Одним из центральных вопросов, поставленных в статье академика
Колмогорова, является возможность создания искусственного живого
существа. Обсуждая эту проблему, А. Н. Колмогоров высказал много
интересных мыслей, догадок и гипотез, которые вызывают большой интерес и
широкий отклик читателей.
Естественно, конечно, что в статье прямого ответа на поставленный вопрос
не содержится. Тем не менее отношение академика Колмогорова к нему
достаточно ясно выражается следующим доводом, приведенным в заключении
первой части статьи: «Принципиальная возможность создания полноценных
живых существ, построенных полностью на дискретных (цифровых) механизмах
переработки информации и управления, не противоречит принципам
материалистической диалектики».
Мы считаем невозможным обсуждать доводы автора и его предполагаемых
оппонентов до тех пор, пока не будет ясно, что или, вернее, кто
понимается под «полноценным живым существом».
Вместе с тем, желая принять конструктивное участие в обсуждении вопросов
о соотношении между человеком и машиной, мы хотим восполнить этот
пробел, предложив свою формулировку понятия «полноценное живое
существо».
Предупреждаем, что наша формулировка частная, не несет каких-либо
количественных оценок и, наверное, содержит ряд других недостатков. Но,
поскольку другие предположения пока отсутствуют, мы считаем ее пригодной
для первого обсуждения.
Под «естественным полноценным живым существом» мы понимаем, в частности,
такое существо, которое непрерывно растет и развивается; которое в
годовалом возрасте плачет по непонятным причинам и пачкает пеленки;
которое в возрасте от 3 до 5 лет задает то мудрые, то бессмысленные
вопросы; которое в 15 лет получает в школе двойи ки и пятерки, начинает
интересоваться стихами и иногда моет шею без специальных напоминаний;
которое в 20 лет работает у станка либо в поле, сдает экзамены, кормит
грудью ребенка; которое в 30 лет водит тракторы и проектирует спутники;
которое на протяжении всей своей жизни обязательно связано тысячами и
тысячами уз с тысячами и тысячами других полноценных живых существ;
которое в конце жизни умирает, потому что процесс умирания является пока
одним из неизбежных жизненных процессов.
Мы согласны признать живым и полноценным такое искусственное существо,
которое, будучи включенным в общество себе подобных естественных
полноценных живых существ (смотри приведенную выше формулировку), на
протяжении всей жизни от рождения до смерти сумеет существовать и
действовать в соответствии с законами этого общества, на равных правах
со всеми его членами, работая, двигаясь, мысля и отдыхая так же, как в
среднем работают, двигаются, мыслят и отдыхают другие.
Если согласиться с таким определением, то трудно усмотреть в статье
академика Колмогорова доводы в пользу принципиальной возможности
искусственного создания полноценных живых существ.
Можно, конечно, воспользоваться утверждением, что познавательная мощь
правильно организованного человеческого общества безгранична, что она не
имеет смысла заранее сужать область и возможности его творческой
деятельности. Но сегодня это утверждение — общепризнанная истина и вряд
ли целесообразно отстаивать ее при обсуждении каждого частного вопроса,
не приводя конкретных для данного случая доводов.
Совсем по-другому будет выглядеть вопрос, если назвать полноценным живым
существом техническое устройство, выполняющее с той или иной скоростью
те или иные логические или вычислительные операции. Тогда закономерность
обсуждения принципиальной возможности создания такого «полноценного
живого существа» не вызывает
сомнений. Остается только непонятным, насколько нас продвинет вперед
этот новый претенциозный ярлык, наклеенный на техническое устройство,
которое будет обладать одним, двумя или несколькими свойствами,
присущими действительно живому существу, и, наверное, даже превосходить
его в отношении этих свойств и не будет обладать бесчисленным множеством
других свойств, отличающих действительно живое существо от технического
устройства.
Нецелесообразность такой «отчаянно кибернетической» терминологии, на наш
взгляд, очевидна и потому, что все еще существуют определенные
противоречия между чисто логическими построениями и физическими
реализациями, как существуют противоречия между фантазией и
действительностью.
Обратимся к простому примеру. Пусть электронная машина управляет
обработкой какого-либо изделия на станке с цифровым управлением.
