План:
Введение……………………………………………………………………...……3
1.История становления прокуратуры в России…………………………………4
2. Статус лиц прокурорского надзора…………………………………………...6
3. Обязанности и степень власти прокуроров…………………………………..8
4. Надзор по содержанию подследственных, подсудимых, а также осужденных……………………………………………………………………......9
5. Надзор за судами…………………………….……………………………….11
6. Споры прокуроров с полицейскими чинами…………………………….…12
Вывод……..………………………………………………….…………………...14
Список используемой литературы….…………………………………………..15
В судебных уставах не предусматривались ни срок полномочий совета судебных приставов (в отличие, например, от совета присяжных поверенных), ни возможность периодической ротации его состава. Единственный способ обновления совета был закреплен в ст. 339 УСУ, согласно которой "совет возобновляется по желанию не менее половины всех... судебных приставов". В данном случае слово "возобновляется" использовалось в значении "обновления"140. Это подтверждается тем, что далее в статье идет речь о порядке "новых выборов".
Ожегов СИ. Словарь русского языка. М., 1986. С. 80.
К компетенции совета принадлежало разрешение возникавших между судебными приставами "жалоб и споров", распределение между ними суммы таксового вознаграждения. Но большая часть полномочий была связана с контролем за деятельностью судебных приставов. Согласно п. 1 ст. 340 УСУ совет должен был наблюдать за действиями судебных приставов по исполнению ими служебных обязанностей. Как контролирующий орган совет имел право принимать и рассматривать жалобы частных лиц на судебных приставов. Правда, закон ограничивал круг как обжалуемых деяний, так и лиц, имеющих право на
обжалование. По смыслу п. 3 ст. 340 УСУ обжаловались те исполнительные действия, которые производились по требованию взыскателя. А жалобы в совет могли подавать только лица, поручавшие приставам выполнять какие-либо действия. В случае незначительности правонарушения совет мог наложить "мелкие дисциплинарные взыскания": предостережение, замечание или выговор. Данные решения совета в силу ст. 342 УСУ были окончательными и не могли обжаловаться со стороны приставов, хотя частные лица, не согласные с постановлением совета, имели право требовать его пересмотра в судебной палате (ст. 343 УСУ). При наличии "большой вины" совет был обязан направить в суд, при котором состоял судебный пристав, представление о предании последнего более строгой ответственности. Таким образом, в случае создания совета ему переходила от суда часть распорядительных и контролирующих полномочий в отношении судебных приставов. Совет приобретал над ними "ограниченную дисциплинарную власть".
Законодательство предусматривало возможность расширения полномочий совета. Это могло произойти только в случае создания товарищества судебных приставов с круговой порукой друг за друга. Оно представляло собой своего рода артель, члены которой брали обязательство возмещать убытки, причиненные кем-либо из них при исполнении служебных функций. Необходимый резерв денежных средств формировался из залогов, возвращенных со счетов судов. Авторы судебных уставов, вводя этот институт, аналог которого существовал во Франции, Бельгии в виде общих касс и дисциплинарных камер судебных приставов, стремились создать дополнительную гарантию добросовестной работы приставов. Товарищество должно было обеспечить судебным приставам "взаимный надзор и вспоможение". В итоге, по замыслу разработчиков судебной реформы, товарищество могло без особого обременения тяжу
щихся уравнять доходы судебных приставов, не используя при этом средства из государственного бюджета141.
Товарищество могло учреждаться только в том судебном округе, где действовал совет судебных приставов. Как устанавливала ст. 344 УСУ, общее собрание судебных приставов округа должно было поручить совету ходатайствовать перед судебной палатой о возвращении внесенных законов и разрешении образовать товарищество. Совету, в свою очередь, полагалось представить судебной палате не только просьбу общего собрания, но и доказательства наличия средств для компенсации возможных убытков (ст. 345 УСУ). Если судебная палата находила целесообразным удовлетворить ходатайство судебных приставов, то ей полагалось сделать распоряжение о передаче залогов совету. Именно с этого момента он становился органом, рассматривавшим все требования о возмещении причиненных судебными приставами убытков. Согласно ст. 352 УСУ последнее составляло "прямую и непосредственную обязанность совета судебных приставов".
