Александрова слобода - столица опричнины Ивана Грозного - реферат

Министерство образования и науки РФ

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«ВЛАДИМИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра «История и археология»

Реферат

по дисциплине:

«История Владимирского края»

на тему:

«Александрова слобода – столица опричнины Ивана Грозного»

Выполнил:

ст. гр. ЭУС-110

В.В. Миронова

Принял:

Ершова Т.Н.

Владимир 2010

План:

Введение………………………………………………………………………..3

Глава 1. Иван Грозный………………………………………………………...4

1.1. Воспитание Ивана Грозного.………………………………………4

1.2. Личность Ивана Грозного………………………………………….6

Глава 2. Опричнина…………………………………………………………….8

2.1. История создания опричнины……………………………...............8

2.2. Исследования опричнины…………………………………………11

2.3.Цели и причины опричнины………………………………………13

Глава 3. Александрова слобода………………………………………………16

3.1. Что такое «слобода»……………………………………………….16

3.2. Основание Александровой слободы………………………….......16

3.3. Александрова слобода – столица опричнины Ивана Грозного...18

Заключение…………………………………………………………………….21

Список литературы……………………………………………………………23

Введение

Одной из центральных загадок истории России XVI в. до сих пор остается пресловутая «опричнина Ивана IV», наложившая трагический отпечаток на жизнь современников и на последующую историю страны. Споры о причинах введения, целях и содержании, времени окончания опричнины, вызванных ею реформах и о многом другом, так или иначе с нею связанном, не стихают на протяжении вот уже более четырех с лишним веков. Ее загадки, решаемой всякий раз по-разному, не может обойти ни один историк, занимающийся событиями 60-70-х гг. XVI в., однако ни одна из выдвинутых до сих пор гипотез не объясняет совокупность всех известных в настоящее время фактов. Можно сказать, что, обладая фактами, исследователь не может проследить их причинно-следственную связь.

Время Ивана Грозного имеет огромное историческое значение. Политика царя и её последствия оказали огромное влияние на ход отечественной истории. Царствование Ивана IV, составлявшее половину XVI столетия содержит в себе ключевые моменты становления Российского государства: расширение территорий, подконтрольных Москве, изменения вековых укладов внутренней жизни и, наконец, опричнина – одно из самых кровавых и величайших по историческому значению деяний царя Ивана Грозного. Именно опричнина притягивает к себе взгляды многих историков. Ведь не существует точных сведений о том, зачем Иван Васильевич прибегнул к таким необычным мерам. Считается официально, что опричнина просуществовала 7 лет с 1565 по 1572 гг. Но отмена опричнины была только формальной, число казней, разумеется, уменьшилось, понятие «опричнина» было ликвидировано, его в 1575 году заменили на «государев двор», но общие принципы и порядки остались не тронутыми.

Опричнину пытались объяснить с позиций далеко идущих реформ в области управления государством, экономики, земельной политики, борьбы с феодальной раздробленностью на путях централизации и становления абсолютной монархии, переориентации внешней политики, борьбы с дворцовыми (боярскими) заговорами, сепаратизмом отдельных городов и земель, а также многим другим, что находило безусловное документальное подтверждение, но оказывалось в противоречии с другими фактами и наблюдениями. Сама цель разделения страны на «земщину» и «опричнину», предстающую царским уделом, построенным по образцу «земщины», но выведенным из-под общегосударственной юрисдикции и подчиняющимся непосредственно царю, как и последующая ее ликвидация с возвращением родовых поместий уцелевшим прежним владельцам, остается необъясненной.

Иван Грозный

Воспитание Ивана Грозного

В памяти современников кровавое правление первого московского царя оставило глубокий след. Народ наградил Ивана Васильевича прозвищем Грозный. Иван Грозный был жестокий и нравственно неуравновешенный человек, его поступки оставили кровавый след в истории. Ведь он совершил жесточайшее преступление против своего народа, время его правления ассоциируется у каждого современного человека с жестоким опричным террором. Этому террору подверглись все классы общества, жертвами становились даже женщины и дети. Зачастую гибли ни в чем не повинные люди, стоило ему только заподозрить их в измене. Но сложился ли его характер спонтанно? Для ответа на этот вопрос следует обратить внимание на воспитание малолетнего государя.

