Строфика является разделом теории стиха, охватывающим далеко не все
разнообразие стихотворных произведений. Как бывают стихи белые,
написанные без рифмы, так же бывают стихи, не обладающие строфической
организацией, астрофические.
Строфа — это определенное ритмико-синтаксическое единство, объединенное
также интонационным строем и системой рифмовки (или правильным
чередованием нериф-мующихся окончаний). Строфа может состоять из двух
стихов — а может, как некоторые сложные строфические формы, охватывать
очень значительные отрезки стихотворной речи.
Иногда она прочно связана с каким-нибудь стихотворным размером, иногда
же такой связи не бывает, и поэт свободно пользуется тем или иным
ритмическим построением. Такие случаи также подлежат учету, и когда они
будут перед нами, мы неизменно станем отмечать их.
Строфика достойна пристального изучения, поскольку именно в ней нередко
бывает сосредоточена весьма интересная информация, не передаваемая
другими элементами стиха. Нередки случаи, когда, скажем, ритм
поэтического произведения зауряден, все прочие его элементы также
отодвинуты на задний план, а необычная строфика сразу поворачивает это
произведение к нам какой-то своей новой стороной, заставляет
внимательнее приглядеться к нему. Или же мы можем воспринимать строфику
этого произведения в ряду какой-то поэтической традиции (например, если
перед нами сонет) и тем самым вписывать его в длинный ряд сонетов,
созданных мировой поэзией, сопоставляя новое для нас произведение с тем,
что уже давно создано литературой, обнаруживая в интересующем нас
стихотворении и черты сходства, и черты различия с его аналогами.
В то же самое время строфа дает поэту возможность
экспериментировать с различными интонационными
новшествами, предоставляет ему значительную свободу. И остается только
сожалеть о том, что в современной русской поэзии строфика
разрабатывается слабо, поэты используют, как правило, самое примитивное
строфическое построение, даже не пытаясь использовать нестандартные
приемы. Можно предположить, что такое пренебрежительное отношение к
строфике связано также с опытом Маяковского, который, насыщая свой стих
принципиально новыми ритмическими, рифменными, интонационными,
звуковыми, лексическими и грамматическими ходами, не давал ничего нового
в строфике. Маяковский писал, как правило, стандартными четверостишиями,
«кирпичиками», из которых строилось стихотворение. Для его поэтической
системы это вовсе не было недостатком. Скорее даже наоборот: новаторство
большинства элементов системы до некоторой степени уравновешивалось
традиционностью строфики, а некоторые рифмы Маяковского вообще было бы
трудно понять, если бы мы были вынуждены не ожидать их на заранее
предвидимых местах, а ждать, когда же в строфе непривычного типа вдруг
появится рифма, и тогда необычную, не похожую на традиционную рифму мы
вполне бы могли пропустить, не оценить. В последующей же поэзии, на
которую опыт Маяковского, как мы уже говорили, оказал громадное
воздействие, его ритмического и рифмотворческого таланта уже не было, но
и традиция внимательного отношения к строфике оказалась утраченной.
Описать все без исключения возможности строфического построения,
естественно, невозможно. Поэтому мы остановимся лишь на некоторых,
наиболее употребительных в поэзии формах, а также на стилистически и
интонационно отмеченных строфах, которые несут уже в самом своем
построении определенную традицию, заставляют нас соотносить лежащее
перед нами стихотворение с целым литературным рядом.