Вернадский и Соловьев о царствовании Ивана Грозного - реферат

Содержание:

Введение ……………………………………………………………….3

1. Г.Вернадский о царствовании Ивана Грозного………………..5

2. С.Соловьев о царствовании Ивана Грозного ………………...10

Заключение …………………………………………………………...20

Список используемых источников ………………………………….22

Введение

Мало кто в российской истории привлекал столько внимания как Иван IV, получивший прозвание Грозный. Интерес к нему вызван как значением его царствования, так и личными свойствами самого царя. Иван IV, обычно именуемый Иваном Васильевичем, был первым русским государем, помазанным на царствование, при нем Россия стала многонациональной империей и при нем же Россия и Запад впервые столкнулись как враждебные цивилизации. Мнения об Иване IV противоречивы. Разногласия затрагивают не только личность царя, но последствия его царствования для российского государства, общества и русского национального характера.

Оценка Ивана IV в историографии менялась со временем. Историки XIX века - Карамзин и вслед за ним С.М.Соловьев и В.О.Ключевский подразделяли его царствование на два периода - до и после смерти первой жены Анастасии. В первый период молодой царь являл лучшие свои свойства, действовал в согласии с советниками Избранной рады и достиг успехов во внутренней и внешней политике. Во второй период он обернулся худшей своей стороной - казнил достойных людей, ввел террор опричнины, втянул Россию в бесконечную Ливонскую войну, подорвал благосостояние страны. Н.И.Костомаров вообще не нашел в Иване Васильевиче положительных черт и признавал за правду все позорные дела и преступления, в коих его обвиняли современники. Еще дальше пошел врач П.И.Ковалевский, нашедший, что преступления Ивана Васильевича шли от психического заболевания - царь был параноиком.

Историки ХХ - начала XXI века оценивают Ивана Грозного по-разному. Большинство из них - К.Ф.Валишевский, Г.В.Вернадский, С.Б.Веселовский, Р.Г.Скрынников, С.В.Перевезенцев, Е.М.Ельянов, считают его способным, но неудавшимся правителем, обрекшим страну на разорение и заложившим основы Смуты, Несколько зарубежных и российских авторов - Р.Пайпс, А.Янов, В.Б.Кобрин, пошли дальше и объявили Грозного главным виновником превращения России в страну рабов. С другой стороны, немало историков - С.Ф.Платонов, Р.Ю.Виппер, А.А.Зимин и А.П.Хорошкевич, Д.Н.Альшиц, Б.Н.Флоря, видят в Иване IV сильного государя, прогрессивного в усилиях по централизации страны, борьбе с феодалами, поиске ворот в Европу, хотя и неоправданно жестокого.^{, ,,,} Есть и апологеты Ивана IV - В.В.Кожинов, митрополит Иоанн Ладожский, В.Г.Манягин, считающие, что Царя оклеветали, а на самом деле он не только великий государь, но отходчивый (хотя и вспыльчивый), доверчивый человек.

В нашей историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность Царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его пресловутая опричнина. И замечательно, что по мере прогресса исторической науки разногласия, казалось бы, должны были уменьшиться, но в действительности наблюдается обратное.

К началу XXI века неразбериха с Иваном Грозным лишь усугубилась. Дело дошло до написания книги на книгу, причем оба труда поверхностные, но с политическими амбициями. Неразбериха в истории, а точнее, в воззрениях историков, привела к появлению книги Е.М. Ельянова Иван Грозный - созидатель или разрушитель? Исследование проблемы субъективности интерпретаций в истории (2004), где предметом исследования оказались сами историки, пишущие о Грозном. Автор пришел к заключению, что не недостаток фактов является причиной неоднозначности оценок и субъективности в истории, а разные мировоззрения историков.

