(нем. Volkstum
; «народность») — свойственная поздней фазе романтизма тяга к идеализации национального прошлого и культуры. Столетие романтического национализма в европейской истории — это период от конца наполеоновских войн (1814) до начала Первой мировой войны (1914). Подъём национального чувства оставил неизгладимый след в европейской истории, а в Германии, Италии, Греции и ряде других стран он привёл к образованию национальных государств.
Эпоха романтизма характеризовалась неудовлетворённостью «пошлой», тривиальной современностью и увлечением прошлыми эпохами в жизни страны. Исторические романы Вальтер Скотта и других авторов стимулировали всеобщий интерес к средневековью, к истокам национальной государственности. Наибольший интерес привлекали те исторические периоды, когда та или иная нация находилась на пике могущества: например, в Скандинавии это была эпоха викингов, а в Польше — времена шляхетской «золотой вольницы».
Исторический аспект романтизма дополнялся лингвистическим. В качестве силы, сплачивающей нацию в единое целое, рассматривалась не только историческая традиция, но и наличие общего языка. Началось составление словарей «живого» и «народного» языка (в России это был словарь Даля) и переработка на его основе литературной нормы. В таких странах, как Норвегия и Греция, движение за «очищение» языка от «чужеродных» привнесений имело весьма далекоидущие последствия, став основой для складывания современного литературного языка.
Бок о бок с изучением языка шёл сбор и изучение народных преданий, сказок, былин, поговорок и т. д. Первопроходцами в этом отношении стали братья Гримм. Велась активная публикация средневековой литературы эпического склада, в которой якобы наиболее полно выразился «дух народа». В Германии распространялся культ «Песни о Нибелунгах», в Британии — «Беовульфа», во Франции — «Песни о Роланде», в Швеции — «Саги о Хервер», в России — «Слова о полку Игореве». Отсутствие в стране средневекового эпоса компенсировалось написанием стилизаций под него (пример — финская «Калевала»).
Теоретическим обоснованием всплеска национального чувства служили учения немецких философов — Гегеля, Гердера, Фихте. Из словаря немецких авторов был позаимствован термин «народность». В школах и университетах насаждался культ извлечённых из исторического континуума «великих событий» и «великих людей», таких, как Куликовская битва в России или Вильгельм Телль в Швейцарии. Если в более раннюю эпоху памятники на улицах и площадях увековечивали монархов, то романтический национализм сместил упор на сохранение памяти о национальных героях. Правительства поощряли археографические и археологические исследования. Большой резонанс получали громкие археологические находки (например, раскопки Чёрной могилы под Черниговом или королевских курганов Уппсалы).
Изучение материальной культуры прошлых веков позволяло реконструировать облик того времени на театральных подмостках и в исторических полотнах. Отсюда — расцвет исторической живописи на национальные темы (Матейко, Арбо, Васнецов). Значимые общественные здания (даже современного назначения, как, например, вокзалы) трактовались как витрина национального архитектурного стиля: в Западной Европе — неоготики, в Испании — неомавританского стиля, в России — псевдорусского стиля. Интерес к народной музыке придавал национальную окраску музыке таких композиторов, как Глинка, Сметана, Григ, участники «Могучей кучки».
Романтический национализм особенно мощно проявил себя в странах Восточной и Северной Европы. В эпоху Просвещения национальные элиты этих стран рабски ориентировались на французские и немецкие образцы, списывая национальные традиции на пережитки средневекового варварства. Подъём национального самознания вылился в освободительные движения в Греции и Бельгии, придал особую остроту прокатившейся по Европе революционной волне 1848-49 годов. В связи с формированием доктрины национального самоопределения политическим идеалом многим виделось мононациональное государство (ср. сионизм).
Националистические идеологии вроде славянофильства были чреваты перехлёстами: на правой закраинке политического спектра они зачастую перетекали в проповедь национального превосходства либо в имперский национализм. Местные диалекты зачастую рассматривались как угроза для национального единства и ущемлялись; в Российской империи дело доходило до запретов на печатание книг на языках национальных меньшинств. Актуальность приобретали проекты расширения национальных границ наподобие Великой Румынии и Великой Болгарии (ср. панславизм, пантюркизм, пангерманизм). В условиях унижений Первой мировой войны эти явления дали начало реваншистско-националистическим течениям в политической жизни Европы (см. фашизм).
|