С наступлением весны, 30 октября 1912 года, на поиски группы Скотта
отправились два отряда. Один отряд возглавлял Райт, а второй — врач
Аткинсон.
12 ноября отряд Райта увидел палатку, почти занесенную снегом. В палатке
были найдены трупы Скотта, Уилсона и Боуэрса.
К трагическому месту вскоре подошел и отряд Аткинсона. Аткинсон так
описывает этот момент:
«Спустя восемь месяцев мы нашли палатку. Она была частично занесена
снегом и походила на гурий. Перед нею стояли лыжные палки, а впереди них
бамбуковый шест, который, вероятно* служил мачтой на санях. Палатка была
на линии гуриев, поставленных нами в прошлом году, и отстояла в четверти
мили от остатков одного из них, представлявшего собою небольшое
возвышение под снегом.
В палатке были тела капитана Скотта, доктора Уилсона и лейтенанта
Боуэрса. Уилсон и Боуэрс были найдены в положении спящих, причем их
спальные мешки были закрыты над головами, как будто они сами это сделали
естественным образом.
Скотт умер позднее. Он отбросил отвороты своего спального мешка и
раскрыл куртку. Маленькая сумка, в которой находились три записные
книжки, лежала у него под плечами, а одна рука была откинута поперек
тела Уилсона. Палатку они укрепили хорошо, и она устояла под напором
всех снежных бурь этой исключительно суровой зимы.
Все мы, участники экспедиции, опознали трупы. Из дневника капитана
Скотта я узнал о причинах несчастья».
Благодаря подробному дневнику, который вел Скотт до последних минут
своей жизни, стало известно о заключительном акте этой трагедии.
Отправив 4 января 1912 года назад последнюю вспомогательную группу во
главе с лейтенантом Т. Эвансом, Скотт, Уилсон, Отс, Э. Эванс и Боуэрс
отправились дальше на юг, к полюсу. Скотту было 43 года, Уилсону 39, Э.
Эвансу 37 и Боуэрсу
28 лет. Все они были здоровы и бодрым шагом тащили сани с
продовольствием и снаряжением по высокогорному плато. С большой теплотой
отзывается Скотт в дневнике о своих спутниках.
«Я не нахвалюсь своими товарищами. Каждый исполняет
свой долг по отношению к другим. Уилсон, прежде всего как врач,
постоянно настороже, чтобы облегчить и исцелять небольшие недомогания и
боли, неизбежные при нашей работе; затем как повар, искусный,
заботливый, вечно придумывает что-нибудь, что может скрасить лагерную
жизнь, и, наконец, крепкий, как сталь, в работе. Он не слабеет от начала
до конца каждого перехода.
Э. Эванс — работник-богатырь, одаренный поистине замечательной
головой...
Маленький Боуэрс — чудо природы. Он всегда в хорошем настроении... Сверх
заведования припасами он ведет обстоятельнейший и добросовестнейший
метеорологический журнал... Он еще взял на себя обязанности фотографа и
ведение астрономических наблюдений. Ничем он не тяготится, никакой
работой».
Все ближе и ближе заветная точка — Южный полюс. До него остаются уже не
сотни, а всего лишь 30 километров.
16 января 1912 года «после завтрака собрались в дальнейший путь в самом
радостном настроении от сознания, что завтра будет достигнута цель», —
записал Скотт в своем дневнике.
Но вскоре они наткнулись на следы экспедиции Амундсена. И Скотт с
горечью пишет:
«Когда подошли ближе, точка эта оказалась черным флагом,, привязанным к
полозу от саней. Тут же поблизости были видны остатки лагеря, следы
саней и лыж, идущие в обоих направлениях, ясные отпечатки собачьих лап,
причем многих собак. Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили.
Они первыми достигли полюса. Ужасное разочарование!..»
18 января 1912 года они дошли до палатки, установленной пятеркой
норвежцев месяц назад.
По определениям группы Скотта, палатка Амундсена находилась в полутора
милях от полюса. Но Скотт понимал, конечно, что это не имеет
принципиального значения. Англичане прошли немного дальше и водрузили
английский флаг. Совсем рядом от этого места они увидели полоз от саней
с куском паруса, несомненно воткнутый норвежцами, так как к полозу была
прикреплена записка с указанием, что палатка находится в двух милях от
полюса.