141 См.: Судебные Уставы... Ч. I. С. 199-200.142 Там же. С. 198.
После возвращения залогов совет приобретал "полную дисциплинарную власть" над судебными приставами. С этого времени совет получал право назначать и увольнять судебных приставов (ст. 347 УСУ), безапелляционно лишать их таксового вознаграждения, штрафовать на суммы от 5 до 100 руб. При этом приставы не освобождались от дисциплинарной власти судов. В результате они оказывались под двойным контролем, и сразу два органа могли применять к ним различные меры взысканий, установленные в ст. 329 УСУ. Сохранение за судом этого права законодатели объясняли тем, что без него "ни председатели, ни судебное место не имели бы никакого влияния (на судебных приставов - В.З.) и никакой власти, и распоряжения их могли бы оставаться без надлежащего исполнения, к ущербу правосудия"142. Наконец, совету разрешалось на основании ст. 349 УСУ увеличить число судебных приставов сверх ус
тановленного штатами. Однако в этом случае внештатным приставам не полагалось жалование от казны.
Итак, включение в судебные уставы норм, предоставлявших судебным приставам право учреждать советы и товарищества, свидетельствует о желании создать корпоративную организацию приставов, своего рода "особое сословие", или "особый класс должностных лиц"143. Следствием корпоративности должно было стать укрепление самостоятельности судебных приставов, усиление контроля за их деятельностью. В свою очередь, это позволило бы суду, с одной стороны, меньше тратить время на организацию исполнительных действий и сосредоточиться на разрешении правовых конфликтов. С другой стороны, результатом такой организации института судебных приставов явилось бы ускорение исполнения актов суда, т.к. приставы состояли в непосредственных отношениях с участниками исполнительного производства и были более осведомлены о необходимых мерах, тогда как суду требовалось дополнительное время для выяснения всех обстоятельств и принятия решения о характере исполнительных действий.
Васьковский Е.В. Курс гражданского судопроизводства Т. 1.С. 67; Тютрюмов И.М. Гражданский процесс. Юрьев, 1925. С. 505.
144 Веритовский П.С. Итоги деятельности судебных приставов по округу Московской судебной палаты// Юридический Вестник. 1871. № 5. С. 26.
Однако корпоративная организация судебных приставов в России не получила развитие. За весь период действия судебных уставов был создан только один совет судебных приставов при Петербургском съезде мировых судей. Товарищества с круговой порукой нигде созданы не были. Несомненно, свою роль здесь сыграли объективные факторы. Судебные округа охватывали значительные территории, и приставам было весьма затруднительно и даже накладно собираться на общие собрания. Так, главным препятствием для учреждения совета в Московском судебном округе стала "трудность собрать на собрание судебных приставов из городов и уездов 11 губерний, входивших в округ"144.
Состав судебных приставов тоже мешал распространению советов и товариществ, поскольку выходцы, как правило, из канцелярских служащих не осознавали необходимости объединения и предпочитали работать под началом суда. Другим субъективным фактором следует признать отношение к советам в среде самих приставов. Типичной иллюстрацией является мнение съезда судебных приставов Харьковского округа, состоявшегося в 1878 г. На нем был поднят вопрос об учреждении совета, но большинство высказалось против этого. Главные аргументы сводились к тому, что создание совета приведет к лишним издержкам, его состав фактически станет бессменным, а разбросанные по уездам приставы не смогут не только проверять деятельность старшины и членов совета, но и "заявить дружную оппозицию", в итоге появятся жалобы на притеснения, что только "навредит сословию"145. Это мнение отражает опасения периферийных судебных приставов, что власть в советах сконцентрируют приставы центров судебный округов.
Кроме того, уже в первые пореформенные годы имело место несколько
крупных растрат приставов , которые охладили пыл сторонников советов и, особенно, товариществ, т.к. другие приставы не желали нести ответственность за недобросовестных коллег. В конце концов в новой редакции Учреждения судебных установлений отказались от идеи советов и товариществ.
Судебная газета. 1873. № 60.
См.: Арапов П.А. Указ. соч. С. 48^9.
