Учебное пособие: Учебно-методическое пособие по спецкурсу Майкоп

Адыгейский государственный университет

Филологический факультет

Центр изучения литературных связей и лингвистики

Кафедра литературы и журналистики

Хаткова И.Н.

Возникновение

и развитие русского исторического

романа 30-х годов XIX века

Учебно-методическое пособие

по спецкурсу

Майкоп

2002

УДК 82.015 (078)

ББК 83.3 (2 = Рус) 5 я 73

Х – 25

Печатается по решению редакционно-издательского совета

Адыгейского государственного университета

И.Н. Хаткова. Возникновение и развитие русского исторического романа 30-х годов XIX века.

Учебно-методическое пособие по спецкурсу

Редактор: кандидат филологических наук Шишхова Н.М.

Объяснительная записка

Историческая тема занимает видное место в развитии мировой литературы. Литература не только сообщала какие-то сведения по истории – она также стремилась определить место русской истории в мировой, открыть смысл существования человека и человечества.

Главную роль в развитии исторической темы играл и продолжает играть жанр исторического романа. Гибкая и объемная форма исторического романа наиболее широкие возможности для воспроизведения исторического прошлого. Общеизвестным является тот факт, что исторический роман оказал огромное воздействие на развитие искусства, эстетической мысли, на процесс развития реализма в мировой литературе.

Проблема определения исторического романа как жанр относится к числу самых спорных в литературоведении. Непременным объективным признаком исторического романа является изображение исторический событий, сыгравших определенную роль в данную эпоху, наличие образов реальных исторический деятелей, принимавших участие в этих событиях, а также соединение исторической достоверности с художественным вымыслом.

Но необходимо учитывать и субъективное начало – в определение исторического романа входят не только указанные объективные признаки, но и характер отношения писателя к тому, что он изображает в своем произведении. Если писатель создает произведение, в котором воссоздает облик современных ему людей, хотя в нем и фигурируют реальные исторические лица, это произведение будет романом о современности. Для определения жанра исторического романа существенно, что сам автор изображаемую им действительность понимает как действительность историческую, ставшую уже историей. Поэтому предметом исторического романа обычно и является историческое прошлое, понимаемое как уже завершившаяся в своем развитии определенная эпоха. Таким образом, в романе данного типа всегда ощущается дистанция между писателем и темой во времени, ощущается исторический подход к предмету со стороны художника, смотрящего на то, что он изображает как исследователь, воссоздающий прошлое.

Бурное развитие исторического романа происходит в XIX веке. Это было обусловлено возраставшим интересом общественной мысли. к проблемам истории человечества.

Историческое прошлое стало тогда для русских писателей поистине неиссякаемым источником тем и мотивов. И дело не только в том что русская история богата значительными и драматическими событиями, которые невольно привлекали внимание русских писателей, а легендарное "призвание варягов", монгольское нашествие, кровавая опричнина Ивана Грозного, великие реформы Петра I, грозные народные восстания Разина и Пугачева в самом размахе и динамике исторических коллизий являли богатейшую сюжетную почву для художественной литературы. При всем событийном богатстве русская история была впервые глубоко осмыслена в XIX веке. И это с наибольшей силой и глубиной отразилось не в специальных исторических исследованиях, а в художественной литературе.

Можно сказать, что в первой половине 1830-х годов русскую литературу захлестнул поток, "несметная масса" исторических романов. На смену романтической поэме байроновского типа, господствовавшей в 1820-х годах (творчество Пушкина, Баратынского, Козлова, Лермонтова), приходит исторический роман, другой продуктивный жанр романтической литературы. Причиной является тот факт, что бурное развитие романтизма обусловило повышенный интерес к национальной культуре и, вследствие этого, соответственно к национальной истории. Теперь кумиром романтиков вместо Байрона становится Вальтер Скотт, выпускавший с 1814 года по одному – два исторических романа ежегодно и создавший классическую модель этого жанра. Следовать этой модели оказалось сравнительно не трудно, повальная мода на исторические романы заполонила все европейские страны, включая Россию. "Вальтер Скотт увлек за собой целую толпу подражателей …" – писал А. С. Пушкин в 1830 году.

Предметом исследования в данном спецкурсе является возникновение и развитие русского исторического романа в литературе 30-х годов прошлого века на обширнейшем историко-литературном материале.

Зада спецкурса состоит в том, чтобы исследовать влияние творческого наследия Вольтера Скотта на идеи, образы, структуру русского исторического романа, отметив также и не меньшее значение национальной основы исторического жанра, представленной древнерусскими летописями, "Словом о полку Игореве", "Историей государства Российского" Карамзина.

Охватить все явления русского исторического романа избранной эпохи показалось, на наш взгляд, нецелесообразным. Избранные для анализа произведения обладают тем преимуществом, что наиболее интересны с точки зрения рассматриваемой проблемы, дают возможность восстановить истинную картину идейно-эстетического развития исторического романа и, наконец, представляют большую художественную ценность.

Спецкурс адресован прежде всего студентам филологического факультета, а также самому широкому кругу читателей, интересующихся русской историей и историей русской литературы.

Содержание спецкурса

и распределение часов

Темы Количество часов

1. Введение: типология

Романов В. Скотта 1

2. На пути к историческому роману:

русская историческая повесть 3

3. Исторические романы М. Н. Загоскина 2

4. Исторические романы Ф. В. Булгарина 2

5. Исторические романы К. П. Масальского 1

6. Творчество Н. А. Полевого 1

7. Исторические романы И. И. Лажечникова 4

8. Реалистический исторический

роман А. С. Пушкина 2

Введение: типология романов В. Скотта

В начале XIX (1810-1830-е гг.) века не было в Европе более популярного автора, чем Вальтер Скотт. За 17 лет (1814 по 1831) писатель написал и опубликовал 26 романов, каждый из которых становился крупнейшим событием культурной жизни Европы.

Представляется интересным отметить определенные закономерности, по которым строились романы английского писателя.

Роман Скотта как роман исторический

Романы Скотта возникают на гребне увлечения национальной историей. Писатель создал синтез художественного вымысла и исторической достоверности. Эта историческая достоверность опиралась на превосходное знание "местного колорита". Отсюда особое значение у Скотта археологических и этнографических подробностей: нравы, обычаи, костюмы, климат и т.д. Важнейшим приемом, необходимым в художественной конструкции романа, является научная скрупулезность, внимание к историческим документам, специальным разысканиям. Это своеобразная "игра в историю".

Протагонист романов Скотта

Судьба героя Скотта тесно связана с крупным историческим событием, являющимся центральным в произведении. Главным героем избирается не исторический деятель, а вымышленное лицо. Как правило, он всегда наделен некоторыми общими почти для каждого романа чертами: молод, красив, благороден, умен, добр. Определяющую роль в сюжете романов Скотта играет любовь, которая организует действие.

Скоттовский герой всегда отличается некоторой пассивностью. Независимо от своего желания и своей воли он попадает в какие-то сложные ситуации, часто влеком обстоятельствами. Вместе с тем эта странная пассивность героя помогает Скотту прояснить важнейшую идею его романов. Скоттовский протагонист всегда отличается умеренностью, толерантностью. Он чужд фанатизма, его политические убеждения никогда не бывают крайними. Человеческая жизнь всегда важнее для него, чем национальные и политические разногласия. Так сам автор проявляет себя приверженцем "мудрости, учености и умеренности".

Исторические персонажи в романах Скотта

Создавая жанр исторического романа, Скотт должен был в изображении той или иной эпохи воссоздать исторических личностей, известных читателям.

Обычно известные исторические деятели появляются на периферии романов Скотта, никогда не становясь главной пружиной занимательного романного повествования.

Исторические персонажи оказываются втянутыми в приключения главного героя. История незаметно, естественно, "домашним образом", по замечанию Пушкина, выходит на страницы скоттовского романа.

Некоторые формальные приемы построения

скоттовского романа

Сохраняя свое инкогнито, Скотт, даже подписываясь под своими произведениями собственным именем, все равно называет условную фигуру издателя. Это своего рода литературная игра, любимым приемом которой являются таинственные рукописи, неизвестно откуда взявшиеся и случайно доставшиеся вымышленному автору-издателю.

Значительную часть текста занимают разговоры, диалоги, подробный рассказ действующих лиц о событиях. Романист стремился запечатлеть живые картины прошлого с их человеческими характерами. Каждый из диалогов представляет собою готовую драматическую сцену.

Скотт до совершенства довел эпиграф. Эпиграф изымает текст из повседневности и реальности и включает его в литературу. Это уже нечто заведомо выдуманное, искусственное и потому предваряемое другим таким же искусственным литературным текстом.

Таковые основные, наиболее существенные черты романов Вальтера Скотта.

1. На пути к историческому роману:

русская историческая повесть

Русский исторический роман возник не прямо из романа В. Скотта. Литературные источники этого романа восходят еще к повествовательной прозе на историческую тему в древнерусской литературе.

Принципы, сюжетные ходы, литературные приемы, созданные Скоттом, по которым строился первый русский исторический роман, были реализованы в произведениях меньшего объема, с более упрощенными сюжетными построениями, с меньшим количеством героев – в исторической повести. Это прежде всего исторические повести Н. М. Карамзина (1766-1826).

С конца XVIII - начала XIX в. Карамзин главной задачей русской литературы считал пробуждение и воспитание в русском обществе чувства национального достоинства и национальной гордости. Эту задачу преследовали многочисленные обращения Карамзина к сюжетам и характерам русской истории в повестях, публицистических статьях, исторических очерках.

