Коныгина: «Особенности национальной преступности» // «Известия», 23.04.2003 г.)
Год тому назад министр по делам национальностей Владимир Зорин сделал заявление по поводу акцентирования национальности преступника правоохранительными органами, отметив, что «речь идет об одном из пережитков нашего прошлого, когда еще была пятая графа в паспорте и когда вводился очень неудачный термин «этническая преступность». От этого подхода мы уже начали отказываться, но, как все старое, это цепляется за наше сознание. Недавно вышла в свет работа Эмиля Паина по наркомафии, который на научной основе развеивает миф об этничности наркобизнеса и показывает, что все эти преступные группировки интернациональны. То же мы видим и по нынешним судебным процессам над бандами похитителей заложников: чеченцы там составляют меньшинство. Развенчивание прежних мифов является одной из составных частей государственной программы воспитания толерантности». При этом министр с восторгом напомнил, что еще во времена Ярослава Мудрого государство учитывало в своей деятельности этнические и региональные особенности, развиваясь в целом как многоэтническое и многоконфессиональное. В «Русской правде» (XI век) содержались положения о том, что «ответственность за преступления несут жители русского государства независимо от их происхождения – являются ли они вятичами, кривичами или варягами. («НГ», 26.07.2002 г.). Сообщил В. Зорин и о взаимодействии в этом вопросе с руководством МВД, где подробно обсуждаются совместные меры по профилактике правонарушений, наносящих ущерб межнациональному сотрудничеству. «Договорились, что эти случаи будут особо тщательно расследоваться».
Так что же происходит? У двух солидных ведомств своя позиция на этот счет, «а воз и ныне там», более того, этот воз дотянул уже до очень критической отметки кипения национальных страстей. Что это – бессилие структур, призванных заниматься смягчением межнациональной напряженности? Или имитация борьбы с экстремизмом? Иначе как можно объяснить, что через год после заявления Зорина о недопустимости акцентирования национальности преступника в Москве под эгидой МВД проходит симпозиум по этнической преступности. «Грызлов подтвердил, – пишет В. Зорин, – что случаи, подобные эпизодам в Красноармейске, в Волгограде, обстрел мечети в Иркутске МВД возьмет под свой особый контроль… Недавно завершилось рассмотрение дела по экстремистской группировки на Северном Кавказе. Но я бы отметил 27 дел о разжигании национальной розни».
Свидетельство тому, что подобные заявления – всего лишь декларации, многочисленные материалы печатных и электронных СМИ, где в отличие от преступников со славянской внешностью непременно акцентируется этническое происхождение задержанных правоохранительными органами «южан». К тому же, в марте в ГУВД Москвы прошел брифинг, где столичные борцы с оргпреступностью отчитали журналистам, как они борятся с преступными этническими группами.
«Разговор шел, прежде всего, о преступлениях, совершенных выходцами с Северного Кавказа и из Закавказья. А таковых за прошедший год было зафиксировано 4322.
– Эти преступления чаще всего носят скрытый характер и совершаются в отношении лиц своей же национальности, – объяснил начальник 1-й оперативно-розыскной части при Управлении по борьбе с оргпреступностью ГУВД Москвы Андрей Большаков. – Раскрывать такие преступления трудно, потому что группировка построена по родовому принципу. Члены ее варятся в собственном соку: женятся-разводятся, убивают и хоронят друг друга.
Старейшая и самая крупная этническая ОПГ в Москве – азербайджанская. Она специализируется на наркоторговле, правонарушениях в сфере потребительского рынка, похищении людей – в основном своей же национальности – с целью выкупа. Армянская группировка чаще занимается разбоями, вымогательствами, держит игорный бизнес. Грузино-абхазская ОПГ прославилась квартирными кражами и угонами машин. Есть также дагестанская, ингушская и – наиболее одиозная – чеченская группировки, занимающиеся похищением людей и наркоторговлей». (А. Грачева: «Авторитетный междусобойчик» // «МК», 11.03.04 г.)
Национальность подчеркивается даже в самых «безобидных» случаях, как, например, в банальной автоаварии с машиной дочери бывшего премьер-министра М. Касьянова. Сообщая об этом дорожном инциденте, «МК» пишет: «Протаранить иномарку дочери Касьянова и машину сопровождения «посчастливилось» 19-летнему уроженцу Армении… Удар был такой силы, что машину кавказца вынесло на встречную полосу…» И уж совсем впечатляет заголовок заметки: «На автомашине дочери Касьянова остался кавказский след» («Московский комсомолец», № 3, 2004 г.)
Не менее пристально следят за этническими корнями преступников и в «Московской правде». Заметка «Горячая кровь» сопровождается тревожащим анонсом: «В течение суток в столице пр изошли две драки с участием «лиц кавказской национальности».
«Вчера в половине второго ночи на станции метро «Киевская» трое чеченцев нанесли ножевые ранения троим русским. По данным ГУВД столицы, два 25-летних парня из Чечни и 28-летний чеченец из Ивановской области в своре напали с ножом на двух приезжих из Липецка и одного уроженца Курска. Раненые госпитализированы. Преступников задержали сотрудники УВД на Московском метрополитене.
Еще одна разборка с участием уроженцев Кавказа произошла несколькими часами раньше. Массовая драка между горцами состоялась у станции метро «Черкизовская». В результате двое участников потасовки были смертельно ранены. Прибывшие на место происшествия сотрудники милиции выяснили, что в драке участвовали около 50 человек, сообщает «Newsru.com». Милиционерам удалось пресечь драку и задержать десять участников». (Ирина Валерьева: «Горячая кровь» // «Московская правда», 18.07.03 г.)
Уместно напомнить, что НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ разработал «Методические рекомендации по использованию специальных познаний по делам и материалам о нарушении СМИ национального, расового и религиозного равноправия», где учтены все нюансы, ибо «с каждым годом нарушения по этой тематике становятся все более совершенней и изощренней», – отмечает Генпрокуратура РФ. Один из пунктов рекомендаций гласит: «Унижение чести и достоинства выражается в тенденциозно подобранных сведениях о культуре, психическом складе, обычаях и т.д., позорящих и оскорбляющих либо всю этническую группу, либо отдельных ее представителей». К числу признаков пропаганды национального расизма и религиозной исключительности, нетерпимости, вражды относится формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, образа нации.
Не берусь судить, к какой категории можно отнести публикацию Н. Бахрошина «Неравный брак» в газете «Версия» (30.09.2002 г.), и во имя чего данному сюжету была посвящена целая страница во вполне здравомыслящей и уважаемой газете.
«Говорят менталитет у нас разный. Что это такое – мало кто знает, но говорят регулярно. Итак, про менталитет, что в вольном переводе с современного политизированного языка означает про склад ума. У нас, у русских, он один, у китайцев, допустим, другой, а у тех, кого в России принято называть «лицами кавказской национальности», совсем уж третий. Настолько непонятный, что рассуждают про него все, кому не лень».
В том же ерническом стиле, заявленном с самого начала публикации, идет рассказ об истории знакомства и женитьбы русской девушки Марины и дагестанского парня Рашида. Родители Марины были категорически против, опасаясь корыстных видов жениха на жилплощадь, а родители Рашида в свою очередь «намекали», что в родном Дагестане тоже есть красивые девушки. Далее статью приводим в сокращении.
«Семейная жизнь, так красиво начавшаяся со свадебного путешествия по голубому морю, под безоблачными небесами, быстро вступила в полосу затяжных штормов.
Брак они воспринимали по-разному. Рашид, например, мог вполне домой не прийти, небрежно объяснив ей, что нужно посидеть с земляками. Или мог прийти не один, гости заходили как к себе домой и просиживали целые ночи, пили, курили прямо в комнате, ведя бесконечные беседы на своем языке, обращая на нее не больше внимания, чем на стол, за которым сидели, хотя ей к девяти на работу и нужно выглядеть.
Потом начались материальные проблемы. Родители, конечно, подкидывали, что могли, но что они могли. Сколько присылали родители Рашида, Марина так от него и не добилась. Он искренне считал, что мужчина в доме должен распоряжаться деньгами. В том числе и ее. Да и какие могут быть ее деньги, когда мужчина в доме он? У них так не принято. Это он ей часто повторял. Перед этим непробиваемым аргументом Марина первое время терялась, потом начала потихоньку звереть.
Впрочем, Рашид о разводе и слышать не хотел. Он сразу ей объяснил. Стоило только заикнуться, и тут же в ответ – молчи, женщина, если не дал Бог ума, то лучше молчи и никому этого не показывай. «Не разводятся у них в роду, нет такой привычки».
До предела накаленные в сюжете (впрочем и в жизни) страсти заканчиваются трагической развязкой. Пропав куда-то на двое суток, Рашид вернулся домой, пахнув на Марину чужими дамскими духами и анашей, «которую земляки привозили в Москву регулярно. Тоже традиция».
«В общем достал. Достал до самых внутренних органов. Со всем своим менталитетом, освященным вековыми традициями народа гор». Дойдя до последней точки кипения, Марина набросилась с ножницами на ребенка, затем принялась за мужа. Девочку спасти не удалось. Рашида в больнице подштопали и пообещали, что жить будет.
А Марина теперь находится в следственном изоляторе».
Аналогичной тональности публикация Елены Курасовой в газете «Stringer» (ноябрь, 2002 г.) «Столкнулись раз две цивилизации», в которой «повествуется» о судьбах двух девушек, на себе испытавших «суровую ментальность» кавказцев. «Одна из них – хорошая еврейская девочка, которую до девятого класса бабушка за ручку водила в школу, после неожиданной смерти мамы, пустилась во все тяжкие». Однажды, пьяная, она попала на квартиру к каким-то торговцам, которые все семеро ее изнасиловали. Торговцы, конечно же, были чеченцами по национальности. Девушка обратилась в милицию, завели уголовное дело. И однажды к папе явился один из насильников, сообщил, что хочет жениться на Оле. В обмен он пообещал подарить папе машину. Заметим, что события происходят в советский период «дружбы народов». Недолго думая, папа погрузил дочь в новенькие «Жигули» и отвез на квартиру к жениху. Далее следует текст, который просто необходимо привести в оригинале, так как кроме прочих журналистских «изысков» в нем просматривается такая «сборная солянка» этнографических бытовых деталей, что явно свидетельствует об отсутствии у автора элементарных знаний этнических характеристик народа (не далекого, заморского, а своего, российского). Если бы Е. Курасова не уточнила, что семья, в которую попала девушка, – чеченская, вполне можно предположить, что речь идет о среднеазиатской. Во-первых, плов – далеко не традиционное национальное блюдо чеченцев (уж скорее здесь можно было бы использовать кукурузные галушки), во-вторых, у них не принято есть, сидя на ковре, в-третьих, они никогда не едят руками, а пользуются как и (надеюсь) госпожа Курасова столовыми приборами. И, наконец, я не знаю чеченца, который не умеет говорить по-русски, так как было бы странно не знать языка страны, в которой твой народ прожил два столетия, в последнее из которых русский язык был государственным в Чечне. Судя по всему, этнографические детали здесь не имеют особого значения, все средства хороши для педалирования дикости и маргинальности «образа врага».
«Квартира, в которую попала ученица физматшколы, поразила ее: мебели не было вообще – одни ковры. В доме находились только женщины и дети. Приняли ее вроде бы радушно.
По-русски говорила среди новых родственников только одна девочка.
Когда пришло время ужина, в большую комнату внесли блюдо с пловом и плошки. Посуда была дорогая, серебряная, старинная. Все уселись вокруг «сервированного» ковра. Еду накладывали руками, ими же и ели, ими же, жирными, брались за пиалы с чаем. Ольгу чуть не вырвало.
В этой квартире она провела двое самых страшных суток в своей жизни. И ничего вроде бы не происходило. Но по намекам смышленой девчонки, которая почему-то прониклась к Ольге искренней симпатией, она поняла, что в ближайшее время придется не в ЗАГС идти, а отправляться в какое-то горное село».
Далее сообщается, что все та же чеченская девочка вытащила ключ из кармана старушки и выпустила Ольгу, пригрозившую папе партийным комитетом закрытого предприятия, на котором тот работал, забрала у него «Жигули» и квартиру.
Вторую историю русской девушки журналистка назвала «Исповедь чеченской любовницы». Познакомившись в ресторане с молодым чеченцем по имени Кадик, («это он для русских Кадик, для своих у него такое имя – не выговоришь»), решила «на него ставку сделать. Думала, купит квартиру, и я его и прогоню… Я ж не местная, замаялась по общагам мотаться…» Здесь тоже читатель узнает «характерные» детали кавказской ментальности и образа жизни. Оставим без комментариев и эту этнографическую зарисовку, текст сам по себе достаточно красноречив.
«Сначала он мне хату снимал. Жили почти все время вместе. Я всех его друзей знала. От русских ничем не отличаются, только свинину с колбаской не едят, а так – и курят, и пьют. Любовницы у всех русские. А у одного любовница чеченка была. Но он на ней не женился.
Рамадан соблюдают. В мечеть многие из них не ходят. С большим уважением относятся к тем, кто хадж совершил. Один из знакомых Кадика – малограмотный – после хаджа стал муфтием.
Родня и друзья его достают страшно. По телефону звонят – опять кто-то в Москву едет. Раньше – учиться и лечиться. Теперь только лечиться. Он с ними по телефону говорит – через два слова на третье в чеченскую речь русские слова вставляет. Потому как в чеченском не всем нашим словам аналогии есть. Раньше, понятное дело – обязан был помогать, потому что лучше других жил. А сегодня-то? Дело его после девяносто восьмого лопнуло. Но не может чеченец чеченцу сказать, что нет у него денег. Перезаймет, а всех приехавших примет. У кого свои деньги есть – на такси встретит, в гостиницу устроит. У кого нет – тех в специально снимаемую квартиру поселит. И еще сам же за лечение заплатит. Не считая того, что всех прокормит.
Вот говорят, они все друг за друга горой стоят. В горах, может, это и правда, а здесь – нет. Родине и тейповым – кровь отдаст. А если чеченец, но чужак – так ненамного лучше русского. Кадик, когда при делах был, всем помогал. А когда его беда коснулась – год за границей от долгов и органов скрывался, пока последние деньги с банковского счета на выкуп солдат наших не перевел. Помочь ему оказалось некому. Тысячи чеченцев в Москве, а его только один более-менее поддерживает, да и то, по-моему, больше выгоды с этого имеет, да и без особой охоты».
Безмятежную жизнь «чеченской любовницы» нарушила тайная женитьба Кадика на соплеменнице. Узнав об этом, нахлестала она своего возлюбленного по щекам, а тот молчит в ответ, «как партизан все отрицает. Они, чеченцы, никогда про себя ничего не рассказывают – скрытные ужасно. Оправдывается – не мой паспорт, не моя жена». Не раз еще достанутся Кадику пощечины, которые он (что очень странно для чеченца) безропотно сносит от любимой женщины. «По щекам хлестала» она его при каждой новой информации: то один ребенок родился, потом еще близнецы («тут я его просто избила»).
«Тогда он и раскололся: «Все равно мне на тебе жениться бы не дали – родня бы прокляла, отвернулась бы, а отец вообще мог убить. Да ты и сама бы в женах чеченских долго не прожила бы. Представь – в любое время дня и ночи в дверь могут постучать гости и ты должна будешь, молча улыбаясь, готовить, подавать, мыть, стирать. А иначе у нас нельзя. Закон простой: главное для чеченца, если он не воюет – чтобы от него жена-чеченка рожала. С голоду родня помереть, что бы ни случилось, не даст. И старики за этим следят очень строго. Сама знаю, что он прав, а все равно – обидно.
Могла бы себе и побогаче спонсора найти, но душой прикипела…»
В этой связи хотелось бы привести еще одну публикацию, несколько совпадающую по тематике с предыдущими двумя. Статья Евгения Данилова «Предприимчивые москвичи женятся на богатых невестах из провинции» («Известия», 22.11.03 г.) констатирует «новую столичную тенденцию», которую в последние годы стали отмечать правозащитники, занимающиеся проблемами нелегкой жизни провинциалов в столице. «Московские холостяки все чаще выписывают себе богатых жен из маленьких городов и сел. Когда приданое подходит к концу, незадачливая супруга быстро оказывается за дверью, причем уличить в мошенничестве альфонса практически невозможно – правоохранительные органы предпочитают не вмешиваться в семейные конфликты», – резюмирует автор. Он приводит конкретную историю Светланы Браун, экономиста из города Рыбинска Ярославской области, которая, приехав покорять Москву, через полгода получила должность финансового директора в крупной строительной фирме. Здесь в личной жизни героини появляется некто Вячеслав Музыкин, с которым она «свила семейное гнездышко» в его не обустроенной двухкомнатной квартире. Затратив на капитальный ремонт свои тридцать тысяч долларов и окружив мужа уютной изысканной жизнью, Светлана была вправе надеяться на крепкий семейный очаг. Но тот, в свою очередь, не спешил прописывать у себя супругу с ее двумя детьми. Вернувшись однажды с работы, женщина обнаружила на входной двери новый замок, а на площадке – свои вещи. При этом из тайной коробочки исчезли четыре тысячи долларов, отложенные ею на «черный день». Вызванный на место происшествия участковый посоветовал обманутой влюбленной возвращаться на родину в Рыбинск.
Исходя из некоторых оценок этнической специфики морали и порядочности в предыдущих публикациях «Версии» и «Stringer» надо ли понимать данный бытовой сюжет как специфику «славянского менталитета», или москвичи – это особая порода людей, особая психология, подлежащая другим оценочным категориям! Почему в этом случае национальность героев «семейной истории» не акцентируется, но как только речь заходит о «кавказцах», неизменно начинается «поиск» национальных корней, породивших ту или иную ситуацию?
***
К вопросу о миграции в российском обществе существует два противоположных подхода: одни утверждают, что раз миграция происходит, значит, есть вакансии на рынке труда и приток свежих сил – только на пользу. Другие говорят, что приезжие мешают коренным жителям нормально жить и работать. Но, скорей всего, истина где-то посередине.
«Сегодня анализ иммиграционных потоков говорит о том, что они в первую очередь стремятся в столицы и на юг нашей страны. Но далеко не везде есть условия для того, чтобы всех принять, прокормить и трудоустроить. Конечно, это создает трудности – для самих приезжих в первую очередь. Поэтому мы сейчас разрабатываем систему предварительного информирования потенциальных мигрантов об условиях проживания в различных регионах России. Что касается конкуренции между «коренными» и «приезжими» – мигранты становятся конкурентами, только когда они находятся на нелегальном положении и предлагают свои услуги по более низким ценам. В упомянутом законе о правовом регулировании предлагаются три революционные меры: трудовая квота (допустимое количество трудовых мигрантов на территорию), карта мигранта и миграционная марка (пошлина). Так что регулирование этих отношений постепенно входит в цивилизованное русло». (В. Зорин: «Встречаются еще факты бытовой ксенофобии» // «НГ», 26.07.2002 г.)
С 1 июня 2003 г. в силу вступила новое миграционное законодательство, согласно которому иностранные рабочие обязаны иметь карту трудового мигранта. Оформлять и оплачивать карту власти обязали работодателя. По данным Федеральной миграционной службы, в России сейчас находится от 3 до 7 млн. иностранцев, а зарегистрировано лишь 200 тысяч. На процедуру оформления разрешения мигранта на работу у работодателя уйдет более полугода. Схему получения трудовой карты мигранта и количество документов, которые необходимо иметь ему, чтобы работать в России, проанализировала «Новая газета» (5-9.06.2003 г.) в статье «Услуги населению оказаны», сделав эпиграфом к публикации слова президента РФ: «Мой вид деятельности – оказание услуг населению». Авторы публикации Анна Левина и Екатерина Иванова обнародовали сенсационный перечень бумаг, которые нужно будет заполнить простым рабочим. При этом разрешение на право осуществления трудовой деятельности выдается сроком до одного года, а все документы, если посчитать время получения каждого, оформляются приблизительно 7-9 месяцев. От себя редакция уточнила: «Кандидат в президенты США заполняет бумаг в три раза меньше, чем строитель в Москве». Можно представить, сколько раз оберут мигрантов на уровне ЖЭКа, больших и малых чиновников, участковых милиционеров и рядовых омоновцев. Принятый «Закон о мигрантах», судя по тому, как он будет реализовываться, мало что изменит в сфере отторжения аборигенным населением «пришлых». Речь идет в нем только о правилах регистрации приезжих, а как быть с воспитанием толерантного отношения друг к другу с обеих сторон: и местного жителя, и въехавшего в страну? Эту проблему отмечает А. Храмчихин:
«Наряду с иммиграционной политикой преимущественно этнического характера должна работать пропагандистская машина внутри страны, но ее характер должен быть уже антиэтническим. Нам необходимо скопировать американскую концепцию единой нации, «плавильного котла» (можно назвать это гражданским национализмом, национализмом по гражданству, а не по крови)».
Под этническим характером иммиграционной политики автор предполагает градацию мигрантов. Почти автоматически должны получать российское гражданство русские, украинцы, белорусы, представители национальностей, имеющих государственное образование в составе России, либо преимущественно проживающие на территории страны (например, народы Севера, или народы Дагестана, имеющие одну республику, но много национальностей):
«В СССР тоже была попытка сформировать единую нацию, однако в ее основе лежала порочная идея пролетарского интернационализма, поэтому по мере разочарования населения в коммунистической идеологии утратила эффективность и национальная политика. Если плавильный котел действительно заработает, можно понемногу приоткрывать двери для иммигрантов, представляющих нероссийский этнос. «Котел» переплавит их в россиян». (А. Храмчихин «Коммерсантъ»)
Какие уж тут претензии к миграционному законодательству могут предъявлять «инородцы», если одинаково с ними поставлены в унизительные условия изгоев русские переселенцы. О судьбе русских людей, которых 10 лет тому назад распад СССР заставил переехать в Орловскую область с Украины, рассказывает публикация в газете «Трибуна». Вступление в силу «Закона о гражданстве» (№ 62 – ФЗ от 31.05.2002 г.) делает их бесправными гражданами, подлежащими депортации обратно на Украину.
«Поиски врага, которые велись Россией, похоже, увенчались успехом. Враг – это 4-5 миллионов беженцев (наших соотечественников), орудие уничтожения – закон о гражданстве РФ, каратели – многочисленная армия сотрудников паспортно-визовых служб и прочих чиновников.
…им предстоит долгая и унизительная процедура натурализации: получения вида на жительство, годовой экзамен на лояльность и только потом челобитная о гражданстве. Но прежде необходимо собрать кучу нелепых справок: о законном источнике средств к существованию, об отказе или утрате иностранного гражданства, владении русским языком…
Час «икс» для наших соплеменников (соотечественниками их закон не считает) пробьет 1 января 2004 года, когда их статус нелегалов де-факто превратится в де-юре. В тылу России окажется целое беспаспортное государство. Депортировать этих людей домой никто не будет, во-первых, потому, что у них нет дома и в бытовом, и в юридическом смысле. Во-вторых, потому что на билет в один конец для миллионов нелегалов просто не найдется денег. В-третьих, зачем депортировать рабов? В мировой истории их только ввозили. Какой плантатор-фазендер откажется иметь в своем хозяйстве непьющего тракториста, которому можно платить полтысячи в месяц за каторжный труд, не производить отчисления в пенсионный фонд и кормить гороховой баландой.
У тех, кто не согласен на рабство, тоже есть выход: юноши в бандиты, девушки в проститутки, старики – в могилу. Дважды изгнанные и загнанные в угол люди неизбежно обострят и без того накаленную криминальную обстановку в стране» (Али Наибов: «На наших началась охота» // «Трибуна», 26.12.2002 г.)
Нерешенные иммиграционные проблемы способствую успеху ультаправых партий почти во всех европейских странах. В России реакцией на появление большого количества этнически, конфессионально и культурно чуждых мигрантов является все усиливающийся рост численности и влияния экстремистских националистических группировок. Эксперты предрекали, что накануне грядущих выборов вполне антииммигрантские настроения достаточно солидного по численности и наиболее социально активного слоя населения будут использованы в электоральных целях, что и произошло, судя по итогам выборов.
«Главное не перегнуть палку и не выпустить из-под контроля нарождающееся движение против «инородных торговцев». Политтехнологи в частных беседах уже называют примерное число процентных пунктов, которые мог бы набрать кандидат от слабо умеренных до националистов – порядка двенадцати. Считается, что на роль карманного управляемого русского Ле Пена не годится Жириновский. Его потенциал исчерпан. Требуется новая сравнительно респектабельная фигура. Некоторые начинают поговаривать о духовном сыне батьке Кондрата, губернаторе Краснодарского края Ткачеве. Этот региональный вождь, прославившийся борьбой с местными нерусскими диаспорами, вероятно, считается контролируемой фигурой. Но если слухи подтвердятся, и Ткачев действительно будет использоваться властью в этом качестве, есть опасность превратить его в фигуру федерального масштаба. И тогда риск появления организационно и финансово крепко стоящей на ногах ультранационалистической силы станет реальностью» (А. Колесников, «Известия», 06.08.2002 г.)
Проблема миграции в Европе тоже достаточно остра, об этом не раз писала наша пресса. После 11 сентября вслух начали говорить о том, о чем раньше в демократической прессе сообщать было неприлично. Основные претензии к иммиграции сводятся к тому, что поток приезжих может создать критическую массу населения, которому чужды либеральные порядки и западные ценности. Наше множественное отличие от Европы еще и в том, что на последних выборах в Государственную думу при активной поддержке граждан прошел Дмитрий Рогозин с лозунгом «Россия для русских» и Жириновский с призывом «Россия должна быть сильной, пугающей страной»!.. Диагноз, который поставил А. Минеев правым европейским лидерам, «воображающим себя штурманами истории», как нельзя кстати подходит и отечественным «профессиональным патриотам»: «Маленькая победоносная война очень хороша для мобилизации электората. Страшилка международного терроризма эффективно действует и помогает решать частные политические проблемы при поддержке масс. Намеренно меняя местами причину и следствие».
* * *
Активная подготовка к выборам всех политических сил вызвала на поверхность общественной жизни национальный вопрос, который каждый отрабатывал в силу своих политических пристрастий.
«Порядок возможен только тогда, когда ответственность за него возлагается на титульную нацию», – так сформулировал национальную идею Д. Лысенко («Спецназ», 04.08.2002 г.), убежденный в том, что в России на смену коммунистам, безвольно скулящим о загубленной земле-матушке, и либералам, мечтающим сделать Россию еще одним штатом США, зреет новая консолидирующая сила, способная побороться за национальные приоритеты и национальные ценности. Результаты выборов показали, что убеждения Лысенко базировались на вполне определенном знании пристрастий электоральной массы.
«Что же мы будем выбирать на парламентских выборах 2003 года? Единственное, что есть смысл выбирать – титульную нацию. Есть несколько сложных узлов, развязать которые невозможно без простого определения: русские хозяева в своей стране.
Что сделал Сталин, когда началась Вторая мировая, она же Великая Отечественная? Он вернул Россию русским. Нацию сцементировали несколько поступков власти. Были сняты эпические кинополотна «Иван Грозный», «Александр Невский», русским вернули церковь, была проведена чистка в КГБ. Русский народ, ощутив себя хозяином, сделал невозможное» (Д. Лысенко, «Спецназ», 04.08.2002 г.)
Прогнозы журналиста Андрея Колесникова, занимающегося систематическим исследованием проблем экстремизма в России, оказались, к сожалению, менее реальны. Русское общество сделало еще один шаг к тому, чтобы радикальный национализм приобрел респектабельность, заняв свое место в государственной политике.
«Русский коктейль состоит из смеси безразличия и нетерпимости. Безразличие уравновешивает нетерпимость. Возможно, это и хорошо: кажется, только по этой причине национал-социалисты до сих пор не заняли большинство мест в парламенте, а рядовые обыватели предпочитают просмотр телепрограмм беготне с монтировкой по «кавказским рынкам»
Тотальная нетерпимость заставляет московских брюнетов регулярно бриться, чтобы ничего даже отдаленно не намекало на лицо кавказской национальности, и при выходе из дома проверять наличие паспорта в бумажнике. Взаимные подозрительность и недоверие становятся основой основ отношений в обществе и государстве и, соответственно, между самим обществом и государством.
Трагедия «Норд-Оста» лишь акцентировала внимание на всех этих несимпатичных чертах России». (А. Колесников «Формула газа» // «Консерватор», 1-7 ноября 2002 г.)
Завершая главу о миграции, которая, конечно же, не может претендовать на полное исследование этой проблемы, но обозначает ее общие контуры, хочется привести выдержки из сочинений детей-мигрантов, присланные на литературный конкурс «Полюби меня, Родина!», который проводился в 2001 году усилиями Форума переселенческий организаций. Эссе, исповеди, рассказы и стихотворения прислали на конкурс дети из 12 регионов России. Председатель исполкома Форума Лидия Графова сделала небольшую подборку этих материалов в «Новой газете» (№ 58, 2002 г.).
«Как бы ни безумствовал окружающий мир, дети остаются детьми. Они еще не успели растерять тех главных вечных истин, которые каждому из нас даются (как генетический год) при рождении. Дети живут в более духовном мире, чем взрослые. Чувства для них важнее, чем вещи. А отсутствие добрых чувств – горькая мука.
Итак, «Полюби меня, Родина!». Да, это упрек России, которая не очень-то благоволит к «понаехавшим».
Но, читая эти незамысловатые произведения, вы убедитесь, что большинство юных авторов особой обиды на Россию не таят. Очевидно, они понимают, что настоящая Россия – это не равнодушное к своим возвращающимся соотечественникам государство, не злая паспортистка или милиционер, штрафующий за отсутствие злополучной «прописки». Нет, Россия – это прежде всего люди, россияне, большинству из которых тоже живется совсем не сладко. И как бы ми ни ругали Россию, порой называя ее мачехой, а все-таки надо помнить, что сообщество россиян приняло, дало кров более чем восьми миллионам соотечественников, гонимых из бывших братских республик.
Здорово, что дети-то как раз это понимают. И сами делают первый шаг: они так искренне любят Россию, что скоро (давайте надеяться: очень скоро) родина ответит им взаимностью. А как же иначе? Ведь России привалило огромное богатство. Мигранты нужны России так же, как Россия-мать нужна мигрантам». (Л. Графова: «Мир спасет любовь» // «Новая газета», № 58, 2002 г.)
Думается, что эти щемящие строки будут самым пронзительным и действенным резюме к теме миграции в России.
Станислав СЛАВИНСКИЙ (из Молдавии): «Две странички моей жизни»:
«Родился я в солнечной Молдавии, в городе Кишиневе. С трех лет все уже осознанно воспринимал и осознанно воспринимал и хорошо запомнил. Помню красивый зеленый город, много солнца, цветов, фруктов, но главное – это люди, которые меня окружали: улыбчивые, доброжелательные, весело обращавшиеся ко мне как на русском, так и на молдавском языке. Мне казалось, что все меня любят, а я действительно любил всех.
…В России все пришлось начинать с чистого листа. Нет жилья, нет у родителей работы по специальности, нет прописки, нет гражданства, нет статуса и так далее. Не лаской встретила нас этническая родина, а вопросами: «Почему вы приехали именно сюда?», «Хотите статус? Докажите, что в Молдавии вас били, в вас стреляли». Так началась вторая, российская страничка моей жизни.
Мне, конечно, проще жить за спиной родителей, но им трудно. А это меня огорчает, и постоянно мучает вопрос: «А есть ли у меня Родина?!» Молдавия, где я родился, выдавила нашу семью со своей территории. Россия позволила жить, но не приняла с заботой, как это делает Израиль, обустраивая своих этнических евреев. И мне хочется спросить президента, правительство: «Полюбит ли меня Россия как Родина или вытеснит на третью страничку жизни?». Я не хотел бы…
Денис РОМАНОВ (из Азербайджана): «Горжусь тем, что я беженец»:
…Мне кажется, что правительство мало помогает людям, которые по его вине стали беженцами и вынужденными переселенцами. Когда в 1991 году начался переворот, никто не спросил народ, как ему лучше жить. Взяли и просто свергли правительство и разорвали большую страну на множество обособленных стран.
Я думаю, что люди, которые перенесли боль, страдания, унижения, никогда не забудут, что они – беженцы. Пройдя через все потрясения, они все равно сохранят в памяти пережитое.
Я убедился, что большинство беженцев и вынужденных переселенцев не разучились с душой и пониманием относиться к людям независимо от их национальности и занимаемого положения в обществе.
Я горжусь тем, что я – беженец и что я не родился в России».
Татьяна ЛОБУКОВА (из Латвии): «Хочу жить в России»:
«Мы приехали в Россию из Латвии. После распада СССР нам, как и многим другим русским семьям, жить становилось все труднее. У родителей появились проблемы с работой, у меня – в школе, так как многие предметы уже преподавались только на латышском языке.
…О жизни в России мы почти ничего не знали: по телевидению ее рисовали черными красками. Говорили, что в России власть в руках мафии, да и к тому же еще экономический кризис. Из-за таких «новостей» складывался довольно негативный образ.
…За два прожитых в России года я приобрела много того, чего у меня не было в Латвии. Прежде всего это мои друзья. У меня всегда были проблемы в общении, но после переезда все изменилось. Может быть, из-за того, что я сама стала больше ценить людей.
Теперь я точно знаю, что есть вокруг меня люди, которые, если попрошу, обязательно помогут. В Латвии люди очень сдержанные и общаются только со своими знакомыми и друзьями, а в России люди могут обратиться за помощью, заговорить с совершенно незнакомым человеком. Меня это поначалу очень удивляло. Мне было интересно общаться с белгородцами, потому что в душе я такая же, как они.
Несколько лет назад я думала: вот вырасту и уеду жить в Европу или Америку, где уровень жизни намного выше, чем в России. Но теперь я ни капли не сомневаюсь, что хочу жить в России и трудиться на ее благо».
Ксения БЕЛЕЦКАЯ (из Чечни): «Игра в войну»:
Снова горькая повесть, свечки льющейся воск… Маскировка под совесть этим выводом войск.
Взгляд с трибуны, не глядя – никуда (на страну?). Это взрослые дяди так играют в войну…
Кто там прав – неизвестно, также – кто виноват, только мальчики вместо оловянных солдат.
Только танки и пушки – не забава детей. Знаешь, это игрушки самых главных людей…
Где же, мать, твои дети? В черной рамке портрет, а лицо на портрете – восемнадцати лет.
Как на страшном параде, все ушли в тишину… Что ж вы, взрослые дяди, наигрались в войну?
«Быдл-класс » – питательная среда для криминала…
Отсутствие продуманной государственной политики по воспитанию толерантности в обществе, прежде всего, сказалось на молодом поколении, чье мировоззрение практически сформировалось в условиях демократических реформ, точнее, «демократических катаклизмов». Опустевшую идеологическую нишу советского периода стали заполнять всевозможные «специалисты» по обработке сознания, в том числе и националистически настроенные псевдопатриоты. «Патриотизм против толерантности! Ты патриот, ты русский – это всегда во все времена приводит к кровавым последствиям», – писал известный психолог Александр Асмолов после памятных событий на Манежной площади, когда возбужденная толпа футбольных фанатов 14 июня 2002 года устроила погром. Ему и принадлежат термины «быдл-патриотизм», «быдл-класс», который, по мнению профессора, является «питательной средой для криминала».
«На волне патриотизма средний класс создать не удалось. Получилось нечто другое, чему общество ужаснулось.
Можно десять раз говорить, что мы пошли по рыночному пути, что мы получили статус страны с рыночной экономикой, что в нас влюблена Торговая палата, но вместе с этим растет «быдл»-класс. Подростки на Манежной и экстремисты разного возраста – все это растет на теле «быдл»-класса, этот класс – питательный раствор для криминала.
Что является причиной драмы? За всем этим кроется глубинный сложный механизм, заключающийся в том, что манипулировать и работать с толпой всегда намного легче, чем управлять свободными личностями». (А. Асмолов: «Быдл»-класс» // «Новая газета», № 42, 2002 г.)
Юрий Щекочихин писал в «Новой газете» об отчете начальника московской милиции В.В. Пронина по событиям на Манежной площади на экстренном заседании Комитета по безопасности Госдумы:
«Когда я понял, что ОНИ практически захватили гостиницу «Москва», нашей главной задачей стало не дать ИМ возможности пойти на Кремль, защитить здание Госдумы и отогнать от Манежной площади, где на стройке лежала уйма кирпичей. С этой задачей мы, считаю, справились», – эти слова В.В. Пронина у нас, на экстренном заседании Комитета, прозвучали как отчет с поля боя…
Поле боя в самом центе Москвы. Боя с пацаньем. С НИМИ – нашими, родными, превратившимися неожиданно в грозную, неуправляемую, злобную и безжалостную стаю». (Ю. Щекочихин, «Новая газета», № 42, 2002 г.)
Скинхеды! Зловещее слово, маргинальный образ, частное, нетипичное явление общественной российской жизни. Ряды их немногочисленны, организации разрозненны, выступления стихийны – таков один из вариантов оценки этого нового в российской общественной жизни явления. По данным МВД в России насчитывается до 15 тысяч участников экстремистских молодежных организаций скинхедов. Самые крупные группировки, объединяющие более 5 тысяч человек, действуют в Москве и Подмосковье, а в Петербурге насчитывается около 3 тысяч бритоголовых. Оценка этой новой молодежной экстремистской контркультуры неоднозначна.
«На штурм Кремля скинхеды не пойдут», – считает руководитель аналитического центра «Панорама» Владимир Прибыловский.
«Скинов очень много в Германии, пока там их больше, чем у нас. И там они избивают турок, сжигают общежития нацменов и совершают хулиганские поступки. Но в отличие от России там они – не хозяева на улицах. И боятся полиции. В странах с сильными демократическими традициями их держат в узде. А Москва давно стала опасна для человека с темным цветом кожи. Думаю, что в столице бритоголовых тысяч сто. Пока это вольница, не желающая кому-то подчиняться. Они обычно объединяются по месту жительства, по месту учебы в ПТУ… Но политическую партию из них не создашь. Это, наверное, главное. Они вообще не голосуют. И никогда на штурм Кремля, к примеру, не пойдут». (В. Прибыловский, «Век», № 35, 2002 г.)
Констатируя, что скинхедов воспитали наши СМИ, наше ТВ, пропаганда жестокости и насилия, социально-экономическая ситуация в стране, низкая зарплата родителей, В. Прибыловский считает, что в России пока нет серьезной национальной партии, которая могла ы объединить этот молодой националистически настроенный электорат.
«Фашизм никогда не был торжеством воинствующих подростков, это всегда движение озверевшего среднего класса. Но фашизм – это не только лом, крушащий демократию, это и средство заблокировать рождение полноценного гражданского общества. Поэтому постепенное приучение России к бесправию, безмолвию, ксенофобии, культу насилия и «простых решений» может сработать потом, когда объективный ход социально-политических процессов приведет к появлению новой демократической оппозиции, когда затрещат по швам бюрократические абстракции в виде «партий власти», «виртуальных элит», казенных профсоюзов. И вот тогда у правящих государственно-монополистических группировок может возникнуть соблазн сделать еще один «правый поворот» – от «управляемой демократии» к «управляемому экстремизму» (Е. Ихлов, «НГ», 1.08.2002 г.)
Таков взгляд на проблему политолога Е.В. Ихлова, отмечающего при этом, что «коричневая» контркультура подобно эпидемии захватывает молодежную среду».
«Политическая Россия традиционно тяготеет к левизне, при этом не имея до сих пор ни одной истинно левой партии», – считает П. Черноморский. Поэтому появление русских «левых», которые будут опираться на традицию Запада, а не на опыт СССР, неизбежно. Они уже зреют в недрах молодого поколения.
«Если русский Жерминаль и наступит когда-нибудь, делать его будут новые, молодые сейчас люди, те, для кого идеологические и политические скелеты прошлых нескольких десятилетий представляются малоактуальными. Сталин, Брежнев, ГУЛАГ – все это будет учитываться как история, но не как вчерашнее прошлое, кладущее гигантскую тень на актуальность. К счастью для левых, все эти антисоциалистические пугала нынче все больше отходят в историографическое прошлое даже без их усилий.
Другое дело, что в спину первым российским яппи сегодня дышит следующее поколение, те, кто родился во втором брежневском десятилетии – с 1974 по 1984 год. У этих молодых людей было больше времени, в начале 90-х они были подростками или детьми и не могли принять участия в эстафете молниеносного обогащения и мгновенного карьеризма, и в результате они часто образованнее и глубже, чем предшествующее поколение. Ранняя юность их прошла под череду жестоких обид, унизительной родительской ненужности и нищеты, теперь же, когда они учатся или получают дипломы, находят все теплые места уже занятыми. Они знают иностранные языки, прочли нужные книжки и посмотрели нужные фильмы, но дверь захлопывается буквально перед их носом. Престижные места отошли либо «умным жуликам», сумевшим правильно сыграть в начале 90-х, либо детям тех же самых жуликов. Остается довольствоваться крохами. Конечно, в этом новом поколении будут и те, кто полностью подчинит себя конъюнктуре и постарается по головам окружающих добраться до успеха. Но найдутся и другие, те, кто не захочет играть по общепринятым теперь правилам» (П. Черноморский «Когда наступит Жерминаль: в ожидании новых русских левых» // «Независимое обозрение», 06.09.2002 г.)
Поколению, рожденному в 80-е, предстоит жесткая борьба за достойную жизнь. Социологи отмечают: «Подъем по социальной лестнице все трудней, шансы вертикальной мобильности резко снижаются».
«Революции во всем мире совершались сильно политизированной молодежью, не вписавшейся в общество», – напоминает политолог В. Трофимов («НГ», № 39, 2003 г.), ставя очень важный вопрос о традиции, которую крайне необходимо предложить новому поколению, тем более что «все меньше остается тех, чье мнение можно принимать на веру и чей голос не потонет в «дискуссиях» новоиспеченных специалистов. Вакуум интеллектуальной элиты заполняют искусством. За нее сегодня выдаются артисты, эксплуатирующие любовь к своим кинообразам, спортсмены, которым все благодарны за еще не забытые до конца эмоции от их побед, политики и экономисты в отставке, оказывающиеся «гениальными» отчего-то именно после того, как расстаются со своими постами. Над долгосрочной перспективой задумываться просто некому. Сиюминутные интересы диктуют свои правила. Молодой человек в отсутствие возможностей надежного выбора, достойной судьбы, предоставлен самому себе, что во все времена приводило к проявлению негативной социальной активности».
Как быть с нарастанием протеста в молодежной среде, особенно в провинциях. Те формы работы, которые использует сегодня власть и некоторые партии, заведомо обречены на отсутствие планируемого результата. Так неуклюже и откровенно ангажированы лидеры нового молодежного движения «Идущие вместе». Пресса много писала об этом новом путинском комсомоле, или даже «путинюгенде», как стали называть подопечных Василия Якеменко. За умонастроения молодых каждая партия борется по-своему. Союз правых сил создавал по всей России летние молодежные лагеря с учебной программой. С молодым поколением работают национал-большевики Э. Лимонова. Остатки «баркашовцев» собирают неофашисты, «левые радикалы», русские язычники, всевозможные спортивные и музыкальные «фаны» объединяются в стройные ряды – совершенно очевиден раскол в молодежной политической среде. «Происходит это стихийно или за всем этим стоит чья-то умелая рука?» – спрашивает Николай Коньков.
«Когда главным врагом всякого уважающего себя спартача по определению становится «красно-синий воин», а панка – рэппер, и наоборот, то дело кремлевских политтехнологов можно считать наполовину сделанным. Достаточно, скажем, как в 1996 г., тем же футболистам «Спартака» заявить, что они будут голосовать за Ельцина, и сотня тысяч молодых болельщиков гарантированно последуют за своими кумирами. Короче, разделяй и властвуй». (Н. Коньков, «Завтра», № 6, 2003 г.)
В этом же номере газеты молодой коммунист Дмитрий Аграновский делится впечатлениями от поездки в Ярославль, где он общался с представителями НБП, анархистами, СКМ, нормальными молодыми людьми, осознанно пришедшими в политику (речь идет не о каких-то неудачниках и маргиналах):
«В жизнь входит многочисленное поколение 80-х, и этим людям нет никакой возможности жить. При этом они никаких иллюзий не строят, и если у них в мозгах еще каша, они не понимают, кто коммунист, кто фашист, кто либерал и чем они отличаются друг от друга, то они очень хорошо знают, что им не «светит», они точно знают, что у них нет будущего, нет перспектив, нет вообще ничего, и что их любимых девушек в любой момент могут увезти на чьем-то мерседесе. Поэтому у них очень много ненависти абстрактной…
…они готовы всему этому противостоять, причем формы этого протеста будут совершенно иными, чем у старшего поколения, которые никогда не возьмут в руки стальной прут. А они возьмут… Распространенная формула среди молодежи: все сволочи! Она активно ищет политические формы защиты своих интересов» (Д. Аграновский: «Марш, марш левой!» // «Завтра», № 6, 03 г.)
Недооценка молодого поколения, которое уже кроме «пепси» выбирает собственные политические ориентиры, предоставление их самим себе – реальная угроза для будущего России. Если сегодня свыше 80 % юношей призывного возраста не могут служить в армии по состоянию здоровья, если алкоголизм и наркомания затронули почти треть подрастающего поколения, если в тюрьмах «прописалось» свыше миллиона подростков в возрасте до 15 лет – ясно, что они в массе своей не могут быть избирателями демократов. Это те люди, которые на языке политтехнологов называются «протестным электоратом».
Среди них не только опустившиеся и безвольные «маргиналы», как утверждает большинство средств массовой информации. Прибавьте к этому молодежь этнорегионов (особенно Северного Кавказа), которая разуверилась и в собственных властных элитах, видя растущую клановость, коррупцию, безработицу и отсутствие внимания федерального Центра, и за умонастроения которой, к тому же, борются всевозможные зарубежные эмиссары. Отсутствие социальных перспектив пополняет ряды оппозиции молодыми свежими силами. Вопрос только в том, кто раньше успеет направить эту бунтующую энергию в нужное русло.
«Почему молодым нравится фильм «Бригада», почему некоторые из них в восторге от факельных шествий нацистов, а другие идут в партию Лимонова? Потому что они хотят верить в красивую идею, им нужна ослепительная эстетика, стиль всеохватывающий и всепоглощающий.
Создать подобную эстетику не под силу никакому Павловскому или даже Михалкову. Но в то же время самыми яркими по своей эстетической форме за всю историю были только два стиля – Германии 1933 года и Советского Союза 1920. Выдать нагора идеологически насыщенную альтернативу «браткам» – вот задача нового поколения творцов.
Молодежь уже смеется над говорящим много и без толку Жириновским, над Хакамадой, идущей по замкнутому словесному кругу, не говоря уж о скучных лицах из «Единой России», при одном взгляде на которых одолевает зевота.
Молодые находятся в поисках Героя, который смог бы их за собой повести! Они ищут его, в том числе в своих рядах, но даже если он и найдется, все равно останется неизвестен, ибо в политику ныне его уж точно никто ни за что не пустит.
Поэтому от того, кто первым найдет подход к этой огромной части общества и куда он поведет этих «тинейджеров», будет во многом зависеть расстановка сил на политическом Олимпе России 2010 года». (Олег Головин: «Потерянная молодежь» // «Завтра», № 43, 2003 г.)
После Парламентских выборов 2004 года «расстановка сил» в молодежной среде приобрела достаточно ясные очертания и ориентиры. Пока старые демократы спорят с новыми либералами, в политику двинулись молодые под лозунгами «Россия для русских» и под заклинания о том, что «Фашизм в России не пройдет». На политическом горизонте будущей России, появилось Движение против нелегальных иммигрантов (ДПНИ). Об одном из его участников Владимире Ермолаеве писали «Московские Новости» (№ 19, 2004 г.). Выставив в мае свою кандидатуру на муниципальных выборах, этот молодой образованный человек без всякого административного ресурса набрал 34% голосов избирателей. Его результативным ресурсом стали лозунги «Россия для русских», «Москва для москвичей».
Как начинаются и проходят массовые побоища, попыталась выяснить газета «Версия», располагая материалами уголовного дела по погромам на Ясеневском рынке. «Как оказалось, это якобы стихийное побоище было хорошо спланировано и осуществить его удалось только благодаря бездействию столичных милиционеров. Однако не всем его организаторам грозит уголовное наказание, многим удалось остаться незамеченными». Анализируя материалы дела, журналист Марина Латышева («Технология погрома» // «Версия», № 19, 2002 г.) приходит к выводу, что о погроме в Ясенево 21 апреля 2001 года было известно за неделю. Начиная с 12-13 часов дня группы подростков стали собираться на платформах станций метро «Свиблово» и «Речной вокзал», а также на железнодорожной платформе подмосковного Краснознаменска. Затем три группы прибыли на станции метро «Добрынинская», «Серпуховская» и «Сухаревская», где около часа ожидали вновь прибывающих товарищей. В результате на каждой станции толпилось человек по 40-50. Но милиция проигнорировала стаи агрессивно настроенных бритых юнцов. Затем к ним присоединились крепкие молодые люди, лет 20-25, которые стали отдавать команды толпе. Вся эта масса на одном поезде отправилась на станцию метро «Теплый стан», где располагается редакция журнала «Русский хозяин». «Журнал «Русский хозяин» официально зарегистрирован в Минпечати. Его главный редактор и автор большинства статей – Александр Червяков. Сейчас Александр Червяков решил на базе своего журнала создать одноименное общество и стать конкурентом Народно-национальной партии Иванова-Сухаревского в борьбе за симпатии московских скинов. Люди Червякова регулярно появляются в местах скиновских тусовок – на концертах, футбольных матчах – и вербуют подростков в свое движение». Далее журналистка подробно, по часам, исследует события того дня. Из материалов дела видно, что с 16 до 17 часов толпа скинов (более 200 человек) толкалась около редакции журнала «Русский хозяин». Пустырь просматривается с различных точек – толпу наверняка должны были заметить милиционеры. Но почему-то не заметили или не захотели. И подростки беспрепятственно отправились к рынку Ясенево. Уже на рынке к ним присоединилось около полусотни человек, самостоятельно прибывших туда. Погром длился 15 минут. Били всех, «чья внешность не свидетельствовала о принадлежности к славянам». Дальше события развивались таким образом, что обвинение по погрому в Ясенево получили продавец журнала «Русский хозяин» Семилетников А.В. (1971 г.р.) и еще несколько подростков. «Вопрос только в том, кого посадят – фашистствующего переростка Семилетникова или реальных организаторов этого погрома, которые догадались учесть даже «человеческий фактор» ленивой московской милиции», – замечает М. Латышева. – «Погром, к которому тогда отнеслись как к рядовой выходке столичных скинов, приуроченной ко дню рождения Гитлера, предвосхитил следующее кровавое побоище в Царицыне, закончившееся жертвами. А на прошлой неделе фанаты ЦСКА громили палатки на Старом Арбате».
Многие журналисты отмечают, что, проявляя снисхождение к скинхедам, милиция решает собственные проблемы. Очень часто уголовные дела на группировки экстремистского толка просто не заводятся. В южном округе столицы группа скинхедов напала на подростков армянской национальности, в результате чего один из них получил множественные травмы. Один из нападавших был задержан, и вскоре превратился из скинхеда в обычного хулигана. Такие же метаморфозы произошли и с группой скинхедов, напавших в Санкт-Петербурге на группу туристов из Германии. И в том, и в другом случае нападавшие были коротко острижены и одеты в черно-белый комуфляж, в ходе драки они выкрикивали «лозунги националистического характера». Как сообщили корреспонденту «НГ» в пресслужбе ОВД ЮАО, нападавшие не были скинхедами и уголовное дело возбуждено по ст. 213 УК РФ (хулиганство).
«По мнению представителей Московской Хельсинской группы, меры по предотвращению проявлений расизма и ксенофобии нацелены в первую очередь не на профилактику таких настроений, а на ужесточение режима пребывания в Москве. Начальник ГУВД Москвы генерал-майор Пронин в свое время публично призвал к скорейшему приданию Москве особого статуса и введению специальных норм въезда и регистрации граждан. В двух словах решение национального вопроса на территории отдельно взятого города выглядит так: чем меньше в столице инородцев, тем меньше связанных с ними проблем. Такое решение часто находит пусть и неформальную, но поддержку у милиционеров среднего звена – особенно у тех, кто работает в районах, отличающихся повышенной концентрацией приезжих. В неформальных беседах милиционеры признают, что бритоголовые, создающие нетерпимые и даже опасные для жизни условия, хоть как-то сдерживают поток мигрантов. Неудивительно, что порой скинхеды встречают снисхождение у некоторых милиционеров: враг моего врага мне не враг…» (Р. Уколов: «Бритоголовые «санитары рынков» // «НГ», 27.05.03 г.)
Летом 2002 г. леворадикальные молодежные партии прошли маршем «Антикапитализм 2002» по подмосковным городам Щелково и Жуковский.
«Желавшие участвовать в подмосковном походе радикалы с трудом уместились в отведенные для них организаторами первые три вагона обычной электрички, отправившейся в субботний полдень на станцию Щелково с Ярославского вокзала. По оценкам самих организаторов, всего их было человек 350-400. Ехали весело: из окон развеваются красные флаги с символикой Национал-большевистской партии (НБП), «Авангарда красной молодежи» (АКМ) и Революционного коммунистического союза молодежи (большевиков) (РКСМ(б)), на каждой остановке – агитация пенсионеров, стоящих на перроне с сумками на колесиках, во время перегонов – исполнение гимна СССР и «Марсельезы». Пассажиры революционной электрички непрерывно скандировали «Капитализм – дерьмо»«, «Смерть буржуям!», «Да здравствует 11 сентября!» и «Осама бен Ладен!». Все молодые люди воспринимали эти кричалки как тосты и каждую запивали водкой из горлышка» (Г. Паперная: «Русская молодежь клянет капитализм» // «Коммерсантъ»)
В Воронеже 18-летнему студенту вынесен приговор: два года ему нельзя посещать массовые мероприятия. Алексей Жигульский изготовил на домашнем компьютере листовку «Холокост Ньюс – 2002 г.», требующую всех африканцев, арабов, а заодно и евреев оставить русскую землю и убраться восвояси. При обыске у него на квартире нашли книги фашистского содержания. Зафиксированы случаи избиения молодчиками РНЕ китайцев, парня из Бангладеш и мароканца.
«Новая газета» (21-24.11.2002 г.) сообщила, что 20 ноября Московский городской суд вынес приговор участникам погрома в Царицино. Михаил Волков, признанный виновным в организации массовых беспорядков, получил 9 лет. Три другие участника – по 3 года, и к 4 годам условно был приговорен Сергей Клеманов, помогавший следствию.
Директор института прав человека Камильджан Каландаров высказал мнение, что настоящим преступникам удалось избежать наказания: «В погроме участвовало около 150 человек. Были убиты 3 человека, множество раненных. Перед судом же предстали пятеро двадцатидвухлетних мальчишек. Нашли крайних – настоящие организаторы остались на свободе. Теперь у них развязаны руки. Таким образом сегодня сделан еще один шаг к разжиганию национальной розни. Нельзя шутить подобного рода проблемами, особенно в такой многонациональной стране».
Весной 2002 г. Московская прокуратура возбудила уголовное дело против сотрудников ОВД «Тверское» по статье 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Дело возбуждено после публикации «МН» «Право на расизм» и «Правозащитника вызывали?» (№ 6,8,2002 г.). В заметках рассказывалось об одном из защитников скинхедов – Владимире Барышенко.
«Он известен, в частности, своими листовками с требованиями «немедленно прекратить политическую травлю инакомыслия и привлечь к уголовной ответственности организаторов и исполнителей кампании по удушению свободы слова и печати». (Удушаются, по версии Барышенко, распространители книг Гитлера «Майн кампф» и Истархова «Удар русских богов».) Этот господин, рьяно защищавший в суде интересы националистов, всюду представлялся «президентом русской национальной правозащитной секции» Международного общества прав человека (МОПЧ). Как выяснили «МН», Барышенко давно исключен из состава секции МОПЧ в России, справку об утере документов секции МОПЧ он обманом получил в ОВД «Тверское» и с ней попытался зарегистрировать собственную организацию. Интересно, что обращение в ОВД «Тверское» законного председателя секции МОПЧ Владимира Новицкого милицейские начальники проигнорировали. За что в принципе могут теперь поплатиться: статья 286 УК сулит различные наказания – от штрафа в сто минимальных зарплат до лишения свободы на четыре года. Однако уголовное дело, как стало известно «МН», почти не движется.
Благополучно застопорилось и другое разбирательство, связанное с Барышенко. В конце февраля Владимир Новицкий и депутат Госдумы Юлий Рыбаков обратились в Генеральную прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело против Барышенко по признакам статей «Разжигание межнациональной розни» и «Незаконное использование товарного знака». Реакция блюстителей законности была вялой: листовки, распространяемые Барышенко, отправили на экспертизу в НИИ прокуратуры. Оттуда пришел ответ, что ничего противозаконного в призывах распространять идеи Гитлера нет.
По данным Московской прокуратуры, подобные дела возбудить очень непросто: слишком сложны процессуальные нормы. В прошлом году в прокуратуру попало более 70 проверочных материалов по признакам статьи «Разжигание межнациональной розни». По ним возбудили около десяти уголовных дел. До суда дошло всего два. В обоих случаях подсудимые были оправданы. Стоит ли стараться?» (Д. Бальбуров: «Задумчивая Фемида» // «МН», № 24, 2002 г.)
Как воюют с экстремистами в Орле, в «Московских новостях» писала Людмила Бутузова. Поводом для статьи стало избиение в городе армянской семьи с двумя маленькими детьми. Толпа молодежи в 150 человек набросилась на них с криками «Свободу русским – от жидов и черных». Женщину опрокинули на асфальт. Муж, бросившийся на помощь, перед тем, как их начали пинать ногами в лицо, заметил невдалеке патрульную машину и двух милиционеров. Впоследствии он рассказывал журналистам, что ожидал от них каких-нибудь действий – «пусть бы засвистели или выстелили вверх, чтобы остудить пыл толпы».
«Милицейский уазик подъехал к армянам, когда двое из них уже был без сознания, трехлетние дети с окровавленными локтями и коленками плакали. Нападавшие, как свидетельствуют очевидцы (никто, впрочем, с места не двинулся, чтобы защитить людей), «организованно покидали поле боя». Милиционеры тоже не сделали попыток задержать кого-нибудь их них. Армен попросил их хотя бы довезти бесчувственного шурина до больницы. Ему объяснили, что у патрульно-постовой службы совсем другие задачи, вызвали «скорую» и уехали. Номер уазика Армен запомнил.
Самое интересное, что «разборка» с инородцами в центре Орла случилась в самый разгар милицейской операции «Вихрь-антиэкстремизм». По радио и через газеты ее руководители целый месяц докладывали горожанам, что «все силы УВД и УФСБ брошены на то, чтобы не допустить проявлений экстремизма на межнациональной почве». Об итогах операции ничего не известно, случай с армянами не комментировался.
– В драке участвовали не экстремисты, а обыкновенные хулиганы, – заявил начальник Советского РОВД Василий Шексуев одной настойчивой местной газете. – Найдем и посадим безобразников». (Л. Бутузова: «Взять и замазать» // «МН», № 24, 2002 г.)
Однако, «безобразников с фашистскими выходками в Орле развелось подозрительно много», – отмечает журналистка. Не выдержав издевательств скинхедов, уехала на родину часть китайских студентов, обучавшихся в политехе. На улицах увеличивается количество фашистских надписей. Возле входа в суды Советского и Заводского районов красуются эмблемы скинхедов. Скинхеды устраивают засады на рынках, обыскивают, кого хотят. В Орле активно действует «Русская партия» во главе с вождем Игорем Семеновым, отбывающим сейчас наказание за хранение оружия. «Науку «русского патриотизма» скины проходят в «нейтральных» филиалах партии типа «Православного союза» или «Юного защитника Отечества», которые возглавляют единомышленники Семенова еще с тех времен, когда они все вместе присягали на верность РНЕ… Правозащитники с возмущением рассказывают, что в Орле, например, на митингах в честь 7 ноября или 1 мая стало уже правилом, что на трибуне руководство города и области, а возле нее – распространители националистической прессы, передают по рукам «Русский порядок» или краткое изложение «Майн кампф». Но самое страшное, что официальные власти не предпринимают никаких мер, чтобы как-то эффективно противостоять этому, хотя в одном только Уголовном Кодексе пять статей, позволяющих привлекать национальных экстремистов к уголовной ответственности, – такие выводы делает Л. Бутузова по ситуации в Орле.
Впервые дело о разжигании межнациональной розни было доведено до суда в Новосибирске. Граждан Таджикистана и Узбекистана, торговавших на рынке, скинхеды избивали, грабили, побуждали уезжать из области. В двух случаях тяжкие телесные повреждения повлекли смерть потерпевших. Впервые подросткам инкриминировалась, как это обычно бывало, не хулиганство, а экстремистские действия. Суд в Новосибирске начался 7 октября 2003 г.
«Правоохранительные органы постараются представить суд над скинхедами как знаковое достижение в борьбе с экстремизмом. Министр по делам национальностей РФ Владимир Зорин уже успел заявить, что передача в суд дела группировки новосибирских скинхедов свидетельствует о том, что в России начал действовать механизм противодействия экстремистской деятельности и разжигающей межнациональной розни.
До сих пор уголовные дела против скинхедов, возбужденные в России, имели резонанс только в начале процесса, а затем тихо сходили на нет.
Новосибирские скинхеды не брили голову, однако носили униформу с символикой в форме кулака. Их главный лозунг «Очистить Новосибирскую область от нерусских». При обыске у них найдены книги Гитлера. В группировку входили учащиеся школ и училищ в возрасте от 16 до 20 лет». («Московские новости», № 38, 2003 г.)
На самом процессе обвиняемый Михаил Родошкевич – предполагаемый организатор экстремистского сообщества сообщил, что показания о своей экстремистской деятельности он дал под давлением следователей.
«Никакой группировки у нас не было и не могло быть, а о движении скинхедов я слышал только из программ телевидения и газет», – сказал подсудимый. По его словам, ряд эпизодов следователи ему инкриминировали ошибочно. «Я только схватил за шиворот одного таджика, который распространял на оптовом рынке наркотики, а другого, некоего Болхиева, ударил по лицу – за то, что тот был пьян и плюнул мне на брюки, – заявил обвиняемый Родошкевич. «Нерусский – и так себя ведет», – добавил подсудимый, на время забыв о своей симпатии к таджикам. По материалам дела, после встречи с экстремистами Боходур Болхиев был обнаружен на одной из улиц Юго-Западного жилмасива с 18 колото-резанными ранениями. Выжил он по счастливой случайности» (К. Воронов: «Нерусский – и так себя ведет» // «Коммерсантъ», 22.11.2003 г.)
«В России впервые осудили за убийство на почве расизма» – под таким заголовком газета «Московские новости» опубликовала материал о судебном процессе над московскими скинхедами, которых признали виновными в убийстве Карена Яхшибекова.
«Самому младшему подсудимому Антону Мещерякову недавно исполнилось двенадцать лет. Тюрьма ему пока не грозит. Это он заколол ножом Карена Яхшибекова. Сейчас Антон радуется: ему обещали скоро выдать белые шнурки. У московских скинхедов это что-то вроде почетного знака за «особые отличия». Пятерых его старших «товарищей» приговорили к пяти годам исправительных колоний общего режима.
Убийство произошло год назад. Предприниматель Карен Яхшибеков возвращался домой поздно вечером. В пешеходном переходе на Дмитровском шоссе его окружили шестеро подростков. Скрутили руки, отобрали сумку и кроссовки. Карен вырвался и пробежал еще несколько метров по тоннелю. Скинхеды догнали его, повалили на землю и стали пинать ногами. Когда Карен перестал кричать, Антон (12 лет) полоснул его несколько раз ножом – «для верности».
Преступников задержали практически сразу. Тогда собрались больше двадцати свидетелей убийства. Все местные жители слышали в ту ночь радостные крики из тоннеля.
Теперь преступников осудили по статье 105 УК РФ – «Убийство по мотиву национальной ненависти».
«Привлечь человека именно по этой статье очень сложно, говорит адвокат Виталий Корыстов. – Нужно сначала доказать, что мотив убийства – действительно национальная нетерпимость. Это до сегодняшнего дня не удавалось сделать никому. В данном случае все оказалось «просто»: на суде и во время следствия подсудимые не скрывали своих расистских убеждений».
Обычно судебная практика списывает все националистические «выходки» на простое хулиганство. Судьям – меньше волокиты, а подсудимым это смягчает наказание. Например, по российским законам за обычное убийство взрослый гражданин России может получить от 6 до 15 лет тюремного заключения, а за убийство на почве расизма – от 8 до 20 лет или исключительную меру наказания» (О. Гончарова: «Антон намылился за шнурками» // «Новая газета», 26.11.03 г.)
В ноябре Москву потрясла очередная трагедия – пожар в общежитии Российского Университета Дружбы Народа, в результате которого погибло 38 человек, многие получили тяжелые увечья и ожоги. Даже эта страшная драма не стала препятствием активности скинхедствующих подростков. Уже после пожара 25 бритоголовых «мстителей» совершили нападение на иностранных студентов РУДН, в результате чего пострадало пять латиноамериканцев. Предъявлено обвинение двум задержанным, которые принимали участие в массовом погроме. «Мы удивлены, откуда у московских скинхедов столько цинизма», – говорит убежавшая от бритоголовых колумбийка Эмма Гарсия. – Я даже представить себе не могла, что они могут напасть на нас во время траура». У Эрнана Муньоса большой опыт общения со скинхедами: «Два года назад бритоголовые мне в драке ножом отрезали палец на руке и повредили сухожилие другого. Но врачи мне все пришили, вставив в кости железные прутья. Правда, теперь палец не двигается… Не знаю, что бы было со мной сейчас, если бы милиция не приехала вовремя».
«Московский студент Денис Кашин и школьник из Подмосковья Алексей Кавалеров проходят по статье 213 Уголовного кодекса – «Хулиганство». Однако, как сообщили источники «Известий» в следственной группе, этих 16-летних ребят не станут держать под стражей. Прокурор даже не настаивал на их аресте.
– Они же несовершеннолетние! Это дети, и сажать их в тюрьму очень не хочется, – сказал собеседник «Известий» в ОВД по обслуживанию РУДН. – От тюрьмы ничего хорошего ни им, ни нам не будет. Поэтому было решено отпустить их под подписку о невыезде.
Адвокат Кашина и Кавалерова, который полагается задержанным по закону, настоял на проведении медицинского освидетельствования своих подзащитных. Вчера, незадолго до 23 часов, когда истекал отведенный УПК срок задержания, подростков возили в районный травмопункт. Результаты осмотра могут пригодиться защите на суде.
В ближайшее время следователям предстоит проверить Кашина и Кавалерова на причастность к московским экстремистским группировкам. Милиционеры пока просят не вешать на этих подростков ярлыки так называемых скинхедов. Они утверждают, что если на молодом человеке тяжелые ботинки с высокими берцами и у него обрита голова, то это не делает его представителем банд бритоголовых.
– Наших якобы скинхедов иностранные «коллеги» даже не признают, – сказали «Известиям» в ГУВД Москвы. – У наших неучей нет ни идеологии, ни понимания того, что они делают. А ботинки такие у нас продают на каждом углу.
Тем не менее, по данным МВД России, в стране зарегистрирована деятельность целого ряда группировок скинхедов, которые насчитывают до 20 тысяч юношей и девушек в возрасте от 14 до 18 лет. В прошлом году к уголовной ответственности за разжигание национальной ненависти были привлечены более 50 человек.
Согласно сводкам ГУВД, подобные происшествия случаются в столице практически еженедельно. Жертвами хулиганов становятся, как правило, африканские и азиатские молодые люди, а также юноши и девушки из Узбекистана, Таджикистана и Азербайджана. Именно бритоголовые совершили вечером в субботу организованную вылазку против иностранных студентов Университета дружбы народов» (Р. Кириллов: «Предъявлено обвинение участникам нападения на иностранных студентов» // «Известия», 2.12.03 г.)
«…Бациллой национализма заражены многие страны. Но в Амстердаме в центре парка поставлен прекрасный памятник юноше из Суринама, которого убили фашисты. И детей спецально приводят к этому памятнику, чтобы они запомнили, что люди равны. У нас же сообщат по телевидению – и то спасибо.
Извините меня, господин Президент, но больно было видеть, как представитель силовых структур докладывал Вам о причинах пожара (в РУДН), заикаясь, пряча глаза и не будучи сам ни в чем убежден. Один из нас – режиссер, в профессию которого входит видеть, когда человек говорит неправду или сам не знает что несет.
Неужели, зная ужасную тенденцию вокруг иноземцев, нельзя было предусмотреть и не заколачиать пожарные лестницы, а кроме того, поставить здесь милицейский пост? Ведь в Москве 120000 милиционеров, это в 3-4 раза больше, чем в Нью-Йорке.
Мы вовсе не желаем быть господами, сообщающими «истину царям». Перед Вами стоят огромные и почти невыполнимые задачи. Поверьте, не решив эту, Вы не решите ни одну. Судно непонятно почему не будет слушаться руля!» (А. Герман, С. Кармалита: Из открытого письма президенту России Владимиру Путину)
«Скинхедов в Москве становится все больше», – утверждает газета «Известия» (2.12.2003 г.).
«25-й час» – неизвестная ранее в Москве группировка бритоголовых. До сих пор на слуху были другие группировки – «Объединенные бригады 88», «Blood&Honor». Костяк же движения скинхедов составляют футбольные фанаты. Наиболее известные и устойчивые бритоголовых фанатов – это спартаковские Gladiators («Гладиаторы»), Flint’s Crew («Команда Флинта»), Clock-work orange («Заводные апельсины»), «армейские» Red-blue warriors («Красно-синие воины»), Kids («Дети»), динамовские Patriots. В символике скинхедов часто используются цифровые аббревиатуры. Так, число 18 означает «Adolf Hitler» – по порядковому номеру заглавных букв в латинском алфавите. 88 означает «Heil Hitler!» Фубтольые фанаты ввели в язык скинхедов свои понятие – «третий тайм» – время «белых», когда после матча боевики из обеих команд выходят на охоту на «черных». Аналогичное значение имеет и «25-й час».
«В то время как власти пугают россиян правым экстремизмом, реальной угрозой оказывается бытовой национализм, создающий врага здесь и сейчас. И главная проблема в том, что бытовой национализм среднего россиянина отнюдь не всегда лишен основания», – считает Максим Орлов. По его мнению, постоянное увеличение притока мигрантов в страну усиливает националистическую установку россиян.
«Чужаки рядом. Их стало больше. Скорее всего, ваши дети уже успели рассказать вам об этом, побывав после каникул в школе. В классе появились новички. И их зовут Фатима, Вартанчик, Рустам, Мадина…
Мы не замечаем культурных расовых и национальных отличий до тех пор, пока чужак не ведет себя как чужак, т.е. работающая на птицеферме в одном из районов Псковской области семья узбеков пользуется равным с односельчанами успехом, а занимающаяся попрошайничеством в московском метро семья выходцев из того же Узбекистана вызывает однозначный протест. Армянский погром в Красноармейске (который власти сочли в итоге мелким хулиганством) и ряд аналогичных событий меньшего масштаба свидетельствуют: общество агрессивно требует ассимиляции от своих новых соседей и не видит иных способов решения возникающих проблем, кроме силовых. Надо отдать должное и противной стороне: ей также, как правило, чужда тяга к диалогу» (М. Орлов, «Консерватор», № 2, 2003 г.)
Возвращаясь на метро с семейством после прогулки по Москве, Валерий Ширяев, журналист «Новой газеты» стал очевидцем действий скинхедов на станции «Лубянка».
«Через полминуты после отъезда от станции «Лубянка» в вагоне стало как-то тесно. Отвлекшись от болтовни, мы обнаружили, что он заполнен веселыми крепкими молодыми людьми 18-22 лет, числом не менее 30. они смеялись и перемещались гурьбой по всему вагону, лениво присматриваясь к пассажирам. По дороге подняли, перешучиваясь, одного – с внешностью казаха и второго – с неявными признаками кавказских черт. Их быстро загнали в конец вагона, где моментально возникла кровавая свалка. Несчастных били картинно, как в кино: борцы за чистоту расы новейшей выделки подпрыгивали, хватались за верхние поручни и оттуда бросали свои молодые тела на лица тех, кого только что признали инородцами. Ногами вперед. В мгновенно возникшем водовороте из десятков кулаков и кроссовок тонули невнятные торжествующие крики». (В. Ширяев: «Вспышка скинфекции» // «Новая газета», 18-20.08.2003 г.)
Журналист был шокирован той деловитостью и хладнокровием, с которыми выполнялась вся эта «спецпроцедура». На станции «Чистые пруды» с осознанием исполненного долга ребята, похохатывая, вывалились из вагона. Сержант, которому В. Ширяев пытался объяснить ситуацию, отреагировал на нее без особого энтузиазма, что свидетельствовало о его явном нежелании задержать подростков, которые спокойно поднимались по эскалатору. При этом журналист отмечает, что ребята эти были «по столичному хорошо одеты, ухожены, как и подобает москвичам, своевременно откосили от армии, предоставив одногодкам из бедной провинции право испытать себя в настоящем бою против ненавистных инородцев в Чечне, они скоро найдут свое место в сытой жизни».
«Сильная юность, как это ни парадоксально, пуглива перед лицом жизни. И с радостью утверждает себя, сбиваясь в стаи и топча слабого. Кто не понимает этого, не понимает истории: с этой злой энергией покорена Сибирь, на ней танки вермахта въехали в Париж. Весь вопрос в том, как ее используют правители.
Нам всем повезло, что единственный талантливый политик на этом поле Жириновский – еврей. Не может он со всей силой своего таланта призвать к войне с инородцами без риска для своей жизни. Но если представить, что у таких шакалов найдутся свои таланты, то через полпоколения веками отягощенная миллионами родственных и дружественных межнациональных связей Москва заполыхает баррикадами. Я знаю, на какой стороне окажутся все мои друзья, которым уже поздно менять язык и родину, – на стороне пассажиров вагона, в котором я ехал. Но перед этим они купят своим детям билет из России. В одну сторону. В горящем доме деньги не хранят. И когда капиталы и специалисты побегут из России, вслед за ними потянутся за хорошей жизнью повзрослевшие фашисты из этой истории. Куда? Лучше всего в Германию, где их сверстники в борьбе за чистоту нации на полном ходу выбрасывают русских из пригородных электричек. Что поделаешь – там на роль местных азербайджанцев, памятуя исторические традиции, выбрали нас.
Я полагаю, что знаю свой город. А потому в душе абсолютно не верю в такой исход дела. Но наши политики не ездят в метро, не бывают в районах с фантастическим названием Промзона. И жизнь им не напоминает, насколько хрупок мир, в котором они с таким комфортом устроились». (В. Ширяев: «Вспышка скинфекции» // «Новая газета», 18-20.08.2003 г.)
Социолог Борис Дубин опасается, что жизненные ориентиры современной российской молодежи способствуют наступлению серости. К тому же в России, где идея молодости не получила развития, происходят стремительные процессы дробления молодежной среды. Практицизм берет верх над идеализмом, что затрудняет формирование у молодежи общественной этики.
«К середине 90-х стали выделяться группы, которые имели социальные, экономические, культурные преимущества. Эта часть молодежи существенно изменила свой образ жизни: появилось новое жилье, новые машины, новые способы отдыхать, клубы, журналы. Это прежде всего относится к центру, еще более сильно отодвинувшемуся от периферии. Обозначились группы молодежи, живущие в Центре и на периферии, обладающие хорошими исходными данными и более плохими. На протяжении 90-х эти группы поняли, что их траектории не просто не совпадают, а скорее разбегаются. Это стало влиять на самочувствие молодежи, что сказалось на ее политических пристрастиях и нарастании политической апатии. Не случайно 10-15 % молодых горожан говорят, что доверяют Жириновскому, а симпатизирующих, например, Немцову вдвое меньше. Главное, что сегодня объединяет молодежь с другими возрастными группами, – это отношение к Путину как к образу «главного», «шефа». Это во-первых. Во-вторых, идеи сильной державы, приоритета в мире, необходимости наведения порядка, впрочем, как и чувство обиды за то, что нас не уважают, все больше проникают в молодежную среду, особенно на периферии». (Б. Дубин: «Вверх по лестнице, не ведущей никуда» // «НГ», 14.03.2003 г.)
Тема молодежного экстремизма находится в сфере постоянного внимания общественных правозащитных организаций. Материалы трехлетнего проекта Бюро по правам человека «Борьба с расизмом, ксенофобией и дискриминацией этнических меньшинств и коренных народов» легли в основу книги Сергея Беликова – стажера Московской коллегии адвокатов – «Бритоголовые: все о скинхедах», где он попытался обобщить разрозненные и противоречивые сведения о движении неофашистов в России.
«По мнению автора, бритоголовые впервые появились в Москве в 1990 году. К 1998 году – это уже десятки организаций по всей стране. Пожалуй, самое крупное их мероприятие – погром Царицынского рынка в Москве 30 октября 2001 года: три человека были убиты и несколько десятков ранены.
– Из неформального молодежного течения скины превращаются в политическое движение неонацистского толка, – уверен Сергей Беликов. – После царицынского погрома их начали давить, они замаскировались… и пошли в широкие слои молодежи. Уже не привлекают к себе пристального внимания и заняты физическим устранением людей, которых они считают нежелательными на территории России. Идеология становится жестче: если раньше девушка, которая идет с темнокожим молодым человеком, могла рассчитывать, что ее не тронут, то по новому «постановочному письму» полагается физически уничтожить обоих.
У движения скинхедов немало поклонников среди молодежи, хотя исследователи и называют методы их работы обычной переориентацией уличных хулиганов.
– Об их социальных теориях не говорят просто потому, что забывают: за частоколом людей, которые просто бьют, скрываются серьезные люди из политических партий, которые их направляют, – утверждает автор книги. – В Архангельске, когда организация бритоголового братства за пару недель исколола ножами 20 человек кавказской национальности, под суд пошли три человека из 60, сели двое.
Люди другой расы уже чувствуют себя в России неуютно:
– Только в августе на меня напали 12 раз, хотя я всегда осторожен, – говорит представитель московской протестантской церкви Натэль Габриэль. – Россия первой победила фашизм. Эфиопия, моя родина, тоже победила фашизм. Мне жаль, что через пятьдесят лет он возрождается в России.
По мнению автора книги, на Западе нацизм идет во власть: движение Ле Пена во Франции, Йорга Хайдера в Австрии, сильные партии в Бельгии, Швеции, Дании, а на Россию там делается большая ставка:
– Лидеры западных движений считают, что помочь нужно только финансами: процесс уже пошел. В Москве скинхедов около 10 тысяч, если взять еще сочувствующих футбольных фанатов – на порядок больше. По России – около 40 тысяч. Движение активно идет в регионы. Помогает и обнищание населения, и неконтролируемая миграция. Кто-то их считает патриотами. А они стараются интегрироваться в политику. В регионах это вполне возмпожно.
Исследования социологов подтверждают, что почва для этого уже есть: нередко российское общество с симпатией относится к нацистам.
– Само по себе экстремальное проявление расизма и национализма не является основной опасностью, – говорит представитель ВЦИОМа Леонид Седов. – Главная опасность – общественная атмосфера, питательная среда, которая не оказывает сопротивления, а наоборот, часто обнаруживает сочувствие к этим людям, хотя пока и не создает политических структур, которые берут на вооружение этих молодых бандитов. Наши исследования показывают, что 16 процентов людей совершенно откровенно высказываются за идею «Россия для русских». Еще 35 процентов с оговорками признают, что в общем идея здравая. Страна заражена подобными настроениями, проблема ксенофобии гораздо более опасна, чем ее крайние хулиганские проявления». («Известия», 20.12.2003 г.)
Православие-Ислам: линия раскола
Серия прокатившихся по планете терактов придала новый импульс дискуссии о «столкновении цивилизаций». Усилилась апокалиптичность предупреждений нависания над планетой угрозы исламского «экстремизма (терроризма)» способна покончить не только с существующим миропорядком, но и со всем живым на земле. Не успели еще рухнуть две башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, а всему миру уже был назван главный виновник этих событий. Конечно же, им стал легендарный фантом Усама бен Ладен и стоящая за ним таинственная террористическая организация «Аль-Каида», «опутавшая своими устрашающими щупальцами всю планету и угрожающая миру демократии и жизни человечества».
Российские газеты запестрели заголовками один тревожнее другого. 31 октября, сразу после событий на Дубровке, газета «Известия» сообщила: «Бен Ладен обладает ядерной мини-боеголовкой». Со ссылкой на информацию, опубликованную «Вашингтон таймс» и английской «Гардиан»:
«В вопросе, где бен Ладен мог достать материалы для создания ядерного оружия, эксперты расходятся. Некоторые считают, что источником стал Пакистан. Однако большинство придерживается другого мнения. Материалы попали к Аль-Каиде с территории бывшего СССР, где в постперестроечный период образовался «черный рынок» радиоактивных веществ. В 1997 году генерал Лебедь признавал, что 84 ядерных чемоданчика, находившихся на вооружении советской армии, пропали.
…привести боеголовки в рабочее состояние боевикам Аль-Каиды помогли нанятые ими российские специалисты. Профессор Бредфордского университета Малколм Дандо уверен: в США сейчас полным ходом идут работы по созданию «несмертельных» видов оружия, сходных с газом, который был применен в ходе операций по освобождению заложников в Москве». Н. Бабасян («Известия», 31.10.2002 г.)
«Чечня является исламской страной, силой присоединенной к России, и против чеченского народа была устроена Чечня», «…события в московском театре показали, что чеченское движение сопротивления не подавлено, оно бурлит как лава, которая дожидается подходящей возможности, чтобы излить свой огонь…», «…у чеченского народа не осталось выбора. Чеченцы попытались донести глас униженного народа до ушей мира и пробудить уснувшую совесть». Это выдержки из передовой статьи иранской газеты «Джомхурийе эслами» – исламский официоз всего лишь ретранслирует мнение правящих в стране аятолл. А мнение таково: весь мир делится на мусульман и немусульман, и в любом конфликте между ними по определению надо поддерживать единоверцев, просто потому, что они родились мусульманами.
В Вашингтоне нас поддержали, а в Тегеране – нет. И будет по меньшей мере странно, если в будущем, когда в очередной раз возникнут споры вокруг иранской ядерной программы, вокруг печально знаменитой АЭС в Бушере российские власти не примут во внимание это обстоятельство. Сегодня все вроде встало на свои места. Наш партнер и стратегический союзник – Запад, и в первую очередь США». (М. Юсин: «Аятоллы поддержали террористов»)
«Однако зададимся вопросом: а существует ли исламский терроризм вообще? Вероятно, существует, но с одной оговоркой, что под термином «исламский» понимается не религия, а псевдорелигия, то есть религиозные лозунги, являющиеся прикрытием деятельности определенных политических сил. В равной степени это относится и к другим разновидностям террора: «баскского», «ирландского», «чеченского» и т.д. В этом контексте следует признать, что Арабский Восток, как, впрочем, и весь мусульманский мир, пронизан глубокими противоречиями, неурегулированность которых порождает различные «общественные болезни», включая экстремизм и террор». (Ахмят Хасянов: «Угроза с Востока» // «НГ», 10.10.2001 г.)
Нагнетание исламофобии в нашей стране началось задолго до падения башен Торгового центра. Тему исламской угрозы для России спровоцировала почти десятилетняя чеченская война. Вместо того, чтобы отделить «зерна от плевел» и объединить страну в едином межконфессиональном диалоге, после «Норд-Оста» отечественные СМИ активизировали разработку темы изначальной агрессивности мусульманской религии, синонимом которой, благодаря стараниям журналистов, стал ваххабизм – одно из радикальных направлений в исламе. Столь активная обработка массового сознания дала очень печальные всходы. Мусульманин в сознании рядового российского обывателя иных конфессий стал неизменно ассоциироваться с бородатым головорезом из трофейных кадров хроники чеченской войны.
«Самое тревожное, что исламофобией заражены не только русские националисты, но и сторонники демократической ориентации. Московские газеты давно пестрят исламофобскими заголовками: «Воины Аллаха выбирают Кавказ» («Время МН», сентябрь 1999 г.); «Исламские волки убивают русских солдат» («Коммерсант-дейли», сент. 1999 г.); «Кавказ все больше тлеет джихадом» («Известия», 21.04.1998 г.); «Затишье в Дагестане тревожнее криков «Аллах Акбар» («Новые известия», 29.05.1998 г.). Эти броские заголовки принесла на страницы газет Чеченская война. Исламофобией сегодня заражена вся Россия. Любой мусульманин воспринимается как исламский экстремист. Виной этому многолетняя антимусульманская пропаганда. (В. Бобровников: «Мусульмане Северного Кавказа». М., изд. «Восточная литература», РАН, 2002 г.)
Нагнетание всевозможных фобий в обществе позволило известному российскому психологу А. Асмолову обозначить разрушительность их последствий для самого общества: «Губительно для любой цивилизованной страны порождение технологии страха, из-за которого всех начинают делить на «наших» и «не наших». В свою очередь «концепция заговора» как бы оправдывает и вынуждает к ответному терроризму».
«Когда наши сегодняшние газеты пишут: «Чеченцам нет места среди нас», когда в стране бьют чеченцев, афганцев, тех, кого называют террористами, фанатиками и фундаменталистами, – это, по сути, гитлеровская концепция прогресса как этнической селекции. Только вместо евреев подставлены другие этнические группы. Обратите внимание еще раз на ряд: иезуитский заговор, франкмасонский заговор, заговор сионских мудрецов и – завершите цепь – чеченский заговор, заговор мусульманских фундаменталистов. Обратите внимание на терминологию: террор – антитеррор, контртеррор. За этим стоит более глубинная позиция «заговор – контрзаговор». Так порождается страх, из-за которого все в мире начинает делиться на своих и чужих, на наших и не наших». (А. Асмолов «О постановке террора на повестку дня» // «Новая газета», 21-24.11.2002 г.)
Теологические объяснения истоков исламского радикализма возможны в такой же степени, как если бы кто-то попытался обвинить в изначальной жестокости православие, ссылаясь на сжигание живьем староверов служителями православной церкви: после многолетних издевательств вождей церковного раскола протопопа Аввакума, монаха Епифания, попа Лазаря, диакона Федора сослали в Пустозерск. Всем им, кроме Аввакума, вырезали языки и отрубили пальцы на правой руке, чтобы не крестились двоеперстно, а затем заживо сожгли. Можно назвать и другие имена, например, монаха Авраамия, который был сожжен в Москве на «болоте» – месте подобных казней. Все это делалось именем православной церкви и оправдывалось борьбой за чистоту ее рядов. Протопоп Аввакум писал: «В Москве жгут и по городам жгут митрополиты и воеводы. Везде их воля и сила». Это был период брожения православной церкви, когда появившееся новое религиозное движение никонианцев боролось со «старой верой», полученной от князя Владимира. Значит ли, что эта жестокость лежала в основе православных религиозных идей?
Исламский терроризм как нечто, имеющее отношение к религиозной традиции мусульман, – политически необходимый миф. Любые объяснения, что теракт и захват заложников не свойственны природе исламской религии заранее обречены на недоверие, так как все теракты в России и в мире в последнее время совершают именно исламские радикалы. Но также успешно с христианскими идеями можно увязать испанскую инквизицию и Крестовые походы, а немецкий нацизм и итальянский фашизм связать с католицизмом. К сожалению, в мире нет ни одной религиозной традиции, которую не пытались бы использовать различные террористические организации. Боевики «Каха» опирались на иудаизм, «Тигры освобождения Тамил Илама» – на индуизм, даже такая миролюбивая религия как буддизм используется экстремистами. Битва Ирландской республиканской армии за права католиков тоже «освещена» религиозными идеями. Но можно ли обвинять Папу Римского за то, что в Ольстере рвутся бомбы? Баскская террористическая организация «ЭТА», корсиканские экстремистские организации также не имеют ничего общего с католицизмом и протестантизмом. Тем не менее, поток материалов СМИ транслирует в общество прямую связь экстремизма и терроризма установками Корана. Исламский деятель Абдул-Вахид Ниязов констатирует:
«Ни в одном обществе невозможны такие заявления, как: «началась война между Аллахом и Иисусом Христом», «бей ислам, спасай планету!», «пора признать – уже двадцать лет мы ведем войну с исламом», «для нас забить человека камнями – варварство, для них – часть правовой культуры». Точно в таких выражениях нацистская газета «Фёлькише Беобахтер» писала в свое время о евреях. А потом были концлагеря» («Мусульмане у Кремля» // «Версия», 13-19.11.2001 г.)
Рассуждая о перспективах исламского экстремизма в России, Михаил Тульский, судя по его тексту, имеющий смутное представление о реальной ситуации в мусульманских регионах, устрашающе прогнозирует, что «в российском исламе при попустительстве и даже содействии российских властей, которые не отдают себе в этом отчета, сложилась такая ситуация, что противником ваххабизма быть невыгодно, а иногда даже опасно».
«Сейчас не только явные, но даже и тайные ваххабиты находятся в меньшинстве. Но если через несколько лет ситуация в руководстве страной изменится и наступит период политической нестабильности, то организованное, богатое и целеустремленное ваххабитское меньшинство может прийти к власти во многих национальных республиках, которые сейчас входят в состав РФ. Конечно, это маловероятно, но если такое произойдет, то ваххабиты, безусловно, поставят перед собой цель захватить всю Россию. Они уже сейчас не скрывают, что стремятся к исламизации России и русских (правда, добровольная исламизация идет успешно: пока в ислам перешел только бывший лидер христианских демократов Вячеслав Полосин). Нет никакого сомнения, что следующей их целью может стать мировое господство». (М. Тульский: «Ваххабиты в России побеждают умеренных мусульман», «НГ», № 108, 2001 г.)
Трагические события с захватом заложников в Москве подняли на поверхность общественной жизни много вопросов, в числе которых особенно остро обозначилась религиозная тематика. Не спровоцирует ли этот теракт обострение межрегиозных и межнациональных отношений в России? Как могут повлиять на ситуацию духовные лидеры ведущих российских конфессий? Насколько реальна «исламская угроза» России? Правомочно ли утверждение о столкновении исламской и христианской цивилизаций и можно ли рассматривать войну в Чечне как столкновение православно-исламских интересов? Имеет ли сегодня исламский мир лидера (фигуру, равную Махатме Ганди или Понтифику), который мог бы вступить в диалог со всей исламской умой?
Религиозные лидеры ведущих конфессий осудили террористов, в свою очередь эксперты-исламоведы отметили, что мусульманские служители культа почти ничего не могут сделать в сложившейся кризисной ситуации. Прозвучали предупреждения о возможных «ответных действиях со стороны русских радикалов». Политкорректные СМИ призвали к разграничению понятия «мусульманин» и «исламский фанатик». Одновременно страницы центральных СМИ запестрели устрашающими заголовками: «Ваххабиты в России побеждают умеренных мусульман?» («Пока имеет место триумф в информационной войне, но виртуальный триумф может превратиться в реальный» – «НГ», июль 2003 г.); «Ваххабиты дошли до Урала» («НГ», 14.11.02 г.); «Деньги для диктатуры шариата» («Известия, 10.06.03 г.); «Партизанский джихад против России продолжается» («Известия», 13.05.02 г.); и т.д. и т.п.
Тревожным симптомом зазвучали сообщения о мусульманских погромах в российских регионах. Об избиении в мечети муллы иркутскими «национал-патриотами» сообщалось в новостном сюжете канала ТВС. Газета «Известия» писала об инциденте в городе Рошаль Московской области, где подростки (указаны фамилии) напали на служителей мусульманского культурного центра. Они кричали: «Это не ваше помещение, это христианское помещение! Прекратите здесь молиться!» Примечательно, что в заметке об этом же событии «Московский комсомолец» (23.11.2002 г.) позволил себе следующую ремарку: «Сотрудники милиции уверены, что данная выходка не является какой-то акцией по разжиганию межнациональной розни. Конфликт произошел спонтанно, к нему никто заранее не готовился, и основную роль сыграло то, что подростки были пьяны». В Тольятти в подъезде собственного дома ударом по голове был убит руководитель местной мусульманской религиозной группы Абд уль-Карим Таджетдинов, который после окончания Бухарского медресе и Исламского института в Ташкенте преподавал в школах при мечетях Нижегородской, Самарской и Саратовской областей. В октябре того же года в Тольятти было совершено покушение на председателя мечети Ирека Каримова, вследствие чего он стал инвалидом («Газета», 03.04.03 г.). Жертвой убийц стал председатель Совета потомков Пророка Мухаммеда, Саид-паша Салихов. Вместе со своим сыном он был расстрелян рядом с собственным домом в Старых Атагах . «В Духовном управлении мусульман Чечни, в свою очередь, Интерфаксу сообщили, что отец и сын Салиховы принадлежат к роду Курейшитов, их предки переселились в Чечню из Мекки в начале XX века с целью проповедования ислама. «Потомков» Пророка Мухаммеда почитает все население Чечни, с их участием решаются самых сложные внутричеченские конфликты». Сообщая об этом убийстве, «Независимая газета» (21.11.02 г.) отметила, что главы районных администраций Чечни обратились к Президенту РФ с призывом «пресечь произвол по отношению к гражданам республики со стороны представителей силовых структур», на счету которых, по их мнению, массовые похищения мирных граждан и убийства людей, которые особенно участились после теракта в Москве.
Опасности радикальной исламской пропаганды для России патриотические издания стали противопоставлять зарождающуюся в недрах православной церкви «наступательную энергию русского народа», поскольку западное христианство не имеет, ни действительно «крестоносного» религиозного духа, ни даже сил, чтобы выделить из себя какое-то западнохристианское «упование»..
«…Воинский дух и далеко еще не исчерпанная наступательная энергия русского народа вполне могут начать искать выход в том уповании, которое окажется под рукой. К сожалению, опять же, радикальное, полное воинского духа Православие у нас не в чести, а если и существует, то пока только в маргинальных формах и без прочного вероисповедного фундамента. Православный «мейнстрим» разделен между откровенно циничным «церковным либерализмом» экуменистов, за которым нет веры даже в экуменистические ценности, и особенным вялым «батюшкизмом» дам бальзаковского возраста, ищущих в религии утешения воспаленным бурной молодостью нервам. Молодая энергия либо гасится этими направлениями, либо отталкивается от Церкви, о которой мало кто помнит, что по учению Святых Отцов она есть «Церковь воинствующая». Ее война не «против плоти и крови», а против «духов злобы поднебесной», но в этой духовной войне христиане не чуждались брать в руки и стальной меч.
Нельзя сказать, что такого православного «упования» вовсе нет. Оно пока таится – в катакомбах, в отдаленных обителях, в тайниках сердца, в малых группах единомышленников. Но оно обязательно придет – сильное своей преданностью Церкви, учению Святых Отцов и закаленное воинским духом, готовым встретить в бою любую чуждую духовность или чуждую бездуховность. И у этой «новой религии» хватит сил обратить к себе тех, кто отошел от «ветхой», будучи соблазненным разложением и либерализацией, внесенным в Церковь западными ветрами последнего времени» (Е. Холмогоров «Армии Апокалипсиса» // «Спецназ России», № 9, 2002 г.)
С новой силой зазвучала тема особой миссии русского народа, «русской Почвы, русской Крови»…
«…выражения типа «потомки православных» или «православный генетический код» надобно воспринимать с известной буквальностью. Ежели в плане Божественного Промысла существует особая миссия Русских именно как народа, и ежели за явленный лик сей миссии признано Православное Царство, то никакое временное помрачение, пусть даже и приключившееся с подавляющим большинством народа, не способно стать поводом к отмене Божественных установлений». (Р. Бычков «Христианство на пределе истории» // «Завтра», № 18, 2003 г.)
«Интересно, что патриотизм проявляет себя во всякой среде, во всех «прослойках», «сословиях» и «классах». Скоро плотина прорвется, и тогда… О-о-о, господа» Вы увидите, что будет тогда… Вспомните футбольный погром на Манежной площади, когда разгромили элитный гастроном на углу гостиницы «Москва» и сожгли несколько иномарок… Но это еще цветочки…
Самое интересное, что когда прорвет плотину и из телевизоров хлынет изумрудная вода, тогда все, масоны, либералы и олигархи, – с удивлением видят, что объединение произошло не по классовому, не по сословному, не по идеологическому, и даже не по конфессиональному прзинаку, а только по двум: патриотическому и национальному. И эти два начала будет объединять начало третье – «мистическое» – Русский Духъ. Дай Бог, чтобы в Духе этом Русском преобладало Православное его начало, которое и есть Альфа и Омега России» (Л. Симонович «Весны дыхание» // «Завтра», № 18, 2002 г.)
Бесспорен факт, что в России существует экстремизм и терроризм под религиозными лозунгами, и существует он в основном на территории воюющей Чечни. Усиливающаяся политизация ислама может увеличить регион их распространения, тем более что в России появились условия расширения социальной базы для распространения фундаментализма.
После «Норд-Оста» усилились негативные оценки ислама как религии террора. Мировой общественности стали известны факты контакта группы Мовсара Бараева с адресатами из мусульманских стран. Опасаясь всплеска антиисламских настроений, лидеры мусульманского мира дистанцировались от международного терроризма. С особой силой о противостоянии двух религий – православия и ислама – заговорили после теракта в России. В передаче «Русский дом» («Московия», 14.09.03 г.), ее бессменный «эксперт-аналитик» (ныне депутат Госдумы «Родина») православный генерал КГБ в отставке Николай Леонов в беседе с американским журналистом Хлебниковым уточнил: «Противостояние христианства и ислама началось еще тысячу лет назад. Сначала арабы пытались поработить Испанию, затем турки покушались на Европу. Со времен Петра I европейцы объединялись с мусульманским миром против России. Теперь они пожинают плоды». Выбор в качестве собеседника Павла Хлебникова был не случаен. Темой обсуждения стала изданная в России книга старшего редактора финансового журнала «Forbes»: «Разговор с варваром: Беседы с чеченским полевым командиром Хож-Ахмедом Нухаевым о бандитизме и исламе» (М., 2003 г.). Размышления американского журналиста об исламе, видимо, бальзамом разлилось по сердцу неистового русофила Леонова: «…Почти все кровопролития в сегодняшнем мире происходят там, где ислам соприкасается с другими верами и культурами… Конечно, ненависть исламских фанатиков сосредоточена на Америке и Израиле, но главные их завоевательные амбиции направлены на Россию». Хлебников видит в истории ислама постоянные войны и разгул бандитизма, в исламской цивилизации – средоточие насилия и беззакония, бедности и невежества. Европейская же цивилизация основана на личной свободе, человеческом достоинстве, гражданственности, правосознании и народовластии, а потому она бесконечно превосходит исламскую, в недрах которой таится какая-то «изысканная кровожадность… целая культура убийства, эстетика душегубства… дикая жажда крови» (с. 198-199). Уж на эту тему американскому журналисту и русскому генералу было о чем поговорить. Отвечая собеседнику, негодующему по поводу антироссийской политики Европы и агрессивности ислама к России, П. Хлебников заметил: «Мусульманам надо было подождать немного. Сытая, ленивая Европа сама сдалась бы им без боя». Объединила участников передачи и общая патриотическая установка. Генерал Леонов целиком согласился с трактовкой «русской идеи» Хлебниковым: «…это любовь к России, к русской истории, к русской культуре и к русским героям. Все. Точка»
Все чаще ислам стал воспринималься синонимом терроризма, бандитизма и «основным врагом» православной цивилизации. Тревожно, что эти мысли транслируют люди, чьи имена ассоциируются с духовными пастырями русской культуры.
«Страшные существа прервали спектакль, чтобы потребовать прекращения войны в Чечне. На самом деле Чечня имеет к этой истории довольно косвенное отношение. Более прямое отношение к этому имеет взбесившийся по всему миру ислам, его комплекс скорпиона и садомазохистская страсть.
Они (бараевцы) ждали и жаждали точно того же, чего жаждали и получили мусульманские авиаторы Мохаммеда Атты: смерти для себя и для как можно большего числа неверных. Того же, чего ждет любой палестинский шахид, влезая в переполненный израильский автобус. Того же, чего жаждали те гады, что планировали взорвать сразу десять международных «боингов» над Тихим океаном.
Так и во всем мире. Алжирские активисты вырезают целые деревни, не имеющие никакого отношения к их спору с правительством, хамазники взрывают беззаботно танцующих юнцов, алькаэдовцы уничтожают деловой центр с тысячами мелких служителей бизнеса, на райском острове Бали мишенью бесноватого муллы с лошадиными зубами становится курорт, куда стекались со всего мира так называемые «бэкпэкерз», т.е. ребята с рюкзачками, в Москве басаевцы-бараевцы, обвешанные несусветным количеством оружия и взрывчатки, прерывают столь милое и наивное увлечение жанром мюзикла.
И в каждом случае бандиты выдвигают как бы весомые, а на самом деле косвенные причины для своих злодеяний: отмены выборов, прекращение оккупации, американский империализм, превосходство Ислама, независимость Чечни. Прямая же причина заключается в исполненном ненависти, а потому совершенно бессмысленном вопле «Аллах Акбар!», который дает индульгенцию на любое преступление ради уничтожения того современного мира, в котором мы все – и они в том числе – живем». (В. Аксенов «Норд-Ост» с юга» // «Московские новости» – 29 октября – 4 ноября 2002 г.)
Живущий в Израиле поэт И. Губерман провел прямую параллель между терроризмом и исламом, который назвал «зеленой чумой, захлестнувшей весь мир», и он не видит никакого выхода, «потому что даже если наглухо отгородиться от них стеной, если мы будем их кормить и поить, то теракты все равно будут продолжаться. Человек ведь духовное создание, а духовность для этих людей неразрывно связана с убийством евреев. Там младенцы едва ли не в яслях одеваются в пояса смертников». Пока муллы в мечетях не перестанут призывать к убийствам, это не прекратится. И за Россию, опять-таки стыдно, потому что военное оборудование поставляется во все эти страны непрестанно» («МН», № 37, 2003 г.)
На страницах «Московских новостей» противоположную позицию высказал писатель Сергей Аверинцев:
«В таком мире, одним из постоянных компонентов которого является международный терроризм и только одна из его разновидностей – исламистский терроризм, мы живем задолго до падения двух башен-близнецов Торгового центра.
Я хочу сказать, что реальные события мало похожи на столкновение вполне чуждых друг и другу и равных себе цивилизованных субстанций, что оно скорее заставляет думать о страшной диалектике внутри единого общечеловеческого процесса. И символично, что новое словечко «исламизм» представляет собой вполне в духе эстетики постмодерна эклектическую комбинацию несоединимого. «Ислам», означающее принятие божьей воли, и наш «изм», напоминающий все-таки, что речь идет не о вере. А о терроре». («МН», 29-4.10.2002 г.)
В полемике о причинах межнациональных конфликтах и способах их разрешения, о религиозной подпитке этих конфликтов высказываются порой крайне оригинальные суждения. Свое видение причин агрессивности мусульманского мира представила на страницах «Независимой газеты» лауреат Букеровской премии писатель Людмила Улицкая:
«Что касается агрессивности, я не думаю, что человеческая природа стала хуже, чем она была, скажем, пятьдесят или сто лет тому назад. Другой вопрос – куда направлены эти запасы человеческой энергии, где они растрачиваются: на футбольном матче, в горячей дискуссии или на поле боя… Арабский фундаментализм оказался чудовищно мощным резервуаром этой агрессии. Недавно моя подруга-журналистка вместе со своими коллегами – французскими журналистами месяц провела в Афганистане, шла по следам отступавших талибов. Самое яркое в ее рассказе – как она оказалась в какой-то момент на рынке, чтобы купить для группы еды, и вдруг поняла, что она не видит вокруг ни единого женского лица, потому что все женщины в паранджах, а вокруг тысячи усатых, бородатых мужчин, которые тоже не видят женских лиц, если не считать матерей, бабушек и младших сестер.
Мальчики, никогда не играющие с девочками, молодые люди, лишенные общения с девушками. А жениться-то дорого. Пока еще он денег наберет, чтобы жениться… И вот эти тысячи, миллионы молодых мужчин, которые живут без женщин, без нормального секса, – представляете, какой это резервуар энергии. Вот исток агрессивности. Эти молодые мужчины готовы стрелять и убивать, и жизни своей им не жалко: в загробном существовании каждого из них ожидает по сорок гурий… Замечу в скобках, что Ясер Арафат в одном из своих выступлений сказал, что самое мощное оружие против неверных – арабская матка. Чеченская тоже оказалась неплоха: по данным только что проводившейся переписи населения, в каждой чеченской семье при идущей войне в среднем пятеро детей.
И что же наш евро-американский мир с его комфортной и удобной жизнью, с нашими гуманитарными ценностями, что может он противопоставить это свирепой энергии?» («НГ», 01.11.2002 г.)
Американская операция в Ираке расколола не только мировое общественное мнение. Она вызвала идеологическую многоголосицу, нашедшую отражение в федеральных СМИ. Одни считали, что избавление от опасного диктатора является меньшим злом, чем неизбежное наступление неограниченного господства Америки над планетой. Другие утверждали, что однополярный мир хуже многополярного. В том и другом случае неизбежно возникала тема роли ислама в мировом геополитическом раскладе. И каждый отрабатывал ее в соответствие со своими политическими пристрастиями.
«Сегодня можно говорить о «зеленой чуме». Еще год назад подобное выражение употребляли в адрес исламского терроризма, но теперь оно скорее напоминает о цвете доллара и униформы бравых джи-ай. Кстати, случайно ли такое совпадение? Зеленый – цвет жизни, и им украсила свое знамя религия, лучше других приспособленная к житейской повседневности и сводящая к минимуму духовные запросы своих приверженцев. То же самое можно сказать и о культе доллара, затягивающем в свою орбиту все достижения культуры – так равнодушная зелень джунглей затягивает развалины древних городов. Сжигая Александрийскую библиотеку, халиф Омар изрек: «Если в этих книгах написано иное, чем в Коране, они вредны». Долларопоклонники сказали бы иначе: «эти книги вредны, если из них нельзя извлечь прибыль». Налицо духовное родство между талибами, взорвавшими тысячелетних Будд, и «бушистами», рушащими сегодня иракские памятники культуры. Недаром американские стратеги всегда находили общий язык с исламскими экстремистами – в Афганистане, Косове, Чечне. И враждуют они недаром – ведь куда приятнее сражаться с врагом, который похож на тебя.
В надвигающемся противостоянии России придется занять свое место, и стоит трижды подумать, прежде чем искать его в лагере исламистов, куда нас упорно затягивают идеологи евразийства. Стратегический союз с пограничным исламским зарубежьем для нынешней слабой России в перспективе неизбежно обернется подчинением, а жизнь иноверцев в мусульманских странах всегда была нелегка». (В. Эрлихман: «Зеленая чума» // «Консерватор», № 11, 2003 г.)
«Буш в Ираке защищает интересы евроатлантической цивилизации, фактически спасая ее. Ибо если прекратится экспансия цивилизации христианской, начнется экспансия ислама: свято место пусто не бывает. Такова реальность, и с нею-то приходится иметь дело.
Мир, каким мы знаем его сегодня, создан цивилизацией евроатлантической. Известный тезис, что Америка несет миру прагматизм, а ислам стоит на ее пути, утверждая высокие духовные ценности, либо спекулятивен, либо основан на невежестве. Ценности радикального ислама на данный момент сводятся к праву отрезать головы несогласным.
Я горячо симпатизируя Гейдару Джемалю. Умному, жесткому, лукавому. Этот человек умеет защищать интересы своей цивилизации. Я не знаю, кого у нас можно противопоставить ему. Генералы, кричащие в программе Савика Шустера о том, что и как мы покажем Америке, поступают в известной мере правильно. Генералу приличествует агрессивность. Но о чем думают так называемые высоколобые и где у них лбы – для меня загадка. Если Россия причисляет себя к белой цивилизации, то ее место в этой войне на американской стороне. Если не причисляет, исламская цивилизация быстро ей все объяснит. Да, собственно, уже пытается». (М. Веллер: «США – не страна, а сборная мира», // «Консерватор», № 11, 2003 г.)
«После же бескровной третьей мировой Запад с наслаждением затопчет Россию в грязь, и продолжает это делать дальше. Мы не нужны «белой цивилизации» – разве что в виде тушки (или, выражаясь политкорректнее, «сырьевого придатка», обязательно нищего и жалкого). Поэтому хоть в чем-то сочувствовать американцам – или глупость, или измена.
Если говорить честно, то Ирак – это банальная диктатура, вполне светская по форме и содержанию и имеющая к «воинствующему исламу» примерно такое же отношение, как морская свинка к морю и свиньям.
Никакой «исламской солидарности» по отношению к Ираку тоже не существует. Арабские страны, разумеется, недовольны американским вторжением – но ничего, кроме недовольного бурчания, до сих пор не слышно. Более того, некоторые «исламисты» не скрывают своей радости по поводу скорого свержения Хусейна. Арабы и, шире, мусульмане вообще могут быть очень опасными (особенно для нас, потому что для нас опасны вообще все). Но вообще-то арабский мир – это серпентарий, где отсутствует даже элементарная «цивилизационная солидарность», а бал правят мелкиеместные интересы. Образ «великой и ужасной исламской угрозы» – это изделие западных СМИ, который будет отброшен, как только отпадет в нем надобность». (К. Крылов, «Консерватор», № 11, 2003 г.)
Осознанно или нет, но в различного рода публикациях о совершаемых террористических актах как на территории России, так и в других точках мира, часто подчеркивается их религиозный характер. При этом отмечается направленность исламской агрессии против приверженцев христианства. Такие пассажи позволяют себе даже правительственная «Российская газета». В заметке о расследовании взрыва в ресторане «Максим» в Хайфе, осуществленного 4 октября смертницей «Исламского Джихада» (ИД) Ханади Джарадат, Захар Гельман пишет:
«По данным источника в хайфской полиции, ресторан «Максим» – не случайная цель террористов. Разрушенный взрывом едва ли не до основания, он 40 лет находился в совместном владении евреев и арабов-христиан. Обслуживающий персонал, охрана, клиентура также состояли в основном из евреев и арабов-христиан. «ИД» выбрал в качестве жертвы ресторан «Максим» не только потому, что хотел запугать местных арабов-христиан (берите выше). Зная о том, что располагающееся в Иерусалиме Всемирное христианское посольство предполагает провести акцию в поддержку Израиля, «ИД» сделал попытку запугать всех христиан – сторонников Израиля.
<…> И все-таки теракт в Хайфе не запутал христиан. Сегодня в комплексе зданий Всемирного Христианского посольства в Иерусалиме состоится праздничная церемония, цель которой – выразить солидарность христианского мира с Израилем. Специально на эту церемонию прибыли более трех тысяч христиан из 80 стран мира». (З. Гельман: «На чьи деньги взорван ресторан «Максим» // «Российская газета», 13.10.2003 г.)
Но независимо от обилия негативных оценок, научиться жить рядом с мусульманами придется, потому что клеймо ваххабитов на двадцати миллионах российских сограждан и восприятие их как «пятой колонны» внутри страны приведет не просто в тупик, а к расколу России по конфессиональному признаку. Здравомыслящие русские интеллигенты это прекрасно понимают. Печально, что их одинокие голоса редко слышны в российских СМИ.
«Мусульманство – это культура колоссальной мощи. Мы просто не думаем об этом, а напрасно. На мусульманский мир нельзя влиять, если его не понимаешь. В мусульманских странах сейчас можно найти как минимум десять миллионов человек, готовых взять бомбу и пойти пешком в нужное место. И они не боятся умереть. Американцы не смогут победить в этой войне, потому что любая война строится прежде всего на способности человека пожертвовать собой, а не на умении убить других. Американцы воюют за свободу, равенство и братство на земле, и победу американского образа жизни, а мусульмане – за свою идеологию» (А. Кончаловский, АиФ, № 44 – 2002 г.)
Фундаментализм, ваххабизм, исламизм, интегризм – в богословских спорах вокруг этих терминов используются одни и те же аргументы, извлеченные из Корана и хадисов. Только каждый сторонник того или иного течения в исламе трактует их в соответствии со своей политической стратегией. Религия всегда решала один главный вопрос – о смысле жизни, но сегодня как ислам, так и христианство становятся знаменем политической силы. Существует глубокая внутренняя связь религии и политики, особенно это очевидно в мусульманском мире: в его тотальной политизации и кроется загадка исламской «угрозы», которую сегодня так эксплуатируют в мире, подменяя саму суть мусульманской религии ее политическими течениями. Апеллирование к неким гуманистическим ценностям, призывы СМИ к толерантности оценок заранее бесполезны, ибо в каждом конкретном случае отрабатывается определенный «заказ» на ту или иную информацию. И «заказ» этот лежит в сфере политики, что становится особенно очевидным в освещении крупных мировых событий, будь то американская военная операция в Афганистане или в Ираке.
Бесполезно пытаться объяснить цитатами из Корана, что в основе ислама как и всех других монорелигий – миролюбие и терпимость. Причины активности религиозной жизни, независимо от внутренних разногласий, гораздо глубже. Неожиданный взгляд на проблему отмечает публикацию Светланы Клишиной в «Московских новостях».
«Не говорите мне о заповеди «Не убий» и о Коране, запрещающем воевать с женщинами и детьми. Как будто мы не знаем, как поразительно пластичны все священные книги. Спорящие на тему о насилии побивают друг друга цитатами из одного и того же Корана и одной и той же Библии.
Дети и внуки нынешних правоверных мусульман и дети и внуки нынешних правоверных христиан будут колошматить друг друга до тех пор, пока в мире не останется ни одного мусульманина и ни одного христианина. И ни Аллах, ни Христос не вмешаются в эту бойню не потому, что хотят искусить веру людей и провести их через такое испытание. Они не вмешаются, потому что их – нет. «Бытие есть, небытия нет», – припечатал древнегреческий философ Парменид. А к небытию – какие же могут быть претензии? На «нет» и суда нет.
…В Доме культуры на Дубровке схватились не только террористы и спецназовцы. Там сошлись Аллах и Христос. И оба потерпели сокрушительное поражение. Их величественное безмолвие – лучшее доказательство их небытия». («МН», № 45, 2002 г.)
Религиозная агрессивность продиктована принципиальными противоречиями современной цивилизации с традиционными религиями. Такова позиция тех, кто рассматривает трагедию 11 сентября еще одним подтверждением враждебности библейских религий (а не только ислама) «новому Вавилону».
«Библейские религии внутренне враждебны современной цивилизации, и надо быть ни горячим или холодным, как настоящие мученики за веру, а теплым, как средние граждане, чтобы быть изблеванным из жизни вечной и праведной, оставаясь с компьютером, акциями, телевизорами и карточкой для банкомата в кармане.
Религиозные войны унесли больше всего жертв в мировой истории, и сегодня Бог снова требует от свое паствы нового Армагеддона: борьбы с современной цивилизацией. Бог диких пастухов непреклонен, и служение ему должно быть до конца. До конца творения. Человеконенавистничество нашло сподручное себе знамя, подняло его из пыли. Бог умер? Как бы не так! Вера на подъеме, подогреваемая год от года необъявленной войной.
А что же сам человек, созданный Богом «по образу и подобию своему»? – он внушает сильные сомнения по нравственным качествам образца. К тому же Бог – явный провокатор, если не хуже. Кого Бог хочет наказать, он лишает разума! Но кого лишает – верующих в Него до полной ненависти к ближним своим? Бог не от мира сего, и требует туда же к себе всего человека.
Человек – это пародия Бога, чьим образом и подобием он является. Так может быть пора по этому образу и подобию оценить Создателя человека?» (И. Шевелев: «Бог умер. И мертвее всех живых» // «НГ», 23.08.03 г.)
Действительно, в исторических религиозных традициях можно обнаружить оправдание использования силы для насаждения и утверждения веры. Но ведь мы живем в такое зыбкое, готовое в любую минуту взорваться время. Так не продуктивней ли для общего будущего обновить и максимально использовать миротворческих потенциал религиозных идеалов и ценностей, а не аппелировать в выяснении религиозной сути к известному «око за око», войне с неверными – джихаду и т.д. Кроме того, воспринимать друг друга в третьем тысячелетии на уровне средних веков – по крайней мере, не интеллектуально, если не сказать жестче, особенно касательно оценочных выводов некоторых журналистов как трансляторов и оформителей общественного мнения. Смеем надеяться, что христианские представления об исламе времен крестовых походов (XII-XIII вв.), хроники которых изображали мусульман морально несовершенными, противопоставляя «врагам Господа», «спутникам Дьявола», «варварскому нечестивому» племени идеальный образ «рыцаря Христова», существенно изменились после многовековых контактов, ведь Европа и Азия всегда были сообщающимися сосудами. Равно как и трансформацию восприятия христианского мира вправе потребовать от мусульманской уммы.
Автор монографии «Образ другого: мусульманин в хронике крестовых походов» (изд. «Алетейя», СПб, 2001 г.) С.И. Лучицкая, исследовавшая характер первых военных контактов этих двух мировых религий, отмечает, что оппозиция «свои – чужие» во все эпохи была присуща человеческому сознанию. Более того, она имеет фундаментальное значение для раскрытия специфики любой культуры и ее самосознания. Роль образа другого в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах исключительно важна, ведь познание чужой культуры и самопознание – суть явления одного порядка. Только в контактах с чужой культурой происходит осознание специфики собственной культуры.
В разные исторические времена «иной» имело различное содержание: иноплеменник, иноверец, политический противник, представитель иной культуры или цивилизации. Граница между «своими» и «чужими» не является данной раз и навсегда, а разворачивается в процессе исторического развития. Контакты с другой культурой приводят к изменению этой границы, и всякий раз к новому самоопределению культуры. Если в античности оппозиция «свои – чужие» имела культурный смысл, то в Средневековье главную роль в создании образа «другого» все же играла религия. Для христиан это были нехристи-язычники, иноверцы-мусульмане, иудеи, христиане-схизматики. Неизвестные народы, жившие на окраине Христовой Ойкумены, часто отождествлялись с народами «Гога и Магога», которые должны прийти с Севера для участия на стороне Антихриста в последней эсхатологической битве. Материалы федеральных СМИ дают основание думать, что в XXI веке мы возвращаемся к средневековой религиозной риторике, соответственно определяющей суть образа мусульманина.
Частично мы уже упомянули термины, которыми крестоносцы обозначали мусульман. Добавим к ним «племя презренное, служащее Дьяволу», «племя нечестивое и жестокое». С.И. Лучицкая в числе многих хроник приводит фрагмент из Рауля Каннского, где он называет ислам «ошибками язычников», подчеркивая агрессивный характер поведения мусульман. Гордыня и спесь отмечаются как наиболее характерные их черты, часто они рисуются неразумными и беспечными, не умеющими адаптироваться к новой ситуации. Таким образом, «христиане проявляют добродетель», а мусульмане ведут себя как «самонадеянные грешники».
Но уже XVI вносит в мировую гуманистическую мысль новое понимание «иного». Монтень на страницах своих «Опытов» делает первую попытку осмысления инаковости не как обязательно варварского и дикого, а скорее, «непривычного», что не одно и то же. Развитие в историческом времени этой темы породило в XX веке новую трактовку понятия «культура» как разнообразия единств, откуда вытекает необходимость равноправного диалога для всех культур (независимо от их уровня развития) как единственного объективного источника исторического познания. Наше общество, к сожалению, пока хорошо освоило только монологическую форму восприятия иных культур. Особенно заметно это в религиозной тематике, где христианство рассматривается как изначально миролюбивая религия терпимости, а ислам характеризуется врожденной воинственностью с обязательной установкой на джихад. Абсолютно идентифицируется международный терроризм – мусульмане России. Понятно, что эти вопросы не должна обходить пресса, но при этом СМИ обязаны представить адекватный образ российского ислама и рядового российского мусульманина. Пока мы можем констатировать отсутствие равного признания ислама и православия, двух схожих между собой цивилизаций, каждая из которых внесла свой вклад в мировую культуру. Это тем более важно для России, где доминирующими цивилизационными компонентами являются культурно-религиозные восточно-христианские и тюрко-исламские ценности. Отождествление терроризма и мусульманской религии отбрасывают ислам на задворки истории. «Нельзя не согласиться с предостережениями, что дух нетерпимости ко всему неисламскому, внушаемый и внедряемый исламистами в мусульманском сообществе, может быть опасен не столько для западной цивилизации, сколько для самого мира Ислама. Но для российской цивилизации не менее опасна и противоположная тенденция исламофобии, которая после взрывного всплеска исламистского терроризма в новом столетии стала набирать силу» (Л.И. Медведко. «Россия, Запад, Ислам: «столкновение цивилизаций»?», М., 2003 г.). Особенно заметно в общероссийском культурном дискурсе преобладание признания исторической, социально-культурной значимости православия. Безусловно, мы отдаем себе отчет, что объем и функции этих двух традиционных российских религий не равнозначны. Но уж слишком велик разрыв в подчеркивании значимости православия в современной России, его роли в обеспечении цивилизационной идентичности, в утверждении самобытной системы духовных ценностей русской нации, в соотношении к аналогичной роли ислама для российских мусульман.
Место православной церкви в жизни русского общества в значительной степени отличается от участия ислама в становлении и развитии государственного и национального самосознания российских народов. Но и в этом вопросе существует градация. Во-первых, степень влияния мусульманских ценностей на духовную культуру, ментальность и образ жизни, например, народов Северного Кавказа, несколько разнятся даже внутри самого северокавказского сообщества. Религиозная организация существования этноса была неоднозначной ни по степени воздействия и восприятия, ни по временным рамкам. Это заметно и в современной ситуации. Сила исламских традиций на Северном Кавказе идет по убывающей с востока на запад, от Дагестана до Адыгеи. Если среди западных адыгов ислам не стал заметным общественно-социальным и культурным регулятором, то в Чечне, Ингушетии, Дагестане он охватил значительную историческую, социальную и духовно-культурную сферы этих народов. К тому же восприятие всего Кавказа как «горячей точки» на карте России заслонило суть религиозной ситуации в этом этнически и конфессионально многоликом регионе. Грузия и Армения – особая ветка христианства. Азербайджан разделен в рамках ислама на суннитов и шиитов. Среди дагестанских народностей аналогичное разделение существует у лезгин. Большая часть осетин исповедуют христианство, адаптированное к местной языческой традиции. Аджарцы в составе христианской Грузии в большинстве своем – мусульмане. В Чечне, в отличие от остальных северокавказских республик, получили распространение идеи суфизма. Все это приводит к религиозной изоляции народов внутри одного геополитического региона, что сегодня совершенно не учитывается тактикой Центра в противодействии распространению радикальных исламистских настроений в регионе, и уж тем более, абсолютно не понимается средствами массовой информации.
На протяжении последнего столетия российские мусульмане были лишены возможности развивать собственную культуру в соответствии со своими цивилизационными традициями. К концу 20 века мусульманский мир, как и Россия, стали рассматриваться Западом в качестве арены борьбы за использование природных и людских ресурсов. Россия оказалась не готова к этому вызову, тем более что во внутренней государственной политики невнятно прослеживается понимание роли нашей страны как основного цивилизационного стержня не только православного христианства, но и части мусульманского мира. Откуда в России такое недоверие к исламу? Есть ли почва для этого? Нужны ли нашей исторически поликонфессиональной и полиэтничной державе эти игры в политический ислам? Как бы ни ломались копья в философских баталиях о смысле и действенности веры, реалии жизни демонстрируют, что религия уже давно воспринимается как очень существенный фактор светской общественно-политической жизни. А «страшилка» исламизма расколола мир на «наших» и «не наших».
«Об истинной силе и степени влияния исламистов в том или ином отдельно взятом обществе судить очень непросто, даже несмотря на огромное, прямо-таки лавинообразное количество публикаций на этот счет. Подавляющая их часть основана на информации, периодически вбрасываемой спецслужбами, на амбициозных заявлениях разного рода духовных вождей, на конъюнктурных высказываниях политиков и экспертов. Радикальный ислам уже давно обрел инструментальный характер и вовсю используется светскими лидерами для достижения своих целей. Таким же образом его разыгрывают разного рода силовые структуры, использующие исламистскую угрозу как способ высасывания денег из госбюджета» (проф. А. Малашенко, «Время новостей», 4.12.02 г.)
Безусловно, в прессе слышны здравомыслящие голоса российской интеллектуальной элиты, которая отдает себе отчет, что противоречия в исламе необходимо анализировать в свете идущих в мире глобализационных процессов, породивших множество новых проблем в геополитическом пространстве планеты. Одна из них – глобальная миграция населения бедных стран в зажиточные, что неизбежно приводит к этническим конфликтам.
«Но самая главная боль, которая ждет нас в наступающем веке: ислам против остального мира. Уже сейчас Европа не знает, как спастись от мусульманской иммиграции. Возрождение ислама, взрыв численности мусульманского населения дает исламской цивилизации новую веру в свое своеобразие и ценности. Одновременно усилие Запада экспортировать собственные ценности и институты, которые он надменно считает универсальными, вмешиваться в конфликты в исламском мире – все это вызывает резкий отпор мусульман. Весь мир настороженно прислушивается к крикам муллы.
Когда-то в своей первой статье профессор Самуэль Хандингтон оборонил страшную фразу о «кровавых границах ислама». Сбыться этому жуткому пророчеству или не зависит от остальных цивилизаций, от их способности отбросить свою агрессивность, эгоизм и мнимое культурное превосходство, от готовности понять, наконец, что зеленое знамя ислама сжечь, расстрелять и разбомбить нельзя. Оно – как рукописи у Булгакова – не горит. Не под силу это, похоже, ни НАТО, ни тем более российской армейской группировке». (соб. кор. РИА «Новости» В. Семенов: «Крик муллы» // «МК», 15.10.1999 г.)
Есть ли основания рассматривать терроризм как борьбу ислама против западного мира? И каковые истинные истоки терроризма? Основная направленность материалов СМИ по исламской проблематике отрабатывается в контексте устоявшегося тезиса «столкновения цивилизаций» между иудейско-христианским миром и исламом. Хотя сам автор теории Хандингтон отметил междоусобную братоубийственную войну внутри мусульманских стран. Он напомнил («Observer» – ноябрь, 2001 г.), что во всем мире ислама за последние 20 лет произошло конфликтов и войн («внутрицивилизационных») больше, чем межцивилизационных столкновений в масштабах всей планеты. Стоит при этом вспомнить и угрозу джихада ряду арабских стран за сотрудничество с западными правительствами со стороны террориста № 1 Усама бен Ладена: в угаре объединения усилий США и России в антитеррористической операции в отечественной прессе забыто имя его «создателя».
«России отводится роль послушного исполнителя в стратегическом замысле Запада начать «крестовый поход» против ислама как последнего ресурса политического сопротивления новому миропорядку», – при всем неприятии некоторыми демократами представителя политического ислама Гейдара Джемаля, нельзя не согласиться с этим его утверждением. Запад ведет сложную игру с исламским миром, где учтены до деталей его интересы. США после «черного вторника» объявляют антитеррористическую операцию «Свобода без границ», создавая возможность осуществить силовые действия практически против любого из государств, заподозренного в связях с терроризмом. К таковым Америкой отнесены Судан, Сомали, Ливия, Сирия, Йемен, и уже «разобрались» с Ираком. И если ранее в список неблагонадежных не была внесена Саудовская Аравия (родина Усама бен Ладена), то в последних материалах американских спецслужб она заняла свое место в ряду потенциальных врагов Америки. «Буря в путыне», «палестинская интифада» («революция камня»), учебные центры подготовки «воинов ислама» под руководством американских инструкторов в Афганистане – все это сделало США в глазах многих мусульман главным врагом ислама. Истинные цели этой закулисной борьбы – приобщение к потоку «черного золота» – нефти, а не противостояние цивилизаций. Таков в общих чертах подход «патриотических» СМИ в оценке исламского фактора международного терроризма. Что касается либерально-демократической прессы, то в последний год она старается избегать явного антиамериканизма, усматривая одну из причин появления терроризма в России в жестких военных действиях на территории Чечни, что, безусловно, соответствует истине.
Еще один важный вопрос, который почти не обсуждается в СМИ, равно как и отсутствует в политической практике: можно ли только военными силовыми акциями справиться с вакханалией экстремизма? Тем более что террористы-камикадзе уже выходят из-под контроля религиозных иерархов и руководителей различных экстремистских организаций. Что эффективней: силовой отпор или интеллектуальное напряжение? Первый вариант дает очевидный, но сиюминутный эффект. Он проще в исполнении: дан приказ, и солдаты державы ложатся на амбразуру. Второй подход требует множественных консолидированных усилий всего общества, направленных на познание другого, на помощь страждущим, на великую гуманистическую ответственность. Конечно, проще объявить врага и «мочить» его, где придется. «Махатма Ганди предупреждал, что жизнь по принципу «око за око» сделает весь мир слепым. Надо кому-то первому остановиться. Почему бы не нам с нашей традицией самоотверженной и жертвенной борьбы за добро, вплоть до превращения того, кто борется за добро, в абсолютное зло – это, пожалуй, главная тема Достоевского. Пора бы подумать и первыми остановиться» (В.П. Лукин: «Как избежать оруэлловского мироустройства» // «Время MN», 6.11.02 г.). Публикациями такого рода не часто наполняются страницы федеральных СМИ. Здесь не сиюминутная реакция на текущие события, а пристальный взгляд на культуру третьего тысячелетия, на место России в ней. Это позиция образованного интеллектуала, умеющего увидеть в частном глобальное явление, в мировом раскладе – судьбу государства. Патриот своей страны и человек мира – редкое явление в нашей политической жизни. Понимание Лукиным борьбы с терроризмом не в рассматривании этого явления как локального исламского очага, борьба с ним порождает «планетарного масштаба гуманитарную ответственность». Понимание того, что продуктивней подключить к этой борьбе Слово, диалог, ведущий к культуре мира, к сожалению, имеет слабые шансы в российском политическом и культурном дискурсе, хотя Президент России неоднократно подчеркивал: «талибы как человеческий тип существуют по ту и по другую сторону баррикад. Борьба с талибанством в человеческой голове и человеческой душе – это главная борьба на сегодняшний день. Борьба за самореализацию человечества, исключающая его самоуничтожение».
Пытаясь стать полноправным «субъектом» Европы, Россия начинает аналогичным западным способом решать собственные проблемы: терроризм – война цивилизаций, иммиграция – угроза растворения «государственнообразующей» нации в пришельцах, мусульманский мир – уничтожение исконных христианских ценностей. На самом деле у России с Европой разные стратегия и тактика по всем этим направлениям: иммигранты в России – бывшие и нынешние собственные граждане; российские мусульманские общины – исконно исторические; терроризм – ответная реакция на войну в Чечне. Европейские интеллектуалы, напуганные ближневосточной иммиграцией, видят в ней угрозу европейской самобытности. Европейский обыватель, в свою очередь, обвиняет пришельцев в бескультурии, в распространении преступности, в нежелании приспосабливаться к европейским ценностям. На этой теме зарабатывают политические балы не только маргиналы вроде Ле Пена, но и некоторые либерал-демократы. Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони после теракта 11 сентября заявил о превосходстве «европейской» цивилизации над «мусульманской». В условиях Запада есть основания говорить о столкновении цивилизаций, ибо ценности восточного мусульманского мира абсолютно противоположны либеральным европейским. Возможно ли использовать концепцию Хандингтона применительно к полинациональной и поликонфессиональной России? Различие национальной идеи Европы и России убедительно сформулировала Екатерина Русакова.
«Национальная идея формируется вокруг образа врага. Есть две близлежащие цивилизации: европейская христианская и азиатская мусульманская. Раньше было по Киплингу: Запад есть Запад, Восток есть Восток… Теперь Европа переживает ползучую ответную экспансию. Она реагирует на мусульманские общины как на добычу, которую невозможно переварить. Утверждение принципов либерализма становится тоталитарным: французские суды запрещают (!) мусульманским девушкам ношение традиционных мусульманских платков в стенах государственных учебных заведений. И если аналогичные кризисы с сатанистками и ведьмами в Европе неизменно разрешаются в пользу веротерпимости в отношении последних, то к мусульманской «инакости» Старый свет отказывается привыкать.
При этом весь восточный мусульманский мир практически во всем организован как противоположность либеральному европейскому. Вместо свободы нравов – ортодоксальная религиозность, вместо смешения – культурная обособленность, вместо политкорректности и сексуальной терпимости – категоричная гетеросексуальность и идеологическая авторитарность. И еще – демографический рост на фоне европейского увядания. Есть над чем задуматься.
Сильвио Берлускони высказывает то, о чем принято молчать. Он не следует принципам политкорректности: после бенладеновского теракта 11 сентября он заявил о превосходстве «европейской» цивилизации над «мусульманской». То есть присвоил себе идею, от которой двумя руками открещивается Джордж Буш, хотя действия последнего куда как красноречивее его слов.
А в конце прошлого года на фоне интенсивных дебатов о расширении Европейского союза и дилеммы о приеме Турции (последнему яростно воспротивились французы, причем именно из-за «цивилизационной» принадлежности Анкары) неожиданно предложил принять в состав ЕС Россию и Израиль. То есть замкнуть тем самым круг противостояния Востоку и превратить ЕС в реконкисту наших дней.
Если признать принадлежность России к западной цивилизации, то ее вступление в «общее противостояние» с мусульманским миром выглядит как будто логично. Но при этом у нашей страны нет ни демографических, ни культурных оснований переживать то, что переживают спешно деколонизованные демократии: российские мусульманские общины – историческое явление, и они никак не являются внутренней оппозицией. Это доказали народы Дагестана, организовавшие антибасаевские ополчения во время вторжения ваххабитов в Новолакский и Ботлихский районы республики. Никакой исламо-христианской враждебности в России нет и не было, и попытка использовать русский биологический материал в своей предполагаемой реконкисте со стороны теоретиков европейской цивилизации является обыкновенной провокацией. Единственным ее результатом могло стать внутреннее обострение национальных конфликтов и разрыв связей с теми странами Ближнего Востока, в которых авторитет России (но не Америки или Европы) традиционно высок.
План Берлускони по сталкиванию интересов России с мусульманским миром выгоден лишь европейским правым. У них сегодня время нового поиска врага и соответствующего идеологического угара.
Этот план также простой ход по настраиванию европейской России против неевропейской. Вступление в Евросоюз и отождествление страны с Европой способно принести России только кратковременную тактическую выгоду. Стратегически же это может обернуться только полным и безоговорочным провалом». Е. Русакова («Европа от Атлантики до интифады?» // «Независимое обозрение», № 1, 2003 г.):
«Общество вправе судить», – написал в «Известия» (8.11.02 г.) читатель Г. Трубников (Санкт-Петербург) после трагедии на Дубровке. И отвечать ему нужно как гражданину России, выражающему сомнение в том, что «терроризм не имеет религии и национальности».
«Куда денешься от факта: буквально все авторы ужасающих терактов последнего времени либо мусульмане, либо называют себя таковыми. И это исторический вызов именно исламу. Кто на него ответит? У мусульман нет всемирного единоначалия. Но кто-то должен взять на себя право говорить от имени исламского мира.
Скажут: «Вы, что же, предлагаете судить религию?»
Во-вторых, «судить» не означает «осудить». Как человек, честь которого подвергнута сомнению, сам требует над собой суда, так и полномочные представители ислама могли бы на это пойти.
А пока полномочный орган всемирного ислама не создан, мы, граждане всего мира, имеем право и должны по меньшей мере сформулировать вопросы к идеологии ислама».
Письмо Трубникова, как и множество других вопросов к сегодняшнему состоянию исламской религии, имеют под собой реальную основу. Одним только цитированием сур из Корана ситуацию не объяснишь.
Как случилось, что ислам стал ассоциироваться с религией,
несущей угрозу всему человечеству?