Суд, при котором состояли приставы, осуществлял управление их деятельностью и в соответствии со ст. 249 УСУ контроль за ней. В судебных уставах не было норм, которые бы подробно регламентировали отношения судебных приставов и суда. Руководство выражалось в том, что приставы подчинялись председателю суда, последний назначал приставов для производства исполнительных действий и рассматривал рапорты об избранных способах исполнения. Принимать иные меры, обеспечивавшие быстрое исполнение (на
пример, разъяснение порядка исполнения, взаимодействие с судебным приставом на разных стадиях производства и др.) не входило в компетенцию судов. В соответствии со ст. 925 УГС суд не обязан был наблюдать за ходом исполнения.
Контроль реализовывался в нескольких формах. Судебные приставы представляли своему суду ежемесячные, третные (за четыре месяца) и годовые отчеты, которые позволяли постоянно быть в курсе их служебной деятельности. По форме, утвержденной Министерством юстиции147, ими ежемесячно сообщалось о количестве исполненных и неисполненных поручений, собранных по таксе и внесенных в казначейство денег. Раз в месяц в распорядительном заседании суда рассматривались рапорты о состоянии приходно-расходных книг судебных пошлин и марок. По истечении четырех месяцев каждому приставу полагалось предоставить председателю суда ведомость о количестве и роде поручений, в которой указывались размер полученного вознаграждения, количество невзысканных средств, сумма удержаний на пересылку или иные канцелярские нужды. По окончании года судебный пристав представлял председателю суда отчет, в котором указывал число поступивших исполнительных листов, где обозначалась сумма взысканий, число охраненных наследственных имуществ, размер полученного вознаграждения по взысканиям и охранениям
Циркуляр Министерства юстиции от 17 июня 1875 г. № 5213.
См., например: Особый наказ судебным установлениям Киевского мирового округа. Киев, 1877. С. 31.
Суды периодически проводили ревизии делопроизводства судебных приставов. Предполагалось закрепить в общем наказе конкретные правила проверки книг приставов, но поскольку он не был принят, то эта процедура регламентировалась особыми наказами. В них же устанавливались виды документов, которые должен был вести пристав. Связано это было с тем, что в Учреждении судебных установлений имелась всего одна статья, обязывавшая приставов
"содержать книги" и устанавливавшая основные их разновидности: 1) для записи поручений; 2) для фиксации исполненных служебных действий (ст. 325 УСУ). В Уставе гражданского судопроизводства (ст. 950) конкретизировалось содержание этой статьи: в журнале следовало "означать": имя и фамилию пристава, суд, при котором он состоял, судебное решение, данные взыскателя и должника, описание исполнительных действий, количество взысканной суммы и размер вознаграждения. Министерство юстиции обязало приставов дополнительно вести еще реестры входящих и исходящих бумаг149. Совершенно очевидной была потребность более подробно определить номенклатуру служебных бумаг, требуемых от судебных приставов. Сам факт необходимости отдельного делопроизводства приставов не подвергался сомнению. Оно было нужно для учета и контроля за всеми предпринятыми судебным приставом мерами по исполнению актов органов гражданской юрисдикции, что являлось гарантией интересов как самого должностного лица, так и взыскателя и должника. Кроме того, отдельные исполнительные действия - составление описей и имущества, производство оценки или торга и др. - требовали обязательного документального закрепления.
См.: Циркуляр Министерства юстиции от 28 февраля 1865 г. № 4410.
Изучение практики в разных судебных округах показывает отсутствие единообразия в ведении судебными приставами делопроизводства. Различия в наказах судов встречались по вопросу ведения отдельных документов, не признанных законом обязательными, в частности, нарядов. В одних местах приставам вменялось в обязанность вести наряды циркуляров и предписаний, переписки по отчетности. В других к указанным документам добавляли наряды форм печатных бланков и бумаг, не относящихся к делам настольного реестра. Третьи суды требовали от приставов, помимо каких-либо из вышеуказанных нарядов, также учета выполнения поручений о вручении повесток, объявлений и т.п.
Такой разнобой в организации делопроизводства вызывал критику современников. Даже Министерство юстиции в циркуляре от 17 октября 1895 г. отметило чрезмерное количество бумаг, которые приходилось вести судебным приставам150. После того, как было опубликовано большинство особых наказов, стали высказываться предложения об упорядочении ведения служебных бумаг. Наиболее продуманное из них принадлежало Сенатору А.Д. Носенко, который считал целесообразным ведение помимо журнала по исполнению судебного решения и денежных книг следующих нарядов: циркуляров и предписаний, переписки по отчетности, форм бланков, прочих бумаг151.