Ребенок родился с блестящими дарованиями; быть может, он родился также с восприимчивою, легко увлекающеюся, страстною природою, но, без сомнения, эта восприимчивость, страстность, раздражительность если не были произведены, то по крайней мере были развиты до высшей степени воспитанием, обстоятельствами детства его. Известно, что ребенок даровитый, предоставленный с раннего детства самому себе и поставленный при этом в затруднительное, неприятное положение, развивается быстро, преждевременно во всех отношениях. По смерти матери Иоанн был окружен людьми, которые заботились только о собственных выгодах, которые употребляли его только орудием для своих корыстных целей; среди эгоистических стремлений людей, окружавших его, Иоанн был совершенно предоставлен самому себе, своему собственному эгоизму. Перед его глазами происходила борьба сторон: людей к нему близких, которых он любил, у него отнимали, перед ним наглым, зверским образом влекли их в заточение, несмотря на его просьбы, потом слышал он о их насильственной смерти; в то же время он ясно понимал свое верховное положение, ибо те же самые люди, которые не обращали на него никакого внимания, которые при нем били, обрывали людей к нему близких, при посольских приемах и других церемониях стояли пред ним как покорные слуги; видел он, как все преклонялось пред ним, как все делалось его именем и, следовательно, должно было так делаться; да и было около него много людей, которые из собственных выгод, из ненависти к осилившей стороне твердили, что поступки последней беззаконны, оскорбительны для него. Таким образом, ребенок видел перед собою врагов, похитителей его прав, но бороться с ними на деле не мог; вся борьба должна была сосредоточиться у него в голове и в сердце - самая тяжелая, самая страшная, разрушительная для человека борьба, особенно в том возрасте! Окруженный людьми, которые в своих стремлениях не обращали на него никакого внимания, оскорбляли его, в своей борьбе не щадили друг друга, позволяли себе в его глазах насильственные поступки, Иоанн привык не обращать внимания на интересы других, привык не уважать человеческого достоинства, не уважать жизни человека. Пренебрегали развитием хороших склонностей ребенка, подавлением дурных, позволяли ему предаваться чувственным, животным стремлениям, потворствовали ему, хвалили за то, за что надобно было порицать, и в то же время, когда дело доходило до личных интересов боярских, молодого князя оскорбляли, наносили ему удары в самые нежные, чувствительные места, оскорбляя память его родителей, позоря, умерщвляя людей, к которым он был привязан, - оскорбляли, таким образом, вдвойне Иоанна: оскорбляли как государя, потому что не слушали его приказаний, оскорбляли как человека, потому что не слушали его просьб; от этого сочетания потворств, ласкательств и оскорблений в Иоанне развивались два чувства: презрение к рабам-ласкателям и ненависть к врагам, ненависть к строптивым вельможам, беззаконно похитившим его права, и ненависть личная за личные оскорбления.[1]

Он сам вспоминал после в письме к князю Курбскому, как его с младшим братом Юрием в детстве стесняли во всем, держали как убогих людей, плохо кормили и одевали, ни в чем воли не давали, все заставляли делать насильно и не по возрасту. Шуйские считали ненужным обращать на него большое внимание. Играют они, бывало, с братом Юрием в спальне покойного отца, а первенствующий боярин князь И. В. Шуйский развалится перед ними на лавке, обопрется локтем о постель покойного государя, их отца, и ногу на нее положит, не обращая на детей никакого внимания, ни отеческого, ни даже властительного. Тучков пихал ногами вещи его матери, позабывши, что ребенок такие явления помнит лучше, чем взрослый. Горечь, с какою Иван вспоминал об этом 25 лет спустя, дает почувствовать, как часто и сильно его сердили в детстве. Его ласкали как государя и оскорбляли как ребенка. Но в обстановке, в какой шло его детство, он не всегда мог тотчас и прямо обнаружить чувство досады или злости, сорвать сердце. Эта необходимость сдерживаться, дуться в рукав, глотать слезы питала в нем раздражительность и затаенное, молчаливое озлобление против людей, злость со стиснутыми зубами.[2]

Личность Ивана Грозного

По словам Курбского, Иоанна воспитывали великие и гордые бояре на свою и на детей своих беду, стараясь друг перед другом угождать ему во всяком наслаждении и сладострастии. Когда он начал приходить в возраст, был лет двенадцати, то стал, прежде всего, проливать кровь бессловесных, бросая их на землю с высоких теремов, а пестуны позволяли ему это и даже хвалили, уча отрока на свою беду. Когда начал приближаться к пятнадцатому году, то принялся и за людей: собрал около себя толпу знатной молодежи и начал с нею скакать верхом по улицам и площадям, бить, грабить встречавшихся мужчин и женщин, поистине в самых разбойнических делах упражнялся, а ласкатели все это хвалили, говоря: "О! Храбр будет этот царь и мужествен!"

Как все люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван быстро рос и преждевременно вырос. В 17 - 20 лет, при выходе из детства, он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте. В 1546 г., когда ему было 16 лет, среди ребяческих игр он, по рассказу летописи, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да говорил так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими соображениями, что бояре расплакались от умиления, что царь так молод, а уж так много подумал, ни с кем не посоветовавшись, от всех утаившись. Эта ранняя привычка к тревожному уединенному размышлению про себя, втихомолку, надорвала мысль Ивана, развила в нем болезненную впечатлительность и возбуждаемость. Иван рано потерял равновесие своих духовных сил, уменье направлять их, когда нужно, разделять их работу или сдерживать одну противодействием другой, рано привык вводить в деятельность ума участие чувства. О чем бы он ни размышлял, он подгонял, подзадоривал свою мысль страстью. В сочинениях, написанных под диктовку страсти и раздражения, он больше заражает, чем убеждает, поражает жаром речи, гибкостью ума, изворотливостью диалектики, блеском мысли, но это фосфорический блеск, лишенный теплоты, это не вдохновение, а горячка головы, нервическая прыть, следствие искусственного возбуждения. Читая письма царя к князю Курбскому, поражаешься быстрой сменой в авторе самых разнообразных чувств: порывы великодушия и раскаяния, проблески глубокой задушевности чередуются с грубой шуткой, жестким озлоблением, холодным презрением к людям. Минуты усиленной работы ума и чувства сменялись полным упадком утомленных душевных сил, и тогда от всего его остроумия не оставалось и простого здравого смысла. В эти минуты умственного изнеможения и нравственной опущенности он способен был на затеи, лишенные всякой сообразительности. Быстро перегорая, такие люди со временем, когда в них слабеет возбуждаемость, прибегают обыкновенно к искусственному средству, к вину, и Иван в годы опричнины, кажется, не чуждался этого средства. Такой нравственной неровностью, чередованием высоких подъемов духа с самыми постыдными падениями, объясняется и государственная деятельность Ивана.