«Нет никакого сомнения, — отметил Скотт, — что наши предшественники
основательно удостоверились в том, что цель действительно ими достигнута
и что программа их вся выполнена».
В этот же день, 18 января 1912 года, они пошли обратно. Скотт записал в
дневнике:
«Итак, мы повернулись спиной к цели своих честолюбивых вожделений. Перед
нами 800 миль неустанного пешего хождения с грузом. Прощайте, золотые
грезы!»
На обратном пути путешественники сильно недоедали и
мерзли. Первым начал сдавать Эванс, он легко подвергался обмораживанию и
быстро терял силы. Упаковывая сани, он сорвал два ногтя на пальце и
обморозил руки и нос. Раны после этого не заживали и гноились. Ветер на
плоскогорье был попутным, и путешественники установили на санях парус.
Однажды Уилсон растянул сухожилие на ноге, и сани теперь вынуждены были
тащить только трое, а Уилсон ковылял рядом. При крутом спуске по
глетчеру Скотт упал и сильно ушиб плечо.
Несмотря на все невзгоды и усталость, они иногда отклонялись от прямого
пути и собирали образцы горных пород. В одном месте в глыбе песчаника
были обнаружены пласты угля. А Уилсон нашел в кусках угля даже ясные
отпечатки растений.
По мере спуска с гор повышалась температура, но здесь начали дуть
северные встречные ветры и часто шел снег, мешавший отыскивать старые
следы.
Все короче и короче становились переходы, а запасов продовольствия на
складах было сделано очень мало — без учета задержек в пути. Поэтому
Скотту часто приходилось сокращать и без того мизерные порции еды.
Совсем выбился из сил Э. Эванс. Он едва плелся и задерживал остальных.
17 февраля он отстал и долго не подходил к лагерю. Когда товарищи
вернулись к нему, Эванс стоял на коленях, вид его был ужасен. Его
пришлось везти на санях до палатки. В палатке он впал в глубокий обморок
и вскоре скончался.
Путешественники спустились к подножию ледника, где нашли .склад с
большим количеством конины, и наелись вволю. Но силы уже были подорваны,
и дальше они продвигались с большим трудом. Обнаружилась еще одна беда.
На складах оказалось очень мало керосина, хранившегося в специальных
банках. Вероятно, он испарился через испортившиеся от мороза пробки.
Теперь Скотта стал преследовать страх, что не хватит топлива для
приготовления пищи и просушки одежды на стоянке. А время шло к зиме, и
температура воздуха даже внизу, на шельфовом леднике, уже падала ночью
до минус 40°. На поверхности снега образовывался слой крупных, жестких
ледяных кристаллов, по которым сани не скользили. У Отса были отморожены
пальцы на ногах, и он с трудом тащился за остальными.
Все мрачнее и мрачнее записи в дневнике Скотта. Было ясно, что Отс уже
обречен на смерть.
11 марта 1912 года врач Уилсон роздал каждому по тридцать таблеток
опиума, а Отсу — трубочку с морфием. Все же Отс продолжал идти вперед,
преодолевая ужасную боль.
Температура воздуха понизилась до минус 42°. Низкие температуры
усугублялись сильными ветрами.
14 марта Отс за завтраком заявил, что он больше идти не может, и
попросил оставить его в спальном мешке. Но товарищи
уговорили его пройти еще несколько миль. Он прошел,
хотя был в полном изнеможении. На следующее утро была пурга. Он сказал
друзьям: «Пойду пройдусь, может быть, не скоро вернусь». Скотт записал в
дневнике: «Теперь мы знали, что бедный Отс идет на смерть, и
отговаривали его, но в то же время сознавали, что он поступает как
благородный человек...». И, сознавая обреченность остальных, Скотт
замечает: «Мы все надеемся так же встретить конец, а до конца,
несомненно, недалеко».
И все же они еще пять дней настойчиво пробивались на север, волоча сани
с мизерными запасами продовольствия и геологической коллекцией весом в
35 фунтов.
21 марта 1912 года они разбили свой последний лагерь в
20 километрах от склада «Одной тонны». Керосин кончился. Уилсон и Боуэрс
собирались идти на склад за топливом. Скотт двигаться не мог — у него
была отморожена нога. Но разразилась жестокая пурга, свирепствовавшая
много дней.
