Предмет, задачи и терминологический аппарат курса - реферат

С. Г. Корконосеноко

ОСНОВЫ

ЖУРНАЛИСТИКИ

СОДЕРЖАНИЕ

Введение в дисциплину................................................................................3

Предмет, задачи и терминологический аппарат курса............................ 3

Журналистское образование......................................................................9

Педагогика журналистики.........................................................................24

Происхождение, концепции и модели журналистики...............................31

Возникновение журналистики..................................................................31

Идейно-теоретические концепции журналистики..................................39

Модели журналистики и журналистской деятельности..........................57

Организация журналистской деятельности...............................................73

Журналистика как средство информации................................................73

Типология и система СМИ.......................................................................86

Журналист: социальный и должностной статус....................................108

Аудитория СМИ.......................................................................................143

Функционирование журналистики...........................................................161

Социальные роли журналистики............................................................161

Социальные функции СМИ...................................................................176

Эффективность журналистской практики.............................................197

Пресса и социальный контроль..............................................................214

Регулирование журналистской практики.................................................228

Свобода печати и журналистской деятельности....................................228

Гласность и ее проявления в журналистике..........................................252

Принципы поведения журналиста.........................................................261

Заключение................................................................................................279

Рекомендуемая литература......................................................................284

УДК 070 ББК 76.01 К 66

Рецензенты:

доктор филологических наук,

профессор Воронежского государственного университета

Л. Е. Кройчик,

кафедра журналистики Северо-Осетинского государственного университета им. К. Л. Хетагурова

I

Корконосенко Сергей Григорьевич

К 66 Основы журналистики: Учебник для вузов / С. Г. Корко-

носенко. -- М.: Аспект Пресс, 2004.— 287 с. 15ВН 5-7567-0158-3

В учебнике рассматриваются возникновение и эволюция журналис­тики как социального института и рода деятельности, ее статус в совре­менном обществе, профессиональные характеристики журналиста, воп­росы гласности и свободы прессы, система СМИ, практика их функцио­нирования и ее эффективность.

Книга предназначена для студентов, обучающихся по специальностям «Журналистика» и «Связи с общественностью».

УДК 070 ББК 76.01

18ВЫ 5-7567-0158-3 © «Аспект Пресс», 2001,2004.

Все книги издательства «Аспект Пресс» на сайте

ВВЕДЕНИЕ В ДИСЦИПЛИНУ

Предмет, задачи и терминологический аппарат курса

Курс «Основы журналистики» заметно отличается от других про­фессиональных дисциплин учебного плана. Прежде всего — он фак­тически открывает собой знакомство студентов с богатым комплек­сом теоретического знания об избранной ими специальности. Поня­тия и идеи, которые осваиваются ими на этом этапе образования, будут затем уточняться и дополняться смыслами при рассмотрении других, более конкретных вопросов программы обучения. На то и разрабатываются теоретические основы профессии, чтобы отразить общие, базовые категории: журналист, роли и функции прессы, свобода печати, массовая аудитория, эффективность журналистской деятельности и др. Постепенно студенты овладеют материалом кур­сов, посвященных организации работы редакций, методике репор­терского труда, социологической и психологической культуре жур­налиста, правовым и этическим нормам в прессе, стилю публика­ций и т.д. Общим для всех названных и иных дисциплин является объект изучения — журналистика. Это понятие служит как бы смыс­ловым ядром и нашего учебного курса, и всей системы образования.

Журналистика — это общественная деятельность по сбору, обра­ботке и периодическому распространению актуальной социальной информации (через печать, радио, телевидение, кино и т.п.); еще одно значение слова — система предприятий и средств сбора и дос­тавки информации: редакции, телерадиокомпании, информацион­ные агентства и их производственно-техническая база. Этим же тер­мином обозначается продукция журналистской деятельности -- про­изведения, из которых составляются номера газет и журналов, программы радио и телевидения. Наконец, так называется опреде­ленная отрасль научного знания и образования.

3

Понятие «журналистика» не надо смешивать с другими, близ­кими к нему по содержанию, такими, например, как «печать» и «пресса», которые обозначают лишь отдельные отрасли журналис­тики, отличающиеся, к примеру, от радио. Не совпадает оно и с понятием «средства массовой информации» (СМИ). Так принято называть журналистику в социологии, политологии, правоведе­нии, где не рассматриваются ее профессионально-творческие со­ставляющие, а внимание сосредоточено на общественном значе­нии тиражируемых сведений. В Законе Российской Федерацш «О средствах массовой информации» под СМИ понимается пери­одическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, ки­нохроникальная программа, иная форма распространения массо­вой информации. Сама массовая информация трактуется как пред­назначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-,, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы. Таким образом, массовая информация выступает как носитель содержания журна­листики, ее тексты.

Тексты, в свою очередь, служат целям связи и общения между людьми, или массовой коммуникации. Журналистика как средство массовой коммуникации (СМК) - - посредник в общении, и в этом качестве она изучается социально-психологической наукой. Одна­ко коммуникация не заменяет собой собственно общение, взаи­модействие людей, более того -- она может быть построена таким образом, что станет препятствием к общению. По этому поводу нам надо ясно договориться, чтобы в дальнейшем не подменять содержание коллективной практики процессом передачи данных. «Прежде всего я должен оспорить широко распространенное отож­дествление двух принципиально различных форм деятельности -общения и коммуникации, - - заявляет авторитетный философ куль­туры М. С. Каган. - - Их различие на философском языке определя­ется как отличие межсубъектных отношений, имеющих целью со­вместное практическое действие или совместную выработку опре­деленной информации, от отношения субъекта к другому человеку как объекту, коему следует передать некую информацию или со­вершить над ним операцию... В ряде сфер культуры оптимальным видом информационной связи является именно коммуникация, мо­нологическое высказывание... (на этом основаны обучение основам наук, медицинская практика, военная служба), в других же сфе­рах Я обращаюсь к Другому как равному мне по самостоятельнос­ти, активности, свободе, праву на творчество субъекту, рассчиты­вая на его сотворчество...»'. Говоря на языке примеров, согласо-

КаганМ. С Философия культуры. СПб., 1996. С. 191.

ванный труд редакционного коллектива представляет собой ду­ховное и производственное общение, равно как и откровенный, неформальный диалог с аудиторией в процессе выпуска газеты иди телепрограммы. Обмен же монологами, без искреннего дви­жения навстречу собеседникам («диалог глухих»), только по внеш­нему виду напоминает общение, а по существу остается однонап­равленной трансляцией информации.

В американской и частично европейской лексике в сходном значении используется понятие mass media, массмедиа (или про­сто media, медиа). В английском словаре «Webster» мы находим сле­дующую статью: «mass media» (1923) - - средство коммуникации (газеты, радио или телевидение), предназначенное для того, что­бы обращаться к массе людей». Нетрудно заметить, что перед нами фактически то же явление, которое выше называлось СМК. Одна­ко с 20-х годов, которые упоминаются в словаре как момент вве­дения термина в употребление, его реальное содержание не могло не измениться. В новых версиях, например в американских спра­вочниках по языку СМИ, mass media толкуется как различные сред­ства, используемые для доставки информации массовой аудито­рии: радио, телевидение, кабельное ТВ, газеты, журналы, книги, диски и т.д. Очевидно, что имеется в виду не просто единичное издание, а, по меньшей мере, сочетание различных каналов, а в оптимальном варианте -- их многосоставный комплекс, включаю­щий в себя электронные средства связи и охватывающий различ­ные стороны жизни аудитории, помимо получения оперативной журналистской информации. Если в той или иной географической точке не сложилась такая система информирования (например, в провинциальном городке, где из всех СМИ наличествуют лишь одна газета да маломощное радио), то вести разговор о местных mass media будет преждевременно.

Далее в тексте мы будем употреблять все названные термины как синонимы, если не потребуется выделить какой-то смысловой оттенок процессов, протекающих в системе журналистики (напри­мер, различие между прессой и телевидением в методах деятель­ности).

Особое положение в терминологии занимает слово «публицис­тика», наверняка встречавшееся каждому студенту. У этого явле­ния нет общепризнанной «расшифровки», и о его содержании специалисты ведут нескончаемые споры. Мы возьмем за первона­чальный ориентир определение, данное Словарем иностранных слов: «Публицистика (от лат. publicus - - общественный) — вид литературы, посвященной обсуждению насущных социальных воп­росов с целью прямого воздействия на общественное мнение; пуб-

5

лицистика тесно связана с текущей прессой; произведения этого вида (статьи, очерки, памфлеты, фельетоны и др.)». В других ис*Г точниках, в частности в научных трудах, о публицистике говорит­ся как об общественно-политической деятельности, связанной с актуальным идеологическим воздействием на общественное мне­ние, сознание и поведение.

Из сравнения этих двух точек зрения (на самом деле их много­кратно больше) становится ясно, во-первых, что публицистика — это способ энергичного влияния на умы, настроения и поведение людей, во-вторых, что влияние осуществляется открыто, публич­но (о чем можно судить по звучанию самого термина), в-третьих, что источник воздействия занимает ясно выраженную позицию по предмету обсуждения, на которую и стремится привлечь общест­венность. Даже беглый обзор средств такой деятельности наводит на мысль о том, что для нее используется не одна лишь пресса. Публичным идеологическим актом становится и страстное вы­ступление оратора, и документальное кино, и агитационный пла­кат, и театрализованное представление (вспомним массовые улич­ные действа, характерные для послереволюционной России в 20-е годы). По своему содержанию идеи, которые несет в себе публи­цистика, совсем не обязательно относятся к сфере политики: он* бывают философскими, эстетическими, экологическими и т.д. Следовательно, публицистика — это явление широкое и многоли­кое, во всяком случае, она «шире» журналистики. В то же время ее полноценное бытование в современном мире совершенно немыс­лимо без использования уникальных возможностей прессы. Осоз­навая это, часть журналистов — как теоретиков, так и практичес­ких работников — считает, что всякий журналистский материал является публицистикой. Однако обратим внимание на то, что в словарном определении называются произведения особого вида — те, которые обладают качеством публицистичности. К ним, т.е. к текстам, насыщенным идейным содержанием и наступательным по манере его изложения, вряд ли следует относить простенькую заметку или информативное интервью, в которых лишь констати­руются факты. Получается, что теперь уже журналистика «шире» публицистики, поскольку в прессе появляются материалы, не об­ладающие качеством публицистичности, во всяком случае, выра­женной в явной форме. Значит, к использованию этого термина как синонима журналистики надо относиться взвешенно, оцени­вая его уместность в каждом определенном контексте.

Предметом нашего курса служат фундаментальные явления и понятия, определяющие роль и назначение журналистики в общест­ве, ее взаимоотношения с системой власти и управления, задачи

6

по достижению целей общественного прогресса, комплекс требо­ваний к личностным качествам и квалификации сотрудника ре­дакции, основы эффективности журналистской деятельности. Сту­дентам предстоит научиться видеть неразрывную связь прессы с воплощением в жизнь социальных теорий и программ, с многооб­разием существующих в обществе интересов, с динамикой соци­альной и духовной жизни, особенно на этапе ее реформирования.

Задачей курса является познавательно-методологическая ори­ентация студентов. По окончании университета напряженная слу­жебная деятельность не оставит им времени на углубленное ос­мысление ее принципиальных основ. «Очень часто я напоминаю себе трамвай, набитый пассажирами... обвисший людьми на подножках и буферах, дико трезвонящий на прохожих... Иногда же — девушку с подносом в ночной пивной, где сразу в двадцать голосов окликают посетители», — так с грустной иронией рисовал свой образ жизни выдающийся журналист М. Кольцов. Именно в годы учения важно составить себе представление о реальной сложности теоретических основ журналистики, неоднозначности их понимания и социальной предопределенности функционирования и развития прессы. Столь же важно выработать личные профессионально-мировоззренческие установки. На этой базе студенты в дальнейшем будут выбирать для себя специализацию по одной из сфер деятельности: литера­турная работа в периодической печати, телерадиовещание, газет-но-журнальный дизайн, пресс-фотография, издательское редак­тирование, пресс-службы и агентства новостей и др.

Надо обратить внимание на то, что профессиональные учеб­ные курсы (включая «Основы журналистики») представляют со­бой только одну из сторон подготовки редакционных сотрудников. Мировоззренческий и культурный кругозор публициста формиру­ется широким комплексом дисциплин социально-экономическо­го и историко-филологического циклов. Философские и психоло­гические, литературоведческие и экономические познания помо­гают студентам глубже разбираться в основах специальности, вырабатывать строгие и точные критерии оценки профессиональ­ной практики, формулировать свою позицию по сложнейшим проб­лемам, находящимся в центре внимания отечественной и миро­вой журналистики. Наш курс теснее всего соприкасается с культу­рой социального мышления. Журналистская теория формировалась в неразрывной связи с другими областями обществоведения. Эта связь не утрачена и поныне и даже стала еще прочнее. В исследова­ниях по вопросам СМИ находят применение новейшие теории, открытия, методы, появляющиеся в других отраслях знания. Отно­шения журналистики с целым рядом наук строятся как отноше-

7

I

ния частного, специального с общим, универсальным. Это можно сказать о философии, социологии, истории, филологии, кибер­нетике. В известном смысле теория журналистики является как бы мостом, соединяющим систему научного знания с редакционным производством.

Кроме учебного пособия, который сейчас находится перед их глазами, студенты должны обращаться к широкому кругу источ­ников: к произведениям выдающихся мыслителей, занимавшихся проблемами духовной жизни, и в частности прессы, к государ­ственным документам, в первую очередь к нормативно-правовым актам, к трудам исследователей журналистики и, конечно, к опы-1 ту редакций. Только использование различных источников помо­жет студентам выработать мотивированные суждения по пробле-1] мам, входящим в учебную программу. Напомнить об этом тем бо­лее важно, что многие из стоящих на библиотечных полках пособий уже не отражают реальность социальной жизни и журналистики.1 Из сказанного, однако, не следует, что не надо изучать произве-1 дения, которые несут на себе явные приметы ушедшего в историю времени. Наоборот, нужно учиться отделять неизбежные конъюн-] ктурные атрибуты от исследовательского поиска, результаты ко-1 торого не утрачивают с годами своей ценности.

Это относится и к учебным изданиям непосредственно по кур­су «Основы журналистики». Самое широкое распространение в страв не получили работы проф. МГУ Е. П. Прохорова, выходившие под разными названиями в течение нескольких десятилетий. В них сис-тематизированно представлены центральные понятия и пробле­матика курса, что в значительной мере облегчило нашу задачу.! Выход в свет своего учебного пособия мы понимаем как продол­жение сотрудничества крупнейших университетов России в развив тии базовой дисциплины журналистского образования. Не исклю­чено, что другие специалисты предложат собственные версии курса,! и это разнообразие взглядов пойдет на пользу теории, практике и педагогике журналистики.

Изучение теоретического материала не даст должных результа- ] тов, если оно не будет дополняться собственной журналистской практикой. Пресса — один из самых динамичных общественных ; институтов, ее концепции и опыт находятся в прямой зависимос­ти от изменчивой социальной реальности, что особенно важно учитывать в сегодняшней России. Кроме того, она необычайно многообразна по формам индивидуальной творческой деятельно­сти, а это влечет за собой различия во взглядах на ее задачи, прин-1 ципы, эффективность. Великий естествоиспытатель Чарльз Дар-1 вин писал о том, как потребности практики «руководили» его!

8

читательскими интересами: «Все, о чем я размышлял или читал, было непосредственно связано с тем, что я видел или ожидал увидеть... Я уверен, что именно приобретенные таким образом на­выки позволили мне осуществить все то, что мне удалось сделать в науке».

Студенты-журналисты постоянно пребывают в сходной ситуа­ции, поскольку их профессия принадлежит к числу самых «прак­тических».

Отдельное вводное замечание касается студентов специально­сти «Связи с общественностью», которые тоже изучают методоло­гические основы журналистики. Из опыта преподавания цикла журналистских дисциплин этой аудитории автор убедился, что будущие пиармены легко «входят» в мир прессы, с интересом осваиваются в нем и даже добиваются заметных творческих ре­зультатов. Главное же, они на удивление быстро и точно опреде­ляют грани соприкосновения двух профессий и сосредоточивают­ся на тех сторонах журналистики, которые более всего им необхо­димы в собственной практике. Приведем показательные фрагменты из письменных «рецензий» студентов специальности «Связи с об­щественностью» на журналистские курсы: «Изучение журналис­тики помогло мне понять самих журналистов, думаю, что это во многом будет способствовать моим взаимоотношениям с ними, когда я буду работать специалистом по PR»; «Я узнала, как дол­жен вести себя корреспондент... чтобы вывести человека на дове­рительную беседу и добиться поставленной цели. Все это очень важно не только для специалистов по связям с общественностью, но и для любого интеллигентного человека»; «Знания помогут мне обходить какие-то "подводные камни", которые могут заключаться в интервью... и правильно выбирать издание, в которое следует поместить информацию о своей организации». Это именно те ре­зультаты, к которым хотели прийти преподаватели вместе со сво­ей аудиторией.

Журналистское образование

Прежде чем приступить к изучению теоретических вопросов, сделаем краткий экскурс в историю журналистского образования. Это полезно во многих отношениях, в том числе для осознания творческого характера учебного процесса, для понимания своей причастности к непрерывному поиску такой модели образования, Которая отвечала бы и потребностям общества, и высоким уни­верситетским критериям, и личным интересам выпускников.

9

Надо ли готовить журналиста в университете, и нужна ли ему вообще специальная образовательная база? Вопросы не праздные, ибо журналистика относится к числу так называемых открытых профессий, для работы на этом поприще не требуется лицензии, диплома или других официальных сертификатов. В редакционных кабинетах дипломированные репортеры соседствуют с людьми, которые являются специалистами других отраслей знания, а в нынешней прессе без труда можно найти и такие издания, где нет ни одного работника с профильным образованием. Не случайно поставленные нами вопросы время от времени горячо обсуждают­ся и в редакциях, и в вузах, в частности среди студентов. Но ини­циаторы этих дискуссий не всегда ясно представляют себе, что «внедрение» журналистики в университет произошло не по чьему-либо произволу, а в результате довольно долгой эволюции системы подготовки кадров для печати. Через полемику, эксперименты, развитие методики преподавания общество пришло к существую­щей системе образования, которая, конечно, тоже не является застывшей. Американские историки печати пишут: «Связи между университетами и редакциями сильно окрепли во второй четверти двадцатого столетия. Знаменитая карикатура, изображающая ре­дактора отдела новостей, который спрашивает юное дарование: "А что это такое, позвольте узнать, — школа журналистики?" более не соответствует действительности. Вероятнее всего, редак­тор отдела новостей сам является выпускником школы журналис­тики...»2

Здесь уместно вспомнить, что в США первые попытки нала­дить подготовку газетчиков относятся к концу 60-х годов XIX сто­летия, а первый системно организованный курс появился в универ­ситете Пенсильвании в 1893 г. Примерно этим же временем датиру­ется начало журналистского образования в странах Европы.

Так пробивала себе дорогу тенденция к углублению подготов­ки кадров для печати. Вот характерный факт: в самом конце XIX в. в Лиссабоне проходил V Конгресс международной организации журналистов, и в центре его внимания оказался опыт обучения газетчиков во Франции, где система преподавания включала в себя, с одной стороны, прикладные умения (машинопись, телеграфное дело, написание и редактирование статей и т.п.), с другой сторо­ны — основы знаний по истории, политической экономии, обще­образовательным дисциплинам, языку.

2 Emery M., Emery E. The Press and America. 6th ed. Englewood Cliffs (USA), 1988. P. 581,

10

Внимание к образовательному уровню работников прессы уси­ливалось не случайно и диктовалось не только интересами самих редакций. Скорее надо говорить о том, что журналистика отклика­лась на коренные изменения социально-культурной среды, в ко­торой она действовала и развивалась. Весь XIX в., и особенно его вторая половина, отмечен ускоренной индустриализацией эконо­мики, а крупное промышленное производство все более нужда­лось в грамотных и хорошо обученных работниках. Образование, которое веками было привилегией избранных, становилось под­линно массовым, общедоступным. Характерно, что и в государ­ственной политике европейских стран народное просвещение вы­двигается на приоритетное место. Прессе нельзя было отставать от растущего культурного уровня основных слоев населения. Здесь уместно вспомнить, что и в России демократизация школы яви­лась важнейшим элементом серии либеральных реформ, предпри­нятых в царствование Александра II. В 1860—1870-х годах она соче­талась с отменой крепостного права, реорганизацией судебной сис­темы, местного самоуправления, армии — и тогда же наметился резкий подъем газетно-журнального дела.

В России сеть учебных заведений для сотрудников редакций возникла несколько позже, чем в Европе. Начальные шаги и по­следующее развитие отечественной журналистской школы описа­ны в литературе3.

Считается, что первые курсы для журналистов открылись в Москве в 1904 г., однако просуществовали они недолго. Предпри­нимались и другие попытки, столь же мало успешные. В отсутствие школы некоторую нагрузку брали на себя профессиональные из­дания («Новости печати», «Журналист» и др.), помещавшие на своих страницах разборы газетной практики. По свидетельству ис­ториков, особая роль принадлежала журналу «Сотрудник печати», который в 1912г. организовал заочные (по переписке) консульта­ции для начинающих авторов, включая своеобразные статьи-лек­ции и домашние задания. В большинстве случаев организаторы школ и курсов сводили свою задачу к преподаванию технических, ре­месленных навыков, а их способна была дать сама редакционная практика. Правда, за пределами России время от времени вопло­щались в жизнь и иные модели образования, тяготеющие к соче­танию теории и методических навыков. Так, в начале века в Пари-

3 Бережной Л. Ф. На пути к организации журналистского образования в Рос-сии//факультет журналистики. Первые 50 лет/Ред.-сост. С. Г. Корконосенко. СПб., '996; Свитич Л. Г., Ширяева А. А. Журналистское образование: взгляд социолога. М., 1997; Головое В. П. Журналистское образование в СССР. Л.. 1990.

11

же действовала Русская школа общественных наук, созданная ос­новоположниками отечественной социологии. В ее программу вхо­дило изучение печати как социального института. Российские со­циал-демократы, оказавшись в эмиграции, организовали свои партийные школы, где обучали газетному делу как политическому и производственному явлению.

В послереволюционные годы ситуация в российской прессе изме­нилась коренным образом. Развертывание принципиально новой — по стратегическим установкам, типам изданий и методам труда -печати тормозилось почти полным отсутствием квалифицирован­ных специалистов. Регулярные исследования газетчиков, прово­дившиеся в масштабе страны и регионов, показывали, что опыт­ных сотрудников старой прессы осталось крайне мало, а новые кадры не имели должной квалификации. Вопрос о кадрах был по­ставлен на I съезде журналистов (1918). В том же году возникли курсы в Москве и воскресная Школа журнализма в Петрограде. Интересно, что питерским слушателям лекции читали известные деятели культуры, публицисты и ученые (А. Куприн, А. Амфитеат­ров, И. Левин и др.), причем они затрагивали проблемы, связан­ные с ролью печати в духовной и экономической жизни. Из госу­дарственных учреждений пионерское значение имели школы при РОСТА (Российском телеграфном агентстве), работавшие в Мос­кве, Петрограде и других крупнейших городах. В отличие от своих предшественниц они просуществовали несколько лет. В 1921 г. на базе школ РОСТА в Москве открылся Институт красных журна­листов, в Петрограде — Институт журналистики. Подобные учеб­ные заведения действовали в соответствии с государственной про­граммой во многих городах. Они были призваны за короткий срок (от двух—трех месяцев до полутора лет) дать начальную подготов­ку сотням новых сотрудников прессы, вышедшим, как правило, из среды рабочих и крестьян.

Параллельно с обучением профессионалов в 20-е годы приоб­рела всесоюзный размах работа в кружках рабочих, сельских, во­енных корреспондентов — явления уникального для мировой га­зетной практики. Движение рабселькоров (так коротко называли этих внештатных активистов печати) рассматривалось политичес­ким руководством страны как форма приобщения масс к управле­нию производством и государством. Соответственно кружки при редакциях — от центральной «Правды» до заводской стенгазеты -играли роль политического всеобуча. Многие рабкоры в дальней­шем пополняли ряды штатных корреспондентов и редакторов, и тогда они начинали испытывать потребность в обстоятельной под­готовке.

12

К 30-м годам сформировалась уже целая система журналист­ских учебных заведений различных уровней. Для технических работни­ков существовали газетные школы, среднее звено специалистов -корректоров, литературных правщиков, хроникеров и т.п. — гото­вили техникумы с трехгодичным циклом обучения, кандидатов на более ответственные посты корреспондентов и редакторов выпус­кали государственные институты журналистики (ГИЖи). Послед­ние, по существу, стали первым опытом систематического журна­листского образования, который признавали новым и успешным зарубежные специалисты. Познакомившись с ним в середине 20-х годов, известный немецкий публицист Э. Киш говорил: «Я побы­вал во многих европейских школах журналистики. Лучшей из них считаю лейпцигскую. Слушатели ее являются в школу два-три раза в неделю на короткий срок, чтобы выслушать лекции по истории, организации и технике прессы, выполнить практическое задание... И я был обрадован тем, что нашел наконец в лице ГИЖа специ­альное учебное заведение, студенты которого в течение всего сро­ка обучения заняты исключительно учебной и общественной ра­ботой»4.

Но все-таки техникумы и ГИЖи не давали высокого уровня квалификации, да и по количеству выпускников они не удовлет­воряли запросы практики. Для решения этих задач с начала 30-х годов ГИЖи были преобразованы в Коммунистические институты журналистики (КИЖи). Они появились в Москве, Ленинграде, Алма-Ате, Харькове, Свердловске, Минске, Куйбышеве.

В предисловии к первому учебному пособию столичного ВКИЖа им. «Правды» (между прочим, книга насчитывала более 550 стра­ниц) так описывалась обстановка, в которой возник институт: «Наша печать за последние годы гигантски выросла. 995 газет в 1929 году и 9700 в 1933 г.; 12 с половиной миллионов тиража в 1929 г. и 36 млн в 1933 г.». Действительно, почти одномоментно по указаниям партии была создана всеохватная сеть «малой» прес­сы — фабрично-заводской, районной и др., а также местного ра­диовещания. Так информационно-идеологически обеспечивались программы индустриализации страны, коллективизации села, дру­гие стратегические планы. Заметное оживление происходило и в остальных секторах газетно-журнальной отрасли. ЦК ВКП(б) при­нял специальное постановление о кадрах газетных работников, на основании которого была построена многоступенчатая система Журналистского образования. КИЖи в этой иерархии занимали самое заметное место.

"Цит. по: Таловое В. П. Указ. соч. С. 32-33.

13

В литературе последних лет делается акцент на том, что деятель- 1 ность КИЖей приняла отчетливо выраженный политико-идеологи­ческий характер в ущерб профессиональным интересам. Это верно 1 по существу, но требует уточнения. На 30-е годы, действительно, пришлась полоса особенно жесткой борьбы с политическим инако­мыслием. Но в советское время журналистское образование находи- 1 лось под специальным контролем со стороны партийных органов всегда — и до КИЖей, и значительно позже, так что они не были | ярким исключением. С точки зрения тенденций его развития, полез­но взглянуть на организацию учебного процесса.

Для примера обратимся к опыту ленинградского КИЖа им.1 В. В. Воровского. Один из его бывших студентов, позднее — выпуск-J ник и преподаватель Ленинградского университета П. С. Карасев в я своих воспоминаниях о предвоенном времени писал так: «Это было хорошее учебное заведение, в нем преподавали многие крупнейшие ученые университета...» На пяти его отделениях приступили к заня- ] тиям 600 учащихся: газетчиков, радиокорреспондентов, издатель-Ш ских работников. Была открыта собственная аспирантура для подгов товки научных и преподавательских сил, наряду с дневной формой обучения стала развиваться заочная. КИЖ получил хорошее техни-Я ческое оборудование, теоретические занятия сочетались с активной практической и общественной деятельностью студентов. В 1940 г. срок обучения в КИЖе был доведен до четырех лет.

Такая методика обучения для студентов означала поворот в жизни. Для многих из них в подлинном смысле слова открывалась дорога к знанию, просвещению, культуре. Не менее решительно!] менялся и профессионально-культурный уровень прессы. В архив­ных фондах середины 30-х годов хранятся личные дела слушателей газетных курсов, рассчитанных на сотрудников местных газет. По­знакомимся с некоторыми автобиографиями (исправлены ошиб­ки в правописании, которыми пестрят эти рукописи, и пропуще-| ны фрагменты текстов).

«Родился в семье крестьянина, малоимущего середняка. В такие | тяжелые годы мне пришлось проводить свое детство, много раз приходилось сидеть без хлеба. Поступил в сельскую школу, отучив­шись 4 года, имея желание учиться, меня родные не отпускали ввиду неимения средств. Я у родных отпросился, и они отпустили. | Я проучился 2 года, после чего отработал в совхозе. В 1931 году вместе с родными участвовал в организации колхоза. Работал зам. предколхоза и предколхозом. С предколхоза снят и взят на работу 8; редакцию инструктором».

«В 1917 году отец уехал в армию, откуда не вернулся. С 1928 года! по 1932 год работал единоличником на пашне. В 1932 году органи-|

зовался колхоз в нашей деревне, я из первых вступил. Колхоз меня командировал на курсы счетоводов, окончил двухмесячные курсы на хорошо. Организовал первичную комсомольскую организацию, где меня избрали комсоргом...»

«В 1930 году РК ВЛКСМ меня рекомендовал на двухмесячные курсы избачей (так назывались работники изб-читален — предшест­венников сельских клубов. — С. К.). Был введен в состав бюро РК ВЛКСМ и исполнял обязанности культпропа и затем заведующего массово-производственным отделом. Осенью 1932 года РК ВЛКСМ меня рекомендовал в редакцию районной газеты».

К 20-летнему возрасту многие новоиспеченные газетчики при­обретали немалый жизненный опыт, но культурно-образователь­ный, а тем более профессиональный их багаж оставался крайне бедным. Перелистывая личные дела, мы видим в графе «образова­ние»: пятилетка, семилетка, рабфак, два класса техникума, не­оконченная сельская школа, трудовая школа... В графе «стаж газет­ной работы» чаще всего встречаются: «год», «меньше года», а то и вовсе — «нет». По данным обследований, в конце 20-х годов выс­шее образование в среднем по стране имели 13% газетчиков, не­оконченное высшее и среднее — 52, неполное среднее и ниже — 34, домашнее — 1%.

На этом фоне деятельность КИЖей стала новой ступенью куль­турного и профессионального роста прессы. С точки зрения мето­дики обучения, она фактически ознаменовала выбор основной мо­дели журналистского образования, чертами которой являлись раз­носторонняя общеобразовательная подготовка, солидные теоретико-профессиональные курсы плюс прочная связь с редак­ционной практикой. Данная модель доказала свою жизнеспособ­ность в сравнении с краткосрочными курсами и школами при­кладного назначения. Она тяготела к университетской системе обу­чения. Закономерно, что с началом 40-х годов некоторые КИЖи (в Алма-Ате, Свердловске) влились в государственные универси­теты на правах факультетов. Такое решение готовилось и в Ленин­граде, но в военные годы здешний институт был отправлен в эва­куацию и эшелон с ним попал под бомбежку. В Москве ВКИЖ прекратил существование незадолго до войны.

Одновременно с развитием сети журналистского образования Укреплялась его научно-теоретическая и учебно-методическая база. Недостаток учебной литературы ощущался в течение многих деся­тилетий, этот «голод» испытывает и нынешнее поколение студен­тов. Однако неверно было бы думать, что книги в помощь учащим­ся стали выходить только в последние десятилетия.

Во-первых, в 20-е годы началась и затем была энергично продол-практика издания литературы в помощь рабочим и сельским

15

корреспондентам, которые, согласно политической установке тех лет, рассматривались как главная опора редакций. Столичные и провинциальные издательства регулярно выпускали книги, бро-Я шюры, сборники с «говорящими» названиями (Лобовский А. Рабо-1 чие и газета. Основы рабкоровской работы. Харьков, 1926; Вехам-кин Г. А. Селькор и газета. Руководство для селькоров, о чем и как писать в газету. М.; Л., 1925; Справочная книга рабкора. М., 1926; Шагин В. Н. Живая газета в рабочем клубе. Л., 1924 и даже — ТеодоШ ронский С. А., Шипилин Л. В. В помощь физкультурнику — коррес-1 понденту. М.; Л., 1931). Широко издавалась инструктивная литера-в тура, содержавшая партийные и государственные документы по вопросам работы с рабселькорами. Для корреспондентов и редак-Я торов своего рода заочными курсами служили многочисленные книги и статьи в профессиональных журналах, в которых излагалШ ся опыт лучших редакций страны. Назовем, например, увлекательЯ ную для профессионала книгу Усас-Водкина «Мужицкая газетаЯ Из истории одного опыта» (Л., 1926). Автор — редактор уездной «Деревенской газеты», выходившей в Гдовском уезде (ныне -Псковская область), — рассказывал, как благодаря своему искрен­нему уважению и знанию селянина редакция добилась внимания, интереса и массового сотрудничества в издании со стороны сельсЯ кого читателя. Здесь же надо упомянуть мемуары ветеранов рабко-1 ровского движения (Онипко К. К. Записки старого рабкора. Симфе­рополь, 1932; Осипов М. Пути рабочего корреспондента. М.; Л., 1925; Шейнин М. А. Рабочие корреспонденты. М.; Пг., 1923; и др.). Во-вторых, хорошо была поставлена публикация статистичес-. ких и иных исследовательских материалов, касающихся прессы. I Они и сегодня представляют интерес как источник тщательно сгруппированной фактической информации о состоянии систе­мы печати, журналистских кадров, материальном обеспечении ре­дакций (Наша печать. М., 1925; Периодическая печать СССР и рабселькоровское движение между XV и XVI съездами ВКП(б). М., 1930; Лицо сельской низовой печати. М., 1931 и др.). Усилия­ми энтузиастов, получивших поддержку органов политического руководства страны, в 20-х годах начали проводиться исследова­ния восприятия газетного слова массовой аудиторией, которые фактически положили начало отечественной социологии журна­листики (см., например, работы Я. Шафира). Появились первые очерки истории печати (Л. М. Клейнборт), теоретические обобще! ния газетного опыта (С. Б. Ингулов, М. А. Рафаил и др.), «СистеЯ матический указатель книг и статей по журналистике» Н. М. Св мова. Публиковались и работы об опыте и теориях зарубежной прессы. Между прочим, одна из них — «За кулисами французской

16

печати» — была выпущена в 1926 г. Госиздатом в переводе О. Э. Ман­дельштама.

В-третьих, научно-методические разработки, непосредствен­но адресованные системе журналистского образования, начали выходить из печати вскоре после революции, и некоторые из них выполнялись на очень высоком уровне. Такой была прославлен­ная, без преувеличения, книга одного из организаторов печати и журналистской школы П. М. Керженцева «Газета. Ее организация и техника» (М., 1919). Автор, будучи талантливым редактором и ди­ректором РОСТА, оставил след не только в науке о журналистике, но и в теории управления. Он был специалистом по системному анализу социальных структур, и это качество его мышления нашло отражение в книге для журналистов. Она посвящена организации и культуре редакционного труда, о чем можно судить по заглавию, причем в ней реалистично, без идеологических шор анализирова­лись и достижения зарубежной прессы. Выдержавшая несколько пе­реизданий, работа Керженцева в течение десятилетий была настоль­ной книгой для студентов и преподавателей. Не менее широкую из­вестность заслужил учебник С. Н. Срединского «Основы газетного дела» (Пг., 1918). Московский ГИЖ с первых лет своего существова­ния поставил и успешно решал задачу обеспечить студентов необхо­димой литературой (Справочная книга журналиста. М., 1923; Новиц­кий К. П. Газетоведение как предмет преподавания. М., 1924; Леви-дов М. Информация в советской прессе. М., 1924 и др.).

К 30-м годам появляется возможность глубже и разнообраз­нее, чем ранее, разрабатывать вопросы профессионального мас­терства. В прежнее время упор делался главным образом на препо­давание первоначальных навыков газетного труда, а также на обуче­ние организации редакционного актива. Постепенно в научных и учебных изданиях все больше внимания уделяется литературно-редакторскому качеству текстов, начинает складываться теория жанров советской прессы. Информация, корреспонденция, ста­тья, очерк, обзор печати — все эти жанровые формы публикаций специально рассматриваются в учебном процессе и, соответствен­но, в литературе.

Огромную роль в повышении литературного мастерства сту­дентов и штатных газетных работников играл пример выдающихся публицистов того времени. Они охотно делились со студентами на­блюдениями, выступали с обобщениями творческой практики. На­пример, беседы М. Кольцова во ВКИЖе и его выступления на профессиональных совещаниях включались в учебные пособия как отдельные главы, посвященные очерку, фельетону и памфлету. Это были в подлинном смысле учебно-методические разработки -

17

2 – 2802

I

с рекомендациями, разбором опыта, выводами теоретического ха­рактера, относящимися к новой общественной обстановке и но­вому типу прессы. Вот лишь один, показательный фрагмент из бе­седы «Фельетон в местной газете»: «Старый буржуазный фельетон в России обходился большей частью без сюжета. Обычно автор брал какую-нибудь, иногда самую расплывчатую тему и занимал-ся разговором в печати на эту тему, разговором или интересным или скучным, в зависимости от автора. Он нанизывал одну фразу на другую, и получалась этакая журчащая литературная болтовня, в которой некоторые фельетонисты, обладающие хорошим сти­лем, достигали высокого мастерства. В отличие от этого характер­ным и твердым признаком советского фельетона является почти всегда его резкая сюжетность... Эта сюжетность, эта установка на факт, являяясь главным признаком советского фельетона, являет­ся и главным его достоинством».

Стали активно формироваться и собственно теоретические кон­цепции журналистской деятельности. Так, пионером в облает" психологии журналистики выступил выпускник ТИЖа В. А. Куз! мичев. Его книги «Организация общественного мнения» (М.; Л., 1929) и «Печатная пропаганда и агитация» (М.; Л., 1930), напи­санные с учетом достижений мировой науки о прессе, до сего дня не утратили своей познавательной ценности. Группа ученых вы­ступила с идеей создания теоретического направления, которое они назвали «газетоведение» (Проблемы газетоведения. М., 1930).. Они объединились на почве интереса к технике и культуре работы с газетной информацией, причем авторы не отрицали положи­тельных сторон в практике буржуазной журналистики новостей. Однако политическая конъюнктура тех лет не позволила развиться данному направлению исследований и преподавания. Разработчи­ков газетоведения — М. Гуса, А. Курса, Ю. Бочарова и др. — обви­нили в буржуазности воззрений и отклонении от линии партии £ области печати. Как говорилось в критических обзорах, публикова­вшихся в профессиональных и массовых изданиях, «характерной чертой этих "теорий" печати было отрицание классового характе­ра газеты, стирание коренного различия между пролетарской и! буржуазной газетой. Они искали формально-логических "понятий"] о "газете вообще", одинаково годных и для буржуазной, и для1 пролетарской газеты». Господствующее положение в теоретичес-1 кой, учебной и массово-популярной литературе о прессе прочно заняли ее идейно-политические характеристики, а также методы! организаторского участия в социалистическом строительстве.

Несмотря на такие передержки в конкретных случаях и чрез­мерную, по теперешним меркам, политизацию образования в це-

18

лом, оно все же непрерывно развивалось, совершенствовалось, становилось стройнее и богаче по содержанию. Мы видим, что журналистское образование в нашей стране все больше приближа­лось к тому уровню, когда оно должно было перейти к университе­там с их мощной интеллектуальной базой. В этом отношении ха­рактерно, что уже в 20-е годы на обществоведческих факультетах МГУ велась подготовка сотрудников печати, в Ленинграде на фа­культете языкознания и материальной культуры были организова­ны занятия по истории, теории и практике газетного дела и кни­говедению, а также журналистская практика студентов-филоло­гов, в 1926 г. появилась кафедра газетного дела и обсуждался вопрос об открытии самостоятельного факультета журналистики. Значит, переход образования на университетскую систему был подготов­лен и с точки зрения традиций самих университетов.

Внедрение журналистики в университеты на новом этапе на­чалось с создания соответствующих факультетов (Минск, 1944 г.) или чаще всего отделений при филологических факультетах (Ле­нинград и Свердловск, 1946 г., Москва, 1947 г. и т.д.) и кафедр. По долгу преемственности традиций современным студентам (да и молодому поколению преподавателей) надо знать имена орга­низаторов этих учебных центров. Система журналистского образо­вания складывалась благодаря подвижническим усилиям целой когорты талантливых педагогов. Для сотрудников редакций в Рос­сии, странах СНГ и за рубежом эти люди стали символами уни­верситетской юности, им посвящаются поэмы, о них рассказыва­ют легенды, хотя многие из ветеранов первых послевоенных деся­тилетий и по сей день находятся в рабочем строю. Здесь удастся назвать лишь малую часть этих замечательных специалистов, но в своих университетах студенты, конечно, познакомятся с гораздо более подробными «историями в лицах». Отделения, факультеты, ведущие кафедры создавались и завоевывали признание под руко­водством Э. С. Багирова, К. И. Былинского, Б. И. Есина, Я. Н. Засур-ского, А. Л. Мишуриса, В. Д. Пельта, Е. П. Прохорова, Е. Л. Худякова (Москва), В. А. Алексеева, А. Ф. Бережного, В. Г. Березиной, Б. А. Вяземского, Н. П. Емельянова, А. В. Западова, П. Я. Хавина (Ленинград), В. Н. Фоминых, В. А. Шандры (Свердловск), Е. А. Ла-зебника, А. 3. Окорокова, Д. М. Прилюка (Киев), В. И. Здоровеги, И. Т. Цьоха (Львов), Т. Э. Эрназарова (Ташкент), Г. В. Булацкого, Б. В. Стрельцова, М. Е. Тикоцкого (Минск), Г. В. Колосова (Алма-Ата), Г. В. Антюхина (Воронеж), Я. Р. Симкина (Ростов-на-Дону)...

В задачи нашего курса не входит подробное воссоздание роста системы образования в количественном и качественном отноше-чии. Достаточно сказать, что на протяжении всех послевоенных

19

десятилетий этот рост был, и сегодня он не остановился, а даже усилился. В 50—60-е годы отделения, состоявшие первоначально из двух-трех кафедр, преобразовывались в факультеты с гораздо бо­лее разветвленной структурой. Одновременно возникали все но­вые отделения и специализированные кафедры в вузах республи­канских и областных центров. В советское время государственная , система образования дополнялась высшими партийными, комсомольскими и профсоюзными школами, а в наши дни — главным образом коммерческими учебными заведениями.

Указать точное число всех российских школ журналистики, при их нынешнем разнообразии, не представляется возможным. По приблизительным оценкам оно составляет не менее сотни. Численность же студентов в каждой из них колеблется от десятков до сотен, а в крупнейших вузах — до тысячи и более человек. РазветвЛ ленную структуру приобрели и формы обучения: наряду с днев­ными потоками существуют вечерние и заочные, кроме пятилетие ней (дипломной) подготовки возникли четырехлетняя (бакалавриат) и послевузовская (магистратура и второе высшее образование), параллельно с полной формой развиваются краткосрочные i варианты, наконец, используются преимущества дистанционногс обучения и филиалов университетов в малых населенных пунктах!

Разнообразие стало характерной приметой и содержания под-] готовки. Учебные планы, согласно государственным стандартам,! включают в себя несколько разделов. Цикл общеуниверситетских! дисциплин (в основном социально-гуманитарных и отчасти естественнонаучных) призван дать будущим журналистам целостное | научное представление о мире, обществе и человеке. Общепрофессионалъные курсы отражают совокупность представлений о журналистике в целом, без различия по специализациям. Следующий] раздел — специализация либо по средствам информации (печать* ТВ, радио и др.), либо по тематике выступлений. Предусмотрен Л так называемый региональный компонент, благодаря которому учитываются особенности и потребности СМИ той местности, в которой существует каждый конкретный вузовский центр. Наконец, в рамках подвижного комплекса специальных курсов и семинаров по выбору студентов они имеют возможность приобрести дополнительные знания и навыки по узким отраслям профессиональной квалификации.

Так дисциплины группируются на листе бумаги, на которой! отпечатан учебный план. Однако в сознании студента и выпускника они не столько разделяются на изолированные блоки, сколько I переплетаются друг с другом, образуя неразрывное целое. В самом!

20

деле, курс литературоведения с полным основанием можно рас­сматривать как профессиональный — ведь он знакомит студентов с общими законами построения текстовых произведений, мето­дами их анализа и критики, классическими образцами творчес­кой деятельности. Без знания природы и эволюции жанров лите­ратуры изучение жанров периодической печати оторвалось бы от своих начал, которые надо искать в истории писательского мас­терства. К тому же нельзя не соотносить движение в нынешней публицистике с тенденциями развития литературы новейшего времени. Мы найдем в практике СМИ перекличку с конкуренци­ей традиционализма и постмодернизма в литературе, судьба со­временного романа косвенным образом связана с будущностью газетного и журнального очерка, коммерческий успех развлека­тельной прессы — это явление того же порядка, что и высокий читательский спрос на бульварные книжные серии. Не случайно в разные десятилетия в числе самых популярных среди студентов дисциплин был специальный курс «Писатель и газета».

История журналистики не может преподаваться и восприни­маться в отрыве от общей исторической подготовки. Прошлое оте­чественной и мировой печати — это, по существу, летопись реаль­ных событий в социальной и культурной жизни народов. Поэтому, например, периодизация истории прессы будет обоснованной, только если она верно отразит смену экономических формаций, этапы ста­новления национальной государственности, борьбу политических сил и т.п. Точно так же преподавание права СМИ строится в расчете на знание системы права, почерпнутое студентами из предше­ствующего общеобразовательного юридического курса. Наконец, не подлежит сомнению, что изучение иностранных языков от­нюдь не преследует цель подготовить выпускников к светскому общению «на международном уровне». Для современного студен­та и журналиста-профессионала свободное владение языками слу­жит условием доступа к зарубежной литературе по специальнос­ти, которая в обилии поступает в их распоряжение, к прессе дру­гих государств и компьютерным сетям, несущим полезные ориентирующие и событийные сведения, дает возможность об­щаться с иностранными гражданами и получать от них информа­цию...

Сегодня в образовательных программах нет практически таких Дисциплин, которые не были бы обеспечены учебными пособия-Ми. Студентам региональных вузов особенно приятно осознавать, что они обучаются не только по книгам, выпущенным в столич-Ных издательствах, но и по разработкам своих, «домашних» педа-г°гов. При сходстве основных принципов обучения крупные вузы

21

заметно отличаются друг от друга по методике и стилю препода­вания, по атмосфере общения и, в конечном счете, по професси­ональным качествам выпускников. Такие самобытные школы сло­жились, например, в Воронеже и Екатеринбурге, Владивостоке и Ростове, Якутске и Казани, Владикавказе и Краснодаре. Концеп­ции образования давно уже опираются не на опыт и интуицию репортеров-практиков, а на мощную научно-исследовательскую базу, которая создана несколькими поколениями профессоров и доцентов. В стране действует несколько ученых советов, присваи­вающих степени кандидатов и докторов наук по специальности «Журналистика».

Итак, журналистика прочно укоренилась в высшей школе, а классический университет, в свою очередь, многое потерял бы» не будь в его составе этой специальности.

Однако дискуссии о том, как дальше будет развиваться подготовка кадров для СМИ, вероятно, в ближайшие годы не прекра­тятся. Кроме объективных факторов, связанных с непрерывным движением в самой журналистской практике, эту полемику подпитывает и разнообразие внутри самой системы образования. Отдельно нужно сказать о проникновении в Россию тенденций, характерных • для высшей школы других государств. Конечно же, многолетняя самоизоляция отечественного журналистского образования от внешнего мира не пошла ему на пользу. Сегодня эта преграда преодолена, и есть уверенность, что навсегда. Зарубежные стажировки стали нормальным явлением и для преподавателей, и для студентов, переводные учебники пополнили библиотеки практически всех университетов страны, лекторы из-за границы ведут занятия на равных правах с российскими коллегами. Однако такие контакты вызвали и побочные следствия.

Во-первых, не все профессиональные установки и методы тру-] да, утвердившиеся в иных культурных средах, в равной мере при­емлемы в России. У нас столетиями культивировалась публицистическая (ораторская, личностная) модель прессы, тогда как в американской и североевропейской печати преобладала фактологическая, объективированная манера подачи материала. Соответвственно по-разному строилось и обучение профессионалов. Во-вторых, выражения «как на Западе» или, более того, «как за гра­ницей» лишены прямого смысла вообще и в журналистике • частности. Так, специалисты выделяют несколько ведущих типов мировой прессы — англосаксонский, романский, германский т др. Если первый из них представлен газетой-информатором, те отличительной характеристикой второго служит газета идей • мнений. В Германии же, по свидетельству авторитетных исследо-

22

вателей, на протяжении XX в. доминирующей стала аналитичес­кая, комментирующая журналистика, которая «вобрала в себя черты островной (англо-американской) и континентальной, или материковой (романо-германской) ветвей журналистики»5. Внут­ри этой градации (конечно, на практике не такой жесткой, как в схематическом описании) помещается великое множество «про­межуточных» вариантов. Значит, российской журналистике необ­ходимо выбирать наиболее близкие ей по культурной традиции примеры для подражания, если она хочет творчески осваивать мировой опыт.

В-третьих, вряд ли состоятельны попытки перестроить систе­му образования на какой-то иной, зарубежный лад (а такие наме­рения периодически выражаются). Во многих европейских уни­верситетах журналистская подготовка дается людям, имеющим уже иное высшее образование. Соответственно она длится всего лишь один—два года и включает в себя в основном овладение методи­кой и техникой редакционного труда. Поэтому она принципиаль­но расходится с учебными планами российских вузов, которые ориентированы на абитуриентов без диплома. Кроме того, многое зависит от того, как исторически складывались взаимоотношения журналистики и высшей школы. Например, в Финляндии депар­тамент журналистики и массовых коммуникаций Университета Тампере ведет свою историю от 1925 г., и сегодня он предлагает учащимся различные фундаментальные программы протяженно­стью от трех до шести лет. В Англии же, по заключению одного из британских специалистов, обучение журналистов не имеет глубо­ких корней — оно было налажено лишь в 1950-х годах. Ему и по сей день присущи такие недостатки, как, с одной стороны, сла­бая связь теории с практикой, с другой — нехватка общегумани­тарных дисциплин. «Пришло время внимательнее посмотреть на опыт других стран»6, — считает эксперт. Долгий путь журналистс­кого образования в России, несомненно, представляет интерес Для изучения за рубежом.

Таким образом, студенты университета являются и наследни­ками достаточно давних традиций, и очевидцами, участниками создания новых концепций, структур и форм профессионального образования.

5 Вороненкова Г. Ф. Путь длиною в пять столетий: от рукописного листка до И1|формационного общества. Национальное своеобразие средств массовой информации

Германии: Авторсф. докт. дис. СПб., 2000. С. 18. '' Брайер А. О некоторых аспектах профессиональной культуры журналиста// •Журналистское образование в XXI веке/Сост. Л. М. Макушин. Екатеринбург, 2000. С. 2 1-22.

23

Педагогика журналистики

Студентам, начинающим свой университетский путь, и полез-1 но, и наверняка интересно знать, насколько зрелой является сегодня научно-теоретическая база, на которой строится их обуче­ние, в каком состоянии находится методика преподавания и чему они смогут научиться за все предстоящие им долгие семестры. Для ответа на вопросы такого рода надо дать характеристику педагогики журналистики в ее нынешнем виде (педагогика — наука о вос­питании и обучении).

Будем откровенны: в этой области все еще остается немало нерешенных проблем не только частного, но и принципиальной» свойства. В кулуарах университетов иногда приходится слышат™ иронические реплики представителей классических факультетов оя «докторах и кандидатах журналистических наук». Ирония явно запоздалая - и теория журналистики, и подготовка сотрудников СМИ в университетах стали несомненным фактом интеллектуальной жизни в России, как и во множестве других стран мира. Между прочим, в США авторы монографий и учебников именуют себя профессорами журналистики, и не находят в этой автохарактеристике ущерба своему научному самолюбию. Но вот ответить на вое прос: «Как можно научить вашей профессии?» бывает и в самом деле непросто. Журналистское образование вполне состоялось у нас как структура дисциплин, как тематика преподавания, но в значительно меньшей степени — как своеобразная область теоре­тического знания и специализированной деятельности, как педа­гогика журналистики. Само это понятие фактически отсутствует в, литературе по вопросам СМИ, не говоря уже о трудах исследователей педагогики.

Ситуация сложилась необычная: сотни людей изо дня в день занимаются обучением студентов, эта практика, как мы убедились, насчитывает уже несколько десятилетий, но целостное, систематизированное представление о том, что такое методика препо­давания журналистики в вузе, по каким правилам должен преподноситься материал и должно проверяться его усвоение, каковы психологические механизмы восприятия знаний, пока еще только формируется. Причина заключена прежде всего в том, что1 дисциплины под названием «педагогика» нет в учебных планах фа­культетов журналистики. Ее, по всей видимости, и не должно быть, поскольку выпускники получают совсем иную, не преподаватель-] скую квалификацию (в отличие, например, от филологов, на которых есть массовый спрос в средней и высшей школе). Преобл-

24

дающую часть навыков каждый лектор нарабатывает самостоя­тельно, в результате опыта и наблюдений за старшими коллегами. То, что ученые степени преподавателей журналистики по своему качеству ничуть не «второсортнее», чем, скажем, у историков или философов, не вызывает никаких сомнений. Но педагогические звания доцентов и профессоров иногда присваиваются людям, имеющим в своем активе внушительный стаж редакционной ра­боты, а не научной деятельности. Это специалисты ценнейшей, иной раз уникальной квалификации, но иного, не педагогичес­кого профиля.

Каковы же ресурсы развития педагогики журналистики? К ним в первую очередь относится ее целенаправленная и комплексная разработка как отдельного направления теории журналистики — и на фундаментальном уровне, и на прикладном, методическом, инструментальном. Лишь при выполнении этого условия удастся в каждом вузе избежать любительского подхода к образованию. При неясности и зыбкости теоретических оснований неизбежно стано­вятся столь же неопределенными результаты обучения. Для сотруд­ников редакций вопрос о практической полезности университет­ских лет оказывается едва ли не самым трудным для конкретного ответа. Один из выпускников припомнил, что его научили брать с собой на задание запасные ручки и карандаши... Студенты с благо­дарностью вспоминают университетскую атмосферу, товарищество, помогавшее в дальнейшем поддерживать корпоративные связи, и особенно — яркие личности некоторых своих наставников. Лич­ность преподавателя в реальных условиях нашей журналистской школы, при дефиците учебной литературы, становится главным ресурсом преподавания. Им, безусловно, надо дорожить и гордить­ся, но нельзя считать его достаточным для регулярного производ­ства специалистов. Спрос на таланты велик прежде всего в редак­циях, и кафедрам вряд ли когда-нибудь достанутся в полное их распоряжение самые одаренные публицисты. Занятия в аудитори­ях ведут главным образом «рядовые» учителя, методично отраба­тывающие стандартные программы обучения.

На фоне этой реальности вызывает сомнения тенденция к рас­ширению круга так называемых новых центров журналистского образования. Появление свежеиспеченных отделений и кафедр, не имеющих в запасе ни традиций, ни кадровых сил для учебно-ме­тодического самообеспечения, способно только понизить и без того в значительной степени любительский потенциал педагогики жур­налистики, которым мы располагали до недавнего времени. На­деждам дополнить энтузиазм организаторов этих кафедр опытом практикующих газетчиков не суждено сбыться по определению.

25

Журналисты не относятся к числу тех специалистов, которым свой­ственна систематизированная авторефлексия. К примеру, многолет­няя практика проведения в СПбГУ семинаров под общим названи­ем «Журналистика и социология» убеждает в том, что наименее удач­ными бывают дискуссии, посвященные саморегулированию и самооценке в журналистской среде, в то время как обсуждение вза­имоотношений СМИ с обществом, властью, учредителями обычно i проходит весьма оживленно и продуктивно. Соответственно ежедневный диалог с учащимися по определенной программе — это явно не тот жанр, который в должной мере освоен мастерами публицистики. Единственным препятствием на пути к кустарничеству в системе образования может стать усиление крупных, «старых» центров обучения, их развитие до уровня научно-педагогических школ, ока­зывающих свое влияние на обширные регионы через свои филиалы, местные отделения и т.д.

Еще одним ресурсом развития педагогики журналистики явля­ется точное определение сферы и предмета ее интересов. Но реше­ние этой задачи затруднено одним новейшим обстоятельством в; организации обучения. Имеется в виду совмещение под одной «кры­шей» разнородных специальностей -- журналистики и связей с общественностью, рекламного дела, маркетологии и т.п. Такое «обогащение» предмета деятельности способно привести лишь к его исчезновению. В некоторых университетах уже обсуждаются проекты трансформации факультетов журналистики в некие шко­лы коммуникаторов, определить профессиональную принадлеж­ность которых не представляется возможным. Ссылки на то, что в массово-информационной действительности репортерство смеши­вается с имиджмейкерством и рекламным бизнесом, свидетельствуют скорее о неблагополучии в СМИ, чем о рождении соци­ально полезного симбиоза. На одном из семинаров для газетчиков из областей Северо-Запада участники рассказывали о том, как они «делали» депутатов Государственной Думы. Это «больная» практи­ка, на базе которой нельзя вырастить здоровую прессу будущего. Попытки устроителей семинара повернуть разговор в русло стан­дартов профессиональной практики — правовых, этических, тех­нологических — имели слабый успех, поскольку само поле дея­тельности потеряло сколько-нибудь определенные контуры. Чтобы начать формировать его заново, придется признать, что журналис­тика исчерпала себя как род общественной и профессиональной деятельности. Но к такому выводу ни теория, ни практика СМИ, ни — главное — общество сегодня еще не пришли.

Напротив, для мировой и отечественной науки актуальной стала] проблема профессионализма в журналистике. В числе прочих ком-

26

понентов профессионализм включает в себя овладение алгоритма­ми выполнения трудовых операций, с одной стороны, и способ­ность преодолевать схематизм стандартных методик, творчески решая конкретную задачу, с другой стороны. Ориентация на сво­бодное индивидуально-личностное проявление автора в его тек­стах заслуженно считается завоеванием российской системы журна­листского образования. Однако она выражает скорее интегральный результат широкой гуманитарной подготовки в университете и воспитательного процесса, чем собственно научения, привития навыков. Большинство учебных дисциплин профессионального цикла призвано решать именно эту, прикладную задачу. Значит, закономерно возникает потребность в нормативных учебниках по специальным курсам. Ее отчетливо ощущают и студенты, которые настроены прагматически: им предстоит сдавать зачеты и экзаме­ны, а не утолять свои познавательные интересы, поглощая тома теоретико-дискурсивных сочинений.

Обеспеченность учебниками служит одним из ведущих показа­телей зрелости системы образования. Любой преподаватель журна­листики из собственных наблюдений знает, как много мы проиг­рываем в глазах студентов вузовским учителям иностранных язы­ков, литературы, социологии и т.п., адресующим свою аудиторию к стабильным учебникам, а не малодоступным статьям в научной периодике. Справедливости ради следует отметить, что в послед­ние годы издается как никогда много учебных пособий, причем в регионах наблюдается не меньшая активность, чем в столичных уни­верситетах. Однако выпуск пособия представляет собой неполное решение педагогической задачи по обеспечению курса учебной ли­тературой. Пособие, по своей природе и назначению, охватывает лишь часть учебного материала, оно помогает, «пособляет» разоб­раться в тех или иных темах курса. Следовательно, сама его жанровая специфика как бы снимает с автора ответственность за представле­ние целостного знания по учебной дисциплине. Здесь допустимы такие вольности, как апробация «сырых» пока что идей, увлечение автора отдельными аспектами тематики, даже закодированность смысла в тяжеловесном наукообразии изложения (как, впрочем, и «практикоподобная» облегченность содержания). Такие недочеты извинительны, если в запасе у студента есть спасительный учебник с его логической, структурной, языковой прозрачностью и пол­нотой. Пособия образуют периферию обязательной литературы. Они лишь частично оправдывают свое существование, если отсутствует Учебник — надежное ядро комплекса изданий по курсу.

Есть такие дисциплины, по которым писать учебники относи­тельно просто, но есть и прямо противоположные случаи. Более

27

всего располагают к работе в этом жанре курсы, в которых явно выражена технологическая составляющая. К ним относятся, например, техника газетного дела или технология производства телевизионных передач. Некоторыми преимуществами в этом плане обладают пограничные социально-профессиональные дисциплины. Так, при 1 разработке социологии журналистики, психологии журналистики,* права и этики СМИ преподаватели переносят на «территорию» прессы понятия, термины, даже до некоторой степени проблематику, сложившиеся у смежников — социологов, социальных психологов, правоведов. Трудность здесь как раз заключается в том, чтобы не превра­тить журналистику в этакую область проекции иного по происхождению знания, а точно обозначить суверенный предмет изучения.* Скажем, в психологии журналистики надо выявить психологические инструменты профессионального мышления, поведения и оценки I качества труда и продукции в СМИ.

Едва ли не самые большие сложности при создании учебников доставляют предметы из области журналистского мастерства. Здесь тоже не годятся напыщенные рассуждения о творческом характере работы в прессе — из них невозможно построить обучающую про-1 грамму. Попытки представить гигантскую совокупность умений в 1 виде нескольких композиционно-структурных схем (студенты скоро познакомятся с ними: «перевернутая пирамида», «правильная пирамида» и т.п.) наталкиваются на противодействие редакционной , практики, в которой шаблонные решения оказываются недоста-1 точно эффективными. Переключая внимание на методы сбора и! обработки данных, на способы взаимодействия с аудиторией, авторы пособий вступают в зону интересов эмпирической социоло-1 гии или социальной психологии, которая уже освоена социологи-! ей и психологией журналистики. Получается, что центральные, по ^ идеологии образования, дисциплины остаются без специфическо-1 го содержания и ясной цели обучения.

Имеется несколько подходов к решению этой сложной проблемы, причем не обязательно прямолинейных. Один из них связан] с кооперацией вузов, каждый из которых накопил собственный опыт] преподавания журналистского мастерства. Собирание в едином] педагогическом проекте знаний и методов преподавания, рассредоточенных по огромному национальному и международному пространству, даст возможность показать студенту многообразие про-1 фессионально-творческих техник взамен догматического внуше* ния ему «единственно правильной» версии трудовой деятельности! Именно по этой причине в библиотеках и книжных магазинах вся чаще появляются учебники, подготовленные межвузовскими колилективами авторов.

28

У кооперации есть хорошие перспективы и в более широком масштабе — как у международного сотрудничества педагогов. Даже представители самых стабильных и развитых в журналистском от­ношении стран сталкиваются с проблемами, которые пытаются решить у себя российские вузы. Так, немецкие профессора при­знают, что, хотя у них на родине действуют солидные учебные заведения, ведущие издательства не всегда бывают довольны качест­вом подготовки выпускников. Коллеги в редакциях говорят, что «в сущности там учат только тому, что в редакционной практике приобретается автоматически, что называется learning by doing» (обу­чение в процессе работы). Вместе с тем недостаточно уделяется внимания новым журналистским профессиям. К ним относятся редактор телетекста, редактор банка данных, технический редак­тор, редактор-документалист, редактор-исследователь, менеджер редакции, продюсер, редактор редакционного маркетинга7 (в Гер­мании по традиции редакторами называют всех штатных сотруд­ников редакции. — С. К.). Примером международного сотрудничества служит Свободный Российско-Германский Институт публицисти­ки, созданный в середине 1990-х годов при МГУ. И в чтении лек­ций, и в издании литературы по профессии на равных участвуют как российские, так и европейские специалисты.

Еще один вариант выхода из проблемной ситуации возникает, если меняется угол зрения на задачи прикладного обучения мастер­ству. Текст (произведение) можно рассматривать как целостное и синтетическое явление, в создании которого отражаются все «част­ные» знания и умения автора, а также его чувственный опыт, ин­туиция и проч. Научить процессу создания такого произведения, а тем более рассказать о нем в учебнике с исчерпывающей полнотой вряд ли возможно. Со стороны студентов было бы наивно рассчи­тывать на то, что в университете их будут учить главным образом «водить пером по бумаге». Давайте послушаем, что ценят в своем Далеком уже университетском прошлом люди, достигшие высот профессионального мастерства и известности. Корреспондент «Но­вой газеты» Алла Боссарт говорит об этом так: «Я пошла учиться на журналиста, потому что ужасно хотелось писать. Я не знала, о чем. Я не знала, как. Я знала только — зачем: "чтобы мое имя Мелькало в печати". Писать меня на факультете не научили, так, само наросло. Зато научили читать». Умение писать следует пони-м как способность точно и выразительно передать свое видение

1 Ратцке Д. Вступительное слово//Новые технологии и развитие СМИ в России и Германии. Вып. 1/Redaktionelle Bearbeitung G. Woronenkowa, D. Ratzke. Frankfurt atnMain, 1998. S. 35.

29

I

мира и конкретной ситуации. Оно «нарастает само» только в случае, когда для этого есть богатая культурная «почва».

Но у образования есть и еще одна цель, о которой фактически | ничего не говорится в литературе, а именно — подготовка компе­тентного критика продуктов журналистской деятельности. Мы как I бы переворачиваем учебную задачу, делая упор не на индивиду­ально неповторимом акте творения, а на его оценке по точно сформулированным критериям. Достижение такой цели в учебной ли­тературе представляется вполне реальным делом.

Журналистская критика не получила заслуживаемого ею вни­мания ни в культурном обороте общества, ни в учебных аудиториях. Сама постановка вопроса о ней нередко вызывает удивлением Право на существование театральной, литературной, балетной критики (в последнее время — даже ресторанной) никто из спев циалистов не ставит под сомнение. Между тем, массово-информационная продукция оказывает ничуть не меньшее влияние на духовную жизнь населения, чем театр и кинематограф, и ее изготовление подчиняется отнюдь не менее строгим законам. Рассматривая проблему изнутри профессии, мы увидим, что сотрудник редакции выступает в качестве критика повседневно: когда берется за доделку своего репортажа, редактирует авторский текст или объяс­няется с внештатным сотрудником, пишет обзор печати, выстув пает на собрании своего творческого коллектива... Вот здесь ему и 1 требуются набор критериев и способность выразить свою позицию в четких определениях.

Для подготовки автора текстов и их критика исключительную ценность имеет литература особого свойства — «задачники», сбор­ники упражнений на профессиональную экспертизу практических ситуаций (case studies). Некоторый опыт выпуска таких изданий уже накоплен в различных вузах. Он заслуживает распространения , на все дисциплины. С помощью «задачников» отрабатываются алгоритмы профессионального мышления и поведения, развивается внимание к деталям ситуаций, обостряется реакция на стандартные положения в социальной и редакционной практике. Между прочим, отличным материалом для подготовки таких сборников упражнений служат учебные работы самих студентов.

Пусть не смущает учащихся критический анализ состояния журналистской педагогики. Они не ошиблись в своем выборе специальности. Но приступать к профессиональной учебе надо с ясным пониманием среды, в которую ты погружаешься, и возможностей, которые она предоставляет.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ,

КОНЦЕПЦИИ И МОДЕЛИ

ЖУРНАЛИСТИКИ

Возникновение журналистики

Как и всякий общественный институт, журналистика прошла сложный исторический путь, прежде чем занять свое сегодняшнее положение в мире. Она возникла, совершенствовалась и росла под влиянием того общества, которому была призвана служить. При­ступая к изучению теории печати, надо твердо усвоить, что пресса является продуктом и составной частью человеческой цивилиза­ции, «зеркалом» национальной и мировой культуры, а содержа­ние и формы ее деятельности прямо зависят от потребностей опре­деленной социальной системы на конкретном рубеже истории.

По сравнению с другими институтами общества (государством, армией, церковью и др.), журналистика имеет короткую биогра­фию. Она не существовала, например, в античном мире и во вре­мена средневековья. Конечно, и в глубокой древности действова­ли службы сбора и распространения новостей, для этого применя­лись специальные средства. В этой связи часто вспоминают, например, древнеримские рукописные вестники «Акта сенатус» и «Акта публика» и ежедневные выпуски «Акта дьюрна попули романи». Последние расклеивались на стенах домов, продавались всем желающим, рассылались в провинции империи1. Некоторые ис­следователи называют подобные явления пражурналистикой или протожурналистикой.

Но ни вывешенные на городской стене распоряжения прави­телей, ни звучные сигналы герольдов, ни рукописные послания, Доставлявшиеся гонцами, не были в собственном смысле слова

1 Соколов В. С., Виноградова С. М. Периодическая печать Италии. СПб., 1997. С. 6-8.

31

журналистикой. Они в такой же мере относятся к ее предыстории, как и передача сведений с помощью огней на сторожевых башнях крепостей или удары вечевого колокола, призывающего горожан к всеобщему сбору. Развитие, совершенствование форм распрост­ранения социально значимых сведений стало информационной пред­посылкой зарождения прессы как качественно нового феномена в истории человечества.

На примере этой предпосылки видно, что истолкование жур­налистики как явления только информационного будет неполным и недостаточным ответом на вопрос о ее природе. В принципе, исследователи могут выстроить прямую линию последовательного восхождения техники передачи сигналов от самой примитивной до новейшей, электронно-цифровой. Однако в действительности такая последовательность нарушалась под влиянием обстоятельств развития каждой конкретной нации. Так, для населения других! стран рукописные вестники Древнего Рима не были обязательным этапом подготовки к изданию газет — они просто не существовали и не были известны в других культурах. Нередко печать привноси­лась в жизнь тех или иных народов извне, в «готовом» виде, а не как результат длительной эволюции средств информирования. Вот,1 например, воссозданные учеными способы обмена сведениями в] истории башкир, одного из крупнейших этносов России. В древности привычной для них стала устная форма массового общения. (народное собрание рода или племени). Авторитетными распространителями новостей были поэты-импровизаторы, в том числе и в XVII-XVIII вв., когда в Европе газеты уже завоевали довольно прочное положение. В периоды социальных потрясений (крестьянских волнений, антиколониальных восстаний, в частно­сти пугачевского бунта) широкое хождение получали произведения так называемой народной публицистики — письма, воззвания, прокламации. Вместе с тем, первая в башкирском крае газета, «Оренбургские губернские ведомости», увидела свет только в 1838 г., причем родилась она по инициативе «сверху», исходив-'' шей от общероссийской административной власти2.

Другие предпосылки складывались в сфере духовной культуры.' Часть из них связана с духовной и творческой сущностью самой прессы. На протяжении веков формировались традиции публично- • го, полемически заостренного и страстного выражения взглядов по актуальным вопросам общественной жизни. Характерно, что!

2 Кузбеков Ф. Т. Становление средств массовой информации Башкортостана И] развитие этнической культуры башкир (XIX в. — 1930-е гг.): Автореф. докт. дис| СПб., 2001. С. 33-39.

32

уже древние римляне, высоко чтившие искусство публичной речи, различали ораторов и риторов. Ораторами считались государствен­ные мужи, которые использовали слово как средство политической деятельности; риторами же назывались знатоки формальных правил красноречия, не дерзавшие публично судить о судьбах государства3. В дальнейшем ораторская линия получила необычайно сильное про­должение. Она стала неотъемлемым элементом культуры различных стран и народов. В феодальном обществе, где духовная жизнь зачас­тую приобретала религиозную окраску, широкую известность полу­чали проповедники, вероучители, выступавшие одновременно и как идейные наставники своих слушателей в области гражданского по­ведения. Вспомним в этой связи таких яростных обличителей офи­циальной церкви, как итальянский монах Савонарола (XV в.) и рус­ский раскольник протопоп Аввакум (XVII в.).

Полемические тенденции активно проникали и в светское об­щение: в публичные выступления властителей и крамольные речи бунтарей, в переписку политических оппонентов и литературно-исторические летописи. Таков один из истоков публицистики, ко­торая своим подлинным рождением обязана появившейся позднее печати.

Особенно значимую роль сыграло распространение грамотнос­ти, которая из привилегии знатных сословий все больше превраща­лась в достояние средних слоев населения, становилась массовой. Этот процесс сопровождался непрерывным совершенствованием шрифта — системы знаков для написания текстов. Современный читатель даже не представляет себе, какая напряженная идейная борьба и художническая работа предшествовали возникновению привычной сегодня формы букв. Наряду с существованием орна­ментальной графики церковного письма вырабатываются более простые в пользовании гражданские шрифты, развивается техни­ка деловой и бытовой скорописи. В Европе деятели эпохи Возрож­дения горячо выступали против старинных готических шрифтов — сложных в написании, неудобочитаемых, утомляющих зрение. Ха­рактерно, что письмо, которое появилось в результате их усилий, получило название гуманистического.

Для культурного расцвета России решающее значение имело создание на рубеже IX-X вв. славянско-русской азбуки и системы письма — кириллицы, связанное с именами легендарных братьев Кирилла и Мефодия. Но это было лишь началом долгой эволюции письменной речи из церковно-славянской (для узкого круга книжников) в общедоступную. На примере изданий петровского

' Ученова В. В. У истоков публицистики. М., 1989. С. 8-9.

-2802

33

времени видно, что использование той или иной графики шрифта было самым практическим, насущным вопросом о популярности и доходчивости газетного слова. Поначалу газеты набирались древ­нерусским шрифтом. В 1708 г. Петр I провел реформу и вместо архаичного полуустава ввел гражданскую азбуку, которая и слу­жит первоисточником русского шрифта до сего дня. С 1710 г. ново­введение распространилось на газетную полиграфию, однако еще долгое время часть тиража выполнялась в прежней технике: ведь значительная часть потенциальных читателей обучалась грамоте по церковно-славянскому алфавиту.

К числу материально-технических предпосылок возникновения журналистики относится прогресс в научной и производственной областях, расширявший материальную базу образования и культу­ры. Сменяют друг друга, становясь все более удобными, орудия и материалы для письма. Вместо громоздких свитков появляются пер­вые книги, вместо дорогостоящего пергамента — бумага. В Германии Иоганн Гутенберг из Майнца (XV в.) применил наборный шрифт — отдельные литеры (буквы, знаки), из которых можно составить любой текст, и использовал виноградный пресс для напечатания Библии. Его считают изобретателем книгопечатания, ознаменовав­шего начало новой эры в истории мировой культуры. В судьбе каждо­го народа есть подобные памятные страницы. В России высоко це­нится дело первопечатника Ивана Федорова, который вместе с Пет­ром Мстиславцем выпустил русскую книгу «Апостол» (XVI в.). На территории Америки печатный пресс был впервые использован для издания восьмистраничной брошюры, повествовавшей о земле­трясении, в 1541 г. Благодаря совершенствованию полиграфичес-' кого производства расширялись возможности для тиражирования актуальной информации и ее оценки, для появления массовой читательской аудитории.

Забегая на пути истории вперед, упомянем здесь и другие ве­ликие технические новации, решительно изменившие скорость распространения массовой информации и, значит, сказавшиеся на развитии журналистики: изобретение телеграфа (1832), фото­графии (1839), телефона (1876), звукозаписи (1877), телевидения (1884), радио (1895) и т.д. Непосредственно в полиграфии рев<Я люционные перевороты совершили ротационная печатная маши­на (1846), заменившая плоскую печать отдельных листов на работу с рулоном бумаги, и строкоотливная машина линотип, изобре­тенная американцем О. Мергенталером (1884), которая пришла на смену ручному набору отдельных литер. Процесс совершенствовИ ния средств фиксации и доставки информации, разумеется, про­должился в XX в., он не останавливается и в наши дни.

34

Для возникновения журналистики недостаточно было зрелос­ти какой-либо одной из названных предпосылок. Требовалось, что­бы одновременно сказалось действие целой группы факторов эко­номического, культурного, материально-технического порядка. И самое главное — должна была выявиться острая потребность общества в новом социальном институте, иначе говоря, нужны были социальные предпосылки. Катализатором этого процесса стал переход от феодально-абсолютистского строя к буржуазному.

Закономерно, что периодика как неотъемлемый элемент об­щественной жизни и культуры поначалу возникла в европейских странах, а скажем, не в Азии, где печатное дело получило высо­кое развитие гораздо раньше. Жители Кореи по праву считают сво­ей национальной гордостью музей древнего книгопечатания: здесь хранятся самое древнее на планете издание, выполненное с помо­щью досок-клише (751), и книга «Чикчжи симчхе», напечатанная наборным металлическим шрифтом за 70 лет до изобретения Гу­тенберга. В Китае уже в VII—X вв. (правление Танской династии) выходили рукописные газеты дибао, а наборные шрифты приме­нялись в типографиях уже в XI в. Историки упоминают китайскую газету «Kingpao» («Вестник столицы») как старейшую в мире. Прав­да, называя датой ее основания 911 г., они ссылаются на преда­ние, а не паточные свидетельства. С 1361 г. газета начала выходить регулярно, один раз в неделю. Однако она содержала лишь импе­раторские декреты и другие придворные известия. Значит, в стра­не, несмотря на зрелость одной из предпосылок, не возникла еще острая социальная потребность в периодике как зеркале текущей истории, как событийной картине мира. Китайские ученые гово­рят, что пресса, в современном смысле слова, на их родине по­явилась в начале XIX в., причем связывают это событие с изда­тельской активностью иностранцев, открывавших для себя дале­кую страну4.

Потребность в периодике раньше всего появлялась там, где быстрее шло становление капитализма. На европейском континен­те самые первые газеты начали выходить даже до изобретения здесь книгопечатания. Это были рукописные листы новостей. В странах Европы они именовались «аввизо», «нувель», «цайтунг», «коран-то», «реляция»5. Любопытно, что так же, на традиционный лад называются и многие нынешние периодические издания: «Нувель обсерватер» («Le Nouvel Observateur») во Франции, «Нойе цюрхер

4 Ли Д. Пресса Китая в условиях экономической реформы (90-е годы XX века). СПб., 2000. С. 3.

5 Соколов В. С. Периодическая печать Франции. СПб., 1996. С. 8.

35

цайтунг» («Neue Zurcher Zeitung») в Швейцарии, «Курант, нивЛ ван де дах» («De Courant, Nieuws van de Dag») в Нидерландах и т.д. 1 Старейший из сохранившихся образцов такой хроники появился в! Кельне в 1470 г. Подобные попытки предпринимались и в другими государствах Европы, В России в начале XVII в. выпускались рукописные «Куранты», дававшие правителям информацию о событи-1 ях в мировой политике. Сегодня мы назвали бы их первым отечественным дайджестом (сборником перепечаток из других изданий),! поскольку главными источниками материала служили публикации европейских газет, а также непосредственные впечатления путешественников за рубеж, тщательно подобранные в Посольском! приказе (министерстве иностранных дел, если опять же пользе-! ваться современной терминологией).