Стоит также отметить, что политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих, как тайком складывался его сложный характер. Впрочем, по его сочинениям можно с некоторой точностью восстановить ход его политического самовоспитания. Его письма к князю Курбскому - наполовину политические трактаты о царской власти и наполовину полемические памфлеты против боярства и его притязаний. Политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих, как тайком складывался его сложный характер. Впрочем, по его сочинениям можно с некоторой точностью восстановить ход его политического самовоспитания. Его письма к князю Курбскому - наполовину политические трактаты о царской власти и наполовину полемические памфлеты против боярства и его притязаний. Это послание поражает нас видимой пестротой и беспорядочностью своего содержания, разнообразием книжного материала. Но если пристальнее вникнуть в этот пенистый поток текстов, размышлений, воспоминаний, лирических отступлений, без труда можно уловить основную мысль, которой проникнуты все страницы. С детства затверженные автором любимые библейские тексты и исторические примеры все отвечают на одну тему - все говорят о царской власти, о ее божественном происхождении, о государственном порядке, об отношениях к советникам и подданным, о гибельных следствиях разновластия и безначалия.

Однако из всех этих усилий ума и воображения царь вынес только простую, голую идею царской власти без практических выводов, каких требует всякая идея. Теория осталась не разработанной в государственный порядок, в политическую программу. Увлеченный враждой и воображаемыми страхами, он упустил из виду практические задачи и потребности государственной жизни и не умел приладить своей отвлеченной теории к местной исторический действительности. Без этой практической разработки его возвышенная теория верховной власти превратилась в каприз личного самовластия, исказилась в орудие личной злости, безотчетного произвола, что и привело страну к ужасным последствиям.[3]

Опричнина

История создания опричнины

Декабрь 1564 г., последний доопричный месяц. Ситуация в стране была тревожной. Всего четыре года тому назад начались перемены в высших эшелонах власти. 7 августа 1560 г. умерла царица Анастасия Романовна, женщина, которую царь Иван, похоже, искренне любил. При жизни царицы клан ее родственников Захарьиных-Юрьевых (впоследствии за ними утвердилась фамилия Романовых) был в напряженных отношениях с реально правившим в стране неофициальным правительственным кружком, возглавлявшимся костромским вотчинником Алексеем Федоровичем Адашевым и придворным священником Сильвестром. После смерти Анастасии влияние Захарьиных на оплакивавшего любимую жену царя усилилось, а отношения Ивана IV с Избранной радой обострились.

Нелегка внешнеполитическая ситуация. Еще в правление Избранной рады началась (1558) Ливонская война — против властвовавшего в Прибалтике на территории современных Латвии и Эстонии Ливонского ордена. В течение двух первых лет Ливонский орден был разгромлен. Немалую роль в победах русских войск сыграла татарская конница из покоренного в 1552 г. Казанского ханства. Но плодами победы воспользовалась не Россия: рыцари перешли под покровительство Великого княжества Литовского, которое и развернуло военные действия против России. Выступила и Швеция, не хотевшая упустить свою долю в Прибалтике. Два сильных противника вместо одного слабого оказались перед Россией в этой войне. Первое время ситуация еще складывалась благоприятно для Ивана IV: в феврале 1563 г. после долгой осады удалось взять важную и хорошо укрепленную крепость Полоцк. Но, видно, слишком велико было напряжение сил, и военное счастье стало изменять русскому оружию. Меньше чем через год, в январе 1564 г. в битве у реки Улы, недалеко от Полоцка, русские войска потерпели жестокое поражение: множество воинов было убито, сотни служилых людей попали в плен.

В апреле 1564 г. из Юрьева Ливонского (ныне — Тарту) бежал в Великое княжество Литовское опытный и видный воевода князь Андрей Михайлович Курбский. Человек, близкий к Адашеву и Сильвестру, Курбский сначала избежал опалы. Но в августе 1562 г. он проиграл битву под Невелем, и только боевая рана спасла князя от репрессий. Курбский, однако, знал, что царь не простил ему неудачи, до него доходили слухи о «гневных словах» повелителя. В послании инокам Псково-Печерского монастыря князь Андрей писал, что «напасти и беды» на него «кипети многи начинают». Бегство Курбского тем сильнее ударило по Грозному, что беглый боярин прислал из-за рубежа краткое, но энергичное послание своему бывшему монарху, в котором гневно обвинял царя в тирании, казнях невинных людей.

Таков был канун опричнины. 3 декабря 1564 г. началось стремительное развитие событий: в этот день царь с семьей и приближенными выехал на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. На первый взгляд, в выезде не было ничего необычного: к Троице царь ездил почти каждый год, изредка и по два раза. Настораживало то, что царь увез с собой всю свою казну, а заранее отобранным многочисленным сопровождающим было приказано ехать с семьями.

Задержавшись под Москвой из-за внезапно наступившей распутицы, помолившись у Троицы, царь к концу декабря добрался до Александровой слободы (ныне — г. Александров Владимирской области) — села, где не раз отдыхали и «тешились» охотой и Василий III, и сам Иван IV. Оттуда 3 января 1565 г. в Москву приехал гонец, который привез две грамоты. В первой, адресованной митрополиту Афанасию, сообщалось, что царь положил свой гнев на всех епископов и настоятелей монастырей, а опалу — на всех служилых людей, от бояр до рядовых дворян, поскольку служилые люди истощают его казну, плохо служат, изменяют, а церковные иерархи их покрывают. Потому он, «от великие жалости сердца, не хотя их изменных дел терпети, оставил свое государьство и поехал, где вселитися, иде же его, государя, бог наставит». Вторая грамота была адресована всему посадскому населению Москвы; в ней царь заверял простой московский люд, «чтобы они себе никоторого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет».