Еще повесть "Бедная Лиза" (1792) начинается лирическими воспоминаниями автора о богатом историческом прошлом Симонова монастыря. Переходя затем в повествование о печальной судьбе героини, это лирическое вступление ставит ее судьбу как бы в ряд с когда-то протекавшими здесь историческими событиями, служит художественной, хотя и очень еще наивной мотивировкой подлинности героев и всего того, что с ними произошло.

Более серьезной попыткой сближения "романического вымысла" и конкретной "правды", жизни явилась первая историческая повесть Карамзина "Наталья, боярская дочь" (1792) . Исторической она может быть названа только потому, что автор сам говорит, что переносит нас в допетровские времена и описывает эпоху, когда русские были русскими. В повести история превращается в своеобразную декорацию, фон, на котором протекает идиллическая любовь двух молодых людей. Но все же сам выбор эпохи согласуется с теми принципами восприятия истории как школы нравственного, духовного и патриотического воспитания, которые отстаивал Карамзин. Позднее он перенес акцент на познавательный характер исторической литературы.

Поэтому в следующей исторической повести "Марфа - посадница, или Покорение Новагорода" (1803) уже чувствуется большая опора на исторический документ. Здесь история является уже не фоном, а главным предметом изображения. В повести описаны события 1475-1478 гг., когда Иван III покорил Новгород, уничтожив его политическую и экономическую самостоятельность. Карамзин сталкивает две политические идеи: демократизм и монархизм. Главной героиней повести является Марфа Борецкая, упоминаемая в исторических источниках. Все это делает "Марфу-Посадницу" первым в русской литературе опытом исторической беллетристики, который предшествовал в России знакомству с В. Скоттом. Но историзм повестей Карамзина дидактический характер. История была в них предметом нравоучения.

Другие литературные произведения на исторические темы конца XVIII – начала XIX в. с еще меньшим правом, чем повести Карамзина, могут быть названы историческими. В 1785-1796 гг. была написана повесть М. Муравьева (1757-1807) "Оскольд" , представлявшая собой подражание Оссиану.

К тому же типу псевдоисторической прозы относится и "Вадим Новгородский" (1803) , незаконченная повесть В.А. Жуковского (1782-1856). Времена славы, подвигов славян, изгнания и гибель новгородских героев, торжество "иноплеменников" рисуются в отвлеченных внеисторических образах. Столь же далека от истории и поэтическая повесть "Марьина роща" (1809) , в которой действие перенесено во времена князя Владимира. Скорее это прекрасный образец русской сентиментальной прозы, повесть-элегия, для которой романтическо-исторический колорит являлся лишь внешним украшением.

Своим историко-этнографическим фоном интересна повесть К.Н. Батюшкова (1787-1855) "Предслава и Добрыня" (1810) , посвященного эпохе великого князя Киевского Владимира Святославовича. Желая не допустить "больших отступлений от истории" и подчеркивая свое внимание к историческим реалиям, автор даже снабдил текст специальными примечаниями со ссылками на источники. Но атмосфера сказки снижает историзм произведения и сближает его по художественной структуре с "богатырской" поэмой.

Новый импульс историческим произведениям русских писателей придала Отечественная война 1812 года. Подъем патриотических настроений, последовавшей за разгромом наполеоновской Франции, оказался благодатной почвой для обращения к героическому историческому прошлому русского народа.

В этих условиях появляется повесть Ф. Н. Глинки (1786-1880) "Зиновий Богдан Хмельницкий, или Освобожденная Малороссия" (1816-1817). Несмотря на историческое "Вступление", заполненное действительно историческим материалом, сама повесть в соответствии с важнейшими особенностями декабристской романтической эстетики, допускавшей свободное обращение с историческими фактами, построена на вымышленном сюжете. История как объект исторического изучения и литература как творческий вымысел в сознании автора не соединимы, каждому из них принадлежит независимая область творческой деятельности. Глинка дал пример новой исторической повести, в основе которой лежало характерное для декабристов отношение к исторической теме: восстановление образов героического прошлого для возбуждения гражданского мужества и вольнолюбивых чувств.

Определенный интерес представляет творчество первого русского романиста В. Т. Нарежного (1780-1825) . Его рассказы на историческую тему составили цикл произведений из истории Древней Руси, объединенных общим заглавием "Славенские вечера" . Пользуясь древними летописями, изучая документы, Нарежный, однако, не заботился о полной исторической достоверности своих произведений. Главная его задача – передать чувство восхищения героической историей своего отечества, дух овеянного романтикой борьбы прошлого. В 1824 г. началось издание нового цикла прозаических произведений "Новые повести" , в которой была включена историческая повесть "Запорожец" , своеобразный очерк истории Запорожской Сечи. В этом же году выходит роман "Бурсак, малороссийская повесть" , по отзыву критиков, предвосхитивший появление гоголевского "Тараса Бульбы". Действие романа отнесено по времени Богдана Хмельницкого, времени воссоединения Украины с Россией, борьбы украинского народа с панской Польшей. Но Нарежный не стремился к исторической верности образов и событий. Основное место заняли в романе похождения главного героя. В то же время Нарежный ввел в роман ряд исторических картин, изображающих гетманский двор, украинское войско и его борьбу с польской шляхтой. Автор делает попытку по примеру вальтер-скоттовского романа связать частную судьбу вымышленных персонажей с историческими судьбами нации. Но эта связь осталась "заданной", внешней. Черты реального культурно-исторического облика, нравов и обычаев людей определенной эпохи не были созданы Нарежным как предмет изучения и конкретного художественного воплощения.

Известную роль, в разработке исторических тем сыграли исторические повести А. А. Бестужева-Марлинского (1797-1837) 1820-х годов. Появление его повестей было обусловлено и успехами отечественной исторической науки, и эволюцией самого общества, пережившего колоссальный подъем национального самосознания, вызванного войной 1812 года, и утверждение в литературе романтического направления с его тираноборческим пафосом. Это характерно как для повестей на древнерусскую тематику ("Роман и Ольга", "Изменник" ), так и для произведений "ливонского" цикла ("Замок Нейгаузен", "Замок Эйзен", "Замок Венден", "Ревельский турнир" ). Повесть "Роман и Ольга" (1823) посвящена теме борьбы самовластной Москвы с вольным Новгородом. В повести появляется характерный для Скотта прием: каждая глава предваряется эпиграфом. Как и Скотт, Бестужев строит свое повествование на подлинном (или претендующем быть подлинным) историческом материале. Строго следуя канве исторических фактов, Бестужев в то же время хочет чувствовать себя свободным в изображении человеческих характеров каждой исторической эпохи. Поэтому персонажи повести вымышлены. Исторические персонажи не появляются даже на периферии повествования, а остаются в тени, только называются, обозначаются по имени и никогда не вмешиваются в сюжет.

Действия повести "Изменник" относится к Смутному времени – периоду польской интервенции в России, вскоре после гибели ЛжеДимитрия I. Повесть предваряется эпиграфом из Шекспира, и шекспировские мотивы прослеживаются в ней достаточно ясно. Хотя главные персонажи повести носят исторические имена, Бестужев строит их характеры, сообразуясь не с фактами истории, а с принципами создания романтических характеров байроновского типа.

Еще более заметное влияние романов В. Скотта, их поэтики, сюжетов можно найти в цикле "ливонских" повестей Бестужева. Ливония, находившаяся на западной границе России, оказалась для русских романтиков такой же экзотичной, как и Шотландия для Скотта, как Восток для Байрона.

Сами названия "ливонских" повестей Бестужева отзываются европейским средневековьем: три замка и один турнир. В повестях Бестужев использует прием, названный "ступенчатым" или "лестницей", к которому в целях мистификации неоднократно пробегал Скотт. Лестница тройного рассказчика была важна для него художественно: она связывает прошедшее с настоящим и придает туманному рассказу о прошлом видимость правдоподобия.

Исторический колорит в "ливонских" повестях достигается не только подстрочными примечаниями с указанием на имена, даты, исторические события, но и описанием нравов и обычаев рыцарей. Причем изображение рыцарства у Бестужева, его отношение к нему существенно отличается от подхода В. Скотта. Для Скотта законы рыцарского поведения, верность данному слову, возвышенная любовь рыцаря к прекрасной даме исполнены высокого романтического колорита. Предатели же, нарушители рыцарских правил воспринимаются как исключение. У Бестужева наоборот: положительные черты характера относятся за счет природы, а дурные – за счет принадлежности к ливонскому рыцарству.

Новый этап развития русской исторической повести связан с именем А.О. Корниловича (1800-1834) , ученого - историка. Значительное место в его литературной и публицистической деятельности занимает личность Петра I и его время.

Первой исторической повестью Корниловича являлась повесть "Утро вечера мудренее" (1820) . Автор ставит своей задачей показать Петра в трудный исторический момент после поражения русских войск под Нарвой. Главной особенностью уже первой повести Корниловича, выгодно отличавшей ее от всех предшествующих произведений этого типа, был профессиональный историзм автора. Это касается всех подробностей описания интерьера дома князя, свадебного наряда жениха и невесты, свадебного пира, экзотических блюд и т. д. Таким образом, был сделан первый шаг на пути к повествованию вальтер-скоттовского типа, где с вымыслом должно соединяться правдивое изображение прошлого. Но если как историк молодой автора был вполне на уровне Скотта, то художественного вымысла, творческого воображения ему явно не доставало. Небольшая повесть от очерка отличается лишь введением вымышленной влюбленной пары, не имевшей никакого отношения к рассказанному случаю. Тем не менее сложное, замысловатое обрамление сближало первое произведение Корниловича с романами Скотта: введение рассказчика, не совпадающего с автором; шутливая мистификация в конце повести ("Прибавление для господ критиков") и т. д.