Первыми периодическими печатными изданиями считаются вы-1 шедшие в 1609 г. немецкие газеты «Relation Adler» (Страсбург) и «Aviso-Relation oder Zeitung» (Аугсбург). Этим годом датируется! рождение прессы. Правда, библиографы, изучавшие содержание старейших образцов печатной периодики, утверждают, что они начали издаваться еще раньше: до нас дошли далеко не первые их • номера. Название «Relation Adler» было многословным и пышным: «Ведомость о всех выдающих и достопримечательных событиях, сое вершившихся в Верхней и Нижней Германии, во Франции, Ита­лии, Шотландии, Англии, Испании, Венгрии, Польше, Валахии, 'J Молдавии и Турции за нынешний 1609 г. Все сведения отпечатаны в ! том виде, в каком были доставлены». Лишь много лет спустя газеты приобрели привычные нам сегодня краткие и выразительные имена. < На заре прессы они как бы дополнительно подтверждали свое право на существование с помощью развернутого и многообещающего названия-титула. В действительности, конечно, корреспондентская служба еще не была в состоянии обеспечить полноценный охват всех сколько-нибудь «выдающихся и достопримечательных собы­тий». Да и полиграфическое исполнение изданий, качество бума-1 ги, стиль изложения оставляли желать лучшего.

В XVII в. печатные газеты появились в Англии (1622), Бельгии (1605), Испании (1661), Италии (1636), Франции (1611), Швейцарии (1610) и других странах Европы. По подсчетам историков, т 1630 г. их было не менее 30. В России родоначальницей периодичес! кой печати явилась газета «Ведомости», основанная по воле Петра I в 1702 г. В указе о печатании газеты, в традиции своего времени, она именовалась пространно и патетически: «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в MOCKOBском государстве и в иных окрестных странах». Кстати, Петр I был И одним из главных авторов публиковавшихся там сообщений. Среди

36

журналов первым зарегистрированным изданием стал «Journal des Savants» («Журнал ученого»), выходивший с 1655 г. в Париже. На нескольких страницах в нем печатались новости науки и техники.

Новые издания быстро обретали те признаки, которые отличали их от другой печатной продукции и без которых нельзя было бы говорить о самом факте существования прессы. Это — регулярность и периодичность выпуска, относительно большой тираж, широкое распространение, оперативность и актуальность информации. Прак­тически сразу же произошло разделение печати на основные типы: оперативные, преимущественно событийные газеты, более склон­ные к анализу и напоминающие книгу журналы, сравнительно ред­кие по периодичности календари, бюллетени, повременные справоч­ники. Разумеется, система современной прессы выглядит гораздо бо­гаче и пестрее. Кстати сказать, происхождение слова «газета» обычно связывают с мелкой монетой gazetta, которой в Венеции расплачи­вались за рукописные листки новостей. Однако нельзя не упомянуть о том, что общепринятым термином это слово стало с легкой руки Т. Ренодо — основателя первого во Франции национального изда­ния под названием «La Gazette» (1631)6. Если в начале XVII в. насчи­тывались единицы периодических изданий, то столетие спустя их было около 100, еще через век — 900, а к 1900 г. — около 50 тысяч. В 90-е годы XX в., по данным американского Центра для иностран­ных журналистов, на земном шаре выходило 9,5 тысячи одних толь­ко ежедневных газет, причем их количество и совокупный тираж за десятилетие возросли на 12%.

Чем же обеспечивался успех молодой журналистики? Вспом­ним, что в XVII—XVIII вв. во многих странах Европы и Северной Америки совершились буржуазные революции. На смену феодаль­ной замкнутости пришли все более дробное разделение труда между производителями и рыночный обмен товарами, причем в коопе­рацию между собой вступали жители разных городов, стран и кон­тинентов. Как следствие — оживились связи между населенными пунктами и государствами. Без источников информации наладить такое общение было бы невозможно. Человек вырывался из узкого круга представлений о жизни, его интересы и любопытство про­стирались все дальше за пределы непосредственного опыта, и имен­но пресса открывала ему окно в мир.

Чтобы убедиться в том, какая панорама жизни открывалась, Например, жителю петровской Московии, познакомимся кратко с содержанием одного из первых номеров газеты «Ведомости»:

6 История мировой журналистики/А. Г. Беспалова, Е. А. Корнилов, А. П. Коро-Ченский, Ю. В. Лучинский, А. И. Станько. Ростов н/Д, 2000. С. 17.

37

«На Москве ныне пушек медных, гаубиц и мортиров вылито • 400... А меди ныне на пушечном дворе, которая приготовлена к I новому литью, больше 40000 пуд лежит.

Повелением его величества московские школы умножаются и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили...

Из Персиды пишут: Индейский царь послал в дарах великому Государю нашему слона и иных вещей немало. Из града Шемахи 1 отпущен он в Астрахань сухим путем.

Из Казани пишут: На реке Соку нашли много нефти и медной Я руды, из той руды медь выплавили изрядну, от чего чают немалую быть прибыль Московскому государству.

Из Сибири пишут: В Китайском государстве езуитов вельми неЯ стали любить за их лукавство, а иные из них и смертию казнены. J

Из Олонца пишут: Города Олонца поп Иван Окулов, собравЯ охотников пеших с тысячу человек, ходил за рубеж в свейскую границу и разбил свейские Ругозенскую, и Гиппонскую, и Сумер-1 скую, и Керисурскую заставы...»

По свидетельству знаменитого немецкого историка печати Л. Саламона, жившего сто лет назад, уже в конце XVII в. в ЕвропеЯ появились книжки о пользе газетного чтения, в которых говорилось:» «Кто желает вести осмысленный образ жизни, кто желает быть дос­тойным членом общества и принимать участие в его государствен^! ной, торговой и гражданской деятельности, тот обязан интересо­ваться газетами: тот должен их читать, должен запоминать и взвеши-Я вать прочитанное; должен уметь приложить его на деле».

О том, что к созданию журналистики толкали экономические преобразования, свидетельствует содержание первых газет. Они л значительной мере заполнялись новостями торговли. Подчинялся духу времени, сами газеты становились товаром, а их издание уже на ранних стадиях развития журналистики начало приносить дохоЯ ды. Так, во Франции уже к исходу XVIII в. газета «Journal de Paris» давала 100 тысяч ливров прибыли в год. Если поначалу многие газеты делались одним человеком, выполнявшим обязанности и редактора, и корреспондента, и издателя («персональный журна­лизм»), то вскоре издательства превращаются в довольно крупные предприятия, в штате редакций появляются наемные работники, функции которых заметно дифференцируются. В дальнейшем ка­питализация прессы стала одним из главных векторов ее развитиШ Но было бы неверно объяснять успех журналистики одними экономическими причинами. Пресса едва ли не с момента своего рождения стала участницей идеологических и политических процеШ сов. Прогрессивные идеологи буржуазии стремились использовать печать для распространения своих взглядов на общественное уев ройство, а феодально-монархические силы и ортодоксальная цер"

38

«овь с помощью газет отстаивали свое господство и привилегии. Никакое иное средство не могло конкурировать с прессой по спо­собности влиять на массовое сознание.

Не случайно революционные подъемы в прошлом и настоя­щем сопровождаются лавинообразным ростом числа газет. Срав­ним: накануне Великой французской революции в королевстве выходило 60 периодических изданий, а в годы революции — 500. За владение правом на печатное слово и самими изданиями разво­рачивалась ожесточенная борьба, принимавшая самые крайние формы выражения. Так, в конце XVII в. в Англии был принят закон, запрещавший распространение газет по воскресеньям, дабы не на­рушать святость этого дня недели. Во Франции Директория, придя к власти в 1795 г., специальным декретом установила смертную казнь для неугодных ей журналистов. Вслед за тем и Наполеон Бонапарт, получив власть, сразу заявил: «Газеты... должны делать добро, и только под этим условием я буду их терпеть». Он опубликовал декрет, со­гласно которому в Париже были закрыты почти все политические газеты, а оставшиеся фактически превратились в органы правитель­ственной пропаганды7. Характерно, что в начале XIX в. литераторы и общественные деятели рейнских земель в Германии, задыхавшиеся под тяжестью феодальной цензуры, встретили пришествие армий Наполеона как знак духовного освобождения. Однако очень скоро они столкнулись с тем, что именно печать была подвергнута са­мым строгим ограничениям. Газеты перешли под надзор военных губернаторов завоеванных провинций, им, за исключением офи­циальных правительственных органов, было запрещено распрост­ранять политические сообщения.

Идейно-теоретические концепции журналистики

Бурное развитие газетно-журнального дела и его влияние на общественную жизнь с ранних пор вызывали дискуссии о духов­ных и нравственных основах журналистской деятельности, об от­ношениях прессы с политической властью, обществом, личнос­тью и т.п. Идейная борьба вокруг коренных проблем, наметившая­ся в XVIII — начале XIX в., сопровождает практику СМИ до сего Дня. Причем в этих спорах принимают участие не только сами жур­налисты, но и выдающиеся философы, политические деятели,

1 Скуленко М. И. История политической пропаганды. Киев, 1990. С. 103—104.

39

т

моралисты, правоведы. Параллельно развитию журналистики фор­мировались различные идейно-теоретические направления, в рус­ле которых решались данные проблемы. Мы рассмотрим некото­рые из них — те, что оказали мощное влияние на теоретические представления о мировой прессе и характер ее деятельности.

Гуманитарно-демократическое направление берет исток во взглядах деятелей эпохи Просвещения. Буржуазные революции были буквально вскормлены идеями, которые во Франции развивали Вольтер и Ж.-Ж. Руссо, в Англии Дж. Локк и Д. Дефо, в Германии Г. Э. Лессинг и И. В. Гете, в Америке Б. Франклин и Т. Пейн, в России М. В. Ломо­носов и А. Н. Радищев и другие блестящие мыслители. От них ранне-буржуазные политические движения унаследовали неприятие фе­одально-теократического тоталитаризма, приверженность идеалам гражданского общества, всеобщего равенства перед законом и, может быть, главное — неограниченной свободы человеческого разума и духовного творчества.

Одним из центральных предметов дискуссий стала свобода пе­чати. Пресса относилась к числу тех сфер проявления свободы, которые более всего привлекали внимание общественности. Для буржуазных демократов, особенно в революционные периоды, защита журналистики от светского или клерикального вмешатель­ства была одним из главных лозунгов борьбы. Ее цель и итог нашли яркое воплощение, например, в первом в мировой истории закоя не о свободе печати (Швеция, 1766) и Декларации прав человека и гражданина, принятой во Франции в 1789 г. Соответствующая статья Декларации, включенная в ныне действующую Конституцию Франции, гласит: «Свобода мысли и убеждений является одним из высших прав человека; каждый гражданин может свободно писать, говорить и публиковать все, что захочет, за исключением злоупотЯ ребления этой свободой в установленных законом случаях». Широ­кую известность в мире приобрел Билль о правах — поправки к Конституции США (1791). В первой поправке свобода печати зафикя сирована в одном ряду с другими важнейшими гражданскими пра­вами: свободой слова и вероисповедания, правами народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями.

Кроме юридического признания независимости прессы демо­кратические силы добивались духовно-творческой свободы. Под вли­янием идей Просвещения они рассматривали журналистику как средство честного познания обществом самого себя. Показателен эпиграф газеты «L'Ami du Peuple» («Друг народа») Ж. П. Марата 4 пламенного трибуна революции во Франции: «Посвятим жизнь истине». Превращение журналистского труда в товар, работа за вознаграждение неизбежно вели к сильной зависимости авторов

40

От владельцев изданий. Поэтому уже в середине XVIII в. М. В. Ломо­носов, сочетавший научную деятельность с публицистикой, рато­вал за то, чтобы «большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие для заработка средств к жиз­ни, вместо того чтобы поставить себе целью строгое и правильное разыскивание истины».

В неразрывной связи со свободой печати вырабатываются взгля­ды на ее социальную ответственность. Одним из первых эту тему поднял Дж. Мильтон — поэт и памфлетист, последовательный за­щитник республиканских завоеваний в Англии (XVII в.). По его мнению, свобода не может быть безграничной, ибо тогда ею могут воспользоваться лгуны и клеветники, противники республики. Мильтон говорил об ответственности публициста перед народом, которому только и может принадлежать власть в государстве. Де­мократичность печати как раз и надо понимать как ее ответствен­ность перед народом.

Лозунг демократизма и народности был главным в политичес­кой борьбе сторонников буржуазно-демократических преобразо­ваний в Европе, под ним объединялись представители различных социальных слоев и идеологических взглядов. В этом смысле пока­зательна речь знаменитого трибуна Великой французской револю­ции Оноре де Мирабо о том, как должно называться собрание общин (представительство третьего сословия, противостоящее королевской власти). Только народное, категорически заявил ора­тор, поскольку лишь это слово отражает долг перед нацией. В нем слышатся различные значения: латинские populas — нация, или plebs — низшее сословие, или латинское же vulgas и английское mob — толпа, сволочь... Но нет слова благороднее.

Лучшие представители демократической публицистики следо­вали этой традиции и гневно выступали против холуйской бес­принципности наемных писак. Они сознательно направляли свой талант на служение народному благу, трактуя данное понятие в гуманистическом ключе. Интересы народа вели публицистов на сражения с несправедливостью и угнетением во всех их формах. Это можно проследить, например, по преемственности идеалов в истории российской журналистики. У истоков традиции борьбы публицистов с крепостным рабством стоит великая и трагическая Фигура А. Н. Радищева. Другими средствами, но искренне и горячо выступала за освобождение крестьянства публицистика дворян­ских революционеров-декабристов. Эстафету у декабристов при­нял А. И. Герцен, который, по его признанию, через всю свою богатейшую журналистскую жизнь пронес веру в народ, любовь к Нему и желание деятельно участвовать в его судьбе.

41

Нельзя сказать, что демократические настроения преобладали в прессе XVII—XIX вв. По большей части ее представляли хрони­керы и обозреватели, миропонимание которых не поднималось выше обыденного уровня. Чрезвычайно сильна была и охранитель­ная журналистика, видевшая свою миссию в преданном служении правящим кругам. Благодаря «заслугам» таких борзописцев посте­пенно у многих мыслящих людей сформировалось стойкое непри­ятие печати как явления низкого и недостойного внимания. «Зна­ете, кто мой самый страшный враг?.. Газета. Я не боюсь ни пуль, ни медведя, но признаюсь, что газеты боюсь. Это враг страшный, коварный, ползучий. Он умеет пробраться в ваш праздник и в ваши будни, в вашу семью, испортить самое мирное, доброе располо­жение духа. И как я теперь счастлив, что целых два месяца не буду читать!» — так говорит персонаж документальных очерков М. Приш­вина, написанных в начале XX в. Однако в духовном отношении инициатива и лидерство принадлежали все-таки гуманистически, демократически настроенным журналистам. Они прокладывали пути, следуя по которым, печать получала возможность развиться в инструмент социального прогресса, средство свободного обще­ния между людьми и народами, в важнейшую часть национальной и мировой культуры.

Рассмотренное нами направление мысли вовсе не стало исто* | рическим преданием — наоборот, у него появляется все больше сторонников в современном мире. Ученые считают, что европей-1 екая пресса XVIII в. в лучших ее проявлениях обладала чутьем на философские открытия мыслителей, и это служило залогом ее мощного влияния на сознание общества, на его готовность к вы-1 бору новых моделей цивилизации. Именно интеллектуальной на-1 сыщенности недостает журналистике сегодня, когда мир снова оказался перед лицом подобного выбора. Не теряет актуальности И| вопрос о «высоком» или «приземленном» предназначении журна­листики. Один из современных литературных критиков, например, в связи со спорами о партийности творчества, убеждает своих чи­тателей, что сердце человека может принадлежать женщине, дру-1 гу, отцу, матери, но не партии. Однако как с такой риторикой согласится публицист, который сознательно примкнул к опреде­ленной политической организации, свято верит в ее идеалы и сво-J ими средствами добивается их осуществления? Как оценить егИ поведение, если идеалы к тому же действительно благородны И| совпадают с интересами основной массы граждан?

В дискуссиях о сущности массовой коммуникации, которые! проходят в ЮНЕСКО, постоянно говорится о том, что она дояяв на играть более значительную роль — не только передавать ново!

42

сти, но и способствовать формированию человека в духе свободы, открывая тем самым перспективы нового гуманизма, помогая со­зданию социальной системы, основанной на равноправном обще­нии и согласии.

На эволюцию концепций и практики прессы заметное влия­ние оказала марксистская теория журналистики. Она возникла и сформировалась в условиях нарастания социально-классовых про­тиворечий, прежде всего между богатыми собственниками средств производства и неимущими слоями населения. Взгляды крупней­ших представителей этого направления мысли — К. Маркса, Ф. Эн­гельса, в дальнейшем В. И. Ленина — находились в неразрывной связи с их пониманием общего хода истории и путей социального прогресса. Печати они отводили исключительно важное место в системе средств идейной и политической борьбы, достижения ее целей. В их собственной общественной деятельности редакционная работа поглощала огромную долю времени и энергии. В историю мировой журналистики каждый из них вошел как человек, соче­тавший в себе черты выдающегося исследователя, организатора, редактора периодической печати, а также публициста, регулярно выступавшего в прессе. При весьма разноречивом отношении к их идейно-политическому наследию, нельзя отрицать, что марксис­ты создали оригинальные теоретические модели печати и сумели добиться успеха в их практической реализации.

Объективно марксистская школа журналистики явилась про­должением традиций революционно-демократической печати, которая ставила своей задачей защиту интересов трудящегося боль­шинства населения, используя для этого различные, в том числе радикальные средства. Именно политический радикализм был до крайности обострен марксистами. Он нашел свое выражение и в том, что на центральное место выдвинулся тезис о непримиримой классовой борьбе с участием печати и в самой печати. Соответственно прежде всего политическим подходом определялся угол зрения марксистов на журналистскую деятельность, прежде всего на ее содержание и общественную ценность.

Такой тип журналистской деятельности находил понимание и положительный отклик в массовой аудитории, особенно в перио­ды подъема революционного движения. Например, «Rheinische Zeitung» («Рейнская газета», 1842—1843), во главе которой стоял молодой Маркс, пользовалась незаурядной по тем временам попу­лярностью и поддержкой читателей. Молодой доктор философии, внимавший тогда еще революционно-демократические позиции, сУмел превратить орган либеральной буржуазии в главный очаг °ппозиции прусскому монархическому режиму. Если поначалу у

43

газеты было всего 855 подписчиков, то к моменту ее закрытия их насчитывалось 3400. Любимым детищем Маркса была «Neue Rheinische Zeitung» («Новая Рейнская газета», 1848—1849), создан-1 ная в разгар буржуазно-демократической революции в Германии и ставшая ее идейным и организационным центром. Исследовате­ли обнаружили в этом издании, существовавшем недолго, более 120 статей Маркса и Энгельса.

Необычайно многогранна редакторская и публицистическая деятельность Ленина. Ему пришлось непосредственно руководить такими изданиями, как «Искра», «Вперед», «Новая жизнь», «Ра­бочая газета», «Звезда», «Правда» и др. При этом в «Искре» было напечатано 60 его работ, в «Пролетарии» — свыше 125, в «Прав-j де» только за 1917 г. — 203. Лидер большевиков считал и неодно­кратно говорил, что первым шагом к созданию политической орга-я низации рабочего класса должна быть постановка общерусской газеты. И действительно, идя по этому пути, он сумел в царской России сплотить своих сторонников в крепкую партию, возгла-1 вить мощное общественное движение и добиться кардинального изменения государственно-политического режима в стране.

Инерция восприятия общества как разделенного по классово-политическим признакам была сохранена в советской журналис-1 тике, равно как и практика жесткого политического контроля за| деятельностью прессы. Это отрицательно сказалось на идейном со­держании печати. В доктринах и деятельности советских СМИ сохра­нились и другие компоненты марксистской теории, причем некотог! рые из них были развиты на уровне полезного производственного опыта: массовость и популярность изданий, их организаторская ак­тивность, ориентация на практические результаты журналистских выступлений, высокая требовательность к литературному мастерству сотрудников, аналитичность при рассмотрении конкретных социЯ альных ситуаций и др. Однако в своем изначальном виде, а тем более искаженная эпигонами-догматиками, марксистская теория оказа­лась неприемлемой в «нереволюционном» современном мире. Она должна была претерпеть существенные изменения, эволюцию, к чему, кстати говоря, неоднократно призывал сам Маркс, но что не поощрялось советским государством.

Идея классово-политического расслоения журналистики не умрет до тех пор, пока аналогичное расслоение будет иметь место, в социальной действительности. Исторический парадокс заклюЯ чался в том, что тоталитарное устройство государства в Советском Союзе как раз исключало классовую борьбу. Как отмечал француз*! ский социолог Р. Арон, демократическое общество естественным образом распадается на многочисленные группы по общности ин-i

44

тересов или идеологий, причем каждая из них получает правовую возможность защищать свои идеи и вести борьбу с другими груп­пами. В советском обществе такие группы были лишены права на структурное оформление.

Согласно ст. 13 действующей ныне Конституции, в Россий­ской Федерации признаются идеологическое и политическое разно­образие, многопартийность. На этой основе действуют партии, и между ними ведется острая борьба. Практически нет таких круп­ных партий и блоков, которые не имели бы подконтрольных им изданий, а то и телевизионных каналов. Партийная пресса рожда­ется фактически синхронно с созданием самой политической орга­низации. Так, при образовании Партии экономической свободы в начале 90-х годов была учреждена и газета «Срочно в номер». В обращении к читателям говорилось, что она будет служить идеа­лам, которые составляют основу партийной программы: возрож­дению великой России, ее талантливого народа, борьбе за свободу и честь людей. Подобная стратегическая линия намечалась и для газеты «Демократический выбор». Лидеры демдвижения заявляли на презентации ее первых выпусков: «Если политическая сила хо­чет стать реально значимой для граждан, ей необходимо обзавес­тись собственным печатным органом, а не блуждать по изданиям в надежде опубликовать какие-либо статьи». Перед газетой стави­лись задачи информировать граждан о деятельности партии, пуб­ликовать аналитические материалы, заниматься своего рода поли­тическим ликбезом — разумеется, с позиций издателя. Ряд подоб­ных примеров без труда может быть продолжен.

Уместно вспомнить и о том, что во время выборов и в связи с ними население страны наблюдает баталии в эфире и давно на­училось различать политических дирижеров, которые руководят действиями редакций. Пользуясь терминами из советского прош­лого, от которых специалисты вроде бы стали отказываться, мож­но сказать, что в журналистику возвращается партийность. Редак­ции фактически примыкают к тем или иным политическим орга­низациям, становясь как бы их агитационными подразделениями. Еще совсем недавно субъективные симпатии редакторов к отдель­ным личностям заметно влияли на освещение кампаний. Сегодня °ни исключаются из производственного оборота, как только из-за них возникает опасность отклониться от «генеральной линии» заказчика.

Причины следует искать не столько в самой журналистике, только во внешней по отношению к ней среде. По наблюдениям с°Циолога политики Т. Протасенко, у населения города началось Формирование партийного сознания, и это сильно сказывается на

45

I

результатах выборов. К примеру, в 1999 г. в Петербурге из 32 кан| дидатов в депутаты Думы, занявших первые четыре места в своихЯ округах, только пять человек проходили как независимые, да и их имена отчетливо ассоциировались с поддержкой определенных по J литических сил. Умеющие сплотиться сами смогут объединить и распадающуюся страну — так, по всей видимости, расшифровы­вается мотивация голосования граждан.

Если вся прочая Россия с замиранием духа следила за дуэлью ОРТ и НТВ (читай — Кремля и блока «Отечество — Вся Россия», или ОВР), то в Питере по одну сторону барьера оказались феде­ральные СМИ, а по другую — региональные. В первую очередь это относится к телевидению. Составить впечатление об этом поедин­ке позволяют материалы исследования, проведенного студентами кафедры социологии журналистики Санкт-Петербургского госу­дарственного университета. Объектом анализа стали некоторые общенациональные каналы, а также городские и областные телЯ

компании.

Результаты исследования показали, что выборы вышли по час­тоте упоминания на первое место среди других тем. Было зафикси­ровано 333 случая, когда политиков-претендентов упоминали, цитировали, показывали или выслушивали, предоставляя микро­фон, в том числе и для программных заявлений. Приблизительно в половине сюжетов кандидаты от партий или одномандатники иг­рали роль главных действующих лиц. При самом искреннем жела­нии сохранять репортерскую объективность сама фабула подобно­го вещания не может не превращать его в род политической агита­ции. Манера же освещения событийного материала практически исключала какую-либо нейтральность. Так, в четвертой части сю­жетов звучали оценки участников политических гонок, но при этом почти не встречались сбалансированные характеристики, включа­ющие в себя доводы «за» и «против»; во всех остальных случаях зрителям предлагались исключительно положительные (чаще) ил* однозначно отрицательные аттестации персонажей. Обычной прак­тикой стало давать одному из кандидатов возможность высказать­ся по поводу своего соперника, но при этом оппонент слово н получает. Используя черно-белую палитру, телевидение преврати­лось в средство трансляции взглядов, но не новостей об избира­тельной кампании.

Подобная бесцеремонность вызвала критическую реакцию офи­циальных инстанций. На федеральном уровне Центральная изб* рательная комиссия приняла ставшее широко известным решение о пресечении противоправной агитации компаний ОРТ и ТВ-цент] В Петербурге горизбирком также пытался подобным образом реМ

46

лировать стилистику вещания. Созданная при нем рабочая группа по контролю за соблюдением правил агитации рассмотрела обра­щение одного из кандидатов (конкурента губернатора), который счел, что телерадиокомпания «Петербург» задела его честь и дос­тоинство. В информационном по форме сюжете имя кандидата свя­зывалось с ноябрьским наводнением в городе (что не имело под собой фактических оснований), и тем самым формировалось нега­тивное представление о нем в глазах избирателей. Компании было предложено представить документы, предусмотренные законода­тельством о платной политической агитации.

Политические предпочтения редакций яснее всего видны из сопоставительной таблицы. Не станем конкретизировать имена, приведем лишь обобщенные данные по партиям и движениям, к которым относятся упоминаемые политики (табл. 1).

Методика анализа не предполагала сплошной фиксации всех программ, поэтому в таблице отражены не абсолютные показате­ли, а скорее тенденции, но они-то как раз просматриваются от­четливо. Если сделать поправку на временами экстравагантное по­ведение В. Жириновского, которое обеспечивает ЛДПР «автома­тическое» попадание в лидеры по числу упоминаний, то телеканалы предстают как место встречи «для своих». Пожалуй, только НТВ

Таблица 1

Эфирное время, предоставленное партиям и движениям

(количество сюжетов)

47

I

может похвастаться более или менее ровным распределением вни-. мания между различными участниками кампании (без учета вектора оценки их личностей и программ). Региональные же компании кон­центрируются на ОВР, и не требуется особенной проницательнос­ти, чтобы догадаться, что основным объектом их интереса стал гу­бернатор города — один из лидеров ОВР. Даже «Единство» редко удостаивалось их внимания, не говоря уже о коммунистах, нацио­нал-патриотах и проч.

По оценке политических психологов, телевизионщики на вы­борах заметно усовершенствовали технику выполнения партийно­го задания. Так, открытие движения по одной из площадей после ремонта (плод трудов администрации города) антигубернаторская программа показывает с «фантазией»: в кадре трамвай не сам ка­тится по свежепроложенным рельсам, а с помощью трактора-тя­гача. Сюжет неоспоримо документальный, но только съемка ве­лась за день до открытия движения. К подобным новациям можно отнести и виртуозное умение не показывать губернатора в репор­таже: рука его видна, фигура присутствует, а лица и монолога нет... А уж что касается окрашенных словечек в закадровом тексте, то они и вовсе способны переиначить смысл происходящего.

Наблюдения показывают, что и сегодня существует почва для использования марксистской теории печати при анализе практи­ки СМИ. Однако опасно было бы снова абсолютизировать ее. Один из главных уроков, вынесенных журналистикой и обществом из истории СМИ, состоит в том, что не может быть какой-либо «един­ственно верной» теории и модели прессы. Живая, развивающаяся журналистика непременно использует весь предшествующий опыт, накопленный на родине и за рубежом, видоизменяя и приспосаб­ливая его к реальным обстоятельствам своего существования.

Последнее замечание относится и к эволюции массово-комму­никационных концепций. Для данной ветви теории характерны, во-первых, стремление рассматривать журналистику главным об­разом не с политических, а с социально-психологических позиций, во-вторых, выдвижение в центр внимания понятия «массовое об­щество» — мира, в котором высокой степени достигла социальная дифференциация людей, основанная на разделении труда. Чем выше уровень специализации в трудовой деятельности, тем вероятнее угроза разъединения, распада общества на отдельные сегменты. Одним из основных механизмов интеграции различных элементов в целостную структуру является массовая коммуникация, обеспе­чиваемая, в частности, прессой8.

De Fluer M. L. Theories of Mass Communications. New York, 1970.

48

Теоретическую базу для развития массово-коммуникационных концепций в XIX в. заложили социологи-позитивисты О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм и др., утверждавшие приоритет точного знания об общественных явлениях и процессах. Но сами они не за­нимались углубленно вопросами печати. Вплотную к проблематике воздействия прессы подошли исследователи массовой психологии и влияния на нее идеологии — А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, 3. Фрейд, Г. Ле Бон, Г. Тард и др.

Чтобы составить представление о направленности размышле­ний этих выдающихся философов, мы воспользуемся выводами ученых, которые комплексно анализировали их наследие. Перед нами возникнет целая теоретическая школа, базирующаяся на еди­ных, в принципе, концептуальных идеях.

«Иррациональная концепция массовой культуры и пропаган­ды А. Шопенгауэра, Ф. Ницше связана со становлением манипуля-тивной пропаганды в XIX веке... Массовые дешевые издания по­зволяли влиять на истинно массовую аудиторию, делая ее объек­том пропагандистского психоза и в то же время испытывая на себе влияние загадочного поведения человеческой души... Фридрих Ницше... объясняет потребность человека в своеобразной идеоло­гической подпорке, без которой тот не может приспособиться к окружающему миру... Психологический мир индивида включает в себя потребность в фикции. Особую роль в этом играет миф. Сред­ства массовой информации и есть те уникальные средства, с по­мощью которых можно создавать и распространять в массовом масштабе мифы, ставя тем самым человеку идеологические под­порки... Предполагалось, например, что определенный феномен пропаганды можно понять, если исследовать человеческую при­роду, которая служит источником многих удивительных явлений. Другая тенденция в исследованиях пропаганды базировалась на ницшеанском раскрытии толпы. Г. Ле Бон, изучая психологию мас­сы, выделил такие существенные признаки массовой аудитории, как исчезновение сознательной личности, внушаемость, тенден­ция к немедленному исполнению внушенных идей...

Особое внимание к названным темам наметилось со стороны ведущих социологов конца XIX — начала XX в. М. Вебера, В. Паре-то, К. Манхейма, что связано с возрастанием социальной роли пропаганды и обусловленным этим интересом к специальному ее изучению... Многие социологи конца XIX — начала XX в. пришли к выводу о том, что в основе мотивов поведения людей лежат стандарты, вырабатываемые обществом и затем вносимые в со­знание индивидов. В результате в социологии сложилась и получи­ла развитие концепция социального давления и принуждения... Эти

49

4-2802

теории явились реакцией на крушение мифа о "разумной личнос­ти" — отражение процессов, связанных со становлением импери­ализма... Стремясь объяснить соотношение рационального и ирра­ционального в поведении человека в обществе, построить целост­ную интерпретацию социальных процессов, Парето обосновывает свою концепцию идеологии, базирующуюся на различии между логическим, научным (истинным) знанием и метафизическим псевдознанием. И особо исследует характерные, специфические проявления псевдознания, создающие сложную механику поли­тической мифологии. Он доказывает иррациональность идеологии, исходя из своих представлений о том, что в поведении отдельных индивидов, в общественных процессах преобладают нелогичные поступки, которые определяются эмоциями, традициями, при­вычками, интуицией»9.

В XX в. данное направление фактически стало господствующим в западной науке о прессе, в особенности на американском конти­ненте. Здесь стало предметом специального изучения обществен­ное мнение с упором на механизм его формирования в полити­ческих целях, на использование стереотипов — готовых стандар­тов мышления (У. Липпман). Получила теоретическое обоснование структурная схема движения информации в процессе коммуника­ции: кто сообщает, что, кому, по какому каналу, с каким успе­хом; выработан метод тонкого количественно-качественного изу­чения текстов — контент-анализ (Г. Лассуэлл). В 40-е годы начался расцвет методик количественного исследования влияния прессы на политические настроения в обществе (П. Лазарсфельд). Со вре­менем массовая коммуникация стала рассматриваться как особая культурная среда, которая подчиняет себе другие проявления ду­ховной и социальной жизни человечества, превращает мир в «гло­бальную деревню», воспринимающую ценности и представления из всеохватных каналов информации (Г. М. Маклюэн).

Появление практически значимых разработок связано с первой мировой войной, когда резко возросла потребность в массовой про­паганде. Исследователи убедились в эффективности воздействия на личность и группу с помощью психологических механизмов. Про­буждая в аудитории «естественные» инстинкты, пропагандисты до­бивались объединения населения целых стран на основе общих эмо­ций: неприязни к врагу, патриотических чувств и т.п.

Редакции, не ведая о теоретических концепциях, интуитивно избирали приемы такого рода. В этом можно без труда убедиться,

9 Кучерова Г. Э. Очерки теории зарубежной журналистики (XIX — первая ловима XX вв.). Ростов н/Д, 2000. С. 22-25.

50

если перелистать русские журналы военного времени, например «Ниву» или «Огонек». Из номера в номер на их страницах появля­лись типизированные образы бравых защитников отечества — грудь в крестах и столь же легко узнаваемые образы солдат противника, только неказистые и отталкивающие. Впервые были интенсивно использованы пропагандистские возможности пресс-фотографии. По наблюдениям исследовательницы документальной фотографии той поры В. А. Смородиной, в каждом номере российских иллюст­рированных еженедельников появлялось от 30 до 60 портретов ге­роев, отличившихся в боевых действиях. Особый акцент делался на теме благотворительности, где ведущим персонажем стала за­ботливая медсестра (в этой роли читатели нередко видели Великих княжон), несущая в себе черты самоотверженной русской женщи­ны. При изображении противника фотографы делали упор на его злодеяния: разрушение культурных памятников, действие «негу­манного» оружия — разрывных пуль и удушливых газов, жестокое обращение с пленными.

В дальнейшем такой огрубленный подход к восприятию ин­формации стал явно недостаточным для достижения нужных эф­фектов. По мере накопления исследовательских данных все боль­шее влияние получает теория индивидуальных различий. Аудитория стала рассматриваться не как монолитный коллектив, а как сооб­щество людей, каждый из которых по-своему воспринимает сооб­щения. Соответственно информационные потоки начали распре­деляться в аудитории дифференцированно, с учетом многообра­зия типов читателей, слушателей, зрителей, их природных особенностей. Позднее для обозначения адресной направленности сообщений было введено понятие целевых аудиторных групп.

Параллельно практическую значимость приобрела теория со­циальных категорий. Ее приверженцы исходят из того, что в индуст­риально-урбанизированном обществе поведение граждан опреде­ляется их социально-демографическими характеристиками, таки­ми, как возраст, пол, доход, образование, вероисповедение и др. Опираясь на знание этих признаков, можно построить максималь­но доходчивую пропаганду и прогнозировать ее результаты. Ныне техника расчета и использования социальных показателей доведе­на до совершенства. Она помогает предсказать и обеспечить победу кандидатов на выборах в парламент, продажу новых изделий, ус­воение тех или иных идей. Как и на всяком рынке, здесь не обхо­дится без манипуляций массовым сознанием и искусного навязы­вания потребителям идеологического товара.

Еще один путь к эффективности коммуникации — изучение культурных и социальных норм поведения, принятых в массовом

51

I

обществе. Средства информации способны усиливать уже сущест­вующие нормы, формировать новые (затрагивая непривычные для общества сферы жизнедеятельности), менять их коренным обра­зом. Эти наблюдения особенно актуальны в тех случаях, когда пресса обращается к идеологическим или этическим постулатам, нацио­нальным и религиозным проблемам и другим явлениям мировоз­зренческого порядка. Характерно, например, что в бывших совет­ских республиках не без влияния журналистики полярно измени­лось отношение к ценностям буржуазного образа жизни, на смену традициям интернационализма и добрососедства пришли идеи сепаратизма, а то и враждебности по отношению к соседям. Дей­ствие теории норм можно увидеть и на простом примере внедре­ния с помощью телевидения моды в одежде, музыке, словоупот­реблении и т.п.

Коммуникативные теории получили особенно широкое рас­пространение в западных школах подготовки журналистов. В по­следние годы они энергично разрабатываются и в России. При­кладной социально-психологический подход к прессе ценен свои­ми методическими результатами. Он позволяет совершенствовать инструменты взаимодействия журналистов с аудиторией, прежде всего с точки зрения результативности влияния на нее. Однако в рамках данного подхода не поддаются решению принципиальные вопросы об отношениях средств информации с органами власти, политическими силами, гражданскими движениями. Нет ответа и на центральные с гуманистической точки зрения вопросы — об отношениях прессы с личностью, конкретным читателем, зрите­лем, слушателем, а также о творческой самореализации журнали­ста «внутри» его профессии. В конце концов, именно человеку дол­жна служить журналистика — вовсе не абстрактному социальному интересу. И именно на этом уровне функционирования проверя­ются ценность и жизнеспособность тех доктрин, которые были выработаны на протяжении всей биографии прессы.

Есть у коммуникационных теорий, если воспринимать их упро­щенно, и еще одна слабая сторона. Она представляет собой как бы искаженную проекцию возрастания силы информационных тех­нологий. Доступность фактически любых сведений, которую обес­печивают современные компьютерные сети, порождает иллюзию простоты и легкости репортерского труда, отсутствия в нем про­фессиональных законов, традиций и таинств. Для иллюстрации вос­пользуемся примером, который однажды привел декан факультета журналистики Уральского университета Б. Н. Лозовский. Группа мо­лодых людей приступила к изданию производственной газеты ДЛЯ газодобытчиков под названием «Буровая». В выпущенных номерах

52

появились истории про Майкла Джексона, Синди Кроуфорд и других «звезд» зарубежной культуры — однако ничего не говори­лось о людях и событиях на буровой. Как объяснили издатели, у них нет корреспондентов, готовых освещать производственные будни, но есть ребята, которые умеют входить в Интернет.

Рассмотренными направлениями, конечно, не исчерпываются теоретические воззрения на журналистику. В этот ряд можно было бы поместить культурологический, экономический, социологичес­кий и другие подходы к анализу ее общественной роли. В совре­менном мире сложились авторитетные научные школы, причем каждая из них строится на собственных методологических и струк­турных основаниях, так что различные концепции не имеют точек пересечения с другими теориями. Пример такой оригинальной концепции дает книга Ф. С. Сиберта, У. Шрамма и Т. Питерсона «Четыре теории прессы». Для студентов западных университетов эта небольшая по объему работа в течение практически всех пос­левоенных десятилетий является классикой, а с недавних пор, после перевода на русский язык, используется и в России10.

В качестве теоретического фундамента для классификации ми­ровой прессы авторы избрали идеи свободы и ответственности жур­налистики, главным образом с точки зрения ее отношений с го­сударственной властью. По словам исследователей, пресса всегда принимает форму и окраску тех социальных и политических струк­тур, в рамках которых она функционирует. Если взглянуть на вещи еще шире, то различие между системами печати есть различие в философских воззрениях, определяющих природу того или иного общества. Теории журналистики (и соответствующая им организа­ция СМИ) делятся на авторитарные и либертарианские. Эти две группы теорий, по сути, противоположны друг другу.

Авторитарная версия появилась раньше других, вскоре после изобретения техники печати. В ней отразилось представление тог­дашнего общества о том, что истина исходит от небольшого числа мудрецов, точнее — от власти, которой и принадлежит право рас­поряжаться прессой. По отношению к массе населения печать, следовательно, действует как бы сверху вниз. Так на практике об­стояло дело в феодально-монархических государствах и при всех последующих тоталитарных режимах. Либертарианская концепция, напротив, предполагает, что каждый человек представляет собой Разумное существо, способное самостоятельно отличать правду от лжи. Эта теоретическая конструкция зародилась в конце XVII в. и Затем обретала все большую силу с развитием буржуазной демо-

' Сиберт Ф. С., ШраммУ., Питсрсон Т. Четыре теории прессы. М., 1998.

53

кратии. Она отводила печати роль партнера по поиску человекоцД истины, а по отношению к правительству — роль его контролере от лица граждан. Сторонники либертарианства видели свою цель в организации свободного рынка идей и информации.

В названии своей работы авторы говорят о четырех теориях. Причина состоит в том, что обе первоначальные концепции в XX в. претерпели изменения и получили продолжение в самостоятель­ных теориях: на базе либертарианства сформировалась теория со­циальной ответственности, а на базе авторитаризма — советская коммунистическая теория прессы. Как показал реальный опыт, сво­бодный рынок информации оказался недостижимым идеалом. ПеЯ чать попала в зависимость от своих владельцев, которые обрели возможность монопольно распоряжаться ее идейным и фактичес­ким содержанием. Только ответственность СМИ перед обществом служит гарантией того, что человеку будет предоставлено необхов димое разнообразие сведений и он сможет вырабатывать собствен* ное мнение. Авторы не исключают, что если журналистика не возьмет на себя такую ответственность, то появится потребность в специальном общественном органе, призванном регулировать по­ведение прессы. Как считают американские профессора, именно в русле этой концепции идет развитие журналистики в их стране. Параллельно советский режим создавал свою теорию, призван­ную обеспечить диктатуру правящей коммунистической партии. Печать там сохранила все признаки инструмента власти, но в от­личие от прежних авторитарных моделей она оказалась не в частЯ ном владении, а в государственном. Это означало, что она незави­сима от бизнеса, от прибыли, но жестко контролируется и управ­ляется в идеологическом плане. Американская и советская модели диаметрально противоположны, и между ними идет непримири­мая борьба. Говоря словами авторов книги, «наша пресса пытается внести свой вклад в поиски истины, в то время как советская пресса пытается донести готовую марксистско-ленинско-сталин-скую истину».

В противопоставлении авторитаризма и свободы заложен боль­шой потенциал развития журналистики как демократического института. Вместе с тем категорическое разделение практики жур­налистики на априори «правильную» и «неверную» отражает ско­рее полярность идеологических установок, чем подлинную реаль­ность. Конечно, в действительности ситуация в мировой прессе гораздо богаче полутонами и оттенками, чем в контрастном изло­жении авторов книги. Далеко не безоблачно обстоит дело с соци­альной ответственностью СМИ в западном обществе, как не была всего лишь инструментом политического диктата советская жур"

54

налистика — она выполняла и другие общественные роли. Нельзя не учитывать, что с момента написания книги прошло полвека, и авторы при характеристике советской теории печати обращались в основном к таким ее интерпретаторам-политикам, как И. Сталин, д. Троцкий и А. Вышинский — собственно исследовательской ли­тературы тогда было крайне мало. В последующие десятилетия оте­чественная наука о журналистике начала пополняться разнообраз­ным новым материалом, благодаря прежде всего университетам (хотя тезис о коммунистической партийности печати открыто не подвергался сомнению). Но в новой социальной обстановке нас больше занимает не восстановление исторического контекста, в котором возникла знаменитая книга, а правомерность предложен­ной в ней методологии. Далеко не всех западных исследователей СМИ сегодня можно отнести к адептам «четырех теорий прессы». Так, британский профессор К. Спаркс заявляет, что пришло вре­мя отказаться от этой концепции как начальной точки в анализе СМИ. Ошибочным, на его взгляд, был выбор линии разграниче­ния — государство или рынок. Стирание казавшихся несомненны­ми различий стало очевидным после периода «бархатных револю­ций» в Восточной Европе. Как в коммунистическом, так и в капи­талистическом вариантах СМИ управлялись и управляются людьми, стоящими очень далеко от жизни народных масс, и народные мас­сы не имеют над СМИ никакого контроля, а именно это должно быть предметом главного интереса. Соответственно наука должна искать альтернативный способ размышлений о журналистике и обществе". К. Спаркс не одинок в своем призыве к пересмотру «нормативного» знания. Возможно, мы присутствуем при форми­ровании еще одного стратегического направления теоретических поисков.

Однако обзор всех концепций не входит в задачи нашего кур­са, как, впрочем, и развернутая критическая оценка отдельных теорий. Нам достаточно убедиться в том, что, во-первых, дискус­сии о сущности прессы непреходящи и, во-вторых, что возмож­ности и модели ее теоретического постижения необычайно разно­образны. В каждом случае отражается действительно существую­щая грань журналистской деятельности, но понять ее целостно можно только на основе синтеза разных подходов. Кроме того, мы затрагиваем лишь исходные, базисные положения, но не рассмат­риваем все дисциплины, которые составляют науку о журналис-

Спаркс К. Теории СМИ после падения коммунизма в Европс//СМИ и со-

инос общество/Под ред. Н. Г. Войковой, Т. В. Васильевой, Д. А. Рущина. СПб.,

2000.

55

тике. Она представляет собой разветвленную структуру, и студен-J там полезно знать ее строение.

В целом научное знание о журналистике складывается из исто­рии, теории и критики, под которой понимается оперативная ис-я следовательская реакция на явления профессиональной практики. Из этих трех компонентов наш учебный курс теснее всего сопри­касается с теорией. Она, в свою очередь, подразделяется на не­сколько специальных дисциплин. В рамках общей теории журнали­стики разрабатываются методологические основы деятельности СМИ и науки о прессе — в частности, вопросы о роли журналис­тики в духовно-культурном прогрессе, ее принципах, функциях, типологии, свободе печати т.п. Как нетрудно заметить, курс «Ос­новы журналистики» по предмету изучения относится именно к общей теории. В литературе сложился понятийно-терминологичес­кий аппарат методологического анализа прессы, хотя он, разуме­ется, непрерывно меняется, обогащается. В традициях отечествен­ной науки он был приближен к уровню классических гуманитар­ных дисциплин -- философии, теоретической социологии, истории, филологии и др.

Из более узких дисциплин к общей теории непосредственно при­мыкает социология журналистики. Их близость обусловлена тем, что существование и развитие прессы определяются прежде всего соци­альной средой, и она же служит главным объектом внимания самих СМИ. Социология журналистики занимается, коротко говоря, ана­лизом положения прессы в обществе, социальными последствиями ее функционирования и теми методами редакционного труда, кото­рые основаны на опыте эмпирических социальных исследований. В отечественной науке с давних пор уделяется повышенное внимание профессиональному мастерству и качеству творческой продукции. Эта необычайно широкая область исследования включает в себя не­сколько самостоятельных дисциплин, которые в комплексе дают представление о природе, структуре и проявлениях мастерства. К ним относятся методика журналистского труда (общедоступные, выве­ренные наукой и практикой средства деятельности) и поэтика жур­налистики (формы, язык текстовых произведений), изучение кото­рых связано с филологическими и искусствоведческими традиция­ми. В последние годы для анализа профессионализма все большее значение приобретает психология журналистики, в центре внимания которой находятся личность участника журналистского процесса, & также универсальные, прагматически ценные способы творческой деятельности и общения через средства информации.

Относительно новыми компонентами теории стали экономики и менеджмент СМИ, журналистское правоведение и этика. Они *Ч

56

могли сформироваться как автономные ветви науки, пока в Рос­сии не было для этого объективных оснований. Лишь в 90-е годы пресса получила возможность вести самостоятельную хозяйствен­но-предпринимательскую деятельность и стало бурно развивать­ся, разрастаться количественно информационное законодательство, появились всевозможные профессионально-творческие объедине­ния, вырабатывающие собственные этические нормы и кодексы чести. Особый раздел теории составляет научное обоснование учеб­но-образовательного процесса — журналистская педагогика, о ко­торой шла речь выше.

С полным правом можно назвать также политологические, куль­турологические, эстетические и иные компоненты, отражающие широкий спектр гуманитарных наук, содержательные и методичес­кие элементы которых как бы адсорбируются теорией журналистики. Свое «эхо» получают в ней и дисциплины технические, обеспечива­ющие прогресс материальной базы коммуникаций. Важно, что все эти «пришельцы» устанавливают взаимопонимание и сотрудниче­ство между собой благодаря интегрирующему влиянию общей тео­рии журналистики. Именно она вырабатывает системообразующий фундамент — в виде концепций, принципов, понятий.

Модели журналистики и журналистской деятельности

Рассмотренные нами концепции никогда не оставались досто­янием одной лишь отвлеченной, не связанной с практикой науки. Каждая из них находила и находит воплощение в реальной журна­листике -- в понимании ее задач, организации системы СМИ, профессиональных установках редакторов и корреспондентов, со­держании и тональности публикаций. На базе теорий складывают­ся модели журналистики как общественного явления и рода дея­тельности. В учебной литературе в этой связи правомерно говорит­ся об исторических типах журналистики12. Но мы используем слово «модель», которое передает очень важный оттенок смысла: рас­сматриваются определенные конструкции прессы, а не только ее классификация на фоне сменяющихся исторических периодов. Кроме того, введение этого понятия позволяет избежать термино­логической путаницы с другой темой — типологией СМИ. В кон-

12 Ворошилов В. В. Журналистика. СПб., 2001; Прохоров Е. П. Введение в теорию *УРналистики. М., 1998.

57

I

струкцию входят две главные составляющие — место и роль жур­налистики в той или иной социальной системе и обусловленная ими практика, то есть методика и техника труда.

Модель журналистики — явление конкретно-историческое. Го­воря это, мы имеем в виду ее зависимость не столько от времени как такового, сколько от общественной среды, под воздействием которой она формируется. Среда же для прессы представляет со­бой сложнейшее переплетение факторов: социально-государствен­ное устройство, преобладающие идеологические течения, куль­турные традиции и особенности нации, уровень зрелости журна­листской профессии и др. Если мы так понимаем происхождение моделей, то исчезает почва для их прямолинейного сопоставле­ния, вплоть до того, что иногда становится неуместной их крити­ческая оценка по меркам другой социальной формации. При са­мом горячем желании невозможно отменить закономерную связь: модель прессы хороша постольку, поскольку она адекватна среде, в которой существует. Конечно, речь идет не о сиюминутной конъ­юнктуре, а о глубинной природе данного общества и перспекти­вах его прогрессивного изменения.

Вернемся к затронутому выше противостоянию капиталиста-1 ческой и советской журналистики. Было бы противоестественноJ если бы они поменялись местами: в условиях рыночной экономив ки не могли выходить политико-идеологизированные газеты, тог« да как при социалистическом строе — в том виде, какой он при­нял в Советском Союзе, — исключался примат экономической выгоды над духовным значением прессы. Между тем в пределах своих социальных систем каждая из этих моделей СМИ была устой-1 чивой и действовала бесперебойно. Иное дело, что потенциал ка­чественного роста советской журналистики был в значительной степени исчерпан, как и у всего «застоявшегося» общества. Во вто­рой половине 80-х годов в стране начались поиски обновления на путях либерализации и пресса получила мощный внешний стимул развития — режим гласности.

История России знает случаи, когда оригинальные, но чужерод­ные для данных обстоятельств модели печати отторгались средой. В середине XIX в. О. И. Сенковский, известный под псевдонимом Барон Брамбеус, выпускал журнал «Библиотека для чтения». На про­тяжении десятилетий он с подвижническим упорством пытался внед­рить тип «легкого» издания, насыщенного более занимательными историями и фактами, чем идеями, и ему удалось завоевать попу* лярность у массовой аудитории. Однако интеллектуальная публика, лидеры общественного мнения считали своими кумирами публицисЯ тов совсем другого склада — тех, кого Н. Г. Чернышевский называл

58

колонновожатыми, духовными вождями. Соответственно, у кри­тиков-современников деятельность Сенковского не получила при­знания. Чернышевский резюмировал его деятельность следующи­ми словами: «Иметь столько дарований — и растратить их совер­шенно понапрасну...»13 Но уже в конце XIX — начале XX в. в России утвердился буржуазный уклад жизни, ведущим типом издания стала газета, а не толстый публицистический журнал. Общепризнанной нормой стала пресса, которую олицетворяли летучий, вездесущий репортер В. Гиляровский, фельетонист В. Дорошевич, называвший печать приятным утренним собеседником, не обременявшая себя моральными принципами газета А. Суворина «Новое время» с ее миллионными тиражами. Время и в самом деле стало новым, оно востребовало иной тип журналистского сознания и практики.

Модели журналистики получили в литературе определенные названия, которых будем придерживаться и мы. Их особенности находятся в тесной связи с теоретическими концепциями печати, которые рассматривались выше.

Феодально-монархическая пресса воплощает в себе главным образом авторитарную концепцию — как «зеркало» породившей ее социально-политической системы. Однако выводы противни­ков авторитаризма о том, что она изначально несет обществу зло, а не благо, были бы скороспелыми. Поскольку человечество в сво­ем политическом развитии не могло избежать стадии абсолютиз­ма, постольку и пресса этой формации была явлением необходи­мым и в значительной мере полезным. Вспомним, что периоди­ческая печать в России возникла благодаря державной воле Петра I. Правильнее будет охарактеризовать этот тип прессы объективно, без критической риторики. Прошлое нашей страны дает класси­чески чистый образец данной модели.

Ей были свойственны подконтрольность редакционно-издатель-ского дела — через лицензирование, цензуру, назначение руково­дителей, поощрение лояльных издателей и публицистов и наказа­ние строптивых. Свобода печати фактически принадлежала правя­щему сословию, а не широким слоям населения. Россия в данном отношении не являлась исключением из общемирового правила. В условиях абсолютизма в Англии, Германии, Испании, Италии и Других европейских странах частной прессе было запрещено ка­саться политических вопросов или, по меньшей мере, трактовать и* по своему усмотрению. Нормативным источником для сужде­ний о политике являлись немногочисленные официальные изда-

13 См. об этом: Щербакова Г. И. Спор о путях русской журналистики начался в СеРединс XIX века и все еще не закончен//Акценты. 1998. № 3-4.

59

ния, которые определяли единый общегосударственный «стандарт» объяснения важных общественных событий и процессов. Пресса рас­сматривалась как орудие государственного строительства и управле­ния делами в стране в духе политики монархической власти. Таи печатное слово служило обеспечению единства и целостности госу­дарства, в том числе с точки зрения взаимодействия столицы и от­даленных окраин. В этом смысле показательно, что в 1830-е годы в российской провинции была создана сеть газет под «типовым» на-^ званием «Губернские ведомости» — официальных правительствен­ных органов, которые много способствовали консолидации нации.

В идеологическом отношении монархическую журналистику от­личает патриотизм широкого спектра тонов — от искренней пре­данности своему народу до так называемого казенного и квасного. Разумеется, любовь к отечеству нераздельно сливается в такой пе­чати с прославлением трона. Феодализму присущ симбиоз светской и религиозной власти, обожествление правящего режима, что нахо­дит отражение в материалах прессы. В печати открыто заявляется на­циональная идея, получившая высочайшее одобрение. В этом кон­тексте нельзя не сослаться на формулу «православие, самодержа­вие, народность», выработанную министром Николая I графом С. С. Уваровым. В круг идеологических установок монархической прессы входит и забота о народном просвещении. Монарх ощуща­ет на себе обязанность способствовать развитию образования, про­цветанию искусства и науки, исправлению нравов своих поддан­ных. При всей неровности политики царизма в этой сфере несом­ненно, что журналы и газеты несли населению страны колоссальные объемы знаний о мире, нередко компенсируя недостатки собствен­но образовательных учреждений. Характерно, что «отцы» и «мате­ри» нации сами брали в руки перо, чтобы напрямую обращаться if «детям». Такова была Екатерина II, регулярно выступавшая с нра-; воучительными сочинениями в журнале «Всякая всячина», так поступали, например, французский король Людовик XII и факти-; ческий правитель страны кардинал Ришелье, которые на протя­жении многих лет поставляли в опекаемую властью «La Gazette» Теофраста Ренодо статьи и документы.

Ориентация на идеологическое управление влияет на содержа­ние и литературную манеру промонархических изданий. Здесь в обя­зательном порядке помещаются пространнейшие отчеты о цере­мониалах и происшествиях, имевших место при дворе, во всей деталях описываются наряды и манеры царствующей фамилии № ее клики. Познакомимся с фрагментами отчета о Высочайшем CMOT-J ре потешным частям на Марсовом поле, помещенного в журнал^ «Огонек» (1913) — художественно-литературном, т.е. отдаленной

60

Ох политики издании. Имеются в виду военные игры, которым, «стати сказать, журнал посвятил и несколько крупноформатных снимков, запечатлевших в первую очередь участие в смотре импе­раторской фамилии:

«В 11 часов на яхте «Александрия» прибыли Государь Импера­тор и проследовал с Наследником Цесаревичем и Августейшими Дочерями на катере "Петергоф" к Марсову полю, в сопровожде­нии лиц свиты и начальствующих особ. Потешные склонили стя­ги, взяли на караул, забили барабаны, заиграла музыка. Команду­ющий парадом... рапортовал Его Императорскому Величеству. Го­сударь Император верхом въехал на поле, Наследник Цесаревич и Августейшие Дочери следовали в коляске. При звуках гимна и кли­ках ребят Государь объехал, здороваясь, ряды потешных. Перед царской палаткой расположились министры и высшие военные чины. Государь верхом занял место перед ними, и начались гим­настические упражнения... Осмотрев приготовленные для лучших потешных частей призы, Государь отпустил стоявшего на часах потешного, благодарил заведующих организациями и проследо­вал в Мраморный дворец, где депутации ожидали Его Величество с подношениями. Приняв депутации, Государь отбыл на яхту "Александрия" для следования в Петергоф». Собственно действию на Марсовом поле отводится один абзац, да еще упоминание о том, что в Народном доме участников смотра «обильно накорми­ли обедом и сладостями».

Феодально-монархическая пресса насыщена пропагандистскими приемами и интонациями, временами высокопарна, безапелля­ционна при утверждении официально признанных духовных цен­ностей. Такой стиль мышления и действия неизбежно приводит к консерватизму, косности, и это служит причиной перетекания читательского интереса к оппозиционным органам печати (если они есть), которые обычно отличаются большей свежестью идей и их разнообразием. Мы не случайно употребляем здесь настоящее время глаголов, потому что феодально-монархическая модель прес­сы не исчезла в прошлом. Ее можно встретить и в наши дни, хотя и в несколько модернизированных вариантах. Менее всего это отно­сится к конституционным монархиям Европы, где королевский трон сохраняется скорее как символ преемственности эпох, в большей степени — к режимам единоличной власти, даже если они облада-10т формальными признаками демократии.

Религиозно-клерикальная модель прессы имеет самостоятельное значение в тех общественных системах, где церковь фактически осу-'Чествляет политическую власть. В светских государствах, которых на 3еМном шаре большинство, конфессиональная (церковная) печать —

61

это одно из направлений специализации по интересам части ауди­тории, такая же, как специализация по возрасту, профессиональ­ным признакам и т.п. Свободное учреждение и деятельность по­добных СМИ в полной мере отвечает гуманистическим принци­пам свободы совести, свободы слова и информации.

Со времени возникновения прессы взгляды на нее церкви как влиятельной общественно-политической силы претерпели сущест­венную эволюцию -- от категорического неприятия и запретов (чем особенно «прославилась» католическая инквизиция) до по­строения собственной мошной системы СМИ. Ныне все мировые конфессии располагают не только специальными службами, ку­рирующими массово-информационную деятельность, но и теоре­тическими разработками, призванными обеспечить эффективность влияния на аудиторию.

Начало же религиозно-клерикальной модели журналистики в Европе положили-попытки церковных правителей взять под свой контроль всякое распространение новостей. Еще в XVI в. высшие иерархи католицизма устанавливали правила, согласно которым никто не имел права печатать новости без согласия местного епис­копата, и грозили смертной казнью тем, кто будет заниматься этим без ведома официальных властей14. Церковь выступала единым фрон­том с монархией против свободы печати, поскольку она сама была элементом государства. Между прочим, Теофраста Ренодо поста­вил во главе крупнейшей газеты Франции не кто иной, как кар­динал Ришелье — первый министр и фактический правитель во времена Людовика XIII. В царской России печать длительное время подвергалась двойной цензуре — правительственной (светской) и религиозной. Постепенно складывался самостоятельный тип цер­ковной периодики. Православная печать в России возникла в начале XIX в., католическая конфессия пришла к необходимости создать свою прессу в конце того же столетия.

Клерикальной модели журналистики присущи многие черты, которые мы обнаружили у феодально-монархической. Сходство объясняется прежде всего причинами исторического порядка -*: общностью судеб светской и религиозной власти в странах, где они когда-то составляли единое целое. Конечно, у клерикальной журналистики по сравнению с феодально-монархической замет­но усилена собственно религиозная направленность в стратегии И тактике действий. Происходит как бы замещение главных фигур'

14 Урина Н. В. Клерикально-католическая журналистика в системе буржуазия пропаганды. М., 1976. С. 38.

62

вместо монарха в центре внимания оказывается религиозный ли­дер, вместо национально-государственного патриотизма — цен­ность единоверия и т.п. Клерикальная пресса отчетливо догмати­зирована по содержанию и способам преподнесения материала.

Здесь не было бы проблем, если бы речь шла о специализиро­ванной информации, адресованной верующей части аудитории. Но если церковь является ведущей политической силой в государстве или даже правит в нем, то появляются негативные следствия моно­полизма в духовной жизни, возникает опасность принуждения граж­дан к единомыслию, а то и к аскетическому ограничению информа­ционных контактов. Так произошло в одной из азиатских стран, где у руля власти стали исламские фундаменталисты. Теперь населению запрещено пользоваться домашними телевизорами, видеомагнито­фонами и другими средствами связи с «нечистым» внешним миром, нельзя работать со съемочной техникой и давать интервью, мулла превратился в единственного передатчика и интерпретатора знаний. При этом официальная печать, конечно же, сохранилась.

На европейском континенте примеры религиозно-клерикаль­ной журналистики дает Ватикан. Это крохотное государство уни­кально во многих отношениях: оно является мировой столицей католической веры, в нем сохранилась как реликт средневековья абсолютистская (без парламента) форма правления, к тому же монархия здесь особая — теократическая. Необычна и пресса Ва­тикана: тиражи печатных изданий многократно превышают чис­ленность населения. В папской резиденции выходят официальные бюллетени римско-католической церкви и ежедневная газета «L'Osservatore Romano» («Римский обозреватель»), действуют так­же Радио Ватикан, вещающее на десятках языков, телекомпания, информационное агентство. Под контролем понтифика находятся международные ассоциации католических журналистов. Как сооб­щают наблюдатели, система СМИ приносит бюджету теократи­ческого государства большие убытки. Но Ватикан, разумеется, не откажется от нее, поскольку без массированной пропаганды он лишится влияния на течение религиозных и политических про­цессов в мире. К слову, на рубеже тысячелетий католическая цер­ковь стала гораздо терпимее относиться к иным конфессиям, чем На прежних этапах истории, и в целом ее идеология уже не отли­чается былым радикализмом.

Черты буржуазной модели прессы тем или иным образом воз-

никают перед нами при изучении различных тем курса. Поэтому

3Десь можно ограничиться наиболее общей характеристикой этого

Крупнейшего явления современной цивилизации. В историческом

Ремени его развитие разделяется на две фазы — раннюю и зрелую.

63

На ранней фазе мы имеем дело с прессой, которая непосредственна «вытекала» из идеологии Просвещения и по своему социальном* существу, по конечным устремлениям носила буржуазно-демокра* тический характер. Заявившая о себе при феодализме, будучи оп* позиционной к режиму власти, она имела заостренную антифео­дальную и антиклерикальную направленность, в творчестве самых решительных своих представителей выступала против монархичес­кой власти, за утверждение бессословного равенства и граждан­ских свобод. Эти уже знакомые нам свойства буржуазно-демокра­тической прессы определяли содержание и стиль изданий.

Для подтверждения сказанного мы обратимся к редкостно вы­разительному примеру — многогранной деятельности издателя и публициста Н. И. Новикова. Расцвет его творчества пришелся щ царствование Екатерины II (вторая половина XVIII в.), т.е. на пе­риод, когда в России все настойчивее звучали голоса в защиту либерально-гражданских ценностей.

Новиков -- великий русский просветитель и провозвестник будущих буржуазно-демократических веяний в духовной и полити­ческой жизни страны. Он избрал для себя рискованную миссию быть прямым оппонентом императрицы в спорах о судьбах общества и, в частности, о назначении журналистики. Правда, он вынужден был принимать условия игры, предложенные царицей: та анонимно вы­ступала в собственном журнале «Всякая всячина», и Новиков обра­щался к госпоже «Всякой всячине», выражая свое с ней несогласие. Для читателей, впрочем, не составляло труда определить, какие ре­альные действующие лица скрывались за литературными масками. Современники наблюдали за откровенной полемикой журналов Новикова «Трутень» (открытое противопоставление более лояльно­му к власти журналу А. П. Сумарокова «Трудолюбивая пчела»), «Жи­вописец» и других с официально-охранительными воззрениями. Если Екатерина проповедовала гражданскую покорность и послушание, то Новиков гневно выступал против крепостного рабства; если она считала задачей литератора критику безличных пороков человечес­кого рода, то он отстаивал право бичевать конкретных носителей зла; если государыня призывала к сатире «улыбательной», то он сво­им примером утверждал обличительную. Позднее Н. И. Добролюбов посвятит сатире екатерининского времени обширную и критичес­кую по мысли статью, в которой придет к выводу, что она «Не находила возможности развивать свои обличения», поскольку Н* ставила вопрос о необходимости «общей силы закона», призваН' ного заменить феодально-государственный произвол. Но при это»* он заметит, что «весьма немногие из тогдашних сатир брали зло 8 самой его сущности; немногие руководились в своих обличений"

64

адикальным отвращением к крепостному праву, в какой бы крот­кой форме оно ни проявлялось. А это один из наиболее простых и ясных вопросов, и новиковская сатира его поставила много лучше других»15. Императрица не стала бы спорить с таким заключением: по ее повелению публициста-вольнодумца арестовали и посадили в крепость, а деятельность вольных (частных) типографий была на долгие годы прекращена.

Сатиричность и полемичность вообще составляли характерные особенности демократической прессы в ее противостоянии дрях-деюшему феодализму. Еще одна ее особенность выражалась в на­сыщенности текстов нравственно-философскими, а также эконо­мическими, политическими рассуждениями, так что публицисти­ческие произведения нередко напоминали собой трактаты или ораторские речи. Характерное в этом смысле название дал своей статье А. Н. Радищев — страстный антагонист самодержавия: «Бе­седа о том, что есть сын Отечества».

Множеству публицистов буржуазно-демократического направ­ления не было дано увидеть свои идеи воплощенными в жизнь. Одних самодержавие заточало в крепость, когда проигрывало в журнальной полемике (как Новикова и Радищева), других пожи­рал огонь классовых сражений (как народных трибунов Великой французской революции), третьи становились свидетелями транс­формации возвышенных лозунгов всеобщей свободы и равенства в земные, даже меркантильные ценности рыночного предпринима­тельства. На стадии зрелости буржуазная пресса имеет мало сход­ства со своей непосредственной предшественницей, во всяком случае по внешним признакам. В идейно-политическом отношении она утрачивает принципиальную оппозиционность системе власти. Печать выступает как критик действий конкретного правитель­ства, но не как ниспровергатель основ государственного устрой­ства. В содержательном плане она наполняется не столько пафос-ными размышлениями, сколько фактами повседневного бытия, всячески подчеркивая такое свое качество как объективность. - экономической точки зрения пресса становится областью выгод­ного помещения капитала, материальная прибыль превращается в ВеДущий стимул деятельности и критерий успешности предприя­тия (таково общее правило, знающее, разумеется, исключения и Не обязательно проявляющееся в однозначной, элементарной фор-^е). Соответственно ключевой фигурой в журналистике является Не Редактор или корреспондент, а собственник СМИ. «Я даю ин-

15 Добролюбов Н. А. Русская сатира в век Екатерины//Н. А. Добролюбов. Сочине-(Ия: В 4 т. Т. 1-2. СПб., б. г. С. 155, 114.

65

струкции своим редакторам по всему миру...»16, — так объяснял увольнение излишне инициативного редактора современный вла­делец транснациональной медиаимперии Р. Мэрдок. Таким обра­зом, свобода печати выглядит как сложное сочетание относитель­ной независимости редакций от государственных институтов ц практически абсолютной подчиненности интересам собственни­ков. С производственно-технологической стороны буржуазная пресса характеризуется непрерывным совершенствованием и материаль­ной базы, и профессиональной квалификации сотрудников — к этому ее подталкивают жесткие законы конкуренции.

Социалистическую модель журналистики также нужно представ­лять себе в развитии.

Она зарождается в буржуазном обществе как побочная ветвь системы печати, созданной буржуазной демократией. В зависимос­ти от обстоятельств и степени своей радикальности она либо дей­ствует легально (как во многих нынешних странах Европы), либо уходит в подполье (как это случалось в истории России). Однако в любом случае сохраняется коренной признак этой прессы — слу­жение социалистической идее. В свою очередь, ядром социализма как учения служит отрицание эксплуатации человека человеком, прежде всего на путях обобществления большей части средств про­изводства. Таким образом, печать выступает против классического капитализма с его частнособственнической природой — за глу­бинное реформирование строя или за революционную смену гос­подствующей формы собственности и политической власти. Одна­ко пока фундаментальные преобразования в экономике и полити­ческом режиме не произошли, журналистика социалистических партий обычно несет на себе сильный отпечаток буржуазного типа прессы, поскольку вынуждена приспосабливаться к реальным ус­ловиям своего существования.

В рамках нашей темы важнее остановиться на печати социалис­тического общества, в котором данная модель получает возмож­ность реализоваться в полном, законченном виде. Конечно, ос­новные принципы, опыт и методика деятельности складываются еще на прежней, «буржуазной» стадии ее развития. Но резкое из­менение социальной среды требует столь же серьезных перемен в печати.

С наибольшей отчетливостью эти требования были выражены В. И. Лениным в первые годы советской власти в России. В статьях

16 Цит. по: Стровский Д. Л. Собственник газеты и редакционный коллеКТЯ особенности взаимоотношений (на примере национальной прессы ВеликобрИТ» нии)//Акценты. 1997. Вып. 3-4. С. 27.

66

«О характере наших газет», «Очередные задачи Советской власти» и многочисленных других работах он сформулировал программ-нЫе установки для печати нового типа (это наименование потом закрепилось в теоретических работах). Прежде всего, основные сред­ства производства газет переходят из частного владения в руки победившего рабоче-крестьянского большинства населения, и пе­чать таким образом обобществляется (точнее, огосударствляется), далее, центр внимания рабочего класса и его партии переносится с завоевания власти на управление страной, прежде всего в области хозяйствования. Следовательно, и для печати становится актуаль­ным лозунг «Поменьше политики... Побольше экономики». Пресса превращается в инструмент хозяйственного строительства, изучая и освещая жизнь предприятий, с которых теперь снят покров час­тной коммерческой тайны. С помощью критики недостатков и про­паганды положительных образцов она выполняет задачи экономи­ческого воспитания трудящихся, хозяйственного контроля и по­литического самоуправления. Создание мощной индустриальной и научно-технической базы в аграрной по преимуществу стране было бы невозможно без самого активного участия печати.

Это ни в коей мере не означает, что она перестает быть оруди­ем идейно-политической борьбы — в программной постановке во­проса и тем более в реальной биографии советского общества. В тече­ние десятилетий, прошедших после смерти Ленина, политические интересы властей стали откровенно превалировать в организации и практике журналистики. Правящая партия строжайшим образом следила за кадровым составом редакций и содержанием публика­ций, с середины 20-х годов материалы подвергались официальной Цензуре. Журналистика покорно выполняла идеологические зака­зы, даже если они противоречили нормам морали. В то же время огромен вклад печати в культурный рост населения, в его приоб­щение к большому миру, и особенно это справедливо по отноше­нию к бывшим социальным «низам». Согласно директивам партии, за предвоенные годы фактически с нуля была построена всеохват­ная система изданий и радиовещания, включавшая в себя журна­листику и для крестьянства, и для жителей национальных окраин, и Для детей, и для работников различных областей хозяйства, и т.д. Добавим к этому традицию привлекать к сотрудничеству в прессе авторский актив, организовывать при редакциях литературные и пРочие объединения талантливых людей, регулярно публиковать 1Итательские письма, что не имело прецедента в мировой журна-Листской практике.

Советским опытом не исчерпываются варианты построения °Циалистической модели прессы. В странах народной демократии

67

(Восточная Европа) она приобретала несколько другие, наццо_ нально-своеобразные черты. Так, в Германской Демократической Республике, где в отличие от Советского Союза сложилось много-партийное государство, выходили газеты национально-демокра­тической партии, христианско-демократического союза и других политических объединений. В печати социалистической Югосла­вии то и дело появлялись такие материалы, которые в Москве или Киеве были бы сочтены недопустимой вольностью. Кроме того социалистическая модель, разумеется, видоизменялась вместе со своим историческим временем, и черно-белая пропаганда начала 50-х годов мало походила на более «очеловеченную» прессу 80-х. Современная российская журналистика находится в поиске оп­тимальной модели своего построения и функционирования. Сточ­ки зрения своего статуса она простилась с наследием советского режима: в России провозглашены свобода массовой информации и недопустимость любого внешнего вмешательства в практику ре­дакций, и эти положения препятствуют использованию СМИ в качестве орудий авторитарной власти. Реформы в политическом устройстве и в прессе России в начале 90-х годов породили у зару­бежных наблюдателей надежду на то, что в этой стране, где не было инерции частной собственности в СМИ, удастся найти отве­ты на вопросы, которые пока не решены западной журналисти­кой. Как заявил тогда президент Международной организации журналистов А. Ролленберг, появился уникальный шанс создать новую модель системы информации — такую, что не контролиро­валась бы ни государством, ни какой-либо партией, ни законами рынка. Только общественностью!

Действительно, недостатки рыночного регулирования прессы не менее очевидны для непредвзятых специалистов, чем изъяны других моделей. Еще в середине XIX в. русский исследователь печати Н. В. Соколов предупреждал об опасности коммерциализации жур­налистики, об ущербе, который погоня за рекламой наносит публи­цистике. Во второй половине XX столетия за рубежом шли напря­женные поиски подлинно независимого типа прессы. Одним из во­площений этой идеи стало так называемое общественное (или общественно-правовое) телевидение, которое с успехом развивается в Европе и Америке наряду с другими формами собственности на СМИ. Замысел заключается в том, чтобы исключить чье-либо сто­роннее вмешательство в вещательную практику телекомпаний, HO при этом обеспечить их конкурентоспособность на рынке информа­ции. Главные черты общественного телевидения зафиксированы I документах Совета Европы, который уделяет ему специальное вни­мание: если содержание коммерческого ТВ определяется интересам»

68

прибыли, а государственного — влиянием органов управления, то в общественного вещания входит всестороннее, полное отра-жизни общества, а также предоставление гражданам трибуны обсуждения проблем и укрепление гласной демократии. Цент­ральным вопросом становится такой механизм финансирования, К0торый бы не вел к новому закабалению редакций. Существует не­сколько источников поступления средств: абонентская плата, госу­дарственные субсидии (гарантированные законодательно, а не по произволу отдельных чиновников), доходы от рекламы и спонсор­ства, продажа аудиовизуальных произведений и услуг. Из практики зарубежных коллег известно, что зачастую эти источники использу­ются в комбинации, но при любом решении редакции фактически зависят не от них, а от своей репутации в глазах аудитории.

В нашем распоряжении есть сводные данные об организации и содержании работы общественно-правовых каналов в разных стра­нах. Они дают наглядное представление о том, по какому пути движется эта практика и какие ее варианты могли бы использовать инициаторы создания нового канала (табл. 2).

Как мы видим, при том, что каждая компания избирает соб­ственную версию организации и программной политики, большин­ство из них ориентируется на многоплановое освещение обществен­ной жизни. Доля рекламных поступлений в структуре доходов, как правило, невелика, зато большую часть средств составляют абонент­ная плата, бюджетная поддержка правительства и деньги, зарабаты­ваемые услугами на рынке. Именно этим обстоятельством объясня­ется некоммерческое разнообразие вещания, которое в иных случа­ях обычно тяготеет к наиболее прибыльному «легкому» жанру -«мыльным операм» и т.п. Не они главным образом имеются в виду в графе таблицы «Развлекательные передачи», а театральные спектак­ли, музыка, передачи о культуре, фильмы и др.

Такая схема отношений в сфере СМИ могла бы получить мас­совое применение в России, когда она оказалась перед выбором модели журналистики. Однако реальность не совпала с предполо­жениями. Двигаясь в русле общих тенденций социально-экономи­ческого и политического развития страны, пресса, как принято говорить среди специалистов, одной из первых вошла в рынок. Частная собственность стала определяющим фактором ее органи­зации и функционирования. Одновременно и государственные Институты не утратили ни своего финансового влияния на редак-^ии (по причине экономической слабости большинства из них), 11 Намерений использовать прессу в собственных интересах. Нако-еЧ> политические союзы и движения массовым порядком созда-т Партийные издания. Таким образом, подконтрольность журна-

69

Таблица 2

Сравнительные характеристики общественных вещателей1

листики ее официальным или скрытым фактическим владельца** сохранилась. Но теперь она ведет не к идейно-политическому оД' нообразию, а наоборот — к острому соперничеству в СМИ заин­тересованных групп и лиц.

По наблюдениям декана факультета журналистики Ml Я. Н. Засурского, в 90-е годы российская общественность вИД6"

1 См. подр.: Законодательство и практика СМИ. 2000. № 10. С. 15.

70

три сменяющие друг друга модели прессы. Сначала, по советской традиции, она выполняла роль инструмента в распоряжении вла­сти, причем в период перестройки этот инструмент использовался во благо позитивных перемен. Но уже в первой половине десятиле­тия появилась модель, которую, пользуясь распространенной на Западе формулой, называли «четвертой властью»: журналистика противостояла давлению сверху, находилась в оппозиции к правя­щим кругам, способствовала развитию демократических институ­тов. В дальнейшем пресса вернулась к роли инструмента, главным образом в связи с борьбой различных сил на выборах, и из сред­ства информации вновь превратилась в орудие пропаганды.

