Главная              Рефераты - Философия

Философские идеи русских врачей и естествоиспытателей - реферат

ВВЕДЕНИЕ

В период возникновения наука отчетливо не осознает себя чем-то радикально отличным от философии. Первые ученые называют свои труды «позитивной экспериментальной философией». Пути и методы научного изучения природы обосновываются философски и во многих случаях одни и те же люди выступают и как философы, обосновывающие правомерность научного познания, и как ученые-естествоиспытатели и врачи.

Можно выделить следующие философские вопросы и проблемы волнующие врача и естествоиспытателя. Существует ли окружающий нас мир сам по себе или он является продуктом деятельности разума и может ли естествознание экспериментально ответить на этот вопрос? Что является основными критериями рациональности деятельности ученого? Научна ли иррациональность? Должен ли ученый в своей деятельности ограничиваться строгими правилами и пользоваться только определенными методами при познании окружающей действительности или в науке «все дозволено»? Какие методы и подходы наиболее соответствуют современному уровню исследований?

Большой вклад в развитие науки внесли русские врачи и естествоиспытатели XIX века И.М. Сеченов, Н.И. Пирогов, И.И. Мечников, И.П. Павлов, Д.И. Менделеев, основываясь на философских идеях.

ИВАН МИХАЙЛОВИЧ СЕЧЕНОВ (1829 - 1905)

Годы развития биологии и психологии нераздельно связаны с деятельностью русского мыслителя и натуралиста Ивана Михайловича Сеченова.

Будучи студентом медицинского факультета университета, Сеченов на какой-то период забрасывает медицинские книги и с головой уходит в психологические. Вскоре любовь к психологии остыла, но она оставила след, без которого был бы невозможен переворот, произведенный Сеченовым в этой науке.

Идеи медицинской психологии.

Сеченов увлекался чтением философско-психологической литературы. И это увлечение мотивировано не любознательностью, не стремлением быть в курсе общего умственного движения эпохи, а совершенно определенным программным замыслом: создать психологию, которую Сеченов назвал медицинской, - психологию для врачей. «Я собираюсь теперь хлопотать именно о том, что меня всегда страшно удивляло во время студенчества, - отсутствие психологии в медицинских школах».

И Сеченов садится писать проект медицинской психофизиологии, в обоснование которого он доказывает, почему психология необходима врачу. Всякая болезнь тела сопровождается психическим расстройством, начиная от изменений в настроении духа; врачу неизбежно приходится быть экспертом в отношении не только телесных, но и душевных состояний; психология, опирающаяся на физиологию головного мозга, должна стать опорой психиатрии, и т.п.

Но способен ли врач подходить ко всем этим вопросам с такой же естественнонаучной позиции, с какой он принимает свои решения о вмешательстве в телесный механизм? Не имея психологического образования, он может руководствоваться только собственной сметкой, собственной интуицией, здравым смыслом.

«Наоборот, психология как результат вековых усилий многих умов представляет хоть сколько-нибудь твердые правила для анализа и оценки явлений» (Научн.наследие:245). Здесь, в подходе к задачам психологии, как и ко всем другим проблемам научно-теоретического знания, сеченовскую мысль отличала ориентация на ценность этого знания для реальной деятельности людей, для практического воздействия на жизнь.

За строчками абстрактных философских сочинений о душе он видел врача у постели больного, излечение которого зависит от способности этого врача влиять, используя аппарат науки, на ход не только телесных, но и душевных процессов в целостном организме.

Итак, теперь в разработке медицинской психологии, а не физиологии нервной системы видит Сеченов свою «лебединую песнь». Воплощение это замысла должно было стать, как он полагал, «актом, логически вытекающим из всего предшествующего», т. е. итогом всех прежних исканий.

Такой неожиданный, на первый взгляд, поворот в научном сознании Сеченова был обусловлен тем, что сомкнулись две линии: развитие его собственных идей и общий ход развития психологического знания.

От элементарных рефлексов он продвигался к все более сложным уровням поведения. Уже «Физиология органов чувств» являлась по существу столько же физиологическим сочинением, сколько и психологическим. Исследование операций глаза, движений спинальной лягушки и атактиков, сравнение зрения с осязанием, концепция бессознательных умозаключений – все это были темы, которые готовили общую трактовку чувствования как телесного придатка, от сложности которого зависит сложность сознательно-произвольного поведения. Внутренняя логика движения сеченовской мысли побуждала распространить этот общий принцип на объекты психологии, считавшиеся уникальными, ни с чем телесным не сопоставимыми. Итак, индивидуальный путь Сеченова закономерно вел его к психологии как «лебединой песне» его научного развития.

Как бы, однако, ни был гениален и прозорлив отдельный исследователь, его интеллектуальное могущество детерминировано объективным ходом научных идей.

Конец 60-х годов, когда Сеченов окунулся в нараставший поток литературы по психологии, существенно отличался от начала 50-х, когда он впервые с ней познакомился. Под воздействием объективного биологического исследования нервно-психических функций менялся облик психологии. Учение о рефлексе и об органах чувств, психо-физика и эволюционная концепция Дарвина показывали, что психическое включено в работу живых систем как фактор, имеющий реальную ценность и собственную детерминацию. Логика развития опытного знания укрепляла идею о том, что психические явления подчинены законам, не совпадающим с анатомо-физиологическими.

Именно в силу объективности подхода физиология не могла поглотить психологию. Она лишь пробудила ее к самостоятельной работе. Вторжение методов и понятий из области естествознания на практике показало возможности перехода от умозрительных построений к опытным. И уроки физиологии не прошли даром.

«Самосознание» психологии резко возросло. Вдохновленная естествознанием, она предпринимает попытки отграничиться от него и встать на собственный путь, но путь, пролегающий не в «стратосфере» спекулятивного мышления, а на почве эмпирического знания. Эта историческая тенденция к превращению психологии из придатка философии, каковой она считалась прежде, в самостоятельную науку нарастала в объективном составе исследований, с которыми столкнулся Сеченов, размышляя над проспектом медицинской психологии"»

Проспект отразил эту тенденцию. Его разработка определялась задачей: построить психологию как эмпирическую дисциплину, объединяющую ее традиционную многовековую проблематику с новыми естественнонаучными фактами, методами и установками. Именно тогда, в третьей четверти девятнадцатого века, эта задача стала актуальной для всей мировой психологической мысли, но решалась в различной идейно-социальной среде по-разному.

Предпосылки перехода Сеченова от физиологии к психологии нужно искать столько же в логике формирования его как ученого, сколько и в логике развития самой науки. Это внутренне связанные и вместе с тем не совпадающие процессы. Один из них не является простой проекцией другого.

Социально-психологическая атмосфера в русском обществе благоприятствовала Сеченову. Он не был одинок. За ним стояла молодая Россия. Вместе с тем эта атмосфера обязывала идти дальше, за пределы традиционных объектов физиологии, к тем высшим жизненным проявлениям, которым идеализм придал самостоятельное начало, т.е. к научной разработке психологии как специфической области знания.

Сеченов был подготовлен к этому всей своей предшествующей биографией, всей логикой развития своей мысли. Продвижение же его мысли к новым рубежам стимулировала социальная среда, которой не знала ни Германия, ни Англия, - ни одна из тех стран, где шел процесс обособления психологии в самостоятельную опытную науку.

Позитивизм в психологии.

Позитивизм в психологии середины прошлого века представлял сложное, противоречивое явление. Увлечение им было обусловлено крахом старых идеалистических систем и неудовлетворенностью примитивным материализмом, с точки зрения которого психика представлялась тенью, призрачным порождением мозговых процессов.

Могла ли крепнущая научно-психологическая мысль удовлетвориться этим представлением, превращавшим психологию в некий придаток к физиологии? Ведь в самом естествознании, в русле строго эмпирического изучения жизнедеятельности возникали представления о том, что сознание играет в ней особую, притом незаменимую роль, которую невозможно понять с точки зрения общей механики и энергетики организма.

Люди, стоявшие у лабораторного стола (а не авторы философских трактатов), доказывали, что без обращения к этой роли нельзя объяснить даже приспособительных реакций обезглавленной лягушки, не говоря уже о реакциях более сложных систем – зрительной, слуховой, и др. Философский идеализм (под ним понимались концепции типа кантовской, гегелевской и т.п.) возвеличивал сознание, но имел в виду совсем иные его проявления, чем те, которые наблюдали и над которыми экспериментировали физиологи. Что же касается философского материализма (под ним понимались вульгарно-материалистические взгляды), то он видел в сознании производное механики жизни, а не ее активный фактор, для постижения которого недостаточно категорий «чистой» физиологии.

Позитивистский призыв – отбросить умозрительные конструкции и сосредоточиться на одних только фактах и корреляциях между ними – казался выходом из тупика, созданного метафизическими системами. Позитивистские настроения лидеров опытного направления в психологии способствовали прогрессу реального знания о явлениях душевной жизни в их зависимости от физических и биологических факторов. Но хотя позитивизм и вносил свежую струю, он оставлял эмпирическую психологию в тенетах старых постулатов, старых категорий. По крайней мере три таких постулата довлели над опытной школой создавая непреодолимые трудности на пути приобретения ею истинно позитивного облика. Первым из них было представление о том, что психическое отличается от материального (физического, физиологического) своей непосредственной данностью субъекту. Второй постулат, порожденный стремлением понять неотделимость психического от физиологического, выражался идеей их параллельности. И, наконец, в противовес жестко механическому взаимодействию физических тел выставлялась в качестве ни с чем не сравнимого признака человеческого поведения его произвольность. В категориях субъективности психического, его параллельности телесному, его произвольности мыслили все стоявшие на позициях позитивизма исследователи психических явлений, с какой бы убежденностью они ни настаивали на своей приверженности одним только фактам.

Социальная почва спора о задачах психологии.

Вопрос о путях психологии как самостоятельной науки (а не отрасли философии) оставался неясным. Сеченов воспринимался как прославленный физиолог. За решением же собственно психологических вопросов читателя отсылали к западноевропейской эмпирической школе – И.Тену, Г.Спенсеру, В.Вундту. Правда, «Рефлексы головного мозга» учили общему подходу ко всем актам человеческой жизни – как чисто физиологическим (бессознательным), так и сознательным. Но ведь сам автор «Рефлексов» подчеркивал, что «имел задачей показать им (психологам) возможность приложения физиологических знаний к явлениям психической жизни, а вовсе не изложить систему психологии как особой дисциплины, со своими собственными задачами, методами, понятиями и т.д.

Темпы формирования такой дисциплины в 60-х годах резко возросли. Вопрос о том, какой должна быть новая психология, на каких основаниях ее строить, стал на повестку дня.

Психологическая мысль на Западе соединила в интерпретации своих реальных достижений стихийно материалистические тенденции с идеалистическими. Это запечатлелось в ее трактовке предмета психологии и отрицательно сказалось на формировании новых категорий. Идеалистический взгляд на душу отбрасывал к представлениям, несовместимым ни с детерминизмом, ни с объективным методом, ни с другими принципами, которые преобразовывали психологию, обеспечивая ее будущее как науки.

В России же обсуждение путей психологии шло в обстановке острейших идейных боев вокруг проблемы человека, причем центральными здесь являлись расхождения, касающиеся детерминации поведения. Материалистическое мировоззрение, принятое передовой частью интеллигенции, ставило поступки личности в зависимость от реальных условий ее жизни. Идеализм же отстаивал произвольность поведения, независимость главных сил внутреннего мира от мира внешнего. Столкновение двух воззрений приобрело необычайный накал.

Непримиримость, свойственная в России дискуссиям о человеке, отражалась на подходе к проблемам психологии. Детерминистические взгляды проводились здесь с такой последовательностью, какая не была свойственна западноевропейской психологии, где установка на строгий естественнонаучный причинный анализ «смягчалась» методологией позитивизма.

Новое понимание предмета психологии

Новую психологию Сеченов, используя старый термин, назвал а н а л и т и ч е с к о й. Классической формой аналитической психологии являлось ассоциативное направление. Его приверженцы давно уже стремились к решению задач, на которые ориентировалась сеченовская программа. Это отмечал и сам ее автор. Указывая, что психологии следует изучать: а) историю возникновения отдельный элементов, б) способность их сочетания, в) условия воспроизведения, Сеченов пишет: «Явления, относящиеся во все три группы, издавна рассматриваются во всех психологических трактатах». Далее он прибавляет, что «во вторую группу задач относится так называемый процесс ассоциации психических деятельностей, а в третью – процесс репродукции». Объяснение ассоциации и репродукции являлось

Всегдашней целью ассоциативной психологии. Сеченов полагал, что цель должна быть сохранена, но достигнута другим способом, поскольку изучению подлежать совсем не те объекты (элементы сознания и их связи), которыми психология занималась прежде. «Объекты изучения, несмотря на сходство рамок, у нас все-таки другие».

В те времена не было научного термина «поведение». Не боясь его употребить, можно было бы сказать, что в качестве предмета психологии у Сеченова впервые в истории этой науки выступило Психически регулируемое поведение.

Идею объективной психологии Сеченов выдвинул за 40 лет до так называемой «бихевиористской революции», низвергшей сознание с пьедестала, на котором оно находилось в течение веков в качестве официального предмета психологического исследования. В наше время зарубежные историки признают, что Сеченов первым произвел переворот.

Сеченов, отстаивая идею целостности психического акта, считал противоестественным разрывать «на части то, что связано природой… вырвать из целого середину, обособить ее и противопоставить остальному».

История приложения объективного метода к знанию о человеке подтвердила дальновидность Сеченова, мыслившего акт поведения как целостный, невозможный без психического регулятора, изъять который – значит разрушить сам этот акт. Но чтобы сохранить психическое требовалось преобразовать всю прежнюю систему представлений о нем, построенную на той категории сознания, которая сложилась в недрах интроспекционизма.

Мы стремились показать, как нужды другой области знания – физиологии – вели к таким преобразованиям. Теперь настал черед психологии.

Психология не может стать наукой, пока она базируется на непосредственном опыте, возражал Сечено. «У человека нет никаких специальных умственных орудий для познавания психических фактов, вроде внутреннего чувства или психического зрения, которое, сливаясь с познаваемым, познавало бы продукты сознания непосредственно по существу».

Сеченов подчеркивал, что «одно из наиболее выдающихся сторон психических явлений – сознательный элемент – может подлежать исследованию только на самом себе, при помощи самонаблюдения».

Используя самонаблюдение как самоотчет индивида о фактах собственного сознания, исследователь вовсе не оказывается тем самым в трясине субъективного (интроспективного) метода Выступая против интроспекции, - или, как он ее называл, «психического зрения», - Сеченов имел в виду не самонаблюдение в указанном смысле, а учение об особом способе постижения процессов сознания, отличном от остальных известных человеку средств.

Личность ученого.

Деятельность Сеченова предстает перед нами как ряд открытий, идей и гипотез, как изобретение методик и приборов, установление фактов и закономерностей. Но хотя эти результаты и приобрели объективную ценность, нельзя понять их происхождение и исторический смысл, абстрагируясь от созидавшего их конкретного субъекта – личности ученого.

Конечно, творчество этой личности, сколь бы самобытным оно ни было, имеет своей непременной предпосылкой уже достигнутый уровень развития науки и ее запросы.

Сеченовские идеи могли сформироваться лишь потому, что в недрах естественных наук нарастали тенденции к новой трактовке жизнедеятельности и ее нервно-психических компонентов. Это подтверждается последующей историей физиологии и психологии, возникновением концепций, сходных с сеченовской, хотя и сложившихся независимо от нее.

Тем не менее «гениальный взмах сеченовской мысли» был не только продуктом логики науки самой по себе. Он мог совершиться лишь благодаря сочетанию логических, социальных и психологических моментов. Ни одним из них нельзя пренебречь, если мы хотим воспроизвести развитие научной мысли в ее исторической подлинности. Научные истины как таковые не зависят от свойств личности, ее характера и ценностной ориентации. Иное дело – направленность и интенсивность их поиска. Здесь мотивы поведения ученого, система принятых им ценностей приобретают решающее значение.

Патриотические идеалы определили деятельность многих русских натуралистов. Сеченов выделялся среди них тем, что его сверхзадача со времени юности до последних дней состояла в поиске механизмов и законов поведения целостной человеческой личности.

Входя в сферу науки, ученый всегда производит выбор. Человек, его телесная и душевная жизнь – таков был выбор Сеченова, заданный социальной ситуацией в эпоху, когда проблемы личности, перспектив ее вызволения из крепостнических уз и свободного развития приобрели крайнюю остроту.

Он был воспитанником физико-химической школы в физиологии, превратившей знание об организме в подлинно причинное. Однако за пределами объяснений, которые давала эта школа, оставалось самое человеческое в человеке - душевные, психические явления.

Одной лишь предвзятостью можно объяснить мнение Достоевского, будто только в Западное Европе встречаются «люди с универсальной мыслью, с огромным образованием и знанием не по одной своей специальности. У нас же люди, даже с огромными талантами (Сеченов, например) в сущности человек необразованный и вне своего предмета мало знающий». И это говорилось об ученом, который не только обогатил выдающимися открытиями обширную область физиологии (кровообращение, дыхание, нервная система и др.), но и проложил новые пути в психологии, внес крупный вклад в теорию растворов, являлся одним из самых замечательных русских философов, был редактором переводов множества работ – не только физиологических, но и относящихся к другим разделам естествознания, от классических трудов Дарвина до сочинений по теории и истории физики.