В следующей повести Корниловича "За богом молитва, за царем служба не пропадают" (1825) в центре повествования также оказывается Петр I, показанный как просвещенный монарх, по достоинству оценивавший своих подданных государь.

Новую попытку соединить историю с художественным вымыслом представляет повесть "Татьяна Болтова" (1828) , где также Корнилович стремится воссоздать исторически верную картину Петербурга того времени. Представляет интерес описание Сената и характеристики сенаторов.

Подобно Скотту, Корнилович отодвигает на периферию повествования исторического персонажа, от которого зависит судьба главного героя. Он появляется в конце повести и приводит ее к благополучной развязке. В отличие от Скотта, который изображал царственных особ как людей, наделенных обыкновенными человеческими слабостями, имеющими достоинства и недостатки, у Корниловича Петр I выступает в героическом обличии, чему способствует действительно незаурядная внешность русского императора. Такое изображение Петра как идеального правителя вполне отвечало романтической концепции выдающейся личности и полностью соответствовало точке зрения Корниловича на роль Петра в русской истории.

Последней повестью Корниловича является "Андрей Безыменный" (1832), самое большое из написанных им произведений. Сам автор назвал "Андрея Безыменного" "небольшим историческим романом", но все же по жанровой характеристике больше напоминает развернутую повесть. Ко времени написания этой повести появились уже исторические романы М. Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" (1829) и "Рославлев, или Русские в 1812 году" (1831), а также роман Ф. Булгарина "Иван Иванович Выжигин" (1829).

Несомненно, появление этих и других русских романов, которые, по словам Корниловича, "начали входить в моду", помогло ему построить сюжет повести более успешно, чем в его предыдущих опытах. Здесь чувствуется более умелая напряженность в построении и развертывании событий. Но существенным остается и влияние В. Скотта. Корнилович подробно, со свойственным ему профессионализмом выписывает исторический фон своей повести. В духе Скотта Корнилович умело распределяет и связывает друг с другом вымышленные и исторические персонажи.

Современники Корниловича особенно ценили в его исторических повестях "верный очерк русского быта во времена Петровы". Можно заключить, что небольшой цикл произведений Корниловича сыграл значительную роль в становлении русской исторической прозы.

2. Исторические романы М.Н. Загоскина

После разгрома декабрьского восстания 1825 года интерес к вопросам истории, исторического развития России возрастает и обостряется. Примером может служить обращение к проблемам русской всемирной истории, к философии истории А. С. Пушкина, Н. Полевого, П. Чаадаева и др. Причем наблюдается стремление рассматривать жизнь общества, народа как длительный многовековой процесс развития.

"Юрий Милославский, или Русские в 1612 году"

Первым русским историческим романом в полном смысле слова явился роман М. Н. Загоскина (1789-1852). "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году", созданный в 1829 году. Он открыл собственно историю русского романа, построенного на событиях отечественной жизни, на национальном историческом материале. Успех "Юрий Милославского …" можно объяснить и тем, что он принес в отечественную словесность ощущение новизны жанра, явившись весьма удачным подражанием романам В. Скотта.

Как и Скотт, Загоскин вводит в художественный текст документально мотивированный исторический материал, четко приурочивая его хронологически, что отражено в названии произведения. Время, изображенное в романе Загоскина,- бесславный конец польской интервенции, освобождение Москвы ополчением Минина и Пожарского.

Начиная роман с ряда реальных исторических фактов, описывая трагические события Смутного времени, автор в конце снабжает роман специальным разделом "Исторические замечания", в котором, несмотря на небольшой объем, есть ссылки на Олеария, "Сказание Авраамия Палицына", летописи, на "Историю государства Российского" Н. М. Карамзина и на некоторых других авторов. Загоскин пытается соблюсти историческую правду в описании быта, нравов и обычаев русских в начале XVII столетия. Так же он, по возможности, правдив в описании исторических событий и соблюдении хронологии.

Естественно, что настоящий исторический колорит придает произведению изображение подлинных исторических лиц. Вымышленный Юрий Милославский непрестанно вступает в соприкосновение с подлинными деятелями Смутного времени. Это поляк Гонсевский, друг и соперник Юрия, пан Тишкевич, Пожарский, Лисовский, Трубецкой, Зарубин и др. подлинными же историческими деятелями, сыгравшие большую роль в судьбе Юрия, являются действительно два выдающихся деятеля эпохи "смуты": организатор нижегородского ополчения Кузьма Минин и келарь Троице – Сергиева монастыря Авраамий Палицын.

Минин убеждает Юрия отказаться от верности Владиславу и стать на сторону православного народа в его борьбе с поляками. Минин и появляется в романе, как вальтер-скоттовский герой, неузнанный, на постоялом дворе.

Роль Авраамия Палицына в судьбе главного героя еще более значительна: он дважды разрешает Юрия от данной им клятвы. Один раз, принимая от Юрия обед послушника, освобождает его от клятвы польскому королевичу Владиславу и благословляет его на борьбу с поляками, в другой раз он разрешает его от данного обета и тем самым благословляет его на брак с любимой девушкой. Однако здесь, на пути следования Вальтеру Скотту Загоскина постигла неудача.

Уже картинный портрет Минина при первом появлении на постоялом дворе кажется фальшивым и нарочитым: "высокий лоб", "орлиный взгляд, быстрый, как молния", "необычайная сила", "широкие плечи", "высокая богатырская грудь". Минин в изображении Загоскина нарочито тенденциозен. Он рупор идеи, за пределами которой остается невидимой его личность. Его речь на площади слаба, изобилует риторическими вопросами и восклицаниями, славянизмами, сложными словами.

Столь же нарочитым представлен в романе и образ Авраамия Палицына, который играет чисто служебную сюжетно - вспомогательную роль.

Лица и события исторические даны на втором плане лишь в связи с действиями главных персонажей. Загоскин нашел точное соотношение между вымыслом и показом исторических событий: в "раму обширнейшую происшествия исторического", по словам А. С. Пушкина, целиком входит в рассказ о приключениях боярского сына Юрия Милославского, пошедшего в ополчение Минина. В центре композиции находится не историческое лицо, а вымышленный герой. Следуя традиции В. Скотта, Загоскин называет роман именем главного героя. "Юрий Милославский" восходит к роману Скотта и по развитию фабулы, движущейся тем, что герой попадает в конфликт между двумя враждующими лагерями. Сын известного русского боярина, Юрий Милославский присягнул польскому королевичу Владиславу, избранному на русский престол. Он свято верит в крещение польского королевича в православие, сохранение русских "древних обычаев", прекращение смуты и беспорядков. Но вскоре Юрий понимает, что совершил ошибку. Трагедия Милославского заключается в том, что он не вольно, из самых лучших побуждений, из желания прекратить беды своего отечества стал поддерживать царя, законно избранного из народа другой национальности.

В отличие от романов Скотта, произведение Загоскина глубоко тенденциозно. В "Юрии Милославском …" два лагеря, из которых один заведомо хороший (это русские), другой заведомо плохой (это поляки). Особенно черными красками рисует Загоскин русских, принадлежащих польской партии (образы Кручины, Истомы – Туренина и др.).

Загоскин оказался далек от глубокого историзма английского писателя. Историческое прошлое освещается в "Юрии Милославском …"в целях исторического обоснования определенных политических идей: преданность отечеству, самодержавию и православной вере.

"Рославлев, или Русские в 1812 году"

Следующий исторический роман Загоскина "Рославлев, или Русские в 1812 году" был опубликован два года спустя после первого, в 1831 г. Само название его показывает, что автор и для себя и для читателей связывал этих два произведения.

В обоих романах заглавие начинается с имени главного героя, а далее подчеркивается национальная принадлежность и время действия. Существует и прямая историческая параллель между двумя произведениями: сначала страдания и поражения русских, затем их полная победа. Впечатления должны были произвести и круглые даты: ровно двести лет отделяют действие одного романа от другого. Но, по мнению Загоскина, эти две даты кровно связаны в создании русских людей. Он исходит из представления о неизменяемости психологии, морали и духовного облика людей различных веков. Поэтому не изменились "наша непоколебимая верность престолу, привязанность к вере предков и любовь к родимой стороне".

Время действия второго романа Загоскина отстояло от его публикации менее чем на двадцать лет. Это делало роман скорее не историческим, а современным.

Собираясь написать "современный" исторический роман, Загоскин хотел уйти от влияния Скотта, создать собственный тип исторического романа и прежде всего освободиться от изображения исторических персонажей. Писатель разработал теорию двух типов исторических романов. К первому типу он относил романы Скотта, "имеющие предметом своим исторические лица", действующие "и на поприще домашней жизни и в быту". Другой род романов отражает какую-нибудь известную эпоху в истории; автор, не выводя на сцену именно то или иное лицо, старается "охарактеризовать целый народ в эпоху, взятую им в основание его романа". Именно к этому типу романов Загоскин относил и свои собственные.

В соответствии с этими рассуждениями Загоскин предупреждал, что его "роман – не история, а выдумка, основанная на истинном происшествии". В романе "Рославлев …" нет ни одного исторического персонажа, названного собственным именем. О событиях 1812 года можно узнать только из разговоров героев романа и из кратких рассуждений и справок автора.