Конечно, обобщающие оценки нуждаются в уточнении, когда речь заходит о конкретных редакционных коллективах. Но в целом для нас существенно, что статус и облик отечественной журналистики еше далеки от определенности. Надо полагать, в ближайшем будущем мы станем свидетелями новых метаморфоз. Однако с уверенностью можно утверждать, что надолго сохранится своего рода многоуклад-ность прессы: будут сосуществовать и доказывать свои преимущества различные формы собственности и организации СМИ.

Это относится и к болезненной для многих журналистов-прак­тиков теме форм и методов труда. В связи с решительным внедре­нием в нашу прессу коммерческих стимулов получает все большее распространение манера работы, ядром которой служит рыноч­ный факт, — публикуется то, что хорошо продается. На этом фоне могут показаться архаичными литературные приемы из арсенала «старой» российской публицистики. Часто приходится слышать об «американизации» отечественной периодики и телевидения. Одна­ко, во-первых, есть основания считать, что Россия скорее тяготе­ет к европейской школе прессы (французской, немецкой), кото­рой свойственно уделять повышенное внимание анализу социальных проблем, а не только сообщать факты.

Во-вторых, правильнее было бы привязывать изменения в сти­ле СМИ к тем процессам, которые идут во всей мировой культу-Ре, а не к опыту одной нации. Для планеты на рубеже веков акту­альны дискуссии о глобализации и универсализации культур и о т°м, как эти тенденции уравновешиваются национальной само-"ытностью. Журналистам вдвойне важно задуматься об этом, по­тому что в переводной учебной литературе встречаются такие, на-пРимер, сентенции: не существует российской журналистики, °льской журналистики, болгарской журналистики, как не может ' журналистики либеральной, республиканской, националис-

'Ы

, , циналис

тской, атеистической... Есть только хорошая и плохая журна

71

I

листика18. Никто не станет спорить, что в жизни поляки отличаются от сибиряков, в том числе и по своим читательским пристрастиям и церковная печать мало похожа на вестник светской хроники. Но в фантазиях поборников универсализации журналистских культур этими различиями, оказывается, можно пренебречь...

С тем, как трудно бывает перенести канонические представле­ния из одной профессионально-культурной среды в другую, стал­киваются зарубежные обозреватели российской прессы. В недавней и, надо заметить, скрупулезно выполненной работе европейской исследовательницы говорится: «Еще одно различие традиционной российской журналистики и западной связано с важностью факти­ческой основы. Для западных журналистов фактологичность являет­ся одной из наиболее значимых ценностей информации... для рос­сийских журналистов она представляет собой всего лишь дополни­тельное достоинство материалов. Вместо этого получил развитие уникальный журналистский жанр — очерк, что в переводе может пониматься как-«эссе» или «трактат»... Этот вид журналистского эссе характеризуется углубленным обсуждением некой проблемы, в ко­тором автор выражает его или ее размышления и эмоции и стремит­ся вызвать эмоции у читателя. Жанр очерк может быть отнесен Ц исполнению прессой ее интерпретирующей роли, хотя западная концепция в большей степени склоняется к фактической инфор­мации и объяснению, чем к субъективным ощущениям»19.

Глядя со стороны, непросто понять, что документальность, следо­вание правде событий никогда не отвергаются в российской журна­листике, но только формы выражения этого качества выбираются не те, что приняты в западной прессе. Очерк и в самом деле уника­лен на фоне журналистики новостей, но меньше всего он может быть соотнесен с трактатом. Читательские эмоции очеркист пробужда­ет благодаря, прежде всего, отысканию в реальной жизни героя или событий, которые способны вызвать сильные чувства у автора и ауди­тории, а также образности в показе персонажей и воплощении сво­ей публицистической идеи. Документальность материала здесь ис­кусно сочетается с высоким литературным мастерством автора, а риторические рассуждения только разрушают художественно-публи­цистическую ткань очерка. Однако объяснить эти тонкости представи­телям иной системы журналистского мышления не всегда удается.

Надо надеяться, что профессионально-творческая модель рос­сийской прессы вберет в себя прогрессивные элементы из багаж3 других стран и не растеряет собственных приобретений.

18 РэндаллД. Универсальный журналист. 3-е изд. Вел. Новгород; СПб., 1999. С

19 Voltmer К. Constructing Political Reality in Russia//European Journal .4 Communication. 2000. № 15 (4). P. 478.

ОРГАНИЗАЦИЯ

ЖУРНАЛИСТСКОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Журналистика как средство информации

Все содержание журналистики выражается и передается ауди­тории в виде информации. Ее несут в себе литературные тексты и репортерские фотографии, магнитофонные записи на радио и те­левизионное изображение, графическое оформление газетных по­лос и музыкальные позывные популярной радиопередачи. В извест­ном смысле вся журналистская деятельность является информаци­онным процессом. Как это следует понимать?

Понятие информации. В некоторых учебных пособиях, особенно изданных несколько десятилетий назад, встречаются утверждения о том, что понятие «информация», мол, говорит само за себя: информировать — значит сообщать. В действительности дело об­стоит совсем не так просто. Профессиональный журналистский термин «информация» не укладывается в понятийный аппарат Целого ряда наук, каждая из которых имеет свой угол зрения на общий предмет изучения. Это относится, например, к математике и лингвистике, биологии и семиотике и т.д.

Познакомимся с общенаучной трактовкой информации. Перво­начально она охватывала только сведения, передаваемые людьми. ^ середины XX века информация описывается как понятие, отража­ющее обмен сведениями между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом; обмен сигналами в животном и расти-

73

стительном мире; передачу признаков от клетки к клетке, от орга­низма к организму.

Человеку свойственно повышенное внимание к производству и переработке информации. В современном обществе разрабатыва­ются специальные научные дисциплины, занимающиеся различ­ными аспектами информационного процесса (теория информа­ции, кибернетика и др.), им посвящены изыскания крупных оте­чественных и зарубежных ученых. Все более широкую известность завоевывает новая «наука наук» — информациология. С точки зре­ния ее создателей, не столько бытие определяет сознание (один из фундаментальных философских постулатов), сколько сознание в форме информации определяет мир. Соответственно возникает за­дача создать единый информационно-мысленный язык, которому предстоит стать основным языком мирового сообщества. Кстати сказать, среди направлений развития информациологии называ­ются, помимо прочего, журналистика, радио, телевидение, изда­тельская деятельность1.

Существует несколько подходов к анализу информации, в част­ности статистический и смысловой. В первом случае главным объек­том внимания является не столько содержание фактов, сколько количество сигналов, знаков. В качестве иллюстрации заметим, что именно журналистика дает чрезвычайно удобный материал для математико-статистического изучения. Ее продукция закодирова­на в стандартных знаковых символах, профессиональные единицы объема публикаций имеют эквиваленты в измерительной системе информатики и кибернетики. Появление на газетной полосе одно­го печатного знака соответствует одному биту, секундное вещание в эфире — одному боду, половина машинописной страницы -одному К, четыре газетные полосы большого формата -- 114 К и т.д.2 При необходимости в подобных единицах можно выразить информационную насыщенность отдельного репортажа, годовой подшивки газеты или, скажем, вещания телекомпании в течение года. Для журналистики измерение объема сообщений и увеличе­ние емкости канала коммуникации имеют важное практическое значение. Так, использование новых носителей информации сулит прессе огромный выигрыш в оперативности. Оптическое волокно способно передавать в тысячу раз больше разговоров, чем медные

1 Юзвишин И. И. Информациология, или закономерности информационных процессов и технологий в микро- и макромирах Вселенной. М., 1996.

2 Гуревин С. М. Основы научной организации журналистского труда. М., 1987. С. 275.

74

Провода, а луч лазера несет в себе миллионы телефонных диалогов одновременно. Но статистический подход не может выступать в качестве единственного при оценке публикуемых произведений. Ведь он уравнивает газетный лист и память кассового аппарата, применяемого в торговле, подборку заметок и проблемную ста­тью, принципиальное и идейно беспомощное сочинения.

Человек оценивает прежде всего смысл происходящего в окру­жающей его действительности. Смысловая информация составляет основу общения между людьми: обмена идеями, опытом, эмоци­ями, продуктами интеллектуальной деятельности.

Социальная информация. Ни один человек не может приобрес­ти необходимые ему знания о мире, опираясь только на свой не­посредственный опыт. Для всесторонней ориентации индивида, коллектива или общества в целом служат сведения, накопленные человечеством за всю его долгую историю и непрерывно попол­няемые сегодня. Информация, возникающая в процессе освоения мира людьми, является социальной.

Поскольку на человеке всегда лежит отпечаток общественных условий жизни, то и социальная информация отражает отноше­ния и представления, бытующие в обществе, его противоречия и проблемы. Само слово «социальный» буквально означает «общест­венный». Лица, группы, классы занимают различное положение в материальном производстве и общественной структуре в целом. Отсюда существенные различия в отношении к информации, воз­никающие между представителями тех или иных социальных сло­ев и групп.

Итак, социальная информация производится в процессе челове­ческой деятельности, отражает факты с точки зрения их обществен­ной значимости и служит для общения между людьми и достижения ими своих целей, обусловленных их социальным положением.

В XX в. много говорится об информационном взрыве. К тому моменту, когда ребенок, родившийся в 1980-е годы, окончит ин­ститут, поток сообщений в окружающем его мире возрастет в четыре раза, через 50 лет — в 32 раза. Этот процесс естествен для развития цивилизации. Он, конечно, объясняется не тем, что ак­тивизировались силы природы, а тем, что усиливается познающая и преобразующая деятельность человека, совершенствуются сред­ства и способы передачи сообщений, а производство и распрост­ранение информации превратились в преуспевающую отрасль эко­номики. По данным ЮНЕСКО, спады, которые время от времени переживают традиционные секторы бизнеса, в передовых странах не затрагивают рынок коммуникаций: инвестиции в него год от года растут рекордными темпами.

75

Добавим, что эти тенденции складываются не случайно, а как закономерность, охватывающая жизнь всего человеческого рода. Мир вступил в стадию развития, которая называется информаци­онным обществом. У этого понятия нет общепризнанного опреде­ления. Однако по поводу главных его признаков взгляды ученых сходятся. Во-первых, информация превращается в главный и са­мый ценный ресурс социального прогресса, в то время как гос­подствовавшие прежде ресурсы (природные, людские, техничес­кие, энергетические) теряют былое значение. Во-вторых, инфор­мационная деятельность становится ведущим видом социальной практики, фактически все люди получают доступ к мировым ин­формационным ресурсам и активно используют их в своих интере­сах. В-третьих, бурно развивается техническая и технологическая база информационных процессов. Теперь уже не природные богат­ства или размеры страны составляют залог ее влияния в мире, а владение знаниями и средствами их приобретения. Соответствен­но мощь государств (в том числе в военной области) измеряется величиной и разнообразием их информационных «арсеналов». Од­ним из главных показателей мощи служит насыщенность страны новыми информационно-компьютерными технологиями. В миро­вой практике принято оценивать ее по числу компьютеров, мо­бильных и обычных телефонов, телевизоров и других подобных технических средств на 1000 жителей. По данным редакции фран­цузской газеты «Le Monde» («Монд»), в конце 1990-х годов сло­жилась динамичная картина лидерства стран (табл. 3).

Приведенные данные свидетельствуют о неравномерности рас­пределения информационных технологий. В целом первенство при­надлежит США, хотя по отдельным показателям (например, по количеству мобильных телефонов и подключений к Интернету) лидируют представители Скандинавии. Есть государства, которые почти по всем показателям занимают верхние строчки таблицы. Но есть и такие, где преимущественное развитие получил какой-либо один вид технологии, но сравнительно медленно внедряются другие. Так, Францию с известной долей условности можно на­звать «телевизионной» страной, а Исландию — «интернетской». Наконец, судя по этим рейтингам, насыщенность страны новей­шими средствами связи совсем не зеркально отражает действи­тельный уровень ее экономического потенциала, благосостояния граждан и роли в современном мире. Например, Германия, Япо­ния, Великобритания не ходят по приведенным в таблице показа­телям в числе лидеров, однако это, без сомнения, крупнейшие Я чрезвычайно влиятельные державы. Перед нами, таким образом, еще один аргумент в пользу социально-философского тезиса о том,

76

Таблица 3

Лидерство стран в сфере информации3

(по числу информационных технических средств на 1000 жителей)

См. подр.: Засурский Я. Н. Закономерности и тенденции развития журналистики в переходный период//Журналистика в пьоблемы и перспективы/Ред.-сост. М, В. Шкондин. М., 1998. С. 15.

что информационное общество — это «гораздо более широкое понятие, чем представляемое сегодня в западных, да и в россий­ских исследованиях как только технологический прорыв в глобаль­ных информационных сетях»4.

С этими комментариями надо воспринимать положение нашей страны в подобных рейтингах. Россия в 90-х годах на целые поряд­ки уступала ведущим информационным державам. Но в дальней­шем, благодаря высоким темпам модернизации систем связи, раз­рыв год от года стал заметно сокращаться. Поставщики электрони­ки рассматривают российские пространства как неисчерпаемый рынок продаж новейших средств коммуникации, который они осваивают самым энергичным образом. Однако у нас в стране про­цесс информатизации имеет специфику, которая не свойственна большинству территорий в Европе: преобладающая часть новей­шего компьютерного оборудования сосредоточена в столицах -в Москве и в меньшей степени в Петербурге, тогда как в отдален­ные провинции оно проникает несравненно медленнее. Устранить этот дисбаланс способна целенаправленная государственная ин­формационная политика, о необходимости которой настойчиво говорят специалисты.

Своеобразным эскизом такой целостной политической концеп­ции национального масштаба можно считать доктрину информа­ционной безопасности России, утвержденную президентом страны осенью 2000 г. В ней впервые зафиксированы основные нацио­нальные интересы в сфере информации. К ним относятся:

- соблюдение конституционных прав и свобод человека и граж­данина в области передачи, производства и распространения ин­формации, обеспечение духовного обновления России, сохране­ние и укрепление ее нравственных ценностей, традиций патрио­тизма и гуманизма, культурного и научного потенциала;

- информационное обеспечение государственной политики, доведение до российской и международной общественности дос­товерной информации о политике России, ее позиции по соци­ально значимым событиям, обеспечение доступа граждан к от­крытым государственным информационным ресурсам;

- развитие современных информационных технологий, отече­ственной индустрии информации, в том числе средств информа­тизации, коммуникации и связи;

- защита информационных ресурсов от несанкционированно­го доступа, обеспечение безопасности информационных и теле­коммуникационных систем на территории России.

Свитич Л. Г. Феномен журнализма. М., 2000. С. 76.

78

Таким образом, сфера социальной информации предстает пе­ред современным человеком как целый мир явлений и отноше­ний, развивающийся по сложным нелинейным законам и изоби­лующий специфическими ценностями, противоречиями, загадка­ми. Коренной проблемой для потребителя информации является ее отбор. Отдельный человек, коллектив, учреждение способны воспринять и переработать лишь ничтожно малую долю того ги­гантского массива сведений, которые ежесекундно возникают во­круг них. Так, в среднем аудитория успевает познакомиться с чет­вертой частью газетного материала, с 5% телевизионного и 15% радийного вещания5. Необходимо вести речь о каком-то минимуме полезной информации, без которой потребитель не может сущест­вовать в этом мире.

Потребность в информации определяется социальной ролью человека, его обязанностями и образом жизни. На основе потреб­ности формируются информационные интересы — стремление получить именно те сведения, которые нужны для выполнения социальных ролей и конкретных задач. Чаще всего потребитель осознает, в чем он нуждается для достижения той или иной цели, и свой поиск ведет с ориентацией на определенные результаты. Но интерес существует и в том случае, когда сам потребитель не мо­жет его точно выразить, — он проявляется объективно в поведе­нии людей.

Более всего конкретны и понятны самому человеку мотивы обращения к тому или иному каналу информации. Мотивы под­разделяются на истинные и ложные, первостепенные по значимо­сти и второстепенные и т.п. Среди них — авторитетность источни­ка сообщений, престижность обладания ими, привлекательность формы их подачи, их полезность и др.

Потребности, интересы и мотивы предопределяют ценность информации, которая лежит в основе выбора между отдельными сообщениями, каналами передачи новостей или даже авторами >курналистсккх публикаций. Существует большая совокупность кри­териев оценки. Назовем некоторые из них.

Новизна: сообщение, уже известное потребителю, не заинте­ресует его повторно; вряд ли, например, одну и ту же хронику событий читатель станет изучать по разным газетам. Достоверность: °на понимается как точность (степень приближенности к реально-^У прототипу сообщения) и как полнота (раскрытие смысла и значения происходящего). Доступность: радиопередача на незна-

1 Суханов А. П. Мир информации. М., 1986. С. 105.

79

комом языке столь же бесполезна, как балетный спектакль для незрячих или философская дискуссия в детском саду. Своевремен­ность: запоздалое штормовое предупреждение явно не имеет ценно­сти и не приносит помощи тонущему судну; с другой стороны, преж­девременная детализация плана работы на длительную перспективу мешает применять его в неожиданных ситуациях, которые непре­менно возникнут. Соответствие запросам потребителя: кроме того, что аудитория может не испытывать нужды в данной информации, она бывает и не настроена психологически на восприятие новых фактов — великие мыслители и художники, как бы обгонявшие свое время, часто не находили прижизненного признания.

Удовлетворяя перечисленным критериям, социальная инфор­мация одновременно подчиняется главному требованию: она эф­фективна тогда, когда отражает тенденции общественного про­гресса и способствует ему. В более узком, прагматическом измере­нии ценность сведений, которые необходимы конкретному потребителю, имеет денежное выражение. Согласно российскому законодательству, информационные ресурсы являются собствен­ностью — государства, организаций, частных лиц и т.д., и, зна­чит, собственник может устанавливать плату за их использование. Это, кстати сказать, довольно обычная ситуация при сборе ре­портерских фактов. Так, немецкий еженедельник «Бунте», по со­общениям печати, заплатил 250 тыс. марок за эксклюзивную съемку свадебных торжеств знаменитого автогонщика М. Шумахера.

Значение социальной информации обусловлено прежде всего потребностью общества в саморегулировании. Социальный мир представляет собой сложнейшую систему, внутри которой каж­дый элемент взаимодействует с множеством других элементов. Вза­имодействие предполагает налаженную связь, оперативное инфор­мирование о намерениях и действиях составляющих частей систе­мы. Как утверждал специалист по управлению большими системами Н. Винер, «сообщество простирается лишь до того предела, до ко­торого простирается действительная передача информации»6. Для понимания роли информации в социальном регулировании мож­но воспользоваться аналогией с железной дорогой. Даже непосвя­щенный наблюдатель осознает, что без четкой службы оповеще­ния возникнет хаос, который неизбежно приведет к полной оста­новке движения. Главной фигурой на дороге является диспетчер, который держит в руках всю текущую информацию. В научной ли­тературе такой диспетчер называется субъектом управления.

* Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. 2-е изД-М., 1968. С. 230.

80

Субъекты управления находятся в постоянной связи с объек-тами, для чего создаются специальные службы, средства, каналы информации. Сообщения передаются не только сверху вниз. Не шенее существенны встречные связи: от объекта к субъекту. Дея-тельность органов управления во многом определяется характерис­тиками объектов их влияния: их структурой, наличием препят­ствий для выполнения команд, готовностью функционировать в заданном режиме, ходом исполнения программы и т.д.

Эти общие положения должны уточняться с учетом конкрет­ных ситуаций и специфики участников взаимодействия. Информа­ционные службы резко отличаются друг от друга в зависимости от того, насколько активным бывает их участие в принятии реше­ний, оценке положения дел, контроле. Немалое значение имеет и специализация по видам передаваемой информации. Нельзя ста­вить в один ряд ведомственную статистику, каналы сообщения производственно-технологических данных и публицистику.

Журналистская информация. Различные сферы общественной жизни поставляют своеобразные по содержанию и значимости факты. В соответствии с делением общества на сферы деятельности выделяется несколько видов информации: экономическая, поли­тическая, техническая, духовная, военная, торговая, научная и др. Все они необходимы для нормального функционирования и раз­вития общественного организма, и их не нужно сравнивать между собой по степени важности. Ведь экономика не может заместить духовное творчество, а торговля — науку.

Несомненно, что журналистская информация является соци­альной. Более того, она по своей значимости и распространеннос­ти, может быть, «самая социальная». Не случайно в США в 1990-е годы открылся музей новостей, который обошелся в несколько миллионов долларов. Но к какому тематическому виду ее отнести? В прессе публикуются и экономические, и научные, и спортив­ные, и прочие известия. Если ограничиться констатацией темати­ческой пестроты, то исчезнет критерий смысловой значимости Материалов. Особенности прессовых сообщений надо искать в дру-гих измерениях.

Коренная особенность журналистской информации заклю­чается в том, что ее социальная, «человеческая» сущность пред­стает подчеркнуто ярко, выпукло, зачастую доводится до обо­дрения идейных и политических противоречий. Это относится •° всем тематическим направлениям публикаций. Уже много лет Назад исследователям прессы было ясно, что «новость — чисто ,. Щественная категория. Сам по себе факт новостью не является... ак отец вне отношения к сыну есть просто человек, так и факт

81

вне отношения к читателю и к другому факту есть просто собы­тие»7.

На журналистику распространяются все требования, которые предъявляются к социальной информации. Это касается и крите­риев полезности, и общественной значимости материалов. Но прц этом в деятельности прессы нерасторжимо переплетаются идеоло­гическое и управленческое начала. В науке принято говорить о ду. ховно-практической природе журналистского творчества — имен­но так, одним сложным словом обозначается единство двух на­званных начал. Поэтому предлагаемое далее разделение черт присущих журналистской информации, на две группы носит в значительной мере условный, систематизирующий характер.

В духовном отношении она характеризуется идейной насыщен­ностью. В прессе особенно важно бывает добиться, чтобы аудито­рия усвоила определенные идеи, взгляды, нравственные, полити­ческие или иные ценности. Этим пресса отличается от таких ин­ститутов воспитания, как семья и школа, ориентированных на общее развитие личности. Впрочем, любое выступление от перво­го лица несет в себе явную или косвенную оценку. Вот тому при­мер. В романе Ф. Достоевского «Бесы» автор заявляет: «Как хрони­кер, я ограничиваюсь лишь тем, что представляю события в точ­ном виде... и не виноват, если они покажутся невероятными». Но всякий, кто читал роман, знает, что трудно выстроить более при­страстное, идейно насыщенное произведение, чем «Бесы». Про журналистику еще определеннее, чем про литературу, можно ска­зать, что она служит как бы увеличительным стеклом при выраже­нии социальных взглядов, эмоций и суждений, даже если оценоч-ность тщательно маскируется под объективность. Соответственно идеологизируются и отношения, которые складываются вокруг и по поводу СМИ.

Подробнее этот вопрос будет рассмотрен в следующих разде­лах учебного пособия. Однако уже при изучении данной темы надо обратить внимание на то, что его нельзя понимать как простой и однозначный. С одной стороны, любое исходящее от человека сооб­щение о социальных явлениях принципиально не может существо­вать без какого-либо «следа» взаимоотношений между людьми. С дрУ' гой стороны, неизбежная окрашенность журналистских текстов со­всем не обязательно должна выражаться в грубой тенденциозности! подмене факта его субъективной трактовкой. Мастерство и чест­ность публициста как раз и проявляются, кроме прочего, в ум6' нии соединить два этих начала.

7 Кузъмичев В. А. Печатная агитация и пропаганда. М.; Л., 1930. С. 18 .

82

Материалы печати, телевидения и радио подчеркнуто акту­альны. Это качество иногда ошибочно смешивают с оперативнос­тью- Но актуальность выражается не просто в скорости передачи С0общений. Не обходить острых тем, не бояться затрагивать так называемые трудные вопросы, возникающие у населения, — вот ее суть. Далее, слово прессы обращено к массовой аудитории — и в этом его отличие, например, от устного общения, более ха­рактерного для межличностной коммуникации. Подсчитано, что автор публикации в общенациональной газете обращается к такой аудитории, с которой он смог бы пообщаться только за 250—300 лет устных выступлений. В данной связи возникают своеобразные тре­бования профессионально-творческого порядка. Хороший журна­лист владеет искусством излагать любые, самые сложные темы доходчиво, популярно. Ведь среди его читателей и слушателей есть и профессор, и крестьянин, и домохозяйка, и государственный деятель.

В социально-управленческом отношении журналистскую инфор­мацию характеризует прежде всего документализм в отражении действительности. Имеется в виду и неизменная опора на факты, и точность в отображении явлений, тенденций общественного раз­вития -- достоверность той панорамы современности, которую рисует пресса. С точки зрения методики труда данное качество имеет первостепенную важность. «Цитаты. Цифры. Факты и фактоиды... Журналист без фактов, как калека без костыля... Самому себе не верит без фактов и фактоидов», — такой автопортрет нарисовал ветеран газеты «Известия» Ст. Кондрашов.

В связи с тем, что многих студентов привело в журналистику увлечение литературным творчеством, надо провести отчетливую границу между репортерским и художническим подходами к сбо-РУ фактов. В рассказе о зарубежной командировке писатель Д. Гра­нин вспоминал, что вместе с ним путешествовала опытная журна­листка. Она постоянно вела записи в своем блокноте и впослед­ствии на их основе издала документальную книгу. Сам Гранин «Начисто забыл многие важные сведения и факты»: его интересо­вало лишь то, что осталось в памяти, не воспоминания, а образ Увиденного. Но если расчет на память сам по себе не является для корреспондента предосудительным поступком, то искажение дей-ствительности в угоду авторской фантазии идет вразрез с закона-ми и этикой журналистики. Из уст кинорежиссера С. Соловьева, Мявшего фильм о Тургеневе, не странно слышать следующие при-^эния: «Я был во французском имении Тургенева, и оно на меня е произвело ни малейшего впечатления. В Чехии мы нашли куда °Лее убедительное для легенды место». Для корреспондента по-

83

добное сочинение «легенд» приравнивается к профессиональному греху.

Печать оперативна, что дает ей возможность познавать мир в процессе развития социальной практики, находиться в самой гуще событий. Репортеры нередко указывают дорогу и объекты внима­ния специалистам, ученым, художникам, способным более об-стоятельно разобраться в новых явлениях. Индикатором оператив­ности служит использование в текстах СМИ таких слов, как «вче­ра», «сегодня» и «завтра». Поэтому, в частности, многие деловые люди начинают рабочий день с того, что просматривают свежую прессу и знакомятся с выпусками новостей по радио или телеви­дению.

Журналистике присуща особая краткость материалов. Эконом­ное использование площади и времени вызвано и технологией производства информации, и дороговизной каждой строки или секунды вещания, и, что особенно важно учитывать, способом потребления журналистской продукции. «Это не роман — места мало, времени мало, читают на ходу», — так писатель В. Шукшин определял жанровое своеобразие рассказа. Но рядом с прессой даже литературный рассказ выглядит как «роман». Особенно жесткие ограничения существуют на радио, где долгий текст обречен на падение интереса и внимания публики. «В "Последних известиях" две минуты — это подвал в газете, четыре минуты — полоса», г-образно говорил создатель радиопрограммы «Маяк» Ю. Летунов. Иначе невозможно добиться тематической универсальности каж­дого выпуска и отразить в нем весь мир.

Одновременно журналистика отличается аналитичностью под­хода к событиям. В усилении исследовательского начала заключен важный резерв повышения эффективности и влиятельности со­временной прессы. На журналисте лежит огромная ответственность за верное осмысление и точную систематизацию, трактовку лави­ны разнообразных фактов. К ней в полной мере относятся слова писателя Л. Леонова, который как-то заметил, что литераторам надо интересоваться наукой, учиться у нее точности мысли и язы­ка, ведь каждое произведение — это «операция на мозге». Проник­новению в глубину явлений способствует регулярность прессовой информации. Изо дня в день пополняя знания и представления аудитории по вопросам ее бытия, журналистика дает ей комплек­сное видение предметов общественного интереса, помогает оШУ" щать свою причастность к огромному социальному миру. Не сЛЗ чайно, например, один из видных современных политиков' Дж. Андреотти, в течение сорока лет вел персональную колонку итальянской газете «Эуропео», несмотря на занятость государстве*1'

84

1Ми делами: регулярное обращение к читателям незаменимо по

„ /->1Э/"ЛАТ~О 1Л"\Г> ГК^ТТ/^ТТ» T-f Г\

силе

своего воздействия.

Многоплановые характеристики прессовой информации совме­щаются благодаря профессиональному мастерству работников ре-пакиий. Нельзя понять специфику и социальную значимость жур-налистики, если не учитывать, что это творческий процесс, во многом близкий к труду литератора, кинематографиста, ученого, создающих каждый раз новое, неповторимое произведение. «Но­ваторы никогда не стареют. Стареют подражатели, эпигоны... — писал о ничем не заменимой ценности творчества художник и критик Ю. Анненков. — Если кто-нибудь начнет сегодня писать картины, как Леонардо да Винчи, он будет смешон, что, однако, ничуть не уменьшит свежести Леонардо». Профессионально вы­полненные публикации в прессе тоже несут на себе приметы лич­ности автора — его интеллекта, одаренности, психического со­стояния, даже пола и возраста.

С другой стороны, значительная доля журналистской продук­ции производится в результате коллективных усилий, а то и мето­дом индустриальной обработки сведений. В редакциях многих стран, особенно на американском континенте, выстраивается своего рода информационный конвейер. Корреспондент «Литературной газе­ты» И. Хуземи, попав на стажировку в Аргентину, с удивлением для себя наблюдала за распределением функций редакционных сотрудников: репортер только собирает факты и в устной форме доносит их до хроникера, тот пишет, не имея права высказывать личное мнение, редактору дозволена некоторая толика оценок, и только узкий круг ответственных редакторов пользуется привиле­гией выражать мнение газеты в редакционных статьях.

Российской прессе традиционно ближе иная форма отноше­ний журналиста с действительностью — здесь получила развитие авторская, комментирующая, публицистическая трактовка собы­тий. В своих истоках она близка к художественному творчеству, и по отношению к ней будут справедливы слова Л. Толстого: «Про­изведение искусства хорошо или плохо от того, что говорит, как говорит и насколько от души говорит художник... Из этих трех ос-н°вных условий... главное — последнее: без него, без любви к пред-^етУ, нет произведения искусства».

Итак, журналистская информация соединяет в себе докумен­тную обоснованность сведений, их осмысление с позиций со-^иадьных интересов и свидетельства личного восприятия автором аблюдаемых событий.

85

Типология и система СМИ

В процессе взаимодействия журналистики с социальной прак­тикой создается определенная структура средств информации. Она в свою очередь, должна быть точно отражена в типологических характеристиках, с помощью которых описываются каждое изда­ние и вся система СМИ. Типология, вообще говоря, это классифц. кация предметов или явлений по общности каких-либо признаков. При изучении журналистики задача заключается в том, чтобы про­фессионально грамотно ориентироваться в тенденциях развития системы СМИ и уметь давать типологическое описание каждого конкретного издания или программы вещания. Сначала надо усво­ить некоторые методологические положения.

Во-первых, типологические признаки носят не формальный и не частный характер. Изменение хотя бы одного из них влечет за собой целую цепь преобразований в облике и содержании изданий. Так, если мы скажем, что газета отличается от журнала по объе­му, то должны будем увидеть взаимосвязь этой характеристики с рядом других признаков (периодичность, размер публикаций, ху­дожественное оформление и др.).

Во-вторых, типология СМИ находится в зависимости от мно­гих внешних (социальных) и внутренних (журналистских) при­чин и факторов. К примеру, создание в 1970-е годы крупных про­изводственных объединений на базе отдельных предприятий вы­звало к жизни многостраничные еженедельники фирм, пришедшие на смену тоненьким фабрично-заводским газетам. Но обновлен­ные редакции опирались на многолетний опыт своих предшествен­ниц, воплощали в жизнь те идеи, которые вынашивались в «ста­рых» изданиях. Подобным образом относительно новая для России деловая пресса (газеты «КоммерсантЪ», «Экономика и время», «Деловой Петербург» и др.) обязана своим появлением и успехом возрождению в России предпринимательства и формированию спроса на деловые издания. Однако потребовались еще, с одной стороны, инициатива конкретных издателей и журналистов, ув* лекшихся этим видом прессы, а с другой стороны — выдающиеся образцы деловых изданий, формировавшиеся в течение последне­го столетия: «Financial Times» в Великобритании, «Wall Street Journal» в США, «Neue Ziircher Zeitung» в Швейцарии и др.

В-третьих, движение в типологии прессы происходит непрв" рывно. Это касается не только распределения средств информацй" по группам, но и самого набора критериев, принятых для опИСЗ' ния изданий. Поэтому конструкции и данные, приведенные *

86

учебниках I960—1980-х годов, не полностью соответствуют реаль­ному состоянию российской журналистики.

Наконец, еще одно предварительное замечание. В различных источниках можно встретить не совпадающие друг с другом типо­логические системы, причем нередко среди специалистов разго­раются жаркие споры о том, в каком порядке располагать факто­ры и признаки типологизации, какие из них важнее — то ли содержание, то ли цели, то ли ориентация на определенную ауди-торию и т.п. В учебном издании мы не касаемся этих дискуссий. Наша задача — сделать пестрый мир прессы понятным и познава­емым, структурировать его, а попутно через призму классифика­ции проследить тенденции, которые определяют его динамику в современных условиях.

Каковы же они — параметры типологизации?

Регион распространения. Принято классифицировать прессу по вертикальному принципу, в соответствии с административно-тер­риториальным устройством государства. Подчеркнем, что за осно­ву берется не место издания, а обслуживаемая территория. Иначе классификация будет некорректной. Газеты, выходящие в провин­ции, нередко претендуют на распространение по всей территории государства и даже за его пределами. Таковы, к примеру, издания петербургского холдинга «Калейдоскоп», которые расходятся бо­лее чем в 100 городах России, стран СНГ и Балтии. И наоборот: некоторые столичные издания имеют крайне узкий ареал распро­странения.

Если зона регулярного действия средства информации расши­ряется до международных масштабов, то оно получает статус транс­национального (или наднационального). Американский журнал «Time», например, имеет четыре зарубежных издания, предназна­ченных для разных континентов. Созданная недавно телекомпания «Всемирный русский канал» рассчитана на 200 млн зарубежных граждан, говорящих по-русски, и с помощью организации спут­никовой связи «Евтелсат» должна приниматься на территории всей Европы.

Следующий уровень — общенациональные СМИ (для нашей стра­ны — общероссийские, федеральные). Таковыми они становятся, если синхронно расходятся по всей территории страны или по пРеобладающей ее части. Данный критерий исключительно зна­чим не только в собственно журналистском измерении, но и в политическом и юридическом отношениях. Для примера сошлем-Ся на федеральное законодательство о предвыборной агитации. Оно ОГ1Ределяет особый порядок действий для СМИ, имеющих обще-аЧиональный статус. К ним относятся организации телерадиове-

87

I

щания, передачи которых уверенно принимаются в половине и более субъектов федерации, и периодические печатные издания которые распространяются в тех же пределах.

По старинке такие СМИ все еще нередко называют централь-ными. Однако в советское время это слово несло в себе специфц. ческий, не только географический смысл. Отражая принципы устройства государства и управления, печать действовала как иерар. хическая система. Слово центральной «Правды» воспринималось на местах как голос верховной власти, критику недостатков, на­пример, в области надо было понимать как указание исправить положение дел, областные же или тем более районные газеты не имели права критиковать действия всесоюзных органов управле­ния. К тому же вышестоящие издания сами выступали в роли ру­ководящих инстанций по отношению к нижестоящим: с этой це­лью использовался специальный механизм — публикация обзоров печати. С изменением системы власти и управления, а также с утратой журналистикой полномочий официального рупора власти понятие «центральная газета» изжило себя.

В каждой стране складывается своеобразная сеть периодики. У нас под влиянием социальных обстоятельств образовался некий промежуточный тип СМИ. В самом деле, как определить положе­ние тех бывших всесоюзных информационных каналов, которые по-прежнему пользуются спросом в республиках СНГ и Балтии? Транснациональными они вроде бы не являются, поскольку не рассчитаны на эти независимые государства, главным стимулом знакомства с ними служит интерес аудитории к России. Однако фактически передачи телекомпании ОРТ и тиражи газет «Извес­тия», «Труд», «Комсомольская правда» и других изданий регуляр­но «перешагивают» государственные границы. Очевидно, надо от­носить подобные явления к маргинальному (неопределенному) типу, и это состояние сохранится до тех пор, пока маргинальными будут оставаться сами отношения бывших советских республик. |

Нет универсальных решений и у вопроса об общенациональ­ной прессе внутри собственной страны. Некоторые аналитики, предсказывая неизбежный закат федеральных изданий в России, ссылаются на опыт США, где таких газет не более четырех, при суммарном тираже около 3 млн экз. В то же время англичане насчи­тывают у себя на родине девять национальных изданий, тира* которых составляет 15 млн. Еще более рельефно национально-куль' турная специфика проступает при обращении к организации Р3' дио. Наша страна, как живой организм кровеносной системе* пронизана уникальной сетью проводного вещания, которая десЯ' тилетиями создавалась с задачей связать в единое целое гиганТ'

ское пространство, в том числе, между прочим, с учетом военно-мобилизационного значения этой сети. Было бы крайне неразумно Отказываться от уже имеющейся в распоряжении нации системы связи. Несомненно, судьба общероссийских СМИ должна опреде­ляться с учетом наших традиций, потребностей и, в немалой сте­пени, технико-экономических возможностей.

Конкретное содержание всякий раз вкладывается и в понятие «региональные СМИ». Это могут быть и издания, обслуживающие отдельные субъекты федерации (республики, области, Москву и Петербург), и периодика, рассчитанная на более крупную, исто­рически сложившуюся часть страны, отличающуюся природны­ми, экономическими, национально-культурными особенностями: Северо-Запад, Западная Сибирь, Нечерноземье и т.п. Например, статус региональной получила газета «Северный Кавказ», освеща­ющая события в Кабардино-Балкарии, Дагестане, Северной Осе­тии, Краснодарском и Ставропольском краях и других соседних субъектах федерации.

Под местной прессой в последние годы стали понимать глав­ным образом издания, выходящие в районах и городах областного (республиканского) подчинения. Существует и аналогичная сеть радиовещания. Удовлетворяя особые интересы жителей небольших населенных пунктов, этот тип СМИ имеет надежный потреби­тельский спрос. Однако его экономическая база резко ослабла, «районки» нуждаются в адресной помощи. Откликаясь на эту по­требность, Государственная Дума в 1995 г. приняла Закон «Об эко­номической поддержке районных и городских газет». Позднее часть льгот и привилегий была отменена, но действие других Государ­ственная Дума пролонгировала. Подобные решения принимаются и региональными властями.

В России получила «права гражданства» муниципальная прес­са — сравнительно новые у нас газеты городских районов, волос­тей и малых населенных пунктов (в пределах полномочий муници­пальной власти). В то же время продолжают выходить газеты предпри­ятий, учреждений и учебных заведений. Сеть этих изданий в конце 1920-х годов была создана по всей стране (несколькими годами поз­же возникла подобная сеть производственных радиоредакций). В про­фессиональной среде их называли фабрично-заводскими и вузовс­кими изданиями, газетами фирм, а чаще — многотиражными газе­тами, или, по-свойски, многотиражками. В действительности тиражи этих газет очень малы, поскольку обычно они распространяются в Пределах, скажем, одного завода или университета. Многотираж­ками же они стали зваться потому, что их предшественницами Исторически были стенные газеты, которые, естественно, выпус-

89

кались без печатного станка. В производственных редакциях заняты многие тысячи опытных профессионалов, у этого типа печати есть большие заслуги перед отечественной журналистикой и экономи­кой и, надо думать, неплохие перспективы на будущее. Однако их материально-финансовое положение и само существование непос­редственным образом связаны с экономическим состоянием кон­кретных предприятий, учреждений и учебных заведений, кото­рым они принадлежат.

В условиях конкуренции симпатии аудитории заметно перерас­пределяются в пользу региональных СМИ, что в большей степени характерно для печати и в меньшей — для телевидения. Это связа­но и с более полным учетом их редакциями запросов населения, и с относительно невысокой ценой «домашних» изданий (ведь в структуре цены огромную долю занимает доставка периодики к читателю), и с дотациями и льготами, которые предусматривают для своей прессы областные бюджеты. Регионализация характерна и для радио: Петербургское радио популярно у 45% жителей се­верной столицы, хотя всего в эфире для них звучат 24 станции.

Учредитель. Согласно российскому законодательству, учреди­телями (основателями) СМИ, почти без исключений, могут стать любой гражданин Российской Федерации, объединение граждан, предприятие, учреждение, организация, государственный орган. Законодательно установлен регистрационный (а не более жесткий разрешительный) порядок учреждения: фактически органы власти всего лишь подтверждают заявку учредителя и берут созданную им газету или канал на учет. Правда, для теле- и радиокомпании надо получить еще лицензию на вещание, на занятие определенной час­тоты в эфире. Регистрационный взнос выражается в доступных граж­данам суммах: 5—7,5 минимального размера оплаты труда для обыч­ных изданий, агентств или аудиовизуальных программ, при пяти­кратном увеличении для рекламных СМИ и десятикратном — для эротических. Все это — свидетельства весьма либерального отноше­ния государства к рождению новых средств информации. В нынеш­ней России на первые по количеству места среди учредителей выш­ли сами редакции и издательства, частные лица, общественные организации, производственные предприятия. На этом фоне как небольшая группа воспринимаются партийные издания.

Средства информации, учрежденные негосударственными и непартийными органами, имеют возможность проводить незави­симую линию в идеологии и политике. Несколько парадоксаль­ной, но яркой иллюстрацией тому служит газета, которую едино­лично учредил некий липецкий фермер — для общения в среде подобных ему людей.

90

Не надо, однако, думать, что сегодня подавляющее большин­ство редакций не ощущает влияния каких-либо политических сил. Острота противоречий в политической жизни порождает борьбу За сферы влияния в журналистике. Со своей стороны определен-ные интересы в печати и на телевидении отстаивают и конкуриру­ющие между собой группировки бизнесменов. Поэтому описание прессы «по учредителю» полезно дополнять характеристикой групп влияния, связанных с редакцией через спонсорство, личные взаи­моотношения, совместную предпринимательскую и политическую деятельность. Конечно, в каждом случае для этого требуется про­водить специальное изучение неформальных связей журналистского коллектива. Здесь мы сталкиваемся с противоречием. На междуна­родном уровне в качестве условия социально ответственной дея­тельности СМИ утверждается принцип их транспарентности (прозрачности). Руководящие органы Совета Европы приняли спе­циальные решения по этому поводу. Чтобы общественность имела возможность формировать собственное мнение о распространяе­мой информации, ей должно быть известно все о лицах, образую­щих капитал медиакомпании и могущих тем или иным способом влиять на ее политику.

Впрочем, сложилась уже своеобразная типология крупнейших групп влияния и реальных собственников, фактически распоряжа­ющихся большинством российских СМИ: промышленно-финан-совые группы (Газпром, ЛУКОЙЛ, «Проф-Медиа» В. Потанина и др.), пресс-монополии (так называемые медиаимперии Б. Бере­зовского, «Московского комсомольца», «Индепендент медиа», Издательского дома «Провинция», охватившего региональную прессу в десятках областей страны, и др.), администрация (в осо­бенности через соучредительство вместе с редакциями региональ­ных и местных изданий и владение большинством телеканалов). Есть сведения о том, что в эту сферу деятельности все активнее стремятся представители преступного мира. Издержки монополиз­ма очевидны, однако вряд ли сами собственники добровольно от­кажутся от завоеванных ими привилегий. В этой области требуется строгое и справедливое регулирование со стороны государства. Одним из таких шагов стало законодательное изменение порядка финансирования районных и городских газет: если до 2000 г. они Получали дотации из бюджетов субъектов федерации, то после стали Финансироваться напрямую из Минпечати. Тем самым ограничи-вается возможность местных властей делить прессу на угодную и НеУгодную.

Аудитория. В самом широком плане существует деление на СМИ Для всех и обо всем и специализированные (для части аудитории и

91

по более или менее узкой тематике). В литературе прежних лет упо­треблялось наименование «общественно-политическая пресса». Так в соответствии с реальностью советского строя, акцентировалась главная задача преобладающей части изданий — служить инстру. ментом проведения политики государства. Но, вообще говоря, вы-делять только политический аспект журналистской деятельности неправомерно, особенно сегодня, когда громко заявила о себе коммерческая, развлекательная, просветительская и прочая непо­литизированная журналистика. В «старой», дореволюционной Рос­сии имело хождение понятие «универсальная газета». Оно заслужи­вает того, чтобы вернуться в современный профессиональный сло­варь. С точки зрения потребительского спроса, корректным будет употребление термина из словаря маркетинга (market — рынок, сбыт) — издания общего профиля, предназначенные любой ауди­тории, без сегментирования, то есть разделения ее по какому-нибудь признаку.

Под давлением условий существования редакции сами уточня­ют свою ориентацию, выбирая адекватные и привлекательные для публики определения. Так, по данным Союза распространителей печатной продукции, в конце 90-х годов наиболее массовые по тиражу газеты («АиФ», «Комсомольская правда», «Труд») обозна­чили тематику публикаций как универсальную, политическими себя назвали только «Коммерсант-Daily», «Новые Известия» и «Правда», да еще региональные издания, каждое из которых име­ет тираж не выше 50 тыс. экземпляров. '

Специализированная периодика рассчитана на аудиторию с бо­лее или менее четкими контурами, что придает ей устойчивость на рынке, хотя в большинстве случаев и не сулит грандиозного всеобщего спроса. Роль таких координат играют прежде всего со­циально-демографические характеристики (пол, возраст, образо­вание, уровень доходов, профессия, вероисповедание и др.). Обычно не составляет труда по характеру публикаций определить, что то или иное издание адресовано детям, женщинам, сельским жите­лям, православным христианам и т.п. Однако специализация берет в расчет и более детальное сегментирование рынка. Так, узко на­правленная пресса издается для групп потребителей, объединен­ных по личным интересам (для автомобилистов-любителей -«5 колесо», для спортивных болельщиков — «Советский спорт», для поклонников и служителей сцены — «Театральная газета» и т.д.)-В нашей стране давно и прочно утвердилась профессионально-от­раслевая периодика: «Красная звезда» для военнослужащих, «Гу­док» для работников железнодорожного транспорта, «Учительская газета», «Медицинская газета», «Строительная газета» и т.п. И на-

92

оборот: сравнительно коротки пока еще биографии изданий, рас­считанных на иностранцев и тех граждан России, кто проявляет интерес к контактам с зарубежными фирмами (например, еже­недельника «Иностранец» в Москве и газеты «The St. Petersburg Times» в северной столице).

Социологические исследования показывают, что значительная часть журналистов плохо знает свою предполагаемую аудиторию. Огромный массив публикаций обращен к некоему абстрактному читателю. Это влечет за собой усредненный стиль материалов, без­ликость изданий и их похожесть друг на друга. Позволить себе рос­кошь рассчитывать на интерес всех слоев населения могут разве что ведущие общенациональные издания и программы вещания. Да и те под влиянием общественно-политической конъюнктуры корректируют свой облик, размежевываются по идейным сообра­жениям, выпускают приложения и вкладки для отдельных катего­рий потребителей.

В качестве примера энергичного развертывания целой под­отрасли журналистики сошлемся на рост семейства женской пе­риодики. В мире это одна из самых преуспевающих сфер массово-коммуникационного производства. В России такая печать появи­лась еще в XVIII в., позднее «Журнал для милых дам», «Аглая», «Модный журнал» и им подобные издания завоевали прочную по­пулярность. Однако в советское время ассортимент женских журна­лов было крайне ограниченным. В самые последние годы, наоборот, они стали появляться повсеместно — и на всероссийском, и на ре­гиональном, и на местном уровнях. Наряду с журналами выходят газеты («Москвичка», «Натали» и др.), бюллетени, дайджесты, об­разовалась Лига женских и семейных изданий России «Мир вашему дому». Одновременно с количественным развитием этой подсисте­мы СМИ вырабатывается свойственный ей стиль общения с ауди­торией. В нем отражаются особенности женской психики: эмоцио­нальность, контактность, чувствительность к моральным пробле­мам, повышенные эстетические запросы8.

К сожалению, не приходится говорить о сколько-нибудь за­метном оживлении в области «возрастной» журналистики (детской, Молодежной, ветеранской). В частности, идеологическая ревизия в сфере СМИ привела к тому, что фактически была ликвидирована и забыта система молодежных изданий. Она накапливала свой по-Тенциал на протяжении десятилетий, ее лидером (и любимицей всей страны) была «Комсомольская правда», а в каждой области

8 Ямполъская Р. М. Женская пресса. Ее типологические особенности//Вестн. М°ск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 1995. № 1. С. 15-25.

93

I

выходила своя молодежная газета, широкой популярностью пользо­вались всесоюзные и региональные молодежные журналы. Изда­ния этого типа были ценны не только тем, что удовлетворяли зап­росы «своей» возрастной группы, но и тем, что служили своего рода школой и экспериментальной лабораторией для новых поко­лений журналистов. Более чем обычным делом было начать твор­ческую биографию в «молодежке», а потом, уже зрелым специа­листом, переходить в штат «взрослой» газеты. Вновь образованные молодежные издания ни в какой мере не могут рассматриваться как продолжатели традиций своих предшественников. Они выра­ботали особую, искусственную псевдокультуру и закодированный язык общения, отгораживающий юных читателей от иного мира, а не адаптирующий к нему. Корреспондент «Общей газеты» полу­чила задание «начитаться молодежной прессы». «Мы идем в мод­ном прикиде, никем не понятые, и нам все по фигу. Девиз поко­ления такой... В-этом меня старательно убеждали журналы для мо­лодых, и я чуть было не согласилась... А потом забросила их куда подальше и с облегчением вздохнула», — делает вывод обозрева-тельница, сама еще не вышедшая из студенческого возраста.

Не приходится говорить и о процветании профсоюзной прес­сы, «толстых» литературно-художественных журналов и другой специализированной периодики, в становлении которой у нашей страны еще совсем недавно были признанные во всем мире дости­жения. Следовательно, с точки зрения специализации система оте­чественной журналистики далека от совершенства и открыта для экспериментов и взвешенных инициатив.

Легитимность. Петербургский СОЦИОЛОГА. Н. Алексеев предло­жил классифицировать прессу с точки зрения ее отношений с законодательством и наличия разрешения на издательскую дея­тельность. В нашей стране это было особенно актуально до вступ­ления в силу законодательства о печати, в частности для рубежа 80-х и 90-х годов, когда власти были не в состоянии контролиро­вать и запрещать растущие как грибы оппозиционные газеты. Реги­страционный порядок учреждения средств информации, в отли­чие от разрешительного, снимает остроту противостояния прессо­вого андеграунда и официальных властей. Почти все редакции стали действовать легитимно, то есть пройдя регистрацию в государствен­ных инстанциях. Однако по-прежнему существует группа изданий, которые выходят в свет как квазилегитимные (не запрещенные и не разрешенные законом) или даже нелегитимные (не имеющие права на существование). К последним относятся те средства ин­формации, редакции которых занимают позицию непризнания

94

властных структур — по идейным или, гораздо чаще, экономичес-ким причинам. В Польше, например, некоторое время назад спе­циальной проверкой было выявлено около 50 незарегистрирован-Hbix теле- и радиостанций. Они скрывались от налогового контро-дя и позволяли себе другие нарушения правовых норм. Подобные факты встречаются и в России, они должны становиться поводом для преследования по закону.

Действующий правовой режим дает критерии для точной ха­рактеристики СМИ, легитимность которых заслуживает специаль­ного рассмотрения. Так, не требуется регистрация следующих средств информации: учреждаемых органами власти для издания официальных сообщений, нормативных и иных актов; периоди­ческих изданий тиражом менее одной тысячи экземпляров; радио-и телепрограмм, распространяемых по кабельным сетям в преде­лах одного учреждения или промышленного предприятия либо име­ющих не более десяти абонентов; аудио- и видеопрограмм, рас­пространяемых в записи тиражом не более десяти экземпляров. Поскольку существование таких СМИ предусмотрено законода­тельством, их следует считать легитимными.

Неоднозначный случай — это СМИ, нарушающие действую­щее законодательство. За целый ряд деяний предусмотрена ответ­ственность редакции в виде приостановления и прекращения ее деятельности или распространения продукции, признания недей­ствительным свидетельства о регистрации, аннулирования лицен­зии (для телерадиовещателей) и др. К таким деяниям относятся, например, злоупотребление свободой массовой информации, на­рушение порядка распространения тиража или лицензионных ус­ловий, получение свидетельства о регистрации обманным путем и т.д. Типичная картина: издание, заявленное как информацион­ное, на практике оказывается эротическим, для которого преду­смотрены иной по размеру регистрационный взнос, особый поря­док распространения и дополнительный потиражный сбор. Одна­ко право решения о применении названных санкций принадлежит суду или органам, выдающим лицензию. До принятия этого реше­ния издание или вещательная программа могут продолжать выхо­дить в свет, даже если они фактически оказались не в ладах с законом. В подобных ситуациях их статус становится квазилеги­тимным.

Качественная и массовая пресса. Данное разделение прочно вош-ло в оборот западных теоретиков и практиков журналистики. ° отечественной системе классификации оно только приживается, "аза для разграничения прессы мнений (качественной, элитар-и прессы новостей (массовой, популярной) существует в

95

самой практике редакций. В известном смысле это результирую­щие характеристики, поскольку они вбирают в себя особенности проблематики, аудитории, тиражирования, стиля, оформления изданий. Так, в Европе пресса мнений обычно имеет сравнитель­но узкую аудиторию, а пресса новостей — значительно более ши­рокую. Сравним: в Англии тираж старейшей качественной газеты «The Times» составляет около 370 тыс. экз., а массовой «News of the World» — свыше 4,5 млн.

Качественной прессе свойственны аналитичность в подходе к событиям, взвешенность оценок, спокойный тон публикаций и главное — надежность фактов и мнений. Так, парижскую «Le Monde», в которой материалы проходят тройной контроль на дос­товерность, университетские преподаватели и студенты использу­ют наряду с официально признанными учебниками. Респектабель­ностью отличается и ее внешний вид, вплоть до того, что газета избегает фотоиллюстраций, отдавая предпочтение текстовым ком­ментариям. Напротив, согласно американскому «Словарю языка средств массовой информации США», популярная пресса — это печатные средства информации, в особенности газеты, в которых больше развлечения, чем информации, и которые предназначены менее образованной части населения; «желтая-» журналистика ... это источник сенсационных, часто неточных, неприличных или вульгарных материалов, которые сочетаются с грубыми заголов-* ками и иллюстрациями. Обилие изобразительных материалов, «кар-' тинок» — стойкий признак их дизайна.

Облегченную, досуговую прессу именуют еще бульварной, причем вкладывая в это обозначение негативный оттенок смысла, уравнивая ее с «желтыми» изданиями. На самом деле не стоило бы обеднять палитру массовой печати, лучше в теории и редакцион­ной практике учитывать ее реальное многообразие. Слово «буль­варный» в российской культурной традиции понимается как рас­считанный на обывательские, мещанские вкусы (бульварный ро­ман). Тем самым в художественном творчестве противопоставляются высокий и низкий стили. Однако они благополучно уживаются друг с другом — арии из великих опер соседствуют с кафешантанными куплетами. Причина состоит в том, что «зрительный зал» испыты­вает потребность и в высоком искусстве, и в незатейливом развле­чении, вплоть до балагана. В последние годы на российском теле­видении (следом за мировым) прочные позиции заняли развлека­тельные передачи. Подобным образом и в печатной журналистике следует признать нормальным явлением существование развлека­тельной периодики и использовать это слово для обозначения оп­ределенного типа прессы (если уж очень не нравится слово «

96

. Всевозможные занимательные истории, конкурсы, весе-приключения, полезные советы — в публикации и чтении на досуге подобных материалов нет ничего противного человеческой природе или угрожающего «высокой» журналистике. Проблемы появляются тогда, когда бездумное развлекательство, да еще и выполненное в вульгарной манере начинает вытеснять интеллек­туальную и гражданственную прессу, когда стираются отчетливые грани между ними.

Неверно было бы думать, что популярная, массовая пресса делается на низком профессиональном уровне, в отличие от качест­венной. Только стандарты мастерства здесь не те, что в солидных изданиях. Они определяются умением корреспондентов и редакто­ров приковывать внимание аудитории, руководствуясь знанием массовой психологии и специфики броской подачи информации. С другой стороны, избранный редакцией тип качественного изда­ния совсем не обязательно приводит ее к успеху — здесь тоже все зависит от уровня квалификации сотрудников.

Тем не менее, наивысший авторитет в мировой журналистике завоевали именно качественные СМИ. В конце 90-х годов по ре­зультатам опроса специалистов из 50 стран выстроился список лучших изданий (по существу, это рейтинг достижений мировой прессы в XX в.): «Financial Times» (Великобритания), «New York Times» (США), «Frankfurter Allgemeine Zeitung» (Германия), «Wall Street Journal» (США) и т.д. В перечне нет ни одной массовой газе­ты, не говоря уже о «желтой». Очевидно, что международное сооб­щество отдает приоритет надежности и аналитичности, а не внеш­ней привлекательности информации. Примечательно и то, что в списке преобладают представители деловой прессы — печати, осве­щающей солидный бизнес и предназначенной для него. Деловая пресса принципиально не может вводить своих партнеров в за­блуждение, публикуя непроверенные и бесполезные сведения.

Российские журналисты могли бы обратиться не только к за-РУбежному опыту, но и к истории национальной прессы. В воспо-минаниях легендарного репортера В. Гиляровского приводится не-^ало фактов разделения дореволюционной печати на солидную и Ульварную. Например, в связи с газетой «Русские ведомости» он Номинал: «Наша профессорская газета, — называла ее либераль-ая интеллигенция... Газета имела своего определенного читателя. °Ренная Москва, любившая легкое чтение и уголовную хрони-Г»' не читала ее».

Поразительным образом повторяется судьба «легкого чтения», вернулось в массовый оборот, в частности, в форме бесплат-

изданий. Историки считают предтечей нынешней бесплатной

97

прессы знаменитую «Газету-копейку», выходившую в начале XX в в крупных городах России. Наблюдатели описывали типичного ра^ бочего, который нес с собой на завод обед и сверхдешевую газет­ку, прочитываемую на ходу. К пятилетнему юбилею петербургской «Копейки» ее тираж достиг немыслимой по тем временам циф, ры — 250 тысяч. Вообще же явное разделение печати на две груп, пы — для образованных верхов общества и для массовой публи­ки — совершилось с переходом России к капиталистической фазе своего развития, в 1860-х годах. Тогда начала выходить первая буль­варная газета «Петербургский листок», номера которой открыва­лись информационными подборками, а не громоздкими статья­ми, как в солидных изданиях. Чуть позже увидела свет «Петербург­ская газета», в Москве монополистом на рынке «народного» чтения стал «Московский листок», сосредоточившийся на бытовых сто­ронах жизни и освещавший их в легком репортажном стиле. Эти и им подобные издания быстро стали доходными предприятиями, живущими за счет притока рекламы, а их владельцы составили себе крупные состояния9.

Крупнейшее в современной северной столице бесплатное из­дание «Асток-пресс» встретило свое пятилетие с тиражом 500 ты­сяч. Бесчисленные пассажиры утреннего метро притормаживают у ручников-раздатчиков, чтобы развернуть на эскалаторе страницы, напичканные предложениями покупать дубленки или кассовые аппараты. Традиционная пресса огромной части населения не по карману. На станциях метрополитена и прилежащих территориях расходятся и другие массовые издания: «Привет, Петербург» (300 тыс.), «Метро» (200 тыс.), «Народный ресурс» (500 тыс.) и т.д. На тотальный охват населения рассчитана и доставка по месту жи­тельства (обычно с помощью собственных разносчиков) газет «Эк-стра-Балт» (1100 тыс.), «Центр-плюс» (1500 тыс.), «Для каждого дома» (250 тыс.), «Утро Петербурга» (150 тыс.) и т.д. Для сравне­ния: тиражи ведущих платных газет исчисляются всего лишь де­сятками тысяч. Бесплатная периодика превращается в главного, если не монопольного властителя вкусов массовой публики. В эко­номическом плане ее козырная карта — это привлекательность для рекламодателей огромных по нынешним временам тиражей. Не приходится удивляться, почему расценки на рекламу у массо­вых бесплатных газет превышают тарифы большинства других peflt' опальных изданий в два, в три раза и более.

9 Сазонов Е, «Желтая» пресса дореволюционной России//Журналистика в * году: реалии и прогнозы развития. Ч. IV/Отв. ред. Я. Н. Засурский. М, 2001. С. 36

98

Качественный состав бесплатных изданий, конечно, не исчер-ь1Вается рекламными «копейками». Здесь и целевая пресса для деловых людей, которая расходится на выставках, презентациях, салонах и магазинах, и политико-агитационные издания, рас-цВет которых обычно приходится на выборы, и информационная продукция различного рода сообществ и ассоциаций и т.д. Но су­щественно, что издателями, как правило, движут не стремление дать аудитории объективную картину мира, а какие-то иные, кор­поративные интересы.

Оценивая в целом ситуацию в российской журналистике, за­рубежные и отечественные эксперты отмечают, что она оказалась слабо подготовленной к делению периодики на качественную и популярную. Чрезмерной политизацией и «желтизной» страдают не только новые органы печати, но и ведущие всероссийские газе­ты, имевшие прежде репутацию солидных. Из-за нечеткости про­фессиональных ориентиров стремление работать «как на Западе» оборачивается рождением таких изданий, которые лишены четких типологических признаков и выпускаются на «промежуточном» уровне квалификации. Впрочем, в последнее время специалисты начали использовать понятие смешанного типа периодики как спе­цифического для нашей страны. Имеется в виду, что в одном изда­нии сочетаются и полезная, развивающая аудиторию информация, и развлекательные компоненты содержания, в том числе выполнен­ные в игровой форме. Будущее покажет, насколько жизнеспособен и перспективен такой синтез. Пока что относительно больший успех выпал на долю откровенно развлекательной печати и вещательных программ. Как показывают наблюдения за рынком сбыта продук­ции СМИ и опросы населения, досуговая журналистика, пред­назначенная, условно говоря, для чтения в метро и электричке, ощутимо теснит солидную прессу мнений, поглощая львиную долю аудиторных симпатий. Нетрудно увидеть здесь параллели и с конъ­юнктурой информационного рынка за рубежом, и с нашим соб­ственным историческим опытом.

Издательские характеристики. Имеется в виду весь комплекс сведений о периодичности выхода, тираже и распространенности, Формате, объеме издания или программы. Это отнюдь не формаль-ные атрибуты. Например, периодичность «заказывает» определенную ^еРУ оперативности информации. Различают ежедневные издания 'четыре раза в неделю и чаще), выходящие два—три раза в неделю, ^недельные, декадные, помесячные, ежеквартальные и тому °Добные органы печати, а также не имеющие регулярной перио-:ти. Издания, выходящие в свет реже одного раза в год, не 1Сятся к периодике.

99

Формат обозначается стандартными параметрами. В вещатед, ной журналистике этим словом обычно обозначается целостна модель программы или канала (например, музыкальный или ин формационно-музыкальный форматы). Для прессы установлен стандартные размеры страниц: А2 (или «большой формат», как v «Известий» или «Советской России»), A3 (или «половинный ф0р, мат», как у «Российских вестей» и преобладающей части район­ных и городских газет) и А4 (хорошо знакомый студентам размен бумаги для принтеров, которые используются в производстве ма­лотиражных газет). Названные параметры обязаны своим проис­хождением размерам типографской бумаги, на которые настрое­ны печатные машины. Форматы газет кратны по отношению к бу­маге и друг к другу. Так, если А2 выражается соотношением 600 х 420 мм (высота и ширина листа), то A3 ровно вдвое меньше; 420 х 300. Конечно, при желании можно задать другие, произ­вольные параметры, но отклонение от стандартной наладки тех­ники чревато материальными потерями. С появлением возможнос­ти печатания тиража на зарубежной технике в издательское дело пришли и новые форматы. Особенно быстро завоевывает популяр­ность таблоид — он чуть меньше привычного A3. Таблоидный фор­мат можно встретить в еженедельниках газетного типа, новых тон­ких журналах, а также в газетах, генетически связанных со своими западными прообразами (например, в газете «Деловой Петербург», основанной шведским издательским концерном «Bonnier» по об­разцу других его изданий).

В стандартных единицах измеряются и объемы передаваемой информации. На радио и телевидении это, естественно, хроно­метраж («получасовая передача», «пятиминутка новостей» и т.п.). В прессе для указания объема приводят количество полос (а не страниц, как говорят далекие от журналистики люди): четырехпо­лосное, восьмиполосное издание и т.д. Более точные данные полу­чаются, когда тексты измеряют в условных единицах, именуемых печатными листами или, близко по значению, авторскими листа­ми и учетно-издательскими листами. В данном случае лист равен приблизительно 40 тыс. знаков. Если соблюдать правила машино­писи (а это один из элементов культуры труда), то на странии6 текста поместится 1700—1800 знаков. Лист составляет 22-24 маши­нописные страницы. При формате А2 газетная полоса составляв 1/4 долю печатного листа, A3 — 1/8 и т.д. Свободно владея этим инструментами счета, несложно бывает соотнести между собой я объему издания различных форматов.

Особое значение имеет техника производства журналисте^ продукции. Прогресс в этой области ощутимо увеличил разноо

100

зИе способов передачи текстов. Бумага перестала быть единственно р3можным носителем печатного слова. Например, в Венесуэле издателям дешевле обходится пластмассовая основа для печати, другие новаторы в погоне за читателями используют нестандарт­ные красители и даже ароматизаторы листа. Известна анекдоти­ческая история про газету «Бифштекс», которую издатель пропи­тывал запахом, соответствующим названию. Ее первыми «потре­бителями» оказывались домашние собаки, опережавшие своих хозяев. Возникают пограничные формы передачи информации, со­четающие в себе черты печатной прессы и эфирной журналистики, g 1980-е годы во Франции, Венгрии и других странах была внедре­на в практику техника видеографии (телетекст), которая ныне получила широкое применение. Апробирована изобретенная в Рос­сии система передачи радиотекста, благодаря которой по прово­дам передается чрезвычайно концентрированная информация в огромных объемах. Все эти нововведения пополняют набор типо­логических признаков в журналистике. Будущее мировой и отече­ственной систем коммуникации напрямую зависит от ее техни­ческого обеспечения и в особенности от совершенствования ли­ний связи.

Система СМИ. Разнообразные в типологическом отношении средства информации в совокупности образуют целостную систе­му журналистики. В структурном плане ее представляют три груп­пы средств информации:

» печатная пресса — газеты, журналы, еженедельники (газет­ного и журнального типов), дайджесты, бюллетени, повременные календари;

* аудиовизуальные СМИ - - радио, телевидение (эфирное и кабельное), документальное кино, видеовещание; особую, про­межуточную подгруппу образует телетекст;

* информационные службы — телеграфные агентства, реклам­ные бюро, пресс-службы, агентства по связям с общественнос-Тью, профессиональные журналистские клубы и ассоциации.

При характеристике структуры обычно возникает вопрос о том, к какой группе отнести Интернет. В современной практике невоз-м°Жно игнорировать ни так называемые электронные версии бу­йных изданий, ни автономные сетевые газеты и журналы, ни °СтУпные для каждого отдельного пользователя, без посредниче-вз редакции, банки данных. Часть специалистов считает эти об-°ятельства достаточными для того, чтобы безоговорочно при-г С;1Ить кибержурналистику к системе СМИ. Другие столь же кате-выступают против. По всей видимости, на рубеже

101

столетий культура еще не накопила достаточно материала для чет кого определения отношения к Интернету. Пока что приходите' принимать во внимание его реальное двойственное положение. Во первых, ни в России, ни в других государствах он законодательно не относится к системе СМИ (и не может быть отнесен по обще, принятым критериям). Во-вторых, выражения «электронная веп-сия» или «сетевая газета» передают всего лишь форму трансляции материалов, но не изменение характера общения через посредство компьютера. Здесь точнее подошло бы слово «телекоммуникация» (общение на расстоянии), поскольку суть новаций заключается в преодолении дистанции между всеми сторонами информацион­ного обмена. В таком случае не происходит никаких революций а только резко усовершенствуется существующий комплекс средств дистанционного общения (телевидение, телефон и др.). В-треть­их, есть веские основания у тех, кто рассматривает Интернет и прочие сети как среду, пространство, открытое для использова­ния всеми желающими, включая журналистские редакции, но не как отдельные СМИ с собственной природой.

Каждая группа СМИ занимает особое место в едином их ком­плексе, равно как у каждой есть преимущества и слабости. Специ­фика печати, выражающей свое содержание через письменное сло­во и относительно скупые изобразительные средства, заключена прежде всего в большей, чем на радио и телевидении, аналитич­ности текстов. Сам процесс чтения (декодирования условных пе­чатных знаков) предполагает высокую степень абстрактности мыш­ления, активную работу воображения, интеллектуальное напря­жение. В результате более тесным становится взаимодействие автора и читателя. Кроме того, авторитет прессы подкрепляет многовеко­вая культура письменной речи, заложенная в «генотип» массовых коммуникаций. Наконец, газетно-журнальные тексты удобны как хранилище информации: к ним можно вернуться для подробного изучения, они компактны, легко поддаются копированию и т.п. Правда, современная записывающая техника позволяет накапли­вать и аудиовизуальные программы, но в целом эфирная инфор' мация имеет более короткий жизненный цикл.

Не случайно на фоне усиливающейся экспансии телевидения и компьютерной коммуникации в мире возникло беспокойство0 сохранении письменной журналистики в культурном обороте ч ловечества. Практически на всей планете стали неуклонно ей жаться тиражи газет, что естественным образом совпало с утрат°| интереса к традиционной книге. Форсированный переход к т называемой экранной культуре отнюдь не приветствуется автор тетными международными организациями. Многие из них, в1^1

102

чая ЮНЕСКО, разработали специальные программы, направлен­ные против этих тенденций. Одна из них имеет целью привлечь летей к чтению газет, и выполняется она в сотрудничестве с сами-м газетными редакциями. После приблизительно десятилетнего спад3' Б конце 90-х годов положение прессы на Европейском кон­тиненте стабилизировалось, а в ряде стран (в Австрии, Италии, Испании, Португалии и др.) наметился рост тиражей ежедневных изданий. К сожалению, Россия здесь не вошла в число лидеров: при колоссальном количестве изданий (около 4,5 тыс.) их средние тиражи крайне низки для многонаселенной державы и продолжа-JOT уменьшаться.

Основные преимущества радио связаны с его оперативностью, доступностью для самых широких слоев населения и практически безграничным распространением, а также с технической просто­той и дешевизной производственного процесса. Выразительные средства радиожурналистики — живой голос, шумы, музыка — обладают высоким потенциалом достоверности и образности в передаче реальных событий.

Все эти качества обеспечивают устойчивый спрос на продук­цию радиовещания. В течение последнего десятилетия оно не толь­ко не потеряло аудиторию, но, напротив, энергично развивается в структурном и профессионально-творческом отношении. С од­ной стороны, государственное вещание лишилось прежней моно­полии на эфир: коммерческое и иное негосударственное радио составляет ему ощутимую конкуренцию, частные станции сущест­вуют практически в каждом малом городе страны. С другой сторо­ны, и в государственном, и в коммерческом секторах наметилась тенденция к новой, «внутренней» монополизации. Так, ВГТРК стала ядром гигантской системы общенационального масштаба, объединяющей в себе каналы «Радио России», «Маяк», региональ­ные компании и передающие станции. В частном секторе подобных Размеров достигли сетевые компании «Европа плюс» и «Русское Радио». По специализации выделяются универсальные каналы, на волнах которых звучат информационные, музыкальные, обществен-н°-политические и иные передачи (например, «Радио России» и *Эхо Москвы»), информационные, интересующие публику глав-Ным образом как служба свежих новостей, перемежаемых музы-Кальными программами (наиболее известна и с давних пор люби-Ма слушателями станция «Маяк»), и музыкальные или информа-Ц11°нно-музыкальные, на которых выпуски новостей занимают Постепенное положение. Именно в этой последней области ве-/^чия появилось особенно много новых станций — и потому, что ^я деятельность не требует сколько-нибудь значительных затрат

103

и большого штата сотрудников, и потому, что даже без репортер­ского компонента концертные программы привлекают многочис­ленную аудиторию. Примером может служить исключительный успех станций, передающих музыку ретро, к тому же на русском языке; мелодичные старые шлягеры, цыганские романсы, народные ме­лодии. Ни пресса, ни телевидение не дают подобных примеров.

Телевидение сочетает в себе возможности радио, кино, фото­графии, живописи, театра и других предшествовавших ему средств общения и творческой деятельности. Синтезируя изображение и звук, оно способно добиваться почти полного жизнеподобия транс­лируемых картин, обеспечивать совпадение по времени (симул-танность) событий и зрительского наблюдения за ними. Телевиде­ние до предела облегчает аудитории восприятие информации, а потому несет в себе просветительский, пропагандистский и мани-пулятивный заряды колоссальной мощности.

Информационные службы обеспечивают деятельность других СМИ, поставляя им готовые тексты и «сырой» фактический мате­риал. Сами они, как правило, не вступают в контакт с аудитори­ей, если не выпускают собственные журналы или программы. Цен­тральное место в этой группе занимают информационные агент­ства (их еще называют агентствами новостей или телеграфными агентствами). Своим происхождением они обязаны гениальной идее, пришедшей в голову француза Шарля Гаваса в начале XIX в. Он первым раскинул сеть своих представительств в различных мест­ностях, стал продавать газетам добытые ими факты и тем самым сэкономил редакциям расходы на посылку корреспондентов в от­даленные географические точки. В дальнейшем бизнес на агент­ской информации оказался необычайно прибыльным.

Наибольшим влиянием пользуются так называемые мировые информационные агентства: «Associated Press» и «United Press International» (США), «Agence France-Presse» (Франция), «Reuters» (Великобритания) и ИТАР-ТАСС (Россия). Для иллюстрации: агент­ство «Associated Press» представлено на рынке новостей большин­ства стран мира, причем даже в европейских государствах доля его продукции достигает 80% информационного производства. В пре­делах крупных районов земного шара разворачивают свою деятель­ность региональные агентства. Далее по величине идут национальные агентства, областные и городские, а также те, что создаются при издательских и вещательных компаниях.

Предметом гордости как для российских профессионалов, таК и для всей нации служит то, что на одном уровне с мировыми гигантами в течение десятилетий работает крупнейшая отечествен ная фабрика новостей. У ИТАР-ТАСС было немало прямых и отДа

104

денных предшественников. Первенцем информационной службы в нашей стране явилось Российское телеграфное агентство (1894), подконтрольное германскому агентству Вольфа. Затем возникло Торгово-телеграфное агентство, а в 1904 г. — Санкт-Петербургское телеграфное агентство, от которого современные тассовцы ведут свою родословную. В связи с началом Первой мировой войны оно было переименовано в Петроградское (ПТА) и под этим названи­ем обрело все черты крупного предприятия информационной от­расли. В 1918 г. на его базе ВЦИ К образовал государственное Рос­сийское телеграфное агентство (РОСТА), хорошо памятное всем, кто изучал отечественную историю XX в. Наконец в 1925 г. РОСТА превратилось в Телеграфное агентство Советского Союза, которое и вошло позднее в число мировых лидеров. Усилению ТАСС спо­собствовали и его роль официального рупора власти, и его поло­жение фактического монополиста в своей стране. Лишь в начале 60-х годов появилось Агентство печати «Новости» (АПН), носив­шее статус негосударственного, однако ни по объему продукции, ни по характеру деятельности оно не могло составить конкурен­цию ТАСС. После распада Советского Союза гигантское предпри­ятие обрело новое имя — Информационное телеграфное агент­ство России, но не потеряло и известное всей планете прежнее название. Так удалось сохранить приобретенные за многие годы деловые связи и рынки сбыта информационного товара. Сегодня ИТАР-ТАСС работает на пяти континентах, в России действуют его отделения и корреспондентские пункты во всех региональных центрах. Чтобы нагляднее описать масштабы производства, ска­жем, что в течение суток агентство готовит и предлагает потреби­телям более 150 газетных полос текста.

Времена единообразия на российском рынке новостей давно миновали. Упомянем хотя бы такие общенациональные компании, как Интерфакс, ИМА-пресс, РИА «Новости» и др. Не только в столице, но и в крупнейших городах страны действует сразу не­сколько подобных служб. О многопрофильности их деятельности можно судить на примере агентства «Постфактум». Оно располага­ет обширной сетью корреспондентов по всей России и в СНГ, поддерживает деловые связи не только с отечественными и зару­бежными средствами информации, но и с органами государствен­ной власти, банками, промышленными фирмами и т.д. Подписчи­ки имеют возможность получать информацию в виде тематических сводок и вестников по вопросам экологии, культуры, экономики, военного дела, авиации и космонавтики и т.д. Кроме этого, агент­ство предлагает сервисные услуги: пользование базой данных, в Которой содержатся публикации сотен российских СМИ, еже-

105

дневные анонсы событий предстоящего дня, непрерывно обнов­ляемые подборки «горячих» новостей.

Кроме агентств новостей стремительно расширяется сеть дру­гих информационных служб: рекламных компаний, пресс-служб при государственных, коммерческих, общественных, конфессио­нальных организациях. Они поставляют редакциям СМИ деловые сведения, которые в дальнейшем находят отражение в материалах печатной и эфирной журналистики. Отдельно следует упомянуть клубы и ассоциации журналистов. Они, конечно, не являются про­изводителями информации, но способствуют обмену и распрост­ранению важных сообщений, заключению контрактов и соглаше­ний в этой сфере. Примером служит ассоциация корреспондентов зарубежных СМИ, аккредитованных в Москве, число которых с либерализацией внешней политики России возросло в геометри­ческой прогрессии.