29 марта 1912 года Скотт записал в дневнике:
«С 21-го числа свирепствовал непрерывный шторм. 20-го у нас было топлива
на две чашки чая на каждого и на два дня сухой пищи. Каждый день мы были
готовы идти — до склада всего 11 миль, но нет возможности выйти из
палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на
что-либо надеяться. Выдержим ли до конца. Мы, понятно, все слабеем, и
конец не может быть далек.
Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии еще писать».
Последняя страница дневника кончалась припиской: «Ради бога, не оставьте
наших близких». Так кончилась жизнь этих мужественных людей.
Кроме дневника у тела Скотта были найдены письма жене, знакомым и
родственникам. В этих письмах он с большой теплотой отзывался о своих
погибших друзьях, превознося их доброту и мужество.
Аткинсон и его товарищи воздвигли над телами погибших огромный снежный
гурий, а на вершине соорудили грубый крест, сделанный из лыж. По обеим
сторонам гурия поставили двое саней. На бамбуковом шесте, установленном
рядом с гурием, укрепили металлический цилиндр, в который была вложена
следующая записка:
«12 ноября 1912 года, широта 79° 40 минут южная. Этот крест и гурий
воздвигнуты над телами капитана Скотта, кавалера ордена Виктории,
офицера королевского флота; доктора Э. А. Уилсона, баккалавра медицины
Кембриджского университета, и лейтенанта Г. Р. Боуэрса, офицера
королевского нудий-ского флота — как слабый знак увековечения их
успешной и доблестной попытки достигнуть полюса. Они это совершили 17
января 1912 года после того, как норвежская экспедиция выполнила то же
самое. Жестокая непогода и недостаток топлива были
причиной их смерти. Также в память их двух доблестных товарищей капитана
Иннискиллингского драгунского полка Л. Э. Дж. Отса, который пошел на
смерть в пургу, приблизительно в восемнадцати милях к югу от этой точки,
чтобы спасти своих товарищей; также матроса Эдгара Эванса, умершего у
подножия ледника Бирдмора».
Спасательный отряд прошел дальше на юг и пытался найти тело Отса. Найден
был только его спальный мешок. Вблизи места, где погиб Отс, был сооружен
еще один снежный гурий.
Отряд Аткинсона вернулся в полном составе на мыс Эванса, где застал
партию Кэмпбелла. Теперь все собрались на базе и стали ждать прихода
корабля.
Последним, заключительным аккордом английской экспедиции было
восхождение на вершину вулкана Эребус в конце декабря 1912 года. Это
восхождение совершили шесть человек под руководством геолога Пристли.
Научные результаты, собранные экспедицией за два года, были огромны.
18 января 1913 года пришло судно «Терра-Ноиа». Большая партия участников
экспедиции на прощание выехала к мысу Хижины. Здесь на вершине
Наблюдательного холма был водружен крест, на нем начертали имена
погибших и знаменательную строку из поэмы «Уллис» английского поэта XIX
века Тенни-сона:
БОРОТЬСЯ И ИСКАТЬ, НАЙТИ И НЕ СДАВАТЬСЯ
«Терра-Нова» благополучно доставила всех оставшихся в живых членов
экспедиции на родину.
Предсмертный призыв Скотта о помощи близким нашел отклик среди его
соотечественников. Была объявлена подписка в фонд памяти погибших. За
счет этого фонда были материально обеспечены родственники погибших и
изданы научные труды с результатами работ экспедиции. Осталась еще
значительная сумма денег, которые, по предложению геолога экспедиции
Франка Дебенема, решено было использовать для создания специального
полярного института. Такой институт создан в 1920 году в Кембридже, и
ему присвоили имя Скотта.
Так закончилось беспримерное в истории полярных исследований состязание
за достижение Южного полюса.
На долю Амундсена достались розы славы, но много было и шипов. Англичане
не могли простить, что не их соотечественники первыми водрузили флаг на
Южном полюсе, и без оснований обвиняли Амундсена в нечестной спортивной
борьбе.
Нет оснований и необходимости противопоставлять друг другу имена Скотта
и Амундсена. Они были великими людьми своего времени и оба погибли
благородно, отдав свои жизни во имя покорения суровых земель нашей
планеты.