Однако сами по себе знания, какими бы энциклопедическими они ни являлись, недостаточны для преобразовательной деятельности ума.

Сеченовское мышление отличалось своеобразным складом, о чем уже говорилось выше. Для него типична устремленность к поиску «универсального ключа» - общих закономерностей, из которых должны быть выведены их частные проявления.

Обобщение же достигалось не индуктивным путем, каким иногда представляется работа натуралиста, фиксирующего во множестве фактов свойственный каждому из них признак, а путем извлечения из изучаемого феномена общего принципа. Вспомним, как из картины расстройств движения у атактиков и из реакций обезглавленной лягушки выводился общий принцип регуляции поведения, названный в наше время «обратной связью.

Имея в качестве главной задачи постижение методами естествознания целостного человека, он никогда не упускал ее из виду – ни тогда, когда изучал газообмен, ни тогда, когда раздражая мозг лягушки кристалликом соли, приостанавливал рефлексы. До какой высоты и вместе с тем содержательности обобщения нужно было подняться, чтобы найти единое в предохранительном клапане паровой машины Уатта, движениях глаза при восприятии пространства и основных элементах человеческого мышления!

Научная позиция И.М.Сеченова имела непосредственное отношение к общему строю его личности. Он был человеком единства мысли и действия. Его научные взгляды служили регулятором его поступков, определяли его отношение к людям, событиям, положениям. Для него гуманизм, интернационализм, демократизм выступали не как императивные принципы, которыми следует руководствоваться безотносительно к точному, опытному и причинному знанию о человеке, но именно как вывод из этого знания. В поведении Сеченова, во всей истории его жизни научное и нравственное составляли нераздельное целое. Очень хорошо писал об этом его младший друг, известный физик Н.А.Умов: «Искание точности в научных исследованиях и строгой логичности в мышлении об объектах этих исследований было той школой, из которой вытекала правда действий и слова, отличавших Ивана Михайловича в его отношениях к людям. В той же школе он черпал и основы для своего суждения об общих вопросах познания и понимания явлений жизни. И эти суждения облекались им в строго научную форму».

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ (1810 - 1881)

Николай Иванович родился в семье чиновника и получил первоначальное воспитание дома; позднее он поступил в частную школу, а, достигши 14-ти лет, выдержал вступительный экзамен в Университет (в Университет принимали тогда лишь тех, кому исполнилось 16 лет, но родители Пирогова показали, что ему уже исполнилось 16 лет, хотя фактически ему было только 14 лет), в 17 лет Пирогов сдал выпускные экзамены в Университете и был отправлен для подготовки к профессорскому званию в Дерпт. В 23 года Пирогов защитил докторскую диссертацию, а затем выехал за границу для дальнейшего усовершенствования. В 26 лет он занял кафедру хирургии в Дерпте и быстро приобрел репутацию выдающегося хирурга, выпустил ряд первоклассных работ. Особенно прославился он изданием "Анналов хирургической клиники", в которых он, между прочим, мужественно и правдиво описывал свои ошибки при операциях. В 1840-ом году Пирогов был назначен профессором Военно-Медицинской Академии (в Петербурге); в это время особенно развилась его научная и общественная деятельность. Когда вспыхнула русско-турецкая война, Пирогов выехал в Севастополь, но смог остаться там лишь шесть месяцев, до такой степени угнетающе действовали на него беспорядок и злоупотребления. Все же через некоторое время он вернулся в Крым (в Симферополь), где и оставался до конца войны.

По возвращении в Петербург, в 1856-ом году, Пирогов напечатал несколько очень ярких статей на педагогические темы (под общим названием "Вопросы жизни"). Статьи эти, горячо защищавшие примат воспитания над образованием, проникнутые высоким гуманизмом, имели исключительный успех в русском обществе, - их перепечатывали в разных изданиях. Пирогову был предложен пост попечителя одесского учебного округа, но независимый характер Пирогова, его прямолинейность и либеральные взгляды вызвали ряд конфликтов с местной администрацией. Пирогова перевели в Киев на ту же должность, но и здесь началась травля его со стороны местной администрации за его смелые и свободные выступления. В 1861-ом году Пирогов был освобожден от должности "по расстроенному здоровью" и уехал в свое имение, где почти непрерывно и жил до своей смерти. В мае 1881-го года вся Россия торжественно праздновала 50-летний юбилей научно-медицинской деятельности Пирогова, а уже в ноябре того же года он скончался.

Пирогов не считал сам себя философом и не претендовал быть им, но в действительности мы находим у него цельное и продуманное философское миропонимание. До поступления в Университет Пирогов был всецело проникнут религиозным мировоззрением, но, с поступлением в Университет, он довольно быстро усвоил те взгляды, которыми была пропитана тогда медицина. Это был четкий и последовательный материализм, - и хотя Пирогов соприкасался с натурфилософскими учениями его времени, но они на него не действовали. Материализм импонировал его юному уму простотой и ясностью картины мира: "я - один из тех, - писал Пирогов в Дневнике, - кто, едва сошев со студенческой скамьи, с жаром предавался эмпирическому направлению науки, несмотря на то, что вокруг все еще простирались дебри натуральной и гегелевской философии". Эмпириком, добросовестным исследователем фактов Пирогов остался на всю жизнь, но свою гносеологическую позицию он скоро расширил до формы "рационального эмпиризма", как он выражался. Гносеологические взгляды Пирогова всецело связаны с его учением о метафизике мышления, но разрыв с материализмом произошел у Пирогова все же на гносеологической почве. "Я убедился, прослужив верой и правдой эмпирическому направлению, что для меня невозможно оставаться... позитивистом". "Мне не суждено быть позитивистом, - пишет Пирогов дальше, - я не в силах приказать моей мысли - не ходи туда, где можно заблудиться". Для Пирогова характерна именно эта безостановочная работа ума, не позволяющая застыть навсегда на каких-либо положениях. "На каждом шагу, мы встречаемся с тяготеющей над нами тайной... (лишь) скрытой под научными именами. Мы окружены со всех сторон мировыми тайнами". И прежде всего Пирогову стала ясна "неосновательность" материализма, а, главное, стало нестерпимо то "обожание случая", как он выражается, какое царит в науке. Случаю отводится повсюду в науке такое непомерное место, что с этим совершенно не может мириться наш ум. С другой стороны, атомистическое учение о материи нисколько не вводит нас в тайну вещества. "Остановиться мыслью на вечно движущихся и вечно существовавших атомах я не могу теперь, - пишет Пирогов , - вещество бесконечно делимое, движущееся и бесформенное - само по себе, как-то случайно делается ограниченным и оформленным". "Атом - понятие отвлечённое"; "вещество вообще мне кажется таким же беспредельным, как пространство, время, сила и жизнь". Пирогов склоняется постепенно к мысли, столь уже простой для нашего времени, что "возможно даже допустить образование вещества из скопления силы".

Но неудовлетворительность чистого материализма стала Пирогову еще яснее, когда он пришел к убеждению о невозможности свести понятие жизни к чисто-материалистическому объяснению. Непроизводность понятия жизни превращает это понятие в одну из основных категорий мысли, - и Пирогов решительно и смело приходит к тому миропониманию, которое ныне часто называют биоцентрическим. "Я представляю себе, - пишет он, - беспредельный, бес прерывно текущий океан жизни, бесформенный, вмещающий в себе всю вселенную, проникающий все ее атомы, беспрерывно группирующий и снова разлагающий их сочетания и приспособляющий их к различным целям бытия". Это учение о мировой жизни по-новому осветило для Пирогова все темы познания, - и он приходит к учению о реальности "мирового мышления". В этом учении Пирогов не только уже отрывается совершенно от метафизического материализма, но развивает новое понимание бытия. "Не потому-ли наш ум и находит вне себя целесообразное творчество, что он сам есть проявление высшего, мирового, жизненного начала, которое присутствует и проявляется во всей вселенной?" - спрашивает Пирогов. Невозможно думать, - пишет несколько далее он, - "что во всей вселенной наш мозг является единственным органом мышления, что все в мире, кроме нашей мысли, безумной бессмысленно". Невозможно думать, что в целой вселенной один наш мозг служит местом проявления какого-то "я", вовсе не признающего своей солидарности с местом своего происхождения... Поэтому мне кажется правдоподобным другое предположение, что наше "я" привносится извне, и не есть-ли оно - мировая мысль, встречающая. в мозге аппарат, искусно сработанный ad hoc самой жизнью и назначенный для обособления мирового ума?". Это и есть новая метафизика, построяемая Пироговым, - согласно этой метафизике, наше "я" не есть продукт химических и гистологических элементов, а олицетворение общего, вселенского разума". "Это открытие собственным своим мозговым мышлением мышления мирового... и есть то, почему мой ум, - пишет Пирогов, - не мог остановиться на атомах, ощущающих, сознающих себя... посредством себя, без участия другого, высшего сознания и мысли. Для меня неоспоримо то, что высшая мировая мысль, избравшая своим органом вселенную, проникая и группируя атомы в известную форму, сделала и мой мозг органом мышления".

Это новое учение о мировом мышлении становится ныне исходным пунктом мировоззрения у Пирогова. "Мировое сознание, - пишет он, - становится моим индивидуальным - посредством особенного механизма, заключающегося в нервных центрах. Как это происходит, мы, конечно, не знаем. Но то для меня несомненно, что мое сознание, моя мысль и присущее моему уму стремление к отысканию целей и причин не может быть чем-то отрывочным и единичным, не имеющим связи с мировой жизнью, не может быть чем-то заканчивающим мироздание, то-есть не имеющим ничего выше себя".

Это высшее начало, стоящее над миром, сообщающее ему жизнь и разумность, пока для Пирогова открывается как "мировое мышление", как "вселенский разум". В этом построении Пирогов чрезвычайно приближается к стоическому пантеизму с его учением о мировом Логосе. Но постепенно он пришел к сознанию, что "основать точку опоры на {вселенной - } значит строить на песке". "Мой бедный ум, - пишет тут же Пирогов, - останавливаясь, вместо Бога, на вселенной, благоговел перед ней, как беспредельным и вечным началом". Но вселенная "есть лишь проявление и обнаружение творческой мысли, иначе говоря, мировое сознание или мировой разум находится в вечном движении и изменении, для понимания {же} бытия необходимо найти неизменную, абсолютную почву". Отсюда Пирогов и приходит к мысли, что должно признать над мировым познанием Абсолют, - "надо признать верховный разум и верховную волю Творца, проявляемую целесообразно посредством мирового ума и мировой жизни в веществе". Так Пирогов, шаг за шагом, восстанавливает основные положения религиозного мирообъяснения и рядом с познанием отводит очень большое место вере. У него было решительное и. глубокое отвращение к тому "обожанию случая", которое, по мнению Пирогова, держит в плену испытующую мысль. Случай, это - только asylum ignorantiae для Пирогова; в точном смысле слова, случайного ничего нет, нет ничего беспричинного, но для того, чтобы утвердить принцип причинности, где все кажется нам сочетанием случайностей, надо признать реальность высшего руководящего миром начала - мирового разума. В метафизике Пирогова очень существенно признание именно "мирового разума" (над которым стоит Бог, как Абсолют); это понятие мирового разума по существу тожественно с понятием мировой души. Нужно тут же отметить, что в этом учении Пирогов предвосхищает те космологические построения (начиная от Вл. Соловьева до наших дней), которые связаны с так называемыми софиологическими идеями. Пирогов в своей космологии действительно очень близок к позднейшим русским софиологам.

Пирогов, как строгий ученый, хорошо сознавал гипотетический характер этих построений, но, вместе с тем, ясно понимал невозможность остаться на почве одних только фактов. "Только тот факт, который есть, был и будет, был бы истиной, - пишет Пирогов, но такого мы не знаем; если же мы убеждаемся в необходимости или возможности нефактического существования того, что всегда было, есть и будет, то это убеждение и есть для нас истина, хотя, очевидно, не фактическая". "То уже не эмпиризм, когда мы, везде и всегда видящие границы пространства, начинаем помышлять о безграничном". Эта обращенность нашего ума к "безграничному" - центральная идея гносеологии Пирогова : "мы, - пишет он, - роковым образом, не видя и не ощущая неизмеримого и безграничного, признаем фактическое его существование; в существовании безграничного и безмерного мы гораздо больше убеждены, чем был убежден Колумб в существовании Америки до ее открытия, - разница только в том, что мы нашу Америку никогда не откроем так, как он свою". Опыт (восприятие пространства, времени, жизни) сам основан на первичном ощущении "безмерного и безграничного бытия", - и это первичное ощущение бытия, времени и пространства - "скрывается глубоко в существе жизненного начала".

Наша мысль - "всегда индивидуальная, ибо она - мозговая, органическая... мировая же мысль именно потому, что она мировая, - не может быть органической. Наш ум, будучи индивидуальным и органическим, не может возвыситься до понимания целей творчества, присущих уму не-органическому, неограниченному, мировому". Вот почему познание не может опираться только на факты, - для восхождения по пути познания нужно еще "умозрение". Свою позицию Пирогов характеризует, как "рациональный эмпиризм", все наши восприятия сопровождаются, по Пирогову, бессознательным мышлением (в самый уже момент их возникновения), - и что мышление есть функция нашего "я", в его цельности. Для Пирогова бесспорно, что все отдельные восприятия д действительности связаны друг с другом в нашем "я", в котором живут "нефактические знания", как говорил Пирогов. Поэтому Пирогов отличает частные истины от истины единой и всецелой. В этом учении о "всецелой истине" Пирогов приходит к признанию {ограниченности} чистого рассудка, отделенного от моральной сферы; ограниченность эта с особой силой выступает в том, что уму представляется иллюзией то, без чего невозможно жить человеческому духу. Так, сознание свободы, без которого человеку невозможно жить и действовать. уму представляется иллюзией; еще важнее то, что в то время, к как ум уводит нас в область "бесконечного, беспредельного, вечного начала", живое чувство отрывает нас от этой горней сферы и связывает с конкретным бытием. Это сосредоточение на реальной конкретности, текучей, преходящей - уму представляется заблуждением, иллюзией, - а, между тем, все творчество человека, вся его моральная сфера обращены именно к конкретной реальности (в то время, как ум от нее уводит). Эти "иллюзии" освобождают нас от ограниченности ума и вносят начало цельности в духовный мир наш; благодаря им раскрывается для нас внутреннее единство познавательной и моральной жизни.

Важнейшим результатом освобождения нашего духа от "последовательности" чистого ума является вера. В одном замечательном письме Пирогов утверждает даже, что вера открывает и начинает для нас путь познания. Правда, из недр самой же этой изначальной веры возникают сомнения, которые формируют в нас тот критицизм, с которым так тесно связана наука. Но, пройдя стадию сомнений и освобождаясь от ограниченности "последовательного" умствования, дух наш возвращается к вере. В этой высшей Стадии вера становится силой, связующей нас с сферой идеала, с Богом. Если "способность познания, основанная на сомнении, не допускает веры, то, наоборот, вера не стесняется знанием... идеал, служащий основанием веры, становится выше всякого знания и, помимо его, стремится к достижению истины".

Так, в высшей цельности духа, когда сформируется вера, она оставляет простор и свободу познавательной активности духа, человек достигает свободного и творческого сочетания веры и знания. И здесь Пирогов с полной решительностью отошел от деизма, как доктрины и построения чистого ума, и обратился к христианству. Вера для Пирогова означала живое ощущение Бога; не историческая, а именно мистическая реальность Христа напитала его дух, - и потому Пирогов стоит за полную свободу религиозно-исторических исследований, ибо суть христианства "не в истории".

Так из критического раздумья родилось у Пирогова сознание невозможности остаться на почве позитивизма и необходимость перейти к метафизике, - а из метафизики мышления родилось сознание того, что "последовательность" чистого ума не подводит нас к цельной истине. "Иллюзии" духа оказались силой, вводящей в целостную, единую истину, - через них зажегся свет веры, от крылась правда религиозного понимания мира.

Во всем этом сложном и напряженном борении духа, которое пережил Пирогов, рушилась для него по существу традиция секулярной установки духа. Пирогов очень ярко пишет, как было трудно ему, как врачу, который имеет всегда дело именно с телесной сферой в человеке, принять высшую реальность духа в человеке, в частности идею бессмертия. Проблема вещественности стала для него еще более далекой от упрощенных решений в духе материализма. "Непроницаемая таинственность" бытия предстала пред ним еще ярче, и самое противоположение вещественного и духовного начала утеряло для него бесспорный характер. Пирогов даже готов строить своеобразную метафизику света, сближая начало жизни со светом. Здесь Пирогов как бы стоит на пороге разных метафизических гипотез, в его дневнике есть много набросков, могущих быть положенными в основу новых построений, но все это очень фрагментарно.