Из различия информационных каналов следует, что наиболь­шего взаимопонимания с аудиторией они достигают, если дейст­вуют сообща, скоординированно, как элементы единой системы. Само понятие системы предполагает, что, во-первых, речь идет о целостном образовании, а не о конгломерате разрозненных час­тей, во-вторых, это целое действует и развивается по свойствен­ным ему законам и правилам, в-третьих, между элементами сущест­вуют устойчивые связи, а вся система взаимодействует с внешней средой. Такими внешними средами-партнерами в нашем случае будут, например, государство и политическая система общества, экономика и бизнес, культурная среда нации и человечества, ауди­тория. Невозможно прогнозировать здоровое развитие журналис­тики без учета стратегических тенденций в политике, в отрыве от национально-культурного опыта или в изоляции от процессов, идущих в мировых СМИ. Надо также принимать во внимание, что человек и общество находятся под влиянием сразу нескольких ис­точников информации, независимо от того, есть ли между журна­листами договоренность о сотрудничестве. Потребители продук­ции СМИ испытывают немалые трудности и дискомфорт, когда эти источники либо повторяют друг друга, либо, наоборот, резко расходятся в способах передачи и интерпретации событий.

Изучение типологии и системы СМИ предполагает выработку прогноза развития отечественной журналистики. Однако сделать это сегодня затруднительно. Для системы российской журналис­тики характерна, с одной стороны, тенденция к усилению ее внут­реннего многообразия, возникновению новых типов и отрядов СМИ, а с другой — после периода подъема, пережитого прессой в конце 80-х — начале 90-х годов, в ее деятельности стали прояв-

106

ляться симптомы кризиса: резкое усугубление производственно-экономических трудностей, падение политико-идеологического, морального и делового влияния, снижение профессионально-твор­ческого уровня, сокращение объема производства информации. С диалектической точки зрения это означает, что система печати пришла в состояние неустойчивости, обострились противоречия в ней самой и в связи с нею, нарастает неизбежность ее коренно­го обновления или замены другой, более жизнеспособной струк­турой.

Генетически и хронологически кризис печати совпал с крити­ческой фазой развития политической и экономической жизни в государстве. Существенно, что в политико-государственной облас­ти наблюдается не коллапс новой системы (она еще не успела обрести ясных очертаний), а последний этап разрушения прежней, доперестроечной модели, иначе говоря, кризис на почве утраты системности. Аналогичным образом и журналистика проходит че­рез завершающую стадию отмирания старых представлений, прин­ципов организации и методов работы.

Подобная ситуация уже встречалась в истории отечественной печати. В начале 1920-х годов кризис печати пришелся на момент выхода из разрухи после гражданской войны. Тогда возрождение прессы пошло по пути усиления материального, организационно­го и кадрового обеспечения сверху, со стороны партийно-государ­ственного руководства. Вывод из этого исторического урока за­ключается в том, что вместе со становлением и укреплением но­вого типа государства и общества сложился новый тип организации прессы, явившейся в итоге составным элементом жестко центра­лизованной системы управления и хозяйствования.

Можно прогнозировать, что выход современной журналисти­ки из кризиса в принципиальном плане будет зависеть от опреде­ления и стабилизации нового способа социального устройства. Должна подтвердиться общая закономерность, известная нам по изучению моделей прессы: социальная система «заказывает» соот­ветствующую ей систему средств информации, находит в ней свое отражение.

Указанная зависимость не отменяет потребности в том, чтобы предпринять специальные усилия, направленные на совершенство­вание журналистской деятельности. В конечном счете, никто более самих редакций не заинтересован в новом подъеме популярности и авторитета средств информации. В этом смысле поучителен опыт зарубежной прессы, пережившей в 70-80-х годах кризис обще­ственного доверия. Издатели, журналисты, ученые приложили немало сил, чтобы как можно скорее исправить положение дел.

107

В США и Западной Европе они сконцентрировали свое внимание на сокращении разрыва между ценностными ориентациями прес­сы и аудитории, между устаревшими методиками труда и новыми потребностями общества в информации, между интуитивно-опыт­нической политикой редакций и научными рекомендациями по ее построению. Некоторые практические шаги выразились в исполь­зовании более яркой визуальной формы публикаций, увеличении внимания к повседневным проблемам населения и к личности, реальному человеку, раскрытии расследовательских и аналитичес­ких возможностей прессы, применении более сжатых и энергич­ных форм подачи новостей10. Один из американских специалистов предложил такой вариант прогноза, который заслуживает интере­са российских коллег: «Чтобы в будущем деятельность в сфере информации была более успешной, она должна стать более муску­листой, лучше управляемой и значительно больше сосредоточить­ся на читателях, зрителях, их потребностях и желаниях».

Журналист: социальный и должностной статус

Социальный статус журналиста. Любое исследование состояния журналистского корпуса — а они регулярно проводятся в разных странах — непременно отразит большую психическую и физичес­кую нагрузку как атрибут этой профессии. По данным английской газеты «The Sunday Times», с точки зрения вероятности возникно­вения стрессовых ситуаций журналисты уступают лишь шахтерам и полицейским, опережая такие рискованные профессии, как води­тель такси, пожарный, военнослужащий и др. Велика и прямая угро­за жизни сотрудников СМИ, особенно в так называемых «горячих точках» и в условиях нестабильности социальных систем. Междуна­родная организация «Репортеры без границ» собирает и публикует сведения о погибших и пропавших без вести коллегах. Ежегодный траурный список насчитывает даже не десятки, а более сотни имен. Но его следовало бы дополнить фактами избиения, покушения на здоровье, применения иных форм террора и давления.

Российская действительность, к сожалению, тоже дает немало примеров такого свойства. В 1994 г. общественность была потрясена гибелью от взрыва корреспондента «Московского комсомольца»

10 Agee W. К., Ault P. H., Emery E. Introduction to Mass Communications. 9th ed. New York, 1988. P. 111.

108

Дмитрия Холодова, его именем названы вновь учрежденные жур­налистские премии. Потом случилось зверское убийство мужествен­ной женщины — редактора газеты «Советская Калмыкия» Ларисы Юдиной. Тяжкий груз пыток и издевательств выпал на долю юно­го радиожурналиста из Владивостока Алексея Садыкова, который пострадал за критику местной администрации...

Трагическая «охота» на репортеров объясняется исключитель­но высокой значимостью добываемых ими сведений. Нас не удив­ляет, например, типичное сообщение о том, что в случае обще­ственных беспорядков и введения комендантского часа разреше­ние на свободный проезд получают только военные, врачи и корреспонденты. Следовательно, труд журналиста заслуживает та­кого же социального признания и такой же охраны со стороны общества, как и выполнение других особо значимых и небезопас­ных профессиональных обязанностей. В действительности журна­листы, как правило, не имеют тех материальных привилегий и социальных льгот, которые предоставляет работа в шахте, на воз­душном флоте или в правоохранительных органах. Правда, в неко­торых странах предприняты организационные шаги для обеспече­ния нормальных условий деятельности журналистов. Так, в Тур­ции, где участились факты насилия над репортерами, в структуре органов безопасности создано подразделение по защите предста­вителей СМИ во время массовых мероприятий.

Однако сейчас наша задача состоит не в том, чтобы выявить тяготы редакционной жизни (тем более, что смертельный риск, по счастью, сопровождает не каждого сотрудника редакции). Мы убеждаемся в том, что профессия журналиста отличается рядом специфических черт, ее отношения с обществом и миром весьма сложны и временами конфликтны. Это обстоятельство должно точно фиксироваться как при определении социально-профессиональ­ного статуса журналиста, так и в самосознании каждого работни­ка этой сферы, закрепляться в характере его подготовки к выпол­нению профессиональных функций и долга.

Прежде чем вести речь о социальных гарантиях сотрудникам прессы, надо добиться общественного согласия по вопросу о том, кого относить к данной категории лиц, — определить их соци­альный статус. Это необходимо сделать и внутри страны, и в меж­дународных отношениях. Мы рассмотрим два из множества суще­ствующих определений.

В Законе РФ «О средствах массовой информации» под журна­листом понимается лицо, занимающееся редактированием, созда­нием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для ре­дакции зарегистрированного средства массовой информации, свя-

109

занное с ней трудовыми или иными договорными отношениями либо занимающееся такой деятельностью по ее уполномочию. Здесь внимание концентрируется на функциональных атрибутах профес­сии, а также на правовой стороне дела. В мировом сообществе по­лучило признание определение, предложенное руководителем од­ной из комиссий ЮНЕСКО, лауреатом Нобелевской премии и Международной Ленинской премии Ш. Макбрайдом. Оно в целом совпадает с российским, но в нем подробнее перечисляются виды деятельности (издатель, репортер, фотограф, кинооператор, тех­ник) и подчеркивается, что журналист должен иметь документ, подтверждающий его профессиональную принадлежность. Соглас­но российскому законодательству, журналист тоже обязан по пер­вому требованию предъявлять удостоверение. Однако обратим вни­мание на то, что в Законе «О средствах массовой информации» не говорится, каким образом удостоверяется факт работы по уполно­мочию редакции. Значит, допускаются различные формы подтвер­ждения связей со'СМИ.

Оба определения достаточно ясно очерчивают круг лиц, отно­симых к журналистам. Их сходство, конечно же, не случайно, оно объясняется согласием в понимании социального статуса журна­листов, к которому закономерно подвело развитие этой профес­сии. Из документов следует, что на этот статус не вправе претен­довать люди, которые собирают и распространяют информацию по собственному почину и не могут подтвердить деловых связей с какой-либо редакцией или агентством. Не относятся к журналис­там и сотрудники различного рода информационных служб, не связанных с выпуском периодических изданий или программ: рек­ламных агентств, центров по связям с общественностью, книж­ных издательств или фирм — распространителей печати. В ряде стран это разграничение специально оговаривается, журналистам за­прещается заниматься рекламно-коммерческой практикой, и даже подготовка кадров для периодики и, например, служб паблик ри-лейшнз ведется в разных учебных заведениях. В России такого раз­граничения пока нет.

В бытовом, житейском понимании мы можем говорить обо всех работниках, имеющих дело с массовой информацией, как об от­носительно однородном профессиональном сообществе. Однако это допущение действует лишь до тех пределов, пока не затрагиваются законодательно определенные полномочия сотрудников СМИ. Рос­сийское законодательство нагружает журналиста многочисленны­ми социальными обязанностями. Одновременно ему предоставля­ются специальные права в доступе к информации, которых лише­ны представители иных профессий, государство гарантирует защиту

110

его чести, достоинства, здоровья, жизни и имущества как лицу, выполняющему общественный долг. Эти положения имеют отнюдь не формальное значение — ими приходится руководствоваться в конкретных обстоятельствах на практике.

Вот для примера запутанная ситуация, разобраться в которой можно лишь при точном следовании букве закона. При задержа­нии водителя машины тот предъявил сотрудникам ГИБДД целую коллекцию служебных удостоверений: помощника председателя Московской областной думы, пресс-секретаря таможенного управ­ления с правом ношения оружия, офицера уголовного розыска... В прессе развернулась кампания в защиту арестованного, но не как чиновника с множеством обличий, а как корреспондента газеты, известного своими разоблачительными выступлениями. Да и сам он заявил, что высшие чины МВД таким образом мстят ему за смелые публикации. Однако прямой связи между выполнением журналистского долга и поводом для задержания нет: возбужден­ное позднее уголовное дело касалось использования подложных документов. Далее, газетчик как бы растворился в других своих ипостасях, причем по собственной инициативе. Наконец, в эти­ческих кодексах, принятых в России, записано, что профессио­нальный статус журналиста несовместим с занятием должностей в органах власти и что профессиональная деятельность журналиста прекращается, когда он берет в руки оружие. Таким образом, кол­легам правильнее было бы не столько заступаться за «обиженно­го» властями репортера, сколько оценить его поведение как ком­прометирующее товарищей по цеху.

Итак, труд журналиста обладает незаурядной ценностью для общества, оно стремится создать благоприятные условия для дея­тельности прессы и, в свою очередь, предъявляет к людям этой профессии строгие требования. Для работников редакций ожида­ния, которые сложились в обществе по отношению к ним, явля­ются социальным заказом на «оптимального» профессионала и ори­ентиром в собственной подготовке и практике.

«Заказ» общества на специалиста выражается в профессиональ­но-квалификационных требованиях к нему. Следует иметь в виду, что речь идет не о какой-то второстепенной составляющей массо­во-информационного производства (в сравнении, например, с технической базой), а о его главном детерминанте. Характерно, что, оценивая уроки кризиса популярности прессы, главный ре­дактор одного из специализированных журналистских изданий в США, Алан Коруба, утверждал: «Нужны журналисты более высо­ко оплачиваемые, более подготовленные и более сознательные». Подчеркнем также, что имеются в виду не те критерии, которыми

111

I

руководствуется при найме штата конкретный главный редактор, а социально типичные характеристики журналиста. Эти модели могут и не совпадать друг с другом.

Для удобства классификации нормативные требования к со­труднику СМИ (качества) обычно делятся на несколько групп. Так поступим и мы.

Идейно-нравственные качества. Они не случайно называются в первую очередь. Журналистика, по объективному своему положе­нию, есть дело сначала общественное, а потом уже производствен­ное или личное. Не осознав себя человеком, у которого в руках находится мощное средство воздействия на современников и по­томков, не ощутив полноту ответственности перед обществом и людьми, сотрудник редакции не может считать себя зрелым про­фессионалом.

Это особенно важно усвоить людям, только вступающим в мир прессы. Как показывают многочисленные исследования, абитури­енты факультетов журналистики избирают профессию под влия­нием конъюнктурных факторов, таких как личное стремление ин­тересно жить, советы друзей и знакомых, увлечение литератур­ным творчеством и т.п. Редко когда выбор определяется знакомством с глубинной природой прессы и социальными требованиями к ее сотрудникам. То же нередко происходит и с гораздо более зрелы­ми людьми, дебютирующими в роли корреспондента. «Журналис­том я стал случайно — только потому, что рассердился», — вспо­минал писатель и публицист Илья Эренбург. Живя в Париже в годы Первой мировой войны, он встречал в русских газетах невер­ные сведения об этом городе. Потребовался немалый труд, чтобы литератор усвоил и морально-нравственные, и стилистические особенности работы в печати. Зато в дальнейшем усилия оберну­лись незаурядным успехом и признанием у читателей.

Как и всякий гражданин, журналист имеет право занимать любую позицию в мировоззренческом или политическом споре. Однако это не должно выливаться в подмену фактов окрашенны­ми суждениями, аргументов — политическими декларациями. В противном случае нарушается право аудитории на объективную информацию, а оно занимает приоритетное положение по отно­шению к личным интересам газетчика или радиокомментатора.

Высокие требования аудитория предъявляет к принципиальнос­ти журналиста. У этого качества есть несколько проявлений. Так, вряд ли заслужит общественное уважение корреспондент, кото­рый со сменой места работы резко поменял и свои убеждения, во всяком случае, стал публично выражать иные взгляды, отвечающие позиции нового главного редактора. Совсем уж противоестественно

112

выглядит издание, которое в январе было известно аудитории как, например, умеренно консервативное, а к апрелю превратилось в ультрареволюционное. Не будем забывать о том, что подписчик вы­бирал для себя не только название и периодичность выхода газеты, но и ее определенную гражданскую ориентацию. Получается, что ему в процессе потребления заменили качество товара.

Принципиальность стоит дорого — и в том смысле, что она пред­ставляет собой как бы ценнейший капитал журналиста, который не стоит разменивать на сиюминутные выгоды, и в том отношении, что верность своим гражданским и нравственным ориентирам тре­бует от корреспондента мужества и готовности к неприятным по­следствиям. Представим себе, как трудно давался моральный вы­бор спортивному обозревателю крупнейшей шведской газеты «Svenska Dagbladet», который узнал, что у одного из хоккеистов национальной сборной — заграничный паспорт. Дело происходи­ло в разгар зимней Олимпиады, по регламенту игр спортсмен под­лежал дисквалификации, а команде засчитывалось техническое поражение. Журналист сообщил о нарушении правил, хотя дога­дывался, что наутро болельщики завалят редакцию гневными пись­мами: «Именно для таких, как ты, нужно ввести в Швеции смер­тную казнь. Ты — предатель родины...».

Отрадно, что за образцами гражданской принципиальности не обязательно обращаться к зарубежной журналистике. Ведущая про­граммы новостей петербургского телевидения С. Агапитова по слу­жебному долгу огласила в эфире решение городских властей о до­срочном проведении выборов губернатора — иначе документ не мог бы официально вступить в силу. Однако от себя она добавила такую язвительную оценку этого акта, что стала очевидной его моральная нечистоплотность. Поступок журналистки резко проти­воречил установке руководства программы, откровенно занявше­го в политике сторону властей. На следующий день ведущая вместе с другими «звездами» информационного эфира И. Смолиной и И. Ивановым написала заявление об отказе работать под админис­тративным давлением, причем свои взгляды они широко обнаро­довали в прессе и других публичных выступлениях. Стоит доба­вить, что позднее решение о выборах было отменено судом как противозаконное.

Опытные газетчики отстаивают ценность такого нравственно­го качества, которое определяется несколько старомодным и да­леким от терминологической точности словом «порядочность». «Если журналист порядочен, он по природе своей не может лгать, Угодничать, не позволяет себе быть неточным и неэтичным... Если профессия связана не с железками и не с формулами, а с други-

113

8 - 2802

111

j I!

ми людьми, в ней действительно профессионально важны челове­ческие качества», — слышится в диалоге двух мастеров газетного слова. Эта беседа была опубликована под заголовком «Хороший че­ловек — это профессия. Особенно если он — журналист». Нельзя не услышать здесь ответ на вызов рыночной стихии, провоцирующей прагматизм и даже циничное отношение к нравственным постулатам. Деловые качества. В идеале следовало бы говорить о специфи­ческих способностях и даже таланте. Эти качества высоко развиты у признанных мастеров, которые, конечно же, оказывают силь­ное творческое влияние на своих коллег. Однако мы ведем сейчас речь о массовом виде занятий (в России насчитывается свыше 100 тысяч профессиональных журналистов), а не об исключитель­ных личностях в прессе. Как довольно резко замечает немецкий аналитик СМИ Георг Хеллак, «журналисты все еще много говорят о своей профессии как о "профессии для талантливых", хотя опыт свидетельствует о другом: большинство журналистов является все­го лишь служащими, и начинающий журналист без специальных знаний вряд ли сможет успешно работать». Общество не вправе требовать от каждого редакционного сотрудника выдающихся спо­собностей, но оно рассчитывает, что каждый обладает хотя бы неким минимумом квалификации. Собственно, университетское образование как раз и направлено на формирование такого специ­алиста, и диплом выпускника отражает его готовность к участию в редакционном производстве. В квалификации мы выделим две под­группы качеств, которые назовем «интеллект» (от лат. intellectus — понимание, познание) и «умения».

В интеллектуальном отношении квалифицированный специа­лист владеет научными основами своего дела, свободно ориенти­руется в профессиональных проблемах, понятиях и терминах, а также в источниках пополнения знаний. В этом плане он не отли­чается от других представителей умственного труда. Однако осо­бенности интеллектуальной деятельности в журналистике связаны с тем, что здесь приходится многократно переключаться с одного предмета освещения на другой и при этом демонстрировать доста­точно глубокое понимание поднимаемых вопросов. Это предпола­гает особого рода компетентность. По сравнению с профессио­нальным экспертом в конкретной области знания или практики -будь то балетмейстер или сталевар — репортер всегда останется дилетантом. Но уровень его осведомленности о теме публикации должен быть как минимум не ниже, чем у «среднего» читателя.

Невежество не просто постыдно, но и невыгодно, поскольку способно подорвать веру аудитории в аргументацию корреспон­дента. В таком положении оказался телерепортер одного из веду-

114

щих российских каналов, взявшийся комментировать события в Госдуме. Депутаты рассматривали конфликтный вопрос об их от­ношении к политике президента. Автор материала явно стремился показать их неспособность быть серьезной политической силой. По его словам, никто из видных общественных деятелей не прибыл на заседание, пришли лишь второстепенные фигуры, вроде неиз­вестного публике писателя, фамилию которого репортер даже не запомнил. Однако видеоряд в корне противоречил комментарию, поскольку с думской трибуны держал речь популярнейший лите­ратор, чьи произведения изучаются в школе и чьи портреты кра­суются на книжных и журнальных обложках. Пример вовсе не ис­ключительный. Его типичность подтверждают данные социологов СМИ, установивших, что три четверти материалов парламентских корреспондентов в региональной прессе выполняются на уровне здравого смысла, без какой-либо апелляции к политической на­уке и использования точных специальных понятий.

Грамотный журналист относится к числу «просвещенных ди­летантов», то есть людей, уважающих чужое знание предмета и умеющих им воспользоваться. Но одновременно он владеет компе­тентностью в той особой сфере, которая нередко является закры­той для специалиста, а именно — в вопросе о социальной значи­мости событий отраслевого характера. Казусы возникают тогда, когда очевидным образом «перевешивает» одна из составляющих интеллектуальной подготовки. Рассмотрим еще одну ситуацию из текущей телевизионной практики. Ведущий передачи в разговоре с ученым-физиком, удостоенным престижной премии, держится раскованно и уверенно, задает динамичный темп беседы. Но при этом он поминутно попадает впросак, пытаясь ставить «научные» вопросы, поскольку, вероятно, предварительно не изучал тему. Тогда журналист переходит на более безопасную позицию «про­стого обывателя», от лица которого интересуется: а какую пользу в быту приносят открытия ученого? Так потенциальный диалог о тайнах познания в физике, об отечественных приоритетах в миро­вой науке, о чувствах, которые испытывает сам лауреат, снижает­ся до житейски-коммунального уровня и становится фактически бессмысленным.

Таким образом, с одной стороны, журналист должен обладать Широкой, универсальной эрудицией в различных сферах обществен­ной практики, не превращаясь в этакого узкого спеца; с другой стороны, ему требуется развить в себе особенную гибкость ума, восприимчивость к новому, иной раз совершенно неожиданному знанию. Исследователи полагают, что в структуре журналистского сознания центральное место занимает своеобразный тип вообра-

115

жения, «настроенный» на быстрое освоение свежей информаци ее ассоциативное увязывание с уже известными данными, интер-j претацию в свете актуальных для общества проблем. К сотрудникам] прессы в высшей степени применимы слова академика Д. С. Лихаче­ва, который на вопрос: «Что самое опасное в человеке умственного] труда?» — однажды ответил: «Лобная психология. Когда человек упи-! рается в своем мнении и не может быть сдвинут с него».

В ряду интеллектуальных качеств выделим также цепкую па­мять. Репортеру подчас приходится воспроизводить события, об­разы, слова собеседника, которые не удалось оперативно зафик-; сировать на бумаге или пленке, например, случайные беседы q попутчиками. Но многие факты он хранит и в долговременной] памяти, из которой по мере необходимости извлекает картины минувшего, высказывания, сравнения. Наконец, для успешной работы требуется держать в голове огромное количество знакомств] которые, кстати сказать, полезно время от времени возобновлять,' напоминая о себе звонком, поздравительной открыткой или дру­жеской услугой.

Профессиональные умения складываются из владения широ­ким набором методов, приемов, технических средств труда. Кроме традиционных методов — литературно-описательного изложения событий — современному журналисту требуется освоить основы экономического, психологического, политологического и в осо-; бенности социологического подхода к изучению действительнос­ти. В журналистике, далее, действует несколько систем стандартов: машинописных, оформительских, полиграфических и др. Свобод­ное оперирование ими входит в набор профессиональных умений. Диапазон технических навыков простирается от владения редак­торской корректурой и диктофоном до умения пользоваться ком-; пьютерными хранилищами информации. «Я не представляю себе репортера в редакции образца 1995 г., который не будет в состоя­нии получать и анализировать электронные базы данных, — писал в начале 90-х годов редактор одной из провинциальных газет в США. — Мне видится репортер по делам ночной полиции, прихо­дящий на работу, включающий персональный компьютер и от­правляющийся выпить чашку кофе». То, что совсем недавно пода­валось как прогноз-максимум, сегодня стало несомненной произ­водственной реальностью.

Однако даже самые ошеломляющие технические достижения не избавят журналиста от обязанности развивать культуру речи, ибо литературный язык — основной рабочий инструмент прессы-По данным опроса российских журналистов, около 70% из НИХ регулярно пишут собственные материалы и лишь менее 2% ВЫ*

116

полняют чисто административные функции. Для сравнения: ана­логичный опрос американцев дает цифры 56 и 13%".

Забота о языке на прикладном, технологическом уровне со­прягается с выполнением прессой высокой культурной миссии — быть основным в наши дни каналом массового речевого общения. Пером и устами журналиста разговаривает целая нация, и это на­лагает на него ответственность за сбережение и органичное разви­тие родного языка. Не случайно в некоторых европейских государ­ствах приняты специальные законы, призванные защищать язык, в частности от его коверканья в СМИ. Так, у законодателей вызы­вает беспокойство нашествие английских терминов, которое в зна­чительной степени обусловлено распространением компьютерных сетей. В Италии запрещено использовать в публичной речи ино­язычные слова, если имеется собственное слово-эквивалент. Во Франции составлены «черные списки» англицизмов (по сути пра­вильнее, вероятно, было бы говорить об американизмах), на теле­экранах и в эфире введены квоты для иностранных слов.

У русского языка, который признан мировым и занимает пя­тое место на планете по числу владеющих им, ничуть не меньше оснований претендовать на бережное к себе отношение. В своей стране население иной раз перестает понимать корреспондентов, монологи которых пересыпаны фандрайзингами, деноминация­ми, дефляциями и прочими словами-варягами, уместными разве что во внутриотраслевом деловом обороте. К сожалению, многие журналисты падки и на заимствования из полублатных-полутор-гашеских словарей, а также из лексикона безграмотных чиновни­ков. Иначе не получалось бы, что политических деятелей, эстрад­ных солистов и даже оперных примадонн у нас «раскручивают», оппонентов «мочат», деньги «проплачивают», а к влиятельным лицам не обращаются — на них «выходят».

Языковые небрежности иной раз оправдываются спешкой, без которой не обходится редакционное производство. Но ответ на этот слабый аргумент много раз давали литераторы и публицисты, про­шедшие хорошую газетную школу. «Почему, однако, писатель дол­жен повторять слабости и недостатки газетной речи, газетной фор­мы? Кем это предписано? — недоумевал тончайший стилист К. Федин. — Я понимаю, что подавляющее большинство репорте­ров разумеет свою профессионализацию как навык размножать об­щепринятые репортажем шаблоны. Но я говорю о пользе газетной

" Свитич Л. Г., Ширяева А. А., Колесник С. Г. Российский и американский Журналист (социологическое исследование)//Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналис­тка. 1995. № 2. С. 21-22.

117

работы вовсе не ради побуждения писателя к тому, чтобы он учился шаблонам... Писатель повторяет ошибки газетного языка и гово­рит: ах, на меня разлагающе влияет работа в газете! Но надо пи­сать так, чтобы твой язык влиял на газету, а не так, чтобы газет­чик мог оправдаться: чем, мол, язык мой плох, когда он освящен художественной литературой?»

Конечно, навыки не компенсируют недостаток знания пред­мета или способности мыслить. Но и блестящая эрудиция не мно­гого стоит без умения применять ее в производственно-технологи­ческом процессе. К сожалению, среди журналистов встречается надуманное противопоставление этих двух начал. Впрочем, подоб­ное явление наблюдается и в литературных кругах. Превосходный мастер прозы Е. Замятин столкнулся с этим, когда в 20-е годы организовал писательскую школу-студию. «...Есть художественное творчество и художественное ремесло... — отмечал он в своих лек­циях. — Малое-искусство, художественное ремесло — непременно входит, в качестве составной части, в большое. Бетховен, чтобы написать "Лунную" сонату, должен был узнать сперва законы мело­дий, гармоний, контрапункций, т.е. изучить музыкальную техни­ку композиций...» Заметим, что журналистский профессионализм значительно больше насыщен технологическим содержанием, чем мастерство литератора.

Психологические качества. Конечно, нельзя «заказать» сотруд­нику редакции те или иные черты характера или темперамента. В журналистике находят свое место меланхолические мечтатели и вспыльчивые натуры, волевые лидеры и аккуратные исполнители. Тем не менее, можно выделить такие свойства личности, которые либо помогают выполнять профессиональные задачи, либо за­трудняют их выполнение. Социологи, изучающие динамику лич­ностных черт журналиста в течение тридцати лет, отмечают, что такие коренные качества, как оперативность, мобильность, ком­муникабельность, адаптивность, любознательность, находчивость, не подвержены влиянию времени, перемен в политике и общест­венной нравственности12.

Поскольку практически всякий журналист имеет дело с чело­веческими судьбами, нормой следует считать не прагматически! интерес к ним, а живую заинтересованность в конкретном чел' веке, не формальную вежливость, а искреннее сопереживание. 1 же касается и других черт, которые обычно не принято рассматр11

12 Свитин Л. Г., Ширяева А. А. Журналистское образование: взгляд социоЛ М., 1997. С. 207-212.

118

аТЬ как ресурс повышения эффективности трудовой деятельнос-тИ Вот лишь один пример производственной ценности сугубо лич-нЫх, казалось бы, характеристик человека. Американская фото-„сурналистка Анни Лейбовитц рассказывала, как получился один лз самых знаменитых ее снимков. После скандальной отставки пре­зидента США Р. Никсона пресса была приглашена на церемонию его проводов в аэропорту. Вертолет поднялся в небо, фотографы разошлись, только она осталась — из чистого любопытства. В этот момент полицейские начали сворачивать ковровую дорожку — на фоне взлетающего вертолета... Снимок стал символом прощания с президентом, и его напечатали все популярные журналы.

В современной психологии осмысление личности журналиста выходит за пределы его врожденных качеств. Так, исследователь психологической культуры журналиста В. И. Кузин, развивая идеи Э. Фромма, различает у сотрудников СМИ два вида характеров — личностный (о котором мы главным образом говорили выше) и социальный, формирующийся условиями жизни и деятельности13. За последние годы под влиянием социальной среды в российской журналистике увеличивается число работников с «рыночным» ха­рактером. Его носители ощущают себя продавцами и товаром, ис­поведуя принцип «Я такой, какой я вам нужен». Принципиально иначе ориентирован продуктивный тип социального характера. В его основе лежат независимость, честность, способность к творческо­му мышлению. Он соответствует сущности профессии журналис­та, тогда как рыночный характер, по мнению исследователя, яв­ляется лишь вынужденным средством приспособления к неопре­деленному состоянию российского общества.

Добавим, что поскольку речь идет об одной из сторон квали­фикации, то уместно говорить и о саморазвитии профессионала, о Целенаправленном формировании им у себя необходимых для ра­боты качеств. Педагогический опыт показывает, что, например, излишне робкие от природы молодые люди со временем научают­ся общительности и настойчивости, даже настырности в поиске Материала — благо редакционная жизнь создает отличные условия Для такой эволюции.

Специальное внимание надо сосредоточить на развитии качеств,

к°торые проявляются в отношении к делу. В профессиональном

Фольклоре существует немало полулегендарных историй о предан-

°сти журналистов долгу и своей редакции. Совсем не метафори-

еск.и звучит известная профессионалам заповедь: даже если на

Кузин В. И. Психологическая культура журналиста. СПб., 2001. С. 83—84].

119

своих постах останутся только редактор и уборщица, газета все равно выйдет в срок. Отметим также инициативу и ответствен­ность. Как бы тщательно ни продумывались редакционные планы жизнь рождает непредсказуемые сюжеты. Но открываются они толь­ко тем, кто привык ощущать себя, а не главного редактора реша­ющей инстанцией в выборе материала для публикации. Именно такие энтузиасты и первопроходцы привносят на газетные полосу и в эфир новации, которые затем делают славу всей редакции. К ним относится, например, ветеран «Комсомольской правды» Василий Песков. Он не только широко и талантливо развернул перед чита­телями тему единства человека и природы, но и фактически осно­вал целое направление в отечественной публицистике, представ­ленное сегодня десятками его последователей и единомышленни­ков. Мера ответственности корреспондента определяется тем, что ему доверяется поставлять для публикации факты и оценки, кото­рые даже при самом бдительном редакторском контроле не всегда можно перепроверить. Ошибка же репортера может стоить репута­ции всему средству информации.

Физические качества. Состояние здоровья — это не только част­ное дело корреспондента, но и вопрос его готовности полноцен­но функционировать, а значит -- критерий профессиональной пригодности. Конечно, среди крупных публицистов встречаются люди с ослабленным здоровьем, но они трудятся вопреки своим недугам, тратя на это дополнительные силы. Таким человеком была Мариэтта Шагинян, известнейшая в советские годы очеркистка и писательница. Работавшие с ней газетчики вспоминают, что уже в пожилом возрасте, в очках с толстыми стеклами и со слуховым аппаратом она по редакционному заданию неутомимо путешество­вала по стройкам в годы первых пятилеток, по эвакуированным заводам в период войны, по заграничным городам. Но подобные исключения лишь подтверждают, что физическая и психическая выносливость является нормативным требованием к профессиона­лам. Особенно тяжелые испытания достаются репортерам — тем корреспондентам, кто добывает оперативную событийную инфор' мацию. Вот неполный перечень «зачетов по выносливости», через которые за один день прошла журналистка информационной пр°' граммы регионального телевидения, чтобы подготовить свои сЮ' жеты: прыгала с парашютом, вместе с пожарными преодолевал' на учениях препятствия, в группе спелеологов спускалась в пеШе ру, одетая в каску и гидрокостюм...

В связи с последним примером нельзя не коснуться болезнен ной темы феминизации редакционных штатов. На заре журналИ тики она была почти исключительно мужским занятием. Исторй1"

120

обнаружили, что среди 400 членов дореволюционного союза жур­налистов в России числилась всего одна представительница сла­бого пола. В XX в. ситуация постепенно, но неуклонно менялась, ^енщины добились фактически равных с мужчинами прав на твор­ческое самовыражение и в отечественной, и в мировой прессе, заметно обогатив ее содержание, формы, стиль. Однако совре­менная ситуация складывается так, что начинает вызывать у спе­циалистов тревогу: все чаще встречаются «дамские» по составу редакции, особенно в местной печати. Тому есть много причин объективного и конъюнктурного характера. Нас в данном случае занимают не они, а то, что в силу особенностей роли женщин в семье и в обществе им труднее, чем мужчинам, даются психичес­кие и физические перегрузки. Не случайно, по статистике, моло­дые выпускницы университетов с энтузиазмом идут в редакции, но не многие из них остаются на рабочих местах после того, как начинают семейную жизнь.

Давно известно, что наибольшая нагрузка у журналистов ло­жится на зрение, опорно-двигательный аппарат, нервную систе­му и, конечно, сердечную мышцу. С учетом этих наблюдений вен­герские медики предложили ряд мер по укреплению здоровья жур­налистского корпуса:

« при приеме на работу обязательно проверять физическую пригодность;

» создавать условия для регулярных занятий спортом, популя­ризировать активные формы отдыха;

» запретить курение в редакциях, учитывая, что журналисты курят гораздо больше, чем население в целом;

» популяризировать рациональное питание и бороться с по­треблением алкоголя;

» организовывать постоянное врачебное дежурство для конт­роля за здоровьем журналистов, проводить их медицинские обсле­дования;

» осуществлять специальную программу для лечения гиперто­нической болезни и заболеваний опорно-двигательной системы.

Приведенные рекомендации адресованы работодателям. Одна­ко главную ответственность за дееспособность редакционных со­трудников несут, конечно же, они сами. Им в первую очередь над­лежит следить за удобством письменного стола и своей осанкой, соблюдением гигиены чтения и психологически здоровых отно­шений с товарищами и т.д.

Рассмотрение критериев профессионализма будет неполным, £сли не учитывать, что они не полностью совпадают в разных стра-

121

нах. Участившиеся контакты российских журналистов с зарубеж­ными коллегами ясно демонстрируют эти различия. Редакция «Из­вестий» организовала совместное издание «Мы/We» с американ­ской корпорацией Херста. Вот некоторые наблюдения известин­цев: «Слишком велика разница между тем, что считается эталоном в нашей журналистике, и тем, чему отдается предпочтение в аме­риканской. У нас ценится публицистичность, у них — факты... у нас принято считать, что наш читатель умный, информирован­ный, сам обо всем догадается. У них все должно быть точно: кто сказал, что сказал, когда сказал и что из этого следует... Все точ­но, но, на наш вкус, несколько суховато».

Другой пример из того же ряда. На международном семинаре редакторов и издателей часть российских газетчиков одобрила тра­диционную для Америки практику разделения информации и мне­ний — обособление комментариев на специальных полосах. Дру­гие сочли этот опыт неприемлемым для отечественной прессы. Тогдашний главный редактор «Независимой газеты» В. Третьяков сказал, что в России есть газеты, которые, следуя западному сти­лю, публикуют без подписи редакционные статьи. «Я не читаю эти статьи, — добавил он. — Я хочу прочесть суждения журналистов, которых я уважаю... Мы еще не настолько стары, чтобы посвящать мнениям только одну страницу».

Впрочем, как в мире, так и внутри России нет универсальных требований ко всем журналистам. Каждая компания придержива­ется собственных представлений о желательной квалификации сотрудников и соответствующих стандартах профессионального поведения. Редакция молодежного журнала распространила объяв­ление: требуется репортер, знающий компьютер и английский язык, умеющий донести до аудитории информацию, а также лю­бящий танцевальную музыку, тусовки и вечеринки. Хвалить глав­ного редактора за такие предпочтения не приходится, но нельзя и запретить ему подбирать кадры по своему усмотрению.

По мере разделения прессы на качественную и популярную, а тем более при наличии бессчетных «промежуточных» вариантов унифицированный портрет профессионала все больше становится абстракцией. На практике такая диверсификация представлений оборачивается производственными и личными драмами. Журна­лист «старой» закалки рассказывал в профессиональной прессе, как его пригласили делать газету «для настоящих мужчин». По его концепции, следовало держаться раскованного, но пристойного стиля. Однако владельцы издания категорически потребовали, чтобы оно выходило в стилистике «желтой» прессы — с грубыми при­емами, с материалами о закулисной жизни казино и домов свида-

122

и т.п. Новые сотрудники напомнили автору этой истории фар­цовщиков времен его юности: они показались ему людьми настыр­ными, циничными, малограмотными. Он не смог ужиться в такой среде, хотя в материальном отношении предложение было при­влекательным.

С критериями оценки качества труда тесно связаны представ­ления о карьере в журналистике. В словарях карьера описывается как успешное продвижение в области общественной, служебной, научной и прочей деятельности. Естественно, что на такое разви­тие своей биографии рассчитывает каждый человек, вступающий на журналистское поприще. Однако что считать успешным про­движением? Восхождение по служебной лестнице — от хроникера до главного редактора? Или достижение известности и популяр­ности у широкой публики? Или рост зарплаты, гонораров и дру­гих доходов? Однозначный ответ дать невозможно. Журналистика одновременно является и творческой деятельностью, и областью массового общения, и отраслью производства, где действуют ад­министративно-служебные отношения, и сферой товарно-денеж­ного, экономического обмена. Соответственно она дает возмож­ность для реализации способностей различного рода, а значит, и карьера может развиваться в нескольких направлениях.

Вот только два примера. Один из них показывает, как журна­листика сопутствует и помогает успеху в общественной деятельно­сти, другой — как именно в публицистике реализуется творческий потенциал личности.

В предисловии издателя к автобиографии Уильяма Уайта гово­рится: «Несомненно, он был одним из самых известных и, веро­ятно, одним из самых любимых американцев своего времени. За полвека участия в общественной жизни Уайт стал влиятельной фигурой в республиканской партии... Он был уважаемым журна­листом и автором биографий, романов и рассказов... В 1912 г. он помог основать прогрессивную партию и на протяжении всей жизни оставался защитником социальных реформ и личных прав челове­ка... Но, может быть, наибольшую любовь к Уайту современникам внушало то обстоятельство, что он сделал все это, оставаясь изда­телем и редактором своей "Gazette" в родном городке Эмпория в Штате Канзас»14.

А вот как оценивает коллега профессиональную биографию классика отечественной публицистики известинца Анатолия Аг-Рановского, чей отец, кстати сказать, тоже работал в «Извести-

14 The Autobiography of William Allen White. 2nd cd. Lawrence (USA), 1990. P. ix.

123

ях», а брат известен и как высокопрофессиональный газетчик, ц как исследователь труда журналиста: «...Стал членом Союза писа­телей СССР, издал более двадцати книг, написал несколько по­вестей и киносценариев... Но, как и отец, до конца дней считал себя журналистом... Я порой поражался его привязанности к газете. Он мог бы совсем уйти в литературу. Но сделай он это, Аграновс­кий не был бы Аграновским».

Эти слова принадлежат перу Льва Толкунова, которому дове­лось поработать и фронтовым корреспондентом «Правды», и ре­дактором «Известий», и председателем правления АПН, и руко­водителем одной из палат Верховного Совета СССР — и потом вернуться на свой прежний пост редактора газеты. В более близкие нам годы Геннадий Селезнев, еще будучи студентом журфака Ле­нинградского университета, стал редактором областной молодеж­ной газеты «Смена», затем возглавлял «Комсомольскую правду», «Правду» — а после этого два срока подряд избирался председате­лем Государственной Думы.

Варианты построения карьеры, как видим, и в самом деле многообразны. Но во всех приведенных нами примерах ее фунда­ментом служат преданность и честное служение своей первой, журналистской профессии. Именно поэтому для подавляющего большинства сотрудников прессы более естествен изначально из­бранный путь корреспондента. Их карьера в меньшей степени свя­зана с административным ростом или достижениями в других сфе­рах деятельности - - главным образом она выражается в совер­шенствовании профессионального мастерства, открытии новых тем и новых граней своей личности, завоевании уважения аудитории и товарищей по цеху. Конечно, в редакционных кулуарах не явля­ются тайной и другие жизненные стратегии. Секреты восхождения к славе одного тележурналиста газеты описывали следующим об­разом: выгодно женился, причем не однажды, оброс связями, умеет держать удар, не краснеть, уверенно блефовать... Однако чтобы обучиться такому «искусству», не стоит поступать в классический университет.

Как и всякий результат напряженного труда, помноженного на природные способности, успех в журналистике заслуживает публичного оглашения и поощрения. Критериев оценки уровня спе­циалиста несколько, но в рыночной экономике главный среди них — заработная плата. В нашей стране исторически сложилось так, что рядовые журналисты никогда не относились к людям обес­печенным. «Условия труда были очень плохими, — так современ­ные исследователи оценивают обстановку в редакциях кониа XIX в. — Исключение составляла элита, имевшая свободный ре-

124

работы и высокие гонорары»15. За репортерскую строчку пла­тили от копейки до десяти. Признанный король репортажа В. Гиля­ровский получал по 5 копеек за строку, писатель Н. Лесков — 15 ко­пеек, А. Чехов — 20 копеек. Средний газетчик мог за год заработать 120—150 рублей, тогда как для сравнительно обеспеченной жизни в Петербурге требовалось около 2000.

В современной России нет точной статистики о величине жур­налистских доходов, им можно давать лишь сравнительные оцен­ки. Известно, однако, что это по-прежнему далеко не самый при­быльный род занятий, особенно в условиях кризиса печати, хотя, например, отдельные телезвезды зарабатывают тысячи долларов в месяц. Существенно разнятся доходы исполнителей и менеджеров: в некоторых изданиях главный редактор получает в несколько раз больше, чем литературный сотрудник. В среднем выгоднее рабо­тать в ежедневной прессе и информагентстве, чем в журнале или газете с редкой периодичностью выхода, но особенно велики раз­личия между крупными и малыми изданиями. Заработки на теле­видении в полтора раза ниже, чем в ежедневной прессе16. Во мно­гом сходные пропорции наблюдаются за рубежом. В США годовая зарплата опытного газетчика колеблется в интервале от 30 до 50 тыс. долл., что соответствует доходам среднего американского служа­щего. Доходы репортеров в малотиражной прессе чуть превышают 20 тыс., тогда как в изданиях с солидным тиражом достигают по­лутора сотен тысяч. Ставки в газете сравнимы с зарплатами в рекламном бизнесе, но меньше, чем в крупном журнале или служ­бах паблик рилейшнз. И конечно, «звезды» ведущих телекомпаний в год получают миллионы долларов.

Актами признания заслуг служат разнообразные премии и при­зы, присуждаемые журналистам в конкурсном порядке. У нас вру­чение престижных премий общенационального Союза журналис­тов приурочено ко Дню российской прессы (13 января). Предста­вители телевидения получают награды на фестивале «ТЭФИ». Региональные союзы журналистов проводят собственные конкур­сы. Кроме того, существует множество конкурсов, которые прохо­дят под эгидой ведомств, творческих союзов, общественных орга­низаций, заинтересованных в освещении их деятельности в СМИ.

Развивая отечественные традиции, имеет смысл внимательно изучить опыт других стран, где используется рейтинговая система °Ценки журналистских достижений по довольно жестким пара-

ь Сонина Е. С. Петербургская универсальная газета 1880-х годов: исторические °собенности развития: Автореф. канд. дис. СПб., 2000. С. 16. "' Свитич Л. Г., Ширяева А. А., Колесник С. Г. Указ. соч. С. 34.

125

метрам. Например, в Америке принято публиковать списки наибо­лее отличившихся за год журналистов. Их квалификация оценива­ется по шкале в виде «звездочек» — от '/2 * до ****. Для репортера критериями качества труда являются прежде всего беспристраст­ность, точность и взвешенность, а также глубина информирова­ния, литературное мастерство и последовательность. Для обозрева­теля — достоверность содержания, регулярная публикация материа­лов, вызывающих общественный интерес, плюс глубина выводов и информации, доказательность и последовательность. Уровни каче­ства оцениваются как «хорошо», «очень хорошо», «блестяще» и, наконец, «исключительно». В справочниках по массмедиа против фамилии журналиста, попавшего в список лучших профессиона­лов, указывается количество «звездочек», которых его удостоили эксперты. Такими сотрудниками редакции особенно дорожат, их труд оплачивается выше, чем работа менее именитых коллег.

К журналистскому сообществу применимо понятие «элита». Эта тема слабо разработана в литературе. Между тем, очевидно, что, как и всякая корпорация, журналистский корпус делится на основную массу профессионалов и «верхушку» — признанных мэтров публи­цистики, главных редакторов и других менеджеров. Они постоянно общаются с ведущими представителями политики, бизнеса, искус­ства, армии и нередко фактически входят в их круг. Элита отличает­ся от рядовых коллег по уровню известности, режиму работы, дохо­дам, образу жизни. Характерно, например, что наряду с общими для всех журналистов объединениями, построенными на самых де­мократических началах, в столице и регионах образуются клубы глав­ных редакторов, для них даже создан специальный журнал с таким названием. Различия возникают объективно, но их опасно увели­чивать и подчеркивать. Журналистика зиждется на корпоративной солидарности, изоляция от товарищей может свести на нет успех, для достижения которого было потрачено немало сил.

Отдельную группу составляют владельцы СМИ. Среди них не­мало людей, которые никогда не были связаны с прессой профес­сионально и не стремятся к этому. Их надо относить к членам пред­принимательской, а не журналистской корпорации. В более слож­ном варианте собственник одновременно является и редактором, а то и автором своей программы или издания. Таков, например, Павел Гусев — главный редактор «Московского комсомольца» и фактический владелец мощной информационно-финансовой груп­пы, председатель правления Союза журналистов Москвы. Он гово­рит, что считает себя журналистом, поскольку несколько раз в год выступает в прессе. Однако главный свой талант Гусев видит в мас­терстве редактора. При этом по образу жизни он подобен другим

126

очень состоятельным бизнесменам, отнюдь не сотрудникам своих редакций: ездит в бронированном автомобиле, при двух охранни­ках, увлекается дорогостоящей охотой на африканских хищников и т.п. Так что если причислять его к элите, то все-таки к предпри­нимательской.

Организации журналистов. Консолидации работников СМИ, выражению и отстаиванию их интересов служат объединения, со­здаваемые на добровольной, профессионально-творческой основе.

Первые в отечественной истории шаги к организационному сплочению работников прессы делались еще в прошлом столетии. В 1905 г., на волне демократического подъема, стали создаваться всевозможные союзы журналистов, редакторов, издателей, и тог­да же прошел первый всероссийский съезд писателей и журнали­стов. В дальнейшем попытки объединиться в союзы неоднократно повторялись, особенно в годы революционных событий, но они не приносили прочных результатов. В послеоктябрьской стране Всероссийский съезд советских журналистов собрался в 1918г. Как вспоминали современники, его идейно-политической платформой явилась опубликованная незадолго до того статья Ленина «О ха­рактере наших газет». Но деятельность возникшего тогда объедине­ния также вскоре прекратилась. На постоянной основе стал рабо­тать только Союз журналистов СССР, созданный в 1959 г. Он стро­ился, в соответствии с духом времени, как централизованная, монолитная организация.

Нынешний Союз журналистов России (СЖР) гораздо менее сплочен в организационном отношении. По типу он относится к общественным (негосударственным) организациям, конкретнее — к творческим союзам, наряду с теми, которые объединяют писа­телей, композиторов, театральных деятелей и т.п. Структурно он представляет собой конфедерацию более чем 80 региональных со­юзов журналистов, каждый из которых обладает широкой свобо­дой творческой, хозяйственной и иной активности. На этих нача­лах функционирует, например, Санкт-Петербургский союз жур­налистов. Он имеет свой устав, членство, правление, бюджет, собственность, структурно опирается на первичные организации, которые создаются в редакциях, информационных агентствах и т.п. Всего в СЖР состоит более 120 тыс. человек. Среди целей регио­нальных и общенационального союзов — защита законных прав их Членов, а также прав граждан на свободное получение и распрос­транение информации, содействие развитию профессиональной Журналистики и реализация ее этических принципов, развитие связей с коллегами в России и за рубежом, организация отдыха Журналистов и др. Достижению программных целей служат хозяйст-

127

венные объекты, находящиеся в собственности союзов: базы от­дыха и дома журналистов, издательства, банки и др. СЖР создал Журналистский фонд, призванный в первую очередь оказывать социальную помощь нуждающимся коллегам.

В последнее время союзы журналистов, перенимая западный опыт, все больше внимания уделяют социальной защите своих членов и регулированию их отношений с работодателями и с вла­стью. Эти цели были провозглашены как первостепенные при со­здании «Медиасоюза» — новой всероссийской организации, кото­рая до некоторой степени представляет собой альтернативу СЖР, сосредоточенному больше на творческих вопросах. Подобные но­вации наблюдаются и в провинции. Так, на Алтае появился проф­союз работников СМИ, полиграфии и книгоиздания, намерен­ный проводить единую политику социальной защиты своих чле­нов, в том числе отстаивать их честь и достоинство.

Одновременно действуют и другие, специализированные объе­динения. К их числу относятся, например, ассоциации малой прес­сы, сотрудников пресс-служб, женской журналистики. Группа кор­респондентов, регулярно выезжающих в районы вооруженных кон­фликтов, создала ассоциацию «Горячая точка». Свою межрегио­нальную ассоциацию организовали преподаватели и исследователи журналистики. Перечень можно было бы продолжить. Интересно, например, что в Москве действует Ассоциация иностранных кор­респондентов в России, объединяющая полторы тысячи членов, представляющих почти 600 СМИ. У них есть общие интересы, они проводят собственные акции — в частности, ассоциация добивается снижения арендной платы за жилье для зарубежных прессменов и упрощения таможенного режима при ввозе оборудования для кор­пунктов, организует поездки по стране и творческие встречи и т.п.

Вместе с тем профессионалов, озабоченных идеями корпора­тивной солидарности, не может не тревожить судьба единого, «большого» Союза журналистов. Бывший собственный корреспон­дент «Известий» по Дальнему Востоку, а ныне депутат Госдумы Б. Резник следующим образом размышляет на эту тему:

«В принципе закон не возбраняет любому сообществу журнали­стов объединяться в какой-то свой союз. Я в 19 лет был принят в Союз журналистов СССР и начинал с работы в районках. Корочка союза в ту пору открывала многие двери: можно было пройти в любое министерство, задать какие-то вопросы. Я всю жизнь связан с этим союзом, являюсь дважды лауреатом премии Союза журна­листов СССР и России. Да, наверное, надо улучшать его работу, посмотреть, чтобы не очень увлекались коммерческой деятельное тыо. Хотя, с другой стороны, союз вынужден сегодня зарабатЫ"

128

вать, чтобы помочь журналистам-пенсионерам, инвалидам, семь­ям, потерявшим кормильцев-журналистов.

Союз остро, задиристо защищает СМИ. Есть определенная це­ховая солидарность. Многим властям предержащим не нравится, что они выступают с заявлениями то по НТВ, то в ОРТ, в газетах, находящихся в конфликте с властями. В ответ у власти появилось желание создать карманный союзик. Но я уверен, что люди, кото­рые не являются новичками в журналистике, не уйдут из старого союза... Могу сказать по Дальнему Востоку. Были попытки создать в Хабаровске альтернативный союз. Ни один журналист не пошел туда».

Как и всякая точка зрения, этот взгляд на ситуацию субъекти­вен. Но, как и ко всякой другой позиции, к нему нельзя отнестись без внимания.

Работники российских СМИ поддерживают тесные связи с за­рубежными и международными журналистскими объединениями. Идеи равноправного и взаимовыгодного обмена информацией ак­тивно проводит в жизнь Международная организация журналис­тов (МОЖ), центр которой расположен в Праге. Существуя с 1946 г., МОЖ объединяет под знаменем демократии, мира и со­циального прогресса сотни тысяч профессионалов из более чем 100 стран. Она ведет многоплановую работу через международные институты и школы солидарности, клубы и секции, фотовыстав­ки, дома отдыха, собственное издательство. Долгие годы по идео­логическим причинам МОЖ не имела прямых контактов с другим глобальным союзом — Международной федерацией журналистов (МФЖ), куда входили главным образом представители западных стран. Но общее потепление политического климата на планете коснулось и отношений между этими организациями. Они догово­рились налаживать сотрудничество в духе Хельсинкского соглаше­ния. Это тем более важно, что защита чести и достоинства, прав и самой жизни журналистов — задача общечеловеческого значения. Как заявил один из руководителей МФЖ, необходим единый жур­налистский Интернационал. Союз журналистов России входит и в МОЖ, и в МФЖ. Дальнейшей консолидации работников СМИ в Мировом масштабе активно помогает такой авторитетный парт-НеР, как ЮНЕСКО — специализированная организация ООН по Опросам образования, культуры и коммуникаций.

Как и внутри России, международные связи журналистов не

замыкаются в пределах этих крупнейших организаций. Существует

е1Че более 50 неправительственных ассоциаций, фондов, федера-

ЦИй массово-информационного профиля. Так, укреплению общест-

енного престижа эфирных СМИ способствует российско-амери-

~2802

129

канская Комиссия по политике в области телевидения, сопредседа-телями которой являются экс-президент США Дж. Картер и москов­ский журналист Э. Сагалаев. Много лет существует Международная ассоциация спортивной прессы. В США действует Всемирный коми­тет свободы печати, объединяющий десятки организаций с пяти континентов. Организационно оформлено взаимодействие универ­ситетов и школ журналистики — в виде ассоциаций, действующих в масштабе всего земного шара, европейского континента, а также стран Восточной и Центральной Европы.

В корпоративных интересах важно, что не прерывается тради­ция общения через профессиональные журналы. К ним относятся, например, общенациональные издания «Журналист» и «Профес­сия — журналист», российско-европейский аналитический еже­месячник «Cpeda», региональные журналы и альманахи «Невский наблюдатель» и «Невский, 70» (С.-Петербург), «Акценты» (Воро­неж), журнал уральских журналистов «Факс» и др.

Должностной статус журналиста. Работа в СМИ относится к сфере интеллектуального, то есть умственного труда, и в этом качестве она отличается рядом особенностей. Дополним те характеристики, кото­рые упоминались в связи с профессионально-квалификационными требованиями, предъявляемыми к журналисту. В иерархическом спис­ке особенностей работы в СМИ на первых местах стоят оператив­ность и интенсивность умственной деятельности.

Для сравнения: вполне можно представить себе, например, литератора, у которого случились длительные творческие канику­лы, потому что «не пишется». Применительно к редакционному сотруднику такое допущение почти исключается. Наоборот, слу­жебные и личные обстоятельства подталкивают его к ежедневному напряженному труду, который тем не менее сохраняет свое твор­ческое содержание. Причина заключается главным образом в том, что редакционная работа носит общественно-производственный ха­рактер, а само производство имеет признаки непрерывного кон­вейера: оно настроено на регулярный выпуск продукции опреде­ленного ассортимента и качества. Образно содержание интеллек­туальной деятельности в СМИ выражается формулой «вдохновение по графику».

Рыночная экономика диктует дальнейшее повышение интен­сивности журналистского труда. В российских СМИ в течение по­следних лет наблюдается резкое сокращение редакционных шта тов, взамен использования «человеческих» ресурсов внедряют* электронные технологии и соответственно меняются критери1 оценки квалификации сотрудников, возрастает нагрузка на ка# дого отдельного профессионала. Значительно ужесточилась конм

130

ренция за место работы, образовался необычайно мобильный ры­нок труда. В частности, общей практикой для журналистов стало совмещение рабочих мест в нескольких, иногда разнородных ре­дакциях (так называемая вторичная занятость). Значит, в цене се­годня журналист-универсал, который как бы воплощает в себе богатое многообразие профессиональных функций.

С производственной точки зрения, журналистский труд и в са­мом деле многофункционален. Даже каждый из входящих в него видов деятельности «распадается» на несколько составляющих. Так, творческая работа включает в себя подготовку информационных, аналитических и художественно-публицистических произведений. Служебная практика представлена выполнением административ­ных, организационных и редакторских (обработка текстов других авторов) обязанностей. Газетчик в случае необходимости выступа­ет в роли литературного сотрудника, фотокорреспондента или специалиста по техническому оформлению издания.

Журналистский труд ориентирован на коллективный выпуск продукции. Даже индивидуально написанные произведения про­ходят через несколько рук, прежде чем увидят свет: их редактиру­ют, проверяют на точность данных, подвергают корректуре, офор­мляют на полосе и т.п. Тем более коллективным продуктом явля­ется целое издание или вещательная программа. Следовательно, первостепенную важность имеет рациональное разделение труда в редакции.

Штатный состав СМИ делится на две основные группы со­трудников: журналистов (то есть людей, непосредственно произ­водящих информационную продукцию) и обеспечивающий персо­нал (то есть работников, занятых техническими, финансовыми, организационными сторонами производства). В свою очередь, каж­дая из этих групп представлена двумя уровнями компетенции — Управленческим и исполнительским.

Среди журналистов на управленческом уровне мы, как прави-ло, увидим заведующего отделом, редактора по отделу, замести-Теля главного редактора, ответственного секретаря (организатора Текущего производственного процесса, своего рода начальника щтаба), которые занимаются кадровым менеджментом. К испол-аительскому уровню относятся должности корреспондента, стар-^его корреспондента, обозревателя, комментатора. Последние две Должности предполагают главным образом углубленный аналити­ческий подход к освещаемым темам. Кроме функционального раз­деления внутри редакций обычно вводится тематическая специа-Изация сотрудников. В зависимости от задач и строения конкрет-редакции ее корреспонденты могут специализироваться на

131

освещении вопросов политики, экономики, быта, спортивной театральной, школьной жизни, криминальной хроники и т.д.

Некоторые российские редакции, избирающие для себя запад, ные аналоги в организации труда, используют сеть стрингеров или легменов (legman — буквально «человек-нога»), в задачу ко­торых входит сбор «сырой» фактической информации, тогда как текст на этой основе пишут штатные репортеры. Подобную техно­логию с давних времен применяли в нашей прессе специалисты в области журналистских расследований — к примеру, авторы су­дебных очерков, для которых черновую работу с документами вы­полняют разработчики темы. Если разработчиков можно относить к журналистским силам редакции, то платных агентов, источни­ков информации (такое встречается нередко) нет оснований по­мещать в этот ряд.

Новации при распределении полномочий в современных ре­дакциях, заимствования из зарубежной практики могут в корне перекраивать привычное штатное расписание. О них вполне досто­верно рассказывает героиня одного из романов популярного писа­теля Б. Акунина (речевые обороты договоримся считать делом вку­са автора): «У нас журнал нового типа. Бьем конкурентов профес­сионализмом. В других редакциях журналист все делает сам... А наш шеф-редактор взял на вооружение принцип Генри Форда — каж­дый занимает на конвейере свое место. Скаут — это специалист по сбору и проверке информации. Райтер — мастер концепции и сти­ля. Есть хедлайнер — он отвечает только за заголовки. Есть "бол­ван" — то есть натуральный болван... ему платят зарплату, чтобы он весь номер прочитывал и показывал, если где не врубается. Эти места переписывает адаптер, есть у нас и такая ставка».

Собственной двух-, а то и трехслойной структурой обладает и штат обеспечивающего персонала. Финансово-хозяйственный ме­неджмент представлен главным бухгалтером, директором издатель­ства, заведующим рекламным бюро и т.п. В ведении каждого из них находятся исполнители: кассиры, издательские редакторы, опера­торы набора текста, агенты по рекламе и т.п.

На вершине кадрово-должностной пирамиды находится глав­ный редактор, председатель вещательной компании или, как в некоторых издательских домах, генеральный директор. В действую­щем законодательстве этот высший руководитель фигурирует как главный редактор, и границы его компетенции определены очень широко. Под главным редактором понимается лицо, возглавляю­щее редакцию (независимо от наименования должности) и при­нимающее окончательное решение в отношении производства и выпуска средства массовой информации.

132

В отечественной и мировой прессе наблюдается тенденция к относительному росту обеспечивающей части персонала по срав-нению с журналистской. Так, когда в 1989 г. в Польше основыва­лась «Gazeta Wyborcza», она делалась усилиями шести штатных журналистов и множества добровольных сборщиков новостей — стрингеров. Став с годами самый популярной в стране газетой, она числит в своем штате 2000 сотрудников, среди которых жур­налисты составляют только 35%, а остальные обеспечивают про­изводство и продажу информационного товара17.

В связи с разделением должностных обязанностей наше внима­ние опять привлекает специфика труда журналистов и близких им по профилю деятельности специалистов — сотрудников служб по связям с общественностью и рекламных агентств. Внутри редак­ций существуют подразделения такого рода, они тесно взаимо­действуют с корреспондентами, и поэтому бывает полезно точно определить круг полномочий работников и служб. На интуитивном уровне решить эту задачу вряд ли удастся. Добиться четкого разгра­ничения функций можно только в том случае, если у руководства редакции сложилось ясное представление о содержании каждого вида информационной деятельности. Исследователи выполнили эту работу для главных редакторов, сведя общие и различные черты в таблицу, которую мы в сокращении воспроизводим (см. табл. 4).

Таблица отчетливо показывает, что перед нами представители различных видов информационной практики, и они принципи­ально не могут сливаться в однородное производственно-творчес­кое целое. Если же сотрудник начнет выполнять функции своих смежников, ему придется радикально менять и способ мышле­ния, и объект, и целевую аудиторию — отнюдь не одну только форму произведений, как может показаться при беглом взгляде на распределение обязанностей.

Правда, в редакционной жизни разделение труда выглядит не таким строгим, как в схематическом описании. Структура обязан­ностей подвижна, она подчиняется производственной необходи­мости и зависит от субъективных наклонностей работников. Это относится не только к специализации на литературно-творческой или, например, рекламной деятельности. Главный редактор не-Редко выступает с собственными публицистическими статьями, не говоря уже о заведующем отделом, а финансовые обязанности в Небольшом коллективе могут быть возложены на ответственного

0 " Немчицки П., Рапачински В. «Gazeta Wyborcza» — мы это сделали в Польше// 4*da. 1995. № 3. С. 33-37.

133

Таблица 4 Журналистика, связи с общественностью, реклама: общее и различное18

Продолжение табл. 4

18 См.: Тулупов В. В. Дизайн и реклама в системе маркетинга российской газет Воронеж, 2000. С. 160-161.

134

секретаря. В зависимости от типа СМИ штат пополняется должнос­тями, которых нет в классической газете. Так, в журнале основ­ным исполнителем становится не корреспондент, а редактор, по­является должность консультанта и т.д. На телевидении в творчес­кий ансамбль входят режиссер, звукооператор, музыкальный редактор, гример. Крупные издания вводят ставки специального кор­респондента (сокращенно — спецкора), выполняющего особенно ответственные задания главного редактора, и собственного коррес­пондента (собкора) — представителя редакции в отдельном реги­оне страны или мира. Заметим, что в практике собкора отчетливее всего проявляются общие черты журналистской квалификации. Работая в отрыве от основного аппарата редакции, он вынужден быть универсалом с точки зрения многообразия функций, тема­тики и жанров выступлений, на нем лежит особо ответственная миссия в одиночку принимать решения и проводить политику своего издания, он работает по ненормированному графику и т.п. Специ­фику планирования своей работы журналист А. Мамаладзе, собкор с многолетним стажем, передал следующими словами-лозунгом: «Это твоя газета, это твой регион и это ты сам».

Из всех сотрудников нас более всего интересует корреспон­дент как главная рабочая сила редакции. Его производственные обя­занности складываются из трех компонентов: индивидуальный труд по сбору и подготовке информационных материалов, работа по Плану отдела (сдача материалов согласно норме и графику, взаи-м°Действие с внештатными авторами, участие в организационных Мероприятиях отдела и др.) и работа по общередакционному пла-

(дежурство на выпуске номеров, подготовка обзоров публика-участие в производственных совещаниях и др.).

135

Нетрудно заметить, что наиболее ценный вклад в общее дело корреспондент вносит тогда, когда добывает и готовит к публика­ции свои материалы. Поэтому в интересах производства его следо. вало бы сколько возможно разгрузить от рутинной «службы». Кста­ти сказать, по неписаным традициям отечественной прессы от­ветственные материалы редко создаются в редакционной суете — чаще дома. Значит, администрация должна беспокоиться о том чтобы сотрудники имели достаточно комфортные условия для про­должения рабочего дня в домашней обстановке. В то же время прин­ципиально неверен взгляд на корреспондента как на творца-ин­дивидуалиста, абстрагировавшегося от коллективного трудового процесса. Эти два начала — индивидуально-творческое и редакци-онно-коллективное — сочетаются в противоречивых и даже при­хотливых комбинациях.

Бывший собственный корреспондент «Комсомольской прав­ды» Н. Олейников, выступая в редакционном бюллетене по обме­ну опытом, назвал свои заметки «Если бы я снова был собко­ром...». В них он, в частности, поделился соображениями о том, как могут увязываться личные интересы и производственные зада­ния. Приведем в сокращении его наблюдения и выводы — они полезны всем творческим сотрудникам редакции.

«Я непременно стал бы писать свой материал. Очерк. Такой, который охотно напечатают, заметят и в редакции, и в регионе... А как же с авторским? — предвижу вопрос. Авторский придет сам, уверяю! Если в регионе замечают ваши выступления, то сами авто­ры найдут вас, позвонят, придут, приедут. И напишут... Возьму за правило чаще посещать областные учреждения. Буду вслушиваться в жалобы начальников на межведомственные распри, неувязки... Полученная в этих учреждениях информация необходима для ори­ентировки повседневной, постоянной. Любопытны всякие книги учета и другие документы... вплоть до журнала телефонограмм...

Газете всегда "хочется чего-нибудь такого"... Собкор нередко в тупике: звонят и звонят из редакции (жена уже боится подходить к телефону) и дают задания, задания, задания... Нету меня! Ушел, уехал, исчез! Почему это, собственно, за меня должны думать на этаже? Кто лучше меня знает мой регион? Так я буду рассуждать, вынув вилку из телефонной розетки. Включу ее лишь тогда, когда выйду на тему, безусловно, интересную...

Когда я стану собкором, всегда буду помнить: в любой конторе есть круг людей, постоянное, пусть и телефонное общение с кото­рыми необходимо, как жалованье дважды в месяц. У нас этот крУг необычайно широк, люди внимательны, щедры. Когда я был соб­кором, почти еженедельно справлялся в отделе писем, у человека читающего письма моей зоны, о характере почты. Как-то мне л казали письмо с Украины — рабочие жаловались, что их

136

заставляют получать зарплату через сберкассу. На другой день глав­бух одного из ростовских заводов, имеющий опыт в этом деле, по нашей командировке... поехал на этот завод...

Если я снова буду собкором, попрошу местную сеть составить "Памятку собкора". Бумага необходимейшая! Есть тысячи простых вещей, которые не знает (и довольно долго!) новый собкор, и ма­ется — и спросить неловко... А эти вещи, касаемые всяких справок, писем редакции к местным властям, телефона, машины, визиток, работы с почтой и т.д., и т.п. — надо знать сразу.

Все это для того, чтобы спокойно (т.е. без срывов и излишней нервотрепки) писать заметки. Чтобы каждая из них стала творчес­ким свершением».

Ветеран прессы в последнем замечании затронул и в самом деле важнейшую сторону организации труда. Обязанности сотруд­ников, правила поведения и внутренний трудовой распорядок из­лагаются в редакционных регламентных документах. Они многооб­разны по форме и нормативной силе. Центральное место среди них занимают устав редакции и договор с учредителем и издателем, пре­дусмотренные Законом РФ «О средствах массовой информации». Именно в этих документах представлены статус СМИ, порядок фор­мирования штатов и выдвижения главного редактора, распределе­ние финансовых обязательств и т.д. Функциональные требования к сотрудникам излагаются в должностных инструкциях, а с конкрет­ным работником заключается контракт или временный трудовой договор. Регулирование производства во времени осуществляется посредством графиков (сдачи материалов в секретариат, прохожде­ния номера газеты через типографию, дежурств по номеру, рассыл­ки и др.). Директивы по оперативным вопросам содержатся в прика­зах администрации или решениях редколлегии.

Отдельного описания заслуживают плановые документы. Толь­ко очень наивный или ненаблюдательный человек может считать, что в редакции царствует хаотичный беспорядок, у которого есть лишь один регулятор — стихийно происходящие события. На са­мом деле планирование пронизывает всю производственную жизнь коллектива, придавая ей ритмичность и предсказуемость.

Для отдельного корреспондента ориентиром служит его соб­ственный индивидуальный план. Этот своеобычный документ созда­йся по принципу встречного движения. Сначала корреспондент подает заявку (в отдел, ответственному секретарю или в редакто-Рат), в которой излагает свои предложения о тематике, объектах и объемах материалов на предстоящий месяц. Затем, пройдя коррек­тировку и утверждение у руководства, этот документ возвращает­ся к журналисту уже в виде директивы.

137

Принцип встречного движения проявляется не только в этом механизме утверждения плана, но и в том, что стороны учитыва­ют интересы друг друга. Корреспондент, подавая заявку, конечно же, представляет себе, что именно ждет от него редакция, чем в первую очередь он будет ей полезен. Но и редактор не стремится в корне переиначить предложения сотрудника, если в целом они укла­дываются в стратегию издания или программы. Более того, журна­лист включает в свою заявку такие пункты, которые выходят за рам­ки его нормативных обязанностей, — освещение неожиданной те­матики, превышение стандартного объема работы, проведение собственными силами организационных мероприятий и т.п. Поощ­рение подобных инициатив является одним из лучших способов управ­ления коллективом, стимулирования в нем творческого поиска и создания здоровой обстановки взаимного уважения. Именно благо­даря такой «факультативной» активности отдельных сотрудников на газетных полосах и в эфире появляются свежие рубрики и не­стандартные авторские передачи. Жаль, что в последние годы не­которые редакции отказываются от индивидуального планирова­ния, — на культуре труда это сказывается не лучшим образом.

По объему работы индивидуальный план на месяц соответ­ствует тем нормативам, которые приняты в данной редакции. Ска­жем, в ежедневном общероссийском издании он может включать в себя три—четыре собственных выступления корреспондента по 200—400 строк плюс десяток кратких информационных сообще­ний плюс один—два материала внештатных авторов. И такая нор­ма окажется весьма напряженной, требующей постоянных поис­ковых и творческих усилий. Однако в городской или районной га­зете, где штат невелик, а потребность в материалах огромна, корреспонденту придется каждую неделю готовить тысячи строк. Глубина разработки тем при этом, конечно, пострадает, но ин­тенсивность труда, напротив, возрастет.

В стройной системе планирования нуждается деятельность ре­дакции в целом. Каждое предприятие СМИ выбирает особенную, подходящую для него методику проектирования своего производ­ственного будущего. Поэтому те виды документов, которые мы назовем, не обязательно встретятся в каждом трудовом коллекти­ве. Однако требование именно системного, комплексного подхода к планированию сохраняется в любом случае как условие успеха и в организации труда, и в конкурентной борьбе на рынке.

На глубокую перспективу рассчитан план развития, или стра­тегический план. Как правило, он охватывает период времени про' тяженностью в несколько лет. Редакция предусматривает главные области своей деятельности, развитие материально-технической

138

базы (например, строительство или модернизацию типографии), те или иные формы взаимоотношений с учредителями и издателя-ми, переход на новую технологию изготовления продукции, реор-ганизацию кадровой структуры и т.п. Естественно, что тематика отдельных публикаций в этом случае не рассматривается, равно как и другие относительно частные вопросы.

Долгосрочное планирование представлено документами, срок действия которых составляет год, полгода, во многих редакциях — квартал. Их принято называть направленческими планами (в отли­чие от тематических), поскольку темы конкретных выступлений опять-таки отражаются в них крайне редко. Исключениями служат разве что программные публикации — например, такие, как статья видного общественного деятеля, открывающая собой длительную дискуссию по принципиальным для издания вопросам. В основном же такие планы показывают ведущие тематические направления дан­ного СМИ, как традиционные для него, так и более или менее необычные, вызванные к жизни особыми событиями — выборами президента страны, проведением на обслуживаемой территории чемпионата мира по хоккею, юбилеем города или региона и т.п.

Долговременное планирование содержит конкретные матери­алы иного рода — так называемые модели СМИ19. Они делятся на две категории. Графическая модель представляет собой комплекс стандартных элементов художнического и полиграфического оформ­ления издания. По строго установленным правилам могут выпол­няться как отдельные фрагменты верстки (формы подачи фотоил­люстраций, шрифтовое оформление заголовков, форматирование авторской подписи под статьей и т.п.), так и макеты целых полос. На таких макетах-стандартах заранее предусмотрены варианты рас­положения публикаций, используемые для их набора шрифты, линейки и т.д. Макеты-стандарты превращают подготовку номера в высокотехнологичный процесс, заметно экономят время и силы секретариата и в силу этого играют незаменимую, хотя и вспомо­гательную роль при планировании.

Непосредственное отношение к планированию имеют компо­зиционно-содержательные модели. Основным инструментом при их конструировании выступают постоянные рубрики. Коллектив Редакции на долгий срок устанавливает дни появления рубрик и номера полос, на которых они располагаются, и ответственных за

19 Подробнее о моделировании см.: Галкин С. И. Оформление газеты и журна-а- от элемента к системе. М., 1984; Кулаков А. Н. Моделирование районной газеты. -- 1992; Тулупов В. В. Указ. соч.

139

их наполнение материалами. Так составляется сетевой график из­дания. Для трехразового издания он может, в самом простом ис­полнении, приобрести следующий вид:

Сетевой график издания

В приведенную схему остается вписать названия рубрик, а так­же отделы или имена сотрудников — и устойчивый ритм работы обеспечен на продолжительный срок.

Во многих редакциях составляются и среднесрочные планы, рас­считанные на период от месяца до трех. Еще более короткие отрез­ки времени охватывает оперативное планирование, например не­дельное. В этом случае и на уровне редакции, и на уровне каждого отдела составляется, по возможности, точная конструкция бли­жайших номеров. В планах указываются темы, объекты, объемы в строках, авторы публикаций, а если предусмотрены иллюстрации, то описываются и они. В ряде редакций принято также пояснять, готов ли уже материал или его еще предстоит собрать и написать. Иными словами, достигается максимально возможная ясность, чтобы секретариат заблаговременно приступал к составлению от­дельных полос и номеров. Однако наибольшей конкретностью об­ладает план номера — того, что выйдет завтра или в ближайший по графику выпуска день. Такой план выполняется в двух вариан­тах — в текстовом, в котором описывается все содержание выпус' ка, распределенное по полосам и рубрикам, и в графическом, в виде чертежа, макета. Макет составляется со скрупулезной

140

тельностью, он отражает не только содержание номера, но и все бесчисленные детали оформления. Только при этом условии ре­дакция гарантирует себя от неприятных сюрпризов, которые мо­жет принести выполнение ее указаний в типографии. В плане но­мера не бывает пустот — разве что до последнего момента оставляется свободное пространство для сверхоперативных ново­стей.

Заканчивая обзор системы планирования, добавим, что кроме основных существуют дополнительные планы, обеспечивающие не­которые специальные стороны производства. К ним относятся, например, планы-графики проведения внутриредакционных ме­роприятий (творческих совещаний -- «летучек», заседаний ред­коллегии и др.), подписных кампаний, организационно-массовой работы, повышения квалификации и движения кадров и пр. Когда говорят, что без планирования не обходится ни одна редакцион­ная акция, это не надо воспринимать как преувеличение. Для каж­дого сотрудника планы и графики служат средством разумной орга­низации своего рабочего времени, и в этом отношении у них нет альтернативы.

Время — ценнейший ресурс профессионала с точки зрения повышения производительности труда и сбережения творческого потенциала. Дополнительную возможность рационально распоря­диться им дают специальные приемы, проверенные многими по­колениями журналистов. Специалисты по научной организации журналистского труда рекомендуют следующие способы экономии времени:

» параллельная работа над несколькими заданиями (согласимся, что неразумно выезжать в дальнюю командировку ради одного мате­риала: кроме, например, заготовок для проблемного очерка в блок­ноте и фотокамере окажутся еще и зарисовка о человеке необычной судьбы, и деловое интервью, и жанровые сценки на улице и т.п.);

* поручение части заданий помощникам (в этом качестве вы­ступают и постоянные авторы, которыми окружает себя опытный профессионал, и студенты-практиканты, и люди, решившие по­пробовать себя на поприще журналистики, — выбор у корреспон­дента всегда есть);

» использование максимального количества источников инфор-мации (вместо того, чтобы подолгу разыскивать и ожидать един-Генного человека, способного дать сведения);

и» аккредитация при пресс-центрах организаций и предприя-Тий (согласно российскому законодательству, организации как бы прописывают» у себя представителей некоторых СМИ, обеспе-

141

чивая их своей деловой документацией, заблаговременно пригла­шая на свои мероприятия, предоставляя помещения, технику ц условия труда, — это и есть аккредитация);

» изучение других СМИ (регулярно знакомясь с выпусками новостей по телевидению и радио, воспитав в себе привычку про­сматривать свежую прессу, журналист получает подсказки — акту­альные темы, адреса, способы разработки сюжетов, на самостоя­тельный поиск которых уходит больше времени, чем на сочине­ние текста);

• использование оргтехники (этим словом обозначаются устройства, предназначенные для механизации и автоматизации работы с информацией: компьютеры, факс-аппараты, видеомаг­нитофоны для автоматической записи теленовостей в отсутствие хозяина дома и др.);

• применение научных методик работы с информацией (веде­ние картотек, статистическая обработка больших массивов дан­ных, владение системой библиографического поиска и т.п.);

» самоконтроль (проверка и оценка выполнения дел, заплани­рованных на день, на неделю и т.п.; естественно, для этого нужно выработать привычку составлять и записывать такие планы);

• самонаблюдение (специалисты давно пришли к выводу о том, что иногда бывает полезно на неделю завести дневник самоконт­роля; в нем регистрируются все потраченные часы и минуты, и тогда выясняется, что, например, продолжительные вечерние бе­седы по телефону являются главной причиной потсоянной нехватки времени)20.