Анализ материалов печатных и электронных СМИ по данной тематике позволяет сделать неутешительный вывод, что в большинстве публикаций уже почти стираются грани между исламом и исламизмом, когда речь идет о сути исламской религии. Между тем, ислам – это мировая религия более полуторамиллиардного населения Земли. А исламизм – идеология и практика построения всемирного мусульманского государства отдельных течений политического ислама, чьи базовые установки редко озвучиваются в российском массмедийном пространстве. «Презумпция виновности» по отношению к последователям этого течения стала нормой для большинства СМИ. Но политический ислам есть выражение воли полутора миллиардов мусульман. Поэтому его аргументы надо по крайней мере выслушать. Эту мысль в свое время подчеркивала «Независимая газета», предоставляя свои страницы для обнародования полифоничных мнений по узловым общественным проблемам. О возможном ответе политического ислама действием США по дискредитации мусульманской идеологии писал Гейдар Джемаль – председатель Исламского комитета
«Нетрудно заметить, что усилия западных политтехнологов в последние десятилетия были направлены на то, чтобы изолировать умму от международного протестного движения, развивающегося как в «третьем мире», так и на самом Западе. В итоге из исламского культурного пространства организаторам нового мирового порядка удалось создать нечто вроде цивилизационного гетто, лишив мусульман союзников среди антиимпериалистических и антиколониальных движений. Сегодня последствия такой изоляции, идеологической слабости и политической раздробленности могут стать непосредственными предпосылками к развязыванию Соединенными Штатами третьей мировой войны». (Г.Джемаль «НГ», 10.10.2001 г.)
«Однако существует еще один фактор, который усложняет и без того тяжелую ситуацию в арабском мире. Он связан с внешним влиянием. Ближний восток – регион острой геополитической борьбы за раздел сфер «жизненных интересов», в которой нефть играет немаловажную роль. В условиях неурегулированности внутренних противоречий любое вмешательство в дела региона со стороны внешних сил вдет к росту напряженности в этих странах и озлоблению толпы. На этом фоне планируемая США акция возмездия с нанесением ударов по центрам международного терроризма способна кардинально изменить последующую картину мира в XXI веке» (А. Хасянов «НГ», 10.10.2001 г.)
Одним из стереотипов мусульманской тематики является понимание джихада (араб. «усилие» или «борьба» (за веру)) как обязательной священной войны против неверных. Многие авторы, желая представить джихад как святую обязанность каждого мусульманина, забывают некоторые существенные нюансы. Прежде всего концепция джихада была разработана в эпоху мусульманских завоеваний (673 – 752 гг.), когда весь мир был разделен на три сферы:
– «область Ислама» (дар ал-Ислам), т.е. страны, исповедующие Ислам, находившиеся под властью мусульманских правителей и мусульманского права;
– «область мирного договора» (дар ас-сулх), т.е. области, подчинявшиеся мусульманам путем договора (сулх), немусульманское население которых (ахл аз-зимма) находилось под покровительством Ислама платя за это подушную подать (джизйа).
– «область войны» (дар ал-харб), т.е. немусульманские страны, не имевшие мирного договора с мусульманами, а, следовательно, находившиеся с Исламом в состоянии вечной войны, где отсутствие военных действий рассматривалось как временное затишье.
Законники-факихи подразделяли джихад на несколько видов: «джихад сердца» (борьба со своими собственными недостатками), «джихад языка» (разрешение одобряемого и запрет порицаемого) и «джихад меча» (вооруженная борьба с неверными, падшие в которой обретают вечное блаженство). Последний вид джихада называют также «газават» (мн.ч. от газа – «набег») или «фатх» («завоевание», «победа»). В такой войне запрещается убивать женщин, детей, стариков и невооруженных священнослужителей любого вероисповедания. Воинам противника можно оказывать пощаду (аман) без каких-либо дальнейших обязательств (ср. с мирным договором сулх), население и движимая собственность вражеской страны могут быть получены победителем как добыча (ганима, фай).
«За последние несколько десятилетий никакой другой термин не был столь превратно и неверно истолкован мусульманами и немусульманами как слово «джихад». Как в мусульманских странах, так и на Западе, джихад прежде всего связывают с военными конфликтами, применением силы, принуждением в вопросах веры и отсутствием всякой толерантности. Все концепции джихада радикально противоречат кораническому тексту. Именно это одно из главных препятствий на пути диалога между мусульманами и Запада». (кандидат философских наук, Загир Арухов: «В лабиринтах джихадизма» // «НГ», 10.10.2001 г.)
Представляет интерес, что писалось о джихаде в девятнадцатом веке, когда ислам еще не был столь политизирован.
«Мы уже видели из жизнеописания Магомета, что вскоре по его прибытии в Медину была объявлена священная война против неверных, под которыми в то время подразумевались жители Мекки. Уже из этого мы видим, что обязанность воевать с неверными налагалась не на отдельные личности, а на всю общину, и установление ее должно было повести к уничтожению язычества как общественного учреждения. Поэтому Магомет приказывал разрушать языческие капища и под страхом тяжкого наказания запретил некоторые языческие обычаи. Что касается христиан и евреев, то, придя к заключению, что они признают иное учение, Магомет решил сломит сперва их политическое могущество, а затем разрешить им свободное исполнение их богослужения с известными ограничениями и с уплатой определенного налога. В таком случае они составляют как бы государство в государстве, управляемое собственными законами и установлениями, но для них всегда невыгодно, если кто-нибудь из его членов вступит в пререкание с магометанином, так как свидетельство их против верного в расчет не принимается, и т.д. Последователи Магомета постоянно руководствовались этими правилами, за исключением того, что в пределах Аравии они вовсе не терпели неверных, в том числе христиан и евреев, а живших там оседло они высылали из страны, действуя по примеру самого Магомета, который следовал такой же политике в отношении некоторых иудейских племен Медины. Напротив того, вне Аравии они терпели не только евреев и христиан, но, например, и персидских магов; последние впрочем, находились в полной зависимости от произвола наместников, которые в отношении их не были связаны божеским законом и часто пользовались случаем, чтобы выжать из них деньги или еще более ухудшить положение несчастных, так что лишь жалкие остатки их могли сохраниться в Персии до настоящего времени.
Таким образом, общепринятое мнение касательного того, что ислам оставляет лишь выбирать между смертью и обращением, совершенно неправильно. Священная война имеет целью не обращение иноверцев, а лишь уничтожение их политического могущества. Принимают ли покоренные ислам или нет – это их дело. Напротив того, магометанские правители смотрели на обращение в большинстве случаев очень неодобрительно и лишь в редких случаях покровительствовали таким попыткам, так как они были убыточны для фиска. Тем не менее закон священной войны, который вначале способствовал возвышению ислама, в настоящее время, при совсем изменившихся условиях, является для него источником многих затруднений, так как официально все немагометанское должно признаваться враждебным, следовательно, жить в мире можно только из соображений оппортунизма. Столь же значителен и нравственный вред, им приносимый, потому что верные впадают в умственное высокомерие, заставляющее их смотреть на иноверцев с большим презрением и вызывающее их довольно часто на насилие и несправедливость». («Иллюстрированная история религии» под редакцией проф. Д.П. Шантепи де ля Соссей)
Еще одна «страшилка», которая так активно внедряется в сознание – это тотальные ваххабистские настроения в исламе. Как оплот ваххабизма представляется Саудовская Аравия – государство, на территории которого находятся важнейшие мусульманские святыни и которое является бесспорным лидером арабского мира. Действительно, имя шейха Мухамада ибн Абл аль-Ваххаба почитаемо в Саудовской истории, но его учение никогда не рассматривалось в качестве официальной идеологии королевства, – считает профессор Леонид Сюкияйнен. Приверженцы буквалистского толкования исламских традиций не определяют официальную политику СА.
«Можно стремиться к слепому подражанию образу жизни первых поколений мусульман, точному воспроизведению в некие дни тех правил поведения, которых они придерживались, избегая любых рассуждений о смысле этих норм и преследуемых при их реализации целей. Так и поступают исламские экстремисты, которых у нас принято именовать ваххабитами. Но можно видеть суть приверженности праведным предкам в ином – в освоении тех принципиальных подходов к окружающему миру, которые они исповедовали, и применении их для решения сегодняшних проблем. Какой же из этих подходов преобладает в Саудовской Аравии?
Если крайние радикалы делают упор на толкуемый в агрессивном духе джихад, то сторонники умеренного ислама выбирают иджтихад – рациональный поиск ответов на вопросы, не получившие прямого отражения в Коране, сунне или практике праведных предков. Характерно в этом смысле решения Академии фикха (мусульманской юриспруденции) Лиги исламского мира с центром в г. Мекке, которую ныне возглавляет бывший министр исламских дел Саудовской Аравии Абдалла ат-Турки. В нем не только подтверждается, что «врата иджтихада открыты», но и подчеркивается необходимость решения современных проблем с учетом условий нашего времени и общих целей шариата». (Л.Сюкияйнен «НГ», 10.10.2001 г.)
Размышлениями о сути мусульманской религии и степени идеологической подпитки ею исламского терроризма в достаточной степени были заполнены страницы печатных СМИ и телевизионный экран. Мы остановимся на дискуссии, возникшей в газете «Известия» после опубликования нашумевшего памфлета Олега Осетинского «Если бы я был бен Ладеном» («Известия» – 13, 26 сентября, 3,10 октября 2002 г.), так как она наиболее полно отражает противоречивость отношения российского общества к исламу как мировой религии. По мнению автора, на наших глазах разгорается беспощадная война цивилизаций и религий, которая сформирует лицо XXI века. А мы не только не знаем, что делать, – мы даже не знаем, как об этом говорить. Разные чувства возникают после его прочтения. Здесь просматривается и призыв: «Бей мусульман – спасай христианскую цивилизацию!», здесь и вполне понятная обеспокоенность за судьбу православия как духовного столпа русского этноса, попытка разобраться, является ли ислам террористическим учением, – словом, очень много важных, волнующих общество вопросов. Реакция на публикацию была неоднозначна – слишком больна и неизведанна тема. Автору пришлось отвечать на многочисленные возмущенные письма: «Ежу понятно, что я не призываю к ненависти! – а написал как раз памфлет против ненависти!.. При сочинении этого памфлета мной двигало только одно – тревога за Россию и весь цивилизованный мир». Вот тут с автором можно поспорить. Какое место в этом цивилизованном мире отводит памфлетист Осетинский миллионам мусульман? Очень незавидное.
Хорошо что этот памфлет появился – он обозначил тему. Печально, что дискуссия по нему не соответствовала остроте и масштабу проблем, поднятых автором. Здесь вполне можно согласиться с его предложением сесть за «Стол Доверия» и начать «открытые диспуты мусульман, атеистов и христиан по Всемирному ТВ за большим круглым столом, замешанным для этой цели великим японским скульптором. Но с одним условием – ведущим «Стола Доверия» может быть только один человек – поэт, писатель и мудрец Олжас Сулейменов, автор великой книги «Как человек стал Хомо Сапиенсом», нынешний посол Казахстана в ЮНЕСКО. Вот он – сможет всем все разъяснить. Примирить всех со всеми. И всех врагов – сделать друзьями. Дай Бог? Алла берса!».
«Уроки 11 сентября: «Итак – 11 сентября 2001 Америка допустила вторжение в свою страну адского Зла. Допустила-то она это зло раньше, 11-го были просто продемонстрированы плоды допущения – первые плоды! Чудовищ, как известно, порождает сон разума. Так не пора ли – проснуться? Ведь 11 сентября мифы прошлого века, – что волк и ягненок подружатся, если волк прочтет демократическую конституцию – как бы развеялись. И мы узнали много нового про волков. Например – почему 11-го? Ведь бен Ладен планировал произвести теракты раньше, но взорвал именно 11 сентября. Так почему? А вы расшифруйте дату премьеры его страшного боевика «11-9-2001». А в США цифрами это будет так: 9-1-11. понимаете? Телефон Американской Службы Спасения! Вот – дьявольский цинизм, плевок в душу мировому Добру! Теперь представьте себе текущие планы у этого «режиссера». Может быть, следующий боевик он назовет «Страшный суд» – по пьесе «Апокалипсис»? И уже – снимает?.. Но 11 сентября случилась и нечаянная радость: кончилась холодная война между Россией и США. После двух недель раздумий и бессонной ночи, преодолев давление наших пещерных евразийцев, Президент России наше в себе мужество принять историческое решение, достойное Петра 1-го – смело крутануть штурвал России – к нашей духовной родине, к союзу с Западом – навсегда! Каковы же уроки 9-1-11?
Сколько врагов у христианской цивилизации: Первый урок 11 сентября – мы узнали, что врагов цивилизации – много. Вот цифры: страшную акцию бен Ладена поддержали 75 % мусульман Британии. Во Франции за бен Ладена – 80 % мусульман! В Германии – 68 %. Да в самих США во многих мечетях собирают деньги на джихад против Америки. То есть везде открыто зреет пятая колонна сторонников бен Ладена, которым отвратительны либеральные порядки и западные ценности! Кто же пустил к себе миллионы врагов, – и зачем? Один крупный американский кинорежиссер – умоляя не называть его имя – «либералы заклюют за ксенофобию!» – сказал мне – «Демократы в погоне за голосами избирателей запустили в США больше 30 миллионов иммигрантов, которые расшатали костяк нравов, обычаев и законов Америки. Они редуцируют ауру общества, замедляют прогресс, половина из них живет на пособие – из кармана простых американцев. Прочтите пророческую книгу Пата Бьюкенена «Гибель Америки от иммигрантов?» – и вы поймете, почему на вопрос, «видите ли вы сегодня в мусульманах скрытую угрозу»? – утвердительно ответило 76 % белого населения США! Говорят, даже в Англии отдельные лорды начинают прозревать – но позволяют мусульманам на Трафальгарской площади кричать: «Британия станет мусульманской, смерть неверным!» Бедная Англия? Нет, – бедная Россия! Потому что если Англия все-таки начинает протирать глаза – то мы в России все еще бубним: «национализм, расизм, ксенофобия – низзя!» неужели прав был Пушкин – «что нужно Лондону – то рано для Москвы»?
Где вы грядущие гунны? «Где вы, грядущие гунны»! – мечтал Валерий Брюсов. Да вот они, вот! Прилетели, проползли, протырились, внедрились, – и всем завладели. Нужно помнить, господа, что, в отличие от Америки, мы находимся на передовой войны с «терроризмом». Нам этот враг – фатализм и агрессия, отрицание ценностей западной цивилизации – знаком тысячи лет. И, казалось, мы с этим Змей-Горынычем покончили в 1552-м в Казани – но!.. Страшно интересно – кто же разрешил нелегальным иммигрантам скупать Москву целыми улицами? Помилуйте, к нам нельзя так много «гостей»! Мы еще сами «дикие», как говорил академик Панченко, – и пришельцы из стран с чуждым менталитетом нас окончательно разложат, усредневековят, они проникнут в органы управления, они уже «работают» в милиции – и скоро, наверно, пойдут учиться в летные школы!
Почему? Да потому, что борцы за права всех человеков – кроме русских! – нас так долго усыпляли красивыми словами о гуманизме и исключительно мирных способах укрощения хищников, что, как сказал по ТВ великий Солженицын, – «мы просто привыкли капитулировать перед всем и всеми»! Так что же – опять нужен Владимир, – снова насильно крестить Россию? Нужно же определяться, господа-товарищи, – какого будущего мы хотим для детей?
Хотим, чтоб Кремль и Собор святого Петра были разрушены, как статуи Будды и Косовские церкви-святыни? Чтоб Моцарт и Достоевский были запрещены? Чтобы Салмана Руджи и других вольнодумцев в исламских странах – а потом и у нас? – забивали камнями?
Одной из самых запретных тем для либералов всех стран до 11 сентября была тема возможности совместного проживания больших групп этнически и религиозно чуждых народов – тут же крик – «расист, ксенофоб»! Эти страусы утверждали априори: все могут жить со всеми! Но, увы, сегодня стало ясно – не все! И расизм здесь ни при чем! Можно построить еще Вавилонскую башню – но она, к сожалению, упадет. Просто – уже не 18-й век. Не 19-й. И уже не 20-й. А 21-й век будет веком чудовищной ломки – полного передела всех основных парадигм. Веком трагедий, и, может быть, веком зари нового, осмысленного, – научного! – объединения людей. Известно ли вам, к примеру, как подбирают космонавтов для совместного полета? Целая бригада ученых трудится полгода, чтобы выяснить – совместимы ли четыре человека – чтобы полетать вместе каких-то полгода!
А теперь поймите: мы ведь тоже все космонавты! – мы все мчимся незнамо куда на космическом корабле г-на Бога. И предполагаем на нем жить не полгода. Следовательно, должны разбираться, как нам жить вместе – по науке! Неразвитые нации должны развиваться и дотягиваться до цивилизации сами – своим трудом на своей родине – разумеется, с помощью цивилизованных держав, – ради Бога!» (О. Осетинский)
Думаю, что более, чем недоумение вызвала реакция на эту публикацию одного из переводчиков Корана, и, как сам он пишет, «сына мусульманских родителей» А.Гафурова. Можно было бы не обратить на нее внимание если бы не типичность высказанных к исламу претензий. И если уж ученый-востоковед позволяет себе столь «грозные пассажи» в адрес религии полуторамиллиардов жителей планеты, то, что можно ожидать от неосведомленного обывателя, сознание которого находятся в процессе постоянной «промывки»...
«Передайте, пожалуйста, автору блестящего памфлета «Если бы я был бен Ладеном…» мое восхищение. Олег Осетинский бьет в набатный колокол предупреждения о грозящей катастрофе. И всем нам, кому дорога демократия и свобода, пора понять, что современный ислам – это не религия, а особая организация с жесточайшей дисциплиной, которая ставит своей целью подчинение всего рода человеческого. Принято считать, что для исламиста нет ничего святее Корана. А на самом деле мусульмане частенько нарушали его установления. Например, запрет на убийство людей Писания – то есть иудеев и христиан. И перед убийством мусульман никогда не останавливались, хотя это в Коране приравнено к убийству всего рода людского.
Расхожее заблуждение, когда думают, что в исламе все равны и даже есть некая исламская демократия. Но это равенство бессловесных рабов друг перед другом, равное право принести себя в жертву по повелению духовных вождей.
Исламисты виртуозно используют западную демократию и политкорректность себе на пользу. Разве не было ясно, что давление Запада на Мушаррафа в Пакистане с требованием демократических выборов приведет к победе исламских радикалов? Ну зачем заставлять Арафата проводить выборы? Чтобы обеспечить легитимность палестинских террористов? Вон в Алжире исламские экстремисты до сих пор режут мирных граждан, требуя признания результатов выборов, прошедших десять лет тому назад. Надо отдать должное турецким генералам, которые бросают армию на подавление «исламской демократии». Сколько раз спасали они страну от исламского режима «нравственности, справедливости и порядка»!
Еще одно заблуждение касается мира и благоденствия на земле. В истории стран ислама ни того, ни другого никогда не было. И жизнь в Средней Азии до прихода русских была для народа сущим адом. С запада набегали туркмены, с востока наступали кокандцы, с юга нападали афганцы. Убивали, грабили, жгли, уводили в рабство. А ведь и насильники, и жертвы были одной веры – ортодоксальными суннитами. И только русское завоевание избавило несчастное мусульманское население от этого многовекового кошмара. Ислам правит на Востоке более тринадцати веков и не принес ему ничего, кроме упадка, одичания и деградации. Зато по части деспотии и жестокости ему нет равных. Мировое сообщество должно объявить ислам «религией нон грата» со всеми вытекающими для исламистов последствиями. Есть тоталитарные секты, почему же не могут быть тоталитарные религии?
Нам надо быть твердыми и последовательными, как турецкий генералитет. И никаких колебаний в вопросах о «белых платочках»! Убежден, что это пробный шар, запущенный исламистами и оплаченный арабскими нефтедолларами. Лучший союзник исламских экстремистов – оголтелый национализм. Но как это доказать бедным одураченным татаркам?
Государство должно перестать заигрывать с религией, если оно объявило себя светским. И не надо показывать по ТВ религиозные празднества, имамов в роскошных халатах и длинные ряды коленопреклоненных мусульман в мечетях. У нас, конечно, свобода информации, но когда вопрос стоит о безопасности – даже не одного государства, а всего человечества, надо выбирать, что важнее.
Исламское духовенство сосредоточило в своих руках беспредельную власть, которая нередко попирает международное право. Допустим, Салман Рушди достоин самого сурового наказания за свои «Сатанинские стихи». Но как оно посмело приговорить к смерти британского подданного, который не совершал уголовного преступления на территории мусульманского государства! Великобритания имела полное право послать свои авианосцы к берегам Исламской Республики Иран. Это был бы поучительный прецедент. И последнее. Ислам начал войну с мировой цивилизацией. И на переднем крае ее обороны оказался Израиль. Если это государство выстоит, то выстоим и мы.
Хотелось бы, чтобы мои слова, слова сына мусульманских родителей, переводчика Корана, были услышаны и теми мусульманами, которые хотят отсидеться в уже начавшейся войне».(А. Гафуров «Я знаю, что такое ислам» // «Известия» – 19.10.02 г.)
«Настоящий писатель не может быть националистом. Потому что любой национализм связан с пошлостью и жестокостью, которые являются главными врагами художника.
Этим набоковским высказыванием (к сожалению, не могу слету привести точную цитату) можно было бы и ограничиться, поскольку сочинение литератора Осетинского – ярчайшее подтверждение правоты Владимира Владимировича. Ничего, кроме пошлости и жестокости, в этом громокипящем произведении я не обнаружил.
Но несколько слов я все-таки скажу – уже не как избалованный русский читатель, которого коробит манерная вульгарность и стилистическая невменяемость «писателя газет», а как нормальный гражданин той страны, носитель той культуры и обитатель того мира, на защиту коих встает столь славное христолюбивое воинство.
Во-первых, меня изумило и испугало, что ЭТО напечатано в «Известиях» – в газете, традиционно пользующейся репутацией «солидного» издания.
Во-вторых, мне хотелось бы напомнить читателям, которые легко могут заразиться праведным негодованием воинственного автора, что, в отличие от мусульман Франции, Англии и Америки, наши мусульмане в большинстве своем ниоткуда не приезжали – они полноправные граждане Российской Федерации: предки их предков родились на этой земле и в ней же похоронены…
И, в-третьих, тема эта действительно самая важная и страшная для современного мира. Именно поэтому подобные пошлости и глупости недопустимы. Христианская цивилизация на самом деле стоит «бездны мрачной на краю». Но та ересь, суть которой столь простодушно и бесстыдно выразил г-н Осетинский, конечно же, никакое не спасение, а один из самых жутких и мерзких соблазнов». (Т. Кибиров «Соблазн простодушно-бесстыдной ереси» // «Известия» – 19.10.02 г.)
«Является ли ислам террористическим учением? Только ли экономические причины вызвали противостояние цивилизаций? Что значит для современного мира исламская подавленность личностного начала при преобладании власти идеи? И, наконец, сакраментальное: что же нам делать?
Я остро ощущаю потребность в квалифицированном, неангажированном экспертном мнении об этом. Проблема в том, что одни опять пытаются воспринимать немцев отдельно, а фашистов отдельно. А другие кричат: все немцы фашисты! Слова-заместители: мусульмане, террористы.
То, о чем пишет г-н Осетинский, может сказать любой образованец. Все эти кухонные интеллигентские разговорчики ничего не добавляют к тому, о чем за год после 11 сентября передумано и переговорено. И я жду от «Известий» серьезного разговора! Не такого, чтобы мы, мало знающие эту цивилизацию, надергивали цитаты из Корана (вот и я вам свои прислал…). И не такого, когда некая экзальтированная Кораном читательница все твердит, как великолепен ислам. Она ведь говорит о том исламе, который в ее душе.
Он, возможно, великолепен. Так ведь и православие не есть лишь Московский патриархат! Но всему миру приходится иметь дело не с этим исламом, а с тем именем которого убивают тысячи гяуров.
Нам – потребителям свободной прессы, не хватает аналитики в области человеческих проблем. Нужен, очень нужен разговор на темы вроде поднятой Олегом Осетинским!» (В. Русецкий «Я не знаю, что такое ислам» // «Известия» – 19.10.02 г.)
«Ведь, по сути, истеричные стенания студента по поводу «засилья мусульман в Москве» – это лишь подвариант холодно-рассудочного, но не менее гнусного выдавливания русскоязычных граждан из активной политической и экономической жизни, увы, во многих других частях бывшей вроде бы «братской» и интернациональной державы о 15 республиках – начиная от без-пяти-минут-в-Евросоюзе Эстонии и Латвии и заканчивая среднеазиатскими минидеспотиями.
Такой язык не принят в средствах массовой информации. И слава богу! Но он принят и, увы, все более опасно принимается улицей. А почему вы полагаете, что русская улица чем-то принципиально в этом плане, в плане готовности в трудные моменты экономической жизни сползти в национальный экстремизм, отличается, скажем, от палестинской улицы или от ле-пеновской, французской улицы? Если что-то сильно не нравится и тревожит – это не значит, что об этом надо обязательно молчать. Рост националистических настроений во всем мире – не только в России – во многих случаях также проходит под молчание официальных властей. Выяснилось, что остывшие от идейных боев «холодной войны» державы и их лидеры в большинстве своем оказались не готовы к новым вызовам времени. А готовы лишь к заклинаниям, что, мол, Сэмюэль Хантингтон не прав и никакой такой «войны» цивилизаций» нет и не предвидится.
Ситуация в мире после 11 сентября 2001 года до сих пор толком не осмыслена ни человечеством в целом, ни его «племенными вождями» в частности. Все говорят, что настала некая новая реальность. Какая? Все говорят, что нужны некие новые формы межнационального общения, новый язык в международной, межнациональной дипломатии, новые принципы жизни общества, наконец. Какие? Где они? Нет их. Призывы любить ближнего и Бога низведены до никчемных банальностей. Почему? Надоело?
Не ищите ответа на эти вопросы в статье Осетинского. Не надо. Мы не к тому ее публикуем. А если найдете у него – сто раз подумайте, прежде чем принять и одобрить для себя лично. Но помните: ЭТО ВСЕ уже бродит среди нас и в нас, и за пеленой ненависти или полного безразличия (что порой бывает равноценно) мы не видим завтрашнего света. Потому что пора включать мозги. И душу». (Г. Бовт «Известия», 20.10.02 г.)
«Ни ислам как религия, ни мусульмане как вероисповедная группа не несут и не могут нести ответственности за теракты 11 сентября 2001 г.
Как же получилось, что одним из следствий этих событий годичной давности стала едва ли не повсеместная исламофобия? Ответ настолько прост, насколько очень может быть, неожидан для многих: теракты совершили члены относительно немногочисленной секты, узурпировавшие право выступать от имени всего ислама и всех мусульман. Мусульмане же оказались в массе своей не способны отмежеваться ни от самих терактов, ни от этой секты, чьей идеологией является ненависть ко всем, кто с ней не согласен, включая мусульман иных направлений, а практикой – систематическое насилие, включая террор» (А. Игнатенко «Ислам – жертва ваххабизма» // «Независимая газета», 18.09.02 г.)
Что можно возразить Олегу Осетинскому? Сказать, что по времени существования ислам находится сейчас в XIV веке, и соответственно возрасту он бродит, бурлит, самоутверждается. Как самая молодая мировая религия она переживает идею экспорта своих ценностей, будучи при этом значительно пассионарней православия и католицизма. Напомнить при этом, что происходило с христианской религией в Средневековье, когда она находилась в том же возрастном периоде: костры инквизиции унесли десятки тысяч европейских жизней, столько же – Крестовые походы за утверждение веры в мировом масштабе.
«Поговаривают, что инквизиция стала заслоном от арабо-мусульманской экспансии. Но реальная история говорит совсем о другом. Инквизиция – это тотальный террор, охвативший Европу почти на 200 лет. Именно по образцу инквизиции выстроили свою систему подавления мысли сначала коммунисты, а потом их верные выученики национал-социалисты. По образцу Святой инквизиции была создана идеологическая полиция КГБ и гестапо. Поразительно, что зоологический антисемитизм был главной движущей силой и для Торквемады, и для Геббельса, и для Суслова. По сути дела, идеологи, Третьего рейха лишь унаследовали набор страшилок Торквемады, создавшего миф о евреях, пьющих кровь христианских младенцев
Навязчивое желание управлять чужими мыслями не покидает и сегодня многих идеологов, властителей и религиозных деятелей. Стремление регламентировать чужую мысль и навязывать другим свою веру можно было бы считать просто маниакальным психозом, если бы люди, одержимые этой болезнью, не становились сплошь и рядом лидерами многомиллионных государств и сообществ».
Духовная чума, охватившая в свое время Испанию, распространилась со временем и на весь мир. И конца этой эпидемии не предвидится». (К. Кедров «Испанский сапог для мысли» // «Новые Известия»)
«Воинствующий ислам... Выработанная за последние десятилетия политкорректность не разрешает называть вещи своими именами, нам внушают: виновата не миролюбивая, проповедующая доброту мусульманская религия, а кучка религиозных фундаменталистов, стремящихся с помощью религии наживать политический капитал и опирающихся на бедные и неразвитые народные массы. Давайте попробуем расставить все точки над i: ни одна религия, кроме буддизма, мир не проповедует. И Христос, и Магомет призывают к борьбе, а не к смирению, и борьба эта сопровождается реками крови. Жестокости христиан в средние века происходили не только от грубых нравов. Не будет милости к нераскаявшимся грешникам – об этом недвусмысленно написано в Апокалипсисе. И пылали костры инквизиции, и совершались дикие Крестовые походы. Только в сравнительно недавнее время христиане начали понимать, что слова Христа нельзя трактовать буквально, не вникая в их скрытый смысл, и что истинное христианство еще только выходит из возраста безрассудного отрочества. Таким образом, сегодняшний образ ислама – это суть образ христианства нескольковековой давности, до Возрождения и Гуманизма, Реформации и Просвещения, великих революций и секуляризации. Он не миновал еще стадию жестоких детских драк, когда руки работают раньше головы». (А.Себелев «Ноосферное сознание и устойчивое развитие» // «Литературные вести», №69, май 2003)
Будучи авторитетным российским дипломатом и профессиональным арабистом, Евгений Примаков как никто другой понимает политическое значение ислама в современной российской государственности. Наша страна насчитывает около 20 миллионов мусульман. Совершенно очевидно, что разделение мира по цивилизационно-религиозному принципу нанесло бы удар по российскому федерализму.
«Для понимания будущего мусульманского мира и его взаимоотношений с остальной частью человечества особенно важно различать исламский фундаментализм и исламский экстремизм. Первый, как и любой другой религиозный фундаментализм, ратует за религиозное воспитание, соблюдение религиозных традиций в быту. Второй ставит своей целью распространение – силой, в том числе и на другие страны – исламские модели государства, исламских правил поведения в обществе и в семье. Именно насильственным путем.
Тот факт, что в последнее десятилетие влияние исламского фундаментализма усилилось, имеет свое объяснение. Это, несомненно, связано с крушением колониальной системы – значительная часть колоний и зависимых территорий была населена на карте мира десятков суверенных мусульманских государств. В этой части фундаментализм связан с ростом национального самосознания, заторможенного при колониальном режиме.
Исламский фундаментализм усиливается с разделом современного мира на «золотой миллиард» – благополучный Север – и остальную часть, к которой относится большинство мусульманских стран. Рост влияния исламского фундаментализма связан также с реакцией традиционного общества на шокирующие проявления «массовой культуры», которая разъедает многие моральные устои.
Что касается пространства бывшего СССР, здесь тоже наблюдается рост влияния исламского фундаментализма. Это происходит в том числе и как реакция на практику советских времен: запрет строить мечети, запрет на мусульманские обряды, на проведение мусульманских праздников. Подобная политика осуществлялась в отношении всех конфессий, но затронула в большей степени мусульманское население, так как ислам больше, чем другие религии, определяет быт верующих». (Е. Примаков «Война с исламом может расколоть Россию» // «Известия» – 5 ноября, 2002 г.).
Непродуктивно сегодня пытаться объяснить многие противоречия ислама, основываясь только на выдержках из Корана. С таким же успехом можно доказать и агрессивность Ветхого Завета, напомнив про «око за око, зуб за зуб», равно как и безволие Нового Завета: «Ударили по одной щеке – подставь другую». Многое, сказанное в Коране, нужно анализировать в пределах того времени и конкретных исторических условий, когда он появился: на Аравийском полуострове шла борьба с язычниками за утверждение новой монорелигии. Согласно Мухаммеду, новая религия потребовалась для того, чтобы, с одной стороны, «поставить печать», т.е. исправить и закончить Послания двух предшествующих религий (христианство, иудаизм), и с другой – дать арабам Пророка Священную книгу, непосредственно ниспосланную ему – Коран. И Пророку, и Корану предстояло возвысить над племенными распрями арабов, создать из них единый народ и дать им единый язык – арабский. С тех пор история ислама пережила шестнадцать веков становления, взлетов и падений, и как всякий живой организм исламская умма находится в идейных поисках своего места в мировой цивилизации.
Сила и слабость ислама именно в том, что он не является догматически застывшей религией, лишенной творческой потенции. Он продолжает функционировать в борьбе идей и мнений, что соответственно порождает появление религиозно-политических группировок, партий, течений, среди которых не последнюю роль играют идеи панисламизма, исламского интегризма (ваххабизма). Разночтению Корана и разноголосому толкованию Сунны способствует отсутствие единой богословской общепризнанной школы. В исламе никогда не было централизованного института, который бы узаконил религиозные догмы для всех мусульман, как это сделала церковь и Вселенский собор в христианстве. Общественное мнение по вопросам веры формировали частные люди, чей авторитет основывался на их знании в области религии. Это приводило к разногласию в богословских вопросах, но одновременно открывало возможность народам, принявшим эту новую монорелигию, вносить свой вклад в духовный мир ислама, создавая его региональные формы. К тому же главные источники исламского вероучения – Коран и Сунна – не давали однозначного ответа на возникающие вопросы теории и практики ислама. Эту особенность, пожалуй, можно трактовать как сильную сторону мусульманства, позволяющую ему приспособиться к потребностям места и времени. Конечно, различные региональные формы бытования ислама существовали в рамках общерелигиозной мусульманской системы, но творчески трансформировались в этнических культурах. Таким образом мусульманская религия в процессе своей экспансии приобретала специфические региональные черты. Это особенно важно помнить, когда на всех северокавказских мусульман навешивают ярлык ваххабизма или пытаются рассматривать их с позиции иранской, турецкой или арабской модели ислама. Каждый регион требует отдельного восприятия и осмысления, особенно Северный Кавказ. И уже тем более непродуктивно и безграмотно экстраполировать чеченскую ситуацию на все северокавказские республики…
Каким образом на Северный Кавказ проник исламский радикализм?
Возможен ли халифат в России?
Идея ваххабизма не единственная радикальная экспансия в постперестроечное российское пространство. Результатом кризиса официальной коммунистической идеологии, последующих за этим экономического, социального и духовного кризиса стало распределительное распространение в России различного рода религиозно-нравственных концепций и псевдотеорий, привнесенных извне. Новая исламизация началась на Северном Кавказе. Что принесла она горцам и как была встречена ими? Традиционные горские общества особенно тяжело пережили имущественное расслоение, безработицу, лишившую мужчин возможности кормить семью, что является для кавказца его святой обязанностью и честью, падение норм горского этикета, который веками держал северокавказские этносы наплаву, деградацию традиционных горских институтов общежития: взаимовыручку, гостеприимство, общинность существования, почитание старости, целомудрие женщины, послушание молодежи и т.д. и т.п. Идеология ислама предлагает новые морально-нравственные, социально-экономические и политические ориентиры, которые во многом соответствуют запросам северокавказской ментальности. Следует оговориться – во многом, но не во всем. К тому же живо еще поколение горцев, сформировавшихся в условиях советской образовательной системы, в условиях атеизма и интернационализма. Но уже занимает активные жизненные позиции молодежь, не защищенная духовно-нравственным стержнем, легко обрабатываемая новыми идеологиями.
Культурная ситуация в самих северокавказских республиках, к сожалению, неадекватно отвечает на вызов, брошенный современной ситуацией. Такой геополитически важный для России регион, наполненный внутренними конфликтами и подверженный внешним влияниям, «выключен» из сферы интересов центральных СМИ, да и самих федеральных властей. Ситуация усугубляется разрушением внутрикавказских связей. Желание вернуться к истокам, предложить методологию национального возрождения подчас приводит к маргинализации, отсутствию национальной самокритики. Происходит некое саморазрушение этносов, которое усугубляется безразличием местным властных элит, мало обеспокоенных сохранением национального лица собственных народов. Не услышаны и не востребованы лучшие представители северокавказской интеллигенции и не задействованы в диалоге Центр–Северный Кавказ.
Еще в 1998-1999 гг. на страницах центральных газет, особенно «Независимой газеты» времен В. Третьякова в достаточном количестве были представлены аналитические материалы по узловым проблемам ситуации на Северном Кавказе.
«В настоящее время еще рано говорить о широком распространении идей ваххабизма на территории России. Вместе с тем в контексте общих процессов «новой исламизации» отдельных российских регионов нельзя пройти мимо усиливающихся попыток некоторых политических сил разыграть карту ваххабизма, запугивая общественное мнение угрозой новой волны ваххабизма и оказывая тем самым давление на российскую политическую элиту. Нельзя исключить, что подозрительно быстрое распространение на уровне массового сознания российских граждан термина «ваххабизм» применительно к тем или иным вооруженным группировкам на Северном Кавказе происходит не случайно». (К. Поляков «Пути и капканы «Исламской революции» // НГ, № 44, 1999г.)
Как случилось, что являющийся субъектом Российской Федерации Дагестан оказался рассадником ваххабистских укреплений, каким образом могли произойти страшные взрывы двух жилых домов в Москве? Тогда, в 1999 году на эти вопросы потрясенному и возмущенному обществу центральная пресса давала более точные ответы, чем это случилось после трагедии «Норд-Оста».
«Кто продал, проморгал или пропил Северный Кавказ?! Неужели спецслужбы действительно находятся в таком упадке, что проглядели террористов, не предупредили президента о надвигающейся с Востока угрозе? Должен констатировать обратное: в Кремль с первых месяцев президентства Ельцина шли из органов госбезопасности и внешней разведки секретные доклады, в которых назывались источники финансирования исламских сепаратистов, имена их лидеров, указывались базы подготовки боевиков и давались прогнозы, которым, увы, суждено было сбыться. Более того, долгосрочные сценарии по отторжению ваххабитами мусульманских территорий Росси, описанные в докладах спецслужб, претворяются уже за пределами Дагестана и Чечни. Знает ли об этом Борис Николаевич?» (А. Челноков «Ваххабиты в Тобольске» // «Совершенно Секретно», № 10, 1999 г.)
В статье приводятся материалы спецслужб, из которых совершенно очевидно, что ситуация с распространением крайних радикальных исламских течений на Северном Кавказе прогнозировалась, и руководство страны имело полную информацию о развитии деятельности экстремистских организаций.
«Уже в 1992 году контрразведчики знали названия всех ваххабистских фондов и их эмиссаров, действующих в России и естественно докладывали об этом правительству. Особое внимание обращалось на международную исламскую организацию «Спасение» или «Аль Игаса», т.к. имелась информация о том, что ее руководители, связанные со спецслужбами Саудовской Аравии, негласно финансировали воинствующих ваххабитов по всему миру (кстати, ваххабизм – официальная государственная идеология Саудовской Аравии).
Из секретного донесения службы контрразведки, датированного ноябрем 1992 года: «Большую часть эмиссаров составляют приверженцы ваххабистского толкования ислама, финансирующие Исламскую партию возрождения. По оперативным данным, только ее филиалу в Дагестане Саудовской Аравией в текущем году выделено 17 млн. долларов. В республике эмиссары активно используют структуры Махачкалинского Исламского культурного центра. В этом плане выделяются гражданин ОАЭ Сервах Абед Саах, организовавший в Кизилюртовском и Хасавюртовском районах издание, пропагандирующее ваххабизм, а также руководитель филиала Международной исламской организации «Спасение» по Северному Кавказу и Азербайджану гражданин Алжира Зарат Абделькадер, который финансирует подготовку боевиков в Чечне»
В 1992 г. Минюст зарегистрировал московское отделение «Аль Игаса». Поражает стремительность, с какой эта сомнительная саудовская организация была легализована в России: заявление с просьбой о регистрации поступило в министерство 10 ноября, и в этот же день «Аль Игаса» получила официальный статус, хотя процедура регистрации религиозных и общественных объединений обычно длится около месяца.
Затем деятели из «Аль Игаса» получили возможность легально действовать через московские финансовые структуры, в 1993 г. они вплотную занялись Чечней.
Из секретного доклада ФСБ РФ (1994 г.): «Позиции ваххабистов в ЧР достаточно сильны. В настоящее время в Шалинском районе действуют центры по обучению исламу и военной подготовке сторонников этого направления. Срок обучения – две недели, курсанты получают стипендию 7 тысяч рублей. Преподавателями являются граждане Пакистана и Саудовской Аравии. Один центр расположен вблизи села Автуры в бывшем пионерлагере «Дружба», другой возле села Сержень-Юрт на территории базы отдыха профтехобразования «Лесная поляна».
В других донесениях контрразведки в Кремль говорилось об активной деятельности ваххабитов в Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Адыгее и Карачаево-Черкессии.
Из аналитической записки полномочного представителя Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ): «…Бесконтрольная деятельность зарубежных исламских организаций и благотворительных фондов (в основном Саудовской Аравии, Пакситана и Турции), избегающих контактов с официальным духовенством, в деятельности которых четко просматриваются тенденции по созданию на территории России т.н. исламской оппозиции. Ее основными задачами являются:
– подрыв авторитета и отстранение официального духовенства от духовного управления верующими через созданные ею ИКЦ и ВКЦ – базу «параллельного ислама», руководители которой полностью зависят от саудовских денег;
– просвещение молодежи в учебных лагерях через призму нетрадиционных для России мусульманских канонов с последующим отбором и «полулегальны» вывозом… кандидатов для фундаментального обучения за рубежом. За последние годы подобным образом вывезено за рубеж более 500 человек. И этот процесс не остановлен;
– осуществление стремления (через пропаганду единства исламского мира и высвобождения от всего чуждого мусульманам) построения исламского государства на Юге России». А. Челноков
В прессе достаточно был исследован вопрос о появлении ваххабизма и в Чечне и на всем Северном Кавказе как следствие попустительства федеральных и региональных властей. Но ситуация с исламом на всем Серном Кавказе неоднозначна, хотя, как правило, в материалах СМИ почти отсутствует региональное разграничение. Что касается Чечни, религия здесь давно политизирована. И в этом смысле она стоит особняком от остальных республик Северного Кавказа. Исторически чеченцы всегда отдавали предпочтение адату (обычному праву), что заставило в свое время пришедший сюда в форме суфизма ислам приспособиться к местным условиям. В XIX веке Шамилю не удалось подчинить чеченское общество «чистому исламу», и оно осталось во власти традиционных институтов без всплесков экстремизма и клерикализма. Каким образом стало возможным проникновение на территорию России радикального ислама?
«В годы «перестройки» никакой взвешенной политики (кроме запретительной) в отношении ислама не было у российского правительства. Более того, государство, ликвидировав Советы по делам религий при СМ СССР и СМ РСФСР и другие соответствующие структуры, самоустранилось от правового регулирования режима отделения церкви от государства. Тем самым государство само не только создало предпосылки для фактического неравенства традиционных для России религий, но и всячески подчеркивало огосударствление Православной церкви. Свидетельство тому – консультации президента и главы РПЦ в октябре 1993 г. Решая вопрос о судьбе многонациональной и многоконфессиональной страны, президент не счел нужным встретиться с представителями других религий.
«Перестройка» религиозной жизни по времени совпала с открытием в Москве посольства Саудовской Аравии. Появление в России официальной Саудовской миссии внесло существенные корректив в тактику деятельности зарубежных исламских организаций и центров.
В целях утверждения своего влияния на мусульман России всевозможные международные исламские организации начали завоз бесплатной религиозной литературы, издание которой внутри страны было запрещено, строительство мечетей и исламских культурных центров. На их средства обеспечивалось бесплатное паломничество российских мусульман в Мекку и подкуп отдельных религиозных деятелей». (Рамазан Джабаров «Экстремисты против традиционалистов» // «НГ», 20.10.99 г.)
Стоит ли упрекать северокавказскую интеллигенцию в том, что якобы, именно она сыграла роль детонатора известных процессов в регионе, как это сделал директор Института антропологии и этнографии В. Тишков, («не Москва виновата…», «пора спросить и с Северного Кавказа»). Хотя доля истины в этих упреках есть. Региональные власти не отнеслись с должным вниманием к начинавшемуся распространению исламского фундаментализма на Северном Кавказе. Что же в этих условиях можно было требовать от рядовых граждан, для которых строительство мечетей, появление исламских просветительских центров стало добрым знаком возвращения из атеистического прошлого к религиозной духовности. В тот период мой сын заканчивал школу, и мне предложили послать его на учебу в один из исламских университетов Саудовской Аравии. Проспект учебного заведения содержал очень много полезной информации: наряду с богословскими науками стояли философия, иностранные языки, история, география, предполагалась профессиональная физическая подготовка. К тому же, плата за обучение была чисто символической. Только случайное стечение обстоятельств помешало его отъезду. В последствии мне пришлось сталкиваться с молодыми юношами, вернувшимися после учебы из Саудовской Аравии. Это были ребята с абсолютно изменившимся мировоззрением, подвергнутые идейной обработке исламизмом.
Можно ли ожидать, что ближайшее время отношение к российским мусульманам станет не столь настороженным? Всем памятно разъяснение В.В. Путина на саммите Россия – ЕС в Брюсселе (2002 г.) непонятливому французскому журналисту, чем опасен исламский фундаментализм: «Если вы хотите стать настоящим радикальным исламистом и готовы пройти обряд обрезания, тогда я приглашаю вас в Москву. У нас много разных религий. У нас есть специалисты в этой области, я порекомендую им, чтобы они провели операцию так, чтобы у вас больше ничего не выросло»
«Если вы хотите стать радикальным исламистом и сделать обрезание, приезжайте в Москву. Мы – мультиконфессиональное, многонациональное государство. Пожалуйста, приезжайте. В Москве относятся терпимо ко всему и ко всем» – перевел переводчик.
Но не прошло и года как Владимир Путин обсудил перспективу вступления России в Организацию исламской конференции (ОИК) с Вениамином Поповым, послом по особым поручениям по контакту с международными мусульманскими организациями. На встрече президент подчеркнул: «Почти двадцать миллионов мусульман, живущих в России, имеют полное право чувствовать себя частью мусульманского мира» («Время новостей», 15.08.2003 г.)
Какие проблемы испытывает сегодня ислам в России?
Одна из главных проблем – информационный дефицит объективности и информационная предвзятость оценок. Благодаря усилиям некоторых центральных СМИ в сознание российских граждан внедряются стереотипы представлений о многомиллионном мусульманском мире как о диком, варварском и однозначно враждебном России. Это тем более осложняется тем, что, не имея доступа к общенациональной трибуне (ТВ, газеты), российские мусульмане лишены возможности адекватно противодействовать подобным тенденциям. За пределами интересов СМИ лежат реформистские модернизационные процессы современного ислама, наполненные поисками адекватного ответа на «вызовы» нового времени. Современная исламская мысль ставит новые проблемы и задачи перед мусульманским обществом, которое сегодня нуждается не в воинственности на пути веры, а в усовершенствовании прежних богословских и правовых методов и понятий. «Мы обязаны бороться не с помощью джихада, а иджитихада» – идею современного французского философа Мухаммеда Аркуна разделяют сегодня здравомыслящие исламские богословы.
Исламское просвещение в среде самих мусульман приобрело достаточно системную направленность: сегодня в России существует множество разных изданий от общероссийских газет до региональных, где публикуются материалы по религиозно-правовым и культурным проблемам современного ислама, новости из жизни российско-мусульманской общины и т.д. С 1994 года в рамках государственной программы «Голос России» дважды в неделю в эфир выходит часовая радиопередача «Исламская волна». Темы этой передачи – Коран и его толкование, новости уммы, основы шариата и мусульманской этики, история арабо-мусульманской культуры, уроки классического арабского языка, корано– и хадисоведения, история ислама и его распространения в России. Параллельно на «Радио России» уже более десяти лет по пятницам выходит программа «Сайт ул-Ислам» («Голос ислама»). Помимо сообщений информационного и просветительского характера, литературных чтений и репортажей, радиопортретов современных мусульман, программа включает в себя регулярные конкурсы слушателей.
На телеканале «Россия» 15 февраля 2002 года появилась новая пятнадцатиминутная передача «Мусульмане», посвященная традициям и культуре мусульманских народов России (она сменила в эфире прежнюю программу «1001 день»). Передача состоит из трех-четырех сюжетов и сопровождается комментариями ведущей Динары Садретдиновой, выпускницы столичного ГИТИСа. На канале «Культура» идет передача «Все суры Корана». Кроме того, в практику телеканалов – в том числе и центральных – с недавних пор входят трансляции моления во время праздника Курбан-байрам в московской Соборной мечети.
Безусловно, такие передачи на общенациональных каналах необходимы, но, как нам кажется, они носят несколько узкий, скорее этнографический характер и вряд ли в полной мере смогут заполнить позитивный информационный вакуум вокруг ислама. Более того, своим сюжетным наполнением, формой подачи материала и поднимаемым кругом вопросов, эти передачи загоняют российский мусульманский мир в некую экзотическую маргинальную нишу, к тому же, делая акцент на жизни мусульман Поволжья, Урала и Сибири, они практически не затрагивают Северный Кавказ. В недрах российского многоконфессионального общества существуют более глубинные процессы, требующие отражения в центральных СМИ. Как отмечает Любовь Горяева, исследовавшая состояние мусульманского просвещения в современной России, «электронные СМИ федерального уровня уже прервали многолетний заговор молчания в отношении российского ислама, хотя «мусульманское присутствие» на радио– и телеканалах пока еще незначительно».
«Но основания для оптимизма все-таки имеются. Настоящий бум переживает сегодня самое универсальное и ориентированное на молодежь средство коммуникации – исламский Интернет. Крупнейшие его порталы – muslim.ru, islam.ru, koran.ru, ansar.ru, islamnews.ru и т.д. – имеют общероссийское значение. Региональные исламские учебные заведения, издания, издательства, просветительские общества, СМИ также завели собственные вэб-странички.
…характер мусульманского просвещения в современной России определяется разнонаправленными факторами. На ситуацию влияют и преобладание урбанизированного атеистического большинства, и издержки многолетнего «размусульманивания», и чрезмерная осторожность исламских окологосударственных структур, призванная уравновешивать избыточную «пассионарность» новой генерации, и заговор молчания центральных СМИ в отношении мирного ислама, частично компенсирующийся обилием региональной исламской периодики и вероучительных изданий. Дух взаимного недоверия или просто недоговоренности по-прежнему отравляет отношения между исламской уммой России и прочими ее гражданами, а также некоторыми государственными институтами. Поэтому задача мусульманского просвещения касается не только мусульманских народов, но и тех, кто веками жил и будет жить рядом с ними». (Л. Горяева. «Отечественные записки», № 3, 2003 г.)
Сложность влияния на российское мусульманское сообщество обусловлена отсутствием в исламе жесткой вертикали, характерной для христианства. С политической точки зрения, России легче было бы иметь дело с одним главным выразителем интересов мусульман по принципу Русской православной церкви, где взаимодействие ее с обществом направляется и корректируется Патриархом. К тому же недавнее противостояние Талгата Таджуддина, называвшего себя верховным муфтием России, и Равиля Гайнутдина – Председателя Духовного управления мусульман Европейской части России – крайне осложнили консолидацию российских мусульман. В интервью «Газете» Равиль Гайнутдин сообщил, что в 2000 году на заседании Совета муфтиев России было принято решение обратиться к президенту Владимиру Путину с просьбой разрешить мусульманским организациям России провести объединительный общероссийский мусульманский съезд.
«Из администрации президента мы получили ответ, что такой съезд нецелесообразен. Далее было много бесед, разъяснений, позиций. Мы узнали о том, что, к сожалению, и в руководстве страны, и в обществе достаточно сильны те, кого устраивает сегодняшнее положение ислама в России, те, кто не заинтересован в объединении исламских организаций. Но работа по консолидации мусульманских организаций шла. Мы старались, чтобы мусульмане были едины и вместе служили интересам ислама и отечества. Мы стремимся к целостности страны и к единству российской уммы». («Газета», 10.06.2002 г.)
Поскольку Россия сталкивается с феноменом пробуждения ислама и стоит перед необходимостью определить свое стратегическое отношение к нему, прежде всего, необходимо понять все многообразие российского мусульманского мира. От правильного осмысления этой проблемы во многом зависит будущее Российского государства. Несомненно, что государство должно относиться к традиционному российскому исламу так же, как к православию: поддерживать, укреплять его, помогать ему бороться с внутренним врагом – экстремистами под личиной ислама. Лишь в редких публикациях транслируется понимание, что в Чечне столкнулись не православно-исламские интересы – в основе чеченского сепаратизма лежит внешний импульс, геополитическая механика враждебных России мировых сил. «И чеченский, и исламский факторы в Чечне были использованы инструментально теми мировыми силами, которые ставят своей целью развал России, ее ослабление, ее вовлечение в серию конфликтов малой и средней интенсивности». Ваххабиты (а через них более серьезные враги России) использовали чеченскую психологию – чеченскую пассионарность, определенный анархизм, своенравность, национальную идею и т.д. Использовали для своих стратегических целей. Эти положения легли в основу конференции «Угроза ислама или угроза исламу?», которую движение «Евразия» провело в июне 2001 года. При участии представителей посольств исламских стран, духовных авторитетов традиционного ислама, законодателей, востоковедов, представителей РПЦ были проработаны основные стратегические вопросы, касающиеся отношений России с исламским миром. К сожалению, пресса обошла молчанием это событие и уж тем более не ознакомила общественность с материалами конференции. Не стал достоянием общественности и состоявшийся в Свято-Даниловском монастыре в ноябре 2002 года с участием духовных лидеров христианства, ислама, иудаизма, буддизма из России и других стран СНГ Межрелигиозный миротворческий форум, в основу которого был положен поиск новых форм межрелигиозного сотрудничества. Как правило, СМИ мало интересует подобные мероприятия. Сообщения о них, если и появляются в печати или на ТВ, то, как правило, в форме констатации.
С определенной долей иронии обсуждался в прессе иск трех жительниц города Нижнекамска республики Татарстан к Управлению паспортно-визовой службы МВД республики о защите своих прав. Поводом для этого послужил запрет МВД РФ фотографироваться на общегражданский паспорт в предписанных исламом головных уборах (хиджабах). Татарские женщины отстаивали свое право соблюсти законы веры, по которым мусульманка, достигшая 13-14 лет, не имеет права оставлять открытым иные части тела, кроме лица и кистей рук: без хиджаба женщину могут видеть только муж и близкие. «Дело о хиджабе» длилось более года, в итоге Верховный суд России разрешил женщинам-мусульманкам фотографироваться на паспорт в хиджабе. Среди заголовков на эту тему встречались и такие: «Гюльчатай закрывают личики», «Если мусульманкам позволено в хиджабе, то матросам – в бескозырке». Татьяна Миткова, комментируя на НТВ сюжет, посвященный заседанию Верховного суда, выразила мнение, что «данное решение наверняка вызовет вопросы у юристов». Следует отметить, что в освещении этого вопроса избирательность в предоставлении демократических прав продемонстрировали СМИ, позиционирующие себя либерально-демократическими. Журналисты писали о том, что «Коран стал источником права». Не обошлось и без спекуляций – например, довольно распространенным было мнение, что власти «пошли на поводу» у мусульман, а решение Верховного Суда – это просто попытка умиротворить мусульманское сообщество страны в целях недопущения и предотвращения возможной террористической активности. В «Известиях» от 16 мая 2003 года на первой полосе была опубликована статья под ироническим заголовком «Главное, чтобы хиджабчик сидел». Авторы этой статьи утверждают, что в результате решения, вынесенного кассационной палатой ВС РФ, «Россия стала менее светским государством, чем была», пожертвовав светскими принципами в пользу религиозных обычаев.
Однако так ли это? Действительно ли Верховный суд при вынесении своего решения руководствовался скорее аятами Корана, нежели нормами Конституции? И действительно ли его определение принесло в жертву принцип светскости российского государства?
На этот вопрос ответил журнал «Религия и право»:
«Верховный суд в своем решении руководствовался исключительно положениями Основного закона Российской Федерации – а не религиозными текстами, не культурными предрассудками и не политическими соображениями – чего, увы, нельзя сказать о многих из комментаторов этого решения. Ситуация, в которой прямое применение конституционных норм для защиты прав граждан характеризуется как ущемление принципа светскости, парадоксальна, но вполне характерна для спутанного и деформированного общественного сознания современной России, видящего опасность там, где ее нет и отказывающегося видеть там, где она действительно присутствует.
«Мы стали свидетелями чрезвычайно редкого случая, – заявил Владимир Ряховский, – когда государство в лице судебной власти проявило уважение к своим гражданам и ради обеспечения их прав пошло на определенное ограничение своих полицейских функций, расставаться с которыми оно обычно не спешит».
Необходимо отметить еще один аспект, который, как правило, упускался из виду во время бурного обсуждения определения Верховного суда. Решение это касается не только ограниченного числа заявительниц, и даже не только мусульманского вероисповедания. поэтому необоснованны доводы о том, что это решение представляет собой не более чем попытку сгладить остроту «исламского вопроса», что данное решение не связано исключительно с исламским вопросом, поскольку в судебном определении не исключительно мусульманам, но и представителям любых других религиозных организаций разрешено фотографироваться в головном уборе, если ношение такового предусмотрено нормами их религии. Суд в своем определении защитил не ислам, который не нуждается в судебной защите, равно как и не нуждаются в ней ни христианство, ни буддизм, ни иудаизм. Религии защищены своим многовековым нравственным и духовным авторитетом. В защите земной власти и земного закона нуждаются обычные граждане, люди, исповедующие разные религии и придерживающиеся различных убеждений» (ж-л «Религия и право», № 2, 2003 г.)
Естественно, положительное решение суда вызвало удовлетворение многих мусульманских лидеров, оценивших его как первый шаг по достижению консенсуса, позволящего всем гражданам РФ (независимо от вероисповедания) чувствовать себя комфортно в России. Некоторые журналисты усмотрели в разрешении мусульманкам фотографироваться в платках далеко идущие политические последствия.
«Хиджаб и джихад – это одна и та же энергия, но только направленная к разным целям. Некоторые, впрочем, считают, что к одной и той же – скрытая пружина многих проблем, с которыми сталкиваются мусульмане и мусульманки, претендующие на то, чтобы жить в светских государствах строго по шариату, – это порождаемая исламским экстремизмом исламофобия. В религиозных требованиях видится претензия на этнокультурную автономию, а в этнокультурной автономии – первый шаг к политической экспансии.
Мало того, что ислам не является жестко структурированной религией, – в России, к тому же, не существует единого ислама, единой мусульманской общины. А попытки ее образовать «политтехнологическим» путем, создать общероссийскую исламскую структуру, оказываются чрезвычайно рискованны – ведь создав «единый российский ислам», вполне можно расколоть страну по религиозному признаку» (Е. Холмогоров «Два закона» // «Консерватор», 23-29.05.03 г.)
С характерным для этой газеты отношением к мусульманам «Известия» сообщили о важном событии в российско-мусульманском сообществе. Руководители духовных управлений мусульман России провели семинар «Исламские финансовые отношения и перспективы их осуществления в российском мусульманском сообществе». Речь на нем шла о знакомстве российских мусульман с исламскими принципами экономики, где главное отличие исламской финансовой системы от традиционной – отсутствие ссудного процента: исламский банк берет (и предоставляет) деньги не на кредитной основе, а на инвестиционной – вознаграждение банка (вкладчика) не является гарантированным, а возникает вследствие (в случае) получения прибыли. Характерна интонация, с которой автор публикации Илья Максаков оценивает это мероприятие. При этом следует отметить, что в рубрике «Кавказский хребет», которую он вел в «Независимой газете», относительно ислама и всей северокавказской тематики его материалы отличались объективно-аналитическим тоном и толерантностью. Остается предположить, что журналистские оценки меняются в соответствии с требованиями «заказчика» информации: «После судебного разрешения мусульманкам фотографироваться на паспорт в платках-хиджабах лидеры российских мусульман, ободренные успехом, поднимают вопрос об исламских принципах в экономике. Таким образом запущен пробный шар для выяснения реакции государства на перспективы исламизации – конечно, не всей российской экономики, но ее отдельных отраслей в отдельных регионах уж точно». («Деньги для диктатуры шариата» // «Известия», 10.06.03 г.)
Еще одной темой обсуждения стал «Коран и пенсионная реформа» – под таким заголовком «Известия» опубликовали заметку о возникшей для российских мусульман «серьезной проблеме», так как «начавшаяся пенсионная реформа предполагает вложение пенсионных отчислений в ценные бумаги с фиксированной доходностью. Такие доходы категорически осуждаются Кораном».
«До сих пор российские мусульмане могли без труда избегать участия в запретных для них финансовых сделках. Если это и ограничивало их экономические возможности, то по крайней мере не создавало проблем с законом. Все изменилось с началом пенсионной реформы: теперь отчисления компаниям, которые инвестируют управляемый капитал в традиционные инструменты фондового рынка, стали обязательным условием трудоустройства.
Никакой альтернативы этому пока нет. Даже на гораздо более «продвинутом» европейском рынке первый пенсионный план, полностью соответствующий предписаниям шариата, был предложен всего два года назад компанией Parsoli. А первый полностью исламский банк откроется в Великобритании только весной будущего года.
Мусульманские законоведы считают, что человек не несет ответственности за то, что он делает вынужденно. Поэтому участие в пенсионных схемах, являющихся обязательной частью трудового соглашения, считается допустимым. Акценты при этом могут быть расставлены по-разному. По мнению председателя экспертного совета Духовного управления мусульман Дагестана Мухаммад-Расула Саадуева, опубликованному сайтом islam.ru, «если проценты на счет начисляются без согласия верующего, то есть он добровольно не участвует в ростовщических операциях, то мусульманин не совершает грех при условии, что он не имеет возможности изменить что-либо».
Единственное для российских мусульман – это воздержаться от того выбора, который предложен им пенсионной реформой. В пользу Внешторгбанка, автоматически становящегося в таких случаях управляющей компанией». (А. Безлепкин: «Коран и пенсионная реформа» // «Известия», 21.12.2003 г.)
Между тем, публикация в «Независимой газете» доктора экономических наук, исламоведа А. Журавлева об отличии исламских банков от обычных финансовых институтов, а также о нормах шариата, регулирующих экономическую деятельность, – пример того, что вопросы эти вполне решаемы в рамках российской финансовой экономической системы и причин для ажиотажа нет.
«Мусульманское право, имеющее более чем тысячелетнюю историю и основанное на шариате, запрещает экономическим агентам куплю-продажу денег. Таким образом, ислам не признает ссудный процент. Его место занимает показатель доходности торговых и инвестиционных операций. Чтобы заработать прибыль, исламский банк должен непосредственно участвовать в предпринимательской деятельности своих клиентов, деля с ними прибыль или убытки финансируемого им проекта.
Между тем Закон РФ «О банках и банковской деятельности» гласит: «Кредитной организации запрещается заниматься производственной, торговой и страховой деятельностью». Гражданский кодекс исключает беспроцентный кредит как финансовую транзакцию (перевод денежных средств), и это положение недвусмысленно подкрепляется Налоговым кодексом.
Очевидно, один из возможных вариантов – продолжить пользоваться существующими банковскими услугами, руководствуясь шариатским принципом «нужда делает запрещенное дозволенным». Другой вариант – полностью отказаться от этих услуг. Некий промежуточный случай – иметь отношения с обычным банком, избегая его услуг, сопряженных с процентными платежами. Еще одна возможность для мусульманина – направить начисленный ему процентный доход на благотворительные цели, очистившись тем самым от греха. Наконец, способ неординарный, необывательский: учредить исламский банк или иной финансовый институт».
Существующий в России ряд финансовых услуг, обязательных для каждого гражданина (медицинское страхование, автогражданка, пенсионная реформа), плохо сопрягается с принципами, которые ислам устанавливает для финансовых операций своих адептов. В каждом из этих случаев есть некоторое пространство для финансового маневра, – считает А.Ю. Журавлев.
«Согласно существующему положению, средства пенсионных накоплений могут инвестироваться в облигации РФ, субъектов РФ, муниципальных образований, российских корпораций, в ипотечные ценные бумаги, в акции. Доход от всех названных классов активов, за исключением акций, предоставляет собой запретный процент. Совершенно очевидно, что эмиссия так называемых исламских облигаций у нас в стране на повестке дня не стоит, поскольку доход по этому инструменту возникает как часть дохода финансируемого проекта и, стало быть, может превратиться в убыток, если убыточен проект.
А вот инвестиции в акции, то есть капитал компании, полностью разрешены шариатом при соблюдении нескольких условий. В прибыли компании не должны доминировать поступления от производства или продажи алкоголя и свинины и ее производственных, не вполне приветствуется в этом смысле также табак и, с оговорками, оружие. Большинство специалистов по шариату сходятся на том, что такое доминирование наступает при превышении доли в одну треть («куср»).
Понятно, что отбор компании, соответствующих шариатским требованиям, чьи акции котируются на бирже, представляет собой довольную трудоемкую процедуру. Помимо финансового анализа эта процедура включает в себя в себя расчет удельного веса доходов, которые данный эмитент получает от неисламской части своего бизнеса и от дебиторской задолженности, приносящей процент. Соответствующую часть суммы, вырученной в качестве дивидендов или в результате продажи актива, следует направить на нужды благотворительности.
Есть, правда, небольшая проблема: по закону управляющий пенсионными накоплениями может вложить в акции не более 65% средств, имеющихся в его распоряжении. А остальные 35%? Очевидны два варианта. Первый – получить согласие шариатского консультанта (его наличие является общепринятой нормой для исламских финансовых институтов) на применение, допустим, упомянутой схемы «очищения» с помощью благотворительных отчислений. Второй – договариваться с регуляторами рынка. Продемонстрированная в случае с Бадр-Форте Банком готовность к диалогу со стороны того же Центрального банка РФ говорит о том, что в этом нет ничего невозможного». (А. Журавлев: «Нужда делает запрещенное дозволенным» // «НГ», 3.12.2003 г.)
Рискуя навлечь на себя гнев единоверцев, отмечу, что хиджаб, пенсионная реформа, мусульманские банки, шариат, – присутствие всех этих чисто исламских категорий бытия очень спорно для народов Северного Кавказа. Более того, есть все основания утверждать, что эти вопросы не должны обсуждаться среди северокавказских мусульман, равно как и не должны присутствовать в их жизни. Не останавливаясь подробно на расшифровке этой темы (она требует объемного исследования), замечу, что подобные публикации приравнивают северокавказское исламское сообщество к мусульманской умме арабского мира, где шариат положен в основу государственного устройства, и провоцируют внедрение этих категорий в светскую жизнь российских мусульман.
К чему ведет подобное отношение к исламу? Нельзя не согласиться с известным публицистом, исламоведом А. Малашенко, что «самоощущение человека как носителя религии меньшинства все более закрепляется в возросшей в российском обществе ксенофобии, в том числе исламофобии. Мусульманские народы острее ощущают свою обособленность, что еще более укрепляет в них сознание религиозной самобытности, вызывает дополнительные усилия ее подтверждения».
Ведущий вечерних новостей (ТВС, 24.11.2002 г.) сообщает: «Подрались женщины в Иордании. Они были мусульманки. Журналистам так и не удалось узнать причины ссоры». Позволительно спросить, какую нагрузку несет этот новостной сюжет? В чем суть информации? Что подрались женщины или что они были мусульманки – потому со свойственной им агрессивностью устроили драку?
В заметке об открытии в испанском городе Гранада мусульманской мечети «Известия» (12.08.03 г.) акцентируется тот факт, что «полиция Испании недавно обнародовала сенсационные документы – арестованные в Гранаде и Мадриде члены исламского движения моджахедов имели прямые контакты с Осамой бен Ладеном и занимались вербовкой жителей страны для войны с «неверными». В полиции утверждают: Испания давно превратилась в перевалочную базу для радикальных исламистов». В анонсе заметки ее автор Е. Шестаков дает определенную установку на читательскую реакцию: «В Гранаде, бывшей столице исламского государства на юге Испании, впервые с 1492 года открыта новая мечеть. Глава Союза мусульман страны Малик Абдеррахман выглядит довольным: отсюда, с вершины холма, на котором стоит мечеть, открывается удивительный вид на дворец Альгамбра – символ длительного господства в Андалусии мусульман-мавров. «Историческая справедливость», – шепчет про себя Малик».
При этом как благотворный факт рассматривается строительство в Пхеньяне первого православного храма Святой Троицы. «Троица выражает принципы единства, любви и полноты, чего, как написал патриарх Алексий II в своем послании, так не хватает корейскому народу. Руководитель КНДР Ким Чен Ир сказал, что мыслит храм как зримое воплощение традиционной российско-корейской дружбы» («Время новостей», 25.09.03 г.). Газета выделила целую страницу номера рубрике «Православие без границ», посвятив ее развернутой информации о православных приходах за рубежом, которые призваны «сохранять идентичность русских людей на чужбине». Дело, безусловно, благородное, и бессмысленно было бы утверждать обратное. Но почему строительство новых мечетей, которые несут ту же функцию для мусульман, нужно рассматривать как появление очередного очага ваххабизма? Особенно это противостояние ощущается на Юге России, где казаки выступают с открытыми протестами против строительства мечетей на территории Ставропольского края и Ростовской области, объясняя это все теми же причинами. Это тем более можно рассматривать как факт нарушения конституционных прав, так как именно Юг России является в его значительной территориальной части является местом расселения автохтонных кавказских этносов, исповедующих ислам.
В мае 2002 года страницы центральной прессы были заполнены информацией о судебном процессе в Пятигорске над участниками «ваххабитского подполья», готовящими государственный переворот на Северном Кавказе. Электронные СМИ посвятили этой теме серию «устрашающих» передач.
«17 подсудимых обвиняются ни много ни мало – в попытке вооруженного захвата власти в двух республиках Северного Кавказа: Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии. Федеральные власти фактически признали: в России действует мощнейшая организация, цель которой – раскол страны. Основной метод борьбы – террор. Следователи, ведущие пятигорское дело, говорят о «ваххабитском подполье». Подполье связано с самыми одиозными из чеченских полевых командиров и финансируется из-за рубежа.
Ваххабизм, ваххабиты – эти непонятные, пугающие слова вновь возвращаются в нашу жизнь. Казалось, после августа 1999 года, когда армия штурмом взяла два «ваххабитских» села в Дагестане – Карамахи и Чабанмахи, угроза исламского фундаментализма на Северном Кавказе отведена, «пятая колонна», помогавшая Басаеву и Хаттабу, разгромлена и больше не возродится. Увы, так только казалось. Взрыв в Каспийске, ответственность за который все в Дагестане возлагают на ваххабитов, сорвал пелену с глаз, развеял иллюзии. Угроза не исчезла. Ваххабитское подполье действует. Оно не отказалось ни от одной из своих амбициозных целей. Оно готовит новые акции – не менее дерзкие, чем в Каспийске. Кто они, эти люди, объявившие России войну не на жизнь, а на смерть?» (Г.Пунанов, «Известия», 13.05.02 г.)
Процесс в Пятигорске «по соображениям безопасности» был объявлен закрытым. Российскому обществу предложили конечный его результат – жесткий приговор с многолетними сроками участникам заговора. Граждане были лишены возможности ознакомиться с подробностями заговора, с «уникальными документами», которые якобы должны быть представлены на процессе и которые, в свою очередь, могли бы подкрепить утверждение, что 17 молодых полуграмотных людей угрожали правительству двух таких политически стабильных республик, особенно Кабардино-Балкарии, где президент В. Коков жестко контролирует ситуацию, имеет в распоряжении ФСБ, укрепленный аппарат МВД, лояльное России население.
«Известия» (13.05.2002 г.) опубликовали попавшие к ним «эксклюзивные» материалы о «ваххабитском подполье»:
«Из дневника, найденного в пещерах плато Бечасын (авторство следствием не установлено):
1. Ограбить российский банк.
2. Купить оружие и снаряжение в превосходстве над МВД.
3. Поставить ультиматум преступным группировкам.
4. Поставить ультиматум сектам, работающим на подрыв ислама.
5. В случае неподчинения уничтожить преступные группировки сверху.
6. Взять под охрану коммерсантов этих преступных группировок, тех, которые ведут бизнес незаконно, и побудить к исламу и закяту (налогу) чисто в пользу бедных, также к работе на пути Аллаха».
Далее следует еще 14 пунктов, которые формулируют столь примитивные и абсурдные задачи, что с трудом воспринимаются как возможные к осуществлению. В их числе: «Образовать Кавказский Имамат; Присоединить Абхазию к имамату и получить выход к морю; Поставить ультиматум перед Украиной о возврате исконно мусульманских незаконно удерживаемых Крымских земель – в границах XVII века; С присоединением Крыма – образование мусульманского халифата во главе с амиром».
В публикации говорится о созданной имамом одной из мечетей Нальчика Мусой Мукожевым в Кабардино-Балкарии структуре, «которая готова в любой момент заменить действующую административную систему. В его организации есть те же управления, что и в администрации президента республики. Но Мукожев именно потому до сих пор и находится на свободе, что прийти к власти он планирует все-таки мирным путем. К сожалению, – пишет газета, – не все благополучно и в республиканских управлениях ФСБ. Один из оперативных сотрудников Управления ФСБ России по Северному Кавказу, попросивший не называть его фамилию, прямо сказал о своих местных коллегах: «Работать с ними было сложно. Очень важная информация «утекала» в самый неподходящий момент».
Как должен воспринять обрисованную столь презентабельной газетой устрашающую информацию российский обыватель? Какое представление складывается у него о Северном Кавказе? Несомненно, как о регионе, несущем угрозу его благополучию. То, что в террористических актах гибнут жители северокавказских республик, независимо от национальности и вероисповедования, остается за кадром. К тому же, утверждение о том, что эта нищая, прозябающая от безделья молодежь, которую экономическая разруха и безработица привела в ряды ваххабитов, способна создать на Северном Кавказе халифат, по меньшей мере, звучит как издевательство над жителями семи северокавказских республик.
Что такое халифат? Это важнейший в исламе институт, который выполняет функцию объединения уммы – общины верующих. Больше половины населения Северного Кавказа причисляет себя к мусульманам номинально, по этническому признаку. Студенчество, интеллигенция, сельские и городские обыватели большинства северокавказских республик далеки от исламских фундаменталистских идей. На кого же собирались опираться эти «повстанцы»? Ситуация, характерная для Чечни и Дагестана, безусловно, распространяется и на другие республики Северного Кавказа в связи с существованием чеченского военного очага, но есть ли убедительные основания для того, чтобы держать в напряжении российское общество угрозой создания халифата в северокавказском регионе. К тому же, эта раздутая СМИ «страшилка», прежде всего, дискредитирует саму российскую власть, ибо до какой же степени нужно было упустить ситуацию на Северном Кавказе, чтобы там появились группировки, способные к свержению государственного строя в семи республиках и двух крупных краях. Так же как и постоянно упоминаемая в СМИ идиома «война на Северном Кавказе» рождает в сознании российских граждан образ Юга России кровавого, воюющего региона, теперь уже грозящего стать «халифатом от моря до моря».
Накануне разоблачения упоминаемой террористической группы в средствах массовой информации появились утверждения военных, что из Панкисского ущелья Грузии в места компактного проживания адыго-черкесских народов (Карачаево-Черкессия, республика Адыгея) со своим отрядом выдвинулся чеченский полевой командир Руслан Гелаев, целью которого была дестабилизация ситуации в западной части Северного Кавказа. Адекватную оценку этим событиям дает Милрад Фатулаев («Дворцовые перевороты» террористов» // «НГ», 23.05.02 г.): «Учитывая, что операция проводилась незначительными силами, легко предположить невозможность осуществления и этой задачи. Цель, вероятнее всего, сводилась к тому, чтобы еще раз обратить внимание на чеченскую проблему». Оценивая возможности государственного переворота в КБР и КЧР, журналист пишет:
«Впервые о террористической группе стало известно после громкого заявления генпрокурора РФ Владимира Устинова, объявившего накануне визита президента Владимира Путина в КБР о предотвращении попытки переворота в двух северокавказских республиках. Столь громкие заявления не применялись даже к захвату сторонниками братьев Хачилаевых здания Госсовета и правительства Дагестана в мае 1998 года. Думается, что террористы, может быть, и не были против переворотов, да еще и в двух республиках сразу, но где взять такие силы? Осуществить этот замысел, если таковой был, невозможно столь незначительными силами в политически стабильной КБР. Чего не скажешь о КЧР, где в высокогорных районах по-прежнему сильны позиции религиозных радикалов. Странным и непоследовательным в этой ситуации выглядит поведение руководителей двух республик. Глава КБР Валерий Коков вначале гневно опроверг заявление Устинова и пригласил в Нальчик Владимира Путина, чтобы убедить его в обратном. Но после признательных показаний террористов подтвердил существование планов переворота, хотя не согласился с возможностью их реализации – столь абсурдными они выглядели».
Подобная «устрашающая» риторика свойственна не только журналистам. По словам помощника Президента РФ Сергея Ястржембского, положительные итоги контртеррористической операции в Чечне, идущей под лозунгом уничтожения там гнезда международного терроризма, в том, что «в республике достигнуто несколько фундаментальных целей, прежде всего исчез террористический анклав, который угрожал как безопасности России, так и государствам Кавказского региона». «Планы экстремистов были далеко идущими, – заявил Сергей Ястржембский, – это создание халифата на территории Северного Кавказа» («Российская газета», 3.10.02 г.)
Более объективным представляется мнение исламоведа А. В. Малашенко, что «исламский проект обречен на общерегиональном уровне, поскольку население западной части Северного Кавказа еще менее исламизировано и куда меньше, чем чеченцы и дагестанцы симпатизирует шариату. В этом плане представляется вымыслом сделанное в августе 2001 г. генеральным прокурором РФ сообщение о намерении «ваххабитов» совершить государственный переворот в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, где радикальный ислам пользовался еще меньшей поддержкой и где призыв к созданию исламского государства не мог встретить положительного отклика».
«Девяносто чеченских смертников готовы к походу на Москву», сообщает «Газета» (13.11.02 г.), при этом заголовок статьи жирным шрифтом вынесен на первую полосу и сопровожден фотографией отряда чеченских боевиков. Еще более грозным предупреждением звучит анонс публикации: «Боевики планируют совершить серию крупных терактов в Грозном, Центральной России, в том числе и Москве. Их осуществление возложено на группу специально подготовленных смертников. Уже сегодня в столице Чечни предположительно находятся около 90 террористов-камикадзе».
Видимо, в подкрепление темы 18 ноября «Газета» опубликовала под рубрикой «Джихад» текст анонимного письма, авторами которого предположительно являются руководители террористической организации «Аль Кайеда», обнародованный спутниковым телеканалом Al Jazzera. «В число стран, которым угрожают террористы, попала и Россия», – отмечает газета.
«В пятницу, в канун публикации этого послания, из столицы одного из государств «оси зла» раздались призывы уничтожить всех «неверных». В багдадской мечети «Мать всех битв» состоялась традиционная проповедь священного месяца Рамадан, которую транслировало иракское телевидение. Шейх Бакр Абед аль-Раззак аль-Самараи построил свое обращение к правоверным следующим образом: «О, братья, сегодня более чем когда бы то ни было мы должны понять заповедь джихада всем сердцем, особенно в этот тяжелый час для исламской нации, в час противостояния с неверными, евреями и крестоносцами. Они выступают против Аллаха, против его книги, против его пророка, против вас, верующие. Они верят, что их оружие защитит их от Аллаха, что их бомбы, самолеты и ракеты испугают нас. Но Аллах не позволит этого! Вы, Запад, и есть настоящие террористы. С помощью Аллаха мы наведем на вас страх и ужас. Аллах не дарует неверным победы над верующими. Мы знаем, кто вы такие, вы – потомки свиней и обезьян, карлики, угрожающие пророку Мохаммеду и его последователям! Мы будем бороться с неверными всеми способами. Джихад, джихад, джихад! Сегодня, после оккупации Иерусалима, после вторжения неверных на территорию Аравийского полуострова, где находятся святые места, и в Ирак, джихад становится обязанностью каждого мусульманина. Тот, кто не понял этой обязанности, неизбежно попадет в ад. Это не только слова, которые вы услышали от проповедника в мечети, это религиозная обязанность каждого». (А.Бильжо: «А тобой, Буш, Аллах займется отдельно» // «Газета», 18.11.02 г.)
Еще в больший ужас привело российских граждан сообщение о том, что в «Москве сотрудники ФСБ обнаружили и разгромили ячейку одной из крупнейших международных террористических организации. В ходе спецоперации оперативники задержали более 120 членов движения Hisb-ut-Tarhir («Партия исламского освобождения»), готовившихся к свержению действующего в России политического режима и созданию в ней исламского государства. Достичь своей цели экстремисты собирались путем террора и разжигания межнациональной розни». (Ю. Спирин. «Известия», 10.06.03 г.)
Каждый новый террористический акт в России порождает всплеск исламо– и кавказофобии. Материалы печатных и электронных СМИ о «победоносном» шествии исламских экстремистов по российской земле становятся все более угрожающими и доходят иногда до абсурда.
«Комсомольская правда» (08.07.2003 г.) составила для своих читателей памятку «Как узнать террористку в толпе», сопроводив ее подзаголовком «Вырежи и сохрани»:
«Не стоит думать, что шахидка всегда женщина с ярко выраженной кавказской внешностью. Для теракта могут использовать и славянок.
Совершенно необязательно террористки могут использовать «пояс шахида». При теракте в толпе такие пояса обычно маскируют. Например, под сумку-кошелек на талии.
Мы попытались обобщить советы.
На кого обратить особое внимание при большом скоплении народа:
1. На человека, который слишком активно «ввинчивается» в толпу;
2. На женщину, у которой выступает животик (поясная сумка; замотанный вокруг бедер шарф и т.п.)
3. На человека, который ведет себя неадекватно (постоянно озирается, высматривает кого-то в толпе)»
Журнал «Итоги» напоминает о майском сообщении спецслужб о возможном прибытии в Москву женщин-смертниц, о том, как они могут выглядеть:
«Для опознавания друг друга некоторые женщины-террористки условились о единообразной одежде: потертый джинсовый костюм грязно-зеленого цвета (короткая куртка и расклешенные брюки с бахромой внизу), на правом бедре вышит серебряной нитью цветок, на поясе широкий ремень темно-коричневого цвета с большой круглой пряжкой из белого металла. Под куртками могут быть надеты красные футболки» («Бей первым» // «Итоги», № 31, 2003 г.)
В центральной прессе появился термин «черные вдовы». Так стали называть террористок-смертниц, сообщая, что все они вдовы или сестры убитых боевиков. Одни высказывали мысль, что эти женщины – отчаявшиеся и никому не подконтрольные террористки-одиночки, другие издания публиковали подробные материалы о методике подготовке шахидок. «Чисто женское преступление» – озаглавила публикацию о задержанной террористке Зареме Мужихоевой газета «Коммерсантъ» (14.07.2003 г.). Журнал «Эксперт» (№ 26, 2003 г.) вынес на обложку зловещий заголовок «Террор черных вдов», напечатанный на фоне красной паутины с черным пауком.
«Будущих шахидок зомбируют психотропными препаратами, а еще я неоднократно слышал, насилуют и снимают все это на видеокамеру. То есть буквально опускают. После всего этого у них не остается никаких шансов на нормальную жизнь в Чечне. И выход только один – взорвать на себе эту бомбу, начиненную гвоздями, шариками и еще бог знает чем. Как с этим бороться? Неизвестно, но надо искать способы. Может, влиять на чеченскую молодежь через имамов, еще как-то. В общем, всем надо учиться этому противостоять», – сообщил в интервью газете «Собеседник» (№ 27, 2003 г.) советник президента РФ Сергей Ястржембский.
«Чеченские шлюхи взрывают Москву», – под таким заголовком газета Stringer (июль, 2003 г.) изложила свою версию о том, что чеченские шахидки, взрывающие себя в толпе мирных российских граждан, – женщины, прошедшие через сексуальное насилие.
«В материалах от 10.11.2002 г. «Девочки полковника Буданова» наш психолог заявила, что вероятней всего в качестве шахидок на «Норд-Осте» были использованы чеченские проститутки. В ответ наш сайт забросали возмущенными откликами – 12 страниц полемики. Нам объявили джихад. Общество считало, что чеченские мужчины – это благородные рыцари, особенно по отношению к своим женщинам. А сами чеченские женщины – образец восточного целомудрия. А потом выяснилось, что Бараев на вопрос о том, что за женщины пришли с ним на «Норд-Ост», ответил лаконично: «Это суки». А вдовствующая шестой год шахидка Аминат Исуева, убитая во время штурма, была беременна.
Чем чаще на Россию нападали чеченские шахидки, тем очевидней становилась правота нашей версии. Сегодня многие эксперты признаются, что террористок-смертниц чеченские шахиды выращивают из «опущенных» женщин, которых насилуют всем стадом, избивают, держат на игле».
Публикация «Стрингера» сопровождалась подзаголовком-вопросом: «Если чеченские боевики делают ЭТО со своими женщинами, за что сидит полковник Буданов?»
«Черные вдовы» начинают превращаться в миф, который не столько объясняет, сколько прикрывает настоящие цели и истинных организаторов терактов. Последние взрывы в Тушине и на Тверской улице явно организованы менее профессионально, чем теракт на Дубровке, и еще меньше похожи на месть вдов. Создается впечатление, что кто-то пытается эксплуатировать созданный во время «Норд-Оста» образ, что подтверждается собранными редакцией сведениями». («Московские новости», № 27, 2003 г.)
Единственной газетой, которая попыталась проследить судьбы женщин-смертниц до той роковой черты, когда террористический акт оборвал их жизнь вместе с безвинными жизнями тех, кого они обрекли на смерть, стали «Московские новости». Серия публикаций Санобар Шерматовой представила рассказы о конкретных судьбах тех женщин, кто погиб в терактах в Москве и на Северном Кавказе. У каждой из них была своя трагическая дорога к «поясу шахида». Некоторым жизнь не оставила никакого шанса на ее продолжение. Это ни в коей мере их не оправдывает, но проследить, что это за феномен – смертницы Второй чеченской, почему эти женщины решились на убийство, заплатив за это собственными жизнями, общество обязано перед жертвами с обеих сторон. Из множества судеб этих вынужденных самоубийц складывается женское лицо чеченской войны.
После серии взрывов в Тушино, на Тверской, в Моздоке в прессе стала отрабатываться тема израильского опыта борьбы с террористами, особенно в плане операций возмездия:
«Речь, например, идет о сносе домов террористов. В Израиле этот метод считают очень эффективным фактором профилактики терактов. Считается, что перспектива уничтожения имущества и жилища террориста должна оказать серьезное психологическое воздействие на его родственников, которые, узнав о готовящемся теракте, сделают все возможное, чтобы не лишиться накопленного добра.
Прибегают израильтяне и к таким методам, как арест мужчин из семьи террористов и выселение целых семей – причем не только с Западного берега в сектор Газа, но и в Италию, и на Кипр (именно так израильтяне поступили год назад после кровавых событий в Вифлееме)». («Итоги», 05.08.2003 г.)
О том, что российские спецслужбы от тактики «ударов по хвостам», т.е. поиска баз шахидов уже после совершенных терактов, переходят к игре на опережение, писал журнал «Итоги» (05.08.2003 г.). В статье шла речь об операции, проведенной спецслужбами в подмосковном поселке Толстопальцево, где в заброшенном доме было изъято шесть поясов шахидов, снаряженных килограммом пластита каждый. «Из показаний неудавшейся террористки Заремы Мужихоевой ФСБ стало известно, что обширную территорию Подмосковья, где, как выяснилось, разбросаны базы подготовки террористов, сегодня можно всерьез рассматривать как филиал Панкисского ущелья».
После теракта в Тушино по указанию Бориса Грызлова начались мероприятия по выявлению потенциальных террористок-смертниц. Приказом МВД за номером 12/309 от 09.07.2003 года предписано проверять всех «женщин в головных уборах и женщин-мусульманок в платках, являющихся признаком потенциальных террористок». За неделю до того, как российские спецслужбы должны были отрапортовать о завершении беспрецедентной по масштабам спецоперации «Фатима», направленной на выявление потенциальных шахидов и их арсеналов, произошел чудовищный теракт в Моздоке, где руками террориста-смертника был сметен с лица земли военный госпиталь. Итоги месячника «по отлову подозрительных мусульманок» подвела «Новая газета».
«В Москве были задержаны для проверки женщины, носящие традиционную исламскую одежду, платки и длинные юбки. Среди них: супруга муфтия Духовного управления мусульман азиатской части России Нафигуллы Аширова Нора Аширова, дочь поэта Расула Гамзатова ученый-искусствовед Патимат Гамзатова, ведущая программы «Голос ислама» на радио «Россия» Лейла Хусиянова. Это женщины известные, в определенной степени защищенные своим социальным статусом. Тем не менее милиционеры вели себя с ними грубо и откровенно советовали: «Сними платок и вообще, одевайся, как положено одеваться русским гражданам, если не хочешь проблем.»
…В федеральной прессе стали распространяться советы, как распознать шахидку. Подозревать следует чеченок, мужей которых убили в первую и вторую чеченские кампании. Чем больше у них убитых родственников, тем они подозрительнее. Им должно быть 20-35 лет, европейский тип внешности. Высшее образование тоже шахидский признак. Никаких платков и длинных юбок шахидки не носят, одеты по последней моде. Но поведение не соответствует одежде: они отводят глаза от мужчин, пытаются закрыть оголенные части тела.
Общественность тоже подвела итоги операции «Фатима». На минувшей неделе в Институте развития прессы прошла прессконференция с участием председателя Московской Хельсинской группы Людмилы Алексеевой, директора Института проблем глобализации Бориса Кагарлицкого, председателя Исламского комитета Гейдара Джемаля, шеф-редактора журнала «Смысл» Максима Шевченко и шейха Нафигуллы Аширова, того самого, чью жену задержали и беспардонно обыскали.
Участники высказывались об операции «Фатима» как о позорной и неэффективной практике, являющейся новой формой апартеида и сегрегации. Говорилось, что действия чиновников нарушают права граждан и подпадают под статьи Уголовного и Гражданского кодексов.
Людмила Алексеева рассказала, что Московская Хельсинская группа провела исследование «Язык вражды», тема – ксенофобские высказывания в прессе. Правозащитники установили, что самые респектабельные российские газеты не чураются околофашистской пропаганды и формируют образ врага.
На основе газетных публикаций правозащитники составили «рейтинг врагов». На первом месте – чеченцы, далее кавказцы вообще, затем, по убывающей, – американцы, китайцы, евреи и арабы» («Новая газета» № 57, 2003 г.)
Журнал «Итоги» обнародовал первые «положительные» результаты операции «Фатима».
«Так, спецслужбам стало известно, что организаторы терактов вынашивают планы по использованию в качестве «живых бомб» беспризорников. Известен и примерный сценарий. Подростку дают сумку и просят за небольшую суму передать ее человеку, сидящему за столиком в кафе. В сумке – радиоуправляемое взрывное устройство, начиненное для увеличения поражающей способности, как и пояса шахидов, шариками от подшипников. Едва подросток войдет внутрь кафе, террорист нажмет кнопку пульта, приводящего бомбу в действие. В связи с этим оперативники не исключают, что операция «Фатима», которая завершится 9 августа, плавно перетечет в другую операцию, например под названием «Беспризорник». (ж-л «Итоги» – 5.08.2003 г.)
О скандальной истории, связанной с «женщинами-смертницами», рассказала Санобар Шерматова на страницах «Московских новостей». В одном из столичных супермаркетов в канун женского праздника 8 Марта появилась фотография с изображением женщин, якобы, намеревавшихся совершить террористические акты, аналогичные взрыву в метро 6 февраля. «Потенциальными террористками» оказались 14 врачей (чеченок по национальности) – сотрудниц Международного медицинского корпуса, оказывающих бесплатную медицинскую помощь населению Чечни и Ингушетии. Почти все они – специалисты высшей категории, хорошо известны в обеих республиках, потому что читают лекции медицинским работникам всех трех районов Ингушетии. Каково же было изумление этих женщин, когда им стали сообщать, что ориентировками на них обклеены магазины и вокзалы столицы.
«Получив в руки ориентировку, женщины без труда догадались, когда и при каких обстоятельствах их фотографировали. Они снимались для служебного альбома. Федеральная служба безопасности, отвечая на запрос депутата Госдумы от Ингушетии Башира Кодзоева, утверждает, что фотографии с фамилиями и именами 14 женщин были обнаружены в схроне боевиков в Грозном. Изъятые материалы, по сведениям ФСБ, принадлежали руководителю террористической группы Тазабаеву.
…Каким образом внутренний документ неправительственной медицинской организации оказался в бандитском схроне – это отдельный вопрос. Но даже если дело обстояло именно так – почему не проверили? Ведь под каждой фотографией значатся имя и фамилия, а также профессия – доктор.
…Может быть, вся эта история вовсе не ошибка? И целью неизвестных чекистов были не женщины, а сама организация, работающая в горячей точке? Эта версия объясняет, по крайней мере, почему на всеобщее обозрение был выставлен внутренний документ IMC. Известно, что иностранные организации, работающие на Северном Кавказе и особенно в Чечне, у нас, мягко говоря, не привечают. Вот и руководству IMC дали сигнал к размышлению…
Возможно, найдутся и другие объяснения, но бесспорно одно. Без всяких доказательств четырнадцать врачей были названы террористами. В ответном письме ФСБ депутату Кодзоеву сообщается: «ввиду неподтверждения первичной информации проверочные мероприятия в отношении указанных женщин прекращены». Однако фотографии врачей продолжают висеть на сайтах с примечанием «Объявлены в розыск». (С. Шерматова «МК», 28.05-3.06.2004 г.)
Каждый новый взрыв в столице и за ее пределами рождает в прессе сюжеты, стимулирующие неприязнь к «лицам кавказской национальности». К подобным публкациям следует отнести все чаще появляющиеся сообщения о том, что «будущих смертниц агенты боевиков высматривают… на столичных улицах. А это значит, что русоволосой шахидкой может стать любая московская девочка, чья-то дочь, сестра, невеста…»
Статью об этом в «Московском комсомольце» (30.04.2004) Марина Гриднева начинает с интригующего анонса: «Откуда берутся шахидки? Наши спецслужбы могут назвать по крайней мере один точный адрес: в горах на юго-востоке Веденского района Чечни успешно функционирует «школа смертниц»… В основном туда попадают не по своей воле, а особо ценятся девушки славянской внешности». На подобные размышления журналистку навела история 15-летней москвички Вики Варфоломеевой, убежавшей из дома предположительно с 38-летним Эмилем Мамедовым, (азербайджанцем по национальности), с которым познакомилась через Интернет. Вполне естественно предположить, что страстная юношеская любовь к мусульманину вызвала у девочки интерес к исламу, но это очень встревожило ее отца: «Казалось бы лето на дворе, а она ходила в бесформенных балахонах, максимально скрывающих тело, отказалась от мяса и колбасы, перекрасила волосы в темный цвет, а осенью попросила купить ей черное пальто и палантин, который она на мусульманский манер закручивала на голове». У Вики стали находить Коран на арабском языке, учебник арабского языка, записи арабских женских имен с переводом. «Первое, что приходит в голову – она готовилась принять мусульманство», – встревожено рассказывает журналистке отец. «Из моей девочки готовят шахидку. – твердил мужчина. – Они увезли Вику, куда точно – не знаю, предположительно на Северный Кавказ». Уверенность автора публикации в том, что Вику непременно увезли в чеченский лагерь подготовки шахидок, строится в основном на предположениях отца девочки. Еще одним поводом для буйной фантазии журналистки явились две фотография, прилагаемые к статье. На одной «девочка-подросток в окружении родни мило улыбается. На другом – совсем свежем – ну, вылитая шахидка» (речь идет о снимке, где Вика рядом с дядей в длинном черном пальто и в платке, тоже, кстати, улыбающаяся – что же «шахидского» увидела в этом облике М. Гриднева?). «То, что из девочки хотят сделать шахидку-смертницу, – это не версия, а скорее предположение, высказанное в частной беседе сотрудниками ФСБ, – такие случаи, к сожалению, известны. За вербовку девочек славянской версии «агентам» платят солидные деньги. Именно на русских девушек делают ставку боевики, планируя теракты…»
Версия о первой юношеской любви девочки-подростка к взрослому мужчине (о котором, кстати, известно все: адрес, имя, профессия), побудившая Вику на столь безрассудный поступок, журналистом даже не рассматривается. Шахидка и всё тут. Даже если эта история закончится благополучно, эпатажная этническая информация, расписанная на целой газетной полосе, уже начала свою разрушительную работу. В случае, если все это окажется обычной бытовой историей (судя по всему, так и будет), никто и не подумает об опровержении. «Мавр» сделал свое дело – выдал нагора «страшилку», и теперь не дай бог русской девушке познакомиться с кавказцем – какой реакции следует ждать от ее близких? Естественно – страха, что их дитя этот «чурка» сразу определит в шахидки. Есть в этой публикации любопытный пассаж: «Телерепортажи о последних терактах в Москве Вика смотрела всегда очень внимательно, но без эмоций, я бы сказал даже хладнокровно». Очевиден вывод, подсказываемый читателю: ислам, которым так прониклась Вика, уже начал «обработку» сознания девочки, подготавливая ее к подвигу «во славу Аллаха». Четко обозначена триада: ислам – террор – шахиды!
Не менее зловещим предупреждением звучит другое сообщение: «В Москве поймали вербовщицу шахидок». Ею оказалась двадцатиоднолетняя уроженка Наурского района Чеченской республики, приехавшая в Москву еще осенью прошлого года и снявшая однокомнатную квартиру в Юго-Западном округе.
«В четверг Никулинская прокуратура Москвы предъявила новое обвинение уроженке Чечни Заре Муртазалиевой, задержанной со взрывчаткой возле гостиницы МВД на проспекте Вернадского в Москве. Теперь ей вменяется в вину вовлечение в террористическую деятельность двух молодых москвичек-мусульманок. По версии следствия, Муртазалиева пыталась убедить девушек стать смертницами. Террористические группы, занимающиеся подготовкой и осуществлением взрывов в Москве, сменили тактику. Если раньше они привозили в столицу женщин-смертниц из Чечни или Ингушетии, то теперь пытаются вербовать шахидок прямо в Москве.
…При досмотре у нее обнаружили в редикюле 196 граммов «пластита-4». Эта взрывчатка в два раза мощнее тротила. Как вспоминают оперативники, при задержании Зара вела себя очень хладнокровно. Зара Муртазалиева по версии следствия является не смертницей, а вербовщицей шахидок.
…Вовлечение в террористическую деятельность – достаточно редкий состав преступления. В практике ГУБОПа это вообще первое такое дело». (В. Речкалов «Известия», № 88, 2004 г.)
Почему женщина, которая не собиралась взрываться, ходила по Москве со взрывчаткой в сумке, не имея регистрации, будучи чеченкой, прекрасно понимая, что ее в любой момент может остановить милиционер: эта доблестная операция спецслужб вызывает много недоуменных вопросов. Правда, в следующей публикации Вадим Речкалов попытался дать на них ответы, побеседовав с теми двумя москвичками, которых по версии следствия Зара Муртузалиева готовила в шахидки. «Выяснилось, что с Зарой они познакомились по собственной инициативе, а воевать против федеральных сил готовы против всякой вербовки». С Зарой девочки познакомились в московской мечети, куда Аня и Маша пришли сами, желая познать истины ислама. Кроме того, им нравились молодые чеченцы, студенты вуза, где девочки учились. «Когда мы узнали, что она чеченка, то сразу начали ее расспрашивать. Мы же интересовались этим народом. Обменялись телефонами, договорились встретиться в субботу…» Из пространной беседы, с «завербованными» москвичками (она занимает полторы полосы), меньше всего следует, что Зара готовила их в шахидки. Но шокирующий заголовок первой публикации уже начал зомбирование сознания обывателя.
Аня: «В новостях много говорили об исламе, в основном, плохого, что мусульмане, дескать, настроены агрессивно… И мне стало любопытно. А может, я думаю, это хорошая религия?»
Маша: «Бабушка моя была очень верующей христианкой, и я тоже… Каждый вечер молилась, но как-то не находила в этой религии упоения. Выходишь из церкви – должно, вроде, легче стать, а у меня наоборот тяжесть на сердце. Потом как-то так вышло, я тогда еще в университете училась, что жизнь начала сталкивать меня с мусульманами. Это были чеченцы. Мы как-то были у них в гостях, и там они делали намаз. На меня это произвело большое впечатление. Как это читалось, этот шепот… Мы тогда чеченцами увлекались, ну, и до сих пор как бы… На «Коньково» в студенческом городке с кем только не общались, кого там только не было – индусы, арабы, грузины, армяне, киприоты у нас были знакомые... Но из всех наций самыми необычными и самыми интересными нам показались чеченцы. Эта их гордость чрезмерная… Короче, девушкам нравится. Я уверена, что мы не одни такие…
Аня: «Чеченцы не такие, как их по телевизору показывают. Мне нравится, что у них все строго. Традиции соблюдаются, обычаи. Они, например, всегда встают, когда кто-то заходит. Парень при общении с девушкой соблюдает дистанцию. Они могут общаться, но он ее даже пальцем не трогает. А девушки чеченские не пьют, не курят. Жена с мужем при посторонних друг друга по именам не называют, своих чувств не показывают, зачем другим на это смотреть. Ребенка своего при чужих не приласкают, не похвалят. Племянника можно приласкать, а своего – ни-ни. Справедливая такая строгость. Я просто влюбилась в эти традиции, в эту страну, в этот народ. Я мечтаю поехать в Чечню.
Аня: «Они (чеченцы) мне все импонировали. Мне нравилось, как они танцуют лезгинку, как пошли воевать за родину – и дети, и мальчики молодые, и мужчины. У нас в институте парень был такой – чеченец. Мы сидели компанией в столовой. Он рассказывал, что из Нальчика приехал. Даже не знаю, что меня в нем заинтересовало. Чеченец – это так необычно. Он говорил, что никогда не позволит своей сестре куда-то ходить без него. Мне это было очень интересно».
Маша: «Мы приняли ислам благодаря чеченцам. Они нам его и преподали. Так получилось, что истинно верующих мы впервые увидели только среди чеченцев. Как они про Бога говорят! Он един, он всемилостив, он всепрощающий…
Маша: «Там различные горы. Ущелья скалистые. Серпантин. Люди. Я представляю таких старичков всяких, бабушек в платках. Ходят такие с палочками. Крепкие, чистые. А мужчины… Я все время себя с чеченцем представляю. Ну, такой мужчина в черкеске, в папахе. А женщины в таких костюмах – платочки, прямые платья, а платок длинный, обвязывает как бы. Такие все красивые, нарядные.
Маша: «У меня были русские друзья – компания целая. И если бы я продолжала с ними общаться, я бы очень быстро испортилась. Может, я такой человек, который поддается чужому влиянию…В общем, были у меня друзья, которые увлекались курением травки. Ну, я тоже увлеклась… Потом у меня появились друзья, которые увлекались хождением на дискотеки. Ну, я тоже начала с ними ходить. И контраст между буднями и выходными стал таким резким, что учиться было невмоготу. И я уехала за город на дачу, чтобы не видеть своих друзей… А когда вернулась в Москву, стала общаться с чеченцами, приняла ислам, бросила университет и всех своих русских друзей. Раздражает эта их расхлябанность, бесполезность обращения с ними».
Аня: «В русских нет сплоченности…»
Аня: «Мы спрашивали у Зары про войну в Чечне. Она говорила, что федеральные войска бесчинствуют, а все, что показывают по телевизору, – это неправда. Потому что когда войско заходит на территорию другой страны, это уже не войско, а мародеры. Зара же чеченка, про войну все знает… О ненависти к русскому народу Зара не говорила. Только к солдатам. Но я тоже говорила о своей ненависти к солдатам. А следователи восприняли это как ненависть ко всему народу».
Маша: «Я считаю, что русская армия творит в Чечне беззакония. Я бы пошла защитницей чеченского народа… Я не считаю тех, кто там воюет, русским народом. Там есть солдатики, а есть контрактники. Вот я бы пошла против контрактников. Которые ради денег не жалеют никого».
Аня: «А я бы хотела помогать раненым чеченцам. Ну, то есть служить медработником. Воевать с оружием все-таки мужское дело».
Маша: «А я бы воевала в действующей армии. Но не снайпером, мне кажется, это нечестно – быть снайпером. Простым солдатом. В руках бы у меня был пулемет, а вот здесь кинжал. Ходила бы врукопашную».
Аня: «А я всегда на стороне слабых».
Маша: «Они не слабые, Аня».
Маша: «Они свободные, непокорные вообще. Они взрослые с детства. В моей семье нет такого мужчины. Главного нет. Отец – добытчик денег, но мягкий человек. Не то чтоб подкаблучник, но все равно как-то… Я вот иду по улице и не вижу среди русских ни одного парня с мужским взглядом. В этих своих серьгах, татуировках, с пивом и хвостиками. Жалкие все какие-то» (В. Речкалов, «Известия» 18.06.04).
Общая направленность материалов СМИ после серии терактов в России носит или констатационный, или обличительный характер. Только очень редкие одинокие голоса пытались в этой связи анализировать истоки и причины терроризма в России, отдавая себе отчет в том, что террористы-самоубийцы – это явление, пришедшее к нам с Ближнего Востока и поэтому не имеющее в России глубоких исторических или культурных корней и справоцированное военной ситуацией на территории Чечни.
«Этот кошмар стал частью истории, вошел в нашу культуру, закрепился в коллективной памяти, однако за прошедший год мы вряд ли продвинулись вперед в понимании сущности происшедшего, а размышления о терроризме и борьбе с ним превратились в банальность», – писал Б. Кагарлицкий о моральных последствиях терактов 11 сентября в Америке и «Норд-Оста» в России.
«Обида, бессилие, озлобление и желание отомстить порождают ненависть такого накала, что ни собственная жизнь, ни жизнь невинных людей уже не имеют никакой ценности. Самоубийство становится самым эффективным способом возмездия. Объект нападения уже не важен.
Показательно, что во время московских нападений последних дней службы безопасности сработали четко и профессионально. Но предотвратить взрывы и гибель людей все равно не смогли, ибо при столкновении с таким типом террора профессионализм спецслужб уже не является достаточным для того, чтобы защитить общество. И опыт Израиля это тоже подтверждает.
Остановить террор должны сами чеченцы и палестинцы. Больше этого сделать некому. Но для того, чтобы это произошло, люди должны получить надежду. Терроризм порождается безнадежностью. Борьба с терроризмом – это борьба за мирное урегулирование, уважающее интересы и достоинство обеих сторон». (Б. Кагарлицкий, «Новая газета», № 50, 2003 г.)
В печатных и электронных СМИ появились материалы, «исследующие» национальную предрасположенность чеченцев к самоубийству. Даже такой вразумительный тележурналист как В. Соловьев усиленно пытался выяснить у психиатра Т. Дмитриевой (ТВС, «Смотрите, кто пришел»), заложено ли «пристрастие» к шахидству в этнопсихологии чеченца. По убеждению замдиректора института имени Сербского профессора Зураба Кекелидзе, психологические установки террориста из Басконии, Северной Ирландии или Чечни крайне мало отличаются друг от друга, несмотря на различие вероисповедания. В подготовке смертников используются догматы веры, однако, не надо придавать особого значения какой-то определенной религии. Террористические акты, проводимые на территории России с помощью смертников, в том числе и женщин, не подражание – считает он.
«Когда бросают бомбу, нельзя же рассматривать это как подражание предыдущим войнам. Можно выделить и некоторые психологические черты, свойственные террористам. Во-первых, сниженный инстинкт самосохранения продолжения рода, особенно это касается женщин, во-вторых, замена личных целей (таких, например, как создание семьи) общественными. В-третьих, преданность определенным идеалам тех, ради которых они идут на смерть. В-четвертых, сниженная критичность по отношению ко всему проходящему. И наконец, вера в загробную жизнь, в то, что в награду за свой самоубийственный поступок они получат место в раю». (З. Кекелидзе «Современный каннибализм» // «НГ», 23.07.03 г.)
Общество получило серьезный повод для размышлений, как случилось, что в России террористками-смертницами становятся женщины, что противоречит самой женской сущности как продолжательнице рода. Ответ на этот жесткий вопрос вылился в СМИ в виде вышеприведенных сюжетов, что само по себе загоняет проблему в еще больший тупик. И все же констатация того, что склонность к терроризму заложена в самой природе человека с того момента, когда Каин убил своего брата Авеля, равно как и объяснять терроризм фанатизмом группы людей, ставших на путь насилия, напоминая при этом, что фанатик-индуист убил Махатму Ганди, мусульманина Анвара Садата застрел боевик из организации «Братья-мусульмане», а еврея Ицхака Рабина – молодой израильский экстремист (добавим сюда А. Желябова, С. Перовскую, А. Ульянова, вспомним, убийство Шарлоттой Корде Марата и т.д. и т.п.), – все это вряд ли сможет прояснить, почему в XXI веке принцип непримиримости достиг угрожающих масштабов. В этом смысле прогресс человеческой истории можно рассматривать лишь как замену стрелы автоматом Калашникова или управляемым фугасом. Фактически вся история международных отношений и их нынешнее состояние является ничем иным как террористическими отношениями, где присутствует насилие, агрессия, в которой участвуют мужчины, женщины и даже дети. Раздающиеся по всему миру взрывы под знаменем ислама – это всего лишь одно из звеньев в цепи агрессивной истории человечества. К сожалению именно льющаяся в терактах кровь позволяет увидеть стоящие за спинами шахидов сложнейшие проблемы. Но, к сожалению, часто эмоциональное восприятие трагических событий заслоняет поиск объективных и субъективных причин возникновения и развития такого явления как терроризм.
* * *
Каковы же реальные истоки исламского терроризма, причины, его порождающие? Надо заметить, что поиски ответов на этот вопрос «приглушены» в публичной сфере, включая и национальные СМИ. Как правило, это удел общественных правозащитных организаций. Терроризм – раковая опухоль постиндустриального общества: таковы взгляды на проблему обществоведов, политологов, культурологов. Именно эта составляющая почти не представлена в федеральных СМИ. А если и обозначена, то в качестве анонсной публикации появляющимся на Западе аналитическим трудам. Чаще всего, подобные материалы или редкие интервью специалистов публикуют независимые общественные издания. Правозащитный журнал «Карта» предоставил свои страницы данной проблематике.
«Не загоняем ли мы себя в правовой, политический и просто нравственный тупик, когда борьбу за национальную свободу и независимость, отстаивание целостности государства или, наоборот, попытку выйти из страны, найти свою идентичность в зависимости от ситуации и точки зрения, объявляем или терроризмом или антитерроризмом. Трагедия состоит в том, что мало кто из числа политических элит задумывается о том, какая цена человеческой жизни будет заплачена в достижении той или иной цели, которая, в конечном счете, может оказаться мифической», – спрашивает доктор исторических наук А. А. Челядинский (Белоруссия) в статье «Где же выход». Подробно анализируя последствия трагических событий в США 11 сентября 2001 года, ученый-международник предлагает аргументированные выводы, позволяющие определить истоки терроризма и наметить стратегию противодействия ему. В кратком изложении публикации остановимся на главном. Как это ни парадоксально звучит, но возможность террора прямо пропорциональна достижениям цивилизации. Террор ужасен не только конкретными жертвами, его разрушительная сила гораздо страшнее, ибо она способна привести современную цивилизацию в состояние хоррора. Если «террор» с латыни – «устрашать», «наполнять страхом», то «хоррор» в латинской терминологии означает «наполняться страхом», «ощетиниваться», «вставать дыбом». И тогда охваченная хоррором цивилизация начинает бояться самой себя, «потому что любые ее достижения: почта, медицина, компьютер, авиация, высотные здания, водохранилища, все средства транспорта, АЭС, – могут быть использованы для ее разрушения».
«На смену экологии как первоочередной заботе приходит хоррология – наука об ужасах цивилизации как системы ловушек и о человечестве как заложнике сотворенной им цивилизации. И чем выше цивилизация здесь и сейчас, тем она опасней. Нью-Йорк, Вашингтон, Москва, Тель-Авив, Лондон опаснее, чем маленькие городки. Бурлящие стадион, пляжи, аэропорты, вокзалы опаснее, чем маленькие деревушки. Цивилизация становится особенно грозной в местах своего скопления. Цивилизация уязвима проникновенностью своих коммуникативных сетей. Цивилизация не только обнаруживает свою уязвимость, она становится причиной и мерой уязвимости, мерой ее совершенства и есть мера ее хрупкости. «Цивилизация – лестница прогресса, ведущая на эшафот» (Эпштейн). Растет возможность террористической деятельности с использованием высоких технологий, особенно опасных в биологической, электронной и информационной среде».
Одну из причин нестабильности в мире А. Челядинский видит в быстрых темпах глобализации, усиливающих разрыв между странами, двести из которых остались на обочине глобализационных процессов, и только тридцать в них вовлечены. «Дисгармония развития порождает новые вызовы и угрозы, к которым относятся, прежде всего, массовая миграция населения в благополучные, но тем не менее, стремительно стареющие районы мира. Протестная масса растет и в развитых обществах, и не только за счет иммигрантов с арабского Востока. Есть ведь и внутренние протестанты. Антиглобалистское движение молодежи объективно отражает тревогу по поводу своей невостребованности в настоящем и будущем».
Еще одной важнейшей причиной активизации терроризма является поведение США в международных отношениях, во внешнеполитических установках которых после распада СССР «стала просматриваться тенденция к общемировой и региональной гегемонии, к попытке сделать XXI век новым американским веком». Не вдаваясь в анализ тактики, посредством которой осуществляется панамериканская стратегия, отметим культурную политику США, когда под флагом «взаимообогащения культур» фактически навязывается модель одной страны.
«На знаменитый вопрос Понтия Пилата, заданный Христу: что есть истина, – разные ветви цивилизации дают разные ответы. Разнятся подходы к таким понятиям как «справедливость», «правда», «пределы насилия», «цена человеческой жизни». Для европейцев и американцев представители другой культуры, традиции – носители качественно другой цивилизации, которая породила совершенно другую ментальность. В мусульманском мире иная система запретов и ограничений, иное отношение к женщине, власти, демократии. Для европейца забить человека камнями – дикость, для арабов – часть правовой культуры. Для араба умыкание невесты, ношение кинжала – традиция, для европейца – преступление – похищение человека и ношение холодного оружия. Для европейца многоженство – экзотика, для мусульманина – норма» (А. Челядинский «Где же выход», ж-л «Карта» № 32-33, 2000 г.)
Так же как неприемлимо для кавказского человека бросать детей, не кормить старых родителей, жить в нищете, валяться пьяным, существовать за счет женщины, не признавать родственников, равно как и однополая любовь, феминизм, эмансипация женщины, «свобода» детей от собственных родителей, свобода сексуального выбора и т.д., – словом, все то, что пришло в нашу жизнь вместе с «западными ценностями», чуждо кавказской ментальности, сформированной не исламом, а историко-географическими условиями и этническим поведенческим кодексом.
«Все это вызывало и будет еще больше вызывать сопротивление, включая терроризм. Например, исламская часть человечества, живущая почти в 60 странах мира и объединяющая полтора миллиарда человек, не может присоединиться к американским или и европейским стандартам. Прежде всего, потому, что она вместе с восточноазиатской, индийской, славяно-православной, латино-американской и африканской частями цивилизации находится на других стадиях общественно-политического развития. Не лучших и не худших. Просто других». Общая картина мирового терроризма, описанная А. Челядинским, позволяет сделать вывод, что для России решение этих проблем лежит несколько в другой плоскости. У российских мусульман, как у автохтонных этносов, органично вмонтированных в российскую государственность, в общую для всех культуру российских ценностей, нет принципиальных разногласий с русским миром, нет причин для антагонизма, радикального неприятия русской цивилизации. Уже очевиден факт, что именно чеченская война позволила появиться в нашей стране самому понятию «терроризм». Даже при открытости границ и возможности миссионерской деятельности исламистских эмиссаров на территории российских мусульманских республик, невозможно себе представить, чтобы в постсоветской среде могли оформиться террористические центры, если бы не война в Чечне. Поэтому осмысление этих проблем в России должно идти принципиально в другом направлении. Не соглашаясь в некоторых деталях с профессором Челядинским, заметим, что прислушаться к сказанному им все же придется, ибо если сейчас христиане составляют 30 % населения планеты, а мусульмане – 12, то через четверть века первых будет 25 %, а вторых – 30. Такие прогнозы дает современная демографическая ситуация. Самое страшное, что эта возможная война будет войной нового типа, непредсказуемой, неподвластной любым прогнозам и сценариям, – считает Челядинский. Это война «новых варваров» против «старой цивилизации». Рядовой исламский террорист, скорее, всего даже не понимает значимости для евроамериканца таких ценностей как демократия, свобода, права человека. Там, где, по нашему мнению, существует современная экономика, свобода, равенство, терпимость, он видит безбожие, разврат, плутократию, порнографию.
Так где же выход? «Одни предлагают частично ограничить права и свободы граждан в соответствии с законами военного времени, другие оспаривают эти предложения, заявляя, что это подорвет суть либеральных ценностей. Третьи предлагают начать физическое уничтожение террористов, объявить им беспощадную войну. На примере Израиля можно увидеть тупиковость метода».
Только глубокое изучение причин появления терроризма, его социальных корней может стать гарантом всеобщей безопасности, – считает автор публикации. Его позицию разделяют многие здравомыслящие люди. Но, судя по всему, мы далеки от решения этих вопросов.
«Ложь возникает не только тогда, когда люди говорят неправду, но и когда слова сплетаются таким образом, что правда исчезает. Словесность вокруг проблем терроризма в большинстве своем неправдива, возникла она вовсе не для того, чтобы с терроризмом бороться. В этом мире всегда будут случаи вооруженной борьбы, справедливой и нет. Обзывая всех их терроризмом, ты теряешь способность понять, что происходит», – пишет профессор социологии Манчестерского университета Т.Шанин. Рассматривая терроризм как одну из форм ведения войны, ученый считает, что она должна быть выделена и проанализирована, чего как раз и не хватает нашей прессе. Он отрицает возможность учета опыта Израиля для России, хотя в какой-то степени он может быть поучителен для России и других стран своей отрицательной динамикой. «Если неустанно не работать над тем, чтобы перебороть националистические тенденции, у собственного народа происходит автоматическое раскручивание контрнационализма у этнических соседей» – это предупреждение социолога вполне оправдали российские реалии последних лет.
Тем не менее, российские СМИ, не думая о последствиях продолжают педалировать тему «исламской агрессивности», подчеркивая при каждой возможности непременные связи чеченских боевиков с международным терроризмом. Историю одной телемистификации проследила Елена Рыковцева, проанализировав какое развитие получила на федеральных каналах информация французских спецслужб о задержании четырех террористов – сторонников «Аль-Каиды» и сообщение британцев, арестовавших семерых террористов североафриканского происхождения. У тех и других, по сообщению спецслужб, были найдены колбы со смертельным ядом – рицином. При этом французы заявили, что задержанные алжирцы бывали на территории Чечни, британцы же не стали подтверждать прямую связь своих арестованных с кавказским регионом, так как у них не было точных данных о том, что «алжирцы как-то связаны с воинствующими исламистами, про которых известно, что они прошли через лагеря подготовки в Панкисском ущелье», – писала британская газета «The Financial Times». Что делают при этом «Вести недели» на канале «Россия»? Игнорируя первоисточник, ведущий сообщает противоположную информацию: «Влиятельная газета The Financial Times со ссылкой на офицеров разведки написала, что арестованные террористы проходили подготовку на Кавказе».
«Удачливо включив в маршруты задержанных Чечню и Панкисию, Москва с успехом примазалась к ядовитому производству. В дни «английских» арестов Сергей Ястржембский делает заявление, что в Чечне уничтожена группа боевиков, один из которых «имел при себе инструкции по изготовлению в домашних условиях отравляющих веществ, в том числе рицина». И минувшим воскресеньем государственный канал уверенно закручивает англо-российские события в один большой узел: «Лондонские сидельцы не просто обвиняются в приготовлении биологического яда. Они связаны с чеченскими террористами и обучение своему опасному ремеслу прошли на Кавказе. Эти данные одновременно подтверждают спецслужбы Англии и США». (Похоже, подтверждают лично корреспонденту программы «Вести недели». – Е.Р.)
Отравить лондонскую подземку – раз. Отравить все живое в Чечне – два. Тут к своему лондонскому коллеге с подачи ведущего – «Расследование дела о рицине привело в Панскисию и Чечню» – подключается российский корреспондент «Вестей» с обобщающее-устрашающим сюжетом. Сначала (года два назад) в Чечне был найдет тайник боевика Читигова с инструкциями по изготовлению отравляющих веществ (на экране крупно – листочки, где корявыми печатными буквами написано: ЯД и ХАРАКТЕРИСТИКА). Далее рассказывается, что в Гудермесе трое детей отравились яблоками, подобранными на улице. Плоды содержали яды – сулему и мышьяк. И вслед за этим оперативники в Курчулоевском районе обнаруживают тайник Аслана Масхадова, где же эти яды хранились расфасованными по пакетикам. (Вообще, любопытно: как они узнают, где чей тайник? Визитные карточки в них боевики оставляют, что ли?)
Смысловая связь, что детей отравил именно Масхадов, прослеживается. Кстати, у государственной же «Российской газеты», которая за два дня до этого сюжета напечатала похожий материал с хроникой «ядовитых» тайников, этот эпизод трактуется несколько по-другому: дети (не из Гудермеса, а из Гудермесского района) случайно обнаружили тайник бригадного генерала Вахида Мурдашева, где наряду с оружием и боеприпасами хранились упаковки отравленных сухофруктов. Дети, к несчастью, попробовали. Но поскольку Мурдашев служил в бандформировании Масхадова, считай, в отравителях – все одно Масхадов.
Понятна еще одна вещь. Если перед британским следствием стоит задача доказывать, что все, кого нынче задерживают на территории Англии подозрению в изготовлении яда рицин, принадлежат к международной террористической сети, то перед российскими идеологами – что все «международные террористы», задержанные там, связаны с «отечественными». Для укрепления доктрины, что в Чечне Москва ведет войну не с отдельно взятыми чеченскими боевиками, а с мировым терроризмом». (Е. Рыковцева: «Утка в ядовитых яблоках» // «Новая газета, № 5, 2003г.)
* * *
Не менее существенной для российских мусульман является проблема исламского религиозного образования и возможности публичной просветительской деятельности.
Здравомыслящие мусульманские лидеры считают, что бороться с ваххабизмом можно только развивая структуры исламского духовного образования внутри России с минимальным привлечением зарубежных миссионеров.
«Ректор Московского исламского университета имам-хатыб Марат Муртазин, говоря о духовном возрождении мусульман на территории бывшего СССР, отмечал проблему нехватки в начале 90-х годов имамов-проповедников, преподавателей, ученых-богословов, знатоков шариата и других исламских наук. По его словам, тогда думали, что из арабо-мусульманского мира к нам придут и чистые идеи, лишенные какой-либо политической подоплеки. «Процесс возрождения духовности через импорт религиозных идей оказался для нас очень болезненным», – признается он
Тем не менее, многие эксперты считают, что арабские сотни тысяч долларов, вкладываемые в верующих, дадут гораздо большую отдачу, чем американские миллионы, вложенные в армию. Ведь американское оружие будут держать в руках люди, в чьи головы вкладывались идеалы арабского мира.
Это прекрасно осознавал Тарик бен Ладен, брат Осамы, посещавший Россию в ранние 1990-е. После его визитов в Чечне, Ингушетии, Дагестане и других кавказских республиках, как грибы, начинали расти мечети, исламские школы и культурные центры. Их руководителями оказывались, как правило, проверенные кадры бен Ладена» (В. Волков «На паях с Америкой» // «Известия» – 5.12.2002 г.)
Проблема подготовки религиозных кадров одинаково актуальна как для российских мусульман, так и для мусульман, оставшихся после распада СССР за пределами культурного влияния России – прежде всего, это регион Центральной Азии. Эта проблема остра не только для Средней Азии, но и особенно важна для Северного Кавказа в связи с военным очагом на территории Чечни, через которую фундаменталистские идеи транслируются на весь регион. Подготовку российских имамов и преподавателей можно осуществлять через Казанский исламский университет и через Московские учебные центры.
В борьбе с религиозным экстремизмом заинтересовано, прежде всего, духовенство традиционного ислама. Мусульманские лидеры Ингушетии обратились к президенту республики М. Зязикову с просьбой «приложить все усилия по недопущению раскола в ингушском народе в связи с активизацией в последнее время в Ингушетии последователей ваххабизма». Аналогичное заявление своему правительству последовало со стороны муфтията республики Татарстан («НГ», 29.01.2003 г.).
Равиль Гайнутдин, председатель Совета муфтиев России, главной причиной появления радикальных исламистов в России и Центральной Азии называет «неграмотные неумелые действия зарубежных миссионеров, которые навредили возрождению ислама на территории бывшего СССР. Эти проповедники и миссионеры жили в монорелигиозной среде и проповедовали учение, которое не готовило исламскую молодежь бывшего СССР к жизни в полирелигиозном обществе. То, что происходит в Чечне, – это не только сепаратизм. Ваххабизм – это идеология, сторонники которой убеждены в победе. Свою идеологию надо гарантировать и нам, но средств на это не хватает» («Известия», 05.12.2002 г.). По словам Р. Гайнутдина, за 30 лет с 1960 г. в СССР было подготовлено только 9 имамов. Ситуация в этом смысле столь трагична, что позволяет сделать вывод: в XX веке государство разрушило систему религиозного образования.
«В настоящее время одним из наиболее актуальных и сложных вопросов является вопрос лицензирования и аккредитации религиозных учебных заведений. Министерство образования РФ выдает исламским учебным заведениям лицензию лишь на право ведения образовательной деятельности в сфере религиозного образования и не выдает лицензию о высшем профессиональном образовании по государственным стандартам. Министром образования РФ Филипповым В.М. не был подписан приказ № 3241 от 28.09.2001 о выдаче лицензии по направлению «Теология» Российскому исламскому университету, что лишает этот вуз возможности получения соответствующей государственной аккредитации.
Вместе с тем известно, что в христианских вузах, в частности в Свято-Тихоновском богословском институте, проводится подготовка специалистов как по религиозным, так и по светским дисциплинам в соответствии с государственной аккредитацией, полученной от Минобразования РФ. Исходя из вышеизложенного, по вопросу лицензирования и аккредитации религиозных учебных заведений выносятся следующие предложения:
а) выработать новый механизм лицензирования и аккредитации учреждений высшего и среднего профессионального образования с учетом их образовательной деятельности как по светским, так и по религиозным направлениям, который дал бы возможность получать государственную лицензию и аккредитацию не только христианским, но и исламским и другим религиозным учебным заведениям;
б) создать Методический совет при Минобразования РФ с целью выработки единых учебных программ для учреждений профессионального образования с учетом их религиозной направленности. Совет муфтиев России, Российский исламский университет выражают готовность участвовать в выработке единого государственного стандарта для учреждений религиозного образования РФ.
И последнее. В XX веке государство разрушило систему религиозного образования. Сегодня традиционные религиозные организации России, в том числе и такая авторитетная, как Русская Православная Церковь, не располагают в полном объеме финансовыми возможностями, чтобы возродить за несколько лет то, что созидалось веками. Отсюда и возникает угроза попадания в неотлаженную систему религиозного образования идей экстремистского характера. Мы надеемся на материальную помощь государства и со своей стороны готовы согласовывать с Российской академией госслужбы и Министерством образования наши учебные планы в целях выработки единого внутрирелигиозного стандарта, исключающего возможность проникновении извне чуждых традиционному исламу идей». (Р. Гайнутдин: «В XX веке государство разрушило систему религиозного образования» // «НГ», 30.10.2002 г.)
В связи с этим не менее актуален вопрос и о подготовке отечественных религиоведов, ибо сегодня Россия нуждается в квалифицированном компетентном суждении о ценностях разных религий, определяя их как части культуры человечества в целом. К сожалению, в прессе мы чаще слышим людей, объявляющих себя «специалистами»-теологами-религиоведами, чьи оценки идеологически насыщены. Между тем, целью истинно-научного религиоведения является рассматривание религии как культурно-исторического феномена. Подобный подход начисто отсутствует в средствах массовой информации, где религиозная тематика представлена таким образом, что она, скорее, создает атмосферу недоверия и напряженности, чем способствует межкультурному и межрелигиозному диалогу.
«Фантасмагоричная история распада СССР и образование на части постсоветского пространства государства под названием Российская Федерация, так и не нашедшего в пылу борьбы за демократию своей национальной идеи, ознаменовали собой не менее фантасмагоричный этап государственно-церковных отношений. На этом этапе государство стало питать к религии смешанное чувство, состоящее из религиозного невежества, религиозной вредности, неосознанной вины за былые преследования и дремучего атеизма, стыдливо скрываемого за секулярной терминологией просвещенного гуманизма и так называемой «светскости».
Очевидно, что в новой России изменится, а точнее, появится (в ельцинскую эпоху ее просто не было) государственная этноконфессиональная политика со своей доктриной. И нет сомнений, что в этой ясно и четко сформулированной политике иным (боле значимым и правовым образом закрепленным) будет место традиционных российских конфессий, ибо государству необходимо искать факторы социальной устойчивости. Игра в политкорректность слишком дорого стоит. Прежнее экспертное сообщество не смогло дать государству внятной концепции конфессиональной политики. Как известно, «Концептуальные основы государственно-церковных отношений в Российской Федерации», разработанные группой религиоведов в 2001 году, были отвергнуты администрацией президента как политически бесперспективные и для реальной политики неприменимые. Между тем власть ощущает потребность в экспертном сообществе, адекватном новому политическому мейнстриму.
…впервые из уст представителей президента России религиозная общественность услышала о теологии как о государственном заказе.
Едва ли с точки зрения реальной политики государству может быть близок научный интерес религиоведения к «новым религиозным движениям» и «квазирелигиям», если при этом не следует экспертного ответа на ключевые вопросы. Например, каким образом интегрировать православные, исламские, буддийские социальные группы в структуру российского гражданского и полтического общества и как государству отвечать на вызовы религиозного экстремизма?». (А. Журавлевский: «Трудный выбор» // «НГ», 2.12.2002 г.)
Перечисленные проблемы характерны не только для ислама. Традиционные религии в России сегодня переживают трудные времена становления после десятилетий советского атеизма. О том, что внутри церкви (помимо ударов извне) существуют попытки раскола, которые ослабляют и без того сложный путь Православия к своей пастве, говорят многие священнослужители, что само по себе уже свидетельствует о внутрецерковном брожении умов и традиций.
«Главную опасность нужно ждать от трех сил: «обновленцев» протестанского толка, не признающих церковного Предания, мечтающих о разрушении церковных границ и слиянии всех религиозных конфессий; «обновленцев» сектантского толка, отвергающих соборность православия и строящих из своих приходов отдельную ото всех церковь; и, наконец, от тех православных священников, которые делают все, чтобы РПЦ подчинялось Папе Римскому». Таков взгляд на проблемы православной церкви московского священника Владимира Вигилянского, доцента Российского православного университета имени святого апостола Иоанна Богослова («НГ», 16.10.02 г.). Будучи деканом факультета церковной журналистики, он рассматривает как одну из возможностей продуктивной стратегии воздействия на людей нецерковных наличие качественных православных газет и журналов, констатируя при этом, что существующие церковные издания пока еще далеки от идеала. «Что касается светской печати, то проблемы церкви ее интересуют очень, но писать о них с сознанием дела журналисты не могут. Одним из главных заблуждений, перечеркивающим любые, даже правильные, частные размышления о православии, является суждение о церкви как о некой организации, совмещающей функции нескольких министерств: культуры, просвещения, образования, социального обеспечения, иностранных дел и т.д. Людям нецерковным понять трудно, что церковь – это Тело Христово. В церкви могут быть какие угодно грешники, в том числе и церковные иерархи, но к самой церкви это не имеет никакого отношения. Неудивительно, когда светские журналисты относятся к Церкви как к партии или организации, но странно, когда о ней судят подобным образом люди, называющие себя верующими. К сожалению, почти все публикации на церковные темы грешат именно таким взглядом».
Думаем, что обозначенные православным священником проблемы можно в полной степени отнести и к российскому исламу.
О глубоком кадровом кризисе в рядах РПЦ не раз сообщалось в СМИ. Многим еще памятен телесюжет в вечерних новостях канала ТВС 4 октября 2002 г. о скандале в Воронежской епархии, где толпа православных священников в рясах и крестах толкала в шею и нещадно лупила молодого худощавого человека, а он отбивался и кричал: «Побойтесь суда Божьего!». Почему-то сюжет этот шел как горячая новость российской и международной жизни: с него начался вечерний выпуск, что и побудило Евгения Кущева порассуждать на эту тему в статье «Бои местного значения» («НГ», 16.10.02 г.)
«Много ли мы знаем о реальной церковной жизни, ведь в последнее время нам все время преподносят только глянцевую, полную благости картинку, а не правду о том, как и чем живет православный народ и духовенство. Кто пишет сейчас о корыстолюбии и пьянстве среди священников, о деспотизме и самодурстве архиереев? Ничего этого нет, все прикрыто «политкорректностью», которая не дает нам увидеть проблему глазами, например, Лескова, который даже в XIX веке, в эпоху духовной цензуры, не боялся писать правду.
Сегодня бесправие нашего духовенства, особенно сельского, не меньше, чем 70, 100 или 200 лет назад. Ничего в укладе его жизни особенно не изменилось: все те же заботы о хлебе насущном, о том, чтобы выучить своих многочисленных детей. В общем, как говорится, не позавидуешь. Надо и приход себе побогаче сыскать, и расположением благочинного заручиться, и архиерея не прогневать, а то ведь и места своего запросто можно лишиться… В общем, православные клеймят друг друга и анафемствуют, но суть все та же – человеческие страсти и деньги. Особенно сейчас, когда в храм пришло множество людей, прежде совсем от Церкви далеких».
В нынешних условиях новых глобальных вызовов и опасностей становится настоятельной необходимостью участие традиционных религий России в оздоровлении социальных и духовных условий жизни общества, в утверждении нравственных норм, воспитании толерантных установок среди своих последователей. По понятным причинам особенно актуальна эта сфера деятельности для исламского духовенства. Сегодня, когда разрушительная сила идеологии экстремизма и терроризма стала очевидной в республиках Северного Кавказа, руководители субъектов делают пока еще слабые попытки привлечения в борьбе с преступностью и ее профилактикой религиозные организации. Такой опыт в этом году начал осваивать Дагестан, где близость Чечни, сохранение в ее горной части баз боевиков, делает обстановку в республике огнеопасной. «Дагестанская правда» сообщала, что в июле с.г. состоялось заседание Экспертного совета при Комитете правительства республики Дагестан по делам религии на тему «Совместные действия государственных и религиозных организаций по предупреждению и борьбе с преступностью».