Основное влияние уделено главному герою – молодому человеку Владимиру Рославлеву, во многом похожему на героев В. Скотта, прежде всего на Айвенго. Он молод, красив, храбр, влюблен, хотя и несчастливо, но в то же время пассивен и играет в романе не столько активную, сколько страдательную роль.

Другая параллель со Скоттом может быть обнаружена в контрастном изображении двух сестер. Это традиционная для Скотта ситуация: наличие двух противоположных героинь. Одна из них брюнетка, другая – блондинка; герой сначала увлечен первой, затем женится на второй. Подобная оппозиция в изображении двух сестер встречается в известном романе Скотта "Пират".

Это противопоставление усиливается тем, что старшая полюбила чужака, иноземца, и это сделало ее навсегда несчастной. При этом со своими сугубо патриотическими взглядами, Загоскин "наказывает" ее, лишая всякой привлекательности. Героиня преступна потому, что она вышла замуж за француза, врага.

Сюжет о любви молодых людей, принадлежащих к враждующим сторонам, часто встречается у Скотта. Однако подобная ситуация, такой напор патриотических страстей, общенациональные проклятия, обрушенные на голову женщины, полюбившей человека из другой стороны, - все это невозможно для романов Скотта.

В романе же Загоскина организующим фактором явилась патриотическая идея. Главной целью своего произведения Загоскин сделал изображение патриотизма и верноподданнических чувств всех слоев русского общества в период Отечественной войны 1812 года. Даже фамилия главного героя – Рославлев – подчеркивает, что он прежде всего русский. Роман заполнен образами простых людей (купцов, крестьян, солдат), которые исполнены живой и искренней ненависти к французам, уничтожают свое имущество, чтобы оно не досталось врагу, сжигают даже собственную столицу, чтобы захватчики поскорее убрались из нее. Исключения из этой патриотической массы очень редки.

Разговаривают персонажи Загоскина языком высоким, торжественным, не уместным в устной речи, и потому искусственным и невыразительным.

При всем том необходимо отметить, что роман Загоскина "Рославлев …" оставался вплоть до появления толстовского романа "Война и мир" лучшим в русской литературе прозаическим произведением об Отечественной войне 1812 года.

3. Исторический роман Ф. В. Булгарина

Зачинателем русского исторического романа можно назвать и Ф. В. Булгарина (1783-1859), энергичного писателя, но снискавшего себе во многом заслуженную скандальную репутацию.

"Димитрий Самозванец"

Почти одновременно c "Юрием Милославским …" Загоскина появляется исторический роман Булгарина "Димитрий Самозванец" (1830).

Из вальтер-скоттовсих принципов и приемов в романе следует отметить обилие диалогов, которые иногда превращаются в многостраничные, почти самостоятельные драматические сцены.

Как Скотт, Булгарин стремится к историческому правдоподобию, изображению "естественного вида исторических событий". При этом важна не тщательность исторических изучений, важен принцип: история лежит в основе художественного повествования. Соблюдая этот принцип, Бугларин снабдил свой роман обильными историческими примечаниями и ссылками на источники.

В создании характеров героев перед Булгариным возникли сложные задачи, так как он далеко отошел от типовой композиции романов Скотта, у которого на первом плане находятся вымышленные персонажи. В "Димитрии Самозванце" все основные и многие второстепенные персонажи – исторические личности. Булгарин настаивает на том, что их изображение в романе соответствует исторической правде.

Но поставленную сложную художественную задачу Булгарин выполнить не сумел. Это относится, прежде всего, к главному герою роману – Димитрию Самозванцу. С одной стороны, положение Самозванца похоже на положение героев Скотта. Он также находится между двумя лагерями: русские и поляками. Но, с другой стороны, герой Булгарина не ищет своего места между ними, а использует оба и даже третий лагерь (запорожских казаков) в своих эгоистических, честолюбивых целях.

Булгарин сделал своего Самозванца романтическим героем байроновского типа, и романтические штампы преобладают в его изображении. Следовать байроническому образцу оказалось легче, чем более сложному, привязанному по времени и среде герою скоттовских романов.

Как и подобает романтическому байроническому герою, в душе Лжедимитрия кипят необузданные страсти, он противоречив и борется сам с собою. Герой Булгарина, в отличие от скоттовского, всегда одинок, зол, конфликтует с окружающим миром, который тоже враждебен герою.

Непременным атрибутом романтического героя является любовь. Хотя Самозванец Булгарина, как и герои Скотта, тоже влюблен в двух женщин, но, как бойронический герой, он знает только крайности: бездны и небеса, ад и рай, добро и зло. При этом душа его, безусловно, тяготеет ко злу.

Неудача постигла Булгарина и в изображении другого исторического героя и важнейшего персонажа романа – Бориса Годунова. Когда Скотт отодвигал своих исторических персонажей на периферию повествования, он, держа их в полутени, имел возможность более свободно по своему усмотрению изображать их характеры.

У Булгарина было свое собственное представление о царе Борисе, расходившееся с тем образом мудрого и трагического Годунова, который был создан Карамзиным в "Истории государства Российского" и который был художественно воплощен Пушкиным в его трагедии "Борис Годунов". У Булгарина он выступает как робкий, скрытный и жестокий интриган, вторая, но более мелкая ипостась Самозванца, такой же, как и он, узурпатор престола. И если Самозванец был изображен как жестокий, но не лишенный романтического величия злодей и авантюрист, то Годунов у Булгарина стал просто заурядным и бледно написанным честолюбцем, примитивным и тенденциозным.

После Вальтера Скотта стремление к этнографической точности стало обязательным для исторического романиста. Следуя традиции тщательно описывать быт и нравы народа, среди которого происходит действие, Булгарин очень живо и выразительно обрисовал общественную и частную жизнь русских XVII столетия. В таких описаниях он был гораздо сильней, чем в изображении человеческих характеров.

К скоттовскому влиянию могут быть отнесены также фольклорные, скорее стилизованные под фольклор, песни, которые Булгарин обильно вставляет в текст повествования.

Весь роман Булгарина проникнут монархическим духом. В предисловии к "Димитрию Самозванцу" автор определял свою цель как стремление доказать, что государство может быть счастливо только при законной власти, при условии любви и доверия к престолу, преданности вере и отечеству.

Народ в романе и выступает как верный царскому престолу и чистоте монархического принципа.

Вместо трагического пушкинского финала роман Булгарина заканчивается восхвалением царствующей династии – истинной спасительницы отечества.

"Мазепа"

В 1833 – 1843 гг. появился второй и последний исторический роман Булгарина "Мазепа". После жестокой ссоры с Пушкиным по поводу "Бориса Годунова" Булгарин решительно подчеркнул уже в предисловии, что его новый роман не имеет никаких точек соприкосновения с произведениями Пушкина. Но, анализируя историческую концепцию романа Булгарина, необходимо иметь в виду и пушкинскую "Полтаву" и поэму К. Рылеева "Войнаровский".

Рылеев в своей поэме противопоставил Мазепу Петру I. В этой оппозиции для поэта было важно, что Петр был царем, следовательно, "тираном", носителем идеи "самовластья". Поэтому борьба Мазепы с Петром становится "борьбой свободы с самовластьем", борьбой за свободу.

Пушкин в "Полтаве" подошел к конфликту Мазепы с Петром с прямо противоположных позиций. Для Пушкина прав Петр, укреплявший и расширявший Российскую империю. Мазепа же – злобный, коварный, "презирающий свободу", готовый "кровь лить как воду" "изменник русского царя".

Отношение Булгарина к этим проблемам сложнее и интереснее. Естественно, Булгарин, в соответствии с уже прочно сложившимся мифом, прославляет Петра, изображает его работником на верфи, обучающим мастерового тесать бревна или поучающим своей дубинкой проворовавшегося чиновника. В то же время он очень смело и ясно говорит о том, что Петр действовал вопреки мыслям, желаниям и чаяниям русского народа.

Автор, сочувствующий преобразованиям Петра и европеизации России, объясняет противодействие народа его деятельности национальной спесью и присущей русским уверенностью в превосходстве своем над иностранцами.

Так же осторожно подходит Булгарин к изображению восстания Мазепы против Петра. Не имея способности изобразить всю сложность ситуации в живых художественных образах, Булгарин подходит к проблеме исторически. Он говорит о местном украинском патриотизме, существовавшем в XVII – XVIII вв. С одной стороны, казаки ненавидели поляков, с которыми их разделяла вера и память об их прежнем государстве. С другой – казаки не любили русских, стоявших в образе жизни и образовании ниже украинцев и угрожавших их вольности, давним привилегиям. С точки зрения Булгарина, в то время украинцы были правы.

С этой позиции и изображена в романе попытка Мазепы выступить против Петра. Стремясь защитить интересы Украины, ее внутреннюю независимость, Мазепа вступает в союз со шведским королем Карлом XII, противником Петра I, и польским королем Лещинским. Этот союз представлялся Мазепе залогом благоденствия родины. Но с точки зрения большинства казаков, чужеземцы, союзники поляков, были врагом более сильным, чем русские. Этим объясняется отпадение половины войска от Мазепы.

Таким образом, в политической и идеологической концепции своего романа Булгарин менее односторонен, чем Рылеев и Пушкин. Он следует принципам Скотта в большей степени, чем другие писатели.

В повествовательную ткань романа органично вписаны блестящие батальные сцены, живые описания быта и нравов давно прошедшей эпохи. Писатель обращался к обширной историографии на разных языках. Булгарин считал важной частью и непременным условием исторического романа документализм.