Достаточно мощная вычислительная машина может рассчитать программу
обработки с любой высокой точностью. При таком расчете каждый знак после
запятой для вычислительной машины полон, если можно так выразиться,
глубокого смысла. А станок? Для него имеет смысл только первая или
вторая значащая цифра после запятой (в машиностроении размеры задаются в
миллиметрах). Все остальные цифры для станка останутся пустым звуком.
Физические ограничения (упругие и тепловые деформации, зазоры и люфты,
износ инструмента и т. д.) сведут на нет все прямые попытки управляющей
машины принудить станок работать по расчетной программе. Для того чтобы
управляющая машина могла заставить станок воспринимать хотя бы еще один
знак после запятой, т. е. работать с точностью до микрона, управляющую
машину надо будет сначала научить теории упругости и динамике, химии и
физике, способам термообработки и технологическим приемам изготовления
сверхточных деталей станка. Управляющую машину надо будет научить
конструированию, а это особенно трудно. Ведь конструирование — в
значительной мере искусство, такое же, как живопись или ваяние. Короче
говоря, даже при решении такой узкоограниченной технической задачи
окажется, что гипотетическая управляющая машина должна обладать
способностями и свойствами коллектива полноценных живых существ,
разносторонне образованных, талантливых, трудолюбивых, творчески
относящихся к своему делу.
Чтобы создать такую машину, понадобится объяснить ее конструктору, что
такое творческий процесс, талант, мышление, объяснить не «по-общежитейски»,
а так, чтобы у конструктора возникли определенные количественные
представления.
Подготовлены ли ученые к тому, чтобы выдать инженеру техническое задание
если не на проектирование «полноценного живого существа», то хотя бы на
проектирование «полноценной мыслящей машины»?
Мы нашли косвенный ответ на этот вопрос в статье академика Колмогорова.
О его мнении относительно того уровня, на котором мы сейчас находимся в
области познания механизмов мышления, можно судить по примеру,
приведенному во второй части статьи, где он пытается проследить этапы
процесса формирования логической мысли у математика, работающего над
какой-нибудь проблемой.
«Сначала, по-видимому (курсив всюду наш.— Авторы), возникает желание
исследовать тот или иной вопрос, затем какое-то приблизительное,
неведомо откуда возникшее представление о том, что мы надеемся получить
в результате наших поисков и какими путями нам, может быть, удастся
этого достичь, и уже на следующем этапе мы пускаем в ход свой внутренний
«арифмометр» формальнологического рассуждения».
Очевидно, уровень наших познаний в области процесса мышления и тем более
механизмов, лежащих в основе этих процессов, пока еще крайне низок.
Поэтому трудно примириться с предложением, существо которого высказано в
правильной, по нашему мнению, предпосылке: «Иными словами, интересно
подумать о создании машин, которые, не подменяя человека, уже сейчас
помогали бы ему в сложных процессах творчества».
Почему нам трудно примириться с этим предложением? Чтобы объяснить это,
вообразим себе такой пример из области техники.
Уже не один фантаст описывал некий универсальный и полноценный пищевой
продукт, синтезируемый промышленным путем.
Представьте себе пищевые таблетки, небольшие по объему и вместе с тем
содержащие все необходимое для
питания организма, обладающие превосходными
вкусовыми качествами и вызывающие ощущение приятной сытости, другими
словами, полностью удовлетворяющие потребностям самого взыскательного
потребителя. Не правда ли, мысль о создании таких пищевых таблеток
чрезвычайно привлекательна. Какое количество труда они могли бы
сэкономить! Как упростился бы быт! Люди до конца своих дней сохраняли бы
стройную талию!., и т. д. и т. п.
Теперь займемся этой проблемой и в качестве первой рабочей гипотезы в
направлении ее решения выскажем следующее предположение: «Сначала,
по-видимому, надо решить вопрос о химическом составе этого продукта,
затем как-то приблизительно представить себе наиболее подходящий
технологический процесс его изготовления, затем неведомо откуда
заимствовать вкусовые ощущения, которыми он должен обладать, и, наконец,
неясно, как и на ком длительно опробовать этот продукт».
Что если вслед за этой самой предварительной гипотезой мы выскажем
предложение разрабатывать автомат, который из этого продукта будет
изготовлять питательные таблетки?
Как будет встречено это предложение? Мы ответили бы так.