Еще раньше роль религии как значительного помощника в политической и экономической сферах понял бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, и то, что когда-то вменялось ему в числе всевозможных обвинений, теперь приобрело очевидную ценность и значимость. В статье «Кривое зеркало Ингушетии» («НГ») М. Фатулаев, перечисляя всевозможные «пороки» Аушева-президента (неприкрытая феодальная вседозволенность и т.д. и т.п.) написал: «Духовное управление мусульман Ингушетии, несмотря на то, что религия по Конституции отделена от государства, возводит культовые сооружения, в том числе и на госсредства, а по неподтвержденным сведениям служители Всевышнего получают зарплату из бюджета как госслужащие». Между тем, по прошествии нескольких лет после ухода Р. Аушева с президентского поста, стал очевиден его позитивный опыт руководства этим сложнейшим субъектом РФ: преодолевая сопротивление Центра, маневрируя между миром и войной, Аушеву удалось удержать республику буквально на краю, не дав вовлечь Ингушетию в идущую полным ходом Чеченскую войну. Существенную роль здесь сыграла опора его на мусульманское духовенство, привлечение которого в качестве консолидирующей ингушское общество силой трудно переоценить. Об этом говорили духовные лидеры Северного Кавказа на прошедшем в ноябре 2003 года научно-практическом семинаре «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединений у российских мусульман», проводимом организацией «Юристы за конституционные права и свободы» (ЮРИКС). Кстати, здесь же муфтий Карачаево-Черкесии рассказал, какую борьбу им приходится выдерживать в противостоянии с казачьими движениями Ставрополья, всячески препятствующим строительству там мечетей, хотя земли Ставрополья – исконные места проживания карачаевцев-мусульман. В связи с прошедшим семинаром хотелось бы отметить еще одну деталь, которая лично вызывает определенные вопросы. Специалист по исламскому праву, доктор юридических наук, профессор Л. Р. Сюкияйнен предложил аудитории для обсуждения возможность использования законов шариата в жизни российских мусульман. Не могу судить, насколько востребованы будут они в Татарстане или в Башкирии, но что касается некоторых республик Северного Кавказа, то вопрос этот остается очень спорным. Граждане северокавказских субъектов федерации живут в российском правовом пространстве: заключение брака, констатация смерти, регистрация оформления ребенка, развод, – все это проходит через соответствующие юридические гражданские институты. Есть ли необходимость в введении шариатских норм в обыденную жизнь? Ведь страна-то у нас светская. Оставим эту тему на уровне вопроса, но очевидно, что обсуждение ее требует более широкого общественного участия.
Много раз в прессе упоминался конфликт в российской еврейской общине, где так затянулась борьба за звание главного раввина между Берл Лазаром и Адольфом Шаевичем. В исламской среде долгое время делили власть Талгат Таджуддин, объявивший себя верховным муфтием всех мусульман, и глава Совета муфтиев России Раввилем Гайнутдин. Конфликт между Московским Патриархатом и Ватиканом, запрет на въезд в Россию Далай Ламы и многие другие кризисные ситуации российских конфессий становились предметом внимания СМИ.
«Церковь не сумела заполнить вакуум, оставшийся после краха коммунизма. Она болеет теми же болезнями, что и все наше общество. Она еще не вышла в полной мере из тоталитаризма, не оправилась от того удара, который был нанесен по христианству в годы советской власти. У Русской православной церкви существует мощное православное крыло, мечтающее вернуться в прошлое, заимствующее из прошлого жесткие авторитарные модели, враждебно относящиеся к демократии, демократическим реформам. Имперская идеология, шовинизм, чувство национальной исключительности все еще определяют создание большинства клириков и многих верующих. Поэтому церковь не сумела стать духовным авангардом общества. Она не смогла стать выразителем народных чаяний. Напротив, она в лице многих иерархов все чаще обслуживает интересы власти и свои корыстные интересы» (В. Илюшенко «Новая газета», 7-10 августа 2003 г.)
Исследовательский центр «Религия в современном обществе» Российского независимого института социальных национальных проблем использует данные общеинститутского мониторинга общественного мнения для реализации своей многолетней программы изучения роли религиозного фактора в общественной жизни. На страницах «Независимой газеты» М. Мчедлов, Ю. Гаврилов, А. Шевченко обрисовали социальный портрет и общественно-политические позиции современного верующего. По своей мировоззренческой ориентации респонденты распределились следующим образом: к верующим в Бога отнесли себя 43,4% опрошенных; о безрелигиозной мировоззренческой ориентации (неверующие и безразличные к религии) заявили 28,6%; колебания между верой и неверием характерны для 23,9%; вера в сверхъестественные силы свойственна 3,9%. Помимо общей мировоззренческой ориентации выявлена и конкретная конфессиональная принадлежность. Свыше половины респондентов (55,9%) отнесли себя к последователям православия; 29% – к приверженцам ислама. Принадлежность к другим конфессиям отметили 1,7% опрошенных, а 13,4% заявили о своей внеконфессиональной религиозности.
Наибольшим доверием во всех мировоззренческих категориях опрошенных пользуется президент РФ (61,6%), которому доверяют 65% верующих в Бога, 59,7% неверующих, 59,2 колеблющихся и 55,9% верующих в сверхъестественные силы.
Вторым по степени доверия государственным институтом у верующих в сверхъестественные силы, неверующих и колеблющихся являются Вооруженные силы (47,5%)
Наименьшее доверие вызывают политические партии и объединения, занявшие или разделившие последнее место у всех категорий респондентов, а также Государственная Дума, которая оказалась на предпоследнем месте во всех мировоззренческих группах, кроме неверующих.
В целом можно отметить, что степень доверия почти ко всем государственным и общественным институтам у верующих в Бога несколько выше, чем у остальных мировоззренческих групп. Исключение составляют лишь электронные и печатные СМИ, которым больше доверяют верующие в сверхъестественные силы.
Уровень доверия к государственным и общественным институтам в группах последователей ислама и православия в большинстве своем совпадает. Представители обеих конфессиональных общностей на первое место ставят президента РФ, на второе – Вооруженные силы, на третье – религиозные организации, на четвертое – правительство РФ.
«Анализ политических предпочтений современных верующих, а также степени их доверия к органам власти и общественным институтам позволяет отметить следующее.
Политические предпочтения и уровень доверия к государственным и общественным институтам верующих в Бога близки аналогичным характеристикам российского общества в целом. Отличия можно видеть в большей популярности идеологии «русского пути» и соответствующих электоральных предпочтениях, а также в большей «государственнической» направленности доверия названным социальным институтам. Наименее популярна среди верующих в Бога реформаторская «рыночная» идеология и связанные с ней политические объединения.
Политические предпочтения последователей православия практически такие же, как и у большинства остальных респондентов, а приверженцы ислама отличаются дифферентностью, значительно большей долей сторонников коммунистической идеологии и соответствующими избирательными предпочтениями, меньшим уровнем доверия к государственным и общественным институтам. Если к этому добавить более низкий образовательный и материальный уровень мусульманской группы, больший удельный вес в ней лиц молодых возрастных категорий, высокую степень социального неблагополучия, в частности возможность усиления политического и религиозного экстремизма». («Кому они доверяют?» // «НГ», № 19, 2001 г.)
Возможен ли православно-мусульманский диалог?
Следует оговориться, что в данном случае понимать под диалогом. Здесь мы скорее имеем в виду не поиски общности целей этих двух религий, которые лежат на поверхности, а скорее выработку форм духовного и культурного взаимодействия и равноправного участия в общественной, социальной и культурной жизни российского государства. Тем более, что вопросом межконфессионального диалога озабочены и сама Православная церковь. С 17 по 20 ноября в Москве прошла международная богословская конференция «Православное учение о Церкви», организованная Синодальной богословской комиссией. В работе конференции приняли участие более 80 православных богословов из 17 стран мира, а также представители Евангелической Лютеранской Церкви Германии и Англиканской церкви.
Тот факт, что в странах исламского мира проживают несколько миллионов православных христиан, позволяет рассматривать их как мощную силу, способную консолидировать внутри России эти две конфессии, к тому же в России как православие, так и ислам испытали одни и те же потрясения почти вековой эпохой атеизма, истреблением лучшей интеллектуальной богословской элиты обеих религий, уничтожением мечетей и церквей как духовных религиозных центров. Невосполнимой потерей для православных стала эмиграция русских религиозных мыслителей, с высылкой которых русская философия практически прекратила свое существование на родине. Так называемый «философский проход» осенью 1922 г. в принудительном порядке не просто увозил за границу С.Булгакова, С.Франка, Н.Бердяева, Н.Лосского, этот рейс как бы заканчивал эпоху русского религиозного ренессанса. Не меньшие потери понес и корпус исламских просветителей, труды которых начинали поиск форм вхождения и адаптации российских мусульман в послереволюционное государство.
Для конфликта Ислам-Православие нет исторических оснований, т.к. российские мусульмане вместе с русскими создавали нашу цивилизацию, – считает доктор философских наук А.А. Нурулаев («АиФ», № 44, 2002 г.):
«Мало кто знает, что столь ненавидимый позднейшими поколениями хан Золотой орды Батый сохранил православие на тех землях, которые захватил он или его приемники. Те же православные земли, которые находились за пределами влияния Золотой орды, перешли в католичество. Но в советских учебниках по истории об этом не было сказано ни слова, как не сказано о том, что хан Узбек в XIV веке провозгласивший ислам в качестве государственной религии Золотой орды, тем не менее, много сделал для православия. Своими указами он поставил под защиту исламского государства православные церкви. Покушавшимся на них грозила смертная казнь. Ну а когда российское государство окрепло, русская культура в свою очередь оказала могучее влияние на тюрок мусульман».
Опыт духовного и культурного взаимодействия православных церквей с мусульманским миром находится за пределами интереса общенациональных СМИ. А между тем этот вопрос приобретает сегодня особую актуальность. Знакомство с историей сосуществования двух цивилизаций может снять психологическую напряженность и культурную нетерпимость, нагнетаемые сегодня в обществе (не без участия СМИ), которые имеют реальный шанс перерасти в православно-мусульманское противостояние.
Александр Сергеев, анонсируя в «Независимой газете» сборник статей «Архипелаг в океане. Православие в мусульманском мире» (М., 2001 г.), писал о стратегической идее, вдохновившей авторов:
«Сборник может дать новые знания о мусульманском мире многим российским читателям, оказавшимся в плену идеологических штампов и поверхностных представлений. Мы часто сталкиваемся с тем, что не только рядовые граждане, но и государственные чиновники самых высоких рангов демонстрируют полную некомпетентность в этом вопросе. Сегодня палестино-израильский конфликт часто преподносится как конфликт между мусульманами и иудеями, а наличие православного фактора в палестинской драме остается за кадром. Между тем примерно четвертая часть палестинцев исповедует православие, а в ряде крупных городов (Раммалла, Вифлеем) православные составляют большинство населения. Такое положение, безусловно, заставляет по-иному взглянуть на палестино-израильский конфликт, на его религиозное измерение.
В условиях, когда могущественные мировые силы делают ставку на межцивилизационный конфликт между православными и мусульманами, именно Православные Церкви на Ближнем Востоке могут стать той силой, которая поможет новому сближению между Россией и арабо-мусульманским миром, ослабляя радикальные антироссийские течения».
Можно привести много примеров, когда в отдельных мусульманских странах политические деятели являют пример искреннего уважения христианских святынь и готовность к диалогу и сотрудничеству. Именно на Ближнем Востоке зародилось и делало свои первые шаги христианство. В настоящее время насчитывается около 12 миллионов «восточных» христиан, зависимых или не зависимых от Рима. На заре ислама Мухаммед отправил группу мусульман, спасавшихся от мекканских преследователей, к христианскому королю – негусу Абиссинии (Эфиопии). В эпоху экспансии ислама многие христиане («люди Писания») довольно легко уживались с завоевателями, тем более что последние признавали за ними право на религию. В Ираке второе место после ислама занимает христианство, самой крупной организацией которого является Халдейская католическая церковь, образовавшаяся в 1551 г. в результате унии между Римским Престолом и епископами Ассирийской церкви Востока, недовольными традицией назначения следующим патриархом их церкви племянника предыдущего. Сначала сторону халдо-католиков приняло меньшинство ассирийцев, но сейчас их численность вдвое превышает количество ассирийцев, верных своей церкви Востока. В Ираке проживают армяне-григорианцы, армяне-католики, без всяких препятствий к вероисповедованию живут несколько тысяч православных (Антиохская православная церковь), о которых никто не вспоминает в связи с Иракской войной.
Подобная религиозная многоликость отличает мусульманскую Турцию. И хотя из 65 миллионов населения Турецкой республики 98% исповедуют ислам, здесь проживают 50 тысяч армяно-григориан, 3-5 тысяч православных греков, находящихся в юрисдикции Вселенского Константинопольского Патриархата. Кстати, турецкое правительство признает Патриарха лишь как главу Православной Церкви Турции, однако при этом не вмешивается в его отношения с другими поместными Православными Церквами. Имеются также христианские общины сирийцев (15 тыс.), халдеев, несториан, маронитов, римо-католиков и некоторых других вероисповеданий.
В Турции 75 тысяч мечетей, около 70 православных святынь, 50 армянских церквей. Кроме того, в стране проживают 12 миллионов алавитов, последователей крайней шиитской секты, в учении которой причудливо переплелись элементы ислама, христианства и астральных халдейских культов. Некоторые суфийские тарикаты (братства), например, тарикаты бекташи или моулави, в своих вероучениях опираются не только на Коран, но и на священные писания других религий, в том числе иудаизм.
Историческая практика показывает, что утверждение о полной нетерпимости ислама к людям других религий является умышленной фальсификацией, направленной на его дискредитацию в глазах других конфессий. Все эти вопросы нужно рассматривать в историческом контексте применительно к каждой отдельной политической ситуации. В период пика своего утверждения так называемого «золотого» века ислам прекрасно сосуществовал с другими религиями.
Сложнейшие процессы поиска «себя» в новом мире идут в недрах христианской конфессии.
К сожалению, в прессе, особенно на телеэкранах, религии чаще всего представлены «батюшкизмом», церковными «ряжеными», религиозными церемониями, одурманиванием, маргинализацией и политической спекуляцией. За пределами интересов СМИ остается диалог христианской и мусульманской цивилизации, у которых гораздо больше точек соприкосновения, чем антагонизмов. Россия и мир Ислама обладают уникальным цивилизационным потенциалом, который позволяет им внести свой вклад в создание общемировой многополярной модели сосуществования различных этносов, социумов, культур. Проблема богословия и мироустройства в век глобализации давно уже обсуждается высшими иерархами ведущих мировых религий: встреча папы Римского и Великого муфтия Сирии, католикоса Армении и шейха Уль Ислама Азербайджана и т.д. К сожалению, содержание этих встреч остается закрытым для российского потребителя информации. В условиях возникшего идеологического кризиса наметилась опасная тенденция использования религии для достижения политических целей и отстаивания экономических интересов различных корпоративных, в том числе криминальных групп. В кострах локальных межнациональных конфликтов сгорают жизни и мусульман, и христиан. Победителей в них быть не может. С одной стороны, запугивание россиян угрозой ваххабизма, который якобы утвердил свои позиции на Кавказе и уже держит курс на Москву, с другой – попытка направить энергию политического ислама в русло религиозного и национального экстремизма создает систему замкнутого круга, в котором возникают благодатные условия для «самовоспроизводства» экстремизма. Обуздать разрушительные силы, прикрывающиеся религиозными лозунгами, традиционные конфессии, ослабленные эпохой атеизма, вряд ли в состоянии без содействия государства и участия СМИ, в силах которых всеми доступными средствами утвердить «культуру мира». Надо отдать должное печатным средствам массовой информации (чего нельзя сказать о ТВ), которые пытаются максимально полнее обрисовать картину международной и российской религиозной жизни с учетом проблем всех конфессий. В то же время отсутствуют публичные дискуссии как способ выяснения истины. Рядом с историками, культурологами, философами, к сожалению, отсутствуют религиозные иерархи, теологи и богословы.
Россия – страна крайностей. В свою очередь непредсказуема и мусульманская умма. Как привести эти сложные общественно-социальные организмы в согласие? Запад высылает нежелательных мусульман, но российские мусульмане – составная часть страны. Как научиться жить вместе? Много вопросов, которые должны быть вместе с ответами озвучены СМИ, и прежде всего самым доступным их информационным компонентом – телевидением. Однако вряд ли можно надеяться, что в ближайшее время эти проблемы станут достоянием общенациональной дискуссии на «голубом экране», т.к. подобные темы как и многие другие глобальные гуманитарные вопросы российской государственности, выпадают из финансово-коммерческих интересов ведущих российских телеканалов. Предельно острых тем для общенационального ТВ достаточно. Вот только некоторые из них, на наш взгляд, наиболее острые в этноконфессиональном диалоге.
1) Демократическая Россия оказалась неспособной включить этномусульманские общества в российскую государственность. Спор между демократами и почвенниками имеет непосредственное отношение к мусульманской части населения России: примут ли они западные ценности или им ближе традиционализм русской культуры, которая позволит сохранить им национальную идентичность? К сожалению, голосов этнорегиональной интеллектуальной элиты почти не слышно в общественно-политическом дискурсе России.
2) Испытывает ли Россия национально-цивилизационный долг перед народами, которые ее государственная машина вовлекла в орбиту своего вращения? И не только перед теми, кто остался в ее составе после распада СССР, но и перед Средней Азией, Закавказьем.
3) Почему фундаментализм во всех религиях имеет такой успех? Не является ли это свидетельством того, что в эпоху атеистического нигилизма сильные человеческие эмоции таким образом ищут возможность реализации (если Бога нет, то все позволено!.. – Ф. Достоевский)? Великое искусство государственных лидеров состоит в умении направлять психическую энергию масс в положительное русло. Владеют ли им наши политики?
Либерально ориентированная пресса констатирует наметившуюся тенденцию «насаждения православной духовности» как знак того, что православие уже является в России государственной религией. «Рождественское телебогослужение напомнило некое шоу, цель которого видится в демонстрации единения церковных чинов с представителями власти и богатства. Бог вместе с верующими отодвинут в массовку: на этих пышных формальных «богослужениях» некого причащать. В России появился новый феномен – неверующие православные…» Об этом размышляет известный религиовед, руководитель учебно-научного центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета Николай Шабуров.
«Слияние Церкви с властью – опасный симптом. Ведь политические режимы не вечны. Я вовсе не хочу сказать, что Россию вскоре ждет потрясение, соразмерное 1917 году, – нет, разумеется, но в конечном итоге поддержка Церковью сегодняшней власти будет поставлена обществом ей в вину.
Мне не хотелось бы предрекать катастрофические сценарии, но… Сейчас активно верующих в России, несмотря на все разговоры о духовном возрождении страны, всего 3-5%.
Церковь второй раз наступает на те же грабли. Когда-то она настолько слилась с самодержавием, что, круша опостылевший царизм, российские мужики с тем же остервенением крушили церкви и убивали священников». (Н. Шабуров: «Люди отвернутся от православия» // «Новая газета», 12-14.01.2004 г.)
Примеров активной экспансии православия, подкрепленной государственной поддержкой, накопилось уже достаточно, чтобы можно было доказательно констатировать, что православие в России становится институциональной религией. Русской православной церкви передано три миллиона гектаров земли из сельскохозяйственного фонда страны. Список привелегий достаточно обширен.
В «патриотической» прессе разгорелись страсти по поводу необходимости причислить к лику святых пограничника Евгения Родионова, который погибая в чеченском плену, не отказался от православной веры. Женя действительно был зверски убит в Чечне, пройдя через адские страдания, неимоверными усилиями мать нашла его тело и похоронила в Подольском районе Московской области:
«С 1999 года газеты наперебой начали писать о том, как Евгению Родионову предлагали отказаться от Христа и перейти в мусульманскую веру, тем самым сохранив себе жизнь. Возникло движение за его канонизацию. Были написаны иконы и составлен акафист «святому мученику воину Евгению». В преддверии Архиерейского Собора 2000 года российская пресса писала о причислении Евгения Родионова к лику святых, как о свершившемся факте. «Чудо о Евгении», «Святому было 19 лет» – типичные заголовки газет того времени» (С. Шабуцкий «Канонизация не может быть предметом патриотических игр» // «НГ», 16.10.02 г.)
Вокруг имени Евгения Родионова началась уже настоящая религиозно-патриотическая спекуляция. Его подвиг во имя православной веры приравняли к «святым деяниям» Серафима Саровского, Александра Невского, Дмитрия Донского, «Благоверного Царя Иоанна Васильевича Грозного». Газета «Завтра» (№ 18, 2002 г.) в рубрике «Символ веры» писала: «Между тем гряде 23 мая 2003 года, день рождения и одновременно день убиения (ритуального) воина Евгения Родионова, когда на деревенском кладбище под Подольском вокруг могилы с двумя скромными памятниками встанут хоругвеносцы и ветер раскроет новые Русские знамена…и все мы вдруг, забыв вражду, забыв распри и споры, забыв все вообще земное, все мы, вслед за священниками, будем петь слова молебна уже прославленному Русскому Воину Евгению, который пойдет теперь впереди нас всех Крестным ходом по Святой Руси…» (Л. Симонович: «Весны дыхание»)
«Русский дом» (канал «Московия») посвятил этой теме цикл передач, а в концерте к пятилетнему юбилею этой передачи прозвучали церковные хоралы, воспевающие подвиг Евгения Родионова, акцент в которых был расставлен на борьбу православнго креста против мусульманского полумесяца. Можно согласиться с Сергеем Шабуцким, что «среднестастистический обыватель не видит различий между взглядами таких изданий, как «Русский дом» и позицией РПЦ. Не говоря уже о том, что зачастую подобная шумиха разворачивается вокруг чьей-то трагедии».
«Времена изменились. В том смысле, что на смену антирелигиозной пропаганде как элементу государственной идеологии явилась пропаганда религиозная. Президент лобызается с патриархом перед телекамерами. Политические деятели, вчерашние коммунисты-безбожники, возжигают в храмах свечи и неумело крестятся. Открытие офиса или сдача в эксплуатацию любого объекта уже не обходится без их освещения местным батюшкой. А церковь, конституционально отдаленная от государства, все безграмотней вторгается в светскую жизнь.
Удивляться нечему. Если за прошедшее десятилетие Русская церковь, получив невиданные налоговые и таможенные льготы в коммерческих операциях с нефтепродуктами, табаком и алкоголем, превратилась в крупнейшего хозяйствующего субъекта, то претендовать на духовную монополию ей уже сам Бог велел.. да и светская власть, приобретя надежного политического партнера, во всем всегда поддакивающего, не осуждающего даже войну в Чечне, тоже тому не препятствует» (В. Выжутович, «Московские новости», № 34, 2–8.09.03 г.)
Публикация в «Московских новостях» стала откликом на протест РПЦ спектаклю «Благовещение» французского балетмейстера Анжелена Прельжокажа, которым открывался Московский международный балетный фестиваль «Гран-па». Общественный комитет «За нравственное возрождение России», председатель протоиерей Александр Шаргунов требовал запретить показ «кощунственного и развращающего балета». А также решение Замоскворецкого районного суда о признании незаконным возбуждение уголовного дела против группы энтузиастов, разгромивших в Центре Андрея Сахарова выставку «Осторожно, религия». Оценивая это как «вторжение церковников со своим уставом в чужой монастырь» и замену «советской партийной цензуры цензурой поповской», В. Выжутович пишет: «Таким образом обществу дают понять: православие является в России государственной религией; всякое «оскорбление» канона будет уголовно наказуемо, а любые бесчинства в «защиту чувств верующих» получат судебное оправдание».
Выставку «Осторожно, религия!» центральные СМИ оценили разнополюсово, равно как и неоднозначную реакцию вызвала она в среде художественной общественности: одни назвали ее кощунственным святотатством, надругательством над христианской верой, другие посчитали, что религиозный кич как поиск художником новых путей имеет право на существование, и не следует использовать цензуру и загонять его в подполье. Но после нескольких дней работы фестиваля шестеро православных алтарников из храма Святителя Николая в Пыжах пришли на выставку и разрушили наиболее оскорбительные, с их точки зрения, экспонаты, залили краской стены и картины, разбили витражные стекла. Многие экспонаты, действительно, оскорбляли чувства верующих: икона Христа с прорезью вместо лика, куда каждый мог просунуть свое лицо; плакат с изображением Христа на фоне лейбла кока-колы с надписью «Это моя кровь»; триптих, на котором изображалось триединство Евангелия от Матфея, Манифеста коммунистической партии и фашистской символики. Скандальная выставка закрылась досрочно. По инциденту в Центре имени А. Сахарова было возбуждено два уголовных дела. Священнослужители были оправданы решением суда, который не обнаружил состава преступления по статье «Хулиганство» в судебных материалах. Второе уголовное дело «о возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды» осталось на стадии расследования.
«Заседание было открытым, но в зале смогло поместиться только 12 зрителей. Эти места отдали священнослужителям. Однако к зданию суда для поддержки «братьев» пришли не меньше тысячи человек. На несколько часов движение транспорта было перекрыто. Среди «групп поддержки» черным одеянием и соответствующей символикой выделялись два десятка молодцов из Русского национального единства. Возможно их пригласили на случай мести со стороны художников-богохульников. Однако поскольку таковых не обнаружилось, баркашовцы выглядели какими-то неприкаянными. «Молитесь, и чтобы без безобразий», – объяснил им, что делать кто-то из участников акции. Это оказался один из тех самых шестерых разрушителей богопротивной выставки Владимир Сергеев. Он служит алтарником, а в миру руководит детской секцией рукопашного боя». (В. Перекрест «Осторожно, религия» // «Известия», 12.08.03 г.)
Неоднозначной была реакция общественности на введение в школах преподавания «Основ православной культуры». В прессе развернулась полемика, причем выяснилось, что не только безбожные атеисты, но многие верующие и даже некоторые священники не поддерживают эту идею. Учебник Аллы Бородиной был назван «пособием для скинхедов или черносотенным учебником». (Е. Ихлов)
«Клеймо «ересь» ставится на все, что автору учебника не нравится. При этом госпожа Бородина, скорее всего, не задумывалась над тем, что термин «монофизитская ересь», походя брошенный ею, оскорбляет миллионы приверженцев Армянской Апостольской церкви (монофизиты – особая ветвь христианства, возникшая в результате теологических споров в IV-V в. н.э.; к монофизитам относятся Армянская, Коптская и Эфиопская церкви).
…иудеи обвиняются в распятии Христа, а «благородный» русский народ противопоставляется иным, которые, «не всегда благородно ведут себя на территории православного государства»…
…католики (коих в мире полтора миллиарда) презрительно именуются «папистами» и «латинянами». (М. Гохман «Московские новости», № 2, 2003 г.)
По факту возбуждения национальной и религиозной розни главой движения «За права человека» Львом Пономаревым был подан судебный иск автору учебника Алле Бородиной и издательству «Покров». Также правозащитная организация потребовала привлечь к ответственности по этому делу проректора Московского института повышения квалификации работников образования С.Б. Романова и руководителей Минобразования РФ, рекомендовавших данный учебник для средней школы. Правозащитники посчитали, что в нем пропагандируются национальная рознь, ксенофобия и неприязнь к иным неправославным, в том числе христианским конфессиям (ст. 282 УК РФ). Прокуратура дважды отказала правозащитникам в возбуждении уголовного дела, несмотря на экспертизу Центра изучения религий РГУ и решения Мещанского межмуниципального суда Москвы.
Давая оценку действиям прокуратуры, Орхан Джемаль писал:
«Автор прямо и открыто агитирует в пользу православия, отождествляет понятия «русский» и «православный», а заодно огрызается в сторону неких «новых (читай: неправославных) жителей» России, которые «не всегда так же благородно, как русские, ведут себя на территории традиционно православного государства». Если это не относится к ксенофобии, то что же тогда относится?
Ну и, разумеется, не обошлось без традиционного «жиды Христа распяли, причем автор недалеко ушел от этого черносотенного лозунга.
«Почему иудеи распяли Христа? Что мешало им понять духовный смысл Иисуса о Царствии Небесном?» Ответ ясен: потому что иудеи корыстны, эгоистичны, думают только о земном и стремятся к власти над другими народами.
Даже этих нескольких цитат (аналогичные им можно найти почти на каждой странице) должно быть вполне достаточно для привлечения к ответственности лиц, причастных к изданию, – как минимум за вопиющий непрофессионализм. Однако прокуратура сумела не найти «негативных установок и побуждения к действиям против какой-либо нации, расы, религии» и утверждает, что «в книге отсутствуют отрицательные эмоциональные оценки, унизительные характеристики представителей той или иной конфессии», как сказано в отказе в возбуждении уголовного дела. Не заметить всего этого можно было бы, только если не открывать учебник вовсе» О. Джемаль: «Право и православие» («Новая газета», № 91, 2002 г.).
Телевизионное обсуждение введения «Основ православия» в школе, к сожалению, не соответствовало серьезности проблемы. Показателен в этом смысле один из выпусков «Свободы слова» (НТВ, 22.11.02 г.), посвященный этой теме. В студии присутствовали режиссер Н. Михалков, богослов А. Кураев и профессор Ю. Афанасьев. От других конфессий – сопредседатель Совета муфтиев России Баширов, участие которого в передаче ограничилось несколькими репликами. Естественно в пользу преподавания «Основ православия» в школе свидетельствовал Никита Михалков, противоположную точку зрения представлял Юрий Афанасьев. Процитируем только маленький фрагмент из его выступления у микрофона: «В «Концепции социального развития Русской православной церкви» есть завуалированный пункт, гласящий, что нельзя исключить такую возможность, когда религиозная форма государства станет естественной формой устроения России. Введение «Основ православия» в школе – одна из ступеней на пути к этому. Таким образом закладываются основы православного фундаментализма». Казалось, произносится ключевая фраза, которая разворачивает пружину дискуссии, требует ответной аргументации и т.д. Ведущий программы С. Шустер, как будто не услышав ее, объявляет уход на рекламу. Это свойство почти всех ток-шоу: комкать заявленную тему, сводя ее обсуждение к констатации и назывным предложениям. А ведь для размышлений именно по этому пункту дискуссии был достаточно весомый повод. В августе 2000 года между Московским патриархатом и Кремлем едва не разгорелся открытый конфликт. Архиерейский собор РПЦ одобрил основы социальной концепции РПЦ, согласно которой церковное руководство в определенных ситуациях может призвать население к гражданскому неповиновению, что явно не привело в восторг Президента страны.
В принципе соглашаясь с необходимостью преподавания «Основ православия» в школе, Егор Городецкий («Консерватор», № 3, 2003 г.) отметил, что должны это делать профессионалы в лице священнослужителей, при строгом соблюдении «светской» учебной методики, потому что «религия это сила, а сила не остается без хозяина. Или религиоведение будут преподавать в государственных школах, или детям расскажет о Боге кто-то другой». Эксперт Фонда защиты гласности Юрий Казаков увидел в «православизации» России своего рода вызов, брошенный другим конфессиям:
«Я с повышенной тревожностью отношусь в том числе к внятным телевизионным признакам «православизации» России: появлению священника у полкового знамени, окроплению им танков. Я все время думаю, как должен воспринимать такие кадры и стоящие за ним дела мусульманин: как признаки формирования «страны в стране», матрешки, где он, иноверец, принципиально отделен от православного как человека первого сорта, социально более близкого государству? Акцентируя внимание на фактической православизации России, с ведома и санкции власти (при том, что никто не отменил конституционного положения о «светскости» многонациональной России, в которой каждый волен иметь свою веру или не иметь ее вовсе), могу выразить свое ощущение ситуации следующим образом: Наше государство на деле очень далеко от мультикультурализма. Не больше волнует его и толерантность»
В связи с бурным обсуждением введение «Основ православия» в школе, Александр Архангельский отмечает: «…будучи лично противником означенного двусмысленного курса и сторонником более честного факультатива под названием «Закон Божий», я был поражен реакцией либерально настроенной интеллигенции и особо ее передового вооруженного отряда – журналистов».
«Люди, для которых что культура, что православие, все едино, ибо полторы книжки, прочитанные в глубокой юности, давно прочно забыты, пускались в долгие и путаные рассуждения о свободе информации, равенстве религий перед законом, о клерикализации общества…
…на Ветхом и Новом Заветах основано здание той цивилизации, к которой все мы принадлежим. Мы проигрываем исламизму не только потому, что он агрессивен и непредсказуем, но прежде всего потому, что – в отличие от «среднего» мира «средний» представитель мира христианского – давно уже отрекся от религиозных ценностей.
…не перечитывать Евангелие даже атеисту – если он числит себя по ведомству образованного сословия – стыдно.
…всеобщее показное воцерковление спецслужб не бросает и не может бросать тень на православную церковь, поскольку она принимает всех, кто стучится в ее врата; а как известно, и бесы веруют и трепещут…
Проявить невежество в исторической, литературной, музейной областях – это для образованца позор; не знать, чем акафист отличается от проповеди, а ектенья от последования, печатно использовать обкомовское выражение «святые отцы», всерьез произносить «постная свинина», не отличать власть имущего от власть имеющего и проч. – это нормально. Почти как для еврейского журналиста с «Радио Израиля» – выражение «боевое крещение» (слышал своими ушами). «Русская церковь никогда не отличалась терпимостью… всегда стояла на страже церзуры… неизменно была на стороне реакции…» Кто это пишет? Пламенный большевик Емельян Ярославский, он же Губельман? Или современный журналист, считающий себя просвещенным борцом за культуру? Уточнение нужно, или можно обойтись?» (А. Архангельский: «Сколько будет дважды два» // «Известия», 28.11.2003 г.)
«Лет десять назад твердили, что «церковь отделена от государства, но не от общества». Эта фраза была ковровой дорожкой на телевидение и в школу служителям культа. Но государство тогда все-таки как-то где-то молча признавало, что церковь от него – да, отделена. А сегодня министр по национальной политике Владимир Зорин заявляет в интервью корреспонденту «Времени MН» (от 16 декабря), что у церкви и государства «общих задач предостаточно».
И какая, по-вашему, задача первой? «Религиозное просвещение населения». Вот так прямо и сказано. Ничего себе первоочередная задача государства!
Министр образования стоит за введением курса «Основы православной культуры», а директор Фонда эффективной политики Глеб Павловский и вовсе считает, как он заявил в «Огоньке», что в школе «спокойно можно преподавать Закон Божий». Правда, он же убежден, что в школе обязательно нужно преподавать «Историю религии». Очень странное сочетание.
Если уж в школе сколько-нибудь объективно начнут преподавать историю религии и церкви, не ограничиваясь легендами, как Сергей Радонежский поднял Русь на борьбу с Мамаем, а не забыв хотя бы раскол, не говоря о прочем – вроде сожжения новгородских еретиков в клетке на льду Москвы-реки, то это будет такая прививка от всех «Законов Божиих», что эффективнее не придумаешь.
Понятно, что «Законы Божии» можно преподавать только в том репрессивном духе, как в советские времена преподавали обществоведение в школе или научный коммунизм в институте. Преподавание идет насуплено и серьезно, пока слушающие обреченно молчат, а неудовлетворительная отметка по столь ответственному предмету грозит большими неприятностями.
А если ученики могут говорить и спрашивать, не соглашаться и смеяться, то любому батюшке не позавидуешь в его более чем двусмысленном положении. Ту же эволюционную теорию пока ведь еще не запретили! А может, и запретят. Заявил же патриарх, что он не допустит преподавания в школе атеизма…
Складывается впечатление, что власти не прочь разжечь «страсти по православию», если уж разожжены «страсти по исламу». Вместо того чтобы тушить там, хотят подпалить здесь. Пока что, слава богу, православные страсти не очень-то разгораются». (Е. Иваницкая: «Закон Божий в первом чтении» // «Новая газета», 21-24.12.2002 г.)
По мнению муфтия Равиля Гайнутдина, преподавание теологии не должно носить принудительного характера. В качестве реакции на попытку введения в школы как обязательного курса «Основ православной культуры» он сформулировал некоторые положения, которые необходимо учитывать при решении этого вопроса.
«1. Преподавание основ конфессиональной культуры и теологии не должно носить принудительного характера. Учащиеся должны иметь право конфессионального выбора.
2. В программе должны строго соблюдаться нормы Конституции РФ относительно равенства всех религий и религиозных объединений перед законом, отделения религиозных объединений от государства, недопустимости придания какой-либо религии характера государственной или обязательной, а также недопустимости оскорбления религиозных чувств и убеждений граждан.
3. Курс богословия не должен ни противопоставляться религиоведению как светской философской дисциплине, ни заменять его, ни подменяться им.
4. Все гуманитарные дисциплины должны быть объективными и не должны содержать положения, оскорбляющие религиозные и национальные чувства и убеждения граждан». (Р.Гайнутдин: «В XX веке государство разрушило систему религиозного образования» // «НГ», 30.10.2002 г.)
Светское государство или православная империя? – этот вопрос все чаще звучит в обществе. Основанием для дискуссии служит достаточно ощутимое сращивание православной церкви и государства.
Одна из важнейших проблем, способных расколоть российское общество по конфессиональному признаку – формирование русской национальной государственной идентичности как конфессионально-этнического моносообщества. Многие сегодняшние идеологи национального возрождения используют как базовые, традиционалистские мифологии типа «Москва – третий Рим», «народ – богоносец» или «особый путь России». Совершенно отчетливо наметилась тенденция превращения «национально акцентированного православия в некое подобие государственной идеологии». Политолог Е. Ихлов усматривает в этом «явный признак тоталитарной реставрации», в результате которой на смену гражданственно космополитической модели формирования нации, предложенной либералами (А-модель), приходит модель-И (консолидация на конфессионально-этнической основе по израильскому варианту). Е. Ихлов утверждает, что подобная переориентация произошла с подачи самого государства: им санкционировано сведение российской цивилизации к узким рамкам этнонациональной государственности:
«Энтузиазм «романтизму» придавал конфликт с этническим сепаратизмом. Возникло представление, что неудача федерации в ее тяжбе с центробежным национализмом вызвана тем, что условно говоря «русские» не так консолидированы, как «чеченцы» на каком-то, видимо, достаточно высоком уровне было решено заложить в государственную пропаганду, в том числе в образование, доктрину формирования национально-религиозной идентичности по «племенному» принципу (кровь и почва + вера отцов).
Поклонники «племенной» концепции полагают, что если они будут внедрять узкоэтнический национализм умеренными дозами, то ничего страшного не произойдет. Но здесь вектор важнее, чем сила импульса. Острый кризис русской национальной идентичности может привести к сильнейшему резонансу от самого незначительного идеологического воздействия. Вот почему в такой инфернальный ужас привел понимающих людей план Министерства образования насаждать национальную идентичность путем внедрения в школах основ православной культуры, построенной по И-модели. Привнесенный в государственную школу квазиправославный «национал-катехизис» настолько снижает критерий допустимого, что очень скоро религиоведение превратиться в проповедь конфессиональной и этнической исключительности.
Отказ от политкорректности при ознакомлении с историей и традицией русского православия, лихорадочная актуализация средневековых мифов, растравление старых национальных и церковных междоусобиц – все это за поколение превратит Россию в «двух-трех общинную» нацию – по типу Ольстера, Левана или Боснии и Герцеговины. И дальше произойдет самое страшное – крах нынешней России. (Е.В. Ихлов – аналитик общероссийского движения «За права человека» – «Цивилизация или племя?» – «НГ», 28.07.03 г.)
Это замечательно, что церковь стремительно возвращается в жизнь России. Только важно решить вопрос – каковы пределы этого возвращения? Где заканчивается высокое духовное служение и начинается религиозная экспансия? Размышляя о месте Русской православной церкви в нынешнем российском обществе, архимандрит Петр Поляков на вопрос корреспондента «Литературной газеты» (№ 31, 2000 г.) Татьяны Зиминой: «Будет ли в ближайшие годы усиливаться влияние Церкви в России», – «ничтоже сумняшеся» сказал: «…Несомненно, что сейчас, когда духовных ориентиров в обществе практически нет, кроме как Русская православная церковь, которая созидает души людей, ее влияние и авторитет будут возрастать. Об этом свидетельствует и политическая жизнь страны: сейчас ни один политик не посмеет высказать что-либо недостойное в адрес Православной Церкви. Иначе все политическое будущее для него будет закрыто». Ответ, безусловно, знаковый. Православная церковь становится символом государственной власти, ни одна торжественная служба по случаю православных праздников не обходится без присутствия на ней первых лиц государства, хотя при этом в России представлены, в достаточной степени, все мировые конфессии. РПЦ принимает участие в важных государственных торжествах и акциях. В декабре 1990 года Священный синод Русской православной церкви принял решение создать церковную молодежную организацию, которая и была образована на первом съезде православной молодежи под названием Всецерковное православное молодежное движение. В последние годы Церковь начала активно взаимодействовать с Вооруженными Силами России. Решением Святейшего Патриарха и Святейшего синода образован синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.
«По благословению патриарха Московского и всея Руси Алексея II равноапостольный князь Владимир, крестивший Русь, стал покровителем Внутренних войск МВД. 10 ноября 2002 года Владимир Путин передал икону святого равноапостольного князя Владимира Внутренним войскам. В храме Христа Спасителя прошла первая торжественная литургия в честь святого князя Владимира. В храм пришли около 400 служащих, некоторые даже перекрестились. «Ничего страшного, что у нас армия многонациональная», – шепотом успокаивал журналистов полковник главного штаба Внутренних войск Анатолий Бурлаков.
– Ведь Бог един, а у нас всегда приоритет отдан православию.
«Внутренним войскам необходим духовный покровитель, – заверил газету генерал-майор Внутренних войск МВД России Виктор Скрябин, – большую роль в формировании морального облика военных играет церковь». («Столичная», № 111, 2003 г.)
Одновременно российские офицеры обратились за помощью в воспитательной работе со срочниками-мусульманами к исламским богословам. По данным «Известий», уже началась работа по подготовки специального пособия для военных по воспитательной работе с исламским уклоном. Автором учебника, в котором будут доходчиво описаны мусульманские традиции, праздники, обряды и психология верующего мусульманина, является советник председателя Совета муфтиев Сергей Мельков. «Мы знаем об инициативе Совета муфтиев России и поддерживаем это начинание, – сказали «Известия» в отдельной дивизии особого назначения Внутренних войск МВД, – Хорошо, если подобные учебники для нас напишут и представители других конфессий».
Претворен в жизнь проект создания многосерийных фильмов, рассказывающих об истории Русской Православной Церкви. Десять серий ленты уже вышли в эфир на канале «Россия». В работе находится пятисерийный телефильм «Паломничество в Вечный город», посвященный многовековой истории паломничества русских людей в Рим. Третий проект будет включать «Психологические портреты митрополитов Русской Православной Церкви». Русский ислам своей многовековой историей может быть не менее привлекателен для телевизионщиков, но вряд ли подобные планы таятся в недрах Министерств культуры, информации и образования.
* * *
Можно ли связывать с религией надежды на совершенствование общества? Трактовать религию как основу культуры? Как соединить стремление к «свободному обществу» и к православию? Экуменизм и демократия! Эти и многие другие вопросы в сфере конфессиональной жизни нашей страны требуют не навешивания ярлыков, а публичной общественной дискуссии, дискуссии интеллектуальной, панорамной, многозвучной. В течение последних лет на острове Родос по инициативе Центра национальной славы России (ЦНСР) проходит мировой общественный форум «Диалог цивилизаций», где речь идет о сохранении множества национальных культур, о выборе между диалогом и разговором с позиции силы и т.д. и т.п. В очередной раз материалы, столь значимые для русской цивилизации, не стали предметом широкого обсуждения российской общественности.
Д.и.н. Ю. Кобищанов (Институт Африки РАН), анализируя тенденции развития московской мусульманской общины в свете политических, демографических и социальных процессов предлагает следующий прогноз на первую четверть XXI века:
– к 2025 г. каждый четвертый житель Москвы будет мусульманином, каждый второй – христианином (православным, католиком, армянином-григорианином, баптистом, иеговистом и пр.)
– как и сегодня, мусульмане будут второй по величине конфессиональной общностью среди жителей Москвы и Подмосковья, но численность мусульман будет постепенно приближаться к численности православных христиан;
– нередки будут переходы христиан в ислам, а мусульман – в христианство, особенно среди лиц смешанного происхождения, хотя массовой исламизации православных христиан не произойдет;
– многие из москвичей-христиан будут иметь мусульман среди близких родственников;
– появится многочисленный слой москвичей-мусульман, русских по языку и культуре (что не исключает некоторых культурных особенностей), но имеющих корни в мусульманских этносах и проявляющих интерес и симпатию к цивилизации и истории ислама, арабскому языку;
– христианские (православные, протестантские и др.) и мусульманские группы москвичей, несмотря на усложнение этнической и цивилизационной ситуации, будут сближаться и интегрироваться в один общественный организм при доминирующей роли русского языка и русской культуры; в то же время произойдет консолидация ряда этнических общин (в том числе мусульманских) и кланов, этнических в своей основе; рядом с ними будут жить сотни тысяч мусульман из разных стран Азии и Африки, а также немусульман и нехристиан.
Сходную картину мы сможем наблюдать и в других больших российских городах. Но некоторые города (Астрахань, Оренбург и др.) и окружающие их территории, где мусульмане преобладали до середины XV-XVI вв., вновь станут почти наполовину мусульманскими.
Под влиянием афроазиатских общин среди потомственных граждан России начнется повторная общинная консолидация. Разумеется, традиционную русскую или татарскую общину уже ничем не удастся воскресить. Но остатки прежнего коллективизма все же могут получить как бы второе дыхание, например, в церковных общинах. Процесс возрождении местных субкультур может получить и ксенофобский оттенок. Поведение властей, элит и простых граждан будет самым непоследовательным и противоречивым. Судя по всему, российское общество и государство не готовы и не готовятся к ситуации, которая ожидается в XXI в. В этой сложнейшей ситуации особенно важна возможная роль, с одной стороны, христианского духовенства и исламских имамов, а с другой – средств массовой информации, которые призваны контролировать словом общественные кризисы и конфликты XXI в.
Всех конфликтов все равно не удастся избежать, но их число и остроту можно значительно уменьшить». (сб. «Мусульмане изменяющейся России», из-во «РОССПЭН», М., 2002 г.)
Нужен ли России диалог с исламским миром?
Этот вопрос расколол общественное мнение на два противоположных полюса. Разделенность мнений усилилась обсуждением участия России в Организации Исламская конференция (ОИК).
«Участия Владимира Путина в саммите Организации Исламская конференции я (ОИК), тон которому задал своей антисемитской вступительной речью премьер Малайзии Махатхир Мохамад, многие в Москве восприняли негативно.
Рискуя оказаться в меньшинстве, выскажу иное мнение: присутствие на мусульманском форуме было очень полезно для российского лидера. Потому что он воочию убедился, что представляет собой современное самосознание исламского мира и поддержку каких идей могла бы означать попытка России не просто стать наблюдателем в ОИК, но и существенно усилить восточный, исламский «вектор» своей официально многовекторной внешней политики. Наконец, насколько этот самый «вектор» совместим с главной целью, заявленной российским руководством, – интегрироваться в сообщество развитых наций и превратить Россию в мощную страну.
Дискуссия о том, почему исламский мир, который в середине минувшего тысячелетия опережал мир христианский. Потом так сильно отстал, идет давно. До сих пор основные причины этого мусульмане усматривали в чужих кознях – монгольские набеги и завоевания, западный колониализм и империализм, наконец, иудейский заговор…
Попытки иного взгляда особого отклика в мировой исламской общине не находили. Опубликованный ООН весной прошлого года Доклад о человеческом развитии в арабском мире, подготовленный, кстати, арабскими же исследователями, встречен с недоверием. Авторы возлагают ответственность на самих арабов, критикую неэффективные и неспособные к модернизации политические и экономические системы в большинстве стран. Однако бороться с самим собой трудно и неприятно. Куда проще найти злодея на стороне.
Знакомство с образцами исламского политического мировосприятия заставляет всерьез задуматься о том, сколь далеко вообще возможно движение по этому «вектору». Бессмысленно оспаривать очевидную мысль, что Россия в силу неоднородности населения и особого географического положения нуждается в хороших отношениях со всеми соседями и с разными центрами мировой политики. Однако одно дело хорошие отношения и совсем другое – попытка самоидентификации с той или иной организацией. И если Россия не может окончательно влиться в единую Европу, потому что в значительной степени является азиатской страной, то и путь на восток имеет четкие пределы. Их продемонстрировал Махатхир Мохамад – ведь только в кошмарном сне можно представить себе приложение его идеологии к российской многонациональности и многоконфессиональной действительности. Наблюдать за тем, как мысль мирового ислама пульсирует в рамках ОИК, еще можно. Но не более того» (Ф. Лукьянов: «Дневник наблюдений за исламом» // «Известия», 20.10.2003 г.)
Противоположное мнение наиболее полно отражено Сергеем Карагановым («В одиночку ничего не добиться», «НГ»), который считает, что необходимо как можно скорее «начать крупный интеллектуальный диалог с исламским миром, с регионом «проваливающихся» государств». По его мнению, необходимость активной политики всего остального мира в отношении региона Большого Ближнего Востока, куда относятся страны Магриба (Северной Африки), Пакистан, Иран, Ирак, Афганистан, некоторые страны советской Центральной Азии, а также Закавказье и государства традиционного Ближнего Востока, объясняется тем, что этот огромный регион является «средоточием почти всех глобальных вызовов современности».
«Страны Большого Ближнего Востока из-за сложившейся структуры социально-культурных и религиозных отношений не могут приспособиться к новому информационному и постиндустриальному развитию, а уровень и качество тамошнего образования не соответствует требованиям современного мира. Даже самые богатые из государств региона вынуждены импортировать менеджеров и экспертов из-за рубежа. В регионе не растет производительность труда. Одна из важных причин отсталости заключается и в традиционном исключении из производственного процесса женщин. Налицо и демографический рост, повсеместно обгоняющий рост ВНП.
В такой обстановке в регионе нарастает череда социальных взрывов и революций, происходит радикализация многих режимов, именно здесь сосредотачивается большинство самых опасных террористических группировок. Именно этот регион является наиболее опасным и с точки зрения появления там ядерного оружия или других видов ОМУ.
Тут я вступаю на очень скользкую поверхность. В сущности, я критикую уклад жизни, закрепленный в этом регионе. Но то, что этот регион необходимо модернизировать, чтобы он не превращался во все большую проблему для всего мира и для самого себя, достаточно очевидно».
Почему не рассказать россиянину о том, как многообразен и противоречив исламский мир? Индонезия – самая крупная страна Юго-Восточной Азии с самой многочисленной в мире мусульманской уммой. Страна парадоксальной ситуации, когда 88% населения причисляет себя к мусульманам, а индонезийские власти отказываются называть свое государство мусульманским. Яванский менталитет на протяжении столетий пропустил через себя влияние практически всех мировых религий: индуизма, буддизма, ислама, христианства. Индонезия переживает исторический вызов, брошенный ей исламским радикализмом. Какой выбор делает эта страна? Вышедшая недавно книга Виктора Сычева «Индонезия и мусульманский мир в XX в.» (М., 2003 г.) дает возможность «осознать всю политическую гамму сложного и порой весьма противоречивого исламского мира, осмыслить необходимость более серьезного понимания роли и значения политического ислама в современных международных отношениях» (А. Андреев, «Новая газета», 25.09.2003 г.)
Исламский фактор приобретает особое значение при формировании внешполитического курса России не только потому, что на ее территории проживает 20 миллионов мусульман-автохтонов, но в большей степени в связи с надеждами, возлагающимися на Россию как связующий мост между исламскими и неисламскими странами, доверие между которыми было подорвано событиями 11 сентября. В контексте этого озвучил свою позицию председатель Комитета по международным делам СФ Михаил Маргелов: «Задача России в исламском мире – побудить мусульманские страны к единству в борьбе с радикализмом и экстремизмом, к помощи богатых государств исламского мира бедным, к снижению градуса недоверия Юга к Северу. Задача России – показать международному сообществу, что положительное влияние на стабилизацию исламского мира могут возыметь только согласованные с этим миром действия».
Правда нельзя отказывать себе в удовольствии съязвить по поводу одного пассажа из текста: «Само участие России в саммите ОИК способно повысить самооценку народов мусульманских государств», – после чего непременно хочется уточнить по поводу такой же ответной реакции со стороны России.
Необходимость диалога с мусульманским миром, который в обывательском сознании ошибочно ассоциируется с понятием «терроризм», диктуется, по мнению М. Маргелова, еще моральной необходимостью: «И США, и страны Западной Европы, и Россия в лице бывшего СССР в свое время, исходя из собственных интересов, поддерживали нестабильность в исламском мире, и сегодня пожинают по сути то, что сами посеяли. Исключительно долларом и пулей накопленных проблем не решить. Терроризм стал глобальной проблемой, в равной мере угрожающей и Северу и Югу. Решить ее без участия самого мусульманского мира не удастся».
При всей общности взгляда на проблему отношения России к «совокупному Востоку» С. Караганова и М. Маргелова любопытно выделить их отношение к роли Америки в этом регионе. Если С. Караганов видит необходимость перерастания российско-американского партнерства «из области двусторонних отношений в проблемы регионов Третьего Мира, которые угрожают и США, и России», то М. Маргелов, напротив, считает, что «активное участие России в исламских странах способно внести весомый гуманитарный элемент в отношения с Югом, смягчить последствия реальной политики США, способной даже усилить радикализацию и архаику переферии как объекта глобализации».
Это сладкое слово «свобода»!..
В ряду последствий трагедии, пережитой страной в октябрьские дни 2002 года, многие журналисты констатировали наметившийся перелом в отношениях прессы с властью и обществом. Впервые журналистский корпус России заговорил о самоцензуре. Генеральный директор Первого канала Константин Эрнст, оценивая освещение трагедии на Дубровке собственной информационной службой, сказал: «Мы собрались и приняли решение, что вводим очень жесткую самоцензуру. Мы руководствовались единственным решением: никакая наша информация не должна повредить заложникам, а все наши действия должны способствовать их быстрейшему вызволению».
«Война и свобода слова – это вещи абсолютно несовместимые», – ужесточил формулировку генеральный секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко. Министерство печати затребовало материалы общенациональных каналов, выходившие в эфир с 23 по 26 октября.
«В пресс-службе Минпечати «Газете» подтвердили информацию о том, что в ближайшее время будет проведен мониторинг всего радио– и телеэфира на предмет поиска нарушений Закона о средствах массовой информации, Закона о борьбе с терроризмом, а также выявления сюжетов и комментариев, разжигающих национальную рознь. Эксперты министерства искать будут огрехи не только юридические, но и морально-этические. После завершения этой работы Минпечати обещает сделать выводы, соответствующие тяжести журналистских и редакторских проступков. Первые оргвыводы Минпечати начало делать уже по ходу развития трагедии.
<…>В свою очередь, представители журналистских объединений не видят явных нарушений в работе журналистов в дни трагедии. В частности, секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко считает, что «пресса в основном выполнила свою функцию и обеспечила граждан достаточным объемом информации». Некоторые ограничения, которые были наложены на действия СМИ, были оправданными: «Я бы даже отметил, что это был тот редкий случай, когда власть действовала чрезмерно робко, поскольку некоторые СМИ, как рентгеном, просвечивали деятельность наших силовых структур, поставляя ценную информацию террористам и их пособникам».
Руководство всех телеканалов, участвовавших в освещении трагедии, уверено, что их работа явно вне претензий и подозрений. «Нам не стыдно за то, что мы делали», – согласно сказали «Газете» на ОРТ, РТР, НТВ, ТВС, REN TV. Эта уверенность основана не только на внутренних ощущениях, но также и на том, что журналисты, дежурившие у ДК, постоянно консультировались с представителями оперативного штаба и многое из того, что могло навредить заложникам, просто не выдавали в эфир...». (Е. Кузин: «Начался разбор телеполетов» // «Газета», 29.10.2002 г.)
Первые санкции последовали в отношении радиостанции «Эхо Москвы» в связи с тем, что в четверг вечером один из террористов в течение почти получаса получил возможность высказывать свои требования в прямом эфире. Находящиеся в студии Матвей Ганапольский, Сергей Бунтман и Сергей Марков объяснили слушателям, что, предоставляя эфир террористу, они пытаются спасти жизни детей, находящихся в здании. В пятницу Минпечати направило представление в Минсвязи о прекращении работы сайта «Эхо Москвы». Спустя некоторое время расшифровка этого разговора была удалена из электронной версии радиостанции, и Минпечати отозвало свой запрет. Вопрос о дисциплинарной ответственности был поставлен перед руководством радио «Маяк» в связи с тем, что, по мнению Минпечати, оно нарушило правила освещения антитеррористической операции.
В дни трагедии Министерством печати было приостановлено вещание «3-го канала», больше известного как канал «Московия» в связи с демонстрацией в эфире обращения террористов, захвативших заложников, записанное телеканалом «Аль-Джазира», а также заявление гендиректора агентства «ИНТЕР-Кавказ» Шарипа Асуева в программе «Регион», и сюжеты этой же программы о приеме новых членов в РНЕ, которые рассказали о своих планах отомстить за московских теракт. Кроме того, в эфире канала прозвучали высказывания участников и журналистов о том, что «для москвичей все кавказцы на одно лицо» и они не видят «разницы между террористами Бараева и торговцами на рынке». Аналогичным образом в Минпечати расценили продемонстрированные в программе «Регион» маршруты возможных отходов террористов и планы запасных аэродромов Москвы, а также фактическую рекламу информационного сайта террористов, транслировавшуюся в программе «Главная тема». Вскоре после встречи первого заместителя главы Минпечати Михаила Сеславинского с генеральным директором «3-го канала» Владимиром Желонкиным в субботу вещание канала было восстановлено в полном объеме в обмен на обещание руководства телекомпании, что подобные сюжеты больше не повторятся.
Нареканию подверглась работа телекомпании НТВ, которая квалифицировалась как фактическое пособничество террористам: якобы, камеры НТВ стали показывать перемещение спецподразделений около ДК на Дубровке перед штурмом
Были применены санкции в отношении другого государственного СМИ – «Российской газеты». В пятницу г-н Сеславинский заявил, что министерство считает неэтичной публикацию фотографии трупа заложницы на первой странице номера. «Фотоснимок, опубликованный на первой странице «Российской газеты», оскорбляет не только память и достоинство погибшей заложницы, но и является безнравственным по отношению к находящимся сейчас в зале людям и их родственникам», – подчеркнул он. Редколлегия газеты нашла замечания Минпечати справедливыми, первому заместителю главного редактора Юрию Макарцеву был объявлен выговор.
«Судя по истерике в Госдуме, где срочно приняты поправки к закону о СМИ, по выступлению ряда политиков, да и авторов некоторых телепередач и газетных статей, виновные найдены и разоблачены – это, конечно же, журналисты. Не так показывали. Не тем дали слово. Слишком остро комментировали. Впервые за многие годы появилась в одной из столичных газет установочная статья, от которой потянуло запахом отделов пропаганды и агитации. Формулировки «должен быть отстранен», «требует опровержения» и т.д. мы уже когда-то и где-то встречали. Статья требует крови журналистов и руководителей одного из телеканалов, который провинился хотя бы уже тем, что в три страшных дня имел самые высокие рейтинги.
Если отвлечься от адресов и фамилий, все мы, оказывается, виноваты в том, что неверно работали с обществом и общественным мнением. Некоторые из нас, как теперь оказалось, ни черта не понимая в тонкой материи терроризма, лезли со своими телекартинками и комментариями.
Известно, что в минувший четверг на заседании Совета безопасности шел разговор об ответственных за случившееся (хотя и назывались отнюдь не журналисты). Плохо, что этот разговор остался за закрытыми дверями. Перевод стрелок ответственности на журналистов нельзя считать точкой в обсуждении того, что случилось на Дубровке и после нее. Названные поименно бездари и предатели – это тоже страховка от новых терактов» (В. Лошак, главный редактор газеты «Московские новости, № 43)
О том, что после «Норд-Оста» изменятся отношения власти и СМИ, стало ясно после интервью Глеба Павловского, президента Фонда эффективной политики, данное газете «Время новостей» (28.10.02 г.) сразу после штурма. Он назвал политическим распадом, за который ответственна не власть, а общество сам подход средств массовой информации к освещению теракта, когда на телеэкранах проходили «ток-шоу» с несчастными родителями, чьи родственники сидели под дулом автомата, развалившийся бандит дирижировал политиками и несчастными людьми, приказывая им идти на демонстрацию и т.д.
«Мы живем в демократическом обществе, и именно поэтому уязвимы для терроризма, и именно поэтому это вопрос (что это значит для России) ни к какому-то определенному центру по принятию решений, а отдельно к политическому сообществу, к культурным и информационным элитам, отдельно исполнительной власти, отдельно к обывателю. Ясно, что сейчас начинается процесс осмысления происходящего.
Понятно, что возникают проблемы по реорганизации системы пропаганды. Нужна информационная политика ясности, которая использует все виды коммуникационного воздействия, включая пропаганду. Когда в наши коммуникации включаются террорист, то ничего страшнее просто нет. Он не просто может убивать людей, он может переключать всю систему функционирования системы демократического общества. Он работает как вирус компьютерной сети, и так же, как вирус, он может вам грохнуть всю сеть и отформатировать жесткий диск».
Дальнейшую ситуацию со СМИ, которых неизбежно призовет к себе на службу государство, спрогнозировал Дмитрий Орешкин:
«В ближайшем будущем нам предстоит пережить вторую, заметно более длительную фазу спецоперации – на мозгах. Называется глубокая промывка. Будет предложен широкий ассортимент простых ответов на сложные вопросы.
…следует ожидать повышенной активности заинтересованных и хорошо мотивированных лиц на ниве позитивной журналистики. Всплеск простого и все объясняющего патриотизма в СМИ неизбежен как наступление снегопадов.
Вряд ли риторика окажется примитивно-антикавказской. Более вероятно, что акцент будет сделан на происках международного терроризма и исламского фундаментализма и необходимости крепить единство России перед лицом внешней угрозы». Д. Орешкин «Спецоперация на мозгах» («Московские новости», № 42, 2002 г.)
31 октября 2002 г. «Российская газета» напечатала материал заседания экстренного совета экспертов на тему «Теракт в прямом эфире», посвященный работе журналистов в дни захвата заложников. Гостями газеты стали помощник Президента РФ Сергей Ястржембский, ведущий программы «Вести» на канале «Россия» Сергей Брилев, корреспондент BBC-news (Великобритания) Николай Горшков, обозреватель газеты «Известия» Ирина Петровская, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по информационной политике Борис Резник, журналист, политолог Виталий Третьяков, заместитель главного редактора службы информации телекомпании НТВ Савик Шустер. Заседание Совета экспертов вела заместитель главного редактора «Российской газеты» Ядвига Юферова.
Для обсуждения были предложены следующие вопросы. Как работали журналисты, выполняя по сути роль информационного спецназа на этой войне с терроризмом? Какие уроки обязательны для СМИ после трагедии «Норд-Оста»? Как власть взаимодействовала со СМИ в чрезвычайных обстоятельствах? Где границы свободы слова, которые журналисты не должны в такие дни переступать, и кто должен их обозначить.
При всей полифоничности позиций эксперты сошлись в одном – журналистскому сообществу самому нужно выработать профессиональный Кодекс действий журналистов в чрезвычайных обстоятельствах. Ирина Петровская предложила создать рабочую группу из журналистов, которые бы «отмониторили» все, что было в эфире и на страницах газет, и составили точный свод ошибок. При этом она сослалась на существующее пособие, которое называется «Руководство для создателей передач «Би-би-си», содержащее специальный раздел «Вещание и терроризм», где обозначены все ключевые позиции. Подводя итоги дискуссии, Я. Юферова подчеркнула, что «Российская газета» берет на себя определенные обязательства, чтобы такая хартия у профессионального сообщества непременно появилась.
31 октября 2002 г. Союз журналистов России пригласил главных редакторов и ведущих журналистов обсудить «Этические принципы профессионального поведения журналистов, освещающих акты терроризма и контртеррористические операции». Проект этого документа был предложен СЖ еще год назад после событий в Нью-Йорке, но приобрел особую актуальность после московской трагедии «Норд-Оста». Главный пафос всех выступлений был в том, что журналистское сообщество должно само выработать и принять правила действий журналистов в чрезвычайных обстоятельствах, дабы власть таким образом не смогла ввести цензуру и ограничить свободу слова.
Аналогичную позицию заявили «Медиа-союз» и Индустриальный комитет СМИ, объявившие о своем намерении уже в начале ноября обсудить правила работы средств массовой информации в экстремальных обстоятельствах. Решение было принято на встрече председателя Индустриального комитета, гендиректора Первого канала Константина Эрнста, главы Минпечати РФ Михаила Лесина и его первого заместителя Михаила Сеславинского.
«Российские СМИ начала XXI века делятся, как говорится в старом анекдоте, на две неравные половины. К первой относятся федеральные телеканалы – все они в той или иной степени контролируются государством, которое, таким образом, уже овладело «командными высотами» в медиа-сфере. Второй канал принадлежит государству по определению. В совете директоров Первого после 2001 года заседают только «государевы люди». НТВ «рулят» питерские газпромовцы. «Третья кнопка» находится в ведении ныне лояльного Кремлю московского мэра. А на шестой с недавнего времени вещает государственный же «Спорт». Времена медиа-олигархии, доминировавшей на телевидении во второй половине 90-х годов, закончились в результате жестких действий со стороны новой президентской команды. Недолгое существование канала ТВС стало исключением, наглядно подтвердившим правило. Второй уровень – печатные СМИ, большая часть радиостанций, дециметровые телеканалы. Словом, все то, что не влияет принципиальным образом на электоральный выбор населения. Здесь ключевые позиции – у частного бизнеса. Впрочем, он тоже должен соблюдать определенные правила игры. Большинство игроков на рынке в полной мере учитывают политические риски. Исключение составляют преиущественно левые и националистические газеты, которым «положено» поносить и Путина, и власть в целом. Однако круг их читателей постепенно сужается и состоит по большей части из людей, которые все равно никогда не смирятся с существованием «антинародного режима». Отсюда и спокойное отношение власти к их истерикам – впрочем, тоже до известного предела. Так, «Завтра» заработала предупреждение за интервью с Закаевым (впрочем, как утверждают, причиной такой реакции Минпечати стало и слишком тесное общение ее главреда Александра Проханова с Борисом Березовским). А несколько откровенно экстремистских листков (типа антисемистских «Русских ведомостей») оказались под судом: министерство Михаила Лесина активно занялось их ликвидацией в судебном порядке» (А. Макаркин, «Совершенно секретно», № 8, 2003 г.)
Генеральный директор издательства «Вагриус» Андрей Ильницкий, рассматривая сегодняшнее состояние российского общества как некий итоговый этап развития страны за последние 15 лет, как «время собирания камней» и самоидентификации общества, констатирует, что несмотря на конституционно закрепленные свободы, разделение властей на судебную, законодательную и исполнительную, модернизация «идет туго». Основной стопор заключается не в ценностных приоритетах, а в отсутствии у россиян навыков к самоорганизации и взаимодействию. Иными словами стране нужно не население, стране необходимы граждане!..
Одним из существенных модернизационных ресурсов общества, во власти которого развивать у россиян способность к самоорганизации, а следовательно к строительству гражданских институтов, А. Ильницкий считает «создание медиапространства, консолидирующего граждан на основе реформаторских идей и общечеловеческих ценностей. Люди модернистского толка не знают, что их в нашей стране большинство. Думают, что реформаторские убеждения разделяют лишь они сами, но не народ в целом. СМИ должны разрушать этот миф. Нужны СМИ ясные, внятные, формирующие, но не противопоставляющие его другим социальным группкам. Их создание и финансирование – задача, которую должен решать крупный бизнес, понимая, что умение договориться с властью, должно быть подкреплено работой с обществом». А. Ильницкий «Моральный дефолт» («Известия», 21.07.2002 г.)
К сожалению, пока мы наблюдаем ориентацию СМИ скорее на продажу себя власти, нежели обществу. «Первая древнейшая профессия все больше смыкается со второй…»
Как реагирует общество на каналы социальной коммуникации, которые так или иначе связывают различные социальные слои и группы в единое целое. Исследования ВЦИОМа, опубликованные в «Новой газете», (№ 9, 2003г.) скорее всего, подтверждают тезис, что «пипл хавает», тем самым характеризуя уровень развития нашего общества. Деятельность печати, радио, ТВ в последние годы, судя по оценкам, все лучше отвечают массовым вкусам и запросам. Изменения к лучшему в 2000 г. отметили 24 % россиян, к худшему – 16 %; в 2001 г.: 27 % – 21%; в 2002 г.: 36 % – 24%. В различных социально-демографических группах позитивные оценки происходящих в сфере СМИ изменений также чаще всего преобладают над негативными. У россиян старше 50 лет и те, и другие примерно выравниваются, а у лиц, относящих себя по социальному статусу к «низшему слою», преобладают в последние два года негативные оценки (2000 г.: 15% – 13%; 2001 г.: 15% – 27%, 2003 г. – 23% – 29%). Возрастная динамика позитивных оценок за последние два года показывает, что деятельность СМИ все больше и успешней ориентируется на молодежь.
Нам кажется, что в нужный момент мы можем защититься от СМИ. Но пребывая в уверенности, что можно отгородиться от них лишь с помощью интуиции, – значит, поддаться непростительному соблазну искать выходы там, где их нет. «К сожалению, большинство не только отечественных, но и зарубежных авторов, пишущих сегодня на тему СМИ, не в состоянии четко очертить эту проблему», – считает А. Росляков («НГ», 3.10.02 г.), анонсируя книгу Поля Бурдье «О телевидении и журналистике», которую французский социолог адресовал журналистам, не рассматривающим сферу своей деятельности как «институт символического угнетения». Его критические нападки на ТВ и прессу не являются банальным выступлением против журналистов. «Напротив, речь идет о том, чтобы сделать их союзниками в размышлениях о том, каким образом можно общими усилиями бороться с угрозой инструментализации телевидения». Метафорически обозначая журналистику как очки, сквозь которые человек смотрит на мир, Бурдье предлагает поразмышлять, насколько этот взгляд объективен.
Чем и как ограничить власть СМИ, которые все более выходят из-под контроля общества и часто становятся для него небезопасны? Этот тревожащий вопрос находится в постоянном процессе обсуждения. С интересом услышала я от гостей Н.Н. Дроздова («В мире животных»), что некоторые организованные формы животного мира (например, муравьи) нашли сильный, продуктивный способ управления всем сообществом. Человечество тоже ищет его, создавая мировые правительства и т.д. Сегодня функцию управления всем человеческим сообществом берет на себя СМИ. Это власть, воздействию которой почти невозможно сопротивляться. СМИ – это не только газеты, журналы, ТВ, радио, это книги, интернет, рекламные щиты, листовки и т.д. Каждодневно, ежечасно все это присутствует в нашей жизни. Нужно ли и можно этому противостоять? Такие функции СМИ как социально-политическая и экономическая, функция стимулирования потребления, информирования и развлечения, создают мир вокруг нас, хотим мы этого или нет. СМИ – это мощный источник нашего знания о мире, а для большинства – единственный доступ к реальности. На чем базируется ответственность СМИ перед потребителем информации: медийные каналы организуют смысловую жизненную сферу, смысловое пространство мира, находящиеся за гранью нашего личного опыта, опосредуя этот мир собой, определяют значительность тех или иных событий. Это свойство СМИ достаточно изучено зарубежными и отечественными аналитиками. Пожалуй, своеобразным итогом этого осмысления можно считать появление фильма «Матрица» об искусственном интеллекте, получившем полный контроль над человечеством. Еще раньше родилась антиутопия Оруэлла. Это понимание породило новую потребность осмысления диады общество–СМИ, суть которой – научить потреблению всего этого информационного массива. Старая одесская хитрость: если вы не можете сопротивляться насилию, расслабьтесь и получите удовольствие, абсолютно противопоказана в отношениях со СМИ. Можно расслабиться и получить удовольствие и не заметить, как станешь «наркозависимым» от желания подвергаться системе информационного насилия, без которого ты перестаешь самостоятельно постигать мир.
Пожалуй, самый большой аналитический разговор о роли СМИ в жизни демократического российского общества состоялся в мае 2001 г. в Институте философии РАН на заседание клуба «Свободное слово». Дискуссия была посвящена проблемам российской действительности сквозь призму конфликта вокруг НТВ. Материалы опубликовала «Независимая газета» (№ 6, 10.06.2001 г.) под общим названием «Век исследования: свобода, собственность, мораль». Приведем основные высказывания участников дискуссии.
«Кому на самом деле принадлежит телевидение в России и кому оно по праву должно принадлежать? Если верно, как, скажем, считает В. Познер, что свободного ТВ никогда и нигде не было, что телевидение – это прежде всего вид бизнеса, где всем управляют власть денег и соображения выгоды, а значит, кто платит, тот и «заказывает музыку», то спрашивается, о какой свободе вообще может идти речь? Можно ли публичную власть в сфере информации отдать в частные руки, объявлять чьей-то собственностью, или же право на получение информации, свободной и объективной, является достоянием всего общества? И как следует рассматривать и оценивать деятельность тех СМИ, которые говорят от имени общества, на деле подменяя его и выдавая свои вполне корпоративные интересы за всеобщие» (В. Толстых, доктор философских наук, президент клуба «Свобода слова»)
Для ведущего сотрудника РАН, доктора философских наук Вадима Межуева история с каналом НТВ стала поводом для размышлений, существует ли свобода слова в современной демократической России или это надуманная проблема? И если такая угроза существует, то от кого она исходит? Среди ограничительных источников он отметил власть по всей ее вертикали, причем если в Центре наблюдается в этом смысле некий камуфляж демократического имиджа, то «на уровне регионов давление местной администрации на СМИ зашкаливает за все разумные пределы, особенно в периоды выборных кампаний». Подобная угроза исходит и от представителей крупного финансового капитала.
«Третий вариант, угроза свободе слова исходит …от самих журналистов, которые часто смешивают ее со свободой собственного слова. Но если гарантом свободы слова в обществе являются журналисты, как они часто о себе думают, то кто же тогда их противники. Есть еще и четвертый вариант, который также подлежит обсуждению. Не является ли врагом свободы слова в обществе само общество, для которого оно не стало первоочередной ценностью. На мой взгляд, любое общество, даже самое демократическое, не является окончательной и полной гарантией для свободы слова. Всегда найдутся те, кто захочет ограничить эту свободу.
Свобода гарантируется лишь постоянной готовностью людей отстаивать ее всеми доступным для них средствами.
Общество, в котором люди не воспринимают ограничение свободы слова как личную трагедию, рано или поздно перестает быть свободным». (В. Межуев)
Уход с информационной арены команды старого НТВ, по определению В. Третьякова, «ангажированной, самой идеологически подкованной и целенаправленной медийной структуры в Москве, чью аббревиатуру расшифровывали как НАТО-ТВ», ознаменовал собой исчезновение в России политического телевидения. Насколько это событие свидетельствует об узурпации свободы слова? По мнению доктора философских наук Вадима Цыбурского, власть добилась очень конкретного результата: в России больше не повторится массированного выступления антигосударственных СМИ, т.е. власть «существенно ограничила тот феномен, который я называю антигосударственным и антинациональным гражданским обществом». Формальная свобода, позволяющая каждому выразить свою точку зрения, малоэффективна в нашем обществе, ибо «мы уже десять лет живем в стране, где существует гласность без слышимости». Реальная практика показывает, что выражение того или иного мнения ни коим образом не влияет на ту или иную политику. В сложившейся российской действительности существует альтернативная свобода слова.
«Итак, между чем я могу выбирать? Между режимом, который проводит политику, опасную для меня и моего выживания, и режимом, который проводит политику для меня благоприятную, а я не могу повлиять ни на то, ни на другое. И если режим, который проводит политику, обрекающую меня на гибель и уничтожение или на социальную деградацию, даст мне формальное право выражать мое мнение, то помилуй Бог, меня мало волнует право издать какой-то предсмертный вопль. И, наоборот, если режим будет проводить благоприятную для моего благополучия политику, но при этом просто заткнет мне рот, это ничуть не убавит моего поневоле молчаливого восхищения этим режимом» (В. Цыбурский)
«Движение за действительную свободу рождается снизу», – считает доктор экономических наук Александр Бузгалин. Интеллигенцию мало интересуют то протестное движение трудовых коллективов против собственников, которые подмяли под себя тысячи предприятий, лишив простой рабочий люд элементарных прав и свобод (а ведь кроме интеллигенции в стране есть еще рабочие). Эту борьбу они хотели перевести в открытую, честную дискуссию с собственником. Мера интереса журналистики к способности этих простых людей защищать свои права – это и есть свобода слова.
«В отличие от того, что происходит в нашей гуманитарно-художественной интеллигенции, в стране начинает рождаться снизу движение за действительную позитивную свободу. Очень слабое, очень примитивное, но оно есть. Есть огромное количество людей, которые живут по другим законам, чем мы с вами. Если мы не захотим их увидеть и вступить с ними в диалог, нас будут бить, а мы будем в лучшем случае иногда с сожалением об этом говорить» (А. Бузгалин)
Председатель Совета предпринимателей при правительстве Москвы Марк Масарский говорил об опасности воспринимать телевидение как бизнес, потому что законы существования бизнеса включают в себя в том числе увеличение прибыли, конкуренцию и уничтожение конкурентов. Ведь законам бизнеса нельзя доверять, например, ядерное оружие, а «электронные СМИ – это то же ядерное оружие. Это чудовищной силы влияние, такой способ манипулирования левым полушарием мозга, который начисто исключает правое – критическое, словесное».
Валентина Федотова, руководитель Центра философии РАН, доктор философских наук назвала ТВ «профессиональным эксплуататором всякой отсталости в российском народе». «Пиплы хавают», и ТВ идет на то, чтобы давать самые тупые вещи в своих программах, всякая интеллектуальная программа или фильм идет после часа ночи.
«…ельцинская свобода слова была самой большей, которую мы видели в своей жизни. Но эта свобода слова была элементом анархического порядка, и говорить можно было все, что ты хочешь, безо всякой действенности слов. Я абсолютно убеждена, что сейчас происходит полное поражение ельцинской свободы слова, при которой Васька слушал, да ел, приватизировал и присваивал, в то время как мы говорили, говорили и говорили. И вместо свободы действенности слова, с моей точки зрения, происходит и уменьшение этой свободы слова. То есть слова хочется привести в соответствие с определенной деятельностью, с реакцией на них».
По мнению публициста Вадима Белоцерковского, СМИ должны быть кооперативными, они не могут принадлежать ни капиталу, ни власти, а принадлежать трудовому коллективу телевизионного канала или редакции. «Это слишком важный орган для нашей страны, которая пытается стать демократической, но никогда ею не была, равно как к капитализму Россия не способна.
К сожалению, кооперативные СМИ «сегодня утопия для России, потому что интеллигенция этого не понимает почти совсем, народ пассивен, задавлен, потерял способность себя защищать, в значительной степени потерял способность и солидарности.»
Каков же выход из многоплановой противоречивой проблемы свободы слова в нашем государстве? Очевидно, что нет свободы без СМИ, но так же очевидно, исходя из либеральной концепции «нет свободы без собственности», что обладание свободой возможно только тогда, когда есть собственность, в данном случае на СМИ.
«Надо, чтобы собственность либо принадлежала всем, я имею ввиду СМИ, и тогда мы получим политическую свободу выражения мнений, либо увеличить количество частных собственников до такого предела, чтобы каждый мог прийти на частное СМИ и высказать свою точку зрения. Другого выхода я не вижу. Один вариант социалистический, другой – либеральный. Столкновением двух парадигм и будет развиваться наше общество». (В. Федотова)
О том, что СМИ по определению не могут оставаться в частных руках, говорил Абдусалам Гусейнов, замдиректора Института философии РАН, потому что «информация, точно так же, как знание, есть такая вещь, которая по определению не может функционировать в режиме частной собственности. Но можно ли отделить одно от другого? Вот вопрос, над которым надо думать. Опыт наш показывает, что этого сделать нельзя».
В информационной цивилизации, кто владеет информационными средствами, тот, действительно оказывает реальное влияние на людей, поэтому чем дольше, тем острее идет борьба за СМИ, посредством которых можно прийти к власти и манипулировать ею. Если государство хочет быть сильным, оно не может позволять отдельным корпоративным группкам (владельцам СМИ) осуществлять подобное влияние, хотя здесь возникает опасение за свободу слова. В этой связи усиливаются роли интеллигенции в обществе. В. Стегин призывает на помощь в осмыслении этой проблемы идею философа Г.И. Наана (ж-л «Власть и дух»): общество, представляя целостный организм, имеет в своей генетике две стороны.
«Одна, связанная с необходимостью изменения, мутации членов общества. А вторая с их сохранением и воспроизведением того, что есть. Так вот по мысли Наана, воспроизведение и сопряжение – дело бюрократии, т.е. государственной власти, они обеспечивают сохранение вида. А мутации вносит интеллигенция. Ее предназначение не во власть идти. Идя во власть, она становится бюрократией. А ее предназначение – менять культуру, вносить путаницу в культуру. Возникает конфликт: власть всегда стремится оградить себя от новых идей и от критики своих действий, сделать так, чтоб ничего этого не было. И поэтому она начинает ущемлять интеллигенцию. А поскольку у интеллигенции нет никаких рычагов и институтов для защиты, то понятно, что власть всегда выигрывает.
Свободная пресса – как раз защита интеллигенции от бюрократии. В XX веке в демократических обществах эти процедуры отработаны. Но сейчас, коль скоро СМИ в глобальном масштабе становятся могучим средством формирования добровольно-принудительных типов поведения и поскольку мощные корпорации, национальные и транснациональные, в этом заинтересованы, здесь возникает колоссальной сложности проблема: возможна ли вообще в этих условиях свободная пресса?» (В. Стегин)
Профессор Дипломатической академии Владлен Сироткин напомнил об опыте Франции и Англии относительно соотношения свободы слова и собственности на средства массовой информации. Во-первых, там существуют наблюдательные советы. Во-вторых, многие печатные издания акционированы обществом известных журналистов. Например, газета «Монд» (Франция) находится в собственности коллектива, и никакие олигархи не могут оказать на нее влияния. Одной из предпосылок вседозволенности (имитации свободы слова), которую позволяют себе некоторые СМИ, член-корр. РАН Н. Лапин назвал следование большинства СМИ принципу корпоративности, когда журналисты по возможности не вступают в полемику друг с другом.
О том, что в сегодняшней России ни государство, ни СМИ не защищают ни гражданина, ни национальных интересов, говорил доцент Высшей школы экономики В.Махнач:
«У нас ведь в самом деле как бы свободная пресса, как бы государство, как бы власть, как бы оппозиция – сплошной набор бесконечных «как бы». Нужна ли свободная пресса каждому гражданину или правы те, кто доказывал, что только интеллектуалу? Нет, каждому, кто получил удар резиновым демократизатором. Безусловно, каждому и каждый это понимает. Потому что наличие прессы более или менее разномастной увеличивает способность к огласке гражданина, группы граждан, корпорации и т.д. Но пресса эту функцию не выполняет. Она категорически отказывается интересоваться этими демократизаторами. Пресса не способствует формированию гражданского общества». (В. Махнач)
Многие участники дискуссии согласились с тем, что базовые ценности российского общества находятся за пределами интересов СМИ. Важнейшие проблемы, обсуждение и решение которых формирует гражданскую позицию, отсутствуют в печати и на ТВ. Каждый раз, когда речь заходит о глобальных проблемах построения демократического общества, конструктивная информация заменяется «информационными шумами». Например, в теме распределения собственности ни власть, ни пресса не способствуют, чтобы возможно больший процент членов общества стали собственниками. В оценках отношения Центра и регионов пресса пугает тоталитаризмом или сепаратизмом. Но эти проблемы, как и многие другие, гораздо многогранней, глубже. Несомненно, демократия выстраивается только снизу. «…свободная пресса хороша, даже более того, драгоценна тогда, когда мы относимся к ней как к одной из разновидностей сфер обслуживания, как к полиции. Если пресса, как и полиция, становится властью, общество в опасности». Это особенно актуально для России, где общество не подготовлено к защите от «манипуляции сознания» со стороны СМИ. В этой связи В. Третьяков приводит ситуацию с президентом Америки Клинтоном и небезызвестной Моникой Левински. Темой их отношений были заняты все американские СМИ, она была вынесена на разбирательство Сената. Но как только встал вопрос об импичменте президенту Америки, все сразу замолчали, потому что сработал инстинкт самосохранения общества: отставка законно избранного президента могла нанести вред национальным интересам Америки. В. Третьяков подчеркнул, что в колоссальной силе СМИ, а тем более силе общенациональных телеканалов, мы все убеждаемся во время выборов. Всем памятно, как с помощью ОРТ победило «Единство»: еженедельно выходящий на экран журналист фактически уничтожил очень сильные позиции столичного мэра. В свою очередь, именно благодаря СМИ на политическом небосклоне взошла новая звезда президента России. Телевидение является самым сильным политическим оружием, прежде всего, в силу его всепроникновения и специфических средств воздействия. Бывший редактор «Независимой газеты» отметил клановость и закрытость ТВ, упомянув о существовании на «старом НТВ» «черных списков», в которые внесены издания и люди, не желательные для появления на экране.
«Газеты сегодня ничто в сравнении с ТВ. Газета звучит только тогда, когда ее процитируют на телевидении. Это заставляет газеты добиваться благосклонности общенациональных каналов. Поэтому любой журналист из газеты, почти любой, побежит с радостью на любой телеканал, куда бы его ни приглашали.
Телевидение сегодня, безусловно, колоссальная машина по изготовлению разных продуктов, в том числе, продукции под названием «свободная мысль», «свободное слово» и так далее. Но и пропаганда – безусловно, и манипуляция, безусловно» (В. Третьяков)
По мнению В. Третьякова, свобода распространения информации, свобода электронной прессы – это, в том числе, и проблема национальной безопасности. Поэтому газеты могут принадлежать кому угодно, но ТВ...? К тому же, не надо путать свободу слова и свободу распространения информации.
«Свобода слова должна быть абсолютной, а вот свобода распространения информации, свобода прессы – это оружие. На Западе умеют найти механизмы, которые снимают эти проблемы, сохраняя видимость демократии, а иногда и в целом демократию». (В. Третьяков)
Можно ли говорить о свободе вообще как о реально существующей в мировой истории? Может быть, «свобода только одна из великих иллюзий, владеющих человеческим сознанием»? Такой философский вопрос поставил перед участниками дискуссии Вадим Межуев. Можно ли искать ее в современном обществе? Опыт XX века показывает, что не только в России свобода слова находится под вопросом.
«Я не считаю, что современный Запад движется по пути свободы, да и сам он так не считает, когда говорит о себе. Возникшее на Западе массовое общество сделало главной своей ценностью ценность власти. Кто сегодня герой дня? О ком больше всего пишут в прессе? Кого в первую очередь показывают на ТВ? Это люди власти, не инакомыслящие, не борцы за свободу, а властная элита находится в центре общественного внимания» (В. Межуев).
Приведенная в сокращении дискуссия была последней столь обширной и представительной по составу участников, по многообразию и уровню поднятых в ней вопросов относительно СМИ и демократии в России. И если уход команды Евгения Кисилева с канала НТВ активно обсуждался в прессе, то изъятие канала ТВС из российского информационного пространства закончилось простым отключением шестой кнопки и не получило столь широкого резонанса в российском общественном дискурсе.
В интервью «Нью-Йорк Таймс» президент России В. Путин, отвечая на многие вопросы западных журналистов, коснулся и свободы слова в России, по его мнению напрямую связанной с экономической независимостью прессы: «Для того чтобы обеспечить реальную свободу прессы, мы должны обеспечить возможность экономической независимости СМИ, и мы настойчиво будем это делать, и всячески будем поддерживать реальную независимость прессы, даже если нам не нравятся те идеи и те мнения, которые высказываются в СМИ» («Время новостей», 07.10.2003 г.). Президент не отрицал, что государству удалось подчинить себе многие национальные средства массовой информации, но продуктивней ли было для общества, если бы они остались в ведении олигархов, которые, выдавая свои групповые интересы за общенациональные, транслировали их через контролируемые ими СМИ. По сути была предпринята попытка создать в России систему олигархического правления людьми, разбогатевшими в одночасье. «Их государство назначило миллиардерами: просто раздало государственное имущество практически бесплатно… Они люди умные, пронырливые, они прекрасно поняли, как можно манипулировать общественным мнением, и по сути, также, как поступили с природными ресурсами, начали поступать и со средствами массовой информации, с общественными национальными каналами телевидения, и так далее, подчиняя их своим групповым интересам, подменяя общенациональные интересы групповыми» – таким образом сформулировал суть государственной информационной политики В.В. Путин.
Напрямую с зачисткой информационного поля, попыткой «построить» по вертикали общественное мнение либеральная пресса связывает реорганизацию Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМа), открытого в горбачевскую перестройку пятнадцать лет назад и задуманного как «Гэллап» – исследовательский центр с очень высокой репутацией. За эти годы руководителю ВЦИОМа Ю.А. Леваде удалось создать высокоавторитетную фирму, которая в результате акционирования сегодня оказалась в руках госсударства. Безупречный профессионал Ю. Левада стал не нужен как руководитель.
«Левада – великий социолог, он работает с цифрами, но видит дальше и больше. Бесстрашный, спокойный, мудрый Юрий Александрович честно и скромно пытается выяснить, имеет ли наше общество свое мнение, и где и когда случается в обществе гражданин?
Ну, конечно, тем, кому на выборах 2003-2004 нужна не просто победа, а очень оглушительная, убедительная и предсказуемая победа, такая, чтоб аж зашкаливало, чтобы все вокруг только пело и ликовало, ни к чему называть вещи своими именами.
И мы, общество, должны определиться, чего хотим сами от себя… Репутации или имиджа?» (З. Ерошок «Новая газета», № 57, 2003 г.)
Если в течение двух лет после «Норд-Оста» газетные полосы демократических изданий были заполнены тревогой о сужении информационного пространства, то в подведении итогов политического сезона 2004 года уже прозвучали вполне оформленные позиции известных российских журналистов. «Политической жизни в России больше нет и будет она теперь не скоро» (Д. Быков); «Состояние российского общества значительно хуже, чем десять лет назад… В России остался один публичный политик – это президент Путин» (С.Сорокина); «Власть целей не формулирует и у нее нет сколько-нибудь звучного и непротиворечивого плана общенациональной работы» (А. Привалов); «Цензура на федеральных каналах из факта известного, но официально оспариваемого, стала фактом очевидным и публично доказываемым» (И. Яковенко); «Журналистика переступила нравственный порог» (А. Симонов)
То, что происходит в последние годы со средствами массовой информации в России, по мнению многих аналитиков, свидетельствует о росте государственного давления и самоцензуры в их рядах. Недавнее увольнение с канала НТВ популярного ведущего Леонида Парфенова и закрытие его программы «Намедни» называют классическим выражением этих тенденций. Однако подавляющее большинство телезрителей никакого неудовольствия по этому поводу не проявило, им оказалось безразлично выйдет «Намедни» в эфир или вместо него покажут кино. Исследуя проблему независимых СМИ , как одного из фундаментальных институтов демократии, эксперты Института открытой экономики А. Кунов, А. Ситников, С. Шульгин выделяют одним из главных факторов развития независимых СМИ качество национального благосостояния. Сравнение 124 стран по уровню дохода и степени независимости СМИ показывают, что богатые страны имеют в основном свободную прессу и телевидение, тогда как бедные страны значительно отличаются друг от друга по степени независимости СМИ. Аналогичная градация существует и внутри России, где большая степень свободы слова отмечается в экономически сильных регионах. Тем не менее, согласно выводам института «Общественная экспертиза», с 2001 года в России практически не было регионов, где существовали бы благоприятные условия для независимых СМИ.
«Конечно, общественный спрос на демократические свободы – далеко не единственный фактор, определяющий темпы развития этих свобод. Трудно предсказать, например, как далеко могут пойти политики и государственные чиновники, если захотят ограничить доступ к определенным видам информации. Сложно также ожидать спонтанного формирования другого условия свободы слова – подлинно конкурентной среды на информационном рынке. Тем не менее мы рискнем утверждать, что попытки государства, федеральных и региональных властей препятствовать существованию независимых источников массовой информации рано или поздно войдут в противоречие с предпочтениями богатеющей части населения. Спрос на свободу слова, поддержанный ростом доходов людей, может стать одной из опор демократии в России.» А. Кунов, А. Ситников, С. Шульгин, «Отложенный спрос на свободу слова», («Эксперт» №24, 4.07.2004 г.)
Есть ли связь между уровнем свободы и уровнем потребления? – спрашивает Леонид Радзиховский.
«Одна, скептическая, часть общества считает, что связи нет вовсе никакой, поэтому на политику надо вообще плевать. Другая, более ответственно-патриотическая, часть общества знает, что связь есть – обратно пропорциональная. Соответственно, в видах спасения России и русского народа требуется немедленно прекратить разнузданную вакханалию свободы, от которой задыхается наша страна, требуется усилить наше слабенькое государство, начать (наконец-то!) вести пропаганду здорового патриотического способа – жизни, мыслей, секса… Поэтому мы живем – как мы.
<…>Америка судит своих солдат, пытавших иракцев. Крик по этому поводу стоит на всю страну, министр обороны, госсекретарь, президент, пыхтя, как мальчики, пойманные на рукоблудстве, оправдываются в Конгрессе примерно, как Клинтон оправдывался, на потеху всему миру, из-за Моники. Наш суд присяжных оправдывает спецназовцев, убивших шесть безоружных чеченцев. Провокационное предложение создать комиссию по «Норд-Осту» патриотические избранники народа с грохотом прокатили. А потом уже и народ прокатил на выборах тех предателей, кто посмел это предложение внести. Через 10 лет после убийства Холодова отставной министр Грачев нежданно изволил явиться в суд (от скуки?), чтобы презрительно – гордо глянуть на судей Холодова, объяснить, что ему наплевать. Таков уровень производства и потребления свободы у них – и у нас. Это нормально, у каждого свои традиции». Л.Радзиховский («Русский курьер», 5.05.2004г.)
Об этих самых неистребимых наших «традициях», прочно засевших в генетической памяти целой нации написал Станислав Рассадин.
«Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам».
Представьте, Ленин. 1914 год. «О национальной гордости великороссов». Как ни крути – о гордости!
При всей ленинской неискупимой вине перед Россией можно гадать, а то даже и угадать, как бы он воспринял картину… Ладно, оставим народ, который он презирал, интеллигенцию, которую ненавидел. Но – его «старая гвардия», сперва принявшаяся лизать сталинский зад, а потом, будучи послана этим «Лениным сегодня» на смерть, продолжавшая славить его…
Вопрос на засыпку: коли так, каковы же вскорости будем «мы все»? Во что превратимся мы с вами, то есть общество в целом, если избираемая нами «элита» хищно высматривает в российском прошлом традицию… Уж разумеется, не гриневских понятий личной чести и общего долга.
Нет, говорю, тут привлекательна совсем иная традиция, а именно… Впрочем, не умея сказать выразительнее, почтительно и благодарно присоединяюсь к Владимиру Ильичу». Ст. Рассадин, «А Ленин опять впереди» («Новая газета»,19.07.2004 г.)
Оценивая содержание печатных и электронных СМИ последних лет многие аналитики сходятся к тому, что большая часть информации отражает исключительно активность власти. Из информационного пространства выпали насущные проблемы общества. Наиболее полно анализ весеннее-летнего медийного сезона 2004 года сделал Александр Привалов.
«Оставим в стороне нежелание или неумение медиа и экспертного сообщества присматриваться к низовым общественным движениям, хотя бы к тем же акциям протеста, пока они не доходят до голодовки, – это предмет для отдельного разговора.
<…>По известной формуле Ренана, жизнь нации – это ежедневный плебисцит. Имеется в виду, разумеется, не беспрестанное хождение на референдумы, устроенные по рецепту А.Вешнякова. Речь о том, что нация существует постольку, поскольку имеет согласное представление о стоящих перед ней целях, о повседневно создаваемом ею собственном будущем – и общность этого представления, уверенность в правильности и значимости сообща решаемых задач должны вырабатываться и проверяться все время, буквально каждый день.
<…>С такой точки зрения нынешние ленты новостей пришлось бы понять если ни как уклонение деятельной части общества от участия в этих самых повседневных плебисцитах, то, по крайней мере, как ее отказ от участии в формировании их повестки, в постановке общих для страны целей». А. Привалов «О нации и ее новостях», (ж-л «Эксперт» №24,2004 г.)
Что такое честная журналистика в наше рыночное время? Можно ли называть журналистами пиарщиков? И как быть с теми, кто, работая в СМИ, не признает профессиональную этику? Эти вопросы поднимались в обширной дискуссии, прошедшей на страницах «Литературной газеты». Ее открыли Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности и Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» («ЛГ» №1, 2004г.) продолжили публицист Виталий Третьяков («ЛГ» № 3-4), журналист Сергей Золовкин ( «ЛГ» № 5), писатель Александр Ягодкин («ЛГ» №6) и в № 9 обозреватель «ЛГ» Анатолий Друзенко. Девятнадцатый номер газеты был посвящен читательским мнениям. Обсуждение проблем российских массмедиа завершили Игорь Гамаюнов, шеф-редактор отдела «Общество» «ЛГ» и Андрей Дмитровский, старший преподаватель кафедры журналистики Орловского госуниверситета. («ЛГ» № 20) Остановиться на столь представительной по количеству и качеству участников полемики имеет смысл еще и по тому, что со времен уже упомянутого нами заседания клуба «Свободное слово» (май 2001 г.) подобного интеллектуального форума, где были бы сформулированы важнейшие для осмысления дуэта «СМИ и общество» вопросы, не проводилось. Тем более, что за последние четыре года острее зазвучала тема свободы слова в современной России, но здесь скорее больший интерес участников был обращен к проблемам профессионализма, содержательного наполнения массмедийного пространства, нравственно-этическим нормам журналистского сообщества. Ведущим мотивом дискуссии стала мысль о том, что «в новых условиях, когда разные мнения жизненно необходимы, журналистика неизбежно станет инструментом обмена конструктивными идеями, несмотря на сопутствующие этой профессии болезни…» В числе недугов «четвертой власти» называлась подмена основной функции журналистики, когда исследование жизни вытесняется «шоу-фантасмогорией по мотивам жизни».
«В результате даже вполне разумные попытки адекватного расследования серьезнейших социально-экономических проблем, приправленные «остреньким», заканчиваются позорным провалом... Состояние морального и правового нигилизма – вот пожалуй невеселый диагноз, которого заслуживает нынешняя журналистика. Из чего и проистекают ее беды. Одна из них (на мой взгляд, самая опасная) – это деструктивность многих публикаций. И без того сложная социальная ситуация, коими полна наша жизнь, накаляется ими до предела. На традиционно русский вопрос «кто виноват?» авторы худо-бедно еще пытаются ответить, а на «что делать?» дыхания не хватает. Как в песне Высоцкого: «Вдоль дороги все не так, а в конце – подавно!» И – ни слова больше.
<…> «Перо» журналиста становится лживым даже тогда, когда он сообщает полуправду, умалчивая о чем-то существенном, провоцируя тем самым потребителей своей информации на конфликт. В то время как в самой сути нашей профессии заложена функция конфликтолога, обязанного исследовать ситуацию не с целью взорвать ее, а найти способ решения проблемы.
Политический пиар и журналистика! Как разграничить эти два понятия, которые часто (особенно в предвыборных баталиях) сливаются воедино, становясь мощнейшим оружием манипуляции сознания? Андрей Дмитровский ратует за ужесточение уголовной ответственности журналистов за клевету. Кроме того, он предлагает в каждой области (субъекте РФ) создать при Союзе журналистов Коллегию журналистской этики, в которую смог бы обратиться любой гражданин, посчитавший действия или публикацию журналиста не соответствующими Кодексу чести. В компетенции Коллегии могут быть поэтапные меры, вплоть до полной дисквалификации журналиста, скомпрометировавшего свою профессию, без права его работы в любом органе СМИ.
«Совершенно ясно, что пиар и журналистика профессии разные, хотя и находятся в ближайшем родстве: и те, и другие должны рассказывать людям правду о происходящем вокруг, помогать аудитории ориентироваться в жизни. Но отвечать, как за клевету и оскорбления, так и за умолчания, приведшие к тяжким последствиям, и журналисты, и пиарщики должны также как все.
…Турецкие журналисты, по словам Алексея Симонова, уже сделали подобную попытку, организовав «общество людей, говорящих правду». Появление в нашей стране журналистских коллегий станет первым шагом к более глобальной цели – созданию в стране атмосферы национальной беседы, что сплотило бы нацию в едином созидательном действии. Конечно, они не решат всех наших проблем, но помогут удалить из столь важной сферы деятельности, как информационная, наиболее «беспредельных», «диких» журналистов, деятельность которых порочит и без того весьма подмоченную сегодня репутацию журналистской профессии». А. Дмитровский («Говорящие правду», «ЛГ» №21, 2004 г.)
Феномен телевидения породил новый, ранее не существовавший в журналистике, жанр, теперь активно вытесняющий с экрана классические, рожденные в печати, журналистские жанры – информацию, репортаж, интервью и комментарий. Этот новый жанр журналистики называется игра. Появление его в российских СМИ Виталий Третьяков объясняет приходом в нашу журналистику западной массовой культуры, в недрах которой и родилась игра как жанр журналистики, постепенно проникнув даже в чисто информационные и аналитические передачи. Яркие примеры этого – авторская программа Леонида Парфенова «Намедни» и руководимая им «Страна и мир». Естественным будет отнесение к разновидностям игры на ТВ непосредственно игровых передач, но к ним же сегодня примыкает и ток-шоу. Аналитические программы, претендующие на обсуждение серьезных общественных проблем («Свобода слова», «Основной инстинкт», «Времена») базируются на игровой основе, где ведущий (модератор) – главный герой игры. В. Третьяков подробно анализирует как в этих политических ток-шоу «процесс выявления победителя замаскирован, спрятан от аудитории, ведущему приходится и определять победителя, то есть быть судьей.» «Владимир Познер, ведущий чрезвычайно серьезной телеигры «Времена» (под жанр ток-шоу) время от времени говорит присутствующей (зачем?) в студии публики: «Поаплодируйте этому ответу!» Роль журналиста-ведущего всех этих «телеигр» вызывает у Виталия Третьякова ассоциацию со старым советским термином массовик-затейник.
«Журналистика довольно быстро стала профессией для масс, хотя и не была таковой в младенчестве. Будучи в нежном возрасте, журналистика работала на элиту. Как только журналистика, особенно через ТВ, охватила своим влиянием фактически 100 % взрослого и детского населения развитых стран, она почти полностью переключилась на работу с массами. А там, где массы, там игра превалирует над серьезным делом и серьезным искусством, каким, в частности, одно время пыталось стать телевидение.
<…> Игра не предполагает содержательного или временного опережения конкурентов из других СМИ вообще. Ведь сама она практически никак не связана с тем, что происходит вне студии, и тем более в ходе игры не рождается внешних по отношению к журналистике событий. Эксклюзивное интервью, статья или журналистское расследование могут стать поводом для возникновения абсолютно новых или неожиданных поворотов в политике или общественной жизни. Разумеется, благодаря содержанию. В игре превалирует форма, содержание же, в принципе, всегда одинаково.
<…> Жанр игры нельзя считать ущербным, но можно низшим – это жанр масскульта и массовой журналистики. Он не создан искусственно, а родился из нормальных человеческих потребностей. Другое дело, что продюсеры, менеджеры и журналисты ТВ искусственно раздули рамки этого жанра за пределы, отведенные ему нормальной общественной потребностью.
Видимо, жанр игры является еще и жанром – заменителем более высоких жанров, когда в журналистке возникает дефицит людей, умеющих работать в серьезных жанрах, а в обществе – дефицит серьезных идей». В. Третьяков «Играющая журналистика» («ЛГ» № 14, 2 04 г.)
Размышление в ходе дискуссии о свободе слова в российских регионах воронежского писателя Александра Ягодкина отражают действительную картину «провинциальной демократии». Скорее эта тема более злободневна для Москвы. Как иронично отмечает автор «там юристы, правозащитники, и заграница недалеко, а до Страсбурга и Европейского суда вообще рукой подать. Иностранцев полно, перед которыми надо блюсти цивилизованные манеры. А провинция что – чем дальше в лес, тем толще административные партизаны.» Миф о равенстве всех граждан перед законом в провинции превращается в суровую прозу жизни. В недавнем прошлом региональный журналист, я очень хорошо понимаю Ягодкина. Мне пришлось уволиться из ГТРК Кабардино-Балкарии за очень безобидный сюжет по культуре, который «рассердил» местное руководство. Здесь власть можно только любить, если не любить, то молча. Фрондирующим журналистам быстро напомнят, кто в доме хозяин. Послушным выдадут премию «прямо из кормящих рук».
«Сегодня редкий журналист отваживается в провинции говорить в адрес власти нехорошие слова. Налаживается прежняя советская благодать: по всем каналам и страницам города идут репортажи типа «Вот спасибо, дай Бог тебе здоровья, барин, дозволь ручку поцеловать». Лишь изредка какой-нибудь отщепенец открывает полог, и оттуда такое вылезает… В провинции это случается не в местных, конечно, СМИ, а в каких-нибудь региональных выпусках федеральных изданий или телеканалов. Осталось еще и уголовную ответственность ввести в постоянный обиход, чтоб власть окончательно прищемила хвост разгулявшейся было гласности!
Знаю двух воронежских тележурналистов, которые пытались заглядывать камерой на вторую сторону медали. Давно уже закрыли их передачи. Иногда мы встречаемся, но я лишь однажды спросил, как именно брали их за интимные места. Больше не спрашиваю: достаточно было один раз увидеть их темнеющие от вопроса глаза.
Вопрос о журналистской солидарности в подобных случаях не возникает. Какая может быть солидарность в стаде, из которого тебя в любой момент отведут на мясокомбинат?
Власть надежно «овладела» провинциальной свободой слова. И вопрос об ответственности за это самое слово неуместно предъявлять самим журналистам». А. Ягодкин ( «Право на молчание», «ЛГ» № 6, 2004г.)
Многочисленные отклики читателей, вызванные дискуссией, свидетельствуют о том, что рядовой получатель информации достаточно критично оценивает современное состояние СМИ. Желание объективности, беспристрастности, интеллектуальности, глубокого анализа общественных процессов – главная потребность нормального гражданина своей страны. Приведем только некоторые из читательских писем.
«Предлагаю учредить новое издание, свободное от недостатков современной прессы – назвать его, например, «Только факты» или «Без комментариев», где публиковать сведения о предвыборных обещаниях губернаторов и доходах и имуществе государственных чиновников. Интересная нарисуется картина».
«Кажется очевидным, что идеальное издание должно: 1) рассказывать о самоотверженном труде; 2) повествовать о буднях «простых» людей; 3) насаждать нравственность и культуру; 4) воспитывать патриотизм; 5) пропагандировать общенациональные цели.
Скажите: вы точно уверены, что в самом деле будете ЭТО читать? Что толку бранить прессу, которой вменяемая часть населения не посылает внятных сигналов, что она хотела бы в ней видеть. Точнее, что она хотела бы ПОКУПАТЬ.
В отсутствие этих сигналов печать поневоле ориентируется на невменяемую часть населения, которую и подсаживает на иглу своими похабными изданиями. Горько, что проделывается это с родостным визгом».
«В большинстве своем нынешняя российская пресса отражает всю духовную нищету общественных и политических процессов и их исполнителей. Нет в обществе людей (из тех, что на виду, конечно), для которых интересы Родины, жалкая участь большинства населения были бы важнее интересов собственного кармана. Не видно государственных и политических деятелей – честных, смелых, бескомпромиссных, обеспокоенных судьбой страны и ее будущим. Парламентские скоморохи, нувориши, или, как их называют, олигархи, и их карманная, продажная пресса – это шутовской колпак с торчащей клоунады на ярмарке политической суеты».
«Беда наших СМИ – отсутствие интересных аналитических материалов и критических статей о современной общественно-политической жизни. Как будто нет в стране народа, а есть только правительство, попса, мафия и олигархи. Народ только в рубрике «Происшествия»».
«В сегодняшней прессе мне «нравится» почти полное отсутствие какой-либо мысли. «Вихрь мусора», как говорил Салтыков-Щедрин».
Серьезным предупреждением свободе слова в России стал новый законопроект о средствах массовой информации, подготовленный в 2004 году Индустриальным комитетом. Пока он не получил еще широкого обсуждения в обществе, но некоторые специалисты в области СМИ уже высказали о нем свое неоднозначное мнение.
Впервые о необходимости принять новый закон о СМИ заговорили в июне 2002 года на конференции «Индустрия СМИ: направление реформ» – самом представительном мероприятии СМИ со времен объявления гласности. В здании мэрии на Новом Арбате собралось около 800 человек – руководители, владельцы, журналисты центральных и региональных СМИ России, а также представители смежных со СМИ областей. Именно тогда прозвучал нашумевший доклад министра по делам печати Михаила Лесина о том, что государство должно снизить свое присутствие на рынке СМИ. Он пообещал уйти со своего поста и ликвидировать министерство в течение двух лет. По его замыслу в России нужно оставить по одному государственному СМИ – телеканал, газету, радиостанцию и информагентство. Для написания проекта закона была создана лоббистская группа. В итоге появился Индустриальный комитет СМИ, состоящий из руководителей центральных СМИ. В сентябре 2002 года его президентом стал гендиректор Первого канала Константин Эрнст. Все заседания в рамках комитета были закрыты для журналистов. Напоминая об этом «Газета» (19.05.04 г.) предоставила возможность высказать оценку законопроекта известным российским журналистам. Директор Центра правовой защиты интеллектуальной собственности Владимир Энтин, один из авторов ныне действующего закона о СМИ и автор закона об авторском праве отметил, что предложенный вариант расширяет инструментарий воздействия на СМИ. Изменения, внесенные в ныне действующий закон о СМИ, по его мнению, отражают два вида интересов. Первый из них – увеличение полномочий регулирующего органа. Отныне правопреемник Минпечати сможет не только выносить предписания и предупреждения, но и самостоятельно (а не через суд, как было раньше) приостанавливать его деятельность – в том случае, если СМИ подозревается в связях с террористами или обвиняется в экстремистской деятельности. Создается еще одно беспрецедентное поле для деятельности регулирующего ведомства (сейчас эти функции – прерогатива судебной власти) – следить, не нерушают ли СМИ законные интересы граждан. А вот о том, как эти интересы понимать, пока ничего не известно. И хорошо, если это в итоге будет предметом широкого публичного обсуждения, а не содержанием министерской инструкции или сферой применения «телефонного права».
«Если относится к законопроекту не как к бумаге, которая стерпит все, а как к нормативному акту, то он наводит на грустные размышления. Как и любой агрегат, закон со временем устаревает. Но никто не предлагал пока делать колесо квадратным только потому, что на круглом ездили лет двадцать назад, а то и более. Американцы не торопятся отменять Первую поправку к Конституции США, которая запрещает принимать законы, ущемляющие свободу печати, в связи с изменившимся раскладом политических сил. Французы довольствуются точечным изменением закона о печати, который был принят еще в 19 веке и о котором ехидничал еще Бомарше. А этот проект крутится вокруг увеличения срока действия лицензий на вещание и укрепления полномочий профильного министерства». В. Энтин («Газета», 19.05.04 г.)
Одно из главных отличий нового законопроекта в области прав журналистов состоит в том, что конфиденциальность источника информации исчезает. Теперь заставить журналиста назвать источник будет легче. Все эти, возникшие непонятным образом изменения, ущемляют не права журналистов, а право на получение информации то есть, читателя, зрителя, слушателя. «Как будто не журналистов нужно оградить от информации, а все население» – резюмирует А. Венедиктов, член Индустриального комитета.
«Я вошел в комитет после захвата заложников на Дубровке когда понял, что сообществу нужно консолидироваться и не отдавать на откуп чиновникам выработку правил саморегуляции. Я действительно против нового закона, но в его политической части. Сфера обслуживания населения – развлечением либо информацией – не требует нового закона, все и так хорошо регулируется! Вторая часть связана с бизнесом СМИ, и здесь, я считаю, требуется новое законодательство. Но я буду драться! Думаю, сам факт внесения нового проекта позволит поговорить обществу о цензуре и об этических нормах журналистики в 21 веке, о том, какие СМИ нужны и для чего. Нам говорят, что наступила новая эпоха борьбы с терроризмом. А я напомню, что ни в одной стране мира, подвергнувшейся террористическим атакам, ни в одной, где борются с терроризмом, ни в США, ни во Франции, ни в Испании, ни в Германии, в 2001 года не принято ни одного нового законодательного изменения о СМИ.
<…> Закон будет оценен внешним сообществом. Ведь одна из основных претензий к России, помимо Чечни, демократических институтов, судебной системы, – состояние свободы слова. Законопроект станет определяющим для отношения к нам наших партнеров – как в ЕС, так и в «восьмерке».
<…> НТВ, «ТВ-6» и «ТВС» закрывались при наличии очень хорошего закона. Это было очень подозрительным, но это были, так скажем, «случаи». Если же появится закон, который систематизирует эти «случаи», то это уже не будет только подозрением. Мы хотим быть в клубе с Зимбабве и Северной Кореей?» А. Венедиктов «Я буду драться» («Газета», 19.05.04 г.)
Нынешним летом представители Думы и некоторые члены Совета Федерации подняли вопрос о регулировании сетевого медиапространства, то есть о политической, корпоративной и коммерческой цензуре в интернете. 16-17 июня в Париже прошла специальная встреча ОБСЕ, посвященная актуальным проблемам «глобальной сети». Представители мирового сообщества обсуждали вопросы взаимосвязи пропаганды расизма, ксенофосии и антисемитизма с преступлениями на почве ненависти.
«Позицию России озвучил генерал ФСБ Виктор Остроухов, официально представленный как доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН. Тема выступления на сессии о толерантности звучала не иначе как «пропаганда терроризма и ксенофобии в телекоммуникационных сетях общего пользования». В докладе генерал определил, что процветанию ксенофобии, терроризму и экстремизму содействуют сразу четыре группы сетевых ресурсов, в числе которых помимо сайтов экстремистских и террористических организаций попали ресурсы нетрадиционных религиозных учений, сект, некоторых политических партий и антиглобалистов.
<…> Что касается терроризма, то Виктор Остроухов высказался следующим образом: «Особо необходимо отметить, что посредством таких ресурсов, демонстрирующих сцены убийств и пыток военнослужащих и мирных жителей, проводится политика широкомасштабного, информационного террора». Правда, генерал не уточнил, различает ли он в данном случае журналистскую и террористическую деятельность.
В заключение профессор Остроухов предложил повысить международное взаимодействие в сфере контроля за содержанием Сети и привлекать к ответственности реальных владельцев наиболее одиозных интернет-ресурсов.
Алексей Коротаев, постоянный представитель Международной лиги прав человека в Женеве, так оценил доклад российской делегации: «Я не знаю, отражает ли это выступление официальную позицию Российской Федерации. Я искренне надеюсь, что нет». («Новая газета» № 45, 04 г.)
Попытку выстроить систему контроля за содержанием в интернете идеолог одного из крупнейших в России интернет-холдингов Иван Засурский объясняет реальными проблемами в Сети. Действительно, в ней есть и порносайты и программы с компроматом, словом, существует «беспредел», но бороться с ним глобально – бесперспективно. С этим проще разбираться локально. Кроме того И. Засурский видит в попытке цензуры Интернета «лукавое» желание проконтролировать свободный поток информации, которую сегодня поставляет в Сеть одна из самых либеральных в России компаний «Рамблер». Если глобальный рынок, как получатель информации о России, заметит какое-то давление на компанию, это сразу нивилирует ее как источник информации. К сожалению, «в России все, что имеет политическую окраску, сразу оказывается в опасной зоне, потому что тут же начинается регулирование, лицензирование.» Если закон будет сформулирован и, не дай Бог, начнет действовать «значит просто произойдет отток медийных активов в интернете в другие страны».
«Они просто реально исчезнут из-под юрисдикции России. А те, которые останутся, – мы, например, – не можем уйти, у нас здесь телевизионный канал – мы потеряем в конкуренции. Это нас убьет. Мы перестанем быть собой, играть какую-то серьезную роль. Это страшно очень для наших инвесторов, для владельцев компании, но это еще страшнее для тех, кто принимает закон. Потому что их цель не будет достигнута. Мы же находимся в глобальной ситуации. Мы имеем реальность свободных информационных потоков, которые невозможно никак придавить или остановить.
<…>Эволюция СМИ происходит в сторону взаимодействия с аудиторией. Сейчас самые большие, самые крутые, самые доходные проекты в мире, самые долгосрочные и успешные будут происходить в сфере интерактивных медиа. Интернет – это интерактивное телевидение.
Сеть представляет собой очень сложный, очень интересный многоуровневый механизм, в котором сопряжены реальные люди. Тот, кто первый построит правильную архитектуру открытых медиа, где будут участвовать люди по определенным правилам, – тот возьмет большой перспективный рынок». И. Засурский
Особенно красноречивым свидетельством «укрощения» СМИ стала ситуация с федеральными телеканалами. Начавшийся, как обычно, с сентября телесезон – 2004 принес совершенно новый расклад в электронных СМИ. Поскольку ТВ, как самое доступное информационное средство на виду у всех, перетрубации внутри этого массмедийного «монстра» наиболее красноречиво отразили основные виражи российской демократии. Подводя итоги последних пяти лет (1999-2004 гг.) отечественного ТВ, обозреватель «Новой газеты» Надежда Прусенкова проследила судьбу общественно-политических программ, придя к выводу, что телевидение сегодня практически отказалось от прямого эфира.
«В отличии от телевидения сегодняшнего ТВ пятилетней давности было моложе и смелее, оно прямо говорило, что думало, и не боялось получить по какому-нибудь месту. Телевидение того образца не могло не говорить. И все, что могло быть сказано в прямом эфире, шло в прямом эфире.
Телевидение сегодня говорить уже не хочет. Оно выдержанное, как пятизвездочный коньяк, – в год по звезде. Только совсем без политического вкуса и творческого аромата. Поэтому сегодня почти не осталось прямых эфиров. Сегодняшняя реальность – заранее прописанная». Н. Прусенкова, «Кривой эфир» («Новая газета» №49, 2004 г.)
Наиболее «израненным» встречается со своим зрителем в новом сезоне канал «НТВ». Программа «Намедни», «Личный вклад» и «Свобода слова» навсегда покинули эфир. То же предрекают и детищу Л. Парфенова «Страна и мир». Удастся ли сохранится «К барьеру» В.Соловьева, тоже неизвестно. Прогнозы о дальнейшей судьбе НТВ не утешительны, они сводятся к тому, что псевдонезависимый канал перестает быть серьезным политическим игроком на телевизионном поле, со временем ему отведут роль развлекательного канала.
«На НТВ «Намедни» и «Свобода слова» обозначали уровень общественной гласности. Потому их изъятие из эфира воспринимается обществом как ее поражение» – трудно согласится с этим утверждением Юрия Богомолова, общество давно уже не замечает «потери бойцов» (причем лучших), один за другим покидающих его ряды. Но его оценка ток-шоу Савика Шустера достаточно объективна. Оно, действительно, давало политизированной части общества выговориться если не непосредственно, то через тех, кто наиболее ярко и звонко артикулировал их представления о жизни, власти, социальных проблемах.
«Устами Жириновского регулярно гласил вульгарный национализм, устами Рогозина – национализм более или менее цивилизованный. Благодаря словоизвержениям одних общественных деятелей выплескивалась на поверхность путинофилия, благодаря грозным спичам других вываливалась в эфир путинофобия.
Ток-шоу Шустера функционировало, как клапан на котле, в котором кипятятся эмоции разного толка и пошиба – неудовлетворенность одних, ненависть и злоба других, жажда реванша третьих и т.д. Словом, улица была не безъязыкой.
И есть еще одна историческая заслуга «Свободы слова» (не ее одной, правда). Она почти наглядно продемонстрировала, как за последние два-три года прокисла наша политическая элита от Зюганова до Хакамады. При недавней встрече на этот упрек Савик отмахнулся сталинской фразой, чуть-чуть переиначенной: «Других политиков у меня нет». Ю. Богомолов «Нет слов», (ж-л «Огонек» № 28, 2004 г.)
«На «НТВ» разместили госзаказ», «Запломбированный канал», «От кого теперь будет не зависеть НТВ?», «Огосударствленное телевидение» – такими заголовками откликнулась на кадровые и структурные изменения НТВ демократическая пресса. Что касается «православно-патриотических» СМИ, в числе которых, к сожалению, лидирует «Литературная газета», то практическое уничтожение «либерал-телевидения» их не очень опечалило. «Можно только удивляться терпению государства, дававшего Парфенову долгие годы развивать свои проекты, оттачивать мастерство, создавать парадигму и стиль «информационного бизнеса». …Россия – это очень серьезная страна. И она не может обойтись без серьезной тележурналистики, чья цель – качественное и оперативное предоставление информации.» – таков вывод из увольнения Леонида Парфенова сделан на страницах «ЛГ» ( № 23, 04 г.). Автор этих строк – телеобозреватель газеты Александр Горбунов в другой публикации, посвященной «исследованию» передачи «К барьеру» бдительно вопрошает: «Газпром» владеет НТВ. «Газпромом» владеет государство. Не пора ли присмотреться к тому, как осуществляется эфирная политика на этом важнейшем телеканале? Кем она осуществляется? И с какими целями? («ЛГ» № 17, 04 г.) Вот, наконец, и присмотрелись!
«Информиционное постранство зачищено» – такова главная суть множества публикаций нынешнего года. Особенно насторожило высказанное новым министром культуры и массовых коммуникаций Александром Соколовым желание пролицензировать электронные и печатные массмедиа, причем «на получение лицензии могут рассчитывать лишь те СМИ, которые способны компетентно освещать ту или иную проблематику». («МН» 15.03.04г.) Весенняя активность государства в регулировании информационных потоков дала возможность аналитикам жестко сформулировать конкретную ситуацию в СМИ. Наиболее полную подборку мнений на этот счет сделала газета «Известия» (5.06.04 г.)
…«к июню 2004 года все федеральные телеканалы сложили с себя информационные функции и окончательно встали на пропагандистские рельсы. Государственное (в разных видах и формах) телевидение уже не притворяется ни средством информации ни даже бизнесом, коим пыталось притворяться последний десяток лет» Е. Афанасьева «Эхо Москвы»
…«от грандиозной державной режесуры сводит скулы – какие же еще понадобятся краны и экраны, чтобы показать миру, стране и «главному телезрителю» величие власти? В новостях и государственных зрелищах, в дни праздников и бед, на фоне массовки из политической знати осталось только одно лицо – мужчины, который сам по себе хорошая новость». А. Качкаева радио «Свобода»
…«телевидение доказало: игры окончились, теперь мы жить будем по-новому. По-новому, когда в новостях шесть сюжетов про президента и два про министров – итого восемь паркетных, немножко патоки в адрес пограничников, тонкий слой культурки и прогноз погоды.» А. Ковалева «Известия»
…«у вас еще есть свобода слова? Тогда мы летим к вам» Н. Прусенкова «Новая газета»
…«информационная зачистка прошла эффективно. Теперь чужие здесь не ходят – лишнего не говорят, неприятного в подробностях не показывают» И. Петровская «Известия»
Довольно оригинальной воспринимается на этом фоне лекция президента Фонда эффективной политики (ФЭП) Глеба Павловского, прочитанная им в апреле сего года в Высшей школе экономики. Тема ее «Состояние политических СМИ в 2004 – 2008 годах». Политические СМИ ему не нравятся: он считает, что в стране развелось слишком много коррумпированных журналистов. Обществу же в целом политолог предсказал «период катастрофического обнаружения реальности». Между тем политическая журналистика, по его мнению, переживает кризис и пока не понятно чем он закончится.
«Кризис прежде всего объясняется тем, что читатель (зритель) не получает информации о реально происходящем в стране, постоянно идет подмена понятий. Вместо анализа, опирающегося на факты, аудитории выдаются разрозненные факты, по которым очень трудно воссоздать картину в целом. Факты подаются так, как будто описываемое явление возникло только вчера, в то время как на самом деле оно корнями уходит в прошлое. Политолог считает: аналитики мало, многие журналисты рассказывают о событиях, будто вчера с Луны свалились и были не в курсе событий, происходивших раньше». («Известия» 3.04.04 г.)
Эту ситуацию Павловский объясняет ангажированностью многих журналистов, поэтому значительная часть материалов прессы представляет собой скрытую рекламу. Среди СМИ, представляющих сегодня пока еще слабый монопольный бизнес политтехнолог выделяет три группы.
«Первая. Собственник СМИ, близкий к власти. Вторая – собственник, находящийся в оппозиции к власти (здесь были упомянуты имена политэмигрантов Березовского, Гусинского и Невзлина). Третья – на рынке СМИ появился неконтролируемый «сектор коммуникаций». Прежде всего под это определение попадают интернет и «новые коммуникативные сообщества, складывающиеся в регионах». На них-то и стоит делать ставку. Именно они выведут из кризиса. Произойдет это, по прогнозу Павловского, в ближайшие 5 лет.
Что касается ангажированности, то из этого политолог видит, в общем, очевидный выход: работать на аудиторию. Нужно увеличивать тиражи, демонополизировать рекламный рынок. А будущим политическим журналистам предстоит «вырвать у политиков право быть профессиональным журналистом».
В довершение стоит отметить, что по сведениям «Известий», проблемой низких тиражей печатных СМИ в последнее время сильно интересуются в Кремле и думают над тем, как убедить российских граждан читать не только таблоиды, но и что-то более серьезное» А. Шведова («Известия» 3.04.04 г.)
Подводя итоги 2003 г., газета «Совершенно секретно» посвятила состоянию российской прессы подборку, которую назвала «Усмирение СМИ». Предваряя данную рубрику, Г. Сидорова пишет:
«Журналисты – тоже часть общества, в котором живут, того государства, где если уж власть, то обязательно предержащая; если политика, то до последнего патрона, если рынок – то непременно базар; если закон – то закон джунглей. И пресса – товар, вариант бизнеса по-русски.
Но может ли пресса быть просто бизнесом? Расследовательская журналистика – лишь оружием в предвыборных баталиях?
…Пресса и власть. Вечные оппоненты. Дым очередного сражения рассеялся. И никогда не знаешь, что это было: Бородино или Ватерлоо?» (Г. Сидорова «Усмирение СМИ», «Совершенно секретно», № 8, 2003 г.)
В этом же номере газеты Алексей Симонов, председатель Фонда защиты гласности, подводит итоги состояния прессы на 2003 г.:
«Свободы слова у нас и не было. Свобода слова – это социальный договор между обществом, властью и прессой. И этот договор в нашей стране не был заключен. У нас нет закона о телерадиовещании, нет закона о доступе к информации, нет закона о защите персональных данных. До сих пор не существует внятного правового треугольника, который бы определял отношение внутри отрасли, в которой сталкиваются интересы владельца, топ-менеджера и отдельных журналистов.
Поэтому-то в стране до сих пор существовала практика, называемая гласностью. Дл нее придумали кучу разных определений. Самое удачное, на мой взгляд: гласность – это возможность выкрикнуть из толпы, что король голый. А свобода слова – это возможность сказать королю, что он гол до того, как он появится на площади перед народом.
Мы долго надеялись, что гласность постепенно эволюционирует в свободу слова. Сегодня эта надежда уничтожена. Но начался процесс уничтожения не вчера. Поначалу гласность истрепали сами средства массовой информации. Потом отчасти и продали. Пресса была эгоистична и расплатилась за свой эгоизм. Ей вскоре показали, что СМИ сначала можно ангажировать, потом надавить на них и, наконец, попросту «построить».
Еще при позднем Ельцине все государственные телерадиокомпании были объединены в единый холдинг, дабы обеспечить управляемость информационных потоков хотя бы на уровне крупнейших телекомпаний в каждом регионе. Потом уже Путин подписал доктрину информационной безопасности, суть которой заключается в защите государства от любопытства собственных граждан. Несмотря на то, что на нее не так часто ссылаются, она лежит в основе идущих сегодня в прессе процессов.
То, что происходит в последние три года, – логичная, профессионально выстроенная политика. Ее задача – восстановить систему сигнальной управляемости прессы. Это когда пресса понимает, что если уничтожают ТВС, то это не только расправа с ТВС, а сигнал всем остальным. И реагирует на этот сигнал должным образом.
Поэтому сейчас в повестке дня вопрос свободы слова не значится вообще. Сохранить бы гласность – ту самую возможность выкрикнуть из толпы, что король голый. А то, глядишь, толпа сама скоро начнет затыкать рот «крикунам». Только задумайтесь: за возвращение цензуры выступают более 50 процентов населения и более 70 поддерживают охоту на олигархов. Прошлое возвращается…»
Председатель дискуссионного политического клуба интеллигенции «Московская трибуна» Владимир Илюшенко дал тревожный прогноз состояния общества на 2004 год. Относительно прессы он заметил:
«…Проведена колоссальная зачистка информационного поля. Закрыты или поставлены на грань выживании многие печатные органы. Ликвидирован единственный частный телевизионный канал федерального значения, позволявший себе умеренную, и притом вполне обоснованную, критику власти. Принятые недавно поправки к законам о СМИ и о выборах, заявление главы Совета Федерации о необходимости «создать государственный орган для регулирования информационного потока» с тем, чтобы отфильтровывать негативную информацию (не подумайте чего плохого: речь не о цензуре, а только лишь о «регулировании»!), – все это говорит о дальнейшем наступлении на права и свободы граждан. Мало того, физически уничтожены наиболее авторитетные лидеры демократических сил – Галина Старовойтова, Сергей Юшенков и (очевидно) Юрий Щекочихин. Устраняют самых лучших, самых смелых, самых ярких. Можно констатировать, что пространство демократии в России сжимается, как шагреневая кожа».(«Новая газета» № 41, 2003 г.)
Как оказалось, эти прогнозы двухгодичной давности стали не только пророческими, но приобрели еще большую жесткость и остроту.
Телевидение – как оружие массового поражения
«Все меньше пищи для ума, все больше для глаз» – таков главный смысл претензий к самому мощному по силе воздействия коммуникативному органу. Грядущее подведение телесезона на «ТЭФФИ-2004» станет очевидным свидетельством, что «информационно-аналитическая составляющая нынешнего телевидения стремительно вытесняется развлекательно-познавательной. В целом можно констатировать, что к десятой годовщине церемонии российское телевидение подготовилось как никогда. Жаль только, что десять лет спустя смотреть практически нечего». (С. Варшавчик «НГ», 6.07.04 г.)
Странная сложилась на ТВ ситуация: на общероссийских каналах совсем нет самой России, ее простого маленького человека, за счет терпения и выносливости которого держится вся эта необустроенная, богатейшая и вечно нищая страна. Редко увидишь его проблемы в кадре, узнаешь о прожитой нелегкой жизни, о том, как умеет он петь и трудиться и о том, как не умеет потребовать у государства, чтобы оно о нем заботилось. Сам по себе он, кормилец земли российской, не интересен столичным масс-медиа, он нужен им для употребления бразильских сериалов, «Окон», «Большой стирки» и т.д. и т.п. Всё остальное эфирное время столичная элита обращает на себя. Церемонии ТЭФФИ, включая последнюю, убеждают, что не скоро российский обыватель станет «предметом интереса» столичного медиа-бомонда. Закончится вечер, разойдутся гости, и снова на экране появится тусовка «токшоувных джентльменов и леди» с рассказами о своих уик-эндах, разводах, зарубежных турне, кулинарных и текстильных пристрастиях. И снова зазвучат в эфире вопросы о стоимости отелей, в которых любят останавливаться «новые герои», какого меха шубки предпочтительней, какой фирмы обувь любимей. Ксюша Собчак отметит свой очередной день рождения в кругу «Высшего света» (видел бы это ее папа – демократ первой волны), ночной эфир представит «Стиль от Ренаты Литвиновой» (примеряя экстравагантную шляпку, кинозвезда прямо из Парижа томно сообщит зрителям, как давно она здесь не была), Н. Болтянская в «Ночных музах» будет активно допрашивать своих собеседников об интимно-эротических подробностях их жизни, приводя часто в недоумение некоторых гостей студии (ну не изменяла Рождественская своему мужу и не вкладывает Казарновская сексуальную энергию в свой голос, а ведущей, как раз, хотелось обратного) – всевозможные разговоры ни о чем со «столичным бомондом». «История в лицах» расскажет о пикантных подробностях из жизни известных людей и т.д. и т.п. Сами названия передач чего стоят! Ну да Бог с «ними», с «их» любовью к черным бриллиантам, к Ницце, к японской кухне, к тонким винам. Им повезло, они могут хотеть и иметь. Но почему все это в таком количестве представлено на общенациональных каналах?
«Будто у телевизоров не многомиллионный обыватель России, в подавляющем большинстве неблагополучный, а «дачник» из избранного состоятельного круга. Кружка. Клана», – горько отметит Ст. Рассадин («Новая газета», 27-29.01.03 г.) «исчезновение необходимости стыдиться» как общественную трагедию. «У них своя жизнь – у страны своя».
И не только простого русского человека нет на экране, нет и тюркского, нет кавказского (разве что в милицейских вестях), нет крепкого сибирского мужика, нет эвенка, чукчи и многих-многих других этносов, мало интересующих столичные масс-медиа, если там кого-то не убили, не арестовали и не взорвали.
Что есть современное российское телевидение – политическая машина или средство массового развлечения, пресловутый рейтинг или социально-ответственный координатор общественного многоголосья? При всем многообразии оружия ТВ, связанного с транслящией образов поведения, норм, ценностных систем, определяющих экономическую, социальную, психологическую и другие важнейшие сферы деятельности общества, попытаемся рассмотреть отечественного электронного «монстра» – как оружие массового поражения, так как свою «убойную силу» оно достаточно убедительно продемонстрировало в последнее десятилетие. О «ценностях и приоритетах» ТВ написано уже достаточно, чтобы, наконец, можно было сформулировать реальную роль телевидения в разрушении общественного сознания, в навязывании придуманного мира, демонстрируемого с экрана.
«…само российское общество, по версии наших СМИ, делится сегодня всего на три группы: бандиты, те, кто связан с ними, и остальные» – трудно оспорить этот вывод культуролога Д. Дондурея, посвятившего одну из своих статей об отечественном ТВ сравнительному анализу его телепродукта с кинопродукцией голливудской. Результат оказался не в пользу россиян. Если Голливуд стоит на защите семьи, приватной жизни, собственного мира и индивидуальной неповторимости как таковой, то на российском телевидении в программах «Моя семья», «Большая стирка», «Окна», «Принцип домино» и многих аналогичных «телестриптизах» идет постоянное уничижение, разрушение и девольвирование всех этих фундаментальных человеческих ценностей. Американская идеология мифологизирует индивидуальный успех личности, создавая в каждом уверенность в возможности добиться значимых жизненных результатов. Наши сериалы и ток-шоу, тем более, криминальные новости, разрушают всякие представления о труде, творчестве, личном успехе. В тысячах американских фильмах и сериалах прямо или косвенно пропагандируются такие важные гиперидеи, как уважение к частной собственности, к труду, инициативе, творчеству, знаниям. Российское телевидение тиражирует абсолютно противоположные приоритеты и взгляды: тотальное неуважение к частной собственности, к чужому добру, успеху, мнению. Перечень принципиальных несовпадений в идеологии американских и российских масс-медиа можно значительно расширить, добавим только к отмеченному Д.Дондуреем специфику российских сериалов по так называемой «чеченской» тематике (теперь к ней добавилась «антитеррористическая»). Фильмы «Война», «Спецназ», «Родина ждет», «Блокпост», «Антикиллер-2» и другие телешедевры рисуют образ «другого», пусть и противника, специфическими российскими красками, тем более что в образе врага, как правило, выступают представители российских этносов. Если у американцев будет плохой черный бандит, то на другой стороне обязательно появится хороший черный полицейский. В фильмах об американских спецслужбах в паре обычно работают негр и белый и т.д. и т.п. (далее мы подробней остановимся на этническом факторе в отечественном кино.) Объяснить подобный подход к отечественных «производителей ценностей» возможно отсутствием стратегии моделирования будущего, отсутствием пропаганды гордости за свою страну. Главное для нашей темы, то, что отмечает Д. Дондурей – отсутствие политкорректности.