Это был блестящий политический маневр талантливого демагога: царь выступал в тоге радетеля за интересы посадских низов, против ненавистных посадскому люду феодалов. Все эти гордые и знатные вельможи, по сравнению с которыми простой горожанин — человек третьего сорта, оказывается,— гнусные изменники, прогневавшие царя-батюшку, доведшие его до того, что он бросает государство. А «посадский мужик», ремесленник или купец — опора трона. Но как же теперь быть? Ведь государство тем и государство, что во главе государь. Без государя «х кому прибегнем и хто нас помилует и хто нас избавит от нахождения иноплеменных?»— так, по словам официозной летописи, толковали московские люди, выслушав царские грамоты. И они решительно потребовали, чтобы бояре упросили царя вернуться на царство, «а хто будеть государьских лиходеев и изменников, и они за тех не стоят и сами тех потребят».

Уже через два дня депутация духовенства и бояр была в Александровой слободе. Царь смилостивился и согласился возвратиться, но при двух условиях: «изменников», в том числе и тех, кто всего лишь «в чем ему, государю, были непослушны», «на тех опала своя класти, а иных казнити», а во-вторых, «учинити ему на своем государъстве себе опришнину».

В опричнину (от слова «опричь», «кроме» всей остальной «земли» — отсюда — земщина или земское) царь выделил часть уездов страны и «1000 голов» бояр и дворян. Зачисленным в опричнину полагалось иметь земли в опричных же уездах, а у земских, у тех, «которым не быти в опришнине», царь приказал забирать вотчины и поместья в опричных уездах и давать взамен другие в земских. В опричнине действовала своя Боярская дума («бояре из опришнины»), были созданы свои особые войска, возглавлявшиеся воеводами «ис опришнины». Опричная часть была выделена и в Москве.

С самого начала в число опричников вошли многие отпрыски знатных и старинных боярских и даже княжеских родов. Те же, кто не принадлежали к аристократам, тем не менее, и в доопричные годы в основном входили в состав «дворовых детей боярских» — верхушки феодального сословия, традиционной опоры русских государей.[4]

Исследования опричнины

Рассматривая различного рода проявления «опричнины» в действии, подробно разбирая земельные, социальные, военные, административные и прочие реформы Ивана IV, обусловленные разделением страны на «земщину» и «опричнину», формирование опричного двора царя, опричного войска и пр., большинство исследователей, как правило, старательно обходили вниманием ее содержание и значение для всего остального.

Первым историком, который поставил такой вопрос, был И.И.Полосин. В работе, написанной незадолго до смерти, он пришел к заключению, что опричнину в целом венчал некий рыцарско-монашеский (или придворный) орден, созданный Иваном IV для своей безопасности, представленный корпусом опричников из 500 человек, имевших свой орденский костюм, свою символику, свой орденский храм в Александровой слободе, своего гроссмейстера, в роли которого выступал царь, и даже свою печать.[5]

Исследование И.И.Полосина не привлекло внимания историков, может быть, потому, что в это же время появились фундаментальные работы С.Б.Веселовского, А.А.Зимина, а последующие политизированные работы Р.Г.Скрынникова и некоторых других авторов об Иване IV своей целью ставили больше обличение фактов опричного террора, чем действительное изучение структуры опричнины. Другой причиной такого невнимания могла стать в какой-то мере апологетическая точка зрения Полосина на личность и правление русского царя вплоть до утверждения, что «своей опричниной Иван IV начинал «великое царственное дело»[6] .

Это тем более досадно, что, наряду с подобными утверждениями, идущими из предшествующих десятилетий «культа личности», в работе Полосина содержится терминологический анализ опричной лексики, позволяющий по-новому взглянуть на некоторые факты, связанные с этим явлением. В первую очередь это относится к учреждению корпуса опричников, сочетавшего в себе функцию личной охраны царя и его личного карательного органа, однако не тождественного понятию «царского двора», как то стремился доказать сам историк и его последователи.[7] Другой заслугой Полосина является сделанный им невольно шаг к разделению «опричнины вообще» и того «царского домового обихода», связанного с собственно опричниками, который был выведен Иваном IV как из-под контроля общегосударственного аппарата «земщины», так и православной Церкви в лице ее высших представителей.

Речь идет о так называемых «записках опричников-иностранцев», используемых обыкновенно для иллюстрации тех или иных положений историков, в первую очередь, в качестве мартиролога жертв опричного террора. Между тем, они содержат уникальные сведения как об опричнине в целом, так и о том «ордене кромешников», который определил многообразные проявления этой самой опричнины, и следов которого мы практически не обнаруживаем в летописях. Более того дошедшие до нас памятники русского летописания, содержащие записи о событиях второй половины XVI в., упоминают об опричнине лишь в пересказе ультиматума Ивана IV, предъявленного царем «земщине» в январе 1565 г., и содержат только общий перечень требований: устроение «особного» царского двора со своим штатом, войска, корпуса опричных гвардейцев (т.е. собственно «опричников»), выделение опричного удела из числа государственных земель и городов, установление дублирующего приказного аппарата и т.д.