Согласно ст. 251 УСУ ревизию производили председатели судов. В том случае, если лично они не могли это сделать, то по решению общего собрания
суда проверку проводил член суда . Надзор за судебными приставами общих судов, проживавшими в уездах, осуществлял уездный член окружного суда, который доносил о результатах ревизии их делопроизводства председателю окружного суда. Итогом ревизии было заключение об "удовлетворительности или неисправности книг" судебного пристава153. Последнее могло являться основанием принятия следующих мер в отношении пристава, допустившего нарушение: 1) разъяснение о сути "неисправностей или упущений" в каждом отдельном случае; 2) отмены неправильных постановлений и распоряжений, если это не противоречит законам о судопроизводстве; 3) восстановление нарушенного порядка по конкретным делам; 4) привлечение виновного к ответственно-сти154.
150 См.: ГАКО. Ф. 795. On. 1. Д. 21. Л. 7; В.М., Л.А. К вопросу о сокращении письмоводства у
судебных приставов окружных судов// Судебная газета. 1891. № 44.
151 См.: Носенко А.Д. Указ. соч. С. 29.
См.: Решения общего собрания кассационных департаментов Сената за 1881 г. № 60; Циркуляр Министерства юстиции от 27 февраля 1882 г. № 16839.
Решения общего собрания кассационных департаментов Сената за 1881 г. № 60. 154 См.: ПСЗ - III. Т. 5. СПб., 1887. № 2959.
В соответствии с судебными уставами контроль за деятельностью судебных приставов осуществляли участники исполнительного производства. Они
имели право подавать жалобы в суд "на личные действия и медлительность" судебных приставов (ст. 330 УСУ) или неправильное исполнение ими судебного решения (ст. 962 УГС). Суд, в свою очередь, осуществлял гражданско-процессуальную проверку законности действий судебного пристава.
Личные действия пристава участники исполнительного производства обжаловали председателю того суда, при котором состоял судебный пристав, а в кассационных департаментах Сената - их обер-прокурорам. Такая практика объяснялась тем, что судебные приставы назначались на должность председателями судов, находились в их подчинении, и, следовательно, последним принадлежало право подвергать их дисциплинарной ответственности. Данное положение получило нормативное оформление в ст. 267 УСУ, которая устанавливала, что чиновники канцелярий окружных судов и судебных палат подлежали дисциплинарной ответственности по усмотрению председателей этих судебных мест, а лица, служившие при кассационных департаментах, - их обер-прокуроров.
См.: Носенко А.Д. Указ. соч. С. 39-40.
Однако если было понятно, кому следовало подавать жалобы, то не совсем ясно, что имелось в виду под "личными действиями" судебного пристава. А.Д. Носенко систематизировал сведения о практике рассмотрения этой категории жалоб в различных округах, и оказалось, что понимание "личных действий" являлось порой диаметрально противоположным. Так, одни суды рассматривали таковыми любые деяния судебных приставов, не предусмотренные в ст.ст. 962, 966, 1202, 1204, 1205 УГС, другие только действия, вытекавшие из неправильного применения закона при исполнении судебного решения, третьи - связанные с неверным толкование закона, четвертые - произвол, злоупотребление и вообще явное отступление от закона, пятые - незначительные действия, могущие повлечь исключительно выговор и не требовавшие дисциплинарного производства и др.155 Помимо явного разночтения нормы ст. 330 УСУ,
прослеживается также и смешение личных действий и действий по исполнению решений, что являлось следствием расширенного толкования ст. 330 УСУ. К негативным последствиям этого принадлежало не только нарушение закона и неправильное обжалование деятельности судебных приставов, но и ухудшение правового положения последних. Дело в том, что при обжаловании исполнительных действий в порядке ст. 962 УГС существовал срок давности, а на жалобы, принесенные в порядке ст. 330 УСУ, он не распространялся. В результате на действия судебных приставов жалобы могли быть поданы в любое время, даже после завершения исполнительного производства, что, естественно, выступало в качестве дезорганизующего фактора, поскольку создавало повод для злоупотребления правом обжалования участниками исполнительного производства. Выход мог быть только один, и он применялся в некоторых округах: при определении порядка рассмотрения жалобы отталкиваться от требования заявителя. Если последний ходатайствовал только о привлечении пристава к ответственности, жалобы разрешались в порядке ст. 330 УСУ. В том случае, если заявитель требовал отмены или изменения результата действий судебного пристава, тогда полагалось рассматривать жалобу в порядке ст. 962 УГС.