«Как бы мы, да и сами американцы над нею (политкорректностью) ни издевались, это социально-психологическое самоограничение – сегодня важнейший моральный инструмент накопления цивилизованности, обучения тому, что люди должны быть терпимы к представителям другой расы, другому полу, другой секс-ориентации, другим религиозным убеждениям. Вообще ко всему «другому». Это один из важных элементов эффективного процесса модернизации.
Только в этом случае можно по американским программам на трансевропейские деньги организовать любое производство в Китае или Венгрии, Ирландии или Чечне. Многие психологические заборы, нормы и табу, разграничивающие разные этнокультурные и социальные общности, взламываются именно политкорректностью, поэтому телевидение должно было бы терпеливо и исподволь обучать своих зрителей тому, что не могут 44% москвичей считать азербайджанцев опасными для себя людьми, а 40/% – чеченцев. Из-за подобной нетерпимости у нас увеличиваются экономические издержки, риски, следовательно, в 2002 году, к примеру, было чуть более двух миллиардов прямых иностранных инвестиций, а вот в Китае – 96». (Д. Дондурей: «Фабрика страха» // ж-л «Отечественные записки», № 4, 2003 г.)
Все эти издержки отечественного телепроизводства киновед объясняет молодостью российской демократии, тем, что Россия, вообщем-то, еще недолго живет в условиях свободы, а переход из несвободы к ценностям глобального общества не прост.
«Очевидно, что модернизация общественной системы – очень сложный, длительный и многомерный процесс. Без соответствующей гигантской работы телевидения – осуществить ее практически невозможно. А у нас отсутствует даже институт телекритики. При этом все понимают, что ни одна область интеллектуальной деятельности не может сегодня сравниться по своему значению со СМИ. Согласитесь, странно, что именно этот самый мощный в наше время социальный институт выведен из сферы профессионального анализа.
Телевидение, безусловно, больше, чем серьезный бизнес или большая политика. Сильнее терроризма в качестве оружия. Телевидение – это сама жизнь, в которой процессы кардинального и быстрого обновления существенны как никогда прежде». (Д. Дондурей: «Фабрика страха» // «Отечественные записки», № 4, 2003 г.)
По поводу отсутствия института телекритики позволим не согласиться. Наверное, справедливей будет считать, что все то количество критических материалов по телевизионной тематике не оформлено в некую профессиональную систематизированную структуру, но за последние годы о ТВ написано и сказано так много и так глубоко, что есть конкретная реальная основа для оформления стратегии общенационального телевидения. Парадокс в том, что сами телевизионщики все изреченное не хотят или не умеют услышать или принять к сведению. Подтверждение этому – начало очередного сезона на ТВ. В качестве иллюстрации мы приводим публикации в федеральной прессе, наиболее полно характеризующие динамику (точнее, ее отсутствие) изменения вещательной политики ведущих телевизионных каналов.
Сориентированность нового сезона на ТВ, начавшегося осенью 2003 года, на развлекательные программы, отмечали многие СМИ. «Московский комсомолец» (14.08.2003 г.) иронично сообщал о появлении на экране передачи «Пушечное ядро» («В гонке для молодых и богатых бездельников будут участвовать 30 экипажей: маршрут Москва – Полтава – Симферополь – Ялта – Стамбул. 200 десантников взорвут цистерну с керосином …) («...Федор Бондарчук, вместе с различными звездами на пленере предастся ловле рыбы, поеданию шашлыков и разговорам по душам…»). В течение целого цикла зрителям канала РТР предстоит наблюдать, как резвятся у глади озера двадцать незамужних девушек в поисках счастья, «ведь у каждой из них есть шанс завоевать сердце холостяка Игоря Николаева», – так анонсирует новую передачу «Замок» журнал «7 дней». Еще своих зрителей канал РТР «порадовал» передачей «Крутой маршрут», очередной вариацией на тему «Фактора страха». По поводу названия этого шоу зритель Вадим Зеленков написал в «Известиях» (16.12.03 г.): «Какой же эмоциональной глухотой надо обладать (или каким невежественным быть), чтобы откровенную развлекаловку выпустить под тем же заголовком, под которым вышла знаменитая книга Евгении Гинзбург, ставшая одним из первых свидетельств трагедии заключенных сталинских лагерей! «Уважение к минувшему – вот черта, отличающаяся образованность от дикости». Авторам нынешнего «Крутого маршрута» напомню, что эти слова сказаны А.С. Пушкиным. Такого автора они, надеюсь, знают. Неужели нас ожидает появление женской поп-группы «Бабий Яр» и дома отдыха на уик-энд для холостяков «Один день Ивана Денисовича»? Циников хватает. Невежд тоже. Увы, не удивлюсь».
На канале ТНТ участники передачи «Голод», российские юноши и девушки, будут просить на улице немецкого города себе на пропитание – таковы конкурсные условия: победить значит выстоять в борьбе за кусок хлеба. На этом же канале по второму заходу начала свои «творческие» хлопоты «строительно-развлекательная» программа «Дом», в которой до конца не смог продержаться даже ее первый ведущий, «золотой граммофон России» Н. Басков. Теперь сменившая его Ксюша Собчак как опытный сексо-психолог формирует из состава бывшей «строительной бригады» партнерские дуэты, для проведения очередной внебрачной ночи с последующим обсуждением ее перед гражданами родного Отечества. Не отрицая самой потребности зрителя в развлечении, все же думается, что такие программы должны быть уравновешены телепродукцией, которая работает прежде всего с эмоциями и с интеллектом зрителей. Развлекать не оболванивая!
«Не нравится – не смотри, жми другую кнопку. А понимаете, что случилось: некуда больше жать», – к такому выводу пришла Галина Мурсалиева. «Повсюду вой людей, убедивших себя в том, что «с волками живем уже». Каменный век телевидения, внутривидовой отбор: «Если мы сначала не ударим, голоса нашего никто не услышит. Сначала ударь (ударь, ударь, ударь!), потом получишь рейтинг. Без него погибнешь от холода, голода, диких зверей. По-волчьи вой!». Свою статью «Общество злых детей» («Новая газета», № 71, 2003 г.) она посвятила состоявшейся на Первом канале ТВ премьере передачи «Розыгрыш», герои которой Н. Русланова, В. Шендерович и Ю. Началова помещены в ситуацию, известную всем, кроме их самих. По замыслу авторов зритель должен «обхохотаться» над мечущейся в неподдельном отчаянии Ниной Руслановой, униженным В. Шендеровичем, облитой чем-то сверху Юлией Началовой. Первая в списке разыгранных «жертв» Нина Русланова, выйдя из магазина, обнаруживает свой новенький автомобиль, раздавленный танком. «Ставшее пресловутым словом «шок» здесь просто нечем заменить. Актриса испытывает настоящий шок, и мы это видим, мы слышим, как она это свое горе оплакивает, прокрикивает. Видим ее и в другой, уже новой стадии, когда больше не кричится, и она молча курит. Подъезжает наконец машина ГАИ, начинается разговор инспектора с танкистом. Все герои – члены съемочной группы. Ситуация по-настоящему живет, ее проживает только Русланова. Танк в итоге отъезжает, и только после того, как она ощутила уже все сполна: вот они – раздавленные, раскоряченные детали любимицы. Вот она, ее боль, посмотри, зритель, просмакуй всю эту гамму чувств, – вот только тогда ей объяснят подмену, показывают спрятанную невдалеке целехонькую машину. И она бежит, смеется, и это все что угодно, но только не смех человека, которого только что остроумно и безобидно разыграли.
Шут-точки. Кажется, вот сейчас над ухом довольного в прошлом «нотного» телеведущего Валдиса Пельша проблестит стрела и странно, что он не одет в шкуру»
Розыгрыш В. Шендеровича зрители в зале признали лучшим. Писателя-сатирика заманили в подмосковный город Королев на творческий вечер. Уже стоя на сцене он узнает, что половина и без того полупустого зала – глухонемые, поэтому его тексты будет сопровождать появившаяся рядом женщина-сурдопереводчик. Перебивая начало писательского монолога, серьезный мужчина в галстуке настоятельно требует объяснить, почему развелось так много шендеровичей и якубовичей. Вдобавок извинившись, что опаздывают к ужину, зал покидает солдатский взвод. Все заканчивается грубым требованием спонсора концерта – «нового русского» вернуть гонорар, т.к. дядечка-антисемит – глава местной администрации, и, игнорируя его вопрос о евреях, Шендерович поставил под угрозу бизнес «спонсора». Вдруг в возвращенном Шендеровичем конверте оказываются фальшивые доллары, которые якобы успел подменить сам сатирик. Естественно в этом месте по драматургии сюжета появляются грозные слуги закона… Как больно видеть лицо любимого сатирика, когда вместе со всем залом смотрит он на собственное унижение, сидя уже в студии Первого канала. «Камера выхватывает его реакцию: вот он смеется, как бы да, ребята, хорошо я попал, мастера вы талантливые; но вот слегка забывшись, просто не в силах следить за собственной мимикой, лицо закрыл руками, виден один только глаз, и ловит его камера, ловит все: смятение, стыд за себя, муки какие-то, просто невыносимые»
Передача «Розыгрыш», которая так потрясла Галину Мурсалиеву, была первой в этом цикле. Потом зритель увидел в подобных ситуациях Смехову, Ширвиндта, Зверева, Павлиашвили, и кто там дальше еще… Реакция у нормального, психически здорового, нравственно брезгливого человека вполне совпадает с впечатлением Мурсалиевой: «Идет изощреннейшее, просто садистское подглядывание за человеком, помещенным внутрь ситуации, совершенно дикой; подглядывание за подглядывающим за собой – бедная старая передача «За стеклом». Ее считали этической голытьбой, но там-то участников изначально предупреждали о скрытой камере. А просто нет предела совершенству… Выросли, поднялись злые дети из культового фильма Ролана Быкова «Чучело». Встали и на все эти наши слова про «так можно», «не нравится – не смотрите», создали свои культы. Кто не спрятался – чучела…»
«Потеря стыдливости неизбежно ведет к апологии бесстыдства и ежели и впрямь «джентльмен получает все», если он сам свое гипотетическое попадание в разряд «элиты», «новейшей аристократии» рассматривает как средство для вышеуказанного получения, что тогда остается жлобам?» (Ст. Рассадин. «Новая газета», 27-29.01.03 г.)
А «жлобам» остается смотреть «амебные» передачи, которыми так богат новый сезон на телеэкране. В качестве иллюстрации приведем фрагмент студийного обсуждения, «Как пережить развод» в новорожденной передаче «Город женщин» (ОРТ). Назначенная «властительницей дум» Ирина Салтыкова, участница всех ток-шоу на всех каналах, преподносимая как образец «стильной, современной, талантливой, красивой женщины». Телеведущая Дана Борисова представляет И. Салтыкову: «Самая яркая звезда российской эстрады бросила опостылевшего мужа и сделала головокружительную карьеру». Появляется абсолютно согласная с таким утверждением певица. Не менее восторженно Л. Кривцова представляет следующего гостя: «У нас в студии сразу две звезды, секс-символ российской эстрады Влад Сташевский». «Что случилось, почему вы разошлись?», – спрашивает Лариса у Сташевского. «А правда, что вас в семье жены заставляли есть вилкой и ножом, а вам это не нравилось?» – живенько перебивает ее Дана. «Ты что думаешь, Дана, Влад, который закончил университет, не умеет есть вилкой и ножом?» – укоризненно уточняет Кривцова. После выяснения причин развода певца секс-символа следует вопрос: «Сможешь ли ты еще раз жениться?» «Да, я люблю детей». Л. Кривцова: «Вот, Дана, у тебя есть шанс. Дана у нас девушка на выданье». Д. Борисова: «Нет, я не люблю женихов б/у». Л.Кривцова: «Что ты, Дана, сейчас тысячи девушек мечтают об этом, глядя на Влада». Далее следует вопрос Салтыковой: «Ирина, ты сделала головокружительную карьеру! Если бы ты Виктора (Салтыков, первый муж Ирины) не оставила, ты бы сделала такую блестящую, головокружительную карьеру?» «Нет, конечно», – без тени сомнения сообщает Ирина. «Должен ли муж уходя оставить все жене?» – вопрошает Дана. И. Салтыкова: «Я сама все оставила мужа, даже вилки оттуда не взяла. Я не хотела ничего старого». Д. Борисова: «Что произошло после развода? Вы что-то переосмыслили? Каких мужчин вы теперь любите?» И. Салтыкова: «Сейчас я изменилась, и мужчины у меня стали другие». Л. Кривцова: «У нас в студии специалист по аромотеропии, оказывается, приятные запахи защищают от стресса». Далее все участники передачи изображают «нюхальщиков», тщательно определяя, какой запах более стрессостойкий, ну и т.д. по сценарию.
Такими пустыми разговорами заполнено большинство ток-шоу. В недавней передаче «Принцип Домино» та же Ирина Салтыкова объясняла зрителям, как важно посещать фитнес-клубы, следить за фигурой, как мужчины любят тугое тело, ухоженных женщин и т.д. Слава богу, в большинстве своем реакция российского зрителя адекватна тому образу, который ему навязывают, свидетельство чему письма телезрителей в прессу:
«Заметки Ирины Петровской «Круто! Ты попал в «Розыгрыш» (4.10.2003) помимо прочего навели на следующее размышление. Новая телепередача представила нам нового же национального героя. Им (ею) у нас на глазах становится Дана Борисова.
Все нынче лезут в умники, никому не нравится роль придурка. А Дана, наоборот, непринужденно взяла глупость на вооружение. Девочка легко несет чушь, легко врет и легко в своих грехах признается.
Результат налицо. Вот Дана уже мельтешит в «Последнем герое». Вот в «Городе женщин» переигрывает профессиональных журналистов. И вот в «Розыгрыше» – народных артистов и сатириков.
У сказочного Ивана-дурака появилась реальная преемница всероссийского масштаба. Зрители – в восторге. Ай да Дана, ай да теледурочка!
А что? Кто-то возражает? Пофигизм, феминизм, приколизм, идиотизм – все в духе времени» (Александр Ермак, «Известия»)
«Тиражированием форм поведения», «эстетикой мелкооптового рынка» обозначил психолог С. Ениколопов ситуацию на ТВ. Включите телевизор и посмотрите, кто дорвался до тиража. «У передач должен быть конкретный адресат. У нас пытаются создать продукцию для детей, взрослых, пенсионеров одновременно. СМИ совершенно не осознают меры и степени своей ответственности за слово. Слово становится действием» («НГ», 11.10.2002 г.). Увеличивать количество передач, посвященных криминалу, значит плодить заразу. Если с экрана телевидения идет информация об увеличении числа убийств, кривая их будет ползти вверх. Рост насилия и обострения криминальной обстановки в немалой степени «заслуга» СМИ – считает С. Ениколопов. «Нужна совместная работа СМИ и психологов, социологов, филологов и т.д. по поиску способов подачи информации, не вызывающей социальных последствий». А пока на зрителя обрушивается огромное количество передач, где герои преодолевая страх и брезгливость, давятся прямой кишкой свиньи, заглатывают пауков, ныряют в помойную жижу, на них что-то выливают, высыпают. Комментарии специалистов остаются так и неуслышанными телечиновниками. Между тем есть серьезные причины для тревоги. «Засилье передач, опускающих зрителей на самые низменные пласты, позволяют мне сегодня вспомнить термин «антропологический кризис». Конечно, те же самые процессы идут не только у нас, но во многих странах такие «инстинктивные» шоу стыдливо убраны с государственных каналах. Их можно смотреть только за деньги по коммерческому телевидению. Безусловно, это мало кого спасает – обсуждаемые вещи не безопасны для человека как вида: переворачиваются представления о норме, снимаются внутренние запреты, как бы внушается установка на то, что успех возможен только при бесстыдно агрессивном напоре…
Бесконечно-множественное обращение к самому опрощенному, даже можно сказать животному «я» на нашем сегодняшнем телевидении, дает мировоззренческое обоснование регрессии общества» (Д. Леонтьев, док. псих. наук, проф. МГУ. «Новая газета», № 71, 2003 г.)
Такое впечатление, что на телевидении идет «ударное капиталистическое соревнование за умы аудитории и кошельки рекламодателей», – замечает А. Вислов («Литературная газета», № 39, 2003 г.). «Эрос и Танатос дружно и весело шагают по эфирному пространству, решительно отвоевывая для себя все новые и новые территории».
«Неужели по всей России ничего интересного не происходит? Что важного на Дальнем Востоке, в Сибире, на Урале? Да и проблем в стране слишком много – где телепублицисты, умно их обсуждающие, или отсутствие новостей (катастроф и прочих несчастий) – уже хорошо? Что же качественного посмотреть? Изобилие программ, а выбрать нечего. Не пялиться же на бесконечные штампованные ментовские серии, а всякие аншлаги и прочие фигли-мигли вгоняют в тоску. «Кто хочет стать миллионером?» – неужели народ не объелся «Полями чудес»?» – пишет главный редактор «Литературной газеты» (№ 39, 2003 г.) В. Поляков.
Вопрос, который все чаще задает общество российскому ТВ – как совместить в тонкой материи телеэфира денежные соображения с этическими? Ощущают ли электронные СМИ ответственность за последствия негативной информации, разрушающей психологию нации?
«Под предлогом, что зрители идиоты, их кормят просто дерьмом. Интеллектуальная планка занижена до уровня первой группы детского сада. А ведущие занимаются просто самолюбованием.
ТВ стало жертвой политики, то есть произошла его «инструментализация». Теперь это орудие в руках политтехнологов. Любой канал может стать либо подкомитетом центризберкома, либо информотделом при администрации» (А. Плуцер-Сарно). В статье «Елда Останкинская: наивные политологические заметки» выпускник философского факультета Тартутского университета, ученик профессора Лотмана, автор нашумевшего «Словаря русского мата», А. Плуцер-Сарно пишет, что в современном русском языке есть ругательства «елда останкинская», «хрен останкинский» синонимичные выражению «хрен моржовый» – так народный фольклор реагирует на Останкинскую башню как информационный символ. «Применительно к башне появилось даже такое выражение «чурка обгорелая», которое тоже не лишено определенного подтекста, поскольку раньше употреблялось в качестве эвфеизма (ср.: «Сунул ей чурку свою обгорелую!»). Подгоревший останкинский фаллос в устной речи начинает шутливо обыгрываться как символ общегосударственной импотенции» («МН», № 27, 15-21.07.03 г.)
Редчайшим на телеэкране праздником духа и разума остается передача «Очевидное-невероятное» (ТВЦ), где бессменный ее ведущий академик Капица с равными на-равных, где мысль одного человека рождает ответную реакцию другого. Нет пустых дурацких вопросов, часто неслышимых собеседниками, вопросов ради вопросов. Здесь тема задана, и идет импровизация двух интеллектов, побуждая зрителя к сотворчеству, к со-мыслию, к со-поиску истины. Самые сложные вещи в устах образованнейших людей звучат доступно и просто, чего нельзя сказать о программе «Гордон», тексты которой чаще всего звучат как нарочитая демонстрация усложнения и без того сложных научных истин.
Благодаря телевидению, началось «одомашнивание истории» – так определила Ольга Кабанова идущий на голубом экране процесс превращения сложных исторических событий в банальную беллетристику, разукрашенную интимными подробностями исторических персонажей.
«Телевидение и газеты отчаянно «юбилеят»: история – что было в этот день и на этой неделе вчера, сто лет назад и до Рождества Христова – заполняет средствами массовой информации как неизменный гарнир к основному блюду – сегодняшним новостям. Гарнир этот максимально адаптирован к быстрому употреблению – исторический факт подвергся хорошей масс-медийной обработке. Историю показывают в картинках. Поскольку хроники о событиях более чем столетней давности не сохранилось, в ход идут старые фильмы. Подлинные факты иллюстрируются вымыслом. Для парфеновской «Российской империи» использован, кажется, весь советский исторический кинематограф. Причем предпочтение, например, в иллюстрациях к сюжетам о Петре I отдавалось старому, а не новым фильмам. Так убедительнее.
Какое бы интеллектуальное усиление ни предпринимал разумный современник, как бы ни старался сохранить здравомыслие, яркий зрелищный образ всегда победит скучные строчки учебников истории и скупую документалистику. Роман и фильм «Унесенные ветром» сделали горячими сторонниками южных штатов бывших читателей «Хижины дядя Тома», болевших когда-то за северные.
История превращается в «стори» – отчаянно беллетризируется. Борьба классов оборачивается семейной драмой. Так, американский – не игровой, но и не документальный – фильм «Николай и Александра», показанный в субботу по телевидению, представил русскую революцию как печальный финал любовной истории.
В воскресенье «Культура» рискнула показать самый антикассовый фильм Алексея Германа «Хрусталев, машину!». Чествуемый по всем каналам режиссер попросил зрителей перед показом не выключать телевизор и перестать ужинать, но сам явно не верил, что просьба будет выполнена. «Хрусталев» и вправду смотреть мучительно. Герман реконструировал историю в смутных образах, никакой «стори» – только серия изнурительно страшных эпизодов, неузнаваемых для тех, кто не жил в то время. Как герой не понимает, что именно и почему с ним происходит, так не понимает и зритель, вдруг опрокинутый со своего дивана в бездну истории, непригодной для легкого потребления. Фильм Германа – невостребованный сегодня способ смотреть в прошлое. Будет ли он востребован завтра – не знаю. Уверена только, что «Хрусталев» останется в истории кинемотографа как пример подлинного искусства.
В прошлом, как известно, русские князья переписывали старые летописи. Советская власть меняла историю согласно постулатам марксистско-ленинистской теории истории. В эпоху торжества демократических принципов история также подвергается обработке, теперь демократической – она должна быть понятна (и приятна) каждому, то есть предельно адаптирована. Получается, что со временем ничего особенно не меняется, что было в прошлом – останется тайной. Сегодня прошлое реконструируется как будто в прежнем виде, но как будущая гостиница «Москва» – из новых материалов по новым технологиям.
…«Память – основа разума» – эта цитата из Алексея Толстого украшает рекламный щит около моего дома. Когда, где и какой именно Алексей Толстой это написал, не помню. («Одомашнивание истории» // «Известия», 22.07.03 г.)
Журнал «Лица» (сентябрь, 2003 г.) сообщил о создании нового телеканала, который страна увидит уже 2 сентября 2004 г., по прогнозам «РосБизнесКонсалтинга», который открывает канал, уже к концу года его аудитория составит более 2 миллионов человек. Канал будет ориентирован в первую очередь на людей, задействованных в банковской сфере, бизнесе, основной продукцией его станут экономические новости, информация аналитиков с фондового финансового рынка, новости с международных торговых площадок и, конечно же, светская жизнь бизнеса. Нужно ли такое специализированное телевидение? Раз есть потребитель, то наверное его запросы нужно удовлетворять. Только на фоне этого возникает вопрос: а кто и когда начнет удовлетворять запросы простого российского обывателя или все-таки оправдывается фраза «Пипл хавает», и, значит, телевизионщики на верном пути.
Справедливости ради надо отметить, что критическую ситуацию неприятия обществом качества телепродукции лидеры телеиндустрии понимают, но судя по всему трудно надеяться, что в ближайшее время реальная, истинная жизнь российского многонационального и поликонфессионального общества их заинтересует: «Большие каналы сегодня настолько зависят от коммерческого рейтингового успеха, что работают только в зоне беспроигрышных проверенных конкурентами форматов. Это приводит к усреднению. Зрители неизбежно начинают терять интерес к классической «Большой тройке» – Первому, «России», НТВ» (К. Эрнст, директор Первого канала, ж. «Политбюро», № 38, 2003 г.).
Свое объяснение отсутствия на экране, да и в целом в общественной жизни страны, духовной и интеллектуальной продукции А. Баранов («ЛГ», № 36, 2003 г.) сводит к тому, что «новые хозяева жизни очень хорошо усвоили урок революции 1917 года, произошедшей, как известно, вследствие того, что чувствительные барышни зачитывались Толстым, Чеховым и Горьким, горько живописующим «свинцовые мерзости российской жизни», а потом шли бросать бомбу в царя или градоначальника – по вкусу.
…нынешние капиталисты вообще запрещают снимать кино– и телесериалы, где показывались бы – нет, упаси господь, не попытки снова отнять и поделить, но вообще хоть какие-нибудь искренние человеческие чувства вроде любви, ненависти, доброты, сострадания, страха и т.д.»
Автор статьи отмечает, что перемены в лучшую сторону все же наметились на ТВ в последнее время, после того как новая, «более прогосударственно настроенная власть сокрушила головы и сломала хребты нескольким телеканалам. Она заставила «телепузиков» гнать новости в интересах государства, а не владельца канала, твердо уверенного, что государство – это он.
…правда те 30-летние, что ведут наши проясненные и высоко сознательные новости на телевидении, предельно циничны. Их отмечает огромное самолюбие и себялюбие, объясняемое тем, что нашему обществу в высшей степени наплевать на отдельного человека, если сам себя не похвалишь – вылетишь, не поймают. Кроме того, они также опоздали к приватизации и вынуждены заниматься столь непрестижной, ассенизаторской профессией как журналистика.
Нам нужны новые телесериалы, отвечающие на вопрос, «с кем вы, мастера культуры?». Пока что «узок круг их интересов, страшно далеки они от народа».
Кризису телепутешествия как жанра посвящены некоторые материалы прессы. Основные претензии сводятся к тому, что телепутешественники утратили интерес к собственной стране в то время, как данные департамента туризма Минэкономразвитрия свидетельствуют о стойком росте интереса соотечественников к живописным местам России. С уходом Ю. Сенкевича кризис жанра кинопутешествия станет особенно ощутим, потому что в его «Клубе кинопутешествий» ставка была сделана на эксклюзив, безукоризненную операторскую работу, политическую целесообразность сюжетов, интерес к сюжетам из России и о России, – считает И. Мишина («Новая газета», № 72, 2003 г.) «Теперь даже выпускник журфака знает, что кратчайший путь в телеэфир – это спонсорство солидного турагенства. Заключив с ним договор, ты можешь путешествовать столько, сколько влезет в эфирную сетку. Ну а обзавестись карточкой VISA или «Альфа-банк» – это по нынешним меркам все равно что получить единый проезд в любую точку земного шара с последующим телеэфиром на центральном канале».
«Путешествия натуралиста» Павла Любимцева на Первом канале (почему-то удаленное из эфира в этом году) всегда делали ставку на эксклюзив: экзотических животных, экзотических стран. «Но почему, – задает вполне резонный вопрос И. Мишина, – волшебная карта VISA не предусматривает вояжи на историческую Родину путешественника натуралиста? Или фауной, может, Россия не вышла? Или есть на то какие-то другие неведомые нам причины?»
Программу «Их нравы», выходящую по воскресеньям на НТВ, И. Мишина назвала «роскошной передачей о роскошной жизни» и, скорее всего, рассчитанную на досуг все видевших новых русских.
«…утонченный философ Захаров отправит вас в Гамбию, расскажет с юмором о гастрономических пристрастиях гамбийцев, с иронией – о ловцах акул и их повадках. А затем откроет рецепт (и даже сам продегустирует), о чем российские и даже европейские гурманы еще и не слышали – латиноамериканского напитка «матэ». А о Таиланде заметит без восторга, с усталой пресыщенностью нового русского, бывавшего там не раз и не два. И завершит программу красивым сюжетом об искателях жемчуга. Анонсы следующих передач «Их нравы» позволяют уже сейчас сделать вывод: это будут рассказы о красивой жизни. В силу этой причины турне по России в ней, вероятно, не предвидится».
«Непутевые заметки» все больше оправдывают свое название. Д. Крылов снимает их «то ли в спешке, то ли без интереса…
Правда Крылов объяснил мне, что планированием и организацией съемок теперь занимается турагенство «Путевые советы». Оно же организовало некоторое время назад съемки в Сочи. А сейчас планирует выезд… догадайтесь куда? Ну, конечно же, в Санкт-Петербург!» И. Мишина
Многие каналы от Первого до СТС предпочитают в последнее время снимать свои программы где-то на экзотических островах, на берегу океана, привлекая к своим съемкам звезд эстрады, а то и политиков. Впечатление такое, что «телеодиссеи считают Россию чем-то вроде рая для нищих. …если так пойдет и дальше, то юное поколение будет досконально знать флору и фауну Мальтийский, Карибский, Багамских и прочих островов, а Кострому или Тверь считать заграницей, веря при этом, что где-нибудь в Омске бродят по улицам медведи. Причем гризли» – небезосновательно прогнозирует Ирина Мишина. Даже образованные граждане нашей страны не очень хорошо представляют себе ее географию и места распределения российских этносов в пространстве родного Отечества. Генерал ФСБ рассказал мне любопытную историю. По воле служебных обязанностей его семья переехала из Владикавказа в Санкт-Петербург. В течение нескольких месяцев завуч школы, в которой начала учиться его дочь, активно требовала от нее справку, удостоверяющую гражданство России. Почему-то информация о постоянной прописке девочки в Санкт-Петербурге не очень устраивала бдительного педагога. Сам генерал, в прошлом участник боевых действий в Чечне, тоже недоумевал, чего хотят от его дочери. И только после того, как он письменно изложил настойчивой учительнице, что Владикавказ – столица Северной Осетии, а сама республика является одним из субъектов Российской Федерации, следовательно, ни о какой регистрации не может идти речи, так как их семья не иммигранты, а полнокровные коренные жители России, переписка прекратилась. Как выяснилось, для завуча петербургской городской специализированной школы Осетия, Владикавказ слабо ассоциировались непосредственно с Россией. Меня как «лицо кавказской национальности» это совершенно не удивило. Выписывая рецепт, врач нашей районной новочеремушкинской поликлиники участливо спросила, умею ли я читать по-русски. Причем в вопросе не было насмешки или иронии, а скорее нормальное человеческое желание помочь. Видимо, мой ярковыраженный кавказский облик, нерусские имя и фамилия плюс некая незнакомая национальность – адыгейка (черкешенка) – делали меня далеким заморским гостем.
Как появляется «животрепещущая тема», которая обсуждается на каждом углу? Почему хроника происшествий забивает остальной материал, а насилие и катастрофы выставляются напоказ? Почему жизнь наших политиков – ритуальные визиты, протокольные встречи с народом, регламентированные фрагменты совещаний – в центре внимания информационных программ? Почему СМИ не уделяют внимание темам, которые кажутся нам действительно значимыми? В силу каких причин посредственности на телевидении могут говорить за всех? Как культурный конформизм губит культуру? Как можно скрывать, показывая?
Эти и многие другие проблемы самого мощного средства воздействия на общество – телевидения – периодически поднимаются в прессе, причем общность претензий к ТВ объединяет издания порой противоположной направленности. Но самое печальное, что они не имеют никакого отклика ни у руководителей федеральных общенациональных каналов, ни у Министерства печати и информации, ни у государства-монополиста на СМИ, ни у самого общества!
Вот как писатели из различных регионов российской провинции, ответили на анкету, предложенную «Литературной газетой» (№ 39, 2003 г.):
1. Достаточно ли полно и объективно отражает сегодня наше ТВ реалии современной российской, в том числе провинциальной жизни?
2. Что вас раздражает в современном телевизионном эфире?
3. В чем, на ваш взгляд, острее всего нуждается отечественное телевидение?
Вот только некоторые ответы:
Владимир Блинов (Екатеринбург): «Раздражает постоянное присутствие одних и тех же имен. Это можно отнести как к Москве, так и к провинции. Где новые лица? Где молодые дарования? Да и не только молодые. Вот, к примеру, Олег Погудин – прекрасный тенор, «соловей России» – его практически не увидишь по телевизору. Идет засилье одних и тех же фигур: и в большом искусстве, и в эстрадных жанрах. Думаю, что за десять последних лет благодаря такому положению вещей оказалось загублено немало талантов, которых просто вышибли на обочину.
…нужно менять какие-то принципы в руководстве телевидением. Отдельные передачи, разовые сюжеты не изменят картину в целом – на ТВ, наверное, должны прийти новые люди, которые сумеют осуществить те мечты, о которых я говорил.
Раиса Мустонен (Петрозаводск): «Региональные реалии оно (телевидение) вообще не отражает. Такое ощущение, что вся жизнь крутится исключительно вокруг Садового кольца. Получается, что мы тут сидим в провинции и смотрим на существование жителей другой планеты, как они там пируют на своих бесконечных презентациях. Одни и те же люди, одни и те же актеры, переходящие из сериала в сериал (а ведь есть же много других замечательных исполнителей). В общем-то, все это просто бесит. Да тут еще нашему местному телевидению недавно существенно урезали эфирное время: убрали многие хорошие передачи и оставили только «Новости». Одним словом, абсолютно не отражает, и надо с этим что-то делать».
Обозреватель «Комсомольской правды» (13.08.2003 г.) Инна Руденко анализирует письма читателей в ответ на исповедь жены алкоголика, опубликованной в газете. Упоминаются здесь и отечественные СМИ. Основные претензии читателей к прессе в контексте данной публикации состоят в утверждении, что «в жизни перевелся настоящий мужик», потому что герои исчезли на ТВ, их образы исчезли со страниц газет. Все чаще телевидение представляет современного мужчину как «помесь вибратора с банкоматом», эдакого «мачо».
«Порядочность – белая ворона? Скажете, перехлест? Но почему нобелевский лауреат Жорес Алферов стране известен меньше, чем набивший оскомину Киркоров? Отчего слово писателя Солженицына не слышно, а паяц и матерщинник Жириновский, прилюдно таскающий женщин за волосы, учит нас жить по всем телевизионным каналам? «В обществе сбитые критерии, ложные кумиры», – считает Г. Кустова (Ростов-на-Дону). И: «Будто есть две России, – пишет Н. Сидорчук из Казани. – Одна трудится до пота в тени, другая лишь развлекается на свету да на солнышке».
Полевой стан, заводской цех, обычная учительская – какие редкие ныне слова… Хотя нет, недавно показали заводской цех, но только для того, чтоб там устроить очередной подиум для звезд. А рабочих рассортировали: в замасленных спецовках – фи! – убрали с глаз долой, остальных переодели, чтоб не оскорбляли глаз новоявленных снобов.
Недавно замечательный пианист Николай Петров с горечью и возмущением говорил о том, что благодаря СМИ даже подростки знают: Чайковский был человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, и при этом не знают, не слышали ни одного его сочинения! «А как он терзался, мучился этим всю жизнь, в результате и покончил с собой. А наш Боря Моисеев этим кичится, показывая свою голую задницу в концертных залах».
Почему «голубым» и «розовым» столько сегодня внимания? Почему такое удивительное пристрастие к ненорме?» И. Руденко
Подчеркивая, что концентрация всей культурной жизни, сосредоточенной в столице, грозит нам полным культурным крахом, Олег Басилашвили пишет: «Необходимо, чтобы жизнь провинции была отражена на ТВ во всей своей полноте. Почему Москва и Питер транслируются на всю страну, а, скажем, Хабаровск – нет? Чем Москва отличается от Хабаровска? Ничем… При такой дикой централизации культуре грозит инфаркт» (журнал «Итоги», 05.08.2003 г.)
Все настоятельней рисуется необходимость появления в России общественного телевидения, ориентированного на истинные интересы общества, где каждый гражданин имеет право быть услышанным. Практика показывает, что сегодня каналы, позиционирующие себя как общенациональные, стали абсолютно коммерческими и работают в системе «тайм-слот менеджмент». Это значит, что в каждом определенном тайм-слоте каждая программа должна приносить деньги.
«Мне и моим коллегам как-то довелось задать вопрос одному из редакторов государственного телеканала: почему исчезли, например, учебные программы? Ответ был примерно таков: рейтинг этих программ невысок, смотреть их будет малое число сограждан – и, следовательно, рекламу тут не разместишь. Вот вам и весь уровень элиты и «четвертой власти»!
Настоящая интеллигенция, которая против разрушения страны, на телевидение не допущена. Это один из зловещих парадоксов нашего времени» (В. Волков: «Сломать Россию может только ее элита» // «Литературная газета», № 16, 2003 г.)
Несмотря на поставленный общественностью диагноз об утрате телевиденьем основной его функции служить обществу и соединить власть и российский социум в конструктивном диалоге, телевизионные критики отмечают, что в новом сезоне стало еще более заметно исчезновение острополитической журналистики и усиление рейтинга аполитичного развлекательного ТВ. Тревожным симптомом или, скорее, подтверждением того, что в России исчезает независимая журналистика, можно расценить тот факт, что отмеченная телекритиками программа «Бесплатный сыр» (выпуск после «Норд-Оста») не вошла в тройку номинантов ТЭФИ. Прокомментировать эту ситуацию «Московские новости» (№ 37, 2003 г.) попросили президента Российской Академии телевидения Владимира Познера.
«Это было в секции «Публицистические программы». Я в этой секции не заседал. Но знаю, что «Бесплатный сыр» в первом туре голосования на секции прошел и что потом был второй тур. Возник какой-то спор, и программа не прошла. Я об этом сожалею. Это серьезная и сильная программа. Ну что поделаешь? Я, например, считаю: то, что выбрали Буша, – это неправильно, потому что больше голосов все-таки получил Гор».
Из программы Виктора Шендеровича «Бесплатный сыр» за 3.11.2002 г.:
«Когда блестящая операция по освобождению заложников от жизни завершилась окончательно, Путин еще раз выступил по телевидению и извинился перед родными погибших. Сказал: не смогли спасти всех. Ну, строго говоря, не то чтобы не смогли спасти, а просто уничтожили своими руками, но это частность. И опять ни слова про Чечню, а все больше про мировой терроризм. Очень грамотно; социологи тут же зафиксировали дальнейший подъем рейтинга. Потом Путин объявил траур. Немножко рановато объявил – еще даже не все умерли, но тут главное – побыстрее завершить мероприятие. Когда траур прошел, то вроде как проехали. И вопросы уже неуместны».
«Телевидение – важнейшая государственная отрасль (тяжелая промышленность) которой занимается лично Президент», – так определила суть «голубого экрана» обозреватель «Новой газеты» Л. Латынина.
«Если телевидение должно отражать жизнь и деятельность Президента, то наше с этой задачей в прошлом сезоне, несомненно, справилось блестяще. Если же ставить перед ТВ дополнительную задачу – отражать жизнь людей – то с этим дело обстоит похуже, хотя не будем заниматься очернительством – и тут есть успехи. Так, очень неплохо была отражена жизнь людей позапрошлого века, и фильм «Идiот» заслуженно получил восемь Тэффи. Жизнь же современников, судя по результатам голосования, лучше всего видна из новостей «Культуры». Кроме того, непростую жизнь отдельных людей удачно осветил сериал «Бригада».
Как же быть все же с веком нынешним? Конечно, приятны победы канала «Культуры» и впервые получившего несколько Тэффи развлекательного канала СТС. Они призы несомненно заслуживают, но на ряду с этим должно быть и что-то другое, иначе возникнет опасение, что через годик-другой в номинации «Информационная программа» победят какие-нибудь аполитичные «Новости канала СТС», поскольку будут соревноваться с «Новостями ТНТ» и «Вестями Муз-ТВ».
Победителем нынешней Тэффи стал канал «Россия». Этот итог голосования телеакадемик И. Лесневская так прокомментировала для МН: «Тем самым мы как бы сегодня голосовали за Путина, который все телевидение сделал государственным». (Ю. Ларина «Культурно-развлекательная революция» // «Московские Новости», № 38, 2003 г.)
По поводу рейтинга, этого магического слова, определяющего сетку вещания любого канала, Георгий Кохшагор заметил:
«Кто и как считает зрительский рейтинг? Учитывая, что в России и по всему СНГ, в отличие от спутниково-кабельной Америки, телевидение сплошь эфирное, то есть сигнал распространяется по воздуху, и подсчитать зрительскую аудиторию электронным способом нельзя. Можно лишь путем виртуального опроса пресловутых полторы тысячи человек в 56 регионах. Чем больше заплачено рекламодателем за показ программы и размещение в ней рекламы – тем выше рейтинг. Суть проста. Отсюда вывод: телевидение должно отвечать вкусу и пристрастиям самого спонсора. А рейтинг делается просто: интенсивный анонс, умение преподнести – и интерес зрителя созрел. Поставить в эфир можно что угодно и когда угодно, было бы желание. И рейтинг нарисуется, какой хочешь, было бы желание.
Так в стране Толстого и Чехова, Соловьева и Бердяева, Тарковского и Эфроса зритель стал заложником сговора между рекламодателями (спонсорами) и топ-менеджментом телеканалов».
Совершенно очевидно, что пока такой бизнес приносит медиаиндустрии очень большие доходы, зрительская аудитория будет рассматриваться как инструмент для получения прибыли. Смеем заметить, что пока не появится в России общественного телевидения, где каждый может быть услышан, общенационального диалога не начнется. Только на общественном телевидении может появиться независимая журналистика, и только тогда возможен диалог с правительством, потому что по сути общественное телевидение учитывает интересы и общества, и государства.
* * *
Противостоит ли общество и СМИ национализму и ксенофобии? Правомочно заключить, что некоторые федеральные СМИ, включая и общенациональные каналы, служат трибуной для озвучивания имперско-шовинистических идей. Круг «патриотических интеллектуалов» имеет сильные позиции в респектабельных СМИ. Сознательно или нет, они вооружают словами и понятиями новый русских национализм. И если маргинальные издания имеют маленький тираж и соответствующую аудиторию, то некоторые «национально мыслящие» журналисты владеют масштабной общенациональной трибуной. Максим Соколов и Михаил Леонтьев озвучивают на Первом канале мысли, вполне синхронные с газетой «Завтра». Новый русский национализм представляет в «Известиях» «христианско-либеральный почвенник» А. Архангельский. А в последнее время он еще и ведет на канале «Культура» передачу «Тем временем». Модест Колеров на страницах недавно изданной книги «Новый режим» (М.: Из-во «Дом интеллектуальной книги и М. Колеров», 2001) представляет интервью с ведущими московскими интеллектуалами, «запечатлевшие ответ нынешних властителей дум на быстроменяющийся интеллектуальный климат времени». С одной стороны, в книге представлены либеральные интеллектуалы левых идей в западном варианте, с другой – авторы, ориентированные на поддержание патриотической или национальной идеи, среди них интересующие нас имена заместителя редактора «Известий» А. Арханова, историка Д. Шушарина, тележурналиста М. Соколова, философов А. Козырева и К. Крылова.
Анонсируя книгу Колерова, А. Дмитриев на страницах журнала «Антифашистский мотив» (№ 2, общество «Мемориал», 2002 г.) пишет:
«Уже больше двух лет Максим Соколов и Михаил Леонтьев озвучивают те мысли, которые раньше были принадлежностью Зюганова, журнала «Москва» или, в крайнем выражении, газеты «Завтра», – о попираемых российских интересах, о наступлении Запада, о «доигравшихся глобалистах» (в связи с сентябрьскими терактами в Нью-Йорке) и т.д. Начался этот поворот во взглядах части российских интеллектуалов еще во времена косовского кризиса, и особенно интересной в книге мне показалась попытка показать его источники: ведь и Леонтьев, и беседующий в Колеровым Соколов начинали в первой половине истекшего десятилетия как записные либеральные обозреватели. Что подвигло именно их заговорить о нации, «почве» и державности? Таких причин – и они так или иначе проговорены в беседах, – на мой взгляд, две: кризис либерализма постперестроечного образа и попытка уловить новые настроения «снизу» и на них опереться.
<…> Вменяемому и социально ответственному «человеку пера» гораздо уместнее прояснять предрассудки, а не пытаться их «оседлать» или «заговорить», оперируя понятиями «национальные интересы», «отечественные ценности» и т.п. и рассчитывая тем самым на пусть и символические – дивиденды от их защиты и представительства. Ведь потенциальная критика власти, о важности которой говорят и Архангельский, и Шушарин, и Крылов, становится довольно сомнительной, если во главу угла ставятся такие не располагающие к посюсторонней и критической рефлексии ценности, как «Бог, родина, народ» (А. Архангельский). Эта триада, достойная Александра III (в исполнении Никиты Михалкова) или генералиссимуса Франко, венчает исповедание веры наших умеренных и даже либеральных патриотических интеллектуалов, и едва ли здесь начнется место для человечности, справедливости или солидарности. Войну в Чечне обсуждать нельзя, поскольку под угрозу поставлена целостность родины, многомесячные задержки зарплаты можно благословить извечным российским терпением, а любые попытки поставить под сомнение фарисейский и сервильный характер нынешнего «православного возрождения» и утвердить приоритет светских и посттрадиционных ценностей с такой точки зрения уже просто кощунственны.
Наличие в современном российском интеллектуальном пейзаже мнений и других собеседников Колерова выглядит в этом смысле обнадеживающим».
Относительно М. Леонтьева стоит заметить, что в последние месяцы он стал «лицом» не только Первого канала, где имеет собственную передачу, но и участником всех политических ток-шоу («Основной инстинкт», «Свобода слова», «Времена»), куда коллеги приглашают его в качестве «эксперта» по узловым проблемам российской политики и экономики. Подводя итоги 2004 г. обозреватель «Новой газеты» А.Троицкий включил его в список «16 самых преуспевающих людей современной России»: «Истеричный телевещатель. По убеждениям шовинист-государственник. По форме внушения врун-демагог. В международной терминологической системе его взгляды и призывы легко вписываются в понятие «фашизм». («Новая газета», №2, 2005 г.) Теперь М. Леонтьев «завсегдатай» новорожденной православно-патриотической передачи «Русский взгляд», где ее ведущий, бывший «муз-обозник» Иван Демидов, демонстрирует этот взгляд уже без привычных для него темных очков. Идейным замыслом этой передачи, появившейся на третьей кнопке вместо «Русского дома» А. Крутова, стала трансляция религиозных и национально-культурных ценностей русского народа, что само по себе можно только приветствовать. Тревогу патриотически настроенной элиты о «потере самоиндентификации и фундаментальных источников саморазвития» русскими думаю, разделяет каждый вменяемый человек любой нации. Равно как и претензии к отечественному ТВ на предмет отсутствия в нем «воли и желания к участию в государственном строительстве» с целью консолидации общества. Но как эти реальные проекты осуществляются на практике и что на самом деле стоит за идеологией патриотизма, демонстрируемой сегодня в электронных СМИ на 3-м канале (владелец которого – православный банкир Пугачев), а в печатных, особенно выпукло в «Литературной газете», вряд ли способствует той самой декларируемой консолидации. Достаточно остановиться только на этих двух органах СМИ, чтобы понять , что в аналитических материалах на тему ТВ да и вцелом жизни российского общества, очень ясно прослеживается столкновение двух идейных позиций, одна из которых – либерально-демократическая, другая – православно-патриотическая. Мне, как «инородцу» обе они представляются одинаково полезны для обустройства России. важно только найти между ними формулу сосуществования. Но пока они существуют в разнополярных мирах, и скажу честно, русский патриотизм в том виде, котором он представлен в общенациональных СМИ, настораживает другие народы в составе России. В качестве иллюстрации остановимся на некоторых материалах телевизионной аналитики, еженедельно представляемой «ЛГ» в рубрике «ТелевЕдение».
На данный момент неизвестно средства лучшего, чем ТВ для обеспечения доступности и популярности здоровых национально-реликиозных чувств, уводящих народ от апатии, ущербности и последующих ксенофобии и агрессии. Более того, телевидение могло бы стать ареной широкой дискуссий о векторе нашего дальнейшего развития, об искомой «национальной идее». – трудно не согласиться с этим утверждением ведущего ТВ-страницы Александра Горбунова. Вопрос в том, как он и его единомышленники понимают «национальную идею» и интересуют ли их «здоровые национальные религиозные» чувства других народов? Судя по многим публикациям – нет! Иначе как можно определить оценку А. Горбуновым «Русского дома» как передачи, распространявшей идеи «просвещенного патриотизма»(вспомним, «нацмены кучкуются, мимикрируют и мешают нам русским обустраивать державу»). «Телезритель ждет от него, как от парня энергичного и молодого, пульсации современной трагической русской жизни. Новой эстетики. Новых творческих подходов в осмыслении Веры, в телемиссионерстве. Сопряжения духовных вопросов с проблемами сегодняшнего дня. Диалога с традиционными конфессиями России и в первую очередь с исламом.» – таковы надежды, возлагаемые на ведущего «Русского взгляда» Ивана Демидова и здесь никаких претензий к А. Горбунову. Каковы же реалии? В июньском сюжете передачи о Евгении Родионове, память трагически погибшего в Чечне юноши несчадно эксплуатировалась в противопоставлении «креста и полумесяца», в августовском выпуске события в Сербии агрессивно трактовались как исламо-христианский конфликт («велика алчность мусульман их привлекает золото наших церквей, поэтому они их разрушают»). Через весь сюжет нарочито-назидательно проведена параллель между христианскими и мусульманскими ценностями, безусловно, не в пользу последних. Сам А. Горбунов, думается, был более откровенен, когда в другой публикации писал: « Случайно наткнувшись на латиноамериканский сериал «Клон», коим в текущей сезон потчует Первый канал, я несколько минуи был в шоке. От уровня «актерского мастерства», от «сюжетной линии», от «значимости темы». Там взрослые люди европейской внешности были замотаны в арабские одежды, называли друг друга Фатима или Али и озабоченно выясняли обычаи полигамной семьи ряженного «шейха». У дяди, кажется, было много жен, и он что-то пояснял молодым, ссылаясь на кораническую мудрость.» Оставляя без комментариев монолог журналиста, замечу только, что моя православная соседка после просмотра сериала удивленно – радостно сообщила: «Какие у вас мудрые законы! А как у вас относятся к женщине! Я и не знала, что ислам такая хорошая религия». Я не стала разубеждать ее, что мусульмане Северного Кавказа имеют смутное отношение к исламу в Марокко, потому что почувствовала в этой реплике некое облегчение от открытия другой стороны этой религии, кроме той, что неустанно навязывают СМИ: агрессивность, терроризм, отсталость и дикость. Да, наверное, «Клон» можно расценить как «постановку пыльного сельского клуба», впрочем как и все экзотические сериалы нашего ТВ, но содержательная сторона дает повод для некоторых размышлений: пока это первая (пусть и не высокого качества) возможность заглянуть во внутрь мусульманской культуры, увидеть ее семейную и бытовую сторону, сравнить с социо-культурными установками других религий и народов. А. Горбунов тревожно предупреждает: «Если же Государство не поймет потребности в национально просветительском вещании, то очень скоро оно столкнется с толпой необузданных варваров в лице своих подданных. И куда шарахнется эта слепая толпа можно только гадать.» Сразу оговорюсь, подданным Государства быть не желаю, хочу быть полноценным гражданином своей Страны. А куда шарахнется слепая толпа, можно предположить не столько в связи с отсутствием «национально ориентированных СМИ», а скорее в связи с активизацией их деяельности и со спецификой трактовки национальной ориентации». И тогда действительно может случиться то о чем писалось на страницих «Литературки»: «Сваливание непросвещенного русского этноса в тьму нацизма, как в исступление, в иррациональную крайность исторического гиганта, подведенного к черте небытия» А. Горбунов «Взгляд по лимиту» («ЛГ» № 28, 04 г.)
Своеобразна и красноречива оценка некоторых передач и тележурналистов на страницах «ЛГ». Недоумение телеаналитиков газеты вызывает «несменяемость телевизионных персонажей, неразрывно связанных с эпохой разрушений». «Сатаров, Урнов, Краснов, Орешкин – все они в прошлом были штатными и высокопоставленными идеологами ельцинской администрации, а сейчас дружно переквалифицировались в политологов, не устают оправдывать развал 90-х годов, принижая, пороча нынешний созидательный день».
Владимир Познер – «трубадур денежных приоритетов ТВ; намеренно или неосознанно Познер ведет целенаправленную разрушительную работу против самих основ русской цивилизации; крещенный в католичестве, по воспитанию и восприятию мира, так называемый фаустовский экономический человек, Познер интуитивно не приемлет сами основы православной цивилизации; программа «Времена» – это камертон по которому настраивают свою тональность другие телеведущие или же наоборот, Познер сам чутко улавливает общую линию, преобладающую тенденцию информационно-аналитического вещания; почему бы не уравновесить программу либерала Познера какой-то другой, аналогичной, но более государственнической передачей; не пора ли В. Познеру и всему нашему телевидению прекратить безальтернативное навязвание западных духовных ценностей и занять более взвешенную позицию по вопросам, затрагивающим глубинные пласты народного самосознания» А. Салуцкий («ЛГ» № 20-21).
Владимир Соловьев – «нельзя не признать изощренности ума и цепкости ведущего «К барьеру!». Вопрос в том, к какому барьеру он хочет подвести свою массовую аудиторию. Не к тому ли, за которым черный провал социального небытия. Итог рассмотрения совокупности последних «теледуэлей» не может не тревожить. Страна пытается очнуться. Нам надо выжить, а затем жить. Такова заявленная политика президента. Меж тем сверкающий телевизионный ринг стал площадкой и трибуной для одиозных личностей вроде Борового, страннонаправленых правозащитников типа Левинсона, яростной поборницы абортов Арбатовой, сектантов, ультралибералов и воинствующих анархистов. Не надо быть особым прозорливцем, чтобы видеть, как подбираются «судьи» и кого обычно поощряет «рефери». Все это похоже на продолжение информационной политики хаотизации и уничтожения российской государственности, торжествовавшей в 90-е годы». А. Горбунов («ЛГ» № 17)
Леонид Парфенов – ««Намедни» преподносило жуть социального распада как некую, неизвестно как возникшую данность. Более того, как перманентное, если хотите, вековое свойство Российского государства. Таким образом, вместо выяснения причин социальных бед талантливые создатели «Намедни» рисовали экранный образ страны, где всё достойно если не ненависти и призрения, то насмешки и жалости. Пожалуй, в этом смысле Парфенов работал как современный продолжатель небезызвестного маркиза де Кюстина, былого бытописателя, составившего пародийную и унизительную «картинку» российской действительности. Программа «Намедни» никогда не побуждала людей к мышлению, к анализу или к осмысленному протесту. Она лишь погружала их в состояние брюзжания, униженности, отторжения «этой страны» и унылого резюме: «все плохо»». А. Горбунов («ЛГ» № 23)
Николай Сванидзе – «вся катастрофа, весь позор ВГТК заключается в том, что на главном государственном канале – полулюбительское творчество Сванидзе.
<…> Сервильность, угодничество Сванидзе по отношению к любым действиям тогдашних властей давно стали притчей во языцех.
<…> Позднее, становясь респектабельнее, обрастая должностями и телепроектами, он верно следовал избранному направлению. Весь свой талант и знания пропагандист положил на алтарь служения тому, что почему-то у нас долгое время именовалось «демократией», а на самом деле было дискредитацией и демократии, и либерализма, и идеи свободы слова.
<…> …теперькогда все явственнее мотивы возрождения самой идеи государственности, ему особенно трудно. Ведь для того, чтобы грамотно и объективно анализировать сложный мир с позиции государственника, нужны и профессионализм, и совсем другая ментальность». А. Горбунов («ЛГ» № 22)
Газета «Консерватор», не продержавшаяся долго на российском информационном рынке, сообщала о появлении на общественной арене «Серафимовского клуба», манифест которого подписан «дедушками нашей «правой журналистики» Михаилом Леонтьевым и Максимом Соколовым, а также журналистами экономическими Валерием Фадеевым и Александром Приваловым, и национальными киношниками («Брат-2») – Алексеем Балабановым и Сергеем Сельяновым. Название манифеста звучит многозначительно: «От политики страха к политике роста». Информируя о причинах возникновения клуба и задачах, которые он ставит перед собой, авторы публикации Д. Ольшанский, К. Крылов, Е. Холмогоров указывают на пораженческие настроения российской элиты, которая «вместо того чтобы от страхов отрешиться и заняться возрождением России, продолжает бегать от очередной беды». Чего же боится наша элита? По мнению авторов манифеста, больше всего она боится именно «возрождения России» в каком бы то ни было виде. «И она будет блокировать все и всяческие варианты роста, кроме тех, которые покажутся ее помраченному сознанию безопасными для себя любимой. Наша элита удержать в своих хоть сколько-нибудь сильную страну не чувствует себя в силах… Они думают, что могут управиться только с примитивной экономикой, основанной на почти первобытных отношениях (типа дал – взял), еще более примитивной политикой (типа забошлял – сел в кресло), а главное – с бедным, униженным и оттого апатичным народом.
«О последнем – особо. Никакое «национальное возрождение» невозможно без возрождения нации. Между тем подавляющее большинство российского населения – русские – дико унижены и ущемлены именно что по «национальному признаку».
Русские составляют 80% населения «этой страны», а вообще-то как бы и не 90 с копейками, поскольку «русскость» определяется через родной язык и культуру. При всем том в массе своей – бедные, обиженные, забитые люди, оттесненные от всех рычагов власти и влияния, которым все время дают по рукам, когда они пытаются что-то сделать. И дает им по рукам эта самая элита, русского возрождения откровенно боящаяся. И ведь не потому, что она сама состоит из каких-нибудь злющих инородцев и русофобов. Причина куда банальнее: просто русских – много, «русское возрождение» превратит их в силу, чего наша элита до колик боится. Асисяй.
Почтенные авторы манифеста, говоря о страха элиты, как бы не видят его причин. Наши первые парни на деревне хотят одного: чтобы деревня и дальше оставалась деревней. И никакие «мульярды», заначенные в оффшорных банках, душеньку не греют: чувство импотентности приложением кошелька к причинному месту не лечится.
Игнорирование этой стороны дела наводит, конечно, на некие мысли по поводу «наших правых» вообще. У них тоже есть известные неудобия. Например, понимание «правой идеи» как утверждение незыблемости «итогов приватизации» – в которые подписанты. То есть в выработке безопасной (для элиты) национальной идеи. Это, впрочем, можно понять: было бы и в самом деле удивительно прекрасно, если бы такая сыскалась, и на заморенной кляче можно было бы куда-нибудь приехать.
Но так не бывает. Законы физики не позволяют. Чтобы что-то сделать, нужна сила. В чем сила, брат? Не дает ответа». («Консерватор», 23.01.2003 г.)
«Серафимов клуб» развалился так и не успев стать «катализатором широкого общественного движения за успешную Россию». В этой связи Анатолий Салуцкий очень сожалеет, что такому масштабному журналисту как Михаил Леонтьев, по чьей инициативе эта организация создавалась «не позволяют сделать полноценную государственническую шоу-программу терпят только его пятиминутную «Однако». Между тем, утверждает Салуцкий «твердые государственнические позиции, которые он сегодня занимает, едва ли ни единственные на всем ТВ». («ЛГ» № 10, 04 г.) Если те ксенофобские, имперско-шовинистические монологи, которые позволяет себе тележурналист Леонтьев в адрес не русских граждан России и есть «государственническая позиция», то слава Богу, что на нее отведено только пять минут. Однако, все еще впереди...
Телевидение сделало слабую попытку диалога в прямом эфире с «партией возмездия» (так позиционирует себя Национально-державная партия России (НДПР)), пригласив в программу «Времена» ее лидеров А. Севастьянова, Б. Миронова и С. Терехова. Нельзя не согласиться с оценкой итогов этой минидискуссии А. Колесниковым («Известия», 12.10.2002 г.):
«Судя по всему, по мысли В. Познера, ярые националисты подверглись бы сеансу разоблачения и сразу из студии, обливаясь слезами раскаяния, отправились бы в зал суда, где добровольно попросились бы на второй Нюрнбергский процесс.
…попытки публичной дискуссии с представителями любых ультранационалистских движений заведомо проигрываются: жанр популистского плача по униженной России беспроигрышен. При этом в ситуации открытого эфира они ведут себя максимально осторожно, ни в коем случае не позволяя прорваться зоологическому антисемитизму…»
Более того, один из сопредседателей партии С. Терехов предъявил иск к программе «Времена» (ОРТ) и вице-спикеру Госдумы Владимиру Лукину, призвавшему в телеэфире Минюст «обратить внимание на радикальные группы и организации», при этом Владимир Лукин якобы недвусмысленно указал на С. Терехова и сидящих рядом с ним товарищей по партии, что крайне возмутило партийцев. «Следовало ли ожидать иную реакцию от людей, нужно полагать, окончательно уверовавших по характеру действия, а точнее фактического бездействия, властей в собственную безнаказанность», – пишет по этому поводу А. Колесниченко в «Новых известиях» (30.07.2003 г.) Иной взгляд на эту ситуацию озвучил Анатолий Салуцкий в «Литературной газете». По его мнению разговор в студии не сложился по причине политического отставания и не понимания новых процессов в жизни (особенно в национальном вопросе) ведущего программы «Времена» В. Познера, который «был откровенно на голову слабее гостей «круглого стола», из-за чего передача на очень сложную тему свелась к скороговорке и разжиганию национальных страстей. Не думаю, впрочем, что такой исход входил в планы телеведущего, всему виной именно его некомпетентность, зацикленность на обывательщине, не соответствовавшей интеллектуальному уровню гостей студии. Усложнилось, повзрослело время, а наши несменяемые телеведущие остались в дебрях поверхностных дискуссий 90-х годов, отсюда и падение их авторитета». («ЛГ» № 10, 2004 г.)
На обсуждении темы ксенофобии в программе «Культурная революция» (канал «Культура» – июнь, 2003 г.) прозвучала цифра: 80% русских считают, что в стране живут этнические группы, которые угрожают безопасности страны.
Надо отметить, что, как правило, обсуждение тем, связанных с межнациональной напряженностью в России, сводится к констатации факта хотя давно уже пришло время реализации целевой программы, способной смягчить общественные нравы.
Усилиями партии «Яблоко», Московской Хельсинской группы, Институтом прав человека, комитетом «За гражданские права» в Москве создан координационный комитет для начала общественной компании, направленной на противодействие национализму и ксенофобии «Москва без фашизма». На учередительном заседании лидер партии «Яблоко» Явлинский отметил: «Если окажется, что общество не в состоянии показать свое неприятие фашизма, то национализм станет государственной политикой». Президент фонда «Холокост» Алла Гербер и председатель фонда «Социальное партнерство» Валерий Борщев констатировали, что общество вяло реагирует на проявление расизма и экстремизма, а судебная власть и правоохранительные органы чрезвычайно пассивны и апатичны к этому явлению. В этой связи одной из целей комитета является «воспитание нашей власти». «Москва – зона риска, опасная зона. Общество пока совершенно не готово консолидировано реагировать на такие фашистские выходки, не может организованно выразить свой протест» (Валерий Борщев). «Конечно, каким-то силам это выгодно, и они этим процессом управляют, а какие-то просто не хотят видеть в происходящем серьезную угрозу. У нас до сих пор не работает 282 статья УК (О разжигании национальной розни). Не надо было ждать закона об экстремизме. Этот закон лежал и лежит «мертвой царевной», и нет принца, который бы, наконец, его разбудил. Дождались царицинских погромов, событий в Красноармейске и на Манежной. Дальше ждать, сложа руки, – преступление» (Алла Гербер)
В мае 2003 г. в Москве прошло Всероссийское совещание на тему «О реализации концепции государственной национальной политики РФ», на котором шла речь о задачах органов государственной власти по гармонизации межнациональных отношений и взаимодействии их с религиозными организациями. Совещание приняло рекомендации с учетом современной этнополитической ситуации в стране. Каково участие СМИ в реализации этих рекомендаций?
Уже прочно сложился в сознании российского обывателя образ Таджикистана и его граждан как поставщиков в Россию наркотиков. С экрана не сходят информационные сюжеты о содержании очередного таджика-наркокурьера, в многочисленных криминальных хрониках удручающие сводки об этнопреступности. За кадром, за газетной строкой остаются причины, заставляющие этих нищих полуграмотных людей покинуть свой кишлак, чтобы в далекой, манящей своим якобы благополучием России сесть в тюрьму на десяток лет. Исследование этой темы практически отсутствует в прессе, которая довольствуется констатацией факта совершенного преступления. Как звук тревожного будоражащего набата прозвучал в этом ряду одинокий фильм на эту тему таджикской киностудии «Живые контейнеры» («Культура», 29.05.2003 г.). К сожалению, шел он в 17:35, когда и людей-то у экрана мало. В нем женские судьбы: измятые, разорванные политическими играми национальных вождей. Эти старые и совсем юные женщины оказались в тюрьме за перевозку наркотиков. Одна из них – мать шестерых детей – отчаявшись дождаться мужа, отбывшего на заработки в Россию, приехала искать его в Москву. «Добрый дядя» оплатил ей дорогу, предложив взамен провести пару пакетиков героина. Сейчас она расплачивается за это семью годами неволи. Еще один персонаж фильма – старуха с подобной историей, на иждивении которой восемь внуков (сына убили, невестка умерла). Она тоже стала «наркокурьером». Та же история у шестнадцатилетней таджички, приехавшей к отцу в Москву. Все они теперь отбывают наказание в тюрьме. Каждая их судьба – трагедия вселенского масштаба (на воле остались голодные дети-сироты), свидетельство незащищенности маленького человека в больших политических играх, которые обрушивают на него социальные системы. Вот о чем надо кричать во весь голос журналисту. Но для этого нужна более кропотливая работа, чем просто констатация криминальной хроники. И, слава Богу, что в последнее время стали появляться пусть небольшие (новостной хронометраж) сюжеты о том, в какие рабские условия попадают приехавшие в Москву гастарбайторы.
В одном блоке с этим фильмом канал «Культура» представил работу азербайджанского телевидения «Желаю семь сыновей и одну дочь» – знакомство с традицией, ментальностью народа, который представлен в России только «рыночным форматом». Но все это редкие, разовые попытки знакомства с проблемами других народов, с которыми, так или иначе, России суждено жить вместе.
Планы образования в стране единого информационного пространства в марте 2003 г. обсуждались на Уральском информационном форуме в Челябинске. Представители регионов, столичного медиа-сообщества, правительские чиновники, а также сенаторы во главе со спикером Совета Федерации С. Мироновым отмечали, что структура взаимодействия власти и общества посредством СМИ должна быть выстроена таким образом, чтобы каждый российский гражданин мог стать не столько потребителем качественных новостей, сколько реальным участником информационного процесса. Ситуация на российском информационном пространстве сегодня такова, что федеральные печатные и электронные СМИ просто не доходят до многих регионов, а большинство субъектов РФ не имеют достаточного эфирного времени для полного освещения жизни в своем регионе. Западный опыт показывает, что основную информподпитку населения осуществляют не центральные, а как раз местные и региональные каналы. Кроме того, федеральным органам пора избавляться от «карманных» СМИ. Эту мысль высказал на совещании спикер СФ С. Миронов: «Мы должны отходить от практики государственных СМИ. Власть любого уровня имеет право выпускать не полновесные газеты и журналы, а исключительно информационные бюллетени». Газета «Известия» (21.03.03 г., Н. Ратиани), давшая информацию о совещании, так резюмировала его итоги: «Однако, на вопрос, что конкретно по пунктам надо сделать для скорейшего появления единого информпространства в России, участники заседания ответить все же не смогли. Не ставшие откровением рекомендации форума о необходимости принятия нового закона о СМИ, дальнейшей работы по программе «Электронная Россия», повышения профессионализма региональных СМИ, было решено отправить на доработку».
На шестом евразийском телефоруме, проходившем в Москве с 27 октября по 1 ноября 2003 года, состоялась серия круглых столов по проблемам телевидения.
Коллеги достаточно аргументированно и обстоятельно говорили о разрушительной роли российского телевидения, о пропаганде насилия, об утрате отечественными общенациональными каналами интеллектуального и духовного наполнения, о катастрофически убойном кризисе моральном, о наступившей на ТВ эпохи менеджерства в ущерб пониманию телевидения как искусства, о необходимости наращивания фундаментального профессионализма и о многих других важнейших проблемах телепространства в эпоху глобализации.
В свою очередь я попытаюсь обозначить тему, близкую мне по многим причинам, тем более что она, как правило, не звучит во всевозможных культурологических аналитических заметках о состоянии федеральных масс-медиа. Речь идет о доступе нацменьшинств к СМИ, включении этнорегионов в общероссийский политический и общественный дискурс. Политологически эту проблему можно перенести в плоскость осмысления демократических реалий России: гласность и этнопроблематика, роль правительства в более широком использовании ресурсов СМИ для предотвращения этнических конфликтов и усиления ксенофобии в общественном умонастроении. Ситуацию на этот счет можно рассмотреть культурологически, как это сделал А. Прохоров, сформулировав ее как принципиальный сдвиг в профессиональной деятельности и профессиональном сознании телевизионщиков: «Мы – наконец-то, перестаем заниматься культурными миссионерством и начинаем заниматься сервисом по доставке различным сообществам адекватных им культурных ценностей». Тогда неизбежно возникает вопрос: какие ценности предлагает ТВ этническим сообществам, не разделяя их на молодежь, стариков, различные социальные группы и т.д.? Словом, без учета той градации, которую предлагает господин Прохоров, развивая далее тезис об адресности продукции электронных СМИ различным субкультурам и сообществам, в которых ТВ начинает «выращивать ценности, адекватные этим сообществам», переходя от «идеологии просвещения к идеологии сервилизма. Это не хорошо и не плохо, это иная, очень трудная, не понятная нам самим задача, но мировой медиа-рынок принял за нас решение заниматься ею. И мы это делаем», – резюмирует культуролог А. Прохоров. Хочу заметить коллеге, как «лицо кавказской национальности» и в недавнем прошлом редактор ГТРК Кабардино-Балкарии (а посему хорошо знаю предмет, о котором говорю), что для этнических культур, которые живут сегодня не столь в ландшафтных нишах, сколько в информационных полях, это не только плохо, это просто губительно. В столь узких рамках трудно сформулировать весь тот комплекс разрушительных последствий, которые испытывают сегодня культуры северокавказского суперэтноса, находящиеся под воздействием «ценностных ориентиров», обрушенных на них федеральными телеканалами. Прежде всего, так называемая массовая культура уничтожает традиционные национальные приоритеты, которые в течение столетия держали на плаву Северный Кавказ, позволив его народам сохраниться в истории. Тема эта глубокая, обширная, требующая всестороннего научного осмысления. Отмечу только ее политическую составляющую. Создается впечатление, что ведущие телеканалы, включая и государственный РТР, придерживаются планомерной вещательной политики, направленной на усиление деструктивности в межнациональных отношениях народов России. По крайней мере именно усилиями СМИ из лиц кавказской национальности был слеплен стойкий образ криминализированных «недорослей» российской демократии. Обществу нужен повседневный межнациональный диалог. Если оно и дальше засидится на «останкинской игле», ответом будет нарастающий сепаратизм и угасание лояльности ко всему российскому в национальных регионах. Особенно остро этот вопрос стоит для республик Северного Кавказа, учитывая при этом, что на Кавказе выросло целое поколение молодых людей, сформированных эпохой безвремения и духовного вакуума, «героями» которых стали полевые командиры. К тому же Кавказ остро переживает последствия войн, межэтнических конфликтов, а последние десять лет перестройки привели регион к экономической разрухе и усилили межнациональную вражду и социальное напряжение. Ситуация усугубляется ролью местной этнобюрократии, которую трудно «уличить» в заботе о процветании народа. Создается критическая ситуация: с одной стороны, общество находится в тисках местной автократии, с другой – центральные СМИ разжигают негативное отношение к кавказцам. За этим стоят далеко идущие последствия – народы такого важного в геополитическом смысле региона все меньше и меньше ощущают Россию собственным национальным государством.
На самом деле регион наполнен взрывоопасными ситуациями. Вспомним, осетинско-ингушский конфликт, кабардино-балкарское и карачаево-черкесское противостояние, которые с большим трудом удалось погасить. Но угли тлеют. Придет умелый кочегар, и кузница заполыхает. Местные политические элиты далеки от принципов демократии. Пресса обслуживает их авторитарные интересы и закрыта для элементарного плюрализма по насущным общественным проблемам. Существует практика изъятия из продажи центральных газет с критическими материалами в адрес республиканских властей. Культура стремительно деградирует, наука теряет академический уровень, что в немалой степени можно объяснить разрывом диалога по линии Центр – регионы. В этих условиях именно центральное телевидение, как самое доступное широким слоям населения, может взять на себя функцию связующего звена между обществом и властью и на федеральном, и на региональном уровнях, звена, которое обеспечит возможность межнационального диалога.
Регионы разобщены. Каждый варится в одиночку со своими проблемами. Это актуально и для русской провинции, у которой накоплен богатейший опыт по снятию напряжения в межэтнических отношениях. Вообще, что такое «русская», «российская» провинция? Это соединение этнокультурных центров, неповторимых в своей индивидуальности обликов России, в конечном итоге сливающихся в ее единый культурный образ, в ее, говоря языком Шпенглера, «Гешталь». Не будет российской провинции, исчезнут этнокультурные центры внутри русской культуры.
Насколько эта проблема интересует наши ведущие телеканалы? Уверенно отвечаю: вообще не интересует. Мы разослали свои предложения и концепцию телевизионного цикла «Ковчег» (или «Незамкнутое пространство») на ОРТ, РТР, ТВЦ и НТВ, и всюду нам сообщили, что в этом году не планируют открытия новых программ, вот разве что ваши материалы, может быть, когда-нибудь мы включим в уже имеющиеся программы. И этот разговор идет уже три года. За это время появилось огромное количество бездумных и никчемных, а иногда и просто вредных передач.
Каким видится нам идейная направленность и тематика подобного цикла? Его цели и задачи?
1. Прежде всего, это поиск национальной идеи! Старую дореволюционную Россию соединяла идея России «как третьего Рима». СССР пытался объединить народы многонациональной страны идеями коммунизма и практикой социального строительства. Все эти идеологические способы легимитизации России себя исчерпали. Так что же в новых исторических условиях сможет объединить народы России, сохранившиеся в рамках бывшей РСФСР? Каков смысл, принцип объединения новой России? Во имя чего она создавалась ценою таких чудовищных катаклизмов в политических, экономических, социальных и духовных сферах? Ведь совершенно очевидно, что до сих пор не определена природа нового российского государства, принцип объединения ее народов, и что особенно важно, принцип их участия в организации и управлении жизнью общества. Существует ли у нового правительства национальная политика, адекватная реалиям новой России?
2. Отличием данного цикла на экране должно стать участие в обсуждении региональных проблем национальной интеллектуальной элиты. Регионы располагают яркими индивидуальностями, способными украсить не одну передачу и достойно представить свой этнос. Их здравомыслящие голоса нередко приглушены в родной культуре местной автократией, а Центр проявляет к ним снисходительно-высокомерное отношение. Вот и кочуют из передачи в передачу одни и те же столичные «эксперты» по национальной проблематике, подчас слабо представляя реальное положение дел в регионах.
3. Обсуждение проблем регионов в политической, экономической и духовной сферах способствовало бы включение национальных окраин в правовое пространство России, ибо существующие автократические, местные режимы начисто подавляют элементарную возможность критики и анализа дел на местах. Практика российского государственного устройства всегда определяла Москву как своего рода законодательный центр в жизни периферийных областей, и от отношения Москвы к проблемам регионов, безусловно, зависит качество всей российской политической системы.
4. Еще одна важная особенность цикла: персонификация национальных культур. Этносы имеют яркие имена, вписавшие свою страницу в общероссийское культурное пространство. Выводя на экран эту информацию, можно надеяться, что осуществится непреложный закон человеческого сосуществования: от знания к пониманию, от понимания – к терпимости.
Этим циклом мы хотели затеять разговор о России, принципиально новый разговор, с участием самой России, а не столичных экспертов, которые, как правило, «радеют» за отечество в студиях, сами с собой и разговаривая. Как мы, собственно, собирались это сделать? Наши коллеги из центральных СМИ показывают эту страну как миклухо-маклаи, приехавшие к аборигенам в поисках экзотики. А говорить о той многоликости России должны сами эти «многие лики». Мы хотели дать лучшим из этих ликов высказаться об Одной стране и о том же самом Едином государстве. Разве не интересен, например, был бы диалог редактора эвенкийской газеты с московским чиновником, отвечающим за северный завоз? Или разговор представителя генпрокуратуры в Южном федеральном округе с отвечающим за свободную экономическую зону одного из субъектов округа? При этом в дискуссии могут участвовать журналисты: те, кто из центра критикует местных и те, кто защищает их на местах – каждый в своих сюжетах. Или, например, историк и директор Суздальского музея приезжают в любую национальную республику к своему коллеге в гости. Суть идеи – рассказать о том, что объединяет чудеснейший русский Суздаль с уникальной финно-угорской мордвой, например. Или молодой калужский историк едет на родину Шамиля, того самого, который провел свой почетный плен в русском городе Калуге. Иными словами, в живых мыслящих персонажах возродить забытую или полузабытую традицию чего-то хорошего, общего.
Все это одинаково можно отнести ко всему евразийскому пространству, коммуникативные проблемы, которые сегодня стоят так остро. И здесь мне хочется отметить все ту же политическую составляющую, ибо что такое культура и СМИ как ее составная часть? Это идеологическое подкрепление государственной стратегии, как бы ни морщились по этому поводу некоторые интеллектуалы. Так вот Каспий сегодня – плацдарм для американского контроля над всем постсоветским пространством, включая и саму Российскую Федерацию. Поэтому вопрос о распространении в этом регионе русской культуры, русского языка – вопрос для России стратегический.
Во время телефорума в неформальных беседах с коллегами из Киргизии, Казахстана, Украины (кстати, они сетовали, что им не удалось высказаться на круглых столах) мы пришли к одной мысли, которую хорошо сформулировал Тимур Камашев, продюсер ЗАО «Хабар» (Казахстан): «Российские СМИ не умеют делать пиар своего народа». Вопрос этот политический, потому что, прежде всего, надо сломать стереотипы представлений о русском народе, сформировавшиеся на постсоветском пространстве. Недостаточно говорить о необходимости присутствия русского языка, его величия. Нужно сделать так, чтобы он был востребован на всем евразийском пространстве. И в этом смысле проблема одинакова для всех бывших республик. Все журналисты единодушны в том, что не кричать надо о национальном духе, о том, что нас притесняют, вытесняют национальную культуру, а сделать обоюдо уважительные шаги на встречу друг другу. Пока этого не происходит. Обозреватель «Интернет-издания» из Украины Анна Шерман отметила, что официальные планы и интересы евразийского информационного пространства оторваны от реальных механизмов их распространения, так как информационное пространство сегодня формируется самопроизвольно, исходя из рыночных законов и политических интересов владельцев телеканалов. На этом следует остановиться чуть поподробней.
Нельзя не согласиться с тем, что федеральное телевидение сегодня представляет абсолютно самостоятельную, управляемую по собственным законам мощную медиа-структуру. Заострив эту проблему в духе Жириновского, сформулируем по этому поводу четыре тезиса, которые, может быть, четче обозначат сложившуюся ситуацию:
1. ТВ – антиконституционно! Потому что оно нарушает мое право налогоплательщика и гражданина смотреть то, что мне интересно. Рейтинг, который использует медиа-бизнес для оправдания своей политики, навязывает мне то, что полезно его кошельку.
2. ТВ – антигосударственно. Оно не только не участвует в национальном проекте по формированию нации-государства, т.е. единой России, но и разрушает ее. Оно не обеспечивает информационную поддержку государственных инициатив по укреплению российских позиций за рубежом.
3. ТВ стратегически небезопасно. Потому что свобода электронной прессы, свобода распространения ею информации – это угроза национальной безопасности.
4. ТВ – бизнес, а значит, формула деньги – товар – деньги всегда будет единственным движущим механизмом его существования и развития. Поэтому рассчитывать в ближайшее время на то, что ТВ заинтересуют истинные проблемы общества, наивно и бесполезно.
Пока в России не появится общественное телевидение, слепая столица никогда не услышит глухие регионы, власть не услышит общество, а общество не поймет инициативы власти, мы (различные общественные группы) так и будем вариться каждый в своем соку, словом, не решится еще множество других проблем, которые сегодня так волнуют молодую российскую демократию, ее элиту и каждого маленького человека российских просторов.
Летом 2003 года в Москве прошел очередной съезд правозащитного кино «Сталкер», фестиваль, носящий имя героя братьев Стругацких. Программу первого «Сталкера», появившегося в 1995 году, в середине «демократического десятилетия», составляли главным образом ленты о репрессиях и сталинских лагерях – на то время тема не новая, но неисчерпанная. Такие фильмы по сей день не редкость. Так, из 82 игровых, документальных и анимационных картин нынешнего смотра около десяти – о тоталитаризме. Среди них: «Георгий Жженов. Русский крест» Сергея Мирошниченко, «Актриса» Таисии Курской, «Родом из кино» Игоря Романовского и Константина Осояна, «Дзига и его братья» Евгения Цымбала, «Процесс» Александра Зельдовича. Как всегда, объект внимания – беженцы, люди, прошедшие войну, заключенные, неизлечимо больные, дети, женщины… Но даже при всей лояльности представленных на нем кинолент, их никогда не увидит российский телезритель, так что в очередной раз проведена акция для внутреннего употребления. У фестиваля есть и еще одна очень серьезная проблема, которую озвучил Евгений Леонов: выхолащивание изначально задуманной идеи фестиваля как форума правозащитного кино, что предполагало соответствующую тематику.
«Однако, как часто случается с мероприятиями, подразумевающими во главе угла какую-либо идею, таковая имеет обыкновение делиться своей противоположностью. Так, декларируемая «защита прав» – совокупности этнических, юридических и конституционных ценностей, становится скорее вменением в обязанность. Ибо подавляющее большинство документальных фильмов на болезненные и нужные темы – репортажи того или иного качества о том, как очередной простой хороший человек с честью преодолел очередную бедственную унизительную ситуацию. Цель и средство – честный герой и конкретный поступок, вывод – помоги себе сам. А если справляешься, зачем тормошишь власти? Одни из подобных смысловых перевертышей – призеры «Сталкера»: «Похвистневские беженки» Игоря Потемкина – короткометражный фильм о балерине из Таджикистана, обучающей детишек приволжской деревни, и «Баба Вера» (реж. Александра Альбова и Любовь Апраксина), в оные атеистические времена укрывавшая на чердаке православного батюшку. Подобный пафос часто встречается и в игровых лентах, например в «Бабусе» Лидии Бобровой, когда реальная социальная драма адресуется не власти, а людям, которым автор советует быть участливее и таким образом брать на себя функции государства.
Разумеется, это не выставка кинематографических достижений. Имея в учредителях западные фонды, в том числе канадское «Гражданское общество», Детский фонд Юниско и Управление верховного комиссара ООН, «Сталкер» занимает не столько культурную, сколько социально-политическую нишу и лоббирует популярные темы. Но делает это так аккуратно, что большинство фильмов, попадающих в программу, не воспринимаются как мощное идеологическое оружие. горькая пилюля для эмоционально отзывчивого зрителя и очередной акт конформизма – для государства.
Остается добавить, что главный приз за лучшую игровую картину получил «Последний поезд» Алексея Германа-младшего». (Е. Леонов: «Чужие среди своих» // «НГ», 19.12.03 г.)
Серьезный пласт в исследуемой нами проблематике занимает кино, точнее та его часть, которая всерьез озаботилась воспитанием патриота России, что само по себе – миссия благородная. Однако общественное мнение на этот счет сходится в одном: патриотизм, который проповедуется сейчас с кино– и телеэкранов все чаще хочется назвать квасным. То есть подбродившем, неискренним. Публикация Вадима Ампелонского на эту тему озаглавлена «Про них, про нас и про спецназ» (так и напрашивается продолжение «и про Кавказ»), поскольку чаще всего в образе врага доблестного спецназа оказываются люди с кавказским акцентом и четками в руках.
«Фильм «Марш-бросок» (режиссер Николай Стамбула). Очень патетичное кино о детдомовском мальчике, который рвется защищать Родину в Чечне, теряем там друга и находит невесту в лице его сестры. Идея: как хорошо защищать Родину в Чечне!»
«Сериал «Спецназ» (режиссер Андрей Малюков). Группа спецназа ГРУ борется со всевозможными террористами в разных странах и ситуациях. Идея: таким крутым можно стать только в спецназе!»
«Сериал «Господа офицеры» (режиссер Андрей Кравчук). Три друга-афганца встречаются через 20 лет в абсолютно другой стране, при этом один из них генерал, другой – начальник исправительно-трудовой колонии для бывших офицеров, а третий – бывший полковник, приговоренный к заключению в этой самой колонии за убийство по ошибке чеченского мальчика. Фильм должен донести до зрителя идеалы настоящей дружбы, офицерского благородства, верности долгу и чести. Идея: полковник Буданов – нормальный парень!»
«Многосерийный фильм «Честь имею» (режиссер Виктор Бутурлин). Переосмысленная легенда о шестой роте Псковской дивизии ВДВ, погибшей четыре года назад в Аргунском ущелье. Идея: русские не сдаются!» («МК» 12.07.04 г.)
«Я бы вообще предпочла обсуждать как явление, гораздо теснее связанное с действительностью, чем с кино. Хотя это классный кинематограф. В смысле «shoot». Но, играя в свою войну по правилам Голливуда (все супер: актеры, камера, диалоги, сценарий), режиссер «класса «А» Балабанов самым естественным образом братается с русской публикой. Она безошибочно признает в нем своего, и совсем не из любви к американским «стрелялкам». Русский зритель образца конца-начала века отзывается на все коды и пароли Алексея Балабанова как своего – потому что он свой. Русский. «И это многое объясняет».
<…> С англичан, собственно, все и началось. Балабанов увидел кадры, снятые на видео самыми боевиками, – две отрезанные английские головы. Потрясенный чудовищной казнью, он написал сценарий «Войны». В начале фильма тоже казнят двоих – русских. Ведь никакой эксвайр не прохрипит тебе в усатую рожу за миг до того, как перережут ему глотку, словно барану: «Вас, черножопых, давил и давить буду!». Англичанин появится потом. Появится, чтобы поначалу вести с Иваном (успешно реализующим эту угрозу) душеспасительные беседы о том, что женщин и детей – это грех…
К концу же фильма и своей войны Джон наконец постигнет главную мудрость: на войне стреляют. Понимаешь, Джон, не снимают, а стреляют. Джон поймет. И выпустит всю обойму в связанного Аслана. Потому что это война. Теперь и его война тоже.
А война, как говорит отец Ивана (Владимир Гостюхин) – «это хорошо. Война из парня мужика делает». Вот правда войны и «Войны». И никаких двух правд, никаких «у каждого – своя», о которых принято примирительно рассуждать, – нет.
<…> Балабанов не очень озабочен рефлексиями. Их он оставляет для иных своих снов. Про уродов и людей. А это кино – про баранов и пастухов, на которых, по словам звероподобного Аслана Гугаева, все и делятся. Но бандит Аслан ошибочно считает, что пастухи – чеченцы, а бараны – все остальные.
<…> Одному Ивану придут на смену десять, и будут давить и мочить, пока Асланы и Русланы не захлебнутся русской коровушкой и не сгинут в своих диких реках, так здорово снятых оператором Астаховым, и не посмотрят доверчиво бараны в камеру Балабанова честными и кроткими глазами агнцев.
Но этого не случится никогда. Потому что война – «это хорошо». Потому что это настоящий драйв. Потому что над страшной бездной на мосточке утром рано… Сами знаете. А также потому, что у слова «shoot» есть еще и четвертое значение: инъекция наркотика.
Капитан Медведев крепко подсел. Будучи безусловно русским патриотом. Как и режиссер Балабанов. Снимать, стрелять, ширять. Впрочем, третий глагол употребляется, по-моему, только в возвратной форме». (Алла Боссарт: «Охотник на баранов» // «Новая газета», № 20, 2002 г.)
«Название трехсерийного показа – «Спецназ». Канва – для тех, кто не видел, – схематична, как и положено лубку, обреченному на широкую народную, безоглядную любовь по-русски.
Во-первых, вот тебе – Чечня-западня и исключительно вражеская территория. Во-вторых, вот «фашисты» – чеченцы, хитрые, мерзкие, вороватые, воюющие за фальшивые доллары, а также те, кого они нанимают, – тоже очень плохие. В-третьих, «наши» – отряд спецназначения военной разведки (ГРУ то бишь), творящий прямо-таки чудеса в смысле уничтожения живой силы противника.
<…> Все три серии напролет красной нитью тянется этот шлейф – о том, что в Чечне у нас именно «десятки русских парней гибнут» (цитата). И поэтому…
Поэтому колем, рубим – «делайте, что хотите» (цитата из генеральских напутствий), убиваем иноверцев с наслаждением, перекрывающим даже сексуальное (в фильме ни одной любовной сцены, у «наших» «девушки потом…»).
<…> Один из героев, подполковник с «нашей» фамилией Озорных, в исполнении качанной-перекачанной, говорят, мускульной знаменитости, так и орет, поднимая солдат в бой: «За Родину!», мол.
И тут же – ассоциация. С Великой Отечественной. А с чем еще? И значит, «идет война народная, священная война». И мы в Чечне – на вражеской территории, и нет ни единого «хорошего» чеченца на все три серии, и зритель должен подкоркой воспринять главное: не следует в Чечне хоть кого-то жалеть, кто не «наш».
Думаете, кино – ложь? Нет. Самая что ни на есть правда жизни воинских частей в зоне «антитеррористической операции».
Но вместе с тем идеология на марше? Конечно. Только вообразите, каким встанет с дивана, посмотрев этот фильм, «наш» подросток? Готовым к сражениям с «ними». А что почувствует «их» подросток в конце сеанса? Ярую непримиримость к «нам» – и у него нет выхода, если он не подонок. Да и только ли подросток? (Анна Политковская: «Кубанский Спецназ» //»Новая газета» 1-7 апреля 2002 г.»)
«Антикиллер-2: Антитеррор».
«Поклонники первого «Антикиллера» – а таких немало – восхищаются вторым: «Он еще лучше!» Приходится отвечать: на самом деле «Антикиллер-2» производит еще более гнетущее впечатление, чем его во многом наивный предшественник. Поэтому одни порадуются, а другие ужаснутся тому факту, что выходит в прокат 162 копии фильма. Предыдущий рекорд для российского кино – 83 копии.
Идея первого фильма была несколько размытой – мол, весь мир един и живет по воровским законам. Во втором все куда четче: вселенная поделена надвое. На одной стороне – свои, хорошие, русские. На другой – враги, пришельцы, террористы.
Наши в самом начале к другу на свадьбу идут – они любить умеют, и дружить, и не предадут ни друг друга, ни Родину (в мире «Антикиллера» писать это слово с маленькой буквы – преступление). Даже воры Крест и Петруччио готовы с ментами сдружиться, чтобы не выпасть из лагеря наших. С террористами все наоборот. Сперва они любуются «домашним видео» с кадрами зверского убийства православных священников, потом отправляются с родного Кавказа в город Лиса – освобождать главаря, по совместительству отца. А заодно (они же злодеи, им одним освобождением отделаться нельзя) отомстить простодушным россиянам тотальным терактом, который уничтожит их всех поголовно. Не-наши многолики, но круг их очерчен четко. Во главе угла – демонические чеченцы, которые направо и налево расстреливают мирных жителей (пока не решают для разнообразия перерезать им горла), за ними идут тусоваться евреи (торгующие наркотой), предатели-милиционеры (в исполнении Владимира Стеклова один из таковых тоже кажется сыном Сиона) и злобные фашисты-скинхеды (во главе с бритоголовым, известным всему СССР под именем палача из Лилля). Понятно, что нацисты включены в состав врагов, дабы не обвиняли создателей фильма в разжигании сами знаете чего. Только погром кавказского рынка скинами снят настолько сладострастно и продолжительно, что зритель скорее сольется в экстазе с погромщиками, чем пожалеет торгашей.
Над армией хороших актеров (особенно запоминаются Сергей Шакуров и Иван Бортник, работу которого можно, пожалуй, признать по-настоящему удачной) возвышается монументальная фигура Гоши Куценко. Этот фактурный и совершенно неспособный к актерскому ремеслу (по меньше мере в кино) персонаж – тот самый Антикиллер, идеальное воплощение путинской эпохи, когда только ненависть к безликому врагу-террористу может сплотить людей, выдвинув в авангард вопиющую серость. Правда, до конца фильма остается загадкой само понятие «антикеллер»: кто он, пацифист или киллер киллеров? Финал расставляет точки над i: антикиллер – тот милиционер, который вместо того, чтобы арестовать бандита, размажет того по стенке при помощи подвернувшегося грузовика. Публика будет аплодировать, а над неряшливой кляксой – экс-трупом террориста – будет красоваться граффити с русским богатырем, поражающим копьем нечестивого нехристя-половца. И что до числа нелепостей, которыми полон фильм, – от пересчета денег на евро, а расстояний на мили (это в российском провинциальном городке) до суперопераций спецназа, в итоге которой остаются в живых человек десять террористов! Что до возмутительных диалогов и до батальных схваток, снятых и смонтированных настолько слабо, что невозможно разобрать, кто, кого и чем ударил! Ведь авторы думали не об этих мелочах – они за Россию болели. А кто не болеет, пусть убирается в Израиль, Штаты или Чечню». (А. Долин: «Террора incognita» // «Газета», 26.11.2003 г.)
Фильм «Смерти нет», актера и режиссера Бориса Галкина, показанный по каналу «Московия» в программе «Русский дом» ( август, 2002г.) – демонстрация не столько «квасного патриотизма», сколько агрессивного национализма. И если бы в СМИ существовал соответствующий надзирающий орган, то автор этого «патриотического опуса» равно как и те кто предоставил ему эфир, должны были бы держать ответ за пропаганду расизма. Ведущий передачи, журналист А. Крутов предваряет показ информацией о том, что зрители сейчас увидят фрагменты фильма (на самом деле он шел целиком). Оговорка по поводу фрагментов была не случайна, так как со слов режиссера стало понятно, что все каналы ЦТ в демонстрации фильма ему отказали, после просмотра мне стало понятно, почему. В великом желании достучаться до сердца зрителя Борис Галкин провез свою работу по провинциям, прокрутив фильм по региональным телекомпаниям. «Перед просмотром я обратился к зрителям: «Женщинам и детям смотреть не надо, а мужчины должны посмотреть – все». На последних кадрах стало ясно, для чего все мужчины должны быть у экрана: для получения инъекции ненависти к чеченцам. Далее Борис Галкин сообщает, что он показывал фильм в колонии для подростков. После просмотра стояла тишина. Режиссер спросил: «Надо ли показывать этот фильм?» Все воодушевленно ответили: «Обязательно». Очень «адекватную» аудиторию для творческой поддержки обнаружил Б. Галкин. В фильме много сцен насилия. Всю его канву составляет монтаж документальных кадров пыток и казней заложников, а также трофейных кассет тренировок боевиков в военных лагерях. Здесь же несколько синхронов с русскими женщинами, которые говорят о геноциде славян в Чечне. На фоне арабской музыки – лица боевиков. Авторский текст за кадром: «Конечно, арабская музыка милее чеченскому сердцу, чем русская. Но арабы учат ненавидеть, а восстанавливать республику будут русские. Вряд ли можно рассчитывать, что охотники за людьми начнут пахать, строить дома, учить детей. Ничего, кроме автомата, они держать в руках не умеют». Рефреном через фильм идет песня из фильма «Цыган», которая там была посвящена ветеранам Великой Отечественной войны (Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели. Мы пред нашим комбатом как пред Господом Богом чисты). На фоне лиц чеченцев – постоянно возникающий кадр перерезания горла баранам, текст за кадром: «В V веке из Грузии сюда, в Чечню, пришло христианство, а в XVI веке из Дагестана – ислам. У них был выбор, и они выбрали ту религию, которая позволяла им убивать». Еще один авторский перл, демонстрирующий полную историческую безграмотность: «Здесь в XIX веке построили русскую крепость в Грозном. Таким образом русские – коренное население Чечни». Видимо сущий пустяк для автора, что вайнахи прожили на этих землях свою тысячелетнюю историю. Вот тут бы и уточнить патриоту Галкину, с какой целью и какой ценой строилась здесь русская крепость. Все чеченцы показаны так негативно, так злобно, что даже я, житель Северного Кавказа, тележурналист, много снимавший в этом регионе и хорошо знающий истинную ситуацию, вдруг тоже почувствовала подсознательный прилив ненависти. Как же воспримут эти кадры жители России, благодаря моим коллегам знающие, что в Чечне есть только одна «национальность» – бандит?
Как пример иного осмысления причин насилия в мире стал вышедший в российский прокат фильм палестинского режиссера Элии Сулеймана «Божественное вмешательство». Думаю не скоро отечественный патриотический лубок сдаст свои позиции.
«Если вы хотите хоть что-то понять о темпераменте людей, живущих на Ближнем Востоке и о том, как воздух там потрескивает от недоброго электричества, вам необходимо посмотреть фильм Элии Сулеймана. Это не политический памфлет. Главный герой, сыгранный самим режиссером, и укрывшийся за его инициалами Э.Сю, живет в лазарете. Его возлюбленная Маналь Хадер отделена от него израильским блок-постом. Она живет в Рамале. Встречаться они могут лишь в машине на автомобильной стоянке на задворках блок-поста. Это краткое изложение сюжет не дает абсолютно никакого представления о фильме. На самом деле «Божественное вмешательство» – это яростное, горькое и порою ослепительно смешная комедия о человеческой злобе и глупости, которые почти никогда не удается преодолеть пониманием и любовью. Добрую половину фильма занимает вовсе не love-story и не взаимоотношения главного героя с умирающим отцом, а сценки с участием палестинских (заметьте, а не израильских) обывателей. Вот человек медленно едет на машине по пыльной улочке, и в ответ на приветственные кивки проходящих мимо людей, с бесстрашным лицом тихо бормочет себе под нос: «И тебе привет, дурья башка, старый козел, раздолбай недоделанный. И тебе привет, сукина дочь, чтоб тебе никогда не разродиться, б…ской корове». Вот двое людей долго и муторно спорят о неправильно припаркованной машине. Вот соседи перебрасываются через забор мешком мусора, а потом обвиняют друг друга в плохих манерах. И все это с минимумом диалога, но с такой гротесковой выразительностью, что невозможно удержаться от горького смеха. А в одной из ключевых сцен фильма два водителя – израильтянин и палестинец – застынут на перекрестке перед светофором, который давно уже успел сделаться зеленым в пароксизме холодной ненависти. Машины их стоят рядом, они делают вид, что не замечают друг друга, хотя чувствуется, как напряглись их шейные мускулы. Но ни один так и не повернет головы. Вместо этого палестинец после долгой паузы откроет окно и поставит кассету – с чем бы вы думали? – с палестинской версией песни Скримин Джей Хокинста I Put a Spell on You. Это и сам по себе великолепный гэг, но это еще и привет Джиму Джармушу, от которого Сулейман взял и нарративный минимализм, и суховатую иронию наблюдателя за абсурдностью человеческой жизни (та же песня открывала дебют Джармуша «Более странно, чем рай»).
Заслуга Сулеймана как раз в том и состоит, что он сумел показать, как злоба, упрямство, раздражительность и насилие становятся нормой в повседневной жизни – задолго до того, как они становятся нормой в политике и национально-религиозных конфликтах. (А. Медведев: «Вступление к окончанию спора» // «Время новостей», 1.08.2003 г.)
Попыткой заполнить пустующую нишу чеченской темы в кинемотографе можно расценить появление фильма Мурада Мазаева (чеченца по национальности) «Свобода». И не стоит относиться к нему так снисходительно, как это сделал автор заметки С. Тыркин, не захотев увидеть за этой кинемотографической акцией страстное желание рассказать о трагедии своего народа теми возможными средствами, которые были в распоряжении режиссера.
«38-минутная короткометражка «Свобода», начинающаяся с титров Chechen Films, на самом деле оказалась грузинско-нидерландской (!) кинопродукцией. Автор и режиссер Мурад Мазаев добился разрешения на съемку в самой «горячей точке» конфликта, Панкисском ущелье, от «чеченского генерала» Руслана Гелаева, который отдал приказ своим боевикам охранять съемочную группу и способствовать ее работе.
<…>Главный герой фильма, молодой чеченец по имени Микаэл (Мазаев сам его и играет) работает пианистом. Но, поскольку в Чечне зверствует Российская армия, он собирается на войну, оставляя семью и невесту. Набожный отец благословит сына, а мать дает в дорогу его любимые конфеты с белой начинкой.
<…>Бойцы «чеченской освободительной армии» неустанно молятся, изучают Коран, уважают старших и почтительно обращаются с девушками. Не то что русские солдаты. Экранного времени им уделено совсем мало, однако ясно – перед тобой быдло. Правда, вид у русских солдат совсем не русский, и матерятся они с акцентом: российские актеры в первом чеченском фильме, понятно, не заняты. Микаэль смертельно ранен в первом же бою. Умирая, он просит друга Ноху передать оружие младшему брату Амину. Невеста героя принимает обет безбрачия – одной шахидкой в мире больше. В последней сцене младшие братья Микаэла с упоением чистят доставшееся оружие…
<…>Наивное, прямодушное произведение, как мне показалось, тронуло нейтральные сердца швейцарцев. Аплодисменты были, хотя небурные. Но на сенсацию фильм не потянет. Слишком бездарно сделан, местами просто смешон, как каракули в прописях первоклашки… Хотя показать этот фильм в России, возможно, было бы даже полезно. Чтобы получить представление о том, какими категориями мыслят люди, до сих пор являющиеся нашими согражданами (С. Тыркин: «Швейцарцам показали чеченскую «Свободу» // «Комсомольская правда», 13.08.2003 г.)
«Телевидение – это не четвертая власть. Да никакая это не власть! Телевидение – это средство доставкуи сигналов. Если руководитель телеканала решил лечь под добрую власть – тогда это доброе телевидение, под злую – тогда это злое телевидение. Когда нас с телеэкрана убеждали, что Примаков – исчадие ада, это было злое телевидение. Появился канал «Культура» – вроде та же система цветности, секам, правда? Просто там люди стали заниматься другим. Значит, вопрос не в телевидении как понятии. Оно разное, телевидение. Все зависит от того, кто руководит каналом, насколько этот человек политически независим, насколько он культурен, какие художественные критерии в нем живут, какому богу он молится.
Желание рейтинга во что бы то ни стало лишает телевидение личности. Поскольку наша страна и мы все живем по понятиям, в российском человеке удивительно гармонично соединились крики, что его любимый поэт – Пушкин, писатель Толстой и… и при этом самый высокий рейтинг у передачи «Окна». Такой у нас зритель, для такого зрителя работает наше телевидение. И пусть будет передача, где едят гусениц, – такое телевидение тоже должно быть, потому что люди разные и разного хотят. Советский менталитет, который мы из себя никак не вытравим: мы желаем, чтобы все телевидение было «наше». Но у нас уже 16 каналов в Москве, значит, кто-то будет смотреть передачу, где едят гусениц, кто-то – «Окна», а кто-то – канал «Культура», и это нормально. Мы должны привыкнуть к тому, что мы разные, у нас разные потребности, нас такими разными мама родила». (М. Ганапольский. «НГ». 19.12.2003 г.)
«Телевидение, как всегда, переживает кризис. Некоторые утверждают, что мучиться ему осталось недолго. Скоро оно совсем перестанет существовать, а перед кончиной сильно изменится.
– В слиянии телевидения и Интернета главное – это обратная связь. Как только зрителю ее предоставят, его взаимоотношение с вещателем моментально изменятся. Из сотен каналов зритель будет составлять свою индивидуальную телепрограмму. Он будет сам выбирать, что ему смотреть и когда. Это как при ликвидации безграмотности, безграмотный человек вынужден слушать чтеца, который читает собравшимся людям, что захочет, когда захочет и как захочет. А став грамотным, человек сможет выбирать сам. И тогда, конечно же, произойдет бум специализированных каналов. Они начинают появляться у нас в стране уже сейчас, но пока их немного, нескоько спортивных, несколько музыкальных каналов, «Культура». А пока по большинству каналов идет примерно одно и то же. Ты включаешь телевизор в определенное время – и на всех каналах тебе показывают, как нужно готовить еду. Такого рода каналы, где, как в сельпо, на прилавке рядом лежат книги, и водка, и мыло, перестанут быть нужными. Будет происходить все большая специализация: канал для женщин – канал для блондинок – канал для высоких блондинок – канал для тех, кто любит высоких блондинок.
И еще одна черта телевидения будущего. Предположим, идет футбольный матч, в котором встречаются «Спартак» и «Челси». А ты обожаешь «Спартак» и ненавидишь «Челси». Как происходит трансляция, ты прекрасно знаешь. К режиссеру приходит изображение с 12 камер, и он выбирает одно. В телевидении завтрашнего дня можно будет посылать зрителю все «картинки», и он, если захочет, будетм «сам себе режиссер». И тогда ты, зритель, выбираешь все «картинки» со «Спартаком», а на «Челси» даже не смотришь. Возможным будет останавливать просмотр, делать повтор, стоп-кадры, получать дополнительную информацию, «прокручивать» то, что неинтересно..
Думаю, ждать осталось недолго. Связисты говорят, что подобные измерения начнут происходить в Москве чрезе 3-5 лет. Сейчас все зависит от них, связистов. Интерактивные форматы телевидения уже появились на рынке» (Л. Ниренбург. «Московские новости», № 46, 2003 г.).
СМИ и национальная идея
Какова особенность нашей отечественной прессы относительно участия ее в формировании системы взглядов, способных сформулировать национальную идеологию, а на ее основе общенациональную идею. Память о недавней партийной идеологии, навязанной в качестве обязательных рамок нашего советского бытия, побуждает к осторожности. Но может ли существовать политически структурированное общество без государственной идеологии, как системы фундаментальных ценностей, востребованных и гражданами, и государством. История показывает, что как только нация утрачивает четко очерченный путь, она исчезает из исторического процесса или становится маргинальной, уныло доживая отпущенный ей этногенетический срок. В условиях демократии система определенных ценностей только тогда будет дееспособна, когда она выработана самим обществом и переведена в плоскость практических идеалов.
Размышления о национальной идее, которая не может быть придумана «группой товарищей», представил на страницах журнала VIP-Premier (12.02.2002 г.) проф. Российской Академии Госслужбы при Президенте РФ В. Попов. Он убежден, что четко сформулированная и общественно принятая национальная идея представляет немалую силу и была бы весьма полезна России при ее нынешнем состоянии преодоления последствий распада СССР.
«Люди должны знать, по большому счету, в каком обществе будут жить они сами, их дети и внуки, в какой системе экономических и социальных координат им предстоит действовать.
Сегодня необходимо думать об опережающем информационном эффекте государственной политики. Понимание смысла должно предшествовать призыву к действию.
У нас масса пресс-служб, Минпечати, но от разъяснения политики они далеки. Даже в освещении борьбы с террористами доминирует реакция на события, а не политика государства».
В поисках национальной идеи общество разделилось на так называемых «западников-либералов» и сторонников особого пути России (эту концепцию выстраивают национал-патриоты или державники). Есть и апологеты срединной теории: «Россия – мост между Европой и Азией».
Идеи проектов национального возрождения, которые в наибольшей степени публиковались в «НГ» времен В. Третьякова, как-то незаметно сошли на нет и исчезли из сферы интересов СМИ. Представляет интерес вспомнить о направленности в содержательном смысле некоторых из них.
Философ, публицист В. Аксючиц акцентирует внимание на судьбе русского народа в новейшей истории России, без возрождения которого как государственнообразующего невозможно существование России.
«Русские, будучи самым многоэтническим народом и получив соборное воспитание православием, построили единственную в истории империю, где государственнообразующий народ не имел никаких преимуществ перед остальными народами, более того, не только нес на себе основное бремя государственного строительства, но нередко имел меньше прав, чем вошедшие в империю народы. Отсюда следует, что в данном случае жизненные интересы народа-государствообразователя совпадают с жизненными интересами всех народов России, и русское национальное возрождение не только не несет никакой опасности другим народам страны, но и является необходимым условием их возрождения. Прежде всего верховная власть должна сформулировать и предложить обществу историческую миссию России в современном мире». (В. Аксючиц: «Россия в поисках себя» // «НГ», 12.08.2000 г.
В.А. Анфилов в статье «К вопросу о национальной идее» («НГ», 14.04.2001 г.) предлагает искать ее базисные ценности в истории, для чего необходимо взвесить и оценить опыт пережитого российским народом. При этом автор ссылается на мнение историка В. Ключевского, который считал, что национальная идея формируется постепенно из национальных особенностей и характера народа, благодаря «плодам личного творчества». Под «плодами» подразумевается «домашний быт, факты умственной и нравственной жизни, успехи знания и искусства и т.д.»
История последнего столетия была у всех российских этносов общей. А вот национальный характер у каждого свой – как тут быть с национальной идеей, базирующейся на ценностях государственнообразующего русского этноса. Вот что нас всех точно объединяет – так это советское коммунистическое прошлое, которое, по словам, Н. Раббиянова («НГ», 14.04.01 г.), «выступая под флагом коммунизма, разобщило людей гораздо больше, чем либеральный индивидуализм запада. Последствиями тоталитарной атомизации во многом объясняется тот факт, что и сегодня россияне в отличие от европейцев не способны к каким-либо коллективным действиям, а уровень взаимного доверия между людьми в нынешней России гораздо ниже, чем в странах Запада».
В первом послании Федеральному Собранию президент России В. Путин отметил, что национальная идея появится самостоятельно, без помощи госструктур и представлять собой она будет некий сплав державности, патриотизма и социальной солидарности. Анализируя эту установку М. Волкова («НГ», 24.03.01 г.) ставит под сомнение возможность произвольного появления национальной идеи, считая, что ее должна сформулировать власть.
«Не знаю, какой быть национальной идее, но ее не выдумывают за письменным столом. Она должна быть выстрадана самой нацией, прорости в душе каждого невянущей травой. Увидим ее зерно, взлелеем, получим всходы. Найдем точку опоры, чтобы вернуть на ноги нашу веками опрокинутую жизнь, и путеводная идея сама собой проклюнется». (А. Тулеев, «НГ», 22.03.01 г.)
На новом витке исторического развития в России снова разгорелся все тот же жаркий спор почвенников и западников: стать Европой или избрать свой особый путь модернизации. Яростное противостояние демократов и антилибералов, усилившееся в последние три года после очевидного провала реформ, не дает никаких шансов на завершение полемики по двум основным, как нам кажется, причинам: отсутствие у отечественной элиты культуры диалога и неадекватное представление ее об окружающих народах и глобальных социокультурных процессах. Что лежит в основе каждой из позиций: Россия – Европа? Россия – Азия? В пользу европоцентризма в России свидетельствует наличие в стране большинства европиоидного населения, приверженность основной народной массы христианству, что позволяет воспринимать античное и западное средневековье как свое наследие и цивилизационная дистанция между Россией и миром Восточной Азии или миром ислама – такова позиция сторонников европиезации России.
Все попытки сформулировать основные принципы стратегии России третьего тысячелетия, определить ее «национальное лицо» и место в глобализованном мире как «западников», так и у «державников» характеризуются очевидным и нарастающим провинциализмом. Серьезного осмысления картины российской истории и создания внятной современной символики российской демократии не произошло. Имперская риторика наслаивалась на либеральное противостояние ей, и те, и другие крайне примитивные, с одной стороны, и не очень понятные народу лозунги, с другой, привели, как показали парламентские выборы 2003 года, к массовому разочарованию. Стала особенно очевидна необходимость рывка сознания, что представляется не менее важным, чем технологическая модернизация России. Известный монолог профессора Преображенского о «разрухе» в умах, следствием которой является упадок материальных благ жизни – не есть литературная булгаковская метафора, а скорее символ сознания, определяющего бытие.
«Этот нематериальный фактор в виде широкого и свободного доступа к непредвзятой информации о глобальных проблемах и достижениях современного мира может реализоваться посредством общенациональной дискуссии по главным проблемам российской истории, подобно той, что шла (и еще не завершилась) в ФРГ – по вопросу о причинах и корнях национализма, ответственности интеллектуальных и политических сил, различных категорий общества за крах Веймарской демократии и преступления гитлеризма. Наше общество знало две подобные дискуссии: о причинах сталинского перерождения большевистского режима (она была оборвана после смещения Хрущева) и о причинах торжества и стабильности коммунистического тоталитаризма (ее свернули после Августа 1991 г., отделавшись трафаретом об «эксперименте»). Несмотря на недолговечность и поверхностность, эти дискуссии в огромной степени способствовали освобождению сознания в России. Теперь настала пора новых, если можно так сказать, углубленных общенациональных дискуссий: о корнях русского великодержавия (мессианского империализма) и о нашем постоянном влечении к деспотии.
Финансово и методологически поддержать общественные интеллектуальные центры инициирования таких дискуссий (постоянные «круглые столы», издания, теле– и радиопрограммы – тот реальный вклад в европеизацию России, который для Запада совершенно не обременителен. Безусловно, западные благотворители, и в первую очередь Сорос, сделали очень много, и все же очажки подпитываемого ими либерализма, оказались полностью окуклены посткоммунистической средой, а подчас и переродились в мафиозно-тоталитарные, по своей глубинной природе, мини-Союзы писателей СССР, микро-Академии наук СССР. Для прорыва этого замкнутого круга бюрократического перерождения протогражданского общества, для выхода на качественно иной уровень необходима более обширная и сложная, но вполне посильная Западу программа, допустим, воспитание поколения свободных европейцев в России». (Е. Ихлов: «Как стать Европой» // «НГ», 13.09.2000 г.)
Сегодня эти строки выглядят наивной мечтой политолога-романтика: сжатие «шагреневой кожи» политического плюрализма, превращение публицистического многоголосья в дружный «одобрямс-хор единомышленников», отсутствие информационной трибуны озвучивания полярных позиций лишили общество, по крайней мере на краткосрочную перспективу, публичного выражения разномнений по вопросам государственного строительства. По крайней мере, все меньше надежды остается этнорегионам на то, что на государственном уровне получит обсуждение вопрос федеративной природы современной России, которую, что очень важно, определяют не исконно русские области и края, а национальные республики и автономии. В этом есть принципиальный политический момент, отличающий РФ от других государств с федеративным устройством. Непонимание его облеченными политической властью чиновниками приводит к тому, что государство воюет само с собой. Безграмотные законы и указы Центра провоцируют сепаратизм, в основе которого лежит пропагандируемая «второсортность» тех или иных народов страны. Вдобавок, государственная политика в этом смысле подкрепляется массированной пропагандой СМИ, направленной против малочисленных народов, достаточно успешно внедривших в общероссийский лексикон такие понятия как «лица кавказской национальности», «чурки», «духи», «черные» и т.д.
Оригинальный взгляд на национальную идею на страницах газеты «Консерватор» предложил Сергей Переслегин, размышляя, куда и на чем ехать России в постиндустриальную эпоху: «на Европейском Боливаре, который точно не вынесет двоих, на монголо-татарской низенькой лошадке прямо в темные века предыдущих Богов или на скакуне-»Боинге» увозящем последнюю партию русских ученых в страну «багровой демократии»? Или?» Он предполагает, что следующим русским брендом будет «когнитивный мир».
«Демократия у нас не установилась. В Японии ее потихоньку демонтируют. Китай про такое не слышал. У них самое большое «Дао» на планете. Демократией такого не удержишь. Виртуальный мир за нас. Не верите – ступайте в интернет и анализируйте диаспоральные связи русских, а также их вклады в мировой прогресс и мировую культуру. Там убеждения о том, как должен поступать мужчина белый – европеец, немного. Там, в интернете, разрушается напыщенная идентичность «я – представитель избранного народа», там ценят по красоте и ловкости слов и продуктам труда и фантазии. Мировая сеть принимает всех и смеется над всеми.
Так что «крылатый конь» внутренних изменений, отказ от ограничиающих убеждений, интеграции в себе различных культур и деятельностей, активного строителя, «нового вселенского Бога», нам подходит больше, чем все эти приземистые скакуны, которые призваны охранять своих конкретных Богов»
Ау-у, народ, Дума и правительство! Это прогноз». («Консерватор», № 1, 2003 г.)
«Нам следует бояться идеологии и просто искать те ценности, которые дадут возможность благополучно вернуться в цивилизацию и сохраниться как нации при всем том наборе российской оригинальности, которая у нас есть. Нашим скромным подарком цивилизации было бы, если бы мы признали скорее нашу слабость, чем нашу силу, и сказали, что вот тут и тут у нас не отработано, и не надо этого бояться! Но с такими политиками, каких мы наблюдаем сейчас… Они предпочитают громко петь и кричать про «святую Русь». Мне кажется, нам нужно меньше говорить о нашей «особости». России совершенно не нужно превращаться в страну имперскую с сильными лозунгами. Россия – страна с воображением. Вот ей и нужно соединить народное воображение с возможностями среднеарифметической цивилизацией» (В. Ерофеев, «Новая газета», 5-8.12.2002 г.)
Предвыборные парламентские баталии активизировали поиск национальной идеи. С открытым письмом по этой проблематике к Президенту В. Путину обратилась Объединенная российская партия «Русь» («АиФ», № 46, 2003 г.)
«Уважаемый Владимир Владимирович! Мы обращаемся к вам с очень важным вопросом – о цели, ради которой живет сегодня Россия. Никто не знает, куда ведет страну нынешняя элита. Куда мы скатываемся – видят все. Где же наша Национальная Мечта, которая может окрылить народ, вдохнуть веру и укрепить волю людей, позволит облегченно вздохнуть: «Ну, слава Богу, дождались»?
Мы, как и миллионы русских, этого не видим. Куда мы идем все вместе? Да и кто мы теперь – тоже непонятно».
Категорически неприемля развитие России по западному варианту, Президиум Объединенной Российской партии «Русь» предлагает свое понимание смысла обустройства России. Прежде всего, основополагающие ценности национальной идеи в тысячелетней русской истории и в том экономическом потенциале, которым обладает Россия.
«Великая Россия – это справедливое, безопасное и нравственное общество, по-другому не получится!
Что такое в нашем понятии «безопасное общество»? Это чтобы каждому из нас в России было не страшно за своих детей, да и не только физически, но и духовно. Чтобы русские со всего мира могли и, главное, хотели вернуться домой – на Родину.
Давайте возрождать дух нации вместе. Это общая задача дня. (Заметим, что наш – «русский» – мы понимаем в широком смысле. Для нас русский – это тот, кто говорит и думает по-русски, кто свою судьбу связывает с нашей страной). Мы ведь признаем американскую, британскую, французскую специфику – так давайте наконец наберемся храбрости и признаем – русскую!
Мы – перекресток разных миров. Срединная Земля.
Мы за всю свою историю не истребили ни одного народа, не уничтожили ни одну самобытную культур. Мы впитывали в себя разные народы и культуры, становясь душой мира. Русские способны обеспечить диалог разных цивилизаций как никто другой на планете.
Давайте примем новую повестку дня на этот век и скажем: в век информационных и необычных технологий именно интеллект, человеческое достоинство, воля и дух народа делают страну великой. А не запас золота или, скажем, оружия.
Мы верим, что можем встретить 2017 год не в руинах, не резервацией отсталости и нищеты, воющей по минувшей славе, – а в облике новой, настоящей сверхдержавы!» («АиФ», № 43, 2003 г.)
В предвыборных баталиях глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс «бросил в массы» лозунг: Россия должна стать либеральной империей. До сих пор эти понятия – «империя» и «либерализм» – в истории никогда не сосуществовали на одном политическом пространстве. Возможно ли их сосуществование сегодня? Вопрос этот, после того как поиски «новой национальной идеи» совсем было сошли на нет, вызвал довольно заметный общественный резонанс. Писатель-фантаст Борис Стругацкий считает, что либеральная империя возможна.
«Мы слыхали оксюмороны и постраннее: «аристократическая республика», например. Дело не в терминологии. Какой смысл вкладывается в понятие – вот что существенно. Если речь о государстве, где жесткий закон и независимый суд защищают и поддерживают демократические свободы, частное предпринимательство, – один разговор. Если «имперализм» сводится только к культурной и бизнес-экспанссии, я – за. Если же за ширмой разговоров о диктатуре закона и «всеобщем равном и тайном» либерализме сидит все тот же хорошо знакомый тоталитарный монстр, то спасибо, не надо, это мы уже проходили.
…Не в названии дело – «империя», «держава», «метрополия», «Левиафан». Какие нравственные ценности исповедуются – вот вопрос! Кто во главе угла, человек или Левиафан? Они ведь невозможны друг без друга – Человек и Государство. Но вот в каких соотношениях, в каких мерах должны они сосуществовать? Наши правые задаются этим вопросом и отвечают на него так, что существенных возражений у разумного, либеральных убеждений человека быть, по-моему, не может.
…Лучше жить в богатом и мощном государстве под охраной закона и быть обладателем всего набора демократических свобод, нежели в ощетинившейся ракетами помеси концлагеря с казармой, подвластной рукой коррумпированной номенклатуры, без права голоса и в кромешной информационной темноте. «Лучше быть богатым работягой, чем бедным бездельником». Эта незамысловатая идеологема не противоречит вроде бы здравому смыслу, но согласуется ил она с массовым менталитетом? Не знаю. Этот вопрос не так прост, как кажется.
Ведь мы – пришельцы из страны перестоявшего феодализма, мы – вчерашние холопы, мы сплошь и рядом не работаем, а служим, не заработную плату получаем, а жалованье. И как часто готовы мы променять принципы свободы и независимости на чечевичную похлебку казенной пайки, пусть помалу, зато наверняка! Поэтому я точно знаю, что нам надо выбирать, но я не знаю точно, что именно мы выберем». (Б. Стругацкий: «Вменяемые «имперцы» – реальность нашего времени» // «Известия», 12.11.2003 г.)
«В политический язык вброшено словосочетание, способное изменить ход борьбы за голоса избирателей на предстоящих выборах», – считает Максим Дианов – генеральный директор Института региональных проблем, член правления Совета по национальной стратегии.
«Слабые попытки либералов занять патриотическую нишу предпринимались и ранее, но настолько коряво, что высказывания такого рода (в частности, Немцова) наталкивали на мысль о том, что «патриотизм – последнее прибежище негодяев».
Чубайс не просто пытается «прибрать к рукам» патриотизм. Он играет крайне позитивную роль, становясь инициатором диалога различных политических сил о том, каким образом вообще идея патриотизма соотносится, скажем, с экономическими взглядами – как социальной группы, так и отдельного индивида. Он пытается сломать сложившийся баланс политических сил и таким образом придать избирательной кампании интригу – причем кампании не только парламентской, но и, возможно, президентской!
Для обоснования нового термина Чубайсу приходится изрядно «переворошить» историю России. Что тоже достаточно модно – книга Фоменко, утверждающего, что вся известная нам история написана родом Романовых и в интересах Романовых, не залеживается на книжных прилавках. Чубайс пытается всего лишь предоставить иную версию событий последних 10-15 лет.
Обратимся же к самой идее, провозглашенной Анатолием Борисовичем.
Базовые ценности: свобода, частная собственность, «приспособленные к нашему климату», и государство, которое их гарантирует и защищает. Ну и кто возразит? Найдутся и такие, но – немногие. «Российский рынок никогда не будет копией французского или английского», «менталитет русского предпринимателя никогда не будет американским», – ну и ладно, хотя тоже найдется некоторое количество противников-»западников». Казалось бы, особой-то новизны и нет, но главное то, что, пожалуй, впервые заявлено о прагматизме России в отношении постсоветского пространства.
В каком направлении будет развиваться идея Чубайса и тактически, и стратегически? В ней заложено многое, но многое требует и конкретизации. Что будет оставлено на канун выборов (парламентских и президентских), что будет развернуто после них, что действительно вызовет широкий общественный интерес? Какова бы ни была цель, поставленная Анатолием Борисовичем, выдвинутая идея будет жить собственной жизнью, которая может оказаться долгой». («Либеральный империализм: новый термин или новая идея?» // «Независимая газета», 22.10.2003 г.)
Одобрение идеи «либеральной империи» звучит в читательских откликах различных изданий. Вот мнение Георгия Трубникова («Известия», 17.11.03 г.) в рубрике «Обратная связь».
«Чубайс предлагает не государства завоевывать политическими методами, а рынки – экономическими. Не военную, а товарную и культурную экспансию. Не к чиновникам он обращается, а к предпринимателям и художникам.
«Либеральный империализм»! «Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно». От него веет путешествиями, приключениями, здоровым авантюризмом. Пожелтевшие карты из сундука деда-первооткрывателя, недоверчивые взгляды аборигенов… Только не стеклянные бусы им нужно предлагать, а культиваторы родного завода. Не спаивать их вождей, а объяснить им, почему уменьшение таможенного сбора им же выгодней. Не крестить в свою веру, а ненавязчиво восстанавливать и создавать свои культурные центры. Не повторять ошибок заносчивых дедов, помнить, «за что аборигены съели Кука».
Можно спорить о том, насколько хорош лозунг либерального империализма для национальной идеи. Но нужно осознать, что перед нами стоит исторический вызов возвращения России на постсоветское пространство в новом качестве».
«Нынешней России не по плечу советский великодержавный наряд», – пишет обозреватель «Новой газеты» Павел Фельгенгауэр.
«Если бы у нас еще пару лет назад, когда стало точно понятно, куда катится страна, солидарно отключились бы все телеканалы, замолчали радиостации, вышли с белыми полосами все газеты – никогда бы не было сегодняшнего позора. Что такое президент, когда на него не смотрят камеры? Пустое место, ничто. Мы сами легли под сапоги, а журналисты, особенно телевизионные, еще и лизать сапог успевают. От последствий подобного выбора Запад нас спасать не станет.
Правда, новый режим еще озабочен возрождением Великой России путем «воссоединения земель». Через Керченский пролив наполовину построили дамбу в направлении украинского острова Тузла. Понятно, что не эта горка песка, где живет 30 человек, и не сборы, которые украинские власти взимают за прохождение судов вблизи крымского берега, основная цель провокации.
Наши национал-шовинисты проговариваются: построим «мост дружбы», перейдем через пролив, и славянские братья на той стороне встретят нас. Начнутся демонстрации русских и русскоговорящих во всей восточной и южной Украине, режим в Киеве зашатается – произойдет «воссоединение», как когда-то аншлюс – присоединение германоговорящей Австрии к нацисткой Германии в 38 году. Тогда на карте появилась Великая Германия, теперь планируется Великая Россия. Такова природа авторитарного режима: репрессии внутри – агрессия вовне. Достаточно вспомнить более близкий пример – проект «Великая Сербия» Слободана Милошевича и его печальный конец.
Председатель думского Комитета по международным делам Дмитрий Рогозин публично назвал украинских пограничников на Тузле «тришкиным войском». Очевидно, предполагается, что наши удалые призывники должны разметать их призывников, как пук соломы. Но каковы Российские вооруженные силы – Чечня подсказала. Сколько бы ни заявляли о «растущей боеготовности», в реальности ни к каким наступательным боевым действиям, даже в мелком масштабе, страна не готова.
Возрождения СССР, хоть в виде «либеральной империи», – не допустят никогда. Впрямую воевать, конечно, не станут, а будут, как когда-то Советский Союз, гнобить до конца.
Нынешней слабой, бедной, отсталой России, ее шовинистической, но насквозь коррумпированной, бездарной элите не по плечу советский великодержавный наряд. Ходорковский, кстати, в последние годы активно поддерживал альтернативную программу интеграции России в Запад как обычного, неимперского государства. За что и сидит». (Павел Фельгенгауэр: «Почему молчит Запад» // «Новая газета», № 82, 2003 г.)
Сам А. Чубайс трактует идею «либеральной империи» как принцип интеграции, при этом отмечая, что сознательно использовал в качестве элемента эпатажа термин «империя». Сильного уважают, а соседним странам нужна сильная Россия, и сделать ее такой, считает А. Чубайс, – «наша реальная историческая миссия, которую мы обязаны выполнять».
«Говоря о либеральной империи, мы сразу переходим в другой горизонт времени – 10, 20, 50 лет. Я вам расскажу одну историю, поясняя дальнейшую логику. История называется Казахстан. Казахстан начал реформу в энергетике года четыре назад и провел ее блестяще. Теперь там жесточайшая конкуренция между станциями. И если мы два года назад экспортировали энергию в Казахстан, то сейчас импортируем. Потому что дешево. Была наша экспансия туда, а теперь, наоборот, экспансия к нам. Могу добавить новые вещи, о которых раньше не говорил. Казахстанский бизнес активно скупает у РАО «ЕЭС» собственность в России. И с удвоенной активностью в России. И с удвоенной активностью скупает активы в Киргизии, Узбекистане, Таджикистане и Туркмении. Казахстан уже превратился в реального лидера на среднеазиатском пространстве. Если мы не создадим из России либеральной империи, которая напористо, но корректно выстаивает свои отношения с экономиками и обществами соседних государств, то это сделают с нами. Не нравится либеральная империя, в центре которой Россия, – получите либеральную империю, в центре которой Казахстан. А Россия на задворках. Нравится? Мне – нет» (А. Чубайс, «Известия», 25.11.03 г.)
Впервые А. Чубайс озвучил концепцию «Россия – либеральная империя» 29 сентября 2003 года, выступив в аудитории Инженерно-экономического университета Санкт-Петербурга. Переработанная версия доклада была напечатана в «Независимой газете» (01.10.2003 г., А. Чубайс: «Миссия России в XXI веке»). Приводим ключевые тезисы из статьи Чубайса:
«Россия – единственный и уникальный естественный лидер на всем пространстве СНГ и по объему своей экономики, и по уровню жизни своих граждан.
Поэтому от констатации факта перейду к постановке задачи – Россия не просто является лидером, она может и должна всемирно наращивать, усиливать и укреплять свои лидирующие позиции в этой части планеты в следующие 50 лет.
Скажу больше. Идеологией России, по моему глубокому убеждению, на всю обозримую историческую перспективу должен стать либеральный империализм, а миссией России – построение либеральной империи. Это именно то, к чему мы естественно пришли всей своей новейшей историей, это то бесценное, что мы можем и должны извлечь из истории XX века, это именно то, что свойственно, естественно и органично для России – и исторически, и геополитически, и нравственно. Это, наконец, задача такого масштаба, которая поможет нашему народу окончательно преодолеть духовный кризис и по-настоящему сплотит и мобилизует его.
…Прежде всего надо четко определить, что включает в себя «либеральный империализм» как миссия России в XXI веке, а чего ему ни в коем случае приписывать не надо. Начнем с последнего.
1. Мы, конечно же, не собираемся отказываться от принципа нерушимости границ и территориальной целостности наших соседей…
2. Либеральная империя в своих действиях в соседних странах не может нарушать общепризнанные нормы международного права.
А что может и должна делать будущая российская либеральная империя, какими будут сферы и каналы ее влияния на соседние страны?
1. Содействие развитию русской культуры и культуры других народов России и защита русских и русскоязычных граждан в соединенных странах.
2. Экономика и бизнес. Российское государство может и должно содействовать экспансии отечественного бизнеса в соседние страны как в торговле, так и в приобретении и развитии активов.
3. Свобода и демократия. Российское государство заинтересовано в поддержании, развитии, а при необходимости – и в защите базовых демократических институтов, прав и свобод граждан в соседних странах.
Это понимание миссии России позволяет полностью переосмыслить фундаментальные вопросы нашей внешней политики не только в ближнем, но и в дальнем зарубежье. Так, многострадальные структуры Европы – Евросоюз и НАТО – решается однозначно: нам не надо вступать ни в Евросоюз, ни в НАТО. Мы не «поместимся» туда ни экономически, ни политически, ни географически.
Вместо этого надо увидеть стратегически прорисовывающееся кольцо великих демократий Северного полушария XXI века – США, объединенная Европа, Япония и будущая Российская либеральная империя. У нас появляется органичное и естественное место и уникальная роль – замкнуть кольцо. И обеспечить себе целую систему экономических, военных и политических соглашений, защищающих наши интересы внутри кольца и во всем мире. И тогда Россия встанет на равных с достойными нас партнерами, чтобы вместе, сообща отстаивать порядок и свободу на земле.
И в этой миссии – великое будущее нашей великой Родины».
Изречение самого слова «империя», пусть и либеральная, из уст Чубайса, крайнего либерала-западника, вызвало бурное обсуждение грядущей державной самодостаточности России. Критически настроенная часть оппонентов усмотрела в чубайсовском послании отчаянную попытку «вытащить либеральную телегу из колеи, где та сидит по самые оси» – пишет М. Соколов.
«Либеральная империя привычно существовала в обжитом гетто, являясь посетителям гетто в двух ипостасях – гедонистически попсовой (хочешь жить как в Европе) и доктринерской, предписывающей России избыть, наконец, свое национальное окаянство, неуклонно исполнять все предписания строгих учителей истинной свободы – с тем, чтобы в качестве высшей награды влиться когда-нибудь в ряды западного общечеловечества. Дело даже не в том, хороши чужеземные учителя или не очень, велико наше окаянство или не столь велико, – дело в том, что в этом идейном гетто даже и не ставилась задача гармонического соединения России и свободы.
Люди, именующие себя патриотами не более правых заботились о соединении России и свободы с тем только различием, что для них объектом безусловного преодоления была свобода, в которой они не видели ничего, кроме дурного своеволия. Призыв Чубайса был рожден самим временем. Этого требовало убожество политической жизни России, – ни одна партия так и не смогла провозгласить стратегию соединения отечественных ценностей с универсальными. «Либеральная империя» Чубайса – это далеко не совершенная и далеко не бесспорная, но все же попытка вырваться из идейного гетто и начать говорить на том языке, на котором – пусть необработанном и корявом – уже давно говорит наша страна. Будет крайне обидно, если попытка обрести дар речи так и останется незамеченной и неподхваченной» (М. Соколов: «Выход из гетто» // «Известия», 02.10.03 г.)
Очень бурно прошло обсуждение идеи «либеральной империи» в ток-шоу Светланы Сорокиной «Основной инстинкт» (ОРТ, 10.10.2003 г.). В передаче приняло участие семь человек, но ключевыми участниками дискуссии стали сам Анатолий Чубайс, Григорий Явлинский и Никита Михалков. Для полноты впечатления представим ее в сокращенной версии Александра Минкина («Новая газета», № 79, 2003 г.)
«Сформулировать национальную идею мог бы честный человек. Философ, которому лично ничего не надо.
А человек, которому постоянно и много надо, к идеям в принципе совершенно глух. В его душе для них нет места.
А Россия как богатая девушка из хорошей семьи, должна понимать, что, если опытный циник дарит ей красивый подарок, значит, чего-то хочет. И всем понятно, чего.
Вот как Чубайс формулирует суть своей «Либеральной империи»:
– На пространстве СНГ вообще нет и не может быть другого лидера, кроме России! Ни одна значимая проблема в СНГ не может быть решена без России! Невозможно решить проблему Нагорного Карабаха без России! Невозможно решить проблемы Приднестровья и Молдовы, Абхазии и Грузии! Есть Монголия! И не только Монголия! Давайте об этом скажем ясно и определенно! Не шепотом!
Простодушно желая помочь Чубайсу, кинорежиссер Смирнов уточнил: «Мы были, есть и остаемся результатом завоевания колоний. Как бы политики ни старались, Россия не выскочит ни из имперской психологии, ни из имперских задач».
Явлинский. На Украине невозможно найти человека, который согласился бы, что Украина должна быть колонией России. Этот термин (империя) будет рождать противостояние с ближайшими соседями. Мы еще раз оттолкнем их от себя. Если Россия – это империя, значит, нам предстоит очень неприятный диалог с Татарстаном, Башкирией, остальными республиками. Зачем устраивать в такое сложное время такие столкновения? Просто потому, что это звонкий и красивый тезис? Идея эта («Либеральная империя») может некоторое время морочить головы людям, отвлечь от реальных проблем. За последние десять лет в стране создали абсолютно несправедливый бандитский капитализм. И сегодня нужно ликвидировать эту систему. А вместо этого предлагается со страшной силой распространять что-то, что якобы в России есть.