Следование роману Скотта проявляется и в форме булгаринского произведения, разделенного на главы, каждая из которых снабжена эпиграфом.

Несколько сложнее обстоит дело с сюжетным построением романа. Главных героев эпохи – Петра I и Карла XII – в соответствии с принципами скоттовского повествования Булгарин убирает на периферию своего романа. Но свой роман он назвал "Мазепа", что никогда не встречалось у Скотта. Он никогда не называл свои романы именами исторических лиц и не делал их главными героями. У Булгарина Мазепа тоже не является протагонистом, он лишь организует действие, вокруг него движутся все персонажи романа, он направляет события.

Главная сюжетная линия посвящена отношениям Огневика и Натальи. Именно Огневик и может рассматриваться как главный герой романа.

Он молод, красив, умен, доверчив, оказывается между двумя враждующими историческими лицами: Мазепой и полковником Палеем.

Как это бывает с героями Скотта, Огневик оказывается между двумя женщинами: блондинкой и брюнеткой. Как правило, герой любит блондинку, но брюнетка, более страстная, пылкая, темпераментная, не только более приходится по нраву читателям, но заставляет колебаться и задумываться слабохарактерного героя скоттовских романов.

Однако вся эта вальтер-скоттовская атмосфера и беспорядочное нагромождение авантюрных ситуаций, зловещих приключений и кошмаров, свойственных европейскому готическому роману, не сделало "Мазепу" значительным явлением русской исторической беллетристики.

4. Исторические сочинения

К. П. Масальского

"Стрельцы"

В 1832 году появился первый исторический роман К. П. Масальского

"Стрельцы". По своему образованию, начитанности, знанию языков молодой писатель был хорошо подготовлен к такой работе.

Роман повествует об известном стрелецком бунте в мае 1682 г. и охватывает в целом еще шесть лет после эти событий. Автор в своей работе опирается на исторический материал: свидетельства летописей, записки современников, многотомные "Деяния Петра Великого" И. И. Голикова. Он обильно цитирует эти материалы в тексте романа. Масальский достаточно верно воссоздает исторические события, что было важнейшим принципом исторического романа Скотта.

Как и английский писатель Масальский любит ссылаться на исторические документы, обсуждать в примечаниях источниковедческие проблемы.

В романе можно найти и такие формальные приемы скоттовского повествования, как тщательно подобранные к каждой главе выразительные стихотворные эпиграфы из русских поэтов: Державина, Карамзина, Ф. Глинки, Жуковского, Пушкина. Встречаются в романе и диалогическая, как в драматическом произведении, форма изложения. Это тоже идет от Скотта, любившего вводить в свои романы прямую речь персонажей и длинные диалоги.

Стремление подчеркнуть истинный исторический колорит своего романа обусловило наличие в книге обильных бытовых реалий XVII в.

Характерны для Масальского и часто встречающиеся у Вальтера Скотта фольклорные вставки.

Главным героем романа является Василий Бурмистров, офицер Сухарева стрелецкого полка. Его имя как противника бунта упоминается в исторических документах. Однако о личности его читателю не было ничего известно, и Масальский имел полное право сделать из него молодого романтического героя вальтер-скоттовского типа. Вообще Масальский считал, что действующее главное лицо может быть вымышленное или историческое, в последнем же случае лучше изображать такое лицо, судьба которого не объяснена историей, чтобы читателю не была заранее известна развязка романа.

Казалось, герой вовлечен в бурные исторические события, судьбы героев определяются судьбами страны, любовное приключение также вписывается в исторические катаклизмы. Но на самом деле Бурмистров не принимает никакого участия в стрелецком бунте. Пока происходят важные судьбоносные для России события: стрелецкий бунт, хованщина, воцарение Петра, – главный герой или сидит в тюрьме, или скитается неведомо где. Таким образом, воспользовавшись моделью Скотта, Масальский не сумел слить воедино частную жизнь героя с могучим движением истории.

Только в финале романа сделана попытка соединить на короткое время обе линии. Главный герой выполняет поручение Петра и царь устраивает его женитьбу. Можно сказать, что в соответствии со сложившимся мифом Петр является в романе как "бог из машины" и быстро и решительно развязывает все узлы: дарит жене Бурмистрова жемчужное ожерелье, назначает его самого полковником и т. д.

"Регенство Бирона"

Масальский остаются верен найденным приемам и в небольшом романе "Регенство Бирона" (1834).

Все исторические персонажи отодвинуты не периферию повествования: сам Бирон, его брат Карл, герцог Леопольд Брауншвейгский, отец императора – младенца, дочь Петра Елизавета и др.

В центре повествования – люди незнатные и неименитые: поручик, капитан, купцы. Все они подвергаются смертельной опасности, потому что в той или иной степени вовлечены в борьбу с Бироном, три недели правления которого (октябрь– ноябрь 1740 г.) и охватывает повествование.

Именно в этом романе Масальский, следуя моделям В. Скотта, сумел лучше построить сюжет. Его герои с первых страниц оказываются вовлеченными в центральную интригу. Роман, в котором судьба героев определяется успехом или провалом государственного переворота, до последнего момента держит читателя в постоянном напряжении.

Но крупные, яркие человеческие характеры не удались Масальскому. Это относится и к историческим личностям, проходящим по роману бледными тенями. Невыразителен и главный герой, молодой, влюбленный, храбрый и честный поручик Возницын.

К. Масальский не сыграл заметной роли в становлении русского исторического романа. Но его попытки усвоить сюжетную типологию романов Вальтера Скотта представляют, несомненно, определенный интерес.

5. Творчество Н. А. Полевого

Автором исторического романа является и Н. А. Полевой (1796 - 1846), замечательный издатель журнала "Московский телеграф", литературный критик, писатель и публицист. Будучи сам автором "Истории русского народа", Полевой, по собственному признанию, "посвятил себя занятию отечественной истории с самой юности". Он превосходно знал источники, владел приемами исторической критики, был начитан в литературе. В этом отношении он превосходил своих современников и написал роман, опираясь на превосходное знание русской истории в лучших традициях Вальтера Скотта.

Сам Полевой считал, что для писателя исторического жанра "потребны высший патриотизм и высшие взгляды, которые, соединясь с мелким изучением местности и потребностей, могут верно преобразить нам прошедшее". Эти творческие принципы писатель с большой художественной силой воплотил в своем историческом романе "Клятва при гробе Господнем".

"Клятва при Гробе Господнем"

Сюжет романа взят из эпохи борьбы за великое княжение на Москве между внуками Дмитрия Донского в середине XV века.

Пафос романа – в критике деспотизма и самовластья Москвы, в защите нравственной справедливости и политической чести, что свидетельствует о прогрессивных устремлениях Полевого в начале 30 – х годов.

Писатель стремится в своем романе передать колорит места и времени, широко используя для этого русский фольклор: поются народные песни, справляются обряды. Полевой очень хорошо знает и описывает нравы и обычаи народа. Автор погружает читателя в мельчайшие перипетии исторического бытия. Он не описывал всем известные события, а сосредоточился на мало занимательных и нравственно отвратительных княжеских усобицах. Рассказывая о них, Полевой показал скрупулезно и в деталях все стороны русской жизни, не ограничиваясь Москвой и Новгородом, но и ведя в северные области Углича, Белоозера, Сухоны.

Сюжет романа довольно сложен и запутан, что свидетельствует о необычайно сложной, очень драматичной обстановке княжеских междоусобий, в которой разворачивается действие. Сюжетом произведения становится ход исторических событий (1433 - 1441). Авторской воли, организующей сюжет, как в романах Скотта, у Полевого, по существу, нет.

Однако писатель попытался дать своему роману какую – то внутреннюю организацию. Название романа уводит воображение читателя в Палестину и во время крестовых походов, что было мало связано с жизнью феодальной Руси. Но оказывается связь существует, хотя и весьма искусственная: старый слуга суздальского князя обещал умирающему господину восстановить Суздальское княжение и вернуть его потомкам князя. В Иерусалиме у Гроба Господня он дает торжественный обет любой ценой осуществить задуманное.

Нетрудно здесь увидеть "таинственного помощника", который у Скотта, трансформируясь из нечистого духа, дьявола, беса, превращается обычно в существо из плоти и крови, однако, продолжая при этом сохранять иногда некоторые таинственные и загадочные черты.

Главным героем романа является князь Димитрий Шемяка, о вероломстве которого Карамзин немало говорит на страницах своей "Истории …". В этом отношении Полевой сильно отступает от композиционных принципов романа Скотта, который никогда не делал исторических лиц главными героями своих произведений.

Автор стремится подняться над односторонним взглядом Карамзина и рисует совсем другой, романтический образ Шемяки. Он изображен человеком "необыкновенного великодушия". Это исполненный противоречий, пылкий, горячий и в то же время необычайно привлекательный человек.

Шемяка и заканчивает свою жизнь трагически, как романтический герой. Одинокий, затравленный, покинутый друзьями, он погибает от яда. В изображении Шемяки Полевой опирался на свое, отличное от общепринятого, толкование этой личности, предложенное им в "Истории русского народа".

Однако превратить злодея в праведника не так просто. Полевой постоянно вступает в противоречие с устоявшимися историческими фактами. Это опровержение сложившегося у историков мнения и народных представлений явно входило в намерения Полевого. По сути дела, он становится вымышленным персонажем. Искажение облика Шемяки, реального исторического лица, в угоду романтической концепции, уводит автора романа от одного из основных принципов скоттовской поэтики.