Конечно, работа над автоматом представляет определенный интерес в свете
того, что творческие возможности человека неисчерпаемы, что когда-нибудь
такой продукт будет создан. Но главная задача, и сейчас и потом, состоит
и будет состоять в том, чтобы разрешить и разрешать бесчисленные
«по-видимому», «как-то», «может быть»... Именно они наиболее важны и
сложны, животрепещущи и многих волнуют. И пока не будут намечены
серьезные перспективы их решения, возможность создания «полноценной
мыслящей машины» остается столь же фантастической, как и возможность
создания «полноценного живого существа».
И еще один вопрос, который мы хотим затронуть,— это вопрос об аналогиях.
Мы глубоко убеждены, что «мыслящие» автоматы будущего (что такие
автоматы создадут, мы не сомневаемся) будут «мыслить» совсем не так, как
мыслит человек. Но если на первом этапе их создания речь пойдет об
автоматах, мыслящих обязательно «по образу и подобию человека», то в
первую очередь необходимо понять, как мыслит человек, понять весь
механизм мышления в целом! Именно понять, а не просто условиться, что
под мышлением понимается то-то или то-то! Только когда этот механизм
мышления будет понят и объяснен инженеру, проблема создания «человекоподобномыслящего»
автомата станет на солидный фундамент.
И чем глубже будет познавать человек самого себя, тем более глубокие
бездны незнания будут перед ним открываться, чем больше «человекоподобия»
человек будет вкладывать, пользуясь своими знаниями, в автоматы, тем
точнее он сумеет указать различие между собой и своим творением и, что
самое главное, тем существеннее станут эти различия. Такова диалектика
кибернетики!
Механики средневековья и современные инженеры, изучая трудовые процессы,
выполняемые человеком, механизируя и автоматизируя их, каждый раз
убеждались, что живой организм и рационально построенные машина или
автомат выполняют эти процессы, действуя совершенно по-разному.
Самолет летит не так, как птица, пароход плывет не так, как рыба,
тестомесильная машина месит тесто не так, как пекарь, неудачу потерпели
первые попытки построить паровоз «с ногами»...
Конечно, некоторые элементы сходства в действиях технического устройства
и живого организма всегда можно найти, и эти аналогии широко и полезно
используются. Но чем сложнее технологический процесс, тем все меньшим и
меньшим становится это сходство и тем очевиднее выступает вся глубина
различия между живым организмом и техническим устройством.
В этом нас убеждает вся история развития техники, и вряд ли дело
кардинальным образом изменится, когда человечество подойдет вплотную к
созданию «мыслящих» автоматов.
По мере того как все точнее будет познаваться механизм мышления, все
яснее станет, что для технической (а не естественной) реализации этот
механизм малопригоден, что функции, выполняемые им, гораздо лучше
реализуются при совершенно иной схеме, что технологический процесс
«мышления» автомата должен быть совершенно не таким, как
«технологический процесс» мышления человека: как паровоз неизбежно
должен был быть переставлен «с ног» на колеса, так и процесс создания
мыслящего автомата должен быть переставлен с головы на ноги.
Значит, для создания мыслящего автомата мало знать во всех тонкостях
механизм мышления полноценного живого существа, надо будет еще
разрабатывать или изобретать такие виды механизмов, которые сделают их
пригодными для технической реализации.
Гигантский, пожалуй, ни с чем не соизмеримый объем работы, если учесть
современный уровень знаний и все своеобразие человека как объекта
исследования!
Мы будем считать поставленную цель достигнутой, если читатели
почувствуют, какая дистанция разделяет сегодня автомат и полноценное
живое существо, если они увидят, какого высокого уровня развития
достигли наука и техника, и вместе с тем поймут, что, чем больше
сделано, тем больше остается сделать, если они научатся более уверенно
отличать желаемое от возможного, воображаемое от существующего.
Иначе налицо опасность пропаганды своеобразного технического
шапкозакидательства, когда снисходительно похлопывают по плечу
создателей современной техники, намекая на то, что якобы существуют
оформившиеся идеи «необычных» автоматов, обладающих некими поражающими
воображение кибернетическими (!) свойствами.
Поэтому так важно при широком обсуждении гигантских технических проблем
находиться возможно дальше от позиции технического шапкозакидательства.