В системе регулирования коллективной и индивидуальной дея­тельности существенную роль играют редакционные кодексы. По своему происхождению они относятся к сфере корпоративной этики. Редакция устанавливает стандарты поведения своих сотрудников в обстоятельствах, которые, как правило, не получили исчерпыва­ющего толкования в законодательстве. В кодексах предлагаются решения типичных щекотливых вопросов, встречающихся в прак­тике репортера: например, как вести себя по отношению к несо­вершеннолетним героям разоблачительных публикаций, или к не­надежным источникам информации, или к небескорыстным спон­сорам. Иногда кодексы принимают характер «мягких» этических рекомендаций, призванных нравственно сориентировать журна­листов. Но они могут приобретать и форму официальных правил

20 См. также. Гуревич С. М. Указ. соч.

142

рлутреннего трудового распорядка, введенных в действие админи­стративным решением.

Многие СМИ используют такие кодексы для демонстрации своей респектабельности перед лицом аудитории и коллег. Неред­ко идейное содержание этических установлений как бы концент­рируется в одной формуле, которая становится девизом редакции. В американской периодике встречаются девизы «Служить фору-мом взаимопонимания и согласия» и «Публиковать новости и под­нимать шумиху», а в российской — «Объяснять запутанное время, в котором мы живем» и «Поощрять гордость нашей страной»21.

В других случаях кодексы разрастаются до объемных сводов пра­вил, которые регламентируют поведение едва ли не во всех мыс­лимых ситуациях. Так, компания «РТВ Словения» издала для внут­реннего пользования целую книгу на 100 страницах. В нее включе­ны два десятка разделов, по сферам и формам профессиональной практики: разнообразие и сбалансированность новостей, избира­тельные кампании, отношения с государственной властью и пра­вительственными органами, расследовательская журналистика, уважение ценностей зрителей и слушателей, дети и меньшинства в программах компании, реклама, промоушн и спонсорство, внеш­ность в эфире и требования к одежде, конфликт интересов, прав и обязанностей и др. Каждый раздел, в свою очередь, содержит под­робный список тем и ситуаций22.

Добавим, что редакция представляет собой легитимную произ­водственную единицу, и на нее в полной мере распространяются нормы права, в частности законодательство о трудовых коллективах. Все внутренние документы должны быть согласованы с действую­щими законами, а права сотрудников защищаются профсоюзами.

Аудитория СМИ

Акт информационной коммуникации предполагает, что в нем Участвует не одна сторона — источник информации, но, по мень­шей мере, две, включая получателей сведений. В журналистике эту вторую сторону именуют аудиторией. Однако исследователи раз­личаются и в своих подходах к роли аудитории, и даже в понима­нии того, что обозначается этим словом. В прошлые века так назы­вали тех, кто наблюдал за процессом судебного разбирательства,

21 Картер М., Кэй Г. Как руководить редакцией газеты. М., 1997. С. 2.

22 Professional Standarts and Ethical Principles of Journalism in the Programmes of Slovenia. Ljubljana, 2000.

143

прежде всего студентов-юристов. Сегодня словарь «Webster» следующие значения интересующего нас слова: «группа слушате­лей или зрителей» и «читающая, смотрящая или слушающая пуб­лика». В специальной англоязычной справочной литературе тер­мин «audience» «в общем плане трактуется как группа или масса слушателей, зрителей или наблюдателей», а конкретнее в связи со СМИ — как «группа семей или отдельных лиц, на которых воз­действуют теле- или радиопрограмма или рекламные средства ин­формации»23.

В России аудитория традиционно рассматривается в качестве не только адресата вещания и покупателя информационного това­ра, но и гораздо более деятельного участника общения, к тому же через посредство не только аудиовизуальных каналов, но и пись­менных. Вспомним, что в литературе и публицистике минувших десятилетий и веков использовались такие понятия, как «думаю­щий читатель», «почтенная публика» и т.п. Несколько забавной иллюстрацией различия подходов к аудитории в нашей стране и в зарубежье служит первоначальное неприятие заемного слова пат­риотически настроенными литераторами. Двести лет назад один из них — знаменитый ревнитель чистоты родного языка адмирал А. С. Шишков — призывал говорить «читалище» и «слушалище».

Аудиторию следовало бы охарактеризовать как неопределенно многочисленную и качественно неоднородную группу людей, вступаю­щих во взаимодействие со СМИ. Ключевым понятием в данном слу­чае является взаимодействие — явление, выражающееся и актив­но (прямое обращение к редакции с письмом или обсуждение те­лепередачи), и в значительно более обычной пассивной форме (потребление продукции редакционного производства). Далее об­ратим внимание на то, что аудитория — это типичный носитель массового сознания. Сосредоточившись на феномене массового со­знания, мы сможем многое понять и объяснить в природе обще­ния через СМИ. Оно не имеет четкой структуры, ярких собствен­ных черт, внутренних «перегородок» между составляющими его элементами. Этим оно резко отличается от группового сознания. Последнее гораздо более однородно и свойственно, например, представителям одной профессии, или жителям одного малого на­селенного пункта, или людям одного возраста. Наоборот, массо­вое сознание аморфно, возникает под влиянием ситуации и не­устойчиво24. В аудитории СМИ, как правило, «перемешиваются»

23 Ellmore R. Т. Mass Media Dictionary. M., 1992. P. 40.

24 Грушин Б. А. Массовое сознание: опыт определения и проблемы исследов» ния. М., 1987.

144

несхожие по социально-демографическим признакам люди, и един­ственное, что их роднит, — это интерес к данному источнику информации, скажем, к привычному и не обманывающему ожи­даний научно-популярному журналу.

Несмотря на кажущуюся неуловимость параметров аудитории, успех СМИ, как и отдельного публициста, зависит именно от уме­ния точно их определять. Перед тем как запустить в дело новый издательский проект, необходимо выяснить, кому он адресован, как будет восприниматься, какую вызовет реакцию и т.д. Эти дан­ные в обязательном порядке включаются в бизнес-план издания или вещательной программы. В частности, аудитория дифферен­цируется на несколько видов: расчетную (целевую), реальную и потенциальную, то есть ту, которую предстоит завоевать, прило­жив специальные усилия. При необходимости журналисты кор­ректируют адрес своих материалов, сокращая дистанцию между целевой и реальной аудиторией. «Когда я начинал "St. Petersburg Times", то основную аудиторию видел среди иностранцев... — рас­сказывает автор успешного проекта. — К нашему удивлению, 63% читателей газеты оказались россиянами... Исходя из этого, следо­вало уточнить стратегию новой газеты... Мы отказались от рекламы турагентств, стали больше учитывать интересы российской ауди­тории, публикуя, например, объявления о вакансиях в иностран­ных компаниях»25.

Ошибочно и даже опасно исходить из всеядности и покорнос­ти публики. Она ни в малейшей мере не обязана внимать прессе, напротив — ждет, что редакция будет удовлетворять ее интересы. В одной азиатской стране местная телестудия подверглась воору­женному нападению зрителей и некоторые журналисты поплати­лись жизнью за низкое качество передач. Более цивилизованный по форме протест аудитории приводит к финансовому краху мас­сово-информационной компании.

Как показывают исследования, коренной проблемой для ре­дакций является достижение взаимопонимания с читателями и зри­телями. Речь идет не только о доступности населению языка и со­держания журналистских материалов (что само по себе тоже не­простая задача), но и о совпадении предпочтений, ожиданий, Ценностных ориентации. Так, опросы читателей газет демонстри­руют, что для них первостепенное значение имеет фактическое Удержание текста, люди и события, о которых рассказывается в

' Доналъдсон Л. Мы продаем услуги, решаем проблемы наших клиентов//Как Делать газету прибыльной. М., 1998. С. 11.

-2802

145

материалах, тогда как литературная техника ценится много мень­ше. Однако в профессиональных кругах и в учебном процессе оаодв. леннее всего обсуждается форма материалов, ее соответствие не­ким канонам мастерства и т.п.

Закономерно, что с точки зрения содержания аудитория хоте­ла бы видеть в публикациях «зеркало» собственной жизни, свой портрет. Однако, по данным анализа региональной печати, газеты на три четверти заполнены отражением позиций и деяний работ­ников аппаратно-управленческого звена, а жители, непосредствен­но занятые в промышленности и сельском хозяйстве, мелькают лишь в 1,5% публикаций, безработные («воплощение» острейшего социального противоречия) — и того реже и т.д. Так в информа­ционном пространстве возникает социальное неравенство в пред­ставительстве социально-экономических интересов различных групп людей, что продуцирует нездоровую общественную атмосферу и порождает недоверие к СМИ26.

Курс на взаимодействие в первую очередь с «верхушкой» со­циальной структуры сказывается и на предметно-тематических при­страстиях прессы. В этом отношении полезно сравнить нынешнюю российскую прессу с печатью советского времени. В те годы жур­налистика подчинялась безраздельно господствовавшей социаль­ной концепции, выдвигавшей на первый по значимости план по­литические отношения. Соответственно пресса и развивалась, и воспринималась обществом, и осмысливалась в науке прежде все­го как политический институт. В теории монопольное положение занимала доктрина классово-политической борьбы, dejure и de facto печать находилась под прямым контролем партийных комитетов и, главное, в содержании публикаций и аспектах освещения со­бытий безусловно доминировали политические интересы. Разуме­ется, политическая, социально-регулятивная роль изначально при­суща прессе и она сохраняет свое значение в новых исторических условиях. Но появление разнообразия в социальной теории и прак­тике неизбежно должно было привести к перераспределению при­оритетов в журналистской деятельности. В немалой степени это наблюдается сегодня, когда резко возросло предложение типов изданий — в частности, благодаря множеству сугубо «неполити­ческих» развлекательных, рекламно-информационных, «семейных» газет и журналов.

Однако ведущие российские органы печати сохраняют при' страстие к политическим вопросам. Можно даже сказать, что они

' Киричёк П. Н. Социология публицистики. Саранск, 1998. С. 45.

146

демонстрируют его еще более явно, поскольку теперь это созна-тельный выбор редакций, а не навязанный сверху подход.

В конце 80-х годов исследование печати Ленинградской облас­ти, проведенное социологами журналистики Ленинградского уни­верситета, показало, что освещению деятельности органов власти, партий, общественных движений отводится 24% общего числа под­нимаемых в газетах тем. В середине 90-х годов статистический анализ региональных и общенациональных газет, выполненный в рамках российско-шведского исследовательского проекта «Journalism: discursive order and social practice», дал приблизительно такой же показатель — 27%. С точки зрения аспекта освещения событий, их важность именно для политики — внутренней или внешней — подчеркивается в 25% полученных статистических данных (в про­грамме 80-х годов — приблизительно та же доля).

В самом конце десятилетия проводилось еще одно подобное исследование. Оказалось, что вопросы политики, власти и управ­ления по-прежнему преобладают в тематической структуре изда­ний (свыше 20%), отодвигая на следующие места производство и экономику (16,1), духовно-культурную жизнь (15,2), среду обита­ния (15,0), качество жизни населения (11,6%) и т.д. За некоторы­ми исключениями в список ведущих попали тревожные темы, свя­занные с особыми обстоятельствами и принятием экстренных антикризисных решений. В то же время темы, условно говоря, ста­бильного, рутинного существования общества и человека (жилищ­но-коммунальные условия, методы государственного управления, культурные ценности, увлечения, дом и семья и т.п.) оказались оттесненными на второстепенные позиции. Социологи также изу­чали, какие события чаще всего попадают в поле зрения ведущих региональных и общенациональных изданий общего профиля. Та­кими ключевыми объектами внимания оказались встречи и пере­говоры на межгосударственном уровне, арест депутата законода­тельного собрания, решение суда по поводу досрочных выборов губернатора, пожар в штаб-квартире одного из общественно-по­литических движений и т.п. Таким образом, сенсационное значе­ние приобретают, как правило, события, случившиеся в полити­ческой сфере или ясно ассоциирующиеся с нею в сознании Журналистов и аудитории.

Причины возвращения политики в качестве «примы» на сцене СМИ следует искать, прежде всего, в генезисе российской прессы и состоянии профессионального сознания журналистов. На протя-*ении весьма длительного времени у сотрудников нашей печати Формировалась стойкая привычка воспринимать себя как актив-и полноправных участников официальной политико-государ-

147

ственной жизни, во всяком случае — как действующих политиков Соответствующим образом складывалась и преобладающая про­фессионально-дискурсивная модель прессы. Насколько она изме­нилась в новое время? Ответ подсказывают различного рода заме­ры в сфере сознания и служебного поведения журналистов, сде­ланные в самые последние годы.

Так, по данным психологов, изучавших установки журналис­тов на освещение предвыборных дебатов, представители россий­ских СМИ ощущают себя на одной «беговой дорожке» с полити­ками и изо всех сил стараются их «обогнать», переиграть в диалоге. При этом зарубежные гости, входившие в контрольную группу, делали акцент на посреднической роли прессы, ее долге быть «мо­стом» между аудиторией и политиками. С другой стороны, органи­зация сбора информации — как редакционная, так и индивиду­альная — настроена на прочную зависимость от органов власти и управления, особенно на уровне региональных и местных СМИ. Именно к ним чаще всего обращаются журналисты в поисках фак­тов, а стало быть — и информационных версий социальной дей­ствительности (более 60% опрошенных журналистов), тогда как сведения от частных лиц, информационных центров, обществен­но-политических организаций и бизнесменов интересуют коррес­пондентов во вторую и третью очередь. Не приходится удивляться тому, что при подготовке материала к печати журналисты руко­водствуются прежде всего соображениями политической целесо­образности. Наконец, нарисованную нами статистическую карти­ну подтверждают непосредственные впечатления известного в Рос­сии руководителя печатных и эфирных СМИ Е. Яковлева, который, уйдя с поста председателя компании «Останкино», так объяснял свой разлад с бывшими подчиненными:

«...многие здесь не только привыкли к политической цензуре и по­литическому прессингу, но даже были довольны, когда они суще­ствовали».

Подчеркнем, что в данном контексте нас занимают не конк­ретные политические и гражданские позиции тех или иных редак­торов и публицистов, а их исходная ориентированность на мир политики как средоточие основного содержания, смысла и цен­ностных ориентиров для прессы. Иначе говоря, перед нами устой­чивая дискурсивная модель отечественной журналистики. Она как нельзя более точно соответствует особенностям социального са­мочувствия современной России. Для нашего государства вопросы политического будущего в течение долгого уже срока остаются приоритетными и наименее проясненными. Политизированная

148

дресса адекватна социуму, понимаемому в качестве политической системы, равно как и ожиданиям ее агентов — государственных и партийных лидеров, активистов и энтузиастов. Но эта совсем не та среда, в которой протекает основная часть жизни рядовых, част-ныхлиц, в массе своей становящихся все более «беспартийными». Лресса оказалась перед лицом очень непростого выбора — чьи интересы отражать в первую очередь и по преимуществу? Обозре­ватель газеты «Санкт-Петербургские ведомости» А. Юрков следую­щим образом комментирует это явление:

«Честное слово, очень надоело писать про политику, но ведь от нее, подлой, все идет — и невыплаченная зарплата, и задержанная пенсия, и постоянно вспухающие тарифы на коммунальные услу­ги, и невозможность устроиться на подходящую работу где-то уже после 35 лет, и многое другое очень даже житейское».

Гражданское общество, обретающее себя в современной Рос­сии, и массовая психология существуют и меняются, подчиняясь иной социально-исторической логике. Есть основания утверждать, что население все больше утрачивает интерес к политической «кух­не» и под давлением условий жизни переключает свое внимание на проблемы материального благополучия и частной жизни. Уже стало нормой, что участие в выборах принимает меньшая часть граждан, более того — в некоторых регионах выборы не могут со­стояться из-за низкой явки людей на участки для голосования.

Существует целый ряд серьезных причин наблюдаемой деполи-тизации населения. Мы остановим внимание на некоторых из них. Но прежде уточним, что речь не идет об абсолютной политичес­кой индифферентности. Общественность, конечно, сохраняет ин­терес к результатам широкомасштабных политических перемен в стране, но в то же время она все более и более отворачивается от Рутинного политического процесса. Истоки этого явления лежат в базисной сфере жизни, в реальном опыте общения граждан с «вер­хами». Сошлемся хотя бы на падение уровня жизни, несмотря на Многократные заверения государственных мужей в его скором подъеме. Люди утратили веру в обещания государства и партий Мгновенно обеспечить райскую жизнь. Кроме того, средний граж­данин потерял способность разбираться в нюансах изменчивого п°литического ландшафта. На начало XXI в. в стране насчитыва­ть около 200 партий и движений, и большинство из них претен­довало на активное участие в избирательных кампаниях.

Наконец, в последние годы развивается явление психологи-

^ской самозащиты от малоприятных политических новостей. Осо-

енно явно это прослеживается по отношению к журналистике.

сожалению, данный феномен, имеющий чрезвычайно важное

149

^!

значение для морального здоровья нации, не получил достойного анализа и осмысления. Между тем еще в начале 90-х годов группа российских психиатров выступила с публичным предупреждени­ем о катастрофических последствиях тотального пессимизма и на­гнетания ужасов в средствах информации: «Если ежеминутно го­ворить о голоде, он-таки будет, согласно учению Павлова... о реф.. лексах. Приучая людей к мысли о бунте, вы готовите бунт», _ такова была идея, адресованная правителям и журналистам со стра­ниц «Комсомольской правды». Оставшаяся, как ни жаль, без яв­ного отклика. По прошествии недолгого времени сами газетчики констатируют эффект политизированного злословия, разрушаю­щий психику нации:

«Действительно сказывается, в чем мы имеем теперь печальную возможность убедиться лично, и не только "кровь и мясо", но и это вот — ежедневное взволнованное вранье или целевое умолча­ние... Результат всего этого — раздражение и сопутствующая ему истерия...»,— замечала «Общая газета».

В этой связи не приходится удивляться оттоку интересов ауди­тории от солидной прессы в сторону развлекательной, если не «желтой», журналистики. Согласно данным петербургских иссле­дователей общественного мнения, наибольший интерес у радио­слушателей вызывает полезная информация бытового характера (48%), в то время как политические и экономические новости находятся весьма далеко от лидирующих тематических направле­ний (23%), а у более чем 40% слушателей они вызывают негатив­ную реакцию. Социологическая служба Союза журналистов в Мос­кве выявила, что концертно-музыкальные передачи, последние известия и программы социально-бытовой направленности инте­ресуют радиослушателей значительно больше, чем политические и экономические выступления: 41, 27 и 22% против 16%. Разговор идет не о том, насколько права публика в своих симпатиях к жур­нализму «низкого» стиля. В данном случае важно подчеркнуть, что в культурной традиции, в многолетних привычках населения Рос­сии не заложено повальное увлечение бульварной прессой, вы­шедшей на авансцену в самые последние годы, и потому перед нами еще одно свидетельство резкого охлаждения в отношениях традиционной журналистики и читателей.

Обобщая приведенные выше наблюдения, приходится делать вывод о том, что нарастает тенденция к разъединению политИЯ рованной прессы и «беспартийной», стремящейся к партикуляр ности массовой аудитории. Однако было бы упрощением сводит1 проблему к различию в содержательно-тематических предпочт6

150

«писателей» и читателей. Это лишь следствие и одна из форм лроявления более глубокого и многопланового противоречия, ко-Т0рое сегодня все яснее осознается теоретиками СМИ и у нас, и за рубежом. Речь идет о самоизоляции журналистики от общества. При обострении противоречие переходит в стадию конфликта по классической схеме, включающей в себя различие потребностей, интересов и ценностей. В основе разрыва более чем естественных связей лежат корпоративные (если не частные) потребности жур­налистов, уводящие их в сторону от интересов и ценностей соци­ума и массовой аудитории.

Так, разгадка алогичного (с точки зрения интересов демокра­тии) освещения предвыборных кампаний кроется в огромной ма­териальной выгоде редакций, которую они извлекают из амбиций кандидатов и партий. Собственно политические цели кампании, общества, да и самих журналистов отодвигаются на задний план. Редакции с готовностью предлагают свои услуги состоятельным клиентам, не смущаясь ролью орудия политических манипуляций и заведомо утрачивая единение с аудиторией.

Когда итоги выборов в Госдуму выявили принципиальное рас­хождение агитации в СМИ с мнением населения, представители печати справедливо расценили этот эффект как «гол в собствен­ные ворота». В качестве иллюстрации приведем ситуацию, сложив­шуюся в Петербурге по итогам голосования на выборах в Думу в 1999 г. Симпатии региональных СМИ, в первую очередь телевизи­онных каналов, почти безоговорочно были отданы блоку «Отече­ство — Вся Россия» (ОВР). Разгадка такой ориентации не состав­ляет секрета, поскольку одним из первых лиц блока являлся гу­бернатор города, а администрация имела сильное влияние на телевидение. Основным мотивом агитации служил тезис о том, что в законодательный орган должны пройти известные, «штат­ные» политики, которые зарекомендовали себя в предыдущие годы. Однако не СМИ выиграли выборы в Петербурге. Лидеры располо­жились в такой последовательности: «Единство» и СПС, представ­ленные скорее новыми лицами, чем ветеранами политических де­батов (более 17% каждый), ОВР, коммунисты (соответственно свыше 15% и более 14%, хотя КПРФ получала едва ли не самое СкРомное место на телеэкране), «Яблоко» в традиционно «яблоч­ном» городе чуть превысило уровень 11%. Недоверие горожан к <(Штатным» политикам подтверждает и небывало высокий процент г°лосования против всех — 4% с лишним, вплоть до срыва выбо­ров в одном из восьми округов. Избиратель предпочел как раз те б-Чоки, которые не навязываются ему в спасители нации с экрана

151

и газетных полос, которые сулят надежду на обновление, а не повторение прошлых ошибок.

В текущей практике печати примат материальной выгоды вьь ступает не столь откровенно для стороннего наблюдателя, но внут* ри редакции он ни для кого не составляет тайны. Бывший специ-алист по политическим проблемам одного из ведущих российских изданий заявил корреспонденту американской «Boston Globe», что «экономическая цензура» чувствуется повсюду в коридорах этой респектабельной газеты. Более того, в прессе звучит резко негативная самооценка журналистов, поднимающаяся до уровня серьезных теоретико-социологических заключений. Так, сравни­вая деятельность российских и британских газет в политическом поле, «Комсомольской правда» обнаруживает, что есть проблема более общего порядка — разница между национальными и обще­ственными интересами. Первые — это интересы страны с точки зрения государственных чиновников, вторые — с точки зрения простых людей. Значительная часть журналистов ставит выше так называемые национальные интересы и тем самым отгораживает себя от общества. Такая логика анализа совпадает с известной со­циологической концепцией Юргена Хабермаса, проводящего раз­личие между миром системы (условными, искусственно конструи­руемыми нормами и ценностями) и миром жизни (ценностями, естественно рождаемыми человеческим сообществом). В согласии с идеями Хабермаса, устремленность в сферу реально значимых событий и подлинных интересов населения должна составлять до­минанту социожурналистики. Так обозначается направление в тео­рии и практике прессы, которое призвано составить альтернативу субъективизму традиционной, «вчерашней» прессы. Его принци­пиальная основа заключается в установке на развитие зрелого со­циального мышления журналистов, на отыскание объективного смысла событий и проблем вместо их априорного и предвзятого истолкования и на использование тех методов работы с информа­цией, которые оправдали себя в практике социальных исследова­ний27.

Камнем преткновения для СМИ на исходе XX в. стала утрата доверия к ним населения. Это характерно не только для россий­ской действительности, но и для других стран. По данным Инст! тута Гэллапа — авторитетной службы изучения общественног мнения, — в 90-е годы прессе доверяли менее 40% жителей с ропейского континента, теле- и радиовещанию — около 50%, PefC'

27 См. об этом: Социология журналистики. Очерки методологии и практИ Под ред. С. Г. Корконосенко. М., 1998.

152

ки/

дама, совсем, как говорится, вышла из доверия. Психологи видят корень вопроса в непродуктивности профессиональных установок, утвердившихся в редакциях: господствующее положение заняло отношение к человеку как к вещи, объекту воздействия, но не как к личности. С точки зрения содержания общения с аудиторией, первый тип отношений представлен информационным давлени­ем, отчуждением, развлечением и отчасти информированием, вто­рой — воспитанием и просвещением, диалогом и партнерством.

Схемы, модели взаимоотношений с аудиторией, которые вы­ражаются в социально-профессиональных установках журналиста и исследователя СМИ, получили среди специалистов название парадигм журналистского творчества28. Они заслуживают подроб­ного рассмотрения.

Долгое время в нашей стране была широко распространена управленческо-технократическая (авторитарная) парадигма, соглас­но которой аудитория выступает в качестве объекта воспитатель­ного, формирующего воздействия со стороны редакций. Отсюда распространенное в недавние годы акцентирование функций по­буждающего, управляющего воздействия. С социологической точ­ки зрения необходимо видеть, что ответственная пресса, наобо­рот, откликается на требования многообразных социальных субъек­тов в соответствии с их собственными потребностями и ожиданиями. Объективные условия для этого создает освобождение редакций от централизованной опеки и контроля, исходящих от органов власти. Зависимость прессы от внешних сил не исчезает, но она как бы дробится на множество видов связей и отношений с раз­личными субъектами, не только с политико-государственными институтами.

Сегодня в теории журналистики более прочные позиции зани­мают иные парадигмы, ориентированные на равноправное положе­ние аудитории и журналистики, на их партнерское взаимодействие. Одна из них получила название коммуникативно-познавательной. Ее идейную основу составляет ориентация на рыночное изобилие ин­формационной продукции и свободный выбор потребителем сооб­щений, мнений, каналов СМИ. Предполагается, что конкуренция побуждает журналистов к беспристрастности и публикации только Достоверных фактов, с тем чтобы сама аудитория-покупательница вьфабатывала суждение на основе достаточного количества сведе-

28 См. подр.: Дзялошинский И. М. Советская журналистика: три парадигмы твор-Чества//Журналист. Пресса. Аудитория. Вып. 4/Под ред. И. П. Лысаковой, Ю. Н. Со-

ломина. Л., 1991.

153

ний. Таким образом обеспечивается независимость сторон друг От друга — их связывают лишь деловые, денежные отношения.

Третья парадигма получила название гуманитарной. В рамках этой установки налаживается прежде всего духовно-интеллекту, альное сотрудничество прессы и аудитории, основанное на взаим­ном уважении к позиции другой стороны. Предметом взаимодей­ствия здесь служат реальные интересы общества и человека, опор­ным методом при создании текстов является убеждение (в отличие от психологического принуждения в случае с авторитарной уста­новкой), основной формой общения — диалог, а целью — разви­тие сознания аудитории в процессе совместного поиска истины подлинного знания о мире. Автор и читатель суверенны, они со­трудничают на началах равенства, каждый из них изначально прав в своих взглядах, и каждому дозволено заблуждаться, только ошибку надо признавать, когда она становится явной. Данной парадигме особенно органичны непредвзятые дискуссии, рассчитанные на честное стремление к общей цели.

Заметим, что в чистом виде та или иная парадигма существует лишь в абстракции, но не на практике. Более того, «чистота» по­шла бы только во вред профессии, которая лишилась бы разнооб­разия вариантов поведения корреспондентов и аудитории, пре­вратилась бы в набор догм. В зависимости от конкретной ситуации журналисту приходится уделять повышенное внимание либо выра­жению собственной позиции, либо сбыту своей продукции, либо поиску интеллектуального и эмоционального контакта с публикой. Нельзя и перечеркивать какую-то из установок как в корне невер­ную. Скажем, публицистике принципиально свойственно духовное лидерство в обществе (хотя бы в смысле постановки вопросов для обсуждения), как и некоторые черты учительства, даже поучитель­ства, впрочем, без менторской назидательности тона. В то же время с распространением «голых» фактов гораздо увереннее, чем журналист­ский коллектив, справится какой-нибудь центр компьютерной ин­формации, обладающий непосредственным доступом к источни­кам деловых сведений. Многочисленные исследования показывают, что аудитория ждет от редакций взвешенной оценки событий, в которых она не в состоянии разобраться без помощи экспертов. За объективность нередко выдается следующий прием освещения кон­фликтов: надо дать высказаться всем участникам спора, а читатель (зритель, слушатель) сам решит, на чьей стороне правда. В результа­те читательское сознание остается наедине с непримиримыми оп­понентами, каждый из которых в одинаковой мере далек от разре­шения противоречия. Доверие населения с опорой на такую фор" мальную объективность вряд ли удастся завоевать.

154

Одним из надежных путей к взаимопониманию с аудиторией служит установление прочных обратных связей системы СМИ в целом, каждой редакции и отдельного журналиста. Пришедшее из кибернетики понятие обратной связи стало одним из центральных элементов организации и практики массово-информационного производства. В общем плане оно обозначает механизм сосущество­вания и выживания элементов системы, без которого она теряет способность к внутренней координации и саморегулированию.

В массовом общении обратная связь выступает как выявленная реакция аудитории, как ответ на сигнал, иначе говоря — как ак­тивное взаимодействие между СМИ и населением. Между прочим, знание об этой реакции необходимо не только в рациональном, деловом отношении, но и в эмоционально-психологическом. Вся­кая творческая натура нуждается во встречном движении мысли и чувств.

«Я просто не могу жить без немедленного резонанса, без быс­трых откликов, без сиюминутных зрительских и читательских ре­цензий, без записок из зала. У меня сразу же возникает ощущение вакуума, сознание собственной ненужности...» —

признается кинорежиссер и литератор Э. Рязанов. Его слова мог бы повторить любой журналист.

Для журналистики живой контакт с аудиторией важен втройне. В момент своего рождения она дополнила и отчасти заместила не­посредственное межличностное общение. Публикация статьи в га­зете или выступление по радио являются все же актами общения одностороннего, поскольку автор не получает ответного импульса от читателя или слушателя. Техническое совершенствование ком­муникаций способно привести к полному подавлению аудитории автором, но оно же способно помочь в преодолении суррогатнос-ти однонаправленного информационного обмена. Все дело в выбо­ре цели, ради которой используется техника. Если мы действи­тельно настроены на диалог, то надо переключить мощности ли­ний связи с усиления роли коммуникатора на трансляцию голосов из внешнего мира.

На основе опыта выделяются следующие формы обратной связи:

• эпистолярная (почта редакций, сюда же можно отнести об­ращение по телефону, к которому в последние годы граждане при­бегают чаще, чем к письмам);

* «мгновенная» (по телефону в момент теле- или радиопереда­чи, а также прямое включение камер и микрофонов для трансля­ции мнений аудитории; в газетной практике подобную функцию выполняют беседы с читателями по «горячему телефону»);

155

» соавторская (привлечение авторского актива для подготовки выпусков изданий и программ);

» тестирующая (выяснение позиций аудитории по поводу ра, боты редакции или предмета обсуждения в СМИ — с помощью анкет, личных интервью, телефона);

» консультативная (обсуждение продукции редакции в ходе читательских и зрительских конференций, устных выпусков изда­ния, дней открытого письма и т.п.);

» экспертная (изучение обзоров работы СМИ, исследователь­ских и научно-критических материалов о журналистской практи­ке, мнений специалистов-экспертов);

» исследовательская (рейтинговые замеры динамики реальной аудитории изданий или программ и углубленное изучение состоя­ния аудитории, в том числе по заказу редакции).

Ни одна из перечисленных форм обратной связи не заменяет другую. Только комплексное их использование позволяет организо­вать непосредственный и непрерывный диалог редакции с населе­нием. Причина заключается в том, что у каждого вида связи есть своего рода специализация — достигаемые на практике эффекты. Так, если мгновенный контакт необходим для успеха конкретной телепередачи, а массовые встречи с читателями хорошо передают психологию аудитории, то специальное исследование подсказывает ориентиры для стратегического планирования деятельности СМИ.

Вопрос о формах обратной связи тесно связан с темой изуче­ния аудитории. Здесь тоже можно выделить оперативные способы действий, не связанные с большими организационными и мате­риальными затратами, и крупные исследовательские проекты, рассчитанные на получение надежных сведений для долговремен­ного использования. При этом материал для анализа поставляют названные нами каналы обратной связи.

К сравнительно простым и дешевым способам изучения ауди­тории относится непосредственное наблюдение за поведением потребителей продукции СМИ. Даже разовая попытка проследить за тем, как расходятся с лотков печатные издания, даст журнали­сту необычайно много полезной информации. В более сложном варианте сотрудники редакций сами на время становятся за при­лавок газетного киоска. Наконец, подобные наблюдения можно сделать систематическими. Руководитель социологической службы петербургского Издательского дома «Калейдоскоп» А. Монастыр­ская провела длительное исследование спроса на его продукцию, взяв за методическую основу собеседование с продавцами-лоточ­никами. В результате удалось составить не только картину чита­тельских предпочтений по широкому спектру показателей, но и

156

представление о целесообразных методах распространения, куль­туре розничной торговли, географии спроса.

Относительно проста и технология анализа почты. Правда, она становится такой лишь тогда, когда имеет под собой надежное организационное обеспечение. Имеется в виду регулярное, изо дня в день описание новых поступлений по стандартному набору пара­метров (например, по полу, возрасту, месту жительства, роду за­нятий автора, теме письма, цели обращения в редакцию и т.п.). Прежде регистрация корреспонденции велась в журналах, затем в редакциях стали практиковать перфокарты, сейчас удобнее всего пользоваться компьютерными хранилищами информации. Неза­висимо от формы фиксации данных у редакции в любой момент есть возможность «вынуть» их из накопителя и подвергнуть анали­зу. Нельзя, однако, преувеличивать значение почты как источника сведений об аудитории: авторы писем и масса читателей, как пра­вило, не совпадают по составу.

В отличие от названных методов изучения, доступных факти­чески любому журналисту, исследовательские операции следует доверять лишь специалистам. В этом случае расходуются значитель­ные ресурсы, возникает расчет на знание о закономерных процес­сах и тенденциях, и ошибки в результатах имеют высокую цену. Здесь решающим фактором успеха становится надежность избран­ной методики. Из опыта известно, что многие редакции, экономя деньги, сами составляют опросные листы и сами же их обрабаты­вают. Чаще всего в этих дилетантских анкетах уже заложены такие смещения данных, которые невозможно исправить на последую­щих стадиях исследования.

Однажды некая зарубежная организация в целях благотвори­тельной помощи российским редакциям распространила для них «образцовую» анкету. Выглядела она так:

ФИО___

Адрес__

Телефон_

Факс

Сколько взрослых проживает по этому адресу ?_ Сколько детей?

Укажите возраст детей_ Укажите профессию взрослых^

Чем вы занимаетесь в свободное время?_ Какие статьи вам нравятся больше всего?_

Какие статьи вы любите меньше всего?__

Какие рекламные объявления вы читаете ?__ Спасибо!

157

Здесь что ни строчка, то неудача. Даже начинающий социолог знает, во-первых, что для доверительности общения анкета долж­на быть анонимной, а тем более исключаются вопросы об адресе телефоне и т.п., во-вторых, что опрос положено начинать с лег­ких, «разминочных» тем, не пробуждающих у аудитории тревоги или тяжелых раздумий, в-третьих, что по содержанию заочную беседу надо сконцентрировать на определенном предмете изуче­ния, а в приведенном примере даже не угадать, каков же он — предмет... Можно гарантировать, что абсолютно ненадежные отве­ты поступят на вопросы о любимых и нелюбимых статьях: кто-то напишет «маленькие статьи», а кто-то — «о жизни зверей», «по­строенные на точной информации», «с иллюстрациями» и проч.

С методиками научного исследования аудитории студенты по­знакомятся позднее, в курсе социологии журналистики. Мы лишь упомянем некоторые из возможных вариантов действий. Методы в общем плане делятся на качественные и количественные. Это озна­чает, что объектом анализа являются либо небольшие группы пред­ставителей аудитории (тогда их реакцию на СМИ наблюдают уг­лубленно, вплоть до учета индивидуальных психических особен­ностей), либо, наоборот, многочисленные группы, как при массовых опросах, с привлечением сотен и тысяч людей (но тогда отдельные читатели как бы растворяются в среднестатистических показателях). Примером качественного анализа служит наблюде­ние за аудиторным поведением малой социальной группы (семьи, персонала одной организации) в течение длительного срока. Разу­меется, это делается с ведома объектов изучения, они доброволь­но соглашаются информировать о своих реакциях, скажем, на те­лепрограмму раз в квартал, месяц или чаще. За такую услугу пола­гается вознаграждение.

Количественный подход с довоенных пор применяет британ­ская вещательная компания Би-Би-Си. Она ежегодно опрашивает своих слушателей (а в последние десятилетия и телезрителей) об их настроениях, вкусах, замечаниях по качеству программ. С повы­шением технической оснащенности СМИ и исследовательских организаций появилась возможность собирать огромные массивы данных без прямого контакта со зрителями. Если на антеннах кол­лективного пользования установить особые датчики, то автомати­чески начнут поступать сигналы о том, какие каналы и в какой час были включены (телеметрия). Построенные на этой базе гра­фики предельно точно отображают карту популярности программ. Естественно, что и в этом случае необходимо заручиться согласи­ем пользователей телеприемников. Подглядывание и обман в лю­бой форме исключены. Взаимодействие с аудиторией становится

158

обоюдополезным только при том условии, что оно базируется на доброй воле и этической чистоте отношений.

Обобщенную сравнительную оценку методов измерения ауди­тории вещательных каналов дает энциклопедия «Britannica»: «По экономическим соображениям... оценка мнения и реакции аудито­рии на радио- и телевизионные программы важна для вещателя. Из­мерение аудитории создает трудные проблемы, потому что нет ка­кого-то подобия театральной кассы, с помощью которой можно было бы определить точное количество слушателей. Получаемая почта при­ходит главным образом от тех, кто имеет время и склонность пи­сать, и не может расцениваться как высокорепрезентативная. Ин­формацию о величине аудитории можно также добывать методами телефонной выборки, интервью по месту жительства, которые про­водят организации — исследователи рынка, или с помощью запи­сывающих устройств, устанавливаемых на индивидуальные прием­ники... Эти устройства, однако, дороги, и они не обязательно пока­зывают, действительно ли в настоящий момент человек смотрит телевизор или слушает радио, и их использование ограничено не­большой долей всей аудитории. Что касается методики рейтинга, то коммерческие вещатели спешат изменить или закрыть программу, обращение к которой со стороны аудитории снижается, и аудито­рия, таким образом, является влиятельной силой при определении характера предлагаемых ей программ. В коммерческом вещании спон­сируемые программы также зависят от того, есть ли у них явный успех или неудачи в продаже рекламируемых товаров».

Если исследования проводятся как крупномасштабные и сис­тематические, они дают возможность составить комплексную «кар­ту» предпочтений и ожиданий аудитории. Для примера сошлемся на результаты серии опросов радиослушателей, проведенных в Москве и Ярославле социологической службой ВГТРК и «Радио России» в 2000 г. Эти данные достаточно представительны, чтобы счесть их за отражение запросов и претензий к журналистам со стороны всей массовой аудитории. Они служат хорошей иллюстра­цией к тем тезисам о взаимоотношениях журналистики с населе­нием, которые мы рассматривали в общем плане.

1. Слушатели рассчитывают на положительный эмоциональный эффект передач. Они отказываются принимать новые сообщения о трагедиях, катастрофах. По их словам, необходимы «подзарядка Хорошими новостями», рассказы о простых, земных заботах лю-Дей. Слушатели хотят узнавать об удачах и достижениях в различ­ных сферах жизни, ждут конкретных рекомендаций по преодоле­нию трудностей.

159

2. По мнению опрошенных, сегодня радиовещание в значц тельной степени ориентировано на политику. Однако существует потребность в информации и о других сторонах жизни. Слушателей интересуют театральные радиопостановки, литературные чтения обозрения культурной жизни России, мира.

3. По мнению большинства опрошенных, сегодня особенно значимы этические проблемы. Граждане страны ожидают не «нра­воучений по радио», а программ с участием психологов, в кото­рых затрагиваются проблемы этики и культуры взаимоотношений Эти передачи должны делаться в форме открытой дискуссии, где происходят столкновения разных точек зрения и у каждого слуша­теля есть возможность включиться в разговор.

4. В эфире звучит мало программ образовательного характера для детей и взрослых. Передачи о последних научных разработках должны подробно рассказывать о новшествах и усовершенствова­ниях.

5. По мнению участников исследования, радио должно уделять внимание своего рода «терминологическому ликбезу» — объясне­нию значений и иллюстрации неологизмов и терминов, заимство­ванных из других языков.

6. Слушатели отмечают, что радио уделяет внимание ограни­ченному кругу лиц. Они хотели бы слышать в эфире новые имена29.

29 Стребнева Н. Н. Радиоэфир: ожидания аудитории//Журналистика в 20U году: реалии и прогнозы развития. Ч. I/Отв. ред. Я. Н. Засурский. М., 2001. С. 25"*

160

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЖУРНАЛИСТИКИ

Социальные роли журналистики

Вопрос о социальных ролях прессы относится к числу ключе­вых для понимания ее взаимоотношений с миром, определения политики общества в сфере СМИ и стратегических установок са­мих редакций. Среди специалистов идут дискуссии о том, чем же в первую очередь является журналистика — средством информации или, например, орудием политического управления обществом. Избежать такой альтернативной постановки проблемы можно, если не трактовать практику прессы однопланово, а учитывать ее мно­гогранность. Иначе говоря, требуется сменить подход к изучению предмета: вместо «или — или» использовать формулу «и — и». Пер­вой посылкой для анализа будет признание многокачественности прессы как общественного явления. Такую возможность открывает социально-ролевая характеристика журналистики.

В обществоведении подробно рассмотрены социальные роли личности. В общих чертах вывод социологов заключается в том, что человек постоянно находится в нескольких, различных социальных федах, в каждой из которых он сталкивается с определенными ожиданиями и нормами. Чтобы оставаться активным участником отношений в этих средах, он должен вести себя соответственно ожиданиям. Так формируется его ролевой статус, так окружающая обстановка «заказывает» его ролевое поведение. Каждый желаю-Щий без труда проверит справедливость этой теории, вспомнив, Как меняется его поведение при переходе в другую среду: разные ожидания предъявляют нам производственный коллектив, дружес-Кая компания, семейный круг, случайные попутчики в поезде даль-Него следования и т.д.

Понятие социальных ролей мы переносим на характеристику "еЧати. Для такого заимствования есть реальные основания. Никто

161

- 2802

не станет отрицать, что журналистика занимает определенные позиции в общественных отношениях, применительно к ней скда. дываются ожидания, обусловленные этими позициями. Более того свойственная прессе активность в общественной жизни, ее энеп-гичное влияние на социальные процессы делает эти ожидания осо­бенно явно выраженными. Сущность ролевой характеристики как раз и заключается в выявлении ряда социальных обязанностей которые пресса выполняет в соответствии с общественными за-просами и ожиданиями. Это вторая посылка для анализа.

Структура ролей одновременно и многообразна по форме, и проста по своему построению. И то и другое объясняется универ­сальностью журналистики, которая проникает во все области социаль­ной жизни. Ролевая характеристика строится в зависимости от коли­чества и качественных особенностей этих областей (иначе они назы­ваются социетальными системами): экономической, политической, духовно-идеологической, социальной. Такова третья посылка.

Поскольку журналистика участвует в процессах, идущих в каж­дой из названных сфер, на нее распространяются закономерности и «правила игры», управляющие деятельностью всех других эле­ментов этих социетальных систем. Например, в политической об­ласти наше внимание привлекут отношения СМИ с государством, гражданами, партиями и т.п. В то же время здесь не имеет сущест­венного значения информационная природа журналистики. Наобо­рот, с точки зрения экономики мало что значат политические пристрастия редакций — здесь важно, что, как и любое предпри­ятие, СМИ участвуют в товарно-денежном обмене, и именно на этом их качестве сосредоточивается внимание. Таким образом, в каждом случае мы абстрагируемся от ролей, которые предписаны прессе в других социетальных системах. Нас интересует централь­ная для избранной системы категория анализа, по отношению к которой проявляются природные качества СМИ.

В соответствии с разделением общественной жизни на несколько социетальных систем выделяется ряд ролей прессы: производствен­но-экономическая, информационно-коммуникативная, регулиру­ющая и духовно-идеологическая. Представим эту взаимосвязь сфер и ролей графически (рис. 1).

За границами круга располагаются сферы жизнедеятельности общества, в секторах круга — производные от них роли журнали­стики. Схема показывает, что, во-первых, социетальные системы существуют как относительно самостоятельные образования, меЖДУ ними есть границы; во-вторых, пресса лишь каким-то из свои* сегментов «заступает» на пространство той или иной социальной

162

Производственно-экономическая

Информационно-коммуникативная

Социальная жизнь

Духовная жизнь

Рис. 1. Социальные роли журналистики.

сферы, но не «растворяется» в одной из них; в-третьих, роли од­новременно и отделены друг от друга, как отделены социетальные системы, и сосуществуют в пределах единого целого — журналис­тики, как едино, целостно внутренне многообразное общество.

Рассмотрим теперь более пристально каждую из ролей. В отечест­венной теории долгое время относительно слабо была освоена про­изводственно-экономическая роль журналистики. С экономической точки зрения, главным в журналистике является ее товарная сущ­ность. Советская наука признавала наличие у прессы данного ка­чества — но только у буржуазной прессы. Материально-техничес­кого и экономического положения национальной печати она как бы не замечала. Тем самым игнорировались не только строгая вза­имообусловленность базисных и надстроечных явлений в СМИ, но и колоссальный мировой опыт. Причин быстрого роста печати в буржуазных странах невозможно понять, если тот факт, что «из­дание газеты есть доходное и крупное капиталистическое пред­приятие, в которое богатые вкладывают миллионы и миллионы Рублей»1, считать пороком журналистики, а не ее естественным свойством. Ущерб понесла прежде всего сама отечественная прес­са, материально-технический уровень и финансовое положение которой сегодня не служат гарантом ее качественной эволюции, Ускоренного совершенствования в соответствии с запросами ауди-т°рии. Но не менее существенно, что для общества в целом оказа­лась закрытой специфическая область предпринимательства, ка-журналистика является во многих странах.

' Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 210.

163

Товарно-денежные отношения пронизывают индустрию во всех направлениях: определенную стоимость имеют кв ция корреспондента и его трудозатраты при работе на редакцию (что выражается в его заработной плате), готовый тираж газеты оборудование телерадиостанции, время в эфире, предоставляемое для рекламы, и пр.

Для наглядности проследим, кто и в какой форме участвует в товарно-денежном обмене информацией. Заодно мы убедимся в том что слово «информация» не имеет для журналистики сколько-ни­будь конкретного содержания, если не определены форма сущест­вования сведений и стадии работы с ними. Изначально информаци­ей обладает некий человек или организация — источник, к которо­му обращается репортер. Как мы помним, информационные ресурсы являются собственностью, поэтому нет ничего противоестественно­го в том, что частное лицо или коммерческая фирма продает журна­листу необходимые ему сведения. «Покупаем факты» — так было озаглавлено объявление, с которым редакция екатеринбургской га­зеты «Главный проспект» обратилась к читателям: «Оплата произво­дится немедленно. Стоимость — в зависимости от значимости факта». Даже если сведения предоставляются бесплатно (в виде интервью, документов и пр.), это означает лишь акт доброй воли со стороны источника, но не отмену финансовых отношений в принципе. Здесь, правда, надо уточнить, что на широкий круг организаций, прежде всего государственных, законодательство налагает обязанность ин­формировать общественность. Добытые журналистом сведения ста­новятся его собственностью — и уже он в той или иной форме пред­лагает их покупателю, в качестве которого выступает редакция. Та в свою очередь предлагает новости, приобретшие вид публикаций, распространителям, а они выбрасывают товар на рынок массового потребительского спроса. Так выглядит предельно укороченная це­почка продажи информации. Мы отсекаем всевозможные побочные ветви, иначе получилась бы не цепь, а сложная сеть. В классическую схему не укладывается, например, сомнительная инициатива неко­его главного редактора, который рекомендовал крупному банку выкупить весь тираж его журнала за несколько сотен тысяч долларов. Тогда не увидели бы свет компрометирующие материалы о руково­дителях банка. С морально-этических позиций — бесстыдный шан­таж, а в собственно экономическом измерении — сказочно выгод­ная сделка (к счастью, не состоявшаяся).

Россия последнего десятилетия стала свидетельницей того, к# за короткий срок были сделаны состояния удачливых издателей * владельцев вещательных компаний. При характеристике типоло гии СМИ мы уже знакомились с именами владельцев некоторь'

164

едиаимперий. Многие из них нашли для себя в этом бизнесе спо-Об реализации природных склонностей и таланта. Владелец «Мос­ковского комсомольца» П. Гусев признавался в телевизионной бе­седе, что по натуре он игрок и ему доставляет удовольствие вкла­дывать деньги в новые проекты, рисковать, выигрывать. Об успехе начинаний свидетельствует состав подконтрольной ему группы СМИ, в которую кроме материнского издания входят: газета «Жизнь. Санкт-Петербург», провинциальные выпуски «МК», жур­налы «МК-бульвар», «Деловые люди» и др., а также сеть радио­станций. Эксперты оценивают бизнес этой группы как рентабель­ный, что отнюдь не является нормой для остальных издательских домов России. Удачно найденная и грамотно проработанная идея может вывести медиакомпанию в ряд самых выдающихся с эконо­мической точки зрения предприятий. Показательно, что в середи­не 90-х годов каталог «Элита российского бизнеса» в разделе «Зо­лотые фирмы года» упоминал ВГТРК, Издательский дом «Ком-мерсантъ», издательский комплекс «Паспорт интернешнл лтд», АО «Теле-маркет» и другие предприятия информационного про­филя. Собственно, в мире давно признано, что информация стала одной из ведущих отраслей бизнеса.

Однако в целом экономическая ситуация в российских СМИ складывается неровно. Даже общенациональные вещательные кор­порации оказываются не в состоянии обеспечить себе финансовое благополучие. На рубеже веков мировую известность получила ис­тория высокого творческого взлета и экономического падения ру­ководимого В. Гусинским холдинга «Медиа-МОСТ», включающе­го в себя популярнейшую телекомпанию НТВ и еще десятки аудио­визуальных и печатных СМИ. Газетное дело вообще, как правило, не приносит прибыли. Журнал «Cpeda» в конце 90-х годов опубли­ковал суммарные данные об источниках финансирования россий­ской печати. Ее совокупный годовой бюджет выражался в сумме 45 млрд рублей, из которых выручка от распространения составля­ла 8 млрд, а рекламные поступления — 7 млрд. Значит, преоблада­ющая часть расходов покрывалась за счет внешних инвестиций, а Не собственной деятельности редакций, и таким образом конку­ренция на рынке фактически превратилась в фикцию. Здесь надо Искать экономические корни идейно-политической зависимости пРессы, ее в буквальном смысле продажности.

Специалисты видят несколько причин неблагополучия: общее

^Ризисное состояние отечественной экономики, связанная с этим

^Дость рекламного рынка, растущая дороговизна информацион-

н°го производства, а также, что особенно существенно для сту-

^ентов-журналистов, слабая подготовленность редакционных шта-

165

тов к хозяйственной деятельности. Несомненно, что на такой кой материальной основе здоровое древо демократической прессь, произрастать не может. Необходимы дополнительные меры регул^. рующего характера, которые привели бы к созданию более благо­приятных условий для проявления производственно-экономической роли журналистики. Рынок сам по себе не является таким регулято­ром, поскольку его воздействие определяется скорее произволом (со стороны производителя и потребителя), чем общественной целесо­образностью. В качестве социально ориентирующей силы, по опыту мирового сообщества, способна выступать государственная полити­ка в области СМИ, поддерживающая общественно необходимую систему приоритетов и обеспечивающая гармоничное сосущество­вание различных типов изданий и программ.

В социальной сфере роль прессы связана с процессами социа­лизации индивидов, групп населения и целых поколений, то есть с усвоением ими социально-культурного опыта предшественни­ков и включением его в контекст общественных отношений. Люди воспринимают чужой опыт через общение, которое, в свою оче­редь, составляет содержание массовой коммуникации. Соответ­ственно информационно-коммуникативная роль прессы способствует осознанию членами общества своего статуса и функций, согласо­ванию всех элементов социальной системы и их взаимодействию. Именно в связи с данной ролью первостепенное значение имеет информационная природа журналистики, тогда как в других социе-тальных системах категория информации не является главной.

К. Маркс справедливо называл печать говорящими узами, со­единяющими отдельную личность с государством и с целым ми­ром2. Под миром следует понимать не только современную дей­ствительность, но и отдаленные во времени картины жизни. Прес­са обладает уникальной способностью накапливать информацию, служить своего рода памятью человечества. Так, газетные подшив­ки питают бесценной информацией историков, дают материал для обобщений философам и экономистам, исследователям массовой психологии и т.д. Не меньший интерес представляют записи теле­визионных и радиопрограмм.

В сфере общения редакции выполняют отнюдь не технически' функции ретрансляторов новостей. Им принадлежит инициатив выбора и освещаемых событий, и тональности подачи фактов,] оценки происходящего. От того, насколько добросовестно журн' листы выполняют свою миссию, зависит репутация, а то и судь тех, о ком они пишут и говорят. Полнота, объективность и дост'

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 65.

166

верность сообщений создают своего рода защитный зонтик над с03нанием населения, которое испытывает угрозу стать объектом корыстного манипулирования даже при самом демократическом режиме. «Власти всегда признавали, что для контроля над обще­ством они должны взять в свои руки информационное дело... — пишет американский профессор Б. Багдикян. — Лидеры демокра­тии не менее, чем врачи, шаманы, короли и диктаторы... контро­лирую7 информацию с той же энергией, с какой они контролиру­ют вооруженные силы»3.

С точки зрения эффективности выполнения информационно-коммуникативной роли, имеет смысл анализировать прежде всего содержание прессы, причем по широкому комплексу параметров. Среди них — тематика выступлений (насколько богата тематичес­кая палитра, нет ли на ней «белых пятен» и закрытых или забытых вопросов общественного бытия), источники информации, герои и авторы публикаций (все ли слои и группы населения представ­лены в равной мере), география материалов (пропорционально ли отражены жизнь столиц и провинции) и др. У социологов давно разработаны матрицы такого анализа содержания прессы, и лю­бая редакция при желании может ими воспользоваться. Так од­нажды поступили корреспонденты газеты «Версты». Они провели день у экранов телевизоров, следя за выпусками новостей на об­щероссийских каналах. Как выяснилось, подавляющее большин­ство сообщений так или иначе касалось событий в Кремле, прави­тельстве или Думе, а жизни остальной России посвящались еди­ничные сюжеты. При этом более трети материалов носило характер официоза, на всех каналах мелькали одни и те же лица известных государственных и общественных деятелей, а в неофициальной хронике преобладали автокатастрофы, ракетные удары, землетря­сения и прочие щекочущие нервы ситуации. Материалов, несущих положительный эмоциональный заряд, почти не встретилось. Та­кую методику анализа содержания полезно иногда применять и в своей редакции, для самоконтроля.

Особого внимания заслуживает категория времени, отраженно-г° в публикациях. Время — такой же материальный измеритель Человеческого существования, как и пространство. Если происхо­дит разрыв между прошлым, настоящим и будущим, то разруша-^тся целостность жизни отдельного индивида и сообщества людей. **а прикладном уровне эта истина выражается в требовании к Журналистам показывать явление в развитии: какова его предыс-°Рия, что оно есть сейчас и каким будет завтра.

Нагдикяп Б. Монополия средств информации. М., 1987. С. 39.

167

Выразительные данные были получены петербургскими учены, ми при выполнении сравнительного российско-шведского анализа прессы. В отечественных изданиях материалы довольно равномерно распределяются на группы «было», «было — стало», «есть — будеТ]> и «было — стало — будет» (по 20—30% от общей совокупности) Шведские коллеги демонстрируют иное понимание истории: они почти в 70% материалов прямо связывают прошлое, настоящее ц будущее, а в 30% — прошлое и настоящее. Дискретность в восприя­тии времени, свойственную российским газетчикам, нельзя истолко­вать иначе, как ощущение себя и страны на перепутье судьбы, в некоем хронологическом промежутке. Это чувство неизбежно переда­ется аудитории, влияет на ее самосознание. По результатам уникально­го общероссийского исследования, проведенного социальным психо­логом К. Муздыбаевым в конце 90-х годов, у населения до крайнос­ти сократилась перспектива, на которую составляются жизненные планы. Типичным стал период протяженностью всего лишь в 1,5—6 ме­сяцев. Конечно, главным образом на россиян воздействуют объектив­ные факторы их существования, но и социально ответственная пресса должна стремиться к тому, чтобы не «распалась связь времен».

Прямое отношение к успешному исполнению прессой ее ин­формационно-коммуникативной роли имеет сеть СМИ, покрыва­ющая все участки демографической карты страны. Этот вопрос зат­рагивался нами при рассмотрении типологии журналистики.

В политической области на первый план для журналистики выходят власть и связанные с нею отношения, ее завоевание, удер­жание и осуществление. Однако мы бы очень поторопились, если бы сочли прессу источником или органом политической власти. Редакции — не политические партии, они не фигурируют в бюл­летенях на выборах, не принимают законы и не решают государст­венные проблемы. Журналистика выполняет регулирующую роль, участвуя в процессах управления обществом, самоуправления и контроля. Эти три понятия надо разделить, чтобы более детально проанализировать, в чем же выражается роль прессы.

Управление обществом доверено политической системе, в ко­торую входят государственные и общественные институты, орга­ны и организации. Они активно используют прессу как средство, или инструмент воздействия на социум, проведения своей поли­тики. Таким образом, СМИ оказываются как бы между граждана­ми и властью. В первую очередь это относится к изданиям и кана­лам вещания, которые принято называть официальными.

В нашей стране таковыми являются, например, журнал «Рс сия», учрежденный правительством и администрацией президент' государственная телерадиокомпания «Россия», региональные

168

специально созданные как массово-информационные рупоры влас­ти в субъектах федерации. О характере деятельности таких редакций можно судить по телевизионной программе «Парламентский час», которую готовит отдел парламентского телевидения Государствен­ной Думы. Она выходит в эфир по воскресеньям на канале ВГТРК и создается под контролем Наблюдательной комиссии, которая со­стоит из представителей думских фракций и комиссий. Перед автор­ским коллективом поставлены цели адекватно и полно информиро­вать граждан о законодательной деятельности Госдумы, содейство­вать укреплению гражданского и патриотического правосознания и авторитета демократических органов власти, утверждать в обществе идеи парламентаризма и др. По словам сотрудников думского теле­видения, оно было призвано разрушить стереотип, который стара­ниями далеко не объективных СМИ приобрели в сознании телезри­телей российский парламент и депутатский корпус.

Реализации политики другой ветви власти способствует «Рос­сийская газета» — издание правительства РФ. Согласно уставу ре­дакции, она обязана предоставлять своему учредителю место для размещения официальных документов и материалов, является пуб­ликатором нормативно-правовых актов всех органов власти, под­лежащих исполнению в общенациональном масштабе (после пуб­ликации они приобретают юридическую силу), обязана объектив­но и широко освещать деятельность правительства. Главный редактор присутствует на заседаниях правительства, газету заблаговремен­но снабжают информацией о планах руководства страны, и в этом отношении она имеет серьезные преимущества перед другими СМИ. Со своей стороны правительство обязуется создать условия для выпуска издания, что также выгодно отличает положение «Рос­сийской газеты». Понято, что с точки зрения идейно-политичес­кой направленности ее позиция не может расходиться с линией государственной власти, хотя критика конкретных министерств и чиновников журналистам не запрещается.

В использовании прессы как инструмента управления нет ничего антидемократического или неэтичного. В этом нуждаются не только правительство и администрация, но и политические партии, по­скольку у них нет более эффективного способа проводить и утверж­дать в обществе свои взгляды, политические программы и подходы к решению тактических вопросов. Однако было бы недальновидно Исчерпывать возможности журналистики в этой системе только для Руководства «сверху», со стороны институтов и органов власти. Уг­лубленный анализ данной темы и живые потребности общества по­буждают отдать приоритет иному свойству печати — ее способности ВьФажать интересы, волю, мнения населения, доносить их до ин-

169

статутов политической системы и тем самым корректировать ее ятельность. Такое двояко направленное движение информации и более всего отвечает принципам демократии, создает механизм прак­тического осуществления народовластия.

Роль прессы в общественном самоуправлении отражена в клас­сической статье К. Маркса «Оправдание мозельского корреспон­дента» (1843). Автор подчеркивает ярко выраженный демократи­ческий характер социально-политической работы бесцензурной печати. Являясь воплощением идеи гласности, она не только слу­жит продуктом общественного мнения, но и создает его. Публич­ность газетного слова помогает ему активизировать общественные силы для того, чтобы смягчить социальное напряжение, если оно возникает. Автор отводит журналистике роль посредника, «третье­го элемента» в конфликтах между правителями и управляемыми, наделенного «головой гражданина и гражданским сердцем». В пе­чати они могут критиковать друг друга на равных правах, как граж­дане, с общегосударственных позиций4.

Более конкретно эта несколько абстрактная модель представ­лена в концепциях гражданского, то есть самоуправляемого, са­моорганизующегося общества, которое способно решать свои внут­ренние проблемы без вмешательства властной «верхушки». Печать здесь становится площадкой для диалога, развивающегося как бы по горизонтали — между структурными элементами гражданского общества: ассоциациями, группами, общинами и др. Но для ее функционирования по этой схеме требуется ряд условий как внеш­него, так и внутреннего (в самой прессе) порядка. Прежде всего необходимо юридически обеспечить независимость институтов гражданского общества от государства, разграничив сферы их ком­петенции. Нужно, далее, создать организационную структуру са­моуправления в виде всевозможных добровольных объединений и союзов граждан, действующих во всех местностях, на всех уровнях и в различных сферах жизни социума. Наконец, есть потребность в определенном типе самосознания и культуры поведения журнали­стов, которые ощущают себя представителями именно обществен­ности, а не какой-либо стоящей над нею инстанции.

В этой связи заслуживают критической оценки концепция и термины, описывающие прессу как «четвертую власть» (или «чет­вертую державу»). С их помощью СМИ придается значение само­стоятельной силы и оттесняется истинный суверен власти в де­мократическом обществе — народ. Интересно, что в ходе историй термин претерпел существенную эволюцию, вплоть до полярной

4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 206.

170

смены значения. Существует немало версий его происхождения, в Т0м числе такая. В XVIII в. английский политический деятель Э. Берк назвал галерею для репортеров в парламенте «четвертым сослови­ем», имея в виду, что они не принадлежат к трем сословиям, за­конно представленным в законодательном собрании (духовенству, дворянству, буржуазии), и потому не допускаются к осуществле­нию реальной власти. Но в 1950-х годах американские журналисты нарекли прессу «четвертой ветвью власти», вложив в эти слова совсем иное содержание: независимость от администрации; право критиковать действия правительства; силу и влиятельность в об­щественной жизни. Идея приобрела необычайно широкую попу­лярность в западной культуре, обросла теоретическим обоснова­нием, и в конце концов это обозначение закрепились в массовом сознании как расхожая метафора. В современных американских ис­точниках даже вводится деление на «четвертую державу» (пресса, газеты) и «пятую» (радио и телевидение).

Метафорические самоназвания не заслуживали бы теоретичес­кого рассмотрения, если бы они не отражали тревожных смещений в профессиональном сознании сотрудников СМИ. Никто не давал им официальных полномочий на осуществление служебного надзо­ра, вынесение приговора, выполнение распорядительных функций. Однако именно такие полномочия ощущает за своей спиной автор публикации о конфликтах в судебном ведомстве. Во-первых, в мате­риале представлена лишь одна точка зрения — судьи, который был отстранен от должности и которого берется защищать корреспон­дент. Во-вторых, уже в заголовочном комплексе дается безапелляци­онная, как решение трибунала, характеристика ситуации: увольня­ют лучших работников. В-третьих, в заключение автор позволяет себе обобщения, для которых в материале, по меньше мере, недостает оснований: авторитет судебной власти равен абсолютному нулю... Как показали последующие события, точка зрения корреспондента не лишена оснований, но почему вместо доказательств в ход пущен Директивный стиль априорных утверждений?

Максимальный объем прямого воздействия СМИ на обществен­ность определяется словами «власть над умами», но право на вы­полнение этой миссии пресса завоевывает сама — благодаря авто­ритетности и полезности своих материалов. Его недолго и утра­тить, если разрывается живая связь с адресатами выступлений.

«...Кончилось то время, когда мы всерьез ощущали себя влас­тителями дум, ответственными за формирование общественного мнения. Какие к черту властители дум? — самокритично восклица­ла обозреватель И. Петровская в связи с закрытием телепередачи «Пресс-клуб». — Сборище галдящих, не умеющих слушать друг друга, жаждущих рекламы, не очень умных, мелких людей... Что наши

171

мелкие страсти, стычки и споры... простым людям, живущим за пределами Садового кольца?»

В идеологическом плане печать является участницей духовного производства — через отражение, формулирование и внесение в массовое сознание определенных представлений, воздействие на идеологическое, морально-нравственное, художественно-эстетичес­кое содержание общественной жизни. Духовно-идеологическую роль журналистики иногда трактуют только в свете политико-идеологи­ческих отношений, в действительности же идеалы могут иметь со­всем другое происхождение — возьмем, например, религиозные или научные представления о мире и человеке. Данная роль вызывает двоякий эффект: с одной стороны, через прессу выявляются разно­речивые взгляды и убеждения, бытующие среди современников, на этой почве происходит размежевание приверженцев разных точек зрения; с другой стороны, готовится база для согласия по вопросам, касающимся сохранения сложившейся общности людей или даже цивилизации в целом. Примером может служить распространение через СМИ идей экологической безопасности или сохранения на­ционально-культурной самобытности данного народа.

Ошибочное представление о «чистой» информационности жур­налистики (абсолютизация одной ее роли — информационно-ком­муникативной) толкает ряд специалистов к отрицанию духовно-идеологической нагруженное™ журналистского текста. Один те­перь уже бывший главный редактор общенациональной газеты заявил в телеэфире, что газете идеология уже не нужна, — доста­точно, мол, руководствоваться общечеловеческими ценностями и строить свою деятельность на рыночных основаниях. Фактически подобные декларации означают всего лишь попытку снять с себя ответственность за идеологические, психологические, нравствен­ные последствия выступлений СМИ.

Между тем практика печати ясно свидетельствует о том, что идеология из нее не исчезла, а изменилась по содержанию и фор­мам предъявления. Рассмотрим этот процесс на примере публика­ций «Комсомольской правды». В начале 1970-х годов она напечата­ла очерк писателя Константина Симонова «В свои восемнадцать лет», подготовленный по заданию редакции. Благодаря газете вся страна узнала о трагической судьбе тракториста Анатолия Мерз-лова, погибшего, спасая колхозную ниву от пожара. Тогда его по­ступок редакция назвала подвигом, ему посвящались комсомоль­ские собрания и художественные произведения. Четверть века спу­стя та же газета рассказала о подобном поступке, совершенном молодым комбайнером. Но вместо возведения его на пьедестал славы журналисты выразили сомнения в том, что общественное

172

добро стоит дороже, чем человеческая жизнь. Заодно они верну­лись к судьбе Мерзлова, показали, как в родных местах стирается память о нем, как неуютно в целом живут его земляки. Что это, как не пересмотр идейных позиций?

Даже демонстративный уход того или иного издания от мировоз­зренческих или гражданских вопросов в чистую коммерцию или раз­влечение ведет, по сути, к утверждению определенного идеала — скажем, политически индифферентного поведения или безудерж­ного потребления житейских удовольствий. Идейная беспринцип­ность журналистики тоже представляет собой принцип, хотя и в замаскированном и извращенном виде. В истории предостаточно дока­зательств того, как журналистика во все времена не просто воздейст­вовала на идейную обстановку в обществе, но и делала это последова­тельно и зачастую тенденциозно, в согласии с позицией владельцев средств информации. Вот один из курьезных по форме случаев. Во время войны России с Турцией в ставке князя Потемкина выходил бесцензурный «Вестник Молдавии». Он регулярно оповещал армию о том, каково здоровье светлейшего командующего, какие дамы навестили его и какие собираются навестить. Схожие ситуации, хотя и в более благородном обличье, нетрудно встретить и сегодня. «Мы по-прежнему имеем дело с оценкой текущих событий и не претендуем на беспристрастность», — признавался руководитель знаменитого еженедельника новостей «Time» в интервью журналу «Америка».

Содержание духовной жизни общества выражается в циркуля­ции норм и ценностей, идей и идеалов. Под нормами понимаются принципы и стандарты поведения, принятые в определенной соци­альной среде, которые первоначально усваиваются сознанием лю­дей. Духовные ценности (не путать с материальными) — это те дости­жения цивилизации, из которых складывается культурное богатство общества и на сохранении которых основывается преемственность поколений, несмотря на непрерывное рождение новых ценностных ориентиров. Они могут носить морально-этический, эстетический, научно-теоретический характер и т.д. Под идеей, при очевидной поли-семичности этого слова, мы имеем в виду мысль, понятие, пред­ставление о сущности явления. Систематизированные идеи и взгляды объединяются в идеологию. Роль журналистики в движении этих перво­элементов духовной жизни мы рассмотрим на примере идеалов.

Идеал в данном случае не надо понимать как эталон или обра­зец для подражания (произведение искусства, модный литератур­ный герой и т.п.). Подразумевается, что независимо оттого, какие теории входят в моду, в обществе постоянно складываются пред­ставления о справедливом и разумном государственном устрой-стве, о человеческом счастье и комфорте, о путях достижения гар-

173

монии личности с природой и социальным окружением. Они-то ц воплощаются в общественных идеалах. Выдающийся религиозный философ В. Соловьев писал:

«Мы называем идеалом то, что само по себе хорошо, что... одинаково нужно для всех... В этом качестве такой идеал и должен утверждаться как цель исторического процесса и... как норма, по которой нам сле­дует исправлять действительные общественные неправды»5.

Подобно ценностям и нормам, идеалы формируются, выраба­тываются в опыте человечества и фиксируются в фольклоре, фи­лософии, науке, религии, искусстве. Идеалы не только отражают реальную жизнь, но и служат формой предвидения будущего, ре­акцией на нерешенные сегодня вопросы социального бытия.

Журналистика не находится в стороне от этого процесса, на­против — она деятельно участвует в нем. Но вырабатывать идеалы не входит в ее прямые задачи. Ее специфический вклад в духовную жизнь состоит в том, чтобы наладить их широкий поиск, распро­странение через предание гласности, а также сравнение. Совер­шенно особую роль пресса играет, когда занимается проверкой идеалов с точки зрения их полезности, обоснованности интереса­ми социального прогресса. Как писал Г. В. Плеханов, «в действи­тельности "идеально" только то, что полезно людям, и всякое общество руководствуется только своими нуждами»6. Ни один дру­гой общественный институт не способен так полно и конкретно соотнести духовные ценности с практикой, как делает это журна­листика, построенная на точной документально-фактической базе. Как социетальные системы не отделены друг от друга непро­ницаемой стеной, так и роли печати проявляются во взаимосвязи между собой. При этом одни из них могут реализовываться более полно, другие по тем или иным причинам проявляются менее за­метно. Не всегда каждая роль бывает очевидной для того или иного человека, имеющего дело с журналистикой. Чтобы понять, при­нять и ощутить полезность прессы в том или ином ее качестве, он должен стать участником ее деятельности. Так, в производствен­но-экономической области специфическая роль прессы ясно видна предпринимателю или пайщику газетно-журнальной компании, менеджеру СМИ и т.п. Коммуникативная роль в полной мере рас­крывается для тех людей, кто не только потребляет информацию, но и сотрудничает с редакциями, то есть становится активным субъек­том массового общения. Это условие требуется и для реализации права гражданина участвовать в управлении и самоуправлении.

5 Соловьев В. Статьи и письма//Новый мир. 1990. № 1. С. 214.

6 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв.: В 5 т. М, 1956. Т. 1. С. 632.

174

Признание множественности ролей печати влечет за собой постановку вопроса об их иерархии. Она, несомненно, должна су­ществовать, если вести речь о регулируемом, а не стихийно-анар­хическом общественном прогрессе. В соответствии с гуманисти­ческим пониманием целей социального развития выше всего ста­вится деятельность журналистики в духовно-идеологической сфере, проявление в ней творческих задатков человека и удовлетворение его потребностей в знаниях, просвещении, ценностях мировой культуры. Перенимая опыт других государств, где эффективно ис­пользуется экономический потенциал журналистики, России со­всем не обязательно заимствовать связанные с этим издержки в духовно-творческой области.

В данной связи возникает вопрос о способах и методах регулиро­вания. Самым «легким» был бы путь запрета редакциям заниматься той или иной деятельностью. Скажем, бросающееся в глаза увлече­ние коммерческой практикой должно было бы вести к новому из­гнанию рекламы из прессы и из эфира, а вовлечение журналистов в политические баталии обернулось бы лишением их права выражать свои гражданские симпатии и мнения. Однако такие полицейские меры, во-первых, наверняка вызовут массовое неодобрение и в стра­не, и в мире. Во-вторых, они вряд ли положительно скажутся на состоянии журналистики. Как мы убедились, попытки искусственно ликвидировать какую-нибудь из природно свойственных ей ролей только деформируют прессу, но не сулят процветания.

Разумным и эффективным ответом на возникающие диспро­порции будет соответствующее усиление активности в тех зонах, где она ослабла. Вернемся для наглядности к графической схеме ролей (рис. 2).

Представим себе, что границы, например, производственно-экономического сегмента расширились и он захватывает смежную «территорию». То же может произойти с регулирующей ролью. Зна­чит, надо как бы увеличить давление изнутри пострадавшего сег­мента, чтобы оно вернуло сдвинувшуюся перегородку на ее нор­мальное место. Если воспользоваться еще одной аналогией, то наш круг напоминает паровой котел, поделенный заслонками на каме-РЫ. Когда ослабевает давление в одной камере, заслонка начинает смещаться «в пользу» соседнего сектора. Далее — все та же операция с нагнетанием дополнительного «пара». Вернемся к экспансии ком­мерческих интересов при ослаблении просветительской и воспита­тельной миссии прессы. Есть социально-культурные типы печати, без которых общество теряет свое духовное «лицо», но которые даже При самых льготных условиях не принесут ощутимой прибыли, если вообще способны ее давать: издания для детей, инвалидов, пен-

175

Экономика

Социальная жизнь

Производственно-экономическая

Информационно коммуникативна;

Политика

Духовная жизнь

Рис. 2. Изменение соотношения социальных ролей журналистики.

сионеров и других социально незащищенных слоев населения, культурно-просветительские и научно-познавательные журналы и т.д. Они нуждаются в целевой поддержке со стороны государства и меценатов, которая и будет «усилением давления», способным выровнять положение границ внутри круга.

Другое направление действий связано с корректировкой про­грамм журналистского образования. В ней надо предусмотреть, на­пример, первостепенное внимание к формированию зрелого граж­данского самосознания молодых специалистов, которые воспри­нимали бы свой труд как служение интересам общественного самоуправления, а не как лакейское обслуживание сильных мира сего или безудержное самовыражение. В то же время неумение жур­налистов вести рыночно-конкурентную борьбу предполагает углуб­ленную разработку хозяйственного менеджмента в теории и прак­тике СМИ. Такого рода страховки от перекосов в ролевом функцио­нировании прессы должны найти отражение в комплексных программах развития журналистики, которые необходимы и на государственном, и на местном уровнях.

Социальные функции СМИ

Социально-ролевая характеристика прессы имеет прямое от­ношение к определению ее функций (от лат-.functio — исполнение, совершенствование). В рамках определенной социетальной систе­мы журналистика выполняет специфические ролевые функции, ко­торые предписаны ей, как и другим участникам процессов, ИДУ"

176

в данной сфере. Так, в социальном измерении главным явля­ется сбор, накопление, хранение, переработка и распространение информации. В духовной сфере пресса выполняет познавательную, образовательную, воспитательную, мобилизующую функции, свой­ственные всем идеологическим институтам. Таким образом, роле­вой подход дает возможность описать сложный комплекс функци­онирования СМИ. Но надо учитывать, что это, так сказать, не собственные функции журналистики как уникального обществен­ного института, а отражение законов и условий деятельности, сло­жившихся вне ее, не по ее инициативе.

Возможны и другие подходы к проблеме функций СМИ. Но прежде чем рассмотреть их, укажем на главное противоречие в литературе по этому вопросу. Оно связано с методологией опреде­ления функций. Как правило, исследователи предлагают перечень важных, на их взгляд, способов функционирования журналисти­ки. В советской науке самое широкое хождение, практически офи­циальное признание получила так называемая триединая функ­ция, подробно описанная в сочинениях В. И. Ленина:

«Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор»7.

В 1960-е годы некоторые социологи стали выделять информа­ционную, просветительскую, воспитательную, регулятивную, ге­донистическую функции. Новация, заметим, не встретила одобре­ния со стороны официальных инстанций, усмотревших в ней по­кушение на основы марксистско-ленинского учения о печати. В начале 1990-х годов руководство тогдашнего Гостелерадиокоми­тета СССР в качестве основных функций называло информирова­ние, убеждение и утешение. А вот курьезный вариант. Преподаватель одного из университетов сообщил на научном семинаре, что в их педагогическом коллективе принято решение: пусть функций будет Две — информационная и воспитательная. Так студентам проще за­поминать... Однако методологические проблемы не решаются голо­сованием, тем более с такой экстравагантной аргументацией.