Цели и причины опричнины

Каковы же были причины опричнины, на какие цели она была направлена и к каким объективным результатам привела?

Был ли все же какой-то смысл в этой вакханалии казней и убийств? Речь идет не об оправдании опричнины, ибо цель не оправдывает средств, и никакие «государственные соображения» не могут обелить убийство десятков тысяч невиновных людей. Речь — о задачах опричнины, о ее корнях. По концепции С. Ф. Платонова: борясь с реакционным боярством, царь опирался на дворян. Поэтому он выселял из опричных уездов враждебных ему бояр, заменяя верными дворянами.

В результате изучения истории опричнины удалось выявить много существенных фактов, которые, однако, уже не уместились в рамках платоновской концепции.

Прежде всего, о переселениях. Они вовсе не были такими массовыми, как представлялось Платонову. Еще перед Великой Отечественной войной молодой историк Г. Н. Бибиков (погибший вскоре на фронте) выяснил, что в опричнину вошли главным образом заселенные рядовыми служилыми людьми уезды, а вовсе не форпосты крупного княжеско-боярского землевладения, как полагал Платонов. А. А. Зимин показал, что выселению подлежали в основном опальные и их родня, значительное же количество местных землевладельцев было, вероятно, просто принято в опричнину. А ведь именно на опричных переселениях в основном базируется представление об опричнине как об антибоярском мероприятии.

В этой связи необходимо остановиться на вопросе об отношениях боярства и дворянства, о политических позициях этих социальных групп класса феодалов. Кобрину представляется ошибочным распространенное представление о том, что боярство было постоянной аристократической оппозицией центральной власти. Начнем с логического противоречия, заключенного в этом тезисе. Все историки единодушны в том, что вся правительственная политика XV—XVI вв. была направлена на централизацию страны, а воплощалась она в указах и законах, оформленных как «приговоры» Боярской думы — высшего правительственного учреждения. Аристократический состав думы известен и твердо установлен, ее подчас считают неким советом знати, ограничивающим власть монарха. Итак, именно бояре принимают меры, направленные на централизацию.

Экономически бояре не были заинтересованы в сепаратизме, скорее наоборот. Они не владели крупными латифундиями, расположенными компактно, «в одной меже». Крупный землевладелец имел вотчины и поместья в нескольких — четырех-пяти, а то и в шести уездах. Границы же уездов — это рубежи бывших княжеств. Возврат к удельному сепаратизму серьезно угрожал земельным владениям знати.

Титулованные бояре, отпрыски старых княжеских родов, утративших свою независимость, постепенно сливались с нетитулованной знатью. Обломки собственно княжеских вотчин, где их права еще в первой трети XVI в. носили некоторые следы прежней суверенности, составляли все меньшую часть их владений, расположенных столь же чересполосно, как и у нетитулованных бояр.

Ошибочно также, по мнению Кобрина, противопоставление бояр-вотчинников дворянам-помещикам, встречающееся в учебной и популярной литературе. В социальном составе помещиков и вотчинников не было существенной разницы: и среди тех и других мы встречаем и аристократов, и служилых людей среднего ранга, и «мелкую сошку». Нельзя противопоставлять вотчину и поместье как наследственное и ненаследственное владения: и вотчину можно было конфисковать в опале, за служебную провинность или за политическое преступление, и поместья фактически с самого начала передавались по наследству. Да и размеры вотчин и поместий не дают основания считать вотчину крупной, а поместье мелким. Наряду с крупными вотчинами было много мелких и даже мельчайших, где землевладелец наряду с эксплуатацией труда зависимых крестьян вынужден был сам пахать землю. Вместе с тем одновременно с небольшими поместьями (но таких микроскопических, как мелкие вотчины, первоначально не было) встречались и весьма крупные, не уступающие по размерам большим вотчинам. Все это очень важно, ибо как раз противопоставление крупной «боярской вотчины» «мелкому дворянскому поместью» — главная опора концепции противоборства боярства и дворянства, борьбы боярства против централизации.

Не была антибоярской и опричнина. И дело здесь не только в том, что переселения, в которых видели главный социальный смысл этого мероприятия, не были столь массовыми и всеобъемлющими. С. Б. Веселовский тщательно изучил состав казненных при Иване Грозном. Разумеется, среди погибших немало бояр: они стояли ближе к государю, а потому на них чаще обрушивался царский гнев. «Кто был близок к великому князю, тот ожигался, а кто оставался вдали, тот замерзал»,— писал Генрих Штаден. Да и казнь знатного боярина была куда заметнее, чем гибель рядового сына боярского, не говоря уже о крестьянине или «посадском мужике». В Синодике опальных, куда по приказу царя Ивана были записаны для церковного поминовения его жертвы, бояре названы по именам, а люди из низших слоев общества — часто цифрой с добавлением: «ты, господи, сам веси знаешь имене их». И все же, по подсчетам Веселовского, на одного боярина или человека из государева двора «приходилось три-четыре рядовых землевладельца, а на одного представителя класса привилегированных служилых землевладельцев приходился десяток лиц из низших слоев общества». Дьяки и подьячие, незнатные государственные чиновники — основа складывающегося аппарата государственного управления, опора централизации. Но сколько их погибло в годы опричнины! «При царе Иване,— писал Веселовский,— служба в приказном аппарате была не менее опасным для жизни занятием, чем служба в боярах».