Чубайс. Сегодня в Россию едут с Украины, из Казахстана, с Кавказа! Мы растем, мы развиваемся. Я считаю, что интерес к России не может ограничиваться ее границами. Он шире, чем наши границы… Надо громко и ясно сказать: Россия будет защищать интересы русских и России за пределами страны! Россия будет защищать русскую культуру! Россия будет защищать русский язык! Россия будет поддерживать экспансию российского бизнеса! Да, давайте встанем во весь рост!!!
Разве для таких заявлений нужна храбрость? Это и Путин говорит. Это и Жириновский уже много лет говорит – вот уж кто не шепчет.
Знакомая манера. Жириновский: «Я подниму Россию с колен!». Чубайс: «Давайте встанем во весь рост!». А еще было: «Германия, проснись!».
Есть фразы, которыми человек остается в истории. Есть фразы, которые остаются на лбу сказавшего, как каинова печать. Так на лбу бывшего министра обороны Грачева горит «одним полком за два часа». Стотысячная группировка воюет десять лет.
На лбу Чубайса: «В Чечне возрождается русская армия! А кто думает иначе – предатель!». Либерально».
Позиция журналиста А. Минкина, безусловно, субъективна – она базируется на его политических приоритетах. Тем не менее, существуют научно-теоретические критерии, позволяющие дать более объективную оценку новорожденной имперской концепции. Свой взгляд на нее представил ответственный редактор журнала Ab Imperio Илья Герасимов. Отталкиваясь от обсуждения идеи «либеральной империи» в «Основном инстинкте», он констатирует, что «историки и политологи, приглашенные в качестве экспертов, продемонстрировали полную неспособность предложить аудитории сколько-нибудь профессиональное видение проблемы империи и, по сути, оперировали теми же категории обыденного сознания».
«Это обстоятельство не может не удручать: впервые со времен Третьего рейха предлагается искусственное и целенаправленное «создание» империи, а голос экспертов-обществоведов не просто не слышен – он невнятен. Более того, империю не просто «создают» (по контрасту с Российской империей, которая сложилась как империя не то за 50, не то за 150 лет до формального провозглашения нового статуса, – и даже с СССР); империю хотят создать не верховные правители страны, а представители среднего эшелона политического класса. Автором идеи является блестящий менеджер Анатолий Чубайс, принципиально не желающий присваивать себе роль собственника-олигарха, а его горячим сторонником – и во многом предтечей – Никита Михалков, представляющий тип и династию «домодерных» топ-менеджеров (бояр Михалковых, верно, служащих любым власть предержащим: Романовым, Сталину, Путину…). Кажется, что невидимым участником обсуждения является и еще один убежденный менеджер (постмодернистского типа), «человек без паспорта» Глеб Павловский. Вот фрагмент его выступления трехлетней давности:
«Россия сегодня вакантна как государство и как собственность. Она ждет собственника, управляющего, предпринимателя. В этом смысле вы пришли вовремя… Вы вступаете в игру, имея перед собой общество, парализованное революционной и контрреволюционной элитой. Сегодня имеется возможность заместить старую элиту; это удастся, если вы проявите способность порождать схемы действия и их реализовывать. Путин выстраивает рамочную стилистическую модель, открытую для разных форм действия. Он не революционер, но он предполагает, что на сцену выйдет другой и проявит себя в качестве нового суверена. Это и есть то поприще, которое сегодня открыто. Государство сегодня находится в идеальной для вас стартовой позиции. Оно не заинтересовано в сегодняшней системе собственности и господства. Оно поддержит тех, кто сумеет ее конструктивно нарушить. Сегодня мы можем правильно сконструировать Россию. Мы создаем новый суверенитет, который в двадцать первом веке будет известен как «российский».
«Реальной дискуссии не произошло», – считает Герасимов, так как и противники, и сторонники идеи обращались к совершенно различным «референтным системам и концептам». Критики проекта Чубайса опирались на исторический опыт Российской империи и Советского Союза, осмысленный на уровне исторических моделей конца 1980-х годов, а сторонники Чубайса, говоря об империи, имели в виду «рай для менеджеров» – США, Японию и Европу. Парадоксально, что объединяла их «реальная неспособность помыслить Россию действительно чем-то иным, нежели национальным государством». «Что касается Никиты Михалкова, то ему ближе великодержавное понимание империи а la Александр III или Сталин, обязательными атрибутами которого помимо внешнеполитического влияния является наличие Государя и опора на православный русский народ».
Итак, Григорий Явлинский – сторонник национального правового государства с реализацией прав наций на самоопределение. В России должна быть создана «гражданская нация», сформированная не по этно-конфессиональному принципу, а путем равного наделения всех членов сообщества гражданскими правами и возложением на всех одинаковых обязанностей.
«Я, например, думаю, что сегодня Россия строит не имперское государство, а совсем другое государство, в котором проживает суперэтнос, такой российский, в котором все люди и все граждане равны, национальности равны. Государство, в котором интернационализм, забыли и выбросили, а зря, был бы очень важен и нужен. Важнейшая задача России – интегрировать Кавказ. Это более важно нам сейчас, чем Молдову. Северный Кавказ в частности, который отламывается.
…Я считаю, что нужно предпринимать меры к тому, чтобы страна была единой, чтобы люди жили в своей стране, в такой, что государственной задачей России на весь XXI век является сохранение нашей территории в нынешних границах. Вот у нас вызов главный».
Лидер либералов опасается, что позиционирование России как империи оттолкнет от нее Татарстан, Башкортостан и другие этнореспублики, хотя конструкция национального государства, предлагаемого Явлинским, может вызвать не менее озабоченную реакцию с их стороны, – напоминает И. Герасимов, – призыв слиться в некий единый суперэтнос вряд ли наполнит энтузиазмом русских, татар, евреев и т.д. К тому же, подобный принцип устройства дает каждой национальности право потребовать реализацию собственной территориальной государственности.
Как бы мы ни понимали феномен «империи» и как бы ни относились к нему, очевидна непригодность модели национального государства в условиях современной России и необходимость поиска новой формы идеологии государства.
«Но что бы ни говорил Григорий Явлинский про интернационализм и равенство национальностей, а «суперэтнос» ко многому обязывает…» – пишет И. Герасимов. В экспансионистской политике, заложенной в идее Чубайса, к тому же не обладающей собственным объясняющим потенциалом, он видит некоторую опасность.
«Мобилизуя и сплачивая население страны, примиряя большой бизнес и власть в деле империостроительства, она в то же время дает власти карт-бланш на проведение агрессивной внешней политики, но также, вполне вероятно, и внутренней (как-никак, империя, хоть и «либеральная»). При этом, даже в внешнеполитическая составляющая «имперского», в том виде, как она сформулирована Чубайсом, ничем не отличается от программы и тактики таких «национальных империалистов», как председатель Комитета Государственной Думы по международным делам Дмитрий Рагозин, который, в принципе, мог бы подписаться под программой Чубайса (если бы не грядущие выборы). Опираясь на любимую лженауку российских политиков – геополитику – практикуемый сегодня в России «национальный империализм» противоречит элементарным принципам собственно имперской внешней политики. Примеряя роль Великобритании, карающей зарвавшуюся Аргентину в районе Фолклендских островов, современные российские политики, угрожающие Латвии или Грузии, забывают, что континентальная империя вынуждена общаться с остальным миром через территорию сопредельных государств-лимитрофов, а потому не может себе позволить вступать с ними в открытую конфронтацию. В этом смысле экономический империализм Чубайса является более «имперским» по духу, чем бряцание микрофоном думских политиков, но ведь именно они, в первую очередь, будут реализовывать его проект – так, как понимают его… В этом заключается трагедия менеджеров и «архитекторов» режимов в идеологии: не снимая с них ответственность авторов идеи, государственная власть реализует первоначальные проекты по своему разумению и в удобном для себя виде…» (И. Герасимов)
Пытаясь понять политическую логику А. Чубайса, И. Герасимов как ученый, знаток истории мировых империй, недоумевает по поводу оторванности идеи «либеральной империи» от предыдущего исторического опыта существования имперских государств, их форм и перспектив развития, от тех устойчивых негативных образов империи, связанных с проявлениями внутреннего деспотизма и внешней агрессивности. Видимо, это обстоятельство объясняется тем, что Чубайс «как яркий представитель нового поколения менеджеров-технократов, воспитанных в поздней советской атмосфере циничного отношения к любой идеологии, «вышел» из истории и представляет современную реальность как чистый лист бумаги, открытый для любой политической инженерии, вполне в духе постмодернистских теорий».
Несомненно, что исторически сложившиеся негативные оценки империи отпугнут от России постсоветские государства. Но невежество в отношении основных концепций и моделей не снимает остроту проблемы поиска адекватной модели государственности для новой России, в формировании которых должна быть очень велика роль экспертов. Эту мысль особо подчеркивает И. Герасимов, так как в последствии из этих моделей топ-менеджеры создают «сценарии власти».
«…империя – это не только и даже не столько государь-император на белом коне, крестный ход и мытье сапог в Индийском океане. Это почти утопический по определению проект сохранения местной самобытности в рамках единого политического и экономического пространства. Вряд ли он может быть реализован на практике целиком, однако экспертам следует прояснить для себя – и доходчиво объяснить вдохновенным топ-менеджерам, упивающимся своим могуществом в узком кругу – что империя предполагает, прежде всего, внутреннюю экспансию, и ключевым вопросом является не «колонизовать или не колонизовать соседей», а что и на каких условиях предлагать гражданам, народам, культурам и экономикам России в обмен на поддержку государства и его экспансионистских планов вовне. Объяснив, что значит (исторически) имперский дискурс, имперские практики и имперское мышление, эксперты сформируют необходимые предпосылки для того, чтобы менеджеры от политики задумались: насколько возможна «либеральная империя» и как она должна быть устроена?» (И. Герасимов: «Кутеж трех князей в зеленом дворике» или рождение «либеральной империи» // Ab Imperio, № 3, 2003 г.)
«Какое бы государство мы ни строили, в итоге получается монархия», – резюмирует Искандер Хисамов в журнале «Эксперт»:
«Самая популярная из русских национальных идей базируется на факте, что страна наша обделена теплом и сверх меры наделена пространством. Мы не можем успешно конкурировать с другими, у которых много солнца и порты рядом, потому что издержки у нас больше. Зато у нас газ и нефть, и низкие тарифы на энергию могут компенсировать недостаток солнца и позволят нашему бизнесу дышать и процветать. Да только дышать он будет ровно так, как ему дозволит распорядитель этих самых тарифов – государство, которое в этом случае становится как бы солнцем. А если от государства зависит, зацветут ли сады и бизнесы, так о чем говорить? Надо его укреплять, пестовать и удалять конкурентов в виде медиамагнатов, нефтепромышленников и прочих космополитов.
Убогая идея, спору нет. Но других-то идей, которые бы подсказали более достойный путь развития, тоже не родила наша интеллектуальная элита, хотя и тужится уже много лет. Между тем окружающий мир суровеет, в нем нарастает агрессия и нестабильность. В обозримом будущем могут сожрать. Чтобы этого не произошло, надо крепить (а по существу, заново создавать) армию, делать всякие истребители пятого поколения и прочее дорогое оружие. Нужна, короче, ускоренная модернизация всего хозяйственного мехазма. Нужны удвоение (утроение и так далее) ВВП и концентрация ресурсов. Чтобы концентрировать ресурсы, надо концентрировать власть. Чтобы отнять налоги у субъектов федерации, надо превратить их в объекты управления. И вот уже Ямало-Ненецкий автономный округ – самая богатая газовая кладовая планеты – становится дотационным регионом, просит денег у федерального бюджета.
Судя по всему, в результате выборов 7 декабря мы получим точно такую же соответствующую народным чаяниям Думу, что и сейчас. В марте мы получим того же популярного президента, продолжим укреплять его вертикаль, развешивать его портреты и цитаты и тихонько гадать – кто он есть такой?» (Искандер Хисамов: «Калашников, КПСС и самодержавие» // «Эксперт», № 44, 2003 г.)
Что есть империя? Унизительное политическое клеймо, которое придала ему прошлая эпоха, или механизм преодоления мирового хаоса? Переосмысление значения имперского опыта звучит в публикациях многих политиков и экспертов. В 2000 – 2001 гг. в США и Европе практически одновременно вышли десятки книг, название которых состояло из единственного слова – «Империя»… Приведем в этой связи некоторые фрагменты большой аналитической статьи директора Центра исследований постиндустриального общества В.Л. Иноземцева в «Независимой газете», который, анализируя мир европейских империй, предрекает будущее имперской политике, рассматривая ее как настоятельное требование нашего времени. Стимулом исследований на данную тему в немалой степени послужили события 11 сентября 2001 года, когда мир понял, что в этих условиях «игра в демократию неизбежно закончится». «Террористические акты в США стали своего рода сигналом переосмысления многих положений, долгое время запретных для непредвзятого обсуждения».
Соответствует ли реальным историческим фактам рассматривание имперской формы правления как синонима угнетения и насилия. Очевидно, что вместе с издержками колонизации, именно она принесла в более отсталые регионы новые технологии и знания, инициировала межкультурный диалог. В. Иноземцев отмечает существенное отличие европейской колониальной системы от политики советской и американской империй.
«Европейцы конца XIX века были поистине уникальным обществом, не понаслышке знакомым с тем, что Редьярд Киплинг называл «white man’s burden» (бремя белого человека).
Никогда и ни в одном другом регионе мира не уделялось такого внимания изучению культуры иных народов. Европейцы считали весь мир своим большим «хозяйством»…
<…>Экономические факторы почти во всех случаях (кроме испанской и португальской империи) не являлись определяющим мотивом имперской экспансии. Доходы, получаемые из колоний, не были основой экономики метрополии. Поток инвестиции (что особенно заметно на британском и российском примерах) в основном направлялся из центра на периферию, а не наоборот.
<…>Начиная с римских времен, скрепляющим элементом выступал институт гражданства; в середине XX века жители многих европейских колоний имели статус, близкий к гражданству метрополии. После распада империи колонии стремились копировать политические практики империи или воспроизводили их формы.Но очевидно и то, что свобода, к которой они стремились, обретая независимость, была уже совершенно иной свободой, чем та, которой они обладали накануне колонизации – свободной в европейском ее понимании.
<…>Подводя итог, можно сказать, что европейские империи начала XX века были воплощением позитивной несвободы, не позволявшей неокрепшим социальным системам пойти вразнос, а прочным – отказаться от традиций и взять курс на популистскую демократию.
Европейские империи были разрушены за какие-то два десятилетия противостоянием двух новых империй – США и СССР, которые способствовали деколонизации «третьего мира». Советская империя увлекала его за собой по пути социалистического развития. Америка «спешила ослабить Британскую империю, видя в ней единственного соперника в борьбе за руководство свободным миром». В результате «мир за пределами сообщества западных стран в одночасье превратился из terra nostrum в terra nulla, из территории относительного порядка в бескрайние ничейные просторы, опустошаемые войнами и беспощадной эксплуатацией ресурсов и населения…». В «третий мир» за ресурсами и концессиями устремились транснациональные компании, оставлявшие только что освободившимся странам долговую зависимость от Америки. В этот регион США и СССР стали поставляться значительное количество оружия, чего не позволяла себе ни одна из крупных европейских империй, заполыхали очаги региональных войн, военных переворотов.
«В 1991 г. Советский Союз распался. События последовавшего десятилетия можно уверенно назвать самым позорным концом последней империи. Уходя из Индокитая и Алжира, французы позволили многим своим сторонникам из числа местных жителей уехать во Францию. Голландцы выделяли пособия на переезд в Европу тем индонезийцам, которые работали в местных администрациях и, опасаясь репрессий, не пожелали остаться в Индонезии после обретения страной независимости. Но миллионы русских были брошены на произвол судьбы в бывших провинциях, стремительно превращающихся в тоталитарные автократические государства. На европейцев и поныне смотрят снизу вверх в процветающем Сингапуре. На русских – сверху вниз в нищей Туркмении».
Америка получила карт-бланш. Окончательно уверившись в своей глобальной мощи, она начала политику всемирной экспансии, что породило чувство страха и отвращения к ней в остальном мире. Почему? В. Иноземцев объясняет подобное отторжение тем, что американская гипердержава, упиваясь своим могуществом, оказалась неспособной подняться до имперского статуса. Возникший мировой хаос диктует новую стратегию «управляемости, упорядоченности и предсказуемости современного мира». Осуществить такую стратегию может союз великих империй прошлого – Великобритании, России, Франции, Испании и США, которые, объединив усилия, могут противостоять нарастающей мировой нестабильности. Исходя из этого, автор предлагает свое видение решения этой проблемы.
«Призывы к всемирной демократии в условиях, когда в 10 странах проживает больше людей, чем в остальных 186, бессмысленны и вредны. Пора, наконец, признать, что концепция развития применительно к странам «третьего мира» оказалась ошибочной
Экономическая катастрофа, перед лицом которой оказались целые регионы, должна быть предотвращена, и если единственным способом для этого является возвращение этим регионам статуса колоний или протекторатов, – перед этим не следует останавливаться. Попытка, предпринятая европейцами в начале XX века и направленная на экономическое развитие периферийных стран, осталась незавершенной. Она должна быть доведен до конца».
«Но в отношении тех регионов и стран, где царят хаос и насилие, имперские державы должны быть вполне определенными в своей политике. Если правительства этих стран могут быть низложены мирно, необходимо пользоваться этой возможностью. Если для их отстранения от власти необходимо прибегнуть к военной силе, не следует интересоваться мнением всех и каждого. Нужно восстановить понимание цивилизаторской миссии западного мира и следовать этой миссии. Миграционный поток с Севера на Юг всего лишь десятков тысяч человек способен улучшить жизненные условия в отсталых регионах и предотвратить нашествие миллионов с Юга на Север. Нужно бороться с поставками оружия с Севера на Юг еще более жестко, чем с поставками наркотиков с Юга на Север.
И при всем при этом нужно понимать, что противостояние неспособным исполнять функции суверенов правительствам периферийных стран не означает противостояние их народам. С диктаторами и террористами следует общаться, сидя в кабине сверхзвуковых бомбардировщиков; с жителями новых колоний – выходя к ним без шлемов и бронежилетов». (В. Иноземцев)
В декабре на страницах «Независимой газеты» была опубликована информация о возможности появления в Кремле вслед за антикоррупционным еще одного Совета – по национальной идеологии. «В прессу уже просочились сведения о том, что задача Совета, в который войдут три десятка экспертов, может стать формулирование национальной идеи. Наши источники в Кремле эту информацию не подтверждают, но и не опровергают», – пишет газета, напоминая, что такая попытка уже была при Б. Ельцине. Группа экспертов во главе с советником президента Г. Сатаровым выпустила большой труд, но национальную идею Россия так и не получила. Сам Г. Сатаров считает, что главным условием для создания национальной идеи, является активность интеллигенции, поскольку идея не может создаваться в плановом порядке в бюрократических кабинетах. На вопрос корреспондента «НГ», должна ли быть у страны национальная идея, он ответил: «В затхлое, постреволюционное время это выглядит диковато». О том, что сегодня нужна гуманитарная составляющая реформ, национальная идентификации, поиск компромиссов, определение вектора развития страны (все это компоненты национальной идеи), говорили в беседе с корреспондентом многие политические деятели, подчеркивая кризис идеологии в стране и необходимость отделения ее от власти. «В руководстве главного управления внутренней политики корреспонденту «НГ» заявили, что информацию на этот счет они не имеют. Ничего не знает о создании нового совета и помощник президента С. Ястржембский, ответственный в том числе и за продвижение образа нашей страны за рубежом.
Между тем в политических кругах разговор о новой структуре все усиливается. По некоторым сведениям именно «питерское крыло» российской политики способствует этому, используя вброс информации об идеологическом Совете для воздействия на своих оппонентов» («НГ», 2.12.2003 г.)
Если мы страна демократической системы, тогда все граждане равны перед законом, равны в своих правах и обязанностях. Почему тогда лиц кавказской национальности, полноправных граждан России: ингушей, дагестанцев, кабардинцев, балкарцев, адыгейцев, осетин, карачаевцев, черкесов можно остановить на улицах Москвы с проверкой документов и задержать по необъяснимым причинам? Почему, перемещаясь в пределах России, они должны регистрироваться в Москве, имея в паспорте вкладыш гражданина РФ? Почему их многоликий образ на общенациональных каналах ТВ и печатных СМИ сведен к обезличенному обозначению «ЛКН» как тупых, невежественных и криминализированных? Почему «инородец» выступает как главный внутренний враг, мешающий обустройству России? Почему лозунг «Россия для русских» отрабатывается не только маргинальными национал-патриотами, но его озвучивают и некоторые политические лидеры, находящиеся в управлении государством и имеющие широкую трибуну для декларирования своей позиции. Этим «почему» нет конца, потому что мы так и не стали единым российским народом.
Если мы страна цивилизованная, то должны входить в третье тысячелетия с новой доктриной национальной идеологии, учитывающей общепланетарные глобализационные процессы. Весь мир учится межкультурному диалогу, потому что независимо от наших желаний человечество превращается в «мировую деревню», где судьбы народов тесно переплетаются друг с другом, где все взаимозависимы, где безопасность одной нации зависит от состояния другой. А мы поделились на «своих» и «чужих».
Есть ли народ в России, которого не коснулись катаклизмы последнего десятилетия? Беды государства общие для малых и больших российских этносов: расслоение общества на крайне бедных и богатых, коррупция, бюрократический цинизм, политическая апатия и многие другие издержки либеральных реформ одинаково губительны для национального самочувствия каждого народа в составе нашего государства. Независимо от национальности и вероисповедования, всех нас волную выбор дальнейшего пути развития России. Нас ничего не разъединяет, а просто отличает друг от друга оттенок кожи – темнее или светлее, разрез глаз, форма носа и прочие антропологические нюансы, и уж никак нас не может разъединить вера в Иисуса, Магомеда, Яхве или Будду, ведь все это мессии – посланцы одного Создателя – Демиурга.
У нас гораздо больше основополагающих объединительных проблемы, решать которые придется всем сообща, хотя бы в силу исторического прошлого России и во имя ее будущего. Всем российским этносам придется участвовать в масштабных инициативах, которые так нужны сегодня обществу гражданского согласия, где каждый человек должен почувствовать себя полноправным гражданином, участвующим в историческом бытие России, независимо от вероисповедания, этнической принадлежности, уровня доходов и социального положения. И в Москве, и в провинциях одинаково происходит девальвация нравственных и духовных ценностей, утрата национальной идентичности, у людей одинаковое ощущение, что от них в стране мало что зависит. Разве все эти проблемы существуют только у русского народа? И разве один он без национальных регионов решит их? Существование в нашем общественном сознании ксенофобии – еще одно подтверждение того, что демократия в России находится в зачаточном состоянии. Деление на «мы» и «они», «свои» и «чужие» уводит общество далеко от основного гражданского принципа равенства всех перед законом.
Хотим ли мы стать единой нацией? От четко сформулированного ответа на этот вопрос будет зависеть оформление национальной идеи в практической плоскости государственной политики. Что принять за основу в поисках национальной идеи: слово «нация» или «национальность»? В первом случае идея будет служить процветанию страны, если в основе национальной идеи будет «национальность», тогда лозунг «Россия для русских» получит официальную подпитку государственной машины. Многие читательские подборки читательских писем в газетах свидетельствуют о том, что рядовые граждане страны гораздо толерантней понимают суть национальной идеи, чем некоторые наши политики и журналисты. Москвич Николай Поздняков считает, что «патриотическая идея, как правило, ущербна. Настоящая идея должна быть выше и благородней себялюбия. По большому счету она должна быть интернациональной, и отвечать, говоря словами Н. Бердяева, «социальной правде» или, к примеру, таким древним постулатам как «нет ни эллина, ни иудея» и «возлюби ближнего как самого себя» («Известия», 29.03.2002 г.)
«Путину так и не удалось сформулировать национальную программу выхода страны из кризиса, выдвинуть идеи и ценности, способные консолидировать общество», – сетует политолог А. Ципко («Пустые хлопоты кремлевского патриотизма» // «НГ», 17.01.03 г.). По его мнению, либеральная элита, завладев властью в идеологической, информационной сфере и в области культуры, делает все, чтобы «дискредитировать идеи русского патриотизма, навешивая ему ярлыки национализма и ксенофобии».
«Олигархи равнодушны к русскому патриотизму, среди них почему-то не оказалось ни одного, кто захотел бы «организовать русский канал с русскими песнями и танцами».
…вся реальная культурная и информационная политика правительства направлена на сдерживание роста русского национального сознания.
…даже государственный канал «Культура» во всех своих аналогичных программах пропагандирует самую откровенную «русофобию».
О какой серьезной консолидации нации вокруг власти может идти речь, когда главный государственнообразующий этнос (то есть русский) теряет веру и в себя, и в свое государство. Русский патриотизм сейчас силен только как протестное настроение против, как им кажется, «антирусской политики государства». В этой ситуации, когда русские перестают чувствовать себя хозяевами в собственной стране, нынешний рейтинг президента является чудом.
…именно в годы путинского президентства впервые за последние 500 лет русские потеряли веру в свое национальное будущее» (А. Ципко)
«Полемика с переходом на пятый пункт» – под таким заголовком опубликовала Евгения Альбац отклик на пространное сочинение бывшего сотрудника ЦК КПСС господина Ципко, «которое следует считать декларацией о намерениях наиболее радикально настроенного кремлевского крыла – людей в погонах».
«Суть этих намерений определена следующим образом: водораздел интересов в Отечестве проходит по линии «этнически русские» и «этнически чужие», коими, в традиционной для идеологии погрома лексике, являются евреи. Эти последние служат не России, но «всемирной еврейской общине», потому сырьевые бизнесы, находящиеся в их руках, следует отобрать и передать некой «российской государственной нефтяной компании», понимай – «этнически своим». Если евреи этого не сделают, то их всех ожидает участь еще хуже, чем Ходорковского: карающая рука русского бунта возьмет на себя окончательное решение еврейского вопроса в России, то есть их попросту будут убивать. В конце статьи – прямая угроза президенту. А именно: Путину пора определиться, с кем он – с русскими или с «евреями-капиталистами», в противном случае «с имиджем защитника иностранного – «еврейского» – капитала ему будет трудно усидеть в кресле президента.
Нетривиальный вопрос: почему подобная погромная статья, которая раньше публиковалась разве что в маргинальных журналах и подзаборыных листках, оказалась востребована многотиражным изданием, ранее в оголтелом антисемитизме не замеченном? Ответ, который приходилось слышать: национал-социализм сейчас вполне даже востребован обществом. А почему раньше – несмотря на инфляцию, нищету, нестабильность – не был? Почему раньше Ципко подобное себе позволить не мог (ведь немолодой уже человек, следовательно, и взгляды не вчера возникли) – его просто перестали бы пускать в более или менее цивилизованные кабинеты и собрания? Полагаю, что рост погромных настроений – прямой результат риторики, которая несется из властных кабинетов, Генпрокуратуры и так далее.
Как только чуткое ухо погрома услышало, что настроения «наверху» изменились, что власти не только не будут противиться, но, напротив, могут записать в резерв главного командования, тут и выскочили Ципко. Опыт ЦК КПСС по части чуткости уха и догадливости (и гадливости!) ума – этот опыт ни с чем не сравним.
Итак, слова сказаны. Теперь остается ждать, будут ли намерения реализованы. Наступать на грабли – это, как давно известно, наша национальная черта, вне зависимости от этнической и религиозной принадлежности». (Е. Альбац: «Полемика с переходом на пятый пункт» // «Новая газета», 1-3.12.2003 г.)
«Путин – президент всех россиян, и этнически нерусских тоже», – напоминает А. Джазоян («НГ», 7.06.02 г.):
Эх, кто бы объяснил господам «патриотам» на их пещерном языке, что сегодня они и есть пособники мирового империализма, «пятая колонна бендеровцев» и даже «сионисты». Ведь сионизм – это движение за отъезд всех евреев в Израиль, за что они так упорно борются. Ну и что: если кругом одни враги, с кем дружить-то, с кем делать будем, господа и товарищи «патриоты»? Вы что, добиваетесь глобальной изоляции своей страны?
То, что СМИ – мощнейший инструмент влияния на общественное сознание, пожалуй, самый мощный, – факт неоспоримый. Какими в их исполнении представлены российские этносы: в криминальной хронике, в этнографической экзотике, в политическом скандале или в стихийном бедствии. Вся остальная информация в этом же роде. Сами этнические общины внутри разных российских регионов давно научились жить друг с другом. Знание того, что наработано в регионах, обобщение этих, подчас, очень продуктивных инициатив на местах позволило бы наметить общегосударственную культурную стратегию. Только в процессе общенациональной дискуссии, связывающей регионы и Центр, возможна выработка национальной идеи.
* * *
Какова роль СМИ в этом сложном, так и не получившем развития в России процессе? Возьмем на себя смелость отметить, что с уходом В. Третьякова с поста главного редактора «Независимой газеты» центральные СМИ потеряли печатное издание, на страницах которого шла систематическая концептуальная разъяснительная работа. Ставились вопросы о путях модернизации страны. В пространных и полифоничных дискуссиях на газетных полосах «НГ» времен Третьякова предлагался российскому обществу анализ современной ситуации, обсуждались ориентиры и конечные цели. Как ни в какой другой газете, здесь заставляли думать: политологи, социологи, философы, историки культуры предлагали некий методологический инструментарий для осмысления современных проблем России. Это была интеллектуальная, интеллигентная газета. По крайней мере, нам, провинциальным журналистам, она сослужила хорошую службу, помогая без выкриков, пиара и тенденциозности разбираться в запутанных лабиринтах российской политики. В перелистывании страниц «НГ» прошлых лет обнаруживается подтверждение справедливости слов, сказанных о состоянии свободы слова в России Дмитрием Саймсом, президентом центра Никсона, после событий на Дубровке: «Свобода слова эффективна там, где за словом может последовать какая-то реакция в США эту свободу обеспечивает развитое гражданское общество. У вас нет приводного ремня, громкий материал редко вызывает отклик со стороны властей. У вас нет демократического противовеса спецслужбам, нет сильного демократического парламента, независимых партий! Нет уверенных в себе СМИ. Я надеюсь, прагматичные люди в российском руководстве отдают себе отчет: удушение свободы не пойдет на пользу международному авторитету страны».
В ельцинские годы вопрос о свободе слова не возникал так остро, и СМИ, получившие неожиданное право на плюрализм мнений, сполна его «употребили». Вот только вопрос: а кто к ним прислушался? В 1993 году («НГ», 25.10) В. Третьяков опубликовал статью «К вопросу о том, какое государство строится в России». Спустя 10 лет некоторые выдержки из нее вполне можно переиздать в качестве аналитической заметки о современной ситуации, изменив лишь некоторые детали и фамилии:
«По сути, Борис Ельцин поступил так же, как большевики, которые сначала разрушили старую систему управления, а потом, поняв, что демократически они не в состоянии и управлять страной, и оставаться у власти, не деля ее с другими, восстановили централистское самодержавное государство. И даже еще в более жестких формах.
Разумеется, конец XX века – это не его начало даже в России. Потому, например, императорский Двор не имел своих структур, контролирующих СМИ. А современный Двор сразу обзавелся ими.
Создание президентской партии должно обеспечить нужную монарху-президенту идеологию чиновничества, сформулировать его социальную политическую базу, но не в обществе, а во всевластном Аппарате, продолжающем функционировать по всей территории страны. Конечная цель создания такой партии – обеспечить престолонаследие по воле ныне царствующего монарха, а не в силу превратности выборов и других непредсказуемых, хотя и необходимых для соблюдения декора, демократических механизмов.
Конечно, престолонаследие будет династическим не в физиологическом смысле этого слова, а в политическом: наследника будет поставлять не царствующий дом, а властвующий Двор через президентскую партию и Аппарат.
Еще одна задача Двора – контролировать раздел колоссальных богатств России и бывшей (и нынешней) госсобственности в интересах своих членов, а также лояльных Двору чиновников и коммерсантов.
Итак, создается помесь Двора с Аппаратом – худший симбиоз из всех возможных, ибо неизбежный произвол Двора не гасит произвол Аппарата, а умножается на него.
Оправдать же эти тенденции пытаются тем, что такая форма правления исторически свойственная России. Была – в свое время, но исчерпала себя национальным крахом сначала в 1917, затем в 1991 году. Все. Двойной крах одной и той же модели в одной стране. Разве это не лучшее доказательство порочности модели, неприемлемости ее для России XX века? Безусловное и лучшее доказательство. Однако модель восстанавливается в третий раз. И в третий раз она рухнет».
Сценарий будущего, расписанный журналистом В. Третьяковым, содержит пугающий прогноз, ибо если все остальное подтверждено практикой последних лет, то почему не сбыться и предсказанию падения нынешней системы, тем более Россия уже четыре года живет в XXI веке, а система «Двор плюс Аппарат» все укрепляет свои позиции. И все же некоторые «позитивные» изменения налицо. В том же 1993 году («НГ», 24.03.93 г.) руководитель администрации президента С. Филатов с вполне естественной озабоченностью констатировал, что «коррупция пронизала все уровни госаппарата, включая самые верхние. Фактически есть признаки того, что в определенных сферах реальная власть приходит к параллельной системе управления на криминальной основе. И в этом смысле государство может стать неуправляемым.
С 1989 по 1991 год количество выявленных коррумпированных групп преступников увеличилось в 11 раз. Фактов взяточничества с участием таких групп выявлено в 100 раз больше. По самым скромным подсчетам госчиновники получили сотни миллионов долларов в виде взяток»
В статье С. Филатова («Государство может стать неуправляемым») соответственно был поставлен вопрос, что предпринять, чтобы защитить от порчи «построение новой, неизвестной государственной системы», поскольку «глубина проникновения и масштаба распространения коррупции стали беспрецедентными». В этой связи руководитель администрации Президента РФ призвал «сыграть свою роль и «четвертую власть». О коррупции сейчас много говорят и пишут. Но самое главное болевое: общественность, особенно в российской провинции, мало знает о реальном положении дел и результатах борьбы с коррупцией. Причем меньше всего общественность знает о конкретных случаях преступлений и наказаний за них конкретных лиц. Широкое освещение в средствах массовой информации, непосредственное общение, открытость руководителей должны снять ощущение, что многое из происходящего по разным причинам скрывается».
Это напутствие СМИ было выполнено. Страна узнала украденные суммы, имена казнокрадов занимаемые должности. Но главный вопрос: какие последствия имели эти разоблачительные материалы?..
«Похоже, что над Россией довлеет исторический рок. Ни князья, ни цари, ни коммунисты, ни демократы не извлекали и не извлекают из истории никаких уроков и всегда находят оптимальные пути к гибели. Воистину нет пророков в российском обществе!», – в одной из тех, давних дискуссий на страницах «НГ» горько заметил С. Шаталин, академик, президент Международного фонда «Реформа».
В начале 90-х годов, когда Россия вступила на путь модернизации демонтированной имперской системы, в центральных СМИ громогласно зазвучала тема русского национального возрождения, но уже к середине 90-х мысли о былом величии русского народа, о необходимости возвращения ему статуса государственнообразующего этноса, о ведущем влиянии русской культуры, о роли русских в построении российского государства стали густо пропитываться плохо скрытым шовинизмом. К 2000 году полиэтничная держава, позиционирующая себя как федерация, пришла с откровенным лозунгом: «Россия для русских».
«Понятия «Россия» и «Русь» стали понятиями взаимоподменяющими, откуда неизбежно вытекает, что Россия только для русского человека, а остальные, хотя и имеют место быть, но их как будто бы нет.
Посмотрите всероссийское ТВ: «русское кино», «русский сериал», «русский боевик», «русский транзит», «любить по-русски». Хорошо, что еще никто не додумался приставить слово «специально», а то бы вышло «специально для русских». Почти совсем как бывшее американское «только для белых». И что же можно выставить в противовес? Разве что документальный сериал «Лицо кавказской национальности» и редкие репортажи о субъектах РФ. Но и те, порой, смотрятся как клуб кинопутешествий об экзотических местах, а не как очерки, которые можно рассматривать в контексте своей страны. И вот тебя, нацмена (национальное меньшинство), живущего в родном государстве, желающего быть истинным гражданином и патриотом, начинает преследовать ощущение, что в твоей стране существуют такие понятия, к которым ты не причастен. Получается, что твою страну занимает только русское национальное достоинство, а на твое национальное достоинство ей, простите, начхать. Оно его попросту не замечает. Ведь если посмотреть со стороны, выходит, что русские – это лицо России, а остальные – обслуживающий персонал этого лица, место которого всегда за кулисами» (Р. Гусейнов, «Новая газета», № 82, 2001 г.)
«Конечно, сейчас произносить монологи о нерушимости и зажигать факел дружбы – все равно, что стрелять холостыми в воздух. А тезис о совместно пролитой крови на фронтах вслух произносить – почти пошлость. Вон бритоголовая братва высказалась в том духе, что, дескать, зря немцев не пустили в Сибирь – жидов не осталось бы.
Вообще, Великая Отечественная для нерусских, но экс-советских, давно уже обрела статус Второй мировой войны. Какая же может быть Отечественная без отечества? Празднование дня Победы в этом году отразило изменения: речи и телевизионные картинки рисовали историю таким образом, будто с фашизмом расправились одни русские. Выходит, армяне, грузины, узбеки, казахи, азербайджанцы, короче, все остальные были наемниками» (И. Вердиян, «Новая газета», № 60, 2002г.)
Исторические реалии свидетельствуют, что стремление повторить чей-то опыт государственного строительства оборачивается, как правило, крахом, равно как и попытка найти свои особенные модели развития без учета мировых процессов. Очевидно, что Россия мечется между собственной «особенной статью» и европейским вариантом развития, пробуя модели возрождения, интеграции, самостийности и так далее. Наметившаяся имперскость внутри России невольно наводит на аналогии, которые на первый взгляд могут показаться кощунственными: если исламский терроризм рассматривается как ответ на вызов панамериканизма, то всплеск русского радикализма можно расценивать как реакцию на внедрение западных ценностей в культурно-экономическое государственное пространство. Пока это вызывает локальные, стихийные формы сопротивления. Но кто знает, во что перерастет «русский бунт» и не сольется ли он с радикализмом в этнорегионах, в большинстве своем имеющего религиозную исламскую подпитку. Основой для такого объединения могут стать насаждаемые единые универсальные ценностные стандарты Запада, одинаково отторгаемые как русским этносознанием, так и менталитетом российских нацменьшинств. Отсутствие внятно озвученной стратегии внутренней и внешней политики России увеличивает такой риск.
Генеральный директор ЮНЕСКО К. Мацуура отмечает, что глобализация не должна вести к унификации культур, равно как и поощрять фрагментацию или менталитет культурного гетто. Напротив, глобализация должна стимулировать плюрализм, имеющий своей целью диалог и взаимное обогащение. Справедливость подобного подхода к осмыслению многоцветия мировой этнической палитры несомненна. Но насколько реально его практическое воплощение в политической практике глобализации? Профессор Мюнхенского университета, социолог Ульрих Бек, анализируя судьбу неолиберализма после убийственных актов 11 сентября, приходит к выводу, что «сопротивление глобализации, которое оказывает терроризм, привело к совершенно противоположному результату и открыло новую эру глобализации политики и государства: начало транснациональной политики, создание сетей и сотрудничество стран. Таково действие этого странного закона, почему-то обойденного общественным мнением, закона, который требует, чтобы сопротивление глобализации только ускорило ее ритм, хотелось этого террористам или нет. Этот парадокс подразумевает следующее: термином «глобализация» обозначается странный процесс, реализация которого идет, согласны вы или нет.
Глобализация – амбивалентный процесс, ее нельзя повернуть вспять. Маленькие и более слабые страны отказываются от политики национальной автаркии и требуют доступа к мировому рынку. Что мы читаем передовице крупнейшей украинской газеты перед визитом канцлера Германии? «Мы готовы простить завоевателей и ждем от них инвестиций». Потому что если и есть что-то худшее, чем быть завоеванными иностранными инвестициями, так это их отсутствие».
Для темы «национальной идеи» интересен следующий вывод У. Бека:
«Угрозу представляет то, что с новым открытием роли власти и сотрудничества государств, будет создано транснациональное государство-крепость, в которой демократия и свобода рынка будут принесены в жертву частной безопасности. Необходимо, чтобы главные действующие лица мировой экономики публично заняли четкую позицию против такого слишком предсказуемого развития событий. Чтобы они вернулись к догмату о бесполезности государства и превратили бы государства-нации в открытые государства-космополиты, уважающие ценности культур и религий всего мира.
Крупные промышленные группы, межнациональные институты экономической регуляции, неправительственные организации и ООН должны вести совместную работу по формированию государственных структур и институтов, которые будут открыты для всего мира, будут подразумевать религиозные и национальные различия, права человека и экономическую глобализацию». (У. Бек: «Конец неолиберализма» // «Le Mond» – переведено в правозащитном журнале «Карта», № 32-33, 2002 г.)
Неолиберальные тенденции уже находят своих сторонников в России общественно политическом дискурсе. Свидетельство этому – утверждение президента Института внешней и оборонной политики С. Караганова в передаче «Культурная революция»: «Национальная идея России не нужна!». На возражение журналиста Д. Захарова: «Но ведь в Америке она есть, а мы что – хуже?», – Караганов ответил: «Может, мы как раз умнее и лучше, поэтому ее у нас нет».
«Мы должны взять Обломова и, не потеряв ни одной положительной черты, придать ему качества Штольца – вот национальная идея и, кстати, задача для российского образования», – так оценил возможный будущий тип русской культуры А. Голубев (Институт русской истории) на заседании круглого стола Никитского клуба по теме «Цивилизационная специфика России: каким аршином мерить? («НГ», 13.11. 2002 г.). Никитский клуб – это частная инициатива ученых и предпринимателей, обеспокоенных судьбой российского общества и государства. Это попытка объединить интеллектуальные силы России, сделать их активным ресурсом развитии страны. Дискуссия, прошедшая в клубе, строилась вокруг вопросов: что скрывается под понятием «специфики»? Существует ли в России школа цивилизационного анализа, позволяющего постановку и разрешение такой проблемы? Является ли специфика российской национальной культуры непреложной данностью? Как соотносить ее с характером развития российского общества? Можно ли формировать стратегию изменения традиционных установок культуры? «Попытка определить культурный код России, ее цивилизационную специфику не привели к какому-нибудь определенному результату. Мнение участников обсуждения на предмет поиска аршина, которым можно измерить нынешнее состояние России и наметить будущую стратегию ее развития были столь неоднозначны, что вызвали сомнения – уместно ли вообще относительно к русскому феномену говорить о цивилизации. Возможно, мы находимся в состоянии культуры, но в цивилизационную фазу еще не вошли. В итоге, как заметил декан философского факультета Санкт-Петербургского университета Ю. Салонин, «наши ответы всегда будут с вопросительным знаком».
Круг замкнулся. Вот он, герметичный русский космос…», – подвел итоги дискуссии автор информации А. Ваганов («Цивилизация против культуры» // «НГ», 13.11. 2002 г.).
* * *
Общий дом на перекрестке дорог – как его построить? Так совпало, что после трагедии «Норд-Оста» в Перми прошла Всероссийская научно-практическая конференция «Государственная национальная политика в XX-XXI вв.: региональный аспект», на которой министр по делам национальностей Зорин признал необходимость корректировки Концепции национальной политики 1996 г. с учетом результатов последней переписи. Замдиректора института этнологии и антропологии С. Чишко отметил, что «акценты с прав наций и народностей должны быть перенесены на права человека». К сожалению, эта не менее важная, чем реформа ЖКХ, тема так и не стала предметом обсуждения СМИ, судя по всему, не готовы к решению национальных проблем в сегодняшних условиях как политики, так и специалисты-ученые.
Какой вижу я, «инородец», «лицо кавказской национальности», «недоросль государства Российского» национальную идею? (Местоимение «я» употреблено условно, ибо могу поручиться, что выражаю взгляды любого здравомыслящего жителя этнорегионов) Прежде всего, она должна быть наднациональной, надэтнической, потому что национальная идея в России – это идея всего государства, которое, как известно, у нас многонациональное, и патриотическая основа ее сама по себе будет ущербна. Тем более что базовые ценности русского православия, которые русские патриоты предлагают положить в основу концепции национальной безопасности, не противоречат подобному подходу: «нет ни эллина, ни иудея».
Мы все время примеряем чьи-то штаны, раскроенные и сшитые по чужим меркам, при этом неустанно твердим о своем особом пути развития, об особой миссии и т.д. Теория «плавильного котла», равно как и все западные теории мультикультурализма, запирающие нацменьшинства в этнические ниши, не пригодны как базовые для национальной идеологии, равно как и теория Хандингтона о столкновении цивилизации не дееспособна объяснить идущее в России межэтническое брожение. Каждое цивилизованное государство Западной Европы в процессе формирования нации-государства прошло через идеологию национализма, но что очень важно, в деле строительства нации государственная власть активно сотрудничала с гражданским обществом, которое само активно участвовало в деле строительства нации. Существенную роль в формировании общественного мнения и концепции национальных интересов сыграл рынок прессы.
Опыт Испании, Франции, Италии, Великобритании, Германии, которые вошли в XX столетие политически консолидированной и культурно гомогенной нацией-государством, только частично может быть полезен для России. Осуществляя национальный проект консолидации, Италия и Германия смогли объединить мелкие разрозненные государства, хотя культурные, исторические, языковые различия регионов несли реальную угрозу появления националистических политических движений. Подобную проблему создавали для Англии, Италии и Франции разнообразие этнических языков и культурная неоднородность населения. Бретанцы и прованцы меньше всего хотели быть французами, равно как и жители Ирландии и Шотландии не были патриотами Англии. Но каждое из этих государств, используя разную стратегию национального строительства, добилось консолидации общества. Франции пришлось употребить жесткие административно-репрессивные меры, сочетая их с оказанием щедрой материальной помощи локальным сообществам. Решая жестко поставленную задачу сделать всех жителей Франции французами, подавлялась всякая региональная идентичность. Запрещалось преподавание местных языков и т.д. Но так или иначе французская нация состоялась как единый этнический массив, несмотря на постоянно бунтующую Корсику, которая сегодня все больше смиряется с французским патронажем. Показателем эффективности национальной политики Франции служит Каталония, жители которой по французскую сторону границы называют себя французами, в то время как каталонцы испанского приграничья противопоставляют себя испанцам. В отличие от Франции, Англия использовала стратегию частичной ассимиляции или «культурной гибридизации», но к этой формуле Англия пришла к началу XIX века, записав в свой актив опыт колониально-репрессированной политики в Шотландии и Ирландии. После подавления Якобитского восстания без суда убивались шотландцы-горцы, предлагалось даже уничтожение шотландских женщин детородного возраста. Однако с экономическим усилением Англии, шотландские элиты сами гасили националистические настроения, осознав политические и предпринимательские возможности в рамках мощной Британской империи.
В основе национального проекта западноевропейских стран XIX века лежало утверждение единого языка, высокой культуры, администрации образования, а также достижение общенациональной идентичности, которая могла или подавлять региональные различия, или учитывать их как подчиненные. И для этого были задействованы школа, армия, церковь, административный ресурс. Решение задач удалось, потому что стратегия была подкреплена социально, политически и экономически. Россия же не смогла обеспечить русификацию империи необходимыми ресурсами исполнения. Ни ее административная система, ни школа, ни тем более армия не соответствовали масштабу поставленной задачи. Начавшаяся контрреформистская политика 80-х отбросила назад формирование гражданского общества, и некому было осуществлять диалог с властью. Российский бюрократический помещичий режим имел мало привлекательности для национальных окраин. Этот исторический экскурс позволяет протянуть нити провалившейся национальной политики в день сегодняшний. Чем больше Центр сможет предложить регионам модернизационных стимулов развития, тем быстрее осуществится консолидация общества. Но на что может рассчитывать сегодня «инородец», если славянскому этническому массиву так и не удалось до сих пор решить проблему большой русской нации: консолидировать Россию, Белоруссию, Украину. Кстати, по поводу слова «инородец» стоит заметить, что первоначально так обозначались кочевые народы Российской Империи, и именно русский национализм конца XIX – начала XX вв. стал обозначать этим словом ассимилированных в русскую культуру немцев, евреев, поляков и т.д., тем самым отказывая им в «русскости».
Целесообразно напомнить здесь и об американском опыте «национального проекта». Знаменитая теория «плавильного котла» находит сочувствующий отклик в умонастроениях тех патриотов, кто «озабочен» якобы нежеланием нерусских народов принимать «правила игры» государственнообразующего этноса. Основная претензия к «инородцам» – нежелание их ассимилироваться в русскую культуру. В этих случаях вспоминается Америка (нелюбимая во всех других ее проявлениях), которой удалось «переплавить» всех приехавших в единую американскую нацию. «Мы не столько нация, сколько мир», – тезис, сформулированный Г. Меллвелом, автором романа «Редборн», стал для Америки конкретной геополитической стратегией, повлекшей за собой культурную глобализацию и американизацию всего мира. Но опыт Америки, безусловно, интересен тем, что в течение всего своего политического и исторического существования США тщательно разрабатывали различные модели национальной культуры, и теория «плавильного котла» – всего одна из них. Национальная культурная модель Америки начиналась с «Доктрины явственной судьбы», которая провозглашала стремление оградить Америку от дальнейших посягательств на ее и без того условное культурное единство, предполагало наиболее полное единение и централизованную власть. Теория «нация наций» или «раса рас» отличалась большей терпимостью, плюрализмом, смешением различных этических, религиозных и языковых элементов, в результате чего должен был получиться новый американец. Метафора «плавильного котла» возникла несколько позже. Он, конечно, кипел, но не был способен переплавить всех без исключения, во всяком случае, в обозримом будущем, которым привычно жили американцы. Метафора заимствована из одноименной пьесы (1908г.) Израэля Зангвиля, представлявшего Америку как «плавильный тигль, в который заливают метал изо всех стран, а великий алхимик нагревает и плавит смесь в своем очистительном огне»: «Настоящий американец еще не явился на свет, он еще создается, он будет результатом смешения всех рас, настоящим сверхчеловеком». Популярность этой метафоры сделало ее актуальной и живучей с начала века по сегодняшние день. «Доктрина явственной судьбы» отличалась неприятием иммиграции, страх перед которой ассоциировался у сторонников этой теории нередко с угрозой анархизма, терроризма, потенциальной революции и способствовал в конце XIX века всплеску националистических движений различного толка.
Наивно и в конце концов антинаучно предполагать, что национализм, равно как и политическое использование его, возможно исключить из общественной жизни, привитием идей толерантности, мультикультурализма и т.д. К сожалению, он всегда являлся и является мощнейшим идеологическим и мобилизационным ресурсом, позволяющим использовать его в любой идеологической платформе, ибо очень велик эмоциональный отклик людей на национальные символы-призывы. Безусловно, он неоднороден по степени агрессивности и нетерпимости, разности национальных требований и интересен. Его претензии меняются во времени, могут не совпадать в разных социальных слоях в рамках одной нации. Но он всегда остается очень эффективным фактором политического воздействия на общественные умонастроения. Существует очень зыбкая грань между национализмом и патриотизмом. Скорее, здесь важна социальная цена того или иного провозглашенного национального проекта, который может быть идеальным для одного народа и одновременно шовинистическим для другого. Для полиэтничной России очень важно четко определить эту грань. Сторонники имперской идеи возрождают идеологический тезис прошлого века: православие, самодержавие, народность, – что, безусловно, является неприемлемым для других народов в составе России, причем последняя установка – народность – как отмечает Бенедикт Андерсон, «была несколько преждевременна для эпохи, когда половину «нации» все еще составляли крепостные, а более половины говорили на родных нерусских языках». В свою очередь русский национализм порождает и вдохновляет национализм российских этнических периферий, вооружая последний ответными идеями и образами. Россия прошла уже существенный этап национализма, или, точнее сказать, ту стадию формирования национальной идентичности, которая позволяет проанализировать результативность используемой имперской тактики и стратегии и определить их эффективность. История продемонстрировала несостоятельность имперской идеологии, значит, имеет смысл поискать альтернативу. Панславизм, идеология российского империализма и русского национализма – эти составляющие проекта национального строительства Российской империи девятнадцатого века могут ли быть приемлемы для демократической России века двадцать первого? Российская модель модернизации (русификация, ассимиляция) не выдержала вызова времени. Надо ли наступать на одни и те же грабли?
В сфере полиэтничности Россия действительно страна уникальная. Главная особенность ее в том, что все народы бывшей империи – коренные и своими землями наращивали тело этого могучего государственного образования. Теперь им пытаются отвести роль пасынка, обсуждается модель интегрирования их в российское культурное пространство с обязательным соблюдением приоритетов государственнообразующего русского этноса. И что самое опасное, подобная позиция характерна не только для национал-патриотов.
Может ли русская культура быть платформой для национального объединения? Отвечая на этот вопрос, Михаил Швыдкой («Известия», 5.08.2003 г.) вполне резонно отметил: «Сейчас, прежде чем объединяться, надо как следует размежеваться. Мы должны поддерживать именно многообразие в культуре… Потеря территорий определила концентрацию духовных сил страны. Это плата за какой-то очень важный шаг самим себе. Эта концентрация пробудит огромную энергетику России.
На самом деле все это многоцветие народов и составляет культурный контекст России. Эта тема требует общественной дискуссии с учетом мнений всех заинтересованных сторон, но перспектива на ближайшее ее осмысление, к сожалению, не просматривается. В век информационного взрыва отмечается необходимость такой системы коммуникаций, которая позволяла бы формировать и воспроизводить идею национальной общности. К сожалению, отечественная пресса не соответствует масштабу задач, диктуемых третьим тысячелетием.
Какие вопросы для обсуждения можно предложить в контексте данной темы? Прежде всего, главный, так и не решенный до сих пор – это проблема соотношения государство – нация. Что мы создаем – империю, унитарное национальное государство, федерацию или ряд независимых национальных государственных образований? Служит ли национализм государственным интересам современной России? Если в основе государственной стратегии предполагаются имперско-династические интересы, тогда национализм можно воспринимать как политику самозащиты этих интересов, в противном случае его можно признать антигосударственным и антимодернизационным. Суть «официального национализма», сформулированного Бенедиктом Андерсоном, красноречивей любых пространных рассуждений на эту тему: «средство натягивания маленькой тесной кожи нации на гигантское тело империи». Равна ли русская нация империи, а в сегодняшнем контексте, Российской Федерации? Если нет, то где границы русской нации? Что есть «русскость»: культурный стандарт или этнический? Насильственная русификация давно осталась в прошлом. Сегодня эффективна языковая и культурная ассимиляция через демократизацию страны и ускорение ее экономического развития. К такой постановке вопроса готовы все этнорегионы, и нет препятствия для реализации подобного подхода. Националистический всплеск в этнорегионах, порожденный эпохой Ельцина (берите суверенитета сколько можете…) давно утратил свой накал, к тому же тенденциозность и примитивность националистических движений в этносубъектах РФ привела к их самодискредитации в глазах населения.
Очевидно, что в поиске адекватной реалиям России государственной модели придется учесть как собственный исторический опыт, так и мировые общественно-политические и культурные модели государственного строительства.
Государство – это мы
Кто мы? Общество подданных или общество граждан? Этот главный для российской демократии вопрос, пожалуй, объединил в общей позиции печатные издания всех платформ и ориентаций. Имеем ли мы сегодня государство, основанное на общественном договоре между властью и гражданином, в результате действий которого государственные институты работают на благо и во имя каждого россиянина? Защищает ли нас наше государство? Как продвинуться в сторону идеологии общественного договора, создав дееспособные условия для развития гражданского общества в России? При всей полифоничности суждений на данную тему, все они сводятся к решительной констатации отсутствия в стране сильной власти, способной в максимальной степени служить своим гражданам.
«Отчуждение народа от своих руководителей зиждется на их полярных экономических основаниях, все живут вроде бы в одной стране, но в разных измерениях. Массы заняты единственной проблемой – выживанием, а истеблишмент, который сидит в бронемобилях и окружен охраной, занимается всем остальным. К тому же эта отчужденность усиливается расколом политического класса в целом и правящей элиты в частности. Неспособность властей защитить граждан своей страны от непрекращающихся посягательств террористов, является, видимо, следствием их социально-экономической политики (депопуляция продолжается), безволия власти, недееспособности силовых структур и всепроникающей коррупции» (К. Воронов, кандидат исторических наук, ст. научный сотрудник ИМЭМО РАН. «Независимая газета» – 1.11.02 г.)
Под рубрикой «Государство или человек: кто для кого существует в России?» провела блиц-опрос газета «Известия» (30.10.02 г.)
Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности: «Как всегда – человек для государства. В этом смысле в России со сменой властей и правительства ничего не меняется. Единственный выход – обретение собственного достоинства. Пока на перемены, мне кажется, надежды нет».
Георгий Сатаров, политолог: «Я думаю, что сейчас государство и человек живут раздельно. В нормальной стране между людьми и властью должно быть хотя бы партнерство, не говор уже о доверии.
Сергей Чинуров, солист группы «Ленинград»: «Государство до сих пор доминирует над гражданами. Пока единственный в российском понимании способ сделать карьеру – всю жизнь пресмыкаться, лизать задницу собственному начальству, а вечное лизоблюдство не может не сказаться на личности. Может у нас и будет нормальное государство, но лет через сто, не раньше»
Александр Цекало, продюсер мюзикла «Норд-Ост»: «Так как у нас до сих пор государство ассоциируется с кучкой еще не все укравших депутатов, то и к государству отношение не самое уважительное»
На страницах этого же номера в статье «Договор надежды» на тему о гражданского общества в России рассуждает Г. Явлинский, лидер партии «Яблоко». Государство не может быть субъектом, с которым договаривается общество, но самое печальное, по его мнению, что в стране нет публичной дискуссии по данной проблематике и нет свободных СМИ, которые могли бы ее осуществлять: «Должна быть политическая воля к тому, чтобы обеспечить создание стабильной гражданской системы. Кстати, именно она делает власть президента по-настоящему устойчивой. Тогда он зависит от манипулирования им узкой группы лиц. Но это вопрос смены власти. Не лиц, а власти. Без этого гражданское общество не может активно развиваться». (Г. Явлинский «Известия» 30.10.02 г.)
Дмитрий Орешкин отмечает в этой связи, что Россию поразил кризис не столько в экономике, политике и правовом статусе, а скорее в массовой культуре и самосознании. Объяснение этого всеобщего разочарования и общественной апатии он видит в сложившейся в России на сегодняшний день политической ситуации в верхах: «Формируется истеблишмент кособокий (но другого у нас нет). Он учится понимать свой корпоративный интерес – прежде всего в смысле защиты от проникновения внесистемных чужаков.
…все влиятельнее бюрократические аппараты, все выше роль внутренней интриги и закрытого перераспределения властных ресурсов. Публичная политика понижается в статусе – теперь это лишь один из видов лоббистской валюты.
Соответственно, контрольный пакет полностью у Кремля. Без тайного или явного благословения «из-за стены» ничего серьезного не происходит». (Д. Орешкин «НГ» 19.11.02 г.)
ТАК МОЖНО ЛИ ВООБЩЕ РЕФОРМИРОВАТЬ РОССИЮ? Этот важнейший вопрос так и не нашел полного разъяснения в российском дискурсе. Удалось ли обществу найти рычаги влияния на государство, что является непременным условием демократии? Безусловно, одним из механизмов, позволяющим держать деятельность государства под постоянным контролем, является СМИ. Как используется этот механизм духовной элитой нации, какова роль интеллигенции в диалоге «власть – общество»?
Нет сомнения, что в русской культуре есть люди, не утратившие чувства совестливости, ответственности, сопричастности за то, что происходит сегодня в стране. Только их голоса приглушены средствами массовой информации.
«ТВ стало бизнесом, в котором полновесное слово не стоит и ломаного гроша. А иначе вмиг бы нашлись те, кто способен говорить.
Ситуация с властителями дум была всегда непростой в нашем Отечестве. Когда имелись властители – отсутствовало ТВ. Когда оно появилось – с нацией уже некому было говорить.
Советская власть назначала в кумиры так же, как в секретари райкома. Но вот настала свобода, и случился облом» (С. Торощина, «Время MN», 1.11.2002 г.)
В контексте этого «заговора молчания» тех, кому общество привыкло доверять, с чьим мнением считаться, грустным напоминанием прозвучал транслируемый по Первому каналу юбилейный вечер Андрей Вознесенского. Как из бабушкиного сундука, из прошлого советского далека звучали строки поэта: «Есть русская интеллигенция, вы думали – нет? // Не масса индеферентная, а совесть страны и честь… Постольку интеллигенция, постольку она честна… Есть пороки в моем Отечестве, зато и пророки есть!.. Отечественная литература – отечественная война…» Какие имена звучали со сцены, какие лица в зале: Алла Демидова – светлый лик, отстраненность от происходящего, какой мощи личность! Молчит! Почему? «Слово способно преодолеть хаос мира», – поздравляя юбиляра, декларирует со сцены министр культуры М. Швыдкой. Тогда почему не звучит оно? «Вы – голос эпохи, голос времени, вы больше, чем поэт», – так Ельцин, Горбачев и Путин поздравили А. Вознесенского. Чьим голосом обозначат наше время? Кого назначат быть его совестью? С телевизионного экрана ушли лики современности. Их заменили псевдогерои, которых именно СМИ делают «властителями дум», эксплуатируя их скандальную славу во всевозможных ток-шоу.
Может быть, на это ответил сам А. Вознесенский. На вопрос Е. Васениной («Новая газета», № 80, 2003 г.) о том, что изменилось для поэта с тех времен, как российская муза всегда была общественна, не чуралась прямой публицистики и колокольной набатной ноты, поэт сказал: «Колокола были запрещены, а потому нужны в 70-х. Сегодня потребность в колоколах стала индивидуальной. В Колумбии ко мне подошла девочка и спросила, что для революции более полезно – ваши видиомы или звучащее слово. Не для революции, конечно, но для человека, для сознания, я думаю, сегодня полезней видиома. Сегодня нужна не проповедь, а исповедь, обращение к конкретному человеку, а не к общей массе, как это делалось в герценовском «Колоколе». Хотя поэзия Мастера как всегда точнее и обнаженней раскрывает подлинные причины сегодняшней «растерянности» тех, кого мы привыкли считать голосом и совестью нации, как бы пафосно это не звучало.
Хожу неудавленный, нерасстреленный,
Бульварными медиа востребованный,
За утренней трапезой, сбросивши мелкое,
Постмодернист травит про Наймана с Мейлахом.
Но через информационную давку
Свисает цветаевская удавка.
Мне что-то мешает. Душа раскололась.
Повесился голос.
Красней, чем края сковородки, околыш…
Повесился голос.
Забывши, что совесть – издержки профессии мой голос повесился».
Эти строки Андрей Вознесенский прочел на Франкфуртской книжной ярмарке-2003…
«И голосом ломавшимся моим ломавшееся время закричало, и время было мной, и я был им, и что за важность, кто кем был сначала», – когда-то произнес Евгений Евтушенко. А что произошло сегодня? «У его поэзии был двигатель внутреннего сгорания, а лакированный лимузин без мотора пусть ржавеет, сколько ему еще положено», – написал о поэте М. Синельников («МК», № 27, 2003 г.). «Захворал воробышек, воробышек-хворобушек. Ранен был гадкой, знать бы, чьей рогаткой. Чистит перышки свои, выпал камушек в крови», – эти шесть строчек написал шестилетний Е. Евтушенко, а сказано, как будто сегодняшним поэтом, переставшим быть «душою времени».
О роли литературы в нашей жизни почти уже не говорят, только редким напоминанием в отдельных публикациях возникают светлые добрые имена из еще памятной немногим «советской» литературы. Грустные строки О. Павлова о выпущенной книге Б. Можаева «Земля ждет хозяина» можно отнести сегодня ко всему его поколению.
«Путь писателя не оборвался, а будто потерялся в новом времени. Слышно только тех, кто глумится. Серьезные общественные темы свалены в литературе на обочину. Все это он предчувствовал еще в 1982 году, когда сказал на симпозиуме «Цивилизация и литература»: «Для них совершенно не важно, какая конъюнктура – сексуальная, социальная или даже идеологическая. Главное – попасть в денежную струю или на конвейер служебной выгоды. Расхожая, недолговечная продукции, рассчитанная на ослепленную рекламой, нетребовательную публику. Миллионными тиражами забивает книжные прилавки, наводняет журнальные полосы, театральные подмостки и кино. Как у бойких расчетливых лотошников у этих сочинителей все можно найти для разжигания интереса к шикарной жизни и похотливого желания – все, от телесного и нравственного стриптиза до откровенной проповеди насилия. И вся эта хитроумная затея приблудного сочинительства существует только для того, чтобы увести читателя и зрителя от реальной действительности, от ее больных и тревожных вопросов». (О. Павлов: «Он был мужик – а их на земле много…» // «НГ», 14.08.2003 г.)
«Упаси меня боже, кого-то осуждать или тем паче бичевать. Ничего не попишешь – обстоятельства таковы. Другое дело, что их во многом сделала такими именно советская творческая интеллигенция. Сперва бурно восставившая очередные «сумерки свободы» и прямо вытекающие из них кординально новые взаимоотношения власти и культуры, общества и искусства и практически сразу как-то мгновенно сникшая, растерявшаяся. Культуру, ясное дело, никто отменять не стал. Но и эти «души прекрасные порывы» остались без особого влияния. Зато в образовавшуюся лакуну решительно хлынули те, кто побойчее, да активизировавшийся не по дням, а по часам художественный молодняк – те, для кого выражения типа «срубить бабла по-быстрому» либо «украсть денег у спонсоров» стали осмысленным творческим кредо. Те же из маститых, кто «выжил в катаклизме» разделились на две группы: одни так поныне и продолжают пребывать в глубокой растерянности, а иные, решительно стряхнув с себя оцепенение и сонный морок, как это водится «задрав штаны», устремились в погоню за новым комсомолом эпохи крутой бури и конкретного натиска. Все перепуталось, все смешалось в Доме Муз. И уже не отличить, где «мраморные мухи» чистого искусства, а где жирные котлеты масскульта. Где «кончается асфальт» мейнстрима и в каком мете начинаются нехоженые заповедные тропы. Постмодернизм, этот ничтоже сумяшеся, уравнивающий в правах талант и бездарность, глиняный божок, ставший на какое-то время главным идолом молодых творцов как будто бы уже похоронен.
Жаль только одного, что в среде творцов, кои сегодня явно на коне, а завтра – так будут единственной определяющей силой, уже не раздастся столь знаменитое прежде: «старик, ты гений». Его место заняли другие варианты цехового, внутрикорпоративного восторга и восхищения: слушай, здорово ты устроился (примазался, прилип, присосался!)» (А. Вислов: «О мухах и котлетах» // «Литературная газета», № 44, 2003 г.)
«Власть отвратительна, когда она без присмотра», – написал Борис Орлов в «Новых известиях» (16.10.2002 г.). Кто же должен осуществлять этот присмотр? В России этой функцией всегда была обремена интеллигенция. Размышления на эту тему регулярно появляются на страницах печатных СМИ, что касается ТВ, то там нет даже программ в которых можно было бы обсудить эту проблему.
«Когда-то шахтеры, проверяя, нет ли в забое опасных газов, пускали туда канарейку, птицу, особенно чувствительную к малейшим незаметным для людей изменениям в атмосфере. Художник, говорил Курт Воннегут, это такая сверхчувствительная канарейка, он должен первым реагировать на отравляющие вещества, которые вредят или могут повредить людям.
И главное, не просто реагировать, а предупреждать об опасности. И нести нам, обычным людям, некую гуманистическую идею, некий заряд, который был бы направлен к выпрямлению общества в лучшую сторону. Чтобы общество вспомнило, что есть добро, справедливость и прочее разумное, доброе, вечное. Чтобы осознало, что этому разумному, доброму вечному угрожает серьезная опасность. Чтобы обо всем этом подумали и рулевые общества – власть имущие.
«Что могут сделать деятели культуры для морального оздоровления общества, ослабления конфронтации и межнациональной и межрелигиозной розни?» – такой, в общем-то совершенно простой вопрос задали журналисты «НГ» мастерам культуры. Некоторые ответы потрясают воображение. Например, такие: «Я думаю, что серьезно мы не можем ничего сделать. Снизить в стране уровень преступности за счет количества успешных спектаклей мне представляется делом наивным и несерьезным»; «Это не наше дело, это политический вопрос, которым в таких ситуациях должны заниматься другие структуры. А деятель культуры никак не может повлиять на ситуацию». И т.п. имена можно и не называть… Потому что реакция достаточно типичная. (Хотя, к счастью, не всеобщая). Честно говоря, не знаю, чего здесь больше: простодушной наивности или столь же простодушного расчета.
Известно, что наши мастера культуры любят, чуть что, ссылаться на «весь цивилизованный мир». Так вот, во всем цивилизованном мире цивилизованные мастера культуры выходят на улицы своих цивилизованных городов, дабы выразить свое отношение к тем или иным нецивилизованным, с их точки зрения, действиям государства. Это было во время Вьетнамской войны. Это происходит сегодня, в преддверие нападения США на Ирак…
Начало первой чеченской кампании повергло мастеров культуры в уныние. Но ненадолго. Какое-то время они помолчали. В начале 95-го тишину нарушил призыв к прекращению войны, прозвучавший из уст Григория Бакланова. Однако, не получив ожидаемого ответа, замолчал и он. Ну а уныние, судя по всему, мастеров культуры больше особенно не угнетало. Ибо снова наступила тишина. Так и стоит до сих пор эта мертвая, страшная тишина. При такой тишине особенно отчетливо слышны автоматные очереди, разрыв бомб и фугасов. Слышны крики и стоны ни в чем не повинных людей. Разных национальностей.
…Образ канарейки, реагирующей на отравляющие вещества, убедительный, пожалуй, даже слишком убедительный для нас сегодня. Однако наши «канарейки» не хотят в шахту. Нашим «канарейкам» приятнее думать, что это не их «канареечье» дело». (В. Шохина: «Канарейки не хотят спускаться в шахту» // «Независимая газета», 31.10.2002 г.)
«Тема интеллигенции неисчерпаема. Все великое, все пакостное создано ею. Кто создавал фашизм, а большевизм? Но у нашей интеллигенции случаются и взлеты. Обычно это происходит во времена потрясений. Интеллигенция начинает шевелиться, когда нарастает кризис в обществе, в общественном сознании.
Наша интеллигенция склонна прижиматься к власти, если власть проявляет о ней хоть какую-нибудь заботу, и эти ласки власти воспринимает рабски. Как милость. И уже интеллигенция готова власть расцеловать. Говорит, задыхаясь от восторга, власти ласковые слова. И тут же получает отдачу: ее из дураков переводят в умные. Но вести себя достойно надо всегда: дали тебе кусок, допустили до корыта или нет. Интеллигенция всегда жаловалась, что ей не давали развернуться, и вот после 1895 г. ей сказали: пишите, что хотите, только не врите. Цензура исчезла. И ничего! Вот и получилось, что стоящими были только публикации того, что было написано раньше, до отмены табу. Нового ничего. Получается так, что наша интеллигенция что-то творить может только под прессом. Для этого ее надо угнетать, сажать в лагеря, выгонять из страны.
Наша интеллигенция быстро устает. Утомляется раньше остального народа. Это и понятно – она живет эмоциями» (академик А. Яковлев, «Известия», 1.12.03 г.)
«В нобелевской речи Габриэль Гарсиа Маркес сказал: «Поэтам и нищим, музыкантам и пророкам, воинам и мошенникам – всем нам, детям этой суровой реальности, почти не требуется воображения, потому что главная наша трудность – у нас нет средств для того, чтобы сделать нашу жизнь более правдоподобной». Оспорю нобелевского лауреата. Для того, чтобы проявить правдоподобие, необходимо задействовать воображение. Это доказывает другой писатель (отечественной выделки), пока еще не нобелиат – Василий Аксенов. В романе «Остров Крым» он дал простор своему дару воображения: аксеновский Крым продолжил российскую историю вне революций. И подтвердил (предрек?) – 1991 год.
Но на косу Тузла и украино-российский горячий конфликт ни у Аксенва, ни у других писателей воображения не хватит. Слишком страшно. Никому в мире мало не покажется». (Н. Иванова: «Вражда народов» // «Независимая газета», 14.11.2003 г.)
«Пессимисты говорят, что солнце нашей истории закатилось. Да, исторические и творческие «пики» России позади – имперский и серебреный века, а теперь еще и роль военно-политического протагониста на исторической сцене XX столетия Россия уже отыграла. Носителем и сторонником этого державного сознания остается теперь только ностальгироваться или жить воспоминаниями, как Наполеону на острове Эльба. Но есть и другой путь. Сейчас интеллигенции следует предаться воспоминаниям о будущем, т.е. спроецировать свое славное, даже великое прошлое – вперед. А для этого опять-таки необходимо, чтобы российская интеллигенция, духовная элита общества, заняла в нем то РЕАЛЬНОЕ МЕСТО, какое занимает в человеческом теле голова, а не филейные части, в которые превратились распавшиеся части нашей интеллигенции.
Замечательный испанский мыслитель первой половины XX века Хосе Ортега-и-Гассет, озирая великое прошлое своей страны и проецируя на него ее незавидное современное состояние, назвал свою родину «задворками Европы», и призвал интеллигенцию и власть к «преодолению Испании». Обращение Ортеги к нации, к интеллигенции, к власти не пропало даром: оно дало богатые всходы на всех уровнях социального бытия, начиная с самого верхнего. В 1978 г., посте падения франкистского режима, ставший королем Испании образованнейший человек Хуан Карлос вручал согражданам новую демократическую конституцию, говоря, что отныне она означает «преодоление Испании». Вот мы и ожидаем от главы нашего сегодняшнего государства, что он тоже сумеет сделать нечто похожее, будучи поддержанным объединившейся интеллигенцией». (академик РАЕН М.М. Капустин из новой книги автора «Культура и власть» // «НГ», 27.08.02 г.)
В беседе Ольги Вельдиной с Игорем Шафаревичем в кругу поднятых проблем «проклятого русского вопроса» обсуждалась тема интеллигенции как специфически русского понятия. Признавая существование в России различных типов интеллигенции не только в разные исторические периоды, но и в одно и то же время, Шафаревич отметил, что подобное случалось и в истории других стран.
«Один французский автор описывал этот феномен во время Французской революции, считая его типичным именно для Французской революции. И я был поражен, насколько его характеристика подходит к тому, что было у нас. Он называл подобных людей «малым народом». В этом определении нет никакого этнического смысла. Выражаясь языком биологии, в организме появляются антитела, которые начинают жить не интересами этого организма. Как раковая опухоль, которая какому-то общему плану организма перестает подчиняться. Гумилев называл то же самое явление «химерой». У него, правда, оно носит этнический характер. Он считал, что подобная прослойка людей, противопоставляющая себя интересам народа, возникает в результате смешения двух плохо соединяющихся (некомплементарных) этносов. Но мы видим на примере Французской революции, что такого смешения не было, и поэтому мне кажется, что это скорее социальное явление, чем этническое.
Мы наблюдаем громадное воздействие либеральной интеллигенции, которая как-то сумела всех «перекричать» при помощи разных аргументов. При этом либералы не ставят знак равенства между Европой и Россией, просто народу обещают, что мы будем жить, как они, и всякое другое». (И. Шафаревич, «Литературная газета», № 44, 2003 г.)
Тоскливо звучит впечатление регионального журналиста Игоря Вавилова от посещения им 67-го международного конгресса ПЕН-клуба, куда он был приглашен выступить с докладом на одном из семинаров под названием «Малые языки – большая литература».
«Каждый буквально «тянул одеяло» на себя. Все выступавшие говорили не о литературе, а о величии и уникальности той земли, на которой они родились и живут. Рефреном звучало, что их языки притесняются и в этой связи грядет некая культурная катастрофа и тому подобные ужасы. Представитель же Грузии отличился тем, что уже по истечении отпущенного времени (говорил, что чуть ли не весь мир произошел из Грузии), он, глядя на еврея, изрек, что сейчас взорвет бомбу. «Бомба» была такой: «…Нет языка иврит, потому что «иврит» – это от слова «Иверия», а раз нет языка, то нет и народа, а раз нет народа, значит нет и государства!» Айтматов довольно долго вещал о мифологизированности сознания малых народов, «на огонек» заглянул Битов, но сразу куда-то и удалился. А я не то, чтобы устал или расстроился, но до сих пор меня не покидает ощущение, насколько разобщены даже те, кто занимается в жизни созданием культурных ценностей – писатели, чья задача делать из людей – людей, в конечном счете вполне могут дойти до того, что их микро-культуры начнут соревноваться. Что из этого следует? В лучшем случае сталкивание амбиций и склоки, а в худшем – война». И. Вавилов
Средства массовой информации, в большей степени телевидение, изолируя основные массы людей от социального процесса создают «кумиров», претендующих занять пустующую нишу духовных лидеров нации. За последний год этой теме было посвящено много публикаций. Мы остановимся на статье Дмитрия Быкова, который наиболее полно сформулировал суть этой проблемы.
«Стать героем в сегодняшней России может только представитель шоу-бизнеса (включая спорт), и доказать это проще всего методом исключения. В силу утомительности русской истории и некоторой благородной инертности населения это население лучше себя чувствует во времена стабильно неважной жизни, нежели при бурных чередованиях важной и неважной. Ему больше нравится тискать синицу, нежели получать регулярно падающие на голову приветы от высоко летающего журавля.
Следовательно, из политики герой прийти не может. Из культуры он прийти не может тем более, поскольку массовая культура сомкнулась с шоу-бизнесом, а элитная, как успели объяснить народу, ему не интересна. Наша элитарная культура – что-то вроде совета старейшин, которым все регулярно кланяются, но вслушиваться, что они там лепечут по-своему, охотников нет, тем более что все это и так знают наизусть.
Наконец, из армии герой прийти не может сразу по двум причинам, несмотря на военное время: во-первых, армия воюет очень нехорошо, не будучи убеждена в том, что делает правое дело, да и не очень хорошо отличая правое от левого. Во-вторых, опыт российской истории опять же таков, что к своим силовым структурам народ относится с понятным подозрением, чтобы не сказать ужасом. Поэтому, уважая очень уж масштабных кровопийц вроде Сталина и особенно доблестных растратчиков людского ресурса вроде маршала Жукова, россияне интуитивно не хотят слишком много знать о своих текущих военных делах. Да и трудно представить, что армия могла бы сегодня породить героя: мы ведь не признаем официально даже того факта, что война идем. При таких условиях куда больше шансов, что герой выйдет из среды бандформирований.
На месте убеждений у современного народного кумира зияет огромная дыра. Интеллект ему вреден, храбрость – смешна или, точней, у этого героя ровно столько храбрости, сколько нужно. Героями больной и несчастной страны были «взглядовцы» и – с оговорками – Невзоров. Невзоровым многие брезговали. Говорили, вкус плохой. Видели бы они Дмитрия Нагиева – героя страны здоровой и стабильной! Очень советским оказалось убеждение, что человека надо уважать за что-то. Не за что-то надо, а потому что. Потому что у него столько-то денег или столько-то телевизионного времени. Такова реальность. Герой – не тот, кто совершил нечто, а тот, о ком говорят; разница чисто смысловая, как между героем труда и героем сериала. Первое значение забылось начисто, второе восторжествовало надолго.
Таков победивший прагматизм. У кого стабильно самые высокие рейтинги? У того, кто лучше поет? Дудки, кого это волнует! Рейтинги – у тех, кто говорит и делает максимум глупостей в единицу времени. Беспричинно плачет, беспрерывно хохочет, несмешно шутит. Такой человек по крайней мере запоминается, а в наше время отмененных моральных оценок и отсутствующих критериев – кто запомнился, тот и герой. И по большому счету разве не затем мы сами сотворили себе Филиппа Киркорова, чьи сценические таланты ограничиваются выпучиванием глаз? Разве не мы заказывали сериальную культуру, чтобы потом тем более смачно ругать сериалы за бессмысленность? Когда «Бедная Настя» началась, кто только не ругал этот сериал за отсустсвие логики – отстой, а двести – культовое произведение искусства; и вот уже «Настя» получает всероссийскую премьеру, а Елена Корикова становится актрисой номер один, даром что не умеет совсем ничего – даже глаза выпучивает хуже, чем Филипп Киркоров.
Интересно, что интеллектуалов в России не стало меньше. И уважать им себя за что-нибудь все-таки хочется. Приходится от противного. Потому что на фоне Киркорова, Кушинашвили и Мостового все мы тут гении, а Маринина проста классик.
В России же частотность появления персонаже на телеэкране уже делает его национальным любимцем. Следующий русский национальный герой придет из рекламы, поскольку именно она утверждает позитивные ценности. Героем может быть только тот, кто правильно чистит зубы, пьет правильный сок и предпочитает правильное пиво. Не зря мы ждали, мужики!» (Д. Быков / ж-л «Огонек» № 26, 04 г.)
На страницах «Новой газеты» жесткое подведение итогов стодневного рубежа второго президентства Владимира Путина сделал генеральный секретарь Союза журналистов России Игорь Яковенко. Принципы «Свободного общества свободных людей», создание которого В. Путин объявил своей целью в последнем послании, получило в публикации своеобразную трактовку. СОСЛ – рожденная Яковенко аббревиатура и есть обозначение этого общества, где главный принцип жизни «не высовываться, не быть лучше, умнее, талантливее других», «безликость элиты во всех ветвях власти, включая четвертую. При такой элите можно делать с народом что угодно».
«Что же это за общество СОСЛ? Нечто отдаленно похожее в первой трети прошлого века сконструировал сначала Владимир Ульянов, а потом построил Иосиф Джугашвили.
Власть – единая и неразделимая. Суд, парламент и СМИ – подразделения, винтики единой партвласти. Собственность и распоряжение ею – также внутри власти. Государство – все. Человек, его личность, его права – ничто. Власть спецслужб – чрезвычайна. Принцип жизни – не высовывайся. Называется ГУЛАГ. СОСЛ похож на ГУЛАГ.
<…>И в то же время при всей схожести систем разница между сталинским ГУЛАГом и путинским СОСЛом огромна. Сталинский ГУЛАГ создавался для решения громадных по масштабу и чудовищных по сложности и противоречивости задач. Надо было создать современную индустрию, противостоять Западу, что требовало культивации мозгов, инженерных и управленческих, что в свою очередь грозило разрушением системы изнутри.
<…>Путинский СОСЛ базируется на принципиально ином фундаменте. Это три трубы: нефтегазовая, телевизионная (для промывки мозгов) и финансовая. Из 145 миллионов россиян для путинского СОСЛа нужны только те, кто обслуживает эти три трубы.
Путинский СОСЛ требует на порядок меньше умных и образованных людей, чем сталинско-брежневский ГУЛАГ просто потому, что обслуживание трех труб – гораздо менее сложное дело, чем сталинская индустриализация, освоение космоса или создание ракетно-ядерного щита Родины. Не в обиду Черномырдину и Ходорковскому будь сказано, но с выкачиванием нефти из земли арабы справляются не хуже. Поэтому СОСЛ требует принципиально иной элиты. Он просто выталкивает умных и образованных людей за пределы России. Силиконовая долина, где создается львиная доля национального дохода США, переполнена русскими специалистами. Русские «образованцы» создают автомобильное чудо в Южной Корее, обеспечивают программно-технологический прорыв в Австралии… И только в России, превращающейся в СОСЛ, умным, талантливым, образованным людям нет места. На место журналиста Киселева пришел руководить телеканалом проктолог Сенкевич. На место Парфенова поставят какой-нибудь «Аншлаг».
При всей животной ненависти к интеллигенции и Сталин, и Хрущев, и Брежнев вынуждены были терпеть и пестовать Курчатова. А поскольку культура и образование – это единый организм, то для поддержания высокого уровня научно-технической интеллигенции требовался соответствующий уровень журналистики (В. Аграновский, Е. Яковлев, В. Песков), эстрады (А. Райкин, М. Жванецкий), кинематографа (Ф. Раневская, И. Смоктуновский). СОСЛ востребовал на вершину элитной пирамиды таких интеллектуалов, как Ст. Белковский, как Регина Дубовицкая. Почувствуйте разницу.
<…> В небольшом уютном немецком ресторанчике сидит спортивный немолодой невысокий человек. Журналист немецкой газеты спрашивает у него: «Владимир Владимирович, вы помнится, как-то давно руководили страной. Называлась Россия. Куда она делась?». Собеседник журналиста улыбнулся своей знаменитой застенчиво-холодноватой улыбкой: «Она …» И. Яковенко («Новая газета» № 40, 04 г.)
* * *
Право на информацию или «информационные шумы»? Что из них превалирует в массмедийнов пространстве России. Этот вопрос неизбежно возникает при осмыслении триады «государство – общество – СМИ». Институт гуманитарных коммуникаций провел анализ содержания специализированных средств коммуникации гуманитарного профиля и анализ содержания масс-медиа. Директор института профессор И.М. Дзялошинский по итогам анализа констатировал, что между этими мирами нет ничего общего. Обеспокоенные гуманитарии – философы, социологи, политологи дискутируют о проблемах глобализации, информационном обществе, открытом обществе, переходе из одних цивилизационных структур в другие и прочее, прочее. Средства массовой информации забиты всякой информационной шелухой, интересной только тем, кто оплачивает эти материалы. С другой стороны, анализ данных, полученных в ходе специальных исследований, показывает, что людей, которые обращаются к средствам массовой нформации за сведениями, нужными им для принятия решения, то есть для дела, в самом лучшем случае примерно 17%. И примерно 60% обращаются к СМИ за развлечениями или материалом для общения. И это не потому, что они – граждане – глупые или аполитичные. А потому что та жизнь, в которую они встроены, делает практически бессмысленной любую социальную активность, в том числе и в информационной сфере: «Несмотря на видимость изменений, наше общество остается в прошлом. Мы обладаем ограниченными ресурсами, а наши права – это чистая формальность, особенно в том, что касается производства «общественного мнения» – резюмировал А. Росляков («НГ», 3.10.02 г.)
К сожалению, за кадром остаются очень значимые для общества проблемы. Лишь иногда некоторые из них обозначаются в СМИ назывным предложением. И этому есть свои объяснения. Мы остановились лишь на некоторых вопросах, которые укладываются в контекст нашего исследования.
Терроризма в прессе рассматривается как зло, что безусловно. Но за кадром остаются важнейшие для понимания этого явления вопроса. Откуда появляются террористы? Какую социальную функцию выполняют? Как это отражается в поведении властей? В чем феномен терроризма?
«Пока мы обслуживаем выгодную власти идеологию, мы обречены жить от теракта к теракту» – это мнение обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской, участника двух крупных международных конференций на одну и ту же тему: «Средства массовой информации и терроризм».
Первая прошла в Маниле, столице Филиппин (организатор – ЮНЕСКО). Вторая – в бывшей столице Германии Бонне (организатор – Германский фонд международного развития по поручению федерального правительства). Впечатления от конференций позволили Политковской сделать вывод: «Мировая журналистика находится в тяжелейшем идеологическом кризисе».
«Что делать с теми трагическими для профессии обстоятельствами, когда «война против терроризма», объявленная после 11 сентября, потребовала от коллег фактического отказа от главных принципов профессии? Ведь можно больше не забивать себе голову таким тяжелым делом, как сбор всесторонней и полновесной информации о событии, чем были столь сильны западные СМИ, а быть попросту концептуальными идеологами, как CNN или BBC, участвуя в большой и ныне почетной мировой промыве мозгов – а значит, на месте событий лишь подбирать факты под схему, в соответствии со старым большевистским лозунгом «Кто не с нами, тот против нас».
Размышления журналиста особенно ценны по двум причинам. Каждый раз, с нетерпением ожидая очередной номер «Новой газеты», я начинала чтение с ее публикаций о Чечне, хотя трудно было переключаться потом на что-то другое после кровоточащих драматических сюжетов, каждый из которых – полотно некоего сюрреалистического романа, написанного суровыми жизненными реалиями новейшей российской истории. «Господи! Услышь ее, господи!» – кричала я про себя, захлебываясь чужой безысходной болью и страданием. Неужели прав был В. Розанов: «В России так же жалеют человека, как трамвай жалеет человека, через которого он переехал. В России нечего кричать. Никто не услышит!»
Уже одних только репортажей А. Политковской о чеченской «Хатыни» хватило бы на то, чтобы наконец восстала русская духовная мысль, чтобы возмущенное русское общество забило во все колокола, задав себе главный вопрос: почему мы – великий, милосердный народ, позволили себе растерзание другого, «малого» народа, прожившего бок о бок с нами целое столетие? Что же все это время воспитывались в советских школах и вузах будущие боевики и головорезы, ожидая своего часа, чтобы всем этносом броситься на создание независимой Ичкерии? Пахали, сеяли, собирали урожай, трудились на сотнях предприятий и затаенно ждали дудаевской вольницы, несущей избавление (от ненавистной России)! Куда подевались сегодня чеченские ученые, писатели, артисты, танцоры, врачи, учителя? Почему сотни тысяч обездоленных чеченцев превратились в бесправных беженцев? За что гниют в земле тысячи погибших? Как страшны были эти сводки с полей сражений, как красноречивы эти ужасающие кадры победоносных телерепортажей, где, распластавшись на пропитанной кровью родной земле, лежали тела сильных чеченских мужчин, унесших с собой семя так и не продолжившегося рода. Как беспомощно робки и испуганы смотрели на нас лица юных русских мальчиков, которых чья-то безжалостная воля бросила в этот военный ад, чтобы навсегда оставить их жить с надломленной душой или оборвать молодую жизнь на самом взлете, и я не знаю, что в этом случае трагичней.
К сожалению А. Политковская была и остается единственным журналистом федеральных СМИ, для которой делом профессиональной чести стала задача прокричать обществу о судьбе несчастного народа, который завтра может исчезнуть с кавказской земли, она делает это из номера в номер, пропуская через себя всю боль и страдания людей, о которых пишет. Как журналист, я знаю, как это больно, когда лопаются связки, когда перехватывает горло от отчаяния и безысходности! Не так много в нашей журналистике людей, кто взвалил на себя эту тяжкую ношу. Великий Лев Толстой знал, что говорил: «Война – это такое несправедливое дурное дело, что те, которые воюют, стараются заглушить в себе голос совести». А на чеченской войне пытаются заглушить этот голос не только в себе. И что бы там ни говорили, какие бы ярлыки ни вешали, ее журналистское перо дает надежду и подтверждает истину: «В стране, где не погибло слово, дело еще не погибло». Вторая причина, по которой мы решили привести почти в полном объеме публикацию А. Политковской о международных конференциях по теме СМИ и терроризм, безусловно, связана с тем, что ситуация в международной журналистике проецируется на специфику освещения этой темы в российских СМИ.
«…главное состоит в векторе движения мировой журналистской мысли образца мая 2002 года. Он, как ни парадоксально, абсолютно «наш», советский: от идеологии – к фактам, а не наоборот. Именно это сейчас в моде у передового Запада. И в Маниле не ожидалось слова более популярного, чем «пропаганда».
А как же «иной голос», другой мир? Вроде бы традиционное западное уважение к инакомыслию?
Никакого диалога цивилизаций, которого так хотелось и ради которого в принципе и стоило лететь столь далеко, на Филиппины, не получилось.
Выступление Султана Ахмада Бахина, директора государственного агентства новостей Афганистана «Бахтар», кануло в ледяное молчание аудитории. Он спрашивал: где все вы, с вашими воплями и слезами, были раньше, когда у нас свирепствовали талибы, а мы сидели по тюрьмам? И почему ваш подход против терроризма начался лишь после 11 сентября, только когда тысячи ваших людей заплатили жизнями за моду на этот поход? Где сейчас объективная информация из Афганистана, которая состоит в том, что хотя несколько тысяч талибов пойманы, но 75 тысяч свободны и продолжают думать так, как они думали до 11 сентября? Выходит, западные СМИ сыграли модную пьесу, а все, что не втискивалось в сценарий, просто отсекли, не желая думать о том, что именно отсеченное, быть может, представляет еще большую опасность для будущего человечества? Что новых террористов плодят сегодня те, кто борется с ними теми методами, которые избраны?..
Вопросы были без ответов. Так же, как лишь холодными вежливыми аплодисментами было встречено выступление, без сомнений, одного из самых информированных людей планеты – представителя катарской частной телекомпании «Аль Джазира», подвергнутой США гонениям только за то, что давали слово другой стороне… На филиппинской конференции «Аль Джазира», между прочим, просила помощи, справедливо замечая, что мир должен хотя бы знать, с кем борется, и не получила этой помощи…
Не выдержал идеологического звона и Недаль Мансур, главный редактор иорданской газеты «Аль-Хада» и президент Центра защиты свободы журналистов Иордании. Он извинился перед аудиторией и стал говорить по-арабски, хотя отлично знает английский, – в знак солидарности с теми миллионами, которых на конференции чохом причислили к «исламским экстремистам».
Недаль тоже задавал аудитории неприятные вопросы, которые она не желала сама себе задавать: что, собственно, такое терроризм после 11 сентября, кто он – террорист, где тут правосудие, что считать «оккупационным терроризмом», «государственным терроризмом», или это теперь просто «терроризм в целях достижения свободы, независимости и безопасности)? И призвал публику хотя бы подумать, почему молодые арабы выбирают смерть как камикадзе, а не жизнь. Не потому ли, что, например, не видят другого выхода в создавшейся обстановке, когда цвет кожи, горбоносость и черноволосость приравнены международной толпой к признакам принадлежности к террористическим организациям?..
Иорданский коллега был встречен тем же холодом, что и афганский. Филиппинская жара отодвинулась перед этим морозным дыханием, извергаемым аудиторией с ее праведным гневом в пользу модной войны в Афганистане. Люди Запада, причем его интеллектуальная часть, продолжали твердить о необходимости бескомпромиссной борьбы с исламским терроризмом, когда цель вполне может считаться оправдывающей средства. И кто бы мог подумать, что именно тот самый Запад, который так боролся с советским большевизмом, станет его большим поклонником спустя какой-то десяток лет после его падения…
Если что и поменялось в Германии, так только лица и интерьеры. Темы и общие настроения остались те же. Самым активным промывщиком мозгов в «правильном» направлении тут оказался Джеми Шеа, информационно-идеологический шеф НАТО, с речью «Война НАТО против терроризма», где он выступил совсем как наш Сергей Ястржембский, отечественный ответственный за промывку мозгов по поводу Чечни.
Из боннских речей в целом получалось, что сейчас в мире есть модные войны – в Афганистане и палестино-израильская, где все понятно и «журналисты работают на историю». А есть немодные, вроде нашей второй чеченской, запутанной донельзя, кто там есть кто, к тому же мучительно идущей 31-й месяц подряд, сопровождающейся очевидными воинскими преступлениями и поэтому совершенно не популярной для освещения. Особенно после 11 сентября, когда Буш подружился с Путиным на почве единого «бескомпромиссного» понимания «антитеррористических» целей и задач, и в Чечню окончательно перестали ездить ведущие СМИ и иностранные репортеры.
– Все-таки почему вам неинтересно освещать Чечню? – спрашивала я у большинства коллег в Бонне.
– Потому что там нет почвы для обслуживания новой мировой идеологии, – отвечали честно.
Кто же пытался возразить? Во-первых, Григорий Явлинский, лидер «Яблока», ныне запрещенный к какому-либо показу по российским государственным телеканалам – за здравые мысли и умение их излагать. Во-вторых, Хамид Мир, главный редактор пакистанской газеты «Аусаф», – тот самый журналист, который вошел в историю как единственный, видевший бен Ладена и бравший у него интервью после 11 сентября.
И на этом почти все. Остальные были хором.
…Исаак родил… Лия родила… Рахиль… О том, кто кого, собственно, «родил» из сегодняшних персоналий «мирового зла», мы говорим с Султаном Ахмадом Бахином, директором афганского агентства «Бахтар». 10 лет отсидевшим в тюрьме «при всех», начиная с советского вторжения до талибов. Мы солидарны, что главное – понимать истоки, а Буш с Путиным сегодня их умело затушевывают – как идеологически им не выгодные.
Ведь ВСЕ нынешние мировые проблемы № 1, упершиеся в монументальную стену так называемой «войны против терроризма», по сути рождены советско-афганской войной поздних коммунистических времен. Советский Союз тогда очень хотел попасть к берегам Персидского залива, а также иметь ручным Иран с его иранской революцией и для этого придумал историю про «интернациональный долг» в Афганистане. И – понеслось…
«Наши» вошли туда, куда входить было категорически нельзя. Американцы, чтобы бороться с «нашими», в ответ вскормили бен Ладена – среди многих прочих подобных ему персон. А тем временем «наши» – военнослужащие из числа «ограниченного контингента» – поубивали тьму афганского народа и тем не просто родили сами себе врагов на веки вечные, но и приобрели опыт убийства гражданского населения, и теперь, в Чечне, подавляющее большинство старших офицеров, претворяющих в жизнь планы этнических чисток, – именно «афганцы», научившиеся тому, чему не надо, там, на афганской войне…
И отсюда большинство «наших» проблем с методами, которыми ведется вторая чеченская, плодящая только участников сопротивления, желающих мстить и ожидающих своего часа… А еще потом начались «наши» игры с Ахмад Шах Масудом, так называемым «пандшерским львом», которого мы вооружили с ног до головы, невзирая на то, что он был крупнейшим наркоторговцем на пространстве бывшего СССР и во многом именно «благодаря» ему в середине 90-х мы потеряли столько молодежи в героиновом пламени… Но «нашим» тогда была опять важна идеология – что Масуд противостоит ставленникам американцев… А те продолжали охаживать «Аль-Кайду», чтобы был противовес Масуду и прочим.
А потом все они – и «наш» Масуд, и «их» бен Ладен – стали выходить из-под контроля, выросли и возмужали. Масуда успели убить – прямо накануне 11 сентября, бен Ладена – нет… Как же теперь признаться, что мы сами все это и сотворили… Мы – сверхдержавы.
Вот, собственно, и вся пьеса, на которой сегодня мировая журналистика не просто присутствует, а идеологически обеспечивает недавние катастрофические ошибки правящей верхушки и спецслужб. Благословляя такие поверхностно-облегченные подходы, при которых мир обречен на терроризм, потому что не борется с ним, а, водрузив на глазах шоры, плодит его. Чему доказательства – у нас, в Чечне, под шумок кремлевской агитации и пропаганды. У них, в Афганистане, – под аккомпанемент западных СМИ, усугубляющих острейший цивилизационный кризис». (Анна Политковская: «Толпа интеллектуалов под знаменем модных войн» // «Новая газета», № 33, 2002 г.)
В российской общественной интеллектуальной жизни проблемы терроризма сведены к объяснению его исламским фундаментализмом. Между тем, в Европе, Америке истоки терроризма, объяснения причин его находят серьезные глобальные исследования. Эти мнения разноголосы, но они представляют собой фундаментальные исследования с учетом исторических корней, глобализационных процессов.
«Терроризм – великий политический миф, созданный, чтобы сохранить контроль над ключевыми для американской экономики регионами» – такую мысль высказал французский социолог и историк Эммануэль Тодд, чья книга «После империи. Очерк распада американской системы» стала событием европейской интеллектуальной жизни.
«Задача, которую поставил перед собой Тодд, – создать «строгую логическую конструкцию, объясняющую действия Соединенных Штатов на международной арене».
В начале XXI столетия, утверждает Тодд, США превратились в фактор «глобальной нестабильности»: Америка «требует, чтобы весь мир признал «осью зла» государства, роль которых в международных отношениях заведомо второстепенна»; «возводя терроризм в ранг универсального явления, она превращает непрекращающуюся войну в норму жизни» и т.д. В чем причина столь безответственной политики? Тодд формулирует ответ предельно резко: «В то время, когда мир приближается к пониманию того, что он не нуждается в Соединенных Штатах, Америка начинает осознавать, что она не может обходиться без внешнего мира».
Будучи «экономически зависимой, Америка нуждается в некотором хаосе, который оправдывал бы ее политико-военное присутствие в Старом Свете», – отмечает Тодд. Источником этого хаоса объявлен международный терроризм – великий политический миф, созданный, чтобы сохранить контроль над ключевым для американской экономики регионами. Чтобы лучше понять, почему США борются с «мировым терроризмом» именно в мусульманском мире, автор обращается к анализу американской военной стратегии, которую называет «театрализованным милитаризмом». В ее основе, считает он, лежат три основных «правила»: «никогда не находить окончательного решения проблемы», «концентрироваться на борьбе с второстепенными странами: Ираком, Ираном, Северной Кореей, Кубой», «создавать все более совершенное оружие, позволяющее Америке уйти далеко вперед в гонке вооружений».
По существу, США уже сегодня обложили весь остальной мир «имперской данью». Тот факт, что Америка не соответствует имперским критериям, позволяет предсказать, что к 2050 г. американской империи уже не будет существовать, – заключает Тодд. (Е. Кузнецова: «Битва за демократию в США проиграна» // «НГ», 14.08.2003 г.)
«Нет конца войне» – так назвал свою книгу специалист по истории терроризма и партизанских войн Уолтер Лакер, доказав на исторических примерах что терроризм всегда существовал в истории человечества.
«Лакер перечисляет страны и культуры, где жертвование собственной жизнью на поле боя всячески культивировалось. И тогда получается, что духовными родственниками нынешних шахидов были не только Желябов и Перовская, но и триста спартанцев, сложивших свои головы в Фермопилах, и древние римляне, уверенные в том, что жизнь отдельного гражданина значит куда меньше, чем процветание республики, и викинги, прославлявшие смерть в бою как единственно возможную дорогу в пиршественную залу Одина, и нацисты, полуобожествлявшие своих соратников, погибших в уличных столкновениях на рубеже двадцатых-тридцатых годов, и Александр Матросов,Д закрывший амбразуру пулемета, и японские камикадзе. Иными словами, во все времена мир знал цивилизации, где цена жизни одного человека была ничтожна, и его добровольная гибель считалась не трагедией, а восхождением на иной уровень.
Прежде всего он заявляет о невозможности сформулировать какие-либо общие причины для возникновения террористических движений. Версия о психических отклонениях у большинства террористов не выдерживает критики, так как многие из них – по крайней мере те, внутренний мир которых стал более или менее известен исследователям, – оказались вполне «нормальными» людьми. Другое напрашивающееся объяснение, предлагающее искать корни терроризма в социальных проблемах, тоже несостоятельно. Никто еще не смог четко ответить на вопрос, почему в одних бедных странах терроризм распространяется, а в других нет, и почему он не возникает в обязательном порядке в самых бедных регионах мира. Не выдерживает экзамен на право называться единственным вдохновителем террора и исламский фундаментализм. Несмотря на огромное распространение терроризма в мусульманских странах сегодня, нельзя не вспомнить католиков-ирландцев, православных русских и индусов – Тамильских тигров. Последние, кстати, за сопоставимые сроки совершили чуть ли не в два раза больше покушений, чем, скажем, палестинцы» (Т. Эйдельман: «Война без конца?» // «НГ», 14.11.2003 г.).
Выводы, которые напрашиваются из книги Уолтера Лакера, оптимизма не добавляют. Терроризм за последние полтора столетия стал намного более жестким, последние достижения научно-технического прогресса могут резко изменить его лицо, и на смену тротиловой взрывчатке придет бактериологическое или ядерное оружие. «Читая Лакера, – пишет Тамара Эйдельман, – все время ждешь, что в конце будет какой-то – если не обнадеживающий, то по крайней мере хоть немного успокаивающий вывод, какие-то рекомендации – как можно избежать терроризма, или хотя бы ограничить его распространение, или хотя бы сделать более успешной борьбу с ним. Увы…Если верить автору, конца войне нет и не будет. Честно говоря, верить ему очень не хочется».
Что на самом деле стоит за раздуванием страха перед исламской угрозой, исламским терроризмом? Действительно, мир пребывает в таком напряженном, взрывоопасном состоянии, что пора ответить на вопрос, почему это произошло. В чем истоки нынешнего терроризма? Свои суждения на эту тему высказал на саммите Неприсоединившихся государств, проходивший в Куала-Лумпуре премьер-министр Малайзии Махатхир бин Мохаммад. Свои страницы для интервью с ним предоставила, к сожалению, только газета «Завтра» (№ 16, 2003 г.). Остальные федеральные СМИ ограничились короткой информацией о прохождении саммита. Между тем, в монологе главы такой авторитетной мусульманской страны как Малайзия прозвучали конструктивные мысли, которые позволяют несколько под другим углом взглянуть на исламский мир, который, к счастью, не весь состоит из ваххабизма, экстремизма и фундаментализма. Не отрицая действительно существование террористических организаций в мусульманских странах, он пытается проследить первопричины, породившие это зло, и одним из серьезных поводов для подобной негативной реакции исламского мира называет стремление могущественных северных стран распространить свое господство на всю мировую экономику. И если на этом пути встречается какое-либо противостояние, его надо ликвидировать любой ценой, объявив при этом всех неугодных «осью зла». Вот в чем, собственно, секрет необходимости существования гиперболы исламского фундаментализма, по мнению Махатхира Мохаммада.
«Америке удалось одурачить мир, заставить всех прикинуться, что мы поверили в антитеррористическую коалицию, в бен Ладена, в «Аль-Каиду», но теперь ставка повышается. Ирак – это не Афганистан. И здесь уже ситуация «фифти-фифти». Штаты могут и осрамиться, и если это случится, то это будет началом тотального краха. Все посыплется, как посыпался Советский Союз, когда в течение четырех дней не стало великого государства» (Леонид Шебаршин, генерал-лейтенант, бывший руководитель ПГУ КГБ СССР)
Надо заметить, что федеральные СМИ переполнены информацией об «Аль-Каиде», причем чаще всего о ней упоминается в связи с угрозой, которую она представляет для Америки. Такое впечатление, что отечественную журналистику гораздо больше занимает безопасность США, чем обилие собственных внутрироссийских проблем. Тональность публикаций на эту тему обусловлена идеологической платформой и политическими пристрастиями того или иного издания.
«Аль-Каида» опять собирается захватить самолеты» – сообщают «Известия» (30.07.03 г.)
«Вчера Министерство внутренней безопасности США устами своего пресс-атташе Гордона Джандро подтвердило газете «Вашингтон пост» информацию, что спецслужбы прогнозируют в конце нынешнего лета новые попытки смертников из «Аль-Каиды» совершить теракты в США и за пределами страны с использованием гражданских самолетов. Впервые информация о вероятных терактах появилась еще на прошлой неделе, причем она была получена из разных источников (главным образом, на основе показаний задержанных членов «Аль-Каиды»). В минувшие выходные, сказал Джондро, его ведомство сообщило о своих опасениях руководству всех американских авиаперевозчиков и Госдепартаменту».
«Аль-Каида» сохранила возможность планировать несколько операций одновременно» – интервью газете «Известия» (7.06.03 г.) профессора Рохана Гунаратна, эксперта по терроризму, консультанта администрации президента США и нескольких крупных западных корпораций. Приводим некоторые фрагменты из интервью.
«Я не могу точно сказать, насколько сильны позиции «Аль-Каиды» в Чечне. Но судите сами. Небезызвестный Абу-Валид, правая рука убитого иорданца Хаттаба, находится сейчас в Чечне. Полное имя этого человека Абу-Валид Мохаммед Аль-Хамеди. Его двоюродные братья находились среди террористов, захвативших пассажирские самолеты в США 11 сентября 2001 года. По-моему, связь очевидна.
«Аль-Каида» по-прежнему подстрекает мусульман, живущих в разных странах мира, в том числе в Европе и США, сражаться против немусульман. Она поддерживает исламский дух в мусульманах, живущих на Западе и в других неисламских государствах, подстрекает их к активным действиям, готовя атаки на цели в странах Запада, и оказывает прямую поддержку, помогая в военной подготовке боевиков других организаций и направляя инструкторов в Чечню, Алжир, Индонезию и Филиппины.
В результате вторжения в Афганистан были уничтожены несколько тренировочных лагерей «Аль-Каиды», в которых подготовка боевиков была доведена до совершенства. Тренировки проводились вместе с участниками ныне почти разгромленного движения «Талибан». Это большая потеря, которая снизит качество подготовки боевиков. Возможно, она будет незначительно компенсирована организацией тренировочных баз в Чечне, Индонезии и на Филиппинах.
Справиться с «Аль-Каидой» можно, но для этого нужна совершенно новая всеобъемлющая международная стратегия. Ведь несмотря на то, что нынешняя волна терактов, которые осуществляют мультинациональные организации, началась еще в 1968 году, до 11 сентября 2001 года борьба с такими группами велась только на уровне отдельных государств. Международная антитеррористическая коалиция пока же находится лишь на старте. Поэтому «Аль-Каида», начавшая свою деятельность более десяти лет назад, объективно имеет фору. Тем более что сейчас ее подразделения в странах Запада стали дробиться, чтобы их сложнее было обнаружить. Одними военными действиями исламский терроризм не победить. Нужна точечная профилактика, например, внедрение агентов в террористические организации. Но на такую тонкую работу у спецслужб уходит не один год. К тому же коалиция, если хочет добиться успеха, должна обязательно получить поддержку большинством мусульманских государств».
«Почему «Аль-Каида» сохраняет способность жалить и убивать?» – отвечая на этот вопрос, вынесенный в заголовок статьи, Юрий Тыссовский объясняет тем, что всемирная террористическая сеть раньше кого-либо другого переняла у Запада лозунг глобализации.
«Бен Ладен фактически выполняет в «Аль-Каиде» роль корпоративного президента и главного управляющего многонациональным бизнесом. Он и ранее преуспел в использовании самых современных технологий манипулирования широкой (по свидетельству специалистов – примерно в 60 странах мира) подпольной империей террора, постепенно превратив ее в крупнейшую организацию, которая выступает в качестве наконечника копья действительно глобального восстановления «угнетенных мусульман». Это, знаете ли, посильнее, чем «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Западный мир замер в ожидании реализации намеченной Усамой «программы». Высокопоставленные представители американской администрации бросились пугать соотечественников возможностью проведения «дремлющими ячейками» исламистов «зрелищных» терактов на территории США, в Лондоне раскрывают группу из трех заговорщиков «арабской внешности», планировавших якобы отравить цианидом столичную подземку, спецслужбы многих стран вводят особые меры безопасности повсюду, где возможны посягательства боевиков «Аль-Каиды», на экономические и прочие интересы Запада.
Самая же, пожалуй, опасная тенденция проявляется в том, что идеи воинствующего исламизма и религиозного фанатизма все глубже проникают в основополагающую ткань обществ в мире ислама. Можно с определенными основаниями утверждать, что идеи Бен Ладена «похищаются» руководителями национальных фундаменталистских группировок, к руководству которыми приходят самые «отпетые» элементы. Это касается Ближнего Востока, включая Йемен и Иорданию, Пакистана, Индонезии, Филипинн и других стран исламского пояса. Приход к власти в Турции «умеренных» исламистов также вписывается в эту тенденцию. А это в свою очередь неизмеримо облегчает для экстремистов рекрутирование в свои ряды все новых и новых добровольцев. В том числе и в Европе, особенно в Англии, ставшей центром фундаменталистской экспансии на Западе. Так что новая война без линии фронта, без границ, против врага «без лица» будет продолжаться еще долго».
«ЦРУ» намерено уничтожать террористов «на многих фронтах» без суда и следствия» – сообщает публикация в «Газете» (13.11.2002 г.)
«Ликвидация шести членов «Аль-Каиды» в Йемене ракетным ударом с беспилотного самолета Predator является «началом войны нового типа, которая будет происходить на многих фронтах». Об этом заявила советник безопасности Кондолиза Райс, выступая в телепрограмме Fox News Sunday.
После теракта 11 сентября госсекретарь США Колин Пауэлл предлагал снять запрет на политические убийства. Год назад сенатор-республиканец Боб Барр выдвинул законопроект, названный «Актом 2001». Барр предлагал наделить президента США правом отдавать приказы о ликвидации лиц, представляющих угрозу для национальной безопасности США. По мнению Бара, это обойдется Америке дешевле, чем бомбардировки стран, где правят неугодные диктаторы».
Что знаем мы о современном мире из средств массовой информации? Мировой экономикой правят транснациональные корпорации и связанные с ними наднациональные финансовые гиганты. Захватив политические рычаги управления государствами и международными организациями, они устанавливают всеохватывающий жесткий контроль над жизнью планеты. Пресловутый «золотой миллиард» строит свое процветание на падении слабых. Но пассажиры нижней палубы этого трансокеанского «Титаника» пытаются сопротивляться потребительскому эгоизму верхней палубы всеми доступными ими средствами: терроризмом, религиозным фанатизмом, наркотиками, химическим и бактериологическим оружием и т.п.
В 1992 г. в Рио-де-Жанейро состоялась конференция ООН по окружающей среде и развитию, которая сформулировала общемировые принципы экоцентризма взамен разрушительно принципа антропоцентризма, представляющего человеческий род как квинтенсецию и высшую ступень эволюции жизни. Конференция провозгласила – главные заботы человечества в сохранении нашего общего дома, экосферы, планеты Земля, вследствие чего была выработана концепция устойчивого развития (УР), под которой подписались главы более чем 170 стран мира. Понятие «устойчивое развитие» включает удовлетворение потребностей в развитии и сохранении окружающей среды как нынешнего, так и будущих поколений, уменьшение разрыва в уровне жизни народов мира, искоренение бедности и нищеты. «Чтобы добиться устойчивого развития и более высокого уровня жизни для всех народов, государства должны уменьшить и исключить не способствующие устойчивому развитию модели производства и потребления». «Глобальные рыночные отношения вырвались сегодня на бесконтрольный всепланетный простор. Им не противостоит ни мораль, ни законы, ни иные ограничения. Опасность такого развития событий сопоставима с неуправляемым разгоном ядерного реактора», – пишет Ю. Демянко, канд. тех. наук («НГ», 15.06.2000 г.). При этом о конференции ООН в Рио-де-Жанейро в российской прессе, если не считать кратких сообщений, не прозвучало ни слова. Единственным материалом, в течение нескольких лет удовлетворявшим информационный голод по данной проблеме, был подготовленный по собственной инициативе академиком В. Коптюгом обстоятельный научный обзор этой конференции, изданный малым тиражом в Новосибирске. «И сегодня, несмотря на широкое распространение идей УР в мире, в России нет ни научного или популярного журнала, ни передачи на ТВ, где бы эта тематика была основополагающей, главной. Впрочем, несколько лет назад существовало на одном из «малосмотрибельных» телеканалах скромненькая передача «Голос разума», но и она, лишенная мощной научной (и, видимо, финансовой) поддержки, быстро исчезла из эфира» (Ю. Демянко).
С момента этой публикации прошло уже три года, и все меньше шансов, что СМИ, особенно ТВ как самое доступное и сильнодействующее средство коммуникации, заинтересуются судьбоносными для каждого живущего ныне и уж тем более для потомков проблемами, судя по плодящимся на экране игровым и кулинарным передачам и беспредметным ток-шоу. Поневоле вспоминаешь салтыково-щедринскую воблу, которой гораздо спокойней стало воспринимать окружающий мир, когда ее выпотрошили и высушили на солнце. В подтверждение этой мысли стоит привести ответ журнала «Geo» своей читательнице, которая поинтересовавшейся, как продвигается проект «Geo-ТВ»: «Нет, этот проект пока не реализован. Отчасти это связано с тем, что российские телевизионные каналы весьма сдержанно относятся к расширению природоведческих и научно-популярных программ».
Юрий Демянко предлагает свое объяснение отсутствия широкой общественной дискуссии вокруг концепции УР как главной проблемы современности:
«Множеством власть имущих и иных «хозяев жизни» владеет самоуверенный синдром ПВП – пассажира верхней палубы, – помните, как беззаботно и неистово продолжали веселиться в шикарном ресторане баловни судьбы, когда потоки воды уже заливали трюмы, и казавшаяся непотопляемой громада «Титаника» неотвратимо шла ко дну?
<…>…»золотой миллиард», владея мощными финансовыми, административными, информационными рычагами, пытается вывернуть идеи Рио на изнанку, извратить их, обратить их в свою пользу. То же самое вторит «цивилизованному старшему брату» и, пытаясь вскочить в золотую карету, делает и наш российский «позолоченный» – нет, конечно, не миллиард, а значительно меньший по численности (8-10 миллионов), зараженный комплексом ПВП, самопровозглашенный «элитный» слой. Именно в кабинетах его чиновников спекулятивно извращаются идеи конференции, именно оттуда выпархивают никчемные, бессодержательные проекты «концепций» и «стратегий» перехода к УР, которые никто не собирается воплощать в жизнь, именно там отчаянно боятся гласного открытого обсуждения в прессе и на ТВ исходных документов Рио-2, не искаженных последующими бюрократическими извращениями. Намеренно запутавшее общественность своими многочисленными концепциями российское высшее чиновничество блюдит здесь под флагом «перехода к устойчивому развитию» свой и только свой финансовый интерес» (Ю. Демянко)
В последние годы эта тема вообще исчезла из сферы влияния СМИ, и только редкие новостные сюжеты о демонстрациях антиглобалистов в мире смутно напоминают о ней, хотя вряд ли среднестатистический россиянин понимает, какое отношение имеют они к происходящему с его страной. Чего хотят эти подростки, против кого выступают и почему на них направлены пожарные водометы, слезоточивый газ и резиновые дубинки полицейских?
И лишь в последний год тема глобализации возвращается в СМИ и не только на уровне констатации.
«Нам в России кажется, что антиглобализм – это явление западное, но они неизбежно придут в Россию, и будут встречаться со своими единомышленниками, которые к тому времени неизбежно появятся – в огромных количествах, и совместно готовить громкие акции по случаю проведения в Москве или Питере саммита «восьмерки» или по поводу приезда в Россию «главного империалиста» – президента США (к тому времени скорее всего уже не Буша).
Так что никуда мы не денемся от антиглобалистов, и готовиться к решению проблемы надо уже сейчас, изучая удачный (и не совсем удачный) опыт итальянцев, французов, немцев, американцев, наших соседей по планете, подвергшихся нашествию глобализации – для одних пагубному нашествию, для других спасительному»
По крайней мере, в обществе уже раздаются предупреждающие голоса, что уровень внутренних задач, которые мы ставим перед собой и их осмысление, принципиально не соответствует масштабу проблем, которое несет планете III тысячелетие. В мире кризис вестернизации, а мы яростно насаждаем ее культуру. Экономика разорвана транснациональными «войнами», а мы их не замечаем, проблема терроризма – глобальная проблема, а мы все кричим «Бей своих, чтоб чужие боялись». Мир озабочен неподконтрольностью транснациональных финансовых сетей, а мы судорожно выясняем, кто у нас «хороший» олигарх, а кто «не наш».
«В стране голод на идеи» – так назвал свою заметку доктор полит. наук А. Богатуров («Век», № 41, 2002 г.)
«Требуются партийные программы нового поколения, выстроенные с учетом реалий наступившего века – мировых и внутренних социальных: кризис одновекторной «глобализации» (вестернизация), появление нового типа войны (транснациональной), превращение терроризма в глобальную проблему, а неподконтрольность транснациональных финансовых сетей – в главный источник будущих международных потрясений. В которой из программ учтена новая всемирная протестная волна, связанная с лозунгами борьбы с глобализацией, но не ей порожденная? А новая этнодемографическая ситуация внутри России и необходимость очередного этапа реформы федерации, которая, с одной стороны, учла бы окончательное разрушение цельноэтнического состава страны, а с другой – исключила бы межэтнические переделы и сепаратистские поползновения».
Сосредоточившись в основном на проблемах передела собственности и власти на пространстве СНГ, т.е. по существу, на внутренних проблемах, Россия все больше скатывается на обочину мирового развития. Это все больше провинциализирует Россию, тем более, что практикующие политики озабочены скорее сиюминутными властными интересами, нежели вниманием к общем тенденциям человеческого развития. «Как избежать оруэлловского мироустройства?» – под таким названием опубликовал свои размышления депутат Госдумы В.П. Лукин. Риск для страны однажды стать глухой провинцией третьего мира усугубляется, по его мнению, отсутствием интереса к мировым глобальным проблемам со стороны российской политической элиты.
«Раньше Россия была великой державой, которой до всего было дело. Там было очень много отрицательного, но был масштаб, масштаб действия, масштаб размышлений и принятия решений. Даже решений ошибочных и просто контрпродуктивных для будущего страны. За последнее время масштаб этот несколько уменьшился.
Когда наши «политанализаторы» – экономисты, политологи и другие политтусовщики – собираются на международных форумах, их обычно не видно и не слышно, когда обсуждаются глобальные проблемы, например: роль пресной воды, экологии в целом в международных отношениях; проблемы глобальной экономики, такие, как эволюция и деформация подъемного и кризисного цикла в экономике и т.д. Но как только говорят о России, они веселеют. Причем своеобразным способом. Вместо того чтобы подумать, что реально происходит, начинают разбирать на публике наши внутренние склоки или демонстрировать свои комплексы типа: «почему Америке можно, а нам нельзя?», «вот Америка сделала то-то, а мы это не сделали» и т.д. Также «съеживание» нашего интеллекта, нашего воображения и нашего аналитического интереса к проблемам глобальным свидетельствует в первую очередь о снижении уровня нашей элиты. Это снижение надо приостановить. Потому что головы есть, хотя и нет в них дисциплинирующего начала. А ведь интерес к нам существует огромный и в Европе, и в Америке. Я имею в виду не чистую политику, а то, что варится в нашем котле, в том числе интеллектуальном котле самоосмысления и мироосмысления» (В.П. Лукин)
И все-таки первые шаги в осознании необходимости новой самоидентификации и позиционирования России в изменяющемся мире уже делаются. Среди представителей крупного бизнеса, политиков, ученых все больше людей, понимающих необходимость осмысления места России в глобальном мире, где в международных отношениях на первый план выходят проблемы международных корпораций, где резко нарастает процесс общения и взаимопроникновения людей и цивилизаций. С ноября сего года начал выходить журнал «Россия в глобальной политике», ставящий своей задачей объединить вокруг себя профессионалов, «на хорошем международно-признанном уровне, осмысливающих системы жизнедеятельности этого мира». Но надо признать, что журнал этот существует для узкого круга профессионалов, основной плацдарм донесения глубокой, интеллектуальной, содержательной информации до широкого читателя представляют СМИ, имеющие возможность «хождения в народ». Вот они как раз большей частью далеки от решения этих задач.
Кавказ подо мною!.. Один в вышине…
Велика во все времена сила слова, изреченного классиком: о вечном и навсегда! Сам того не подразумевая, формулирует он мысль вроде о своем, наболевшем, пережитом, прочувствованном, но пройдет время, сменится эпоха, и слово вдруг заиграет новым смыслом, обнажив непроизвольное пророчество автора. Явно не революцию имел ввиду Александр Сергеевич, элегически выдохнувший: «Октябрь уж наступил…». Глядишь, не прошло и ста лет, как свершилась она – Великая социалистическая, отряхнувшая с ветвей российского государства духовный генофонд всех имперских, малых и больших народов, а уж с государственнообразующим разобралась по максимуму, завещав потомкам ту «элиту», которую мы сегодня имеем (или наоборот).
Гений русской словесности Лев Толстой оставил нам в наследство трагические строки: «О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Перед жителями стоял выбор: или оставаться на местах и восстановить со страшными усилиями все с таким трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же или противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским покориться им…». Это Лев Николаевич, конечно, не о сегодняшней Чечне: там ведь сейчас в воронке по имени Грозный идет каждодневный созидательный процесс. В «Хаджи-Мурате» столетие назад Толстой писал о бессмысленном разорении русскими войсками чеченского аула Садо.
А вот еще одно поэтическое прозрение: «Кавказ подо мною! Один в вышине стою на вершите у края стремнины…». Сегодня эти строки можно отнести к самому Кавказу, который остался один – на один со своими проблемами. Подлатали его, подретушировали, назначили ему из Центра в каждую республику по феодалу, а над ними – Прокуратора, а теперь вот объявили новый боевой клич имперского патриотизма: «Россия для русских». Куда податься братьям меньшим – нацменьшинствам – со своими проблемами? У Президента прямой эфир с народом – раз в году, в Думе национал-патриоты – державники, в этнорегионах – верные «опричники».
Писатель Ю. Поляков считает, что без исторически сложившейся терпеливости русского народа не было бы ни петровского рывка в Европу, ни сталинской модернизации, ни (уж точно) ельцинской приватизации! Власть пользуется этой «низкой болевой чувствительностью», измываясь над людьми. «Помните эту сказку про Морозко? Россию можно сравнить с Настенькой в зимнем лесу. Она, леденея, на глумливый вопрос деда: «Тепло ли тебе, девиц? Тепло ли тебе, красавица?» – отвечала согласно своему национальному менталитету: «Тепло, дедушка! Тепло, батюшка!» – за что и была вознаграждена. А если, полагаясь на ответы Настеньки, Морозко так бы расстарался, что и вознаграждать ввиду необратимого переохлаждения девичьего организма было бы некого? Тогда что? Боюсь, отношения российского населения с властью напоминают этот печальный вариант русской сказки». Сказанное Поляковым правдиво, горько и пессимистично. Еще в эпоху коммунистического диктата Солженицын заметил, что большевики сделали «заклаником истории» прежде всего русских, в этом и есть трагическая причина неугасающего национального брожения нашего общества: последствия экспериментов, которые русские позволяли делать над собой, неизбежно обрушива лись и на другие российские этносы, имеющие противоположную русским ментальность и качественно иные этнопсихологические характеристики.
Много написано о том, что русские любят страдать. В подтверждение приводится сказанное Ф. Достоевским Мережковскому: «Страдать надо, молодой человек, страдать…» Кавказцы этого делать не только не любят, но и не умеют. Чувство, которое принято обозначать этим словом, на Кавказе приобретает другое звучание, другой смысл. Страданию подвластны все, человек приходит в мир, чтобы страдать, другое дело, насколько значимо это состояние в его социальной и личной жизни и как оно выражается внешне. Для того чтобы выжить, горцу нужно было тщательно шлифовать свой менталитет. Какой же высокой оценки достойны примеры адыгского этикета, свидетельствующие о гордом героическом духе не отдельных личностей, а целой нации: сын, смертельно раненый, поднимается навстречу входящему в дом отцу; женщина, приказывающая занести тело убийцы своего мужа в кунацкую, потому что он, хоть и враг семьи, но гость; старуха, потерявшая в кровавой битве двух сыновей, спрашивает, убит ли знаменитый князь бжедугов, и услышав в ответ «да!» с трагической гордостью произносит знаменитую фразу: «Тех, кто убит, шапсугские женщины восполнят в одну ночь, а вот от этой потеря бжедуги оправятся нескоро». Кавказ все время жил в войнах, и не только людских. Горец постоянно сражался с природой, так как каждый участок земли нужно было у гор отвоевывать. И если Россия – страна женского рода, то Кавказ – несомненно, имеет характер мужской. Он далеко не идеален. Он просто имеет свою специфику, отличную от России.
За все последние годы мне не удалось увидеть и услышать в российской прессе ни одного политика экономического, социологического и культурного обзора состояния республик Северного Кавказа. Естественно, что упоминание в СМИ о региональных «баронах», сепаратизме, клановости, отнести к разряду аналитических заметок было бы слишком примитивно. Да, северокавказскому суперэтносу действительно свойственна и клановость, и прочность семейно-родовых связей, и землячество, что так часто раздражает «патриотов» (вспомним: «они кучкуются, мимикрируют, обособляются»). Но культурологическая трактовка этих качеств определяет их как стимулы-регуляторы, позволяющие каждому из северокавказских народов сохранить этническую монолитность и этническую комплиментарность (давно утраченную русскими) и замедлить социальное расслоение, особенно губительное для северокавказской культуры. Благодаря политическим катаклизмам российской государственности на арене общественной жизни Северного Кавказа появились так называемые «новые буржуа». Наличие их в национальной культуре чревато далеко идущими последствиями, кроме того, модель их поведения свидетельствует о деформации ментальности этноса, угасании этикетных норм, – словом, тех категорий, которые держали нацию на плаву столетиями. «Смерть культуры есть исчерпание ее души, когда ее смыслы уже не вдохновляют людей, обращенных теперь не к осуществлению культурных ценностей, а к утилитарным целям и благоустройству жизни» – этот прогноз Шпенглера одинаково актуален не только для русской нации, но и для всех российских этносов. С прискорбием следует констатировать, что происходит обезличивание национальных культур, потеря приоритетности интеллектуально-культурной деятельности. Вслед за распадом традиционного уклада жизни мы теряем духовную национальную культуру. Народ, нация не могут существовать без высшей всеобщей идеи, а залог выживания культуры – стремление ее к сохранению своих отличий, своей самобытности. К классическом определению нации как «общности территории проживания, расы (крови), языка, традиций» Ренан добавил «привычку к плебисциту»: «Быть наследником общего славного прошлого, иметь за плечами общественные грандиозные начинания, обладать единой волей к действию в настоящем и желанием свершения еще более славных дел в будущем – вот что способствует становлению нации как единого целого. Она получила в наследство от прошлого не только угрызения совести, но и славные завоевания, а в будущем ее ждет осуществление единой программы совместных действий. Условием существования нации является привычка к плебисциту». Дословно «плебисцит» – решение народа, т.е. постоянное всенародное обсуждение общественных проблем. Судя по тому, насколько реально плебисцит присутствует в нашей жизни, можно констатировать, что в XIX веке северокавказские этносы гораздо больше могли претендовать на обозначение себя нацией, нежели на пороге XXI века. Но самое главное, что нацию делает жизнеспособной и объединяет в единое целое, – это план совместной деятельности во имя будущего. Если такой жизненной программы нет, существование нации обречено на угасание, не спасут ни обращение к истории, ни общие предки, ни патриотизм. Имеем ли мы, северокавказцы, шансы на этническое выживание в качестве монолитной нации? Есть ли у нас проект своего собственного существования – своя национальная идея? Парадоксально, но судьба народа зависит не от богатства и мощи государства, а от способности людей сохранить инстинкт жизни, который неизбежно угасает, когда нация утрачивает свой Путь. Отход от традиционализма в любой культуре приносит потрясения. На смену патриархальному чувству Гармонии приходит голый рационализм. Его суетные меркантильные законы приводят к отмиранию утонченных обычаев национального этикета, повсюду начинает властвовать меркантилизм, чинопочитание. Подвергается коррозии душа нации, наличие которой делает человека национально идентичным в любом этносе. Но что самое страшное, в нашей культуре давно отсутствуют личности – «одинокие души, которые пребывают вне потока», и поэтому видят дальше, могут освещать путь, предотвращая падение людей, не ведающих, куда идут в потемках. Именно такие люди формируют сознание нации, а каково ее сознание – такова и культура. Мало сегодня разобраться в оставленных предками духовных знаниях, надо еще и воссоздать эти знания на новой культурно-исторической почве.
Печально констатировать факт, что за весь так называемый демократический период нашего бытии историко-философская мысль северокавказских республик так и не поднялась до уровня осмысления культуры и истории этносов с позиции исторической миссии в мировой цивилизации, в анализе пройденного пути начисто отсутствует методологический инструментарий таких наук как культурология, социология, геополитика, философия. Сегодняшняя ситуация настоятельно требует именно такого подхода в воссоздании полного портрета культуры северокавказской культуры как шанс сохранить национальную идентичность в новом тысячелетии.
Сегодня, как составная часть Российского государства, мы вместе с ним проходим тот же путь политических, экономических и нравственных потрясений. Но «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». В русской культуре существуют устоявшиеся механизмы саморегуляции и восполнения. В ней есть личности, воздействие которых на общество может конкурировать с целой партией. С болью приходится констатировать, что у нас подобные индивидуальностьи – реликты. Их роль в национальном пространстве снивелирована и размыта. Русскую интеллигенцию называют «дитя несвободы», а как же обозначить роль северокавказской интеллигенции в этой «атмосфере ноющей бессмыслицы». Такое ощущение, что мы лишились духовно-интеллектуальной национальной элиты, роль которой сегодня состоит в том, чтобы помочь этносу приспособиться к миру европейской цивилизации. Это пустующее пространство духовной трансляции заполнено, с одной стороны, идеологизированной и коррумпированной, с другой – провинциальным воинствующим псевдопатриотизмом. Общественность отсутствует. Сонные республики теряют национальную самобытность и духовность, стремительно утрачивая смысл своего существования. Острое чувство бессмысленности, особенно среди молодежи, порождает бездействие, заполняемое наркоманией, преступностью, водкой и другими суррогатами жизни.
Объективности ради следует отметить, что общественную тишину иногда «нарушают» будоражащие голоса. Параметры этнического кризиса адыгов (напомним, что это разорванный этнический массив, проживающий в четырех республиках Северного Кавказа) обозначил профессор из КБР Барасби Бгажноков, подразумевая под этническим кризисом состояние социума, при котором существенно меняются, приходят в упадок или резко снижают свою действенную силу его основные этновоспроизводящие признаки и механизмы: язык, культура, психология, национальная государственность, территория, этнонимические обозначения и т.д. Такой кризис знаменует определенный этап или рубеж в историческом развитии народа, когда осуществляется эволюционный выбор между бытием и небытием, между жизнью и гибелью этноса. Но это не единовременный акт, а процесс, который длится достаточно долго, порой столетие. Он имеет свои стадии (стадии кризиса), свои спады и подъемы, является в этом смысле определенной эпохой в истории народа.
В числе основных компонентов кризиса, Б. Бгажноков выделил: 1) геодемографический кризис, 2) кризис национальной государственности, 3) этнонимический кризис, 4) кризис языка, 5) кризис культуры и базовой личности. Особенно ученый отмечает кризис национальной государственности, которая была привнесена на кавказскую периферию Россией и не стала выражением собственного социального и политического развития горских народов. Выступая как реконструкция русской, а затем советской, политико-правовой и государственной культуры на «чужой культурной территории», в период постперестроечной модернизации она, к сожалению, терпит определенную деформацию. «По существу, национальная государственность адыгов, в особенности кабардинцев, в том виде, в каком мы ее имеем сейчас, служит не столько целям воспроизводства и развития этнической культуры, поиску адекватной этнической идентичности, сколько более или менее организованной, плавной и безболезненной аккультурацией и ликвидацией этноса». (Б. Бгажноков)
Что в реальности принесла рыночная экономика и объявленный Ельциным суверенитет республикам Северного Кавказа? Имеет ли под собой реальные основы тот информационный бум на тему сепаратизма регионов и выхода из-под контроля Центра? К этому регулярно добавлялась страшилка об оттоке русского населения из этнорегионов, особенно из республик Северного Кавказа, что не соответствовало реальной ситуации. Некоторые русские семьи, действительно, старались переехать в исконно русские регионы, но связано это было не с тем, что их вытесняло аборигенное население, а скорее, они были напуганы сложившейся в 90-е годы взрывоопасной ситуацией с ичкерийским эпицентром. Как всегда, процессы, происходящие в Чечне и вокруг нее, экстраполировались на весь северокавказский регион.