Так же отрывочны, хотя и очень интересны мысли Пирогова по вопросам философской антропологии. Очень глубоко ощущал он то, что Достоевский называл "подпольем", - ту закрытую сферу души, где лежат корни различных стремлений. Пирогов даже чуть-чуть приближается к той позиции в антропологии, которую уже в ХХ-ом веке с такой остротой выразил Klages, - о том, что душа много теряет от осознания своих внутренних движений. Во всяком случае, Пирогов с исключительной глубиной коснулся темы о "самостилизации" души в замечательной статье "Быть и казаться". Статья эта была написана по вопросу об устройстве детского театра, и в ней ставится под сомнение уместность раннего раздвоения между "быть" и "казаться". Вмешательство сознания в жизнь души постоянно вносит момент "самостилизации", но у детей еще не проявляется в полной силе различение этих категорий - "казаться" чем-либо и "быть" им на самом деле. А у взрослых уже резко выступает внутренняя раздвоенность, раздельность подлинного и кажущегося бытия, то есть выступает ложь и перед другими, и перед самими собой. Эта раздвоенность, эта ложь глубоко связана с ложью современной жизни, с ее риторикой и театральностью. В то же время, по мысли Пирогова, в. самом "подполье" души, как в омуте, могут скрываться "злые, паскудные и подлейшие движения", как выражается он. Зло подстерегает человека до того, как он овладеет своим сознанием и научится управлять своей жизнью, - поэтому духовная жизнь неизбежно переходит во внутреннюю борьбу со всем, что может таиться в "подполье" человека.

Пирогов, исходя из своей гипотезы о мировом сознании, мировой мысли, стал вплотную перед тем вопросом, который с особой остротой был поставлен трансцендентализмом, - о различии индивидуального и общечеловеческого момента в личности. По мысли Пирогова, само наше "я" есть лишь индивидуализация мирового сознания, но поскольку мы сознаем себя (а это само сознание, - говорит Пирогов, - "цельно и нераздельно"), мы уже закрепляемся в духовной обособленности. "Меня поражает, - писал Пирогов, - необъяснимое тожество и цельность нашего "я". Пирогов стоял, как видим, перед проблемой персоналистической метафизики, но дальше веры в индивидуальное бессмертие его мысль не пошла.

Самое замечательное в построениях Пирогова есть, конечно, его разрыв с материализмом и позитивизмом и выход за пределы секулярной идеологии. То "биоцентрическое" понимание мира, к которому пришел Пирогов, живое ощущение мирового разума и истолкование в свете этих идей тем космологии и антропологии, вот это обратило сознание Пирогова к религиозной жизни. Следы былой покорности секуляризму остались на всю жизнь у Пирогова; хотя он жил глубоко и пламенно верой в богочеловечество Христа, но к исторической Церкви, к догматическому учению христианства он относился свободно и сдержанно. "Несмотря на то, что мое мировоззрение отлично от церковного, - писал Пирогов, - я все же признаю себя сыном нашей Церкви". Пирогов хотел провести различие между "верой" и "религией"; во всяком случае, защищал совместность подлинной веры в Богочеловека со свободой совести и ума.

Дневник Пирогова стал известен русскому обществу уже после его смерти, - и все то оригинальное мировоззрение, которое строил Пирогов, осталось без прямого влияния на русскую мысль. Тем не менее, духовные его искания, преодоление позитивизма, разрыв с секуляризмом являются симптоматически чрезвычайно ценным свидетельством того, как русская мысль постепенно преодолевала тот духовный плен секуляризма, в котором она так долго пребывала.

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ МЕЧНИКОВ (1845 - 1916)

Среди непреходящих потребностей человека, появившихся вместе с человеческим обществом, особое место занимает потребность в максимальном продлении жизни и в сохранении здоровья, обеспечивающего активную старость. Ведь человек никогда не был равнодушен к вопросу о длительности своей жизни, как и к другим вопросам собственного бытия-своего возникновения, развития, старения. Очень долго единственным источником информации здесь служили наблюдения за животными и собственный опыт. Ф. Бэкон (1561 -1626) практически был первым, кто заговорил о продлении человеческой жизни как об одной из главных задач медицины. До этого вопросы долголетия рассматривались в основном на индивидуальном уровне, а их разработка сводилась к меди ко-гигиен и чес к им "заповедям долголетия", берущим свое начало с работ Гиппократа.

Через призму времени еще более убедительной кажется прозорливость И. И. Мечникова в отношении многих теоретических и прикладных разработок в биологии и медицине, предвосхитивших открытия наших дней. По сути дела, каждый этап в его творчестве открывал новое направление в науке, развитие которого продолжали ученики, а затем и новые поколения исследователей.

Исключительную по своему накалу и разнообразию научную деятельность И. И. Мечникова характеризуют две черты: единство научной работы с его личной и общественной жизнью и логическая связь и преемственность многогранной тематики исследований. К этому следует добавить, что во всех своих изысканиях он выступал убежденным материалистом, для которого учение Дарвина - основное, если не единственное, руководство при решении любой биологической задачи. Только с этих позиций можно оценивать так непохожие, на первый взгляд, этапы научного творчества И. И. Мечникова в разнородных, часто контрастных областях естествознания, в каждой из которых он сказал свое оригинальное слово.

Наиболее ярко и полно все поиски и открытия Мечникова в биологии, медицине и философии синтезировались в его "Этюдах", которые стали этапными не только для естественнонаучных исканий самого ученого, но и создали платформу для становления новой науки - науки о ЧЕЛОВЕКЕ, По сути дела, все свои воззрения, новые знания Илья Ильич подчинял задаче познания "человеческой природы" и поиску путей ее совершенствования. Этому он посвятил, помимо "Этюдов о природе человека" и "Этюдов оптимизма", целый ряд статей и выступлений. Этим же вопросам посвящена его речь, произнесенная на скромном, по случаю войны, праздновании 70-летия и ставшая последним публичным выступлением. Как отмечено в журнале "Природа", "посвящена она тому вопросу, разработке которого он последние 15 лет отдавал с юношеской энергией и пылом большую часть своих сил,- вопросу о преждевременной старости и средствах избежания ее. Это его научная "лебединая песнь..."

Еще в начале своей научной карьеры И. И. Мечников обратился к исследованию проблем дисгармоний в природе человека. С пессимистических позиций он рассматривает целый ряд антропологических задач, в которых объемно выступают дисгармонии как причины страданий человека и общества. Попытка сведения сложных проблем жизни человека и общества к изучению биологических сторон явления, его биологизация приводят Илью Ильича к ряду ошибочных заключений. Мечников - "человек 60-х годов" XIX века, того периода русской истории, когда "вера во всемогущество научного прогресса", "мыслящих личностей" была широко распространена среди прогрессивно настроенной интеллигенции.

"Прогресс основывается на умственном развитии; коренная сторона его прямо и состоит в успехах и развитии знаний",- писал Н. Г. Чернышевский. Читаем у Д. И. Писарева: "Размножать мыслящих людей - вот альфа и омега всякого разумного общественного развития". И наконец, Н. А. Добролюбов однозначно определял, что "в развитии народов и всего человечества сами принципы, признаваемые главнейшими двигателями истории, зависят несомненно от того, в каком положении находятся в ту или иную эпоху человеческие познания о мире".

Нам кажется весьма односторонним считать встречаемые в работах Мечникова примеры вульгарной биологизации социальной жизни человека как некую ортодоксальную позицию ученого. Как раз те просчеты в оценке социально обусловленных дисгармоний человека (некоторые стороны воспитания, обоснование возраста вступления в брак и пр.) с позиций естественного отбора лишь частный случай, но весьма характерный для многих естествоиспытателей-дарвинистов второй половины XIX в. Позднее И. И. Мечников четче определит свою позицию в отношении границ социального и биологического в природе человека и общества. В 1897 г. он признает, что "естественный подбор, дойдя до человека, преломляется как луч в призме. Это уже не он больше!" А в "Этюдах оптимизма" он будет использовать раздельно биологические и социальные аргументы, органично дополняя ими свои заключения.

Уже в 1877 г, в "Очерке воззрений на человеческую природу" Илья Ильич отмечает, что имеется два взгляда на природу человека. Согласно одному из них -это образец гармонического совершенства, перед которым остается только преклонить голову, а согласно другому - наша физическая природа несовершенна, что побуждает подавлять ее или изменять в зависимости от эпохи, национальной принадлежности и пр. Мечников выбирает из этих двух философских взглядов второй, выражая надежду, что наука найдет способы для устранения несовершенств и установления большей гармонии.

Основываясь на концепции наличия дисгармоний у человека, И. И. Мечников подчеркивал, что они являются доказательством его животного происхождения. Подробно на этих вопросах он останавливается в статье "Закон жизни" (1891), посвященной критике философских взглядов Л. Н. Толстого. Наличие у человека многих рудиментов является, по мнению И. И. Мечникова, убедительным доказательством несовершенства человеческой природы.

В отличие от антропологических работ 70-х годов, в "Законе жизни" намечается общий оптимистический тон взглядов ученого, но по-прежнему Илья Ильич сгущает краски в оценке сущности дисгармоний частного порядка.

В конце XIX-начале XX в. И. И. Мечников впервые обращается к анализу самой поразительной дисгармонии человеческой жизни, которая сводится к отсутствию у человека инстинкта старости и естественной смерти как ее желанного завершения- В "Этюдах о природе человека", а затем и в "Этюдах оптимизма" Илья Ильич развивает одно из направлений своей фагоцитарной теории, имеющей приложение к нормальной и патологической физиологии любого животного организма, включая человека. Более ранние наблюдения ученого за процессами атрофии у различных групп животных подсказали мысль, что сущность процесса - в непрерывной борьбе фагоцитов (в данном случае "макрофагов") с остальными клетками организма. Макрофаги являются активными элементами соединительных тканей и противостоят "благородным тканям" - нервным, мышечным, почечным и пр.

В "Этюдах оптимизма" И. И. Мечников не ограничивается, как в ранних работах по дисгармониям, простой констатацией фактов, а "намечает с оптимистической уверенностью возможные пути исправления неудовлетворительной для нас стороны дела. План защиты организма от преждевременного старения сводится им, по сути, к изысканию способов и средств усиления благородных тканей в их способности к самозащите от агрессивных соединительнотканных элементов или, наоборот, ослабления фагоцитарной функции последних" 80.

В дальнейшем академик А, А. Богомолец развил это направление учения Мечникова, но рассматривал соединительные ткани не как антагонистическое начало в организме, а как систему, обеспечивающую важнейшие функции - трофическую, защитную и пластическую. Их нормальное отправление определяет благополучие всего организма, а стимуляция деятельности в период старения, по мнению А. А. Богомольца, дает возможное средство для продления полноценной жизни до нормального ее предела-120-150 лет.

Еще в начале века, развивая учение о дисгармониях человека, И. И. Мечников опубликовал статью "Флора нашего тела". В ней он останавливался на анализе новых примеров дисгармоний, связанных с пребыванием в нашем организме большого количества микробов. В этом отношении, по мнению Ильи Ильича, наиболее серьезную дисгармонию представляют собой толстые кишки, микробное население которых является источником постоянной интоксикации. У человека, не достигшего гармонического равновесия всех частей организма, это одна из причин кратковременности жизни. Но здесь следует подчеркнуть, что Мечников имел в виду только явление преждевременного, а не физиологического нормального старения. Эта оговорка снимает сразу всю критику, основываемую на всеобщности процессов старения в органическом мире.

Э. Ру так охарактеризовал эту сторону научных разработок своего друга: "...И Вы предупреждаете нас, что крайне непредусмотрительно предоставлять самой себе нашу кишечную флору. Нам надо населять нашу пищеварительную область благодетельными микробами и уничтожать микробов вредных. Большая часть наших физических и нравственных бедствий происходит вследствие болезнетворной деятельности микробов кишечника. Без этого мы бы достигли возраста, соответствующего нормальной старости, не боящейся смерти. Вы разработали эту тему в Ваших опытах оптимистической философии, самом самобытном и увлекательном произведении, какое я только знаю".

Столь высокая оценка "Этюдов оптимизма", данная Э. Ру, созвучна тому, как сочувственно отнеслась русская и мировая общественность к первым изданиям этой книги. Биологический анализ дисгармоний человека И. И. Мечников увенчивает теорией "ортобиоза"- "правильной жизни", основанной на всестороннем знании человеческой природы и поиске средств исправления ее дисгармоний. Согласно этой теории, идеал человека состоит в нормальном развитии и достижении им долгой и деятельной старости, а в конечном итоге - в развитии чувства насыщения жизнью. Лозунг Мечникова провозглашает, что самое ценное на Земле-человек и его благо, совместимое с благом других людей. Надо бороться с преждевременной старостью, препятствующей завершению полного нормального жизненного цикла человека!

Этот лозунг был воспринят современниками И. И. Мечникова и получил развитие в новой науке-геронтологии, предпосылки которой закладывались в те годы. Ученый поставил на гуманистическую колею само решение проблем старости. Поэтому так созвучны призывам И. И. Мечникова слова современных геронтологов, определяющих свою науку "как проявление безграничного уважения к жизни, как стремление сделать так, чтобы до самого конца стоило жить". Девизом индивидуальной жизни и жизни общества должна быть "борьба за культивирование и удержание у стареющего человека высокой деловой активности, борьба за человека, имеющего право на многолетнюю творческую жизнь в условиях современного общества".

Известно, что, наряду с пессимистическими взглядами на жизнь как таковую и место человека в ней, в конце прошлого века получили широкое распространение пессимистические взгляды и на старость. Наметившееся в те годы "постарение общества" в ряде экономически развитых стран подняло интерес к проблеме старения и в то же время целый всплеск негативных выступлений, отразивших суть отношения к старости капиталистического общества. Так, еще в 1905 г. известный американский врач В. Ослер заявил, что стариков следует уничтожать при помощи хлороформа в возрасте 60 лет, т. к. в эти годы, по его мнению, снижаются умственные и другие способности человека. И как резюме - человек становится в тягость самому себе и помехой прогрессу общества84.

И. И. Мечников в "Этюдах оптимизма" не только дал отпор антигуманному отношению к старости, но и вскрыл социальные корни этих явлений. Он неоднократно обращался к социально-гигиеническим аспектам старения человеческого организма и продолжительности его жизни. В "Этюдах" со всей полнотой и обоснованностью подчеркивается тезис о зависимости этих процессов от внешних условий, в том числе и от "образа жизни населения". При этом И. И. Мечников видел возможные пути решения проблемы продления жизни человека в том, чтобы изменить сушестаующие нравы и устранить крайности богатства и бедности, от которых проистекает так много страданий. (Курсив наш.-А. Т.)

Придавая большое значение сохранению здоровья и бодрости до глубокой старости, Илья Ильич в "Этюдах о природе человека" мечтал о том времени, когда "... старость, являющаяся при настоящих условиях скорее ненужной обузой для общины, сделается... полезным обществу периодом. Старики... смогут применять свою большую опытность к наиболее сложным и тонким задачам общественной жизни".

И. И. Мечников стоял у истоков отечественной и мировой геронтологии. С первых же этапов становления этой науки он внес в нее эволюционный подход и многоплановость анализа механизмов старения и продолжительности жизни. Мечников привлек для исследований этой проблемы основные достижения разных областей научной мысли того времени, дал развернутую картину взглядов на природу старения, высказал ряд гипотез, сформулировал некоторые теоретические положения, определившие дальнейшее развитие и основные направления геронтологических исследований. Об этом аргументированно и исчерпывающе сказано в прекрасной книге Ю. К. Дупленко "Старение: очерки развития проблемы", к материалам которой мы вернемся ниже.

И. И. Мечников как-то обмолвился, что считает себя "зоологом, заблудившимся в медицине". Действительно, как и к новым для себя вопросам бактериологии и патологии, к исследованиям старения он обратился, будучи признанным специалистом и даже одним из основоположников сравнительной эмбриологии. Эволюционный анализ онтогенеза животных закономерно привел Мечникова к выводу, что возможные механизмы "долговечности" человека следует искать в том же направлении, как и причины долговечности животных. Эта мысль развивается ученым в обеих книгах "Этюдов", в которых на примерах из животного мира обсуждаются проблемы естественной смерти и адаптивности старения.

А. Вейсман в начале 80-х годов прошлого столетия высказал идеи о смертности соматических клеток и бессмертии "зародышевой плазмы". И. И. Мечников в целом соглашался с Вейсманом, что у одноклеточных нет естественной смерти, как у высших животных, но отмечал, что "естественная смерть не необходимо связана с организацией". Он также подчеркивал, что неправильным является и сопоставление "смертных" соматических и "бессмертных" половых клеток ("индивидуальной и видовой жизни" - по И. И. Мечникову). Например, у кольчатых червей и полипов "бессмертны" все клетки. Подобные свойства присущи многим низшим беспозвоночным, размножающимся делением, но на более высоких эволюционных ступенях они не наблюдаются.

И. И. Мечников подчеркивал идею эволюционного происхождения смерти в живой природе. При этом ведущую роль в выживаемости видов отводил именно насильственной (случайной) смерти. И у человека, как убедительно показывает ученый, преобладает смерть в результате болезней, что не позволяет наблюдать полностью старость как собственно физиологический этап жизненного цикла. Исключение составляют случаи долгожительства, которые в годы написания "Этюдов оптимизма" были менее многочисленны и малоизвестны. "Естественная смерть,- заключает И. И. Мечников,- скорее потенциальна, чем действительна".