Итак, острие опричного террора было направлено вовсе не только и даже не главным образом против боярства. Выше уже отмечалось, что и состав самих опричников был не менее аристократичен, чем состав земщины.[8]

Таким образом, по Платонову, уничтожая аристократический строй служилого землевладения, опричнина была направлена, в сущности, против тех сторон государственного порядка, которые терпели и поддерживали такой строй. Она действовала не «против лиц», как говорит В.О. Ключевский, а именно против порядка, и потому была гораздо белее орудием государственной реформы, чем простым полицейским средством пресечения и предупреждения государственных преступлений. Говоря так, Платонов совсем не отрицает тех отвратительно жестоких гонений, которым подвергал в опричнине Грозный царь своих воображаемых и действительных врагов.[9]

Александрова слобода

Что такое «слобода»

Термин «слобода» упоминается в источниках с 11-го века, однако с течением времени его смысл меняется. С 12-го до первой половины 16-го столетия «слобода» - это или отдельное поселение, или группа поселений, жители которого (которых) свободны от обычных налогов и повинностей.

Выбиралось чистое место возле крепости или даже в отдалении от нее, и объявлялось, что люди, которые придут сюда и станут здесь работать, на 20 лет (к примеру) свободны от повинностей. Как правило, на зов тотчас отзывалось множество народу, и уже через считанные месяцы на голом поле яблоку негде было упасть. Слободы организовывали князья, великие и мелкие, а также священники и частные лица, владевшие землями на праве «экономического суверенитета» (что хочу, то творю).

Основание Александровской слободы

Есть коренные разногласия даже по такому, казалось бы, простому вопросу, как дата первого упоминания слободы. Например, историк В. Снегирев уверяет, что слобода известна с 13-го века. В. Струков говорит, что слобода впервые упоминается в духовной (завещании) Ивана Калиты (1339). С. Веселовский относит первое упоминание к 15-му веку, и к началу 16-го века – М. Куницын. Есть устойчивое мнение, что Александрова слобода упомянута в завещании Дмитрия Донского (1389).

Естественно, ученые не договорились и о происхождении названия слободы. Народная молва говорит, что имя взялось от Александра Невского, который якобы и основал слободу (отсюда и берет корни «версия 13-го века» В. Снегирева). Другая молва толкует о принадлежности этих земель Суздальскому Александровскому монастырю, откуда взялось и название. Впрочем, сам монастырь тоже получил имя от Александра Невского, так что эти две версии на самом деле говорят об одном. Монастырь основан Александром Невским около 1240 года, но стал знаменит, очевидно, лишь в 17-м столетии, поскольку только 17-м веком датируются все сохранившиеся монастырские памятники. Прежде монастырь был деревянным, небольшим и, очевидно, довольно бедным. Это не исключает версии о построении слободы на монастырских землях, но мы не знаем точно, принадлежали земли нынешнего города Александрова этому монастырю или нет, да и к тому же небольшой обители логичней было бы ставить слободу прямо у своих стен, чтобы проще «снимать пенки» от налоговых сборов.

Третья версия связывает название слободы с именем боярина Александра Старкова, упомянутого в писцовых книгах рубежа 15-16 веков.

Сумму наиболее правдоподобных мнений можно представить следующим образом. До времени Ивана Калиты (первая половина 14 века) эти места были не обитаемыми, заросшими лесом. Основание слободы Александром Невским, как и выделение земельного участка в глухом лесу новому и бедному Александровскому монастырю в Суздале – фантастика. Жизнь шла севернее, в Ополье: Переславле Залесском на Плещеевом озере, в Юрьеве Польском, Суздале, Владимире. Эти города выстроились почти на одной линии: с востока Нижний Новгород и далее богатый Булгар, с запада – Смоленск и Новгород Великий. Лесистая полоса южнее никого не интересовала. Вот как выглядела политическая карта региона до Ивана Калиты.

С именем Ивана Калиты связан резкий подъем Москвы. Калита становится великим князем владимирским. В Москву съезжается масса народу, даже из Орды, готовых служить князю. Так что у Калиты появляются люди, которым нужна земля, а главное, люди, готовые освоить любые земли.

Древнейший центр волости Великая Слобода – нынешнее село Старая Слобода, которое до 16 века называлось сначала просто Слобода, потом Александровская Слобода. Современный город Александров – искони село Кушниково, переименованное Василием III в Новую слободу Александровскую, а затем названное просто Александровой Слободой.

Остается вопрос об этом последнем переименовании. Почему Новое село Александровское назвали вдруг «слободой»? Л. Строганов считает, что село лишь «унаследовало название древнейшего волостного центра – Слобода». То есть, по его мнению, в этом термине не было экономического содержания – оффшорной зоны тут не устраивали. Вряд ли это так. Как отмечает сам Строганов, слободы, образованные при Иване Калите, где-то к концу 14-го века утратили свои привилегии, что сразу повлекло за собой переименование Слободы в село Александровское.[10]

Александрова слобода – столица опричнины Ивана Грозного

Сразу после того, как Иван принял титул царя, по стране прокатилась волна народных волнений. Народ боялся, что «настоящий» царь, крымский хан, теперь пойдет на Россию войной. Вспомним, как много позже Бориса Годунова чуть не растерзали, заподозрив, что он навел крымцев на столицу. Крыма боялись панически, им пугали детей. Иван подавил восстания, но осадок остался у обеих сторон.