1. Г.Вернадский о царствовании Ивана Грозного

Крупнейшей политической ошибкой Ивана IV, перечеркнувшей достижения его царствования, была Ливонская война. В этой войне не было необходимости. Слабая и разобщенная Ливония России не угрожала. В Ливонии ненавидели и боялись московитов, но было достаточно дипломатически надавить, пригрозить войной, чтобы пресечь такие пакости как отказ пропускать в Россию европейских мастеров и купцов, везущих стратегические товары. Не было нужды воевать ради морских ворот в Европу. Россия имела выход в Финский залив. Новый порт обошелся бы в сотую долю средств, ушедших потом на войну. Не представляло труда наладить морскую торговлю, наняв немецких или датских мореходов для провоза и охраны товаров. Ведь позже Иван Грозный завел каперский флот во главе с Керстеном Роде. Ко всему прочему, у России не было спокойного тыла. Народы Поволжья, хотя завоеванные, были далеко не покорены. Угли восстания тлели, тем более, что с юга их разжигал непримиримый враг России - крымский хан Девлет-Гирей, поддерживаемый Османской империей.

Нельзя сказать, что царя не пытались отговорить от войны на Балтике. Против войны с Ливонией выступали ближайшие советники - Адашев, Сильвестр, Курбский. Они уговаривали Ивана заняться покорением Крыма, предрекая страшные бедствия для России от крымского хана (и они не ошиблись). Девлет-Гирей поставил целью вернуть власть татар в Казанском и Астраханском ханстве и в этой цели шел до конца. Самое обидное, что Иван IV имел шансы посадить в Крыму своего ставленника - крымского хана, Тохтамыша, перебежавшего в Москву. У Царя было свое татарское войско и кабардинцы. По мнению Вернадского, если бы их послали против Крыма, а не в Ливонию, они не только были бы превосходной кавалерией, но сыграли бы важную роль в психологической войне - подорвали единство крымских татар. Вернадский заключает, что начав войну с Ливонией, царь сделал неправильный выбор: «Реальная дилемма, с которой столкнулся Царь Иван IV, состояла не в выборе между войной с Крымом и походом на Ливонию, а в выборе между войной только с Крымом и войной на два фронта как с Крымом, так и с Ливонией. Иван IV избрал последнее. Результаты оказались ужасающими»[1] .

В оправдание Ивану IV нужно сказать, что поначалу он был готов ограничиться данью с Дерптского епископства и свободой торговли. Ливонцы обещали, но обманули царя. Тогда он послал в рейд конницу хана Шиг-Алея. Ливонцы устрашились, обещали заплатить дань и опять обманули. Только тогда началась война. Последствия политической ошибки Ивана IV открылись не сразу - сначала был период успехов, половина Ливонии была занята русскими войсками. Тут и выявилась вся глубина просчета царя. Молодое российское государство оказалось в состоянии войны не с одряхлевшим Орденом, а с Христианским миром - Западной цивилизацией. Европа восприняла появление московитов как вторжение варваров, столь же чуждых христианству, культуре и человечности как татары и турки. Все хитроумные ходы Ивана IV в поисках европейских союзников, поначалу обнадеживающие, в конечном итоге заканчивались провалом. Не удавались ему и попытки выйти из войны, сохранив хотя бы часть завоеванного. В этом вопросе Христианский мир, расколотый на католиков и протестантов, оказывался единодушным - московиты должны убраться в свои леса и болота.

По словам Вернадского политика террора Ивана Грозного была следствием мучившей его мании преследования. И эта политика, в свою очередь, разжигала ненависть к нему и побуждала множество людей к отчаянным поступкам, в том числе и к побегу. Выражение независимого мнения или несогласия с политическим курсом Ивана IV в большинстве случаев рассматривалось им как предательство. У него была сложная и весьма противоречивая натура[2] . Ему мало было только отдавать приказы. Он стремился доказать свою точку зрения в полемике с противниками, как политическими (подобными князю Курбскому), так и религиозными (подобными Яну Роките или Поссевино). Он был яростным спорщиком.