У Полевого Шемяка превращается в протагониста вальтер-скоттовского типа. Он молод, влюблен, справедлив, неопытен простодушен и чистосердечен. Волею обстоятельств он находится между двумя лагерями и пытается примирить их, поступая по справедливости.

Отошел Полевой от традиции Скотта и в том, что в сюжете его романа он уделил мало внимания любовной интриге. Все подчинено последовательному показу исторических событий. Автора больше интересуют такие страсти, как честолюбие, гордость, ненависть. Это, конечно, больше всего соответствовало характеру избранного писателем сюжета и придавало повествованию известный драматизм.

Летописная скрупулезность и обилие делали роман растянутым и даже в какой - то степени скучным. Однако именно как настоящий исторический роман "Клятва при Гробе Господнем" сохраняет свою литературную ценность.

6. Исторический роман

И. И. Лажечникова

Вершиной русской исторической беллетристики 1830 – х годов стали три законченных исторических романа И. И. Лажечникова (1792 - 1869), каждый из которых являлся выдающимся событием русской литературной жизни.

"Последний Новик"

Первый роман Лажечникова был "Последний Новик", задуманный в 1826 году, когда русского исторического романа еще не существовало. Роман выходил частями в 1831 – 1832 гг.

Сюжет "Последнего Новика" сложен и запутан. Можно выделить несколько сюжетных линий.

Первая сюжетная линия связана с главным героем романа, молодым человеком, который в силу своего рождения (он незаконный сын царевны Софьи и князя Василия Голицына) и политических обстоятельств (в юные годы чуть не стал убийцей царя Петра) стал изгнанником и был вынужден скитаться вдали от горячо любимой им родины. Когда началась война между Россией и Швецией, Новик тайно стал помогать русской армии, вторгшейся в Лифляндию. Так возникла драматическая ситуация в романтическом духе. Последний Новик одновременно и герой и преступник: он тайный друг Петра и знает, что Петр враждебно относится к нему. Ситуация разрешается тем, что Новик возвращается на родину тайно, получает прощение, , но, уже не чувствуя в себе силы для участия в петровский преобразованиях, уходит в монастырь, где и умирает.

Вторая сюжетная линия практически не связана с первой. Это любовь и соперничество двух братьев Траутфеттеров Густава и Адольфа к Луизе Зеговольд. Здесь чувствуется влияние трагической ситуации соперничества братьев у Скотта в романе "Сен – Ронанские воды".

Третья сюжетная линия романа – деятельность исторического лица, лифляндского дворянина Паткуля, сражавшимся на стороне Петра I и казненного Карлом XII.

Четвертая сюжетная линия – это история ливонской крестьянки (у Лажечникова - дворянки) Марты Скавронской (у Лажечникова – Катерины Рабе), служанки пастора Глюка (у Лажечникова – воспитанницы пастора), которая становится женой Петра I.

Как художник, Лажечников стремится к тщательному изучению и правдивому изображению исторического прошлого. Писатель тщательно изучал такие материалы для своего исторического романа, как старинные немецкие исторические словари, рукописи канцлера графа И. А. Остермана, книги И. И. Голикова "Деяния Петра Великого" (12 частей), и "Дополнения к деяниям Петра Великого" (18 томов), "История Карла XII" Вольтера и др.

Изображение быта и нравов помещичьей Лифляндии и составляет сильную сторону романа. Тщательно и подробно воссоздается местный колорит, напоминаются необходимые страницы из истории Лифляндии. Значительное место в романе занимают описания местной природы, связанные с прошлым края. Ливония (Лифляндия), страна с ее суровой дикой природой, с народом, непохожим на русских по языку, религии, нравам, обычаям, была для русской литературы тем же, чем, после романов Скотта, стала Шотландия для английской. На территории этой страны происходило столкновение двух культурных систем – православной, московской, и европейской, рыцарской.

Лажечников понимал достоинства ливонской темы. Он показал столкновение русских со шведами на территории, которая, с одной стороны, была достаточно хорошо знакома русским, с другой – сохраняла для них черты исторической и этнографической экзотики.

Но Лажечников довольно свободно обращается с историческим материалом. Это касается и изображения главного героя, и прошлого Екатерины I и пр.

Образ непризнанного, вынужденного таиться героя – одиночки, который оказывает сильное влияние на ход событий, скорее отражал действительность эпохи декабристов, а не петровского времени. По существу, Новик не несет в себе никакого исторического содержания, не выражает никакой определенной исторической тенденции.

Между тем композиционная роль образа последнего Новика в романе исключительно велика. Здесь можно говорить о влиянии романов В. Скотта. Главный герой, будучи вымышленным персонажем, находится между двумя лагерями (русскими и шведами) и попеременно действует то в одном из них, то в другом.

Однако Владимир Лажечникова более похож на байронического, чем на скоттовского героя. У Скотта обычно молодые люди безукоризненно нравственны, чисты и благородны в своих намерениях. У Лажечникова же он шпион. Самый облик Владимира тоже более соответствует герою романтической поэмы, носителю бурных страстей, которые отразились в его внешности.

Роман Лажечникова населен историческими персонажами, которые появляются эпизодически, играют композиционно второстепенную роль, хотя в то же время они расположены не на периферии, а ближе к центру, достаточно активно участвуя в развитии действия. Таковы шведский генерал Шлиппенбах и лифляндский дворянин Паткуль на службе русского царя, характеры которых Лажечников толковал по – своему. Но он точно следовал исторической хронологии и историческим документам, находившимся в его распоряжении.

В изображении Петра I Лажечников отступает от этого принципа. Как у Скотта, император держится на периферии романа, появляется на последних страницах, чтобы простить Новика и устроить свадьбу Густава Траутфеттера.

Но, в отличие от Скотта, изображающего королей со всеми достоинствами и недостатками, Лажечников идеализирует Петра и его сподвижников. Вокруг Петра с первых страниц романа возникает некая аура всеобщего восхищения. О нем непрерывно говорят, он вдохновитель всех действий исторических персонажей, в нем воплощается настоящее и особенно будущее могущество России и т. д.

"Ледяной дом"

В 1835 году появился второй роман Лажечникова "Ледяной дом" действие которого охватывает всего несколько месяцев – с конца декабря 1739 по апрель 1740 года и развивается стремительно. Роман посвящен одному из самых мрачных периодов русской истории, в центре произведения – борьба двух вельмож: русского Артемия Волынского и немца Эрнста Бирона в последний год царствования императрицы Анны Иоанновны. С этим основным сюжетом связана линия, повествующая о любви Волынского к прекрасной молдаванской княжне Мариорице Лелемико. Экзотическая, романтическая княжна целиком вымышлена автором. В романтическом сюжете Лажечникова эта страстная любовь сыграла роковую роль в судьбе главного героя. Она привела на плаху и самого Волынского, и его друзей, боровшихся за правое дело русских патриотов.

Если в "Последнем Новике" показана эпоха подъема нации, молодая петровская Россия, одержавшая победу над шведами, полная сил и надежд, то в "Ледяном доме" Лажечников обращается к времени упадка и реакции после смерти Петра.

Действие второго романа разворачивается вокруг Ледяного дворца, построенного Волынским по прихоти императрицы, чтобы торжественно – комически отпраздновать в нем свадьбу царского шута. Именно в этой экзотической постройке разыгрывается придворная интрига, борьба двух партий (немецкой и русской) при дворе государыни. Зловещая ледяная игрушка становится символом торжества зла, гибели главного героя, гибели прелестной княжны, гибели всякого добра и красоты в этом мире.

В соответствии с вальтер-скоттовскими принципами, новый исторический роман Лажечникова тоже построен на тщательном изучении исторического материала. Писатель использовал записи Манштейна, Корфа и т. д.

Стремясь к правдивому воссозданию исторического прошлого, Лажечников задачу исторического романа видел не в строгой точности приводимых факторов, а в поэтической верности воспроизводимой эпохи, ее лиц. Именно это противопоставление поэтического историческому явилось причиной спора по поводу изображения в романе таких исторических лиц, как Волынский, Бирон и знаменитый поэт В. К. Тредиаковский.

Лажечников пытался придать характеру своего Волынского некоторую многозначность, изобразив его одновременно и политическим деятелем, и пылким любовником. Образ главного героя романтичен. Он пламенный патриот, яростный враг бироновщины. Даже извинительная в романтическом герое пылкая страсть не помрачает его прекрасных человеческих качеств. Все группирующиеся вокруг него благородные друзья добры, умны, образованны, готовы пожертвовать жизнью ради блага отечества.

Подобное изображение Волынского имело уже ко времени Лажечникова определенную традицию. Прежде всего, это поэма К. Рылеева "Войнаровский". Не случайно эпиграфом к эпилогу романа взяты строчки из этой поэмы.

Пушкин справедливо упрекнул Лажечникова в нарушении исторической истины в изображении личности Волынского. Волынский был действительно энергичным и талантливым администратором, государственным деятелем. Но в то же время он был человеком жестоким, было известно, что он брал взятки, был высокомерен и деспотичен. Надо отметить, что деятельность Волынского и его сторонников Лажечников почти не освещает. Получается, что партия Волынского не имела определенной программы, хотя эта программа в действительности была выражена в составленном Волынским при помощи Хрущева и Еропкина "Генеральном проекте о поправлении внутренних государственных дел". Образ Волынского у Лажечникова не воплощает в себе какой-либо определенной тенденции в историческом развитии России того времени.