Помню, как лаконично усмирял фрондирующую общественность и в частности нас, журналистов, президент КБР В.М. Коков в период так называемого подъема национально-возрожденческого движения: «Запомните, что из тысячи рублей республиканских бюджетных денег только сто заработаны самой республикой, остальные мы получили из Москвы». Какой уж тут суверенитет, какой сепаратизм, которым так пугали россиян политики и журналисты. Региональные «бароны» – еще один новорожденный образ – в действительности стали единственным субъектом суверенизации, сохранив в реальности государственно-социалистическую систему хозяйствования, сделав национальное имущество главным механизмом удержания власти. Экономическая эффективность мало занимает административную элиту, так как главная подпитка республиканского бюджета идет не от налоговых поступлений, а в виде трансфертов из федерального бюджета. Возможна ли в этих условиях оппозиция? До недавнего времени это представлялось маловероятным по многим причинам. Вот это, пожалуй, характерная ситуация для всех северокавказских субъектов. Поэтому претензии на независимость от Центра дотационного Северного Кавказа и экономически самодостаточного Татарстана, как говорят в Одессе, есть «две большие разницы». Как может действовать суверенитет без экономического подкрепления, когда его полноценность зависит от донора-патрона России. До сих пор остается одной из главнейших проблем отсутствие экономической базы для полноценного суверенитета. Это не значит, что у республик нет экономического потенциала, но развитие его, видимо, России не нужно. Выстроив властную вертикаль, Центру удобнее дергать за веревочки непослушных бедняков, в усмирение дав им копеечку. В условиях разрушения единого общероссийского хозяйственного комплекса, который содержал национальное имущество и обеспечивал существование республиканских политических элит, как совместить желание субъектной независимости с дотационностью из Центра. Ведь практически в северокавказском регионе отсутствует эффективная экономика, а следовательно и налоговые отчисления с хозяйственного комплекса. Малый бизнес загнан в тупик поборами всевозможных надзирающих органов, добавьте к этому разворовывание трансфертов из федерального бюджета. Тогда справедливо возникает вопрос – что же мы имеем на сегодняшний день на предмет государственности: действительно политический суверенитет или всего лишь этнографическое присутствие в российском государственном пространстве?
Для каждой северокавказской республики существует своя ниша политической и экономической модернизации. Для Осетии – ее стратегическое приграничное с Большим Кавказом положение, практически мононациональный и моноконфессиональный состав, ее лояльное к России историческое прошлое и оставшийся от советских времен высокотехнологический ВПК. Кабардино-Балкария также имеет комплекс стратегических заводов некогда союзного значения, аграрную базу, вольфрамо-молибденовый комбинат в Тырнаузе, обслуживавший в СССР космическую и военную отрасли, лечебно-бальнеологическую санаторную базу, лыжно-туристический район Приэльбрусья. Аналогичным экономическим базисом располагает Карачаево-Черкесия. Но все это, к сожалению, полноценно не работает ни в одной из трех названных республик. Ситуация в Дагестане, Чечне и прилегающей к ней Ингушетии остается по-прежнему обусловленной военной обстановкой. Аграрная Адыгея находится в бедственном положении, обещанные миллиарды нового президента так и не стали реальностью для жителей республики. Если провести сегодня референдум о вхождении ее в Краснодарский край, то, думаю, и сами адыгейцы, и уж тем более проживающие там русские, трижды поставят знак согласия, ибо республика находится в полном экономическом, социальном и культурном запустении.
К сожалению, животрепещущие, основополагающие для нынешнего и будущего существования вопросы исключены из сферы гласного общественного обсуждения. Причины просты. Неизбежно при анализе ситуации приходится затрагивать реальное участие действующих региональных правительств в процессах модернизации. К сожалению, это практически невозможно. И трудно требовать от людей гражданской смелости, ибо малейшая фронда может стоить им работы, а в условиях замкнутого национального пространства в случае опалы сложно найти возможность заработать себе на хлеб. Это не преувеличение. Работая на телевидении Кабардино-Балкарии, я пыталась делать дискуссионный клуб на тему «Национальная культура: выбор пути». Ни диалога, ни дискуссии не получается – у собеседника срабатывает самоцензура и инстинкт самосохранения, а разговор в жанре «оды» и «панегирика» не имеет смысла.
В этой связи следует отметить, пожалуй, единственную такого уровня на Северном Кавказе инициативу осетинской творческой и научной интеллигенции. Как приложение к литературно-художественному и общественно-политическому журналу «Дарьял», совместно с республиканским фондом «Реформа», в 1997 году был выпущен научно-популярный альманах «Осетия. XX век» (в двух номерах). Автор идеи и составитель – В. Цагараев, главный редактор – Р. Тотров. Материалы сборника позволяют заключить, что целью творческого коллектива явилась необходимость, используя методологический инструментарий геополитики, философии, социологии, экономики, поставить северокавказскому обществу своеобразный «диагноз» и попытаться спрогнозировать на этой основе возможные варианты будущего. Очень хотелось бы надеяться, что знакомство с этим сборником расширит диапазон интересов столичной журналистики к Северному Кавказу не только как к «горячей точке» на карте России, а как к региону, который живет сегодня очень трудным, напряженным поиском себя в пространстве России и очень нуждается в поддержке российской интеллектуальной элиты.
Научный сотрудник Центра этнополитических исследований Северо-Осетинского фонда «Реформа», кандидат философских наук Артур Цуциев представил в сборнике развернутый профессиональный анализ реакции северокавказского общества на вызовы модернизации: как происходит столкновение экономических, социальных и культурных новаций с традиционными горскими культурами. Мы приводим основные положения публикации:
«Вызов модернизации оказывается неизбежно вызовом традиционному обществу, а саму модернизацию этого общества можно рассматривать как обретение институтов и социального типа/деятеля, способных адаптировать перемены, то есть осуществлять их в данном обществе, не снижая его устойчивости (среди этих перемен чаще всего выступают процессы урбанизации, индустриализации, массификации политической жизни, а в постсоветской России – еще и разгосударствление экономики и легализация ее рыночных механизмов). «Продвинутость» – это наличие в обществе институтов, обеспечивающих одновременно динамизм в этих процессах и устойчивость. В этом смысле «демократизация» как участие-во-власти еще не есть элемент модернизации. Демократизация как наращивание устойчивых институтов и правил, обеспечивающих «функциональность» (а не разрушительность) этого участия-во-власти, будет ближе к модернизации. Но отношение «функциональности» и разрушительности всегда относительно.
Остается открытым и вопрос, в какой мере политические режимы, опирающиеся на сети первичных связей, – эти политико-хозяйствующие «корпорации» республики, – в какой степени они способны «выдержать перемены». Или же они консервируют некоторые общественные характеристики, выступающие как ПАТОГЕННЫЙ социо-культурный нексус, связки свойств, обрекающих общество на постепенную деградацию?»
Геополитическая ниша как социальная западня
Модернизация выступает также как способность занимать определенную выигрышную нишу в современном геополитическом и экономическом пространстве, эффективно интегрироваться в него. Политическая модернизация призвана скорее обеспечить возможности для подобной интеграции. Ясно, что искомая ниша может быть очень разной. Одни общества имеют своими козырями привычку к дисциплинированному монотонному труду, другие – нефть, третьи – наличие семейно-родственных кланов, которые выступают эффективными ячейками-связками, обслуживающими потоки товаров. «Модернизация» может быть взята в кавычки, когда обнаружение своей ниши сопровождается архаизацией социальной структуры, разрушением передовых отраслей хозяйства.
<...> В перспективе вряд ли можно ожидать, что Северо-Кавказский пояс (от Адыгеи до Дагестана), в том числе и Северная Осетия, сможет обрести в российском экономическом пространстве какую-либо доходную производственную нишу. Даже нефтеперерабатывающий комплекс Чечни не позволят ей преодолеть «дотационности» республиканского бюджета. Вероятно, Северная Осетия, единственная из республик Северного Кавказа, обеспечила в 1992-1996 году основные финансовые потоки в республику не за счет федерального бюджета, а за счет своей производственной ниши на федеральном рынке (водка). Но этот «спонтанный успех» был достигнут главным образом благодаря тому фактически льготному налоговому режиму, который обеспечивался самим характером политического режима в республике, его функционированием в качестве легального прикрытия для водочного бизнеса.
Геополитическая ниша как плацдарм
Маловероятность того, что Северо-Кавказские властно-хозяйственные комплексы смогут обнаружить в современной российской экономике ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ нишу для своего процветания, отнюдь не означает, что выигрышная позиция вовсе не может быть обнаружена. Ею уже становятся общефедеральные потоки товаров, в обеспечении которых кавказские группы играют далеко не последнюю роль. Невозможность для Северного Кавказа занять доходную производственную нишу в российской экономике будет устойчивым фактором экспорта в Россию как рабочей, так и торгово-посреднической силы, – эффективно организованных по неформальным канонам кавказских (без кавычек) коммерческих структур. Российское макро-пространство формируется как горизонт предприятия, даже горизонт хозяйственного оперирования, и тем больше, чем Кавказский дом будет оставаться плацдармом для него – «местом для начала и возвращения», местом для обретения стартового капитала (льготный кредит и т.д.) и местом конечных инвестиций в недвижимость, в Дом.
Почему кавказские группы оказываются более динамичными и способными к занятию соответствующей их динамизму экономической ниши в постсоветском пространстве?
Потенциал их первичных связей, традиционных уз не существует только как сеть внешних обязательств. Этот потенциал являет собой гораздо большее. Он присутствует как доминанта некоторых культурных ценностей, стереотипов, теперь выступая как «звено неизбежного успеха». Дом, который осетин хочет построить «под Столовой горой» и в который он стремится вернуться, – это Дом не для жизни. Жизнь должна состояться в Balc’e, «походе-странствии за успехом»! Дом строят для возвращения, для возможности вернуться и для будущих или уже подрастающих младших. Культурный архетип «похода за успехом», этого цикла бытия, выдавливает осетина из Осетии тем более эффективно, чем ниже его способность адаптироваться к рутине индустриального труда.
В современных горских культурах бедность является страшным грехом, пороком, свидетельством хозяйственной несостоятельности, несостоятельности как главы семейства, как мужчины. Это приговор и ярлык не явного, но отчетливого социального презрения. Напряжение судьбы – в стремлении скрыть эту бедность, не признаться в ней, не смиряться с ней. Смирение с бедностью непозволительно. Наши традиции – это ведь не только способ инвестиции капиталов в первичные связи, но еще и поле, где осетин демонстрирует свою состоятельность, где он отчаянно заявляет, что «не беден!» Это – социальный институт «подтверждения состоятельности» и, таким образом, способ воспроизводства всей первичной социальной структуры.
Хозяйственный императив «работы на себя» (а не на абстрактную социалистическую родину) в горских культурах всегда был легитимным, оправданным, даже в расцвете советской эпохи. Потому что «работала на себя», на свой «первичный статус» всегда выступала лишь средством работы на группу/семью, на ее фамильное достоинство. Пока русский хозяйственный дух нес на себе весь груз государственного коллективизма, горский хозяйственный дух был уже (или еще) в значительной мере от него свободен. Кстати, осетины здесь еще не самый типичный кавказский случай, они очень близки к русским в своей неувядающей любви к Державе, в своей приверженности ценить достоинство в категориях его государственного удостоверения. Но по мере обесценивания этих категорий в осетинской среде стремительно сформировалась некая культура «модельных» бизнес-карьер, которая серьезно актуализировала отмеченный архетип хозяйственного отходничества, а тех, кто осуществил эту карьеру, возвела в статус образчиков здравого осетинского подхода к жизни – soeroen loepputoe.
Итак, новое горское «отходничество», этот хозяйственный Balc превращается в основу существования Северо-Кавказских республик – их экономики будут находиться вне их собственных территорий. Здесь можно отметить три следствия:
а) устойчивый численный рост состоятельной кавказской диаспоры в России, занятой преимущественно торгово-посреднической деятельностью;
б) визуальное процветание (подчеркиваю – визуальное, то есть бросающееся в глаза процветание) как самой этой диаспоры, так и ее тылов в домашней кавказской метрополии, обусловленное ввозом капитала. Подобное процветание будет сопровождаться относительным обнищанием региона в сравнении с другими регионами России;
в) дотационный характер региона будет сохраняться, что будет способствовать его восприятию российским общественным сознанием как отягощающую Россию и потому нежелательную для нее ино-этническую периферию. Другими словами, Северный Кавказ будет восприниматься как часть территории российского государства, но не часть единой российской нации.
Бросающееся в глаза «процветание» Северного Кавказа, сопровожденное необходимостью его постоянной поддержки из федерального бюджета, будет провоцировать сильные изоляционистские настроения в России по отношению к нашему региону, и сначала психологическое, а затем и экономическое «выталкивание» его из России. вероятно, именно в этом будет состоять главный вызов для постсоветской модернизации Северо-Кавказских обществ, их способности справиться с этой тенденцией». (Артур Цуциев: «Кавказское переходное общество: некоторые вызовы и ответы»)
В немалой степени невозможность экономического развития северокавказского региона обусловлена наличием в нем все еще беспокойной Чечни. Несмотря на прошедшие там выборы президента и установление конституционной власти, перспективы стабилизации ситуации в этой республике пока еще слабо просматриваются. Анализ ситуации, сделанный «Независимой газетой» в 2002 году, к сожалению, пока еще остается актуальным и сегодня:
«Составленный «НГ» рейтинг фактически оценивает размеры «пороховых бочек», заложенных под каждым из субъектов. Главный принцип отбора этих случаев заключался в их особой специфике, присущей только Северному Кавказу, а обычные уголовные или бытовые преступления в расчет не брались.
Безусловным лидером нашего рейтинга стал, как и следовало ожидать, Дагестан, который почти в три раза обошел следующих за ним «соперников». Собственно, для столь высоких показателей есть целый ряд объективных причин. Это и самая протяженная из всех соседей граница с Чечней, и последствия вторжения в республику боевиков в августе 1999-го, и самая мощная экспансия ваххабизма, носители которого притихли лишь на время и не полностью, и достаточно напряженная граница с Азербайджаном, и соблазнительный для браконьеров Каспий, и многое другое. Дагестан лидирует практически по всем категориям. Здесь совершается и предотвращается больше всего терактов, задерживается больше всего боевиков, чаще всего изымается оружия и обнаруживается арсеналов.
Кстати, столица Дагестана, если верить сообщениям правоохранительных органов, не является такой уж недосягаемой для террористов из Чечни. Кроме того, Дагестан иногда становится местом проведения массовых акций и организации массовых беспорядков.
Популярными среди террористов в Дагестане остаются нефте– и газопроводы, а также железная дорога.
Таким образом, безусловно важное геополитическое значение Дагестана (не зря говорят, что «кто владеет Дагестаном, тот владеет всем Кавказом») становится поводом для мелких провокаций шкодливых бандитов, точно знающих, что после их акций все заговорят о «терроризме» и «ваххабизме». И только от властей Дагестана зависит сохранение хоть какой-то стабильности.
…наряду с Дагестаном «пьедестал» в нашем рейтинге заняли только непосредственные соседи Чечни – Ингушетия и Ставрополье, имеющие абсолютно одинаковые показатели. Вообще-то от Ингушетии вполне можно было ожидать и более тревожных результатов. Размещенные здесь десятки тысяч чеченских беженцев явно не являются стабилизирующим фактором.
…боевики чувствуют себя вполне вольготно, о чем говорят и частые случаи задержания бандитов из отрядов наиболее одиозных полевых командиров. Но, видимо, вайнахи-чеченцы не хотят, чтобы дом вайнахов-ингушей, приютивших их земляков, повторил судьбу Ичкерии. Да и сами ингушские власти при всех разногласиях с Москвой по многочисленным проблемам всеми силами стараются представить свою республику как стабильный российский регион, не имеющий российский регион, не имеющий даже намека на отсутствие лояльности Москве.
В Ингушетии также совершаются нападения и убийства на милиционеров и военнослужащих. Чаще, чем в других регионах, здесь совершаются похищения и захваты в заложники людей, казалось бы, уже забытые с началом контртеррористической операции. По-прежнему много инцидентов и даже терактов, что связано с тлеющим осетино-ингушским конфликтом. Ну и, конечно же, имеют место «популярные» на Северном Кавказе обстрелы и взрывы административных зданий, покушения на представителей власти и т.д. и т.п.
Ставрополье, равное по «весовой категории» нестабильности Ингушетии, являет собой типичную прифронтовую зону. Значительно реже, но здесь продолжаются обстрелы и нападения со стороны Чечни. В крае нередки случаи совершении и предотвращения терактов, изъятия оружия и целых арсеналов, задержания боевиков. Здесь также отмечены случаи похищения людей.
Однако, самой горячей точкой в крае, пожалуй, остается район Кавказских Минеральных Вод – слишком много желающих дестабилизировать здесь обстановку, и слишком это соблазнительно. Именно в Минеральных Водах и Ессентуках в марте прошлого года совершены самые крупные теракты.
Как бы то ни было, об опасности отторжения от России Ставрополья вместе со всем Северным Кавказом не заикаются даже законченные пессимисты, но обозримое будущее края так и останется прифронтовым.
Вполне закономерно четвертое место Карачаево-Черкесии, почти не уступившей «призерам» – Ингушетии и Ставрополью. Как и в Дагестане, здесь глубокие корни имеет ваххабизм. Как и в Ставрополье, здесь совершаются теракты, убийства милиционеров, чиновников и видных политиков. В тот же день, в марте прошлого года, когда в Минводах и Ессентуках прогремели мощные взрывы, в Черкесске также был совершен теракт. В республике отмечены и случаи похищения людей. Кроме того, Карачаево-Черкесия «прославилась» заявлением генпрокурора Владимира Устинова о предотвращении здесь попытки государственного переворота. Отличительной особенностью республики является и то, что именно выходцы из нее фигурируют в делах о взрывах российских жилых домов.
Среднее положение в рейтинге Северной Осетии, в общем-то, отвечает имиджу этой республики как более или менее спокойной и относительно благополучной. В то же время в Северной Осетии представлены практически все виды преступлений, но в намного более скромных, чем у соседей, масштабах. Это и похищение людей, и теракты против военнослужащих, и некоторые другие. Стабильно тревожная ситуация сохраняется в Пригородном районе.
Кабардино-Балкария, как и Карачаево-Черкесия, также была удостоена заявления генпрокурора Владимира Устинова о предотвращении попытки государственного переворота. Но в целом, лишь немного уступая в рейтинге Северной Осетии, эта республика намного превосходит ее в уровне спокойствия. Терактов здесь отмечено не было. Ваххабизм в Кабардино-Балкарии присутствует, но достаточно скромно. Чеченские боевики и ваххабиты задерживаются, но не часто. Оружие у населения изымается, но не в крупных количествах. Оружие у населения изымается, но не в крупных количествах. Одним из самых заметных «подвигов» кабардинцев стал незаконный переход вооруженной группы через российско-грузинскую границу.
В Краснодарском крае экзотика «кавказской» преступности почти незаметна, но иногда встречается. Здесь, например, могут совершить нападение на милиционеров или часового воинской части. Но такие преступления по большинству счету не являются «эксклюзивными» южнороссийскими. Встречаются на Кубани преступные группировки, совершающие разбойные нападения. Иногда обнаруживается пластит. Сочи, как и Минводы и Ставрополье, остаются наиболее кипящими. Здесь отмечены случаи похищения людей, у населения имеется оружие, бывает, совершаются громкие убийства. Сочи граничит с потенциально неспокойной Абхазией. Но в целом для курортников Сочи в отличие от тех же Минвод не имеет имиджа прифронтовой зоны.
В Ростовской области, которая в 1999 г. вместе с Москвой и Дагестаном пережила трагедию взрывов жилых домов, в последнее время тоже гремели взрывы, конечно, намного меньших масштабов, но тем не менее уносящие человеческие жизни. Милиция на Дону также изымает у населения оружие, а вот чеченские боевики здесь практически не задерживаются. Правда, их много в местном СИЗО. Вообще Ростов-на-Дону, являясь центром ЮФО, образно говоря, несет на себе ответственность за весь Северный Кавказ. Здесь расположены аппарат полпреда президента РФ, штаб СКВО, работает печально знаменитая 124-я лаборатория. В Ростове проводятся судебные процессы над чеченскими боевиками, а также один из самых громких процессов – над полковником Будановым. Все это накладывает свой специфический отпечаток на Донской край.
Астрахань, хоть и находится на одном из последний мест, но для нее минувший год был омрачен крупным терактом. До того область была одним из последних, не затронутых террором регионов Юга России. Но в результате взрыва на вещевом рынке в Астрахани погибли восемь человек. Кроме того, разного рода «разборки» здесь устраиваются по-серьезному – с использованием гранатометов и гранат. Одной из главных особенностей Астрахани является то, что эта область стала «воротами» из стран Центральной Азии в европейскую часть России. Отсюда и большинство ее проблем – от транзита наркотиков и прочей контрабанды до нелегальных мигрантов.
Полное же «поражение» в нашем рейтинге Волгоградской области, Адыгеи и Калмыкии, наверное, очень порадует жителей этих регионов. Хотя, конечно, проблем хватает и у них, как и у любого другого субъекта РФ, находящиеся не только на юге страны». («НГ», 18.03.2002 г.)
Заметка Милрада Фатуллаева – своего рода подведение итогов «закручивания гаек» в субъектах Федерации на примере республик Северного Кавказа.
«Последние кадровые назначения президента Ингушетии Мурата Зязикова завершили сложившуюся на Северном Кавказе картину, связанную с методами управления Кремля этим труднопредсказуемым регионом. Премьер-министром республики впервые за последние десять лет назначен русский – Виктор Алексенцев, оказавшийся еще и единственным славянином в правительстве. Без участия Москвы такие вопросы не решаются: конкуренции славянам не удается выдержать даже в Адыгее, где они составляют 66% населения. Ингушетия стала последней северокавказской республикой, где вторым человеком в иерархии власти стал русский. К государственнообразующему народу вернулась их традиционная должность директора УФСБ и частично – глав МВД. Исключением остается Дагестан, где власть распределена пропорционально по этническому признаку. Кремль вернулся к ситуации советского периода, когда по негласному праву вторым секретарями обкомов в национальных республиках назначались русские.
Возвращение славян в национальные республики здоровыми силами (а таковые не без помощи Центра пришли к власти во всех республиках: повержены националист Аслан Джаримов и «друг Масхарова» Руслан Аушев) воспринимается как стабилизирующий фактор. В межнациональных спорах, как отмечает министр по делам национальностей Дагестан Магомедсалих Гусаев, русские занимают в основном объективную позицию или в крайнем случае – нейтральную.
Очевидно, что демократические методы выборов на Кавказе откровенно пробуксовывают и постоянно нуждаются в «учете местных особенностей», которые у каждого свои. И славянское население с однородной культурой и менталитетом объединяет субъекты региона между собой и остальной частью России. кремлю на самом деле достаточно держать ситуацию в республиках в состоянии управляемости. Поэтому возвращение административных методов управления говорит о невысоком доверии к национальным элитам со стороны центра, который с трудом удерживает Чечню, испугался потерять Дагестан, шел на унизительные уступки Ингушетии, с тревогой наблюдал за страстями абхазо-адыгских народов. Наличие в провинции «глаз и ушей» Кремля вовсе не означает, что наступило время закручивания гаек, несмотря на приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным и образование во главе с Кадыровым военным ЮФО – укрупненной губернии.
Управление Кавказом через расстановку кадров вкупе с поддержкой на выборах пророссийских политиков и заигрыванием с выделением бюджетных средств, с изменением геополитики региона дополняется военными мероприятиями. Весь регион – приграничный, соседствует с Грузией и Азербайджаном – кандидатами в НАТО. В Чечне один военный приходится на десять жителей, в Дагестане – расположена 136-я мотострелковая бригада МО и Каспийская флотилия, в Ингушетии – 53-й полк. Глава Северной Осетии добивается открытия во Владикавказе военных училищ. Они придадут завершенность военной структуре региона и стратегически важного субъекта, где расположен штаб СКВО, база ВВС. Во всех регионах оформляются казачьи войска, куда входят не только русские, но и этнические осетины и ингуши. Увеличивается численность пограничников – в Джейрахском ущелье Ингушетии их больше, чем местного населения высокогорного района. А это значит, что спокойнее на Северном Кавказе в ближайшее время не будет». (М. Фатуллаев: «Кремль возвращается» // «НГ», 16.09.2002 г.)
К сожалению, невозможно в рамках одной главы пространно обозначить, насколько остро стоит вопрос о сохранении самобытных этнических северокавказских культур. Покорение Кавказа Россией в 19 веке означало крушение внутреннего двухтысячелетнего мироощущения, разрушение мира традиций, державшего северокавказский суперэтнос на плаву и не позволившего духовно и физически погибнуть даже в условиях постоянных войн. Реалии сегодняшней ситуации показывают, что в период двух последних столетий в составе Российской государственности так и не произошло полной адаптации к ее системе ценностей – Кавказ оказался психологически уникально консервативным. Эта непохожесть раздражает сегодня тех, кто не хочет понять и принять нерастраченную пассионарность горцев, этническую солидарность, взаимопомощь и жизнестойкость, поэтому в палаточных лагерях для беженцев женщины рожают детей, чтобы восполнить нацию – это как внутренняя установка на генетическом уровне. Поэтому мужчины любой ценой добывают хлеб насущный – стыдно, чтобы дети голодали. Поэтому по разрушенному Грозному ходят добротно одетые люди – это тоже в ментальности горцев (чтобы не дай бог тебя не пожалели как бедного). Также как и закон гостеприимства – даже если сам голоден, последним, что есть у тебя, накорми вошедшего в дом. Сколько раз слышала я то самое «бухтение», которым пытаются обозначить бытовой национализм: вон, смотри, как эти беженцы одеты, а говорят, что у них там плохо в лагере…; если бы так все плохо было – не рожали бы столько и т.д. и т.п.
Кавказ – это особая психология, особая сфера, нуждающаяся в специальной политической доктрине. Ее не было и нет у правительства России. Как говорится, «ну что ему Гекуба?» – «а что Гекубе он?»
В этом случае может оказаться вполне реальным прогноз, сделанный известным врачом-парапсихологом Владимиром Тимашовым относительно того, что ждет Россию в ближайшие годы: «В скором будущем мусульманские республики, и прежде всего северокавказские, возможно, объединятся в некое сообщество и фактически отойдут от России. В этом их будут поддерживать западные страны. Кроме того, я вижу от оставшейся части России отойдет небольшая территория, которая потом вольется в группу европейских стран. Оставшаяся часть и будет называться Россией. И эта Россия будет стабильно развивающейся страной». (ж. Vip-Premier, декабрь, 2002 г.). По-разному можно отнестись к этому пророчеству, но основания для активизации государственной интеграционной программы на Северном Кавказе все же имеются.
«Есть ли у России общий объединяющий принцип для народов в ее составе, кроме механического «скрепления» присоединенных частей?» – спрашивал еще в XIX веке декабрист М. Лунин, видя в этом серьезную угрозу будущему. Царскому правительству не нужны были знания об особенностях кавказских народов. Имперское высокомерие заслонило кавказскую реальность, поэтому плана интеграции этих народов в систему российской государственности не было и нет. До сих пор бытует принцип вассальных отношений, а восприятие горцев до сих пор находится на уровне начала столетия.
Любой участок северокавказской земли сегодня можно легко воспламенить, нужен только умелый кочегар, ибо жива еще боль от потерь в столетней Кавказской войне прошлого века, уроки которой до сих пор не пожелало проанализировать русское общество.
Горят аулы, и нет у них защиты, врагом сыны Отечества разбиты.
Как хищный зверь в смиренную обитель врывается штыками победитель,
Он убивает старцев и детей, невинных дев и юных матерей.
Так болезненно остро ощутил трагедию горцев русский поэт Михаил Лермонтов. Этот великий гражданин своей страны пытался сформировать в общественном сознании русского общества XIX века жажду понимания и осмысления нравственной цели Кавказской войны и ощущение неоправданности жертв и усилий. А.С. Пушкин пытался осмыслить безнадежность кавказской ситуации, объясняя ее неискоренимыми особенностями национальной психологии горцев, понимая при этом, что для устранения подобного противостояния требуется столетие. Но случилось то, что случилось. Северный Кавказ был завоеван. Идеолог и историограф Кавказской войны Р. Фадеев первым поставил вопрос о той роли, которую кавказская драма сыграла в общественном сознании России и о необходимости осмысления ее в процессе государственного строительства: «Когда-нибудь Россия прочтет полную историю Кавказской войны, составляющую один из великих и занимательных эпизодов нашей истории, не только по важности вопросов, решенных русским оружием в этом отдаленном углу империи, но по чрезвычайному напряжению человеческого духа, которым борьба ознаменовалась с обеих сторон…, по особой нравственной физиономии, если можно сказать, запечатлевшей сотни тысяч русских, передвинутых на Кавказ». В теме «Россия в Кавказской войне» – глубинная проблематика целого пласта русской жизни, но, к сожалению, концептуального осмысления проблем этой войны до сих пор так и не произошло. Политические реалии свидетельствуют о том, что России не нужно знание об особенностях кавказских народов, имперское высокомерие заслонило кавказскую реальность, поэтому плана интеграции этих народов в российскую государственность не было и нет. До сих пор бытует принцип вассальных отношений, а восприятие горцев все еще находится в состоянии неких российских «недорослей», диких и распущенных «лиц кавказской национальности». Историю надо знать хотя бы потому, что хотим мы того или нет, любое деяние, плохое или хорошее, не пропадает бесследно. К сожалению, в школьных учебниках по истории нет ни одной строчки о столетней русско-кавказской войне, как будто она ничего не значила для государства Российского. Не от того ли русская элита, да и в целом русское общество впало в историческое беспамятство. Сколько можно наступать на одни и те же грабли. И о чеченской войне скоро также забудут, сотрут в памяти кровавые сюжеты. А потом не ровен час снова пошлют своих молодых парней завоевывать Кавказ дулом автомата. Неужели жертвы прадедов так незначимы для потомков? Ведь манкурт – страшное существо – он стреляет в собственную мать.
Северокавказцы обладают глубинной исторической памятью. Безусловно, тяжба с историей и попытка национального реванша – занятие бесплодное, но все-таки некоторые исторические события стоит помнить, для извлечения уроков дню сегодняшнему. Для любого кавказца исторические катаклизмы последних двух столетий – не абстрактный процесс, а совершенно конкретные судьбы членов его рода, семьи, общины. Мировоззренческие установки горцев тончайше подметил Лермонтов: «Здесь за добро – добро, и кровь за кровь, и ненависть безмерна как любовь». Поэтому памятник генералу Ермолову в Чечне взорвали, а память о Льве Николаевиче Толстом сохранена.
Россия не захотела увидеть хозяйственной и культурной самобытности народов Кавказа, а разглядела лишь примитивную государственность и отсутствие жесткой централизации, что, с точки зрения генерала Ермолова, лишало горцев права на самостоятельное политическое существование. Он насаждал свои законы кровью и огнем, не думая о человеческих жертвах, разрушении вековых традиций и прежних связей. В горах именем Ермолова пугали детей. Как проконсул Кавказа, он получил право утверждать приговор военных судов о смертной казни, в то время как на остальной территории империи смертная казнь была отменена.
В 1818 году в программном рапорте императору командующий Кавказским корпусом генерал Ермолов сформулировал главную для России задачу: или полное безоговорочное включение горцев в систему российской государственности, или истребление и удаление непокорных с исконных земель.
«Чеченцы мои любезные в прижатом положении. Большая часть живет в лесах с семействами. В зимнее время вселилась болезнь, подобная желтой горячке и производит опустошение. От недостатка корма по отнятию полей скот упадает в большом количестве. Теперь наряжается отряд для прорубания дорог по земле чеченской, которые мало помалу доводят нас до последних убежищ злодеев… Лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбои… В противном случае деревня истребляется огнем: жен и детей вырезывают…». В тон наместнику Кавказа высказывается его соратник генерал Греков: «…ежели взять в соображение, что понятие многих чеченцев не превышают скотов, то, конечно, удивляться не должно ничему между ними происходящему».
«Кровь во мне кипит, как в котле, и члены мои трясутся от жадности напоить земли ваши кровью преступников. Ждите, говорю я вам, штыков, ядер и пролитие крови вашей реками; не мутная вода потечет в реках, протекающих ваши земли, а красная – ваших семейств кровью выкрашенная», – это еще один генерал царской армии, Цицианов. С таким напутствием обращался он к кабардинцам за то, что не хотели отдавать свои земли под русские крепости.
Через 150 лет после окончания Кавказской войны «простой российский гражданин» (как сам себя обозначает А. Федотов) напишет:
«Читая материалы о Чеченской войне, мне, как читателю, заметна некоторая растерянность авторов в затрагиваемой ими теме. Они пишут как-то на полусогнутых ногах о горской чести, о бесправии наших солдатиков, о страдании мирного населения. Но никто не пишет об истинном историческом видении проблемы. И есть ли проблема, если вспомнить несколько страниц нашего прошлого. И надо ли с придыханием и восторгом говорить о том, чего нет, и никогда не было? Разрешите напомнить несколько моментов из истории русско-горских отношений, о которых молчат СМИ.
Если взглянем на карту Российской империи, скажем, 1914 г. (БСЭ, т. 24 (2), стр. 112), то увидим, что никакой Чечни, Ингушетии и Осетии никогда не было. Все вышеперечисленные территории входили в Область Терского казачьего войска. Значит и административно эти территории принадлежали казакам.
Российское правительство предложило горцам принять подданство России, либо переселиться в Турции. Горцы ответили молчанием. Дикие, необразованные, не имевшие никогда своей культуры, государственности, письменности, находящиеся в состоянии первобытно-родового строя пастухи, просто не знали, что ответить.
И тогда в работу включилась Турция, которая профинансировала будущую Кавказскую войну. Турецкие агенты ездили по всему Кавказу и провоцировали аборигенов на войну с Россией. Политику подводили под Религию. Простым людям говорили, что они воюют за знамя Религии. Горцам говорили, что русские их перекрестят в православие, вышлют в Сибирь, надругаются над женщинами, запишут всех горцев в крепостные и т.д. А главари горцев (князья и имамы) хорошо проплачивались из Турции. Так началась Кавказская война. Для сдерживания турецких аппетитов, была создана Кавказская казачья линия от Каспийского моря (по реке Терек), до Черного моря (по реке Кубань) из войск Терского и Черноморского казачьих ВОЙСК. После завершения Кавказской войны территорию Северного Кавказа поделили на восточную и западную части. Западная часть осталась за Черноморским казачьим войском, которое в 1860 году было переименовано в Кубанское, а восточная часть Северного Кавказа вошла в территорию всех казачьих поселений местности, которые переименовывались в терское казачье войско с центром в городе Владикавказ. Областью управлял войсковой атаман Терского казачьего войска. И других национальных или административных образований на его территории не существовало.
Что касается слов «чеченец» или «Чечня», то если заглянуть в ту же Историю Татищева, то там таких слов нет. В середине XVIII века их просто не существовало. Хотя там есть все имена и названия, существовавшие в то время в России и вокруг нее. Есть там и остров Чечень, в Каспийском море. А вот чеченцев там нет. И не могло быть. Такой нации никогда не было.
БСЭ 3-е издание, в статье о Чечено-Ингушетии пишет, что родовое племя Чеченцы получили свое самоназвание от аула с таким же названием, который стоял на ручье, имевшем то же наименование. Аналогично пишется и об ингушах. Так спрашивается: о чем разговор? А разговор о том, что неизвестно кто проживает на земле, которая веками являлась казачьей землей и в годы перед самой революцией входила в Область Терского казачьего войска, и эти «неизвестно кто» объявляют на казачьей государство, не имея на то никакого права. Минимум, что они заработали по казачьим законам – это прилюдной порки на всех казачьих майданах России.
Отсутствие национальной политики (Берите столько суверенитета, сколько сможете), привело к образованию кагала национальных государств на территории одного единого государства. Вот они и нагнивают конфликтами по прошествии десятка лет своего существования.
Получили государственность ханты и манси, эвенки и якуты, чукчи и чеченцы, марийцы и каракалпаки. Спасибо еще, что гомосексуалистам и наркоманам государственность не дали. И чтобы закончилась война и межнациональные конфликты, достаточно вернуться к исторической справедливости, а не вкидывать людские и финансовые ресурсы в черную дыру изначально проигрышного предприятия. Достаточно вернуть казачеству его природную землю и права, как появятся первые проблески стабилизации. А те гигантские деньги, что уходят на войну и восстановление, надо направить на поддержку казачества, возрождение станиц и возобновление казачьей службы прямо по месту происходящих событий. А поддерживать из пальца высосанные проблемы, наверное, недостойно Великого Русского государства. Но опять же – это письмо лишь частное мнение простого российского гражданина. Хотя, может быть, гражданин как раз и имеет право не молчать, когда обливают ложью его народ и государство. А иначе – что же мы за народ, который поминает о себе, в угоду кому-то, только в уничижительной форме?» (А. ФЕДОТОВ: «А есть ли проблема?» // «Я – русский», № 9, 2001 г.)
А вот еще одно суждение с высоты XXI века – писателя Михаила Задорнова:
<…> Так и жило оно (племя Нахчо) в веках, запертое горными хребтами, от нечего делать враждуя между собой родовыми кланами и рожая детей для поддержания главного завоевания своей культуры – кровной мести. <…> У горцев тоже появились новые удовольствия: украсть в станице скотину, пострелять по бегущему за Тереком человеку. Принести скалып казака к домашнему очагу стало у чеченской молодежи признаком совершеннолетия. <…> И все в этой трехсторонней дружбе было бы хорошо! Кроме одного… Вернее, кроме множества кавказских племен и народцев, которые этакой невыбиваемой прокладкой засели в горах между подружившимися, а сами дружить дружно отказывались. А на унизительные предложения построить им в будущем театры, музеи, школы, и, самое страшное, завести когда-нибудь свою консерваторию с радостью выбросили топор войны! <…> …множество чеченцев перешло на сторону немцев, полагая, что уж немцы-то точно помогут им провести вендетту ермоловским потомкам… <…> Эти люди все равно будут заниматься работорговлей, воровать людей, нефть, грабить банки, создавать мафии… Потому что они талантливы. Они профессионалы войны. Они должны по Дарвину пройти еще несколько ступеней развития и вынырнуть из своего первобытного общежития…» (М. Задорнов: «Чечня: антикварные грабли России» // «Московский комсомолец», 14.02.2001 г.)
Трудно представить, что такой гуманитарий, как М. Задорнов не читал Толстого, великого русского писателя, давшего себе труд разглядеть горцев как живых людей с их страшной, почти не задетой цивилизацией гармонией природы и человека, неотделимого от гор. Но самое гениальное прозрение Толстого – это понимание горца и как врага, и как жертвы в этом кровавом мессиве Кавказской войны. Его жесткий, великий и ужасающий в своей жестокости «Хаджи-Мурат» – вызов пушкинскому романтизму «Кавказского пленника». За 8 лет – 10 авторских редакций повести – свидетельство терзаний и прозрений писателя, болезненно изнуряющего поиска правды, поиска отношения к России, к русскому, трагедия самоутраты и самонахождения. Толстовские строки написаны кровавым стенанием сердца, только духовно великий человек мог позволить к себе такую национальную обнаженность. Можно ли требовать подобной нравственной высоты от современного «политпастыря» душ российских Михаила Леонтьева, список высокомерно-имперских заявлений которого составит отдельную главу.
Лев Толстой был не единственным представителем русской интеллигенции, кто оценил свободолюбие горцев, отнесся с уважением к их отчаянному самопожертвованию при защите своего многовекового уклада. В этом ряду хочется вспомнить имя декабриста А.А. Бестужева-Марлинского, который, находясь на кавказском плацдарме войны и вглядываясь в лица грозных врагов, сумел увидеть простого горца-труженика, его бережное отношение к плодам чужого труда: «Кабардинцы вторгались в дома, уносили что поценнее или что второпях попадали под руку, но не жгли домов, не топтали умышленно нив, не ломали виноградников. «Зачем трогать дар божий и труд человека», – говорили они, и это правило горского разбойника, не ужасающегося никаким злодейством, есть доблесть, которой могли бы гордиться народы самые образованные, если бы они ее имели». Но образованные народы, естественно, заняты интеллектуальным трудом: в умиротворенности научных кабинетов рождаются многотомные сочинения о «делах давно минувших дней», о силе русского оружия, о сепаратистах-горцах, которые посмели воспрепятствовать России ввести их «под сень дружеских штыков». А простой кубанский казак Пимен Пономаренко, не обремененный историческими знаниями, но сам воевавший с черкесами, сказал о своем враге так: «Самый еройский народ. Та й то треба сказать – …свою ридну землю, свое ридно гниздечко обороняв. Як що по правде говорыти, то его тут правда була, а не наша».
Как цинично на этом фоне заявление графа Евдокимова: «Я считаю себя вправе предоставить горцам лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов». Высказывания официальных лиц, которые оружием усмиряли Кавказ, еще можно как-то объяснить, но как принять высокомерный взгляд на инородцев В. Белинского. Вот его отношение к азиатам: «Китайцы представляют карикатуру, пародию на человечество…». Посетив Крым, он написал: «Въехавши в крымские степи, мы увидели три новые для нас нации: крымских баранов, крымских верблюдов и крымских татар. Я думаю, что это разные виды одного и того же рода, разные колена одного племени: так много общего в их физиономии». Не менее антипатичен Белинский и по отношению к горцам Кавказа: «Черкес, плен и мучительное рабство – для меня синонимы. Эти господа имеют дурную привычку мучить своих пленников и нагайками сообщать красноречие и убедительность их письмам для разжалобления родственников и поощрения их к скорейшему и богатейшему выкупу. Черт с ними!» А вот не менее «благодушное» о евреях: «Недаром все нации в мире, и западные, и восточные, и христианские, и мусульманские сошлись в ненависти и презрении к жидовскому племени: жид – не человек; он – торгаш, par excellence».
«Концепция высокомерного презрения» опасна прежде всего для самой русской нации: «Народ, возомнивший себя мессией, а все остальное человечество – блуждающим во тьме, обрекает себя на одно из двух: или на трагедию разрушения своей исторической цитадели (вспомним еврейство), или на бесплодное кипение и выкипание в самом себе, в тех самых границах, которые он счел броней против великих культурных и этических соблазнов (вспомним Византию)» (Даниил Андреев: «Роза мира»).
Адекватный образ кавказца так и не появился в русской культуре советского периода. Он трансформировался в связи с идеологическими потребностями времени. Уже в ранних советских фильмах кавказцев изображали людьми вспыльчивыми, горячими, легко поддающимися эмоциям, как, к примеру, в комедии «Свинарка и пастух» (режиссер – И.А.Пырьев, 1941 г.), где встреча дагестанского чабана с девушкой из русской деревни на Выставке достижений народного хозяйства СССР символизировала дружбу советских народов.
«Трудно сказать, насколько данный образ отражал массовые стереотипы того времени. Представляется однако, что ситуация была намного сложнее. Сталинская коллективизация и другие репрессии того времени вызвали недовольство, негодование людей. Материалы архивов КГБ проливают свет на общественное мнение того времени. Как отмечает английский историк Сара Дэвис, коммунистическое руководство ассоциировалось с хитрыми и коварными инородцами – кавказцами и евреями, в которых и видели причины всех бед. Концепция «семьи советских народов» значительно пострадала в результате депортации кавказских народов в конце Великой Отечественной войны.
Образ кавказца – как гордого, гостеприимного, темпераментного сына гор – прочно утвердился в советском послевоенном кино. То был облик человека, любящего свою страну, свои традиции и всегда готового радушно встретить готсей. Этот образ создавался московскими, ленинградскими и местными деятелями кино. Наиболее часто Кавказ ассоциировался с Грузией. Видимо потому, что грузинский кинемотограф лидировал в регионе. Среди фильмов того времени следует выделить «Кавказскую пленницу» (режиссер Леонид Гайдай, 1967). В шутливой форме эта (и поныне популярная) комедия умышленно отразила стереотипы того времени – красивые горы, крепкие вина, похищенная невеста, кровная месть и, наконец, неповторимый кавказский акцент. Кое-кто тогда обиделся – в Грузии фильм не показывали. Шутку поняли не все, правда знаменитая фраза – «Мы пришли судить тебя по закону гор» – сейчас прозвучала бы по-другому.
В конце 70-х кавказцы, живущие или посещавшие Москву и другие города России, могли услышать самые негативные ремарки о «черных», у которых много денег и которые скупают все необходимые товары. Высокая рождаемость в кавказских республиках и нехватка рабочих мест привели к сезонной мграции в центральную России. Смуглые шумные гости резко выделялись на рынках страны, а дефицит необходимых товаров и путые полки магазинов вызывали гнев и раздражение хозяев. В 1986 г. Виктор Астафьев написал свой печально известный рассказ «Ловля пескарей в Грузии». В нем он удивительным образом собрал все сложившиеся в истории и в массовом историческом сознании антикавказские предубеждения и негативные стереотипы. Грузины были показаны как тупые, жадные, невежественные торговцы и жулики, думающие только о деньгах и обманывающие простодушных славян на просторах страны. «Как обломанный, занозистый сучок на дереве человеческом, торчит он по всем российским базарам, вплоть до Мурманска и Норильска, с пренебрежением обдирая доверчивый народ подгнившими фруктами или мятыми полумертвыми цветами. Жадный, безграмотный, из тех, кого в России уничижительно зовут «копеечная душа», везде он распоясан, везде он швыряет деньги, но дома усчитывает жену, детей, родителей в медяках, развел он автомобилеманию, пресмыкание перед импортом, зачем-то, видать, для соблюдения моды, возит за собой жирных детей, и в гостиницах можно увидеть четырехпудового, отдышливого Гогию, восьми лет от роду, всунутого в джинсы, с сонными глазами, утонувшими среди лоснящихся щек».
Не только в Российской Федерации, но и в Казахстане, особенно на Мангышлакском полуострове, этнические казахи часто воспринимали кавказцев как бесчестных, жадных и хитрых людей. Многие кавказцы, правда, смогли занять важные места в системе торговли и сфере обслуживании. В результате в июне 1989 г. в регионе произошли погромы.
Распад Советского Союза привел к дальнейшему усилению фобий и предрассудков. «Лица кавказской национальности», «чурки», «черные», «хачики», «азеры», «нигеры» – этими и еще более обидными эпитетами называют теперь представителей народов Кавказа». (Микаэл Мамедов: «Массовые стереотипы и предрассудки в национальных историях…» // «Национальные истории в советском и постсоветских государствах», М., 2003 г.)
История устроена так, что грехи и ошибки прадедов падают на потомков. Массовая этническая психология горцев законсервировала в самых глубинных пластах своих взрывоопасную историческую память, и поэтому новая Россия, отрекшись от своего совсем недавнего прошлого, получила ту ситуацию на Кавказе, которая сегодня грозит ей вытеснением из этого важнейшего геополитического региона. В этом случае она потеряет побережье Черного моря, контроль над транзитом нефти и торговли Востока с Западом, получит крайне беспокойную новую границу. И если уж судьба самих народов Кавказа мало заботит «девственную» российскую демократию, то пусть хотя бы потребность исторической благодарности собственному национальному прошлому породит, наконец, у общества необходимость осмысления, что же на самом деле произошло в нашей истории и как на основе этого знания сконструировать совместное будущее. Война на Кавказе в XIX веке стоила русскому правительству так дорого, что на это можно было бы купить всю Турцию и Персию. Со времен Екатерины II Россия потеряла в горах Кавказа более полутора миллионов солдат. А какова цена Кавказской трагедии 20-21 веков потомкам еще предстоит посчитать.
Ерническое отношение к собственной истории – характерная примета дня. Михаил Виноградов уложил четырехвековые русско-кавказские контакты в три небольших газетных колонки, назвав публикацию «Пряником и шпагой». Мы приводим ее полностью как типичный пример, когда по драматическим историческим сюжетам автор пробегает с легкостью танцора диско.
«В середине прошлого тысячелетия Кавказ еще не являлся южной частью России. Столкновение в этом регионе интересов трех империй положило начало многочисленным кавказским войнам.
До начала XVI века у России не было прочных связей с Кавказом – интересы лежали не там, а восточнее, где Россия боролась с татарскими ханствами за торговые пути через Каспий и Черное море, за безопасностью южных границ. На Кавказе с переменным успехом шла борьба между Турцией и Персией. Начало XVII века, время русской Смуты, на Кавказе было временем персидской экспансии. Россия в то время действовала заключением временных военных союзов с дагестанскими владетелями. В начале XVIII века империя Османов стала главным противником России. В ходе Персидского похода Петра I русская конница впервые столкнулась с чеченскими отрядами в Моздокских степях. Военные успехи императора позволили подписать в 1724 году Стамбульский контракт, по которому сферами влияния России становились прикаспийские части Дагестана и Азербайджана. Удержать земли не смогли, чем воспользовалась Турция, и, провоевав пару лет, в 1735 году Анна Иоанновна вернула границу на Терек, где она была до Петра. Специально созданные казачьи войска прикрывали границу.
На Кавказе в это время Турция, проиграв очередную войну, уступила персам Дагестан. К середине века Персия вновь завоевала Закавказье и побережье Каспия. Россия проиграла еще одну войну, после чего признала султана покровителем Черкессии. Почти до конца века империя выжидала, одновременно укрепляя казачьи области на кавказских рубежах и заключая вассальные договоры с местными князьками. В результате войн с Турцией и заключения Кучюк-Кайнарджийского мира Россия стала покровитеьницей всех христиан Османской империи. В 1796 году, защищая одно из союзных грузинских царств, Россия вступила в свойну с Персией, победы на трех фронтах открыли дорогу на Тегеран, но смерть Екатерины смяла успех. Павел вернул войска на исходные позиции и не стал требовать территориальных уступок. Тем не менее последний царь Восточной Грузии принял решение о вхождении его земель в состав империи. Встал вопрос о присоединении Кавказа, который оказался между двумя частями державы. Бухарестский и Гюлистанский мирные договоры с Ираном и Турцией (1812-1813 гг.) закрепили права России на Кавказе: в регионе бурно развивались казачьи и крестьянские поселения, появилась царская администрация. Эти причины наряду с другими положили начало Кавказской войне.
Борьба шла с переменным успехом, имамы и их наибы предпринимали рейды для распространения своего учения («чистого ислама, отвергавшего родовое право». Российский Отдельный корпус на Кавказе (группировка достигала 200 тысяч штыков), казаки освоили методы ведения войны в горах. Тогда же было учреждено Кавказское наместничество, возглавлявшие его администраторы – Ермолов, Воронцов, Барятинский – оптимально сочетали военную и культурно-экономическую экспансию в регионе. В итоге имамат был разгромлен, Кавказ присоединен к России и надолгие десятилетия стал безопасной «всесоюзной здравницей». М.Виноградов («Известия» №48, 03 г.)
Приведем еще несколько исторических свидетельств XIX века как повод для размышлений о дне сегодняшнем. Военный историк А. Юров: «…чеченцы и другие мирные племена нередко подвергались вопиющим злоупотреблениям; у них под предлогом податей и штрафов отбиралось лучшее оружие и другие совершенно безвредные, но ценные вещи повседневного обихода; случалось, что ни в чем неповинных людей арестовывали по наущению простых и часто неблагонамеренных переводчиков; с арестантами и даже аманатами (заложниками) обращались бесчеловечно, держали их в сырой яме, где они нередко заболевали…
Вообще к марту 1840 года в Чечне скопилось достаточно горючего материала – нужна была только искра, чтобы произвести повсеместный взрыв». Заметим, что именно в этот период в Чечне появился Шамиль. Крупнейший исследователь Кавказа А.П. Берже в начале 1880 года писал: «В течение 20 лет ни один из чеченских аулов не был уверен в том, что он останется на месте до следующего дня: то наши колонной истребляли их, то Шамиль переселял на другое место по мере наших движений. Благодаря необычайному плодородию почвы народ не погиб от голода, но потерял всякое понятие об удобствах жизни, перестал дорожить своим домом и даже своим семейством». Вспомним при этом сталинское выселение народов уже в советское время. Могло ли это не запечатлеться в народном сознании и не сослужить роль мины замедленного действия, которая сдетонировала уже в другой не менее сложной исторической ситуации. Опасно бередить сегодня незажившую боль национальных потерь, но напомнить об этом заставляет достаточно серьезное количество публикаций, политических выступлений высокомерной имперской направленноси.
Северокавказский суперэтнос перешел в новую форму исторического бытия, основанную на социально-экономических реалиях европейской индустриальной цивилизации. Началась новая фаза северокавказских культур. У истощенных катаклизмами двух последних столетий северокавказских народов нет времени и возможности изобретать свой собственный путь развития. Он продуктивен и возможен совместно с русской нацией, для которой также актуальны поиски национальной идеи. Глубинные процессы, идущие в недрах горских национальных обществ, сродни общероссийским. О них, равно как и об истории народов Северного Кавказа должна знать Россия.
В связи с попыткой поиска идеальной модели интеграции Северного Кавказа в российское постсоветское пространство в академических научных кругах возникают разнополярные точки зрения, концепции и теории, многие из которых облекаются в форму заблуждений или мифов, один из которых – это утверждение о существовании в настоящее время у народов Северного Кавказа норм традиционного общества, выражающихся в приверженности к общинности. Российский этнограф-кавказовед, заведующий отделом Кавказа Института этнологии и этнической антропологии РАН, С.А. Арутюнов утверждает, что общинный принцип организации сохранился настолько, что сельскую территориальную общину следует признать как реальный факт существования этносов. По его мнению, в этих джамаатно-кантонных объединениях должны действовать адатно-шариатные суды, в ведении которых будут такие вопросы внутренней жизни России как нарушение прав женщин, семейно-брачные отношения, различные споры, включая даже и примирение кровников. Подробно свою концепцию он изложил в статьях «Шариату на Северном Кавказе нужно создать легальную правовую нишу» («Итоги», № 3, 1999 г.) и «Партия и правительство будут недовольны» (№ 20, 2000 г.).
Подобные спорные гипотезы представлены на страницах журнала «Адат. Кавказский культурный круг. Традиции и современность» Международного научно-исследовательского института народов Кавказа (Москва-Тбилиси, 2003 г.). Главный редактор и составитель Дмитриев В.А. в предисловии к журналу обозначает его концептуальную направленность:
«Мы считаем, что не может быть предоставлен приоритет ни тем, кто является сторонником существования особой кавказской цивилизации или культурной общности, ни тем, кто рассматривает Кавказ как зону контакта или столкновения цивилизации. Мы считаем, что на кавказские проблемы важно смотреть с разных точек зрения, видя в его разнообразии, полиэтничности и многорелигиозности системное образование. Другим фокусом, где сойдутся линии представлений наших авторов, является признание ценности и важности традиций, включая народные этические и православные системы. Кавказ безусловно относится к тем регионам Земли, где в числе жизненных приоритетов важное место занимает традиционализм и где веками копился опыт защиты традиций от внешних и внутренних воздействий и инноваций. В эпохи, подобные современной, где одни общественные приоритеты рушатся, а другие претендуют на глобальное доминирование, роль базовых, традиционных компонентов «родной» культуры возрастает, при этом традиционные компоненты помещаются в такую культурно-историческую позицию, что неизбежен их ответ на внешний вызов. Конфликт глобализации и традиционализма, обществ «открытого» и «закрытого» типов впрямую лег на кавказскую почву; это отнюдь не является причиной для его углубления, а может служить основанием для того, чтобы искать способы взаимовыгодного сосуществования обществ, в данном случае на Кавказе».
Журнал открывает статья упомянутого уже С.А. Арутюнова «Закрытое общество – альтернатива мегаполюсного потребительству?». Изложенные в ней мысли – яркое подтверждение того, что тема Кавказа в общероссийском политическом и культурном дискурсе требует широкой огласки и объединения усилий научной мысли Центра и регионов, так как вырисовывается своеобразная картина. С одной стороны, существуют попытки загнать кавказские этносы в резервационные ниши традиции, с другой – в широком общественном сознании посредством СМИ они представлены как изначально агрессивные по отношению к России. При этом абсолютно не учитываются умонастроения самих народов Северного Кавказа. Такое понятие как социологические исследования давно забыто в регионах, а общественное мнение горцев мало интересует политическую интеллектуальную элиту, равно как и столичную академическую среду, история Кавказа для которой часто служит лишь средством пополнения кандидатских и докторских исследований. При этом даже на защиту научных работ по кавказской проблематике (хотя бы в качестве консультанта) не приглашаются ученые из региона. Мне приходилось читать откровенно компилятивные научные труды с использованием уже разработанного на местах материала по той или иной теме. Часто представляемые материалы по современным проблемам, собранные в республиках Северного Кавказа московскими исследователями, не соответствуют реальному состоянию дел. Нашей целью не является анализ подобных конкретных работ, хотя очень хотелось бы озвучить их авторов, которые, охотно верим, не предумышленно создают маргинальный образ современного Кавказа.
Возвращаясь к упомянутой работе С.А. Арутюнова, процитируем только один очень красноречивый фрагмент:
«Если в каком-либо из национальных меньшинств или малых народов России объявятся общины, стремящиеся жить собственной жизнью по естественным законам обычного права, такая безгосударственная модель могла бы быть актуальна и для них. Можно хотя бы вспомнить, что примерно под таким же статусом существуют индейские резервации в США, и, несмотря на сложную и во многом трагичную историю их формирования, в нынешнем их бытии, несомненно, положительных сторон больше, чем отрицательных.
В виде самого осторожного предположения хочу заметить, что, возможно, именно такой резервационный, выведенный из-под государственной юрисдикции, общинно-племенной статус в каком-либо варианте сможет стать приемлемым решением и для части населения малых народов Севера России и для части (хотя, наверное, не для всего массива) абхазского или осетинского сельского населения в воссоединенной с Грузией Абхазии и Южной Осетии (безотносительно к тому, как будет определен статус остальной их части).
<…> Постсоветские общества Кавказа продолжают оставаться бесскелетными, что и предопределяет их перманентно бедственное положение. Конечно, и государственный российский канон, как бы ни старался, таким скелетом здесь никогда не станет.
Кавказские общества сохраняют и будут сохранять тенденцию к сохранению и даже усилению отдельных черт закрытости как средства самозащиты, но общая тенденция будет неизбежно вести большую их часть к нарастанию открытости. В этом направлении действует потребность в рынках сбыта, получении качественного образования, здравоохранения и многого другого. Символ этих обществ – медленно ползущая вперед черепаха, с более или менее закрытым с разных сторон щитом, но с вытянутой шеей и широко открытым ртом. Рот этот открыт соблазнам мегалополисного глобализма». С. Арутюнов
«Насилие являлось существенным элементом и принципом традиционной соционормативной культуры народов Северного Кавказа», – пишет В.А. Дмитриев в статье «Способы преодоления насилия в традиционном обществе горских народов Северного Кавказа».
Не менее одиозно, тенденциозно и однобоко создается в СМИ образ постсоветского пространства, в частности, Большого Кавказа. Поскольку именно кавказская тема находится в сфере наших интересов, мы остановимся на информационной политике относительно этого региона, абсолютно не соответствующей интеграционной государственной концепции распространения влияния России на бывшие союзные республики Закавказья. Нельзя не согласиться в этой связи с мнением Ашота Джазояна – генерального секретаря Международной конфедерации журналистских союзов.
«Само качество российских теле– и радиопрограмм гарантирует им куда большее внимание со стороны бывших соотечественников, чем к местным. И очень важно дать этим людям почувствовать, что Россия рядом, что она своя, а не чужая. Естественно, для этого придется учиться такту и самоограничению. Едва ли южным и восточным соседям России по вкусу придется обилие «обнаженки» или фильмы, где в роли злодеев неизменно выступают «лица кавказской национальности»…
Сегодня Запад широко представлен в России всеми информационными средствами. А Россия на Западе – одним лишь президентом Путиным, да и то только в дни его визитов. Король вынужден играть свиту. Но если мы тратим немалые средства, чтобы обеспечить эфир иностранной программы, то не пора ли российскому государству потратить такие же деньги на выход наших программ в эфир европейских стран?
Кстати, не так давно один высокопоставленный государственный муж додумался предложить идею конкурса на лучший рекламный проект по формулированию имиджа России. Как будто имидж страны можно сформировать разовыми рекламными акциями. Симпатии к себе страны завоевывают благодаря тому, что полезного они могут предложить соседям, причем ежедневно. И потому всё российское, что пользуется спросом за рубежом, помимо энергоносителей – от самолетов КБ «Сухого» и Большого театра до вечерней телепрограммы и Маринки, – это наш главный международный политический ресурс. А значит, всё это должно быть неприкосновенным, как золотой запас». (Ашот Джазоян: «Король вынужден играть свиту» // «НГ», 13.05.2002 г.)
Среди возможных ресурсов России, позволяющих ей сохранить за собой статус великой державы на постсоветском пространстве, помимо экономических связей журналист особенно подчеркивает создававшуюся ею веками единую культурную языковую среду, в которой выросла вся нынешняя политическая и деловая элита новых независимых государств: «Не только говоря, но и думая иной раз по-русски, человек просто не может неотождествлять себя хоть немного с Россией, не может представить себе жизни без нее (чем не политический ресурс!). Однако в силу своей нематериальности эта культурно-языковая среда может исчезнуть значительно быстрее, чем экономические и технологические связи между нашими народами. Нынешние дети уже изучают русский как важный, но иностранный, да и Пушкина с Есениным в школе больше не проходят. И это в условиях все более возрастающего культурно-языкового влияния англоязычной, арабоязычной и тюркоязычной среды».
Надо отметить, что потребность в русском языке в бывших советских республиках становится все больше эфемерной. На прошедшем в Москве Евразийском телефоруме круглый стол по проблемам более широкого использования русского языка на евразийском пространстве, закончился не самыми оптимистичными прогнозами. Некоторые выступления были достаточно резкими. Особенно запомнился мне монолог продюсера азербайджанской телекомпании: «Русский язык становится старинной азербайджанской забавой. Амбиции России не соответствуют ее возможностям. Но с учетом трех миллионов Азербайджан в России нам следует думать, что к ним когда-то захотят приехать повзрослевшие дети, и хотя бы для этого русский язык они должны знать. Российские журналисты, особенно телевизионщики, не проявляют никаких усилий, чтобы русский язык транслировался на Закавказье».
Россия занимается самовытеснением из кавказского пространства. Об этом с болью говорят те кавказцы, которых связывает со страной прошлая советская дружба, воспоминания об учебе, о культуре, в которой выросли. В период обострения российско-грузинских отношений, когда из уст Президента России прозвучала возможность бомбардировок территории Грузии, всемирно известный грузинский режиссер Роберт Стуруа в интервью газете «Московские новости» попытался высказать свой взгляд на причину такого поворота событий. Но самая главная боль его об утрате образа истинной Грузии – «райского уголка, всегда хорошо встречавшего гостей» и разрыве прошлой русско-грузинской дружбы.
«Мне очень сложно давать советы. Но русские извиняться не привыкли. Это ужасно, когда человек не привык извиняться. Это ведет к еще большему озлоблению.
Когда я был в Москве, я чувствовал, что Путин делает что-то положительное для современной России. Если бы за ним не стояла Россия, для него было бы легче извиниться за бомбардировки. Но большой России перед маленькой, несчастной и слабой Грузией очень сложно извиняться.
Нам объявили негласную экономическую блокаду, визовый режим. У русских очень много возможностей создавать здесь атмосферу недовольства. Тем более что каждый грузин считает себя президентом. И поэтому очень легко управлять смутой в Грузии.
Мое поколение будет продолжать общаться с друзьями в России. Но новое поколение может не простить, и оно найдет других собеседников. Им не оставляют ни одного шанса продолжить традиции человеческого общения. Тенденция «похолодания» в молодежных контактах уже наблюдается. Это пока не отвращение, а просто отношение как к чему-то чуждому.
Логика простая: если ты меня не зовешь, презираешь и обзываешь, я найду себе другого товарища. Я этой тенденции не поддаюсь, мне в этом помогают связи с моими русскими друзьями, с конкретными людьми. Порой их молчание меня раздражает. Они вроде бы верят властям». (Р. Стуруа: «Перед маленькой страной трудно извиняться» // «Московские новости», № 36, 2002 г.)
С монологом Роберта Стуруа перекликается оценка Леонидом Радзиховским реакции русской интеллигенции на вероятность военной операции против Грузии.
«Попросту говоря, если бы все известные люди прямо обратились к президенту: Владимир Владимирович, надо сделать что угодно, но войны с Грузией (пусть она там называется хоть «антитеррористической операцией», хоть как иначе) мы допустить не можем. Вот просто не можем, и все. Это была бы война не против Шеварнадзе (он нам нарочно ни брат ни сват), а против русской культуры. Ну, словом, нельзя это делать, невозможно!.. Я уверен, что такое обращение имело бы важное значение. Оно могло бы остановить «неразумные» действия тех, кто поставил на войну.
А уважаемые российские писатели-артисты-художники помалкивают в тряпочку. Спасибо, что хоть не нагнетают военный психоз (тоже известное развлечение интеллектуалов). Но и молчание непонятно. Трудно поверить, что в России совсем не осталось людей, чувствующих хоть какую-то ответственность за то, что делает наша страна. Патриотов, извините за выражение. Трудно поверить, что совсем не осталось людей, которые хотели бы сделать доброе дело. А остановить насилие – это ли не доброе дело?
Я не говорю о политических партиях. Они боятся власти – это ясно. Максимум, на что пока оказались способны демократы в Думе, – отклонить совсем уж хамскую резолюцию тех, кто спешит, угадывая настроения начальства, лишний раз призвать к войне. Что ж, и на том спасибо. Но заняться какой-то работой по противодействию войне они боятся. В канун выборов власть лучше не злить.
Но чего так уж бояться артистам? Вот Путин пришел на концерт «Любэ». Так ведь они могут исполнить ему «Комбата», а могут: «Не рубите, мужики, не рубите, ради гнездышка грача не рубите сгоряча!» Мне кажется, что президент вполне способен воспринять такой ответ от людей, лично ни в чем не заинтересованных, более того – от людей, лично Путину симпатичных.
Мы, журналисты, наловчились лизать и зубоскалить. Это наше ремесло. Но бывают ситуации, когда стоит превозмочь себя и постараться говорить с властью серьезно: «Хочешь, я тебе один умный вэшь скажу, только нэ обижайся?» Эту вещь давно уже сказал Шота Руставели: «Не хвалитесь, люди, силой. Бросьте глупую забаву! Ведь довольно искры малой, чтоб большую сжечь дубраву». Наше дело повторить это своей власти, а грузинские коллеги пусть скажут это своей». (Л. Радзиховский: «Не рубите, мужики, не рубите!» // «НГ», 25.09.2002 г.)
К сожалению, из традиции современной российской журналистики исчезает публицистика, жанр очерка, портрета, путевого очерка, отсутствует информационное опережение события, когда прогнозируемая ситуация может быть заранее смикширована толерантностью и глубиной журналистской позиции. «Узок круг их интересов, страшно далеки они от народа» – пусть простят мне коллеги, но по-другому не обозначить тот суженый диапазон профессионально-журналистских пристрастий. Если проследить, в каких случаях публикации, так или иначе связанные с Кавказом, появляются в СМИ, то, как правило, это отклик на событие. Больше всех в этом смысле «повезло» Грузии, политическая жизнь которой за последний год ознаменовалась значимыми сюжетами. Болезнь Г.Алиева и президентские выборы в Азербайджане на какое-то время привлекли внимание СМИ к этой стране. Меньше всего фигурирует в центральной прессе Армения, разве что в связи со встречей двух президентов или энергетической экспансией РАО «ЕЭС».
Характерные заголовки газет очерчивают круг интересов российских СМИ к Кавказскому региону. Мы приводим их из газет «Независимая», «Новая», «Коммерсант», «Время новостей», «Известия», «Версия». Аналогичная тематика присутствует и в материалах электронных СМИ.
«Страна вина и коррупции» (о Грузии), «Нищее воинство» («Грузинская армия практически небоеспособна»), «Лоскутная страна» (Грузия давно не является единым государством)», «В Грузии нашлось президентское кресло (и человек, который его займет)», «Закавказье втягивается в нефтяную войну», «Шеварнадзе убрали из-за большой трубы», «Тбилиси планирует «теракты», «В Грузии началась «холодная война» между Россией и США. Остальные – статисты», «За какой кончик нам потянуть «кавказский узел», «Абхазия – минус, Аджария – ?», «Панкисские каникулы ваххабизма», «Шеварнадзе и коза», «Грузинский ноябрь: есть у революции начало, нет у революции конца», «Аслан Абашидзе гнет свою линию», «Грузия между коррупцией и популизмом», «Закавказье втягивается в нефтяную войну», «Россия входит в «новый изоляционизм» (Влияние Москвы на Кавказе съеживается как шагреневая кожа)», «Соединенные штаты Кавказа», «Грузия стала Балканами XXI века», «Энергичный политик или фашиствующий радикал?» («Для Михаила Саакашвили политика – это искусство производить впечатление»). «Москва может предложить грузинским автономиям «временный протекторат», «Правление седого Лиса» («Правление Шеварнадзе обогатило его обширное семейство»), «Дело дойдет до гражданской войны» «Ильхаму Алиеву рекомендуют поработать над ошибками», «Карабахский тупик может быть преодолен» («У России появился шанс стать лидером в урегулировании армяно-азербайджанского конфликта»), «Аслан – сам себе король», «Вожделенное премьерство биолога Жвании», «Грузия не состоялась как государство», «Перелом кавказского хребта России» («Отношения с Грузией провалились в Панкисское ущелье), «Передел границ СНГ стартовал на Кавказе» («Подготовку к присоединению Абхазии и Южной Осетии Россия начала еще минувшей весной»), «Абашидзе дошел до Кремля», «Специальные обстоятельства» стратегического партнерства» («Ереван и Москва согласовывают позиции на фоне возможного обострения обстановки в Закавказье»).
Как быстро, за какой-то десяток лет перестройки, мы успели забыть, что кроме «бархатной революции», «седого Лиса», «карабахского тупика», «азербайджанского ханства» и т.д. и т.п. на Большом Кавказе (Южном Кавказе, Закавказье – как угодно можно обозначать этот регион) живут яркие самобытные народы, чьими песнями, танцами, тостами, застольями россияне еще недавно так восхищались. Чьи спектакли, картины, романы были неотъемлемой частью российской, советской, нашей общей культуры, и забыла, прежде всего, об этом российская журналистика.
«Как вздыбились ныне национальные страсти! Народы хотят быть самими собой – то есть не такими, как другие! Но чего добиваются бряцанием слов в спорах оружием? Заиметь собственный парламент и президента, границы, валюту-моненту, таможню и армию, посольства во всех странах, свой сыск госбезопасности, свой госязык… Да Бог ты мой: хотят, оказывается, быть «как все», «чтоб у нас, как у людей»! То есть, нивелироваться под общий ранжир. И в войнах за это уничтожают свою и чужую природу, памятники старины, книгохранилища – субстанцию своей культуры!.. Вот те и на! Ну и переплеты и парадоксы – в этой национальной проблеме!..» – писал уникальный знаток национальных образов мира Георгий Гачев. Его поездка на Кавказ вылилась в «Интеллектуальные путешествия из России в Грузию, Азербайджан и Армению» – так он назвал свою книгу, которую в качестве пособия по проникновению в национальные культуры и характеры народов мы настоятельно рекомендуем некоторым журналистам. Вряд ли можно надеяться, что в ближайшее время в центральных СМИ появится материал, хоть немного напоминающий осмысление Национального Космоса, которое с виртуозным изяществом делает Гачев.
«Народ и общество! В Грузии крепок на-род, и из него – общество, общественное мнение… А в России – государство, а из него общество. В Грузии ценится мнение народное, репутация рода, и честь здесь важнее славы, как признание социально-государственного, из этой шкалы ценностей. Не на скрижалях истории государства пишутся имена и деяния, а в сердцах и душах отметины рубцуются.
В Грузии же средства важнее цели. Ибо цели – нет. Некуда ей развиваться-стремиться пространственно (к расширению земель, к величию и роли в истории человечества, в мировой политике), как другие народы-страны. В Грузии все извека дано: ее земля-космос, субстанция; и не расширяться, а сохраняться – ее дело. Расти – не в ширь, а в глубь. Тут нет цели. Но есть Целое.
Русское «Все переменить! Все переделать на новый лад!» – тут равносильно бы самовыкорчевыванию.
Потому и нравственный герой Дата Туташхия в итоге приходит к принципу воздержания от деяний, от вмешательства в порядок вещей и дел. Экзистенциальный ареал – вот куда деятельности духовно и нравственно активных грузин свойственно направляться: сумей развивать себя, наружно не многое меняя в мире вещном, политическом…
Грузины – всевосприимчивы, приветливы. Но не облизываются на чужое. Нет в них комплекса неполноценности перед «великими» державами и культурами. Права меньшинств как весочайшие и важнейшие – вот что утверждает Космо-Психо-Логос Грузии и Кавказа в общем бытии человечества как ценности не менее важные, нежели «большое» и «великое», и «многое», и «общее», «единое».
…благодаря соблюдению «рыцарского» императива, среди всех непрерывных войн междоусобных между народами мелкими селами Грузии, – они не вырезали друг друга, как если бы кто взял верх и объединил государство; но сумели так, на протяжении тысячелетий, сохраниться выжить – в разнообразии своих составляющих: областей, нравов и народов. Ибо не поддавались до конца прагматике и физике и политике минуты, но памятовали категорические запреты и императивы высшего порядка…
Каждый микронарод в микродолине есть абсолютный субъект права – на своей территории. Ты, даже повоевав землю и разбив ополчение сельчан, можешь разграбить и увести, – но не можешь здесь жить: никто в Грузии не переселяется на завоеванные места, как это непрерывно в России.
…понять Грузию и грузинский характер без «индивидуальностей» – то же самое, что понять Индию без «духовности» Вивекананды. Вся история Грузии – это история сильных индивидуальностей, их столкновения, соперничества, противостояния, взаимоуничтожения. В этом главная прелесть и трагизм этой истории.
Если сегодня таких индивидуальностей меньше, чем, например, в начале нашего столетия, – это следствие того, что они были физически (или духовно) истреблены двумя зловещими индивидуальностями (тоже грузинами, «злыми гениями» грузинского народа).
В каждом грузине живет маленький Бонапарт и вместе с тем каждый грузин – в чем-то Эмма Бовари.
…И, наконец, поверьте мне: грузинский характер – один из самых трудно разгадываемых. Потому, что ясность в нем только внешняя. Это как в детективе: первая догадка всегда ложная. Это посторонний взгляд видит грузина преимущественно в хоре, хороводе, в дружном согласии. А внутри все гораздо сложнее.
Больше всего грузины не похожи друг на друга!» (Г. Гачев)
Как нам показалось, подобный подход в осмыслении современной ситуации звучит в публикации Ары Недолян, где, автор увязывает с политикой ментальные и культурные характеристики грузинской нации. Бережность, тонкость и историческая информированность – такой подход в национальной тематике является редким событием.
«Взаимоотношения России с народами Закавказья с самого начала носили двойственный характер. Идя под крыло могучей империи, они надеялись, что Россия будет способствовать обеспечению мирного хлебопашества, порядка, нестесненного развития языка, торговли, ремесел и искусств, образования и религиозной жизни. И не только. Каждый народ поверял новоявленному покровителю и свою мечту, идеал, тот образ будущего, который озарит смыслом и оправдает их трагическую историю. Движение было встречное: как приникающие к России народы поверяли ей свое самое заветное, так и она принимала на себя их историческое упование и становилась родной в духе. Об этом говорилось вслух в эпохи наивные, потом – уже только обиняками, на языке культуры, долее других сохраняющей обыкновение видеть вещи в их безущербной целости и называть своими именами.
Постепенно, однако, умолчание превратилось в забвение, и Россия и народы Закавказья взглянули друг на друга изумленно: кто это? Что связывало нас столетия? Неужто только властолюбие с одной стороны и беспомощность – с другой?
Недоумение длится. С началом ликвидации российских военных баз в Грузии (свято место пусто не бывает, в страну приходят турецкие и американские военные) заканчивается и охранительный период российского пребывания в Закавказье. На чисто материальном уровне возможности для взаимодействия также близки к исчерпанию.
Разумеется, играет роль развращенность властей западными подачками. Для нового суверенного государства формируется модель блестящего будущего посредством современной американо-европейской технологии создания феерических мыльных пузырей в виде экономических проектов, конструкций региональной безопасности, инструментария урегулированя конфликтов. Иноземные чиновные лица выступают на всяческих конференциях, подписывают протоколы о намерениях, строят виртуальные конструкции «нового Шелкового пути» и столь любимых грузинскими политиками трубопроводов. А инвестиций как не было, так и нет, нет и гарантий безопасности, конфликты по-прежнему тлеют. Реально лишь периодически вбрасывают гранты, модулирующие в соответствующем направлении мышление столичной элиты. Подобное распространилось на всем постсоветском пространстве. Но в наибольших масштабах именно в Грузии. И именно в ней почему-то отсутствует тот переход от романтической русофобии и европо– либо америкомании к относительно вменяемой и прагматичной политике, которую пережили все остальные государства СНГ и даже, по-видимому, начинают переживать государства Восточной Европы.
Но почему так происходит? Может, ответив на этот вопрос, мы наконец поймем, отчего Грузия – не завоеванная, а добровольно примкнувшая к империи, во многих отношениях привилегированная и в дореволюционной российской, и в советской общественно-политической среде – ныне шарахается от России.
Грузинам свойственна высокая степень переимчивости. Но исторически это почти никогда не было перениманием экономических, политических, социальных механизмов. Грузин привлекала эстетическая сторона явлений. Можно сказать, что и к восприятию европейских ценностей их властно толкала не выгода, но красота. Дух собственной самобытной культуры, взаимодействуя с европейской, создавал особое грузинское мировосприятие, полное реющих образов. За сказочный мир грузинское общество склонно бороться и жертвовать действительностью. Именно так – во имя мечты, не существующей объективно нигде, кроме сознания грузинского общества.
В этом, думается, и заключается разгадка. Романтика идеальной Грузии и грузинского понимания Запада решительно не желает склоняться перед тем, что другие народы считают фактами и недоумевают, как это в Тбилиси не способны их понять и проявить адекватное отношение.
Грузин можно попытаться разумно уговорить, можно вынуждать. Но грубая реальность если и может низвергнуть их с неба внутреннего полета, то кратковременно. Такие категории, как рациональность и полезность, ими нелюбимы, а следовательно – неинтересны.
В таких условиях трудно, разумеется, строить государство, да еще и многонациональное, развивать экономику, проводить взвешенную внешнюю политику, бороться с анархией, преступностью, коррупцией.
Стоит ли удивляться, почему политико-экономические фэнтези Америки и Европы производят на грузин несравненно большее впечатление, чем скучные материи, которые может предложить Россия: дешевые энергоносители, промышленное сотрудничество, совместная безопасность…
Когда пытаешься понять другого, начинаешь лучше понимать что-то и в себе самом. Грузинский вызов, как ни покажется странным, обладает для России и серьезной положительной ценностью. Найти ответ на него – значит открыть для себя дверь к новой политике. Россия, а затем и Советский Союз наступали по всему миру именно туда, когда были способны говорить с другими народами на языке мечты, на языке идеала, на языке перспективы. Теперь этим лучше пользуется Америка. И Россия на геополитической шахматной доске отдает ей позицию за позицией.
Но перспектива, которую предлагает сегодняшняя Америка, мрачна и безрадостна – борьба с терроризмом, со всей очевидностью перерастающая в «столетнюю войну». Россия пока послушно следует в фарватере навязанной ей политики. Это заведомо проигрышная позиция. Куда продуктивнее начать свою игру, вернув в обиход такие давние, но подзабытые ныне средства, как гуманизм и идеализм.
Грузинское традиционное сознание не прочно, оно, по большому счету, право пред небом и землей, в нем недостает лишь понимания того, что сказки надо делать былью, а не просто пытаться жить в них. России когда-то удалось найти это действенное звено, и идеал о Москве, как о Третьем Риме, перевести в кипучую созидательную энергию. Грузия же в вопросе воплощения положилась на Россию. Брутальность и сила – не наш аргумент, хозяева и слуги – герои не наших сказок. Грузия откликнется (сердцем!) лишь на предложенную ей позитивную перспективу, которая способна совпасть с мечтой самих грузин. И только тогда она вновь сможет уловить в России близкую душу». (Ара Недолян: «В царстве забытых сказок» // «Новые известия», № 43, 2002 г.)
Вернемся еще раз к Георгию Гачеву. «Зачем все это – мое исследование и описание? Какая польза и прок, к чему может побуждать, вести?» – в сомнениях вопрошал себя ученый, видя, как «музу культурологии заглушают пушки», а к намерению спокойно дифференцировать национальные понятия о мире и системы ценностей примешивается вздыбленная ныне страстно-политическая ситуация национального вопроса, решать который, как обезумев, бросились и огромные народы-массивы, и каждое племя свою кукольную государственность учреждать.
«Нынешняя агнажированность прагматикой «национального вопроса» и поиск практических мер и путей к его «разрешению» – очередная эпидемия Глупости, которая вот уж правит бал… Политики куют национальные государства, и при этом каждый народ начинает выглядеть, как другой, самобытность нивелируется. Не всем-то и свое государство нужно. Представьте себе государство цыган – что бы там именно от них осталось?
Политики собираются, мудруют, не дав себе труда знать и понимать национальные отличия народов и стран, хлопочут именно по-пустому и без хозяина, ибо не ведают, какую «глину» пробуют месить». (Г. Гачев)
Последняя фраза как нельзя точнее определяет концептуальную направленность осмысления национального вопроса в общественном российском дискурсе: без знаний – но судим, без любви – но поучаем, без уважения – но сожительствуем. И говорят, говорят, говорят… «Специалисты по делам национальностей» не сходят с экрана, развалившись в кресле, высокомерно, снисходительно, покровительственно вещают о других народов. И каждое слово как пинок под зад. А вот философ Гачев, многолетно собирая материал о Кавказе, в сомнениях (не обидел ли какой народ, все ли успел заметить, понять, полюбить) предлагает на суд читателя свою работу и трижды предупреждает: «Интонация моя – благая: каждый народ видится мне как инструмент в оркестре человечества. Флейта, контрабас, валторна разны по тембрам, но все они – музыка, единое дело и бытие осуществляют. Возлюбленная непохожесть и незаменимость – мой девиз! Но почему-то валторна вдруг застыдилась своего тона и похотела звучать скрипкой и ломает-корежит-перестраивает свою структуру и варганит новую, чтобы доказать, что «и мы такие же, умеем!» Как раз недостаток самопознания собственного качества своего народа – у политологов, что хлопочут об условиях существования и развития своей нации, не слыша безусловного слова, чем она жива».
«Кавказ же – космос парадоксов, и это должно как нечто фундаментальное залечь в основании здешнего Логоса.
Недаром влекся русских Психо-Логос к Кавказу – «свое другое в нем чувствовали; по русской литературе это видно: Пушкин, Лермонтов, Толстой… «Влеченье – род недуга» испытывали северяне к Грузии. И не диво: если бы Кто-либо, сильный, как Бог, взял в ладонь русскую европейскую равнину, стянув-отслоив ее от Земли, сжал бы ее и шмякнул снова о Землю – то она сморчком Кавказа предстала бы: вся в старческих морщинах хребтов и ущелий изрытая, а кровь и лимфа и сперма ее горными бы потоками потекла. Сперма зимы. А кровь вином… И обратно: если бы такой же Сильный Крепкий Некто взял бы да распластал Кавказ и выровнял бы все его складки и приклеил бы к глобусу шара земного – то понадобилась бы как раз примерно территория европейской части России…
То, что на Руси молодо-зелено, недоросло (по гадкости-то кожи равнинной на лице), там – жестко и вековечно-старческо и резко выявлено: страсти и конфликты и характеры людей. За этим и влеклись писатели русские на Кавказ: тут все рельефно и завершено – то, что на Руси аморфно, тянется, не начинается и не кончается, не имея силы разрешиться в ту или иную сторону, проставить точку-вершину: камень могильный или пик-острие на сход в небо, в жизнь вечную, – но все «тянется и тянется и тянется» (как у Толстого-Прокофьева бред-смерть князя Андрея) и может опять тянуться без конца и разрешения…
Кавказ воочию урок дает разномыслия и разнодушия – не как несчастья и бедствия какофонии и взаимонепонимания, но как именно блага и искусства Природы и Бытия в устроении людей-народов-пород жить на разных уровнях и разными ценностями и целями и пониманиями, так что они могут в одном пространстве и времени, рядом жить – и не мешать друг другу (как пчела не мешает ромашке, а сорока – лосю), а, напротив, помогают друг другу – в разделении труда и блага, в освоении целей-частей Целого». (Г. Гачев)
«То, что Большой Кавказ переживает фазу очередного кризиса, – факт общеизвестный. И то, что кризис в этом регионе мира при любом ослаблении центральной власти можно было легко предсказать, тоже мало кто оспорит. Кавказоведы сегодня (точно так же, как и в начале 20-х годов прошлого века) полемизируют только о причинах кавказских пертурбаций. Парадокс заключается прежде всего в том, что в этом регионе мира на протяжении веков так и не завершился процесс становления прочной государственности в политическом, этническом и географическом отношениях. Это обстоятельство всегда делало Кавказ похожим на Балканы, с той лишь разницей, что Россия продолжает в той или иной степени выполнять здесь роль Сербии на постюгославском пространстве.
Балканский опыт продемонстрировал одну важную закономерность: чем активнее условная метрополия использует насилие с целью сохранить за собой реальную периферию, тем меньше у нее остается шансов на это. На Кавказе подобное правило срабатывает.
Аналитики предполагают, что в перспективе на Кавказе могут появиться новые государства, форма ассоциированности которых с бывшими метрополиями будет различной. Имеются в виду Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах и Чечня. Но суть проблемы еще и в том, что так называемые метрополии сами демонстрируют тенденцию к распаду. Это выражается в усилении миграционных процессов внутри региона и за его пределами. Правда, есть перспектива снять межэтническое напряжение внутри этих стран за счет декларирования федеральных принципов своего устройства или предоставления широкой политической автономии. В этой борьбе неизбежно будут эксплуатироваться тезисы «ограбленной страны» или «исторического поражения». По нашему мнению, подобная интерпретация будущих изменений географической конфигурации на Кавказе будет выступать в роли очередного детонатора этнократического реваншизма. И не важно, что границы, проведенные в этом регионе при советской власти, носили искусственный характер и никогда не были государственными. В случае если этнотерриториальный вопрос будет оставаться инструментом политической борьбы, ни о какой признанной конфликтующими сторонами трансформации географический очертаний на Кавказе говорить, конечно, не придется.
Перед Кавказом стоит та же проблема, что и перед постюгославским пространством в начале 90-х годов XX века: либо переход к конвенциональной системе международных отношений, либо затяжные конфликты без перспективы восстановить территориально-административные границы советского периода. Выбор, как видим, есть, но мало времени, отпущенного на строительство современного государства». (А. Улунян, С. Тарасов: «Кавказ – это Балканы вчера» // «Век», 25.10.2002 г.)
Политически и экономически Россия имеет сегодня все предпосылки, чтобы сыграть ведущую скрипку в регионе Южного Кавказа. Антииракская кампания, проводимая Америкой, несколько изменила соотношение американских симпатий в Закавказье. Профессор Института международных экономических и политических исследований РАН Алла Язькова отмечает, что сегодня Россия гораздо ближе к этому региону, чем США. Важно суметь использовать этот шанс.
«Как известно, руководство Азербайджана с самого начала заявило, что считает США своим стратегическим партнером, и в качестве «активного участника антитеррористической коалиции» предоставило воздушное пространство для пролета американской авиации. Грузия после окончания военных действий в Ираке направила туда взвод военно-служащих. Официальная позиция Армении не была четко сформулирована, но ее президент выступил за полное и безоговорочное разоружение Ирака, официально не поддержав ни одну из воюющих сторон. Результатом антииракской кампании стали также и постепенные изменения в сложившейся ранее расстановке сил и в отношениях государств Южного Кавказа с региональными державами – Турцией и Ираном.
Анкара далеко не из-за прихоти отказала Вашингтону и Лондону в помощи в их войне в Ираке. Она опасалась быть втянутой в намного более опасный конфликт. Поэтому Турция уже на этапе подготовки англо-американского вторжения в Ирак, столкнувшись с серьезной угрозой своей безопасности, пожалуй, впервые не поддержала своих старших партнеров по НАТО».
Причиной для отказа Турции стала вероятность сопротивления десятимиллионного курдского населения на ее территории, возражавшего против вторжения. Компактные группы курдов проживают на территории соседних с Турцией Ираном, Сирией и Азербайджаном. Тем самым вооруженный конфликт мог бы непосредственно затронуть Южный Кавказ и активизировать все существующие в регионе межэтнические конфликты и противоречия. К тому же экономика Азербайджана и Грузии поддерживается на плаву в значительной мере за счет торговых связей с Турцией, а Армении – с Ираном. Как известно, Иран объявлен Соединенными Штатами в качестве одной из опор «оси зла». Этого не могут не учитывать закавказские государства, что подталкивает их на поиск внешнеполитических связей. И в этом смысле роль России трудно переоценить. Не намерена терять свой статус стратегического партнера России и Армения. Заявление вновь избранного главы Грузии М. Саакашвили пока свидетельствует в пользу желания интеграции с Россией.
«Конечно, пока преждевременно говорить о возможности развития параллельных курсов ориентации Армении, Азербайджана, Грузи и на сотрудничество с США – НАТО и Россией. Представляется, однако, что из развития такого сотрудничества могли бы извлечь выгоду все его участники. Прогресс мог бы быть достигнут сразу на нескольких направлениях. Во-первых, можно было бы поэтапно решить проблемы известных «замороженных» конфликтов. Во-вторых, были бы решены спорные проблемы в отношениях главным образом между Баку, Тбилиси и Москвой. Наконец, можно было бы создать конкретную систему региональной безопасности, что с учетом возрастающей нестабильности на южных рубежах Азербайджана и Армении было бы весьма актуально.
Конечно, решение всех этих задач в комплексе в настоящее время представляет достаточную сложность. Прежде всего из-за того, что стороны не хотят (или не могут) учесть взаимные интересы друг друга. Но на фоне определенного понимания того, что старые подходы уже отжили себя, дело может быть сдвинуто с мертвой точки». (А. Язькова, «НГ», 28.08, 2003 г.)
Наряду с открывающимися политическими перспективами, Россия начала завоевывать в этом регионе и экономические позиции. Инициативы РАО «ЕЭС» позволили получить влияние на крупнейшие закавказские энергетические объекты. В августе 2003 года российская компания купила 75% акций тбилисской энергокомпании «ТЕЛАСИ», 100% акций «AES Мтквари», 50% транзитных линий «AES Трансэнерджи», по которым российская электроэнергия подается в Турцию и Армению, а также две небольшие гидроэлектростанции на реке Храми. Кроме того, на сегодняшний день РАО «ЕЭС» контролирует более 80% энергогенерирующих мощностей Армении. «Если все заявленные планы Анатолия Чубайса осуществляется, то в будущем РАО может претендовать как на роль энергомонополиста на территории СНГ, так и на роль проводника политики Москвы в республиках, которые так или иначе зависят от российских энергопоставок», – пишет Илона Заец («НГ», 5.12.2003 г.)
На государственном уровне сделаны первые шаги в утверждении России на постсоветском пространстве в гуманитарной сфере. В мае 2002 года Владимир Путин подписал указ, согласно которому забота о зарубежных соотечественниках была возложена на МИД. С тех пор представители МИДа время от времени выступают с предложениями о том, как помочь российской диаспоре, которая сегодня насчитывает более 25 млн. человек. Одни предлагают упростить процедуру получения соотечественниками российского гражданства, другие – предоставить бизнесменам диаспоры льготы для участия в российской экономике. Однако конкретных шагов предпринимается мало. «МИД не предлагает свои программы. Он просто суммирует запросы русских культурных центров в странах СНГ. В итоге получается, что 210 млн. руб., ежегодно выделяемых на нужды русской диаспоры, идут на проведение субботников, ремонт оград вокруг памятников и встречи у этих памятников. Такая поддержка к укреплению русской диаспоры не приведет». – считает член правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом Константин Затулин («Коммерсантъ», № 75, 2003 г.). Ежегодный доклад МИД России, изданный при содействии Российского книжного союза, опубликовал информацию о положении русского языка в более чем 140 государствах и данные о крупнейших центрах русистики. Его готовили российские посольства и консульства и представительства Росзарубежцентра.
«Представляя доклад, министр иностранных дел России Игорь Иванов отметил, что дипломатическая служба придает большое значение деятельности по поддержке русского языка и в ближнем, и дальнем зарубежье, рассматривая ее как одно из приоритетных направлений внешней культурной политики: «Для России распространение русского языка напрямую связано с обеспечением законных прав и интересов наших сограждан и соотечественников за рубежом».
Одна из главных проблем – положение русскоязычного населения в республиках бывшего СССР. «В результате внедрения языка титульных наций в качестве единственного государственного русский язык постепенно вытесняется из общественно-политической и хозяйственной жизни, области культуры, средств массовой информации», – отмечается в докладе. «Другая особо тревожная тенденция – демонтаж системы образования на русском языке, осуществляемый в последние годы с разной степенью интенсивности». Все это глубоко затрагивает права миллионов наших соотечественников, в результате распада СССР не по своей воле оказавшихся за рубежом, и может вызвать серьезные затруднения в развитии сотрудничества стран СНГ, а подчеркивают авторы доклада. А подобную политику называют «недальновидной не только с геополитической точки зрения, но и с точки зрения здравого смысла». (О. Тимофеева, «Известия», 4.12.2003 г.)
Дай бог, чтобы в реальности намеченных проектов не пришлось усомниться. В этой связи интересно будет проследить, какое участие в их осуществлении примут, прежде всего, федеральные СМИ, включая и организационные информационные структуры, в возможностях и компетенции которых издание русскоязычных журналов и газет, популяризация российского мира за рубежом и создание позитивного образа национальных культур постсоветского пространства и особенно Кавказа. Пусть, наконец, российские граждане узнают этот регион не по криминальным сводкам, а посредством богатейшего духовного и культурного арсенала, которым кавказские народы располагают.
В завершении темы предоставим слово профессору В.В. Дегоеву как ученому-кавказоведу и как представителю «лиц кавказской национальности», чьи голоса почти не слышны в центральной прессе.
«Сегодня знаменитая гамлетовская дилемма, применительно к политике России на Кавказе, звучит так: «уйти или не уйти?». Она жестко поставлена на повестку для людьми и обстоятельствами. Возможно, от ее решения зависит судьба российской государственности, то есть – России.
Увлечение проблемой «кто виноват?», простительное для историков, – непозволительная и непродуктивная роскошь для современных политиков. Для них и для всей страны гораздо важнее – «что делать?». Прежде всего необходимо понять некоторые вещи. В нынешней чрезвычайной ситуации не следует превращать в аксиому лозунг о «едином Кавказе», чтобы не заиграться с ним до «точки невозврата». Он рискованно двусмыслен, ибо для поддержания этого «единства» России, по логике, нужно либо уйти с Северного Кавказа, либо захватить Закавказье. Оба варианта на сегодняшний день гибельны. Кстати, перед аналогичной альтернативой (как бы по принципу зеркальной симметрии) оказываются и конкуренты России: либо отказаться от Закавказья, либо прибрать к рукам Северный Кавказ. Маловероятно, что последнее для Турции, Ирана, США, Европы и вообще для всего мира будет безопасным предприятием.
Благодаря последовательно-бездумной и безумной политике Кремля в Чечне (начиная с 1991 г.) сейчас ему там приходится выбирать не между «хорошим» и «лучшим», а между «плохим» и «худшим». Если центральная власть допустит в той или иной форме «чеченизацию» всего Северного Кавказа, то реально встанет вопрос: в каком качестве этот регион менее опасен для России – как собственная территория или как сосед? Поскольку свято место не пустует, для ушедшей России, конечно, найдется замена. Скорее всего вакуум заполнит не либеральный Запад, а криминально-фундаменталистский Восток, что наглядно показала чеченская трагедия.
Остается уповать на разум и волю обновляющегося (не только в возрастном, но и в интеллектуально-ментальном плане) поколения российских политиков, хотя гораздо труднее исправлять ошибки, чем не делать их. Есть основания надеяться и на объективную заинтересованность России и Северного Кавказа друг в друге. На здорово-консервативную, охранительную инерцию советской эпохи. На формировавшиеся столетиями элементы цивилизационной общности (язык, культура, образование, экономика и т.д.). Всегда очень больно и далеко не всегда рационально разрывать то, что так долго сращивалось.
Крайне тяжелые последствия подобного разрыва до сих пор ощущаются и еще будут ощущаться в российско-закавказских отношениях. Хоть в высокой политике такая категория, как «признательность», не стоит и ломаного гроша, нелишне все же помнить, что своим национальным суверенитетом Грузия, Армения и Азербайджан обязаны длительному цивилизованно-государственному развитию в составе сначала Российской империи, а затем – СССР.
Как уже случалось неоднократно, Кавказ вновь стал ареной международного состязания с участием «кавказских» (Россия, Иран, Турция) и «некавказских» держав (США, Европа). И в этом смысле есть историческое сходство между его южной и северной частью. Принципиальное же различие в том, что Чечня и соседние с ней территории образуют внутриполитическую проблему России, а Закавказье – внешнеполитическую.
По сравнению с XIX – началом XX в. количество игроков на кавказском геополитическом ристалище заметно увеличилось, как заметно усложнилась и сама «игра», в том числе за счет современных глобальных процессов. К счастью, конкурентов связывают не только антагонизмы, но и взаимные выгоды. Именно они должны стать фундаментом для создания там системы коллективной безопасности, которая и будет общей предпосылкой достижения относительно стабильности. Иначе закавказский вопрос чреват крупным региональным конфликтом с непредсказуемыми итогами. Однако и это покажется пустяком, если вдруг слабеющие на Северном Кавказе федеративные швы «поползут» по всему телу Российского государства и неминуемо превратят его в перманентный кошмар для и без того не слишком счастливого человечества» (В. Дегоев: «Большая игра на Кавказе», М., 2003 г.).
«Россия для русских»
Во время прямого эфира Президента России с гражданами страны 18 декабря 2003 года писатель из Кабардино-Балкарии Ахмат Сазаев задал вопрос: «Разжигание межнациональной розни запрещено законом, но некоторые ввели активную пропаганду под лозунгом «Россия для русских». Почему это было разрешено?» В бытность главным редактором ГТРК Кабардино-Балкарии мне довелось немало сотрудничать с этим человеком. Я экранизировала его новеллу «У расставанья вкус соленый», посвященную трагическому выселению балкарцев из родных кавказских ущелей в Среднюю Азию. Будучи уважаемым человеком среди своих соплеменников, А. Сазаев потратил немало душевных сил, чтобы вместе с здравомыслящими балкарскими интеллигентами остановить тот всплеск сепаратизма, который всколыхнул его народ во времена ельцинских реформ. Тогда среди балкарцев нашлись активисты, призывающие к отделению от Кабарды с выходом балкарских пограничных ущелий на Грузию и т.д. Ценою неимоверных усилий удалось предотвратить межнациональный конфликт, грозивший создать на территории республики еще одну Чечню. Вполне разделяю чувства недоумения писателя по поводу «России для русских», так как все мы тогда в республике использовали всевозможные гуманитарные рычаги, чтобы ни в коем случае не вызвать в народе чувство отчуждения от России, тем более, что тогда на территории Северного Кавказа работало очень много зарубежных эмиссаров. Вопрос вызвал вполне адекватную реакцию В. Путина. «Кто это говорит – провокатор, или не понимает, что говорит – тогда он придурок. Они чего добиваются? Распада России? Чтобы она развалилась на куски? У нас есть соответствующие статьи Уголовного Кодекса. Прокуратура должна реагировать. Я знаю, что по факту разжигания межнациональной розни возбуждено 60 уголовных дел, 20 доведено до суда, по 18 – приняты приговоры. Откровенно говоря, я не видел дебаты, но если такие факты есть, я обязательно переговорю с генеральным прокурором, чтобы они их проанализировали».
Аналогичный монолог о недопустимости межнациональной розни был отмечен в речи президента на прямом эфире 19 декабря 2002 года: «Мы сталкиваемся с проявлениями ксенофобии и с преступными проявлениями на межнациональной основе. Абсолютно недопустимо. И органы власти должны на это остро реагировать. Это касается и проявления антисемитизма, и антирусских настроений, и негативного отношения к выходцам с Кавказа». Идея социальной солидарности как мобилизационной идеологии все еще остается в России ничем не подкрепленной декларацией. Как часто мы слышим из уст главы государства понятные и приемлемые для всех слова «добровольное партнерство», «общественная консолидация», «гражданское согласие». Надо полагать, что Президент озвучивает базисные ценности вполне определенной государственной доктрины, но практическое бездействие всех структур превращают эти понятия в элементы политической риторики. Странно, но ни господин Рогозин, ни господин Жириновский, постоянно провозглашающие националистические лозунги, никак не отреагировали на призыв главы государства, более того, блок «Родина» построил свою предвыборную программу именно на этих установках. Фигура Рогозина заслоняет других представителей этой партии, среди прочих особо хочется отметить госпожу Нарочницкую, которая, сдерживая в теледебатах патриотический пыл, давала ему волю в частных встречах с избирателями. Мне довелось присутствовать на презентации ее книги в предвыборный период, что оставило крайне неприятный осадок, думаю, не только у «лиц кавказской национальности». Несмотря на то, что в зале сидели те самые «лица» из числа приглашенных студентов, обществовед Нарочницкая громогласно заявляла о превосходстве русской нации, о необходимости создания режима ей комфортного самочувствия в России и т.д. и т.п. А уж присутствие в партии генерала Леонова – глашатая-эксперта «Русского дома» и неистового патриота журналиста Крутова делают приход этой партии в Думу опасным не только для «инородцев», но и для инакомыслящих соплеменников.
Дабы избавить Генеральную прокуратуру от траты времени на отслеживание того, что уже давно здравыми людьми проанализировано, мы предлагаем «заинтересованным» лицам подборку журналистского обзора предвыборной полемики. Может быть им она будет чем-то полезна, при этом напомним, что в результате оглушительной победы, опередив либерал-демократов СПС и «Яблока», в Госдуме заседает фракция «Родина» во главе с «профессиональным патриотом» Дмитрием Рогозиным, объявившим, «как трудно быть в России русским», и ЛДПР под руководством «придворного скомороха» В. Жириновского с программным лозунгом «Россия должна быть сильной, пугающей страной…»
«Чем будете голосовать – сердцем? Загадочной русской душой, в очередной раз ушедшей в пятки? Пожалуйста, попробуйте осуществить гражданский акт при помощи мозгов или хотя бы желудка…» – взывал к согражданам за месяц до голосования Артем Троицкий («Новая газета», 24.11.2003 г.). Не получилось. Не услышали. Видимо, сограждане пользовались совсем другими органами, заполняя бюллетени. «В стране, где за Рагозина и Жириновского голосуют миллионы, опасно ходить по улицам… Со страной, в которой десятки миллионов граждан – после всего, что было сделано с их отцами, дедами и с ними самими – голосуют за КПРФ, можно делать вообще все, что заблагорассудится в государственном масштабе» (В. Шендерович, «Газета», 8.12.2003 г.)
О том, что в России появились партийные структуры, пропагандирующие фашистские идеи, стало очевидно, когда Минюст обнародовал список более 20 партий с откровенно националистическими программами. В прогнозах полугодовой давности можно встретить массу «наивных» предположений по поводу возможного расклада сил в будущей Думе. Встречались среди них и предрекающие политическую «смерть» партии Жириновского. Иронические характеристики звучали в адрес Рогозина. Меньше всего эксперты-аналитики предполагали политический триумф этих фигур, но тревога по поводу возможности попытки тоталитарного реванша высказывалась. Евгений Ихлов предупреждал, что в этом случае пострадают, прежде всего, «русские европейцы», имея в виду два независимых отечественных сословия – российских предпринимателей и российских интеллектуалов. «Именно эти свободные сословия станут первыми жертвами эпохи изоляционизма: первых ограбят для финансирования империалистических авантюр, а вторым надежно, чтобы не повторять ошибок советской власти, проворонившей диссидентство, заткнут рот…» (Е. Ихлов, «НГ», № 8, 2000 г.)
Накануне выборов обозреватель «Коммерсанта» Валерий Панюшкин попытался спрогнозировать, какой будет страна после 7 декабря. Анализируя программы партий, он вычленил четыре общих для всех обещания, предлагаемые новой России. Одна из «великих идей» – природная рента, и нет партии, которая была бы против нее. Еще одна объединяющая народ идея – это президент Путин, ни одна политическая партия не выступала «открыто и бескомпромиссно против президента Путина», – констатирует журналист. Подробнее остановимся на следующих двух идеях, которые наиболее интересны в контексте нашей темы.
«Все политические партии более или менее согласны со словом «Империя». «Единая Россия» строит вертикаль власти и наводит порядок. Коммунисты обещают возврат в Советский Союз. ЛДПР требует установления сильной централизованной власти и губернии. Даже Союз правых сил, чувствуя политическим своим носом, что империя неизбежна, выдумал империю либеральную и утверждает, будто если экспансия в сопредельные страны будет не политической, а экономической, то получится империя, с одной стороны, а с другой стороны – либерализм. Они все говорят – империя. Только у партии «Русь» это транспортная империя, у блока «Родина» – это империя, напоенная духом мая 1945 года. И нет ни одной партии, которая сказала бы, что хочет видеть Россию маленькой тихой страной.
Еще одна идея, так или иначе объединяющая всех кандидатов в депутаты, – русский реванш. Лидер партии «Русь» называет, правда, «русский реванш» «русским прорывом», но суть дела от этого не меняется. Лидер ЛДПР кричит: «Мы за бедных, мы за русских!» И все за русских. Нет ни одной партии, которая сказала бы, что русский народ не должен иметь приоритетов по отношению к другим народам. Никто не помнит, что еще пять лет назад слово «россияне» считалось более политкорректным, чем «русские», когда речь шла о населении России.
Послезавтра будут выборы. Я не знаю, какая будет Дума. Но я, кажется, знаю, какая будет страна. Это будет империя, склонная к великорусскому национализму, живущая на изъятие природной ренты и управляемая президентом Путиным. Гражданские права в империи сохранятся лишь по мелочи». (В. Панюшкин: «Какая будет страна» // «Коммерсантъ», 5.12.2003 г.)
Добавим еще один «объединительный мотив» всех партий – проблемы регионов в отдельном контексте никем из них не рассматривались. Максимум обещаний – это новый порядок выборов в Совет Федерации или другая схема межбюджетных отношений. Между тем, вопрос выбора политического пути России особенно важен для российских этнорегионов и напрямую связан с решением межнациональных проблем России. Распределение сил в Госдуме РФ дает все основания опасаться, что национализм займет реальное место в государственной идеологии, тем более что ее основные приоритеты так и не озвучены до сих пор официальной властью. В подтверждение выводов В. Панюшкина приведем несколько фрагментов из программ наиболее активных патриотических партий.
Народно-республиканская партия России (НРПР): в основу идеологии положена видоизмененная триада графа С.С. Уварова «Державность. Православие. Народность». «НДПР» опирается на традиционную российскую идеологию, веру, культуру и обычаи русского народа. «Мы полагаем, что истинное возрождение национальной морали и нравственности в России неизбежно и неразрывно связано с возвращением народа к традиционной для него православной культуре…Пробуждение национального самосознания в русском народе – это первая и основополагающая ступень народности. В духовной, культурной и социальной работе, направленной на объединение народов России, состоит государствообразующая роль русского народа (председатель Политсовета НРПР Кушнеренко В.Г., «Российская газета», 04.12.03 г.)
Объединенная Российская партия «Русь»: основная риторика о русском духе, о русской нации. «Русский» мы понимаем в широком смысле. Для нас русский – это тот, кто принадлежит русской цивилизации, кто говорит и думает по-русски, воспитан на русской культуре, кто свою судьбу связывает с нашей страной. Мы ведь признаем американскую, британскую, французскую национальности, так давайте наберемся храбрости и признаем русскую. Россия совершит исторический прорыв только опираясь на свой национальный дух и создавая «русское» – нечто невозможное, дотоле в мире невиданное. Потому что вместе мы – русские». (член президиума политсовета Русанова Л.И., «Литературная газета», 03.12.03 г.)
«Народная партия»: выступает за сохранение национальных российских традиций культуры, лукаво упрятывая под словом «российские» полный арсенал православно-русских ценностей. «Если вам дороги отечественные история и культура, если вы любите российские фильмы, великую русскую литературу, если ваши герои – Сергей Радонежский и Александр Невский, Суворов и Кутузов, маршал Жуков и Юрий Гагарин – выберите «Народную партию».
В году – двенадцать месяцев. Из них самым важным и судьбоносным для государства в этом году оказался месяц двенадцатый. У Христа было двенадцать апостолов, мы празднуем двенадцать главных христианских праздников. Цифра 12 – цифра знаменательная». (Председатель ЦК НП Г.И. Райков, референт Патриарха Н. Державин, генерал-полковник Г. Трошев)
ЛДПР. Предвыборные «перлы» не поддаются ранжированию. В основном они сводятся к триаде: расстрелять, арестовать, выгнать. «Арестовать авторов всех реформ последних 20 лет и чиновников, осуществлявших эти реформы» (В. Жириновский). Еще ЛДПР предлагает восстановить монархию, где верховный правитель передает власть своему преемнику, и разрешить двоеженство, которое решит одновременно миграционную и демографическую проблемы. «Всех иностранцев разбрасывать по всей территории, не давая им возможности проживать большими группами, 3-5 человек – не более. Продумать систему, при которой одинокие, холостые молодые мужчины будут через специальные службы по линии Минтруда поселяться к одиноким женщинам в России в качестве помощника по домашнему хозяйству» («Российская газета», 04.12.2003 г.). Вспоминали ли граждане, голосовавшие за ЛДПР, что в памятные времена Гитлер издал распоряжение, запрещающее каждой немецкой фрау отказывать в любовных утехах прибывающим на побывку с фронта солдатам и офицерам Вермахта, дабы не прекращалось воспроизводство нации. Нечто подобное улавливается в «благих начинаниях» жириновцев?
Реформаторский запал лидера ЛДПР с особой силой вспыхнул после прохождения в Думу. Тут же он выступил с очередным программным заявлением: «Мы проведем уголовную амнистию, введение визового въезда для азербайджанцев и армян, отправим из Москвы грузин, находящихся здесь без виз, будем ставить вопрос о национализации всей тяжелой промышленности, укрупнении территорий, назначении губернаторов, постепенном переходе к двухпартийной системе» (В. Жириновский. «Известия», 10.12.2003 г.)
Блок «Родина»: помимо обоймы имперско-шовинистических лозунгов, как пример демагогической псевдопатриотической риторики – призыв к советскому романтизму в духе «Люди едут за деньгами… а я еду за туманом…». «Опора государства не в кредитах банковских клерков, а в том, что независимо от уровня доходов, наши люди чувствуют свою сопричастность с судьбой своей Родины: военные исполняют свой долг на Кавказе, учителя помогают детям понять Пушкина и Достоевского, земледельцы пашут землю. Опора государства в том, что любовь к жизни и Родине у нас не оценивается по номиналу. Конечно, было бы ханжеством предписывать нашему народу презрение к достатку и комфорту. Автомобиль, стиральная машина или мобильный телефон – штуки удобные и полезные, но успешность нации оценивается по тому, где больше людей оценивают свою национальную культурную принадлежность. Материальный прогресс независимый, и удается он только тем, кто не заражен чувством алчности и стяжательства, кто не подражает слепо другим нациям, а способен организовать общество так, чтобы творческая энергия своих граждан была освобождена и активизирована. Надо только сильнее бить по рукам тех, кто пытается этому помешать» (Д. Рогозин, «Комсомольская правда», 25.11.03 г.).
Не меньшую, чем Жириновский, активность проявил, получив в очередной (третий) раз думский мандат, лидер «Родины». По словам Рогозина, сейчас его целью становится создание лейбористской партии с национальным духом, которая будет стремиться заменить в обществе место коммунистов, ставших маргинальными левыми. В интервью Светлане Офитовой он заявил, что «уже сейчас огромное количество региональных структур КПРФ, ряд народно-патриотических клубов и организаций регионального масштаба хотят перейти под знамена «Родины». Так что не оформленные структурно национал-патриотические силы бесхозными не окажутся… Путин нуждается в более живой и агрессивной политической силе, которая даже могла бы иногда идти вперед него в продвижении реформ. Президент, судя по всему, пока к этому не готов, или я чего-то не знаю. Есть разгромленные правые, есть сильно подвинутые в Госдуме коммунисты, есть «Родина» с большими претензиями на создание крупной лейбористской партии с национальным духом, что очень здорово вписывается в современную начинку России. И с другой стороны, ЕР, которая во всем обязана Президенту и податлива как пластилин» («НГ», 16.12.03 г.)
Ход предвыборной компании и сами итоги выборов были достаточно подробно освещены всеми видами печатных и электронных СМИ. Мы приводим некоторые материалы, напрямую касающиеся этноконфессиональных проблем.
Валерий Ширяев в «Новой газете» (18-21.12.2003 г.) сделал сравнительную подборку высказываний нынешних парламентариев и выдержек из документов и устных выступлений националистически настроенных депутатов последней российской Государственной Думы начала XX века, где было достаточно борцов за единую и сильную Россию. Часто они называли себя «охотнорядцами». «К ним относились члены пограмно-монархических организаций: «Союз Русского Народа», «Союз Михаила Архангела» и др. в 1905-1907 годах и «Черных Сотен» – вооруженных отрядов деклассированных элементов для борьбы с революционным движением». (Советский энциклопедический словарь, Москва, 1981 г.). Так назывались активные участники русских националистических организаций, возникших в 1901-1907 годах из числа мелких лавочников, зажиточных крестьян, рабочих и наименее образованной части чиновничества. Это один из синонимов массового народного движения, более известного как черносотенное…»
«О национальной политике:
«Россия, тебе грозят азиаты, грозят подвластные тебе инородцы. Опомнись, Россия, наша инородчина вконец обнаглела. Говорим вам: «Прочь, мелкота, – Русь идет!» (Н. Марков, «Союз Михаила Архангела», речь с думской трибуны, 1910 г.)
«Только авторитарный режим, только сильная армия, КГБ и мы защитим, спасем русский народ. Все остальные – армяне, грузины, афганцы, чеченцы – все живут хорошо, все упакованы. Вы уничтожаете одно, самое главное – русский народ, мы вам этого не позволим!» (Владимир Жириновский, НТВ, «Свобода слова», 5.12.2003 г.)
Об интеллигенции:
«Крестьяне, мещане и люди рабочие! Послушайте, что умышляет господчина. В думах и земствах сидят адвокаты, профессора, студенты, учителя, погорелые помещики, одворянившиеся купцы и прочие господа, называющие себя интеллигенцией… Не признавайте ее властью и правительством, разнесите в клочья, помните, что в государстве вы сила, вас сто миллионов, а интеллигенции и пять не будет. Довольно терпеть эту интеллигентную шваль…» (Воззвание «Союза русского народа», 1905 г.)
«Русская интеллигенция – говно. По лицу автора видно гниль русской интеллигенции» (Владимир Жириновский, REN TV, 1.10.2002 г.)
«В целом я согласен, что государство должно обеспечивать контроль над содержанием вещания средств массовой информации. А то действительно непонятно, чью позицию отстаивают некоторые журналисты – России или иностранных государств» (Дмитрий Рогозин. Из ответа на письмо читателя на его официальном сайте)
О вождях:
«Союз русского народа» признает, что современный чиновничий строй, осуществляемый в громаднейшем большинстве случаев безбожными, нечестными недоучками и переучками, заслонил светлый образ Царя от народа» (Программа «Союза русского народа»)
«Уважаемый Владимир Владимирович!.. В настоящий момент ценность личности в российской политике превосходит вес любой программы, концепции или лозунга… Благодаря той поддержке, которую оказывает вам народ, одно ваше имя стало инструментом политической борьбы… К сожалению, очевидно, что некоторые пользуются вашим именем в своих собственных интересах» (Письмо Дмитрия Рогозина президенту Путину, 4.09.2003 г.)
«Если идеи «Родины» и Жириновского осуществятся, этот термин («национально ориентированный бизнесмен») станет официальным. Скажем, бизнесмены с фамилиями, подозрительно оканчивающимися на «берг» или «ман», станут платить дюжиной откат и отдавать блокирующий пакет акций, а на «оглы» или «ян» – тройной откат и половину бизнеса.
Наконец, своей важнейшей задачей охотнорядцы считали ограждение русского народа от всевозможных «инородных влияний». Лозунг «Россия для русских» впервые выдвинут не Жириновским или Макашовым, а «православным журналистом» Грингмутом в разгар первой русской революции.
Самым опасным из «инородных влияний» черносотенцы считали еврейское. Они выступали в конечном итоге за поголовное выселение евреев из России в «собственное государство», а в Думе играли роль пробивной силы при обсуждении законопроектов, отражающих страхи малограмотных. Например, выступали за ограничение прав инородцев в России. Этих речей и мы слышали немало, но не в Думе. Теперь – кто знает? Убеждения Макашова и Варенникова известны.
Ну а взгляды известного расчленителя соседей Дмитрия Рогозина на отношения с Украиной, Грузией, Молдавией и СНГ в целом и вовсе не новинка. Да, духовные предшественники были пооткровенней, чем Рогозин. Но они и в Думе имели 140 депутатов (самая крупная фракция IV царской Думы). Что скажет Рогозин соседям, если через четыре года у него во фракции будет столько же? Тузлы мало станет. Тут речь зайдет, пожалуй, о присоединении Крыма и Абхазии.
Многие идеологи охотнорядцев из благородных в быту были вполне приличными людьми, не чета Жириновскому. Их статьи не лишены изящества и мысли. По уровню ниже волжская газета «Союза Михаила Архангела» «Кнут» писала: «Известный еврейский писатель Максим Горький уехал лечиться в Италию, на остров Капри. Там он продолжит писать свои жидовские романы». А еще ниже уровнем уже ничего не писали. Там махали кистенями и шли погромы. Известный публицист того времени В. Шульгин свидетельствует: «Говорили, что покарать «крамольников» разрешил сам царь. В Томске имел место следующий характерный случай. Шествие приблизилось к магазину, и один из демонстрантов громко спросил у царского портрета: «Разрешаете громить, Ваше величество?». «Разрешаю», – отвечал человек, несший портрет…»
Поднявшаяся волна дикого, примитивного национализма в начале прошлого века была погашена встречной волной революции. Неизвестно, можно ли это считать удачей для России: через четверть века в Германии волна с головой накрыла вполне просвещенный народ. Чего уж ждать от России нынешней? У нас до сих пор полно людей, готовых спросить изображение Путина на предвыборном плакате: «Разрешите громить, господин президент?» И, не услышав ответа, легко поднимут руку. Только в ней будет не кистень, а монтировка». (В. Ширяев: «Охоторядцы сто лет спустя» // «Новая газета», № 95, 2003 г.)
О том, что блок «Родина», позиционирующий себя национал-социалистическим, – изделие кремлевских политтехнологов, сказано было предостаточно. Озвучивание ими принципиально иного политического курса не вызывали особой тревоги, так как не представляли официальную позицию.
Но если журналисты высказывали эти мысли на уровне предположений и собственного анализа разворачивающихся событий, то, как пишет Максим Соколов, «ситуация изменилась после того, как в одной из самых тиражных газет был опубликован предвыборный материал (подпись отсутствует, но редакция сообщает, что «оплата публикации осуществлена из средств избирательного фонда избирательного блока «Родина») под названием «Место блока Глазьева в стратегии Путина».
«Место оказывается чрезвычайно важным, ибо тактическая задача «Родины» – распылить электорат КПРФ – есть задача сугубо частная, отнюдь не исчерпывающая истинные замыслы ее создателей, среди которых прямо называются «некоторые люди в президентских структурах». То есть сразу сообщается, что речь идет отнюдь не о самодеятельности, а о прямо санкционированной Кремлем деятельности, смысл которой в следующем: «Консолидация власти и ресурсов государства (…) подготовила страну для левоцентристского поворота». Поворот скорее всего будет осуществляться с использованием «властного ресурса государства и лично Путина в опоре на идейно-политические установки блока «Родина». При этом даже если «Путин еще некоторое время будет придерживаться нынешнего курса» поворот неизбежен, и «мы являемся сегодня свидетелями этого фундаментального сдвига».
К самому блоку «Родина» вопросов нет. Во-первых, у них предвыборная борьба, во-вторых, в ходе этой борьбы они столько всего наговорили, что на фоне постоянных рассуждений о запуске тюремной промышленности «левоцентристский поворот» звучит почти невинно. Вопросы есть к лицу, в чьей администрации блок вскормлен и чей ресурс собираются использовать для поворота. Если решено устраивать левый поворот – значит, решено, очевидно, к тому есть важные резоны, но вообще-то в хорошем обществе принято о таких решениях оповещать заранее и вслух. Тем более – баллотируясь в президенты, ибо многие говорят, что В.В. Путин собирается идти на второй срок. Фундаментальный поворот в политике, приписываемый «Родиной» В.В. Путину, – это уже не предмет для спецслужбистских умолчаний и намеков, потому что это не вербовочная интрига, а серьезное дело. Тогда вопрос при всей своей очевидной наивности звучит так: «Если Глазьев говорит правду и у Вас с ним в самом деле поворот, то так и скажите, если нет – уймите Ваших питомцев, ибо ответственные люди обязаны отвечать за тех, кого приручили». Таинственная улыбка в качестве ответа тоже принимается – недостаточно проясняя вопрос о самом повороте, она зато проясняет вопрос о степени ответственности лица, которому задан вопрос». (М. Соколов: «Вы в ответе за тех, кого приручили» // «Известия», 4.12.2003 г.)
Экс-премьер Швеции Карл Билдт в интервью «Независимой газете» выразил обеспокоенность усилением в России националистических тенденций, отметив возможность влияния на политику российского правительства и Президента той части нового думского состава, которая декларирует лозунги национал-социализма. К ним он причислил Д. Рогозина, с которым имеет опыт общения как с председателем Международного комитета ГД РФ и спецпредставителем Президента РФ. «Он последовательно разыгрывает агрессивную националистическую карту, набирая очки, и он всегда этим занимался, впрочем, в любой политической системе есть те, кто разыгрывают такие карты, кстати, есть и в Европе. …всем запомнилось его высказывание о том, что если к власти в Грузии не придут те силы, которые ему нравятся, то эта страна исчезнет как государство. Добавьте сюда еще и Жириновского, который долгое время пребывает на «поверхности», призывая к оккупации различных стран. Но Жириновский просто клоун, а вот Рагозин – гораздо более дальновидный человек. Многое зависит от того, сохранятся ли в российской политической системе силы, играющие роль уравновешивающего баланса, ведь в нынешнее время у вас есть «Единая Россия» в центре, а все прочие – на национальном левом фланге. Либерального же крыла нет. Возникнет ситуация дисбаланса».
Расклад сил в российском парламенте заставляет вспомнить предупреждение, которое в свое время сделал для властей Стендаль: «Опираться можно только на то, что сопротивляется». (К. Билдт)
Регулярно наблюдая за теледебатами, корреспондент «Коммерсанта» Валерий Панюшкин одно из своих информационных сообщений назвал «Уроки Конституции» или Сколько будет в Думе нарушителей закона». Под этой рубрикой, как нельзя кстати подходящей к атмосфере телеполемики претендентов на думское кресло, представляем подборку материалов разных печатных изданий, наглядно подтверждающих справедливость сказанного журналистом: «Я не специалист по прогнозам, – пишет Панюшкин, – я только думаю, что процент политиков, уважающих Конституцию, будет в Думе катастрофически мал. Я только хочу сказать, что за две недели дебатов почти не видел политиков, которые относились бы к Конституции всерьез. И многие из этих людей пройдут в Думу».
«Сколько будет в думе нарушителей закона»
«Уроки Конституции»: «Двадцатый номер достался партии «Единая Россия». А идущая в бюллетенях под первым номером пария «Единение» в лице Константина Петрова на записи «Первого канала» опять разжигала межрелигиозную рознь. Господин Петров употреблял в эфире фразы типа «заправилы библейской концепции» – в смысле враги, олигархи, мучители людей. И никто его не остановил.
Послушав господина Петрова, господин Немцов в заключительном своем слове призвал избирателей голосовать за здоровых, чем тоже нарушил Конституцию, утверждающую равные права здоровых и больных избирать и быть избранными.
На «Первом канале» во время записи блока дебатов, который выйдет в эфир сегодня вечером лидер ЛДПР Владимир Жириновский нарушил Конституцию дважды. Сначала он заявил:
– На месте президента я устроил бы показательные суды и казни. Десять министров казнил бы, десять депутатов и десять олигархов, чтоб боялись. И меня пусть казнят, если надо, за мной ничего нету.
Ведущий Петр Марченко напомнил господину Жириновскому, что президент по Конституции не может никого судить и казнить, а может только суд.
Еще господин Жириновский сказал, что ради борьбы с преступностью надо натравить русские преступные группировки на этнические преступные группировки, пообещав русским бандитам амнистию, если те перебьют бандитов нерусских.
Ведущий Петр Марченко напомнил господину Жириновскому, что разжигание межнациональной розни прямо запрещено Конституцией.
– Давайте другой метод! – парировал господин Жириновский так, как будто бессилием закона в борьбе с преступностью можно оправдать беззаконие». (В. Панюшкин, «Коммерсант», 27.11.03 г.)
«О волке и собаке»: «На теледебатах в прямом эфире один из адептов «Родины» «провел Жириновскому удар (ногой) в ухо и свалил его в руки подоспевших сторонников» («Известия»). Поступок едва ли был случаен: перу этого бойца, политолога А.Н. Савельева, принадлежит статья «Нация – это стиль», призывающая к жесткому ведению дискуссий. Цитирую: «Мужчине тоже нужно уметь остановить хлесткой пощечиной зарвавшуюся мегеру. Таскать за волосы дуру, влезшую в мужскую разборку, как это делал Жириновский, неэстетично для стороннего наблюдателя, а потому и не стоит. Лучше бы он ей на ногу «изящно» наступил!»
Более чем характерный эпизод. Жириновский, спору нет, – обнаглевший хам, много лет орущий, что всем морды разобьет, в порошок сотрет и прочее. Это и есть различие между собакой и волком (в статье о нации и стиле г-н Савельев указывает: «Русские националисты… должны сбиваться в волчью стаю») или, если зоологическая метафора надоела, между штурмовиками ряжеными – и явно показанной готовностью стать штурмовиками настоящими.
Видимо, властным политтехнологам надоели и коммунисты, и жириновцы, вот они и решили вытеснить их новоделом – более, уповательно, управляемым. Но упования очень могут оказаться ложными. Забыли политтехнологи любимую поговорку А.И. Солженицына: волка на собак в помощь не зови. Имеется в виду: как потом его приструнишь? Будет ли зверь, так же, в сущности, безвреден, как обленившиеся деревенские кабыздохи, лающие через раз – для блезиру?
Теперь представим себе (это не прогноз, это указание на гипотетическую возможность), что по итогам выборов в Думу пройдут четверо: единороссы, КПРФ, «Родина» и ЛДПР. Не будет ли этот состав во всех смыслах менее многопартиен, чем нынешний? И чего от этого созыва можно будет ждать?» (А. Привалов, ж-л «Эксперт», № 44, 2003 г.)
«Родина» без фашистов»: «Президенту РФ на днях поступила жалоба на лидеров избирательного блока «Родина» Сергея Глазьева и Дмитрия Рогозина. Заявление («НГ» располагает его ксерокопией) подписано Владимиром Давиденко, Юрием Васиным и Михаилом Бурлаковым – двумя заместителями председателя и одним членом политсовета партии «Народная воля».
Объявив набор в «широкую коалицию народно-патриотических сил» и явно желая перещеголять Геннадия Зюганова по ширине захвата, они столкнулись с жестоким дефицитом приличных единомышленников и в панике стали записывать в свое ополчение всех, кто подвернется под руку. В конце концов получилось, что основу блока составили кадры из партии «Народная воля» Сергея Бабурина. Два бабуринских соратника, Владимир Давиденко и Михаил Бурлаков, даже возглавили зональные списки «Родины» – сибирский и донской.
По-видимому, Глазьев с Рогозиным слабо представляли себе, кого они приветили, или не придали этому серьезного значения. Зато нашлись люди, которые вспомнили, что четыре года назад Давиденко был вторым лицом в избирательном объединении «Спас», возглавлявшемся Александром Баркашовым. В составе того же «Спаса» пытались пройти в Думу и остальные персонажи из числа пострадавшей ныне «восьмерки», исключая Александра Иванова. Иванов, более известный как Иванов-Сухаревский, в 1999 году руководил избирательным объединением «За веру и Отечество» и одновременно находился под арестом, обвиненный в разжигании межнациональной розни.
Невольное соседство с баркашовцами смутило не только бывшего «яблочника» Вячеслава Игрунова, но и «евразийца» Александра Дугина, в свое время увлекавшегося популяризацией фашизма. Именно Дугин устроил лидерам блока первый скандал, заявив, что не может находиться в одной компании с «коричневыми». До глубины души был оскорблен внезапно открывшимся обстоятельством Виктор Геращенко. Рассказывают, что банкир-ветеран не может оправиться от чувства морального дискомфорта и после того, как лидеры «Родины» вычистили бывших соратников Баркашова из кандидатского списка.
Объяснить, каким образом в список «Родины» попали выходцы из РНЕ, без «потери лица» невозможно. (А. Костюков. «НГ», 6.10.2003 г.)
«Лиц кавказской национальности нужно брить»: «В субботу генеральный совет партии «Единая Россия» провел выездное заседание в Махачкале.
– Не скрою, – объявил глава генсовета «Единой России» Александр Беспалов, – мы приехали поддержать Магомедали Магомедова перед выборами главы госсовета.
Господин Магомедов напомнил депутатам Госдумы, что они до сих пор не рассмотрели законопроекты из Дагестана о запрете экстремизма и о репрессированных и депортированных народах, а заодно попросил проконтролировать вопрос о финансировании строительства Ирганской ГЭС.
В том же зале визитеры провели пресс-конференцию. Один из местных журналистов, отклонившись от согласованного списка вопросов, спросил: «Когда загорелые и небритые будут чувствовать себя в Москве полноправными гражданами России?» В ответ господин Беспалов произнес длинную тираду о суверенитете, миграции, законах и границах. «Какая разница может быть между Дагестаном и Россией?» – изумился журналист. Тогда господин Беспалов, видимо, вспомнив, что Дагестан является субъектом РФ, посоветовал всем небритым побриться.
Вечером того же дня члены генсовета «Единой Росси» отбыли в Москву». (Ю. Рыбина. «Коммерсантъ», № 88, 2003 г.)
«Жириновский всех посадит»: «Побывавший с двухдневным визитом в Свердловской области вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский на сорокаминутной пресс-конференции успел раздать по серьгам чуть ли не всем политикам и гражданам страны, при помощи которых надеется в очередной раз стать депутатом.
…главный либерал-демократ предупредил губернаторов, в третий раз ставших главами регионов, что они вскоре получат три срока в другом месте. Призвал сажать правозащитников и уничтожать их как государственных преступников. Напоследок решил зацепить и евреев, поддержав недавнее скандальное заявление премьер-министра Малайзии.
Речи вице-спикера получили самые разные отклики екатеринбуржцев. В городской общественной еврейской организации «Менора» г-на Жириновского обозвали бранным словом, в обществе «Мемориал» развели руками: если относишься к этому серьезно, то надо провериться у врача. В администрации Росселя корреспонденту «НГ» заявили, что прислушаться к словам радикала нужно, но вряд ли за этим стоит что-то серьезное.
По словам политолога Вадима Дубичева, комментировать сказанное Жириновским с логической точки зрения не имеет никакого смысла: он не принадлежит к числу рациональных политиков и его обычно во время речи начинает «нести».
Однако есть и другие точки зрения. Как утверждает руководитель еврейской национально-культурной автономии Екатеринбурга Михаил Оштрах, местные (и вообще российские) мусульмане не являются воинствующими антисемитами, поэтому с предвыборной точки зрения поддерживать сомнительное заявление малазийского премьера особого смысла не было. Тем более что за ЛДПР в Свердловской области традиционно голосуют не более 7%.
«Мемориал» готовит официальный ответ зарвавшемуся политику.
Правозащитники уверены, что есть основания для уголовного преследования г-на Жириновского за разжигание межнациональной розни и за призывы к расправе с инакомыслящими. Хотя мало кто верит, что правоохранительные органы отважатся на это». (В. Терлецкий. «НГ», 31.11.03 г.)
«Паблик Морозов»: «Включаю телевизор. Два весьма упитанных мужчины, баллотирующихся в Думу от блока с (разумеется) патриотическим названием, в ресторане за трапезой ведут рассудительную беседу. «Не люблю я олигархов», – говорит дин. «Ты просто не умеешь их готовить», – отвечает другой. Два сытых каннибала в манишках. Этакий коллективный Павлик Морозов эпохи паблик рилейшнз. Оба наверняка попадут в Думу – не по партийному списку, так по одномандатным округа. Один из этих мужчин чуть ли не в каждом публичном выступлении в теледебатах призывает «посадить Чубайса». Могу себе представить, как эти слова во всех уголках России доводят почти до оргазма десятки миллионов людей, сформированных нашей многовековой рабской политической системой.
Вы никогда не задумывались над тем, почему России всегда живется лучше при слабом государстве? Неправда, будто бы при олигархическом капитализме был установлен всероссийский рекорд воровства. При царе Алексее Михайловиче в 70-х годах XVII века был момент, когда был разворован весь государственный бюджет – до копейки. Просто когда в России начинается очередная кампания по наведению порядка (естественно, горячо одобряемая народными массами, везде и всегда мечтающими о порядке), она всегда выражается в массовое беззаконное насилие именем государства. Сильное государство России до сих пор было всегда связано исключительно с насилием.
Призыв «посадить Чубайса» в нынешних условиях есть донос и политическая провокация. В России судебная власть – «третья», но по сути всегда была безропотная служанка «первой» – никогда не утруждала себя доказательствами вины людей, которых требовалось посадить по замыслу людей, реально управляющих государством. Сегодня логика поведения Павлика Морозова, «настучавшего» на отца, который просто был крепким хозяйственником, становится уместной. Сегодня уместно бороться с оборотнями, слать депутатские запросы в Генпрокуратуру относитлеьно деятельности одних крупных бизнесменов и закрывать глаза на деятельность других. Более того, сегодня «Павлик Морозов» стал публичным, респектабельным и – что самое страшное – востребованным политиком. Он теперь «паблик Морозов».
Дальше скажу крамольную вещь. Я понимаю, что окажусь в меньшинстве, но для меня гарантия гражданских свобод важнее наведения порядка. Более того, никакого другого нормального порядка, кроме гарантированных законов и защищаемых государством прав человека, не существует. Я согласен с президентом страны, когда он говорит, что перед законом должны быть все равны – и «олигарх», и уборщица. Но один «олигарх» не может быть «равнее», чем другой. (С. Новопрудский. «Известия», 3.12.03 г.)
«Все понятно? Работайте!»: «ЛДПР выступает за жесткое судебное преследование олигархов. Все, кто сегодня называет себя олигархами, это мошенники. Они подлежат немедленному аресту. Беломорканал чистить!
…Никакой демократии, никакого частного сектора. Частный сектор – это парикмахерская. Пекарня. Все тяжелая промышленность должна быть в руках государства. Жесткая вертикаль власти. Один ОМОН. Один славянский мир. Трамбовать всех, кто возьмет в руки оружие. Кавказ? Молчать! Крым – молчать всем! Один народ у нас, одно гражданство.
Вот сербы! Посмотрите, что с сербами. Где Сербия? Где Югославия? Где великая Албания? Остался Белград. Вы хотите, чтобы остался Белград. Вы хотите, чтобы остался один Киев? Львов? Вас же поляки заберут. Черновцы румыны заберут. Закарпатье венгры заберут. Крым и южные регионы Украины турки заберут. Вы можете понять, что будет с вами через 30-40 лет?