Иван IV хорошо разбирался в теологии, политической литературе, истории и черпал свои знания из переведенных на церковно-славянский или древнерусский язык книг.

Иван IV верил, что суверенная власть исходит от Бога. Царь - наместник Бога на земле[3] . В ранний период своего царствования, находясь под влиянием митрополита Макария и священника Сильвестра, Иван IV был сторонником византийской теории взаимодействия ("симфонии") божественной и светской власти, священства и имперского начала. Позднее он возражал против какого-либо вмешательства в государственные дела. Он считал первым долгом царя приверженность православной вере, и в своем завещании 1572 г. побуждал сыновей быть готовыми пострадать и умереть за православие[4] . В то же время Иван IV не признавал за церковью права ограничивать свою собственную власть даже в традиционной форме совета и вмешательства за подвергнутого им бесчестию человека. Он сам должен был дать Богу ответ за свои действия на страшном суде.

Еще более резко Иван IV реагировал на попытки своих подданных ограничить его власть политически. Царь является самодержцем. "Как, скажи пожалуйста, может правитель называться самодержцем, если, сам он не правит?" - вопрошал он Курбского.

Дабы править как самодержец царь должен научиться своему ремеслу. В своих наставлениях сыну Иван IV увещевал его: "Тебе следует ознакомиться со всеми типами дел: божескими, священническими, монастырскими, военными, судебными; с особенностями жизни в Москве и в иных краях. (Тебе следует знать), как административные институты, функционируют здесь и в других государствах; каковы отношения этого и других государств. Все это ты сам должен знать... Затем ты не будешь зависеть от совета других, ты сам будешь давать им указания"[5] .

В первые годы правления изучать дела божественные Ивану IV помогали митрополит Макарий и протопоп Сильвестр; а познавать искусство государственного управления - Алексей Адашев и дьяк Иван Висковатый.

Иван IV хорошо понимал важность торговых и культурных отношений с Западом. В этом его поддержал протопоп Сильвестр. В "Послании" к своему сыну Сильвестр хвалил Анфима (сына) за участие в торговых делах и поддержание дружеских отношении с иностранцами.

Своим советникам и подчиненным Иван IV не доверял и обращался с ними дурно. Согласно Курбскому, это было частично результатом совета монаха Вассиана Топоркова.

Существовало немного почтенных людей, к которым Иван IV благоволил в течение всей жизни. Он высоко ценил митрополита Макария и доверял шурину по первой жене боярину Никите Романовичу Юрьеву, а также татарскому царю Симеону Бекбулатовичу. По отношению почти ко всем другим советникам и подчиненным у него легко возникали подозрения. Во многих случаях Иван IV делал подчиненного ответственным за ошибку или отсутствие суждения, в которых он сам был повинен. И он всегда был склонен бросить обвинение в предательстве.

Например, в своем письме от 1581 г. к королю Баторию Иван IV, чтобы преуменьшить успех Батория, взявшего в 1597 г. Полоцк, объяснил его победу изменой русского гарнизона. В реальности защитники Полоцка доблестно сражались, но были сломлены превосходящими силами Батория. И разумеется, сам Иван IV совершил ошибку, вовремя не послав осажденным помощь. Баторий оказался благороднее Ивана IV, защитив честь полоцкого воеводы в ответном письме.

Хотя Иван IV и показал себя жестоким тираном, он был наделен творческим темпераментом. Его можно рассматривать как одного из основных русских писателей XVI столетия, хотя все, что он написал, не было собственно литературой. Но что бы он не писал - политические памфлеты, послания монастырям, государствам и частным лицам, даже его завещание - несет в себе свидетельство его литературного таланта.

Иван IV был тонким знатоком иконописи и церковного пения. Последнему он учился в детстве. Он создал церковный хор, в котором пел сам. Он написал множество сочинений, среди которых стихитра (гимн), взывающий к святому митрополиту Петру, жившему в XIV веке (около 1547 г.).