Пушкин указал и на то, что образ властолюбивого и жестокого временщика Бирона начертан в общем исторически верно, но несколько прямолинейно и односторонне. В романе Бирон воплощает в себе засилье немецких выходцев в правящих кругах России того времени, их презрение ко всему русскому. Но политическая линия Бирона, его государственная деятельность не освещена.

Особенно яростный спор между Лажечниковым и Пушкиным разгорелся по поводу изображения в романе В. К. Тредиаковского. Лажечников следовал твердо сложившемуся к началу XIX века мифу о Тредиаковском как о жалком и бездарном поэте. Он лишается под пером русского романиста всякого человеческого достоинства, превращается в настоящего шута, по заслугам избиваемого благородным Волынским. Позиция Лажечникова была при этом очевидной: он не испытывал к унижаемому поэту не малейшего сочувствия, никакой жалости.

Здесь, конечно, в первую очередь сказался свойственный Лажечникову однозначный подход к изображению человеческих характеров. Для Пушкина, как и для Скотта, такой подход был неприемлем.

В отличие от романов В. Скотта, в "Ледяном доме" в центре повествования становится не вымышленная фигура, а реальный исторический деятель. Но, как и у Скотта, в романе Лажечникова не история привязана к личной судьбе героев, их судьба зависит от хода исторических событий.

"Басурман"

В своем последнем историческом романе "Басурман" (1838) Лажечников сложно, интересно и глубоко разработал излюбленную Скоттом пограничную ситуацию: действие происходит на стыке двух культур; двух цивилизаций.

Столкновение это начинается с приезда в Москву молодого врача, красивого, прекрасно образованного, искусного в своем ремесле, по приглашению Великого князя Ивана III.

Как всегда, Лажечников, работая над романом, тщательно изучал исторические материалы: летописи, "Историю государства Российского" Карамзина, "Историю русского народа" Н. Полевого, "Записки о Московских делах" Сигизмунда Герберштейна и т. д. В то же время прекрасное знание эпохи нисколько не мешает Лажечникову сознательно нарушать хронологию.

Главный герой романа Антон отвечает всем параметрам вальтер-скоттовского типа. Но как и многие молодые герои скоттовских романов, он несколько бесцветен и пассивен. На его судьбу влияют другие персонажи, уже исторические, как архитектор, строитель московского Кремля Аристотель Фиоравенти, которому Лажечников сочинил брата, воспитателя Антона, а также Великий князь Московский Иван III.

Вымышленный главный герой по – скоттовски находится между двумя если не враждующими, то противопоставленными друг другу лагерями: с одной стороны, ренессансная Италия, Падуанский университет, друзья и наставники, а с другой – убогая, отсталая Россия.

В то же время автор вместе со своим героем как бы предчувствует блестящее будущее столицы великого княжества, а Антон понимает, что оставил за собой не только красоту родной земли, ее искусства и науки, но и жестокость "разврат, костры, кинжал и яд". Так создается двойственная картина сопоставления двух культур.

Как обычно в романах вальтер-скоттовского типа, любовь в "Басурмане" является основной пружиной, движущей ход повествования. Но здесь перед автором возникла очень интересная историко – культурная проблема. Для Антона, воспитанного на целомудренной и возвышенной любовной лирике Данте и Петрарки, такое чувство естественно и закономерно. Для русской же девушки XV века, увидевшей незнакомца в окно своего терема, - это явный культурно – исторический анахронизм.

Однако Лажечников находит неожиданное решение любовной ситуации в русских условиях. Его Анастасия воспринимает свою неожиданную любовь к басурману как болезнь, колдовство, очарование, дьявольское наваждение. Белинский отметил это художественное решение как черту "верно схваченную".

Как в романах В. Скотта, исторические лица в романе расположены на периферии главного повествования и оказывают решающее влияние на судьбу главного героя.

Характер Ивана III Лажечников пытается сделать живым, многогранным и противоречивым. В отличие от Карамзина, изображавшего Ивана III образцом государственного деятеля, Лажечников показывает его жестокость, коварство, холодную расчетливость и вероломство.

Однако в целом действия Ивана III оправданы в романе государственными соображениями.

Лажечников использует и излюбленный Скоттом прием тройного рассказчика. Это своеобразная игра в неизвестного автора: предисловия выдуманного автора, нагромождения одного вымышленного рассказчика, записывавшего или издателя на другого. Перед Лажечниковым были уже и русские примеры данного приема: Пушкин, у которого Иван Петрович Белкин записывал рассказы своих знакомых, только изданные неким А. П.; Гоголь, издававший в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" рассказы Рудого Панька.

Вальтер-скоттовским является и способ нахождения рукописи: хранившаяся в библиотеке важного екатерининского вельможи, она после продажи библиотеки попала в мясную лавку, где и обнаруживает автор полуистлевшие столбцы русского текста и итальянского перевода. Вся эта литературная мистификация рассказывается с серьезным видом, но автор не сомневается, что она будет воспринята читателем как чистейший вымысел.

В "Прологе" Лажечников формулирует важнейший принцип вальтер-скоттовской поэтики, которому следовал сам: сосредоточение исторических событий и лиц вокруг вымышленного персонажа.

7. Реалистический исторический роман

А. С. Пушкина

Творчество А. С. Пушкина определяет в конечном счете все развитие русской литературы первой половины XIX века.

Лучшим историческим романом до сих пор остается, несомненно, "Капитанская дочка", представляющая собою как бы итог влияния Скотта на русскую литературу. К созданию этого романа Пушкин шел очень долго, через неудачи и неосуществленные замыслы.

Движение Пушкина к историческому роману вальтер-скоттовского типа было совершенно сознательным. Соперничество с "шотландским чародеем" сильно занимало его воображение. По свидетельству П. В. Анненкова, поэт говорил друзьям: "Бог даст, мы напишем исторический роман из русской жизни, на который и другие полюбуются".

Первой такой попыткой стали несколько глав незаконченной книги, названной "Арап Петра Великого".

"Арап Петра Великого"

Поэтический замысел, связанный с темой Петра I, возникает у Пушкина еще в 1824 году. К этому году относится стихотворный отрывок "Как жениться задумал царский арап" , сюжетно близкий к "Арапу Петра Великого", работу над которым начинает в конце 1827 года.

Такой исторический роман в первой четверти XIX века не мог создаваться без учета традиций В. Скотта, и "Арап …" представляет собой первые подступы к усвоению системы вальтер-скоттовского романа.

До 1824 года исторические занятия Пушкина были случайны и достаточно поверхностны. Работая над "Борисом Годуновым", поэт впервые всерьез обращается к изучению исторического материала. Главным его источником служила "История государства Российского" Н. М. Карамзина.

По тому же пути использования очень ограниченного исторического материала пошел Пушкин и в "Арапе Петра Великого".

Основным источником сведений о жизни главного героя послужила ему "Немецкая биография" Ганнибала. Для воссоздания же быта и нравов "домашней" жизни Петровской эпохи Пушкин широко пользовался книгой "Русская старина. Карманная книжка для любителей отечественного на 1825 г.", изданной А. Корниловичем.

Как и в романах Скотта, противопоставляются две культуры, две цивилизации: Россия и Франция. Образу распадающегося французского государства, моральному упадку старой аристократии, беспечности ее главы – герцога Орлеанского – Пушкин противопоставляет образ молодой петровской России, суровую простоту петербургского двора, заботы Петра о государстве.

Протагонистом является похожий на героев Скотта молодой человек, честный, добрый, умный. Он оказывается между двумя противостоящими сторонами перед необходимостью выбора. Во имя долга, во имя чести быть помощником Петра Ибрагим жертвует весельем и наслаждениями, меняет утонченную жизнь на суровую обстановку и труд. Именно чувство долга, а не страх перед царем и не карьеристские соображения вернули его из блестящей Франции.

Как и у Скотта, великий исторический деятель Петр I отодвинут на периферию романа. В полном соответствии с вальтер-скоттовским принципом изображения исторических деятелей "без всякого холопского пристрастия" Пушкин раскрывает "по - домашнему" жизнь Петра, которая вместе с тем является и жизнью его двора. Автор отмечает его быстрый и твердый разум, силу и гибкость мысли, разнообразие интересов и деятельности. Петр судит о людях и выбирает себе помощников не по сословному признаку, а по признаку знаний, личных способностей.

Можно сказать, что решение основных проблем исторического романа было только намечено. Пушкину не хватило именно подлинного историзма, широкого и свободного дыхания истории. Вероятно, поэтому этот первый опыт остался незавершенным.

Потребовалось еще много лет усиленных исторических занятий и глубоких раздумий, чтобы по-настоящему овладеть методом В. Скотта и создать такой шедевр, как "Капитанская дочка".

"Капитанская дочка"

А. С. Пушкин задумал "Капитанскую дочку" в 1832 году, а завершил в 1836 году.

Бесспорно, что опыт исторического романа В. Скотта облегчил Пушкину создание реалистического исторического романа в русской литературе.

Пушкин использует систему, характерные приемы, типологические особенности романов Скотта. Прежде всего, "Капитанская дочка" является настоящим историческим романом. В духе вальтер-скоттовской традиции Пушкин показывает картины семейной жизни на широком историческом фоне, которым служит крупнейшее народное движение XVIII века, восстание Пугачева. Автор его опирается на тщательнейшее изучение исторического материала. Известно, что одновременно с "Капитанской дочкой" пишется "История Пугачева".