При явном расхождении изложенных версий по содержанию °ни близки между собой по подходу к вопросу. Ни в одной из них Не обозначен системообразующий критерий, который давал бы воз­можность, с одной стороны, отразить все аспекты функциониро­вания СМИ, а с другой — сопоставить предлагаемые варианты по Их Достоверности. Если же попытаться соединить перечисленные

1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 5. С. 11.

-2802

177

разными авторами функции в один ряд, он получится бесконечно длинным и опять-таки лишенным единого основания, структуру И наоборот: нельзя отрицать наличие у журналистики той или иной функции, не договорившись предварительно, в какой системе ко-ординат мы ведем свой анализ, по отношению к каким социальным субъектам устанавливается степень важности какого-либо способа журналистской деятельности.

Избежать разноголосицы и взаимного непонимания между ис­следователями можно, если к анализу функций подойти с пози­ций их системной группировки. Тогда встанет вопрос о выборе основания для классификации. Один из вариантов такого подхода к проблеме можно найти в трудах профессора МГУ Е. П. Прохоро­ва. Он исходит из различия конечных результатов, к которым ведет деятельность СМИ. Соответственно формируются следующие груп­пы функций: идеологические, культурно-рекреативные и непос­редственно-организаторские.

Мы предлагаем использовать субъектный подход к группиров­ке. Суть его заключается в признании того факта, что структура функций журналистики многогранна и многослойна. На объектив­ные возможности прессы накладываются интересы, воля, возмож­ности тех, кто вступает во взаимодействие с прессой. Иными слова­ми, журналистика предлагает великое богатство своих «способнос­тей», а конкретный социальный субъект выбирает из них те, которые ему более необходимы. Между прочим, ни чем иным, как интере­сами авторов рассмотренных выше версий нельзя объяснить то, что они по-разному смотрят на функциональный набор прессы.

У этой проблемы есть и другой аспект — социально-истори­ческий: на использование возможностей прессы влияет состояние среды, в которой она рождается и действует. Так, в России в XVIII в. газеты «кроме информационной, пропагандистской... выполняли еще и культурно-просветительскую функцию, не столько в силу особого характера самой печати, сколько в силу состояния общест­ва, аудитории того времени»8. Значит, и потребности субъектов взаимодействия с прессой не остаются неизменными.

Генеральным субъектом по отношению к журналистике явля­ется социальная система, или общество. Для всякого целостной образования, включая биологические организмы и сообщества людей, в качестве ведущих потребностей выступают выживание, самосохранение системы и одновременно — ее непрерывное дв» жение, которое, в свою очередь, является условием жизнестойко­сти и самосохранения.

Есин Б. И. Русская газета и газетное дело в России. М., 1981. С. 15.

178

На удовлетворение первой потребности направлена такая функ­ция журналистики, как интеграция составных элементов общества. Она приобретает все большее значение по мере того, как в совре­менном мире набирает силу тенденция к объединению не только в пределах государств, но и в межнациональном пространстве. Харак­терно, например, что процесс создания единой Европы подкрепля­ется осуществлением континентальной программы «Телевидение без границ», которая не менее значима для интеграции старого света, чем, например, введение единой валютной единицы евро или сво­бодное перемещение по территории других государств. Суть программы заключается в том, что с 1990-х годов во всех странах, вошедших в сообщество, можно без ограничений принимать и транслировать телепродукцию своих европейских партнеров, унифицируются пра­вила использования рекламных материалов и вводятся меры, при­званные противостоять натиску «внешнего» вещания. На исходе де­сятилетия Евросоюз, вопреки канонам рыночной конкуренции, даже выделил около полумиллиарда «евро» для поддержания кон­тинентального кино и телевидения, которые без такой помощи проигрывают американской индустрии экранных зрелищ.

Для России задача сохранения единого информационного про­странства стала чрезвычайно актуальной. Тенденция к дроблению страны на отдельные территории — так называемый парад суве­ренитетов, — наметившаяся в государственно-политической сфе­ре, не могла не отразиться на связях, которые обеспечиваются с помощью СМИ. Для примера: в начале 1990-х годов газеты «Труд», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты» с тиражами 20 млн экземпляров и более попадали в книги мировых рекордов, их в буквальном смысле читала вся страна. Десять лет спустя крупней­шие общенациональные издания собирают миллион или сотни тысяч читателей лишь вместе с редакциями своих региональных выпусков, каждый из которых предназначен для распространения в пределах одной местности. Фактически это разъединенные само­стоятельные издания, связанные между собой только общим «ма­теринским» именем.

Сходные по результатам процессы происходят и в СНГ. Не­смотря на то, что Межпарламентская ассамблея тратит много уси­лий на выработку и осуществление единой информационной кон-Чепции для стран Содружества, практика далеко не всегда идет по этому пути. На «положительном» полюсе находится межгосудар-Ственная телекомпания «Мир», которая выпускает передачу «Вме-Те». Благодаря ведущим — группе молодых журналистов из разных СтРан СНГ — студия стала местом встречи, знакомства, дискуссий ^я жителей некогда единого, а теперь разделенного границами

ъ. 179

сообщества. На «отрицательном» полюсе — перерывы или прекращение вещания по финансовым причинам российских ка­налов ОРТ и РТР в республиках Закавказья, где население по-прежнему считает эти компании «своими».

Интеграцию надо рассматривать не только в планетарном, ме>к-государственном или национально-государственном масштабе Социальной системой, нуждающейся в информационных скрепах являются, например, межрегиональные территориальные комп­лексы. Новый импульс их внутренней консолидации через прессу должно придать создание в России федеральных округов. Законо­мерно, что в Северо-Западном округе вскоре после его образова­ния сформировалась Ассоциация СМИ Северо-Запада, в которую вошли руководители газет и телерадиокомпаний из 11 субъектов федерации. Они договорились о регулярном творческом обмене и выполнении совместного телевизионного проекта.

Объединяющее значение журналистики хорошо видно на при­мере национальной прессы, издаваемой за рубежом, или эмигрант­ской прессы. Это не очень хорошо известная широкой публике, но весьма активная участница культурной, социальной и политичес­кой коммуникации. Она предстает в различных вариантах.

Как пресса диаспор она предназначена главным образом для более или менее широкого круга бывших соотечественников, со­племенников, живущих в чужой стране. Значение таких периоди­ческих изданий для поддержания единства этнической общины трудно переоценить. Не случайно многие из них существуют деся­тилетиями, как газета «Русский голос», основанная в Нью-Йорке еще в 1917 г. Всего в мире насчитывается 2000 изданий для выход­цев из России (в одной Америке их около 200), в СНГ — прибли­зительно 5000. Заметными явлениями мировой и национальной культуры стали такие крупные газеты, как парижская «Русская мысль», нью-йоркская «Новое русское слово» (около 2 млн чита­телей), сиднейская «Австралиада» и др.

Чрезвычайно многочисленна и широко распространена русско­язычная пресса в Европе. Ее расцвет пришелся на 20—30-е годы, когда государства старого света приняли у себя мощную волну эмигра­ции из Советской России, в том числе писателей и публицистов. Нечто подобное произошло и на Востоке, прежде всего в Китае. Новый подъем прессы диаспор связан с эмиграцией в последней трети XX в., усилившейся сначала по политическим причинам, а затем, с либерализацией российской политики, в связи с возмо#' ностью свободного перемещения граждан через границы. В Герм3' нии, куда после падения Берлинской стены переселились сотни тысЯ1 одних лишь этнических немцев из числа бывших советских

180

успел сложиться рынок русскоязычной прессы. Корреспонденты нала «Cpeda» обнаружили там еженедельник «Русская Германия», «Нашу газету» для евреев, «Христианскую газету» для представителей, соответственно, другой конфессии, газету «Факты» для украинцев, а также полный спектр специализированной периодики, включая юмо­ристический «Самовар». Издания общин теперь выходят не только в европейских столицах, но и в провинциях. Например, в финском городе Тампере выходит газета «Русский свет». Ее издателем являет­ся городской Русский клуб (характерно, что при материальной под­держке правительства Финляндии), и содержание публикаций слу-лсит прямым продолжением его просветительской деятельности.

Иные цели издавна ставила перед собой печать политической эмиграции. Она стремилась самым энергичным образом воздейство­вать на общественную жизнь покинутой родины. Здесь уместно вспом­нить Герцена с его «Колоколом», доносившим вольное слово до всей думающей интеллигенции в России, «Искру» Ленина, из-за рубежа практически создававшую на родине социал-демократическую партию, и другие исторические примеры. В этом ряду, хотя и с прин­ципиально другой идейной ориентацией, стоит журнал «Континент», выходивший в Париже под редакцией В. Максимова в конце XX в. Особую роль в системе зарубежных СМИ играют русские службы радио, которые в течение десятилетий вещают на нашу страну и зарубежную диаспору: Би-Би-Си, «Голос Америки», «Немецкая волна» и др. Созданные, как правило, в годы «холодной войны», они активно участвовали в идеологическом противоборстве раз­личных политических лагерей и в этом качестве служили центра­ми духовного сплочения оппозиционно настроенных советских граждан. В новые времена на передний план выступает их потенци­ал культурной консолидации в национально-этническом и плане­тарном масштабах. Например, Би-Би-Си транслирует выпуски хро­ники текущих событий «Глядя из Лондона», программу «Радиус», предназначенную для жителей бывших советских республик, жур­нал «Парадигма», посвященный вопросам науки, истории мысли и культуры, журнал о жизни в Великобритании и т.д. При этом Многие передачи выходят на волнах «Радио России» и региональ-^ьк компаний в Волгограде, Калининграде, Новгороде, Ростове иДругих городах. Из Москвы, со своей стороны, для заграничной аУДитории работает канал иновещания «Голос России».

По инициативе ИТАР-ТАСС в конце 1990-х годов была создана всемирная ассоциация русской прессы. В ее конгрессах, проводимых в РОССИИ и зарубежных столицах, принимают участие представители ^сятков стран. Ассоциация ставит перед собой задачи сформировать еДиное информационное пространство для русскоязычных СМИ,

181

распространять объективные сведения о сложных и неоднозначных процессах, происходящих в России, получать столь же достоверную информацию о положении русской диаспоры за рубежом и, что осо­бенно примечательно в культурологическом отношении, сохранять и развивать русский язык как универсальное средство интернацио­нального общения9. Как видим, эти задачи связаны между собой идеей сплочения рассеянных по свету соплеменников.

Функция интеграции нацелена на достижение в обществе ду­ховного единства и согласия, в особенности по чувствительным вопросам собственности на средства производства, личной безо­пасности граждан, межконфессиональных взаимоотношений и т.п. В России наших дней, на фоне раздирающих страну конфликтов (к возникновению которых причастны экстремистские или недаль­новидные СМИ) эксперты предлагают рассматривать журналис­тику как своего рода согласительную комиссию, подготавливаю­щую общественное мнение к оптимальным и бескровным реше­ниям. На терминологически более строгом языке это называется соблюдением баланса интересов.

Проиллюстрируем сказанное ссылкой на освещение в отечест­венных изданиях палестино-израильского конфликта в момент его резкого обострения в 2000 г. Тогда мировое сообщество было озабо­чено поиском компромиссного разрешения взрывоопасной ситуа­ции, дипломаты из самых влиятельных держав тратили огромные усилия на налаживание спасительных переговоров. В их число входи­ла и Россия, у которой на Ближнем Востоке есть непосредственные национальные интересы. Но, вопреки этой тенденции и официаль­ной политике государства, популярная в интеллигентской среде га­зета проявила явную односторонность. С ее страниц о руководителе одной из конфликтующих сторон говорилось в таких выражениях, как «омерзение», «многоопытный и очень талантливый убийца», а о действиях российского правительства — «стыдно», «двуличие» и т.п. Подобные акции не подлежат осуждению с точки зрения свободы высказывания личного мнения. Однако они отражали не взгляды одного человека, а типичную линию поведения прессы. По наблю­дениям западных журналистов, московские СМИ в целом заняли более воинственную позицию, чем в других государствах. Если «оп­рокинуть» эту тенденциозность на внутреннюю ситуацию в России, с ее многонациональным населением, то станет понятно, что преС' са сослужила плохую службу своей стране. Она дополнительно ра°' паляет и без того незатухающие межэтнические противоречия.

9 Баркина Л. Н. ИТАР-ТАСС и соотечественники за рубежом: создание & мирной ассоциации русской прессы//Журналистика в 2000 году: реалии и ПР° гнозы развития. Ч. 1/Отв. ред. Я. Н. Засурский. М., 2001. С. 17—19.

182

Духовная консолидация станет реальностью, если в ее основе будут лежать общепонятные и общепринятые ценностные категории. g этой связи иногда говорят о национальной идее. Однако в постсо­ветской России, которая с трудом обретает новый путь развития, выдвигать единую идею-ориентир, вероятно, преждевременно. Вместе с тем пресса все же оперирует некоторым набором понятий, кото­рые выражают ее отношение к событиям в политической, граждан­ской сфере. В 1990-е годы исследователи петербургского Института социологии установили, что в российских изданиях сформировался устойчивый блок таких ценностей-лидеров: справедливость, безо­пасность, стабильность, порядок, свобода и равенство. Они чаще всего упоминаются и в национал-патриотических, и в либеральных, и в коммунистических газетах. Но в зависимости от своих идейно-политических ориентации издания вкладывает различные, иной раз противоположные смыслы в согласованный, казалось бы, набор категорий. В результате в обществе укрепляется не согласие, а инер­ция нетерпимости и вражды. Характерно также, что слабо выражены цели социального прогресса, во имя которых газеты ведут между собой полемику. Так, свобода — это, по большей части, отсутствие внешних ограничений, а не внутренняя раскрепощенность, не сво­бода человеческого духа, которая превыше всего ценилась публици­стами-гуманистами прежних эпох. Чтобы подняться до такого пони­мания ценностных категорий, журналистам необходима зрелая куль­тура теоретического, научного мышления.

Интегрирующее, сплачивающее воздействие журналистики, во всех его формах, можно наблюдать и в отдельном регионе, и даже на локальном уровне, например в небольшом населенном пункте. Амери­канские редакторы предлагают такую метафору: «...Роль местной га­зеты можно... наглядно описать, вспомнив о сельском священнике, который бдительно следил за местными событиями и постоянно работал для улучшения своей общины и ее людей»10. Печать — явле­ние, по преимуществу, светское, однако образ найден удачный.

На потребность общества в развитии направлена функция no-знания (самопознания), которую для него выполняет журналисти­ка. На эту задачу работают и событийная хроника, и аналитичес­кая публицистика. В работе «Оправдание мозельского корреспон­дента», на которую мы уже ссылались, молодой К. Маркс описал своеобразие социально-познавательной работы печати. Для общества Раскрывается «вся правда в целом», но не тем путем, что кто-либо °Дин делает все, а шаг за шагом, при живом движении печати, в

10 Byerly К. В. Covering the News//Newsome D. E. Newspaper. Englewood Cliffs (UsA), 1981. P. 14.

183

материалах которой соседствуют и непосредственное впечатление от общения с народом, и история создавшегося положения, ц эмоциональное описание картины, и экономический анализ и т.д Так благодаря разделению труда создается единое целое — отра. жение действительности". Поразительно, что эти точные характе­ристики были даны фактически на заре журналистской деятельно-сти и спустя полтора с лишним столетия не теряют своей значи­мости. В познании пресса не обладает фундаментальностью науки но из мозаики публикуемых в ней фактов и суждений складывает­ся вполне достоверная панорама текущей истории.

Для успешного движения вперед недостаточно знать о фактах, событиях. Необходимо, чтобы пресса своевременно сообщала о противоречиях, которые пока что не получили разрешения и пото­му должны привлечь к себе общественное внимание. Как считает публицист и писатель Ю. Черниченко, необходимо анализировать само движение событий, ибо «постфактумная гласность слишком часто есть соло в пустыне». Наконец, познание в СМИ несет в себе прогноз — предвидение будущего. Исследователи журналистики обнаруживают в ней проявление так называемого «эффекта Эди­па» (образ из древнегреческой мифологии). Имеется в виду, что предсказание сбывается или, наоборот, разрушается в силу того, что было высказано и услышано.

Главное, чтобы познание неизменно направлялось на подлин­ную злобу дня, на жизненно важные для социальной системы объекты, а не на третьестепенные явления и процессы.

Иначе представлены функции прессы на уровне отдельных со­циальных институтов и групп, складывающихся внутри обществен­ной системы, являющихся ее элементами. У понятия социальных институтов есть несколько значений. В данном случае мы подразу­меваем организации, учреждения, созданные для выполнения определенных общественных задач и обязанностей. К ним отно­сятся государство (как аппарат управления), армия, политические партии, общественные объединения и т.п. Под социальными груп­пами мы здесь понимаем организованные общности людей, воз­никающие на основе положения в обществе, разделения труда> определенного образа жизни, культурной близости и пр. Это могут быть и сословия, и классы, и общественные движения, и нацио­нально-этнические или религиозные общности. Институты и группы обладают собственными потребностями и интересами, которые Н совпадают с потребностями всей «большой» социальной системы В этом отношении даже государство не тождественно обществУ>

и призвано служить ему. Поэтому, обращаясь к прессе, субъек­ты этого типа «извлекают» из нее функции особого свойства.

На уровне социальных институтов и групп первостепенными становятся потребности в усилении их влияния, привлечении еди­номышленников и союзников, а в политико-государственной сфе­ре—в завоевании и удержании власти. Именно здесь актуальным является рассмотрение пропагандистской, агитационной и орга­низаторской функций журналистики. Особенно ясно это видно на материале из политической жизни. Сегодня государство, обществен­ные движения, союзы и партии как никогда ранее активно ис­пользуют прессу для распространения взглядов, духовного спло­чения граждан вокруг своих инициатив (пропаганда и агитация) и практического осуществления программ (организация). Коренная причина этой активности заключается в усиливающейся диффе­ренциации общества по социальным, имущественным, идейным и политическим признакам. Классические для отечественной тео­рии функции не отмирают, но получают иную окраску вместе с тем, как на смену политико-идеологическому монизму приходит разнообразие взглядов, течений и моделей поведения.

Схематически действие функций этого ряда выглядит следую­щим образом (рис. 3).

«Раскодируем» схему и познакомимся с каждой из функций.

Пропаганда (от лат. propaganda — распространять) — это рас­пространение политических, философских, экономических, тех­нических и иных знаний и идей, а также эстетических и мораль­но-нравственных ценностей. Журналистская пропаганда, как и аги­тация, направлена на общественное сознание. Но это недостаточно

Общественное мнение

Мировоз­зрение л--

s "у Пропа­ганда

11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 188-189.

Социальная практика

ИС. 3. Функции журналистики для социальных институтов и групп.

184

185

точное определение ее непосредственного объекта. Сознание (об-щественное, групповое, индивидуальное) обладает сложным стро­ением. Его можно представить себе наподобие строения атома, име­ющего ядро и оболочку. Пропаганда устремлена к тяжелому, инерт­ному ядру — мировоззрению, которое включает в себя систему принципов, идеалов, убеждений, определяющих отношение к природе, обществу и человеку. Среди многочисленных версий про­исхождения слова «пропаганда» в его теперешнем значении есть и такая: первоначально его употребление было связано с работой садовников, укреплявших корни и побеги растений. Пропагандист как раз и озабочен тем, чтобы в сознании публики укреплялись определенные воззрения и представления о мире. Система базовых представлений человека и общества, нравственных ценностей и идеалов не меняется в одночасье, она, как правило, эволюциони­рует под влиянием длительного целенаправленного воздействия. Применительно к журналистике, с ее приверженностью скорее конкретным фактам, чем отвлеченным идеям, это верно вдвойне. У пропаганды сложные отношения со СМИ. Даже у части спе­циалистов она вызывает ассоциации с тенденциозным, насильст­венным воздействием на аудиторию, с использованием нечестных приемов подачи информации, которые объединяются понятием манипулирования сознанием. Вот как, например, описывает про­паганду энциклопедия «Britannica»:

«Распространение информации — фактов, аргументов, слухов, полуправды или лжи — с целью повлиять на общественное мнение. Пропаганда представляет собой более или менее систематические усилия по манипулированию убеждениями, взглядами или действи­ями других людей через посредство символов (слов, жестов, фла­гов, памятников, музыки, одежды, значков, стиля прически, ди­зайна монет и почтовых марок и т.д.). Тенденциозность и соответ­ственно сильный упор на манипулирование отличают пропаганду от нецеленаправленной беседы или свободного и непринужденно­го обмена идеями. Пропагандист имеет специфические цели или набор целей. Чтобы добиться их, он преднамеренно подбирает фак­ты, аргументы и форму представления символов и предлагает их та­ким образом, который, по его мнению, даст наибольший эффект. Чтобы усилить воздействие, он может опустить существенные факты или исказить их, он может также отвлекать внимание реакторов (лю­дей, которыми он пытается управлять) от всего прочего, кроме его собственной пропаганды. Более или менее тенденциозная избира­тельность и манипулирование отличают пропаганду от образования. Преподаватель старается представить различные стороны проблемы — основания для сомнения, равно как и основания для доверия его заявлениям... Надо, однако, заметить, что конкретный пропагандист может воспринимать себя как преподавателя, может верить, что оН

186

изрекает чистейшую правду, что он усиливает или искажает опреде­ленные аспекты правды только для того, чтобы сделать верное сооб­щение более доходчивым, и что линии поведения, которые он реко­мендует, фактически являются наилучшими для реактора действия­ми. Подобным образом и реактор, который воспринимает обращение пропагандиста как самоочевидную правду, может увидеть здесь акт просвещения; это часто выглядит как случай с "двумя правоверны­ми" — догматически мыслящими реакторами на догматическую ре­лигиозную или социальную пропаганду. "Образование" для одного человека может быть "пропагандой" для другого».

Перед нами предстало довольно мрачное изображение дела заведомо неблагородного, несущего в себе обман и даже угрозы аудитории. Такая трактовка вопроса имеет несколько объяснений.

Во-первых, столетиями идущие в мире идеологические войны в самом деле породили технику навязывания населению взглядов, которые выгодны их распространителю. В этом преуспели и прави­тельства, и оппозиционные силы, и так называемый свободный мир, и коммунистические режимы. Но если исходить из данного факта, то нужно разделять пропаганду на несколько видов. Она бывает «белой» (когда открыто оглашаются источники и цели воз­действия), «серой» (когда реальные источники и цели прячутся тем или иным способом) и «черной» (когда осуществляется, по сути, скрытое психологическое наступление на аудиторию).

Во-вторых, по инерции пропаганду относят лишь к политико-идеологической сфере. В этом качестве, с немалой долей условнос­ти, ее «изобретателем» считают Наполеона, который стал извес­тен французам благодаря написанным им текстам в поддержку идей революции и в дальнейшем использовал прессу для реализации своей политики с такой же настойчивостью, с какой укреплял военную мощь страны. Но пресса эффективно изменяет мировоз­зрение населения и в области экологии, художественной культу­ры, здравоохранения и т.д. Вряд ли кого-либо смутят словосочета­ния «медицинская пропаганда» или «научно-техническая пропа­ганда». В неполитизированных областях общественной жизни тенденциозность встречается реже, чем там, где идет борьба за власть. Здесь, однако, нельзя не вспомнить о явлении социологи­ческой пропаганды (в англоязычной литературе встречается выра­жение propaganda of the deed — пропаганда действием). Так исследо­ватели обозначают навязывание идей и взглядов через демонстра­цию «нейтрального», житейски-обыденного материала. Например, вера в преимущества капиталистического строя проникала в разви­вающиеся страны благодаря западным кинофильмам и телепрограм­мам, где одним из главных «героев» выступала благополучная вещест-

187

венно-бытовая среда. Серьезный потенциал социологической про­паганды заложен в рекламе потребительских товаров.

В-третьих, недоброе отношение к пропаганде возникает в слу­чае, когда ошибочно трактуется ее содержание. В определении, дан­ном нами выше, на первом месте стоят знания, тогда как зачас­тую толкователи сосредоточиваются на оценках, идеях, мнениях и т.п. Да и сами по себе идеи могут рождаться либо как результат объективного изучения действительности, либо как надуманная или фальсифицированная версия реальных обстоятельств. «Белая» пропаганда в прессе настояна на подтвержденных наукой знани­ях, и она никак не может быть причислена к разряду социального зла. Ее содержание и цель как нельзя более точно характеризуются словом «просвещение». В совсем недалекие годы колоссальным спро­сом у наших соотечественников пользовались научно-популярные журналы как естественнонаучного, так и гуманитарного профиля («Наука и жизнь», «Знание — сила», «Вокруг света» и др.). Сегод­ня их потеснили публикации самозваных прорицателей, «магов и волшебников». Вот для наглядности некоторые из их несбывшихся предсказаний, собранные критиками публичного шарлатанства: космическая станция «Мир» упадет на Париж, в 1991 г. Горбачев и Ельцин помирятся, что приведет к победе перестройки, некото­рые участки земной коры опустятся и уйдут под воду... Появление псевдонаучных статей в корне противоречит назначению пропа­гандистской деятельности в прессе, которое заключается в том, чтобы развивать аудиторию, помогать ей осмысливать явления и проблемы, давать необходимый для этого материал.

Дополнительно осложняют отношения СМИ и пропаганды различия, которые существуют между национальными стандарта­ми журналистской деятельности, а также между теоретическими школами. Если исповедовать принципы информативной прессы («только факты»), то придется признать недопустимым идейное вли­яние на аудиторию. Так, современный русский писатель-эмигрант утверждает, что у Ленина мы не найдем статей, которые в соответ­ствии с традиционными задачами журналистики предназначались бы для объективного освещения какого-либо события или пробле­мы. Все его статьи носили пропагандистский характер, поэтому не приходится считать его журналистом. Спорным представляется пол­ное отрицание у Ленина объективности (как и всякое абсолютное суждение). Приведенная мысль сама тенденциозна и политико-идео-логична. Но главный для нас интерес в этом примере связан со ссыл­кой на «традиционные задачи». Называя газету пропагандистом, агитатором и организатором, Ленин как раз закладывал основы но­вой традиции в журналистике. Он полемизировал с распространен-

188

ным и сегодня взглядом на печать как на бесстрастное зеркало дей­ствительности. Излишне послушное следование этим догматам заво­дит некоторых аналитиков в ловушки, из которых приходится выби­раться с помощью формально-логических ухищрений. Так, в учеб­ном пособии по социологии СМИ, выпущенном в одной из скандинавских стран, признается, что партийная пресса содержит политически аранжированные комментарии к событиям. Отличие комментариев от пропаганды заключается якобы в том, что пер­вые открыто нацелены на убеждение, тогда как вторая маскирует­ся под донесение до читателей информации. Пожалуй, ситуация стала бы понятной и адекватной практике, если бы автор прямо признал факт журналистской пропаганды.

Агитация (от лат. agitatio — приведение в движение) представ­ляет собой воздействие на аудиторию путем создания примера для подражания, а также с помощью призыва и морального стимула. Она побуждает к практическому действию, нередко указывая на объект и способ приложения сил. От пропаганды агитация отлича­ется меньшим размахом теоретических обобщений, большей кон­кретностью материала и оперативностью.

Отличается она и по объекту воздействия. Если вернуться к аналогии структуры сознания со строением атома, то импульс аги­тационного влияния окажется направленным на «оболочку». В этом качестве выступает общественное мнение. Это наиболее подвижная, изменчивая компонента сознания. Есть у него и другие характер­ные черты. Так, ему свойственны ситуативность и реактивность: общественное мнение формируется как реакция, отклик на конк­ретный повод — событие, личность, актуальную проблему и т.п. — и выражается в отношении к нему. Оно значительно богаче, чем мировоззрение, насыщено эмоционально-чувственными и воле­выми компонентами, настроениями, хотя в целом было бы невер­но вводить жесткое разделение на рациональное ядро и иррацио­нальное мнение. Общественное мнение относительно легко подда­ется внешнему воздействию и меняется даже вопреки глубинным основаниям сознания, заключенным в мировоззрении.

В новейшей литературе общественное мнение рассматривается не только как структурный элемент сознания, но и как определен­ное его состояние, срез, проявление. С этой точки зрения особенно отчетливо видно, что мнение и мировоззрение, мироощущение не­разрывно связаны между собой, и разделяются они скорее на уровне теоретического анализа, чем в своем реальном функционировании. По этой причине пропаганда и агитация на практике все теснее переплетаются. В самом деле, когда информационная телепрограмма Из раза в раз сообщает о хозяйственных успехах в родном городе,

189

она, весьма вероятно, таким образом агитирует за губернатора как участника избирательной кампании. Но параллельно в сознание на­селения вносятся принципиальные положения его программы. Та в свою очередь отражает некую политическую идеологию, будь она либеральной, центристской, социалистической или какой-то иной. Роднит данные функции и способ их проявления — воздействие через текст на сознание, общественное мнение, настроение аудито­рии. Не случайно в литературе встречается собирательный термин — агитационно-пропагандистская функция.

Организационная функция «устроена» во многом по-другому. Она непосредственно нацелена на достижение определенных сдвигов в социальной практике, в поведении социальных групп, организаций, людских масс. Добиваться эффекта такого рода можно с помощью публикации (например, предлагая рекомендации по устранению недостатков в деятельности какой-либо службы), и тогда организа­ционное воздействие предварительно проходит через сознание ауди­тории. Но опыт прессы доказал возможность и другого пути — через организацию непосредственного общения и взаимодействия людей.

Сама по себе многоплановая деятельность по выпуску перио­дического издания объединяет ее участников, причем не только редакцию, но и массу других, внередакционных сотрудников. Этот потенциал целенаправленно использовал Ленин, когда в начале XX в. сделал газету «Искра» организационным центром создания своей партии. Заложенные им теоретические основы и традиции нашли продолжение в практике советской журналистики. Она из­вестна такими, например, крупными акциями, как организация соревнования фабрик и заводов в 20—30-е годы, всенародной по­мощи фронту во время Великой Отечественной войны, шефства над гигантскими промышленными стройками в послевоенные де­сятилетия и др. Во всех подобных случаях редакциям принадлежала не только первоначальная инициатива, но и координирующая роль при организации совместной деятельности участников кампании.

Эту роль не «отменили» социально-политические реформы в новой России. Она служит естественным продолжением активнос­ти публициста, который стремится добиться наибольших практи­ческих результатов. Журналистка «Литературной газеты» Л. Графо-ва напечатала, по ее словам, не одну сотню статей о бедственном положении беженцев, но поняла, что одними публикациями делу не поможешь. Тогда она создала и возглавила комитет помоши беженцам «Гражданское содействие», затем — координационный совет того же профиля «Форум переселенческих организаций»» чтобы наладить поставки жертвам миграции одежды, лекарств, денег и т.п. Разумеется, корреспондентская работа при этом не

190

прекращалась, а наоборот, поддерживала и усиливала организа­ционную активность.

Еще одно проявление организаторской функции — организа­ционно-массовая работа. Так обозначается целое направление взаи­модействия журналистов с группами населения, внештатными кор­респондентами, общественными организациями и т.п. Упомянем некоторые из ставших популярными форм организационно-массо­вой работы редакций: газетные конкурсы и лотереи, телемарафоны, спортивные соревнования на призы редакции, рекламные фестива­ли, подписные кампании, предусматривающие разнообразные кон­такты журналистов с потенциальными читателями. Эту тему мы зат­рагивали в связи с изучением обратных связей прессы.

Отдельного рассмотрения заслуживают общественные начала внутри редакций. Журналисты привлекают внештатных помощни­ков не только для подготовки публикаций, но и для ведения внут-риредакционной работы. С этой целью создаются редакционные советы, расширенные редколлегии, иногда — отделы на общест­венных началах, что особенно полезно малой прессе, имеющей ограниченные штаты. Типичным примером служит общественная приемная. В ней обычно работают юристы, медики, специалисты коммунально-бытовой отрасли, просто умудренные житейским опытом люди. Они помогают посетителям редакций советом и кон­сультацией, а иногда берутся хлопотать за них для разрешения конфликтной ситуации. Кроме содействия гражданам и укрепле­ния контактов с аудиторией общественные начала заключают в себе и другой смысл: они предоставляют деятельным людям воз­можность приобщиться к редакционной работе, дают выход их социальной активности. Это обстоятельство особенно важно при­нимать во внимание, поскольку среди активистов прессы, как правило, встречается немало пенсионеров.

Среди субъектов, использующих прессу в своих интересах, от­носительно слабо изучена личность, отдельный представитель ауди­тории. Так повелось в теории и практике прессы, что ее функцио­нирование по большей части рассматривалась во взаимоотноше­ниях с социальными институтами. Между тем отдельный читатель испытывает по отношению к журналистам совсем не те ожида­ния, которые возникают у государственного аппарата или поли­тической партии. Он раскрывает газету совсем не для того, чтобы ощутить себя объектом пропаганды, тем более манипуляций. Оте­чественная журналистика на глазах избавляется от демонстратив­ного пренебрежения к массовой публике — в противном случае °на рисковала бы остаться без читателя и зрителя. Проблема выбо-Ра ориентации — на элиту или «рядового» человека — многими

191

редакциями решается в пользу последнего. Знаменательные слова принадлежат главному редактору «Общей газеты» Егору Яковлеву;. «Надо развивать вкус. Но это еще не повод, чтобы пренебрегать уже сложившимися вкусами. Идти на поводу у масс — в этом иногда честное слово, нет ничего предосудительного». Иное дело, какие именно из потребностей читателя учитываются и отражаются в функционировании СМИ в первую очередь.

На данном уровне из журналистики извлекается особенно бо­гатый спектр ее свойств и проявлений. Структура личностных по­требностей отражает целый микрокосм уникальных отношений, который в известном смысле сложнее однотипных интересов со­циальных групп и институтов. Охватить анализом все потребности миллионов конкретных людей — непосильная задача. Мы можем выделить группы (блоки) близких друг к другу запросов человека и удовлетворяющих их функций журналистики.

Группа функций ориентации объединяет в себе такие виды жур­налистской деятельности, которые способствуют социализации ин­дивида. Часть из них носит прикладной и даже утилитарный характер (рекламно-справочная информация). Другие нужны человеку для познания окружающей среды и корректирования своего поведения в ней. Здесь на передний план выходит прогнозирование развития ситуаций (например, оценка тех последствий, которые будут иметь для гражданина экономические нововведения правительства), а также трансляция морально-этических стандартов, принятых сегодня в обществе (например, изменение моральных оценок частного тор­говца — от безусловного осуждения в конце 1970-х годов к осто­рожному интересу в середине 1980-х и поощрению в 1990-х).

Другая группа личностных функций формируется на базе по­нятия связи с обществом и конкретными людьми: идейной, эмо­циональной, организационно-деятельной. Мы видели их проявле­ния при анализе информационно-коммуникативной роли прессы. Журналистика способна помочь читателю в поиске единомышлен­ников, идейных союзников, которых ему, возможно, не удается встретить в своем повседневном окружении. Но незримые связи ус­танавливаются и в более обыденной форме: человек по материалам прессы следит за карьерой бывших сослуживцев (что особенно ха­рактерно для ведомственных изданий — например военных) или за судьбой кумиров — актеров, политиков, спортсменов. Ничем не за­менимо общение со своим поколением, особенно для людей стар­шего возраста, которое происходит в виде телевизионных встреч, публикации мемуаров, интервью с героями прежних лет и т.п.

Отдельная группа функций объединяется понятием психологи­ческой разрядки. Здесь мы встретим развлечение и релаксацию (от

192

0/?г. relaxatio — расслабление), чем, к сожалению, наша журнали­стика уже перенасытила аудиторию. Здесь же — упоминавшаяся выше гедонистическая функция (от греч. hedone — наслаждение). £е зачастую сводят к бездумному развлечению, хотя на самом деле удовольствие могут доставлять и весьма трудоемкие и для журна­листа, и для читателя операции. Мы, например, получаем удо­вольствие от изысканного дизайна журнальной обложки или теле­визионной студии, манеры ведущего произносить слова или блис­тательной игры ума в полемической публикации. Высокое наслаждение доставляет разговор с интересным собеседником -рассказчиком, знатоком, самобытным мыслителем, -- подарен­ный аудитории редакцией. Трудно переоценить значение гедонис­тической функции в современной журналистике. И социальная сис­тема, и отдельный человек испытывают все большую потребность в том, чтобы жизнь доставляла удовольствие. В России это тяготе­ние ощущается далеко не всеми слоями населения, а в экономи­чески благополучной Европе оно стало признанным фактом. Гер­манский профессор журналистики Г. Рагер в этой связи подчерки­вает, что общество ныне носит гедонистические черты и ждет соответствующей продукции от СМИ.

В этой группе находится и функция психогигиены, направлен­ная на сохранение и укрепление нервно-психического здоровья читателя, зрителя и слушателя. Такое излечивающее от неверия миру и людям воздействие оказывает торжество справедливости, наблюдаемое после выступлений прессы: взяточник наказан, доб­росовестный труд вознагражден, вместо хаоса устанавливается нормальный порядок вещей — и пусть справедливость восторжест­вовала не рядом с читателем, окружающая жизнь уже не кажется ему беспросветной. Психогигиеническое значение имеет и перепис­ка журналистов с читателями. Ответ из редакции на жалобу или просьбу о совете способен разрушить стену одиночества вокруг авто­ра запроса, нередко повышает его оценку в собственных глазах, как бы наивно это ни выглядело для снобистски настроенных редакто­ров. Поэтому, в частности, крайне недальновидно поступают те из­дания, которые помещают рядом с выходными данными отпугива­ющую ремарку: «Мы не вступаем в переписку с авторами писем». В редакциях хорошо известна особая категория корреспонденции -Письма-исповеди, в которых читатели раскрывают свои душевные переживания, рассказывают о горестях или радостях личной жизни, а в конце добавляют неожиданную строчку: «Прошу мое письмо не публиковать», да еще и не указывают обратный адрес. Очевидно, Человеку психологически легче довериться далекому и анонимному СлУшателю, чем конкретному знакомому.

193

13-2802

Каждая функция может проявляться с «обратным знаком», То есть давать эффект, противоположный ожиданиям. Тогда ее пра­вильнее именовать дисфункцией. В общении с личностью дисфун^, циональное поведение СМИ наносит чувствительный вред обеим сторонам. Раздражение, которое вызывает у читателя игнорирова­ние его персональных интересов, не компенсируется победами редакции на других направлениях деятельности. Напротив, точ­ный учет потребностей аудитории способен обеспечить устойчи­вый спрос на издание или программу. На языке маркетинга отыс­кание «своего» читателя называется сегментированием рынка. Сред­ства информации, которые своевременно занялись этой работой в трудные для прессы времена не испытывают сложностей с поку­пателями. Примером служит экономический успех издательской компании «КоммерсантЪ». Основной адресат ее деятельности — так называемые новые русские предприниматели. Переходя с еже­недельного на ежедневный график выпуска газеты, редакция по­местила на своих страницах статистико-социологическии портрет читателя, то есть продемонстрировала хорошую подготовленность к взаимодействию с ним. Вот некоторые параметры этого портре­та: социальный состав, личный доход, происхождение, распоря­док дня, самооценка, отношение к возможности эмигрировать, шкала жизненных ценностей, духовные связи с прошлыми поко­лениями... Как видим, во внимание принимаются не только соци­ально-демографические характеристики, но и типичные личност­ные черты партнера по общению.

Анализ функций печати редко затрагивает такой специфичес­кий вид социальных субъектов, как журналисты. Для них пресса выполняет служебно-профессиональную функцию (реализация зна­ний и навыков, исполнение должностных обязанностей и общест­венного долга, обеспечение средствами к существованию) и твор­ческую (самопознание, личностная самореализация и саморазви­тие в процессе создания журналистских произведений).

Может быть, отчетливее других корреспондентов исключитель­ную ценность для них газетного труда понимают литераторы, со­трудничающие в прессе, — люди, имеющие возможность сравни­вать два сходных вида деятельности. «Что дала мне газета? — задавал­ся вопросом мастер изысканной прозы Ю. Олеша. — Связь с массой, настоящую действенную связь (письма, взаимная помощь, беседы обо всем). Я много ездил по всем дорогам Союза, встречал многих людей. Все это, трансформируясь, укрепляло мое знание и мысли о мире. Газетной работы никогда не брошу. И очень часто, когда насту­пают творческие сомнения, работа над фельетоном меня лечит». Без долгих комментариев понятно, что специфический набор квалифи­кационных и личностных черт, сформированных именно для Ре'

194

дакционной работы, не может найти полного применения в иных сферах деятельности. Даже когда журналист успешно продвигается на ином поприще (вспомним тему карьеры), он вынужденно рас­стается с возможностями самовыражения, которые предоставляла ему первая профессия. Тем более досадно, когда его лишают этих возможностей по произволу. Так, сокращение сети местных изда­ний, которое наблюдается в некоторых регионах страны и оправ­дывается экономическими причинами, влечет за собой безработи­цу среди газетчиков. Рынок труда для них закрыт, поскольку спе­циалисты такой квалификации не требуются в других отраслях хозяйствования.

Масштаб потерь гораздо больше, чем может показаться с точ­ки зрения «чистой» экономики, демографии, социологии труда и т.п. В философском измерении надо задуматься о журналистском творчестве как о смысле существования человека, посвятившего себя этому делу. Вслушаемся в глубокие размышления русского филосо­фа Н. А. Бердяева — они помогут нам приподняться над обыденным отношением к своей профессии, лучше понять ее значение для нас самих, а также выбрать для себя самый продуктивный стиль дея­тельности: «Обыкновенно поставленную мной тему о творчестве не­верно понимают. Ее понимают в обычном смысле культурного твор­чества, творчества "наук и искусств", творчества художественных произведений, писания книг и пр. При этом эта тема превращается в довольно банальный вопрос... Но моя тема совсем иная, гораздо более глубокая. Я совсем не ставил вопрос об оправдании творче­ства, я ставил вопрос об оправдании творчеством. Творчество не нуждается в оправдании, оно оправдывает человека...»12

С точки зрения творческой самореализации личности, журна­листика является уникально богатой областью занятий. К этой мысли подводит знакомство с функциональным разделением тру­да в редакции. Здесь находят приложение способности литератора и фотографа, аналитика и внимательного наблюдателя, «мастера разговорного жанра» и художника, администратора и экономиста. Трудно представить себе другие профессии, которые позволяли бы сочетать выполнение производственного плана с регулярным выражением своих гражданских, эстетических, морально-нрав­ственных позиций. При этом сохраняется независимость от объек­тов критики (в идеальном варианте), да еще и появляется некото-Рая возможность оказывать на них влияние. Наконец, нельзя не вспомнить о том, что именно в прессе, благодаря отраслевой спе-

12 Бердяев Н. А. Самопознание. Л., 1991. С. 205.

циализации корреспондентов, удовлетворяется интерес к заман­чивым темам и другим профессиям. Страстный болельщик фактц. чески вращается в любимой среде, когда освещает вопросы спорта театральный критик вхож за кулисы, куда простому зрителю по­пасть не суждено, а юношеская увлеченность космонавтикой при-водит человека в редакционный отдел науки. Журналисты стано­вятся интересными людьми для своих знакомых, потому что ник­то другой не обладает таким количеством свежей информации из первых рук. Профессия увлекательная, необычная, и беречь ее от коррозии или внешней агрессии положено прежде всего самим журналистам.

Ролевой и субъектный подходы к проблеме функций СМИ дают нам разные варианты ее решения. Возможны и другие версии ана­лиза, которые опять-таки приведут к своеобразным, новым ре­зультатам. Однако в любом таком случае мы увидим лишь процесс функционирования, но не итоговый, совокупный его результат, или — социальное назначение журналистики. Существуют разные, в том числе и взаимоисключающие толкования этого действительно непростого вопроса. Например, довольно широкое распростране­ние получили идеи о том, что назначение прессы заключается в распространении информации, в формировании общественного мнения и др.

Об информационной трактовке назначения прессы мы факти­чески вели речь в связи с информационно-коммуникативной ро­лью журналистики. Выяснилось, что одной роли явно недостаточ­но для характеристики многообразной работы журналистики в целом и каждой конкретной редакции. Попытка отдать приоритет общественному мнению страдает тем же недостатком. Конечно, было бы странно отрицать огромное влияние печати на обществен­ное мнение, которое, в свою очередь, является мощным факто­ром социального прогресса. Но пресса тесно взаимодействует со всей совокупностью элементов, составляющих общественное со­знание, с целостным сознанием в различных его состояниях, а также с социальной практикой. Именно в ней, в практике, в пове­дении отдельных людей и масс населения результируются усилия журналистов. Посредниками или промежуточными стадиями слу­жат и общественное (или личное) мнение, и распространение ин­формации, и социальные чувства, и другие объекты приложения природных свойств прессы. В социальной практике, в конечном счете, надо искать разгадку поднятого вопроса.

Назначение журналистики состоит в преобразующем воздействии на практику в соответствии с актуальными интересами общество и человека и целями социального прогресса.

196

Эффективность журналистской практики

Об эффективности надо говорить как о центральной профес­сиональной задаче сотрудников СМИ. В конечном счете, это во­прос о том, насколько оправдывают себя колоссальные матери­альные и интеллектуальные затраты общества на прессу. Это и воп­рос о раскрытии возможностей журналистики как инструмента саморазвития и самоуправления социальной системы. Наконец, до­стижение видимого эффекта приносит удовлетворение и сотруд­никам редакций, и представителям аудитории. В самом деле, по­знакомившись с публикациями «Известий» о злоупотреблениях гу­бернатора одной из областей, президент страны поручил Генеральной прокуратуре провести расследование, потом было воз­буждено уголовное дело, и вчерашний всесильный чиновник от­был в места лишения свободы. Позже по сходной схеме произошла смена власти в некоторых других регионах России... Не эту ли ко­нечную цель ставили перед собой журналисты, когда брались за опасную тему? Не этого ли ожидали от них жители провинциаль­ных городов, теряющие веру в закон и справедливость?

Результаты работы СМИ подразделяются на несколько видов13 — в зависимости от объектов воздействия, формы реакции на дея­тельность прессы и масштаба возникающего эффекта. В литературе иногда делаются попытки развести эти результаты при помощи разных терминов: применительно к сфере духа употребляется сло­во «эффективность», а к социальному поведению — «действенность». Однако такое разграничение не имеет под собой оснований в прак­тике. Воздействие на сознание и поступки людей — это, по суще­ству, единый процесс. С одной стороны, каждому поступку пред­шествует осознание его необходимости (даже если он совершается против желания человека). С другой стороны, положительные прак­тические сдвиги, происходящие по следам выступлений прессы, благотворно влияют на настроение людей, дают толчок к серьез­ным размышлениям, и наоборот — социально негативные резуль­таты пробуждают недобрые эмоции и мысли. Эффективность, дей­ственность, результативность — все это синонимы для обозначе­ния одного и того же понятия.

Для определения различий в силе воздействия прессы на соци-жизнь служит понятие масштаба действенности. Углубле-

197

13 См. также: Эффективность печати/Сост. В. П. Талонов. Л., 1985.

ние журналистского анализа, активное внедрение в практику ре, дакций исследовательских методов работы, привлечение к сотруд. ничеству ученых и специалистов — все это должно вести к усиле­нию резонанса выступлений. Но вообще-то он может касаться ча­стного случая в такой же мере, как и решения проблемы широкого плана, вплоть до планетарного масштаба. Соответственно с «про­странственной» точки зрения эффекты подразделяются на локаль­ные и широкомасштабные. Обращаясь к локальной ситуации, до­биваясь решения конкретного вопроса, печать выполняет лишь на­чальную задачу. Далеко не всегда для достижения такого результата надо вводить в дело тяжелую артиллерию публицистики. Кстати сказать, по этой причине многие читательские письма не выходят на газетные полосы: их авторы рассказывают о единичных житей­ских ситуациях, в том числе жалуются на свои личные беды. Со стороны редакций было бы бестактно и недальновидно отмахи­ваться от таких персональных обращений к ним. Но все же в целом внимания аудитории достойны факты, за которыми стоят типич­ные явления, общезначимые противоречия и конфликты. Тогда есть надежда, что материал, посвященный локальному эпизоду, вызовет реакцию сразу на нескольких, многих подобных участках социальной жизни. Специалисты называют такое явление эффек­том по аналогии.

При классификации по времени действия мы сталкивается с эффектами ближайшими и отдаленными. Представим себе, что от публикации, как от брошенного в воду камня, расходятся широ­кие круги действенности. Преобладающая часть отдаленных послед­ствий остается неведомой журналистам. Редакционная почта не дает информации обо всех случаях, когда острый материал становится предметом дискуссии, вызывает некую подвижку в делах и отно­шениях между людьми. И тем не менее такой масштаб действенно­сти реально существует. С течением времени под воздействием прес­сы меняются взгляды общества на события и явления, другими становятся и мировоззренческие установки. Примером может слу­жить переосмысление массой людей отечественной истории, про­изошедшее на протяжении 90-х годов. Каждая отдельная публика­ция в газете или телепередача, пересматривающая факты прошло­го и их оценки, сама по себе не способна совершить революцию в историческом сознании современников. Но в совокупности они постепенно, шаг за шагом способствовали разрушению прежних стереотипов и, как ни печально, формированию новых.

Практикам печати хорошо известно, что по отношению к их намерениям, целям эффекты подразделяются на основные и по­бочные. Основные последствия относительно несложно предвидеть.

198

запланировать (поэтому их можно называть еще плановыми). По­бочные же, случается, бывают для корреспондента полной не­ожиданностью. Вряд ли авторы сообщений о том, что на приго­родных полях к зиме остался неубранным урожай капусты, пред­полагали, что наутро целые колонны жителей с тележками и сумками потянутся к якобы бесхозным овощным грядам.

Нежелательные побочные эффекты нередко возникают после критических, разоблачительных публикаций. Журналист, конеч­но, догадывается, что у его персонажей будут служебные неприят­ности, и даже стремится к этому. Но обычно он вовсе не планиру­ет уложить своего «антигероя» на больничную койку с сердечным приступом или расстроить его семейные отношения. Наоборот, такой поворот дела постфактум пробуждает у совестливого автора нелегкие переживания и сомнения в своей справедливости, кото­рые надолго оставляют след в его душе.

Не надо, однако, думать, что попутные результаты обязатель­но связаны с неприятностями. Совсем не исключены и благопри­ятные последствия: например, рассказывая «большому» миру об уникальной частной коллекции, мы параллельно как бы открыва­ем собирателя и его ближайшему окружению, предоставляя слово в эфире специалисту-комментатору, помогаем его школьным дру­зьям вспомнить и разыскать потерянного за годы разлуки товари­ща, знакомя аудиторию с российским ученым, удостоенным Но­белевской премии за достижения в области физики полупровод­ников, мы стимулируем приток абитуриентов на соответствующие специальности вузов и т.п.

Отдельно надо сказать о ситуациях, когда журналистская дея­тельность приводит к результатам, которые прямо противополож­ны исходным целям. Такие «успехи наоборот» в литературе полу­чили название дисфункциональных эффектов, или, образно, эф­фектов бумеранга. В свою очередь, они тоже делятся на две группы: в итоге неумелой и непродуманной работы журналистов ущерб наносится либо тому делу, которому они стремились помочь, либо их собственной репутации (впрочем, вероятнее всего, произойдет и то и другое). Так, в коллективном письме ученых, космонавтов и авторитетных публицистов, появившемся в «Новых Известиях», говорилось о «безумной фантастике», которая наполняет нынеш­ние выступления газет по проблемам освоения космоса. С некото­рых пор в прессе печатаются сведения до такой степени надуман­ные, что они просто не могут иметь ничего общего с реальностью, ^торы письма перечисляют фамилии газетчиков-мифотворцев, °бвиняют их в дремучем невежестве и непрофессионализме, заяв­ляют о том, что их бурная активность вредна для развития космо-

199

навтики, а в конечном счете требуют от главных редакторов, что­бы те «не пускали на порог своих редакций таких журналистов».

Любой материал оказывает большее или меньшее влияние на аудиторию. Прогнозирование результатов своего выступления — обязательная фаза творческого процесса в журналистике. Как мы могли убедиться, это отнюдь не элементарная операция, а слож­нейшая интеллектуальная работа, сопряженная с высокой граж­данской и этической ответственностью. И практики, и исследова­тели прессы обязаны видеть как ближайшие, так и перспективные результаты деятельности СМИ, соотносить их с интересами об­щества и отдельного человека.

С учетом множественности и разнообразия последствий жур­налистской деятельности ее эффективность определяется как со­вокупность результатов воздействия на сознание, психологию и по­ведение аудитории, человека, социальной группы и общественной сис­темы.

На практике сложности вызывает вопрос о содержании эффек­тивности прессы. Тому есть несколько причин, заложенных в при­роде журналистского взаимодействия с социальным миром.

Во-первых, каждая редакционная акция, как мы уже знаем, дает несколько эффектов одновременно. Во-вторых, большинство изменений в действительности лишь частично зависят от прессы. Как правило, печать усиливает действие комплекса факторов, как бы ускоряет созревание верного решения. На сознание и поведе­ние людей влияет, в первую очередь, окружающая их действи­тельность. Так, редакция «Комсомольской правды» однажды всего лишь опубликовала официальные данные о том, какое меню ежед­невно полагается в колонии для правонарушителей. Но эта безо­бидная информация спровоцировала бунт заключенных, не полу­чающих свою норму. В-третьих, в создании эффекта наравне с жур-налистом участвует читатель, зритель, слушатель, с его индивидуальным способом восприятия информации, непредска­зуемой психической организацией, субъективным взглядом на жизнь, наконец — с определенным уровнем грамотности и обшей культуры, который становится фильтром на пути слова от автора к аудитории. Редактор отдела моды солидной американской газеты как-то обратилась к читательницам с предложением более взыска­тельно относиться к своей манере одеваться. Она, например, со­чла вопиющей безвкусицей сочетание строгого делового костюма и кроссовок. Однако в ответ газета получила не благодарность з* своевременную дружескую подсказку, а гневные письма протеста, кроссовки — это удобно, а кому не нравится, пусть не смотрят-Так в корне разошлись психологические ориентиры редакции (эс-

200

тетика) и аудитории (прагматика). В-четвертых, для точного оп­ределения действенности необходимо использовать научный ин­струментарий, заимствуя его у социологии, социальной психоло­гии, прогностики и других наук. В текущей журналистской практи­ке это, конечно, непосильная задача.

Чтобы приблизиться к достоверному знанию об эффективнос­ти публикаций, необходимо выбрать верный подход к ее измере­нию. В некоторых учебных изданиях за основу берется понимание эффективности как соответствия результата поставленным целям. Однако связь между целями и результатами не прямая, она опос­редуется затратами, необходимыми для производства журналист­ской продукции.

Цели журналистики в широком смысле слова вытекают из ее назначения. Ни сбор и осмысление информации (познание дей­ствительности), ни ее публикация (отражение действительности) не могут быть отнесены к конечным целям. В этом качестве высту­пают влияние на общественные процессы, участие в социальном саморегулировании, содействие конкретному человеку или орга­низации и т.п. Конечно, есть и такие публикации, которые на­правлены на решение преимущественно информационных задач, например сводки экономических показателей. Но от них не следу­ет ждать высокой общественной эффективности.

Под затратами надо понимать весь объем израсходованных ре­сурсов — человеческих, организационных, материальных. По сво­ей ценности затраты не должны превышать результаты, иначе эф­фективность окажется со знаком минус. Из недавней истории на­шей журналистики известно, как много сил она затратила на создание зон сплошной трезвости, подчиняясь принятым в сере­дине 80-х годов «антиалкогольным» решениям властей. На это ухо­дили и публицистический жар, и огромная газетная площадь, и потенциал доверия населения к печатному слову. В отдельных мест­ностях пропаганда дала хотя и скромные, но реальные плоды, потому что проблема пьянства действительно беспокоила общест­венность. Однако прямолинейные способы ее разрешения оказа­лись несостоятельными, и на фоне огромных затрат эффектив­ность кампании получилась почти нулевой.

Соотношение затрат и результатов особенно выразительно по­казывает экономика редакции. Материальные расходы в журналис­тике не менее многообразны, чем во всяком другом производстве: расчеты с типографией, заработная плата, стоимость почтовых ус-яуг и эксплуатации линий электронной связи и т.д. Их эквивалентом выступают деньги. Деловой разговор об эффективности немыслим без использования таких категорий, как доходы, расходы, прибыль

201

редакции. Редакционная смета фактически является отражением того насколько успешно коллектив справляется со своими хозяйствен­ными задачами. Другие стороны производственной жизни редакции также поддаются расчету. Например, главный редактор обязан взве­шивать, насколько целесообразно командировать неподготовлен­ного сотрудника в «горячую точку»: интерес читателей к репорта­жам с места боев вряд ли окупит возможные увечья или даже ги­бель корреспондента. К сожалению, современная печать знает прецеденты такого неоправданного риска.

Сложнее установить зависимость между трудом и его результа­тами в духовно-идеологической сфере. Интегрирующим показате­лем здесь является повышение уровня общей культуры населения, которая вбирает в себя и идеологию, и психологию, и практичес­кие действия граждан. Активная практическая деятельность слу­жит и формой проявления культуры, и ее сердцевиной, основным компонентом. Однако показателем являются и конкретные сигна­лы обратной связи, которые несут в себе одобрение (или порица­ние) позиции редакции, предложения по развитию темы, эмоци­ональные отклики.

Изменения в реальной практике, в деятельности коллективов, учреждений, масс населения связаны с участием СМИ в подго­товке и принятии социальных решений. Имеется в виду, конечно, не административное распоряжение от лица редакции. Нет, под реше­нием в социологии понимается тем или иным способом зафиксиро­ванный проект изменений в организации деятельности. Таким обра­зом, поведенческая реакция на журналистские выступления пред­ставляет собой реализацию проекта действий, который был подготовлен и обнародован в прессе. Именно такими эффектами осо­бенно гордятся сотрудники редакций и о них чаще всего сообщают читателям, отчитываясь перед ними о своей работе.

Речь надо вести не о том, что пресса не принимает решений, а скорее о том, что она не наделена правом требовать безусловного принятия и осуществления своих рекомендаций — ни от частных лиц, ни от учреждений и организаций. Журналистский проект дей­ствий не является административным или правовым актом. Это, однако, не лишает его потенциальной эффективности, которая зависит от того, насколько точно автор понимает свою роль в ре­шении социальных задач, способ своих отношений с партнера­ми — адресатами выступлений и своеобразие средств воздействия прессы на сферу деловой жизни и поведение массовой аудиторий-

Обнаружив в практике нерешенные вопросы (производствен­но-экономические, организационные, политические, социальные и др.), пресса включается в поиск конструктивных ответов на них-

202

Чтобы правильно оценить ее возможности, надо представлять себе разнообразие типов социальных задач.

В частности, обществоведы делят их на теоретические и прак­тические. Теоретическое (духовное) начало в отношении журна­листики к нерешенным проблемам выражается в том, что в своих рекомендациях она исходит, прежде всего, из идеалов и эталонов, выработанных наукой, политикой, социальным опытом, и редко погружается в мир конкретных производственных вопросов, в тех­нологию достижения поставленных целей. Журналист как бы спрям­ляет изломанную линию между реальным состоянием объекта его интереса и общественно необходимым положением дел.

Например, корреспондент региональной газеты пытается вы­яснить, почему оказалась безрезультатной многолетняя хозяйствен­ная кампания по переводу автомобильного транспорта с бензина на газовое топливо. Он, конечно, устанавливает причины неуда­чи, рассматривает перипетии этой истории, но главным образом доказывает, что при умелом и ответственном подходе к модерни­зации она сулит колоссальные выигрыши и для бюджета, и для охраны экологической среды, и для горожан. Такова конечная точка предстоящих преобразований, их цель—идеал. Но как именно бу­дут действовать хозяйственники и администраторы? В каком по­рядке и какие предпримут шаги? Какие привлекут материальные и кадровые ресурсы? Все производственные решения предстоит вырабатывать специалистам, если они согласятся с постановкой вопроса, предложенной газетчиком. Теоретический характер зада­чи для прессы выражается также в том, что достигать намеченного предстоит не самой редакции, а опять-таки тем, кто обязан это делать по долгу службы.

Но одновременно решаемая печатью задача в немалой степени является и практической. В отличие, например, от академической науки журналистика прямо адресуется к представителям опреде­ленных фирм и организаций, ее материалы призваны вызывать скорый и конкретный по содержанию резонанс. Мы увидим это Далее, когда будем рассматривать типичные варианты ответов в редакцию. Пока же договоримся считать, что областью компетен­ции прессы служит, скорее всего, тактика действий тех организа­ций и коллективов, которые попали в зону ее анализа. Ее реко­мендации находятся как бы в промежутке между стратегическими Целями общественного развития, которые, как правило, выбира­ются стоящими за СМИ общественными силами, и операциональ­ными задачами, специальной техникой дела.

Впрочем, на практике трудно бывает жестко разграничить уров­ни полномочий. Изучая нерешенную проблему на отдельном участке

203

производства, журналист нередко должен задуматься и об общей картине, например, в отрасли хозяйства, и о господствующих се­годня экономических теориях, и о тенденциях развития мировой хозяйственной практики. Важно, чтобы в тексте соблюдались ра­зумные пропорции между общим и частным — иначе материал рассчитанный на реакцию директора предприятия, превратится в риторику по банальным для него вопросам и потеряет всякую энер­гию действенности. Между тем этот директор может испытывать потребность в содействии со стороны прессы. По подсчетам спе­циалистов, у руководителей различных рангов треть и более ин­теллектуального труда уходит на аналитическую обработку инфор­мации. Включаясь в подготовку решения, пресса способна несколько облегчить нагрузку на управленцев в этой части. Как минимум она указывает на проблемы, требующие, по мнению общественности, первостепенного внимания, но может подсказать и продуктивный ход мысли, дать пищу для дискуссии среди специалистов. Желан­ное взаимодействие достигается, если она выбирает надежные ис­точники информации и в приемлемой форме предлагает свои по­желания.

К формам подготовки решений в прессе относятся: референдум, моделирование, экспертиза и рекомендации. Они названы нами в том порядке, в каком изменяются масштаб задач и степень журна­листского воздействия на управленческую практику.

Референдум, в прямом, юридическом смысле слова, представ­ляет собой выражение воли граждан путем голосования по вопро­су государственной важности. Конституция РФ предусматривает эту процедуру для осуществления власти народа, граждан как на федеральном уровне, так и на уровне местного самоуправления в пределах отдельных территорий страны. Ясно, что пресса не в си­лах самостоятельно проводить реальное, правомочное голосова­ние населения. Поэтому по отношению к ее деятельности термин «референдум» надо понимать не буквально, а как метафору. Одна­ко акции, напоминающие волеизъявление гражданских масс, ей вполне по плечу. Сходство усиливается, если вспомнить, что юри­дическая наука и практика допускают, наряду с обязательным го­лосованием (народ принимает окончательное решение), еще и так называемое факультативное, по существу — выявление обществен­ного мнения, которое учитывается органами управления при при­нятии решений. Пресса способна с такой силой и достоверностью выразить настроения граждан, что власти вынуждены будут опи­раться на них в своей деятельности.

В опыте отечественной журналистики существуют методики всенародного обсуждения проектов законов (включая Конститу'

204

), целевых программ и других официальных документов, за­трагивающих интересы широкой общественности. Особенно вы­годные позиции в этом плане занимает региональная и местная пресса, которая действует на предельно короткой дистанции от администрации города или области до рядовых жителей. Органы власти поступают в духе подлинной, а не декларативной демокра­тии, когда используют средства информации для предваритель­ной апробации ответственных решений. Но журналисты могут и по собственной инициативе проводить глубокое зондирование об­щественного мнения, если видят для этого злободневный повод: путем социологического анкетирования аудитории, исследования содержания редакционной почты и звонков в редакцию и т.п. Наи­лучшие результаты дает их кооперация с профессиональными со­циологами, в частности, с представителями центров изучения об­щественного мнения, которые в последние годы были созданы практически во всех местностях страны.

Поистине небывалые прежде возможности для проведения ре­ферендумов в прессе открылись с насыщением редакционного производства компьютерной техникой. Так, еще в 80-е годы стала знаменитой передача Ленинградского телевидения «Общественное мнение» (а ее авторы удостоились премии Союза журналистов), которая строилась на основе опросов зрителей по насущным проб­лемам жизнеустройства в государстве и регионе. Компьютерные данные оперативно комментировались силами социологов прямо в студии. Сегодняшние телезрители ежедневно наблюдают исполь­зование этой методики в ходе аналитических и даже информаци­онных программ. Правда, иной раз им преподносится не реальная многокрасочная панорама взглядов и суждений, а тенденциозно подобранная статистика, отражающая позицию самой телекомпа­нии. К тому же летучие телефонные опросы не имеют под собой опоры в виде репрезентативной выборки — так на языке социоло­гии обозначается исследовательская ситуация, в которой группа опрошенных по своему составу является «зеркалом», уменьшен­ной копией всей массы людей, подлежащей изучению.

И все-таки, несмотря на претензии к качеству труда отдельных Редакций, на наших глазах журналистика постепенно превращается в средство организации непрерывного полилога (разговора всех со всеми) по самым существенным вопросам общественного бытия. Она аккумулирует необходимые для этого опыт и приемы, вырабатывает У населения привычку участвовать в подготовке социальных реше­ний в форме референдума. Значит, тип газеты-форума или ТВ-фору-^а становится все менее метафорой и все более — перспективой видоизменения журналистики в ближайшее время.

205

Еще активнее редакция проявляет себя в тех случаях, когда она по собственному почину занимается созданием модели развития объек­та. Из всех значений слова «модель» нас в данном случае интересует то, которое связано с прогнозированием, предвидением грядущего Прогноз может выступать и в форме самых общих, идеальных пред­ставлений о будущем («новое поколение будет жить в эпоху всеоб­щего торжества демократии»), и в гораздо более конкретном, «нату­ральном» виде. Модель — это самый предметный вариант прогноза. В ней находят отражение не только принципиальные подходы к объек­ту, но и его желательная конструкция, механизм действия, вне­шний облик и т.п. Как метод познания моделирование прочно вош­ло в физику, математику, экономику и другие науки, а также в теорию и практику управления, где оно используется для подготов­ки и предварительной оценки решений социальных задач.

Совсем не чужда моделированию и пресса, более того — для нее это один .из самых органичных способов взаимодействия с органами управления. «Строительным материалом» при этом слу­жат факты, добытые и проверенные опытом, оцененные специа­листами и скрепленные между собой публицистическим анализом. Редакции, по сути дела, готовят комплексные пакеты предложе­ний (проекты), которые могут лечь в основу решений государ­ственных, хозяйственных, общественных служб. По форме такая деятельность выражается в проведении «круглых столов» с пригла­шением авторитетных экспертов, заседаниях редакционных клу­бов деловых встреч, иной раз — ведении длительных кампаний, которые включают в себя циклы публикаций и организационных мероприятий. Подобные акции тем более эффективны, чем менее редакции оперируют умозрительными суждениями и пожелания­ми, а напротив, отыскивают уже оправдавшие себя в жизни пре­цеденты, детали создаваемой модели.

Модель полезна постольку, поскольку она практична и при­годна к использованию в данных обстоятельствах. Иначе энергич­ные усилия будут потрачены впустую. К примеру, в начале 90-х годов наша пресса настойчиво пропагандировала фермерский путь реорганизации сельского хозяйства, ориентируясь на достижения стран Европы и Америки. Не без ее влияния прежние коллектив­ные агропредприятия стали массовым порядком распадаться на индивидуальные, семейные по преимуществу производственные единицы. Однако для их процветания требовались некоторые су­щественные условия, отсутствующие в России: мощная фондовая и техническая вооруженность, которая у западных фермеров скла­дывалась десятилетиями, соответствующим образом приспособлен­ная система переработки и сбыта продукции, нормативно-право-

206

вая база новых экономических отношений, наконец, психологи­ческая готовность общества к «хуторскому» укладу жизни деревни. Надежды на спасительный фермерский путь не оправдались, и сельское хозяйство так и не стало благополучной отраслью отече­ственной экономики.

Было бы неверно считать, что моделирование как способ ре­шения социальных задач доступно лишь «большой» прессе с ее изначально высоким интеллектуальным потенциалом. Организо­вать практически полезные деловые игры по силам и небольшим изданиям. Дело также не в величине объекта, а в его значимости, в целесообразности расходовать на него аналитические и органи­зационные ресурсы. Элементы моделирования можно встретить в местной журналистике, которая регулярно ведет рубрики типа «Что бы я сказал на заседании мэрии», посвященные обсуждению на­мечаемых решений городских властей. В этом, частном, случае мо­делирование сближается с экспертизой.

Под экспертизой понимается публичная оценка, которую пресса дает новым явлениям, затрагивающим жизненно важные интере­сы граждан. Конечно, оценочность слышна почти в любом журна­листском материале, даже в мимоходом брошенной фразе репор­тера. Но мы сейчас ведем речь о своеобразных публикациях, под­черкнуто сосредоточенных на качестве социально значимых новинок. До какой-то степени такие материалы напоминают привычный нашей журналистике жанр рецензии, только круг объектов в них неизмеримо шире и отчетливо видна связь с решением социальных задач. Объектом экспертизы могут стать и действия властей, и ре­формы в банковско-финансовой сфере, и перестройка системы образования, и потребительские товары и т.д. От массового обсуж­дения, например, законопроектов она отличается тем, что опира­ется на мнение небольшого количества знатоков вопроса, даже на единичное мнение и не предполагает затяжной дискуссии.

В зависимости от предмета оценки экспертиза влияет на реше­ние и поведение либо органов управления (анализируются каче­ство и последствия распоряжения городской администрации), либо группы людей и коллективов (рассматривается инициатива орга­низаторов политической акции), либо массовой аудитории (оце­нивается качество товаров повседневного спроса). В случае с пред­ставителями власти пресса ставит перед собой задачу откорректи­ровать не самое, может быть, взвешенное решение или добиться его отмены. Так, автору этих строк пришлось участвовать в теле-Диспуте на канале РТР из цикла «Свобода слова». Ректоры универ­ситетов, профессора, социологи были приглашены в студию, что-"Ы оценить целесообразность введения так называемого единого

207

экзамена для выпускников средней школы и абитуриентов выс|1 шей школы. По проекту правительства было сделано немало кри­тических замечаний, и большинство участников ток-шоу вы­сказалось за его проверку в условиях локального эксперимента. По отношению к массе населения пресса выступает как консультант, влияющий на выбор бытовой покупки, жилья, услуг туристичес­ких фирм и т.п. В последние годы эта деятельность (которую не надо путать с рекламными публикациями) получила необычайно широкое распространение. В начале 90-х годов в «Известиях» по­явилась скромная рубрика «Экспертиза», посвященная «малень­ким хитростям» потребительского рынка. В конце десятилетия под этим названием регулярно печаталась уже целая полоса материа­лов. Такую же эволюцию мы наблюдаем и в других изданиях, и на телевидении (вспомним программу «Впрок» на НТВ).

Рекомендации встречаются в большинстве проблемных матери­алов. Диапазон различия форм рекомендаций велик: в зависимос­ти от степени конструктивности и конкретности предложений они выражаются и в кратком указании на желательное направление действий, и в развернутой программе мер по исправлению небла­гополучного положения вещей.

В отечественной школе публицистики с давних пор принято считать, что без рекомендаций рассмотрение ситуации становится незавершенным, неполным, а критика превращается в обвини­тельную речь или пассивную констатацию недочетов. Журналист-проблемник живет с ощущением, что он обманет ожидания чита­теля, если оставит его наедине с еще одной нерешенной пробле­мой или нераспутанным конфликтом. Характерно, что такой способ профессионального мышления начинает утверждаться и в запад­ной прессе, которая традиционно всегда была более склонна к информационной, констатирующей манере освещения конфлик­тов. В качестве иллюстрации сошлемся на опыт американской га­зеты «Шарлотт обзервер», на базе которой проводился экспери­мент по усилению влияния СМИ на социально-политическую жизнь. Новаторская для США методика работы прессы в 90-е годы активно популяризировалась и в этой стране, и за рубежом, вклю­чая Россию. В частности, редакция разработала новые принципы деятельности. Среди них был и такой: «Предлагать способы реше­ния проблем. Проблемы достаточно известны читателям, их боль­ше интересуют пути решения этих проблем».

Для изучения реакции должностных лиц и читателей, зрите­лей на деятельность СМИ с давних пор используются ответы, по­ступающие к журналистам вслед за их выступлениями. В этих докУ" ментах говорится о принятии мер, призванных улучшить положение

208

дел. Конечно, ответы не дают исчерпывающе полного знания об эффективности прессы. Но для редакций они служат доступным и удобным показателем обратной связи с адресатами выступлений, g учебном курсе они интересуют нас как модели тех изменений, которые пресса способна вызывать в деловой практике.

Журналистика советского времени подчинялась жесткому рег­ламенту работы с письмами и ответами на публикации, каждая такая корреспонденция бралась на строгий учет, независимо от ценности ее содержания. С другой стороны, организациям и уч­реждениям предписывалось в обязательном порядке отвечать на критические материалы печати. Этот порядок был закреплен и в нормативно-правовых актах (Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан», 1968, 1980 гг.), и в многочисленных политических ди­рективах, которые вырабатывала правящая партия, начиная с ре­золюции VIII съезда РКП (б) «О партийной и советской печати», 1919 г. Обычным явлением была регулярная публикация в газетах всех уровней официальных ответов на критику: за год их количе­ство в центральных изданиях измерялось в сотнях и тысячах, в областных и городских — в десятках.

Эта система взаимоотношений прессы с ее партнерами несла в себе и достоинства, и недостатки. С одной стороны, она, несом­ненно, укрепляла авторитет печатного слова как формы гласной общественной критики и помогала редакциям добиваться реаль­ных сдвигов к лучшему на отстающих объектах. С другой стороны, властная, силовая поддержка снижала собственную ответственность журналистов за достижение реальных результатов (хотя справед­ливости ради надо вспомнить, что за ослабление заботы о дейст­венности партийные и государственные органы сурово спрашива­ли и с редакторов). Наконец, как это чаще всего случается, стрем­ление наилучшим образом выглядеть в глазах руководства подчас приводило журналистов к формализму и подмене реальной эф­фективности «бумажными» показателями.

Действующее сегодня в России законодательство не предпола­гает обязательной реакции объектов критики на выступления прес­сы, как не побуждает оно и журналистов вступать в переписку с Частными лицами — авторами жалоб и критических сигналов. По этой причине возникла неоднозначная ситуация. Редакции избав­лены от большого объема лишнего, сугубо канцелярского труда, связанного с обработкой и пересылкой писем, которые правиль-Чее было бы направлять не в газету, а например, в коммунальные службы. Но это не значит, что отпала необходимость заинтересо-ванно относиться к почте.

-2802

209

Никаким декретом нельзя снять с журналистов моральную ощ, ветственность за разрешение вопросов, с которыми к ним обра, щаются граждане. Вот как рассуждают по этому поводу американ­ские газетчики в романе Клиффорда Саймака «Почти как люди», посетители «выкладывают свои горести и смотрят на тебя с на­деждой... Точно у тебя в руке не карандаш, а волшебная палочка. Точно они уверены, что ты в миг можешь решить все их проблемы и навести полный порядок... Им кажется, что, как только их исто­рия будет напечатана в газете, все изменится к лучшему». Читатели рассчитывают на действенную силу гласности, и это один из глав­ных факторов авторитета прессы в их глазах.

Есть деловые основания и у взаимодействия редакций с долж­ностными лицами. Речь не может идти о восстановлении прежней «обязаловки». Редакции и руководители предприятий и организа­ций оказались в отношениях добровольного сотрудничества, без принудительного вмешательства извне, что дает им свободу в вы­боре линии поведения. Но свобода обернулась разрушением суще­ствовавших ранее механизмов реакции на прессу. Типичным стало недовольство журналистов тем, что их материалы, даже самые ост­рые, игнорируются, остаются без последствий. На этом фоне зву­чат претензии к законодательству, которое якобы совсем сняло обязанность должностных лиц прислушиваться к сигналам печати.

Последнее суждение далеко не соответствует действительнос­ти. Существует целый ряд нормативно-правовых актов, которые обязывают государственных служащих реагировать на публикации. Так, Указ Президента РФ «О мерах по укреплению дисциплины в системе государственной службы» (1996) обязывает руководите­лей органов исполнительной власти рассматривать сообщения СМИ о фактах невыполнения чиновниками законов, указов и решений суда, а также информировать редакции о результатах рассмотре­ния. Кроме того, законодательство о деятельности различных пра­воохранительных органов (милиции, налоговой полиции и др.) требует, чтобы они в пределах своей компетенции регистрировали и использовали материалы СМИ, в которых говорится о наруше­ниях законов. Многие ведомства и учреждения разрабатывают соб­ственные положения о взаимодействии с прессой и, в числе про­чего, о формах деловой реакции на ее публикации14. Так что нет причин утверждать, будто бы под эффективностью журналистики отсутствует какая-либо нормативно-правовая база. Во всех случа' ях, которые не предусмотрены законодательством — а их подавля-

14См. подр.: Корконосенко С. Г., Ворошилов В. В. Право и этика СМИ. СПб., С. 61-62.

210

большинство, — главная нагрузка по достижению результа­тов ложится на плечи творческих коллективов редакций. Ее надо рассматривать как составную часть их профессионального долга и ответственности перед аудиторией за доведение поднятой темы до практических последствий.

По содержанию ответы на выступления прессы (а вместе с ними и сама по себе поведенческая реакция, которую отражают отве­ты) делятся на несколько категорий. Критерием их оценки служит фактическое приращение общественного блага. Одни из них с пол­ным основанием следует считать реальными, другие — не более чем имитацией уважения к голосу общественности. К числу послед­них относятся сообщения о том, что с публикацией ознакоми­лись, обсудили ее, приняли к сведению и т.п. По строгому счету, никакого «прибавочного продукта» для общества в результате та­кого информационного обмена не возникло. Столь же мал коэф­фициент полезного социального действия всевозможных санкций, применяемых к провинившимся работникам (объявлен выговор, виновный лишен премии, ему указано на недостатки). К сожале­нию, как показывают исследования переписки редакций с адре­сатами критики, именно подобные полумеры чаще всего состав­ляют содержание ответов, и о них, соответственно, пресса сооб­щает читателям. Несколько более практичными кажутся разного рода обещания действовать (принятие планов, назначение ответст­венных лиц, выраженное намерение исправить положение дел). Но и здесь мы наблюдаем лишь предпосылки для продвижения впе­ред, но не само движение.