Художественные пристрастия Ивана IV были многогранны. Характерно, что в дополнение к церковному искусству и музыке он был увлечен народными увеселениями - представлениями скоморохов. Этот вид театрального искусства следовал традициям древнего язычества. Нехитрые задиристые песни и танцы также были частью репертуара скоморохов. Особую "гильдию" народных увеселителей составляли дрессировщики медведей (медведчики) с их натренированными животными.

2. С.Соловьев о царствовании Ивана Грозного

Историк Соловьёв считает, что рассматривать личность и характер царя необходимо в контексте его окружения в молодости: «Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может произнести только слово сожаления, если, вглядываясь внимательно в страшный образ, под мрачными чертами мучителя подмечает скорбные черты жертвы; ибо и здесь, как везде, историк обязан указать на связь явлений: своекорыстием, презрением общего блага, презрением жизни и чести ближнего сеяли Шуйские с товарищами — вырос Грозный»[6] .

С конца 40-х годов Иван IV переходит к самостоятельному правлению. В 16 лет, через год после совершеннолетия Иван собрал бояр и сообщил, что хочет жениться, но перед женитьбой "поискать прежних своих прародителей чинов", чтобы принять новый титул. Предки Ивана IV не носили титул царя, но принятие царского титула могло поднять авторитет государя к чему стремился и митрополит Макарий, игравший важную роль в окружении Ивана IV и его родственники - Глинские.

Если титул Великий князь мог восприниматься как первый среди равных, царь - резкое выделение из ряда, принципиально новый титул. Сам термин "царь" - от латинского "цезарь", который из личного имени Кай Юлий Цезарь превратился в императорский титул.

Важную роль играл царский титул в международных отношениях. Ведя переговоры с Казанским, Астраханским, Крымским ханствами русский государь выступал теперь с тем же титулом, что и его партнеры. В сношениях с Западной Европой слово "царь" переводили, как император или оставляли непереведенным, в то время,как "великий князь" - это "принц", герцог.

Коронация состоялась в январе 1547 года. А затем "государь царь и великий князь всея Руси" вступил в брак с боярышней Анастасией из старого московского рода Захарьиных.

Однако после коронации править продолжали Глинские. Царь предавался забавам и не раз проявлял свой жестокий нрав. Еще первый свой смертный приговор царь вынес в свои 13 лет, приказав своим псарям схватить ненавистного ему князя Андрея Михайловича Шуйского и убить, что было и исполнено. В сентябре по приказу 15 летнего великого князя Афанасию Бутурлину отрезали язык за "невежливое слово", летом 16-летний монарх приказал отсечь головы своим любимцам - боярам Воронцовым и Ивану Кубенскому, так как ведший следствие по подстрекательству дьяк, будучи их личным врагом, указал на них. Все это происходило до венчания на царство. В начале 1547 года молодой царь вновь продемонстрировал свой крутой характер. 70 самых почтенных псковичей приехали к царю с жалобой на злоупотребления наместника - князя Ивана Ивановича Турунтая-Пронского. 17 летний царь пришел в негодование и, как рассказывает летопись псковичей "бесчествовал, обливаючи вином горячим, палил бороды и волосы, да свечою зажигал и повелел их покласть нагих на землю"[7] .

Признаками неблагополучия были и волнения пищальщиков псковичей и московское восстание после пожара 1547 года. Летом в Москве то и дело вспыхивали пожары, но действительно великим был пожар 21 июня 1547 года: пожар продолжался пока было чему гореть около 10 часов. Результаты были устрашающими: несколько тысяч человек погибло, все население осталось без крова. Горе требовало выхода в поисках виновных. Восставшие москвичи обратили свой гнев на бояр, особенно стоявших у власти Глинских и отправились к царю, вооружившись щитами и вилами, требовать их выдачи. Перепуганный царь, спасшийся от пожара в селе Воробьево, сумел успокоить толпу, уговорить, что Глинских в Воробьеве нет (что было правдой) и толпа разошлась, успокоенная тем, что царь не учинил над ней расправы. Но это была уловка. Вскоре Иван IV велел арестовать этих людей и казнить. Известно, что на подавление другого восстания в Опочке против сборщика податей царь отправил двухтысячную рать.