"Капитанская дочка", как и большинство романов Скотта, после небольшого введения начинается темой дороги. Герой едет, и в пути с ним происходят разные приключения, первые встречи с большинством героев романа, начинается постепенное становление и мужание протагониста.

Герой пушкинского романа, Петруша Гринев, представляет собою характерный тип молодых вальтер-скоттовских протагонистов. Он очень молод, умен, поверхностно образован, честен и благороден, хотя по молодости лет способен на ошибки.

Как и все герои Скотта, Гринев влюблен, и на этой любви держится весь сюжет романа.

Главный герой волею судьбы оказывается между двумя враждующими лагерями. Хотя он и остается верен присяге и воинскому долгу, однако в критическую минуту обращается за помощью к врагу отечества, разбойнику самозванцу.

У героя есть слуга Савельич, ворчливый, упрямый, но верный, преданный ему до гроба.

Исторические личности по методу, разработанному Скоттом, возникают на периферии пушкинского романа, временами приближаясь к его центру, когда судьба протагониста оказывается целиком зависящей от поведения исторического персонажа. Так развиваются отношения Гринева и Пугачева. Пугачев выступает иногда и в роли "таинственного помощника", особенно в первой части романа, когда его настоящее имя еще неизвестно читателю. Он помогает Гриневу, погибающему во время бурана. Затем, уже в своем настоящем виде, Пугачев снова спасает героя, всячески покровительствует ему.

На последних страницах романа возникает исторический антагонист Пугачева – Екатерина II. Если Пугачев помогает герою, то императрица – его возлюбленной. В разговоре Маши с императрицей возникает оппозиция понятий "правосудия" ("справедливости") и "милости". Ю. Лотман считает это противопоставление важнейшей идеей "Капитанской дочки".

Екатерина формирует свою (правительственную) позицию с точки зрения закона: действия Гринева, дезертировавшего из осажденного города, встречавшегося с Самозванцем, получившего его помощь и покровительство, должны считаться изменой и подлежат наказанию.

Маша Миронова обращается к императрице с просьбой: "Я приехала просить милости, а не правосудия".

В заключении романа – типичная для Скотта мистификация: истинный автор романа в литературной игре выступает лишь как издатель рукописи, которую он получил от какого-то лица. В случае Пушкина эта игра имела только один смысл: указать на следование приемам Скотта (ведь сомнений в истинном авторе не могло быть, потому что Пушкин напечатал роман в своем журнале, читал его рукописи друзьям).

Характерно и использование такого важного скоттовского приема, как эпиграфов, которые открывают каждую главу пушкинского романа. Среди эпиграфов встречаются, как и у Скотта, тексты, придуманные самим автором и приписанные им знаменитым современникам или предшественникам.

Таким образом, "Капитанская дочка" вобрала в себя характерную художественную систему всех скоттовских романов. Был создан блистательный, современный образец русского исторического (вальтер-скоттовского) романа.

Однако Пушкин по глубине своего реализма ушел далеко вперед от английского романиста. В "Капитанской дочке" Пушкин неизмеримо глубже раскрывает социальные противоречия в истории, чем В. Скотт в своих романах.

Пушкин прекрасно понимал, что задачи исторического романа не в полноте описания, не в нагромождении событий или деталей, а в раскрытии типичных сторон исторической действительности, ее ведущих тенденций.

Одним из величайших завоеваний пушкинского реализма явилось изображение личности человека в процессе ее развития и в связи с общественной средой, в зависимости от объективных, конкретно - исторических условий жизни. Пушкин видел в личности отражение истории. Он не изображает человека "вообще", а стремится раскрыть в его облике черты конкретной исторической эпохи.

Пушкин раскрывает существенные стороны исторической жизни нации, изображая такие ее моменты, которые вносили большие политические, культурные и психологические изменения в жизнь народных масс. Этим прежде всего определяется эпический характер, ясность и глубина содержания исторического романа Пушкина, а вместе с тем и его огромная познавательная ценность.

Художественные тексты

Карамзин Н.М. Наталья, боярская дочь. Марфа- посадница, или Покорение Новагорода.

Жуковский В.Г. Марьина роща.

Батюшков К.Н. Предслава и Добрыня.

Бестужев–Марлинский А.А. Роман и Ольга. Изменник. Замок Нейгаузен. Замок Эйзен. Замок Венден. Ревельский турнир.

Корнилович А.О. Утро вечера мудренее. За богом молитва, за царем служба не пропадают. Татьяна Болтова. Андрей Безыменный.

Загоскин М.Н. Юрий Милославский, или Русские в 1612 году. Рославлев, или Русские в 1812 году.

Булгарин Ф.М. Димитрий Самозванец. Мазепа.

Масальский К.П. Стрельцы. Регенство Бирона.

Полевой Н.А. Клятва при Гробе Господнем.

Лажечников И.И. Последний Новик. Ледяной дом. Басурман.

Пушкин А.С. Арап Петра Великого. Капитанская дочка.

Исследования

АлексеевМ.П. Русско-английские литературные связи (XVIII века – первая половина XIX) //Литературное наследство. – Т.91.-М.,1982.

Долинин А. История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели. – М.,1988.

Исаков С.Г. О ливонской теме в русской литературе 1820 – 1830 –х гг.// Труды по русской и славянской филологии. Ученные записки ТГУ. - Т. III. – Тарту,1960.

История русского романа: в 2 т. – М.- Л., 1962-1964.- Т.1.

История русской литературы: в 4 Т. – Л.,1980. – Т.2.

Кулешов В.И. Литературные связи России и Западной Европы в XX веке (первая половина). – М., 1965.

Левин Ю.Д. Прижизненная слава Вальтера Скотта в России //Эпоха романтизма: Из истории междунар. связей рус. лит. – Л., 1975.

Левкович Я.Л. Историческая повесть //Русская повесть XIX века. – Л., 1973.

Литература и история. Исторический процесс в творческом сознании русских писателей XVIII –XX вв. – СПб., 1992.

Петров Б.Г. Исторический роман XIX века. – М., 1984.

Реизов Б.Г. Творчество Вальтера Скотта. – М.-Л., 1965.

Фризман Л.Г., Черный И.В. Проблематика русского исторического романа 1830 – 1840 –х годов // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки – 1987-№3.

Щеблыкин И.П. Русский исторический роман 30-х годов XIX века //Проблемы жанрового развития в русской литературе XIX века. – Рязань, 1972.

Критические работы об отдельных авторах

М.Н. Загоскин

Петрунина Н.Н. Пушкин и Загоскин // Русская литература. – 1972. - №4.

Семенов Вл. М.Н. Загоскин // Загоскин М.Н. Избранное. – М., 1991.

Ф.В. Булгарин

Гозенпуд А.А. Из истории общественно – литературной борьбы 20-30-х годов XIX в. ("Борис Годунов" и "Димитрий Самозванец") // Пушкин. Исследования и материалы. – Вып. VI. – Л., 1969.

Дмитриенко С.Ф. История одной репутации //Встреча. – 1994.- №5-6.

Мордовченко Н.М. Русская критика первой четверти XIX века. – М.- Л., 1959.

Рейтблат А.И. Булгарин и III отделение в 1826 – 1831 гг. //Новое литературное обозрение. – 1993. - №2.

Янов. "Видок" //Вопросы литературы. – 1991.- №5-6.

К.П. Масальский

Григорьев А. Воспоминания. - , 1988.

Левкович Я.Л. Принципы документального повествования в исторической прозе пушкинской поры //Пушкин. Исследования и материалы. – Л., 1969. – Т. VI/

Рогачевский А.Б. Пушкинский замысел повести о стрельце и "Стрельцы" К.П. Масальского //Студент и научно-технический прогресс. Материалы XXVI Всесоюзной научной студенч. конференции. Филология. – Новосибирск., 1988.

Н.П. Полевой

Шаманова В.М. Художественная проза Н.А. Полевого: Статья 1. Сборник "Мечты и жизнь" //Проблемы метода и жанра. – Томск, 1997. –Вып.4.

Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого. – М., 1981.

Троицкий В.Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20 – 30 –х годов XIX века. – М., 1985.

И.И. Лажечников

Афанасьев А.Н. Народ – художник. – М., 1986.

Благой Д.Д. Первый исторический роман Лажечникова // Лажечников И.И. Последний Новик. – М., 1983.

Опульский А. И жизнь и перо и благо отечества. – М., 1968.

А.С. Пушкин

Абрамов С.Л. К вопросу о становлении повествовательной прозы Пушкины. Почему остался незавершенным "Арап Петра Великого" //Русская литература. – 1974. - №2.

Алексеев М.П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. –Л. 1984.

Бартнев. О Пушкине. – М., 1992.

Гиллельсон М.И., Мушина И.Б. Повесть Пушкина "Капитанская дочка": Комментарий .-Л., 1997.

Лапкина А.К истории создания "Арапа Петра Великого" //Пушкин. Исследования и материалы. – Т. II. –М.-Л.,1958.

Макогоненко Г.П. "Капитанская дочка" А.С. Пушкина //Макогоненко Г.П. Избранные работы. - Л., 1987.

Петров С.М. Исторический роман АС. Пушкина. – М. 1953.

Хаткова И.Н.

Возникновение и развитие русского исторического романа

30-х годов XIX века

Учебно-методическое пособие по спецкурсу

Редактор Шишхова Н.М.

Сдано в набор 20.12.2001 г. Подписано в печать 22.01.2002 г.

Тираж 500 экз.