После покорения Астрахани в общем-то свершилось то, чего боялся народ. Организованный против России единый исламский фронт поставил задачу не допустить экспансии Руси до размеров Золотой Орды. Но именно эту цель и ставил Иван, решивший, что он – наследник хана. И он понял, что нужно собрать силы в кулак. Для победы же над внешним врагом необходимо прежде одолеть внутреннего - тех, кто тайно служит Крымскому хану. Тех, кто не в состоянии понять замыслов царя, и толкует о каких-то «православных ценностях», когда надо четко и прагматично «делать империю» на востоке. Наконец, необходимо взять деньги у тех, у кого они есть, но – не дают.

3 декабря 1564 года Иван отправился на богомолье, но зачем-то захватил с собой драгоценности, а слугам приказал взять семьи. Прибыв через Троицкий монастырь в Александрову слободу, он посылает оттуда две грамоты в Москву. Их смысл – «бояре, служилые, священники мне изменили, я покидаю царство. На простой люд обиды не держу». Через некоторое время к царю из Москвы пришла делегация – «вернись на трон». Царь согласился при условии, что ему позволят учредить опричнину. В феврале 1565 года царь воротился в столицу, где и сформулировал свои требования.[11]

Учреждение «опричнины» развязало руки Ивану IV, освободив его от повседневных забот по управлению страной, что он полностью переложил на плечи «земщины», оставив за собой принятие окончательных решений по важнейшим вопросам. Вместе с тем, царь открыл для себя неисчерпаемый источник обогащения за счет ограбления и убийств своих подданных, для чего и создал государство в государстве, подлинным центром которого сделал укрепленную Александрову слободу, отгородив ее от всего остального мира надежными заставами «псов царских». Очевидцы свидетельствуют, что ни войти, ни выйти из нее без специального пропуска не мог никто, в этом смысле она охранялась много строже, чем государев опричный двор на берегу Неглинной, куда мог прийти любой москвич, тем более, если он жил в «опричной» части города. На опричном царском дворе находились приказы, здесь принимали и подписывали челобитные, которые потом поступали в «земщину» для исполнения, это была официальная резиденция царя, в которой он жил во время своих наездов в столицу.

Список того, что царь хочет взять себе, в опричнину, видимо, был готов заранее. В него вошли лучшие земли, самые богатые области, а там, где неудобно оказалось взять в опричнину весь город (скажем, Москву), ее делили на две части (что, кстати, было в русских традициях еще с 14-го века). Но вот что странно. Восток, только что завоеванный, и очень богатый, в опричнину не вошел. Таким образом, представление, будто для попадания в опричнину регион должен всего лишь отличаться богатством, неверно. Очевидно, критерий был совсем другой. По мнению царя, опричнина должна была исцелить нравы. Изжить местечковость старой Руси, слабой Руси, Руси удельной, и насадить в народе, но прежде всего в правящем классе, новую, имперскую идеологию. Образцом для такой идеологии была Золотая Орда. Отсюда понятно, что на бывших землях Орды исправлять, собственно, было нечего – недавние обитатели Улуса Джучи (это более верное название Золотой Орды) были морально уже готовыми жителями будущей империи. Стариной болела именно Русь, в которой "вера есть, а правды нет". Эти слова – из тогда же написанной повести «О Магомете, Султане турецком». Ее читал Иван, это известно точно, а в ней идеальным правителем выведен как раз повелитель Османской империи, последний же император Византии изображен презренным слабаком. «Ну, коли правды нет, то нет и веры» - тоже оттуда. Значит, не в то верим, и православие – «не та» религия? Это крайне важно: храмом «правильной» веры и стала Александрова слобода.

Еще более радикально эта мысль подтверждается тем фактом, что во главе земщины, то есть всего, что осталось от опричнины, поставлен был ни кто иной, как бывший казанский царь Едигер, крещеный в Симеона.

Таким образом, управлять той частью страны, где «нравы» выдерживали хоть какую-то критику, по мнению царя, Иван поручил тому, кто уж точно эти нравы не испортил бы. И когда говорят, что с политической точки зрения акция Ивана не имела смысла (он обвинил бояр в плохом управлении, но сам же оставил боярской думе полстраны), решительно заблуждаются: думой руководил казанский царь, взятый Иваном в 1552 году в плен на руинах столицы Казанского ханства.

Правление Симеона продолжалось 11 месяцев, после чего Иван смещает его, щедро награждает Тверью и Торжком (а вовсе не "ссылает в Тверь", как пишут даже серьезные ученые), где Симеон и умирает аж в 1616 году, приняв перед смертью монашество. Так или иначе, Русь была целый год под номинальной властью чингизида. За это время экономика страны отнюдь не рванула вперед, небеса не излили елея на «благодатную землю», и вообще не произошло ничего такого, на что, может быть, в тайне своих мистических грез рассчитывал Иван. Этим, а также недовольством народа, и объясняется смещение с престола Бекбулатовича. После чего Иоанн, как свидетельствуют историки, впал в еще большую тоску: модель «новой империи, новой Орды» трещала по швам.

Как бы по инерции Иван продолжал жить в слободе, хотя и без своих опричников, как и без чингизидов. В 1578 году в Слободе открывается вторая на Руси, после московской, типография. На тот момент она была, впрочем, единственной: знаменитый Иван Федоров, заведший первым «друкарню» в Москве, не выдержал боярского и клерикального притеснения, и сбежал во Львов. Царь хотел его удержать, но даже царю это не удалось. Развлекаясь хоть чем-то от тоски, царь повторил опыт в Слободе.