Около 1549 года к власти пришла новая группировка под названием Избранная рада. Одним из видных деятелей, стоявших во главе Избранной рады был священник Селивестр, служивший в Благовещенском соборе Московского Кремля. Автор знаменитого "Домостроя" Иван Селивестр обращался с поучениями и к царю, обвиняя молодого монарха в "буйстве" и "детских неистовых нравах". Другим деятелем Избранной рады был Алексей Федорович Адашев из рода не слишком знатного, но "доброго", он несомненно обладал умом и талантом, был суров и властен, отличался религиозностью и аскетизмом. Возможно кружок был неофициален и не имел твердого названия. В него входили князья Курбский, Курлятев.

В этот период шла напряженная реформационная деятельность. Начали создаваться первые приказы - органы, которые управляли отдельными отраслями государственной жизни, в то время они назывались "избами".

Один из первых - Посольский приказ, который возглавил дьяк Иван Михайлович Висковитый - около 20 лет руководил внешней политикой. В ведении Адашева была Челобитная изба. Это учреждение должно было принимать челобитные на имя царя и проводить по ним расследования. Это был высший контрольный орган.Поместный приказ ведал распределением поместий между служилыми людьми. Разрядный приказ был своего рода штабом вооруженных сил. Разбойный приказ занимался борьбой против "разбоев" и "лихих людей". Земской приказ управлял Москвой, отвечал за порядок в ней.

В 1550 году был создан свод законов "Судебник", систематизированный и отредактированный, в нем впервые вводились наказания для взяточников. В более жестокой централизации нуждалось и церковь единого государства. Возникла необходимость унифицировать обряды, остававшиеся различными в разных землях. Поскольку кроме общерусских и московских святых в каждой местности были еще и свои: ярославские, новгородские, митрополитом Макарикем был создан охватывающий всех общерусский пантеон.

В 1551 году был созван церковный собор, вошедший в историю как Стоглавый, его решения были сведены в 100 глав. Кроме вышеизложенного целью было также улучшить нравы духовенства и поднять его авторитет. Активную роль в этом соборе играл сам царь, решения собора даже озаглавлены "царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах".

Очень серьезные реформы касались организации класса феодалов. Одной из них было ограничение местничества - т.е. спора феодалов относительно своего места в иерархии служебных положений. Преклоняясь все более и более перед значением единого властителя и самодержца, члены дружины, теперь принявшие название людей служилых ревниво берегли родовую честь при служебных столкновениях друг с другом, число местнических случаев значительно увеличивалось.

Исторически складывалось так, что во время усиления Московского княжества дружина князей московских пополнялась пришельцами, служба была нова, а служебные отношения предков были на памяти у всех, не давая повода к спору о назначении на место. Но чем старее становилась служба, чем больше число поколений прошло в этой службе, чем многочисленнее государев двор, тем запутаннее становились отношения между служилыми людьми, чаще встречались местнические "случаи" - споры по поводу назначения на должность. Служилые люди цепко держались за местническое положение, так как местнический счет был основан на прециндентах - «случаях" и, приняв "невместное" назначение служилый человек наносил урон своим потомкам и другим родичам.