Взглядам А. Вейсмана, трактующим положительно адаптивность естественной смерти, И. И. Мечников противопоставляет идеи о неадаптивном значении старения и смерти в процессе эволюции жизненных форм. Он пишет, что каждый данный вид имеет свой предел роста и жизни, за который не может перейти, и что эти границы зависят от внутренних причин. Эти чисто физиологические условия не мешают, однако, продолжительности жизни колебаться в довольно широких пределах под влиянием внешних условий.

Развитие взглядов И. И. Мечникова на роль насильственной смерти у животных и ее приспособительный характер продолжил уже в советское время академик И. И. Шмальгаузен. Как отмечает Ю. К. Дупленко: "И. И. Шмальгayзен сделал решающий шаг в развитии эволюционной идеи И. И. Мечникова о том, что старение и смерть не носят адаптивного характера. Прежде всего он подчеркнул, что главное для организма - это совершенная биологическая организация, приспособленная к определенным условиям существования. Приспособление достигалось посредством эволюционного контроля конечных размеров тела. Важным инструментом такого контроля являлась насильственная смерть".

Так сложилось направление в развитии представлений о старении и границах длительности жизни как о побочном эффекте процессов жизнедеятельности, имеющем положительное значение для естественного отбора. Важно подчеркнуть еще раз, что И. И. Мечников показал, что дисгармонии, вызывающие преждевременную (насильственную) смерть животных, не могут ни распространиться, ни удержаться в потомстве. Они могут вызвать полное исчезновение вида, но могут и исчезнуть сами, не уничтожив их носителей.

В современной геронтологии эволюционные концепции И. И. Мечникова получили развитие в работах В. В. Фролькиса (теория "витаукты"), П. Б. Медовара (теория накопления вредных мутаций на заключительных этапах развития), Дж. Уильяме а (теория снижения выживаемости и плодовитости с возрастом), Р. Катлера (теория "антистарения") и др. В значительной степени они трактуют старение как процесс, "лежащий вне программы индивидуального развития", и "побочный эффект естественного отбора".

Существенный вклад был сделан И. И. Мечниковым и в развитие вопросов клеточных механизмов старения. Если при изучении эволюционной значимости процессов старения он опирался на собственные исследования и знания в области сравнительной эмбриологии, то к оценке клеточных механизмов старения он подходил с позиций разработанной им фагоцитарной теории. В "Этюдах оптимизма" дана развернутая картина борьбы "макрофагов" и "благородных элементов" тканей в процессе старческой атрофии. Мечников показал, что ведущая роль в старении организма принадлежит нарушениям межклеточных взаимоотношений и различиям в сроках старения различных элементов тканей. В этой гипотезе скрыты корни идеи с помощью противофагоцитарных сывороток и стимуляторов деятельности "благородных" клеток добиться снижения темпов старения и восстановления атрофированных элементов тканей.

Эти идеи самим И. И. Мечниковым реализованы не были, но разработку цитотоксических сывороток с целью регулирования механизмов старения начинали ученики Ильи Ильича- И. Кантакузен и А. М. Безредка.

Опытами на животных по продлению их жизни и разработкой цитотоксических сывороток было заложено начало экспериментальных исследований в геронтологии.

дальнейшем эволюция представлений о клеточных механизмах старения в отечественной геронтологии была связана с именем академика Богомольца и его школой. Он развил (но иначе - см. выше) идеи И. И. Мечникова о регулировании процессов старения, предложив антиретикулярную цитотоксическую сыворотку. Сыворотка была введена в практику и получила признание. Заслуга А. А. Богомольца состоит в том, что им выявлена роль в процессах старения изменений физиологической системы соединительной ткани и межклеточного вещества. Эти исследования заняли существенное место в геронтологических работах и оказали большое влияние на современные разработки проблем старения и продления жизни.

Как: оценить значение "Этюдов оптимизма" и других близких по тематике работ И. И. Мечникова в деле становления отечественной геронтологии? Не следует думать, что Мечников был единственным, кто обратился в те далекие годы к проблемам старения и продления человеческой жизни. Эти вопросы так или иначе владели умами многих современников- клиницистов, гигиенистов, физиологов, зоологов, социологов и др. Актуально формулировались и задачи, которые человечество ставило перед учеными,- повысить модальный возраст населения, снизить смертность, увеличить продолжительность активной жизни. Однако ни развитие науки, ни пристальное внимание и горячий энтузиазм ученых не могли способствовать концентрации сил для решения поставленных задач. Отсутствовал комплексный подход их решения.

Заслуга И. И. Мечникова состоит в том, что он вывел проблему изучения старости из традиционной для предшествовавшей медико-гигиенической плоскости на широкий путь эволюционно-биологических исследований. Большое значение для развития геронтологии имела его оптимистическая концепция ортобиоза, направленная на формирование мировоззрения, центром которого явилось представление о производительной, творческой, социально активной старости. Концепция Мечникова стала мощной альтернативой упадочной западной философии и оказала позитивное влияние на духовный климат нашего века. Несмотря на то что И. И. Мечников не до конца понял "объективный характер социальных процессов и движущих сил общественного прогресса, считая главным его источником прогресс науки, его идея о необходимости научных обоснований правил индивидуальной человеческой жизни сохраняет свое значение и по настоящее время". Она явилась важнейшей предпосылкой формирования геронтологии как науки и развития гуманистических концепций в эпоху революционных преобразований мира.

В нашей стране социально сцементированное учение И. И. Мечникова о человеке нашло благодатную почву. В новой редакции Программы Коммунистической партии Советского Союза, принятой на XXVII съезде КПСС, записано: "Социализм - это общество, на знамени которого начертано "Все во имя человека, все для блага человека". Среди первостепенных задач коммунистического строительства выделено "...укрепление здоровья советских людей, увеличение продолжительности их активной жизни".

То, о чем мечтал ученый, чему посвятил свою жизнь, нашло широкую поддержку именно в социалистическом обществе, где забота о человеке - основа основ деятельности государства, где идеями гуманизма пронизаны все сферы внешней и внутренней политики.

ИВАН ПЕТРОВИЧ ПАВЛОВ (1849 - 1936)

Научная деятельность Павлова – яркий пример творческого сотрудничества естествознания и философии. Еще в отроческом возрасте Ивану Петровичу стали известны работы русских философов-материалистов. Впоследствии он вспоминал, что еще в возрасте 14-15 летчитал произведения выдающегося философа-материалиста Н.Г. Чернышевского и былпоражен их реалистичностью. Глубокое влияние оказал на Павлова Д.И. Писарев; физиолог Л.А. Орбели, хорошо знавший И.П. Павлова по многолетней совместной работе, в своих «Воспоминаниях» отмечал, что Иван Петрович высоко ценил Д.И. Писарева и очень им увлекался. Вспоминая свои студенческие годы, Павлов говорил, что для него и его товарищей по учебе философское понимание мира было живой жгучей потребностью. Работы русских философов-материалистов, изучение естественных наук и собственные научные исследования были той основой, на которой сформировалось материалистическое мировоззрение И.П. Павлова.

Осмысливая и обобщая свои опыты, Павлов последовательно применял принцип детерминизма, то есть характерную для материалистического мировоззрения мысль о закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений. Он сам неоднократно подчеркивал основопологающее значение этого принципа для науки. Принцип детерминизма Иван Петрович соединял с понятиями движения и развития. И окружающую среду, и живой организм он рассматривал в движении, изменении. Среда существует «в беспрерывном движении», и в организме происходит «своеобразное движение нервных процессов». Подходя к движению дифференцированно, он выделял развитие как особый вид движения. Он видел великую заслугу Чарльза Дарвина в обогащении всей умственной работы человечества «гениальной иллюстрацией идеи развития».

В своих научных исследованиях Павлов постоянно использовал и понятие связи. Особым видом связи являются рефлексы. Одним из предшественников рефлекторной теории Ивана Петровича был великий франзуский филосов и ученый XVII века Декарт. Творчество Декарта носило многоплановый характер. В своей онтологии он дуалист, в гносеологии – рационалист, а в физике и физиологии – материалист. Высоко оценивая роль Декарта в истории физиологии, Павлов развивал материалистическое понимание рефлексов. Он рассматривал рефлексы как формы связи организма и среды. Постоянную связь внешнего воздействия с ответной деятельностью организма он называл безусловным рефлексом, а временную связь – условным рефлексом.

Он подчеркивал, что прочный условный рефлекс получается только при постоянном предшествовании внешнего воздействия безусловному раздражителю. Из своих опытов он сделал вывод, что время является «совершенно реальным раздражителем» и что это открывает путь к решению проблемы времени в философии. Вопрос о сущности вемени, о том, существует ли оно объективно или является лишь формой человеческого восприятия, глубоко интересовал и теперь интересуеи многих философов и ученых. Опытами Павлова и его сотрудников показано, что можно выработать условный рефлекс не только на обычное материальное воздействие (свет, звук и т.д.), но и на время. Это убедительно свидетельствует о неразрывной связи времени и материей. Время не привномится в мир человеческим или сверхчеловеческим сознанием, не является только формой нашего созерцания, но существует изначально и неустранимо, как и материя. Тем самым подтверждается материалистическое понимание времени.

В теоретическом обобщении своих опытов И.П. Павлов постоянно использовал следующие понятия: движение (как материальное изменение в окружающем мире или в живом организме), развитие как особый вид движения, связь явлений, пространство и время (в которых и происходит всякое движение), единство и борьба противоположностей. Эти же понятия (в том или ином их толоковании) мы находим в философских течениях. Движение, развитие, связь, единство и борьба противоположностей – это основные идеи материалистической диалектики. Понятия, систематически применяемые Павловым в обощении своих опытов, совпадают с основными идеями материалистической диалектики. Выводы ученого из своих опытов носят диалектико-материалистический характер.

Это далеко не случайно. Павлов не занимался «подгонкой» своих взглядов под какую либо философию. Он мыслил самостоятельно. Тем более интересно и важно то, что в своих обобщениях и выводах он поступал как последовательный материалист и диалектик. Это свидетельствует не только о глубине его мышления, но и о ценности материалистической диалектики как наиболее общего метода познания.

И.П. Павлоб был не только материалистом и диалектиком, но и атеистом. О своем атеизме он сам неоднократно заявлял устно и письменно. Кроме того, об атеистических убеждениях Павлова рассказал Л.А. Орбелли в своих «Воспоминаниях». Иван Петрович пришел к атеизму отнюдь не случайно. Объясняя и явления окружающего мира, и жизнедеятельность организма естественными (а не сверхъестественными), доступными для науки (а не скрытыми от нее навсегда) причинами, Павлов осознанно, решительно, логично и закономерно принимал позицию атеиста. Эта позиция неотделима от его научного мировоззрения.

Анализ профессионально мышления Павлова буден непоным, если не сказать о понимании им научной теории, ее места и роли в науке. Иван Петрович был выдающимся мастером научного эксперементирования, получения научных фактов. Вместе с тем он понимал, что наука состоит не только из опытов и фактов и не должна ограничиваться ими. Отметив, что в изучении мозга «сейчас все сводится к собиранию фактического материала», он тут же добавил: «Однако во всякий момент требуется известное общее представление о предмете, для того, чтобы было на что цеплять факты», с чем двигаться вперед, что предполагать для будущих изысканий. Такое предполодение, продолжал он, необходимо для науки.

В этих словах великого ученого ярко показана незаменимая роль научной теориив развитии науки. «Общее представление о предмете» - это и есть научная теория. Без нее факты не на что «цеплять», и они рассыпаются, образуя некую беспорядочную массу. Кроме того, принципы и выводы теории могут использоваться в качестве методов познания. Если же теории нет, то ученый лишен методического оснащения, и ему не с чем двигаться вперед. Наконец, без теории нечего предполагать для будущих изысканий, иначе говоря, нет перспективы и программы дальнейших исследований. Остается добавить, что сам Павлов в своей научной деятельности уделял теории очень много времени и внимания. Своими выдающимися научными достижениями он обязан не только мастерству экспериментирования, но и неустанной работе своей мысли, глубокому анализу фактов, теоретическим выводам из опытов.

Некоторы упрекали ученого в том, что он без достаточных оснований переносит на человека выводы из опытов над собаками, не видит существенных различий между поведение людей и животных, умаляет своеобразие духовного мира личности. В речи «Естествознание и мозг» Павлов дал блестящий ответ на эти упреки в следующих словах: «Я не отрицаю психологии как познания внутреннего мира человека. Тем не менее я склонен отрицать что-нибудь из глубочайших влечений человеческого духа. Здесь и сейчас я только отстаиваю и утверждаю абсолютные, непререкаемые права естественно-научной мысли всюду и до тех пор, где и покуда она может проявлять свою мощь. А кто знает, где кончается эта возможность!»

В этих словах ученого великолепно выражен диалектический подход к науке. Пределы нвучного познания никем и ничем не установлены; заранее, до всякого опыта никто не знает, где прекращается возможность научного исследования любого объекта, и это незнание пробуждает познавать все дальше и дальше. Таким образом, даже неполнота человеческих знанийявляется стимулом развития познания.

О признании И.П. Павловым своеобразия человека по сравнению с животными убедительно свидетельствует то, что он неоднократно подчеркивал роль языка (речи) в человеческой жизни. По его словам, «на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности». Это и есть язык, слово, присущая только человеку система сигналов. Такое понимание языка имеет глубокое философское значение. Философия считает язык одним из фундаментальных, существенных свойств человека, отличающих его от животных.

И.П. Павлов интересен и как выдающийся представитель этики науки. Он заботился не только о материально-техническом устройстве своей лабаратории, но и морально-психологическом климате ее коллетива. Он сочетал строгость и требовательность с неутомимой заботой о максимально благоприятных условиях научного труда своих коллег по лабаратории, охотно подчеркивал успехи своих сотрудников и других ученых.

Этика науки – профессиональная мораль ученых разрабатывается «на стыке» философии, частных наук, яркая характеристика моральных факторов научного познания. Особенно важно то, что у Павлова не было расхождения между словом и делом. Он сам отличался теми высокими моральными качествами, которые он считал необходимыми для ученого.

Яркая черта морального облика Ивана Петровиче – патриотизм. Пользуясь всемирной известностью и признанием, он мог бы жить и работать в любой стране Запада, где для него были бы созданы прекрасные условия. Но И.П. Павлов остался на Родине. Это хороший пример для современных российских ученых.

ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ МЕНДЕЛЕЕВ (1834 - 1907)

При внимательном знакомстве с недавно переизданными (без купюр и через сто лет после первой публикации в 1907 году) статьями Д. И. Менделеева под общим названием «К познанию России» (Москва, «Айрис-Пресс»,2002. 556 стр.) можно открыть для себя не только множество преинтереснейших сведений из жизни и творчества великого русского ученого-энциклопедиста, но и своеобразную философичность его натуры и склада ума. Как личность и ученый Дмитрий Иванович был по воспоминаниям его современников и содержанию оставленного нам наследия, человеком неуемной энергии, мощного творческого темперамента, умевшего самозабвенно увлекаться задачами народного хозяйства, внедрением научных идей в практику и, одновременно, способного к широчайшим теоретическим обобщениям и глубоким интуициям. Даже на фоне богатого талантами XIX века он представляет во многом уникальную фигуру. Показательно, что из 26 томов собрания сочинений Менделеева только один посвящен теме «Периодической системы химических элементов», в то время как экономическим вопросам - четыре ! Ему принадлежат труды - нередко новаторские - по общей, неорганической и органической химии, по минералогии, геофизике, метеорологии, гидродинамике, нефтехимии, воздухоплаванию, политической экономии, сельскому хозяйству и, даже, по искусствоведению. Что стоит, например, только одна его разработка способа производства бездымного пороха.

Исследуем вопрос, присутствовало ли в его научных изысканиях и размышлениях собственно философское начало, а также в какой мере этот момент осознавался им самим. О последнем пункте красноречиво свидетельствует небольшая по объему и, к сожалению, неоконченная работа Дмитрия Ивановича (написанная им на исходе жизни) под названием «Мировоззрение» и помещенная им в последний раздел его знаменитых «Заветных мыслей». Содержание этой и многих других его работ позволяют с полной уверенностью сказать, что он не только ясно осознавал различие между физикой и метафизикой (химией и философией), но и прекрасно понимал в чем состоит общий корень и единое основание как этих способов познания, так и постигаемых ими видов бытия. Замечательной (и надо сказать довольно редко встречающейся у естествоиспытателей) чертой применительно к стилю мышления Менделеева является та его особенность, что в своем духовном опыте он выработал понимающее и постоянно себя утверждающее ясное чувство абсолютного в своей основе единства конечного и бесконечного, как в самом сущем, так и в нашем знании о нем. То, что не существует для рассудка и рефлектирующего сознания, дается созерцающему разуму. Последним человек не наделяется от рождения, как это хорошо видно на примере научных исканий и выдающихся открытий Менделеева, а вырабатывается многолетними и многотрудными усилиями неутомимой Воли и пытливого Ума, стремящегося к Истине как постигнутому высшему единству универсума. Размышления Дмитрия Ивановича о «...вековечно существовавшем и долженствующем вечно существовать стремлении людей признать единство всего внутреннего и внешнего мира, что и выражено в признании Единого Бога и в стремлении это исходное понятие о «едином» по возможности реализовать или узнать ближе..»( I, 369) вполне созвучны основоположениям философии Нового и новейшего времени.