19 ноября 1581 года царь убивает в Слободе своего сына, Ивана Ивановича. Что заставило Иоанна прикончить единственного сносного своего наследника, или же это была и в самом деле трагическая случайность, подстроенная, может быть, ненавидевшими царя боярами, мы толком не знаем. Факт, что как бы воспылав отвращением к Слободе, Иван тут же ее покидает, что одновременно означает признание царем полного краха собственных планов. Три года жизни, наполненные хворями, завершаются кончиной царя в 1584 году, как доказано, от отравления.[12]

Заключение

Считается официально, что опричнина просуществовала 7 лет с 1565 по 1572 гг. Но отмена опричнины была только формальной, число казней, разумеется, уменьшилось, понятие «опричнина» было ликвидировано, его в 1575 году заменили на «государев двор», но общие принципы и порядки остались не тронутыми. Иван Грозный продолжил свою опричную политику, но уже под другим названием, и с несколько измененным руководящим составом, практически не поменяв её направления. Тем более тщательное рассмотрение всех аргументов, привлекавшихся исследователями в качестве доказательств отмены опричнины приводит к заключению, что оснований, подтверждающих действительную отмену опричнины в 1972 году, не существует.

Все это, в том числе и сама личность Ивана IV, бывшего, по-видимому, человеком, крайне неуравновешенным, создает для историков огромное пространство для размышления и выдвижения различных версий тех событий, Что делает тему опричной политики и её последствий актуальной и сегодня. Споры о значении опричнины и о ее влиянии на политическое развитие России далеко от своего завершения. Таким образом, царь Иоанн своим характером и деятельностью произвел на современников двойственное впечатление. Они никак не умели согласить смелых и обдуманных его начинаний в первую половину царствования с несообразными предприятиями и жестокостями времен опричнины. Существуют как крайне негативные оценки правления Грозного (Погодин), так и более нейтральные. Карамзин видел в характере царя непостижимую смесь добра и зла, прекрасных стремлений и гнусных поступков, превосходных качеств с отвратительным их употреблением. У Соловьева в объяснении характера и образа действий Иоанна на первом плане представлена борьба нового государственного порядка, установленного отцом и дедом царя, с удельными преданиями, хранителями которых были бояре. Соловьеву он представляется не столько тираном своих врагов, сколько жертвой борьбы с ними.

Опричный террор и его последствия представляю огромную историческую ценность, которая должна служить назиданием последующим поколениям. Чтобы в будущем знать, к чему могут привести столь радикальные методы, которые применил в свое время Иван Грозный.

Как известно, Сталин, продумывая свою политику, брал себе в пример именно Ивана Грозного. К каким последствиям привела политика Сталина, какие жертвы были принесены, мы все отлично знаем.

Как показывает практика, методы Ивана Грозного привели к похожим последствиям как сразу после смерти царя, так и в период сталинских репрессий. В XVI веке такая политика, направленная непосредственным острием против последних оплотов удельной раздробленности, опричнина в первую очередь отозвалась на русском крестьянине, которому пришлось на себе выносить и новый дорогостоящий военно-государственный аппарат, и тягость бесконечных войн, и неожиданные повороты суровых репрессий Ивана IV, и непомерные аппетиты новых господ из царского окружения. Так и в 30-е годы XX века сталинская политика по устранению врагов народа в конечном счете ударила со всей силой по простому народу.

Опричнина имеет огромную актуальность в наше время и потому, что в российском обществе из-за плохой жизни зреют радикальные идеи. Идея о том, что все проблемы в России от олигархов привлекает многих своей простотой. Но если провести аналогию между олигархами и боярами времени Ивана Грозного, можно предположить, к каким последствиям это может привести.

Список литературы:

1. Соловьев С.М. «Сочинения». Книга 3. Том 6. М., Мысль. 1989 г. – 524 с.

2. Ключевский В.О . «Русская История». Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1. М., Мысль. 1993 г. – 671 с.

3. Кобрин В.Б . «Иван Грозный: Избранная рада или опричнина?/ История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX – нач. XX в.» сост: Козлов. М., Издательство политической литературы, 1991г. – 608 с.

4. Полосин И.И. «Социально-политическая история России XVI — начала XVII в.» Сб. статей. М., 1963 г. - 481 с.

5. Пoлосин И.И. «Что такое опричнина». М., 1963 г.

6. Платонов С.Ф. «Лекции по русской истории». Спб., Кристалл. 1997 г. – 321 с.

7. http://archeologia1.narod.ru/ale/ale.htm

[1] Соловьев С.М. «Сочинения». Книга 3, с. 409-414

[2] Ключевский В.О. «Русская История». Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1, с. 496-497

[3] Ключевский В.О. «Русская История». Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1., с. 504.

[4] Кобрин В.Б . «Иван Грозный: Избранная рада или опричнина?/ История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX – нач. XX в.» сост: Козлов. с. 134-137.

[5] Полосин И.И. « Социально-политическая история России XVI -начала XVII в.» с. 154-155.

[6] Полосин И.И. «Что такое опричнина» с. 149.

[7] Полосин И.И. «Что такое опричнина», с. 139-141

[8] Кобрин В.Б. «Иван Грозный: Избранная рада или опричнина?/ История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX – нач. XX в.» сост: Козлов.. с. 141-144.

[9] Платонов С.Ф. «Лекции по русской истории». с. 232-233.

[10] http://archeologia1.narod.ru/ale/ale.htm

[11] http://archeologia1.narod.ru/ale/ale.htm

[12]