Царю поступали челобитные "в отечестве о счете". Царь использовал местничество, чтобы возвысить тех, кто был "во времени", т.е. приближен и унизить тех, кто был в опале. Однако местничество создавало большие неудобства во время военных действий, когда не было времени для разборки родовых преимуществ и наносило урон государевой расширяющейся службе чиновников. Поэтому в 1550 году был введен служебный наряд - указ, где быть на службе боярам и воеводам по полкам. Из него вытекало, что во-первых было ограничено число случаев, в которых воеводы разных полков могли местничатся, во вторых уничтожено право молодых служилых людей знатного происхождения местничатся с воеводами менее знатного происхождения до того как они сами становились воеводами. Подчиненная служба не имела влияния, не считалась прециндентом. Т.о. местничество ограничивалось либо откaзом соискателю вообще в какой либо должности, либо указанием, что данное назначение не является прециндентом. "Приговор" сохранил местничество, но ослабил его негативные последствия в практической деятельности[8] .

В 1555-1556 годах было принято "Уложение о службе", которое ввело точный порядок службы феодалов. Была установлена норма, с какого количества земли - поместья или вотчины должен выходить один воин на коне. Согласно этой реформе власть на местах переходила в руки выборных из местного населения. Грамоты, которые волостям давали право управляться своими выборными, назывались "откупными," волость известной суммой откупалась от наместников и волостелей. Правительство давало ей право откупаться вследствии ее просьбы, если же она не била челом, считала для себя невыгодным новый порядок - то оставалась при старом.

У Избранной Рады видимо не было тщательно разработанной программы действий, идеи рождались у правителей в самом процессе преобразований. Не все Избранной Раде удалось осуществить. Вопрос о степени личного участия Ивана IV в правительственной деятельности 50-х годов остается открытым, ведь в официальных документа невозможно отделить то что сделано самим Иваном от результатов деятельности советников. И, хотя разойдясь с Избранной Радой, Иван IV обвинил ее в узурпации власти и отказался от осуществления части реформ, главным было то, что он призвал к правлению таких политиков, как Адашев и Селивестр и, видимо подчинился их влиянию. Возможно не случайно, что от этих лет жизни грозного царя нет известий о вспышках гнева, казнях и т.д.
В 1560 году правительственный кружок Селивестра и Адашева был устранен от власти, а сами его деятели оказались в опале. Разногласия и взаимные неудовольствия явились причиной логического завершения. Значительное место придавалось и случаю, произошедшему еще в 1553 году, когда тяжело заболевший молодой царь поставил вопрос о наследнике. Царь хотел, чтобы бояре присягнули как наследнику своему тогда единственному сыну, которому было всего около пяти месяцев. Среди приближенных начались разногласия, предлагалось, чтобы наследником стал старицкий князь Владимир Андреевич, и среди тех, кто подерживал эту кандидатуру были некоторые деятели Рады.

Через некоторое время инцендент был исчерпан: все присягнули младенцу, включая и самого князя Владимира Андреевича, царь выздоровел, а сам царевич не дожил до года. Но осадок остался и через 12 лет Иван Грозный писал Курбскому, что "Селивестр с Адашевым, забыв царские благодеяния, младенца нашего хотели погубить, воцарив князя Володимера". Когда пало правительство Избранной Рады Селивестра постригли в монахи и отправили сначала в Кирилло-Белозерский, а затем в Соловецкий монастырь. Алексей Адашев и его брат Данило были посланы на службу в Ливонию, где шла война. Через некоторое время Алексея уж не было в живых, а Данило же был заключен в тюрьму и через два года казнен.

Считалось, что расхождения между Иваном и Избранной Радой лежали в области внешней политики. Царь Иван обвинял Селивестра и Адашева в том, что они выступали против Ливонской войны и в "супротисловии". Адашев и Селивестр, умные и одаренные политики, могли после начала конфликта с Ливонией, когда стало ясно, что Великое княжество Ливонское и Польша будут в этой войне противниками Росии, убедиться в бесперспективности и советовать царю найти пути, чтобы с честью выйти из тяжелой ситуации. Чувство реальности не позволяло вести на юге прежнего восточного направления внешней политики. Селивестр и Адашев знали, что за спиной крымского ханства стояла могучая Османская империя. Только оборона,- никаких наступательных действий против Крыма,- этот вариант был единственно возможным. Недаром в посланиях Курбскому царь Иван не решился повторить ложь о тот, что Адашев ссорил Россию с крымским ханом.

Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью своей первой жены - царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве. В плохих отношениях с деятелями Избранной Рады были родственники Анастасии - Захарьины.Придворные ссоры между Захарьиными и временщиками после смерти царицы приобрели в глазах царя зловещий оттенок, он особенно охотно припоминал чужую вину. Однако раздоры из-за Анастасии стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Именно охлаждение отношений заставило Ивана IV поверить вздорным обвинениям. Психологический конфликт заключался в том, что и Адашев и Селивестр и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей. Но крайне властолюбив был и царь Иван. Как человек легко поддающийся впечатлениям, царь Иван мог какое-то время терпеть подчинение чужой воле: я мол самовластен, что могу даже позволить слушать советов подданных. Но как легко он привязывался к людям, так же легко и расправлялся с бывшими любимцами. Должно быть, Адашев и Сильвестр переоценили свое влияние на царя и не заметили того момента, с которого царь стал подчиняться им со все большей неохотой. И тогда привязанность царя к своим советникам превратилась в жгучую ненависть.

Но этот психологический конфликт был следствием другого конфликта - между разными представлениями о методах централизации страны. Структурные реформы, которые проводило правительство Избранной Рады, как и всяки структурные реформы, шли медленно, их плоды созревали не сразу. Нетерпеливому человеку, каким и был царь Иван, казалось, что результатов-то и нет, что ничего не сделано.

Ускоренный путь централизации в условиях России XVI века был возможен только при использовании террора. И прежде всего потому, что еще не был сформирован аппарат государственной власти. В годы правления Избранной Рады суд кормленщиков на местах был заменен управлением через выборных из местного населения, но выполняющие свои управительные обязанности, фактически на общественных началах, губные и земские старосты - это еще не аппарат власти. Центральная власть была слаба, не имела своих агентов на местах.

Жестокость, террор - показатель слабости власти, ее неумения добиться своих целей обычными путями. Вместо длительной и сложной работы по созданию государственного аппарата царь Иван пытался прибегнуть к наиболее "простому" методу: "не делают - приказать", "не слушаются - казнить". Но этот путь террора был неприемлем для деятелей Избранной Рады и, хотя суровость и жестокость наказаний умещались в систему ценностей века: людей вешали даже по подозрению в разбое, признание добывали с помощью пыток, официально узаконенных, единственным видом тюремного заключения считалось пожизненное, от служилых людей требовалось беспрекословное подчинение, это не было атмосферой массового террора, всеобщего страха, массового доносительства.
Отсюда и вытекает сопротивление Сильвестра и Адашева тем или иным начинаниям царя и упорство в проведение в жизнь собственных предначертаний. Конфликт разрешился падением Избранной Рады.

С. М. Соловьев, отдавая должное Ивану Грозному как крупному государственному деятелю, тем не менее счел необходимым признать: "Человек плоти и крови, он не сознавал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что еще хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам; он сеял страшными семенами, и страшна была жатва — собственноручное убийство старшего сына, убиение младшего в Угличе, самозванство, ужасы Смутного времени"[9] . Для нас особо важен вывод, который делает С. М. Соловьев: "Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может произнести только слово сожаления"[10] .

Разумеется, С.М. Соловьев не мог игнорировать негативные стороны правления Ивана Грозного. Он резко говорил о казнях невинных людей, писал, что «не признает историк слово оправдания такому человеку». «Более чем странно, - пишет он, - желание некоторых оправдать Иоанна; более чем странно смешение исторического объяснения явлений с нравственным их оправданием». Взгляды С.М. Соловьева на политическую историю России 16 в. получили развитие в трудах С.Ф. Платонова и ряда других историков.