Жалобы на неправильное исполнение судебных решений полагалось подавать либо в суд, в чьем округе производились исполнительные действия, либо в суд, принявший решение. В последнем случае суд принимал к рассмотрению только те жалобы, в которых указывалось на неправильное толкование судебным приставом исполняемого решения. Его задача состояла в устранении неясностей, поскольку именно ему была понятна логика решения. Во всех остальных случаях жалобы подавались суду, в округе которого исполнялось решение, т.к. к нему было удобнее всего обращаться тяжущимся, и ему подчинялся пристав, исполнявший решение. Под неправильным исполнением понималось либо допущение со стороны судебного пристава формальных процессу
альных нарушений, либо искажение "материальной стороны исполнения, самого основания оного"156.
Жалобы в порядке ст. 962 УГС подавались в двухнедельный срок со дня совершения оспариваемых исполнительных действий, а не со дня, когда о них стало известно лицу, желавшему их обжаловать. В некоторых случаях предоставлялся недельный срок обжалования действий судебного пристава. Так, согласно ст. 1205 УГС жалобы на неправильное производство торгов подавались в 7-дневный срок, поскольку лица, которым было предоставлено такое право, непосредственно участвовали в торгах, и им не требовалось продолжительное время для выяснения всех обстоятельств . Рассмотрение такого рода споров и жалоб производилось в сокращенном порядке и предполагало сообщение стороне, чьи действия оспаривались, копии прошения. Затем суд выслушивал ее и выносил определение, которое могло быть обжаловано в судебной палате.
Объяснительная записка к проекту новой редакции Устава гражданского судопроизводства. Т. ГУ. Ч. 2. СПб., 1900. С. 57-58.
157 См.: Решения гражданского департамента Сената за 1879 г. № 349.158 См.: Российское законодательство... Т. 8. М, 1991. С. 99.
Прокурорский надзор в пореформенной России был ограничен "делами судебного ведомства" (ст. 135 УСУ). Создатели судебных уставов отказались от общего надзора для того, чтобы сосредоточить все силы прокуратуры на надзоре за судом, следствием и поддержании государственного обвинения Прокуратура не имела права производить непосредственные проверки делопроизводства, требовать отчеты и т.п., но ее чиновники, "наблюдая за охранением закона", фиксировали упущения должностных лиц судебного ведомства и на основании ст. 253 УСУ сообщали об этом председателям судебных мест или министру юстиции. Прокуратура могла также возбуждать дисциплинарное преследование, внося соответствующее предложение в суд через его председателя (ст.ст. 272, 274 УСУ). Таким образом, прокуратура имела возможность осуществлять надзор за деятельностью судебных приставов. Однако на практи
ке этим она почти не занималась. В фонде прокурора при Курском окружном суде не было выявлено ни одного дела, касавшегося судебных приставов159. Подобное положение объясняется тем, что прокурорские чиновники в условиях недостатка кадров старались, прежде всего, обеспечить надзор за следствием и государственное обвинение в суде. Поэтому при обнаружении правонарушений, совершенных судебными приставами, они только вносили представление в соответствующий суд, который должен был принимать установленные законом меры. С противоправными поступками судебных приставов представители прокуратуры чаще всего имели дело, когда давали заключения о характере проступка в ходе дисциплинарного производства (ст. 282 УСУ), о возможности взыскания убытков с пристава (ст. 1334 УГС), или поддерживая обвинение судебного пристава в уголовном суде (ст.ст. 543, 630 и др. Устава уголовного судопроизводства, далее - УУС).
См.:ГАКО. Ф. 795. On. 1.
См.: Судебные Уставы... Ч. III. С. 185.
|