Русский мыслитель со всей определенностью указывает на единство субъекта и объекта, духа и природы, внутреннего и внешнего мира как на исходный пункт и высшую цель всякого истинного познания и воления. Он довольно точно обозначает причину всеразъедающего «научно-философского скептицизма», состоящего в утрате понимания этого исходного «начала всех начал», открытого еще в древности и Богом наименованного. «Старые боги отвергнуты, - замечает русский ученый, характеризуя умонастроение своих современников,- ищут новых, но ни к чему сколько - нибудь допустимому и цельному не доходят; и скептицизм узаконивается, довольствуясь афоризмами и отрицая возможность цельной общей системы..»(I,368). И далее продолжает: «..Это очень печально отражается в философии, пошедшей за Шопенгауэром и Ницше, в естествознании, пытающемся «объять необъятное» (когда обычными научными приемами хотят найти реализацию высшего единства, выразить одно конечное через другое конечное или абстракцию, отвлечение - В.М.), в целой интеллигенции, привыкшей держаться «последнего слова науки», но ничего не могущей понять из того, что делается теперь в науках; печальнее всего господствующий скептицизм отражается на потерявшейся молодежи, так как ей самой, как она знает, зачастую приходится разбираться в явных противоречиях между тем, что она читает и слышит в разных аудиториях одного и того же факультета, что и заставляет молодежь считать себя судьями, а своих учителей ... отсталыми, и только ценить «свободу», понимаемую в виде свободного халата.»( там же, 369).

В вышеназванной работе Менделеев не только выдвигает высшее единство универсума как истинное основание мировоззрения, но подмечает хотя и естественное, но подлежащее преодолению противоречие в попытке мыслящего субъекта его постичь: «Порок вовсе не в самой идее единства, а только в стремлении его реализовать в образы, формы и частные понятия. Никогда этого не достичь по самой логике дела, а общее «единое» не следует и пытаться представить ни в таких материальностях, как вещество или энергия, ни в таких реальностях, каковы разум, воля, индивидуум или все человечество.» Дмитрий Иванович объясняет, почему всеобщее единство универсума не сводится в своим высшим противоположностям: «.. потому, что и то и другое должны охватываться этим общим единым». Таким образом, ни вещество, ни материя, ни субъективность человека, ни весь род человеческий в его историческом развитии не являются, по мысли Менделеева, чем-то самодостаточным, самодовлеющим и абсолютным.

Таково «credo» философского размышления выдающегося ученого - не символ веры, но символ мысли, понимания глубочайшей философской и научной проблемы — постижения высшего единства всего сущего. Многие интересные соображения по этой и другим темам лишь высказаны Менделеевым, но остались без должной разработки и более детального рассмотрения. Остались его вопросы и своеобразные подсказки для подготовленных и проницательных умов, которые пойдут по богатому научными плодами и открытиями пути. К числу таких вопросов можно отнести следующие: «Ведь где-нибудь да кончаются же обобщения разума? Не сводится же вся его веками собираемая в науке работа на одну разработку частностей? Где же грань современных разумных обобщений, если не в «едином» общем?» Эти вопросы позволяют ученому подойти к еще одному важнейшему положению научно - мировоззренческого плана: «Вот тут вопрос мировоззрения, задача того разряда мыслей, по которому издавна отличаются науки прикладные (медицинские, инженерно-технические, юридические) от философских, куда относят не только саму философию, филологию и историю, но и все математические и естественные науки». Характер их отношения, по мысли Менделеева таков, что «...прикладные науки движутся философскими и в то же время философские науки разрабатываются только потому, что их хотя бы и тусклый свет все же освещает пути жизни..»

Что касается меры философского начала и его содержания, как оно раскрывается в статьях русского ученого, то в кратком виде ответ на этот вопрос мы находим в размышлениях самого Дмитрия Ивановича, когда он завершает последнюю главу своей обобщающей работы «Заветные мысли». «.. По моему разумению, - пишет он - грань наук, доныне едва достигнутая ..всегда должна соприкасаться с реальностью, из нее исходить и в нее возвращаться. Эта грань сводится к принятию исходной троицы не сливаемых, друг с другом сочетающихся, вечных и все определяющих: во-первых, вещества (или материи), во-вторых, силы (или энергии), и, наконец, в-третьих, духа... Одинаково не мыслимы в реальных проявлениях ни вещество без силы, ни сила (или движение) без вещества, ни духа без плоти и крови, без сил и материй »

Приведенные положения русского ученого не новы для классической философии, но они являются хорошим лекарством от крайностей как субъективного идеализма ( во всей пестроте его форм и модификаций), так и наивного и бессознательного эмпиризма философского или обычного научного толка. Еще один вывод напрашивается при знакомстве с типом того миропонимания, которое обнаруживает в своих работах Д.И.Менделеев - это его удивительная цельность, сочетающаяся с постепенностью и последовательностью мысли. Только так смотря на природу, когда ее лишь по видимости неживая составляющая обнаруживает своеобразный внутренний импульс периодичности и взаимосвязанности всего со всем, а изучая хозяйственную и политическую жизнь своего народа увидеть духовную органичность его уклада, мощь скрытого в нем потенциала, можно прийти к мысли о высшем единстве внутреннего и внешнего мира, микро- и макрокосмоса. Только такой взгляд на единство природного и духовного бытия делает его взгляды относительно мировой и национальной истории вполне весомыми и актуальными и в наше время. «Пока мы , своих нужд ради, потребляем или, правильнее, истребляем и разрушаем так или иначе созданное - в нас еще нет места высшим началам, человечеству свойственным, и низшее господствует в потребителях, а потому неизбежно проявляется в общем строе жизни... С материального рая на земле началось человечество, а в своей эволюции оно дошло до представления о рае внутреннем и духовном, поставив для его достижения первым условием не свое благо, а благо других и общее». Подобные взгляды и убеждения позволяли ученому в его научной и общественной деятельности нелицеприятно оценивать умонастроение современников, беды и напасти своего времени. «Могу сказать, что знал на своем веку, знаю и теперь много государственных русских людей и с уверенность утверждаю, что добрая их половина в Россию не верит, России не любит и народ мало понимает». И это прежде всего имеет место потому, что они - эти «государственные люди» - выходцы из слоя служащих, и их поддерживает и направляет не трудовая (по роду занятий), а так называемая «творческая интеллигенция», у которой, по замечанию Дмитрия Ивановича, наблюдается не только нелюбовь к труду, но и своего рода презрение к нему. «Отсюда берет свое начало стремление занять служебное положение, представляющее прежде всего обеспеченность без каких - либо задатков предприимчивости, без следа внутреннего стремления к способам увеличения народного благосостояния, а только с требованиями личными, без каких- либо обязанностей». Для постепенных преобразований в стране нужны, по мысли ученого, истинно просвещенные люди, способные самостоятельно и благодушно обсуждать действительность по изучению и разуму. В то же время он признает: «..их сравнительно малое количество по отношению ко всему населению, судящему по внушению и предрассудкам».

Широта научного кругозора и универсализм его созерцательной натуры обнаруживают себя не только в общепризнанных открытиях. Он усматривает периодическую закономерность не только в смене химических элементов, но и в истории человеческого общества. Менделеев дает не классовую, социально-политическую периодизацию исторических периодов в развитии человечества, а хозяйственную, раскрывающую прежде всего характер отношения человека и природы. Он выделяет три основных исторических этапа: присваивающее, сельскохозяйственное («эпоха земледельческого быта») и промышленное хозяйство. При этом он прекрасно понимал и ясно проводил в своих работах на эту тему различие между необходимым, субстанциальным содержанием исторического процесса и его преходящими историческими формами, например, капитализмом.

Краткое рассмотрение соотношения философского и мировоззренческого аспектов в научном творчестве Д.И.Менделеева можно завершить положением, проливающим свет на его понимание нравственной природы объективной свободы человеческого духа: «Россия, взятая в целом, думается мне, доросла до требования свободы, но не иной как соединенной с трудом и выполнением долга. Виды и формы свободы легко узаконить прямыми статьями, а надо еще немало поработать в Государственной думе, чтобы законами поощрить труд и вызвать порывы долга перед Родиной». Явления современной научной, политической и хозяйственной жизни России (действительностью в строго философском смысле это назвать нельзя) говорят о том, что мы продолжаем ходить на голове, то есть вопреки нашей вековой насущной необходимости, внутреннему строю и историческому призванию. Когда-нибудь и это состояние завершится, как всякая нелепость, как спад разумной, самосознательной жизни народа. Именно в эту пору и будут востребованы в полной мере разработки Д.И.Менделеева, касающиеся различных сфер жизни народа, его науки и его мировоззрения.

СЛОВАРЬ

АТЕИЗМ - (греч. а — отрицание и theos — Бог; буквально — безбожие) — философско-материалистическое учение. А., с одной стороны, постулирует несостоятельность всякой религии как фантастического, искаженного отражения действительности, отвергает веру в реальность существования всего сверхъестественного, богов, духов, потустороннего мира, воскресения из мертвых, бессмертия души, ее переселения из одних существ в другие, отрицает возможность сотворения мира и всего сущего из ничего, а с другой признает вечность и несотворимость материального мира, развитие природы и общества по своим собственным законам и посредством отрицания сверхъестественных сил утверждает самоценность бытия мира и человека, ценность земной жизни как единственно возможной и способствует формированию у людей материалистического мировоззрения. А. изучает историю атеистической мысли, формы, методы и средства формирования материалистического мировоззрения. В А. прослеживаются две взаимосвязанные стороны: критическая, задача которой состоит в аргументированной критике религии, и созидательная, стремящаяся на материалистических основаниях утверждить бытие человека, его подлинные ценности и идеалы, интеллектуальный и творческий потенциал как личности. Поэтому неправомерно сводить атеизм лишь к этимологии этого слова (безбожию), к его критической стороне, лишь к голому отрицанию религии, ибо в противном случае он сам превращается в своего рода религию. В структуру критической составляющей А. входят философская критика религии (основанная на логико-аналитическом опровержении доказательств бытия божьего), естественнонаучная критика религии (представляющая собой естественно-научно фундированное опровержение религиозной картины мира) и историческая критика религии (центрирующаяся вокруг проблемы роли церкви в социальном процессе). Конкретное содержание А. в истории определялись уровнем развития философии.

БОРЬБА - в истории философии одно из основных понятий философских школ диалектического и волюнтаристского толка. Созидательная функция Б. подчеркивалась Гераклитом, полагавшим ее "отцом всех вещей, отцом всего". У Гераклита Б. полярных сил не результируется попеременным их преобладанием, обе борющиеся силы всегда сосуществуют, всегда налицо, обусловливая целостность процесса. (По-видимому, достаточно точную цитату Гераклита воспроизвел Платон: "расходящееся всегда сходится"). У Гегеля Б. выступала сущностью и основой процесса диалектического движения: синтез может быть достигнут только через внутреннюю Б. противоположностей и их снятие. Для Ницше Б. была атрибутивна дионисическому началу бытия человека. Дарвин сделал популярным понятие "В. за существование". В революционистской и эсхатологической ипостасях исторического материализма Б. реально представала в качестве центральной категории и основной теоретической несущей конструкции: Б. классов за политическую власть, а в идеале - перманентное состояние гражданской войны в обществе трактовались как основной двигатель позитивных социальных изменений.

ГНОСЕОЛОГИЯ - (греч. gnosis - знание, logos - учение) - философская дисциплина, занимающаяся исследованиями, критикой и теориями познания, - теория познания. В отличие от эпистемологии, Г. рассматривает процесс познания с точки зрения отношений субъекта познания (исследователя) к объекту познания (исследуемому объекту) или в категориальной оппозиции "субъект - объект". Основная гносеологическая схема анализа познания включает субъекта, наделенного сознанием и волей, и противостоящий ему объект природы, независимый от сознания и воли субъекта и связанный с ним только познавательным (или прак-сео-познавательным) отношением. Основной круг гносеологической проблематики очерчивается посредством таких проблем как интерпретация субъекта и объекта познания, структура познавательного процесса, проблема истины и ее критерия, проблема форм и методов познания и др.

ДАРВИН (Darwin) Чарльз Роберт (1809-1882) - британский естествоиспытатель, автор теории происхождения видов путем естественного отбора. Закончил Кембридж (1831). Во время путешествия на корабле "Бигл" (1831-1836) собрал огромный материал по ботанике, зоологии, палеонтологии и антропологии. Основные сочинения: "Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятст-вуемых пород в борьбе за жизнь" (1869; первый набросок в 1842); "Изменение домашних животных и культурных растений" (т. 1-2, 1868); "Происхождение человека и половой отбор" (1871), "Выражение эмоций у человека и животных" (1878), а также работы по геологии (об образовании коралловых рифов), редактирование фундаментального пятитомного издания "Зоология" (1839-1843). В своем учении Д. доказал несостоятельность креационистских представлений о сотворении видов, раскрыл единство растительного и животного мира, установил генетическую общность человека и человекообразных обезьян, выявил основные закономерности и механизмы эволюции в живой природе, выявил механизмы естественного и искуственного отбора, заложил основы селекции как биологической дисциплины. Д. совершил подлинно научную революцию в биологическом познании. Он разработал эволюционную картину живой природы, перестроил идеалы и нормы биологического объяснения, ввел в категориальный строй биологического и научного мышления концептуальный аппарат органического детерминизма. Объект биологического познания в теории Д. предстал как сложная иерархическая система, целесообразно приспособленная к неорганическим и органическим условиям существования в результате исторического развития. В категориальный аппарат дарвинского объяснения вошли понятия случайности, вероятности, неопределенности, целесообразности. К изучению закономерностей естественного отбора Д. были широко применены методы статистики и теории вероятностей. Принципы историзма, эволюционизма, относительного характера приспособительной целесообразности задавали обобщенную схему процедур исследования биологических объектов как развивающихся систем. Идеи Д. послужили основой ряда концепций в системе социального знания (социал-дарвинизм и др.)

ДВИЖЕНИЕ - понятие процессуального феномена, охватывающего все типы изменений и взаимодействий. В историко-философской традиции - с самых ее истоков - конституируются альтернативные трактовки Д.: от абсолютизирующего его релятивизма (начиная с Гераклита) до тотального его отрицания (начиная с элеатов). В философских учениях, постулирующих онтологический сттатус Д., последнее трактуется в качестве атрибутивной и универсальной характеристики оснований бытия (по Аристотелю, "познание движения необходимо влечет за собой познание природы"). В рамках материализма Д. было понято как способ существования материи (Толанд, Дидро, Гольбах, Энгельс, Лукач, отчасти М. Борн, X. Альвен). В философии Лейбница и Гегеля были высказаны взгляды на Д. не как на механическое перемещение, но качественное изменение, реализуемое в нелинейном механизме разрешения противоречий. Д., предполагающее качественную трансформацию движущегося объекта, может иметь двоякую направленность: накопление негэнтропийного потенциала и повышение уровня сложности системной организации движущегося объекта, усложняющее и дифференцирующее его связи со средой (прогресс), с одной стороны, и - соответственно - снижение негэнтропийного потенциала и упрощение внутренней и внешней структуры объекта (регресс) - с другой. В рамках современной науки Д. понято в контексте его связи с феноменами пространства, времени и энергии (специальная и общая теория относительности), выявлено онтологическое содержание сформулированных еще античной философией апорий, связанных с пониманием Д. (единство континуальности и дискретности Д., Д. элементарной частицы без траектории и др.). В контексте европейской культуры понятие Д. является аксиологически акцентированным, что находит свое выражение в его семантической дифференциации (Д. как "изменение вообще"; направленное Д. как развитие; прогресс и регресс как варианты развития и т.д.). В отличие от этого понятие покоя конституируется в европейской традиции в качестве моносемантического (ср. с альтернативной ситуацией традиционной восточной, - в частности, древнеиндийской - культуры, фиксирующей пять различных видов покоя, с одной стороны, и Д. как таковое - с другой).

ДЕКАРТ (Descartes) Рене (латинизиров. имя - Картезий; Renatus Cartesius) (1596-1650) - французский философ, математик, физик, физиолог. Автор многих открытий в математике и естествознании. После окончания одного из лучших учебных заведений тогдашней Франции - основанной иезуитами коллегии Ла Флеш, служил вольнонаемным офицером, в 1629-1649 жил в Голландии, где написал свои основные сочинения: "Рассуждение о методе" (1637), "Метафизические размышления" ("Размышления о первой философии...") (1641), "Начала философии" (1644), "Страсти души" (1649). Д. - один из основоположников "новой философии" и новой науки, "архитектор" интеллектуальной революции 17 века, расшатавшей традиционные доктрины схоластики и заложившей философские основы мировоззрения, приведшего к прогрессирующему развитию научного познания. Не только конкретные положения декартовской метафизики и научные открытия Д. оказали влияние на развитие философии и науки: сам освобождающий дух декартовской философии с ее опорой на собственный разум, требованием очевидности и достоверности, стремлением к истине и призывом брать за нее ответственность на себя (вместо того, чтобы некритически полагаться на обычай, традицию, авторитет) был воспринят философами и учеными разных стран и поколений.