Разберем с этих позиций ответ, пришедший в редакцию реги­ональной газеты из Министерства путей сообщения РФ. Поводом для него послужил материал, основанный на читательских пись­мах и журналистской проверке изложенных в них фактов. В течение лета жители сталкивались с многочисленными опозданиями пас­сажирских поездов, нехваткой билетов в кассах (при наличии в вагонах свободных мест), плохо организованным обслуживанием покупателей билетов. Корреспонденция была обсуждена на сове­щании в профильном департаменте МПС (что само по себе уже означает начало взаимодействия министерства с прессой), пред­ставленные газетой факты подтвердились. В итоге руководитель агентства, ведающий обслуживанием пассажиров, освобожден от Должности, а управление транссервиса получило задание в месяч­ный срок подготовить план мероприятий по удовлетворению по­требностей населения на следующее лето.

Вроде бы справедливость восторжествовала. Однако точку в Истории с перевозками пассажиров ставить рано, ибо не получе-

211

ны гарантии того, что кризисная ситуация не разразится вновь. План мероприятий, как мы условились, дает пищу для оптимис-тических ожиданий, но не упраздняет автоматически очереди у билетных касс. Впрочем, приведенный пример заслуживает и вполне положительной оценки, но с иной точки зрения — как опровер­жение сетований на обреченность всяких попыток вступить в парт­нерские отношения с адресатами критики.

Попробуем подойти к этому случаю и с третьей стороны. Что перед нами — устранение частных недостатков или качественный «ремонт» неэффективной системы управления? Иначе говоря, ка­ков масштаб действенности газетной критики? Если редакция до­стигла временного и локального улучшения, то ей придется еще много раз возвращаться к теме, добиваясь латания отдельных про­рех в железнодорожном хозяйстве. Если же в МПС сделают выводы более общего порядка и комплексно реорганизуют работу с кли­ентами, тогда масштабность результатов резко возрастет. Меры си­стемного, долговременного характера, несомненно, следует отно­сить к настоящим достижениям журналистов. Но и здесь есть мате­риал для продолжения анализа ответов редакции.

Как бы высоко мы ни ставили работу над ошибками — будь они мелкими или крупными, — она приводит лишь к тому, что отстающие участки подтягиваются к стандартному, общепринято­му уровню деятельности в той или иной отрасли. Гражданам воз­вращают их собственное достояние, которого их безосновательно лишили. Пресса способна добиваться большего — помочь обще­ству сделать шаг вверх, развиться, получить не освоенные пока еще блага. Такой эффект возникает при умелой пропаганде передо­вого опыта.

Данное понятие постоянно использовалось в речевом обороте советского времени, в особенности при характеристике задач жур­налистики в производственной сфере. Из-за слишком частого упот­ребления, да еще в связи с распространением надуманных иной раз трудовых починов и искусственно создаваемых героев в про­фессиональной среде к нему стали относиться иронически. Сегод­ня оно едва ли не предано забвению. Между тем освоение методи­ки пропаганды опыта представляет собой ценнейшее открытие для всей мировой прессы, а сама она сохраняет колоссальный деловой потенциал, независимо от политической конъюнктуры. Если вер­нуться к предложенной выше линии рассуждений, то журналис­тика обнаруживает своего рода возвышения над стандартным уров­нем деятельности, а затем «подтягивает» к ним весь этот уровень-

В отличие от критики отдельных недостатков здесь порой тр6' буется длительная, многоступенчатая кампания. В оптимально^

212

варианте она включает в себя подробный рассказ об инициативе, формирование условий для ее тиражирования, контроль за отно-шением к новшеству на местах, поддержку последователей. В ходе кампании сочетаются как литературные, так и организаторские методы труда, редакции тесно взаимодействуют с хозяйственни­ками, управленцами, экспертами --со всеми, кто причастен к предмету пропаганды. В итоге достигаются не только деловые, практические эффекты, но и воспитательные, поскольку кампа­ния демонстрирует преимущества творческого мышления и стиля работы, предприимчивости, вкуса к новаторству.

Правда, нельзя не обращать внимания на тонкую грань, разде­ляющую бескорыстную поддержку новаторов и коммерческую рек­ламу. В нынешних условиях боязнь действительно переступить эту черту или быть обвиненным в скрытой рекламе сдерживает журна­листов. Проблема, однако, решается не так уж сложно, если неукос­нительно придерживаться норм права и журналистской этики. Зато услуга, которую редакция оказывает и инициаторам полезного на­чинания, и их коллегам, становится в социальном измерении неза­урядно дорогой. Однажды общероссийская газета познакомила чита­телей с деятельностью концерна, производящего приборы на уров­не высоких технологий. Уже на другой день на столе у президента компании лежал двенадцатистраничный список потенциальных за­казчиков и партнеров, производство установок пришлось резко уве­личить. «Благодаря вам нас узнали на многих предприятиях по всей России, в странах Содружества, за рубежом», — заявил, обраща­ясь к журналистам, руководитель концерна.

Самостоятельную группу ответов на выступления прессы состав­ляют неофициальные письма, приходящие от представителей мас­совой аудитории. Их принято обозначать особым термином — от­клики. Поскольку частные лица не наделены полномочиями прини­мать решения (за пределами сфер гражданской и личной жизни), то в откликах чаще всего звучит моральная оценка журналистских ак-Ций: одобрение, сочувствие или наоборот — неприятие и критика. Тем самым они становятся источником сведений об общественных настроениях, формируемых в связи и по поводу деятельности прес­сы. Значит, при квалифицированной обработке они служат одним из показателей эффективности СМИ в духовном измерении.

Редакционный контроль за действенностью принимает различ­ные формы, в зависимости от традиций того или иного конкрет-н°го коллектива. Мы предлагаем типовую модель такой работы, включая в нее все желательные компоненты.

К ним относится учет тех материалов, которые, по прогнозам Редакции, должны вызвать ответную реакцию. Тщательно регист-

213

рируются и сами ответы, причем полезно бывает записывать крат, кую характеристику степени их деловитости. С этой целью исполь­зуются журналы, картотеки, компьютерные банки данных. В сие-тему контроля входит также подготовка обзоров эффективности -. как на редакционной «летучке», так и на страницах издания или в эфире. Здесь же следует упомянуть справки, отчеты, пресс-рели­зы, которые журналисты готовят для органов управления или де­ловых кругов, рассчитывая на их содействие в достижении своих целей. Обязательным элементом контроля за действенностью яв­ляется проверка исполнения обязательств, принятых на себя адреса­тами выступлений. Вспомним историю с ответом из МПС. Обеща­ние железнодорожного ведомства в течение месяца подготовить план мероприятий ставит один временной рубеж, на котором надо вернуться к теме, а нацеленность плана на следующее лето — ори­ентир для вторичной проверки. Рубрики «Возвращаясь к напеча­танному», «По следам ответа» и им подобные непременно должны присутствовать «а газетных полосах или в программах вещания как форма отчета перед аудиторией. Иначе журналисты поневоле пре­вратятся в пособников тех, кто обманывает население, формаль­но отвечая на материалы, вызывающие публичный интерес. «Так как принятых мер по многим напечатанным материалам читатель не знает... — говорилось в одном из писем в редакцию, — создает­ся чувство безысходности. Портится настроение, чувство возмуще­ния не находит логического выхода...».

Подытоживая рассмотрение темы, выделим несколько факто­ров действенности: социально-правовой (положение прессы в об­ществе и поддержка СМИ со стороны органов власти, обществен­ности, политических организаций), редакционно-творческий (планирование и качество исполнения материалов), материально-технический (оснащенность редакций и их финансовое положе­ние), организационный (сотрудничество с аудиторией в борьбе за эффективность и редакционный контроль за ней).

Пресса и социальный контроль

Изучение предыдущих тем дает нам возможность разобраться в одном из самых трудных вопросов — участии журналистики в со­циальном контроле. Для исследователей и критиков прессы это предмет постоянного интереса и споров, причем исходные пози­ции и выводы полемистов различаются коренным образом.

Трудность представляет уже само значение термина. Семантика опорного слова вроде бы подталкивает к поиску функций, свойст*

214

венных административным органам. Но это обманчивая легкость решения вопроса. Надо разделять близкие по звучанию, но раз­личные по содержанию понятия «контроль» и «социальный конт­роль». Первое включает в себя широкий спектр значений, сущест­вующих как в бытовом общении, так и в специальных научных контекстах. В английском языке (у которого отечественное общест­воведение активно заимствует свой понятийно-терминологичес­кий аппарат) control обозначает и управление, и власть, и провер­ку, и регулирование, и надзор, и самообладание. Социальный кон­троль получил более узкое определение: в справочной литературе он описывается как механизм саморегуляции в социальных систе­мах, осуществляющий ее посредством нормативного (морально­го, правового, административного и т.п.) регулирования поведе­ния людей. Предложенная дефиниция открывает возможность ис­пользовать авторитет общественного мнения, а стало быть — побуждает редакции к исследованию этого мнения, его концент­рированному выражению и опоре на него.

В словарно-лексическом измерении социальный контроль пред­ставляет собой как бы частный, конкретизированный случай бо­лее общего понятия контроля. Но как механизм саморегуляции в обществе он насыщен гораздо более многоаспектным содержани­ем, чем надзор и проверка (силовые, властные акции), с которы­ми в первую очередь ассоциируется это словосочетание в русско­язычной речевой практике. Чтобы устранить эту двусмысленность, необходим углубленный анализ темы, к тому же выполненный не в отвлеченно-абстрактной манере, а в контексте реального исто­рического времени. Главным образом нас будут интересовать об­щественная среда, в которой развертывается социально-конт­рольная активность прессы, объект и предмет этой деятельности, методы ее ведения и готовность журналистов справиться с нею.

В первую очередь мы дадим характеристику среды, в которой развертывается социально-контрольная деятельность СМИ. Име­ются в виду состояние российского социума к исходу десятилетия Реформ (естественно, в самых общих чертах), распределение дове-Рия населения между социальными институтами, тенденции из­менений в области массовой информации, нормативные основа­ния для контролирующей и преобразующей активности прессы.

Как стало ясно из предыдущих разделов, российская пресса, продвигаясь вместе со страной по запутанной траектории, не только Не решила назревших ранее вопросов, но и «обогатилась» новыми °стрыми проблемами. В частности, тема ее участия в социальном Контроле (регулировании и саморегулировании) приобрела явно Сраженный аспект информационной безопасности.

215

С одной стороны, совокупные показатели силы и влиятельное, ти СМИ как социального института растут. Степень влиятельное» ти российской прессы нельзя рассматривать изолированно от се циального и политического кризиса в стране, одним из следствий которого является утрата доверия граждан к органам власти и дру. гим публичным инстанциям. К исходу 1990-х годов, по данным Института социологии парламентаризма, крайне низко упали на­дежды населения на силу президентской власти, показатель дове­рия правительству и палатам Федерального собрания не превы­шал 12%. В то же время 39% граждан выражали доверие телевиде­нию, радио и печати. Оговоримся, правда, что, как и всякие социологические данные, эти данные, во-первых, подвержены быстрому старению и, во-вторых, у других исследовательских цен­тров показатели доверия не совпадают с приведенными.

Тем не менее нарисованная статистическая картина заслужи­вает внимательного изучения. Такое перераспределение приорите­тов вызвано не только уникальностью новейшей отечественной истории. Даже с учетом поправок на «кривизну» российского зер­кала оно все же отражает общемировую, цивилизационную тен­денцию усиления роли СМИ в регулировании социальных про­цессов. Специалисты, обозревая рост могущества средств доставки информации, приходят к выводу об изменении их социального смысла, об их автономизации, обособлении от традиционных ин­ститутов управления. Теперь уже «не столько содержание инфор­мации, сколько сами глобальные "Интернет"-иональные техни­ческие сети структурируют все сферы современной общественно-политической, экономической и культурной жизни мира»15. Заметим опять-таки, что сейчас в нашу задачу не входит оценка данной тенденции как положительной или отрицательной: явление сущест­вует de facto, и только это имеет значение. Оно несет на себе след еще более масштабного преобразования — вступления человече­ства в эру тотальной информатизации не только производствен­но-технологической сферы, но и мировосприятия, строя мышле­ния людей, системы научного знания.

С другой стороны, система российских СМИ болезненно пере­живает структурный кризис, под угрозой оказалось существование даже тех печатных изданий, которые завоевали авторитет благода­ря высокому профессионализму редакционных штатов. Мы РаС' сматривали это явление в предыдущих разделах.

15 Землянова Л. М. Концептуально-терминологические новации в коммуни*# тивистике 1990-х годов//Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 1997. № 5. С. U

216

Состояние, самоопределение средств информации и отводи­мая им обществом роль являются отнюдь не периферийным при­датком к стратегии развития пореформенной России, а одним из главных ее компонентов, если, в ближайшей перспективе, не са­мым главным. Поэтому решение возникающих в данной связи проб­лем ни в коем случае не может быть отдано во власть стихии, невежественных административных импровизаций или преслову­того здравого смысла самих сотрудников прессы. Красной нитью через рассуждения о социальной эффективности СМИ должна проходить идея чрезвычайной опасности их спонтанной, непод­контрольной обществу деятельности и динамики. Не будем путать этот тезис с призывом к силовой регламентации публицистики как рода творчества или с посягательством на свободу выражения мнений. Как раз наоборот: предельно широкое общение через СМИ духовно независимых личностей, без монополизации каналов ка­кой бы то ни было кастой, служит залогом продуктивной соци­альной работы прессы.

Нормативно-правовая база функционирования СМИ, сложив­шаяся за последнее десятилетие в России, создает благоприятные, как никогда ранее, условия для их активного и социально полез­ного взаимодействия с внешней средой. Прежде всего, не было в отечественной истории периода, когда бы существовала если не идеально стройная система информационного права, то, во вся­ком случае, гигантская совокупность взаимосвязанных юридичес­ких актов. Центрообразующим элементом комплекса служат следу­ющие положения Конституции РФ: «Каждому гарантируется сво­бода мысли и слова... Гарантируется свобода массовой информации» (ст. 29). Обратим внимание: каждому — значит, любому человеку, даже не обязательно гражданину нашего государства. Свобода мас­совой информации, а не средств массовой информации. Речь, ста­ло быть, идет о правах и свободах человека, об удовлетворении информационных запросов общества в целом, а не о привилегиях редакционных коллективов или владельцев СМИ. В то же время и журналистам законодательно предоставлены многочисленные права и гарантии, необходимые для организации производственной жизни редакций, прежде всего в части доступа к информации, выраже­ния авторского мнения и обеспечения практической, деловой эф­фективности прессы.

Необходимо оценить использование нашим обществом завое­ваний на пути к демократизации, промежуточные итоги движе­ния. Применительно к социально-политической системе в целом эту задачу выполнила автор фундаментального исследования Л. Шевцова, рассмотревшая ситуацию в России на фоне опыта

217

реформ в других странах мира и новейших политологических кон­цепций. В нашем обществе «демократия нередко воспринимается прежде всего как свобода слова, прессы, многопартийность и, конечно, свободные выборы, но не всегда как конституционный либерализм, который означает в первую очередь верховенство за­кона и систему сдержек и противовесов...» Такое состояние автор, вслед за авторитетными зарубежными специалистами, характери­зует как «нелиберальную демократию» (illiberal democracy)16. Рос­сийские и иностранные политологи вынужденно конструируют и другие понятия: делегированная демократия, олигархическое го­сударство, неопределенная форма правления, избыточная демок­ратия и пр. Различаясь между собой по набору слов, эти определе­ния сходятся в том, что все они относятся к явно неклассической социально-политической модели. Формы общественной жизни, лексикон и атрибутика соответствуют «мировым стандартам», тог­да как ее содержание остается в значительной степени архаичным.

Такая социально-политическая обстановка формирует прессу по своему образу и подобию. Политическая услужливость россий­ской журналистики (специалисты употребляют слово «сервиль-ность»), обусловленная ее подконтрольностью кланам и партиям, ясно обнаруживается в ходе избирательных кампаний. Это уста­новлено многочисленными исследованиями, включая мониторинги освещения парламентских и президентских выборов, которые на протяжении 1990-х годов вел Европейский институт средств мас­совой информации (ЕИСМИ). Аксиоматической истиной стала и зависимость содержания СМИ от интересов их собственников. «Я знаю, что любой наемный менеджер должен быть готов к тому, что "акционер всегда прав"», — этими словами определяет уни­версальную норму К. Пономарева, подавшая в отставку с поста генерального директора телекомпании ОРТ после того, как ее фак- : тически отстранили от решения производственно-административ­ных вопросов.

Во второй половине 1990-х годов экспертная комиссия подго­товила для Совета Европы сопоставительный анализ российского законодательства и правоприменительной практики с Европей­ской конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ). В частности, сравнение с ЕКПЧ позволило выявить обстоятель­ства, препятствующие нашей журналистике в ее служении обще­ственному благу. Их перечень можно найти в рекомендациях, ка­сающихся свободы выражения мнений и информации. Назывались, вкратце, следующие проблемы: монополизация СМИ исполни-

6 Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999. С. 487.

218

тельной властью и финансово-политическими группами; неурегу­лированность в законодательстве вопросов о журналистской тайне и государственной тайне; рост преступлений, связанных с посяга­тельством на жизнь журналистов; активное вмешательство со сто­роны государственных органов в деятельность редакций; ограни­чение доступа журналистов к информации; со стороны СМИ — рост правонарушений, связанных с посягательствами на честь, достоинство и деловую репутацию граждан, злоупотребление сво­бодой массовой информации, правонарушения, связанные с пред­выборной агитацией, и т.д.

Таким образом, положение российских СМИ в социальной среде характеризуется сложной совокупностью черт, и нет воз­можности определить его однозначно. Его можно представить в виде сочетания нескольких утверждений. Пресса свободна — по са­мым высоким демократическим стандартам (прежде всего в пра­вовом измерении). Она анархически независима от общественного контроля и в тактике своих действий демонстрирует самодоста­точность и самовластие. Она подпала под строгий и взыскатель­ный контроль собственников в стратегии действий, причем имеет­ся в виду не только экономическая, но и социально-политическая стратегия. Справедлива каждая из этих характеристик, и одновре­менно каждая в отдельности не будет исчерпывающей. Только вместе они образуют достоверное знание и дают ключ к оценке конкрет­ных фактов социального поведения редакций.

Обратим внимание на то, что из всех участников взаимоот­ношений по поводу СМИ в наименее выигрышном положении оказывается общество. Именно оно, через свои законодательные органы, даровало прессе свободы и благоприятные условия функ­ционирования, преследуя главным образом цели социального про­гресса, достигаемые с помощью саморегуляции на базе широкой гласности. И оно же, судя по нынешней ситуации, фактически, лишилось механизмов контроля над прессой, которые перешли к товарному рынку и собственникам как его агентам, политико-власт­ным группировкам и сотрудникам средств информации.

Очевидно, что этот дисбаланс необходимо устранять. В литера­туре звучит мысль о том, что настало время эмансипации (осво­бождения) прессы от борьбы за власть. Однако ни со стороны жур­налистов, ни со стороны самой власти этот процесс не начнется. Более вероятно, что процесс пойдет по инициативе «снизу», от аудитории. Прогноз теоретиков уже сбывается. Никак иначе нельзя расценить свершившийся, как мы видели выше, отказ массы на­селения от регулярного чтения так называемой «белой» прессы (так с некоторых пор стали называть солидную печать, подчерки-

219

вая ее отличие от «желтой»). Тезис о том, что преобразование мо­дели журналистской деятельности целиком зависит от реформи­рования социальной системы, получил широкое распространение. «Каково общество, такова и пресса» — эта мысль в июне 2000 г. была включена в послание Президента стране. Не оспаривая ее в принципе, надо все же признать, что было бы неверно возводить ее в абсолют. Упование на «естественный ход событий» побуждает пессимистически расценивать перспективы качественного совер­шенствования СМИ, делает их неопределенными во времени, да и по сути дела снимает с журналистов ответственность за добросо­вестное исполнение их общественного долга.

Журналистское сообщество по своей природе не является все­го лишь пассивной жертвой социальных процессов. Напротив, ис­тория множество раз убеждала, что оно относится к числу лидеров и «моторов» крупномасштабных перемен, как эволюционных, так и радикально-революционных. Относительная личная отстранен­ность сотрудников СМИ от обладания собственностью и полити­ческой властью усиливает субъективный фактор их поведения, делает их умы подвижными и восприимчивыми к новым идеям и веяниям. Исследователи проанализировали динамику профессио­нальной психологии сотрудников российских СМИ в течение трид­цати лет. Оказалось, что основная часть журналистов как в про­шлом, так и в настоящем нацелена на самопрограммирование, самостоятельную и сознательную выработку своей социальной позиции. Сегодня доминантами самопрограммирования стали сво­бода творчества и самовыражения, независимость в профессио­нальной деятельности, высокая степень самоуважения и т.п. Когда в стране начался весьма осторожный поворот к реформам, имен­но журналисты в массовом порядке сменили свои приоритеты быстрее и кардинальнее, чем другие социально-профессиональ­ные группы и корпорации. Столь же решительно они «меняли курс» и в последующие годы. Мы сейчас рассуждаем не о беспринцип­ности, а об использовании в интересах социального контроля фер­мента изменчивости, который есть в журналистском сознании и который неотделим от подлинного профессионализма.

Одним из главных направлений «перенацеливания» журналист­ского сознания должно быть безошибочное определение объекта и предмета социально-контрольной практики СМИ. Исходя из сути социального контроля в целом, его объектом будем считать взаи­мосвязи и взаимоотношения между различными элементами социаль­ной структуры,предметом же— состояние этих связей и отношений. Такое истолкование основных категорий анализа можно назвать ди­намическим, поскольку в нем заложена идея подвижности, разви-

220

тия социальной системы. Именно оно открывает путь к регулирова­нию, то есть к преодолению отклонений от оптимального положе­ния вещей. Статическое понимание («элементы социальной структу­ры» или что-то в этом духе) влечет, в лучшем случае, к достоверно­му описанию жизненного материала. Целью регулирования служит гармонизация отношений между участниками социальных процес­сов в интересах самосохранения и развития системы.

Сегодня важно рассмотреть проблему в свете «основного во­проса журналистики», известного в мировой науке как противо­поставление views и news (мнений и фактов). Время актуализирова­ло для российской прессы эту дилемму, тогда как советская школа журналистики относила ее к заботам далекой от нас западной те­ории СМИ. 1990-е годы фактически стерли преграды для взаимо­проникновения идей и методов редакционного труда, более того -благодаря интенсивной работе зарубежных информационных цен­тров и издателей переводные учебники заняли доминирующее положение в библиотеках российских факультетов журналистики. В результате «чужие» проблемы стали своими, домашними.

Итак, информирование, описание, пусть и аналитическое, как конечная стадия журналистского труда — или мнение, рекоменда­ции, решение? Сама природа регулирования, то есть воздействия, заставляет склониться ко второму варианту ответа. Вопросов о мето­дах влияния, его силе и последствиях мы коснемся чуть позже. Сей­час важно определиться в главном: либо пресса участвует в социаль­ном контроле (и тогда она неизбежно занимает конструктивную позицию и становится журналистикой решений), либо она присутст­вует при том, как его осуществляют другие институты, и выполняет роль наблюдателя, «зеркала», ретранслятора-коммуникатора и т.п.

Решения, которые общественность вырабатывает с помощью прессы, касаются и конкретных, даже частных проблемных ситу­аций, и коренных преобразований, вплоть до выбора дальнейшей исторической судьбы нации, страны, региона. Формирование об­щественного идеала как «формулы» будущего входит в предмет социального контроля, равно как и способы его осуществления.

Вернемся в данной связи к понятию демократии. Оно нас ин­тересует и потому, что является едва ли не самым популярным словом-символом в политологических выступлениях прессы, и по­тому, что только при условии его безошибочного смыслового про­чтения можно рассуждать о целях и методике социального контро­ля. Трудно найти понятие, по поводу которого существовало бы больше разногласий среди специалистов и публицистов.

Финский профессор К. Норденстренг предложил методологи­ческие решения, позволяющие развязать наиболее тугие узлы этой

221

проблематики. Во-первых, им сформулирована продуктивная для практической журналистики идея: благосостояние (welfare) — спо­соб материализации демократии. Тезис, разумеется, не сводится к материальной обеспеченности (хотя и она не исключается), а охва­тывает всю полноту реального бытия человека и человечества -благополучие физическое, духовное, житейски-семейное и пр. Качество жизни, самого по себе существования человека и соци­альных общностей — это ничем не замещаемая цель реорганиза­ций в политике и государственном устройстве, универсальное цен­ностное мерило при выборе вектора социального регулирования. Во-вторых, автор, вслед за другими авторитетными исследовате­лями, конкретизирует изначально аморфное понятие демократии, используя классификацию по моделям: прямая (direct), когда граж­дане непосредственно принимают государственные и иные власт­ные решения, представительная (representative), при которой власт­ные полномочия делегируются избранным органам управления, и совещательная (deliberative). Совещательная модель предполагает сочетание деятельности органов власти с непрерывным обсужде­нием всех значимых вопросов общественностью, использование всех пригодных для этого каналов и средств.

Опыт мировой политической истории убедил, что непосред­ственная демократия не подходит для управления сверхсложными современными обществами, в то же время и резервы представи­тельной модели практически исчерпаны. Совещательная модель, будучи принятой на вооружение в теории и практике прессы, дает возможность поставить социально-контрольную деятельность прес­сы в адекватной общественным потребностям форме.

Мы обратились к понятию демократии с тем, чтобы показать, с какими крупными мировоззренческими категориями имеют дело журналисты, выполняя свою социально-контрольную миссию. Они как бы приобщают граждан к диспутам, которые на идейном уровне ведут ученые и политики. Как утверждают сторонники данной точки зрения, журналисты, сами ничего не придумывая, способны оце­нить адекватность и своевременность того или иного социокуль­турного «изобретения»17. Эта способность не «вручается» коррес­понденту вместе с редакционным удостоверением, и правильнее было бы говорить, что она может возникнуть и развиться при ус­ловии ее целенаправленного формирования.

Но сейчас наш главный интерес вызывает слово «оценка». Оно подсказывает, где надо искать специфику социального контроля

17 Согомонов А. Рефлексивная журналистика//Роль прессы в формировании в России гражданского общества/Отв. за вып. И. Дзялошинский. М.. 1999. С. 66,

222

силами прессы, или «журналистского контроля», как предлагают говорить некоторые исследователи. Уточнение «журналистский» означает, что имеются некие отличия в методике выполнения стан­дартных задач. Оценка, соотнесение идей и практического поведе­ния людей с общественно признанным эталоном, выражает нор­мативную природу социального контроля в целом. В прессе, лишенной административных и официально-юридических полно­мочий, на первые позиции выступает нормативно-ценностная ди­агностика, с сильным дифферентом в сторону моральных катего­рий. Для примера: публицист волен осудить нарушение закона гражданином или организацией, но ему не дано констатировать факт правонарушения, подменяя собой судебную власть. Он мо­жет от лица общественности добиваться принятия формальных санкций к нерадивому служащему, но единственным механизмом наказания в его собственных руках служит предание огласке сведе­ний о качестве работы должностного лица.

Итак, оценка — и потом уже оглашение, отстаивание своей правоты, давление на инстанции, уполномоченные принимать решения, и т.п. Вопрос заключается в том, насколько верно най­дены параметры оценивания, с чем публицист соотносит наблю­даемую ситуацию, насколько он вообще способен выполнять столь ответственную операцию. Здесь анализ методики труда, по суще­ству, сливается с изучением методологии мышления.

Осуществление прессой социального контроля от имени об­щества и для его блага возможно только при ясном осознании, осмыслении гражданского назначения журналистики. Лежащие на поверхности суждения о надзоре за чиновниками (почему лишь за ними? с какой сверхзадачей?) такой интеллектуальной работы не предполагают. Они представляют собой расхожий стереотип, гото­вый переселиться в сознание репортера то ли из разговора в ре­дакционном коридоре, то ли из случайной лекции о том, как за­падная пресса выполняет функцию «сторожевого пса» (watchdog) демократии.

Подверженность влиянию стереотипов, заемных, не перева­ренных в собственной голове мыслей — самая губительная из всех возможных несвобод. Степень свободы журналиста измеряется, в первую очередь, его независимостью в выборе целевых установок профессионального поведения из множества ему известных. Выбор идеалов гражданского, самоуправляемого общества — вероятно, са­мый трудный, поскольку он опирается на знание концепций соци­ального самоуправления и роли в нем прессы. Значит, гражданское сознание журналиста является продуктом его теоретической зрелос­ти, и это надо утверждать бескомпромиссно. Какие-либо «компенса-

223

"•"

торы» теоретической неподготовленности, вроде интуиции и врож­денного чувства справедливости, не спасают, когда приходит мо­мент решений на методологическом уровне.

К сожалению, мы не располагаем систематизированными дан­ными об уровне теоретико-методологической культуры сотрудни­ков СМИ — они еще не собраны исследователями. Однако сход­ство результатов отдельных частных проектов дает основания для заключений об общем положении дел. Так, новейшие опросы жур­налистов о критериях профессионального мастерства показывают, что характеристики, предполагающие зрелость концептуального мышления (высокая общая культура, образованность, эрудиро­ванность, знание жизни), занимают, в зависимости от специали­зации опрошенных, места в середине или в конце списка, а на первых позициях оказываются личностные качества, оперативность или такое неопределенное по содержанию достоинство как про­фессионализм18. Нечто подобное наблюдается и в редакциях СМИ других постсоветских государств. На VI Мировом конгрессе Меж­дународного совета по изучению Центральной и Восточной Евро­пы (ICCEES) в 2000 г. были представлены результаты исследова­ния журналистского корпуса Латвии. В частности, оказалось, что от 30 до 40% и более латышских журналистов не знают ответов на вопросы, касающиеся социальной эффективности проходящих в стране процессов и политического курса в целом. Иными словами, их социально-политическое мышление не структурировано (усло­вимся считать, что те, кто определил свою позицию, сделали это достаточно взвешенно, а не под влиянием эмоционального поры­ва). Поэтому уделом значительной части потенциальных лидеров мнений остается либо информационное копирование действитель­ности, либо некритическое воспроизведение чужих воззрений.

Итог наблюдений не радует: теоретическое начало присутству­ет в журналистском сознании, в лучшем случае, как второстепен­ный компонент. В нем до крайности нечетко зафиксированы базо­вые положения, призванные служить опорными точками в качест­венном анализе действительности.

Между тем только на основании ясных представлений о роли прессы в гражданском самоуправляемом обществе можно точно определить задачи СМИ в отношениях с социальными института­ми, например с властью. В наши дни среди политиков и полити­ческих комментаторов принято уделять повышенное внимание информационной прозрачности, или транспарентности, системы

18 Дзялошинский И. М. Российский журналист в посттоталитарную эпоху. М-. 1996. С. 233; СвитичЛ. Г. Феномен журнализма. М., 2000. С. 189.

224

управления. Однако следует различать «контроль за информацион­ной прозрачностью властей и контроль за их деятельностью. Либо они делают, что хотят, а наша забота знать об этом — и только, либо деятельность властей должна быть подконтрольна граждан­скому обществу, а информационная прозрачность мыслится как... условие такого контроля»19.

Данная линия рассуждений приводит к точным рекомендаци­ям относительно источников и методов репортерского труда. Так, анализ продукции одного из региональных отделений ИТАР-ТАСС показал, что более 60% новостей рассказывают о протокольных, организованных мероприятиях (заседаниях, конференциях, встре­чах с общественностью и т.п.) и только треть материалов почерп­нута из «внекабинетной» среды. Несколько спрямляя связи, мож­но утверждать, что в первом случае источники информации обес­печивают свою прозрачность в том объеме, который они считают достаточным. Во втором -- репортеры получают подлинные, не препарированные для них сведения, вступая в отношения «сове­щательной демократии» с прямыми участниками событий.

Решение сугубо производственных вопросов, в конечном сче­те, восходит к гражданскому самоопределению редакционного кол­лектива и отдельного корреспондента. Как на прикладном рабочем уровне «расшифровывается» следующее бесспорное суждение: «рос­сийская пресса в большом долгу перед обществом, поскольку не проявляет себя как серьезный институт дискуссий... Наши СМИ не осознают себя институтом гражданского общества. Они осознают себя институтом установления власти журналистов...»?20 Основания для таких выводов дает анализ выбора героев публикаций, круга обще­ния, источников сведений, тематики материалов. Рассмотрим, в част­ности, положение дел с источниками информации. В идеале их струк­тура должна отражать способность прессы к контролю состояния всей общественной среды, а не отдельных ее элементов, прежде всего официальных. Исследователи проводят замеры степени откры­тости для прессы социальных структур. По 5-балльной шкале орга­ны законодательной и исполнительной власти получают оценку 2,1—2,4; государственные предприятия и учреждения — 2,3; пра­воохранительные и судебные органы — 1,9; коммерческие и фина-совые структуры — 1,6—1,7; а частные лица — 3,1.

" Рац М. Контроль гражданского общества за открытостью власти: контексты 11 рамки//Контроль гражданского общества за информационной открытостью влас-тч: теория и практика/Сост. И. Дзялошинский. М., 1998. С. 18.

20 Засурский Я. Российская пресса как институт гражданского обшества//Там *е. С. 28.

'5-2802

225

Обращает на себя внимание, что индексы открытости в сред, нем невысоки. Однако помимо законных претензий журналистов к держателям информации из сравнения данных следуют и другие выводы. Во-первых, государственные органы, на закрытость кото­рых по инерции чаще всего сетуют корреспонденты, уступают паль­му первенства по этой части финансовым и коммерческим фирмам. Значит, особенно ощутимым препятствием для социального конт­роля становится покров коммерческой тайны, кстати сказать, очень расплывчато отраженной в законодательстве. И далее: сюда, на мало доступную общественности зону следует разворачивать прожектор гласности. Во-вторых, охотнее всего в контакт с прессой вступают частные лица, которые, как мы убедились, редко становятся персо­нажами публикаций. Застарелая привычка питаться сведениями из официальных источников сужает горизонт СМИ как социального контролера, затрудняет их функционирование в этом качестве, а то и превращает их в информационный придаток системы власти.

При всей кажущейся умозрительности выводов такого рода они находят подтверждение в стилистике, тональности выступлений и репутации изданий. Прислушаемся к ответу журналиста В. Костю-ковского, недавно ушедшего из «Известий», на вопрос коллеги о том, лучше или хуже стала эта газета по сравнению с прежними годами:

— Хуже. Это качественная, именно респектабельная, умеренно бур­жуазная, основательная газета. Но из нее почти ушло все чисто «известинское», то, что развивалось и бережно культивировалось много лет... Даже в суровые партийно-советские времена... приори­тет в газете был за тем, что сейчас называется общечеловеческими ценностями. Человек, его поступки, его душа, его права, колли­зии, в которые он попадает.

Критическая саморефлексия опытных профессионалов укреп­ляет в мысли о том, что журналистская корпорация в состоянии не только установить симптомы эпидемического заболевания асо-циальностью, но и приступить к самоизлечению. В союзе с агента­ми гражданского общества оно могло бы выступить с инициати­вой создания органов неадминистративного контроля за взаимо­отношениями СМИ с гражданами и социальной средой — подобно тем советам по печати, наблюдательным советам на телевидении, институту третейского суда, которые с успехом действуют в Кана­де, ФРГ, Швеции и других странах. Опыт соседней Эстонии, ° котором стало известно участникам VI Мирового конгресса ICCEES, показывает, что органы общественного регулирования эффективны даже в отсутствие у прессы правового статуса. В тече­ние 1990-х годов Эстонский совет по печати (EPS), созданный №

226

корпоративной основе ассоциациями журналистов, издателей, вещателей и потребителей, рассмотрел более 200 конфликтных дел, руководствуясь одним лишь этическим кодексом. Россия на­ходится в выигрышном положении, поскольку на ее территории действует общенациональное законодательство о СМИ.

Глубина и масштабы кризиса печати в России заставляют пред­положить, что коренной трансформации способа видения мира при­дется ждать уже от следующей генерации профессионалов, а не от нынешней, деформированной годами противоестественного «пере­ходного» существования. «В принципе, надо потихоньку... создавать новое поколение журналистики», — говорит в своих размышлениях на эту тему председатель Фонда защиты гласности А. Симонов.

Нельзя в очередной раз не увидеть, что колоссальная нагрузка и ответственность ложатся на систему образования сотрудников СМИ. Спрямленность и прагматическая упрощенность задач в об­разовании порождают столь же однолинейное, технократическое понимание специалистами их обязанностей. И наоборот: осознать смысл контроля как сбережения здорового самочувствия общест­ва способны люди, приученные к непрерывной критико-аналити-ческой работе, в частности к объективной самооценке в свете зап­росов социальной ситуации.

На одной из дискуссий о свободе печати и построении граж­данского общества исследователи духовного мира современной России поставили на повестку дня именно содержание професси­онального образования журналистов. Перспективы его совершен­ствования они связывают с саморефлексией, направленной на средства деятельности, что в наших условиях предполагает смену господствующей ментальное™ критическим мышлением. Присут­ствующие газетчики выдвинули альтернативу: рассматривать пред­ложения по изменению законодательства, апелляции к различ­ным социальным группам и правительству — то есть искать реше­ние своих проблем вовне, а не внутри профессиональной корпорации. Так в действительности сталкиваются два подхода к усилению социально-контрольной эффективности журналистики. Один из них обозначается формулой «больше готовности к мис­сии», другой — «больше полномочий».

Борьба за дополнительные полномочия представляет собой Движение по короткой прямой, на финише которой находится обладание официальной властью. Резервы саморегулирования в корпорации и критической саморефлексии работника неисчерпа­емы, эти методы точно соотносятся с концепцией самоуправляе­мого гражданского общества и гарантируют, что пресса откажется от чуждых ее природе властных амбиций.

227

15'

РЕГУЛИРОВАНИЕ ЖУРНАЛИСТСКОЙ I

ПРАКТИКИ I

Свобода печати и журналистской деятельности

Как всякая деятельность, развивающаяся в соприкосновении с обществом в целом и его разнородными элементами, журналис­тика не может не подчиняться определенным нормам и правилам. Она оказывает сильное влияние на течение социальных процес­сов, а также на жизнь конкретных людей, и именно поэтому необ­ходимы механизмы, более или менее строго регулирующие ее ак­тивность. Регулирование осуществляется как извне, так и изнутри системы СМИ. Ключевым понятием для решения вопроса о том, что дозволено прессе и что не допускается, является свобода печа­ти—в такой формулировке данный вопрос уже не одно столетие ставится в литературе и общественной практике.

Свобода печати принадлежит к числу необычайно сложных и противоречивых явлений, она стоит в одном ряду с такими вели­кими ценностями цивилизации, как свобода духа, мысли, совести. Все завоевания культурной эволюции человечества реализуются при участии средств информации. Данная взаимосвязь отражена в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г.:

«Каждый человек имеет право на свободу своих убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспре-пятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, по­лучать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

228

Сходное положение включено и в ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, к которой Россия при­соединилась как член Совета Европы. Свобода печати производна от изложенных в этих документах прав личности, в известном смысле она — средство их реализации. Однако конкретным поводом для дискуссий и даже вооруженного противоборства чаще всего оказы­вается именно она. Одна из причин состоит в том, что в проблеме свободы печати находят концентрированное выражение как взгляды на гражданские права, так и социальные интересы. Другая причина заключена в том, что пресса на любом отрезке времени существует в конкретном социальном контексте, который оказывает решающее влияние на способы журналистской деятельности и меру ее свободы. Наконец, имеются различные подходы к анализу данного явления (философский, политический, экономический и др.).

Мы рассмотрим несколько концептуальных подходов к свободе печати, порожденных разными социально-историческими обсто­ятельствами и факторами. Подчеркнем, что перед нами, прежде всего, теоретические построения, ни одно из которых не может быть директивно запрещено или, наоборот, возведено в ранг гос­подствующего. Неверно также полагать, будто какой-либо способ рассуждений окончательно отмирает по истечении своего времени. Нет, любой из них остается в научном багаже, более того — в общественном сознании одновременно существуют и противо­стоят друг другу полярные суждения о свободе деятельности СМИ. Исторически лозунг свободы печати возник на исходе средних веков, фактически — синхронно со становлением журналистики как особого социального института. Специалисты считают рубеж­ным этапом самый конец XVII в., когда английский парламент отменил закон о выдаче королевской властью лицензий на изда­тельскую деятельность, — так была ликвидирована база и для мо­нархической монополии на печать, и для цензуры, и для взяток чиновникам'. Но этому акту предшествовала глубокая, идущая с античных веков традиция размышлений и споров об идейных и политических свободах, о правах личности и ее взаимоотношени­ях с обществом. Традиция не пресеклась и на последующих этапах истории. Корень вопроса выражен, например, в произведениях рус­ского философа Г. П. Федотова, который писал:

«Наша свобода — социальная и личная одновременно. Это сво­бода личности от общества — точнее, от государства и подобных ему принудительных союзов. Наша свобода отрицательная — свобода от

1 Emery M., Emery E. The Press and America. 6th ed. Englewood Cliffs (USA), 1988. P. 12.

229

чего-то и вместе с тем относительная; ибо абсолютная свобода от государства есть бессмыслица. Свобода в этом понимании есть лищь утверждение границ власти государства, которые определяются неотъемлемыми правами личности».

Последовательными сторонниками ограничения всесилия го­сударства выступали идеологи молодой буржуазии в период ее борь­бы с изжившим себя феодализмом. В их среде сформировался рево­люционно-демократический взгляд на свободу печати. Образцом выражения идей данной концепции является статья К. Маркса «Дебаты шестого Рейнского ландтага о свободе печати и об опуб­ликовании протоколов сословного собрания» (1842). В это время автор занимал младогегельянские, отличные от классического материализма, позиции в философии и революционно-демокра­тические — в социальной теории. Статья написана в условиях аб­солютистского правления в Пруссии накануне буржуазно-демок­ратической революции.

Исходным материалом для статьи послужила дискуссия в зе­мельном парламенте (ландтаге), посвященная новой цензурной инструкции. Наблюдая за тем, как размежевывались ораторы в за­висимости от их сословной принадлежности, автор делает вывод об острой социально-политической актуальности предмета деба­тов. Он излагает свое понимание свободы печати. Прежде всего, печать революционна по настроению и целям. Революция народов совершается сначала не в материальной, а в духовной сфере, а пресса — «самое свободное в наши дни проявление духа». Основа­нием для данного утверждения послужил опыт буржуазно-демок­ратических преобразований в ряде стран Европы, идейно подго­товленных при участии прессы. Свободная печать исторична, она призвана честно отражать реалии своего времени и способствовать разрешению социальных противоречий.

Революционность и историчность объединяются понятием на­родности. Пресса является «зорким оком народного духа», «духов­ным зеркалом», служащим для познания народом самого себя. Маркс имел в виду демократическое большинство граждан и обще­государственные, а не узкие сословные интересы. Основным пре­пятствием для осуществления этого идеала служит цензура в различ­ных ее формах, которая отдает журналистику в монопольное распо­ряжение правителей, но не всего народа. Выдвигая этот тезис, автор спорит с представителями княжеского и дворянского сословии, выступавших против либерализации цензуры и тем самым — против расширения круга обладателей свободы. Их позиция объясняется тем, что вместе с королевской властью они фактически пользовэ-

230

лись привилегией в области прессы. Революционно-демократичес­кая концепция в данном случае противопоставлена авторитарной. Наконец, свобода печати должна быть абсолютной — в первую очередь, абсолютно независимой от власти. Свобода духа не тер­пит никаких ограничений.

Революционно-демократические идеи о свободе и равенстве в реальной истории преобразовались в нормы буржуазной демокра­тии, когда произошла смена общественных формаций. В частно­сти, свобода слова закреплена в конституционных актах и специ­альных законах, действующих в развитых государствах. Буржуазно-демократический строй некоторое время существовал и в России, между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. На этом примере хорошо видно, как провозглашенные (хотя бы формаль­но) свободы дают оппозиции повод добиваться отмены привиле­гий. В ходе подготовки к выборам в Учредительное собрание (вари­ант парламента) В. И. Ленин, который отнюдь не был убежденным сторонником абсолютной свободы печати, потребовал, чтобы ма­териальные средства производства газет были отняты у капитали­стов и справедливо распределены между всеми организациями и гражданами. Случись подобное, реальный доступ к прессе получи­ло бы большинство населения. «Вот это была бы "революционно-демократическая" подготовка выборов в Учредительное собра­ние»2, — так он обосновал свой тактический ход.

В противовес революционно-демократическому взгляду сфор­мировался предпринимательский подход к свободе журналистской деятельности. Их различие выявилось в ходе тех же дебатов в Прус­ском парламенте. Когда оратор от городского сословия (то есть за­рождающегося класса капиталистов) назвал свободу печати превос­ходной вещью и предложил приравнять ее к промысловой свободе, Маркс определил это как «оппозицию буржуа, а не гражданина». Собственник газеты подчиняет себе литераторов, которые привыка­ют смотреть на работу как на самоцель, а не средство выполнения обязанностей перед обществом. Поэтому тезис Маркса: «Главней­шая свобода печати состоит в том, чтобы не быть промыслом» — несет в себе пафос борьбы за идейное раскрепощение журналисти­ки. Автор статьи вовсе не отрицал, что писатель должен зарабаты­вать, чтобы иметь возможность существовать и писать. Но он не должен существовать и писать для того, чтобы зарабатывать.

Подобные столкновения взглядов наблюдались не только на территории Германии. По свидетельству историков, лозунг свобо­ды печати

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 213.

231

«в его буржуазном толковании русские предприниматели от жур. налистики... выдвинули сравнительно поздно... А. И. Герцен... вкла­дывал в него революционный смысл и содержание: он имел в виду свободу печати не для буржуазии, а для народа. А такие представи­тели русской буржуазии, как Трубников, Краевский и другие, ло­зунг "свободы печати" стали употреблять лишь во второй половине XIX в., да и то сначала в официальных прошениях, а не в публич­ных выступлениях»3.

В действительности духовное и материальное начала в СМИ не могут не примиряться — мы видели это, когда рассматривали во­прос о социальных ролях прессы. Тем не менее и по сей день объек­тивные противоречия между ними не только выявляются на теоре­тическом уровне, но и прорываются в текущую жизнь редакций. Несколько лет назад много шума в Австралии наделало увольнение талантливого редактора журнала «The Bulletin». Он позволил себе опубликовать список «плохих» австралийцев, среди которых оказа­лись бизнесмены — партнеры хозяина издательской компании.

Конфликт между свободой творчества и коммерческими инте­ресами в латентной форме сопровождает практику любой редак­ции, и мудрость руководителей журналистского коллектива за­ключается в том, чтобы не дать ему проявиться. Но решение проб­лем не всегда находится в руках самих журналистов. Отечественная пресса только начинает примиряться с этим обстоятельством, оно ей непривычно. В советское время начальником газеты безоговороч­но признавался редактор (во всяком случае, в пределах редакцион­ных кабинетов и коридоров). Поэтому как нечто чужеродное воспри­нимались истории про диктат собственника СМИ за рубежом. Так, писательница Н. Ильина, долгие годы после революции проведшая в Китае, рассказывала о нравах, которые царили в эмигрантской печати: «Ведущая роль в редакции, принадлежавшая этому плотно­му, крупному господину (управляющему конторой Теплякову. -С. К.)... объяснялась тем, что "Шанхайская заря" - предприятие чисто коммерческое, существующее на объявления. Политика и тут была подчинена коммерции... Тепляков кричал на редактора...» Наоборот, на исходе XX в. многие российские журналисты ощу­щали себя главными действующими лицами в своих редакциях.

Первый же год XXI в. показал, что столкновения между ком­мерцией и публицистическим самовыражением отнюдь не канули в прошлое. Имеется в виду, прежде всего, драма, разыгравшаяся вокруг судьбы общероссийской телекомпании НТВ. Совет акцио­неров компании принял решение о смене ее первых лиц — гене-

рального директора и главного редактора, рассчитывая тем самым коренным образом повлиять на гражданско-политические установки канала. Наиболее известные журналисты НТВ выступили в защиту своего права определять и творческое лицо, и кадровую ситуацию в коллективе. По стране прокатились многолюдные «акции протеста против захвата НТВ», как называли эти мероприятия их организа­торы; резко осудили ущемление свободы слова в России зарубеж­ные политики и СМИ. В результате некогда единый профессио­нальный ансамбль компании раскололся на тех, кто остался при «новой власти», и «мятежников», вынужденных перейти на дру­гой телеканал. Общество вместо одного сильного творческого кол­лектива получило два ослабленных. Однако решение собственни­ков изменено не было. Если рассматривать его без всплесков избы­точных эмоций, то другим оно и не могло быть при господстве рыночного подхода к свободе печати.

Классово-политический подход к свободе печати обычно выс­тупает на передний план в моменты острых социальных столкно­вений. Как мы видели, в дебатах Рейнского ландтага отразилось нежелание представителей правящей аристократии делиться мо­нополией на прессу с борющимися за политические права «низ­шими» сословиями. Тот же, если не более резкий, антагонизм при­сутствует в идеологии пролетариата, стремящегося отнять власть и собственность у буржуазии. Отчетливее и острее других теоретиков это выразил В. И. Ленин. В разгар революции 1905 г. он в статье «Партийная организация и партийная литература» заявил о прин­ципиальной невозможности существования абсолютно свободной печати, как и иной духовно-творческой деятельности. Тогда же он потребовал, чтобы вся партийная литература (печать) была от­крыто подчинена партийному контролю. Здесь надо заметить, что, вопреки последовавшим позднее толкованиям, Ленин специально подчеркивал: речь идет именно о партийной литературе, а не о всякой печати вообще. Вскоре после Октябрьской революции в работе «Письмо Г. Мясникову» он уже в качестве руководителя правительства определил суть классового подхода к прессе как го­сударственной политики: какая свобода печати? для чего? для ка­кого класса?4 Такое решение вопроса прямо было связано с идея­ми о диктатуре пролетариата, оно мотивировалось тем, что враги рабоче-крестьянского государства были в тот момент сильнее его — и внутри страны, и в мировом масштабе. Пока продолжается борь­ба классов, печать остается оружием, которым опасно было бы делиться с врагами. Водоразделом между противоборствующими

Есин Б. И. Русская газета и газетное дело в России. М., 1981. С. 19.

4 Ленин В. И. Полы. собр. соч. Т. 44. С. 78.

232

233

сторонами в теории и практике прессы, согласно этой доктрине, являются политические интересы, они же формируют и критерии оценки свободы: ее расширение для своей партии рассматривает­ся как благо, особенно если оно достигается за счет оппонентов. Нетрудно заметить, что подобной логики могут придерживаться лидеры не только социально-классовых организаций, но и обще­ственных формирований, возникающих на иной базе: националис­тической, религиозной, экономической. Суть дела остается неизмен­ной: во главу угла ставятся не равные права граждан и их объедине­ний, а стремление к привилегиям одной социальной группировки в ущерб другим. Пресса и в самом деле способна до крайности углу­бить разделение общества по социально-политическим признакам, тем более когда она находится в чьем-то монопольном распоряже­нии. Но из этого не следует, что данная ее способность должна максимально полно реализовываться в любой исторической об­становке. Наоборот, признавая несовпадение интересов и целей у разных социальных групп, а значит, и политическую пестроту в журналистике, полезно бывает выдвинуть на первый план идею классового мира и согласия, поставить права личности выше партийных разногласий и т.д.

В современной общественной ситуации, в частности, на про­странствах России и СНГ, классово-политическое решение вопроса о свободе печати нередко модифицируется в административно-политическое. Имеется в виду возвращение в практику привиле­гий для государственной власти. Для иллюстрации сошлемся на оценку, которую дает положению дел в журналистике своей рес­публики украинский исследователь. По его наблюдениям, в регио­нах почти все газеты находятся под сильным влиянием местных администраций. Газеты и радиокомпании, которые отстаивают интересы коммерческих структур, находящихся в оппозиции к местной власти, постоянно ощущают давление. Во время прези­дентских выборов к ним чаще всего применялись административ­ные меры воздействия (проверки налоговой администрации, по­жарной охраны, штрафы и др.), в судах против них возбуждались дела о защите чести и достоинства. В результате полностью прекра­щалась деятельность одних СМИ, менялся руководящий состав других. За последние несколько лет ситуация со свободой печати ухудшилась настолько, что в стране практически не осталось неза­висимых СМИ. Это подчеркивалось в докладе американского Ко­митета защиты журналистов. В отличие от российских медиамаг-натов, здесь почти все их коллеги не имеют «ни власти, ни воли оказывать сопротивление тяжелой руке» президента. В докладе от­мечалось, что президент вынуждает должностных лиц всех уров-234

ней интересоваться оппозиционной прессой, а неожиданные на­логовые проверки и другие административные меры воздействия используются для того, чтобы запугать спонсоров, рекламодате­лей и типографии. Все пресс-центры должны координировать под­готовку материалов с пресс-службой президента5.

Очевидно, ситуация и в самом деле сложилась тревожная. Со­вет Европы специально обсуждал положение со свободой слова в этой стране. Власти вынуждены реагировать на недовольство насе­ления и общественности. Президент Украины в декабре 2000 г. из­дал указ о дополнительных мерах по беспрепятственной деятель­ности средств массовой информации и дальнейшем утверждении свободы слова. В частности, кабинету министров при участии ряда государственных и общественных организаций поручено было вне­сти предложения по устранению правовых, административных, экономических и организационных препятствий для развития дея­тельности СМИ, обеспечить выполнение законов о недопустимо­сти вмешательства в творческую практику журналистов, предва­рительного согласования материалов, контроля за идеологичес­ким содержанием информации. Предусмотрены также меры экономической поддержки печати и телерадиовещания, обязан­ность должных лиц реагировать на критику в прессе и т.п.6

Итак, классово-политический подход к свободе печати осно­ван на объективной дифференциации общества, и его использо­вание для анализа современной журналистики, следовательно, оп­равдано. Но он существует наряду с другими концепциями, среди которых отнюдь не занимает приоритетного положения.

В связи с данной темой коснемся запутанного вопроса о пер­вом нормативном акте по вопросам прессы в России после Ок­тябрьской революции — Декрете о печати (1917). Его содержание зачастую приводят в качестве примера тоталитарного притеснения оппозиционных изданий большевистскими властями. Обвинения строятся либо на неточном знании текста документа, либо на тен­денциозном его прочтении.

У вопроса о Декрете есть две стороны — юридическое содер­жание и практика применения. С правовой точки зрения он соот­ветствует тем нормам, которые можно было бы назвать естествен­ными ограничениями, накладываемыми на деятельность прессы. Согласно Декрету, закрытию подлежали не буржуазные издания как таковые, а те, которые призывали к открытому сопротивле-

5 Иванов В. Ф. Украинские СМИ: тенденции и проблемы//Журналистика в 2000 году: реалии и прогнозы развития. Ч. 1/Отв. ред. Я. Н. Засурский. М., 2001. С. 17—19.

6 Законодательство и практика СМИ. 2000. № 12. С. 19.

235

нию или неповиновению правительству, сеяли смуту путем кле­ветнического извращения фактов или призывали к явно преступ­ным, уголовно наказуемым деяниям. Для сравнения сошлемся на французский закон о печати, принятый в 1881 г. в результате мно­голетней, исполненной жертв борьбы за свободу слова и прессы. На рубеже XIX—XX вв. в других странах его воспринимали как об­разец для подражания, а в самой Франции он без принципиаль­ных изменений действует по сей день. К преступлениям печати по этому закону относятся, во-первых, подстрекательство к убийствам, грабежам и т.п., а также возбуждение войск к неповиновению вла­стям, во-вторых, преступления против общественных интересов, в-третьих, клевета и оскорбление частных лиц, а также глав ино­странных государств и дипломатических представительств. Как ви­дим, набор преступлений очень схож с теми, которые перечисле­ны в Декрете. Подобные основания для санкций по отношению к СМИ включены и в современное российское законодательство.

Однако предусмотренный в Декрете механизм его действия допускал произвол в решении судьбы той или иной газеты, ибо оно принималось во внесудебном порядке, органами исполнитель­ной власти.

В тексте документа резонно отмечалось, что он необходим лишь как временная форма регулирования в области журналистики и будет заменен самым широким и прогрессивным законодатель­ством, когда новый порядок упрочится и наступят нормальные условия общественной жизни. Тогда всякие административные воз­действия на печать прекратятся, для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом. Первый опыт глас­ного судебного разбирательства был предпринят в практике рево­люционных трибуналов печати, введенных в начале 1918г. особым декретом. Предполагалось, что в публичных слушаниях по вопро­сам об искажении прессой фактов будут на равных участвовать обвинители и защитники. Тем самым наметилась тенденция к из­менению механизма контроля за деятельностью прессы.

Однако на практике дело обернулось совсем иначе. Во-первых, Декрет о печати попросту не успел стать нормативным докумен­том общероссийского значения. Развернувшиеся через короткое время иностранная интервенция и гражданская война фактически лишили его силы. Кроме того, в отдельных районах страны (в Москве, на Дону и др.) были приняты собственные декреты о печати. Во-вторых, для подавления оппозиционной прессы исполь­зовались гораздо более мощные механизмы, чем нормы, записан­ные в Декрете: экспроприация типографий и запасов бумаги, вве­дение государственной монополии на платные объявления и др.

236

С печатью крупных буржуазных партий, по существу, было покон­чено скоро, хотя мелкобуржуазные по ориентации издания еще существовали довольно длительное время. В период нэпа частные издательства стали возрождаться, в Москве их насчитывалось бо­лее двухсот, в Петрограде — около ста. В-третьих (и это самое главное), «нормальные условия» не складывались еще очень дол­го. С середины 1920-х годов в государстве стал утверждаться партий­но-административный тип управления журналистской деятельно­стью, не опиравшийся ни на Декрет, ни на другие специальные юридические акты.

Нормативно-правовой подход к свободе печати предполагает точное определение взаимных обязательств, возможностей и от­ветственности прессы, государства, юридических лиц, граждан в процессе массово-информационной деятельности. Эти положения закрепляются в международных договорах, национальном законо­дательстве, административных решениях, этических кодексах и других регулятивных документах. Первое по значимости место сре­ди них занимают законы. Такой подход принят в качестве главного в большинстве развитых стран, в том числе и в России.

Для нашей страны использование нормативно-правового под­хода к свободе печати играет роль принципиального выбора в пользу демократии. Хотя нормативные акты, касающиеся прессы, появ­лялись в России регулярно и в течение долгого исторического пе­риода, они скорее накладывали на журналистов обязанности, чем гарантировали им свободу. Такое законодательство получило на­звание запретительного. Первым в этом ряду стоит указ Петра I об издании газеты «Ведомости», который предписывал государствен­ным учреждениям снабжать редакцию сведениями. При всех следу­ющих императорах, включая просвещенную Екатерину II, разви­валось и множилось цензурное законодательство. Под цензурой по­нимается государственный надзор над прессой. Она может быть предварительной (в форме официального разрешения на публика­цию материалов) и карательной (в форме наказания за наруше­ние границ дозволенного). По сравнению с другими государствами Европы в России эта практика не только сохранилась на чрезвы­чайно долгий срок, но и была особенно строгой и многообразной. Так, наряду с общей цензурой существовала ведомственная (ду­ховная, военная и др.), вместе с внутренней — внешняя (разре­шение на ввоз литературы).

Естественно, что прогрессивно настроенные общественные деятели выступали как за смягчение этого порядка, так и за его полную отмену. Например, в 1850-х годах общественность широко обсуждала записку Ф. И. Тютчева «О цензуре в России», направ-

237

ленную им канцлеру А. М. Горчакову. Тютчев сам служил по цен­зурному ведомству, но прежде он много лет прожил в европейс­ких странах и убедился, что «нельзя налагать на умы безусловное и слишком продолжительное стеснение и гнет без существенного вреда для всего общественного организма». К сожалению, его мысли и предложения, направленные на то, чтобы изменить отношение властей к печати, не были услышаны правительством. Министр внутренних дел в докладе императору Александру II выразил свой взгляд на печать следующими словами: «Пресса по существу свое­му есть элемент оппозиционный...»7

В дальнейшем предпринимались более или менее радикальные попытки создать правовую базу свободы слова. Энергичным толч­ком для этого служили революционные события. В 1905 г. они вы­нудили царя выступить с манифестом, где свобода слова провоз­глашалась вместе с другими либеральными обещаниями. Партия кадетов примерно тогда же разработала проект закона о печати, согласно которому цензура отменялась и печать объявлялась сво­бодной. В 1913 г. уже правительство от своего имени вынесло на широкое обсуждение долгожданный проект закона о печати, но он так и не был принят. Новые законопроекты создавались после Февральской революции, когда Временное правительство объяви­ло, что печать свободна8. Однако нормативно-правовой подход к прессе не восторжествовал на практике.

На протяжении почти всего советского периода отечественной истории сохранялась служба цензуры, то есть материалы прессы, радио и телевидения проходили через жесткий административный контроль. Это не значит, что не существовало каких-либо законода­тельных положений, устанавливающих правовые рамки деятельнос­ти СМИ. Они зафиксированы в текстах конституций, которые на разных этапах действовали в нашей стране, причем буква и соци­альный смысл формулировок менялись в зависимости от юридичес­кого определения государственного строя. В конституции 1918г. сво­бода печати гарантировалась, прежде всего, пролетариату и бедней­шему крестьянству, в 1936 г. — трудящимся, а в 1977 — гражданам, в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и разви­тия социалистического строя. Предусматривалась также передача в распоряжение народа материальной базы СМИ. Тем не менее фак­тически свобода слова реализовывалась в ограниченных пределах.

7 Цит. по: Жирков Г. В. Ф. И. Тютчев о цензуре//Невский наблюдатель. 1997. № 1-С. 44, 45.

1998. 238

8 См. подробнее: Бережной А. Ф. К истории отечественной журналистики. СПб.,

Первый в нашей стране закон о СМИ носил название «О пе­чати и других средствах массовой информации». Он был принят в СССР в 1990 г. В основе его концепции лежали свобода массовой информации, отмена цензуры и правовое регулирование журна­листской деятельности в различных ее видах. Так завершился дол­гий и трудный путь к нормативно-правовому разрешению вопроса о свободе печати. В начале 90-х годов собственное законодательство о СМИ начали разрабатывать некоторые тогдашние советские рес­публики. В Российской Федерации с 1992 г. действует, с дополне­ниями и изменениями, Закон «О средствах массовой информа­ции». Он опирается на действующую Конституцию РФ, которая имеет приоритетное значение, хотя и была принята позднее. В Кон­ституции закреплены принципиальные основы информационного права: свобода мысли и слова, запрет на антигуманную пропаган­ду в различных ее проявлениях, беспрепятственное движение ин­формации, запрет на цензуру (ст. 29), идеологический плюрализм (ст. 13), неприкосновенность частной жизни (ст. 23 и 24) и др.

Закон «О средствах массовой информации» представляет со­бой объемный и комплексный документ. Самое существенное по­ложение, отражающее современную трактовку взаимоотношений журналистики с социальным миром, изложено в ст. 1:

«В Российской Федерации

поиск, получение, производство и распространение массовой информации,

учреждение средств массовой информации, владение, пользо­вание и распоряжение ими,

изготовление, приобретение, хранение и эксплуатация техни­ческих устройств и оборудования, сырья и материалов, предназна­ченных для производства и распространения продукции средств массовой информации,

не подлежат ограничениям, за исключением предусмотренных законодательством Российской Федерации о средствах массовой информации».

Ограничение прав общества выражается, прежде всего, в том, что не допускается цензура СМИ, то есть требование от редакции предварительно согласовывать сообщения и материалы, а равнона-ложение запрета на распространение сообщений и материалов (ст. 3). Со стороны прессы не допускается использование СМИ в целях со­вершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведе­ний, составляющих государственную или иную специально охраня­емую законом тайну, для призыва к захвату власти, насильственно­му изменению конституционного строя и целостности государства,

239

разжигания национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни, для пропаганды войны (ст. 4).

Общество и пресса как бы заключили между собой договор, обязуясь взаимно соблюдать интересы друг друга. Общество опре­деляет санкции, которые вводит в действие, если журналисты на­рушают поставленные условия. Но никто не решает за редакцию, какие материалы ей следует публиковать. Такое решение принима­ют редактор, редколлегия, автор — и они несут за него полную ответственность. С отменой предварительной цензуры резко воз­росли и профессиональный риск, и требования к эрудиции жур­налистов в специальных вопросах, особенно в правовых.

Данное положение соответствует нормам, принятым в миро­вом сообществе. Международный пакт о гражданских и полити­ческих правах, вступивший в силу в 1976 г., предусматривает, что пользование свободой слова

«налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно мо­жет быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничения­ми, которые, однако, должны быть установлены законом и яв­ляться необходимыми:

а) для уважения права и репутации других лиц,

б) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Заметим, что в интересах государственной безопасности мо­жет временно возрождаться и институт цензуры — в случае введе­ния чрезвычайного или военного положения. Такая практика встре­чается за рубежом. Например, во время войны в Персидском зали­ве США ввели военную цензуру на видеоинформацию с театра боевых действий, подобным образом поступал Тель-Авив и т.д.

Содержание информационного права. Чтобы разобраться в тек­сте Закона «О средствах массовой информации», надо выделить те отношения, которые складываются между участниками информа­ционного обмена и нашли отражение в документе. Структура от­ношений такова: общество и государство — СМИ; учредитель и издатель — редакция СМИ; редакция — автор; редакция и автор -«действующие лица» публикации (граждане и юридические лица); редакция и автор — источник информации; СМИ -- население (граждане) и др. В каждой «паре» стороны нагружены взаимными обязанностями и наделены правами.

В связи с темой свободы печати рассматриваются, в первую оче­редь, отношения, которые складываются у журналистов с обществом в целом. Однако и другие «пары» ничуть не менее важны для обеспе­чения свободного и ответственного функционирования прессы.

240

Одним из важнейших является вопрос о взаимодействии ре­дакции и учредителя средства информации. Действующее законо­дательство предусматривает, что учредитель имеет возможность влиять на содержание СМИ в пределах, допускаемых уставом редакции и (или) договором с ней. Этими документами может быть предусмот­рено утверждение программы редакции, назначение и освобожде­ние от должности главного редактора, участие учредителя в распре­делении прибыли, приостановка и прекращение выпуска издания. В остальном редакция работает на основе профессиональной само­стоятельности. Какое-либо прямое вмешательство в ее производ­ственную деятельность недопустимо и карается по закону.

Правда, полная независимость печати от учредителей не толь­ко лишена логики, но и чревата конфликтами. Основывая изда­ние, любая организация стремится с его помощью защищать свои интересы. Учесть их, не нарушая суверенитет СМИ, удается в тех случаях, когда учредители не вмешиваются в мелочи производ­ственной жизни, а действуют через людей: заинтересованно отно­сятся к подбору руководителей и ведущих сотрудников, регулярно информируют и ориентируют журналистов, поддерживают с ними отношения товарищеского взаимодействия.

Особые отношения с учредителями складываются у тех средств массовой информации, которые учреждены государственными органами федерального или регионального уровней. Эти СМИ обя­заны публиковать официальные сообщения и иные материалы своих учредителей, а также освещать деятельность других государствен­ных органов в специально установленном порядке. Кроме того, государственные региональные СМИ должны по просьбе депута­тов Федерального Собрания от своего региона предоставлять им возможность выступлений в телерадиоэфире. По настоянию депу­тата передача осуществляется в прямом эфире.

В Закон включены положения, определяющие отношения ре­дакции с аудиторией: граждане имеют право на оперативное полу­чение через средства массовой информации достоверных сведе­ний о деятельности государственных органов и организаций, об­щественных объединений, должностных лиц (ст. 38). Оформляя подписку на газету или журнал, читатели рассчитывают, что будут регулярно получать издание в том виде и с той периодичностью, которые были анонсированы редакцией. Подобные ожидания ре­зонно возникают и у зрителей телевидения — как платного, ка­бельного, так и государственного, существующего на средства на­логоплательщиков. Однако нередко возникают конфликты из-за того, что у СМИ в течение короткого времени меняются хозяева, политическая и творческая платформа, тематическая ориентация.

241

16-2802

Другая часть вопроса заключается в отступлении журналистов от принципа правдивости. Законодательство освобождает редак­цию от ответственности за распространение ложных сведений толь­ко в тех случаях, когда они были получены из официальных ис­точников, от информационных агентств и пресс-служб, являются дословным воспроизведением выступлений на официальных со­браниях или были опубликованы без предварительного редакти­рования (например, в прямом эфире), а также если воспроизво­дят выступления других СМИ.

Закон защищает права тех людей, кто становится объектом журналистского интереса. Усиление внимания к вопросам такого рода — заметная тенденция развития правовой базы деятельности прессы. Ст. 152 Гражданского кодекса гласит, что гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространитель не дока­жет, что они соответствуют действительности.

В документах специально оговариваются ситуации, когда честь граждан задевают средства информации. Во-первых, граждане или юридические лица имеют право на публикацию своего ответа в том же органе печати или эфирной программе, где вышел в свет материал, ущемляющий их права или охраняемые законом инте­ресы. Во-вторых, если доказано, что порочащие сведения не соот­ветствуют действительности, это должно быть признано в опро­вержении, которое публикуется в такой же форме, что и прежнее, ложное сообщение.

Не только журналистам, но и опытным юристам бывает сложно разобраться, что именно следует считать порочащими сведениями. Согласно разъяснению Верховного Суда России, таковыми призна­ются не соответствующие действительности сведения, которые со­держат утверждение о нарушении фажданином действующего зако­нодательства или о нарушении моральных принципов (совершение бесчестного поступка, неправильное поведение и т.п.). Но нельзя путать такую дезинформацию с критикой действительных недостат­ков в работе и образе жизни человека. С другой стороны, умаление чести и достоинства в крайней форме может служить основанием для возбуждения уголовного, а не фажданского дела, если обнару­живаются признаки такого преступления, как клевета.

Запрет на распространение порочащих сведений является од­ним из случаев защиты частной жизни, неприкосновенность ко­торой гарантируется Конституцией РФ и рядом специальных пра­вовых актов. Под частной жизнью понимаются все вопросы бытия конкретного человека, которые он вправе решать самостоятельно, без вмешательства кого бы то ни было, включая средства инфор-

242

мации. Лишением свободы, например, карается разглашение тай­ны усыновления, нанесение психической травмы человеку, чре­ватое доведением до самоубийства, разглашение содержания лич­ной переписки и телефонных переговоров. Бесшабашность и бес­тактность, которые, к сожалению, свойственны многим журналистам, приводят именно к таким последствиям.

Конечно, по мере расширения и детализации законодатель­ства о личных правах работать журналистам становится все слож­нее. Возрастает количество исков к редакциям, в том числе и не­обоснованных. Но несмотря на издержки, создание прочной пра­вовой базы под отношениями прессы с обществом и гражданами — это благотворный процесс. Его основное содержание заключается в том, что снимается налет субъективизма, пренебрежения инте­ресами людей со всей журналистской деятельности. Заметим, кста­ти, что под защитой правовых норм могут оказаться и сами редак­ции, если претензии к ним лишены веских оснований.

Закон «О средствах массовой информации» является централь­ным звеном сложной системы правового регулирования в области СМИ. Его содержание конкретизируется и развивается в других законодательных актах, которые затрагивают относительно част­ные аспекты журналистского производства. К их числу относится Закон «Об авторском праве и смежных правах» (1993), описываю­щий нормы взаимоотношений по поводу использования текстов произведений, включая их публикацию в прессе. На отношениях, регулируемых авторским правом, надо остановиться подробнее, поскольку они постоянно возникают в редакционном производ­стве, на различных его стадиях — и при сборе информации, и при изложении материала на бумаге или в виде аудиозаписи, и при обнародовании текстов и т.д.

Редакция и автор связаны сложнейшей сетью взаимных обяза­тельств. В Законе «О средствах массовой информации» перечислены права журналиста. В частности, он может отказаться от подготовки за своей подписью сообщения, противоречащего его убеждениям, из­лагать личные суждения и оценки в материалах, предназначенных к распространению за его подписью, использовать либо собственное имя, либо псевдоним и т.д. Детально отношения внутри редакции регламентируются трудовыми договорами, контрактами и иными соглашениями производственно-трудового характера.

Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах» существенно дополняет и расширяет эти положения. Его действие распространя­ется не только на произведения журналистов, но и на другие мате­риалы, включенные в редакционный производственный оборот. В общем плане в объект авторского права включаются произведения

243

науки, литературы и искусства, являющиеся результатом творчес­кой деятельности, независимо от назначения и достоинства про­изведения, а также от способа его выражения. Упоминаемые здесь признаки заслуживают специального комментария, поскольку их смысл не очевиден при беглом знакомстве с определением.

Во-первых, хотя журналистские произведения не называются отдельно в детальном перечне объектов авторского права (в законе фигурируют лишь кино-, теле- и видеофильмы и другие кино- и телепроизведения, а также фотографические произведения), они, несомненно, включены в него. Ученые-юристы считают, что тер­мин «литературное произведение» здесь используется «в более широком значении, когда им охватывается любое произведение, в котором выражение мыслей, чувств и образов осуществляется посредством слова в оригинальной композиции и посредством оригинального изложения. В этом своем значении литературное произведение охватывает не только литературно-художественные, но и научные, учебные, публицистические и иные работы»9.

Во-вторых, под словами «результат творческой деятельности» надо понимать любые оригинальные произведения, не повторяю­щие созданные ранее. Этот признак свойствен и журналистским материалам, от заметки до эфирной программы, и читательским письмам, приходящим в редакцию, и личным архивным доку­ментам, которые корреспондент использует при подготовке очер­ка или статьи. В данном выше определении как раз подчеркивает­ся, что назначение и достоинства произведения не играют роли, т.е. в одинаковой мере охраняются и блистательные плоды твор­ческого гения, и самая заурядная, по мнению редакции, работа студента-практиканта.

В-третьих, не принимается в расчет способ выражения произ­ведения, то есть оно может быть как обнародованным (опублико­ванным), так и не увидевшим света. Закон требует лишь, чтобы произведение существовало в объективной форме: в письменной, устной (публичное произнесение и др.), в виде звуко- и видеоза­писи, изображения и т.п. Следовательно, к числу объектов охраны в равной мере относятся и напечатанная в журнале статья, и руко­пись, и любительская видеосъемка. Но авторское право не распро­страняется на идеи, методы, открытия, факты. Постановка вопро­са кажется нелогичной, если мы забываем, что речь идет о произ­ведениях, но не об их содержании. Ни у одного корреспондента нет монополии на происшествие — о нем без риска нарушить за­кон будут рассказывать многие репортеры, что и происходит еже-

Сергеев А. П. Авторское право России. СПб., 1994. С. 56.

244

дневно. Однако текст, в котором отражается открытие или факт, подпадает под действие данного законодательства. То же касается идей. В судебной практике регулярно возникают такие, к примеру, коллизии: истец заявляет, что замысел опубликованного произве­дения (кинофильма, книги, очерка) был противозаконно заим­ствован у него. Иск будет удовлетворен только в том случае, если удастся доказать, что идея каким-то образом была зафиксирована в объективной форме: автор публично поделился своим замыс­лом, у него имеются наброски сценария и т.п.

В свою очередь, не все произведения относятся к объектам ав­торского права. Из их числа исключаются официальные докумен­ты (законы, судебные решения, тексты административного харак­тера и др.), государственные символы и знаки, произведения на­родного творчества, а также сообщения о событиях и фактах, носящие информационный характер. В практической работе это означает, что не требуется, например, согласия разработчиков закона на его пуб­ликацию. Несколько тоньше решается проблема с информационны­ми сообщениями. Правовую норму не надо толковать так, что целый выпуск теленовостей не является оригинальным авторским произ­ведением. Да, элементарное по форме известие («Вчера состоялась встреча губернатора с руководителями промышленных предприя­тий области») не несет в себе признаков литературно-творческой деятельности. Однако обычно хроника событий предстает перед зрителем в виде текста, в котором факты препарированы, «заклю­чены» в специально подобранные корреспондентом слова и выра­жения, снабжены комментарием, — и благодаря этому возникает полноценное авторское произведение.

Во избежание путаницы надо сказать о том, что авторское пра­во не тождественно праву собственности на материальный объект: оно распространяется на видеозапись или литературный текст, но не на физический носитель информации — видеокассету или сто­пу дорогостоящей бумаги, на которой зафиксировано сочинение нашего корреспондента.

Об охране своих прав автор может известить, поместив на эк­земпляре сочинения специальный знак © (копирайт), с указанием имени обладателя прав и года первой публикации. Копирайтом при­нято сопровождать статьи в толстых журналах, телевизионные фильмы и передачи, а также номера печатных изданий. Газетные материалы, как правило, не содержат этого символа, так же, как и, по понят­ным причинам, передачи в радиоэфире. Ясно, что его лишено и большинство личных документов. Но отсутствие знака вовсе не сви­детельствует о том, что права не защищены. Они возникают по фак­ту создания произведения и не требуют формальной регистрации.

245

Субъектами авторского права могут выступать как непосред­ственный создатель произведения, так и другие лица и организа­ции. Имеется в виду соавторство (совместное творчество двух или нескольких лиц), переход прав по наследству и передача части из них по договору. Типичным для журналистики случаем является использование своих правомочий составителем (сборника или иного составного произведения) и издателем периодических изданий. В выходных данных, например, популярного журнала значится: © ОАО «Сельская новь», 2000. Это надо понимать так, что за кор­респондентами, художниками, изготовителями рекламных обра­щений сохраняются права на их собственные, отдельные материа­лы. Но исключительное право на использование номеров как це­лостных произведений принадлежит издателю. Специальное внимание законодатель уделил аудиовизуальным произведениям. Это имеет под собой основания, поскольку, например, в телеви­зионной передаче, изначально синтетической по своей природе, теснейшим образом переплетаются результаты различных видов творческого труда. Ее авторами признаются режиссер-постановщик, сценарист, композитор (специально писавший музыку к данному произведению), а также создатель литературной основы для сце­нария (к примеру, писатель при экранизации романа), оператор-постановщик, художник-постановщик и другие участники коллек­тивного творческого процесса. В действительности плоды их совме­стных усилий сливаются в единое целое, выделить вклад каждого участника иногда бывает так же трудно, как отделить воды моря от потоков впадающих в него рек.

Сами по себе права образуют несколько групп.

