Без всяких лирических и прочих отступлений отметим прежде всего, что все
мы, марксисты-ленинцы, не называем человека орудием, не уподобляем его
молоту, серпу, рычагу, ножовке и т. д. Если назвать человека орудием,
тут же возникнет вопрос: орудие кого, чего? Бога, какой-то мистической
силы, обожествленной природы? Человек не есть орудие, а органическое
существо, чья суть представляет собой «совокупность всех общественных
отношений» (К. Маркс).
Возьмем, к примеру, человеческий глаз. Он не орудие, а орган зрения
живого, реального, конкретного человеческого существа. Очки, линза,
микроскоп и т. д.— все это орудия зрения. Это с одной стороны. С другой
стороны, глазное яблоко плюс проводящий нерв, плюс зрительный центр
мозга составляют то, что мы называем органом зрения человека.
Создавая и применяя очки, линзу, микроскоп и т. д., человек
совершенствует и качественно изменяет свой орган зрения, его функции и
возможности. Таким образом, исторический процесс был процессом, если
позволено так выразиться, включения орудия зрения в человеческий орган
зрения, а не шел по пути превращения человеческого органа зрения в какое
бы то ни было орудие. В самом деле, это значило бы покончить со
способностью человеческого глаза видеть. Правда, с помощью очков, линзы,
микроскопа и т. д. мы видим и лучше и больше. Снимите, однако, очки и
положите их на стол — они все так же будут преломлять идущие от
предметов лучи, но сами не будут видеть. При этом особенно важным
является тот бесспорный факт, что изолированное глазное яблоко не видит;
изолированный проводящий нерв и изолированный зрительный центр мозга
тоже не видят. Глазное яблоко плюс проводящий нерв плюс зрительный центр
мозга, вне связи с другими афферентными и эфферентными органами и
главным образом без движения в данной конкретной общественной и
природной среде, тоже
не могут видеть. Видит, по существу говоря, сам
живой, реальный, конкретно данный и действующий в определенной
общественной и природной среде человек.
Сказанное выше о глазах и зрении вполне применимо ко всем без исключения
другим человеческим органам ощущения и восприятия и сохраняет свое
принципиальное значение также и тогда, когда речь идет уже о
человеческом мозге и человеческом мышлении. В этом случае, однако, роль
очков, молота, рычага и т. д. исполняют в отношении человеческого мозга
разные автоматические, в том числе и кибернетические, машины. Эта роль и
значение автоматических машин вообще были отмечены еще Марксом, который,
однако, никогда не сводил функции творчески мыслящего человеческого
мозга к функциям каких бы то ни было автоматов-машин. Как раз наоборот,
он смотрел на машину-автомат как на орудие человеческого мозга, как на
воплощение его потенции. Мозг же рассматривался Марксом как орган
мышления и сознательного действия живого, реального, конкретно данного,
общественно-исторического по самой своей сути человека.
Человеческий мозг создает, а затем использует разные автоматические, в
том числе и кибернетические, машины. Сам же он не является машиной. Мозг
— самый действенный орган общественно мыслящего и действующего
человеческого существа.
Некоторые кибернетики впадают в ошибку, используя тот бесспорный факт,
что в неорганической и органической природе, в общественной и духовной
жизни человека всегда имеется и проявляется общее, которое интересует в
первую очередь кибернетическую теорию и практику.
Это действительно так и есть. Исходя из этого факта, можно, несомненно,
многое постичь в области науки и техники. И в самом деле, кибернетика,
идя по этому пути, добивается замечательных, иногда прямо революционных
достижений в области механизации и автоматизации, быстрого вычисления,
моделирования разных процессов и т. д. Нет и не может быть никакого
сомнения в том, что все эти замечательные достижения кибернетической
науки получат полнейший простор в будущем коммунистическом обществе. В
то же время, однако, нельзя забывать и недооценивать тот существенный
факт, что во всех высших явлениях наряду с общим всегда имеется также
особое и единичное. Когда общее поглощает особое и
единичное, когда специфическое отрицается или недооценивается, тогда
именно появляется определенная опасность сползания к механицизму, каким
бы новым, тонким и сложным он ни был.
Это факт, что общие закономерности распространяются и на более сложные
области общественных и природных явлений. Но в то же время эти общие
закономерности отнюдь не исчерпывают закономерностей этих явлений, и,
следовательно, основными, ведущими являются именно специфические
закономерности. Если мы будем в области органических явлений искать
только общее для органической и неорганической природы и будем отрицать
или недооценивать то, что специфично для органической природы, для живых
организмов, в том числе и для человеческого организма, то мы, по
существу, возвратимся к механистическому материализму, и таким образом
виталистам и мистикам будет предоставлена возможность спекулировать на
специфических свойствах и зако-кономерностях жизненных явлений. Ведь
нельзя есть курицу и называть ее рыбой. Точно так же нельзя назвать
человека машиной или машину человеком.
В связи с этим мы особенно рады отметить, что в журнале «Природа» (1962,
№ 7) в статье академика А. И. Берга совершенно правильно говорится:
«Машины не думают и думать никогда не будут... ставить знак равенства
между думающим мозгом и выполняющим его задания электронным устройством
нельзя».
Советский читатель, имевший возможность познакомиться с третьим изданием
«Теории отражения» поймет, почему мы встречаем с таким
удовлетворением эту мысль академика Берга. Мы позволим себе в данном
случае только отметить факт, что зря некоторые кибернетики делают упор
на то обстоятельство, что возможны и уже созданы кибернетические машины,
которые могут решать задачи, не имея алгоритма, или же вероятностные
машины с беспорядочным статистическим подбором требуемого результата.
Всем, кто выступает с этими и аналогичными утверждениями, можно и нужно
ответить, что, по существу говоря, самой структурой таких машин, самими
способами их функционирования, определяемыми человеком — создателем этих
машин, уже предварительно определены и дальнейшие возможности
(параметры) их действий. Поэтому нельзя (позволим себе повторить слова
академика Берга) «ставить знак равенства между думающим мозгом и
выполняющим его задания электронным устройством».
Таким образом, ни в коем случае человек и вообще живые и мыслящие
существа не могут войти в понятие «машина», хотя бы и кибернетическая.
Человек не может мыслить без мозга и еще менее может создать мозг,
который будет мыслить без человека. Как глаз не может видеть без
человека, без его практики в конкретной общественной и природной среде,
так и мозг не может ни существовать, ни мыслить, ни действовать
сознательно без конкретного, живого, реального человека. «Электронный
мозг» может вычислять, переводить, моделировать, но он ни в коем случае
не сознает и не может сознавать, что вычисляет, переводит, моделирует, и
еще меньше он может творить художественные произведения. Подчинение
человеческого организма без остатка во всех своих частях законам
математики, физики и химии, как любой машины, означает непонимание
специфической сути биологических, социальных и духовных явлений, их
закономерностей.