ДИАЛЕКТИКА - философская концептуализация развития, понятого как в онтологическом, так и в логико-понятийном его измерениях, и - соответственно - конституирующаяся в историко-философской традиции как в качестве теории, так и в качестве метода. Исходно, в античности - искусство вести беседу, спор; философский диалог, противостоящий риторике и софистике. Сам термин "Д." впервые потреблен Сократом для обозначения плодотворного и взаимозаинтересованного достижения истины путем столкновения противоборствующих мнений. Создателем первой формы философской Д. принято считать Гераклита, придавшего традиционым мыслям об изменениях абстрактно-всеобщую и в то же время не порывающую с образами форму. Большой вклад в становление античной Д. внесла элейская школа, выявившая глубинную Д. сущего, не укладывающегося в логику понятий. Замечательные образцы античной Д. встречаются в учении Платона, осмыслявшего Д. движения и покоя, различия и тождества, а само бытие трактовавшего как активно самопротиворечивую координированную раздельность. Диалектические идеи Платона нашли свое дальнейшее развитие в учении Аристотеля и в неоплатонизме, диалектически трактовавшем основные иерархии бытия. В средние века Д. становится одной из теологических дисциплин, включавших в себя логику и силлогистику. Несмотря на господство в целом метафизического мировоззрения, философия Нового времени также выдвигает целый ряд замечательных диалектических идей (Декарт, Спиноза, Лейбниц). Особое место Д. приобретает в работах представителей немецкой классической философии, т.к. именно здесь впервые в истории философии была разработана целостная диалектическая концепция развития, поколебавшая господство метафизического метода. Самой развитой формой этой Д. явилась Д. Гегеля. Однако, у истоков этого метода, предлагая порой не менее интересные и неортодоксальные ее разновидности, стоит все же Кант с его антиномикой чистого разума. Диалектический метод пронизывает все разделы гегелевской системы философии. Д., или метод развития, согласно Гегелю, следует понимать как методическое обнаружение и разрешение противоречий, содержащихся в понятиях. Сами противоречия Гегель понимал как столкновение противоположных определений и разрешение их путем объединения. Главной темой его Д. стала идея единства взаимоисключающих и одновременно взаимно предполагающих друг друга противоположностей, или тема противоречия. Оно полагается Гегелем как внутренний импульс развития духа, который шаг за шагом переходит от простого к сложному, от непосредственного к опосредствованному, от абстрактного к конкретному и все более полному и истинному результату. Такое прогрессирующее движение вперед придает процессу мышления характер постепенно восходящего ряда развития. Гегель очень глубоко и конкретно внутреннюю природу самого противоречия. Оно для него не просто отрицание той мысли, которая полагалась и утверждалась, это - двойное отрицание, т.е. обнаружение противоречия и его разрешение, когда исходная антиномия одновременно осуществляется и снимается. Высшая ступень развития включает в себя, т.обр., низшую, а последняя отменяется в ней именно в этом двойственном смысле. Именно диалектический метод позволил Гегелю критически переосмыслить все сферы современного ему знания и культуры. В философии марксизма Д. понимается как учение о наиболее общих закономерных связях и становлении, развитии бытия и познания, а также как основанный на этом учении метод творчески познающего мышления.

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ - обозначение традиционной совокупности наук о природе, ориентированной на исследование пространственно-временной структуры природных объектов, закономерностей их бытия и развития. Е. наряду с науками об обществе и о мышлении является важнейшей составляющей человеческого знания. Е. - теоретическая основа техники и технологии промышленного и сельскохозяйственного производства, медицины. Становление Е. как области научного знания произошло в эпоху Возрождения и было связано с использованием экспериментального метода исследования явлений природы, осуществлением многих географических открытий, представивших исследователям обширный материал по явлениям живой и неживой природы различных стран и континентов. Собирание и систематизация фактов механического, физического, химического и биологического характера послужило основой для зарождения соответствующих естественных наук. Для классической философской традиции характерно сближение Е. с гуманитарным познанием, рассмотрение их в едином ряду целостного постижения единого мира (идеи Гердера об изучении развития живой и неживой природы и человеческой истории как этапов эволюции единого мирового организма; классификация форм движения материи - механической, физической, химической, биологической и социальной - как основа классификации наук у Энгельса и др.). В неклассической философии вопрос о специфике Е. остро ставится в связи с осмыслением специфики гуманитарного познания, эксплицируясь в философии Дильтея в рамках дистанцирования им "наук о природе" и "наук о духе". В рамках Баденской школы неокантианства вопрос о специфике Е. также артикулировался в связи с осмыслением специфики гуманитарного и естественнонаучного видов познания. В развитии Е. могут быть прослежены глубинные закономерности смены парадигмаль-ных установок (см. Наука). В своей исторической динамике Е. выдвигает вперед ту или иную свою область в качестве лидирующей и оказывающей влияние на другие науки и на все естествознание в целом. В качестве такого лидера может выступать как одна наука, так и некоторое их число (групповое лидерство). В истории Е. можно проследить следующих лидеров: механика (17-18 вв); химия, физика, биология (19 в.); физика (первая половина 20 в.); химия, физика, биология (вторая половина 20 в.). Утверждение в Е. 20 в. группового лидерства связано как с крупными достижениями химии, физики и биологии в познании неживой и живой природы, так и с расширением и углублением связей этих наук с производством, их все большей ориентацией на решение современных задач общества. Все это приводит к повышению роли Е. в жизни общества и возрастанию внимания со стороны общества к нему. Возрастает и интерес исследователей к анализу мировоззренческих, методологических и социальных аспектов современного Е. В своей совокупности они составляют предмет дисциплины философских вопросов.

ЖИЗНЬ - 1) Термин классической философии, фиксирующий способ бытия наделенных внутренней активностью сущностей, - в отличие от нуждающихся во внешнем источнике движения и эволюции неживых предметов. В рамках гилозоизма Ж. мыслится как имманентное свойство пра-материи, фактически синонимичное бытию, - в отличие от смерти как небытия (ср. с идеей "косной" материи в рамках механицизма, предполагающей тот или иной вариант перво-двигателя как источника "силы", приводящей ее в движение). 2) Понятие неклассической философии, фундирующее собой философию "жизненного мира" и обозначающее интуитивно постигаемую целостность реальности бытия: живое как естественное в противоположность сконструированному как искусственному (Ницше); "жизненный порыв" как формотворчество космической силы Ж. (Бергсон); Ж. как непосредственное внутреннее переживание, уникальное по своему содержанию и раскрывающееся в сфере духовно-коммуникативного или духовно-исторического опыта (Дильтей, Зиммель). 3) Термин естествознания, обозначающий такой способ существования систем, который предполагает обмен веществ, раздражимость, способность к саморегуляции, росту, размножению и адаптации к условиям среды. Ж. является объектом исследования многих естественных наук, но прежде всего биологии. Вопрос о сущности Ж. и ее определения был и остается предметом дискуссий различных философских и естественнонаучных направлений. Со второй половины 20 в. стали отчетливо проявляться два основных подхода к определению Ж. - субстратный и функциональный. Сторонники первого в трактовке сущности Ж. обращают внимание на тот субстрат (белок или молекулы ДНК), который является носителем основных свойств живого. Вторые рассматривают Ж. с точки зрения ее основных свойств (обмен веществ, самовоспроизводство и т.д.). Современное естествознание существенно обогатило представления о природе материального носителя Ж., которым является целостная система взаимосвязанных биополимеров - белков, нуклеиновых кислот и др. Современно наукой обосновано положение о многообразии форм Ж. и о том, что их носителями выступают живые системы различной степени сложности и организованности. При этом выделяются следующие основные уровни организации живого: организменный, популяци-онно-видовой, биоценотический и биосферный. Ориентация исследователей на познание особенностей того или иного уровня организации живого привела к вычленению уровней познания, исследования его. В настоящее время наиболее результативным оказался уровень, связанный с познанием молекулярных основ Ж. Его осуществление привело биологию к эпохальным открытиям в области познания молекулярных основ Ж., их универсальности для всего живого. Возможности этого уровня исследования еще далеко не реализованы, однако тенденции развития современного научного знания подвели его к необходимости перехода на исследование еще более глубинных структур и процессов живого. Объектом исследования становятся атомный и электронный уровень организации структур живого. Так, представления об атомных и электронных состояниях структур живого, в частности, Дж. Бернал посчитал необходимым включить в определение сущности Ж.: "Жизнь есть частичная, непрерывная, прогрессирующая, многообразная и взаимодействующая со средой самореализация потенциальных возможностей электронных состояний атомов". Другой тенденцией в познании сущности Ж. является исследование особенностей ее проявления на надорганизменных уровнях организации живого. Эту тенденцию обосновал еще Вернадский. В систему своего учения о живом веществе он подчеркивал важность изучения "совокупностей организмов", их комплексов, что позволить открыть и "новые свойства жизни", ее "проявления" на биоценотическом и биосферном уровне. Сегодня необходимость такого исследования определяется не только познавательными задачами, но и задачами сохранения Ж. на Земле. Отличные от естественнонаучных, воззрения на проблему Ж. предлагают религиозные доктрины, а также разнообразные философские концепции, акцентирующие проблематику человека и его предназначения в мире, а также специально осмысливающие феномен смерти. (См. также: Философия жизни, Жизненный мир).

ИДЕЯ - понятие, широко используемое в различных философских системах для обозначения наиболее развитых форм духа (позднее - знания). Понятие И. является одним из центральных у Платона, обозначая трансцендентный мир истинного бытия, по образцу которого существуют вещи чувственной реальности. Это учение получает развитие в неоплатонизме и средневековой философии, которые трактуют И. как идеальные формы, по образцу которых божественный ум, а затем и сам Бог творят вещи. Таким образом, от античности до Возрождения И. трактуются чисто онтологически. В Новое Время И. рассматривается преимущественно гносеологически, как одна из основных форм человеческого познания. Возникают споры по поводу происхождения И. и их соответствия реальности, которые находят свое выражение в противостоянии рационализма и эмпиризма. Докан-товский рационализм рассматривал И. как "врожденные", изначально присущие субъекту и не сводимые к опыту. Эмпиризм видел в И. лишь обобщение чувственных данных, а субъект трактовал как пассивное отражение действительности. В философии Канта И. - это понятие разума, которому ничего не соответствует в опыте. И. возникают в результате попыток разума выйти за пределы чувственного опыта и рассматриваются Кантом как принципы, задающие цель познанию. Для Гегеля абсолютная И. является высшей точкой развития знания, которая включает в себя все предшествующие формы знания и поэтому является высшей объективной истиной, в которой совпадают мышление и реальность. В философии 20 в. И. практически полностью утрачивает свое значение и используется лишь как синоним понятия. (См. также Эйдос).

ЛАПШИН Иван Иванович (1870-1952) - русский философ, психолог, ученик и последователь А.И. Введенского. Учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, по окончании которого был командирован за границу. Работал в Британском музее, специализировался по кантианству в английской философии, с 1897 - приват-доцент, с 1913 - экстраординарный профессор Петербургского университета, преподавал логику в Александровском лицее. В 1906, минуя степень магистра, защитил докторскую диссертацию ("Законы мышления и формы познания"). В 1922 выслан из России. Был профессором Русского юридического факультета в Праге. Главный труд - "Законы мышления и формы познания" (1906). Л. также автор работ: "Проблема "чужого я" в новейшей философии" (1910); "Гносеологические исследования. Вып. 1. Логика отношений и силлогизм" (1917); "Философия изобретения и изобретение в философии" (тт. 1-2, 1922); "Художественное творчество" (1922); "Философские взгляды Радищева" (1922); "Эстетика Достоевского" (1923); "Феноменология" (1937) и др.

МАТЕРИАЛИЗМ (лат. materialis - вещественный) - философское миропонимание, мировоззрение, а также совокупность сопряженных идеалов, норм и ценностей человеческого познания, самопознания и практики, усматривающие в качестве основания и субстанции всех форм бытия - материальное начало, материю. Включая в собственную структуру в качестве самостоятельных версий натурализм, эмпиризм, ряд школ аналитической философии и др., европейский М. восходит своими истоками еще к античному атомизму. Внеся значительный вклад в полемику с радикальными версиями философии идеализма, М. достигает пикового значения своего позитивного воздействия на жизнь общества в эпоху Просвещения (Дидро, Гольбах и др.), осуществляя уничтожающую критику реакционно-религиозной идеологии католицизма эпохи буржуазных революций. 19 в. в истории М. ознаменовался, с одной стороны, утратой им доминирующего положения в среде философской интеллигенции Западной Европы, с другой - приданием ему (усилями ряда радикальных его представителей - Маркс, Энгельс, Дюринг и др.) статуса особой самоосознающей "магистральной линии", "партии" в истории философского знания, "от века" противостоящего идеализму (см.: "Основной вопрос философии"). Вследствие избыточного акцента представителей философского М. конца 19 - первой четверти 20 вв. на задачах теоретического обоснования беспрецедентно популярных в этот период идей революционизма и силовых сценариев макроэкономических трансформаций, М. 20-х 20 в. остановился в своем развитии на жестко замкнутой системе теоретических догматов и упрощенной онтологии. В дальнейшем, усилиями мыслителей философского М. "новой волны" (Лу-кач, Грамши и др.) разрабатывается деятельностная парадигма М., сочетавшая в себе диалектико-материалистические подходы Маркса с категориально-понятийными изысками и поисками новейших философских систем 20-30-х (Хайдеггер и др.). Определенный дополнительный импульс эволюции школ М. в 30-40-х 20 в. придали теоретические реконструкции фрагментов ранних рукописей Маркса, посвященных проблеме отчуждения и самоотчуждения человека, объясняемые через философскую рефлексию над процессом отчуждения труда. В конце 20 ст. догматы философского М. нередко исполняют роль философско-идеологической пропедевтики для категорий социальных аутсайдеров, разделяющих идеалы позитивности массовых общественных деяний деструктивного типа.

