Н.В. Автухович
Игра - универсальная категория культуры, определяющая специфику как человеческого существования, так и отражающего его искусства. В разные эпохи роль «игрового элемента» (Й. Хейзинга) как моделирующего фактора культуры различна. Для культуры XVII века она является основополагающей, определяя онтологический, гносеологический (мировоззренческий) и аксиологический параметры бытия человека и общества, а также сущностные черты литературы и искусства.
Вместе с тем XVII век - это закат риторической эпохи, которой изначально присущи ритуализованность (театральность) социального и творче-ского поведения. Поэтому в это время сами категории «театр жизни», «маска» приобретают небывало острый, проблемный, поистине игровой характер, включаясь в оппозиции «искусственность - естественность», «маска» - «лицо». Сквозным мотивом литературы XVII века становится разоблачение регламентированности, театральности, искусственности мира и человека, которое закономерно осуществляется с помощью игровой поэтики. Соответственно, мотив «лица» и «маски» является основным семантическим и формообразующим принципом книги Ларошфуко «Максимы».
Ларошфуко как моралист преломляет онтологическую и гносеологическую проблематику через призму аксиологии, давая прежде всего ценностную, нравственную интерпретацию проблемы «человек и мир».
В изображении Ларошфуко мир и человек предстают под маской ложных ценностей - лжи, фальши, лицемерия. Человек не может быть самим собой, он постоянно притворяется, играет, будучи таковым по своей природе и в то же время подчиняясь действующим в обществе законам социальной игры, в основе которых лежат своекорыстие и расчет. Ложная система приоритетов делает основными двигателями человеческих поступков тщеславие и себялюбие, побуждая человека не быть, а казаться, надевать маску добродетели. Неистинность поведения, в свою очередь, приводит к отсутствию взаимопонимания, к отчуждению сущности и явления, а значит, к социальному хаосу. Онтологическая проблема смыкается с гносеологической, приводя Ларошфуко к пессимистическому выводу о принципиальной непознаваемости мира-театра, мира-маскарада.
Сотворенность, искусственность мира и человека побуждает Ларошфуко использовать авторскую маску, скрывающую его истинное лицо и истинные намерения как моралиста и проповедника нравственности. Это маска цинизма и разочарования. Наличие авторской маски, на наш взгляд, вытекает из противоречия между мнением Ларошфуко о человеке вообще и о своих современниках в частности, с одной стороны, и самим фактом написания книги, с другой; если человек (люди), общество лживы, неистинны, к кому же тогда обращено разоблачительное слово автора, кто может его услышать? Соответственно, маска цинизма и разочарования - способ вызвать читателя на спор, задеть его самолюбие, побудить к нравственному очищению. Это путь парадоксального доказательства от противного, за которым скрывается страдание Ларошфуко, осознавшего, что люди отвергли истинные ценности. Так возникает один из значимых парадоксов книги - парадокс авторского замысла, авторской установки: книгу скепсиса и отчаяния, разочарования в людях он обращает к самим людям - как моралист и учитель.
Онтологическая направленность книги Ларошфуко проявляется в том, что он создает не только энциклопедическое описание этики современного ему человека, не только учение о человеческой нравственности вообще, но и описание мира в целом. Поскольку маска, скрывающая истинное лицо человека, присуща людям всегда, постольку «Максимы» Ларошфуко есть энциклопедия масок. Этим объясняются некоторые структурные особенности его книги, прежде всего построение по принципу лексикона, словаря: наследуя и в то же время трансформируя традиционное представление о том, что алфавит (словарь) есть модель мира, Ларошфуко дает свои определения словам, при этом основной принцип этих определений - парадоксальное выявление несовпадения между знаком и означаемым, между словом и вещью. Словами люди называют не то, что они означают в действительности, а нечто противоположное. Это значит, что сами явления предстают в «масках» условных, неистинных, часто ложных слов. Общество, по Ларошфуко, выработало условный язык, который скрывает, таким образом, истинное знание о мире; соответственно, смысл игры Ларошфуко с читателем состоит в парадоксальном восстановлении истинных значений слов.
Безусловно, слова в «лексиконе» «Максим» даются не в алфавитном порядке, и это по-своему выявляет хаос понятий, а значит, и хаос нравственных представлений общества. Однако несомненна установка Ларошфуко на систематизацию, каталогизацию всех «добродетелей» и их истинных значений, что дает ему возможность создать универсальную модель мира, прежде всего мира нравственности, предстающего в маске ложных представлений. Это сочетание упорядоченности и хаоса отличает «Максимы» как характерное явление переходной культуры XVII века.
«Максимы» строятся как собрание афоризмов, кратких или развернутых, каждый из которых дает авторское переосмысление одного из человеческих качеств. Мир человеческой души, мир человеческих отношений представляется Ларошфуко настолько запутанным, что он вновь и вновь возвращается к одним и тем же понятиям, давая им все новые и новые определения. Не связанные формально друг с другом, афоризмы соединяются внутренней смысловой связью, складываясь в общую картину ложного, перевернутого мира.
|