С нашими ресурсами мы можем быть самым мощным в мире государством. Самым мощным! А мы ложимся. Почему? Чехи легли под немцев. Спросите у чехов: они довольны? Всё в руках у немцев. Всё! Где «Шкода»? У немцев! Где пиво? У немцев!
Мы, славяне, отличная от Запада или Востока цивилизация. Москва – во главе славянского мира, и всем молчать, иначе нас азиаты затопчут, третьего не дано. Третье сегодня – разгул, разврат, гибель. И большинство наших граждан это понимают. Но власть их постоянно обманывает посулами райской жизни.
Никаких областных, республиканских дум не надо. Совет Федерации не нужен. В Госдуме 450 депутатов много – нужно 300. Но чтобы они были профессионалы, прежде всего, юристы, экономисты. 80 процентов – юристы. 20 – экономисты. Выборы только по партийным спискам.
Это норма! Я даю последний, нормальный вариант: жесткая вертикаль власти всего славянского мира. Все понятно? Работайте!» (В. Жириновский. «Российская газета» // 4.12.2003 г.)
Новый закон о политических партиях практически исключил возможность идеологической опоры на религию в борьбе за думские кресла. Тем не менее, некоторые партии все же декларировали себя приверженцами того или иного религиозного учения в предвыборных дебатах. Наибольшее распространение в политической предвыборной риторике получили православие и ислам.
О политических группах, построивших свою предвыборную стратегию и тактику на использовании религии, писал президент центра «Панорама» В. Прибыловский:
«Включение в название своих партий слов, маркирующих конфессиональную ориентацию, рассматривалось ими как важнейший элемент грядущего электорального успеха.
Было создано несколько «православных партий», и одной из них даже удалось получить официальную регистрацию (правда, не на общероссийском, а на межрегиональном уровне). Иные, менее маргинальные образования подчеркивали свой принципиально «непартийный» характер: Союз православных граждан (СПГ) Валентина Лебедева, движение «Россия Православная» Александра Буркина. Но и они надеялись, что «духовность», явленная народу в благочестивом названии, поможет им получить хорошие позиции в блоках и коалициях на основе серьезных партий.
В избирательной кампании 1995 г. участвовали и мусульмане, например, исламское движение «Нур» Вафы Яруллина и созданная на его основе Исламская партия России (ИПР) дагестанского банкира Магомеда Раджабова. В качестве не партий, а движений сохраняли официальную регистрацию «Мусульмане России» саратовского муфтия Мукаддаса Бибарсова, Союз мусульман России (СМР) Надиршаха Хачилаева, Всероссийский исламский конгресс (ВИК) Нурхалила Кусова, Исламский комитет России (ИКР) Гейдара Джемаля.
Общественно-политическое движение «Рефах-Благоденствие» Абдул-Вахеда Ниязова (между прочим, как и РХДП, тоже соучредитель блока «Единство») стало подчеркивать свой многоконфессиональный характер и светскую («евразийскую») составляющую своей доктрины, но до поры оставалось преимущественно мусульманским и по составу руководства, и по программным текстам, и по арабскому названию, и по имиджу.
Другие религиозные организации, в частности буддисты и иудеи, не пытались превратить религию в политику (хотя кое-кто из этнических буддистов пошел в «Рефах»). Своя партия существовала как минимум у одной из неоязыческих сект – Партия духовного ведического социализма (ПДВС) Владимира Данилова».
Наиболее «конфессиональной» партией выглядит в ходе избирательной кампании Концептуальная партия «Единение» во главе с отставным милицейским генералом Константином Петровым. «Единение» – это, собственно, не политическая партия, а неоязыческая секта сторонников так называемой «Концепции общественной безопасности России» (КОБР) «Мертвая вода». Секта существует с начала 1990-х годов, возникла в Питере вокруг группы авторов, именовавших себя сначала «Внутренним Предиктором СССР», а потом Всенародным движением «К Богодержавию».
Исламская партия России (ИПР) сменила свое откровенное (и ныне непригодное) название на два новых: для страховки руководители ИПР зарегистрировали в Минюсте сразу два оргкомитета Партии справедливости и развития России (ПСРР) во главе с Раджабовым и партии «Истинные патриоты России» (ИПР – сохранил прежнюю аббревиатуру) во главе с его сыном Зауром.
Сквозь все бюрократические тернии пробилась ИПР-2 Раджабова-младшего, которую теперь в качестве «лидера» ведет в Думу Раджабов-старшй. Основное оружие «блока Раджабовых» – звучащие в телевизионной рекламе аяты Корана. Единственная надежда – то, что российские этнические мусульмане увидят список, целиком состоящий хоть и из никому не известных, но, безусловно, «по-мусульмански» звучащих фамилий, и проголосуют именно за него. Опыт движения «Нур» в 1995 году (0,57% голосов) свидетельствует о том, что эти надежды малооправданны.
Значительное количество «мусульманских» фамилий начиная с Абдул-Вахед Ниязова фигурирует в блоке «Евразийский Союз – Великая Россия», но там колоритная фигура праославного хозяйственника Павла Бородина заслонила ислам от глаз избирателей полностью. Хотя в пятичленном блоке Бородина целых две партии, уходящие корнями в «Рефах», – «Евразийская партия – Союз патриотов России» Ниязова и «Гражданская партия» Дамира Серажетдинова.
Партия «За Русь Святую» Сергея Попова выглядит как зеркальное отражение «Истинных патриотов России». Такие же, известные исключительно специалистам по карликовым партиям имена, (только русские), а вместо аятов в телевизоре – заповеди Моисея и цитаты из Евангелия. И примерно такие же перспективы, как у Раджабовых.
Несколько лучше шансы у православно-политических деятелей в блоке «Родина» Сергея Глазьева, Дмитрия Рогозина и Сергея Бабурина. Вся тройка лидеров – члены Союза православных граждан, хотя славятся они не только этим. Но здесь мы находим и православного генерала КГБ в отставке Николая Леонова, и журналиста Александра Крутова («Русский Дом»), и лидера РХДП Чуева. Первые двое имеют некоторые шансы пройти за Глазьевым в Думу и благодаря этому изжить свою маргинальность.
И все-таки «Солидный Господь для солидных господ» (из «Generation П» Пелевина) тоже участвует в этих выборах. Его нам являет «Народная партия Российской Федерации» (НПРФ) Геннадия Райкова. НПРФ – одна из двух главных партий поддержки президента Путина в нынешней Думе, партия влиятельных региональных чиновников и бизнесменов, бывших чекистов и военных. Этот альянс освящает присутствие референта самого Патриарха Алексия II Николая Державина, который идет в партсписке под № 3.
Наряду с генералом Трошевым и еще парой отставных военных Державин играет важную роль в рекламе НПРФ и придает ей отчетливый привкус казенного благочестия. В прошлом Державин был связан с Экологической партией «Кедр» и баллотировался от нее в Московскую городскую Думу. Тогда титул «референт Патриарха» не помог ни самому Державину, ни партии «Кедр».
Из заметных общественных деятелей православной ориентации среди кандидатов от НПРФ присутствует также председатель СПГ Валентин Лебедев. СПГ вообще в этот раз довольно активен, но его члены баллотируются от разных блоков и партий и, за исключением Лебедева и Державина, на религию и православие не особенно упирают». (В. Прибыловский: «Духовные брэнды российской политики» // «НГ», 3.12.2003 г.)
Концентрация внимания на общероссийских парламентских выборах несколько заслонили интерес общественности к предвыборным баталиям за пост мэра Москвы. А между тем персона гробовщика Стерлигова должна была вызвать непосредственный интерес Генпрокуратуры. Его монолог на телеканале «Столица» вполне попадает под соответствующую статью Уголовного Кодекса: «Я освобожу город от «черных»…», – и далее пять минут в том же духе. Журналист Кацуба, ведущая эфир, умиленно спрашивает Стерлигова: «Вы долго жили за границей, но не утратили патриотизм и веру в Бога. Скажите, как вы пришли к православию?», – на что Стерлигов прагматично сообщает, что не будет тратить короткое эфирное время на эту тему, а лучше просветит своих избирателей, как он будет бороться с засильем чеченцев и азербайджанцев в Москве: «Очень просто. Нужно взять автомат и вспороть им животы…». Ведущая продолжает блаженно внимать своему визави. Допускаем, что эфир на столь непрезентабельном канале «Столица» мог быть пропущен правоохранительными лицами, но сплошь и рядом по городу была разбросана «Программа кандидата в мэры города Москвы» Стерлигова Германа Львовича, а в метро расклеены листовки с аналогичным текстом. Тем не менее, несмотря на ярко выраженный экстремизм, призыв к насилию и убийству, ставший основным мотивом предвыборной кампании Стерлигова, никто не попытался даже снять его с дистанции. Он благополучно завершил свой марафон в день голосования. И то, что он набрал мизерный процент – это, скорее, «заслуга» сторонников Ю.М. Лужкова и административный ресурс действующего мэра. Приведем в сокращении программу Стерлигова:
«Москвичи! Русские люди! (Обращение движения против нелегальной иммиграции)
Сегодня, по данным МВД, в Москве – 4.000.000 иммигрантов, треть всего населения города. Они занимают рабочие места. Торгуют наркотиками. Грабят, насилуют и убивают. Совершают большинство всех организованных преступлений в Москве. Московская власть это знает и бездействует. Все больше «гостей» покупают прописку и становятся «москвичами».
Ученые-демографы прямо говорят, что через 10 лет большинство в Москве будут составлять кавказцы. Власть ничего не предпринимает. Ворота открыты, город отдан на растерзание миллионным ордкам чужеземцев. Когда их станет большинство – они просто вырежут нас, коренное население. Вся страна запылает и зальется кровью. Вся Россия превратится в одну большую Чечню, где русских будут убивать и насиловать. Именно этого и хотят враги нашего Отечества.
В Москве на 1-го родившегося русского москвича, приходится 7 умерших русских и 19 родившихся кавказцев и азиатов. От народа утаивают истинные масштабы катастрофы.
Никто не собирается высылать миллионы иностранцев, которые подлежат депортации по закону. Чиновникам наплевать на интересы коренных жителей, их дети учатся за границей – за них они не опасаются, их финансовое благополучие растет как раз за счет иммигрантов, которых они завозят все в большем количестве.
Москва превращается в «Новый Баку». Сейчас – последняя возможность остановить захват Москвы. Завтра может быть уже поздно. Мы призываем поддержать на выборах только того кандидата, который действительно решит вопрос с засильем иммигрантов.
Единственный кандидат на пост мэра Москвы – который выступает за полное очищение города от преступных иммигрантов – Герман Стерлигов. Он готов использовать все возможности для защиты интересов жителей города. На вопрос «Что делать?» – только он один отвечает – «Выселять. У нас есть закон. Есть московские силовые структуры. Пора их использовать по назначению. Это задача новой московской власти. Срок исполнения – 3 месяца. Москва – русский город, многие об этом забыли, пока наконец навести порядок и поставить на место зарвавшихся оккупантов».
Российское движение против нелегальной иммиграции призывает всех, кто больше не может равнодушно смотреть на бесчинства незваных «гостей» поддержать борьбу русского человека – Германа Стерлигова. Мы призываем вас бороться за свои права, чтобы через 10 лет – вам не пришлось бежать из Москвы, как бежали русские люди из Баку и Грозного, из Ферганы и Душанбе.
Москва – русский город! За закон и порядок!
Я, Стерлигов Герман Львович, утверждают, что команда бывшего мэра г. Москвы Ю.М. Лужкова 10 лет продавала Москву преступным выходцам с Кавказа и Средней Азии.
На сегодняшний день в Москве постоянно проживают около 4 млн. паразитов, т.е. незаконных иммигрантов, включая тех, кто незаконно уже получил прописку в Москве, и называются «москвичами». Я их выселю на законных основаниях в кратчайшие сроки».
Думается, что этого текста вполне было достаточно Вишнякову, чтобы, отказывая господину гробовщику в возможности участвовать в президентских выборах в качестве претендента, не прятаться за формулировку отсутствия достаточного количества документов, а напрямую сообщить, почему этот человек не имеет права на публичность.
Единственной реакцией на подобные воззвания господина Стерлигова стало обращение в прокуратуру президента Федеральной национально-культурной автономии азербайджанцев России Садыкова С.К. Ответ государственного надзирающего за исполнением российских законов органа столь оригинален, что следует привести его полностью:
«Симоновской межрайонной прокуратурой г. Москвы проведена проверка по Вашему обращению о фактах разжигания межнациональной розни в публикациях и выступлениях кандидата в мэры города Москвы Стерлигова Г.Л.
Как следует из материалов проверки и объяснения гр. Стерлигова Г.Л., ни в одном из своих предвыборных выступлений он не ставил перед собой цели и не занимался разжиганием национальной розни. В его выступлениях неоднократно подчеркивались положительные черты, присущие различным народностям, и он ставил их в пример русским (его соотечественникам). Несмотря на то, что Москва всегда была многонациональным городом, вместе с тем его возмущает миграционная политика московских властей, когда русский город превращается в нерусский.
Он, как кандидат в мэры города Москва, выступал с обращением к своим избирателям с обещанием исправить эту опасную для столицы ситуацию путем введения плановой и грамотной миграционной политики и выселения всех незаконных мигрантов из Москвы.
Учитывая изложенное, оснований для принятия процессуального решения и иных мер реагирования не имеется». (К.К. Кремнев, прокурор Симоновской межрайонной прокуратуры г. Москвы, старший советник юстиции // газ. «Азеррос», № 2, 2004 г.)
Не сработал и общественный совет по контролю за нарушениями в ходе избирательной кампании, связанными с разжиганием межнациональной и межконфессиональной розни. Выступая на церемонии его создания, министр правительства Владимир Зорин, курирующий национальные отношения, подчеркнул, что статья в Уголовном Кодексе за разжигание розни будет «применяться чаще, чем это было ранее». Члены общественного совета подписали обращение к политическим партиям и организациям, участвующим в выборах. В документе, в частности, был выражен призыв «не разыгрывать национальную и религиозную карту в предвыборной кампании». Ни во время выборов, ни после них голос участников совета так и не был услышан, хотя поводов для их активности было предостаточно.
По окончании выборов в Московском Доме национальностей состоялась очередная встреча членов Гильдии межэтнической журналистики и Комиссии ММКС по связям со СМИ. Руководитель Ги льдии Маргарита Лянге представила участникам программу, первым пунктом которой являлось расширенное обсуждение темы: «Политическая спекуляция вокруг национального вопроса в период парламентских выборов – 2003: ждать ли продолжения во время выборов Президента России?» Для рассмотрения данного вопроса на заседание был приглашен советник, руководитель проекта «Сотрудничество» Российского фонда свободных выборов Александр Мальцев.
«Он напомнил, что Председателем Совета Фонда – высшего коллегиального органа управления – явлется Председатель Центральной избирательной комиссии (ЦИК) РФ Александр Альбертович Вешняков.
Перед встречей с журналистами А. Мальцев обратился в аналитический отдел Центризбиркома за необходимыми материалами, где ему заявили, что с 1993 года в ЦИК не поступало ни одного обращения или заявления, связанного с политической спекуляцией вокруг национального вопроса в период парламентских выборов.
– Получается, что для Центризбиркома этой темы актически не существует, – отметил А. Мальцев. – Соответственно, эта тема не рассматривалась и Фондом. До сих пор у Фонда нет ни одного письменного заявления или обращения по «национальным» вопросам, которые поднимают кандидаты в ходе предвыборных кампаний. Более того, с жалобами в адрес Фонда не поступало даже телефонных звонков от избирателей.
Согласитесь, это довольно странное явление. Ведь ежедневно с телевизионных экранов, по радио и в печати звучат выступления некоторых политических деятелей, а скорее, политиканов – лидеров партий и депутатов, которые открытым текстом выражают свои негативные мысли в адрес отдельных наций и народов, проживающих в России. Их имена всем известны, но ни одной жалобы или заявления, осуждающие их слова, в адрес Центризбиркома и Фонда не поступало». (Т. Таиров. «Азерос», № 2, 2004 г.)
Россия после 8 декабря 2003 года
«Кремль-брюле»: «Знаете, что такое четвертая Государственная дума Российской Федерации? Канцелярская принадлежность. Нечто вроде скрепки или дырокола. Есть такая расхожая формула: «Надо уважать выбор народа». Скажу прямо: я не уважаю отдельных людей и уверен, что как раз отдельные люди – а не народная масса – проголосовали за те партии, которые в Думу не прошли.
Эти выборы по сути народного волеизъявления ничем не отличались ни от одних российских или советских. Подавляющее (очень точное слово, которое есть только в русском языке) большинство нашего народа всегда голосует так, как говорит ему власть. Сказал Ельцин голосовать за Путина – народ проголосовал за Путина. Если бы Путин пришел на съезд СПС, а не «Единой России» и сказал бы голосовать за СПС – народ проголосовал бы за Чубайса. Главный выбор в России всегда делает верховная власть, а не народ. Итак, народ выбрал того, кого выбрал Кремль. Кого же выбрал Кремль?
У обладателя половины мест в новом парламенте – партии «Единая Россия» – нет цвета, запаха и вкуса. Она – как радиация, которую никто не видит, но которая занимает все отведенное ей пространство. О каких-либо созидательных способностях представителей этой партии, за исключением несомненно находящегося на своем месте министра по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу, ничего не известно.
ЛДПР под руководством проверенного тремя предыдущими Думами Владимира Вольфовича – это «свой сукин сын» для исполнительной власти. Меня очень тронули слова доброй женщины лет сорока из Ессентуков, которая рассказа «в телевизоре», что голосует за Жириновского, потому что «он такой решительный». Знала бы эта милая женщина, что «решительный Вольфович» всегда голосовал за все важные для Кремля решения – что при Ельцине, что при Путине. Но никакой реальной власти людям из ЛДПР никогда не дадут – слишком стремно.
Блок «Родина» кажется мне не столько красно-коричневым, сколько красно-серым. Эта инкубаторская организация – плод дешевой, но вполне эффективной фантазии потакающих быдлу политтехнологов. Один из лидеров организации, которую власть назначила на роль могильщика КПРФ, – Дмитрий Рогозин – вполне удовлетворится постом министра иностранных дел. У него нет никаких убеждений, а националистическая риторика в стиле дворовой шпаны прекратится, как только будет удовлетворено уютным назначением личное тщеславие. Другой лидер «родины» – Сергей Глазьев – на самом деле никакой не националист, а коммунист (коммунисты, как известно, всегда были интернационалистами). У него как раз есть не только убеждения, но даже вполне стройная экономическая программа, соавтором которой можно считать булгаковского Шарикова. Главный тезис – «все взять и поделить». Если вдруг исполнительной власти придет в голову реализовать глазьевскую программу, то вместо удвоения ВВП он у нас очень скоро уполовинится.
КПРФ и вовсе можно оставить за скобками. Потому что руководящую и направляющую роль преемницы КПСС взяла на себя «Единая Россия». А по части конструктивных идей у коммунистов всегда была напряженка. Зато КПРФ – единственная из победивших партий, которую Кремль не хотел видеть в Думе. И практически не увидит.
Четвертая Дума – этакий «Кремль-брюле», сладкое блюдо для верховной власти. Политических проблем с новым парламентом у Кремля возникнуть не должно. Они возникнут в самом Кремле. Поставленные нынешней властью задачи удвоить ВВП к 2010 году, сделать рубль конвертируемым к 2007-му можно реализовать только при последовательном праволиберальном рыночном курсе. При курсе, который, если верить итогам выборов, отвергла страна. Более того, только благодаря этому курсу мы имеем и нынешний рост. Поэтому единственной реальностью (хотя и неоднородной) партии, которая существует в стране, – партии Кремля придется делать уже не «политтехнологический», а содержательный выбор. Или бессрочная власть ради власти с неизбежным при госнасилии над экономикой резком падении уровня жизни людей – или продолжение реформ и конституционная смена власти в установленные сроки.
За тысячелетнюю историю России был только один правитель, который добровольно ограничил законом срок своего пребывания у власти и исполнил этот закон, – Борис Ельцин. Очень хочется, чтобы эта традиция продолжалась». (С. Новопрудский. «Известия», 10.12.2003 г.)
«Чемодан. Вокзал. Израиль»: «Ночь на НТВ в компании Савика Шустера и ведущих журналистов, политологов и политиков была ужасна.
Такое количество сомнительных комплиментов в адрес страны под названием Россия, произнесенное в ночь подсчета голосов, еще ни разу за десять лет не звучало.
Ночь на НТВ в программе Савика Шустера «Свобода слова» получила негласное название «похороны». И дело не в похоронах правой идеи. А дело в том, сколько народу проголосовало за ЛДПР. Почти 12 % – это результат 1993-го года. Стало быть, страна вернулась на десять лет назад. Ведь всем известно, что за ЛДПР голосуют только депрессивные регионы и беднейшие слои населения.
Жириновский и с трибуны, и в кулуарах, торжествуя, что он самый умный, откровенно издевался над романтически настроенными представителями абсолютно всех партий и слоев. Самый циничный человек страны, Жириновский снисходительно сказал «Россия – это азиатская монархия. Совершенно все равно, кто сидит в Кремле: Путин или кто-то другой. Сидит и будет сидеть. Никогда у нас не будет демократии, гражданского общества и независимого суда. Вы хотите ехать на «Мерседесе»? А у нас для вас только КАМАЗ. Не будет у нас парламентаризма, не будет парламентской республики. Это огромная, сонная, пьяная страна».
Ну, спасибо, утешил. Главное, президент Путин теперь может не суетиться, Россия пойдет на дно, и у него есть оправдание перед другом Берлускони, типа, вы же видите, мне досталась в управление «мурляндия», как могу, так и справляюсь.
<…> Общее состояние ужаса от результатов выборов нормально сформулировал даже известный манипулянт общественным сознанием Александр Проханов: «Эти выборы – страшная пьеса, написанная в Кремле. Народ попался в партии-ловушки…» Уж Проханов-то понимает, как делаются ловушки. Сам приложил руку к созданию многих из них.
Но что интересно: выборы были честные. С таким народом, как наш, ничего не надо подтасовывать, надо было только угадать мечты. И их угадали.
О перспективах. Собственно, их нет. Конституция будет переписана. Следующий президентский срок будет продлен до 7 лет. А потом, если понравится, еще на столько же. Цены на нефть упадут. Цены на недвижимость – тоже. Богатые уедут и увезут детей. Разорятся банки, дававшие кредиты под залог недвижимости. Из страны уйдут иностранные компании, потому что упадет покупательная способность населения. Студенты пойдут служить в армию. Путин будет президентом до 78 лет. Количество чиновничества вырастет до 50% жизнеспособного населения. Весь малый и средний бизнес будет в руках ГАИ, милиции и прочего чиновничества мелкого пошиба. Весь крупный бизнес – в руках чиновничества из «Единой России». В стране не останется ни одного «штатского» бизнесмена. Россию выгонят из всех международных организаций. Окружат враждебным кольцом из стран, вступивших в НАТО.
Таковые впечатления прошедшей ночи подсчета голосов. Дело не в том, что не прошли правые. Дело в том, что страна – очень холодная и азиатская». (Е. Курасова. «Stringer», декабрь, 2003 г.)
«Тест на верность «Родине»: «Прогнозировать поведение «Родины» не так уж сложно. Хотя блоку – без году неделя, ядро его составили люди, в политической среде известные с конца 80-х – начала 90-х. Сергей Бабурин, Владимир Исаков, Валентин Варенников, Виктор Аксючиц, Николай Павлов – имена, звучавшие еще тогда, когда мало кто слышал про Глазьева с Рогозиным. Это люди, имевшие серьезные виды на будущее (как правило, они вошли в политику на гребне борьбы с коммунизмом), но потерпевшие карьерный крах, «пострадавшие от режима». Естественно, что они возвращаются в строй, психологически заряженные на реванш. Из них наверняка не получится ручных депутатов, смирных думских заднескамеечников – скорее это будет самая несговорчивая и агрессивная фракция новой Думы. Трудно представить этих людей в одной компании с умеренными, гибкими «единороссами» – проще уж с коммунистами.
Кроме общей судьбы политиков, определяющих лицо «Родины», если еще одно «родовое» свойство, крайне важное для нашего прогноза. Это свойство – непостоянство в связях. Они ненадежные партнеры, за каждым – цепь недолгих дружб, кончавшихся изменой. Пример Дмитрия Рогозина, который и от Лебедя ушел, и от Лужкова ушел, и от Райкова ушел, – типичен для членов этой коалиции. Владимир Исаков начинал как сторонник Ельцина, в 1990 году был даже его доверенным лицом на выборах, а к 1993 году стал одним из лидеров антиельцинской оппозиции. Другой видный деятель той фронды – Виктор Аксючиц тоже поначалу был большим поклонником Ельцина и дружил с Борисом Немцовым (Российское христианско-демократическое движение, созданное Аксючицем, – первая партия, в которой состоял Немцов). Где и с кем побывал за последние 10 лет Сергей Глазьев, вряд ли стоит напоминать.
Легко изменяя союзникам и кумирам, эти люди весьма тверды в вере. Тот же Рогозин на заре своей политической юности занимался реанимацией кадетской партии. С тех пор он перепробовал много других занятий, но это не отразилось на его «символе веры». Он и сегодня говорит то же самое и почти теми же словами, что говорил, будучи начинающим кадетом. Идеологическая упертость – едва ли не главная причина карьерных неудач этих людей, отсюда же и их неспособность к длительному партнерству. В ситуации идейного конфликта они не ищут компромисса, наоборот, их установки становятся все тверже и радикальнее. То, что Бабурин, поначалу умеренный почвенник, дошел до братания с Ле Пеном и баркашовцами – для него совершенно естественно. Невозможно представить обратный дрейф – в сторону космополитов-либералов. Либералы были его оппонентам, а внимать оппонентам – не в характере таких людей.
Вообще говоря, состояние борьбы с превосходящим противником – едва ли не главное условие выживания пестрой глазьевско-рогозинской коалиции. Эти конфликтные, неуживчивые люди способны «дружить против», но их невозможно удержать вместе в ситуации «мирного времени», когда власть начинает прикармливать их лидеров, когда одни становятся «равнее» других – сразу начинаются взаимные обиды, «игра амбиций», вчерашние товарищи говорят друг другу гадости и разбредаются по отдельным норкам. Таким образом, борьба становится для «Родины» единственно возможной формой существования». (А. Костюков. «НГ», 17.12.2003 г.)
«Карьера комсомольца»: «Чертовски приятно всем нацикам, что у «русского проекта», наконец, появился хозяин. Это Дмитрий Олегович Рогозин.
Казалось бы, все знают, кто таков и откудова. Он окончил международное отделение факультета журналистики МГУ, работал в Комитете молодежных организаций под началом Людмилы Швецовой, нынешнего вице-премьера Москвы. Долгое время был «невыездным», поскольку его отец – высокопоставленный чин КГБ – курировал работу ВПК. В начале перестройки Рогозин-старший ушел в отставку и занялся бизнесом, используя накопленные связи в сфере высоких технологий. Большие деньги и все те же большие связи решил инвестировать в карьеру сына.
Помог Алексей Подберезин, который и тогда и тепернь был связан с аналитиками разведсообщества. По признанию Подберезкина, Конгресс русских общин (КРО) был задуман и разработан РАУ-корпорацией («Российско-Американский Университет», от которого отпочковалось и «Духовное наследие»), чтобы в условиях роста сепаратизма и местного национализма на территории бывшего СССР и РСФСР упредить и взять под контроль ответный рост русского национализма, канализировать его в безопасное русло.
Нет ничего глупее представлять Дмитрия Рогозина национал-социалистом, как это пытаются сегодня делать некоторые политики и СМИ: в нем нет ни грамма ни социализма, ни национализма. Дмитрий Рогозин – это не самобытный русский нацик, а удачный на сегодня проект. КРО долго маялся в ожидании признания, даже слегка покрылся пылью от времени, и вот, наконец, пригодился.
У колыбели КРО стояли еще два человека, до самого конца оставшихся на положении главных идеологов движения, его «серых кардиналов» и «отцов-основателей» – Сергей Пыхтин и Андрей Савельев. Отец Савельева (если кто-то не помнит, Андрей Савельев подрался с Жириновским во время предвыборных дебатов и кинул Жириновскому обвинение «Вы – старый клоун») также был офицером КГБ. «Генеральная линия» КРО вырабатывалась при их непосредственном участии, и все успехи и провалы движения – на их совести. Именно они, в частности, заложили фюрерский КРО, и все политические альянсы Конгресса – тоже их рук дело. Их совместное творение «Манифест возрождения России» (соавторство в котором Рогозин, смотря по обстоятельствам, то подтверждал, то отвергал) стало как бы официальным партийным документом КРО. Редкий памятник письменности обладал полным набором банальностей, ложных посылок и выводов, поверхностных сведений о русской истории, несовместимых постулатов и добросовестных (и не слишком) заблуждений. Тем не менее, Конгресс русских общин долгое время занимал одно из центральных мест в русском движения, аккумулируя многие усилия, надежды и электоральные возможности русских людей.
Сделка с Кремлем состоялась. Но «мальчику» намекнули, что его берут в президентскую команду без всякого политического шлейфа («в стране не может быть двух политических лидеров»). В 1999 году на парламентских выборах Рогозин, внезапно выйдя из уже сложившихся договоренностей о блоке с Сергеем Бабуриным (РОС), Владимиром Осиповым («Отчизна») и Игорем Артемовым (РОНС), повел КРО на выборы соло – и планово проиграл. Сам прошел при этом в Думу по одномандатному округу и занял обещанный ему Комитет по международным делам Госдумы. Дальнейшее известно.
Рогозин получил свою награду ценой бесславной гибели большой русской националистической организации. По инсайдерской информации, аппарат КРО был немедленно распущен, вынянчивавшие Диму Рогозина полковники и генералы КГБ бестрепетно уволены без выходного пособия, а помещение на Фрунзенской набережной выкуплено им в частную собственность за $300 тыс. и тут же сдано в аренду.
Выйдя на высокую политическую орбиту, председатель исполкома КРО недрогнувшей рукой отбросил свой Конгресс, как отбрасывает спутник вынесшую его ракету-носитель. Карьера комсомольского работника завершилась блестяще, карьера поверившего ему русского политического объединения – плачевно». («Stringer», 29.12.03 г. – 15.01.04 г.)
«Почему президент Путин проиграл выборы Жириновскому и Рогозину»: «Не стоит удивляться результатам выборов – они были вполне предсказуемыми. Рано или поздно у России должен был начаться тоталитарный припадок. Межумочное состояние слишком уж затянулось. Сколько можно разрываться между западничеством, либерализмом, демократией, с одной стороны, и утробным национализмом, ксенофобией, стремлением все проконтролировать и многое запретить – с другой.
Кстати, произошедшее, похоже, стало неожиданностью для самих новых националистов, которые пока не поняли, что они стали символом новой волны. Еще большим сюрпризом эта волна стала для кремлевских технологов, которые увлеклись политическими опытами с клонированием партий власти.
Вы говорите, что Глазьев, а тем более Геращенко совсем не похожи на брутальных типов, которые тащат Россию к диктатуре? А Рогозин, тот вообще паинька, только любит повыпендриваться в стиле Жириновского? А так он смирный и выполняет все полученные поручения начальства. По-видимому, так и есть. Но только часто случается, что помимо собственной воли люди становятся носителями тенденций.
Путина должна ошарашить собственная победа. Он не может не понимать, что получил одновременно два подарка. И конституционное большинство, и угрозу появления силы, которая может подорвать его президентство. Речь даже не идет о Глазьеве с Рогозиным: скорее всего, Кремль их приручит. Проблема в другом. Усилиями самой власти рожден запрос общества на диктатуру. И неважно, кто конкретно бросится его артикулировать.
Понимает ли Путин, что, если он будет раздумывать, а тем более давать повод для закрепления нового вектора в нашей политике, волна смоет его самого, причем в числе первых? Судя по реакции Кремля на результаты выборов, там догадываются, к чему идет дело. Но готов ли президент бороться – не с результатами неудачного кремлевского проекта, нет, а с самой ситуацией, которая порождает запрос на диктатуру? А если да, то есть ли у него для этого ресурс?» (Л. Шевцова. «Московские новости», № 45, 2003 г.)
«Выборы развеяли сразу несколько политологических мифов»: «Миф первый: КПРФ не стареет, партия обновляется, в нее приходят молодые люди.
Миф второй: присутствие демократов в парламенте незыблемо, хоть одна из партий «правого» толка будет там представлена.
Миф третий: «Жириновский – все, что нужно маргинальному протестно-националистическому электорату».
Миф четвертый: «Родина» не столь управляема, как это кажется. Породивший ее Кремль попадает в положение Франкенштейна, уничтоженного своим созданием.
Миф пятый: у СПС и «Яблока» разный избиратель – соответственно, человек бизнеса и обедневший интеллигент.
Миф шестой: региональные лидеры препятствуют реализации политической воли президента, обидевшись на него за разгон Совета Федерации и усиленный контроль со стороны федерального центра.
Миф седьмой: поражение «правых» им только на пользу – появятся новые лидеры, новые политические предложения для избирателя». (О. Крыштановская. «Московские новости», № 45, 2003 г.)
Отвечая на вопрос, что изменят выборы в российской политической жизни, страницы печатных СМИ запестрели не совсем оптимистичными заголовками: «Мы получили бюрократический капитализм с ориентацией на внешние авантюры», «Основная тенденция: возврат к дремучей провинциальности», «Те, кто за «Родину», они и за Сталина?», «ЛДПР – это вроде как «против всех»?», «Управляемая демократия стала еще более управляемой», «Теперь медвежью лапу нужно не сосать, а целовать», «Конец начала – это начало конца», «Эта Дума для реформ не подходит», «Термидор в прямом эфире».
Свершившийся в Думе расклад идеологических платформ усилил имперскую риторику. Процессы экономической модернизации России, использование ее гигантского потенциала, реализация уникального геостратегического внешнего положения и такого же уникального внутреннего евразийского содержания тонут в недостойном этой великой державы бульканье националистического варева. Вместо того чтобы объединить все народы в едином созидательном прорыве, достойном третьего тысячелетия, так называемая «политическая элита», узурпировавшая право говорить от имени всего русского народа, делает ставку на националистические тараканьи бега, на «Россию для русских». Для подобных патриотов пусть зарастают травой поля средней полосы России, пусть вымирает последняя бабулька в своей «курьей избушке», лишь бы ни один «чурка» на этой земле не появился. А если этот чурка умеет работать, пахать землю, создавать ферму и давать работу на ней все тому же русскому мужику – чем это плохо для патриотов? Пусть Дальний Восток опустеет, но китайцы у нас не пройдут. Плевать, что они как муравьи работящи, но они узкоглазы и желты – нам не подходят. Евреи, опять-таки, чересчур шустры: вечно оказываются в нужном месте в нужное время, и деньги к ним так и липнут. Не по пути нам с ними…
Несомненно очевидный факт, что антисемитизм, кавказофобия, антиамериканизм, отождествление ислама с терроризмом, активизация русских националистов и этносепаратистов – все это имеет колоссальной мощи причины, отмахнуться от которых одним «клеймением», аналитикой или констатацией без преувеличения «смерти подобно» для страны, для каждого ее гражданина, для будущих ее поколений. Когда во всевозможных политических дискуссиях сталкиваются различные позиции, то совершенно очевидно, что оценивать их по принципу хорошая-плохая бесперспективно. Важнее понять, что стоит за каждой позицией и кто ее озвучивает. На полиэтничном и поликонфессиональном пространстве России идет большой политический спектакль, где каждая мизансцена имеет своего режиссера. Подтверждение этому – часто наблюдаемая переориентация идеологических платформ «отдельных товарищей» в связи с очередным изменением политической ситуации в стране. Примерам нет числа. Показательна, например, трансформация «образа врага» в газете «Завтра». После 11 сентября газета «подобрела» к мусульманам и «лицам кавказской национальности». Оставив для острастки клинически-националистическую рубрику Анны Серафимовой, русские патриоты «Завтра» призвали мусульман в союзники против Америки и евреев. Даже ультранационалистическая НДПР избавилась от антикавказской риторики, сохранив в программных задачах борьбу с мировым еврейским заговором. Зато на страницы либерально-демократических изданий переселился «мусульманин», угрожающий западной демократии. Евреи, в свою очередь, видят в арабском мире заклятого врага и предлагают заключить союз с христианами. На страницах газеты «Известия» был изложен меморандум с призывом к консолидации иудеев и христиан России против исламских экстремистов.
«О союзе народов в борьбе с терроризмом» – под такой рубрикой «Известия» сообщили о прошедшей в Москве презентации книги «Вавилон и Иерусалим: ближневосточный конфликт в свете Библии». Организаторами этого мероприятия выступили израильский благотворительный Фонд Михаила Черного в помощь жертвам террора и российский Конгресс русской интеллигенции.
«В обсуждении книги приняли участие представители Русской православной церкви и глава парламентской фракции Кнессета «Наш дом Израиль – Национальное Единство» Юрий Штерн.
«Вавилон и Иерусалим» выводит три главные аксиомы: Россию и Израиль объединяет общий враг – исламский терроризм; наши народы не должны опираться только на веру; христианский мир должен быть нейтральным к ближневосточному конфликту.
Редактор-составитель книги Дмитрий Радышевский сказал: «Союз Израиля и России не только борется с мировым терроризмом, но и объединяет два верующих народа. книга является ключом к эре, которая соединит все народы мира. И в первую очередь она адресована христианам России. В ней собраны работы православных богословов и изложены шаги, которые могут предпринять Россия и РПЦ для помощи Израилю. Большое внимание стоит уделить ключевой статье книги, в которой лидер партии «Наш дом Израиль» Авигдор Либерман излагает план, адресованный Патриарху Алексию II, по созданию христианского Вифлеемского анклава при активной поддержке Русской православной церкви»
Также был поднят вопрос о судьбе православных арабов. Россия, считают авторы книги, могла бы выступить в роли защитницы арабов-христиан, так же, как и иудеев, страдающих от исламских экстремистов.
Вавилон представлен в книге как символ деспотии, Иерусалим – как символ цивилизованной демократии. Главный тезис новой книги – России пора определиться, с кем она». («Известия»)
Надо заметить, что с приходом в «Известия» главным редактором Рафа Шакирова отмечается смягчение православно-патриотической риторики, а после отстранения Рустама Арифджанова от руководства «Версией», газета приобрела осторожность, чем крайне снивелировала суть своего бренда. «Все стало вокруг голубым и зеленым» на ведущих новостных программах ТВ, отчего кнопку НТВ хочется включать чаще других. Словом, «все смешалось в доме…» российских СМИ, которые все чаще становятся площадкой умелых манипуляторов общественного сознания для нагнетания фобий, страшилок, угроз и … смирения граждан.
Январский номер газеты «Stringer» опубликовал письмо одного из представителей радикально настроенной части русских националистов. Считая, что их обманули (попросту сдали), они взывают к союзу с опальным олигархом В.П. Березовским. Предваряя публикацию, газета сообщает:
«В Интернете появился новый сайт под названием www.pressbaza.ru. На нем мы обнаружили весьма нетривиальный материал, который при других обстоятельствах, вероятно, прочитали бы и выбросили в корзину. Но есть нечто, что заставило нас не целиком, а частично опубликовать текст открытого письма».
Мы вполне согласны с редакцией. Это письмо действительно нужно читать и читать всем обществом. Оно информативно не столько своим содержанием, сколько озвучиванием тенденции, стойко сформировавшейся в ультранационалистической электоральной массе. Оно лучше всяких аналитических изысканий объясняет победу Рогозина, успех Жириновского, появление в Думе Макашова, погромы скинхедов и многое другое. Комментировать его нет надобности, оно уже само по себе – история болезни, анамнез прогрессирующих симптомов, фрагмент декораций зловещего националистического спектакля, драматургия которого только начинает разворачиваться.
Почему автор обращается к Березовскому? Во-первых, ссыльный олигарх симпатичен ему своей активностью и нежеланием без боя сдаваться «правоохранительной бюрократии». Во-вторых, «холуйское» поведение так называемых «русских олигархов» «колеблется между линией шабес-гоя и линией, условно говоря, проститутки на прокурорско-милицейском «субботнике». К тому же, как следует далее из письма, антисемитизм в русском народе медленно сошел на нет, его место заняла кавказофобия или охота на «черных». И, в-третьих, пишет автор, Березовский должен «разгромить оппонентов» – тех, кто лишил его возможности пользоваться своими миллионами в России. И отомстить он им может, нарушив правила игры. Речь идет об использовании Березовским русского националистического ресурса. В связи с этим автор дает ему полный расклад ситуации.
«Как ни прискорбно мне, русскому националисту, констатировать такое, но истина дороже. Поэтому русская часть олигархического сообщества не представляет интереса в качестве партнеров в серьезных делах. С чужими лакеями, неважно чьими, не говорят. Говорят с хозяевами. Поэтому я и обращаюсь именно к еврейскому олигарху.
Началась война. На войне как на войне. Я предлагаю Вам военное решение проблемы. У режима есть уязвимые места. И этот режим вместе с этим государством можно разнести к чертовой матери. Надо только не бояться такого варианта развития событий и уметь извлечь из него сверхприбыли. И я знаю, как это сделать. Это мое ноу-хау.
Кстати, именно поэтому я не буду сейчас вдаваться в детали. Остановлюсь лишь на моментах, которые при пристальном взгляде на них станут очевидными и без деталей.
Итак, у современной России есть одна болевая точка, удар в которую будет смертельным. Это этнополитические проблемы. Заметим, кстати, как старательно обходили их все участники недавней предвыборной борьбы. Если этих проблем и касались, то очень осторожно. И недаром. «Люди, живущие в стеклянных домах, камнями не бросаются», – гласит китайская мудрость. Но я не живу в их стеклянном номенклатурном доме. Да и Вас оттуда заставили сбежать. Так что мы с Вами вполне можем бросаться камнями. И расколоть этот дом ко всем чертям.
Поясняя для Вас данную тему (если Вы не в курсе), могу отметить, что бытовой русский национализм, действительно охватывающий свыше 50% русского населения (и свыше 70% русской молодежи), носит прежде всего антикавказский и, говоря шире, «античерный» характер.
Но путинские бюрократы, среди которых, кстати, очень много «черных», заставляют русских жить в «многонациональном» государстве. В русском народе это вызывает те же эмоции, что и отсутствие возможности развестись с нелюбимой женой или отсутствие возможностей разменять опостылевшую коммуникалку. Эти массовые эмоции вообще являются последними эмоциями русского народа. Только на этом вопросе еще можно вызвать взрывной энтузиазм масс, энтузиазм иррациональный и даже жертвенный. Ничем иным русский народ расшевелить уже нельзя. Говорю Вам это как специалист в данной области.
Кстати, примерами подобного взрыва эмоций наполнена политическая жизнь русской провинции последних лет. Межэтнические конфликты имели место в Московской, Волгоградской, Челябинской, Свердловской, Смоленской, Калужской, Костромской, Ярославской областях. А события в Паласовском районе Волгоградской области, в Иркутске и Угличе, несмотря на информационную блокаду, попали даже в центральную прессу. Так что соответствующий потенциал есть.
В этом месте у Вас может возникнуть ряд вопросов. Как деловой человек Вы в первую очередь поинтересуетесь, отчего же при таких уникальных возможностях данный потенциал так и остался неиспользованным.
Во-первых, потому, что этот потенциал достиг своих нынешних значений не так давно. И он обусловлен в первую очередь сознанием вступающей в активную жизнь русской молодежи. Только последние 3-5 лет в самостоятельную жизнь начали вступать люди, для которых эти взгляды являются естественными, люди, не затронутые советской пропагандой «дружбы народов».
Во-вторых, эти взгляды, по вполне понятным причинам, не хотели и не могли культивировать многочисленные русские «националисты», на самом деле откомандированные в русское движение представители коммуняк или ментов. Именно поэтому подавляющее большинство раскрученных русских националистов 1999-х годов так зациклились на антисемитизме. Между тем, среди националистически мыслящей русской молодежи соотношение «антикавказцев» к антисемитам равно 35 к 1. Курьезно, но различные агенты в русском движении иногда по глупости публично подставлялись в этих вопросах. Так, ментовский генерал Стерлигов на одном из заседаний актива Русского собора в 1992 году даже хвастал связями с азербайджанской диаспорой (читай мафией). И вызвал этим заявлением возмущенный гул в зале.
Таким образом, стихийный бытовой русский национализм ментовские и коммунячьи агенты пытались развернуть на антисемитизм. Но уверяю Вас как знаток проблемы, массовые эмоции, связанные с русским национализмом, не носят антисемитского характера. В ином провинциальном русском городке, где азербайджанцы оккупировали рынок, а цыгане в открытую торгуют наркотиками на вокзале, евреев никогда не видели, а зачастую даже и не слышали о них.
Так что прав был Ваш соплеменник Маркс, сказав, что бытие определяет сознание. Националист русской глубинки видит своего угнетателя каждый день, и ему не до изысков московских антисемитских полуинтеллектуалов.
Русский национализм потому и не оформился политически, потому и не стал заметной силой, что его руководство постоянно занималось подменой целей. Заявленные лозунги не имели ничего общего с эмоциональным настроем потенциальной массовки. Поэтому не было «энергетической подпитки снизу», что необходимо для бурного роста политического движения.
Это инстинктивно чувствуется многими, но хорошо видно лишь знатокам вопроса. Характерный штрих. Нынешние скины часто просто дают в морду «заслуженным националистам» из соответствующих партий, бывших на слуху в 1990-е годы.
Впрочем, я отвлекся. Вопрос слишком сложен, чтобы можно было изложить его в коротком письме. Надеюсь, однако, что достаточно убедительно обосновал три тезиса.
Первое. Имеется огромный взрывной потенциал в массовых настроениях русского народа.
Второе. Этот потенциал не может быть использован официальными властями нынешней России, ибо данный «джинн, выпущенный из бутылки», нынешнюю Россию сильно перетряхнет, уничтожив попутно бюрократическую свору.
Третье. Данный порыв ничем не грозит Вам, господин N, и Вашим соплеменникам. При грамотном исполнении.
От редакции. Далее в тексте следует «инструкция» по применению «русского национализма». Мы ее не стали печатать. Потому что чтим российские законы и не хотим подставляться под уголовный кодекс. Одно дело: публиковать теоретические разработки, а другое – инструкции. В Интернете – там все можно. А нам – нельзя…» («От русского националиста – еврейскому олигарху» // «Stringer», 29.1203 г. – 15.01.04 г.)
Неожиданным подтверждением некоторых вышеприведенных суждений на предмет трансформации русского антисемитизма стал выпуск первого номера газеты «Завтра» в 2004 году, ознаменовавший «потепление» редакционной политики в «еврейском вопросе». Статью Юрия Макунина, член-корра Академии теоретических проблем, члена Палестинского общества РФ, можно понимать как своеобразный сигнал того, что отныне в оценке отношения мирового еврейства к России будет осуществляться некая градация, ибо «внутри еврейства много разномыслящих этнических блоков, отдельных светлых голов».
«Апостаты, апостазия – древнейшее движение в еврействе за правду и благородство. Апостами становились и апостолы, и священники, и цари, и земледельцы, и ученые. Отважными разоблачениями флибустьеров в еврействе, жестокостей в иудаизме, в раввинате, в кагалах апостаты потрясали весь юдентум, раскалывали его на истинные треф и кошер. Это и Яков Брафман, и Карл Маркс, и современные евреи, признающие за правду «Протоколы заседаний еврейских мудрецов», лживость антисемитизма, бедственность русских, не имеющих государственности. Такие евреи – наши союзники. Со временем именно они приструнят своих флибустьеров, греющих загребущие руки на болячках славян. Они устранят причины, разжигающие межнациональную рознь, прежде всего неравенство в получении льгот и привилегий разными нациями.
Уже сегодня апостаты критикуют не только правителей Израиля, но и правителей Российской Федерации, прямо указывая на них как на разжигателей межнациональной розни. Прежде всего из-за замалчивания инициатив русских протестантов, требующих создания национального государства. Хотя бы по образу и подобию того же Израиля… Ходят слухи, что смельчаки из русских готовят иск на одного из чинов президентской администрации, ответственного за селекцию олигархов, выкачивающих все соки из недр России, из тел ее работяг. Но пока льготы и привилегии юдентуму множатся, безгосударственность и нищета русских переходят в хроническую стадию, в перманентный источник межнациональной ненависти. Пока евреи живут по Моисееву закону, а славяне, русские по славянскому. При главенстве первого. Закрывать на это глаза – становится страусом, зарывающим голову в песок». (Ю. Макунин: «Закон Моисеев. Корчагин. Статья в УК» // «Завтра», № 1, 2004 г.)
Конечно, и здесь газета не смогла изменить традиционной антиеврейской риторике. В статье было упомянуто неравенство перед законом славян и евреев по части ответа за разжигание межнациональной розни. «Национальная, расовая, религиозная вражда. Соответствует ли исторической правде то, что эти разновидности вражды возбуждаются, обостряются в российской действительности лишь русскими, славянами? Мы умышленно не касаемся исламского терроризма – тема отдельная. Итак, без мини-погружения в историю не обойтись». В процессе «мини-погружения», Ю. Макунин отметил, что переворот 1917 года ликвидировал «этническую единицу «великороссов», любимая Лениным фраза «великорусский шовинизм», – ознаменовала начало отстрела «племени великороссов, переросшего во вселенинскую ликвидацию как класса могучих славянских блоков казачества и производительного крестьянства – кулака, середняка. Вот когда зародилось разжигание ненависти и на расовой, и на национальной основе. Но потомкам Ленин завещал чеканную формулу: антисемитизм – разжигание ненависти исключительно к евреям. В июле 1918 г. Ильич подписывает «Декрет о пресечении в корне антисемитского движения». Это и стало канистрой бензина в исправно полыхавший антирусский геноцид, стартом для массового отстрела неевреев». По мнению Макунина, истинное понятие антисемитизма подменено. Оно не есть разжигание ненависти исключительно к евреям, поскольку к семитическим народам относятся арабы и евреи, то «классическими антисемитами можно назвать еврея, ненавидящего араба и наоборот». Далее идут пространные рассуждения по истории вопроса и состоянии его в бывшем СССР и ныне в России, на основании чего делается вывод, что у русских нет и сотой доли националистических организаций, подобных еврейским. А стоит только «заявить о себе неформальной национально-русской организации, вскоре же ее обклеют ярлыками типа «фашистская», «нацистская», «черносотенная» и т.п.
«К еврейской прессе нового типа следует отнести нарождение в 1989 г. ВЕСК – газеты «Вестник еврейской советской культуры». Уже в первом номере публицист Т. Голенпольский, обрисовывая контуры издания, подтверждает приверженность синагоге и иудаизму. Автор обязался в первую очередь информировать депутатов о случаях нарушения закона о национальном равноправии. То есть еврейское издание возложило на себя функцию контроля за применением советского законодательства.
Пролистав подшивки национальных газет многих субъектов Российской Федерации, второй аналогичной инициативы я не встретил.
Немного позже ВЕСК переименовали в «Еврейскую газету». Еще позже в «Еврейскую международную газету». В ней повышался не только градус национализма, но и градус внедрения в перипетии российской политики: и внутренней и внешней. Материалы МЕГ бесстрастно фиксируют: ни один из субъектов РФ не собрал столько знаков внимания первых лиц страны, сколь выпало таких знаков на жизнь еврейской общины России». (Ю. Макунин)
В свою очередь «Международная еврейская газета», принципиально не благоволящая к арабам и вообще к мусульманам, в рубрике «История и современность» публикует материал д.и.н. Якова Этингера, «разоблачающего» связи арабского мира с фашистской Германией. Автор начинает публикацию с сообщения, что еще в 1956 году он избрал в качестве диссертационной темы проблемы послевоенной политики Западной Германии на арабском Востоке и в Африке. И сразу же стал натыкаться на следы пребывания беглых гитлеровцев в арабских странах и их участия в ближневосточных делах. Подготовленная на эту тему статья не была опубликована даже в «закрытых» академических изданиях, предназначенных для узкого круга специалистов. За последние десять лет он собрал в архивах США, Германии и Израиля много материала о деятельности нацистов на Ближнем Востоке после войны. Результатом этих исследований стала предлагаемая читателю статья.
«В конце 50-х годов Кремль установил и развивал тесное военно-политическое, экономическое и идеологическое сотрудничество, важнейшими элементами которого была ненависть к Западу, к демократии, тоталитаризм и враждебное отношение к Израилю. Последнее обстоятельство имело особое значение. Юдофобия в течение многих лет была связующим звеном между московским руководством и реакционными полуфашистскими режимами ряда арабских стран. В формирование этого сотрудничества внесли большой вклад и бежавшие на арабский Восток после разгрома гитлеровской Германии тысячи нацистов и офицеров германской армии, нашедшие не только политические убежища в Египте, Сирии, Ираке, Саудовской Аравии, но и работу в их правительственном, военном и пропагандистском аппарате.
Как известно, в годы, предшествовавшие Второй мировой войне и во время ее многие арабские националисты ориентировались на Германию, стремясь использовать противоречия между Берлином и европейскими колониальными державами – Англией и Францией. Эта ориентация на Германию превратила часть арабских националистов в прямую политическую и военную агентуру гитлеризма на арабском Востоке и оказала пагубное влияние на формирование идеологических воззрений влиятельных кругов арабского мира, воспринимавших многие элементы нацистской идеологии – тоталитаризм, шовинизм, в первую очередь юдофобию, ненависть к ценностям западной демократии. Все это «облегчило» после Второй мировой войны, когда в 1948 году было создано Государство Израиль, переориентацию многих арабских политиков на другое антидемократическое тоталитарное государство – СССР, чье руководство придерживалось сходных воззрений.
Поражение Германии в 1945 году не означало краха германо-арабской дружбы, направленной против западных демократий и «мирового еврейства». Пронацистские настроения в арабском мире продолжали существовать и после войны. И не случайно, что именно арабский Восток, наряду с Латинской Америкой, стал главным убежищем для беглых нацистских преступников, руки которых были обагрены кровью миллионов евреев, многих народов Европы, прежде всего СССР». (Я.Этингер)
Далее автор подробно описывает, как беглые нацисты встречали теплый прием в Египте, Сирии, Саудовской Аравии, Йемене, Ираке. В этих странах свободно распространялась нацистская литература, и в первую очередь, «Майн кампф» Гитлера. «В целях маскировки тысячи гитлеровцев «переходили» в мусульманство, принимали арабские фамилии и добровольно изучали арабский язык». Таким образом в странах Ближнего Востока появилось много «арабизированных» нацистов. Важная сфера активности была из Саудовской Аравии, где ваххабиты рассматривались ими в «качестве одного из перспективных направлений в Исламе».
«Офицерами СС были созданы в этой стране военно-тренировочные центры, где проходили подготовку молодые ваххабиты. Во главе центра стоял один бывший офицер СС. И кто знает, не сыновья и не внуки ли курсантов этого центра приложили «свою руку» к сегодняшним кровавым событиям в Чечне?
В этой связи следует отметить, что нацисты сыграли немалую роль в формировании арабского терроризма. Характерно при этом, что традиции, заложенные в первые послевоенные годы, оказались весьма живучими. Достаточно вспомнить о тесных связях германской террористической группы Баадер-Майнхаф с палестинскими террористами.
Возникает вопрос: знали ли советское руководство, КГБ и его Главное разведывательное управление (ГРУ) о деятельности германских нацистов в арабских странах? Безусловно, знали, но сознательно закрывали на это глаза, считая арабских националистов своими партнерами на Ближнем Востоке в совместной борьбе против «международного сионизма» и Запада. Можно даже предположить, что многие бывшие нацисты, бежавшие в арабские страны, были затем завербованы КГБ. Подлинные масштабы тройственного сотрудничества между германскими националистами и российскими спецслужбами станут известны лишь тогда, когда будут рассекречены документы, хранящиеся в государственных архивах арабских стран и в соответствующих досье бывшего КГБ в Москве» (Яков Этингер. «МЕГ», № 1, 2000 г.).
Можно ли рассчитывать на то, что в ближайшее время национализм, постоянные поиски величия и неповторимой уникальности народов и религий, желание национального реванша исчезнут из истории человечества! В попытках объяснить, откуда пошел расизм, интеллектуалы изобретают новые исключающие друг друга, подчас и просто парадоксальные теории, но ни одна из них не в силах объяснить, почему Запад никогда не соединится с Востоком, Юг с Севером, Азия с Европой и т.д. и т.п., и кто из них более цивилизован и имеет право определять лицо мира следующего тысячелетия.
Тысячи томов в попытках объяснить все это создало человечество. Проявив снисхождение к нетрадиционности трактовки, остановимся на нескольких последних оригинальных взглядах на расовую теорию.
«Наконец-то получен официальный патент на открытие, которое сводится к следующему: люди произошли от инопланетян. Заявил это самый известный уфолог постсоветского пространства Владимир Георгиевич Ажажа. Он догадывался об этом факте давно, однако, как человек весьма педантичный, очень тщательно на протяжении двадцати пяти лет проводил исследования. Главные доказательства неземного происхождения людей таковы: анализы ДНК, взятые у неандертальцев, опровергают предположения большинства ученых о том, что они являются предками людей. Следовательно, настоящими прародителями человека являются инопланетяне. На эту тему он даже сделал доклад в ООН. Не известно, как на это сенсационное сообщение отреагировали в Организации Объединенных Наций, зато Международная регистрационная палата информационно-интеллектуальной новизны торжественно вручила В.Г. Ажаже патент на открытие.
Ученый уверен, что расы и этнические группы появились потому, что предки современных людей были завезены на Землю из разных точек Вселенной, и за разными расами и нациями следят разные космические пришельцы, которые не слишком дружественно относятся друг к другу, так как фактчески являются конкурентами на Земле. Это и объясняет такие понятия как расизм и национализм. Это и толкает людей на войны и прочие жестокости». (Н. Николайчик: «Откуда пошел расизм» // «Версия», № 2, 2003 г.)
«Исламу с православием не слиться, народам многим не ужиться», – утверждает В. Авдеев, потому что религиозному единению народов мешают разные конструкции мозга. Пространная статья посвящена изначальному природному интеллектуальному неравенству разных расс и народов, естественно, что пальму первенства автор отдает славянам.
«У носителей и наследников кочевой культуры, к которым относятся большинство народов, приверженных исламу, один тип строения мозга, а у носителей православного христианства совершенно иной. Это видно на энцефалограммах представителей разных рас.
У народов индоевропейской группы языков «правое» – синоним слова «хорошо», «правильно», а «левое» имеет негативный оттенок значения.
Но есть народы, у которых все наоборот: у них левое предпочтительнее. Это особенности семитской и монголоидной расы, то есть арабов, евреев, китайцев, японцев, монголов…
<…> Левое полушарие отвечает за символическое видение мира. Поэтому евреи написали мистическую «Каббалу», а арабы создали алгебру. В исламе и иудаизме запрещены изображения человека. Это нельзя объяснить культурными нормами, это объясняется психоневрологией. Правое полушарие отвечает в организме за ориентацию процессов в собственном теле. Возьмите сказки и легенды идндоевропейских народов, в них полностью отсутствуют понятия половых извращений. Возьмите Библию – там сплошное сколотожство и все виды половых извращений.
<…> «Им» неприятны и неприемлемы мои нормы, а мне неприятны их нормы, и это объективные ощущения и ничего в этом оскорбительного нет – потому что это кроется в наших биологических различиях. У многих рас и народов наши Зевсы и Венеры вызывают ярость. И первое, что сделали турки, захватив Грецию, – разрушили скульптуры. Они просто физиологически не могли видеть эти рукотворные, божественные творения, перед которыми мы преклоняем колени. Но такие же чувства во мне пробуждают торговцы шаурмой когда у них в палатке еще пиликает зурна. Я не могу слушать музыку со сплошными синкопами. Музыка рэп, драйв, джаз – для людей с иной, не индоевропейской кровью.
<…> Какие народы занимаются техническим и научным творчеством, представители каких рас получают патенты на изобретения? Это русские, немцы, французы, в меньшей степени англосаксы, совсем мало японцев. Монголоиды занимаются усовершенствованием уже изобретенного, а чаще научным плагиатом. Остальные народы вообще ничего не изобретают. У них нет такой потребности.
<…> Люди приезжают со всего мира в Европу и живут, но не стремятся постигать Баха и Циолковского. Они хотят торговать шаурмой и пловом, продавать наркотики. С этим сталкивается Европа, с этим сталкиваются повсеместно и русские на своей земле». (В. Авдеев. «Stringer», декабрь, 2003 г.)
Высказанные положения автор старательно подкрепляет данными научной литературы, обширный список которой приводится в конце публикации. С подобными оценками народов мы не раз сталкиваемся в мониторинговых материалах СМИ, представленных в книге. Сегодня в среде отечественных националистов взгляды на расовое неравенство русских с российскими нацменьшинствами озвучиваются достаточно часто. На информационных полях национал-патриотических изданий держат оборону от инородцев «радетели за чистоту славянской расы», пытаясь обосновать «естественное право русского народа за контроль над созданной им державой». Автор этого тезиса А.Н. Севастьянов, один из лидеров небезызвестной партии НДПР таким образом определяет суть государства Российского: «Россия есть государство русских во всех смыслах: историческом и фактическом. И поэтому в России наряду с сотней народов и племен, есть русский государственно-образующий народ и соответственно – русская нация, а вот российской нации нет, нет и не предвидится. Россия отнюдь не многонациональная страна, ибо ни один народ, кроме русских не может претендовать на роль государствообразующего для всей России в целом» («НГ», 1.10.2001 г.). Еще более откровенен А.А. Михайлов в журнале «Русский дом», достаточно бойко раскупаемом народом.
«Нынешний паразитический национализм меньшинств России – это доведенный до полного безумия интернационализм, при котором каждая нация делает то, что умеет. Русские умеют работать, и они работают. Нацмены в силу ветхости своих культур не способны в современном мире работать наравне с русскими, но, имея равные с ними права, они мимикрируют, кучкуются, проталкивают друг друга на руководящие посты, воруют, паразитирую и мешают нам, русским, обихаживать державу. Представители разных культур – это люди абсолютно разных интеллектуальных возможностей. При использовании многонационального в народном хозяйстве, необходима определенная градация, учитывающая менталитет той или иной культуры».
Находясь сегодня у власти в России, нацмены-шовинисты, сами того не подозревая, активно способствуют пробуждению русского национального самосознания.
И все же, несмотря на повсеместное засилье нацменов – этой враждебной нам силы, именно западничество, опирающееся на поддержку единственной конкурентоспособной из всех предшествующих нам культур, является главным врагом русскости».
Вот так потихоньку и добредем до замера черепов с целью определения, кто этнически полноценен, а кто подлежит изъятию из исторического процесса. Помимо журнала, на канале «Московия» на всю страну выходит телепередача «Русский дом» с периодичностью два раза в неделю по 40 минут, которая внедряет в сознание россиян все те же «базовые ценности». У нацменьшинств, к сожалению, такой общенациональной трибуны нет, и они крайне ограничены в возможностях публичной дискуссии, тем более что главный редактор господин Крутов как член партии «Родина» получил дополнительную вещательную площадку в Госдуме.
Определенное пристрастие к расовой теме побудило В. Авдеева в 2002 г. выпустить в качестве редактора-составителя сборник статей «Русская расовая теория до 1917 года» (издательство «ФЭРИ-В». М., 2002 г.). Основное внимание Авдеева сосредоточено на трудах идеолога и научного обоснователя русского национализма и расизма киевского профессора И.А. Сикорского (1842-1919). Среди множества его работ особенно выделяется исследование неравнозначности развития славян и евреев. Арийская раса – самая высшая раса, «арийцы принадлежат к самым талантливым ветвям человечества, отличаются силой и глубиной дарований, широтой и разносторонним развитием способностей. С ними не сравнима ни одна из ветвей человеческого рода». Эти качества укрепили за ними «первую роль в духовном руководительстве народами и в обладании миром». Естественно, по теории Сикорского, русские относятся к арийской расе. Он называет их «великороссами», а украинцев и белорусов – близкими и однородными по этнической психологии, что позволяет объединять их в одну группу. Сикорский сравнивает русских и евреев. Первых отличает идеализм, патриотизм, духовность и т.д. Евреям свойственны бесстыдство, предательство, примитивная коллективность и т.п. Перечень сопоставлений выливается в утверждение, что евреи «застряли на расовой стадии человеческого существования, в то время как русские, подобно большинству европейских народов, перешли на более высокую национальную стадию развития». В рамках нашего исследования останавливаться подробно на данной теории Сикорского не представляется возможным, отметим только, что из 50 страниц брошюры Сикорского о русском национализме «Что такое нация и другие формы народной жизни» 30 посвящены евреям. Даже столь незначительная характеристика основных положений идеологии киевского врача-психиатра дает основание задуматься, почему сегодня его имя реанимировано в современном российском политическом контексте, его труды столь привлекательны для русских «патриотов». «Тот факт, что семь из двадцати одной статьи сборника 2002 года «Русская расовая теория» (антология отечественного расизма для нынешних националистов) принадлежат Сикорскому, свидетельствует о незавершенности русского национального проекта и о сохраняющейся важности для него тем, которые поднимал еще в 1915 году Сикорский», – пишет М. Могильнер, редактор отдела Россия и СНГ журнала Ab Imperio, предваряя публикацию в журнале наиболее основополагающей статьи И. Сикорского «Что такое нация и другие формы национальной жизни».
«Пересказывая во введении к сборнику положения российских расовых антропологов в крайне тенденциозном ключе и подавая фигуру Сикорского как идеал русского антрополога, у которого «ясность постановки задачи и доступность изложения сочетались с высокой гражданской позицией, чего мы почти не наблюдаем в современной науке…», автор предисловия, В.Б. Авдеев отмечает вполне в духе Сикорского: «На основе всего вышеизложенного совсем не трудно сделать вывод, почему «многонациональная», как нам про это ежедневно вещают демократические обществоведы, Россия все же была образована именно русскими, а не каким-либо другим племенем. Российская империя, так же как до этого Великая Русь, основана великорусским племенем, у которого в силу его наследственно обусловленных расовых признаков сам процесс и очередность зарастания черепных швов происходит по модели, свойственной «высшей» расе, в то время как у «иноверцев России» преобладает модель, позволяющая отнести их преимущественно к «низшим» расам» (с. 24). Также в духе Сикорского Авдеев затрагивает «еврейский вопрос» и настаивает на «расовой чистоте исконного русского населения». И. Сикорского Авдеев представляет как «русского гения», «расового психолога», чьи труды чрезвычайно актуальны сегодня: «…И.А. Сикорский увязал воедино морфологическую антропологию, наследственную биологию и сравнительную психологию, доказав, что любые внешние расовые различия, в том числе и психические, всегда обусловлены различиями в строении, а они, в свою очередь, передаются из поколения в поколение…» Авдеев делает вывод, что «…сегодня никакая реставрация Русской государственности не может обойтись без данного научного опыта… Деяния отцов русской расовой теории должны стать достоянием самых широких слоев общественности и занять подобающие им места вечных ориентиров на пути великого движения белой расы и русского народа, в частности» (М. Могильнер. Ab Imperio, № 3, 2003 г.).
В рецензии на сборник под редакцией Авдеева А. Иванов (Stringer, декабрь 2002 г.) отметил: «Надо сразу сказать, что название книги вводит в заблуждение. Никакой особой русской расовой теории, в отличие, скажем, от немецкой, как цельного учения не существовало. Да, русская наука и в этой области ничуть не отставала от мирового уровня, у нас тоже серьезно занимались изучением расовых различий. Тем более что огромная Российская империя со множеством живущих в ней народов давала для этого обширный материал, но теории при этом создавались самые разные, и ценность их, соответственно, тоже была различной».
«Для В.Б. Авдеева вопрос о происхождении славян ясен как божий день: «Создателем и носителем культуры на всей территории Европы и европейской части России всегда был один и тот же расовый тип – длинноногий голубоглазый блондин». И вообще: «всегда и везде в мировой истории исходным расовым типом-создателем культуры – был человек нордической расы. Именно он является поэтому наиболее биологически ценным» (Предисловие к сборнику, с. 39, 41). Эти слова выделены жирным шрифтом.
Есть такое опасное психическое заболевание, которое я бы назвал «белобрысоманией». Процитированные выше фразы – явный синдром этой болезни. В.Б. Авдеев даже не задумывается о том, скольким людям он носит оскорбление подобной писаниной.
Среди немцев эта болезнь приняла эпидемический характер при нацизме, но ее бациллоносители распространяли эту заразу с самого начала XX века».
Помимо того, что книга представляет собой «сборную солянку», где научные труды соседствуют с любительскими опусами, в ней красной нитью проходит мысль о превосходстве русских над другими народами. А. Иванов замечает, что «чтение статей о «русской расовой теории» может привести к такому ложному умозаключению, будто русские – еще большие расисты, чем западные европейцы».
Появление подобных основополагающих теоретических трудов, вооружающих русский национализм научными установками, позволяющими обосновывать соответствующие националистические претензии, выводит за рамки осмысления его только как бытового явления в российской общественной жизни. Тем более, что представительство в российском Парламенте значительной части шовинистически настроенных политиков увеличивает шансы внедрения этих идей на государственном уровне. Официальная власть на этот счет вразумительных оценок пока не озвучивает.
Последние десять лет отмечены не только активизцией русского националистического движения. Не менее агрессивно проявилась активность нацменьшинств. «Всякая ли этническая мобилизация есть зло? История свидетельствует, что именно она может создавать государство. Для этого необязательна национально-освободительная война с империей на отделение от нее», – пишет руководитель Центра по изучению ксенофобии ИС РАН Эмиль Паин (Ab Imperio, № 3, 2003 г.), исследовательская гипотеза которого сводится к констатации маятникообразности характера этнической активности большинства и меньшинства (если ответом на реформы Б. Ельцина стала активизация национализма в этнорегионах, то эпоха стабилизации В. Путина породила всплеск русского национализма). Соглашаясь в целом с научной обоснованностью выкладок Паина, представляется важным конкретизировать эти выводы относительно современной ситуации в России в контексте некоторых положений его интерпретации этнополитических процессов в России.
«Культурный традиционализм не только не препятствует развитию гражданской нации, но и является одним из главных его условий. Традиционные культурные нормы, которые практически всегда имеют этническую оболочку и некоторую специфичность, выполняют в социальном мире такую же функцию, как инстинкты в биологическом. Этнический традиционализм может стать предпосылкой политического только тогда, когда он специально эксплуатируется в конкретных политических целях так называемыми этническими антрепренерами. Эмоциональность этнических отношений используется для быстрой мобилизации масс; иррационализм восприятия традиций как императива позволяет внедрять в сознание иррациональные и иногда крайне опасные для самой общественности политические цели; коллективная историческая память как хранитель традиций превращается с помощью пропаганды в механизм актуализации исторических обид и развития ксенофобии». (Э.Паин)
Применительно к Северному Кавказу и Татарстану риск использования перечисленных механизмов возбуждения этнической активности достаточно высок. Не останавливаясь подробно на конкретизации причин риска, отметим только наиболее важную: он подпитывается имперской политикой России, которая теоретически позиционирует себя демократической во внутренней государственной организации, но по существу проводит неоимперскую внутреннюю экспансию, что позволяет прогнозировать протестную этнополитическую консолидацию, как только в этнорегионах появятся те, кого Э. Паин называет «этническими антрепренерами». Это еще один, очень серьезный наряду с русским национализмом, вызов для России. Исследователь утверждает на основе анализа мирового опыта, что лидерство представителей этнического большинства, которые неизбежно становятся инициаторами (например, переход от имперского общества к гражданскому) сопровождается их отказом от требований преимущественных прав для себя. Да, действительно такой опыт есть в истории, но только у некоторых европейских стран, о которых эксперт и напоминает. Именно там «представители большинства выдвигали некие интеграционные модели для других этнических общностей, но требовали культурной, по крайней мере, языковой однородности нации». Но, во-первых, Англия, Франция, Германия – это все-таки гомогенные нации с некоторой поправкой на местные языковые диалекты и региональные этнокультурные особенности. Но континентальная Россия с вечной необустроенностью собственного «государственнообразующего» этноса, со своей полиэтничностью и поликонфессиональностью, вряд ли может вместиться в европейские схемы. Для сложившейся современной ситуации важно другое: «Почему привилегии меньшинств менее опасны для общества, чем преимущества, предоставляемые этническому большинству?» – вот это и есть ключевой наболевший и неразрешенный вопрос российской государственности, и за это исследователю отдельное спасибо от «инородцев», настороженно выжидающих, что принесет им декларируемый националистами лозунг «Россия для русских». Поэтому любителям чтения Сикорского можно предложить в качестве расширения диапазона познаний относительно последствий, к которым в многонациональном государстве может привести преимущество государственнообразующей нации, исследование Эмиля Паина.
Во-первых, эти привилегии символичны, «они носят заведомо компенсационный характер, тогда как преимущества большинства лишь усиливают его политическое доминирование. Еще важнее, что преимущества большинства (70-80% населения страны), пусть даже чисто символические, сразу же выводят этнический фактор в число основных социально стратификационных политических и социальных стратегий общества. В таких условиях и речи не может быть о развитии единой гражданской идентификации для членов всего социума. Исторический опыт показывает, что любые попытки предоставления особого статуса большинству неизбежно приводили к росту авторитаризма, диктатуре. Вспомним опыт Германии (ставший уже классическим), признавшей арийскую расу полноценней всех остальных».
Но есть у этнического большинства и другая, как нам кажется, очень важная функция, реализация которой пока не просматривается. Прежде всего, призвание быть эталоном для меньшинства во всех сферах общественной жизни: соответствовать избранной роли «старшего брата». Этот привычный для русского народа образ памятен нацменьшинствам еще со времен СССР. Только этническое большинство (оно же электоральное) способно возглавить процесс продвижения идей модернизации в обществе, и тут мы, безусловно, согласны с Эмилем Паиным. Но что происходит на самом деле? «Высокая этническая толерантность русских и практически всеобщее владение русским языком всех народов России еще недавно, казалось бы, давали основание для прогноза сравнительно безболезненного развития гражданской нации в стране. Но в том-то и состоит одна из проблем России, что процесс перехода от этнонигилистического сознания этнического большинства, характерного для условий империи, к национальному стал развиваться в направлении, противоположном ожидаемому» (Э. Паин).
В этой связи возникает несколько вопросов. Претендуя на звание государственнообразующего, какие общественные идеалы может русский народ предложить другим: равенство перед законом, защиту от бюрократии, социальное и экономическое благополучие? В чем привлекательность русской национальной идеи для инородцев? Почему национализм русского народа расценивается как мобилизующий фактор самоидентификации, а активность инородцев воспринимается как этнический сепаратизм? Между тем, этот инородческий национализм базируется на желании (требовании) политического участия в жизни государства, желании реальной действенности общенациональных гражданских институтов. История свидетельствует, что когда государю нечего предложить своим подданным, он начинает в основу своей политики закладывать религиозный националистический миф, как это сделал в свое время Александр III, идеи которого на стыке столетий реанимировал его сын Николай II. Именно тогда генерал А.Н. Куропаткин создал известный труд «Россия для русских» (задачи для русской армии в 3-х томах, СПб, 1910 г.).
Подводя итоги года, председатель дискуссионного политического клуба интеллигенции «Московская трибуна» Владимир Илюшенко небезосновательно констатировал:
«Градус ксенофобии в нашем обществе зашкаливает за нормальные пределы. Национализм, расизм и мотивированные ими действия приобрели угрожающие масштабы. В обществе практически отсутствует нетерпимость по отношению к межнациональной ненависти. Безумная миграционная политика способствует ее нарастанию. Отдельные государственные деятели (например, губернатор Краснодарского края Ткачев) при молчаливом согласии федерального Центра открыто натравливают русских на представителей национальных меньшинств и призывают к их депортации.
Правоохранительные органы, призванные бороться с ксенофобией, сами зараженные ей. В стране легально действуют многочисленные партии и организации нацистского типа. Свободно продаются и распространяются газеты, журналы и книги, разжигающие национальную и религиозную вражду.
Власть попустительствует нацистам, зачастую прямо покровительствует им, а иногда и воспитывает под своим крылом.
Некоторые влиятельные фракции власти рассматривают нацистские организации и их боевые отряды как свой резерв. В случае форс-мажорных обстоятельств (резкий экономический спад, массовые волнения, учащающиеся теракты и пр.) этот резерв можно с успехом использовать, тем более что для многих высокопоставленных и рядовых функционеров нацисты идейно и социально близкие. Другое дело что потом эти боевики могут быть рассеяны и ликвидированы, как это произошло в свое время со штурмовиками Рема. Уже сейчас происходит скрытый государственный переворот. Радикальные национал-патриоты напряженно ждут исхода событий и готовы принять в них самое активное участие. Демографические процессы, происходящие в нашей стране, не дают повода для оптимизма. Через одно-два поколения национальный и религиозный состав населения резко изменится, чего не желают учитывать творцы нашей национальной политики». (В. Илюшенко, «Новая газета», 7-10 августа 2003 г.)
Одно из предупреждений, которое делает В. Илюшенко, превращение России в авторитарное государство, за которым может последовать «вползание ее в нечто фашизоидное, в какую-то дикую традиционалистскую архаику, которая, скорее всего, закончится катастрофой. Но главная наша беда – размывание нравственных ценностей, замена их либо политической целесообразностью, либо традиционалистскими мифологемами типа «Москва – третий Рим», «народ-богоносец» или «особый путь России».
В завершении главы хотелось бы напомнить строки Бориса Окуджавы, написанные в 1988 году, ибо истинное назначение великой поэзии, помимо прочего, – умение заглядывать в будущее, помня о прошлом и трезво оценивая настоящее.
Давайте придумаем деспота, чтоб нами он правил один
От возраста самого детского и до благородных седин.
Давайте придумаем деспота, придумаем, как захотим,
Потом будет спрашивать не с кого, коль вместе его создадим.
И пусть он над нами куражится и пальцем грозится из тьмы
Пока, наконец, не окажется, что сами им созданы мы.
Бесланcкая трагедия как послесловие...
Когда исследование содержательной и идеологической наполненности российского дискурса за два года прошедшие после «Норд-Оста» было подготовлено к печати, случилась еще более страшная трагедия в осетинском городе Беслане. Этот чудовищный по количеству погибших детей теракт взорвал не только северокавказский социум. Он катализировал доселе вялотекущие общероссийские протестные настроения, активизировав «верхи» и «низы» одновременно. Диагноз, поставленный обществу Бесланом, объединил различные, доселе непримиримые партийные платформы, отдельных общественных и политических лидеров, экспертное сообщество и т.д. «Страна погружается в апатию и общенациональную депрессию», – утверждение Сергея Лескова можно обозначить лейтмотивом основного количества публикаций.
«По социологическим опросам, первые ценности нашего современника – безопасность, семья, здоровье, образование. В прежние времена такой круг притязаний считался мещанским, постыдным. Но уход в личную жизнь стал неизбежен просто потому, что 15 лет надежд на взлет и возрождение привели к безрадостному выводу: судьба России – в унылом движении по кругу. Конкурентоспособность страны, из-за чего и затевалась перестройка, постыдно низка – 70-е место, как было доложено на последнем Всемирном экономическом форуме. Сами ничего путного сделать не можем, инвесторы нас боятся, по коррупции мы Парагвай и Гану обогнали. Разорвать заведенный порядок не получается, и эпоха «застоя» кажется лучшим временем в жизни страны» («Известия», 11.09.04 г.)
Еще более жесткий диагноз озвучил президент фонда «Индем» Георгий Сатаров на страницах «Новой газеты» (№№ 78-83), подчеркнув, что умышленно изменил своему традиционному отстраненно-аналитическому стилю: «…когда политики боятся говорить правду и называть вещи своими именами, когда журналисты не «жгут глаголом сердца людей», приходится брать за перо экспертам». Одновременно Г. Сатаров отмечает, что оценка «слабой России, возглавляемой слабым президентом» не полностью авторская. Сходные определения давались в выступлениях Ю. Латыниной, О. Крыштановской, В. Рыжкова, С. Коршунова, М. Краснова, М. Федотова, А. Филиппова, А. Илларионовна, Р. Туровского и многих других. «Итак, диагноз: Россия сегодня переживает три взаимосвязанных кризиса. Они подстегивают друг друга и резко дестабилизируют ситуацию в стране, угрожая не только благополучию, но и целостности». Это тупик авторитарной модернизации, кризис управления, политическая гиперинфляция. Все это вместе создает условия для широкого политического объединения общественных неполитических организаций, бизнеса, СМИ и даже политических технологов.
«Навязав нам тему «войны с международным терроризмом», Кремль изъял из повестки дня Чечню, коррупцию, растущее имущественное расслоение, наркотики, рекордную смертность на дорогах, туберкулез, вырождающуюся систему образования, недоступную большинству медицину, ополчившуюся против граждан России правоохранительную систему, уничтожающий реальную экономику предпринимательский климат, гибнущих в армии от холода и издевательств детей, разгул политического экстремизма, изуродованные демократические институты, и прежде всего выборы, абсолютный бедлам в исполнительной власти… Я всего лишь повторил то, о чем еще пишут в газетах мои сограждане и коллеги, но о чем уже невозможно услышать на государственных телеканалах или из уст президента и его клики.
«Вначале было слово». Чтобы решить проблему, надо прежде всего ее назвать. Власть этого не делает, ибо не может признаться в том, что бездарно потеряны пять лет, и не хочет расписываться в своей полной несостоятельности. Значит, инициатива переходит к российскому обществу, к нам. Но надо не только сформулировать новую повестку дня, но и сделать ее работающей. И это гораздо труднее». («Новая газета», № 82, 2004 г.)
На 12 декабря (День Конституции) предложено созвать Всероссийский гражданский конгресс, где соберутся представители общественных организаций и партий от СПС до коммунистов, профсоюзов, независимых СМИ, творческих организаций. Бизнес не приглашается по «бережливым» соображениям, т.к. он находится «в наиболее тяжелых условиях коррупционного пресса и шантажа…»
«Конгресс должен запустить мощную пропагандистскую кампанию, сопоставимую с той, которую в конце пятидесятых – начале шестидесятых запускали интеллектуалы в США в отношении изменения установок белого населения по отношению к черным американцам. Она должна содержать два эшелона. Первый – точный и глубокий анализ общественного сознания, и на этой основе – генерация ключевых идей, которые должны внедряться. Второй – постоянное воплощение этих идей посредством любых каналов воздействия на общественное сознание – от растяжек до кинофильмов. «Интеллигенция в большом долгу перед народом» – этот забытый советский тезис стал сегодня прискорбным диагнозом. Долг надо возвращать. Или, как люди приличные, стреляться.
Коротко о третьем направлении. Конгресс должен учредить свою общественную комиссию по расследованию бесланской трагедии. Власть не дает нам оснований рассчитывать на успех парламентской комиссии. Надо действовать самим. Мы надеемся, что в этом нам помогут наши сограждане из Беслана.
…Успех Всероссийского гражданского конгресса может создать к 2007 г. новые условия, позволяющие ставить новые задачи.
…В 2007-м и 2008 годах на выборах (если не произойдет чего-то непредвиденного) мы снова столкнемся с решающей альтернативой: либо продолжится тупиковый тренд в сторону неэффективной диктатуры, либо появится возможность вернуться на путь строительства демократии в России». (Г. Сатаров: «Демократура-3» // «Новая газета», № 82, 2004 г.)
Для иллюстрации формирующегося противостояния президентским политическим инициативам достаточно аналитического материала Г. Сатарова, т.к. он наиболее полно аккумулирует весь спектр оппозиционных идеологий.
Серьезное исследование, подводящее базу под идею консолидации политических платформ, высказал доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН Борис Орлов, сформулировав иной подход к наполнению объединительной идеи. В своих выводах ученый исходит из современного европейского поиска возможностей сближения либеральных и социал-демократических ценностей в рамках социал-демократического движения. Собственно, весь двадцатый век многие европейские общественные деятели и ученые были заняты осмыслением ключевой проблемы: можно ли соединить две основные составляющие человеческого бытия – свободу и социальную справедливость. В нашей истории, напоминает Орлов, «тоже были свои страницы взаимоотношений между социал-демократами и либералами, о которых стоит помнить, если мы намерены выстраивать прочную и стабильную политическую систему на принципах безусловной, а не управляемой демократии» Возможно ли сегодня подобная консолидация в России, с учетом того, что «почти все века своей истории российское общество прожило в условиях конфликтной политической культуры, это вошло в плоть и кровь, стало неотъемлемой чертой ментальности русского человека, его сознания. И каждый раз, когда наступала краткая пора созидательных реформ, находились люди, которые прерывали этот процесс». Показательная реакция общества на события в Беслане, точнее, на заявление руководства страны, что террористы объявили нам войну. Поддержка, которую имеет нынешний президент в широких кругах российского общества, объясняется, по мнению Б. Орлова «не в последнюю очередь как раз тем, что предрасположенность к конфликтному разрешению существующих проблем, свойственное большинству населения, перекликается с установкой самого президента…». Поэтому так популярны до сих пор в народе Иван Грозный и Иосиф Сталин. «…считается, что хороший руководитель – это тот, кто жесткими мерами способен навести порядок».
«Оказалось, что нашему обществу нужна некая национальная идея «русская идея», вокруг которой и должно сплотиться общество. Тонны бумаги были исписаны искателями этой идеи, а она все никак не находилась. И вот наконец – ура! – идея обнаружилась. Появился враг, в борьбе с которым общество может сплотиться. Как в этой ситуации должны вести себя либералы и социал-демократы? На мой взгляд, они должны в первую очередь уяснить для себя то, что их принципиально сближает. Это приверженность созидательной консенсусной политической культуре. Это главное. А уж как там будет дальше развиваться политический процесс, надо ли либералам и социал-демократам объединяться в одной общедемократической политической организации или каждое направление будет продолжать оставаться самостоятельным, покажет будущее». (Б.Орлов: «Стратегия союзов в повестке дня демократии» // «Независимая газета», 16.11.04 г.)
Один из главнейших выводов, который обнаружила масс-медийная разноголосица после бесланского теракта, – отсутствие государственно-информационной политики. Как бы вызывающе это ни звучало для либерального уха, специфика России такова, что именно государство должно стимулировать социальную ответственность СМИ перед обществом, суть которой – в поддержании единого национального самосознания. Аморфность информационной политики или, что еще хуже, отсутствие ее стратегической оформленности есть прямое следствие невнятности политического языка власти в ее диалоге с обществом. Да и существует ли этот диалог? Ноябрьский эфир руководителей информационного вещания НТВ, РТР и Первого канала с президентом России В.В. Путиным – одно из редких публичных озвучиваний государственной стратегии и тактики. Коль скоро мы так тяготеем к Европе (даже если и не к ней), то все европейские страны приводили информационную политику в соответствие со своим политическим курсом и геополитическим раскладом сил в мире. Если мы позиционируем себя империей (неоимперией, сильной Россией), то весь комплекс информационной имперской атрибутики давно апробирован в России еще со времен Екатерины II. Сегодня невооруженным глазом видно использование некоторых ее фрагментов в масс-медийных технологиях. Транслируя эту идею, федеральные СМИ создают образ правителя-победителя и реформатора, делая это неумело, размыто, рыхло, спорадически и одновременно топорно-навязчиво. Информационный «сценарий власти» (по определению Ричарда Уортмана) – пожалуй, единственное свидетельство имперских амбиций нашей державы. А в остальном, судя по всему, «не по Сеньке шапка». Может ли Россия сегодня осуществлять имперский проект, памятуя при этом, что «империи – это государственные устройства, в которых одна этническая группа устанавливает и сохраняет контроль над другими этническими группами в границах определенной территории» (Альфред Рибер). Что касается «либеральной империи», понятийное и терминологическое авторство А. Чубайса здесь вторично, ибо все тот же Рибер («Изучая империи») употреблял этот термин, характеризуя «либеральную империю» как государственное устройство, где «основная власть сосредоточена в руках представительного правительства только в метрополии, но не на территории колоний». Использование в СМИ имперской информационной атрибутики в сочетании с политической слабостью страны воспринимается по меньшей мере эклектичным. Если мы единая гражданская нация демократизирующейся России, тогда в СМИ должны звучать другие тексты, соответствующие идеологическим конструкциям либерализма, адекватные целям символика и персонификация идей. И поскольку в политической системе мы пока еще вне империи, вне демократии и хочется надеться еще вне тоталитаризма и автократии, то и информационное пространство имеем соответствующее: рыхлое, разнородное, разобщенное. «Улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать!», «Народ безмолвствует, да здравствует народ!..» – сколько их, знакомых со школьной скамьи, «классических» определений сути русского, российского общественно-политического дискурса можно вспомнить. Каждая новая беда разъединяет, делает общество многоязыким и безголосым одновременно. После Беслана, равно как и после «Норд-Оста», власть так и не предложила народу общеприемлемого языка, способного внятно объяснить проблемы новой России и сформулировать перспективы ее развития. А. Архангельский называет это главной бедой не только ельцинского периода, но и истории России последних двух столетий со времен православной монархии. «Это безъязычие – причина многих драм 90-х годов, вплоть до октябрьского бунта 1993-го и начала чеченской компании в 1994-м. Нельзя ни о чем договориться, если нет языка. Но оно же, политическое безъязычие, позволило реальности бурно расти и развиваться: не было слов, способных передвигать горы, но зато и не было слов, способных останавливать потоки. Эти потоки в конце концов и вынесли нас за пределы коммунизма» (А. Архангельский: «Конструкторы и деконструкторы» // «Известия», 18.10.04 г.). Сегодня власть разговаривает с обществом посредством политтехнологов, чей «целлофанирующий язык» приспособлен для разговора о ценностях, в которые говорящие решительно не верят. «Если же политический язык создан только в качестве дымовой завесы, и его единственное призвание – прикрыть неприглядную реальность, защитить говорящих от страха перед неуправляемой жизнью, стало быть, язык этот не до Киева доведет, а чуть дальше, до очередного политического Чернобыля». (А. Архангельский)
Прискорбно, но реалии последних лет показывают, что разобщение общества достигло того предела, за последней чертой которого развал страны не только по национальному и конфессиональному признаку. Россия рискует превратиться в рвано-лоскутное одеяло, неспособное согреть тело российской государственности. Повторим еще раз, что ни образцу имперской семьи, ни неосоветской реставрации, ни русской православной державности, ни тем более гражданской демократической нации не соответствует сложившаяся информационная ситуация. И уж тем более страшно далеки мы от постиндустриального общества, где информация становится базовым стержнем его существования. Многочисленные дискуссии о свободе слова забывают об очень важной миссии демократических СМИ – их участии в поддержании национального единства, в контексте чего, свобода слова как, безусловно, базовый элемент демократии, должна быть ограничена социальными обязательствами СМИ перед обществом. Таким образом, возможно сформулировать триаду: от свободы слова к социальным обязательствам перед обществом, от которых далее к поддержанию массмедийными средствами единого национального самосознания. Схема не нова. Таковы традиционные требования к СМИ в странах европейской демократии. Иллюстративно в этом смысле становление в 30-е годы Би-би-си как общенационального радиовещания – символа центра английской национальной жизни. Основатель и первый директор радиокомпании Джон Рит в своей книге «Вещание на Британию», написанной в 1924 году, отмечал, каким образом в выработке стиля вещания учитывалось, анализировалось и корректировалось влияние радиопрограмм на общественные чувства, особенно чувство коллективной идентичности на региональном и общенациональном уровне. Программы национальной идентичности (ПНИ) занимали особое место в структуре продукции Би-би-си, сумевшей взять на себя роль инструмента национальной культуры. Дэвид Кардифф и Пэдди Скеннелл, считая это важнейшим фактом в становлении уважаемой Британской радиокомпании, пишут: «Благодаря радио прежде не связанные между собой идиомы национальной культуры вступили в новое соотношение как между собой, так и с национальной аудиторией. Скромным и естественным образом радиовещание начало связывать воедино «великую цепь» социального бытия, соединяя индивидов с центром национальной жизни, город с деревней, область с областью и даже нацию с нацией» («Радио – и телевидение, и национальное единство» // ж-л «Отечественные записки», №4 2003 г.). Не угождение массовому вкусу, не восприятие аудитории как массового рынка, который поглотит любую продукцию, а оценка своего слушателя как партнера – получателя предлагаемых культурных благ, всегда отличало Би-би-си. ПНИ стали каркасом Британского радиовещания во времена процветания британской монархии, и даже появившееся коммерческое телевидение в первые годы конкуренции никогда не пыталось соперничать с Би-би-си. В этом смысле для нас крайне важен один фрагмент из приведенного исследования. Когда коммерческой телевидение предложило обществу новую стилистику агрессивных и критических вопросов и более демократичную, более живую манеру подачи материалов, в моду вошли непочтительность и сатира, мишенью которых стал истеблишмент, что несколько снизило уровень почтения английского общества к британскому правящему классу. Тем не менее, «единственным государственным институтом, который сумел выплыть из этой бури без потерь, оказалась монархия. Если другие национальные идолы не выдержали испытания, то любовь и уважение, питаемые публикой к большинству членов дома Виндзоров, не уменьшились. Одной из причин этого была незаметная, но очень эффективная работа самого правящего дома и его советников по телевизионной подаче королевской семьи британскому народу. Этот – продолжающийся успех ставит интересные и очень не простые вопросы о роли идеологии, об эффективности символов и о менеджменте и презентации приемлемых образов индивидуальной и коллективной идентичности…» (Д. Кардифф, П. Скеннел)
Последнее выделенное нами предложение особенно важно для осмысления российскими федеральными СМИ. Главное, что отличало и продолжает отличать отечественную масс-медийную индустрию (почему-то позиционирующую себя, как демократическую) от западных средств массовой информации, так это абсолютное нежелание, неумение и непонимание видеть и ощущать себя тем самым «социальным цементом», который делает нацию единой, создавая из множества образов, типов и персонажей крепкую, дружную, сильную нацию-семью.
«ЭХО ТЕРАКТА: ВОПРОСЫ С ОТВЕТАМИ И БЕЗ»
Летне-осеннее межсезонье 2004 г. было ознаменовано в России самой мощной за последние пять лет серией терактов, чрезвычайно организованных и тщательно спланированных. 21 августа была взорвана автобусная остановка на Каширском шоссе в Москве (никто не погиб, четверо ранены). В тот же вечер в воздухе взорвались вылетевшие из аэропорта «Домодедово» два российских самолета. Погибло 90 человек. 31 августа новый взрыв прогремел в Москве перед входом на станцию метро «Рижская». Только бдительность милиционера предотвратила планируемый теракт в самом метро, и шахидский пояс был приведен в действие на улице. И, наконец, 1 сентября мир был потрясен захватом школы № 1 в североосетинском городе Беслане. В который раз подтвердилась грустная истина: жестокость в уничтожении террористов ненадолго решает проблему терактов. После «Норд-Оста» были взорваны автобус и госпиталь в Моздоке, здание УФСБ в Ингушетии, осуществлен теракт на рок-фестивале «Крылья» в Москве, и уж особенно дерзко был проведен рейд боевиков на Ингушетию 22 июня. «Басаевское подполье» продолжает выводить на просторы России все новых и новых смертников.
Несомненно, что после бесланской трагедии политическая история России вступила в качественно новую фазу. Это отметили официальные лица страны, общественные лидеры и все средства массовой информации. Прежде всего, стало ясно, что грядет новая стратегия борьбы с терроризмом. Сразу после Беслана ее озвучил министр обороны России Сергей Иванов (считающийся одним из возможных преемников В. Путина): «России объявлена война, где противник не виден и нет линии фронта». Он предложил российским гражданам принять активное участие в защите от этой войны. «Одной из эффективных форм борьбы с терроризмом, как это ни банально звучит, является бдительность населения, прекращение всеобщего благодушия и успокоенности».
4 сентября В.В. Путин заявил, что на Россию совершено нападение и страна фактически находится в состоянии войны («Мы проявили слабость. А слабых бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают»). Разъясняя позицию президента в интервью «Комсомольской правде» (29.09.04 г.), (получившем широкий резонанс в обществе), заместитель главы администрации Президента РФ В. Сурков конкретизировал «вражеский лагерь». Среди истеблишмента Америки, Европы и Ближнего Востока, чье мнение и решения определяют расклад сил в мире, В. Сурков выделил две основные группы, «различающиеся отношением к нашей стране».
«Представители первой верят в перспективность нашей демократии, поддерживают нас, направляют свои усилия на возрождение и укрепление России как важной составляющей мирового геополитического баланса, как значительного рынка сбыта, как доброго соседа и надежного союзника.
Вторая группа, как мне представляется, состоит из деятелей, продолжающих жить фобиями «холодной войны», рассматривающих нашу страну как потенциального противника, препятствующих осуществлению полной финансовой блокады террористов и их политической изоляции. Они считают своей заслугой почти бескровный коллапс Советского Союза и пытаются развить успех. Их цель – разрушение России и заполнение ее огромного пространства многочисленными недееспособными квазигосударственными образованиями. К сожалению, у них есть не только цели, но и средства. И средства эти отчасти предоставляет им само наше общество». (В. Сурков: «Путин укрепляет государство, а не себя» // «Комсомольская правда», 29.09.2004 г.)
На обсуждении этой темы в программе «Времена» (ОРТ) Владимир Познер, процитировав слова из обращения к народу президента Путина («Мы проявили слабость. А слабых бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают»), предложил своим гостям конкретизировать образ врага России: были названы американский империализм, радикальный исламизм, Саакашвили, пятая колонна, третья сила… «Из этой напряженной дискуссии стало ясно одно: если такая каша варится в мозгах нашей так называемой интеллектуальной элиты, что же творится в головах простых людей, которым ТВ вообще перестало что-либо объяснять?!» – писала в «Известиях» Ирина Петровская.
Призыв российского руководства к согражданам – мобилизоваться и объединиться в борьбе с внешним врагом, вынашивающим злокозненные планы по развалу России, был воспринят некоторыми бдительными гражданами почти буквально, что породило инициативы, которые вполне укладываются в знакомый по недавним временам политический лозунг: «Кто не с нами, тот против нас!». «Поиски врага» еще более усилили кавказофобию и исламофобию в обществе, к чему немалую руку в очередной раз приложили федеральные СМИ.
После Беслана («Норд-Вест» – так назвали свою операцию террористы) заговорили об ограничении свободы СМИ при освещении терактов. Об усилении прозрачности банковских операций вплоть до отмены банковской тайны как таковой. Вновь был перераспределен бюджет в пользу силовых структур. Теперь на них пойдет 1/3 всего народно-государственного достояния. Опять взялись за написание еще более правильной Концепции по национальной безопасности. В недрах Госдумы появился законопроект, где предполагается отменить принцип презумпции невиновности. «Ради святого дела, разумеется, борьбы с терроризмом», – написал И. Тропинин, чья статья «Антитеррористический восторг» (ж-л «Профиль», 25.09.04) была посвящена инициативам Генпрокуратуры на укрепление российского законодательства в связи с терроризмом. 16 декабря 2003 года вступили в силу поправки к уголовному кодексу (ранее Дума приняла их 257 голосами против 18), направленные на гуманизацию системы образования. Среди прочих мер из УК было исключено само понятие «конфискация имущества», но уже через полгода заместитель генпрокурора Сабир Кехлеров о необходимости закона, по которому в делах о коррупции обвиняемый сам должен доказать легальность своих средств. Последовали едкие комментарии адвокатского сообщества. «Такое предложение – плод лености, непрофессионализма и неумения работать по законам. В развитии мысли Кехлерова можно предложить подсудимым самим выступать обвинителями на своих процессах вместо Генпрокуратуры», – возразил адвокат Б. Кузнецов (ж-л «Профиль», 25.09.04 г.)
Одним из главных вопросов, обсуждаемых обществом после кровавой бесланской драмы, стало сравнение теракта на Дубровке с захватом школы в Беслане. В обоих случаях погибло много детей, но поводов для разделения характера захвата и последующих действий власти в той и другой ситуации оказалось более чем достаточно.
«Норд-ост» был первым массовым захватом заложников при новой, решительно настроенной против сепаратистов власти. Казалось бы, жестокость освобождения заложников должна была отбить у боевиков желание повторить опыт Мовсара Бараева просто в силу абсолютной бесперспективности политического шантажа такого рода. Не отбила. Была выбрана, как оказалось, еще более болезненная мишень» (А. Сборов: «Объявленная война» // ж-л. «Коммерсант-Власть», № 35, 2004 г.)
«Трагедия в Беслане показала несостоятельность кавказской политики Путина и может положить начало новому межэтническому конфликту… Большинство убитых в пятницу в Беслане – дети. Так потерпела окончательный крах кавказская политика В. Путина, человека, который предпочел всем способам разрешения кризиса режим информационной блокады и выжидательную тактику». (А. Вернидуб: «Школа ненависти» // ж-л. «Русский Newsweek», № 14, 2004 г.)
«Серия терактов в августе-сентябре, завершившаяся трагедией в Беслане, обозначила новый системный кризис российского государства... Самое время понять, кто есть мистер Путин и в какую эпоху мы живем. Итак, мы не живем в эпоху реформ, потому что федерализм, свободные выбор, свободная пресса и много прочих вещей, которые появились в результате революционных событий начала 90-х годов, сегодня исчезают или сильно сокращаются. И лозунги антитерроризма только скрывают контрреволюционную сущность перемен» (И. Хасимов: «Антитеррор и контрреволюция» // ж-л. «Русский Newsweek», № 14, 2004 г.)
Недосказанность и просто откровенная ложь официальных структур относительно произошедшего в Беслане вызвала множество вопросов, которые наиболее полно сформулировала «Новая газета». Два года назад после «Норд – Оста» с аналогичными вопросами к власти от имени общества обратилась газета «Версия», так не получив до сих пор ответа ни по одному из перечисленных пунктов.
«Все известные теракты с захватом заложников проходили по следующей схеме. Террористы захватывали заложников и выдвигали свои требования. С ними вступали в торг, что позволяло освободить часть заложников и улучшить участь остальных, а также давало время на подготовку к штурму. Существует даже специальная профессия – «переговорщик», и этого переговорщика никто не называет пособником террористов.
При захвате школы в Беслане все официальные лица, которых террористы требовали для переговоров, отказались с ними торговаться, а про переданные террористами требования было официально сообщено, что «террористы не выдвигают никаких требований».
Кто наложил запрет на контакты официальных посредников с террористами? Был ли это приказ президента Российской Федерации или высокие чины, прибывшие на место трагедии, самостоятельно впали в ступор? Сколько все-таки человек погибло? Почему официальная цифра погибших до сих пор не соответствует цифре пропавших? Что сделал для спасения заложников президент Северной Осетии Александр Дзасохов? Кому он подчинялся во время теракта – Кремлю или своему народу? Что делали Патрушев и Нургалиев в Беслане? Если они сделали хоть что-то, то что это все-таки было? Если они не сделали ничего, почему их за это не уволят? Как получилась цифра «350 заложников», после оглашения которой террористы перестали давать детям воду? Как получилось, что государственные телеканалы заявили об отсутствии требований у террористов и, приведя их в панику, тем самым нарушили основное требование к СМИ во время теракта: не причинять своей информацией вред заложникам? Что делали официальные лица: спасали заложников или громко рассказывали о том, какие невменяемые им попались террористы? Как террористы проникли в Беслан? Почему среди них оказались люди, ранее уже осужденные как чеченские боевики, а также люди, служившие в рядах милиции? Как получилось, что террорист Владимир Ходов, находясь в розыске за теракт, проживал в собственном селе неподалеку от поста милиции и даже умудрился совершить еще один теракт недалеко от дома? Село не город: все всех знают. Ходов ходил на теракты как на работу, мимо стенда «Их разыскивает милиция».
Как получилось, что милиционер Али Тазиев, якобы похищенный вместе с заложницей и убитый, оказался террористом Магомедом Евлоевым? Неужели похищенный милиционер и вправду сделал столь быструю карьеру среди боевиков? А если он соучаствовал в похищении заложницы с самого начала, как получилось, что начальство дало Али Тазиеву столь героическую характеристику?
Не заметно никаких признаков того, что парламентская комиссия, созданная для расследования причин теракта, ответит на такие вопросы. Очевидно, что если наше общество еще обладает гражданским сознанием, есть только один выход из ситуации.
Комитет по расследованию причин и обстоятельств теракта должны создать сами жители Беслана. И единственным непременным условием для работы в этом комитете должно являться то, что ты сам или твои родственники были среди заложников.
Среди огромного числа пострадавших от теракта найдутся и профессиональные следователи, и военные, и чиновники. Эти люди наверняка будут достаточно компетентны, чтобы знать, как спрашивать и что спрашивать. Эти люди вряд ли осмелятся врать, потому что их деятельность каждый день, каждый час будет контролировать огромное число их друзей и близких – живых и мертвых. Легко врать о чужих, сидя в кабинете на Охотном Ряду. Трудно врать о родных, глядя в глаза соседям. Этим людям никто не имеет морального права отказать в ответе на вопрос. А если откажут – это будет уже ответ.
Люди, которые оказались достаточно смелыми для того, чтобы взять в руки оружие и пойти к школе защищать своих детей – неважно, от террористов ли или от федералов в случае планируемого штурма, – могут и должны задать властям вопросы, ответы на которые ждет вся Россия». (Юлия Латынина: «Ждите ответа?» // «Новая газета», № 73, 2004 г.)
К сорокадневному трауру по жертвам Беслана стали раздаваться жесткие оценки действий власти в расследовании трагедии, так как за эти сорок дней никто в стране так и не решился вслух рассказать правду о том, что же на самом деле случилось здесь в первые дни сентября. «А ведь только правда была бы настоящей данью памяти погибших, знаком уважения общества к самому себе. За эти сорок дней Беслан стал для России не только символом горя, но и символом лжи, ее школой, которой Россия, увы, умудрилась сдать выпускной экзамен», – писал В. Антонов в газете «Версия» (№ 40, 2004 г.), так и назвав свою публикацию «Школа лжи». Отвечая на вопрос, что боятся рассказать о бесланской трагедии власти, В. Антонов из бесед с участниками и очевидцами катастрофы рисует наиболее полную картину случившегося, делая существенные уточнения к официально объявленным данным по количеству террористов и по количеству жертв терактов. Кроме того, он приводит информацию, что за две недели до начала сентября, т.е. в середине августа на местном Зильгинском кирпичном заводе, одном из крупных градообразующих предприятий, появилось объявление о возможном террористическом акте в начале учебного года. Беслан насторожился, но надежды на доблестную милицию и привычка Северного Кавказа к угрозам приглушила чувство опасности. По официальной версии погибших 345, в Беслане говорят – около тысячи. Корреспонденту «Версии» В. Антонову в городском морге Владикавказа конфиденциально сообщили, что только на 10 сентября было выдано 648 справок о смерти. А с 6 по 8 сентября в Беслане было похоронено 540 человек. Многих увозили хоронить в окрестные села, откуда дети ходили в бесланскую школу.
«…власть решила, что нам уже пора забыть резню, устроенную нашим детям. Мы снова заснем и ужас неизбежно придет к каждому – рано или поздно. Потому что мы согрешили и не похоронили войну.
Разве так бывает, что в стране все хаты с краю? Что-то должно с нами случиться», – написал А. Ягодкин в «Новой газете» (№ 68, «Взорванный город и хаты с краю»).
Однако, как это ни парадоксально звучит, помимо той страшной службы, которую несут теракты в России, одновременно они консолидируют общество, сближают Северный Кавказ и Россию. В Беслане побывали родители погибших в «Норд-Осте» заложников. Одни из них, москвич Дмитрий Миловидов, в октябре 2002 года потерял на Дубровке 14-летнюю дочку Ниночку. В Беслан Дмитрий отвез горсть «нордостовской» московской земли – оттуда привез пепел из школы.
«Пока власть боролась за создание «русского среднего класса», в стране постепенно оформился совсем другой новый класс граждан – это жертвы террористов и члены семей, погибших в терактах. Новые «рекруты» – ежемесячно. Беслан, «Рижская» и самолеты, Ингушетия, «Павелецкая», Тушино, «Норд-Ост», Грозный, Илисхан-Юрт, снова Грозный, Волгодонск, Каширка. Новому классу есть, на почве чего объединяться. Им есть, что бросить в лицо власти. Они уже почти партия, вот только власти нечего сказать им. И поэтому партия только крепнет. Кому это нужно?» (Анна Политковская, «Новая газета», № 70, 2004 г.)
В поисках правды и в желании как можно быстрее помочь жертвам теракта преподаватели школы № 1 создали свой комитет для организации адресной помощи пострадавшим: Учительский комитет Беслана. Для составления наиболее реального списка присутствующих в спортзале в тот роковой день использовались, кроме прочего, классные журналы бесланской школы. Получилось 1380 человек. Вряд ли и эта цифра точна. Учком, имевший свой сайт, получаемую помощь адресно развозил прямо в руки пострадавшим. Велась строжайшая отчетность. Списки получивших помощь координатор Учкома Виссарион Асеев относил в администрацию. Однако учительский комитет решением республиканской комиссии по расследованию обстоятельств теракта в конце октября был закрыт. Майрбек Туаев, руководитель комиссии при администрации, выступил за объединение финансовой помощи в одном центре – Комиссии. Владимир Ходов, руководитель администрации Правобережного района, оценив благие порывы учителей, все же заметил: «Они, безусловно, делают хорошее дело. Собирают деньги, раздают людям. Открыли этот свой сайт с именами пострадавших. Но ведь этот сайт весь мир видит, и получается, что они просят помощи у всего мира! Я не хочу, чтобы осетины просили о помощи. Тем, кто нуждается, мы с амии поможем» («Новая газета», № 79, 2004 г.).
Бесланский мортиролог наполнен величием человеческого духа перед лицом смерти, когда животный инстинкт выживания заставляет любой ценой цепляться за жизнь, однако он был побежден заботой о ближнем. Брат не мог уйти без сестры. Дети становились опорой родителей. Глава дома Тотиевых Феликс, чья семья проводила в школу восемь детей, а дождалась только двоих, сказал: «Если бы наши дети не искали друг друга, они бы спаслись». История гибели детей Тотиевых – чистой воды библейская притча – борьба за други своя. Ценой собственной жизни, – пишет Эльвира Горюхина в «Новой газете» («О живых уже можно говорить хорошо», № 83, 2004 г.) – Да, они не могли оставить умирающую сестру, брата, бабушку, соседа. Отец спасал своего ребенка, он передавал его другому, а сам бросался в пекло и погибал. «Я уже не выберусь, а ты беги. Оставь меня!» – самая распространенная просьба умирающего в спортзале. Они закрывали своими телами детей, не думая о себе. Дети возвращались в пекло за родителями. Получали пулю только за то, что вступались за другого». Есть в этой публикации пронзительная высокая идея, которую вряд ли по силам реализовать нашему больному, разобщенному обществу: «Надо восстановить картину не только страдания, но и мощи человеческого духа. Важен каждый отдельный случай. Поименно. Общечеловеческие ценности, благодаря которым человечество еще существует, явлены миру именно в Беслане». К прискорбию, эта тема оказалась не по плечу российской журналистике. Массмедийное пространство снова захлестнула ксенофобия, ерничество, поиск врага и эпатажная информация. Самый важный для российского общества вопрос пока так и остался без ответа: каким выйдет оно, это общество, из адского огня бесланской школы? С обожженной кожей и зорким от перенесенной боли сердцем? Или закутанным в охранительный кокон равнодушия? И снова все пойдет своим чередом… Спустя два месяца после трагедии Эльвира Горюхина оценила эту ситуацию жестко и правдиво.
«Сначала казалось, что Беслан – некий рубеж. Что-то произойдет и с нами, и с властями. Не произошло ровно ничего. Бесланская тема покинула СМИ. Создается ощущение, что на Беслане опробована новая технология отношений власти и народа. Я бы назвала ее «технологией забвения».
…Если вы не даете никакой информации третий месяц, не даете упорно, нагло при этом прикрываетесь заботой о психическом здоровье населения, можете быть уверены, что естественная потребность – знать, что же это было – породит искусственные фантастические формы объяснения случившегося. Найдется и провокатор, специалист по переводу стрелок…» («Новая газета», № 83)
«ГОСУДАРСТВО – ЭТО МЫ»
«Страна стала другой, и мы живем в режиме объявленной нам войны», – этот тезис, высказанный председателем СФ Сергеем Мироновым по поводу обращения президента Владимира Путина к соотечественникам во время трагического теракта 1 сентября 2004 г. в североосетинском городе Беслане, стал определяющим для последующих шагов, предпринятых правительством после теракта. Беслан стал отправной точкой для политической реформы в России, хотя очевидно, что она готовилась задолго до бесланской трагедии, но «объявленная война» стала убедительным поводом для закручивания гаек – такова общая тональность политологического многоголосья в оценке государственных инициатив. В значительной степени столь бурное разноголосое обсуждение реформистских замыслов президента политическими партиями и движениями можно объяснить отсутствием внятного политического языка, адекватного изменяющейся государственной стратегии.
Выступив на расширенном заседании правительства с участием глав субъектов РФ 13 сентября 2004 г. Владимир Путин обнародовал план государственного переустройства, предложив отменить институт прямых выборов высших должностных лиц региональных администраций, заменив всенародное голосование процедурой, которая применяется при утверждении председателя федерального правительства. Формально глав республик, краев и областей будут избирать региональные законодательные собрания, однако кандидата на избрание местным законодателям должен будет представить президент РФ. Предложенные Владимиром Путиным шаги по изменению всей системы российского политического устройства объяснялись необходимостью таких вещей, как обеспечение единства страны, укрепление структуры государства и доверия к власти, создание эффективной системы внутренней безопасности в связи с угрозой международного терроризма. «Собственно, о борьбе с терроризмом и о мерах по предотвращению терактов президентом сказано было достаточно. «Борясь с проявлениями террора, мы практически не достигли видимых результатов. Не достигли видимых результатов прежде всего в ликвидации его источников», – признал Путин. Таких слов от него не слышали, пожалуй, никогда» («Эксперт», № 35, 2004 г.). Затем был перечислен ряд конкретных административных мер. Образована особая Федеральная комиссия по Северному Кавказу. Воссоздано министерство, ответственное за вопросы региональной и национальной политики. Силовым структурам отданы необходимые указания о повышении интенсивности контртеррористических операций, в том числе через расширение возможности международного сотрудничества по линии специальных служб. «Им дано указание работать на опережение и уничтожать преступников, что называется, в их собственном логове. А если требует обстановка – доставать их из-за рубежа». Председателя комитета внешнеполитического планирования Сергея Кортунова больше всего поразили следующие слова Президента: «Сегодня мы живем в условиях, сложившихся после распада огромного, великого государства. Государства, которое оказалось, к сожалению, нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира. Но, несмотря на все трудности, нам удалось сохранить ядро этого гиганта – Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией».
«Сказав это, президент подтвердил, что он, как и прежде, ведет политическую родословную РФ от СССР. Не в этом ли коренная причина «абсолютной неподготовленности РФ», по его же словам, «ко многому, что изменилось в нашей жизни»? В самом деле. Если РФ – название случайное (страну можно было, мол, назвать и по-другому) и представляет собой лишь «ядро» «огромного, великого государства, которое оказалось… нежизнеспособным», то его ждет та же участь, что и Советский Союз».
Недоумение автора публикации вызывает высказывание президента о том, что «некоторые силы на Западе пытаются лишить нас ядерного статуса, отобрать какие-то земли и т.д. Западные обозреватели и политики до сих пор гадают: какие именно силы Путин имел в виду?» Главной проблемой российского руководства, считает С. Кортунов, является непонимание некоторых принципиальных процессов в мире и в стране. Очевидно, что в XXI веке нейтралитет никого не спасает и спасти не может, поскольку правила игры кардинально изменились.
«…сегодня еще более очевидно, что в мире произошла резкая поляризация между Севером и Югом. Исламские экстремисты решительно зачисляют Россию в свои противники и ассоциируют с Западом. И если США для них – «большой шайтан», то Россия – «малый шайтан», который также подлежит уничтожению. Мировой ислам здесь, конечно, ни при чем. Но террористы будут бить по наиболее уязвимым местам евроатлантической цивилизации, в которую они однозначно включают Россию. Просто Россия сегодня – это слабейшее звено этой цивилизации».
Аналитик Кортунов приходит к достаточно решительному выводу, что «авторитет режима будет обрушен в самое ближайшее время не извне, а изнутри страны», поскольку вертикальная система, пронизывающая даже региональные органы власти, восходит к президенту, именно его рейтинг серьезно пострадает, потому что «хваленая вертикаль власти окажется просто трухой».
«Это значит, что вопрос о его политическом преемнике встанет не в 2007-м даже не в 2006 г., как полагает большинство наших политологов, а уже в следующем политическом сезоне, то есть в 2005 г. Конечно, Путин в отставку не уйдет. Требовать этого сейчас могут лишь безответственные болтуны или провокаторы. Но вопрос о модернизации страны, который, как многие надеялись, станет главным вопросом в ходе второго президентского срока Путина, скорее всего, будет снят с повестки дня. По крайней мере, до 2008 г. В оставшиеся три года с небольшим президенту, правительству, уж не говоря о парламенте, будет просто не до этого. О какой модернизации может идти речь, когда не обеспечена элементарная безопасность и власть уже не пользуется никаким доверием и уважением со стороны граждан?» (С. Кортунов: «Вертикаль смысла» // «Эксперт», № 36, 2004 г.)
Не менее драматичен прогноз политолога Сергея Кургиняна: «Либо Путин снимет противоречие, либо противоречие снимет Путина».
«Политическая революции я в России невозможна. Страсти по свободе – в прошлом. Тогда все хотят минимального хаоса, дабы не было максимального. А вообще-то все хотят уснуть и сладко спать. Тем самым смертным сном, которым спит замерзающий человек. «Все» – я имею в виду относительное большинство населения и абсолютное большинство элиты.
…Если Путин что-то хочет действительно делать, нужен новый проект с соответствующими параметрами. И соответствующая, не декоративная мобилизация под такой проект. Мобилизация – это не когда строем ходят. Это когда удается пробиться к скрытым резервам социального организма.
На кого опирается Путин – известно. Это те слои, которым мобилизация ненавистна. Путин хочет сменить систему социальных опор? Тогда нужны новые партии, новый актив, новая реальная идеология и этот самый проект – никуда не денется. Ничего такого я не вижу». (С. Кургинян, «Политический журнал», № 36, 2004 г.)
В оценках новой инициативы главы страны общество снова разделилось по политическим и идеологическим платформам, отвечая на главный вопрос: куда идет Россия после Беслана? Адекватны ли принимаемые меры послебеслановской реальности? Будут ли они полезны для России? Действительно ли политическая реформа ослабит угрозу терроризма или, прикрываясь борьбой с ним, Кремль укрепляет собственную власть, демонтируя демократические институты? Ответы были столь же полярны, как и умонастроения в нашем разорванном, апатичном и уставшем обществе. Послебеслановская аналитика (имея в виду независимых, неангажированных экспертов) была гораздо жестче и апокалиптичнее, нежели прогнозы, звучавшие после «Норд-Оста».
«Политическая реальность такова, что сегодня наступают самые важные годы в развитии России. Либо мы скатимся к откровенной реакции – либо выйдем из периода контрреволюции, закрепив новые ценности… Глупо сидеть и жаловаться, что интерес новой элиты, которая все нарождается и нарождается и никак не может народиться, плохо представлены во власти. А кто обещал ей, что ей «сделают красиво» безо всякого ее труда и поднесут нужный курс развития страны на расписном блюде? Если кто-то и обещал – не надо было верить» (ж-л «Эксперт», № 35, 2004 г.)
Таким образом прозвучало обращение к либерально-демократическим силам России в редакционной статье журнала. Не декламировать «огненные монологи» о гибели демократии в России, а принимать правила игры, навязываемые сегодня Кремлем, идя во власть теми путями, которые «оставляет прогрессивная часть бюрократии». Идти в партии, даже пусть и в «Единую Россию», внедряться в законодательные собрания, активизировать региональные деловые сообщества. «Для продвижения таких инициатив у предпринимательства есть хотя бы две организации – РСПП и «Деловая Россия», – пишет «Эксперт».
«Момент настал – убожество «управляемой демократии» стало невыносимым ни для Путина, ни для государства»; «…страна, потерявшая свою идентичность, а государство – свою субъектность, не в состоянии обеспечить обществу и ее гражданам ни развитие, ни безопасность»; «Сентябрьские события показали, что вся система национальной безопасности, которая выстраивалась в новой России после 1991 г. оказалась полностью нежизнеспособной. Речь идет о структурном, системном кризисе, охватившим всю организацию национальной безопасности и все ее главные составные части и элементы»; «Не может быть вертикали власти без вертикали смысла, и прежде чем строить вертикаль власти, надо хотя бы понять, во имя чего это делается»; «Модернизацию, да и любые реформы, можно проводить, лишь опираясь на поддержку гражданского общества, а именно она – эта поддержка – подобно шагреневой коже сейчас сокращается» – таковы жесткие формулировки в оценках нового политического курса сторонниками демократического развития страны. Сторонники имперской составляющей российской государственности расценили реформаторство как «революционную программу укрепления госвласти».
«Строится унитарное государство с военной бюрократией», – такова общая направленность высказываний ряда либеральных политологов и обществоведов. По мнению экспертов «Независимой газеты» (14.09.04г.), нововведения усилят неэффективность и коррумпированность властных институтов.
«Происходит дальнейшее затачивание вертикали власти, которую Путин так усиленно строил в течение 5 лет. Назовем это «путинократией» – все рычаги власти сосредоточены у одного человека. Это продолжение того пути ликвидации всех институтов гражданского общества, который привел к недавним катастрофам в России. Смысл предложения президента: отставить от власти в регионах всех еще сохранившихся Аушевых и везде поставить своих людей – Зязиковых. Наивно ожидать от Путина чего-то другого» (А. Пионтковский, Центр стратегический исследований).
«Цель, которую преследует Кремль, предлагая переход к полностью пропорциональной системе, – поставить выборы под полный контроль федеральной исполнительной власти, сделать парламент чисто декоративным органом, штампующим любые законы, исходящие от исполнительной власти. Наибольшее удивление вызывает то, что такое предложение увязывается с темой борьбы с терроризмом. Никакого отношения вопрос о выборах в Государственную Думу к борьбе с терроризмом не имеет. Это – фундаментальный вопрос, касающийся реализации третьей статьи Конституции. По этому вопросу необходима широкая общественная дискуссия. Она только сейчас начинается после аналогичных предложений Центризбиркома. Однако президент фактически свертывает эту дискуссию, навязывая обществу свою точку зрения» (Александр Иванченко, Независимый институт выборов).
«Попытка остановить демократизацию и заменить ее административной вертикалью создает лишь иллюзию управляемости… Россия слишком большая страна, и по целому ряду параметров такую разнородную структуру жесткими унитаристскими вертикалистскими методами не удержать» (Дмитрий Орешкин, группа «Меркатор»).
«Эти меры можно квалифицировать как проявление управляемой демократии… Но жестко критиковать президента за такое решение я считаю неправомерным. Сейчас главное – укрепление безопасности» (Сергей Марков, Институт политических исследований).
«С моей точки зрения, это усилит неэффективность, усилит медлительность, усилит бюрократизацию и усилит коррупцию внутри государственной власти» (Марк Урнов, Фонд аналитических программ «Экспертиза»).
«Это антифедеративный переворот. Речь идет об изменении правовых основ государственного устройства России… Я считаю, что это самая большая ошибка за все время президентства Путина. Если Беслан был самой большой трагедией, то за ней последовала самая большая ошибка… те бюрократы, которых он уже назначал президентами (де-факто, формально это были выборы) – как Зязиков или Алханов, – уже показали свою полную недееспособность. В итоге появление 89 Зязиковых в стране, которая пройдет через период хаоса и разграбления уходящими из власти элитами, приведет к полному параличу всего властного организма» (Станислав Белковский, Институт национальной стратегии)
«Цель введения пропорциональной системы парламентских выборов абсолютно понятна – установление полного федерального контроля за выборами в Госдуму. Причем решение это было принято еще в августе, до волны террористических акций, то есть это никак не связано с террором. Что касается идеи по изменению системы сборов губернаторов, то тут нарушаются сразу несколько статей Конституции – статья 55, которая гласит, что не могут приниматься законы, ограничивающие действующий на данный момент объем прав граждан (здесь ограничиваются избирательные права граждан, безусловно). Это нарушение статьи, определяющей, что Россия является федеративным государством. Это нарушение фундаментальной третьей статьи Конституции. Абсолютно ясно, что подобные изменения будут антиконституционны» (Георгий Сатаров, фонд «Индем»).
Депутат Госдумы Владимир Рыжков, высказавшийся в адрес власти довольно остро после теракта на Дубровке («Россия берет курс на «Норд-Ост»), трагедию в Беслане расценил как повод для прекращения демократического эксперимента в России, чем, по его мнению, активно воспользовался Президент.
«Факты таковы. За десять лет войны в Чечне убито до 75 тысяч чеченцев (эту цифру называл покойный Ахмат Кадыров) – в подавляющем большинстве мирных жителей, в том числе женщин и детей. Потери федералов – до 9 тысяч человек убитыми (в последние годы цифры потерь тщательно скрываются). Относительно жертв терактов за пределами Чечни (ежедневные взрывы и жертвы внутри Чечни идут по отдельному счету) – называется цифра в 2000 человек (за президентство Путина), из которых последняя серия терактов унесла до 500 человек, и цифра продолжает расти.
Теперь мертвые пущены в оборот. Сказано, что нам объявлена война. Объявлены и чрезвычайные меры по борьбе с террором.
…Даже странно, что Бушу-младшему после 11 сентября не пришла в голову мысль предложить избирать конгрессменов по партийным спискам, а губернаторов штатов назначать из Вашингтона. Где бы уже был бен Ладен с подручными! Вместо этого американский президент занялся сущей ерундой – создал независимую комиссию по расследованию терактов, уволил директора ЦРУ, реформировал спецслужбы и при это даже не попробовал ограничить права и свободы американцев.
…С момента своего прихода к власти в 2000 году Владимир Путин поставил своей целью (хоть на словах говорится обратное) последовательное сворачивание демократии в нашей стране.
Сначала были задушены и разгромлены демократические практики и процедуры. Из Совета Федераций выгнали губернаторов, лишили их парламентского иммунитета и поставили над их душой полпредов. Потом зачистили телевидение. Теперь на Первом и РТР всегда одна точка зрения – начальства. Дальше занялись выборами – Руцкого с них сняли за лишний метр в квартире, а Скуратова – что забыл написать, что он «профессор». Посадив в тюрьму Ходорковского, объяснили бизнесу, каково лезть в политику, например финансировать оппозицию.
Теперь, когда в стране полностью уничтожены условия как для реальной и частной политической конкуренции, так и для элементарного участия людей с убеждениями в политике, Путин занялся ликвидацией собственно демократических институтов. Первой жертвой пали институты выборности губернаторов и депутатов от округов, где все еще сохранялись небольшие элементы политической свободы.
За всю тысячелетнюю историю России народ только четыре раза был допущен к прямым выборам главы государства. А губернаторов ему дозволили выбирать (повсеместно) только в 1996 году. Сегодня лавочка закрыта. Начальство изволили передумать.
Вот только при чем тут Беслан? И уж тем более мертвые дети Беслана, именем которых убивается российская демократия?» (В. Рыжков: «Откат» // «Новая газета», № 68, 2004 г.)
Независимый депутат Владимир Рыжков напомнил, что если бы в Думе было завершено служебное расследование нордостовской трагедии, то анализ причин захвата Театрального центра мог бы предупредить теракт в бесланской школе.
Отклики в умеренно патриотических изданиях были не столь категоричны, но наполнены не меньшей тревогой за судьбу политической системы в России. Как нам показалось, эту позицию наиболее полно выразил в «Известиях» А. Архангельский.
«Политологи, оппозиционеры, в целом образованное сословие с пеной на губах спорят о том, хорошо или плохо поступил Путин, перевернув в понедельник, 13 сентября 2004 года, политическую систему России и окончательно подчинив ее правилу централизованной вертикали. Между тем спорить тут не о чем; это свершившийся факт, наличная реальность, внутри которой нам предстоит жить.
…Что касается ближайших угроз, они этим вертикальным решением устранены. По крайней мере на ближайшее время. Какой теперь смысл латентным сепаратистам валить того же Дзасохова, расшатывать ситуацию в Осетии, если своего человека на пост президента они не протащат ни при каких обстоятельствах? А Дзасохову – какой теперь резон сдавать пригородных ингушей на волю разгневанной толпы? Не от нее зависит его политическая судьба. Угроза большой кавказской войны на малых национальных территориях отсрочена. Одним роковым следствием бесланского теракта меньше. Что хорошо, то хорошо. Но как только мы пытаемся посмотреть чуть дальше, оптика меняется. Типовой губернатор, переведенный в разряд наместников, разом прекратит заниматься всякими глупостями вроде заботы о населении; взоры будут возведены горе, а не опущены долу; три-четыре туго набитых портфеля, раз в год доставленные в Москву, решат и вопрос о преференциях, и проблему личной власти. Подчиненные губернатору, но назначаемые и контролируемые из той же Москвы региональные силовики, с ходу заболеют косоглазием; надо будет посматривать и в сторону наместника, и в сторону реального столичного руководителя; ненавидеть станут обоих. Управляемости не прибавится; вертикаль стоять не будет.
…Говорят, прошлое необратимо. Это неверно. Случаются события, смысл которых не просто осознается, а привносится задним числом. Реформа политической системы России, предпринятая Путиным после Беслана, – из этого ряда. Один шанс из ста пока есть; пожертвовав выборностью первых лиц, сосредоточить усилия на возрождении муниципий, местного самоуправления, земской традиции, пробуждении гражданской инициативы на нижнем, но может статься ключевом уровне российской жизни. Если власть при помощи зыбкого, разрозненного, но все же пока живого «малого» общества сумеет укрепить вертикаль горизонталью и подготовить страну к новому витку федерализма, то 13 сентября станет временным отступлением ради будущей победы и обернется 18 брюмера Наполеона. Если не сумеет – неважно, кто в том будет виноват, – получим 18 брюмера Луи Бонапарта. Потому что вертикаль не стоит без горизонтали» (А. Архангельский, «Известия», 20.09.04 г.).
Что касается ярко выраженных православно-патриотических изданий, в авангарде которых, несомненно, стоит газета «Завтра», то со свойственной ему неистовостью и экстатической метафоричностью на страницах своего издания высказался Александр Проханов в редакционной статье «Мобилизационный проект» – или распад России» («Завтра», № 38, 2004 г.)
«Избиение младенцев» в Беслане – взрывы подобной силы перемещают тектонические пласты, ровняют горы и долины, перемешивают пресные и соленые воды, соединяют землю и небо. Российское общество не соединилось в монолит, не образовало сплав, не пришло к единству, которое одно обеспечивает победу в войне, жертвенный стоицизм, братское стояние в час смертельной угрозы. Рассеченное, оно действует конвульсивно, как разрубленная на части лягушка, где каждый обрубок мнит себя целым и будет расклеван и проглочен черной прожорливой птицей, летящей на падаль.
«Либералы» очнулись после провала на выборах и напоминают бесов, сорвавшихся с ночной колокольни. Все те же орущие рты, истошные голоса, ненавидящие глаза. Они требуют «больше демократии», как перед распадом СССР, «контроля общественности над спецслужбами», как во времена Глеба Якунина и Альбац, «среза» Путина, не способного руководить государством. Настаивают на неумении русских управлять своей страной, охранять ядерные станции и ракетные шахты, улаживать внутренние распри. Требуют ввода американских оккупационных войск, переговоров с Масхадовым. Стремятся сломать общественное мнение России, осуждающее агрессию Америки против Афганистана и Ирака, приравнять террор Басаева к антифаде палестинцев, выставить арабов врагами России, истолковать ислам, как «религию зла». Все, кто со времен Горбачева и Ельцина истреблял и ненавидел страну, отламывал от государства самые сочные живые ломти, сеял рознью между народами, громил силовые структуры, создавал криминальную власть, утопил в «черных деньгах» политиков, милиционеров, разведчиков, купил на корню суды, растлил журналистов, превратил Россию в огромную свалку ржавых заводов и заброшенных гарнизонов, – все они сегодня визжат, потрясают оторванной ручкой ребенка и требуют «больше свободы».
Гарри Каспаров смотрит на Россию, как на шахматную доску, где в каждой клетке стоит американский морской пехотинец. Радзиховский, много лет не снимающий звездно-полосатые подштанники, хочет воздеть их сегодня на кремлевский флагшток. Адвокат Резник на Васильевском спуске патетически, как Долорес Ибаррури, выкликает «Мы победим», а думает: «Русский фашизм не пройдет». Лужков, в правление которого Москва превратилась в столицу чеченских игорных домов, казино и притонов, в огромную базу террористического подполья, наивно разводит руками: и откуда только террористы берут оружие? Миллиардеры, спрятавшись от народа в «золотом городе» на Успенском шоссе, выпускают Примакова и Вольского, и те сулят окровавленному Кавказу «отступную». Млечин и Сванидзе, лютые, покрытые шерстью антисоветчики, олицетворяют на телевидении власть, и многим это кажется страшнее террористов Басаева.
А что же Путин? После многообещающей речи, которую произнес в наглухо застегнутом пиджаке, он упускает время, давая «бесланскому взрыву» превратиться в необратимые последствия взрыва.
…«Мобилизационный проект» должен быть обнародован Путиным до следующего теракта, которым будет либо захват Парламента, либо удар по атомной станции. Проект должен быть обнародован, несмотря на леденящие взгляды предателей, взирающих на Президента во время встреч с «силовиками» и членами Госсовета. Иначе Путину не помогут ни кремлевские стены, ни бронежилет.
Только что Путин собрал министров и губернаторов. На некоторых не было лица. Это признаки того, что административные решения президента актуальны. Но этого по-прежнему недостаточно». (А. Проханов)
В серии «круглых столов», которые проводились по совместной инициативе газеты «Завтра» и Института национальной стратегии на протяжении 2003-2004 годов после трагедии в Беслане в редакции газеты состоялась завершающая встреча проекта, посвященная проблеме идеологии России в XXI веке «Россия: конфликт идеологий», где главный редактор газеты А. Проханов отметил, что политический, экономический и социальный кризис в России в немалой степени обусловлен отсутствием сформулированной национальной идеологии. По его мнению, на сегодня в российском обществе существует четыре идеологии, которые реально формируют структуру и динамику общества, определяют действия политических и государственных структур. Условно их можно обозначить следующим образом: «белая» идеология – имперско-православная в виде двуглавого орла; «красная» идеология – левая, которая имеет у нас советские корни; идеология либерализма, победившая в начале 90-х годов; и как новация, идеология «огненного ислама», бывшая всегда для России периферийной, но сегодня имеющая все шансы стать доминирующей.
«У меня такое ощущение, что Россия в ее нынешнем катастрофическом состоянии как никогда готова к созданию мегаидеологии. Сегодня, когда проблема распада России стала настолько актуальной, настолько обеспеченной всем течением политических процессов, возникает острейшая необходимость создания такой мегаидеологии, и она создается в катастрофах, создается в войнах, создается через вымирание великого русского народа, создается в атмосфере террористических актов и геополитической экспансии США, Китая, исламского мира. Разумеется, это будет имперская идеология, которая должна быть значительнее, интереснее, оснащеннее, чем рудиментарная идеология двуглавого орла. Разумеется, она будет нести на себе отблески красной империи, советского периода нашей истории, который сегодня все больше привлекает к себе художников, политиков, интеллигенцию и, самое главное, возвращается в народные массы. Но все же это будет мегаидеология мегаимперии, единственно способной примирить и объединить в себе все четыре враждующих между собой идеологических проекта». (А. Проханов: «Россия: конфликт идеологий» // «Завтра», № 40, 2004 г.)