МАТЕРИЯ (лат. materia - вещество) - философская категория, которая в материалистической традиции обозначает субстанцию, обладающую статусом первоначала (объективной реальностью) по отношению к сознанию (субъективной реальности). Данное понятие включает в себя два основных смысла; 1) категориальный, выражающий наиболее глубокую сущность мира (его объективное бытие), 2) некатегориальный, в пределах которого М. отождествляется со всем Универсумом. Историко-философский экскурс в генезис и развитие категории "М." осуществляется, как правило, путем анализа трех основных этапов ее эволюции, для которых характерна трактовка М. как: 1) вещи, 2) свойства, 3) отношения. Первый этап был связан с поиском некоторой конкретной, но всеобщей вещи, составляющей первооснову всех существующих явлений. Впервые такую попытку постижения мира предприняли ионийские философы (Фалес, Анак-симандр, Анаксимен), которые тем самым внесли коренные изменения в мифологическую картину мира. Они пришли к знаменательному заключению, что за текучестью, изменчивостью и многообразием мира стоит некое рациональное единство и порядок, поэтому задача состоит в том, чтобы обнаружить этот основополагающий принцип, или начало - arche, которое правит природой и составляет ее суть. Роль такой первоосновы М. как субстанции выполнял тот или иной субстрат (лат. sub - под и stratum - слой) - то, что является материальной основой единства всех процессов и явлений): у Фалеса вода ("Все есть вода, и мир полон богов"), у Анак-симандра "апейрон" (буквально "бесконечное"), у Анаксимена воздух. Каждое из первоначал указывает на вариативный ход рассуждений их авторов, стремящихся во многом обнаружить единое, но вместе с тем демонстрирующих разный уровень философствования. Так, позиции Фалеса и Анакси-мена не выходят за пределы зримого мира, ибо и вода, и воздух - это субстанции, в первую очередь, близкие человеку в его повседневном опыте и широко распространенные в мире природы, хотя каждая из этих первосубстанций может в некотором смысле претендовать на статус метафизической сущности, исходного и определяющего все принципа бытия. В то же время попытка теоретического построения мира на подобной субстратной основе встретила серьезные трудности, поэтому Анаксимандр предложил на роль основы бытия некое бескачественное начало способное выступить строительным материалом для мысленного проектирования Вселенной. Этим понятием Анаксимандр уводил мысль от зримых феноменов к более элементарной и недоступной прямому восприятию субстанции, чья природа хотя и была более неопределенной по сравнению с привычными субстанциями эмпирической реальности, зато потенциальной была ближе к философской категории. В результате ионийские философы расширили контекст мифологического понимания за счет включения в него безличных и концептуальных объяснений, базирующихся на наблюдениях за природными явлениями. Таким образом, учение о стихиях явилось первой натурфилософской стратегией определения первоначала (arche) мира, которое представлялось недифференцированным и неструктурированным. В рамках субстанционального подхода новой стратегией интерпретации устройства Вселенной стал атомизм как учение об особенном строении М. Эта концепция развивалась через учение Анаксагора о качественно различных гомеомериях к представлению Левкиппа и Демокрита, согласно которым мир состоит из несотворенных и неизменных материальных атомов - единой субстанции, где число их бесконечно. В отличие от недифференцированных стихий, атомы уже рассматриваются как дифференцированные, различающиеся между собой количественными характеристиками - величиной, формой, весом и пространственным расположением в пустоте. Позднее его учение развивалось Эпикуром и Лукрецием. Атомистическая версия строения материального мира развивалась на основе выявления общего в нем. В результате атомы стали тем рациональным средством, с помощью которого можно познать механизм Вселенной. Рациональный смысл вещного понимания М. усматривается: во-первых, в том, что существование природного мира в самом деле связано с наличием некоторых всеобщих первоначал (естественно, обладающих не абсолютным, а относительным характером), бесконечные комбинации которых составляют неисчерпаемое множество наблюдаемых объектов. Так, органическая химия выявила четыре органогенных элемента - (С) углерод, Н (водород), О (кислород) и N (азот), выступившие аналогами четырех "корней" Эмпедокла (огонь, воздух, вода, земля); во-вторых, в вещном подходе, несмотря на его нефилософский характер, видели большое мировоззренческое и методологическое значение, ибо он ориентировал человека на реальный поиск и изучение первичных элементарных структур, существующих в самой природе, а не в иллюзорном мире абсолютных идей. Второй этап становления категории М. связывают с эпохой Нового времени, периодом зарождения классической науки, цель которой состояла в том, чтобы дать истинную картину природы как таковой путем выявления очевидных, наглядных, вытекающих из опыта, принципов бытия. Для познающего разума этого времени объекты природы представлялись в качестве малых систем как своеобразные механические устройства. Такие системы состояли из относительно небольшого количества элементов и характеризовались силовыми взаимодействиями и жестко детерминированными связями. В результате вещь стала представляться как относительно устойчивое тело, перемещающееся в пространстве с течением времени, поведение которого можно предсказать, зная его начальные условия (т.е. координаты и силы, действующие на тело). Таким образом, наука Нового времени качественно не изменила субстанционального представления о М., она его лишь несколько углубила, ибо М., равную субстанции наделила атрибутивными свойствами, которые были выявлены в ходе научных исследований. В данном случае всеобщая сущность вещей видится не столько в наличии у них единого субстрата, сколько некоторых атрибутивных свойств - массы, протяженности, непроницаемости и т.д. Реальным же носителем этих атрибутов выступает та или иная структура первовеще-ства ("начало", "элементы": "корпускулы", "атомы" и т.п.). В этот период было выработано представление о М., которая может быть количественно определена как масса. Такое понятие М. обнаруживается в работах у Галилея и в "Математических началах натуральной философии" Ньютона, где излагаются основы первой научной теории природы. Таким образом, особое механическое свойство макротел - масса - становится определяющим признаком М. В связи с этим особое значение приобретает вес как признак материальности тела, поскольку масса проявляется в виде веса. Отсюда и сформулированный впоследствии М.В. Ломоносовым и Лавуазье закон сохранения М. как закон сохранения массы, или веса, тел. В свою очередь, Д.И. Менделеев в "Основах химии" выдвигает понятие вещества с его признаком весомости как тожественное категории М.: "Вещество или М. есть то, что, наполняя пространство, имеет вес, то есть представляет массы, то - из чего состоят тела природы и с чем совершаются движения и явления природы". Таким образом, для второго этапа характерно то, что: во-первых, М. интерпретируется в границах механистического мышления как первичная субстанция, первооснова вещей; во-вторых, она определяется прежде всего "сама по себе" вне ее отношения к сознанию; в-третьих, понятие М. обозначает только природный мир, а социальный остается за скобками данного понимания. Вместе с тем и новоевропейская цивилизация была насыщена разнообразными взглядами, которые пытались преодолеть телесность как определяющий признак М. В результате это приводило к выходу за границы традиционного понимания М., в том случае, когда, например, Локк или Гольбах определяли М. на основе фиксации отношения субъекта и объекта. Подготовительным этапом новой трактовки категории М. может рассматриваться концепция марксизма, формирующаяся как рационалистическая теория, которая ассимилировала диалектический метод Гегеля, и как философская программа для метатеоретического обеспечения дисциплинарного естествознания (результат научной революции первой половины 19 в.). Поэтому Маркс и Энгельс подвергают ревизии концепцию первоматерии, указывая на ее конкретно-научный, а не философский смысл; трактуют М. уже как философскую абстракцию; определяют статус М. в рамках основного вопроса философии (об отношении мышления к бытию); вводят практику как критерий познания и образования понятий. В условиях фундаментальной революции в естествознании конца 19 - начала 20 вв., радикально меняющей представления человека о мироздании и его устройстве, вводится представление о М. как о том, "что, действуя на наши органы чувств, вызывает в нас те или другие ощущения" (Плеханов). Согласно позиции Ленина, М. - это философская категория, которая обозначает лишь единственное всеобщее свойство вещей и явлений - быть объективной реальностью; данное понятие может быть определено не иначе, как только через отношение М. к сознанию: понятие М. "не означает гносеологически ничего иного, кроме как: объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им". В рамках современной философии проблема М. уходит на второй план; многие философы и, особенно, естествоиспытатели продолжают использовать в своей деятельности понимание М. как субстратной первоосновы вещей, т.е. вещества. Современная философия ориентирована на построение принципиально новых онтологии.

МЕТОД (греч. methodos - путь к чему-либо, прослеживание, исследование) - способ достижения цели, совокупность приемов и операций теоретического или практического освоения действительности, а также человеческой деятельности, организованной определенным образом. М. в науке - это также и заданный сопряженной гипотезой путь ученого к постижению предмета изучения. В границах античной философии было впервые обращено внимание на взаимосвязь результата и М. познания. Систематическое исследование М. связано с генезисом экспериментальной науки. Поиски универсального М., приложимого к любым ипостасям действительности (идеал "методологического монизма"), не увенчались успехом. М. общенаучного характера принято считать индукцию и дедукцию, анализ и синтез, аналогию, обобщение, идеализацию, типологизацию, сравнение и др. Философские М. в науке, как правило, опосредуются другими, более приватными, тем не менее именно они (не всегда явно осознаваемые учеными) задают общую направленность исследования, принципы подхода к изучаемому объекту, характер интерпретации полученных результатов. М. складываются в ходе рефлексии над объектной (предметной) теорией в некоторой метатеоретической области внутри определенных парадигматических ориентации и закрепляются в принципах, нормах и методиках исследования, реализуются через навыки, умения и т.д. конкретных исследователей и обеспечиваются соответствующими инструментальными средствами. Предметное развертывание М. осуществляется в процедуре, доводящей действие факторов, синтезированных в М., до отдельных операций. Следование М. обеспечивает регуляцию и контроль в исследовательской (как и любой иной) деятельности, задает ее логику.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ - система взглядов на мир и место человека в этом мире, во многом определяющая отношение человека к этому миру, другим людям, себе самому и формирующая его личностные структуры. М. возникает как сложный результат практического взаимодействия психически нормального человека с окружающей действительностью - природой и обществом. М. определяет социальное самочувствие, самосознание личности, ее ценностные ориентации, оценки и поведение. М. - относительно автономная и устойчивая система внутренних детерминант жизнедеятельности человека.

НАУКА - особый вид познавательной деятельности, направленной на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире. Взаимодействует с другими видами познавательной деятельности: обыденным, художественным, религиозным, мифологическим, философским постижением мира. Н. ставит своей целью выявить законы, в соответствии с которыми объекты могут преобразовываться в человеческой деятельности. Поскольку в деятельности могут преобразовываться любые объекты - фрагменты природы, социальные подсистемы и общество в целом, состояния человеческого сознания и т.п., постольку все они могут стать предметами научного исследования. Н. изучает их как объекты, функционирующие и развивающиеся по своим естественным законам. Она может изучать и человека как субъекта деятельности, но тоже в качестве особого объекта. Предметный и объективный способ рассмотрения мира, характерный для Н., отличает ее от иных способов познания. Например, в искусстве отражение действительности происходит как своеобразная склейка субъективного и объективного, когда любое воспроизведение событий или состояний природы и социальной жизни предполагает их эмоциональную оценку. Отражая мир в его объективности, Н. дает лишь один из срезов многообразия человеческого мира. Поэтому она не исчерпывает собой всей культуры, а составляет лишь одну из сфер, которая взаимодействует с другими сферами культурного творчества - моралью, религией, философией, искусством и т.д. Признак предметности и объективности знания выступает важнейшей характеристикой Н., но он еще недостаточен для определения ее специфики, поскольку отдельные объективные и предметные знания может давать и обыденное познание. Но в отличие от него Н. не ограничивается отражением только тех объектов, их свойств и отношений, которые в принципе могут быть освоены в практике соответствующей исторической эпохи. Она способна выходить за рамки каждого исторически определенного типа практики и открывать для человечества новые предметные миры, которые могут стать объектами практического освоения лишь на будущих этапах развития цивилизации.

ОБОСНОВАНИЕ - мыслительный процесс, основанный на использовании определенных знаний, норм и установок с целью регламентации и эталонизации практической и познавательной деятельности. В ходе О. устанавливается связь между двумя объектами - основанием и обосновываемым, сообщающая при этом второму какие-либо характеристики первого. О. - важнейший компонент научного знания. Наряду с такими характеристиками научного знания, как его истинность, нацеленность на отражение существенных свойств исследуемого объекта, наличие особых языковых средств, системность, обоснованность является признаком, специфицирующим научное знание и отличающим его от донаучного и вненаучного знания. О. является логическим каркасом научной аргументации, подобно тому, как понятие является логической формой слова (словосочетания), а суждение - логической формой предложения. В зависимости же от специфики изучаемой предметной области в процессе научной аргументации используются различные виды О.: доказательство, опровержение, подтверждение, объяснение, интерпретация, определение, оправдание и др., отличающиеся друг от друга характером тезиса (обосновываемого положения), привлекаемых оснований (аргументов), и способом связи между ними. Для различных видов О. характерна общая логическая структура, которая совпадает с логической структурой аргументации и включает тезис, аргументы и способ связи между ними, различие между видами О. заключается в содержательном наполнении этой структуры.

ОБРАЗОВАНИЕ - многозначное понятие, обозначающее и сферу социокультурной практики, и отраслевую систему, и специально организуемый процесс, и определенный результат деятельности. История О. отображает в себе развитие культуры в целом. Задача всякого О. - приобщение человека к культурным ценностям науки, искусства, нравственности, права, хозяйства, превращение природного человека в культурного. Обнаруживается соответствие между ним и культурой: сколько типов культурных ценностей - столько видов О. С этой точки зрения можно говорить об О. нравственном, научном (или теоретическом), художественном, правовом, религиозном и т.д. О. можно определить как процесс сохранения культурных норм с ориентацией на будущее состояние культуры, мышления и деятельности, в основе которого должно лежать культурное самоопределение человека (процесс создания и реализации системы представлений индивида о культурном пространстве, о своем месте и культурном содержании общения в этом пространстве). Условие осуществления такого процесса - реализация человеком своего выбора. С другой стороны, традиционно под О. понимается процесс взаимодействия: учителя и ученика, образующихся субъектов (педагогов и ребенка), взрослых и детей, - т.е. технологически простроенная деятельность. Ее важнейшими задачами и должны быть создание условий для самостоятельного выбора человека, формирование готовности и способности действовать на основе постоянного выбора и умения выходить из ситуации выбора без стресса. Как процесс О. несет в себе свойства человеческой событийности, реализуя одну из своих функций - соединение поколений в общем пространстве, для которого характерна бытийность каждого из его участников и выстраивание общей со-бытийности. Осваивая через отношения мир и себя самого в этом мире, индивиды в процессе О. получают возможность найти свое место в системе социальных отношений, активно реализовываться как самостоятельные агенты пространства отношений, соотнести свою самость с субъективностью других людей и целостностью других сообществ.

ОНТОЛОГИЯ (греч. on, ontos - сущее, logos - учение) - учение о бытии: в классической философии - учение о бытии как таковом, выступающее (наряду с гносеологией, антропологией и др.) базовым компонентом философской системы; в современной неклассической философии - интерпретации способов бытия с нефиксированным статусом. Термин "О." был введен Р. Гоклениусом ("Философский лексикон", 1613), и - параллельно - И. Клаубергом, введшем его (в варианте "он-тософия") в качестве эквивалента понятию "метафизика" ("Metaphysika de ente, quae rectus Ontosophia," 1656); в практическом категориальном употреблении закреплен Вольфом, эксплицитно дистанцировавшим семантику понятий "О." и "метафизика". Однако, объективно, любое философское учение в рамках традиции включало в себя онтологический компонент, фундирующий его в качестве целостной системы. В классической философии О., как правило, содержательно совпадает с метафизикой. В эволюции классической О. могут быть выделены два вектора. С одной стороны, О. эксплицитно артикулируется как метафизика и разворачивается в плоскости трансцендентализма: стоящее за внешними проявлениями мира внесенсорное Бытие элеатов; платоновская концепция эйдосов как идеальных сущностей - образцов земных объектов; схоластический реализм в медиевальной философии; трактовка бытия как этапа развития Абсолютной идеи у Гегеля; интенции классической феноменологии к консти-туированию внесубъектного бытия мира вне каких бы то ни было гносеологических привнесений; модель действенного бытии как таковом. С одной стороны, бытие понимается в экзистенциализме как сфера человеческой "заброшенности" ("слизь"), а с другой - как бытие человеческой экзистенции.

ОПЫТ - 1) философская категория, фиксирующая целостность и универсальность человеческой деятельности как единства знания, навыка, чувства, воли. Характеризует механизм социального, исторического, культурного наследования (см. Культура, Социализация); 2) гносеологическая категория, фиксирующая единство чувственно-эмпирической деятельности. Понятие О. активно развивалось в противостоянии эмпиризма и рационализма, по разному оценивающих статус О. в структуре познавательного процесса: от трактовки его в качестве единственного источника достоверного знания (эмпиризм и сенсуализм) до полного неприятия (крайние формы рационализма). В истории философии феномен О. интерпретировался как основа синтеза чувственной и рассудочной познавательной деятельности (Кант), как итог самодвижения и самопознания сознания (Гегель), как фрагмент деятельности субъекта познания, в котором идеальное и материальное "снимают" друг друга (второй позитивизм), как результат практической и познавательной деятельности (диалектический материализм), как содержание внутреннего мира мира субъекта (экзистенциализм).

ПЕДАГОГИКА - наука, объектом изучения которой является образование как особая область социокультурной действительности. Относительно этого объекта П. создает один или несколько научных предметов. П. - научная дисциплина, обеспечивающая средствами и знаниями те процессы и институты в обществе, которые задают преемственность поколений и воспроизводство самого общества как в имеющихся формах его существования, так и в новых, определяющих его развитие. По своей сути П. - это практическая философия. До сих пор среди педагогов и теоретиков П. широко распространено убеждение, что создание учебников, задачников, методических пособий по тем или иным учебным предметам, проектирование новых программ обучения и воспитания и т.п. и есть собственно научная задача П., ее научный продукт. Тем самым П. определяется ими как инструмент, своеобразное "техническое приспособление" по передаче информации.

ПОВЕДЕНИЕ - присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредованное их внешней (двигательной) н внутренней (психической) активностью. Термин "П." применим как к отдельным особям, индивидам, так и к их совокупностям (П. биологического вида, социальной группы). П. изучается конкретными науками: биологией, этологией, психологией и т.д. Философия включает П. в предмет своего исследования с целью выявления общих и специфических закономерностей и механизмов взаимодействия материальных систем с окружающей средой, определением роли биологических форм отражения (раздражимости, чувствительности, психики, зачаточного интеллекта) и сознания человека в регуляции П. Философия обращает внимание на то, что П. возникает в живой природе, когда ее живые системы (организмы) приобретают способность воспринимать, перерабатывать, хранить и использовать информацию для приспособления к условиям существования и регуляции внутреннего состояния. Взаимодействие человека с миром характеризуется понятиями П. и деятельности. При этом смысловой акцент в понятии П. делается на приспособлении человека к природным и социальным условиям существования, в понятии деятельности - на творчески-преобразовательном отношении человека к условиям его существования, к миру в целом. Динамика конкретно-научных представлении о П. (моделей П.) тесно связана со сменой концепции детерминизма в науке.

ПОЗИТИВИЗМ (лат. positivus - положительный) - (1) па-радигмальная гносео-методологическая установка, согласно которой позитивное знание может быть получено как результат сугубо научного (не философского) познания; программно-сциентистский пафос П. заключается в отказе от философии ("метафизики") в качестве познавательной деятельности, обладающей в контексте развития конкретно-научного познания синтезирующим и прогностическим потенциалом; (2) - философское направление, фундированное означенной установкой. В эволюции П. могут быть выделены следующие этапы: I - так называемый "первый П." (Конт, Милль, Спенсер, Э. Литтре, П. Лаффит, И. Тэн, Э.Ж. Ренан и др.); II - "второй П." (Авенариус, Мах); III - "третий П." или неопозитивизм, представленный аналитической философией (Куайн, Поппер, Айдукевич, Лукасевич, Котарбинь-ский, Г. Райл, Дж. Уисдом, П. Строссон, Дж. Остин, М. Блэк, Н. Малкольм, Н. Гудмен, А. Пап и др.) и Венским кружком, на основе которого оформляется логический П. (Шлик, Кар-нап, Нейрат, Ф. Вайсман, Г. Фейгль, Г. Ган, В. Крофт, Ф. Кауфман, К. Гедель и др.); IV - постпозитивизм, в рамках которого намечается очевидная тенденция к смягчению исходного методологического радикализма и установка на аналитику роли социокультурных факторов в динамике науки.