С.М. Соловьев подошел к изучению личности Ивана Грозного с точки зрения изучения роли царя в цельном процессе развития патриархального быта в государственные формы. Соловьев считал, что нет необходимости скрывать личные качества Ивана Грозного, но его иторическое значение заключается в том, что он правильно понял задачи своего времени, поэтому личные свойства и пороки Грозного мало интересовали представителей так называемой "историко-юридической" школы, во главе которой стоял Соловьев.

Соловьев отмечает, что результаты реализации намерений Ивана Грозного во многом зависели от внешних обстоятельств: "По всей России Грозный хочет дать самоуправление мирам город­ским и сельским, вывести наместников и волостелей и заменить их выборными, излюбленными старостами, судьями. Но самым луч­шим доказательством неразвитости этих миров послужило то, что мера Грозного не принялась, многие миры не приняли от прави­тельства дара самоуправления. Только там, где развитие было по­сильнее, где почва была более приготовлена, царствование Иоанна не прошло бесследно; оно не прошло бесследно и для горожан мос­ковских...", "значение горожан, и особенно московских, поднима­ется"[11] .

Заключение

При характеристике историографии Ивана Грозного также важно отметить, что взгляд отдельных историков на время его правления был столь же противоречив, как и вся историография, а также то, что все новые концепции, выдвигаемые на протяжении как XIX, так и XX вв., по большей части не базировались на привлечении новых материалов, а являлись интерпретацией уже введенного в оборот корпуса источников. Такое обилие концепций наводит на мысль, что основная ценность работ, посвященных Ивану Грозному, лежит не сфере истории России XVI века, а в непроизвольной автохарактеристике русской историографии, для которой они дают богатейший материал.

Без преувеличения можно сказать, что историография царствования Ивана IV позволяет без труда реконструировать все важнейшие повороты внутренней политики России и уж совсем точно увидеть то, как смотрит и на Россию, и на себя саму верховная власть. Не занимаясь разбором всех взглядов историков на правление Ивана Грозного можно выделить некоторые ключевые черты посвященной ему историографии.

Первое: во всех концепциях правления Ивана Грозного личность, безусловно, довлеет над событиями его царствования, которые выступают чаще всего как материализованное воплощение черт Ивана. Психологизм в русской историографии удержался более всего именно при изучении этой темы, поэтому для историографии Ивана Грозного так характерны блестящие портретные зарисовки (Белинский, Аксаков, Ключевский).

Второе - при всем разнообразии историографических концепций правления Ивана Грозного все они сводимы к двум основным направлениям - дискредитирующему и апологетическому. Такое деление не случайно: в основе каждого из этих направлений лежит наиболее общее представление историков о сущности и смысле русской истории и соответственно о критериях оценки исторических личностей; соответственно, и аксиоматика каждого из этих направлений глубоко различна.

Современная историография часто предъявляет Грозному обвинение в несоответствии цели и средств, в отсутствии логики и смысла в проводимых им репрессиях.

Список используемых источников:

1. Вальденберг О политической философии Ивана IV. – М., 2005

2. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. – СПб.: Издательство «Лань», 2000

3. Обзор научных мнений относительно Ивана Грозного как человека и правителя: Ч.2. – М., 1999

4. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.6. – М., 2007

5. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989

[1] Вернадский Г.В. Начертание русской истории. – СПб.: Издательство «Лань», 2000

[2] Обзор научных мнений относительно Ивана Грозного как человека и правителя: Ч.2. – М., 1999. – С. 147

[3] Вальденберг О политической философии Ивана IV. – М., 2005. - С. 335

[4] Вернадский Г.В. Начертание русской истории. – СПб.: Издательство «Лань», 2000. - С.72

[5] Там же, стр. 427

[6] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.6. – М., 2007. – С.243

[7] Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. – С.29

[8] Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. – С.41

[9] Там же, С.688

[10] Там же, с.689

[11] Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. - С. 242.