Суть дискуссии участников «круглого стола» сводилась к обсуждению адекватного сегодняшней России идеологического проекта, без которого она просто не может существовать в силу исторических традиций, «будь то проект православного царства, самодержавной империи или мирового коммунизма. Проблема стоит так: у народа своего проекта нет, а элита включена в западный проект. Бессмысленно апеллировать к этой элите, которая выступает как наемный менеджмент западного проекта, не более того».
Русская национальная идея, укрепляющая нацию в уверовании собственной исторической миссии, держала на плаву русский народ в течение всей его нелегкой истории. С утратой идеи возникает опасение, что негативная энергия отторжения власти народом может вылиться в нечто разрушительное, – считает участник «круглого стола» С. Белковский. Идеология нашего Отечества может быть только имперской, потому что «идеология маленького государства никогда не подходила России».
«…Россия подходит к роковому порогу своей истории. Наша цивилизация достигла критического возраста – 1200 лет (этот рубеж считали критическим и Леонтьев, и Шпенглер). И никаких гарантий того, что ее существование России продлится еще сколько-нибудь значимое время, нет. Отсутствие лидера, апатия народа, деградация всех жизнеобеспечивающих систем – все это говорит о том, что пессимистический прогноз, как минимум, настолько же актуален для России, как оптимистический.
…Поскольку Россия является одновременно и христианской, и исламской страной, для нее очень опасна доктрина христианско-исламского противостояния, которая навязывается США, и здесь я вижу, наоборот, продуктивность альянса аварамических религий против того атеистического бунта, носителями которого выступают Соединенные Штаты, с одной стороны, и Китай – с другой» (С. Белковский, президент Института национальной стратегии)
«…выкристаллизовались две мегаидеологии. Первая включает в себя такие понятия, как патриотизм, то есть признание того, что есть нечто выше отдельной личности; либеральные ценности – потому что права личности существуют и, за исключением некоторых критических ситуаций, они неоспоримы; и наконец, – это понятия социальной и межнациональной справедливости. Вот что нащупано повседневным опытом за последние 15 лет, но пока не выражено в какой-то законченной форме. Вторая мегаидеология – это идеология Кремля, сплав либерального фундаментализма и силовой олигархии.
…Я хотел бы специально зафиксировать, что в путинском выступлении 13 сентября наше государство объявило войну одновременно на четыре фронта. Первый фронт – против региональных элит и среднего бизнеса. Региональным элитам было сказано, что их место – у параши, что они никуда ничего не смогут добиться, а среднему бизнесу обозначена перспектива роста до уровня региональных элит. Второй фронт создается в системе управления, которая полностью лишается обратных связей. Это программирует общество на резкий рост количества ошибок – а значит, система пойдет вразнос и будет заниматься саморазрушением, причем по самым ничтожным поводам, наподобие июльского банковского кризиса. Наконец, последняя линия фронта, которую открыл президент, – это дезинтеграция с Западом. Управляемая демократия, созданная Кремлем за последние четыре года, была приемлема для Запада, поскольку сохраняла демократическую процедуру и признавала зависимость России от западных ценностей.
…В результате получается, что Путин 13 сентября обозначит себя как могильщика России. и это единственное, что не дает мне как представителю политической оппозиции приветствовать его выступление. Да, до обрушения системы осталось два-три года, не больше. Да, это разрушение открывает массу новых возможностей. Но это может быть не просто обрушение симбиоза либерального фундаментализма с силовыми олигархами, но обрушение России как таковой (М. Делягин, экономист)
«Не будем лукавить: Беслан, как и ранее «Норд-Ост», – не были происками мифических международных террористов. Они являлись попытками государственного переворота, которые, я убежден, будут продолжены, несмотря на эффективный антитеррористический менеджмент карикатурного Козака. Управляемая демократия исключает возможность смены власти в стране легитимным путем. Однако борьба за власть как таковая при этом никуда не исчезает, а просто переходит на нелегитимное поле» (В. Филин, политолог)
«…есть нация, она имеет право на жизнь и может делать все, что посчитает нужным, для самозащиты. Сдвиг будет идти только в эту сторону, потому что никого, кроме русских, кто бы объединил Чукотку с Калининградской областью, нет. Идеология будущего – это национальная идеология, но мы – не фашисты. Мы не должны ни одну нацию унизить, но при этом должно быть четко и конкретно сказано: у русских есть свои интересы, и они обязаны думать о своей судьбе. Мы должны изменить ситуацию, и мы ее изменим» (Н. Павлов, депутат Госдумы)
«…я бы хотел обратить внимание всех критиков режима на то, что Путин постоянно указывает на ключевые вызовы для России, опирается на них в своих выступлениях. Он говорит о необходимости модернизации, об инновационной политике, о развитии науки, о защите интеллектуальных прав русских ученых, создании условий в экономике, при которых инновации будут востребованы, и не только на экспорт. Он говорит о создании гражданского общества, даже намекает на россиецентризм, в котором каждый из нас может найти что-то интересное для себя.
Но все это лишь слова. На деле российское руководство сегодня стремится доказать Западу, что именно оно – идеальный интерфейс для управления сумасшедшим домом под названием Россия.
…Хорошо, 13 сентября Путин сказал о мобилизации. Может, ему необходимо время на раскачку для осуществления этих слоев? Нет, зато сразу же проводится мероприятие, показывающее, что ни о каком мобилизационно проекте никто даже не думал. Немедленно запускается административная реформа, которую господин Сурков придумал еще в марте месяце и тогда же получил на нее «добро» от своего шефа: отмена выборов по мажоритарным округам и отмена выборов губернаторов. Значит, с марта месяца Путин думал, подо что подсунуть это решение, и подсунул под Беслан, поскольку детская кровь, разумеется, спишет все. Значит, его слова расходятся с делами. Дела доказывают, что речи о мобилизационном проекте со стороны Кремля – ложь. По логике событий, мы уже обречены, но я вопреки этой логике, скажу, что мы обречены с Путиным. А вот без него – это еще вопрос» (Г. Джемаль, председатель Исламского комитета России).
«В рамках высказанных оценок и суждений возникло понимание, что государственная идеология современной России базируется на американском проекте «либерального фундаментализма» в обертке силового псевдопатриотизма. При этом данный вариант идеологии, навязанный России Америкой и частью западной мегаэлиты с помощью местных «капо», проявляется не только и даже не столько в деятельности исполнительной власти с президентом Путиным во главе (при опоре на законодательную и судебные ветви властной вертикали). Важнейшим, можно сказать – стержневым элементом существующей ныне в РФ идеологии является информационно-медийная машина. Именно через нее в сознание общества вдалбливается расширенная система морально-идеологических ценностей, которая базируется на американской философии вседозволенности индивидуума. Образы Голливуда, адаптированные через ТВ-системы и российскую эстраду, формируют «общество смерти». Это общество, где демографическое воспроизводство и национальная культурная традиция ежедневно уничтожаются гедонизмом и индивидуализмом, воспеванием наркомании и однополой любви, культом преступника с силовым разрешением проблем. В силу этих линий и в силу приверженности Кремля и Путина к радикальному варианту либерализма речь не может идти об органичном и равноправном слиянии всех четырех названных Александром Прохановым типов идеологий в мегаидеалогию. «Мегаидеалогия сверхимперии», которой беременна Россия, вберет в себя прежде всего национальную традицию с предложением миру нового подхода к комплексному развитию новых технологий и инкорпорированию принципов самоограничения индивидуума ради общества и прогресса», – таким образом подвел итоги «круглого стола» его ведущий А. Нагорный.
Трагедия в Беслане породила множество публикаций о «растерянности» власти, которая не может объяснить народу, как победить терроризм и сохранить страну, потому что сама не знает, как это сделать. Одни искали врагов внутренних, другие – внешних. Неизбежно возникла тема происков Запада и, естественно, Америки как главного врага, тем более что в обращении Президента к нации прозвучал намек на то, что терроризм – лишь инструмент для того, чтобы отхватить от страны «кусок пожирнее».
«Кто этим инструментом пользуется, он дал понять только два дня спустя, на встрече с иностранными политологами и прессой, да и то не напрямую – западные спецслужбы поддерживают контакты с международными террористами и не выдают тех, кто бежал из России. Если речь идет о США, которые дали политическое убежище Ильясу Ахмадову (министру иностранных дел сепаратистов), и Британии, приютившей Ахмеда Закаева, представителя Аслана Масхадова, то почему прямо не назвать эти страны? «Мы не в той весовой категории, [чтобы устраивать такой дипломатический скандал]», – отвечал кремлевский чиновник.
Но вообще все собеседники Newsweek – и в Кремле, и близкие к нему – считают тезис о том, что Запад России вовсе не друг, а противник, аксиомой. И именно из него может произрасти та идеология, на которой президент попытается объединить и мобилизовать нацию. в Кремле уже давно в моде концепция изоляционизма, призывающая власть культивировать особый образ жизни, особую российскую цивилизацию, построенную на приверженности православию и презрении к западной культуре. «Вообще-то война – хороший повод выстроить адекватные гражданские структуры без «пятой колонны», которая лезет и лезет наперерез», – рассуждает журналист Михаил Леонтьев, которого считают близким к самому Путину. «Выстроить, наконец, государство, где элита не присягает Вашингтону, а служит Родине». «Внешний враг – гораздо более конструктивный инструмент объединения нации, чем поиски врага внутреннего», – предлагает свои аргументы источник в администрации». (М. Фишман, О. Рашидов, В. Рыклина: «Растерянная власть» // ж-л «Русский Newsweek», № 15, 2004 г.)
«Но утраты, спровоцированные трагедией в Беслане, измеряются не только страшными цифрами погибших. Надо признать, что враги Путина, враги России своей основной цели достигли. Миллионы людей в шоке, они действительно осознали, что государство не в состоянии им обеспечить элементарную безопасность, что происшедшее в Беслане могло произойти в каждом городе России. Наше везение, если о нем можно говорить, состоит в том, что Россия уже давно погрузилась в царство пофигизма и равнодушия, что население наше за годы нашей очередной революции привыкло к катастрофам, утратило многие нормальные человеческие реакции. Нет традиционной русской веры в силы безопасности, в человека в погонах. Мы утратили элементарную способность прогнозировать угрозы и опасности, адекватно и профессионально с ними бороться.
…Путин, на мой взгляд, правильно сделал, что связал все наши слабости с произошедшим распадом великого государства, распадом СССР, сказал, что война в Чечне, на Северном Кавказе стимулируется теми, кто даже в ослабленной России, сохраняющей ядерное оружие, видит для себя стратегическую угрозу и кто старается изо всех сил ее устранить, растащить по кускам.
…Несомненно, те, кто подталкивал людей Басаева к рейду на Беслан, стремились не только сместить неугодного Путина, но и организовать этнический конфликт на Кавказе, ускорить распад на этот раз Российской Федерации. Но столь же несомненно, что эта политика перманентного разрушения российской государственности является успешной потому, что она опирается на наших внутренних, собственных борцов с духом «великодержавности» и государственности. И совсем не случайно сразу же после захвата заложников в Беслане наши так называемые либеральные, независимые газеты начали говорить о необходимости смены руководства России, об отказе от курса на «российскую великодержавность». Субботний выпуск «Известий», где утверждалось, что федералы стреляли по детям, служил этим же целям, окончательному разрушению российской государственности.
Россия слаба не только из-за незащищенности наших государств, а прежде всего потому, что значительная часть ее элиты сознательно или бессознательно вовлечена в этот продолжающийся процесс распада, уничтожения российской государственности. Сила Басаева, сила боевиков коренится в неувядающей силе борцов с российской государственностью. Я не верю в теорию заговоров. Но глубоко убежден, что идеология недоверия, даже ненависти ко всему государственному, которая сидит в порах нашего режима, до сих пор доминирует в наших СМИ, стимулирует варварские акции боевиков. Враг не может питать кого-либо уважения к государству, элита которого живет, дышит ненавистью ко всему отеческому» (А. Ципко: «Когда Отечество в опасности» // «Литературная газета», № 35, 2004 г.).
При оценке пакета мер, заявленных президентом России 13 сентября в ответ на террористический вызов, замдиректора Института общественного проектирования Михаил Рогожников предложил использовать два основных критерия: в какой степени они приводят к непосредственному и быстрому уменьшению уровня террористической угрозы; в какой степени они обеспечивают долгосрочность защиты от этой угрозы.
«В отношении первого критерия следует признать, что немедленного ответа на террористическую угрозу у власти нет. Собственно, об этом президент писал еще 4 сентября. 13-го он подписал указ «О неотложных мерах по повышению эффективности борьбы с терроризмом».
…если для США угроза международного терроризма, то в России с ним пытаются бороться уже много лет, и только сейчас обозначены действительно кардинальные меры противодействия. Удивительно, кстати, но именно на них практически никто из комментаторов не обратил особого внимания, сосредоточившись на обсуждении политических реформ.
…Критики Путина говорят, что его предложения недемократичны. И действительно, данные реформы не принадлежат целиком к парадигме демократизации. Но, во-первых, можно заметить, что по меньшей мере одно обстоятельство заставляет уважать причины, по которым президент не выписал стране какой-нибудь сильный демократический рецепт. На протяжении нескольких лет, в течение которых, если даже считать только с «Норд-Оста», в России происходят теракты один страшнее другого, ни одна общественная или политическая сила не заявила, что считает и себя ответственной за удручающее полоение в области безопасности, да и не только в ней, и готова участвовать совместно с президентом и силовыми структурами в борьбе с терроризмом. Между тем если не ответственно общество, не ответственна и власть.
А во-вторых, Владимир Путин не проигнорировал демократический потенциал. Хотя введение исключительно пропорциональной системы при существующей политической практике строительства партий сверху можно трактовать как сужение сферы демократии, одновременно эта система способна привести и к более осознанному представительству политических интересов. И, как следствие, к укреплению влияния института представительной демократии. Как пишет, например, доктор исторических наук А. Гордон, «важно, чтобы они (партии) справлялись со своей задачей институционализации политического порядка, обеспечивая тем самым стабильность в обществе».
Другим шагом, который можно расценивать как принципиально новый и демократический, можно считать включение в пакет антикризисных мер Общественной палаты, идея создания которой была высказана впервые еще на Гражданском форуме в декабре 2001 года: «Хотел бы также подчеркнуть: если мы рассчитываем на помощь общества в борьбе с террористами, то люди должны быть уверены, что их мнение будет услышано. В этой связи считают продуманной идею образования общественной палаты как площадки для широкого диалога, где могли бы быть представлены и подробно обсуждены гражданские инициативы, и, что не менее важно, такая палата должна стать местом проведения общественной экспертизы тех ключевых государственных решений и прежде всего законопроектов, которые касаются перспектив развития всей страны и имеют общенациональное значение».
И от власти, и особенно от степени зрелости некоторой части неправительственных организаций России зависит эффективность такого формата, как Общественная палата. Помимо того, что общественные инициативы и общественная поддержка действительно нужны власти в борьбе с терроризмом, палата по сути является площадкой для выявления интересов общественных групп, что способно дать импульс и гражданскому, и политическому развитию страны.
В целом комплекс мер, инициированных президентом 13 сентября, является ответом на еще более фундаментальный вызов, нежели собственно вызов терроризма. И это логично. Но в то же время сегодняшний способ реагирования на угрозы остается ситуативным. А по-прежнему хотелось бы, чтобы был сделан следующий шаг, появился системный курс, то есть – национальная стратегия». (М. Рогожников: «Политический смысл террора» // «Эксперт», № 35, 2004 г.)
Оптимистически настроенные эксперты видят в демонтаже многих избирательных процедур (в частности, переход к полностью пропорциональной системе формирования российского парламента при семипроцентном барьере для прохождения в него политических партий) шанс для объединения демократов и появления мощной либеральной партии. Окончательная зачистка политического пространства может простимулировать консолидацию невостребованных на политическом плацдарме сил. Сергей Митрофанов считает, что «не представленные в политике игроки и социальные силы попробуют воспользоваться системой, чтобы сыграть в политику по новым правилам – возможно, даже вернется эра политклубов с перспективой создания неожиданных «народных фронтов».
«Поражение демократии в России не фатально. Поправки Путина еще не утверждены, и на их утверждение уйдет какое-то время, что размывает эффект внезапности. Поворот/переворот надо производить сразу либо не производить вовсе. Кроме того, в России найдутся люди и силы, которые инициируют процесс в Конституционном суде, мотивируя тем, что пропорциональная система подрывает основополагающее право гражданина выбирать и быть выбранным. И хотя специалисты КС уже отвечали через прессу, что «пропорциональная избирательная система в настоящее время действует в подавляющем большинстве стран Европы», а на процессе в КС наверняка выдвинут и тот аргумент, что гражданину никто не мешает создавать свою партию и, следовательно, реализовать вышеуказанное право, общественная легализация нового курса все-таки будет подорвана» (С. Митрофанов: «Семь проходных» // «Политический журнал», № 36, 2004 г.)
Тем не менее прошедшие после 1 сентября политические инициативы правых явно не свидетельствуют в пользу консолидации их сил. Считая, что трагедия в Беслане стала лишь поводом для реализации давно планировавшихся в Кремле преобразований, партия «Яблоко» 23 сентября провела у стен Генеральной прокуратуры митинг. В тот же день состоялось заседание федерального политсовета Союза правых сил. И все же совместной акции не получилось. Правые опять не смогли договориться, зато протестующие «яблочники» своими антипрезидентскими лозунгами привлекли левых: поддержать соратников по оппозиции на митинг у Генпрокуратуры пришли представители КПРФ. На заседании лидеров СПС мнения по президентским инициативам разделились. Большинство не поддержало требование отставки президента. Акцент был сделан на необходимость «объяснить людям пагубность предложений президента, а может, и заблаговременно начать думскую кампанию 2007 года», – пишет Ольга Черненькая («Еженедельный журнал», № 36, 2004 г.)
«Удивительно, но правые сумели найти в скандальном заявлении президента и нечто позитивное – слова гаранта о частичном признании им своих ошибок. Второй пункт заявления СПС гласит: «Предлагая новую стратегию, президент России впервые признал неэффективность антитеррористической политики, необходимость гражданского контроля за спецслужбами, отсутствие эффективного диалога власти и общества» (О. Черненькая, «Еженедельный журнал», № 36, 2004 г.)
Комитет «2008: Свободный выбор» принял заявление, в котором предупредил граждан об опасности конституционного переворота в России, так как выступление президента 13 сентября 2004 г. на расширенном заседании правительства практически «содержит развернутую программу демонтажа основополагающих институтов демократии в России». Пятого октября правозащитная организация «Общее действие» начала сбор подписей под обращением «Против конституционного переворота в России». Пока под декларацией, обвиняющей Владимира путина в попытке «смены конституционного строя» подписались только наиболее активные правозащитники. Однако члены инициативной группы надеются собрать несколько тысяч подписей и пригласить всех подписавшихся на Всероссийский гражданский конгресс, намеченный на ноябрь-декабрь.
«Инициативная группа в защиту гражданских и экономических прав человека «Общее действие» образована в 1997 г. и объединяет лидеров всех наиболее известных и правозащитных организаций России – движения «За права человека», Московской Хельсинской группы, «Мемориала» и др. «Общее действие» собирается ежегодно в Музее и общественном центре Андрея Сахарова и занимается составлением докладов и заявлений по проблемам прав человека.
В совоем заявлении правозащитники Елена Боннэр, Лев Пономарев, Лев Левинсон, Алексей Яблоков, Юрий самодуров и другие называют инициативы президента по укреплению властной вертикали «фактическим введением явочным порядком по всей территории страны элементов чрезвычайного положения» Это, по мнению правозащитников, «лишает граждан их права на самовыдвижение на выборах и вынуждает кандидатов в органы законодательной власти участвовать в партийной деятельности». Правозащитники считают, что «президент России Владимир Путин, использовав страшную трагедию в Беслане, обнародовал программу кардинального изменения государственного устройства нашей страны», в случае реализации которой страну ждут «смена конституционного строя и отказ от последних демократических завоеваний». (Олег Кашин. «КоммерсантЪ». 6.10.2004)
* * *
В системе укрепления единства страны перед угрозой терроризма широкий резонанс получила инициатива Владимира Путина по созданию Общественной палаты как «площадки для широкого диалога» общества и власти, где будет проводиться общественная экспертиза наиболее важных законопроектов, глава государства заявил, что «фактически речь идет о гражданском контроле за работой госаппарата, включая правоохранительные органы и специальные службы». «Возможно, на заготовленную заранее схему по созданию гражданского общества «сверху» повлияли форсмажорные обстоятельства, и предложение контролировать всем миром высших чиновников и «силовиков» выглядит лишь фантастической гипотезой. Так или иначе, но Путин фактически признал, что именно неприкасаемость этих «каст» усиливает отчуждение власти от народа», – считает Лидия Андрусенко.
«Президент публично отказал в доверии парламенту, который по логике разделения властей должен контролировать исполнительную власть. Эти функции обычно выполняют специальные парламентские комиссии, деятельность которых в свое время была благополучно прекращена.
…Желание Путина взвалить на себя такую непосильную ношу вызывает, с одной стороны, сочувствие, а с другой – опасение того, что эта огромная перевернутая пирамида на плечах президента рано или поздно просто рухнет, придавив его собой. Президент сегодня как никогда нуждается в помощи и поддержке общества. Видимо, именно поэтому он пообещал ему иметь возможность гражданского контроля над своими «священными коровами» – госаппаратом и спецслужбами. Но не через парламент и СМИ, как это делается в демократическом государстве, а через новый орган – Общественную палату» (Л. Андрусенко, «Политический журнал», № 36, 2004 г.)
Опыт создания Общественной палаты в России уже был. Распоряжением президента Ельцина от 11 октября 1993 года она была создана для политических консультаций «по широкому кругу социально-политических вопросов». Но основной задачей ОП стала выработка предложений, изменяющих и дополняющих проект Конституции страны. В палату входили представители зарегистрированных Минюстом политических партий, массовых движений, общественных и молодежных организаций, предпринимательских объединений, религиозных конфессий, ассоциаций органов местного самоуправления и общероссийских профсоюзов. Координировал работу палаты Анатолий Собчак. Этот негосударственный совещательный орган, успешно выполнивший свою задачу, мог быть распущен после принятия Конституции, но 16 февраля 1994 г. на его основе Ельцин создал Общественную палату при президенте. Сопредседателем ОП опять был назначен Собчак. Палата включала в себя 250 представителей общественных объединений, где партии составляли всего 7%. Смыслом ее работы должен был стать постоянный диалог общества и власти по самым актуальным вопросам. И палате действительно удалось обсудить и предложить Кремлю свои идеи по таким, например, темам, как права человека в России, положение русскоязычного населения в странах Балтии, проблемы местного самоуправления. Но, как отмечает в публикации на эту тему Л. Андрусенко, очень быстро деятельность Общественной палаты превратилась в простую «говорильнью», в формальность, в которой, откровенно говоря, не нуждались ни президент, ни его чиновники. Недоумение многих политологов по поводу повторного создания Общественной палаты сводится к тому, что существующие при президенте Совбез и Госсовет должны выполнять приблизительно ту же функцию, но, к сожалению, с ней не справляются.
«Если гражданского общества в России нет, как можно организовывать его «сверху»? Если бы сама власть захотела действовать, она бы любую структуру наполнила содержанием. Мне кажется, что Общественная палата – это просто какая-то дымовая завеса», – скептически заметил политолог С. Кара-Мурза.
«Возможно, в Общественную палату будут отфильтровываться умеренно-либеральные люди, пользующиеся определенным авторитетом, но среди них будет чрезмерно много актеров, музыкантов, других деятелей культуры и спорта, у которых зачаточные политические знания и понимание ситуации, – считает директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. – Это превратится в большой балаган, еще раз дискредитирующий гражданское общество».
«Если я правильно понял президента, то он хочет создать не столько консультативный, сколько контролирующий гражданский орган, – полагает директор Агентства прикладной и региональной политики В. Хомяков. – Хотелось бы, чтобы палата была представлена в том числе теми политиками и экспертами, которые не во всем согласны с президентом, потому что во всех странах главный контролер власти – это оппозиция. Но боюсь, что в нее включат только тех, кто смотрит в рот Кремлю. Если власть сделает эту площадку максимально удобной для себя, любимой, то о контрольных функциях палаты следует забыть. И в дальнейшем ее мнением будут просто прикрываться, когда надо «замочить» кого-то. А если в Общественную палату набьются люди, которые очень близки к силовым структурам, то они будут контролировать сами себя».
«Многие общественные организации пока молчат. Не слышно и голоса предпринимателей. Зато заметно оживилось «близкое к Кремлю» экспертное сообщество. Многие политологи, долгое время страдающие от недостатка внимания со стороны президента, увидели наконец «свет в конце туннеля». Они уже готовы и анализировать то, что им предложат, и контролировать, кого надо», – к таким выводам пришла Лидия Андрусенко. («Политический журнал», № 36, 2004 г.)
* * *
27 сентября был опубликован президентский указ «О дополнительных мерах государственной поддержки правозащитного движения в России». Глава кремлевской Комиссии по правам человека Элла Памфилова поддержала это начинание, заявив, что «без опоры на принципиальные, самодостаточные организации, которые профессионально и умело могут отстаивать права человека, президенту очень трудно будет справиться с бюрократическим произволом».
В конце мая сего года в послании к Федеральному собранию Владимир Путин недвусмысленно высказался о донорах и грантополучателях: «В нашей стране существуют и конструктивно работают тысячи гражданских объединений и союзов. Но далеко не все они ориентированы на отстаивание реальных интересов людей. Для части этих организаций приоритетной задачей стало получение финансирования от влиятельных зарубежных фондов, для других – обслуживание сомнительных групповых и коммерческих интересов… Когда речь идет о нарушении фундаментальных и основополагающих прав человека, об ущемлении реальных интересов людей, голос подобных организаций подчас даже не слышен. И это неудивительно: они просто не могут укусить руку, с которой кормятся. Разумеется, подобные примеры не могут быть для нас поводом для обвинений гражданских объединений в целом».
Первого июня 2004 года – ровно через пять дней после послания – в Думу пришли поправки к Налоговому кодексу, которые якобы значительно расширили сферы выделения гранта. Но при этом жизнь организаций-доноров обещает стать еще более сложной. Сами правозащитники утверждают, что готовятся только к новым потерям. В Думе уже принят в первом чтении закон, который может перекрыть независимым фондам доступ к единственному источнику средств для существования – иностранным грантам. Готовящийся ко второму чтению ряд правительственных поправок в Налоговый кодекс, на первый взгляд достаточно либеральный. Выделяемые российскими и зарубежными филантропами на защиту прав и свобод граждан, более не будут облагаться подоходным налогом. Зато государство намерено взять под жесткий контроль самих грантодателей: российские некоммерческие организации смогут помогать правозащитникам, только если будут включены в перечень, утверждаемый правительством. Международным фондам придется получать разрушение Комиссии по вопросам международной гуманитарной и технической помощи – опять же при правительстве. «Такое подчинение грантодателей приведет к тому, что они просто уйдут. И опасности в этом законопроекте больше, чем пользы в указе», – считает С. Ганнушкина, член Комиссии по правам человека при президенте.
Исследуя президентские нововведения по поддержке гражданского общества государством В. Денисова отмечает, что «если поправки к Налоговому кодексу примут, то строиться по списку придется не только иностранным, но и российским грантодателям».
«Сейчас в Налоговом кодексе РФ грантами признаются денежные средства или имущество, которые физические лица или НКО предоставляют «на осуществление программ в области образования, искусства, культуры, охраны окружающей среды и на проведение конкретных научных исследований». Практически любая некоммерческая организация или простой россиянин может выделить грант, удовлетворяющий условиям Налогового кодекса. Международным благотворителям сложнее: с 2000 года они должны регистрироваться при правительстве, чтобы попасть в список уполномоченных грантодателей. При этом, даже пройдя регистрацию (а дело это весьма муторное), потенциальным грантодателям работать все равно нельзя: «белый список», в котором сегодня всего 88 организаций, не пересматривался правительством уже два года.
Если же поправки к Налоговому кодексу примут, то строиться по списку придется не только иностранным, но и российским грантодателям. Не построишься – твои деньги не будут рассматриваться налоговиками как гранты; соответственно, с них будут брать налог на прибыль – 24 процента.
Еще хуже придется зарубежным благотворителям. Кроме регистрации в списках Белого дома, им предстоит отдельная «легализация» при правительственной комиссии по вопросам международной гуманитарной и технической помощи (которая, к слову сказать, с конца февраля по начало августа вообще не действовала: реорганизация Кабинета министров, не до того). На практике это означает, что зарубежным грантодателям предстоит процедура подтверждения налогового статуса каждого гранта – независимо от его размера и содержания. Куча проверок и согласований для того, чтобы выдать, например, тысячу долларов больнице на операцию ребенка из малообеспеченной семьи…
И по просьбам трудящихся: новые поправки к Налоговому кодексу запрещают раздачу грантов иностранным гражданам. Г-н Сорос, вход закрыт» (В. Денисова, «Московские новости», № 37, 2004 г.)
«Без права на вход в Кремль», «Кто к нам с грантом придет», «Правозащитная вертикаль», «Сезон охоты на «капитана Гранта», «Гранты – это не золотой дождь» – таковы заголовки публикаций относительно президентского указа о господдержке правозащитного движения. Одна из главных разработчиков документа, глава президентской комиссии по правам человека Элла Памфилова, подчеркивая политическую важность указа, расценивает его как сигнал президента чиновникам федеральных структур обратить на правозащитные организации особое внимание. До сих пор в России правозащитная деятельность финансировалась такими известными международными благотворительными фондами, как Фонд «За гражданское общество», который в рамках «Программы малых грантов для российских правозащитных организаций», поддерживаемой фондом «Национальный вклад в демократию» (США) намерен в этом году распределить 45000 долларов США. Евросоюз на проект по борьбе с расизмом и ксенофобией в 2004-2005 годах планирует потратить 1,5 млн. евро. До 50 тыс. евро из того же источника ежегодно получают на разного рода проекты около 20 организаций. Фонд Маркартуров в прошлом году выделил шесть грантов с общей суммой в 1,5 миллиона долларов США на развитие и укрепление сети региональных правозащитных организаций в 13 городах России. Швейцарская программа содействия укреплению гражданского общества и поощрению прав человека в Российской Федерации (финансируется правительством Швейцарии) намерена в этом году внести свой вклад в консолидацию гражданского общества в России в объеме 350000 швейцарских франков. Трудно представить в будущем деятельность перечисленных фондов в новых налоговых и административных условиях, которые грядут для правозащитников. И уж совсем предсказуема судьба Фонда гражданских свобод, созданного Борисом Березовским в 2000 году, в планах которого до 2005 года потратить в России 25 миллионов долларов, и Общественной организации «Открытая Россия», созданной при непосредственном участии НК ЮКОС и потратившей в прошлом году на общественные нужды более 9 млн. долларов.
Депутат «Единой России» Наталья Бурыкина, докладчица на первом чтении законопроекта о внесении изменений в Налоговый кодекс, в беседе с корреспондентом «Известий» Михаилом Виноградовым отметила небрежность исполнителей при подготовке законопроекта до внесения в Госдуму. Речь идет скорее о техническом ляпе, а не некой глубокой политической подоплеке. «Ведь так можно экономически задушить любые общественные организации, существующие на гранты. Это, я считаю,неправильно – опять надо будет на кухнях диссидентствовать».
Тем не менее складывающаяся в правозащитной системе ситуация расценивается многими как новый этап борьбы государства с гражданами. По заключению Национального антикоррупционного комитета (НАК), две из подготовленных правительством поправок в Налоговый кодекс «фактически ограничивают права на деятельность общественных, некоммерческих организаций и граждан» и «могут явиться дополнительным фактом, дискредитирующим Россию как страну с отсутствием условий развития гражданского общества».
«КАВКАЗ ПОДО МНОЮ! ОДИН В ВЫШИНЕ!..»
Кровавая трагедия в Беслане обозначила Северный Кавказ как главную проблему российского федерализма, ставшего своего рода стимулом законодательных инициатив президента, направленных на изменение системы выборов. Комментируя в интервью «Комсомольской правде» взаимосвязь ситуации на Северном Кавказе с предложенными мерами заместитель председателя Совета Федерации Федерального собрания РФ А. Торшин отметил, что если бы требования террористов о немедленной явке к ним руководителей Северной Осетии (Алании) и Республики Ингушетии были выполнены, то развитие ситуации в Северокавказском регионе было бы самое драматичное: вероятность убийства Дзасохова и Зязикова была слишком велика.
«В этом случае трагедия Беслана переросла бы в национально-политический коллапс с катастрофическими последствиями. Что я хочу сказать? В соответствии с чисто демократической процедурой через три месяца мы должны были бы провести досрочные выборы в двух северокавказских республиках. И я уже сейчас могу охарактеризовать людей, которые бы оказались у власти на волне этого горя. Пришли бы «национальные герои»; главным мотивом деятельности каждого из них стало бы национальное отмщение. Учитывая, что отношения между северокавказскими народами (ингушами и осетинами) и без того, мягко говоря, не безоблачные, мы получили бы угрозу такого конфликта, который из Центра не погасить. В эту воронку стало бы затягивать Чечню, Карачаево-Черкесию, Дагестан, Ставропольский край… И со временем в эту воронку могла бы сгинуть вся Россия. Поэтому не будет преувеличением сказать, что сейчас на Северном Кавказе решается не судьба региона или отдельных субъектов Федерации – там решается судьба всей страны». («Комсомольская правда» 21.10.04 г.)
Теракт взорвал тлеющую политическую, экономическую, социальную и идеологическую ситуацию на Северном Кавказе. Пожалуй, такого пристального внимания к нему, как в дни бесланской трагедии, не было на протяжении всего существования этого региона в составе Российской Федерации. Нужно было случиться этой страшной кровавой драме, чтобы, наконец, на правительственном уровне появился экстренный мобилизационный проект по сохранению Северного Кавказа в составе России. На первой же пресс-конференции глава Федеральной комиссии по Северному Кавказу Дмитрий Козак назвал ситуацию в регионе «вопиющей». Очевидно, что таковой она стала задолго до теракта в Бесланской школе. «Из 13 регионов ЮФО 10 являются высоко дотационными» – отметил полпред. «Уровень безработицы значительно превышает средние показатели по стране, доходы большинства населения самые низкие по России, при этом дифференциация доходов между различными группами населения очень высока. Регион захлестывает преступность в самых острых проявлениях от терроризма и бандитизма до коррупции и злоупотреблении в органах исполнительной власти и местного самоуправления.» («НГ» 30.09.04 г.)
Комиссия Козака по задумке Президента должна будет обеспечить изменение ситуации в регионе в целом: и в области безопасности, и в области экономики. Но, как справедливо отмечают некоторые аналитики, ее эффективность прежде всего зависит не столько от нее самой, сколько от действенности всего будущего комплекса антитеррористических мер, а также от общего уровня развития экономики страны. И здесь для некоторых аналитиков Северный Кавказ оказался «камнем преткновения», первопричиной грядущего закручивания гаек российской политической системы. «…теперь всей России суждено жить по «кавказским» законам – ликвидация права выбора местных лидеров там, где оно угрожает национальной безопасности страны, привела к лишению этого права всех россиян», – сетует в журнале «Эксперт» Олег Храбрый. «Деструктивные процессы, характеризующие для всей России, имеют на Кавказе свои нюансы»
«Производя сенсационные кадровые перестановки, Президент по-видимому, уже осознал, что роль Кавказа в судьбе новой системы власти в России оказалась куда большей, нежели до сих пор отводилась. Локальные взрывы в этом регионе способны как рождать общенациональных лидеров, так и ввергать их, а вместе с ними и всю страну в политическое небытие и хаос.
Главный «разграничитель полномочий» между центром и регионами Дмитрий Козак получил уникальный шанс попытаться разграничить их в регионе, где политика определяется этническими конфликтами, неустойчивыми клановыми группировками, апартеидом наций и невиданной пестротой этносов, озадаченных выбором общенационального лидера. Введение процедуры выборности президентов республик и губернаторов областей по представлению главы государства региональными законодательными собраниями – это радикальный пересмотр основ российского федерализма, который задуман не в последнюю очередь с оглядкой на Кавказ. Именно здесь реформа Козака, в русле которой полпреды семи российских округов в последние годы тщательно вымарывали из региональных законодательств все несоответствия федеральным законам, натолкнулась на непредвиденные препятствия. Так, необходимость проведения в 2006 году прямых выборов президента такой республики, как Дагестан, где ни один из 30 представленных этносов не является доминирующим по численности, привела местную элиту в шок. Республика оказалась на грани опасного внутреннего конфликта. «В 1999 году на референдуме по вопросу введения поста президента Дагестана девяносто процентов лезгин высказались против, большинство аварцев – за. Произошел раскол по этническому принципу. Центр никак не реагировал. Что уж говорить о такой двусубъектной республике, как Карачаево-Черкесия, где выборы происходят не по идеологическому принципу, а по апартеидному: одного кандидата поддерживает черкесская община, другого – карачаевская. Таким образом, новая система уже начинала вызывать отторжение целых этнических групп», – заявил «Эксперту» заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергей Македонов. Попытка превратить Кавказ в полноценный российский регион, счастливо живущий по «законам Козака, теперь, надо полагать, признана взрывоопасной». (О. Храбрый)
Надо отметить, что анализ ситуации на Северном Кавказе сделан журналистом достаточно объективно. Удивляет только вывод публикации, насыщенный устоявшимися клише маргинального восприятия Северного Кавказа российским общественным мнением, мало осведомленного об истинном образе этого многообразного региона, имеющего древние культурные корни, где традиции гармонично сочетаются с цивилизационными новациями последнего столетия. Публикация О. Храброго так характерно отражает стереотипы оценок «инородческих» регионов, (особенно северокавказского), что мы приводим ее наиболее объемно. Для некоторых экспертов как будто и не был Кавказ почти столетие советским, со всеми вытекающими отсюда последствиями. К тому же, ситуация в Чеченской республике экстраполируется на весь регион Северного Кавказа. Между тем, проблемы Адыгеи абсолютно разнятся с Дагестаном, а биэтническая ситуация в Кабардино-Балкарии имеет принципиально другую специфику, нежели в Карачаево-Черкесии.
«Если бы новым полпредом ЮФО был назначен, скажем, отправленный в отставку начальник Генштаба Анатолий Квашин, это было бы очередным сигналом для кавказских республик, что «всех превратят в Чечню». Здесь давно уже нужно отвечать на вызовы иного рода, их называют «цивилизационными»: создавать рабочие места (уже хотя бы для того, чтобы безработная молодежь не уходила в лес к боевикам), скрупулезно восстанавливать производственные цепочки и инфраструктуру, повышать уровень жизни и образования. Задача эта не будет решена, если не «настроить» сначала механизм взаимодействия всех федеральных структур, если не положить конец всевластию силовиков, как правило, лишенных стратегического мышления, и не начать «деприватизацию власти» на Северном Кавказе в пользу центра. Козак по определению не будет в новой должности выглядеть как царский генерал-губернатор, которому регион отдается «в кормление» и под полный контроль. Аналогии возможны разве что со спецпредставителями большевиков на Кавказе – как ни крути, именно им удалось сделать этот регион Россией. Сегодня здесь нужна куда более тонкая работа, нежели военные карательные рейды и покупка благонадежности местной элиты созданием свободных экономических зон. Для питерского юриста, больше привыкшего к аппаратной работе и теоретическим выкладкам. Кавказ, должно быть, покажется хаотичным образованием, сплетенным из человеческих амбиций, мести и крови, национальных особенностей, первобытного коварства и потрясающего гостеприимства. Здесь нужны свои судебные, административные и экономические реформы – ситуативные, конкретные и специфические, не огульные. И это будет схватка, после которой аппаратная грызня на самом верху властной вертикали в кабинетах Белого дома и на Старой площади покажется преступной потерей времени» (О. Храбрый: «Козак на Кавказе» // «Эксперт», № 35, 2004 г.)
Аналогичные мотивы звучат в публикации Леонида Рузова в «Еженедельном журнале» (№ 30, 2004 г.) о деструктивных процессах, характерных для всей России, но имеющих на Кавказе свои нюансы. «Нюансы» эти, естественно, заключаются в клановости, в криминализированности северокавказского общества, в его маргинальности и интеллектуальной неразвитости. Вряд ли ситуацию изменят «засланные Козаки». Разобраться в местной специфике пришельцам из Москвы или Питера практически невозможно, следовательно, придется «идти на сговор с региональными элитами и группировками, а это предпосылки новой, не менее масштабной коррупции». Так что повод в лице Северного Кавказа для последних административных нововведений президента Путина, точнее, трагические события в Беслане, побудившие президента к политической реформе, вряд ли оправдан для всей России, – считает автор публикации.
«Если говорить о Северном Кавказе, то многие симптомы болезни выявлены правильно. Северный Кавказ в последние 15 лет действительно был особенной частью России. Но развитие событий по «принципу домино»: «отпустим Чечню – потеряем все», чего так опасался федеральный центр, все-таки было маловероятно. Чечня до сих пор оставалась единственным субъектом Федерации, где национальное движение стало отчетливо сепаратистским. Во всех остальных автономиях прежде всего шла борьба элит за контроль над ресурсами. Источником же ресурсов был все тот же центр, который снабжал дотациями. И вообще, «кавказская специфика» в последние годы повторяла деструктивные процессы, характерные для всей постперестроечной России.
…Одна только национальная проблема оправдывает внимание центра к «особенностям» Кавказа. Но какое отношение это имеет к борьбе с терроризмом? И зачем систему непрямых выборов, вполне уместную в горах, распространять, как кукурузу при Хрущеве, «на просторы Родины чудесной»?
Русскоязычному населению хватало проблем помимо предвыборных кампаний. Горцы получали образование и занимали соответствующие должности. Естественный, казалось бы, процесс. Но на практике клановая сплоченность горцев ускоряла смену кадров посредством протекции и других проявлений коррупции. В начале 90-х повышение статуса автономных республик и округов, придание реального смысла словосочетанию «титульная нация» привели к замещению специалистов и руководящих кадров на «титульных» представителей. Объектом криминального давления становилось прежде всего русскоязычное население, не имеющее поддержки в виде клановых связей и, следовательно, более беззащитное. Обычно в таких словах говорят о «дудаевской Чечне», но подобное происходило по всему Кавказу.
Речь здесь не только о правах человека – разлагался хозяйственный комплекс, административные и силовые структуры. Процессы эти должны были стать предметом особого интереса федерального центра – если бы эти интересы не ограничивались многие года пределами Садового кольца.
Регионы перетягивали к себе полномочия, составлявшие исключительную компетенцию федерального центра. Кондратенко, а за ним Ткачев ограничивали права граждан «не той национальности». Легализовывались незаконные вооруженные формирования. Воссозданное казачество пороло и порет своих и чужих – и ничего! У них-де порка есть «часть традиции». В чем здесь отличие от чеченских «ваххабитов», которые тоже чуть что – «сорок палок» по мягким местам?» (Л. Рузов: «Комиссия построения» // «Еженедельный журнал», № 36, 2004 г.)
Предпринятые правительством после Беслана меры вызвали неоднозначную оценку в российском политическом и общественном дискурсе.
«Трагедия в Беслане показала несостоятельность кавказской политики Путина и может положить начало межэтническому конфликту», – писал ж-л «Русский Newsweek» (№ 14, 2004 г.), назвав произошедшее там «школой ненависти». «Осетия и Ингушетия стоят на пороге новой войны. Власти пока даже не думают, как ей противостоять», – сообщал следующий номер журнала.
В Госдуме прошел круглый стол, ставший своего рода дебютом комиссии по делам Северного Кавказа. Для обсуждения вопросов «правового обеспечения социально-экономического развития северокавказского региона как фактора решения проблем борьбы с терроризмом и экстремизмом», были приглашены члены Совета Федераций, представители северокавказских республик и общественных организаций. Член Совета Федераций от Северной Осетии Валерий Кадохов упрекнул Центр в невнимании к удручающему социально-экономическому положению региона. Особенно трагична ситуация с молодежью. Только в Дагестане сейчас 212 тысяч безработных, и если хотя бы один процент уйдет к террористам, предупредил сенатор, это уже будет 2000 человек. Кроме того, отмечает «Коммерсантъ», в Южном Федеральном округе проживает 35% всех безработных страны.
«При этом средняя зарплата там ниже среднероссийской в полтора раза, а среднедушные доходы составляют 65% от среднероссийского показателя. В то же время поступающие в регион средства от федерального бюджета не доходят до тех, кому они предназначаются.
Глава Думского аграрного комитета Геннадий Кулик тут же предложил способ борьбы с безработицей: по его мнению, свободные рабочие руки нужно занять «овцеводством, виноградарством и выращиванием орехово-плодовых культур», а для развития этих отраслей заложить дополнительные расходы в федеральный бюджет 2005 года. Но участники круглого стола пошли еще дальше, решив, что требуется разработать концепцию экономического роста Южного округа на период 2007-2010 гг., но предварительно проанализировать, насколько эффективно реализуется федеральная целевая программа «Юг России», рассчитанная на 2002-2004 гг.». (В. Хамраев: «Террористам подсовывают овец» // «Коммерсант», 1.10.04 г.)
В контексте приводимых свидетельств стойкой кавказофобии в федеральных СМИ и в обществе в целом почти программным прозвучало выступление на круглом столе директора Института этнологии и антропологии РАН В.В. Тишкова. По его мнению, среди проблем модернизации региона не последнее место должны занимать обсуждение демографической ситуации на Северном Кавказе. «Во-первых, ресурсов Северного Кавказа никогда не хватит, чтобы обеспечить растущее население. Это единственный регион, который обеспечивает естественный прирост для всей страны, исключая мигрантов. Как и было в досоветские, советские времена, нужно обеспечить отсюда отток. А также трудоустройство, нормальный климат для жителей Северного Кавказа, которые не всегда могут найти у себя работу. Этот вопрос требует переоценки не только правовых моментов, но и общественного климата в стране. В. Тишков также обратил внимание на необходимость аграрной реформы. И не согласился с тем, что невозможно допустить частное землепользование на Северном Кавказе. Большинство горных и альпийских регионов мира имеют то или иное законодательное оформление частной собственности: «Это удерживает людей от насилия, от того, чтобы жечь пастбища друг у друга». При столь тонком понимании проблем региона странно было услышать из уст известного ученого заявление, имеющее явный шовинистический привкус. С идеей В. Тишкова о возвращении на Северный Кавказ русского населения, которое «обеспечит приезд высококвалифицированных специалистов не только в хозяйство, но и в органы управления, в том числе на самых высоких должностях» трудно не согласиться, ибо русский народ на Северном Кавказе действительно выполнял множество миссий, включая и стабилизирующую. Но оценка его роли сегодня как имперского народа (а это мы уже проходили) не приносит пользы ни самому русскому народу, ни тем, кому его пытаются навязать в роли старшего брата. По-другому трудно понять основную мысль директора такого крупного этнологического института. («Нельзя, чтобы, например, меньшинство, 27% Республики Адыгея имело там 70% ключевых престижных должностей. Местная элита порой сдерживает доступ к ресурсам рядовых граждан. Есть и проблема национализма, неуважения к общероссийским законам»). Все это можно воспринять только как чистейшей воды национальное высокомерие и шовинистическое чванство. Гораздо продуктивнее для совместного будущего вспомнить, почему на территории Адыгеи проживает всего 27% коренного населения. Дай бог, чтобы сами адыги старались меньше тревожить свою историческую память, которую сегодня при умелой режиссуре можно очень легко возбудить. И что стоит за пассажем о местной элите, которая сдерживает доступ рядовых граждан к ресурсам? Надо ли при этом думать, что в русских регионах, где руководитель одной национальности с основным населением, граждане-соплеменники получают «каждому по потребностям» и ресурсный пирог распределен с альтруистической щедростью.
«СМИ: ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ»
Так же, как и после «Норд-Оста», после бесланской трагедии в России снова усилились антикавказские настроения. Появились сообщения о драках, погромах торговых точек, владельцами которых являлись «лица кавказской национальности». Прискорбно, что новый всплеск антикавказской риторики начался в федеральных СМИ, хотя справедливости ради надо отметить, что стало заметно ощущаться чья-то невидимая рука, корректирующая программную политику телеканалов, где в меньшей степени был использован негатив в отношении жителей Северного Кавказа. Как отметил политолог С. Кургинян, все эти ксенофобские манипуляции общественным сознанием имеют определенные цели и вполне конкретных «психоаналитиков».
«Уже не раз (и известно кем) поднимался флаг антикавказской разборки в связи с террористическими эксцессами («Норд-Ост» и последующие). Кому-то в Москве и других ключевых городах России очень хочется использовать антикавказские настроения для передела, перехвата собственности. Позиций на тех же рынках, например. Мотив очевиден – под флагом неких настроений заварить кашу и нажиться. Пока функционирует эта элита, мотив всегда – нажиться. А давайте посмотрим, к чему это приведет, если состоится. Когда начинается разговор об «угрозе кавказцев», то ясно, что никто не хочет (нужно добраться до горла тех, у кого есть позиции) и не может (поди их разбери, они все на одно лицо) локализовать это все в рамках чеченского вопроса. И что тогда получается?
Оставим в стороне закавказские республики, это прошлое. А что такое сейчас «наехать», например, на дагестанцев или черкесов? Это значит подлить масла в огонь начинающегося северокавказского пожара. Что спасло Кремль (Ельцина, Путина) и Россию? То, что северокавказские народы не поддались на чеченскую провокацию. Кому-то хочется сильно подтолкнуть к этому?» (С. Кургинян, «Политический журнал», № 36, 2004 г.)
О травматическом воздействии на коллективное сознание россиян опыта Беслана, Буденовска или «Норд-Оста» было написано и сказано меньше всего. Внутрироссийские политические коллизии заслонили внимание аналитиков к простым человеческим чувствам, а между тем, как пишет Руслан Хестанов, «переживания нацией подобных стрессов оказывается тем редким по эмоциональной интенсивности и глубине моментом, когда сограждане оказываются способными чувствовать в унисон, когда сообщество ощущает себя единым политическим коллективным телом, способным чувствовать боль». Между тем, отмечает Руслан Хестанов, «после Беслана власть откликнулась на коллективный стресс и чувство всеобщей уязвимости заявлением, что Россия находится в состоянии войны… Мало того, в мерах по борьбе с терроризмом, озвученных президентом, отчетливо прозвучали интонации, традиционные для российской власти, административно-командного пафоса: отнимая право выбора у граждан, В. Путин призвал их к единению, но знамя единства повесил на бюрократическую вертикаль»
«Такие трагические события создают нацию, а разделенная душевная травма придает форму национальному сознанию. Чувство близости смерти, ощущение всеобщей уязвимости, которые порождаются синдромами вроде бесланского, способны нивелировать, свести на нет в коллективном воображении внутренние границы и противоречия, до сих пор разъединявшие сообщество по каким-то «вторичным» признакам – классовым, конфессиональным или этническим.
Контуры национальной солидарности и коллективного сознания могут приобрести символическую отчетливость, закрепиться и стать позитивной и созидательной силой, если есть авторитетная инстанция, способная назвать нужное слово, произнести уместное высказывание, правдоподобно описать образ врага, друга или союзника, наконец, обозначить путь коллективного спасения.
…Когда по следам бесланской кровавой бойни я звонил во Владикавказ и спрашивал у местных политиков, какие, на их взгляд, меры по борьбе с терроризмом будут предложены центральной властью, они с горькой иронией говорили, что, скорее всего, Москва запустит механизмы бюрократической и административной сегрегации против «лиц кавказской национальности». «Адекватная» реакция не заставила себя долго ждать: мэр Москвы, патриотические фракции политических элит вроде «Родины» призвали к укреплению внутрироссийских административных границ посредством усиления режима регистрации и прописки. Публике не было представлено ни одного примера террориста, у которого были проблемы с пропиской или регистрацией, но все равно столичные функционеры считают подобные мероприятия эффективной психотерапией для озабоченных вопросами безопасности масс. Подобные инстинктивные рефлексы, устанавливающие внутренние границы, классифицирующие, ранжирующие, отчуждающие и отсекающие от власти скопом мусульманские или «нерусские» регионы и массивы населения страны, – что это, как не изоляция государства от его собственных возможностей, как не рефлекс парализованной власти.
Расчетливый удар террористов был нанесен в одной из наиболее лояльных Москве национальных республик Северного Кавказа. Лояльной республика была именно потому, что ее население до сих пор рассматривало центральную власть надежным гарантом своей безопасности. Но уже в тот момент, когда захват школьников произошел, местные ополченцы, вспомнив кровавую развязку на Дубровке, решили встать между спецназом, с одной стороны, и захваченной террористами школой – с другой. В их намерение прежде всего входило недопущение штурма. Личный состав спецподразделений лишился оперативной свободы, будучи сильно скован давлением массы местных жителей: они не решались отогнать «ополченцев», которые были вооружены не только стрелковым оружием, но и немалым недоверием.
Травма «Норд-Оста» отпечаталась в народном бессознательном как неверие в чистоту намерений и техническую готовность власти противопоставить что бы то ни было террористам. Население осетинского городка было склонно спасать заложников собственными руками. Их смятение и недоверие были многократно усилены официозной ложью о количестве заложников и их интернациональном составе. Когда от местных республиканских властей жители Осетии требовали назвать «настоящего» врага, московское телевидение, выполняя волю верхней части президентской вертикали, «подставляло» под народный гнев ее региональное основание, убеждая в наличии международного арабо-африканского заговора. И здесь террор переиграл власть, лишив ее доверия и лояльности местного населения. Массы хотели увидеть своего врага в лицо, а им говорили о террористическом интернационале. Не надо гадать, какой отпечаток в памяти россиян оставит Беслан. Вероятно, если подобные обстоятельства повторятся, то пережитый травматический опыт приведет к тому, что государственная монополия на легитимное насилие и на право возмездия будет более последовательно оспариваться снизу».(Р. Хестанов)
Высказывая озабоченность по поводу неадекватности «мер по борьбе с террором», предложенных президентом, Р. Хестанов отмечает, что «концентрация» власти достигла своего опасного предела неэффективности и дезорганизованности. Хаос Беслана наглядно показал, что безответственность власти ставит под вопрос существование самого общества. Поэтому подлинная опасность состоит не в том, что от России может отпасть Северный Кавказ или она распадется «в соответствии с географией этнонациональных швов». Угроза целостности России находится внутри нее самой: «…когда гражданам не на кого будет больше полагаться, когда они начнут оспаривать у так называемой «вертикали» монополию на легитимное насилие, на оборону, на возмездие и борьбу с террором. Тогда автономная и изолированная «вертикаль» предоставит подданных самим себе, а они интуитивно откроют для себя новую максиму, что «террор можно победить только террором». (Р. Хестанов, «Политический журнал», № 36, 2004 г.)
* * *
Первое потрясение испытала я как человек, узнав о захвате школы в Беслане. В заложниках оказались наши родственники, и с этого часа телефонная связь с городом не прекращалась и не прекращается до сих пор. Как журналист, я испытала второе потрясение от того, как с первых часов теракт освещался в СМИ, особенно на телевидении. Такого разрыва между реальностью и информационным потоком мне еще встречать не доводилось. Об этом было уже много написано и сказано. И в какой-то степени официальную ложь можно объяснить соображениями специфики проведения контртеррористической операции. Хотя увольнение главного редактора «Известий» Рафа Шакирова, редактора газеты, которая во время и после бесланских событий по сюжетной насыщенности и разнообразию жанров и мнений почти заменила собой телеэфир – есть серьезное предупреждение обществу о складывающейся ситуации со свободой слова в СМИ. Зачистка информационного поля особенно ощутилась на «голубом глазу». Резануло не слух, нет, скорее, ранило в сердце непонятно откуда появившаяся цифра – 350 заложников, хотя уже в первый день родственники составили списки на тысячу и более человек. Страх сказать лишнее у коллег-тележурналистов вызывал почти человеческое сострадание, которое все же затмевала безумная по масштабам трагедия, где людям было действительно страшно от лобового дыхания смерти. С другой стороны, поток скудной информации, поступающий журналистам о происходящем в бесланской школе от официальных властей, пришлось осторожно расцвечивать собственными предположениями, в числе которых в день штурма в одном из телерепортажей прозвучало: «Саперы взорвали стенку спортзала, чтобы дать возможность бежать заложникам…» Больше эту версию не озвучивали, но она почему-то прочно засела в сознании. «Ведь даже Апокалипсис в прямом эфире нуждается в адекватном освещении. Зачистка телеэфира, триумфально закончившаяся разгромом информационно-аналитического вещания, не замедлила дать свои плоды: на каналах воцарился страх», – написала «Новая газета».
Гораздо информативней ситуация в стране обозначилась последующим обсуждением в СМИ пережитых Северной Осетией и всей страной бесланских трагических событий. Гром грянул – мужик перекрестился и затих: такова реакция СМИ на чудовищный теракт в Северной Осетии. Правда, затих еще не совсем. Отдельные голоса совестливых журналистов напоминают, что где-то там, на Юге России, в осетинском городе Беслане кровоточат человеческие раны, страдают от неимоверной боли дети и вскрикивают по ночам, не умея забыть страшные дни трагедии. То, что предложило нам телевидение в послетерактовские дни, Юрий Богомолов очень точно обозначил «альтернативной действительностью», которая «хороша в качестве забавы и развлечения. Но за ней нужен глаз да глаз. Она то и дело подобно шварцевской тени пытается заместить собой реальность». Обсуждение общественно-политических проблем, очень значимых по своим последствиям для страны, окончательно исчезло из эфира. Это стало особенно ясно после Беслана. То, что происходило на ТВ после трагедии, иначе как кощунством не назовешь. Для некоторых каналов – МУЗ-ТВ, СТС – как будто траура в стране не было. Эфир был так откровенно развлекательным и беспомощным по части сопереживания, что сказать об этом в двух словах просто невозможно. Подводя итоги траурной теленедели, А. Горбунов («Траур и танцы» // «ЛГ», № 35, 2004 г.) тревожно заметил: «Во всем этом содержится что-то очень серьезное, очень нехорошее, заставляющее задуматься о самой природе тех, кто получил доступ к нашему телевидению, а значит, и к душам людей».
Отложенные в дни терактов появления на экранах каналов премьерных выпусков различных ток-шоу успешно появились уже на следующей неделе, телеобзор которой Ирина Петровская с горькой иронией назвала «И хорошее настроение не покинет больше вас» («Известия», 17.09.04). Программа А. Малахова «Пять вечеров» (ОРТ) обсудила «чрезвычайно общественно значимую тему» «Искусство принадлежит народу», где это самое искусство представляли Николай Басков (в студии) и Анастасия Волочкова (в заранее снятых сюжетах). На следующий день в «Пяти вечерах» обсуждались итоги последней Олимпиады: двадцать семь медалей – победа или поражение России? Почему российских спортсменов унижают и засуживают? Помогает ли нашим спортсменам вера в Бога?
«В среду обратились к мату. Допустимо ли публично материться (конфликт Киркоров-Ароян), стоит ли узаконить мат как художественный прием в произведениях литературы и искусства, приемлема ли непристойность в рекламе?
У меня есть подозрение, что пилотную серию «Пяти вечеров» писали как минимум две недели назад и к выходу ее в эфир ничего менять не стали. И не беда, что за это время фактически поменялась страна. Во-первых, ни о чем по-настоящему общественно значимом со зрителем никто и не собирается разговаривать (как говорится в анекдоте, не выпендривайтесь, Петр Иванович, с нашим Брамсом, слушайте песню «Валенки»). А во-вторых, на пилот затрачены денежки – не пускать же их псу под хвост в угоду каким-то там интересам и запросам общества.
А может, и нет никаких особенных запросов у общества, читай – телеаудитории, и все это выдумки зловредных либералов, из последних сил раскачивающих лодку? Может, и нет. Тогда «Пять вечеров» – самое оно. Легкий треп за злобу дня создает иллюзию общения ТВ со страной, а выбор тем – иллюзию их общественной значимости. Тем более когда ниша абсолютно пуста». (И. Петровская, «Известия», 17.09.04)
Деликатное объявление А. Гордоном, что его новая программа «Стресс» в дни теракта в эфире не появится, уж совсем было вызвало уважение к искушенному в интеллектуальных посиделках ведущему, если бы не последующая ее премьера на канале НТВ, которая почему-то случилась после программы «Страна и мир», один из сюжетов которой был о Беслане, где люди так и не вышли из чудовищного реального стресса. На этом фоне «страдания» одной из героинь программы, которой откусили ухо, прозвучали телефарсом. В пятницу (17.09.04 г.) А. Малахов организовал в прямом эфире интерактивное голосование по степени важность событий, случившихся на неделе и взволновавших страну, предложив на выбор аудитории следующие варианты: старт «Фабрики звезд-5» под художественным руководством Аллы Пугачевой; установление памятника Брежневу в Новороссийске; победа теннисистки Елены Дементьевой на открытом чемпионате США. В четверг (16.09.04г.) программа «К барьеру» (НТВ) представила полемический задор Бориса Немцова и Александра Ткачева, живенько обсуждавших предложенную президентом политическую реформу по выбору губернаторов. А еще ранее уж совсем в свежие дни трагедии, мягко сказать, удивил на государственном канале «Россия» «дежурный по стране» Михаил Жванецкий. В дни траура на вопрос ведущего Андрея Максимова: «Как теперь жить? Что делать обычным людям?» – «Продолжать шутить, составить завещание поскорее», – ответил Жванецкий и перешел к шуткам.
«Комсомольская правда» (7.09.04 г.) опубликовала материал, который можно расценить как прямую дезинформацию, вызывающую к тому же негативное отношение к ингушам. В. Ворсобин оказался прав, разместив свою заметку под рубрикой «Провокация», чему вполне соответствует ее содержание. «Террористы могут разжечь новую осетино-ингушскую войну», – пишет автор. Не знаю, насколько результативны будут действия террористов, но сам журналист руку к этому приложил активно. Достаточно только начального текста заметки: «В 1992 году осетины (православные) и ингуши (мусульмане) затеяли между собой самую короткую (4 дня) и одну из самых кровопролитных на постсоветском пространстве войну, унесшую жизни около тысячи человек». Что в понимании журналиста добавляет в его публикации уточнение конфессиональной принадлежности осетин и ингушей? Неужто по разумению В. Ворсобина христианско-исламское противостояние лежит в основе конфликта? К сведению автора большая часть осетин исповедует является мусульманами Завершая свой политологический «минитрактат», В. Ворсобин пишет: «30 октября 1992 года вооруженные ингуши вошли в Пригородный район и в считанные часы заняли Владикавказ, где развернулись настоящие бои. В конфликт вмешалась Российская армия, которая не только отразила нападение, но и помогла осетинам из Пригородного района практически всех ингушей». Ну, прямо хроника времен Великой Отечественной! «Заняли Владикавказ», «армия отразила нападение» – как отзовутся эти строки в сердцах тех осетинских мужчин, которые зажали свою волю в стальной кулак траура, ожидая часа возмездия тем, кто разрушил их жизнь, заставив собирать по обугленным кусочкам тела их детей. Пепел Беслана стучит в их сердцах. Это страшно! Как бережно и осторожно должно ложиться каждое изреченное слово на пепелище человеческих судеб. И не в соблюдении этических профессиональных норм здесь дело. Эта трагедия – индикатор нравственной сути российской журналистики: не можешь сказать правду – промолчи. И это молчание может стать громче изрекаемых суетливых монологов.
Кстати, по поводу этики. Все та же «Комсомольская правда», дав на развороте страшные фотодокументы трагедии, рядом с фотографией детского гробика помещает серию рекламных объявлений («покупаем стеклобутылку винную с завода» и т.д.). Газета «Известия» (17.09.04 г.) прямо под снимком раненой десятилетней девочки из Беслана Дзерассы Будаевой помещает рекламу: «Виски теперь можно нюхать. Изобретенный учеными алкоинголятор официально разрешили продавать в Америке». При этом надо отметить, что газета взяла на себя благородную миссию – публикацию личных счетов пострадавших от теракта, сопровождая их маленькими портретными зарисовками детских судеб, опаленных террористическим пламенем. Из этих сюжетов складывается цельное полотно трагедии. Но надо ли при этом путать святое с грешным.
Странно было заметить, что пресса так называемой патриотической направленности не проявила особого интереса к бесланской трагедии. 24-полосная «Россiя» (2-8.09.04 г.) вышла насыщенная материалами о культурной и светской жизни, словно не было сотен обугленных детских тел и всего этого нечеловеческого кошмара. «Война пришла» – этим «заголовочком» на обложке и несколькими строками на первой полосе ограничился творческий коллектив газеты. В «Литературной газете» (1-7.09.04 г.) ни строчки о захвате заложников в Беслане, а в следующем номере «ЛГ» (8-14.09.04 г.) на первой полосе под заголовком «Война народная» помещен странный портрет. Русская девушка в ситцевой косынке прижимает к себе белоголового русского мальчика, на которого направлен окровавленный кинжал, выглядывающий из-за головы Басаева. Сопроводительная надпись гладит: «Воин Красной армии – спаси!». Трагедии в Беслане посвящен единственный материал газеты «Когда Отечество в опасности» А. Ципко, где теракт стал поводом для рассуждений о правильности политического курса В.В. Путина.
«Мне кажется, что мусульманский террор не искоренить ни точечными ликвидациями, ни ковровыми бомбардировками, ни свержением диктаторов. Он начинается в мечетях, детских садах, школах, университетах», – это интервью А. Добровича, израильского врача-психиатора, специалиста по терроризму, газете «Известия» (13.09.04 г.) – характерный пример скрытого закамуфлированного «языка вражды». – «Пока в мусульманском мире не найдется духовный лидер или группа уважаемых людей, осуждающих террор, которые скажут, что человеческая жизнь имеет ценность, что убийство – грех, что в любой борьбе не должны страдать невинные, – будет литься «мерзкая кровь» неверных и «благородная кровь» шахидов». При этом в рубрике «Комментарии», где напечатано это интервью, стоит лукавая заметка: «Мнения авторов, высказанные на страницах «Комментариев», могут не совпадать с точкой зрения редакции». Ну и слава богу! А почему бы здесь не дать слово мусульманским лидерам, специалистам по исламу или простым мусульманам – носителям ценностей традиционного ислама, как и всякая мировая религия, не имеющего ничего общего с идеологией терроризма. Сегодня как никогда именно журналистика должна провести взвешенный интеллектуальный межрелигиозный диалог. СМИ обязаны сделать определенные просветительские усилия для внедрения в общественное сознание идеологии собственно ислама как мировой религии, отделив его от сектантской разновидности (ваххабизма) – подобного подхода требует пережитая трагедия и стратегия сохранения единой и неделимой России. Единичное высказывание на эту тему прозвучало в «Независимой газете». По мнению Валиуллы Якупова, первого заместителя председателя Духовного управления мусульман Татарстана, борьба с вахабизмом требует репрессивных мер со стороны государства. Но здесь очень важно отделить зерна от плевел, чтобы под каток репрессий не угодил классический ислам. Этот процесс должен вестись в двух направлениях. «Селективное уничтожение – не боюсь этого слова – сектантских проявлений и одновременно государственная поддержка мусульманской ортодоксии. Сегодня среди госчиновников даже на микроскопическом уровне такой поддержки нет. Хотелось бы, чтобы последние события в Беслане отрезвили наших государственных мужей, подсказали им, что другого, «хорошего» ислама у нас нет в России. Пресекать пропаганду ваххабизма необходимо на ранних ее стадиях пока не началась фанатизация молодежи, не пройдена грань, после которой начинаются взрывы и убийства. Неокрепший молодой ум – идеальная почва для идеологов этой мусульманской секты». Вот вам стратегия и тактика для общенациональных СМИ: борьба за молодой неокрепший ум сильным, продуманным, взвешенным словом. Но после бесланской трагедии федеральные печатные и электронные СМИ выплеснули на российского обывателя столько материала о «злом и опасном кавказце» и «бородатом террористе-мусульманине», что иначе как идеологической диверсией, направленной на разрушение единства России, это не назовешь. При этом в большинстве случаев так называемый Язык вражды нельзя обозначить принятыми в его оценке параметрами, так изощренно-завуалировано он звучит: ксенофобская ткань состоит из узорчатой мозаики негативных образов кавказца и мусульманина. Чтобы получить необходимую дозу информации для поддержания в организме устойчивой неприязни и антипатии к окружающим нациям и народностям, подчас не нужно особо усердствовать в «сборе данных». Достаточно открыть, например, «Московский комсомолец» за 10.11.04 г., чтобы на третьей полосе обнаружить «полный боекомплект» ксенофобии и к мусульманам, и к азиатам, и к кавказцам. А самое главное, что и возразить-то авторам публикаций нечего. Информация достоверна, придраться не к чему: война в Ираке идет, в Средней Азии действительно выдавали замуж насильно (кстати, как и когда-то на Руси), а некоторые кавказцы склонны к воровству, впрочем как и подобные им русские и нерусские «порочные элементы». Захочешь судиться с газетой (ну зачем вы так круто, ребята), а ведь и нечего предъявить. Разве что трактовочку, подборку и несбалансированность информации. Так ведь это все вкусовщина, к делу не пришьешь! А между тем сосредотачивается наш читатель на третьей полосе газеты и видит вверху в левом углу заголовок «Город, подобный аду». Из публикации он узнает, что три тысячи иракцев дерутся насмерть в Эль-Фалудже – «вершине суннитского треугольника», где сопротивление оккупационным силам носит такой острый характер, что операцию по усмирению суннитских повстанцев американцы окрестили «Разгневанный призрак». Кто же противостоит в этом городе американцам? Прежде всего, это местные жители-сунниты, являющиеся сторонниками свергнутого Саддама Хусейна (также суннита) и «многочисленные добровольцы из арабских стран, приехавшие в Ирак вести джихад против неверных. Предполагается, что именно здесь базируется один из главарей «Аль-Каиды» Абу Мусаб аз-Заркави, прославившийся своими зверствами над похищенными иностранцами». Все, дальше можно не читать. Никакие сердобольные пассажи автора заметки А. Яшлавского о жертвах среди мирного населения и т.д. и т.п. уже не могут вызвать сострадание у читателя, ибо про джихад и казни заложников так много и так подробно ему рассказали до этого, ничего не предложив взамен из позитива или объективной аналитики, что образ мусульманина-головореза прочно засел у него в сознании. Ему, «неверному», безопасней будет в мире, если их, «правоверных», покруче и пожестче… И когда о боях в Эль-Фалудже он прочтет, что «…улицы усеяны телами мирных иракцев, среди них есть дети», трудно будет рассчитывать на его сострадательную реакцию. Ассоциативный ряд неизбежно подскажет ему другую, альтернативную информацию не в пользу «мирных иракцев».
Насладившись вышеупомянутой публикацией, читатель должен лишь чуть-чуть перевести взгляд правее, даже можно и без поворота головы, что называется скосить глаза, и натолкнуться на броский (черным шрифтом) заголовок «Свободу женщинам Востока!», под которым скрывается душещипательная история казахской девушки. Здесь вы узнаете, как старик Джумай, потягивая на кошме анашу, решает судьбу своей дочери, красавицы Сагадат, равной которой нет в степях Актюбы, Семипалатинска и Джетысу. «За десять верблюдов и сто баранов отдал Джумай свою Сагадат в жены Назифи. За караван веков никто не спрашивал у девушек, любят они или нет. Женщины песков будут петь о том, как в белой юрте плакала и сопротивлялась Сагадат, как свистела камча в руках Назифи». Но приходят на помощь девушке сельские комсомольцы, помогают ей бежать из ненавистного мужнего дома. Недолгой была свобода, настигли ее в горах посланцы мужа, который избивает красавицу так, что сходит она с ума. С горящим от сострадания сердцем заканчиваешь чтиво: что же это за законы такие у Назырбаева в республике, ведь третье тысячелетие на дворе! Что-то тут не так. И вправду – вдруг обнаруживаю скромными буковками вверху рубрику: «О чем писала «МК» в 1927 году». Вздоха облегчения хватает ненадолго, ибо, спустившись чуть ниже, натыкаешься на две фотографии: убитых на «Норд-Осте» шахидок и мертвое тело на носилках, завернутое в ковер. Подпись гласит: «так выглядят классические чеченские похороны». Публикация А. Рачинской и С. Самоделовой «Агония в огне» сообщает о специфике захоронения тел террористов, при этом на сопроводительной фотографии вполне «мирные» похороны: на переднем плане группа чеченских мужчин, держащих руки ладонями вверх по молитвенному мусульманскому обычаю. Рядом выделенный черным шрифтом вопрос: «Прах террористов раздали москвичам?» Репортерам «МК» удалось раскрыть тайну захоронения убитых во время штурма в Театральном центре террористов. Поправка к закону «О борьбе с терроризмом», запрещающая выдавать родственникам тела убитых террористов, еще не была принята, и близким преступников отказали под предлогом незавершенных следственных действий… Когда в начале декабря сенаторы одобрили поправку, в Чечне началась большая компания по сбору средств для нелегального выкупа тел боевиков. Далее следует подробное описание «душераздирающей» прогулки репортеров по Николо-Архангельскому крематорию, где в спешном порядке трупы кремировали. И куда только не занесет в репортерском зуде. Прямо не журналисты, а сталкеры… Но на этом знакомство с новейшей этнографией России в «МК» не исчерпано. На этой же полосе под рубрикой «Срочно в номер» в криминальных новостях будет явлен еще один преступно-экзотический образ: кавказец, зарезавший подростков, мешающих ему сливать бензин (из самой заметки понятно, что один юноша погиб, двое других – ранены). «Из окна своей квартиры житель Михневской улицы увидел незнакомого мужчину кавказской национальности с канистрой в руках. Он крикнул кавказцу, чтобы тот отошел от легковушки… Юноши, будучи в подпитье, без долгих разговоров набросились на кавказца с кулаками. Через пару часов сотрудники заковали кавказца в наручники». В общей сложности слово «кавказец» семь раз упоминается в этой небольшой заметке. Позволительно спросить, что добавляет обозначение национальности преступника к совершенному преступлению? какую ясность вносит? какие новые, важные для следствия детали проясняет? Да никакой. С подачи журналистов такова новая этнографическая карта России: обширный южный регион страны – Кавказ, который, как известно, делится на Закавказье, или Большой Кавказ (Армения, Грузия, Азербайджан – страны СНГ), и семь северокавказских российских республик, где проживают свыше двухсот национальностей, превращен отечественными СМИ в единый, очень непритягательный образ под названием «кавказец». В подтверждении темы добавим публикацию в В. Барановой в «Комсомольской правде» (21.10.04 г.), которая под рубрикой «Криминал» сообщает об изнасиловании 15-летней школьницы в подмосковном поселке Электроизолятор. История, безусловно, драматичная. Кроме ненависти к подонкам, совершившим преступление, и сострадания к потерпевшей юной девушке, ничего вызвать не может. Но уже в начале заметки возникает еще одно не совсем здоровое чувство. Оказывается, в темно-красной Ауди-80, куда насильно затолкали школьницу, из трех пассажиров двое были кавказцы. По каким признакам это стало известно (то ли по форме носа, то ли по цвету волос, то ли по анализу крови) не ясно. Так как в конце публикации сообщается, что преступники до сих пор не найдены. Между тем на этой же тринадцатой полосе «КП» в рубрике «Самозащита», завершая рассказ об отважной русской женщине, которая отобрала у напавшего на нее маньяка паспорт и вызвала милицию, корреспондент Елена Панкратова скромно отмечает: «Сотрудники районного ОВД через несколько часов поймали обидчика 28-летней жительницы Урала». Судя по всему, обидчиком был соплеменник и пострадавшей, и автора публикации.
«Выходцы из Дагестана захватили приаргунскую школу», – под таким устрашающим заголовком опубликовала свой материал «Газета» (6.10.04 г.). Публикация предваряется соответствующим анонсом: «Только вчера в городе Приаргунске Читинской области было выполнено распоряжение федеральных властей об усилении охраны школ. Но этому способствовала не бесланская трагедия, а инцидент, произошедший в одной из школ 24 сентября. В тот день в среднюю школу № 3 ворвались 25 разъяренных дагестанцев. Они перевернули вверх дном один из классов, напугали детей и избили четверых мальчиков. Дети решили, что школа захвачена террористами. Не меньшее изумление испытали жители Приаргунстка, узнав, что после непродолжительной беседы в местном отделении милиции все участники нападения были отпущены домой». Материал А. Петрова открывает первую полосу газеты, крупным черным шрифтом набранный заголовок неизменно обращает на себя первое внимание читателя, заранее настраивая его восприятие, тем более что только месяц назад потрясенная страна наблюдала за трагедией бесланской школы № 1. А тут в центре России в Четинской области дагестанцы захватили школу. Как выясняется из публикации, суть конфликта сводилась к тому, что одиннадцатиклассник Саша Федорин «задел в школьном коридоре шестиклассника дагестанца. Тот пожаловался брату и его друзьям, те пришли во время перемены».
«Драка завязалась очень быстро. Саша был с тремя друзьями, поэтому получилось, что дрались четверо против троих. Не сумев одолеть четверых подростков, дагестанцы побежали на местный рынок, где работают их родственники. Вскоре оттуда в сторону школы двинулась разъяренная толпа.
…В полдень 24 сентября во время урока истории в кабинет, где занимался 11-й класс, ворвались 25 дагестанцев, проживающих в поселке. Растолкав школьников, крепкие мужчины средних лет опрокинули парты, разогнали по углам детей, после чего стали методично избивать четырех русских подростков. Стулья и парты были изломаны, со стены сорвана классная доска. «Не можете навести порядок? Мы наведем его сами!» – кричали дагестанцы.
…Выходцы из Дагестана живут в Приаргунске уже более десяти лет. Из них 24 имеют постоянную регистрацию, десятки остальных – временную: прописываются у местных жителей, готовых за несколько тысяч рублей зарегистрировать кого угодно. Большинство дагестанцев торгует на приаргунском рынке. Все это время дагестанцам и русским, как, впрочем, и представителям других национальностей, удавалось мирно сосуществовать. «В нашей школе более тысячи учащихся, среди которых дети 20 национальностей – и киргизы, и буряты, и монголы, и дагестанцы. Но никогда между ними и местными ребятами не было никаких трений» – сказала Газете директор школы Лариса Баженова. Однако после событий 24 октября ситуация изменилась
Случившееся вызвало у приаргунцев крайнее возмущение. На следующий день после конфликта в школе состоялось родительское собрание. Родители требовали от правоохранительных органов провести доскональное расследование и отказывались отпускать детей в школу, если в ней не будет организована охрана. Звучали и радикальные предложения, например выселить из Приаргунска всех дагестанцев. Через четыре дня подобные высказывания были отмечены и на стихийно прошедшем митинге: на центральной площади около двухсот приаргунцев требовали от властей навести порядок. Сознавая, что бездействие правоохранительных органов в отношении нападавших может быть неправильно истолковано, прокуратура района возбудила уголовные дела по статье «Хулиганство», и 28 сентября под стражу были взяты двое уроженцев Дагестана, обвиненных в организации погрома». (А. Петров, «Газета», 6.10.04 г.)
Видимо, для окончательного достижения поставленных задач, этого материала показалось недостаточно редакции «Газеты», поэтому для усиления кавказофобии в этом же номере на первой полосе помещена еще одна «кавказская страшилка». «Гелаевы под Сталининградом» (подзаголовок – «Как родственники известного бандита «терроризируют» российскую глубинку»). Анонс статьи гласит:
«В небольшом городке Суровикино Волгоградской области компактно проживают родственники печально известного главаря чеченских бандформирований Руслана Гелаева, убитого в январе нынешнего года в горах Дагестана. Ни первая чеченская, ни вторая, ни теракты, ни обвинения России в дискриминации чеченского народа не мешали Гелаевым вести в Суровикино свой выгодный бизнес, делать карьеру в правоохранительных органах и успешно лоббировать свои интересы во властных структурах. Несколько раз Гелаевы оказывались замешанными в серьезных межэтнических конфликтах, последний из которых привел к стрельбе на центральной площади города. На днях здесь начался суд по этому делу, однако на скамье подсудимых оказались вовсе не Гелаевы, а местные жители Алексей Маслов и Павел Каплин».
Можно охотно согласиться с автором публикации, Д. Соколовым-Митричем, что некоторые чеченцы действительно хулиганят в Волгоградской области. «Если два чеченца встретились, для них перегородить дорогу своими машинами – обычное дело. Возразишь – в лучшем случае не заметят, в худшем изобьют». Но неужели те 40 тысяч чеченцев, которые здесь проживают, объединенные в национально-общественную организацию «Барт» («Согласие»), все бандиты и потенциальные террористы. Ведь это очень трудолюбивый этнос, и трудно поверить корреспонденту, отмечающему, что «в экономике района чеченцы почти не задействованы. На них зарегистрировано всего три фермерских хозяйства и одна торгово-закупочная фирма, которая уже давно не работает». Напрашивается вывод, что свое материальное благополучие они пополняют за счет грабежей, разбоев и т.д. и т.п.?
«При этом местные жители рассказывают, что чеченцы давно уже стали фактическими хозяевами района. «По улицам их навороченные «десятки» и «Волги» с тонированными стеклами ездят как хотят, – рассказывает инспектор местных электросетей Анатолий Каплин, сын которого после стычки с чеченцами оказался на скамье подсудимых… Особенно распоясались братья Гелаевы. Кем они ему приходятся, трудно понять: пока он был жив, хвастались, что чуть ли не родные братья, а когда его убили, вдруг сразу стали дальними родственниками. Один из Гелаевых, Шудин, – исполняющий обязанности начальника следственного отдела в местной милиции, майор. У нас в милиции вообще много чеченцев, но этот самый высокопоставленный. Его покровительство Гелаевых и развратило. У одного из них на машине номер 666 – число зверя. Вы можете себе представить, чтобы я где-нибудь на Кавказе разъезжал с надписью «Аллах капут!» на борту?! Если чеченцы зашли в кафе или ресторан, все остальные предпочитают заткнуться. Ни один мент в нашем районе не имеет права проверить у чеченцев документы. Девушки в темное время суток на улицу стараются не выходить. Так и живем». (Д. Соколов-Митрич, «Газета», 6.10.04 г.)
После бесланской трагедии было бы естественным и разумным осторожней отнестись к педалированию образа «злого, опасного кавказца». Но нет. В поисках террористов в лице выходцев с Кавказа журналисты «усердствуют» не менее спецслужб. Если к некоторым тележурналистам и печатным СМИ можно отнестись в этом смысле снисходительно, ибо одни из них «не ведают, что творят», а другие просто выполняют спецзаказ, то появление подобных публикаций в такой газете как «Новые известия», ассоциирующейся с либеральными веяниями и к тому же финансируемая «лицами кавказской национальности», вызывает недоумение. Сентябрьская публикация о бдительном 33-летнем москвиче, который, обнаружив у себя в машине подозрительный пакет, немедленно обратился в милицию, казалось, могла бы стать иллюстрацией активной жизненной позиции, иначе говоря участия простого гражданина в противостояние международному терроризму, если бы не настораживающий заголовок «Кавказцы оставили в такси взрывчатку» («Новые известия», 23.09.04 г.). На основании чего автор публикации вместе с таксистом и с милицией приходит к такому выводу? Оказывается, злополучный пакет водитель заметил уже в конце рабочего дня, осматривая машину. Он тут же вспомнил, что днем подвозил двух выходцев с Кавказа, заметно занервничавших, когда машину остановил гаишник. Было ли что-то в руках кавказцев, когда они выходили, водитель не помнит, но убежден, что именно они оставили в машине пакет. «Милиционеры осторожно достали пакет из машины и осмотрели его содержимое. Под фруктами они обнаружили еще один черный пакет, в который была завернута коробка. В ней лежали 400-грамовая тротиловая шашка и детонатор с проводами». Какая забывчивость! То ли «незадачливые террористы» были дилетантами, то ли водитель, нашпигованный призывами к бдительности, отныне в каждом кавказце, к которым, кстати, вполне можно отнести и некоторых черноволосых молдаван, будет видеть потенциального взрывателя. К сожалению, не он один. «…по словам замначальника УФСБ по Москве и Московской области Николая Барышникова, в Московской области действует устойчивый канал легализации на территории региона лиц, прибывающих с Северного Кавказа…», – сообщает «Независимая газета» (11.10.04 г.) в публикации «В Подмосковье опасаются повторения Беслана». «Многие из них являются пособниками террористов», – заявил замначальника УФСБ Н. Барышников. Подобная активность органов продиктована требованиями губернатора области Б. Громова активно заняться вопросами антитеррористической деятельности» («НГ»). Судя по всему, уже окончательно сформулировано, что каждый житель Северного Кавказа потенциальный террорист по этническому признаку. Самое тревожное, что подобный образ граждан Юга России транслируют люди, облеченные властью. Лидер ЛДПР В. В. Жириновский, формулируя после Беслана конкретные предложения о том, как ответить на вызов террористов, одним из пунктов предупредил страну о бдительности: «не сдавать квартиры, не давать машины для проезда, не сажать в такси приезжих с Кавказа».(ж-л «За русский народ».№10.2004)
В контексте антикавказской истерии не удивляет повышенный интерес федеральных СМИ к самовольной отлучке восьмерых солдат из московской части внутренних войск МВД. Не было телеканала и печатного СМИ, который бы подробно не проанализировал эту ситуацию. В теленовостях по значимости эта информация разделила второе и третье место после «вестей из Кремля». Как оказалось, все «самовольщики» – выходцы с Северного Кавказца. Пятеро из них – уроженцы Дагестана, трое – Ингушетии. Именно этническая принадлежность покинувших часть явилась контрпунктом информационных заметок. «Уйду домой, стану ваххабитом» («Комсомольская правда, 21.09.04 г.) – корреспонденту газеты Александру Бойко, побывавшему в части, где служат беглецы, удалось «вызнать» их подробные характеристики. Оказывается, кавказцы хотели в увольнение, а их не пускали. «…Они кричали, что русских пускают в увольнение, а если ты с Кавказа, то нет». «Звонок из самоволки» – под таким заголовком напечатала эту информацию «Российская газета» (21.09.04 г.): «…не нравилось им, что приходится в наряды ходить, полы и туалеты драить. Вот и решили в бега податься» – возмущаются офицеры полка. Как удалось выяснить «РГ», самовольщики и прежде не отличались кротким нравом. Строптивость и нежелание выполнять, с их точки зрения, женскую работу стали причиной многочисленных конфликтов: кавказцев трижды переводили из части в часть, прежде чем они оказались в Московском моторизованном полку. Здесь они тоже не задержались – рванули в бега». Газета «Время новостей» (21.09.04) также не обошлась без акцентирования этнической составляющей инцидента: «…в армии солдаты все делают сами: убирают помещение, чистят котлы на кухне, и, если, например, русский сержант дает рядовому дагестанцу задание вымыть туалет, это порой воспринимается не как приказ старшего по званию, а как приказ русского дагестанцу». Кстати, несмотря на ксенофобский привкус публикации, все они отметили, что беглецы вернулись в часть благодаря участию в их поиске дагестанской и ингушской диаспор в Москве. Именно родственники «самовольщиков» немедленно поставили на ноги московских земляков, с помощью которых инцидент был исчерпан. Более толерантный тон проявила в этом сюжете «Независимая газета» (21.09.04 г.). Несмотря на тенденциозный заголовок «Самоволка по национальному принципу», заметка имела принципиально иную тональность. Авторы отметили миролюбивость убежавших солдат, то, что они имели высшее образование, и одному из них оставалось до конца службы всего несколько месяцев. «…Мотивы «протестной» акции пока выясняет военная прокуратура. Ребята из Дагестана и Ингушетии неплохо несут службу, но когда дело доходит до уборки помещения, мытья полов – начинается откуп» («НГ»).
Мы привели только мизерную часть масс-медийных материалов, которые еще раз подтверждают, что ксенофобский марафон, начатый отечественными СМИ, а с их подачи и существенной частью российского общества, ни на секунду не остановился даже после чудовищного теракта в Беслане. Хотя, казалось бы, теперь, когда со всей очевидностью стало ясно, что терроризм одинаково беспощаден ко всем, северокавказцы вправе были рассчитывать на взвешенное, бережное, осторожное слово. Но экстаз «патриотического долга» в разоблачении внутреннего врага заслоняет у многих журналистов обязанность соблюдения профессиональных нравственных и этических принципов, равно как и норм основного закона государства, где в статье 29 (раздел 2) Конституции РФ четко прописано: «не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства». Даже умеренные СМИ – и те постоянно используют противопоставление «мы–они». Характерный пример этому – огромное количество публикаций, вызванных событиями в Карачаево-Черкесии, когда на даче Али Каитова (зятя президента республики Батдыева) было убито семеро акционеров с Цементзавода и Химзавода, представителей известных карачаевских родов. «Закончилось все по-кавказски. Кто первым выстрелил – тот и победил», – пишет «Русский Newsweek» (№ 24, 2004 г.). Любопытно, какова специфика криминальных разборок в иноэтнических обществах, например в глубинке России, где-нибудь в Орле или Курске. Уж не используют ли там секундантов? В статье «Задушить революцию» («Кавказ постепенно превращается в одну большую Чечню – везде одно и то же, только масштабы разные») на примере означенных событий в Карачаево-Черкесии рассматривается ситуация в остальных республиках Северного Кавказа. При этом положение, свойственное всей постперестроечной России, выдается как характерно северокавказское, обусловленное этноспецификой региона. «…воюют между собой кланы, а когда делят деньги – часто появляются свежие могилы»; «…нищета чудовищная, а богатство отдельных лиц выглядит на ее фоне совершенно неприлично»; «власть презирают за коррумпированность и боятся из-за того, что она многозначительно молчит, когда исчезают люди»; «весь этот кавказский набор», – подводит черту автор публикации. Оставим без комментариев столь «утонченные» познания в северокавказской специфике. Видимо, по всей остальной России уже гуляет «призрак коммунизма». «Полный карачай» – так назвал свою публикацию на эту тему «Еженедельный журнал» (№ 44, 2004 г.): «Происходящее в КЧР в любом другом месте было бы названо мятежом, но для Северного Кавказа это вполне обычная ситуация: у народа нет другого способа выяснить отношения с властью», – таким образом анонсируется публикация, речь в которой идет о захвате Дома правительства и непосредственно кабинета президента республики родственниками погибших, требующих справедливого и объективного расследования совершенного убийства. И здесь автор не удержался от характерного пассажа, подчеркивающего этническую специфику конфликта: «Типичная для Кавказа система «клановой экономики»: клан, прорвавшийся к власти, стремится подмять под себя все, рассаживая родню на ключевые и хлебные места. При этом обычно с сильными кланами – конкурентами – стараются договориться, дав отступного и не доводя дела до массовых ликвидаций…» Далее следует еще один этнический миф, который неизбежно возникает в теме Северного Кавказа: «Кровную месть у горцев еще никто не отменял». Согласитесь, образ впечатляющий, ассоциация соответственная: бегающие по горам кавказские мужчины с томагавками в поисках жертвы для отмщения. При этом надо отдать должное, что В. Воронов объективно и детально проанализировал социальный и экономический коллапс в Карачаево-Черкесии: «Политика федерального центра в республике потерпела крах. Болезнь запущена катастрофически, так что рано или поздно оружие должно было заговорить, а кровь пролиться».
При освещении национально-конфессиональной тематики, практически отсутствуют аналитические материалы, мнения экспертов по национальным отношениям, мнения самих «инородцев» и мусульман в случае, когда речь идет об этой религии. «Кавказ нельзя любить (можно лишь мириться с его существованием)», – таким образом «Московский комсомолец» (№ 81, 2001 г.) на долгие годы сформулировал суть отношения к этому региону, но оказалось, что без любви управлять этим краем очень сложно. Претензии СМИ к инородцам уже много лет сводятся к одним и тем же темам. Не меняются и механизмы нагнетания фобий. Наполнение федеральных СМИ после Беслана еще раз это подтвердило. Снова зазвучали все те же обвинения: массовый «геноцид» русского народа; засилье в Москве иноверцев и инородцев; религиозный экстремизм и этнический криминал; эпатажная этническая информация; раздувание темы этнических конфликтов; война в Чечне как война на всем Северном Кавказе; создание халифата от моря до моря; захват российских территорий кавказцами с целью создания независимого государства. Добавьте к этому множество других «мелких этнических пакостей», которые мешают русскому народу обустраивать державу, и вы получите полный боекомплект «языка вражды» в средствах массовой информации (читайте – в российском обществе). Кстати, по имеющимся данным, северокавказские народы составляют всего лишь 0,05% от общей численности населения Москвы и вряд ли могут (и смогут в ближайшем будущем) определять внутренний политический, социальный и культурный микроклимат столицы.
«ПРАВОСЛАВИЕ-ИСЛАМ: ЛИНИЯ РАСКОЛА»
В освещении бесланской трагедии не обошлось без спекуляций на религиозную тему. Особенно активизировались православно-патриотические СМИ. Не останавливаясь на так называемой «желтой прессе» (а многие из подобных изданий отнесены именно к этому массмедийному жанру), приведем только одну характерную публикацию в газете «Завтра» (№ 40, 2004 г.), где досталось не только исламу, но и соответственно иудаизму. Возвращаясь к необходимости канонизации погибшего в Чечне воина Евгения Родионова, некий глава Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич публикует стихотворный ответ Комиссии по канонизации, так и не решившей положительно этот вопрос.
«В который раз Христу кричат: «Фашист!», / «Антисемит», «Зарвавшийся подонок!» / «Спускайся вниз!» – хохочет талмудист, / «Спускайся к нам!» – кричат попы с амвона. / «Докажет пусть! – что он не снял Креста!» / «Где данные, что этот Родионов / Пред смертью не отрекся от Христа / По нами узаконенным канонам?» / «Докажет пусть! – что точно говорил / В последний миг, что нами предписано, / Что ни на йоту он не отступил. / Под лезвием чеченского кинжала…»
Массовой бойни в Беслане могло бы не быть, – пишет Л. Симонович-Никшич, – «если бы в свое время Русская православная церковь прославила и официально канонизировала Воина Мученика Евгения Родионова. …дети и их родители и учителя, погибшие в Беслане, есть христианские мученики, принявшие смерть от агаянских изуверов и стоящих за ними высокопоставленных сатанистов из «мирового правительства»… Вот она вспыхнула страшная сеча, / «Слава Христу!» на «Аллах Акбар!»
В материалах печатных и электронных СМИ стало заметно акцентирование религиозной составляющей осетинской ментальности: сильный дух и достойное поведение участников трагедии объяснялось православием. «Захватчики до последнего чувствовали себя хозяевами положения и глумились над жертвами… Во дни страстей Христовых тоже много кто глумился, тем ужасней было возмездие, тем неотменимее победа старой женщины и Ее Сына» (Д. Быков, Ч. Дзгоев: «Страсти по Беслану» // ж-л «Огонек», № 36, 2004 г.). Заметим, что существенная часть осетинского этноса исповедует мусульманскую религию, именно в Беслане живет очень много осетин-мусульман. Среди фотографий, появившихся в газетах о событиях в Беслане, часто встречалась памятная всем окровавленная детская ручонка, держащая на ладони цепочку с крестиком. Образ сам по себе говорящий и трогательный. Надо ли было выжимать из этого сюжета идею противостояния креста и полумесяца, как это сделала «Комсомольская правда» (7.09.04 г.). Почти весь номер посвящен бесланской трагедии. Среди множества материалов один особенно выдает стиль «КП»: «Саша Погребов крикнул «Христос Воскрес!» и первым выпрыгнул в окно» – такой заголовок сопровождает эту фотографию. Этот мальчик спасся в числе первых, его рассказ сопровождается специфическими комментариями авторов публикации. «Мы все раздетые сидели, и террорист увидел у меня крестик на шее». Мальчишку потыкали стволом в грудь, вминая крестик в худое тело. Потом потребовали: «Молись, неверный!» Саша крикнул: «Христос Воскрес!» – и тогда бандиты стали бросать в переполненный зал гранаты». Каково! Оказывается, вот в чем причина непредвиденного штурма!
При анализе причин бесланской трагедии достаточно часто звучала тема значимости сохранения Осетии стабильной республикой, так как именно она всегда являлась форпостом России на Северном Кавказе. Потому боевики и напали на осетинский город, что осетины-христиане – дружественный России народ, который всегда помогал ей «владеть Кавказом». Пример подобной трактовки – высказывание на этот счет президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты, чья позиция имеет достаточное количество единомышленников: «Теракт в Беслане – это удар по нашему народу, именно по Осетии, которая имеет очень важное геополитическое значение для Кавказа. Для нас, осетин, это еще и обязанность в глазах народов Кавказа сохранять стабильность перед лицом тех сил, которые хотят дестабилизировать Кавказ. Бьют ведь по союзникам России» («Газета», 10.11.04 г.).
«Телеинъекция на тему «У терроризма нет национальности и религии», каждый раз с предсказуемой очевидностью вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы» – такой вердикт вынес профессор Московской духовной академии диакон Андрей Кураев в статье «Как относиться к исламу после Беслана» («Известия», 15.09.04 г.). Вездесущий телегазетный богослов-аналитик и здесь не преминул сообщить о своей оценке ислама как религии террора: «Мир ислама ответственен за исламский терроризм хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность», «Фанатизм и нечувствие к чужой беде – болезнь исламского мира, мусульман».
«Конечно, после оговорки: «Но все же важно заметить, что не все мусульмане сегодня террористы» – исламский мир может слегка успокоиться. А уж сообщение: «Я убежден, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире» можно считать если не реабилитацией, то чем-то вроде «вновь открывшихся обстоятельств». Правда, Кураев и здесь не забывает предупредить: «Среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они тали марионетками».
Так в чьих же?
«Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях» – предупреждает профессор духовной академии и слово свое на этот раз держит. Он обрушивается конечно же на «архитекторов нового мирового порядка», господ из Вашингтона. Правда, автор не забывает оговориться, что доказательств тому у него нет: «Я говорю об этом не как о факте, а как о моем ощущении». Однако один «факт», якобы доказывающий, что за международным терроризмом стоят США, все-таки приводит.
…Ислам, по Кураеву, несет в себе немало опасностей, но есть враг и посвирепее. Это Америка, которая раньше пугала мир наркобаронами, а сейчас пустила в ход исламский терроризм. А замысел прост: «Когда страх пронизывает все поры общества, тогда можно сказать: «Люди, мы можем вас спасти! Но для этого позвольте надеть на всех вас ошейники!».
В статье Кураева нет только таких знаковых слов, как «американский проект». Но зато это понятие фигурирует в другом проекте. .в том, который диакон Кураев осуществляет ныне вместе с известным политологом и бесстрашным борцом с олигархами Станиславом Белковским. Если в упоминаемой выше статье доказывается, чем опасны ислам и американский империализм, то общая идея Белковского, Кураева и иже с ними простирается дальше. Теперь надо доказать, что если матушку-Россию что и спасет, так это… православизация власти, политической элиты. С этой целью инициативной группой было объявлено о создании некоей Корпорации православного действия, которая призвана за два года изменить «качество присутствия православия в информированных потоках». Энтузиасты уверяют, что КПД с помощью специального православного телеканала и аналогичной православной «толстой» газеты (плюс уроки православия в школе) сформирует в стране православную элиту. Последняя, в свою очередь, образует в структурах светской власти «пул православных политиков», а уж они-то покажут, что такое православное действие» (Ю. Соломонов: «Империя идет ко злу» // «Новая газета», № 70, 2004 г.)
Крайне противоречивая статья дьякона Кураева вызвала не менее противоречивые реакции представителей различных слоев общества. Приведем один из откликов.
«Спор о причинах современного терроризма в основном сводится к том, что одни во всем винят ислам («Как относиться к исламу после Беслана?»), другие же говорят, что и христиане терроризмом занимаются, и люди других вероисповеданий («Ненависть к «неверным» – ваххабитская и православная»). Идет подсчет: сколько террористических организаций имеют в качестве своей идеологии ислам, сколько – христианство. Сегодня этот счет «в пользу» исламистов. У христиан только Ирландская республиканская армия портит в целом благостную картину («Исключение, подтверждающее правило»).
Совсем недавно было наоборот. В XX веке протестантская Германия стала символом террора и ненависти, а православная Русь с упоением перемалывала в мясорубке сталинского террора саму себя и заодно многие другие народы. Люди на протяжении всей истории так или иначе занимались террором, в том числе религиозным. Абсолютно неконструктивно обвинить друг друга и подсчитывать, кто больше виноват. Террор есть наше общее заболевание. Если угодно, это блуждающее сумасшествие, переходящее от века к веку от одной страны к другой, от одной религии к другой. Надо всем миром находить средства против этой болезни. Люди всех национальностей и вероисповеданий должны осознать себя единым человечеством. Поиски причин терроризма в основах той или иной религии оборачиваются противоположным искомому результатом» (В. Голубев: «Блуждающее сумасшествие» // «Известия», 1.10.04 г.).
Апофеозом исламофобии на этом фоне выглядела программа «Времена» известного либерала и телеакадемика В.Познера (14.11.2004), осознанно или нет, приуроченная к празднику разговения (Ураза-Байрам) – дню окончания священного для мусульман месяца рамадан. Передача, посвященная, казалось бы, очень серьезной проблеме – исламскому экстремизму, с подачи ведущего стала обличительным приговором всему мусульманскому сообществу, куда естественно вошли и мусульмане России. Тенденциозно смонтированный видеоряд, предварявший обсуждение в студии, уже изначально нацеливал на агрессию в отношении ислама как мировой религии, по разумению господина Познера и «свежей головы» В.Ерофеева, религии террора и насилия. Воспитанный на ценностях западной демократии мэтр российской журналистики В.В. Познер в экстатически-полемическом задоре воскликнул: «Постепенно во мне накапливаются какие-то совершенно другие чувства, где наряду с другим возникает нечто вроде «Калашникова» и так далее», что заставило вздрогнуть участника дискуссии эксперта фонда Карнеги А. Малашенко ( «…меня зацепили слова о том, что возникает какое-то подспудное желание взяться за «Калашникова»). В. Познер уточнил: «Это я сказал, да. Я был очень откровенен». Вот так генетически либерального европейца Познера страх перед «грядущим исламским хамом» возбудил до состояния «киллера».
Массу «нового и интересного» узнали зрители Первого канала от господина В. Познера о мусульманах и мусульманской культуре: что мусульмане варвары («…когда-то цивилизованный мир пал под ударами варваров, не является ли сегодня ситуация аналогичной?»); что их надо выселять из Европы («…как Вы относитесь к идее такого ужесточенного подхода к исламистам, вообще к мусульманам, живущим в Европе, к идее все-таки их выселения?» – на это вопрос, обращенный к собеседникам в студии, судя по всему Познер давно уже нашел ответ. При этом ни слова о проблемах российских мусульман, полноценных граждан России, давно интегрированных в политическое и социокультурное пространство российской государственности. Зато у зрительской аудитории был умело вызван ассоциативный видеоряд, где российский мусульманин и борец за права Палестины, и марокканец, убивший Тео Ван Гога за надругательство над верой, и иракские повстанцы, сопротивляющиеся США, и мусульмане, взрывающие христианские церкви в Голландии, слились в единый образ мусульманина-террориста, за что господину Познеру отдельное спасибо. (подробный анализ передачи смотрите на сайте islam.ru).
Террористическая атака на Россию радикальных исламистов заставила многих российских интеллигентов, с чьим мнением общество привыкло считаться, пересмотреть свои традиционно либеральные позиции. Некоторые политические, общественные и даже религиозные деятели заговорили о «войне с исламом». Как пишет Д. Урушев в «Независимой газете», «современная жизнь добавила множество новых вопросов к извечному русскому «что делать?». Среди усилившегося, мягко говоря, нетолерантного многоголосья в отношении мусульманской религии особенно ценны для общественного мировоззрения монологи тех, кто рассматривает окружающий мир, вписанный в масштабный и красочный исторический контекст, который почти невозможно обрисовать только черно-белыми красками. Почти одиночным в этой связи звучит голос литературного критика и культуролога Л. Аннинского.
«Ничего религиозного и ничего исламского изначально нет в геополитическом напоре с Юга, а есть давление народной массы, ищущей себе имя и форму. Кому нефть, кому наркотрафик, кому президентские эполеты. А крыша для всех – Аллах.
Подвернулась бы им, как Гитлеру, какая-нибудь соразмерная мощная нация – и имели бы мы сейчас новое издание нацизма. Подвернулась бы, как Ленину, соразмерная мощная социальная сила – и имели бы мы очередной «боевой отряд пролетариата». А тут подвернулась религия, и мы имеем «ваххабизм» и воинственные цитаты из Корана (которым немедленно находятся в том же Коране цитаты противоположного смысла, но мусульманское духовенство почему-то об этом мало говорит).
Констатируем: ислам равновелик напору и масштабу силы, ищущей, чем себя подтвердить. А велик ислам тем, что это не просто религия, умиротворяющие души, это тотальная сверхрелигия, определяющая всю жизнь человека: и душу, и тело, и быт, и государственное устройство, причем независимо от этнических границ.
Такой же в принципе сверхэтнической, интернациональной доктриной был революционный марксизм, который помог России спастись от германского нашествия в XX веке.
…Если религия – это связь с той или иной идеей, то безрелигиозных людей и народов вообще не бывает. Культ неизбежен. Вопрос только в том, охватывает ли шаманское камлание души людей аж до соседнего стойбища, доносится ли колокольный звон аж до польско-литовской границы, облетает ли марсельская песенка шар земной, и слагает ли еврейско-русский поэт Михаил Светлов гимн украинскому безумцу, который поперся в Испанию делить землю среди тамошних крестьян» (Л. Аннинский, «Новая газета», 3.11.04 г.)
События в Беслане вызвали новую волну экстремизма. В мечете на Поклонной горе были разбросаны листовки «Ислам – религия подонков». В связи с всплеском антимусульманских настроений заместитель главы духовного управления мусульман европейской части России Мухаммад Биджи-угу предложил создать в Москве Центр идеологического противостояния терроризму, одной из главных задач которого должна стать просветительская работа в обществе.
Чудовищным по открытости и циничности было октябрьское избиение в московском метро на перегоне станций «Аэропорт» – «Динамо» группой скинхедов трех южан, двое из которых, кстати, оказались христианами по вероисповедованию, хотя драку в поезде бритоголовые начали с команды: «Мусульмане, на выход!» От нападавших пострадали 42-летний азербайджанец И. Абдуллаев, 29-летний армянин Б. Погосян и 27-летний уроженец Таджикистана З. Додоженов. Все они были госпитализированы с множеством травм, переломами, ушибами и ножевыми ранениями. «Российская газета» (21.09.04 г.) сообщила имена двух пойманных участников драки – 18-летнего А. Карнаухова, студента Государственной академии приборостроения и информатики и 16-летнюю одиннадцатиклассницу Я. Гатину. Вскоре задержали неких Гришкина и Мягкова. Автор информации И. Зубко отмечает очень существенную деталь, которая неизбежно возникает при сборе доказательной базы в подобных преступлениях: «Задержанным «борцам за чистоту нации» может грозить тюремное заключение сроком от трех до пяти лет – именно такое наказание предусмотрено статьей 282 УК РФ. В то же время доказать, что целью нападавших было именно «возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды», не так-то просто. Прецедентов – единицы». Между тем совершенно очевидно, что нападение было осуществлено по этноконфессиональному признаку. «Как утверждают очевидцы происшедшего, акция была серьезно подготовлена, причем налетчики действовали четко, по команде нескольких «старших товарищей», которым на вид около тридцати лет. «Нерусских» избивали несколько десятков человек, остальные «нейтрализовали» всех сознательных пассажиров, пытавшихся добраться до кнопки экстренной связи с машинистом».
Стало опасно появляться в хиджабе на улицах Москвы. О случаях нападения на девушек в традиционно повязанных платках писала Н. Гранина в «Известиях» (28.09.04 г.): бдительные пассажиры выталкивали их из автобуса, «…были случаи, когда горожане оскорбляли девушек в платках и даже пытались сорвать головные уборы. Причем искать защиту от хамского поведения прохожих у стражей порядка бесполезно. Среди милиционеров тоже действует негласная разнарядка – в обязательном порядке досматривать всех женщин в хиджабах». Этой информации вполне можно верить, судя по случившейся в начале ноября скандальной истории с корреспонденткой из Владивостока Натальей Желдак и Галиной Симкиной из Краснодара, которые, не сговариваясь, организовали маленькую провокацию с использованием образа «шахидки». Они вышли на улицы своих городов, облачась в темную юбку и водолазку и повязав голову черным платком. Как только Наталья Желдак (а ее сопровождали коллеги со скрытой телекамерой) направилась в сторону автобусной остановки, на пульт Приморского УФСБ тут же пришло сообщение о подозрительной женщине. «Еще через пять минут на руках студентки защелкнулись наручники – сотрудники в штатском заломили «шахидке» руки и повели ее к машине. Вместе с Натальей повязали и всю съемочную группу». Аналогичные последствия имела мистификация Галины Симкиной в Краснодаре.
«Ранним утром 4 октября на площади перед краснодарским аэровокзалом вышла из такси женщина в черном: длинная юбка, кожаная куртка, платок. В руках она несла две сумки. Не успела неизвестная сделать и нескольких шагов, как на нее налетели крепкие ребята в камуфляже, заломили руки и поволокли в отделение милиции. «Я журналистка!» – пыталась объяснить задержанная, но никто ее не слушал. В отделении УВД на транспорте выяснилось, что подозрительная особа – действительно корреспондент краевой газеты «Кубанские новости» Галина Симкина. Она утверждала, что собиралась по личным делам ехать в Москву, однако в протоколе милиционеры зафиксировали, что в сумке Симкиной были найдены следы тротила и чертежи взрывного устройства». (О. Чернова, С. Перов, «Газета», 6.10.04 г.)
Последняя информация о тротиле и чертежах особенно показательна. Судя по всему, отныне твоя безопасность напрямую зависит от стиля твоего гардероба. Если хоть немного позволяет конструкция фигуры, лучше срочно перейти на короткие юбки, открытый пупок. А бутылка пива в руке может окончательно подтвердить твое алиби относительно полной непричастности как к исламскому экстремизму, так и к самому исламу в целом. Исламофобия после бесланской трагедии превратилась отнюдь не в гуманитарную проблему, она стала приобретать формы общественной паранойи. Во всех СМИ прошла информация, как в аэропорту кипрского города Ларнака были сняты с рейса три гражданина РФ. Туристы-славяне потребовали высадить из самолета татарина Сулеймана Подарова, арменина Амбарцумяна и заступившегося за них русского пассажира Петрова. Снятие с рейса по национальному признаку явилось беспрецедентным событием в истории авиаперевозок. Даже продавцы поддельных документов начали устраивать фейс-контроль для ближневосточных и кавказских лиц. На закрытом ресурсе, где выдаются паспорта восточно-европейского направления, вывешено предупреждение: «Лиц кавказской и арабской национальностей просят не беспокоить» («НГ», 29.09.04 г.). Время подтвердило посленордостовский тезис известинского колумниста М. Соколова, что стоять рядом с чеченцем (читайте кавказцем, мусульманином) все равно что держать в руках чемоданчик с бомбой. Известный «правдоруб» оказался не одинок в своих опасениях. А российские массмедиа, окончательно утратившие ощущение географического пространства и геополитического времени, соединили в единстве проблем, целей и задач исламский ближневосточный мир с российскими мусульманами. Обилие информации о взаимоотношениях мусульманских диаспор в Европе с государственной системой западных государств неизбежно экстраполируется на российские этносы, исповедующие ислам.
«Исламу не место в США» («МК», 28.09.04 г.) – рассказ о том, как британского певца Кэта Стивенса, принявшего мусульманство в 70-е годы под именем Юсуф Ислама, не пустили в Америку. В прошлом году он записал несколько песен, протестуя против действий США в Ираке.
«Евросоюзу грозит исламизация» («Коммерсантъ», 9.09.04 г.) – «Принятие Турции в Евросоюз приведет к краху этой европейской организации. Об этом заявил комиссар Еврокомиссии Фриц Болкестейн. Вступление Анкары в ЕС приведет к исламизации Евросоюза и фактически превратит его в Австро-Венгерскую империю времен ее распада. «Учитывая демографическую динамику, Евросоюз к концу нынешнего века рискует стать продолжением Северной Африки и Ближнего Востока», – подчеркнул Болкестейн».
Показательно, как печатные и электронные массмедиа представили смерть человека, с чьим именем связана сложнейшая страница мусульманской истории двадцатого века, и не только ее. Уход с политической арены лидера палестинцев Ясера Арафата может резко изменить расстановку сил в этой горячей точке планеты. Между тем, объектом внимания журналистов стала не аналитика, а интерес к деньгам Арафата, к персоне его молодой жены, к борьбе за наследство. «…на кону деньги бывшего террориста № 1 на сумму под миллиард долларов. Если личное состояние Ясера порядка 200 миллионов останется за его женой в любом случае, то остальные деньги, хранящиеся на номерных счетах или у «верных людей», могут рассосаться. К борьбе за наследство подключились различные палестинские кланы, т.к. глава автономии контролировал еще порядка 4-7 миллиардов на счетах ООП». («Комсомольская правда», 10.11.04 г.). «Деньги Арафата зависли между Швейцарией и Либерией», – писала «Независимая газета» (11.11.04 г.) «Палестина стала банкротом». «Газету» от 10.11.04 г. также интересовало финансовое положение палестинского лидера: «Борьба за наследство Ясера Арафата продолжается».
Почему бы в контексте исламской темы не рассказать о мусульманских странах, где на государственном уровне идет поиск современной государственной модели, соответствующей XXI веку: интеграция традиций в глобализационные мировые процессы. Малайзия – как плавильный тигель народов может стать для России отправной точкой в осмыслении национальной идеи. Премьер-министр Малайзии Абдулла Ахмад Бадави главный проблемой власти рассматривает создание единой нации, как ключ к стабильности в стране. В программе Михаила Гусмана «Формула власти» на первом канале он сформулировал суть национальной политики: «Если мы не едины, мы ничего не достигнем. Поэтому мое движение представляет собой коалицию 14-ти малых партий. Мы работаем сообща – мусульмане, буддисты, индусы, христиане… Приезжайте в Малайзию и вы увидите представителей многих народов Азии: малайцев, индонезийцев, пакистанцев, индийцев и многих других».
«ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО «СВОБОДА»
В числе акций, проведенных президентом после бесланской трагедии, в Кремле состоялась встреча В.В.Путина с главными редакторами центральных изданий. По ее следам корреспондент «Еженедельного журнала» Александр Рыклин писал: «Понятно, что подбор кандидатов для беседы с главой государства осуществляется с особой занятостью. Главный критерий – отношение издания к действующей власти. «Не надо думать, что президент встречается только с теми, кто говорит о нас исключительно в превосходной степени, – сказал в беседе с корреспондентом «Еженедельного журнала» один важный чиновник, – но странно было бы сажать напротив главы государства тех, кто и понятия не имеет о конструктивной критике, кто давным-давно сбился на ругательный тон. О чем с такими людьми говорить? В чем их убеждать?
Стоит отметить, что чем дальше, тем таких людей больше. Например, не были приглашены руководители «Коммерсанта», «МК», «Известий», то есть изданий, несомненно, центральных, но позволивших себе резкую критику власти в связи с трагедией в Беслане. Да и сама беседа, по нашим данным, вышла довольно скомканной. Рассказывают, что президент просто еще раз зачитал то самое заявление (в котором он говорит об изменении выборного законодательства) выслушал пару спокойных отзывов, на том и разошлись. («Еженедельный журнал», 26.09.2004 г.)».
По мнению спецкорреспондента «Ъ» Дмитрия Бутырина, борьба за управляемую свободу слова привела к появлению на рынке более качественных СМИ, с которыми государство такими методами бороться уже не может.
«По итогам четырехлетнего развития можно смело констатировать: политическое давление на рынок СМИ в основном приводит лишь к обострению конкуренции среди оставшихся, а не закрывает нишу. Иными словами, желание власти поставить под контроль тот или иной сектор СМИ приводит к появлению все более качественных и независимых СМИ в смежных нишах, в которых и зарабатываются деньги.
Нельзя сказать, чтобы российское государство было неинтеллектуально в своих попытках поставить рынок СМИ под контроль. В разных его секторах оно применяло разные стратегии, однако результат был всегда одним и тем же. Так, на телевизионном рынке титанические усилия государства по борьбе с независимыми от федеральных властей телекомпаний привели к парадоксальной ситуации: на фоне снижения интереса к «официозу» на «Первом канале», продукции ВГТРК, в последние несколько месяцев – к вещанию НТВ нишу выигрывали полуразвлекательные телеканалы, в первую очередь СТС, ТВ, Ren-TV, во вторую – региональные телеканалы. Казалось бы, цель достигнута? Однако именно после этого и ТВЦ, и Ren-TV начинают заниматься тем самым, что ранее пострадало НТВ, – телевизионной политической аналитикой и информационным вещанием. Причем качество их растет пропорционально давлению, оказываемому на соседей.
На рынке интернет-СМИ государство избрало другую стратегию – стратегию интервенции госкапитала. Однако главный проект в этой области – «Страна.ру» – так и не оправдал надежд его авторов на создание «госмонополии» на трансляцию в сети новостей, исходящих из государственных источников. Место на рынке политической информации в интернете прочно поделено между несколькими игроками, причем никакого идейного небрежения интересами государства там обнаружить невозможно. Парадоксально, но та же картина наблюдалась и на радиорынке. Там, несмотря на фактическое игнорирование государства в течение трех лет, установился достаточно прочный баланс между новостным и развлекательным вещанием. Подконтрольная же ВГТРК радиостанция «Маяк» смогла занять свое место на рынке радио лишь после того, как последовала коммерческой стратегии.
Результат битвы государства с независимыми и политически ангажированными СМИ оказались анекдотичными. Практическим итогом репрессий против старых владельцев ИД «Семь дней», смены команды журнала «Итоги», усиления политической ангажированности агентства «Интерфакс» стали выход на российский медиарынок русской версии Newsweek и Forbes, рост активности в России Reuters и Bloomberg. Уже сейчас очевидно, что постоянные политические игры вокруг НТВ, скорее всего, приведут к приходу в Россию игроков первой лиги мирового телебизнеса. С ними же идеологическая борьба методами 2000-2004 годов невозможна.
Успех на рынке СМИ определяется в первую очередь не политическими воззрениями их владельцев, не занимаемыми рыночными нишами, не лояльностью по отношению к государству, а исключительно соответствием интересам аудитории. Ими, как выяснилось, управлять совершенно невозможно – ни медиаигроками, ни государству. Борьба с независимыми СМИ привела, как этого и требовал в 2000 году Владимир Путин, к появлению экономически независимых СМИ. А значит, и политически независимых – правда, последнего президент не требовал». (Д. Бутырин, ж-л «Коммерсант Власть», октябрь, 2004 г.)
На фоне печатных СМИ ситуация на ТВ выглядит особенно удручающе. Как пишет Ирина Петровская, (Известия, 14.01.2005): «превратившись в гигантскую фабрику по производству «продуктов» в глянцевой упаковке, оно утратило самую главную свою функцию – коммуникативную. Оно разучилось разговаривать с людьми на их языке, улавливать настроения, щадить чувства, утешать, пробуждать в них что-то иное, кроме утробного смеха, вызываемого сальными шутками записных юмористов. Вы заметили, что сами телевизионщики, говоря о своих творениях, называют их либо программами, либо как раз «продуктом», полностью отказавшись от архаичного по нынешним временам слова «передача». Передача – это то, что Они передавали Нам. Из рук в руки. Глядя в глаза».
Сказанное телекритиком подтверждают планы телевидения на 2005 год. Над чем будет работать телевидение в 2005 г.? Судя по новым готовящимся проектам, вряд ли его заинтересует многонациональная Россия, объединенная общностью социальных, экономических, политических и культурных проблем. В работе остаются «кулинарное путешествие» с Сергеем Цыгалем и Любовью Полищук, проект «Ночные спасатели» и шоу «Прости!» Андрея Разбаша. Во второй половине сезона на «Первом канале» состоится премьера шоу «Спор». Готовится новый документальный цикл «Короли и королевы преступлений. Великие авантюристы России». Над авторскими проектами работают Михаил Леонтьев и Александр Невзоров. Также может состоятся премьера документального цикла «Семь» о семи смертных грехах.
Канал «Россия» планирует запустить лицензионные шоу «Я готов на все!» с Дмитрием Дибровым. «Жажда странствий» – своего рода телемост между ведущими, находящимися на разных континентах и рассказывающими о новостях из разных уголков планеты. «Семья в семье» – проект, в котором звездные семейные пары из России будут внедрены в семейства, живущие в разных странах мира, ток-шоу «Семейная летопись» с Владимиром и Юлией Меньшовыми. Возможно, уже в этом сезоне состоится премьера покупного шоу «Просто приходи потанцевать», в котором знаменитости будут соревноваться в бальных танцах.
На НТВ на уровне задумок остаются документальный проект Гордона о путешествии по России, «История идей» Павла Лобкова, доработанные «Короткие встречи» Юлии Бордовских, программа Дмитрия Захарова «Про и контра», в которой будет обсуждаться жизнеспособность инновационных идей.
Канал ТНТ приобрел несколько новых реалити-шоу, среди которых «Big brother» (Большой брат) и «Wife swap» (Обмен женами). Идет работа над программой «превращение», участникам которой будут исправлять внешность косметические хирурги, шоу розыгрышей «Тройной обман», гибрид комедии и реалити-шоу «Семейка Ивановых» и «Голод-2».
Итак, 2004 г. запомнился всем нам как год трагедии в Беслане, бессмысленной смерти 330 человек, 186 из которых были дети. Погибло 11 спецназовцев, в московских клиниках до сих пор остаются несколько десятков наших маленьких граждан, 20 из которых – в тяжелейшем состоянии. Ни Осетия, ни вся страна так и не услышали до сих пор отчет правительственной комиссии о том, что на самом деле произошло с 1-3 сентября в этом осетинском городе. Между тем журнал «Шпигель» опубликовал результаты собственного расследования трагедии в Беслане. Встреча немецких журналистов со спасенными заложниками, жителями Беслана, с родственниками террористов, сотрудниками силовых структур, членами антикризисного штаба и политиками позволили немецким коллегам сделать вывод: трагедия в Беслане, возможно, могла быть предотвращена. С разрешения редакции «Шпигеля» «Московские новости» (№3, 2005 г.) представили результаты расследований российским читателям (в сокращенном варианте). Один из спецназевцев ФСБ, участвовавший в операции в Беслане, утверждает, «что террористов убито 49, арестовано 3 и 13 скрылось», – сообщает «Шпигель». «От кого Вы рассчитываете узнать правду о Беслане?» – ответы на этот вопрос на сайте МН красноречивы. От российских властей – 3%, от российских СМИ– 5%, от международных СМИ – 39 %, ни от кого и никогда – 38%, из других источников – 14%. А между тем начало 2005 года снова наполнило газетные полосы тревожными заголовками, сообщающими о протестных акциях жителей Беслана, требующих объективного расследования сентябрьского захвата городской школы, а также отставки президента Северной Осетии Александра Дзасохова «Стоять до отставки», «Беслан в блокаде», «Торшина не ждут в Беслане», «Не проехать». При этом информационные выпуски телевизионных новостей хранят немое молчание на этот счет.
В конце ушедшего 2004 года человечество пережило одну из самых трагических катастроф в своей истории. Вряд ли мир когда-нибудь узнает точное количество жертв цунами в Юго-Восточной Азии, озвученная цифра в 170 тыс. ежедневно пополняется все новыми страшными находками. Катастрофа затронула весь мир – цунами не разбирало ни национальностей, ни религии. Вода снесла буддистские, индуистские и мусульманские деревни Шри-Ланки. В Индонезии сильнее всего пострадали исламские регионы, в Таиланде – буддистские. Погибли и иудеи, и христиане, которые встречали в Азии Рождество. Как ни странно, эта великая трагедия может иметь и положительные последствия, она дает уникальный шанс на сплочение человечества. «В начале ХХI века главной идеологической базой для объединения человечества стала борьба с терроризмом. Но полного единения не получилось и не могло получиться. Объединяться с США для битвы с «Аль-Каидой», Бен Ладеном и Саддамом были готовы далеко не все – значительная часть мусульманского, да и не только мусульманского, мира считает врагом отнюдь не международных террористов, а западную цивилизацию и ее апологета – США. Трагедия в Индийском океане дает уникальную возможность объединить человечество на основе общей защиты от общей беды, в которой не виноваты ни религия, ни политика. Волна страшной силы смывала и сепаратистов из индонезийского Ачеха, и индуистов восточных штатов Индии, пострадали и сингальские районы Шри Ланки, и территории, контролируемые «Тиграми Тамил Илама». Стихия не признает рас, религий и народов, в соответствии с которыми человечество делится по признаку «свой-чужой». И мы должны научиться бороться со слепой силой природы, не делясь по национальному или религиозному признаку. Все вместе – как одно человечество».(В.Дзагуто и А.Слободин, Время новостей, 30.12.2004)
Перед лицом стихии все религии мира оказались равны. «Канадские буддисты из восточного предместья Ванкувера и вовсе продали свой храм, а полученные от продажи 500 тыс. долларов перевели Красному кресту для помощи жертвам азиатского цунами. Настоятель храма заявил, что подарок сделан отчасти в благодарность жителям Филиппин, Индонезии и Малайзии, которые помогли ему и другим беженцам спастись от преследования вьетнамских коммунистов. Воистину, «Бог не в бревнах, а в ребрах». И в роковые минуты храмы превращаются из Домов Божьих в места обитания людей – со всеми отсюда вытекающими…Две таиландские пагоды превратились в морги. Мечеть в одном из селений индийского штата Тамил Наду стала приютом для 200 семей, лишившихся крова и пропитания. Примечательно, что большинство из этих людей – индусы», – пишет Михаил Поздняев ( Новые известия, 12.01.2005).
Трагедия объединила многих людей, описано много историй, как люди разных национальностей и вероисповедований помогали друг другу выбраться из воды, становясь побратимами, ибо пребывание между жизнью и смертью размыло расовые и конфессиональные барьеры. Две семейные пары – израильская и палестинская – помогли друг другу выбраться из воды и провели вместе несколько часов, которые сделали их друзьями. «Но есть и другие примеры, – пишет Полина Молоткова (АиФ, №1-2,2005) . Исламские власти в Индонезии не позволили австралийскому священнику организовать приют для местных сирот – побоялись, что он обратит детей в христианство».
Так усвоит ли человечество новый урок? Судя по тому, с каких событий начался новый год в мире и в России, все возвращается на «круги своя»: Америка готовится к нападению на Иран, выборы нового главы Палестины Махмуда Аббаса никак не снизили уровень агрессии группировок «Хамас» и «Исламский джихад», равно как и не добавили готовности Израиля к миру.
Новый 2005 год наша страна начала все с тех же старых российских проблем – скинхеды, нападения по религиозному признаку, межнациональные разборки. Достаточно пробежать газетные и журнальные полосы январских номеров. «Новая жертва питерских хулиганов» – об избиении в Петербурге студента из Камеруна (Время новостей, 18.01.05). «Раввина, борющегося с сектантами, избили антисемиты» – сообщает «МК» (22.01.2005): «Профессор, раввин Александр Лакшин, президент антимиссионерской лиги «Маген» («Щит»), был избит антисемитами в пятницу вечером в подземном переходе на Сущевском Валу».
Число преступлений на национальной почве в России продолжает стремительно расти. Согласно статистике, в 2004 году скинхеды и националисты совершили в два раза больше убийств, чем в предыдущем году. «Скинхеды стали убивать в два раза чаще» – пишет Ольга Тимофеева («Известия», 19.01.2005): «Среди убитых скинхедами в 2004 году – граждане России и ближнего зарубежья, выходцы из Афганистана, Вьетнама, Гвинеи-Бисау, Иордании, Китая, Кореи,Ливии и Сирии. Более 160 человек из 24 стран были жестоко избиты скинами или получили ножевые ранения. Самые опасные регионы – Москва, Санкт-Петербург и Кубань. Следом за ними – Воронежская, нижегородская, тюменская, Новосибирская области и Приморский край. В 2004 году инициативы националистов поддерживали и респектабельные политики: 22 июня в националистическом митинге участвовали депутаты от «Единой России» и «Родины».
53% граждан хотели бы жить в «России для русских» – таковы последние данные Института комплексных социальных исследований Российской Академии наук (ИКСИ РАН). Еще в феврале 2003 года ведущий научный сотрудник «Левада – центра» Леонид Седов писал: «Чисто скинхедский нацистский лозунг («Россия для русских») находит полную поддержку у 16% опрошенных, репрезентирующих примерно 17 млн. взрослых (старше 18 лет) жителей России. Добавим к ним примерно полтора-два миллиона отроков от 13 до 18 лет, также зараженных этой идеологией, и мы получим представление о том, какова численность наиболее экстремистски настроенной части населения». Сегодня количество перешло в качество, которое в ближайшие годы, особенно в случае нарастания движения социального протеста, может определить путь дальнейшего развития страны вне зависимости от желаний власти и прожектов демократическиой общественности, предупреждают политологи». («Известия», 19.01.2005)
26 декабря 2004 года в Краснодарском крае, в селе Русском, были убиты две молодые месхетинки сестры Ламановы – сосед Николай Дроздов расстрелял девушек в упор на пороге их дома. В начавшемся в новом году расследовании правоохранительные органы Краснодарского края квалифицируют преступление как бытовое убийство. Это стало обычной практикой на Кубани в отношении турок-месхетинцев. За последние 15 лет против них были совершены сотни преступлений, но ни одно из уголовных дело так и не было доведено до суда. «Новороссийской комитет по правам человека будет участвовать в рассмотрении этого дела в качестве общественного наблюдателя», – сообщают «Новые известия»(13.01.2005). Но политика губернских властей слишком очевидно свидетельствует в пользу того, что преступник в очередной раз может остаться безнаказанным. При молчаливом согласии общественности края, да и всей России, включая и федеральные властные структуры многострадалбный народ турок-месхетинцев был вынужден принять предложение американцев и уехать в США на постоянное место жительства. Было стыдно за родное Отечество, когда в кадрах прошедшего на НТВ (22.01.05) фильма «Враги народа» из цикла «Профессия – репортер» старый турок-месхетинец, надев китель с орденами – свидетелями его воинской доблести в Великую Отечественную, со слезами на глазах спрашивал, почему прогоняют его с земли, которую он солдатскими сапогами протоптал пешком до Берлина.
Жесткий водораздел по национальному признаку раскалывает российскую землю, и самое страшное, что это происходит в российских деревнях, где с советского периода обосновывались люди разных национальностей, устраивались интернациональные свадьбы, приезжие обзаводились русскими женами. Сегодня это национальное смешение оказалось бомбой замедленного действия. Об одном из кровавых межнациональных конфликтов, случившихся утром 1 января нового года, написал «Русский курьер» (13.01.05). На стыке Свердловской, Пермской областей и Башкирии пристроились три деревни с уникальными национальными оттенками: Татарский Потам, Марийский Потам и Русский Потам. Соперничество между русским и курдом из-за девушки переросло в межнациональный конфликт. Драка на сельской дискотеке в деревне Русский Потам Екатеринбургской области вылилась в массовую поножовщину. Деревня стеной встала против девяти курдских семей, вынужденных, во избежание погрома, срочно покинуть деревню, в которой они прожили не один десяток лет. Единодушное решение о выселении курдов принял и сельский сход. Это не первый случай дикой ксенофобии на территории Урала.
«Патриотически настроенные» активисты требуют выселить из Екатеринбурга всех таджиков и запретить въезд бывших соседей по республике без визы. Уральские антитаджикские выступления пришлось урегулировать на дипломатическом уровне. Поножовщиной в Русском Потаме дипломаты вряд ли заинтересуются. Но если из наших многонациональных деревень продолжится изгнание недавно осевших чужаков, то деление на национальные Потамы может заразить и окрасить кровью всю Россию».(С.Дробынина, «Русский курьер» (13.01.05).
«Коммунисты и либерал-демократы сходят с российской политической арены. На смену им идет третья сила – русские националисты. Им принадлежит будущее», – с таким предсказанием лидер Национально-державной партии России Александр Севастьянов приглашал на презентацию своей новой книги «Время быть русским», прошедшую в начале января с.г. в особняке Союза писателей на Комсомольском проспекте. На книжном развале можно было приобрести «Русско-еврейские разборки вчера и сегодня», «Христос не был евреем», «Еврейский удар или п…дец подкрался незаметно».
«Национал-большевики, АКМовцы и анархисты, «мракобесы» и опричники, хоругвенцы и скинхеды, андерграундные музыканты и художники. Среди них зреют «гроздья гнева», рождаются удивительные социальные проекты, творятся чудесные произведения, происходят необычные синтезы. Здесь обретается наше завтра», – пишет А. Смирнов в газете «Завтра»(№1.2005) – «ковчеге русского сопротивления», как позиционирует себя газета, открывая программной статьей первый новогодний номер. «Не в государственной думе, с четырьмя сотнями человекообразных роботов, проходит политика, не в президентских декларациях и постановлениях государства. Политика – в экстремистских политячейках, у книжной полки, на концертах, в уличных столкновениях. Там, где сегодня образуются государства в государстве, автономные зоны. Важно, чтобы активно шел «межгосударственный» диалог, чтобы крепли горизонтальные связи между островами сопротивления. Нас много. Но мы все порознь…»
Что будет, когда все эти силы объединятся, предсказать вполне возможно. Социальное протестное поле уже вспахано последними государственными реформами и готово принять в свое лоно молодую бунтующую силу. Сегодняшняя разрозненность завтра может стать монолитом общих целей и задач, как правило, разрушительных «до основания». На российские «майданы» вышли обездоленные монетаризацией льгот старики с требованием вернуть им возможность бесплатно ездить на транспорте, покупать лекарства и т.д. Следующими к ним присоединяться студенты с требованием об отсрочке военной службы и сохранения льгот… Словом, протестного электората в стране предостаточно. Выдержит ли этот напор Россия, политический режим которой в 2005 году будет подвергнут в очередной (и не дай Бог, в последний!) раз испытанию на прочность. «Россия – год 2005: логика отката» – это пространная публикация ведущего эксперта Московского центра Карнеги Л.Ф. Шевцовой («Независимая газета», 22.01.2005) синтезирует все итоговые выкладки ведущих российских экспертов-аналитиков относительно будущего России и рассматривает возможные варианты выхода России из политического, экономического и социального кризиса, который отчетливо наметился на ближайшую перспективу. Пожалуй, будет логично закончить нашу книгу фрагментом из публикации Л.Ф.Шевцовой, резюмировав при этом, что все главы нашей книги нашли неожиданное (а может быть, логическое) продолжение в реалиях российской государственной и общественной жизни начала 2005 года. В стране очевидно нарастание признаков системного кризиса, ибо выстроенная система может выйти из-под контроля своих строителей. «Созданная система включает несовместимые начала – персонифицированную власть и демократический способ ее легимитизации, рынок и стремление государства его поглотить, частную собственность и бюрократический контроль над ней, прозападный вектор и антизападное державничество». Как выйти из этого кризиса – суть размышления Л.Ф.Шевцовой и многих других публикаций в печатных СМИ 2005 года.
Хочется верить, что практики, наконец, начнут работать в тандеме с теоретиками, экспертные сообщества, которые в течение многих лет отслеживали и прогнозировали развитие событий (материалы книги – тому прямое подтверждение), станут полезны «государственным конструкторам». И наконец, хочется думать, что политические и экономические сценарии будут расписываться, с учетом тех великих возможностей, которыми располагает многонациональная, многоконфессиональная, богатейшая своими людскими и природными ресурсами Россия – наша Родина: простодушная, щедрая и многострадальная.
|