К личным неимущественным правам относятся: право автор­ства, право на имя, на обнародование произведения, на защиту репутации автора. Некоторые из них не переходят по наследству и не передаются другим лицам. Так, независимо от того, как сложи­лась судьба произведения, даже после кончины его создателя, он всегда будет признаваться автором и будет исполняться его воля -публиковать сочинение под своим именем, под псевдонимом или анонимно (без имени). Значит, поэтические и литературно-крити­ческие сочинения Николая Васильевича Корнейчука будут снова и снова переиздаваться за подписью Корнея Ивановича Чуковского, в великолепном писательском дуэте Илья Ильф останется соавтором Евгения Петрова, а не Евгения Петровича Катаева, брата другого, не менее знаменитого литератора и фельетониста В. П. Катаева, который в молодости выступал в газете «Гудок» как Старик Саб-бакин, в книгах, статьях и телепередачах Константина Симонова никогда не появится его настоящее имя Кирилл. Ссылка на автора

246

обязательна при цитировании и воспроизведении текстов и изоб­ражений, даже когда не требуется его согласие на использование уже обнародованного произведения.

В журналистской практике, где постоянно приходится обра­щаться к чужим материалам, к этому положению следует отно­ситься особенно скрупулезно и ответственно. Никто, например, не запрещает собственному корреспонденту общероссийской га­зеты перепечатывать фрагменты публикаций из местной прессы, но он должен упомянуть, из какого источника берутся прямые или косвенные цитаты. Студентам полезно помнить об этом и при выполнении учебных заданий: контрольных и курсовых работ, дип­ломных сочинений и т.п. Покушение на чужое творчество, между прочим, затрагивает не только репутацию и самолюбие автора, но и его материальные интересы. В профессиональном мире в этой связи используется понятие плагиата. Правда, отечественное зако­нодательство не знает этого термина — в нем говорится о присво­ении прав авторства, но суть дела от этого не меняется. Закон «Об авторском праве и смежных правах» предполагает, что от наруши­теля могут потребовать признать авторство, возместить убытки, выплатить незаконным образом полученные доходы и компенса­цию в весьма внушительных размерах и др. Уголовный кодекс пре­дусматривает еще более строгие меры наказания: крупные штра­фы, обязательные работы, лишение свободы и т.д.

В мировой массово-информационной практике дела такого рода приобретают шумную известность, причем сами нарушения могут выступать не только в привычных формах. Так, американский ак­тер Дастин Хоффман выиграл процесс против иллюстрированно­го журнала, который использовал в качестве фотомодели создан­ный артистом сценический образ. С помощью компьютера Хофф-мана «одевали» в рекламируемые наряды, которые в жизни он никогда не носил. Подобные трюки не редкость и в российской прессе. Однако «цена» выигранного дела — 3 млн долл. — способна заставить задуматься любителей без спроса манипулировать фото­графиями «звезд» кино, эстрады и политики. Санкции против пла­гиаторов предусмотрены и в этических кодексах журналистов раз­ных стран. Наконец, даже пользователи Интернета стали разраба­тывать меры наказания для похитителей чужих текстов. Сетевое общение в целом построено на гораздо более либеральных прин­ципах, чем деятельность традиционных СМИ, к тому же на него не в полной мере распространяется законодательство о массовой информации. По этим причинам, а также в связи с ростом доступа к фактически любым сайтам часть журналистов стала использовать Интернет как главный источник бесплатной информации. В ответ

247

на пиратство появились карательные сайты и «доски позора» для плагиаторов, а некоторые провайдеры стали отключать недобро­совестных пользователей от вожделенной «паутины».

Имущественные права включают в себя право на воспроизведе­ние (повторную публикацию и др.), на распространение, на им­порт, на передачу в эфир, на перевод, на вознаграждение (если таковое предусмотрено договором с редакцией), на переработку произведений и др. Последнее положение имеет для журналистов важнейшее производственное значение. Строго говоря, любому объек­ту авторского права гарантирована неприкосновенность, если не получено согласие автора на внесение изменений. Но в журналистс­кой работе без редактирования не обходится ни один оригинал, при­чем времени на согласование правки, как правило, крайне мало или нет совсем. «Спасительным» для редакции является такое толкова­ние закона, которое допускает внесение изменений без искажения смысла произведения — мыслей, оценок, фактических обстоя­тельств, изложенных автором. Исказить же их можно добавлением одного слова или неосторожным сокращением, постановкой «ин­тригующего» заголовка или неудачным монтажом различных тек­стов в эфире или на полосе. Даже невинная вроде бы замена подписи под фотографией иногда «переворачивает» ее содержание. Особенно часто такое случается с читательской корреспонденцией, которую журналисты наспех подгоняют под какой-нибудь привычный стан­дарт. Обиженный автор имеет право добиваться восстановления про­изведения в прежнем виде или публикации сообщения о допущен­ном нарушении смысла.

Авторское право действует в течение всей жизни создателя про­изведения и еще 50 лет после его смерти. Это общее положение, но кроме него в законодательстве предусмотрены различные частные случаи. По истечении данного срока произведение переходит в об­щественное достояние, и им можно свободно пользоваться, соблю­дая права на имя, авторство и защиту репутации автора.

Закон «О средствах массовой информации» находится в тесной координационной связи и с другими нормативными правовыми актами. Так, Закон «Об обязательном экземпляре документов» обя­зывает редакции бесплатно доставлять экземпляр своей продук­ции в библиотеки, фонотеки и другие хранилища. Без этого невоз­можно обеспечить регулярное накопление социально значимой информации и, следовательно, процесс познания обществом са­мого себя. Закон «О порядке освещения деятельности органов го­сударственной власти в государственных СМИ» определяет поря­док использования средств информации официальными лицами и учреждениями, от президента до отдельного депутата.

248

Подробное изучение правового обеспечения деятельности СМИ предусмотрено в рамках других дисциплин учебного плана. Сейчас нам важно уяснить, что ценность нормативно-правового подхода к свободе прессы измеряется не наличием самих по себе законода­тельных актов, а совокупным результатом их действия. Система юридических документов и судопроизводства должна обеспечивать духовную независимость личности и баланс интересов всех соци­альных субъектов, причастных к деятельности СМИ, — и тогда она действует во благо. В конечном счете, даже не так существен­но, из каких элементов она состоит в том или ином государстве, как она внутренне устроена, все ли «обязательные» компоненты в нее включены.

Вот как, например, характеризуют свое национальное законо­дательство британские юристы: «В Великобритании нет закреплен­ной на бумаге конституции и, следовательно, нет и конституцион­ных гарантий свободы слова. Отсутствует и всеобъемлющий закон о печати, устанавливающий права средств массовой информации и налагающий на них ограничения. Концепция свободы слова имеет запретительный характер. Законодательство изобилует ограниче­ниями, установленными парламентом или прецедентным правом (правовая система, основанная не на едином законе, а на анало­гии, на имевшем место в прежней судебной практике решении, прецеденте. — С. К.). Свобода слова существует лишь в рамках этих запретов... Хотя в Великобритании и нет конституции, суды часто упоминают о конституционных принципах, включая и такие, как свобода слова и свобода печати. Одним из объяснений того, что права граждан так и не были оформлены в Основной Закон, явля­ется доктрина о том, что каждый волен делать все, что не запре­щено законом, и, следовательно, в билле о правах нет надобнос­ти»10. Авторы этого обзора отнюдь не считают сложившийся поря­док идеальным, они видят преимущества более ясных и точных правил регулирования, принятых в других европейских странах. Однако при всем при том Великобритания по заслугам пользуется репутацией оплота классического либерализма, и упреки в при­теснении печати к ней относятся в гораздо меньшей степени, чем ко многим другим государствам, в том числе имеющим конститу­цию и законы о СМИ.

Наоборот, в стопроцентном соответствии с буквой законода­тельства может быть установлен такой режим, при котором духов-

10 Законы и практика СМИ в одиннадцати демократиях мира (сравнительный анализ)/Под общ. ред. М. А. Федотова. М., 1996. С. 32.

249

ные свободы фактически умерщвляются. Тотальная зарегламенти-рованность всей общественной жизни ничем не лучше, если не хуже отсутствия каких-либо ограничений. Чтобы избежать этого, нормативно-правовое мышление должно сочетаться с теми идея­ми, которые составили ядро гуманистических концепций свободы печати. Как раз в истории Англии мы встречаемся с наиболее рез­кими выступлениями против всепроникающего контроля над граж­данской сферой и личным бытием человека. Великий трибун сво­боды Джон Мильтон в памфлете, обращенном к парламенту и получившем известность под названием «Ареопагитика» (1644), так изобразил развитие идеи контроля над прессой:

«Если мы хотим регулировать печать и таким способом улуч­шать нравы, то должны поступать так же и со всеми увеселениями и забавами, — со всем, что доставляет человеку наслаждение. В таком случае нельзя слушать никакой музыки, нельзя сложить или про­петь никакой песни, кроме серьезной дорической. Нужно устано­вить наблюдателей за танцами, чтобы наше юношество не могло научиться ни одному жесту, ни одному движению или способу обращения, кроме тех, которые этими наблюдателями считаются приличными... Понадобится труд более двадцати цензоров, чтобы проверить все лютни, скрипки и гитары, находящиеся в каждом доме; причем разрешение потребуется не только на то, что гово­рят эти инструменты, но и на то, что они могут сказать... Следует также обратить внимание на окна и балконы; это — самые лукавые книги, с опасными фасадами... Далее, за какой национальный порок более, чем за наше домашнее обжорство, повсюду идет о нас дур­ная слава? Кто же будет руководителем наших ежедневных пир­шеств? И что нужно сделать, чтобы воспрепятствовать массам по­сещать дома, где продается и обитает пьянство? Наше платье так­же должно подлежать цензуре нескольких рассудительных портных, чтобы придать ему менее легкомысленный покрой»11.

Тогда, в XVII в., подобная конструкция общества представля­лась автору нереальной — «атлантидской и утопийской», по его словам. Ее изображение потребовалось для того, чтобы рельефно показать депутатам парламента, как сильно они заблуждаются, вводя ограничения для печати, и как мало преуспеют в своих на­мерениях. Однако в XX в. другой английский литератор, Дж. Ору-элл, опубликовал роман «1984», в котором описана страна, про­низанная надзором за тем, как люди слушают музыку, одеваются

11 Мильтон Д. О свободе печати (Ареопагитика)//История печати: Антология.

1ЛП1 Г* ЧО

М., 2001. С. 38 250

и едят, что говорят и о чем думают (не совершают ли «мыслепре-ступлений»). «На каждой площадке со стены смотрело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали... Вдалеке между крышами скользнул вертолет, завис на мгновение... Это полицейский патруль заглядывал людям в окна... Телеэкран работал на прием и на передачу. Он ловил каж­дое слово, если его произносили не слишком тихим шепотом...» Вот, стало быть, и окна не остались без внимания, и технические средства для наблюдения нашлись...

Столица описанной страны называлась Лондон. Это не случай­ный для автора выбор. Роман «1984» в жанровом отношении при­надлежит не к утопиям (повествование о несбыточном идеально хорошем), а к антиутопиям. В произведениях этого плана обычно шаржированно отражаются неблагоприятные тенденции, которые реально обозначились в жизни, в опыте и умах человечества. Ору-элл показал те угрозы личной независимости человека, которые в бюрократизированном и технизированном обществе ощущает на себе житель благопристойной Англии, как и население других стран. Российские читатели его книги с полным основанием находят в ней прямые параллели со своей национальной историей и видят предостережение на будущее.

Какой бы подход к свободе печати ни преобладал в теории и общественной жизни, на практике решение этого вопроса пред­стает как перманентный процесс, а не разовая акция. Реализация даже самой взвешенной и гармоничной концепции оборачивается столкновением интересов, конфликтами, поиском компромиссов и т.п. Вот как, например, характеризует этот процесс заместитель председателя Комитета Госдумы по информационной политике Б. Резник:

«...Правительство многократно пыталось ограничить свободу слова финансово... Во-первых, пытались прекратить действие Закона о государственной поддержке СМИ. Мы в Думе отстаивали его дваж­ды и в итоге отстояли. Более того, добились, чтобы в Налоговом кодексе навечно записали, что СМИ освобождаются от уплаты НДС. В Законе о господдержке СМИ мы также добились, чтобы не обла­гались пошлинами импортируемые из-за границы запчасти, комп­лектующие, которые используются в издании прессы. Иначе при­шлось бы еще больше увеличить подписные цены. За последние десять лет подписки на газеты уменьшились в двадцать раз. Но я не слышал, например, чтобы кому-то запретили что-то печатать. Се­годня власть не любит прессу, но она все-таки боится проявить эту нелюбовь, боится резонанса и в стране, и в мире».

251

Гласность и ее проявления в журналистике

Тема гласности тесно связана с вопросом о свободе печати. В литературе даже встречается такая мысль: гласность — это, мол, неполная, неразвитая свобода, некий ее эрзац. На самом деле су­ществуют два разных понятия и явления, хотя и дополняющих друг друга. Знакомство с историей прессы и ее теоретическими концепциями убеждает в том, что журналистика не только разви­вается синхронно с социальной системой, но и нуждается в таком состоянии общества, при котором она способна в полной мере раскрыть свой богатый гуманистический, социокультурный и ком­муникативный потенциал.

Нет сомнений в том, что политической основой для свободно­го функционирования прессы должна служить демократия. Но это еще не окончательное решение проблемы. Во-первых, потому что понятие «демократия» всегда нуждается в конкретизации: насколько оно широко, права каких слоев населения в нем отражены, какие реальные отношения складываются у власти с гражданами и т.д. Во-вторых, потому что между конституционным политическим строем и практикой прессы есть некая «соединительная ткань», которую составляют общепринятые нормы массового общения в данном государстве, способы регулирования информационных потоков, осознание различными субъектами социальной ответ­ственности за свои действия и т.д. Именно эта духовно-информаци­онная обстановка, производная от политики, но гораздо более богатая содержанием и красками, составляет непосредственную среду жизнедеятельности прессы.

В России для характеристики информационной открытости общества издавна употреблялось слово гласность. Один из модных сегодня телеведущих, поражая уровнем своей эрудиции, заявля­ет, что данный термин был «изобретен» в ЦК КПСС, когда не было и не могло быть свободы слова. Однако, во-первых, как мы увидим далее, содержание гласности не исчерпывается свободой высказываний — иначе не существовало бы, например, такой пра­вовой нормы, как гласность судопроизводства. Во-вторых, исто­рики находят зарождение этого явления еще в старых славянских городах, с их традицией выносить на всеобщее обсуждение спор­ные вопросы коллективного существования. Как писал Н. М. Ка­рамзин, «сии народные собрания были древним обыкновением в городах российских, доказывали участие граждан в правлении и могли давать им смелость, неизвестную в державах строгого, не­ограниченного единовластия». Временами расширение гласности

252

становилось своего рода синонимом либерализации социально-политической обстановки. Например, в конце 50-х годов прошло­го века развернулось публичное обсуждение грядущей земельной реформы — и российские либералы восприняли это как внедре­ние гласности в политику царского правительства. В 1890-х годах знаменитая энциклопедия Ф. Брокгауза и И. Ефрона утверждала, что в России гласность получила не встречавшееся до тех пор раз­витие и что она обеспечена законодательно и административно.

Как правило, борьбу за гласность особенно настойчиво вели оппозиционные силы. Тем самым они стремились лишить прави­тельство привилегий в области социально значимой информации. В частности, большое внимание уделялось гласности в марксистской теории. К. Маркс писал, что задача печати —«превратить государство из таинственного жреческого дела в ясное, всем доступное и всех касающееся мирское дело...»12 И гласность, и журналистика, по его представлениям, включены в систему политико-властных от­ношений. С их помощью устанавливается взаимодействие между верхним уровнем государственного управления и широкими слоя­ми населения. В русле этих воззрений высказывался и В. И. Ленин в период борьбы с царским самодержавием.

В советское время пик гласности пришелся на самое начало 20-х годов. Тогда доступными для всех желающих были заседания губерн­ских исполкомов и сельских Советов, для участия в работе выбор­ных органов власти приглашались представители местных организа­ций, селений, женских и профессиональных объединений. О дея­тельности правящей партии подробно рассказывал журнал ее Центрального Комитета «Известия». В нем публиковались не только принятые ЦК решения, но и отчеты всех его отделов, информация о съездах и заседаниях, даже поименные списки исключенных из партии и восстановленных, с указанием причин, планы работы высших руководящих органов. Такая же детальная информация дава­лась о деятельности профсоюзов, комсомола, армии. Подобным об­разом строили свою работу центральная газета «Правда» и губернс­кие издания, а также партийные журналы. К сожалению, в последу­ющие годы стремление власти к открытости проявлялось все слабее, в реальной государственной политике подобные идеи чаще декла­рировались, чем осуществлялись. Так, в Конституции СССР 1977 г. гласности отводилось видное место. Многие журналисты в период застоя честно стремились воплотить данный конституционный прин­цип в жизнь. Однако общая социально-политическая обстановка в стране не создавала для этого надежных предпосылок и гарантий.

" Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 166.

253

В 1980-е годы старинное по происхождению понятие вызвало живейшее внимание не только отечественной, но и мировой об­щественности. Оно стало как бы символом этапа преобразований, получившего название перестройки. Решающую роль в этом сыгра­ла XIX Всесоюзная конференция КПСС (1988), на которой глас­ность была возведена в ранг ведущего принципа политической жизни в стране. Поэт Е. Евтушенко писал тогда: «Как слово "спут­ник", русское слово "гласность" уже вошло в мировой лексикон без перевода, ибо оно становится делом».

На рубеже 1980-х и 1990-х годов были сформулированы науч­ные представления об информационном обеспечении гласности. Оно включает в себя следующие слагаемые:

1. Открытость в деятельности государственных и общественных организаций. Общественности известны их структура, персональ­ный состав, распределение компетенции. Гражданам и журналис­там обеспечен доступ к должностным лицам и отчетным докумен­там организаций."

2. Наличие статистики, соответствующей международным стан­дартам и охватывающей помимо производственной и непроизвод­ственную сферу жизни общества.

3. Существование развитой социологической службы, позволя­ющей оперативно выявлять общественное мнение, прогнозиро­вать возможные последствия принятия или, напротив, неприня­тия тех или иных мер.

4. Доведение с помощью СМИ до сведения широкого круга лиц альтернативных, авторских концепций решения социально значимых вопросов. Превращение печати, телевидения и радио в трибуну общественного мнения, канал выражения плюрализма мнений и интересов.

5. Открытость в отношении не только настоящего, но и прош­лого страны (организация доступа к архивам, публикация доку­ментов министерств и ведомств по истечении определенного сро­ка и т.д.), а также будущего (выпуск изданий, знакомящих всех заинтересованных лиц с проектами законодательных актов, введе­ние правила предварительной публикации проектов других нор­мативных актов).

6. Публичность: от назначения или избрания на руководящие должности до публикации в специальных изданиях решений судов по гражданским и уголовным делам, вступивших в законную силу13.

13 Энтин В. Л. Право на информацию//Гласность: Мнения, поиски, полити-ка/Отв. ред. и сост. Ю. М. Батурин. М, 1989. С. 200-201.

254

Нетрудно увидеть, что, во-первых, многие из провозглашен­ных идей стали реальностью наших дней (например, создание мощных социологических служб, открытость архивов), но, во-вто­рых, в полной мере программа пока что не выполнена, в-третьих, гласность рассматривалась как универсальный параметр, исполь­зуемый при характеристике всех ведущих сфер общественной жиз­ни. Однако та полоса отечественной истории завершилась, а вмес­те с ней заметно угас и интерес к гласности — она как бы вышла из моды. В связи со сложными политическими коллизиями власти не раз административными мерами сужали границы открытости своей деятельности и ограничивали доступ к ней СМИ. Тем самым была ярко продемонстрирована тесная зависимость гласности от политики в государстве. Внимание сторонников реформ, в частно­сти журналистов, переключилось на борьбу за свободу печати как более строгое в социологическом, правовом и административном отношениях явление.

Между тем гласность ни в коей мере не утрачивает значения для общественного прогресса и журналистской деятельности. Бо­лее того, рассмотрение свободы печати, равно как и других аспек­тов теории и практики СМИ, возможно лишь в контексте гласно­сти и в зависимости от нее. Формируемое сегодня представление о гласности должно вобрать в себя опыт, накопленный всей миро­вой цивилизацией, и в первую очередь отечественной историей. Но это не повторение идей, принадлежащих прошлому, и не ко­пирование какого-либо зарубежного образца, а качественно но­вый феномен. Для начала надо дать ему определение.

В толковых словарях русского языка гласность описывается как известность, доступность для широкого ознакомления и обсужде­ния. В литературе обществоведческого профиля акцент переносит­ся на другие свойства гласности — на ее роль в осуществлении принципов демократии, на обеспечение открытости в деятельно­сти государственных и общественных организаций.

Такой, подчеркнуто социальный подход к предмету нашего анализа дает возможность глубже понять механизмы деятельности прессы в условиях гласности. Мы рассматриваем ее как вид общест­венных отношений, построенных на доверии и взаимопонимании меж­ду всеми институтами социальной системы, населением и отдельными гражданами. Решающим фактором развития отношений гласности служит политика государства, направленная на совершенствова­ние демократии. В правовом плане отношения гласности обеспечи­ваются полновластием народа, правом граждан на участие в уп­равлении государством и обществом, подотчетностью органов уп­равления гражданам, наличием свободы слова и печати. Формой

255

осуществления гласности служит широкое обращение актуальной: информации по вопросам, требующим публичного обсуждения, ре­шения и контроля, а результатом — оптимизация процессов управ­ления и самоуправления в обществе.

Конечно, журналистика служит самым широким и мощным каналом оповещения о событиях и проблемах, которые предаются гласности. Без нее многие явления как бы и не существуют для мира, будь то назревший социальный вопрос или эпизод из лич­ной биографии общественного деятеля. «...Если б, случайно, ока­залось, что именно мы-то и есть праведники, все равно... газетчи­ки нам не поверят. А если газетчики не поверят — кто же пове­рит?» — шутливо по форме, но верно по сути писал М. Горький Ф. Шаляпину. Гласность ни в коей мере не монополизируется жур­налистикой и не сводится к ее практике. Она предстает перед нами как характеристика определенного качества всей общественной жизни, а по отношению к прессе она является средой существова­ния и деятельности.

Рассмотрим это положение на примере из текущей социаль­ной практики. Газета рассказывает о собрании жителей муници­пального округа, на котором обсуждался спорный проект застройки одного из кварталов. По первоначальному плану здесь предполага­лось разбить современный студенческий городок, насыщенный социальными объектами — библиотеками, столовыми, спортпло­щадками, торговыми помещениями и т.п. Однако нашлись инвес­торы, готовые вместо этого финансировать строительство высот­ных жилых домов. Им-то и пришлось отвечать на претензии жите­лей, недовольных использованием площадки в коммерческих целях и ухудшением своих коммунальных условий, учащейся молодежи, которая обитает в обветшавшем старом студгородке, депутатов, представителей совета социальной защиты населения. Собрание приняло резолюцию, которая направлена против неоправданного изменения генерального плана строительства. Теперь городским властям придется принимать решение с учетом ясно выраженного мнения общественности.

Как мы видим, импульс гласности в данном случае исходил не от журналистов. Наоборот, инициаторы обсуждения создали об­становку, в которой принципиальная для населения проблема вынесена на открытую дискуссионную трибуну, административ­ные дела вершатся не втайне от граждан, а при их непосредствен­ном участии. В такой благоприятной среде полной мерой проявля­ет свой потенциал пресса, которая как бы раздвигает стены зала, переносит разговор на уровень массовой аудитории. Попутно она демонстрирует «сеанс» гражданской активности в отстаивании прав

256

населения, то есть выполняет еще и роль школы общественного самоуправления.

Функции гласности (роль, содержание) определяются с опо­рой на социологические источники. В политическом плане к ее функциям относятся демократизация общества и создание меха­низмов для участия граждан в решении государственных и иных существенных вопросов, в социальном — реализация эффектив­ных форм общественного контроля, в социально-психологичес­ком — воспитание высокой политической культуры масс, форми­рование у них гражданственного отношения к делу и соответству­ющая психологическая перестройка должностных лиц.

Сбор и тиражирование сведений являются не самоцелью, а средством достижения социальных результатов. Информация — это язык гласности, но обществу совсем не безразлично, о чем и как вещают СМИ. Один иностранный фотограф воспользовался усло­виями гласности для того, чтобы снимать обнаженную натуру на фоне культурно-исторических памятников Москвы и уложи Пре­зидента в Большом театре. «Гласность означает прозрачность, сле­довательно, и заголение...» — так однобоко он понимает приори­теты в нашей информационной политике.

В атмосфере гласности на первый план выступают полезные социальные эффекты информационной деятельности. К ним, в пер­вую очередь, относится углубленное познание того общества, в ко­тором мы живем. Пресса — незаменимый для социальной системы инструмент самопознания, как мы видели при анализе функций журналистики. Выделим также эффект социального действия. Он связан с практическим решением поднимаемых через СМИ воп­росов. Автор несет моральную ответственность за судьбу героев публикации, за исход тех дел, которые его стараниями стали пред­метом общественного внимания. Безответственность проявляется в нежелании торопливого корреспондента вникнуть в ситуацию или в стремлении любой ценой обнародовать выигрышную информа­цию, даже если она не совсем отвечает действительности. Так, ряд средств информации поспешил предать гласности сообщение ин­формационного агентства о банкротстве одного из крупнейших предприятий Петербурга. Опубликованные факты не подтверди­лись, но энергетики, на всякий случай, отключили мнимого бан­крота от своей сети.

В числе эффектов гласности — укрепление контактов органов управления с рядовыми гражданами. Благодаря ей появляется воз­можность держать систему власти под постоянным общественным контролем. Кроме этого, она обеспечивает постоянный приток информации «снизу». Все ценные суждения и мнения, рождающиеся

257

17 - 2802

у населения, должны быть восприняты «наверху». Гласность — это не только возможность говорить, но и гарантия быть услышанным. Вот почему пресса обязана привлекать к сотрудничеству все новых и новых людей. «Если почти все тексты пишутся постоянными со­трудниками или "родственниками и знакомыми кролика", как вы­ражался Винни-Пух, то журнал неизбежно стагнирует», — так отзывалась о нашей отечественной прессе 90-х годов наблюдатель­ница из Германии Соня Марголина. Гласность, далее, помогает росту политической культуры граждан. Обилие информации зара­зительно действует на аудиторию, вызывает у нее стремление не только осмыслить происходящее вокруг, но и принять участие в общественной жизни.

Одной из сторон гласности является плюрализм, что в букваль­ном переводе означает множественность, разнообразие. В журна­листике, а затем и в массовом сознании закрепилось узкое пони­мание плюрализма — как явления, относящегося главным обра­зом к сфере мнений. В действительности разнообразие мнений и высказываний всего лишь вершина пирамиды, основание которой составляют базовые сферы социальной жизни. Плюралистические начала проявляются в экономике (многообразие форм собствен­ности), культуре (различные школы и течения), политике (много­партийность), идеологии (свободная соревновательность идей), а также в моде, увлечениях и т.п.

Гласность обеспечивает и укрепляет стремление общества к внутреннему многообразию, в том числе в такой деликатной сфе­ре, как национально-этнические или религиозные различия. Даже убежденный сторонник протестантской религии Дж. Мильтон вы­ступал за плюрализм в дискуссиях о вере и видел в них потенциал духовного развития человечества.

«И если люди, являющиеся руководителями ереси, заблуждаются, то разве не наша леность, упрямство и неверие в правое дело ме­шают нам дружески беседовать с ними и дружески расходиться, обсуждая и исследуя предмет перед свободной и многолюдной ауди­торией если не ради их, то ради нас. Всякий, вкусивший знания, скажет, сколь великую пользу он получал от тех, кто, не доволь­ствуясь старыми рецептами, оказывались способными устанавли­вать и проводить в жизнь новые принципы. Если бы даже эти люди были подобны пыли и праху от обуви нашей, то и в таком случае... ими не следовало бы пренебрегать совершенно. Но если они при­надлежат к числу тех, кого Бог, по нужде этого времени, наделил особо чрезвычайными и обильными дарами... а мы, в поспешной ревности... решаем заградить им уста из боязни, как бы они не вы­ступили с новыми и опасными взглядами, то горе нам, так как,

258

думая защищать подобным образом Евангелие, мы становимся его преследователями!»14

Хорошие примеры для подражания наша пресса может найти в современной практике зарубежных коллег, исповедующих идеи религиозной и расово-этнической терпимости. В Австралии, име­ющей репутацию страны мигрантов, создана специальная радио­телевещательная служба, призванная консолидировать десятки этнических меньшинств. Руководство службы бдительно следит за тем, чтобы при освещении событий отражались разные точки зре­ния, особенно — чтобы не допускалась какая-либо национальная нарочитость.

Гласность нуждается в гарантиях и условиях своего осуществ­ления. Мы уже установили, что центральное место среди них зани­мают политическая воля руководства страны и государственная политика в целом. Рассмотрим и другие гарантии. В их число входит развитая законодательная база информационных процессов, в ча­стности — правовое обеспечение доступа к информации граждан и журналистов и сокращение количества тайн и секретов, особен­но в государственной и коммерческой сферах. Действующее в Рос­сии законодательство не допускает монополизации какого-либо вида средств информации. Нет и монополии редакций на мнение и оценку. Они обязаны опубликовать ответ гражданина или орга­низации, чьи честь и законные интересы были ущемлены в выс­туплении редакции. Закреплено право журналистов получать све­дения о деятельности государственных органов, общественных объе­динений и должностных лиц, а отказ в предоставлении таких данных может быть обжалован в административном или судебном порядке. Существуют и другие правовые гарантии гласности.

В свою очередь, нормы права могут быть реализованы, если под ними есть экономическая и материально-техническая почва. В этом отношении расширение гласности встречается с большими трудностями. Для отражения в прессе всей палитры существующих интересов и взглядов нужна всеохватная система печати и телера­диостудий, отражающая все краски бытия и мнений. Однако в дей­ствительности насыщенность общества прессой не велика. В стране не хватает высококачественной бумаги и типографских мощнос­тей, практически не развито производство оборудования для теле­вещательных центров. Крайне затрудняют распространение массо­вой информации высокие тарифы на почтовые услуги и использо­вание линий связи. В условиях дефицитов и дороговизны правом на

1 Мильтон Д. Указ. соч. С. 62-63.

259

\Т

общение с миром через СМИ фактически может воспользоваться лишь ограниченный круг лиц.

К гарантиям осуществления гласности относится также высо­кая политическая, этическая и профессиональная культура лю­дей, участвующих в информационном обмене и занимающих по­следовательно демократические позиции. Авторитарный образ мыш­ления и поведения имеет очень прочные корни в обществе. Он принимает разные обличья — в зависимости от социальной роли того или иного человека.

Со стороны должностных лиц авторитаризм проявляется в стремлении ограничить своеволие прессы — тогда как надо было бы признать, что ею нельзя и не нужно командовать. Но и в среде самих журналистов сохраняется непримиримость по отношению к любым оппонентам. Любопытный обмен мнениями о гласности произошел между российскими и зарубежными участниками Ев­ропейского форума СМИ, проходившего в нашей стране. На во­прос американского ведущего, есть ли сферы общественной жиз­ни, которые российские журналисты не могут освещать, редактор журнала для сотрудников СМИ ответил: таких нет, но освещать будут с разной степенью глубины. Еще выразительнее прозвучало выступление популярного телеведущего. Он попытался втолковать «наивным» западным коллегам, что в России нельзя рассуждать об абстрактной гласности, а надо понимать конкретные отношения. Да, пресса знала о нездоровье Б. Ельцина, но поддерживала его во время президентских выборов, потому что иначе она фактически поддержала бы Г. Зюганова. А журналисты знают, что такое свобо­да печати при коммунистах... Трудно подобрать более зримый об­разчик «избирательной» или даже корыстной гласности.

Особенно много нареканий вызывает низкая культура полеми­ки. Еще в XVIII в. Вольтер писал, что «гуманная словесность стала весьма негуманной: здесь оскорбляют, клевещут, строят козни, сочиняют куплеты»15. К сожалению, многие современные журна­листы заслуживают столь же нелестных отзывов. Такой непредвзя­тый наблюдатель, как Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II, заметил однажды, что люди оказались не готовы к правильно­му восприятию понятий «гласность», «демократия», «плюрализм»: на них спекулируют в весьма неблаговидных целях, на потеху тол­пе выносятся малозначительные факты и откровенные домыслы, плюрализм используется для пропаганды абсурдных идей — лишь бы привлечь внимание к персоне их автора.

' Вольтер. Эстетика. М., 1974. С. 59.

260

Из всего сказанного следует, что гласность представляет со­бой чрезвычайно сложное и многоаспектное явление. Возникаю­щие в процессе ее развития проблемы служат «зеркалом» реаль­ного состояния и движения общества. Они могут быть разрешены не путем ограничений и запретов — пусть временных, «до норма­лизации положения дел в обществе», — а только путем неуклон­ного расширения гласности. Сказанное относится и к массовой культуре обращения с гласностью: она формируется только в ус­ловиях открытого ведения дел в государстве и их свободного об­суждения в СМИ.

Принципы поведения журналиста

Регулирующее воздействие на журналистскую практику исхо­дит не только извне (со стороны правовой системы, собственни­ков СМИ, политической и нравственной среды) и даже не только от профессиональных союзов и корпораций (через механизмы са­моуправления), но и от тех социально-профессиональных устано­вок, которыми руководствуются работающие в прессе люди. Про­фессиональное самосознание журналиста — это как бы конечная фаза философских, теоретических, производственных дискуссий о назначении и критериях оценки качества редакционного труда. Дальше непосредственно следует реализация установок: планиро­вание работы, выполнение конкретных заданий, написание и пуб­ликация текстов и т.п.

До того, как приступить к каждодневной практике, «текучке», если говорить на бытовом жаргоне, у человека складываются пред­ставления о ее смысле и о своей готовности эффективно в ней участвовать. Назовем эти представления образом профессии и об­разом себя в профессии. Если же такая трудная работа ума не была своевременно проведена, труд превращается либо в механическое движение по однажды заданной колее, либо в тяжкую повинность, либо в источник конфликтов с коллегами и аудиторией, которые ждут от тебя совсем иного поведения. Конечно, в живом редакци­онном деле невозможно обойтись без столкновений. Чаще всего они носят эпизодический и частный характер и преодолеваются без драматических последствий для участников. Хуже, когда стал­киваются представления о долге журналиста. В этом случае человек может вступить в конфликт с самой профессией и представляю­щими ее людьми. Это означает, что различными оказались принци­пы, которые мы кладем в основание своей деятельности.

261

У любой науки или рода практического действия есть некие фундаментальные основания, без опоры на которые нельзя рас­считывать на долговременный успех. Для их обозначения употреб­ляется термин «принцип». В философской литературе он описыва­ется как первоначало, основное правило поведения, центральная идея, которая охватывает все явления данной области. Есть такие центральные понятия и в журналистике. Их действие распростра­няется на организацию системы СМИ и работы редакций, а также на убеждения и методы деятельности отдельных журналистов.

Может показаться, что речь идет о далеких от производства материях — ведь руководители и сотрудники СМИ не часто от­крыто выступают с заявлениями профессионально-методологичес­кого характера. Но давайте сопоставим два факта, в которых отра­жаются взгляды на профессию и практические действия редакций. «Журналистика должна сообщать то, что граждане, или прави­тельство, или и те и другие не хотят слышать, равно как и то, что они хотят слышать. Газеты не должны богохульствовать, играя роль Бога»16, — таков взгляд известного зарубежного эксперта. Редак­ция «Комсомольской правды» вручила премии по итогам органи­зованного ею конкурса «Лица года — 2000». Человеком года при­знан президент России, событием года стало издание мемуаров предыдущего президента, мэром-2000 — мэр Москвы, самой яр­кой политической фигурой оказался глава президентской админи­страции, среди губернаторов отмечен руководитель, который как раз участвует в выборах на новый срок (здесь вышла осечка -выборы он проиграл)... Газета откровенно показывает, что больше всего заинтересована в покровительстве властных «богов». Что иное перед нами, как не две полярные принципиальные установки?

Принципы не от рождения даны журналистике, а вырабатыва­ются на основе исследований и опыта, привносятся в нее ее руко­водителями и сотрудниками редакций. В то же время отклонение от них ведет к изменению социальной ориентации журналистики и производимых ею эффектов. Причем это может происходить не по злому умыслу корреспондентов, а из-за незнания ими теории или неумения проводить ее в жизнь. Иными словами, принципы имеют субъективно-объективную природу. Сочетание этих двух начал проявляется также и в том, что принципы реализуются в процессе индивидуального творческого труда, в зависимости от мировоззрения и уровня культуры журналиста. Однако на их пони­мании сказывается общая социально-политическая и нравствен­ная обстановка в обществе. Так, в теории и практике советской прессь

16 Brucker H. Communication Is Power. N.Y., 1973. P. 20.

262

незыблемым считался принцип партийности, поскольку коммунис­тическая партия полновластно руководила экономической, полити­ческой и духовной жизнью страны. Сегодня, в условиях идеологи­ческого плюрализма, реанимация партийности как атрибута журна­листики была бы опасным покушением на свободу последней.

Принципы вырабатываются и существуют на двух уровнях — идейно-методологическом и поведенческом. В первом случае мы име­ем дело с профессиональным самосознанием журналистов, их по­ниманием своего долга перед обществом, человеком и самими собой как социально активными личностями. Во втором случае имеются в виду требования к характеру деятельности, обладающие норма­тивной силой, хотя и не обязательно зафиксированные в юриди­ческих документах. При этом каждый редакционный коллектив и его сотрудники по-своему воспроизводят на практике общие по­ложения. Принципы никоим образом не ограничивают выбор со­держания и форм творчества. Если понимать вопрос таким обра­зом, то не возникнет оснований для беспокойства о некой унифи­кации, подравнивании всех изданий и каналов под общий трафарет. Обращение к понятию принципов давно уже стало нормой для существующих в мире журналистских ассоциаций. Так, МФЖ еще в середине 50-х годов приняла Декларацию принципов поведения журналиста, которую она рассматривает как стандарт профессио­нальной деятельности в области приобретения, передачи, распро­странения и комментирования информации и описания событий. Под эгидой ЮНЕСКО представители СМИ в 1980-е годы вырабо­тали Международные принципы профессиональной этики в жур­налистике. Мы встретим это понятие в документах национальных профессиональных ассоциаций, действующих в Австрии, Бельгии, Германии, США и других странах. Принципы составляют фунда­мент, на котором строятся этические представления и нормы про­фессии. В рамках нашего учебного курса тема этики не раскрывает­ся подробно — мы ограничимся выделением центральных поня­тий — тех, что дают ключ к гармонии журналистского самосознания с распространенными в обществе ожиданиями от прессы.

Ожидания, как несложно догадаться, связаны, прежде всего, с тем, чтобы журналист добросовестно выполнял свой первосте­пенный долг — служение интересам общества, чтобы он был от­ветственным и активным участником социальной жизни. Эти ка­чества находят выражение в понятии социальности прессы.

Под социальностью человеческой практики, одним из прояв­лений которой является журналистика, понимаются, во-первых, ее происхождение и существование в обществе (а не ее биологи­ческая природа: «культура», а не «натура»), во-вторых, особый

263

тип связей между людьми, обусловленный совместным характе­ром деятельности и общественным разделением труда, в-третьих, различия в общественном положении и образе жизни больших групп населения, а также взаимоотношения между ними и, наконец, продукт социализации индивидов, коллективов, групп, включая профессиональные коллективы и группы.

Из всех значений социальности социализация особенно полно охватывает субъективную, человеческую сторону журналистского производства — как усвоение опыта предшествующих поколений и ответ на ожидания общества, как целенаправленное включение в реальные общественные отношения. Она представляет собой син­тез многообразных связей журналиста с общественной средой, предполагает активное осознание им своей роли в этой среде и деятельное выражение профессионально-личностной позиции. Именно в связи с ней уместнее всего рассматривать производ­ственное поведение сотрудников СМИ — социальное или асоци­альное по знаку. В литературе предложены методологические под­ходы к разграничению по этому признаку: «Социальным является такое поведение (действие), которое направлено на стабилизацию и обеспечение перспектив развития общества как целостности. Поэтому, например, следует признать антисоциальным поведе­ние, ориентированное на других людей как на средство, игнори­рующее общие (общественные) интересы ради индивидуальной выгоды, дестабилизирующее общность (коллектив, общество)»17.

При описании прессы мы привычно используем определения «социальный», «социальные»: статус, функции, роли, эффекты, мышление и т.д. Кажется, что иного и быть не может. Именно так рассматривались предыдущие темы нашего учебного курса, и дого­воримся считать, что с этой характеристикой журналистского пове­дения мы достаточно хорошо разобрались. Но логика рассуждений побуждает искать в журналистике и прямо противоположное, асоци­альное начало. Даже архинеправильное, противное общественным ожиданиям поведение имеет и какую-то системообразующую до­минанту, и определенные качественные характеристики, и соб­ственное терминологическое обозначение. Если эти признаки не удается обнаружить, то нельзя утверждать, что существует само явление. Считая социальность нормой для прессы, мы обязаны признать наличие ее антипода — парной, «теневой», уравновеши­вающей категории, т.е. асоциальное™. В противном случае безос­новательными стали бы претензии к журналистике и журналистам

17Социологический словарь/Сост. А. Н. Елсуков, К. В. Шульга. 2-е изд., перераб. и доп. Минск, 1991. С. 276.

264

по части «неверного» стиля их деятельности, которые регулярно выражаются потребителями и критиками продукции СМИ. Нару­шения следовало бы считать всего лишь мелкими отклонениями от нормы, едва ли не простительными шалостями, а не поводом для глубокой озабоченности.

Есть ли повод для таких претензий? Несомненно, и убедиться в этом можно с помощью красноречивой статистики. Как показы­вают подсчеты, в 1940 г. разовый тираж центральных газет в Рос­сийской Федерации составлял более 20% от общей численности населения, в 1970 г. — более 45%, в 1980 — почти 60%, в начале 1990-х превысил 70%. Как бы мы ни оценивали конъюнктурные факторы динамики этого показателя, она отражает объективный факт — усиление слитности жизни социума и прессы. В последние десятилетия советского времени на «среднего» читателя приходи­лось 2,6 газеты. В недавнем обращении к Президенту РФ ведущие деятели СМИ указывали, что на федеральные газеты подписались 4,7% общего количества жителей, на региональные и местные — 11,8%. Они связывают падение подписки со свертыванием госу­дарственной поддержки печати, что, конечно же, справедливо. Но ясно и то, что пресса перестала удовлетворять первейшие потреб­ности своей потенциальной аудитории и, соответственно, не яв­ляется более необходимым элементом ее образа жизни. «Выпадая» из повседневного бытия социума, журналистика заслуживает на­звания асоциальной.

Сложность анализа проблемы заключается в том, что само слово «асоциальный», безотносительно к журналистике, не получило точного описания в словарях и справочниках. В них встречается понятие «антиобщественный», которое сужает границы предмета нашего внимания. Если приставка «анти-» означает открытое про­тивопоставление или враждебность, то «а-» сигнализирует как об относительно мягком отрицании, так и о полном отсутствии ка­кого-либо качества. Подобно случаю с «анти-», здесь тоже всегда есть нарушение общественных предписаний, но диапазон форм его проявления значительно шире, вместительнее, богаче оттен­ками. Говоря об асоциальное™ прессы, мы имеем в виду неразви­тость ее общественного содержания, проявляющуюся с различной силой и откровенностью. Подобным образом, говоря об асоциаль­ное™ журналиста, мы подразумеваем неразвитость его обществен­ного самосознания, которая соответствующим образом предопре­деляет характер его деятельности.

На прикладном уровне индикатором асоциальное™ служит «отклоняющееся поведение» прессы. Это понятие активно осваива­ется современным правоведением, педагогикой, социологией, и

265

его использование помогает наладить более тесное взаимопонима­ние теории журналистики с другими отраслями обществознания. Несоответствие юридическим и морально-нравственным нормам, аудиторным ожиданиям и эффективным стандартам деятельнос­ти — так проявляется отклонение журналистского поведения от нормы. Добавим в этот ряд игнорирование выводов и рекоменда­ций науки — как «своей», отраслевой, так и всего комплекса со­циально-гуманитарного знания. Речь, конечно, не идет об опере­жающих новациях в СМИ, предугадывающих завтрашние, пока еще слабо осознаваемые самим обществом потребности. Чем даль­ше и демонстративнее пресса уходит от разумной нормы, тем ос­трее ее конфликт с социальным миром и выразителями его на­строений.

История журналистики — и отечественной в том числе — убеж­дает, что противоречия и дискуссии на этой почве неизменно со­провождали прессу. С одной стороны, журналистская практика всег­да давала поводы для критики с позиций общественного интереса. С другой стороны, принципиально недостижимо всеобщее единство суждений о нормальном и аномальном. Классическим примером в обоих этих смыслах служит «Рассуждение об обязанностях журнали­стов...», сочиненное М. В. Ломоносовым два с половиной века назад. Мыслитель справедливо упрекает журналистов в том, что они, по невежеству, не оказывают благотворного влияния на приращение человеческих знаний, и ссылается на некие «надлежащие грани, определяемые этой задачей». Надо полагать, не все его современ­ники считали нормой для пишущего сословия «строгое и правиль­ное разыскивание истины», а с течением лет и устоявшиеся пред­ставления о «надлежащем» могут разительно меняться.

Один из лидеров европейской социологии, Ю. Хабермас, под­черкивает, что сегодня в области применения норм универсализа­ция уступает место принципу уместности, или соответствия: прежде всего требуется выяснить, какая из признанных норм более всего соответствует данному случаю18. Однако несомненно, что суще­ствует некий предел относительности, за которым отклонение от абсолюта — укоренившихся традиций, стандартов и ожиданий — приобретает общественно опасный характер. Примером тому слу­жат отношения современного мира с прессой. Как отмечает Ю. Хабермас, коммуникационные структуры общественности на­ходятся во власти СМИ, под влиянием которых они до такой сте­пени ориентированы на пассивное, развлекательное поглощение

18 Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Московские лекции и ин­тервью. М., 1995. С. 25.

266

информации, что повседневное сознание стало необратимо фраг­ментарным, взамен былой его целостности.

Иначе говоря, пресса ставит во главу угла не служение обще­ству (в том числе путем приращения знаний), а обслуживание примитивных потребительских инстинктов частных лиц. По форме это может выглядеть как «гуманистическая» реакция на запросы аудитории, по сути же перед нами асоциальная стратегия деятель­ности. Как ни парадоксально, но одновременно это и антижурна­листская стратегия, несущая в себе бациллу депрофессионализа­ции СМИ. В кризисные для себя моменты редакции осознают раз­рушительные следствия нормативно-ценностного релятивизма и спасительность «старомодных» взглядов на общественное назначе­ние прессы. «Известия», выступившие с разоблачением неправед­ных действий властей в г. Ленинске-Кузнецком, неожиданно встре­тили массовое осуждение своей акции со стороны других СМИ. Для коллег-журналистов оказалось привычнее увидеть в публици­стическом расследовании исполнение оплаченного заказа, а не профессионального долга. Ошеломленные «Известия» вынуждены были констатировать, что «поиск истины, главная наша цель, еще вчера объединявшая прессу, ушла на обочину... она явно тонет в войне амбиций и неприязней...»

Многообразные и бесчисленные отклонения журналистики от стремнины общественной жизни, более или менее значительные, поддаются классификации, если рассматривать их как варианты одного феномена — асоциальное™. Классификация основана на выделении типа объекта, которому в каждом отдельном случае служит пресса и чьи интересы она вольно или невольно выражает. Эти объекты различаются между собой, но едины в своем проти­востоянии социуму как интегрированному, консенсусному объе­динению людей, имеющему собственные макроинтересы и линии развития. Они как бы замещают социум в качестве первостепенно­го для СМИ объекта.

Частные лица и группы лиц (владельцы, заказчики). В условиях, когда ежедневно вспыхивают скандалы, связанные с возникнове­нием частных «империй» СМИ, когда размежевание между при­ватизированными каналами вещания и обыденной реальностью аудитории стало более чем очевидным, нет необходимости дока­зывать существование и опасность этого направления сервильной деятельности прессы.

Структурные элементы социума. Самым выразительным при­мером этого плана служит подчинение прессы государственному аппарату — в национальном масштабе и на местах. Фонд защиты гласности публикует данные своего мониторинга (систематичес-

267

кого слежения) нарушений свободы слова. Эти публикации пест­рят сообщениями об административных указаниях прессе и санк­циях за «нежелательные» публикации в СМИ. Не менее развито тяготение журналистов к обслуживанию иных элит — прежде все­го политических. Особенно явно оно проступает в ходе перманент­ной предвыборной агитации, когда прибыльность политической рекламы затмевает для СМИ подлинные интересы избирателей. В этой связи заслуживает упоминания едва ли не карикатурная расстановка сил: титул «влиятельная газета» (кстати сказать, даю­щий привилегию регулярного цитирования в телевизионных обзо­рах печати) присвоен изданиям с ничтожными подписными ти­ражами. Кабинетная влиятельность есть факт личных отношений между журналистами и узкими элиными кругами, а на массы на­селения она либо не распространяется, либо достигает их околь­ными путями (например, через те же обзоры прессы).

Зарубежные государства и их представители. Многолетняя от-граниченность нашей страны от мирового сообщества спровоци­ровала раболепное восприятие прессой чуть ли не любого иност­ранного авторитета и модели жизнеустройства, с прямо пропор­циональным негативизмом по отношению к отечественным традициям. Эта тенденция затронула и журналистское образова­ние:

«Американский инспектор, спрашивая русских преподавателей о том, в чем они нуждаются для модернизации своих учебных пла­нов, был удивлен слабым акцентом на оборудование... Без исклю­чения все они подчеркивали потребность в расширении контактов с Западом и особенно с Соединенными Штатами... Примечательно... что русские журналисты и преподаватели журналистики производят впечатление людей, восприимчивых к идеям из Америки», -

подводит итоги своей поездки по России один из западных экс­пертов. Безоглядная вестернизация значительной части СМИ — по содержанию, ценностным ориентациям и методам деятельности — способна нарушить информационную безопасность России, равно как и увеличить разрыв между образом прессы и образом жизни населения.

Редакции СМИ и журналистская корпорация. Характерное для современной цивилизации возрастание технической мощи СМК и (российская специфика) высвобождение прессы из-под офици­ального политического контроля породили иллюзию «ненужнос­ти» аудитории, а вслед за тем — явление самодостаточности жур­налистики. СМИ отражают настроения, вкусы, понимание жиз­ни, свойственные самим журналистам, но не сколько-нибудь

268

многочисленной части населения. Данная тенденция регистриру­ется зарубежными исследователями положения прессы в социо­культурном пространстве. Так, шведские социологи в итоге мно­голетних изысканий пришли к печальному выводу о том, что че­ловечество находится на пути в «постжурналистскую» эру, поскольку средства информации теперь отражают не мир, а самих себя и себе подобных. Разновидностью журналистского эгоизма является анархическое пренебрежение какими-либо вообще уста­новками и ориентирами, в частности правовыми нормами, что обычно отличает людей, случайно приобщившихся к работе в СМИ.

Преодоление асоциальное™ должно начинаться с ее точного диагностирования как тревожной тенденции в эволюции прессы. Необходимо, далее, заново возвысить понятие профессионально­го журналистского долга как служения прессы обществу. На ны­нешнем этапе развития российской прессы ближайшей задачей стало первоначальное, элементарное по трудоемкости наведение порядка на информационном рынке. Характерно, что Лига журна­листов Санкт-Петербурга и Северо-Западное региональное управ­ление по делам печати были вынуждены призвать руководителей СМИ соблюдать законодательство и «правила игры» в конкурент­ном поле. Подоплека обращения заключается в том, что в погоне за финансовой выгодой редакции систематически прибегают к скрытой рекламе и публикуют многократно завышенные данные о тиражах своих изданий. Если не включаются механизмы честного самоконтроля, властные институты оказываются перед необходи­мостью извне ограничивать функционирование непослушной жур­налистики. В ходе одной только проверки Северо-Западное управ­ление за искажение информации о тиражах применило штрафные санкции к шести газетам и предупредило других нарушителей о еще более строгих и регулярных мерах административного воздей­ствия. Неоднократно из уст чиновников и депутатов звучали пред­ложения о введении запретительного законодательства по отно­шению к деструктивной прессе.

Однако мировая и отечественная практика выработала и дру­гие, более приемлемые способы достижения гармонии интересов прессы и общества. Сегодня все более актуальной становится идея саморегулирования внутри журналистики. Выработав строгие нор­мы профессионального поведения и обеспечив их соблюдение, со­трудники прессы способны смягчить претензии со стороны общест­ва и аудитории, а следовательно — и уберечься от санкций за на­рушение своих социальных обязательств.

Эти соображения легли в основу системы саморегулирования, созданной в шведской журналистике. В мировом профессиональ-

269

ном сообществе она рассматривается как пример для подражания. Когда в 60-е годы в рикстаге (парламенте) усилилась критика прес­сы и возникло предложение ввести цензуру, журналисты пред­почли ей жесткий самоконтроль. Преобладающую часть спорных вопросов и конфликтов рассматривают общественные органы', со­вет по делам прессы, комиссия по профессиональной этике, ко­митет по рекламным текстам, комиссия по радиовещанию, а так­же своеобразный арбитр в спорах СМИ с гражданами — омбудсмен (парламентский уполномоченный). За год через указанные инстан­ции проходит несколько сотен представлений о некорректных дей­ствиях прессы. Санкции, которые применяются к редакциям за нарушение кодекса профессионального поведения, не имеют ни­чего общего с официальными судебными решениями, а в денеж­ном выражении выглядят весьма скромно (до 4 тыс. долл.). Но как раз они, выполняя превентивную роль, позволяют не доводить конфликты до суда и формального наказания. Одновременно дея­тельность комиссий и омбудсмена служит воспитанию этической и производственной культуры журналистов.

Похожий опыт можно встретить и в других странах мира. На­пример, с 1950-х годов действует Германский совет по делам печа­ти, который на паритетных началах формируется из представителей журналистов и издателей. Осуществление самоконтроля, без какого-либо участия государства, — это главная сфера его активности. Пе­ред Советом стоит широкий круг задач: выявлять недостатки в рабо­те печати и способствовать их устранению, выступать за свободный доступ к источникам информации, давать рекомендации и этичес­кие директивы по поводу публицистической деятельности, проти­водействовать угрозам свободе информирования граждан и фор­мирования общественного мнения, рассматривать жалобы на ре­дакции и пресс-службы и принимать по ним решения.

Исследователи проанализировали организацию и опыт орга­нов саморегулирования прессы в странах мира. Наиболее эффек­тивными были признаны те решения, которые применяются в се­вероевропейских государствах. Публикуемая ниже табл. 5 дает свод­ное представление о том, как именно устроены национальные советы по делам прессы. Этот материал в высшей степени полезен и поучи­телен для отечественной журналистики.

Наблюдения показывают, что успешнее других действуют та­кие советы, которые, во-первых, состоят из представителей прес­сы и общественности, во-вторых, возглавляются юристами (что дает этим органам возможность создавать новые юридически пра­вомерные стандарты саморегулирования), в-третьих, пользуются уважением в профессиональной среде и у общественности — в ча-

270

Сравнительная характеристика органов саморегулирования прессы

Таблица 5

Продолжение табл. 5

стности, потому, что за их спиной стоят авторитетные ассоциа­ции издателей19.

В России создание надежной системы саморегулирования яв­ляется более чем назревшей задачей. Сейчас оно осуществляется главным образом силами комиссий по этике, образованных в со­ставе СЖР и региональных союзов. Но для отстаивания интересов свободной печати нередко требуются и более прямые, а то и чрез­вычайные меры. Экономическими средствами этому служит фонд «Журналистская солидарность», материально помогающий регио­нальной прессе. В правовом поле активно действует Фонд защиты гласности, созданный в 1991 г. группой работников искусства и средств информации. Фонд защищает журналистов и журналисти­ку главным образом путем обеспечения их независимости на тер­ритории России и СНГ. Он выступает в поддержку редакций и корреспондентов, подвергающихся притеснениям. К сожалению, поводы для такого заступничества возникают слишком часто: тю­ремное заключение корреспондентов, безработица журналистов-беженцев из «горячих точек», цензурные гонения и т.п. Фонд изда­ет ежемесячный журнал «Законодательство и практика масс-ме­диа», который занимается не только правовым просвещением в области СМИ, но и сбором данных об ограничении свободы оте­чественной журналистики.

Близкую по характеру деятельность ведет Комиссия по свободе доступа к информации, выпускающая бюллетень «Право знать». В крупных городах России среду для дискуссионного общения со­здают Институты развития прессы, в финансировании которых активно участвуют зарубежные фонды.

С середины 1990-х годов в России действовала Судебная палата по информационным спорам. Она носила статус государственного органа при Президенте страны, однако не входила в состав прези­дентской администрации. В то же время она не принадлежала к официальной судебной системе и не имела механизма принужде­ния к исполнению своих решений — они исполнялись доброволь­но теми лицами и организациями, к которым были обращены, в силу прежде всего авторитетности решений специалистов Палаты. В ее компетенцию входила также этика массово-информационно­го обмена. Обратиться в Палату с заявлением могла любая заинте­ресованная сторона, в том числе отдельные граждане. Деятельность Судебной палаты была прекращена в 2000 г., и это стало большой потерей для общественного диалога по поводу СМИ.

19 Ткач А. Органы саморегулирования СМИ: Зарубежный опыту/Законодатель­ство и практика СМИ. 2000. № 12. С. 8-11.

273

18-2802

Понятие профессионального долга концентрированно выра­жается в ряде важнейших

принципов. Они определяют отношения журналистики с окружающей действительностью, с человеком, с нациями и иными социальными образованиями. Соответственно выделяются принципы правдивости и объективности, гуманизма, народности и демократизма.

Правдивость можно назвать лидером по степени внимания, которое уделяется этому качеству в профессиональных кодексах различного уровня. Так, в упомянутой Декларации принципов по­ведения журналиста самым первым пунктом значится: «Уважение правды и права общества знать правду — первоочередной долг журналиста». Данный принцип не сводится к добросовестной фик­сации отдельных фактов. Он заключает в себе и исследовательский подход к социальным явлениям, глубину и достоверность их ана­лиза. В данном отношении правдивость близка к научности. Но объек­тивность журналистики все же не делает ее наукой, это разные способы познания и отражения действительности.

Отклонение от принципа правдивости представляет собой на­рушение долга по отношению не только к современникам, но и к потомкам, которые получают в наследство искаженное представ­ление о наших днях. С таким порождением эпохи лакировки дей­ствительности столкнулся кинорежиссер А. Герман, решивший по хроникальным фильмам военного времени восстановить уголок старого Ташкента — место действия своей картины. Однако выяс­нилось, что хроникеры умышленно не снимали развалины, чтобы не портить впечатление от города. Так социальный заказ вступил в противоречие с правдой жизни.

Кроме методологического значения правдивость несет в себе и самый простой, житейский смысл. Не искажать факты, не забы­вать в погоне за сенсацией проверить сомнительную информацию — первейший долг журналиста. Он ведь не собиратель сплетен и анек­дотов, а разведчик реальных новых событий. Забавный случай про­изошел однажды со знаменитым художником С. Дали, который отличался экстравагантными манерами. В беседе с французскими корреспондентами он сказал, что проведет лето в Испании, где будет занят... фотографированием Бога. Казалось бы, ни один здра­вомыслящий человек не поверит этой шутке, но газетчики «клю­нули» на нее и мгновенно сообщили «новость» читателям.

Впрочем, долго обманывать себя аудитория не позволит. В од­ном из британских городов до недавнего времени выходила газета, которая печатала только хорошие новости. Но после того как без­работица в городе достигла 17%, никто не захотел брать «хоро-

274

шую» газету даже бесплатно — и она закрылась за отсутствием средств.

Гуманизм в философском понимании связан с признанием че­ловека величайшей ценностью, а человеческого блага — главной целью и критерием оценки общественного прогресса. В социаль­ном плане имеется в виду деятельность, направленная на созда­ние условий для достойного существования человека. В морально-нравственном отношении надо вести речь об уважении личности и внимании к ее уникальности. С точки зрения права, на первый план выступает защита интересов и свобод граждан. Наконец, гу­манизм имеет и эстетическое содержание — оно выражается в при­знании физической и духовной красоты человека, избрании его предметом художественного творчества.

Все эти аспекты сливаются в трактовке принципа гуманизма применительно к журналистике. Говоря обобщенно, для прессы он выражается в том, чтобы любить человека и любоваться им, что, конечно, не исключает критики конкретных пороков и лич­ностей. Декларация ЮНЕСКО, на которую мы ссылались в начале раздела, расшифровывает это понятие с точки зрения целей дея­тельности: «Настоящий журналист отстаивает всеобщие ценности гуманизма, прежде всего, мир, демократию, права человека, со­циальный прогресс, национальное освобождение, в то же время отдавая должное уважение различиям, ценностям и достижениям каждой культуры в отдельности...».

Мы касались сути и эволюции гуманистического подхода к прес­се, когда прослеживали становление и ранние этапы ее истории, а также функционирование средств информации на уровне личности. Пресса наших дней в значительной степени утрачивает это качество. Во всяком случае, человек как объект пристального изучения (что всегда было «визитной карточкой» российской публицистики) все реже привлекает внимание печати. Исследователи текстов СМИ ус­тановили, что жанр портретного очерка почти исчез со страниц ве­дущих изданий — и региональных, и общенациональных.

Добавим, что в профессионально-практическом смысле нет ничего зазорного в том, чтобы рассматривать журналистскую дея­тельность как служение человеку и даже обслуживание его. Это означает не только удовлетворение его запросов в тематике или формах выступлений. Необходимо также учитывать интеллектуаль­ный уровень конкретных потребителей журналистской продукции и способность воспринимать предлагаемые материалы, всячески избегать отчуждения человека от мира массовой коммуникации. По данным исследователей, в США зрители теленовостей не в состоянии понять около двух третей содержания ночных выпус-

275

18"

ков, причем этот показатель не меняется в течение десяти лет. Нельзя расценивать приведенные данные иначе, кроме как свиде­тельство пренебрежения главной фигурой в телевизионном обще­нии — человеком, сидящим у экрана.

Принцип народности всегда занимал одно из ведущих мест в демократических концепциях печати. Его суть заключается в защи­те интересов нации, основной массы населения, в отражении их потребностей, настроений и чувств. Значение данного принципа для современной прессы определяется юридически закрепленным верховенством народа как носителя государственной власти и со­здателя всего национального богатства.

В журналистике встречаются две крайности в подходе к этому вопросу. Одну из них выразил главный редактор столичного еже­недельника, когда заявил, что печать не может отражать жизнь народа — ее задача давать людям достоверную информацию, а они сами решат, что с ней делать. По существу, перед нами та же безыдейность, которая превращает журналистский труд в прими­тивное ремесленничество.

Другая крайность заключается в подмене народности национа­лизмом. Несомненно, народность включает в себя высокое чувство патриотизма. Журналисты были бы плохими детьми отчей земли, если бы не выступали в защиту родной культуры, за сохранение достоинства и самобытности своих соплеменников. Но плохо, ког­да естественные патриотические чувства перерастают в неуваже­ние к другим народностям, вытесняя ценности интернациональ­ного общежития. В подобных случаях журналистика может стать детонатором трудноразрешимых конфликтов, в том числе и меж­государственных.

Наконец, проявления народности (или пренебрежения этим принципом) мы видим и в отношении к национальному культур­ному наследию. В частности, вопреки складывающимся сегодня тенденциям, принципиальность не имеет ничего общего с безог­лядным разоблачительством, в том числе по отношению к исто­рическому опыту народа. Как писал выдающийся историк В. О. Ключевский, «народная жизнь никогда не порывает со своим прошедшим... такой разрыв — только новая метафора»20. Правда, как правило, заключается в борьбе разноречивых начал. Умение показать жизнь в единстве светлых и темных ее сторон, открыты­ми глазами смотреть на сложный мир, а главное — стремление поддерживать добрые почины служат признаком развитого диа­лектического мышления корреспондента.

20 Ключевский В. О. Исторические портреты. М., 1990. С. 536.

276

Даже техника общения с аудиторией может контрастно отли­чаться от принятого в данной культуре эталона. Противоестествен­но, что именно такой стиль общения перенимают многие ведущие нынешнего отечественного телевидения. Старожил информацион­ного вещания И. Кириллов заметил однажды про них: «Вырази­тельности, доходчивости текста — ноль... Ведущих интересует только темп речи. Они подражают CNN и другим мировым образцам... но забывают, что говорят на русском языке. Русское общение не та­кое холодное, эгоистичное, отстраненное, быстрое». Не менее странно звучало бы в тюркоязычном эфире так называемое ока­нье, свойственное диалектам отдельных областей России. Каждый народ достоин сохранения в своей прессе национальных культур­ных традиций и обычаев. Это относится, конечно же, не только к отдельным государствам, но и к республикам в составе Российс­кой Федерации, к иным компактно проживающим национальным общностям.

Заблуждения и скоропалительность возникают, когда данный вопрос рассматривается вне его исторической глубины, на уровне сиюминутных настроений и событий. Иной метод его изучения продемонстрировал выдающий российский историк Н. М. Карам­зин — надо заметить, один из первых знатоков мировой литерату­ры и гуманитарной науки, основатель журнала «Вестник Европы». В речи при избрании его членом Российской академии он рассуж­дал так: «Великий Петр, изменив многое, не изменил всего ко­ренного русского: для того ли, что не хотел, или для того, что не мог: ибо и власть самодержцев имеет пределы. Сии остатки, дей­ствие ли природы, климата, естественных или .гражданских обсто­ятельств еще образуют народное свойство россиян, подобно как юноша еще сохраняет в себе некоторые особенные черты его мла­денчества в физическом и нравственном смысле. Сходствуя с дру­гими европейскими народами, мы и разнствуем с ними в некото­рых способностях, обычаях, навыках так, что хотя и не можно иногда отличить россиянина от британца, но всегда отличим рос­сиян от британцев: во множестве открывается народное. Сию исти­ну отнесем и к словесности: будучи зерцалом ума и чувства народ­ного, она также должна иметь в себе нечто особенное, незаметное в одном авторе, но явное во многих. Имея вкус французов, имеем и свой собственный: хвалим, чего они не хвалят; молчим, где они восхищаются. Есть звуки сердца русского, есть игра ума русского в произведениях нашей словесности, которая еще более отличится ими в своих дальнейших успехах. Молодые писатели нередко под­ражают у нас иноземным, ибо думают, ложно или справедливо, что мы еще не имеем великих образцов искусства: если бы сии

277

писатели не знали творцов чужеземных, что бы сделали? подра­жали бы своим, но и тогда списки их остались бы бездушными»".

В литературе называются и другие принципы журналистики. В данном случае это не повод для углубленной дискуссии. По сло­вам Е. П. Прохорова, поскольку теоретическое сознание современ­ного общества неоднозначно, фрагментарно и разноречиво, то возможны различающиеся концепции принципов журналистской деятельности. Скажем, в связи с неодинаковым пониманием таких социальных феноменов, как «народ» или «демократия», «нация» или «личность», неодинаковым содержанием наполняются и та­кие принципы, как «народность» и «демократизм», «патриотизм» и «гуманизм».

Иначе обстоит дело с этическими нормами профессионального поведения, которые по собственной инициативе вырабатывают журналистские сообщества. Они формируются на основе согласия коллег о том, какие действия способствуют повышению престижа и эффективности работы СМИ, а какие мешают ему. Этика регу­лирует отношения журналистов с теми же социальными субъекта­ми, что и право, и профессиональные принципы. Устоявшиеся этические правила, имеющие общесоциальное значение, закреп­ляются в законодательстве о средствах информации (например, запрет на искажение действительности). Собственно этические нормы поведения фиксируются в особых текстах — журналистских кодексах, которые суть явления одного порядка с кодексами чести и клятвами на верность долгу, например, врачей и социологов, военных и юристов. В этике сильно развит ее прагматический ком­понент, поскольку она в обобщенной форме отражает оптималь­ные условия для бесконфликтного, бесперебойного функциони­рования прессы. Эти знания почерпнуты из долгого опыта журна­листики и профессиональных наблюдений за ней.

21 Карамзин Н. М. Речь, произнесенная в торжественном собрании император­ской Российской академии//Литературная критика 1880— 1820-х годов/Автор ста­тьи, сост., примеч. и подготовка текста Л. Г. Фризмана. М., 1980. С. 41.

278

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В одном издании сравнительно небольшого объема невозмож­но осветить богатое, насыщенное идеями и точными данными со­держание теории журналистики. Эта цель, конечно, и не ставилась автором. Мы познакомили читателей только с опорными поняти­ями и их трактовкой. За пределами рассмотрения осталось великое множество фактов прошедшей и текущей истории журналистики, которые либо иллюстрируют и подтверждают выводы ученых, либо — случается и такое — опровергают их. Хотелось бы, чтобы наш учебный курс послужил почвой для самостоятельных размыш­лений студентов об избранной ими профессии.

Меньше всего дисциплину «Основы журналистики» следует воспринимать как свод незыблемых истин и стандартов професси­онального поведения. Содержание и формы взаимоотношений журналистики с обществом, ее организация и критерии мастер­ства находятся в непрерывном развитии, и это делает невозмож­ным написание «вечного» учебника. Вместе с тем, некоторые ба­зовые представления должны сохраниться в профессии — иначе она не то что изменится, а полностью растворится в иных, смеж­ных или даже чуждых областях деятельности. Пожалуй, главная ошибка, которая подстерегает аналитиков и практиков СМИ, зак­лючается в увлечении модой — на идеи, технологии, методы тру­да и т.п. Стоит только в погоне за конъюнктурой возвеличить ка­кую-либо одну из сторон многомерной журналистской природы, как тут же возникает иллюзия «простых и легких» решений слож­нейших в действительности проблем.

Имеется в виду, прежде всего, иллюзия преодоления кризиса, в котором сегодня находится пресса, с помощью однозначных ре­шений: стоит, мол, разглядеть в журналистике ее подлинную, но неведомую до сей поры сущность, как излечение наступит едва ли не автоматически.

279

За истекшее десятилетие составился целый реестр таких спаси­тельных «открытий». Вспомним о них в хронологическом порядке. Абсолютизация кибернетического (информационного) истолкования журналистики привела, кроме прочих нежелательных результатов, к тому, что в отраслевом законодательстве о прессе не получила адек­ватного отражения экономическая составляющая редакционного производства, фактически игнорируется организационно-массовое взаимодействие журналистов с аудиторией, фрагментарно представ­лены условия эффективности выступлений прессы как голоса об­щественности. На практике российская журналистика потеряла многое из своих профессиональных завоеваний прежних лет, но не перестала быть инструментом пропаганды. Гиперболизация эко­номической роли СМИ и упование на всесилие рыночных регуля­торов обернулись, по сути, отрицанием равноправной конкурен­ции, поскольку большинство редакций оказались не в состоянии вести самостоятельную предпринимательскую деятельность и в материально-финансовом отношении утратили независимость. Надежды на политико-административные меры как ведущий ме­тод регулирования дел в прессе несостоятельны изначально. С од­ной стороны, принуждение противоречит конечной цели усилий -направить журналистику в русло свободного, хотя и социально ответственного функционирования. С другой стороны, в мировой практике цели такого рода достигались как минимум с опорой на саморегулирование внутри журналистской корпорации, если не главным образом — на этом пути. Наконец, наш недавний истори­ческий опыт доказал бесперспективность «реформ сверху» в сфе­рах гражданской, духовной и творческой активности. Казалось бы, о приоритете политико-административных мер уже не приходится говорить в современной России, получившей прививку гласности и свободы слова. Однако некоторые громкие акции властей в отно­шении прессы и их публичные обещания «пустить в ход дубинку» заставляют и здесь увидеть поиск скорых решений неодномерных проблем.

Напомним, что именно во избежание упрощенного подхода к методологическим и практическим задачам нами была предложе­на социально-ролевая концепция прессы. Ее исходная идея заклю­чается в признании многокачественности прессы. Пренебрежение этой, казалось бы, очевидной истиной порождает те иллюзии, о которых уже шла речь, и те, которые вышли на первый план в самое последнее время.

В российскую науку все энергичнее внедряется понимание жур­налистики как средства коммуникации — «прежде всего» или как минимум «по преимуществу». Коммуникология выдвигается на

280

позицию метатеории, вбирающей в себя все прочие дисциплины, господствующей над ними как общее над частным (если продол­жить логику — то как настоящее знание над второсортным). В качест­ве обоснования выдвигаются тезисы о том, что человечество всту­пает в век коммуникаций, что лавинообразно возрастают техни­ко-технологические возможности обмена информацией и что такова магистральная линия развития гуманитарных наук за рубежом. Уже прозвучали утверждения, будто бы объектом теории журналисти­ки и предметом преподавания на факультетах журналистики явля­ется текст в самом широком его понимании (веками считалось, что в центре внимания педагогической школы стоит личность, на которую направлены процессы воспитания, образования и обуче­ния; она же, личность журналиста, представляет собой главную творческую силу прессы). Естественным образом далее следует пред­ложение включить в учебные планы обширный комплекс так на­зываемых коммуникационных дисциплин: общая теория комму­никаций, теория массовых коммуникаций, коммуникационный менеджмент, коммуникационный аудит, методика коммуникаци­онных исследований и др. Если учесть, что «вместительность» учеб­ного плана небеспредельна, такая реорганизация произойдет за счет умаления других, давно освоенных высшей школой дисцип­лин. Тем самым уже на уровне сознания молодых специалистов возникнет смещение профессии в сторону информационно-ком­муникативной роли. По типу ситуация аналогична тому, как у со­ветской журналистики была искусственно отъята экономическая роль, а в новое время материальные интересы подавили идейно-нравственные принципы.

Иллюзорность коммуникационной парадигмы как централь­ного направления прорыва к вершинам прогресса определяется рядом обстоятельств. Обратим внимание на подмену тезиса, по аналогии с известным логическим упражнением: из утверждения о том, что Иван есть человек, не следует, что все человеки — Иваны. Журналистика есть коммуникация, и в этом качестве ее необходимо интенсивно исследовать, развивать и преподавать (что, собственно, и делается в рамках множества существующих дисциплин). Ошибка кроется в попытке объявить, что вся журналистика умещается в гра­ницах и понятиях коммуникации. Нереалистично признавать менее существенным или несамостоятельным ее значение как творческой деятельности по созданию интеллектуальных, политических, эсте­тических и иных ценностей, как института общественного само­управления, как отрасли производства и т.д.

Сосредоточиваясь на посреднических функциях журналиста при потоках информации, мы воленс-ноленс снижаем его социальный

281

и творческий статус. Теряют актуальность труды великих мыслите­лей, которые на протяжении столетий отстаивали свободу духов­ной самореализации личности в прессе, да и традиции отечествен­ной публицистики, обогатившей мировую культуру своим содер­жанием, оказываются за скобками компьютерно-посреднического сверхнового журнализма. Правда, в дискуссиях называется и более активное участие журналиста в коммуникациях — управление ин­формационными потоками. Но это уже крен к иному способу мыш­ления, тому, который допускает, что репортерам дозволено рас­поряжаться сознанием и поведением граждан, делать за них граж­данский или житейский выбор и т.п. В обоих случаях равноправие личностей публициста и мыслящего читателя оказывается как бы неуместным излишеством.

Один из самых ходовых аргументов в пользу решительной лом­ки традиций состоит в ссылках на практику: сегодняшний журна­лист нередко по совместительству становится пиарменом и рекла­мистом (т.е. коммуникатором в собственном смысле слова) . Это довод скорее ущербный, чем сильный. Практика неблагополучной прессы вряд ли должна приниматься за эталон, особенно если она идет вразрез с действующим законодательством и этическими ко­дексами, которые либо не включают пиарменов и рекламистов в разряд журналистов, либо запрещают такое совмещение видов деятельности.

В самом деле, при коренном различии этих специальностей в целях и способах освоения действительности их соединение в од­ном лице ведет к размыванию профессиональной самоидентифика­ции — сначала в головах работников, а потом и в их практике. Тому немало способствуют теоретические «изобретения», встречающиеся в новейшей литературе. Так, согласно учебному пособию по рекламе и связям с общественностью, заметки в первой русской газете «Ве­домости» были не чем иным, как политической рекламой (значит, Петра I надо считать основоположником политических технологий, а не печатной журналистики в России). Цель журналистской дея­тельности (и паблик рилейшнз тоже) сводится в этом пособии к формированию общественного мнения, что, как давно признано наукой, является, по меньшей мере, недостаточным определени­ем. В итоге не приходится говорить о существовании разных соци­альных институтов, специальностей и моделей профессиональной квалификации. Общество, таким образом, не приобретает допол­нительные институты, а лишается их разнообразия.

Аргумент «ссылка на практику» ненадежен еще и потому, что под практикой разумеется нынешняя конъюнктура в производстве массовой информации. Вместе с тем теоретиков не в меньшей сте-282

пени должна занимать преемственность культуры, или неразрыв­ность связи прошлого, настоящего и будущего. В частности, буду­щее мы не только встречаем как закономерно возникающую ре­альность, но и выбираем, моделируем и приближаем, исходя из своих концептуальных представлений. Наступление нового тыся­челетия совпало с моментом цивилизационного скачка, который предстоит сделать человечеству. Оно вынуждено переосмысливать прежние доктрины, касающиеся его взаимоотношений с приро­дой и космосом, контактов между этносами и поколениями, прин­ципов морали и политики, ресурсной базы социального прогресса и общения между элитами и массой и т.д. В этих условиях пресса может стать форумом мысли, нацеленной на решение проблем мировоззренческого порядка, подобно тому, как это было в преж­ние века. Но тогда и от журналистов потребуются качества, отлич­ные от умения дирижировать потоками сообщений и оперировать компьютерными базами данных. Их квалификация должна вклю­чать в себя способность мыслить категориями социальной филосо­фии, культурологии, социологии и других гуманитарных наук, что, конечно, влечет за собой усиление этого блока в учебных планах университетов.

Сказанное выше не надо понимать как отрицание свежих взгля­дов на журналистику и учебный процесс. Наоборот, все действи­тельно ценное в теории и опыте прессы будет год от года попол­нять «копилку» университетских кафедр. Разумеется, меняются и студенты, они вырабатывают собственные, порой весьма ориги­нальные суждения о том, какое место журналистика занимает в культурном, идеологическом, экономическом контексте времени. Получаемое ими университетское образование рассчитано на то, чтобы выпускники, кроме производственно-технологической сто­роны журналистики, неизменно видели в ней предмет исследова­ния, дискуссий и все более глубокого познания. Таким образом, изучение нашей дисциплины становится началом долгой и увле­кательной работы мысли.