ПОЗНАНИЕ - творческая деятельность субъекта, ориентированная на получение достоверных знаний о мире. П. является сущностной характеристикой бытия культуры и в зависимости от своего функционального предназначения, характера знания и соответствующих средств и методов может осуществляться в следующих формах: обыденное, мифологическое, религиозное, художественное, философское и научное. Исходную структуру П. представляет субъект-объектное отношение, где вопрос о возможности адекватного воспроизведения субъектом сущностных характеристик объекта (проблема истины) является центральной темой гносеологии (теории П.). В зависимости от решения этого вопроса в философии выделяются позиции познавательного оптимизма, скептицизма и агностицизма. Истина выступает в качестве универсальной цели П. При этом представления об истине и путях ее достижения в контексте историко-философской традиции конкретизировались через разведение фундаментальных оппозиций "знания и мнения" (античность), "разума и веры" (средние века), "знания и незнания" (Новое время). Понимание характера субъект-объектных отношений обуславливает соответствующие взгляды на природу П. Для классической философии процесс П. - это созерцание, что предполагает пассивную роль субъекта в восприятии внеположенных ему абсолютных и неизменных законов объективной действительности.

ПОНЯТИЕ - форма мысли, обобщенно отражающая предметы и явления посредством фиксации их существенных свойств. Первые П. относились к чувственно воспринимаемым предметам и имели наглядно-образный характер. С умножением потребностей человека и усложнением видов его деятельности появились более отвлеченные П., непосредственно не связанные с чувственным отражением, но, вместе с тем, являющиеся более близкими к реальности в смысле отражения ее сущности. Таковы, например, П. молекулы, атома, электрона. Они образовались не только через сравнение наглядных образов, но и путем применения логических приемов: анализа, синтеза, абстрагирования, индукции, дедукции, аналогии, идеализации и т.д. Каждое П. характеризуется со стороны его содержания и объема.

ПРАКТИКА - категория, которая может быть отнесена ко всей сфере человеческой деятельности и мышления, но обычно ее употребление конкретизируется через категориальные оппозиции: - поэзия и П.: П. в платонизме характеризовала человеческую деятельность детерминированную содержанием, понимаемым как благо, красота или польза, в отличии от поэзии, детерминированной формой: - теория и П.: в такой оппозиции противопоставляется созерцательное отношение к действительности, деятельность наблюдателя, стремящегося исключить все субъективное, присущее наблюдателю из описания созерцаемого или познаваемого объекта, с одной стороны, и активное отношение, включенность, субъективную заинтересованность в деятельности и ее результатах, с другой стороны: - опыт (эмпирия) и П.: эта категориальная пара характеризуется посредством отношения своих членов к теории: в опыте теория проверяется, верифицируется или фальсифицируется, а в П. - используется и употребляется для достижения целей, не связанных с теорией и познанием.

ПРИНЦИП (лат. principum - начало, основа, происхождение, первопричина) - основание некоторой совокупности фактов или знаний, исходный пункт объяснения или руководства к действиям. В античности онтологическое определение П. как субстанции, в своем существовании не нуждающийся ни в чем, кроме себя, делает возможным понимание бытия и основополагание философии как исследования вопроса о бытии. Предметом рассмотрения берется чаще всего природа (Милетская школа), а также идеальные сущности (пифагорейцы, Платон). Первоначало, или П., обусловливает необходимость, закон становления явлений. В дальнейшем прояснение предельного основания бытия становится фундаментальной задачей философии. В посткантианской традиции различаются конститутивный П. как онтологическое основание некоей действительности и регулятивный П. как инструментальное основание той или иной деятельности. В логике П. - центральное понятие системы, представляющие обобщение и распространение некоторого положения на все явления области, из которой данный П. абстрагирован. В этике П. как внутреннее убеждение, максима задает общую установку по отношению к действительности, нормам поведения и деятельности.

ПРОБЛЕМА (греч. problema - преграда, трудность, задача) - в широком смысле - сложный теоретический или практический вопрос, требующий разрешения; в узком смысле - ситуация, характеризующаяся недостаточностью средств для достижения некоторой цели. Творчество как процесс создания нового неизбежно связано с постановкой и разрешением П. Разрешение всякой П. можно представить как ряд последовательных, взаимосвязанных шагов, ведущих, в конечном счете, к уменьшению неопределенности в знаниях и деятельности человека и, тем не менее, до самого последнего момента отличающихся недостаточностью возможностей для получения окончательного решения, являющегося целью творческого поиска. Цель П. достигается лишь тогда, когда вырабатывается идея, могущая выполнить роль необходимого и достаточного средства для получения такого решения. Тем самым П. преобразуется в задачу, решаемую по правилам преобразования ее условий. Возникновение П. детерминировано предшествующим знаниям и господствующими ценностными установками и определяется, в конечном счете, социальными потребностями людей. Благодаря ценностным установкам в П. вводятся компоненты, считающиеся важными, необходимыми для того или иного этапа творческой деятельности и содержащие критерий приемлемости или предпочтительности отыскиваемого решения, запрещающая и разрешающая информация для ведения стратегии и тактики его выработки. Вместе с тем, условия, необходимые для возникновения П., не обязательно являются условиями, необходимыми для ее разрешения. В процессе вызревания П. многие из них отбрасываются как избыточные или противоречивые. Вместе с тем, противоречия познания и П. - не тождественные понятия. Появление противоречия может свидетельствовать о необходимости запрета на определенные этапы или результаты деятельности, но не выдвижения П. Кроме того, противоречие вызывает постановку П. лишь при надлежащей ценностно-познавательной ориентации человека, а именно, когда он руководствуется в своей деятельности идеалами единства и непротиворечивости ее результатов. В процессе творчества происходит отделение действительных от мнимых и сомнительных П., необходимо сопутствующих творчеству. Критерии отделения могут быть подразделены на два класса - в зависимости от того, относятся ли они к форме или содержанию П. К важнейшим критериям формального характера относятся соблюдение правил языка, применяемого для формулирования П. Критерии содержательного характера могут быть сформулированы по отношению к предпосылкам (условиям) и выдвигаемой цели. Предпосылки формулирования действительных П. должны: а) содержать истинные положения; б) заключать в себе знания и ценностные ориентиры, имеющие необходимый характер для данного этапа творчества; в) формулироваться ясно. Цель соответственно должна: а) выражаться на языке предпосылок; б) не вступать в противоречие со средствами своего достижения; в) быть содержательнее имеющихся исследовательских средств; г) удовлетворять требованию последовательности при выдвижении; д) предполагать наличие надежного способа проверки результата; е) формулироваться ясно.

ПСИХОЛОГИЯ (греч. psyche - душа, logos - учение, наука, слово) - наука о происхождении, развитии, функционировании и закономерностях психической жизни человека и животных. На протяжении более двух тысяч лет комплекс психологических идей и концепций создавался и развивался преимущественно философами (Платон, Аристотель, Декарт, Гоббс, Локк, Спиноза, Лейбниц, Гербарт, Дидро, Гельвеций, Брентано, Уотсон и др.), врачами (Алкмеон, Гиппократ, Ибн Сина и др.) и физиологами (Фехнер, Гельм-гольц, Бехтерев, Сеченов, Павлов и др.). Относительное дистанцирование П. от философии, медицины и физиологии и превращение ее в самостоятельную науку произошло во второй половине 19 в. в связи с деятельностью ряда ученых (Дарвин, Спенсер, Вундт, Г. Эббингауз, Фрейд, К. Левин и др.). В этот период были созданы корректные представления о предмете и методе П., ее функциях, целях и задачах, разработаны основы категориально-понятийного аппарата, выявлены основные проблемные поля, созданы оригинальные психологические теории и осуществлены первые собственно психологические эксперименты. В 20 в. П. стала одной из наиболее бурно развивающихся наук. Многомерная структура современной П. фиксируется в различных измерениях. К наиболее существенным из них относятся отрасли, течения, подходы и др. В различных классификационных схемах современной П. обычно выделяются около 40 ее отраслей, часть которых обрела относительно самостоятельный статус (возрастная П., зоопсихология, инженерная П., медицинская П., общая П., патопсихология, педагогическая П., социальная П. и др.). К доминирующим течениям (школам, направлениям) П. принято относить структурализм (Э. Титченер и др.), функционализм (Т. Рибо, Э. Клапаред, Дьюи, Р. Вуд-вортс и др,), бихевиоризм и необихевиоризм (Д. Уотсон, А. Вейс, У. Хантер, К. Лешли, Э. Толмен, К. Халл и др,), гештальтизм (М. Вертхеймер, В. Келер, К. Коффка и др.), фрейдизм и неофрейдизм (Фрейд, Фромм, Хорни, Салливан и др.). В ряду различных подходов, практикуемых психологами в 20 в., наибольшее распространение получили деятельностный, коммуникативный и системный подходы. Современное состояние и развитие П. характеризуется интенсивным ростом теоретических, прикладных и эмпирических исследований, расширением собственно психологических и пограничных разработок, широким использованием количественных методов, различных тестов, шкал, приборов и пр., компьютеризацией и активным взаимодействием с философией, социологией, кибернетикой, лингвистикой и др. науками и дисциплинами.

СУЖДЕНИЕ - продукт и результат мыслительного процесса, предполагающего, что субъект, констатируя некоторое положение дел, выражает свое отношение к содержанию высказанной мысли в форме знания, убеждения, сомнения, веры. Это отношение либо подразумевается, либо выражается явно с помощью различного рода оценочных предикатов типа "верно", "необходимо", "возможно", "хорошо", "плохо", "допустимо", "запрещено" и др. Любое знание человека, любой его поступок можно подвести под такой предикат как критерий оценки. По определению И. Канта, способность С. состоит в способности применять свой рассудок в конкретных обстоятельствах. Отсутствие способности С. он называл глупостью: "против этого недостатка нет лекарства, тупой и ограниченный ум, которому недостает лишь надлежащей силы рассудка и собственных понятий, может обучением достигнуть даже учености. Но так как в таких случаях подобным людям обычно не достает способности С, то нередко можно встретить весьма ученых мужей, которые, применяя свою науку, на каждом шагу обнаруживают этот непоправимый недостаток". Связи между С. как средствами выражения оценочных отношений мыслящего субъекта к высказываемому содержанию исследуются в модальной логике, вместе с тем, в логический науке сложилось иное, более узкое понимание С. - как предложения (высказывания), выражающего мысль, которая лишь фиксирует некоторое положение дел и характеризуется в связи с этим истинностным значением ("истинно", "ложно", "неопределенно" и др.). Фундамент теории С. (в этом смысле) заложен в логике Аристотеля, его заслуга состоит прежде всего в том, что он обстоятельно исследовал связи и отношения между С. вида "Все А суть В", "Некоторые А суть В", "Ни одно А не есть В", "Некоторые А не есть В", принимающих два истинностных значения - "истинно" и "ложно". На основе этого он создал логическое учение, вошедшее в науку под названием аристотелевской силлогистики. Свое завершение - на базе применения математических методов - двузначная теория С. получила в классической логике. С, характеризующиеся более чем двумя истинностными значениями, изучаются в неклассических (многозначных) системах логики.

ТЕОРИЯ (греч. teoria - рассмотрение, исследование) - (1) - в широком смысле: развернутое учение; комплекс взглядов, представлений, идей, связанных с попытками объяснения или интерпретации определенной предметной области (проблемного поля); (2) - в более строгом и специальном смысле, форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях некоторой области действительности. По своей структуре естественнонаучная Т. представляет собой систему законов определенной науки. Эта система строится т.обр., что некоторые из законов, носящие наиболее общий характер, составляют ее основу, другие же подчиняются основным или выводятся из них по логическим правилам. Классическая механика, например, может быть представлена как система, в фундаменте которой находится закон сохранения импульса ("Вектор импульса изолированной системы тел с течением времени не изменяется"), тогда как др. законы, в т.ч. хорошо известные законы Ньютона, являются его следствиями. Обобщая опытные данные, факты, полученные в ходе наблюдений и экспериментов, опираясь на них, Т., вместе с тем, согласуется с Известны случаи, когда Т. или отдельные ее фрагменты отвергались не в силу противоречия с фактическим материалом, а по причинам мировоззренческого или философского характера. Так случилось с известными физиками Махом, Оствальдом и др., не принявшими атомной Т. "Предубеждения этих ученых против атомной теории, - писал А. Энштейн, - можно несомненно отнести за счет их позитивистской философии. Это - интересный пример того, как философские предубеждения мешают правильной интерпретации фактов даже ученым со смелым мышлением и с тонкой интуицией". Т., будучи ядром научного знания, выполняет ряд познавательных функций, важнейшие среди которых описательная, объяснительная и предсказательная. Описательная функция состоит в том, что сведения об итогах наблюдений и экспериментов излагаются на языке данной Т., и, т.обр., происходит их первичная интерпретационная обработка. Описание является предварительным условием объяснения события, явления, процесса. При объяснении из состава Т. выбираются некоторые законы, которым подчиняется объясняемый факт и которые позволяют осмыслить его в системе теоретического знания. Предсказательная функция Т. связана с ее способностью к дальним и точным прогнозам, к опережению наличной практической деятельности людей. Сфера истинности Т. устанавливается и уточняется в процессе ее практического применения. За пределами этой сферы Т. теряет свои познавательные функции.

ФИЛОСОФИЯ (греч. phileo - люблю, sophia - мудрость; любовь к мудрости) - особая форма познания мира, вырабатывающая систему знаний о фундаментальных принципах и основах человеческого бытия, о наиболее общих сущностных характеристиках человеческого отношения к природе, обществу и духовной жизни во всех ее основных проявлениях. Ф. стремится рациональными средствами создать предельно обобщенную картину мира и места человека в нем. В отличие от мифологического и религиозного мировоззрения, опирающихся на веру и фантастические представления о мире, Ф. базируется на теоретических методах постижения действительности, используя особые логические и гносеологические критерии для обоснования своих положений. Необходимость философского познания мира коренится в динамике социальной жизни и диктуется реальными потребностями в поиске новых мировоззренческих ориентиров, регулирующих человеческую деятельность. В развитии общества всегда возникают эпохи, когда ранее сложившиеся ориентиры, выраженные системой универсалий культуры (представлениями о природе, обществе, человеке, добре и зле, жизни и смерти, свободе и необходимости и т.д.) перестают обеспечивать воспроизводство и сцепление необходимых обществу видов деятельности (см. Культура). Тогда возникают разрывы традиций и формируются потребности в поиске новых мировоззренческих смыслов. Социальное предназначение Ф. состоит в том, чтобы способствовать решению этих проблем. Она стремится отыскать новые мировоззренческие ориентиры путем рационального осмысления универсалий культуры, их критического анализа и формирования на этом пути новых мировоззренческих идей. В этом процессе универсалии культуры из неосознаваемых оснований культуры и социальной жизни превращаются в предельно обобщенные категориальные формы, на которые направлено сознание. Они выражаются посредством философских категорий, которые выступают теоретическими схематизациями универсалий культуры. Рациональная экспликация в Ф. смыслов универсалий культуры начинается со своеобразного улавливания общности в качественно различных областях человеческой культуры, с понимания их единства и целостности. Поэтому первичными формами бытия философских категорий выступают не столько понятия, сколько смыслообразы, метафоры и аналогии. В истоках формирования Ф. эта особенность прослеживается весьма отчетливо. Даже в относительно развитых философских системах античности многие фундаментальные категории несут на себе печать символического и метафорического образного отражения мира ("Огнелогос" Гераклита, "Нус" Анаксагора и т.д.). В еще большей степени это характерно для древнеиндийской и древнекитайской Ф. Здесь в категориях, как правило, вообще не отделяется понятийная конструкция от образной основы. Идея выражается не столько в понятийной, сколько в художественно-образной форме, и образ выступает как главный способ постижения истины бытия. Сложный процесс философской экспликации универсалий культуры в первичных формах может осуществляться не только в сфере профессиональной философской деятельности, но и в других сферах духовного освоения мира. Литература, искусство, художественная критика, политическое и правовое сознание, обыденное мышление, сталкивающееся с проблемными ситуациями мировоззренческого масштаба, - все эти области, в которые может быть вплавлена философская рефлексия и в которых могут возникать в первичной форме философские экспликации универсалий культуры. В принципе, на этой основе могут развиваться достаточно сложные и оригинальные комплексы философских идей.

ЭКСПЕРИМЕНТ (лат. experimentum - проба, опыт) - метод эмпирического познания, при помощи которого в контролируемых и управляемых условиях (зачастую специально конструируемых) получают знание относительно связей (чаще всего причинных) между явлениями и объектами или обнаруживают новые свойства объектов или явлений. Э. могут быть натурными и мысленными. Натурный Э. проводится с объектами и в ситуациях самой изучаемой действительности и предполагает, как правило, вмешательство экспериментатора в естественный ход событий.

ЯЗЫК - сложная развивающаяся семиотическая система, являющаяся специфическим и универсальным средством объективации содержания как индивидуального сознания, так и культурной традиции, обеспечивая возможность его интерсубъективности, процессуального разворачивания в пространственно-временных формах и рефлексивного осмысления Я. выполняет в системе общества такие функции, как 1) экспрессивная; 2) сигнификативная; 3) когнитивная; 4) информационно-трансляционная; 5) коммуникативная.